Почему-то в тот день когда я закончил перевод "Вопля", мне приснился Веничка.

-Женщина - чувствительный ватерклозет, - говорит он и улыбается, убирая волосы со лба.

-Ну да, - киваю я головой, - а шестилетняя девочка - комфортабельная плевательница.

-Со светящимся взглядом обольстительной кретинки...

-...которой негде высраться.

Веничка уходит. Зачем он приходил?

Москва. Она бьёт меня в живот и я сгибаюсь в три погибели. Должно быть, она не хотела бить так сильно, потому что когда мне наконец удаётся выпрямиться, она целует меня в уголок рта и, может быть, даже шепчет извинения.Maintenant tu vas te coucher comme sa sur le dos, Теперь ты ляжешь на спину, вот так (франц). я зарываюсь у неё между ног, tu vas кtre sage et tu vas voir comme cest chouette, Будь умненькой, и увидишь как это здорово (франц). она извивается как змея под сапогом, tu vas voir, ou va le faire dune faзon, que va drфlement te plaire, mais alors drфlement, Вот увидишь, этот способ тебе ужасно понравится, ну просто ужасно (франц). у меня на губах вкус её тела и её запах, дальше провал в памяти, que femme veut - Dieu le veut. Что угодно женщине - угодно Богу (франц).

Афины. Ночь; сижу на земле, прислонившись к стене какого-то дешёвого отеля, и наигрываю мелодию на губной гармошке. Подходит какой-то негр-ацефал. Безголовый (греч).

-Здорово. - Киваю ему. - Откуда?

-Из России. А ты?

-С Ямайки. - Снова киваю. - Что делаешь?

-Сижу. - Он понимающе покачивает головой.

-Девочку хочешь?

-Может быть.

-Я тебя случайно вчера здесь не видел?

-Мог и видеть.

-Девочка чистая.

-Должно быть, так.

-А ганджа хочешь? С Ямайки, ты такого не пробовал.

-Может быть.

-Я каждый вечер сижу в баре на углу. Заходи.

-Если будет время, брат.

-И приводи девчонку, что я вчера с тобой видел.

-Конечно.

Он жмёт мне руку, улыбается и уходит. У него белые зубы. Пахнет ночным городом. Я снова начинаю играть. Думаю, не зайти ли как-нибудь к нему.

Эсслинген, года два назад. Холодно, небо ясное, сижу в ресторане в ожидании заказа. Сучка официантка куда-то смылась. Хочется курить, скучно. Больше ничего не помню.

Зальцбург, лето. Туристы, пешеходные зоны, достопримечательности, Моцарт, кареты и лошади, гадящие на мостовую, два шага в сторону - тёмные переулки, закрытые сувенирные лавочки и парень-уборщик, который улыбается тебе беззубым ртом. Ave atque vale. Живи и здравствуй (лат).

Кастраки, захожу в винную лавку. Четырнадцать тысяч драхм за бутылку это слишком дорого. Но я Сал Парадайз электронного века в поисках своего Дина Мориарти, Персонажи романа Джека Керуака "В дороге" (1957). и мне необходимо топливо. У меня почти всё время болит голова, alors, merde. Вот дерьмо (франц). Иногда я даже плачу по ночам, а порой мне бывает больно. Можете себе такое представить?

Москва. Почему я не вижу вокруг себя юнош, подобных вечным изображениям непревзойдённого Микеланджело Меризи? Настоящее имя Караваджо. Почему теперь юноша не возьмёт в руки корзину фруктов? Имеется в виду картина Караваджо "Юноша с картиной фруктов" (Рим, Галерея Боргезе). Где Амур-победитель и Лютнист, заблудившийся в Нью-Йорке? Имеются в виду картины Караваждо "Амур-победитель" (Берлин, Государственный музей) и "Лютнист" (Нью-Йорк, частное собрание). У меня всегда пред глазами Амур. Непокорно вьющиеся волосы, лёгкий румянец на щеках, задорная улыбка, обнажающая белые зубы, нежные губы и ямочки на щеках, мягкая кожа уверенно расставленных ног и изгиб бедра, и маленький член, готовый к нападению. И фантастический, манящий блеск в глазах, только у некоторых девушек я вижу подобный. Почему глаза и скулы, и губы и руки мужчин излучают лишь стремление взять? Мужчины как ебальные машины. Неужели Амур умер? Если б я был с ним, безумное блаженство Умирающего раба Имеется в виду статуя Микеланджело Буонарроти "Пленник, так называемый Умирающий раб" (Париж, Лувр). было бы написано у меня на лице, но уже четыре столетия как он повержен и истекает кровью, и я звоню Ей, похожей не то на Форнарину, "Женский портрет (Форнарина)" (Рим, Галерея Боргезе) - картина Рафаэля Санти. не то на Маргериту, "Маргерита" - картина Амедео Модильяни. не то на Паулу, Сексуальная и неуравновешенная героиня романа Кортасара "Выигрыши". не то даже на Эдипу, Героиня романа Пинчона "Выкрикивается лот 49". Описанию не поддаётся. и назначаю ей свидание - в восемь вечера, чтобы слиться с ней в экстазе, que femme veut - Dieu le veut.

Спарта. Единственный приличный отель, что я видел во всей Греции. Тёплая лунная южная ночь. Мы сидим на балконе и пьём.

-Да... наркота... но я уже устал... и тебе не советую...

-Какой завтра маршрут?

-Что-что в один из этих дней?

-Поцелуй меня.

-Прекрати уже, твою мать!

-Я хочу спать.

-Что ж, надеюсь, мы вытерпим одно лето в Аду. "Одно лето в Аду" - название поэмы Артюра Рембо.

-Я только что встал и уже устал.

Опять Спарта. Мы идём по ночному городу, улицы вымощены булыжником, вокруг не души, а нас целая толпа. Странный район, на стенах графитти. Долгие странствия в поисках открытого ресторана. Наконец находим один. Спагетти с мясом - очень хорошее греческое блюдо. Назад в отель. Кажется, я потерял ключ от сортира. Что думает по этому поводу мудозвон Ликург?

Сан-Франциско, четыре года назад. Улицы и трамваи - вверх-вниз, вверх-вниз. Очень боюсь заблудиться. У пирса уличная труппа клоунов, толпа зрителей - все смотрят, никто не платит. В отдалении стайка хиппи. Боже, они ещё живы?!

Прогулки по ночному Лондону. Девушки с рыжими волосами и в майках с английским флагом. Небольшие группки пидоров, пабы, кэбы, шум, смог, бутики, ресторанные запахи, Биг Бен как чёрный ворон Намёк на стихотворение Эдгара По "Ворон" и на другую достопримечательность Лондона - Вестминстерское аббатство. в свете прожекторов. Мама, я потерялся.

Париж. Занимаюсь тем, что высматриваю на улице шлюх, что на постель свою привлекли б весь мир, эти злые от скуки твари. Парафраз стихотворения Шарля Бодлера. Неблагодарное занятие. На набережной Монтебелло надеюсь купить какую-нибудь книгу, потом совершаю утомительное путешествие от Сент-Оноре до улицы Ришелье. Места рождения и смерти Мольера. В ресторане пробую устрицы. Вдруг разболелась голова, и я выхожу на улицу, сажусь на землю. Подходит какой-то щупленький французик, я ничего не понимаю, только отдельные слова: merde, bitй, concupiscence, lйcher. Дерьмо, член, похоть, лизать (франц). Он надоедает мне своей птичьей болтовнёй, я закрываю глаза и переношусь на пять лет вперёд, в Сент-Канзиан.

Я прочитал о вечно срущей жене Билла Симпсона Эпизод романа Уильяма Берроуза "Моё образование. Книга снов". и у меня разболелся живот. Вышел на променад и глубоко вдохнул чистый горный воздух, закурил. В озере отражается луна, а за озером, на холме - еле видна церквушка, подсвеченная снизу, фосфоресцирующая в темноте. Натыкаюсь на компашку: не старше двадцати, в расстёгнутых рубашках, сидят прямо на земле и люди обходят их стороной, хлещут виски, с ними девушки. Одна: джинсы в обтяжку, топ, выгодно демонстрирующий её большую грудь, волосы ярко-рыжие, помада с блёстками, на правой руке браслет, вряд ли золотой, нервно теребит сигарету. Я здороваюсь и сажусь с ними. Меня спрашивают откуда я, давно ли в Австрии, есть ли у меня деньги, моё имя никому не интересно. И у них жуткий акцент. Рыжеволосая просит прикурить, мне наливают виски в пластиковый стаканчик. Она молча курит, её рука немного трясётся. После первого глотка у меня вдруг появляется желание обнять её, и ей это, похоже, нравится. Мне наливают ещё. Заходит бессмысленный разговор о музыке, шмотках, сексе, о том, кто выиграет Tour de France в этом году, я залпом выпиваю и обжигаю горло. Долго её целую, она не против. Я пьян, она кладёт руку мне между ног; никто из её друзей на нас не смотрит, мы целуемся. Она пытается расстегнуть мне ширинку, должно быть, чтобы узнать, стоит ли продолжать так мило начавшееся знакомство, но - чёрт! - мы же посреди этого чёртового променада! Я отстраняюсь и встаю, она смотрит на меня. Делаю несколько шагов назад, она неподвижна. Пожимаю плечами и ухожу. Вокруг полчища тупых русских туристов. Тех, что из провинции, видно издалека, потому как они громко говорят и ходят, выпучив глаза. Кажется, немцы нас ненавидят. Мне то что - я говорю по-английски с американским акцентом. Добравшись до отеля, заваливаюсь спать.

Венеция. На площади перед собор Сан-Марко в фонтане чайки вырывают куски мяса из ещё тёплой тушки голубя, вода окрашивается чёрной птичьей кровью. В дверях ювелирной лавке парень в лосинах и подкрашенный. Единственный явный пидор, виденный мной в Италии. Прогулка по каналам. Гондольер всё время улыбается. Проплываем под мостом, на котором стоит парочка. Дома затоплены до середины второго этажа, вода в канале мутная, в ней попадается мусор и плавают дохлые крысы. После пью кофе в дорогом ресторане, канал плещется прямо у меня под ногами.

Круиз по Аляске. Летучий Голландец со множеством палуб, залов, баров, крытых и открытых бассейнов. Вокруг голубые льды, спокойные воды, чистое небо. Корабль населён демонами, бесами со множеством глаз и сосущих ртов, одетых в строгие костюмы. Банкет. При входе в залу все здороваются с капитаном корабля, он целует ручки дамам и крепко пожимает руки джентльменам, я бы не удивился, если бы было наоборот. Обстановка враждебна, явная угроза в каждом движении сидящих за столиками. По зале прохаживаются ацефалы-охранники в строгих костюмах. Хватают за волосы миловидную самочку в розовом вечернем платье с глубоким вырезом; она обвиняется в христианстве, с неё срывают платье и выбрасывают за борт. Все равнодушно продолжают есть. Существование геенны огненной научно доказано.

Дорогой отель в Плимуте. Тихий город, чистенькие улочки и домики с цветниками. Спускаюсь на завтрак, яичница с беконом и тостами, кофе и клубничный джем. За мной следят, камеры повсюду, нельзя ступить и шагу. Все камеры соединены в глобальную сеть, наверняка в этом замешаны англиканцы. Здесь уже опасно оставаться. Старые онанисты Мор и Кранмер на огромном экране наблюдают как мои челюсти перемалывают сухой бекон.