Хруцкая Татьяна Васильевна : другие произведения.

Инженер мира сего и "инженер человеческих душ" в одном лице

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Татьяна Хруцкая
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ИНЖЕНЕР МИРА СЕГО И "ИНЖЕНЕР ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ" В ОДНОМ ЛИЦЕ
  
  
  
  
  
  
   Молитва без физического подвига как недоношенный плод...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Санкт-Петербург
  
   2016 год
  
  
  
   "Найди себе любимое дело,
   и тебе не придётся работать ни одного дня"...
  
   Редкой души человек и прекрасный работник...
  
   Самая нужная профессия в Материальном Мире - Инженер.
   Самая важная деятельность в Духовном Мире - "Инженер человеческих душ".
  
   Книжный вопрос: "Помните высказывание: "смена труда есть отдых"? Оказывается, это совсем не шутка. Ускоренное восстановление трудоспособности утомлённых органов и систем в процессе активного отдыха или изменения характера выполняемой работы заметил и описал выдающийся отечественный физиолог, великий русский учёный...
   Правильный ответ: Сеченов, а сам процесс называют: феномен Сеченова или эффект Сеченова.
   Эта книга для вас: Иван Сеченов "Элементы мысли".
   В 1890-ых годах Сеченов выступает с циклом работ по проблемам психофизиологии и теории познания. "Впечатления и действительность", "О предметном мышлении с биологической точки зрения" - так назывались эти работы. А позже он существенно перерабатывает их в теоретико-познавательный трактат, в котором отстаивает учение о познаваемости мира в противовес гностицизму.
  
   "Тогда они были совсем молодыми...
   Совсем молодыми, твёрдо верящими в добро...
   - Ты бы тоже работу присматривал... Знаешь, надо сразу правильную линию в жизни найти..."
  
   Инженер... Это не только профессия, это состояние души...
  
   "...Последним экзаменом шёл матмех - самый тяжёлый экзамен в летней сессии. Штудирование дикой смеси математики и физики, приправленной инженерным делом, окончательно вымотало Жанну. А ещё добавьте панический страх, который она испытывала перед этим предметом, пять бессонных ночей, постоянно крепкий кофе, и вы поймёте силу Жанкиного стресса. Затем был экзамен, где она чуть не грохнулась в обморок от перенапряжения. Принимал Интегралыч, старичок доцент. На удивление, она ответила очень прилично, а видя её крайнее волнение, Интегралыч разжалобился и буквально за красивые глазки избавил от серьёзных дополнительных вопросов, спросив для вида какую-то очевидно элементарную ерунду! Итого - отлично! Она так боялась завалить эту сессию, а снова вышла среди девушек лучшей в группе.
   "Завалить" для Жанны отнюдь не значило не сдать и пролететь со степухой. Она давно сидела на повышенной, а уж за обычную и вовсе не переживала. По Жанкиным понятиям, "завалом" считалась четвёрка. Среди девушек бесспорный лидер, да и среди парней, пожалуй, тоже, ну разве за исключением Димки. Он вон хорохорится своими пятаками автоматом по матанализу, а посмотри в зачётку, там то же самое, что и у Жанны...
   Невзирая на усталость, с последнего успешного экзамена вылетаешь буквально на крыльях. Ад позади, а от сессии до сессии живут студенты весело!.. Жанна, буквально пританцовывая, вышла из главного корпуса... Блаженный миг. Тут рядом оказался Димка. Он сдавал Биссектрисе - профессору злючке, которая недолюбливала слишком амбициозных мальчиков и вообще слыла феминисткой. Однако судя по сияющему Димкиному лицу, с экзаменом у него получился полный порядок...
   - Ну как дела у нашей Софьи Ковалевской?
   - Похоже так же, как и у нашего Альберта Эйнштейна!
   Обменявшись комплиментами, они ещё потрепались немного о том, что досталось в билетах, какие были дополнительные вопросы и как пришлось выкручиваться. Затем перешли к более насущной повестке оставшегося дня. Как отметить конец сессии?..
   Пойти в кафе и сожрать там по порции цыплёнка табака, запив его бутылкой сухого рислинга или ркацители, казалось самой естественной необходимостью. Жанна почувствовала, как Димка обрадовался, когда она согласилась составить ему компанию. У него подруги вообще не было. Ни одной - с самого первого курса. Он был, как казалось, излишне целеустремлённым, с нулевым вниманием к собственной личной жизни. вёл комсомольскую работу, а в основном отирался на кафедрах от СНО - студенческого научного общества. Частенько заглядывал и на "взрослые" научные семинары и конференции. Однокурсницы считали Димку бездушным карьеристом, но Жанна так не думала - она видела, насколько искренне тот увлечён наукой.
   Жанну в науку не тянуло, она полагала, что с неё вполне хватит отличной учёбы...
   Димка оказался весьма галантным и уверенным в себе ухажёром. Вот чего от него она совершенно не ожидала. После обеда они решили пройтись пешочком до общаги студгородка, а по пути разузнали о ближайших планах друг друга. Никаких планов. Оба через день уезжали: Жанна в свой студенческий отпуск, а Дима в стройотряд. Так получилось, что они выбрали разные потоки, Жанна в стройотряд отправлялась после отпуска. Обоим завтра предстояло сдать книжки и подписать бегунок. Но это завтра. А сегодня необходимо было развлечься..."
  
   "В 1990-ые годы престижность профессии инженера и зарплата упали. Но ценность профессии в наш век технического прогресса исключительная. Уже создано много интересных вещей, но это первичная ступень развития человечества. Следующей ступенью будет умение человека действовать без техники на основе энергии мысли собственной и коллективной.
   Техническая интеллигенция - это широко образованные, разнообразно культурные люди. Им интересно всё: и техника, и искусство, и юмор, и реальности вечной жизни и бессмертия. Недаром многие артисты, писатели и юмористы нашли себя после окончания технических ВУЗов. По своему внутреннему состоянию инженеры - народ самодостаточный, творческий, уверенный в себе, мобильный, любит всё новое, высоконравственный, ценит гармонию в мире, коллективе, в личной жизни, в своей душе.
   Поле деятельности - огромное. И материальные возможности большие. Но на первое место чаще ставится возможность самореализации в ущерб материальным благам.
   Но если человек ошибся в выборе профессии, занялся не своим делом, он бывает очень несчастлив, всегда обижен, конфликтен и неудачлив".
  
   Инженер - это звучит гордо!
  
   "Инженер - это человек, умеющий творчески мыслить и в трудных ситуациях всегда находить решения, это человек, благодаря которому претворяются в жизнь и осуществляются самые невероятные идеи учёных. Теоретически можно что-то рассчитать и предположить, но только инженер сможет сконструировать аппарат и проверить его действие на практике. Инженер - это звучит гордо!"
  
   Профессии инженера и учителя снова в моде!
  
   НАПОЛНИ ЖИЗНЬ ЭНЕРГИЕЙ
  
   "Работа... Наверняка вы слышали такую притчу: "Путник проходит мимо стройки и спрашивает одного:
   - Что ты делаешь?
   - Таскаю камни, - отвечает тот
   - А ты что делаешь? - спрашивает он второго.
   - Зарабатываю на жизнь, - отвечает второй.
   - А ты? - спрашивает он третьего.
   - Я строю Храм, - ответил третий".
   Вот так по-разному мы чувствуем себя на работе...
   Одни с тоской бредут на работу. У них уже с утра плохое настроение, они не любят свою работу, раздражены, украдкой развлекаются играми, журналом, служебными романчиками, сплетнями и, посматривая на часы, ждут конца рабочего дня. Им безумно скучно. Вот она - ошибка выбора профессии. Они явно заняты не своим делом. Работать рядом с такими людьми трудно, неинтересно, они портят настроение и снижают тонус. Они не могут поверить, что работу можно любить, считают это притворством и постоянно находят повод для брюзжания. Держитесь от них подальше. Тоска заразительна.
   Другие тоже не любят свою работу. Но они очень любят деньги. Время на работе для них - потраченное зря, оно выброшено из жизни, но зато на заработанные деньги можно купить удовольствия, в общем, по их мнению, счастливую жизнь. О ней они мечтают, сидя на работе. Для них не важно, чем заниматься. Лишь бы деньги платили. Такие люди бывают веселы, общительны, часто они интриганы и сплетники. Не связывайтесь, потом не отмоетесь.
   Вообще, без любви к своему делу ничего путного не получится. Труд радостный успешнее в несколько раз. Поэтому держитесь третьих. Это люди, которые осознанно выбрали свой путь для самореализации. Они увлечены делом, полны энтузиазма, они с удовольствием приходят на работу и предвкушают получение радости, внутреннего удовлетворения и подъёма. Для таких людей, чем больше работы, тем лучше. Повышается самоуважение, самооценка, они растут внутренне, смело и уверенно шагают по карьерной лестнице. Вокруг них сильная энергетика, аура. Рядом с ними радостно, приятно, хорошо. Сколько здоровья, как легко дышится, сколько радостного творчества, несмотря на многие житейские трудности, около таких людей. Будьте к ним поближе. Может быть, заразитесь и тоже станете такими.
   От любимой работы не устают. Ленивые и малоподвижные люди считают, что труд утомителен и вреден для здоровья. Это не так. Труд, правильно, распределённый, по природе своей не может утомлять. Не пытайтесь найти отдых в безделье. От безделья очень устают. Каждый день вы начинаете новое дело. Вы можете сделать его качественно, примитивно или в брак. Выбор за вами. не бойтесь отличаться в лучшую сторону. Мечтайте по максимуму и что-нибудь пробуйте для этого делать. Не надо воевать, побеждать, кому-то что-то доказывать. Работать надо для собственного удовольствия, спокойно и ответственно делая своё дело. И результат будет. И успех придёт, он очень любит жизнерадостных людей. Сделать карьеру - это совсем не значит занять как можно более высокую ступеньку на служебной лестнице. Сделать карьеру - это значит стать первоклассным специалистом, высококлассным специалистом, в общем, классным специалистом в своём деле. Каждый в своей профессии должен постараться стать "звездой". Не нужно бояться иметь своё мнение, нужно только учиться правильно и спокойно его выражать. Никогда не отказывайте в помощи другим. Поможешь ты - помогут и тебе. У человека есть цена и есть ценность, почувствуйте разницу.
   Удачи вам, плодотворной работы, реализации планов, больших успехов и творческих побед! И единомышленников рядом!
  
   ИНЖЕНЕР-проектировщик.
   Энергетика сегодня - это безопасность России и эффективное развитие её экономики. А наша задача - наполнить жизнь энергией. Электрическая подстанция, завод, фабрика начинается с проекта. Поэтому очень важно, чтобы у истока нового начинания стояли серьёзные, интеллектуальные люди и компетентные, классные специалисты. Какая у нас замечательная, творческая работа. Из возвышенных идей, разрозненных, обрывочных сведений и неточных исходных данных нам надо сложить приемлемую картинку будущего и сделать умный, красивый и одухотворённый проект. Наши чертежи должны вызывать добрые чувства у тех, кто с ними будет работать: у монтажников, наладчиков и эксплуатационного персонала. А если в чертежах небрежность, злость, раздражение, то технические аварии и катастрофы неизбежны.
   "Я памятник себе воздвиг нерукотворный" - это сказал поэт. А мы воздвигаем себе рукотворные памятники по всей стране и даже по всему миру. Мы вдыхаем в станции, подстанции, заводы, фабрики, комбинаты, дома электрическую энергию жизни, наши предприятия становятся живыми и начинают работать. Нас уже не будет на свете, а они будут работать на благо будущих людей. Наши фамилии отпечатаны в штампах чертежей, которые будут храниться вечно. Будущие поколения проектировщиков, которые через много лет начнут модернизировать и реконструировать производство, с трепетом будут всматриваться в наши фамилии, и помянут нас добрым словом, если чертежи сделаны качественно, и они смогут найти там всё, что надо для работы.
   Проектировщики всегда находятся на самом передовом рубеже достижений научно-технического прогресса и обеспечивают высокий технический и экономический уровень вновь строящихся энергетических объектов"...
  
   "УЧИТЕЛЬ... Слова благодарности... Я благодарю всех моих учителей за их наставления и вдохновение... Учитель, признавший и воспитавший меня, заложил основу моей жизни, придав ей смысл, и дал мне два самых ценных качества - преданность и понимание... Учительница была для меня подобна духовной матери: я чувствовал, что её любовь и молитвы всегда защищали меня. Семена понимания, посеянные во мне другим учителем, смогли расцвести благодаря наставлениям и личной доброте. Он проявлял ко мне бесконечную любовь, относясь как к собственному сыну. Третий учитель смог затем углубить имевшееся у меня понимание и снабдить его силой красноречия. С годами он всё больше и больше брал на себя роль моего учителя, свободно и с бесконечной добротой уделяя мне своё личное внимание и давая множество советов...
   Эти великие Учителя продолжают вдохновлять и вести меня; не проходит ни дня, чтобы я не вспоминал об их безмерной доброте и не рассказывал о них своим друзьям и ученикам...
   Другие выдающиеся и именитые учителя, ставшие для меня особыми источниками вдохновения, сыграли важную роль в моём обучении и образовании. Меня всегда трогает и воодушевляет поддержка учителя, который очень близок моему сердцу... Он, благодаря своим познаниям, искрящейся чистоте и естественной простоте своего присутствия, доказал, что обладает всеми качествами великого Учителя"... Кто не мечтает о таком Учителе?
  
   Инженеры - это наше всё!
  
   "Четвёртая по счёту научно-практическая конференция "Формирование престижа профессии инженера у современных школьников". На конференции рассматриваются различные вопросы, в том числе роль учителя в содействии самоопределению школьников при выборе профессии инженера, методологические подходы к изучению представления старшеклассников об инженерном образовании и многое другое.
   - По хорошему поводу мы встретились, потому что нужно рассказать о конференции, которая направлена на формирование интереса у старшеклассников к инженерным профессиям. Мотивация педагогических кадров, для того чтобы они работали в этом направлении, она очень важна. Расскажите, какой уровень в этом году эта уже четвёртая конференция приобретает?
   - Наша конференция в этом году второй раз проходит в рамках 7-го петербургского образовательного форума. Это крупное событие в жизни педагогической общественности. Каждый год в Санкт-Петербург съезжается большое количество наших коллег и из Санкт-Петербурга, и из России, и из зарубежья, для того чтобы обсудить наиболее важные проблемы, определить перспективы развития системы образования. И город второй раз уже включил нас в программу, потому что посчитал проблему самоопределения школьников, проблему формирования их интереса к инженерным профессиям очень важной для обсуждения и именно на уровне не только Санкт-Петербурга, но и на уровне всероссийском и международном. Мы собираем не только наших коллег. К нам подключаются и работодатели. Нам очень интересно услышать их мнение, увидеть их взгляд, определить перспективы взаимодействия. К нам подключаются родители. Нам интересно услышать также их мнение и понять их проблемы. И в этом году мы впервые проводим отдельно детскую секцию, для того чтобы услышать и мнение детей, и включить детей в наше общение, определить вместе с ними перспективы дальнейшего нашего развития. В рамках нашей конференции происходит обсуждение очень интересного проекта, детского проекта, который зародился в нашем районе, и сейчас выходит на новый уровень. Это проект "Твой шаг в будущее". В рамках этого проекта ежемесячно у нас проходят встречи представителей вузов и колледжей, ребят с их родителями, на которых ребята узнают очень много интересного о перспективах продолжения образования, и получают некие социальный пробы, проходят мастер-классы, где они могут попробовать себя в разных профессиях. И перспективы развития этого проекта мы тоже будем обсуждать на нашей конференции.
   - Программа насыщенная. Каковы главные вопросы, и что будет в центре внимания?
   - Программа действительна очень насыщенная, потому что исторически эта конференция является таким апофеозом к тому, что было в нашей истории развития научно-педагогического знания по проблеме формирования престижа инженера у современных школьников. Эта идея зародилась 8 лет назад, но выйти на научно-практические конференции даже регионального уровня у нас хватило смелости только в 2013-ом году. И первая конференция была посвящена формированию престижа профессии инженера у современных школьников, но она имела и своё такое качественное направление, то есть роль и место образовательной организации в системе подготовки инженеров будущего. Мы впервые тогда поставили этот вопрос, потому что у нас уже был накоплен опыт, более того, мы уже собрались, имея мнения замечательных людей из Мурманска, из Архангельска и других регионов нашей страны. Но здесь чем примечательна эта конференция? Не только тем, что мы действительно рассматриваем проблему педагогического сопровождения школьников по проблемам формирования престижа инженеров в обществе, взаимодействие образовательной организации с родителями, но мы ещё здесь открыли, считаем это большим научным достижением, новое направление, которое называется "инженерная аксиология". И если к первой конференции 2013-го года у нас вышел только один сборник научных трудов и практических трудов, методики и технологии, которые помогают педагогу и родителям в данной области, то инженерная аксиология уже в течение следующего года приобрела такое значение, что сразу же к последующей конференции 2014-го года мы дали два сборника. Обобщили и научно-практический опыт, и дали понятие, что такое инженерная аксиология.
   - А что это такое?
   - Инженерная аксиология, она стоит как бы в одном ряду с педагогической аксиологией и других направлений. Но больше всего рассматривается этика инженера, и в меньшей степени касалась ценностных ориентаций самого инженера или людей, живущих рядом с инженерами. А это очень важно. Аксио - это ценность. Если кто-то просто забыл. Аксиологический подход в нашей проблеме чрезвычайно важен. Как формируется представление школьников о ценностях инженерной профессии? Конечно, через те ценности, которыми движется сам труд инженера, и что им по существу возможно выполнить в определённой ситуации.
   - А комплекс этих ценностей специалиста как определяются?
   - Это прежде всего высокая духовность. Потому что у каждого инженера преобладает духовное над материальным. Вы же знаете, что и в советское время не так высока была зарплата инженера, и туда на такой сложный, трудный путь обучения инженерной профессии выходили люди, которые были подвижниками своей деятельности: проектной деятельности, изобретательской деятельности, обслуживающей деятельности. В этом отношении, конечно, ценности: умение работать в команде, в коллективе, потому что один инженер в наше время не может быть. Это, как правило, представитель какого-то сообщества.
   - А вот эти утверждения не являются какими-то теоретическими умозаключениями учёного люда? На чём основаны эти выводы о том, что сегодня инженер по-прежнему такой высоко духовный человек? А как заработки? Жить-то всем надо.
   - Мы проводили полевые эксперименты, опросы. Даже был такой эксперимент, когда мы провели очень большой опрос в полевом порядке, когда на улицах Невского проспекта выходили наши магистранты и спрашивали о той ценности просто у людей, прохожих, потому что все они когда-то окончили школу и в результате имеют представление о ценности труда инженера. И потом был направленный такой опрос у самих инженеров в профессиональной среде. И вот сравнение этих результатов позволило нам придти к такому направлению как инженерная аксиология.
   - Значит, надежда у России есть с точки зрения такой серьёзной нравственной сердцевины?
   - Изучение материалов Минобрнауки, последние их отчёты говорят о том, что сейчас в 10 раз повысилось желание поступить в вузы технического направления, в частности на профессии, которые готовят тех, кто впоследствии станут инженерами.
   - Это замечательная новость Минобрнауки... А я ещё хотела подчеркнуть в диалоге с вами, что если сегодня учёные, а вы представляете научное сообщество, утверждают, что по-прежнему костяк инженерного сообщества России - это люди, ориентированные на ответственную работу, на созидание, я подчёркиваю: на ответственную работу, потому что уровень технический сегодня настолько высок, что порой одна небольшая ошибка, один небольшой просчёт может привести к катастрофе, и человеческий фактор здесь как никогда становится важен, и то, о чём вы сказали, рассказывая о направлении инженерной обслуги, то это может стать хорошей новостью и хорошим, обнадёживающим сообщением для нас... Итак, на предстоящей конференции эти вопросы опять будут рассматриваться...
   - Мы продолжаем тематически всё время один проект: формирование престижа профессии инженера у современных школьников. Как принято теперь говорить, обучающихся... Школьник - так у нас принято и более интересно выглядит. Так вот, возвращаясь к вопросу о том, что действительно история имеет определённые этапы в нашем развитии научно-практических конференций, я скажу только, что постепенно каждая конференция привносила что-то новое в научные знания и инженерные, и непосредственно в проблему формирования престижа инженера у школьников. Так, например, очень важный вопрос: "Подготовка к выбору профессии инженера вчера, сегодня, завтра. История и прогностика", это была конференция в 2015-ом году, предыдущая конференция. И так же были выпущены два сборника, в которых обобщался опыт учителей, но уже ареал расширился, и множество замечательных педагогов из других городов подключились к нашей работе. Но этого мало. На этой конференции как раз говорилось о прогностике, и результаты были получены удивительно хорошие, и эта конференция вошла в рамки Петербургского форума, 6-го образовательного Форума. И это замечательно. А вот настоящая конференция, она продолжает, и мы уже озвучили это: роль учителя в содействии. И если в 2015-ом году это появилось впервые: самоопределение школьников, то уже настоящая конференция расширяет именно проблему роли учителя в самоопределении школьников. Но в каком самоопределении? Ведь учитель играет большую роль в самоопределении и личностном, и социальном, но мы рассматриваем вопрос профессионального самоопределения. И как мы уже раньше отмечали, выбор профессии - чрезвычайно важный шаг в жизни любого человека.
   - Пожелаем успеха тем, кто приедет на конференцию. А я хочу задать ещё один вопрос. Вы будете одним из модераторов мозгового штурма "Способы и форматы взаимодействия организаций профессионального образования, школы профессионального определения, самоопределения для школьников". Что будет, ради чего это всё устраивается, какие ждёте результаты?
   - Когда мы говорим о роли учителя в самоопределении школьников, очень важно понимать, что учитель должен видеть не только цели и результаты своей работы, но и должен обладать инструментами, для того чтобы эту работу эффективно, продуктивно реализовывать, для того чтобы действительно достигать тех результатов, тех целей, которые он перед собой ставит. Поэтому среди тех мастер-классов, тех секций, которые предусмотрены нашей конференцией, будет мастер-класс, который посвящён обсуждению программы повышения квалификации, обучению наших учителей методам и подходам формирования самоопределения школьников, повышения интереса школьников к профессии инженера. Это одно из направлений нашей деятельности. Наша задача - привлечь учителей, снабдить их инструментами. Даже если мы и обучим учителя, снабдим его профессиональными инструментами, нам не обойтись без социального партнёрства. Нам не обойтись без взгляда вузов, без взгляда представителей вузов, без взгляда работодателей, без их помощи, без их включения в эту работу. Потому что это должна быть общая работа. Поэтому наша задача в рамках этого мозгового штурма определить те форматы и способы взаимодействия, посмотреть, каким образом мы можем включить вузы и колледжи в нашу совместную деятельность. Каким образом мы можем привлечь их к тому, чтобы рассказать школьникам, показать им важность профессии инженера, дать им возможность определиться со своим будущим, чётко увидеть форматы этого будущего. Вот это мы и планируем обсудить в рамках мозгового штурма.
   - А какие предприятия заявились, какие работодатели, какие вузы?
   - Это всё наши партнёры, которые участвуют в рамках нашего проекта "Твой шаг в будущее", это более 15 вузов инженерно-технической направленности, подключились недавно колледжи. Мы планируем обсуждать расширение этого партнёрства, мы приглашаем людей, которые пока не являются партнёрами, но думаем, что эта аудитория заинтересованных лиц расширится, с тем чтобы посмотреть это системное взаимодействие, обсудить опыт, будущее, как это будет реализовываться, послушать мнение всех заинтересованных сторон, какие у них проблемы, потому что соотнести графики работы разных совершенно образовательных организаций: школа, колледж, вуз, трудно. Наверно, пойдёт речь о календарном графике, и это более серьёзный шаг. Будет обсуждаться на конференции, что и как мы будем делать. Нам интересно расширить формат взаимодействия, чтобы это было не просто информирование, а это диалог, общение должно быть детей и родителей с представителями вузов и колледжей. Но нам очень бы хотелось, мы уже начали это делать, чтобы у детей были социальные пробы, чтобы они могли себя попробовать в разных профессиях, потому что без этих социальных проб очень сложно сформировать представление о том, что ты будешь делать.
   - А механизм этой социальной пробы?
   - То, что мы сейчас попытались сделать с колледжами на последней нашей встрече, это небольшой мастер-класс, когда предоставляется возможность ребятам или попробовать себя в составлении какой-то программы, или поработать с конкретными инструментами для создания какого-то продукта. Думаю, что это должно быть так. Потому что наши встречи проходят на базе образовательных учреждений. Естественно, более широкого формата социальной пробы мы сделать не можем. Но мы можем привести детей в вузы, мы можем привести детей в колледжи, чтобы они поработали и сделали какие-то несложные операции на каких-то станках. Поработали с какими-то инструментами и посмотрели на результаты своей деятельности. Насколько это интересно - создавать что-то новое в рамках того или иного профессионального направления.
   - В момент таких встреч дети общаются со специалистами и профессионалами своего дела. Если у инженера горячее сердце и горящие глаза, ребёнок может и эмоционально заразиться от этой встречи и начать внутри себя выращивать эту мотивацию.
   - Да, они видят человека, они видят личность, они видят тот образ, к которому стоит стремиться, и ту планку, которую, возможно, стоит достичь.
   - Благодарной работой вы занимаетесь. И сейчас расскажите подробно, в рамках конференции будет проводиться такой узкий портал для старшеклассников. Каковы цели и каков механизм, и много ли будет ребят вовлечено?
   - В этом году мы второй раз привлекаем к конференции школьников. В прошлом году они были в рамках выходного дня... Это создаёт сложности организаторам. Поэтому в этом году решили сделать в последний день учебный перед каникулами. Будет сформировано четыре команды. Это игра по станциям пройдёт "путь в профессию инженера шаг за шагом". Игра по станциям пройдёт на базе Политехнического университета, в двух частях. Сначала это 4 коротких остановки, четыре игры, где первая: ребята посмотрят на профессиональную пробу. Они в теоретической части научатся, они придумают логотип команды и на компьютере с помощью специальных программ они этот логотип прорисуют. Когда они попадут в парк современнейших станков, там будет вырезан этот их макет, и они получат его в подарок, вырезанный из фанеры, красиво сделанный, и унесут его с собой. "Образ инженера будущего". То есть это ребята вместе с психологами, они будут выстраивать образ "идеальный, желаемый образ будущего успешного инженера" и в контексте того, какой должен быть абитуриент будущего. К чему должен стремиться будущий абитуриент, который выбирает инженерный вуз? Потому что он должен понимать, что от него требуется, чтобы ребята во взаимодействии со специалистами и психологами смогли бы высказать свою точку зрения, как они предполагают, им будут даны небольшие подсказки, им предложат конверты с карточками. Они выбирают, думают, сначала каждый сам, потом вместе, но самое главное, что они порассуждают, но в конце они должны прийти к чему-то единому. Но самое главное - понять, имеют они это, обладают ли, и здесь они услышат, что им это можно развивать, это можно совершенствовать, а это можно у себя формировать. Психологи помогут увидеть реальную картину и подсказать, куда можно двигаться, чем заняться. Затем будет викторина очень интересная из истории инженерных открытий наших учёных. После викторины они придут и будут выполнять проект "Инженеры - наше всё!" Какая-то команда будет готовить предвыборную речь кандидата, какая-то - социальную рекламу на телевидении, агитационное выступление перед абитуриентами. И какой-то плакат для обеспечения конкурентоспособности страны. Темы мы ребятам дали.
   - Сколько школьников примет участие в игре?
   - У нас будет 4 команды 10-11 человек, Всеволожский район, Кировский район Санкт-Петербурга. Будут снимать репортаж для конференции.
   Среди жюри будут успешные инженеры, руководители современных производств, которым можно будет задать вопросы.
   - В разговоре принимали участие идеолог, методолог и движитель проекта..."
  
   "Очень увлекательно... Надо было всё это разрушить в 1990-ые годы, чтобы в 2016-году всё это снова так эмоционально обсуждать... Зачем рушили-то?
   Когда мы становились Советскими Инженерами, нас вдохновляли книги об инженерах, фильмы про инженеров, спектакли про инженеров...
   - Я посмотрел "Девять дней одного года" и решил, что стану радиофизиком..."
   А когда герои сегодняшних "фильмов", "книг" и "спектаклей": олигархи, бандиты, проститутки, вороватые чиновники... внедрить в головы молодых, что "Инженеры - наше всё!"... трудновато будет... Будем надеяться на чудо...
   Бог вам в помощь..."
  
   "- Сейчас власти планируют фильмы снимать про учителей, чтобы престиж профессии повышать. Смеётесь, вижу...
   - Это глупость. Не те времена. Мы живём не в период раннего формирования информационного общества, когда люди только телевизор смотрели. Теперь все имеют возможность получать информацию и из других источников. А чтобы молодёжь пошла смотреть фильм про учителя, он должен превращаться в робота, Бэтмена или Человека-паука"...
  
   "За годы перехода от "развитого социализма" к "недоразвитому капитализму" вся страна и все отрасли хозяйства очень много потеряли в кадровом потенциале.
   Длительное время промышленные объекты были "заморожены", проектирование существовало в вялотекущем режиме. За время реформ было потеряно два поколения специалистов. Разрыв поколений существует во всех проектных институтах, которые вообще выжили. Молодые специалисты ищут более высокую оплату труда. Большинство опытных сотрудников - предпенсионного и пенсионного возраста. Такова типичная картина в проектных институтах. Кадровый кризис, неизбежное следствие простоя "тех" лет, пока не преодолён. ВУЗы готовят специалистов широкого профиля. Молодые специалисты амбициозны, уверены в себе, но к самостоятельной деятельности пока не готовы. ВУЗы выпускают ребят "сырыми". Даже ценный и полный архив проектного института для выпускника ВУЗа остаётся "китайской грамотой". На адаптацию к практической работе в среде проектного коллектива требуется не меньше времени, чем на обучение в ВУЗе. Чтобы стать специалистом, выпускнику нужно проработать пять-семь лет. Заказчики, нанимая случайные коллективы для проектирования, получают такие ошибки, которые свидетельствуют о полном отсутствии понимания. В кругу профессионалов различают добросовестных и недобросовестных, надёжных и ненадёжных партнёров. Организации с серьёзной репутацией - это качество и эффективность.
   Мы выжили в период "перестройки", с большим трудом восстановились, пережили относительно стабильный период, и снова нас накрыла кризисная волна. В условиях кризиса мы выживаем, реформируемся, преобразуемся, адаптируемся к новым условиям, в которых приходится работать, концентрируемся на наиболее важных направлениях. И опять главное - не потерять трудовой капитал, потому что по-прежнему "кадры решают всё". В любом деле всегда есть люди, которые тянут всё дело, и люди, которые тянут всё, что плохо лежит. Неэффективный работник является затратной статьёй предприятия. Доступ в Интернет и телефонная связь позволяют наладить дистанционную работу. Но даже высокотехничная сфера деятельности требует древнего ритуала общения: многое во взаимодействии решается лишь с глазу на глаз, в личном контакте. Для решения проектных задач люди должны научиться думать - сами по себе программные средства, так же, как и ВУЗы, этому не учат. Неправильное нажатие на кнопки может привести к неправильным решениям и расчётам сложных, ответственных задач. Не может не беспокоить тенденция, когда к руководству проектными фирмами приходят люди, не понимающие в проектировании, но, как им кажется, понимающие в менеджменте: для них проектировщик - приложение к программному обеспечению"...
  
   Есть тысячи дорог, но есть только один Путь - твой!
  
   Всесоюзный Ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт по комплексной электрификации промышленных объектов ТЯЖПРОМЭЛЕКТРОПРОЕКТ, в дальнейшем...
   в годы "перестройки" - ОАО Тяжпромэлектропроект, ЗАО Тяжпромэлектропроект, ООО Тяжпромэлектропроект Санкт-Петербург...
   в "лихие 1990-ые" - ООО ТЯЖПРОМЭЛЕКТРОПРОЕКТ ЭК...
   В прошлом известный и уважаемый, в "лихие 1990-ые" бездумно и бездарно разваленный новыми "хозяевами" жизни, а с 2005-го года вновь возрождаемый усилиями маленького, патриотичного коллектива классных специалистов прошлого...
   В 1985-ом году началась так называемая "перестройка", "свобода и гласность"... Постепенно останавливались заводы и фабрики, не строились новые предприятия, и почти ничего не реконструировалось. Не на чем было учить молодых специалистов. Они приходили в проектные институты, но низкие зарплаты и отсутствие работы заставляли их искать более сытую жизнь. Старшее квалифицированное поколение уходило, среднее поколение из-за отсутствия финансирования во время перестройки вынуждено было переучиться на экономистов, менеджеров, продавцов и уборщиц. Но жить при свечах никому не хочется. Поэтому придётся молодым специалистам взять на себя ответственность за электроснабжение страны и осваивать профессию инженера-проектировщика самостоятельно.
   В 2005-ом году в год празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне Ленинградское отделение института ТЯЖПРОМЭЛЕКТРОПРОЕКТ было практически уничтожено. Это произошло в два этапа. Первый этап закончился борьбой за недвижимость. Чёрные риелтеры, воспользовавшись "свободой" и вседозволенностью, отобрали у нас здание, которое было построена на общие средства народа предыдущего поколения. Но инженер может творить и "на коленке". Мы начали платить дань "победителям", у нас появились учредители, которые вроде бы хотели сохранить марку ТПЭП. Но из-за некомпетентности, бездарности, безответственности и непонимания важности момента, когда уходят из жизни последние знающие и умеющие, когда следующие - ещё дети без опыта, а только ловко управляющие компьютером, когда среднее звено между ними размазано "перестройкой", случилось то, что случилось. Эта история закончилась инфарктами, инсультами, смертями... На здоровье и ранний уход из жизни повлияли экстремальные, нервные, бессонные, выжимающие соки времена...
   В 2005-ом году здание, в котором жила слава, покинули последние сотрудники. Забыть Герострата! Пока не получается. Бог им судья, всем тем, кто всё разрушил и ничего путного не создал..."
  
   "В годы "перестройки" и "дикого капитализма" в объявлениях о найме значилось "до 35 лет". Но теперь возрастным соискателям найти работу становится легче. Опыт или энергия? Большинство экспертов в сфере подбора кадров уверены: тенденция увеличения верхней возрастной планки для претендентов на свободные рабочие места действительно существует. Обосновывают её тем, что найти опытного молодого профессионала практически невозможно, а поручить ответственное дело только что получившему диплом работнику - слишком большой риск. Но не только это заставляет работодателей благожелательно смотреть на возрастных сотрудников. Сейчас, в пору лёгкой перемены мест, стало особо цениться главное достоинство работников в возрасте - привычка долго трудиться на одном предприятии и тяготение к стабильности. И, как "вдруг" выяснилось, они меньше молодых зависят от личных проблем и пережили все возрастные кризисы, отбивающие охоту к работе. К тому же они более реалистичны в своих зарплатных ожиданиях и трезво оценивают ситуацию. Кроме того, в этой возрастной категории значительно чаще можно встретить людей, которые не могут работать плохо в принципе: халтурить - не в их правилах. А ещё они более дисциплинированные и добросовестные. На серьёзных предприятиях оценили профессиональный опыт, житейскую мудрость, рассудительность, способность сохранять спокойствие и понимать чужие проблемы, добротное советское образование сотрудников старшего возраста. Значит, не всё потеряно! А как же возможные проблемы со здоровьем и памятью?
   Исследования в институте им. В.Н. Бехтерева показали, что даже в возрасте за 70 лет почти 30 процентов людей не имеют никаких признаков снижения интеллектуальных функций. А пример хирурга Фёдора Углова, который выполнял сложнейшие операции, будучи 90-летним человеком, свидетельствует и о высоких физических возможностях возрастных работников. Ведь, здоровье - оно от радости, радость - от внутреннего состояния гармонии и интересной творческой жизни. У нас всегда должны быть планы. Потому что планы - это жизнь. А отсутствие планов - это отсутствие жизни"...
  
   Начальник...
   "Среди множества международных праздников есть и такой - День Шефа. Он отмечается 16 октября. Придумала его секретарша из США, желая подбодрить своего босса. У вас есть возможность сделать что-нибудь приятное начальнику. Ведь, возможно, ему с вами не сладко.
   История возникновения праздника такова. В 1958-ом году американская секретарша предложила новый праздник - День Шефа. В 1962-ом году он был официально утверждён губернатором штата. Эту традицию поддержали многие страны. Праздник распространился по миру со скоростью мысли. В этот день полагается вспомнить, что руководитель - это профессия, предполагающая напряжённую работу, ответственность за каждый шаг и за каждое слово, за благополучие подчинённых ему людей. И в то же время шеф - это прежде всего человек, и простые человеческие радости и слабости ему не чужды. Часто именно от представлений начальника зависит атмосфера в коллективе, уровень корпоративной культуры компании и даже то, как выглядит офис. Удовлетворённость сотрудников рабочим местом - одно из необходимых условий успеха, а чувство юмора помогает расслабиться и создаёт более неформальную обстановку. Начальник - не цербер, а за заносчивостью скрывается неуверенность в себе. Первостепенная обязанность руководителя - создать комфортные условия для сотрудников: физические, материальные, душевные и духовные. Создать такую психологическую атмосферу, чтобы доброжелательность и приветливость были обязательны для всех сотрудников. Такой дресс-код. Начальнику необходимо научиться заключать договоры на работу выгодные, интересные, разнообразные и распределять работу так, чтобы все были при деле, приобретали опыт, но не перенапрягались, потому что это сказывается на качестве. Но успешный договор - это всего лишь декларация о намерениях. Начальник должен обеспечить задания исходными материалами, чтобы работа не вызывала тоски, раздражения и была в кайф. И только тогда можно ожидать отдачу от сотрудников. Что посеешь, то и пожнёшь! В общем, лучший начальник тот, в отсутствии которого коллектив продолжает работать в продуктивном режиме, поскольку это доказывает, что руководитель правильно подобрал людей, распределил обязанности, создал структуру работы и схему взаимосвязи сотрудников между собой, то есть создал все условия, при котором процесс всегда идёт!
   Начальники бывают разные. И сотрудники бывают разные...
   "Жёсткий босс" нужен для людей, которые признают иерархию как закон рабочих отношений и являются исполнительными сотрудниками. Авторитарный босс, который даёт жёсткие указания, - для них. Такие работники обычно тяжело переживают ситуации, когда на них ложится серьёзная ответственность за работу и других людей. Им проще работать в тех бригадах и отделах, где чётко и понятно регламентирована большая часть действий.
   "Парень из своих". Если вам хочется проявить инициативу, и вы не любите "давящих боссов", а с другой стороны, вы нуждаетесь в "старшем товарище", то вам будет комфортно с довольно человечным боссом, который не держит коллектив в состоянии страха и трепета. Идеальное место работы для вас - небольшой коллектив, в котором руководство будет прислушиваться к вашему мнению.
   Если вы - творческая личность, ваш идеальный начальник может быть спонтанным и не всегда предсказуемым. Вам лучше работать с человеком, который будоражит вашу творческую мысль, чем с тем, кто спокоен, как удав, и требует чёткости и порядка. Вы найдёте себя в бригадах и отделах, которые занимаются новаторской деятельностью и славятся креативным начальством.
   За нашу длинную трудовую жизнь мы повидали разных начальников и разных сотрудников. Но всем надо помнить, что наша общая цель - уникальный, творческий коллектив, в котором нет текучки. А ведь есть коллективы - террариум единомышленников. Не дай Бог!"...
  
   "По тому, что творится на рабочем столе, можно судить о деловых качествах его хозяина...
   Если на рабочем столе "чёрт ногу словит" - это вовсе не признак неорганизованности того, кто за ним сидит. Многие люди чувствуют себя комфортно именно в обстановке творческого хаоса. Стиль обладателя такого художественного беспорядка - лихорадочная деятельность и вечная спешка, но зато у него, как правило, полно творческих идей.
   Если на столе каждая вещь знает своё место, здесь сидит фанат порядка. Для такого форма зачастую преобладает над содержанием. Это великолепный исполнитель, но консерватор.
   Начальник, фанатеющий к порядку, - не лучший вариант для коллектива. Под руководством такого человека придётся уделять много внимания соблюдению формальностей, а коррективы в работу лучше не вносить, даже из лучших побуждений"...
  
   Система организации труда...
   "Психологическое состояние коллектива зависит от правильно организованного собственного рабочего дня. Иногда работа стоит на месте просто потому, что люди не понимают, чего от них хотят. Чёткие задачи, определённые сроки, внятное объяснение - вот эффективное лекарство от потери времени. "Работаю круглые сутки, но времени всё равно не хватает" - знакомая картина. Причина - неправильная организация собственного рабочего процесса. С опытом всё должно наладиться. А иногда человек специально демонстрирует колоссальную занятость или создаёт ситуацию, при которой выглядит очень занятым. Обычно это вызвано желанием почувствовать свою значимость и показать её другим. Если "имитатор" большой занятости занимает высокую должность, то продвинуться в карьере не просто. Если же над ним всё же есть более здравомыслящие люди, то можно попытаться провести нормальную схему работы через них. Именно из-за неорганизованности специалистов на работе возникает нездоровая психологическая атмосфера. Бывает так, что те, кто нормально выполняет свою работу и уходит вовремя, начинают чувствовать себя виноватыми. Вполне эффективно трудящиеся люди начинают задумываться, могут ли они уходить вовремя и правильно ли поступают, не подводят ли они таким образом компанию. Если сотрудник в течение рабочего дня успевает вовремя и в полном объёме справиться с обязанностями, - это нормально. Основную силу в коллективе представляют с виду неактивные "рабочие лошадки". Они молча впрягаются в рутинную и напряжённую работу, чётко и аккуратно выполняя стратегические задачи. Без них не бывает весомого и настоящего дела.
   Приятно ходить на работу, когда в коллективе благоприятный психологический климат. А создают такую обстановку доброжелательные и приветливые люди. Честь им и хвала"...
   "У меня не укладывается в голове, что гражданин государства
   может жить, не принося пользу обществу"...
  
   "Если хочешь, чтобы мир изменился, - стань этим изменением"...
  
   "История человека - это творческая эволюция"...
  
   "Начнём, благословясь"...
  
   Человек живёт в двух мирах - в мире природы и в мире культуры...
  
   Инженер в материальном мире и "инженер человеческих душ" в духовном мире - в одном лице - самый достойный вариант жизни в 21-ом веке...
  
   Надо работать там, где творится настоящая история...
  
   Путь к успеху не бывает гладким, простым, лёгким, но это мой путь - и мне за него не стыдно...
  
   Нужно глубоко вникнуть в тему, в слова...
   И слушать эти слова, чтобы они в тебя вошли...
  
   "Родительский дом - начало начал..."
  
   "От улыбки день становится светлей..."
  
   "Ну, а дружба начинается с улыбки..."
  
   "А он мне нравится, нравится, нравится..."
  
   "Хмуриться не надо, Лада..."
  
   "На дальней станции сойду..."
  
   Брать лучшее от жизни, что по сердцу, здесь и сейчас...
  
   90 лет за плечами, а творческие планы по-прежнему в силе...
  
   92 года - а какой полёт души...
  
   Она - человек увлечённый...
  
   На службе её держит любовь... любовь к работе...
  
   "Чтобы отвязать рубль от нефтезависимости, нужно сделать рывок и перейти с 4-го технологического уклада, где мы находимся сейчас, сразу на 6-ой. То есть уйти от ресурсной экономики к инновационной. Однако новейшие технологии внедряют не более 10% предприятий. Одна из причин - отсутствие квалифицированных научных и инженерных кадров. В некоторых наукоёмких производствах средний возраст работников - 60 лет. Казалось бы, дефицит кадров закроют молодые специалисты. Однако по окончании вуза работу находит лишь треть - предприятия неохотно берут молодёжь из-за отсутствия опыта. Пока не изменилась система образования, дающая много теории и мало практики, студенты вынуждены сами приобретать опыт, совмещая учёбу с работой. Ведь, по статистике, наличие рабочего стажа у выпускника увеличивает шанс получить место до 97%"...
  
   "На гайдаровском форуме глава Сбербанка заявил, что гораздо более быстрыми темпами, чем экспорт продукции российской оборонки, растёт другой, самый страшный экспорт - российских мозгов. О проблеме их утечки на Запад говорят уже не первый год, но почему не сделано ничего, чтобы удержать молодых, талантливых, работоспособных людей на Родине?
   - Какие-то специальные меры остановить утечку мозгов, к сожалению, не помогут. Нужны кардинальные изменения на рынке труда. Почему люди уезжают? Во-первых, из-за некачественной структуры рабочих мест, плохих условий труда и низких зарплат. Высококачественных рабочих мест в России мало. Резко сдулись объёмы промышленного производства, особенно в высокотехнологичных отраслях. Разрушены отраслевые научно-исследовательские институты, конструкторские бюро. Запроса на таланты нет. Поэтому инженеры, конструкторы, учёные уезжают туда, где этот запрос есть.
   Во-вторых, в России отсутствуют возможности для честного профессионального роста. Продвижение наверх идёт не за счёт таланта, ума, а за счёт совершенно других качеств.
   В результате "рыночных реформ" в управление бюджетными учреждениями и крупными компаниями пришли так называемые "эффективные менеджеры". Насколько они оказались эффективны - об этом можно судить по состоянию нашей экономики. Они установили себе зарплаты, которые в разы отличаются от доходов тех, кто реально создаёт продукт.
   У нас много говорят об отсутствии политических свобод, демократии, но люди бегут не от этого, а от того, что не получают морального и материального удовлетворения от работы в своём учреждении или на предприятии"...
  
   "- Иногда говорят, что сегодня писатели перестали быть "инженерами человеческих душ", что эта профессия уже непрестижная, и никто "идти в писатели" не хочет.
   На самом деле это совсем не так. Стать писателями по-прежнему стремятся многие, но получить заветную книжечку члена писательского союза не так просто. Как же войти в это профессиональное сообщество?
   - За последнее время заявления о вступлении в союз подавали некоторые очень известные люди, и порой совсем неожиданных профессий, не имеющих отношения к литературе...
   Например, недавно членом нашего союза стал президент одной из крупнейших строительных компаний... Причём вступил он в него на общих основаниях, пройдя через сито нашей приёмной комиссии, для которой совсем не важно, какой пост занимает претендент и какими компаниями владеет. Главное - предъявить строгой комиссии свои произведения, уже изданные книги, и, если та сочтёт их достойными того, чтобы их автор назывался высоким словом "писатель", тогда он может претендовать на членство в творческом союзе. И он это сделал...
   Бывает, что членом этой организации становится уже признанный в литературе талант. Так, сравнительно недавно членом союза стал доктор наук, научный сотрудник... Причём заявление на вступление он подал после того, как получил престижную литературную премию...
   Чтобы вступить в союз, вовсе не достаточно иметь уже изданные книги - сейчас за деньги свой опус может напечатать кто угодно. Нужно, чтобы приёмная комиссия, в которую входят мастера своего дела, признала, что у автора есть литературный талант. Только тогда её вердикт может быть положительным. Отбор ведётся самым тщательным образом. Комиссия собирается дважды в год: весной и осенью. Перед тем как предстать перед ней, соискатели должны сдать в организацию свои произведения в нескольких экземплярах, чтобы все члены комиссии могли их прочитать. Кроме того, претендент должен представить три рекомендации от опытных членов союза. Но даже в этом случае обсуждения бывают бурными, и далеко не всем, кто хочет получить членский билет писательского союза, удаётся получить от этой комиссии добро...
   Другой "новобранец" в писательских рядах - тоже известный человек... Она получила два высших образования... Опыт общения с самыми разными людьми, незаурядные литературные способности позволяют ей, несмотря на "литературную молодость", интересно и живо рассказывать в своих произведениях о сложных человеческих судьбах, создавать выпуклые и запоминающиеся характеры своих героев. Учтя все эти обстоятельства, наша приёмная комиссия дала положительный ответ на её заявление о приёме в члены Союза писателей...
   Подал заявление о вступлении в союз и... Он - коренной ленинградец. В осаждённом Ленинграде пережил всю блокаду, в возрасте 4 лет попал под бомбёжку... С детства начал сниматься в кино... Окончил Политехнический институт... Только накопив солидный жизненный опыт, он взялся за перо... Это настоящая исповедь о сегодняшней жизни... Он удостоен премии в области литературы "За выдающийся вклад в развитие петербургской культуры". Он награждён орденом "За заслуги перед Отечеством". Мы надеемся, что и он сможет стать достойным и почётным членом нашего союза писателей"...
  
   Честь и совесть города... Ленинград - Санкт-Петербург...
  
   Жизнь как чудо и праздник...
  
   Воспитание - это пример чужой жизни, которая состоялась...
  
   "Инженер-электрик и писатель... Даниил Гранин...
   1 января 2016-го года Даниилу Гранину исполнилось 97 лет...
   Классик современной литературы. Его романы "Искатели", "Иду на грозу", "Зубр", эссе "Эта странная жизнь и "Страх", повести "Прекрасная Ута", "Сад камней", "Месяц вверх ногами", "Дождь в чужом городе" - настольные книги нескольких читающих поколений.
   В 2012 году роман Даниила Гранина "Мой лейтенант" стал лауреатом национальной литературной премии "Большая книга".
   Даниил Гранин - почётный гражданин Санкт-Петербурга, председатель правления Фонда имени Д.С. Лихачёва.
   В книге "Человек не отсюда" тесно переплелось художественное с документальным. История в этих текстах становится фактом частной жизни, а частная жизнь - фактом истории. И это даёт возможность каждому читателю почувствовать себя включённым в Большое Время. Если в своих первых, ставших культовыми для нескольких поколений, книгах Гранин учит, как менять судьбу, то в этой книге он показывает, как следовать ей"...
  
   ЭНЕРГЕТИКЕ НУЖНЫ СОТНИ ИНЖЕНЕРОВ И РАБОЧИХ
  
   "Кадры - фундамент инженерно-энергетической отрасли...
   Сегодня стоит задача усовершенствования системы теплоснабжения, энергоснабжения и газоснабжения. Эта сфера влияет на уровень качества жизни населения. А добиться результатов можно за счёт кадрового потенциала. От уровня квалификации специалистов зависят эффективность использования ресурсов, снижение потерь и влияние на экологию. Поэтому важно привлекать молодых специалистов, использовать результаты их научных исследований, наработки дипломов и диссертаций...
   Сегодня в инженерно-энергетической отрасли Санкт-Петербурга работают 37 тысяч 945 человек. Ежегодно кадровая потребность в этой сфере составляет 200-250 человек с высшим образованием и 500 человек со средним профессиональным образованием...
   Система кадрового отбора должна быть многоуровневой и жёсткой. Эта отрасль связана с многочисленными рисками, с экологическими последствиями, и здесь мелочей не может быть..."
  
   22 декабря - День Энергетика!
   "В этот день принято выражать особую благодарность за многолетний честный труд и полную самоотдачу ветеранам энергетики. Российская энергетика создавалась героическим трудом нескольких поколений высококвалифицированных инженеров, учёных, рабочих, строителей. Исключительные профессиональные, деловые и моральные качества тружеников отрасли и сегодня обеспечивают надёжность и бесперебойность энергоснабжения страны. Сегодня электричество прочно вошло в нашу жизнь, стало привычным явлением. Но за этой видимой повседневностью стоит огромный труд.
   Дорогие коллеги и партнёры!
   Поздравляю вас с нашим профессиональным праздником Днём Энергетика!
   Энергетика сегодня - это безопасность России и эффективное развитие её экономики. А наша задача - наполнить жизнь энергией. Энергетика начинается с проекта. Поэтому очень важно, чтобы у истока нового начинания стояли серьёзные, интеллектуальные люди и компетентные, классные специалисты. Из возвышенных идей, разрозненных, обрывочных сведений и неточных исходных данных нам надо сложить приемлемую картинку будущего.
   Желаю вам плодотворной работы, творческих достижений и побед, доброжелательных и приветливых сотрудников рядом"...
  
   ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ ЭНЕРГИЯ
  
   "У доски:
   - Вы всё ссылаетесь на электричество, а что такое
   электричество?
   - ...Забыл, я знал, но забыл.
   - Постарайтесь вспомнить...
   Вы единственный человек, который знал"...
  
   "Мы учили в школе, что электрический ток - это направленное движение электронов, мы помним о квантовой теории, но глубинной сути электрической энергии мы до сих пор не понимаем. Что есть электричество, эту тайну нам пока не открыли. И фундаментальная наука нам пока это не объяснила. Так что будем считать, что имеем дело с проявлением электрической энергии. Техника развивается бурно. Технари, без истинного понимания происходящих процессов, на ощупь, методом проб и ошибок, "методом тыка" создают устройства, которые приспосабливают к материальным нуждам людей. поэтому относиться к электричеству нужно с глубоким почтением, ответственностью, бдительностью, осторожностью и вниманием, как к Великой Силе. Легкомыслие, безграмотность, небрежность, безалаберность приводят к человеческим жертвам и техногенным катастрофам"...
  
   "Обеспечение нормального функционирования и развитие практически любой отрасли промышленности, строительства, медицины невозможно без организации электроснабжения. Развитие новых сфер деятельности и форм бизнеса напрямую связано с постоянным увеличением электрических мощностей. В эксплуатации находятся тысячи километров электрических сетей и огромное количество оборудования. Энергохозяйство многих предприятий находится в тяжёлом техническом состоянии, устарев морально и физически. Вследствие этого возросло количество аварийных ситуаций с серьёзными последствиями. При эксплуатации энергетического оборудования и электрических сетей неизбежны их повреждения и нарушения режимов работы. Наиболее опасными являются короткие замыкания (КЗ), повреждения изоляции и перегрузки. В большинстве случаев в месте КЗ возникает электрическая дуга, термическое действие которой приводит к разрушениям токоведущих частей, изоляторов и электрических аппаратов. При КЗ к месту повреждения подходят большие токи (токи КЗ), измеряемые тысячами ампер, которые перегревают неповреждённые токоведущие части и могут вызвать дополнительные повреждения, то есть развитие аварийной ситуации. Эскалация аварии может быть предотвращена посредством быстрого отключения повреждённого участка электроустановки или сети при помощи специальных автоматических устройств, действующих на отключение выключателей и получивших название "релейная защита". Термином "реле" обозначается широкая группа автоматических приборов и устройств, используемых в релейной защите, автоматике, телемеханике, телефонии и других отраслях. В настоящее время в эксплуатации находится значительное количество подстанций с устройствами релейной защиты и автоматики, выполненными на устаревшей электромеханической аппаратуре. Износ электрооборудования высок, а его характеристики отстают от современных требований по точности, энергопотреблению, возможности работать в экстремальных, аварийных условиях. На сегодняшний день налажен выпуск комплекса аппаратуры на микроэлектронной и микропроцессорной базе, позволяющей без больших затрат выполнить модернизацию подстанций, а также средств релейной защиты и автоматики на современном уровне. Разработаны схемы привязки аппаратуры к современным выключателям, а также выключателям, выпущенным и смонтированным ранее. Сегодня налажен выпуск цифровых устройств релейной защиты, как отечественного производства, так и зарубежного. Для наладки новых видов релейной защиты применяется современное оборудование и программное обеспечение. Дефицит средств является основной проблемой в вопросе модернизации электрооборудования на промышленных объектах. При этом энергохозяйства должны работать в номинальном режиме. Не всегда есть возможность произвести необходимые отключения для вывода оборудования в ремонт, так как многие предприятия работают круглосуточно в несколько смен"...
  
   Энергетика - это тепло и комфорт в наших домах, развитие промышленности и обеспечение стабильной работы всех отраслей экономики России.
  
   "В Советском Союзе энергетическая отрасль была создана как госмонополия. Она доказала свою эффективность, обеспечив высокую надёжность и дешевизну энергии. Была создана Единая Энергетическая Система, обеспечивающая оптимальное, согласованное и эффективное взаимодействие всех энергосистем, входящих в её состав, на основе единого оперативно-технологического управления, осуществляемого из одного центра - Центрального диспетчерского управления. Развал Советского Союза и изменение государственного строя в России привели к попыткам реформирования энергетики. Будем надеяться, что принцип "хотели, как лучше, а получилось, как всегда" в данном случае не сработает, потому что это очень опасно.
   Многие страны выбрали способ организации своей энергетической отрасли в виде госмонополий, имея в виду, что государственные компании будут функционировать в интересах общества, а не с целью получения максимальной прибыли, как это делают частные компании. Невозможно полностью исключить сговор энергокомпаний. В других странах предусмотрено государственное регулирование деятельности частных компаний.
   Генерация, передача и распределение электроэнергии должны обеспечивать надёжность, экономичность и бесперебойность работы сети. Электрическая энергия, тепловая энергия, вода - это товар, который поставляется, продаётся и покупается. Но энергетика имеет стратегическое значение для национальных интересов любой страны, поэтому реформы должны проводиться в интересах потребителей и экономики страны, а не бизнес-структур. Сегодня энергия обеспечивает независимость и безопасность государства"...
  
   "Обеспечение эффективной и стабильной работы энергетических систем было и остаётся важнейшей государственной задачей, от решения которой зависит устойчивое развитие экономики, социальной сферы, практически всех сторон жизни. Для её успешного решения всё большее значение приобретает разработка и внедрение современных энергосберегающих технологий. Необходимо уделять приоритетное внимание вопросам повышения эффективности использования энергии, снижения энергоёмкости во всех сферах хозяйства. Для этого необходима передовая, хорошо развитая производственная база и высокий научный потенциал, стратегическая линия в решении вопросов энергосбережения и энергоэффективности в комплексной модернизации"...
  
   "Начало 21-го века. В нашей стране рост энергопотребления принял устойчивый характер. Ощущается глобальная нехватка пропускной способности основных электрических сетей, перегрузка линий электропередач. Физический износ оборудования в результате значительного превышения сроков эксплуатации, гарантированных заводами-изготовителями, приводит к наступлению катастрофических отказов. Процент неправильных действий релейной защиты и автоматики по причине старения с каждым годом возрастает"...
  
   "Некоторые страны начинали с того, что, либо покупали лицензии, либо просто копировали передовые технологии. А затем, пройдя путь становления и развития, сконцентрировались на секторах, в которых сумели добиться собственных хороших результатов за счёт государственных программ и поддержки. Адаптация иностранной продукции к российским условиям эксплуатации - это, конечно, проблема. Однако в настоящий момент уровень электротехнической продукции, которую производят российские компании, в общем и целом уступает техническому уровню ведущих западных электротехнических концернов. Именно поэтому с целью обеспечения надёжности электроснабжения наши потребители вынуждены покупать зарубежную продукцию. Это объективная реальность. Но техническое развитие нацелено на международную интеграцию, и вопрос адаптации западного оборудования будет постепенно решён"...
  
   "Все имеющиеся на сегодня фундаментальные научные знания уже реализованы в технологиях. 17-ый век - механика, 19-ый век - термодинамика, электромагнит.
   Нанотехнологии - стремительно развивающаяся отрасль современной инженерии, базирующейся на новейших научных достижениях. В 2006-ом году Президент России Владимир Владимирович Путин объявил индустрию наносистем и материалов приоритетным направлением науки, одним из важнейших в плане изменения структуры российской экономики и существенного повышения конкурентоспособности отечественной промышленности. Полный набор возможностей применения нанотехнологий ещё предстоит осознать. В настоящее время наиболее очевидными являются грядущие технологические революции в материаловедении, электронике, медицине. Возможности прорыва в энергетике создадут условия для разработки экологически безопасных энергетических установок и транспортных средств на новом топливе"...
  
   Энергосистема - это живой организм. Проблемы на одном участке аукаются во всей системе.
  
   "Наука и жизнь... Удивительное рядом...
   Выращивание уха и создание пальца - это только первые шаги в будущей "индустрии запчастей для человека". Учёный и его коллеги уже вырастили кровеносные сосуды, грудные соски и клапаны сердца. Сейчас они работают над созданием почки, клеток печени и панкреатических желёз. Так что фантастическое будущее уже не за горами...
   Доктор настроен оптимистично. Он только опасается, что когда пришивание головы станет массовым, может начаться охота за молодыми телами...
   Он считает, что наука уже очень близко подошла к полноценной имитации живых существ. Мало того, учёные скоро научатся улучшать творения природы или Бога. По словам учёного, эволюция прошла мимо многих отличных инженерных решений"...
  
   "Генная инженерия и "дизайнерские дети"... "Синтетические" дети из пробирки... Достижения науки в этой области вызывают неоднозначную реакцию у экспертов: одни воспринимают их как развитие технологий, другим они кажутся аморальными и даже представляющими биологическую угрозу...
   Несмотря на то что генетические манипуляции необходимы для борьбы с болезнями и отклонениями, некоторые специалисты высказывают опасения по поводу массового использования технологий генной инженерии. Последствия использования этих технологий непредсказуемы...
   - Предположим, что эти технологии начнут широко использовать. Как будет выглядеть общество, в котором живёт много генно-модифицированных людей?
   Эксперты признают, что достижения генной инженерии поразительны, однако считают, что эта дисциплина в данный момент недостаточно изучена, чтобы говорить об абсолютной безопасности её применения. Наша генетическая природа намного сложнее, чем можно себе представить. Новые методы оплодотворения очень рискованны, так как могут повлечь за собой множество других расстройств у генно-модифицированных детей"...
  
   "В эпоху индустриально-инновационного развития дальнейшие прорывы невозможны без новых идей и технологий. И мы возлагаем огромные надежды на научно-инженерные кадры и особенно - на креативную молодёжь"...
  
   "Делай что должен, и будь что будет...
   Юный Владимир начинал учеником слесаря на заводе... Путь к мастерству...
   Высшее образование Владимир получил в Киевском Политехническом, Норильском Индустриальном и Московском Литературном институтах...
   Работал в горячих цехах в Заполярье, на Украине и в Казахстане...
   Прошёл трудовой путь от ученика слесаря до руководителя предприятия. Окончил музыкальную школу по классу аккордеона, но потом перешёл на гитару, начал писать стихи и песни на свои стихи. Начинал в карагандинском клубе самодеятельной песни, став позднее лауреатом многих песенных фестивалей...
   С первыми же стихами отправился в Литературный институт им. А.М. Горького в Москву... Его приняли...
   Сегодня Владимир Шемшученко - автор более десятка поэтических сборников... Несколько лет он - главный редактор международного литературно-художественного журнала и общественно-политической газеты. Член Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России.
   В Петербурге Владимир оказался, когда после развала СССР в Казахстане жить стало невозможно...
   - В тех южных республиках - жуть что творилось: бандитизм, резня, погромы, обесценивание всего на свете... И мы решили уехать...
   С тремя детьми на руках начинать на новом месте было нелегко. Но Северную столицу Владимир выбрал сердцем, и потому наш город занимает особое место в его творчестве:
  
   Я завидую тем, кто родился у моря.
   У людей в Петербурге особая стать.
   Я стою на мосту в одиночном дозоре
   И учусь по слогам этот город читать.
   Свирепеет зюйд-вест, и вода прибывает,
   Застонали деревья в окрестных лесах...
   Я представить не мог, что такое бывает:
   Город в море выходит на всех парусах!
  
   Творчество Владимира Шемшученко отмечено многочисленными всероссийскими и международными премиями. Он кавалер ордена Святого благоверного князя Александра Невского "За заслуги и большой личный вклад в развитие и укрепление государства Российского". Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II наградил поэта золотой медалью преподобного Сергия Радонежского Первой степени...
   Писать по совести... Это эпохальная книга. В ней художественно, образно и правдиво отражены почти все важные моменты истории России 20-го века...
   Кровоточащие стихотворные строки написаны человеком совестливым и правдивым, который вместе со страной всегда остро переживал все её беды и несчастья, но всегда был уверен в её великом грядущем:
  
   Империя не может умереть!
   Я знаю, что душа не умирает...
   Империя - от края и до края -
   Живёт и усечённая на треть.
  
   Стихи как молитва... Сам Владимир о современной литературе сказал так: "Я убеждён: хорошие стихи и проза, написанные на хорошем русском языке, не менее духовны и православны, чем молитва. А духовности как раз и не хватает нынешней литературе... Кому, скажите, интересны постмодернистские выпендривания рефлексирующих авторов или "чернуха" и "желтуха"?
   Великое государство, каким являлось и является Русь, Россия, не должно позволять никому - ни внешним, ни внутренним негативным силам - раздробить себя, закабалить. А виды кабалы - они самые различные: от территориальных и финансовых до духовных. Насаждение на телевидении культа денег, силы, "пофигизма", порнографии - разве не посягательство на наши национальные основы?
   Когда говорят, как трудно стало в нынешние времена, поэт отвечает, что каждый век жесток...
   Главное - делай что должен, и будь что будет"...
  
   ПИСАТЕЛИ - ИНЖЕНЕРЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ
  
   "- Книги - это самые настоящие сокровища. И в них нуждается каждый: и старый, и молодой. Так почему же книги так важны? С самого раннего детства литература играет важную роль в нашей жизни, а писатель, как создатель художественного произведения, учит нас, направляет, помогает найти ответы на интересующие нас вопросы. Вот почему необходимо уважать титанический труд писателя. И как мы знаем, он не всегда бывает благодарным. Вот почему он ещё больше заслуживает уважения.
   "Их надо пожалеть.
   До самой смерти
   обречены писатели, поверьте,
   пытаться разъяснить,
   где ангелы, где черти,
   и так и не закончив, умереть".
  
   - Несомненно, в формировании личности человека участвуют родители и общество. Но также в формировании личности участвует литература. Она играет огромную роль. Она показывает, что такое добро, что зло, что значит ненависть, зависть, злость, что значит любовь, дружба, доброта, милосердие. Человек собирает эту информацию по частичкам, и именно поэтому писатель является инженером человеческой души.
  
   - Писатель - это инженер человеческой души. Это абсолютная истина. Ещё с детства мы читаем первые произведения Пушкина и Лермонтова, которые закладывают в нас первые кирпичики нашей личности. С нашим развитием и ростом мы узнаём великие произведения Тургенева и Чехова. И они нам позволяют получить нашу уникальную черту, отличающую нас от всех остальных наций мира. Это наше русское самосознание.
  
   - Это прелестные и очень правильные тексты. У меня есть общее замечание. Конечно, в литературе можно пользоваться привычными формулами вроде "инженер человеческих душ". Но я думаю, что эти формулы надо расширять. Писатель не только инженер, но он ещё и маг. И я думаю, что если в ваших текстах вы чуть-чуть убавите ваш официальный пафос, то будет совершенно прелестно"...
  
   Прекрасный писатель, публицист, журналист...
  
   "- Вы - доктор филологических наук, профессор, но для меня Вы, прежде всего, писатель. Когда я слышу слово Есин, я думаю о совсем другом...
   - Я родился в такое давнее время. Мама так мечтала... Я ведь первый человек с высшим образованием, с настоящим высшим образованием в семье. Мама так хотела, чтобы я был хотя бы кандидатом наук...
   - Когда Вы решили стать инженером человеческих душ? У Вас было много профессий, среди них - лесник. А Вы решили стать инженером человеческих душ.
   - Я захотел стать писателем очень рано. Почему, я не могу сказать. У меня было советское ощущение, что это единственная профессия, которая давала некоторую свободу.
   - А Вы согласны с этим определением "инженер человеческих душ"?
   - Я думаю, что писатель - это волшебник, маг... И самое главное...
   - Имитатор... Известный роман Есина "Имитатор"...
   - Кстати, я думал всегда, что этот роман, который написан довольно давно, очень быстро устареет и исчезнет. Но я понимаю, что, видимо, в нашем окружении он почти бессмертен. Это начинает пугать.
   - Дело не в окружении... Естественно, когда мы читали, то представляли себе совершенно определённого человека... Но это о вечном...
   - Да... Но я надеюсь, что не о вечном. Позвольте мне думать о нашем обществе...
   - Позвольте мне... Ведь я же читатель...
   - Правда Ваша, конечно...
   - Вы думаете, такое не могло быть в древней Греции? Такого не было в Риме древнем?
   - Я-то надеялся, что это закончится у нас с новым витком Истории. Но это не закончилось, и вдруг приобрело какие-то просто гротесковые формы...
   - А "Гладиатор"?
   - Это другой роман. Он о личном сопротивлении. Все мы гладиаторы, но я всегда помню, что гладиатор всегда идёт на смерть, и мой герой тоже был готов к этому.
   - Почему спрашиваю? Потому что другой писатель, Хемингуэй, он не гладиатор? Разве с самого начала он не шёл на смерть?
   - В нём есть огромная сила и сила, в первую очередь, жертвы. Потому что каждый писатель - это жертва своего творчества. И в конечном итоге я боюсь, что даже его самоубийство - это некий литературный акт...
   - Говорят, что он был очень болен...
   - Но такая смерть - это венец биографии.
   - Его образ для Вас слишком мрачен? Вы тоже мрачный писатель...
   - Я весёлый человек... Нет, он для меня не мрачный писатель, как ни странно. Он оставляет всегда моральную надежду. Хорошо написанная литература всегда оставляет надежду. Потому что она возвышает, хотя бы точкой зрения писателя, действительность...
   - "Старик и море"... Там конец, конечно...
   - Да, я помню. Но Хемингуэй, среди прочего, был ещё и крупный рукодельник. Он точно знал и самоцель... Это прелестный литературный ход... Его ранние романы - это прекрасно сделанные, признанные произведения.
   - Вы у него учились?
   - Нет. Мы учились... Моя любимая проза - это проза Лермонтова. Потому что я считаю, что мы вышли все из Лермонтовской "шинели", потому что Гоголь был недосягаем, конечно, но русская литература пошла по этому, предсказанному Лермонтовым европейскому пути.
   - Интересная точка зрения...
   Какие два главных качества, на Ваш взгляд, необходимы писателю? Хемингуэй называл честность и воображение...
   - Что касается воображения, не знаю. По-моему, у писателя это некое профессиональное качество, без которого вообще писателя не существует...
   Честность и упорство. Для меня очень важное писательское качество - это чувство справедливости... Я пишу публичные дневники. И они довольно жёсткие дневники... Если у меня нет возможности выкрикнуть о том, что плохой писатель - это плохой писатель, если у меня нет возможности сказать, что плохая жизнь - это плохая жизнь, если у меня нет возможности сказать, что это не бизнесмен, а вор, я хотя бы это пишу в своём дневнике. Я хочу быть самим собой, хоть и маленьким человеком, родившемся в Советскую Эпоху, отчётливо понимающим, что давала она, отчётливо понимающий, что мы имеем сейчас. Я хочу это помнить и нести с собой, и кое-что запечатлеть.
   - Одна из последних работ Хемингуэя, она не была закончена и была опубликована после его смерти, "Острова". Может быть, наши современные и самые читаемые писатели и есть эти маленькие островки в этом колоссальном потоке литературы?
   - Ну, поток действительно большой. Даже я бы сказал, что есть океан литературы, и каждый маленький островок, каждое движение волны в этом океане для меня одинаково ценно. Я хорошо помню точку зрения Набокова относительно того что, когда история кого-нибудь касается полой своей шинели, он уже должен быть счастлив. Если имя обозначено, то писатель уже должен быть удовлетворён, потому что его имя - это всего лишь песчинка. А на этом пляже иногда есть и часто бывают очень высокие скалы.
   - Вы возглавляете какую кафедру?
   - Кафедру литературного творчества, можно назвать: кафедра литературного мастерства.
   - А этому можно научиться?
   - Нет, конечно.
   - А чем же Вы там заняты?
   - Я рассказываю в литературных институтах... Мы рассказываем о тех ошибках, через которые мы прошли...
   - Как хирург известный...
   - Это интересно... Моменты обучения в этих волшебных, так называемых артистических специальностях, врач - это тоже артист, видимо, в общем, одинаковы.
   - Я вообще завидую вашим студентам. Им с Вами, наверно, очень хорошо.
   - И мне с ними хорошо...
   - Вы действительно можете чему-то научить.
   - Я у студентов учусь. В этом-то и залог нашей с ними дружбы. Я всегда помню о том, что я действующий писатель. И мой последний роман только пишется. Он ещё не написан. А студенты могут очень много мне дать.
   - То есть, Вы - инженер человеческих душ.
   - Я всегда помню, что я бедный мальчик, у которого практически вся родня прошла через тяжёлый путь репрессий... Это позволяет нам ощущать радость жизни и ощущать чувство справедливости.
   - Любимое слово "справедливость". Как я Вам за это слово благодарен.
   Великое чувство в литературе справедливость.
   "Инженер человеческих душ"... Обычно считают, что это определение Сталина. На самом деле Сталин повторил высказывание прекрасного, очень тонкого, мало известного в большом объёме писателей Юрия Олеши... Кто-то с этим соглашается, кто-то не соглашается. А как вы думаете: писателя можно назвать инженером человеческих душ или надо слушаться Есина и называть его магом человеческих душ? И вообще, как надо назвать? У нас есть имена Есина, Хемингуэя, Толстого, Олеши. Писатель - это кто?"
  
   "В моё время больше ценился инженер...
   Инженер тогда был специалистом, фигурой, компетентным распорядителем, начальником. Техник - мастером, распорядителем, начальником, фигурой. И обязательно фигурой самостоятельной, знающей, умеющей, ответственной. Реальное училище готовило не просто техников, не среднее звено, а вторых после инженеров лиц. Значит, людей в скором будущем обеспеченных, солидных, не лишённых радостей при распределении общественного продукта..."
  
   КНИГИ МОЕЙ МОЛОДОСТИ...
  
   Даниил Гранин "ИСКАТЕЛИ"
  
   Отечественная война основательно разрушила энергохозяйство города. Никто, даже сами энергетики не представляли себе, что за какие-нибудь три-четыре года удастся восстановить разбитые котлы, поднять мачты линий передач, исправить подъездные пути, поставить турбины. Подземная кабельная сеть была перебита в тысячах мест снарядами и авиабомбами. Подстанции стояли демонтированные - пустые кирпичные коробки.
   Крупнейшие заводы маялись на голодном пайке электроэнергии. В часы пик диспетчер отключал часть предприятий. На каждого жителя полагается свой лимит, энергию получали, как хлеб, по карточкам. Министр лично распределял каждый километр кабеля.
   Теперь всё это отходило в прошлое. Наиболее мощные станции - Комсомольская, Октябрьская, Лесная, Приозерная - были восстановлены и приняли полную нагрузку. Энергию распределяли ещё бережно, но голод кончился...
  
   Лобанов проходил мимо бесчисленного строя дверей, воссоздавая по надписям масштаб этого огромного учреждения. Из царства теплосети, снабжающей город теплом в бережно изолированных трубах, по которым текли в дома горячая вода и пар, он попал в царство высоковольтных линий. Чтобы многомиллионный город-труженик мог жить, двигаться, работать, - днём и ночью, не умолкая, гудело пламя в топках, шли эшелоны с торфом, углём, по трубам котлов мчался раскалённый пар. На далёких реках билась вода в лопасти турбин. За сотни километров несли её силу линии передач. Эта незримая сила текла в город со всех сторон, входила в каждый дом, вспыхивала ярким светом лампочек, звучала музыкой в репродукторах. Она оживала голубым лучом в тёмных залах кинотеатров, вертела станки, двигала трамваи. К ней привыкли, её не замечали, как не замечает здоровый человек биения своего сердца. Тысячи и тысячи людей участвовали в создании этой силы, распределяли её, учитывали, следили за её расходованием и бесперебойным действием...
  
   Здесь, в Управлении, находился мозг всех станций, сетей, строительств, ремонтных заводов - всего сложного, гигантского хозяйства системы.
  
   Сюда приезжали директора предприятий договориться о подключении нового цеха, нового дома. Домашние хозяйки хлопотали о своих счётчиках. Управхозы приходили с жалобами на плохое напряжение...
  
   Из полураскрытых дверей доносился ровный, неумолчный шум сотен голосов, стук пишущих машинок, трезвон телефонов. Впереди по коридору шли две девушки, до Андрея долетел обрывок их разговора:
   - ...В антракте он меня спрашивает, не помогу ли я им с трансформаторным маслом?
   - Вот жук, ради этого пригласил?
   - Конечно. Я повернулась и ушла.
   - Совсем?
   - Как бы не так. Забралась на галёрку и досмотрела.
   - И куда им столько масла?
   - Шутишь - тысячи трансформаторов...
  
   Разговор происходил у двери с надписью "Отдел приключений". Андрей понимал истинный смысл этих слов, но, посмотрев на унылого сотрудника этого отдела, улыбнулся. А жаль, что действительно не существует на свете такой отдел увлекательных, волнующих приключений!
  
   И вдруг эта смешная надпись как-то по-новому осветила и его приход в лабораторию и путешествие по зданию Управления. Да, и в его жизни началась пора неожиданных, удивительных событий...
  
   Он шёл по высоким сводчатым коридорам, поднимался по лестницам, минуя какие-то залы и застеклённые галереи, чувствуя себя уже не гуляющим наблюдателем, а разведчиком. Каждый шаг открывал новое, каждый встречный мог оказаться соратником или противником...
  
   Вот наконец и технический отдел. Ну что ж, зайдём представиться...
  
   Дверь распахнулась резко, уверенно, и на пороге лаборатории появился высокий, широкоплечий молодой человек...
  
   - Правдивые слова не бывают приятны, приятные слова не бывают правдивыми...
  
   В этот предвечерний час центральная комната лаборатории должна была показаться особенно красивой. Жаркими красками вспыхивали в закатных лучах зимнего солнца кусочки прозрачно-жёлтого янтаря, синие копья стрелок, монтажные панели, перевитые огненными жилками красной меди, серебристые столбики конденсаторов. На полках теснились высокие катушки проводов в пёстрых шёлковых нарядах изоляции. Над ними висели огромные выпрямительные лампы. Их зеркальная поверхность отражала синие квадраты окон с оранжевой лентой заката. Повсюду на столах лежали ещё не ожившие, не связанные мыслью детали. Воздух был пропитан сложной смесью запахов канифоли, шеллачного спирта, озона, костяного масла. Неповторимый, свой запах для каждой лаборатории...
  
   Новиков мечтательно прищурился, пробуя увидеть и себя среди этой живописной, деловито-внушительной обстановки: молодой, красивый, скромный научный работник, разбросанные по столу бумаги, мучительное творческое раздумье...
  
   - Прошу прощения. Разрешите мне полюбопытствовать?
   - Чего тут любопытного?
   - Да просто ручки повертеть.
   - Ну повертите. Всё равно разбирать...
  
   - Задумался!.. Минимум академик...
   - Или максимум студент...
   - Либо студент, либо корреспондент. Эти всегда суются не в своё дело...
  
   В комнату быстрым шагом вошла молодая женщина. Чувствовалось, что и гладкие зачёсанные на пробор волосы, и строгий костюм, и эту быструю чёткую походку - всё по-молодому добросовестно и искренне вкладывала она в облик начальника, каким он ей представлялся. Но, несмотря на её старания, этот заданный облик предательски разрушали девичьи припухлые губы и глаза - большие, серые, мягко освещающие её неяркое, чистое лицо.
   - Товарищи, поздравляю вас. Наша лаборатория завоевала первое место и переходящее знамя...
   - Ай да мы! Колоссально! Майя Константиновна, вы должны выделить энную сумму на банкет...
   - Слава - это не солнце, а всего лишь тень...
  
   - Пожалуйста, простите. Я вас слушаю...
   - У меня к вам направление из отдела кадров...
  
   Эти несколько строчек Майя Константиновна читала долго. Постепенно улыбка уходила с её лица, губы твёрдо сжимались. Ощущение какой-то тревоги охватило всех...
   - Знакомьтесь, товарищи... Новый начальник лаборатории - товарищ Лобанов... Андрей Николаевич...
   - Как же так? А вы...
   - Вы же знаете, я временно исполняла обязанности...
  
   Они не виделись после окончания института. В студенческие годы были друзьями, хотя часто ссорились, а под конец, на пятом курсе, и вовсе разошлись. Тогда им казалось, что навсегда. Андрей Лобанов собирался остаться в аспирантуре. Виктор Потапенко ушёл на производство...
  
   На защите главный инженер одной из электростанций сказал:
   - Дипломный проект Потапенко - не ученическая работа. Наша станция получила инженерное решение одного из насущных вопросов.
   Весь факультет тогда гордился Виктором. Недаром преподаватели единодушно отмечали его способности. Учёба давалась ему легко, не в пример Андрею. У Андрея было несколько любимых предметов, но в них его интересовало только противоречивое, неясное. Когда лектор говорил: "Тут, товарищи, существует несколько мнений, явление это мало исследовано", Андрей усаживался за книги или оставался по вечерам в лаборатории. Неизвестное вызывало в нём бурный протест и нестерпимое любопытство...
  
   Тогда он понял, что открыл нечто новое и важное. Почему важное, он ещё не знал... Он видел то, чего никто никогда ещё не видел. Ух, какое это было восхитительное чувство!..
  
   - Конечно, это произошло случайно. Так ведь всё великое находилось случайно.
   - Какая скромность...
  
   - Случай идёт навстречу тому, кто ищет его не вслепую...
  
   Неудачи огорчали Андрея, но быстро забывались. Ему нравился самый процесс исследования. Он сомневался, проверял, выдумывал всевозможные опыты...
  
   На выпускном вечере, когда собрались в общежитии всей группой, Виктор предложил:
   - Ребята, выпьем за то, что мы наконец начинаем работать. За то, чтобы станции, куда мы попадём, стали самыми лучшими!..
  
   Откровенно говоря, большинству порядком надоело учиться...
  
   - ...Земля круглая, всё равно встретимся - была бы дорога прямая...
  
   Он был прав. Земля оказалась круглой. Судьба вновь свела Виктора и Андрея.
  
   Виктор за эти годы быстро выдвинулся. В журналах и газетах всё чаще появлялись его статьи. Он выступал на конференциях, пользовался известностью как крупный инженер. Год назад он был назначен начальником технического отдела Энергосистемы. Андрей же после войны вернулся в аспирантуру и лишь недавно защитил диссертацию.
   Они не ожидали, что встреча их выйдет такой тёплой и радостной. Помнилось только хорошее. Оба возмужали, изменились и с любопытством приглядывались друг к другу...
   Можно позабыть, чему тебя учили, позабыть своих учителей, но разве забудешь того, с кем учился, кому рассказывал о первой любви, с кем делился последним рублём и мечтами о будущем!
   Вот и пришло то будущее, о котором они мечтали. И всё равно кажется, что самое главное ещё впереди...
   - Как же ты, начальник отдела - и без кабинета?
   - Во-первых, нет свободной комнаты, во-вторых, люблю быть всё время с людьми, всегда в курсе их дел - получается как-то оперативнее...
   - Чёрт его знает, я бы так не сумел, привык к тишине, не могу думать в сутолоке. Впрочем, тебе тут думать некогда...
  
   - Ты совсем не изменилась, Лизок...
   - Это тебе кажется. Просто мы стареем все вместе и поэтому не замечаем...
  
   Пока Лиза накрывала на стол, Виктор показывал Андрею квартиру. Дом был новый, ещё пахло краской, и вещи не нашли своих бесспорно единственных мест... Единственное, чему Андрей позавидовал, это библиотеке Виктора. Он вернулся в кабинет и прилип к полкам, перебирая корешки аккуратно расставленных книг. Здесь имелись все новинки по электротехнике...
  
   Андрей, как всякий фронтовик, с охотой вспоминал о том, как мёрз в окопах на Ленинградском фронте, как брал замок Геринга, как прорывался с ходу на танке через горящий мост...
  
   Было хорошо и немного грустно. На минуту вернулась юность, присела к ним за стол. Отсюда, из зрелости, она выглядела чертовски славной...
  
   Андрей смотрел на Виктора и Лизу и вспомнил, как однажды летним вечером они шли по набережной... Виктор худощавый, порывистый, и на лацкане его пиджачка пять значков: ВЛКСМ, ГТО, ГСО, "Ворошиловский стрелок" и Осоавиахим...
  
   - Ты мне скажи, зачем ты кончал аспирантуру?
   - Зачем? Чтобы заниматься наукой.
   - Где? У нас?..
   Позвольте, товарищ утопист, спустить вас на землю. Знаешь, чем тебе придётся заниматься? Пробился где-то кабель - изволь выяснить, почему, отчего. Какой-нибудь пьяный монтажник не так соединил провода, а ты копайся, выясняй. Ремонтируй приборы. Содержи в порядке аппаратуру. Испытывай изоляторы... Ругайся со снабженцами, заполняй сводки да отчёты. Вот тебе наша наука.
   - А я слыхал, у вас лаборатория первое место заняла.
   - Лаборатория замечательная, я её сам налаживал. Пойми, это же оперативная служба, а не научная лаборатория. У нас ребята настоящие, без всяких претензий. Если где затёрло, они всегда выручат. У нас свои законы. Сколько раз я обращался за помощью к профессорам. Приедут, напустят научного тумана, в простых вещах разобраться не могут. Навертят формул, а потом всё равно сам решаешь, как тебе опыт да интуиция подсказывают...
   - Ишь расхвастался...
   - Хвастаться нечем. Мы кто? Лошадки. А вот вы - всадники. Ты не обижайся, старик, по большей части так бывает. Собирал я материал по регулированию, дал кое-кому посмотреть, а они, голубчики учёные, тиснули в книжку, даже фамилии моей не упомянули. Пенкосниматели...
   - А я вовсе и не обижаюсь... Я пришёл к вам делать свой прибор. И от всей вашей административной возни буду отпихиваться всеми силами. А то - ты прав, Виктор, - засосёт ваша текучка, и пропал.
  
   Вот оно что! Выходит, он, Виктор, занимается текучкой, а Андрей пришёл заниматься серьёзным делом? Нет, дорогой товарищ, то, над чем работает Виктор, и есть главное. Пусть оно не такое эффектное, пусть без блеска и без особой славы, но эта черновая, скромная работа тоже требует от человека глубоких и специальных знаний. Да, мы чернорабочие, но мы создаём свет, энергию, а не печатные труды...
  
   - Я к вам пришёл не за славой...
   - Боюсь, ничего у тебя не выйдет. Мне, когда я пытался вроде тебя на науке выдвинуться, приходилось сидеть ночами.
   - Теперь не сидишь?
   - На двух стульях сидеть не буду. У каждого своя планида. Да и, признаться, когда занимаешься делом, не до умствований.
   - Не выйдет - уйду... Во всяком случае, попробую заниматься наукой днём...
   - Где, у нас?
   - Да, у нас...
  
   И тут впервые Виктор по-настоящему осознал, что Андрей будет с завтрашнего дня работать вместе с ним. Сразу по-деловому прикинул все "за" и "против", всю новую расстановку сил, связанную с приходом Андрея... Скажем прямо - приобретение для лаборатории незавидное. Хотя... вывеска почётная - кандидат наук. Посолиднее, чем молодой, неопытный инженер Майя Устинова. Правда, она человек исполнительный. Старательная. Нет, не женщине руководить лабораторией...
  
   - Что за прибор?
   - Определять повреждения на линиях передачи. Это, знаешь, мечта!..
  
   - ...Славно быть руководителем, понимаешь, Андрей, всякую минуту чувствуешь свою полезность на земле. Многие боятся ответственности - вздор! Мне смешно смотреть на таких. Люди доверяют тебе. Без тебя дело не идёт. Принимай решение... Ты один-разъединственный можешь его принять. У тебя все ключи и секреты... Приходится быть энциклопедистом. Решай мгновенно. Тут и строительные дела, всякие фундаменты, опоры, и новые топки надо устанавливать... И за всеми этими котлами - люди, характеры. Кому нужно денег побольше заработать - идеалами сыт не будешь. Кто завидует, кто подсиживает приятеля. Кое-кто берёт взятки... Сплетничают. Знаешь - каждый доволен своим умом, и никто не доволен своим положением. Или вот тебе снабженец: достаёт он только то, что трудно достать, а не то, что нужно... Или вот толковый инженер, а зашибает водку, - как доверишь ему работу на высоком напряжении? Разбирайся во всей этой путанице. Учитывай каждое слово, взгляд, а то завтра посыплются на тебя заявления... Ответственный работник - следовательно, отвечай за всё головой и партбилетом. Ох, дружище, это и психология, и техника, и ещё тысяча наук. И змеёй будь, и львом, и двутавровой балкой...
   - А знаете, ребята, страшно представить, как это я начну. Вот я сегодня пришёл в первый раз, чувствую - все против. Шутка сказать - пятьдесят человек в лаборатории. Начальником-то я никогда не был...
  
   Он преисполнился уважения к Виктору. Здорово вырос Виктор за эти годы. Чувствовался в нём умелый, любящий своё дело руководитель. Руководить - это наука...
  
   - Тебе, дружище, шагать до министра.
   - И буду шагать... Откуда же берутся министры?..
  
   Они пели старые студенческие песни; слов толком никто не помнил...
  
   Аспирантура убедила Андрея, что дело не в том, защитит ли он диссертацию, а в том, удастся ли ему стать учёным. Он учился последовательности, терпению; учился любить неблагодарную чёрную работу; учился выкарабкиваться из самых глубин отчаяния, когда казалось, всё рухнуло и нельзя продолжать и не с чего начинать...И тогда перед ним возникал пугающий вопрос: а нужно ли кому-нибудь то, что ты делаешь?..
  
   - Известно, что великие учёные достигали знаменательных результатов не только потому, что верно мыслили, но и потому, что много мыслили и многое из передуманного уничтожали без следа. Какими бы надеждами вы ни воспламенялись, остерегайтесь хитрить со своей совестью. В науке, кроме созидания, важно уметь разрушать...
   Мне из вас не кандидата надо сделать, а учёного...
  
   Слушая Андрея, Фалеев почему-то думал о себе. Завтра ему исполняется сорок лет. Пятнадцать лет он преподаёт в институте. Доцент. Член Клуба учёных. Жизнь его текла размеренно и спокойно. Внимательно следил за литературой по своей специальности, ежегодно обновлял лекции, студенты любили его за ясный и точный язык, за умение красиво демонстрировать опыты. В свободное время занимался теорией регулирования, напечатал несколько статей по этому вопросу. Он получал удовлетворение, когда ему удавалось изящно решить какое-нибудь запутанное уравнение. Но в последнее время его начинало тяготить это тихое и однообразное течение жизни.
   И вот сейчас, слушая Андрея, он вдруг жадно позавидовал его горю, именно горю. Ему захотелось тоже мучиться, искать, терзаться до бессонницы, упёршись лбом в какой-то нужный и трудный вопрос, и чтобы кругом все волновались и спрашивали: "Ну как, скоро ли?"...
  
   - Из самого запутанного дела легче всего выбраться дорогой правды... В науке лёгкий путь не бывает правильным путём, рано или поздно он мстит человеку... Честность в науке так же необходима, как знания...
  
   Одинцов считал преподавательский труд высоким искусством. Всякий раз перед вступительной лекцией он волновался, как новичок. Его возбуждал вид аудитории, заполненной молодыми головами, озорной шум голосов, блеск глаз, следящих за каждым его движением.
   Постепенно Одинцов сумел внушить Андрею если не любовь, то интерес к преподаванию. Свободное время Андрей тратил на подготовку к лекциям. Одинцов черкал его конспекты с придирчивой, дотошной требовательностью и в то же время с нежностью старого человека, видящего в недоверчивом прищуре зелёных глаз Лобанова свою молодость...
  
   Достанет ли у него сил снова искать и готовить себе преемника? Он был обманут в своих лучших надеждах. У старости свои законы, её потери трудно возместимы...
  
   Сам же Андрей... действовал по точно продуманной программе. Прежде чем приступить к локатору, необходимо подобрать знающих инженеров. Успех предстоящей работы зависел также от квалификации техников, от опытности лаборантов.
   Он вызывал к себе одного за другим своих сотрудников и бесцеремонно проверял их теоретический багаж.
   Багаж!.. К сожалению, это сравнение оказывалось довольно точным. Многие давно уже отложили в сторону свои теоретические знания, как ненужный в походе груз. И он покоился на самых задних полках их памяти, ветшая и портясь от бездействия. Большинство прекрасно обходилось скромным набором практических рецептов.
  
   Неиспользуемые знания - утрачиваемые знания...
  
   Новиков даже оскорбился: что это ещё за экзамен!
  
   Самое резкое столкновение произошло с Кривицким. Один из ведущих инженеров лаборатории, Кривицкий принадлежал к категории так называемых неуживчивых людей. его не терпели и побаивались. С обидной проницательностью он умел высмеивать слабости окружающих, без различия должности и заслуг. Несмотря на опыт и способности, он за пятнадцать лет так и не пошёл дальше старшего инженера. Озлобленный несправедливостями, он превратился в скептика, любая правда представала в его словах цинично-оскорбительной...
  
   - Один мудрый человек сказал: люди заблуждаются не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими... Как видите, я не сгораю от стыда за свою отсталость. И не побегу от вас в библиотеку. Мне и так хорошо...
  
   - Другой мудрый человек сказал, что привычка находить во всём только смешную сторону есть верный признак мелкой души, поскольку смешное лежит всегда на поверхности...
  
   Борисов доказывал, что локатор важен прежде всего как средство, которым можно расшевелить коллектив лаборатории, заразить людей творческой лихорадкой, чтобы они поверили в свои силы. Пусть каждый почувствует: вот к нам пришла наука, без нас она не может, но и нам без неё неинтересно...
  
   - В человеке важен не чин, а начин...
  
   Летом они отправили детей к родным, а сами поехали на Кавказ. Исполнилась давнишняя мечта... Они путешествовали вдвоём по Военно-Грузинской дороге.
   Виноградные лозы карабкались по террасам, волоча за собой чёрные и зелёные гроздья... Они поднимались в горы навстречу высокому яркому небу, удивительному, как всё в этом краю. Они проходили висячие мосты в прохладных сырых ущельях, разыскивали развалины старинных замков, вспоминали Лермонтова, ели маленькие пахучие дыни...
   Несколько дней они прожили в маленьком горном селении. Внизу сливались две Арагвы - чёрная и белая. Их быстрые струи, тёмная и светлая, долго мчались не смешиваясь, о чём-то бурливо споря...
   - Представь себе, что можно было прожить жизнь и не увидеть всего этого...
  
   Административная работа пришлась Виктору по душе. Ему нравилось управлять людьми, требовать, проталкивать, руководить; та честолюбивая жилка, которая всегда была в его характере, теперь, когда он вкусил власть, заставляла его прилагать все силы, чтобы стать начальником отдела. "Если уж я выбрал административную карьеру, надо скорее расти, чтобы не перестояться". Виктор добился своего - он стал начальником одела...
  
   Их дом начали посещать новые приятели Виктора. С наивным тщеславием Лиза слушала, как они расхваливали организаторские таланты её мужа. Они раздували парус его честолюбия, а ей чудилось, что это попутный ветер её семейного корабля. Она искренне соглашалась с Виктором: его призвание - административная деятельность. Инженерный опыт у него есть, знания тоже, остальное зависит от искусства руководить. Туманные слухи, что Виктор не терпит способных людей в своём отделе, окружает себя подхалимами, свидетельствовали лишь о чёрной зависти обойдённых...
  
   - Через три года быть тебе начальником главка... У меня глаз - алмаз. Как люди достигают? Путём верных друзей. Они ему мостят - он их тащит...
  
   По-видимому, счастье имеет свои законы. Оно чахнет без надежды. Лиза не знала, о чём ей мечтать. Напрасно она называла себя неблагодарной, беспокойное недоумение всё чаще посещало её...
  
   - ...Случайность? Случай идёт навстречу тому, кто его ищет...
  
   - Пусть это будет парадокс, но наша личная жизнь - это производственная жизнь наших мужей...
   Молодые неженатые люди всегда вносят какой-то аромат романтики...
   Иногда всё происходит неожиданно. Конечно, в семейных отношениях сквознячок необходим. И всё же следует быть начеку, чтобы вовремя захлопнуть форточку...
  
   - Было указание главного инженера... Так заведено испокон веков, что от сложных приборов ремонтные мастерские отказываются.
   - Так вот, с сегодняшнего дня в ремонт не брать. У вас есть своя тематика, будьте добры ею заниматься. Есть у вас самолюбие? Попробуйте дать краснодеревщику бревно таскать, куда он вас пошлёт? Вы же инженер!
   - Ту не до самолюбия... Спорить с начальством все равно что плевать против ветра...
  
   Главный инженер, костлявый, угловатый, весь немного встрёпанный, имел вид человека, заверченного до головокружения. Одевался он небрежно, морщины тоже небрежно, как бы наспех, перечёркивали его лицо во всех направлениях...
   Но там, где дело касалось действительно важных вещей, главный инженер ничего не забывал и не упускал. Он умел, сохраняя замученное выражение лица, спокойно обдумать и решить быстро и безошибочно...
  
   "А говорили, что теоретик, не от мира сего... как бы не так! Что называется, наскочил топор на сучок"...
   От главного инженера Андрей вернулся воодушевлённый... Его воодушевление действовало заразительно на всех...
  
   - Да, это аморально, но такова жизнь. Да, с этим надо бороться, но кому поручить эту борьбу?.. То-то и оно...
  
   В отделе его ненавидели и боялись. Технически беспомощный, невежественный, он мстил каждому, кто осмеливался критиковать его. если только ему удавалось отыскать у кого-нибудь в прошлом малейшее пятнышко, оно всплывало самым таинственным образом, вырастая в грязное пятно, пачкающее человека с ног до головы...
  
   Сколоченному из одних костей Борису Зиновьевичу можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят лет...
   Он расстелил схему генератора. Отголоски обиды ещё звучали в его витиеватом предисловии: мы люди неучёные, провинция, рассуждаем без интегралов...
   - Никак нашёл?..
   - Признаться, набрёл на одну мыслишку.
   "Мыслишка" поразила Андрея - до чего просто! Потом он бурно обрадовался, потом с горечью подумал о себе: тупица!..
   Андрея целиком поглотила схема, вычерченная техником, - бывают же на свете люди, которым схема может доставить не меньшее наслаждение, чем картина художника. В этой корявой схеме присутствовало то, чего не добиться никаким образованием, - удивительно верное чутьё.
   - Честное слово, я вам завидую, - признался Андрей.
   Борис Зиновьич мгновенно вспотел...
  
   - Горячий больно. И молод, с людьми не умеет ладить.
   - И нечего об этом тревожиться... Специалистов ладить у нас и без него хватает...
  
   Навстречу Андрею шла группа людей. впереди в синей спецовке - Виктор Потапенко...
   Всем было понятно: идёт свой человек, хоть и начальник, а простой, заботливый, настоящий хозяин.
   Андрей с удовольствием наблюдал за Виктором. Большое дело - уметь подойти к разным людям без наигранной простоты. У Виктора получалось это с пленяющей естественностью...
  
   - Демокра-ат!
   По его тону трудно было разобрать, какой смысл он вкладывал в это слово...
  
   Потапенко находился у крайнего агрегата, где мостовой кран осторожно опускал ротор турбины; такелажники, слесари, инженеры напряжённо следили за движением огромного ротора, будто поддерживая его со всех сторон своими пристальными взглядами...
  
   - Всё же, знаете, лучше молчать, чем говорить, и лучше говорить, чем писать...
  
   Секретарша... Андрею подобные девицы казались на одно лицо - надменная пустышка, сияющая отражённым светом своего начальника, специалистка по телефонным разговорам и затачиванию карандашей...
  
   Неосмотрительность Лобанова создавала ему врагов там, где, казалось, этого можно было свободно избежать...
   - ...Трудно, я вижу, будет нам с вами сработаться
   - А я и не собираюсь ни с кем срабатываться...
  
   - Виктор, но я не могу спокойно проходить мимо...
   - Ты не руководитель, а перпендикуляр какой-то...
   - А ты... ты - параллель...
   - Пора бы уже тебе почувствовать, что такое ответственность. До сих пор ты отвечал за самого себя, поэтому тебе кажется, что так просто вводить новое на производстве. Тебе пора научиться смотреть не только снизу, но и сверху...
  
   - Я не могу быть невеждой, я обнаружил, что многому недоучился. Пока я корпел над диссертацией, техника ушла далеко вперёд. Я должен изучить производство.
   - Если бы ты изучал. Беда в том, что ты лезешь не в свои дела...
  
   Любовь умирала медленно и слишком мучительно...
  
   Весна в тот год наступала не под приветственный блеск солнца. Она сражалась многотрудно, денно и нощно ковырялась в грязи, под хмурым небом, отступая перед ночными заморозками, отвоёвывая каждый клочок земли. со взморья налетали серые ветры, мотая окоченелые, но уже упругие ветви с примёрзшими к ним комьями снега. Кое-где ещё лежали сугробы талого, источенного каплями снега. Он был совсем непохож на голубой снег ранней весны. Он уже не скрипел, а хлюпал под ногами. Казалось, что город устал от зимы. Устала промёрзшая земля, устали крыши, стены, устали люди...
   А солнце отовсюду упрямо соскребало тусклый налёт зимы. По реке, медленно кружась, толкаясь, плыли тёмно-серые льдины...
   Сквозь пыльные окна небо казалось низким и мутно-голубым. А когда Андрей выходил на улицу, оно поднималось, чисто-синее, такое синее, что не было на свете ничего синей. И начинало казаться, что, может быть, вовсе не печально звенит капель по водосточной трубе. И ветви молодых лип вовсе не плачутся. На них лишь кое-где блестят прозрачные полукапли. Этим уж, наверно, не суждено упасть. Им не хватает влаги, чтобы собраться и полететь вниз. Они висят, как слёзы ребёнка, который раздумал плакать и уже смеётся...
  
   Внешне жизнь лаборатории текла размеренно и спокойно, но где-то в её недрах шёл всё нарастающий процесс разрушения старых порядков. Борьба разрывала коллектив на группы, чуть ли не ежедневно меняя соотношение сил.
   Андрея это мало беспокоило, - логика жизни заставит всех рано или поздно признать его правоту. Бороться надо не за людей, а за дела...
  
   "Ничего, товарищ Лобанов, материальные затруднения обостряют ум учёного".
  
   Раскол. Полный раскол. То, что прежде представлялось ему дружным коллективом, на деле оказалось просто механической смесью. Сейчас же начиналась реакция химического соединения, и ничего страшного, если эта реакция протекает бурно...
  
   - Учёного учить - только портить...
  
   - Мы все не прочь получать побольше. Вопрос только, каким путём этого добиваться. Дайте мне... в месяц и пошлите пивом торговать - не пойду. И никто из вас не пойдёт...
   - ...Кроме хороших костюмов и прочего, у нас есть потребность в интересной работе. Мы мечтаем о коммунизме, мы хотим учиться, технику двигать вперёд...
  
   Накануне собрания Лобанов показал Борисову добросовестно составленный конспект доклада.
   - Ну что ж, всё правильно... Да просто скучновато... Цитаты, цифры, всё на месте, а что толку? Вот мне ты свой локатор не так подавал. И для них тебе не доклад делать, а лучше бы рассказать, почему ты пошёл учиться, чем тебя наука вдохновила...
   После комсомольского бюро Борисова воодушевила идея поэтизации будничного труда. Суметь показать борьбу, опасности, зажечь ребят возможностью настоящих подвигов вот здесь, в лаборатории...
  
   Как увлечь одним общим делом ребят, у которых столь разные вкусы?..
  
   Показать бы им, сколько красоты в будничной, но настоящей лабораторной работе, какой требует она фантазии, силы воли, какие здесь возможности. Чтобы стать творцом, вовсе не обязательно быть инженером. Можно остаться простым лаборантом, монтажником и чувствовать себя воином того же отряда, где воевали Фарадей, Яблочков, Кржижановский. Воодушевить молодёжь азартом исканий, чтобы она нашла здесь, в стенах лаборатории, своё призвание...
   Задача была трудная. И, как всегда, трудность раззадорила Андрея.
   Это было его первое выступление в лаборатории...
  
   Андрей долго думал - с чего начать?
  
   И он начал с того, как много лет назад в плохо протопленном, освещённом одной настольной лампой кабинете Кремля собирались по вечерам приглашённые Лениным электрики обсуждать план электрификации России. он заставлял их прикидывать, сколько потребуется на первых порах материалов - провода, изоляторов, столбов, обсуждал проблему гидроторфа. "Нам нужны специалисты с "загадом", - говорил он, умеющий сам, как никто, работать опережая время.
   Отойдя от истыканной флажками карты фронтов, он склонялся над другой картой страны. Там, где ещё стояли войска Юденича и Деникина, рассыпались коричневые, синие, зелёные кружки будущих электростанций.
   Чтобы типография могла отпечатать план ГОЭЛРО, пришлось выключить свет даже в правительственных зданиях Москвы, - такова была в 1920 году мощность московских электростанций. Этот план вместе с мандатом вручали каждому из делегатов Восьмого съезда Советов. На сцене Большого театра вспыхнули лампочки электрифицированной карты плана великих работ. Голодная, нищая юность советской энергетики зажгла в тот декабрьский вечер созвездия будущего Волховстроя, Шатуры, Днепрогэса, Свири.
   Это была та вершина, с которой можно было обозреть прошлое и будущее электричества. Короткая, но бурная история электротехники была насыщена драматической борьбой, полной подвигов беспримерной нравственной силы. Маркс говорил, что электричество более опасный враг старого строя, чем все заговоры Бланки. Оно началось с компаса, указывающего моряку верный путь, оно стало одним из двух слагаемых ленинской формулы Коммунизма.
   Оно имело своих героев, своих предателей, отступников, свои жертвы. Первым в этой битве пал сподвижник Ломоносова - Рихман. Его убило молнией при изучении грозы...
   То, что рассказывал Андрей, не было связной истории электричества. Его интересовали те люди, чьими трудами выявлялись могущественные свойства электричества - самой совершенной энергии, самой гибкой, способной перевоплощаться, копить и сохранять свою силу, передаваться на тысячи километров, светить, греть, плавить металлы, резать, вертеть, взрывать, говорить, разлагать вещества...
   В жизни одного поколения электротехника, начав с забавы, стала хозяином века. В год, когда родился Ленин, в мире не горела ещё ни одна электрическая лампочка. Восемьсот фонарщиков выходили в сумерки на петербургские улицы зажигать газовые фонари. А ещё через несколько лет "русский свет" уже пылал на набережных Темзы, на бульварах Парижа и Берлина. Для тех, кто творил его во мраке царской России, для Яблочкова, Лодыгина, для сотен забытых мастеров талантливого народа свет был не только источником лучистой энергии. Недаром в русском языке слово "свет" звучит как "истина", "счастье", "свобода", как символ любимого существа - это Земля, Вселенная, это Люди.
   Под стать этим богатырям была и группа первых советских электриков. На плечи этих ленинских выучеников легло создание новых электростанций... Кржижановский, Классон, Винтер, Александров, Графтио... Это были учёные нового склада. Большую часть своих научных работ они писали железом и бетоном на берегах Волхова, Днепра, Свири.
   Трудно представить себе, в каких условиях начинались первые стройки. На строительстве Каширской ГЭС гвозди, простые гвозди приходилось делать вручную. Но и в этой нищете электрики умудрялись быть зачинателями новой культуры. В том же двадцатом году строители маленькой Тульской ГЭС тянули сквозь заснеженные поля две линии передачи: одну - на Оружейный завод, а вторую - в Ясную Поляну освещать Музей Толстого.
   Пробираясь от села к селу сквозь метели и сугробы, прячась от рыскающих банд "зелёных", шёл будущий автор проекта Днепрогэса инженер Александров. Он читал крестьянам доклады о Днепрогэсе, потом вытаскивал драгоценную бутылку разбавленного водой керосина для волшебного фонаря и показывал картины - синий Днепр, расчёсанный бетонным гребнем плотины, здание станции, высоковольтные мачты... Он говорил о том, что эта станция будет крупнейшей в мире, осветит каждую избу в округе, поможет пахать землю...
   А через несколько лет двадцать крупнейших энергетиков страны были вызваны в Кремль. Речь шла о постройке Днепрогэса. Семнадцать из них отказались - таких станций мы не строили, опыта нет, мы не можем брать на себя ответственность. Три человека сказали: дайте оборудование - мы построим. И в 1927 году посреди Днепра, на скале "Любовь", взвился флаг - "Днепрострой начат"...
   Заметка, которая начиналась:
   "Обойдёмся без заграницы, даёшь советскую электролампу!"
   Когда Андрей сейчас на собрании читал эту заметку, на слушателей вдруг повеяло жаром тех пламенных полузабытых лет...
   Оставив трибуну с лежащим там конспектом, Андрей подошёл к рядам, испытующе вглядываясь в эти молодые, свежие лица, смышлёные, исполненные ожидания и доверия, лукавые, с озорным блеском в глазах, лениво-благодушные, мечтательные, ушедшие в себя. Дошла ли до них та главная мысль, на которую он нанизывал, казалось бы, разрозненные факты? Ему хотелось раскрыть героические возможности работы учёного, увлечь их приключениями смелой мысли. Тот, кто создаёт новое, тот живёт, опережая время...
  
   Вы мечтаете о будущем? Его можно создавать и в этих стенах...
   Прошлое всегда кажется удивительным и романтичным. Куда труднее почувствовать неповторимую красоту сегодняшнего...
  
   Андрей не раз слыхал разговоры о том, что молодёжь утратила романтику первых лет революции, что остывает накал высоких идей, которые озаряли жизнь старших поколений большевиков. Давно снята надпись: "Райком закрыт, все ушли на фронт"...
  
   Каждое время рождает свою романтику. Попробуем извлечь её из наших будней. Пусть она пахнет потом, а не порохом, но добыть её - значит стать достойными своих отцов. Ведь и нынешние годы станут легендарными, и сегодняшним комсомольцам будут завидовать внуки. Почему же нам самим не отведать счастья трудных дорог?
   Не каждому выпадает свершить подвиги или стать великим, но каждый человек хочет сделать больше, прожить свою жизнь ярко и счастливо. Лучше всего это удаётся тому, кто умеет в своём маленьком деле увидеть большую мечту...
  
   Жёстко и безжалостно он предупреждал о тяготах и невзгодах на этом пути. Не ждите никаких радостей. Придётся отдать лучшую часть своей жизни самой скромной, может быть безвестной работе, где, открыв важное, новое, нужно молчать об этом, проверяя себя недели, месяцы, напрягать все силы, чтобы опровергнуть собственные опыты. Работать и не хныкать, если слава достанется другому. Уметь снимать в тысячный раз одну и ту же кривую с таким же увлечением, как и в первый раз. Без сожаления отдавать свои мысли другим. Выстоять, если окажется, что все усилия потрачены впустую и завтра придётся всё начинать сначала...
  
   Он рассказывал о новых гидростанциях, о линиях передач, которые, подобно железным дорогам, свяжут Урал, Москву, Донбасс, Заполярье, Кавказ. Только вместо эшелонов с грузом по этим дорогам будет мчаться электричество - хлеб нашей индустрии, да и сами железнодорожные магистрали станут электрическими...
  
   Обстоятельства рождения нового всегда неожиданные. Единственное общее в них - это потребность жизни, прорывающаяся сквозь любые случайности...
  
   В 1943 году на фронте Андрей впервые столкнулся с потребностью в локаторе. Он не любил вспоминать об этом тяжёлом дне и, конечно, умолчал бы о нём, делая обычный доклад. Но это не был обычный доклад...
  
   Шёл бой. Неожиданно прервалась связь с соседним полком. Связист с поисков обрыва не вернулся. Тогда на линию направился лейтенант Глеб Медведев - весёлый, озорной парень, любимец полка и друг Андрея. Андрей сел за телефон. Через четверть часа в трубке что-то щёлкнуло, и глухая тишина наполнилась живыми шорохами. "Незабудка" откликнулась раскатом взволнованно благодарной ругани. А Глеб не возвращался. После боя Андрей пошёл вдоль линии, по следу, обозначенному примятой травой. Глеб, очевидно, полз под огнём, ощупывая провод. Из пересохшей канавы линия связи взбегала на насыпь. Это было самое открытое и опасное место. Здесь Глеба ранило. На песке и пыльных листьях лопуха темнели бурые пятна крови. Провод был цел. Остаток пути Глеба чётко обозначался густым пунктиром засохшей крови. Андрей скатился по ту сторону насыпи и возле ивняка увидел Глеба. Он лежал лицом к земле. Левая закоченелая рука повисла на кустах, сжимая зачищенные куски провода. После смерти он продолжал поддерживать связь. Часы на его руке звонко тикали, отсчитывая минуты его посмертной вахты.
   Так и похоронили Глеба с проводом в руке...
  
   Вот тогда Андрей подумал, что, если бы место обрыва было известно, Глебу не пришлось бы лезть на эту проклятую насыпь, он мог бы обойти её и пробраться кустами к ивняку, где лежал разорванный провод...
  
   Андрей открыл папку. Из вклеенного кармашка он вынул кусочек обыкновенного полевого провода с серой ссохшейся обмотке. С этой минуты все глаза оставались прикованными к столу, где лежал провод...
  
   - Проблема определения места повреждения линии, или, сокращённо, проблема ОМП, охватывает и военную связь, и телеграф, и электрические дороги, и электрические линии передач, и кабели...
  
   Как бы приподняв асфальтовый ковёр улицы, Андрей показал в глубине земли кабели. Они пересекали площади, забегали в подворотни, спускались на дно реки, огибали телефонные колодцы, пробивались сквозь фундаменты. Тончайшая кровеносная сеть огромного города, несущая ему свет, тепло, энергию.
   Сколько врагов имели эти хрупкие артерии! Горячие трубы теплопровода подсушивали изоляцию. Подземные воды размывали грунт, и он, оседая, вырывал кабель из соединительных муфт. От движения машин, трамваев вибрирует почва, и даже вязкая свинцовая оболочка кабеля не выдерживает - трескается. Влага неутомимо, день за днём пробирается к сердцу кабеля, к медным жилам. Стена изоляции рушится. Кабель пробит - и могучая сила уходит в эту брешь. В какие-то доли секунды маленькие чуткие реле должны отозваться на случившееся и спасти от гибели генераторы на станции. Линия отключается. Останавливается завод. Погружаются во тьму улицы, замирает на полпути подъёмный кран, стоят трамваи... Авария! Обессилили насосы водопровода. Застывает расплавленный металл в ковшах... Авария!
   Не всегда есть резервный кабель, резервная линия. Надо немедленно отыскать место повреждения и отремонтировать линию.
   За десятки, иногда за сотни километров от города расположена гидростанция. Через леса, овраги шагают металлические опоры, неся на вытянутых ажурных руках провода. Сколько времени понадобится монтёру, чтобы пробраться вдоль линии по бездорожью и найти повреждение! А если ночь, пурга?
  
   Много лет учёные изыскивают способы ОМП. Разработано немало остроумных методов, но каждый из них годен только для частных случаев... Большинство методов неточны...
  
   После речи Лобанова никто в прениях не выступал... Разговаривать не хотелось. Каждый думал о своём...
  
   Неведомое. Оно манило своими трудностями, оно говорило: смотри, не всё ещё открыто, и на твою долю остались белые пятна...
  
   Увидеть большую мечту в своей работе... Нет, это вам не обычное собрание, это вроде митинга перед сражением. Теперь, если дадут научные темы, ребята будут вкалывать как звери...
   Как никогда раньше, он чувствовал себя вожаком того комсомола, который уходил на фронт, уезжал строить Днепрогэс и Комсомольск, взрывал фашистские эшелоны...
  
   У Андрея всегда вызывали интерес люди, одержимые какой-либо творческой идеей...
  
   - Да разве так бывает, чтобы всё сразу удалось!
   - Я вижу, нет худа без добра...
   - Голь на выдумки хитра... Материальные затруднения обостряют ум учёного...
  
   На станциях в высоковольтных районах Андрея встречали с вежливой настороженностью. Учёное звание делало его человеком особого, другого мира. В этом другом мире, в тихих лабораториях, люди работали над точными приборами, производили сложные, малопонятные расчёты, там создавали новые формулы, новые конструкции. Производственная обстановка с её тревогами и заботами о подсобных рабочих, о кирпичах, смазочных маслах должна была казаться Лобанову мелочной, а на людей, работающих здесь, он, наверно, смотрел с жалостью. Приписывая ему это, энергетики, в свою очередь, припоминали наезды консультантов, их часто заумные рассуждения, никому не нужные исследования, которыми по нескольку лет занимались в институтах и потом сдавали в архив.
   У Андрея были свои, не менее убедительные, претензии к производственникам. Воспитанник Одинцова, он хранил обиды, нанесённые учителю. Ценные разработки не внедрялись годами... Нет, не стоит растравлять себя. У него - ограниченная, узкая цель: он приезжал выяснить условия будущей работы локатора.
   И всё же, собирая нужный материал, он не мог удержаться и, проклиная своё любопытство, постоянно отвлекался. То его восхищали, казалось бы, самые элементарные для любого монтёра вещи, и он без стеснения обнаруживал своё невежество, то он вдруг ставил в тупик опытных инженеров, подмечая такое, что никому и в голову не приходило.
   Каждая станция была открытием. Гидростанции были разные, как реки, на которых они стояли. Теплостанции - одни работали на угле, другие - на торфе. Никогда ещё так стремительно не пополнялись его знания. Он собирал и впитывал всё, не отдавая себе отчёта, зачем это ему нужно, охваченный жадностью познания, самой притягательной из всех человеческих страстей.
   Роковую роль в этом играл Борисов.
   - Как, ты до сих пор не познакомился с Краснопевцевым? Он же на Пролетарской станции усовершенствовал регулятор напряжения...
   - Ты коварный искуситель...
   "Искуситель" всяческими способами заставлял Андрея присматриваться на станциях к людям...
  
   Должность энергетика была, по его словам, самая главная должность на земле. Энергетики давали людям свет, тепло, силу, - это была их продукция. Бесстрашно и умно управляли они напряжениями в сотни тысяч вольт, гигантскими машинами, где бушевали потоки воды, раскалённый пар под давлением в сотни атмосфер. Их профессия требовала непрерывного общения со смертельной опасностью.
   Чем лучше они работали, тем незаметней выглядел их труд...
  
   Попадая на станцию, Андрей забывал о словах Борисова. Со всех сторон его влекли к себе всевозможные реле, моторчики, регуляторы. Среди них встречались его давние институтские приятели. Он обнаруживал их на станционных пультах, в жаре котельных, в занесённых снегом затворах плотин, в трансформаторных будках. Иногда он с трудом узнавал их. На пульте Пролетарской станции он отыскал регулятор напряжения, про который ему твердил Борисов. Когда-то в аспирантуре Андрей участвовал в конструировании этого регулятора...
   - Добрый регулятор...
   - Значит, не очень, раз прерыватель убрали...
   - А без него много лучше...
   Пока он объяснял, почему "выкинул" прерыватель, лицо и вся фигура Андрея изображали поочерёдно сначала недоверчивую усмешку, потом стыд, потом шумный восторг. Действительно, лучше и проще. Однако Андрей был не новичок в науке, он знал цену подобной простоте.
   - До чего ж у вас мило получается. Взяли да выбросили. Вы мне, как говорится, очки не втирайте. Много пересчитывать пришлось?..
   Расчёты Краснопевцева отличались той завидной инженерной простотой, которой так недоставало самому Андрею. Опираясь на метод Краснопевцева, следовало бы вообще пересчитать весь регулятор.
   - Ого! Вы шутите?
   - Обязательно пересчитайте. Чрезвычайно любопытно может получиться.
   - Кто? Я? Куда там! Времени нет. Я дежурный инженер, тут ничем отвлекаться нельзя... У нас так повелось, там, где начинается дежурный инженер и начальник цеха, там кончается собственно инженер...
  
   Выйдя на улицу, Андрей глубоко вздохнул свежий весенний воздух... Хороший урок он получил сегодня...
  
   Рейнгольд - прирождённый изобретатель, достаточно подсказать ему идею, и она вырастала в виде готовой продукции. Его буйное воображение следовало сдерживать, направлять, иначе он начинал изобретать всё, что ему приходило на ум. Таким сдерживающим началом служил Борисов. Он обладал ровной, неунывающей уверенностью, великолепной памятью, много читал и трезво определял, что надо и чего не надо делать...
  
   - Однако ж нигде не сказано, что нашу тематику утвердят...
   - К тому времени мы выложим результаты. Победителей не судят...
  
   - Что касается прибора Рейнгольда, техническому совету предстоит разобраться, следовало ли вообще его делать. а пока я вынужден вам напомнить установку наших партийных органов. Основой нашей деятельности служит план. Нарушение его - преступление против государственной дисциплины. План - это закон...
   - Закон, да не самый главный...
   - Вы скверно знаете установку вышестоящих организаций.
   - А вы скверно изучаете политэкономию...
  
   Внутри лаборатории возникали обиды и ссоры, потому что у каждого инженера нашлись свои выстраданные, давно лелеемые темы, а все предложения в план уместить было невозможно...
  
   Как говорил Ленин: "Лучше меньше, да лучше".
   Уж не считает ли он Виктора рутинёром? Нет, дорогой дружок, в жизни двумя красками не обойтись. С одного боку смотреть, и верно - консерватор, с другого посмотришь - государственный человек...
   Консерватизм, перестраховка порождаются условиями. Человек сам по себе консерватором не рождается...
  
   Окончив десятилетку, Нина Цветкова подала заявление в Технологический институт. Конкурс был большой, спрашивали по принципу: кончается билет - начинается экзамен...
   И вообще экзамены не отражают подлинных знаний человека...
   Нина провалилась, но не горевала и решила годик-другой отдохнуть. Она поступила служить секретаршей. Это была милая и симпатичная работа, кругом солидные, вежливые люди, отношение самое внимательное...
   Она впервые почувствовала силу своей молодости и красоты. Ей нравилось флиртовать сразу с несколькими, заставлять их ревновать... Она не преследовала никаких целей, она просто чувствовала себя счастливой оттого, что её любят, ухаживают за ней, добиваются её.
   Обижало одно обстоятельство. В Управлении сотрудники ухаживали за ней прежде всего как за секретаршей, на стороне же все серьёзные, стоящие молодые люди, с которыми она знакомилась, почему-то первым делом спрашивали, кем она работает, и, узнав, что секретаршей, как-то менялись в обращении... Отношения становились легкомысленными. Не было настоящего чувства.
   Танцы, кино были для них всего-навсего отдыхом. Для неё же настоящая жизнь начиналась после работы.
   "Лаборантка" звучало куда авторитетнее, чем "секретарша".
   - Я работаю в электролаборатории...
   Женщина со вкусом знает не только как нужно одеваться, но и как ей нельзя одеваться. Нина составила для себя новый идеал элегантной женщины...
   Доклад Лобанова на комсомольском собрании произвёл на Нину неожиданно сильное впечатление. Собственная жизнь показалась ей постной, скучной, никому не нужной. На следующий же день она попросила отпустить её учиться в институт. Она заявила об этом Лобанову со всей непреклонностью человека, принявшего решение час тому назад...
   - Обязательно надо учиться. Вам работать тяжело?
   - Нелегко...
   - Боюсь, что вы бежите от этой самой работы. Я про себя знаю. Между нами, мне тоже порою до того скверно, бегом бы убежал в институт.
   - Вы?
   - Вы загорелись, но, боюсь, это вроде как на сырые дрова плеснули керосином. Не обижаетесь? В институте будут свои трудности, и опять придётся куда-то бежать... Идите в институт тогда, когда без него станет совсем невмоготу, когда ваша специальность вам начнёт сниться по ночам, когда вам без неё свет будет немил... Поработаем ещё вместе... Вот когда вам станет тесно у нас и узнавать больше нечего, тогда приходите - честное слово, отпущу...
  
   Гидростанция, куда приехала бригада Рейнгольда, стояла посреди лесов, вдалеке от населённых пунктов. С высокой плотины тянулась чёрно-зелёная кромка леса... Была середина мая. Прозрачной зеленью оделись берёзы. Цвела черёмуха. Дни стояли сухие, тёплые. Всё свободное время Нина бродила по окрестностям. Ей хотелось побыть одной. От тишины, чистого неба её тянуло на беспричинные слёзы. Думалось о том, что она никого не любит, и пропадает молодость, и нет большого, настоящего чувства...
   Её вспомнилось детство...
   Здесь Нина вставала рано-рано... садилась на крыльцо и долго смотрела, как просыпалась река...
   В нескольких километрах от ГЭС лежало большое озеро... Почему-то считается, если от дождя на воде пузыри, то будут затяжные дожди. Вот под такой дождь с пузырями и попали они однажды посреди озера...
   - Запомни: человек, лишённый непосредственности, становится посредственностью...
   Дождь перестал, прояснилось, они сели в лодку и поплыли по гладкому озеру-небу. Всё небо было в озере. Они наезжали на облака... А ближе к берегу по воде протянулись чёткие отражения деревьев...
   Почему ты нравишься тому, кто тебе безразличен, а тот, кто тебе нужен, не обращает на тебя внимания?..
  
   Центральный пульт был действительно великолепен. Пульт всякой электростанции - это её гордость. Ни в одно помещение не вкладывается такой заботы, как в помещение пульта...
   За стёклами перья самописцев ("ябедники" - называли их дежурные) чутко вычерчивали кривые, вспыхивали разноцветные сигнальные лампочки, неслышно разговаривали на своём языке стрелки приборов. Одна стена пульта была стеклянной, сквозь неё виднелся машинный зал. Гигантские, похожие на чёрные зонты, генераторы мерно гудели.
   А что творилось за панелями пульта! Вообразить только, что человек в состоянии разобраться в этом хитросплетении бесчисленных проводов, контактов, предохранителей...
  
   Рейнгольд рассказал о больших станциях, которыми управляют на расстоянии. Высокие ворота станции закрыты, в пустом светлом зале спокойно работают генераторы. На станции ни души. Пульт стоит за сотни километров, где-нибудь в Москве или Ленинграде. Дежурный подходит к этому пульту, всматривается в приборы и видит всё, что творится на станции...
  
   Работа на станции была первая в жизни Нины интересная работа. Никогда не забудет она день, когда опробовали смонтированный автомат. Рейнгольд, бледный, неловко, мучительно улыбаясь, повернул выключатель. Рука его дрожала. Нина впилась глазами в приборы. Она уже знала, что они должны показывать. И всё же не она первая уловила мгновение, когда генератор мягко подключился. Первым сказал Борисов: "Вот и всё". Он вынул платок, вытер виски и пожал руку Рейнгольду.
   Эти мужчины какие-то чёрствые. Столько волнений, ожиданий, а когда наконец свершилось, слова путного сказать не могут. И всё же минута была удивительная, у Нины навёртывались слёзы от радости за Рейнгольда, за всех. Она никогда ещё не испытывала такого счастья...
  
   Явились сотрудники станции с поздравлениями...
  
   Комиссию, приехавшую принимать автомат, возглавлял Потапенко... Теперь Рейнгольда поздравляли официально... Потом директор станции прочитал приказ с благодарностями всей бригаде. Нина услыхала свою фамилию...
  
   Андрей с утра сидел в публичной библиотеке, просматривая американские журналы... Полгода назад Рапп опубликовал несколько интересных данных о прохождении коротких волн по проводам. Судя по всему, Рапп подходил к той же самой проблеме, над которой работал Андрей, подходил оригинально и совсем с другой стороны. С тех пор больше никаких сообщений о работах Рапа не появлялось... Андрея подстёгивало наличие такого серьёзного соперника... Может быть, его работы засекретили? Маловероятно. Пока что исследования носили чисто теоретический характер...
  
   В каждом деле нужна подготовка. Управлять людьми - значит предвидеть...
  
   - У нас сильный коллектив, средства... А вы хотите из пушки по воробьям. Разве так надо использовать нас? Кто же будет решать настоящие проблемы технического прогресса?..
  
   - В Америке на заводах существует особая должность - "думающий инженер". Он занимается исключительно рационализацией. Ходит по цехам и думает...
  
   Острое чувство одиночества, какое бывает только у очень старых людей, охватило его. Он подошёл к братской могиле, начал читать слова, высеченные на граните:
   Не горе, а зависть рождает судьба ваша
   в сердцах всех благодарных потомков.
   Славно вы жили и умирали прекрасно.
  
   Он двигался всё быстрее и быстрее, стараясь как бы раствориться в движении... К чему-то готовился, куда-то рвался, а сделать ничего ещё не успел... Никогда ещё, ни на фронте, ни после, он не испытывал такого страха перед смертью...
  
   - Мой вам совет: если боитесь одиночества - не женитесь...
  
   - Он ведь всего-навсего плюс. Он не самостоятельная величина. Плюс, и всё. Пусть я единица, а он плюс. А плюс сам по себе не имеет смысла...
   - Вы правы... Я смирный, беспринципный. Но нас много...
   - Ложь. Нас больше. Будь вас много, вам бы негде спрятаться было. Вы прячетесь за спинами настоящих. Дезертиры...
  
   Как быстро уходило время и уносило с собой то единственно навсегда близкое, самое родное на земле, которого потом будет всегда не хватать и которым так преступно пренебрегаешь, пока оно есть...
  
   - Я могу по восемнадцать часов в день, не надо мне выходных, не надо отпуска. Дайте только работать. Своим делом заниматься...
   - Когда тебе было пятнадцать лет, ты брался перевернуть науку. Помнишь с плитой дело? Нет, сынок, не под силу тебе, видать... Ты ещё первый кусочек хватил, и уже не по зубам. Не можешь - отойди в сторонку и не путайся. Слишком легко тебе всё доставалось. Изнежился. В институт захотел - пожалуйста. В аспирантуру - уговаривали: подавайте заявление, Андрей Николаевич. В лабораторию пожелал - будьте добры. Гладенькая дорожка у тебя была. Так и думал по ней катиться? Ан, глядишь, - стукнули, и сразу авария. Расхныкался. Слушать тошно.
   - Так ведь несправедливо стукнули!..
   - Ждёшь, чтобы тебе справедливость на блюдечке поднесли. За справедливость надо драться. Ты народ винишь, ты себя вини, что не убедил их...
   Снова Андрей был мальчишкой. Перед ним стоял не больной старик, о котором он привык заботиться, а сильный человек, умница, много повидавший и испытавший в жизни, и ни смерть матери, ни болезнь, ни старость не сломили его...
  
   Проснулся Андрей раньше обычного... распахнул окно...
  
   Посмотри, милый друг,
   Как прекрасна весна на рассвете...
  
   Он недавно читал о Галилее, и мысль, что судьбы их чем-то схожи, немного утешала его...
  
   На работу Андрей ходил пешком. Город, словно умытый чистым ночным воздухом, прибранный в ожидании наступающего дня, каждое утро встречал Андрея какой-нибудь новостью - то свежевыкрашенным домом, то книжными новинками в витринах, а то просто светом раннего солнца. Среди деловитой утренней толпы Андрей ловил лица, высветленные той же весёлой надеждой на приходящий день, что жила в нём. Никто не знал, что принесёт с собою этот день: может быть, он уйдёт впустую; может быть, он кончится усталостью и огорчением; всё может быть, но утром никто об этом не думает...
  
   Утро - это юность дня, оно полно замыслов и упрямых надежд...
  
   На своём столе в кабинете Андрей увидел раскрытый том Сталина. Один абзац был тонко отчёркнут карандашом:
   "...Я впервые видел тогда Ленина в роли побеждённого. Он ни на йоту не походил на тех вождей, которые хныкают и унывают после поражения. Наоборот, поражение превратило Ленина в сгусток энергии, вдохновляющий своих сторонников к новым боям, к будущей победе"...
  
   - Тебе надо поговорить с людьми.
   - О чём? Что надо выполнять этот навязанный нам план или что этот план никуда не годится?..
   - Расскажи им всё, как было...
  
   - Из истории известно, что Пифагор при открытии своей знаменитой теоремы принёс Юпитеру в жертву сто быков; поэтому все скоты дрожат, когда открывается новая истина...
   - А как же с вашим локатором будет?..
   - Нельзя ли, пока суд да дело, взяться тебе за теоретическую часть?..
   - Попробую...
   Больше ничего не было сказано. Все разошлись по своим местам. Но у Андрея стало легче на душе...
  
   Потапенко спешил закрепить свою победу. Заключение договора о содружестве с институтом Тонкова Виктор со свойственным ему размахом обставил как историческое событие...
  
   А в это время Андрей ходил с американцами по институту и, старательно выговаривая английские слова, объяснял, почему советские студенты получают стипендию...
   В физической аудитории, заметив среди десятков висящих портретов Франклина, профессор Стрейт притопнул от удовольствия...
   - А в нашем университете портретов русских учёных нет, и студенты ничего не знают ни о Менделееве, ни о Ломоносове...
   Мне стыдно перед вами, мистер Лобанов. Вы так свободно говорите по-английски, мне тоже следует изучить русский. Электрику полезно знать русский язык.
   Провожая американцев к машинам, Андрей спросил Стрейта, известно ли ему, почему давно не появляются статьи мистера Раппа.
   - Видите ли, Рапп больше не занимается физикой. Он получил наследство.
   - Позвольте, при чём тут наследство?
   - Зачем ему теперь заниматься физикой?.. Я вижу, вы чего-то не понимаете... Бескорыстные в науке - это идеал, а идеал влечёт к себе не многих. У нас это называется прогрессом...
   - Понятно... Раньше учёные шли на костёр, теперь они у вас предпочитают идти в банк...
  
   Перед уходом Андрей справился, работает ли Фалеев над регуляторами. Узнав, что он по-прежнему в порядке любопытства одолевает отдельные теоретические казусы, Андрей предложил ему помочь одному станционному инженеру (Андрей имел в виду Краснопевцева) составить теорию расчёта регулятора котла. Обречённый надолго работать в одиночестве, он призывал Фалеева к тому, чего сам был лишён, и от этого речь его приобрела выстраданную убедительность...
   Фалеев чувствовал, что его спокойному житью-бытью приходит конец. Виной тому было не только соблазнительное предложение Андрея. Новое понятие "содружество" заставляло каждого учёного призадуматься над своей деятельностью.
   Фалееву было страшно оторваться от налаженного быта, от не стеснённой никакими сроками кабинетной работы. Не так-то просто решиться понести свои формулы на суд кочегарам и машинистам в жаркий и дымный грохот котельной.
   И всё же искушение узнать истинную цену многолетней работы было слишком велико...
  
   Педагогический институт устраивал вечер встречи своих питомцев со студентами...
   Лиза давно уже не виделась ни с кем из своих однокашников, не знала - кто, где, как... Она подумала: разумеется, станут расспрашивать про работу... Нет, она не пойдёт. Что ей ответить?
   Весь день она убеждала себя, что идти не следует... В семь часов она вдруг вскочила и начала собираться. Достала новое вечернее платье из чёрного бархата...
   Из Лизиной группы пришло семь человек. Судьба каждого сложилась удивительно, вовсе не так, как она была задумана...
   Девчонки были разодеты по последней моде...
   Белоколонный, сияющий радужными огнями хрустальных люстр зал был полон...
   - Давайте отчитываться, кто как живёт...
   Маша работала литературным редактором. В мире не существовало более неблагодарной профессии. Если книга получалась плохая - значит, её испортил редактор; если хорошая - значит, несмотря на все усилия редактора. Ругайся, выслушивай оскорбления, вживайся в авторскую систему мышления - требуют, как с гениального актёра...
   По её яростному тону все понимали, как она горда своей работой...
   Лиза понимала, что дойдёт очередь и до неё.
   "Ну и что ж, я мать, я воспитываю двоих детей"... И все будут ей сочувствовать...
  
   - Вот мы и встретились со своими потомками...
   Студенты входили неторопливо, с чувством собственного достоинства...
   Первокурсники бы только толпились в дверях, подталкивая друг друга, второй курс ввалился бы с жадным, откровенным любопытством. Третий вёл бы себя развязно - краснели бы и пытались острить насчёт своих профессоров. Наиболее озабоченные и серьёзные - это четвёртый курс. И, наконец, вот он, пятый, у которого всё позади и всё впереди...
  
   - Я из Болгарии... Где вы преподаёте?..
  
   Продолжаем, товарищи. Давай Тося...
   - Я развелась с мужем, он пить стал. Мне надо было подыскивать работу поближе к дому, потому что детский сад в семь часов закрывался...
   Она поступила в Музей Ломоносова. После школы музейная работа выглядела скучновато, но, читая Ломоносова, она заинтересовалась малоисследованной стороной его творчества - научной поэзией... Ломоносов первый и пока единственный сумел сложные научные проблемы выразить вдохновенным поэтическим словом... В советской науке ещё больше поэзии, разве она не должна вдохновлять наших поэтов?..
  
   "Я мать... У меня двое детей, я пожертвовала собою, я помогала мужу стать... Кем стать, кем?"...
   Лиза поднялась... и вышла...
   Это не был обычный танцевальный вечер, все были заняты своими встречами с однокашниками, никто не замечал одиночества Лизы, считая, что и она тоже разыскивает своих. Подчиняясь этому ощущению, она с деловитой безучастностью пробиралась меж танцующих, высматривая неизвестно кого, пока не столкнулась лицом к лицу с Львом Никанорычем...
   Он поинтересовался, где она работает. Она, поражаясь своему спокойствию, вдруг рассказала ему всё. Он вежливо спрашивал про детей, здоровы ли, про мужа, потом задумался и грустно сказал:
   - Жаль, что так всё сложилось... Да-с, вот так, читаешь рефераты, принимаешь экзамены... За то время, какое я трачу на каждого студента, можно книгу написать... Вам, к счастью, незнакомо подобное... Расходуешь себя на человека, а ему это так и не пригодилось. Пропали твои труды. А в жизни хочется успеть побольше сделать. Представьте, каменщик дом сложил, а в нём никто не живёт...
   Крепко держась за перила, Лиза с застывшей улыбкой сошла вниз в гардероб, оделась и вышла на улицу...
  
   В кабинете рядом с Лобановым Краснопевцев увидел лысеющего бледного человека в безупречно отглаженном сером костюме. Это был Фалеев... Настороженно поглядывая друг на друга, они долго не могли разговориться. И вместе с тем обоих взаимно влекло чувство большее, чем любопытство, какая-то давняя внутренняя неудовлетворённость, как будто каждый из них способен дать другому то, чего ему не хватало.
   Андрей был взволнован - он понимал, насколько эта встреча могла оказаться решающей в судьбе и Фалеева, и Краснопевцева...
   Через час он оставил их вдвоём, успевших повздорить, навеки разойтись, обменяться номерами телефонов, составить черновик плана совместной работы...
  
   Ровно в шесть, со звонком, Андрей покидал лабораторию. На многих это производило невыгодное впечатление. Майя обычно оставалась работать до позднего вечера; да и остальные инженеры частенько задерживались - кому требовалось подготовить отчёт, кому не терпелось испытать собранную схему.
   Андрей спешил к своей лиловой папке. Он занимался или дома, или в Публичной библиотеке. Его лишили возможности идти путём эксперимента, лишили лаборатории, - хорошо, он рассчитает локатор теоретически...
   Приходилось влезать в такие дебри математики, о которых он не имел ни малейшего понятия. Отвлечённое мышление было ему не по нутру. Его брала тоска при виде страниц, исписанных математическими знаками. Но деваться было некуда.
   За первые две недели он достиг жалких результатов, равных одному удачно поставленному опыту. Он сравнивал себя с путешественником, идущим их Ленинграда в Москву вокруг земного шара.
   "Гений есть терпение мысли"...
   Поначалу ему было очень трудно переключаться после лаборатории на книги. Его локатор и лаборатория стали совершенно разными, ничем не связанными между собой мирами...
   Он давал себе на каждый вечер задание... Он напрягал свой крепкий организм до отказа. Он не позволял себе никаких развлечений, вёл затворническую жизнь...
   - Надо заниматься... Слыхали, такое есть нудное словечко: надо. Самое главное из всех слов...
  
   Что только не служит топливом для любви!..
  
   Когда-нибудь придёт день, и она признается во всём тому, ради кого она совершила это. Как бы ни был глуп её поступок, она доказала, что любит. И способна на всё ради него. Она никогда не испытывала такого чувства...
  
   Теоретические подсчёты подтвердили возможность создания локатора. Узнав, что техотдел выпускает научно-технический сборник, Андрей на основе полученных выводов написал статью о принципе работы локатора...
   Андрей отправил её в журнал "Электричество". Оттуда она вернулась быстро с уничтожающей рецензией Тонкова. Андрей добавил к статье несколько резких замечаний в ответ на рецензию и послал статью ещё в два журнала, имеющих отношение к электротехнике.
   В течение месяца он аккуратно получал рукописи обратно...
   - "ООМ", Организация Общественного Молчания... Не печатают?.. Значит, боятся! Значит, мы правы. Бороться-то им в открытую нечем!
   Только в журнале "Техника молодёжи" появилась краткая заметка о новом приборе, разрабатываемом в Энергосистеме. Андрей узнал об этой заметке при странных и важных обстоятельствах...
  
   Моряки от имени крупного конструкторского бюро просили принять заказ на разработку локатора для сложной электросети новых океанских кораблей. Откуда им известно о локаторе, Андрей не знал. Главный инженер и Потапенко доказывали, что ничего реального пока нет, и предлагали поделиться результатами исследований Майи Устиновой. Но старый метод даже в усовершенствованном виде не устраивал моряков. Будь у моряков локатор, проектировщики могли бы значительно упростить электрическую сеть на кораблях...
   Полковник кончил. Андрей облизнул сухие губы и сказал быстро, хрипловатым голосом:
   - Считаю, мы можем принять ваш заказ... Я уверен, что получится...
   - А я вот не уверен. Так государственные дела не решают. Вы понимаете, какую мы ответственность берём на себя?..
   - Понимаю...
   Андрей задумался, честно проверяя свои силы. Ни на минуту он не усомнился в своём детище. Сердце его стучало так, что он слышал его толчки. Всё, всё могло решиться сейчас.
   - Вам достаточно моего ручательства?.. Товарищ полковник, конечно, для вас это связано с риском. Но ведь если бы всякий риск останавливал инженеров, то...
   - Если Андрею Николаевичу нужна экспериментальная база, пожалуйста. В нашем распоряжении...
  
   - Ну-с, Андрей Николаевич, вы представляете в какую историю вы нас тянете? Зачем надевать себе на шею хомут?..
   Потапенко положил перед главным инженером журнал "Техника молодёжи" с обведённой красным карандашом заметкой.
   - Якобы прибор готов. Форменная самореклама. Нам запросы шлют... Моряки тоже, наверно, отсюда узнали...
   - В первый раз вижу эту заметку, - признался Андрей. Он живо обернулся к Потапенко: - Кто тебе пишет? От кого запросы?
   Он позабыл сейчас о всех обидных обвинениях Потапенко и о главном инженере, ему важно было знать: кому нужен его прибор...
   - Не говорите ему, Виктор Григорьевич, а то нашлёт ещё просителей.
   - Не беспокойтесь, сами найдут. Неужели вы не понимаете, что техника нуждается в этом приборе? Жизнь заставит вас... Локатор нужен!.. Вы можете помешать мне, но кто-нибудь другой сделает его. Что же касается моих скрытых целей...
   - Не будем о них препираться... Время покажет, у кого какие были цели...
   Мне кажется, вы как-то излишне трагически воспринимаете происходящее. Новатор поначалу свою идею всегда вынашивает в подполье. Потому что, если её вытолкнуть на свет недозрелой, сразу затюкают. А как же иначе? Вот таких, как мы, надо убедить. Чем идея смелее, тем людям труднее отказаться от старого. И всё это время автор одинок. Бояться этого не следует... Временное одиночество неизбежно и, пожалуй, полезно. И борьба до определённого момента тоже полезна.
   - И то, что линии передачи в ремонте простаивают по нескольку дней, тоже полезно?..
  
   - Хочешь, открою тебе секрет?.. У меня теория такая: если новая техника нужна, она сама пробьёт себе дорогу, как бы я ни сопротивлялся ей. Я вроде фильтра. То, что преодолеет меня, заслуживает право на существование. Диалектику помнишь? Новое рождается в борьбе со старым. Так вот я - это старое, без которого не родиться новому...
  
   - ...И самое обидное, опять ведь попрекнут - спокойной жизни захотел. Ох, мне эта спокойная жизнь, некуда спрятаться от неё! Как будто это вредительство - спокойная жизнь. Никогда я не имел её, но, знаешь, иногда она мне снится...
  
   За последние годы он привык листать журналы и книги, схватывая лишь самое общее, чтобы быть "в курсе". Сейчас он читал работу Лобанова, сознавая, что от него зависит судьба локатора. С каждой страницей ему становилось легче. Есть ещё порох в пороховницах!
   Чтение рукописи раскрывало Дмитрию Алексеевичу ход мыслей и поисков Лобанова. Печатные строки безлики, в них не остаётся следов неудач и отвергнутых сомнений. Рукопись - это увлекательная повесть о самом авторе, о его характере, о его мышлении...
   Лишённый эксперимента, он вынужден рассматривать иногда по десять возможных решений. Ему бы поставить один-два опыта, и сразу стало бы ясно, но в его распоряжении только бумага. Каторжная обязанность волочить за собою все десять вариантов привлекла Дмитрия Алексеевича на сторону Лобанова сильнее, чем все докладные записки Андрея, чем его речь на техническом совете. Нельзя было дольше оставаться равнодушным. Он не заметил, как из читателя превратился в соратника...
  
   Иногда на полях попадались посторонние замечания:
   "Прочитал триста страниц Тонкова для того, чтобы убедиться, что их можно было вовсе не читать".
   "Можно создать вещь превосходную, но окончательную - никогда".
   "Когда будет макет, опробовать, годится ли формула для других случаев"...
   Он страдал вместе с Лобановым, не имея возможности поставить самый простой опыт.
   - Испытать... Идиотство рассчитывать такой контур. Его подобрать на стенде, испытать - и конец...
   Кто виноват в этом? Ему было стыдно. Проглядел. Не заметил. Неужто заболел скверной трусливой старостью?.. Ведь была же в нём когда-то та же безоглядная протестующая смелость, что и у Лобанова. Закостенел. Появилось расчётливое равнодушие, и научился защищать его умело, почти искренне... План, да план... Фильтр. Неужто это неизбежные последствия возраста, которые приходят вместе с сединой, одышкой и ревматизмом?..
   Потапенко и Долгина придётся, очевидно, заставить силой. Они будут ссылаться на Тонкова, тогда он им возразит: пускай работа идёт параллельно. Здоровое соревнование, полезное для обеих сторон, - принимаете вызов? Всякие доводы против можно расценивать как стремление к монополии...
  
   Дмитрий Алексеевич довольно потёр руки. Он почувствовал неоценимую силу своей опытности. Он мог охватить взглядом всю картину, шире, чем Лобанов, раздвинуть рамки возможностей локатора. Перед ним как на ладони лежало всё его огромное хозяйство, известное только ему со всеми своими взаимосвязями и перспективами, со всеми своими болезнями. И это закономерно, потому что он главный инженер, именно инженер... Может, взять да самому набросать принципы локации повреждений в контрольных целях? Свежее, молодое волнение испытывал он от одного этого желания, робкого, полузабытого, памятного с юности и такого непохожего на повседневные тревоги последних лет. И тревожная, ревнивая радость, что ему первому пришла в голову мысль о новых возможностях локатора, радость открывателя, была тоже иной, совсем отличной от радостей его обычной работы...
  
   - Соревнование имеет смысл, когда человек хочет и может сделать что-либо сверх положенного... За последнее время, по-моему, в нашем учреждении исказили идею социалистического соревнования. Живая инициатива исчезла...
   Решительность Борисова понравилась членам бюро. Договорились перестроить систему соревнования: обязательства пусть берёт тот, кто, допустим, хочет и может выполнить свою работу раньше положенного срока...
   Постепенно соревнование начало приобретать первозданный боевой задор, обязательства принимались по личному долгу, без формальностей...
  
   Партийная работа ежедневно открывала Борисову сложность человеческих характеров, ставила перед ним задачи, не учитываемые ни в каких планах...
   Несмотря на всё это, несмотря на неприятности, на своё неумение разобраться до конца в человеческой психологии, Борисов замечал, что ему всё больше нравится партийная работа. Она заставляла его подтягиваться. Он был уже не только коммунист, он был руководитель, и постоянное чувство ответственности заставляло его следить за собою, бороться со своими слабостями, освобождаясь в этой борьбе от многого, что раньше мешало ему. Глубже изучая людей, от ставил себе всё более сложные задачи. Взять хотя бы Андрея Лобанова...
   Лобанов умел увлечь сотрудников своими замыслами, он создавал вокруг себя как бы магнитное поле, возбуждая у каждого ответную силу, либо отталкивания, либо притяжения, не оставляя никого нейтральным. Нельзя было работать вместе с Лобановым, не принимая участия в его волнениях, во всём том, что каждый час отражалось в горящем взгляде его зеленоватых глаз...
   Не любят его - вот в чём суть. Уважают, слушают, всё, что угодно, теплоты же, близости, любви - нет...
   Мучительно обдумывая случившееся, Борисов увидел ту полосу отчуждения, которая постепенно отдаляла Лобанова от коллектива, обрекая его на одиночество, особенно страшное теперь, когда главный инженер наконец разрешил включить конструирование локатора в лабораторный план и надо было сколачивать дружную, работоспособную группу...
  
   Старенький пароход, наверное, впервые вёз на себе такой большой груз веселья и радости...
   Красота летнего вечера постепенно покоряла все его чувства...
   Перед величественной вечной громадой моря многое в собственной жизни казалось порой мелким, пустым, не стоящим внимания. Оставалось только самое важное, главное...
   Чья-то маленькая горячая рука легла на его руку. Рядом с ним стояла Нина...
   Это были редкие дивные минуты полного душевного счастья, совершенно безотчётного, когда тело и ум сливаются вместе, распахиваясь навстречу ветру, запахам, краскам...
   Солнце скрылось. Рябиновая дорожка на воде погасла. Наступила ночь. Чистое молочное небо без солнца выглядело странно пустым...
  
   - Чудно получается: пока мы молоды, дети нам не нужны, а когда мы стары, мы им не нужны...
  
   - Послушай, Андрей, почему ты людей наших не знаешь? Впускаешь их к себе только через служебный кабинет... Тебе вот это душевное одиночество, этакая рационалистичность, рассудочность не мешают? Ну хотя бы в творчестве...
   - Философия, психология...
   - Наверно, мешают, и чем дальше, тем больше будут мешать. Откуда у тебя это? То ли неустроенность личная... Жениться тебе надо.
   - Ага, жениться, чтобы легче было разрабатывать локатор... Блестящая идея. Это как, по-твоему, не рассудочность?
   - Ты не придирайся. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду... Я же знаю, как ты оправдываешь себя. Вот, мол, я был поставлен в такие условия, когда приходилось работать одному. И я не имел права просить ни у кого помощи. Это всё верно. И кажешься ты себе героем - вот, несмотря ни на что, добился. А какой ценой ты добился? Себя иссушил и вокруг себя зону пустыни создал. "Выхожу один я на дорогу..." Ты на дорогу выбрался, но теперь-то в одиночку тебе не справиться. И бригада - это тоже не арифметическая сумма голов и рук...
   Знаешь, Андрей, один считает самым важным приборы, которые делают люди, а другой - людей, которые делают приборы...
  
   В полночь начался концерт самодеятельности...
   Соня читала чеховский рассказ "Шуточка"...
   Забавная шуточка с наивной Наденькой... Наивной, или доверчивой, или страстно ждущей большого чувства? Иногда так легко и приятно бросить на ветер эти три старинных слова: я люблю вас... И в голову не придёт, каким несчастьем может обернуться эта лёгкость для доверчиво открытой души. Наверно, слова эти произнести можно, лишь когда трудно дышать, когда кровь стучит в голове и страшно, как перед смертью...
  
   Как будто приподнялся край занавеса, маленький краешек, за которым Андрей увидал совсем иную жизнь людей, казалось бы, хорошо ему известных... И у каждого из них лаборатория - лишь часть жизни и, приходя в лабораторию, они не могут оставить на пороге свои радости и тревоги, а приносят с собою переживания, которые и помогают, и мешают им так же, как и ему самому...
  
   Утром причалили к Зелёной пристани...
   Деревья поредели, перешли в кустарник, открылась луговина... Поросли розовой кашки, серебристые метёлки, лилово-жёлтые иван-да-марья... многоцветная пестрота нарядов...
  
   Лес был для неё живой толпой, где толкались, шумели, спорили её знакомцы, где у каждого дерева был свой характер, своя судьба.
   Она утверждала, что её отец мог определить породу даже по шелесту листьев... Твёрдые листья дуба стучали, клён мягко шептал, а осина тонко и жалобно звенела.
   - Больше всего я люблю берёзу... А вы?
   - Я?.. Я сосну...
  
   Нет, это не любовь. Ему стало горько и тоскливо, - найдёт ли он ещё когда-нибудь настоящую любовь...
   - Эх вы, такой умный, испугались своего чувства. Ответственности побоялись?..
  
   К концу дня все собрались на пароходе, загорелые, охрипшие, усталые, поэтому на обратном пути было тихо. На нижней палубе лежали в шезлонгах, лениво переговариваясь...
   - Зачем писать новые книги?..
   - Вы задумывались когда-нибудь, сколько книг может прочитать человек за свою жизнь?.. Допустим, человек в среднем читает в день пятьдесят страниц... Средняя книга имеет триста страниц, значит, одна книга в шесть дней. Значит, за триста шестьдесят дней... шестьдесят книг... А за пятьдесят лет... три тысячи...
   - Три тысячи за всю жизнь, считая и учебники. А в Библиотеке Ленина больше пяти миллионов книг. Представляете себе, как надо тщательно отбирать, чтобы успеть прочитать самое хорошее...
  
   Наблюдая за Андреем, Борисов с удовольствием убеждался, что тот ледок отчуждения, который существовал ещё вчера, незаметно подтаивал, ребята с Андреем спорили, его перебивали, спрашивали... За минувшие сутки ребята сдружились с Лобановым больше, чем за полгода...
  
   - Есть такие книги, которые несколько раз перечитываешь...
   Вот "Пётр Первый", например...
   - Если книгу не стоит читать два раза, то её вовсе не стоит читать...
   Ребята наперебой перечисляли любимые книги...
  
   - Да, при коммунизме люди будут честные, без подлости...
   - Неужели при коммунизме будут несчастные люди? Красивый человек, нравится всем, а в любви никакой удачи. Может так случиться?
   Все задумались, плохо представляя себе несчастных людей при коммунизме.
   - По-моему, счастье станет необходимостью, обязанностью, как у нас сейчас учёба...
   По мнению Морозова, несчастная любовь была выдумкой неудачников, всё зависит от "подхода": знаючи, можно покорить любую девушку, на одну надо потратить неделю, на другую - год, вот и вся разница...
   - Нет, я советую драться за своё чувство, пока есть хоть маленькая надежда... И... скажем, если бы мой лучший друг встал мне на пути, я бы не уступил ему дорогу...
  
   Наука имеет свои странности. Сначала исследователь ценит те явления, которые связываются законом; когда же закон установлен, исследователь начинает ценить исключения из него, так как только они обещают ему нечто новое.
   Первые же лабораторные опыты дали расхождения с результатами, полученными Андреем теоретически.
   Андрей решил проконсультироваться с профессором Григорьевым. Этот человек обладал редкой способностью мыслить теоретически. Для него перевести физические явления на язык формул было так же естественно, как для стенографистки записать человеческую речь знаками...
   О способностях и характере Григорьева ходили легенды. Он мог, например, явиться на лекцию и заявить: "Всё, что я вам читал прошлый раз, - ахинея. И в учебниках по этому разделу - тоже ахинея. Я тут кое-что надумал. Следовательно, на самом деле картина выглядит так..."
   Он мог допускать ошибки и неточности в ходе выводов, но всегда приходил к правильному результату, потому что знал, что ему надо получить.
   Печатных работ у него было мало. Говорили, что он до смешного непрактичен. Его привлекали к консультации в самых различных областях. С щедростью большого таланта он повсюду делился своими идеями, методами, предоставляя другим разрабатывать следствия. В лабораторной обстановке он чувствовал себя неуверенно, терялся при виде аппаратуры; аспиранты острили, что он не умеет отличить паяльник от рубильника...
   Отодвинув бумаги, которые разложил перед ним Андрей, Григорьев попросил передать суть дела на словах. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и приготовился слушать...
   Григорьев открыл глаза...
   - Вам пора уметь без бумаги рассказать так, чтобы всё было ясно... У меня тоже этак бывает... Я тогда призываю своего сына, ему тринадцать лет, и рассказываю ему о своих трудностях так, чтобы он понял. Бывает, при этом и самому всё становится ясным. Следовательно, главное - понять, чего ты добиваешься. А у вас сумбур полный... Называется кандидат наук!..
   Несообразности, пугающие Андрея, прельщали Григорьева как предвестники новых, неустановленных законов. С помощью Григорьева он как будто поднялся на сильных крыльях и увидел свою работу в цепи других проблем, увидел её место, её соседей. С поразительной интуицией Григорьев улавливал в кажущемся хаосе выявленных Андреем несообразностей черты закономерности. Он указал выход из чащи, в которой Андрей бродил столько времени. Это была буквально крылатость... На этой высоте, где Андрей задыхался, а Григорьев чувствовал себя отлично, можно было наконец охватить взаимосвязь непонятных доселе явлений.
   - Робеете вы перед высшей математикой, а с ней надо быть на ты!..
   Подобно полководцу, он намечал лишь общий стратегический план - тактические приёмы Лобанов найдёт сам...
   - Вы достаточно помогли мне... Беритесь за вашу дугу.
   Ещё час назад Григорьев казался Андрею полубогом. Теперь перед ним был человек, который тоже над чем-то бился, тоже проделывал пустые, ненужные работы, мечтал, был трогательно щепетилен, позволял Тонкову эксплуатировать себя. И от этого он стал Андрею ближе...
  
   По заведённому в посёлке учёных обычаю, в субботние вечера собирались по очереди у кого-нибудь играть в карты. В это вечер принимали Григорьевы...
   После разговора с Матвеем Семёновичем Андрей находился в том возбуждённо-приподнятом состоянии духа, когда все окружающие служат источником радости...
  
   - Взгляните на его седовласую львиную голову, такого человека оставили в дураках.
   - Зато он оставил всех в дураках при защите. Слыхали, Андрей Николаевич, историю с его докторской диссертацией? Он защищал по электрохимии. Химики считали, что в химии он ничего не понимает, но электрик он выдающийся, а электрики голосовали за него как за химика.
   - Теперь он получает свои тысячи, окружил себя таинственным полумраком и вылезает оттуда, чтобы обозвать кого-нибудь кретином,..
  
   В своей области он считался магом, волшебником и верховным судьёй... Он крепко оберегал своё первенство, бесцеремонно отталкивал тех, кто пробовал его обогнать. Он не боялся ввязываться в любые драки, отстаивая свою руководящую роль. У него было хорошее чутьё нового: стоило появиться многообещающей работе, он тотчас подхватывал её идею и разрабатывал дальше. Благодаря своей прекрасно оборудованной лаборатории, способным помощникам, благодаря невероятному трудолюбию и блестящим способностям он быстро обгонял автора и снова победно шествовал впереди...
   - Вы знаете, как произошли звёзды? Это остатки миров, где люди открыли атомную энергию и не смогли договориться...
  
   В эту минуту Андрей почувствовал, что эти трое, несмотря на все их человеческие слабости и недостатки, были учёными в том высоком смысле слова, который он никогда не решился бы применить к себе. Они - генералы науки, он - её солдат...
  
   - Из одних перлов состоит только перловая каша... Это "кое-что" вы и помогите ему развить. Молодёжи, голубчик, надо помогать...
  
   - ...Мой молодой друг, ценность научного труда неизбежно снижается при стремлении автора к популяризации...
  
   - Упрощенчество исходит из тщеславия. Подобные учёные жаждут признания большой аудитории. Подлинное творчество движется внутренним интересом. Важно ли было Гегелю, что его читало, вероятно, не более тысячи современников, а понимало человек двадцать?..
  
   - "Диалектика природы" Энгельса дала людям не меньше, чем все десять томов Гегеля. И довольно понятно написано...
  
   "...Талант плюс сильный характер - вот чем надо обладать... Очевидно, только учёный, обладающий настоящим талантом, может радоваться, что имеет конкурентов..."
  
   "Общество взаимного восхищения"...
  
   Ярость, скопленная за этот вечер, ознобом прошла по телу...
   - Что касается моего бессмертия, то вы напрасно о нём печётесь. Есть нечто гениальнее и плодовитее любого учёного, это сама наука, тот неуклонный процесс, который совершают тысячи средних работяг. Я убедился в этом на своём приборе. Он создаётся не мною, а всей лабораторией. Сейчас времена одиночек кончаются. И в науке особенно. Крупнейшие проблемы решают коллективы. И вообще, противопоставлять науку и технику, по-моему, бессмысленно и вредно. Одно без другого развиваться не может...
  
   Это был клубок жизнерадостных противоречий. Саша стремился быть рассеянным, как Жуковский, и внимательным, как Чаплыгин, целеустремлённым, как Фарадей, и разносторонним, как Ломоносов. В нём бродила тьма неустоявшихся, пожирающих друг друга желаний...
  
   Людям, много и напряжённо работающим, болезнь, несмотря на физические страдания, иногда приносит желанный покой. Андрей обнаружил, что способен спать по двенадцать часов в сутки, просыпаться и снова тонуть в полудрёме. За работой он вскоре забыл бы о Марине, сейчас же, когда дурацкий случай надолго вывел его из строя, ничто не мешало ему думать о ней целый день... За что вообще любят, и почему любят, и почему перестают любить?.. Разобраться в этих вопросах было невозможно... А может быть, это и есть то счастье, которое ищешь всю жизнь?..
  
   - Почему бы тебе не уйти с работы?
   - Бросить работу насовсем не хочу. Скучно будет... Знаешь, мне бы полгода отдохнуть. Вообще, женщинам семейным надо бы разрешить работать по четыре часа вместо восьми...
   Единственный ребёнок в семье всегда получает кривобокое воспитание. Надо бы иметь второго, но Катя не хотела...
   - Значит, мне опять на два года засесть дома! Не желаю. И так никогда в театр не выбраться, книжки не почитать.
   И там и тут была своя правда, как во всяком семейном споре...
   Домашняя жизнь, которая до сих пор не затрагивала его главных интересов, открывалась изнутри, наполненная волнующей простотой и значением. Вникая в семейные дела, он невольно переосмысливал многое в жизни и взаимоотношениях своих товарищей по работе...
  
   Затратив полчаса, Андрей выяснил следующее: Рейнгольд получил предложение сделать Потапенко соавтором своего синхронизатора. Потапенко вызвал его, и не то что бы так прямо навязал соавторство, но дал понять, что если Рейнгольд согласится, то Потапенко широко поставит производство синхронизаторов, распространит их по всем станциях Советского Союза и, пользуясь связями в министерстве, может быть, сумеет добиться выдвижения авторов на Сталинскую премию...
   - А вы что... разрешения просить пришли! У меня - разрешения? Ах, сволочи...
   Да будьте вы мужчиной, наконец!.. Чего вам бояться? Напугал вас Потапенко? Пригрозил? Да? Неужели вы думаете, мы вас защитить не сумеем? Эх, вы... Будьте принципиальным человеком, и вы всегда одержите верх...
  
   Работу над локатором следовало ускорить по разным соображениям: звонили моряки, беспокоился главный инженер, истекал срок обещания Григорьеву, но сильнее всего было нетерпение - увидеть результаты своих трудов. Это нестерпимое желание знакомо каждому исследователю...
  
   Успех в науке представлялся Тонкову вершиной, где может уместиться один человек... Ему надо было, чтобы всюду он фигурировал один, другие мешали ему. Слава похожа на пирог: отрежут кому-нибудь кусок - значит, ему, Тонкову, останется меньше. Тех, кто покушался на этот кусок, он ненавидел. Но о людях, которые ему помогали, он умел по-настоящему заботиться...
  
   Технический отдел изводил Андрея бесконечными бумажками, требованиями всевозможных отчётов, форм. То, что раньше решалось телефонным звонком, теперь вызывало пространную угрожающую переписку...
   - Без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек. Это в порядке шутки. Вы настаивали на самостоятельности. Ваши требования увенчались успехом. Отныне мы обращаемся с вами как с самостоятельным объектом...
  
   - Как же так?.. Ты же коммунист. Вы оба коммунисты. Он же не чужой человек. Может быть, с ним надо как следует поговорить!..
   - По-моему, единственное средство... Виктору надо уйти с должности начальника отдела. Он не может руководить. Он приносит вред... Пусть уходит, пока не поздно...
   - Я зашёл не угрожать тебе и не искать с тобой мира. Я говорил Лизе, что тебе необходимо подать в отставку. Руководить надо со знанием дела. У тебя этого знания нет. ты умеешь интриговать и лезть по чужим спинам...
  
   Всякое чувство должно питаться жизнью, действием, иначе оно умирает. Любовь тоже не может жить одними мечтами. Постепенно образ Марины отодвинулся - не поблек, не сгорел, а именно отодвинулся...
  
   - Великие умы сходятся... Что я вам могу сообщить? Один известный в учёном мире деятель, которому вы, очевидно, перебежали дорогу... Ну, словом, Тонков раскидывает эту паутину. У него в руках диссертация, написанная одним сотрудником министерства, а этот сотрудник, очевидно, старается угодить своему оппоненту. Такова принципиальная схема...
  
   - Потапенко есть Потапенко... Тут какое-то несчастное стечение обстоятельств... Бумажки, работа Устиновой, министерство, Тонков, Смородин...
   - Вы полагаете, случайности? Для случайностей многовато. Одну такую случайность мы с вами сегодня раскрыли...
   - Не кажется ли вам, что такие как Потапенко и Долгин, мешают техническому прогрессу системы?
   - Согласен. У обоих есть кое-что положительное, но вообще-то их следовало бы сменить. Вы спросите меня, почему же я этого не делаю?.. Должности номенклатурные. Надо большую войну начинать. Руки не доходят. За это время я успею сделать больше полезного, чем они плохого. Знаете: за малое судиться - большое потерять. Вот я дал разрешение на локатор, так меня обвиняют в неуважении к постановлениям технического совета. Пиши объяснения. А ведь хочется в жизни успеть сделать больше и поменьше тратить времени на мелкую возню...
   - Я понимаю вас, но такая политика развязывает им руки.
   - Ничего вы не понимаете. Вы воспринимаете вещи односторонне. Ваш союзник - народ. Не ставьте себя, Борисова и ваш коллектив - он тоже по сути дела капля в общей массе, - не ставьте в положение одиноких борцов. Оно, конечно, красиво, но безнадёжно. Заинтересуйте прежде всего рабочий класс. Ваш локатор нужен. Включите парторганизации кабельщиков, высоковольтников. Сумеете убедить народ, повести за собой, так никаких Потапенко, никого не потерпят, если мешать станут.
   Слушая Дмитрия Алексеевича, Андрей вспомнил вычитанное им когда-то замечание Герцена: "Науку мало изучить, её надо прожить". Недостаточно защищать правое дело, недостаточно быть сильным. Надо уметь добиться своего в кратчайший срок, уметь повести за собой людей. Быть организатором. Настоящим вожаком.
   Жизнь настойчиво добивала остатки уже изрядно потрёпанного девиза Андрея: "Всё зависит только от меня самого"...
   - Я вас на минуточку задержу... Личное дело к вам... Статейку я тут нацарапал. В развитие идеи вашего локатора. Мне кажется, его можно применять не только для линии передач, но и для контрольной проводки на станциях. Я так и назвал "Определение повреждений по методу Лобанова". Не возражаете?..
   Ветер рвал бумагу у Андрея из рук... Он держал трепещущие тонкие листки, как будто это был росток, пробившийся на свет холодной осенью, слабый, тоненький, дрожавший на ветру, удивительный в своей отважности... По его методу... Гордость переполняла его...
  
   Должность начальника вынуждает иногда подавлять непосредственные чувства к людям...
   В характере этого человека наиболее чётко проступала черта, с которой Андрей никак не мог примириться: Усольцев не желал работать самостоятельно. Он никогда не проявлял собственной инициативы. Под любыми предлогами он избегал заданий, где приходилось разрабатывать что-нибудь новое. У него отсутствовала творческая жилка, хотя своими знаниями и многолетним опытом он превосходил многих инженеров лаборатории. Зато исполнитель он был превосходный. Он любил спокойные расчёты уже опробованных схем, статистические таблицы, любил налаживать, "доводить" готовые приборы, и в этом был незаменим. Он никогда не выступал на совещаниях, в лаборатории у него установились со всеми ровные, доброжелательные отношения. Борисов называл его человеком "обязательным"... Его стол, его рабочее место служили примером опрятности. Усольцев никогда ничего не забывал, не терял, но во всём этом ощущалось что-то удручающе-равнодушное, и казалось: главное в осторожности Усольцева - желание уберечь свой покой.
   "Интересует его что-нибудь по-настоящему?.. Ему всего тридцать семь, откуда же в нём столько старчески опасливого, такое обывательское стремление к покою?"
   Почти за каждым Андрей знал какую-нибудь страсть...
   Но за Усольцевым Андрей не знал никакого увлечения...
   В течение двух часов Андрей посвящал Усольцева во все подробности своих замыслов и вглядывался в его бледное рыхлое лицо...
   Нельзя сказать, чтобы Усольцев не заинтересовался прибором. Азарт Андрея всё же захватил его, но он словно умышленно пятился. Протестуя, Андрей тем не менее понимал его. Волей судьбы, может быть впервые за много лет, Усольцев попадал из тёмного уютного уголка на центральный перекрёсток интересов лаборатории. Он боялся простудиться на этом сквозняке событий, его тревожило - какую работу хотят поручить ему...
  
   Городское совещание работников науки и производства должно было начаться в шесть часов вечера...
   Подходя к зданию Дворца Советов, Андрей почувствовал... Обстановка торжественной приподнятости царила уже на подступах к дворцу...
  
   Стройные голубоватые ели и сам дворец... напоминали Андрею Ленинград, Таврический дворец, давний декабрьский день. Был тогда Андрей мальчишкой и в этот день повзрослел сразу на несколько лет. Скорбно стыли припушённые снегом ели. Чёрная лента людей тянулась через сад, далеко-далеко по улице... Скорбная тишина исходила от этого здания, заливая всю улицу, весь город, всю страну. Андрей с отцом медленно продвигались к подъезду. Они поднялись по ступеням, навстречу им тихо звучала мелодия траурного марша. Среди цветов, сложив на груди руки, лежал Киров...
   Тогда, в Ленинграде, на обледенелых ступеньках Таврического дворца, Андрей поклялся стать коммунистом...
  
   На совещание, посвящённое вопросам технического прогресса, собрались представители заводов, институтов, партийных организаций. Здесь присутствовали академики, каменщики, резинщицы, сборщики гидротурбин, проектировщики полиграфических машин, преподаватели вузов, сварщики. Они представляли огромный город труда и науки.
   Вдоль фойе расположилась выставка достижений содружества учёных и производственников... За какой-нибудь год-полтора - такие огромные результаты!..
   - Новое - оно легко не даётся, особенно если старые привычки переворачивает.
   Повсюду - в тиши институтов, в цехах, на верфях - искали, преодолевая привычки, косность, вступая в бесстрашную борьбу с Тонковыми, - тысячи и тысячи соратников. То, что творилось у Андрея в лаборатории, было только частицей общего движения. За каждой деталью, выставленной на витринах, скрывалась долгая трудная история. Каждый из проходящих мимо людей пережил или переживал то же, что и Андрей.
   И ещё одна мысль пришла Андрею в голову, когда он осматривал выставку, - мысль о взаимопроникновении различных отраслей наук. Химики вторгались в металлургию, создавая пластмассы, заменяющие сталь, стекольщики теснили специалистов по строительным материалам... Станкостроителей с одного бока атаковали литейщики, с другой - электрики... Разные, недавно неизвестные друг другу профессии протягивали навстречу дружеские руки, предлагали свои услуги, хозяйским шагом вступали в чуждые доселе области.
   "Наука неделима, успехи в своей узкой специальности имеют ценность тогда, когда они сказываются на смежных отраслях. Надо, обязательно надо интересоваться соседями по науке, отдавать им свои достижения..."
   Началось заседание...
   Перед Андреем возник путь, проделанный промышленностью и наукой города за последнее время. Андрей получил возможность окинуть разом трудную дорогу, по которой и он шёл вместе со своими товарищами, со всеми, кто сидел в этом зале, их первые поиски форм движения содружества. На заводах долго не могли привыкнуть к новым посетителям, робели, использовали учёных по мелочам... Новое движение, начатое в Ленинграде и Москве, охватывало всю страну... Неудержимое стремление к деловой, настоящей дружбе, к творческому общению становилось потребностью. Складывались и организационные формы этой дружбы. Студенты выполняли дипломные проекты, подсказанные на заводах. На кафедрах появились необычные лекторы - лучшие разметчики, инструментальщики...
   - Это движение способствует не только подъёму промышленности, но и развитию самой науки. Быстрее применяются на практике достижения учёных. Проверяется жизненность тех или иных исследований...
   Партийный долг каждого коммуниста - поддерживать всё новое, прогрессивное, передовое...
   Правда, трудно требовать любви к критике... Но коммунист, советский руководитель должен встречать критику мужественно и, главное, делать из неё правильные выводы...
   В перерыве...
   - Значит, Григорьев помогает и моряки - это хорошо, но, может быть, найдутся и другие заинтересованные организации? Например, телефонисты, связисты, - привлечь бы всех.
   - Кто же будет согласовывать их действия? Каждого занимают свои, ведомственные интересы.
   - Ведомственные интересы - страшная болезнь. Даже министры не всегда могут устоять перед ней. Скажите, а вы опубликовали где-нибудь описание вашего прибора?
   Андрей кратко рассказал о неудачах со своей статьёй.
   - Любопытный приём. Отрицают новое под флагом критики и отрицают критику под флагом борьбы за новое. Неоконсерватизм. Всё ж вы зря отступились. Напечатанная статья - это сотни новых сторонников вашего прибора. Тут стоит побороться...
  
   Впоследствии Андрей никогда не мог понять, какая сила заставила его в эту минуту оглянуться: мимо них, в толпе гуляющих... шла Марина...
  
   Осень оголяла деревья, ступала по мокрым мостовым, отпечатывая свои следы красными, жёлтыми, багряными листьями. Ветер загонял их во дворы, в подъезды, заносил на улицы, где не росло ни одного дерева. В эти дни листья проникали повсюду, разукрашивая город пылающей пестротой красок. Их ставили в вазы вместо цветов. Они носились в воздухе, шуршали под ногами, заглушая все запахи своим горьким и свежим ароматом...
  
   - ...Нельзя же требовать, чтобы каждый инженер творил, изобретал, словом - был бы Ломоносовым, - с безудержной решительностью, какая свойственна неуверенным в своей правоте людям, говорил Усольцев. - Я не претендую на такую роль. Давайте мне любую черновую работу, любую... А выдумывать - избавьте, не гожусь. Не умею. Не желаю... Поручите это кому-нибудь... Я не обязан, в конце концов...
   "А я обязан?".. Это только в книгах пишут, что борьба и препятствия доставляют радость. Никакой радости препятствия ему не доставляли. Но и трусить он не собирался...
   В эту минуту Андрей презирал Усольцева, как презирают в бою трусов и паникёров...
   - Но ведь вы инженер...
   - Ну и что ж, не всякий...
   - А вам известно, что значит слово - инженер?..
   - Инженер, ну... человек, имеющий высшее образование.
   - Маловато. Слово инженер в переводе с латинского значит хитроумный изобретатель.
   - Не всякому инженеру дано хватать звёзды с неба...
   - Где уж там звёзды! Вы, Усольцев, всё на подхвате норовите работать. Вы никогда никакой инициативы ни в чём не проявляли... Вы вот гордитесь своей дисциплинированностью, а мне кажется, что подоплёка вашей дисциплинированности - нежелание самостоятельно мыслить. Такое бездумное послушание - худшее искажение нашей дисциплины...
   - Способность к творчеству - это врождённый талант; нельзя же приказать изобрести...
  
   Возможно, и впрямь нелепо требовать от каждого этой самой способности к творчеству? Талант, творчество, вдохновение! Андрей не любил применять эти пышные слова к своей будничной лабораторной работе...
   "Боится! Вот оно в чём суть!.. Ему надо перешагнуть через собственный страх".
   Мягко и настойчиво он начал убеждать Усольцева, что прежде всего необходимо поверить в собственные силы.
   Усольцев покорно кивал. Вероятно, Лобанов прав, но он ничего не говорит о том, откуда взять уверенность...
  
   Первые же испытания макета локатора обнаружили опасность искажений. На экране дрожало, исчезая и вновь появляясь, несколько зелёных импульсов, мешая определить место повреждения. Невидимые электрические бури нарушали истинную картину...
   Загадка искажений не выходила у Андрея из головы. Отвлекаясь на другие дела, он испытывал какое-то тягостное ощущение, как будто отлучился оттуда, где его ждут. Полгода назад он переходил бы от горячности к отчаянию, проклиная тех, кто расхищает время, его терзали бы сомнения: может быть, надо идти другим путём?
   За минувшие полгода у него выработалось огромное, неуязвимое терпение. Он привык чувствовать себя руководителем, привык подавать пример. Ничего приятного в этой обязанности не содержалось...
   Свойственная его натуре восторженность находила выход в мыслях о Марине. Он знал: стоило протянуть руку к телефону, и он услышит её голос. Это придавало ему уверенность, на душе сразу становилось спокойнее. Раза два он даже набрал её номер...
   Самолюбие его было удовлетворено, но сердце страдало. У них не было ничего общего, ни общих знакомых, ни общих деловых интересов, ничего, кроме тончайшей ниточки, протянувшейся меж ними в первый вечер. И эту ниточку он сам рвёт...
   Андрей оправдывал себя тем, что они встретятся, когда он доконает эти проклятые искажения. "Тебе хочется её видеть, вот и чудесно, заслужи это право". Он мечтал явиться перед ней победителем. Он расскажет ей всё.
   Эта предстоящая награда придавала ему новые силы. Так Марина незаметно вошла в его работу, помогая ему в трудные дни...
  
   - Будем собирать факты, чтобы появились идеи...
   После случая с переключателем Усольцев осмелел, но ему ещё не хватало дерзости, а здесь нужна была именно дерзость, какое-то необычное, отважное решение.
   - Будем проверять идеи, появятся факты...
  
   Как-то ночью Андрею приснилось, что он нашёл простой способ уничтожить искажения. Он проснулся, сел на постели, пытаясь понять, в чём заключается этот способ, но с ужасом убедился, что ничего не помнит. Он уткнулся в подушку, пробуя скорее заснуть, снова увидеть тот же сон, - ничего. Ничего, только ощущение необыкновенного и утраченного счастья!..
  
   Наутро сияющий Усольцев внёс предложение добавить к схеме ещё один фильтр... Искажения действительно стали меньше... Андрей... приказал разобрать всю установку...
   - Всё это слишком сложно, чтобы быть правильным... Воронье гнездо получается, а не схема...
   Отказываясь от достигнутого, Андрей ничего не мог предложить взамен. Он знал одно - путь, избранный ими, неверен. Достаточно посмотреть на схему: она была сложной, уродливой и, значит, чем-то порочной. В технике красота, изящество - верный признак зрелости...
  
   Трудиться - это не значит разрушать...
  
   Почему, когда тебя хвалят, никого нет рядом, а когда ругают, кругом всегда толчётся народ?..
  
   В работе учёного наступают периоды, когда воображение иссякает и нет никаких способов пробудить его. Иногда это длится часами, иногда - годами. Сознание того, что решение близко - достаточно одного усилия, одной счастливой мысли, чтобы найти его, - гнетёт мучительно.
   Андрей больше ничего не мог извлечь из себя. После двух недель бесплодных попыток он снова начинал с нуля. Сперва он почувствовал себя свободным, потом несчастным...
   Оставаться в лаборатории он не мог, здесь всё ему напоминало о его бессилии... Андрей поднялся в библиотеку, безразлично перелистал журналы, прошёлся по коридорам, зашёл диспетчерскую.
  
   Возбуждённое оживление, которое всегда царило в этом большом зале, несколько рассеяло его. В диспетчерской сходились нити со всех концов города, со всех станций и подстанций системы. Огромные планшеты вдоль стен показывали, какая линия передачи включена, где какой генератор в ремонте. На приборах можно было увидеть, как работает станция за сотни километров отсюда. Непрерывно вспыхивали лампочки на коммутаторе, несколько инженеров - помощников диспетчера - отдавали приказания включать и отключать агрегаты, принимали сводки, переговаривались со станциями. Слушая нестройный шум, обрывки фраз со знакомыми названиями заводов, учреждений, Андрей словно чувствовал, как бьётся пульс огромного города. Он любил наблюдать за работой диспетчеров, требующей мгновенной сообразительности, колоссальной памяти и железных нервов... Каждый диспетчер обладал свои стилем...
  
   Сейчас случилась авария: один из двух высоковольтных кабелей, питающих большой текстильный комбинат, пробился, и часть цехов пришлось отключить. Высланные на линию измерители сообщали, что найти место повреждения кабеля не удаётся...
   - Попробуй культурненько со всеми... Политика вазелина. А мне на ком отвести душу?.. Звонят сюда от мастера до райкома... Дай я на тебе отыграюсь.
   - Попробуй.
   - Когда локатор кончишь?..
  
   Андрей незаметно вышел. Через полчаса он был на комбинате. Он поехал туда без всякой цели, смутно надеясь чем-нибудь помочь измерителям и зная, что ничем помочь не сможет...
   Андрей питал к кабельщикам особую привязанность. Вместе с высоковольтниками они больше всех нуждались в его локаторе. А кроме того, они сами по себе были интересные, отличные люди... Им первым показывали трассы новых улиц, новых бульваров; они знали, где и какой строят новый цех. Они изучали каждый дом: какая там нагрузка, хорошее ли там напряжение, даже какой там управхоз. Из этих бесчисленных сведений складывалось здоровье и целость вверенных им кабелей... Профессия заставляла их общаться с разными людьми больших и малых должностей - директорами и дворниками, энергетиками и милиционерами...
  
   - Называются учёные. Учат их, учат - всё без толку. Никакой помощи...
  
   За верстаком плотник строгал доску. Что-то привлекло внимание Андрея, некоторое время он стоял, не понимая, что же именно заставило его остановиться... Стружка... что-то связанное с этой стружкой...
  
   Открытие всегда наступает внезапно. Сколько бы ни ждать, ни стремиться к нему, сколько бы раз оно ни появлялось в мечтах, всё равно в тот миг, когда оно возникает, единственное настоящее, оно подобно ослепительному взрыву. За какие-то секунды мозг Андрея представил стружку в виде специальной обмотки... Он мысленно прикинул по формулам... Всё стало поразительно простым и ясным...
  
   Со стороны, конечно, кажется, что самое трудное позади. Принцип открыт, расчёты сделаны, узлы изготовлены, надо собрать макет, испытать его - и конец... Впереди вереница однообразных рабочих будней. Кропотливый и скучный с виду труд, уже без взлётов вдохновения, без всяких открытий, тот труд, о котором не поют песен, не пишут стихов. Труд самый обыденный, чёрный, пахнущий потом, труд делания, труд-долг...
   И всё же сколько в нём радости и мучений. Взять тот же макет...
   Художник, прежде чем писать картину, набрасывает этюды, он ищет в них, как бы убедительнее выразить свой замысел. Для этой цели служит исследователю макет. Это грубый набросок, скелет твоей идеи. Здесь всё ещё подвижно, зыбко. Ты проверяешь по нему свои догадки, сомнения, тревоги.
   Макет сделан... "на соплях". Прикручено, наляпано, бросовые детали - всё кое-как, лишь бы держалось. Болтается изоляция, торчат концы проводов, детали соскакивают, - этот обнажённый дрожащий уродец и есть, оказывается, воплощение твоей мечты. Такой ли она тебе представлялась?
   И в довершение всего макет не работает. Говорят, что ещё не было макета, который бы сразу заработал. У него слишком много для этого возможностей, и он жадно использует каждую. Кажется, устранены все причины, но он бездействует. Постепенно ты приходишь к мысли, что так и надо, что вообще всё неверно и ничего не выйдет, и зря ты морочил людям голову, тебе надо всё бросить и пойти служить дежурным монтёром... Характер у тебя становится несносным. Общаться с тобой... такое же удовольствие, как прикасаться к проводу с напряжением в тысячу вольт. Впрочем, все понимают - ведь это твой первый прибор... Пройдёт несколько лет, и ты тоже будешь относиться к таким вещам спокойнее и проще...
   Наконец, когда перепробованы все сложные теоретические догадки, обнаруживается виновник - это всего-навсего волосная проволочка. В укромном местечке она незаметно касалась корпуса, а ты в это время рылся в физических справочниках!
   Волосок убрали - и макет заработал. Он действует только для тех, кто с ним возится. Остальные опасливо косятся на него, как будто это автомобиль с надписью "учебная езда". Поминутно раздаются трески, проскакивают голубые искры, завывает трансформатор, пахнет гарью. Количество пережжённых предохранителей перекрывает в эти дни годовую потребность всей лаборатории. Дело кончается тем, что на последнюю пробку наворачивается моток толстенной проволоки, и пожарник, извлекая это вещественное доказательство, с уважением пишет в акте не "жучок", а "жук".
   Но никакие мелкие неприятности не могут испортить твою радость. Ты тащишь всех сотрудников, своих и чужих, полюбоваться твоим детищем. Куда смотреть? Что тут надо увидеть? Никто не знает... К этому времени макет выглядит действительно страшно. Следы всех переживаний, заблуждений, скороспелых догадок запечатлены в каких-то чудом держащихся надстройках. Никто, кроме тебя, никогда не разберётся в этом немыслимом клубке проводов, отпаек, реостатов, блоков... И всё же эта взъерошенная, страшная постороннему взгляду груда работает! Макет живёт! Он дышит живым теплом, светятся лампы, тихонько гудят дросселя, движутся стрелки, на экране переливаются зелёные импульсы. Какая-то таинственная, самостоятельная жизнь теплится в глубине связанных мыслью деталей.
   Гордый, сияющий, ты приглашаешь начальство...
   Существует непонятная, роковая, но совершенно железная закономерность - с приходом начальства макет немедленно перестаёт работать. Он ведёт себя так, как будто он вообще никогда не работал. Это явление имеет даже специальное название - "визит-эффект". Начальству это хорошо известно, вас утешают: "Там, где кончается неудачный опыт, часто начинается открытие". Нет, к чёрту, с тебя довольно открытий, ты согласен, чтобы неудачи кончились без всяких открытий, лишь бы они скорее кончились. Когда ты остаёшься один, тебя охватывает страстное желание растоптать всю эту мёртвую кучу мусора...
   Через два дня выясняется причина - редчайшая, уникальная - провисла нить в лампе. Эта нить никогда и нигде не провисала, кроме как в твоей лампе... Макет работает... После стольких неудач нужен, обязательно нужен успех, хотя бы кратковременный, крохотный, нужен не только для тебя, но и для твоих соратников. Усталость, раздражение разом пропадают...
   Ты оглядываешься кругом - оказывается, уже глубокая осень... От этого прощального тепла, от горького запаха палых листьев грустно и тревожно...
   Жизнь снова стала чудесной. Начинается наиболее увлекательная часть работы - воспитание прибора, формирование его характера. Он не должен бояться помех, он должен стать чутким и независимым, неприхотливым и надёжным...
   Сперва обнаруживается... И так изо дня в день. К прибору относятся уже как к отроку, пряча свою нежность за суровой требовательностью...
  
   Ещё ты такой неуклюжий
   И косолапый,
   И каждый может
   Тебя обидеть.
   А вот катушечка,
   Её сейчас
   Мы здесь заменим,
   И сразу станешь
   Ты покладистей
   И не будешь хныкать,
   Что тебе слишком мало
   Напряжения.
  
   На разных этапах власть переходила из рук в руки. Теперь же все объединились, стремясь выжать из макета всё, что можно. Это момент величайшего напряжения "умственного глаза"...
   После завершения испытания макета ты чувствуешь себя опустошённым и, кажется, неспособен на малейшее усилие мысли...
  
   Приходит конструктор. Чувствуется, что ему наплевать на работу прибора, зато с нудным ожесточением он допытывается, почему этот контур помещён справа, а не слева. Ты и сам не знаешь. Тебе всегда это казалось абсолютно безразличным. Мало того, он покушается на размеры дросселя. Ему, видите ли, надо уменьшить высоту дросселя. Этому сухарю нет никакого дела до твоих формул, и вообще он считает, что никакой высшей математики не существует, а есть на свете одни размеры, габариты.
   - Это разве прибор?.. Колтун это, а не прибор. Да-а, и вот из этой протоплазмы я должен сделать нечто конструктивное.
   Он убеждён, что самое трудное выпало на его долю. Разгорается торговля за миллиметры и граммы. Все ваши замыслы, волнения приносятся в жертву ради какого-то косячка или болта...
  
   Но вот Усольцев приносит из КБ первые чертежи - и ты видишь, каким стройным, ладным стал твой прибор. Раздоры забыты, придирчивый конструктор принят в вашу семью. С ревнивым удовольствием вы замечаете, как растёт в нём привязанность к прибору...
  
   И вообще, конфликт с конструктором кажется тебе чепухой по сравнению с тем, как встречают тебя в мастерских. Народ там бывалый, склонный все жизненные явления упрощать. Вместо... обязательно всучат тебе... Речь о важности заказа... слыхали, мол, все заказы важные... Всякие твои мечтания тут быстро "заземляют", переводят их на грубый язык расценок и нарядов, и оказывается...
   Неожиданно, в первый раз, судьба слабо улыбается тебе: Саша в соседней лаборатории обнаружил новенький пластмассовый каркас, тот самый, о котором все страдали. Соседи встречают тебя с леденящей вежливостью. Сашин визит, твои необычно горячие рукопожатия вселяют в их души мрачные подозрения... Ты напоминаешь старшему инженеру о взятых у тебя таблицах - ничего, если надо, пожалуйста, пользуйтесь, - ты нахваливаешь нестерпимо жёлтую кофточку лаборантки. Затем, как бы случайно, ты замечаешь каркас. Твоя рассеянная небрежность великолепна. "Забавный каркасик. Мы такой же заказали в мастерской". Хозяева ядовито усмехаются. Но ты стойко выдерживаешь независимый тон. "Он, пожалуй, нам подойдёт. А как мастерские сделают, мы вам вернём". - "Знаем, как вы возвращаете. Лампы брали, так и не вернули"...
   Торг длится долго. Уходишь. Возвращаешься. Опять уходишь. Берёшь измором. Владыки каркаса выдвигают жёсткие условия: помочь им в каких-то измерениях, вернуть взятые лампы, поставить на время к себе два баллона с кислородом, потому что у них нет места. Согласен на всё. Всё же сразу отдать каркас им обидно. Дают на неделю, хотя знают, что каркаса им больше не видать. Он торжественно уносится в мастерскую. Туда забегаешь каждую свободную минуту. Забегаешь просто так - приятно посмотреть, как делается прибор. Порядок в мастерских строгий - вмешиваться не дозволяют, но беспокойство твоё чувствуют. И как бы Кузьмич ни ворчал на твоё нетерпение, всё же оно ему больше по сердцу, чем спокойная, никем не тревожимая работа над "заказом-сироткой", которым никто не интересуется...
   Однажды под вечер звонок из мастерской... У верстака стоит угрюмый конструктор и молча смотрит на разложенные в строгом порядке детали. Узел не работает...
   Только теперь ты начинаешь понимать. Дело не в том, что вы где-то что-то напутали. Вместо того чтобы расписывать важность и срочность заказа, надо было собрать народ и объяснить им, как прибор действует, для чего он предназначен. Стоит это сделать - и мастерская из исполнителя превращается в соучастника... Если сумеешь задеть за живое смекалку людей, то тебе подскажут такое, о чём самому никогда не догадаться...
  
   Последний день, когда прибор стоит в сушильной камере, - самый тяжкий. В лаборатории всё готово к приёму долгожданного гостя...
   Получив прибор, вы уже не можете оторваться от него, пока не запустите. Бесполезно обращаться к тебе в эти дни с какими-нибудь делами. Скапливаются нераспечатанные письма, неподписанные бумаги, умолкают безответные телефонные звонки.
   Локатор работает с перебоями, захлёбываясь. Вы оба словно привыкаете друг к другу. Доделок много, мелких, досадных, но за это время локатор обрёл множество друзей - приходят рабочие из мастерских, приходит конструктор, приходят даже бывшие владыки каркаса. Все они охотно помогают, теперь никто не отказывает прибору, никому ничего не жаль, лишь бы локатор как следует работал.
   А какой он красавчик! Полированные панели свежо пахнут лаком. Всё сияет, блестит никелем, краской. Серебристо-морозные кожухи экранов, выпуклые глазки сигнальных лампочек. А как умело расположены крохотные конденсаторы, как аккуратно выгнут каждый провод. Рукоятки настроек вращаются с плавностью почти нежной...
  
   В конце дня прибор отказывает. Окончательно. Бесповоротно. Всё это уже было, и от этого страшно, как будто чья-то неумолимая рука сбросила тебя вниз, и надо начинать всё снова, как будто всё вернулось к началу. Нет, больше у тебя нет никаких сил. Это какой-то кошмар. Всякий раз, когда кажется - вот-вот конец, всё срывается и летит, всё пропало. Отвращение к себе, к работе, к своей работе переполняет тебя. Но это минутная слабость. Дни прошлых отчаяний и неудач не прошли бесследно. Сейчас главное - в горячке чего-нибудь не напутать. Ты прогоняешь всех домой, и сам тоже уезжаешь. Дома выясняется, что уехал ты зря. Ни отдыхать, ни спать невозможно... А в голове, как клещ, неотвязная, сосущая мысль - не проверил того, не испробовал этого. Ночь проходит в полудрёме - всё проверяешь и проверяешь. Нет, вроде всё правильно, нигде нет ошибки...
  
   Утром Саша конфузливо признаётся: он в спешке поставил старую батарею. Она валялась, забытая, уже много лет и, наверное, только от изумления в первые часы дала несколько вольт. Даже некогда сердиться. Потому что, как только старушку сменили, прибор начинает работать безупречно. Вот когда он появляется в полном блеске своих качеств. Он позволяет выделывать с собой любые трюки, он преодолевает любые препятствия. В каждом его действии проявляется выдумка, вложенная всеми...
  
   Над стендом, где стоит прибор, - полка, и на ней запылённый макет. Ты смотришь на него, и словно оглядываешься назад, на долгий путь, проделанный вместе с этим прибором. Каждый из вас отдал ему кусок своей жизни, и в нём отпечатался и твой характер и что-то от Новикова, от Усольцева, от Саши.
   И на всём этом пути с трудом вспоминаются одно-два ощущения счастья. И то они длились минуты, их тотчас заслоняла тревога новых поисков, новые заботы, препятствия. Кажется, что не то что счастья - никакой настоящей радости вовсе не было. Ради чего ты тратил столько сил? Так стоило ли?.. Подожди, а получать - стоило? С каждым новым контуром, новым узлом ты ведь что-то получал, что-то прибавлялось и к тебе самому. Сколько появилось у тебя новых идей, замыслов. Тебе хочется исследовать новую систему, ты придумал новый принцип автоматизации... Ты тоже стал сильнее, опытнее, ты уже никогда не будешь раскаиваться в своём призвании...
  
   Пройдёт пятнадцать, а может быть, десять лет. Где-то по шоссе едет аварийная машина... На сиденье, поглядывая в окно, сидит Саша, теперь уже инженер Александр Евгеньевич Заславский... Рядом с ним какой-нибудь парнишка...
   Ткнув носком сапога твой облезлый, серийного выпуска локатор, каких уже сотня на всех линиях и станциях, этот незнакомый тебе паренёк ворчит:
   - И когда мы наконец выкинем это старьё? Пора смонтировать телелокатор на главном пульте - и делу конец. А то тащись тут в такую слякоть. Уже атомных станций настроили, а мы тут всё ещё с локатором шаманим.
   А Саша, Александр Евгеньевич, смолчит, улыбнётся, вспомнив, как это было...
  
   Приближалось первое полное испытание локатора. Через всю лабораторию от стены к стене протянулись туго натянутые провода...
   - Ну что ж, начнём, пожалуй!..
   Андрей остановился перед локатором, и все четверо несколько секунд молча смотрели на прибор...
   - Включай, Саша...
   На мгновение Андрея охватило желание отвернуться или выйти в другую комнату...
   Посредине молочно-серебристого экрана вспыхнула трепещущая зелёная змейка...
   Остриё зелёного пика точно указало расстояние до места повреждения...
   Никого не обнимали, никто не плакал, никто не кричал "ура"...
  
   Оставались частности, кое-какие грешки, которые надо было устранять, "довести". В период "доводки" локатора как-то само собой получилось, что основную работу прибора прибрал к рукам Усольцев. У него появилась самостоятельность, он настаивал на своём, ни в чём не уступал Новикову и убеждал даже Лобанова. Он сумел увлечь Андрея своими ненасытными поисками совершенства, стремлением отделать каждую мелочь. Опытный и осторожный, Усольцев отучал Андрея от пренебрежения к деталям. Фантазию Усольцева питал Рейнгольд, время от времени он подсказывал какое-нибудь новое хитроумное испытание, заинтриговывая и Усольцева, и Андрея. Эти бесконечные оттяжки раздражали Новикова, он требовал немедленно перейти к полевым испытаниям...
  
   Однажды, подбирая конденсаторы, Новиков получил редкой формы и величины разряд... Несмотря на всю свою беспечность, легкомыслие, Новиков обладал качествами, без которых немыслим учёный: острым, наблюдательным глазом и страстным любопытством к трудно объяснимым фактам...
   Лобанов сознавал, что обнаруженное явление может представлять интерес для науки, и тем не менее категорически запретил Новикову заниматься дальнейшими исследованиями. Нельзя было распылять силы. Он посоветовал Новикову сообщить о своих наблюдениях в институт, пускай теоретики разберутся. В конце концов лаборатория - это не Академия наук, следует придерживаться разумных границ. Его доводы не подействовали на Новикова. Отказаться от такого блестящего случая ради тягомотины, которую развёл Усольцев вокруг локатора, - как бы не так!.. В глубине души Андрей жалел его, но твёрдо стоял на своём. В их работе можно достигнуть цели, только беспощадно отсекая всё постороннее, каким бы заманчивым оно ни казалось...
  
   Недовольство медлительностью Усольцева нарастало...
   - Они не понимают, что осторожность - лучшая часть мужества...
   Эта формула понравилась Андрею. Он вдруг перестал торопиться... Может быть, Андрею не хватало внутренней уверенности? Но чем дольше он медлил, тем больше сомнений у него появлялось. Мало ли какие неожиданности могут встретиться в реальных условиях. Вероятно, виною всему была его усталость. Он очень устал...
   Они все слишком устали от напряжённой, сумасшедшей работы...
   Это случилось в тот день, когда Андрею принесли новый прибор для измерения...
   - Вот это точный прибор... С ним мы можем уточнить кое-какие данные локатора...
   - Начинается... Министерство оттяжек и проволочек заработало... Сколько можно толочь воду в ступе?..
  
   Выпадают ведь в жизни такие несчастливые дни...
  
   - Поэзия падающих листьев... Полюбуйтесь - чёрное небо, и на нём светло-лиловые разрывы облаков. А вот ещё более густая чернь деревьев. Любопытно, способен ли человек, далёкий от искусства, почувствовать всё богатство оттенков этой, казалось бы, непроглядной тьмы?.. Надо уметь отовсюду извлекать красоту... К сожалению, для многих из нас мир лишён красок. Мы становимся полуслепыми, видим только чёрное и белое. Как будто у нас атрофировался орган поэтического восприятия жизни... Теплота женской кожи, краски вечерней зари, музыка бесхитростной речушки - некогда воспринимать эти тонкости...
  
   - Вы тут насчёт поэзии красок. А известно вам, что такое цвет? Вы сколько различаете цветов? Двадцать? Сто? А я больше. Существует спектроскоп, и человек давно уже может этим спектроскопом различать тысячи оттенков. Человек не слеп!.. Нас, технарей, жалеть нечего. Человек научился видеть в глубине стальной болванки и изучать растения на Марсе. Он ощупывает радиоволной Луну. А эти закаты и ручейки... По-вашему, поэзия осталась для исключительных личностей?.. Поэзии теперь в тысячу раз больше. Только другая у нас поэзия, новая. Я тоже могу полюбоваться ручейком, но для меня куда прекрасней стихия реки, укрощённая волей моих товарищей... Вокруг нас бушуют радиоволны, кричат на всех языках дикторы, гремят оркестры... Сколько, по-вашему, весит луч солнца?
   - Луч солнца?
   - Да, был такой физик Лебедев, и он взвесил луч солнца. Вот кто был настоящий поэт...
  
   Предлагая Рейнгольду своё соавторство, Виктор преследовал две цели: во-первых, прекратить разговоры о том, что Потапенко затирает работу Рейнгольда; во-вторых, и это было главное, соавторство помогло бы ему упрочить свою техническую репутацию. В глазах руководства и в министерстве он стал бы одним из тех руководителей, которые не только умеют администрировать, но и сами не перестают работать творчески.
   Зная характер Рейнгольда, Виктор не мог предположить отказ. Очевидно, дело не обошлось без участия Лобанова. Могли возникнуть неприятности. Пришлось...
  
   У каждого руководителя есть враги и завистники - это закон. Каждый доволен своим умом, способностями и недоволен своим положением...
  
   Словно бы ничего угрожающего ещё не чувствовалось, Виктора принимали на станциях с прежним уважением, его внимательно выслушивали, ему несли на подпись бумаги, но сам Виктор испытывал нарастающую тревогу...
   Порой Виктор удивлялся себе: с рабочими он умел быть простым, без наигрыша, с посетителями - внушительно твёрдым, среди детей - мальчишкой, с женщиной - влюблённым... Ему доставляло удовольствие приспосабливаться к людям, и он не ощущал никакого неудобства от этих превращений...
  
   Шофёры - народ болтливый и сообразительный. Если Потапенко, выйдя из горкома, спрашивает про ЗИС, значит, быть ему главным инженером, и сегодня же об этом станет известно всему Управлению. Ну и отлично: как говорится, идея, овладевшая массами, - это сила...
  
   Секретарь горкома был любопытен и в тот же день вызвал к себе Лобанова...
   - Одно из двух, или вы здорово уверены в своём локаторе, или излишне беспечно настроены...
   Эта статья, в сущности, мало затронула его. Всё-таки он очень изменился за последний год. Непрестанная борьба основательно его закалила. А кроме того, то удивительно счастливое состояние, в котором он находился со дня объяснения с Мариной, делало его нечувствительным ко всякой беде, какая-то неистощимая уверенность в своих силах окрылила его...
   - Советую вам смотреть глубже. Эта статья в ловких руках превращается в рычаг скверного рода...
  
   - Скажите, может Потапенко быть главным инженером?
   - Потапенко?.. Нет, не может.
   - Почему?
   - Да... потому, что он слишком стремится занять это место... У Потапенко вся его работа служит его собственным интересам. Он никогда не думает о деле, а всегда о себе. Работа для него только средство выдвинуться, укрепить своё благополучие, получить ещё большую должность... А по-моему... Пережитки капитализма, ну, всякое воровство, взяточничество, оно бросается в глаза, всем видно, а вот... Понимаете, такие, как Потапенко, они не воруют... Они иначе действуют. Партия нацеливает на план - он использует борьбу за план. Требуют критики - он использует критику... Внешне всё как будто правильно... А на деле жажда власти. Вот что испортило Потапенко. Честолюбие, карьеризм. И откуда только берётся такое?
   - Безыдейность, вот что вы забыли...
  
   Через неделю должен был состояться его доклад в Доме учёных. На обсуждение приглашались представители всех заинтересованных институтов и предприятий города. Сам доклад не тревожил Андрея, полевые испытания локатора шли успешно, морякам чертежи были отосланы, но, в связи со статьёй Тонкова - Григорьева, Андрею всё же хотелось обязательно провести хотя бы одно испытание в естественных условиях. Определить повреждение при настоящей аварии. Это позволило бы ему сказать - локатор уже эксплуатируется...
   Проходил день за днём, но ни одной подходящей аварии, ни одного повреждения на линиях не случалось...
   Утром в день доклада позвонил Степин и сообщил, что вчера вечером пробился кабель, питающий три больших дома, и измерители точного места повреждения указать не могут...
   - А вдруг это самое... ну, мало ли... осрамимся?..
   - Ладно, едем...
   И все заулыбались, просветлели. Чёрт с ней, с чистой наукой! Это, наверно, такая же безвкусная и даже вредная вещь, как дистиллированная вода...
  
   Доклад в Доме учёных был назначен на семь часов вечера, поэтому Андрей, не дожидаясь конца раскопок, уехал вместе с Усольцевым, оставив на месте работ Новикова и Сашу...
  
   Со школьной скамьи образ этого человека сопровождал Андрея. И в общих курсах электротехники, и в газетных статьях, и в толстых научных журналах он читал о нём и о его работах. Переходя с курса на курс и потом, в аспирантуре, Андрей изучал его труды, всякий раз открывая для себя новое. Человек этот при жизни стал легендой. Круг его интересов охватывал всю электротехнику. Это был один из последних представителей старой гвардии электротехников, знавших Доливо-Добровольского, Попова, один из создателей плана ГОЭЛРО. От тех далёких лет, когда вся электротехника, вместе с радио и телефонией, умещалась в одном курсе лекций, он сохранил хозяйское чувство ко всему новому, что рождалось на его глазах. Уже давно радиотехника выделилась в специальную науку, разветвилась на десятки новых отраслей, уже специалисты по трансформаторам не могли оставаться универсалами и занимались либо малыми, либо большими трансформаторами, а Тимофей Ефимович, озабоченно постукивая своей знаменитой палкой, шагал из одного раздела в другой, уверенно распоряжаясь своими необъятными владениями. За что бы он ни брался, в какой бы области ни работал, он щедро давал смелые идеи, над которыми трудились и будут ещё трудиться целые коллективы. Из тех, кто сегодня сидел в зале, многие были либо его учениками, либо учениками его учеников...
   Рядом с Тимофеем Ефимовичем - Одинцов...
   - Не принимайте слишком близко к сердцу то, что будут говорить в прениях... Теория, заслуживающая доверия, устоит при любых нападках. Живите на год вперёд...
  
   - Отрицать старое - не значит ещё создавать новое... Нужно копить факты скромно и осторожно. Собирать факты, а не высасывать из пальца идеи, подобно идеалистам в физике...
  
   - Вы опозорили ваше имя учёного, Тонков! Всё, что угодно, но фальсификация научных данных - это... За это судить надо!.. Принцип локатора правилен...
  
   - Михаил Фарадей перед смертью писал: "Постоянный опыт показывает, что наша осторожность чаще распространяется на ошибки прежних лет, чем на наши собственные. Я всегда склонен объяснять поступки моих коллег высокими побуждениями. Неоднократно, впрочем, я наставлял себе синяки за подобную наивность. Сегодня тоже. Кроме той осторожности, против которой восставал Фарадей, сегодня проявилась другая. О ней предупреждал Ленин. Он как-то говорил, что когда новое только родилось, то старое остаётся некоторое время сильнее. Тогда-то и происходит издевательство над слабостью нового, этакий дешёвый интеллигентский скептицизм. Ленин считал, что всё это, по сути, приёмы классовой борьбы. У нас здесь, так сказать, происходили вторичные процессы подобной борьбы... Престиж свой боятся утерять! Появился конкурент - дави его, унижай любыми средствами! Подобные люди рады уничтожить всякий талант, который может как-то соперничать с ними... Когда чувствуешь, что силы начинают иссякать, то единственным утешением служит возможность помочь тем, кто придёт после нас и будет бесстрашно идти по тому пути, который мы смутно предвидим...
  
   - Относительно практического применения локатора. К сожалению, первая наша попытка оказалась неудачной...
  
   Одинцов и Тимофей Ефимович утверждали, что без подобных ляпсусов не обходится ни одна серьёзная работа...
  
   Люди в горе становятся эгоистами...
   - Ты придумаешь что-нибудь... Может быть, даже завтра. Осенит. Догадка всегда осеняет... Ну, чего ты расстраиваешься?.. Вот увидишь, всё будет чудесно, и тебе совестно будет вспоминать, каким ты был плаксой...
   Раздался телефонный звонок...
  
   Наумов выключил кабель, они взяли лопаты и пошли к ограде. Взошла Луна. Снег был зелёным, земля синей. Чтобы вырезать кабель и сделать вставку, котлован пришлось расширить. Лопаты звенели о мёрзлую землю...
   Работали молча. Якушев вернулся и ломом стал разбивать закаменелые комья. Новиков, Саша и Усольцев приехали вместе на такси. Усольцев был заспанный и ворчливый. Новикову этот ночной аврал, это вдохновенное тревожное ожидание нравились.
   - А как вы думали, Усольцев? Таковы гримасы науки!.. Вот этим мы защищаем истину. Копайте, копайте. Она там, на дне...
  
   - Оно! Вот! Есть!.. Это и было место утечки. Процесс разрушения только начался. Подобно язве, он омертвлял здоровые клетки изоляции. Кабель был обречён.
   - Через две-три недели он бы пробился...
   - Значит, локатор показывал правильно!.. Колоссально!..
  
   Счастье отражалось на лицах... Они пожимали друг другу руки, взахлёб вспоминали события сегодняшнего вечера. Просто им попался редкий случай: сразу два повреждения. Локатор показал ближайшее...
  
   - Подожди-ка... Если так, то что же получается? Выходит, локатором можно определять повреждения, которые ещё только... Будущие повреждения? Факт!..
   Как они не догадались? Это же было ясно всем...
  
   Простота, да к тому же очевидная, наиболее сложное дело в науке. Она появляется в самом конце долгого и извилистого пути...
  
   Была половина третьего ночи, когда Наумов включил кабель. На тёмной стене студенческого общежития вспыхнуло несколько окон...
  
   Редкие фонари качались на холодном ветру. Трамвайщики сваривали рельсы. Высокий свет сварки упирался в облака. В глубине сада тускло светили ночники в окнах больницы. Гудели печи в ярко освещённых корпусах хлебозавода, и весёлый запах свежевыпеченного хлеба наполнял улицу. Даже глубокой ночью небо над городом было высветлено тысячами электрических огней. Ночь бессильно отступала перед ними. Их были миллионы. Где-то во Владивостоке они сейчас передавали свою вахту слепящему утреннему солнцу. Они светили на бескрайних просторах Советской страны, в её больших и малых городах, в деревнях, на границе, в шахтах...
   Отныне ничто не погасит этих огней. Пусть спокойно идут поезда метро, пылают электропечи, крутятся моторы. Пусть спокойно работают турбины электростанций, провода донесут их силу. Пусть будет спокоен труд этой могучей и доброй страны, - страны, которая подобно невиданной электростанции, творит энергию и свет для всех тружеников Земли.
  
   По тёмной улице шли шесть человек, знавших, что так будет. Они выиграли сегодня решающую битву за свет. Никто из них не произносил красивых и выспренних слов. Они мечтали обогреться и выпить водки...
  
   Пока гости раздевались в передней, Андрей побежал к себе в комнату...
   - Что ж, Андрей Николаевич, получается... Не только место порчи можно определять точно, но и аварии предсказать?..
   - Ты пойми, на всех линиях поставят наш локатор. Знаешь, какое значение это будет иметь? Линии передач построят на тысячи километров...
   Мечты ширились. Телеграфные линии, телефон... Приборы будут просматривать обмотки электрических машин. Великолепие будущего кружило их усталые головы.
   Андрей заговорил о том, что надо немедленно развернуть исследования новых свойств локатора...
   - Начинается. Снова муки. Снова ругайся с техотделом. Опять ломай голову над формулами. Опять неприятности и заботы.
   - Модест Петрович, завтра же садитесь составлять план...
   - Не завтра, а сегодня...
  
   Гости ушли...
  
   - Как у тебя это всё просто и легко... ты понимаешь, что самое трудное у нас впереди? Кто знает, как оно всё получится...
   - У нас-то получится...
   - Я так и знала...
   - Ну и хорошо. А я всё-таки счастлив.
   - Да, это, наверное, и есть счастье...
  
   Ленинград 1951 - 1954
   _______________________
  
   Лето 2016-го года... Тепло и сыро... Почти ежедневно грозы, дожди, ливни...
  
   Даниил Гранин "ИДУ НА ГРОЗУ"
  
   Волшебник прилетел в Москву шестого мая в восемь часов утра...
  
   Утренний людской поток втянул его, понёс, крутя у дверей метро, у подземных переходов, у газетных ларьков. Москва спешила на работу, заставляя ускорить шаг...
  
   Москва торжественно встречала победителей олимпиады...
  
   Подобно полководцу, он изучающее разглядывал город, который ему предстояло завоевать, который должен будет признать его и который ещё не подозревал этого...
  
   Грандиозность желания вызвала у него ироническую улыбку, за ней скрывалось уважение к самому себе...
  
   Он задержался на перекрёстке, выбирая направление. Нерешительность не была ему свойственна, скорее то было состояние неустойчивого равновесия, когда достаточно малейшего повода, чтобы сделать выбор.
   Ветер толкнул его в бок, и он охотно последовал за ветром. Улица упиралась в парк. По аллеям шествовали процессии детских колясок. В парке ещё хранилась утренняя тишина. Кое-где на скамейках сидели студенты. Они зачарованно покачивались над конспектами. У них были отрешённые лица сомнамбул. Неужели и он когда-то всерьёз переживал экзамены?..
  
   Под полосатым тентом официантка расставляла стулья...
   - Несите всё подряд... Начинайте с первой строчки. Я скажу, когда хватит...
   Тулин снял пиджак, повесил на спинку стула, засучил рукава модной рубашки и принялся за салат, кефир, яичницу, сосиски, выпил стакан кофе, съел бутерброды с сыром, с ветчиной, с колбасой и почувствовал себя снова волшебником.
   - А хвастались... Я думала, вы только начинаете.
   - Мужчина всегда обещает больше, чем может.
   - Это верно...
   - Я не хочу показаться обжорой... Я знаю: вам противны жующее мужчины. Целый день вы видите жующих мужчин. Вам может понравиться только мужчина, который ничего не ест...
   Официантка смотрела ему вслед... Он почувствовал её огорчение и подумал о том, как трудно доставлять окружающим одну только радость, чистую радость, без привкуса сожаления.
   У лодочной станции он поднялся на ступеньки беседки, обвитой плющом. Облако растекалось по голубому небу густым чернильным пятном...
  
   - Не бойтесь, поэт. Молния ударяет только в выдающиеся предметы...
   - Смеётесь? Смеяться - самое немудрёное занятие. Ведь эту грозу я вызвал. И все молнии мне подчиняются...
   Пойдет год, и вот такая рука, как ваша, свободно станет управлять всей этой грозной стихией. Я не прошу вас верить мне, я лишь хочу, чтобы вы запомнили сегодняшнюю грозу и наш разговор.
   Дождь редел. Гроза, громыхая, удалялась на запад вместе с лиловой тьмой, прохлёстнутой белёсыми молниями...
  
   Под деревьями продолжало дождить, парк ещё был ошеломлён, но уже остро запахло травой, и на песке робко проступали солнце и тени...
  
   Утро этого дня в лаборатории ничем не отличалось от обычного...
  
   Утро двигалось деловито и размеренно, не готовое ни к каким происшествиям...
  
   - Почему у вас осталось шесть тысяч часов работы, из чего вы исходите?..
   - Что вы суетитесь?.. Что вы знаете о старости? Стареть - это скучное занятие.
   - Но пока это единственное средство долго жить...
  
   Она по-прежнему смотрела на него с доверчивым восхищением, и он встревожился. Ему хотелось, чтобы всё оставалось приятным случаем, и ничего серьёзного. Он не был готов к серьёзному, и не нужно, чтобы она придавала этому такое значение, ни ей, ни ему это не нужно...
  
   - ...И всё же философы утверждали, что теория сера, а вечно зелено дерево жизни...
   - Знаток. Между прочим, какой это философ утверждал?
   - Из древних.
   - Из древних! Ну да, всё, что до революции, у него из древних. К вашему сведению, это Гёте. Был такой древний поэт. Была у него такая пьеса - "Фауст", и произносит эти слова Мефистофель, желая вызвать сомнения у Фауста. А Фауст был учёный, а не аспирант. Можно сказать, академик. А у вас ещё конь не валялся. Всё рассуждаете. Так вы и останетесь вечнозелёным деревом...
  
   - Сергей Ильич, подавайте заявление на конкурс... Ну что вы уставились? Подавайте заявление на должность начальника лаборатории...
  
   - Чтобы к понедельнику прочитали "Фауста". Небось всякими Хемингуэями упиваетесь.
   - Я этого "Фауста"... я его наизусть выучу!
  
   - Чего радуетесь!.. У него тоже сумбур в голове, но хоть какие-то идеи копошатся... Хоть и завиральные... Планы составлять научится. Бумажки, промокашки, кнопки, скрепки... А нам идеи нужны. Дефицит. Профессор Оболенский покойный на папиросных коробках всю бухгалтерию вёл...
  
   Несмотря на все слабости Голицына, они почитали его. Что бы там ни говорилось, шеф по праву слыл одним из основоположников науки об атмосферном электричестве. Последний зубр, старая школа, он, как никто, знал проблему в целом - правда, скорее, как метеоролог, а не как физик. Он обладал широтой, но ему не хватало глубины, которая требует узости...
  
   - Ну, хочет быть начальником - значит, будет хорошо работать. А я не хочу. Мне со своей темой не разобраться. Чего ради я буду ещё с вами возиться? Да я и не умею.
   - Учись. Ещё Офелия говорила: все мы знаем, кто мы такие, но мы не знаем, кем мы можем быть.
   - Офелия для меня не авторитет. Ей не предлагали быть начальником лаборатории. Мне надо добивать свою тему. "Не нужен мне берег турецкий..."
  
   Бочкарёв считался лучшим специалистом по измерительной технике. Ему несколько раз предлагали защищать докторскую - он только пожимал плечами: зачем, разве он станет больше знать оттого, что получит степень доктора?..
   - Мне на людях всегда мучительно. Я себе Квазимодой кажусь...
   - Наплюй... И не замыкайся. Чуть что, бей по морде интеллектом. Талант - это ж самая редкая красота. Она у тебя на физиономии написана...
  
   - Я работать хочу... У меня только-только проклёвывается...
   - Сами требуем дорогу молодым, обновить руководство...
   - А когда предлагают, то в кусты...
   - Начальник, он всегда умнее. Стать начальником - верный способ поумнеть...
  
   Перья самописцев неутомимо рисовали невидимые бури, происходящие где-то в чёрной дали Вселенной, взрывы на Солнце, ливни космических частиц. На тонких дрожащих линиях отражалась жизнь мельчайших частиц, дыхание земного шара, его дожди, грозы - всё, что творилось в этом чистом голубом небе и в этом весеннем воздухе. По мерцающему экрану атмосферика проносились зелёные разряды гроз, идущих над Африкой...
  
   У Матвеева не было диплома, и он робел перед каждым инженером...
  
   - Неохота мне браться за лабораторию... Загремит наша тема...
   - Наверное... А знаешь, как я вычислил?..
   - Не гожусь я для этого дела. Не справлюсь...
   - Ничего, массы поддержат. Так вот, я вычислил подкорковыми центрами. Включил подсознание!..
   - Я как представил себе, так сразу почувствовал, что не могу быть самим собою. Боюсь не то сделать, не так сказать...
   - Тогда откажись, делов палата...
  
   Они зашли в комнату, где работали студенты. Песецкий упоённо расписывал свой метод: если какая-нибудь задача не получается, надо заняться другим и включить моторы подсознания. Так поступал великий математик Пуанкаре. Моторы срабатывают, и в один прекрасный миг решение придёт само, выскочит на поверхность из тёмных подкорковых глубин.
   - Важно дать задание своему подсознанию, и дальше можно не беспокоиться.
   - А спинной мозг годится?..
  
   Сквозь щель жалюзи пробивался солнечный луч, круглый, золотистый, как бамбук. Крылов протянул руку, луч уткнулся в ладонь, и ладонь прозрачно засветилась.
   Казалось, это луч пронзил его насквозь лёгким теплом, и от этой непривычной ласки Крылову стало жаль себя.
   Все эти месяцы после возвращения из командировки он жил в оцепенении, поглощённый тупой, возрастающей тоской. И вот сейчас, когда что-то должно было круто измениться в его жизни, его охватило беспокойство. Он чувствовал, что дело здесь не в предложении Голицына, скорее всего тут была досада на то, что ему самому предстоит как-то определить себя, видеть себя, действовать. Но и это было не главное, главное же заключалось в тревожном предчувствии и ожидании - чего?..
  
   - В науке никому нельзя верить. Старик нас пытается лепить по своему подобию. Это у него непроизвольно. Нам нельзя поддаваться. Ради него же... Каждый должен отстаивать свои взгляды...
  
   - Голицын обманул меня. Я знаю, ему наговорили. Но я это так не оставлю.
   - Неужели вы всерьёз огорчены? Ведь это всего лишь должность.
   - Должность... Нет, для меня это больше должности... Мне важно признание. Зачем притворяться? Мы же без свидетелей. конфиденциально... Кое-кто считает, что я не обладаю научными способностями. Вы, например, талант, а я нет... Да вы не бойтесь. Я лично к вам ничего не имею... Что ж мне тогда? Чем я виноват? Не досталось соответствующих генов от родителей, так куда ж мне прикажете? А?.. А что, как у меня другой талант? Каждому своё... Послушайте, вы действительно ещё не решили? Зачем вам эта должность? Всё равно ничего не выйдет у вас с Голицыным. Он по-своему станет гнуть, вы же сами признаёте. А у вас характер, вы маневрировать не умеете. Что ж получится? И дело будет страдать, и себе голову сломаете, и никакой славы... Откажитесь, пока не поздно... Какой вам интерес?.. Голицын ещё не понимает, ему куда легче со мной будет. И вам легче, всем легче. Он сам скоро жалеет станет...
   - Так и мне во как неохота!..
   - Нет, я всё понимаю. Начальник лаборатории - сам себе хозяин... Свобода - это существенно. Но я вам гарантирую. За моей спиной вам ещё свободней будет... Всех начальников всегда бездарными считают. Вас тоже сразу в бесталанные определят...
   - Мне кажется, тут другие интересы... Старик избегает современной физики. Ну как вы сладите с ним?..
   - Постепенно, постепенно... Вам тут нечего беспокоиться. Можно спокойно работать. У вас будет полная самостоятельность, я обеспечу... Поверьте мне, коллективу куда выгоднее, если у начальника никаких своих интересов научных нет... Настоящий учёный должен быть эгоистом, иначе он ничего не успеет...
  
   Необходимость что-то решать злила Крылова. Он не желал ничего решать. В любом случае, соглашаясь или отказываясь, он что-то терял. Но в том-то и дело, что, решая, всегда что-то теряешь...
  
   Разумеется, все они руководствуются самыми высокими принципами, а вот Агатову все это предстаёт, наоборот, величайшей несправедливостью. Природа обделила его талантом, отсюда обиды, ущемлённость, зависть - всё, что уродует человека. И как помочь ему? Неужели неизбежна такая несправедливость? Но и ребята правы: к руководству нельзя подпускать бездарных. Но и бездарные никогда не чувствуют себя бездарными. Они не мучаются, они завидуют и злятся. А ведь каждый в чём-то бездарен...
  
   Стеллажи сверху донизу были плотно заставлены пыльными томами - научные отчёты со дня основания лаборатории...
   Вид этих стеллажей настроил Тулина иронически:
   "Урны с прахом обманутых надежд давно ушедших поколений... Кладбище несбывшихся мечтаний... Сколько никчёмной добросовестности!"
   И вот эти бумаги на столе Крылова будут так же погребены в очередном томе...
  
   - Лихо! Несколько в духе Гойи. Вы художник?
   - Тот, кто рисует, уже художник. Искусство - это не профессия, а талант.
   - Ну, знаете, талант - понятие расплывчатое... Необходимо ещё образование.
   - А что такое образование?.. Образование есть то, что остаётся, когда всё выученное забыто...
   Поставщики архива, работаете на это кладбище во имя грызущей критики мышей.
   - Сила!
   - Это не я, это Маркс...
   - Фраза... Терпеть не могу фраз. Что такое коллектив? Что такое честь?
   - Ну, знаешь, у нас большинство честных, добросовестных людей, они работают, не щадя себя. Этим нельзя бросаться.
   - Науку делают не честностью!..
   - Честность тоже на земле не валяется. Я уверен, что здесь большинство честных, беда в том, что вы честно хотите одного, но так же честно делаете совсем другое, а получается третье. Везде кипение, перемены, а у вас как в зачарованном королевстве...
   - В вашему сведению, лаборатория на хорошем счету: в прошлом году мы перевыполнили показатели...
   - О да, благодаря вашему энтузиазму отчёт поставили на эту полку недели на две раньше срока. Освоены отпущенные средства...
   - Вам известно, что наш отдел возглавляет член-корреспондент Голицын!
   - Как же, как же!.. Любимый ученик Ломоносова. А вы ещё верите в авторитеты? Увы, люди не могут без авторитетов... Нет, я о вас лучшего мнения, вы просто боитесь говорить то, что думаете. А я не боюсь... Я из другого министерства.
   - Вы что, академик или новатор?
   - Иных можно понять, рассматривая вблизи, другие понятны лишь издали... Время, пространство, движение... Свидание не состоялось. Я оставляю вас, мученики науки.
   Ричард отправился его провожать.
   - Вам нравится Гойя? А неореализм? А как вы расцениваете астроботанику?.. А кто вы по профессии? Давайте познакомимся...
  
   На повороте коридора они столкнулись с Крыловым...
  
   Со студенческих лет Крылов поклонялся Тулину, хотел быть таким, как Тулин, - весёлым, общительным, талантливым. Куда б Тулин ни шёл, ветер всегда дул ему в спину, такси светили зелёными огнями, девушки улыбались ему, а мужчины завидовали. Но Крылов не завидовал - он любовался и гордился им и сейчас, восхищаясь слушал рассказ Тулина о новых работах и о том, зачем Тулин приехал в Москву...
  
   Замысел был, конечно, грандиозен, и Крылову казалось, что сам он давно уже думал о том же и так же.
   - А я, пожалуй, побоялся бы выступить вот так... Страшно представить!.. Полёты в грозу - ведь это опасно?
   - А ты как думал!.. Но я изобрёл средство избежать опасности: не бояться её.
   - Ты уверен, что тебе разрешат?
   - Добьюсь! Другого-то выхода у меня нет... Образуется. Ну как дела?..
   Хорошо, что Тулин напомнил, и вообще ему просто повезло с приездом Тулина. Тулин посоветует, как быть насчёт предложения Голицына, взвесит все "за" и "против", и всё станет ясно.
   - Значит, заведовать этим саркофагом?.. Его идеи на уровне... Он за отмену крепостного права, вот он где находится, болтается где-то между Аристотелем и Ломоносовым...
   Ах ты бедолага... Значит, хотят тебя сделать свежей струёй. Молодые силы. К руководству приходит учёный, ещё сам способный работать. Невиданно... А впрочем, чем ты хуже других? Кому-то надо руководить, лучше ты, чем какой-нибудь бурбон. Попробуй рвануть по лестнице славы, может, понравится... Учти - человек, который не хочет быть начальником, против начальства...
  
   Фамилия генерала была Южин, знал о нём Тулин мало, поэтому плана разговора не составлял, целиком положившись на свою фортуну...
   Тулин заговорил первым, опередив генерала на какую-нибудь секунду. Он вовремя почувствовал, что необходимо перехватить инициативу, всегда легче убеждать, чем разубеждать. Стоит человеку произнести "нет", всё его самолюбие будет направлено к тому, чтобы держаться за это "нет"...
  
   Сейчас работа подошла к такому этапу, когда группе нужны свои самолёты, специальные режимы, полная самостоятельность. Теперь изучается наиболее важное - условия управления грозой, условия разрушения грозы... Необходимо научиться находить центры грозы, с тем чтобы воздействовать на них. Рано или поздно от мышей и собак переходят к человеку...
   - Молодцы, молодцы, но... вы же знаете, в грозу летать нельзя. Чертовски опасная штука. Вы когда-нибудь залезали в желудок этой самой грозе? А я так вляпался...
   Его передёрнуло от воспоминания, какого страху он натерпелся. Не знал, где небо, где земля, швыряло, как щепку, еле-еле дотянул до посадки...
   - Для авиации гроза - несчастье. Верно?
   - Перед грозой пасуют даже опытные лётчики; как же можно разрешить идти на такое, да ещё в самый центр грозы, да ещё с группой научных работников, на транспортном самолёте?..
   - Как же, по-вашему, бороться с грозой, если убегать от неё?.. Есть только один способ узнать вкус арбуза... Съесть его...
   - А у нас в Сибири говорят, что если надо узнать, не протух ли окорок, не обязательно есть его целиком...
  
   - Вот, полюбуйтесь, что осталось от самолёта, попавшего в грозу... - Он вытащил пачку фотографий, разложил их перед Тулиным.
   Искорёженные останки самолётов. Сломанные, поваленные деревья. Обезображенные трупы...
   - Вас это останавливает, а меня воодушевляет... Я не хочу, чтобы лётчики боялись грозы. Я хочу, чтобы вы были хозяевами неба. Ради такого стоит рискнуть, не считаясь с опасностью.
   - Ага, рискнуть, значит, вы не уверены! Вы не гарантируете!
   - Новое - это всегда риск. Кто отвергает риск, тот отвергает новое.
   - Слыхали. Сейчас вы мне припишите перестраховку и всякое такое. А почему я должен вам верить? Три года вы возитесь. А где результаты? Точность прогноза грозы не можете составить! Разрушать её берётесь, а хоть бы предсказывать научились. Сколько экспедиций. Миллионы рублей государство бухает вам. понавертели дырок в самолётах...
  
   Прогнозы были его больным местом, и Тулин никак не мог втолковать, что их работа никакого отношения к прогнозам не имеет. Южин не хотел ничего слушать. Ему осточертели какие-то там деятели: взялись за одну работу для авиации, охмурили его всякими мудрёными терминами, получили большие деньги и в результате разродились ещё одной монографией...
  
   - Хорошо покричали... Редко у нас, чтобы двое кричали. Обычно кричит один, другой слушает. А вдвоём это хорошо. Голос проверяешь. Так вот, не за что меня упрекать. Я не специалист по вашей науке. А принимать на веру - извините... Что же остаётся? Запросить мнение специалистов. Согласны?..
   - Кого? Того, кто вас поддержит?
   - Ну зачем вы так? Кого вы считаете авторитетом? Допустим, академик Денисов?
   - Денисов носится со своими генераторами и зенитками... Ничего другого он не признаёт. Он нетерпим, он монополист.
   - Так. А Жильцов?..
   - Жильцов - скептик. Он противник всего нового. Он специалист по выступлениям "против".
   - Другие предложения есть? Подскажите. Может, Лагунов?
   - Вы же знаете... Лагунов - ставленник Денисова. Какой он учёный?
   - Всюду противники. Кто же сторонники?..
   - Поймите меня, товарищ генерал, каждая новая теория союзников завоёвывает. Вначале перед ней только противники. Бороться с ними - значит убеждать их фактами. А факты там, в грозе. Я могу достать их только оттуда.
   - Сложное ваше положение. Что ж вы от меня требуете? Я должен нарушить инструкции, пойти против специалистов ради дела, в котором не шибко разбираюсь, да и не очень-то верю в него. Слишком много вы от меня хотите. Небось думаете: вот сидит солдафон, и от такого зависит прогресс. Но солдафону легче всего сослаться на параграф и отказать. Я этого не делал, хотя вы меня толкаете на это... Кто же остаётся? Может, рассчитываете на Голицына?..
   - Ну что ж, Голицын - специалист, от него это не отнимешь. Стародум, конечно.
   - Как хотите.
   - А сколько времени надо ждать его заключения?..
   - Минут сорок придётся подождать.
   - Как?
   - Я неделю назад, как получил ваши бумаги, заказал Голицыну отзыв...
  
   Крылов увидел привычные комнаты лаборатории глазами Тулина. Действительно, зрелище унылое. А что, если попробовать? И он представил себя начальником лаборатории... Найти способных ребят трудно, но ещё труднее избавиться от слабых работников. Но ведь стоит того. А чего ему бояться? Что он теряет? И вовсе это не саркофаг. Тут можно так развернуться - будь здоров! Общими усилиями с разных сторон взяться за механизм грозы, составить единый план работ вместе с институтом высоких напряжений и с лабораториями активных воздействий, с академическими институтами. Распределить силы. Придётся быть в курсе каждой работы, начальнику надо уметь вникать с ходу, находить ошибки, раздавать идеи, предвидеть трудности. Важно найти свой стиль. Не обязательно быть таким, как Тулин. Каждому своё. Ему больше подойдёт неторопливая вескость, ни одного лишнего слова, но уж если сказано, то намертво. При этом оставаться весёлым и доступным. Мужественное и доброе лицо типа Хемингуэя и Фиделя Кастро. И потом, как все крупные учёные, не стесняться говорить: "Не знаю"...
  
   Новая должность начиналась тяжело... "Неужто и дальше придётся вот так же ломать чужие надежды, перешагивать через кого-то, решать чьи-то судьбы? Неужели без этого не обойтись? И всякий раз стараться не замечать, не думать об этом, поскольку, мол, иначе поступить нельзя"...
  
   Перед кабинетом Голицына Крылов...
   - Чего вызывает? Что за срочность?..
   - Вас можно поздравить? Ваша жизнь вступила в новую фазу?..
  
   - Ознакомились? Прошу вас, поезжайте с нашим заключением в управление к генералу Южину, он ждёт... Может, у него возникнут вопросы, ну вы растолкуете...
   - Подождите, как же так?.. Вы ж фактически закрываете работу Тулина...
   - Вы что же, хотите, чтобы я благословил Тулина на его авантюру?..
   - Это не авантюра. Пусть местами его выводы не вполне корректны, но тем более он имеет право удостовериться...
   - Не имеет!.. Настоящий учёный не имеет права на такую торопливость. Накопит материал, тогда посмотрим. Пока у него одна самоуверенность...
   Я тоже начинал с этого... И мы требовали действий, мы твёрдо были уверены, что именно нам удастся покорить небеса. Мы надеялись стать громовержцами... Строптивая юность... милая, строптивая, мечтательная юность. Им всё кажется просто, легко, они парят над землёй, не желая задумываться над мелочами. Но это пройдёт, они поймут...
   Научные идеи должны идти в ногу со своим временем...
   - Вы, по сути, прикрыли целое перспективное направление. Разве так решают научные споры?..
   - Научная работа не всегда удовольствие...
  
   У Песецкого был свой уголок, огороженный книжным шкафом, набитым справочниками и детективными романами...
   Уравнение действительно было изящным, и Крылов чувствовал, что оно абсолютно верное. Они любовались им, как красиво сработанной вещью.
   - Математика! Царица наук!..
   Он презирал экспериментаторов: они, как кроты, рылись в своих схемах, считая показания стрелки высшим судьёй всех споров...
   - Моя беда, что я не умею ничего доводить до конца. Вернее, не хочу. И с женщинами у меня такая же петрушка. Слишком быстро их разгадываю, становится скучно. Сила логики заедает. Но тут, боюсь, ты меня доведёшь до финиша. Тяжёлый ты человек...
   - Я ухожу из института...
   - Главное, загружай подкорку. Вот ты сейчас ходишь с незагруженной подкоркой, только зря время теряешь...
  
   Примирение возможно, если Голицын извинится и переделает заключение о Тулине...
  
   Сменить мебель Голицын не разрешал. В кабинете всё должно было оставаться таким же, как двадцать пять лет назад, когда он сел за этот стол после смерти своего учителя.
   Нечасто за двадцать пять лет он сидел за этим столом без дела, нарушая привычный распорядок...
   Он ждал, что Крылов вернётся...
   В первое время после прихода Крылова в лабораторию Голицын испытывал разочарование: было непонятно, что находили в этом медлительном тугодуме Данкевич и Аникеев, люди, с которыми Голицын привык считаться. Постепенно Голицын начал замечать в действиях Крылова какую-то подспудную систему. А чем дальше, тем сильнее ощущался пусть часто беспомощный, зато совершенно своеобразный ход его мысли, стремление нащупать связь в хаосе фактов, сомкнуть воедино, казалось бы, противоречивые явления атмосферного электричества.
   Когда-то Голицын пробовал то же самое. Сейчас созданная им теория грозы устарела, не в силах объяснить многих несоответствий... Вечных теорий нет, и надо иметь мужество уступить при жизни, чтобы хотя бы увидеть, что там такое садится на трон... Но Крылов... ни с кем не стал уживаться, он поглотил одну за другой старые гипотезы... Уклоняясь от, казалось бы, очевидных приёмов, Крылов безрассудно сталкивал несовместимые понятия, нахально залезая в какую-нибудь теорию вероятностей, отшвыривая истины, на которые Голицын никогда бы не осмелился посягнуть.
   В последние годы Голицын всё болезненнее ощущал робость собственной мысли...
   Такие, как Крылов, были свободны от всего этого. Они размышляли широко, без оглядки, и он завидовал им...
   Ему всегда казалось, что стиль учёного и человеческие его качества связаны между собой, и если Крылов не подгоняет точки на кривых, докапывается до первопричин, не робеет перед авторитетами, то, значит, и человек он честный, прямой, целеустремлённый, неспособный лицемерить...
  
   Появление Агатова уничтожило последнюю надежду... Южин читал заключение Голицына вслух...
   "...Полёты непосредственно в грозовых облаках не обеспечены, преждевременны и бесплодны"...
   - Ваши обоснования недостаточны. Вековые проблемы науки так не решают...
   - А как их решают?
   - По капельке. В лаборатории измеряют капельку за капелькой, годами. Не гнушаются черновой работой. Скромненько...
   - Значит, несвоевременно... Годы и годы. Этак при жизни мне, пожалуй, не успеть рассчитаться, а у меня с ней старые счёты, с грозой-голубушкой...
   - Товарищ генерал, им нужно только, чтобы их не беспокоили, и чтобы они не рисковали. Есть деятели, которым невыгодно вылезать из лаборатории...
   - Игра на новаторстве - модный приём. Товарищ генерал, вы учтите, Тулину-то что? Они разобьются, а отвечать будете вы...
  
   Держаться, держаться... Единственное, что оставалось у него, - это упрямство, лишённое надежды...
  
   - Попробуйте сами с Голицыным...
   - Поздравляю вас, товарищ генерал. Отпихнулись. Теперь можно стать добрым и чутким. Советовать можно. Вам ведь уже ничего не грозит. Все параграфы соблюдены. А к Голицыну я не пойду. Не нужно мне их милости. Когда-нибудь вы убедитесь, что я был прав. Когда американцы обгонят нас. Они нащупают наш метод. Вот тогда вы сами разыщите меня: пожалуйста, товарищ Тулин, берите самолёты сколько хотите, торопитесь, навёрстывайте, опережайте. Вы станете смелым, ужасно смелым, щедрым...
   - Э, была не была, вали на мою голову! Разрешаю. Но не всё, конечно. В радиолокационное ядро заходить и не думай...
   - А если мы встретим грозу? Забредём туда случайно и заблудимся, а?..
   - Если грозу встречают, её обходят. Если в грозу попадают, то... отремонтировать самолёт не всегда удаётся...
  
   Лишь бы всё обошлось благополучно, победителей не судят, победители сами судят...
  
   Нагруженный свёртками, он не торопясь шёл по улице, разглядывая встречных женщин... Откуда их столько, хорошеньких, даже красивых, появляется вместе с весной?..
  
   Секрет быстрого отдыха состоял в том, чтобы расслабить все мышцы и ни о чём не думать...
   Комната Крылова хранила хорошо знакомую Тулину безразличную чистоту, когда убирают чужие руки...
  
   - У меня нет настроения...
   - Сегодня существует моё настроение. А раз у тебя нет настроения, значит оно тебе не может мешать...
  
   В Доме учёных был вечер отдыха...
  
   - Где ты теперь?
   - Внедряю автоматику...
   - Но это ж не по твоей специальности?
   - Моя специальность... Что может быть лучше автоматики! Автоматизация облегчает труд...
   - Но откуда ты знаешь автоматику?
   - Чудак, зачем мне её знать, я её внедряю. А известно, что внедрять можно годами... Специальность - средство существования материи...
   - Новый тип паразита. Ну и как, увлекательная работа?..
   - А я увлекаюсь другими вещами. Муки научного творчества - это для избранных, вроде тебя. Принцип материальной заинтересованности. Слыхал? Сокращённо "примазин". Отличное средство, действует на любой организм. Ты принимаешь?
   - Вроде бы рановато... А ты без этого неспособен?.. И не боишься ты влипнуть?
   - Ошибается тот, кто экспериментирует. А я никогда себе этого не позволю. Невыгодно.
   - Бизнесмен...
   - Вы оторвались от жизни. Нехорошо. Деньги есть деньги, они определяют заслуги человека в нашем обществе... Каждому по труду, от каждого как?
   - По способностям...
   - Именно.
   - Ты всё переворачиваешь. Деньги, деньги... У тебя как на Западе...
   - Зачем Запад? С деньгами и у нас можно не хуже, чем на Западе...
   - Счастье - это не деньги, это трудности борьбы за светлое будущее. Берите мои трудности, дайте мне вашу зарплату.
   - Перестань пылить... Неужели ты стал таким?
   - Он всегда был таким... У него ничего не остаётся в жизни, как жрать, покупать и халтурить...
   - Да, ведь ты играл на трубе...
   - ...Ты, Олег, конечно, личность исключительная, тебе не нужны деньги, тебе нужна слава. А к славе приложится и остальное... А я больше не играю на трубе. Ты перевоспитал меня. Я стал как все, рядовой работяга...
   - Жаль, что ты бросил играть на трубе. Может, это и было твоё призвание...
   - Ужас, какие вы все положительные! Особенно ты, Серёга. Как был карась-идеалист, так и остался. Никакого прогресса... Диспута не получилось... Принимайте "примазин" - поможет, особенно в семейном положении...
  
   - Ты, Серёженька, должен быть с Голицыным кроток и ласков, ибо он будет курировать наши полёты, и надо, чтобы он перепоручил это тебе...
   - Это невозможно. Дело в том... В общем, я ушёл из института...
  
   - Что за лепет, какие у него принципы! Принципы оцениваются по результатам, а не по намерениям... Кому помогает твоё донкихотство? Ты всем только мешаешь и портишь...
   Ты должен помириться с Голицыным...
   - Ради интересов дела... Зачем осложнять себе жизнь?.. Какие в наше время конфликты? Мы все делаем одно дело...
   - Нет, не могу...
  
   Тулин в глубине души отдавал должное стойкости Крылова. Тут никто не мог оценить это мужество, которое всячески прятало себя. И прежде в глубине крыловского характера был налит свинец, но теперь Тулин чувствовал, что свинца этого прибавилось.
   - Чего ты достигнешь своим уходом? Эгоист. Ты открываешь дорогу подонкам вроде Агатова. Господи, как ты подвёл меня!..
   - Нет, нет, я не упрямлюсь. Как же мне идти к Голицыну, если я не согласен с ним и ты, Олег, с ним не согласен? От тебя отказаться? Но тут не только ты, тут мне и от самого себя надо отказаться. Раз у меня есть убеждения, я должен отстаивать их, а если я не сумел, то уж тогда лучше уйти, чем в сделку вступать. Мне ведь уйти тоже нелегко, у меня своя работа, там самый разгар...
  
   - Почему бы тебе не вернуться в Ленинград, на наш завод?.. Ты поступил в высшей степени прилично. Не обращай на них внимания...
   Она всегда умела сделать его более благородным, чем он был... Почему бы ему не жениться на ней? Она очень красивая, она любит его и никогда не позволит ему совершать необдуманные поступки. Вернуться на завод. Вернуться к Голицыну. Вернуться к ней... До чего ж много, оказывается, существует путей к благоразумию...
   Почему ему приходится огорчать тех, кого он любит? Их так немного, и всегда он приносит им одни неприятности...
  
   - Идея! Есть идея!.. Я! Беру! Тебя! Зачисляю! К! Себе! В! Группу!..
   Вдохновенными мазками набрасывал Тулин картину будущих работ и тех работ, которые откроются после будущих работ, когда его группа превратится в Институт атмосферного электричества, а затем в Академию активных воздействий. Он выжимал облака, как выжимают мокрое бельё. Дожди лились туда, куда он приказывал, обильные, плодоносные дожди орошали пустыни, он обращался с облаками как с водопроводным краном. Неурожаи, засухи исчезали из памяти человечества. Он размахивал пучками молний. О молнии, о грозы! Таинственный сгусток энергии, перед которой отступает мощь атомных двигателей. Да, к вашему сведению, одна гроза расходует энергию водородной бомбы. А сколько их, гроз, громыхает ежедневно над земным шаром, ежечасно, каждую минуту миллионы лет! О люди, зачем вы пробиваетесь с таким трудом в глубины ядра, когда вот она, проблёскивает над вашими головами, громыхает на расстоянии каких-нибудь двух километров, эта необузданная сила! А мы ухватим её, мы будем пробивать молниями горы, варить камни... Мы...
   Эту речь следовало передать через все радиостанции мира, отпечатать, высечь на гранитных плитах, разучивать в школах...
   - Ты хвастун и фантазёр...
   - Да, я всё могу... Хотите, я вам открою секрет, как стать человеком, который всё может, то есть всемогущим? Это совершенно просто. Для этого надо стать сильнее себя. Пересилить свои слабости. Тот, кто сильнее себя, тот сильнее остальных людей и, значит, обстоятельств...
  
   - Таков удел идущих впереди. Они всегда одиноки и непонятны. Ими можно восхищаться, но их трудно любить...
   Наука превратила нас с рационалистов... Если бы я мог обрести полную власть над собой, я получил бы власть над всеми.
   - Зачем тебе она?
   - О! Будь уверен, я бы устроил мир разумно...
  
   А сейчас, летом, улица выглядела неузнаваемо. Газоны лежали, полные до краёв жирной травы. На липком асфальте лениво бродили сытые голуби...
  
   Память старалась изо всех сил, единственный спутник в этом путешествии в прошлое...
   До чего ж быстро человек обрастает невыполненными замыслами и тащит, тащит их за собой всю жизнь...
  
   Это была одна из тех картин, которые хвалят за тему, но никто не испытывает ни волнения, ни удовольствия, ни открытия...
   - Плохо, что я не специалист...
   - Оно заметно. Впрочем, профан - это тоже любопытно. Не мешает послушать...
   Ничто не вызывало у него такой злости, как работа, сделанная зря... Он мысленно благодарил свою специальность. Ставя опыт, он никогда не думал, понравятся ли результаты опыта Голицыну или нет, его интересовала истина, а не мнение. Мнение подчинялось истине...
   - Это баловство, молодость...
   "Ага, значит, что-то было... На что-то он был способен. А затем торопливость - ещё слава, деньги... Нет, раз слаб - значит, не талант. Талант - это всегда сила. Бьют, расшибаешься, а всё равно идёшь, и ползёшь, и делаешь своё дело...
   - Мне любопытно, по-вашему, я кто - халтурщик? Модернист? Раскрашенный чертёж - как понимать?.. Ругань не доказательство...
   - Вы пишите портреты людей, которых вы не любите. У вас нет к ним чувства, поэтому и у меня не возникает к ним чувства. Вы маскируетесь под искренность... Для вас эти рабочие - не люди. модная тема. Расчёт, арифметика...
   - Да, расчёт! Я пишу для народа. вот именно - для народа. народу попроще нужно...
   - Что такое народ? Я кто, по-вашему? Я что, не народ? Снисходите до народа?
   - Ну ладно, не орите... Вы продолжайте. Чего вы требуете от картины?
   - Картина - это... Это как открытие, изобретение, там же нельзя повторять!.. Было у вас, чтобы вы как для себя... Вы можете сейчас вот так?..
   - Но это же глупость!.. Для себя. Смешно слушать... Кому нужны мои переживания? Сколько они стоят? Вы как живёте, жалованье получаете? Вот вы и чирикаете. А у меня семья... На кой шут мне рисковать? Писать для себя? Нет, мне некогда дурака валять. Я работаю для потребителя...
   Его словно прорвало... Он говорил, говорил...
   - Значит, считаете, что я больше неспособен? Пожалуйста, можете начистоту. Надо хоть раз... Поскольку уж мне попался такой правдолюбец...
  
   - Вы про меня хлёстко... Такое редко... Я сам куда крепче могу, я ведь всё понимаю. Вот в чём ужас... Когда-нибудь, когда-нибудь... И так всю жизнь. Вроде не с кем бороться. Иногда только...
   - Вы сами виноваты... Бывает, что человек боится, ничего не сделав, чувствует себя побеждённым не потому, что рисковал, а потому, что отказался от риска. Вы попробуйте...
   - Может, я уже пробовал. Никто ничего не знает. Самые близкие люди живут на космических расстояниях. Хотите, я вам покажу?..
   - Вам не надо пить...
   - Женщина не уходит в пустоту, женщина уходит от одного к другому...
  
   Дом не хранил воспоминаний. С предательским радушием он служил новым жильцам...
   Он с трудом разыскал эту поляну. Высокий шиповник горел алыми цветами. Тени птиц неслись по траве...
   Пересвистывались птицы. Шурша, осыпалась сухая хвоя. Крылов вслушивался, и было страшновато, как будто он различал воровские убегающие шаги Времени.
   Никакие теории относительности и системы координат, и понятия дискретного времени, и новейшие физические гипотезы не могли помочь ему, всё оказывалось бессильным перед этим простейшим временем, отсчитываемым ходиками, листками календаря, закатами, - неумолимым, первобытным временем.
   Он вышел к озеру...
   Холодное и ясное отчаяние охватило Крылова. Наконец-то он понял, что никогда, никогда не удастся вернуться в ту зиму. Никакая машина времени не властна над прошлым. Перенестись в будущее - пожалуйста, но ему не нужно было будущего, он искал прошлое...
  
   - Будете в дурака?
   - Идиоту в дурака нет смысла...
   - Это что, намёк? Намёк-наскок?
   - Нет... Признание...
  
   Никогда не следует возвращаться туда, где был счастлив...
  
   Под конец третьего курса Сергея Крылова исключили из института. Приказ гласил: "За систематический пропуск лекций"...
   На лекции по оптике Крылов разглядывал потолок. Он ничего не записывал, он смотрел на потолок, где отражалась солнечная зыбь листвы. Преподаватель прервал лекцию...
   Он подумал и сказал, что лекция его действительно не интересует, поскольку весь материал точно так же изложен в учебнике, проще прочесть учебник и сдать по нему экзамен...
   Крылов перестал посещать лекции и начал ходить к математикам, слушать курс теории вероятностей...
   Олег Тулин, в то время секретарь комсомольской организации...
   Трудно теперь, после стольких лет, разобраться, как возникла их дружба. Со стороны Крылова это началось с поклонения таланту Тулина, а у Тулина - как потребность опекать, помогать и, может быть, служить объектом поклонения. А кроме того, ни у одного из них не было братьев...
   По вечерам они оставались в лаборатории, и Тулин придумывал самые фантастические условия разряда... пока это не кончилось взрывом...
   Из лаборатории их выгнали, и они решили посвятить свою жизнь науке. Им нравилось сокрушать авторитеты...
  
   Никто из великих людей в юности не подозревал о своём будущем, но тем не менее великие люди, а также их окружающие умудрялись сохранять множество документов для биографов...
   Крылов и Тулин не переписывались... Не вели дневников. Не имели дел с издателями, кредиторами, журналистами. Из зачётных ведомостей можно установить, что на первом курсе Крылов получал весьма посредственные отметки по всем предметам. Ничто его не интересовало... Тулину долго пришлось раскачивать подшефного, потому что только в третьем семестре Крылов получил первые четвёрки.
   Вспоминая впоследствии свои студенческие годы, Тулин и Крылов сошлись на том, что историкам действительно придётся туго. Современный быт с телефонами и телеграммами не оставляет письменных следов внутренней жизни человека...
   "Человек, который не может пожертвовать личным во имя большой идеи, ничего не добьётся в жизни"...
  
   Из-под Новгорода приехал отец Крылова и рассудил быстро и жестоко: не хочешь учиться - ступай работать и обеспечь сестрёнок, они поедут учиться в Новгород. На этом и порешили...
  
   Физическая работа его утомляла... К вечеру он уставал, ноги гудели. Зато голова была свободна. Наконец он мог заниматься чем хотел. Он обдумывал сразу несколько проблем: какова природа сил тяготения, что такое бесконечность, верен ли закон сохранения энергии. Кроме того, он собирался создать общую теорию единого поля, которую не удалось создать Эйнштейну, и вскрыть противоречия квантовой механики. Это был период, когда его занимали исключительно коренные вопросы мироздания.
   Читая про биотоки, он пришёл к выводу, что возможности человеческого мозга безграничны. Раз так, то следовало добиться автономного мышления - работать, а в это время думать о другом... Он учился производить нужные замеры механически, обдумывая очередную мировую проблему.
   Времени не хватало...
   Он купил четырёхтомный курс высшей математики и шеститомный курс физики...
   Решено было привлечь Крылова к общественной работе и навести порядок в мозгах этого мыслителя...
   И трудно сказать, чем бы всё это кончилось, не случись тут другой истории.
   Завод переживал неприятности с приводами новой серии специальных контакторов...
   Главный конструктор прослушал этот довод, произнесённый задумчивым тоном, совершенно серьёзно. Ни годы, ни должность не научили его тому, что диплом может заменить голову...
   Гатенян взял его в бюро. Первую половину дня приходилось делать всякие проектные расчёты, решать задачки, после обеда он читал физику... Он читал книги по физике как романы, наслаждаясь неожиданным поворотом мысли...
   То были прекраснейшие дни его жизни... Оказывается, все эти отвлечённые формулы, соприкасаясь со станками, с железом, высекали искру, способную взорвать всё вверх тормашками. Его физика, его математика фактически хозяйствовали на заводе...
   Однажды директор завода, проходя с какой-то комиссией, застал Крылова в конторе ОТК сидящим на столе. Окунув стеклянную трубку в чашку, Крылов старательно выдувал мыльный пузырь. Был разгар рабочего дня. Переливаясь радужным блеском, пузыри плыли по цеху... Директор возмутился. Но ещё больше его взбесило, что Крылов вытаращил на него глаза - ведь это крайне важно разобраться, каким образом пузырь отрывается от трубок. И вообще, известно ли директору, почему лопаются мыльные пузыри? Надо отдать должное директору: он знал, что выигрывает не тот, кто отвечает на вопросы, а тот, кто задаёт их. Он спросил: известно ли Крылову, как погиб Архимед?..
   Гатенян пробовал доказывать, что ничего особенного не произошло. Пусть парень ходит, думает, возится, никогда не известно, что из этого может получиться. Пока что он окупил себя на несколько лет вперёд... На такой большой коллектив не мешает иметь одного думающего. Это тот тип людей, которых незачем заставлять работать, они не работают, только когда спят, нужно лишь не мешать им.
   Ответная речь директора была значительно короче.
   Гатенян вызвал Крылова, предложил ему получать с утра задания, отправляться в библиотеку и не сметь болтаться по заводу. Всё свободное время сидеть и готовиться к экзаменам за университетский курс экстерном...
   Работу с мыльными пузырями он всё же закончил и послал её в журнал технической физики. Через полгода её напечатали, и выяснилось, что она представляет некоторый интерес для теории пограничных явлений.
   Гатенян принёс оттиск статьи директору и сказал: "Большую реку нельзя мерить палкой". Директор повёз оттиск в главк, положил на стол начальнику - "и короли ошибаются"...
   На заводе пошли разговоры о Крылове, начальники цехов здоровались с ним за руку... В общежитии его уже не считали "лунатиком" или "блаженным", его с гордостью окрестили "главным теоретиком".
   Завод имел много главных - главный технолог, главный механик, главный энергетик, - но то были должности официальные, утверждённые. Главные технологи были на всех заводах, главный же теоретик только у них. Он становился достопримечательностью завода, такой же, как Порошин - участник штурма Зимнего дворца, Глухов - мастер спорта, альпинист. На каком ещё заводе рабочий парень печатает статьи в журнале Академии наук!
   Его полюбили, как любят расточительных, не приспособленных к жизни добряков. Любили, заботились и без пощады эксплуатировали: бегали со всего завода с просьбой подсчитать, решить задачку, проконсультировать...
   Так продолжалось до тех пор, пока за Крылова не взялась Ада.
   За два с половиной года ему осточертели бесконечные экзамены и зачёты, и занятия по ночам, и лабораторные работы, половину из которых он считал абсолютно ненужными. На кой шут ему сдался диплом, у него уже не хватало ни сил, ни терпения, и перед самым финалом он, наверное, бросил бы всё, если б не Ада. Она неопровержимо доказала, что без диплома его ожидает жалкое будущее и вообще он будет безвольной тряпкой, если отступит...
  
   Ада считалась в КБ энергичным, серьёзным инженером. Кроме того, бесспорно, была первой красавицей завода. Она была настолько красива, что никто не пытался за ней ухаживать. Рядом с ней любой мужчина чувствовал себя недостойным. В КБ были уверены, что у Ады полно блестящих поклонников, соперничать с которыми безнадёжно. Из самолюбия она делала вид, что так оно и есть, и держалась ещё надменней.
   Крылову и в голову не могло прийти, что он может понравиться ей. Он относился к Аде, как к старшей сестре или тётке, хотя она была одних лет с ним. Властная, обладающая непререкаемой логикой, она умела подчинять себе людей. Крылов сам не заметил, как стал виновато докладывать ей о каждом шаге. Прежде всего она убедила его, что он талантлив, не знает себе цены и преступно разбазаривает свои способности...
   С того дня, как он нацепил университетский значок, жизнь его на ближайшие пять лет - а ему казалось, на сотню лет - была Адой точно распланирована, и ему оставалось лишь двигаться согласно расписанию от одной станции к другой.
   К тому времени Крылов и Тулин помирились...
   Втайне он тяготился опекой Ады. В её присутствии ему приходилось ходить на цыпочках, тянуться изо всех сил. Она не спускала ему ни малейшей оплошности. Она неустанно "приобщала" его, водила на выставки, в музеи, на концерты. Аккуратнее всего, захваченные общим тогда интересом, они посещали политкружки, где азартно обсуждали роль личности...
  
   Крылов в одном был уверен твёрдо: правда никогда не может повредить. Правда всегда за нас. И ничто не заменит правду...
  
   Прибор будет называться прибором Крылова. О приборе должны появиться статьи. Учёный на производстве - вот в чём ценность и смысл его работы...
  
   Все свои разработки Крылов оформил, направил в бюро изобретений, получил премию и записался в плавательный бассейн.
   Его словно прорвало. Пелена упала, он увидел жизнь в заманчивом разнообразии... Оказывается, воскресенье было выходным днём, существовал яхт-клуб на островах и сами Острова с белыми ночами, Стрелкой...
  
   - Если ты захочешь, ты сможешь стать начальником техотдела, начальником центральной лаборатории, заместителем главного конструктора. Не ради карьеры - ради интересов дела, производство надо ставить на научную основу...
  
   - Ты читал Винера? Это поразительно. Правда, он несколько преувеличивает значение кибернетики, но это поразительно... А Экзюпери ты тоже не читал? На что ты тратишь время?..
  
   Потихоньку от Ады Крылов вернулся к изучению электрического пробоя. Он сам не понимал, зачем он занимается им.
   В глубине души он относил это стремление к своим порокам: бывают у людей страстишки - преферанс или водка, а у него - электрический пробой.
   То была первая, не замутнённая никакими опасениями радость открытия. Он создал свою собственную теорию... Всё выстраивалось красиво, легко, и он первый узнал, понял весь этот сложный механизм. Никто в целом мире не знал истинной картины. Он один обладал сейчас этой истиной, один из всех людей на земле.
   Он возвращался из Публичной библиотеки. Ноги его почти не касались земли. он мог взлететь и парить над Александровским садом...
   Главный ничего не понимал в электростатике, зато он твёрдо верил в своего подопечного.
   На следующий день через каких-то друзей Гатенян договорился с самим Данкевичем, и Крылову разрешили доложить о своей работе на семинаре в Институте физики Академии наук...
  
   Одна лишь Ада относилась к предстоящему выступлению холодно... Уж кто-кто, а она, дочь профессора, знала, как настораживают учёную аудиторию безвестные открыватели новых теорий...
  
   Вечером он в общежитие не вернулся... Появился он через два дня... Молча пройдя к главному, он протянул заявление об уходе...
  
   Он уходит с завода. Куда? В институт к Данкевичу. Кем? Кем угодно...
  
   Ада была уверена, что это просто каприз, блажь... И зачем он нужен Данкевичу? Лично она презирала эти академические институты с их вельможами, вокруг самой простой вещи набормочут заумных терминов. Слава богу, она достаточно насмотрелась дома, у своего отца, на эту писанину, лишённую радости живого дела. На заводе Крылов через год может стать заместителем главного. А потом, пожалуйста, если его так тянет наука, защитит диссертацию. В науку надо въезжать на белом коне, а не стучаться нищим, не имея ничего за душой...
   - Может быть, из меня ничего не выйдет, но я хочу попробовать...
  
   Здание, которое она с таким трудом выстраивала, его карьера, которая начала налаживаться, вся его репутация на заводе, работы, которые она задумала для него, - всё-всё затрещало, зашаталось...
   Даже беспечный Долинин и тот осуждал его: "Чего ты вытрющиваешься? Лучше быть первым парнем в деревне, чем последним в городе"...
  
   В сущности, никому он толком не мог объяснить, как же произошло, что талант, "главный теоретик" лопнул подобно мыльному пузырю...
   Отчего лопаются мыльные пузыри? Теперь он представлял себе, как это происходит. Чьи-то губы раздувают каплю, она растёт, блестящая пелена играет всеми цветами радуги. На её поверхности отражаются небо, искривлённые дома, люди. пузырь считает себя целой планетой. Всё, что он отражает, - это и есть настоящее. Это его дома, его люди, он несёт их на себе, и как доказать ему, что это всё - лишь отражение! Он считает наоборот: земля и люди - сами всего лишь уродское отражение его красоты. Он отрывается и летит, понятия не имея о ветре или какой-то конвекции воздуха. Пузырь летит. Он уже не принадлежит никому, он сам себе хозяин. Он - Вселенная. У него свои законы. Он не подчиняется вашим Ньютонам, тяготениям, вашей механике. У него всё своё, даже своя электростатика. Ах какой он прекрасный, этот пузырь! Зря он не раздулся ещё больше. попробовать что ли?
   И вдруг - кр-рак! Лопнул. Не осталось ничего... Мутные брызги. Куда исчез этот сверкающий всеми красками мир с его законами, небом, землёй?
   Но прежде чем он лопнул, им вволю наигрались...
  
   С отвращением он вспоминал, как... взошёл на кафедру, пижонски раскрыл кожаную папку, вытащил оттуда свои бумажки. Первые минут пять его слушали с любопытством. Потом перебили вопросом... Он был игрушкой в их руках. За какие-то полчаса они распотрошили теорию, которую он вынашивал полгода...
   Впервые он понял, что такое настоящие таланты. Они казались ему великанами, сонмом богов. С виду они ничем не отличались от обычных людей: помятые рубашки, засученные рукава, студенческие выражения - "потрепаться", "влипнуть", "мура"; там были ребята его возраста... Они перекидывались фразами, расстояние между смыслом которых Крылову потребовалось бы преодолеть часами напряжённых раздумий.
   Он попал на олимп. Бессмертные боги смеялись над ним, и он не мог обижаться - разве можно обижаться на богов? Перед ними можно лишь чувствовать собственное ничтожество.
   Юпитером среди них был Данкевич, боги звали его просто Дан, и он разрешал им: вероятно, среди богов всё возможно.
   Отныне Крылов принадлежал им...
  
   - Нонсенс. Разве мы вам ничего не доказали?
   - Доказали.
   - Что именно?
   - Что я тупица, невежда, ничего не знаю.
   - Незнание и невежество - вещи разные. Незнание начинается после науки, невежество - до неё. У вас болезнь серьёзней: ваш мозг заражён невежественными идеями.
   - Совершенно верно.
   - Наука - это не самодеятельность.
   - Да.
   - Нам некуда деваться от молодых гениев, считающих себя Эйнштейнами и Резерфордами. Все они создают новую картину Вселенной. Физика стала слишком модной наукой. В данный момент у меня нет свободного места научного сотрудника.
   - Я согласен лаборантом.
   - И на лаборанта нет вакансии.
   - Я уже взял расчёт.
   - На меня такие штучки не действуют. Возвращайтесь на завод. Там ваши идеи не опасны, а дело вы делаете.
   - Я не вернусь.
   - Однако... Самое решительное начало ничего не значит без конца... Что же вы будете делать?
   - Я буду у вас работать...
   - Интересно, каким образом?..
   Крылов устроился слесарем в институтскую мастерскую. Дальше будет видно...
   - Единственное, что у меня есть, это желание работать здесь, и если я уйду, тогда мне хана...
   - Думаешь, у него ты станешь гением?.. Мечта идиота... Разве так становятся учёным?..
  
   На следующий день Крылов столкнулся с Данкевичем в коридоре...
   - Ладно, я ухожу. Мне больше нечем было доказать вам...
   Он стоял перед Юпитером, перед самим Данкевичем, но именно потому, что он боготворил этого человека, он обязан был сказать ему всё...
   Он подал заявление об расчёте. В тот же день ему вернули заявление с резолюцией Данкевича: "Назначить старшим лаборантом в лабораторию Аникеева"...
  
   Требования Аникеева были просты и невероятны.
   Экспериментатор должен:
   1. Быть достаточно ленивым. Чтобы не делать лишнего, не ковыряться в мелочах.
   2. Поменьше читать. Те, кто много читает, отвыкают самостоятельно мыслить.
   3. Быть последовательным, чтобы, не упуская цели, интересоваться и замечать побочные эффекты.
   И вообще поменьше фантазии и "великих идей"...
  
   Лаборатория - две комнаты, двое научных работников, третий сам Аникеев. Крылов работает у него. Лаборатория исследует процессы электризации.
   За целый день произносится несколько фраз. Замеры, подсчёты, снова замеры... Так изо дня в день, недели, месяцы. Хорошо! Никто не мешает думать...
   Аникеев - гений. Он самый настоящий гений, он маг, чародей, обыкновенный маг!..
  
   - Так ведь там написано...
   - Мало ли что напечатают! До каких пор вы будете верить всему, что печатают! Что у вас, голова или этажерка?
   - Но Брекли - теоретик, классик!..
   - Классиков надо было учить в институте. Здесь у меня нет классиков. Здесь опыт, и только опыт. И собственные мозги. Ешьте больше рыбы...
  
   Приборы показывают чёрт знает что, кто во что горазд. Мистика. Ничего, электроника - всегда мистика. Почему не работает, никто не знает. И никто не горюет. Так и должно быть. Через неделю сама вдруг начинает работать, и тоже никто не удивляется. Электроника! Теперь даже непонятно, как она могла не работать. Теперь можно выделывать с ней самые рискованные штуки, она всё равно будет работать, её уже не заставишь не работать...
  
   - Крылов, если вы экспериментатор, вы должны уметь делать всё то, что нужно, и лучше всех. Иначе вам не сделать ничего нового.
   - Но тогда не успеешь стать настоящим специалистом. Где тут думать о больших проблемах! Хочется установить взаимосвязь явлений...
   - Это оставьте для философов. Специалист! Я не знаю, что такое специалист. Я знаю, что такое физик. Специалист старается знать всё больше о всё меньшем, пока не будет знать всё ни о чём. А философ узнаёт всё меньше о всё большем, пока не будет знать ничего обо всём...
  
   Опыт продолжался двадцать минут. В итоге - табличка из пяти цифр. А через два дня оказалось, что гипотеза не оправдалась...
   - Такова жизнь экспериментатора...
   Этот человек презирал трудности. Всякие мелкие неудачи, неприятности, ошибки, зря потраченное время - всего этого не стоило даже замечать. Достойны уважения и, следовательно, огорчения были настоящие неудачи, тупики, куда загонял их ход исследований.
   Аникеев был настоящим, прирождённым экспериментатором...
   Он никогда не распространялся о себе, но имя Аникеева, одного из крупнейших физиков, было окружено легендами...
   После войны Аникеева назначили одним из руководителей Проблемы - так называлась тогда работа над атомной бомбой. Ему подчинялась группа институтов и заводов. Он связывался непосредственно с министрами. Великолепно зная себе цену, он держался независимо и делал так, как считал нужным, не считаясь ни с чьими распоряжениями...
   Он принадлежал к редкому, счастливому типу учёных, для которых всё, за что бы они ни брались, становится объектом науки...
   Лаборатория Аникеева была на особом положении - так он поставил дело... Для него не существовало препятствий. Он шёл, как танк, всё подминая, беспощадный и неумолимый, грохоча и ругаясь. От своих помощников он требовал безусловной исполнительности. "Идей у меня самого девать некуда, хватит на вас всех. Мне нужны люди, которые делают то, что мне надо"...
  
   То, что он работал у Аникеева, подняло его даже в глазах Тулина. Они снова встречались. Тулин познакомил его со своими друзьями. Почти все они стали уже кандидатами наук или аспирантами. Крылов - единственный среди них был лаборантом. Это были весёлые, смешливые парни...
   По субботам приглашали девушек в кафе "Север" или Дом учёных... Из Дома учёных отправлялись к кому-нибудь домой... Тянули вино, яростно обсуждали музыку будущего, живопись... но неизбежно к полуночи оказывалось, что они спорят о взаимоотношении микро- и макромира, радиоастрономии, кибернетике, о вещах, которые занимали тогда всех - и дилетантов, и специалистов... Больше всего увлекала возможность научно осмыслить происходящие перемены, и они горячо и самоуверенно перестраивали этот несовершенный мир. Вместе с Лангмюром, Нильсом Бором, Курчатовым и Капицей они владели важнейшей специальностью эпохи, от них, полагали они, зависит будущее человечества, они были его пророками, благодетелями, освободителями...
   У всех у них были блестящие перспективы, незаурядные способности (двое были талантливыми, трое одарёнными, остальные гениями), они подавали надежды, составляли "цвет" научной молодёжи, служили примером... Все они печатали статьи в физических журналах, подрабатывали в реферативном журнале... Они всячески старались показать, что им нравится то, что бранят или осуждают. Яростно защищали экспрессионистов, но никто из них толком не знал, что это такое. Они нахваливали конкретную музыку и в то же время аккуратно ходили в Филармонию... А когда под Новосибирском начали создавать филиал Академии наук, они первые подали заявления...
  
   Крылов возвращался домой по ночным улицам, и голова его кружилась, она задевала облака, и он слышал скрежет миров, которые сталкивались и гибли в безднах космоса.
   Галактика неслась сквозь бесконечность, имеющую кривизну, сжималась и вновь расширялась пульсирующая Вселенная. А на крохотной планете Земля, зачем-то разгороженной границами, обыватели копошились в сотах своих жилищ, ничего не слыша, не видя...
   Когда кончался рабочий день, он, выходя из лаборатории, как будто спускался в прошлое... Он возвращался к людям из будущего, посланец далёких миров...
   Эй вы, люди! Знаете ли вы, что вас ждёт?
   А я знаю! Я только что оттуда! Я помогал делать будущее для вас!..
   Временное пристанище бренного тела. Дух его витал в лаборатории. Что значили по сравнению с этим все житейские мелочи!..
  
   На втором этаже в большой, классного вида комнате собирались теоретики. Рядом помещалась каморка - хранилище каталогов. Крылов забирался туда и, приоткрыв низенькую дверцу, слушал, как теоретики "трепались". Свои семинары они так и называли "трёп". Официальное наименование "семинар" совсем не подходило к этому шумному сборищу, где всё серьёзное перемежалось шутками и, пока писали формулы, рассказывали анекдоты.
   Проблемы, которые здесь обсуждались, требовали такого напряжения ума, что постоянная разрядка была необходима...
   Крылов слышал, как в этой кухне из гущи фактов образуется Истина. Отсюда она начинала долгий путь, облекаясь в формулы сперва громоздкие и неуверенные, которые следовало уточнять, проверять во всевозможных камерах, ловушках и умножителях, а для этого надо было придумывать аппаратуру, и разрабатывать методику, и строить эту дорогую аппаратуру, и тут вступали в действие фонды, снабженцы, друзья-приятели, телеграммы, звонки, банк, смежники, и всё это ворчало, придиралось, подписывало и не подписывало, а тем временем механики что-то вытачивали, посреди лаборатории что-то монтировалось, отлаживалось, определяли поправки приборов - и наконец ставились опыты... Потом всё это надо было обработать, подсчитать, свести в таблицы, построить кривые, проанализировать, передать в институт электрикам, которые, конечно, не желали иметь дела с новой формулой и новыми идеями и которых приходилось уговаривать, и наконец они брались и начинали загрублять и упрощать, перекидывать от изоляционщиков к вакуумщикам, от них - конструкторам, постепенно воплощая всё это в медь, стекло, электроды. И в результате получалась какая-нибудь крохотная лампа или усилитель. А через несколько лет уже тысячи таких ламп шли по конвейеру, отданные во власть цеховых технологов, мастеров, в быстрые руки девушек-монтажниц, из которых никто понятия не имел об этой скучного вида тесной комнате, откуда всё началось, где зарождались истоки будущих рек, новые идеи и физические законы...
  
   Когда теоретики уходили, Крылов осторожно вступал в опустевшую комнату, подходил к доске, испещрённой уравнениями, вздыхал.
   Кто он - экспериментатор или теоретик?..
   Он доказывал себе, что экспериментальная работа - самое главное. Приборы - это орудия, которыми человек впервые прикасается к тайнам природы. Важно добыть факты. Идеи сменяются, факты остаются. Факты - вечная ценность.
   Он медленно спускался к себе в лабораторию, покидая это недоступный, чистый мир холодной мысли, свободный от рубильников, проводов, погрешностей гальванометра...
  
   Постепенно он начинал испытывать угнетение от властной нетерпимости Аникеева. Сила ума Аникеева подавляла, связывала. Рядом с ним думать было невозможно. Всё равно, думай не думай, он заставит всех мыслить по-своему. Он насильно вколачивал свои соображения, их убедительность исключала всякие другие поиски...
  
   На заводе прослышали, что у Аникеева получаются обещающие результаты...
   - У нас ещё всё в тумане, кто вам наболтал?..
   - Мы весь риск берём на себя. Мы верим, что у вас всё получится...
   - Спасибо. Но вам-то что за выгода? Вы же производственники, вы должны противиться внедрению нового, а вы хватаете из рук недопечённое. Так не бывает. Это ж беспорядок... Подождите, пока мы отработаем...
  
   - Всё равно что обещать вернуть долг из кошелька, который я найду в подъезде через неделю...
  
   - Это вы меня втянули, ну как им отказать?.. Вам известно, Крылов, кто опаснее дурака? Не знаете? Дурак с инициативой...
  
   - Чего бродите по ночам? Вы что, лунатик или беспризорный?
   - Лунатик.
   - Модная специальность. Особенно в марте...
   Крылов недоверчиво огляделся. Отовсюду сочилась вода. Город был мокрый... Был действительно март. Женщины всегда в курсе подобных вещей...
   Девушка поднялась, вытерла руки.
   - Могу закинуть вас домой...
  
   Подобно остальным мученикам науки, он готов был взойти на костёр...
  
   Через час вернулся Аникеев. Не глядя на Крылова, пробурчал, что по распоряжению директора старшего лаборанта Крылова назначают научным сотрудником и дают самостоятельную тему...
  
   - Я боюсь брать самостоятельную тему.
   - Боитесь, тогда двигайтесь в счетоводы. Но, может быть, из вас что-то получится. Почему? Хотя бы потому, что мне вас ничему не удалось научить. Для меня главное - ничему не научить. Если это выходит, значит, из человека может что-то получиться...
  
   В связи с этим событием Крылов явился к Тулину с бутылкой коньяку...
   - Ты становишься человекоподобным... Я тебя давно учил: начинай высшую нервную деятельность. Теперь ты вышел на орбиту и дуй. Нельзя терять ни минуты... И чтобы поставить себе цель. У тебя есть цель? Ты чего хочешь?
   - Я хочу... я хочу того, чего я хочу!
   - Точно. Это формула!
   - Я сам себе хозяин. Я взрослый. Кончена молодость... Почему меня тянет на теорию? Всё-таки теоретики - они рулевые.
   - Болтуны они, твои теоретики! Что они могут перед экспериментом?.. Теоретиков много, а шаровую молнию не могут... Мы люди дела. Нам подавай живое дело. Чтобы видеть глазами, руками щупать. Вот оно тут. Пусть там схоласты рассуждают...
   - Аникеев - гений. И Дан - гений.
   - А Капица нет, по-твоему? Капица, брат, ещё больший гений.
   - А ты, Олежка, наверное, тоже будешь гением.
   - Гении устарели. Гении в науке - всё равно что парусники во флоте. Романтика прошлого! Сейчас навалятся скопом и решают любую проблему. Коллективное творчество, вот тебе и есть гений! Мой шеф - почти гений, а что он без нас - единица. Пусть я ноль. Я согласен. По сравнению с ним я ноль. Но я тот ноль, который делает единицу десяткой...
  
   Ему дали проверить распределение объёмных зарядов. Ему дали целую установку. Ему дали собственный стол, собственный шкаф. Он сидел на высоком табурете, окружённый приборами, включал, выключал, настраивал, сам себе хозяин... Что ещё нужно для счастья? Говорят, времена учёных-одиночек прошли. Ничего подобного, он работал один, не чувствуя никакого одиночества...
   После первых измерений ему показалось, что картина распределения получится слишком грубой. Он решил уточнить методику...
   - Почему вы не учитываете полярных сияний? Заряды кота у сторожихи?... Вы больны. Болезнь называется "немогуостановиться"! Научитесь себя ограничивать. Получили примерную величину и двигайте дальше. Искать истину в последней инстанции - зряшный труд. И существует ли она, эта последняя инстанция?..
  
   Не будь Аникеева, он бы совсем запутался. Чего стоила ему лишь битва с компенсатором! Они не поладили с первой минуты - Крылов и компенсатор... Издеваясь над всеми законами, компенсатор показывал что ему вздумается... Они возненавидели друг друга...
   Пришёл Аникеев, ни слова не говоря, примерился и хрястнул панель своим кулачищем так, что компенсатор сразу присмирел и заработал, как будто ничего не было...
   Крылов завидовал ему мучительно, стыдно. Чтобы стать мало-мальски приличным экспериментатором, ему не хватало терпения возиться с приборами, характера для войны с механизмом, умения хитрить с начальством, ладить со стеклодувом, недоверия к справочникам, юмора, фантазии, мягкости, твёрдости, смелости, осторожности...
  
   Его стычки с Аникеевым, назначение были приняты как свидетельство необычного характера. Его робость считали скромностью, замкнутость - сосредоточенностью и даже неумелость оценивали как свежесть ума.
   Он чувствовал себя авантюристом, шарлатаном, обманщиком, которого в любую минуту могут разоблачить. Особенно страшен был для него Данкевич...
   Те, кто хотел работать у Данкевича, должны были сдать минимум. Так называемый Дан-минимум, или дань-минимум: комплекс задач и вопросов, придуманных самим Данкевичем... Каждый электрофизик считал честью выдержать этот добровольный экзамен...
   Молодёжь обожала его. Вечно за ним таскался хвост поклонников, подхватывая на лету его замечания, изречения...
   В чём секрет таланта Данкевича? Были математики способнее, были физики, которые знали больше, чем он... Аникеев отвечал на это с улыбочкой:
   - Очень просто. Дан видит всё немножко иначе, чем мы, вот и вся хитрость...
  
   Вышучивать великих людей легко, но от этого сам не становишься выше. Зато некоторые восхваляют великих людей, чтобы просиять в их свете...
  
   Последний год Дан занимался исследованием электрической плазмы. Задача вызывала противоречивые толки. Связь с электрическим полем Земли? А кому это нужно? Слишком абстрактно, вероятность успеха мала, практический эффект неясен.
   Самого Дана соображения о риске или удаче нисколько не волновали. Как-то на семинаре он сказал фразу, которая поразила Крылова.
   - Надо делать то, что необходимо тебе самому, тогда не страшны никакие ошибки или неудачи.
   Этот человек жил где-то на сияющей вечным снегом вершине, куда не доходили обычные людские страсти и тревоги... Он сказал Дану:
   - Я бы хотел работать с вами...
   - Ну что ж, давайте...
   И Крылов поднялся в воздух, не успев уловить мгновения, когда отделился от земли...
   Он улетал в страну своего будущего, пронизанную электрическими бурями и вихрями, навстречу полярным сияниям, грозам, шаровым молниям, в непознанный хаос, окружающий Землю. Все эти годы он просто путешествовал среди созвездий, и вдруг он обрёл свой собственный Млечный Путь...
  
   Он умел разгонять поток ионов, собирать объёмные заряды, сводить электроны в тончайший пучок, заставлять их двигаться по любой кривой. Частицы, из которых состоял он сам, Дан, любой человек, Вселенная, - эти частицы подчинялись ему, он измерял их заряды, массы, скорость, он делал с ними всё, что хотел...
  
   Но эта власть никак не помогала ему в отношениях с Леной... Мир его увлечений был каменистой пустыней, в которой она не могла пустить корней.
   Тайком от Лены он пробовал читать журнал "Искусство кино"...
   - Зато когда у вас картина хорошая, то все затраты окупаются. Люди смеются и плачут, вы заставляете миллионы думать над жизнью...
   - И что меняется? В школе мне казалось, что если люди прочли "Дон-Кихота", Чехова, Толстого, то никто больше не может делать гадости...
  
   Только теперь он начал постигать, что значит настоящая работа, какие изнуряющие поиски скрыты за вроде бы беспечным трёпом теоретиков... Поспеть за ходом мысли Дана было невозможно...
   И снова они сидят в кабинете у Дана, устало издеваясь над итогами двухмесячной горячки. Исходные предпосылки неверны. Формулы нелепы. Теория абсурдна. Налаженная аппаратура - хлам. Всё выбросить. Всё сначала. Где начало? Нет ничего, голое место. Закон сохранения энергии. Тупик... Боги... А где гарантия?.. Удручённые, они побрели обедать, оставив его одного, обсуждая дорогой, почему Маяковский застрелился...
  
   Дан стоял в коридоре и грыз карандаш...
   - Абсурд - вот чего нам не хватало! Самое ценное в исследованиях - это найти абсурд. И мы нашли! Абсурд таит всегда принципиально новые вещи... В хаосе полученных нелепостей из тысяч, миллионов возможностей он учил искать тот единственный, решающий вопрос, который следовало поставить природе... Следить за его мыслью было удовольствие, но изнурительное.
   Ничто не могло отвлечь его, заставить считаться с усталостью, неудачами, людские слабости проходили словно насквозь, не затрагивая его сущности. Он скорее удивлялся им, чем сочувствовал.
   Чего бы не дал Крылов, чтобы стать таким же...
  
   И всё же тайное разочарование, крохотное пятнышко ржавчины появилось в его душе.
   Бесспорно, Данкевич - гений, и гению разрешено многое, даже заблуждения, но в итоге-то у него всё должно получаться красиво, эффектно и быстрее, чем это можно было бы ожидать.
   Савушкин грозился бросить всё к чёртовой бабушке. Он не может позволить себе роскошь мучиться два-три года, чтобы получить отрицательные результаты. Ему нужно защитить диссертацию. У него семья, дети. Ему нужна тема-верняк...
  
   Требовательность Дана не знала предела. Поставить более тонкий эксперимент. Ещё тоньше. Отделить влияние магнитного поля, влияние фотоэффекта, рентгеновского излучения...
  
   - Неблагодарные скоты... Неужто вас не волнует природа электрического поля Земли?..
  
   Газеты напечатали сообщения о работах академика Денисова по уничтожению грозы. Приводилось описание, как с помощью радиоактивных излучений управлять грозой...
  
   Дела Тулина шли блестяще, и иначе они идти не могли. Тулин защитил диссертацию... В своём НИИ фактически руководил работами отдела. Тулин публиковал научные работы. Тулин состоял членом какой-то комиссии. Тулина любили, хвалили, упоминали, сам Дан считал его одним из интереснейших молодых...
  
   Посреди июля Дан объявил вместо отпуска неделю благородной праздности, и всем скопом они махнули на Рижское взморье...
   Они с удивлением обнаружили, что Дан уважает гуманитарные науки и никак не разделяет их пренебрежения ко всяким эстетикам, этикам и прочим бесполезностям. Наоборот, он даже считал, им оставлено слишком малое место в жизни. Происходит то же, что и с лесами: человечество бездумно вырубает леса... и никто не задумывается над пагубными последствиями насилия над природой только лишь потому, что последствия эти не оборачиваются против самих нарушителей, страдают потомки.
   - Но я могу быть учёным и порядочным человеком, не слушая музыки...
   - Вы - да, а общество - нет. Что, по-вашему, отличает людей от животных? Атомная энергия? Телефон? А по-моему, нравственность, фантазия, идеалы. Оттого, что мы с вами изучим электрическое поле Земли, души людей не улучшатся... Не путайте бесполезное и ненужное. Бесполезные вещи часто самые нужные...
   С ним не боялись спорить, он побивал умом, логикой, а не властью и авторитетом...
  
   - Чего ты боишься? Пусть они поспорят. Истина рождается в споре...
   - Истина! Истина в споре чаще всего погибает!..
  
   Трудно было, конечно, разобраться в хитро сплетённых интересах множества людей, хорошо известных, связанных между собой давними отношениями, построенными на соревновании, заботе об учениках, заботе о собственном здоровье, интересами совместной работы, служебной зависимости...
  
   - Слыхали? Молодые и те норовят не связываться с Денисовым. Каверзнейшая личность. А вы, с вашим сердцем... Что он вам, конкурент? Будьте выше этого, разве в такой ситуации можно вести научный спор, тут не наука...
   - Поймите, это ж не случай, это как инфекция: если не противиться, она расползается по всему организму, доберётся и до нас, и тогда будет поздно. Денисов вводит в заблуждение, мы обязаны сказать правду...
  
   Дан выступил и, не снисходя к уровню слушателей, на том строго научном языке, каким он дискутировал на своих семинарах, произвёл беспристрастный анализ и сообщил свой приговор. Кроме двух-трёх специалистов, никто толком его не понял. Но что Дану до этого, разве Истина меняется оттого, что люди не различают её?..
  
   Денисов энергично очищал решающие участки от людей, мешающих ему; ученики его и приверженцы получали назначения на кафедры, в НИИ, в учёные советы...
  
   - Что делать? Кто виноват? Любимые вопросы русской интеллигенции...
  
   - Разве можно требовать от Дана какой-то дипломатии? Он мыслит другими категориями. А ты знаешь, как он мыслит. Это молния. Ему всё можно простить.
   - Кому нужна сейчас эта молния?.. Всё горит, пожар, а Дан наблюдает в телескоп...
   - Как ты смеешь? Дан - святой человек, гений...
   - Гении нынче получаются после смерти, а мы его при жизни сделали гением. Он возомнил и решил, что всё может.
   - Ничего подобного. Всё это вздор!..
   - Мой совет - оставь его, пока не поздно. Ты сам говорил, что успех и не брезжит. Дан занёсся и взялся за непосильную задачу, из-за него ухлопаешь лучшие годы впустую. И, кроме того, помяни моё слово: вам нормально работать не дадут...
   - Дан - настоящий учёный. Он никогда не пойдёт против своих убеждений. Он, как Галилей, будет твердить: а всё-таки она вертится! Настоящий учёный иначе не может. Что бы ни было!..
   - Эх ты, грамотей! Известно тебе, что, несмотря на эту фразу, Галилей всё-таки отрёкся? Ради того, чтобы иметь возможность работать дальше. Он был деловой товарищ. И, как известно, история его оправдала. История!..
   - Тебя совесть мучает... Есть всё же вещи сильнее всякой науки и логики...
  
   Всегда ему доставалась роль слушателя. Даже тогда, когда ему необходимо было посоветоваться, всё равно как-то получалось так, что его перебивали и заставляли слушать. То, что говорили другие, всякий раз оказывалось важнее его личных проблем. Никому почему-то не приходило в голову расспрашивать его. И ни у кого не находилось времени выслушать его...
   - Нужно, чтобы был хоть один человек в мире, кто хочет тебя слушать. Ты знаешь, раньше люди исповедовались, и им становилось легче. Иногда нужно просто, чтобы тебя кто-то слушал. Просто слушал бы и кивал головой. Человеку надо иногда открывать свою душу...
   - Давай ближе к делу...
   - Вот видишь...
  
   - Я тебе завидую... Как бы тебе ни было плохо, это всё же счастье.
   - Счастье?.. Может, оно у каждого своё...
   - Я буду всегда с тобой, как только ты захочешь...
   - Я не желаю иметь дело с призраками.
   - Толковый призрак - это тоже вещь...
  
   Работать только на сегодняшний день, избегать рискованных работ, рассчитанных, может быть, на десятки лет, - типичное браконьерство. При таком подходе Циолковских не получится. Мы достаточно сильны, чтобы думать о будущем...
   - Какой же смысл имеет ваше исследование?..
   - Мы добиваемся научных результатов.
   - Что это даст нашей технике?
   - Ничего не даст... Просто интересная проблема. Интересная, и больше ничего.
   За последнее время Дан ещё больше исхудал... "Не телосложение, а теловычитание"... Часто схватывало сердце, он злился не из-за неудач, а оттого, что его отрывают от работы...
   - Вы отрицаете необходимость тесного переплетения науки с техникой? Вы за отвлечённую, чистую науку? Что же вы хотите получить?
   - Не знаю... Если бы всякий раз исследователь точно знал, что он хочет получить, мы бы никогда не открыли ничего нового.
   - До сих пор вы получали одни отрицательные результаты?
   - Они тоже имеют ценность.
   - На одних отрицательных результатах наука не может двигаться...
   Пользуясь ситуацией - наконец-то! - Дана наперебой принялись поучать те, кого он называл посредственностями, импотентами, кто всегда чувствовал себя под угрозой, чьи работы он высмеивал, - начальники отделов и лабораторий, которые годами занимались пустяками, но зато никогда не рисковали и не ошибались. В своё время Дан пытался избавить от них институт и не смог...
   - Никогда нельзя предугадать результатов поиска... Сам Господь Бог не предвидел последствий, сотворив человека...
   Дан отрешённо взирал на спорящих со своей снежной вершины. Казалось, его нисколько не огорчает ход обсуждения.
   - Голосованием в науке нельзя решать. При чём тут большинство? Бездарей всегда больше, так уж устроена природа...
   - Вы что же считаете, что в институте большинство бездарей, или как?..
   - Надо что-то делать. он идёт вразнос. Они съедят его.
   - Подавятся...
   Несмотря на все старания Денисова, работы Дана зажать не удалось: за него вступились отраслевые институты и президиум Академии. То ли они ещё надеялись на успех, то ли вообще считали неправильной политику запретов. Приезжал вице-президент и полностью поддержал принцип свободного поиска в подобных темах...
   Вскоре Дан отказался от руководства институтом, ссылаясь на здоровье. Его действительно одолевали сердечные приступы...
   В конце зимы Дан слёг...
   Тулин видел в нём нечто старомодное, но для Крылова он был скорее откуда-то из будущего...
  
   - Он имеет право на ошибку... У нас слишком много людей, которые хотят успеть всё при жизни. Но с другой стороны, даже ему не всегда видно... Ещё не было гения, который не хотел бы сделать больше того, что в состоянии. Он принимает ход напряжённости по высоте...
   - Эх вы... не любите вы своего учителя!.. Не верите в него... А я верю. Вы, молодёжь, вообще не верите. Ни во что. Надо ему отдохнуть. Годик. К тому времени страсти утихнут. Он соберётся с мыслями, и всё будет хорошо... А лично вам не стоит этот год терять, мыкаться. В науке создают до тридцати лет. Потом обрабатывают полученное. Развивают...
   По-деловому и заботливо он предложил Крылову провести этот год в кругосветной экспедиции на географическом корабле...
   Болезнь повлияла на Дана. В нём появилось какое-то лихорадочное нетерпение. Он спешил, ни с чем не желая считаться, ничего не объяснял, гнал и гнал, нарушая прописанный врачами режим, словно боясь не успеть...
   - Я не поспеваю за вашими вариантами. У нас что ни день, то новая идея.
   - Мне некогда с вами спорить.
   - Но так нельзя работать. Сколько можно?
   - Столько, сколько нужно...
   - Я не могу делать то, чего не понимаю! Я для вас тугодум. К вашему сведению, у меня тоже есть своё мнение... Я не могу так... впустую...
   - Не знал, что вас интересует быстрый успех... Что ж, раз так, то вы станете доктором. Вы будете писать толстые учебники. Вы будете читать лекции. Возможно, вы станете директором института.
   - Да, я предпочитаю реальное дело. Я предлагал заняться атмосферным электричеством. То, что мы делаем, никому не нужно. Есть люди, для которых я не тупица. Вот увидите!.. Вы не считаетесь с нами... Всё равно у нас ничего не выйдет.
   Небожитель спустился на землю, и Крылова ослепил лик разъярённого божества...
   - Раз вы не верите в нашу работу, тогда всё понятно...
   Через два дня Дан сказал ему, что подписал характеристику на поездку в экспедицию. Крылов начал было извиняться, но огромные чёрные глаза Дана смотрели куда-то вдаль, и Крылов мог поклясться, что Дан уже не слыхал его.
   Снаряжение, инструктаж, тарировка приборов, сувениры, выпрашивание всяких справочников, предотъездная горячка... Он опомнился уже на борту парохода...
  
   - На чём же он держится? Что же он сделал? Почему все слепые?
   - О! Денисов - великий учёный!.. Он открыл закон, который стоит всех наших работ. Закон гласит следующее: люди любят, чтобы их обманывали надеждами. Люди хотят верить тому учёному, кто обещает скорые блага, а не тому, кто обещает долгие трудности. При этом люди стараются забыть прошлые неудачи, у них короткая память на плохое, они предпочитают будущее прошлому. Новые обещания куда важнее старых разочарований. Пока суд да дело, пока разберутся, пока там кто-то вспомнит прежние сроки, Денисов уже далеко, он уже манит новой синей птичкой...
  
   В конце концов Полтавский признался, что тоже не понимает Дана, и не может понять, и не надеется понять, потому что Дан мыслит на другом уровне, может быть, тут интуиция; идеи Фридмана тоже начинают только сейчас осмысливать, и всякое такое... Крылов высмеял его. Слепая вера - это для религии. А оправдывать то, чего не понимаешь, да ещё служить этому, - дудки! Известно, к чему это приводит! Полтавский спросил: что же, недоверие даёт право на неверность? На что Крылов удачно ответил, что, конечно, фанатику всякая свобода кажется неверностью, но фанатики - это рабы, а не хозяева мысли...
  
   Крылов хотел попрощаться, но Дан смотрел насквозь, не отличая его от мебели, и Крылов убедился, что он уже начисто не существует для Дана...
  
   Вернулся он через восемь месяцев...
   В чемодане его лежала толстая папка с таблицами измерений. Ему удалось установить некоторые любопытные аномалии напряжённости электрического поля. Замеры производились круглые сутки. В Бискайском заливе во время шторма он работал, привязавшись канатом к мачте. Вблизи Мадагаскара он заболел малярией, и его так колотило, что он не мог записывать...
   На Азорских островах диковинные кактусы росли на обочинах дорог так же, как в Боровичах лопух и репейник. Бетонная полоса аэродрома сбегала прямо в море...
   На обратном пути, в Гавре, была встреча с французскими геофизиками. Узнав, что Крылов работал у Данкевича, французы прокричали "виват". Профессор Дюра с пафосом провозгласил тост за страну, которая имеет такого учёного, как Данкевич. От них Крылов услышал, что месяц назад на международном конгрессе Полтавский зачитал доклад Дана о новой теории электрического поля. Последние полёты советских спутников дали богатый материал, гипотезы Дана полностью оправдались, теория поля блестяще выстраивалась. Пользуясь ею, можно было конструировать новую аппаратуру для космической навигации. Неожиданно открылись новые возможности для борьбы с радиопомехами, новые методы расчётов в радиоастрономии...
   Ночью Крылов стоял на корме... Не поверил. Не поверил, а они добились своего. Тот, кто не верит, ничего не добьётся. Надо уметь верить. Надо... сметь верить.
   Что из него получится? Доктор наук? Предисловие? Но ведь кто знал? А разве надо делать, что знаешь? Надо делать то, чего не знаешь.
   На свете слишком много "надо" и "должен".
   Ошибка не предостерегает от новых глупостей.
   Можно ли было предположить? Он вспоминал, и теперь ему казалось, что даже ошибки Дана были мудрыми, и неизбежными, и наиболее экономными из возможных. Очевидно, в науке только ошибка индивидуальна, истина безлично-одинакова для всех...
   Невнятно-тяжёлое чувство душило Крылова. Он чувствовал себя обманутым, и винить в этом обмане было некого...
  
   Серенькое ленинградское небо стряхивало последний мокрый снежок...
   Тулин прилетел из Москвы на похороны Дана. Крылов ничего не знал о смерти Дана. Три дня назад Дан умер от инфаркта...
   - Такого, как Дан, не будет. Справедливость! Где она?.. Кретины живут. Мразь всякая живёт, таская своё брюхо с места на место. Неужели нельзя было его мозг спасти?!.. Из-за какого-то сердца! Сразу пусто стало на земле...
   Последние месяцы Дан работал по шестнадцать часов в сутки, не щадя себя, привёл в порядок все материалы, как будто точно знал дату своей смерти. Он ни на что не отвлекался, не обращал внимания на наскоки Лагунова, на фельетон. Он был выше этого...
  
   Крылов избегал оставаться наедине с собой. Впервые он постигал ужас настоящего одиночества... Одиночество окружило его безвыходным кольцом. Он сразу лишился всего: не было ни друзей, ни настоящей работы, ни будущего...
  
   - Какой ты счастливый... Непонятно, почему ты хандришь, ведь нет ничего прекраснее признания учёного, занятого вдохновенным трудом...
   Подумать только, что он сам когда-то пробавлялся подобной чушью. Поди докажи им, что он, оказывается, никогда и не был настоящим учёным, а теперь и вовсе для него наука - служба, лямка...
  
   Вся его жизнь и жизнь окружающих представлялась ему рекой, по которой, хочешь не хочешь, они должны плыть все вместе, связанные своим временем, из которого никуда не выпрыгнуть, хорошее оно или плохое, плыть до конца со своим поколением. А откуда-то сверху надвигаются новые плоты, следующие звенья в бесконечной цепи времени...
   Стоит ли всерьёз чему-нибудь огорчаться в этой жизни? Всё пройдёт, пройдёт и это...
   А в чём я виноват? Значит, виноват... Человек всегда достоин того, что с ним случается...
  
   Он жил в какой-то дремоте, ни о чём не думал, со странным ощущением нереальности происходящего. Действовал кто-то другой, а он наблюдал и ждал, чем всё это кончится...
  
   Перед Новым годом из Москвы приехал Голицын...
   - Незадолго до кончины мне звонил Данкевич. Он сказал, что вы интересовались атмосферным электричеством.
   - Да.
   - Он просил, чтобы я пригласил вас к себе, в Москву...
   - К сожалению, поздно... У меня диссертация на другую тему...
   Голицын вынул пухлый пакет. Крылов издали узнал каракули Дана, и сердце его сжалось. Письмо Дана - наброски плана работ, заметки о механизме грозы, о природе шаровой молнии, о центре грозы...
   - Почему он вам послал это?
   - Мне кажется, он предчувствовал. У него было два инфаркта подряд... Он был уверен, что вы ничем другим, кроме этой темы, заниматься не станете... Он меня уверял, что вы обрадуетесь...
  
   Морозный воздух празднично пахнул хвоёй... 1959...
   Значит, Дан помнил о нём, помнил всё время, несмотря ни на что. Дан был выше обид, он думал прежде всего про дело, нет, он думал про тебя, он был прежде всего человеком, настоящим человеком. И Гатенян настоящий человек. Они все настоящие люди. Ты понимаешь теперь, что значит быть настоящим человеком, прежде всего человеком...
  
   А что, если у Голицына ты ничего не сумеешь? - спросил он себя. Способен ли ты поднять такую тему? Господи, наконец-то ты можешь заняться ею! И нечего больше рассуждать, ты слишком много рассуждаешь. А как же быть с диссертацией? Такая лёгкая, удобненькая диссертация. А как быть с твоей карьерой, с обещанным тебе комитетом, с этими бесподобными заседаниями? Порассуждай, тебе полезно, вспомни, как ты просился к Дану хотя бы лаборантом, каким ты был шибко храбрым. Какого чёрта ты боишься, разве ты всё знаешь о себе? Разве ты дошёл до предела? Да и есть ли предел? Человек сам себе ставит предел, предел в самом человеке, предел - это мужество... Что такое центр грозы - вот что важно. И что такое гроза, и как это всё происходит...
   Молодость кончилась...
  
   Окна самолёта были залеплены густым серым месивом. Мелкие капли ползли по стеклу... Самолёт тряхнуло... И вдруг в какой-то неуловимый миг пелена прорвалась, и вся кабина самолёта озарилась солнцем...
   На земле дождила пасмурная хмарь, и не верилось, что где-то может быть солнце. А тут оно сияло неизвестно для кого, в тишине этой снежной равнины, и было непонятно, как может быть на земле пасмурно и дождливо...
  
   - Есть вещи совершенно ненужные и невозможные для роботов, например, юмор. Им юмор ни к чему. И стихи, и сны, и любовь. Они возьмут от человека такие вещи, как память, точность, логика. А всякие штучки, придуманные людьми ради украшения их тусклой жизни, для роботов - хлам!..
  
   В самолёте по-прежнему работали... Крылов что-то обдумывал; все были заняты, у всех были какие-то цели, задачи, планы. Все знали, чего хотят. Ричард жаждет стать великим учёным, Катя - скорее столкнуть диплом и выйти замуж, Позднышев - покорять девиц. Одна она не знает, чего ей добиваться. Она тоже защитит диплом и станет чьей-нибудь женой, может, того же Ричарда, будет работать, растить детей, и будет считаться, что у неё порядок. Быть не хуже других - это мама называет счастьем. Может, сама она тоже покажется себе счастливой. Но когда-нибудь она тоже вспомнить этот день, солнце в самолёте, зачарованную страну из облаков, куда она хотела сойти, зашагать, взбираясь на белые горы...
  
   Четвёртое облако было как раз то, что нужно. Оно начинало бурно развиваться, из "цветной капусты" вырастала массивная наковальня. Оно было начинено молниями, ливнями, грозами. Не так-то просто было разыскать такое облако. Чтобы оно было молодым, и перспективным, и активным, и изолированным, и мощным. Притом его надо ещё застигнуть вовремя, поскольку оно живёт минут тридцать - сорок, не больше, и затем превращается в совершенно бесполезное, ненужное, безнадёжное облако, которыми полным-полно небо и которые только мешают работать. Особенно противны слоистые облака, мёртвые, неподвижные, от них ничего интересного не дождёшься.
   Синоптик был прав: над Морозовской был отличный выбор грозовых облаков... Да, это был великолепный экземпляр. Ярко-серебристая вершина его, вся в клубах, опиралась на темнеющий могучий массив. Издали, как всегда, это выглядело лёгкой, красивой постройкой, - что-то вроде взбитых сливок. Но по мере приближения облако росло, и нависало, и угрожающе чернело, и самолёт становился всё меньше - крохотный мотылёк, несущийся на скалу...
  
   Доля секунды, лиловый вспых, разряд - и хаос разрозненных капель обретает единство. Не обращая внимания на приборы, Крылов задумался, каким образом молния успевает собрать с миллиардов капель накопленные заряды. Молния пронизывает облако, как мысль, она как озарение, итог, казалось бы, нелепейших страстей, оправдание, и всё выстраивается в её слепящем свете, обретает смысл прошлое и будущее, но если бы понять, как это всё происходит... Мысль, мысль, и вот когда мысль ещё не выражена словами, когда она формируется, в самом истоке, где клубятся смутные ощущения...
   Самолёт выскочил в синеву... Как можно успеть, обдумать, сделать за сорок секунд! Жить бы всегда так полно, всеми чувствами сразу, как эти сорок секунд, до чего огромной стала бы жизнь!.. "Конец режима!"...
  
   Бесконечное разнообразие жизни восхищало Ричарда и приводило в отчаяние. Повсюду возникали проблемы, одна заманчивее другой. Винер утверждал, что будущее принадлежит кибернетике. Иоффе утверждал, что будущее принадлежит полупроводникам; затем выяснилось, что будущее принадлежит биотокам, термоядерной энергетике, теории наследственности...
   Он был уверен, что если займётся перелётными птицами, то откроет тайну их навигационного устройства, и тогда можно будет снабдить авиацию поразительными приборами.
   Он завидовал журналистам, разъезжающим по стране (эти парни видят жизнь, а мы что?), историкам, которые копаются в архивах (нужно наново переосмыслить всю историю!), медикам (нет ничего важнее средства против рака!). Он считал себя способным стать выдающимся шахматистом, авиаконструктором, может быть, даже писателем. А радиоастрономия? Разве это не ужасно, что он не стал радиоастрономом?..
   - Они сейчас готовят передачу сигналов другим мирам! Через десять, пятнадцать лет мы получим ответ из космоса! Мы свяжемся с мыслящими существами. Человечество перестанет быть одиноким... Наладить связи с другими планетами - и откроются такие возможности, такие законы!
   Будь у него время, он изучал бы биофизику: клетка, хромосомы - бесспорно, это главная проблема жизни...
   В детстве он был убеждён, что от него ничего не уйдёт. Жизнь не имела предела. Прошлого ещё не было, а ёмкость будущего была безгранична.
   Сначала он поступил на геологический факультет, но вскоре решил, что геология - наука описательная, и перевёлся на электротехнический, а потом на инженерно-физический. Друзья упрекали его за непостоянство, но его тянуло к основам основ. Лишь в аспирантуре он наконец понял, что уже не успеет стать ни классным баскетболистом, ни музыкантом, что не удастся доказать теорему Ферма и вообще сила и время - величины конечные.
   Слово "никогда" звучало трагически. Никогда! Но ведь другой жизни у него не будет. Что же делать с этим миром, полным манящих вещей, достойных страстной любви? Неужели, выбрав одно, приходится навсегда отказаться от всего остального?
   Голицын утешал его всеобщностью подобной драмы. Всем хочется больше, чем они могут. Каждый год открываются новые и новые мучительные загадки, надо всё больше времени, чтобы разобраться в накопленном материале, исследования требуют всё более сложной аппаратуры и огромного времени, а жизнь остаётся такой же короткой.
   На него напало смирение - "буду как все", "науке нужны солдаты не меньше, чем генералы"...
   - Конечно, я тебя не устраиваю. Я скромный труженик, звёзд с неба хватать не буду.
   - И очень хорошо. Если каждый будет хватать звёзды, представляешь, что получится?..
   Временами Ричард сомневался: имеет ли право настоящий учёный тратить себя на любовь, особенно на несчастную, - в том, что у него несчастная любовь, он не сомневался, хотя всё обстояло прекрасно, а когда ему удалось устроить так, чтобы он вместе с Женей поехал на практику к Тулину, то он был и вовсе счастлив. Он надеялся, что здесь, в полётах, рядом с Тулиным и Крыловым, у Жени пробудится настоящий интерес к её специальности... Она не имеет права жить без призвания, без страсти...
  
   - Он жаловался, что понятия не имеет, чем вы живёте. Хоть бы обращались к нему, раскрыли разок-другой свои души.
   - Почему преподавателям так хочется знать, чем мы живём?
   - Чтобы искоренить ваши пережитки и взгляды.
   - Старики хотят знать, чем мы отличаемся от них.
   - Ничего подобного, они хотят, чтобы мы без конца занимались. Всё сводится к этому.
   - Всё равно будут говорить, что их поколение было в нашем возрасте идейнее.
   - А какие у меня взгляды?.. Понятия не имею.
   - День прошёл - и ладно, вот твои взгляды...
   - А вообще чего ты добиваешься?
   - Понятия не имею.
   - Эх ты, пищеварительный тракт! Какая твоя позитивная программа?..
  
   Ричарда раздражал их дешёвый цинизм, дешёвый потому, что зубоскалить было легче лёгкого, он умел это получше их, однако жизнь, он убедился, гораздо более сложный процесс: сначала её воспринимаешь по законам арифметики, а потом...
   Они быстро усвоили, что от правды одни неприятности. Но есть другой счёт, другая система измерения, и там правда - высшее удовольствие. И необходимость. И так уже накопилось слишком много брехни. Придёт время, когда правда станет для человека необходимостью, а не огорчением...
  
   Все они - и Ричард, и Крылов, и этот Тулин, - разумеется, находят удовольствие в своей работе, о чём-то спорят, волнуются, как будто в этом вся жизнь. Какая же разница между ней и Ричардом! Она чувствовала себя старше его, могла заставить его делать глупости, и вот есть ведь у него, в чём он выше, интереснее её, и для него это дороже их отношений. Брось она его сейчас, всё равно у него останется работа. Взять Крылова. Катя пробовала с ним закрутить - ничего не вышло; молодой, интересный, а живёт в своих формулах и вовсе не чувствует себя обиженным... У него жизнь содержательная. Им-то хорошо. А что будет с ней? Скоро диплом, а дальше?
   Самостоятельность, взрослость - она так нетерпеливо ждала этого, а сейчас хотела отдалить их приближение. И самое страшное - что они надвигались неотвратимо и ничего нельзя было остановить...
  
   Будь у Крылова возможность, он поселился бы в облаках. Расставил бы там свои приборы, измерял, наблюдал и сбрасывал вниз плёнки для обработки. Увы, полёты заканчивались слишком быстро, и приходилось спускаться на землю...
   Со своей обычной дотошностью он докапывался до первооснов и убеждался, что у Тулина слишком многое строится на интуиции и догадках. Тулину важен был результат, вся трудность была лишь, как этого добиться. Он пренебрегал возможностями исследовать сам процесс, природу грозы. "Чтобы переварить пищу, не обязательно изучать устройство желудка", - отговаривался он, однако Крылова успокоить такими штучками было невозможно. Постройка не имела каркаса. Не хватало балок. Тулин хотел настилать крышу, а Крылов ещё укреплял фундамент... Он принялся создавать теоретическую модель облака...
  
   И вот наконец-то внизу отличные облака, с высокой напряжённостью электрического поля, с мощными куполами, и лёд был сброшен точно вовремя, и все прильнули к окнам, наблюдая и фотографируя. Да, это было красиво! Огромный растущий серебристый купол начал вдруг оседать, съёживаться, массив облака стал каким-то волокнистым, редел, буквально на глазах появились провалы, стала видна зелёная земля, только что мощное облако таяло, распадаясь на части, превращаясь в мглистые полосы. То же самое удалось и со вторым облаком. Тулин пришёл в восторг, его предположения оправдались... И никто не обратил внимания на Крылова. Он внимательно смотрел в окно с другого борта... Он сказал, что результат, к сожалению, нельзя считать достоверным. Он наблюдал за облаками, которые не подвергались воздействию, и среди них три облака разрушились точно таким же образом и в то же время...
   - Поймите, облако - это не вещь, а процесс, и надо изучить его законы, чтобы уверенно воздействовать...
   Настроение у всех испортилось... Группе нужен успех, нельзя долго работать без удачи. Люди падают духом...
   - Пойми ты простую вещь: да, я тороплюсь, да, я перепрыгиваю через этапы, я рискую, но только так можно чего-то добиться, победителей не судят. Потом мы наверстаем. В науке иногда правильная тактика важнее фактов. Кстати, ты лично ничем не рискуешь, рискую я, руководитель... Я ставлю на кон свою репутацию...
  
   Метеорология, она раскрывалась перед Крыловым как трогательная история всевозможных попыток установить какую-то закономерность там, где её быть не может, там, где всё основано на хаосе. Ветры, облака, дожди, колебания температуры - всё то, чем занимается метеорология, всё возникало из сцепления бесчисленных случайностей, они зависели друг от друга, и невозможно было в этом клубке разыскать начала и концы.
   Где-то в горах под ногой альпиниста срывался камень, и оказывалось, что это приводило к снежной буре и граду.
   Нужно было высокое мужество, великое трудолюбие многих поколений метеорологов, чтобы построить из, казалось бы, бессвязной груды фактов науку.
   Но в этой сложнейшей науке издавна существовал наиболее трудный раздел - облака. Крылов понял, что стремление исследовать облака было уже само по себе героизмом.
   В самом развитии облака крылась великая тайна. По каким неведомым законам оно вдруг начинает пухнуть, наливаться, темнеть? Оно капризно, как фея, оно может выкинуть любое. Оказывается, эта фея, которая весит миллионы тонн, способна вывалить на землю десятки миллионов тонн воды. Облако может превратиться в грозовое и начнёт швырять, как песчинку, тяжёлый самолёт, из радиостанции полетят искры, а радиокомпас начнёт вращаться в плавном вальсе. Оно может сверкнуть молниями, двумя, тремя, а захочет, и обстреляет землю сотнями. А может, ничего этого не будет. Возьмёт и станет спокойным, тучным, ливневым облаком, будет долго стоять тихо, не шелохнувшись, и внезапно прольётся тёплым грибным дождём. Или исчезнет, растает за несколько минут так же необъяснимо, как появилось...
   Нет и, наверное, не было двух более или менее одинаковых облаков. Даже наиболее по типу сходные, они отличаются всем - толщиной и формой, и возрастом, и поведением. У каждого своя судьба. Тут всё меняется причудливо, неповторимо, иногда за мгновение, иногда долгими часами.
   И всё же должны быть у них какие-то общие черты. Что-то объединяет их. Но что, как, где?
   Где те неоднородности, которые ведут к развитию?
   Ему не раз приходила мысль, что, собственно, и в человеческом обществе развитие зависит от неоднородности. Там, где всё одинаково, там нет развития. Если бы в обществе не происходила борьба мнений, научных идей, оно было бы обречено. Оно стало бы неподвижно, как слоистые облака, где месяцами ничего не происходит: сколько ушло капель, столько и пришло. Всякое открытие, новая мысль - это ведь тоже неоднородность, которая неизбежно становится явью, плотью, переворачивает сознание людей, воюет, растёт, вспухает, как облако, и наконец требует воплощения.
   Ну, хорошо, но как же быть с облаками?..
   Обработали восемьдесят пять облаков, нарисовали свыше трёхсот графиков, и наконец удалось установить, что ничего не получается...
   - Классики правы - труд облагораживает человека!
   И вдруг он понял, что модель облака - это не портрет, а скорее живой организм, внутренний процесс. Только так можно искать закономерность...
  
   - Если человек поступает принципиально, он не жалеет...
  
   Установка получилась кустарнейшей, над Крыловым посмеивались, он не обращал внимания. Ему вспоминался Дан с его умением работать на элементарных схемах; только теперь, на собственном опыте, он начинал понимать, почему Дан избегал заказывать большие, сложные установки. Дан считал, что избыток материальных средств не поощряет мысль. Простенькая установка обнажает сущность явления, заставляет думать над главным...
  
   Алёшу поражало, как хватает у Крылова терпения. А Крылов занимался этим вторую неделю. Движения его были отработаны с машинной точностью.
   Алёша пробовал ему помогать, и через полчаса у него начинали болеть руки. Неужели это и есть наука, увлекательная, захватывающая?..
  
   - По-вашему, надо меньше тратить денег на науку? Так можно договориться вообще до мракобесия!
   - А что ты думаешь, может быть, и поскупее надо. Когда у науки вдоволь средств и денег, она становится слишком жирной. Есть, конечно, и крайности...
   С этим Крыловым никогда не угадаешь: перевернёт всё вверх ногами, расставит по-своему, раздразнит, и пошла схватка - тут уж никакой субординации, ни студентов, ни кандидатов наук, и можно не бояться ляпнуть глупость, и самое главное - есть человек, который внимательно слушает...
  
   Они яростно занимались реформами - отменяли диссертации, снова вводили диссертации, но решили не платить за степени, ибо идущий в науку не должен прельщаться доходами. Открывали институт телепатии, лаборатории хиромантии - будем дерзать, авось получим что-либо новенькое, иначе неинтересно. И вообще учёный, доказывал Крылов, воплощает в себе черты человека коммунизма, поскольку работа для него - потребность, удовольствие...
   - Ничего себе удовольствие - махать палкой каждый вечер!..
   - Наука - это лес дремучий. Не видно ничего вблизи...
   - Всё же прочёл "Фауста"?
   - Прочёл. Надо бы ещё перечесть, да разве успеешь. Сколько книг написано хороших, кошмар! Человечеству хватит на сотню лет. Да ещё сколько фильмов, пьес, музыки! Это если только одни шедевры брать. Хватит. Я бы прикрыл искусство лет на двадцать.
   - Вот кто мракобес.
   - Всё равно на таких, как Агатов, никакие стихи не подействуют.
   - Чего это ты так на него?
   - Ненавижу бездарности. От них всё зло; их надо давить. Их нельзя подпускать к науке. Их надо травить, высмеивать.
   - А тебе никогда не приходило в голову, что упрекать человека в бездарности - всё равно что смеяться над калекой?
   - Хорош калека! Агатов вам шею скрутит, дайте ему только власть.
   - Я его иногда жалею. Он несчастный человек. Он пошёл не по призванию, он, конечно, не физик, может, у него способности архитектора или председателя колхоза. Кто знает? Когда человек чувствует себя на месте, он становится лучше.
   - Оправдываете его? Человек на любом месте должен оставаться человеком...
   - Я давно думаю, что самое важное сейчас - это помочь людям находить их призвание... Рассмотрим формулу - "от каждого по способностям..." По способностям! А сколько людей не знает своих способностей! Тут мало того, что вот вам, пожалуйста, выбирайте, - все права и возможности. Нужно помочь человеку определить его максимум...
  
   Крылов с удивлением думал о том, что, оказывается, сила, простая физическая сила, ещё кое-что значит для таких людей - древний и, пожалуй, иногда самый чистый способ убеждения...
  
   Крылов долго ещё рассказывал про лесные пожары от гроз, про виноградники, побитые градом, про ребят, которые зимуют на Эльбрусе, изучая облака. За этот год он увидел страну так, как никогда. Строители на плотинах, хлеборобы, трактористы, колхозники смотрели в небо - это они смотрели на него, потому что он жил там, в этом небе, воюя для них с облаками...
  
   За час до вылета Тулина позвали к междугородному телефону. Вернувшись к самолёту, он сказал Крылову, что срочно выезжает в город к Богдановскому...
   - Придётся руководить этим полётом тебе...
   Необходимость руководить полётом пугала Крылова. Он обязательно что-нибудь упустит или напутает. Кроме того, это значит, что некогда будет заняться собственными измерениями.
   - Эх ты, эгоцентрик!.. Ничего, приучайся, попробуй тяжесть и сладость власти...
  
   У самолёта на Ричарда обрушилась крикливая бестолковщина предотлётных минут. Поздышев затейливо проклинал всех учёных, Академию наук и метеорологию. На правой плоскости он только что обнаружил новый датчик; это значило, что просверлены две новые дырки.
   - Вы превратили машину в дуршлаг!..
   Неполадки обрушивались на Крылова со всех сторон. Он мужественно, с медлительной улыбкой улаживал одно недоразумение за другим, но им не было конца, и он страдал от своей неспособности руководить. Выяснилось, что...
   Крылов убеждался, что не только в назначенный час, но и ни завтра, ни через месяц им не удастся вылететь...
   За десять минут до вылета Крылов окончательно отчаялся и решил отложить полёт, Алтынов удивлённо уставился на него:
   - Что случилось? Почему?
   Выслушав Крылова, Алтынов преспокойно сказал:
   - Образуется, вы всё принимаете в масштабе один к одному.
   И действительно, к моменту вылета каким-то чудом всё образовалось. Крылов понял, что разобраться в этом - как образовалось, - нет никакой возможности...
   Лишь когда самолёт поднялся в воздух, и горы превратились в мягкие зелёные холмики, до сознания Крылова дошла вся мудрость, заключённая в изречении Алтынова: "Чем меньше ты делаешь, тем меньше тебе надо делать".
   Постепенно голова его обретала ясность... Синоптик утверждал, что будет гроза, ссылаясь на свой ревматизм. Сводка была совершенно благополучная, абсолютно благополучная, и, вероятно, поэтому синоптик настаивал на достоверности своего личного указателя - ревматизма. Если бы ему разрешили по этому указателю составлять сводки, он был бы спокоен. Поздышев и ребята смеялись над синоптиком, но Хоботнев не смеялся.
   В самолёте налаживалась привычная жизнь... Один Ричард сидел безучастно, с остановившимися глазами...
   Крылов вспомнил, как тогда, в Ленинграде, потеряв Лену, он надеялся на целебную силу работы и как из этого ничего не получалось... Для того Крылова не существовало будущего, и будущее ничем не могло помочь...
   "Приходится пройти через всё это. Ричарду сейчас нет дела ни до какого грозоуказателя. Мы утешаем других тем, что не могло утешить нас"......
   Где-то возникла знакомая тоска, и он привычным усилием подавил её, с грустью отметив, что это удаётся ему всё легче... "Не следовало брать его в полёт. В таком состоянии нельзя летать"...
  
   Люди приходят и уходят. Что же остаётся от каждого на этой земле, кроме могильного холма, невидного и незаметного с высоты? Исчезает всё - города, империи, целые культуры; устаревают машины, книги, сменяются науки. Остаётся лишь одно - стремление к истине. Оно передаётся от поколения к поколению, сквозь любые разочарования, катастрофы. Когда-то он размышлял над смыслом жизни, ходил на диспуты, писал записки докладчику. Сколько споров было! Сколько цитат, ссылок! Может быть, то, к чему он пришёл сейчас, не открытие. Но для него это откровение и поддержка. Откуда взять сил?..
  
   Бедный Серёга, всегда ему достаются слишком сложные ситуации. Он всё принимает всерьёз, как будто любовь нуждается в размышлениях. Здоровая доля цинизма - вот что гарантирует от ненужных переживаний. Сейчас они тем более ни к чему. Любвеустойчивость - хорошая штука в период напряжённой работы. Надо уметь подчинить себя разуму. Рационализм? Ну и что ж, ничего зазорного в рационализме нет. Мы живём в век рационализма. Чувства, всякие эмоции мешают разуму, а волнения, особенно сердечные, отвлекают. И всё же как приятно чувствовать волнение Жени! Дать ей влюбиться? Не стоит. Нехорошо. Но если она может разлюбить Ричарда и влюбиться в него, значит, она не по-настоящему любит Ричарда, чего же ради страховать её от ложных чувств? Естественное развитие - самое лучшее и правильное развитие...
  
   Как ни крутись, но в конечном счёте многое сводится к таланту одного человека, способного или не способного быстро разрешить проблему. Если бы можно было посадить на это дело сто учёных! Но в том-то и дело, что в науке количеством не всегда возьмёшь, тут часто решает чья-то догадка, чьё-то озарение... К сожалению, всегда в конце цепи оказывается один человек. На одном конце один, на другом конце другой. Другим был он сам, Богдановский... Так или иначе, всё, что должно быть сделано, будет сделано, оно не зависит ни от Тулина, ни от Богдановского, но так или иначе - вот в чём суть. Можно сделать так, можно иначе. Всегда всё сводится к "да" и "нет". Много лет ему приходится выбирать между этими двумя ответами. В сущности, то же самое делает кибернетическая машина. Он старался быть точным, быстрым, как машина. Кое-кто упрекал его за это, называл бездушным. В их устах "машина" звучало осуждающе. Почему? Ведь машина - дитя человеческой мысли. В неё вложено лучшее из того, до чего дошло познание. Почему можно учиться у книг и стыдно учиться у машины?..
   - Вы не пожалеете. Вы войдёте в историю науки. Я уверен, что эффект превысит наши предположения...
  
   Наконец-то им повезло. Они разыскали мощные кучевые облака с высокой напряжённостью. По просьбе Крылова Хоботнев сохранял высоту, и можно было замерять распределение напряжённости, и заряд самолёта, и заряды капель, и спектр капель. Приборы, словно нож, вскрывали внутренности облака.
   Сотни, а если во всех странах, так уже тысячи полётов в облаках, километры плёнок, заснятых на регистраторах, выяснили лишь бесконечную сложность процессов, творящихся в этом кипящем котле природы. Хаос случайностей. Несхожие, неповторимые по внешнему виду и в своём строении, в механизме взаимодействия зарядов, они порой казались отчаявшемуся Крылову вдохновенной композицией Господа Бога. Кое-какие закономерности постепенно удавалось нащупать, но внутренняя сущность происходящего в этом сером тумане оставалась тайной, слепой игрой природы. Почему-то в каплях вдруг менялись заряды, где-то самолёт переходил из областей положительного поля в отрицательное. Капли сгущались, росли, начинался ливень. Почему? Как?..
  
   Хоботов чувствовал, что небо для Крылова - лабораторный стенд, на котором разложены специально приготовленные облака...
  
   Выйдя из облака, Хоботнев заметил, что вокруг что-то изменилось. Он не мог ещё сказать, что именно, то было просто ощущение тревоги, идущее от смены красок, от нагромождений облаков, как будто за прежней беспорядочностью вдруг обнаружился какой-то угрожающий замысел.
   По сводке грозе полагалось быть за сотню километров отсюда. Хоботнев покосился на грозообходчик. Стрелка быстро поднималась. А солнце по-прежнему ярко светило, и нежно-золотистые облака выглядели невинно, успокаивающе. Он приказал Поздышеву запросить обстановку. Крылов вернулся из салона сияющий.
   - Отличные данные! Очевидно, мы поймали как раз момент формирования. Удивительные скачки напряжённости...
   Выйдя против солнца, он вдруг не то чтобы увидел, а почувствовал слева от себя бледную вспышку... "Гроза идёт с запада, фронт быстро распространяется". Но Хоботнев уже сообразил, что гроза и справа, и слева и нужно прорываться сквозь оставшийся коридор - разумеется, если он ещё существует...
   Хоботнев был отличным лётчиком. Он давно усвоил, что самые быстрые решения - самые верные. Гроза сомкнулась, выход захлопнулся, они попали в узкий клин, и, чтобы развернуться в обратном направлении им придётся войти в грозу. И всё будет зависеть от того... Но кроме того, он знал, что все его расчёты и намерения там, в грозе, могут ничего не стоить... В последний раз увидел в узкой щели солнце и такие невинные жемчужные опалы облаков. Затем всё померкло, и машина вошла в быстро сгущающуюся тьму...
   - Здорово!..
   "Мальчишка, знает грозу по рассказам, поэтому боится и не боится её"...
   "Всё равно, пусть наденут парашюты"...
   Резкие толчки, затем крик Агатова вывели Ричарда из оцепенения. За окном творилось что-то ужасное...
   Как они попали в грозу - случайно, нарочно, - выяснять было некогда. Вот он, тот самый счастливый случай - редчайшая возможность поймать, ухватить, измерить драгоценные данные. Тут, совсем рядом, за стеклом, зона, где возникают молнии, где-то поблизости - центр грозы - святая святых и тайное тайных... Вот она, решающая проверка расчётов Тулина, его указателя, его метода. Неважно, что у меня с ним произошло, неважно, как я к нему отношусь. Всё это ерунда. Идея его справедлива, и я служу ей, я иду за ней. Ведь редко бывает так, чтобы идея и её создатель были одинаково хороши. Да и какое дело науке до наших ссор? Главное - заполучить истину. Настал миг, когда к ней можно приблизиться, эта случайность нам поможет, наконец-то мы забрались в центр...
   Радиокомпас отказал, пилотажные приборы зашкалило, потеряна всякая ориентация, - по всей видимости, их относит вместе с грозой в горы. Они заблудились среди этой взбешенной мути... Лишь бы избавиться от этого чувства безвестного одиночества. Но на всех волнах в наушниках завывала, свистела, улюлюкала беснующаяся гроза...
   Самое скверное - это центр грозы. Но где же центр? Куда уходить? Указатель не двигается...
   При нормальном полёте, найди Крылов отключённый разъём указателя, Агатов не стал бы отпираться. Да, это он отключил питание указателя, установленного в кабине, и подключил свой прибор. Ничего особенного в этом не было... Ничего особенного, если бы они не попали в грозу. Но кто мог знать, что они попадут в грозу! Они не имели права, им было запрещено... Может, будь указатель исправен с самого начала, ничего бы не случилось. Мысль эта парализовала его. Он мгновенно представил себе, что произойдёт там, на земле: всё взвалят на него, не выкарабкаешься... Страх сковал его. Страх был отчётливый и сильнее чувства опасности... Но он не успел ни о чём подумать. Самолёт швырнуло...
   - Кассеты! Кассеты! - закричал Крылов.
   - Я возьму, - услышал он голос Ричарда...
   - А где остальные? - Крылов упёрся в проём люка, но Алёша ловко сбил его руку и, обхватив Крылова, вывалился в люк...
   Ричард возился с кассетой. Как всегда бывает в таких случаях, её заело, он рвал её "с мясом"... Он вдруг сообразил: там, в кабине у Хоботнева, указатель не работал!.. Он увидел отвинченный разъём питания...
   - Питание было отключено!.. Так это вы!
   - Пусти!..
   Агатов схватился за край люка, подтянулся и перевалился...
  
   Будь внизу равнина, Хоботнев пытался бы пойти на посадку, но внизу были горы...
   Бесчувственное тело Ричарда ещё несколько раз с силой швырнуло о стенки. Острая боль заставила его очнуться. Он открыл глаза. В самолёте никого не осталось. Он почувствовал это сразу. Он не мог пошевелиться. Он чувствовал, что самолёт кружится, несётся к земле... Надо выскочить. Выскочить любым способом. Но он не мог шевельнуться. Он не чувствовал своего тела.
   Никто не узнает про разъём, отвинченный Агатовым. Сейчас самолёт грохнется, но я не умру...
   Ничего я не успел сделать... Может, самолёт упадёт на деревья. Почему они меня бросили? Проклятая кассета! Мне надо было проверить питание. Крылов предупреждал. Как глупо!.. Только бы не умереть полностью... Я стану жить совсем по-другому...
   За несколько секунд можно многое понять и о многом догадаться, и многое увидеть. Сделать ничего нельзя, вот что плохо. Нельзя уже ничего исправить или изменить...
  
   Гроза не унималась. Где-то громыхало, вспыхивали молнии, озарив купол парашюта. Только бы все остались живы! Он ненавидел сейчас эту грозу. Враждебная, бессмысленная, снова она ускользнула от них. Торжество её было омерзительным...
  
   С земли донёсся глухой взрыв, болью отдался в сердце.
  
   Внизу потемнело, вдруг открылась совсем близко внизу земля. Огромная, чёрно-зелёная, она неслась на него с пугающей быстротой...
  
   Лицо его лежало в мокрой траве. Он услышал, как падают капли. Потом появился острый запах омытой зелени. Он открыл глаза. Солнца ещё не было, дождь перестал. Отовсюду капало. Звучно перестукивались большие, тяжёлые капли. Казалось, в лесу говорят. Деревья слегка шевелили чистой зеленью... Трава, прибитая дождём, медленно распрямлялась. Чирикнула птаха, одна, другая... Началась своя, лесная жизнь, где никому уже не было дела до грозы. Она прошла, очистив воздух, освежив зелень...
   Тёплая, напоённая дождём земля вдавилась под руками Крылова, и не было ничего прекрасней этой земли. Он снова на ней. Ничего ему не надо, кроме этой земли. Разве мало жить, вдыхать её запахи, чувствовать эту красоту? С отвращением он подумал о грозовом, неверном небе и снова пережил отзвук донёсшегося взрыва самолёта. Лишь бы все остались живы! Всё остальное ерунда!.. Ради чего они должны страдать и рисковать жизнью?
   У подножия этих лиственниц всё стало глупостью. Вся его работа, и эти полёты, и опасность, которой подвергали себя люди...
   Вместо того чтобы наслаждаться лесом и видеть небо, люди возятся с приборами и ищут заряды. Слово "поле" давно потеряло для него начальный смысл. Он забыл, что, кроме электрического поля, магнитного поля, есть просто зелёное поле с цветами и пчёлами...
   Никуда не хотелось двигаться... Вряд ли люди станут счастливее оттого, что научатся управлять грозой. Они избавятся от некоторых несчастий, но меньше несчастий - ещё не значит больше счастья...
  
   В сущности, он, так же, как и Женя, позволял любить себя, ему нравилось, когда его любят, он старался, чтобы его любили, и только. Его обижало, когда женщины упрекали его в рассудочности... Он говорил, что учёный должен иметь одну-единственную страсть, всё остальное мешает. И в глубине души был доволен своей свободой...
   - По-моему, это безнравственно - не позволять себе чувствовать то, что чувствуешь, и быть с кем хочешь...
   Это судьба...
   - Повидаться бы с ней, с моей судьбой. Интересно, чем она сейчас занимается?..
  
   - Талант! Талант далеко не всё! Из чего состоит талант?
   Последние дни Голицын часто думал о том редком сочетании качеств, из которых складывается настоящий учёный, - воля, умение ограничивать себя, способность радоваться, удивляться, уметь падать, переносить разгром, когда ничего не осталось и надо начинать всё сызнова... и ещё многое другое, и не как механическая смесь, а соединение химическое, в строгих пропорциях, ибо недостача любого качества обесценивает остальные...
  
   Безукоризненная логика, строгий разбор без мелочных придирок, без педантизма... Почему же не было удовлетворения? И заслуженного покоя, который обычно приходит после удачной работы, тоже не было. Что-то здесь не так, не то...
  
   Есть у нас такие - без божества, без вдохновения...
  
   По многолетнему опыту Южин знал, что как только начинаешь искать виноватого, а не причину аварии, дело безнадёжно запутывается...
  
   - Обстановка в группе была ненормальной. Вы торопили сотрудников, вы гнали работу, "любой ценой" - это ведь ваше выражение, Олег Николаевич. Ажиотаж...
   - А, может быть, энтузиазм. Люди работали героически, они знали, что делают...
  
   - Ну да, ты ещё не самое худшее. Ты готов стать порядочным, когда обстоятельства позволяют...
  
   У Крылова была одно цель - спасти тему...
   - Советская наука бесстрашно исследует космос, забираемся в атмосферу, запускаем ракеты на Луну. И только какой-то двадцатикилометровый слой над Землёй сделан заповедником трусости.
   Он вскарабкивался на патетические вершины, угрожал судом поколений, успехами Запада, приводил цитаты, взывал к совести. Если б он умел хитрить, льстить, заниматься демагогией! С надеждой и жаром он рассказывал о том, чего уже добилась группа: близился решающий этап исследований, разумеется, есть ещё много спорного...
   - Но я ручаюсь вам, что мы на верном пути...
  
   "Взрослые так много понимают, что они могут ни во что не верить"...
  
   - Нет, то есть, конечно, риск есть... Но это обычный риск. На любых производствах бывают травмы... Но как же иначе? Мы рискуем. Но мы готовы... А разве Гагарин не рисковал?..
  
   - Мы все по-разному отвечаем за гибель Ричарда. Убитый один, у бивают всегда многие...
  
   Он слишком хорошо знал, куда заводит подобная одержимость. Любая идея, самая ложная, находит своих фанатиков... Сколько встречал он таких горемычных изобретателей, создателей ложных теорий! Годы и годы убивали они, пытаясь опровергнуть, обосновать, становясь рабами своих заблуждений, всюду начиная видеть невежество, интриги, заводя папки своей переписки, строча под копирку...
  
   - Вы можете закрыть тему. На это сейчас никакой смелости не нужно. Я только хотел предупредить вас - придёт время, когда вам будет стыдно за ваше решение... Мы наделали много глупостей, но принцип правилен... Вы нашли ошибки и полагаете, что этим зачеркнули нашу работу. А я считаю, что вы поставили вопросы, на которые нужно ответить. Всё равно кому-то придётся на них ответить...
   Казалось, он говорил им из будущего, где уже точно известно, что из всего этого прорастёт. Он не чувствовал себя одиноким. Наоборот, он был необходимостью, а всё остальное случайностью. Он чувствовал себя свободным...
   Он остался один, но зато он мог делать то, что хотел...
  
   Человеческий организм живёт, чтобы рождать мысль, поступок. Редко удаётся жить вот так нацелено. Без отвлекающей суеты, ненужных разговоров и переживаний...
  
   - О, у нас всегда достаточно сил, чтобы перенести несчастье ближнего!..
  
   - Слушай, а зачем тебе всё это надо?..
   - Так это ж несправедливо... И потом - дело. Мне интересно знать...
   - Ах, несправедливо. Скажи на милость, какой праведник. А я не хочу... Мы мучаемся, у нас какие-то нравственные проблемы, а прибыль получает от всего этого кто? Агатовы? Посмотри, как он взыграл на нашей аварии. И Лагунов. У нас высокие цели, творческие мучения, мы жаждем помочь человечеству, а они делают себе карьеру, приезжают сюда выносить нам приговор. Добьёмся мы своего или нет, в выигрыше будет Лагунов. Не беспокойся, они проживут в своё удовольствие, ни капельки не терзаясь ни своим эгоизмом, ни беспринципностью...
   - Ну какое мне дело до них?..
   - Да, всё бессмысленно, и жить надо без всякого смысла... Буду жить, как все, ничего выдумывать не желаю...
   - А как же твоя мечта разрушать грозу, управлять грозой, самолёты в грозу, энергия грозы...
   - Ты праведник, вот и благодетельствуй. Только с твоим моральным кодексом ничего не добьёшься. Скажи мне, какой смысл быть хорошим, если хорошие люди пропадают? Им всегда хуже. Вот ты следуешь своим высоким правилам, а что в результате? Чего ты добился? Только облегчаешь торжество подонкам.
   - Зато я не иду на компромисс.
   - Вся-то наша жизнь - компромисс. Мы никогда не можем быть до конца честными и делать то, что хотим.
   - Я не знаю, какой смысл быть хорошим. А какой смысл быть человеком? Раз уж ты живёшь, то живи человеком, а не гусеницей. Не знаю, может быть, для себя надо быть хорошим, может, для других. Я не отказываюсь бороться, только я буду бороться честно, а если я сам буду подлость применять, тогда мне уже не с подлецами бороться, а за своё местечко среди них...
  
   До чего ж это страшная штука - неблагодарность, хуже всего переносится! Неужто и после этого я не научусь плевать на всех и думать только о себе?
   Здорово быстро всё рухнуло. Тр-рах - и не осталось никого и ничего. Только что был ведущим физиком, руководителем большой темы, были друзья, поклонники, была известность, авторитет. И вот всё исчезло. Ни работы, ни друзей, ни будущего. Теперь перед всеми только его ошибки. Поражение оголило ошибки, а была бы победа - и все сомнения и требования Крылова растворились бы в её сиянии. Поражение поглощает разом всё...
   Всему виной талант. Талантливым людям всегда плохо. Будь ты побездарней, никто бы тебе не завидовал, никто бы от тебя ничего не требовал...
  
   "Замнём для ясности"...
  
   Одна ложь тянет другую, и целые жизни проходят во лжи...
  
   На улице было светло и пусто. В такую рань улицы становятся широкими. Пока не появятся люди и машины... Ему нужно было торопиться. Ему нужно работать. Комиссия скоро уедет. Работать, находить решение, отвечать на вопросы Голицына, а потом опять работать. Его дело - работать, вкалывать, считать, мерить. Ничего другого у него не получается...
  
   - Благоразумие - в том оно и заключается, чтобы вовремя отречься.
   - Плевать мне на них! Я сама себе хозяйка.
   - А общественное мнение? А основы и принципы? Что о тебе скажут?
   - Э! Что за человек, о котором не говорят...
  
   - Имей в виду, мужчины не уважают тех, кто вешается им на шею. Тогда они не считают себя ответственными. Оставь его в покое, если хочешь чего-нибудь добиться, кроме ребёнка...
  
   - Мы, женщины, переоцениваем себя. Мы много можем дать мужчине, но далеко не всё.
   В её словах не было ни зависти, ни ревности, а какое-то непонятное Жене чувство, свойственное только женщинам, которым уже за сорок и которые говорят о мужчинах спокойно.
   - Однажды я читала сыну сказку про спящую красавицу. Кончила, а он спрашивает, что дальше было. Я говорю: свадьбу сыграли. А дальше? Ну что ему ответить, чтобы было интересно? Наверно, дальше у этого принца ничего хорошего не было. Она оказалась сварливой и отсталой девицей. Шутка ли, проспать столько лет! Всё хорошее было, пока он добирался до замка...
   Она-то верила, что у неё будет всё не так, как у других. До чего же пошлая получилась история!..
  
   - Я хочу тебе всё объяснить... То мне надо было получить диплом, потом степень, потом что-то исследовать. Благодетель человечества! Я всегда был всего лишь приспособлением к своему мозгу. А мозг был механизмом для расчётов. Сегодня иду, смотрю на небо - плывут облака, как старинные каравеллы. Понимаешь, впервые я увидел не диполи, не объёмные заряды, а каравеллы. Я хочу быть свободным, чтобы видеть каравеллы. У меня все мозги высохли. Постоянно должен то, должен это, хуже рабства, прикован, как невольник на галерах. Хватит!.. Читаю чужие работы - завидую. Не хочу завидовать. Я сам себя как расценивал: не сколько сделал, а сколько написал статей. Почему я не имею права просто ходить по земле, любить, сидеть в кино, и чтобы не чувствовать при этом, что где-то ждёт, ждёт работа?.. Я хочу быть как все люди, не желаю я заботиться о человечестве. Я тоже человек. Что такое, по-твоему, человек: цель или средство?
   - Средство...
   - И Крылов тоже вроде тебя. А ведь человек сам по себе цель. Человек - он высшая ценность, всё для него. Ни ты, ни я, мы больше никогда не будем. Мы существуем только однажды. Ради чего я лишал себя простых человеческих радостей? Был бы я гений... А то ведь максимум, что я могу, это обогнать других на полгода. Не я, так другой решит. Сотни людей работают над тем же самым. Учёных нынче хватает... Возьми Алтынова. Какое тебе дело, умеет ли он решать эллиптические функции и сколько у него статей? Тебе что важнее - что у него добрая душа, он честный дядя и любит людей, - вот что важно, человеческое! Это машины оценивают мощностью, производительностью...
   Он задумался, и она терпеливо ждала, как всегда ждут женщины мужчин, увлечённых своими рассуждениями...
   "Чего он хочет, он сам не знает. Разве он сможет так жить, просто так? Он пропадёт..."
   - ...Когда человек живёт для настоящего, он сделает и для будущего, потому что он больше человек. Понимаешь?..
   - Ну, конечно, понимаю, ты за что ни возьмёшься, у тебя всё пойдёт...
   - Ничего ты не поняла... Так элементарно, и никто не понимает...
   - Мы же все трудимся во имя будущего. Надо иметь перспективу. Наш труд, особенно творческий, служит обществу. Ты имеешь талант, и вдруг так... Если б у меня был талант! Ты ударился в индивидуализм. Конечно, талант в нашем обществе должен быть поставлен в условия... Но и мы должны жертвовать, если надо, ради движения...
   Она чувствовала, что сейчас, здесь, на её глазах, совершается непоправимое: он отрывал от себя то, что составляло его душу, весь смысл его жизни, его самого, того Тулина, которого она любила. И она никак не могла переубедить его...
  
   Вскоре Тулину позвонили из Москвы, и он появился перед Крыловым сияющий, взбудораженный. Кажется, порядок. Его... берут на работы, связанные со спутником, ребята за него шуруют, обеспечат. Ведущее задание эпохи. Можно реабилитироваться в два счёта...
   - Оставь мне материалы по указателю...
   - Будешь пыхтеть? Надеешься осилить?
   - Тут надо искать. Тут нужно терпение...
   - Терпение - достоинство ослов...
   - А если у меня получится?..
   - Получится на бумаге - не получится с начальством. Комиссия, закрыв тему, будет настаивать на своём...
   - Я тебя предупреждаю... То есть хочу, чтобы ты знал. Если ты уедешь, то я не возьму тебя назад...
   - То есть как это? Куда не возьмёшь?..
   - Ну, если у меня всё получится и ты захочешь вернуться...
   Только сейчас Тулин уразумел и расхохотался. Настолько это было смешно, нелепо, фантастично...
  
   Несовместимые скорости с удивительным спокойствием соседствовали в повседневной жизни. Доехать от дачи до института занимало столько же времени, сколько потребовалось бы, чтобы добраться отсюда до Москвы...
  
   Они нетерпеливо попрощались с Южиным, и тотчас же их лица стали одинаково отрешёнными. Какое-то удивительное сходство роднило их, у Голицына то же жадное любопытство, что и у Крылова, словно они были единомышленниками, а не противниками... "Что заставляет их заниматься этими вещами, забывая обо всём на свете?"...
   И, опустившись в мягкое кресло, он продолжал думать о таинственной силе, владеющей их помыслами и чувствами. Он испытывал к ней скрытое почтение. Это была та особая высота, с которой, вероятно, и Лагунов, и Южин со всей их властью, и судьба Крылова - всё представлялось малозначительным. Там царили свои ценности, своё понимание счастья. Не от мира сего, но для мира сего. Древняя неутолимая жажда познания, творения, которая лежала в основе жизни. Тот же Крылов - зачем ему это, что мешало ему свернуть на мирную дорогу прощения и даже признания и всяких благ?..
  
   В этой стране любви, куда она попала, существовали необъяснимые законы - вот рядом славный человек, а полюбить его невозможно ни при каких обстоятельствах... Почему?..
  
   Что ж остаётся, когда человек умирает?..
  
   Она не верила в его удачу, она не думала о результате, само стремление, желание искать манило её какой-то неведомой наградой. Нельзя уезжать, она презирала себя за то, что уезжает, за то, что не в силах справиться с собой, за то, что не может быть такой, какой хочется...
  
   Рулоны осциллограмм, графики, заметки Голицына. Кривые, черновики расчётов, таблицы, заметки Голицына.
   Покачиваясь взад-вперёд, Крылов сидел, сдавив голову, бессмысленно уставясь на этот бумажный хлам.
   Голицын брал у Крылова ручку и что-то подчёркивал и исправлял, и Крылов опять отбирал у него перо, и они говорили, перебивая друг друга, и каждый тянул газету к себе.
   Давным-давно, в незапамятные времена это было, он мчался на аэродром к Голицыну, осенённый догадкой, он ликовал, на земле не было человека счастливей его, все горести отступали, казалось, отныне ничто не помешает его счастью. Неужели так всегда: счастье - ничтожный миг, а всё остальное - заботы, тревоги и ожидание?
   Пожалуй, ни разу в жизни он не был удручён, как сейчас. Любое горе, беда проходят, тут же наступало ясное и спокойное сознание своего бессилия. Нет больше мучения, чем понять бессилие своего мозга...
   Со стороны казалось...
   На самом же деле он неотрывно сидел, сжимая голову, и у него ничего не было, кроме этой распухшей бесполезной головы. Проклятый серый студень, из которого нельзя уже ничего выжать! Что определяет центры грозы? Почему пики разрядов не подчиняются такому-то уравнению? Почему невозможно рассчитать нормальную схему, какую же тогда схему применить? Почему другие таланты, а он нет? Будь на его месте Дан, всё решилось бы в два счёта. Дан нашёл бы выход. Дан умел видеть вещи иначе, чем видят их остальные люди. это свойство гения. В последнее время он часто вспоминал Дана, его лёгкую, рассеянную улыбочку: "Сейчас Сергей Ильич сообщит нам про бесконечно длинную молнию, действующую в бесконечно однородной среде на бесконечно неверующих коллег". Дан был лишён слабостей, он не стал бы терзаться и мучиться, порвав с близким другом. Вряд ли одиночество мешало ему, с ним рядом оставался его талант.
   Человек может добиться чего угодно - йоги останавливают сердце... А вот сделаться талантливым человеком не может. Упорство?.. Он готов просиживать за этим столом, за этими бумагами месяцы, не вставая, да что толку, тут задницей не возьмёшь. Нужен талант. Кроме таланта ему ничего не нужно. Положение, успех, даже любовь... Как следует захотев, человек может всего достигнуть, а вот таланта - чёрта с два. Хоть разбейся, хоть удавись... Неужели так и будет всю жизнь - откровение, догадка и тотчас новые мучения? В чём же тут радость, где удовлетворение? Ах, радость творческого труда! Ах, счастье созидания! Выдумка романистов. Лаборантам лафа: подсчитают, принесут - и до свидания. Голова не болит... Техник - давай ему схему, он проверит, испытает...
  
   Алёша... А на самом деле, что он рядом с Крыловым?.. Ему вдруг захотелось вот так же сидеть, мучиться... От того, что он придумает, зависит многое. Захотелось бороться одному, когда вокруг не верят, смеются, чем-то жертвовать, от чего-то отказываться. То, над чем он когда-то посмеивался, казалось ему, глядя на Крылова, самым нужным и главным в жизни. Но для того, чтобы мучиться, надо иметь способности...
  
   Из соседней комнаты доносилось гудение выпрямителя. Там работала Вера Матвеевна. Она единственная, кто в этой обстановке как ни в чём не бывало заканчивала свои измерения. Крылов завидовал ей. Он завидовал Алёше. Он завидовал каждому, потому что каждый знал своё дело и делал своё дело, а он один ни на что не способен.
   Кривые окружали его, графики, точки, он блуждал там, изнемогая от отчаяния. В кривых воплотились десятки полётов, и каждая точка была облаком, ветром, высотой, рёвом моторов, он брёл по небу снова и снова, перепахивая месиво облаков. Где-то внизу лежала земля с миллиардами людей, со всеми их страстями и событиями, которые никак не могли повлиять на законы, по которым жили облака. Он бился над этими законами, и никто не мог помочь ему...
   Окончательно одурев, он побрёл к метеорологам уточнить кое-какие данные полётов...
   Они вышли вместе на площадь...
   - Не выпить ли нам?.. Всегда пьют за что-то, заботятся о будущем. А пить надо для... Например, я пью для того, чтобы отшибить память... Чудесно, когда нечего вспоминать. Память - наказание, придуманное дьяволом... Без памяти все были бы счастливы. "Счастлив без памяти". А? Недаром такое выражение. Мы ведь вместе с Голицыным начинали. Он член-корреспондент, а я в этой дыре - синоптик. А встретились - и никакой разницы: оба старики...
   Я вам советую, бросьте сражаться. Я прорицатель. Судьбу легче предсказывать, чем погоду. Хотите, открою вам тайну?.. Тот, кто знает то, чего не знают другие, опасен! Вы знаете истину? Вы опасны! Вот я уже неопасен. Голицын всё хотел мне напомнить. Жалел меня. А я себя не жалею. Я вполне доволен. Хватит с меня. Тулин тоже перестал сражаться, и молодец. А с кем сражаться? Противники-то не сражаются. Вот в чём фокус. Я вашего Лагунова знаю. Что бы вы ни сделали, вы будете работать на Лагунова, прибыль получает Лагунов.
   - И чёрт с ними!.. А Лагунов пусть будет академиком, мне не жалко. Результат? Результат ничего не исчерпывает. За ним будет другой результат... Важно, чтобы ты шёл, карабкался, полз - но вперёд.
   - Движение - всё, цель - ничто. Слыхали. Но ради чего? Объясните мне. Я в юности сражался, сражался, думал, добиваю последнюю несправедливость. И вот уже старость, а несправедливостей столько же...
  
   - Мы с тобой кто? Жертвы науки!
   - Именно жертвы!..
  
   Ночь была тихая, звёздная. Он не хотел домой, его тошнило от цифр и таблиц... Почти три миллиарда людей на земле, а помочь никто не может. Вот что горько! Помешать всякий может, а помочь и хотели бы, да не могут! Звёздочки, звёздочки, такое красивое небо, а приходится с ним воевать. Он должен воевать с небом один на один, за всех этих людей. Эх ты, небо моё, небо!..
  
   Дежурная передала ему телеграмму. Его срочно вызывали в Москву... Ему предложили ехать на Памир, там строится линия электропередачи. Надо изучить грозовые условия для грозозащиты. Он пытался втолковать им, что не может ехать, пока не докажет... Градиент напряжённости...
  
   Кое-кто собирался сунуть его бог знает куда, но начальник отдела кадров, демобилизованный полковник, сказал: "Не люблю, когда кругом победители, а побеждённый один"... Ему подыскали самостоятельную, интересную работу, и вот пожалуйста...
   Начальник терпеливо выдавал про госзначение объекта и госинтересы, и госдисциплину.
   - Почему вы знаете государственные интересы, а я не знаю?.. Ежели я решу эту проблему, государство больше получит...
  
   Сколько может выдержать человек? Гораздо больше, чем ему кажется. Человек может много, может всё и ещё столько же...
  
   Вечером пришли Бочкарёв и Песецкий, и они обсудили создавшееся положение. Они не были ни администраторами, ни политиками, ни психологами. Они ни фига не смыслили в законах, но Песецкий доказал, что любая хитрость - это в конце концов наиболее целесообразный отбор из возможных комбинаций. Неужто они, современные физики и математики, не могут обшпокать какого-то Агатова! В результате тщательного и высоконаучного анализа была выбрана следующая цепочка связи...
  
   - Вы уверены, что вам удастся найти решение?..
   - Нет, не ручаюсь.
   - Это правильно. А если мы вас всё ж отправим в Киргизию?
   - Я не поеду.
   - А что будете делать?
   - Буду решать эту штуку.
   - А у вас не будет получаться.
   - А я буду её решать...
   - Крылов, вы считаете, что есть возможность доказать?
   - Да...
   - Ну ладно, попробуем... Попробуем. Беру его на поруки. Говорят про риск. А больше риска не тогда, когда пробуют, а когда не пытаются пробовать...
  
   Наспех позавтракав, Крылов садился работать. Месяц отпуска, данный Лиховым, кончался, но, кажется, что-то стронулось. Крылов старался не спугнуть ухваченной мысли. На этот раз его не проведёшь. Никаких восторгов он себе не разрешал. Всякие озарения, вдохновения - беллетристика.
   И всё же он потихоньку от себя наслаждался этими днями. Было легко, что-то прорвало, он считал и писал так быстро, словно кто-то диктовал ему... Одно следовало из другого и плотно укладывалось, как черепица на крыше. Внутри дом был пуст, но над головой был кров, а остальное не страшно...
  
   До настоящей теории было далеко, вырисовывались лишь подспуды, какие-то принципы, основы, но это уже что-то значило. Только сейчас перед ним открывалась вся грандиозность предстоящих усилий. То, что было до сих пор, было попытками слепых попасть в яблочко. Поразительно, как мог Тулин на этом этапе нащупать цель. Он обладал исключительной интуицией, каким-то особым внутренним зрением. Было чудом, что в результате всех блужданий, ничего толком не зная, они тем не менее болтались где-то в окрестностях истины...
   Теперь Крылов представлял, что им надо и что они не понимали. Наконец-то можно сформулировать некоторые вопросы, связанные с природой молнии. Правильно поставить вопрос - не это ли важнее всего в исследованиях?..
  
   Природа создавала молнии, достигающие длины в десятки, даже сотни километров. Какие же гигантские, невиданные напряжения миллионы лет с расточительной лёгкостью генерировали облака! Он чувствовал, что подбирается к таким источникам энергии, о которых людям ещё не мечталось. Он знал, знал, как это и ещё многое другое можно будет исследовать!
   В диссертации Ричарда, которую ему передал Голицын, было несколько любопытных вариантов схем указателя. Крылов их использовал. Он использовал и некоторые идеи Тулина, и возражения Голицына, и работы француза Дюра, но из всего этого получалось нечто совсем иное, о котором ещё никто не догадывался. Он, Крылов, единственный во всём мире знал, что надо делать! И как надо делать!
   Он первый!
   Взлетает самолёт - и лиловые, набрякшие молниями и грозами тучи бледнеют, серебрятся, поднимаются ввысь и тают, тают в солнечной голубизне... Он подошёл к зеркалу. Странно, вроде тот же самый Крылов... А между тем этот человек обладает важнейшей властью хранителя истины... Некоторое сияние в глазах, пожалуй, различается... почти невидимое излучение...
   На улице люди шли под зонтиками, как будто ничего не произошло...
   Эх, люди, люди, если б вы только догадывались, какая радость вас ожидает!..
  
   Наконец наступил день, когда он отнёс папку Голицыну...
   Слабых мест было много, но, находя их, он почему-то досадовал не на Крылова, а на себя.
   Находить чужие ошибки - вот на что ты ещё способен. Ты можешь следить за всеми журналами, возглавлять очередную конференцию, принимать делегации, читать книги. Что толку из того, что ты следишь за журналами, много читаешь, делаешь выписки! Посмотри на Крылова, он и десятой доли твоего не знает, зато у него рождаются идеи, не бог весть что, но ты был бы рад и таким. Никак не хочешь понять, что ты просто стар и способен только помогать другим. Или уничтожить Крылова ещё раз, на это ты ещё годишься, на это у тебя хватит учёности и энергии. Сколько раз ты отодвигал от себя срок старости! О, ты ещё водишь машину, блистаешь эрудицией, но нового тебе уже ничего не создать. Никто ещё не знает, что ты бесплодная смоковница. А что, если давно знают? Старая песочница! И вдруг он вспомнил, что когда-то так называли Волкова... И он вспомнил себя, сияющего, чубатого...
   Каким же ты был безжалостным в ту минуту! Молодость всегда безжалостна. Теперь ты это понял на своей шкуре, теперь, когда уже ничего нельзя исправить... Молодым ничего не говорят имена твоих корифеев. Что им они - далекая история!.. Когда-то ты владел лучшим математическим аппаратом, сегодня такие уравнения решают студенты.
   Неужто ты всерьёз рассчитывал на бессмертие? Его нет ни для кого... И всё же Ньютон бессмертен. И Менделеев бессмертен. Но ты не принадлежишь к их числу. Смирись с этим, пора...
   Нет, нет, кое-что сделано, вся хитрость в том, что, как бы человек ни был счастлив, оглядываясь назад, он вздыхает.
   И всё же нынешняя молодёжь какая-то непонятная....
  
   Он позвонил Крылову, пригласил к себе домой. Он собирался поговорить не только про работу, но и о времени, когда жизнь оправдывается тем, что отдаёшь своим ученикам, остаётся опыт и надо распорядиться им как можно лучше...
  
   Заключение и доклад министру были составлены неуязвимо...
   - Запретить - это легче лёгкого. А проблема-то осталась. Проблему не закроешь...
  
   Появление в его кабинете Голицына и Крылова снова поднимало осевшую уже душевную муть...
   - Однако лихо вы изменили свою точку зрения, Аркадий Борисович!..
   - Простите, сперва договоримся, что понимать под точкой зрения. По-вашему, это нечто неподвижное, некая константа. Подобное присуще памятникам, а не живому человеку. Существует процесс познания, мысль движется. Я не меняю взглядов, я их развиваю. Концепция Крылова смелая, рискованная и... законная! Её следует проверить.
   - Выходит, вы ошибались?..
   - В науке признание ошибки не позор... В данном же случае мы имеем дело с работами на качественно ином уровне, нам надо исследовать коренные процессы...
   Он объяснял доходчиво и образно. Южин давно заметил, что чем крупнее специалист, тем проще у него получается...
   - Но что же вы раньше смотрели!..
   - Господи, да как же можно раньше, Сергей Ильич только сейчас обосновал...
  
   Мундир слишком стягивал грудь и живот. Южин подумал, что придётся перешить мундир, - слои жира откладывались, как годовые кольца у дерева, и тому молодому, сухощавому Южину, который был там, внутри, становилось труднее дышать и двигаться.
   - У вас, конечно, процесс, научная мысль кипит и развивается... Но мы не можем так вот - сегодня одно, завтра другое...
   А вот то, что Голицын может сегодня одно, а завтра другое и считает это естественным, как будто гордился этим, задевало Южина. Здесь было что-то несправедливое...
   - Остановиться теперь невозможно...
   Исхудалый, заросший, Крылов производил впечатление плутавшего где-то и наконец вышедшего к людям путника...
   - Вы же понимаете, надо как можно скорее испытать...
   У этих легкомысленных чудаков получалось куда как просто. Пора бы их отрезвить...
   Опять лететь в грозу? Снова идти на риск?..
   - На сей раз я вам не помощник. Прикажут мне - тогда будем разговаривать.
   - Но куда обратиться?..
   - Никуда я обращаться не буду... Довольно с меня! Я своё сделал! Теперь как хотите!..
   - Самый лёгкий выход, с рук сбыть. Только я вместо вас воевать не буду, Сергей Ильич...
   - Много у вас орденов. Все боевые. На войне вы, видно, держались храбро. А сейчас ведь не стреляют...
  
   Домой Южин возвращался пешком... Было солнечно и холодно... Давно Южин не ходил днём по улицам, вот так, без всякого дела...
   Он начал было вспоминать, когда и за что он получил ордена, но вспоминались почему-то всякие пустяки... "Дальше фронта не пошлют, больше пули не дадут". Потом он вспомнил свой первый бой под Лугой и возвращение на аэродром - там были уже немцы. Он посадил машину на просёлочной дороге, раздобыл бензин и снова полетел, разыскивая своих.
   В полку его всегда считали храбрым. Но он-то знал, что храбрость - это не то, что, например, умение. Храбрым всякий раз приходится быть заново. И военная храбрость совсем не то, что гражданская...
   Ни у Крылова, ни у Голицына ни хрена не получится: они не умеют разговаривать с начальством. Это не ходоки. Крылов, конечно, отчаянный... Южин вдруг подумал, что он уже на комиссии втайне симпатизировал Крылову, именно втайне. И хвалил себя за то втайне, что подавляет личные симпатии. На самом же деле просто так было удобнее. Сперва всегда кажется: то, что удобно, и есть правда. Поверил бы с самого начала своим чувствам - и, глядишь, оправдалось бы. Требуем, чтобы нам доверяли, а мы сами себе не верим...
   "Запустил я себя как личность", - подумал Южин и вдруг сообразил, что думает о самом себе. Это его даже удивило. Никогда он этим не занимался. Думал о службе. Думал о детях, ещё о чём? Ну о друзьях, о жене, а вот о себе самом как-то не приходилось. Всё было недосуг, вроде и ни к чему. Вот так и живём, живём и вдруг однажды обнаруживаем, что ни разу и не задумались, как же мы живём. С кем угодно сидим, болтаем, а для себя всю жизнь, бывает, не найдём времени. Времени, или охоты, или мужества...
  
   Крылова выслушивали, поздравляли, и на этом всё кончалось. Ему даже были готовы помочь, но он не знал, о чём просить... Он хотел решить задачу, и он решил её, теперь пусть другие беспокоятся...
  
   В Москве остановилась Ада. У неё был отпуск - она ехала в Крым... Было воскресенье... Крылов развивал ей теорию о том, как женщины задерживают прогресс человечества. Они загружают промышленность производством брошек, бус, сумочек. А шляпы? Каждый год новый фасон. А косметика? Трельяжи, грильяжи...
  
   "Господи, как всё сложно, какая трудная штука жизнь, если заниматься ею всерьёз!.. Почему раньше было куда проще!"...
  
   - Что-то происходит. Я слыхал, что Южин был у министра. Вы виделись с Богдановским?
   - Какой ещё Богдановский?
   - Так вы ничего не знаете? Он вас разыскивает... Есть письмо, подписанное Лиховым, Голицыным и Аникеевым, они требуют возобновления работы. Будете говорить с Богдановским, имейте в виду - мы не возражаем...
   - А что изменилось? Вы и раньше знали, что я доказал...
   - Ситуация изменилась, ситуация. Я же вам говорил, что всё будет хорошо...
  
   Последующие три дня слились мелькающими кадрами совещаний за длинными столами и в кабинетах без длинных столов, составлений бумаг, смет, объяснительных записок, телефонных звонков, бюро пропусков...
   - Гроза для тебя как мамкин подол, ухватишься обеими руками, любой грех прикроет. Вали на Илью-пророка...
   Крылов лишь моргал глазами, постигая высокое искусство сражающихся. К исходу третьего дня он вылез из последнего чистилища, измочаленный, согласованный, подписанный, заверенный...
   - Поздравляю... Но я наблюдал за вами - руководитель из вас никакой.
   - Вот именно... Я и не хочу, ничего из меня не получится. Только опорочу дело.
   - Что же вы собираетесь? Участвовать?
   - Почему вы не приехали сразу после аварии помочь Тулину?..
   - Почему?.. Помогать надо сильным. Слабым нет смысла помогать. Невыгодно. И времени нет... Как организатор вы уступаете Тулину, ну да ничего, нужда научит. А что вас смущает?
   - Группу-то распустили. Там были ценные работники. Я не знаю, согласятся ли они снова...
   - Ничего, предложим. Мало ли что было. Всюду бывают потери. Мы работаем на людей, и личное тут надо отставить.
   - А хотят ли они, эти люди, отставить своё личное?..
   - Если бы всякий раз спрашивали у людей, мы бы жили в пещерах.
   - Мне такой прогресс не нужен. Я буду спрашивать!.. Но я вообще ещё не решил...
   - Решите... Вам деваться некуда. От себя не уйдёшь. Оклад вам, между прочим, дадим персональный.
   - Зачем?
   - Ну, милый, не повредит. Бескорыстие - это красиво, но ненадёжно...
   - Не нравятся мне ваши рассуждения...
   - Это вы притомились с непривычки... Нам придётся работать вместе. Я не знаю слов: "Нравится", "не нравится". Вы мне нужны, и я нужен вам. Ясно?
   - Ясно...
  
   Милое время! И Аникеев тоже был из того милого времени. Он расцеловал Крылова, потом назвал его идиотом за то, что Крылов не хочет вернуться к нему... Обругал Богдановского...
   - Вы злой...
   - Я слишком умён, чтобы быть добрым. А злые - это полезно. Злые двигают прогресс. Злые ниспровергают авторитеты. Сережа, тебе не хватает злости...
   - Исправлюсь...
   Аникеев не переставал удивляться: как этому тихоне, простаку удалось сокрушить такую стену? Он допытывался у Крылова, но тот ничего не мог объяснить, он считал, что всё произошло само собой.
   - Да, человек может много, если у него есть правда, он может чёрт знает что...
  
   - Мсье Крылов?
   Перед их столиком стоял профессор Дюра, с которым Крылов познакомился во Франции...
   Симпозиум открывался завтра, и сейчас в ресторане было много участников... Здесь знали друг друга по многу лет, переписывались, спорили и никогда не виделись. Здесь царил особый счёт, независимый от званий, должностей, наград. Здесь узнавали друг друга по тому, что сделано этим человеком, по его ошибкам, поискам, находкам. Только имя и работы, которые вставали за этим именем...
   Крылов расспрашивал Дюра о его последних работах...
   - Всё бессмыслица. Как вы не видите! Мир сломался. В любую минуту нажмут кнопку - и за несколько минут всё кончится. Вся наша наука вместе со всеми академиями и колледжами. Земной шар будет протёрт дочиста...
   - Неужели вы всерьёз думаете, что эту кнопку нельзя уничтожить?
   - Поздно. Она существует. Попробуйте уничтожить закон Ома, уравнение Максвелла. Они уже открыты. До них додумались, и сколько бы их ни уничтожали, они появятся.
   - В том-то и дело, что ваша кнопка не закон!..
   - О, она больше закона! Она бог! Современная религия. Все мы ходим под кнопкой. Молиться ей надо... Нет бога, кроме кнопки. Что вы противопоставите ей? Перед кнопкой всё глупо - и ложь, и подвиг, и мужество, и даже цинизм. Как вы все можете спокойно жить? Я смотрю и не понимаю... Рано или поздно каждый уходит, но есть будущее, есть ради чего работать, страдать. Так было всегда. И вдруг кончилось. Впервые. Будущее украдено...
   - С вашей кнопкой Богу не справиться... Лучше верить в человека. Главное - это жизнь, а не угроза жизни... Трагедия в том, что наука открыла атомную энергию слишком рано, когда мир ещё не освободился от капитализма. История общества не поспевает за историей науки...
   Отрицать всегда легче, чем утверждать... Я не был на войне. Я представляю себе, что даже когда дело плохо и ты окружён, всё равно надо драться до последней минуты. А ведь мы с вами не окружены, у нас сил больше, нас больше...
   - Я мог бы возражать вам, но я не хочу выигрывать этот спор, я не хочу переубеждать. Мне надо понять, почему вы спорите... Откуда ваш оптимизм? На чём он...
   - Вы всё спорите... Вам не хватает легкомыслия. Бурное развитие науки нуждается в легкомыслии...
  
   Откуда-то из глубины зала появился Голицын вместе с Лиховым.
   - Как ваши дела?..
   - Чудно, отличная группа подобралась.
   - Кто же?
   - Я, один я. зато крепкий, спаянный коллектив...
  
   "И вот снова"... Придётся браться за всё сызнова, иначе, совсем по-другому. Или продолжать, но тоже иначе... (1962 год)
   ________________________
  
   Даниил Гранин "ЧЕЛОВЕК НЕ ОТСЮДА"
  
   Он прав - наука движется энтузиазмом...
  
   Творческий дар уменьшает страх и увеличивает смелость. Происходит это само собой...
  
   "Ваш прибор сгорел, защищая свои плавкие предохранители", - так объяснил мне лаборант...
  
   Приехали мы на какую-то вечеруху... Там собрались интеллектуалы-диссиденты, гремучая смесь, звонкая, столично-остроязычная...
   Его пение никак не вязалось с тем политическим уксусом, которым мы потчевали друг друга. Не вязалось, но помогло увидеть все наши споры с высоты грусти и прелести скоротечной жизни... Его песни каким-то образом меняли краски жизни, видели на небесах, созвездиях, совершенно иные фигуры...
   Было впечатление, что он ничего и никого не боится. Мне нравилась эта фронтовая бравада, быстро утраченная нами в гражданской жизни.
   Как-то в Париже мы с ним отправились в магазин русской книги... Стеллажи были заполнены белоэмигрантской литературой и самиздатом...
  
   В постсоветские годы стало появляться ощущение, что я живу в стране незнакомой, лишённой всякой идеи...
  
   Труд не придаёт нашей жизни смысл. Да и есть ли он, этот смысл? Чехов, например, всю жизнь искал общую идею, ради которой нужно трудиться, и не мог найти, и не стеснялся признаться в этом. Вот его герой, Старцев, хороший врач. С годами становится всё опытнее. Должен бы, казалось, получать удовлетворение от своей работы. Чехов был врачом и знает, что значит в городе хороший врач, а тем не менее этот хороший врач, признанный горожанами, обеспеченный, не находит удовлетворения от той жизни, которая ему выпала на долю. Профессиональный успех, труд - этого недостаточно человеку. И любовь у Старцева была возможна, и признание, и вместо экипажа с одной лошадью с тройкой теперь получил, а всё равно не хватает чего-то чрезвычайно важного, того, что называют обычно смыслом жизни, так вот этого смысла ему никак не найти...
  
   Когда человек прав, никакие власти не могут у него этого отнять. Он может отречься, подписать что угодно, а всё равно будет жить сознанием своей правоты...
  
   - Как ты думаешь, существует искусство жить?
   - Наверно, да, но не на войне...
   Искусство жить требует таланта, как всякое искусство.
   - В чём это заключается?
   - Искусство жить состоит, например, в искусстве любить. Это значит видеть красоту женщины, суметь рассказать ей про её красоту. Как хороша она, как умеет... Чего-то она ведь умеет...
   - То есть парить ей мозги.
   - Грубый ты человек. В любви выигрывает тот, кому она доставляет больше счастья, то есть твоя любовь должна быть больше, чем её...
  
   Он доктор наук, что-то возглавляет, преподаёт, кроме этого он выдающийся учёный-энергетик, известный как создатель новой науки "технетики". В двух словах: наша техника развивается, растёт в соответствии с биологическими законами, естественный отбор, борьба за существование, мутации - всё это свойственно технике. По этим законам развивается производство автомобилей, электромоторов, трансформаторов и т.п.
   У него с годами возникла целая школа, он провёл немало конференций, симпозиумов, добился того, что техника помогает осмыслить процессы развития разных отраслей, предсказывать, проектировать производство...
   У нас в провинции работало в 1960-е годы 160 000 малых электростанций. Хрущёв их ликвидировал: "Нам нужны большие ГЭС!" Построили большие, малые разрушили. Остались средние. Их было 6500, и те сокращаются... Во многих пунктах нет надёжного электроснабжения. Считается, что, если за год перерывы составляют 120 часов, это ненадёжное электроснабжение. "Советская власть + электрификация всей страны = коммунизм!" - был такой лозунг. Коммунизм отменили, значит, и всё остальное.
   Почему же ныне не развивают малую энергетику? Невыгодна. Выгодны большие ГЭС, "миллионники". Там есть "откаты", дорогие заказы, с загранфирмами контакты и вообще - размах!..
   Потребление электроэнергии показывает состояние промышленности, растёт она?.. Что бы там ни сообщала статистика, он знает - энергетика точнее. Или честнее...
   А что техника, способна ли она помочь исправлению нравов? Есть ли в ней нравственная составляющая? Ведь она творение человека, и тот, кто создавал её, он хотел не только прославиться, не только сделать что-то новое, необычное, нет, он хотел сделать для человека что-то хорошее, украсить жизнь, облегчить её. Поднять человека - над землёй на воздушном шаре, пусть полюбуется. Или автомобиль... Стал ехать быстрее, чем на лошадях. Быстрота, может, и не давала нравственного элемента, дело было не в быстроте, автомобиль расширил пространство жизни, добавил радость.
   Я вспомнил счастливое ощущение своей скорости, когда ты за рулём. Ты можешь, ты сильнее, чем был. Это хорошо или плохо? Наверное, во всякой технике есть хорошее, и плохое. Интернет заменил нашу осведомлённость, позволил найти новых друзей, школьных товарищей. Но появилось искушение вседозволенностью. И всё самоощущение изменилось. Мобильники изменили одиночество...
   Борис Иванович рассказал, что дочери его ежедневно звонят, узнают, как он себя чувствует, что ел, куда ходил. Он ощущает их заботу и то, что у них делается. Родители звонят детям. Друзья могут чаще общаться. Люди стали больше разговаривать... Сейчас идёшь по улице, прохожие, прижав мобильник к уху, идут и говорят, говорят.
   Общение, даже телефонное, приносит много радости. Электронные книги. Телевидение... общее в дни Олимпиады, Спартакиады, оно соединило мир в одну миллиардную трибуну. Телевидение, если захочет, может устыдить, выставив плохой поступок перед городом или регионом. Может и прославить доброту, милосердие...
  
   Талант делает писателя левшой. Хочет он или нет, его всегда тянет влево...
  
   Несколько забавных рассказов немцев про русских. Все они из серии "За что мы любим русских". Серия же эта родилась, когда шёл разговор о понятии "русская душа". Немцы уверяли меня, что понятия "немецкая душа" не существует. И тем более "французская душа", "английская душа". Как они обходятся? А вот так, раз понятия такого в народе нет, то вполне возможно, и в наличии не имеется. Не проявляет себя. А у русских проявляется. Хорошо это или плохо? Как для самих русских - об этом немцы судить не берутся, но их, немцев, проявления души трогают. Они воспринимают её действия с некоторой тоской и печалью, как собственный недостаток. Увечье, что ли. Или обделённость...
  
   Больше всего человека должно было бы интересовать, кем бы он мог стать, правильно ли он выбрал свой путь, осуществляет ли он себя. Занимаются этим в юности, позже уже неохота. Жизнь менять неохота. Тем более если преуспел - разбогател или сделал карьеру. А был ли это наилучший вариант - неважно...
  
   Наука беспомощно отступает перед красотой цветка, умением кошки находить дорогу, тайной того, что творится в глубинах земли, равно как и человеческой души...
  
   Человек - это смертное божество, боги - это бессмертные люди...
  
   Характер человека - это его судьба...
  
   Познай самого себя...
  
   Ничего слишком...
  
   Эрих Фромм в знаменитом философском труде "Иметь или быть?" исследовал непростое взаимодействие между этими самыми модусом обладания и модусом бытия. Веками человечество искало способы развязать сей гордиев узел. И Будда звал не подчинять душу собственности. И Христос предупреждал: ничто не утешит человека, обретшего весь мир и потерявшего себя. Но люди не спешили внимать мудрым советам...
  
   Молодости в жизни всегда нужны примеры. Я вот в юности читал... Это потребность каждого времени - иметь свои примеры, своих кумиров, которым ты можешь отдать симпатии, любовь. Которых можешь выбрать в качестве жизненной опоры...
  
   - Все ваши книги об учёных - от "Искателей" и "Иду на грозу" до "Места для памятника", "Этой странной жизни", "Зубра" - они ведь не столько о науке, сколько о жизненном выборе. О нравственном наполнении времени, отпущенном нам на личное бытие. Вы удивляетесь, когда разные люди уверяют, что ваши книги повлияли на их жизненный выбор... Однако и мне довольно часто встречаются учёные, которые на вопрос, что позвало их в науку, среди других мотивов называют ваши книги...
   - В науке гораздо больше, чем в других областях, порядочных людей. конечно, и здесь есть свои праведники и свои злодеи. Но по природе своей - как поиск истины - сама наука предполагает высокую нравственную планку, делает человека более бескорыстным, готовым жизнь положить на поиск, положительный исход которого ему никто не гарантирует, ибо сам человек - мечтатель, он увлечён своим делом. Заплатите ему меньше, он всё равно будет им заниматься. Конечно, до определённых пределов.
   - А потом уедет из страны.
   - Да, уедет. Но как раз для того, чтобы заниматься своим делом, а не торговать. Обеспечьте его всем необходимым на Родине - так и не уедет! Всё-таки в научном сообществе, вне зависимости от академических карьер, чинов и наград, люди хорошо знают цену друг другу именно по гамбургскому счёту. И даже тот, кто получает эти знаки отличия без достаточного основания, кожей чувствует: он на самом деле ничто, пустое место в науке.
   И самое главное - учёный живёт впереди нас. В его распоряжении наш завтрашний день. Он в нём уже работает. И когда приезжает вечером домой из своей лаборатории, он при этом возвращается из завтра в сегодня, во вчера даже, а может быть, и в позавчера. Но он-то знает, что прокладывает путь туда, в завтра, нам всем. Поэтому наука во многом очищает, облагораживает человека, делает его терпимым, толерантным, милосердным к людям и к миру...
  
   Книги тихо покидают нашу жизнь. Освобождают книжные шкафы. В квартирах, в библиотеках...
  
   Творец не тот, кто занимается творчеством, а тот, кто не может не заниматься творчеством...
  
   У человека должны быть безответные вопросы, которые не дают ему покоя...
  
   Известно, что мозг человека обладает большими неиспользованными ресурсами. Небольшой процент человек применяет в обыденной жизни. Чем больше этот процент, тем больше вовлекается в действие организм человека. Мыши-исследователи меньше болеют, живут дольше. Можно ли отсюда делать вывод, что природа поощряет творчество? Вероятно, так и есть.
   Недаром Господь прежде всего Творец. Божественное в человеке - творческое начало. Большинство людей на самом деле творцы, мать творит из ребёнка Человека, обучает его языку, учит ходить, есть, умываться... Наша цивилизация - результат работы бесчисленных творцов. Они придумали колёса, нож, аспирин, носовой платок. Всё вокруг нас кто-то когда-то создал. И создаёт до сих пор. Миллионы изобретателей. Безвестные эдисоны, Менделеевы продолжают работу Первого Творца...
  
   На него производили впечатления не те прогнозы, которые сбывались, а её непредвиденные капризы, её выходки. Да и вообще всё то, что не подчинялось: непредвиденные грозы, град, наводнения, землетрясения - это происходило, несмотря на все прогнозы погоды, сейсмические станции. Природа была непредсказуемой, такой же, какой бывает человек. И то, что она не позволяла себя заранее вычислить, взбрыкивалась, было чем-то приятным. Ему нравилось, что она живёт своей недоступной человеку жизнью, нелогичной, не зависимой от всемогущей науки. Он разделял существование на небо и землю. Небо было источником духовной жизни человечества, к небу человек обращался мысленно, всегда смотрел на него со страхом, с любовью; небо будило воображение. И огонь, и дождь, и град - всё это было действием неба, но само оно оставалось недосягаемым и виделось ему как-то не материально, оно взирало сверху на него, оно его всегда видело и всё могло - поразить молнией, цунами, и он воспринимал его иногда как чью-то волю. Он не смеялся над астрологией, звёзды должны были что-то означать. И что-то определять в судьбе человека. На земле всё менялось, небо было вечно, оно было таким же и у его предков, и будет и у его потомков...
  
   Студенты несли лозунг "Свободу заблуждениям!"...
  
   Хотя, по общему мнению, он был гений, избрали его в нашу Академию наук после того, как он стал членом Академий наук - американской, французской, английской. Пророков в своём отечестве нет, гениев тем более. Им, там, за границей, наш гений виднее...
  
   Я считаю свою литературную судьбу счастливой. У меня нет претензий к своей Фортуне. Я писал то, что хотел, как хотел...
  
   Вести аккуратный дневник, всё остальное - романы, рассказы, повести - постольку поскольку. Ценность дневников с годами возрастает, ценность нашей прозы падает. Это нутром учуяли такие писатели, как... Настоящие писатели не могут не писать...
  
   В мировой литературе есть герои, которые покинули свои книги, то есть первоисточники, и поселились среди нас. Живут самостоятельно, независимо от автора и его сюжета. У них для этого есть всё необходимое - характер, внешность, язык, свой образ мышления и действия. Таков Дон-Кихот, таковы Три мушкетёра, таковы Гамлет, Фауст, Хлестаков, Обломов... Счастлив писатель, кому удалось создать такого героя. К ним относится и солдат Швейк, сотворённый Ярославом Гашеком...
  
   Я не склонен преувеличивать силу и роль литературы. Двадцатый век поставил рекорды человеконенавистничества. Литература старалась как могла обличать тоталитаризм, преступность...
  
   "Читаю творчески. Умею перелатать автора через себя"...
  
   В некоторых людях я чувствую Божий Замысел... Таков был Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский. Таковы были... Хочется любоваться такими людьми, осознать красоту сотворённого. Замысел всегда замечательный: воплощение радости, добра и благодарности к природе. Благодарность эта с возрастом тускнеет, исчезает, сменяясь жалобами и просьбами. Меньше стало того человека, которого замыслил Господь. С самого начала Он, наверное, увидел неполноту созданного мира. Чего-то не хватало в нём. Были птицы, рощи, реки, всякая живность, кому-то следовало любоваться этим, осознать красоту сотворённого. И был создан человек. Но ему всё было мало.
   Всё же иногда появляются его потомки, то совершенное, что было задумано...
  
   Классики русской литературы оставили нам поучительные вопросы: "Что делать?", "Кто виноват?", "Куда ты мчишься, гордый конь?" - это Пушкин спрашивал у Медного всадника. Спрашивали у кого? Очевидно, у нас. Лермонтов тоже признавался:
   Я думал: жалкий человек.
   Чего он хочет!.. Небо ясно,
   Под небом места много всем...
  
   Бесценное наследство. Мы то и дело повторяем друг другу, допытываемся, ждём ответа сверху, снизу. Нет ответа...
  
   Что ищет он в стране далёкой?
   Что кинул он в краю родном?
  
   "Моя душа - моя крепость". Душа, она ведь моя, это мой собственный мир, мои взгляды, моё владение, моя память...
   Душа - существо беспартийное, она дана человеку как его собственность, которую он заполняет сам, сам растит. Она хотела бы сама голосовать, сама любить - не любить, сама поклоняться, сама каяться и страдать. Коллектив хорошо, если он не вычитает одиночества. У нас вырос тип человека, который боится одиночества. Ему всё время надо быть в коллективе. Привычнее. Уверенней. 15-20 каналов телевидения могут подменить компанию. Айфон - тем более, да ещё Интернет. Виртуальные гости, юбилей, знакомства...
  
   Те, у кого пусто внутри, хватаются за всякую всячину - марки, монеты, коробки... Коллекционеры - это от пустоты, своего ничего сделать не могут, вот и собирают, собирают... неудачники...
  
   Он выполнял свой долг. Одержимость, замкнутая на себе, уверенная в справедливости своего дела...
  
   Жизнь, которую он вёл, была отнюдь не бесспорной. Он был писатель. Писателей у нас много, слишком много. Он был из тех писателей, кого читают. Это главное отличие. Его знали, имя его было на слуху, но это ещё не всё - его читали... У него появился свой круг читателей, и этот круг рос...
  
   У каждого из лауреатов премии свои заслуги, свой вклад в фундамент нашего общего европейского дома...
  
   Однажды у меня был разговор о том, как могут приходить к Богу учёные: биологи, физики, историки. Не обязательно через церковь. Веру поддерживает и укрепляет природа, да и личная судьба. Зачастую её определяет вмешательство высшей силы. Особенно я чувствовал это на войне. Там мы часто непроизвольно молились...
  
   Инженерная моя работа создавала прекрасное чувство независимости...
  
   Он дал понять, что это хорошо, что я не имею филологического образования, что я человек с производства, "от сохи", не заражён интеллигентщиной...
  
   Поступив в аспирантуру Политехнического института, я три года имел право работать над диссертацией, меня это прельщало, потому что я мог заниматься своим романом. А должность референта ещё больше устраивала.
   Я очутился в неведомой мне жизни. Большая часть этих людей нигде не работала. Жили кто как хотел, спали днём, работали ночью, другие неделями слонялись по улицам, сидели в пивных, в библиотеках. Были состоятельные, была публика богемная, а то и просто бедняцкая. Пьянствовали, сплетничали, скандалили, сводили счёты. Хлопотали об изданиях, читали друг другу стихи, рецензии о себе. Говорили они о малопонятных мне вещах - фабула, структурализм, обэриуты, имажинисты, акмеисты... Слишком поздно я пришёл в литературу, ничего этого мне уже не изучить, да и не хочу, буду писать, как умею, Чехов тоже филфака не кончал...
   Была групповщина, либералы, реакционеры, почвенники, деревенщики, публицисты, очеркисты, главный же раздел устанавливал не жанр, не стаж, не пробойная сила, разделял талант. Явный талант, будь то поэты, прозаики, всё равно объединял. У талантливых была примета, им, как правило, доставалось от критики... Талантливых критиковали, прорабатывали, им, как правило, доставалась нелёгкая жизнь. Но, как ни странно, для меня все были интересны: и те, и эти, каждый писатель нёс в себе искру Божью...
  
   Судьба не любит подсказок, у неё свои планы, которых мы не знаем...
  
   Жизнь на протяжении всех моих лет удивляет непредсказуемостью...
  
   Диалог...
  
   - Вы, в сущности, единственный из моих знакомых, кто познал настоящую славу. Не просто известность, признание каких-то кругов, а полноценную славу, когда человека знает действительно вся страна. Так скажите, во-первых: правда ли, что слава такой напиток, который чем больше пьёшь, тем больше жаждешь? И второй вопрос. Мы все в юности мечтаем о доблестях, о подвигах, о славе, и вы один из очень немногих её достигли, - сделалась ли от этого ваша жизнь более приятной, красивой, безопасной?
   - Наверно, ответ надо начинать с того, нужна ли была мне когда-нибудь слава, мечтал ли я о ней? Наверно, да. Но это была мечта, скорее, не о славе, а об успехе, это разные вещи. Когда я начинал в литературе, я жаждал успеха, успеха той книги, над которой я работал. Наверно, слава - это нечто другое. Она не зависит от конкретной работы, которой ты занимаешься, она зависит от... Она более прикреплена к человеку, к личности. То есть слава это - "О!", называют мою фамилию, все оглядываются, с любопытством начинают ко мне присматриваться. А успех - это то, что непосредственно относится к работе, к произведению, к роли, которую артист исполняет. Слава - принадлежность имени. Слава защищает, но в то же время делает жизнь опаснее. Обычно считают, слава - это минутная шумиха, не надо гнаться за славой, это что-то временное... Успех ближе к удаче - у тебя получилось, и это очень важно. Успех - это ещё когда я сам знаю, что у меня получилось, и мне не обязательно общественное признание. Слава - это больше общественное явление.
   - Я понял вас так, что успех - это достижение реального результата, а слава - уже признание этого результата, очень часто вызванное какими-то побочными обстоятельствами, мало связанными с реальными достижениями. У Житинского есть такое выражение: "Я усомнился, бывает ли громкая слава заслуженной". Конечно, когда повзрослеешь, уже не хочется, чтоб тебя узнавали на улице. Когда хвалят без понимания или даже восторгаются, уже испытываешь не удовольствие, а смущение, желание поскорее закончить разговор. Бывает, что такие похвалы лишь обостряют чувство одиночества. Но это одна крайность. А другая крайность - ты сам чувствуешь, что результат достигнут, но другие этого не признают - ведь это тоже, согласитесь, не очень приятно?
   - Слава - это сегодня болезнь довольно распространённая, за славой гонятся, тем более что есть возможность как-то легко её приобрести - с помощью сенсаций, скандалов, с помощью телевизионных дешёвых передач, таких, которые не требуют усилий. Слава сегодня потерпела искажение, она пострадала от технологической инфляции, я бы так сказал. Возникла технология получения славы хотя бы на один вечер, хотя бы на одну передачу... За счёт чего я могу получить славу сегодня? А, вы хотите эротики, порнографии? - ну я вам сейчас выдам; ах, вы хотите кого-то обделать, обгадить? - ну я вам обгажу так, как никто. Появилась возможность использовать радио, телевидение, газету для того, чтобы удивить мир... Не важной становится степень правды и честности. Я хочу, чтоб обо мне говорили, я хочу, чтоб моё имя прозвучало любой ценой, - это мерзкая болезнь нынешнего славополучения...
   - Когда я на свою голову ступил на литературную стезю, я уже был сравнительно солидный человек - кандидат наук, ходил с портфелем, руководил серьёзными проектами... И я прекрасно видел, что и учёные бывают людьми суетными, тщеславными, что и они раздувают свои достижения, а чужие стараются принизить, - всё это я видел. Но когда я попал в литературный мир, я понял, что мир науки населён скромнейшими людьми, что самый тщеславный математик в сравнении с каким-нибудь малоизвестным писателем просто скромняга, застенчивый деревенский парень. Когда видишь, как все говорят хором и никто никого не слушает, и каждый хочет привлечь к себе внимание хотя бы на пятнадцать секунд... И я долго относился к этому с презрением, мне казалось, что это тщеславие ничем не отличается от назойливости какого-нибудь зануды, который два часа будет тебя изводить, как он... Но постепенно я понял, что желание производить впечатление порождает - да, глупейшее тщеславие, глупейшие выходки, но оно же порождает стремление оставить след в истории. Подозреваю, что, сражаясь за пятнадцать секунд славы, писатели бессознательно борются за бессмертие. А цель литературы, тайная цель писателя - продлить жизнь тому, что ему дорого. Теперь мне кажется, что истинный успех писателя - это обретение бессмертия. Брюсов, сверхтщеславный человек, говорил прямо: "Я хочу прожить так, чтобы во всемирной истории литературы обо мне остались две строчки"... И мне кажется, что мечта об этих двух строчках - желание вовсе уже не жалкое и презренное, а, может быть, самое что ни на есть возвышенное - достичь посмертного существования. Причём не только себе, а прежде всего тому, что тебе дорого. Что вы на это скажете?
   - Лауреат Нобелевской премии, физик Гинсбург Виталий Лазаревич сделал работу, которая получила признание спустя 30 лет. Сейчас можно считать, что он получил удовлетворение, о котором не думал, потому что это и есть подлинное отношение к науке, понимаете, человеку интересно сделать своё дело, а быстрота признания, это не имеет прямого отношения к чувству внутреннего удовлетворения. Или, допустим, Перельман, который отказался от премии, - он отвергнул не только деньги, но какой-то кусок славы.
   - Слава от этого только выросла.
   - Он об этом не думал. Отвергнул, отодвинул кусок славы, потому что для него, насколько я понимаю, было гораздо более важным удовлетворением и ценностью найти решение, и вы, как математик, должны это понимать.
   - Конечно.
   - Испытываешь короткое, но глубокое удовлетворение, когда решил это уравнение, решил эту задачу, она решена, и ты уже не думаешь, о последствиях не думаешь, решаешь следующую задачу. Имеет ли это отношение к славе? Не знаю. Есть чувство собственного удовлетворения, оно - это самопризнание, ты в своих глазах вырос, заслужил лавровый венок. Твоя правота, твоя удача, твой успех - это самая высокая ценность.
   - Согласен, высокая самооценка - огромная и, может быть, одна из важнейших наших радостей.
   - И тебе уже остальное не важно... А вот, допустим, кинорежиссёр, - его успех состоит из рецензий, из аплодисментов во время сеанса, из количества зрителей, но участвует ли в этом "Ты сам свой высший суд, взыскательный художник"? Условно говоря, я не хочу, чтобы сам я судил, - мне достаточно рецензий, аплодисментов и количества зрителей, это меня полностью удовлетворяет, хотя на самом деле этот гамбургский счёт, который я сам скрываю от себя и прячу как можно глубже иногда, этот гамбургский счёт мне не должен давать покоя...
   - Половина истины, несомненно, в ваших словах есть. но давайте обратимся к другой половине. Конечно, в своих глазах я вырастаю, когда мне удаётся решить трудную задачу, важную задачу. Но почему мне известно, что эта задача трудная и важная? Только потому, что её не решили многие другие, или потому, что её назначил мировой проблемой какой-то Великий авторитет? Все математики мечтают решить проблему... С ней ты сразу входишь в историю науки... Ты хочешь стать рядом с ... Человек всегда служит каким-то воображаемым целям. Даже тогда, когда мы презираем суд толпы и стремимся к вечному, на самом деле мы всё равно с кем-то состязаемся, только не с теми, кто рядом, а с какими-то "вечными" образами.
   - Никакого противоречия тут нет. Мы состязаемся с проблемой.
   - Да, но с проблемой по возможности авторитетной.
   - Не обязательно её поставил кто-то. Она могла существовать, ну, как в природе. Проблема Тунгусского метеорита, проблема радиации, проблема молний - они существуют безымянно.
   - Верно. Но всё равно это великие проблемы, и все твои коллеги знают, что, разгадав загадку грозы, ты станешь великим человеком, обеспечишь себе бессмертие... Я считаю, что мечта о бессмертии - самый высокий из помыслов человека.
   - Нет, это не мечта о бессмертии, он не думал о бессмертии, а для него важно было решить задачу, интересную задачу. Ферми спросили: "Как не стыдно вам было заниматься атомной бомбой?"
   - "Это прекрасная физика".
   - Да, "такая интересная физика", - он ответил. Это ведь не состязание с кем-то, а задача интересная, я её решил, и всё.
   - Но решение задачи всегда зарождается в каком-то коллективе, и этот коллектив мечтает её решить, а ты стремишься в этом коллективе занять успешное место... Это тоже очень важный стимул... Сам Ферми упустил шанс сделаться тем Колумбом, который первым осуществил расщепление атомного ядра. И Ферми не мог себе этого простить до конца дней. Казалось бы, какая разница, задача всё равно была решена...
   - Но имеет ли это прямое отношение к славе, как вы думаете?
   - Конечно, ведь Колумбами стали Ганн и Штрассман.
   - Или это имеет место досада на свою глупость?
   - Конечно, досада на глупость, но и на проигрыш тоже. Ферми даже в теннис не любил проигрывать.
   - Всё-таки есть разница, погоня за славой или досада на свою глупость.
   - Тогда скажите, а был ли случай, чтобы человек сделал открытие действительно из чистой любознательности, но потом его не опубликовал?
   - Да, Кевендиш.
   - Единственный случай на всю историю науки. Других мы не знаем. Ну хорошо, значит, вы не желаете признать, что человеком движет тяга к бессмертию.
   - Нет, тут мы расходимся...
   - Двинемся дальше. Мне кажется, даже в хорошей литературе есть что-то вроде академического направления, - скажем, Толстой или Пруст, - и есть что-то вроде эстрадного - литературы более лёгкой, даже блестящей, более доступной многим, без усилий воспринимаемой. В ваше время, когда вы вступали на литературный путь, был ли соблазн эстрадной славы?
   - Думаю, да. Это существовало всегда в разной степени...
   - Но всё-таки год сидеть над романом и думать, что он имеет небольшую ценность, - тогда и стимул пропадает...
   - А почему? Книгу написал не бог весть, но пока писал, выкладывался. А потом прошёл год - прочитал, - боже мой, да что же это такое?.. У меня бывали такие случаи... Но и потом надо, в общем, знать своё место.
   - Наверно, так. Да только откуда мы можем знать своё место по-настоящему? Чехов не знал. А многие наши малоодарённые коллеги ничуть не сомневаются в своей гениальности.
   - Да, но всё-таки: "Ты сам свой высший суд, взыскательный художник". И этот суд происходит. Я никогда не могу считать, что я классик или что я написал великую вещь. Ну не могу, и не хочу, мне легче и приятней думать: да, что мог, то сделал, что-то получилось, что-то не получилось... Такое отношение меня устраивает.
   - Здорово. То есть вы для себя бессмертия не хотите?
   - Бессмертия?
   - Да.
   - Не получается. Я хочу, но не получается.
   - Всё-таки достижение без признания грустная вещь...
   - Конечно, хочется при жизни. Но всё-таки, если хорошая вещь написана, в этом утешение есть какое-то внутреннее.
   - Ницше считал, что между славой и признанием узкого кружка - глубокий овраг, но между признанием кружка и полным одиночеством - пропасть...
   - Слава и власть - они связаны.
   - Вы хотите сказать, стремление к славе - это одна из форм стремления к власти?
   - Или стремление к власти - это стремление к славе...
   - Это действительно чисто суетный аспект, тут бессмертием и не пахнет... А многие ли сегодняшние художники, по-вашему, стремятся достичь успеха в собственных глазах, как думаете вы, или всё-таки завоевать хотя бы крошечное бессмертие, как думаю я?..
   - Вы знаете, меня привлекает в литературе... Я вам приведу пример... Она пишет в своё удовольствие и прозу очень хорошую, и стихи хорошие, и, такое у меня впечатление, получает громадное удовлетворение от этого. Не рвётся никуда, нигде не выступает, не видно, не слышно её бурной деятельности во имя своего имени.
   - Это правда. Ей достоинство не позволяет заниматься самораскруткой...
   - И я думаю, что она не одна... Это важно - иметь такие примеры...
   - А вы не читаете о себе?
   - Нет.
   - И давно уже?
   - Давным-давно... Был такой случай. Я написал одну из самых своих первых повестей... Она получила сокрушающую критику на пленуме горкома партии. Это было моё первое движение к славе... 1955 год... И последствия должны были быть, реагировать должен был Союз писателей... Меня вызвали на секретариат, и там такой был критик... Первый секретарь Союза писателей спросил: "Ну что вы думаете по этому поводу? Что вы можете сказать?" Я встал и сказал: "А ничего не хочу говорить"... И вышел. Я не был членом Союза, я работал инженером... Прошёл год или полтора, вышел роман "Искатели", бестселлер тогда был, и меня избрали делегатом на Съезд писателей. Второй съезд писателей, я самый молодой, преуспевающий. Приехал, и в гостинице "Москва" встречаю секретаря обкома... Если я работаю над романом два-три года, что мне может сказать критик? Читателю - да, но мне вряд ли... Почему он должен больше меня понимать и оценивать? Я сам знаю, что у меня плохо, что у меня хорошо. А казённые оценки - они с оглядкой на политику...
   - Но вы же знаете, что добрые люди обязательно донесут, если даже сам не читаешь.
   - Донесут. Но можно это не принимать. А вы принимаете.
   - Конечно, с годами мне выдубили шкуру намного прочнее, чем раньше. Сейчас я тоже, в общем, научился не заглядывать, как там самоутверждаются за мой счёт. Но и полного равнодушия всё же не достиг, увы...
   Хорошо, вернёмся к бессмертию... Я заметил, что у вас возникла такая линия - желание сохранить уходящую жизнь... Значит, и вы стараетесь обеспечить посмертное существование тому, что вы любите.
   - Да. А почему? Потому что наше общество отличается отсутствием консерватизма, консерватизм чрезвычайно дорогое и ценное качество общества... У нас нет идеологии консерватизма. Это напрасно. Потому что мы прожили семьдесят лет Советской власти. И сейчас делаем вид, что её не было, потому что мы всё смешали... Это неправильно...
   - А какой бы вы хотели иметь образ России?..
   - Нет ни плохой истории, ни хорошей истории... Есть История Страны. с её ошибками, с её прелестями, - которую надо осмыслить. Россия - это Великая История!.. История Октябрьской революции, история революции нашей ничуть не меньше, чем история Великой Французской революции. Она сыграла громадную роль в истории Европы, в истории всего мира. Громаднейшую роль, которую мы ещё не осмыслили и не оценили. Поэтому то, что мы живём сегодня, отказавшись от истории семидесяти лет, это стыд и позор. Мы хотим прожить без Истории. Это никому не удавалось, никогда...
   - Конечно, выбрасывать семьдесят лет, которые потрясли мир, это глупо, да мир нам этого и не позволит, все всё помнят, что им выгодно...
   Карамзин когда-то писал, что история - это священная книга народов. И в этой священной книге каждый народ легко согласится предстать трагическим - только бы не жалким и презренным. Главный страх человека, а тем более народа - страх ничтожности, для борьбы с этим страхом и нужна слава. Так что никакие тёмные пятна не оскорбят национальное чувство, если они будут изображаться как величественная трагедия...
   __________________
  
   ТЕХНАРИ ВСЕГДА БУДУТ В ЦЕНЕ
  
   "Мехатроник. Специалист, который обладает знаниями на стыке механических и электронных устройств. А ещё разбирается в программировании, чтобы уметь управлять сложными конструкциями. Это промышленные роботы, нестандартные средства передвижения и транспортировки, многие системы современного автомобиля и "умные дома". Сегодня требуются профессионалы, разрабатывающие такие устройства, и те, кто умеет их обслуживать.
   Где научиться: в вузах с факультетами мехатроники и робототехники, а также в колледжах, которые с ними сотрудничают.
  
   Оператор беспилотников. Сегодня беспилотные летательные аппараты (БПЛА) очень востребованы у нефтяников, газовиков, в энергетических компаниях, и сфера их применения расширяется. Уже в недалёком будущем они придут в сервисы доставки и коммунальные городские бригады, медицину и службу спасения. И везде понадобятся грамотные специалисты, умеющие управлять летающей машиной в самых разных условиях.
   Где научиться: сегодня в России есть центры обучения при компаниях, разрабатывающих БПЛА, и их количество будет расти.
  
   Специалист по аддитивным технологиям. Это человек, занимающийся разработкой технологий 3D-печати. Данная отрасль в России ещё только развивается, но уже очень перспективна, поскольку сфера её применения очень широка. На 3D-принтерах сегодня что только ни печатают: от домов до внутренних органов и оружия. И специалисты по наладке, обслуживанию и работе на такой технике однозначно будут востребованы.
   Где научиться: в колледжах и технических вузах, занимающихся вопросами 3D-печати.
  
   Через несколько лет на рынке труда будет сильный дефицит "технарей" - как узких специалистов, так и массовых: сварщиков, слесарей, токарей и т.д. Нужно привлекать молодёжь в эти области"...
  
   "Чемпион по Кулибиным: что изобретают в России...
   Доля домашних инноваторов в стране - самая высокая в мире.
   Каждый десятый россиянин является автором технологических инноваций, используемых в повседневной жизни. В других странах Кулибиных насчитали существенно меньше. К примеру, в Британии их 6,1%, в Финляндии - 5,4%, в США - 5,2%, а в Японии - 3,7%. Мотивация у изобретателей может быть совершенно разная - от банальной попытки занять себя до развития новых навыков и перспективы облегчить свою жизнь. Чаще всего изобретатели в России усовершенствуют кормушки для домашних животных, доводят до ума транспортные средства и спортивный инвентарь, создают предметы для ведения домашнего или садового хозяйства, конструируют системы видеонаблюдения и бытовые электрогенераторы, а также дорабатывают компьютерную технику. Наиболее активны инноваторы в возрасте от 25 до 34 лет, а более половины проживают в сёлах и небольших городах.
   - База для пользовательских инноваций была заложена в советское время. Они продвигались через журналы вроде "Юный техник" и "Наука и жизнь". Теперь на их место пришли соцсети и блоги"...
  
   "С комнатными растениями работается лучше. При наличии в кабинетах и офисах растений уровень работоспособности сотрудников увеличивается. К этим выводам пришла международная научная группа, включающая учёных из Нидерландов, Великобритании и Австралии. Так у человека складывается ощущение, что он находится дома"...
  
   "Фёдор Конюхов. Российский путешественник...
   - Я готовился к этому полёту с 2002 года. для меня интерес был в том, что я вёл такой огромный шар и не у кого даже было учиться этому. Во время полёта я почти не спал: за горелками следил, да и грозы не давали возможности.
   Когда было время, Конюхов фотографировал восходы и закаты.
   Максимальная высота, на которую поднимался шар путешественника, - 11 километров.
   - Температура там была ниже минус пятидесяти градусов. Тогда приходилось отогревать спутниковый телефон под одеждой, иначе он замерзал.
   Своим кругосветным перелётом, который удался ему с первой попытки, Фёдор Конюхов установил мировой рекорд. Путешествие длилось одиннадцать дней пять часов тридцать одну минуту. На сегодняшний день это самый быстрый в мире кругосветный перелёт на шаре"...
  
   "Человек может трудиться по-настоящему только тогда, когда он любит то, чем занимается"...
  
   "Каждый человек мог бы написать интересную книгу из своей жизни"...
  
   "Величайшая аристократия Земли - это аристократия разума и души, следовательно, развитие души и разума будут поощряться. Образование в будущем станет не только практическим, но и гуманистическим; ничто, ведущее к красоте и к развитию мысли, не будет забыто. А после трудов, необходимых для удовлетворения материальных нужд мира, ещё будет оставаться время для изящных искусств, учёбы, общественной деятельности и религиозных восторгов. И для мистики в этом мире тоже найдётся место"...
  
   "Он был весь поглощён процессом созидания, единственным, дающим человеку счастье..."
  
   "Храбрость - это чёткое выполнение своего служебного долга...
   Смелость - это одно из слагаемых его долга перед народом...
   И это для него было основным"...
  
   "Нравственность, я имею в виду подлинную нравственность, - основа нашего образа жизни"...
  
   Построение Нового Общества - процесс долгий. Мало уничтожить явное зло, необходимо искоренить невидимое, спрятанное в глубине человеческой души, а на это время нужно..."
  
   "Неплохо было бы увеличить объём осмысленной литературы..."
  
   "Он не был обыкновенным человеком. Он был очень известным, глубоко изучившим философию, автором многих книг, человеком, высокие идеалы и чистый энтузиазм которого являлись вдохновением для всех, знавших его. Ему было 70 лет..."
  
   "Кто к учению глух, хуже вора - сам у себя крадёт"...
  
   "Нам нужны инженеры для процветания Отечества.
   Нам нужны "инженеры человеческих душ" для морального, душевного и духовного здоровья Российского Народа"...
  
   Такой у нас народ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   136
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"