В далёкой для нас стране и близкой для них, а может, наоборот, где люди устали от демократии, нищеты и богатства жил мальчик Джек, по прозвищу Головастик. Да, вы абсолютно правы, прозвище он получил за большую голову и относительно маленькое тело. Его голова, словно воздушный шар, наполненная мечтами, часто улетала далеко ввысь, а вот тело, вскормленное худым провиантом, страдало. Ещё чаще тело страдало по вечерам, когда приёмный отец Сэм жестоко бил Джека, за то, что он приносил домой мало денег. После учёбы, а Джек учился в школе для умалишённых, он просил милостыню у церкви Всех Апостолов. Надо сказать, что Джек был умственно грамотен, но за обычную школу нужно выкладывать наличные, а Сэм на всём экономил. К тому же за учёбу в школе дураков Джек, вернее Сэм получал денежное пособие. А в целом не так уж всё было и плохо: Джек жил, а это самое главное, пусть в не богатой, но дружной семье. Отец успешно косил под инвалида, естественно за деньги, старшая сестра Джулия оптом и в розницу торговала прелестями своего тела и тоже была не в накладе, но лучше всех чувствовала себя мать Джека. Она лежала недалеко на кладбище у церкви Всех Апостолов и денег не требовала.
Поговорив несколько минут с матерью, Джек направился на своё рабочее место. Скривив на лице плаксивую рожу, тело и так вызывало сострадание, Джек протянул руку. Несколько раз кашлянул. Последнее время голос не слушался и хуже всего настраивался. Правдоподобно жалобить становилось сложнее, мужские гормоны росли, как на дрожжах, голос грубел, традиционное желание поднималось. Для верности, вылавливая нужный тембр, Джек покрутил на животе пуговицу.
- Подааайте. Кх-кх-кх. Подааайте, - протянул Джек, в третий раз кое-как получилось. - Подааайте.
К Джеку подбежали две одинаково хорошо одетые девочки Моника и Моника. Они родились друг за другом такими хорошенькими, что родители назвали их одинаковыми именами. От них пахло девственностью и сладкими карамельками.
- Эй, эй, - послышался грубый женский окрик. - Не подходите к нему он грязный, вшивый, больной.
Горизонт заслонила тучная гувернантка, привязанная к длинной, чёрной таксе. Собака подняла ногу, но так как ближайший куст отполз в сторону, а отвязывать таксу по инструкции категорически запрещалось, связка дружно метнулась вдогонку.
- Покажи, - указывая Джеку ниже пуговицы, сказали Моники, - Получишь вот эту денежку.
Джеку так нужна эта бумажка, она для него лучше любой охранной грамоты, а для почина милостыни, так важна. Поэтому, не раздумывая, он показал.
- Я же тебе говорила, - сказала Моника другой Монике. - У твоего Стива с гулькин нос, а тоже хорохорится.
- Да, ты права, - ответила Моника другой Монике. - Не буду больше с ним дружить. Он обманщик.
- Может, вы будете со мной дружить? - с надеждой спросил Джек.
- Фу-у-у, простолюдин, замарашка. От тебя пахнет помойкой.
Возвратилась такса с привязанной гувернанткой. Джек так и остался стоять с опущенными штанами, но воспитательница хороших манер была занята любовными воспоминаниями, поэтому ничего не заметила.
***
Сегодня, как и всегда закат ничем не удивил, его просто не было. Из грязного неба заморосил дождь, разбавляя вечернюю прохладу привычной сыростью. Искривлённый улочками город в это время вымирал; бедный люд, сидя в убогих каморках, хаял богатый люд, последние, греясь у каминов, в отместку хаяли первых, за то, что они плохо трудились. Так обычно продолжалось до утра с небольшим перерывом на сон. Но сегодня что-то случилось: забыв о сне, о неприязни друг друга, о делах, - люди суетились туда-сюда, словно что-то потеряли. Да и город преобразился, расклеенный вдоль и поперёк плакатами, на которых была изображена ужасная рожа (мужская), а под ней надпись "тому, кто поймает и передаст правосудию, 5 тысяч наличными". Речь шла о голове. Какой может быть сон, когда речь идёт о таком состоянии. Люди искали; смотрели друг на друга, ещё раз всматривались в лица друзей. Не похож ли на того. Смотрелись сами в зеркало. А вдруг.
Разбогатевший, а значит и счастливый Джек возвращался домой. Милостыня спрятана в надёжное место, в желудке лежит сытный рогалик, в голове теплится надежда на глубокий сон. День прожит ни зря.
Джек вдруг заметил, что его куда-то несет; он летит, не касаясь земли, затем, словно в водовороте его крутит, как юлу и несёт обратно. С этим ничего нельзя поделать, людское течение распирает во все стороны. И вот он уже взлетает вверх, сильная рука поднимает его и гвоздит к стене.
- Смотри, похож! - гремит бас. - Башка такого же размера. Он!
- Да не он! - шамкает брюзга. - Тот с бородой!
- А-а-а, чёрт! - отпуская Джека, гремит бас.
- Смотри, вон он! - снова шамкает брюзга.
- Гдееее?!
- Да, вон!
Тут же нырок рыбкой в глубину: разлетается брызг рук, качаясь на волнах мимики и жестов, кто-то плывёт по поплавкам голов...
Изрядно помятый с почти открученной головой Джек приполз домой. За столом сидит отец, напротив - незнакомец; разделенные светом свечи они ведут беседу. Джек как мышка затаился в углу, рассматривает незнакомца. Большая голова, орлиный нос, квадратные скулы, волосы, словно из медной проволоки. Что-то не хватает. Джек мысленно лепил бороду. Точно, он. "5 тысяч наличными".
- Рей, я понимаю твои проблемы, - говорит отец. - Но когда ты вернёшь долг?
- Я бы хоть сейчас. Но как? На плечах голова, за которую дают 5 тысяч, а в кармане ноль. Хороша копилка. - Незнакомец щелкает пальцем по лбу. - Но нельзя выудить ни цента. Подожди день, другой, дай хоть осмотреться, я верну.
- Когда? Не знаешь? Как только они поднимут цену до 10 тысяч, я несу твою копилку в полицейский участок. Пойми. Я не могу долго ждать, в стране сумасшедшая инфляция.
В углу пыльно, крохотные смешинки залезают Джеку в нос; нестерпимо щекотно, в глазах зарождаются слёзы.
- Апчхи, - чихает Джек.
- А это ты, недоносок. Иди сюда. - Бранится отец. - Где деньги?
- Сэм, зачем ты так? - Пытается смягчить ситуацию Рей.
- Молчи Рей, не твоё дело, - бормочет Сэм. - Ну!
***
В тесном чулане, лёжа на подстилке, разложив удобно уставшие части тела, мечтает Джек. Капли дождя монотонно отсчитывает время. Впереди ночь. В светлых мечтах можно прожить счастливую, цельную жизнь. Но голова Джека, словно камень и об неё вдребезги бьётся очередная, не родившаяся мечта. Катятся слёзы, Джек разучился мечтать. Устоявшаяся кубатура комнаты начинает давить на Джека, кто-то уплотнил её своей массой.
- Джек, ты не спишь? - Слышит он шёпот. - Это я - Рей.
- Нет, - шепчет в ответ Джек.
Громадная глыба нависает над ним.
- Джек, когда ты был совсем маленьким, я так любил с тобой играть, ты был такой забавный. Ты не помнишь?
- Нет, - отвечает Джек, - я только помню твою рыжую голову, она сейчас висит по всему городу.
- Да, - отвечает Рей, - её могут скоро у меня забрать. Поэтому у нас очень мало времени.
Рей ложится рядом.
- Когда я сидел за решёткой, - продолжает Рей, - со мной поделились великой мечтой.
- Мечтой?
- Да. За день до казни один человек, который сидел напротив меня рассказал, что на востоке есть страна, где все люди счастливы, они относятся друг к другу как братья и сёстры. Называют себя товарищами. Когда меня посадили на электрический стул и включили рубильник. Я сказал себе: Рей, ты не можешь умереть, потому что с тобой погибнет мечта. Я напряг каждую клеточку своего тела, почувствовал, как во мне зреет энергия, она растёт, делаясь неуправляемой. Ты представляешь, моя энергия оказалась сильнее, чем у них. Послышался взрыв, и на километры в округе исчез ток в проводах. Джек, надо бежать отсюда: на диком западе сам становишься зверем. Бежать туда. Только там ты будешь накормлен, ухожен, будешь учиться, станешь человеком, и тебя примут в пионеры. Но для этого нужно совершить поступок.
- Какой поступок?
- Хороший поступок. Ты должен убить отчима, этого безжалостного скота, который бьёт тебя, унижает...
Джек ощутил ладонью холод отполированной рукоятки пистолета.
- Ты должен это сделать сам, он твой враг, а врага нужно убивать с удовольствием. Стреляй прямо в сердце.
- У него нет сердца, я боюсь промахнуться...
- Тогда в голову. Хотя и там у него пустота... Куда же стрелять?
- В брюхо, там у него постоянно идёт пищеварительный процесс.
- Умница, так и сделай, но не тяни - время в обрез.
- Рей, а как же сестра, она ведь тоже несчастна. Живёт в нелюбви. Фельдшер сказал, что её передний орган совсем вышел из строя, для работы остался только задний проход, рот и уши. А этого мало. Мы возьмём её с собой?
- Джек, как только устроимся, сразу вызовем её к себе. Потом она боится высоты, а мы бежим на восток при помощи воздушного шара.
- Шара?
- Да.
***
Для многих утро начинается с завтрака, а для Джека как всегда с колких упрёков отца. Один, сидя спиной ко всему миру, отчим, словно животное пожирает еду. Смачно чавкая и раскатывая губы по жирным пальцам, он отрыгивает обратно в мир всю неприязнь, которая годами копилась в его поганой утробе. Сжимая рукоятку пистолета, Джек чувствует силу, она, словно из сообщающегося сосуда вливается в его кожу, в кровь, затем в мозг. Для отчима любое проклятие, брошенное на голову Джека, удовольствие, которое улучшает пищеварение и настроение. Отчим доволен. К тому же в форточку залетают голоса газетчиков. "Цену за голову подняли до 10 тысяч". Отчим открывает створку ещё шире, чтобы лучше слышать. "Цену за голову подняли до 10 тысяч". Он очень доволен.
Он поворачивается лицом к этому ненавистному миру. Напротив стоит Джек, удлинённая пистолетом рука упирается в брюхо отца. Короткое: бах. Отчим испортил воздух; из брюха сочится желчь. Но мир ничего не заметил, он был, будет и есть...
Все глаза проглядев, горожане бродили по кривым улочкам с потухшими взорами. Даже если бы они увидели Рея, то вряд ли бы узнали. Потому что одет он был в одежду Сэма, уверенно хромал на правый костыль, к тому же рядом шёл Головастик Джек. А эту парочку в округе все хорошо знали. У Джека теперь имелась мечта, а что касается плана, то он был гениально прост. Прийти в парк аттракционов, угнать воздушный шар, поймать восточный, попутный ветер и лететь в страну счастья.
Рей и Джек добрались да парка аттракционов без приключений. Громадный воздушный шар уже ожидал их, привязанный к толстому канату, он подпирал макушкой грязное небо. Под шаром сидел толстый хозяин.
- Нам два билета, - протягивая засаленную бумажку, пробормотал Рей.
- А за этого, - буркнул хозяин.
- Он учится в школе дураков, - парировал Рей. - И имеет право один раз прокатиться бесплатно. Шарик-то подкачать бы надо.
- Не волнуйтесь, не подкачает, - буркнул хозяин, - поднимет туда, куда надо.
Хозяин, пыхтя, вращая ручку механизма, стал притягивать шар к земле. Когда смотровая корзина коснулась земли к воздушному шару подбежали две одинаковые девочки хорошо знакомые Джеку.
- Мы тоже, мы тоже... - заголосили Моники.
- Нет, нет только со мной... - крикнула гувернантка.
Она по-прежнему была привязана к таксе.
- Идите лучше на карусели, - выкрикнул Джек.
- Идите сами... - дружно крикнули Моники.
- Мы бы рады, - залезая в корзину, пробормотал Рей, только на них далеко не уедешь.
Джек полез следом. Моники за ним. Гувернантка туда же.
- М-м-м, миссис, извините! - придерживая женщину, взмолился хозяин. - Шар не взлетит.
- Я мисс! Не трогай меня! Нахал!
Рей оттолкнул хозяина, тот увлёк за собой гувернантку. Они приземлились на ручку механизма, окончательно сломав её, и шар полетел ввысь.
***
Прошло тридцать секунд, полёт нормальный. Ещё тридцать, опять ничего. Да, совсем забыл: когда воздушный шар взлетел ввысь, канат, словно удав впился в копчик корзины бульдожьей хваткой и никак не хотел беглецов отпускать. Тогда Рей, вложив в рот саблезубый нож, полез под корзину. Мгновенье и шар, почувствовав свободу, с сумасшедшей скоростью помчался на восток. Все зааплодировали. Так вот: прошло ещё тридцать секунд, и плохо накаченный шар начал опускаться. А внизу уже гуляют глубокие волны.
- Я хочу домой! - закричала испуганная Моника, та, которая умела плавать.
- Нужно сбрасывать балласт, - спокойно сказал Рей.
Он спокойно взял Монику, ту, которая кричала, и кинул в воду.
- Сэр, - сказала другая Моника. - Не волнуйтесь, моя сестра имеет разряд по плаванью. Она доплывёт. Вот только я не умею плавать. Меня устроят горы, скалолазание моё хобби.
Внизу как раз показались горы. Рей взял в охапку последнюю Монику и кинул вниз. Через какое-то время она целая и довольная посылала им со скалы воздушные поцелуи.
- Джек, в ту ночь я уснул и не сказал тебя самого главного. - Глаза Рея и Джека встретились.
- Рей, я знаю, что ты скажешь. Но эта моя мечта. Молчи.
- Прости Джек, но я должен. В той стране диктатура. Там люди пропадают пачками без суда и следствия. Там холод, голод, война. Тебя посадят за убийство отца. Я лечу на юг.
- Ха-ха-ха... Рей, но ты не сказал главного... Туда куда я лечу сын за отца не отвечает.
- Откуда ты знаешь?
- Я чувствую себя пионером...
Рей нажал на курок. Послышалась осечка, ещё раз нажал, выстрел не прогремел. Смышлёный Джек заранее разрядил пистолет. Рей был обречён.
Когда человек окрылён мечтой, его невозможно победить. Джек ласково взял на руки Рея, покачал так же нежно, как качал его в детстве Рей, и кинул вниз. Так как внизу произошла рокировка и снова выступила водная гладь, то Рей погрузился в пучину и не всплыл. Он не умел плавать...
P. S.
Через много лет водолазы найдут голову Рея, но кроме размера она не представляла уже никакого интереса.