Хватов Вячеслав Вячеславович : другие произведения.

Ядерная осень Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.66*34  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это постъядерный роман с элементами шпионского боевика. Повествование разворачивается по трем главным сюжетным линиям, которые в конце концов переплетаются. Примененный кинематографический прием постоянной смены места действия держит читателя в напряжении до самого финала. Основная идея романа заключается в уверенности в том, что в любой, даже самой экстремальной ситуации человек может и должен остаться самим собой и не превратиться в дикаря. Добро пожаловать в ядерную осень.
      
      Книга вышла в бумаге, поэтому текст сокращен до первой главы. В бумажной версии введен целый ряд новых эпизодов и сцен. Так что кто хочет перечитать - ищите бумажную версию.
  
   обложка []
  
  Официальная обложка
  
  
   []
  
  Концептуальная самоделка
  
  
  
  
  Вячеслав Хватов
  Ядерная осень
  
  Часть 1
  Жатва
  Смотри, как август падает с яблонь.
  Это жатва, это сентябрь.
  Омытый дождем берег птицами отпет.
  Из вереницы траурных дат этот день,
  Только этот день плачет...
  Смотри, как ветры
  Собирают в стаи самых усталых,
  Как поднимают и кружат над распятьем листья,
  Смотри, как лес полыхает и медленно гаснет.
  Это сентябрь.
  Осеннее солнце - гибель - сюрреалист.
  Осеннее солнце - жатва.
  Осеннее солнце листьями падает вниз.
  Весна будет когда-нибудь завтра.
  Смотри, как кровью дурманит болота кикимора-клюква,
  Как ведьмы-вороны тревожат День Вознесенья.
  Смотри, как в саван туман наряжает озера,
  Как стелет звезды по самой воде поднебесье.
  Смотри, как ветви и тени деревьев ложатся на травы.
  Как кружит души над куполами стон Благовеста,
  Как поминают вином и хлебом, как провожают
  Лето.
  К. Кинчев
  
  Глава 1
  Сентябрь
  
  3.09.2026 г. Москва. Ул. Большая Якиманка, д. 24. 'Президент-Отель'
  Ключ никак не хотел поворачиваться. Пальцы устали, папка с бумагами так и норовила выскользнуть и последовать за зонтом, который уже валялся на полу.
  Уф! Не сломать бы 'казенное' имущество. Еще попытка. Да уж! И это 'Люкс' в знаменитом 'Президент-Отеле'...
  - Владимир Евгеньевич, - по коридору к нему спешил Дима - внештатный корреспондент журнала 'Наука и жизнь'. - Владимир Евгеньевич, я уж как всегда, не обессудьте. Пару минут, не больше.
  Прессу Скворцов не любил, но в Диме Яворском ему нравилось отсутствие жадности до сенсаций и стремление разобраться во всем досконально. Было в нем что-то несвойственное обычным журналистам. Он скорее похож на любознательного стажера, готового часами терпеливо слушать и конспектировать. 'Пара минут' обычно превращалась в многочасовое чаепитие-лекцию. Частенько во время таких 'лекций' Владимиру Евгеньевичу приходили в голову любопытные идеи.
  - Приветствую, Дмитрий, - Скворцов, справившись, наконец, с непослушным замком, толкнул дверь и подался в сторону Яворского, все-таки уронив при этом папку. Нагнулся за ней.
  - Я слышал, вы улетаете завтра, Вла...
  Мощный взрыв разнес в щепу дверь и, разворотив часть стены, разметал людей по коридору.
  
  
  - Заноси. Так. Осторожно голову, - доносились сквозь звон в ушах едва различимые слова.
  - Так. Давай сюда. На кушетку. Осторожней.
  - Где Дима? Что же это... - подумал Скворцов. Нет, он, кажется, произнес это вслух. В комнате воцарилась тягостная тишина, прерываемая воем сирены за окном.
  - Нет его, - донеслось откуда-то издалека. - Деревяшка от дверного косяка аккурат в сонную артерию ему... Еще горничная тоже...
  - Лежите, лежите. Вам нельзя вставать. Сейчас я вам руку обработаю, - подскочила медсестра. В медицинский кабинет вошли двое.
  - Вы не в рубашке - вы в бронежилете родились, господин академик, - произнес один из них, представившийся капитаном ФСБ Андреем Смелковым. Вторым оказался лейтенант Алексей Бураков.
  - Знакомому вашему повезло гораздо меньше, да и остальным... А ведь 'гостинец' предназначался именно вам. Что скажете?
  - Да, Владимир Евгеньевич. Я понимаю, вам сейчас тяжело, но обстоятельства требуют. Не могли бы вы предположить - кто бы это мог быть? Кому вы мешали?
  - Н-нет... так сразу... сейчас не скажу. Не знаю, - поморщился Скворцов.
  - Ну ладно. Сейчас мы здесь закончим и отвезем вас в наш госпиталь на Пехотном. Так будет лучше.
  
  
  Скворцов лежал на кушетке, прикрыв глаза. Попытка сесть закончилась головокружением и приступом тошноты. Сильно болела голова. Мысли разбегались.
  Кто? За что? Было ясно только одно - безмятежная, безоблачная жизнь, наполненная интересными встречами, диспутами, поездками, осталась в прошлом. Его не оставят в покое. Ну, отлежится он в госпитале ФСБ, а дальше что? Не предоставят же ему персонального телохранителя? Не велика персона. Или велика? Может, то, что случилось, как-то связано с тем, чем он занимается, с его работой?
  - Пора, - прервал его размышления Бураков. - Пойдем через запасной выход. Береженого бог бережет.
  Они медленно спустились по узким лестничным пролетам, часто останавливаясь: впереди Бураков, держащий руку на расстегнутой кобуре, за ним Скворцов, время от времени опирающийся о стену. В конце процессии, то и дело оборачиваясь, шел Смелков. На улицу первым вышел Алексей.
  - Все чисто, - доложил по рации Бураков, внимательно изучив взглядом близлежащий 'парк скульптур' и автостоянку. Быстро, насколько это было возможно, сев в черную 'Ауди', они понеслись по Полянке в сторону Щукина.
  - По-моему, нас пасут, - Бураков поправил зеркало заднего вида. - Я еще на Моховой заметил, думал, показалось.
  Они уже подъезжали к концу Тверской. Смелков взял у Алексея рацию:
  - База, я девятый. Сергей, ну-ка пробей мне серебристую BMW номер В 803 МА 97.
  - Ну вот, солидный товарищ - депутат Госдумы Дивовский, - Смелков достал сигарету, - или его сынок, на крайний случай. Да и этой 'серебристой' нет нигде. Параноик ты, Леша.
  - Будешь тут параноиком, - огрызнулся Бураков, - кругом вон что творится: подрывы, убийства, похищения... Да что там, радио стоит только включить, - Алексей потянулся к магнитоле.
  - ...дент сообщает - сегодня в семь часов утра на юге Московской области, в районе города Чехов, был сбит беспилотный летательный аппарат. После падения аппарат самоуничтожился. Представители штаба ПВО и в пресс-службе ФСБ от комментариев отказались. Очевидцы говорят, что...'
  - Вот, пожалуйста, - Бураков щелкнул магнитолой и обернулся.
  - Ты на дорогу смотри. - Смелков затушил окурок. - Это уже второй за неделю. А сколько их еще незамеченных летает? Один... м-м... скажем, мой знакомый рассказывал, что засечь их практически невозможно. Смазывают эти беспилотники какой-то нанохренью, и замечают их патрулирующие 'МиГи', ну, в общем, только случайно. У нас такое тоже есть, но от этого, как говорится, не легче.
  - А зачем их вообще сюда запускают? Со спутников же можно газеты читать. - Бураков нервно барабанил по баранке, глядя на красный свет светофора. Они въезжали на Брестскую.
  - С помощью таких штуковин много чего можно. - Смелков достал еще одну сигарету. - Со спутника, например, наш с тобой разговор не прослушаешь, нужных снимков не сделаешь. Или вот из установленного на беспилотнике гранатомета можно садануть по любому объекту, по нам, например.
  - Тьфу на тебя, Андрей, накаркаешь.
  - Ох, - на заднем сиденье, рядом с капитаном, заворочался Скворцов.
  - Вот, возьмите, Владимир Евгеньевич. Может, немного поможет. - Андрей протянул пачку нео-анальгина. - Под язык положите - растворится.
  - Нет. Спасибо. Мне уже лучше. Медсестра в отеле какой-то укол сделала. Где мы?
  - На Брестской, на Ленинградский проспект выезжаем. Скоро уже. Дальше по Волоколамскому, а там на пехотный... Ну вот, опять пробка.
  
  
  - '...кругом вон что творится - подрывы, убийства, похищения...', '...был сбит беспилотный летательный аппарат...', '...из установленного на беспилотнике гранатомета можно садануть по любому объекту...', '...патрулирующие 'МиГи'...'. - Обрывки фраз всплывали откуда-то из глубины подсознания. Скворцов прислонился лбом к прохладному стеклу дверцы.
  Надо же! Он, увлеченный своей работой, и не замечал всего этого. Криминальных новостей Скворцов смотреть не любил, политикой не интересовался. Но почему, например, он не замечал проносящихся над городом истребителей? Да уж! 'Человек с улицы Бассейной' тоже, наверное, был академиком РАН. Хотя ничего удивительного - он в свои пятьдесят пять лет и женат-то не был ни разу. Работа занимала все свободное и несвободное время, отвоевывая по нескольку часов в сутки даже у сна.
  - Меня сейчас стошнит, - Скворцов скривился.
  - Час от часу не легче. - Смелков уже открывал дверь со стороны академика, который тут же выбрался из 'Ауди' и сделал несколько шагов в сторону одного из тополей, так щедро высаженных по всей Москве в середине прошлого века. Открыв переднюю дверь и поставив ногу на асфальт, Бураков оглядывался по сторонам. Его взгляд скользил по входу в кафе 'Бизерта', подземному переходу, серебристой BMW, и остановился на черном, бездонном жерле РПГ-36[1], изрыгающем пламя.
  - Ни фига себе... - только и успел сказать лейтенант. Следующие его слова потонули в грохоте взрыва.
  
  3.09.2026 г. Поезд ? 3742 Москва - Волгоград
  Егор с самого начала не хотел ехать. Муторно как-то было на душе. Обстановка вокруг какая-то неспокойная. Во всем чувствовалась напряженность. Было необычно много пьяных, а трезвые ходили какими-то озлобленными и задерганными. Лететь самолетом он не решился - уж слишком часто те падали в последнее время. Садясь в поезд, Егор вспомнил, как его отец лет десять назад вот так же не хотел ехать на дачу, все тянул время. Потом все-таки поехал, пропустив пару переполненных электричек. Последняя из них столкнулась лоб в лоб с товарняком. Оптимизма такие воспоминания не добавили, и всю дорогу до Волгограда он курил прямо в купе. Народу в поезде было мало, в купе они с приятелем были одни, да и проводнику было явно не до них. Он еле стоял на ногах. Ехали долго, постоянно пропуская какие-то воинские эшелоны с непонятной техникой, укрытой брезентом. Музыку слушать не хотелось. Егор включил ноутбук. Зашел на форум, где обычно шли ожесточенные споры на любые темы: начиная от бесчинств военной хунты в Грузии, съежившейся до пригородов Тбилиси, и беспорядков в Риге до контртеррористической операции ВС Украины в Крыму и оккупации США Венесуэлы. Последний пост там был недельной давности. Бесцельно полчаса побродив по сайтам, Егор захлопнул крышку и, вынув вилку из розетки, поставил на подзарядку свой мобильник. Приятель Колька постоянно спал. Сигареты шли одна за одной. За два дня у Егора 'улетело' три пачки. Где-то под Борисоглебском поезд долго стоял, и они с Колькой, открыв дверь, вышли поразмять свои косточки. Поскольку во время стоянки в чистом поле не было и речи о том, чтобы купить пива, семечек или еще чего-нибудь, они бесцельно слонялись вдоль вагонов, когда в небе почти бесшумно появился 'К-72'[2].
  - Красиво идет. - Егор поймал вертолет на экран мобильника. - Снято.
  
  
  На вокзале до них домотался какой-то не то свидетель Иеговы, не то сатанист, еле отвязались. Ко всему прочему, в какую гостиницу они ни совались, везде не было мест: то беженцы какие-то все оккупировали, то конференция уфологов. Выйдя из гостиницы 'Турист', что неподалеку от Центрального стадиона, на котором в прошлом году 'Ротору' вручали золотые чемпионские медали, они натолкнулись на расположившихся прямо на газоне спартаковских фанатов. Причем это были что ни на есть самые настоящие 'Хулс', без всяких шапочек и шарфиков. Изрядно нагруженные пивом и чем-то покрепче, многие из них спали. Другие резались в карты или шумно обсуждали состав на игру. Поскольку Колька был болельщиком 'Спартака', он быстро нашел с ними общий язык, и проблема ночевки была решена, тем более ночи в Волгограде стояли теплые, да и согреться было чем.
  
  4.09.2026 г. Волгоград. В районе стадиона 'Ротор'
  Проснувшись в восемь утра, Егор обнаружил, что Колька уже не спит. Тот сидел со вчерашним прикольным пареньком из Бескудникова, что на севере Москвы, и жевал бутерброд с 'Докторской', запивая вчерашним пивом.
  - Накатишь? - Колька зевнул.
  - Не-а. - Егор потер занемевшую шею. - Какие планы на сегодня?
  - Да вот, Славик говорит: 'Тетка тут есть у меня. Живет на улице 'имени меня', на Славской живет в двушке. Можно у нее остановиться. Она недорого возьмет'.
  - Далеко?
  - Да не, по московским меркам недалеко - десять остановок на метро до 'Госуниверситета'.
  - Хех. Метро. Прикольно - Колька закурил. - Трамвай под землей ездит. Никак привыкнуть не могу.
  - Не метро, а метротрам, - поправил своего нового знакомого Славик.
  - Ну что, погнали? - Егор закинул рюкзак за спину.
  
  
  Колька изучал схему.
  - 'Профсоюзная', 'Комсомольская', 'Пионерская' - гляди, как в Москве. Уже тридцать пять лет как Союза нет, а названия остались.
  - Да тут еще 'Площадь Чекистов' есть, - ткнул пальцем в схему Славик, - а едем в Советский район.
  - Осторожно, двери закрываются. Следующая станция 'Ельшанка', - отчеканил металлический голос.
  - А вот гляди - 'Водоотстой'. Гы-гы-гы...
  Поезд-трамвай остановился. В отсутствие шума идущего 'чуда инженерной мысли' сразу стал отчетливо слышен людской гомон, постепенно сходящий на нет. Только пожилой мужик громко кому-то доказывал:
  - Раньше я на свою зарплату три с половиной тысячи раз на метро проехать мог. За пять-то копеек, а теперь сколько?
  Наконец умолк и он. Только переговоры диспетчеров изредка прерывали покашливание, шелест газет и завывание ветра. Прошло десять минут.
  - Просьба соблюдать спокойствие. Поезд скоро отправится, - необычным, дрожащим голосом произнес машинист. Прошло еще пять минут.
  - Когда же... - Голос Славки оборвал странный шум, похожий на рев несущегося со скоростью сто километров в час поезда. Вагон подпрыгнул. Погас свет. Последнее, что увидел Егор - то, как испуганная девушка пытается спихнуть с себя плюхнувшегося ей на колени Кольку.
  
  3.09.2026 г. Москва. Ленинский проспект в районе станции метро 'Аэропорт'
  Скворцова швырнуло взрывной волной на ствол старого тополя. Перевернувшись на спину, краем глаза он заметил горящую факелом 'Ауди' и то, что осталось от Смелкова. Через дорогу, наперерез машинам, казалось, даже вприпрыжку, к нему бежал, расстегивая на ходу пиджак, хозяин BMW. Еще секунда, и у нападавшего в руках появился короткий автомат, похожий на те, что используют спецслужбы. Ужас парализовал академика. Скворцов не двигался с места, завороженно глядя на вороненый ободок дула. Из оцепенения его вывел выстрел. Незнакомец схватился за плечо, выронил автомат и, обернувшись на приближающийся звук сирены, побежал в направлении дворов. Встав на четвереньки, Скворцов подполз к окровавленному лейтенанту. Пульса нет. Не сумев разжать еще теплую ладонь с пистолетом, он с трудом поднялся на ноги. Стошнило. Стал собираться народ. Пошатываясь, зачем-то подобрав автомат, академик побрел к подземному переходу.
  - Скорее сюда. Вон он, киллер. Седой. Вон, к переходу идет, - завопили из начавшей собираться толпы. Скворцов бросился бежать. Не разбирая дороги, спотыкаясь и расталкивая людей, он несся вдоль домов, пытаясь найти среди витрин, пестрящих рекламой, какую-нибудь подворотню или простенок. Впереди мелькнула буква 'М'. Нащупывая в кармане транспортную карту, академик кубарем скатился по ступенькам, задевая народ.
  - Ка-а-а-зел. Придурок, - неслось вслед. Турникеты, эскалатор - на одном дыхании. 'Аэропорт, Динамо, Белорусская...' - это на электронном табло. Направо. Поезда нет. Он стоял на платформе и, тяжело дыша, оглядывался по сторонам.
  - Вон еще один. Сейчас о конце света завоет. - Девушка вцепилась в локоть своего спутника. - Давай отойдем подальше.
  Да уж! Видок у меня, наверное, - детей можно пугать без грима. Скворцов оглядел свой помятый, пыльный пиджак, рубашку почти без пуговиц. От ключицы к кадыку - багровая царапина. Из-под порванного рукава выглядывает грязный бинт. Маньяк с безумным взглядом, да и только. Засунув поглубже автомат и запахнув пиджак, он шагнул в подошедший поезд. 'Не прислоняться' - прислонился. Вокруг постепенно образовалось свободное пространство. Косились. Вошедшие на 'Аэропорте' сразу проходили в центр вагона.
  - Станция 'Белорусская'. Уважаемые пассажиры, при выходе из вагона просьба не забывать...
  'Так. Теперь куда?' Решение созрело мгновенно. На Делегатскую, одиннадцать, к Мишке, бывшему однокурснику. Сейчас восемь вечера, и он должен быть дома. Значит, к нему, а там посмотрим.
  
  
  Поднявшись на эскалаторе на 'Новослободской', Скворцов заметил четверых ментов. Ближний из них буравил взглядом поток пассажиров. Академик поспешил смешаться с толпой, двигаясь так, чтобы между ним и милицией находился высокий, широкоплечий, стриженный наголо субъект в кожаной куртке.
  - Эй, ты, ну-ка иди сюда, - из-под козырька фуражки на него смотрели водянистые, ничего не выражающие глаза.
  Скворцов моментально вспотел. Ноги отказывались слушаться. Сделать первый шаг в сторону бесцеремонного сержанта было равносильно самоубийству. Академик почувствовал себя Христом, идущим на Голгофу. Владимир Евгеньевич набрал в легкие воздуха и шагнул, но его опередил затянутый в кожу лысый верзила.
  - А че такое, начальник?
  - Гражданин, ваши документы. - Молоденький лейтенант был подчеркнуто вежлив, в отличие от своего подчиненного.
  - Вот, - скинхэд вытащил из кармана видавший виды паспорт.
  Видя, что на него не обращают внимания, Скворцов бочком-бочком выскользнул из метро, едва не получив по лбу массивной входной дверью. Обошлось.
  Пройдя по Краснопролетарской улице и Второму Щемиловскому переулку и дальше сквозь 'Детский парк', он остановился у подъезда нужного дома. По домофону никто не отвечал.
  - Нельзя. Фу. - Из дверей выскочила симпатичная блондинка и, увлекаемая ретривером, скрылась за углом. Скворцов вошел. Вызвал лифт.
  - Развели тут собак. Ворюги. Загадили все вокруг, - за ним в лифт вошла старушка. - Вы к кому?
  - К Пановым, - назвав первую пришедшую на ум фамилию, он заслонил от правдоискательницы панель и нажал металлическую кнопку с цифрой '9'. - А вам какой?
  - Второй.
  Скворцов, пожав плечами, нажал на '2'.
  Потрезвонив в дверь сорок седьмой квартиры добрых три минуты, он уже хотел уходить, раздумывая, что делать дальше, когда заметил щель между дверью и косяком. Обшитая тканью металлическая дверь была прикрыта неплотно. Чуя недоброе, Скворцов после минутной паузы толкнул ее плечом. Хотя, наверное, зря такая конспирация. Засветился по полной программе. Как минимум двое жильцов его видели.
  В коридоре пусто.
  - Миша, Настя.
  Тишина. В комнатах и на кухне тоже никого. Нет ни следов борьбы, ни крови. Упал в кресло. После всего пережитого на него накатила усталость, и Скворцов провалился в сон.
  
  3.09.2026 г. Москва. Шоссе Энтузиастов, д. 26
  Катя снова проверила список вещей, уже собранных в сумки.
  - Ничего не забыла? - В комнату вошла ее мама. - Давай я тебя проверю. Ты всегда что-нибудь забываешь.
  - Да все уже десять раз проверила, мама, - Катя недовольно протянула список.
  - А чайник что не берем? А хлебопечку? А эту...компьютер твой?
  - Мам, Костя сказал 'налегке, самое необходимое'. Остальное там есть.
  - Ага, есть. А хлеб опять этот серый, казенный есть? Я печку уже и упаковала. И мясорубку французскую.
  - Ма-а-а-ма! - Катя, выхватив листок со списком, швырнула его на тумбочку. - Все нужное: свое и Костино, я с компа на флешку перенесла, а печка, кто ее потащит?
  - Я.
  - А сумки?
  - Ну ладно. Все вроде уже собрано. Завтра еще раз подумаем: чего брать, чего не брать. Утро вечера мудренее. - Елена Сергеевна ушла к себе.
  Катя задумалась. Все ли она сделала? В школе расчет взяла. Денег немного со счета сняла. Кошек пристроила. Их потом заберем. За квартиру заплатила за три месяца вперед. Так. Квартира, зверье, машина, дача. Ах да, ключи от дачи.
  Катя запихнула связку ключей с брелоком - плюшевой коровой в карман сумки-баула. Она немного волновалась, так как не понимала происходящего. В Москве они с Костей жили уже шесть лет, после того как его перевели из Питера. Командировки были нечастыми и недолгими. А тут полгода назад он уехал куда-то на Урал и, главное, не сказал куда. Последний раз, когда у Кости была такая долгая командировка, он вернулся со страшным шрамом на предплечье. В этот раз через две недели звонит и говорит, что его переводят на этот Урал, но к нему пока ехать нельзя. Теперь звонит и говорит, приезжай к нему. Да еще с любимой тещей. Но быстро и налегке.
  
  3.09.2026 г. Москва. Лесопарк 'Покровское-Глебово'
  Все было плохо: объект не уничтожен, рукав пиджака, несмотря на то что он перетянул плечо разорванной рубашкой, все больше набухал от крови. Да еще отцовскую 'бэху' запалил. Автомат с пальцами... в общем кошмар. Его должны подобрать в лесопарке 'Покровское-Глебово'. Так ему сказали, когда он позвонил, сообщив о провале. Темнело. Дивовский старался идти по безлюдным улочкам и переулкам. Подолгу затаившись в кустах, в подворотне или за киоском, он с опаской, постоянно оглядываясь, пересекал широкие улицы и перекрестки.
  - Факинг шит. - Дивовский задел за ветку раненым плечом. Он уже на окраине парка.
  Согласившись убрать академика, он не испытывал особого страха. Ему показали, как управляться со 'слепнем'. Это оказалось очень просто. Провели две тренировки в Подмосковье. На территории старого, заброшенного завода под Воскресенском Дивовский с удовольствием расстрелял пару брошенных 'двадцать пятых' 'ВАЗов'. Потом пострелял из ПП-110/113[3] по банкам и наклеенным на стену бумажным мишеням. Он чувствовал себя американским спецназовцем. Дивовского заверили, что сразу после акции вывезут в Штаты, где он будет работать по своей специальности - главой финансового подразделения крупной строительной компании. К тому же, уверяли его, он будет действовать по давно отработанной схеме, до него это делали многие, и вообще в Москве в ближайшее время будет не до убийства академиков.
  Не то чтобы он мечтал убить именно академика Скворцова, но он ненавидел, как он называл их, этих 'педриотов', с их солдафонскими рожами. Скворцова же он вообще представлял таким скрюченным маньяком-профессором с прической, как у Эйнштейна, с безумными глазами, ковыряющимся с колбочками и сосудами и выращивающим мутантов и 'педриотических' солдат-клонов. Палец так и тянулся к воображаемому курку. Ну ничего, скоро всей этой 'кровавой ГЭБне' хана.
  В сгущающихся сумерках Дивовский, наконец, отыскал вторую от фигуры каменного тролля скамейку и, усевшись на нее, бережно, как младенца, пристроил правую руку на коленях. Когда уже совсем стемнело, еле шурша гаревым покрытием дорожки, медленно подкатил большой черный внедорожник. Тонированные стекла на передней и задней дверцах опустились одновременно.
  - Олег? Дивовский? - Обладатель знакомого голоса посветил фонариком.
  - Да, - Дивовский подался вперед. Несколько едва слышных хлопков, и 'Мерседес' поплыл по аллее, оставляя позади несостоявшегося нью-йоркского топ-менеджера, пришитого к скамейке стежками калибра 5,45.
  
  4.09.2026 г. Москва. Ул. Делегатская, д. 11
  Его разбудил противный писк будильника, стоявшего рядом на тумбочке. Вытянув затекшие ноги, Скворцов отключил 'гада'. На экранчике светились зеленые 6.00. Ниже помельче 04.09.2026.
  Ничего себе, он проспал больше суток! Значительно больше. Хозяев не было. Академика с новой силой захлестнули переживания позавчерашнего дня: '...подрывы, убийства, похищения...', '...сбит беспилотный летательный аппарат...', '...садануть по любому объекту...'. Только теперь в его не замутненной обезболивающим голове стала складываться мозаика событий последних месяцев. Пропавшая на Памире московская группа альпинистов, в которой были трое сотрудников его отдела. Сгоревший в 'Тойоте', найденной на Егорьевском шоссе под Гжелью, начальник его лаборатории. Причем на второй день следствия у местного РОВД это дело перехватили фээсбэшники. Погребенные вместе со своими семьями под плитами взорвавшегося, якобы от газа, дома еще семеро его сотрудников. Паранойя? Раньше - может быть, да. Теперь - нет.
  Скворцов курил, нервно вышагивая по комнате. Что же ему делать? Его сейчас ищут и вся московская милиция - как киллера с метро 'Сокол', и неизвестные убийцы - хозяева BMW.
  Так. Берем себя в руки. Сначала закрыть дверь и сдвинуть занавески на окнах. Теперь поесть - желудок болит.
  Скворцов нашел пельмени, и пока они варились, успел принять душ и переодеться в Мишин спортивный костюм. Что теперь? Бежать? Скрыться? Куда? Может, все-таки пойти в ФСБ, на Лубянку? Да, наверное. Автомат. Что с ним?
  Он осторожно взял руки оружие. Отсоединив магазин, взвесил его на ладони. Тяжелый. Наверное, полный.
  Скворцов в армии не служил и в оружии не разбирался.
  - Да. По улице с этим не погуляешь, - он положил автомат под кровать, предварительно завернув его в свитер.
  Как добраться до Лубянки? В метро лучше не соваться. На такси? Может гаишник остановить. Фоторобот небось уже готов. Ну что же, пойдем пешком.
  Скворцов включил компьютер, чтобы загрузить карту Москвы из Интернета. На экране появилось сообщение о голосовой почте. Он щелкнул мышкой.
  - Миша, уходи. Беги, Миша. Я не успею... Меня пытались убить... Я знаю, почему... Как всех наших... Уходи... Они ломятся... Они придут и к тебе...
  Скворцов узнал голос своего заместителя, Павла Андреевича Скоробогатова.
  Успел Михаил или нет? Вряд ли. Сообщение не 'прочитано'. А телефон?
  Он поднял трубку. Тишина.
  Значит, телефонный шнур они перерезали, а 'выделенку' - нет. Ему нужно скорее уходить отсюда. Скворцов распечатал фрагмент карты, взял куртку и вышел из квартиры.
  Сбежав по лестнице, предварительно выглянув из подъезда, он быстрым шагом скрылся за углом, не заметив бесшумно подкатившего черного внедорожника 'Мерседес', из которого, взаимно не заметив академика, вышли двое и направились ко входной двери.
  
  
  - Ушел, гад. Говорил же тебе, оставь кого-нибудь здесь.
  - А кого? У меня все люди заняты. Самому, что ли?
  - Да хоть бы и самому. Этот долбаный академик уже третий раз соскакивает. Живчик, блин.
  - Да уж. Этот Дивовский тоже хорош. Ничего вам, русским, доверить нельзя.
  - Да ладно. Ты-то из 'Президента' академика тоже упустил. - Коротко стриженный качок повернулся к окну.
  - Да. Я плохой, - 'ироничный' достал из кармана новенькую 'беретту' Рх4 Storm с глушителем, - но об этом никто не узнает.
  Грузное тело 'критика' мешком осело на пол.
  - Пораскинь мозгами, - 'шутник' засунул пистолет обратно. И уже самому себе: - Мне еще пенсию по выслуге от департамента получать. А какая тут пенсия с вами - такими уродами?
  
  
  Виктор Борисович Соколов, а иначе Сокол или Говард Макферсон - майор ЦРУ, работал в России уже семь лет, и в его планы не входило оставаться здесь навсегда. К тому же он подозревал, что жить здесь скоро будет ох как некомфортно. Собственно говоря, затем он и здесь. Но где же этот неуловимый академик? Его внимание привлек едва слышный шум компьютера. Потревоженный курсором 'мышки' экран, загоревшись, высветил фрагмент карты ЦАО Москвы.
  - На Лубянку побежал. Да совковая закваска еще. Ну что ж, поиграем в кошки-мышки. - Сокол выдрал шнур из розетки и, выстрелив три раза в системный блок, вышел из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь. Минута-другая - и 'Мерседес', стирая покрышки, сорвался с места.
  
  
  'Он должен пойти по Делегатской на Самотечную. Перехвачу его где-то на Цветном бульваре'.
  'Мерс', заложив вираж, выехал на Самотечную, оставив позади две 'вдувшиеся' друг в друга легковушки и перевернувшийся автобус. И это прямо у Центрального управления ГАИ!
  Сокол ухмыльнулся. Миновав мост и въехав на Цветной, внедорожник сбавил скорость. Соколов всматривался в бесконечную череду лиц пешеходов.
  Только бы опять не ускользнул неуловимый Джо.
  Он достал 'беретту' и положил ее рядом на сиденье.
  А вот и он, голубчик. Идет мимо памятника Никулину у цирка. Торопимся?
  Сокол, опустив тонированное стекло, взял пистолет.
  - Сейчас определим тебя к остальным. - Он прицелился, улучив момент, когда около академика не оказалось народа. И в этот самый момент завыла сирена гражданской обороны. Сокол на мгновение опешил. Вокруг все сразу изменилось. Какие-то люди застыли как вкопанные, открыв рот, какие-то рванулись в разные стороны. Один старик, попятившись, угодил под колеса микроавтобуса Volvo. Водитель, резко вывернув руль, ударил 'Мерседес' сзади. От удара у стрелка дрогнула рука. Хлопок - и пуля высекла фонтанчик искр из радиатора бронзового никулинского автомобиля и вгрызлась в асфальт.
  - Да чтоб тебя. - Он прицелился снова. Академик, тем временем сбитый кем-то с ног, поднялся и побежал. Сокол выстрелил ему вслед три раза. Результат - два пулевых отверстия в рекламном стенде и одно в спине у какого-то музыканта, так и упавшего, не выпуская своего инструмента из рук.
  
  4.09.2026 г. Москва, Шоссе Энтузиастов, д. 26
  Мобильник-будильник как всегда заиграл свою гнусную мелодию. Катя, зевнув, нажала его 'красную кнопку'. Вставать не хотелось. Но самолет не электричка, которая шумит под окном, набирая ход от станции 'Новая', на следующий не сядешь. Потянувшись, она встала с кровати, набрала в чайник воды из-под крана и отправилась в ванную чистить зубы. Дурацкая щетка с моторчиком хоть и приятно-полезно массировала десны, стоило ее не успеть выключить, вынув изо рта, тут же забрызгивала все вокруг.
  - Ну что? Будешь опять полтора часа накрашиваться-начесываться? Копуша. - Елена Сергеевна вошла в ванную. - У нас времени в обрез.
  Щелкнул чайник. Катя быстро сделала бутерброды, налила кофе.
  - Эх, как же теперь наша псина? - вздохнула Елена Сергеевна.
  - Ничего, Сергей присмотрит.
  - Да нужен он ему.
  - Да ладно. Чего ему, пары сосисок жалко, что ли?
  - Я по Боссу буду скучать.
  - Я тоже.
  Пес появился у них на даче два года назад. 'Кавказец', примерно полутора лет, пришел, вернее, приковылял откуда-то из лесу с перебитой лапой. Они и привязались к нему, пока лечили. Босс мотался по всем дачам, но ночевать все время приходил к ним. Зимой он обитал у сторожа, но Елена Сергеевна почти каждую неделю ездила подкармливать пса.
  В семье Волоховых вообще любили животных. Еще до того, как на даче поселился Босс, Катя хотела завести ирландского терьера - симпатичное маленькое создание.
  - Купим девочку, я буду ей бантики завязывать, - она показывала Косте фотки из Интернета. - Она в лоток будет ходить, и гулять не надо.
  Костя был категорически против. Говорил:
  - Одно-два домашних животных - друзья-товарищи, три - уже стая.
  Познакомились они с Костей одиннадцать лет назад на дне рождении у подруги. Кате сразу понравился крепкий, хорошо сложенный парень невысокого роста, который пытался что-то напевать, мучая расстроенную гитару.
  - Давайте я вам ее настрою, - предложила она.
  - А вы умеете?
  - А я 'еще и на машинке вышивать могу'. - Они рассмеялись.
  - Ну, настраивайте, товарищ Матроскин, - он протянул гитару.
  Самое интересное, что к гитаре он с тех пор так и не притронулся. Да и она, в течение одиннадцати лет, все обещала 'как-нибудь' сыграть ему на пианино, пылящемся в углу.
  
  
  Весело замурлыкал очередной хит мобильника.
  - Долго не болтай, некогда, - крикнула вслед летящей по коридору Кате Елена Сергеевна.
  - Катя, слушай внимательно, - это был Костя. - Сейчас же берите мамины запасы - сколько унесете, и больше ничего, слышишь? Это очень серьезно, - уже кричал он.
  - Но...
  - Это война, Катя. У вас пятнадцать минут. Берите, что я сказал, и еще теплые вещи, и бегите в метро, обязательно под мостом, - и уже каким-то изменившимся тоном: - Я очень люблю тебя. Я тебя обязательно найду.
  Эта последняя фраза. Вернее то, каким тоном он ее сказал... Она поняла - это все серьезно.
  Покидав рис, гречку, муку, консервы из запасов, которые хранила Елена Сергеевна ('все дорожает') и над которыми все время смеялась Катя, она вывалила в сумку с уже приготовленными в дорогу теплыми вещами все лекарства, что были в коробке-аптечке. Через семь минут они уже выходили из-под арки дома номер двадцать шесть по шоссе Энтузиастов.
  На улице все было как обычно - народ деловито спешил на работу. Поток пассажиров только что прибывшей электрички, огибая дом, разделялся на два ручейка. Первый из них исчезал в длиннющем лабиринте перехода к метро, у книжного магазина, второй нырял в переход за мостом, напротив Калининского парка, сразу исчезая за стеклянными дверьми. Катя с мамой поспешили туда. Стайка студентов МЭИ дурачилась, лупя друг друга по голове свернутыми в трубочки ватманами. Старичок со старушкой ждали на остановке пятьдесят первый автобус, идущий мимо Лефортовского рынка, в сторону поликлиники.
  - Ну, мы как дуры премся тут с мешками. Да еще пуховик и пальто напялили. И это в августе месяце! - Они прошли под мостом.
  - Я его убью. - Катя бросила сумку на асфальт, и, будто обидевшись за мужа, заревела сирена гражданской обороны.
  
  4.09.2026 г. Москва.
  В районе станции метро 'Авиамоторная'
  - Бежим к киоску, - Андрей потянул Витьку за рукав.
  - Да. Думаешь - самый хитрый? - вырвался тот. - Там пройти нельзя, иначе все бы туда ломились. Бежим к метро.
  - Далеко, не успеем, - Андрей махнул рукой, глядя вслед удаляющемуся другу.
  Выбегая из дома, он уже держал в голове вариант с венткиоском с крупно намалеванными на дверце буквами 'ВВ' и поэтому прихватил подвернувшийся под руку топор. До метро было четыре автобусные остановки. До венткиоска дворами пятнадцать минут ходу. Андрей добежал за пять. Размахнувшись топором, он сбил замок. В другое время Андрей не решился бы на такое, но не сейчас.
  Честно говоря, он тоже думал, что пройти через киоск нельзя.
  Андрей представлял себе внизу шахту, перекрытую вентилятором с огромными крутящимися лопастями. Но до метро точно не успеть. На самом деле за дверью оказались металлические площадки, соединенные лестницами. Одолев за четыре минуты двадцать пять пролетов, он увидел горизонтально расположенную шахту, состоящую из тех же тюбингов, что и вертикальная. В конце ее была металлическая конструкция с проемом.
  - Наверное, фильтры, - Андрей шагнул вперед, борясь с воздушным потоком, норовившим сбить его с ног. За фильтрами стояли два вентилятора, или похожих на них агрегата, между которыми находилась закрытая гермодверь...
  - Прав был Витька. - Он прислонился к двери, сползая вниз. Свернувшись калачиком на полу, Андрей попытался вспомнить армейские навыки. Открыл рот. Закрыл руками голову. Подбородок к коленкам. Что он мог еще сделать?
  Первые две остановки Витька бежал легко. Недалеко от третьей начало сводить ноги. Пробежав еще немного, он остановился, пытаясь отдышаться. Вокруг бежали, толкались, падали, вставали, снова бежали обезумевшие люди. Высоко под облаками летело звено 'МиГов'. Витька задрал голову, провожая их взглядом, когда его ослепила нестерпимо яркая вспышка. Поэтому он уже не видел, как, кувыркаясь, падали самолеты, как метались горящие факелами люди и рушился на проезжую часть башенный кран. Он не видел ядерного гриба, стремительно растущего на северо-западе Москвы, где-то ближе к Химкам, от которого катилась волна, все сметающая на своем пути, и вблизи которого испарялись в мгновение ока сотни тысяч людей. Это были счастливчики - из тех, кто оказался в этот момент на улице. Остальных ждала долгая и мучительная смерть.
  Это было страшно! Но одновременно это завораживало. Если бы какой-нибудь художник имел возможность в этот момент воспарить над городом на высоту нескольких сотен метров, он стал бы очевидцем потрясающего по своей смертоносной красоте зрелища. Если к тому, что произошло, вообще можно применить такие слова, как 'потрясающая' и 'красота'. Но открывшаяся взору гипотетического художника картина была достойна того, чтобы ее запечатлели на холсте и в назидание потомкам выставили в самом престижном и самом посещаемом в мире музее.
  На северо-западе многомиллионного мегаполиса, на фоне удивительной голубизны сентябрьского неба распухает пурпурный плазменный шар. Он будто вобрал в себя обратно только что исторгнутую им вспышку и растет на глазах. Растет и поднимается ввысь, постепенно покрываясь барашками черного, а затем серого дыма. И вот недалеко от закипающего русла Москвы-реки уже возвышается на еще пока короткой ножке гигантский гриб. Его поначалу округлая, теперь вовсе не огненная шляпка расползается, делая эту дьявольскую конструкцию все более похожей на настоящий шампиньон. Вот уже и на его белой ножке образовалась бахрома. 'Гриб' как бы прорастает сквозь расширяющиеся белые кольца, одно из которых уже поднялось над его 'шляпкой', которая клубится и подсвечена снизу нежно-розовым.
  А внизу в это время во все стороны правильным расширяющимся кругом бежит волна из пара, пепла и дыма. Она пожирает город. Грязно-серые клубы сносят все на своем пути. Распадаются на атомы дома и деревья, люди и животные.
  Пробежавшись до Коптево, пепельный ковер-убийца теперь просто разрушает все, что не в силах съесть. Плавится металл, распадается на песчинки, чтобы потом навеки застыть в монументальной стекловидной массе, и кирпич, словно в жаркой топке паровоза, моментально сгорает дерево. Ну а люди? Люди просто испаряются! Вот на том месте, где только что лежал скрючившийся и оглушенный падением с лесов строитель в оранжевом комбинезоне, теперь просто облачко дыма.
  На Ленинградском проспекте волна-убийца уже не так страшна. Теперь она не сильнее двенадцатибалльного урагана. Эта безжалостная стена врывается на улицы и переулки, переворачивает машины, швыряя их о стены домов, с которых тут же срывает едва успевшие загореться крыши. Она разносит в клочья торговые павильоны, вышибает окна и двери, сбивает пламя с деревьев.
  Центру Москвы достается еще меньше. Здесь просто все горит, что вообще способно гореть.
  Взрываются цистерны с горючкой и автозаправки, дымится ставший вдруг мягким асфальт, пылает недавно восстановленный дом-музей Аксакова, и посреди всего этого мечутся живые факелы.
  Взрывается миллионами осколков Курский вокзал. Ураганный ветер сметает с платформ всех, кто не успел уехать или только что приехал, вместе с их баулами, рюкзаками и чемоданами.
  В Лефортово лопающиеся стекла на 'подветренных' фасадах калечат хозяев квартир и посетителей магазинов. В Перово упавший рекламный щит ломает шею ослепшей от вспышки студентке, а в Выхино только автомобильные сирены повсеместно реагируют на окончательно выдохшуюся исполнительницу приговора человечеству.
  Люберцы. В Люберцах мужчина, выгуливающий пуделя, удивляется дымовой завесе, быстро надвигающейся со стороны Москвы. Он еще не подозревает, что уже мертв, и бежит за сорванной ветром кепкой.
  Многие не догадываются о том, что жить им осталось совсем недолго. И те, что, покрытые слоем пепла и измазанные в своей и в чужой крови, ползают среди искореженных машин, и те, кто, стряхивая пыль с волос, яростно тычут обожженными пальцами в мобильные телефоны в надежде дозвониться до 'Скорой' или спасателей, и те, кто, откашлявшись, закрывают не разбитые даже окна. Все, все, кому не повезло оказаться в этот день и час на улице или угораздило выйти на нее позже.
  Невидимый, без цвета и запаха, киллер уже посетил их. Люди все еще надеялись, то все обойдется, все наладится, потому что этого не может быть, потому что так не бывает. Да, это катастрофа, может быть, это самый чудовищный теракт, но вот сейчас всемогущее МЧС займется эвакуацией, появятся колонны строительной техники, развернут мобильные госпитали, вскроют резервы... И никто из них даже не мог представить, что на самом деле все хуже, чем они думают. Гораздо хуже.
  
  4.09.2026 г. Москва. Начало ул. Нижегородской
  Инспектор ГАИ Топоров, скучая, помахивал жезлом-фонариком. Свою обычную норму - триста евро - он уже собрал, благо место у него было 'хлебное'. Нерадивые водилы, выезжая с шоссе Фрезер на Нижегородскую, то и дело разворачивались в 'неположенном' месте, в сторону области, а он тут как тут. К девяти часам, устав стричь купоны, Топоров с нетерпением ждал конца смены, когда с шоссе Фрезер на бешеной скорости, сверкая синей мигалкой, выскочила огромная туша 'Хаммера'. Он застыл с поднятым ко рту свистком, не веря своим глазам, на которых протараненный черным 'Хамви' в район бензобака патрульный 'Форд', охваченный пламенем, опрокинулся вверх тормашками. Топоров так и стоял секунд сорок, пока взволнованный голос по рации не прохрипел:
  - Внимание! Всем постам! Сигнал 'Атом'! Все в укрытие...
  Повторять не потребовалось, инспектор уже бежал через дорогу к толстяку, дрожащие руки которого не справлялись с ключом в замке 'Фольксвагена'.
  - Конфискую. - Топоров попытался отнять ключи.
  - Да пошел ты...
  - Пшел вон, - он выстрелил в лоб 'грубияну' из 'грача'[4], - некогда мне. - 'Фольксваген' с визгом сорвался с места.
  Топоров умело лавировал между 'Тойотами' и 'Лендроверами', 'Рено' и 'Мерседесами', с ничего не подозревающими водителями. Уже у Таганской площади, обогнув груду искореженных иномарок, организованную, видимо, все тем же 'Хаммером', стоящим неподалеку, инспектор врезался в толпу у спуска в метро 'Марксистская'. Он выбил лобовое стекло двумя ногами и, пробежав по капоту, сиганул с бортика вниз, в толпу.
  
  4.09.2026 г. Москва. Верхний вестибюль станции метро 'Авиамоторная'
  Всклокоченный станционный работник милиции, подобно швейцару, угодливо открывал стеклянную дверь перед каждым входящим.
  - Скоро его снесут вместе с дверьми.
  Катя и Елена Сергеевна поспешили на эскалатор.
  Второй милиционер, с белым как мел лицом, нервно курил прямо в вестибюле станции, устремив блуждающий взгляд сквозь толпу, поднимающуюся наверх. Третий, с мегафоном в руках, пытался завернуть эту толпу обратно вниз.
  Елена Сергеевна вцепилась в резиновый поручень эскалатора. В молодости, вот так же зайдя в вестибюль 'Авиамоторной', она буквально столкнулась с выбегающими окровавленными людьми - жертвами той давней трагедии. И с тех пор каждая поездка на механической ленте для нее давалась не просто. Сверху послышались крики, потом выстрелы. Ей не хотелось даже думать о том, что там сейчас происходит. Они с Катей успели дойти до середины платформы, когда белоснежный свод потолка попытался стряхнуть с себя тут же погасшие люстры. И уже в свете ламп аварийного освещения, падающего на перепуганные лица спасенных, мимо них пронесся худощавый мужичок с криком:
  - Я успел, я успел. Они после меня закрыли. Я успел... - Он еще долго что-то бормотал, сидя у глухой стены под крыльями-моторами. Обхватив руками колени, этот мужичок раскачивался туда-сюда, туда-сюда.
  Елена Сергеевна и Катя расположились у второй колонны от этой стены, со стороны пути 'от центра'. 'От центра' вместо поездов шли люди. На станции их уже скопилось порядочно, а они все шли и шли. Скоро на платформе не осталось сидячих мест. То есть, поскольку люди сидели везде, мест не осталось вообще.
  
  
  Новоприбывшие оставались стоять на путях. Воцарилась тишина, какая бывает, когда поезд вдруг остановится в тоннеле между станциями.
  - Где начальник станции? - первый из спасенных, вышедший из коллективного транса, уже пробирался к служебным помещениям.
  - Капитан второго ранга Борисов, - представился он преградившему ему дорогу лейтенанту. - Где мне найти начальника станции? - Тот только махнул рукой в направлении диспетчерской.
  В маленькой комнатке, загроможденной щитами, пультами и экранами, между сейфом и монитором сидел маленький человек с посеревшим лицом. Не обращая внимания на вошедшего, он продолжал глядеть куда-то в центр комнаты, обхватив свою голову руками.
  - Да, у вас тут прямо как на командном, на моем 'Петре Великом'[5], - попытался разрядить обстановку Борисов. Находящийся в трансе начальник станции не реагировал.
  - Так, лейтенант. Сколько здесь ваших?
  - Пятеро.
  - Давай зови всех сюда и принеси мегафон.
  - Как тебя зовут? - Это уже к диспетчеру.
  - Алексей.
  - Хорошо, Леша. Давай-ка свяжемся с другими станциями, пока все это ваше хозяйство работает.
  - Старший лейтенант Белобородов, - представился один из троих вошедших в диспетчерскую милиционеров, покосившись на начальника станции.
  - Вот что, старлей, я тут у вас покомандую маленько на правах старшего по званию, но только до подхода компетентных товарищей. Думаю, никто не возражает?
  Возражавших не нашлось. Проведя короткое совещание с наличествующим составом, Борисов вышел на платформу.
  - Внимание. Сотрудники правоохранительных органов, министерства обороны и МЧС, а также медицинские работники, подойдите в штаб гражданской обороны к кабинету начальника станции.
  Таковых оказалось неожиданно много. Через полчаса был сформирован сам штаб, а также медицинская бригада, в которой в большинстве были медики из 'Бурденко', и разношерстный отряд по поддержанию правопорядка. После переговоров с другими станциями, ставшими в одночасье бомбоубежищами, стала складываться невеселая картина. Вообще не отвечали около двадцати пяти станций, отделенных от центра открытыми перегонами и мостами. Еще не выходили на связь 'Сходненская', 'Планерная', 'Речной вокзал', 'Водный стадион' и 'Южная', а связь с 'Пражской' пропала после того, как в трубке послышались крики и выстрелы.
  - Наверное, стрельбой в воздух, как у нас, там не обошлось, - Борисов встал. - Белобородов, возьми побольше людей и дуй наверх через шлюз, Алексей покажет. Медицинская бригада уже там. Организуешь переноску раненых в давке в служебные помещения. Там есть что-то типа бункера. Да. Сколько у нас стволов?
  - Три 'АК-112'[6], два 'грача', два 'стечкина'[7].
  - М-м-м семь... Николаев, Дворников, заступаете охранять спецсредства в бункере. Через четыре часа вас сменят. Скрыльников, бери остальных и размещай женщин с детьми и стариков по поездам и лучшим 'служебкам'. - Борисов закурил. Ему предстояло самое трудное - решить продовольственный вопрос.
  М-да, 'отнять и поделить'. Но первым делом...
  - Сергеев, - подошел лейтенант. - Вы с Епифановым сейчас пойдете в 'бункер', на склад и возьмете рюкзаки, дозиметры и противогазы. Николаева я предупредил. Задача такая: в переходе у стеклянных дверей есть хлебный и еще один продуктовый ларек. Обследуете внешние гермозатворы, возьмете продукты и сразу вниз. Еще двое невменяемых, - Борисов посмотрел на начальника станции, - мне не нужны. Даю вам на все про все - полчаса. Идите через машинный зал, чтобы не мешать бригаде медиков.
  Епифанов и Сергеев спустились вниз через люк, который находился недалеко от гермозатвора, прошли через шлюз в небольшое помещение, куда спускали раненых через такой же люк, находящийся перед эскалаторами. Прижимаясь к стене, лейтенант и его напарник миновали суетящихся медиков и вошли в натяжную станцию эскалаторов. Там они поднялись по бетонным ступеням наверх, в машинный зал. Из него по коридору к лестнице и опять наверх, в вестибюль.
  За стеклянными дверьми действительно стояли два нетронутых ларька: хлебный и обычный продуктовый. Хотя 'продуктовый' - сильно сказано. Кофе, сигареты, кола, чипсы. Самое лучшее, что там было - супы, картофельное пюре и вермишель в пакетиках и баночках. 'Просто добавь воды...'.
  Сергеев огляделся. В свете аварийных ламп отсеченная гермозатворами часть перехода выглядела зловеще.
  - Надо быстрее убираться отсюда, - он поежился. - Наверное, газетный киоск и палатку с косметикой посмотрим потом.
  - Согласен, - Епифанов поправил автомат на плече.
  - Ты к левой 'герме', я к правой, - шагнув к гермозатвору, Сергеев услышал сначала слабые, а потом все более сильные звуки ударов металла о металл... Из-за гермозатвора!
  
  7.09.2026 г. Волгоград. Платформа станции метро 'Ельшанка'
  - Ну вот, я и говорю - если щас выйти и пойти по Слесарной в сторону центра, минут через десять управление МЧС областного будет. Тока мужиков дождаться надо. - Дед Игнат уже в который раз поскреб ложкой дурно пахнущую консервную банку.
  - Да там наверняка и сейчас уже мало чего осталось, а подождем еще - так вообще хрен чего там будет. - Егор посмотрел на Кольку: - Сгоняем?
  - Я и город совсем не знаю. Да и нога вот еще болит, - Колька отвернулся.
  - Славка?
  - Да запросто. Только чего-нибудь теплого надо надыбать, а то Макарыч говорил - ветрюльник там и холодрыга.
  
  
  Первым, приоткрыв толстую металлическую дверь служебного входа, вышел Егор. В промозглом сером сумраке жалобно завывающий ветер гнал обрывки бумаги, листья и другой мусор туда же, куда неслись низкие свинцовые облака, туда же, куда нужно было идти и им - в сторону центра.
  - Хорошо. - Славик поднял ворот взятой напрокат у 'метрошника' телаги, - хоть в рожу дуть не будет.
  Подгоняемые в спину ветром, они трусцой побежали в сторону, где должно было находиться управление МЧС.
  - Как думаешь, много схватим? - Славик прибавил ходу.
  - Хрен его знает. Смотря чем и где шарахнули. Горело вокруг вроде немного. А вот ветер...
  - Шарахнули наверняка по 'Баррикадам' - там 'Титан' 'Тополя' и 'Искандеры' делал, а это километрах в двадцати отсюда, в Краснооктябрьском районе. Ну и по в/ч в области где-то... - Они подбежали к четырехэтажному зданию с настежь открытыми входными дверьми.
  - У-у, блин, - Славик пнул закрытую дверь.
  - Погоди, - Егор поднял валявшуюся неподалеку фомку, - может, еще чего осталось.
  На первых двух этажах они обнаружили лишь перевернутые столы, вываленные из шкафов горы макулатуры и опрокинутую оргтехнику. На третьем парни переоделись в эмчеэсовскую форму и наполовину набили найденные здесь же рюкзаки картами Волгограда, Волгоградской области и России и всякой литературой и канцелярской хренью. На четвертом этаже все, кроме карт, пришлось выкинуть, чтобы в рюкзаки вместилось несколько дозиметров, пара лишних противогазов, какой-то то ли фильтр, то ли опреснитель для воды, бинокли, фонарики с запасными батарейками и прочая подобная мелочь. Но самым ценным - нетадоном[8] - они заполнили едва ли не половину здоровых армейских рюкзаков. Все это ребята нашли в трех, еще не взломанных до них, металлических шкафах.
  - Интересно, почему их не взломали? - Славка привязывал поверх рюкзаков скрученные в трубочку костюмы не то противохимической, не то противорадиационной защиты.
  - Наверное, не успели, - Егор показал на пулевые отверстия в двери и выбоины в стене. - И мы смываемся, сейчас только замерю, - он расчехлил дозиметр.
  - Сколько?
  - Восемьдесят рентген у окна, в шкафах пятнадцать.
  - Значит, шмотки 'чистые'. - Они вышли из комнаты и побежали вниз по лестнице.
  Когда ребята подходили к 'Ельшанке', принесенный ветром звук длинной автоматной очереди заставил их плюхнуться в образовавшуюся у бордюра кучу мусора. И вовремя! Из-за угла павильона выскочила девушка, за ней парень. Его тут же срезала следующая очередь.
  - Патронов у них немерено. - Егор и Славик уже отползали за деревья, когда, догнав девушку, двое в камуфляже потащили ее за волосы обратно в павильон 'Ельшанки'.
  - Что будем делать? - Славик сел, прислоняясь спиной к столбу с оборванными проводами.
  - Избавимся от лишнего барахла. Оно теперь им, - Егор кивнул в сторону станции метро, - не понадобится. Потом пойдем в район, где фонит поменьше, найдем жратвы, залезем в дом и переночуем. А дальше видно будет.
  Изучив карту, они решили идти в направлении Кировского района и дальше. Часть улицы Льва Толстого и Электролесовую прошли в быстром темпе, постоянно оглядываясь, будто ждали выстрела в спину. При выходе из зеленой зоны из-за Славика стали идти медленнее, а на Университетском проспекте он, сорвав противогаз, рухнул на жухлую газонную траву.
  - Надень, наберешься. - Егор, сбросив рюкзак, достал упаковку с нетадоном.
  - Слушай, Егор. Здесь написано, что он действует трое суток, а здесь уже меньше пятидесяти рентген, - Славик поморщился от укола. - Давай в Кировском заночуем.
  - Здесь меньше пятидесяти, а дальше больше ста. Хрен его знает, как облако шло. - Егор сделал укол и себе.
  - Я в этих взрывах не разбираюсь, но слышал, что бывают воздушные, при которых гриба и облака с осадками не бывает. - Славик натянул противогаз.
  Через час они подходили к супермаркету на Кирова, пополнив перед этим запас лекарств в аптеке ? 20, на которую они вышли со стороны улицы Никитина. Как и следовало ожидать, в зале магазина все было перевернуто. Неразграбленное безнадежно испорчено.
  - Сверху сливки, снизу плутоний, - Егор пнул ногой коробку с йогуртами.
  - Это уже пятый магазин, и все то же са... - Славик, поскользнувшись на залитом сметаной полу, завалился на полки со вздувшимися пакетами кефира и молока.
  - Гляди, - сидя на полу, он показывал пальцем трясущемуся от смеха Егору на открывшийся за рухнувшими молочно-кефирными штабелями двустворчатый люк в полу.
  Им предстояла нелегкая задача - оставить в правильной пропорции продукты, лекарства, снаряжение в том количестве, которое они смогут унести. Но еще сложнее было решить, что делать дальше? Куда идти? После того как случилось ЭТО, обычные, мирные люди разделились на тех, кто 'успел', и тех, кто 'не успел'. 'Не успевших' было больше, они были озлоблены на тех, других. Перевес был на их стороне. Они первыми добрались до продуктовых запасов и армейских складов. Но их число сокращалось, они умирали. 'Успевших' тоже становилось все меньше - таких убивали, зачищая от них немногочисленные бомбоубежища. Держалось только метро. Неделю. До сегодняшнего дня. По крайней мере 'Ельшанку' точно вырезали.
  - Знаешь, мы пойдем в Москву, - Егор ложкой мешал кашу, булькающую на костре, разведенном здесь же, в подвале. - Тут нас точно грохнут рано или поздно, а там, может, какая-то власть сохранилась, да и родные вдруг живы?
  - Так не дойдем, оружие надо. - Славик уплетал один за другим крекеры.
  - По дороге поищем. А что, сидеть и ждать, пока эти 'зомби' нас найдут?
  - Куда двинем? - Они развернули карту.
  Пока решили выбираться по западной окраине Советского района Волгограда, через Городищенский район, к Гумраку, к трассе Е-119 М6.
  - Давай посмотрим, что в МЧС натырили. - Славик подтянул к себе рюкзак. - Та-а-ак. 'Фильтрующий противогаз ГП-27(27В) предназначен для защиты органов дыхания, лица и глаз человека от...' Понятно. 'Прибор ДБГ - 34Т измеряет мощность эквивалентной и экспозиционной дозы фонового излучения. Прибор позволяет проводить контроль при наличии фонового нейтронного излучения...', 'Прибор МГК - 05 предназначен для измерения эквивалентной дозы и мощности эквивалентной дозы непрерывного рентгеновского и гамма-излучения, а также потока бета-частиц. Характеристики - профессиональный многофункциональный компактный дозиметр для контроля радиационной обстановки с автономным и стационарным питанием...', 'Комплект индивидуальных дозиметров ИД-6... В состав комплекта входят: 10 дозиметров ИД-6; зарядное устройство ЗД-24; футляр со штативом на 10 гнезд; техническая документация... Зарядка дозиметров производится от зарядного устройства ЗД-24. Принцип работы зарядного устройства основан на следующем: при вращении ручки по часовой стрелке рычажный механизм создает давление на пьезоэлементы...'. Слушай, давай эти ИД-6 оставим. Ручку крутишь, они заряжаются и электричества не надо.
  - Хорошо, а патроны от противогазов все возьмем. У этих, гражданских, их только на шесть часов хватает. Это тебе не армейские.
  - Дежурю первый. - Славик достал нож, взятый из хозяйственного отдела супермаркета. Какое-никакое оружие.
  Второй раз смененный за ночь, Егор уже проваливался в бездонную темноту сна, когда его товарищ по несчастью растолкал его, прижав указательный палец к губам. Скрипнула дверца люка.
  - Да куда тебе еще, твою мать. Не унесем больше, - неприятный каркающий голос донесся откуда-то издалека.
  - Да? Ладно. И хрен с ним. Ну, на всякий... - ответили совсем рядом с люком, и по металлическим ступенькам запрыгало... Звяк, звяк.
  - Ложись! - Ребята бросились на пол.
  
  4.09.2026 г. Москва. Нижний вестибюль станции метро 'Цветной бульвар'
  Сокол обвел взглядом нижний вестибюль 'Цветного бульвара'. Мрачные, растерянные лица резко контрастировали с веселенькими цветными панно из 'прошлой' жизни. Скворцова не было видно. Он и не рассчитывал обнаружить его здесь. Наверняка академик уже шагает по тоннелю. Вот только в какую сторону? Апатия овладевала Соколом. ОНИ подставили его под УДАР, бросили здесь подыхать. Но в глубине души он рассчитывал вернуться. Куда? Как? Он не знал, но вернуться, не выполнив последнего задания, Сокол не мог.
  'Академик из Сибири на восток и пойдет. - Сокол спрыгнул на пути у правого тоннеля к 'Чеховской'. - Самая длинная, не выходящая на поверхность линия - желтая. По кольцу он не пойдет - по сиреневой короче. Но если даже и по кольцу, перехвачу на 'Марксистской'. - Он обошел встретившийся через сто метров поезд, продвигаясь почти на ощупь. Как там? 'Найти черную кошку в темной комнате...'
  - Давай сыграем, - вывел его из задумчивого состояния голос, обладатель которого размахивал перед носом Сокола шахматной доской, громыхая ею как погремушкой.
  - На кону вечный бой... Бесцветная мгла знает все ходы... поторопись и ты, не успеешь...
  Попятившись от завывающего 'шахматиста', Сокол достал нож.
  - Не стоит, он безобидный, - на пальцы, сжимающие рукоятку, легла ладонь. - Спецназ?
  - Бывший, - он, отметив за спиной 'любопытного филантропа' еще двоих, убрал правой рукой свой 'НРС-8' в ножны, одновременно засовывая левой под подкладку только что свинченный глушитель от 'беретты'.
  - Бывшей спецуры не бывает, - филантроп хлопнул его по плечу. - На 'Полянку' идешь?
  - А что?
  - Осторожный! Мы там все договорились встретиться, если ЭТО, - филантроп вздохнул, - произойдет. Ты не знал?
  - Сами мы не местные, - попытался отшутиться Сокол.
  - Откуда?
  - Из Питера. - Он освежил в памяти свою 'легенду'.
  - Пойдешь с нами, - то ли приказал, то ли спросил филантроп.
  Сокол задумался. С одной стороны, рушились его оперативные планы, с другой - где гарантия, что академик пошел к 'Новогиреево'? А пребывание среди спецназовцев давало необходимую мобильность, прикрытие и легальное ношение оружия. Хотя оружие, как он подозревал, скоро легально носить будут все.
  - Пошли.
  
  4.09.2026 г. Москва. Вентиляционная камера в районе станции метро 'Авиамоторная'
  Андрей открыл глаза. Тихо и темно. Он щелкнул зажигалкой, осветив ею гермодверь.
  - Надо же, - дуя на обожженные пальцы левой руки, правой он нажал какой-то выключатель, замеченный им справа от двери. Аварийная лампочка освещала только пятачок между двумя агрегатами. Со всех сторон, куда не проникали ее лучи, будто беря его в клещи, медленно надвигалась тьма. Андрей почувствовал себя одиноким и беззащитным. Толща земли над головой, казалось, вот-вот раздавит его. Быть может, он - единственный, кому удалось выжить... Пока.
  В углу что-то промелькнуло.
  - А-а-а, - не выдержав напряжения, Андрей швырнул в ту сторону попавшийся под руку камень и в отчаянии рванул гермодверь за ручку. Ее ржавая туша неожиданно легко, хоть и со скрипом, поддалась, открывая перед ним слабо освещенный проход между парой воздухозаборных решеток, стоящих за этими агрегатами неизвестного назначения. Далее, уже совсем еле различимый, виднелся угол поворота горизонтальной шахты.
  Андрей, потянув за небольшой штурвал, закрыл за собой гермодверь. Он повернул штурвал два раза и, перехватив поудобней топор, двинулся вперед. За поворотом был довольно длинный тоннель все из тех же небольших тюбингов, что и сама вентшахта, заканчивающийся небольшим лазом, забранным в решетку из толстой арматуры, с которой Андрею пришлось изрядно повозиться.
  Расправившись с упрямой металлоконструкцией, он нырнул в лаз. По спине пробежал холодок. Ноги предательски подогнулись. Он находился в середине тоннеля между станциями. Несмотря на то что Андрей догадывался, что поезда встали, как и вентиляторы, или что там из себя представляли эти цилиндрические агрегаты, ощущение того, что сейчас из-за поворота выскочит поезд, не покидало его. Он повернулся направо, неуверенно пошел, держась ближе к кабелям. Андрей двигался медленно, с остановками, во время которых давал остывать зажигалке.
  - Черт, - он больно ударился локтем обожженной пять минут назад выброшенной зажигалкой руки. Вытянув ладони вперед, Андрей нащупал холодный металл головного вагона.
  Часы у него были обычные, без подсветки. Поэтому Андрей не знал, сколько времени он шел. Поезд остался далеко позади. Сильно болела ушибленная нога. Он собирался уже сесть прямо на рельсы, когда впереди забрезжил свет.
  
  18.09.2026 г. Башкирия.
  20 километров западнее пос. Кулмас.
  Шедшая впереди колонны ИМР-6М[9], поведя пулеметами, остановилась, дожидаясь БМПТ-3[10], в которой Волохов, приникший к тепловизору, внимательно изучал окрестности.
  Теперь впереди шла инженерная машина разграждения с двумя мощными ножами-тралами. За ней БМПТ-3. За то, что она была напичкана ракетно-гранатометно-пулеметными комплексами, ее называли комбайном по убийству живой силы, или 'Терминатор-4'.
  Потом шла уцелевшая БМП-4[11]. На пересеченной местности и в городской черте колонна останавливалась, и вперед выдвигалась пешая разведгруппа. Четверо из оставшихся шестнадцати человек уже побывали в разведке, и с учетом того, что местность была все еще сильно заражена, а нетадон можно колоть только раз в два месяца, скоро пешая 'прогулочка' предстояла и ему. А ведь еще нужно сделать вылазку за соляркой - бээмпэшка с топливом накрылась медным тазом, и оставшегося им хватит километров на четыреста пятьдесят.
  Они изменили тактику, после того как потеряли две единицы бронетехники из пяти. Дорого обошлась им самоуверенность. Уже через десять километров от Белорецка, возле Азикеево, они были обстреляны неизвестными из легкого стрелкового оружия. Потом мост через малый Инзер взлетел на воздух, увлекая за собой 'Т-95'[12]. А БМП-4 сгорела перед Кулмасом. Два эрпэгэшника, засевшие в придорожных развалинах, были сметены термитными гранатами с обоих комплексов волоховского БМПТ-3. Но потерять десять процентов личного состава и почти половину бронетехники уже через сто пятьдесят километров от Убежища, было немыслимо. Они были готовы к чему угодно, но такое... Волохов был подавлен. Причем не столько тем, что потерял технику и людей, сколько тем, что он увидел за пределами Убежища. Нет, конечно, он не ожидал увидеть безоблачное синее небо над сверкающими белизной домиками, разбросанными тут и там, среди изумрудных полей. Нет, все как по учебнику: шквальный ветер гнал низкие свинцовые облака, роняющие кислотно-фонящий снего-дождь на мутные потоки рек и ощетинившиеся обвяленными штырями берез рощи. Косяки бумажного мусора и какого-то обгоревшего тряпья кочевали не только на юг, а запеченные прямо на грядках и ветках плоды так никогда и не будут сняты. Другой урожай собирала 'ядерная осень', пройдясь световым, ударным, тепловым и нейтронным гребешками своей дьявольской жнейки. Это те, кого не коснулась эта страшная 'жатва', кого в первые дни не 'окучила' в подвалах ударная волна, не сожгла, как дачники сжигают сорную траву, световая, не 'скосили' нейтроны и гамма-лучи, продолжали 'молотить' друг друга своими 'молотилками' разного калибра, подсекать друг друга 'серпами' кинжалов, финок и кортиков, за кусок незараженного хлеба, за глоток чистой воды, за место под 'солнцем' аварийной лампочки бункера. Но и большинство из них, не задумываясь об этом, 'зрели', подобно дарам природы поздних сортов, чтобы потом, через недели или месяцы, все равно, корчась в судорогах лучевой болезни, упасть к ногам этой 'ядерной осени'.
  Принявший на себя всю ту ненависть 'уцелевших' за месяц, минувший с ТОГО МОМЕНТА, Волохов никак не мог отмахнуться от стоявшего перед глазами видения: тощие, с бледной, покрытой язвами кожей, в клочьях, бывших когда-то летней, одежды, с воспаленными красными глазами люди копошатся в развалинах и, как по команде, обернувшись на урчание их моторов, начинают швырять в колонну камнями, изрыгая неслышные бойцам проклятия. А одна женщина с растрепанными волосами, подняв высоко над головой мертвое тело годовалого ребенка, бросает его на броню волоховского БМПТ.
  
  4.09.2026 г. Москва.
  Тоннель в районе станции метро 'Цветной бульвар'
  Первым желанием Скворцова, после того как его глаза привыкли к полумраку, было броситься бежать дальше куда глаза глядят. Он так и сделал. Пробежав метров триста по темному тоннелю, как потом оказалось, в сторону 'Менделеевской', академик наткнулся на стоящий темной махиной поезд. Задыхаясь, он прислонился к прохладному металлу вагона. Ему все равно. Он устал. Устал чувствовать себя зайцем, на которого охотятся уже третий день. У него уже было столько возможностей погибнуть... Сейчас или позже - какая разница. Нахлынувшая усталость приглушила и без того уже мизерное чувство опасности. Скворцов сполз на холодный бетон.
  - Что нам делать? - Детский голос из вагона вывел его из оцепенения.
  - Наверное, надо идти на станцию, - неуверенно ответили ему.
  - Страшно!
  - Здесь тоже страшно, - из проема открытых автоматических дверей высунулась девчачья голова.
  - Гош, пойдем.
  - Осторожно, здесь высоко. - Скворцов вытянул в сторону девочки руку, пытаясь не дать той упасть.
  - Кто вы?
  - Не бойтесь, я не кусаюсь. А вы здесь как одни оказались?
  - Мы с дядей Сашей в цирк ехали, а потом свет погас, поезд остановился, и дядя Саша куда-то потерялся.
  'Ага, 'потерялся', - подумал Скворцов. - Сбежал, сволочь'. И уже вслух:
  - Ну, пошли на станцию вашего дядю искать.
  
  
  Дядю они так и не нашли. Видимо, человек он энергичный, далеко убежал, и забота о Маше и Гоше (так звали его новых знакомых) помогла Скворцову в первые дни не сойти с ума от всего пережитого.
  Как говорил начальник станции 'Цветной бульвар', он же начальник местного штаба ГО: 'Чтобы у людей не поехала крыша - их надо чем-то занять'.
  Вот и занимались все - кто чем. Одни бесцельно блуждали, изучая бесчисленные служебные и технические помещения, другие проводили время в разговорах о том, 'кто виноват' и 'что делать'.
  Скворцов, тоже сначала вдоволь наговорившись, отправился осматривать окрестности с пареньком из персонала метро, с которым познакомился на второй день. Он узнал, что, помимо самой станции и двух тоннелей в районе 'Цветного', существует еще масса тупиков, 'отводных' и 'опорных' тоннелей, рабочих стволов и подходов к ним, созданных при строительстве станции, а также тоннельно-дренажные камеры (ТДК), санузлы, венткамеры, пункты технического обслуживания поездов (ПТО) и многое другое.
  Потом он присоединился к людям, которые занимались 'хозяйственными' делами: таскали воду из скважины, заготавливали 'дрова' из всего, что может гореть, в промежутках попивая так называемый 'чай', получивший название 'цветной', а попросту кипяток, который, он не сомневался, где-то был и чаем 'По-павелецки' и 'По-ясеневски'. Словом, шевелился. Но в эти первые три голодных дня были и такие, кто не разделял оптимизма Скворцова. Оставив попытки сначала уговорить, а потом заставить начальника станции открыть гермодвери и выпустить их наружу, они ушли по тоннелю, в надежде просочиться где-нибудь на поверхность. Таких было довольно-таки много. К концу третьего дня ушло больше половины. Может, кому-то из них и удалось выбраться, судя по тому, что Скворцов потом увидел - к их несчастью.
  
  8.09.2026 г. Волгоград. Ул. Кирова, д. 20.
  Что-то тяжелое не давало ему шелохнуться. После нескольких безуспешных попыток он нащупал свободной рукой ножку то ли стола, то ли шкафа. Рывок - и это 'что-то' подъехало к нему. Стол. Егор вытянул руку сильнее и нащупал изогнутую буквой 'u' трубу радиатора отопления. Еще рывок, еще, и медленно, но верно, ему удалось освободить сначала вторую руку, а затем и все остальное. Отдышавшись, он ощупал себя. Вспоротые на плече костюм химзащиты и свитер слиплись от запекшейся крови. Егор, не сразу найдя свой рюкзак, достал из него фонарик. Луч, разрезав пыльную темень подвала, выхватил чуть не похоронившую его под собой металлическую махину стеллажа и отразился в мертвых глазах паренька, уже успевшего стать его другом. Наскоро перевязав себя, Егор взял из рюкзака Славика только несколько дополнительных патронов к противогазу, нож и пару консервных банок и поднялся наверх.
  Сверившись с картой, он двинулся в сторону Гумрака по окраине Волгограда. Бесконечная завеса из облаков, как разведчика укрывшая солнце, не позволяла определить время суток. Часы на мобильном показывали 9:17. Егор продвигался медленно. И так маленькие, да еще и запотевающие, окуляры противогаза ограничивали обзор волгоградской 'зеленки'. Внутри него росло, поскребывая, будто ногтем по стеклу, тоскливое чувство уязвимости.
  Да, безоружному здесь делать нечего. Но где же его взять-то, оружие? Ему - москвичу - в Волгограде? Да и все оружейные магазины и арсеналы в/ч наверняка уже оприходовали вчерашние ночные 'гости'.
  На улице Рутковского Егору пришлось сорок минут пролежать в канаве мордой в грязь, пока мародеры грузили на 'Урал' извлеченную из утробы ресторана провизию. А ближе к вечеру, когда он раздумывал, где б ему переночевать, минуя погнутый дорожный указатель с обугленной надписью 'Кр. Пахарь', по нему саданули из 'калаша'. Хорошо, издалека. Наверное, для острастки. Скатившийся со страху кубарем в кювет, Егор опять отметил для себя немереное количество патронов у этих отморозков. Уже затемно он набрел на какой-то подвальчик, спрятавшийся в торце двухэтажного дома, со стороны внутреннего двора. Долго возился с замком и, наконец, одолев ржавый механизм, зашел в пахнувшее затхлостью пристанище крыс и тараканов. И удачно так зашел. Пнув ногой подвернувшееся мерзкое животное, которое с писком бросилось прочь, и матюкнувшись про себя, Егор сделал это еще раз, но уже от радостного удивления, когда луч его фонарика уперся в штабеля из коробок с 'Кэмелом', 'Данхилом' и 'Мальборо'. Еще бы, мрачная перспектива стать трезвенником-язвенником, бросившим еще и курить, его не прельщала. А не курил он уже пятый день. Это было тяжело. Кто знает, тот поймет. Вообще-то Егор курил только 'Яву', но дареному коню...
  Проверив, не фонит ли его драгоценная находка, он с дозиметром в руках обошел весь небольшой подвальчик, не обнаружив больше ничего полезного. Видимо, это был или склад или перевалочная база местного табачного бонзы. Запершись на засов и наскоро перекусив разогретыми на эмчеэсовском патроне-горелке консервами, он весь оставшийся вечер потрошил импортное курево и плотно утрамбовывал табачное ассорти в вещмешок, переделанный из чехла из-под какого-то прибора. Покачав за лямку довольно увесистый переносной вариант табачного ларька, Егор, довольный собой, устроился в углу за нагроможденными коробками из-под сигарет и впервые за несколько дней безмятежно заснул.
  
  8.09.2026 г. Москва.
  Станция метро 'Авиамоторная'
  В отличие от 'Площади Ильича', с 'Авиамоторной' не ушел никто. Хлебная и продуктовые палатки, так удачно оказавшиеся в пределах пространства, отсеченного от внешнего мира гермозатворами, а также кое-какие продукты, прихваченные с собой торговцами с Лефортовского рынка, позволили протянуть 'местному населению' до той поры, когда стало можно относительно безопасно для здоровья совершать вылазки наверх. Правда, это касалось только радиации.
  Вообще к азербайджанцам, составляющим подавляющее большинство торговцев, даже после добровольно-принудительного изъятия продуктов относились хорошо. По крайней мере до тех пор, пока эти продукты не кончились. Что было для них, привыкших к другим реалиям, сильно непривычно. У 'авиамоторцев' даже спустя пять дней все еще был хоть и бледный, но настоящий чай, а в рационе станционных спецслужб еще и кофе. Куда девались все подарки судьбы на 'Ильича'? Неизвестно. Только те, первые беженцы оттуда, которых еще пустили, рассказывали, что еды там не стало уже на второй день. И это при том, что и народу там было меньше, и на одну продуктовую палатку больше.
  
  
  Первая группа поисковиков, все те же Сергеев и Епифанов, уже знакомым маршрутом вышли к машинному залу, но, пройдя по коридору, уже не стали подниматься в вестибюль с турникетами, а двинулись дальше по коридору и, проникнув сначала через маленькое помещеньице с гермодверями в комнатку, похожую на дворницкую, заставленную метлами, скребками и лопатами, вышли через обычную дверь в переход, прямо к внешней стороне гермозатвора. Стараясь не смотреть на начинающие вздуваться трупы, обосновавшиеся повсюду - и у 'гермы', и на ступенях, Епифанов передернул плечами.
  - Не сцы, - у Сергеева у самого подкатил ком к горлу, - прорвемся. - Они поднялись по ступенькам и, пробираясь через вереницу врезавшихся друг в друга автомашин, двинулись в сторону 'Калининского' парка. Вход в него был перегорожен 'сошедшей с курса' фурой, из которой со стороны водителя свешивалось его, этого водителя, тело. Над самой фурой, было видно, уже 'поработали' мародеры. Повсюду валялись разорванные коробки из-под когда-то свежемороженой рыбы. Хорошо, противогазы мешали 'насладиться' ароматом ее остатков.
  - Да. Чует моя задница, хрен мы чего на этом рынке найдем, - Епифанов поправил автомат на плече. - Какие будут указания, командир?
  - Прошвырнемся по палаткам, а там посмотрим, - Сергеев почесал резиновый затылок.
  Как и ожидалось, ничего, кроме разгромленных ларьков, в которых вперемешку с остатками продуктов валялись граждане, как говорится, с признаками насильственной смерти, они не обнаружили. Зато обнаружили их.
  - Да. Жарковато тут было, - Епифанов в который уже раз хотел сплюнуть, что в противогазе в принципе делать не рекомендуется. - Средние века.
  - Сейчас еще жарче будет, - лейтенант кивнул в сторону вооруженной дрекольем толпы, которая неслась, перепрыгивая через поваленные прилавки, под полуразрушенной крышей крытой части рынка. Путь назад тоже был отрезан вторым отрядом 'московских гуннов', и они рванули по единственно возможному пути - в сторону когда-то красивого, похожего на зеленый бочонок пива, а теперь всего ощетинившегося зеленоватыми зубьями осколков здания администрации ЮВАО. Бежать в полной амуниции было нелегко, и расстояние между поисковиками и их преследователями стремительно сокращалось. Вперед из толпы выдвинулся высокий брюнет с развевающейся на ветру длинной шевелюрой и метнул в беглецов заостренной арматурой, бывшей, наверное, когда-то частью ограды. Самопальное копье пролетело в каких-то сантиметрах от Сергеева и, раскрошив лобовое стекло 'Тойоты', воткнулось в спинку переднего сиденья. Не став ждать более удачной попытки уже вооружившегося новой арматуриной новоявленного Атиллы, лейтенант развернулся и, переведя 'калашников' в режим одиночного огня, между двумя тяжелыми вздохами, нажал на спусковой крючок. Пуля, прошив грудь вождя рядом с почему-то надетым на голое тело галстуком (наверное, символом его неограниченной власти), задела еще кого-то.
  - Получил 'интеллигент вшивый'. - Сергеев развернулся и бросился бежать, не дожидаясь аплодисментов восхищенной публики.
  Толпа на секунду-другую приостановилась и с яростным ревом устремилась за ними.
  Они с Епифановым уже подбегали к зданию администрации, когда 'новые варвары' предъявили аргумент посерьезнее куска забора. Но первым выстрелом из охотничьей двустволки они лишь выбили крошку из стены над головами поисковиков, а звук второго те слушали, уже стоя в простенке первого этажа.
  - Слышь, Епифаныч, они, похоже, нас уже ждали, - Сергеев никак не мог отдышаться. - Грамотно так на этих с ружьем гнали. Малость не рассчитали.
  - Ага. Свежатинки им захотелось, видать. Тухлятина пятидневная не устраивает.
  - Не. До людоедства, думаю, еще не дошло. Зуб у них на нас, 'подземных', имеется. За то, что успели. - За окном опять бухнуло.
  - Лохи, - Епифанов махнул рукой.
  - Пошли отсюда, пока эти 'лохи' не покромсали нас на 'бифштексы из молодых бычков', - Сергеев, хрустя битым стеклом, двинулся к коридору. И вовремя. В стену, рядом с тем местом, где он только что стоял, ударилось нечто, напоминающее 'коктейль Молотова'. Вокруг все заполыхало. Побежав по коридору, они выбрали единственно верный путь - вниз по лестнице, за железную дверь подвала, которая, слоноподобно взвыв ржавыми петлями, закрылась за ними, разрубив пополам последний лучик света. Епифанов зажег получасовой химфонарь ХИС-30.
  - 'Ну и рожа у тебя, Шарапов', - Сергеев ткнул в бок напарника, который, отдуваясь, снимал противогаз, - в темноте светится. И фонаря не надо.
  - На себя посмотри. Куда дальше?
  - Туда, - лейтенант показал на приоткрытую дверь, за которой виднелись кухонные принадлежности. - Может, пожрать чего найдем.
  И они нашли. Войдя через дверь, оказавшуюся потом аварийным выходом из подсобок столовой администрации, и убедившись в небольшом количество рентген в округе, они принялись набивать рюкзаки 'долгоиграющими' продуктами.
  - Зря противогазы сняли, - поморщился от вони Сергеев.
  - Ты как знаешь, а я в этом наморднике просто охреневаю. Уж лучше так. - Епифанов отшвырнул вздувшуюся банку с горошком.
  - Тут человек пятнадцать-двадцать надо, чтоб вынести все. Вот Борисов будет рад.
  - Погоди. До него еще нужно добраться.
  - А чего? До ночи досидим, а там в темноте рванем, - Епифанов терзал очерствевшую в камень булочку.
  - А у меня другое предложение, - лейтенант поднялся. - Сейчас спустимся ниже. Видел на лестнице, там еще два этажа вниз? И по каким-нибудь коллекторам смоемся.
  Они блуждали по подземным коммуникациям уже полтора часа. Сергеев время от времени подсвечивал химическим фонарем дозиметр, вшитый в рукав бушлата.
  - Этот поворот тоже занеси, - сержант в который раз поднес фонарь к планшету с нарисованным планом подземелья.
  - Да на кой че... Ого! - Епифанов уставился на штурвал гермодвери и в ту же секунду растянулся на бетонном полу, споткнувшись обо что-то мягкое. Луч фонаря скользнул по забрызганным кровью рубашке и галстуку и остановился на том, что еще дней пять назад было лицом тутошнего клерка. Рядом лежала девушка.
  - Я ее помню. Каждый день мимо меня проходила. Я все никак не решался познакомиться, - Епифанов с размаху ударил кулаком в стеклянную поверхность с надписью 'ПК'. Один из осколков полоснул по ладони не подающей признаков жизни девушки. Она застонала. Пока Епифанов приводил в чувство воскресшую, Сергеев попытался открыть гермодверь. Штурвал не поддавался. Обыскав убиенного клерка, он нашел план здания администрации, где на втором подземном уровне была обозначена и эта гермуха.
  - Наверное, этот, - он направил фонарик в сторону трупа, - привел народ сюда, а как открыть, не знал - вот его и порешили. Может, даже этот Атилла недоделанный постарался.
  - Поверху мы ее живой не донесем. Надо герму как-то открывать, - Сергеев снова налег на штурвал.
  - Как ее откроешь-то? Наверняка с той стороны закрыта.
  - Давай вдвоем попробуем - может, просто заржавела? - Лейтенант, подойдя к пожарному щиту, потянул на себя металлический топорик, висящий внутри щита на двух скобах.
  - Ого! - они уставились на панель с какими-то кнопками, которая оказалась под дверцей с ручкой-топориком. Нажав на кнопку 'пуск', Сергеев наблюдал, как плавно пошла в сторону мощная гермодверь, а Епифанов, уже взвалив на плечо узницу подземелья, заносил ее в открывшуюся шлюзовую камеру.
  
  19.09.2026 г. Башкирия. 15 километров южнее с. Константиновка
  Через ноктовизор Волохов наблюдал, как разведгруппа удаляется в сторону очередной военной части. Это была уже четвертая в/ч на их пути. Первые две были разграблены до основания, как и пара автобаз, а на подходе к третьей по ним открыли такой шквальный огонь, что возникшую арифметическую задачку (сколько боеприпасов нужно потратить, чтобы, может быть, добыть столько-то литров горючки) Волохов решил однозначно: 'На фиг!' Он даже не злился на этих, из сто двадцать первой мотострелковой. Слишком свежи были воспоминания о том, что произошло с одним из бункеров пусковых комплексов противоракетной обороны их Убежища.
  Через несколько часов после УДАРА на связь не вышли два из восьми ПК ПРО Убежища. Их все-таки накрыло. Досталось и самому Убежищу. Несмотря на трехсотметровую глубину, после прямого попадания в результате тектонических подвижек были повреждены подземные резервуары с топливом. Авиационный керосин вытек весь, а дизтоплива осталась 2/5. Поэтому семь 'МиГ-37'[13], девять 'Ми-32'[14], пять 'К-72' не стали даже расконсервировать, а из очень даже приличного парка бронетехники и автотранспорта подготовили около двадцати машин, в основном для эвакуации уцелевших в ПК ПРО и для рейдов по добыче горючки. Через пять дней, когда уже было принято решение об эвакуации, не вышел на связь еще один бункер ПК ПРО. К нему и отправился Волохов.
  Открытая настежь массивная бронированная дверь сразу дала понять: что-то произошло.
  То, что бой был коротким, но жестоким, Волохову было ясно из положения тел и количества трупов нападавших. По восемь на каждого защитника бункера. И это при том, что нападение было внезапным.
  Не найдя никого живого ни в командном пункте, ни в жилых отсеках, Волохов и еще два бойца вошли в хозблок. Кровавая цепочка следов босых ног вела к закрытой двери подсобки. На стук и призывы открыть никто не реагировал.
  
  
  - Совсем ты мне аккумулятор посадишь, - ныл водитель, пока один из бойцов орудовал резаком, вскрывая металлическую дверь подсобки.
  Через пятнадцать минут Волохов уже читал записку, накарябанную слабеющей рукой лейтенанта Скоблякова. В ней тот успел написать о том, что на третий день капитан Ситников приказал открыть дверь просящим оказать медицинскую помощь местным жителям, и те, ворвавшись, открыли огонь из автоматов по не ожидавшему такого гарнизону.
  '...я тяжело ранен в живот и скоро умру...' - почерк Скоблякова становился все неразборчивей. - '...и жалею о том, что никогда уже не увижу...' - записка обрывалась. Волохов, сжав кулаки, вышел в шлюзовую камеру.
  
  11.09.2026 г. Волгоградская область, пос. Котлубань
  Explorer на любой щелчок по строчке в 'Избранном' выдавал: 'Невозможно отобразить страницу'. С мобильником - та же история. Егор откинулся на спинку переднего сиденья 'Порше', обнаруженного им в гараже, под одним из коттеджей в Котлубани. Электронная начинка машины, стоявшей в подземном гараже, не сгорела от электромагнитного импульса. ЭМИ, образующийся в результате ядерного взрыва, развивает огромную мощность (100 000 МВт) за короткий промежуток времени и выводит из строя всю электронику, находящуюся на поверхности. Сюда же он не достал. Заведя автомобиль, Егор зарядил через прикуриватель сначала мобильник, а потом и ноутбук. Но лучше бы он этого не делал. Какая-то отчаянная тоска, нестерпимое чувство одиночества охватило Егора. Только теперь он ощутил, что весь привычный мир рухнул. Ни одна живая душа не выходила на связь. Теперь ни его познания в программировании, в экономике, в банковской сфере, ни вообще все его 'неоконченное высшее' не имело значения. Важно было лишь то, насколько быстро ему удастся найти хоть какое-то оружие, на сколько хватит продуктов и патронов от противогаза.
  Кстати, чем дальше он уходил на север от Волгограда, тем меньше становился фон. Очень соблазнительной была мысль сесть в 'Порше' и рвануть по трассе, и гнать настолько далеко, насколько хватит бензина. Хрюкать противогазом откровенно задолбало. Но от мысли этой Егор отказался, вспомнив и то, как его обстреляли при выходе на шоссе, и разбросанные по всей трассе возле раскуроченных легковушек трупы тех, кто забыл: 'Тише едешь (идешь), дальше будешь'. Так что пойдет он дальше по целине, рощицами и овражками, заходя в поселки только для того, чтобы набрать воды или найти подвальчик для ночлега. Эх, еще бы ПНВ[15] найти. А то, не ровен час, наткнется в темноте на кого-нибудь вроде тех бандюганов, захвативших 'Ельшанку', казавшуюся такой безопасной.
  Егор вздохнул и, хлопнув дверцей 'Порше', поднялся из гаража в дом, прихватив с собой маленький рюкзачок, набитый продуктами, найденными в хозяйском гараже. Внизу он обнаружил квашеную капусту, соленые огурцы и грибы, и что особенно порадовало - здоровенный окорок. Так что вчера вечером он устроил себе 'праздник живота' и сегодня с утра чувствовал себя хреново.
  Переступив через подоконник, Егор вышел через окно и, крадясь вдоль кустов, покинул гостеприимное подворье тем же путем, которым и пришел. Взобравшись по поленнице на двухметровый кирпичный забор, спрыгнул, стараясь не зацепиться за оборвавшуюся колючку, по которой взбирался вчера, набросив на нее чехол от стоявшего неподалеку 'Нисана'. Перекатившись, он залег в малиннике. Выждав полчаса, Егор двинулся к опушке соснового бора, находящегося к северо-западу от Котлубани. Шикарные двух- и трехэтажные коттеджи и простенькие домики таращились выбитыми глазницами окон, ветер дорывал афишу с анонсом концерта очередного клона известной столичной рок-группы 'Крематорий', противно скрипел петушок-флюгер на проломленной андулиновой крыше небольшого местного аналога 'Макдоналдса'. Кругом ни души. Но Егору отчего-то казалось, что за ним кто-то наблюдает. Еще раз оглянувшись по сторонам, он ускорил шаг, чтобы быстрее покинуть это неприветливое место, которое сначала ему так понравилось.
  
  14.09.2026 г. Москва.
  Станция метро 'Цветной бульвар'
  - Да уж. Натерпелся ты, Евгеньич, дай боже, - начальник станции 'Цветной бульвар' пододвинул упрямо отказывающемуся Скворцову кружку с настоящим чаем. - Пей, пей, я твоим ребятам еще отсыплю. Слава богу, наш поисковый отряд нас худо-бедно снабжает. Вчера вон на Первом Самотечном на продуктовый подвальчик с чистыми харчами наткнулись.
  - 'Наткнулись', - Скворцов отхлебнул дымящийся чай. - Я слышал, это гаишная заначка была. Теперь уж точно нашим наверху прохода не дадут.
  - Да они и так не дают, после того как Гусаров со своей компанией у них из-под носа-то, из самого центрального здания гаишного, часть арсенала увел. Хотя благодаря этим 'калашам' сейчас и держим их на расстоянии. Но все равно оружия маловато. Это хорошо, что ты про тот автомат-то вспомнил, Евгеньич. Сегодня каждый ствол, каждый патрон на счету. - Начальник дунул в 'беломорину' и, сплющив ее бумажный мундштук, замер с поднесенной к папиросе горящей спичкой.
  - А помочь-то я тебе помогу. Сейчас мужики вернутся, перекусят и кто-нить тя до 'Авиамоторной' проводит. Там верховодит толковый мужик - морской офицер. Живут они, по нашим временам, очень даже неплохо. Так что с твоими Гошей и Машей тебе там полегче будет. Помощником на 'Авиамоторной' у Борисова этого, значит, мой старинный приятель. Думаю, он в твое положение войдет, и примут тебя там нормально, не сомневайся.
  - Все байки рассказываешь, Петрович. - В дежурку ввалились усталые, но довольные поисковики.
  - Ну, по вашим рожам вижу, что удачно, рассказывайте теперь вы свои байки.
  - Да, Петрович, удачно. И автомат забрали, - Гусаров весело помахал 'ПП-110', - и харчами разжились, и лекарств в стоматологическом университете прихватили кой-каких.
  - Но-но-но-но-но-но. Ты мне, Гусаров, смотри, чтоб без наркоты.
  - Да не боись, у-шеф. Все будет как надо - опись, про́токол, сдал-принял, отпечатки пальцев, - закосил под актера Папанова Гусаров.
  - А харчи откуда?
  - Понимаешь, Петрович, эти гаишники бывшие то ли водку жрут все время, то ли совсем хреново им, только мышей совсем не ловят. Поначалу всех дикарей своими стволами распугали, а теперь затихарились совсем чего-то. Вот и получается, ни они, ни дикари по округе не шарятся, и харчи чистые в подвальчиках кое-где еще надыбать можно.
  - Слушай, Евгеньич, - напарник Гусарова подмигнул Скворцову, - а по адресу твоему мы, кроме ствола, еще и жмурика нашли не первой свежести и с дырявой черепушкой.
  - Это не ты случайно завалил его, академик? - хихикнул Гусаров. - Гляди, тихий такой, а туда же.
  Скворцов побледнел. Значит, после него на Делегатской еще кто-то был и этого 'кого-то', может быть, приняли за него и проломили голову.
  - Когда пойдем? - Он встал, отодвинув пустую кружку.
  - Ну, пока иди, собирайся, а через часик Гусаров вон к тебе подойдет. - Петрович дунул в очередную 'беломорину'.
  - А 'Беломора' нет, Петрович. Остались сигареты 'Друг', - Гусаров заржал, протягивая начальнику блок сигарет 'Капитан Блек'.
  - Екалэмэнэ, наслушаются фильмов и сыплют афоризмами. - Петрович поморщился, нюхая сигарету из распечатанной пачки. - А что, когда Севастьянов - наша ходячая фильмотека, тебе 'Рэмбо' перескажет, пойдешь гаишников с двух рук мочить? Учти, у нас стока патронов нету. И вообще, что я с этой шоколадной гадостью делать буду? Ты б, Гусаров, еще бабских, тонких, притащил.
  - Приспичит, Петрович, и солому курить будешь...
  - Петрович, - в дежурку вошел один из его замов, - там к тебе из группы быстрого реагирования (ГБР) с 'Полянки' пришли. Я их к тебе в кабинет отвел.
  
  
  - Здравствуйте, здравствуйте, - Петрович был рад гэбээровцам - уж очень они помогли шугануть гаишников, когда те совсем было перекрыли кислород всем обитателям 'Цветного бульвара', 'Менделеевской', 'Новослободской', 'Трубной', 'Достоевской' и 'Площади Суворова'.
  - Разрешите представиться, - крепко сбитый, смуглый спецназовец протянул руку, - майор ГБР Виктор Борисович Соколов.
  
  20.09.2026 г. Башкирия. 3 километра восточнее с. Асанова
  Уже скрылась за горизонтом последняя дымящаяся крыша разоренного Асанова. Волохов в задумчивости глядел на дорогу. Даже если им удастся добыть солярки, с той скоростью, с которой они продвигались, в Москве их караван появится, самое раннее, через месяц. А ведь задача была поставлена, самое позднее - первого октября прибыть на место и следовать инструкциям подполковника Брунькова, который молчал как партизан и на все вопросы 'что дальше?' отвечал: 'Потом узнаешь'.
  Он был уверен, что Катя с Еленой Сергеевной успели добраться до метро, но вот что там дальше? Дела в Москве творились непонятные. Еще до того, как накрылась связь, стало известно, что самолет с президентом, вылетающий из Сочи, уничтожен, а министр обороны отрезан на Дальнем Востоке, и всю ответственность за обороноспособность страны взял на себя начальник Генштаба. Затем из Раменок поступила туманная информация о том, что бразды управления выжившими взял в свои руки премьер-министр Сладков. В ответ на вопрос о характере и масштабах разрушений в Москве, об управляемости округами, о состоянии в стране вообще передавалось что-то вроде 'выясняется', 'над этим вопросом работают', и все в том же духе. После анализа сеансов радиосвязи с округами по всей стране стало ясно, что она представляет собой шахматную доску, с черными 'клетками' изуродованных взрывами областей и белыми - мест, где не было стратегических объектов или куда не упали сбитые где-то раньше боеголовки баллистических ракет с мегатоннами смерти. Но ЭМИ, похоже, накрыл всю территорию от Калининграда до Находки. Ни одна наземная радиостанция не отвечала. Работали только малочисленные подземные.
  Через две недели, под невнятные объяснения из Раменок об 'экономии энергии', не вышел на связь бункер с командным комплексом РВСН[16] в Одинцово-10, а на следующий день пропала связь и с КП ЦУП военно-космичесими силами в Голицыно-2.
  Но Волохов подозревал, что вовсе не это было главной причиной их экспедиции.
  
  
  - С одной стороны, ты мне нужен здесь, - генерал-майор Подомацкий задумчиво смотрел на карту, - сам понимаешь, работы у нас будет много. Нужно восполнить запасы топлива, взять под контроль комбинаты 'Росрезерва', определиться с ближайшими в/ч - уж больно много там серьезных вещей на складах. Попади это в руки знающим людям, - Подомацкий откинулся на спинку кожаного кресла, - и у нас будут бо-о-ольшие проблемы с восстановлением порядка.
  В кабинете командующего Убежищем повисла гнетущая тишина, разбавленная тиканьем доисторических настенных часов, которые перестали выпускать задолго до начала строительства первой очереди этого Убежища.
  'Нумизмат' или, как его там, 'антиквар' наш генерал', - пронеслись в голове у Волохова несоответствующие серьезности момента мысли.
  - То, что предстоит сделать тебе и твоим ребятам, майор, - слова Подомацкого вернули его к реальности, - одним словом, без этого вся наша возня здесь потеряет всякий смысл.
  Генерал-майор опять подошел к карте и, нажав что-то на панели пульта, стал вычерчивать лазерной указкой маршрут на цветном полотне выехавшей карты европейской части России.
  - Если все пройдет удачно, в Москве будете восемнадцатого-двадцатого. Крайний срок - первое октября, - Подомацкий, подойдя к столу, поднял трубку внутренней связи.
  - Ну вот, транспорт готов, - и уже неожиданно мягко, каким-то потеплевшим тоном: - Понимаешь, Костя, все, кто вернется, выполнив задание, да и кто не вернется, мое мнение, достойны Героя России. Ну, давай. Полтора часа на сборы. Удачи.
  
  
  - Герой, герой, - Волохов поправил бронешлем. Когда он шел на прием к Подомацкому, был готов минимум к неделе 'губы', держа в уме тот звонок по мобильному Кате, от внешних ворот шахты грузового лифта авиационного ангара. Он тогда в нарушение всех инструкций и устава, узнав об УДАРЕ, бросился звонить жене. Подомацкому это, конечно, было известно. Не зря, провожая его, генерал-майор сказал: 'Знаю, твоя жена в Москве и жива. Еще и поэтому едешь именно ты...' И вот теперь он - командир группы дальней разведки, майор Волохов, наматывает на гусеницы километры башкирских дорог, поднимая клубы радиоактивной пыли.
  Уфу они обошли с юга, слишком высок там был уровень, но уже при въезде в Асаново радиация была более-менее в норме. Вот только само Асаново... Здесь, видимо, хорошо укрепились. Но штурмовавшие их, скорее всего те самые 'знающие люди', применили те самые 'серьезные вещи'. Дымящиеся останки южной окраины Асаново, которые словно потоптал огнедышащий дракон 'Смерча'[17], обдали жаром высунувшихся посмотреть на это разведчиков. А на месте базы по ремонту сельхозтехники, где Волохов рассчитывал раздобыть хоть немного горючки, они обнаружили лишь горы перемолотого бетона и кирпича. Здесь наверняка находился основной опорный пункт обороняющихся.
  Отметив маркером еще пятнадцать километров, пройденных колонной сегодня, он высунулся из люка и махнул шедшей сзади бээмпэшке. Подбежал Назаренко.
  - Все. Ночуем вон в той балке. Завтра свернем к Каптаево. Там авиаполк МЧС базировался. Может, повезет.
  
  
  В проступающей белизне стволов березовой опушки с чудом уцелевшей листвой угадывалось наступающее утро. Шумевший в ушах нескончаемый ветер заглушал все звуки сентябрьского утреннего леса. В ту секунду, когда в углу монитора ПУ ПТУР 5:59 округлилось до 6:00, из ниоткуда возник запыхавшийся лейтенант Самарин.
  - Ты что как на пожар? - Волохов неодобрительно посмотрел на бойца. - А если с ходу в бой, какой из тебя сейчас, на хрен, стрелок?
  - Да их прям щас надо брать, тепленькими, товарищ майор. Двоих на КПП, сонных, мы уже сняли, а еще один по северной стене ходит - с ним вообще без проблем.
  - Сняли?
  - Да глушанули только, товарищ майор.
  - У-у, гляди у меня, - Волохов погрозил кулаком.
  
  
  Подсеченный горе-часовой, упав со стены на спину, не то что вскрикнуть, заговорить-то смог только через пять минут, восстановив сбитое дыхание. А заговорив, сообщил, как и что, и через полчаса Волохов уже пил какой-то морковный чай с полковником МЧС Селезневым, в который раз извиняясь за его 'слегка помятых' подчиненных.
  - Как же так, полковник? Не поверю, что не знаешь, что вокруг творится.
  - Знать-то знаю, но что я могу сделать-то? У нас на сорок человек - восемнадцать стволов, из которых всего семь 'калашей', да и те 'укороты'. Чуть что, прячемся в бункере.
  - Ну, так 'чуть что' не спрятались же! Нет. Или охрану периметра организуй нормально, или носа из бункера не высовывай. Ну ладно, подскажу тебе, как и что, и 'Курган'[18] с Т-95 оставлю в обмен на соляру. Мои ребята помогут установить его куда надо, пристрелять... Хотя, судя по тому, что в Асаново видели, 'Курган' тебе может не пригодиться.
  - А что там?
  Волохов только махнул рукой.
  - Понятно. 'Больше в деревне никто не живет...'
  - Керосина тут у тебя, полковник, завались, - глядя на кислую физиономию Селезнева, он решил сменить тему, - только мне он без надобности. - Майор сделал на карте пометку с комментарием. - А вот раз у ваших 'УАЗов', 'Уралов' и прочих вездеходов вся электрика погорела, то всю горючку я забираю.
  Неожиданно в полковнике МЧС обнаружилась деловая жилка:
  - Несколько сотен литров солярки за один 'Курган'? Давай ты мне два 'Кургана' и один гранатомет, а я тебе половину горючки и харчей.
  - Ну ты и жук. Чувствую, скоро здесь будет филиал Черкизовского рынка. Нет. 'Курган' и 'Пламя' мне нужны самому. Нам еще до Москвы пробиваться. Да и харчи себе оставь, - он с сомнением посмотрел на чай неопределенного цвета и запаха. - Уж с этим у нас в дороге проблем не намечается, - Волохов подошел к окну. - А насчет солярки уговорил, оставлю тебе даже больше половины. Передумал я, как бомбу на колесах, заправщик за собой таскать. Любой дедок с берданкой нам большой 'бум' устроит, - он стряхнул пепел в уцелевший горшок, черноземное содержимое которого, вперемешку с битым стеклом, хрустело под ногами.
  - Кстати, и 'калашами' можешь вооружить свое войско. Километра два налево по трассе, в кювете 'ЗИЛ' лежит перевернутый. Там этого добра полно. Армейские, с подствольниками и причиндалы к ним. - И, уже выходя. - Да, водилу и еще одного там похорони. Нам некогда было, к тебе торопились.
  Селезнев, казалось, отсутствовал в комнате. Словно с небес свалившиеся 'диверсанты', так лихо скрутившие его охрану и оказавшиеся в результате какими-то там спецназовцами, своим предложением обменять оружие на топливо, сдвинули гору мутной безнадеги и безысходности, открыв бескрайние горизонты 'натурального обмена' или 'его величества бартера', если угодно. Теперь нарисовались цели и приоритеты. Внутри полковника словно заскрежетал механизмами виртуальный кассовый аппарат, сквозь щелчки которого еле доносился голос Волохова. Тот, не уверенный, что его последние слова дошли до полковника, напомнил о погибших на трассе 'срочниках' еще раз.
  - А? Что? Хорошо. Все сделаем. Похороним. Сафонов, - Селезнев высунулся в окно, - гости заправились? 'Курган' установили? Тогда сажай к ним двадцать человек на броню. - И, обернувшись к майору: - Не возражаешь?
  - Да нет.
  'Этот далеко пойдет, - Волохов спускался по лестнице. - Если не грохнут в ближайшее время и если с 'крышей' повезет, - он отметил словечки, бывшие в ходу в начале века, которых было уже давненько не слыхать. - Без 'крыши' полковник вряд ли долго протянет. А что? Местность в округе вроде 'чистая', без радиации, и разрушений нет. Население по округе не шарится, сидит по домам, запасы доедает, а крупных хищников такая мелочь эмчеэсовская не интересует пока. Вон, даже 'зилок', набитый оружием, три недели на трассе валяется'.
  Выйдя из потрепанной двухэтажки эмчеэсовской конторы, он направился к своей БМПТ.
  - Сотников, заводи, хорош клопов давить.
  - У меня, товарищ майор, клопы только на броне катаются, я с ними строго. - Крышка люка, захлопнувшись, подвела черту под намечающейся дискуссией о тяжелом быте домашних паразитов.
  
  22.09.2026 г. Москва.
  Тоннель в районе станции метро 'Площадь Ильича'
  - А вот еще анекдот, значит. Приходит Абрам к Моне в бункер и говорит:
  - Можно я побалуюсь с твоей Сарой?
  - Да можно, чего уж там. Она там, на верхнем ярусе, на нарах.
  Через полчаса Абрам возвращается.
  - Ну как? - спрашивает Моня.
  - Да ничего. Классно! Только забрался я на нее и чувствую, холодная она какая-то.
  - Да она и при жизни была холодна.
  - Уха-ха-ха, у-хи-хи-хи.
  - А вот еще...
  - Тихо, - Топоров замер. - Да тихо вы. Там кто-то шастает.
  - Тебе кажется - ты и крестись. Иди и посмотри, короче.
  - Ну и пойду.
  - Топай, топай. Так вот... Идет наркоман по тоннелю...
  Бывший инспектор ГАИ, расстегнув кобуру, медленно пошел в то место, где минуту назад что-то шебуршалось, а двое юмористов продолжали травить анекдоты. Помотавшись по тоннелю туда-сюда, заглянув в сбойку между двумя рабочими тоннелями, Топоров вернулся назад, но тех двоих как ветром сдуло.
  - Вот, блин, уроды. Я что, тут должен один за них отдуваться? Нет уж. - И он быстро зашагал в направлении 'Площади Ильича', надеясь застать начальника станции еще трезвым.
  Поднявшись на платформу, на которой было не продохнуть от тут и там дымящихся костров, Топоров одно за другим обошел беспорядочно разбросанные становища в надежде найти сбежавших из дозора. Так никого и не обнаружив, ввалился в кабинет к начальнику станции. Тот был мертвецки пьян.
  - У-у, скотина. - Топоров, развернувшись, побрел в более-менее чистый ПТО, где жили семейные и не так воняло станционной бомжатиной.
  'Да все мы теперь бомжи', - он завернулся в какое-то тряпье, принесенное с ТЦ 'Рогожская застава'. От голода под ложечкой уже не сосало. Было еще хуже. Его тошнило, и в кишках словно перекатывались чугунные шары.
  - Завтра с утра пойду наверх, найду пожрать че нить, - зевая, сказал он сам себе вслух. Запихнув поглубже кобуру с 'грачем', Топоров еще какое-то время что-то бормотал, постепенно уступая остатки контроля над сознанием надвигающейся тяжелой пелене сна, которая придавила его почище десятков метров над головой.
  
  
  'На голодный желудок спать вредно' - красная точка в конце красных букв этой фразы бегущей электронной строки над дверью вагона буравила его лоб. Топоров потер ладонью чуть выше переносицы.
  'На голодный желудок спать вредно' - не унималась бегущая строка. Он затравленно огляделся. Пассажиры с каменными лицами сидели-стояли, уставившись, казалось, немигающими взглядами в однообразную вереницу кабелей за окнами, не замечая немых воплей подземного Минздрава.
  'На голодный желудок спать вредно' - поезд бесшумно вплывал на станцию. Еще сквозь стекла неоткрывшихся дверей Топоров увидел знакомые отблески костров и суетящиеся на их фоне фигуры местных 'синяков'. Двери открылись. Пахнуло гарью и кислятиной. Никто не выходил. Ему тоже не хотелось окунаться в смрад станционного бомжатника и покидать вагон с пускай какими-то не живыми, но аккуратно одетыми, цивильными попутчиками.
  Поезд тронулся. Платформа, покачиваясь, исчезала позади. Меткой лазерного прицела треклятая точка жгла лоб.
  'На голодный желудок спать вредно'. - Топоров дергал за полу пиджака респектабельного владельца солидного кожаного портфеля.
  - Э-э-э, - ноль реакции. И девушка в наушниках не желала взглянуть на бегущую строку.
  Поезд снова вкатывался на 'Площадь Ильича'. Двери открылись, и опять никто не вышел. Тронулись, набирая скорость. За стеклом промелькнули служебные помещения.
  - Да что ж он, гад, по кругу ездит, что ли? - Инспектор задохнулся от негодования.
  'На голодный желудок спать вредно'. - Он рванул в сторону кабины машиниста, расталкивая полуманекены:
  - Щас я те покажу, что вредно, что полезно.
  Дверь в кабину отворилась неожиданно легко, а он уже был готов ее штурмовать. Уцепившись за плечо, Топоров рывком развернул машиниста. Блики хилых костерков приближающейся станции отразились в стеклянных глазах толстяка, еще недавно так не желавшего расставаться со своим 'Фольксвагеном'.
  - '...при выходе из вагонов просьба не оставлять свои вещи...' - напомнил молчавший до этого металлический голос из динамиков.
  Толстяк, улыбаясь, вынул из отверстия во лбу короткую, сантиметра три, опиленную с двух сторон веточку-затычку с так же опиленным, маленьким сучком и вложил ее в руку Топорова. По переносице потекла тонкая, алая струйка. Инспектор рванулся из кабины и, споткнувшись, полетел между вагоном и платформой 'Площадь Ильича'.
  
  
  И-е-ых - воздух со свистом ворвался в его легкие. Как из катапульты, Топорова вышвырнуло из мокрого от пота тряпья. Тяжело дыша, он побрел в сторону станции, волоча намотавшиеся на ногу лоскуты. Гермодверь обводного шлюза он прошел на автомате, даже не оставив дремавшему на посту дозорному два положенных за вход-выход патрона. Впрочем, их, кажется, уже давно никто не оставлял. Наверху, у эскалаторов в нерешительности топтались еще двое 'ходоков'. Видимо, 'три' было критическим числом, придававшим храбрости, и новоявленная поисковая группа отправилась на промысел. Топоров шел впереди, пытаясь вспомнить, сколько у его 'грача' патронов в обойме. То ему это казалось важным, то неважным.
  - На, - тот, что постарше, сунул ему одну из двух пластмассовых пятилитровых канистр.
  - За спиртягой идем. Там у 'Серпа' товарняк стоит. Есть цистерны с техническим.
  Когда они плелись по трамвайным путям, Топоров боковым зрением уловил мелькание камуфляжа за цепочкой дохлых трамваев по ту сторону площади. Раньше того, как ветер донес до него характерный звук работающего 'калаша', пули разошлись веером над их головами. Брякнулись на асфальт. Бзиньк, первая из новой очереди срезала огрызок стекла, остальные четыре впились в обшарпанную стену 'Ростикса'. На голову посыпался штукатурный дождь. Те двое поползли обратно к метро. Гады!
  Та-та-та.
  Один вдруг задергался, вытянул одну ногу, вторую поджав к животу, из-под которого медленно расплывалось темное пятно. За трамваями радостная суета, оживление. Второй пополз быстрее. Топоров, воспользовавшись тем, что внимание 'камуфляжных' сосредоточилось на том, кто подсунул ему канистру, попятился раком. Уронил пистолет. Тут же подобрал. Стрелять или не стрелять? Какое там - руки тряслись крупной дрожью. Дополз до угла - и со всех ног в проем двери секонд-хенда. Показалось, сзади топот, выстрелы и пронзительный вой того, кто остался на площади.
  Путаясь в вешалках со шмотками, не обращая внимания на изрезанные зубцами стекол руки и колени, прыгнул в окно. Вот они - вагоны. Оглянулся, никого. Залег в одном из углов вагона, за мешками с цементом, накрывшись мешковиной. Сердце тук-тук. Кажется, слышно даже в Перове.
  Пролежав до темноты, Топоров вылез наружу и двинулся вдоль состава. На дне вагона-бункера, поползав на карачках, наскреб в фирменный пакет из закусочной немного семян то ли овса, то ли пшеницы вперемешку с шелухой. Оказывается, все это время он не выпускал из рук канистру. Нашел он и ту самую цистерну со спиртом.
  Уже выйдя окольными путями к метро, Топоров ощутил запах спирта, одновременно почувствовав, как жжет стекающая по изодранной ноге огненная жидкость. И точно - в канистре дырка. Но одна.
  'На излете', - пронеслось в мозгу. И все равно противный холодок внизу живота и подгибающиеся ноги. В первый раз в жизни в него стреляли, и пуля прошла так близко. Хлебнул из горла. Обожгло. Лихорадочно соображая, чем бы заткнуть пробоину, инспектор пошарил по карманам и остановился как вкопанный, рассматривая на ладони короткую, сантиметра три, опиленную с двух сторон, веточку-затычку с так же опиленным, маленьким сучком.
  В трансе, вогнав ее в пулевое отверстие в канистре, Топоров зашагал вниз по ступеням.
  Его не удивляло отсутствие людей на посту. Его сегодня уже ничего не удивляло.
  
  
  Еле тлеющий костер освещал только три первых буквы 'П Л О'.
  - Да. Плохи мои дела. - Топоров помешивал кашу, напоминающую клейстер, время от времени брызгая спиртом на не хотевшие гореть, отсыревшие обломки мебели. - Здесь на спирт даже пожрать не выменяешь. На халяву - да, составят компанию. Четыре литра уйдут влет... Ох, - он до сих пор жалел, что не остался на 'Марксистской', одновременно понимая, что оставаться ему после наезда на толпу было нельзя. Замочили бы! А так там ребятки устроились серьезно. Гораздо лучше, чем на 'Авиамоторной'. Он изо всей силы пнул булькающий котелок, который, подняв клубы пепла, с грохотом поскакал по платформе. Подхватив канистру, Топоров направился к Южному тоннелю, в сторону 'Авиамоторной'.
  
  22.09.2026 г. Волгоградская область. Иловлинский район. 5 километров к северу от с. Краснодонское
  Несмотря на то что небо было по-прежнему затянуто серыми облаками, вокруг царила атмосфера солнечного летнего дня. По крайней мере, это было первое, что пришло Егору в голову, едва он открыл глаза. Он не сразу догадался, почему. Ветер! Его не было! Беспощадный, забирающийся за шиворот, постоянно, день ото дня гудящий в ушах, швыряющий в лицо пыль, мусор и ледяную крошку, осточертевший за целый месяц ветер исчез. Будто кончилась солярка у генератора, питающего небесную вентиляцию.
  Он наслаждался тишиной, лежа в неподвижных зарослях травы. Закурив, проводил взглядом медленно закручивающиеся в спираль струйки ароматного дыма. Идиллия была нарушена пробирающим до костей, протяжным воем, который не мог принадлежать ни человеку, ни животному. Июньское настроение испарилось без следа. Быстро собравшись, Егор чуть ли не бегом пересек поляну приютившего его леса (выживающего, как и все теперь в этом мире), расположенного севернее Краснодонского, и зашагал в сторону Песчанки. Непривычная тишина звенела в ушах, оттеняя как-то по-особому каждый звук, придавая ему необычные для последних недель свойства. Поэтому он долго не обращал внимания, топая по опушке, на что-то постороннее, встроившееся в монотонный хруст листвы под ногами. Но со временем его слух, потихоньку адаптировавшийся к новым условиям, стал улавливать какое-то едва заметное похрустывание. Остановился, с резким разворотом на сто восемьдесят градусов.
  Хр-хр-хр - и никого. Стало возвращаться ощущение чьего-то незримого присутствия, посетившее его еще в Котлубани. Прибавил шагу.
  Рыжая, раздолбанная грунтовка, выгибаясь на косогоре, дальним плечом своего коромысла упиралась в покрытые плесенью трещин, когда-то зеленые ворота с надписью В/Ч ? 011735. Приоткрытая пасть потенциальной мышеловки не соблазнила Егора возможным наличием 'нарезного' сыра. Решив поступить как умный, он обошел в/ч по периметру и, обнаружив традиционную для всех режимных объектов 'народную тропу', которая, как известно, никогда не зарастает, проник на территорию, оказавшись между бетонным забором и каким-то массивным сооружением. Это были капониры с мертвой бронетехникой. Пробираясь между обшарпанной бетонной стеной и сваленными в кучу остатками ящиков различной величины, он увидел их.
  Группа основательно загорелых мужиков сосредоточенно и молча занималась своим делом. Привязав к бамперу грузовика толстый трос, сквозь пролом в стене бывшей котельной они враскачку выдергивали огромный металлический котел. Зрелище потрясающее. Егор бочком, бочком, чуть пригибаясь, чтобы можно было сразу стартовать в сторону пролома в заборе, миновал старателей, отделенных от него грудами распотрошенной тары, раздрызганными 'Уралами' и задравшими в небо хоботы орудийных стволов танками. Он, увидев мародерствующий народ, хотел было повернуть назад.
  Если уж дело до котла дошло, делать здесь действительно нечего. Но его внимание привлек разбитый ящик с раскрывшимися цинками. Они валялись у раскрытой двери здания, прилепившегося к дальней стороне забора. Земля возле ящика была густо усеяна новенькими патронами калибра 5,45.
  Может, и 'акаэмки' не все подмели?
  Количество перебитого и переломанного внутри превзошло все ожидания. Чтобы пробраться по коридору, обвешанному рюкзаком, сумками и подсумками, Егору пришлось проявить чудеса эквилибристики. Но оно того стоило. Нет, оружия он не нашел, если таковым не считать ракетницу с десятью зарядами. Зато его запасы пополнила армейская аптечка, или заныканная кем-то за приваленным шкафом, или незамеченная, несколько новых патронов к противогазу, две дымовухи и еще всякая мелочь, типа непромокающих спичек, взрывпакетов, патронов-горелок и даже две свето-шумовые гранаты.
  Услышав какое-то шебуршание в конце коридора, Егор метнулся в комнату напротив. Окна там выходили в сторону, противоположную той, где копошились мародеры. Стараясь не шуметь, он осторожно перешагивал еле видимые в полумраке предметы. Все шло удачно, и он уже был недалеко от окна, когда под тяжестью здоровенного лба с тридцатью - тридцатью пятью килограммами груза треснула доска, и теряющий равновесие Егор, как за соломинку, схватился за чернеющий в углу огромный стеллаж. Сбитая из грубых досок, конструкция пошатнулась, сбрасывая с себя наверняка надоевшие за много лет тюки и коробки. В два прыжка он оказался у окна и, взлетев на подоконник, кубарем скатился по так удачно оказавшейся с той стороны горке матрацев. Бегущий во весь опор к кустам боярышника, он не видел, как из упавшего с потревоженного стеллажа ящика веером выскальзывали тяжелые, снаряженные рожки, и со стуком ударившийся прикладом о пол замер, укоризненно глядя в спину несостоявшегося хозяина вороненым глазком прицела, один из нескольких десятков стареньких 'АК-74'.
  
  Глава 2
  Октябрь
  
  3.10.2026 г. Москва. Станция метро 'Авиамоторная'
  - Ну, как там она? - Сашка Епифанов уже минут двадцать околачивался возле медсанчасти.
  - Да нормально все с твоей, расслабься. Ее сейчас как раз Зеленовский осматривает, а он в 'Бурденко' зав. кафедрой был. Это тебе, Епифаныч, не хухры-мухры. - Дежурный врач, перестав что-то писать в своем гроссбухе, прикрутил ободок химфонаря, превратив и без того загадочную полутьму 'приемной' подземного филиала 'Бурденко' в окончательный римейк любимой детской забавы - сидение с фонариком под одеялом.
  - Нормально, - проворчал Сашка.
  Знал он этих медиков. Все у них нормально. Не схватила Ленка тогда в здании администрации дозу, и нормально. А то, что она уже три недели в лихорадке лежала, то приходя в сознание, то отключаясь, то, что температура прыгала под сорок, - это нормально? Хотя последние два дня ей было действительно лучше: температура спала, появился аппетит.
  - Ну, я, наверное, не дождусь. Нам выходить через полчаса, - Епифанов повесил автомат на плечо. - Ты, Димыч, знаешь, че? Передай моей вот это, - он протянул дежурному врачу сверток с шоколадкой, выменянной у 'таганских' поисковиков на две 'сигналки' (СМ - небоевая сигнальная мина. - Авт.), - а я побежал. - Сашка, пряча карандаш, добавил к свертку записку и выскользнул из приемной.
  - Беги, беги, Ромео. Доставим твою любовную почту. - Дима, хохотнув, убрал сверток в ящик стола и, подвинувшись поближе к химфонарю, пристроенному на стене, раскрыл какой-то толстый медицинский талмуд.
  
  
  Еще когда они поднимались по эскалатору, Сашка Епифанов отметил у себя какой-то нехороший мандраж - типа дрожи в коленках. Из-за чего это? Может, это из-за подсознательного желания сберечь себя для нее? Ведь он чувствовал теперь ответственность, как бы это ни громко было сказано, за любимого (он только сейчас это понял) человека. Или из-за предчувствия чего-то нехорошего?
  Им предстояло идти 'собирать урожай'. Так теперь называли сбор оружия в городе рядом с многочисленными мертвяками, которое те растащили в первые дни из оружеек брошенных отделений милиции, казарм и складов в/ч. Трупов вокруг было порядочно. Одна часть выжившего народа, отсидевшись в подвалах, рванула доживать свой короткий век прочь из Москвы, другая часть громила легкодоступные магазины с 'грязными' продуктами и шмотками. Этакий пир во время чумы. Один раз Сашка Епифанов своими глазами видел шикарно накрытую поляну в находящемся неподалеку казино с десятком 'двухсотых', лежащих вокруг столов с деликатесами, между карточных столиков, возле рулетки, среди кучи пачек с рублями и долларами. Один даже сидел на табурете возле стойки бара, уронив голову в поваленные бутылки 'Джонни Уокер'.
  Когда мародерский угар прошел и мало кому стало мало чего есть, началась война всех против всех, с формированием стай, банд, племен и чего-то вроде того. Хотя были и исключения. Некоторые крупные группировки, образовавшиеся скорее всего на основе 'трудовых коллективов' и сохранившие свой состав в первые три дня, обитали в каких-нибудь заводских бункерах, в которых наверняка и пережили ЭТО. Такие компании для них были особенно опасны. Здоровье членов этих банд, конечно, было подорвано. Ведь на несколько десятков человек имелось, как правило, семь-восемь стареньких противогазов (может быть, был и нетадон), но держались они довольно долго и основным их занятием, помимо добычи пропитания, была охота на поисковиков. Нет, нападало на них, конечно, все, что двигалось, но отряды 'заводских упырей' устраивали им засады, ставили растяжки у выходов на поверхность и даже пытались проникнуть вниз. Пока, правда, безуспешно.
  Кстати о нетадоне. Колоть его можно только раз в два месяца. И Епифанов видел тех, кто делал это гораздо чаще, чуть ли не каждый день. Димыч описал ему признаки передоза. И вот эти 'нетадонщики' с синюшными лицами и вывалившимися языками встречались поисковикам с ног до головы обвешанными трофеями там, где их застигало внезапное удушье. На одного из них, 'свежего', они наткнулись уже на Красноказарменном. Бедняга тащил откуда-то куда-то аж три 'АК-74', два цинка к ним, пять 'РГД-8', коробку того самого нетадона и еще всякую мелочь. Из еды с ним было, слава богу, 'чистые' шесть пачек чая, десять пачек крекеров, шоколад и раздувшиеся банки с томатной пастой.
  И ведь был горе-мародер в противогазе, который, содранный во время конвульсий, валялся рядом.
  Щеглова и Самохина с добром сразу отправили обратно. Ходка начиналась удачно. Вчетвером они двинулись дальше по Красноказарменному и свернули во дворы. Обследуя подвальчик за подвальчиком, заходили и в квартиры, в основном на трех-четырех нижних этажах. Выше идти не было смысла - стекла, как правило, там повышибало полностью, и ни жильцов, склеивших ласты, ни 'чистых' трофеев там не было. Иногда попадались либо натурально 'проспавшие' ЭТО, либо фаталисты-пофигисты, никуда не захотевшие бежать (царствие им небесное).
  Промотавшись больше двух часов, поисковики не нашли ничего ценного. Только в одной квартире наткнулись на отца семейства, видимо, обнаружившего по возвращении своих домашних мертвыми. С дыркой во лбу он сидел в кресле. 'Remington 870MCS' с двумя обоймами и коробкой патронов валялся рядом на полу. Епифанов повесил ружье на плечо, и, не глядя друг другу в глаза, они вышли на лестничную клетку.
  Группа Сергеева дошла до перекрестка с улицей Лефортовский Вал. В двух угловых домах по восточной стороне стекла сохранились по седьмой этаж. На каждый шаг улица отзывалась звонким эхом, отражавшимся многократно от мертвых домов, ставших братскими могилами еще недавно терзавших 'Макдоналдсы' и 'Ростиксы', вскрывающих никому, в общем-то, не нужные банковские сейфы, обладателей многочисленных безжизненных смартфонов, ноутбуков, навороченных дорогих мобильников и ничего так и не заснявших видеокамер.
  Тут и там время от времени в молчаливом вальсе кружилась разноцветная листва, угодившая в воздушные воронки. Внезапно подхваченная порывом ветра, покатилась газета от ТОГО САМОГО числа.
  В тот момент, когда Сашка присев, разглядел '...орт-экспре...' '...Результаты турнира дублеров. Ростов - Зенит - 1:2...', по асфальту брошенными на полированный стол игральными костяшками застучали пули.
  Упали. Крутя башкой на все триста шестьдесят градусов, он заметил возле дома ? 11, на пустом уже месте, облачко порохового дыма. Снова взметнулись фонтанчики асфальтовой крошки. Пули легли уже ближе.
  - С глушаками и позиции меняют, - сквозь зубы процедил Сергеев.
  - Похоже, это не наши друзья из общества 'Трудовые резервы', - Сашка перекатился за столб, - что-то посерьезнее.
  И точно! Сергеев в монокуляр успел разглядеть на одной из метнувшихся к подъезду фигур новенький армейский противогаз последней модификации.
  - Андрюха, отходим обратно по Красноказарменной. Там один с 'СВД'[19] к подъезду ломанулся, щас он нас быстро определит. - Сергеев бросил наискосок через улицу дымовуху.
  Группа, укрывшись за наползающим дымовым занавесом, поспешила покинуть место намечающейся уличной театральной постановки под рабочим названием 'Избиение младенцев'. Но не тут-то было. Позади, через забитый раздолбанными машинами участок улицы, между домами ? 15 и ? 14, отрезая им пути к отступлению, одновременно на Энергетический и Красноказарменный проезд, перебежками двигалась еще одна группа 'камуфляжных', вооруженных серьезными аргументами в виде 'Роя'[20] и 'РПГ-36'. Нырнув в единственно свободный проем возле дома ? 12, они угодили в ловко организованную ловушку. Вокруг громоздились какие-то нежилого вида строения, примыкающие вплотную друг к другу или соединенные трехметровым забором-стеной. Первым сориентировался Сергеев, махнув рукой в сторону заброшенной церкви. И правда, это было наилучшим вариантом. Проемы сводчатых окон первого этажа заложены армированной кладкой, а окна второго убраны мелкой решеткой - гранату хрен закинешь. И со входом им повезло. Чугунные двустворчатые ворота закрывались на засов.
  Отдышались.
  - Эй, 'морлоки' недоделанные, вылазь, а то щас рванем стену и поджарим всех вас тут, как цыплят табака, - за стеной захихикали.
  - Надо было б, давно так и сделали, да и стену в два-три кирпича - это ж чем рвать-то надо? - Сергеев потер переносицу указательным пальцем.
  - Слышь, мужики, не ссы, - прошептал он. - Они или под 'дурачка', на пятнадцать 'семер' нас разменять надеются, или живыми хотят взять. Сидим дальше, не рыпаемся. Продаваться - так задорого.
  На улице затихли. Совещаются?
  - Епифанов, дуй на второй, послушай, что там. И осторожно там, не высовывайся, из 'Роя' или 'РПГ' садануть могут.
  Вернувшийся через пятнадцать минут Сашка нового ничего не сообщил.
  - Ну, раз уж нас тут могут грохнуть, да и время, как я понимаю, у нас есть, - лейтенант закурил, - давайте, что ли, знакомиться получше.
  - То есть?
  - Да расскажите о себе. - Сергеев выпустил облако дыма. - Вот мы с Епифанычем на 'Авиамоторке' ментами служили, так теперь там и застряли, а ты, Андрюх?
  - А я в 'Бурденко' на процедуры ехал, - Андрей потянулся к сергеевскому 'Пэл Мэлу', - а так в Крыму по контракту воевал.
  - Да?
  - Да ничего особенного: колонны сопровождали, аэродром в Яйле и базу в Балаклаве охраняли. Да и 'духи' там уже особо не выеживаются, с тех пор как им под Судаком на горе Сокол баню устроили. А когда наши 'дельфины' турецкий сторожевик рванули, им совсем кисло стало.
  - Понятно теперь, откуда ты у нас такой подкованный. Гляди, Андрюха, ты еще всеми нами командовать будешь.
  - Ну а ты, Серег? - Епифанов затянулся.
  - А я чего? - Петренко ухмыльнулся. - Я на 'говнососке' работал.
  - ???
  - Видал такие, по ночам ездят - говно из биосортиров выкачивают?
  - Во, блин!
  - Ну вот. В ТУ ночь мы чинились долго, до семи утра. Потом говно из пяти последних объектов забрали, стоим, значит, в канализацию сливаем, вдруг сирена. До метро далеко - ну мы в колодец этот канализационный и прыгнули. Долго потом по коллекторам блуждали. Напарник мой, Шурик, делся куда-то, а я по каким-то ходам прошел и во вспомогательный тоннель у 'Авиамоторной' и вывалился.
  - Слышь, командир, а что за 'морлоки' такие? - Андрей потушил окурок.
  - Почем я знаю.
  - Это у Уэллса, в 'Машине времени', рабы подземные такие были, - пояснил Серега-ассенизатор.
  - Тс-с. Епифанов Сашка, - Сергеев прикрыл рот ладонью, - сползай еще, глянь, что там. Че-то суета там какая-то.
  Сашка подполз к небольшому окошку на втором этаже.
  - Кх-х-х, пш-ш-ш, - зашипела рация.
  - Понял, товарищ генерал. Так точно. Идем. - Застучали каблуки, зашуршала листва.
  - Мухлюют или на самом деле ушли? - Сергеев почесал подбородок. - В любом случае патронов в противогазах у нас только на два часа. Значит, максимум через полтора двинем потихоньку.
  Через час, когда поползавший по крыше Епифанов доложил, что 'камуфляжных' в округе не наблюдается, первым из ворот метнулся бывший крымский контрактник. После пары бросков-залеганий он устроился прикрывать остальных за одним из бетонных блоков, наваленных неподалеку. Все было тихо. Уже через сорок минут Сергеев отпустив бойцов, докладывался Борисову.
  
  
  Борисов мерил шагами пространство тесного кабинета начальника станции.
  - Это ж что у нас вытанцовывается? Какие-то спецслужбы, устраивающие засаду на 'крупную рыбу', наткнулись на нас? Так, так... Мы для них мелочь, значит? - Капитан резко развернулся. В напряженной тишине отчетливо слышался скрип борисовских ботинок. - Это твоей группе, Сергеев, еще о-о-очень повезло. Видимо, отвлекло их что-то. Даже если не нужны вы им были, свидетелей такие люди обычно не оставляют. Весь вопрос в другом. Откуда они здесь взялись? Если это раменковцы, то что их здесь, так далеко, интересует? Даже если предположить, что Д-6[21], параллельная 'Шоссе Энтузиастов', действительно существует и сообщается с Калининской веткой, то все равно непонятно - зачем как минимум двум группам, полностью упакованным - 'РПГ', 'Роем', 'РПК'[22], 'СВД' и прочими прибамбасами, тащиться через всю Москву?
  Вопрос повис в воздухе.
  - Может, это как-то связано с событиями на 'Ильича'? - Зам Борисова по кадрам открыл блокнот. - Я тут проанализировал всю информацию, поступавшую с 'Ильича' с самого начала. Получается, основная масса народа от них ушла в первую неделю. И мы на 'Марксистской' их завернули, и они ушли наверх. Потом 'ильичевцы' даже организовали что-то вроде блокпостов с дежурством и поисковые отряды. Но вот что интересно: 'челноки' стали доносить до нас слухи, что народ там, никуда не собирающийся, стал пропадать. Причем в основном мужики. Вот и Топоров, ну тот, вчерашний, я тебе, товарищ капитан, говорил о нем, рассказывал, что прям с блокпоста двое сгинули.
  - Ну, все ясно, что ничего не ясно. Будем думать. А пока, Сан Саныч, - Борисов повернулся к командиру сводного поискового отряда Лескову, - по проспектам не гулять, по двое с поклажей, как сегодня Щеглов с Самохиным, не ходить. Казарян, пошли человека к гэбэыровцам на 'Полянку', если не согласятся помочь, так, может, хоть расскажут чего. Сергеев, собирай себе людей в разведгруппу. Надо пощупать, понаблюдать за этими головорезами камуфлированными. Все, все свободны.
  
  
  - Не нравится мне этот Топоров! - Андрей рубанул рукой воздух. - Скользкий какой-то тип.
  - Ну, нравится - не нравится, заладил. Вон твой тезка из Крыма не ноет. И ты сам же в поисковики напросился, - Сергеев достал спичку. - Будете в отряде вместо нас с Епифанычем пока, а там посмотрим.
  - Андрюха прав, - 'Крым' перекатывал патроны от автомата на ладони, - как с тем, кому не доверяешь, наверх ходить?
  - Ну где я вам другого возьму? - Сергеев развел руками. - У этого и ходка не одна, и армейское прошлое, и даже боестолкновение с 'камуфляжными' в активе, а нам даже желторотых студентов, - он посмотрел на Андрея, - брать приходится. Все, разговор окончен. Марш к Пахомычу экипироваться.
  
  
  Андрей шел к бывшей тоннельно-дренажной камере, где теперь обустроился народ. Радостное возбуждение последних дней, вызванное возможным его зачислением в поисковый отряд, сменилось тихой злостью. Нашли напарничка, блин.
  Топоров не понравился ему сразу. От него исходила какая-то необъяснимая, впитываемая всеми порами кожи волна. Какая-то угроза, что ли? Словами это не объяснить. Еще на Катю зыркнул, гад, своими масляными глазками. Вот Катя - совсем другое дело. Когда он в первый раз ее увидел в ТДК, казалось, сразу стало светлее. Да и сейчас так же. От нее будто лучи какие-то светлые во все стороны расходятся.
  Андрей как-то сразу прилепился к ней. Все время они проводили втроем. Он, Катя и Елена Сергеевна. Первую неделю они жили в вагоне, куда сразу пошли, хотя другие люди долго отказывались расселяться. Словно не веря в произошедшее, народ оставался на платформе, будто ожидая, когда закончится эта чья-то глупая шутка или учения и их, открыв гермозатвор, выпустят наверх.
  Андрею все время хотелось что-нибудь сделать для Кати. То он бегал менять несколько мерок гречки из сделанной Еленой Сергеевной под сиденьем вагона заначки на патроны-горелки, то таскал воду от скважины, то сколачивал нары уже в ТДК. В общем, 'попал' парень. Только вот досада - она-то относилась к нему как к одному из своих учеников. Даром что учительница. И все Костя да Костя. Костя появится и то-то скажет. Костя вот это и это так-то сделает. В общем, говорит, придет муж, раз обещал, и точка.
  Андрей как-то для себя отодвинул будущего конкурента в сторону и успокоился на этот счет. А теперь еще вот Топоров появился. И главное, Катя чего-то общается с ним, смеется. Не чувствует, что ли? Андрей пнул попавшуюся под горячую ногу крысу так, что та, пискнув, улетела вперед метров на двадцать, и, поправив съезжающий с плеча автомат, прибавил шагу.
  
  5.10.2026 г. Башкирия. 4 километра к востоку от пос. Исмаилово
  Сработавшая противотанковая мина лишь подняла ножи-тралы ИМР, погасившие собой взрывную волну, а вот радиоуправляемый фугас, заложенный на обочине, взорвавшись, заставил буквально подпрыгнуть бронемашину. Тут же сработало еще два фугаса сзади, тряхнув бээмпэшку. Пулеметный, гранатометный комплексы и ПТУР БМПТ, независимо друг от друга, тотчас стали работать по многочисленным, засеченным благодаря тепловизору целям. Справа группа целей-точек, до взвода пехоты, сразу превратилась в начиненный свинцом фарш. Спаренные 12,7-миллиметровые пулеметы не оставили им шансов. Слева осколочные гранаты 'АГСов' тоже посекли все живое, не пощадив и молодой ельник.
  - Под 'серебрянкой'[23] отлеживались, суки, - Сотников, чуть высунувшись из люка, опасливо оглядывался по сторонам.
  Убитых и раненых у них не было, если не считать двоих оглушенных из экипажа ИМР, а вот сама инженерная машина разграждения была повреждена.
  - Твою мать! - Волохов с силой швырнул окурок о землю. - Ну и народ. Как работать - никто ничего не умеет и не хочет, одни гастарбайтеры на иностранной технике пашут, как воевать - тут все мастера. Работники ножа и топора, бляха-муха. И главное, на какой-то сраной опушке какого-то гребаного леса. - Он вскочил на броню: - По машина-а-ам.
  Таким образом, из пяти вышедших единиц бронетехники через три недели к Исмаилову подходило только две, да и двигались они черепашьим темпом.
  Волохов покосился на Брунькова. Не дергается - значит, либо Подомацкий заложился на дорогу с приличным запасом, либо их миссия не так уж важна... А что если в Москву была послана не только его группа? Волохов закурил.
  - Константин, - Бруньков поморщился.
  - Извини, - майор, открыв люк, вылез наружу.
  
  
  Низкое мрачное небо едва ли не придавило верхушки испуганных елей. Холодный промозглый ветер трепал на пригорке уже пожелтевшую траву. На юге дрожало марево лесных пожаров. Ощутимо пахло гарью.
  Остатки колонны спускались в тонущий в сумерках лог, и туман, собирающийся сшить из разрозненных клочьев свой ежевечерний саван, как шакал, по пятам преследовал экспедицию.
  Эта местность была хорошо знакома майору по прошлогодним учениям, и Волохов прокладывал маршрут с таким расчетом, чтобы на их пути было как можно меньше населенных пунктов, а главное, мостов. Иногда приходилось делать приличный крюк, но береженого бог бережет.
  Впереди на много километров протянулась довольно узкая лесная дорога, а значит, пора было подыскать место для ночевки. Причем устроиться было желательно на открытой местности. Кто его знает, быть может, ночью лесные пожары дойдут и сюда.
  На этот раз они выбрали для ночевки заброшенную ферму. Причем покинули ее не так давно. По всему было видно, что ферма-то была действующей. Вокруг коровника тут и там валялись останки животных. Те, что еще хоть как-то сохранились, были покрыты язвами, и вообще было такое впечатление, что скотину облили чем-то, разъедающим органику. Странные были эти останки, одним словом. Из-за смрада в любой из коровников невозможно было войти. Если бы не ветер, пришлось бы им вообще искать другое место. А так у стоящего в дальнем углу огороженной территории фермы здания дирекции запаха не чувствовалось вообще. Там и разместились.
  - Кислотный дождь, - Самарин ковырнул носком берца изъеденную черными оспинами крышку развалившегося колодца. - А я думал, удастся воды набрать.
  - За водой съездим завтра утром в деревню, - Волохов взял из рук выходящего из здания дирекции бойца дозиметр, - а пока обойдемся своими запасами. Хорошо, что хоть радиации нет.
  Технику поставили под стенами дирекции рядом с крыльцом, чтобы, в случае чего, не вступая в бой, быстро покинуть ферму.
  Часть бойцов потрошила хозяйственные здания на предмет дров, часть чистила оружие. Механики, как обычно, принялись возиться со своими железными конями. Скучал только часовой на силосной башне.
  Улетающие ввысь искорки костра, казалось, протыкали брюхо медленно ползущей темно-серой туче. Если с неба опять польется какая-нибудь дрянь, они останутся сегодня без ужина.
  Но нет, обошлось.
  Ерохин, дожевав горбушку, понес котелок наверх, на 'фишку' к Файзиеву, а потом, разлив по кружкам страждущих чаек, отправился кормить начальство.
  Волохов и Бруньков в это время о чем-то спорили, склонившись над картой, расстеленной на столе в директорском кабинете.
  - Разрешите, товарищ майор?
  - Заходи, Ерохин. Что там у нас сегодня? - Волохов отошел от стола, потирая руки. - Супчик из тушенки?
  - Так точно, товарищ майор. Он самый.
  - Знатно! И чаек еще остался? Вообще отлично!
  - Я вот чего спросить хотел, товарищ майор...
  - Спрашивай, боец, не стесняйся. Только от окна отойди. Наши с тобой физиономии издалека в поле видно.
  Сержант отошел к шкафу, набитому под завязку толстыми папками с покрытыми пылью зелеными корешками, сел на стул с отломанной спинкой.
  - Вот выполним мы, товарищ майор, наше задание, а дальше что? - Он вопросительно посмотрел на Брунькова. Ерохину почему-то казалось, что человек из ближайшего окружения Подомацкого сейчас начнет протестовать, и разговор закончится, так и не начавшись. Но тот промолчал.
  - Что дальше, спрашиваешь? А сам-то как думаешь?
  - Я это... я думаю, товарищ майор... не знаю.
  - Понял, о чем ты. Я слышал ваш разговор там, у костра... - Волохов закурил. - Понимаешь, каждый из нас сейчас думает о своих. Где они? Что с ними? Вон, у Брунькова дочка так вообще в свадебное путешествие в Сочи укатила... М-да... - Майор замолчал.
  В комнате стало настолько тихо, что даже сидевший в другом углу Ерохин слышал, как трещит тлеющий табак в сигарете у майора. Волохов подошел к стене, на которой висели ходики, и толкнул маятник. Тот покачался немного и опять затих.
  - Одно могу сказать, в ближайшем будущем никаких увольнительных не будет. Чего говорить, не все войсковые части сейчас... хм... в порядке. Помнишь, как нас недавно встретили мотострелки? А как ты думаешь, много будет у каждого из нас шансов добраться до дома, да и вообще выжить в одиночку? Вот так-то. Как будет дальше? Нет у меня на сегодня ответа для тебя, солдат! Иди ложись спать, этой ночью заступать на 'фишку' придется всем.
  
  
  - А что, если... - начал Бруньков, когда дверь за Ерохиным закрылась.
  - Все будет нормально, - прервал его Волохов.
  - Но ведь они знают, что ты-то к жене в Москву едешь.
  - А ты уверен, что от Москвы вообще что-то осталось? - У майора в руках задрожала сигарета. - Чем мы ближе, тем у меня сильнее поджилки трясутся.
  Бруньков ничего не ответил, и Волохов, бросив окурок в угол, вышел на улицу.
  
  
  Ильдус потер глаза и снова приник к ПНВ.
  Что это? Неужели волки? Или все же собаки?
  В зеленом сумраке прямо напротив него застыло продолговатое светлое пятно. Вот оно дернулось и снова застыло. Потом к нему присоединилось еще одно пятно, немного поменьше размером.
  Файзиев посмотрел чуть левее. Там еще три таких же пятна быстро перемещались в сторону тех двоих.
  Ни черта не видно. Метров двести отсюда. Точно волки! В лесу жрать стало нечего, вот и приперлись сюда. А может быть, людей поубавилось, бояться перестали. Шугануть их из пулемета, что ли? Нет, нельзя. Сейчас же всех своих на уши поставлю.
  Вой. Жуткий, леденящий кровь, он зародился в этой непроглядной темени и, отразившись от неприступной стены леса, наполнил собой все пространство вокруг.
  Волки, будто бы почувствовав свою силу, вызывали остатки рода человеческого на последний бой.
  Ильдус вцепился в рукоятку пулемета и нажал на спусковой крючок. Длинная очередь расколола ночную тишину.
  - Что, взяли, да? - Вспышки выстрелов озарили испуганное лицо. - Взяли?
  Внизу прямо из окна выскочил Самарин. Поднявшись вверх по лестнице, он оттащил Файзиева от пулемета.
  - Что? Что случилось? - Самарин прильнул к ПНВ.
  - Волки...
  - Что-о-о? Ты что, совсем охренел? Приказано же было огня не открывать.
  - В-в-волки, - как заклинание повторил Ильдус.
  - Блин, - Самарин замахнулся.
  - Отставить! - Волохов встал между бойцами. - На вот, хлебни, - он протянул Файзиеву флягу со спиртом. - Утром разберемся. А сейчас марш спать. Самарин, сменишь его.
  
  
  Утреннее солнце розовым квадратом окна поползло по грязно-белой стене кабинета директора ЗАО 'Млечный путь'. Волохов встал с дивана, потянулся и выглянул в окно. Вчерашний туман, неохотно уступая свои позиции, медленно отползал в овраги на краю леса.
  Наверное, все ночные страхи показались бы теперь Ильдусу Файзиеву смешными, а вот майору было не смешно. Люди вымотались и физически, и морально. Они устали ждать неизвестно чего и бояться. Да-да, бояться. Любой человек боится смерти, будь он флейтистом в оркестре Большого театра или матерым спецназовцем. А еще больше он боится неизвестности. Это такой враг, лица которого не увидишь никогда.
  Сколько им еще километров наматывать на гусеницы? Что ждет их впереди?
  Майор тряхнул головой. Так, не раскисать.
  
  
  За окном заурчал движок БМП - это Самарин со своими возвращается из деревни.
  Что-то долго! Привезли ли воды?
  
  
  Но, выйдя на улицу, Волохов наткнулся вовсе не на кого-то из своих бойцов, а на шустрого мужичка в телогрейке. Невысокого роста, он, однако, заполнил собою весь двор. Пока майор, стоя на крыльце, разминал пальцами обязательную утреннюю сигарету, этот хлыщ успел поучаствовать в разгрузке двух пластмассовых бочек, которые прямо так и везли сюда на броне, дать кому-то закурить и поругаться с Бруньковым, возмущавшимся присутствию в их расположении постороннего.
  
  
  - Здрасьте, - на Волохова из-под козырька зеленой кепки с надписью 'Боулинг' смотрели два хитрых, с прищуром, глаза. - Местные мы. С Берендино.
  - Мы у него водой запаслись из колонки, - как бы оправдываясь, встрял Самарин. - Просит патроны наши обменять на еду или еще что-нибудь.
  - Просит, говоришь? - Майор нахмурился. - А что, еды у него завались?
  - Нижайше просим, - местный обеими руками ухватился за лапу Волохова. - Еды у нас мало, а патронов нет совсем.
  - А почему ты решил, что я ваше незаконное формирование буду делать еще более вооруженным?
  - Да какое там формирование, командир? Две бабки у нас на три дома, да мы с Ильичем. И на всех одна двустволка и два автомата пустых.
  - Подтверждаешь? - Майор посмотрел на Самарина.
  - Да, товарищ майор. Одна ребятня да старики.
  - А по нынешним временам без автомата никак нельзя, товарищ майор, - затараторил мужичок, опасаясь, что армейский начальник начнет возражать. - Вон позавчера у Остапинских какие-то пришлые все зерно забрали. Даже кормовое.
  - По нынешним временам вам и автомата не хватит, - Волохов махнул рукой. - Ерохин, отсыпь им... Нет, отдай весь цинк 'пятеры' просто так. Не будем же мы детей и стариков объедать.
  - Вот спасибочки, товарищ майор, - местный опять ухватил его за руку и принялся что есть сил трясти, - вот спасибочки!
  - Как зовут-то? - Волохов сел на ступеньки крыльца.
  - Николаем, - ответил мужичок и примостился рядом с ним.
  - Скажи, Николай, а что вообще в округе делается? Что слышно?
  - А что делается? Будто вы не знаете, товарищ майор? Война.
  - Нет, это-то понятно. А вообще? Какие новости?
  - Какие у нас новости? Сидим в своей Тмутаракани, чаи гоняем.
  - Вот ведь народ? - Волохов усмехнулся. - Я ведь сейчас прикажу цинк-то обратно забрать...
  - Нет, а чего? - Николай встрепенулся. - Чего я могу рассказать-то? Про то, как Остапино грабанули, рассказал. Вот недавно в Выште зэки с тамошней колонии с какими-то военными схлестнулись. Кто кого победил - про то не знаю. В Лукьянове все как один перемерли от чего-то. На юге леса вот горят. Оттуда и желтое облако к нам пришло. Вся скотина пала. Да вы видели. У нас и народа много полегло через это дело. Почитай, остались те, кто по домам сидел. Еле похоронили упокойников-то! Их и руками брать-то было нельзя. Сожгли мы их, а потом трактором закопали, вот и все новости. Может, сами чего расскажете, товарищ майор?
  - Это тебе пусть вон Ерохин расскажет. Любит он языком почесать. - Волохов встал.
  'Новости' оптимизма не прибавили. Пора было собираться в дорогу. Судя по всему, собирался дождь. Лишь бы не кислотный опять.
  
  
  Косая морось так и норовила пробраться Самарину за шиворот. Эта мелкая водяная мерзость уже третий день падала с неба и, иногда подгоняемая ветром, летела горизонтально. Будто кто-то огромный там, наверху, постоянно плевал тебе в лицо. Мол, копошись не копошись ты там внизу, мелочь людская, - презираю тебя, тьфу. Ну хоть противогаз надевай. Слава богу, эта мерзость безвредная. Он поежился. Выходить из теплого, сухого, наполненного запахом свежесваренной каши нутра бээмбэшки не хотелось. Но вот они уже топают по обочине полуразмытой грунтовки, поглядывая по сторонам.
  - Слышь, Самара. В такую погоду последний мародер свою задницу на улицу не выгонит.
  - Жрать в любую погоду хочется. Гляди, гляди, Ерохин, если жить охота.
  Показалось Исмаилово. Сквозь дымчатую пелену подобия дождя на них таращились своими слепыми глазницами сожженные кем-то домики. Подходя к третьему из них, Самарин заметил тонкую струйку дыма, робко пробивающую себе дорогу среди пыльной кисеи дождя. Ерохин, перекатившись и заняв позицию по левую сторону от окна, достал эргэдэшку[24]. Самарин сделал знак напарнику не спешить. Он, разжевав ловко извлеченную откуда-то из многочисленных кармашков жвачку, прикрепил с ее помощью к кончику эрпэкэшного ствола, похожего на велосипедное зеркальце.
  Осмотрел, таким образом, внутренности комнаты и махнул Ерохину рукой. Тот осторожно переступил подоконник, подсвечивая себе фонариком. В углу, у внешней стены, дымился костерок, на котором коптились, нанизанные на пруток, неопределенного вида фрукты-овощи. Рядом лежал ворох тряпья. Приближаясь к костру, Самарин успел разглядеть в прыгающем свете фонаря, как из-под солдатского одеяла появилась маленькая ручонка, повернула самодельный шампур и убралась обратно. Быстрым движением левой руки он отдернул одеяло, тут же ухватив правой попытавшегося прокусить толстую кожу перчатки мальчишку. Тому на вид было лет семь-восемь. Хотя как это можно определить, глядя на щупленькое, чумазое тельце найденыша?
  
  
  - С пополнением, - Волохов покосился на мальчугана, уплетавшего за обе щеки кашу с тушенкой.
  - Зовут-то как?
  - Михой. Фу, блин. Полтора часа его кололи, как зовут. Теперь вот думаем, стоит ли дальше расспрашивать насчет того, кто спалил и че было.
  - Так. Доедайте и по машинам. Вперед пойдут Файзиев и Мурыгин. - Волохов развернулся и полез на БМПТ.
  Дождь наконец-то кончился, и найденный позавчера в Исмаилове Миха, сидя на броне заглушенной бээмпэшки, разглядывал в волоховский бинокль опушку непожеванного и несожженного, как в других местах, леса, когда со стороны Урузаева донеслись звуки выстрелов. Бухнула граната подствольника. Потом посильнее бухнула эргэдэшка. Заговорил 'Курган'. Запихав Миху в люк, Самарин сел к зушке[25]. Бээмпэшка рванула с обочины, забрасывая комьями грязи домик из пулеметных гильз, только что построенный найденышем. Волохов уже активизировал автоматику самонаведения 'Рыси' и, высматривая в тепловизионном прицеле цель, держал пальцы на кнопках панели. 'Курган' без остановки молотил с колокольни местной церкви. Или минарета. В тепловизоре слабо угадывались контуры высокого строения. Пошла ракета. Гулко ухнуло, и пулемет захлебнулся. Отметив для себя местоположение залегших Строгова и Мамонтова, он дал залп из всех четырех 'АГ-27Д'[26] по скоплению обороняющихся 'солдат удачи'.
  Характерный звук гранат объемного взрыва эхом отразился в расположенной слева балке. Такие штучки не оставляли никаких шансов любителям пострелять из укрытия по проезжающей технике. Подавив разрозненные очаги сопротивления, БМПТ подкатила к овражку, где залегли разведчики. Там уже стояли Самарин, Ерохин, Назаренко и Мурыгин со снятыми бронешлемами. Файзиев - совсем еще молодой пацан. Вот и осталось их четырнадцать, из двадцати 'Негритят', отправившихся месяц назад в Москву.
  
  10.10.2026 г. Москва. Станция метро 'Полянка'
  Мутная, свинцовая депрессия у него сменилась выжигающей нутро яростью. Сначала Сокол преследовал академика по инерции, как сомкнувший челюсти бульдог. Он не мог, да и не хотел их разжимать. Теперь совсем другое дело - появился азарт. И вот, обуреваемый этим охотничьим азартом, Сокол искал возможность развязать себе руки, добровольно затянутые им узлами гэбээровских обязанностей. Стальная дисциплина в ГБР не предполагала свободного блуждания по тоннелям метро. Он ждал. И вот сегодня посыльный с 'Авиамоторной' упросил его начальство послать бойцов на зачистку в Лефортове. Хотя кто кого там зачищать будет - еще вопрос. По всей Москве выжившие свидетели (а это, как понял Сокол, - редкость) сообщали о таинственных, по самое никуда экипированных 'неуловимых мстителях'. После появления этих 'призраков особого назначения' в окрестностях какой-либо станции сначала пропадали несколько поисковых групп, а потом начинали исчезать и люди на самих станциях.
  Мероприятие на 'Авиамоторной' запланировано на завтра, а сегодня он возвращался со 'сбора урожая' почти пустой. Полцинка 'семеры' и рожок от РПК плюс десять патронов от противогаза - вся добыча на двоих. Они заходили гораздо дальше, чем это могли позволить себе обычные поисковики. Сейчас Сокол, вернее, Сок с Березой, возвращались с того берега Москвы-реки. Соколову-Макферсону сначала хотели дать позывной 'Сокол', но он настоял на варианте 'Сок' - мол, так короче. Обычно гэбээровцы с 'Полянки' таскали со сто сорок седьмой автобазы Генштаба, что на Зубовском бульваре, харчи. Там находились провиантские склады, до которых не успели добраться аборигены. Но в этот раз их кинули на 'урожай'.
  Сок и Береза ('Березовый сок', - ржали бойцы) благополучно миновали Крымский мост и пересекали 'Парк скульптур'. Внутри Сокола все закипало. Мало того, что ходка 'неурожайная', так еще этот Береза всю дорогу поносил американцев ('пиндосов' - так он называл соотечественников Сокола). Ему тоже было что ответить. Из-за этих не поддающихся демократии варваров он вынужден торчать в этой гнилой норе метро, отравленной радиацией Москвы. Тогда как его сослуживцы наверняка уже нежатся на побережье Флориды. И этот Петрович с 'Цветного'... Сколько же он провозился, прежде чем тот, умирая, после того как Сокол 'освежил' его память двойной дозой 'сыворотки правды', рассказал о том, куда ушел этот гребаный академик.
  - Ну ничего, вы, русские скоты, еще мне сапоги будете лизать. - Он остановился, почувствовав на себе гневный взгляд огромного Дзержинского, и, не выдержав, пальнул с одной руки тому в голову. Не успели еще высеченные искры на глазах изумленного Березы исчезнуть в жухлой листве, как с Крымского моста шарахнула 'РПГ'. Их преследовали. Граната угодила аккурат в ноги Железному Феликсу, и основатель ВЧК, будто не желая откладывать унизительную процедуру лобзания американских сапог на потом, завалился на пятящегося Сокола, буквально впечатав его ступни своим исполинским лбом в парковый газон.
  
  12.10.2026 г. Волгоградская область. Михайловский район, пос. Рогожин
  - Ты еще раз подумай, Егор, - старик подбросил дров в нутро 'буржуйки', жадно заглатывающее одно за другим поленья, - до Москвы дойдешь или нет - неизвестно, а у нас чистый лес, грибы, ягоды, рыба, опять же дичинка всякая, орехи, - он хитро прищурился, - девок полным-полно. Выберешь себе нескольких - и корми, одевай, пользуйся. - Бывший агроном, а теперь старейшина какого-то местного племени, провел рукой по Егорову бицепсу.
  'Щас еще в зубы посмотрит, - вяло возникла в сознании, словно напечатанная белым на черном, вереница букв, из которых сложилась эта мысль. Возникла и, закрутившись телеграфной лентой, ссыпалась вниз.
  - Не-а, - раздирая рот, сквозь зевоту упрямо ответил Егор и мягко провалился в уютную темень сна.
  В лучистых отблесках едва колышущейся в ведре колодезной воды терялись последние остатки тревоги. К запаху свежескошенной травы примешивался аромат поджариваемого неподалеку кабанчика. Сидя на лавке из свежеструганых досок, он смущенно разглядывал мелькающих в хороводе симпатичных, всех, как одна, стройных девушек. Те подмигивали и улыбались ему. Егор посмотрел на курлыкающего в гнезде над избой длинноногого аиста, а, опустив глаза, увидел сидящих наподобие деревянного трона смеющихся отца и мать. Отца и мать, отца и мать...
  Егор чихнул и, потянувшись к носу правой рукой, обнаружил на запястьях стальные браслеты наручников. За стеной беззаботно засмеялись, заглушая своим смехом монотонные удары топора. Приподнявшись, он приник к узкой щели между досками стены сарая.
  Кабанчика действительно жарили, и девки были. Только не в сарафанах и кокошниках, а в телогрейках и бушлатах, вероятно, 'реквизированных' на ближайшем войсковом складе. Вместо аиста под крышей дома напротив ворот торчал ствол старенького 'КПВ'[27]. С этой огневой замечательно простреливалась единственная дорога, идущая через пролесок к огороженной двухметровым бетонным забором территории бывшего пионерского лагеря. А на деревянном троне восседал вчерашний старик, руководивший суетливой сортировкой свежепринесенного хабара.
  - Чего же ты подмешал мне вчера, шаман недострелянный? - Егор окинул взглядом темный сарай в надежде найти, чем открыть замок наручников. В голове до сих пор шумело. Он вспомнил вчерашний чаек на травках. Чабрец, имбирь, еще чего-то. Ну, дед. А вот и он. Егор, сомкнув две части наручников на шляпке гвоздя, выдрал его из издающих гнилостный запах досок. Провозившись полчаса, он уже почти открыл замок, когда под дверью завозились и, оттолкнув угодливо открывшего перед ним дверь мужичка, в сарай вошел вчерашний старичок-лесовичок.
  Когда Егор помог ему вытащить съехавшую в канаву телегу и собрал свалившиеся с нее тюки и коробки, старик предложил ему поужинать в единственном более-менее сохранившемся здании в деревне - местной каталажке. Рассмеявшись, он согласился. Зажаренная на вертеле перепелка, красное 'Токайское' и судак, запеченный в глине, - такого Егор не пробовал и до ЭТОГО. Старик оказался компанейским, весь вечер рассказывал байки из прошлой жизни и о нынешнем бытии его деревни, вернее, общины. Говорил легко, не 'грузил'. И молодой человек почти заглотил наживку. Так, по крайней мере, показалось старику. Но Глебыч перестарался, когда он со свойственным жителям периферии жаром стал чехвостить Москву. По лицу Егора было видно, что стариковские аргументы для него, москвича, оборачиваются контраргументами. Когда Глебыч заметил, что перегнул палку, было уже поздно, и тогда появился тот самый чаек на замечательных травках.
  
  
  Вошедший в сарай дед ничем не напоминал недавнего собутыльника-собеседника. Из-под всклокоченных бровей со стальным блеском на Егора смотрели маленькие колючие глазки. Они, казалось, прожигали насквозь, препарируя тебя по частям. В голосе, не особо и громком, тоже чувствовалась сталь. Егор поежился. Стоявший все это время за спиной предводителя малолетний переросток с отсутствующим видом двигал челюстями, пережевывая жвачку.
  - Ну, Егорушка, не захотел ты вчера по-хорошему - придется поговорить с тобой сегодня по-другому. Дам я тебе еще один шанс. Посиди, подумай до вечера. Но скажу: многое ты уже потерял, а не одумаешься, потеряешь еще больше.
  И недобро так взглянул.
  Егор понял, что перестал существовать для деда в каком-то своем этаком качестве. Понижен разрядом, так сказать. А что - буду упрямствовать, в рабы запишут? Нет уж.
  Процессия вышла, и Егор опять принялся за неподатливый замок, поглядывая на то, что делается снаружи. Вот какой-то лысоватый, похожий на актера, игравшего Андрея Рублева, мужичок потащил его амуницию в пристройку, стоявшую чуть позади и слева от сарая. Вот два мужика, совсем молодой и бородач постарше, занялись снаряжением ленты КПВ. Видимой охраны, кроме дремавшего на чердаке пулеметчика, не наблюдалось. Но это еще ничего не значило. Хотя, судя по тому, как содержали его (сковав наручниками только руки и посадив в захламленный сарай), другой охраны могло и не быть.
  Наконец в наручниках что-то щелкнуло. Засунув их в карман, он стал перебирать весь имеющийся в наличии хлам. Ничего тяжелее черенка от пионерских грабель не попадалось. Во дворе зашаркали чьи-то подошвы. Пересекая пятачок бывшей пионерской линейки, к сараю направлялся 'Рублев', бывший, вероятно, местной шестеркой. В одной руке он нес алюминиевую тарелку с серым рисом, в другой граненый стакан с мутной жидкостью.
  - Да, 'Токайского' больше не будет, - Егор, подтянувшись на низкой стропилине, уперся ногой в верхнюю часть дверного косяка. Зазвенели ключи, и внизу, под ним появилась блестящая лысина шестерки, так и просящая каблука. Просили? Получите. Рис разлетелся во все стороны, алюминиевая посудина, перевернувшись, мягко шлепнулась на песчаный пол сарая и тут же была накрыта мешком упавшим телом соглядатая. Пошарив по карманам, Егор не нашел ничего, кроме зажигалки, пачки 'Явы' и огрызка карандаша. Подхватив ключи, он выглянул наружу. Два мужика у снаряжалки были увлечены перебранкой, вертя в руках не влезающие в ленту патроны, и стояли к нему спиной. Егор скользнул за угол. В пристройке стоял на две трети распотрошенный рюкзак. Успев зашвырнуть в него валявшиеся рядом ракетницу, дозиметры в чехле, пару банок тушенки и пакет с крупой, Егор заметил в окне группу галдящих малолеток, направляющихся в его сторону. Прихватив сумку с противогазом, он открыл шпингалет выходящего к забору окна и, перемахнув через подоконник, в два шага оказался у двухметрового, бетонного, не раз преодоленного пионерами в прошлом препятствия. Пионер - всем Егорам пример. Перекинув поклажу через забор и пристроив зиловскую шину на проржавевший молочный бидон, Егор, оттолкнувшись от шаткого трамплина, приземлился в кустах облепихи, усеянных желтыми кислыми ягодами.
  
  16.10.2026 г. Москва. Станция метро 'Авиамоторная'
  - А это откуда?
  Еще в полях белеет снег,
  А воды уж весной шумят -
  Бегут и будят сонный брег,
  Бегут, и блещут, и гласят...
  Они гласят во все концы:
  'Весна идет, весна идет,
  Мы молодой весны гонцы,
  Она нас выслала вперед!'
  Весна идет, весна идет,
  И тихих, теплых майских дней
  Румяный, светлый хоровод
  Толпится весело за ней!..
  - Это легко, - Катя засмеялась. - Весенние воды. Федор Тютчев.
  - Три два в вашу пользу, - Скворцов поморщился. Щеку щекотала струйка окрашенной воды, стекающая с окрашенной же головы.
  - Терпите, терпите. Уже скоро. Сейчас высохнет, и я вас подстригу, - она отставила в сторону коробку с импортной краской цвета 'орех' и добавила шепотом. - И ни один киллер вас не найдет.
  И действительно, аккуратная брюнетистая стрижка, сменившая буйную седую шевелюру, давала некоторую надежду, но на душе все равно скребли кошки.
  - О, 'радикальный рыжий цвет киса', - загоготал как всегда бесцеремонно ввалившийся Топоров. - Просыхайте, академик, через час мы с Димычем по всяким интересным местам пойдем: в 'Бурденко' первым делом, потом в ВАРХБЗ на Бригадирский, 13, в 403-й ЦРЗСС заглянем, на Энтузиастов, 19, ну и в НИИЦЗВМ с Академией ВС, на 1-й Краснокурсантский сходим. Куда успеем. И вы посмотрите там по своей части что. В общем, на месте решим кто, куда, чего. Компания большая набирается, даже Сергеев с Епифановым идут. Теперь-то безопаснее ходить стало, когда наши спецназы этих клоунов разодетых шуганули.
  - Так уж и клоунов? Забыл, как сам от них драпал? - Скворцов вытирал голову тряпкой.
  - Ну конечно. Они-то как упакованы? Оптика, стволы навороченные, все в кевларе. На 'Октябрьском поле' гэбээровцы даже двух 'пингвинов' в Ч-30[28] видели. Там фон приличный, а эти расхаживают себе, как туристы в 'Эрмитаже'. - Топоров зло покосился на вошедшего Андрея. Тот ответил тем же.
  
  
  Посовещавшись, они разделились на две группы. Первая пойдет в район Лефортовского парка, вокруг которого и разбросаны войсковая академия и НИИ, на Краснокурсантском, 'Бурденко', на Госпитальной и академия радиационно-химической и биологической защиты, на Бригадирском, а вторая пойдет через мост, пошарить в подвалах центрального ремонтного завода средств связи, на Энтузиастов, 19. Скворцову, конечно, хотелось бы первым делом пойти туда, но у первой группы объектов было больше, и он решил оставить ЦРЗСС на десерт.
  
  
  Пожевав губы от злости и не откликнувшись в очередной раз на свой позывной 'Топор', Топоров решил выместить свою обиду на Скворцове. Тем более что Андрей Таманский ('Тамань'), ушедший с другой группой поисковиков, как-то легко сошелся с этим ботаником, и теперь они втроем с Катей собирались в дальнем конце ТДК, теплой компанией, места в которой ему не было. Нет, конечно, Топоров продолжал наведываться к ней, но очень часто там уже крутились то этот желторотый губошлеп, то этот ботаник.
  По заведенной у поисковиков традиции позывной новичку давал последний, получивший свой позывной.
  - Ты будешь у нас 'Скво'. Тем более и волосы у тебя как у бабы, крашеные, - Топоров заржал, но, видя, что его веселья никто не разделяет, быстро заткнулся.
  - Скво, так Скво, - Скворцов еще раз проверил пальцем переводчик огня на своем 'калаше'. - Пойдем, что ли?
  И они двинулись по Авиамоторной. До Солдатской все было нормально, но уже после МЭИ им стали попадаться умело расставленные между покореженными машинами растяжки.
  А когда подходили к мосту у самого Лефортовского парка, чуть наискосок, ближе ко входу, смачно бабахнуло.
  - Не повезло кому-то, - хохотнул бывший гаишник. Настроение у него явно поднялось.
  - Смотри под ноги, философ, - Сергеев сплюнул, - а то следующим 'везунчиком' будешь ты.
  С трофеями их группе начало везти сразу. В почти полностью выгоревшей общевойсковой академии, в уцелевшем крыле, они нашли карту Москвы и Московской области. Это было, без преувеличения сказать, настоящее сокровище. На ней были все секретные военные объекты МВО. Правда, с сейфом, где она хранилась, пришлось изрядно повозиться. Но, как говорится, 'без труда...'.
  - Во блин, радуется, как ребенок, - Епифанов посмотрел на Сергеева. - Ну и че нам с этой карты? Тут все равно ничего не понятно.
  - Ага. А ты хотел, чтобы здесь написали, чего где лежит, когда и для чего положено и что с этим делать. Как говорится, 'может, тебе еще ключи от квартиры, где деньги лежат?' Есть у Борисова люди, разберутся.
  - Да они, эти деньги, везде валяются, - не оценил сергеевской шутки напарник, - и ключи для квартир не нужны. Саданул по двери, и все дела.
  В НИИЦЗВМ мародеры не оставили в 'живых' ни один из непонятных им приборов, а вот в ВАРХБЗ, на Бригадирском, 13, очень кстати обнаружили два дезактиватора. Теперь можно будет восстановить все свои бэушны патроны от противогазов и еще и неплохой бизнес на этом организовать.
  Закончив копаться в какой-то литературе о воздействии радиации и 'химозы' на свои неокрепшие организмы, бурденковцы во главе с Димычем, как гончие, рванули в сторону Госпитальной. Сергееву пришлось их даже осадить, чтобы оперирующие не превратились в оперируемых.
  Когда группа только подходила к третьему транспортному кольцу, сержанту показалось, что он слышит шум каких-то двигателей. И точно. Едва они зашли под эстакаду, начал нарастать звук дизелей приближающейся техники. Сергеев сделал знак Епифанову. Тот, совершив бросок, занял позицию среди не облетевших еще кустов Лефортовского парка. По мосту шли три тентованных 'Урала'. Сашка навел монокуляр на средний из них и даже дернулся от неожиданности. Казалось, прямо на него, в упор, смотрел изможденный, весь в лохмотьях и ссадинах, парень. Но недолго. Тут же один из давешних 'камуфляжных' ударом приклада отбил охоту пленника (а Епифанов теперь не сомневался, что в 'Уралах' везут именно их) смотреть по сторонам.
  Вернувшись, Сашка доложил об увиденном Сергееву.
  - Да. Что они здесь рабов себе, что ли, собирают? Да кто это такие?!
  Загрузившись до 'выносимого' предела всякими медицинскими причиндалами, сергеевская группа без дальнейших приключений вернулась на 'Авиамоторную', где их уже поджидали, вернувшиеся с Шоссе Энтузиастов поисковики.
  - Знаете, сколько всего там? - без умолку тараторил Андрей. - Мы с Крымом только треть подвалов обошли, а рюкзаки уже под завязку. Вам, Владимир Евгеньевич, туда точно сходить надо, там столько всякого оборудования связи.
  - Ну хорошо, хорошо. Иди в ТДК к Кате, она наверняка уже к нашему приходу чего-нибудь поесть сварганила. Я сейчас к Борисову загляну и тоже подойду.
  Друзья разошлись в разные стороны, и никто из них не заметил, как, сжимая до побелевших костяшек руки лямку рюкзака, вслед Андрею с ненавистью смотрел, что-то шепча себе под нос, бывший гаишник, а теперь поневоле напарник Андрея.
  
  18.10.2026 г. Башкирия. 4 километра к востоку от пос. Исмаилово
  Перед Волоховым стоял практически неразрешимый вопрос что бросить - БМП или БМПТ? Причем когда первый раз он задумался об этом, солярки на обе машины оставалось на сто восемьдесят километров их черепашьего хода. Теперь по тридцатке на борт или по пятьдесят пять и семьдесят (в зависимости от того, что он выберет) на одну машину. Понятно, что все четырнадцать рыл в бээмпэшку не запрессуешь - значит, кто-то будет трястись на броне, а по огневой мощи боевая машина пехоты в разы уступает боевой машине поддержки танков. Вопрос стоял ребром: или бросать агрегат, производящий три с половиной тысячи выстрелов в минуту из всего своего оружия, или подставлять девятерых бойцов на броне под пули вместо четырех. На что натянуть одеяльце? На голову или на ноги? Поиск ответа уже обошелся ему в два с половиной часа драгоценного времени и почти пачку уже ставших дефицитными сигарет. Был еще вариант буксировки БМП, но таким образом идти им пешком уже через двадцать километров. Примерно в семидесяти километрах в Гулюково, на магистральном трубопроводе Нефтекамск - Набережные Челны, могла еще сохраниться нефтебаза.
  - Может, не все еще слили местные мазурики, - Волохов потушил окурок и спрятал карту в сапог. Татарстан вообще богат на нефтебазы, НПЗ, нефте- и продуктопроводы.
  
  
  Гулюково, до которого они дотянули на БМП на честном слове, встретило их, отвыкших за недели пути от людской суеты, гомоном десятков торговцев чем угодно. Но основным товаром здесь, конечно, был бензин, дизтопливо, ГСМ и нефть.
  Волохов мысленно похвалил себя за то, что все-таки решился взять несколько ящиков 'семеры' и 'кургановских' 12,7.
  Рассчитавшись с продавцами и проследив за качеством наполнявшей их баки солярки, он подошел к толкучке, послушать местные слухи и сплетни. Потолкавшись с полчаса и не услышав ничего интересного, он уже направлялся к БМП, когда словно из-под земли выскочил коренастый мужичок разухабистого вида.
  - Командир, у меня тут, эта... дельце к тебе есть, - ласковым голосом пролепетал он, крепко вцепившись Волохову в рукав. - За сколь поработать согласишься? Тут недалече и часика на два-три.
  - Извини, брат. Некогда НАМ, - с нажимом на последнее слово ответил майор, кивнув на бээмпэшку.
  - Ну, тогда продай пяток своих вояк - все равно перекомплект у тебя, - не отставал мужичок.
  - Чего? - брови у Волохова поползли вверх.
  - Продай, говорю пяток, хорошо заплачу.
  - Нет, - отрезал майор и широким шагом, оставляя семенящего крепыша позади, двинулся к своим.
  Там его уже ждали Мурыгин и Мамонтов с побелевшими как мел лицами.
  - Товарищ майор. Здесь у этих, - Самарин махнул рукой в сторону прилепившегося к территории нефтебазы здания, являющегося, по-видимому, резиденцией местных нефтяных олигархов, - у этих... В общем, концлагерь на местном стадионе. Мурыгин говорит, что там мужиков за колючкой держат тысячи полторы, а баб, стариков и детишек сразу ко рву неподалеку и в расход. И главное - патроны берегут, суки, какой-то химией их травят. Столкнут вниз и поливают.
  - Работорговля, значит, - Волохов бросил испепеляющий почище смерча взгляд в сторону резиденции. - Поехали.
  Первыми, поперхнувшись свинцовыми пилюлями 'Винторезов' (ВСС 'Винторез' - бесшумная снайперская винтовка Сердюкова. - Авт.), кувыркнулись с самопальных вышек часовые. Потом исчезла в сизом облаке взрывов эрпэгэшных гранат толпа у КПП стадиона-концлагеря. Тут же в образовавшуюся брешь хлынула, рассыпаясь в разные стороны, людская волна. Назаренко думал о том, как бы половчее вывести со стадиона пленников. Ан нет. Те оказались и сами с усами и, несмотря на побои, холод и голод, совершили потрясающий марш-бросок Nach hause[29]. А на площади в это время сорвавшаяся с места с первыми взрывами у стадиона бээмпэшка неслась вдоль резиденции нефтяных королей. Застигнутая врасплох, разрываемая в клочья, 'королевская гвардия', теряя конечности, благодаря чудовищным 12,7-миллиметровым, не успела оказать хоть какого-то подобия сопротивления. Выплюнутое из окон взрывами от залпа 'АГСов', медленно оседало облако макулатуры: счетов, расписок, накарябанных рукописных контрактов. Уже после того, как взорвались, вспоротые 30-миллиметровой зажигательной очередью, нефтяные, мазутные и хрен его знает еще какие емкости, снося огненным штормом мечущихся туда-сюда работорговцев, Волохов вспомнил кадры из далекого детства, кадры штурма Белого дома. Тогда вот так же порхали листки бумаги, потревоженные залпами обалдевших от шальных денег кантемировцев. Им потом воздалось по заслугам в новогоднем Грозном - Волохов сжал кулаки, - но ведь там были не только они.
  Именно тогда и были заложены первопричины ТОГО, что произошло сейчас. Пошло-поехало. Затопляли, взрывали и пилили что надо и что не надо. Народ побежал от нищей служивой действительности к сытой и красочной карусели кабаков, казино и ларьков. Еще пару-тройку лет этого шабаша, и в Североморске, Железногорске, Печоре и 'далее везде' высадились бы американские морпехи 'для обеспечения безопасности населения вблизи ядерных объектов' и 'защиты дела демократии во всем мире'. Этот бардак у нас позволил одержать верх 'ястребам' в штатовской верхушке, сумевших доказать и всем вокруг и себе самим, что ограниченная ядерная война с обезоруживающим первым ударом позволит навсегда избавить мир от слабеющей России с этими непонятными русскими. 'Одержали верх', ударили. И что? Их любимые USA лежат в руинах. Ведь на их гафниевые, мини-нейтронные бомбы и противобункерные бомбы глубокого проникновения мы ответили всем, что было. Они добавили, и понеслось...
  
  
  Загнав БМП в ельник неподалеку от места сбора, майор расставил бойцов на НП. Через двадцать минут на одном из них, на высокой ели, Ерохин дал отмашку, и вскоре появилась группа Назаренко.
  Заночевав под Биюрганом, следующие шесть дней, можно сказать, 'крейсерской' скоростью двигались севернее разрушенных Челнов и 'светящейся' Елабуги, через Менделеевск и, проехав какое-то время по М7, дальше, на запад, южнее Казани.
  - Нет больше Казани, - один из встретившихся им в Теньках беженцев с надрывом, утираясь сальным рукавом, красочно расписал им картину разрушений.
  - А мечеть какая была, а Кремль...
  - Как же выжил-то, с семейством, - глядя на копошащихся в пыли детишек, недоумевал Самарин.
  - До метро успели добежать. Неделю кое-как пересидели, и сюда.
  - Кончай базарить, Самара, нам еще километров семь пилить. - Назаренко запрыгнул на броню, и, исчезнув за облаком пыли, бронемашина с четырнадцатью пассажирами рванула в сторону местечка с громким названием Майдан, к которому любая, даже самая слабоясновидящая, посоветовала бы им не подъезжать ближе чем на сто километров.
  
  19.10.2026 г. Москва.
  Станция метро 'Авиамоторная'
  Карта действительно им очень пригодилась. Два дня поисковики таскали со складов какого-то неприметного механического заводика новенькие генераторы. Один из них достался группе 'мичуринцев', которые уже наполовину обустроили шикарную оранжерею в бомбоубежище, в подвале Катиного дома. Оранжерея действительно была устроена с размахом. Из бомбоубежища, помимо метро, можно было попасть и в подвальные помещения хранилища садового центра, где, кроме приличного количества всяческих семян, нашлись буквально штабеля земли, напичканной всякими подкормками и удобрениями. Местные мэишные умельцы, так и не 'успевшие' на лекции в институт, тут же принялись монтировать многочисленные лампы дневного света. Они же еще раньше собрали маленький нефтеперегонный заводик, подобный тем, что лет тридцать назад находили и подрывали чуть ли не в каждом чеченском ауле. А уж мазута в закромах ТЭЦ-11 и в железнодорожных цистернах в ее окрестностях хватит еще лет на десять-пятнадцать. Так что генератор был просто царским подарком нарождающемуся фермерскому хозяйству.
  - Хорошо, что завтра мы идем в Перово, на какой-то секретный объект, - Андрей смущенно потупил взгляд, - а то я надоел тут тебе, наверное, Катя.
  - Да брось ты ерунду говорить, мне с тобой и Владимиром Евгеньевичем очень интересно.
  - А со мной без Евгеньича? - Он посмотрел ей в глаза, и теперь уже Катя рассматривала мыски своих кроссовок.
  'Ну, как бы этому упрямцу объяснить-то, чтобы не обиделся, что для меня никого, кроме Кости, не существует? Ведь знает же, что жду я своего, что не может Костя не прийти, раз обещал', - она сунула Андрею пятилитрушку. - Ты прикольный! Сбегай-ка еще за водой, а то помидоры не взойдут.
  - Есть, товарищ кочерыжкин начальник. - Андрей, подхватив вторую баклажку, направился к выходу из оранжереи.
  
  
  Перекусив последнюю завитушку колючки, Крым махнул рукой, и, воровато оглядываясь по сторонам, трое его 'подельников' перелезли через забор. Последним взгромоздил на бетонную кромку свое нехилое тело Топоров.
  - Ты небось врешь нам, Топор, не с 'Ильича' ты к нам пришел, а с 'Марксистской' - только там таких боровов откармливают, - подколол неуклюжего гаишника Крым.
  Проскользнув на небольшую, окруженную бетонным забором площадку сквозь кусты, они остановились, недоуменно оглядываясь. Перед ними на ограниченном пространстве не было ничего, кроме невысокой кирпичной трубы и нескольких чахлых кустиков. Крым обошел трубу вокруг, постукивая по кладке рукояткой ножа.
  - Во, - Андрей ткнул пальцем в две едва заметные металлические скобы, слившиеся своей ржой с общим кирпичным фоном.
  - Ну-ка, попробуем. - Крым, закрепив карабинчиком за арматурину забора металлический тросик, закольцевал другой его конец на блочке-лебедке и, немного его вытянув, зацепил маленьким крюком за одну из скоб.
  - Тэк-с. Щас или забор упадет, или трос порвется, или сезам откроется. Я ставлю на забор.
  И забор и трос уцелели. Посыпались кирпичная крошка и куски окаменевшего раствора, и с противным скрежетом (аж зубы заболели) приоткрылся изогнутый, облицованный кирпичом люк. Андрей, перегнувшись, посветил фонариком. Вниз, насколько было видно, уходили бетонные кольца шахты с металлическими скобами с двух сторон.
  - Метра три в диаметре, и дна не видно, - Крым сматывал трос. - Бал - ты первый.
  - Может не хватить, - Леша Балахнин сбросил с плеча бухту крепкой капроновой веревки.
  - Сколько хватит, а там зафиксируешься - и по обстановке.
  
  
  Веревка ослабла и через несколько секунд пару раз дернулась, и тут же по шахте разнеслось, троекратно отражаясь от стен:
  - Здесь какой-то подъемник круглой формы ы-ы... ы-ы... ы-ы... и вход о-од... о-од... о-од.
  - Двадцать три метра, - Крым выбирал освободившуюся веревку обратно.
  
  
  Под стоящим на уровне железной двери подъемником просматривался бездонный зев шахты. Сам подъемник был подтянут к кран-балке и ходил, видимо, по направляющим, которые тоже начинались от двери и уходили вниз. Последняя скоба была метрах в двух от платформы подъемника. За дверью начинался другой ствол шахты, параллельный первому, но с винтовой лестницей. Балахнин привязал веревку к ручке двери и поспешил за остальными тремя поисковиками, уже грохочущими сапогами по металлическим ступеням.
  Пятнадцать минут спуска - и перед ними, стоящими на дне гигантского бетонного колодца, возникла еще одна дверь, расположенная в небольшом углублении. Это была гермодверь, проржавевший штурвал которой едва повернулся: с лязгом, визгом, скрежетом и еще какими-то слоноподобными звуками.
  - Ну и зарылись, - Андрей, отдышавшись, еще раз обвел взглядом шахту.
  Крым с газоанализатором, за ним Топоров с дозиметром шли по узкому бетонному коридору, осторожно переступая всякий хлам, то и дело выныривающий из темноты. Звуки шагов, проникая через резину противогазов, заглушали все остальные. Крым поднял руку, и четверо поисковиков остановились. Тишина. Только ветер завывает в вентиляционных отдушинах.
  - Показалось. Тамань, ты точно засунул арматуру в скобы люка изнутри?
  - Точно.
  После третьего поворота они вошли в небольшой вестибюль с тремя дверьми. На каждой, как и на двери из шахты, был небольшой, выкрашенный красной краской штурвал. Первую из них удалось открыть, лишь используя монтировку как рычаг. Побродив по открывшемуся машинному залу и не найдя ничего достойного внимания, они, тоже с трудом, открыли вторую дверь. Вот оно! Перед поисковиками в луче фонаря разноцветно сверкали светодиодами и светились матовыми ЖК-экранами несколько панелей пультов. Центр управления чем-то. Крым заметил в углу обычный зеленый сейф.
  - Ну что, Бал, работай. Настал твой звездный час. А мы пока покурим, - он стянул противогаз.
  - Нет ничего лучше - покуривая, наблюдать за работающим человеком. - Топоров тоже снял противогаз и потянулся к крымовской пачке.
  - Ну, ну. Свои кури. Философ, - Крым убрал пачку в карман.
  Где-то через полчаса возни Леша потянул на себя массивную дверцу сейфа, которая, даже не скрипнув, мягко подалась в сторону.
  - Так, что у нас тут? Отчеты. Протоколы. Рублево-долларовые фантики, бутылек поллитровый. О! - Крым открыл синюю папку. - То, что нам надо - план объекта и опись всего имущества.
  Почитав немного, он рассмеялся:
  - Ха-ха. Глядите, - он показал опись, в которой значилось:
  '3) 'АК-74' в ящиках по 5 шт.; всего 72 шт. 2 ур.п.т. п-18.
  4) Аспирин. Растворимый. В упаковках по 10 таб. - 8 шт., 4 ур.л. к п-4.
  5) БМП-4 в комплекте - 4 шт. 1 ур. ц.з.
  6) Дырокол. Синий - 1 шт. 3 ур.л. к п-12.'
  - Да, серьезно тут, - пробормотал Крым. - Четыре уровня. Ангар с выездом. Наверняка в каком-нибудь гаражном кооперативчике. - Он, затушив окурок, бросил его в мусорную корзину. - Ну, на первый раз хватит. Сворачиваем лавочку.
  Обратно шли быстрее. Хоть сыровато-плесневый запах и щекотал ноздри, без противогазов все равно было лучше. Их решили надеть только у подъемника.
  Наступив правой ногой на платформу подъемника, Крым уже было перенес на нее вес своего почти двухметрового тела, как вдруг раздался нехороший такой скрежет, и металлическая конструкция понеслась вниз, высекая из направляющих швеллеров искры.
  - У-у, блин, - он резко отшатнулся назад, чуть не сбив с ног стоявшего за ним Балахнина. И только после этого внизу раздалось смачное 'бух'. Еще через минуту-другую, пока все стояли в оцепенении, снизу поднялось облако пыли. Опомнившись первым, Крым обвязал веревку вокруг ручки.
  - Ни дня без приключений, бляха-муха.
  
  
  Топоров поднялся предпоследним. Дернув веревку, достал нож. Внизу Андрей, скользя подошвами сапог по бетону, подтягивался к первой скобе.
  - Топор, давай быстрее, хорош возиться. - Бывший инспектор замер с ножом, поднесенным к веревке, глядя, как та уже чуть поползла вверх, ослабнув в то время, когда Андрей ухватился за холодный металл скобы.
  
  
  - Теперь у них будет транспорт. - Андрей шел, насвистывая (это в противогазе-то!), и не сразу услышал стрекотание автоматных очередей где-то в районе станции 'Перово'. Им отвечали редкие, похожие на щелчки кнута, выстрелы каких-то пукалок. Шарахнул подствольник. Щелчки стали раздаваться еще реже и вскоре затихли.
  - Да. Дела. Это че ж нам теперь, до самой 'Авиамоторной' топать? На 'Энтузиастов' не пустят без предупреждения. - Балахнин перевесил автомат с плеча на грудь.
  - Не ссы, через какой-нибудь из выходов прорвемся, там у любого ребята, знающие условный звук, сидят. А пока до 'Мотора' дойдем - еще десять раз на таких нарвемся.
  
  
  За уголка-а-ами, за уголка-а-ами. По сте-е-еночке, по сте-е-еночке - вышли к 'Перово'. Залегли. Тут бы им броском, да и вниз по ступенькам. Всего-то ничего. Но их заметили. Первым уткнулся лицом в асфальт Крым. Даже выстрела слышно не было. Снайпер. Балахнин подполз и, увидев красную струйку, вытекающую из аккуратного отверстия над ухом, вытянул из крымовского сапога папку с документами и отполз к Топорову.
  - На. Проваливайте. Как смогу - прикрою.
  
  
  Топоров с Андреем бежали, падали, перекатывались, поднимались и опять бежали. Балахнинский автомат скоро затих. Они уперлись в магазин бытовой техники. То ли 'МИР', то ли 'М-видео'. Слева на площади мелькали пятнистые бушлаты. Сыпались остатки стекол витрин. Кувыркнувшись, Топоров приземлился внутри магазина, прячась за ненадежной баррикадой из стиральных машин и холодильников. Андрей последовал за ним. Пули со свистом впивались в бока никому не нужной бытовой техники. На полках подпрыгивали, брызгая клавишами, mp3-плееры и сотовые телефоны, лопались плазменные экраны и изредка звякали полированными боками дорогие кофеварки. Топоров отползал к спасительной железной двери подсобки. Голоса преследователей приближались. Собрав остатки сил и смелости, бывший гаишник, рванувшись к двери, исчез за ней. Щелкнул засов. Не понимая еще, что произошло, Андрей пару раз ткнулся плечом в дверь, спинным мозгом чувствуя уставившиеся в его сторону с десяток стволов.
  
  21.10.2026 г. Воронежская область. Борисоглебский район
  Идти с 'облегченным' на две трети рюкзаком было веселее. Хотя какое может быть 'веселее', если еды осталось дня на два-три, а курева не было и в помине. Да и попадись ему на пути радиоактивная зона, это обошлось бы ему несколькими лишними днями пути - патрона в противогазе хватит часов на шесть. Придется делать многокилометровый крюк. И когда он будет в Москве такими темпами, петляя гигантскими зигзагами?
  Егор шел перелеском километрах в двух от Борисоглебска. Мертвецкая тишина давила на уши. Ни листочек не шелохнется, ни ворона не пролетит. Опять вернулось ощущение присутствия стороннего, невидимого наблюдателя.
  - Да у вас паранойя, батенька, - он потянулся к пустому карману за сигаретами. - Блин.
  Впереди замаячили первые городские строения. Из ворот станции 'Скорой помощи', подобно гусям, высыпавшим на лужайку погулять, стояли выехавшие и смешавшиеся с потоком покидающего город транспорта десятка полтора белых машин с красной полосой. Причем некоторые из них 'смешались' в прямом смысле слова, превратившись из машин 'Скорой помощи' в катафалки. Из задней двери ближайшего микроавтобуса наполовину вывалились носилки с привязанной ремнями старушкой. Вернее, тем, что от нее осталось. Егор выбрал наименее брутальную из машин и залез внутрь. К его удивлению, весь комплект медикаментов оказался на месте. Даже две коробки с ампулами морфина. Обогнув скопление машин, он направился к двухэтажному желтому зданию, на первом этаже которого располагалась булочная. Егор хотел было войти туда, но клок чьих-то волос в остатках оконного стекла и объеденные ноги на ступеньках за углом отбили у него охоту делать это. Достаточно было включить немного воображения, чтобы представить, что там творится внутри. Его внимание привлек магазинчик, стоящий по левую сторону от шоссе. Фасад его был разворочен въехавшей стрелой обгоревшего автокрана. Егор вошел и, осторожно пробираясь между обломками, чуть не наступив на изъеденные останки продавщицы в синей униформе, вынул, скорее по привычке, дозиметр. Норма. Пошарив по прилавку, сгреб табачные крошки, перемешанные с мелкими обрывками папиросной бумаги. Курить хотелось зверски.
  - Щас еще газетку найдем, - пробормотал он себе под нос и замер. На него смотрел не потусторонний, а вполне осязаемый наблюдатель - огромный, с пастью в сто тридцать два зуба, пес. По-видимому, вожак стоящей за ним стаи.
  - Что, дохлятина вас не устраивает? Свежего мясца захотелось? - Егор был на удивление спокоен. Ему даже на мгновение показалось, что собака завиляла хвостом, но на самом деле та приготовилась к прыжку. Он, швырнув в вожака полную горсть табака, рванулся, сшибая на своем пути коробки и ящики. Выбегая из магазина, бросил взгляд назад. Не менее десятка собак мчалось за ним, но вожака с ними не было.
  - Покури, скотина. - Егор ускорился. Метров через триста, увидев, что дистанция между ним и стаей сокращается, он скинул с плеч рюкзак.
  За угол. О-ба. Тупик! - Впрыснутый адреналин стал той катапультой, что позволила ему взлететь на высокий кирпичный забор, на зависть Валерию Брумелю[30]. Вот только сумка с противогазом осталась висеть на сучке призаборного дерева. Спрыгнул. Пересекая двор, оглянулся. Собаки без видимых усилий преодолевали препятствие, и их почему-то стало не меньше, как он рассчитывал, а наоборот, больше. На бегу достал ракетницу. Взвел курок и шарахнул в самую гущу людоедов. Собачий визг резанул по ушам. Не оглядываясь, Егор побежал дальше. За спиной уже слышалось прерывистое дыхание двух десятков собачьих глоток. Силы были на исходе. Он запаниковал. Железные ворота. Открытая калитка. Вбежал, закрыл, а подпереть нечем и некогда. Бах. Саданула калитка по воротам, отброшенная мощными собачьими лапами. Он, собрав последние силы, рванулся за угол. За плечом клацнули зубы. Вбегая в гаражный бокс, Егор краем глаза увидел притормозивших собак. Задние налетали на передних, а те пятились, не желая проскочить под опускающимся сверху полотном гаражных ворот. Металлический занавес опустился, прервав еще одно кровавое действие спектакля под названием 'жизнь', на самом интересном месте. Он обернулся. На него из-под покрытого синими прожилками лба смотрел мутный, выпученный глаз. Среди струпьев то ли кожи, то ли чешуи клочками торчала шерсть. Двухметровый обладатель перекошенного, с желтыми клыками и капающей слюной рта сделал шаг, взмахнув топором.
  - А-а-а...
  Ноги подкосились. Свет померк.
  
  22.10.2026 г. Москва. ЮЗАО. Подземный комплекс 'Раменки'
  Он лежал на истрепанной шинельке, на досках нижнего яруса нар. За покрытой зеленой, облупившейся масляной краской стеной мерно гудели двигатели каких-то агрегатов.
  Машинный зал, нижний уровень. Прохоров повернулся на бок. В голове кто-то яростно лупил в церковные набаты, колокола и колокольчики.
  От голода. Суки! Вчера утром швырнули миску с геркулесовой бодягой, и все. Конечно, чего их кормить, если через неделю-другую сами сдохнут. Теперь-то он это точно знал. С тех пор когда их бросили сюда, до полусмерти избитых, израненных, выжил только он и еще пятеро: три офицера, техник и сержант из взвода охраны. Почему их держали здесь, на нижнем уровне подземного города 'Раменки', он не знал до сих пор. То, что это 'Раменки', Прохоров понял сразу - 'не первый год замужем', как говорится. Потом узнал, что основную массу пленных держат, вернее, держали в бараке, в ангаре. А их здесь.
  Прохоров сел. От желания есть сводило скулы. В глазах плыли, покачиваясь, радужные круги. Он опять прилег, боясь, что снова отключится. А и пусть. Вот только б не включиться обратно. А то ведь отхлестают по морде мокрой тряпкой или, еще хуже, прижгут щеку бычком, как позавчера соседу слева.
  Череда событий последних недель, проплывая в затуманенном фарватере сознания, не желала выстраиваться в логическую цепочку. Память, не получая подкормки от опухшей реальности, все менее четко рисовала картинки прошлого.
  Вот на пульте мигает красным, перерастая в оглушительный звон, сигнал боевой тревоги. Вот, усыпанные зелеными точками, вдруг сразу меркнут экраны мониторов, и бетонный пол убегает из-под ног. Вот в свете аварийных ламп генерал что-то орет в трубку телефона. А вот он уже лежит в луже крови, с простреленной головой. Вот он, Прохоров, в кого-то стреляет из автомата. Стреляют в него. Вот какие-то люди в камуфляже, прячась за спинами женщин и детей, входят в их бункер в Одинцово-10.
  Прохоров потер виски.
  Вот его несут за руки, за ноги и бросают на мотовоз. А вот и конура у машзала в 'Раменках'.
  Хотя их и держали отдельно, но каким-то образом к ним просочились слухи о том, что пленных из бункеров РВСН и ЦУПа гоняют на поверхность, используя как одно- двух- и трехразовый тягловый скот, а затем даже не хоронят. Просто вышвыривают наружу. Вернее, там оставляют. Скоро, наверное, и их вот так вот. Бежать бы надо, только как? Вспомнилось - 'куда он денется с подводной лодки'.
  Лязгнул засов. Пятнистые, защитного цвета брюки проследовали вдоль нар. Звякнула о бетон консервная банка, и еще что-то шлепнулось рядом. Прохоров приподнялся. На полу валялась банка из-под тушенки с остатками жира и пол плесневой буханки хлеба. Брюки и часть гимнастерки удалились, хлопнув дверью. Двенадцать пар горящих глаз смотрели на объедки.
  - Слышь, Кирюх, как делить будем? - один из офицеров медленно пододвинулся к 'ужину'.
  - Чайными ложечками, епыть, - они переглянулись.
  Первым не выдержал техник, рыбкой прыгнувший к банке. Офицер радиоразведки Масленников оттащил его за ноги и тут же был опрокинут двумя ракетчиками, рванувшимися к жратве. Только сержант из службы охраны спецобъектов не принимал во всем этом участия. Он, стоя чуть в стороне, потирал ладонью замысловатую татуировку на левом плече. Прохорову тоже досталось. Нет, не смазанного тушеночным жиром хлеба, а на орехи. Отлетев назад, он больно ударился затылком о стену и сквозь пелену увидел отворившуюся заслонку окошка в двери. Дверь открылась. Вошел пятнистый камуфляжный костюм с двойным подбородком. (Только это и было видно ему, сидящему на полу.) Вошел и тут же получил ногой под коленки от сержанта и отломанной стойкой от нар по голове от уже вставшего на ноги Масленникова. На шум вбежали еще двое. Их, услышавших вместо ожидаемых выстрелов два щелчка (все, на что сподобились их пистолеты) и впавших по этому поводу в ступор, моментально завалили. Одного - ударом рукояткой 'АПС' в висок. Другого - ударом пятитонного спецназовского кулака в кадык. Прохоров поморщился от противного хруста сломанной шеи. Его подхватили под руки и понесли к выходу.
  Разыграли спектакль, значит, а я ведь действительно был готов кого-нибудь из них прибить. Или не готов... Последнее, что пронеслось у него в голове.
  
  
  - Ты видел их рожи, - сержант Винников взял противогаз. Один из тех, что лежали в нише, за воздуховодом в машзале. Костюмов химрадзащиты было только два.
  - Столько ребятам удалось достать, - отсмеявшись, объяснил он остальным.
  - Как тебе все это удалось? - худощавый техник Смирнов заправлял костюмные штаны в прорезиненные сапоги.
  - Все просто. Я здесь какое-то время служил. Многих знаю - не один пуд водки съели. И не все они здесь о карьере гестаповца мечтали. Они и пистолеты у наших охранников разрядили, и этот схрон устроили. Таких половина в четвертой бригаде и вся шестая. Знаешь, скольких они к фээсбэшникам в их комплекс переправили?
  - А чего фээсбэшники?
  - Они сюда не суются, но и в их места сладковцам ходу нет. Из-за фээсбэшников эти выродки и до балашихинцев не добрались. Тут ведь какое дело - станция 'Проспект Вернадского-2' зажата между станциями 'Раменки' и 'Университет-2' и, в общем, всю первую линию: 'Кропоткинская-2', 'Фрунзенская-2', Востряково, вплоть до Внуково - контролируют сладковцы. Вот они и Власиху (Одинцово-10) и Голицыно-2 взяли. И четвертую линию тоже они контролируют. Там станции 'Осенний бульвар', 'Рублевское шоссе', 'Барвиха'. А вот в центр через тоннель с 'Канатчиково', 'Черемушки-2' и через тоннель, где 'Библиотека им. Ленина-2', им фээсбэшники путь перекрыли. В результате чекисты укрепились в бункере под своей академией и шастают в центр по верху. Конечно, раменковские и по другим веткам Д-6 лазят, их много где видели. Они ведь, гады, эту систему как свои пять пальцев знают. Вот недавно по второй линии пошли. Хотели до Чехова-2 добраться, чтобы Вороново и Шарапово взять. Но я тебе скажу, - Винников усмехнулся, - им фапсишники у себя в Царицыно-2 так вломили, что те сюда, до Мичуринского, чесали - только пятки сверкали.
  - Да, - Масленников подключился к разговору, - рублевские олигархи с семействами и генштабовские генералы - гремучая смесь. Правда, начальника Генштаба они грохнули - дворцовые интриги. Причем у них здесь не Сладков верховодит, а Бреф с Чучхайсом. Особенно последний - серый кардинал, блин.
  - Ладно. Политинформация закончена. Все готовы? Пошли.
  
  
  Беглецы, выйдя из машзала, направились по коридору, вдоль тянущихся по стенам труб и кабелей, к шахте запасного лифта. Пару раз завернули за угол. Посреди самого длинного коридора Винников на секунду замер, прислушиваясь, и мгновенно взлетел на своеобразную антресоль из труб. Уже через секунду он подтягивал к себе Прохорова, а через пять вся процессия, чуть дыша, распласталась на пыльной изоляции из минваты, вслушиваясь в приближающийся топот десятков ног. Мимо пробежала колонна 'космонавтов', в бронешлемах, со встроенными противогазами и ПНВ. Все как один - с автоматами АС 'ВАЛ-3'[31], вшитыми в комбинезоны дозиметрами, газоанализаторами и прочей хренью.
  - Не удивлюсь, если у них там еще и микроволновка с мини-баром встроены, - Винников спрыгнул и стал отряхиваться.
  - Теперь куда? - Масленников щелкнул переводчиком огня.
  - Щас за углом маленький коридорчик будет. За ним и площадка лифта.
  В карабканьи по металлоконструкциям шахты не было бы ничего сложного, если бы не приходилось все время подтягивать и подталкивать Прохорова. Каждый метр давался тому с трудом, и подъем из-за этого прилично замедлялся. Триста метров вверх - это вам не хухры-мухры. На минус сто восемьдесят устроили привал. Еще минут через двадцать Винников, замерев, приложил палец к губам. Вверху завозились с клетью лифта. Поняв, что дело пахнет жареным, беглецы, рискуя сорваться, начали лихорадочно спускаться обратно, к верхнему уровню подземного города. Взломали дверь лифтовой шахты, но сделать то же самое с запертой с другой стороны дверью выхода в коридор не удалось. Сверху нарастал гул механизмов. Масленников огляделся. Спрятаться можно было лишь в нескольких распредщитах, расположенных по периметру. Начали их вскрывать. Предпоследним на бетонный пол площадки уровня 'К' буквально выволокли Прохорова. Один из офицеров-ракетчиков уже занес ногу, чтобы упереться в швеллер ближайшей к площадке стенки шахты, как вдруг сверху, коршуном налетела туша грузового убийцы. Жертва только и успела - поднять глаза. Лифт, словно боек по капсулю, ударил по эрвээсэновцу. Крика они не услышали. В щель приоткрытой дверцы щита Винников успел заметить партию рабов, ссутулившихся возле черных бочек с горючкой. Мелькнул и камуфляж.
  Только потрескивающая лампочка и тяжелое дыхание Прохорова нарушали тишину, воцарившуюся на площадке.
  - Сейчас подниматься будут, - Масленников вытер пот со лба.
  - Сейчас я им поднимусь. - Винников подошел к щиту и перерезал примкнутым штык-ножом самый толстый кабель. Держа его на вытянутых руках, как держат извивающуюся змею, спецназовец подошел к лифтовой шахте в тот момент, когда снизу показалась крыша лифта. Ювелирно, чтобы заизолированная змеюка не укусила своими киловольтами никого из беглецов, Винников просунул ее сквозь сетку и метнулся прочь. Яркая вспышка заставила зажмуриться всех бывших узников, и из перекошенной кабины повалил дым. Запахло паленым мясом.
  
  
  Трофейные комбинезоны подошли почти всем. Только долговязый техник с трудом втиснулся в свой. Короткие брюки так и норовили выскользнуть из-под шнуровки. Миша, натянув бронешлемный противогаз на вытянутый подбородок, поспешил за остальными наверх.
  
  
  - Что это было, мужики? - спросил начальник охраны внешнего контура и покосился на прожженный рукав винниковского камуфляжа.
  Ответом ему были: одна пуля, разорвавшая щеку, и вторая, вошедшая за левым ухом. Все произошло настолько быстро, что у стоящего у КПП сладковца брызнувшая из разорванной шеи кровь смешалась с кофе, дымящимся в стаканчике, в руке. И когда пластиковая посуда с адским коктейлем 'кровавый nescafe' стукнулась донышком о бетонный пол, все уже было кончено.
  Двое, стоящие возле 'ЗИЛа', даже не успели обернуться, а над водителем учинили расправу уже сами рабы, вытащив его, трясущегося, с вытаращенными от ужаса глазами, из кабины грузовика.
  Налегке они бы дошли пешком до академии ФСБ. И даже если бы их уже ждали, все равно бы просочились. Но с таким количеством израненных и изможденных людей шансов у них не было. Да и Прохоров был совсем плох. Решили рвануть на 'ЗИЛе' по прямой, по проспекту Вернадского, через Комсомольский проспект, Остоженку и Волхонку, по Моховой, прямо к Лубянке.
  
  
  - Слушай, ты в ралли Москва - Новосибирск - Иркутск - Пекин не участвовал? - спросил Масленников, подпрыгивая на сиденье, пытаясь попасть сигаретой в рот.
  - 'Кэмел-трофи', - буркнул водила, и 'ЗИЛ' заложил очередной вираж, - выиграл.
  Проскочив Воробьевы горы, они выехали на Комсомольский.
  
  
  - На хрена? - Епифанов вопросительно посмотрел на Сергеева.
  - Лекарства лишними не бывают.
  - Да все, кто мог - уже откинулись, а остальным уже ничего не страшно.
  - А если тебя, Епифаныч, понос прохватит. Да такой, что дня три с толчка слезть не сможешь?
  Препираясь, они уже подходили к поликлинике ? 9 ЛДЦ Минобороны РФ на Комсомольском, что в доме 13а, когда лейтенант Сергеев открыл рот, да так и позабыл его закрыть.
  - Это у меня глюк или это вертолет?
  - Какой нах вертолет? Тебе лечи... Вот щас мы тебе антиглюкогена и вколем. И ты... Едреныть. И вправду 'К-72', - поисковики сломя голову побежали к находящейся неподалеку арке.
  Не нужно быть академиком, чтобы понять, что от этой 'птички' ничего хорошего ждать не следует. Но как? Откуда она здесь?
  Епифанов осторожно выглянул из-за угла. По проспекту, расшвыривая иномарки, мчался тентованный 'ЗИЛ'.
  
  
  Стрелок, плавно поведя по монитору указательным пальцем, два раза ткнул в жидкокристаллический экран, точно в вихляющий грузовик, и тут же пальцем другой руки надавил на сенсор пулеметов. Змейка асфальтовых брызг моментально догнала грузовик, вскрыв по пути две легковушки 12,7-миллиметровым консервным ножом.
  Стрелок снова повторил свои манипуляции, только на этот раз нажав на сенсор ПТУР.
  Первая ракета все-таки угодила не в 'ЗИЛ', а в большой проем окна старинного здания, снося взрывом офисные перегородки. Зато вторая разорвала машину пополам. Завершая расправу, крупнокалиберная очередь раздербанила горящие остатки 'ЗИЛа'.
  - Ну вот, а ты говорил, зачем мы эти 'Дротики'[32] волокем. - Сергеев смотрел вслед удаляющемуся воздушному монстру.
  - А что с твоих 'Дротиков', если у него ЭКЗ[33] включен?
  - Этот ЭКЗ еще в войска не поступал.
  - Когда ты, Сашка, служил, не поступал, а у этих раменковских еще и не такое может быть. Ладно. Пошли поглядим, что там было.
  Гэбээровцы осторожно приблизились к тому, что осталось от грузовика, стараясь не наступать на куски человеческих тел.
  Обойдя искореженную кабину, Епифанов заметил у переднего колеса опрокинутого автобуса дергающуюся кучу обгорелых тряпок. Под тряпками он обнаружил сотрясающегося от кашля чумазого мужика неопределенного возраста.
  - Надо же, выжил! - подошедший Сергеев вылил из фляги на платок немного воды и, протерев лицо непонятно каким образом оставшегося в живых в этой мясорубке, стал аккуратно надевать на него подобранный неподалеку противогаз. Наскоро соорудив из уцелевшего куска тента носилки, гэбээровцы поспешили к себе на 'Полянку'.
  
  23.10.2026 г. Воронежская область. г. Борисоглебск
  Они уже далеко отошли от школы, где Федосеич, отдуваясь, рисовал мелом на классной доске огромные, корявые буквы, пытаясь с помощью этого 'граффити' рассказать Егору о себе. Этого изуродованного кислотным дождем школьного учителя он увидел, очнувшись после укола. Пока ошалевший Егор разглядывал лежащую справа от себя собаку с торчащим в хребтине топором, одноглазый 'зомби', отложив шприц, не спеша перевязывал ему рану.
  В следующий раз, открыв глаза, он увидел 'монстра', сидящего у костра в дальнем углу гаража. Тот что-то помешивал в испускающем аппетитный запах котелке. Егор сглотнул. В этой вечной, первобытной борьбе страха и голода победил последний.
  - Ы-ы-и, - чудовище, подцепив самодельной, трехпалой проволочной кистью, похожей на большую вилку, два сухаря, протянул их Егору.
  Желтые языки пламени пытались выбраться из-под алюминиевой кастрюли, которая отбрасывала на бетонную стену такие же жуткие тени, как его новый знакомый.
  - Спасибо.
  - У-у.
  Егор украдкой разглядывал непонятное существо. Это потом он узнал о кислотном дожде, заставшем врасплох уцелевших жителей Борисоглебска, и ему стало понятно, откуда на улицах взялось такое большое количество изуродованных трупов и почему стаи собак их не трогали. А тогда Егор, уплетая вкуснейший суп из свежей крысятины, терялся в догадках, откуда появился этот 'добрый зомби'.
  
  
  - Почему вы мне помогли?
  - У меня такой же оболтус, как ты, в погранвойсках служит, - Федосеич затер последнее слово рукавом, - служил. Может, ему сейчас тоже кто-нибудь помогает.
  Старик перевел дух, взял тряпку и протер доску.
  - А почему вы здесь, почему к родственникам не пойдете?
  - Все мои здесь. За школой и похоронил. Мы тогда картошку в огороде копали, когда кислота эта... - из и без того слезящегося, мутного глаза по обожженной щеке побежала струйка.
  Егор, решив больше не мучить старика вопросами, принялся разводить костер и нанизывать на шампуры из веток крысиные тушки. Мясо крыс - ничего вкуснее за последние три дня он не ел. Потому что за последние три дня он не ел вообще ничего. Скажи ему кто-нибудь еще недавно, что он будет уминать за обе щеки суп из крысятины, или собачий шашлык, или жаркое из кошек с жареными каштанами, он бы не поверил. А скажи ему это еще и во время еды, точно вывернуло бы наизнанку.
  - Так и до тараканов с кузнечиками дойду, - он отбросил обсосанную крысиную ножку. - Китайский образ жизни, едреныть.
  - Ложись спать, - держа мел двумя обмылками кистей, Федосеич старательно 'рисовал' слова на доске. - Завтра провожу тебя до окраины, заодно и рыбы на реке наловим. Одному мне не справиться с этим делом.
  
  
  Он закурил 'беломорину', найденную в школе в ящике директорского стола. Егор мысленно перебирал целый список вопросов, которые он обязательно задаст Федосеичу во время их следующей стоянки, и не сразу заметил их, появившихся из-за потрепанной пожаром хрущевки. Выплюнутая из двух стволов картечь на таком расстоянии не могла нанести Егору с Федосеичем вреда. Она лишь посекла остекленевшие кусты в пяти метрах левее. Вот тупорылая макаровская пуля стукнулась в кирпичную стену уже ближе. Они бросились бежать в сторону детского сада, на удивление хорошо сохранившегося среди обугленных пятиэтажек.
  - Здесь можно найти разве что пластмассовое ружье. - Егор, пробегая мимо песочниц, ощупывал взглядом детские площадки в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы защититься. 'Охотники за головами' настигли их у самого подъезда. Развернувшись на близкий топот, он увидел бывшего чоповца, держащего на вытянутых руках пистолет. Подергивающийся в дрожащих руках ствол выписывал в воздухе горизонтальные и вертикальные восьмерки.
  'Да ведь они боятся нас до смерти, - пронеслось в голове, - поэтому и из двустволки пальнули издалека. Нервишки не выдержали'.
  - А как пройти к автовокзалу? - неожиданно для него самого вырвалось у Егора, и, пока опешивший мужичок с 'макаровым' переваривал вопрос, он сделал два шага назад, к открытой двери подъезда.
  - Я те... ща я те... - опомнившись, чоповец вскинул руку с пистолетом.
  Эхо от двух пистолетных выстрелов еще гуляло в соседних пятиэтажках, когда Федосеич, заслонивший собой Егора, осел на землю с простреленной грудью, а он сам, воспользовавшись секундным замешательством среди нападавших, уже несся вверх по лестничным пролетам, перепрыгивая через три ступеньки. На втором этаже Егор выбрал оконный проем, свободный от клыков разбитого стекла, и сиганул прямо на удачно расположившуюся под окном ракушку. Перекатившись по земле, он вскочил на ноги и, перемахнув через низенький заборчик, петляя, побежал к ближайшей рощице. Запоздало бухнуло из одного ствола ружьишко. Пистолетных выстрелов не было. Или кончились патроны, или их берегли.
  
  
  Сердце было готово выскочить из горла. Ноги сводило. Хрипло дыша, Егор перешел на шаг. Далеко позади остались северная окраина Борисоглебска и мост через реку Ворона, где они с Федосеичем собирались порыбачить. За мостом асфальтовое шоссе забиралось на горку, поворачивало налево и шло практически вдоль берега реки. По обе стороны от нее, на этом участке, ровной шеренгой задрюченных срочников выстроились пирамидальные тополя.
  Егор нервничал. Ему казалось, что за каждым стволом кто-то притаился и только и ждет, когда он подойдет поближе.
  Тополя сменили кусты, а потом высокий иссохший ковыль. Егор немного успокоился.
  Через час ходьбы шоссе повернуло направо, а Егор, сверившись с картой, пошел дальше по разбитой грунтовке, нырнувшей в редкий осинник.
  Как только справа в просветах между деревьями перестала мелькать свинцовая гладь реки, впереди послышался натужный рев автомобильного движка. Егор на всякий случай сошел с дороги и присел за кустом дикой лещины. Мимо протащился дребезжащий 'ГАЗ-69'.
  Надо же! Кто бы мог подумать, что такой до сих пор сохранился, да еще бегает!
  Когда шум мотора затих, Егор подождал еще немного и выбрался из зарослей. Темп ходьбы был сбит, и очередные несколько километров дались ему с трудом.
  
  
  Лес кончился. Из-за пригорка выплыла, сверкая новенькими оцинкованными крышами, до недавнего времени, судя по всему, процветающая деревня. Что она представляла из себя сейчас и кто в ней сейчас обитал, Егор не знал и поэтому решил обойти ее стороной. Хватит с него на сегодня!
  Он сошел с шоссе и по едва заметной тропинке пошел через гречишное поле к огородам, спускавшимся от крайних домов к реке.
  Половину поля успели убрать, но все убранное не вывезли, и продолговатые скирды тут и там 'паслись' на почерневшей уже стерне. Из-за одной из них вдруг вышла коза. Егор аж вздрогнул.
  Рогатая потрусила к нему и, ничуть не боясь, ткнулась своей шершавой мордой.
  Хлебом с солью ее кормили, наверное? Или это только лошадей кормят хлебом с солью?
  Егор сглотнул слюну. Он представил ломоть свежего черного хлеба, политый сверху подсолнечным маслом и посыпанный солью.
  Коза обошла Егора вокруг и остановилась, заглядывая ему в глаза. Он снял рюкзак и, сунув в него руку, нащупал нож, потом посмотрел на доверчивое животное и передумал.
  - Ну что, Машка, или как там тебя, будем жить?
  - Ме-е-е.
  - Вот тебе и 'ме'. Откуда ты взялась? Сбежала? - Егор развернулся и пошел по тропинке. Коза увязалась за ним.
  Так они и шли: Егор широким шагом мерил тропу, извивающуюся среди грядок, усеянных гнилыми капустными листьями, и коза, будто привязанная за веревочку, топала сзади.
  - Стой, стрелять буду!
  Егор замер и осторожно скосил взгляд в сторону, откуда раздалось грозное предупреждение.
  Мать твою! Ведь вроде бы только что никого рядом не было!
  - Руки в гору. И не шути, выстрелю обязательно.
  - А повернуться-то можно? - Егору почему-то совсем не было страшно.
  - Я те повернусь. Стой, где стоишь. - Сзади зашуршала трава, и что-то уперлось в рюкзак. - Вон, дом с красной крышей видишь? Топай туда.
  - Я...
  - Топай, топай.
  
  
  Егор не стал спорить, и через пару минут он и его невидимый конвоир входили во двор, обнесенный не то чтобы штакетником, но довольно хлипким забором. По дороге он несколько раз попытался обернуться, чтобы рассмотреть того, кто взял его в плен, но после каждой попытки повернуть голову следовал сильный тычок в спину и угрожающее сопение.
  - Кто это? - из сарая, вытирая об фартук руки, вышла пожилая женщина в платке, который на манер банданы был завязан на затылке. (Или наоборот, банданы теперь завязывают, как раньше деревенские платки?)
  - Вот Маньку хотел увести, ирод! - Сзади закряхтели, и, обернувшись, Егор сумел-таки разглядеть своего конвоира. Им оказался сутулый, высокого роста дед. Ну, не совсем чтобы дед, но и не мужчина в самом расцвете сил, как говорится. Ружье он держал неумело, как грабли.
  - Когда же он успел-то, Август? - всплеснула руками женщина. - Только сейчас я ее кормила.
  - А вот и успел! Они, городские, шустрые на предмет этого.
  - Да не трогал я вашу козу, - возмутился Егор. - Больно надо.
  - Ничего, участковый разберется. А пока посидишь в погребе, воришка. - С этими словами Август Иванович Сироткин сорвал с Егора рюкзак и, втолкнув его в погреб, закрыл люк.
  - Да вы что, с ума все посходили? Какой участковый? - закричал, озираясь в темноте, парень.
  - Какой, какой? Самый обыкновенный. Вернется из Смирновки и потолкует с тобой за жисть. Будешь знать, как чужой скот оприходовать! - донеслось через дощатую переборку люка сверху.
  Егор нашел на ощупь что-то мягкое и, усевшись, задумался.
  Имя у товарища какое-то странное, и сам он какой-то не того. Какой, на фиг, участковый?
  Было холодно и чертовски хотелось есть, а продукты-то все в рюкзаке!
  Егор достал коробок спичек, и дрожащий на сквозняке огонек осветил полки, уставленные банками с вареньем, компотами и кадушку то ли с огурцами, то ли с квашеной капустой.
  Надо же, этот дурачок даже не проверил его карманы! А если у него там нож или пистолет?
  Он снял с крышки булыжник и, приподняв ее, бесцеремонно сунул руку в рассол и выудил оттуда крупный огурец.
  Интересно, выдержит ли его желудок несколько соленых огурцов и полбанки клубничного варенья? Последнее он черпал прямо рукой.
  Неприлично рыгнув, Егор откинулся на спинку самодельного кресла из мешков. Наверху затопали, скрипнули старые несмазанные петли, и в погреб ворвался свет.
  - Эй, где ты там? Выходь.
  Егор не пошевелился.
  - Выходь, говорю. Повезло тебе, племянница моя видела, как Манька, коза наша, сама за тобой увязалась.
  Егор встал, отошел за стеллаж с банками и крикнул:
  - Рюкзак киньте. Без рюкзака не выйду.
  - Держи, чудак-человек.
  'Чудак не чудак, а без ножа лезть неизвестно куда не собираюсь'.
  
  
  В доме его встретил вскипевший на газовой плитке чайник, тарелка с крекерами и все то же варенье. Ближе к окну на тарелке были разложены бутерброды с домашней колбасой, рядом стояли плошка с квашеной капустой и миска с солеными огурцами. Тонко нарезанное сало и маринованные грибочки дополняли эту картину маслом. Не обошлось и без традиционного запотевшего пузыря с самогоном. Богатое по нынешним временам угощение. Сразу вспомнился дед из пионерлагеря.
  Егор покосился на хозяев и без приглашения устроился у стола ближе к двери. Нож он убрал обратно, но поставил на пол рядом с собой рюкзак, тесемки которого предварительно ослабил, а клапан вообще оставил открытым.
  - Меня Август Игоревич зовут, а тебя? - спросил хозяин, впрочем, так и не протянув при этом руки. Он принялся разливать самогон по обычным граненым стаканам.
  - Егор.
  - Ты уж извини, Егор, за погреб-то. Времена нынче наступили тяжелые. Всяк норовит крестьянина обидеть. Ну, за знакомство.
  Егор поначалу не хотел пить, но, подумав, что, откажись он, хозяин обидится, махнул жгучую жидкость и, поморщившись, закусил огурцом. Налегая на закуску, он лениво, вполуха слушал рассказ Августа Игоревича о деревенском житье-бытье ровно до того момента, когда тот опять не упомянул о загадочном участковом.
  - Это не он ли на древнем таком 'газоне' отсюда поехал?
  - Нет, на 'козлике' наш местный Кулибин поехал в город за деталями. Он эту машину из 'Волги' двадцать первой и 'УАЗа' собрал. Но корпус родной, конечно. А участковый по району поехал по делам.
  - И что, и другие органы власти у вас действуют?
  - А как же! Даже собес пенсию продовольственными пайками выдает. Тут военные было организовали раздачу со своих складов, но наш районный начальник с ними договорился, чтобы все чин по чину было.
  - Так у вас трудодни еще вернутся.
  - А уже. Ну, давай еще по одной дернем, - Август потянулся за бутылью. - Сам-то откуда?
  - Из Москвы.
  - Москаль, значит. Да ты не обижайся, у нас тут под Воронежем хохлов полно. Мы друг друга беззлобно так называем. У меня дед по матери из-под Винницы. Иван Жмых его звали.
  Тут Августа понесло. Он принялся вспоминать всех своих родственников по пятое колено, а Егор в это время думал о том, насколько причудливо нынешнее положение дел. В десятке километров отсюда свирепствуют мародеры, народ мрет как мухи, а здесь тишь да благодать. Может, еще и кино по выходным крутят.
  - Что дальше думаешь делать? - Август Игоревич подцепил вилкой тонкий ломтик сала и отправил его в рот.
  - А что? - Егор напрягся.
  - Да я так просто спросил. Ты ведь небось домой пробираешься. Так?
  - Ну, так.
  - А раз так, мой тебе совет: правее к Тамбову держись. Вся гадость от Нововоронежской АЭС к западу ушла. А там и своя, Курская, есть. А еще в Липецке много горело. Не суйся туда, швах. Мы-то поначалу этого ничего не знали. Неделю народ по погребам сидел, нос на улицу не высовывал. Все о Чернобыле-то знают. Все бы ничего - только вот урожай весь собрать не успели. Видел небось, гречиха осыпалась. Ну ладно, давай тяпнем еще по одной, и я тебе кой-чего покажу.
  Они махнули, и Август, взяв Егора за руку, поволок его в дальний угол своих просторных хором. Там на стене были развешаны мужские рубашки и женские блузки, миниатюрные сумочки и огромные банные полотенца, платки, шаровары, салфетки. И все это было покрыто вязью разноцветной вышивки. Отдельно лежали скатерти, а простенки между окон занимали картины. На ближайшей красовалась симпатичная мулатка на фоне океана.
  Егор открыл рот.
  - Вот, можно сказать, наша мастерская и одновременно музей.
  - Вы это все сами?
  - Да, это мы с женой. Между прочим, охотно покупают. Этим и живем.
  Егор смотрел на Августа Игоревича. Его удивляло, что война до сих пор не перевела этого чудака на удобрения. Вообще вышивание гладью, крестиком и прочее шитье у Егора прочно ассоциировалось с томными дородными тетками, изнывающими холодными зимними вечерами от безделья, не с такими живчиками мужеского пола. Энтузиазму и увлеченности, а главное, нескончаемому оптимизму Августа Игоревича можно только позавидовать. Вон он уже полчаса балаболит о своих творениях, не остановишь. И главное, как говорит: 'Делаем, покупают, этим и живем'. Неужели он думает, что в этом вселенском хаосе нет дела важнее, чем вышить точную копию храма Василия Блаженного на рушнике? Он и сам какой-то блаженный. Долго ли просуществует этот оазис, эта тихая заводь посреди развалин и радиационных полей, посреди бесчинствующих банд мародеров и абсолютного безвластия? Вернется ли этот местный Кулибин, поехавший в город за запчастями? Может, его самого давно уже разобрали на запчасти? А одинокий участковый? Что он сделает с десятком-другим дезертиров, встретившихся на его пути?
  Егор вздохнул.
  - Вот и я тоже думаю, кому передать свое ремесло, - по-своему истолковал вздох парня Август Игоревич. Он в это время уже прочитал гостю целую лекцию о народных промыслах и плавно перешел к вопросу преемственности. Конечно, ему хотелось выговориться, хотелось похвастаться перед кем-нибудь своими работами. В лице Егора он нашел благодарного молчаливого слушателя. Но слушатель этот на самом деле рассказчика не слушал.
  
  
  Заверещали надоедливые цикады, с огорода потянуло сыростью.
  - Завтра, должно, потеплеет, - Август Игоревич подбросил поленьев в печь. - Хотя кто его знает теперь. Природа просто взбесилась, вернее, это мы ее так.
  Егор снял ботинки и забрался под теплое ватное одеяло. Так хорошо было здесь: по-домашнему уютно и спокойно. Нет, врешь сам себе. Неспокойно. Хрупко это спокойствие, ненадежно. Вон в голове-то мелькнула мысль, что свечу-то у окна на столе хорошо бы было и затушить. Иначе, не ровен час...
  Веки смыкались, 'кот Баюн' исправно делал свою работу.
  
  
  Проснувшись рано утром, Егор засобирался в дорогу. Ему не хотелось надолго задерживаться в этой деревне. Где-то на уровне подсознания хоронилась мысль о том, то все местное благоденствие может закончиться в считаные минуты, а у него ну не было никакого желания становиться этому свидетелем.
  Да он просто сбежал. Местный изобретатель так пока и не вернулся. А это уже о многом говорило. Того и гляди, нагрянет в этот рай ревизия городских 'чертей', подгоняемых блатными.
  Наполнив флягу свежей колодезной водой и поблагодарив хозяина за пару кабачков, пяток помидоров и несколько яблок, которые подсунул ему Август Игоревич при прощании, Егор закинул все это в рюкзак и, не оборачиваясь, зашагал в сторону остановки местного автобуса, который здесь не видели, пожалуй, что со времен Советского Союза.
  
  
  Через два часа, обогнув возвышающуюся на пригорке березовую рощицу, Егор вышел к реке. Когда-то здесь была паромная переправа, но теперь мертвая туша парома застыла, воткнувшись в песчаный уклон противоположного берега. Никакого намека на лодку поблизости не было, и он понял, что придется перебираться вплавь.
  Егор побродил вдоль берега и нашел в кустах старую покрышку то ли от трактора, то ли от грузовика. Повезло, можно сказать. Получается отличный плот, на который можно положить рюкзак и завязанную в узел одежду. Так он и сделал. Недолго думая, снял с себя все. Кого стесняться?
  Выйдя из реки на том берегу, Егор сразу обтерся запасной футболкой и, трясясь от холода, принялся натягивать одежду. Тут-то и шарахнул практически над ухом одиночный выстрел. Просунув голову в ворот свитера, он схватил рюкзак и куртку и медленно, стараясь не шуметь, юркнул в кусты.
  - Промазал, кажись. - В трех-четырех метрах от того места, где затаился Егор, зашевелились заросли сухого камыша, и на песчаную косу вышли двое.
  На одном из них явно была тюремная роба. Егор такую видел по телевизору. Второй же в милицейском бушлате и с 'укоротом' в руках разглядывал что-то на том берегу. Зэк в это время поигрывал пистолетом.
  И как они его не заметили?
  Егор посмотрел туда, куда уставилась эта странная парочка. Там в камышах что-то с треском продиралось подальше от полусгнивших опор недостроенного моста.
  - Дай теперь я шмальну, - зэк поднял пистолет.
  - Не, не надо, - мент повесил 'ксюху' на плечо. - Все равно достать потом не сможем.
  - А мы Уксуса сейчас подгоним, он у нас заместо спаниеля будет.
  Егор понял, что скоро здесь станет людно, и начал потихоньку пятиться назад. Благо камыши кончились, и наискосок от реки к лесу вела неприметная тропинка. Надев куртку и нацепив рюкзак, он сделал еще несколько осторожных шагов, поминутно оглядываясь, а потом побежал. Его никто не заметил, а значит, и не преследовал.
  Вот и кончилась вчерашняя благодать. Гляди, Егор, в оба!
  А посмотреть было на что. Сразу за поворотом первой же встретившейся ему проселочной дороги Егор наткнулся на расстрелянный в упор старенький 'Москвич' мохнатого года выпуска. Рядом же лежали останки его пассажиров.
  Вообще в этот день он часто натыкался на трупы людей, как принято писать в протоколах, с признаками насильственной смерти. Поэтому-то когда к вечеру Егор вышел, если верить карте, к Григорьевке, он, не доходя до деревни километров трех, углубился в лес. Мертвый лес. Похрустывающий под ногами ковер из рыжей хвои был единственным источником звука в темнеющем лабиринте, папоротниковые стены которого стояли не шелохнувшись. Ему не хотелось здесь ночевать, но выбора не было. Поиск подходящей сосны занял минуты три. Егор, измотанный за день, с трудом, рискуя свернуть себе шею, забрался повыше, скрывшись от случайных глаз в зеленом облаке хвои. Привязав себя ремнем, он закурил последнюю папиросу. Сильно хотелось есть, но эту проблему он будет решать завтра. Нет ни сил, ни времени бродить по сумеречному лесу в поисках хоть какой-нибудь живности. К тому же, похоже, ее здесь и нет. Пьянящий, горьковатый запах хвои всколыхнул в памяти волну образов, ассоциаций, сменяющих друг друга на перелистываемых картинках из такого далекого и безмятежного детства. Вот они с дедом бредут по лесу, сшибая самодельными посохами шляпки мухоморов, а вот он сидит на поляне детского спортивного лагеря, обнявшись с сосной, и потирает набухающую на лбу шишку - неудачно соскочил с тарзанки. Лоб саднит. Ствол дерева изгибается и бьет его по лбу еще раз.
  - Ну что, сам слезешь или тебе помочь? - убрав пятерню с его затылка, худощавый парень ловко перерезал егоровским ножом его же ремень.
  - Давай, давай. Если не хочешь ноги переломать, - смрадный запах гнилых зубов ударил в лицо.
  Спустившись, Егор обернулся. Прямо перед ним стоял ухмыляющийся мужик в ватнике, с огромным тесаком, заткнутым за грязную, измочаленную веревку на поясе. Чуть сбоку стояло нечто, неопределенного пола и возраста.
  - Может, прям здесь его? - Нечто, обладающее противным фальцетом и нечесаной копной когда-то светлых волос, плясало на месте от нетерпения.
  - А что? - просипел 'лесоруб'. - До деревни тащить его далеко. Да еще там все налетят - нам опять только хрящи достанутся. Ты как думаешь, а, Вась?
  Егор остолбенел. Его охватил животный страх. Это ощущение можно было сравнить с тем, что он испытывал в детстве, падая в пропасть 'американских горок' на наполненной визжащими людьми вагонетке. Вот и сейчас: сжавший ледяными щупальцами сердце ужас, обжигая внутренности, сполз куда-то вниз живота, губы предательски задрожали, разбитый лоб покрылся испариной.
  - Я 'за'! Только, чур, сегодня дрова не я... У-у-у, - все уставились на неестественно вывернутую ступню спрыгнувшего вниз Васи.
  - Ба-а-аля, - подойдя к сосне, 'лесоруб' наклонился над корчащимся парнем, а Егор над обрезком своего, найденного еще в Волгограде, в управлении МЧС, ремня с мощной солдатской пряжкой на конце.
  - У-у-я-я, - завопил уже 'дровосек'. Обернувшись на визг бесполого существа, он получил кистенем из ремня в район левой брови. С залитым кровью лицом, с занесенным тесаком он был похож на монстра из компьютерной игрушки. Егор и чувствовал себя героем какой-то 'бродилки'. Сюрреализм происходящего сейчас, приправленный надерганными из чьего-то концепт-арта колоритными фигурами персонажей, завитушками дымных колец, нанизывался на череду произошедшего с Егором ранее.
  'Лесоруб' с занесенным тесаком прыгнул на него. Как бы глядя на все это со стороны, будто в замедленном темпе slow motion, Егор поднырнул под правую руку нападавшего, немного выставив на пути двигающегося по инерции людоеда правую ногу. Тот плюхнулся на брюхо подобно мешку с дерьмом. Тесак воткнулся в землю. Локтем Егор отбился от вьющейся сзади бесполой визгли, шагнул к тесаку, но тут же растянулся, ухваченный за ногу 'лесорубом'. Они покатились по земле. Лапищи бугая сомкнулись у Егора на шее. В этом смертельном армрестлинге у него не было шансов. Перед глазами Егора, как поршень, вверх-вниз, ходил 'лесорубовский' кадык. Он чувствовал, что теряет силы. Собрав их остатки, Егор вцепился зубами в шею душителя.
  - Хра-а-а... буль-буль, - 'лесоруб' отскочил, зажимая булькающую рваную рану, лицо его стало стремительно синеть, и, завалившись на спину, он задергался, засучил ногами. Егор рванулся к тесаку. Крик отползающего на четвереньках Васи оборвал этот двуручный, хорошо наточенный, когда-то мирный инструмент, превращенный его хозяином в адское орудие убийства. Егор бросился бежать, оставив на прогалине два тела с раскроенными головами. Бесполое Оно сделало ноги еще раньше.
  Он не помнил, сколько времени он бежал, ломясь сквозь заросли папоротника и мелкий кустарник. Сосновый бор сменился березовой рощей и ивняком. Один раз, споткнувшись, он упал на четвереньки, и его взору открылась стайка собак, обгладывающих человеческие кости. Ближний к нему пес недовольно заворчал. Впрыснутая свежая порция адреналина стимулировала новое ускорение. В себя Егора привели брызги зеленой вонючей жижи, когда в скопившуюся на дне оврага воду плюхнулся камень, выскользнувший из-под его ног. Он обнаружил себя карабкающимся по песчаному склону, недалеко от устья небольшого ручейка, впадающего в заросший бурьяном овраг. Рухнув на колени, Егор припал к не очень чистому ручейку. Умылся. За затихающим стуком в ушах стали различимы далекие окрики преследователей. Да, его не оставили в покое, и где-то там, в глубине леса, эти людоеды шли по его следу, перекликаясь друг с другом.
  Егор затравленно огляделся, и что-то в окружающем его лесу показалось ему необычным. Что-то было не так. Вдоль правого края оврага верхушки деревьев были словно срезаны гигантской бритвой. Он решил, что будет уходить в эту сторону по воде, на тот случай, если у преследователей окажутся собаки. Заодно и посмотрит, что это так побрило здешний лес, а потом, пройдя метров триста, свернет в чащу.
  Перешагнув поваленную ель, Егор увидел то, что скрывали от него высокие деревья: на дне оврага лежал сползший по песчаному склону вертолет. Нос 'К-72' был немного притоплен. Из-под чуть задранного крыла выглядывали то ли ракеты, то ли бомбы, и еще какое-то оружие, в котором он ничего не понимал. Подойдя ближе, Егор увидел одного из пилотов. Шея его была неестественно вывернута, шлем разбит. Голоса преследователей слышались уже приблизительно с того места, где он спустился в овраг. Егор подскочил к трупу летчика, выхватил из кобуры 'стечкина' и, найдя место, где было посуше и одновременно хорошо просматривался поворот оврага, залег. Прицелившись, как учили на занятиях еще в школе, стал ждать. Из-за угла показалась процессия бомжатского вида, во главе которой шел коренастый дед в полушубке, а замыкающим было все то же Оно. Из оружия у гнавшихся за ним людоедов была только какая-то берданка, которую нес на плече идущий впереди дед. В него первого Егор и решил стрелять. Прищурив глаз, он нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Он повертел в руках пистолет, обнаружив слева маленький рычажок. Нажал на него и снова прицелился.
  - Тук-тук-тук, - сказал 'стечкин'.
  Дед вскинул руки, уронил ружье и упал навзничь. И, как доминошки, повалились еще четверо, жавшиеся за дедом. Оно опять завизжало.
  - Блин, 'АВ' - автоматический огонь, - Егор, снова щелкнув рычажком, посмотрел на плоды рук своих. Из пятерых поднялись только трое и тут же, рассекая зеленую муть, подобно аквабайкам, рванули назад. Стрелять им вдогонку Егор не стал.
  Полежав минут десять, он, будто котенок, взятый за шкирку и ведомый к ненавистной миске со сметаной, поплелся к двум бездыханным телам. Взять с этих любителей человечинки было особо нечего - даже к берданке у деда было всего два патрона, и Егор, как-то сразу обмякнув, поплелся обратно, к вертолету. Поглядев себе под ноги, он увидел кровавые разводы в обгоняющем его ручейке. Сразу почувствовал на губах вкус 'лесорубовской' крови. Его вырвало. Потом еще раз. И еще раз. Он даже удивился, - чем же это, ведь со вчерашнего дня и крысиной лапки во рту не было? Вспомнив о еде, Егор сплюнул и заторопился к вертолету.
  В кабине сидел еще один пилот. У этого видимых повреждений не было. При беглом осмотре местности обнаружились несколько сухпайков, запасной летный комбинезон, еще один 'стечкин', шесть обойм к пистолетам, два дозиметра и два противогаза с четырьмя запасными патронами к ним, две бесполезные рации, ракетница с комплектом ракет и еще много чего по мелочи.
  'Только в полетах живут вертолеты...' - крутилась в голове древняя мелодия. Его охватило какое-то нездоровое веселье. Так, понятно, отходняк начался.
  '...только в полете растет челове-е-е-к...' - такими старыми песнями и такими же фильмами у Егора был забит весь ноутбук.
  Да-а, ноутбук, мобила! Сейчас было бы интересно посмотреть, тот ли это вертолет, что они с Колькой у поезда засняли. - Егор потыкал сенсоры на панели в кабине. Мертвая, не зарядишь телефон.
  Так, значит, ЭМИ по 'К-72' шарахнула. Может, и радиация есть? Он отложил уже надорванную пачку спрессованной каши 'Чудо' и достал дозиметр.
  Сто двадцать рентген, он отошел от вертолета к ближайшему дереву. А здесь норма.
  Пачка каши полетела в ручей, а за ней последовали и все остальные находки. Егор оставил только дозиметр, один пистолет, обоймы к нему, нож, коробку нетадона (одну ампулу тут же вколол себе) и полетную карту. Он дал себе обещание как можно быстрее заменить найденное оружие на чистое.
  Интересно. Как же они досюда дотянули-то? Такие? Здесь-то вокруг все чисто, Егор читал что-то о ротации, но все же вертолет - не самолет. Не спланируешь. На ротации далеко не улететь.
  Вернулся к трупам, брезгливо снял с одного что-то отдаленно напоминающее рубаху, сложил в сварганенный из нее узелок вещи и быстро зашагал прочь. Надо было еще дотемна обогнуть эту людоедскую деревню и уйти от нее как можно дальше.
  
  24.10.2026 г. Москва. Станция метро 'Полянка'
  - Он что-нибудь успел сказать? - командир ГБР посмотрел на жующего спичку заместителя.
  - Да. Рассказал в общих чертах, что и где.
  - Хорошо хоть недолго мучился, вон в первые недели что творилось - вспоминать жутко.
  Помолчали.
  - А в Раменках что? Там вообще в ангаре концлагерь устроили! Одноразовых рабов держат.
  - Как это, одноразовых? - Бессонов застыл с поднесенной ко рту сигаретой.
  - А так. Гоняют их раз или два наверх, а потом просто вышвыривают, как мусор.
  - А зачем им вообще рабы? Как думаешь? Народу-то в Раменках пруд пруди.
  - Ну, я могу только предполагать, - заместитель потянулся за новой спичкой. - ИСЗ у них на всех нет, а потребности большие. Прохоров успел рассказать, что и вентиляция и даже канализация там работают. Значит, продукты и топливо в немереных количествах нужны, а весь запад попал под облако, не разгуляешься.
  - Да били как раз по Раменкам, а угодило в Химки.
  - Отклонилась боеголовка, мать ее, знал бы, сам бы ядерный фугас туда захреначил!
  - Только и остается. А так... Что мы можем сделать? Да ничего.
  - Да нет. Есть одна идея.
  - Поделишься?
  - Когда все для себя решу, - Бессонов потушил окурок, - соберу всех на совещание, а пока вот что, прощупаем эти Раменки изнутри. Ты говоришь, есть там народ, который с фээсбэшниками контачит, - вот это дело. Мы-то на поиске да на охране зациклились, а в результате, когда сладковцы несколько станций вынесли, мы даже не знали, кто это. Не зря ведь говорят: 'Лучшая оборона - нападение'. Ты говорил, Прохоров успел план начертить?
  - Только той части, где они шли, а это, дай бог, одна сотая этого гребаного подземного города.
  - Уже кое-что.
  - Но все равно четкого плана Раменок у нас нет. Выхода ни на четвертую бригаду сладковцев, ни на шестую, ни на фээсбэшников у нас нет. Да ничего у нас нет, - заместитель разнервничался.
  - Спокойно, спокойно, Михалыч. Выставим секреты у Лубянки. Самых опытных ребят отправим в рейд на Мичуринский. Уж с чекистами, мать их, найдем способ связаться, а те уж нас и на четвертую и шестую сладковцев выведут, раз уж ты говоришь, они им пленных переправляют. Вот вертолет навороченный - это да. Хрен собьешь. И сколько их там у сладковцев?
  - И этого мы не знаем, - заместитель швырнул изгрызенную спичку в пепельницу. Найти сигареты с каждым днем становилось все труднее и труднее, и он, пытаясь бросить курить, изжевал с утра уже больше половины коробки спичек.
  
  
  Епифанов прильнул к окуляру и внимательно еще раз осмотрел всю Лубянскую площадь. Он занял удобную позицию на третьем этаже дома номер три, войдя в него через окно второго этажа, выходящего во двор со стороны Никольской. Никого.
  - Интересно, они наверх хоть иногда вылазят? - Сашка растирал закоченевшие пальцы.
  Еще через два часа он уже топал в углу чьего-то разгромленного кабинета. День выдался каким-то особенно холодным. Едва Епифанов успел, вернувшись к окну, устроиться поудобнее, к зданию ФСБ тихо подкатил микроавтобус. Белоснежный, новенький, с тонированными стеклами, он не вписывался в окружающий ландшафт - усыпанную мусором, стеклом, загроможденную остовами машин площадь.
  Не будь он бронированным, хрен бы они на таком красавце палились, подумалось Сашке. Он подсветил лучом лазерного прицела номерную табличку 'Детского мира', и от стены бесшумно отделился темный силуэт.
  Ничего более оригинального, чем белый флаг, им в голову не пришло, и Сергеев шел к выходящим из машины, помахивая полотенцем. После недолгих переговоров он, как условились, помахал сначала правой, а потом левой рукой. Значит, все нормально. Иначе не махал бы вовсе или взмахнул бы только одной рукой.
  - Что, замерз? - Епифанов вздрогнул и медленно обернулся.
  Над ним стояли двое.
  Тихо вошли, черти. Умеют.
  - Поднимайся. Сейчас мы тебя чайком угостим, - один из них ухмыльнулся, - нашим фирменным.
  
  
  Если бы Епифанову сейчас предложили вернуться назад самостоятельно, не факт, что он бы вообще сделал это. А если бы и вышел наверх, то о-о-очень не скоро. Сашка уже давно сбился со счета - сколько уровней вниз они преодолели. К тому же иногда приходилось подниматься и вверх. От бесконечной череды аварийных лампочек, поворотов, лестничных пролетов, просто дверей и дверей герметических у кого угодно могла закружиться голова.
  Их новые знакомые не проявляли никакой агрессии, более того, вели себя дружелюбно, и поэтому Епифанов немного расслабился.
  - Ничего себе. Ну, вы и забрались.
  - А то! - предложивший ему 'чайку' Алексей был немногословен. Сашка всю дорогу предпринимал попытки разговорить его, но безрезультатно.
  - Классно у вас тут, - присвистнул Сергеев, покосившись на ствол стационарного огнемета, закрепленного на кронштейне, на стене в конце довольно широкого коридора перед еще одним поворотом.
  - Автоматически управляется? - Сашка даже остановился.
  - Для автоматики электричества до хрена нужно, - напарник Алексея посветил мощным фонарем. - Посмотри вон туда.
  Чуть выше огнемета, замаскированная под трещину, просматривалась бойница.
  - Это стандартная с бронестеклом. Таких здесь полно. Этот вот ТПО-150 мы уже потом смонтировали.
  
  
  - Это вы, мужики, рисковали сильно. Вас-то мы без проблем с самого начала вели, а вот двое других чуть наших не завалили и ушли. Это хорошо, ребята сразу поняли, не сладковцы. Их почерк уже знаем.
  - Да. Они-то у нас спецназовцы бывшие. Это я во внутренних служил, а Епифаныч вообще в инженерных.
  - А как насчет чайку вашего, фирменного. Мне тут обещали...
  - Забудь. - Генерал подошел к шкафчику. - 'Чаек' наш для особо неразговорчивых сладковцев, а я вас сейчас кофейком угощу, настоящим! - Генерал погремел пакетиком с кофейными зернами. - Так что ты там говорил про шахту в Перове? Знаем мы эту базу. Руки пока до нее не дошли. Москва-то большая - здесь вообще много чего интересного есть.
  
  Часть 2
  Листопад
  Адским костром горизонт догорает.
  Пеплом рассыпались павшие листья.
  Дождь силуэты на стенах смывает,
  что нарисованы атомной кистью.
  Листьями люди скользят, умирая.
  Бьют их наотмашь залпами ветра.
  Годы в минуты, шутя превращая,
  атомный дворник метет километры.
  Люди, как листья лежат, увядая.
  Листья, как люди, бросаются в бегство.
  Небо, как дилер, с утра предлагает
  микрорентгеново чудное средство.
  Бронзу загара оно превращает
  в язвы в солярии дьявольском этом.
  Кожа земли даже ночью сияет
  всепроникающим радия светом.
  В стоне безмолвном нейтроново быстро
  так и кружит карусель листопада.
  Падают люди, падают листья.
  Не избалованы полураспадом.
  
  Глава 3
  Ноябрь
  
  3.11.2026 г. Воронежская область. 10 километров к северу от с. Большие Липовицы
  Уже подсохшие полешки весело потрескивали в основании костра, а сырые нежились наверху, громко шипя и даже подвывая, старались выдохнуть едким дымом именно туда, где сидел Егор. Он бросил это бессмысленное занятие - бегать от дыма, и сидел на чурбачке, вытирая рукавом слезящиеся глаза. В таких вот непростых условиях ему и приходилось управлять своим 'Феррари' на экранчике телефона. Естественно, в который раз он доезжал, как говорится, до первого столба.
  Телефон он зарядил в подвале одного из коттеджей в Больших Липовицах. Там он обнаружил целый 'семейный бункер' с генератором, запасом воды, еды, пятью противогазами, дозиметрами. В общем, всем тем, что ему было так необходимо. Вот только хозяев там почему-то не было. Да и в поселке народа не было вообще. Недалеко от того коттеджа с бункером он наткнулся на два трупа: девочки и старика. Кожа на лице и руках у них была покрыта какой-то странной коростой красного цвета. Поэтому еще в убежище Егор на всякий случай надел противогаз.
  
  
  Он, захлопнув раскладушку телефона, откинулся на спальник, прихваченный все в тех же Липовицах. В животе приятно урчало. Егор только что доел какую-то птицу. Он определил ее для себя куропаткой. Их он наловил в тамбовских лесах шесть штук. Первую, случайно обнаруженную в кустах у мелкой речушки, Егор подбил из липовицкого помпового ружья. Патронов с дробью не было, а были только калибра 12 мм, да еще и зажигательные. Поэтому среди пуха и перьев, оставшихся от этой птахи, было сложно найти что-то съедобное. Зато потом Егор, целую неделю учившийся ставить силки, наловил полдюжины 'куропаток'. Мало того, он еще и тетерева подстрелил. Наверное, это был тетерев. Крупная птица сидела на суку и издавала смешные звуки. Во время своих песняков она не слышала никого и ничего.
  'Тетерев на току', - решил он. Вообще с живностью в тамбовских лесах поначалу проблем не было, и Егор недоумевал, - зачем опускаться до людоедства? Пройди двадцать-тридцать километров, и вот она, благодать - охотничий рай. Вот, например, сейчас он возился со снастью - мастерил жерлицы на щук. Вечером поставил, утром обошел, собрал трофеи, и завтрак готов. А то еще и на обед ухи сварить останется.
  О людоедах, по прошествии двух недель, он вспоминал скорее не со страхом, а с брезгливой жалостью.
  Ближе к Тамбову живности становилось все меньше и меньше. Забросивший было замерять радиацию Егор насторожился и, отметив начавший повышаться по мере приближения к городу фон, решил обходить Тамбов с запада.
  - Ну что, Пржевальский? Поставим жерлицы, и на боковую? - Он все чаще разговаривал сам с собой вслух, то подбадривая себя, то потешаясь над своими охотничьими навыками.
  Последние две недели после всех мытарств, погонь, плена казались ему просто сказочными. Все бы ничего, но скребущий по хрупкому стеклу души ржавый клинок тоски порой издавал такие, слышимые только им звуки, что хотелось перевыть их, перерычать, заглушая зубовным скрежетом остервенелый визг металла по стеклу.
  Эх, были бы родители здесь, можно было бы остаться в том бункере в Больших Липовицах или поселиться в лесу, построить что-то типа охотничьей заимки.
  Так он и сидел в мечтах, забыв о недавней схватке с людоедами не на жизнь, а на смерть, о лукавом старичке-лесовичке с ротой пионеров-головорезов, собаках, 'охотниках за головами' и прочей нечисти. Сидел, словно в 'симсах', обставляя виртуальное лесное жилище. Сидел спиной к оскалившейся едва различимыми клыками сосен темной пасти леса.
  
  6.11.2026 г. Москва. Шоссе Энтузиастов, д. 38
  Топоров сидел на первой ступеньке передней площадки трамвая, нервно барабаня костяшками забранных в перчатку пальцев по почти вывернутой с 'мясом' гармошке дверцы. Он, натурально, весь извелся. Срок их рейда подходил к концу, трое поисковиков из его группы, чей 'залаз' в коллекторы хлебозавода Топоров прикрывал, вот-вот уже должны были вернуться, а условный человечек в этом условленном месте так и не появлялся. Он злился. Мало того, что сидеть в компании нескольких десятков мертвецов - дело малоприятное, так еще и курить хотелось зверски.
  Жаль, что не придумали противогазов с отводной трубкой для курения и фильтром, типа как у кальяна. Надо будет заказать этому Скворцову-Самоделкину - Топоров усмехнулся. Хотя окружающая обстановочка не располагала к веселью. Валяющийся впереди трамвай клещами-пассатижами своих двух вагонов смял стеклянную будку остановки вместе с теми, кто был внутри и рядом. Но бывшему инспектору стало весело. Он вспомнил, как ему легко удалось втереться в доверие к двум оставшимся из тройки закадычных друзей. И если Самоделкин-Скво еще как-то держал его на расстоянии, то Катя, после его рассказов о 'яростной' обороне 'МИРа' от 'камуфляжных' и 'героической' гибели Андрея среди стиральных машин и холодильников уже не избегала его, как раньше, а наоборот, старалась повидаться с ним, может, как с человеком, последним видевшим Андрея в живых.
  Он чуть не провалил задание, тем самым едва не подписав себе смертный приговор. Буквально за пару минут до того, как из канализационного люка показалась голова первого из поисковиков, он заметил справа от себя, под первым из сидений правого ряда, странный ботинок со знаком вопроса на подошве.
  - Конспираторы, епыть, - он повертел ботинок в руках.
  Внутри была бумажка с коротким 'когда?' и карандашом.
  Он быстро нацарапал - '7.11.2026 в 11.00'.
  И что самое обидное 'седьмого ноября - командовать парадом буду я'. Эта часть ИХ плана нравилась Топорову меньше всего. Но схвати его понос или золотуха - подозрительные поисковики могли бы не пойти на только что обнаруженную базу. Или пойти, но не так и не тогда, когда это было нужно ИМ. А что за это будет, ОНИ объяснили ему еще тогда, у 'МИРа', показав это для наглядности на Андрее. Чтобы такое вытворяли с человеком, Топорову не могло присниться ни в одном из мучавших его кошмарных снов. После этого он был согласен на все! И когда появившийся из ниоткуда голос в правом тоннеле на 'Авиамоторной' шепнул ему на ухо условное место и время, у него даже и мысли не возникло забить на встречу.
  Хотя, когда в темноте ему удалось заметить, как обладатель веющего холодом шепота скрылся за маленькой металлической дверцей в торце оборотного тоннеля, и потом, проследив, куда ведет коридор за этой дверцей, обнаружить гейт в Д-6 (так он подумал), у Топорова шевельнулась мыслишка сдать сладковских 'шпиенов' Борисову. Но одна мысль о том, что могут вскрыться все подробности его, Топорова, предательства Андрея, да еще приправленная всплывающими в памяти сценами пыток, сразу отбила охоту 'спасать мир' - то есть 'Авиамоторную'.
  Ничего, он и в 'Раменках' неплохо устроится. Тем более ИХ капитан обещал!
  
  
  Листва, так и не желающая покрываться снегом в этом перевернутом с ног на голову мире, разноцветными чипсами хрустела под армейскими ботинками. Топоров шел вторым, сразу после сжимающим в своих огромных руках 'РПК' Михеевым. Вот из-за угла пятиэтажки уже показалась кирпичная труба, скрывающая в себе шахту-вход в подземную базу. Перемахнули через забор, закрепили веревки и в том же порядке, что и шли, полезли вниз.
  Сейчас вас здесь примут, по одному, - экс-гаишник вцепился в цевье 'АК-74'.
  
  
  Почувствовав под ногами твердую поверхность, Топоров повел по сторонам закрепленным на локте фонарем, но вместо усатой физиономии капитана сладковцев, которую он ожидал увидеть, приглушенный луч фонаря выхватил из темноты ухмыляющуюся рожу Епифанова. Топоров, попятившись, уткнулся спиной в ствол 'калаша'. Но не от холода стали между лопаток по спине побежали мурашки. Кто-то сорвал с него противогаз.
  - А мы-то, Топор, тебя уже заждались, - первый же удар, казалось, расколол его голову надвое.
  - Э-э, Фан. Не перестарайся. Приказ был - доставить живым.
  - А невредимым? - Казалось, рельефная поверхность армейского ботинка пересчитала все его ребра. Сколько их там? Раз, два, три...
  Что это? Кровь? Чья? Его или... - Топоров, ворочаясь, ощупывал ткань на животе - то ли у себя, то ли у одного из десятка камуфляжных тел, по которым он отползал подальше, к стене.
  'Вроде не моя', - пронеслось в сознании, моментально угасшем после второй встречи со шнуровкой ботинка, произведенной Ивановской текстильной фабрикой по заказу МО РФ в 2025 году.
  
  
  - И какого хрена мы еще кормить его будем? - вопрошал Борисов трубку аппарата недавно налаженной линии связи.
  - Ну, я бы и сам его с удовольствием шлепнул. - На том конце сделали паузу и уже вполголоса: - Но ты понимаешь, он единственный, кто знает того сбежавшего капитана в лицо.
  - Так и не сбежал бы тот капитан, если б всех порешили. А ты все 'Не стрелять, не стрелять'.
  - Да не понимаешь ты, Борисов. Это ж не просто там какой-то капитан. Это доверенное лицо самого Чучхайса.
  - Ну, если самого рыжего, то...
  - К тому же нам выгодно, чтобы кто-то выжил и, добравшись, рассказал своему начальству обо всем. Конечно, лучше б рядовой, но... Зато теперь не сунутся сюда.
  - Ага. Или сунутся, но уже втрое против вчерашнего.
  - Ну и повторим 'теплый прием', только и всего. А по поводу Топорова... Через неделю в твою сторону мотопоезд будет с продуктами, патронами и прочим. Так на обратном пути его и забере... - в трубке затрещало.
  'Ну вот, опять где-то коротнуло. Значит, опять Лешке по трассе бежать. А он у меня не спит который день. Мастер 'золотые руки'. Говорил я Генеральному, долго под землей все равно не высидим, людей из Москвы выводить надо. А он мне: пока сладковцев не уделаем, колонны смысла нет формировать, мол, прямо так, колоннами к себе в концлагерь и загонят. А сейчас что? Все равно народ терроризируют. С ближайших к ним станций почти весь запад аж до кольца драпанул. 'Уделаем'. Как их уделать, если у них новейшие вертолеты и бронетехника', - Борисов, вздохнув, нажал на звонок вызова дежурного.
  - Серега, давай шуруй, буди Лешу, - потерев красные от недосыпа глаза, начальник 'Авиамоторной' раскрыл потрепанный гроссбух и принялся, что называется, сводить концы с концами. Раз через неделю будет мотопоезд - значит, нужно успеть составить запрос на оружие и амуницию и определиться с излишками продуктов.
  'Излишки, - Борисов горько усмехнулся. - Тьфу. 'Продразверстка', 'Продналог'. Военный коммунизм какой-то. Дожили! Но все ж лучше, чем 'рабовладельчество', как в 'Раменках', - он отодвинул от себя тетрадку с пляшущими строчками и впервые, после операции в Перове, уронив голову на стол, погрузился в тревожный, до первого стука-звонка, сон.
  
  10.11.2026 г. Татарстан.
  3 километра к югу от пос. Сулицы
  Вторым выстрелом из 'ОСВ-128'[34] перебило или заклинило левый трак. В любом случае уже начавшая сползать в кювет бээмпэшка, закрутилась на месте, и вести прицельный огонь из пулеметов стало невозможно.
  Первым же выстрелом из крупнокалиберной снайперской винтовки, сделанной умельцами из Коврова, был убит Сотников. 12-миллиметровая бронебойная, с легкостью пробив бронелюк, разворотила грудь механика-водителя, и никем не управляемый броневик уверенно продолжил свой путь в сторону канавы. Заросшая бурьяном, она могла бы стать спасительным укрытием. Только укрывать было уже некого. Как и боялся Волохов, ураганный огонь сидящего в засаде противника разом смел с брони всех 'пассажиров' БМП-4.
  - Теперь кумулятивный заряд в борт, и все.
  Но по броне продолжали стучать лишь пяти- и семимиллиметровые.
  Значит, даже 'Курганов' у них нет, он остановил кружащуюся в смертельном вальсе машину, добравшись до места механика-водителя.
  Бросок, кувырок, бросок, кувырок. Хотя стреляли по ним как-то неумело, до канавы добрались семеро из девяти - работал снайпер. Замолчал автомат Назаренко. Канаву этот гад с 'ОСВ' тоже простреливал. Рванули перебежками до стоящего неподалеку полуразрушенного дачного домика. Залегли внутри. Волохов огляделся вокруг. Не хватало Ерохина. Точно. Вон он лежит в неестественной позе, в трех метрах от поваленного забора.
  - Самара, назад, - Волохов остановил рванувшегося к другу Самарина. - Ты что хочешь, чтобы он всех нас здесь по одному перебил? Отходим.
  Домик буквально ходил ходуном. Летящие щепки и древесная труха так и норовили попасть в глаза. Выскользнув через террасу, они миновали еще четыре щитовых домика и сквозь разодранную сетку рабицы и остатки теплицы, петляя, добрались, наконец, до кирпичного остова некогда шикарного коттеджа. Стрельба поутихла. Слева и справа доносились только одиночные выстрелы, отрывистые команды, собачий лай и матюки. Их окружали.
  Волохов, откинувшись на закопченную кирпичную стену, заряжал подствольник.
  Хорошо хоть, Миху жена лесника согласилась взять. Душевная женщина. Мощная. Как она лихо его бойцов в оборот взяла. Не успели они оглядеться на лесной заимке, как глядь, Ерохин уже дрова рубит, Рассказов с Мамонтовым за водой идут, а Сотников, Мурыгин и Самарин капусту на борщ шинкуют. Прирожденный командир, да и только. Волохову Евсеича, мужа ее, даже жалко стало. Вот и Миха почувствовал, что не сладко ему придется, ни в какую не захотел оставаться. Царапался, кусался, чертенок.
  - Что-то не к добру они затихли, - Волохов осматривал в монокуляр окружавшие их развалины, - ох, не к добру.
  И точно. Только он закурил, как, рассекая со свистом воздух, слева, сзади, метрах в семи от наименее разрушенного угла коттеджа плюхнулась мина. Вторая разорвалась уже ближе, присыпав торчащий зад Брунькова землей вперемешку с какой-то ботвой. Решение нужно было принимать быстро, иначе перебьют их всех. Единственный выход - попытаться прорваться через два ряда дачных участков и начинающееся за ними поле в лес.
  Когда шедший первым Мурыгин, перемахнув через забор, уже почти пересек соседние шесть соток, третья мина ударила в остатки крыши коттеджа, и сквозь грохот рушащихся конструкций по ушам резанул пронзительный крик Самарина.
  - Самара-а-а-а! - Мамонтов бросился оттаскивать тяжелый конец балки, придавивший Самаре сразу обе ноги. В этот момент их и накрыла четвертая мина. Волохов, раненный осколком в плечо, поискал глазами Брунькова. Самый подходящий момент колоть его на предмет их задания. Если вообще это имело смысл. Подполковник, держась за горло и хрипя, оседал возле баньки. Водрузив с неожиданной для себя легкостью (все-таки около ста килограммов) драгоценный груз на плечо, Волохов рванулся вслед за Мурыгиным. Но вскоре кажущаяся легкость прошла. Бруньков с каждой секундой 'набирал' килограмм за килограммом. Бушлат на простреленном плече на глазах набухал кровью.
  - Давайте к лесу, я вас прикрою, - Мурыгин устраивался с 'РПК' за одним из разбросанных по полю тракторов. Следующие триста метров дались Волохову еще тяжелее. Мурыгинский пулемет стучал, словно отбойный молоток товарища Стаханова, идущего на очередной рекорд.
  Так и заклинит его скоро!
  Бруньков за спиной захрипел еще сильнее. Добежав на полусогнутых до ближайшего к опушке трактора, Волохов снял с плеча подполковника и осторожно прислонил его к огромному колесу ржавеющей 'Беларуси'. Тот, зажимая правой рукой рваную рану, левой усиленно тыкал себе в бедро. Через минуту он закатил глаза и вытянулся струной вдоль трактора.
  - Приплыли, - майор склонился над бледнеющим Бруньковым. Тот еще был жив. Перебинтовав ему шею фиксирующей повязкой, Волохов прощупал бушлат подполковника в том месте, по которому тот буквально молотил рукой. За подкладкой было что-то плоское. Быстро вспоров бушлат, майор достал необычный серебристый пакет, напоминающий обеды быстрого приготовления, которые в корытцах из фольги в неимоверных количествах разогревались на электрической плите и поглощались им - курсантом академии ВДВ и его друзьями в таком теперь далеком прошлом. Уж больно дешевые и вкусные они были.
  Ясно. Спецконтейнер. Такие он несколько раз видел, но пользоваться не приходилось. На одной из сторон контейнера был гибкий такой пультик с циферками. Набираешь код и открываешь. Если просто разорвал - моментально начинается химическая реакция, и документ внутри или сгорает, или растворяется. А может, и то и другое сразу.
  Бруньков схватил его за руку, пытаясь что-то сказать.
  - Код. Скажи мне код, - Волохов нагнулся к подполковнику.
  - Де... Кх-кх, де-е-е... кх-кх, - изо рта подполковника пошла розовая пена. Рука обмякла. Волохов пощупал пульс. Все.
  За пригорком, где работал пулемет Мурыгина, взорвалась мина. Но после паузы эрпэкашная мелодия зазвучала с новой силой. Майор подхватил автомат Брунькова и направился к лесу. И тут пулемет замолчал.
  Продираясь сквозь заросли, Волохов чувствовал, как силы покидают его. Нет, не уйти. Голова кружилась все сильнее. Шатаясь, он вышел на берег довольно широкой реки, пытающейся спрятаться от посторонних глаз под нависающими над водой кустами. Чуть левее каким-то чудом еще стоял раздрызганный деревянный мост, из-за которого торчала задница старенького бензовоза. Или чего-то подобного. Чего 'подобного', можно было определить по виднеющейся из-под сломанных перил части надписи - '...асно'.
  - 'Огнеопасно' - это то, что нам сейчас нужно, - ковыляя, бормотал Волохов, - это то, что доктор прописал.
  Вытекающая из-под открытого вентиля жидкость пахла не совсем так, как бензин.
  Что бы это могло быть?
  Полет инженерной мысли прервала автоматная очередь. Пули неприятно запели над головой.
  - Боже ж ты мой! Пацаны ведь совсем. - Он прицелился, потом, передумав, достал последнюю гранату.
  Они так спешили расправиться с подраненной жертвой, что даже не сподобились рассредоточиться, обойти и окружить его. Что ж, им же хуже.
  После взрыва из пятерых выскочивших на поляну подростков на ногах остались двое. Первый кувыркнулся от придавшей ускорение его затылку пули. Второй успел скрыться за поворотом извилистой лесной дороги, по которой минуту назад он и выскочил к мосту.
  Мурлыкая себе под нос слова из популярной года три назад песни - 'Мы сжигаем за собой все мосты. Я не знаю что со мною. А ты?', Волохов из последних сил снял бушлат и, сорвав гимнастерку, макнул ее, скрученную жгутом, в открытое жерло люка. Вынул и снова опустил, оставив прихлопнутый крышкой кусок.
  Взрыв получился гораздо сильнее, чем он ожидал. Разлетевшиеся горящие куски досок упали чуть ли не у его ног, хотя майор и отошел довольно прилично. А здоровенное огненное облако, облизав заросли на противоположном берегу, похоже, положило начало нехилому лесному пожару.
  - Прости меня, 'Гринпис', - Волохов, присев на пригорок, достал 'аптечку бойца' и принялся 'оказывать себе первую помощь', глядя, как огонь на той стороне буквально пожирает высохший за два бездождливых месяца лес.
  
  12.11.2026 г. ж/д Борисоглебск - Липецк
  Высунув алый язык, дворняга не сводила с Егора глаз. И хоть еще были свежи воспоминания о той охоте, что не так давно устроили на него ее сородичи, парень не выдержал и швырнул банку с недоеденной тушенкой псу под нос.
  Зачумленное солнце на миг выглянуло из клочьев облаков и осветило площадку перед брошенным автовокзалом. Ветер, прогнав по асфальту стайку кленовых листьев, принялся играться с молодыми березками, укрывавшими собой железнодорожную насыпь. Несколько ворон что-то увлеченно выискивали среди раскрытых чемоданов и распотрошенных баулов. Вдалеке загудело.
  Неужели поезд?
  Егор подобрался поближе к железной дороге, но устроился так, чтобы его не было видно, вздумай здесь что-нибудь проехать.
  Долго ждать не пришлось. Из-за поворота показался состав. Тепловоз тащил за собой штук пять цистерн, две платформы, на одной из которых стоял танк с повернутой в сторону поселка пушкой, а на другой дорогой внедорожник, сверкающий неуместным здесь металликом. В конце состава громыхало полтора десятка обычных товарняков. Тепловоз еле тащил вереницу лязгающих сцеплениями вагонов. У Егора было достаточно времени, чтобы их рассмотреть. Никакой охраны видно не было, что по нынешним временам удивительно. У второй с краю теплушки слегка сдвинута дверь. Это было очень соблазнительно. Состав шел на север, а ведь по этой ветке можно было доехать сначала до Ряжска, а потом, чем черт не шутит, через Рязань аж до самой Москвы.
  И он решился. Оглянувшись по сторонам, Егор совершил стремительный марш-бросок и, легко запрыгнув в вагон, уселся на какие-то пыльные ящики. Пыльные мешки, которыми некоторых иногда бьют по голове, здесь тоже были. Из них-то он и соорудил себе что-то вроде гнезда. Устроился он прямо напротив приоткрытой двери, чтобы было удобно наблюдать за дорогой, держать на прицеле вход и в конце концов чтобы элементарно не задохнуться.
  В светлом прямоугольнике бесконечной стеной тянулись рыжие леса, иногда, правда, сменяясь такими же рыжими полями, мелькали безлюдные полустанки, грохотали мосты. Вагон покачивало. Егор заснул.
  Разбудил его резкий толчок, от которого вдобавок свалился ящик, больно ударивший Егора по плечу.
  Он вскочил и осторожно выглянул наружу. Впереди, за облысевшими ветвями деревьев, на выглянувшем солнце блестела бескрайняя водяная гладь.
  Ох, едрит твою в коромысло, это что еще такое? Егор бросился к рюкзаку и достал карту. Нигде по пути не могло быть такого большого водоема. Да и рядом нигде, кроме... Матырское водохранилище под Липецком. Это что же, пока он спал, состав в Мичуринске к Липецку завернул?
  - Мать твою! - Он спрыгнул с поезда и, увидев топчущегося на тепловозе человека, на всякий случай залез под вагон. Машинист или его помощник постоял немного и скрылся в будке. Егор метнулся к кустам. Там он снова достал карту.
  Это что же, теперь придется эту лужу обходить? Да уж, приличный крюк получается. И вообще, теперь он был дальше от своей цели, чем еще сегодня утром. Дела-а-а!
  Поезд вскоре тронулся, и когда он исчез за поворотом, в намечающейся тишине Егор уловил какой-то странный звук. Будто где-то недалеко то работала циркулярная пила, то визжала дрель.
  Может, у водохранилища люди есть? И люди, судя по всему, приличные. Бандиты вкалывать не любят, а мародерам это вообще ни к чему.
  Егор пересек пустое шоссе, на котором не было ничего, кроме ставших уже привычным атрибутом брошенных битых машин. За перелеском начинался спуск к воде. Решив не рисковать, он двигался медленно, без фанатизма. Хотя ноги так и несли его на встречу с неизвестным.
  С расстояния пятидесяти метров разухабистые запилы уже не казались звуками от инструментов. Это была, с позволения сказать, музыка. Рок.
  Отодвинув рукой ветку, Егор разглядел обшарпанный дебаркадер, пришвартованный к заваленному мусором причалу. Этот дом на воде сейчас, похоже, был не гостиницей или рестораном, а ночным, вернее, круглосуточным рок-клубом. Сам дебаркадер представлял собой двухэтажное, довольно потрепанное строение постройки середины двадцатого века. Его выкрашенные в голубой цвет колонны и козырек над ними совершенно не вязались с белыми решетками и уж тем более с зелеными стенами. Справа от плавучего рок-клуба в ряд стояло несколько мотоциклов, которые охранял совершенно безоружный чувак. Если, конечно, не считать за оружие огромную металлическую цепь на его груди.
  Были тут и лодки. Они покачивались на волнах у небольшой лесенки голубого же цвета, которая спускалась с высокого пандуса.
  Пока Егор рассматривал дебаркадер, запилы сменились пьяным ором. Композиция закончилась, а публика продолжала петь свою любимую песню самостоятельно.
  Он все думал: просто обойти водохранилище вместе со всей этой тусовкой или попробовать договориться о переправе? Пока Егор чесал репу, откуда-то, словно из-под земли, выскочила мелкая размалеванная девица с огненно-рыжим гребнем на макушке. Кроме этого гребня, на голове у нее волос не было. То, что это девица, он и понял-то только по длинным, накрашенным черным лаком ногтям и паре килограммов всякой бижутерии.
  Хотя нет, - он оглядел ее с ног до головы, - не только по этому. У девчонки с фигурой все было о'кей. Даром что мелкая.
  - Слышь, пацан, закурить есть?
  Егор достал из внутреннего кармана куртки пачку сигарет.
  - Я отсыплю побольше своим, - она улыбнулась на всю ширь.
  Он сначала хотел отнять у девахи курево, но потом вспомнил про лодки и смолчал.
  - Да не ссы, - она затянулась, - это я тя на понт брала. У нас там этого добра завались. Все-таки ресторан бывший. Надо понимать!
  Егор хмыкнул. Он как-то неуютно чувствовал себя в этой тусовке. Ведь там, в Москве, в прошлой жизни, таких, как он, называли ботаниками. На дискотеки он, конечно, ходил, но все больше сидел там в углу, потягивая безалкогольные коктейли. Девушек он никогда танцевать не приглашал, а если кто и вытаскивал его, такие знакомства, как правило, заканчивались у подъезда дома девушки традиционным 'до завтра'. Завтра с этими девушками у Егора не наступало. Не отвечали они ни на его звонки, ни на электронную почту. Одним словом, не тусовщик он.
  Вот и сейчас разодетая деваха с визгом запрыгнула на подошедшего высокого парня с голубыми, торчащими во все стороны волосами.
  - Чувак, ты чей?
  Ну, началось!
  - Не, чувак, ты не напрягайся так. Нам до дверцы, откуда ты. Просто мы тут одного кекса с мешком шмали ждем. Не ты, нет? Вижу, что не ты. А этот урод, наверное, обкурился где-нибудь по дороге, зараза. Ну че стоишь как обдолбанный? Пошли на 'Титаник', бухнем.
  - Да у меня денег нет.
  - Да ты че? Кому нужны твои бабки? Пошли, говорю, дернем за знакомство. Айдол, кстати, а тебя как?
  - Егор.
  - Лера, - пискнула девица.
  
  
  Внутри зала бывшего ресторана с апартаментами дым стоял коромыслом. Музыка пока молчала, и по ушам ударила какофония из пьяного базара и звона стаканов.
  - Панки, хой, - синеволосый поднял правую руку с приветствием.
  - Хой, - повторил нестройный хор нетрезвых голосов.
  - Элис Купер жив, - снова выкрикнул Айдол.
  - Элис с нами, - отвечали ему. И тут же долбанули низы коронной песни этого самого Элиса:
  - Пойзо-о-он... - завопили панки в унисон своему кумиру.
  - Весело у вас тут, - Егор облокотился на стойку бара.
  - Что? - проорал Айдол.
  - Весело, говорю, у вас тут, - закричал и Егор.
  - Ща опрокинешь, еще веселей покажется. Что будешь? - парень сделал жест в сторону полок с разномастными бутылками.
  - Водку.
  - Это правильно, это по-нашему, - Айдол дотянулся до бутылки 'Славянской'. - Только у нас самообслуживание. Наливай, сколько хочешь.
  Егор покрутил головой в поисках стакана и, не найдя чего-то более менее приличного, взял из рук у уже отключившегося паренька с сиреневым 'ирокезом' большую грязную рюмку.
  Первая пошла хорошо. Тепло разлилось по его нутру, и все прошлые тревоги и заботы были пересчитаны по сорокоградусной шкале и признаны несущественными и не достойными внимания. А вот Лера внимания требовала. Она что-то орала Егору на ухо, но перекричать 'Министри' ей было не под силу. Девушка махнула рукой и потащила его куда-то в глубь зала. Егор едва успел ухватить начатую бутылку с водкой.
  В самом углу бордель-кафе, где было хоть немного потише, в обнимку с квадратным пузырем виски их уже ждал Айдол.
  Плюхнувшись на стул, Егор смахнул со стола пару бумажных стаканчиков и поставил бутылку.
  - Чувак, ты чей? - уставился на него стеклянными глазами Лерин бойфренд.
  - Да ты не обращай на него внимания, - Лера рассмеялась. - Это с ним бывает. Ничего, сейчас Айдол будет в норме. Только бы Чегевара травки бы принес.
  - А почему у него имя такое странное, Айдол?
  - Так это был такой Билли Айдол. Да ты не знаешь.
  - Слышь, как тебя зовут? - промычал Айдол.
  - Егор.
  - А, Егор... Я проснулся ночью и понял, что все идет по пла-а-ану-у-у...
  - Чего это он?
  - Да это Летов, 'Гражданская оборона'.
  - Ах, гражданская оборона! - Егор пожал плечами и налил себе и Лере водки. - Ну и где она теперь, эта гражданская оборона? - Они чокнулись. - По плану, говоришь?
  - Все идет по плану, - завыл Айдол. - Там, наверное, вообще не надо будет умирать.
  - Да где они, такие места? - Егор опрокинул стакан, поморщился и потянулся за надкусанным сникерсом.
  Лера тем временем достала из-за пазухи по-особому свернутый пакетик и, надорвав его краешек, осторожно высыпала немного белого порошка на стол. Получилась этакая маленькая сахарная дорожка. Если бы сахарная...
  Девушка глубоко вздохнула и, нагнувшись, втянула в себя воздух, а с ним и порошок, через правую ноздрю.
  - Хорошо, - в уголках ее глаз проступили слезы, взгляд затуманился, и Лера едва не села мимо стула.
  - О, извини, тебе не предложила, - захихикала она, хотя и так было понятно, что делать этого она вовсе и не собиралась.
  
  
  Бутылка, между тем, неожиданно быстро опустела, за новой идти было лень, а хмель, начавший было завладевать Егором, остановился у невидимого порога и все никак не мог продвинуться хоть на йоту.
  В ресторане ровным счетом ничего интересного не происходило, спать не хотелось, и он, уже было отчаявшись придумать себе хоть какое-то занятие, заинтересовался вдруг вроде бы бестолковым базаром между бородатым дядькой с пивным животиком и смешным длинным хвостиком, начинающимся там, где заканчивалась большая блестящая лысина, и абсолютно плоской, как доска, теткой в годах, которая в искусстве боевой раскраски ничем не уступала малолеткам, а в умении держать себя с мужиками могла дать им сто очков вперед. Недаром весь вечер вокруг нее толпились обожатели разных возрастов и калибров. Они и сейчас сидели вокруг, но общалась эта дама только с хвостатым мужиком.
  - Ну и что ты мне этим хочешь сказать, Ванесса? - 'Бочонок', как окрестил мужика про себя Егор, устроился на стуле поудобней. - Кому она сейчас нужна, твоя музыка?
  - Но люди же слушали, Дамир?
  - Да те солдатики на твои ляжки пялились, нужна им твоя скрипка.
  - Ты не прав. - Ванесса вставила в мундштук очередную тонкую сигарету без фильтра и крепко затянулась.
  - Ну, предположим, что я соглашусь, и мы отправимся... кхм... в турне. А куда? Раньше начинали с Москвы и Питера - там самые сборы, а теперь? Москва в руинах, Питер, скорее всего, под водой. Что, в Сибирь, перед медведями выступать?
  - Питер не утонет. Ты молодой - не знаешь, еще лет двадцать назад построили мощную дамбу, которая как раз и была заточена на эту войну, будь она неладна. К тому же если центр все же и затопит, то окраины, те, что на Пулковских высотах и на Поклонной горе, например, совсем не пострадают. А потом, это надо знать питерцев. Их после блокады ничем не возьмешь. Да и метро там хитро спроектировано. Все конечные станции не просто выходят на поверхность. Они связаны с крупными железнодорожными узлами. Рыбацкое, Купчино, слышал, наверное? Цепляют к поезду метро паровоз и фьюить, - Ванесса свистнула, при этом так размахнулась рукой, что едва не упала со стула. Сразу несколько кавалеров бросились ее поддерживать. - И потащил этот паровозик состав в область. А там почти миллион дачных участков, пионерлагеря, базы отдыха и опять же гарнизоны.
  - Я смотрю, тебе в гостях у солдатиков понравилось, - прогундосил ревниво Дамир.
  - Дурашка, - Ванесса игриво дернула 'бочонка' за хвостик. - Я тебя на полк, нет, на целую дивизию не променяю.
  Дальше они принялись обниматься и ворковать о чем-то о своем, и Егор перестал прислушиваться, а наконец-то победил свою лень и пошел за выпивкой.
  В это время входные двери с треском распахнулись, и в зал ворвался парень в солдатской шинели и сапогах со здоровым мешком на плечах. Его появление было встречено восторженным ревом, перекрывшим гитарный драйв. Даже Айдол проснулся и тут же потребовал себе косяк. Егор от предложенной ему цидульки отказался и продолжил пить горькую.
  В зале сразу стало оживленно, многих пробило на хи-хи. Егору стало душно, и он вышел покурить на улицу. У противоположного от стоянки лодок торца дебаркадера натужно гудел движок генератора. За ним никто не следил.
  Может и сгореть таким макаром. Он посмотрел на завалившиеся набок мотоциклы, которые уже никто не охранял. И возле лодок никого не было.
  'Может, вскочить сейчас на мотоцикл и по газам, - всплыла в мозгу пьяная мысль. - Или отвязать лодку по-тихому. Нет, пойду выносить рюкзак, сразу кто-нибудь обратит внимание. Да и нехорошо как-то обносить братву, с которой только что пил. Добром договорюсь завтра утром. Вроде ребята они хорошие'.
  Егор бросил окурок в воду и вернулся в вертеп. Там половина народа уже отрубилась и спала, где придется. Вон из-под их стола торчат Лерины ноги, из-под которых по полу растекалась лужа.
  Зато Айдол отжигал. Смена караула, так сказать. Он вскочил на стол и, схватив ножку от разломанного стула, лихо размахивал ею, зазывая народ на крышу. Он так и орал:
  - Свистать всех наверх, все на крышу.
  Народ, видимо, уже зная, в чем дело, хватал всякий хлам и гурьбой ломился за своим предводителем по узкой лестнице на второй этаж.
  Чокнувшись с каким-то отвязным малым, Егор опрокинул стакан и отправился вслед за всеми. Интересно же посмотреть, что они там затевают.
  Когда он вылез на крышу дебаркадера, один из панков размахнулся рулем от детского велосипеда и швырнул его далеко в воду. Толпа загудела и заулюлюкала.
  Следующим был худой шкет с кольцом, продетым через верхнюю губу. Его мусорная корзина улетела совсем недалеко. Дальше всех улетела та самая ножка стула, что была в рука у Айдола.
  - Йа-ха, - вождь 'ирокезов' на радостях подпрыгнул и хлопнул себя по заднице.
  Насколько понял Егор, проигравшие в этом соревновании должны были спуститься и принести сюда очередную порцию хлама.
  Соревнования продолжались где-то минут двадцать, потом панкам все это надоело, и они отправились вниз за новыми дозами и порциями.
  Спустился и Егор. У барной стойки его внимание привлек парень в дырявой косухе, который производил манипуляции сразу с несколькими бутылками сразу. Перед ним стоял высокий стакан, наполненный на две трети двумя какими-то напитками. Причем напитки не смешивались, и, когда парень добавил туда третий, получился красивый трехслойный коктейль.
  Заметив, что за ним наблюдают, он улыбнулся и предложил:
  - Хочешь, и тебе такой сообразим?
  - А другой, в четыре смогешь? - решил выпендриться Егор.
  - Можно попробовать. - Парень перегнулся через стойку бара и достал из ее нутра точно такой же высокий стакан.
  Первой была какая-то тягучая малиновая жидкость. Что-то вроде ликера. Потом парень налил ром. Это Егор точно уловил. Следующим был, похоже, яичный ликер. Хотя не факт. В общем, какая-то мутно-бледно-желтая хрень. И сверху был добавлен кагор из бутылки с симпатичной церквушкой на этикетке.
  И вот этот последний ингредиент, похоже, оказался лишним. Желтая муть порозовела, появились какие-то лохмотья, прозрачный ром смешался с ликером. Парень расстроился и хотел вылить пойло себе под ноги, но Егор вцепился в стакан и потянул его на себя.
  - Нет, ты старался, и я это выпью, - промямлил он.
  - Не надо, возьми лучше мой.
  - Нет, я буду пить это!
  - Ну, как знаешь.
  - Прозит.
  - Чин-чин. - Они выпили. Потом налили себе просто рому и снова выпили.
  Егору снова попалась на глаза маленькая золоченая трехглавая церквушка с этикетки.
  'Бог не ведает, что мы тут творим, - пронеслось в голове у Егора. - Он устал за нами следить и теперь помогает кому-нибудь другому, кому-нибудь более достойному. А мы вот тут мешаем красное с плотным, выдуваем наружу свою душу через 'беломорины', превращенные в косяки, и смеемся над своей будущей смертью. Мы все умрем. Нас выкинули за борт, как мы только что выкидывали за борт всякий хлам. Мы хлам... Я в хлам...'
  
  
  Утром Егор проснулся в какой-то каюте. Он лежал на куче дурно пахнущих тряпок в собственной блевотине.
  Во как!
  А ведь он мог запросто захлебнуться ночью, разделив сомнительно почетную участь с такими мэтрами рока, как Джимми Хендрикс и Бонн Скотт. Кто ему это вчера рассказал? Что за хренов Нострадамус? Егор вздохнул. Да, хорошо погуляли. Он даже с кем-то подрался, кажется. Главное, голова не болит. Тошнит только немного и пить охота.
  Как он попал в эту каюту, Егор не помнил. Рядом в куче тряпок кто-то громко храпел. Не, не Айдол. Надо пойти найти его и договориться о переправе.
  
  
  - Какая такая лодка-молодка? - Айдол поставил опустошенную бутыль из-под портвейна в угол. - Не гони. Вон бухни лучше.
  - Не, я пас.
  - Эх, счастливчик. А у меня полный распад личности, и рассол не помогает.
  - Ну что, братья анархисты-аморалы, головка бо-бо? - В зал вошел вчерашний мешочник Чегевара. Глаза его как-то нездорово блестели. Уже закинулся, наверное, с утра чем-нибудь.
  - Не ори, - Айдол поморщился. - Раз уж ты живчик такой, вон, перевези Егорушку на тот берег.
  Чегевара уставился на Егора, как баран на новые ворота.
  Вот оно! Сейчас все и решится, подумал парень. Айдол, конечно, у местных панков в авторитете, но заартачься сейчас Че, и придется ему топать пехом вокруг водохранилища.
  Чегевара какое-то время тормозил, но наконец в его голове какая-то релюшечка щелкнула в правильном направлении, и он, не говоря ни слова, вышел на улицу.
  - Иди, иди, догоняй. Согласился, черт, - Айдол потер виски.
  Егор на прощание махнул рукой и выбежал на причал, где Чегевара, путаясь в длинных полах своей шинели, уже отвязывал лодку.
  
  
  От воды тянуло холодом. Набежавший ветерок шевелил длинные прямые волосы пшеничного цвета сидящего с отсутствующим видом Чегевары. В его очках, сидящих на тонком крысином носике, отражались плывущие высоко в небе перистые облака. За всю дорогу попутчик Егора не проронил ни слова. И в этой тишине Егору показалось, что между плеском весел он услышал чьи-то голоса. Звуки по воде распространяются далеко, и хоть в эту ясную погоду впереди почти просматривался противоположный берег, сколько Егор ни присматривался, так и не смог никого увидеть. Он сначала было приналег на весла, чтобы догнать источник звуков, но потом сбавил скорость - мало ли кто там плывет впереди.
  Равномерное покачивание лодки и ритмичный плеск воды убаюкивали. Егор греб на автомате и думал о том, как он будет идти дальше. Чегевара, судя по всему, грести не собирался, поэтому посмотреть карту у парня возможности не было. Он пытался по памяти составить свой будущий маршрут и не сразу среагировал на то, что сказал Че. А сказал он:
  - Ну, бывай.
  Как это 'бывай' посередине водохранилища?
  Ответом ему был резкий толчок лодки. Чегевара встал, шагнул на кормовую скамейку и почти без прыжка погрузился в воду. Егор еще несколько секунд сидел без движения, ошарашенно глядя на пустую лавку, где только что сидел панк, а потом бросился к корме. Естественно, он увидел лишь пенные буруны, перекатывающиеся там, где вода сошлась над головой Чегевары.
  - Мать твою, - выругался Егор от растерянности. Он посидел еще немного, потом взялся за весла и сделал круг, в надежде, что Че вот-вот где-нибудь всплывет. Но тщетно. Если теперь панк и всплывет где-нибудь, то не здесь и не сейчас. Еще бы. Тяжелые сапоги и длинная шинель сразу утянули его на дно.
  Самоубийца хренов. Теперь эта компания будет думать, что он специально утопил Чегевару, чтобы завладеть лодкой. И не дай бог, там впереди плыл кто-то с дебаркадера. Егор заметался, не зная, что делать. Потом вспомнил одну известную ему истину: если не знаешь, что делать, надо закурить. Перекурив, достал карту и задумался.
  Раз уж так все обернулось, нужно плыть к Оселкам. Конечно, ближе к Липецку, но зато значительно ближе к цели его путешествия. По суше идти меньше.
  Ближе к Липецку... Егор судорожно схватился за рюкзак. Конечно, он совсем забыл предупреждение Августа Игоревича о радиоактивном облаке, ушедшем от Нововоронежа в сторону Липецка. Кажется, он там еще что-то о химии говорил.
  Дозиметр был извлечен на свет божий в течение нескольких секунд.
  Фу, чуть выше нормы. Егор аж вспотел. А химия? Дождя не было, и не пахнет вроде ничем. Если и были выброс и пожары, то, по идее, все должно было унести на запад по аналогии с радиоактивным облаком.
  Все равно надо отсюда делать ноги. Он принялся грести втрое быстрей, чем греб до того, как панк ушел на дно.
  Вскоре далекий берег стал прорисовываться более четко, а через десять минут Егор уже плыл вдоль него. Причалил он у подгнивших мостков, от которых вверх вела едва различимая тропинка. Наверное, и до войны это место не пользовалось популярностью. Точно. Вон за бугром слева виднеются полосатые заводские трубы. Не купались тут и белье не стирали - это уж точно. Разве что какой-нибудь рыбак-фанатик ловил тут несъедобную рыбу и тут же отпускал ее обратно.
  Егор никогда не понимал таких людей. Для него рыбалка без улова - не рыбалка. А им главное сам процесс. Ну теперь-то ни один идиот выловленную рыбу выбрасывать не будет, и на рыбалку будут ходить добытчики, а не протиратели штанов.
  Но что это? У мостков привязана еще одна лодка. Причем на ней, как и на остальных лодках с дебаркадера, было написано 'Огонек' и нарисован белый полустершийся якорь.
  Приплыли! Егор не пошел по тропинке, а полез наверх через кусты и был вознагражден за это.
  Двое уже почти подошли к шоссе, тянувшемуся вдоль берега с запада на восток. Это были Ванесса и Дамир. Бродячие музыканты. У нее на плече, словно гранатомет, висел футляр со скрипкой. Он же бережно нес саквояж со своими флейтами.
  Егор облегченно вздохнул. Пошли, значит, в Питер, и обратно на дебаркадер не вернутся. И хотя им отсюда уже не было видно лодку, в которой нет Чегевары, все равно он не будет показываться им на глаза. Не стоит отправляться в дальний путь вместе с такими странными, а значит, и ненадежными людьми. Ведь даже если такие доброжелательные на первый взгляд люди, как дед из пионерлагеря, на поверку оказывались мерзостью, то от обкуренных и обколотых панков на пенсии хорошего ждать было нечего.
  Ванесса и ее верный спутник растворились в полуденном мареве, колышущемся над асфальтовой лентой. Дошли ли они до пригородов города на Неве, нашли ли там благодарных слушателей или погибли по дороге от рук не обремененных совестью людей, Егор так и не узнал. Больше он эту парочку не видел.
  
  13.11.2026 г. Москва. Станция метро 'Полянка'
  Оказывается, в России тоже умели лечить. Даже в таких условиях. По крайней мере, после месяца кальциевых инъекций в комплексе с бром-метан-гидро-силицил-хрен-знает-какими-еще Сокол мог уже вставать на свои раздробленные ступни и даже кое-как передвигаться по служебным помещениям 'Полянки'. Депрессия и психоз сменились просто гнетущей тоской. Все были при деле, а он, если не считать осточертевшего ему кашеварства, не был занят ничем. Это самое кашеварство стало еще одним предметом для шуточек остальных гэбээровцев. 'Еще одним', потому что тот случай в 'парке скульптур' уже оброс легендами, превратившись в анекдот. И каждый вновь появившийся, посмеиваясь, то заводил разговоры на тему 'каменного гостя', то, просто гогоча, расспрашивал о подробностях дуэли Сокола с памятником.
  - Ты подай на него в суд, - прикалывался один.
  - Да кто ж его посадит - он же памятник, - подхватывал другой.
  Но, несмотря на все насмешки, Сокол все время старался быть 'с народом', чтобы не оставаться один на один со своими мыслями. Да и информация кой-какая нет-нет, да проскальзывала.
  Например, Сокола очень беспокоил интерес сладковцев к желтой ветке метро. К 'Авиамоторной'. Случись нападение на станцию - ему уже вряд ли удастся разыскать и устранить академика.
  
  
  - Ты чего смурной такой? - Сашка жевал сухарики, подсушенные в хлебопечке - посылка от Елены Сергеевны с 'Авиамоторной'. - На. Отравись, - он протянул Соколу горсть ржаных.
  - Ничего себе они там устроились. Что, и хлеб пекут?
  - Да не только хлеб. У них там и оранжерея, и станция дезактивации, на которую весь юго-восток ходит. А после того как базу нашли, еще и транспортный цех с ремонтной мастерской открыли и нефтеперегонный заводик устроили. В общем, живут не хуже, чем на 'Автозаводской' и 'Курской'. Это все там один бывший академик шурует. Башковитый мужик. Он с 'Цветного' пришел.
  - Кхы-кхы, - Сокол подавился сухариками.
  - Да ты не спеши, - Епифанов постучал его по спине. - По одному ешь. Ну ладно. Я побежал. А то меня моя ждет.
  - Ничего, ждет-подождет, - Сергеев прислонил автомат к торцу шкафа и, потирая замерзшие руки, потянулся к чайнику.
  - Ага. Как чайку попить - он первый, а как ящик с патрон-горелками тащить - так Епифанов тащи.
  - Ну-ну, поговори у меня еще. Это с начальством он смелый, - Сергеев повернулся к Соколу, - а со своей сразу язык в одно место.
  Сержант осторожно, чтобы не обжечься, взял кружку с кипятком.
  - Она ему такой разнос после рейда в Перово устроила, что он неделю потом будто швабру проглотивши ходил.
  - Говорил я тебе, что шоколадкой не отделаешься, - подал голос сидевший за шкафом Березин. - Нужно было все-таки те розы дарить. Бабы, они на розы особенно западают.
  - Искусственные цветы только покойникам дарят, - Епифанов налил себе чаю.
  - Это раньше так было. Теперь совсем другое время.
  - Да, Епифаныч, романтики в тебе мало, - Сергеев, хлебнув из кружки, зажмурился от удовольствия, - и вообще, жениться тебе надо.
  - Чего? - Сашка застыл с поднесенной к губам кружкой.
  - Жениться. Семья - великое дело. Приходишь из рейда, а тебя дома ждут. - Сергеев помрачнел, вспомнив о своих, оставшихся в Филях. Об их судьбе, несмотря на то что в свободное время он излазил все метро, ничего не было известно.
  - Да куда ж ему еще жениться-то? - Березин развел руками. - Его Ленка и так муштрует с утра до вечера, а распишутся - так вообще заставит отчеты в письменном виде писать.
  - Вот заделает он Ленке бэбика, и будет она того воспитывать. Будет на кого свой материнский инстинкт натравить.
  - А-а. Чаи гоняем? - Из-за огромной стопки книг, появившейся в дверном проеме, на всех присутствующих смотрели поблескивающие сталью серые глаза, ничуть не портящие, а даже наоборот, придающие перчинки и без того красивой Сашкиной подруге.
  'Да-а. Симпатичную деваху отхватил, - подумал Березин, забирая часть книг из стопки, - только все равно - мазохист наш Сашка'.
  - Я так и знала. Вся компания в сборе. Расслабляются тут, пока мы там хозяйством занимаемся, - и, глядя на смущенного Сергеева: - О чем это вы тут говорили? Небось о бабах?
  - Да нет. О делах, - Березин попытался сменить тему. - Откуда это столько макулатуры?
  - Не макулатура, а национальное достояние. Дурак. Из 'Ленинки' принесли.
  - Ну, значит, жизнь у народа налаживаться стала - раз пища духовная в ход пошла. - Сергеев достал сигарету из пачки, повертел в руках и засунул обратно.
  - А где ж мы на всех этих читателей химфонарей наберем? - Березин потянулся к пакету с сухариками.
  - Ну не век же нам здесь сидеть, - бывший лейтенант обвел взглядом выкрашенные зеленой краской стены. - Вот одолеем эту поганую Брефско-Чучхайсовскую братию и к матушке природе, куда-нибудь подальше двинем. А пока, кстати, читальный зал с оранжереей совместим. Там все равно круглые сутки свет горит. Ну ладно. Пойду я спать, - Сергеев, зевая, прикрыл рот рукой, - завтра у нас важный рейд. Ты, Ленка, своего тоже это, не особо гоняй...
  - Вот, вот, вот, вот, вот, вот, вот, - она возмущенно хлопнула книгами об стол, - об этом-то как раз я и хотела поговорить. У вас каждый день 'важный рейд'. Другие через два дня на третий ходят. Да еще чуть ли не за зубной пастой и туалетной бумагой, а моего почти каждый день гоняют. Мало того, еще и на зачистки-перестрелки всякие. Вон с Перова пришел - лицо все исцарапано, рука обожжена и в бронике дырки.
  - Во-первых, моя дорогая, - начал раздражаться Сергеев, - и в подвале супермаркета за рулон туалетной бумаги грохнуть могут. А во-вторых, это наша работа. Мы поисковики. Кто ж еще в рейды ходить будет, если все за бабские юбки спрячутся?
  - Я не...
  - Пойдем, пойдем, - Сашка уже тащил за руку упирающуюся Ленку, от греха подальше.
  - Я вот вашему Бессонову еще напишу, - не унималась она.
  - Вот, блин, огонь-девка, - закрыв дверь, Березин снова сел к столу. - Не-е. Не дай бог такую жену.
  - Молодой ты еще, - Сергеев подошел к Соколу. - Ну все, по койкам. А ты, Вить, пока подготовь свой список - чего там нам надо по хозяйству. Только отдашь в следующий раз. Завтра нам будет не до этого.
  
  
  На секунду ему даже показалось, что покрытая известковой крошкой скамейка приобрела красноватый оттенок упавших на нее первых лучиков восходящего солнца. Но нет. Ничто не нарушало, как сказали бы раньше, предрассветную темень улицы. 'Раньше', потому что теперь с рассветами была напряженка. Как и с закатами и прочими природными явлениями, которые радовали всех жителей планеты Земля до ЭТОГО.
  Хотя все-таки покраснела-таки скамейка-то. Но не от солнца и не от стыда. От кормовых габаритных огней сладковского 'Т-95', который задним ходом, тихо урча мотором, выползал из ворот подземного гаража высотки на проспекте Вернадского.
  Значит, развернуться им там негде, рассуждал про себя Сергеев. Вот бараны! Что, задом заехать нельзя, что ли? Он махнул рукой, и Береза, приготовив связку 'РКГ-7'[35], пополз к танку, прячась за мусорными баками и обгоревшими остовами машин. Полз он справа, тогда как сам Сергеев чуть позже, зажав в руке старый добрый 'коктейль Молотова', пополз слева, по более открытому пространству. Епифанов, удобно устроившись с 'РПК' в бетонном загончике для мусорных контейнеров, который находился на небольшом возвышении перед высоткой и из которого хорошо простреливались все подходы к гаражу, остался прикрывать свежеиспеченных диверсантов.
  У них получилось все настолько удачно, что расскажи Сергееву позже о подобном кто-нибудь другой - он отнес бы это в разряд тех баек поисковиков, над которыми смеются даже дети.
  От взрыва зазвенели остатки стекол в выстроившихся вдоль проспекта многоэтажных коробках. Лишившись левой гусеницы пятящийся 'Т-95' развернулся, задев выползающий следом БТР. А огненная жидкость самопального 'молотова', хлестнув по услужливо подставленному моторному отсеку танка, щедро разлилась по корпусу бронетранспортера. Загорелись обе машины. Видать, взрывом была повреждена и система пожаротушения. Они на это даже и не рассчитывали. В планах гэбээровцев было только устроить здесь небольшой затор. А когда Сергеев и Березин сломя голову неслись назад, детонировали боеприпасы, видимо, загруженные на борта по самое не могу.
  Бетонные конструкции гаражного въезда, не выдержав такого фейерверка, похоронили под собой все, что осталось от бронетехники. И в это же время, словно вторя 'праздничному салюту', устроенному группой Сергеева, на юго-востоке Раменок взлетели на воздух (не сами, а с помощью двадцати пяти килограммов аммонала) два подготовленных к взлету 'МИ-42'.
  - Получилось, получилось! Мы и крылышки, и ножки им обрезали, - Сашка Епифанов едва не приплясывал с 'РПК' в руках. - Теперь надолго угомонятся, гады.
  - Отставить ритуальные танцы. - Сергеев, тяжело дыша, обернулся, чтобы посмотреть на содеянное. - Нам еще на 'Кравченко' добраться надо.
  И все время, оглядываясь по сторонам, троица, переполняемая эйфорией, затрусила вдоль мертвых громадин домов, на стенах которых кривлялись причудливые тени, отбрасываемые языками угасающего пламени. И вскоре и эти тени, и поисковики растворились в дымке прижавшегося вплотную к земле сереющего неба.
  
  
Оценка: 4.66*34  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"