Аннотация: Постапокалиптический рассказ с одного конкурса. Сам расказ не то чтобы очень хороший, но думаю раз прочитать можно.
ВОЛКИ В ГОРОДЕ
1.
Автоматная очередь вскрыла консервированный ночью предрассветный воздух городских улиц и переулков. Пороховая гарь привычно дополнила букет пыльно-гнилостного амбрэ, перебиваемого парами нечистот и выхлопами соляры.
Доброе утро.
Оно и не может быть другим, потому что для тебя оно наступило. И не слушай тех, кто говорит, что живые, мол, завидуют мертвым. Ну что завидовать вон тому толстяку, что лежит кверху брюхом в канаве? Или это и не толстяк вовсе? Правильно, откуда в наше время взяться полному гражданину, когда в дефиците и совесть, и патроны, и еда? Это его просто раздуло. Только и всего. Лежит ведь уже не первый день бедняга. Нечего ему завидовать. Конечно его уже не мучает изжога от воробьев, зажаренных на похожем на машинное масле и у него не болит печень, посаженная ежедневным употреблением сивухи сомнительного происхождения. Но зато он никогда не узнает, что будет с этим городом дальше. А вот Басмач, например, имеет все шансы на это. По крайней мере, ему этого очень хочется. Положение обязывает.
Вот и сейчас этот кряжистый, широкоплечий мужик сидит, склонившись над картой и в который уже раз тупым концом замусоленного огрызка карандаша тычет в ненавистные квадраты и прямоугольники, обозначающие Центр боевой подготовки железнодорожных войск, что расположен на окраине города.
Бельмо в глазу и шило в заднице - это не те слова, что способны передать насколько не уперся этот самый центр Басмачу и его людям. А под началом у него полторы сотни неприкаянных душ, которым вовсе не рады в этом городе. Ну так и не пачка червонцев они, чтобы всем нравится. По нынешним временам желудок обывателя радуется лишь большому куску перед носом, а глаз безотказному "калашникову" в собственных руках. И никак иначе. А Басмач (а ведь как похож чертяка) и его люди могли предложить населению всем этим с ними поделиться. Отдать безвозмездно. То есть даром. Кому такое понравиться?
Только не надо впадать в крайности и обвинять Михаила Черненького (так в миру когда-то звали Басмача) во всех тяжких, или наоборот рисовать в своем воображении образ эдакого Дона Карлеоне. Пустое все это.
Что бы судить о чем-то, нужно, как минимум, знать предысторию. А она такова:
Миша Черненький в смутные девяностые окончил областной политехнический. Года три промаялся в профильном НИИ. Еще пару лет помыкался по околовсяческим конторкам, параллельно подрабатывая сборкой АОНов (автоматических определителей номера). С этого, собственно говоря, и начался его бизнес. Потом были взлеты и падения. Кидки, наезды налоговой и братков, среди которых Миша постепенно оброс связями. Со временем пришло понимание того, что если хочешь подняться в этой жизни, то легче всего и быстрее это сделать по кривой дорожке. А она зачастую заводит не совсем туда, куда хотелось бы.
Ну был срок. Потом УДО. Потом опять срок, но уже депутатский, в областной думе. Параллельно семимильными шагами в гору пошел бизнес. Черненький стал зам. главы городской администрации. Уважаемый человек. Но все хорошее быстро заканчивается. Совсем не вовремя в стране набрала обороты антикоррупционная компания. А для конкурентов нет лучше мишени, чем чиновник-бизнесмен с уголовным прошлым. Бизнес отжали, а Мишу закрыли. На этот раз надолго. В колонии Черненький неожиданно для самого себя принял ислам. Но и на этой стезе он не стал прозябать в последних рядах. Через год после освобождения Черненький (а теперь просто Махмуд) стал муллой. Те, кто его знал раньше, могли на улице просто пройти мимо невысокого крепыша с на лысо обритой головой и характерной острой бородкой.
В Коране Аллах сообщает о чистоте душ праведных мусульман, избавленных от алчных страстей, злобы, зависти и недостойных мыслей. Махмуду для этого хватило трех лет. Его деятельная натура не могла больше наблюдать за грехопадением окружающих, а спортивное тело требовало пищи не только духовной и не только после захода солнца. Короче Миша спекся и забросил это дело.
Тут же вплыли из небытия старые кореша, одни из которых занимали посты и имели вес, а другие были в авторитете и секли поляну. Вся эта теплая компания, который уже год, пилила инновационные откаты и откатывала модернизационные попилы. Черненький с головой окунулся в новые реалии. Голову, впрочем, он продолжал брить, а бороду стричь. Сила привычки. За этот свой внешний вид тогда он и получил от своих погоняло "Басмач". Хотя и методы ведения дел вполне соответствовали кликухе.
По своей жестокости те годы дали сто очков вперед легендарным девяностым. Обычным тогда было отрезать клиенту голову и прислать ее его компаньонам посылкой, попутно замаскировав сие действо под дело рук одной из кавказских ОПГ. Вторая волна приватизации, само собой сопровождалась новым переделом собственности. Первыми пожалели, что родились на белый свет те самые конкуренты, что обеспечили Басмачу отдых на северах на долгие восемь лет. Затем настала очередь переаттестации полиции. У братвы, разумеется, она была несколько иной, чем внутри самого МВД.
Но вскоре все улеглось. Басмача все больше величали Михаилом Анатольевичем, и в пруду на его вилле поселились золотые рыбки.
Плавали они там до тех пор, пока не сварились от теплового удара высотного ядерного взрыва. Загородный дом Басмача находился в полутора десятках километров от одной из в/ч. Этого хватило. Сам же Черненький, по счастью, был далеко от своего жилища. Решал очередные проблемы на очередной деловой встрече. Большая часть его бригады сопровождала шефа, поэтому, придя в себя после первых часов катастрофы, вертляевские быстро подмяли под себя остатки других бригад, потому как оказалось, что группировка из одноименного микрорайона единственная, которой удалось почти полностью сохранить свой состав.
Из города, правда им пришлось уйти. Сложно было делать дела, когда по улицам носятся толпы обожженных обезумевших людей. Но зря времени они не теряли. Обнесли несколько складов, посетили автобазу МЧС со всеми вытекающими, не забыли о в/ч. Большинство из них было разрушено, но вертляевцам, тем не менее, удалось наскрести целый арсенал, вооружить сотню своих бойцов и сделать кое какие запасы на вырост.
Город... Он горел и взрывался. Чадил разрушенными химическими производствами и изрыгал нечистоты. Из него выплескивались голодные готовые на все, но в тоже время уже ослабленные эпидемиями давно забытых болезней людские массы. Ведь антисанитария, скученность, отсутствие лекарств и тепла делали свое дело. А ослабленный лучевой болезнью иммунитет тут им был не помощник.
Горожане успели "освоить" на своем пути две-три ближайшие деревни, пока крестьяне не опомнились и привычно не схватились за берданки и вилы. Поначалу силы были явно не равны, и зонами бедствия стали еще несколько деревень, но постепенно городские рассеивались на более мелкие группы. Их ряды таяли под ударами тифа, дизентерии, менингита, холеры, гепатита и сельских ополченцев. Начался обратный исход. А как известно, отступать по разоренным тобою землям чревато. Обратно до города добрались немногие. И уж совсем малому числу удалось там выжить.
Однако в городе все еще оставалось чем поживиться. Разросшаяся и окрепшая группировка Басмача обосновалась в одном из лесных санаториев, принадлежащих когда-то какому-то крупному предприятию, а позднее под шумок приватизированной крупной девелоперской компанией. Офисным хомячкам теперь было не до своих загородных владений, а вот вертляевсим санаторий пригодился. Кроме того группировка Басмача подмяла под себя одну из крупных соседних деревень, обеспечив ее защитой от орд городских варваров, а себя натуральной деревенской пищей на долгие-долгие месяцы.
Город... Вертляевские не смогли бы взять его целиком. Да это и не нужно было. Город - их "дойная корова". Там до сих пор оставались люди. Некоторые из них, организовавшись, даже как-то сумели наладить не только свой быт, но и какое-то производство. Например, крупная община, обосновавшаяся на вагоноремонтном. Или помельче, присевшие на автомастерские и прочие мелкие лавочки. Все они нуждались в защите и покровительстве вертляевских. Басмач твердо знал это. Однако иное мнение имели чертовы вояки из того самого центра. Частенько разбившиеся на несколько бригад люди Басмача, выехав в рейд, чтобы забрать свою законную долю, или показательно покарать непослушных, напарывались на хорошо вооруженных бойцов в камуфляже. Это начинало уже не раздражать, а натурально бесить Басмача. Тем более он чувствовал свою вину в сложившейся ситуации. Ведь как он думал? Ну, какие-то там железнодорожники. Путаются под ногами. Ну, потом разберемся. А тем временем в центр день за днем стекались служивые, уцелевшие в ядерном безумии. Тут были и остатки ООН (отряд особого назначения полиции - бывший ОМОН) и какие-то спецназовцы и десантники и просто пехтура. Проворонили под боком крупную войсковую часть, одним словом. Крупную, по нынешним меркам конечно. Всего их там сотни две штыков набралось. Но так и у Басмача полторы. Однако крупным войсковым операциям его братва не обучена. Не меняли ситуацию к лучшему и дезертиры, потихоньку пополнявшие ряды бойцов Басмача. Офицеров, к сожалению, среди них не было. Пяток "чеченцев" из старой гвардии разве что.
А проблему решать было надо. Вот и ломал Басмач голову и карандаши над картой. Компанию ему в этом деле составил Алик-Плинтус, отпахавший в свое время обе чеченские и уволившийся в запас капитаном.
Предложение взять вояк на измор Басмач отмел сразу. Группировка в Центре росла как на дрожжах, в то время как Басмачево войско пополнялось совсем не такими темпами. Да и качество пацанов оставляло желать лучшего. Так что тактика мелких засад на колонны не подходила. Время работало против Басмача. Нужно было придумать что-то из ряда вон выходящее.
2 .
В дыму была не только та часть улицы, на которой находился этот долбанный дом, но и противоположная. Мало того, его сизые щупальца уже шарили среди панельных коробок спального района, что уцелели после ударной волны, потеряв лишь стекла на верхних этажах.
Это очень плохо, потому что с той стороны теперь очень удобно выйти во фланг его людям. Ополченцы конечно через дымовую завесу не попрут - ингаляция радионуклидами здоровья никому не добавит. А вот вояки вполне себе могут. У них и противогазы есть и броня, которой все нипочем.
Монгол сплюнул и, поправив гарнитуру, дал команду на отход. Не то чтобы он так сильно опасался встречи с вояками (он-то как раз жаждал ее, как никто другой), но разменивать пару-тройку "мух" и драгоценные патроны от крупняка на "кота в мешке" бригадир не собирался. Тем более, что тот "кот" уже догорал, весело постреливая шифером на крыше.
- Ну-ка поди сюда. - Монгол выловил за шиворот пытавшегося прошмыгнуть мимо Шпрота. - Тебе чего было сказано? Не шмаляй со всей дури. Бери на испуг. А ты чего?
- А чего я?... а чего они? А они не испугались. Да и не стреляли мы почти, тащ командир. Кто ж мог подумать, что эти придурки бензин в канистрах на второй этаж затащат?
Дезертирское прошлое нет-нет, да и выпирало из Шпрота наружу, и вот это его "тащ командир" больше всего бесило Монгола. Но кого еще взять себе в помощники? Вислоухого молдаванина Ганю, который семь раз переспросит и все равно сделает черти как? Или запойного Кеглю, хоть и толкового пулеметчика, но страдающего провалами памяти?
Бригаду Монгола часто использовали втемную. Посылали туда, куда любому другому бригадиру пойти было просто западло: прошерстить цыганское стойбище, разогнать каких-то пещерных сектантов, так некстати устроивших свою свято-катакомбную церковь вблизи перевалочной базы братвы, в десятый раз прочесать частный сектор, в поисках мелкой испуганной рыбешки в виде каким-то образом ухитрившегося выжить огородника, обшарить вагоны опрокинувшегося товарняка, в котором и быть-то ничего не могло, кроме: сгнившего сена, мышей и ржавых пустых бочек.
Поэтому-то и спихивали Монголу в бригаду всякую шелупонь, вроде астматика Чумы и здорового, но дебелого Витьку-Капусту.
Но в этот раз дело обещало быть интересным. Один человечек шепнул на ушко, что каких-то хануриков третьего дня видели на заправке откачивающих самодельной помпой остатки бензина из здорового подземного резервуара. Пацанам было не до этого, но раз эти умники расстарались, то сам бог, как говориться, велел... К тому же притащили все это те доходяги в полуразрушенное здание детской поликлиники, что не так далеко от окраины. Бери не хочу. И вот надо же, так облажались. И топливо, и какие-то пожитки тех лохов сгорело синим пламенем. Такого случая теперь долго может и не подвернуться. Да и не доверят больше его братве чего-то подобного, а, значит, баб, бухла, ширева и прочих ништяков, с которыми частенько возвращались другие, Монголу еще ой как долго не видать.
Кисло.
Такой порядок вещей ну никак не мог устроить бригадира, и на этот счет у него по дороге на базу родилась одна мысля. Вернее оформилась окончательно. Родилась-то она еще пару недель назад, когда Шпрота развезло от свекольного самогона, и он, положив болт на понятия, разошелся и предложил раздолбать к чертям собачьим вояк, обосновавшихся на востоке от города в центре боевой подготовки, где натаскивали то ли водолазов, то ли космонавтов, Тогда все слышавшие это пацаны высказались в том духе, что без мазы и не канает. Монгол тоже посмеялся над Шпротом, но запомнил, что у бестолкового дезертира в Центре служил какой-то кореш, с которым тот сошелся не то в учебке, не то еще на гражданке. Сам-то Шпрот чесанул из расположения своей части, как только всему настал кирдык, а значит полгода назад, и добирался до этих мест без малого пять месяцев, а кореш, вишь, остался верен присяге засранец.
Посмеяться-то Монгол посмеялся, но задумался. Сама-то идея лезть на пулеметы и под колеса бронетранспортеров была ясен перец беспонтовой, к бабке не ходи, но осел, груженый самогоном и не такие чудеса творит. Тем более что с этим делом у вояк наверняка хреново по причине воинской дисциплины и прочей фигни. Эх жалко "крокодила" больше не достать. Все аптеки в городе вынесли еще в первую неделю после начала конца.
И вот теперь бригадир решил не полагаться больше на волю случая и не рассчитывать на милость их пахана Мишки-Басмача.
***
Роль троянского коня Шпроту поначалу не очень-то понравилась. Не улыбалось ему после вольных-то хлебов снова тянуть армейскую лямку до надрыва задницы. Тем более теперь там у них, если накосячишь, тебя не отправят картоху на кухню чистить, а намажут лоб зеленкой и аля-улю. Но Монгол умел убеждать. Он живенько так обрисовал шпротово будущее в случае отказа и ту манну небесную, что посыплется на их бригаду в случае, если ей удасться присесть на этот сраный Центр. И страшного тут вовсе ничего нет. Это только с виду эти вояки грозные, а так что могут предъявить эти водолазы-космонавты им - таким клеевым пацанам? Тем более, после того, как он, Шпрот со своим корешем сделают все как надо.
***
Небывалый ажиотаж вызванный десятилитровым бидоном самогона среди армейских чушканов стал неожиданностью даже для Шпрота. Привез он его на натуральной телеге, запряженной в чахлую Сивку. "Снаряд" был запрятан в соломе промеж мешков с капустой и той же свеклой. Сам Шпрот оделся и вел себя так, чтобы не дай бог кто-нибудь просек его армейское прошлое. На крестьянина, впрочем, он похож не был, а вот на перекупщика вполне.
На КПП скучающий постовой оживился лишь, когда Шпрот положил ему в карман мешочек махры, и тут же снова впал в свое сомнамбулическое состояние.
В бригаде у Монгола долго думали, сколько литров самогона отвезти в Центр в первый раз. С одной стороны: нальешь мало - расценят как жлобство, нальешь много - могут быть проблемы с конспирацией. В конце концов остановились на десяти и бесплатно. Это была своего рода рекламная акция, и с поваром, и двумя патрульными два басмачевых резидента дернули по маленькой прямо за поленницей свеже нарубленных дров, не забыв закусить принесенным с кухни.
Будто боеголовки на цель, на их компанию по запаху навелись: прапор родом из Якутска и еще двое бывших погранцов из старослужащих Дабы не запалить сходку, кореш, которого здесь все звали дядей Федей, предложил продолжить банкет в ремонтном ангаре, куда никогда не сует свой нос начальство.
Пьянка закончилась где-то в пять часов утра. Отметились все, кто был нужен. Пришли даже те, на кого не рассчитывали. Например, начвор. Последнего, правда, Шпрот уже не помнил, потому что находился к тому времени в полной отключке. Дядя Федор погрузил его на телегу и самолично отвез к пацанам Монгола. Начвора, кстати, Монгол поначалу не одобрил. Офицерье запросто могло заложить братву от нефига делать. Но Дядя Федор зуб дал, чтовозьмет старлея на себя и все будет "чики-пуки".
Заманчиво конечно подмять под себя того, кто присматривает за волынами. Чпок, и в нужный момент они не шмаляют. Но Монгол понимал, что для этого минимум нужен герыч. Водка не катит. Подсевший же на "хмурого" будет готов сделать все что угодно за порцайку ширева или даже просто за ханку. Но до югов от города было ой как далеко, и после Конца ни один "верблюд" за это время сюда так и не добрался.
***
За второй порцией Дядя Федор приехал сам. И не один. Привез того самого начвора. Летеха оказался не дурак выпить и по бабам ходок. Когда сидели в сауне, оборудованной еще в девяностые предприимчивыми коммерсантами в сварочном ангаре комбината ЖБИ, что раскинулся вдоль глубокого оврага в семи километрах от города, Монголу вспомнились как раз те времена: посиделки с ментовскими начальниками в подобных заведениях, малиновые пиджаки, хрипатые завывания шансона в кассетном магнитофоне...
Жизнь движется по спирали и все отчего-то вниз, а не вверх. Она описывает дугу и, заходя сзади, все метит тебе в затылок, как комиссар из нагана.
3.
По всему выходило, что вояк каким-то образом надо выманить из их лежбища. Причем выманить всех. Ну сто процентов, конечно, не получится, потому что они по любому оставят там какую-то охрану, но основные силы и техника должны оказаться в нужное время в нужном месте и... А вот что "и", и где это место Басмач пока так и не придумал. Плинтус тоже ничего дельного не подсказал. Даром что "чеченец".
Гор понимаешь, тут днем с огнем не сыщешь, а организовывать засаду в самом городе, под носом у вояк будет только конь педальный. Их разведка тут как за пивком на вокзал шастает.
Басмач взял сигарету, подошел к окну и уставился на сохранивший еще кое-где листву сырой октябрьский лес. Там над стоящими на пригорке березами кружило воронье. Будто спугнул кто.
- Не нравится мне все это. - Черненький стряхнул пепел в горшок с кактусом. - Чую их разведка вокруг нас крутится, а у тебя пацаны на постах бухают по черному. - Он обернулся к Плинтусу, уже раз в третий разбиравшему свой "стечкин". Бывший капитан нервничал даже больше шефа. Уж кому, как не ему, не понимать, что двум стремительно набирающим вес силам с совершенно противоположными жизненными установками и люто ненавидящими друг друга вскоре будет совсем тесно в этом маленьком в общем-то городе и его окрестностях. И вояки из Центра рано или поздно сами придут по их душу, если веотляевские не сделают этого раньше. О каком-то альянсе тут говорить не имеет смысла. Да его бывшие коллеги не ангелы воплоти, но определенную черту им перейти не дает впитанная с оружейной смазкой мысль, что смысл их жизни в защите гражданских. А значит война. И здесь важно нанести упреждающий удар. Перехитрить. Первое что приходит на ум - это классическая засада. Но для этого у них не достаточно ни сил, ни опыта, ни вооружения. Тут нужно нечто иное. Некая нестандартная идея.
- Второй день только бухают. - Попытался оправдаться Плинтус. - У Монгола пацаны на "самосвал" присели. Ну наши их раздербанили чуток. Отдыхают.
- Я им устрою отдых, сучарам бацильным. До нового года кровью ссаться будут. Зови Батарею.
Батарея, длинный худющий парень с вечным нездоровым румянцем на щеках и выпученными от страха глазами, примчался минуты через три,
- Значит так, кент. Еще раз увижу твоих волчар ушатанными, долго базлать не буду. Устроили тут шалман черти подшконочные. Что там у Монгола? - Резко сменил тон Басмач.
- Ик. Да ничо такого. - Батарея заикал и пошел пятнами. - Подогнали нам жбанчик в натуре и все. Срисовали они пару "самоваров" у местных, теперь банчат. Ну мы на хвост им сели. Делов-то.
- Я за Монголом не замечал, что деловой. Или он ерша гнал? - Обернулся Басмач к сидящему на продавленном диване Вовке-Бузе, бывшему у Черненького кем-то вроде специалиста по связи с общественностью.
- Мазу никогда не держал. - Откликнулся Буза. - Потому и шестерит. Но левого скинуть вполне может. А чо?
- Да так. - Басмач не стал дальше распространяться. Нутром чуял, что никчемный человечишка, тянувший малый срок барахольщик не мог сам дотомкать до такого. Но не до этого сейчас. Потом разберемся.
***
Хмурое утро для оставшейся без опохмела братвы плавно перетекло в безрадостный, полный суеты и беспонтовой на их взгляд возни день. Уже который час пацаны таскали к воротам мешки с песком. Их же укладывали на крышах главного санаторного корпуса и столовки.
От работы кони дохнут. Про пацанов уж и говорить нечего. Однако Басмача, их отца родного с утра укусила какая-то чумная вша, и теперь он носился по двору и лично руководил работами.
На самом деле это Черненький суетился от безысходности. Он так и не придумал как выманить вояк из Центра, и неуемная печаль-тоска съедала Басмача изнутри.
Надо что-то делать. Обустроить огневые точки на территории бывшего санатория - это то малое, что уже сейчас реально можно сделать. А там видно будет.
- Шеф, можно вас на минуточку. - Плинтус, возглавлявший ЧОП, еще несколько месяцев назад охранявший недавнего респектабельного бизнесмена Михаила Черненького, порой на автомате называл Басмача шефом.
- Валяй, Плинтус. Не томи.
- Помнишь, был базар за военных покоцать?
- Короче дело к ночи.
- Есть маза на мосту через канал их завалить
- С хрена ли?
- Когда на середину втянуться рвануть с двух сторон, а там пацанам только и останется лошков с обоих берегов принять. Если вообще дошкондыбает кто. - Плинтус несколько раз опасливо обернулся, будто кто-то мог его подслушать . Но кроме братвы укрывшейся от ветра в сторожке рядом никого не было.
- Я говорю, с хрена ли они на правый берег попрутся, да еще всем скопом?
- Вот ты бы за молодыми красивыми бабцами поперся?
- На кой они сдались, если своих шалав до едрени фени?
- Во-о-от! А если б не было? А если бы их мучили страшные злые бандюганы, а одна из них смогла бы убежать, да прямо в ихний Центр.
- Хм. - Басмач почесал подбородок. - Рванет кто?
- Не боись, шеф. Одну я лично, вторую Чукотка.
- Это который без двух пальцев на левой клешне? Гонишь. Гы-гы.
- Сапер со стажем. Я у него учился. - Обиделся за кореша Плинтус.
- Ну лады. Покалякаем еще с пацанами вечерком. Но вообще ты молоток. Хорошо придумал.
На самом деле ничего ни с кем обсуждать Басмач не собирался. Просто ему было необходимо дать понять Плинтусу, что его задумка конечно интересная, но у него, у Басмача в загашнике с пяток таких.
***
- Надо Светку. - Настаивал Буза. - Она на доверии года три работала. Любого лоха разведет.
- Чушня. Ты на ее рожу посмотри. - Не согласился Коля-Язва, занимавшийся у Басмача поставкой шалав еще до Конца.- На нее у вояк не встанет.
- Не парься. Там главное баки залить. А в этом светка первая. А уж как склеится, те и ломанут бабцов спасать.
- Ша. - Басмач одним махом прекратил базар, грозящий перейти в потасовку. - Пойдет светка. Вояки наверняка разведку вышлют. Там им и предоставим биксу, другую для слюноотделения. За тобой, Язва, шмотье получше. Цирк с лахудрами должен быть готов завтра к вечеру. Светка в Центр ломанется с утра. Но не со сранья а после того, как вояки похавают.
4.
Дядя Федя вломился в хату к пацанам под утро. Чушкана что стоял на стреме он знал лично, поэтому, направился прямиком к лежанке, где давил на массу Шпрот. Растолкав кореша, ничего не объясняя, потащил того в каморку к Монголу.
- Какого хрена? - Бригадир уставился на приятелей. Шпрот пожал плечами и бочком, бочком начал смещаться за спину Дяди Федора.
- Бугор сказал, что сегодня после обеда они выдвигаются за речку. Есть маза заиметь волыны и всякой другой фигни на халтай и без кипиша. - Выдохнул Дядя Федор, снял кепкуи вытер пот со лба. - Останется человек пять духов на КПП. Помдеж, повар и еще трое с нами.
- Броня?
- Вся уйдет. Пулеметы с вышек тоже снимут.
- А че так?
- Да там у них какая-то крупная спасательная операция или еще чего.
Монгол оторвал кусок газеты, собираясь скрутить самокрутку, но подскочивший к нему Дядя Федор услужливо протянул пачку с тремя настоящими сигаретами. Бригадир не стал выцелять одну, а заграбастал пчку целиком, вытряхнул на широкую мозолистую ладонь драгоценный белый цилиндрик, а остальные засунул в карман.
- Пойдешь с нами. Гляди, если подстава, порву напополам. Апельсин сбегай, посмотри что там у вояк происходит. - Монгол докурил сигарету до самого фильтра и с сожалением швырнул ее в бачок с мусором. - Ну пацаны погнали.
***
- Гадиловку зазырили, Монгол. Пакуются. - Сообщил Апельсин по рации своим вечно простуженным голосом.
- Чеши обратно. - Монгол положил в разгрузку последний рожок. - На развилке подберем.
Вот он - звездный час Монгола. Если дело выгорит, никто из вертляевских уже не сможет за глаза назвать его чмом болотным. Да и пацаны вырастут. Про оружие и снарягу речи нет. Не будут же вояки всесвои запасы возить с собой. И мочилова капитального удасться избежать. Несколько салобонов врядли что-то смогут сделать.
Старый дребежжащий своим гнилым нутром ЗИЛ с пацанами шел следом за "буханкой" Монгола. Впереди на милицейском "козле" ехали Чума, Шпрот, Капуста и Апельсин. Дядя Федор притулился между двумя амбалами, которые обычно ни на шаг не отходили от Монгола. Причем Зяма повесил себе на плечо дядин автомат, а Пунш легонечко так прижал шпротова кореша к металлическому борту "буханки".
На исходную пацаны вышли через полтора часа после того, как выехали из своих апартаментов. Ползать урки совсем не умели, поэтому шпрот еле сдержался чтобы не заржать, глядя на мелькающие впереди оттопыренные жопы. Хорошо, что в Центре было не до них. Два БТР и одна БМПэшка уже построились в колонну вслед за тремя тентованными Уралами, а впереди стояли два броневика с пулеметами на крышах, похожие на американские "Хаммеры". Но не они точно.
- Ганя, ты со своей дрыной ползешь на правый фланг. - Монгол уцепил молдаванина за локоть.
- Чо?
- Тише, урод. Ползи направо вон к той беоезе. Будешь нас у КПП прикрывать.
- К березе?
- Да, придурок.
- Я?
- Ползи давай?
- По своим не шмальнет? - Глядя на все это, забеспокоился Дядя Федор.
- Не ссы в компот. У него прицел оптический. Разглядит. - Заверил Монгол и подманил к себе пулеметчика. - Кегля, работаешь с левого фланга по казармам если чо. Но только по моему сигналу. Понял?
- Понял. Чего не понять.
Когда черный дымок от последней брони растаял за поворотом, Монгол, наконец, оторвался от бинокля.
- Че-то тех кренделей у КПП не видать. Напрягает. Ну-ка шпрот бери своего кореша и Капусту и айда вперед. А мы прикроем если что.
- Автомат отдай. - Дядя Федор протянул руку к Зяме.
- Отдай ему. - Махнул рукой Монгол. - Вроде не наколол.
Авангард пригибаясь засеменил к воротам. Первым к КПП подобрался Шпрот. Махнул рукой и скрылся внутри. За ним последовал капуста. Дядя Федор осмотрелся по сторонам и просто вошел в ворота, которые уже открыл Шпрот. Все трое с опаской пересекли плац и остановились на разметке возле капониров. У самих ворот уже накопилось несколько пацанов. Сам Монгол спускаться не спешил, и поднялся только тогда, когда вся бригада была уже внутри, а наверху оставался только Ганя со своей СВД и Кегля, постоянно что-то прихлебывающий из фляги.
В Центре никого не было. Пацаны разбрелись по помещениям. Капуста и Ганя сразу рванули на кухню, и теперь от котлов с остатками гречневой каши с тушенкой их было не оттащить. Кегля рылся в ящиках стола в каптерке, а потом занялся тумбочками в казарме. Бухла нигде не было. Зато в оружейке было полно стволов. На любой вкус. Даже у Монгола разбежались глаза. Он взял новенький сто первый "калашников" с подствольником и принялся его нянчить как младенца. Потом схватил коробку с ВОГ-25 и вышел на улицу.
Народ тем временем шманал казармы и склады. Тянули все, что плохо лежит. Что лежало хорошо раскурочивали и тоже тянули. Почти все напялили на себя новые теплые "горки" и камуфляжные штаны из гортекса. Кто-то шнуровал берцы. Нажравшийся от пуза Ганя завалился на одну из прибранных казарм, и Монгол почти десять минут тормошил его и пинками загонял на вышку, что на углу за столовой.
- Кегля, твою мать, ты где там? - Бригадир уже начал выходить из себя, глядя на расслабившихся подчиненных. - Ну-ка взял пулемет и на крышу.
Злой и почти трезвый Кегля в это время шарил по капонирам в надежде найти хоть бутылек тормозной жидкости.
- Шпрот, ну ты-то где? - Бригадир махнул на все рукой и отправился за ворота, чтобы побаловаться подствольником.
***
Не успел Монгол сделать три шага к воротам, как их буквально снес вломившийся вовнутрь на скорости КАМАЗ. Стоявшего возле них Чуму просто размазало по стене КПП. Монгол от неожиданности выронил коробку с выстрелами от подствольника, развернулся и побежал к открытым воротам капониров, где столкнулся лбом с широкой грудью Кегли, от чего рухнул на бетонный пол, гремя своим новым"калашниковым".
Первым по нападавшим, как ни странно, открыл огонь тормоз Ганя. Он кого-то там увидел в кустах на склоне, и теперь методично отстреливал головы, мелькающие между огненно рыжими листьями. Но пулеметчика противника Ганя достать не успел. Еще пару раз хлестко выстрелила СВД молдаванина, и деревянная обшивка вышки вспухла фонтаном щепки. Ганю буквально вышвырнуло очередью за борт, но бедняга зацепился ногой за ремень собственной винтовке и повис вниз головой. Впрочем, ему было уже все равно.
Зато другим он дал драгоценное время. Монгол успел подобрать свой автомат и садануть из подствольника, который он таки успел зарядить, прямо по кабине влрмившегося в Центр КАМАЗА. Потом бригадир добавил очередью по борту грузовика. Его поддержали огнем Зяма и Пунш. Последнему, правда, тут же прилетело в голову от кого-то со склона. Зма залег, а Монгол отпрыгнул внутрь капонира.
Водителя гранатой он все-таки достал, а вот в кузове к сожалению никого не было. Несколько нападавших сгрудилось прямо за КАМАЗом. По ним и шарахнул из своего РПК Кегля, к тому времени добравшийся до казармы, в котрой он оставил свой пулемет, когда отправился на поиски бухла.
Из-за грузовика послышались крики и забористый мат, а залегшие на склоне перенесли огонь на Кеглю. В том числе и вражеский пулеметчик.
Монголу крикнул Зяме чтобы прикрывал и рванул за оброненной коробкой с ВОГами. А когда запыхавшись вернулся, обнаружил второго своего телохранителя лежащим в растекающейся луже крови.
Готов!
- Твою мать, Шпрот ты где? Отзовись. - На бригадира накатила волна ярости. Где этот урод?
Гранаты из подствольника одна за одной ложились на склон. Стрелять оттуда стали вроде пореже. Но обороняющиеся все равно несли потери. Вон бестолково чесанул через плац, упал, схватившись за живот и начал извиваться червяком на асфальте Апельсин. Вон замолчал Кегля. Нет. Слава богу, это он просто менял коробку у РПК.
- Шпро-о-о-т. Где ты падла? - что-то обожгло бок. Монгол завалился назад и краем глаза увидел как в том проеме казармы, где только что мелькнул Кегля, взорвалась термобарическая ганата. Из РПГ кто-то шарахнул.
Дальше была красная пелена и мат-перемат знакомымскрипучим голосом Басмача.
Спасен.
5.
- Баба больно хороша. - Вздохнул Чукотка. - Жаль утонет вместе с ними.
- Я тебе еще хоть десяток таких подгоню. - Язва цвиркнул через выбитый зуб. - По деревням поездим и ага.
- Эта особенная. - Закатил глаза сапер.
- Ага. И тебе зубы заговорила. Значит и воякам баки забьет. - Заржал Язва и тут же забулькал перерезанным горлом. Чукотка только и успел вытаращить глаза, глядя как фонтаном бьет кровь из его корефана. В следующий момент из его собственного кадыка на свет показался кончик штак-ножа, а сапер медленно сполз на дно ямы, где они с язвой залегли в ожидании колонны.
Секунд через десять на другом берегу раздалась автоматная очередь. Снять готовых подорвать мост бандюганов здесь так тихо не удалось. Это Плинтус успел отстрелятся по нападавшим, ранив одного и не попав во второго. После единственной очереди бывший капитан вскочил и чесанул за завалившийся на бок ржавый автобус, по крыше которого тут же забарабанили пули.
В это время на пригорке и в остове какого-то конторского здания уже во всю шпарили из автоматов и пулеметов. Первые выстрелы обошедших засаду сзади десантников под командованием лейтенанта Кипреева уложили сразу десятка полтора из тех сорока вертляевских, что залегли вдоль берега. Остальных просто сверху вниз закидали гранатами.
Кто-то еще пытался отстреливаться, и там продвижение десантников замедлилось, кто-то поднимал руки и был тут же добит контрольным выстрелом, кто-то, видя такой оборот дела, подрывался и прыгал в воду. Их и там доставали.
Шутка судьбы заключалась в том, что те, кто планировал расстреливать беззащитных людей в воде, сами оказались в такой ситуации.
Было много раненых, особенно посеченных осколками гранат. По бандитам стреляли ВОГ-25 "Подкидыш", которые ударяясь о прибрежный песок, подпрыгивали и взрывались в воздухе. От таких гранат укрываться в складках местности дохло дело.
Раненых кстати тоже добивали. Не то сейчас время, чтобы кормить и содержать пленных. Женевская конвенция сгорела в ядерном пламени вместе с Женевой. Хотя этот швейцарский городок может быть и уцелел. А вот конвенция точно нет.
Больше повезло тем, кто прохлаждался как бы в резерве в развалинах конторского здания.Их было тоже человек сорок, но вооружены они были лучше, внезапную атаку отбили почти без потерь. Да и командовал ими бывший ветеран третей чеченской кампании Плинтус. Точнее бывший капитан Плинтеев. Ему удалось незаметно добраться до своих.
Рассредоточившись по двум этажам здания с зияющими пустотой оконными проемами, но, тем не менее, с сохранившимися перекрытиями и уцелевшими лестничными пролетами, вертляевцы открыли прицельный огонь из двух пулеметов и автоматов. Из подствольников стреляли тоже. Были у Плинтеева и два снайпера и четыре гранатометчика. Но последних он приберег для брони. Вон она уже ползет со стороны шоссе.
Крупнокалиберные пулеметы БТР сразу показали, кто тут хозяин, отогнав обороняющихся от окон. А пушка БМП и вовсе запросто прошивала старую кирпичную кладку. Будь у не больше боеприпасов, развалила бы домик за час. Но сейчас нападавшие удовлетворились тем, что заткнулись оба вертляевских пулеметчика.
Шквальный огонь не давал бандитам поднять головы, но теперь нападавшие уже не спешили. Лишь некоторые из них, подобравшись за броней, обстреливали здание из подствольников по настильной траектории.
У вертляевских появилось много раненых. Плинтеев тоже получил осколок в плечо, но подобрав у убитого гранатометчика "Шмель", сумел таки выстрелить по ближайшему БТР. Ему тут же оторвало руку пулей от крупняка, но бронетранспортер все же загорелся. Плинтеев умер быстро. Перевязать его было некому. Да и не помогло бы это.
Сопротивление вертляевцев без своего командира стало еще более хаотичным и, не успело еще солнце достичь верхушек темных елей на правом берегу реки, как все было кончено.
***
- Какого лысого вы тут делали? - Казалось, Миша Черненький сейчас выпрыгнет из камуфляжа. Штурмуя центр, он потерял восемь из двадцати бойцов, что пошли сюда вместе с ним. Еще четверо были ранены, двое из которых тяжело.
Половины отряда не! А он-то надеялся взять базу вояк малой кровью, пока Плинтус там добивает выплывших из реки.
И главное, что он увидел, захватив таки территорию Центра? Этого придурка и неудачника Монгола и его дегенератов. Слава богу, дохлых.
Осталось только с этим покончить.
Басмач вытащил "Глок", передернул затвор.
- Погоди. - Буза положил ладонь на запястье Басмача. - Мы тогда не сможем узнать какого хрена эти дебилы тут делали.
- Хорошо. - Черненький уже начал остывать. - Пусть козла закроют где-нибудь пока не от моста не приехал Жорик. Он любого на раз разговорит.
Монгола подхватили подмышки, и, не обращая внимания на его стоны, отволокли в какую-то тесную комнатушку с железной дверью, выкрашенной в зеленый цвет. Дверь грохнула, и бригадир оказался в темноте.
Как только он отдышался и закусил воротник от новой волны боли от разорванного пулей бока, там снаружи что-то грохнуло.Потом еще раз. Заработал, но буквально секунд через тридцать захлебнулся станковый пулемет, установленный на УАЗИке личной охраны Басмача. Кто-то закричал. Потом завыл. Снова грохнуло. Снова заработал пулемет. На этот раз с другой стороны и как-то более басовито. Монгол узнал КПВТ. С брони фигарят.
***
Багровое солнце, больше похожее на распухающий шар наземного ядерного взрыва, клонилось к горизонту. Но обычной для минный лет тишины этого времени суток, когда все живое готовится отойти ко сну, не было. Живого осталось мало. А то что осталось увлеченно сокращало собственные ряды. Ударными надо сказать темпами.
Вот и сейчас в Бывшем центре подготовке железнодорожных войск сборная команда из уцелевших военных добивала остатки некогда могущественной и влиятельной банды вертляевских.
Двое из них засели в столовой. Пули, раскрошив с таким трудом найденные и вставленные уже после Конца стекла, рикошетом от плиты, стальной посуды и мойки так и норовили угодить в Бузу и Батарею. Это были они. Батарея опять икал от страха, но продолжал стрелять, по пацански высунув из окна только руки. У бузы же осталось только пол рожка. Зато было целых три гранаты, и он ждал, когда вояки подойдут поближе.
Нет, они не были героями. Просто отлично понимали, что в живых их все равно никто не оставит. А там черт его знает кто попадется. Может еще и по издеваются.
- Япона мама. - Заскулил Батарея. Пуля все-таки угодила ему в руку, и теперь рукав новой горки тяжелел от впитывающейся в него крови с каждой секундой. - Зацепили суки. Зацепили.
- Не скули. - Буза размахнулся и бросил гранату совершенно при этом не пригнувшись. Глаза его блестели каким-то нездоровым блеском, и если бы точно не было известно, что наркоты в этих краях нет почти с самого Конца, можно было бы подумать, что Буза под кайфом.
- Палучи фашист гранату. - Напарник Батареи подпрыгнул и как питчер из американского бесбола швырнул вторую РГДэшку в окно. С третьей он попытался поступить точно так же, но вот пуля угодила Бузе как раз в то самое плечо. Пацана развернуло на сто восеьдесят градусов, и граната покатилась в сторону Батареи, замершего от ужаса.
Меловая пыль от содранной штукатурки выплюнуло взрывом вместе с вышибленной дверью.
В живых из вертляевских остался только сам Басмач и... Запертый в хозблоке Монгол.
Тот находился где-то на грани забытья и повторял одно и то же:
- Шпрот, гдеже ты скотина. Ну где ты падлп. Шпро-о-от!
_ Здесь я. Не блажи. - Лязгнул запор, и разлепив глаза, бригадир увидел живого и здорового Шпрота. А за ним стоял ухмыляющийся Дядя Федор. Нет. Он не ухмылялся. Он лыбился во все свои тридцать два зуба.
Когда же Монгола выволокли на улицу, он увидел плац и полощадку пред капонирами, клумбы возле столовой. И везде валялись трупы тех, кто пришел с Басмачем. А сам Миша черненький в разорванной рубахе и с завязанными сзади руками сидел возле стены казармы. Рыдом стояли и алкоголик начвор и прапор из Якутска и повар. Вроде все их люди, а стволы направили на бригадира.
- Это чо? - Выдохнул Монгол и скорчился от боли.
- Через плечо. - Оскалился Шпрот, сразу ставший каким-то наглым и уверенным в себе. - Знаешь, что бывает, когда появляются волки в городе?
- Не.
- За ними приходят волкодавы. И волков больше нет. И тебя не будет. - Звонкое эхо от одиночного выстрела из автомата пошло гулять по плацу.
- А с этим... Басмачем что? - Поинтересовался кто-то.
- Повесим публично. Соберем всех, кому от них досталось, и повесим.