Аннотация: Тут и чувствуется привкус анархоидеологии. постапокалипсис в глухой деревушке.
Открылась большая деревянная дверь, напуская в помещение ледяной пар, в дверях обрисовался силуэт Петра. Петр зашел с мороза и фыркнул, засунув нос в посеребренный снегом меховой воротник шубы.
- Ну, открывай ворота, Ванька, Клаус едет! - зычным голосом произнес он и, не раздеваясь, сел за стол.
- А сами чего, Петр Андреич? - капризно спросил Ванька из горячей темноты на печи. - Вам сподручнее, одеты же.
Петр сощурился.
- Тебе и так беды нет - знай, пироги жуй да уху хлебай. Одну обязанность повесили на тебя - ворота открывать, и тут не хочешь. - Петр крякнул. - Лентяй.
- Ладно, иду уже...
Ванька слез с печи, прошлепал голыми пятками по избе к двери, забрался ногами в большие, не по размеру, валенки, накинул полушубок, что висел на крючке у двери, взял ключи и вышел в сени. Петр проводил его взглядом и стал раздеваться.
- Ишь, молодежь пошла, - проворчал он себе под нос.
Ванька вышел на темный двор и услышал вблизи скрип полозьев.
- Открывай! - бухнули из-за забора.
- Уже! - Ванька побежал, оскальзываясь, по узкой дорожке в наледи, что петляла меж сугробов к воротам.
Повозившись чуток с висячим замком, Ванька раскрыл створки и отбежал в сторону - на двор, скрипя снегом, въехали сани. Сани остановились в глубине двора, с них спрыгнул Клаус и подошел к Ваньке, крикнув на ходу:
- Эй, Женька, распрягай!
Откуда-то из-за избы торопливо выскочила скрюченная фигура и поспешила к лошадям.
Клаус навис всем своим массивным телом над Ванькой.
- Что, Ванятка, чуешь, какой дух идет?
И вправду, в нос шибал густой волчий запах. Приглядевшись, Ванька увидел на санях чернеющую в темноте тушу.
- Волка привезли? - спросил Ванька.
- Да, как видишь. Шкуру на пол положим, чтоб теплее было. А то скоро совсем заморозки обещали, - сказал Клаус и почему-то посмотрел на иссиня-черное небо в блестящих звездах.
Ванька улыбнулся. Он знал, что сейчас пойдет пир горой в честь удачной охоты и ему там тоже перепадет немало вкусностей.
- А ты чем промышлял, пока старшие на охоте? - добродушно усмехнулся Клаус.
Ванька почесал непокрытую голову:
- Да я...это...спал, в общем.
- Бесстыжий! Все пашут день и ночь, а он спит, пироги с ухой хлебает! - притворно рассердился Клаус. - Ну, пойдем в дом.
- Я ворота еще не закрыл.
- Женька закроет.
Ванька отнес ему ключи.
Они вошли в избу. Петр приветливо кивнул Клаусу а на Ваньку прикрикнул:
- Собирай на стол, чего стоишь, рот раззявил...
Ванька сбросил валенки, полушубок и пошел в погреб. Выйдя из погреба с парой банок, он взглянул на Петра, Клауса и Женьку, который уже зашел в дом. При электрическом свете они выглядели как-то иначе, нежели в темноте. Так они были просто могучими безликими фигурами, а здесь в каждом проявлялась индивидуальность, будто они были единственным чем-то материальным в этом зыбком мире. Так, плечистый рослый Петр блестел зелеными глазами из-под кустистых седых бровей, ноздри носа-картофелины хищно раздувались, мясистые губы под седыми усами кривились в усмешке. Большие руки были сложены на бочкообразной груди. Клаус был помладше и чуть пониже, с копной рыжих волос, безбородый, безусый, только блестели большие карие глаза на круглом открытом лице, тонкий нос, тонкие губы и волевой подбородок. У него было стройное тело, все в нем было гармоничным и спокойным. Оба мужчины были старше и крупнее совсем молодого Женьки, худосочного и с виду слабосильного, с тонкими руками и ногами, с прической бобриком, хитрым прищуром серых глаз и хитрой улыбкой.
- Тебя чего всего скособочило на дворе? - спросил Клаус у запыхавшегося Женьки, садясь на шаткий скрипучий табурет.
- Да поленья перекладывал, спину надорвал, - пожаловался тот. - Сейчас отсижусь, отлежусь.
- Отъемся, - весело подмигнул Клаус. Yes, - Под самогоночку-то грибочки какие-никакие будут, так ведь?
- Будут-будут, только этот шалопай сейчас на стол соберет, - Петр крикнул Ваньке. - Самовар ставь давай! - и снова повернулся к остальным. - А дамы наши где запропастились?
- Они сегодня ночуют у Светки, - сказал Женька.
- Ну и пусть их, без них посидим, в чисто мужской компании, - сказал Клаус.
Вскоре стол стал уставляться различными блюдами: птицей, рыбой и прочей снедью. Все из окрестных лесов и речушек, все дала щедрая природа. Когда все было готово, все сели за стол.
- А помолиться перед едой? - весело спросил Ванька.
- Я тте дам, - беззлобно отмахнулся Петр и пододвинул себе блюдо с птицей.
И пошли обыденные разговоры. Клаус хвалился пойманным зверем, рассказывал, как видел лешего...
- А ты ему не забыл сказать: "да на эти да на ны надеть красные штаны? - полюбопытствовал Петр.
- Не забыл, не забыл, и едрену мать помянуть не забыл, когда меня кто-то за пятки хватал!
- Ты сразу за ближайший дуб, наверное, спрятался! Или за танк наш, он с третьей мировой тут стоит, все выдержал, и лешего бы выдержал, - дурачился Петр.
- Кстати, подпилить бы клен, что у нас над домом нависает, упадет еще от ветра, у него половина корней выкорчеваны...
- Это конечно надо, да. Но содружество лесорубов опять себе присвоит, нам на дрова не останется.
- Да ничего.
Ванька, наевшись досыта, вышел из-за стола и полез на печку - спать. И долго еще он не мог заснуть под все набирающее обороты веселье.
А наутро послышался крик из-за окна:
- Хозяева, открывай, беда!
Женька подлетел самый первый и, надев валенки, как был, выбежал на улицу. Через ограду он увидел городского. Их здесь, да и везде, отличали с первого взгляда: шинель, вязаная шапка, сапоги.
- Чего надо? - недовольно спросил Женька, обхватив себя руками. У него болела голова после вчерашнего.
- Пустите меня сначала, хозяева! - отозвался городской.
Кряхтя, Женька открыл калитку и городской вошел.
- Проходи в дом, - Женька повернулся к нему спиной и припустил бегом - так подмораживало.
- Петр, Клаус, просыпайтесь! - крикнул Женька.
Следом вошел городской.
- Здесь живет Петр Андреевич Лихачев? - спросил он с порога по-русски.
- Да, это я, - вышел в комнату заспанный Петр.
- Я Дмитрий Аверов, от имени Главкома вас вызывают в город немедленно. Машина ждет.
- А что стряслось-то?
- Некогда объяснять, узнаете все по пути. Одним словом, контра завелась в городе, - выдохнул Аверин.
- У-тю-тюуу, тя-тя-тяя, - пробормотал Петр и почесал затылок. - А позвонить было нельзя?
- Линии телефонной связи накрылись, провода оборваны. Вы нам нужны.
-Тогда эти со мной поедут,- он махнул рукой в сторону остальных. И, словно бы размышляя с самим собой: - Бабы одни хозяйство пока потянут, всем бы таких баб...мда, записку им черкнем чтоли. Перед сельским старейшиной опять же, отчитаются, а то как в прошлый раз, нехорошо получится...
Все стали в спешном порядке собираться, переговариваясь между собой.
- Говорите по-русски, - глаза Аверина забегали. - А то мало ли что. Вас я не знаю. Время практически военное.
- Ты с военным-то повремени, - возразил Петр, укладывая камуфляжные штаны в вытертую спортивную сумку.
Все в селе говорили на смеси английского, русского и французского языков, - по странам, первым поднявшим восстания, только в городах остались те, кто говорил на чистом русском, но городов осталось мало, и людей там всегда находилось по минимуму, поэтому большая часть населения все-таки говорила на смеси языков.
Все вышли на улицу, закрыли ворота, Женька сунул ключ в трещину в заборе, и залезли в старенький "уазик", пускающий сизые клубы дыма, который рванулся с места, чуть только захлопнулись двери.
Ванька смотрел в окно. Мелькали покосившиеся домишки, подлесок. А вот и танк, подумал про себя Ванька. Танк стоял на окраине села с незапамятных времен, как некий реликт, указывая в вечность своим дулом и предвещая будущие несчастья в это неспокойное время.
Петр искоса посмотрел на Ваньку. Когда-то он нашел этого паренька, ободранного, израненного, в развалинах взорванного дома в ходе очередной спецоперации, и приютил у себя. У Ваньки при взрыве погибла вся семья, поэтому Петр оставил его у себя и уехал с ним в деревню, как и все. Опять ему смотреть на все это, не выдержит психика у пацаненка, думал Петр, трясясь в машине, когда та подпрыгивала на ухабах. Дороги были здесь, как и везде, хуже некуда, одни вымоины, крошеный асфальт с грязью вперемешку. Или вот Клаус, - продолжал думать Петр, прямо с передовой, и к нам в деревню. И снова...А Женька был деревенским сиротой. С одной стороны нехорошо их было брать с собой, но куда там. Эти двое - молокососы, а у Клауса крышу сорвет и все, он человек военный, много пережил. Ветеран.
Через час пути "уазик" въехал в разбомбленный город. Их приветствовали огрызки домов с зияющими пустотой квадратиками окон, асфальт в трещинах, мусор и запустение. Война не пощадила ничего.
"Уазик" остановился перед большим серым зданием на улице, заваленной мусором.
- Вылазим, Главком, - объявил Аверов.
- Так ведь вроде не здесь он находился? - усомнился Петр.
- Теперь здесь. Тот контра захватила.
- Дела, - присвистнул Петр и вылез из машины.
Все зашли в подъезд и поднялись по выщербленной лестнице на третий этаж. Там их у дверей кабинета встретил тучный председатель, провел в кабинет, усадил и изложил суть дела.
- Так что тебе в руки передается отряд народного ополчения. Ты парень военный, управлять людьми умеешь, - вот и поведешь их в бой. - Сказал председатель, стоя над столом и уперев в него кулаки. У меня есть пятьдесят человек. Но люди у нас...каждый на счету. Вы должны выбить контрреволюционеров с северо-запада города. Председатель разложил на столе карту. Красным карандашом были выведены овалы и круги - места расположения контрреволюционеров. Достаточно выбить их из здания Главкома, дальше сами убегут, как тараканы.
Председатель провел карандашом линию, ведущую за пределы города.
- Вот туда они должны будут отойти. А там уже на подходе другие люди. Они их и встретят и уничтожат.
- Все ясно, - будничным тоном отозвался Петр. - Клауса я беру с собой, а эти двое, - он указал на Женьку и Ваньку, - пусть пока побудут здесь. В деревне их оставлять было бы чистым безумием, - словно извиняясь, добавил Петр.
- Хорошо, пусть тут посидят, я их чаем напою, - ответил председатель.
Отряд ополчения подошел к полуразрушившемуся пятиэтажному жилому дому. Одна его часть полностью обвалилась, осталась только стена с окнами, но другая еще держалась. Петр посмотрел на эти руины под серым небом в свинцовых тучах.
- Сейчас они пойдут, они уже услышали про нас. Мы должны засесть в доме и отстреляться, - сказал Петр.
Все двинулись вперед, внутрь дома.
Все засели на четвертом этаже и принялись ждать. От пятого остались только балки.
Через некоторое время из спутанного лабиринта улиц вынырнул "уазик" "буханка" и помчался прямо к дому.
- Стреляй! - крикнул Петр.
Ополченцы открыли огонь. Лобовое стекло уазика вмиг испещрили трещины, и оно вывалилось из рамы. Машина затормозила. Из нее высыпали люди, одетые в камуфляж и тоже с автоматами.
- Подрывай бензобак! - крикнул Петр.
В тот же миг пустынную улицу оглушил взрыв, грибок оранжевого пламени взвился в небеса. Повалил черный горячий дым.
Когда он рассеялся, люди Петра увидели обугленные трупы около горящего остова машины.
- Еще одна! - крикнул кто-то.
И вправду, с другой улицы на пятачок перед зданием выезжала еще одна машина. Из нее на ходу начали выпрыгивать люди и открывать огонь по окнам.
- Всем укрыться! - крикнул Петр.
Клаус высунулся и пустил очередь по повстанцам. В тот же миг стену позади него испещрили пули.
- Жив?
- Жив, - ответил Клаус. - Так их давить, гаденышей!
Еще кто-то высунулся. Вторая машина взлетела на воздух.
- Есть!
- Пора выбираться отсюда. Мне сказали, что у них есть авиация.
И в тот же миг над их головами с ревом промчался бомбардировщик.
- Сваливаем!
Люди поспешно сбежали вниз по ступеням и покинули здание. Едва они отбежали на приличное расстояние, как в то место, где они сидели, упала бомба. Четвертый этаж разлетелся в щепки.
- Осторожнее, их здесь как крыс на помойке!
Люди рассредоточились по улице и побежали.
- Мы у Главкома!
Люди забежали в соседнее здание и заняли верхний этаж.
В Главком выстрелили из базуки. Тотчас же из окна, что напротив, вывесили белый флаг.
Сражение было выиграно.
Обратно они ехали значительно быстрее, чем в город. Все сидели, погруженные в свои мысли.
Петр вдыхал запах бензина, которым пропах весь салон, и думал.
Когда Россия объявила анархию в отдельно взятом государстве, через ее границы перешли войска европейской коалиции и сравняли Россию с землей, но страна снова поднялась, потому что ее поддержали Франция и Великобритания, они также объявили анархию. В ходе изнурительной и кровопролитной войны, в которой применялось и ядерное оружие, все европейские державы были стерты с лица земли. На их обломках начали вырастать примитивные анархистские карликовые королевства, но вскоре были поглощены объединенными Россией, Францией и Англией.
А сейчас подняла голову контрреволюция. Но ее быстро начали душить. Пока она происходила точечно, но никто не мог предугадать будущего, что будет завтра. Поэтому предстояло провести еще не один бой.
Вот уже показались знакомые домики.
- Что за..., - начал Клаус и умолк.
Еще издали он заметил большую толпу, собравшуюся на улице. Судя по тому, как толпу лихорадило, кого-то били. Не успела машина подъехать ближе, как все увидели, как на фонарный столб вздергивают окровавленного человека.
- Мать их, мля! - заорал Клаус, - Быстрее давай, - заорал он водителю.
Водитель прибавил газа и затормозил прямо у толпы. Петр выскочил из машины и заорал благим матом:
- Какого хрена вы творите?! Жить надоело?! Всех под трибунал!!!
- Ты разберись сначала! - рыкнули на Петра из толпы. - Давай, вешай его!
Петр задрал голову. На столбе висел, хрипя и конвульсивно дергаясь всем телом, сельский старейшина. На лицо Петра упало пара капель крови.
Петр подбежал к четверым парням, держащим веревку, и выдрал ее у них из рук. Старейшина кровавой тушей рухнул в сугроб. Тотчас от тела по белому снегу побежали красные дорожки. Петр нагнулся над старейшиной, чтобы развязать петлю, стягивающую горло, но тот был уже мертв.
- Всех к стенке! - заревел Петр. - Похер на анархию!
- Власть портит людей, - крикнул ему рыбак Вася. - Мы все это знаем. Вот и дождались! Он у нас все права отобрать решил!
Реплики понеслись со всех сторон:
- Из Москвы два хрена приехали!
- Угрожали расстрелом!
- Тоталитаризм опять терпеть что ли?!
Перебивая толпу, Петр зарычал:
- Что с "хренами"?!
- Убили, че нам их, терпеть, что ли?!
Петр бессильно опустил руки. Контра и тут подготовилась. Что поделаешь, с реакцией только так, и не виноваты эти простые мужики в том, что случилось. С народом аккуратнее надо.
- Ты теперь и будь старейшиной!
- Из города помощи запросим, если они нас танками давить приедут!
- Какой город?! Город на последнем издыхании! - заорал Клаус.
- Так, все мужики, разошлись. У вас там бабы все на крик, наверное, изошли. Все по домам.
- А собрание? - полюбопытствовал кто-то.
Петр скривился и махнул рукой:
- Сами назначайте свои собрания, языками чешите. Теперь деревню оборонять надо...
Помощи ждать было нечего. По восстановленной телефонной связи сообщили, что в город вошли соединения контрреволюционеров и заняли его. Все население спасалось бегством. Повсюду начала распространяться чума реакции, сжирая все на своем пути. Сообщали, что Америка включилась в войну и спонсирует силы реакции. "Скоро пиндосы тоже здесь будут" - сообщили из трубки.
По селу прошла команда "safe below", и все жители ушли в бункер.
Через день над селом прошли бомбардировщики, оставляя за собой только горящие развалины домов. А еще через день в село вошли солдаты. Они вскрыли бункер и вывели всех людей наружу.
- Вот вам и светлое будущее, анархия, - посмеивались солдаты, ставя людей к стенке.
- Война еще не проиграна, - глухо произнес Петр, стоя у стены.
- Не базарь, быдло, - оборвал его солдат. - Расстрелять!