"Поздно что-либо менять и грезить воспоминаниями о прошлом. Слишком много воды утекло с тех пор..." - отрешенно подумал Отто, мельком взглянув на расплывающийся вдали горизонт.
Не было ни сил, ни желания идти вперед - все еще не исчезла давешняя слабость. Сердце робко билось в груди, а беспокойство тем временем нарастало с каждым его ударом. Отзываясь болью в голове, мысли вновь заводили свой бешеный хоровод, и все чаще начинало казаться: что-то не так, что-то определенно пошло не так... Раздражение усиливалось, став вскоре нестерпимым, мышцы свело судорогой, затрещали кости...
Отто и сам не заметил, как потерял сознание. Бездонная пропасть разверзлась под ногами, и он ухнул во тьму со смешанным чувством облегчения и тревоги...
Всеобъемлющая тишина, обманчивый покой и темнота. Идалец умирал, но не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Он прожил очень долгую жизнь, совершил множество ошибок, в том числе непростительных и роковых. Он считал, что заслуживает смерти, как никто другой, и оставалось порадоваться столь удачному исходу, собраться с духом и шагнуть на пути к новому, неизведанному, быть может, лучшему миру...
Но все произошло иначе.
Отто резко одернуло назад, и окружающий его приятный полумрак вдруг сделался вязким и неуютным. Дыхание перехватило, а сердце испуганно замерло. Откуда-то потянуло жутким неестественным холодом, заигравшим хрустальным звоном и впившимся в кожу миллионами острых иголочек; тело охватил озноб, со временем перешедший в новые судороги.
Что-то отчаянно не хотело отпускать пришельца в мир иной, медленно и мучительно тянуло его обратно. В конце концов, устав сопротивляться неведомой силе, Отто про себя решил, что так дальше продолжаться не может. Он расслабился, позволив восходящему потоку подхватить себя, и начал наблюдать за тем, как тьма вокруг стремительно светлела, мысли приобретали былую ясность, а боль снова возвращалась. Но что поделать... Вся жизнь - одна большая боль, избавиться от которой возможно, лишь удалившись за грань. Сегодня случай помешал этому, но кто знает, чем обернется завтрашний день?
Свет становился все ярче и ярче, пока его ослепительная вспышка, наконец, не утопила в себе крошечную фигурку идальца...
Очнувшись и придя в себя, Отто первым делом расстегнул ставший предательски узким воротничок рубахи. Сквозь опухшее горло с трудом удалось сделать пару глотков свежего воздуха, но и это того стоило - полегчало. Удушье отступило на второй план и даже как-то позабылось. На смену боли пришла радость:
"Надо же, я жив!"
Отто не верил до конца, однако все же сделал это - обманул саму смерть!
"Пусть думает, что я страстно желаю умереть... - вспомнил идалец когда-то произнесенные им слова. - И тогда она ни в коем случае не подпустит меня к себе. Будет поглядывать издалека, а если приближусь - прогонит точно чумного. Ведь даже в царстве мертвых не терпят безумцев..."
* * *
Стеклянные Холмы всегда были известны своей дурной славой. Здесь правда год за годом, как вода, утекала сквозь пальцы и растворялась в море домыслов и слухов, пока однажды вовсе не исчезла в них. Тогда-то люди и потеряли последнее представление об истинном облике этого места. Его начали стороной обходить старики, а их дети, каждую ночь с трудом засыпавшие под жуткий зов проклятых земель, продолжили эту традицию, потому как боялись Холмов всех больше - до полусмерти. Так воспитали их отцы и деды.
Позже люди для своего успокоения обнесли границы двух миров крепкой и высокой стеной, вырубив в каждом ее камне тревожное послание: "Осторожно! Дальше живет беда". И их потомки помнили об этом и передавали страх уже своим детям, и так продолжалось долго. Пока не появились на Острове новые люди, незнающиестарых запретов и потому незнающие страха...
Отто ухмыльнулся, и поближе подсел к огню. Был холодный пасмурный день. Солнце пряталось за серыми облаками, а легкий ветерок приносил зимнюю стужу от далеких океанских вод. Толстая корка льда, за одну ночь покрывшая землю, громко хрустела под ногами, и этот звук заметно раздражал Отто, отвлекая его от привычных мыслей:
"...Люди давно забыли о неписаных правилах предков. Люди уже не боятся приходить сюда, а зря. Теперь закат людской империи близок..."
Отто вдруг охватила крупная дрожь, и он сам не заметил, как начал смеяться. Смеяться диким, злым, нечеловеческим смехом. Однако закашлявшись вскоре, он заставил себя успокоиться. Ведь что обидно - гортань мальчишки была не в силах воспроизвести его подлинный, звучный и пугающий смех.
Основатель - так теперь звали Отто. Его душа не имела сосуда и была вынуждена ютиться в теле ребенка. Его глаза видели мир до Распада, его губы касались рук Древних Хозяев, а его ноги ходили по земле, еще не оскверненной рождением Низких. То была эпоха Рассвета, эпоха ему подобных, эпоха, которая канула в небытие почти тысячу лет назад. Пожалуй, кроме Стеклянных Холмов и не осталось больше следов существования в этом мире некогда всевластных и непобедимых богов Идала. Отто считал, что это было неправильно, несправедливо! Без присмотра свыше все рушилось, без наказания переставала иметь границы человеческая наглость. А что же будет дальше?
"Глупцы уничтожат свет, и все померкнет в первобытной тьме. Так было не раз и не два, и ни к чему кроме очередного Распада правление людей не приведет..." - прозвучал чей-то тихий шепот из мрачных глубин сознания в голове Отто. Основатель часто слышал голоса, и потому нисколько не был удивлен. Более того, пребывая в задумчивости, он тут же позабыл об этом.
Вскоре Отто решил поразмять мышцы и пройтись вокруг каменного истукана, что угрюмо стоял чуть выше по склону, однако из этого ничего не вышло. После нескольких пустых попыток встать на ноги, Отто понял, что его тело разносилось окончательно. Слабый и, по-видимому, больной человеческий выродок, спустя какую-то пару месяцев после их слияния и вовсе сдал, а это значило, что совсем скоро придется искать ему замену. Это было не так-то просто, учитывая, что подходящих людей не вылепишь из глины и не заставишь появляться перед тобой по хлопку. Их нужно было выращивать медленно и аккуратно, словно эгонские плоды у себя в саду - уродливые, дурно пахнущие, но подчас такие необходимые в быту...
Внезапный порыв ветра сильно всколыхнул пламя костра, и огонь, будто только этого и дожидался, лизнул вытянутые вперед руки Отто. Однако, тот в ответ и бровью не повел, и даже более - наклонившись, он с каким-то страшным внутренним удовлетворением занес ладони в самое пекло и отодвинулся от огня лишь через несколько секунд, когда на его красной обожженной коже уже начинали вздуваться волдыри.
Боль. В привычном облике для Отто не было опасным даже падение в жерло проснувшегося вулкана, и лишь в теле человека он мог испытать это ни с чем не сравнимое наслаждение - почувствовать себя живым...
Отто погрузился в транс и стал с интересом наблюдать за тем, как где-то на задворках его разума закопошился бывший хозяин тела. Сейчас он тоже испытывал боль - Основатель видел это по ярким всполохам красного цвета вокруг чужой, на взгляд совсем неприметной ауры. Мальчишка был зол и всеми своими жалкими силами пытался вырваться из астральной клетки, разрушить черный барьер, отделяющий его от свободы. К несчастью, тем барьером был Отто, а пленник не имел ни единого шанса справиться с ним. Наверно, он и сам прекрасно знал это, однако оставлять надежды выбраться не собирался. Как это забавно...
Спустя, казалось бы, вечность из размышлений Отто вывел какой-то неприятный, низкий, все нарастающий гул. Как будто, перешептывались множество голосов. Не тех голосов, что временами жили в его голове - других. Туман в глазах Основателя стал медленно рассеиваться.
"Они снова пришли", - подумал Отто, взирая с высоты на то, как не меньше сотни человек собралось у основания холма... Хотя нет, какие же это люди? Это были сломанные куклы, дикари, жившие на стеклянных просторах вот уже несколько поколений. Отто помнил первого пришельца, появившегося здесь лет семьдесят тому назад. Голодный, жалкий, напуганный, он был первым, кто осмелился перешагнуть через многовековые предрассудки и придти сюда. Хм, как же его звали? Клеви? Клейн?.. Хотя, какая разница? Ведь он уже с полвека не жилец, останки его давно истлели на остекленелой земле, были съедены хищниками и развеяны ветром. А, Тьма с ним! - пусть будет просто Первым. Сейчас же Отто ждали дела посерьезней.
...Племя собралось перед своим вождем. Они ждали от него нечто особенное, пусть слово или какой-нибудь яркий жест - без разницы. Главное, что они ждали и верили. Для них Отто был повелителем, их строгим, но справедливым отцом, их Богоми Идолом - как тот каменный истукан за его спиной, сделанный неведомыми скульпторами бесконечно-далекое время назад. И как бы Основатель не любил людей, но все его сородичи погибли, и строить костяк нового общества приходилось из того, что было под рукой...
Неожиданно земля озарилась ярким светом. Можно было бы подумать, что это ветер разогнал тучи, и с небосклона, наконец, выглянуло солнце, но нет, все было иначе. Сияющая сфера, удерживаемая высоко в воздухе одной лишь силой мысли Отто, повисла без движения на какое-то время, а затем вдруг начала трещать по швам, как скорлупа яйца трещит под напором жаждущего выбраться наружу цыпленка. Мгновение - и вот сфера взорвалась миллионами устремившихся вверх осколков.
- Ах! - пронеслось в толпе, и ослепленные люди бросились на колени. Они начали кланяться и биться головой о землю, сдирая кожу в кровь.
Отто спокойно сидел и улыбался, наблюдая за произведенным им эффектом. Скоро, совсем скоро время людей подойдет к концу, и тогда их место займут они - перевоспитанные зомби, чьими жизнями и костями Он выложит дорогу к долгожданному величию. Впрочем, не все будут такими как они. Некоторые, в чьих жилах течет чистая кровь, будут удостоены чести учиться и жить с разумом. И если все получится, то именно его ученики перевесят чаши весов, именно они станут той искрой, которая разожжет огонь ненависти. Они начнут истребление своего рода и будут биться, пока последний человек не исчезнет. И пусть для этого понадобится век или два - неважно. Бессмертный бог не любил считать мгновений, ведь времени у него было более чем предостаточно.
Отто в последний раз взглянул на мир глазами человеческого ребенка, а после отпустил его. Тело отрока обмякло и завалилось на спину. Какая-то плачущая женщина попыталась подбежать к нему, но путь ей преградили несколько мускулистых дикарей. Женщина закричала, но, ничего не слушая, часть охранников взяла ее под руки и увела прочь, другая же в это время позаботилась о мертвеце.
А Отто уже не видел всего этого, он мирно спал, укрытый в камне древнего идола. Здесь никто не мог потревожить его сон.
Глава 1
СТРАЖИ ПОРЯДКА
Аркан диву давался, осматривая одну из улиц ночного города с высоты крыш ближайших домов. Внизу, избегая светлых пятен от фонарей, из последних сил тащился некий тип, так нагруженный чужим добром, что его самого едва ли было видно за нагромождением из толстых мешков. Наверняка вор понимал, что каждая секунда промедления грозила ему встречей со стражей, и как следствие немалым тюремным сроком, однако жадность не позволяла ему бросить награбленное, и он упорно волок его вот уже второй квартал. Поразительная сила воли и... глупость!
Ларотте позволил уйти грабителю до ближайшего поворота, а затем быстро махнул рукой. На его жест отреагировал сидящий рядом помощник, который тут же подал сигнал с помощью свистка общей тревоги. Вор - маленькая серая точка вдали - вдруг остановился, а миг спустя бросил свою ношу на мостовую и задал стрекоча.
Старший Управитель лишь усмехнулся - поздно, дорогой, слишком поздно. И, правда, со всех сторон к нарушителю уже приближались стражи порядка. Раздался предупредительный выстрел - чтобы у вора не чесались руки, и он не начал шарить по карманам в поисках оружия. По истечению полминуты из темноты пришел ответный двойной свист - готов! Аркан с довольным видом встал из-за своего укрытия и сопровождаемый солдатами, спустился с крыши по прочной приставной лестнице. Когда на землю опустились все, лестницу спрятали в кустах неподалеку.
Приблизившись к арестанту, Старший Управитель смог лично убедиться в том, что обезвредили его качественно, так сказать, в лучших традициях ремесла. Руки завели за спину и надели специальные узкие наручники (у всех воров в этом городе были очень тонкие запястья, так и норовят выскользнуть!), ноги обвязали прочной веревкой с тем учетом, что нарушитель сможет делать лишь незначительные мелкие шажки, в рот засунули кляп, а на голову накинули темный непроницаемый для света мешок. Вдобавок заключенного с двух сторон сжали здоровенные конвоиры - с ними и без всех этих мер предосторожностей он никуда бы не делся.
- Солдаты, вольно! - сказал Ларотте, подходя поближе. - Двое вместе с этим - на допрос, остальные рассредоточьтесь вдоль Улицы Лавочников. Затем часть пусть продвигается к окраинам, ну а дальше вы и сами все отлично знаете...
Стражники брякнули прикладами ружей о металлические носки сапог, таким образом, отдавая честь, и поспешили выполнить приказ. Старший же Управитель вместе со своими приближенными ушел в сторону оставленной в закоулке кареты. Специально обученные лошади вели себя тихо, так что об опасности обнаружения не могло быть и речи. Проверив, как сидят все крепления и упряжки, один из солдат безмолвно занял место кучера, а остальные так же безмолвно забрались в салон. Как только дверца захлопнулась, лошади медленно потрусили вперед, увлекая карету в сторону Центра.
Через минуту улица была абсолютно пуста, и Аркан мог быть уверенным, что, заслышав о недавнем столкновении с Законом, никакая шваль уже не посмеет вылезти из своих нор в эту ночь. Порядочные граждане Золотого Берега сегодня могут спать спокойно. Ларотте улыбнулся собственным мыслям и даже не заметил, как мерзавец-сон сморил и его...
Напряженная была неделя, нет слов, какая напряженная! Сил не оставалось буквально ни на что, поэтому неудивительно, что усталость настигла Аркана непосредственно на работе. Сон - штука обременительная, но ничего с этим не поделаешь. Хорошо, что в подчинении у него ходили люди смышленые - не стали будить, а лично доставили домой и передали слугам. Так что проснулся Старший Управитель городской стражи Золотого Берега уже в своей кровати, отдохнувший и весьма повеселевший.
Что удивительно - как только Аркан открыл глаза, в комнату вошла его экономка - Гата, распахнула тяжелые шторы, заслонявшие окна, и сказала, что "завтрак уже готов". А потом добавила с каким-то насмешливым огоньком в глазах:
- По вам часы можно сверять, барон.
- Что ты имеешь в виду? - не понял тот.
- Лишь то, что вы каждый день встаете в одно и то же время, - Гата достала из кармана невзрачные медные часики и щелкнула по их циферблату. - А именно... в шесть часов! Несмотря даже на то, что вы полночи бегали за своими преступниками, господин Ларотте, вы все равно проснулись по графику.
Она обворожительно улыбнулась напоследок и вышла вон, оставив Аркана в легком недоумении. Вот оно как. А он, не имея собственных часов (разумеется, в силу молодости и убеждений, а не отсутствия средств), никогда и не замечал за собой такой интересной особенности...
Затем Ларотте потянулся и со всей ясностью понял - что бы там ни говорила его экономка, а вставать ему еще совсем не хотелось. Из головы все никак не шел сон - короткий, смутный, но, казалось бы, очень важный. Аркан попытался вспомнить его детально - не получилось. Попытался вспомнить его хотя бы в общих чертах, но и здесь его постигла неудача. В конце концов, плюнув на это дело, он все-таки встал с постели, зевая, подошел к тазу с чистой ключевой водой и умылся. Остатки вялости как рукой сняло. Одевшись в свой обычный утренний наряд, Аркан мельком глянул в зеркало и удовлетворенно хмыкнул - из отражения на него смотрело красивое молодое лицо истинного аристократа. Черные, что не видно зрачков, глаза, такие же черные брови и волосы. Черный цвет - знак крови Императора, а во всей Империи было не так уж много благородных, готовых похвастаться похожим смольным оттенком! Это был один из предметов гордости потомственного барона, а заодно Старшего Управителя городской стражи. Ведь, между прочим, это звание он тоже получил от своих предков, иначе вряд ли бы на таком важном государственном посту смог оказаться юнец вроде него. На управляющие должности брали по обычаю людей лет с сорока, считая, что по достижению этого возраста мужчина становился действительно зрелым в собственных решениях. Какая чепуха! Аркану казалось, что в сорок лет уже и до маразма недалеко, не то, что страной управлять! К слову, эти же мысли возникали у него и при любом упоминании имени Императора, но уж об этом он вслух не распространялся - ума хватало.
Ларотте, продолжая думать о своем, стремительным шагом вышел из спальни и по лестнице спустился вниз.
- Род, не стоило так беспокоиться! Сегодня я обойдусь простым чаем с булочкой, хорошо? - заходя в обеденную, бросил он своему повару, молча кивнувшему и подозвавшему служанок. Те подсуетились и унесли лишние блюда со стола.
За завтраком нежданно-негаданно к Аркану присоединился Оглан - его верный друг еще со времен обучения в военной академии, пошедший за ним в стражники сразу после окончания службы. В последние годы они часто виделись на работе, на различных светских приемах, но вот так просто, по-семейному, пожалуй, никогда. Ларотте постеснялся спросить Оглана, каким чудом тот оказался в его доме, однако, догадываясь, что вчера он не сам поднялся наверх до кровати, промолчал и стал тихо прихлебывать чаем.
- Здорово тебя вчера вырубило, - усмехнулся старый приятель.
- Да, что-то заработался...
- Правда? И не пил совсем?
- Нет, - твердо ответил Аркан. К спиртному он относился очень холодно и настороженно, в отличие от своего друга, который тут же поймал одну из служанок и заказал принести им двоим по бутылочке огненного виски из неистощимых личных запасов особняка Ларотте. Собственно потому они и были неистощимыми, что вином в их роде не увлекался почти никто, и все больше до этого были горазды различные визитеры...
- Опять ты начинаешь? - вздохнул Аркан, принимая из рук дворецкого объемистую пачку утренней корреспонденции.
- Что именно? - Оглан сделал невинное выражение лица. И, кстати, у него это неплохо получилось. Наверно, не раз тренировался перед зеркалом.
- Ладно, делай, что хочешь, только прошу: не впутывай в это меня. Ты же знаешь, алкоголь для меня смерти подобен. Я никогда не пил и не буду пить.
- Конечно! Конечно, не будешь, ничего ж не останется! - Старый друг довольно засмеялся и принялся за первый, услужливо поднесенный фужер.
Наскоро перекусив и прочитав выпуск свежей газеты, оставив пухлую стопку писем на потом, Аркан решил, что пора бы ему прогуляться. Предложил пойти с ним и Оглану, но тот лишь вежливо отказался, сказав, что к десяти ему нужно будет ехать в штаб.
"Ну, а до того момента половина моего погреба наверняка опустеет", - мелькнула в голове грустная мысль, и Ларотте велел подавать лошадей.
Барон ненадолго отлучился, чтобы переодеться в служебную форму, а уже через несколько минут вышел на улицу в полной боевой готовности, сияющий медалями и цветными нашивками. На сапоги были надеты гремящие при каждом шаге золотые шпоры. За спину была перекинута фамильная двуствольная винтовка с костяным прикладом, имеющая по большому счету лишь символическое значение. Практическую же роль выполнял надежный трехствольный пистолет, спрятанный в кобуру за поясом.
Ларотте подошел к воротам, и тут его уже ждал знакомый солдат с двумя прекрасными литагскими скакунами. Для Аркана в этот раз был снаряжен черногривый Вельшер - его любимец. Барон подошел к солдату, сказал "вольно" и сердечно поздоровался.
- Мастер Старший Управитель, куда изволите поехать?
Ларотте погладил лошадь по мощной шее и лихо вскочил в седло.
- Я думаю, для начала наведаемся к старику Пинчи, справимся о здоровье, а то лекари говорят, совсем плох стал. Надо почаще видеться, сам понимаешь...
Конца фразы Аркан слушать не стал - пришпорил коня, свистнул и задал с ходу галопом. Подчиненному ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним.
В Центре скорость все же пришлось сбавить - улицы патрулировали дневные стражники, а Аркану вовсе не хотелось выглядеть перед своими подчиненными бесшабашным и взбалмошным юнцом. Его и так многие не любили из-за той легкости, с которой он получил звание, так что рисковать лишний раз было как минимум недальновидно.
Степенно выстукивая копытами по мостовой, лошади Ларотте и Доина - барон вспомнил, как зовут его сегодняшнего спутника, - поравнялись друг с другом. Подчиняясь заданному ритму, два человека завели такую же ровную и степенную беседу.
- Как там поживает вчерашний воришка? Уже подписал бумаги? - начал Аркан с интересующей его темы.
- Никак нет, мастер. Не подписал даже под пытками. Крепкий оказался орешек.
Ларотте удивленно поднял брови, а затем скрипнул от досады зубами:
- А с виду не скажешь... Что ж, надо отдать должное, гильдия научилась выпускать из-под своего крыла профессионалов. Но как раз это-то и странно...
- Что странно?
- То, что такой профессионал попался на "горячем". Он шел по городу, будто прогуливаясь, и даже не пытался скрываться толком... - задумчиво пояснил барон. - Ты был вчера при задержании?
- Так точно, мастер Старший Управитель, был.
- И тебе не показалось это... несколько необычным?
- Показалось, барон. Но что с того? Не отпускать же его теперь! - В голосе Доина, что по правде был лет на пятнадцать старше и опытнее Аркана, прозвучало хорошо скрытое неодобрение. Бывалый вояка откровенно не понимал, к чему ведет весь этот разговор, и потому даже не пытался продолжить его. Четкое и лаконичное решение - вот то единственное, чего он ждал услышать от своего командира, а все остальные пространные мысли - прочь! Они не должны забивать голову правильному человеку, и такова была его жизненная позиция.
Ларотте кивнул, будто бы соглашаясь, а сам всерьез задумался над этой темой. И чем дальше он над ней думал, тем больше она начинала его беспокоить. Словно в нем проснулось какое-то нехорошее предчувствие...
Тем временем на улицах организовалось бурное оживление. Многочисленные прохожие спешили из одного места в другое, сновали рядом, разве что под копыта не лезли. Стало очень шумно - Аркан с напарником приближались к Торговому Району, а здесь нужно было смотреть в оба глаза, лишь бы кто-нибудь не срезал тебе кошелек... Доин, видимо, тоже вспомнив об этом, заблаговременно спрятал мешочек со звонкой монетой под рубаху.
- Как проходит расследование в Порте? - резко сменил тему барон. - Я слышал, будто бы мастер Галат решил прибегнуть к помощи терейских ищеек?
- Да, ходит такой слушок, но наверняка сказать не могу. Я птица невысокого полета, так что если вас это действительно заинтересует, просите самого мастера Главного Расследователя. Он точно не откажет вам, - неохотно произнес солдат.
Ларотте мысленно усмехнулся: "Как же!" Если вспомнить последнюю их встречу с господином Галатом, когда они из-за какого-то очередного пустяка разругались в пух и прах, то перспективы встреч новых, мягко говоря, не прельщали.
А теперь поподробнее о том чрезвычайном происшествии. В первую очередь упоминания достойно само место. Гигантский Порт Золотого Берега был неотъемлемой частью всей внешневнутренней экономики Империи, так как был весьма и весьма выгодно расположен. Это был единственный выход в море на протяжении всей Прицурейской косы, так что иные торговые караваны, как имперские, так и чужеземные, были вынуждены платить обязательную пошлину за проезд и провоз товара. Ну, а так как сразу после отплытия из Порта корабли попадали в хорошо охраняемый морской путь, идущий аж до самого Харода (ближайшего цивилизованного материка), то, ясное дело, у Золотого Берега от купеческой дружины отбоя не было. Только и делай, что карман шире разевай, да цену набивай выше. Отказаться ведь все равно никто не сможет.
Так вот, именно в Порте на одной из пристаней неделю назад произошло убийство. Казалось бы, подумаешь убийство, мало ли их в самом охраняемом и в то же время самом опасном районе города? Однако, (кто бы мог подумать!) дело успело нашуметь.
Мертвеца нашли под утро два пьяных юнги. Они жутко перепугались, и скажем так: тому была серьезная причина. Матросы нашли лишь разорванное на части тело, словно над ним поработали старые мастера-рубаки, по закону носившие специально затупленные клинки. Но все же такое сотворить были не в силах и они. Как показала экспертиза, края многочисленных ран убитого были рваными, да и вообще складывалось впечатление, как будто нечто очень сильному и очень злому на пути встретился случайный прохожий, и оно, не думая и не сожалея, раскромсало несчастного на гарийский талот* (устой. выраж. - серебряная монета, некогда существовавшая в государстве Гарий, и которую при желании можно было разделить на шесть равных треугольных кусочков). От таких ассоциаций Старшему Управителю становилось дурно, и все же им не стоило доверять. Убийство не было чем-то из ряда мистики, а потому почти наверняка имело смысл и научное обоснование под собой. А раз так, у доблестных стражей порядка появилась еще одна непыльная работенка...
От мыслей Аркана отвлек его спутник - Доин окликнул его и кивнул в сторону узкой аллеи, отходившей от Главной Улицы к Улице Ремесленников. Ох, верно! Они же чуть не проскочили ее, а ведь это был единственный путь в обход шумного Рынка, бывать на котором Ларотте не очень-то любил. Поэтому он кивнул Доину ответ и направил лошадь в нужную сторону.
Миновав пару темных проулков и подворотен, стражники оказались на Второй Площади, а уже оттуда двинулись к Храму Святых. Его шпили были видны издалека даже в ночное время суток и потому служили прекрасным ориентиром.
Улица Ремесленников полностью оправдывала свое название. По бокам теснились многочисленные лавки, в которых продавали свои рукоделия мастера. Тут - улыбающийся плотник выставил деревянные фигурки и игрушки, там - лохматый художник вывесил на стенд несколько из своих малеваний, где-нибудь еще - голосистая баба во всю торговала глиняными горшками... В общем и целом - сплошное сумасшествие! Это конечно не Рынок, но "соли с перцем" все же было в излишке, да и шума немногим меньше. Непонятно только, как люди здесь вообще могли жить в такой-то неразберихе...
Вскоре на горизонте замаячила крыша дома, в котором доживал свои годы старик Пинчи. Очень приметная, к слову, крыша, с красивой кровлей салатово-зеленого цвета. Нигде и ни у кого такой больше не встретишь. Увидев ее, Ларотте улыбнулся и чуть подогнал коня. Всего за пару минут шум и гам успели надоесть, и он всем сердцем желал ускакать подальше от них - в тишину. А где же еще искать покоя, как ни в доме умирающего алхимика?..