Волки были везде. Они выскальзывали из подъездов, из окон, из каналлизационных люков. Волки скользили, словно тени вслед за светом фонарей и их глаза блестели золотым янтарем.
Волки шли за мной, то и дело поднимая длинные морды к небу, донося до него прирывистый, хриплый вой. А небо в ответ отзывалось дряблым дождем.
Волки заполняли собой пространство. Они сливались с туманом, становились каплями дождя, бесстрашо бросаясь вниз и разбиваясь о глухую землю. Они были светом фонарей, разливаясь по тротуару. Они были черным асфальтом, подставив свою спину моим ногам.
И больше всего на свете хотелось поднять морду вместе с ними и завыть. Или стать туманом. Или броситься дождем вниз. Или разлиться светом фонаря по тротуару. Или подставить спину под чьи-то ноги черным асфальтом. А лучше - бежать следом, вдыхая прохладный ветер и сверкать янтарными глазами.
А потом хотелось сказать: "Я не вернусь" и точно знать, что это навсегда. Никогда не возвращаться, никогда не оглядываться, ощущая в груди свободную пустоту, заполненную только бесконечным желтым светом все тех же фонарей.
Волки были везде. На листьях бумаги, на стенах, в словах и в пенсях. Они сыпались серым дождем из слов, складываясь в строчки и образуя рифму. Они танцевали в нотах, напивая знакомую мелодию. Они оставляли серые пятна на холсте, рисуя картины. Волки были везде.
И я шла, а они бежали следом. И эхом вокруг расходилось одно лишь слово: навсегда.