Ночь черна, как губы конголезского пигмея. Темна, как чрево куклусклановца. Тороплива, как инквизиторские пятки на раскаленной сковородке...
Ночь - мой плащ, сотканный из задушенных криков.
Я не сплю. Хочу сыграть в маленькую Игру.
Моя первая загадка - щепотка рассыпчатой диалектики.
Тезис:
На мне аспидный плащ с меховой пелериной, маска античного трагика. В руке - гарпун, зазубренный и ржавый. Мой кинотеатр - из рыбьих костей, поппер - с золотыми спицами.
Антитезис:
Франек Кавка из пражского гетто занимается страховками, бессонницами и мигренями, не женат, вегетарианец, печатается в "Гиперионе"... Чешская деревенщина не ценит. А немцы? Слишком заносчивы. Но не я.
Синтез:
Острие гарпуна указало на птичку-кавку.
Я мастерю капкан на нежного зверя. Голову рыбы лучше сильно, до хруста, перегнуть. Надежнее разрезания аорты.
Заглядываю внутрь себя, там - кишки. Кричу, а небо молчит. Это моя песня. О том, что вижу.
Вытащу зверя из бурлящей аклии, из-под глыб обвалившегося снега, загляну в темные влажные глаза, избавить его от мук - мой долг.
Я съем сердце и закрою дверь. Меня ждет дорога. Ждут другие звери. Я слышал все, что сказали те, кто иные, чем кажутся - и про уши, и про нос, и про большие глаза. Неспешно домой полечу меж вешек и сосен.
Меня ждут грешные карлики в клубах табачного дыма, в пальчиках стаканы, скрюченные над черновиками и пишмашинками, жмущиеся к керогазам и буржуйкам мансард. Торговцы сердцем, любители распускать сопли. В воде и подо льдом, и те, что не увидеть глазом, все жизни, свершив печальный круг, угасающие...
Нет выбора команды слова опции назад налево поворот нам не вернуться нет никак
Я как амеба - растворяюсь в ночи. Некоторые насаждают культуру. Я ее - насаживаю.
Иглой по винилу пластинки -гарпун танцует фокстрот по ребрам и позвонкам. Моя песня. Устрою для птички квартирник.
Omnis arse nature imitatio est.
Ночь стремительна, как касатка. Лоснится, как китовое брюхо. Прозрачна, как желудок медузы. Ночь - моя мантия.
Повезет ли мне?