Посылаю тебе, Ева, эти пластинки: Mogwai, SQÜRL, Russian Circles и, конечно, White Stripes.
Что там в мире зомби? Все тревожно?
Я лежу в своем гробу, сдох трансформатор, света нету. Нету счастья, нету сердца, нету жизни. Ничего тут нет вообще. Это же Москва.
Даже муравьи и пауки молчат. Я их всех съел.
Лучше всего спится под крышкой из мореного дуба. От сосновых просыпаешься среди дня перечитать Бунина, от ольховых пальцы в заусенцах. Самая твердая древесина у Argania spinosa, ты знала?
Прочитал в интернете, пока роутер не пророс поганками. Их повадились клевать нетопыри. Теперь мне не с кем поговорить.
Я бы упоролся, но на O negative резко взлетели цены. Узнал вчера ночью, когда, надев солнечные очки и перчатки, сходил в мир зомби.
Я часто вспоминаю нас, Ева. На наших ладонях не таял снег, вившийся над прусскими развалинами. Наши щеки не мог согреть азовский бриз на лестнице, засыпанной зеленым грецким орехом. В твоих зрачках мнился танец ионов Теслы. Мы казались довольно счастливыми.
Но веретена наших судеб видно споткнулись, нити перепутались, и вот паутина получилась какая-то адская и угребай-звиздей.
Жизнь, как и встарь, скалит зубы, а я в ответ показываю клыки и шиплю, как змея. Недавно злой карлик в колпачке вылез из заваленного книжками камина, стал развешивать полосатые носки. В каждом по гранате ф-1. В его крови оказалось очень много амфетамина, поэтому теперь мне плохо спится даже под мореным дубом.
Я просыпаюсь от странного постукивания в левой стороне груди. Думаю, Ева, дело в тебе.
Солнце похоже на масляный блин с улыбкой-смайликом из черной икры. Наверное. Я не помню. В последнее время меня тянет выйти и посмотреть.
Я буду полыхать как чучело масленицы, а вокруг дети будут играть в снежки и кататься на санках. Как-то дофига радостно, да?
Лучше уж закажу пулю из Argania spinosa. Вот только расчищу роутер от этих поганок.