Аннотация: Глава 6. В сауне не моются, в сауне расслаБЛЯются.
6. 27 декабря, суббота. Вениамин. В сауне не моются, в сауне расслаБЛЯются.
Никогда не думал, что некоторые байки про русских являются правдой, а некоторые выдумкой. Понятно, медведей на улицах я не увидел, как и мужиков в ушанках и с балалайками в волосатых руках. И валенки никто не носил на босу ногу... Но мать вашу! Это же надо ТАК бухать! Нет, скажу по-другому... Где в этом угаре хоть капля ясной трезвости? Корпоратив переместился сначала на улицу, где все друг с другом обнимались, что-то выясняли, лаялись, признавались в любви и чуть не дрались. Оказалось, что соседний коллектив, так же отмечавший наступающий Новый Год, едет с нами - у наших контор и сауна оказалась заказана одна и та же.
Поскольку я не очень сильно напился, то и чувствовал себя вполне прилично. Когда дядя чуть ли не силком утрамбовал меня в свой джип, на заднее сиденье, в компанию к Андреичу и давешнему "готику", первым порывом было выскользнуть в окошко. Но дворник нагло облапал меня за плечи и стал горланить песню про ямщика и криогенную заморозку в степи. Мальчишка-гот шалыми глазами смотрел на нас и заметно нервничал. Ладно, хватит хандрить и думать. Веселимся же, так?
Я придавил горланящего Андреича к спинке сиденья, на мгновение поразившись каменной твёрдости его торса под костюмом и рубашкой, протянул руку парнишке и представился:
- Вениамин.
- Вася, - довольно робко назвался гот и слабенько пожал мою ладонь. Ну, точно, не в своей тарелке парень. Я поморщился от особо затейливой рулады Андреича, влившейся прямо в ухо, и рявкнул, поворачивая голову к нему:
- Хорош орать!
Взгляд внимательных абсолютно трезвых глаз дворника словно нанизал на себя мою злость, заставив трепыхаться в агонии. На краткий миг даже стало страшновато. Но тут Михаил прикрыл глаза и самозабвенно продолжил горланить песню. А на улице, наконец, закончили распределение по машинам. Хлопнула дверца джипа и на пассажирском сиденье спереди возник мой дядя. Он с усмешкой обозрел задние просторы автомобиля и сказал трезвому водителю:
- Жорик, нам в "Бали". Поехали.
Джип тронулся резко, отчего я снова навалился на Андреича, сдавленно зашипел и поспешил вернуться на своё место. Дворник с абсолютно счастливым лицом притих. Как мало надо человеку для покоя и умиротворения. Минут через десять мы остановились у какого-то тёмного здания, причём одними из первых, судя по пустой ещё стоянке. Но уже через минуту стали подваливать остальные любители праздников. Вскоре и здесь стало шумно, как в толпе болельщиков на футбольном матче. В итоге всей толпой мы ввалились в помещение, где нас встречали несколько смешливых девушек, то и дело срывавшихся в заливистое фырканье. Когда вся орава морд так в тридцать-сорок, наконец, избавилась от дублёнок, шуб и курток, милые девушки стали раздавать халаты и прочие банные принадлежности, а Михаил вдруг заорал:
- Бабы отдельно, мужики отдельно! Мухи! За мной!
И неспешно двинулся в сторону одной из больших дверей, на которой красовалось изображение галстука-бабочки. Одна из девушек со смехом перехватила его и что-то прошептала на ухо. Андреич большими глазами посмотрел на неё, та кивнула, и он рассмеялся. В итоге мужчины оказались вовсе не за той дверью, за которой я заподозрил туалет. Первое помещение оказалось гардеробной. Стояли кабинки тёмного дерева, на полу искрился дорогой паркет. Также здесь оказалось три диванчика и столики, на которых валялись журналы. Кто-то быстро, кто-то медленно, но мы разделись. Я как раз не очень-то спешил оказаться среди голых, в основной массе безобразно сложенных мужиков. Что поделаешь, жизнь натурала сложна - ему некогда следить за собой, надо кормить семью и спешить к тупой смерти от тоски. На моё удивление, правда превзошла ожидания. Многие парни оказались вполне нормально сложены. Но больше всего меня интересовал Михаил, да и гот, не буду врать. И когда я таки их увидел с полотенцами на бёдрах, ощутил себя сторожем в мужском монастыре... Или курицей в петушатнике... Андреич обладал идеальным телом. Не перекачанный, но с рельефной мускулатурой, стройный, ни капли жира... И ни одной волосинки, мать его! Мечта, а не мужик. В жёлтом свете настенных ламп предбанника его кожа словно искрилась, вызывая стойкое желание положить пальцы на этот бархат и скользить, ощущая и впитывая податливо-твёрдую сладость прикосновения. А гот... При взгляде на него у меня внутри что-то чуть не задымилось. Твинк... Господи боже ты мой! Твинк во всей красе! Угловатый, подростковое тело, звенящая от движений головы причёска, утончённая белизна кожи. Таких и видел-то до сих пор только в высокобюджетной гей-порнухе. Я сглотнул и резко отвёл взгляд на дверь в следующую секцию сауны, за которой успели скрыться все остальные. Оттуда уже донеслись радостные вопли и гомон. Похоже, нашлась выпивка.
Андреич бесшабашно обнял Ваську за плечи и потащил дальше. Я закончил переодеваться, если можно так назвать процесс снятие всего и заматывания в безразмерное полотенце, и тоже последовал вперёд. Здесь уже было жарко. Большая комната с распахнутыми двустворчатыми дверями, за которыми был виден солидного размера бассейн с голубоватой водой, - комната звенела от шума. Посреди неё возвышался массивный стол, заставленный закусками, бутылками и рюмками. Народ успел рассредоточиться по диванам вдоль стен. А возле прохода к бассейну запотевшими стёклами маячили ещё две двери, за которыми, очевидно, скрывались парилки.
Андреич усадил чернявого креативщика между двумя дородными дядьками, а сам подошёл к моему дяде, и они о чём-то пошептались. Через минуту голос Михаила вклинился в общим гам:
- Чего притихли-то? Гуляем!
И понеслось... Тосты, жаркие разговоры, смешные лица, пьяные глаза. Я старался не пить. Иногда, правда, под бдительным взором Михаила приходилось вливать в себя порцию водки, чтобы не выделяться особенно сильно. И что он за человек? Чего я так озабочен его мнением? Да далось мне это самое мнение какого-то дворника! Я почувствовал острое раздражение, наблюдая за Михаилом. За тем, как он то и дело норовит прижаться или облапать гота. За тем, как он беспечно смеётся. За тем, как он порой бросает странные трезвые взгляды вокруг, хотя регулярно опрокидывает в себя стопки отвратного пойла. Невозможный человек. Ну вот чего ему дался этот задохлик бледный? А Васька ещё и раскраснелся, смущается, что-то говорит Андреичу, словно и сам готов повиснуть на несносном дворнике. Всё-таки моя догадка о его предпочтениях оказалась верна. Миша ходок по парням. Довольно неожиданно, но в чём-то и логично. Да что он опять к нему полез-то?!
Я не удержался от реплики:
- Ты ему ещё под полотенце залезь.
В царящем гомоне не так-то просто уловить отдельные слова, но Андреич меня услышал. Он отцепился от Васьки, неспешно перебрался поближе ко мне и спросил, с наглой ленцой растягивая слова:
- Какой ты ревнивый.
Меня словно обухом по голове одарили. Глубоко вздохнув, я сказал:
- Было бы кого и к чему ревновать.
- Он не "что", а "кто", и зовут его Василий.
- Знаю, - я скривился. - Василий - Шмасилий... Василиса, блядь, прекрасная. Бледная и безотказная.
- Да вы пьяны, батенька, - Миша хохотнул, приблизил ко мне лицо так, что дыхание начало обжигать щеку. - Вот интересно, а ты к кому в полотенце залезть хочешь, мажор мой сладкий? К нему? Или ко мне?
Его слова жгучими каплями упали на мою злую голову. Я стремительно вскочил с дивана и прошипел:
- Что ты себе позволяешь, быдло?!
- Опа-на, - улыбка на лице Миши расцвела особенно ядовито, - какие страсти.
Он встал рядом со мной, почти нежно обхватил левой рукой за талию и прошептал в ухо:
- Хочу услышать твои стоны, мажор. Ты такой страстный.
Это окончательно выбесило меня. Оттолкнув дворника от себя, я сказал, чувствуя холодную пустоту внутри:
- Я всегда сверху.
Брови Миши взмыли вверх, выражая сомнение. А рядом с нами возник Вася. Его большие удивлённые глаза уставились сначала на меня, потом на Андреича, и он спросил:
- Вы чего? Не надо ссориться! Праздник же!
- Устами младенца глаголит истина, - с улыбкой почти пропел Миша, завёл ладонь левой руки за шею парнишки, утопив пальцы в густых чёрных волосах. - И сегодня мой праздник - ты, Васенька.
Он подмигнул мне и впился губами в рот молодого креативщика, отчего тот даже обмяк на долю секунды, пребывая в шоке. А я... Эта сцена заставила сжаться всё нутро. Холодная ярость, стремление оторвать их друг от друга и бить... Бить долго, с оттягом, это бледное тело, посмевшее... Что посмевшее? Я сглотнул от догнавшей догадки. Я хочу разбить в кровь это милое лицо? Покалечить несчастного пацана по имени Васька? Только за то, что один наглый самоуверенный тип дерзнул поцеловать его? Твою же Швейцарию в самые Кордильеры!
Вася оттолкнул от себя бесконечно обнаглевшего Андреича, безумным взглядом осмотрелся, без замаха впечатал кулак в живот дворнику и поспешно отошёл. А вокруг нас по-прежнему галдели, пили, расслаблялись коллеги, словно и не заметив минутной непристойности. Возможно, действительно не заметили. Я злобно сказал:
- Староват ты для таких зайчиков.
- А для тебя? - беспечно улыбнулся отпыхтевшийся после удара Миша, пристально глядя мне в глаза.
- Да пошёл ты! -моё лицо пылало, а внутри клокотала такая гремучая смесь странных эмоций, что я почти не чувствовал своего тела. Развернувшись, я прикрыл глаза, выдохнул и быстро вышел из предбанника в холл. Копаясь в вещах и успокаивая себя, краем глаза увидел, как бесшумной тенью следом за мной проскользнул Андреич. Он прикрыл дверь и застыл безмолвной статуей, опершись о косяк. Холодный взгляд буквально резал воспалённую кожу. Но я, сохраняя остатки равновесия, невозмутимо скинул полотенце, размеренно натянул сначала трусы, потом рубашку и брюки. Носки нашлись не сразу. И вот я уже стоял перед выходом на ресепшен. Последнее движение рукой по волосам, чтобы хоть как-то привести их в порядок. И жёсткие пальцы ненавистного типа ухватили за подбородок, разворачивая мою голову. Пристальный взгляд Андреича чуть не заставил меня заорать. Михаил поджал губы, выдавая волнение, скривился и спросил:
- Куда ты в таком состоянии?
- Не тебе меня останавливать, ничтожество, - твёрдо ответил я, жёстко убирая его руку от своего лица.
- Смотри, не попади в неприятности, - он что, меня не слышит? Я сцепил зубы в тщетной попытке не распаляться, а Миша продолжил: - Вызвать тебе такси?
- Отъебись, я всё сказал.
Два шага, хлопок двери, и вот я уже на ресепшене, где одна из девушек тут же принесла мне моё пальто. Механически вбив руки в рукава, я, не застёгиваясь, выскочил на улицу, словно нырнул в ледяную воду. Мороз мгновенно остудил разгорячённую голову, охладив щёки и забравшись под воротник. Вызвать такси? Эта мысль мне понравилась, пусть её и высказал этот уголовник. Я достал из внутреннего кармана пиджака смартфон и застыл в задумчивости, вспоминая номер телефона хотя бы одной таксомоторной компании в этом плюгавом городишке. Мобильник вдруг дёрнулся в пальцах и выдал трель. Лерой - просочилось понимание сквозь воспалённую злость, ещё не улёгшуюся окончательно. Движением пальца принял вызов и сказал, приложив телефон к уху:
- Привет, родной!
- Сладкий мой! - раздалось в ответ запыхавшееся приветствие. - Как ты там, в холодной России?
- Не хуже, чем ты в мокрой Англии, милый, - чем-то меня покоробили его слова, так что ответил в том же духе. На том конце разговора хохотнули и запыхтели со странным тонким эхом. - Что делаешь?
- Зависаю на тренажёре, - пропыхтел Лерой с натугой. И тут рядом с ним раздался недовольный тонкий голос, смутно знакомый и совершенно неожиданный:
- Это я-то тренажёр?
- Fuck! - выругался Лерой. Он явно не знал, что ещё сказать. Я же с пугающе холодной ясностью прикрыл глаза. И спросил:
- Это Стейси там?
- Э-э-э-э... Да, - в голосе Лероя проклюнулись нотки страха и неуверенности.
- Стоило мне уехать, как ты быстренько подсуетился и нашёл замену, - тихо проговорил я, устало опускаясь на заснеженный бордюр автостоянки. - Сколько дней прошло? Два, три? Прежде, чем ты стал трахать эту блондинистую сучку?
- Он не сучка! - взволнованно выдал Лерой. - Я... Мы... Да пошёл ты! Надменный сукин сын! Только и умеешь, как трахать! Хоть раз мы с тобой съездили куда-нибудь?!
- Вот, значит, как, - глухо обронил я, чувствуя себя пустым и нелепым. - Тогда нам не о чем говорить. Прощай.
Я отключил звонок. Телефон тут же снова задрожал, показывая новый вызов от Лероя. Тварь... Пустышка. Причём, похоже, это сказано про меня. Вздохнув, я поднялся с бордюра и медленно побрёл прочь по улице. К чёрту такси. Не бывает такой службы, чтобы могла увезти от проблем. Редко сыпавшие до этого с неба снежинки зачастили, постепенно набирая силу плотного снегопада. Пошли они все. Не хочу, ничего не хочу. Оставьте меня в покое! Я отключил телефон, прервав поток звонков из Британии. Чёртов снег, чёртова страна, чёртов город, чёртов Миша...
Я почти побежал. Наверное, надеялся, что ветер, обжигающий лицо, сможет стереть из памяти поцелуй в сауне. Эти двое... Нет, не так. Этот дворник совсем охренел. Ничего, я тебя ещё проучу. Проучу так, что ты будешь от парней, как чёрт от ладана шарахаться. Мой взгляд зацепился за вывеску алкогольного магазина. До закрытия было ещё с полчаса. Ноги уверенно направили тело к ярко светящейся двери. Надо довести этот проклятый "праздник" до логичного завершения. И забыть, хоть на миг, взгляд насмешливых глаз.