В один из майских вечеров на даче, ко мне в гости, нежданно заглянул Михалыч, мой сосед. Вечерело. Я сидел на крыльце дома, вдыхал ароматы цветущей вишни, слушая многоголосое пение соловьев, и любовался заходящим за край горизонта Солнцем. "Ляпота!" воодушевленно произнес он и присел на крыльцо рядом со мной, закуривая сигарету "Ява". Хотя я и бросил курить несколько лет назад, но мне доставляло огромное удовольствие вдыхать табачный дым. Постепенно Солнце село за горизонт, автоматически включилось освещения, а мы все сидели и молчали. Прибежала собака, пожилая немецкая овчарка двенадцати годов от роду из "гуленок" по окрестностям, тотчас же подтянулся его друг кот, весь день продремавший на печке, подталкивая обе миски, расположенные на веранде, к выходу. Они разлеглись на брусчатке возле дома, так же как и мы стали молчаливо всматриваться в звездное, ночное небо.
Я улыбаясь собрал миски, сходил на кухню и разложил каждому домашнему любимцу своего корма, в тщательно облизанные емкости. При виде еды друзья-товарищи встрепенулись, завиляли хвостами и направились каждый к своей. Я подогрел чайник, сделал нам по кружке чаю и вернулся на крыльцо.
Михалыч с благодарностью принял кружку обжигающего напитка, закурил новую сигарету, прокашлялся и стал рассказывать очередные перипетия из своей армейской жизни. А она была богатая на события. В 85 году их вертолетный полк спецназа, расположенного в Литве перебросили в Афганистан. Несколько эскадрилий МИ-8 и МИ-24. В те времена, Михалыч уже дослужился до командира экипажа МИ-8. Их задачей было поддержка наземного спецназа ГРУ по доставке личного состава на места предполагаемых высадок десанта. Общая задача - поиск караванов с оружием вдоль границы с Пакистаном. Жара, пыль, предгорье, каждодневные вылеты, смерти сослуживцев - жизнь обычной боевой части на войне.
"Третий звонок"
Граница Афганистана с Пакистаном обширная, чуть более двух с половиной тысяч километров, была поделена на шесть зон и в центре каждой из них была оборудована взлетно-посадочная полоса, склады с вооружением, санчасть, штабные, жилые и прочие помещения.
Экипажи 8 и 24 были заранее подготовлены и подобраны: командир экипажа, второй пилот, а у восьмерок был еще третий член экипажа бортмеханик. У каждого вертолета было по два экипажа, одни воевали, другие отдыхали. Летчики были уже переобучены к полетам в высокогорье. Серьезные проблемы, в тот период войны, для вертолетчиков доставляли находящиеся на вооружение у моджахедов крупнокалиберные пулеметы ДШК и ПЗРК "Стингер". Количество подбитой советской военной техники, после ввода войск в Афганистан, неуклонно росло и в 1985 году полеты запретили, а все экипажи отправили на 3 месячную переподготовку на базу в горах Таджикистана. И мудрое решение сразу дало о себе знать. Число подбитых машин, после возобновления полетов, резко сократилось. Полеты на сверхмалых высотах в пять - шесть метров и ювелирная техника пилотажа не раз спасали жизни пилотов.
Прибыв на место новой службы, члены экипажа Михалыча, обратили внимание на то, что в ангарах стоят МИ-6, огромные вертолеты, несущиеся по воздуху с крейсерской скоростью 350 километров в час, так что восьмеркам и двадцать четвертым их было не догнать. Экипаж этих вертолетов состоял из 6-7 человек, почти в два раза больше, чем у обычного экипажа, да и ротация кадров была огромной, разве что командир экипажа и второй пилот составляли долговременный костяк.
В шутку летчики называли двадцать шестые "Горынычем", а иногда "Кичькалдак". Чтобы взлететь, вертолету требовалось минут двадцать, чтобы выйти на рабочий режим. При включении двигателей, из сопл вырывались огромные струи пламени, раздавался огромный шум и у особо впечатлительных наблюдателей за стартом этого "чудища" в ночное время складывалось впечатление, что это "Змей Горыныч" готовиться к взлету.
Вертолеты были вместительными, поэтому они были востребованы на войне.
Но неуклюжесть при взлете и посадке, была ахиллесовой пятой этих машин.
При взлете эти вертолеты служили хорошей целью для ПТУРОВ противника. Поэтому в Афганистане, сначала поднималась пара двадцать четверток, для боевого охранения "Горынычей", а сами вертолеты поднимались по спирали над аэродромом до высоты 4 тысячи метров, где они уже не были доступны для "Стингеров" и приступали к выполнению поставленных задач.
Прошла пара месяцев. Вновь прибывшие уже акклиматизировались к местному сухому и жаркому климату, даже порой устраивали матчи по футболу в свободное время. Но война есть война. А на войне убивают твоих товарищей, кто-то получает ранения или заканчивается срок командировки и поэтому время от времени прилетала очередная замена. В один из будничных июньских дней прибыла очередная смена летчиков и в летной столовой Михалыч, среди вновь прибывших, встретил своего сослуживца по Литве Бориса Р., бортмеханика на МИ 6.
Борька слыл балагуром и весельчаком, с ним было всегда интересно в компаниях, да к тому же он был помешан на фотосъемках и носил при себе всегда заряженный пленкой фотоаппарат. Так и в новую командировку он приехал с целым арсеналом фотоаппаратов и объективов. Экипажи МИ 6 как правило занимались учебно строевой подготовкой, что бы не терять навыки и придерживаться устава. Но нередко они летали на задания. В один из августовских дней экипаж Бориса подняли по тревоге и выдали пилотное задание - лететь в предместье Кабула выполнять боевую задачу. "Горыныч" с недоверием "рявкнул", выпустил снопы пламени и через двадцать минут пошел на взлет. Двадцать четвертки уже "висели в воздухе". Место Бориса было сразу за командиром корабля. Второй пилот и штурман находились по правому краю, а второй бортмеханик и стрелок находились на корме судна. Борис не поленился взять с собой фотоаппарат, который висел у него на шее и в перерывах между выполнением заданий он делал снимки. Вертолет натяжно фырча поднимался вверх по спирали. Достигнув высоты 2500 метров, послышался звон пуль и некоторые из них пробили обшивку судна, при этом никого не задев. Все переглянулись. Вдруг командир корабля по внутренней рации прокричал "Прыжок!". Все поняли, что это означало. Вертолет подбили, он не управляем и нужно прыгать с парашютом. Увидев, как второй пилот, отодвинув блистер выпрыгнул наружу, штурман последовал его примеру, а Борис замешкался. Командир корабля ждал, ведь он по кодексу должен покидать последним. Вертолет еще не сваливался в штопор, а только стал урывками немного крутится по своей оси, заваливаясь влево. Борис рванул крышку блистера и сделал шаг.... Но, что то не пускало его. Это был фотоаппарат, который лямкой зацепился за крюк откидного столика. Борис повис в не однозначном положении. Парашюты у техник находятся спереди, а не сзади как у всех остальных и его габариты мешали обзору, но краешком глаза он заметил, что командир уже выпрыгнул из горящего вертолета. Посмотрев вниз, Борис увидел, что все его товарищи уже выпустили парашюты и летят к земле. Вертолет стал все больше раскручиваться и терять высоту. Страх за жизнь помог сделать свой выбор. Борис дернул за лямку фотоаппарата, тот соскочил с крюка и описав дугу отскочил прямо в глаз своему хозяину, по дороге раскроив щеку. Борис ухнул вниз и сразу же дернул за кольцо парашюта. Парашют с большой силой рванул вверх пропечатав на лице летчика рельефы фотоаппарата.
Все благополучно приземлились на землю и поднятая по тревоге восьмерка подобрала весь экипаж и доставила на базу.
Командиру эскадрильи влепили выговор, а Бориса, как участника события получившему травму, отправили в госпиталь. Экипаж от греха отстранили на две недели от полетов. Вся "курилка" гудела от догадок получения травмы Борисом, но истинное положение дел так никто и не узнал.
Через месяц тот же экипаж МИ6, там же, был повторно сбит. Все отделались легким испугом.
Весь экипаж наградили орденами за проявленное мужество и отвагу, закрыли командировки и на следующий день отправили дослуживать в Союзе. Командир полка, провожая счастливчиков орденоносцев, про себя прошептал "Третий звонок". Сплюнул и бодрым шагом направился к командному пункту.
Михалыч замолчал. Чай уже остыл. Я сходил за имевшейся на всякой случай замерзшей бутылочкой беленькой. Мы выпили по 50 грамм и разошлись, каждый думая о своем.