...К счастью, феи потворствуют нашим шагам под венец,
И к несчастью, лишаются сами того же венца...
Гейнц и Данилов.
За окном лил дождь. Это был не какой-то там надоедливый моросящий дождик, накрапывающий с небес с занудным постоянством. Нет. Это был ДОЖДЬ. Ливень, разыгравшийся, как соскучившийся по свободе ветер. Капли барабанили по всему, что попадалось им на пути. И сложно было поверить, что это обычная вода, а не замёрзший её вариант - уж слишком громко это всё происходило.
Она стояла у окна, прислонившись к прохладному стеклу лбом, а по лицу текли слёзы, чуть ли не с той же частотой, как капли дождя с той стороны поверхности стекла - непрерывающимся потоком. Впрочем, из груди не вырвалось ни единого всхлипа. Слёзы просто текли и текли, будто сами по себе.Может быть и не стоило устраивать такую трагедию, но прощаясь со своей жизнью иначе не получается, особенно если ты всего-навсего женщина.
Впрочем нет, это ещё вчера она была самой обычной женщиной, почти ничем не выделяющейся из толпы. То есть, конечно, выделяющейся, но только внешне. Но это было вчера. Так невероятно давно... ещё вчера у неё было всё. У неё была жизнь, была интересная работа и любимый мужчина. Да... был. Не смотря на то, что он сейчас в блаженном неведении спит в кровати, где они заснули в обнимку. Был. Как тоскливо понимать это. Больше его не будет и вообще не будет ничего.
Для верности, чтоб убедиться или полюбоваться ещё раз - чуть ли не последний - она обернулась через плечо и посмотрела на любимого - как безмятежен он был в своём сне, и как прекрасен. Она никогда не уставала любоваться им, хотя ей далеко не сразу удалось привыкнуть к его внешнему виду, но когда она сумела понять прелесть его внешности, то уже не могла воспринимать его иначе. Только с постоянным восхищением. И вот сейчас, чтоб не беспокоить его, чтоб не разбудить нечаянным судорожным вздохом, она всячески сдерживала рыдания, понимая, что один-единственный звук и любимый проснётся. И тогда придётся объяснять свои слёзы, а как раз этого не хотелось. Вообще ничего объяснять не хотелось. Потому что ничего уже не поделаешь.
Так же не производя ни единого звука, она повернулась к окну и вновь прислонилась лбом к стеклу. Почему-то так проще было думать. А подумать было над чем.
Ну надо же - спаситель мира, кто бы мог подумать? Ещё вчера вечером она ни за что не поверила бы в то, что это возможно. Она всегда верила, что мир должен сам себя спасать, что он умнее всех его жителей вместе взятых. И уж точно скептически относилась ко всем утверждениям на тему того, что иногда мир использует простых смертных в качестве своего орудия. Всё это казалось настолько невероятным, что согласиться с этим она не могла. И не смогла бы, если б совершенно точно не узнала, что она-то как раз простой смертной не является. Вот так вот просто взять и узнать, что в неё изначально была заложена программа. И что вся её жизнь - это лишь выполнение этой программы. У неё никогда не было своей судьбы, своей воли и вообще ничего, что принадлежало бы только ей. Даже воспоминания больше не являлись чем-то личным - они стали достоянием всего мира.
И как бы сильно ни хотелось отказаться, а она никуда не денется, пойдёт и выполнит. Потому что так надо. Потому что личное счастье и жизнь, которую любит любой нормальный человек, ничто по сравнению с гибелью мира. И что, если уж вопрос стоит именно так, а придётся забыть о себе. Да даже если бы и хотелось забыть о благополучии мира - всё равно сделать это невозможно, так как она только что обо всём вспомнила.
Спасти мир от гибели. Как банально. Как глупо. Как страшно. Страшно забыть о том, что она уже не обычная женщина. Что не принадлежит больше себе. Да и любимому мужчине тоже. И не принадлежала никогда - вот что страшно. Она всегда принадлежала только этому миру, не понимая этого и не осознавая. Но принадлежала. И всё, что она когда-либо делала, было направлено как раз на то, что она рано или поздно станет тем человеком, который спасёт мир. Хочешь или не хочешь, а придётся. Это был её долг. Долг перед всеми жителями мира. И уж точно перед мужчиной, спящим за спиной. Сколько ещё таких любимых существует в жизни? Сколько ещё любящих женщин и мужчин, которые должны иметь шанс на счастье? Неизмеримо больше, чем она могла себе представить.
И что с того, что она хочет жить, как жила раньше? Что с того, что уходить слишком больно? Больно до того, что перехватывает дыхание, а в груди будто образовалась чёрная дыра, обладающая сверхмассой. Больно. Очень больно. Да и одиноко. Нелегка судьба спасителя мира, ох как нелегка, но узнать это суждено только тем, кто таковым спасителем является. Остальные не поймут. Просто потому, что некоторые вещи можно осознать только на себе, а не с чьих-то слов. Пусть глупцы рвутся в спасители. А она бы с превеликим удовольствием поменялась с кем-то местами, но даже этой возможности у неё не было. Знать, что придётся отказаться от своей жизни во имя жизней других - это слишком тяжело. Разумеется, она уже приняла верное решение. Одна жизнь в масштабах мира немного значит. Совсем немного. Но это была её жизнь, а свою жизнь она очень любила, тем более что основной частью этой самой жизни как раз и являлся другой человек. Но в первую очередь ради него и следовало поскорее собраться, чтоб не было возможности передумать.
Не смотря на то, что легче не стало, она отступила от окна, направляясь к шкафу за одеждой. Любимый мужчина перевернулся с одного бока на другой и сонно что-то промурлыкал, чуть приоткрывая глаза и нашаривая взглядом женщину ставшую чужой.
- Куда-то собираешься?
Как сложно обманывать любимого человека, когда хочется сказать правду и надеяться, что возможен другой выход. Что сильный мужчина способен защитить ото всего, что может произойти. И как невыносимо понимать, что настала пора самой спасать его. Дать возможность жить и быть счастливым. Ведь она точно знала, что иного выхода нет и быть не может. Что в мире существует только один человек, способный найти и активировать тот артефакт. Даже если она скажет правду, это ничего не изменит. А жаль. Хотелось бы, чтоб это было иначе. Очень хотелось бы.
- Извини, - прошептала она, подходя к кровати и опираясь о неё коленом, - сам понимаешь, работа и всё такое прочее. Она у нас с тобой расписания не приемлет. Ты спи, а я постараюсь к утру вернуться.
Как, оказывается, легко лгать с искренней улыбкой на лице. Как же всё-таки трудно принять факт того, что он больше ей не принадлежит. Сложно вот так взять и отпустить любимого человека в жизнь дальнейшую, если хочется быть его жизнью самой. Так сложно. Но ещё сложнее разрушить мир, который они оба с таким трудом для себя выстроили. Мир давший безмятежность и любовь. И вот теперь только она знает, что этого мира нет больше. Но разрушить его веру она не могла, так как сама дала её ему.
"Пусть верит," - решила она, - "ему будет проще... потом..."
То, что ей будет проще, она не думала, потому что этого не могло быть. И как бы в приступе отчаянного самоистязания она подалась вперёд, целуя сонного мужчину, и, понимая, что это в последний раз. К утру она, конечно, никак не могла успеть. Но тихое "я вернусь", было самым искренним, какое может только быть. Правда вот она уже не стала уточнять, что вернётся не она. И не к нему. И не для того, чтоб остаться.
Ласковая улыбка и столь же тихое снизу "я знаю" чуть было не лишили последней воли. Но как раз сейчас воли было куда как больше, чем обычно. Поэтому она осторожно отошла к шкафу, похватала оттуда какую-то одежду, которая первой попалась под руку, и вышла из комнаты, прикрыв за спиной дверь, чтоб зажжённый свет не мешал любимому спать. Да, пусть спит. Может быть это последний раз, когда он спит так спокойно. Уж точно такая ночь выдастся у него нескоро - она знала, что ему будет сложно смириться с произошедшим. И он не поймёт. И не простит. Но и у неё выбора другого не было. Никакого выбора никогда не было.
Долг. Это слово затмевало всё остальное, что только существовало. Долг перед миром. Может ли быть что-то более нежелательное или трудное? Сейчас она не могла бы придумать ничего, что могло бы быть неприятнее. Герои... как много людей стремится стать великим героем. Некоторые даже становятся. Но дано ли хоть кому-то из них понять, что простая жизнь - самое желанное? Самое волшебное и, к сожалению, для кого-то несбыточное.
И ведь, как оказалось, у мира действительно есть те, кого он может призвать, когда это понадобится. Оказаться в их числе, безусловно, честь. Но честь - удовольствие сомнительное, когда за спиной остаются мечта и любовь.
Вздохнув, она быстро оделась, и, не давая себе более возможности задуматься, вышла на улицу, направляясь к стойлам. Одно было хорошо - под дождём можно было лить слёзы сколько угодно, никого бы не удивило, что при таком ливне лицо у неё совершенно мокрое...
... Разумеется, всё она сделала в лучшем виде. Успела как нельзя более вовремя. И мир спасён, и у людей есть возможность жить дальше.
Плохо только, что одна жизнь в этой борьбе всё-таки оборвалась - жизнь человеческой женщины, которая была создана специально, чтоб отдать её за спасение мира. Отдать осознанно, понимая на что идёт...