Вечер был поздний, за окном прочно обосновалась темнота, а в квартире царил полумрак. Перед монитором компьютера сидела миниатюрная девушка и бездумно смотрела на свой шедевр, представленный двумя страницами текста. Дальше предисловия дело почему-то не шло. Бедная писательница весь вечер пыталась добиться нужного настроения ведь сегодня она должна была написать не менее сорока страниц, но ничего не получалось: слова не клеились друг к другу, фразы выходили плоскими и неинтересными, а сюжет притянутым за уши. И сильно притянутым. Девушка выпила уже по меньшей мере литр кофе, но это не помогало. Отвлечься тоже было невозможно потому что, как уже говорилось выше, поработать было необходимо. Отрывочный образ бился где-то в сознании, требовал выхода, но в изложение не вписывался, хоть застрелись!
Тут на столе затренькал телефон.
- Да? - мрачно поприветствовала ещё неизвестно кого писательница.
Это оказалась подруга, так кстати набравшая знакомый номер.
- Что случилось? - чутко поинтересовалась она, прикидывая какие именно неприятности могли случится и как с ними бороться.
- У меня муза сдохла. Что делать?
Умершая муза проблема знакомая и с ней не раз уже приходилось справляться, даже были какие-то свои наработанные способы.
- Реанимировать музу точно нет возможности?
- Нет. Дохлая, - ответила писательница и для верности пару раз тыкнула распростёртую на полу музу. Муза не отреагировала и всё так же безучастно смотрела в потолок, безжизненно раскинув руки в стороны. Без сомнений, она была мертва.
- Тогда тебе надо поднять музу, как нежить и заставить её работать.
Писательница скептически уставилась на бледную музину тушку, прикидывая стоит ли тратить силы на поднятие или проще завести себе другую музу. Почему-то казалось, что проще завести новую музу, уже неизвестно какую по счёту. К счастью, как именно следовало приманивать муз, писательница уже знала: следовало открыть окно и поставить на подоконник блюдечко со сгущенным молоком (и шугануть кота, чтоб не лакал сладость, предназначенную музьям). Рано или поздно любопытная сладкоежка, призванная распределять вдохновение творческим людям, появлялась и надолго застревала у блюдца, смакуя лакомство. А практичная девушка ловила музу и таким образом надолго запасалась вдохновением. Однако же музы имели тенденцию уходить в загул и забывать о своих прямых обязанностях или же вот как последняя, умирали от непосильного труда (писательница подозревала, что музы просто притворялись мёртвыми, потому что складируемые в спальне под кроватью "мёртвые" тела исчезали без следа). Так как по законам физики тело само по себе исчезнуть никуда не может, то, стало быть, музы были недостаточно мёртвыми, искусно обманывая наивную девушку, которой были очень-очень нужны. Для верности на голову музе была вылита вода из вазочки, но это не оживило музу, зато пожухлые цветы смотрелись на груди мёртвой очень гармонично.
- Знаешь, - протянула бывшая хозяйка музы, - по-моему, она уже не поднимется.
- А сгущёнка у тебя есть? - деловито осведомилась подруга.
- Нет, но у меня есть варенье. Земляничное.
Как заменитель сгущенного молока варенье тоже очень даже тянуло на музоприманку, главное чтоб оно было сладкое и благоухающее. Одной рукой удерживая у уха радиотелефон, а другой схватив музу за шиворот, писательница направилась в свою спальню, дабы уложить почившую под кровать, чтоб не запинаться об неё. Подруга же тем временем всячески утешала писательницу и даже в качестве помощи предложила одолжить пострадавшей свою музу. Муза подруги, услышав такие слова, испуганно вякнула и попыталась смыться с глаз долой, но была цапнута за подол и, разумеется, никуда не ушла.
- Ой, знаешь, я лучше новую музу поймаю, а то прежняя и вправду какая-то хилая была.
Открыв дверь в спальню, писательница нос к носу столкнулась с белой конской мордой. От неожиданности девушка выдала такой литературный монолог, что подруга только восторженно причмокнула языком и попросила повторить, дабы она могла записать это для потомков. Повторения не последовало, потому что до хозяйки квартиры вдруг дошло, что лошадь неизвестно каким образом забравшаяся на восьмом этаже и запершаяся изнутри на замок это явно что-то странное и необычное, поэтому она поспешила попрощаться с подругой и отключить телефон.
- Ты не поверишь! Я тебе потом расскажу, - напоследок пообещала она и бросила трубку на диван, а сама во все глаза уставилась на незнакомого глюка, явившегося в виде лошади. Лошадь при рассмотрении сбоку оказалась жеребцом, что, впрочем, не объясняло её (его) появления. Опять же у жеребца были белоснежные крылья сложенные на спине. Там же (на спине) была приторочена простецкая кожаная сумка. Конь, оказавшийся пегасом (ну сложно не опознать такую зверушку), любезно придвинулся к писательнице как бы говоря, ну что же ты, тебе же любопытно... ну посмотри, что в сумке, я не против. Девушка, которой так любезно предлагали влезть в чужую сумку, покачала головой и отступила назад.
- Размечтался! Я знаю что там молнии для Зевса! Разбежалась я за ними лазить!
В общем, конечно же там были молнии Зевса, которые Пегас, если верить мифологии, доставлял Громовержцу. Писательница оказалась умной и начитанной девушкой и греческие мифы знала в совершенстве, что несказанно огорчило пегаса. Он раздражительно фыркнул и переступил с ноги на ногу. Девушка же пыталась сообразить на что именно приманиваются пегасы? Овса она дома не держала, а чем ещё можно кормить лошадей (не колбасой же!) не представляла в принципе. Вряд ли дивный жеребец клюнет на сгущёнку, как какая-то муза. А жеребец был великолепен: грациозная линия шеи загибалась знаком вопроса, в крыльях каждое пёрышко было белоснежным, без единой соринки, копыта, казалось, сияли... красавец, а не конь. Писательница и думать забыла о том, что она живёт в квартире и ей, собственно просто некуда поместить данную живность. Она готова была уступить ему свою комнату, а сама навсегда переселиться в кабинет, лишь бы коняшка осталась. С другой стороны, по легенде, пегас служил неисчерпаемым источником вдохновения. Писательница почему-то думала, что коня хватит надолго и он не такой хрупкий, как музы. Стало быть приручить пегаса было бы очень неплохо.
Что думал (да и думал ли?) на эту тему сам пегас осталось тайной за семью печатями. Конь ещё минуты две порассматривал негостеприимную и совершенно обалдевшую писательницу, а потом шагнул вперёд, плечом оттиснув девушку в сторону, схватил мёртвую музу за химок, перекинул себе на спину и направился к раскрытому окну, явно собираясь вылететь из него (хотя не вполне ясно как именно). Хозяйка квартиры вовсе даже не собиралась вот запросто так отпускать пегаса и попыталась поймать его за хвост, но искомый хвост неизвестно как вывернулся из ладони и ускользнул от хватания. Длинным и безумно красивым прыжком конь преодолел окно, даже кончиком хвоста не задев подоконник, и уже в воздухе с шелестом раскрыл огромные крылья.
Девушка подбежала к окну и смотрела в след улетающему пегасу, на спине которого (она так и знала!) сидела совершенно живая муза. Грива и хвост пегаса развевались в потоках встречного воздуха, напоминая млечный путь, из-под копыт его на землю сыпалась звёздная пыль, каждое движение было гармонично и величественно, а торжествующее ржание звучало песней ветра над головами ничего не ведающих и не видящих прохожих. Пегас улетал, но вдохновение, рождённое прекрасным зрелищем, осталось...