***
КНИГА СО СЧАСТЛИВЫМ НАЧАЛОМ
"Путешественник, наконец, обретает ночлег.
Честняга-блондин расправляется с подлецом.
Крестьянин смотрит на деревья
И запирает хлев
На последней странице книги
Со счастливым концом..."
И.Бродский
Я пишу книгу со счастливым началом.
Середка сложна, но вполне прилична.
О счастливом конце заводим мыло с мочалом?
- конец книги один - огонь, пепел и дым, - как обычно.
Если книга еще не сгорела, - значит ты её еще не закрыл,
Или закрыл, но, возможно, еще вернешься.
А когда остаётся лишь пепел, немного тепла и дым,
- всё сейчас... может в этом сейчастье, коли в прошлое не обернёшься?
По соседству другие спешат, скрипят пером,
Заглянув впопыхах к тебе, выдергивают цитаты,
Хоть цитаты из книги твоей,
но своим им сгореть огнем,
не твои в них ни время, ни место,
ни событья, ни цифры, ни даты.
24.10.99
***
***
не то, чтоб не любил стихов,
но дифирамбов им не пел,
за разновидность пустяков
считать, пусть любопытных, смел;
стихи бывают как вода - во всех возможных проявленьях:
и обжигающе чиста, и полноводна и мутна, слегка тепла, всегда мокра,
вольна, спокойна
и даже, наконец, грязна, отходами засорена, застойна.
Случаются стихи как дождь - стихии две - вода и воздух.
Вода мешается с слезой, сжимает грудь, и нужен роздых.
И кажется, что одинок, совсем один в пустынном свете,
И только плачет дождь - как друг
наедине с тобой
и ветер
бьет по лицу, бежит слеза, душа чиста, вода струится,
грудь разрывает вздох, разрез кривится рта,
не скрыться,
от очищения не убежать, не испугаться
быть глупым и смешным
и, даже, не бояться
нарушив все клише, каноны, кальки,
казаться жалким...
...
Встречал я стихи, что похожи на воздух, - на побег Икара к солнцу и звездам:
Разбежался, отрыв, на крыло оперся и взмываешь ввысь разворот за разворотом
И воздух упруг, и упругость звенит, кондора песней поет в ушах...
И не летишь, не напрягаешь крыло, а звуком паришь в синеве, в небесах...
И вот уже ни за что не сесть; не птица,
- фантом, покоритель пространства;
и у зрителей перехватывает дух осязание пустого чуждого царства,
перекошены рты, скошены лица, звуки в глотках застыли, волнуясь,
чуя пропасть, бездну разрыва, и крика гордость принимая за ужас.
...
не то, что не люблю стихов,
но дифирамбов не пою,
не для развития ума
- для удовольствия их пью;
как кофе, сок, крепчайший чай, воспринимаю их на вкус,
на запах, даже цвет;
как способ этот не ругай, с горячностью не отвергай,
но лучше, все же, нет.
Вот этот теплою волной прошел,
осел мурашками в затылке,
щекочет
и крокодилья железа водой полна,
набухла
и пролиться хочет;
вот тут смешок, - то радость узнаванья
пришла внезапно,
яркой вспышкой, -
приятно даже старику, пусть на чуть-чуть, пусть пять минут,
побыть мальчишкой.
И хочется стихов мне иногда, что схожи с огненной стихией;
Что прогорают без следа, дотла, волнуя мысли непонятной силой.
...Смотреть на огонек -
такой родной, и теплый....
Хочется прижаться...
И только опыт учит нас смотреть, и издали тепло вбирать, не обжигаться...
Воскресенье 24 Октября 1999 г. - 25.10.99
***
***
25.10.99
"Проплывают облака, проплывают, проплывают, проплывают над рощей,
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
Все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
И смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат".
И.Бродский.
Мне, знаю, никогда не написать
о том, как проплывают облака,
О том, что в реку снова не войти, о том, что и река - не та река,
О том, что в горы больше не вернусь. А если и вернусь - в другие горы,
О том, о чем мне никогда не написать: что не вернуть былые разговоры,
Вернув слова мне не вернуть друзей, встречаясь с другом - не вернуть эпохи,
Не времени, а юности моей, когда так хороши и свежи вздохи...
Не отпустить себя - искать себя - под фонарей сиреневым гипнозом,
Не выяснять, как лужа глубока, и по весне, другим дышать навозом...
О том, что не вернуть открытость чувств, не избежать усталого цинизма,
О том, что жеребенком не скакать за трактором к победе коммунизма,
О том, что в парк, входя, в другой входить мне парк,
деревьям никогда не стать опять большими,
О том, что, что-то умирает в нас, и, умирая, мы становимся чужими...
Не написать, как мелко стало мне, мельчают мысли, стали чувства мельче,
Теперь намного легче мне писать, что подбирать слова намного легче.
Мне слов, я знаю, ввек не написать о той тоске, что вечно душу гложет,
О том, что, изменилась, и себя душа в себе давно найти не может,
О том, как сильно стерлись все слова, не потому, что время изменилось,
О том, что вероятно не слова, - сама душа изрядно износилась...
Не описать дрожащей чистоты, когда сквозь слезы звезды различая
Встречаешься с собой и так стоишь, затихший, к звездам юность провожая...
26.10.99
(c) Copyright Илья Графоманов
http://www.istra.ru/~dmw/
Email: dmw@istra.ru
***
ПРИНИМАЯ ПОЧТУ И ЧИТАЯ БРОДСКОГО...
Принимаю e-mail, принимаю, конца ожидаю,
Старым Зумом своим всё в эфир телефонный шуршу,
Кто же мог написать, - всё догадки я перебираю,
Кто же мог написать, твою мать, ну примись, наконец, я прошу.
Это биты стучат, это биты в ушах телефонных
И все выше, и выше, и выше, срываясь опять и опять,
Ночь смеется, ночь ржёт чернотою ртов стекол оконных,
Кто же мог написать, твою мать, кто же длинно так мог написать?
Кто же мог написать так внезапно, нежданно и длинно?
Я устал ожидать, я подарков не жду от судьбы,
Мне во снах никуда не лететь, никогда не летать, журавлино,
Сквозь защитный мой слой, не прорвутся, на волю, мольбы.
Вот и снова обрыв, заблудились, запутались биты.
Вдруг совсем заблудят, и разгадки никак не узнать?
Я бы мог поменять на Курьер, поменять свой модемишко битый,
Ах, на что бы себя, ах, на что бы себя поменять...
Проплывают минуты, дорогие минуты проходят
А письмо все никак не пройдет, все никак не пройдет,
Ах, куда наше счастье, куда наша юность уходит?
Кто найдет это место, кто древо желаний найдет?
26-Окт-99
***
***
Приди ко мне, мой Черный человек.
Не бойся, дурачок, тебя я не обижу.
Я напрягусь, и сказку напишу
Звенящую.... И слёзы на глазах твоих увижу.
Как буду благодарен я тебе!
Ах, если бы ты знал, как буду благодарен!
Стране и веку, времени, судьбе,
Тебе, за то, что так сентиментален,
Как ни один уже - среди живых,
Как ни один - в железном этом веке,
Копытами коней своих стальных
Хрустящем по мечте о человеке...
Я зареву с тобой.... Давно ж я не ревел!
И с удивлением в себе открою душу;
Что есть, чему шагнуть через предел,
И обивать в саду небесном груши...
Прости, прости, бросаю этот тон,
Прости, прости. Побудь, ну, хоть немного.
Дай сесть в ушедший навсегда вагон
Хоть малый шанс. Не хмурься, ради бога.
Не хмурься ради бога, продолжай;
Ищи, ищи во мне живую нить,
Чтобы от боли голос задрожал,
- красиво хочется, с дрожанием повыть.
Ну вот, опять! Молчу, молчу, молчу,
Хотя в стихе мне это сделать трудно,
Хоть в этой лодке плыть ещё хочу,
Перехожу, перехожу в другое судно.
(Или судн'о?
Ах, черт! - на дно, на дно,
на дно ...)
26.10.1999
***