Я начинала читать "Завидное чувство..." трижды, и каждый раз текст производил на меня разное впечатление: от скуки и раздражения до наслаждения каждой строчкой. И когда я получаю теперь отзывы на книгу (а я ее настоятельно рекомендую), то понимаю всех и со всеми согласна. И книга мне очень нравится.
Стендаль называл литературу зеркалом, которое проносят вдоль дороги жизни. И мне долгие годы было досадно, что вдоль моей дороги никто зеркало не несет. Есть много современных романов о жизни старших поколений, или о моих ровесниках-мужчинах, или лирические истории о девушках, которые живут в пузыре из любви и страданий, и откуда откачана реальность с ее бытом, признаками эпохи и живыми людьми.
А персонажи Анны Матвеевой почти одновременно со мной закончили школу и в 90-е пошли учиться в университет в нестоличном городе. От Екатеринбурга до Днепропетровска большое расстояние, но, оказывается, сила культурного поля так велика, что я узнаю и подтверждаю подлинность проблем, и житейских деталей, и слов, которыми все это тогда называлось.
Мне очень дорога историческая реконструкция лексики того времени. Слова создают особую атмосферу, будто открываешь флакон от духов, которыми пользовалась 20 лет назад - и что-то охватывает тебя всю сразу, целиком. Это ностальгия - сладостная печаль.
Однако "Завидное чувство" - не история поколения. Ее писать пока рано, нам надо еще пожить. Анна Матвеева выбрала другой предмет для художественного исследования. Существуют ли романы о зависти? Ведь зависть - запрещенное чувство, им положительных( центральных) героев не наделяют. Кстати, многие читатели отказывают Вере Стениной в статусе положительной героини. Она сложная, противоречивая (а кто-то говорит - простая и мелкая). Вера - настоящая, живая, вот что кажется важным лично мне.
Когда мы наблюдаем в реальности за другим человеком, то слышим слова, которые он говорит, отмечаем поступки. Но даже самые близкие люди часто не знают, о чем он думает и что чувствует. Чтобы один понял другого до дна, нужно не только решить поделиться скрытым и сокровенным. Важно чтобы оба собеседника понимали, как они устроены и что в них происходит - иначе чувства в слова не перельются, и боль не отзовется, и радость не умножится. Тот, кто глух к себе, будет глух и к другому.
Можно игнорировать жизнь своей души целиком, упрощая и уплощая любовь и ненависть. Так обычно плодится презрительное равнодушие. Или можно подходить к вопросу избирательно: не замечать своих темных желаний и любоваться светлыми. И так же идеалистично воспринимать ближних и дальних. Или все мазать черной краской, обесценивая любой благородный порыв и поступок.
Хорошая книга призывает и позволяет внимательно оглянуться вокруг и заглянуть внутрь себя. Литературный персонаж - сложный инструмент познания внешнего и внутреннего мира на границе их соприкосновения. Герой романа - это не портрет автора, и не портрет друга автора или его врага. Это наш с вами портрет, какой-то части внутри нас. Писательский талант состоит в том, чтобы создать образ, которым возможно измерить человеческое. Сначала они пробуют на себе, потом предлагают нам. Все мы с вами - чеховские "сестры", шукшинские "чудики" и даже "родионы раскольниковы". Ну, и матвеевские "стенины". Потому что "Завидное чувство Веры Стениной" - хорошая книга. И я считаю, что мы все завидуем, все.
Конечно, боязно рассматривать себя через лупу. Что там за дрянь хранится в бессознательном и полуосознанном? И вообще говорят, что это извращение - ковыряться в себе. Кентавр Хирон учил, что, стоя над бездной, надо бесстрашно заглядывать в ее глубь и приветствовать жизнь. А Геракл говорил, что он не заглядывает в бездну, а спускается в нее. Давайте попробуем спуститься.
Часть вторая. Где гнездятся летучие мыши.
Зависть бывает двух видов. Первый - это когда голодный человек смотрит на того, кто ест, - "мне нужно то, что у него". Здесь все естественно и прозрачно. Если отобрать еду, то можно насытиться. А едок - препятствие между нуждой и пищей. И потому он вызывает агрессию: явную (отбираю кусок) или скрытую (хочу отобрать, но не могу и злюсь). Я бы назвала такую зависть животной. Завидовать - видеть животом.
Зависть второго рода - социальная. В нашем относительно сытом и безопасном обществе завидуют достижениям в работе, нравственным подвигам, красоте, способности иметь детей, зеленым глазам, танцевальным навыкам - тому, что отнять и присвоить нельзя. К тому же очень часто трудно понять, какую потребность мог бы утолить предмет зависти. Длинные ноги, о которых много говорят в романе, очень слабо связаны со счастьем в жизни. Тем не менее, мы постоянно выделяем в окружающих отдельные признаки, свойства, факты биографии - и вожделеем их. В этом случае между чужими достоинствами и собственными потребностями существует разрыв. Во-первых, их не присвоить, а во-вторых, они не могут утолить "голод" страждущего. Тот, кто завидует, приписывает отдельным достижениям и особенностям волшебные свойства: "если б я была красивая, в моей жизни не было бы проблем", "если бы у меня было много денег, все бы меня уважали", "если бы у меня был талант, я был бы счастлив". Завидущие глаза не замечают несчастных красавиц, презираемых богачей и гениев-самоубийц.
Обычно, когда я разворачиваю это рассуждение, я теряю часть аудитории. Многие люди "знают", что им остро необходима внешность, как у кинозвезды, успех, как у друга, и дом, как у соседа. Я прекрасно понимаю эту убежденность и сама ловлю себя на ней постоянно. И все же утверждаю, что эта убежденность ложная. Пожалуйста, не теряйтесь еще какое-то время, давайте спустимся поглубже. И перед тем, как поговорить о жизни Веры Стениной, вспомним собственное детство.
Мы живем в иерархичном и соревновательном обществе. Я отчетливо помню, как на Украине и в России после Перестройки конкуренция между людьми выросла и дистанция увеличилась. Но и в моем детском саду в начале 80-х воспитатели выстраивали наши пластилиновые поделки в определенном порядке. И он показывал, кто круче. А потом - школьные оценки, "импортные" вещи, внимание мальчиков, "престижный" вуз, талант, успех, авторитет, зарплата, квартира, дети. Хорошие умные дети. Дети, чьи детсадовские поделки стоят в первом ряду. Критериев, определяющих, где ты находишься в иерархии, бесконечно много. Сначала они навязываются извне, но усвоение идет быстро, и вот они уже внутри головы.
Например, маленькая девочка убеждена, что она должна хорошо учиться. Но учиться хорошо выходит не всегда. И если рядом оказывается отличник, он каждой своей пятеркой напоминает о двух вещах:
Вот идеал.
Ты ему не соответствуешь.
И дети говорят простодушно: "Вот бы мне считать в уме, как Иванова!" И будут стараться. Это пока просто соревнование и чистые чувства, то, что называют белой завистью.
Потом вмешаются взрослые. Они будут хвалить Иванову, ставить ее в пример, а тебе говорить: "Ну, что ж ты! Как тебе не стыдно!" И в твоем присутствии жаловаться близким: "А вот моя... А вот девочка в их классе..." В нашем обществе живет странная вера в то, что если ребенка часто стыдить, это его мотивирует. Как следствие появляется чувство, что ты не такая, как надо, плохая и мама любит меньше. Это очень обидно, ведь ты же старалась и не нарушала никаких правил.
И тогда захочется, чтоб Иванова сдохла. И чтоб у нее резинка на трусах лопнула. Даже если Иванова - добрая и верная подруга. Потому что вдруг оказывается, что само ее существование вызывает в тебе досаду, обиду, стыд и гнев. Это уже черная зависть. И вот уже не только взрослые, но и ровесники, подражая взрослым, помогают ее взращивать. В 11 лет моя одноклассница считала, что внешний вид гораздо важнее, чем оценки в школе и говорила: "Каждая уважающая себя девушка должна иметь капроновые колготки". Принадлежность к клубу простых колготок отбрасывала в школьный отстойник. В социуме четвертого класса уже был ярко выраженный верх и низ, процветали гордость и презрение, хвастливые заявления и унизительные комментарии.
Детская зависть - чувство сильное и еще искреннее. Ребенок придет домой и заявит с порога: "Иванова - дура и зазнайка!" Будет ябедничать, и злословить. После чего произойдет самое интересное. Родители догадаются, что у дочери на душе, и скажут: "Просто ты ЗАВИДУЕШЬ. Завидовать нехорошо. Ты же хорошая девочка". И со временем хорошая девочка "перестанет завидовать". Для этого ей придется очень сильно выкручиваться. Она вырастет и, почувствовав очередной укол в сердце, станет превращать его в свою принципиальность: "Лезть вперед, как Иванова, мне совесть не позволяет!" Или остроумно принижать чужие достоинства: "Это у нее не целеустремленность, это упрямство - достоинство ослов". Вывалив на человека кучу злобной критики, скрывать от себя ее реальный источник и добавлять: "Ничего личного. Я просто беспокоюсь о деле". И главное, верить и заявлять вслух: "Я никому не завидую". Потому что связь между острым чувством недовольства, чужими достижениями и собственными требованиями к себе изгнана из сознания. Я - хороший человек. Мне зависть не свойственна. Ну, разве что в очень редких случаях. И совсем недолго.
Правда, родители могут и не провести разъяснительную работу, если сами неприкрыто завидуют всем вокруг. Но типичная семья, в которой уделяется внимание воспитанию, и, конечно, школа и массовая культура создают в голове затейливую конструкцию:
Надо соответствовать многочисленным социальным критериям и, желательно, быть лучше всех.
В случае неудачи (когда уступаешь кому-то) надо испытывать крайне тягостное чувство стыда.
Надо хорошо относиться к людям, которые вольно или невольно напоминают тебе о твоем провале.
Наверное, это так же трудно, как испытывать любовь к бормашине. Бормашина не виновата. Она необходима и полезна. Только она причиняет боль и потому вызывает, как минимум, смешанные чувства.
Я думаю, что завидовать в нашей культуре - нормально, обычно. Кто-то осознает свою зависть, а кто-то - вытесняет из сознания. Мы выросли в обществе, которое порождает эту страсть, другого мира мы не знаем. Чтобы приспособиться к нему, встроиться в него, необходимо разделять хотя бы некоторые его ценности. Все ценности, которые внутри нас, пришли к нам снаружи. Теперь мы считаем их опорой своей личности, связываем с ними самооценку. Если не удается в какой-то момент или период быть честным, богатым, милосердным (что там у кого в личном списке требований), человек испытывает недовольство собой в диапазоне от легкой досады до ненависти и презрения к себе. И если перед ним предстает друг или враг, которому удалось то, что не удалось ему (пусть даже тот "счастливчик" глубоко несчастен и неудачлив во всем остальном), человек сравнивает, сравнивает не в свою пользу - и летучая мышь (образ, придуманный Анной Матвеевой для зависти) расправляет черные крылья.
Зависть по своей сути - это не плохое отношение к другому. Это плохое отношение к себе. Я завидую - значит, я недовольна собой. А если нравственный запрет на зависть мешает разобраться во внутренних мотивах, то цветут другие чувства: раздражение, снисходительность, раболепие, праведный гнев, скука и подчеркнутое равнодушие. Особое внимание всем предлагаю обратить на раздражение. В большинстве случаев за ним стоит недовольство собой, а не другим человеком или обстоятельствами.
Благодатная почва для зависти - отсутствие собственной значимости. Значимости в этом мире, значимости для людей, власти над обстоятельствами и смысла в своей судьбе. Не умея опереться на собственные силы, чувствуешь себя беспомощным, а глядя на других, завидуешь внешним признакам, которые кажутся залогом успеха, этакой волшебной палочкой.
Зависть - очень важный симптом. Он всегда свидетельствует о том, что человеку плохо и о том, что он НЕ ЗНАЕТ, что ему нужно, чтобы стало хорошо. Он гоняется за несущественным и неосуществимым. И зависти нет, когда удовлетворены настоящие потребности и когда есть мир в душе. Когда же в душе Веры Стениной царит мир и когда и как он нарушается?
Часть третья. Вера Стенина.
Миром было время, когда маленькая Вера рассматривала с приходящей тетей художественные альбомы, время, когда зародилось ее завидное чувство прекрасного. Дома Верочку любили, она впитывала впечатления жизни и еще не думала о том, соответствует ли каким-то оценкам и цифрам.
А вот в школе она узнала, что лучше других: ее фотография служила рекламой местному ателье, а мать копила богатое приданое, обеспечивая успешное будущее. Исповедуя в тот момент родительский мещанский идеал, девочка с ним совпадала, стояла на вершине пирамидки и к окружающим относилась снисходительно (к Юльке, в частности). Вот это "я - лучше, а она - хуже" и было источником зависти, яичком, из которого летучая мышь вылупилась, когда расклад сменился.
Самодовольная маленькая Стенина легко утратила равновесие, когда подросла, посмотрела на Юлькины ноги, а потом замерила свои. Через несколько лет красивой подруге достался парень, которого берегла для себя. Зависть росла и справиться с ней было невозможно.
А потом случилось чудо: пришла любовь - и летучая мышь исчезла, исчезла на несколько лет, несмотря на смерть любимого и на трудную жизнь. Гера и Лара - это счастье, с ними Вера равна самой себе.
Однако в ее судьбе со временем появился новый важный персонаж - дочь подруги Евгения. И неизбывная привычка сравнивать создала условия, при которых зависть снова воспарила на черных крыльях. Заброшенный матерью хилый ребенок, тянулся к Вере, к настоящей семье. Ведь так было хорошо в этом надежном доме, с щедрой и теплой матерью, с почитаемым отцом на фотографии (о своем Евгения совсем ничего не знала). Девочка пыталась вползти в гнездо, где ей будет безопасно, где она сможет расти и цвести. И тетя Вера стала, возможно, главным человеком для нее. Навсегда. И Стенина жалела малышку, как всякого, "кого угораздило родиться у такой матери, как Юлька". Она пригрела ее и воспитывала, как того требовала совесть и материнское сердце. Но было и еще кое-что. В довесок к любви шла жалость, а жалость всегда таит в себе высокомерие, универсальную мерку, которой можно измерять и ноги, и детей с их родителями.
Дошкольное детство дочек - это Верин реванш над Юлькой. Состоявшаяся мать смотрит свысока на мать-неудачницу. Пусть та продолжает блистать красотой и крутит романы, ее семейное лузерство налицо. Обожаемая обласканная Лара и бедная Евгения, которая мечтает о месте рядом с Ларой, - ежедневное доказательство Стенинского превосходства. И как всякая ложная опора, оно рухнуло очень быстро, буквально в течение дня, когда завуч в школе сказала про Женю Калинину: "Это наша "звездочка", а Вера осознала, что ее родная дочь будет учиться плохо, сколько усилий ни прикладывай. Став матерью, Вера как будто обрела устойчивость и уважение к себе. Потому что значимость матери для малыша огромна и неоспорима. Но когда ценность самого ребенка мир начинает оспаривать, выставляя ему низкие оценки, внутренняя пустота возвращается, и вместе с ней - зависть.
Мышь выедала Стенинскую душу, заставляя рыться в книгах, искать ответ на вопрос: что это за зверь такой? Исследуя зависть, Вера лишь поняла, насколько она неодинока в своих страданиях. А вот найти способ излечения не смогла. Она стала топить мышь в вине, и все могло бы кончиться печально, если бы не удалось зайти с другой стороны.
В это трудное время со Стениной то ли вправду случилась, то ли привиделась встреча с психологом-экстрасенсом, которая, не отвлекаясь на чувство зависти и ощущения в горле, спросила: "А почему вы свои проблемы всегда пытаетесь решить за счет детей и мужчин?" И Вере удалось нащупать свой путь в жизни, опереться на талант и знания. Она сумела "сосредоточиться на главном" - вернулась в университет, защитила диплом и стала экспертом, искусствоведом. Когда Стенина впервые увидела свою жизненную дорогу, это стало для нее ярким переживанием и моментом истины: "Зависть, как обычно, пыталась перетянуть все на себя - но Вера почувствовала, что впервые в жизни может дать ей отпор". Завидное чувство уравновесило чувство зависти. Большие сомнения и метания юности наконец остались в прошлом, хотя приступы зависти продолжали мучить ее, как хроническая болезнь: то Копипаста обнаружит художественный талант, то ленинградцы будут бесить своими возможностями культурного досуга. И, конечно, главная нерешенная проблема - Лара. Ведь дочь пока не нашла себя. Пути, подсказанные матерью, ей не подходят, а искать самой пока не хватает сил.
Что же касается Веры Стениной, то она меняется. Она понимает, что противоядие зависти - вовсе не обладание тем, что есть у подруги, а то, что она назовет счастьем. И это не идеальное "все хорошо" или пиковые эйфорические переживания. Счастье - это любовь твоя и к тебе и следование своему призванию, каким бы неожиданным оно ни было.
В финале автор приводит нас к тому моменту в жизни своей героини, когда она к счастью готова. Она сумела применить странный талант - найти свое предназначение. В ее жизни есть родные люди - мать, дочь, лучшая подруга. И сейчас к ней близко подошел человек, который может любить ее преданно и верно, потому что он обладает даром доброты и великодушия, которого не хватило Вере, чтобы принять себя и принять свою дочь. Наверное, все устроится не сразу, героям еще будет чем заняться, налаживая отношения. Но мы можем надеяться, что Сережа сумеет придать обеим женщинам уверенности, сил и желания жить.
А что произойдет с нашим любимым персонажем - Мышью? Наверное, она продолжит сидеть с домашними за обеденным столом до тех пор, пока Вера будет согласна ее кормить. Зависть - бессильный отказ менять жизнь. Но Вера Стенина входит в силу. Приходит время - и мы входим в силу. В сорок лет все еще только начинается. Или в пятьдесят. Или позже. Пока все не кончилось, все еще только начинается.