Прошли все новогодние застолья, кто выжил, тот запомнил на всю жизнь: когда сосед по стулу точит колья, то лучше от соседа отсадись. Хотя мораль не в противостоянии, не в том, кто в твой бокал подлил бензин, а в том, как лучше покарать анально того, кто закупил весь магазин, но, видите ли, мест на дне авоськи хватило лишь на фрукты и коньяк, а для водички... В общем, удалось нам отпраздновать всухую только так.
Когда в глазу мигнул фонарь последний и ёлки раздвоилась вдруг звезда, Ноэль уехал на велосипеде, запутавшись в фольге и проводах, сознанье гордо взмыло к Иггдрасилю, избавившись от тяжести оков - но сушняка кордоны не осилив, вернулось. Но вернулось без мозгов.
В удушливом очнувшись одеяле, инстинкт поведал, что не дома я - из под башки подушку эльфы крали, косился нежно Крюгер на меня, в квартире сверху выла Леди Гага, мозг в такт скрипел, хотелось очень пить. В квартире слева явно гнали брагу, но брага не хотела уходить. Светил во тьме мобильник жутким светом, выхватывая темные углы - в одном виднелось лангольеров гетто, в другом - лаборатория Пилы. Из спальни полз клубок, хрипящий смутно, был виден пирамид и даже хэд - "нооль трии" - стонали жертвы камасутры, царапая тентаклями паркет.
Ноль потерев, простерлись к кухне пальцы, под ступнями раздался дикий мявк. В смертельной мсте за сплющенные яйца в загривок впился зубом вурдалак. В крови зараза разливалась ядом, ногой алкалось копчик почесать - Чужой под потолком сказал "не надо" и Хищнику в сапог велел нассать.
До кухни оставалось меньше метра, в шкафу строчили оридж братья Гримм, за дверью инфернального клозета фаянсовый бурлил Ородруин, восставшие из недр дивана зомби дрались у холодильника за сок - рвались кафтаны, вылетали пломбы, был применен химический носок...
И тут все прояснилось, как под солнцем, как от гирлянды свежей чеснока - Садако и друзья ее, японцы, тащили в телик ящик коньяка, а на верху звенящей грустно тары покачивались, словно пьяный конь, последнее спасенье от кошмара - два литра минералки "Оболонь". Издав банзай в стручок усохшим горлом все бросились туристам бить лицо - визжал, как изнасилованный, Горлум, хрустело вновь ликантропа яйцо, смешались в кучу зомби, кони, люди, коньяк разлитый всем копыта мыл, над оргией, почесывая груди, спросонья Джиперс Криперс воспарил - себя за челку вытащив из свалки, наткнулась я глазницей на комод, там, за комодом, под хвостом русалки подарок мой лежал на Новый Год: холодная как труп невесты влага, налитая в изысканный баллон - завистливо рыдала Леди Гага, почуяв нарисованный лимон, скребли ко мне по миллиметру жертвы, тянулся тролль, весь род мой матом крыв.
Во имя избежания баттхерта, пришлось рвать когти, жидкость утащив. Залипнув прочно в самый темный угол и осушив посудину до дна, мы с вурдалаком крыли матом кукол, занявших нагло кресло у окна. И благородно, словно две легенды (забыт был вирус, прощена ступня), под матное ответное крещендо икали пузырьками "аняня". Прохладный воздух гриппа нес отраву, храпел в серванте Данте, адски пьян, и только телика светодиод кровавый светился, как Учихин шаринган.