Аннотация: О том, как любовь влияет на способность творить и убивать.
Стежок за стежком на полотне выводился шелковый узор. Весеннее солнце ласково касалось пальцев и щек, легкий ветерок из приоткрытой форточки шевелил волосы. Мама всегда говорила, что Ульяне идет вышивать, что для такой хрупкой и миниатюрной девочки работа руками - самая подходящая. И у Ульяны действительно неплохо получалось; пока мама была жива, она научила дочь и вышивать, и шить, и вязать, и даже немного плести кружева. Зачем?.. Магазины были заполнены дешевой одеждой: и вязаной, и расшитой, и с кружевами. Кто будет платить втридорога за ручную работу, если у нее нет никаких особых преимуществ перед китайскими машинными поделками?
Мама Ульяны считала по-другому, она прочила своей дочери карьеру дизайнера по одежде и настойчиво толкала ее по этому пути. Ульяна не сопротивлялась - ей и самой это нравилось, тем более что вещи, сделанные ее руками, имели спрос и успех, правда, пока что только среди знакомых.
А потом мама умерла.
Все изменилось. Без маминых энергии и оптимизма не хотелось ничего делать, не хотелось творить, руки сами опускались. Ульяна продолжала по привычке работать в ателье по пошиву одежды, занимаясь теперь в основном ремонтом или подгонкой по фигуре клиента, в лучшем случае ей заказывали сшить что-то по выбранной модели. Сотрудницы и хозяйка с сожалением поглядывали на нее, но молчали.
И все же, видимо мамина смерть сделала Ульяну той, кем она была сейчас. Горе и боль от потери любимого и близкого человека обострили чувства, полностью притупляя рациональное начало, заложенное и усердно взращиваемое мамой. Ульяна начала чувствовать других людей, прошлые и грядущие события, и она не могла заставить себя молчать. Кому-то она предсказывала боль и потери, кого-то спасала от ошибок, и ее начали побаиваться. Хозяйка ателье, раньше расхваливавшая талантливого дизайнера, работавшего у нее, теперь сплетничала о экстрасенсорных способностях своей работницы. Заинтересовавшиеся домохозяйки стали приходить прямо на работу к Ульяне, желая узнать будущее или снять порчу.
Работу пришлось бросить, и как-то само собой так сложилось, что она стала зарабатывать своим даром.
Сколько лет она уже экстрасенс? Чуть меньше, чем сирота... И примерно столько же она не брала в руки ни пяльцы, ни спицы. Швейная машинка пылилась в чулане. Может, это тогда в нее вошел демон, отняв способность творить и заставляя копаться в чужих душах, выуживая оттуда самое сокровенное? Если бы ни Олег, она бы никогда не узнала о том, что одержима. И, если бы ни Олег, никогда бы не излечилась.
После встречи с ним она впервые снова взялась за пяльцы. Вышивание давалось легко, узор выходил чистым и ровным, словно она всю жизнь работала ниткой с иголкой. На душе пели птицы...
Ульяна отложила работу на подоконник и, немного отодвинув в сторону тюлевую штору, выглянула в окно. Стояла чудесное весеннее утро, солнце игриво подмигивало в каплях, срывающихся с крыш и ветвей деревьев. Повсюду звенела капель.
Громовой стук в дверь нарушил идиллию.
- Странно, - подумала Ульяна и, тревожно прижав руки к груди, приблизилась к двери. - Ведь звонок есть...
Яростный стук повторился.
Ульяна осторожно заглянула в глазок, уже готовая набирать номер полиции, и увидела за дверью Олега. Голова в крови, едва стоит на ногах, упираясь руками в дверь...
Ахнув, женщина кинулась открывать.
- Олег! - испуганно всплеснула руками она и тут же замолчала, увидев налитые кровью и ненавистью сумасшедшие глаза.
- Сука! - прохрипел он, вихрем набрасываясь на Ульяну, мертвой хваткой вцепляясь в горло и оттесняя ее вглубь прихожей. Дверь тут же захлопнулась порывом ветра, отрезая последний путь к спасению.
Захрустело и звякнуло зеркало, разбитое спиной Ульяны.
- Говоришь, не держишь зла?! Это ты все подстроила?
Ульяна силилась сказать, что ничего не понимает и ни в чем не виновата, но рука Олега с такой силой сжимала ее горло, что позволила вырваться разве что сиплому стону.
- Сука! - повторил он, снова и снова с силой впечатывая ее в рассыпающееся зеркало. Порезанную спину саднило, в глазах начало темнеть, сил оставалось лишь на то, чтобы поглаживать его напряженную, перетянутую сведенными жилами руку и одними губами шептать:
- Нет! Нет...
Сжалился. А может быть, поверил. Ослабил хватку. Ульяна мелко, быстро задышала, пытаясь вернуть утекающее сознание, ощущая, как по лицу катятся слезы обиды.
- За что? - с трудом выговорила она, вглядываясь в его искаженное яростью лицо. Картинка расплывалась от слез и недостатка кислорода.
- За что? За что?! - прогремел он хрипло, отшвыривая ее от себя. Ульяна больно ударилась о притолоку и оказалась на полу спальни. Тяжело шагая, Олег приближался. - Ты, ведьма, спрашиваешь, за что?!
Она засучила ногами, пытаясь если не подняться, то хотя бы отползти в сторону от ужасного чудовища, в которого превратился ее друг.
- Я ничего не сделала! Я не подставляла! - закричала она срывающимся голосом, цепляясь за спинку кровати и пытаясь подняться. Олег сгреб ее растрепавшиеся волосы одной рукой, тонкое белое плечо - другой, и, рывком подняв с пола, швырнул на кровать.
Ульяна тут же вскочила, и он тяжелым, грубым ударом вернул ее обратно. Зажимая одной рукой истекающий кровью нос, другой пытаясь закрыться, она поползла назад, к противоположной спинке кровати, пытаясь отстраниться от Олега. Он сделал шаг в ее сторону и покачнулся. Ярость в глазах исчезла, сменившись выражением боли и растерянности; взгляд затуманился. Олег подался к ней и Ульяна зажмурилась, ожидая очередного удара или смерти, но он тяжело и грузно опустился прямо поперек ее тела, придавив своим весом, и затих.
Несколько минут женщина сидела, замерев и не смея открыть глаза, пытаясь отдышаться и унять нервную дрожь в руках. Кровь почти унялась, но все же вся правая рука и горловина платья были безнадежно выпачканы. Олег не шевелился.
- Олег? - позвала Ульяна, осторожно окидывая взглядом его скрюченную фигуру. - Олег, что с тобой?
Он молчал, будучи, очевидно, без сознания. Неуклюже выбравшись из-под навалившегося на нее тела, Ульяна нерешительно застыла, пытаясь понять, что произошло. Рыдания рвали грудь, и, не в силах больше сдерживаться, она убежала в ванную.
Через двадцать минут она сидела на кухне лицом к входу и маленькими глотками пила горячий травяной чай, стараясь успокоиться. Ждала, что вот-вот он выйдет из спальни и... либо извинится и объяснит все, либо... убьет? Но Олег не появлялся.
Не допив чай, Ульяна крадучись направилась к спальне. Мужчина все так же лежал поперек кровати, не сменив позы.
- Да что же с тобой случилось? - прошептала она, разглядывая исполосованные словно ножом руки, разорванную рубашку, запекшуюся кровь в спутанных волосах. Чувство страха ушло, уступив место состраданию и жалости. Аккуратно перевернув бесчувственное тело, Ульяна внимательно оглядела кровавые полосы на лице и шее, разорванное ухо, разбитый висок; бережно расстегнула рубашку и сжала зубы при виде одного огромного синяка вместо тела.
Сходила в ванную за тазом горячей воды и полотенцем и нежно, пядь за пядью отерла избитое, израненное тело Олега. Он так и не пришел в себя.
Коснувшись его лба, чтобы отбросить прядь волос, Ульяна поняла, что у ее пациента жар. Первой мыслью было все-таки позвать врача, но потом она представила, какие вопросы у того возникнут. Что она могла бы ему ответить, если и сама ничего не знала? Что на него напали собаки? Что он подрался с кем-то? Во что это все может вылиться - его заберут в больницу, а потом в полицию?..
Вряд ли Олег будет благодарен за все это - шестым своим чувством, обостренным от частых касаний к Знанию, она знала, сам он никогда бы не обратился к врачу. Хватит с него и того, что...
Она и сама справится. Бабушка передала ей много своих секретов и умений - в конце концов, Ульяна не первая ведьма в роду.
Трое суток Олег был в беспамятстве. Ульяна мужественно и стойко сидела рядом с ним, натирая его быстро заживающие раны собственноручно приготовленной мазью. Сердце переполняли сострадание и нежность, когда она смотрела на впалые закрытые глаза, заострившиеся нос и скулы, заросшие жесткой щетиной щеки. Может, надо было уговорить его тогда и наконец-то хорошенько накормить? Если бы застеснялся - предложить сходить куда-нибудь вместе...
Температура почти не спадала, некрепкий, болезненный сон часто сменялся короткими минутами бодрствования, во время которых Олег бредил о чем-то шепотом, словно не замечая Ульяны рядом. Пару раз он порывался вставать, но хрупкой женщине было не столь сложно вернуть на место ослабевшего мужчину. Рядом на прикроватной тумбочке всегда теперь стоял термос с травяным настоем, и, пользуясь краткими пробуждениями Олега, Ульяна заставляла его пить этот настой. Его состав восстанавливал силы и заживлял раны - рецепт их тех многих, что Ульяна с детства помнила наизусть. Вот и пригодились бабушкины уроки...
На четвертый день он открыл глаза. В них больше не было горячечного безумия или ненависти - они смотрели ясно и внимательно. Ульяна сидела рядом, боясь поднять голову и встретиться с этим взглядом. Ей нечего стыдиться и совесть ее чиста - так отчего же так страшно?
Он молчал, изучая ее пристальным взглядом, потом протянул руку и коснулся ее пальцев.
- Ульяна, - позвал он тихим, но уверенным голосом. Она подняла голову.
- Ты прости. Я... верю тебе.
Ее губы задрожали, пришлось сжать их покрепче, на глаза наворачивались слезы.
- Почему? Что случилось? - голос выдавал подступающие рыдания, как она ни старалась подавить их.
- Твой дух предка приходил ко мне, - его рука легонько сжала тонкие мраморные пальцы, потом поднялась вверх и коснулась щеки. - Он обманывал меня, играл со мной. Он привел меня к той... девушке. А потом...
Ульяна слушала рассказ, затаив дыхание, пытаясь понять, не вернулся ли жар к Олегу, не бредит ли он - и видела все, что случилось, его глазами, ощущая его ненависть и злобу через касание рук. Невероятно было, что дух ее предка являлся другому человеку - и без зова, приносил оружие, учил и наставлял, указал дорогу к Кругу камня. Невероятная драка и странное ее завершение, и тяжелый, как в кошмаре, путь домой, через заснеженные поля, без ятагана, кинжала и пальто.
- Вдруг ты просто ошибся? - робко предположила она, когда Олег закончил рассказ. - Ты ведь ни разу не видел ее зверем. Может, она просто девушка, так же как и ты, обманутая.
- Я видел ее лицо, когда она менялась, - брови упрямо сошлись на переносице. - Кое в чем Шаман меня не обманул.
- Шаман?
- Твой дух предка. Он так назвался, - пожал Олег плечами.
- Мой пра-пра-пра... дед действительно был шаманом, - удивление сквозило в ее улыбке. - Что?
Олег зачарованно смотрел во все глаза на ее лицо, будто заново увидев молочную бледность скул, и розовые блики в голубых казалось бы глазах, и мягкие пряди белоснежных волос. И лиловые пятна на шее, и немного припухший красноватый нос, и усталый взгляд, выдававший бессонную ночь.
- Ты такая красивая, - прошептал он, боясь словом нарушить очарование ее облика, и трепетно коснулся снеговой пряди, выбившейся из-за маленького ушка. - Прости за это.
Ульяна приложила ладонь к шее, словно закрывая от него следы побоев, улыбнулась грустно и вдруг одним легким движением подалась вперед и поцеловала Олега. Словно окунувшись в весенний ветер, его сердце сладостно забилось; руки сами обхватили тонкий, хрупкий стан.
- Милый, постой, - она слабо пыталась отбиться. - Ты так слаб...
Но его руки, хоть и неокрепшие еще после болезни, сильно, упрямо притягивали, охватывая теплом; дыханье сбивалось, одеяло мгновенно было сброшено на пол, от боли и обиды ни осталось и следа. Олег упивался податливостью ее губ, поцелуй за поцелуем касался щек, шеи, живота, бедер Ульяны и все не мог поверить, что кожа может быть такой тонкой и нежной. Тонкая жилка дробно пульсировала на шее, и ее дыхание жарко било в плечо, и не было никого в целом свете ближе, роднее этой маленькой, необыкновенной женщины. Налившиеся синевой глаза распахнуты, горят щеки, из полуоткрытых губ тихой стон - о боже, ей хорошо! - и...
Она спала, раскинувшись на подушке; одеяло по-прежнему на полу и ее обнаженная грудь слабо мерцала в тусклом свете, падавшем в окно. Олег пристроился рядом, усевшись на край кровати, чувствуя, как сердце переполняет тоска и сожаление. Могло ли все быть по-другому? Могли бы они когда-нибудь..?
Она тихо ахнула, резко вдохнув и замерев. Глаза распахнулись в ужасе навстречу его глазам.
- Прости, - прошептал Олег, чувствуя, как его душа разрывается в клочья. - Ты выпустила этого демона.
Нож поднялся и опустился снова, орошая лицо Ульяны гранатовыми каплями. Из уголков глаз, жалобно и с укоризной глядевших, скатились слезы и потерялись в рассыпанных по подушке волосах.
- Я отпускаю тебя, я даю тебе уйти, не совершив больше ничего нечистого, - он стер с ее дрогнувших губ каплю крови. - И я обязательно убью твоего демона.
После пятого удара тело женщины расслабилось, руки, вцепившиеся в его рукава, безвольно упали.
- Я люблю тебя, - одними губами шепнула Ульяна и закрыла глаза, лицо ее безмятежно разгладилось.
Олег припал губами к ее лбу, к губам, заставляя себя не кричать от боли, рвущей легкие и сердце, и с трудом удерживаясь от того, чтобы не вогнать глубоко в свою грудь нож, согретый кровью любимой.