Аннотация: Пикапер Джей Джей решает прервать двухмесячное воздержание, заводит дневник и пытается не думать о том, что через несколько дней ему предстоить убить двух человек.
Запись от 13 октября 2009, вторник
Если я все-таки убью тех двоих, пожалуйста, не показывайте эти записи моей матери.
Прошу.
Никогда не вел дневника, но эта тетрадь как девушка - не отпускает, пока не раскроешь. Видимо, настала пора мемуаров. В двадцать один год, мнда. Петро наверняка нашел бы, что сказать.
В конце концов, а в чем проблема? Тем более что не имею привычки бросать начатое - взялся писать, буду писать. Каждый день, вечером, по горячим следам, так сказать - благо, неделя обещает быть веселенькой. Память у меня отменная, не сомневайтесь. Хотя может, где и приукрашу - говорят, у меня есть писательские задатки, хех. Да и реальная жизнь слишком реальна, чтобы полностью переносить на бумагу.
Минут пять вспоминал прошлое. Хочется написать что-то о том, где все это началось... "это" - в смысле "я". А начался я в белорусской провинции. Какой? Ей-богу, для вас это не представляет никакого интереса.
И тем не менее - что бы такое рассказать для затравки...
Похоже, все-таки придется об этом. Полчаса уже пытаюсь придумать что-нибудь другое, а в голову лезут одни и те же мысли. Не то чтобы мне эти воспоминания приятны, нет. Просто иногда очень хочется высказаться, излить душу, если вы понимаете, о чем я.
Так вот, с отцом у нас были прекрасные отношения. Хоть он много работал, в выходные всегда находилась минутка и для меня. Мы ездили на Юбилейное, ловили рыбу в протекавшей рядом речушке и... любовались девушками. Чуть ли не с трех лет отец приучил меня относиться к девушкам с пиететом. Когда сверстники вырубали девчонок подножкой, я уже целовался не хуже Дон Жуана, а о сексе знал больше Николая Ивановича - главы многодетного семейства, жившего над нами в трешке. В общем, все было замечательно - я любил отца, отец любил меня, и оба мы любили нашего мопса по кличке Слюнявчик. Все было замечательно ровно до тех пор, как...
- Не слушай, сынок, - говаривал он, - тех, кто утверждает, что женщина любит ушами. Нет, женщина любит языком. Если дашь ей выговориться, выслушаешь обо всех ее проблемах, она твоя. Ты должен внимать как баран и не говорить ни слова - интрига, Артем, главное... и это бесит сильнее всего. Иногда хочется просто дать ей по лицу или, не знаю... Но мы должны терпеть, мы ведь мужчины, сынок. Хочется выговориться, всем хочется, но мы должны терпеть, должны сражать... поклевка!
А еще он любил рок-н-ролл. Старые, никому не известные группы.
Он их обожал.
Мама не одобряла наш семейный союз. Она считала, что у отца уйма нереализованных желаний, которые он стремится всячески воплотить во мне. Я ей не верил. Я вообще с ней редко разговаривал. А потом...
Как это бывает? В пять тридцать ты приходишь домой. Работы не нашел. Садишься за яичницу с кетчупом. И когда тянешься к солонке, узнаешь об этом. А потом накручивается.
Солонка.
- Прости, что ты сказала, мамочка?
- Вы мне больше не родители.
Тогда и появилась эта хренота. Вернее, не точно тогда, а спустя пару месяцев, уже в Минске, куда я переехал. Мелкие психологические проблемы.
Пару месяцев назад ходил к психологу. Ничем не помог, хотя и денег не взял. Ничем, если не считать бумажки с какой-то идиотской непонятной надписью, которую он мне подсунул после сеанса гипноза - мол, я сам напечатал это на его компьютере. И еще он намекнул, что я много бредил в отключке - говорил настолько тихо, что он ни слова не разобрал. Хотя нет, кое-что все-таки разобрал. Как бы я под гипнозом назвал дату - восемнадцатое октября. И сказал, что в этот день по моей вине погибнут два человека.
Надо же было такое придумать, а? Чувствовал себя лохом, купившимся на объявление в газете: "чищу карму, навожу порчу, имею дело с приворотом".
Чувствовал тогда. А теперь...
Впрочем, у каждого есть такие вот маленькие психологические секретики, ничего серьезного, правда? Не понятно одно - почему все началось именно в день, когда мать подала на развод из-за отцовских похождений на стороне. А точнее - когда я собрал из-за этого вещи и уехал в столицу. Один.
Короче, вот я в Минске, пишу мемуары. Ну не мемуары, но пишу. Более-менее важные события из моей жизни усвоены (а может, нет - зависит от вас), и теперь можно переходить к сегодняшнему дню.
Кстати, пока не забыл - мое имя Артем, друзья зовут меня Джей Джей.
И сегодня я сбил человека.
Как это бывает? На кухне слетает шланг, и вся эта горячая вода течет не в раковину, а на обои. А еще - на электрический чайник с накипью. И на холодильник с дверцей, которую из-за брака невозможно закрыть до конца. Стоишь как дебил, и тапочки мокнут, и руки трясутся.
Вот сейчас примерно то же самое, разве что тапочки у меня сухие. Да и руки, по-моему, трясутся не только из-за аварии. Богиня. Эта богиня никак не идет из головы. Только я не могу понять - которая из двух.
***
"Газель" катила по Минску и подбирала пассажиров, как мусороуборочная машина загребает кучи листьев, оставленные с утра у обочины. Я не сволочь, но после двух недель за рулем, да еще без выходных, подобные сравнения не кажутся такими уж грешными. Да и на людей к концу смены начинаешь смотреть по-другому.
Первая зашла на Октябрьской. Из-под черной маечки - красный бюстгальтер, одна бретелька спущена. В руках - красный плащ. Щеки чуть впадают, что вместе с крепкими бедрами придает сходство с доброй лошадкой. Я даже рулить стал аккуратней, не каждый день такая красота ездит в маршрутке. Обычно им заказывают дорогое такси спокойные пижоны в носках от Армани. Неудивительно, что дорога как водой размылась - небось, и давление поднялось. Еще бы, два месяца воздержания!
Стойте, я сказал, у меня что-то поднялось? Забудьте.
Не просто поднялось - шухернуло наружу.
В радио читали СМС, пришедшие в студию. Передайте Боре, что он классный парень, и все в таком духе. В зеркале заднего вида сверкал камень с ее туфельки - имитация то ли бриллианта, то ли топаза, мое внимание сосредоточилось чуть выше.
- Молодой человек, смотрите на дорогу, - сказал один из пассажиров - женщина, похожая на оголодавшую Татьяну Устинову.
Вот что за напасть? Стоит на секунду усомниться, хочешь ли ты быть водителем маршрутки, как кто-нибудь тут же считает нужным вернуть тебя обратно. Я сказал, что буду смотреть хоть в потолок, если мне так захочется, а если ей что-то не нравится, книга жалоб и предложений в бардачке. Но в зеркало пялиться перестал. И правда, не впервые же девушку вижу.
А с другой стороны - два месяца...
- Слушай, парень, - впечатала женщина, - мне абсолютно все равно, за какие заслуги тебя взяли на эту работу, но еще одно высказывание в таком духе, и ты даже не успеешь забрать документы.
Вот эти документы меня добили. Палец чисто автоматически вжал кнопку прикуривателя, ну а какая-то часть меня уже хватала женщину за волосы и выжигала прикуривателем глаз. Я поправлял ароматическую "елочку", сдерживаясь, когда мирный женский голос с задних рядов сказал:
- Женщина, не мешайте вести машину.
- Послушайте, - ответила "Устинова", - я все понимаю - ну откуда у водителя маршрутки представления об этикете? Но так же нельзя, хотя бы минимальный уровень культуры должен быть. Да и потом - может, вы хотите попасть с этим ребенком в аварию, а я нет.
У меня зачесалось между лопатками. Знаете, зуд такой нестерпимый, а добраться сложно. Я прокашлялся и открыл форточку. Ветер почему-то оказался слишком сильным, даже для такой скорости... А ведь она в чем-то права - еще одна жалоба, и шеф не выдержит.
- Вот именно, что и я не хочу, - сказали сзади. - Поэтому помолчите, будьте добры.
"Устинова" вдавила уголки губ в щеки, отчего лицо приобрело глупое выражение, и бормотнула что-то невнятное. Нервное напряжение, повисшее в такси, играло не в ее пользу. Через пару остановок она вышла, и вместе с ней исчез нестерпимый зуд. Щелкнул прикуриватель, я только взглянул на него - три года сигареты во рту не держал.
Стало шумно. Заскучавшие пассажиры принялись обсуждать ветер, обещающий принести хоть капельку влаги. Дождя не падало две недели, Анютины глазки на дачах гибнут. Мне, правду сказать, было не до Анютиных, и тем более - не до глазок.
В зеркале мелькнуло плечико со спущенной бретелькой.
В какой-то момент я понял, что пытаюсь придумать оправдание. Да, два месяца назад я бы за такое плюнул себе в лицо. Искать причину, чтобы не знакомиться с девушкой, до чего ты докатился, мужик? Подумаешь, навалял пощечин ни в чем не повинной девчонке, с кем не бывает. Потеряла сознание, да. Потеряла, как сейчас помню, вместе с белым обручем, слетевшим от ударов...
Простите, пожалуйста, не хотел. Честно. Что же теперь, евнухом стать?
Двух месяцев, по-моему, вполне достаточно.
По радио сообщили номер, на который можно кидать СМС, и Григорий Лепс закричал для Миши из Новополоцка. Блин, как же мне в голову не пришло? Я решительно взял с приборной панели мобильный и одной рукой зашел в раздел "написать сообщение". Щелкать по упругим кнопкам и следить за дорогой - та еще нервотрепка, можете мне поверить.
Уже улыбаясь и отправляя телефон на место, я услышал автомобильный гудок, смешанный со страшным женским криком. Это было так близко, что я до треска сжал мобильный и поднял глаза, ожидая увидеть хоть гребаного Мефистофеля.
Ей-богу, до сих пор не пойму, что тогда произошло. Просто кухня, шланг, горячая вода, а потом рука сжала мобильный до боли и вывернула руль куда-то вправо. Ручник. Засвистели шины, по дну что-то заскрежетало. Машина въехала передними колесами на тротуар и замерла. Прохожие стали оглядываться, тучная женщина с пестрой детской коляской остановилась.
Я сидел с зажатым в руке мобильным, пытаясь догнать события, когда заметил на тротуаре девушку. Рядом лежал смешной рюкзак в форме головы Гуффи. Из него вывалились тушь для ресниц, круглое зеркальце и что-то с изображением белого щенка и надписью "Вольт". Сначала я принял это за коврик для компьютерной мыши, но потом подумал - какого хрена кому-то носить с собой коврик для мыши? - и пригляделся внимательней. Тетрадь. Да, это обычная тетрадь.
Господи, я сбил школьницу!
Зачем-то закрыв форточку, я вернул наконец мобильный на панель и вышел. Ветер действительно был сильнее обычного - катились наперегонки одноразовый стаканчик и бутылка из-под "Фанты", где-то вдалеке уже гремело. Под ногой хрустнул опавший лист. Помню, как тогда ослабла шея - чтобы просто сохранять голову на весу, требовалось прилагать усилия. Никогда бы не подумал, что буду так переживать из-за простой аварии. Тем более, почти никто не пострадал. Почти... Прав Петро - нельзя настолько серьезно относиться к жизни, можно и на Миокарда нарваться.
Я проглотил что-то горячее и приподнял девушку за хрупкие плечи. Она оказалась не такой молодой - лет восемнадцать-девятнадцать. Кеды на широкой подошве, полосатая байка расстегнута, светлые волосы под короткое каре. Глаза посмотрели на меня из-под спутавшейся челки - и я почувствовал, что родился заново.
- Просыпайся, - сказал я. - Самое интересное пропустишь.
Взгляд девушки стал осмысленным. Маечка с чуть проступающими через ткань сосками приподнималась все реже. Я кое-как запихал ее вещи обратно в рюкзак и вручил ей это все, как цветы.
- Спасибо... Извините, что-что я пропущу?
"Извините", надо же. Непонятно откуда взявшиеся отцовские чувства усилились. Появилось непреодолимое желание чмокнуть ее в лоб.
- То, как ты будешь писать на меня заявление.
- Так это ты на меня наехал? - Недоумение на ее лице сменилось трогательным гневом. Она смерила меня взглядом, но я только помог подняться. Ростом "школьница" не дотягивала до моего плеча. Я было улыбнулся, но тут девушка вскрикнула, и мои руки сами собой отдернулись. Она приподняла маечку, оголив ребра, и я только сейчас заметил синяк размером с кружку. Не поручусь, но по-моему тогда перед глазами встал белый обруч для волос.
- Видишь, что ты наделал? Как я теперь домой поеду?
Да, сдержанная девчонка, ничего не скажешь - никаких бессмысленных истерик.
- Сейчас что-нибудь придумаю, - сказал я и только сейчас, убедившись в общей целости "школьницы", позволил себе осмотреться.
Выглядело все вполне мирно. Автомобильная пробка была скромной, машины только чуть тормозили перед выступающей на дорогу маршруткой. Что особенно странно, милиции и близко не виделось - похоже, мне сегодня жутко везло. Люди покинули такси, кое-кто уже голосовал.
- Некий Артем, - сказало радио из пустого микроавтобуса, - пишет, что если пассажирка с третьего ряда не поправит бретельку, то станет виновницей автокатастрофы. Что ж, пожелаем находчивому води...
Кто-то из пассажиров спросил, вернут ли ему деньги. Я сказал, чтобы со всеми вопросами обращались к начальству, и поискал взглядом "виновницу", не надеясь ее увидеть. И вздрогнул. Девушка с чуть впалыми щеками и крепкими, словно рисованными бедрами разговаривала по телефону прямо за плечом.
- То есть что значит, это твоя машина? - услышал я. - Ты же... ну ладно, тогда просто приедь и забери меня. Что? Подо... Валера, я ничего...
Девушка посмотрела на дисплей "раскладушки", словно та вдруг превратилась в елочную игрушку, и положила в карман бордового тренча. Лицо раскраснелось. Она покусала губы и отвернулась к дороге.
Мне ничего не оставалось, как пройтись рядом, почти вплотную, и подсунуть свой мобильный в другой карман ее полупальто. Видит Бог, на другие способы знакомства не было времени. Тем более, фишка с радио провалилась, как корова под лед.
Девушка даже не посмотрела в мою сторону - видимо, ее что-то по-настоящему беспокоило. Уже тогда мне в голову пришла мысль об их непохожести. Одна - пафосная дева лет двадцати трех с таким серьезным лицом, будто у нее за плечами два развода и аборт. Другая - легкомысленная девчушка с фигурой школьницы, которой для полноты образа не хватает только МП3-плеера.
- Ай, больно.
Пострадавшая без помощи не осталась. Женщина с впечатляющей копной рыжих волос вела "школьницу" под руку - та ойкала и айкала. Припаркованная рядом БМВ-пятерка моргнула габаритами.
Не знаю, что мной двигало, сейчас не вспомнить. Может, до стука в висках разыгравшееся либидо. Может, отцовские чувства. А может, личико девушки с почти детскими чертами - она смотрела в мою сторону и отворачивалась, когда наши взгляды встречались.
- Она со мной, - сказал я. Обнял девушку за плечи и повел к маршрутке. Смешной рюкзачок чуть не выпал, женщина с шевелюрой встала, как пень.
А пафосная дева подождет до завтра.
- Какая я тебе со мной? - очнулась девушка, когда я вывернул коробку передач на R и вдавил педаль газа. - Подожди, куда? Куда ты едешь?
- Где живешь?
- Карла Маркса...
- Туда и едем.
- А вдруг у меня ребро сломано? Стой. Остановись, слышишь? Заявление напишу. - Она сжала миниатюрный ротик со вздернутой верхней губой и пихнула меня в плечо.
- Ребро? Ты бы вела себя несколько по-другому.
- Закрытый перелом, - парировала девушка.
- Ага.
Она облизала верхнюю губу и отвернулась к окну. Ветер хватал пригоршни опавших листьев и кидал на лобовое стекло. Я газовал на поворотах, проскакивал на желтый. Девушка если и нервничала, то виду не подавала. Мне вдруг вспомнилась моя прошлая жизнь - где хмельная голова, где гонки по ночному городу на далеко не спортивных тачках, но с набитыми в салон как консервы девчонками, где духи и секс...
- За этим Жигулем мой подъезд.
Двор с кирпичными домами настолько мал, что казалось - еще пара секунд, и задохнешься. Прогнившая скамеечка вызывала стойкие ассоциации со Второй мировой. Двигатель я не глушил. Девушка перегнулась через коробку передач, намереваясь то ли поцеловать меня в щеку, то ли шепнуть на ухо, но вернулась назад. Маечка снова стала учащенно подниматься.
Я смотрел ей в глаза и ухмылялся.
- Лиза, - сказала она, покраснев, и хлопнула дверью.
Хм.
В такие моменты я пытаюсь уловить запах девушки, прогнать его через себя, добавить к послевкусию окончательный штрих. Обычно приходится вдыхать кучу ароматов, намешанных в духи, но это помогает определиться - нравится мне девушка или нет. По-разному бывает - раскрепощенная и до мозга костей сексуальная дева пользуется дешевой Енигмой, а застенчивая стерва - престижной Давидофф. После Лизы... после Лизы остался только ее, плотский запах - легкий, как воздух после грозы.
Дождь так и не пошел.
***
- Привет.
- Здоров. Ну как ты?
- Нормально, а ты?
- Потихонечку. Месяц назад Мазду пригнал девяносто третьего, никак продать не могу.
- Все в Литву ездишь?
- Да, куда ж еще. Чувствую, скоро перекроют эту жилку, пойду на завод стеклодувом. Ладно, мне пора. Не пропадай, звони почаще, а главное - позвони наконец ей, пожалуйста.
И он отключился.
Я сходил выпить кофе. Одна из немногих вредных привычек, от которой никак не удается отделаться. А вести дневник оказалось не так плохо - чувствую, это станет еще одним пороком, вроде кофе. После всех этих откровений чувствуется облегчение, ну знаете... у меня такое бывает, когда удается сделать то, чего сделать не решался. Например, прыгнуть с парашютом. Или банально влупить сто шестьдесят по городу. Сначала нервное предвкушение, потом адреналин, и в конце - необычная легкость. Все как будто становится несущественным, далеким и не имеющим к тебе никакого отношения. Ты можешь петь на людной площади, можешь танцевать на крыше автобусной остановки под музыку из мобильного, как танцевал однажды Петро, и это будет только доставлять удовольствие. Нирвана.
Вот, на что это похоже.
Ладно. Пока есть силы писать, коротко расскажу, что было дальше.
Меня вызвал к себе шеф, Борис Болиславович. Толстяк Бо-Бо, как мы его кличем. В конце каждого месяца он вызывает всех к себе, раздвигает ноги в кресле, будто собирается рожать, и выдает зарплату несколькими пачками по тысяче белорусских рублей. Когда работаешь водителем городской маршрутки, проблем с мелочью не возникает. Не знаю, как было раньше, но те два месяца, что я работал на Бориса Болиславовича, все выглядело именно так.
Он раздвинул короткие ноги в стороны, спустив между ними живот, и начал разговор.
- Знаешь, Артемка, люди жалуются. Понимаю, переходный возраст, молодость. Как поет Лепс - тело смелое.
Я молчал. Плакучая ива за окном качала ветками, старомодные часы на стене раздражающе скрипели секундной стрелкой. Этот агрегат уже стал предметом насмешек в вечерней курилке. Все сходились во мнении, что когда-нибудь он грохнется Борису Болиславовичу на лысину.
Шеф сказал:
- Но в нашей профессии сдержанность тоже... играет значение. Вон посмотри на Андрюшку - твой ровесник, а спокоен как поезд. Ни одной жалобы.
Часы пробили семь, и раздался писк. Ну, просто писк. Видимо, что-то там в электронике протухло. У меня была подруга, которая никак не расставалась с мобильником, потерявшим актуальность лет десять назад. Оказалось, этот телефон спас ее матери жизнь - когда у женщины зашалило сердце, он оказался единственным средством связи в округе. Видимо, тут что-то похожее, хотя лично я никогда бы не назвал шефа сентиментальным.
Борис Болиславович скривил лицо, но тут же опомнился и взглянул на меня выжидательно.
Я прочистил горло. Не нравилось мне, куда он клонит.
- Короче, - сказал шеф. - Сегодня заходила некая Ольга Свиридова... почти как певица. Только похожа она была не на Свиридову, а на эту писательницу... как ее... Неважно. Она сказала, что ты ей нахамил, назвал истеричкой и велел выметаться из такси. В итоге она... эта Устинова в итоге опоздала к парикмахеру.
Я молчал. Назвал истеричкой, надо же. Велел выметаться, о как.
Зуд между лопатками дал о себе знать.
- Ладно, работай, Артемка. Ты аванс просил, бери.
Пересчитав деньги, я посмотрел на этого Бо-Бо. Там было вдвое меньше. Не буду пересказывать, в каком ключе развивался наш с ним... точнее, мой с ним разговор. Скажу только, что с работы толстяк меня уволил. Подписал документы и уволил. После того, как он вылетел из кабинета со своим скворечником на голове, это было чертовски логично.
Честно говоря, обиды не ожидалось даже в перспективе. И вообще, кто меня потянул на эту маршрутку? Услышал, что там нормальные деньги зарабатывают, и приперся как дурак. Какие нормальные деньги? Да любой мой старый знакомый рассмеялся бы в лицо. Во всем виноват белый обруч... из-за него... он... что-то...
Потом об этом расскажу, не хочу настроение портить.
Я забирал из бардачка свои вещи, когда нога поехала на чем-то скользком. Кто-то опять разлил минералку? Как они успевают, если водитель ни на секунду не покидает такси? Я взглянул вниз. С коврика на меня уставилась мордочка белого щенка - никакой минералки, нога поскользнулась на обложке.
Тетрадь. Лиза выронила свою тетрадь. Неудивительно - такая спешка, да и этот нелепый рюкзак, в который я кое-как запихал ее вещи.
Исписана только первая страница - под заголовком "big star график работы" шло расписание с днями месяца и пометками "раб." и "вых." Снизу была пара набросков каких-то платьиц и блузочек. Так, ну и что теперь - вернуть? Неплохой повод для знакомства. Но повод всегда найдется, а вот тетрадь...
До сих пор не пойму, что на меня нашло - просто я принес эту тетрадь домой, вспомнил Лизу, отца, и тут дико захотелось выложить все до последней капли, выжать себя по полной программе.
Я сел и начал писать.
Запись от 14 октября 2009, среда
Сегодня встречался с Петро. Я не говорил, что он отличный психолог, хоть и программист? Некоторые сильно жмутся, когда их лучший друг предлагает "поговорить об этом". Я подобным дебилизмом никогда не страдал, тем более что Петро в некоторой степени квалифицирован. Кстати, если не хотите загружаться моими проблемами, можете перелистывать на следующий день. Я пойму.
- Джей? - спросил Петро, выставив перед собой ладони, будто говорил: "постой, ну-ка минуточку". Он никогда не держал руки в карманах, постоянно размахивал, как манипуляторами. - Я думал, мне твой звонок приснился... Проходи.
Он где-то на голову ниже меня, этот лысый здоровяк. Но весит в добрых полтора раза больше. Если я увлекся бодибилдингом года два назад, то Петро отдал своему телу половину жизни. Дзюдо, плавание, велоспорт, тренажерный зал - перечислять можно прилично. Впрочем, лучше увидеть. Если бы Петро жил в землянке, то мог бы претендовать на главную роль в экранизации старого мультфильма про чешского крота - те же огромные руки, та же косолапая походка.
Не снимая обувь, я прошел в зал. За эти два месяца его родители доделали ремонт - готов поспорить, в ближайшие дни соседи либо тронутся мозгами, либо таки засудят негодника. Петро очень любил устраивать вечеринки, а уж теперь... Сам он высказался о новой обстановке одним коротким словом - "ссаные буржуи". Это о родителях. Несмотря на то, что без них он был бы сейчас никем - они пристроили его в БГУИР, они платили за учебу, они предоставляли квартиру для бесконечных свистоплясок. Отец работал корреспондентом в "Беларусь - сегодня" и постоянно ездил в командировки по всему миру, мать, бывший психолог, а ныне автор популярных приключенческих романов, была не прочь прокатиться с мужем в поисках ценного для ее профессии жизненного опыта. Поэтому пять дней из семи квартира Петро пустовала.
- Раз пришел, - сказал он, - приглашаю тебя на флэт в сандэй. Понимаю, уже поздно и все такое...
- Я приду.
- Отлично. Старая команда в сборе, так сказать. Водку будешь?
- Ты же знаешь.
- Ну да, ну да. Трезвенники такие трезвенники! Как говаривал Сталин, лидер должен быть в тонусе. Или в анусе? - Он указал на диван, сел рядом и щелкнул пультом от ДВД. В "плазме" показался парень из популярного сериала - кажется, про побег из тюрьмы. У Петро в ладони неизвестно откуда появилось поллитра "Речицкого", он отпил и передал бутылку мне. - Слышал, ты автомобиль продал.
- Это правда.
- Ладно, не мое дело. Но ты запутался в собственной жизни, чувак. В тебе уже нет уверенности, взгляд стал затравленным. Не буду врать, что за тебя волнуюсь - просто интересно. Ты рвешь связи - завидные, кстати, - продаешь автомобиль, раздаешь женщин, переезжаешь на другой конец города и устраиваешься, извини, таксистом. Может, ты в монахи еще постригся? Мне материться можно вообще?
- Мне нужна твоя помощь, - сказал я. - Помнишь, что со мной творилось последние полгода?
- Ты имеешь в виду тенденцию в твоем характере, кульминацией которой стало сотрясение мозга твоей праймари? Что такое, Эллочка все-таки обратилась к букве закона?
- Нет, не обратилась. Просто после сотрясения мозга Эллочки все как-то... устаканилось. Эти неполные два месяца на меня жаловались даже меньше, чем на какую-нибудь сварливую бабку в коммуналке.
Петро не улыбнулся. Он никогда не улыбался - во всяком случае, мне такого видеть не доводилось.
- Твои сравнения, как всегда, на высоте - мама бы обзавидовалась. Может, тебе в писатели пойти? После водителя маршрутки самое оно... Ладно-ладно, сейчас угадаю. Эти два месяца ты был паинькой, но пару дней назад все вернулось. Итс камин бэк?
И он скорчил гримасу. К слову, англицизмы были такой же частью Петро, как и ненависть к оригинальному звучанию своего имени. Говорят, когда он появился на свет, а произошло это в Канаде, родители уже долгое время были там, и от теплых чувств к родине дали ему очень славянское имя. И все же он считал себя плодом западной культуры.
Петро скорчил гримасу, а я промолчал. Он был прав. Кругом прав.
- Ну что можно сказать, ты пришел за консультацией. Вижу, совета сходить-таки непосредственно к моей матери ты снова не послушаешь, а я предупреждал. Подобные проблемы от нечего делать не проходят, а у тебя проблемы именно подобные. Как сын бывшего психотерапевта, скажу тебе вот что...
- Два месяца, - напомнил я.
- Что два месяца?
- Два месяца воздержания.
- Эй, я не это хотел предложить... Подожди, так ты... зачем? Я пошутил тогда - думал, это очевидно. Воздержание скорее обозлит тебя еще сильней, что, наверное, и случилось. Нужно просто выявить причину, ризон, сколько можно повторять? Саму проблему под корень! Где бумажка, которую я дал? Ты забивал ту запись в гугл, как я просил?
- Я ее выбросил.
- И тебе не интересно, что ты сам себе написал? Понимаю, это кажется бредом, но надо было просто меня послушать. Сеанс гипноза - это не что-нибудь, а сеанс гипноза. Не смотри так, я тебе говорю - это очень серьезно, знаешь, какой ты мне монолог тогда зарядил...
Петро выдрал бутылку "Речицкого" у меня из рук и настолько резко вставил в рот, что пиво вспенилось и потекло ему на майку с надписью "алкоголики ПРОТИВ наркотиков".
- Так вот, - сказал он. - Были яйца, было что-то про рок-н-ролл, использованные презервативы падали на капоты автомобилей, что-то происходило в туалете дорогого ресторана. Короче, бредогенератор у тебя еще тот. Помнишь ту тираду, что ты выдал, когда напился до пожелтения? Мы тебе рассказывали. Так вот - детские сказочки по сравнению с этим. Единственное, что удалось более-менее разобрать - это что в октябре по твоей вине погибнут... Слушай, ты главное не принимай близко к сердцу. Иногда люди так сильно верят во всякие предсказания, что в итоге так оно и происходит.
Я слушал. Не хотелось говорить, как сильно это в меня въелось. Мне все больше казалось, что эта его забота не больше, чем показуха. Впрочем, к Петро слова "показной" и "на публику" относились примерно как к слону - "большой" и "тяжелый".
- Ладно, забудь, - махнул он рукой. - Насчет воскресенья - никак не могу определиться с форматом вечеринки. Ты же знаешь, я просто так ничего не делаю, нужна изюминка. А раз уж ты вернулся, то у меня такое предложение - пригласим твоих бывших. Всех. Устроим шоу в честь Джей Джея. Как тебе? Думаю, если в воскресенье удастся поговорить с твоими бывшими, многое в ё проблем станет на места.
- И маски.
- Нет, масок не надо. Рад, что ты согласился. Это, кстати, юбилейная вечеринка получится - три года назад проходила такая же, помнишь? Разве что в честь меня. Ты тогда только-только переехал, зеленый весь был, не хотел в наше движение... Ну, тебе, должно быть, неприятно тот день вспоминать, потому что... потому...
- Закончи.
- Не важно.
- Я сказал, закончи.
- Ну тот звонок, помнишь?
- Какой звонок?
Петро уставился на меня.
- В три часа ночи у тебя завибрировал телефон. Ты вышел на пять минут, а когда вернулся... вернулся... У тебя был такой вид, будто сообщили, что у тебя рак легких и ты умрешь. Весь оставшийся вечер ты ходил как зомби, разве что мозги не высасывал, а потом напросился на тренинг. Не помнишь?
Я помолчал.
- Ладно, а что там насчет... ну, ты понимаешь.
- А насчет твоих проблем... о"кей, насчет обозленности вот что скажу - трахни кого-нибудь. Срочно. Твое это воздержание может плохо отразиться... на всем. И в первую очередь на нервах. "Любви не знавший дуралей достоин сожаленья" - Роберт Бернс. Так что давай: кто она? Ты по телефону рассказывал. Та "девятка", ради которой ты в строй вернулся - кто она?
Запись от 15 октября 2009, четверг
Озеро Нарочь, июнь месяц. Сезон купальников только начинается. Мы с Петро расстелили на траве покрывала, две полторахи "Лидского светлого" отмокают рядом в блестящей воде. Виндсерфинг надоел, обсуждем перспективы кайта. В нескольких метрах от заводи с пивом тощий парень мешает девочке забраться на надувной матрас. Девочке не больше двенадцати, ручки скользят - брызги, визги.
До сих пор помню каждый миг того июньского полудня.
- "Природу побеждают, только повинуясь ее законам", - изрекает Петро, почесывая лодыжку. - Фрэнсис Бэкон. Как правильно говорится - Бэкон или Бэкон?
Бэкон, рассеянно говорю я, наблюдая за игрой парня и девочки. По их репликам похоже, что это брат с сестрой. Девчонка переживает и просится к матери - мать, судя по всему, загорает где-то ближе к эллингу. Парень говорит, что если девочка растреплет о том, куда они заплыли, он заберет переходник.
Петро продолжает:
- Его однофамильца-художника, кстати, отец выгнал из дома за склонность к гомосексуализму. Отлично, да?
Я не отвечаю. Или я параноик, или эта игра зашла слишком далеко. Девочка уже не пищит, а молча, без тени восторга пытается забраться на матрас. Парень смеется и накрывает ее тучами брызг. Его лицо побагровело, он понимает - что-то не так. Но не осознает, что именно, и продолжает изображать вышедшую из строя гидроэлектростанцию.
- Этот однофамилец Бэкон, помнится, считал себя посредником между происшествием и случаем... или между выразительностью и происшествием... Ты куда?
Я уже бегу по горячему песку, чтобы прыгнуть в воду. Совершенно ясно, что девчонка тонет. Но только почему она не зовет на помощь? Никаких криков, никакой суеты. Один я как последний кретин бросаюсь в заводь, сшибая коленом бутылку пива, и гребу в сторону матраса.
Боковым зрением я замечаю, что подростки азартно играют в волейбол. Они что, не видят? Или не понимают, что происходит? Она сейчас умрет у всех на глазах, а никто даже рот не раскроет!
Все в такой же тишине я подплываю к девочке - в тот самый миг, когда ее голова скрывается из виду. Пару секунд моя рука рыщет под водой, вылавливая только водоросли, и в какой-то момент вместо водорослей попадаются...
Я наматываю скользкие, неподатливые волосы на руку и рывком вытаскиваю девчонку на поверхность. Она, кашляя и моргая, царапает мне плечи и зовет на помощь.
Зовет на помощь! Додумалась!
В такие моменты полезно зарядить хорошую пощечину. Не знаю почему, но я не могу этого сделать. Я просто тащу ее на себе к берегу, пытаясь не обращать внимания на острую боль в плечах.
Ее брат наблюдает с матраса, на лице застыла идиотская улыбка.
Берег уже полон народа, мужик с пивным животом отталкивает меня от девочки на камни. Ноги не держат, я спотыкаюсь, падаю на что-то острое, соскальзываю в воду. Что происходит, черт возьми?
- Он тебе что-нибудь сделал, малышка?
На мгновение все исчезает, потом я нащупываю ногами дно и выныриваю. Несколько мужчин собрались полукругом, отделив меня от девочки. Они смотрят злобными, возбужденными глазами. Никак не хочется понимать, в чем же дело.
- Не подпускайте его сюда, вызовите кто-нибудь милицию.
И тут я понимаю.
Понимаю.
Кожу саднит от царапин, такое ощущение, будто косметолог выщипал с плеч все волосы. Острые же у нее ногти.
Ни слова не говоря, я обхожу сборище стороной. Нет гнева ни к толпе, ни тем более к девчонке - только опустошение и усталость, словно разгрузил вагон арбузов. Если бы у меня остались хоть какие-то силы, я бы наверняка кинулся на этих людей с кулаками. Но сейчас... Я спас ей жизнь, остальное не имеет значения. Это просто досадное недоразумение - пшик! Не более.
Странные ощущения.
Петро хватает меня под руку.
- Я все видел, - говорит он. - Не обращай на недоумков внимания, этот бэстед ее чуть не утопил. Пошли... Ты загребал, как Светлана Бабанина в шестьдесят четвертом.
Только сейчас я понимаю - в руке что-то есть. И разжимаю ладонь.
Красная резинка для волос. Уже почти не мокрая - моя рука выжала ее досуха. Я оглядываюсь - девочка сидит на берегу, тяжело дышит. Каштановые волосы растрепаны. Мои губы сами расходятся в улыбке. Не припомню, чтобы когда-нибудь мне было так хорошо...
Но красная резинка была в июне, а сегодня у нас что?
Я сжал что-то скользкое, будто жирное, и открыл глаза.
Торговый центр "Столица" в это время напоминал ярмарку. Вездесущие девчонки из Орифлейм проверяли зазевавшихся посетителей на профпригодность, со всех сторон играла умиротворяющая музыка. Я облокачивался на скользкие, словно жирные перила и смотрел вниз на знаменитый "поющий рояль".
Вы, наверное, гадаете, к чему этот кретин Джей Джей вставил сюда события четырехмесячной давности. Так вот слушайте: с девушками общаться - не на велосипеде ездить. За два месяца многие навыки могли затупиться. Времени на полноценную терапию не было, потому нужен был какой-то другой способ... что-то настолько простое, насколько эффективное. Что за считанные минуты вернуло бы меня в строй.
И я не промахнулся. Воспоминание о происшествии на Нарочи зарядило меня энергией, казалось, на неделю вперед. Пальцы ослабли, но мозг работал на все сто процентов. Даже сейчас, когда пишу эти слова, настроение просто отличное. А теперь представьте, что творилось со мной тогда. Ага? Торговый центр как будто расширился и приблизился - такое бывает, когда долгое время смотришь в одну точку. На тот момент точкой было все вокруг.
Я взглянул вверх. Через прозрачный купол, заменяющий потолок, проглядывали неестесвенные тучи - ну как грязную вату прижали стеклом. Грохнуло, и сразу же вспомнилась она. Интересно, сегодня тучи тоже пройдут мимо? И явится ли девушка после такого хамства?
Утром я позвонил на свой мобильник с домашнего.
Назвал место - торговый центр "Минск", и время - 15:30.
И отключился.
Когда раздался ответный звонок, я поднял и бросил трубку. Это должно ее завести. Растерянность, злость, даже ненависть - сами эмоции не играют роли, важно, чтобы они были. Главное тут - не переборщить. Впрочем, иногда и я даю маху, ничего не могу с собой поделать.
Собирался я недолго. Некоторые думают, что модные тряпки имеют для девушек какое-то значение. Так вот - действительно имеют. Но если нет желания производить впечатление новогодней елки с членом, лучше сместить акценты. Аккуратная простенькая одежда, чтобы не бросаться в глаза, дорогой комплект из цепочки с браслетом, чтобы подчеркнуть статус, пренебрежительная ухмылка и ироничный взгляд.
Остальное скажут слова и поступки.
Я так увлекся мыслями о двойном убийстве и о словах Петро насчет воздержания, что чуть не проворонил ее появление. Все в том же красном тренче, только уже в других, более узких джинсах она стояла возле "поющего рояля" и оглядывалась по сторонам. Все-таки явилась. Сейчас девушка напоминала не лошадку, а скорее опытную наездницу. У меня вновь помутнело в глазах, как тогда, в маршрутке. Передо мной, будто в ускоренной перемотке, пронеслись ароматическая "елочка", спущенная бретелька и энергичный мужской голос из радио. Каким же идиотом надо быть, чтобы из-за неудачного рукоприкладства два месяца не иметь секса!
Когда я спустился по экстремально медленному эскалатору на первый этаж, вокруг девушки уже крутился парень лет восемнадцати с расстегнутой рубашкой и пирсингом в губе. Обычное дело, к девушкам такого класса в день подходят десятки парней. А сколько подойти не решается - не скажет никто, счет идет на сотни.
Я пристроился с другой стороны рояля и принял ее позу, повторив почти каждый изгиб ее тела. Старый, но от этого не менее действенный прием. Научили года три назад.
- Меня Игорем зовут, - сказал этот кретин и протянул ей руку.
- Это ты звонил мне утром? - протараторила девушка, игнорируя его жест.
Парень, отдам ему должное, не растерялся:
- Да, я звонил. - И тут же все спорол: - Мне так понравился твой голос по телефону... Да и сама ты ничего - такое ощущение, что мы с тобой уже давно знакомы. Ты... необычная.
А у парня неплохие задатки, далеко пойдет.
Вот только по телефону мы с ней не разговаривали. Она даже слова не успела сказать, как я отключился.
- Извини, я другого жду, - отрезала девушка и отвернулась.
- Да ладно, - продолжал навязываться парень. - А я чем не подхожу?
- Маленький еще.
Казалось бы, обычная проверка на настойчивость, но бедный пацан покраснел аж до кончиков пальцев - задатки у него были, только опыта еще не набрался. Я бы рассмеялся, если бы к этому времени полностью не сжился с девушкой. Я уже, можно сказать, мыслил ее мыслями, чувствовал то же, что и она, а наши движения были почти синхронны. Довольно сложный прием, удивительно, что он дался мне так легко и быстро - как и не было двух месяцев перерыва. Впрочем, воспоминание о Нарочи тоже даром не прошло.
Я приблизился мягкой уверенной походкой. Девушка кинула заинтересованный взгляд - и кроме интереса в нем читалась конфузия человека, встретившего кого-то очень на себя похожего, но на первый взгляд абсолютно чужого. Эффект не то чтобы идеальный, до раппорта далеко, но и этого хватит с лихвой. По вчерашнему дню она мое лицо явно не помнила.
Упрямый парень прервал сбивчивую речь о том, как ему недавно исполнилось двадцать два, и воинственно уставился на меня.
Я обнял его за плечи, словно школьного друга.
И тихо сказал, что ему, Игорю, пора бы уже успокоиться и пойти прогуляться по павильонам. А то ему, Игорю, придется писать на меня заявление насчет тяжких телесных повреждений.
Дались мне эти заявления.
Затем я тронул девушку за сгиб локтя и спросил, зачем она прошлой ночью украла у меня мобильный. И добавил, что если она сейчас же его не вернет, то ей придется писать заявление такого же рода, как Игорю.
Вот теперь эффект был что надо. Парень, один раз уже потерпевший неудачу, помялся, переступая с ноги на ногу, оценил меня взглядом. Я думал, сейчас назовет меня тупым идиотом, и уже готовился ответить куда жестче, но он только сказал, что опаздывает, и ретировался. Девушка на автомате сунула руку в карман и протянула мой телефон. С ее лица можно было читать, как со страниц "Космополитена". Во-первых, обычная растерянность - она явно боролась с желанием уйти быстро и пафосно, не оборачиваясь. Во-вторых, удивление. Но было и еще что-то - даже для такой роскошной во всех отношениях девушки она смотрела на меня слишком...
Слишком заинтересованно.
Или это подозрительность? Блин, как это калибровать? Все-таки я не Сакис Рувас, чтобы при моем появлении, даже таком эффектном, терять дар речи.
А причину этой "подозрительности" я узнал в следующий момент - когда взглянул на дисплей возвращенного телефона.
"Принято 23 новых сообщения".
Я чуть не расхохотался. Как же я раньше не допер! Вот почему она все-таки явилась!
Стремно, должно быть, когда в кармане пальто оказывается чужой мобильный. Но еще стремней, когда на него каждые полчаса приходят сообщения в стиле "Давай встретимся", "Ты про меня забыл, солнышко?" и даже "Я убью тебя, если найду, скотина! Вернись..."
Да, бывшие девушки только называются бывшими. Должен сказать, иногда меня это сильно достает, но сейчас их внимание сыграло в мою пользу - "наездница" поглядывала на меня с искренним изумлением. Кого-нибудь попроще уже можно было валить прямо на этот рояль. Я так обрадовался своему неожиданному соушл-пруфу, что на секунду даже забыл о восемнадцатом числе.
И протянул руку.
- Света, - сказала она и коснулась моих пальцев теплой ладонью. Выпятила губы, подправила волосы.
- Джованни Джакомо Казанова, - сказал я, - шевалье де Сенгальта, Падуй. Но ты можешь звать меня просто Артем.
***
- Ну и вот, - тараторила она, словно стараясь выговориться как можно быстрей, - Валера переезжает в Минск. А мне что делать, по-твоему? Жене его чемоданы сжечь? Как думаешь, правильно я сделала, что переехала?
Сейчас Свете было двадцать три, и родилась она в Питере. Образования не получила, предпочтя мрачным учебникам пыльные вечеринки и жаркие свидания. Тут наши вкусы не особенно разнились. Годам к семнадцати она поняла, какая Мариса Миллер из нее растет, и это стало решающим фактором. Она заводила с состоятельными мужчинами отношения, выжимала из них соки и шла дальше, цокая каблучками.
И так получилось, что единственным человеком, которого она по-настоящему любила, был брат. Добродушный и бескорыстный, он выполнял все ее просьбы и не просил ничего взамен. Ради сестры он снимал последнюю рубашку и съедал, не посолив. Что ж, похвально.