Аннотация: "Мы члены Клуба. Мы никому не желаем зла, мы лишь хотим стать немного совершенней. И делать то, на что другие не способны. Мы члены Клуба, ибо путь к совершенству лежит через предрассудки. Мы тени этого общества. И мы же его великие мученики."
Посвящается Екатерине Грековой
- Молодой человек, вам плохо?
Роман стискивал зубы, чтобы не зарычать. Бешеный зверь рвался наружу, норовил проломить грудную клетку и поубивать пассажиров ко всем чертям. Челюсть скрипела от напряжения, казалось, что зубы трескаются. Роман вдруг отчётливо увидел, как желудок обливается кровью вперемешку с чёрной жидкостью, похожей на смолу. Что это? Откуда эти видения?
Перед глазами порхали чёрные бабочки, словно созданные из пепла. Одна, описав дугу, опустилась на плечо женщине, сидевшей рядом с Романом.
Со всей дури моргнув, он посмотрел на бабочку и что-то влажно простонал. Из глаз брызнули слёзы. Женщина, прижав сумочку к груди, встала с сидения и принялась протискиваться к выходу. Один из пассажиров - исполинский мужик в форме милиционера, - положил ладонь Роману на плечо:
- Эй, приятель...
Роман схватил его за шиворот и притянул к себе, оказавшись с ним лицом к лицу.
- Что, мать вашу, тут происходит?! - прошептал он, забрызгивая лицо сержанта слюной.
Милиционер вырвался из хватки и отошёл, опустив ладонь на кобуру с пистолетом:
- Пройдёмте со мной, молодой человек.
А вот теперь... теперь... Всё.
Бешеный зверь вырвался наружу, с хрустом ломая преграды и освобождая сознание. Внутри что-то неприятно шевельнулось и подползло к горлу. Согнувшись, Роман булькнул и выплеснул содержимое желудка на пол. По рёбрам ударил гнев. Лёгкие вспыхнули, воспламеняя нутро, голова закружилась.
Роман закричал. Роман закричал так неистово, что пассажиры отпрянули от него с такими перекошенными лицами, словно увидели в нём саму Смерть, а водитель автобуса ударил по тормозам. Людей качнуло вперёд, двери зашипели и открылись.
Через несколько секунд в автобусе остался только дёргающийся в судорогах Роман. Даже водитель и милиционер, словно испугавшись нечеловеческого крика, убежали с остальными.
Всё. Началось. Когда-нибудь это должно было произойти.
Роман уже давно должен был умереть. По крайней мере, он так думал.
Странности начали преследовать Романа три недели назад. Сначала побаливал и чесался живот, потом знакомые как один принялись намекать на его озлобленность. В одной комнате с ним отказывались работать электрические приборы и мгновенно вяли цветы.
Поначалу он не придавал этому значения, считая происходящее либо случайностью, либо плодом собственного воображения. Однако эти случайности повторялись с пугающим постоянством, а его озлобленность усиливалась с каждым днём. К тому же Роман заметил, что у него совершенно пропал аппетит. За эти три недели он заметно похудел, хотя и раньше был не из толстых. А если он всё же заставлял себя съесть чебурек или какую-нибудь булочку, прихваченную в студенческой столовой, в животе словно что-то шевелилось... Глисты? Вряд ли.
Из него что-то упорно лезло наружу.
Последние остатки рвотной каши вылились. Парень, покачиваясь, поднялся. Головокружение исчезло, но вместо этого появилась головная боль. Во рту остался сухой привкус, словно там поработали напильником.
Значит, он не умер.
Странно.
Снаружи послышался вой сирен - кто-то уже успел вызвать милицию. Ему всё-таки не удалось скрывать себя в тайне, аномалия раскрыла сама себя. Что ж, этого стоило ожидать. А теперь Роману оставалось только бежать и прятаться. Куда бежать? Где прятаться? А главное - почему? Потому что он представляет угрозу для общества?
Да, именно поэтому.
Роман встряхнул головой, схватил сумку с конспектами и вышел на улицу.
Мартовское солнце клонилось к закату, ломтиком расплавленного сыра выглядывая из-за крыш. Пушистым блеском сверкали лужи, медленно оседала прохладная пыль.
Автобус стоял посреди оживлённого проспекта. На одной полосе образовалась приличная пробка, из автомобилей выглядывали любопытные водители. На Романа они смотрели недобро... недобро и боязливо. За свою жизнь, а особенно за время, проведённое в Клубе, он научился не обращать внимания на любые взгляды в его сторону, но сейчас почему-то становилось неуютно. Может быть, потому что в глазах всех этих водителей и пешеходов читался неподдельный страх?
Рядом с автобусом, скрипя тормозными колодками, остановился милицейский Уазик - мигалки сверкали синим, но завываний уже не слышалось.
Роман перекинул сумку через плечо, закрыл глаза. На улице ещё что-то происходило - открывались двери милицейского 'Бобика', что-то говорили появившиеся менты, но он этого уже не воспринимал. Он прислушивался к своим ощущениям, смотрел внутрь себя, пытаясь разобраться в собственных чувствах.
Так. Остатки адреналина, вызванного той внезапной вспышкой агрессии... Почему это произошло, зачем - об этом Роман пытался не думать. Сейчас важнее другое.
Он зацепил остатки адреналина, пытаясь вытащить их наружу. Гнев, нужен гнев. Агрессия.
Роман зарычал.
Мурашки уже табунами носились по телу. Links!
Точно. Нужен последний штрих.
Плеер оказался на месте - в правом кармане бриджей, вместе с телефоном. Вставив наушники, Роман узнал трек, находившийся на первой позиции. Rammstein, 'Du Reichst So Gut'. То, что надо.
На веках заколыхалась розовая пелена, по ней расползлись разноцветные круги. Сотни невидимых иголок впились в кожу, покалывая разрядами тока. Тело превратилось в один большой проводник.
Очистить мозг от лишних мыслей, отбросить весь мир. Пошло оно всё к чёрту. Вдох-выдох, вдох-выдох... Всё, как учили в Клубе. Осталось уловить момент особо жёсткого проигрыша электрогитары - и вперёд.
Да здравствует моральная эволюция!
Роман сорвался с места.
Милиционер, в это время подходивший к подростку, дёрнулся, словно его огрели по голове надувным молотком, заорал 'Стой, стрелять буду!', тут же указал коллегам ехать следом и побежал за подростком.
Роман закатывал рукава, одновременно выбирая дорогу и сохраняя организм в возбуждённом состоянии. Наушники выпали сразу после резкого рывка, но Роману сейчас было не до плеера. Музыка своё дело уже сделала.
Сумка с конспектами мешала, отстукивая на ноге безукоризненно точный ритм. Ритм прикосновения кроссовок к плиткам тротуара. Ритм биения его сердца.
Так его учили в Клубе. Так он сам учил новичков в Клубе.
От выплеснувшегося адреналина тело нестерпимо горело, перед глазами плыло, но всё же ему удавалось различать дорогу и не сшибать прохожих. Всю злость, всю энергию он тратил на скорость, словно пытаясь обогнать самого себя.
Он пробежал мимо читающего 'Комсомолку' старика - газету вырвало из рук и понесло в сторону Романа. Мимо девушки, попивающей 'Колу' - несмотря на то, что он каким-то чудом не зацепил её, коричневый напиток потёк по блузке, а девушка закричала, что он псих. Зацепился рукой за светофор, чтобы смягчить смену направления. Плечо сильно дёрнуло, рука заныла в локте, но Роман кое-как выровнялся и перебежал дорогу на красный. Вслед послышались проклятия растерявшихся водителей, кто-то не справился с управлением и въехал в автомобиль, припаркованный у обочины. Завыла сигнализация, посыпалось битое стекло.
А вот это уже противоречило правилам Клуба. Конечно, никто не заставлял их выполнять, вот только... Вот только через некоторое время пребывания в Клубе каждый клялся, что не будет нарушать эти правила. Клялся перед самим собой. И теперь Роман огорчался не из-за того, что его ждёт какой-то там выговор - из-за того, что потом его замучает совесть. Потом. А сейчас нужно бежать.
Агрессия.
Роман, подбадривая самого себя, показал через спину некрасивый жест. Показал всем. Милиционеру, который сейчас пытался перебежать дорогу - он не член Клуба, ему тяжело справиться со своими страхами. Девушке, облитой 'Кока-колой'. Старику, которому пришлось вставать со скамейки, чтобы вернуть своё бумажное развлечение. Прохожим, для которых, пусть на короткое время, таким развлечением стал Роман. Пошло оно всё к чёрту.
Он завернул в узкую тёмную арку, оказавшись в небольшом дворике. Мгновенно оценил обстановку - он не зря искусственным путём возбуждал свой организм. Адреналин сильно помогал, ускоряя мысли и делая действия точными, расчётливыми, а главное - быстрыми.
Два подъезда - домофоны. Подвал - навесной замок. Помойка - лезь не хочу. А дальше - либо тупик, либо водосточная труба. Надеяться на рассеянность милиционера не приходилось. Так же, как и выбирать.
Перед человеком вообще очень редко встаёт выбор. Настоящий выбор.
Так его учили в Клубе.
Пробегая мимо помойки, Роман забросил туда сумку с конспектами.
Водосточная труба оказалась на удивление прочной и надёжной. Обхватив её двумя руками, словно толстый канат, Роман принялся перебирать ногами по кирпичу, подтягиваясь выше.
В окно третьего этажа он увидел обедающую семью. Его заметил мальчишка лет восьми. Прекратив заталкивать в себя картошку, он стал указывать на Романа ложкой и с набитым ртом попытался сказать что-то родителям.
Роман не стал дожидаться, пока его заметят - он уже карабкался дальше. Пот стекал по лицу, дыхание становилось всё чаще, модная майка промокла и липла к телу. Кто-нибудь другой уже свалился бы, не выдержав нервного напряжения, но только не член Клуба.
Впрочем, кто-нибудь другой даже не подумал бы карабкаться по водосточной трубе.
Когда до крыши оставалось пару метров, внизу вдруг распахнулось окно, и оттуда выглянула небритая физиономия:
- Эй! Ты что, идиот? А ну слезай немедленно, а то сейчас милицию вызову!
Нога скользнула по кирпичу, осыпая тёмно-оранжевую крошку, и Роман чуть не ухнул на землю, чудом схватившись за железный стержень, торчавший из стены. Посмотрел вниз - мужик исчез, милиционера нигде не видно. Прыгнуть, что ли? Пятый этаж не десятый, прыгали люди и с большей высоты и даже оставались при этом живы...
А ведь до вступления в Клуб Роман боялся высоты.
Он рывком подтянулся, схватился за стержень другой рукой и осторожно перелез на трубу. Через минуту он лежал на крыше и тяжело дышал.
Живот снова скрутило, и Романа вытошнило на засохшую смолу, покрывавшую крышу. Перед глазами вдруг пронеслась сцена порхающих бабочек и он дёрнулся, угодив рукой в горочку пепла. Хорошо, наверное, сидеть тут вечером, затягиваться любимым 'L&M''ом и меланхолично наблюдать за заходом солнца...
Роман окинул взглядом двор, оставшийся внизу. Милиционера нигде не было видно. Судя по всему, увлёкшись переходом улицы, инспектор не заметил исчезновения Романа в темноте арки, да так и побежал дальше по улице.
А почему он, собственно, убегал? За что его могли задержать?
Роман рассмеялся. С таким энтузиазмом уходил от преследования, устроил автокатастрофу, чуть не разбился в лепёшку... И всё ради чего? Правильно - лишняя тренировка никогда не помешает.
Так его учили в Клубе.
***
Когда Роман пришёл на автобусную остановку, уже начинало темнеть. Невидимые иголки постепенно исчезали, дрожь утихала, дыхание приходило в норму.
Милиционеров на остановке не обнаружилось.
Роман проверил джинсы. Ему казалось, что во время покорения пятиэтажки что-то вывалилось из кармана. Так и есть - плеера на месте не оказалось. Подумав, что у милиции теперь есть его отпечатки пальцев, Роман улыбнулся. Опасный преступник. Маньяк-извращенец, ага.
А ведь до непонятного приступа агрессии плеер не работал... Как и телефон. Как и любые электроприборы, оказывавшиеся рядом. Насчёт того, что цветы вяли именно из-за него, Роман сильно сомневался. Он теперь во всём сомневался. С одной стороны, эти видения, странные пепельно-чёрные бабочки, этот крик... Такого раньше не было. И что самое удивительное - люди, испугавшиеся его вопля до полусмерти.
С другой стороны, теперь плеер вновь работал. А это вселяло надежду, что все странности имеют вполне материальное и разумное объяснение.
Роман включил мобильный, ввёл пин-код. Дисплей засветился синим.
С третьей стороны, телефон и плеер стали работать сразу же после приступа. И это Роману сильно не нравилось. Было в этом что-то если не правдоподобное, то хотя бы логичное... и доказывающее, что с ним действительно что-то не так.
Роман громко прочистил горло, прогоняя наваждение. Провёл ладонью по мокрым от пота волосам, придавая им форму колючек, надел очки. Сейчас главное - отвлечься.
Долго искать не пришлось - девушка, одетая в кожаную мини-юбку, уже с минуту поглядывала на него из тени джинсовой кепки.
Роман подошёл.
- Где-то слышал, - начал он, закидывая в рот две подушечки 'Орбита', - что девушки специально надевают мини-юбки, чтобы ветерок приятно холодил промежность.
Женщина лет сорока, сидящая рядом на скамейке, нахмурилась и оглядела наглого подростка. Девушка как-то странно на него посмотрела и ничего не ответила.
- Ещё сильнее эффект, - заметил Роман, - если при этом забываешь надеть трусики.
Девушка отошла и стала в другом конце остановки, на этот раз даже не посмотрев на Романа.
- И кто ж тебя только воспитывал, - фыркнула женщина. - Бесстыжий.
Роман посмотрел на неё настолько доброжелательно, что самому захотелось плакать. От неожиданности женщина аж дёрнулась.
Мы члены Клуба. Мы никому не желаем зла, мы лишь хотим стать немного совершенней. И делать то, на что другие не способны. Ибо путь к совершенству лежит через предрассудки.
Мы тени этого общества. И мы же его великие мученики.
К девушке в мини-юбке, изо всех сил пытающейся не смотреть на Романа, подошёл мужчина. На вид в него влили литра два водки, после чего благополучно спустили с лестницы.
Роман хотел подойти ближе, но тут его опередили. Парень, похожий на рисунок к пособию 'Как стать панком за неделю', встал со скамейки и пристроился недалеко от пристающего к девушке алкоголика. Выглядело это так, словно он собирался ехать на подъезжающем троллейбусе.
Выплюнув жвачку, Роман подошёл, чтобы лучше рассмотреть татуировку на шее металлиста. Да, так и есть - Иисус, распятый на кресте футуристического вида.
'Смотрите, я член Клуба!'
Более заметное место для татуировки сложно было найти. Роман насторожился - всех членов Клуба он знал в лицо. А этого парня, он мог поклясться, видел впервые. Новичок? Вполне возможно. Каждую неделю в Клубе прибавлялось по три-четыре человека, Роман не мог запоминать каждого.
Пьяный мужик уже откровенно распустил руки и тянулся к аппетитной юбочке. И кто знает, как всё сложилось, если бы в этот момент на остановку не прибыл нужный девушке автобус.
Возможно, всё сложилось бы намного лучше...
Автобус был наполовину пуст. Роман зашёл сразу после панка, севшего рядом с девушкой, и отошёл в самый конец, чтобы лучше видеть происходящее и не привлекать внимания.
Когда двери закрывались, на ступеньки поднялся алкоголик. Толкая плечами двери, пытающиеся сойтись, он подтянулся и беспомощно повис на поручне, оказавшись над панком. Сначала стоял, ничем, кроме запаха алкоголя, не привлекая внимания, а потом взялся за старое и, перегнувшись через металлиста, попытался что-то шепнуть на ушко девушке, но у него ничего не вышло. Затем он что-то сказал панку - тот никак не отреагировал.
Когда девушка протиснулась мимо панка и прошла к дверям, у Романа отлегло от сердца. На остановке сошли все трое: и усталая девушка, и глупо ухмыляющийся алкоголик, и невозмутимый металлист.
Вечер окончательно вступил в свои права. Фонари, растущие у дороги, тусклой желтизной освещали лужи и помаргивали. Людей на улицах становилось меньше с каждой минутой.
Немного погодя, Роман пристроился за металлистом. Тот пристроился за алкоголиком. Алкоголик пристроился за несчастной девушкой, затем подошёл к ней и принялся что-то вдохновенно рассказывать, размахивая руками.
Девушка даже не пыталась ускорить шаг, продолжая идти прогулочным шагом. Панк тоже ничем не выказывал беспокойства, изображая увлечённого телефоном подростка. Какой-то амбал, проходя мимо, зацепил его плечом и пошёл дальше, скрывшись в темноте подворотни и даже не обернувшись. Металлист похлопал себя по многочисленным карманам - член Клуба всегда начеку, - и продолжил изучение телефона.
Роман снова насторожился. Не похож этот парень на новичка, никак не похож... Но почему тогда его лицо незнакомо?
Девушка, не пытаясь избавиться от непрошеного ухажёра, завернула в темную арку. Спустя пару секунд там же скрылся и панк. Роман подождал некоторое время и шагнул следом.
Темнота была, хоть глаз выколи. Вытяни собственную ладонь перед лицом - не увидишь. Только свет фонарей, падавший на асфальт в другом конце арки, давал понять, что где-то ещё осталось пространство.
И тут его переиграли.
На плечо легла рука, за спиной беззлобно поинтересовались:
- Куда путь держим, добрый молодец?
- Повернуться можно?
- Да на здоровье...
Ладонь исчезла, и Роман повернулся, зажмуриваясь от бьющего в глаза света - металлист включил маленький фонарик и рассматривал нового знакомого.
- Роман.
- Толик, - сказал металлист и крепко пожал протянутую ладонь. - Ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты следил за мной?
Роман усмехнулся и поднял рукав майки, закрывавший левое плечо. На Толика воззрился тоскливый Иисус.
- Сначала хотел помочь девушке, - пояснил Роман, - а потом увидел тебя. Стало интересно.
- Не может быть... - удивился Толик, крутя фонариком над татуировкой. - Какая-то бледная она у тебя... Постой. Ты что, тоже из Гродно?
- Нет, из Питера. А что за Гродно?
- Точно?
- Зуб даю.
- Гонишь, - заключил Толик.
Роман пожал плечами и пошёл в наступление:
- Слушай, почему я тебя не знаю? Ты член Клуба. - Панк при упоминании этого слова чуть дёрнулся. - Следовательно, я должен знать тебя в лицо, как и каждого...
- Почему это? - перебил металлист.
- Потому что я заместитель Мастера.
Реакция Толика ему совсем не понравилась. Панк застыл, будто парализованный, и не сводил немигающих глаз с Романа. Потом повторил, но уже менее уверенно:
- Гонишь...
Судя по всему, у него в голове уже складывалась цельная картина. Как и у Романа. Но в этот момент выяснению отношений помешала одна маленькая деталь...
Свет от уличных фонарей на секунду погас. А когда появился снова, раздался женский крик.
Парни, обгоняя друг друга, бросились во двор. У Романа вдруг завибрировал мобильник, но сейчас было не до него.
На клумбе, скрутившись калачиком, судорожно дёргалась девушка. Рядом лежал протрезвевший алкоголик и испуганно озирался.
- Что ты с ней сделал, животное?! - крикнул Толик, хватая его за шиворот.
Роман осторожно перевернул девушку на спину - та не сопротивлялась, слабея с каждой секундой. Из распоротого живота выглядывала ленточка кишок, мини-юбка была полностью залита кровью. Джинсовая кепка нелепо съехала набок, выпустив тёмные волосы. Один пучок прилип к губам, другой растрёпанной копной закрывал глаза. Роман аккуратно снял кепку и вздрогнул - девушка смотрела на него. В этом взгляде не было ни боли, ни страданий. Одна лишь тоска.
Телефону надоело вибрировать, и он принялся наигрывать весёленькую мелодию. Вытерев об майку руки, испачканные кровью, Роман ответил:
- Да.
- Рома! - Голос был женский и незнакомый. - Ты опять отключал телефон!
- Извини, я не могу сейчас говорить... Это кто вообще?
- Кто?! Катя, твоя девушка!
- Нет у меня никакой девушки. - Роман смотрел в глаза умирающего человека и удивлялся, каким спокойным тоном говорит. - Вы, наверное, ошиблись номером.
- Правильно, Рома! Правильно! Я рада, что мы поняли друг друга! Знаешь, раньше ты был нормальным парнем. Добрым, внимательным, скромным... Не знаю, что в тебе изменилось, но я больше не хочу тебя видеть... Никогда.
Глаза остекленели.
- Вы ошиблись номером, - повторил Роман и отключил связь.
Он наклонился к застывшей девушке и посмотрел в пустые глаза. Почему от этого взгляда так сильно щемит сердце? Откуда взялось чувство потерянной любви? Роман никогда не испытывал ничего подобного, но сейчас почему-то совершенно точно знал: это любовь.
Чертовщина какая-то...
- Что с этим будем делать? - поинтересовался Толик, придерживая перепуганного алкоголика за подбородок.
- Он тут ни при чём, - сказал Роман, с трудом отводя глаза. Подошёл к алкашу: - Что ты видел?
- Я... Манька выносила мусор, а я-то! Я-то не дурак - нашёл спрятанную заначку! Честное слово, пацаны, она не видела!
- Чёрт, что он несёт? - скривился Толик. - Он что, совсем того?
- Он пьяный, не видишь? А в добавок - ещё и напуган... Не мог он её зарезать короче.
- А что тогда? Сепуку она себе сделала скажешь?
- Се что?
- Сепуку... Ну, харакири ещё называется. Ты сам подумай - эти ж уроды себе все мозги пропили! Белая горячка у него, смотри!
Толик щёлкнул алкаша по носу.
- Не, пацаны, не видела - точно вам говорю.
- Видишь?
- Короче, - заключил Роман. - Ты что, в отделение его тащить собрался? Там на него посмотрят и дело под тебя подошьют, у них с этим всё схвачено.
- А что тогда? - спросил Толик и покосился на труп, словно опасаясь подойти ближе и рассмотреть.
Из окна сверху закричали. Парни схватили друг друга и перебежали в тень арки. Роман заметил, что металлист сжимает в руке женскую сумочку. Поинтересовался:
- Это тебе зачем?
- Ей уже всё равно не понадобится...
- Ладно, хрен с тобой, - сказал Роман, поглядывая на двор. - Валить надо. И чем быстрее, тем лучше. Как ты там говорил? Огородно?
- Гродно. - Толик, в отличие от Романа, был спокоен как камень.
- Где это вообще?
- Беларусь. Это там, где картошка. На карте слева от России находится.
- Шутишь... Это хорошо. Сразу видно - настоящий член Клуба. Пошли.
Утром следующего дня они покинули Санкт-Петербург.
***
Ритмичный перестук колёс мешал думать. За окном ползли маленькие деревушки, на редких полях паслись стада коров, хвойные леса сменялись живописными лугами. Они находились где-то между Питером и Минском.
Толик вытряхнул содержимое женской сумочки на стол и принялся с видом частного сыщика изучать лак для ногтей. Роман задумчиво ковырял в носу и пытался разобраться во вчерашнем дне. Кроме них в купе больше никого не было.
Выяснилось, что Клуб существовал не только в Санкт-Петербурге, а ещё и в некой белорусской провинции Гродно. Логично предположить, что и в других странах они были... Проблема лишь в том, что Мастер, основавший Клуб в Питере, клятвенно уверял в его уникальности.
- Слушай, - спросил Роман. - А у тебя когда-нибудь была настоящая любовь?
Толик ухмыльнулся:
- Что это с тобой?.. Нет, наверное, не было. Так, всё как обычно - тёлки, все хорошенькие, с формами... Презерватив натянул, и вперёд! Какая, к чёрту, любовь?
- Я так и думал. Знаешь, у меня примерно то же самое. Тёлки были - и хорошенькие, и не очень... А любви не было. Но когда я увидел ту умирающую девушку... - Он посмотрел на Толика и не стал продолжать.
- И что дальше?
- Не бери в голову.
- Странный ты...
- Это я странный? - усмехнулся Роман. - На себя посмотри - снаружи вроде панк, а как пообщаешься, так и не похож совсем.
- А, - махнул рукой Толик. - Никакой я не панк на самом деле. Это так, маскировка... Слышь, а кто тебе тогда позвонил так 'вовремя'?
- Девчонка какая-то номером ошиблась, - ответил Роман и взял со стола мобильный, принадлежавший умершей девушке. - Чушь какую-то несла, не помню уже - мне тогда не до этого было... - Он попытался включить телефон. - Слушай, а что это с ним?
- Не знаю. Может, батарея села. Но по-моему там замкнуло что-то - гарью несёт. Слышишь?
Роман принюхался:
- Ага.
Он достал сим-карту и вставил в свой телефон.
- Соображаешь, - похвалил Толик и почему-то хитро улыбнулся. - Почему я сам не додумался?
Роман ввёл пин-код. Один, девять, один, один.
Услышав звук приветствия, Толик вдруг выхватил телефон и уставился на экран:
- Не понял... А как это... Ты какой пин-код ввёл?
- Свой. - До Романа потихоньку доходило. - Подожди.
Он вернул мобильный и почесал в затылке:
- Сам ничего не понимаю. Как-то механически получилось, по привычке.
- А какой у тебя пин-код? Где ты его раскопал?
- Девятнадцать одиннадцать, - сказал Роман и честно попытался вспомнить. - Чёрт. Не помню, откуда я его взял. Хоть убей - не помню.
Толик недоверчиво посмотрел на него, потом махнул рукой и взял со стола пудру. Чихнул и принялся её внимательно изучать.
В записной книжке убитой девушки оказалось три Ромы. В принципе, ничего удивительного - в Питере тысячи людей с таким именем. Роман выбрал первую запись и словно в прорубь нырнул. Холод смешался с теплом и намертво впился в позвоночник.
В первой записи значился его номер.
Медленно закрыв крышку своей раскладушки, Роман вернул сим-карту в испорченный телефон.
- Ну что там? - безмятежно спросил Толик.
- Ничего особенного... А что там может быть? Её личные данные? Кстати, ты среди этого мусора её документов не нашёл?
- Неа. Только это.
Толик протянул маленькую открытку в форме сердечка. Внутри оказался поздравительный текст:
'Котёночек! До встречи с тобой я парил в открытом космосе и не знал, что такое настоящая любовь. Ты открыла мне глаза. Помнишь, как мы познакомились? В магазине. Ты тогда купила три пары трусиков в хозяйственном отделе и покраснела как рак, когда я стал за тобой на кассу... А я краснел ещё больше, потому что в моей корзинке было ПЯТЬ пар этих чёртовых трусов. Помнишь, как мы тогда смеялись? Так вот - я хочу, чтобы ты снова так улыбнулась и чтобы эта улыбка никогда не покидала твоего лица. С Днём рожденья. Твоя половинка. 19 ноября, 2007 г.'
- Этой открытке уже больше двух лет, - неожиданно тихо сказал Толик. - Сильно же надо любить человека, чтобы до сих пор её хранить.
- Так ты всё-таки веришь в любовь?
Толик смешался:
- Ну, в принципе, я не спорю, что какая-то такая хрень существует... Но для меня эта дорожка закрыта. А вообще - я ведь для наглядности сказал.
- Почему ты так уверен, что никогда не полюбишь?
- Да не знаю... Ну что ты ко мне пристал? Тебе звонят.
Немного покрутившись на столе, 'раскладушка' весело запела и замигала синим.
- Да.
- Рома. - Он узнал голос. - Знаешь, я тебе много всякой гадости наговорила...
- Девушка, я вам уже говорил, что вы ошиблись номером. Меня и вправду зовут Роман, но у меня никогда не было никого по имени Катя. Какой номер вы набираете?
В трубке наступило молчание. Толик вдруг нахмурился, взял в руки мобильный умершей девушки. Провёл ладонью по лицу, устало вздохнул и повернул дисплей к Роману:
'Рома. Соединено'
- Нет, - отозвалась наконец трубка. - Ты не понял...
Толик достал пачку сигарет, показал жестом 'я пойду покурю' и вышел из купе.
Катя продолжала:
- Ты так ничего и не понял...
- А что я должен был понять?! - Романа прорвало. - Что, мать твою, вообще происходит? Меня уже задолбала вся эта хренотня! Если ты мне сейчас же всё не объяснишь, я... я...
- Скоро, Рома, очень скоро... Ты всё поймешь, не беспокойся. Я жду тебя. До встречи.
- Стой, ты... Катя, подожди!
В трубке воцарилось молчание. Роман зарычал и выбросил телефон в окно. Посмотрел на дисплей второго телефона - тот показал длительность разговора и отключился, словно бы и не включался никогда. Роман отправил его следом.
Он размышлял, не прыгнуть ли в окно самому, когда вернулся Толик. По купе стал расползаться запах сигаретного дыма. Панк сел на своё место и меланхолично оглядел косметику, разбросанную по столу.
- Ну что, закончил? - сказал он. - Теперь доволен? Глупые, кстати, у тебя шутки. И неправдоподобные.
- Это не шутки.
Толик взял пилочку для ногтей, покрутил перед лицом и бросил обратно. Потом вздохнул и сказал:
- Тебе бы в театре выступать... Или в цирке. Неплохо бы лаве зашибал.
Роман посмотрел на него и ничего не ответил.
- Да ладно, - продолжал металлист. - Я ж не в обиде. Будешь?
Он достал из-за пазухи бутылку водки.
- Это ты где накопал?
- У проводницы. У них тут можно хоть самолёт купить - были бы деньги. Удобно, однако.
- Нет, спасибо, я не пью. У меня к алкоголю какое-то отвращение с тех пор, как я в Клуб вступил. И тебе не советую правил нарушать - совесть потом замучает...
Роман вспомнил про аварию, которую устроил во время погони. Странно, что он до сих пор ни разу даже не вспомнил о ней... Не менее странно было то, что сегодня водка не казалась такой уж противной.
Но у него не осталось сил удивляться.
- А ты что, - спросил Роман, - не испытываешь никакого отвращения?
- Честно говоря, есть децл... Но я через силу. Назло. Знаю же, что потом будет хорошо.
- А ладно, наливай, - махнул рукой Роман и улыбнулся, когда на столе появилось два стакана.
Толик торжествующе хмыкнул и разлил по сто пятьдесят.
- За любовь, - предложил Роман.
Толик не стал возражать.
***
Когда приехали в Гродно, был поздний вечер. За девять часов парни успели принять на грудь, побуянить и проспаться.
- Где я? - заплетающимся языком спросил Толик и с трудом разлепил веки.
- Приехали.
Роман выпил гораздо меньше, поэтому проснулся задолго до прибытия и успел привести себя в порядок. Сейчас, в отличие от ватного металлиста, он чувствовал себя как огурчик.
Толик минут пять заплетал волосы в хвостик, потом парни опохмелились остатками водки и вышли из поезда. Город встретил их приятной вечерней прохладой. Роман глубоко и с удовольствием вдохнул, Толик поёжился и закутался в кожаную куртку.
На вокзале они наткнулись на женщину лет тридцати, плачущую на скамейке, словно у неё потерялся ребёнок. Роман хотел пройти мимо, но Толик его остановил:
- Эй, что это с тобой? Женщина плачет! Ты член Клуба или где? Заместитель Мастера?
- Да-да, не ори, - успокоил его Роман. - Что-то я в последнее время сам не свой, извини... Пошли подойдём.