Начало XX века. Александр Блок пишет (видел в музее Блока в Питере, цитирую по памяти), что Россия будет держаться, пока жив Лев Николаевич Толстой. Блок оказался прав: Толстой умер, и закрутилось Красное Колесо. Россия безудержно закружилась в тоталитарно-индустриальной мясорубке. Вчера умер Александр Исаевич Солженицын. А что Россия? Россия уже привыкла: десятилетиями, веками тревога смутного времени сменялась ощущением мутного времени. Мы разучились верить идеологиям, нас охватила лихорадка денег. На вопрос "Что есть Россия?" - кроме энциклопедических банальностей мы, наверное, вряд ли найдем какую-нибудь цельность. Возвращение Солженицына в Россию в середине 90-х потому было встречено недоумением, что мы сегодня уже разучились верить пророкам, мессиям, спасителям. Не верим, значит, и не умеем спасаться.

Я помню свое тогдашнее (мне был 21 год) ощущение от его грандиозного турне по России, возвращения на белом коне. По интонации, по натиску очень напоминало речи В.И. Ленина с броневичка - очень экспрессивно. Сейчас понимается, что человеку за 20 лет изгнания столько было сказать стране, столько энергии накопилось, - а Россия уже ушла в сторону. Словно молодящийся еще жених после вынужденного расставания со своей невестой, по старой памяти предлагает ей руку и сердце, читает стихи, поет серенады - а ей, уже отвыкшей от ласки и тепла, - ей скучно, неинтересно.

Романтизм Солженицына чувствуется даже при описании зверств ГУЛАГА. Он зажигает полемическим полуироническим запалом, в порыве публицистики выходит за сухость фактов и протокола. Мы можем снисходительно улыбаться этому романтизму, но кто, как не романтик, смог бы столько лет идти напролом с открытым забралом и говорить России тяжелые, неудобные вещи? Кто, как не романтик, стал бы ворошить, поминать прошлое - разбираться в делах давно минувших дней, когда так удобно "замять дело", оставить мертвых - и с одной, и с другой стороны - в покое. Именно Солженицын столько лет олицетворял историческое сознание России.

То сознание, которого нам сейчас до боли не хватает.

То сознание, которое сквозит из каждой строчки ГУЛАГА, - в котором чувствуется живая сила противодействия произволу, нежелание превращаться в послушное быдло.

Пробуждение сознания - процесс болезненный и трудный. Поэтому, наверное, не получается читать ГУЛАГ помногу. Каждая фраза режет, от каждой строчки наворачиваются слезы.

НО читать надо. Хотя бы для того, чтобы не повторять ошибки, не верить в справедливость карательной машины. Читаем ГУЛАГ:

"Органы чаще всего не имели глубоких оснований для выбора -- какого человека арестовать, какого не трогать, а лишь достигали контрольной цифры."

Ничего личного, это бизнес, детка. Бизнес сейчас охватывает, порабощает всю нашу жизнь. А бизнесом рулит монетизация, KPI (ключевые показатели производительности) и динамика биржевых индексов. Подстановка цифры, индекса вместо человека, девальвирует человека, уничтожает его индивидуальность, убивает идею, усыпляет совесть.

Мы это все видели, все проходили - но идем тем же путем, наступаем на те же грабли.

У нас не остается времени остановиться, подумать. Мы отдались гонке. В погоне за эфемерным статусом, который завтра рассыпется, мы теряем себя. Где-то внутри теплится надежда на высшую правду и справедливость - а нас уже давно мерят отстраненно, цифрами и факторами. Читаем ГУЛАГ:

"Большинство коснеет в мерцающей надежде. Раз ты невиновен -- то за что же могут тебя брать? ЭТО ОШИБКА! Тебя уже волокут за шиворот, а ты все заклинаешь про себя: "Это ошибка! Разберутся -- выпустят!" Других сажают повально, это тоже нелепо, но там еще в каждом случае остаются потемки: "а может быть этот как раз?.." а уж ты! -- ты-то наверняка невиновен! Ты еще рассматриваешь Органы как учреждение человечески-логичное: разберутся-выпустят.
И зачем тебе тогда бежать?.. И как же можно тебе тогда сопротивляться?.. Ведь ты только ухудшишь свое положение, ты помешаешь разобраться в ошибке. Не то, что сопротивляться -- ты и по лестнице спускаешься на цыпочках, как велено, чтоб соседи не слышали."

Да, толстовское непротивление злу против тоталитарной машины идеологии или тотально-монетарной машины капитализма не срабатывает. Одно верно, что противостоящая злу сила должна иметь основание. Основание исторической силы - в историческом сознании.

Пока у нас нет сознания, силы абстрактных ценностей и отчуждения будут манипулировать нами.

Чтобы не стать жертвами, будем смотреть в глаза исторической правде, не будем чураться правды сегодняшней.

Будем читать Солженицына.

Вечная ему память.