- Давай на набережную. Серый дом рядом со стройкой. Третий этаж, вторая дверь направо. Стол.
Там крундиль.
До чего же просторны прихожие в старых домах. Приятная мягкая полутьма. Немного света проникает из комнаты сквозь узкую щель под дверью. За ней приглушенные голоса, музыка. Интересно, сколько сейчас времени, для гостей вроде поздновато? Ну, давай, пора.
Вешалка, шифоньер... Так, стол в левом углу. Подхожу очень медленно... пока ничего не видно. На первый взгляд, очень даже обыкновенный стол.
Шляпа на краю, конечно, напрашивается, но ни за крундиля, ни даже за его голову никак не сойдет, - чего-то явно не хватает. Сообразительности, пожалуй. Та-а-к... Угол. Если немного вытянуть, то вылезет морда, но длинная и безглазая. Не то. Дальше. На самом столе только одно заметное пятно и пара царапин под неинтересным углом. Не то. Ну-ка, а вот эта перекладина внизу и эта ножка. Что-то получается, ага, а вот и морда вылезает. Неплохая морда, да. Только не крундиль это, что-то другое. Так... Похоже больше я из этого стола ничего интересного не вытяну. Да и не должно бы это с таким напрягом происходить... Где же его искать? Не идти же в комнату. Или ничего, не увидят? А это что за дверь? Какая-то неприметная. Заперта? Нет, открывается. Темно слишком, пусть глаза привыкнут...
Господи, вот это да! Уж это крундиль, так крундиль! Вот оно как - столик в чулане. Да мне тут, вроде, и делать нечего, совсем готовый. - Совсем, да не очень. Хвост не докручен, но это потом. Бока худоваты... Морда. Морду округлить надо, да и выражение поумнее сделать, поросенка в нем пожалуй чересчур, а вот от кренделя... стоит добавить... Ну, поехали! Начнем сверху... Так... теперь загривок приподнять, а на бока... нагла-а-дить... еще... их покруче надо... Спину чуть изогнуть... и опустить... А уши назад и немного вниз... а то на медвежьи смахивают... Эх, если бы и наяву вещи были бы такими живыми, текучими, так слушались бы прикосновений, как этот сундучок, подушка, тряпка да старый утюг. Ах да, это ведь только для меня во сне, а для остальных все наяву и на самом деле. Интересно, когда хватятся этих вещей, да и заметят ли вообще их пропажу?
Ну, вот, похоже, в основном, все. Стой, не торопись, прервись ненадолго и погляди. Хвост закончишь, больше ничего уже не изменишь, - освободится. Теперь надо мордой заняться. Чуть подлиннее нос и ле-е-гонький вздерг на самом кончике - для поддевания! И тогда щеки и бока еще круче, а уши сделать совсем кренделем. Только смотри, не слишком увлекайся отдельными ассоциациями. Нужен ведь не просто гибрид поросенка, кренделя, шпинделя... и уж не знаю, кого еще... а к р у н д и л ь!
А здорово я пристрастился к беседам с самим собой во время работы, но, пожалуй, это и не мешает... Так, и морду... пока тоже хватит... Ну, а теперь, напоследок еще раз: отойти, постоять, посмотреть. Глаза для верности закрыть и сравнить образ внутри себя с тем, что получилось. Ну-ка... Чуть звонче фигуру, рыцарственнее что ли (родство с бившимися при Грюнвальде?)... а главное - немного не то выражение морды, особенно, глаз. Увидел? Теперь свои глаза можно открыть и, пока вижу то, что есть, и то что будет, скорее подправить... Чуть сблизить и скосить их... левый прищурить... вот так... а уголки рта приподнять позадорнее... Еще подтянуть живот... и всего немного повзъерошить, а то аккуратненький слишком... а голову самую малость склонить набок...
О! Вот именно так... Ну, все. Вдох, выдох. Приготовься. Отделяю бок и хвост...
- ТРИИМС-ХРЮЛЬД-БРЕМММ!!!
- Тихо ты! Услышат! Ну-ка, давай пока на моем языке.
- ... Кто я??? Где я???
- Ты только что родился, и находишься в месте твоего рождения в этом мире. Давай, пошевелись, подвигайся, побегай. Мне надо посмотреть, - все ли в порядке.
- А это что?.. А это?.. А это можно? Рраз и...
- Стоп! Что ты своим носом любую щелку раскурочить можешь, - я и раньше знал.
- А ты кто? Ты меня родил?
- Нет, только помог. Ну, я тот, кто помогает родиться таким как ты.
- А какой я? А кто я? А откуда я? А зачем?
- Какой ты - узнаешь сам со временем. Кто ты - имя - я тебе скоро назову. Откуда ты - не знаю. Рожден ты из нашего мира, но потом тебя, кажется, заберут в другой.
- Кто я?
- Подожди. Будешь уходить - аккуратненько заделай за собой выход. И не шуми, хорошо? Последнее. Когда узнаешь свое имя, больше меня ни о чем не спрашивай (да меня здесь уже и не будет), а вслушайся и постарайся понять.
- КТО Я?
- Ты К Р У Н Д И Л Ь
********###########********
- Боб Эбермайстер!
- Ну?
- Спишь?
- Крепко.
- Под утро всегда так. Давай в парк, напротив дома. Вход со стороны проспекта. Сразу за турникетом, четвертое дерево слева. Дождись первых лучей солнца.
Там сечимедака.
А прохладно, наверно. Вон, какая роса. Смешно, я сейчас настолько больше вижу и понимаю, зато обычные ощущения остались где-то там... Тихо как. "Не слышно шума городского". Надо все-таки приучить себя вставать вот в это время, ну или чуть позже, и гулять тут... Ну, и уродливая же штука этот турникет. Я бы не так сделал.
Четвертое дерево... Да слева-то они не в ряд растут. Интересно, почему они каждый раз делают так, что мне приходится хоть немного искать самому? И чем дальше, тем больше. Как на рисунках-загадках в детских журнальчиках. - "Отыщите, где здесь спрятался мальчик и его собака". Четвертое дерево. Вот эта рябина или сирень на холмике? А классно выглядят деревья ночью. Мелкие черты и детали исчезают, и проступают силуэты. Ух, сколько разных форм и ликов. Иные прямо просятся. Особенно вон та верхушка - липы, кажется, - разинула пасть и кричит протяжно звездам что-то свое. А другим своим ликом обращена к земле, прислушивается и косит диким глазом - просветом в листве... Но ищи сечимедаку на этой сирени или рябине. Или рядом с ними.
Светает уже. Надо обойти кругом и рассмотреть с разных сторон, не спеша... Да-а, из листьев каждое мгновение лепится все, что угодно. Ветер играет образами, как клавишами. А что если извлечь множество образов из одной колеблющейся на ветру ветке, вот этой. Цикл "Ветвь на ветру"...
Весьма. Странно... А, пожалуй, найти сечимедаку будет потруднее, чем мравесину или крундиля. Может придется ее как улангиллу выслеживать? За домбахимаусом в подземелье, а за асклэмборро на чердак пришлось забираться, а для лух'ух'тхур'тхая в глухой барабан бить, чтобы его выманить... А тут и спрятаться вроде негде...
Нет, из одного листа она вряд ли, мелковаты они для нее. Хотя зубчики подходящие... Да, рябина, классная, но... слишком подробная, пойду-ка я теперь к сирени...
Вот сейчас раздвину нижние ветви, а под ними она-то и... И ничего там нету, даже грибов, которых я никогда толком искать не умел... Уф-ф, надо выпрямиться и передохнуть, а потом поспешить, а то проясняется все больше и больше. Как в проявителе. Ого! Чуть в глаз ветка не угодила... Интересно, а было бы больно от этого моим "сонным" глазам?.. Ух ты, а ветка-то симпатичная, чуть розовеет и прямо плывет на ветру. Надо отодвинуться и глянуть на нее, поискать точную точку...
Господи, она! Прямо плывет в зарю...
Ну же, опомнись... Сколько времени так стоишь, и ничего еще не сделал, давай скорее. Но не спешить! Она прекрасна, но видишь, - сколько ее еще удерживает и не пускает... Паруса вверху больше открыть свету, - эту сухую ветку обломать... Стоп, не всю: первый сучок связан с кормой. Корма... Хо-хо, погоди, это больше, чем корабль!.. Но, нижняя ветка - действительно настоящий киль, с боковыми отростками-шпангоутами... А вот эти - мачты... их только немного выпрямить, особенно грот...
Интересно, а живое дерево менее поддается, не так послушно, как простые вещи... Так. Теперь киль круче изогнуть, особенно впереди... и левее нос... И все теперь слегка приподнять навстречу солнцу... Больше розового наверх, эх, света пока мало... а на борта тень, зелень сделать погуще... Вытянуть нос... чуть-чуть, еще... только наклон не испортить! - Ветер. Пока подождать... Но даже рожденный им живой трепет не искажает точных пропорций. Сечимед... Архимед... Мед золотистый... Медака... Сечи-скачи... Реет. Флаг нужен! И даже не флаг, - вымпел, длинный, развевающийся... Из чего? Вот эта тряпочка? Нет, тяжела... Лист? Кончик мачты надломить!.. Так, и вытянуть назад... Хорошо вышло...
Зеленое - теперь больше золотое... Верх - еще открыть солнцу, а корпус - загустить и насытить тенью: "сечи" - пусть выше и опережает, а "медака" - течет внизу и чуть отстает... Ночной воздух совсем опрозрачить и истаять... Здоpово она теперь золотится! Вот этот парус чуть повернуть, всю ее приподнять и... Теперь пора: вытянуть основание ветки в тонкий канат... Не обрывать самому! Чуть бы теперь ветерка - сама сдвинется. Сойдет с древесных стапелей величавый фрегат!.. Есть!..
- ... А теперь скажи немедля имя мое!
- Ты... Вы... С Е Ч И М Е Д А К А
********###########********
- Боб Эбермайстер?
- Снится. Подожди. Хорошо очень. Какая со мной замечательная собака, видишь? Большая, лохматая... Так здорово смотрит. Мы с ней отправимся путешествовать. Вот сейчас и пойдем. Как удивительно снится сегодня.
- Хорошо. Смотри.
- А! Понимаю. Собака - это ведь ты! Просто собака? И можно тебя просто касаться и гладить? Это удивительно здорово, что ты можешь быть просто собакой. Но у тебя в глазах какая-то мысль ко мне...
Понимаю. Там впереди?
- Ночь, Боб. Поpа.
- Я. Здесь.
- Ночь. Горы на юго-западе. Над рекой.
- Знаю.
- Ночь. Темь. Луна. Высоко. Из них. Имя - само. Там услышишь. Но сначала поищи и подготовь.
- Иду.
Город всегда в огнях. Но сейчас они все внизу и не помешают. А луна за облаком. Это хорошо пока. Место надо выбрать только слушая. Глаза совсем закрыть, только не засыпать, не возвращаться домой. Выше. Еще выше. Как это сильно - ветер сквозь тебя. Вдруг сильно толкает, и ты уже внутри струящегося и стремящегося множества... потоков... и пространство больше не имеет границ...
Стоп. Сейчас нельзя далеко погружаться в ветер. Выше. Пусть только темь и высота. Еще выше.
Здесь? Да. Теперь ощутить, где Земля. Чуть накрениться, склониться к ней. Плыть по ее вращению, и не отставать, а то неизвестно, где окажешься через секунду. Восток и север позади. Теперь замри и все выключи. Только ты и ночь.
Глаза открываю.
*#*
А ведь в первый раз я совсем не знаю, кого искать. То есть, может и знаю, но к этому ведь еще надо прийти и нечто подготовить. Как это они сказали:
"Из ночи, тьмы, луны и звезд - мост,
Из прошлого - в новое будущее.
Постой на мосту, освободись от времени,
Прислушайся к голосам звезд. Не возвращайся пока..."
или я все путаю и опять засыпаю.
Во сне не спать. Как же трудно держать глаза открытыми, - веки, то стремятся схлопнуться и склеиться, то разлететься к макушке и пяткам, унестись как птицы, обнажив всего темноте и пустоте. А, пусть улетают. Я начинаю видеть и лицом и всем телом, и оно вытягивается на мили и исчезает, и... Господи, вот теперь я вижу, и я ведь это уже знал: темнота - не пуста... Как много здесь всего, все здесь скрыто и ВСЕ УЖЕ ЕСТЬ.
- "То, что было, то, что будет, вечер спрячет и забудет...", и я - просто один из всех, из Всего - звено бесконечности... Кто это? Домбахимаус, милый, какой же ты, все-таки, смешачий, я тебе не попортил хвоста в том темном погребе?.. Улангилла! Ну и воинственной же ты вышла, и притом гибка и вкрадчива, ирландская амазонка... Ымпра опять в бутылке, хрусталь? и Крундиль проник туда же? - не удивляюсь... Тэнабpеза, золотистая: солнце, вино и танец... Ботpклай-До - чудно закрученный... Сечимедака - парение и борение... Чеpузгиль, ты уже успел попасть в совсем другую историю, и там... Асклэмборро, я сохраню и оставлю как клад для неведомого героя и друга твою тайну с пыльного чердака... Витльтрель, дитя простора и ветра, с тобой мне больше всего хотелось попутешествовать...
А вы все какие-то немного другие, повзрослели и доросли совсем в себя? - я все-таки наошибался, когда помогал вам родиться, но, к счастью, не слишком, и вы смогли сами выправить все неверное... Смотрите, с нами происходит что-то еще, мы преображаемся дальше, теряем и эти облики. Так легко, оказывается, совсем раствориться и выйти из сплоченных рядов форм, не удерживать более сгустка мыслей и образов, соединиться со всем...
Хэй. Постой. Еще поздно. Пора обратно. Вернуться и найти то, о чем просили они. Надо снова войти в ряд... А уже вошел. Ночь. Темь. Попробовать ее собирать, что-нибудь там в ней обнаружится. Ускользает... Луна выходит из-за тучи. Ах, как вовремя. Из ее мнимого сияния сплести сосуд. Ну, вот, теперь я совсем проснулся и могу... Но как уловить этот свет, - он все время соскальзывает мимо. - Почему так грубы и неуклюжи руки, даже во сне? Как же ими работают хирурги и эти... мои коллеги? А у них, кстати, руки в перчатках. Стой, а это попробую. Свет соскальзывает, но если успеть поворачивая намотать его нити на пальцы... так... а сейчас на ладонь, кисть... еще слой... закрепить... Держится! А теперь руки ненадолго в темноту, чтобы застыло и затвердело. Готово. Теперь свет притягивает свет. Пожалуй, можно попробовать собрать и загустить его. Одну ладонь ковшиком, налить луной до краев, а другой зачерпнуть и вытягивать из нее нити погуще, поярче и свивать, сплетать... Гнездо. Да, пусть это будет гнездо из лунного света...
Готово. Теперь остановиться и послушать. - Для кого оно? Да ведь ясно, что бывает в начале в гнездах... Но вот откуда взять? "Здесь птицы не поют..." Из чего?
Темь. Просто темь, которой тьма. Только найти ту, первонерожденную, где все и ничего. А во что она разовьется и вылупится, - пусть сама. Закрой глаза и смотри. Здесь на ладони - серебрится гнездо, а в нем пока - совсем ничего... нет, и тебя здесь... нет... уже далеко, растешь... растворяешься, и весь мир форм - тоже исчезает, уходит с тобой в первооснову... и вновь рождается в вечной пульсации... и ты возвращается вместе с ним.
*#*
Гнездо... уже... не пусто. В нем что-то есть, да, но оно еще не совсем здесь, еще не живет. А имя? Как же без него? А, вот оно. Да. А теперь ищи, как пробудить эту жизнь...
Не выходит. Наверно, стоит передохнуть, отвлечься. Обернуться, посмотреть на север и на восток, на город. Интересно, я над той башней, где часы, или над барометром? Лучше обернуться. Луна ушла? До чего звездное небо в августе. Облака на юге. Звезды, август. - "Август, месяц ливней звездных..." Вот оно! Летящие звезды! Как легко все. Только еще больше отклониться назад, лицом к небу, смотреть и ждать, лишь руку подвести вовремя. Не эта... И не эта... И не та. Здесь! Все. Теперь просто жди. Гнездо в руке, яйцо в гнезде, а в нем в глуби живет небесная искра...
Пока еще ничего не видно, закрывай глаза или нет. Но рукой чувствую, как там уже живет и разгорается... Еще не пора. Руку немного в сторону и чуть вверх... Чудится или нет - блестка света сквозь оболочку теми? Чудится. Значит есть. Что еще надо сделать? А ничего. Совсем ничего. Как легко и спокойно ждать. Теперь от теми осталась лишь твердеющая тонкая скорлупа.
Треснула!
. . . . . . . . . . . . . . .
Ты - Э Й Р И С Х Э Л Ь
********###########********
- Боб?
- Я. Сплю. Здравствуйте. Как я радуюсь вам! Сегодня особенная ночь, знаете?
- Боб, спасибо тебе за светлое старание. Мы уходим с рассветом.
- Да. Знаю.
- Тебе нужны слова для понимания?
- Сейчас нет, но утром... Утром все это будет ускользать и...
- Спрашивай.
- Почему я?
- Ты художник, Боб, и любишь рисовать "странных зверушек" и придумывать им имена.
- Мне всегда для любого образа или имени легко сочинялась целая история или сказка. Только по-настоящему эти истории... редко. А с вами!..
- Через это многое открылось для встречи и контакта с тобой.
- И все-таки странно, что с вами я обычно шел от имени. Одно имя - очень немного, слишком расплывчато, неопределенно. Если слово произнести много раз или попытаться объяснить его, оно теряет смысл, становится оболочкой без содержимого.
- Имя - ключ, один из ключей, Боб, помогающих добраться до сути. Ты сам знаешь, - ни вид, ни форма, ни описание вещи не идентичны ей, а только открывают путь, которым можно пройти.
- Да... А почему я делал все это во сне? И в первый раз вы пришли, когда мне снилось, что я заблудился и зову на помощь... Так легче связываться? Дневная суета мешает?
- Это твои объяснения, Боб. Хорошо, что ты стал рисовать и описывать увиденное ночью на дневной бумаге.
- Но я хочу понять...
- Боб, ты скоро проснешься, если будешь продолжать так. Ты многому научился в последнее время, и вряд ли стоит так привязываться к эмоциям и рассуждениям в ущерб прямому пониманию и действию. Спроси о другом.
- Другие люди... Как они с вами?
- В твоем плэйере кассета. У этой группы скоро будет новый концерт, послушай.
- А! Им тоже... "приснилось"? Вам интересно помогать...
- Они также вольны в своей музыке, как ты в своих "картинках". Но ты не об этом хочешь спросить, Боб.
- Да. Вы вернетесь? Нет, не то. Зачем вам те, кому я помогал родиться? Они вроде слуг или домашних зверушек для вас? Вы берете их с собой, ведь верно? А где они сейчас?
- Боб. Все здесь. П о с м о т р и.
- О, господи. Вот здорово! Это вы! Черузгиль, Крундиль, Витльтрель ... Здравствуйте, ребятки, здравствуйте все. Ничего, что я вас так напоследок называю? - Вас ведь забирают, и я как старая нянька провожаю...
- Б о б Э б е р м а й с т е р.
- . . .
- Так это... вы... и есть. Так это вам я помогал родиться, чтобы вы смогли прийти к нам, в наш мир и для этого облачиться в его материю и образы...
- Только не путай сделанные тобой ключи с тем, что за дверью.
- Я знаю, что на самом деле вы больше... и другие.
- Ты тоже, Боб.
- Я только хотел сказать, - мое обычное имя совсем не Боб Эбермайстер.
- Так ты назвал себя в нашу первую встречу.
- Вы уже начинаете таять и уходить. Я увижусь с вами когда-нибудь?
- Стоит только позвать, Боб. И ты можешь пройти сам.
- Да. Это далеко?
- Здесь - по времени и расстоянию, если ты будешь путешествовать как мы.
- Кто-то из вас, вы вместе, "родите" меня из материи вашего мира? А как вы меня назовете?
- Это - твои ключи и "картинки", не наши, Боб. Пересматривай их время от времени. Мы радуемся тебе и ждем тебя.
- Интересно. Как стало светло. Да, я хочу идти дальше и открыть...