Друзья тряслись на ухабах проселочной дороги, пробираясь сквозь лесную глушь к деревеньке, известной одному Максиму. Крутой внедорожник иногда натужно ревел, выползая из разбитой и вязкой колеи, иногда несся по ровному каменистому плато. Выехали вечером, всю ночь Максим, в возбуждении от предстоящей охоты, рассказывал о своем детстве, когда, вместо лагеря, родители отвозили его к деду. С того времени охота и стала его страстью.
- Дед брал меня с собой с самого маленького возраста. Он приучил тихо сидеть в скраде, терпеть, когда в кустики хочется. В школе страдал не по-детски - охота мимо пролетала, - рассказывал он, задумался, разворошил пятерней русые волосы, вздохнул и продолжил: - Там и дом наш, наверное, сохранился, но столько лет не ездили! Остановимся у Анисимовича. Друг деда, еще на фронте были вместе. В одном полку. Вместе же и вернулись, женились, не разлей вода были. И с внуком его, Сашкой, мы дружили. Каждое лето вместе и на охоту, и на рыбалку, там еще и озера недалеко! Погиб Сашка! Так нелепо погиб! Но с Анисимовичем я периодически "списываюсь". Сотовая там не берет. Вот, как на мобильниках появится отсутствие связи, значит, почти приехали.
Он уверенно вел машину, вглядываясь в выхваченную фарами дорогу. Слава дремал, абсолютно безразличный к россказням друга, Виктор погрузился в ридер, восхищаясь непроходимой глупостью и невиданной удачливостью Иможен. Максим не замечал невнимания друзей. Он весь был в прошлом.
Постепенно светлело, в сером предутреннем сумраке справа вырисовалась горная гряда, четче проступили очертания заиндевевших деревьев.
- Ребята, это удача! - Воскликнул Максим.
Слава дернулся, проснувшись, Виктор оторвался от книги:
- Что?
- Закисшая после инеев хвоя лиственницы - любимое лакомство глухарей. Утром тут будет тьма их пастись!
Он продолжал восхищаться, сворачивая на чуть заметное ответвление дороги. Еще немного - и показались крыши домишек. Глазам путешественников в серой мгле открылась череда рубленых домов, черных от возраста, покосившихся, с выбитыми стеклами окон. Густая поросль одичавших садов вплотную подступала к стенам, из-под фундаментов торчали уже немалые в объеме стволы дичек. Трава забила дорожки. Максим подрулил к полуразрушенному дому:
- Вот во что превратилось мое детство, - с грустью сказал он.
- Да ладно, Макс, - откликнулся Слава, - что ж теперь. Сами мы свои гнезда родовые разорили. Уехали, бросили... Так где же мы тут остановимся? Что-то не видно ни одной жилой хатенки... А? И как это тебе удалось выманить нас на эту авантюру?
- А что авантюрного? Столько лет не виделись! Вот и пообщаемся, после охоты баньку затопим. И никаких баб рядом! Кстати, вон, видите?
Над одной из крыш вился чуть заметный дымок. Среди полного запустения ухоженный сад с опущенными до самой земли под тяжестью плодов ветвями яблонь, чистенький дворик перед крыльцом, пара лаек, встретившая приезжих коротким лаем и рвущийся с цепи пес, чем-то напоминающий волка, показались приехавшим чудом. Тощий, высокий и совершенно лысый старик оставил сбор урожая и бросился встречать гостей. Радушная улыбка сменилась недоумением на худом, морщинистом лице.
- Анисимович, это я - Максим! Не узнаешь?
- Максимка! - обрадовался хозяин, - А я тут одичал уже! Забыл, как и машины выглядят. Проходьте, места хватит. В хате холодно еще, я только затопил. Вчера устал - весь день на охоте.
- А мы как раз поохотиться приехали, - ответил Максим. - Не страшно тут одному?
- Кто сюда заедет? Иногда правнук приезжает. Вот и сейчас, думал - Саша.
- Значит, у Саши сын Саша?
- Да, невестка так назвала. В память об отце, спасибо ей. Мальчик родился через два месяца после его смерти. Ну, в дом, в дом проходьте. Сейчас картошечку поставлю. Хороша уродилась. У меня тут такие угодья! Ого-го! На вашем огороде под пленкой выращиваю перец болгарский. У Семеновны, упокой Господь ее грешную душу, - помидорчики, а у Светловых и Ярцевых - картошку сажаю. На следующий год - меняю. Старые места под паром держу.
- Да ты, Анисимович, прямо фермер американский! - рассмеялся Максим.
- Русский я фермер. Кулак по-нашему, значит. Что мне ваши мериканцы!
Пока закипала картошка, гости выставили на стол консервы, колбасу, селедку, достали водку и коньяк. Выпили за встречу, хорошо закусили. Анисимович был не прочь добавить и посидеть подольше, но Максим торопился:
- Еще скрады подготовить надо, осмотреться на месте. Сегодня хорошо отдохнем с дороги, а завтра раненько выйдем, заляжем, вернемся с добычей!
- Ступайте, - напутствовал дед. - Лиственницы, Максимка, стоят на тех же местах. Только гуще и выше стали. Или это я уже вниз расту? Да и скрады все на месте, проверь только, не сыро ли там.
Максим повел друзей через поросшее бурьяном поле к группе деревьев, совсем рядом с селом.
- Там посмотрим. Может, далеко и идти не придется, - рассуждал он.
- Макс, а как Света? - Спросил Слава.
Друзья уже подошли к трем стройным, светящимся в лучах солнца деревьям. Максим внимательно разглядывал траву под ногами, ответил безразлично:
- Не знаю. Что, я всех их помнить должен? Света, Гретта, оперетта... Сколько их было! И сейчас, я думаю, не последняя, - он усмехнулся, - летят они на мой кошелек, как бабочки на лампочку.
Слава застыл, удивленно глядя на друга.
- Как? Ты же, - он замолчал, не договорив.
- Да ладно тебе, я же. Не виноват я, что они так пылко меня любят, - остановился. - Смотрите, ребята! Вот оно! Поедь. Это глухари весточку оставили: "Да, дорогой наш охотничек, мы здесь бываем! Приди и возьми нас!".
Он показывал на рассыпанные под деревьями обломанные ветки, оборванную хвою. Максим оглянулся в поисках скрада, увидел небольшой холмик из веток.
- Ага, вон. Пойдем посмотрим.
Состоянием скрада Максим остался доволен. Обошли еще несколько листвянок, охотиться можно было везде. Медленно пошли обратно. Виктор, высокий, голубоглазый, со светлыми волосами и большими залысинами на лбу, оглядывался вокруг, пытаясь понять, нравится ли ему это запустение. Городской житель, знающий о природе только то, что можно прочесть в книге, он удивлялся всему, что видел. Слава, черноволосый крепыш с легкой горбинкой на тонком носу, о чем-то думал, не глядя вокруг. Даже Максим умолк, настолько покойно и тихо было в поле.
Они вернулись в деревню. Анисимович жарил тетерева, Максим взялся проверять ружья, и послышался звук мотора. Перед двором остановилась видавшая виды "Нива". Дед бросил стряпню и, чуть не падая, побежал навстречу новым гостям, приговаривая:
- Сашенька! Приехал! Надо же, то ни гроша, да вдруг - алтын!
Он обнимал вышедшего из машины парня, не замечая за его спиной юную черноволосую красавицу с голубыми, удивленно распахнутыми глазами. Саша снисходительно улыбался, прижимая к себе тщедушное стариковское тело.
- Дед, я жену привез. Познакомить. Смотри, какая - Анюта!
Максим, наблюдая встречу, шепнул друзьям:
- Точно - Сашка в молодости, одно лицо. И жена красавица. Повезло парню.
Троица отошла в сторону, стараясь не мешать встрече. Потом начались знакомство, разговоры, пиршество. Решили устроить стрельбы. Во дворе за домом расставили пустые консервные банки. Стреляли все, даже Анна, причем очень успешно. Вернулись к столу. Саша, узнав, что Максим был другом его отца, сел рядом и расспрашивал, расспрашивал. Аня скучала в сторонке, ей быстро надоели мужские разговоры, от сигаретного дыма разболелась голова, и она ушла спать. Следом отправился дед - он опьянел, стал подремывать за столом. Гости еще немного пошумели, потравили анекдоты, но долгая дорога и их сморила. Договорились, что Максим всех разбудит около четырех, разошлись.
Всех поднял заполошный крик Анны. Было шесть утра, когда она вышла по нужде во двор. На крик подскочили все. На черной, хорошо взрыхленной земле, чуть правее крыльца, лежал ничком Максим. Виктор подбежал, надеясь помочь другу, схватился за плечо и, ощутив холодное тело под рубашкой, тут же отдернул руку. "Ни фига себе, - подумал он, - отдохнули-поохотились!"
- Слав, у тебя мобильник далеко? Умер он.
Пощупав землю около лица Максима, посмотрел на пальцы, понюхал и добавил:
- Прямо гиацинт северный! Кровищи-то сколько! Помоги!
Они перевернули труп на спину. Максим смотрел в высокое и холодное небо мертвыми, слегка помутневшими глазами. Темно-бурое пятно на груди вокруг дыры с обожженными краями на рубашке пугало своей откровенностью. "Так, включайтесь, маленькие серенькие клеточки. Когда это могло произойти?" Но ни один из всплывших в памяти детективов, ответ на этот вопрос не дал.
Виктор оглядел присутствующих:
- Кто? Кто это сделал?
Повисла тяжелая, гнетущая тишина.
- Ты позвонил? - спросил он Славу.
- Связи нет. Он же предупреждал.
- Давайте, я съезжу. Километров пятнадцать, и связь будет, - предложил Саша.
- Нет, пока не выясним, кто убийца, никто никуда не поедет, - твердо ответил Виктор.
Он сразу взял инициативу в свои руки. Труп отнесли в подвал - там прохладно и сухо, осмотрели. Входное отверстие было чуть левее соска, выходного не было. "Вот оно как, Гиацинт, кто же тот Зефир, что пролил твою кровь?" - думал Виктор, удивляясь возникшей вдруг ассоциации с мифическим героем. Как настоящий детектив, он обошел вокруг дома, осмотрел участок, вернулся к крыльцу. "Что дальше? - думал он. - Понюхать стволы на предмет запаха гари? Так делают в романах, но стреляли вчера все и из всех стволов. Следы пороха на пальцах? Тоже будут у всех". Виктор вошел в дом. Там было тихо. Анисимович приготовил чай с бутербродами из продуктов, привезенных гостями. Слава пил, глядя в окно, Саша и Анна сидели в уголке, рядом с печкой. Девушка зябко передернула плечами, муж заботливо укрыл ее пледом. "Идиллия, - подумал Виктор. - Но кто-то же? Как там, у Марининой - подумай, кому это выгодно". Он внимательно всматривался в лица. "Слава? Друг с первого курса института, нет. Какая выгода ему от смерти Максима? Никакой! Дед Анисимович? Глупости. Приехал и уехал, нет! - Виктор оглянулся на молодых, - Саша? Тоже выгоды нет. Анна?" Виктор смотрел, как со смущенной улыбкой девушка опустила глаза в ответ на нашептывания мужа. Показалось что-то отдаленно знакомое в этом движении. Что-то даже близкое. Нет, никому из присутствующих смерть Максима выгоды не несла. "Так, Гиацинт мой, северный, - подумал Виктор, - может, тебя из мести убили?" Он вспомнил разговор Славы с Максимом.
- Слав, пойдем, покурим? - предложил другу. На крыльце, достав сигарету, спросил: - А что там со Светланой?
- Что со Светланой? - не понял Слава.
- Ну, ты спрашивал Макса о Светлане.
- Да понимаешь, я же был влюблен в нее. По уши, но тут Макс. Подвернулся. Увел. Встретил я потом Светку, шепнула по секрету - беременна, счастливая была! А тут вот как! Кинул он ее. Интересно, где она и как?
- Слав, а не ты ли это?
- Я? Смеешься? Зачем мне? У меня вон - трое растут. Просто стало жаль Светлану. Нет, Виктор. Не я.
- Ну, отомстить хотел.
- Ты жжешь! Какой я мститель? Нет, Витек, слышь, а может, правда - отъехать чуток и звякнуть?
- Погоди. Кто-то все равно расколется. Как Маринина пишет - ошибку сделает.
- Почему ты решил, что сделает ошибку?
- Потому что нервничать начнет. Не очень-то приятно находиться рядом с трупом убитого тобой человека.
Они вернулись в дом. Анна с распущенными волосами стояла перед огромным зеркалом. Захватив пятерней со лба волосы, распушила их, встряхнула, надела обруч. Опять Виктору показалось в ней что-то знакомое.
Анисимович позвал завтракать. Доедали вчерашнего тетерева. Виктор спросил:
- А как ваш внук погиб? Александр?
- Они были на рыбалке. Подледный лов. Втроем - Максим, Саша и Егорка, мальчишка, лет семнадцати. Эти-то уже взрослые были. Льдина оторвалась и пошла в озеро. У Максимки в багажнике была надувная лодка, но, пока накачали, Сашка уже окунулся. - льдина небольшая была, перевернулась. Вытащили они Сашку, водкой напоили, ей же растерли. Максимка штаны свои ватные и свитер шерстяной ему отдал, домой приехали, вроде все нормально было, а на третьи сутки жар, галлюцинации. До больницы не довезли - сгорел.
- А почему Макс сказал - погиб?
- Он считал, что погиб. Говорил, что долго лодку надували, себя винил.
- А Егор что рассказывал?
- Да тоже самое. Не виноват Макс в смерти Саши.
"Не мог дед мстить, не мог. Саша тоже, раз все знал. И вчера сидел рядом, расспрашивал об отце, да - тупик!" - Виктор безнадежно запутался, оглянулся, ища поддержки у окружающих, прося сочувствия, но - не получил.
- Давайте, я съезжу, позвоню, - предложила Анна.
-И права есть, что ли? - Спросил Виктор.
- Есть.
- Покажи!
Анна прикусила губу, вышла из дома и пошла к "Ниве", вернулась она очень расстроенная:
- Представляете? Я их не взяла! Забыла.
- Как, - Саша подскочил, - мы ж договаривались, обратно ты ведешь?
- Не знаю, я переложила их, да, вспомнила! Я же хотела взять рюкзачок, вот и переложила.
Виктор наблюдал за перепалкой, с удивлением отмечая, что лицо Анны ему знакомо все больше и больше:
- Анна Максимовна?
Девушка вздрогнула, Слава подскочил:
- Это я, я убил Макса, - вскричал он.
- Не надо, Слава! У тебя трое детей растет. Еще учить и воспитывать. Ты сразу ее узнал, да? Макс, наверное, тоже? Что вы выясняли там у крыльца?
- Что, решили на меня списать? Раз я слабая и беззащитная. Значит - есть кого оклеветать? Я не убивала! - Вспылила Анна.
- Да что там, я видел, какие взгляды ты украдкой на него кидала. И выгодно только тебе. Детей у него кроме тебя нет. Наследство не маленькое перепадало.
- Вы не докажете!
- Мы не докажем, криминалисты справятся. Проведут экспертизу. Определят, из какого именно ружья убит Макс, а там твои отпечатки! Да, Аня, докажут! Так что вы там делили?
- А ничего! Спросила, не хочет ли папаша дочери приданое сделать. И вообще, подарок свадебный с него потребовала. А он, сволочь! "Ты докажи, что моя дочь, а не Славкина! Вон как он за твою мамашу, чуть не прибил меня!" А что, вы, правда, чуть не прибили?
- Не правда, - ответил Слава.
- Как ружье-то в руках оказалось?
- Случайно. В сенцах же все ружья остались. Я в хату пошла было, а он сзади хохочет вовсю, я схватила ружье и, не целясь, пульнула. Попугать хотела, и попала!
Анна тихо заплакала. Дед дрожащей рукой капал себе корвалол, Саша вышел на крыльцо - ему стало душно. Следом вышли Виктор и Слава, закурили.
- Как ты догадался, что Анна его дочь? - Спросил Слава.
- Озарение какое-то, - ответил Виктор. - Все время видел в ней что-то знакомое, а когда она не принесла права, да еще и Саша тут развозмущался, все стало ясно. Я понял, что она их дочь. И что она - убийца.