Последний день занятий! Все, каникулы! Пятиклассник Вовка, перепрыгивая через две ступеньки, летел наверх, к родной двери. Сейчас он обрадует маму! В четверти ни одной тройки! Даже две пятерки есть - по пению и физкультуре! Шумно вбежав в квартиру, прокричал:
- Мама, это я!
- Слышу! Иди сразу в угол, пока отец не всыпал.
- За что?
- А то ты не знаешь?! На полчаса. Все!
Радость растворилась и вытекла за дверь. Понурив голову, Вовка разделся, прошел в комнату и послушно стал в угол. Напротив, на стене тикали часы. Он, не отрываясь, смотрел на стрелки. В квартире воцарилась тишина.
Через пятнадцать минут в замке заскрежетал ключ. Отец! Вовка почти вжался в свой угол: "Может, не заметит?" - подумал. Но отец заглянул в комнату.
- Уже стоишь?
- Стою.
- А за что на этот раз?
- Не знаю.
- Как? - удивился отец.
- Не знаю, мама сказала встать, я и встал.
- И что, не поинтересовался, за что?
- Поинтересовался, она сказала, что я сам знаю.
- Так ты - знаешь?
- Нет.
Отец пожал плечами и вышел. Вовка слышал, как родители о чем-то спорили и пытался вспомнить, за что наказан? Что он сотворил? Не вспоминалось. Мимо двери пробежала мама, вернулась на кухню. "Что там они? Кажется, говорят по телефону", - пытался он подслушать. Не получалось: через закрытую дверь кухни слышались только интонации, очень недовольные.
Вовка не хотел, но слезы покатились сами. Он так старался, так хотел обрадовать! В прошлую четверть у него даже двойка была по природе, а теперь по природе четверка, и по всем предметам четверки, и классная похвалила, в пример поставила: "Учитесь, оболтусы, у Вовы! Как он смог! Ни одной тройки, две пятерки! Он еще и отличников за пояс заткнет! Правда, Вовочка?" И он счастливо кивнул головой. Он заткнет. Вот, заткнул!
Тоска съедала его, слезы текли уже ручьем. Осталось стоять пять минут. А тогда он уйдет на улицу и будет там мерзнуть. Зачем мучить родителей, если он такой урод? Они все были отличниками: и мама, и папа, так ему бабушки говорили. Папа при этом как-то странно хмыкал и каждый раз, когда заходила беседа о его школьных годах, старался выйти из комнаты. Вовка понимал, мужчина не должен упиваться своими достоинствами, пусть это и ложная, но скромность.
На кухне разговор перерос в скандал. Вовка услышал, что отец просто орет. Но что орет? Не понятно, кажется, мама плачет. Желание сбежать из дома пропало: надо спасать маму! Но ему еще три минуты стоять. Слезы высохли моментально. Он, как атлет, приготовился к прыжку. Все, тридцать минут.
Вовка сорвался из угла, в это же время открылась кухонная дверь. Как в задачке про пункты А и Б, два движущихся с одной скоростью тела - Вовки и его мамы, столкнулись посредине коридора. Сзади, улыбаясь, маячил папа. "Он еще улыбается", - подумал Вовка, обнимая маму и прижимаясь к ней.
- Мама, я больше не буду, - залепетал он, плача, - прости!
- Боже, мальчик мой, - мама села на пол, прижала сына к себе и разрыдалась в голос.
- Ну вот, что мне теперь с вами делать? - строго спросил папа, - так и будете рыдать на полу в коридоре? Мне что, тащить вас на себе? - Он наклонился к ним, присел рядом и обнял обоих.
- Не обижай маму! - вскричал Вовка воинственно.
- Обидишь ее, как же! Ты смотри, как он за тебя стоит. А ты?! Эх, мамашка!
Папа встал и пошел на лоджию, курить.
- Прости меня, сынок! Я все тебе расскажу. Понимаешь, у меня была тетя Света, я достала белье из машинки и развешивала его, когда позвонили из школы. Подняла трубку тетя Света, сказала, что я подойти не могу. Я сразу подумала, что ты опять что-то натворил, подумала, если захотят, перезвонят, а они не перезвонили. Вот я тебя сразу в угол и поставила. А сейчас позвонила твоей классной, она и рассказала, что хотела тебя похвалить. Прости, Вовочка!
- И не смейте больше ему врать, что я был отличником! - Папа вылетел из лоджии, - слышишь, сын, я был троечником! Круглым! Хотя нет, по пению у меня была всегда единица. Мне пришлось даже в старших классах пересдавать пение, представляешь? Иначе мне обещали вместо аттестата выдать справку. Из-за пения! Это потом я стал хорошо учиться, уже в институте. И ничего.
Вовка прижался к матери:
- Мамочка, любимая, не плачь! Я не буду больше...
Отец оборвал его:
- Не надо, Вова, давать несбыточные обещания. Все будет, все, но ждать мы от тебя будем только хорошее, и пока не разберемся, в чем дело, наказывать не будем. Честное слово, сынок.
Весь оставшийся день и вечер Вовка ходил, стараясь прижаться или к матери, или к отцу. Он был счастлив. Ну и что, что тридцать минут простоял в углу, зато потом целый час играл с отцом в шахматы. И елку с мамой наряжал, а завтра они с папой поедут коньки покупать: он же так хорошо закончил четверть!
27.12.2009
Сорвался с поводка
Васька был очень одинок. Нет, у него были родители, оба, но мама работала учителем в школе, а после работы бегала по ученикам - репетиторствовала. Отец был инженером и постоянно разъезжал по командировкам. Ваське привозил то вкусности, то интересные игрушки и книжки, но виделись они редко. Занималась Васькиным воспитанием бабушка, еще довольно молодая и потому энергичная особа. В прошлом, тоже - учительница. Васька почти не гулял во дворе с мальчишками. Они от него просто прятались. Потому что, когда Васька появлялся дома с разбитым носом или содранной ногой, бабушка устраивала следствие, шла по квартирам соседей, выясняла, что и как произошло, хотя Васька умолял ее этого не делать, она обязательно находила виновных в Васькиной трагедии. Так, постепенно у Васьки пропали друзья. Ваське было уже 12 лет, но на море его водила бабушка. Ее громогласные крики будоражили весь берег:
- Васька, - кричала она, - выйди ближе, утонешь! Васька, не ходи в ту сторону, там ямы, утонешь! Васька, не ныряй, ты плавать не умеешь, утонешь! Васька, выходи из воды, ты замерз!
Народ на берегу дергался, вскакивал, смотрел вдаль, где там Васька? А Васька плескался у самого берега. Мальчишки уже давно ходили на пляж сами, они посмеивались над робким и послушным мальчиком. Им было неинтересно с ним . А Васька с завистью смотрел, как его ровесники прыгают солдатиком с мола, где им всем было "с головкой". Вечерами ребятня играла в догонялки, или прятки, или в "море волнуется", а Ваську не брали.
Однажды летом к ним приехали гости. Из далекого Зауралья. Васька и не знал, что есть места, где совсем нет моря. Так - мелкие речушки и пруды. Гостей наехало куча: и бабушкин брат, дед Егор, бабушкина сестра - баба Вера, две совсем крохотные девчонки - Лена и Лера, и двое мальчишек - Слава и Витя. Васька, по своей робости, так и не понял, где чьи внуки. Мальчишки были погодки, чуть младше Васьки. Ваську распирала гордость и радость. "Теперь, - думал он,- ему удастся и побегать, и покупаться вдоволь".
Так вот, завалилось гостей сразу шесть человек. Пришлось бабушке отпустить Ваську на море с родственниками. Она долго пугала брата, что Васька, мол, и плавать не умеет, и на воде не держится, и прочая, и прочая. Дед Егор спросил:
- Ходит-то он сам?
На что бабушка обижено хмыкнула и отправилась с бабой Верой на рынок - деликатесы покупать, всякое разное готовить. Праздник! Родные приехали. Сто лет не виделись! Пришли на пляж. Разделись. Дед Егор и говорит Ваське:
- Ты, Василий, оставайся с девочками, посмотри за ними, а я с мальчиками пойду с мола прыгать.
Васька обиделся, иззавидовался, но вида не подал. Он никогда не показывал, что ему плохо. На мелководье, в своем обычном месте, плескался с малышками. Девочкам быстро надоело сидеть в воде, они решили построить замок из песка, вылезли на берег. А Васька отправился на заветный мол. Когда его увидел дед, он бросил все и побежал к девчонкам. Мальчики тоже отправились на берег. Им еще нужно схватить крепкий южный загар. Васька остался один. Никто не кричал с берега: "Вернись, Васька, не подходи к краю, упадешь! Не прыгай, утонешь, Васька!" Можно было и прыгнуть, но Васька от такой неожиданной свободы оробел. Он смотрел, как купаются другие, и вспоминал свою бабку: "Утонешь! Утонешь! Утонешь!"
Кто-то нечаянно толкнул его, пробегая мимо. Васька свалился в воду, как топор, и пошел ко дну, зажмурив крепко глаза. Достав ногами дно, он оттолкнулся, вылетел на поверхность. Быстро-быстро заработав в воде ногами, он понял - не тонет. Потом повернулся на спину и поплыл от мола. Плавать оказалось легко и приятно. Он нырнул, дно было видно как на ладони, там, среди мелких камешков, копошились маленькие крабики, водоросли волновались вместе с прибоем. Васька почувствовал дикое счастье.
Выскочив из воды, он поднялся до пояса и нырнул снова. Потом - плавал, лежал на воде. Ему казалось, что прошла вечность. Как вдруг увидел плывущего к нему брата, младшего из приезжих. Вдруг мальчик стал захлебываться, тонуть. Васька нырнул, схватил брата за волосы, подтянул к себе и уложил на собственную спину. Продолжая держать брата одной рукой, он второй загребал, как мог. Ему было очень тяжело, но он тащил свою ношу, не оглядываясь по сторонам, едва успевая сделать вдох. Он не видел, что навстречу им плыли два взрослых парня. Он не слышал, как от станции спасения отчалила моторка. Он тянул утопающего, не замечая, что силы оставляют его, забыв, что он не умеет плавать.
Когда подплыли парни и сняли с него брата, Васька остался один, обессиленный и опустошенный. Он лег на спину и, слегка работая ногами, поплыл за ними. В это время подошла моторка. Умелые мужчины вытащили из воды обоих. Брата один из них ловко положил себе на колено, и из него вылилось, как подумал Васька, целое ведро воды, мальчик задышал, пришел в себя. На берегу Васька просил родственников:
-Не рассказывайте дома, меня тогда на море больше не пустят.
Но новость скрыть, конечно, не удалось. Все узнали, что Васька, оказывается, умеет плавать, нырять. У Васьки прорезался командный тон. Он сказал бабушке:
- Больше со мной на море не ходи!
Родственники уехали, и отправился Васька на море один. Он был уверен, что ему будет скучно, что ребята так же и будут плескаться где-то в стороне, но произошло чудо: его окружили мальчишки, они наперебой предлагали Ваське свою дружбу, звали играть в пляжный футбол или волейбол. Васька был счастлив. Медаль за спасение на водах Ваське вручали первого сентября, на общей школьной линейке. Главный спасатель, строгий дядька с военной выправкой, сказал:
-Вообще-то тебе положен орден, ведь на самом деле ты плавать не умел, а вот, спас мальчика!
Теперь Васька ходит в городской бассейн, плавает и прыгает с вышки. Учиться, правда, стал хуже, да не беда! Все равно, двоек у него нет, а тройка одна - по пению.
10.06.2009
Колькино счастье
Колька ненавидел себя. Он шел домой с желанием утопиться, благо река замерзла, и полыньи нигде нет, а то бы и сиганул. Ему было очень стыдно - вчера весь вечер учил эту дурацкую басню. Был уверен, что пятерку получит, и на тебе! Учить надо было другую! И училка, вот же противная баба! "Опять Коленька отличился! Надо было "Свинья под дубом", а ты "Волк на псарне" выучил, два, Коленька!" И никакие Колькины уговоры, что завтра ответит, что выучит и эту басню, не помогли. Колька был готов выть! Дома старенькая бабушка и больная мать. Мать не ругается, не дерется. Просто - откроет дневник, посмотрит и - плачет. Баба, та могла и полотенцем мокрым перетянуть, и подзатыльник отвесить... Но не это Кольку пугало: он видел, как тает мать на глазах. Задерживаться после занятий долго тоже нельзя. И так дорога из одной деревни, где школа, в другую, где он живет в такую погоду не меньше полутора часов. Мать волноваться будет.
Вспомнив это, Колька сразу набрал обороты, полетел домой. Надо было еще дров наколоть для печи да воды наносить из колодца. Кольке, с одной стороны, в деревне, куда они переехали в прошлом месяце, даже нравилось - такая свобода! И река, и лес, и поля. Должно быть летом - раздолье! Все близко. С другой - отсутствие удобств угнетало. Он полюбил ходить на конюшню. Лошади оказались ему ближе всех. Лошади и старый конюх дед Евсей, которого Колька долго не понимал: тот говорил на странном наречии - смеси русского с украинским. Вот и сегодня он обещал деду Евсею помочь на конюшне, только после того, как справится с домашними делами.
Подойдя к калитке, Колька достал дневник, сунул его в почтовый ящик: "Скажу матери, что забрали зачем-то", - решил он. Дома пахло лекарствами, мама спала. Бледная, тонкая. Колька чуть не заплакал от жалости. От жалости и страха. Как они с бабушкой вдвоем, если мама не поправится? Бабушка тоже стала не такой, как всегда. Она все забывала, у нее подгорала каша, она терялась в деревне. Колька так часто наблюдал, как она, стоя с ложкой в одной руке, крышкой от кастрюли в другой, смотрела в кастрюлю, а по щекам текли слезы. Им обещали, что в деревне мама обязательно пойдет на поправку. Они так в это поверили, что по дешевке продали городскую квартиру и переселились сюда. В городе Колька отличником не был, но и двоечником тоже. Он никогда не ленился, все время старался. Он мечтал стать летчиком, и знал - там необходимы большие знания. И вот! В этой школе у него столько проблем! Его невзлюбили дети, его невзлюбили учителя. Только дед Евсей жалел его. Евсей и его лошади. Колька быстро нарубил дров, принес их в дом, сложил у печи. Потом схватил коромысло и ведра. Так же споро принес воды.
Мать проснулась и с тревогой следила за сыном. Она чувствовала - что-то случилось, но знала - не захочет, не вытянуть из него ни слова, захочет - расскажет сам. Колька молчал, чмокнул ее в щечку, закончив свои дела, и побежал на конюшню. Там, вместе с дедом Евсеем, они поменяли подстилку у лошадей и сели пить чай. Дед Евсей всегда добавлял в заварку травы - мелису, мяту, иногда - сушеные шкорки яблок, шиповник и всегда - мед. Больше всего Колька любил в этом чаепитии рассказы деда о прошлом житье. И сейчас он заслушался, забыл про время.
Вдруг в дверь постучали. На пороге стояла перепуганная девочка лет пяти. Колька сразу ее узнал - дочь училки (он принципиально не называл Людмилу Сергеевну по имени-отчеству). Девочка плакала:
- Дед Евсей, мама не пришла с работы. Уже так поздно!
На улице было еще не темно - серо, но в этих краях темнота наступает быстро. К тому же зима, хоть и не очень снежная, но мороз минус девять, все-таки мороз.
- Ты де ще була? - спросил, одеваясь, старик.
- Нигде, вы ближе всех.
- Дуйте с Колькой по хатам. Стучите во все ворота, а я на Орлике поскачу навстречу.
- Дед Евсей, - вмешался Колька, - может, я на Орлике? Он меня слушает. А ты с девчонкой по деревне. Меня мало кто знает, могут и не выйти.
- Тогда - вдвоем.
- Нет, ты седлай Воронка, он послушней, и с девчонкой по деревне, а потом бабке какой отдашь, и за мной. Ладно?
- Давай, уговорил, малой!
Во время этих переговоров оба сноровисто седлали коней. Колька взлетел в седло, как заправский казак. Дед осторожно влез на Воронка, поднял в седло девочку и поехал по деревне. Уже во второй хате сообразил:
- Хозяйка, гони своих пацанят поднимать люд, девчонку учительскую забери, да поисты дай. Ще не снедала небось? А я вслед - там же мальчонка городской на Орлике. Один, а вона как завечерело!
Пока шли разговоры, пока собирались взрослые, мальчишки уже выпорхнули из ворот и помчались по деревне, тарабаня в ворота и разрывая криками тишину:
- Училка пропала, училка из школы не пришла! Поднимайтесь, мужики - искать надо!
На разные голоса залаяли собаки, из ворот выскакивали, натягивая на ходу полушубки да шапки-ушанки, мужики, несколько человек с охотничьими псами. В деревне много охотников. Дед Евсей на Воронке уже ускакал. Пошли. За околицей растянулись в линию поперек дороги так, чтобы расстояние между мужчинами было не более полуметра. Шли медленно. Боясь пропустить сантиметр снежного наста.
А Колька был уже далеко, на полдороге к школе. Ехал он не торопясь, внимательно разглядывая обочины и дальше до лесочка снег. Везде бело, никаких пятен. Вдруг Орлик заволновался, затанцевал под седлом. Колька осадил его и стал присматриваться. Так и есть - что-то темное на снегу. Наездник повернул коня и сошел с дороги. Предмет оказался сумкой. Конечно, это ее сумка. Вот - тетради разбросаны. Тетради и сумку Колька поднимать не стал. Он вдруг испугался: от сумки к лесу вела широкая дорожка, видимо, училку тащили. А вдруг там бандиты? Но останавливаться нельзя - может, и замерзнет, а бандиты - убить могут. Колька вспомнил маленькую дочь училки. Тронул поводья, конь пошел, прядая ушами и фыркая. Никаких следов, кроме этого - широкого от волочения. "Нечистый какой-то поиграл?" - подумал Колька, и ему стало еще страшнее.
Сцепив зубы, крепко держась за гриву, он медленно направил коня к лесу. Послышалось утробное урчание. Колька решил, что это - волк. Ни ружья, ни ногайки хорошей у него не было. Страх колотил, пересиливая себя, Колька продолжал двигаться вперед. В одно мгновение показалось, что сейчас он упадет в обморок. И в тот же миг пришла спасительная мысль: конь не боялся! Конь шел спокойно, не пытался удрать. Нет там диких зверей! Наконец, у дерева увидел лежащую на снегу женщину, а на ней огромную собаку. Колька подъехал как можно ближе. Пес не рычал, а поскуливал. Колька слез с коня.
- Людмила Сергеевна? - позвал он тихонько.
Женщина пошевелилась, повернула лицо на голос:
- Коля? А что ты здесь делаешь?
- Вас ищу. Что у вас случилось?
- Не знаю, Коленька, кажется, ногу подвернула. Или сломала. Сидела там, на дороге, и плакала. Сотовый разряжен, позвонить не могу. Из школы вышла последней, никто в эту сторону не пойдет следом. Уже молитвы читала, чтобы на том свете меня приняли, да дочь не оставили бы. А тут Барбос. Представляешь, за воротник меня дотащил сюда, улегся сверху - грел! Заснуть не давал. Только задремлю, он скулить начинает и покусывать.
Пока она все это рассказывала, Колька попытался ее поднять. На правую ногу наступить Людмила Сергеевна не могла. Подведя поближе коня, подставив училке плечо, Колька кое-как подтолкнул ее вверх, перекинул через седло.
- Людмила Сергеевна, так неудобно, но там народ уже поднялся, сейчас выйдут навстречу.
Взяв коня под уздцы, Колька осторожно, боясь уронить учительницу, пошел к дороге. Услышал конский топот. Заржал Орлик, Воронок ответил. Встретились как раз там, где Колька свернул с дороги. Дед Евсей влил в рот ошарашенной Людмиле Сергеевне самогонки из фляжки, которую всегда носил с собой:
- Пей, не плювайси, эт сосуды расширит, согреисси малость, - приговаривал.
Помог ей сесть в седло, туда же забрался и Колька. Дед сел на своего скакуна, поехали тихо, осторожно. Дед Евсей придерживал Орлика за гриву. Людмила Сергеевна стала задремывать.
Колька не знал, что говорить, вот и начал читать наизусть стихи. Колька много стихов знал. И про войну, и про любовь. Людмила Сергеевна удивленно слушала. Самый плохой ее ученик, оказывается, наизусть знал всю классику. Навстречу вышла цепочка мужиков. Сзади - кто-то с санями. Людмилу Сергеевну осторожно вынули из седла, уложили в санки и бегом помчались в деревню. Колька помог деду Евсею завести коней в стойла, обтер их соломой и побежал домой. Там волновалась мать. Когда поднимали народ по тревоге, к ним не зашли: знали - взрослых мужчин в доме нет, а с мальца-то что взять?
Колька скупо рассказал, что с дедом Евсеем и всей деревней ездил на поиски училки, нашли, живая, разговаривает. Первый раз за всю свою жизнь лег спать, не сделав уроки. В школу Людмила Сергеевна не пришла. Замещала ее учительница английского языка. У Кольки появилась первая пятерка по литературе. Проболела Людмила Сергеевна почти месяц. Все обошлось без особых потерь. Так - воспаление легких, но руки-ноги - целы. Именно об этом переживали в селе. В школе у Кольки сразу появились друзья, мальчишки смотрели на него с уважением, а некоторые - с завистью, но Кольке было не до этого. Он все время старался проводить дома. Мама как-то посветлела лицом. У нее появился аппетит, соседка каждый день стала приносить парное молоко. Другая принесла баллон меда. И вообще, соседки теперь подолгу сидели в гостях, чаевничали, сплетничали, и матери с каждым днем становилось лучше, повеселела бабушка. У Кольки в школе пошло на лад. Двоек он больше не получал.
Пришла Людмила Сергеевна на Новогодний праздник. Колька старался ей на глаза не попадаться: ему почему-то было стыдно. Он сам не мог понять, почему. Но, когда началась торжественная часть, директор школы первым подняла именно его:
- Ребята, - сказала она, - в нашей школе не так давно появился новый ученик. Вы все его знаете, это Коля из пятого "А". Сейчас я прошу его выйти к трибуне.
Колька, пряча глаза, стал пробираться сквозь ряды одноклассников. "И угораздило же сесть в центре зала", - думал он. Подойдя к трибуне, встал - плечи вниз, голову еще ниже. Одергивает коротковатые рукава старенького костюма - с болезнью мамы стало не до новой одежды. Кольке было так стыдно и за то, что вызвали, и за то, что стоит перед сотнями глаз, и за старенький костюм и истоптанные туфли, доставшиеся ему по наследству от двоюродного брата.
- Ребята, - продолжила директор, - этот мальчик совершил подвиг. Он не побоялся один, на коне, поздним вечером поехать на поиски вашей учительницы. И смог сам вывезти ее из леса. Наш Коля спас Людмилу Сергеевну. За это мы награждаем его почетной грамотой - за смелость и отвагу, за гражданский подвиг.
Раздались жиденькие хлопки в ладоши.
- Это не все. Сегодня на нашем празднике присутствует представитель МЧС нашего района. Дадим ему слово.
Кто-то снова зааплодировал. Поднялся мужчина средних лет, но с седыми висками. Он подошел к Кольке, обнял его за плечи и сказал:
- К сожалению, нет такого ордена - за отвагу при поиске пострадавших, поэтому, наша часть представила Колю к награде - "Медаль за гражданское мужество" и дарит также памятный подарок - вот этот ноутбук.
При этих словах школа взорвалась аплодисментами. У некоторых ребят были компьютеры, ноутбука ни у кого. Школьники радовались от души, а Колька прятал глаза с навернувшимися на них слезами. Людмила Сергеевна подошла к нему уже в конце вечера:
- Коля, ты прости меня. Я думала, - Людмила Сергеевна замолчала, подбирая слова, - думала, ты разгильдяй и двоечник, - у нее голос дрожал от волнения, - я не знала, что у тебя болеет мама, прости, а ты оказывается такой отважный мальчик! Ты ведь спас меня. Можно, я приду к вам в гости?
- Конечно, приходите, - обрадовался Колька.
- Знаешь, человеку свойственно ошибаться, - добавила Людмила Сергеевна, - но так, как ошибалась я - нельзя. В людях всегда надо видеть хорошее. Для меня, Коленька, это очень серьезный урок. Прости меня, а?
Колька, смахивая рукавом очередную за вечер слезу, утвердительно кивнул головой. Он был счастлив.