Она прекрасна. Она нагая и прекрасна. Пусть на нее любуются! Пусть ее желают! Пусть боготворят! Она достойна этого! Ведь она - Богиня!
Она почему-то была весьма уверена в последнем.
И с охотою разыграла последнюю. Ведь сия роль, кроме удовольствия, приносит еще и деньги. Весьма много денег!
Ее посетил призрак. Призрак того самого маньяка, который убил ее в одной из жизней. Она не видела его лица. Но голос запомнила весьма хорошо! Великое Мужское Начало? Пусть! Неплохо иметь демона-любовника! Ведь об этом другие ничего не знают! И деньги свои она получит!
Деньги! Последних ей весьма не хватало...
Она заработала. Она много смогла заработать на этих глупцах. Ведь у нее есть опыт из прошлого. Весьма далекого прошлого.
Ей сотни, тысячи, миллионы лет... И она все помнит. Хотя. Есть вещи, о которых лучше забыть. Да и стоит ли о них говорить?
Он убил ее. Разорвал на куски. Разорвал ее здоровое и прекрасное тело. Он убил ее. Вновь убил. Да сколько это может продолжаться? Ей надоело это, весьма надоело. Вот бы наказать это проклятое Начало.
- Можно устроить, - крадется чей-то голос. - Только душу продай.
Она сразу же согласилась. Как тогда, давно. Ведь тогда она была весьма великой. Хотя. И совершила то, чего делать не следовало.
И вот как это было.
Местом ее рождения была, ныне мифическая Атлантида. Но она помнила ее. Она очень хорошо все помнила. Как тогда им было весело и благополучно жить. Но были во всем том серьезные недостатки.
Она росла без родителей. Атланты не любили утруждать себя сими обязанностями. Ведь они жили в удовольствии и для удовольствий. А мокрые задницы и сопливые носы в этот разряд не входили.
Она росла в Воспитательном доме. Как и многие другие. За ними ходили рабы. Наказывать чад за какие-то проступки родители строго возбраняли. Как можно кричать на их прелестных созданий?
Как-то раз она сильно толкнула одну из своих сверстниц. Та ударилась головой и больше не встала. Раба, что посмел ее ударить, казнили. Она почувствовала свою безнаказанность.
После дома Воспитания она получила от родителей собственный дом и деньги. Работать она не собиралась. Ведь это делали рабы и управляющие. И вот, с одного из них и началась эта история.
Он не был атлантом. Но вел себя, как будто один из них. В нем было столько беспечности, оптимизма и, в то же время, некоей гордости, что он сводил в ума многих. Но он принадлежал ей!
Она так решила. Ведь она уже привыкла, что все в этой жизни происходит по ЕЕ желаниям. Но не тут-то было.
Он игнорировал ее. Игнорировал все ее нагие выходы перед ним. Все ее очарование. Да как он вообще может?
Она пробовала ему угрожать. Хотела даже взять его силой, но... Он только весело над ней смеялся.
И тогда она пошла в Темный храм и принесла в жертву одну из своих рабынь. За него.
Он стал ее мужем. Ненадолго. До тех пор, пока она не отдала ему все свои богатства и деньги. А после этого просто ее отравил. Как досадно!
Она прожила много жизней. Иногда она помнила. Иногда - нет! Но обида не прошла. Да и желание его покорить - тоже. Но это случилось.
Она стала его дочерью в одной из жизней. И она все помнила. Все. И его тоже. Она смотрела на него, сгорая от тоски и ревности. И когда получила очередное предложение, то согласилась продать душу. Но не свою.
Он стал ее любовником. Как она и хотела. Ее мечта сбылась. Только одного она боялась - расплаты. Ведь она согласилась продать Темному свою родную дочь. Но, может, этого как-то можно избежать?
Избежать не удалось.
Девочка. Она рожает девочку. От него. И она боится. Боится теперь самой себя. Она вспоминает свое прошлое. Своих рабов, коих убивала без зазрения совести. Почему-то они долго ее прощали. Ей это нравилось, и она воспринимала это, как должное.
Она видит сон. И ту рабыню, что принесла в жертву. И, почему-то та выглядит вовсе не покорной. И не жалкой. В глазах ее злоба. Злоба, от которой ей захотелось умереть.
- Будь ты проклята! - говорит та. - И все, подобные тебе! Думаете, вы - хозяева?! Вы - жалкие щенки, коих терпели из милости! Но теперь с такими суками, как ты, будут поступать по справедливости!
Она очнулась в холодном поту. Дочь лежала рядом с ней. Никогда ее еще так не оскорбляли. Но противиться такой злобе она не могла.
Она не знала, что делать. Проклятие было неизбежно. Почему она раньше об этом не думала? Ведь все можно было исправить. Давно.
Ее дочь растет. И все хорошеет. Она со страхом на нее смотрит. Рабыня. Та рабыня. Которую она принесла в жертву. Это ее дочь. Ее новое воплощение. И что теперь делать? Вновь ее продать? Принести в жертву? Но ее уже за это прокляли! Повторять тот же грех?
- Можешь отдать свою, - слышится голос.
Свою? Нет! Нет. Погибнуть! Вновь погибнуть! Она не может, она не решится на это. Но дочь? Что же делать?
Она стареет. Она уже не столь молода. И ее желанный супруг это замечает. И посматривает на других. Его не удержать. Не удержать просто силою. Нужна жертва. Нужна.
Как-то раз они решили пойти на прогулку. Девочка плакала и не хотела. Но мать на нее прикрикнула. Девочка как-то странно на нее взглянула.
- А на тебя так не кричали.
Она обомлела. Она помнит. Все помнит. И ее тоже. Нет. Пусть идет. И будь, что будет.
Она догадывалась, что могло произойти. Ведь она давно заметила, как ее супруг посматривает на родное чадо.
- Будь проклята! - слышит она вновь голос. - Будь проклята!
Она боится. Она бросается ее искать. Туда, где они должны были гулять. Быть может, ей удастся предотвратить... Но нет. Девочка уже мертва.
- Будь проклята.
Мужа ее тогда так и не нашли. Да ей и не хотелось более его возвращения. Слишком дорого она за него заплатила. Нужно расстаться с этой жизнью. И начать новую. Где нет этого мужика. За которого нужно приносить жертвы. И получать на свою голову проклятия! Никогда! Никогда!
Через неделю она наложила на себя руки.
Она вновь живет нынешней жизнью. Не прошлой, и не будущей. Нынешней. Но этот мерзавец ей мешает. Этот чертов озабоченный. Хоть бы от него избавится. Продать душу? Да, ладно! Пусть берет ее. Хватит с нее чужих.
Он убил ее. Разорвал на части. Но она вновь жива. И вновь красива. Как тогда. Впрочем, не стоит говорить про "тогда".
Она, как и прежде заботится о своем теле, своем прекрасном теле. Ведь это залог ее счастья. И успеха! Но этот негодяй! Хоть бы он сдох!
Как-то раз она решила пройтись пешком. Она проходила мимо остановки. И ненадолго остановилась, чтобы посмотреть на роскошный лимузин.
Гремит взрыв. Ее разрывает на части. Ее прекрасное здоровое тело. Но это не самое страшное.
Голос. Жуткий голос. Исполненный ненависти. Исполненный проклятия. Ко всем, подобным ей. Она замирает. Как тогда ночью.
Похоже, проклятие преследует ее и сейчас.
Она кружит над местом теракта. Она в отчаянии. Она смотрит на свое изуродованное тело. Но видит еще кое-кого. Того чертового самца. Его тоже разорвало. И он лежит и не может шелохнуться. Он не может летать, как она.
Хоть в этом она отомщена. Но... может это он взорвал машину? Часть его тела лежит, обгорелая, на переднем сидении.
Он убил. Он убил ее... Опять! Опять! Вот, дрянь!
Она со злобой пинает его голову. И покидает место СВОЕГО убийства.
Она снова мертва. Снова! И весь этот кошмар начнется сначала. Все эти огромные кобели будут ее иметь... Иметь! Иметь! Как ей это все надоело! Ведь душой она тоже ничего! Но здесь ее красота приносит скорее проблемы.
- Можно их исправить! Но требуется душа!
- Так возьми кого-нибудь.
- А ты будешь за это в ответе?
- Да!
Вначале договор не действовал. Она была весьма хороша собой. Она уже не могла исполнять свое печальное предназначение. Она даже готова была переспать с каким-то старикашкой, лишь бы он ей помог спрятаться. Но он всех, как и ее, обманул. Однако, это знакомо. Но ей сейчас не до этого...
Она вырвалась. После того, как уже не могла терпеть. Она воспользовалась тем, что эти самцы развлекались с каким-то, невесть откуда взявшимся ребенком, и сбежала. Сбежала из этого города(или деревни) и оказалась в каком-то лесу.
Ее окружили люди. Странные люди в каких-то одеяниях, довольно неприлично украшенных. Но к неприличию ей было не привыкать. Они смотрели на нее и ощупывали.
- Хороша, хороша,- твердили они.
Они повели ее за собой и поместили, связав, в одном из срубов, где они жили.
- Хороша девка! Даром что не дозрела!
Она? Это она-то не дозрела? Да... Стоп! А ведь она, и впрямь много моложе своих лет. Сейчас ей где-то шестнадцать. Как тогда... Нет! Нет! Это в прошлом. Надо жить нынешним.
А нынешнее было не слишком радужным. Ее новое окружение не стеснялось справлять нужду прямо посреди их поселения. Ей буквально приходилось по нему ходить.
Но хуже всего было, когда они собирались в своем тесном срубе и... начинали беседовать. Только делали они это не из того места. Нет! Об этом и говорить противно.
- А вона я как громко! - хвастался один, наполняя воздух , и без того душный, воздух помещения своим, не слишком ароматным духом.
-Ха! - поднимается другой. - А это ты слыхивал?
Она сидела и кривилась. Ведь соперник, старый и жирный, стоял в аккурат к ней спиной. Как это все противно! Ее тошнит! Ее разрывает от злобы, стыда и возмущения. И она орет:
-Убери свою ж..., тварь!
Ей выбили пару зубов, обозвав ублюдком. Впрочем, здесь всех детей и молодых звали так. До поры, до времени.
Как-то раз ее взяли с собой. И куда-то повели. К реке. И почему-то она очень этого боялась.
- Посвятить! - хихикали вокруг. - Пора посвятить!
Она вспоминала свое собственное Капище. Что с ней сделают? Убьют? Принесут в жертву? Хотя. Пусть! Быть может, ее жертва искупит ту? И проклятие отступит?
Но умереть, наверное, было бы гораздо лучше..
Они вошли в какое-то подземелье. И там стоял... Она обмерла. Стояло Великое Мужское Начало. Неужели оно снова в ее жизни?
Ее подтащили почти к самому Началу. И оргия началась.
Сначала на возвышение под Началом поднялся какой-то голый мужик. С какой-то голой бабой. Ей все это было знакомо - сейчас они все начнут трахаться. Ей это слишком знакомо. Слишком.
Когда она оказалась в темноте, то сначала обрадовалась. Может, удастся сбежать от этих жирных мужланов? С их вонючими задницами?
Но ее слишком хотели посвятить.
Он схватил ее и она заверещала. Но здесь верещали все. И это, кажется, никого не смущало.
Она не видит его. Но чувствует. Он огромен и, судя по всему, толстый. Жирный, как тот урод. Может, это он и есть.
Он берет ее. Грубо и сильно. А потом отшвыривает, словно тряпку, как тогда. А потом ее хватает другой. А потом третий. Четвертый. И стоило убегать от тех мертвецов? Когда и здесь то же самое? Но те, хотя бы не столь воняют!
Да! Она сейчас, наверное, менее красива. Без двух зубов. Но здесь все трахаются в темноте. И ее никто не видит! Да им все равно, кого трахать! Не брезгуют же они этими старухами, бабами и девками.
Она в изнеможении. Кончится ли это когда-нибудь? Или это будет длиться вечно? Но это было не самое страшное.
На следующий день ее растолкали. И, вместе с несколькими остальными, поставили в ряд. Их тоже вчера хорошо имели. Но что значит этот цирк? Напротив них становятся несколько старых жирных мужиков. И тот, который соревновался, и зубы ей выбил, тоже. И они начинают приседать. И ее заставляют. Тьфу! Что за идиотизм? Но пара пощечин заставляет подчиниться.
Они считают количество приседаний. Потом ее и ее "товарок" хватают и подводят к мужикам.
- Получи, мощный..., новую девицу, знатну ягодицу, сиськи , как орехи, вот твоя утеха.
Этот жирный урод, кажется берет ее в жены... В той пещере было много лучше... Там его хотя бы не было видно.
Она ревела. Ревела и сопротивлялась. Но в обмен получала лишь одни тумаки. Это было хуже всего. На нее смотрели, как на корову. Просто плодовитую корову. Здесь не было ни порока, ни даже какого-то удовольствия. Это было просто скотское удовлетворение. Тот маньяк казался ей теперь почти принцем. Ведь он тогда был демоном...
А теперь она лежит в каком-то хлеву, под вонючей скотиной, как корова , как животное!
Вскоре она забеременела.
- Понесла ублюдка, - говорили про нее. - Ничего, плодовита!
Плодовита. Плодовита. Она нужна им, чтобы рожать. Плодить детей, кои здесь просто ублюдки. Пока их не трахнут в том капище. Они скоты. Скоты. Скоты.
Она не выдержит этого. Нет. Она не сможет долго здесь находиться. Она родила ребенка. Его забрали. Но ее это мало волновало. Он казался ей каким-то животным.
То же самое произошло со вторым, третьим, четвертым.
Они бегали рядом с ней. Но она даже их не знала. И не желала знать. Она не хотела иметь с этими скотами ничего общего.
Но как-то раз один из ее сыновей сбежал. Его поймали. Если бы она его тогда узнала.
Его привязали к дереву. Ему было тогда лет десять. Но это их не остановило. Сбегать от "родни" было запретным. Его нужно было наказать! И они это делали. Все взрослые. Но она, почему-то сторонилась. Этот мальчик ей нравился. Он не был похож на прочих. Он казался умнее их.
Она пошла к нему одна. И он смотрел на нее. И улыбался. Улыбался какой-то тайной и порочной улыбкой. Как в былые времена. Она почувствовала себя желанной. Но, он еще ребенок! Да, к черту!
Она разделась и подошла к нему. Маленький извращенец начал ее ласкать. Ее женское, дремавшее самолюбие вскипело. Да! Да! Да! Наставить рога этому скоту! Хотя. Волновало ли их это?
Он требовал развязать его. Она колебалась. Слишком опасно. Ее могли наказать. Но этот маленький нахал был слишком желанным.
Это произошло! Да, это случилось! Давно она не чувствовала этого! Этого попирающего порока, этой остроты ощущений. Как это было давно! Давно...
Она взглянула на своего малолетнего любовника. Нет! Неужели это...
Маленькие руки впились в ее горло. Она хрипела. Но он был силен. Он убежал.
Ее схватили. И за волосы поволокли в деревню. И били ногами. Но это были еще цветочки. Из сруба вышел ее муж. С топором.
Она дико кричала и сопротивлялась. Когда ее тело рубили на куски. Опять! Опять!
Она потеряла сознание. А очнулась уже в холодильнике. Она не сразу поняла, где она. Было пусто и холодно. И как-то хорошо. Хорошо. И спокойно.
Но вот, темнота пропала. Она видит какое-то помещение. И своего сына, что испуганно на нее глядит. И, почему-то орет. Кухня. Кухня. Что все это значит?
Когда она поняла, то едва не сошла с ума от ужаса.
Она в холодильнике. На кухне, в холодильнике! Как кусок мяса! Как говядина! И эта маленькая тварь сидит и орет! Нет! Нет! Я отомщу! Как же вы меня все достали! Ну, почему? Почему?
- Ведь ты же их любишь, - слышит она чей-то голос. - Ведь ты же их боготворишь.
Наверное. Да! Она слишком увлекается этими уродами! И вот, результат! Ее имеют, как корову. И как корову разделывают! Вот бы отомстить! Вот бы вылезти!
- Продай душу!
- Да! Вот его!
- Не выйдет! Уже продано!
- Как? Когда?
- Давно! И ты за это в ответе!
- Черт! Черт! Ладно! Возьми другого! Моего мужа! Того, жирного! Но здесь я оставаться не должна!
- Как скажешь!
Время шло. Он сидел и ревел в углу. Она же ждала. Ждала своего часа. Она выберется. Она выберется и ...
У нее вышло. Наконец-то. Сейчас она с ним разберется, но...
Открывается дверь. Какая-то старуха. Голая, по пояс в крови и с топором. Она хватает его и... рубит на части. Сначала голову, потом ноги, но... ведь она не хотела. Не хотела. Правда, она грозилась, что его поставят на ее место...но...
Ее сына рубят на куски. И кладут в холодильник. На ее глазах...
Она ошалело смотрит на это. Старуха с топором смотрит на нее и улыбается. А потом уходит. Уходит.
Ее сын лежит в холодильнике. Но она не решается его открыть. И уходит. Уходит прочь.
Она идет в поле. Видит лес. Но идти туда не решается. Ведь там, наверное, эти скоты. Хотя. Можно ли назвать ее человеком? После всего, что произошло?
- Можно, - отвечает чей-то голос. Она видит Его. Рядом с собой. Он холоден и строг. Она догадывается, кто Он. Но говорить не решается.
- Ты - человек, - говорит Он. И уходит. Быстро уходит. Может, пойти за ним? И попробовать все исправить...Хотя. Стоит ли? Быть человеком? И что вообще это значит?
Он уходит. Она стоит и смотрит. В другую сторону. Стоит ли быть человеком? Она вспоминает то племя. Им все нравилось. Они были довольны. Хоть и были скотами. Человек? Много ли с этого проку?
Она засыпает. В поле.
Она просыпается. О, чудо! Этого не может быть! Она - в Атлантиде! Своей далекой родине! Как она мечтала вновь ее вернуть! И прожить жизнь заново! Чтобы ее никто не проклинал! И не нужно было никого приносить в жертву. Как хорошо!
Она в своем доме. Своем роскошном доме. Странно, что нет рабов. Хотя. Пусть. Она уже имела дело с одной. Ее черного красавца тоже нет. Нет! Их нет! Как хорошо! Как хорошо!
Ей было хорошо где- то с неделю. Автоматика и прочие машины позволяли ей вполне обходиться и без рабов. Она могла жить в свое удовольствие и делать, что хочешь. Но вскоре она заскучала.
Ее ровная, размеренная жизнь стала ее бесить. И ей вновь захотелось чего-то сладостного, порочного и запретного.
В ее доме появилось много мужчин. И женщин тоже. Они развлекались, как могли. Она вновь устраивала оргии. Но все это было как-то скучно!
Как-то раз ей предложили посетить одно место. Тайное место. Тайна. Можно пощекотать нервы. Стоит попробовать.
Там собралось человек десять. Из высшего общества. В белоснежных туниках и алмазах. Таких же здоровых и красивых богов, как она.
Они собрались в небольшой зале. Посреди подиум. А на нем - занавес. Искрящийся занавес.
- Сейчас начнется игра, - улыбается хозяин этого места. И откидывает завесу. На сцене лежит существо, прикованное к полу цепями. Она обомлела. Что это? Кто это? Человек или животное? Мутант? Она вовсе о них забыла. Да, в то время было много уродливых мутантов. Но она их боялась и избегала. Они казались ей каким-то глумлением над природой. Но сейчас!
Общество загорелось. Послышались одобрительные возгласы. Да, вот это неплохо! Неплохо! Пощекотать нервы! Это гораздо приятнее, чем просто трахаться с подобными себе.
Чудовище испуганно озирается и ревет. Ревет какие-то слова. И почему-то они ей, до ужаса знакомы. И этот мутант тоже. Но...
- Наша дерзкая богиня готова к новым наслаждениям? - спрашивает кто-то.
Она колеблется. На нее все смотрят. Ей неловко отказаться. Ведь над ней будут смеяться. И считать трусливой. И слабой. Нет, ей сейчас нельзя отступать. Она сбрасывает свои одежды и идет к чудовищу. Оно отвратительно. И воняет как...
Ее муж. Тот из леса. Он лежит изуродованный чьей-то рукой или злобным садистским разумом. И он столь же отвратителен. Но тогда он хотя бы был человеком. И узнает ее. И гневно рычит:
- Поганая корова...
Она стоит перед ним. Перед человеком-животным, от коего родила сына. И коего потом разрубили на куски. Она цепенеет.
Но крики позади слишком настойчивы.
Она делает это. Публика беснуется. Она в экстазе. Они подбегают и оттаскивают ее. И проделывают то же самое. Все. С ним. И друг с другом.
Под конец кто-то несет меч. Мутанта надо убить. Чтобы не создавал проблем. Она как-то тупо смотрит, как к его горлу приставляют меч.
Но он вырвался. И выхватил меч.
Аристократы завизжали. Иметь дело со свободным оказалось гораздо страшнее. Они хотели бежать. Позвать на помощь. Хотя. Рабов здесь уже не водилось.
Но мутант, вонзив меч в спину хозяина, бросился на остальных. Он убивал их всех. Всех, кроме нее. Он хватает ее и приковывает к полу. Она видит трупы. И его видит. И он, грубо хохоча, вновь овладевает ей. Несколько раз. А потом приставляет меч к ее горлу. Пусть! Пусть режет! Ей не привыкать.
Но он не собирался ее убивать.
Шрамы. Жуткие шрамы. Он полощет ее лицо. И тело. Ее прекрасное здоровое тело. Нет! Нет!
В комнату ворвались. Мутанта убили. Она осталась жива. Лучше бы умерла.
Теперь ей приходилось прятаться от всех. О этой оргии все узнали. И смотрели на нее с отвращением. Сношаться с мутантом - так ей и надо! И он правильно сделал, что оставил отметину. Ведь теперь она урод. Как и он.
Когда-то она рассуждала так же...
Ей приходилось скрывать свое лицо под платком. Зеркала она разбила или выбросила. Она существовала, словно отверженное от всего мира животное, - пила, ела, спала. Деньги-то у нее пока были.
Как-то раз ее посетил гость. Служитель арийского храма. Он долго и сурово на нее смотрел.
- Ты поняла свой грех, женщина?
- Да, о светлый служитель!
- Ты готова исправить его?
- Да!
- Тогда ступай за мной.
Словно в каком-то тумане, она шла за ним, садилась в его планер. Куда она летит? Этого она не знает!
Ее привели в какое-то помещение. Здесь сидели на скамьях несколько столь же важных и строгих служителей. И один из них вновь спросил:
-И в чем же твой грех?
Она все рассказала. Все то, что считала грехом. О рабыне, после дочери, сыне и мужьях. Но они лишь усмехались:
-Нет! Все это не столь важно!
-Но? Что тогда?
- Ты изменила Красоте, женщина! И это самое страшное.
Какой-то дурман на нее действовал. Но он ей был приятен. Да, приятен. Красота, красота. Может, они и правы. Ведь! На кого она засматривалась? Кому отдавала свое прекрасное тело? Жирному уроду, старому отцу, малолетке пухлому и , тьфу,
мутанту? Неудивительно, что ее тело страдает. Кому она его отдает?
- Я осознала свой грех! - звонко сказала она.
- И готова его исправить?
- О, да! Да! Я готова за это душу продать! Чью угодно!
Один из них кривится.
- Не надо души. Нам сгодится и тело.
Согласна ли она, чтобы тело ее изменили? О, да! Да! Да! Ей уже надоели эти шрамы. Она столь хочет вернуть свое прекрасное и здоровое тело. Хотя. Может, новое тело будет еще прекрасней. Она чувствует сладкий дурман. И засыпает.
Она просыпается на своей кровати. Но, почему-то темно. Странно, ведь сейчас лето. И полгода должно стоять солнце. Солнце! Когда-то она была ему подобна.
Темно. И, почему-то страшно. Рядом с ней какие-то люди. В белых одеждах. Как и она. Они смотрят на нее и улыбаются. И ей вновь страшно.
Ее тело как-то странно. Оно вроде изменилось. Что-то не так.
Одна из женщин подносит зеркало. Она смотрит. И ревет. Что с ее голосом? Она ревет, как корова. Она...
Она смотрела в зеркало. На нее смотрела коровья морда. С огромными глазами и толстыми губами. А ее руки. Нет, нет. Они покрыты шерстью. Она сбрасывает одеяло. Ее тело. Ее тело. Оно больше не есть человеческим.
Корова ревет и мотает головой. Она еще не знала такого ужаса. Мужчины хватают ее. Но теперь она сильна. Она сумеет вырваться. Но, нет. Они хватают ее и парализуют иглами. И приковывают к постели. Как ее мужа!
Оргия начинается.
Ее не убивали. Слишком мало было здесь мутантов. А любителей острых ощущений нет!
Она больше нее сопротивлялась. Она терпела их насмешки, удары и поругания. Но чувствовала, что долго не протянет.
Как-то раз ей удалось вырваться. Когда никого не было. Она выдернула наручник. И сняла второй. Нужно бежать. Бежать. Но как? Ее увидят! И схватят. И, может быть, убьют. Да, черт с ним! Больше она не может!
Она закуталась в тряпки и вышла из дому. Было темно. Это хорошо. Но... Но... Где это она? Где? Это не Атлантида. Хотя, здесь и ее... Да нет, не ее дом. Это какое-то другое место.
Странно. Очень странно. Здесь много мутантов. Таких, как она. И быков. И других. И, похоже, их не убивают. И для них это нормально... Быть уродом нормально. Чего она прячется?
Она сняла одежды. Какой-то бычок на нее загляделся. А какая-то корова дернула хвостом. Видно, завидует! Что же! Неплохо! Видно, моя участь - быть красивой везде!
И она стала красивой. И даже очень. Многие ей завидовали. Многие на нее молились. Даже люди! Но теперь она их презирала! Ха! Они столь слабы! Не то, что они! Боги! Да, они - боги! Они достигли совершенства.
Боги приносили в жертву людей на своих пирамидах. Ее это более не смущало.
Как-то раз вели ее рабыню. Проклятье? Нет! Теперь оно далеко от нее!
Рабыня лежала на столе. Когда-то она была ее дочерью. Но сейчас ей было все равно. Она опустила нож. Такого, как тогда, не было. Эта женщина более не была рабыней. Проклятье.
- Оно в тебе, корова, - прозвучал чей-то голос.
Корова. Здесь это было в порядке вещей. Но... Что-то не так. Не так. Но Богиня. Она- Богиня. Нет. Лучше быть коровой.
Она стояла на верху Великой Пирамиды. Гордая и величественная. В роскошном белом платье. Украшенная алмазами. Это триумф. Триумф ее власти. Она ступает, ступает и...
Спотыкается.
Она спотыкается. И летит в своем белоснежном платье вниз. По ступеням. Под улюлюканье и хохот толпы. Под дикие вопли.
Она, сконфуженная, встает. И улыбается своей широкой улыбкой. Но все бесполезно. К ней подскакивает какой-то, похожий на птицу, урод. И что-то шипит.
-Чего ты делаешь, дура?
Дура? Как дура? Ведь она бо...
- Я вложил в это Шоу кучу бабла, а ты тут летаешь? Пошла вон, корова! Чтобы я тебя больше не видел. Не видел, сука! И не с твоими корявыми ногами выступать по Пирамидам! Делай это в хлеву!
На нее указывали пальцами. Она ошалело стояла. Она не Богиня? Уже нет? И как тот урод посмел...
Как будто туман исчез с ее головы. Тот далекий дурман из храма. Она видит вокруг мутантов. Странно и знакомо. Они все ей знакомы. Она видела их. На земле!
Странное чувство. И весь этот мир. И все их одежды! Они похожи на мир людей! На тех людей, что жили в ее прошлом! Выходит, где-то они люди? Или нет?
Шоу? Эти Пирамиды не более, чем Шоу? Как там?
Но где она, где? И что теперь делать?
Ее нескоро оставили в покое. Падение Великой Богини затмило ее саму. И вскоре, кроме последнего, от нее уже ничего и не осталось.
Нет. Уехать, забыть.
Она перебралась в другой город. Похожий на этот. И там было полно мутантов. Были и люди. Но она их теперь сторонилась. Проклятье. Ну, и пусть!
Здесь, как и в ее прежнем мире, требовались деньги. И их нужно было зарабатывать.
Она сменила свое, громкое когда-то, имя. И немного изменила внешность. Теперь она была просто Рыжей.
Она устроилась на работу к какому-то денежному воротиле. Он требовал называть себя не иначе, как Великий Босс. Да какой там Босс? Геморрой хренов!
Ее сослуживицей была другая корова. Потемнее. Она казалась ей знакомой. Да, какая разница!
Заработок был нехитрый. Они входили в кабинет Босса. И пока тот орал и швырялся деньгами, успевали их ловить. Правда, и швырялся тот весьма неплохо.
Она жила так довольно долго. Прошлое казалось каким-то туманом. Вскоре, она стала все забывать.
Забыть. Ну, и пусть! Какая разница! В, конце концов, и коровой быть вовсе неплохо.
Она носила своему Боссу кофе в Кабинет и хватала сотни. Потом ехала в свое убежище в одной из темных Коробок. Ела, пила, спала. Ей снились Пирамиды. И она, будучи на них Богиней! Вот бы вернуться туда! Вот бы вернуться!
Как-то раз она узнала, что ее бывший Босс, то бишь Продюсер, тот, кто сделал из нее Богиню, вернулся в их город.
Она посмотрела на себя в зеркало.
Надо немного изменить внешность. Хотя. Нет. Ее и так никто не узнает. Она навела справки о нем. И его окружении. Там был один бычок, падкий на телок. И это был шанс. Шанс стать Богиней. Вновь.
Она узнала, где этот бычок бывает. И устроила их встречу и знакомство. Вскоре, она стала его телкой.
Все шло, как по маслу. Она уже собиралась намекнуть своему бычку на место секретарши его Босса. И он тоже хотел, чтобы она сменила работу. Но...
Появился он. Таинственный Пришелец. Немногие бы разделили ее вкус, но она... Нечто в нем тянуло ее, как магнитом. Он казался ей похожим на кого-то знакомого. Их связь была нонсенсом в этой слишком бурной жизни. Ведь коровки должны ублажать бычков. По природе. Но ей так хотелось чего-то запретного, порочного, противоестественного.
Может быть, он с другой планеты? Где ее никто не знает? И Богиней стать много проще?
Когда она спрашивала его об этом, он только ухмылялся. И трепал языком вовсю. Как он был отвратителен! И как притягателен!
О их связи догадывались. Но не верили.
Она хотела бросить бычка. К черту его Босса! Она будет Богиней в ином месте. Вместе с Таинственным Пришельцем.
Как ей хотелось испытать...
Как-то раз Босс был очень зол. Он отчего-то рвал деньги. И крупные деньги. Но их это мало интересовало. Они с товаркой успели ухватить. Но тут Босс вызвал Зеленого. Ее Пришельца. У него были неприятности. Она не могла остаться равнодушной.
Она подошла к двери. Опасно. Весьма опасно! За это убивают! Но... Ею овладело какое-то желание. Желание чего-то запретного. Узнать, узнать тайну, вопреки всему.
Ее сердце билось. Она приложила ухо к стенке.
Фальшивые деньги. Все деньги фальшивые. Все мутанты нищие. Что? Что? И она тоже? И ее платья ничего не стоят? И она сама? Ведь Богини ценились по своим заработкам!
Босс орал на Зеленого. Но он теперь ее мало волновал. Деньги! Деньги! Она нищая. Нищая! Значит, она и не была Богиней? Не...
Дверь распахнулась. Над нею стоял Босс.
Она ошалело потирала голову. Где Зеленый? Ее не спасут? Никто не спасет? И бычка ее нет! Ее вновь будут убивать?
Она взмолилась, но...
В ее горле торчал меч.
Странно. Странно. Почему она не летает? Почему не видит своего тела? Ведь она мертва? Или нет? Ее, вроде, парализовало. И она мертва!
Она лежит. Просто лежит, как овощ. Она не может шевелиться. Она мертва. Но она все понимает. Все.
Ее велено убрать. Ее кидают в багажник. Как вещь, как тушу. Коровью тушу.
Знакомое чувство. Где-то она его уже испытала. Когда вот так же не могла пошевелиться. И это было как-то страшно и вспоминать. Но она и так не помнила.
Ее везут в машине. И выбрасывают. Словно дохлую тушу. Никому не нужную.
Она лежит в каком-то лесу. Мимо шли какие-то бычки. Подошли, оглядели ее и... Черт! Все это знакомо. Опять?
Она вспомнила. Все вспомнила. И, кажется, все начинается заново. Продать душу? Но чью?
- Чью? - спрашивает голос. Но какой-то иной. Почему?