Наконец мы остались вдвоем, посреди старинного отеля, затертые между двух миров - твоего заполненного счастьем, и моего, уже не нужного даже мне самому. По дороге сюда ты все время молчала, нервно вздрагивая от звуков дождя, стесняясь своего собственного согласия и так и не понятого испуга. И эти мысли и эти застенчивые звуки признания, как первые аккорды музыки, но на самом деле, твои собстенные струны души, растворявшие в ожидание приближаюшегося, почти пустого городка.
Я об этом думаю всю дорогу, боюсь вспугнуть тебя своим голосом, а тем более дотронуться, и поэтому медленно торможу и так-же медленно разгоняюсь, и все время молчу.
Наше время вместе - невероятное совпадение карт, твое покорное соглашение - все предсавляется нереальным сном. Кажется, что вот-вот что-то произойдет, и ты исчезнишь, в последнию минуту, не найдя в себе сил решиться на этот шаг. А если даже и отважишься, то при первой возможности исчезнишь, и я навсегда тебя потеряю. А потом останутся только эти слезы на лобовом стекле - свидетили нашего свидания, которые сейчас безприрывно барабанят в стекло и отвергнутые привращаются в океан сумашедствия мира.
Я вижу твое изображение, и в окне, и огне неутухаещего камина, и мне кажется, что этот мир вот-вот рухнит - растворился в своем прошлом и оставит нам только надежды и мечты. И неосознаную тайну. Тайну откуда ты появилась. Откуда появились эти формы? Откуда этот взгляд египитской, мудрой, и по-детски стеснительной королевы? Из какого прошлого? Из нашего настоящего? Неверно нет.
Я старше тебя на две тысячи лет и поэтому знаю, что все это скоро исчезнет и я проснусь, заложенный и больной, не поверивший в тебя, так и понявший твою красоту после стольких лет вместе.
Да, сейчас есть только это желание обнять тебя, так крепко, так нежно, чтобы по всему телу пробежал ток опьянения, тобой, единстенной и неземной.
Я знаю, что когда это все исчезнет и сотрется из памяти, настанит утро, и новый день каких-то видоизмененных радостей, и все покажется другим. Но до этого еще осталось много часов.
А пока мы идем по лабиринту египедских пирамид, постоиных по твоему приказу, людьми с которыми я породнен судьбой. Я плетусь, не поднимая ног, зацепляя песок. А ты тянишь меня через дымчатые залы и лесницы, дрожащии свечи, запахи экзотических растений и цветов, едва дотрагиваясь до меня в полумраке.
Из этого полумрака еще пока никто не никогда не возвращался таким же как вошел. Глупые умирают даже не поверив в чудо, равнодушные сходят с ума, а умники навсегда углубляются в безисходную печаль, иногда в философию, иногда до того ненавистную религию - только чтобы стереть воспоминания о том что здесь происходит.
Когда перед нами открывается огпомное пространство заполненное водой, и нарисованная луна играет и потпрыгивает на ее поверхности, я вдруг осознаю, что ты меня любишь. И тогда, стоя почти вплотную с тобой, мне становится ослепительно жарко и крупинки пота скатываются по моей спине.
А впереди огромная вода. Пока мы погружаемся в прохладу этой колдуньи, голые и уменьшенные ее неизмерным простором, начи тела напоминают полу-утоплиные поплавки, обернутые в бархат течения.
Ощущаишь ли ты это? Слышишь ли ты этот ритм? Мелодию? Поток? Каждый по свойму прост, каждый по-свойму нужен. Вместе они составляют мистический зов одиноких серен затаившихся в глубине нашего воображения, описывающих наше несовместимость со остальной вселенной.
Что ты ощущаешь внутри, когда моя левая рука ложится на тебя, едва дотрагиваясь до поверхности кожи - воздушная нить, которая заканчивается где-то глубоко внутри осеротевшего тела. На ней танцуют мурашки, следуя за энегией, которая заманивает их за собой, по свойму то зажигая, то усыпляя желания.
А потом этот долгий поцелуй - губы дотрагиваются до тебя, соленые и сухии, безизмерно мягкие. И теперь уже нет сил оторваться, нет сил заставить себя вернуться в свой собственный игоизм.
Один человек не может обьяснить почему возникают эти чувсва имменно тогда, начиная с поцелуя, и руки, и почему они были придуманны много лет назад, когда мы были какими-то другими, но все равно зделанные по образу того, в кто мы не верим.
Танцуй. Зактужись соп мной в танце сумашедшей циганки. Закрути, опьяни сама себя так и не вкусив вкуса вина (ввв), с закрытыми глазами, босиком, свободная от своих собственных слабостей. Лети в безответном дуновении осени, в холодном и чистом запахе уходящего лета, теплоты, которую ты так сильно полюбила. Потому что когда этот танец закончится ты никогда не сможешь остаться той кем ты была.