- А как же мундир? - разочарованно протянула я. Ну вот, только хотела покрасоваться...
Капитан вздохнул и развёл руками:
- Сразу же по приезду и закажем. Не волнуйтесь, ехать недалеко, практически пригород столицы.
- Ну, хорошо, - согласилась я и посмотрела на своё платье. А так хотелось... - Но на лошади я не смогу: я же не знала.
- Ландо к вашим услугам.
- Ну, если ландо, то ладно... - Это чего, вон та повозка, что я сюда ехала, называется ландо? Ну надо же! Век живи - век учись.
Села я обратно на прежнее место - даже остыть не успело. Еду и думаю: срочно, срочно... Какая же это срочность будет, если я тут в ландо полоскаюсь? Тут надо галопом, пришпоривать, чтобы никто удрать не успел. Но, наверное, кому надо, так и поскакали? А тогда зачем я нужна? Превратить золото в черепушки? Так привезли бы, я бы враз - вилка у меня с собой. Я внутренний кармашек для неё на пуговице пришила, раз уж на цепочку не повесила. Некогда к ювелиру зайти - государственные дела мешают.
Или, может, у капитана на меня ещё какие-то виды имеются? Интересно. Да уж, со скуки тут точно не умрёшь. Но и ладно, такого у меня никогда не получалось. Главное, чтобы не умереть каким-нибудь другим манером.
Ехали мы долго ли, коротко - как в сказке, словом. А почему нет? Тут вокруг такое порой появляется - что ни в сказке сказать, ни пером описать. Даже если это перо от жар-птицы. А почему нет? Вот вам действительный факт: еду я себе спокойненько в этом самом ланде... Кстати, а ландо имеет какое-то отношение к ландышам? Если на мой взгляд, так ландыши - это детёныши ландо... Где проехало оно - там они и зацветают...
Ох, о чём только не подумаешь, пока едешь... Да! Я же как о сказке хотела рассказать! И о жар-птице, то есть о жар-птицах. А что, почему если не как в сказке? Едем мы себе, значит, спокойненько - и вдруг смотрю, сияние какое-то вдоль дороги протянулось, но на отдалении от неё. Я и спрашиваю того сержантика, что вместо со мной в ланде этой сидел:
- А там что такое? - и пальцем в ту сторону указываю. Хоть и неприлично, говорят, пальцем указывать, а куда деваться: больше нечем. Не глазами же? Они у меня хоть большие, но не длинные. Не настолько длинные, во всяком случае - так, вытянутые, миндалевидные.
- Жар-птицы, - отвечает. - С юга возвращаются. Ох, и потрошки же у них вкусные!
Вот-те на! Тут, оказывается, и жар-птиц уже жрут. Ну, народ! Зажрались, точно.
- А перья куда деваете? - спрашиваю его мрачно. Но он мрак тут же развеял:
- А заместо светильников используют! Только притушать на ночь нужно. А то и не уснёшь совсем.
Приехали мы наконец-то на место. Вышла я - хорошо, сержантик руку подставил, уловил меня, не упала. Что-то плохо на меня обездвиженность влияет. В следующий раз пешком пойду.
Прошлась малость туда-сюда, размяла ножки свои стройные. А тут и капитан из домика... да какое!.. домища, рукой машет - дескать, заходи!
Я и зашла. Нет, следовало бы до начала работы и в туалет забежать, ну да ладно, перетерплю малость. Но недолго: говорят, вредно для будущих детей, терпеть - родить потом трудней будет. Загибается якобы не в ту сторону, в какую нужно, главный женский орган, ну и...
Но - спасибо капитану! а может, просто так получилось - буквально на входе этот самый сортир и образовался, так что я, пропищав капитану "Минутку!", быстренько туда и заскочила. Вышла оттуда уже с таким блаженным видом на физиономии, что куда там. Всех обматерить... то есть наоборот, облагодетельствовать, готова. А что, мне не жалко.
Захожу в помещение - для комнаты это слишком маловато, а вот на зал не тянет, - а там уже мешки с золотом вдоль стеночек выстроились, охрана возле каждого с саблями наголо стоит, два хмыря скромненько на лавочке ножки под себя подогнули и по сторонам зыркают; и ещё один хмырь - хотя какой он хмырь? Весь в кружевах да в бархате - посреди комнаты стоит, руку в боки упёр, и на капитана исподлобья смотрит. И чувствуется, что, дай ему волю, он бы этого капитана вместе с г... гусарской формой сожрал бы.
Завидел меня капитан, обрадовался - но вижу, что напоказ, он же меня только что видел:
- Прошу вас, графиня, приступайте!
Это куда приступать, к мешкам, что ли? Хоть бы договорились заранее, что мне следует делать. А то как-то неудобно получается: только что из сортира - и к золоту.
Но делать нечего, подхожу к ближайшему мешку, опускаю руки на золото... Бр-р! Будто щекотка какая-то по рукам пронеслась, но не противная, а наоборот, приятная - словно в газировку руки опустила, или в шампанское... Нет, ни разу не получалось: шампанское я лучше выпью, но Алик сколько раз говорил, что устроит мне ванну из шампанского, что я так это себе напредставляла, что... В общем, ясно.
И только это я руки в мешок опустила, как золотые монеты враз потускнели, потом потемнели, а потом вообще в черепки превратились. Так неожиданно - я даже руки отдёрнула. А что? Вдруг это заразное? И у меня руки тоже двумя кирпичами сделаются? На фиг мне это надо? Предупреждать нужно, товарищ капитан!
- Господа понятые! - капитан мне в этот момент напомнил кота, нажравшегося сметаны под завязку. - Прошу подойти и зафиксировать увиденное!
Два этих недожмурика со скамьи соскочили и почикиляли к мешку. Покопались сверху - ну, чисто котята в песочнице - и развели лапками. Тогда капитан рукой махнул - и два сидельца по бокам мешка саблюки свои спрятали, за края мешка ухватились и перевернули его, высыпая. Черепушки только и заклацали, высыпаясь. Ни одной золотой монеты не осталось.
Смотрю, а хмырь этот, который в шелках и бархате, так на меня смотрит... ещё похуже, чем на капитана. Но и, однако, с какой-то опаской. Хотя, судя по всему, дай ему волю, порвал бы он меня на клочки, не хуже Тузика с грелкой.
Ну, я ему тоже в долгу не осталась, вернула взгляд с процентами. Ещё и ледку из холодильника добавила. Леди я ему или не леди? А если леди - лёд должен быть обязательно!
Глаза бы ему, подлецу, выцарапать, чтобы не мог на меня так пялиться, да ногти, к сожалению, у меня неухоженные. Того и гляди, сломаются. Не в боевом состоянии, то есть. Нет, а что вы хотите? Думаете, просто так эта процедура проделывается? Ого-го! Да ногти привести в порядок - это целое искусство! Сколько их в солёной воде вымачивать, вы знаете? А без этого они прочности настоящей не наберут. А затачивать... то есть обтачивать их правильно как, вы знаете? Я никогда себе пластик не приклеиваю, всегда своими обхожусь ну, иногда только, в особенных случаях, когда совсем зарез.
Зато когда ногти в полном порядке - да это же боевое оружие! Я вот, помнится, Олегу... ну, козёл он козёл и есть... так харю расцарапала - скорую вызывать пришлось. Так что крови я не боюсь - ни чужой, ни своей.
- Будем продолжать? - спросил капитан. Я так и не поняла: кого он спросил? Приняла на свой счёт. А что? Мне понравилось: прикольно пальцы щекочет. И подошла к следующему мешку.
А этот, расфуфыренный хмырь, тоже, видно, на свой счёт вопрос капитана принял, потому что сморщился весь, и морщины на его лице явственно написали: "а пошли бы вы фсе" - именно так, через "ф". Вот неграмотный!
Ну, капитан мне рукой и махнул: продолжай, мол. Невежливо, между прочим! Мог бы и попросить, типа "Продолжайте, графиня!". Будто он не знает, как мне приятно это слышать! А что? Может, и не знает. Ну, ладно, поприкалываемся дальше.
Сунула я руки в следующий по ходу мешок, побалдела малость, когда мне ладошки пощекотило - и перешла к очередному мешку. А стрельцы - чего-то я охранников этих возле мешков стрельцами называть стала, они же с саблями стоят, значит, сабельники - взяли отмеченный мной мешок и тоже вывернули на пол. И снова сухой стукот черепушек. И понятые лапками своими сухонькими снова разгребают их. И снова кивают капитану: мол, подтверждаем и фиксируем.
Тут... я даже не поняла, что случилось: едва я наклонилась над следующим мешком, как вдруг крик, шум, лязг... Подняла голову - а этот хмырь, оказывается, крикнул что-то и на меня бросился... то есть хотел броситься, а его стрельцы... то есть сабельники, перехватили, даже сабли свои на пол бросили, оттого и лязг.
И как начал он тут на меня ругаться - чего только я не услышала, даже пересказывать противно. Ну и... не выдержала я. Не стала его ничем проклинать, а просто-напросто сказала - как моя бабушка говорила, по-простому:
- Да чтоб ты сдох! - выдохнула на одном дыхании, совсем не подумав ни о чём. И остолбенела: закатив глаза, хмырь рухнул на землю. То есть на пол, на мозаичный.
Ой, мамочки! - я прижала кулачки ко рту. - Что же я натворила-то? Попросить, что ли, чтобы ожил? Да ну его, ещё зомбаком очнётся, а что я с ним потом делать буду? Пусть лучше трупиком полежит, так спокойней. А там видно будет.
Капитан тоже остолбенел, хотя я на него ничего не наговаривала. А у понятых этих, я посмотрела, вообще волосы дыбом поднялись, ну, как у панков, только без бриолина и лака. Солдаты же молодцы: ежели чего и подумали, то по ним не заметно. Да и то сказать: под касками волосы если дыбом и встали, то снаружи не увидишь.
Капитан заметно растерялся:
- Да как же... Мы же его и допросить как следует не успели...
Тут на меня будто что-то нашло: я взяла себя в руки. Пора привыкать, что вокруг меня необыкновенные вещи творятся.
- Ладно, - говорю я как можно холоднее. Это у меня получилось не так уж трудно: челюсти от страха будто заледенели. Но снаружи казалось, будто я самообладания не теряю. - Допрашивайте. Но - без меня.
И - наклонилась к этому хмырю дохлому, и так строго ему приказываю:
- Эй, ты, задохлик! Живо ожил... на пятнадцать минут. Быстренько расскажешь товарищу капитану всё, что он попросит - и назад, на тот свет. Ты мне тут такой хам и на... в общем, не нужен. Ты понял?
- Понял... - загробным голосом отозвался хмырь и принялся подниматься.
А я быстренько-быстренько - вон оттуда. Незачем мне с покойниками общаться. Успела только капитану шепнуть:
- Спрашивай, пока есть время! Это он... в обмороке был. Но я ни за что не ручаюсь, кроме пятнадцати минут...
Но солдаты - молодцы: только побледнели, как мел, но не шелохнулись. Правда, хмыря этого под руки подхватили, но - я успела заметить - все руки у каждого в перчатках. То ли надеть успели, чтобы не пачкаться о покойника, то ли и были в них постоянно. Парадно-повседневная форма. Гвардия, млин.
А сама я - на улицу, воздушком отдышаться. Потом уже остальные мешки попроверю. Да и что их проверять: те же черепки окажутся.
Через некоторое время вышел капитан - шапку свою снял, кивер то есть, - пот со лба утирает. На меня с опаской смотрит.
- Капитан-капитан, улыбнитесь! - пропела я. А ему чуть ли не хуже стало. Неужели, думаю, я так немузыкально пою? Но в хоре же выступала! И хвалили даже! А может, у него музыкального слуха нет? Сочувствую, но ничем помочь не могу.
- Что же вы за человек-то такой? - наконец не выдержал капитан. - Или, может, не человек?
Мне так показалось, что у него без пяти минут истерика начнётся. Вот у Ленки почти то же самое было. Может, его по морде заранее отхлопать?
Но тут я вспомнила, что я всё-таки леди, графиня, а не хрен собачий, и так с ледком в голосе спрашиваю - через верхнюю губу. Или через нижнюю, так удобнее:
- А что не так, капитан? Вас не удовлетворяет результат? Может, попробовать превратить черепки опять в золото? Или вы за этого загнётыша (откуда я взяла это слово - ума не приложу!) беспокоитесь? Так он давно трупом был, это только сейчас его сущность воочию проявилась. Или он ничего не сказал, и я поторопилась? Так, на мой взгляд, лучше перебздеть, чем недобдеть...
Нет, это я точно что-то не то ляпнула, графини наверняка так не говорят. Но капитан либо ничего не заметил, либо не подал виду, либо слишком ушёл в себя. Ни слова ни полслова не возразил. Наоборот: сразу включил заднюю скорость и полез на попятный:
- Ну что вы, графиня, как можно было так подумать! Нет-нет, всё нормально, он рассказал всё, что знал... тем более в присутствии понятых, мы сразу всё запротоколировали... Просто... вы так неожиданно... на него повлияли.
- Я же вам говорю: я просто выявила его истинную сущность... - Хотела схохмить "эгоистенную", да не стала: иначе весь пафос речи теряется. - То есть трупом он был ещё по жизни.
- Странно... - произнёс капитан. - Он ведь... Он Смотритель, то есть Смотрящий.
- Вуайерист, что ли? - вот какие слова я знаю! А вы всё блондинка, блондинка... - Подглядывает за купающимися девушками? Или...
- Нет, это... В общем, он регулирует отношения в преступном мире города и его связи с миром непреступным.
- Ничего не понимаю... - вот тут вот моя блондинистая сущность вылезла во всей красе. - А разве у вас преступников не ловят?
- Ловят, но... иногда бывает очень трудно доказать...
- Знаете, - сказала я решительно. - Вам нужно посмотреть фильм "Место встречи изменить нельзя". Вот там чётко сказано: вор должен сидеть в тюрьме. И никаких других мест для него не предусмотрено.
- Знаете, - тон капитана сразу сменился на доверительный, - у меня порой возникает впечатление, что либо наши... правоохранительные органы сами заинтересованы в сохранении преступности - боятся, что иначе их самих на следующий день разгонят. Либо преступников сохраняют специально, для других целей: к примеру, в случае поражения от внешнего врага и захвата им власти, теневые структуры, находясь заранее в подполье, смогут организовать какой-никакой отпор и сопротивление...
- Это как-то сложно для моего понимания, - я зевнула весьма откровенно. - Я у себя там подобными вещами голову стараюсь не забивать, а ещё вы тут со своими проблемами... Но, мне помнится, во время Великой Отечественной войны у нас на оккупированных территориях немцы всех уголовников вешали сразу без всякого суда и следствия. За исключением тех, кто пошёл в полицаи.
- Вот как? Весьма любопытно было бы изучить ваш опыт...
- Да я чего? Я только за. Я бы вам враз туда командировку организовала... да и сама вернулась бы с удовольствием. Ладно, хватит лясы чесать. Пойдём дела доделывать - там ведь ещё непроверенные мешки с золотом остались?
- А вам... не трудно так перенапрягаться? - поинтересовался капитан.
- Да чего там! Наоборот: прикольно даже.
Мы вернулись в зал, где всё оставалось практически по-прежнему, за исключением того, что хмырь исчез, а у стеночки появилось укрытое красивым покрывалом - в зелёных тонах, моих любимых! - его мёртвое тело.
Мы высыпали ещё три мешка с золотом - ну, высыпала-то не я, ещё чего! - и я его успешно превратила в черепки. Нет, мне такая работа нравится! Ладошки так забавно щекочет, когда я это золото пересыпаю. С обычным золотом такого не получается. Но обычное в черепушки и не превращается.
На всякий случай я прихватила с десяток этих превращённых глиняных монет.
- Зачем? - только и спросил капитан.
- А на память! - ответила я, пряча их в кошелёк, что валялся тут же на столике. Не буду же я ему говорить, что мне кошелёк понравился. Хмырю этому он всё равно не сдался, а мне в мешке, пусть даже и из драконьей кожи, таскать деньги неудобно. Или, вернее, именно потому, что из драконьей кожи. Да и великоват он для того, чтобы с собой постоянно таскать. Вот дома - пусть лежит. А на рынок лучше с кошельком ходить. Вот он у меня на память и останется. А черепки потом выброшу.
А с четвёртым мешком облом вышел. Нет, его точно так же перевернули, высыпали, я в золото руки погрузила... И ничего. То есть почти ничего: часть золота всё-таки в черепки превратилось, а часть - нет.
- Ну-ка, ну-ка! - заинтересовался капитан, подходя поближе. Он внимательно пересмотрел чуть ли не каждую монетку, затем приказал сложить черепушки из этого мешка в другой мешок и пометить его, а золото вернуть в этот.
Потом посмотрел на меня внимательно и сказал:
- Вы, наверное, сегодня уже устали.
"Это потому, что я не в гусарском мундире!", - чуть не сказала я, но в ответ просто подёргала плечиком - мол, не знаю я, в чём тут дело. А вслух произнесла:
- А разве тут не может быть настоящего золота?
- Возможно... - протянул капитан, - но надо бы ещё проверить, у гномов. Поедем туда?
- Почему бы и нет? - Кататься так кататься! Может, заедем заодно и мундир закажем? Я его так и спросила: - Может, заедем заодно и мундир закажем?
- Если успеем...
Вот зануда! Да это, может, самое главное! В моей жизни, на настоящий момент.
В гномьем банке мы оказались практически мгновенно - и не потому, что воспользовались каким-то там секретным порталом. Просто городок тут не очень большой, а пробок, как у нас на улицах, не бывает - не додумались они ещё до них. Ну а лошадки наши достаточно резвые, домчали быстро.
Здесь почти ничего не изменилось. Да и без "почти" - ничего.
СГГ - самый главный гном, прихромал тоже достаточно быстро. Зато долго потом ковырялся в принесённом нами золоте: вертел в руках, разглядывал, чуть ли не нюхал. А вот до черепушек даже не дотронулся. Пфекнул только презрительно и рукой так махнул, будто произнёс: "Уберите эту гадость с глаз моих долой!".
- Значит, золото вполне нормальное? - уточнил капитан, когда СГГ откинулся на спинку кресла и проворчал: "Ну и что вы от меня хотите?".
- Не вполне, а просто нормальное, - изрёк гном, назидательно подняв указательный палец. И продолжил: - Золото, если оно золото, так оно, понимаете ли, золото! И этим всё сказано.
- А с этими как? - и капитан указал на стоящий у его ног мешок с черепушками. - Что скажете?
- А что тут говорить? - развёл руками гном. - Отформовано по идеальному образцу - золотой монете. Потом... намагичено. Степени намагиченности определить не смогу: она исчезла полностью.
- То есть намагиченность снята окончательно? - уточнил капитан.
- Да. Да даже если бы часть и осталась, то пока, - он подчеркнул это слово, - пока мы не можем с достаточной точностью её определить: у нас пока нет таких приборов. Но мы работаем... работаем.
И он лучезарно улыбнулся. Удивительно было увидеть улыбку на только что мрачной физиономии. Она проросла, словно цветок сквозь камни.
- А если бы я принёс вам... намагиченное золото? - коротко взглянув на меня, спросил капитан. Это он на что намекает? Что я ему испортила фальшивое золото?
- Нет, - гном покачал головой. - И в этом случае я мог бы дать лишь чисто качественный ответ: настоящее или фальшивое. Степень намагиченности, повторюсь, мы определять пока - пока! - не можем. Но работаем над этим, работаем, пытаемся... - и он растопырил пальцы обеих рук, давая понять, что разговор окончен.
Капитан после его слов явственно успокоился, перестал смотреть на меня как на досадную помеху, а стал смотреть по-прежнему - как на лучшую помощницу. И мы откланялись.
Черепушки пришлось тащить мне, потому что золото капитан взвалил себе на плечи. Но они, в общем, не тяжёлые.
Спохватившийся гном предложил было оставить золото в банке, но капитан пропыхтел, что ему нужно вначале отчитаться перед герцогом, а потом он, несомненно, вернёт его в банк, с тем, чтобы положить на счёт своей службы.
- Я могу дать вам вексель! - предложил гном, не желая упускать золото из рук.
- Потом-потом! - отказался капитан. Скорее всего, у него имелись какие-то свои соображения. Мне-то они понятны: откуда-то же он должен платить жалованье своим людям. Но я промолчала. Я ведь тоже отношусь к числу его людей.