Мои мысли текут вдоль стены и их отблески отражаются в зеркале. Воспламенённая весна продолжает рассказывать слова как в стихах, рифмованно и декламируя. Задрапированные остатки ночи плывут вдаль, ночные птицы рассказывают спросонья свои сны. Там, где пустота, наверное, существует всё. Оно наполняет мир тем, что делает его таким необычным. Зрение и слух, странные способы ориентироваться на волны. Притом, используя такой невероятно узкий спектр. Ключи от рая бесцельно ржавеют в траве, а мы ходим около них и ждём когда же наконец произойдёт что-то. Оно сёрфирует в волнах и плывёт в глазах, пылью, стеклянно светящейся на солнце, бликами огней заднего вида на ночном шоссе.
Кулисы полупусты, но этого уже удивительно много для представления, которое готово разыграться. Ноль содержит в себе всё, как белый цвет, все остальные цвета. Все мысли всех вещей топчутся в предбаннике. Сталактитовые цветы хрустально прорастают сквозь день. Пыль и усилия. Антропогенные антиподы.
Периоды полураспада не имеют смысла, потому что так половинчаты. Почему полу? Как Кастор и Поллукс. Два брата. Две тени из мифологически правдивого прошлого. Ничего не помнить о них. Слабые места и рациональные зёрна, славные слова и незазорные слёзы. Андромеда, Процион, Вальхалла. Мы спим и видим другой мир. Я не хочу ничего этим сказать. Нет, я именно хочу это сказать. Интересно, а он нас при этом видит постоянно?
То чего не дописал бы другой в своих боящихся показаться безумными откровениях, может быть выражено совершенно случайно в совершенно вырванном из контекста отрывке бессвязного лопота, больше похожего на фоновый шум, в который если вглядеться, можно увидеть ощеломляюще глубокие детали. Бесконечно неисчерпаемые. Кажется, Маркс, что-то говорил, насчёт того, что есть всё-таки штука, после которой уже просто не о чем говорить. То есть, последняя вещь, сказав о которой, не имеет смысла больше говорить ни о чём. Глупо. Не правда ли?
Предлагаю надуться от собственной важности и закатить исследование на глубокую тему, наивно полагая, что слава означает значимость.
Сёрфинг.
Жизнь похожа по своей инертности на скольжение по волнам - только вниз, только за чужой счёт.
Я не оправдываю свои слова никоим образом, они канут в Лету, как одиноко произнесённое слово в пустоте одиночества. Я умолкаю с тем, чтобы породить волны возможностей.
Только так, только из пустоты рождается ночь. Она много сильнее, чем день, хотя и сосуществует с ним на равных. Я говорю всего лишь о светских вещах. Так вот, жизнь всегда делает упор на ночь, ну хотя бы потому, что предпочитает хранить себя в тайне. Инопланетяне не вышли до сих пор с нами на контакт, потому что предпочитают жить. Я пошутил?
А те, кто там, по ту сторону, впрочем, лучше этого не трогать. Я суеверен.
Горит огнями города ночь, сигара тлеет в пепельнице. В наушниках играет джаз. Всё равно что выпить пива. Мне не нравится пиво. И мне не нравится джаз. Пиво ассоциируется у меня с джазом. Джазмены делают вид, что играют музыку, пиво прикидывается благородным напитком.
Я знаю один самый благородный напиток, который меня всегда опьяняет, не знаю, что бы делал без него.