Бок саднил после удара здоровяка и отголосками тупой боли пульсировал где-то на задворках парализованного тела и сознания. Моряку, что нес его, явно недоставало сил для такой ноши, и тот просел под ее весом. Качающаяся на волнах палуба судна постоянно норовила опрокинуть горе-могильщика. Гарлан мешком висел на его плече, непроизвольно сползая дюйм за дюймом, и моряк постоянно подбрасывал его, чтобы перехватить поудобнее. Но через пару неустойчивых шагов все повторялось.
Вдруг еще одна пара рук подхватила Гарлана. Теперь двое тащили его мертвое тело, закинув руки себе на плечи, будто вели пьяного товарища.
"Хорошо хоть глаза успел закрыть" - мысль едва заметно мелькнула в мозгу Гарлана. "Сапфировая желчь" действовала как нельзя лучше. По крайней мере, эффект он произвел отменный, но из-за этого теперь приходилось думать над другим вариантом пробуждения.
Здоровяк, которого звали Гордоном, решил, что Гарлан и впрямь умер, чему, как ни странно, был несказанно рад. И не мудрено, что все услышанное Гарланом после того, как последняя мышца в его организме утратила способность двигаться, не предвещало ничего хорошего. На корабле был заговор, и его, так или иначе, убили бы. Мысленно он пожалел Эдмона. Бедняга, трудно было сказать, кто из них сейчас ближе к смерти: он, заточенный внутри своего тела, с тлеющим шансом спастись, или же добродушный, ничего не подозревающий здоровяк.
Моряки, несшие Гарлана, тем временем стали спускаться по лестнице. Парализованные ноги мертвым грузом тащились позади, вспышкой боли отмечая каждую ступеньку. Вдруг опора исчезла, и он почувствовал, как летит вперед и вниз. "Черт", - вспыхнуло в его голове за доли секунды до удара. Пол впечатался в его лицо, и из рассеченной скулы засочилась кровь, постепенно набегая в небольшую лужицу, которая плавно поглощала его лицо. Если бы моряки были поумнее, то заподозрили бы неладное, ведь кровь мертвого человека уже не может циркулировать, следовательно, не может и течь из раны, сделанной после смерти. Чья-то рука схватила его за плечо и резко развернула, Затем, слегка приподняв, его усадили, оперев на что то.
- Альмери, зачем ты его бросил? Нельзя было просто положить? - произнес голос словно из под толщи воды.
В ушах начало звенеть, и искаженный звук забирался в уши, словно слизь, плотно закупоривая слуховой проход.
- Он же труп, - ответил ему другой. - К тому же Гордон сказал бросить его в трюм, а не положить.
"Господи, ну и олух", - продираясь сквозь боль в кровоточащей скуле, боку и еще паре мест, где он приложился об твердый пол, донеслось откуда-то из темноты сознания.
- Да и тяжелый он, - продолжал оправдываться второй голос.
- Это не он тяжелый, это ты слабак.
"Что верно, то верно". Послышались удаляющиеся шаги.
- Такой же, как и ты. Мы близнецы, не забыл? - огрызнулся первый.
- Но я все равно сильнее, - смеясь, ответил второй.
Гарлан услышал глухой удар и частые мелкие шаги. Затем такой же удар, только слабее, и за ним послышался хохот.
- Что я и говорил - слабак! Пошли, корабль скоро отплывает. Надо успеть еще сходить на берег, а то табак закончился.
Шаги стали удаляться.
- Откуда ты узнал, что капитан умрет? - едва слышно донеслось до ушей Гарлана.
"О, какие интересные разговоры", - подумал он и прислушался, но люди уже поднимались по лестнице. Было слышно лишь неразборчивое бормотание в ответ. Хлопок крышки люка оборвал всякую надежду, что-либо разобрать.
Стало тихо. Только трюмные крысы шуршали за ящиками и мешками с провизией и товарами. Несмотря на всю опасность ситуации, сон навалился на Гарлана, так и не дав решить, как же выбраться. Дрема с легкостью окутала его парализованное тело, и он, сдавшись обуявшей его слабости, провалился в забытье.
"Желчь" как обычно раскрасила сны яркими красками, и он видел ярко-зеленую рощу, нестерпимо голубое небо, солнце пробиваясь сквозь листву и играло бликами на поверхности воды быстрого ручья, стремительно бегущего журчащим потоком с небольшого холма. Гарлан огляделся. Лес был ярким, наполненным светом, и даже тени были прозрачны.
- Гарлан, - сладкий голос звал его.
Он повернулся. В солнечном луче, сияя белоснежными одеждами, стоял силуэт. Его тянуло нему, и он сделал шаг навстречу чудному видению, но оно словно бы отдалилось. Он сделал еще пару шагов, но так и не стал ближе. Тогда, не в силах сопротивляться, бросился бежать, но ноги в чем-то вязли, а силуэт еще сильнее удалялся. Он рванулся сильнее, но лишь глубже завяз, ноги отказывались его слушаться. Позади раздались странные звуки: что-то ломилось через лес, подминая под себя деревья. В ужасе он обернулся, тьма черной волной накрывала лес, поглощая все на своем пути. Кромешная и непроглядная, она стремительно приближалась, а он все так же не мог пошевелиться. Отчаяние заполнило его сердце, из последних сил он рванулся вперед, но не сдвинулся и на дюйм. Силуэт впереди все удалялся, забирая с собой свет и оставляя Гарлана на растерзание темноте.
- Нет! Нет, не уходи, помоги мне! - кричал он вслед, но силуэт остался глух к его мольбам. И свет ушел вместе с ним, метр за метром сдавая свои яркие позиции холодной темноте. Словно влажный саван, она окутала его. За спиной раздался жуткий скрипучий смех.
- Он не поможет, хе-хе-хе. Ты мой, Гарлан. И всегда был моим, хе-хехе.
В ужасе он обернулся, но в темноте ничего не разглядел. Однако он догадывался, кому принадлежал голос. И, как будто в ответ на его догадку, тьма изрыгнула сгорбленную старуху. Она, опираясь на клюку, подошла к нему и взяла за руку. Холод и боль обожгли его, словно огонь.
- Пойдем, сынок, пойдем, - шептала она сухим старческим голосом. - Свет опять тебя бросил, но я пришла за тобой, сынок. Как и прежде, только я пришла тебе на помощь, - сморщенное лицо исказилось в ужасном подобии улыбки, а взгляд выражал одновременно любовь и ненависть: любовь к нему и ненависть ко всему остальному.
- Пойдем, ты еще не закончил, - она потянула его за руку и он, вяло переставляя непослушные ноги, побрел за ней следом.
Тьма обступила их сильней, и он перестал что-либо видеть. Спотыкаясь, он брел за ней, затем рука растаяла влажным туманом, и он опять остался один.
- Мы пришли. Пора возвращаться, сынок, - шептал голос. - Вернись, вернись... Вернись! - шепот перешел на крик, и боль, как от оплеухи, пронзила его лицо.
Он вскрикнул и очнулся. Сквозь закрытые веки проникал мягкий свет. Лицо горело в том месте, где приложилась незримая рука. Почему-то болело ухо. Через пару секунд Гарлан понял, что за ухо его кто-то кусает. На бочке, к которой его усадили спиной, сидела крыса и, откусывая маленькие кусочки, вгрызалась в ушной хрящ. Дрожь отвращения пробежала по его сознанию, а потом он внутренне захохотал, выжидающе хихикая. Крыса перестала его грызть и протяжно запищала. Внутри Гарлан разрывался от хохота, а на его лице не дрогнул ни один мускул. Кровь была пропитана "желчью", и теперь неосмотрительная крыса боролась с удушливым параличом.
Тем временем в каюте капитана Гордон устроил допрос с пристрастием. Элиста едва сдерживалась, чтобы не уйти.
- Кто эти двое? - начал он вежливо.
- Когда отвезешь нас на Лунный камень, станут новобранцами, а сейчас - мясо, - брезгливо, будто сплюнув сгусток слизи, ответила Элиста.
- И откуда они? - допытывался Гордон.
Теперь он сидел на месте Шмеля и выглядел так, словно это кресло всегда было его. Он выпрямился, и, одев один из старых кителей мертвого капитана, который был ему коротковат, выглядел чуть более солидно, чем в своем, пропитанной грязью и потом тельнике.
- Понятия не имею, их Оран привел, - коротко отрезала она, как бы показывая, что допрос окончен. Но Гордон и не думал останавливаться.
- А он сам где? - вновь напал он, и голос был тверже надгробного гранита.
- Там же, где и был, в Хелоке, - опять отрезала она. Гордон все не отставал, и ее скупые ответы лишь разогревали его интерес.
- И он не сказал, кто они и откуда перед тем, как отправить с тобой? - нездоровая заинтересованность напрягала Элисту, но она ничего не могла поделать, к тому же она и впрямь ничего о них не знала.
Оран был скуп на информацию, а по пути они не разговаривали. В пещере же эти двое уснули, едва коснулись земли, и даже если бы ей было интересно - а интересно ей не было - она все равно вряд ли что-то могла узнать. И теперь отчасти понимала встревоженную заинтересованность Гордона на их счет. Один только Гарлан чего стоил. Его способность исчезать и двигаться быстрее тени вызвала у нее нешуточный интерес еще в лесу, а теперь он еще и это... Одним словом, было над чем поразмышлять, и именно этим сейчас, видимо, и занимался Гордон. Но Элиста продолжала держать на лице маску безразличия и нейтрально, стараясь увести диалог в другое, менее опасное русло, ответила:
- А не проще у них самих спросить? Вот прибудем на место, тогда уж устроишь им допрос.
- Им? - раздался возглас удивления и брови поползли вверх. - Парень сдох, и слава богу. Не то мне самому пришлось бы его убить, он слишком опасен.
На секунду у Элисты отвисла челюсть, но тут же она вернула самообладание и с наиболее небрежной интонацией произнесла:
- А как же зелье, что он дал тебе? Оно ведь должно его пробудить или я что-то неправильно расслышала?
Гордон закрыл лицо рукой, затем медленно ее убрал и смеющимся взглядом посмотрел ей в глаза.
- С каких пор ты веришь в эти байки? У этого парня с головой не все в порядке было! - усилив интонацию на последнем слове, Гордон четко озвучил свое мнение на этот счет. - Молитвы, что он читал неизвестному богу, и так далее... Сумасшедший, - твердо заключил он. - И это в лучшем случае, а в худшем - сектант. Если так, то нам крайне повезло, что он умер, - разжевал Гордон. - Сам, - задумчиво добавил он после секундной паузы.
- Ну, второй-то пока жив, и сейчас наверняка бесцельно бродит по палубе.
Гордон одарил ее хмурым взглядом - по ее телу пробежали мурашки и кровь отхлынула от лица. Она тут же отвернулась и с наигранным интересом всмотрелась в одну из картин, впервые пожалев об отсутствии длинных волос, в которых сейчас можно было очень удачно спрятать отразившийся на лице испуг.
- Мысль была бы хорошей, если бы этот олух и впрямь что-то знал. Не знаю, как тебе, а мне он напоминает послушного бычка на привязи, и, кажется, его пастух сейчас гниет в моем трюме.
"Твоем трюме? - мелькнула мысль. - Быстро же ты свыкся с новой должностью".
- Ну, это вопрос времени, - произнесла Элиста, постукивая аккуратным ноготком по стеклянному флакончику, одиноко стоявшему на столе.
- Хватит! Парень мертв, и ничто уже его не вернет, - вскричал Гордон. - Тем более, какая-то синяя дрянь в бутылке.
С этими словами он схватил лежащий на столе пузырек и швырнул его в урну, а затем и шприц отправил туда же.
"Мало ли, что он им себе колол", - подумал он, выбрасывая столь ценную нынче вещь.
- С каких пор ты перестал быть мужчиной? Может, с тех самых, как устроил заговор против Шмеля, или это обязательное условие, чтобы стать капитаном этой посудины? - Элиста осознано напрашивалась на конфликт, это был единственный способ избежать новых вопросов.
- Не говори о том, чего не знаешь, девочка, - побагровел Гордон, вставая.
Он был ужасен в гневе: вены вздулись на лбу, руки сжались в огромные кулаки. Над Элистой нависла огромная груда дурно пахнущих мышц. Совладав с гневом, Гордон в несколько быстрых шагов оказался у двери. Замок щелкнул с протяженным стоном, дверь открылась.
- Уходи или этот корабль для тебя тоже перестанет быть безопасным, - он успокаивался, но взгляд все равно пытался прожечь в ней дыру. Элиста развернулась на каблуках и, не глядя на него, вышла. Он демонстративно хлопнул дверью, затем замок опять щелкнул, закрываясь.
Посмотрев на дверь, Элиста стала подниматься по лестнице на палубу, наверху над ней навис Барнс и, улыбнувшись, подал ей руку.
- Отплываем через десять минут, советую спуститься в каюту, - он был спокоен, голос звучал твердо, но с нотками приказа.
- Где тот, что нес тело капитана? Как там его... - сделала наигранно задумчивый вид, спросила Элиста, - Трусишка, что ли?
Барнс оглянулся. Здоровяк сидел на носу корабля, уставившись в свои могучие руки. Кровь капитана уже засохла, и он, потирая пальцами, понемногу отскребал ее с ладоней, смотря сквозь них отрешенным взглядом.
- Да вон он, - не оборачиваясь, ответил Барнс, а затем, повернувшись, стал спускаться вниз по лестнице, не сказав больше ни слова.
Его спокойствие Элисте не понравилось, но она не стала зацикливаться на этом. Пройдя по качающейся палубе, она села рядом Эдмоном. Тот повернул голову, невидящий взгляд прошелся по ее лицу и вновь опустился на руки. Он скорбел.
- Он умер? - голос был ровным, но легкий надлом все-таки проскочил, не оставшись незамеченным.
- Думаю, еще нет. Но умрет, если ты и дальше будешь пялиться в одну точку, - Элиста словно ругала проказника-мальчишку.
Эдмон повернулся в ее сторону, непонимающий взгляд уперся в озабоченные глаза. Внезапно он подобрался и наклонился к ней так близко, что она почувствовала его запах, терпкий, потный, смешанный с запахом крови, моря и рыбы.
- Что нужно делать? - услышала она шепот.
Повернувшись, Элиста увидела готового ко всему воина. Слегка опешив от такой резкой перемены, она поймала себя на мысли, что ее спутники не перестают ее удивлять, раз за разом раскрывая неведомо откуда берущиеся способности. Сосредоточенный взгляд лучше слов продолжал задавать вопрос. Мысленно пройдясь по плану, который она составила после того, как Гордон отказался воскрешать Гарлана, она решала, что из него стоит доверить здоровяку. А он тем временем продолжал смотреть ей в глаза, пытаясь вытащить ответ. Наконец, решив, что именно ему нужно знать, она начала тихо рассказывать.
Чайка, опустившись на пышную лапу одинокой ели, стоявшей у самой пристани, внимательно наблюдала за ними, изредка отвлекаясь на снующих над водной гладью сородичей. Желание слиться со стаей жгло ее нутро, но неведомая сила заставляла сидеть смирно и следить за людьми.
***
Корабль бился о волны, продвигаясь вперед, паруса были наполнены сильным ветром и гнали судно с рекордной для него скоростью. Алое море с каждым порывом ветра набрасывало на борта "Жадного дьявола" все новые волны, и те развивались о крепкий корпус, рассыпаясь мириадами капель, чтобы, вновь собравшись в море, сделать очередной набег. Пару часов назад Гордон приказал зайти в соседний порт, там он в течение часа продал теперь уже не нужные товары. Трюм опустел, осталась только провизия и необходимые вещи. Существенно сбросив вес, "Дьявол" поднял широкую карму из воды, и теперь на всех парусах летел, подпрыгивая на волнах к невидимому, далекому Лунному камню.
Брызги разлетались по палубе, орошая всех соленой водой Алого моря. Моряки бранились и шутили, снуя туда-сюда с веревками и мешками. Скользкая палуба была плохой опорой, поэтому каждый раз кто-то поскальзывался и под дружный гогот собратьев прикладывался о твердые мокрые доски. Эдмон, несмотря на скользкую, так и норовящую уйти из-под ног, почву, крепко стоял на ногах и следил за происходящим. Небо затянуло тучами, вот-вот должен был начаться дождь, а если учесть порывистый ветер, он с легкостью мог превратиться в шторм.
В небе огненной ветвью взорвалась молния, и, словно распоров толстое брюхо беременной тучи, вызвала стену дождя. Вместе с первой каплей на людей обрушился страшный гром, но моряки словно не заметили его. Они боролись со стихией, как делали уже сотни раз. Потому никто не обратил внимания на Эдмона - мало ли зачем этот грузный турист вылез на палубу в такую погоду. А он тем временем пробирался поближе к люку трюма. В одном кармане куртки одиноко болтался пузырек с ярко-синей жидкостью, в другом лежал шприц. От недавнего удара он немного треснул, но все еще был пригоден к использованию.
Лучница так и не рассказала, как пробралась в каюту капитана, лишь отдала сверток и сказала действовать согласно плану. Тяжелая крышка люка поднялась со скрипом, но за воем порывистого ветра никто его не услышал. Сделав самый невинный вид, Эдмон спустился вниз, будто делал это уже не раз. Люк закрылся, и он оказался в тусклом свете старых керосиновых ламп. Сперва, кроме пляшущих внутри стеклянных колб оранжевых огоньков, он ничего не видел. На ощупь он добрался до первой опоры и снял с нее почти погасшую лампу. Подкрутив вентиль, усилил отдаваемый ей свет и огляделся.
Тьма нехотя отдала несколько метров пространства и открыла взору пустой трюм. Крысы брызнули из-под ног в разные стороны, спасаясь от губительного света, и постепенно торопливый топот мелких лапок затих где-то в темноте. В дальнем конце трюма, возле самого борта, в окружении нескольких мертвых крыс лежал труп. Эдмон в несколько быстрых шагов оказался возле него, поставив лампу на пол, перевернул лицом вверх. Глаза были закрыты, боль застыла на посиневшем мертвом лице. Крысы хорошо поработали за то время, что у них было. Надгрызенное ухо в купе с разорванной губой и расцарапанной щекой добавляли бедняге шарма. Но, как ни странно, особенно сильных повреждений крысы не нанесли.
Эдмон поднес лампу поближе и увидел, что кровь в ранах неестественного цвета. Он мокнул в нее пальцы и поднес поближе к свету, яркая синяя смесь переливчато играла на пальцах.
- Так вот почему крысы тебя не обглодали, - ухмыльнулся Эдмон и посмотрел на псевдотрупики серых грызунов, лежащих неподалеку. Затем вновь перевел взгляд на лицо Гарлана и, едва не вскрикнув, отшатнулся, опрокинув лампу. Она едва не разбилась, завалившись на бок, и откатилась в сторону. Эдмон едва успел подхватить ее раньше, чем она добралась до борта, затем снова приблизился к мнимому трупу своего товарища. Находясь в том же положении, "мертвец" смотрел на Эдмона широко открытыми смеющимися глазами. Лицо по-прежнему оставалось неподвижным, но глаза пристально следили за Эдмоном. Их взгляд изменился и как бы спрашивал: "Ну и что ты намерен делать дальше?" У Эдмона был ответ. Пошарив по карману, он выудил пузырек, показал его мертвому взору. Мышцы по-прежнему были мертвы, а глаза с каждой секундой словно оживали. На этот раз в них четко читалось одобрение и облегчение. Эдмон наполнил шприц, еще раз взглянул на товарища, а затем, не глядя, вогнал иглу ему ногу. Поршень двинулся в низ.
***
"Удача еще не забыла мое имя", - думал Гарлан, ощущая, как немеет нога. Холодящее покалывание растекалось по телу, заставляя его буквально гореть от боли. Кровь с новой силой начала циркулировала по его венам, заменяя желчь турмалиновым настоем. Эдмон, сидя рядом, заметно нервничал, постоянно озираясь и всматриваясь в темноту. Гарлан попытался улыбнуться, чтобы хоть как-то приободрить своего спасителя, но мышцы еще не полностью слушались его приказов, и гримаса, которая должна была стать успокаивающей, еще сильнее напугала бедолагу. На его лбу проступил пот.
Боль стала отступать, и вот уже пальцы смогли пошевелиться, за ними кисть. Вскоре рука, словно раненый паук, поползла к сестре и из всех своих сил начала ее трясти, помогая сердцу выгонять дрянь. Наконец обе руки отошли от спячки, и Гарлан протянул их Эдмону. Тот с опаской взялся за все еще холодные, но уже живые, пальцы и потянул на себя, тем самым усадив Гарлана.
- Вс... э нарм'альн, - опять попытался улыбнуться оживший труп. - Спа'эба, - голова неуклюже свалилась на грудь в некоем подобии благодарного поклона. - Эл'стааа? - язык ворочался во рту сухим шершавым комом и совершенно не хотел работать правильно.
- Наверху ждет нас, мы бежим с корабля, - шок уже прошел, и Эдмон стал более собранным и серьезным, чем когда-либо.
- Ну, эт пан'тн, - промямлил Гарлан и постарался дать себе пощечину. Затем еще одну. Но результата это не принесло, тогда он принялся барабанить по правой ноге, остервенело избивая ее едва послушными руками.
- Пм'ги, - Гарлан поднял взгляд.
Эдмон принялся растирать вторую ногу, разгоняя кровь. Жизнь возвращалась в Гарлана с каждой секундой, и спустя пару минут он уже смог самостоятельно встать.
- Какой план? - спросил он уже более четко, но с небольшим акцентом.
- Долго рассказывать, - бросил Эдмон и направился к люку.
- И все же? - слегка хромая, Гарлан едва поспевал за ним.
- Мы угоним шлюпку, - не оборачиваясь, ответил Эдмон и стал подниматься по лестнице.
- План не очень.
Сверху раздался шум. Люк медленно стал подниматься, в трюм ворвался холодный ветер и бросил в лица товарищей соленые брызги. Стащив здоровяка обратно, Гарлан юркнул под лестницу и втянул его за собой. Люди уже спускались вниз. Щедро посыпая бранью погоду, капитана, приказы и какого-то Сагрона, в трюм спускались два темных силуэта.
- Еще раз этот мелкий ублюдок обратится ко мне, как к рабу, я выбью из него все дерьмо и буду прав, - продолжал разоряться высокий худощавый силуэт.
- Да перестань, Ворг. Сопляк этого не стоит. Ты же знаешь, он любимчик Ренпа, а тот в долгу не останется, и не успеет сойти первый синяк с лица этого молокососа, как ты отправишься на корм рыбам, - приземистый широкоплечий силуэт шел следом. - А-аргх, - худой зарычал, но не сказал ни слова, видимо, его спутник попал в точку.
Они прошли глубже, темнота сомкнулась за их спинами.
- Где этот чертов бочонок? - раздался злобный крик из темноты.
Послышался глухой удар, и кто-то взвыл от боли.
- Ах вот он, маленький дьявол, - насмешливо протянул другой голос и закряхтел в попытке поднять нечто, своим весом явно превышающее его силы.
- Салаас, помоги, - прохрипел голос.
- Пшел к черту, - зашипел второй, явно мучаясь от боли, и застонал.
- Да что ты стонешь, как портовая девка, помоги бочонок закинуть, - вновь прохрипел голос.
- Я уже помог его найти, - шипя огрызнулся второй. - Дальше сам тащи свой бочонок.
Послышались приближающиеся к лестнице шаги. Вынырнув из непроглядной тьмы, в тусклом свете лампы возник коренастый моряк. Потирая ушибленное колено, он похромал наверх, посыпая все на свете проклятьями.
- Салаас! - окрикнул его второй, но тот не обратил внимания. - Салаас, - вновь крикнул человек, - вернись, пес ты паршивый!
Но было поздно, крышка люка с грохотом захлопнулась за спиной моряка.
- Чертов велонец, - прошипел Ворг и натужно закряхтел.
Гарлан продвинулся как можно ближе к Эдмону:
- Не шевелись.
Его тень мелькнула в тусклом свете и исчезла в направлении натужных столов. Раздался грохот упавшей бочки и звуки борьбы, затем один протестующе застонал, а второй тяжко засопел.
Вскоре стоны затихли, и теперь только волны, бьющиеся о борта, и звук тащимого тела нарушали воцарившуюся тишину. Прошла пара бесконечных минут, и вот в свет вышел худой моряк. Платок, завязанный на затылке прятал длинные сальные волосы, рваная рубаха в свои лучшие годы была белой и мягкой, а теперь серыми лохмотьями свисала с плеч. Чуть выше бедер ее обхватывал пояс с ножнами, в которых покоился короткий меч. На правом боку из-за пояса торчала рукоять однозарядного пистолета, чуть левее висел кисет с порохом, а рядом маленькая сумма для патронов. Черные с белыми пятнами птичьего помета штаны были наспех заткнуты в стоптанные сапоги.
- Йо-хо-хо и бутылка рому, - прокашлял человек на манер пропитых гуляк и улыбнулся, глядя во тьму под лестницей, в которой замер Эдмон.
- Выходи, мой верный друг, Ведь сегодня праздник! Вырвал ты меня из рук, Смелый мой проказник. Смерти пальцы ты отвел От моей кончины И для жизни мне привел Веские причины.
На распев зачитал новоиспеченный пират Гарлан, делая артистичные па и задорно улыбаясь. Эдмон встал, и лестница над головой тут же напомнила о себе мощным ударом по неприкрытой голове. Ухнув от неожиданности и боли, он присел и гуськом выбрался из укрытия. Пират протянул руку, и только сейчас Эдмон увидел на ней татуировки, которые зеленоватым светом светились на коже, складываясь то ли в надпись, то ли в странный узор. Он сжал ладонь и встал на ноги, другая рука легла ему на плечо.
- Брат, сегодня ты меня спас. Я никогда этого не забуду, теперь я должен тебе жизнь. Назови любое имя, и даже смерть не сможет остановить меня от его убийства. Но приключение еще не закончилось, я бы сказал, оно только начинается, - переливчатый огонек азарта загорелся в его глазах, и, заговорщицки подмигнув, он побежал по лестнице. Остановившись перед самым люком, он обернулся на так и оставшегося стоять внизу Эдмона.
- Вперед, нас ждут великие дела! - наиграно взмахнув мечом, Гарлан поднял люк и исчез во взвывшем ветром проеме.
***
Ожидание худшее из испытаний. Эдмон ушел больше часа назад и его задержка сильно ей не нравилась. Первое время она просто лежала на кровати, закрыв глаза и расслабившись, но чем дольше в ее дверь не стучали, тем неспокойней ей становилось. Она села, затем встала, достала стрелу из колчана и прошлась по оперению. Обычно это ее успокаивало, но не в этот раз. Наложила стрелу и выстрелила в стену. Стрела прошла сквозь пожелтевшую от времени и сырости картину, содержание которой теперь не смог бы определить ни один эксперт. Рядом с первой завибрировала вторая стрела, за ней третья, четвертая... Колчан стремительно пустел. Последняя стрела легла на тетиву и в дверь постучали. От неожиданности Элиста спустила ее с поводка - она ушла гораздо правее и выше строгого пучка стрел, равномерно торчащего из картины.
- Это мы, открывай, - пробасил за дверью Эдмон. Бросив лук на кровать, она в два прыжка оказалась у двери и распахнула ее. Долговязый, грязный, пьяный пират ввалился в каюту, отталкивая ее в сторону. Сотни мыслей за доли секунды вспыхнули в ее голове. "Лук. Стрелы в стене. Бежать. Кинжал на поясе". Последняя оказалась дельной, клинок сверкнул стальной молнией, но неуклюжий пьяный пират играючи ушел с его траектории. Он в один миг оказался у нее за спиной, сталь ее же клинка впилась ей в горло, а руки были схвачены грубыми ладонями и прижаты к телу. Шлейф терпкого рома вперемешку с потом окутали ее душным саваном. За спиной, словно шелест опавшей листвы, возник голос:
- Я ожидал более теплого приема от своей спасительницы.
Гарлан. Гнев вскипел в ней так сильно, что страх растворился в нем, как капля вина в бочке воды.
- А ну отпусти меня, сучий потрох, - прорычала она, но лезвие и хватка рук исчезли еще до того, как она успела договорить.
Мило улыбаясь и явно наслаждаясь произведенным эффектом, довольный собой, Гарлан играл ее кинжалом, стоя в дальнем углу каюты. Теперь она его узнала, хотя и с трудом. Вечно мрачный и что то шепчущий из-под гривы грязных волос задохлик исчез, а на его месте появился лучезарно улыбающийся жизнерадостный юноша в пиратском обличье. Камень упал с ее души, хотя она не представляла, откуда он там взялся.
- Я же приказывала тебе больше ко мне не прикасаться, - опомнившись от минутного смятения, она вспомнила, что неимоверно зла на него, и решила устроить разнос вопреки здравому смыслу.
А здравый смысл не просто говорил, а дико кричал, что пора уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше, но ее взбунтовавшийся мозг уже вошел во вкус и ни один логичный довод теперь не мог ее остановить.
- Ты хотела меня убить, - смеясь, ответил он, и вновь белозубый полумесяц озарил его лицо.
- Ты ворвался в комнату, как животное, я защищалась... - она стала оправдываться, но, увидев его широкую довольную улыбку, вскипела больше прежнего и вновь пошла в атаку.
- Сейчас не об этом, ты обещал...
- Я не сдержался, - он не дал ей закончить.
Ехидно улыбаясь, он смотрел на нее взглядом голодного зверя. Глаза скользили вверх и вниз, оценивая ее, и, раздевая, пожирали. Невольно попятившись, она уперлась во что-то мягкое. От прикосновения могучих рук она встрепенулась, словно пташка в силках, и отпрянула в другую сторону. Впервые она по-настоящему испугалась того, о чем говорил Гордон, но мозг не утратил ясности, хоть страх и пытался ею завладеть. Она просчитывала возможные варианты, удивляясь, как ей удалось попасть в такой переплет. Да еще и по собственному плану.
"Лук на кровати, не добегу", - думала она. - "Да и стрелы все в стене, толку с него мало".
Кинжал у нее отобрали, но даже без него она могла бы с ним потягаться, вот только он не один, а силы здоровяка на семерых хватит, не говоря уже про одну нее. Что ж, остается только действовать привычным женским оружием, хитростью, ибо честью в этом месте никогда даже не пахло. Приняв решение, она, хоть и не очень уверенно, сменила гнев на милость. Одарила пирата своей лучшей улыбкой и, стараясь сделать голос как можно слаще, произнесла.
- Кажется, ты меня поймал, герой.
А дальше произошло нечто, чего она никак не могла предвидеть. Гарлан, едва слова коснулись его ушей, зашелся в диком, припадочном смехе. Смех свалил его с ног и заставил бить ногами по полу, не давая подняться. Он хохотал, как первый и последний раз в своей жизни, и если бы не шум моря, по-прежнему лениво штурмовавшего их посудину, то его бы услышала вся команда. И даже Дейви Джонс поднялся бы из морских пучин взглянуть на этого безумца. Смех понемногу стихал, но он все еще лежал на полу, борясь с приступами хохота.
Это был ее шанс, и Элиста, не раздумывая, им воспользовалась. Одним кошачьим прыжком она пересекла комнату и выхватила из ножен короткий меч. Ржавое лезвие вдавилось в кожу на шее пирата, хохот тут же оборвался, сменившись истерическим смешком. Весёлые глаза проходимца, который вот-вот стащит твой кошель в толпе рынка, смеялись над ней, расшатывая и без того хрупкое самообладание.
Нервы не выдержали, и она, позволив себе слабость, на секунду отвела взгляд. Этого хватило. Ужом, попавшим на раскаленную сковородку, Гарлан вывернулся из-под клинка и, ухахатываясь, словно огромный ящер, сбежал к двери на четырёх конечностях. Поднявшись на ноги, он торопливо стал выпроваживать Эдмона за дверь и сам следовал за ним.
- Поиграли - и хватит, - возвещал он в этот момент. - Да, видимо, переиграли. Видишь, как мы её напугали, - ведя диалог непонятно с кем, продолжил он.
Дверь стала закрываться, но в последний момент в проеме возникла голова в платке и сказала:
- Собирайся. Когда шлюпка будет готова, мы придем за тобой.
Хлопнув дверью, Гарлан скрылся. Элиста стояла возле кровати с мечом в руке, совершенно не понимая, что сейчас произошло. Шок постепенно проходил, и до неё, наконец, дошло. Стоять истуканом посреди каюты - не лучший план сборов. Поэтому, мысленно пообещав себе сполна рассчитаться с этим "игроком", когда они выберутся, она стала выдергивать стрелы из стены, предварительно закинув за спину лук и колчан. Отобранный меч она зашвырнула под кровать, вернув свой кинжал, который Гарлан непонятно как и когда умудрился воткнуть в стол у стены.
Кожаная заплечная сумка была собрана, колчан полон, а клинок вернулся на пояс. Больше ей нечего было собирать, если она, конечно, не собиралась унести с собой то, что не приносила. Сосредоточенный взгляд обыскал комнату на предмет того, что могло им пригодится, но ничего не нашёл и опустился вниз. Ловкие пальцы развязали тесемки сумки и уже в третий раз принялись удобнее перекладывать содержимое рюкзака. Она просто не могла сидеть без дела. Ведь ей вновь досталось худшее из испытаний - ожидание.
***
Ливень в считанные минуты промочил его одежду, и теперь колючий морской ветер пробирал до костей. Особенно сильная волна ударила о борт и, перевалившись через перила, залила палубу, щедро напоив его сапоги морской водой. Зубы отстукивали барабанную дробь, дрожь била тело, длинные пальцы пытались укутаться в местами сухие штаны, чтобы хоть как-то согреться. Тело страдало от холода, но мозг ликовал, безумный восторг не сходил с его лица. Стоявший рядом Эдмон укутался в кусок брезента, сорванного с одной из шлюпок, и теперь носил его, как плащ, защищаясь от воды.
Они стояли на корме. Гарлан вглядывался вдаль, слегка сощурив горящие безумным огнём глаза. Эдмон просто молча стоял рядом и ждал, когда же его товарища отпустит эйфория. Постоянно озираясь по сторонам, он вертел головой, не забывая поглядывать на своего странного собрата. То, что произошло в каюте, было, мягко говоря, странным. И он терпеливо ждал, когда Гарлан удостоит его объяснениями, но тот молчал с момента, как закрылась дверь каюты Элисты, зато находился в прекрасном расположении духа. Эдмон заметил, как к его привычной крадущейся манере ходьбы добавилась лёгкость, словно что-то тяжёлое упало с его плеч и теперь он мог двигаться свободно. Внезапно Гарлан резко развернулся на каблуках.
- Время пришло, - сказал он и вихрем пронесся мимо товарища, тот поспешил за ним.
Едва поспевая, Эдмону дважды удалось избежать встречи с мокрыми досками палубы, но в третий раз особо сильная волна накренила судно, и его голова очень близко с ними познакомилось. Голова гудела, как мехи Арканских кузниц, в глазах двоилось, две пары ног возникли перед ним, становясь то ближе, то дальше друг от друга. Он поднял взгляд: над ним стоял Гарлан и протягивал руку, точнее, руки, которые, подобно ногам, постоянно меняли свое положение в пространстве. Эдмон только с третьей попытки поймал правильную, и встал. Земля тут же попыталась уйти из-под ног, но пират удержал его, затем усадил на ближайший ящик.
- Хорошо она тебя приложила, - с этими словами он ткнул большим пальцем в скулу, и здоровяк взвыл от боли, в глазах опять помутнело. - Оставайся здесь, я скоро вернусь, - быстро затараторил Гарлан, и раньше, чем Эдмон поднял глаза, исчез в направлении мостика.
Волны продолжали раскачивать корабль, а ливень поливал, как из ведра. Порыв ветра распахнул полы импровизированного плаща, грязный брезент захлопал за спиной. Борясь с рвотными позывами, Эдмон вновь укутался в промокшую материю и плывущим взглядом обвел палубу. Из пелены дождя соткался быстро приближающийся силуэт, постепенно принимая очертания и краски.
- Некогда рассиживаться, вставай. Времени еще меньше, чем я думал, - на ходу бросил Гарлан, и, вцепившись руками в плащ, попытался поднять все еще мутного Эдмона. Пальцы скользнули по материалу, а здоровяк даже не шелохнулся. Гарлан театрально щелкнул пальцами перед его глазами.
- Ты еще тут, силач?
Увидев расфокусированный взгляд, его лицо исказилось беспокойством, но затем расплылось в уже знакомой отдающей безумием улыбке.
- "Жадный дьявол" - Эдмон-добряк 1-0, - и засмеялся.
Смех пробудил Эдмона от мутного ступора, и он посмотрел на Гарлана, старательно концентрируя плывущий взгляд на его лице.
- Есть контакт, - просиял тот.
- Ну все, вставай, шлюпка сама себя не украдет.
Нехотя добряк поднялся и, поймав шаткое равновесие, последовал за самым странным человеком, которого он знал.
***
Шлюпок оказалось три, и ни одна не подходила для путешествия, которое им предстояло, тем более, в теперешний шторм. Но, как известно, на безрыбье и рак - рыба. Поэтому, наспех выбрав ту, что показалась ему крепче, Гарлан вернулся за Эдмоном. Здоровяк еще находился в лёгком ступоре и никак не отреагировал на его призыв. Тогда он применил то, что всегда срабатывало, - издевку и смех. Чувство унижения могло и мертвеца поднять, не говоря уже о живом, но слегка шокированном человеке. Эдмон медленно стал подниматься на ноги, и Гарлан, развернувшись, устремился обратно к шлюпке. Неуверенно переставляя ноги добряк шел за ним.
"Славно", - подумал Гарлан.
В этот момент он столкнулся с тем самым кряжистым моряком, что спускался в трюм вторым, а затем поспешно его покинул, ушибив ногу о бочонок.
- Ворг, смотри, куда прешь! - закричал он, а затем увидел, что человек, возвышающийся над ним, не его товарищ, и схватился за рукоять топора, торчащего из-за пояса.
Гарлан сместился в сторону, уходя с вероятной линии атаки, и ухватился за пустые ножны.
"Черт!" - мысль молнией вспыхнула перед глазами, показав картинку на которой Элиста стоит посреди каюты с его мечом в руках.
Улыбнувшись такой абсурдной ситуации, он стал отступать. Моряк сперва опешил от того, как внезапно исчез противник, но, повернувшись, он вновь обнаружил цель и устремился к ней, ослепленный желанием вмазать вертлявому сопляку. Гарлан по-прежнему медленно отступал. Моряк, уверенный, что жертве некуда деваться, перекидывая топор из одной руки в другую, вальяжно приближался. Но вдруг парень перемахнул через перила и исчез в морской пучине. С широко открытыми глазами Салаас стоял, не понимая, что сейчас произошло. Затем, опустив руку с топором, торопливым шагом подошел к борту. Он даже вскрикнуть не успел, когда, подобно броску кобры, оттуда появилась светящаяся бледно-зелеными татуировками рука и, схватив его за грудки, увлекла за собой. Спустя секунду морская вода захлопнулась над ним, как крышка клетки, и больше никто никогда его не видел.
Держась одной рукой за резную панель, Гарлан проводил взглядом тонущего моряка и искренне пожелал ему легкой службы на Летучем Голландце. Пришлось изрядно постараться, чтобы взобраться на палубу. Пару раз волны и скользкое дерево пытались предательски его сбросить, но он удержался, и вскоре шаткая палуба оказалась под его ногами. Эмон как раз догнал его к этому времени и уселся на сваленные в кучу рыбацкие сети, переводя дух и ощупывая лицо. Скула была сильно рассечена, из нее все еще сочилась кровь, а лицо вокруг приобрело оттенок спелой сливы, сильно опухло.
- Жди здесь. Да, именно здесь, - отвечая на безмолвный вопрос уставившегося на него Добряка, произнес Гарлан. - Я скоро вернусь, будь готов, - бросил он через плечо и исчез.
Эдмон так и остался ждать его. В небе сверкнула молния, вспыхнувшей ветвью разграничив небо. Вдалеке, пробиваясь сквозь расстояние и ливень, моргнул маяк. Странно, по его подсчетам они сейчас не могли видеть маяки - слишком далеко было до суши, а значит Гарлан торопился не зря. Капитан идет другим курсом и уж точно не на Камень.
Рядом возникла чья-то фигура. Плащ надежно берег тайну своего хозяина. А тот в свою очередь не спешил себя называть. Момент молчания затянулся, Эдмон встал, готовясь неизвестно к чему. Противник, если его можно было так назвать, был чуть ли не вдвое меньше его самого. Незнакомец тем временем, как ни в чем не бывало, уселся на лавку на корме. Из-под полы выглянул угол лука, и вспышка молнии осветила зеленое сукно штанов.
"Элиста, твою мать, могла бы и сказать что-нибудь", - подумал он про себя, но вслух не проронил ни слова, и лишь злобно сплюнул себе под ноги.
Так продолжалось минут пять, затем, словно черт из табакерки, Гарлан выскочил из-за ближайших ящиков и, волоча за собой какой-то мешок, приблизился к успевшим уже испугаться товарищам. Мешок с размаху отправился на дно шлюпки. Подвешенная на двух тросах, она закачалась, готовая перевернуться. Эдмон успел схватить ее за борт и остановить. Гарлан тем временем уже во всю крутил рычаг, и лодка понемногу стала покидать палубу, зависая над бурлящим морем.
Когда борта лодки и корабля поравнялись, он кивком указал на шлюпку. Эдмон, не задавая лишних вопросов, перешагнул через шаткий край. Взгляд был направлен вперед, он напрягся в ожидании. Пальцы нервно играли на рукояти кинжала, который он подобрал в трюме, когда собирал провизию. Наконец, он увидел то, что искал, и начал мысленный отсчет: "Пять, четыре, три...". На счет "один" рука дернулась и толстый канат, удерживающий лодку на весу, лопнул, словно нитка. Если бы Гарлан не заставил Элисту замолчать, она бы сейчас кричала, что есть мочи. Эдмон сгруппировался, когда посудина резко пошла вниз с сильным креном на корму. Спустя секунду "Жадный дьявол" налетел на риф и, порядком пропоров широкое брюхо, стал наполняться водой. Шлюпка была уже в двадцати метрах от обреченного корабля, когда рядом с ними вынырнул Гарлан с кинжалом в зубах и ухватился за борт. Общими усилиями Эдмон и Элиста вытащили его на лодку.
- Гребите скорее, - выдохнул он, и голова его обессилено упала на дно лодки.
На корабле уже началась паника, мерно опускающаяся в море палуба быстро наполнялась испуганными моряками. Эдмон налег на весла, и корабль стал быстро уменьшаться в размерах. Элиста, наконец обрела дар речи.
- О боже, они же все погибнут, - запричитала она.
Эдмон молча работал веслами, заставляя тонущий корабль удаляться. Гарлан пришел в себя, но никак не мог отдышаться. Видимо, заплыв в ледяной воде даже его пронял.
- Они... не умрут... если, конечно... не наделают... глупостей, - отрывисто, жадно глотая воздух, сказал он не открывая глаза. - Брюхо... плотно село на риф... трюмы... заполнятся водой... и корабль осядет, но под воду... не уйдёт... повиснет на пике... рифа.
Воздух со свистом врывался в его легкие после каждого слова. Его била дрожь и трясло от холода. Эдмон вытащил весла из воды и накинул на него кусок брезента, затем вернулся на место и продолжил неустанно грести. Гарлан затих, Элиста молча смотрела в сторону тающего в дали корабля. Волны несколько раз попытались перевернуть их суденышко, но сжалились и оставили свои попытки.
Спустя двадцать минут гребли Эдмон вытер со лба смешанный с дождем пот и вновь поднял весла из воды. Решив, что расстояние, на которое они отошли, вполне безопасно, он пытался найти сушу. Вот только небо потемнело не только из-за погоды. Медленно, скрываясь за лиловыми тучами, к ним подкралась ночь. Видимость упала до нуля и лишь изредка вдалеке, где остался севший на риф "Жадный дьявол", крохотной точкой мигал далекий маяк.
Вскоре дождь понемногу успокоился, ветер стих, тучи нехотя разбрелись по ночному небу, кто куда, и им на смену пришло звездное небо. Полная луна ярким серебряным светом освещала трех людей в небольшой лодке, которых неведомо куда гнали, раскачивая на своих холмах, ртутные в лунном свете волны.
Ярко-салатовыми змеями татуировки оплетали руки Гарлана, когда тот откинул импровизированный плащ в сторону, и сел, устремив взгляд в небо. С минуту он вертел головой, уставившись вверх, что-то в нем ища, а затем вернул на лицо привычную неунывающую улыбку.
- Нам туда, - указал он рукой куда-то за спину Эдмона. Увидев, что здоровяк берется за весла, вскочил на ноги и остановил его. - Спасибо, друг. Дальше я сам, - улыбнулся он. - Мы близко.
Добряк не доверительно оглянулся, как и ожидал, не увидел ничего, что могло бы сойти за сушу. Лишь бескрайняя морская гладь стелилась за его спиной. Сделав скептический вид, он вновь взялся за весла.
- Верь мне, - Гарлан остановил его руку. - Отдохни.
Отобрав у него одно весло, Гарлан заставил Эдмона уступить ему место. Тот вытянулся на полу и вопросительно взглянул на собрата. Дождавшись утвердительного кивка, он укутался в брезент и уснул.
Темнота капюшона, скрывающая лицо Элисты, неустанно всматривалась в морскую гладь. Луч лунного света, отразившись от зеркальной поверхности воды, вернулся в небо, на секунду осветив спрятанное лицо девушки. Крупные слезы стекали по ее щекам и, собираясь на подбородке, мерно капали на промокший плащ. Гарлан хотел было что-то сказать и уже открыл рот, но опомнился и поспешно захлопнул его. Утешение не его конек. Он просто продолжил грести.
Гарлан не солгал, сказав, что они близко. Прошло чуть больше часа, как шлюпка уткнулась в песчаный берег неизвестного острова. От удара Эдмон проснулся и резко вскочил, готовый к обороне. Грозно сжатые кулаки были тому солидным подтверждением, но нападения не последовало, и они плавно опустились обратно. Гарлан тем временем выскочил на берег и, театрально поклонившись, сказал:
- Господа, добро пожаловать на Аквамор!