Герн Хелис раздраженно захлопнул толстую книгу в потертом кожаном переплете и, выбравшись из-за стола, подошел к выходящему на площадь окну.
'Как, - назойливой мухой билась в голове мысль, - как этот сопляк, едва вылезший из-под мамашиной юбки, сумел увести у меня из-под носа сделку на добрую сотню золотых!?'
С шелестом смялось в кулаке ненароком прихваченное перо.
'Ничего-ничего, - если Богиня будет милостива, в поездке все возместится. Надо бы, ради благополучной дороги, в храм Хранящей на путях, пожертвовать. Сколько? Пол золотого? Нет, много - целых пятьдесят серебрушек! Не след так роскошествовать - пожалуй, десятка хватит'.
Благочестивые мысли нарушило робкое поскрёбывание в дверь и на пороге тенью возникла служанка.
- Господин, к вам пришли.
- Кто? - обернувшись, с заметным недовольством, отозвался купец.
- Они не назвались, господин, - девушка глянула на хозяина и поспешно уставилась в пол. - Сказали, что хотят поговорить о месте в вашем обозе. Вроде как, муж и жена.
- Иди, передай, что сейчас буду, - Герн метко швырнул перо в мусорную корзину и, дождавшись, когда служанка закроет дверь, подошел к зеркалу. Подождут, никуда не денутся.
Пригладив волосы, в тщетной попытке прикрыть намечающуюся лысину, Герн поправил богато расшитый жилет, не спеша вышел, и пройдя по коридору, начал спускаться по лестнице.
Выйдя в лавку, Герн понял, что неприятности только начинаются. Он готов был поклясться чем угодно, что эти двое даже представить себе не могут, что такое - Дикие Земли.
- И вам того же, - купец решил перейти сразу к делу. - Бумаги есть?
Разрешение на въезд и личные грамоты были написаны честь по чести и Герн немного успокоился, а брачную даже разворачивать не стал, и без того видно, что молодожены: кольца вовсю сияют свеженьким серебром - значит, деньги есть, раз медь не захотели - да и смотрят друг на друга так...
Ну, на такую красотку хочется не только смотреть...
Поймав себя на игривых мыслях, купец поспешно отдал бумаги назад, и нахмурился - вот только ссор из-за бабы ему в обозе не хватало. Народ в этот раз подобрался разный, на некоторых рожах прямо-таки написано, что по ним веревка плачет, но едущих в Дикие Земли не принято спрашивать - кто и откуда.
Купец искоса глянул на мужчину: не прост, явно благородных кровей, но не сет - значит, бастард. Благородные, они, все больше на мечах, а в морду сможет дать, если что?
И тут Герн понял, что нужно делать.
- Весьма сожалею, уважаемый, но вы опоздали. Последнее место в моем обозе уже занято.
- Пойдем отсюда, - вмешалась женщина, смерив купца пренебрежительным взглядом. - За такую плату мы свой обоз снарядим и придем быстрее.
Мужчина обернулся к своей спутнице, несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга, потом женщина неохотно кивнула и, достав кошель, отсчитала деньги.
Купец с невозмутимым видом пересчитал монеты и кивнул, бросив напоследок, уже в спины парочке:
- Уходим завтра, как рассветет, от Северных ворот. Опоздаете - никто ждать не будет.
Выйдя от купца, я кипела от возмущения, как забытый на огне котелок и, оказавшись на улице, решила выяснить все и сразу.
- Карис, какого лешего мы должны второй раз платить этому проходимцу? Надо было не связываться ни с каким обозом, а идти самим.
- И сразу оказаться под подозрением, - негромко произнес Карис. - В одиночку до Диких Земель может добраться только безумец или нечисть.
- Придумали бы что-нибудь, - буркнула я, все еще жалея о нагло содранных с нас деньгах.
- Может быть, - Карис не стал спорить, просто притянул меня к себе и поцеловал - прямо посреди улицы.
- Сумасшедший, - с трудом оторвавшись от него, выдохнула я. Голова кружилась, губы горели - очень хотелось вернуться на постоялый двор и продолжить уже в нашей комнате.
- Я на Скотный рынок, - переводя дух, сообщил Карис, - а ты лучше возвращайся, нечего по улицам одной ходить.
- Как скажешь, милый, - кивнула я, думая о том, чем и как именно сведу его с ума сегодня ночью или немного раньше, если повезет.
До постоялого двора, даже не шла, а летела. Последние несколько дней я чувствовала себя хмельной от счастья - наконец-то обретенная свобода и осознание, что нам с Ари больше не нужно скрываться, кружили голову, как старое вино.
Через главные ворота идти не хотелось - я открыла калитку черного хода и, миновав по узенькому боковому коридорчику большой зал, добралась до жилого крыла. Наша комната была самой первой - войдя, я направилась прямиком к лавке, из-под которой выглядывал бок заплечного мешка. Надо решить, что оставить, а что переложить в седельные сумки.
Занятие было настолько привычным, что я перебирала вещи почти не задумываясь, и сама не поняла, почему вдруг вспомнился день нашего отъезда из Вельты.
...- Дара, просыпайся!
- М-м, - я потеснее прижалась к нему, - ещё рано.
- Солнышко, - шепнул Ари, целуя меня в плечо, - мы проспали!
- Что?! - я, едва не запутавшись в простыне, соскочила с кровати. - Чёртова настойка!
- Успокойся, всё не так плохо, - Карис просунул голову в ворот рубашки. - На корабль мы не опоздали. Как раз успеем поесть и попрощаться.
- Тогда ладно, - завязав пояс, я подошла к зеркалу, но едва взялась за гребень, как его перехватил Ари:
- Садись, - возражать я и не думала. В дороге обойдусь без 'княжеского венца', а косу Карис, и впрямь, заплёл намного быстрее меня:
- Готово. Я пошёл.
- Погоди, - я поймала его за руку, привычно переплетая свои пальцы с его, - в коридоре уже полно народу. Лучше через окно, на заднем дворе никого нет.
- Хорошо, - Ари притянул меня к себе, поцеловал в уголок губ, и отстранившись, перемахнул через подоконник.
Дождавшись, когда он вернётся к себе, я задёрнула занавески, и, подхватив заплечный мешок, вышла в коридор.
Наша труппа, почти в полном составе, уже сидела за столом. Устроив мешок под лавкой, я направилась к стойке.
- Госпожа Марисса, большое спасибо за всё, - я подала хозяйке пару серебрушек - плату за последнюю неделю, и ключ от комнаты.
- Удачи вам, Дара, - улыбнулась хозяйка, подавая мне полный поднос: кролик под пряным соусом, травяной отвар, а на сладкое - пирожки с вареньем.
- Спасибо, - подхватив наш последний приличный завтрак - на корабле уж точно так не накормят - я направилась к столу.
Карис чуть подвинулся, давая мне место. Завтрак прошел в сосредоточенной тишине, а вот прощаться оказалось тяжелее, чем я думала.
Судя по выражению лица, почтенный Шалис хотел бы много чего сказать насчёт нашего отъезда, но ограничился пожеланием удачи.
Потом меня тут же взяла в оборот госпожа Верета, надавав ворох полезных советов - от подробного описания кратчайшего пути на север до наставления держать ноги в тепле и каждый день проверять сапоги.
Севет, отозвав Кариса в сторону, что-то горячо ему втолковывал, а Ари, к моему удивлению, очень внимательно слушал.
Рона не было - похоже, заночевал у очередной девицы, а Айрена предпочла просто не обращать на нас внимания. Но больше всех огорчился Авет, смотревший на Кариса с неподдельным отчаянием в глазах - после того случая с декорацией, он относился к Ари как к старшему брату.
Только я о нем подумала, как парнишка осторожно дернул меня за рукав:
- Дара, а вы навсегда уезжаете?
Я слегка взъерошила его рыжие вихры:
- Мне жаль, но да.
Карис, закончив разговаривать с Севетом, подошел к нам и протянул Авету очень знакомый сверток:
- Это тебе, на память.
Авет развязал шнурок и замер, не в силах отвести взгляд от метательных ножей. Очнувшись через пару минут, он едва не бросился Карису на шею, но сдержался, только шмыгнул носом:
- Спасибо.
- Не за что, - улыбнулся Карис. - Дара, нам пора.
Я набросила ремень мешка на плечо и, следом за ним, шагнула к двери.
Оглядываться не стала - то, что было, нужно сразу оставить в прошлом.
Закончив разбираться с вещами, я почти собралась выйти в зал или заказать обед в комнату, но постель вдруг показалась такой заманчивой, что решив чуточку полежать, я не заметила, как уснула.
Идя по коридору, Карис тихонько насвистывал - день, начавшийся не слишком удачно, все же решил сменить гнев на милость - с лошадиным барышником удалось поторговаться и немного снизить цену. Теперь рыжая кобылка и гнедой жеребец жевали сено в конюшне, а в кошеле осталось на несколько серебрушек больше, чем Карис рассчитывал.
Войдя, Карис осторожно опустил седельные сумы на пол, чуть сбоку от двери и прошел к столу - после душной толчеи рынка хотелось вымыться или, на худой конец, умыться.
Дара, словно предчувствуя, позаботилась обо всем заранее - в таз была налита вода, а рядом пристроилось чистое полотенце.
Освежившись, Карис осторожно, чтобы не разбудить любимую, устроился на свободной половине кровати.
Во сне Дара выглядела совсем юной и беззащитной - пробуждая не страсть, а желание оберегать, хранить её покой. Нахлынувшая нежность смешалась с чувством вины - в последнее время Карис все чаще думал, что увезя Дару в Дикие Земли, испортит ей жизнь. Она отказалась почти от всего: от выступлений, от семьи, от материнства - а что он дал ей взамен? Только свою любовь... но будет ли этого достаточно?
Теплые руки обвили шею, Дара прильнула к нему и Карис, вздохнув, уткнулся лицом ей в грудь.
'Какой же ты у меня глупый... Глупый и любимый...'
'Дара...'
'Бр-р, - я зябко поёжилась, - какая мерзкая погода'.
'И чего тебе не спалось? - недовольно буркнула Тень. - Кайе такой теплый и пахнет приятно'.
'Что?' - я даже оглянулась, чтобы проверить, не вышел ли из дверей еще кто-нибудь, но на крыльце, кроме меня и Кариса, не было никого. Оно и понятно - какой человек в своем уме променяет крышу над головой на мелкий, нудный, по-настоящему осенний дождь, так и норовящий просочиться за шиворот. А ведь еще вчера было солнышко.
- Дара, ты готова? - от нежного взгляда зеленых глаз сразу забылись и досада Тени, и противный дождь.
- Да, любимый, - не удержавшись от искушения, прильнула к нему. Карис чуть улыбнулся, накрывая меня полами куртки.
- Убедилась?
Я отозвалась не сразу - высовывать нос из-за воротника его рубашки совсем не хотелось. Но пришлось - еще чуть-чуть и я совсем растаю: мужчина просто не должен так умопомрачительно пахнуть.
- В чем?
- В том, что это не сон, - еле слышный шепот у виска, - и я никуда не делся. Нам пора.
- Пора, - я отстранилась, поправив ему воротник. - Капюшон надень.
- И ты тоже, - отозвался Карис, сбегая с крыльца. Миг - и он уже верхом. Я отстала совсем ненамного - взлетела в седло, почти не коснувшись стремян.
К Северным воротам мы подъехали точно в назначенное время, изрядно испортив настроение хозяину обоза.
Почтенный купец, увидев нас, что-то хмуро буркнул себе под нос, а поздоровался с такой миной на лице, словно у него только что заболел зуб.
Обоз, надо сказать был изрядный, кроме товаров на продажу, еще и переселенцы: помимо четырех обычных семей, и десятка одиночек, большей частью, мужчин, в Дикие Земли решило уехать даже благородное, правда, изрядно обнищавшее семейство.
День прошел благополучно - тело, отвыкшее от седла, хоть и жаловалось, но не так, как в первый раз. Обеденный привал получился коротким, непрекращающийся дождь быстро разогнал по повозкам даже неугомонную ребятню, чему я была только рада.
Иначе к нам непременно заявилась бы познакомиться какая-нибудь кумушка, изнывающая от желания выведать всю подноготную новых попутчиков.
Дорога пока что была наезженной и безопасной, а на ночлег мы остановились в Криницах. Большое и богатое село получило название от трех источников, расположенных в окрестностях. Приехали мы вечером, подгадав почти к закрытию ворот, и село встретило нас огоньками свечей в окнах домов и пустыми улицами.
О здешнем постоялом дворе можно было сказать все одним словом - основательный.
Комнаты для постояльцев - в верхнем жилье, а три четверти нижнего были отведены под общий зал.
Столы дубовые, тяжеленные: с места не сдвинешь, а вот спрятаться во время трактирной драки - самое то. Разломать почти невозможно, если только секирой разрубить, да и тогда придется очень постараться. Лавки под стать - не уронишь и с места не сдвинешь. И, для полной надежности - аж трое вышибал, способных утихомирить слона.
А уж ароматы из кухни доносились такие, что у меня еще за воротами слюнки потекли.
Стол я выбрала угловой, чтобы не привлекать внимания, но видеть зал - на всякий случай.
Подавальщицы сбивались с ног и заказывать ужин пошел Карис. Стоило ему отойти на пару шагов, как рядом раздался грудной женский голос:
- Вечер добрый.
- Вечер добрый, - неохотно оторвавшись от мечтаний о жарком с овощами, ответила я, вскидывая глаза на нежданную соседку.
Невысокая, пышнотелая, головной платок едва удерживает тяжелый узел волос - на обеденном привале рядом сидела. Еще тогда все заговорить хотела, но не получилось. А теперь - вон как глаза любопытно блестят - решила наверстать упущенное.
Первому порыву - отправить сплетницу восвояси, я не поддалась. Такие, ничего не узнав, только сильней интересоваться начинают, а нам это совсем ни к чему. А дам то, что хочет - глядишь и уймется, да и историю по всему обозу разнесет: меньше спрашивать будут.
- Кория, - назвалась женщина, откровенно меня разглядывая. Сама, наверняка, мужское ни разу не одевала, а я штаны ношу едва ли не чаще платья.
- Дара, - я чуть улыбнулась, приглашая к разговору.
- Полное имя - Дарина?
- Нет, Дарейя.
- Чудное, вроде как не наше, - женщина ненадолго задумалась. - С Юга, что ли?
- Бабушка оттуда была. В её честь назвали.
'Солнышко, у тебя все хорошо?' - Карис на минуту отвлекся от разговора с трактирщиком.
'Да, милый. Задержись минут на пять. Я сейчас её спроважу и поедим спокойно'.
'Может помочь?'
'Не надо, сама справлюсь'.
- И сколько вы женаты? - без умолку тарахтящая Кория дозрела до очередного вопроса.
- Месяц, - я, как и полагается молодой жене, расплылась в глуповато-счастливой улыбке.
- А знакомы?
- Давно. Жили по соседству.
- Конечно, - с явной завистью вздохнула Кория, бросив взгляд на Кариса, забиравшего поднос со стойки. - Такого мужика надо сразу хватать, пока из-под носа не увели.
- Вот и схватила, - откровенно погордилась я. Если уж играть, то так, чтобы поверили.
- А в Дикие Земли вас чего понесло, ведь не бедствуете, хотя и повозки нет?
- Родители против были, - поскучнела я, - вот мы и... Милый, как ты вовремя, есть хочется - просто сил нет.
- Конечно, я же не могу допустить, чтобы любимая жена осталась без ужина, - Карис опустил поднос на стол и сел рядом со мной, словно невзначай, бросив взгляд на Корию.
Настырная молодка мгновенно смешалась, покраснела и, промямлив что-то невнятное, исчезла.
Зато теперь ей будет о чем почесать язычком на следующем привале - бедные влюбленные, сбежавшие в Дикие Земли от суровых родителей... Да к завтрашнему вечеру нам весь обоз сочувствовать будет: женщины-то уж точно.
- Совсем она тебя заболтала? - озабоченно спросил Карис.
- Ничего, - я запустила ложку в салат. - Пищу для сплетен она получила, глядишь, больше никто не пристанет с ненужными расспросами.
'Ари...'
'Да, солнышко?'
'Мне сегодня ночью нужно будет уйти', - я прикусила губу, ожидая его ответа.
'Надолго?' - Карис отложил вилку.
'На пару часов'.
'Тебя подождать?'
'Нет, не надо'.
...Прогулка вышла отменной - вернувшись, я спала как убитая. А утром меня ждал неприятный подарок: женские дни.
Они всегда проходили тяжело - часть платы за второй облик, а представив, как буду весь день трястись в седле, я чуть не взвыла. Но ничего не поделаешь - из-за таких пустяков никто три дня ждать не будет.
В полное уныние меня вогнала погода: зловредные тучи нависали над головой жгутами непромытой овечьей шерсти, и едва дождавшись, когда обоз тронется, принялись снова поливать нас дождем.
К обеду я готова была выть и, стиснув зубы, думала об одном - как не свалиться с лошади.
- Солнышко, что с тобой? - Карис все-таки заметил.
- Ничего страшного, - не оборачиваясь, бросила я. - Скоро пройдет.
Лошадка тут же остановилась. Карис, не тратя времени на разговоры, перетащил меня к себе, закрепив поводья Белки на задней луке седла Ветра.
- Ты хоть приняла что-нибудь? - вздохнул Карис, вытягивая из седельной сумки плащ.
- Да, - выдавила я. - Как ты узнал?
- Солнышко, - Карис накинул плащ на плечи, укутывая нас обоих. - Я же не слепой и не дурак. Ты каждый месяц три дня ходишь вареная, как морковка для салата.
- Морковка? - вяло переспросила я. Сил не было даже разозлиться как следует.
- Моя любимая морковка, - Карис чмокнул меня в макушку. - Самая любимая. Поспи, если сможешь.
Следующие два дня слились в сплошной полусон. Наглотавшись зелий по самые уши, я откровенно дремала, прижавшись к Карису и просыпаясь только на привалах. К концу третьего дня вся женская половина обоза просто испепеляла нас взглядами: меня - завистливо-враждебными, Кариса - умиленно-восторженными.
Еще бы - их-то мужья, небось, со смертного одра поднимут, чтобы поесть приготовили, а мне всего и дел было, что сидя на пеньке, в котелке помешивать - Карис прекрасно управлялся сам.
Четвертый день выдался туманным. Выбравшись из ютты, (1) я словно в кувшин с молоком окунулась, в двух шагах ничего не видно. Но для оборотня это не помеха, особенно, если хочется в кустики.
Вернувшись к ютте, я взяла ведра и отправилась за водой, стоит попутчикам проснуться - тут же все озеро перебаламутят.
Но умная мысль, как оказалось, пришла не только ко мне.
Выбрав укромный уголок, я умылась и уже почти набрала второе ведро, когда за спиной раздались шаги. Оборачиваться не хотелось - Лиссена или Лисса, была приятельницей Кории и такой же неутомимой сплетницей. Да еще и старшей дочерью в большой семье, мечтавшей удачно выйти замуж.
- Утро доброе, Дара.
- Утро доброе, а тебе что-то не спится, - вытянув полное ведро, я мягко поставила его на траву.
- Да вот решила по воду сходить. Все меньше работы.
Подхватив ведра, я уже собралась уйти, как вдруг услышала:
- Дара, зельем не поделишься?
- Каким зельем? - я недоуменно взглянула на девушку. Ей бы вместо Лиссы Мышкой зваться: маленькая, востроносая, волосы, как лен, а вот глаза кошачьи - зеленые.
- Которым мужа приворожила, - глядя в землю, выдавила Лисса.
- И кто же тебе такое сказал? - вкрадчиво, чтобы не спугнуть, спросила я.
- Сама додумалась, - девушка покраснела, как помидор, и принялась торопливо объяснять: - Он от тебя ни на шаг не отходит, смотрит так... так... да еще и женской работой не брезгует.
- Поделюсь, - улыбнулась я. - Мужа нужно любить, верить в него и помогать во всем. Тогда никакой приворот не нужен.
Лисса изумленно приоткрыла рот, она явно ждала чего-то совсем другого - заклинания или заговора, а я, воспользовавшись её растерянностью, бесшумно ускользнула в туман.
Карис уже развел костер и сворачивал ютту, но обернулся сразу, стоило только показаться на тропинке.
- Доброе утро, солнышко.
- Доброе утро, милый.
Опустив ведра на землю, я шагнула вперед, прильнула к нему и обняла. Маленький мирок в кольце рук - только для нас двоих.
'Который очень легко разрушить', - холодной змеёй промелькнула мысль.
Я невольно вздрогнула.
- Тебе плохо? - сразу забеспокоился Карис.
- Не бери в голову, - отмахнулась я. - Просто мысли. Все хорошо. Сегодня сама поеду.
- А сможешь? - его ладонь коснулась щеки.
- Смогу, - я улыбнулась. - Ты такой заботливый, что меня уже кое-кто в ведьмы записал.
- Как?
- Лисса у озера встретилась. Просила поделиться зельем, которым я тебя приворожила.
- Вот глупая, - слегка усмехнулся Карис. - И что ты ей сказала?
- Что мужа нужно любить, - мурлыкнула я, обнимая его за шею. - И заботиться. Так что заканчивай с юттой, а я приготовлю завтрак. Ты же голодный.
- Есть немного, - но едва заметная хрипотца в голосе ясно говорила о том, что проголодался Карис по кое-чему другому. Я с неохотой разомкнула объятия и отошла к костру.
Очень вовремя - котелок призывно забулькал, напоминая, что из одной воды завтрака не получится. И надо бы добавить что-то посытнее - скажем, гречу с мелко нарубленным мясом.
Обоз постепенно просыпался. Сонную тишину поляны сначала нарушили голоса, плеск воды, потом вплелось потрескивание пламени и звяканье посуды.
- Тебе полить? - я отвлеклась от котелка.
- Полей, - Карис закинул за плечо амулет 'меченого'. - А я подумал, ты скажешь: 'Надень рубашку, а то замерзнешь'.
- И скажу, но вовсе не потому, что замерзнешь, - я наклонила кувшин и вода тонкой струйкой скользнула в подставленные ладони. - Незачем чужим женщинам на моего мужа пялиться. Они в тебе скоро дырку взглядами проделают.
Карис чуть слышно хмыкнул, глянув на меня из-под полотенца. Стер с лица последние капли, и влажная ткань обвилась вокруг талии, совсем, как тогда.
- Пусти, - я попыталась отодвинуться.
- Не пущу, пока не поцелуешь, - зеленые глаза искрились весельем. Карис придвинулся вплотную, не отпуская меня, чуть наклонился...
...и мир исчез в пьянящем вкусе полыни и мёда. Кажется, я что-то уронила, но это уже не важно...
- Ой! - сдавленный писк и глухой удар. Оторвавшись от Кариса, я обернулась.
В конце прогалины, между двумя почти целиком золотистыми, с редкими вкраплениями зелени, березками стояла Лисса. У ног ошеломленной девушки, смотревшей на нас круглыми глазами, валялось ведро, а разлившаяся вода уже подбиралась к её башмакам.
- Тебе плохо? - осторожно спросила я.
Девушка, залившись румянцем, подхватила ведро и метнулась прочь, только кончик косы мелькнул.
- Как некстати, - вздохнул Карис, выпуская меня.
- Больше чем некстати, - заметила я. - Их повозка совсем в другой стороне стоит. Наверное, не поверила, что никакого зелья у меня нет и решила проверить.
Еще и растреплет про наше неприличное поведение, итак уже все косятся.
- Что такое по-настоящему неприличное поведение, я тебе ночью покажу, - обронил Карис, надевая рубашку.
- А может, наоборот? - я уже сняла котелок с огня и зачерпнула немного каши, попробовать на соль. В самый раз.
- Может, - Карис разлил по кружкам отвар и выложил на чистое полотенце нарезанный хлеб.
Позавтракали мы быстро и собрались тоже. А вот к Белке я подошла очень неохотно, но тут же одернула себя: 'Что-то ты, Дара, совсем разленилась'.
Карис не стал бы возражать, если бы я и дальше с ним ехала, но не стоит испытывать терпение попутчиц. А то решит какая-нибудь предприимчивая девица настоящий приворот на нём опробовать.
Карис чуть придержал Ветра, пропуская Белку вперед, он с самого начала прикрывал меня, а я не спорила - если ему так спокойнее, пусть.
И, стелясь небеленым рушником под копыта лошадей, дорога опять побежала вслед за солнцем...
- Солнышко, как ты? - поравнявшись с Дарой, Карис обеспокоенно взглянул на неё.
К концу третьей недели вначале казавшееся увлекательным, особенно ребятне, путешествие превратилось в череду однообразных утомительных дней.
- Все хорошо, - Дара улыбнулась, - когда ты рядом. Да и осталось уже недолго.
- Сама видела? - почти неслышно спросил Карис.
- Нет, волки рассказали, - так же тихо ответила Дара. - Завтра к обеду до реки доберемся. А там... кто знает...
По её лицу, мимолетно, как рябь по воде, пробежала тень.
Мысли у них, Карис чувствовал, были схожие. Уйти из труппы удалось тихо, но что на новом месте ждет? Узнать их, не смотря на надежные бумаги, все-таки могли. И Кариса это беспокоило, да и Дару, судя по всему, тоже.
'Все будет хорошо, солнышко'.
Ему очень хотелось обнять любимую, но с этим приходилось подождать до привала. Пока что мужчина лишь сжал протянутую руку, и Дара ответила благодарной улыбкой.
'Я тебя люблю...'
От этих слов все тревоги сразу показались мелкими и пустыми, осталось лишь желание поднять ее на руки и закружить - легкую, теплую, родную...
'И я тебя люблю, солнышко'.
До привала на ночлег осталось не так много времени - солнце уже раскрасило небо в алые и золотые цвета, усталые лошади фыркали, тянули головы к сухой траве у обочин, к мелким озерцам луж. Это заметил не только Карис - ехавший во главе обоза купец властно махнул рукой, отправляя пару молодых слуг на поиски подходящего места. Наверняка скоро вернутся, полянок тут предостаточно, выбирай любую. Не то чтобы тракт был нахоженным, но запустения не ощущалось - несколько раз им навстречу попадались такие же обозы, и тогда купцы обменивались то приветствиями, то колкостями - видно, не со всеми отношения были гладкие.
Парнишки-слуги правда вернулись быстро, и спустя некоторое время обоз остановился на поляне, где нашлись остатки больших кострищ.
Едва спустившись с седла, Карис поймал Дару в крепкие объятия, прижал к себе. Она понимающе улыбнулась, но попыталась отстраниться:
- На нас люди смотрят, любимый..., - а руки, словно сами собой, легли ему на плечи.
- Пусть завидуют, - отмахнулся он, перебирая ее волосы, нежно коснулся губами бьющейся жилки на виске...
- Эй, голубки! - весело крикнула Левена, жена одного из охранников - женщина вспыльчивая, горячего нрава, но добродушная. - Вы про большой костер-то слышали? Обычаи нарушать не след. Лошадей отпускайте и приходите к нам, как сумерки упадут.
Дара улыбнулась ей и несколько смущенно пожала плечами.
- Нам разве это нужно? - она посмотрела на Кариса.
Тот покачал головой:
- Как хочешь.
Дара задумчиво потянулась к подпругам седла, Карис тоже повернулся к лошади.
Сумерки наступили незаметно. Вот только путники расседлали лошадей и отнесли вещи в укромный уголок, подальше от остальных - а уже, погляди-ка, небо густого темного цвета, и первые звезды показались. На поляне разожгли большой, весело взметнувшийся вверх, к небу, костер, у которого постепенно собрались все путешественники. Кто-то о чем-то разговаривал, кто-то молча смотрел в огонь.
Завтра все будет иначе, - понял Карис. Переходя границу, они становятся словно другими людьми. Кто-то обретает новую жизнь, кто-то становится более осторожным и внимательным. Даже привычный ко всему купец сейчас подкладывал дрова в костер и с легкой улыбкой прислушивался к разговорам вокруг, внимательно оглядываясь.
Наверное, для него переход границы значит что-то свое.
Тихо запел негромкий женский голос.
Гори светлым пламенем, храни ночку ясную, (2)
Возьми все желания, неси к небесам...
И сидящие у костра подхватили, вплетая голоса в сиреневый сумрак, расцвеченный искрами:
Тропою нехоженой, дорогой опасною,
Ты к цели заветной веди, свет-звезда!
Пусть дождь и снег, пусть разбойничье логово -
Я ведь дойду, доскачу, доберусь...
Всеми путями, трудными, легкими,
Я за тобою пойду.
Вынесу, выстою, выберусь -
Я своего добьюсь.
Земли чужие, дали бескрайние -
Что ожидает за этой чертой?
Пусть же хранят небеса благодатные
Всех моих спутников!
Пусть берегут путь твой и мой...
- Старая песня... - прошептала Дара, беря Кариса за руку. - Пойдем к ним?
- Пойдем, - согласился он. - Только петь не будем.
Она кивнула и тихо призналась:
- Иногда трудно удержаться... Но послушать вот так - внутри тепло становится.
Они незаметно присоединились к кружку у костра. Тесниться на бревне или на чужой телеге не хотелось, и Карис накрыл своим плащом охапку свежих веток.
Дара тут же протянула руки к огню, любуясь багряно-золотыми переливами. Карис обнял ее за плечи и прикрыл глаза, слушая, как вокруг сильными, чуть хриплыми с дороги голосами выводят новые и новые песни.
Дара прижалась к нему, опустив голову на плечо, и неожиданно затихла - кажется, уснула.
Карис осторожно подхватил девушку, устраивая у себя на коленях. Дара уютно свернулась в кольце его рук, тепло дыша в шею, и Карис не заметил, как убаюкивая её, задремал и сам.
Открыв глаза и размяв слегка затекшую шею, Карис огляделся. Ничего странного, попутчики разбились на небольшие кружки: главы семейств деловито толковали о предстоящей переправе, женщины беззлобно перемывали косточки всем подряд.
Ребятня носилась кругами, играя в догонялки, а молодежь, и вовсе, забыв об усталости, затеяла пляски, разведя чуть поодаль свой костерок.
Но смутное беспокойство не проходило. Оглядев пестрый людской муравейник еще раз, Карис выделил светловолосого парня лет двадцати. Тот сидел на бортике телеги, как раз напротив, и смотрел на Дару - задумчиво, слегка оценивающе. Карис напрягся, поймал взгляд юноши и ответил ему холодной улыбкой.
- Ари?..
Дара заворочалась, приоткрыла глаза.
- Что-то не так?
- Все нормально, - ответил Карис, не отрывая взгляда от наглеца. - У тебя и тут поклонники есть, оказывается.
- Да? - она фыркнула, осторожно приподнялась, посмотрела туда же, куда и Карис. - О...
Несколько секунд Дара смотрела в глаза молодому незнакомцу, после чего тот кивнул и отвернулся. Она снова повернулась к любимому, улыбнулась, глядя на его напряженное лицо:
- Не волнуйся, - Дара легко поцеловала его в губы. - Это не поклонник... Видишь? - рядом с нахалом появился еще один парень, чуть постарше, но заметное сходство яснее всяких слов говорило о близком родстве. - Эти двое тоже оборотни, одиночки. Почувствовали...
- Ясно.
Карис не хотел больше спрашивать. Если Дара говорит, что все нормально, значит, так и есть. В дела стаи лучше не вмешиваться, даже если ты муж волчицы...
Особенно если ты - человек.
Дара неожиданно вздрогнула и ухватилась за его плечи. Карис инстинктивно прижал любимую к себе:
- Что случилось?
- Кайе... - обронила девушка, глядя на повозку братьев-оборотней.
Прислонившись к бортику и, словно не замечая языков пламени, на них, не отрываясь, смотрел мужчина.
Карису хватило одного взгляда - рука сама потянулась к ножнам на поясе.
На первый взгляд незнакомец ничем не отличался от обычного человека - высокий, светловолосый, как младшие братья, но даже в сумерках был отчетливо виден желтый звериный блеск глаз.
- Нет, - поверх пальцев, стиснувших рукоять боевого ножа, легла ладонь Дары. - Ари, не надо. Он нам ничего не сделает.