Иноземцев Владимир Иванович : другие произведения.

Пора хризантем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пьеса, в двух действиях Роли: женские: 5; мужские: 6; детские: нет; массовка: нет Язык оригинала: русский; период написания: XXI век, 2016 г.
  ПОРА ХРИЗАНТЕМ
  (Пьеса в двух действиях).
  Владимир Иноземцев
  inozemts@mail.ru
  Самозванова Виктория Данииловна - замдекана,
  Самозванов Игнатий Ильич - её муж, издатель,
  Лера - их дочь, студентка,
  Суходольская Вера Александровна - соседка,
  Анатолий - её сын,
  Марина - её дочь,
  Игорь - муж Марины, бригадир строителей,
  Санёк - строитель,
  Юля - подруга Марины,
  Макар Савельевич - боцман,
  Окуньков Всеволод Андреевич - новоапрельский писатель.
  Действие первое
  
  Ореховая улица в провинциальном городке Новоапрельске. На заднем плане фасады двух домов. Между ними невысокий заборчик. Действие происходит то перед одним, то перед другим домом, а их обитатели до определённого момента между собой не общаются. Возле дома, Самозвановых стол и дачное кресло. В кресле после работы иногда отдыхает хозяйка. На столе стопки книг и рукописи, с которыми работает Игнатий Ильич. Во дворе Веры Александровны один стол, несколько стульев, бельевая верёвка, а также лопаты, вёдра и строительный инструмент Игоря.
  # 1 #
  Виктория сидит в кресле, перебирает рефераты, Игнатий прохаживается с книгой и читает про себя. Вера Александровна у своего дома снимает с верёвки бельё и в сторону соседей не смотрит.
  Виктория. Что ты в своей книжке нашел?
  Игнатий. А вот. Стихи нашего Новоапрельского поэта Чекулаева. (Читает).
  Снежинками падало небо
  На серый холодный асфальт,
  И выглядел как-то нелепо
  Нестройных ступеней базальт.
  
  И ветки промёрзшего клёна
  Провисли под тяжестью льда.
  Его оголённая крона
  Была от снежинок седа.
  
  А снег не противился ветру,
  А снег набивался в друзья,
  Но в этой игре беспросветной
  Мне сбиться с дороги нельзя.
  
  Виктория. Ну, и что?
  Игнатий. Не нравится? Человек сочинил прекрасные стихи.
  Виктория. Зачем они мне?
  Игнатий. Стихи пишут для читателей.
  Виктория. Пусть сначала твой человек добьётся признания там (показывает вверх), а потом, быть может, и я его почитаю, если захочу.
  Игнатий. Ты не веришь в наши местные таланты?
  Виктория. Откуда в нашей дыре могут взяться таланты? Нам с тобой ещё в школе объяснили кто гений, кто талант, а кто бездарность.
  Игнатий. По-твоему стихи вообще писать не надо?
  Виктория. Пусть своими поэтическими открытиями делится со своей женой. А я и без него найду, что почитать.
  Игнатий. Зачем же так?
  Виктория. Мне не интересны откровения непризнанных гениев из захолустья? В столице и своих умников девать некуда.
  Игнатий. Напрасно ты так. В прошлом году наш новоапрельский поэт Арсений Малозёмов едва не получил "Золотое перо" в номинации "Мгновений чудных острота".
  Виктория. Ну, и что? Этих рифмачей каждый год десятками награждают, а нового Чехова среди них что-то никак не найдут. Как учили сто лет назад в школе басни дедушки Крылова, так и до сих пор учат. И поверь мне, ещё сто лет их учить будут. А твои номинанты поиграются в стишки, и всё для них почетными грамотами и закончится.
   Игнатий. Но ведь новые авторы отражают наше время.
  Виктория. Не смеши меня. Ничего они не отражают? Больше всего меня умиляет тот, как его, мемуарист. Он о наших новоапрельских стихоплётах воспоминания пишет. Эту его плеяду избранных никто в глаза не видел, а он рассказывает о них, будто во Флоренции вино с ними пил сам Леонардо да Винчи.
  Игнатий. Нет, не ожидал я, что самым непримиримым моим спорщиком будет моя собственная жена.
  Виктория. Здесь не о чем спорить. Всё и так ясно. Не бывает губернских, волостных и прочих местечковых поэтов. Либо ты поэт настоящий, либо ты никто. Среднего не бывает.
  Игнатий. А знаешь, Вика, в нашем Новоапрельске проживает столько же жителей, сколько, вероятно, было в древних Афинах во времена Перикла. А, Афины, если ты помнишь дали миру столько гениев: Геродота, Анаксагора, Платона, Сократа.
  Виктория. Что-то Сократа твоего я здесь до сих пор не встретила.
  Игнатий. Но это пока.
  Виктория. Ладно, оставь меня со своими стихами. У меня своих дел хватает.
  Игнатий (кладёт сзади руки на плечи Виктории). Викуля, не сердись. У нас с тобой всё замечательно. У тебя работа, и у меня работа.
  Виктория. Про мою работу я и вспоминать не хочу. А про свою, ты тоже помолчал бы. Печатаешь своих рифмачей. И это ты называешь работой?
  Игнатий. Работа моя меня устраивает. Я заказчикам своим рад. Печатаю кому что: стихи, методички, плакаты. У каждого своя жизнь. И у нас с тобой своя. Радуйся. Дочь наша четвёртый курс заканчивает. Диплом скоро получит. Будет наша Лерка философом и культурологом.
  Виктория. Как раз за неё я переживаю. Мне уже ночью снится, придёт какой-нибудь Вася, заберёт мою единственную, и поминай, как звали. Ты, Игнатий, мужчина, тебе проще. А я этого не переживу.
  Игнатий. Зря ты себя запугиваешь. Всё хорошо будет. Наша Лера умная девочка.
  Виктория. И я надеюсь. Игнатий, нам с тобой нужно поговорить. Я вот о чём подумала, сколько нам с тобой жить осталось?
  Игнатий. Откуда мне знать? Не думал я об этом до сих пор.
  Виктория. А я, знаешь, о чём подумала? Давай перепишем наш дом на Леру. Одна моя знакомая мне посоветовала оформить на неё дарственную. Ты не будешь против?
   Игнатий. Я? Даже не знаю.
  Виктория. Ты же всегда со мной соглашаешься.
  Игнатий. Ну, давай, если ты так хочешь. (Обнимает).
  Виктория. Значит, мы решили.
  Игнатий. Пусть будет по-твоему.
  Игнатий уходит в свой дом.
  # 2 #
  Виктория (Вере Александровне). Вера Александровна, сколько раз, я вам должна говорить, не ставьте свою машину под наш забор.
  Вера Александровна. А вам жалко? У вас же там ничего не растёт.
  Виктория. Да, мне жалко. У вас свой участок есть. Под своими окнами и ставьте.
  Вера Александровна. Это Игоря Газель, ему и говорите.
  Виктория (в сторону). Что за люди? У других соседи, как соседи, а эти всё назло делают. (Уходит).
  # 3 #
  Из дома выходит Марина.
  Марина. Мама, почему ты всегда с соседями ссоришься?
  Вера Александровна. Ты ещё мне скажи, что я их любить должна. А с чего мне их любить? Сколько я с ними из-за яблони ругалась? Посадили у самого забора. Ясно, это чтобы позлить меня.
  Марина. Мама, зачем спорить из-за ерунды? Яблоки и к нам падают. Сами из них повидло варим.
  Вера Александровна. Ну и что? Умные они больно.
  Марина. А может, давай пригласим их к себе и забудем про всю эту ерунду?
  Вера Александровна. Ну, это ты, Марина, можешь обниматься с ними. А мне это не нужно. Не люблю я их. Одна эта мадам, замдеканша расфуфыренная. Видала я таких.
  Марина. Не понимаю, зачем тебе это надо? Да ладно, пойду, приготовлю Игорю. Скоро на обед приедет.
  Вера Александровна. Анатолия позови. С утра, небось, не ел. (Марина уходит).
  # 4 #
  Из дома выходит Анатолий.
  Вера Александровна. Анатолий, ты ел?
  Анатолий. Нет ещё.
  Вера Александровна. А что ты делал? (Анатолий молчит). Опять медитировал? Зачем ты на это время тратишь? Сколько можно заниматься этими пустяками: "Сначала повращаем глазными яблоками, потом 36 раз постучим зубами". А чего ими стучать? Стучи не стучи, деньги не появятся.
  Тебе уже двадцать шесть, сынок, а ты всё свой ключ к самопознанию ищешь. Не там ты ищешь его. Ты лучше работу найди. В твоём возрасте уже не зубами стучать, а жениться пора.
  Анатолий. Мама ты ничего не понимаешь. Медитация изменила мою жизнь. Я лучше стал себя чувствовать. Я по-другому стал смотреть на жизнь.
  Вера Александровна. Чушь, всё это. Не жалеешь ты меня. Когда работать пойдёшь?
  Анатолий. Я грузчиком устроюсь.
  Вера Александровна. Грузчиком он устроится. Да в твоём возрасте поприличней нашел бы что. И бросай эту свою медитацию.
  Анатолий. Мама, ты так говоришь потому, что не веришь в науку. А если бы поверила, то так бы не говорила. И в твоей бы жизни всё изменилось.
  Вера Александровна. А в твоей-то что изменилось? Что от твоих упражнений, если сидишь и ждёшь, пока мать в сумке что-нибудь принесёт.
  Анатолий. Мама, не надо. Ты каждый день достаёшь меня своей работой.
  Вера Александровна. Буду доставать, пока ты не перестанешь свои мозги чистить. Что их чистить? У тебя там и так вакуум. Я в молодости закончила медучилище и сразу санитаркой пошла.
  Анатолий. Мама, опомнись. Тогда другое время было. Сейчас, как раньше не живут.
  Вера Александровна. А как живут? У матери на шее? Сначала ты забиваешь себе голову этой дурацкой музыкой, а потом начинаешь от неё мозги чистить. Я уже не знаю, что с тобой делать. Растила, кормила, а ты таким же дитём и остался. Анатолий. Мама, я сам знаю, как мне жить. Не надо меня учить.
  Вера Александровна. Горе мне с тобой. Как тебе помочь, если ты сам не желаешь?
  Вера Александровна уходит в дом.
  # 5 #
  Виктория и Игнатий.
  Игнатий. Виктория, дочь пора поднимать.
  Виктория. Пусть поспит.
  Игнатий. Что значит, пусть поспит?
  Виктория. Я сказала, пусть поспит ребёнок. Ты не женщина и тебе не понять, что её в жизни ждёт? Ещё всё успеет. Наработается.
  Игнатий. Но уже двенадцать. Должен же быть какой-то режим.
  Виктория. Им много задают. Ей отдыхать нужно.
  Игнатий. Я тебя не понимаю. От чего отдыхать? Она каждый день до утра фильмы смотрит.
  Виктория. И не надо меня понимать. Мы женщины сами разберёмся.
  Игнатий. Не нравится мне это.
  Виктория. Что?
  Игнатий. Что ты из дочери подружку сделала. Доиграешься.
  Виктория. Успокойся. У тебя свои дела, у нас свои.
  # 6 #
  Из дома с телефоном выходит Анатолий, он перебирает кнопки. По улице идёт Санёк. Он в майке, в шортах, в шлёпках на босую ногу в красной кепке с длинным козырьком с надписью "New Way" или, что-то похожее. В руках ведро. В нём уровень, мастерок, шпагат. На шее рулетка, за ухом карандаш.
  
  Санёк. Привет!
  Анатолий. Привет. Решил вернуться к Игорю?
  Санёк. Ага. Уговорил. Сказал, берёт последний раз. Ну, а ты как?
  Анатолий. Пока ничего. Маманя достаёт.
  Санёк. Меня тоже. Я чо хотел сказать? Витёк звонил. Он уже в Анапе. Им, представляешь, халтурка свалились. Собрались по быстрому срубить там.
  Анатолий. В Анапе? Да не гони ты!
  Санёк. Зачем мне гнать? Точняк. Слушай дале. Пока они собирались, там уже народ налетел.
  Анатолий. Да, ну?
  Санёк. Ну, а представь, четыре дня у них был отходняк.
  Анатолий. Дела! И что? Теперь домой?
  Санёк. Не. Они в ресторан пошли.
  Анатолий. А деньги откуда?
  Санёк. Ха. Деньги сейчас не проблема. Кредит взяли.
  Анатолий. Сколько?
  Санёк. Сто двадцать тысяч.
  Анатолий. Порядок.
  Санёк. Правда, красавцы? Слушай дале. Они в ресторане вчетвером за три дня всё просадили.
  Анатолий. Гонишь? Вчетвером? А кто там?
  Санёк. Денис наш, Виталик рыжий. А четвёртого я не знаю.
  Анатолий. Какой Виталик? Не помню я Виталика.
  Санёк. Да знаешь ты его. На "Поле чудес" с ним армопояс заливал.
  Анатолий. Круто.
  Санёк. Красавцы. Ты бы хотел так? Сто двадцать тысяч за три дня.
  Анатолий. Слушай, не свисти. Чтобы за три дня сто двадцать тысяч. Гонишь?
  Санёк. А зачем мне гнать, скажи? Мне сам Витёк только что звонил. А Витёк, врать не будет. Правда, красавцы? Орлы.
  Анатолий. Свистишь?
  Санёк. Я свистю?
  Анатолий. Сам подумай, чтобы сто двадцать вчетвером, да за три дня? Это, наверно, с девочками?
  Санёк. Про девочек Витёк не говорил. Про девочек, когда он приедет, спрошу. Слушай дале. Утром, представляешь, проснулись и на кружку пива наскрести не могли.
  Анатолий. А мне он не позвонил.
  Санёк. Как бы он тебе позвонил? У него на телефоне ноль. Меня просил, Демону передать, чтобы забрал их.
  Анатолий. Демон поедет?
  Санёк. А кто же ещё? Кто кроме друга тебя выручит. Все жлобы. Ну как, завидуешь? Красавцы.
  Игорь (выходит из дома). Чего стоим? На лекцию пришли? Берём вёдра, лопаты, инструмент. Миксер уже выехал. (С инструментом уходят).
  # 7 #
  Виктория и Лера.
  Виктория. Лера, ты поела?
  Лера. Да, мама.
  Виктория. В комнате убери.
  Лера. Мама, я тебе говорила, я убираю по субботам.
  Виктория. Ну, а самой-то тебе такой порядок нравится?
  Лера. Мне нравится. Пусть всё лежит как есть. Мне оно не мешает.
  Виктория. Не мешает? А мне мешает. Пока я здесь хозяйка, я буду требовать порядка в своём доме.
  Лера. Мама, мне что, сейчас делать, порядок наводить или к английскому готовиться?
  Виктория. У тебя, то английский, то видики-мидики. Могла бы хоть иногда матери помогать.
  Лера. Мама, ты меня каждый день достаёшь, то порядком, то ещё чем. Я уже и домой возвращаться не хочу. Если тебе надо поссориться, то пили своего папу. А меня, прошу, оставь.
  Виктория. Вот как ты с матерью разговариваешь? Ну, ничего, будут у тебя свои дети, сама узнаешь, как это.
  Лера. Хорошо, узнаю. А пока не мешай. Я пошла заниматься. (Уходит).
  
  # 8 #
  Санёк идёт по улице в том же наряде: майка, шорты, в шлёпки на босую ногу в красной кепке с длинным козырьком с надписью "New Way" или, что-то похожее.
  Санёк (звонит). Выходи.
  Анатолий (выходит из дома здоровается с Саньком за руку). Привет.
  Санёк. У тебя чо?
  Анатолий. Решил от Игоря уйти.
  Санёк. Чего?
  Анатолий. Зазнался он. Начальника корчит.
  Санёк. И куда теперь?
  Анатолий. Пробовал сантехником?
  Санёк. Как там?
  Анатолий. А-а. Эта работа не для меня. Два раза вышел. А потом мастер сказал, чтоб туда лез. А, я сказал ему, не полезу. Если ему очень надо, пусть сам лезет.
  Санёк. А он, чо полез?
  Анатолий. Не. Орать стал, - Ты сантехник или я сантехник? А я, чо - дурак? Я ему так и сказал, - ему надо, пусть сам в шамбо и лезет?
  Санёк. И что теперь?
  Анатолий. С маманей воюю. Под старость совсем сорвалась с катушек.
  Санёк. Так мать же. Моя тоже, как начнёт.
  Анатолий. Ну, и что, что мать? Я уже не могу с ней спокойно. Хоть из дому уходи. Достаёт. Каждый день. Обзывается.
  Санёк. Как?
  Анатолий. "Неадекват", говорит.
  Санёк. Моя такого ещё не знает.
  Анатолий. А я не знаю, кто её этому научил. Наверно, старческое у неё. Как Витёк?
  Санёк. О, Витёк красава. Недавно звонил.
  Анатолий. Со своей живёт?
  Санёк. Да, ну. Он ещё в прошлом году развёлся.
  Анатолий. Чего? Она же у него красивая?
  Санёк. Красивая, да дура. Дура набитая.
  Анатолий. Да, ну?
  Санёк. Точняк дура. Прикинь, Пришла домой, а он там с другой.
  Анатолий. Да ты чо?
  Санёк. На море познакомились. Он её домой привёл.
  Анатолий. О чём он думал?
  Санёк. А чо? Ну, привёл? Бывает.
  Анатолий. Жена скандал устроила?
  Санёк. Не то. Сразу разводиться побежала. Представляешь дурра, из-за такой ерунды семью разрушила? Совсем ненормальная. Сказала, у неё будет другая семья.
  Анатолий. А алименты?
  Санёк. Ну, да. Уже сто сорок тысяч, накапало.
  Анатолий. Ого.
  Санёк. Пристав к нему приходил.
  Анатолий. И чо?
  Санёк. А чо? У него ничего нет. Ладно, ты ничего больше не нашел?
  Анатолий. Пока нет.
  Санёк. Балдеешь?
  Анатолий. Не, книжки читаю. Трактаты.
  Санёк. Я не люблю это. Мне и в школу было лень ходить. А книжки, это такую голову иметь надо. Слыш, давай куда-нибудь рванём. Соберёмся всей бандой. Не виделись сколько? Ты же знаешь куда?
  Анатолий. Если у тебя чо есть, а у меня ни шиша.
  Санёк. У меня сейчас тоже. Ладно, от Витька тебе привет. И от Демона.
  Анатолий. А тебе от Вована. Пока. (Уходит в дом).
  Санёк. Не забывай друзей. (Уходит).
  # 9 #
  Вера Александровна выходит из дома. Мимо идёт Макар Савельевич.
  Вера Александровна. Здравствуйте, Макар Савельевич! Какими судьбами?
  Макар Савельевич. Да, вот окончательно и бесповоротно с судна списали на сушу. Так я усадьбу свою продаю.
  Вера Александровна. Да зачем же продавать её?
  Макар Савельевич. А что мне с ней делать, Вера Александровна? Тут продам и в Краснодар к себе ту-ту.
  Вера Александровна. В Краснодар?
  Макар Савельевич. В вашей Новоапрелевке мне никакой радости нет. Я человек не сухопутный. Моя душа привыкла к простору. Вы можете меня презирать, Вера Александровна, однако я не люблю такие, как ваш, мелкие городки.
  Вера Александровна. Зачем же вы нас обижаете, Макар Савельевич? Город наш точно небольшой? Но в нём даже университет есть. И поезда, которые на Москву у нас все как один останавливаются.
  Макар Савельевич. Не смешите меня, Вера Александровна, поезда? Было дело, как-то за вашим поездом я без малого полдня на вокзале простоял. Жалко, не слышали вы, как я тогда костерил эту вашу Новоапрелевку. Только название, город? А так, аппендикс. Я, извиняюсь, хоть вы мне объясните, для чего этих аппендиксов понаделали.
  Вера Александровна. Ну, зачем вы так, Макар Савельевич? Я в Новоапрельске жизнь прожила. Можно сказать, только его и видела.
  Макар Савельевич. А что, я не прав? Аппендикс он и есть. Людям, я замечаю, тут и делать нечего. Да и мне отсель уезжать надо. Чего тут сидеть. Скажу по секрету, меня на втором этаже трехкомнатная, в Краснодаре ждёт.
  Вера Александровна. А нас в Краснодар не зовут. Мы здесь обжились, здесь все свои, здесь работа.
  Макар Савельевич. Ой, удивляете вы меня, Вера Александровна. И какая же у вас тут работа?
  Вера Александровна. Какая-никакая, а уж сколько лет я медсестрой работаю.
  Макар Савельевич. Сказали, медсестра? Да медсестрой вас в любой деревне возьмут.
  Вера Александровна. Вы, Макар Савельевич, так говорите, будто сами, дипломат какой.
  Макар Савельевич. Ну, не дипломат, это точно, однако около того. Вся жизнь моя, можно сказать, прошла, промеж морей и океанов.
  Вера Александровна. Надо же? Счастливый вы человек, Макар Савельевич. Мореплаватель вы значит? Весь земной шар повидать вам довелось? А я б, как вы не смогла. Небось, страшно в океане том.
  Макар Савельевич. Это вы верно, Вера Александровна, заметили. Иной раз такая волна на тебя прёт! Смотришь, на эту тварь, и думаешь, вот тебе и конец пришел, а ты даже ни кому из родных письмеца не написал.
  Вера Александровна. Раз там страхи такие, сидели бы дома, как я.
  Макар Савельевич. Это по первой страшно. А потом уже без этого дела и жить не можешь. Само оно тебя тянет к чужим берегам. Где я только не побывал, Вера Александровна. В Греции это совсем, как дома, а так и в Сингапур ходили, раз даже на Гаити под загрузкой стояли. Вы не поверите, там у них обыкновенных женщин вообще нет. Все до одной негритянки.
  Вера Александровна. Надо же?
  Макар Савельевич. А ещё, хотите, я вам случай расскажу. Идём мы как-то под панамским флагом через Баб-эль-Мандеб...
  Вера Александровна. Я вас не понимаю, Макар Савельевич, вот вы столько стран перевидали, а к себе в дом без жены вернулись. Приглядели бы себе гаитянку какую заморскую. Они-то, чай, лучше наших?
  Макар Савельевич. Да кто же их знает? Может, какая и получше. Только непонятно, как с ней потом на суше разговаривать. Они-то по-нашему ничего не понимают.
  Вера Александровна. Это беда. А то, может, оно и лучше, что не понимают. Ругаться с нею не из-за чего будет.
  Макар Савельевич. Само собой.
  Вера Александровна. Ну, а ещё, чудеса у них там какие?
  Макар Савельевич. Много я у них чудес повидал. Автобусы у них как у нас бегают. Не такие, как наши, но тоже есть. А самый шик это у них на рикше прокатиться. Как-то мы стояли в Куала-Лумпуре, а Осипенко пристал ко мне и говорит, давай рикшу возьмём. А то вернёмся и рассказать дома, будет нечего. Ну, он нас и покатал по ихней столице.
  Вера Александровна. И как?
  Макар Савельевич. Обыкновенно. Только сдачу мне дал непонятными долларами. Бумажки прямо такие красивые, но на них там ничего не купишь. Так с тех пор они у меня и лежат. Память осталась.
  Вера Александровна. А вы, Макар Савельевич, выпейте винца моего домашнего. За морем, вино чай совсем не такое. Да и закусывайте, не стесняйтесь.
  Макар Савельевич. Благодарю. Можно и винца. Хотя, знаете, мы матросы больше по пиву. В каждом порту там пивные, и мы сразу туда. Пиво там, Вера Александровна, чтоб вы знали, пинтами продают. А Осипенко всегда говорил, тот не матрос, кто не может выпить пять пинт пива. А сам Осипенко был горазд. Он мог и восемь и девять одолеть и в кубрик потом без подмоги заходил. Да, матрос!
  Вера Александровна. Интересно вы рассказываете, Макар Савельевич.
  Макар Савельевич. Да, что там. Я столько всего повидал на своём веку. И вы, Вера Александровна, сами заходите ко мне. Я вам бумажки те сингапурские покажу. Таких вам точно никто не покажет.
  Уходят.
  # 10 #
  Из дома выходит Игнатий, Виктория возвращается с работы.
  Виктория. Я так больше не могу. Не буду я больше в этом институте работать. Сегодня он так кричал, так кричал. Он орал на меня, как на школьницу.
  Игнатий. Кто кричал?
  Виктория. Проректор по режиму, генерал бывший.
  Игнатий. Ты же замдекана?
  Виктория. А ему всё равно. Привык на своих солдат орать. И на нас орёт, будто солдаты мы. С меня хватит. Пусть увольняют.
  Игнатий. Сядь, успокойся.
  Виктория. Налей воды из холодильника. Мне отойти надо.
  Игнатий. А за что он кричал на тебя, Вика?
  Виктория. Ты же знаешь, куда бывших военных после службы отсылают? В образование. Они привыкли в армии солдат строить, а теперь у нас со студентами флешмобы устраивают. Как студенты учатся, их не интересует. Главное для них флешмобы. Я не обеспечила заполняемость на стадионе. Студентов с шарами построили в виде букв. От факультета нужно было шестьдесят пять человек, а пришли только двадцать девять. Не те буквы получились, а я виновата.
  Игнатий. Когда я учился, нас никто не заставлял стоять истуканами.
  Виктория. А теперь вот так. Надо и не надо - флешмобы.
  Игнатий. А ты здесь причём? Ты же замдекана по воспитательной работе, да ещё на одну треть ставки?
  Виктория. Я у них вообще при всём. У нас ставку замдекана разделили на троих. Тот, что по науке, притворился, и как бы, не при делах. Его вообще на работе нет. У него, то наука, то медитация. Ответственная за учёбу попала в больницу. Осталась я. За свои гроши я должна целый день в кабинете сидеть, бегать на совещания и за всех разгоняи получать.
  Игнатий. А декан?
  Виктория. Что декан. Он сказал, меня ваши флешмобы, вёдра, тряпки не интересуют. Разбирайтесь с ними сами.
  Игнатий. Слушай, да он у вас мудрец. Ты видишь, Может всё-таки собственных Платонов наша Новоапрельская земля рождать.
  Виктория. Он-то мудрец. Только вот я как пчёлка каждый день до шести кручусь. Ладно, не трогай меня.
  Уходят.
  # 11 #
  Из дома выходит Вера Александровна. Мимо идёт Макар Савельевич.
  Вера Александровна. Милости просим. Что новенького, Макар Савельевич?
  Макар Савельевич. Хотите, Вера Александровна, я вам о стареньком пораскажу. Случай был у нас один. Занесла нас нелёгкая в Западную Африку, к Гвинейским берегам. Стояли мы там, в порту, а местные нам своих попугаев принесли. А попугаи такие красивые. В других местах я таких и не видел. Купите, нам говорят. А капитан наказал нам эту птицу на борт не брать. Штраф за неё, редкий вид, значит. Так вот слушайте, Осипенко того попугая всё ж купил, и к себе в Ростов в сапоге привёз.
  Вера Александровна. И зачем он ему сдался?
  Макар Савельевич. Как зачем? Дома его можно заместо собаки или кошки держать.
  Вера Александровна. Ну, сказали вы, Макар Савельевич. Кошку погладить можно, а попугай? Сидит, небось, в клетке, да глупостями выражается?
  Макар Савельевич. Не, тот бродяга умный был. У Осипенко по квартире, как по улице летал. И, не поверите, Вера Александровна, нахальный был такой. Сядешь за стол, а он, бандит, тебе сразу на плечо усядется так, что его не достать. Потом ты вилку возьмёшь, а он по твоей руке и к вилке. Сам одной лапой за руку, а другой твоё мясо хвать и полетел. Представляете, нахал. И главное, что мы едим, то и он. Что на столе стоит, то всё его.
  Вера Александровна. И зачем же такую тварь в квартире держать? Кошку поругаешь, и то понимает.
   Макар Савельевич. Что же непонятного тут? Ни у кого же такого обормота нет. А вы скажите мне, как ещё прославиться? Обзаведись такой тварью и пожалуйста, все о тебе рассказывать начнут. А он такой прынц заморский, в цирке таких не сыщешь.
  Вера Александровна. Нет, я этого понять не могу. Если бы я кого завела, так лучше курочку, или утку. А от этого какая польза? Да ещё он тебя, хам, и не уважает.
  Макар Савельевич. Это, Вера Александровна, вы точно говорите, уважения от него вы не дождётесь. Он себе на уме. И ведь знает, тварь, сколько за него заплатили, и потому суп из него не сварят. Однако ж Осипенко за ним не углядел.
  Вера Александровна. Как?
  Макар Савельевич. Понятно как. Отчалил через форточку.
  Вера Александровна. А потом?
  Макар Савельевич. Попервой с воробьями во дворе какие-то свои дела обделывал.
   Вера Александровна. А зимой примёрз, наверно?
  Макар Савельевич. Он-то примёрз? Я же говорил вам, он не дурак. Ясное дело, к себе в Гвинею и улетел. Живёт там в своём Конакри, небось в самом центре, и в ус не дует. Он-то стервец знает, у кого мясо можно свиснуть, а у кого ещё что.
  Вера Александровна. Да, завидую я вам, Макар Савельевич. Вы весь мир повидали, а мы тут сидим сиднем в своём Новоапрельске, и у нас никогда ничего не происходит. Хоть бы шторм какой налетел, да крыши бы посрывал. Хоть об нём потом потолковали бы.
  Макар Савельевич. Ну, нет. Он здесь не к чему.
  Вера Александровна. Вы, Макар Савельевич, своим черноморским взглядом верно заметили, город у нас совсем небольшой. И то, что у нас люди помирают от скуки. Иной раз сидишь и не знаешь чем занять себя. Вчера вытерла пыль, сегодня вытерла пыль, и что с того? Вот и про меня вы, наверно, подумали, что и я, самая-самая обыкновенная.
  Макар Савельевич. Ну, зачем вы, Вера Александровна, на себя наговариваете? Вы женщина положительная. Мне с вами приятно.
  Вера Александровна. А мне, Макар Савельевич, скажу вам, иной раз так хочется встретить какого-нибудь необыкновенного человека, вроде вас.
  Макар Савельевич. Приятно от вас это слышать. Хотите, Вера Александровна, подымим паруса с вами, и помчим с попутным ветерком до самого Краснодара. Бывали вы хоть раз в Краснодаре?
  Вера Александровна. Нигде я не была. Да и как бросить нажитое. Иногда даже хочешь сделать какой-то шаг. А потом подумаешь, и становится боязно. Без крыльев-то не полетишь.
  Макар Савельевич. Это поначалу опасаешься. А потом включай лебёдку и поднимай якоря. Вы поверьте мне, Вера Александровна, человеку, который повидал весь свет, лучше улицы Красной в Краснодаре нет. Если при вас кто другую какую улицу хвалить начнёт, не верьте ему. Врёт. (Уходят).
  # 12 #
  Игнатий стоит у стола, к дому подходит Окуньков.
  Окуньков. Здравствуйте!
  Игнатий. Рад вас видеть. Всем хватило сборников?
  Окуньков. Хватило. А ещё наши альманахи разлетелись, как птицы. Хочу вас обрадовать, наших авторов уже читают в и Орле и в Магадане. А один экземпляр, не поверите, вчера в Израиль улетел.
  Игнатий. Будем готовить ещё что-то?
  Окуньков. Конечно. Планирую напечатать воспоминания. Мне не даёт покоя мой дневник. Хочу обнародовать бесценные записи о юности, о молодости и так далее.
  Игнатий. Вы правы. Всё забывается.
  Окуньков. Это бремя я взвалил на себя, благодаря Герману Ефимовичу Крапченко. В своё время он подсказал мне эту идею. Я в то время был ещё молодым собкором. И он сказал мне тогда, - Сева, он меня Севой называл, Сева, всё пиши, записывай каждый день. Потом твоим записям не будет цены.
  Игнатий. Надо же?
  Окуньков. Я напишу о Николае Николаевиче Лужине и про самого Пётр Никифорович Четвергова. Это он, Пётр Никифорович, стал для меня, тогда ещё молодого поэта, можно сказать, крестным отцом. Он, взял меня и как мокрого щенка за шкирку, бросил в мутные, простите, в бурные воды новоапрельской поэзии. Там будет много любопытного. И уверяю, вы об этом нигде больше не узнаете.
  Игнатий. Занятно.
  Окуньков. Вот, если вам интересно, буквально несколько слов. (Читает). "28 ноября - обед у Василькова. Его жена встретила меня весьма радушно. Она предложила мне тапочки, за что я ей был глубоко благодарен. Стол был накрыт на четверых. Васильков был в бодром настроении, он старался шутить, рассказывал нелепые истории из Ляпкинской жизни. Но у жены по каждому вопросу непременно был собственный взгляд, из-за чего они постоянно ссорились".
  Игнатий. Я прочитаю обязательно.
  Окуньков. Да. Конечно. (Продолжает). "К столу жена Василькова подала селёдку с пюре, да ещё резаные помидоры. Обед прошел весьма занимательно. Правда, сам Васильков, был уже на взводе. Он бунтовал, негодовал, бичевал так, будто вокруг него стояли внимающие ему ученики. Во время нападок на своих незримых противников он успевал проглатывать содержимое тарелки. В тот вечер он был дерзким и даже гневным. Потом от обличения он устал, как бы обмяк и умолк. Видимо разоблачения отняли у него слишком много сил. Любопытно, но в тот день я почему-то не заметил, когда он успел переодеться.
  29 Ноября. Во время нашей встречи Перельняк был резким, быть может, даже грубоватым. Хотя вначале, мне показалось, что он был в отменном настроении..."
  Игнатий. Хорошо, приносите всё, я внимательно прочитаю.
  Окуньков. Почитайте. Надо знать наших. А я, с вашего позволения, ухожу. Не забыли, сегодня у нас литгруппа? Мы вас на ждём.
  Игнатий. Да. Я следом.
   (Окуньков уходит, Игнатий кладёт рукопись в портфель и собирается уходить).
  Из дома выходит Виктория.
  Виктория. Игнатий, ты куда?
  Игнатий. На литгруппу.
  Виктория. Не опоздаешь? Тебе же к десяти.
  Игнатий. Я мигом.
  Виктория. Подожди, дай на тебя посмотрю.
  Игнатий. Ну?
  Виктория. Зачем ты опять достал этот зелёный галстук. Я же сказала тебе, не одевай его. Ты в нём как гусь лапчатый. Одень, тот, что я купила тебе.
  Игнатий. Хорошо. (Берёт другой галстук).
  Виктория. И новую рубашку в клетку одень? Ты без меня даже рубашку выбрать не можешь. Почему я за тебя, Игнатий, всегда думать должна.
  Игнатий. Ты же прошлый раз сказала белую?
  Виктория. Ладно. (Повязывает галстук). И надо было белые джинсы одеть. Зачем мы их купили?
  Игнатий. Другой раз, хорошо?
  Виктория. Хорошо. И не сутулься там.
  Игнатий. Целую.
  Виктория. Иди.
  # 13 #
  Возле дома Веры Александровны приготовления к отъезду. Кроме Веры Александровны Марина, Игорь, Анатолий и Макар Савельевич. Виктория и Игнатий возле своего дома и на соседей не обращают внимания.
   Марина. Мама, тебе не боязно свой дом оставлять? Ты до сих пор нигде, кроме своего города не была.
  Вера Александровна. А чего мне бояться. Вы уже большие. Имею я право хотя бы в старости пожить для себя?
  Марина. Всё-таки Краснодар - чужой город.
  Вера Александровна. А Макар Савельевич, мой ангел хранитель, для чего?
  Макар Савельевич. Не переживайте, Мариночка. Я для вашей мамы обеспечу порядок краснофлотский. (Поёт:) Дорог мне кубрик матросский, скромное наше житьё. Самое синее в мире...
  Анатолий. Мама, зачем ты столько вещей набираешь? Кастрюли...
  Вера Александровна. В хозяйстве всё надо.
  Макар Савельевич (Игорю). Случай я вам, Игорёк, расскажу исключительный. Как сейчас помню, в сентябре двадцать четвёртого, зашли мы в Антверпен. И вот там, не поверите, я отведал такого супа, что, наверно, и королеве не подадут. О, какой то, был супец! Хотя рассказали мне про него только на другой день. В общем, как только мы причалили к пирсу, Осипенко попросил его подменить. И сразу на какой-то свой базар побежал. Куда и зачем побежал, никто не знает.
  Вера Александровна (Анатолию). Бери сумки и заноси в салон.
  Макар Савельевич (Игорю). Так вот. Через два часа Осипенко прибегает и клетку с какими-то голубями на камбузе ставит. Сам он на вахту бегом, а про голубей никому. А там, на камбузе не знали, что это за голуби, головы им открутили и в суп.
  Игорь. Ну и как?
  Макар Савельевич. Это потом он сказал, что голуби те какие-то не такие. За каждого голубка он по тысяче евриков отдал.
  Вера Александровна, Макар Савельевич и Игорь с вещами уходят.
  Вера Александровна (Марине). Анатолия тебе поручаю. Присматривай за ним.
  Марина (Вере Александровне). Прослежу. (Игорю). Возвращайся скорей.
  Игорь. Да тут до Краснодара шесть часов.
  Макар Савельевич (Игорю). Ну, я тебе, Игорёк, по дороге ещё потешный случай расскажу.
  Марина. Мама, до свидания! Сразу позвони. Счастливо добраться!
  Макар Савельевич. Не счастливо, а восемь футов под килем. Всё будет, Мариночка, по золотому морскому стандарту. (Все уходят).
  # 14 #
  Возле своего дома Анатолий. Выходит Лера.
  Анатолий. Привет. Учишься?
  Лера. Да, философию вчера сдала, на английский бегу.
  Анатолий. Ты сегодня потрясно выглядишь. Прическа у тебя, что надо.
  Лера. А раньше ты мою причёску не замечал?
  Анатолий. Да, нет. Я за тобой, ещё со школы наблюдаю.
  Лера. Надо же!
  Анатолий. Долго ещё базальт наук крушить будешь?
  Лера. Год ещё.
  Анатолий. Не надоело?
  Лера. Диплом получить надо.
  Анатолий. А потом?
  Лера. Не думала ещё. Наверно, как мама, в аспирантуру. А потом она меня пристроит.
  Анатолий. Аспирантура? Там что-нибудь серьёзное?
  Лера. Не вникала ещё. Да вот на факультете недавно защита была?
  Анатолий. Занудное что-то?
  Лера. Не знаю. Гуманитарное образование, как социальный институт: теоретико - методологический аспект".
  Анатолий. Представляю, что это за муть. Повеситься можно.
  Лера. Ты же не читал.
  Анатолий. Я другие книги читаю, серьёзные. Знаешь, сколько я научной литературы проштудировал? А недавно я наткнулся на один обалденный трактат...
  Лера. Извини, мне бежать. Потом.
  Анатолий. Хорошо, завтра поговорим. Я тебе расскажу. Ты не поверишь.
  Лера. Пока. (Уходит).
  Анатолий уходит в дом.
  # 15 #
  Игнатий возле дома. Виктория возвращается с работы.
  Игнатий. Ты в хорошем настроении. Как прошел студенческий бал?
  Виктория. Было необыкновенно! Крытый институтский двор, живая музыка, оркестр. Все нарядные. На наш бал слетелись лучшие танцевальные пары области. Видел бы ты моих первокурсниц. Все в бальных платьях. Я к каждой приставила парня во фраке, и сказала, не дай бог, какая из них оступится и упадёт на ступеньках. Если что случится, пообещала, что уничтожу их. Приказала, ни на секунду от моих девочек не отходить. А они. Какие мои девчата красивые. И счастливые.
  Игнатий. Ты и сама сияешь, как первокурсница.
  Виктория. Правда? Знаешь, они ходят за мной и спрашивают, Виктория Данииловна, а что будет на втором курсе? А что будет на третьем?
  Игнатий. И что ты им отвечаешь?
  Виктория. Я им сказала, - на первом курсе вы только присматриваетесь, на втором будете улыбаться, а на третьем к вам придёт любовь. - Правда? - говорят они мне. - А ребята как? - А ребята, - говорю, - думают, что откроют крутые фирмы, купят иномарки, а после этого, считают, любая красавица за них пойдёт.
  Игнатий. Всё ты у меня знаешь.
  Виктория. Ещё бы, не первый год живу. Ладно, пойду, отдохну.
  
  # 16 #
  Анатолий возле своего дома. Лера возвращается с занятий.
  Анатолий. Ну, как English в порядке?
  Лера. Сдала, но чего мне это стоило? Сколько сил у меня на это ушло?
  Анатолий. А я, представляешь, тоже английский не любил. В школе нам его одна крыса долбила. Как она нас этим своим Present Perfect Continuousом доставала. Мне даже вспоминать тошно. Из-за неё я английский терпеть не могу. А ещё математичка у нас была мегера. Она виновата в том, что математику я на дух не переношу. Зато историю я люблю. Знаешь, в какие дебри я иногда забираюсь?
  Лера. История это интересно, наверно?
  Анатолий. Не говори. Сейчас я одну тему прорабатываю. Это не история, но тоже интересно. Хочешь, расскажу?
  Лера. Да.
  Анатолий. Я с разных сторон пытаюсь посмотреть на проблемы медитации. Знаешь, столько за последний год я литературы перелопатил. И что я понял? Никто до меня не занимался медитацией, как наукой. А я хочу под это дело научный базис подвести. Это будет переворот.
  Лера. А ты не ошибаешься?
  Анатолий. Практически всех, кто открывал новое, сначала подозревали в шарлатанстве. А я, сколько всяких толмудтов проштудировал, и понял, все, кто занимался этой проблемой до меня, шли по ложному пути. Они ходили по кругу, а истина совсем рядом.
  Лера. И ты сам до неё додумался?
  Анатолий. У меня оригинальная методика. Ты должна понять простую вещь. Медитировать легко и это очень полезно. Хочешь, я тебя научу?
  Лера. Не знаю.
  Анатолий. Это не трудно. Два раза в день по двадцать минут и это изменит твою жизнь.
  Лера. Как?
  Анатолий. У человека, который не занимается медитацией, голова как неубранная квартира. Возьми за правило, каждый день очищай голову от блуждающих мыслей. Фантомные мысли нужно отсекать. Паразитарные мысли мешают созерцанию.
  Лера. Надо же?
  Анатолий. Через неделю, ты почувствуешь реальный результат. Ощутишь позитив. Тебе не надо будет ходить к врачам, ты забудешь о болезнях. Пойдём ко мне, я тебе всё покажу.
  Уходят в дом к Анатолию.
  # 17 #
  Игнатий, Виктория возле своего дома. К ним подходит Лера.
  Лера. Мама и папа, я хочу вам сказать важное. Мы с Анатолием приняли решение и это не обсуждается.
  Игнатий. С каким Анатолием?
  Лера. С соседом нашим.
  Виктория. Что за решение?
  Лера. Мы решили с ним пожениться.
  Виктория. Боже мой! Лучше бы кирпич мне на голову упал.
  Игнатий. И что, сразу жениться нужно? А ты хорошо подумала, дочь?
  Лера. Хорошо. Анатолий меня любит.
  Игнатий. А ты?
  Лера. И я люблю.
  Виктория. Я не могу. А на что вы жить будете?
  Игнатий. Ты же только на четвёртом курсе, а этот твой Анатолий.
  Виктория. Ты бы хоть посмотрела, на нём приличных штанов нет.
  Лера. Мама, разве это главное в человеке?
  Виктория. Со мной сейчас что-то будет. Это какой-то кабачок "Двенадцать стульев". Была бы я в Думе, я бы таким, как твой Анатолий, вообще бы жениться запретила.
  Лера. Мама, может быть тебе это неприятно, но я уже взрослая. И решение буду принимать сама.
  Виктория. Какое решение? Твой Анатолий за всё время пока мы тут живём, мне ни разу "здравствуйте" не сказал, ни разу не посмотрел в мою сторону. А ты вздумала этого чудика привести к нам в зятья. Я не могу. И это благодарность за всё.
  Лера. Мама. Анатолий пойдёт работать, и ты не волнуйся, у вас мы ничего просить не будем.
  Виктория. Работать? Куда он пойдёт работать? У него даже ума не хватило второй курс закончить.
  Лера. Мама, чего ты расстраиваешься? Это же наше дело.
  Виктория. Ну, если это ваше дело, и если ты уже так разговариваешь со своей матерью, вы мне здесь не нужны, ни ты, ни твой Анатолий. Катитесь на все четыре стороны и не попадайтесь мне на глаза. Видеть вас не хочу. Всё! Игнатий, налей мне валерьянки. Я этого кошмара не переживу.
  Лера. Раз ты так, мама. Я тоже устала жить по твоим командам. Обойдёмся без вас как-нибудь.
  Виктория. Обойдётесь? Тогда забирай свои шмотки, и чтобы духу твоего не было. Только учти, если ты даже приползёшь ко мне на пузе, знай, ты мне не нужна. Захотела взрослой жизни, вот и живи. Скатертью дорога. Отец, выброси её барахло и все эти её трынды-брынды.
  Лера. А я к тебе и не вернусь. Не дождёшься, ты от меня такого подарка.
  Виктория. Вот и давай.
  Игнатий. Вика, не надо так. Давай сядем и, как люди поговорим. Она же наша дочь. Она ещё ребёнок.
  Виктория. Сам с ней разговаривай. Ты сам во всём виноват. Это ты приучал её мать не слушать. Это всё твои поблажки. (Лере). Видеть тебя не могу.
  Игнатий. Хватит, успокоились все.
  Лера. Я пошла собираться. (Лера уходит в дом).
   Виктория. Ой, мне плохо. Я пойду. (Виктория уходит).
  
  # 18 #
  Через некоторое время Лера выходит с двумя сумками.
  Игнатий. Лера, останься. Ты хорошо подумала? Видишь, что с мамой.
  Лера. Папа, меня тошнит от всего этого. И ещё ты со своими нравоучениями. Вы оба меня достали.
  Игнатий. Ну, подожди. Объясни, что твой избранник умеет делать?
  Лера. Он бы мог работать журналистом.
  Игнатий. Да кто же его журналистом возьмёт?
  Лера. Не берут, потому что везде нужны знакомства. Везде связи. Может, ты ему поможешь?
  Игнатий. Лера, опустись на землю. Знаешь, сколько в нашем городе получает журналист?
  Лера. Сколько?
  Игнатий. Меньше, чем дворник.
  Лера. Значит, пойдёт Анатолий грузчиком работать. Он уже был грузчиком.
  Игнатий. И сколько ему за это платили?
  Лера. Хорошо платили. Знаешь, сколько теперь стоит поднять диван на один этаж?
  Игнатий. Сколько?
  Лера. Триста рублей, папа. А пианино вообще...
  Игнатий. Лера, это же не работа. Один раз он подымет пианино, а потом нового пианино будет полгода ждать. Зарабатывать нужно каждый день.
  Лера. Он на уборку черешни ходил. Там каждый день по ведру черешни дают. А знаешь, сколько теперь ведро черешни на базаре стоит..?
  Игнатий. И что вы, будете ждать, когда черешня поспеет?
  Лера. Он сейчас работу ищет.
  Игнатий. Лера, сколько ему лет? А он всё ищет.
  Лера. Да ему искать некогда. Он наукой занимается.
  Игнатий. Какой ещё наукой?
  Лера. Проблемами медитации. У медитации, папа, большое будущее. Сегодня всякая уважающая себя компания обязательно в своём штате имеет экстрасенса.
  Игнатий. Откуда ты это знаешь?
  Лера. Таких банальных вещей не знаешь только ты, папа. Вот скажи мне, пожалуйста, зачем в пентагоне на каждом этаже держат экстрасенсов.
  Игнатий. Ничего не могу тебе сказать поэтом поводу. Я там не был.
  Лера. Так вот знай. Сейчас все занимается медитационным прогнозированием и экстросенсорикой. Это тренд времени.
  Игнатий. А ты не заблуждаешься?
  Лера. Сам ты заблуждаешься. То, что некоторые одарённые люди могут осуществлять связь с потусторонним миром уже не гипотеза, а доказанный научный факт.
  Игнатий. Извини, Лера, но я каждый день смотрю "новости".
  Лера. Из новостей, папа, ты об этом не узнаешь. Твои "новости" - делают для того, чтобы зомбировать таких, как ты.
  Игнатий. Да?
  Лера. Ты, дорогой, даже не знаешь, зачем к нам в восьмидесятом году прилетал американский президент?
  Игнатий. Откуда мне знать?
  Лера. Так вот, ещё в те годы наши и американцы раскопали какие-то волны, а потом ЦРУ и КГБ договорились их засекретить. Если бы этому открытию дали ход, то всё бы уже полетело в тартарары. Сильные мира, чтобы не рисковать миллиардами, тогда всё это решили скрыть от народа. Они посадили секретных спецов, чтобы подчистить все литературные источники. Однако из-за разгильдяйства одну работу всё же, случайно, пропустили. Вот она Анатолию и попалась.
  Игнатий. Ну, это бабушкины сказки.
  Лера. Папа, ты кроме своих "новостей" ничего не видишь. Ты фатально отстал от жизни. Скоро медитация перевернёт все наши представления о привычном. А тот, кто первый раскопает эту жилу, озолотиться.
  Игнатий. Извини, дочь, я в эту вашу жилу не верю.
  Лера. Между прочем, папа, неужели ты не знаешь, что некоторые люди весьма неплохо зарабатывают на составлении индивидуальных гороскопов. Очень состоятельные люди, и таких, поверь, немало, готовы платить любые деньги тем, кто откроет им тайны будущего. Ты же понимаешь, тот, кто предскажет стоимость барреля нефти, завтра станет миллиардером. Самое трудное попасть в этот пул доверенных. А у Анатолия своя методика. Он очень талантлив.
  Игнатий. Лера, послушай меня. Ты ещё очень молода. И я, как отец, скажу тебе, нельзя планировать свою жизнь, в расчёте на то, что завтра к нам в Новоапрельск приедет какой-нибудь Бил Гейтс и закажет твоему Анатолию гороскоп. Тебе нужно подумать о другом. Через год у вас может появиться ребёнок. Вы и его будете байками про Билла Гейтса кормить. Нужно думать о том, как жить сегодня.
  Лера. Папа, я уже взрослая. И во всём разберусь сама.
  Игнатий. Лера, ты можешь в своей голове сооружать любые фантазии. Но, видишь ли, то, о чём мы мечтаем, не обязательно сбудется. Любой наш прожект может закончиться ничем. А расплачиваться за всё придётся нам самим. К тому же не забывай, у тебя есть мы с мамой. И для нас твоя неудача станет катастрофой, катастрофой всей нашей жизни.
  Лера. Папа, не будет никакой катастрофы.
  Игнатий. Подумай ещё.
  Лера. Я уже подумала.
  
  Действие второе
  # 21 #
  Виктория возле дома, Игнатий возвращается домой.
  Виктория. Игнатий, ты оставил меня одну. А тут такое творилось
  Игнатий. Что произошло, дорогая?
  Виктория. Приходила Лерка со своим этим гражданским, как его.
  Игнатий. И что они? Кричали на тебя?
  Виктория. Она нет. А он мне с порога заявил, что жить они будут у нас. Наша жилплощадь, говорит, позволяет. Потом он попёрся в дом, и ходил в грязных туфлях, по коврам, не разуваясь.
  Игнатий. Ты ему об этом сказала?
  Виктория. Конечно. А он сказал мне, чтобы я замолчала, потому что хозяйка здесь Лерка. А мы с тобой, говорит, в нашем доме никто.
  Игнатий. Нахал.
  Виктория. Меня сразу так затрясло. Я заорала на них. Сказала, пусть убираются вон и, чтоб духу их тут не было. Кричала им, что покажу, кто здесь хозяйка. Пусть, говорю, меня посадят в тюрьму, пусть расстреляют, но жить они у меня не будут.
  Игнатий. А они что?
  Виктория. Тогда она забрала какие-то свои тряпки и уехала. Но главное, ни одного слова мне не сказала.
  Игнатий. Надо же?
  Виктория. А я вспоминаю, как ей платье "Снежинки" к Новому году до шести утра шила. Всё забыла. Скажи, разве так можно, Игнат?
  Игнатий. Я тоже не могу в это поверить. Попробую с ней ещё поговорить.
  # 22 #
  Игнатий возле своего стола с книгами. Из дома выходит Игорь.
  Игорь (по телефону). Я же сказал, утром буду на кругу. Заказчик назначил встречу. Что он хочет? Дом ему нужен. С нуля: фундамент, подвал, стены, крыша. Не можешь? Послезавтра? Да послезавтра ты ему будешь не нужен. Он других найдёт. Ехать надо с утра, пока не опередили. Как хочешь.
  Игнатий. Игорь, извините, мы с вами, к сожалению, не общались. Повода не было. А тут дело такое: дочь наша с вашим родственником из дома ушла. Может, знаете, где они? Анатолий у вас, кажется, работал?
  Игорь. Уже не работает. На прошлой неделе я сказал ему в восемь ждать на остановке. Мы подъезжаем, его нет. На другой день звонит, пива ему захотелось. Зачем мне такой работник? У меня другие люди теперь работают.
  Игнатий. Может быть, вы знаете, где они живут?
  Игорь. Где-то на стройке, говорят. Дом ещё не приняли. Комнату они там заняли.
  Игнатий. Игорь, если увидите её, скажите, мама себе места не находит.
  Игорь. Скажу, конечно.
  Игнатий. Я с вами, как отец, говорю. Объясните ему. Может он вас поймёт. Я, знаете, по молодости сам не понимал многого.
  Игорь (Игнатию). Поговорю, обязательно. (По телефону). Я же всем русским языком сказал, в час будет бетон. Сколько вас? Двое? А Денис? День рождения? Подожди, день рождения у него уже был, в мае. У друга? Я же всем объявил, после обеда заливать будем. Миксеры уже вышли. Некого позвать? А земляк твой? Трубку не берет? Так я ему и заплачу. Что делать? А что делать? Втроем принимать будем. Ну, ляжем. Вибратор привезу. (Берёт инструмент, уходит).
  # 23 #
  Игнатий, с работы идёт Виктория.
  Виктория. Я с ума скоро сойду. Чтобы не случилось на факультете, во всём виновата я.
  Игнатий. В чём ты виновата?
  Виктория. У моих студентов в общежитии восемь пустых бутылок нашли.
  Игнатий. Кто нашел?
  Виктория. Проректор по режиму. Оказывается, он сам по этажам ходил.
  Игнатий. И что?
  Виктория. Как он орал на меня. Сказал, что я воспитанием не занимаюсь. А я ему ответила, что не собираюсь в общежитии по ночам дежурить? Если хотят, пусть увольняют. Где они ещё такую дуру найдут, чтобы за одну треть ставки среди ночи под кроватями у студентов лазила?
  Игнатий. Может быть, ты зря так?
  Виктория. Хорошо, декан меня поддержал. Сказал, нечего вам, Виктория Данииловна, под кроватями у студентов делать.
  Игнатий. Он у вас умный человек.
  Виктория. А ещё проректор приказал, чтобы студентов тех, что попались, отчислили.
  Игнатий. Они же за свои деньги учатся.
  Виктория. И декан сказал, если мы их отчислять начнём, то и преподавателей увольнять надо. А если преподавателей не будет, то и факультет закроют.
  Игнатий. Гениально. А ты говоришь, у нас не Афины. Философ ваш декан, Анаксагор.
  Виктория. Нет, он экономист.
  Что-нибудь о нашей Лорелее узнал?
  Игнатий. Игорь обещал поговорить с ними.
  Виктория. Я на ваши разговоры уже не надеюсь.
  Виктория уходит в дом.
  # 24 #
  Игнатий возле дома. Из своего дома выходит Игорь.
  Игорь (говорит по телефону). Плитку по двести рублей за квадрат? Да, ну! Откуда он такие цены взял? Таких цен уже десять лет нет. Скажи им, пусть по двести рублей сами кладут. Пусть ищет. У меня ничего. Позвоню, конечно.
  Игнатий (выходит). Здравствуйте! Игорь, были вы у родственника?
  Игорь. Разговаривал.
  Игнатий. В бригаду к себе его взять не хотите? Хоть что-то заработал бы.
  Игорь. Да он не хочет. Один раз по бетону в рыбацких сапогах полазил. В котлован его больше не загонишь. Хотя ребята у меня неплохо получают.
  Игнатий. А другой работы для него нет?
  Игорь. Другое? Устроился он на вышке по городу деревья пилить.
  Игнатий. Опасно же. Свалится ещё.
  Игорь. А мне, что с верёвкой за ним ходить? Пусть сам попробует.
  Игнатий. Игорь, отвезёте меня к ним? Я сумку для них возьму.
  Игорь. Хорошо, я вас подожду.
  Игнатий уходит в дом.
  # 25 #
  Игнатий, Виктория идёт с работы.
  Игнатий. Опять случилось что-то?
  Виктория. Я просто не знаю, что делать?
  Игнатий. Что за проблема?
  Виктория. На кафедре все часы порезали. Представляешь, на культурологию оставили двадцать восемь часов.
  Игнатий. Ужас.
  Виктория. Что из наших студентов выйдет? Каких специалистов мы готовим?
  Игнатий. Сама знаешь каких. А декан что?
  Виктория. А декан говорит, не волнуйтесь Виктория Данииловна. Кто хочет учиться, тот и без нас с вами научится.
  Игнатий. А с остальными как?
  Виктория. А остальных, говорит, жизнь научит.
  Игнатий. Философ. А ты говоришь, Сократов у нас нет. Вот он Сократ.
  Виктория. Ладно, Платон. У нашей Дездемоны был?
  Игнатий. Был. Передал им гуманитарную помощь.
  Виктория. Яблоки не забыл?
  Игнатий. Отдал.
  Виктория. Домой не собирается?
  Игнатий. Обижается на тебя.
  Виктория. Надо же? Что говорит?
  Игнатий. Ничего.
  Виктория. Как?
  Игнатий. Что не скажу, молчит. А вместо неё отвечал этот её "бой-френд".
  Виктория. А она?
  Игнатий. Что он, то и она.
  Виктория. Что это с ней?
  Игнатий. Я даже из себя вышел. Спросил, что у неё своего ума нет?
  Виктория. А она?
  Игнатий. Ничего. Но потом они стали уходить в комнату. Пошепчутся там, потом она выходит и объявляет мне, что он сказал ей.
  Виктория. Горе. Действительно своего ума нет.
  Игнатий. Что же нам с нашим домом делать? Теперь мы с тобой, Виктория, тут квартиранты.
  Виктория. Я об этом тоже думаю.
  Игнатий. Но это же было твоё решение.
  Виктория. Ну, ошиблась я, а ты согласие дал. Где твой ум был?
  Игнатий. Приятное хотел тебе сделать.
  Виктория. А надо было головой думать. Не могу я на тебя ни в чём положиться. Ты виноват во всём.
  Игнатий. Что с того, кто виноват. Скажи лучше, как нам быть?
  Виктория. Кто бы мне сказал. Да. Отблагодарила доченька. Сочинение ей писала, на танцы водила, подарки дарила и от себя и от Деда Мороза. И дождалась. Надо было сразу в приют отдать. Из-за тебя всё это. Я к порядку приучала, а ты внушал ей, что мать уважать не надо.
  Игнатий. Зачем ты так? Виноват я, конечно, только сам не знаю в чём. Однако своих мозгов мы ей не вставим. У неё самой в голове что-то щёлкнуть должно.
  Виктория. Щелкнуло уже. С ума она меня сведёт. Игнатий, я решила, что нам надо обязательно эту нашу дарственную назад переиграть.
  Игнатий. Другого выхода у нас с тобой нет.
  Виктория. Если она, эта его раба любви, под его дудку пляшет, то вытурит "зятёк" нас на улицу. Мы же для него никто. Как ты насчёт того, чтобы в старости под забором доживать?
  Игнатий. Я к юристу схожу.
  Виктория. Спроси у него, как нашу сделку аннулировать, чтобы квартира опять наша стала?
  Игнатий. Завтра пойду.
  # 26 #
  Игнатий возле дома, Марина возвращается из Краснодара.
  Игнатий. Здравствуйте, Марина. Какие новости из Краснодара?
  Марина. Разные.
  Игнатий. Мама домой не собирается?
  Марина. Что вы? У них там такая любовь.
  Игнатий. А с работой как?
  Марина. Никак. Они не в самом Краснодаре, а на дачах живут.
  Игнатий. У Макара Савельевича специальность есть?
  Марина. Только одна. Он же боцман. Всю жизнь на вахте простоял. И кроме этого ничего делать не умеет.
  Игнатий. А на что они живут?
  Марина. У него ещё мать жива. Она в детсадике поваром работает. Оттуда приносит продукты. Этим и кормятся.
  Игнатий. Он же усадьбу продал.
  Марина. Так ему же каждый день выпить нужно. В пивбар, как на работу ходит. Там деньги и пропивает. Только он не может просто так пить, всё к алкашам пристаёт, рассказывает, какой он храбрый мореман.
  Игнатий. Могу поверить.
  # 27 #
  Виктория. Игнатий собирается в поход. Рядом с ним рюкзак.
  Виктория. Игнат, можешь ты, хоть в этом году не ходить в свой поход?
  Игнатий. Ты же знаешь, каждый год в июле мне надо в поход. Я тебе много раз говорил, горы - для меня это святое.
  Виктория. Хоть разок можешь обойтись без них? У нас и так каждый день этот кошмар, а тебе хоть бы что. Души у тебя нет.
  Игнатий. Хорошо, давай останемся дома и будем тихо сходить с ума. Хоть куда-то вырваться надо. Или знаешь, Вика, давай вместе в горы пойдём? Ты не против?
  Виктория. Зачем они мне нужны, горы твои? Там не помыться, не отдохнуть. И почему я должна через эти твои трещины лезть. Будешь лезть, пока куда-нибудь не загудишь. Да ещё смотри, камни там эти на голову сверху летят. И тебе там нечего делать? Сидел бы дома. Скажи, чего тебе дома не хватает?
  Игнатий. Уларов.
  Виктория. Каких уларов?
  Игнатий. Индюки такие. Они на Кавказе у самых ледников живут.
  Виктория. Здравствуйте! Индюков ты не видел? Поезжай в зоопарк.
  Игнатий. Там таких нет.
  Виктория. А какие же там?
  Игнатий. Представь, иду по ущелью, поднимаюсь выше и выше. Сначала первое озеро, потом второе, наконец, подбираюсь к пятому. А вокруг него высоченные скалы, и озеро такое - замёрзшее, ледяное.
  Виктория. Ну, и что?
  Игнатий. Как, что? Лето, август, в Кисловодске жара, тридцать пять, а это озеро подо льдом, хоть на коньках катайся. И в него вморожены такие снежные острова.
  Виктория. И что?
  Игнатий. А рядом со снегом на берегу цветы такие - примулы.
  Виктория. Примулы мы твои на выставке видели?
  Игнатий. Там не такие, не желтые, а розовые. Они только в горах цветут.
  Виктория. А твои индюки тут причем?
  Игнатий. Так вот, ложишься спать на ночь возле этого озера, а утром просыпаешься - душераздирающий крик. Выглядываешь из палатки, а это улары пикируют с хребта и орут так.
  Виктория. Ради этого туда идти? А то поехали бы в Кисловодск на недельку. Отдохнули бы, как люди. Укрепили бы здоровье. Там, пожалуйста, ванны, грязи, массаж, процедуры. Что ты за человек? Даже неделю для себя пожить не хочешь.
  Игнатий. Вика, мне это не нужно.
  Виктория. Давай в зоопарк поедем, если хочешь, в ботанический сад.
  Игнатий. Знаешь, Вика, я думаю, эти цивильные заведения придумали в маленьких странах, где посмотреть не на что. А мы с тобой в России живём. Столько в ней нехоженого и неоткрытого. Да и сама ты знаешь, без этого я не могу.
  Виктория. Всё бежишь - бежишь. А куда бежишь, сам не знаешь.
  Игнатий. Как же знаю? На перевалы, где ещё не бывал.
  # 28 #
  На столе у Игнатия стопка книг. Он берёт одну и просматривает.
  Марина. Дядя Игнатий, что это у вас за книги?
  Игнатий. Новый сборник. Юбилейный альманах. Тут все Новоапрельские авторы. И рассказ вашей подруги здесь.
  Марина. А сами вы что-нибудь пишите?
  Игнатий. Да вот на тридцать седьмой странице мой очерк "Очарование гор".
  Марина. Горы - это хорошо. Я помню, мы в Архызе отдыхали.
  Игнатий. Архыз - это внизу. А чем выше поднимаешься, тем красивее. Сначала озёра, потом ледники, и, ещё выше - перевалы.
  Марина. На перевалах я не была.
  Игнатий. На перевалах самое удивительное это записки. Представляете, открываешь баночку из-под кофе, а в ней послание от туристов, побывавших здесь пятнадцать лет назад.
  Марина. Вот это, да. А многие читают ваши очерки?
  Игнатий. Есть и такие.
  Марина. А почему вы книги не пишите?
  Игнатий. Ну, нет. Писателем, как и критиком нужно родиться. У писателя должно быть что-то особенное внутри.
  Марина. А разве у вас этого нет?
  Игнатий. В книге нужна интрига, сюжет. Читателю интересно, когда жена изменяет мужу, а главный герой, в конце убивает кого-нибудь или, на худой конец, сам пускает себе пулю в лоб. А я, понимаете, не могу потребовать от своих героев ни измен, ни злодеяний. Фантазии на это у меня нет.
  Марина уходит.
  # 29 #
  Игнатий. Виктория идёт с работы.
  Виктория. Ой, я не могу.
  Игнатий. Хочешь нарзана?
  Виктория (садится в кресло). Налей.
  Игнатий. Что у вас случилось?
  Виктория. Опять проректор вызвал меня на ковёр. Заявил, что я не умею работать с задолжниками.
  Игнатий. А сколько их?
  Виктория. Сто пятьдесят человек.
  Игнатий. Надо же.
  Виктория. Декан неделями в командировках, на факультете я одна. Студенты толпами за мной по институту бродят, бегунки просят.
  Игнатий. Ну, и что? Подписала бумажки и всё.
  Виктория. Не всё. Надо ещё обеспечить уборку корпусов и территории. Не отдохнуть, не могу, не поесть.
  Игнатий. А ты прибавку попроси.
  Виктория. Прибавку? Ты не понимаешь, это же институт. Все прибавки в начале года.
  Ну, а ты у адвоката был?
  Игнатий. Был.
  Виктория. И что он тебе сказал?
  Игнатий. Сказал, что раньше нам с тобой об этом надо было думать.
  Виктория. Это я и без него знаю. А нового он тебе ничего не сказал?
  Игнатий. Говорит, что по закону нашу сделку могут расторгнуть, только в одном случае.
  Виктория. В каком?
  Игнатий. Если в суде будет доказано, что на момент подписания дарственной мы с тобой были недееспособными. В общем, мы с тобой были тогда не в своём уме, а потом вдруг, к нам опять рассудок вернулся.
  Виктория. Ерунда какая-то. Ты ему объяснил, что это моя квартира. Я её подарила, а теперь хочу назад себе вернуть. Где ты такого адвоката нашел?
  Игнатий. В юрконсультации.
  Виктория. Понятно. Там, видно, одни двоечники сидят. Ничего они не соображают. Мне коллега на работе мне сказала, что нам надо к Понурову надо.
  Игнатий. А кто это?
  Виктория. Не знаешь? Лучший в нашем городе адвокат Понуров-Балаклавский. Он, говорит, ни одного дела не проиграл. Он что-нибудь придумает. Обязательно сходи к нему.
  Игнатий. Схожу, конечно. Только после похода.
  # 30 #
  Виктория. Игнатий с рюкзаком и палками собирается в поход.
  Виктория. Ничего не забыл? Ложку взял, мыло, зубную щетку?
  Игнатий. Всё: палки, кошки, ледоруб. Самое главное два фотоаппарата для пейзажей и для цветов.
  Виктория. Ты полотенце в прошлый раз забыл.
  Игнатий. Полотенце положил. Мне пора. (Берёт рюкзак).
  Виктория. Подожди. Дай, я на тебя посмотрю.
  Игнатий. Что?
  Виктория. Береги себя. Будешь по ущельям лазать, помни, я тебя жду.
  Игнатий. Я помню.
  Виктория. В трещины эти чертовы не лезь. Понял? Я тебе не разрешаю.
  Игнатий. Не буду.
  Виктория. Через речки по скользкому бревну, как в прошлом году ты рассказывал, не ходи.
  Игнатий. Не пойду.
  Виктория. Не обманываешь?
  Игнатий. Разве я тебя обманывал?
  Виктория. И домой возвращайся быстрей.
  Игнатий. Не волнуйся. Я всё помню.
  Виктория. Ну, давай. Не долго. (Игнатий целует Викторию и уходит, Виктория уходит в дом).
  
  # 31 #
  Виктория и Игнатий.
  Виктория. Что тебе сказал Понуров?
  Игнатий. Он сказал, что ни одного дела похожего на наше выиграть, пока не удавалось. Но он усматривает в нашем случае хорошие перспективы и надеется, что это будет знаковый процесс.
  Виктория. Я же тебе говорила, он что-нибудь придумает. Сразу надо было тебе к нему идти.
  Игнатий. Говорит, сам факт того, что мы подарили единственную квартиру другому лицу, подтверждает нашу с тобой неадекватность.
  Виктория. Чего?
  Игнатий. Он мне сказал, что в этом не сомневается. Нужно будет только этот наш козырь трансформировать в систему доказательств на суде.
  Виктория. Не понимаю тебя.
  Игнатий. В общем, нужно чтобы на момент подписания дарственной суд нас с тобой признал недееспособными.
  Виктория. Это как?
  Игнатий. Нам нужно раздобыть такие справки, что на момент подписания бумаг мы с тобой находились в психиатричке.
  Виктория. Ты с ума сошел?
  Игнатий. Понуров сказал, что у нас получится наверняка. Это вопрос техники. У него есть люди, которые всё подтвердят. За деньги, конечно. Информационное сопровождение он обеспечит.
  Виктория. Постой. Вы, что хотите меня и, в самом деле, в психдом отправить?
  Игнатий. Это не всё. Ещё нужно привести в суд по три свидетеля, которые подтвердят, что на момент оформления дарственной мы с тобой были не в себе, а потом вдруг прозрели и, в общем, неожиданно соображать начали. Если мы согласимся, то таких свидетелей он тоже найдёт.
  Виктория. Я не понимаю. Вы хотите меня засадить в психдом и там оставить?
  Игнатий. Да нет же.
  Виктория. Я всё поняла. Дом там мне уже не понадобится. Жильём твой Понуров меня обеспечит.
  Игнатий. Да пойми же. Нам просто такие справки дадут.
  Виктория. Не выкручивайся. Вы со своим адвокатом решили меня добить?
  Да пошли вы. Ни в какой суд я не пойду. Лучше я бомжевать буду.
  Игнатий. Ну, вот. А другого варианта даже у Понурова-Балаклавского нет.
  # 32 #
  Из своего дома выходит Марин, мимо идёт Юля.
  Юля. Привет.
  Марина. Давно тебя не было. Где пропадала?
  Юля. На эсперанто ходила.
  Марина. Зачем тебе это?
  Юля. Козла там одного нашла.
  Марина. Что-нибудь серьезное?
  Юля. Да, так. С грамматикой помогала ему.
  Марина. Ну, и?
  Юля. После второго занятия он меня потащил в японский ресторан.
  Марина. Отлично.
  Юля. Сели, заказали хосомаки и все такое. А он как павлин, хвост распушил. Стал говорить, что в институте там он замдекан какой-то. И про изотерические опыты стал мне рассказывать. Начал заливать мне, как он с потусторонним миром общается.
  Марина. Ну?
  Юля. А потом сразу на меня так посмотрел и предложил, чтобы я за него замуж вышла.
  Марина. А ты?
  Юля. Я же не знаю его.
  Марина. А он?
  Юля. Говорит, подхожу я ему. Серьёзные ему нравятся.
  Марина. То, что надо.
  Юля. Подожди. Он мне условие сразу поставил.
  Марина. Какое?
  Юля. Чтобы детей не было.
  Марина. Он что?
  Юля. Я рот открыла и слушаю. А он говорит, что у него гуру есть, наставник такой. И вот этот гуру советы ему даёт, и насчет детей тоже. Гуру сказал ему, что дети карму ему испортят.
  Марина. Он, что совсем?
  Юля. В общем, я всё бросила и ушла.
  Марина. Может, поторопилась? Пообтесала бы его потом как-нибудь.
  Юля. Да ну его. Это же не мужик, если он дожил до сорока лет, а своего ума не нажил? Он что, ко мне под одеяло со своим гуру ложиться будет? Знаешь, как меня после этого всю колотит.
  Марина. Ну не надо, Юля. Ты же знаешь, ходит по земле твой единственный и ждет тебя. Ходит и думает о тебе каждый день. Просто он не нашел тебя еще.
  Юля. Вижу, как они переживают и о чём думают. Вчера один возле кассы пачку синих сигарет попросил. А ему говорят, красные остались. Он после этого в ступор вошел, и сдвинуться с места не мог. Сигареты или какой-то там их Челси проиграл, вот это для них катастрофа.
  Марина. Успокойся. Ты же знаешь, не все мужики такие. Мужчин много. Бывают и другие тоже.
  Юля. Что-то я других не встречаю. Никто, Марина, меня не любит.
  Марина. Я тебя люблю.
  Юля. Знаю.
  Марина. Чая хочешь? Давай, я заварю тебе в стеклянном чайнике - чай такой у меня есть "Нефритовое веретено". Увидишь, как чаинки в чайнике здорово крутятся? Как будто в вальсе кружатся.
  Юля. Вот и я кручусь как чаинка.
  Марина. (Марина подходит сзади и кладет руки Юле на плечи.) Пей. Бери пирожное с орехами. Все у тебя получится.
  Юля. Марина, я тебе ещё не говорила, с этой недели я перешла на зелёный кофе. Хочешь, я расскажу тебе всю правду о зеленом кофе?
  Марина. Пей. Потом расскажешь. Ты молодец.
  
  # 33 #
  (Входит Игорь.)
  Игорь. Гостям привет. Опять мужиков обсуждали?
  Юля. Очень вы нам нужны. Без вас лучше.
  Игорь. Ну-ну.
  Юля. Не буду вам мешать. Потом забегу, как-нибудь.
  Марина. Можешь нарисоваться завтра вечерком. После шести, я дома.
  Игорь. Удачи.
  Юля уходит.
  Игорь. Опять тебя накрутила?
  Марина. А хотя бы? (Пауза.) Ты слышал, Максимовы дом четырехэтажный построили? На поле чудес.
  Игорь. И ты такой хочешь?
  Марина. А тебе в маминой халупе нравится жить? Ты мужик, и тебе всё равно. А меня, знаешь, как эта вечная теснота достаёт. Наверно, я никогда здесь порядка не наведу.
  Игорь. Что ты предлагаешь?
  Марина (после паузы). А Карпов белый Лексус купил.
  Игорь. Какая нам с тобой разница. На Лексус у нас все равно денег нет.
  Марина. Да, ты мне все обещаешь. Связалась с тобой. Ты хоть замечаешь, что у меня даже приличного платья нет?
  Игорь. А синее?
  Марина. Синее? Ты забыл, когда мы его купили? Ты мне его купил, когда мы только поженились.
  Игорь. Правда? А зелёное. В зелёном, ты мне очень нравишься. Помнишь, как мы вместе расцветку выбирали.
  Марина. Выбирали? Когда выбирали? Скажи, в чем я перед тобой провинилась, что должна это зелёное платье надевать везде и на работу, и в гости? Ты же ничего не видишь. В зелёном я уже на базар хожу.
  Игорь. Прости. А что с серой тканью?
  Марина. И про серую я тебе говорила. Мне её портниха испортила.
  Игорь. Виноват. Завтра мы с тобой едем покупать новое платье.
  Марина. Никуда мы не едим. Сколько я могу тебе объяснять, что на меня ничего не шьют.
  Игорь. Тогда купим ткань. Какого цвета ты хочешь?
  Марина. Издеваешься? Как будто у меня есть время об этом думать?
  Игорь. Хорошо! Я уже подумал. Тебе очень пойдёт, знаешь, какое? Тебе подойдёт черное платье. Прямо в воскресенье поедим за тканью. Я уже вижу, как тебе в нём будет хорошо. У моей жены будет роскошное черное платье для театра и для гостей.
  Марина. Не нужны мне твои гости. Никуда я не собираюсь ходить.
  Игорь. Почему? То ты говоришь, что тебе надеть нечего.
  Марина. Пожила с тобой и от всего отвыкла.
  Игорь. А теперь привыкай. Как только пошьёшь платье, сразу пригласим к нам в гости всех друзей.
  Марина. Сам своих друзей приглашай и сам для них готовь.
  Игорь. Здравствуйте?
  Марина. Твои друзья, такие же неудачники, как и ты. А их жены - жены неудачников. Почему я должна им готовить, а потом убирать после них?
  Игорь. Ну вот, друзья мои не такие. Все тебя не устраивает. Остались только твои подруги, все незамужние, роятся вокруг тебя, Жжжжж и дуют тебе в уши, какой я неуспешный и несовременный.
  Марина. А что ты имеешь против моих подруг?
  Игорь. Что я могу против них иметь? Пусть ходят. Может, им и ходить больше не к кому. (Марина и Игорь заходят в свой дом).
  # 34 #
  Игнатий и Виктория выходят из дома.
  Виктория. Знаешь, Игнатий, я вспомнила, одна родительница мне порекомендовала ещё к одному адвокату обратиться. Только он где-то в районе живёт. К нему туда ехать надо.
  Игнатий. Поезжай.
  Виктория. У этой женщины похожий случай был. Соседи у неё долю отобрали. А этот адвокат, справки собрал и отсудил.
  Игнатий. Вдруг он и нам поможет?
  Виктория. Я завтра поеду.
  # 35 #
  Игнатий возле своего дома, Игорь приходит домой.
  Игорь. Здравствуйте, дядя Игнатий.
  Игнатий. Добрый день.
  Игорь. Как я устал сегодня. Представляете, мы втроём приняли шестьдесят пять кубов бетона, да ещё на второй этаж.
  Игнатий. Трудно?
  Игорь. Да. Каждый день эта работа. Хоть иногда расслабиться надо. Вы не против изабеллы, дядя Игнат?
  Игнатий. А Марина?
  Игорь. Марина у мамы в Краснодаре.
  Игнатий. Тогда не против. Надо же нам поближе. А то живём рядом, а как будто бы в разных Америках.
  Игорь. И я об этом. Я, вот понять не могу, дядя Игнат, из-за чего женщины ссорятся?
  Игнатий. Нам их никогда не понять, Игорёк.
  Игорь. Что бы там не говорили, но я для себя уяснил, женщина - это другой вид. (Наливает).
  Игнатий. Загадка природы.
  Игорь. Но и без них нельзя. За них?
  Игнатий. Как же без них? (Выпивают).
  Игорь. Однако и все проблемы от них.
  Игнатий. А от кого же?
  Игорь. Ещё?
  Игнатий. Наливай.
  Игорь (наливает). Теперь за что?
  Игнатий. За строителей. За вас Игорь. Если бы не вы, творцы, мужики башковитые, да мастеровые, то жили бы мы до сих пор, в грязных пещерах. Все древние и современные цивилизации создали строители. Вы, можно сказать, сделали нас культурными существами.
  Игорь. Пусть будет за нас. (Выпивают). Но вы, дядя Игнат, так говорите, потому, что сами на стройке не работали.
  Игнатий. Не работал, но представляю. У меня воображение, креативное и сенситивное.
  Игорь (наливает). А если бы вы, дядя Игнат, хоть раз по уши в бетоне полазили, вы бы по-другому говорили. И вы бы думали, как со стройки удрать.
  Игнатий. Может быть, может быть. Спорить не буду. Раз так, то выпьем за то, чтобы не попасть в этот, как его, котлован?
  Игорь. Можно и за это. (Пьют). А знаете, дядя Игнатий, как мне самому этот бетон, да эти земляные работы надоели? Вот, так! (Наливает).
  Игнатий. Да, ну? (Пьёт).
  Игорь. Скажите мне, сколько сейчас стоит залить куб бетона, один куб с опалубкой, с арматурой? (Выпивает).
  Игнатий. Не знаю. Вам виднее.
  Игорь (наливает). А я вам скажу. Десять лет назад заливка куба стоила две с половиной и сейчас она стоит две с половиной и не больше. А некоторые ищут дураков, чтобы им залили по полторы или ещё дешевле. И ещё потом на тебя все косяки повесят. А цены! Сколько стоила десять лет назад булка хлеба?
  Игнатий (выпивает). Я уже не помню.
  Игорь (пьёт). Вот. В этом вся проблема. Я чо думаю, бросать надо эту "прелюдию" с "увертюрой".
  Игнатий. Как бросать? Да вы что? Чтобы бросить, дорогой Игорь, большого ума не надо. Сначала надо что-то найти. Вы нашли что-нибудь?
  Игорь (наливает). А-а. Лучше выпьем за науку, дядя Игнат.
  Игнатий. Я не против. (Пьют).
  Игорь. Я чо хотел сказать, дядя Игнатий, а нельзя ли там в вашем институте где-нибудь устроиться?
  Игнатий. Стоп машина. В каком институте, Игорь?
  Игорь. Ну, в университете или как его там теперь, где ваша супруга деканом она там или кем?
  Игнатий. Подожди, Игорёк. А ты в армии служил?
  Игорь. А причём тут армия?
  Игнатий. Очень даже причём. Туда хорошо бывших военных берут.
  Игорь. Военных? Может быть я совсем тупой, но там же не охранная контора, а наука?
  Игнатий. Наука? Дорогой Игорь, чтобы заниматься настоящей наукой, нужны станки и приборы. Они стоят очень дорого, и через три года их менять на новые надо. А у наших там ни новых приборов, ни старых. Так культурология, да трепология. Вы слышали когда-нибудь, чтобы в какую-то фирму требовался философ или культуролог?
  Игорь. Нет пока.
  Игнатий. И никогда не услышите. И дети догадываются, что они никому не будут нужны после получения такого образования. Они тратят на обучение по пять лет, а потом идут работать грузчиками либо кассирами.
  Игорь. А зачем же тогда их этому учат?
  Игнатий. Ну, это такое экономобразование. Слышал, слово новое появилось лоукостер?
  Игорь. Для чего этой ерундой молодёжи головы забивают.
  Игнатий. Не то, чтобы ерундой. Плохому их там точно не учат, поверьте, только хорошему. И им со временем какие-то знания пригодятся, а потом повзрослеют и сами головой думать начнут.
  Игорь. А куда же им потом работать идти?
  Игнатий. Понимаете, жизнь наша так быстро меняется. Откуда это знать тем несчастным преподавателям, которым по две минималки платят?
  Игорь. Ну и ну.
  Игнатий. Учат их тому, что было вчера или даже в позапрошлом веке. Учителя ведь не только не знают будущего, им не понять и того, что происходит сегодня.
  Игорь. Дядя Игнат, раз вы всё на свете знаете. Тогда возьмите и напишите депутатам, что у нас студентов неправильно учат. А? Растолкуйте им всем.
  Игнатий. Почему неправильно? Всё правильно, Игорёк. Гидравлику изучают, термодинамику учат, сопромату учат. Всё это нужно. Но, понимаешь, всё это старые знания. А для того, чтобы человек мог хорошо зарабатывать, он должен знать ещё что-то. А этого не знают ни депутаты, ни я.
  Игорь. Приехали. Дядя Игнат, я чо хотел спросить? Вот у вас такая интеллигентная семья, вы не пьёте, не курите и супруга ваша там, в институте, студентов на стадионе, я сам видел, буквой "Ю" строила. Как так получилось, что дочка ваша вас не уважает?
  Игнатий. Ой, Игорь, не наступай на больной мизинец. Лучше выпьем ещё. (Пьют). Понимаешь, Игорёк, конфликт поколений. Слышал?
  Игорь. Да бросьте вы, дядя Игнат. Какой конфликт? Вот я у своей мамани рос. Она мне ни одной книжки не прочитала, и в театр не водила. Я же от неё никуда не убежал.
  Игнатий. Подожди, Игорёк. Дети сейчас другие, и они видят, как другие люди живут. И они догадываются, какая жизнь их ждёт.
  Игорь. Всякая.
  Игнатий. Они, Игорёк, не хотят быть неудачниками. Не хотят быть такими неудачниками, как мы. Они думают, что в их жизни будет всё по-другому. Они не понимают, что по-другому будет не у всех, и по-другому это трудно. Они думают, что в жизни добьются всего легко. Начитаются всякого глянца, всякой фигни...
  Игорь. Так и флаг им в руку.
  Игнатий. Подожди. А нам они не могут простить, что мы неудачники. А все родители не могут быть гениями.
  Игорь. Ну, это вы их так воспитали.
  Игнатий. Да, правильно мы воспитывали. Но то, что папа или мама, не смогли в жизни стать какими-нибудь шишками, это обесценивает в глазах их чад то, чему они их учат.
  Игорь. Я бы порол таких. У них понимаете, дядя Игнат, всё есть, а они так с папаней да маманей...
  Игнатий. И дочь моя, наверно, считает, что если у меня не хватило ума сделать карьеру, то и нравоучения мои ничего не стоят.
  Игорь. Что же у неё своей головы нет?
  Игнатий. Не знаю. Я знаю только одно. Для меня теперь наступил час расплаты. И дочь моя мстит мне и матери, за то, что мы неудачники.
  Игорь. Не берите в голову, дядя Игнат. Лучше ещё по одной?
  Игнатий. Давай. (Пьют).
  Игорь. Я просто поверить не могу. Чтобы она, Лерка. Она же была мамина домашняя девчонка и вот так с вами.
  Игнатий. Знаешь, Игорёк, что я понял, нельзя в присутствии дочери или сына жаловаться на свою жизнь. Ты думаешь, что сын твой или дочь тебя потом пожалеют? Не дождёшься. Настанет час и они всё это обернут против тебя. Они выждут, чтобы потом тебе ногу подставить.
  Игорь. Ну, ладно, наш шалопай выкинул такое. Но ваша? Вернётся она. Поверьте, вернётся.
  Игнатий. Ой, не знаю, Игорёк. Я знаю только, что мне уже пора. Где мой дом? Улица, улица...
  Игорь. Я доведу вас, дядя Игнатий. (Игорь берёт Игнатия под руку и помогает дойти до двери).
  Игнатий. Ты хороший товарищ, Игорёк. Виктории не говори. Чшш.
  Игорь. Замётано, дядя Игнат. Молчу.
  Игорь заводит Игнатия в его дом.
  # 36 #
  Игнатий возле дома, появляется Виктория.
  Игнатий. Как из района добралась? Устала?
  Виктория. Нормально.
  Игнатий. Поможет нам твой адвокат?
  Виктория. Не захотел.
  Игнатий. Почему?
  Виктория. Сказал, ездить из района к нам далеко. У него в Ляпкино своих дел хватает.
  Игнатий. Посоветовал бы в нашем городе, какого толкового юриста. Не догадалась у него спросить?
  Виктория. Спрашивала.
  Игнатий. И что?
  Виктория. Говорит, у нас только один выход.
  Игнатий. Какой, говори?
  Виктория. Он сказал, правда на нашей стороне.
  Игнатий. Ну?
  Виктория. Но в суде мы её не добьёмся.
  Игнатий. А такое бывает?
  Виктория. Бывает.
  Игнатий. И что нам делать?
  Виктория. Он предложил вариант. Сказал, что нам поможет один его знакомый.
  Игнатий. Какой знакомый?
  Виктория. В нашем городе есть человек, который как раз такими делами занимается.
  Игнатий. Как?
  Виктория. Подойдёт, поговорит.
  Игнатий. Как поговорит?
  Виктория. Он знает как.
  Игнатий. Что он знает?
  Виктория. Сказал, бояться не надо. Он нормальный мужик, не беспредельщик.
  Игнатий. Ты с ума сошла? Вор в законе, что ли?
  Виктория. Я не знаю. Сказал, к нему многие обращались. Люди по десять лет судятся, а он решает сразу, и по справедливости.
  Игнатий. Вика, ты это серьёзно?
  Виктория. А что? Я уже ничего не понимаю.
  Игнатий. Ты, что серьёзно хочешь, чтобы к нашей дочерью пришли бандюки? С ними свяжись.
  Виктория. Что же нам делать, Игнат.
  Игнатий. Ждать. Мы с тобой уже всё сделали - и вспахали и посеяли. Нам остаётся одно, дождаться всходов.
  # 37 #
  Возле своих домов Марина и Игнатий.
  Марина. Вчера, дядя Игнатий, я вернулась из Краснодара.
  Игнатий. Понравился вам город?
  Марина. Город хороший . Но я, знаете, привыкла к своему Новоапрельску. И, наверно, уже нигде жить не смогу.
  Игнатий. А мама как?
  Марина. Мама ничего. Только вот Макар Савельевич в пивбаре подрался. Домой избитый пришел.
  Игнатий. Что у него, перелом?
  Марина. Не знаю. Ему было плохо. Мама его два дня лечила. Потом выбежала ненадолго в аптеку, а он в это время опять в пивнушку ушел.
  Игнатий. Ну, и зачем ей эти приключения?
  Марина. Я ей это же говорила. А она мне сказала, что не может бросить его. Он, говорит, без неё пропадёт.
  Игнатий. Да он всё равно пропадёт.
  Марина. Я тоже ей так сказала.
  Игнатий уходит.
  # 38 #
  Мимо идёт Юлия.
  Юлия. Привет.
  Марина. Давно не заходила. Чем ты теперь занимаешься?
  Юлия. Ты не поверишь, роман пишу.
  Марина. Ты серьёзно?
  Юлия. Хочешь, расскажу? Представляешь, фрау моя родилась в штате Монтана.
  Марина. Да?
  Юлия. Закончила она школу, и уехала в Нью-Йорк, учиться в колледже на Манхэттене. Через два года возвращается она к себе на родину. Представляешь, едет она на таком белом Порше. Руки у неё на руле в таких, знаешь, мягких черных с голыми пальцами перчатках.
  Марина. Круто.
  Юлия. А детство её прошло в таком крошечном городке у самых Скалистых гор. В том месте когда-то был рудник. Первые поселенцы добывали там золото, ещё алмазы и изумруды. Потом изумруды кончились и все разбежались, кто в Нью-Йорк, кто в Чикаго.
  Марина. Потрясающе. Но ты же там никогда не была.
  Юлия. Какая разница? Если бы ты знала, как я обожаю эти маленькие заброшенные городки в Западных Штатах. Кстати, у меня псевдоним - Сильвия Берлускони.
  Марина. Ну, ты даешь!
  Юлия. Слушай. В городке этом только одна небольшая улочка. На ней прошло всё моё детство, и оттого я помню там каждый дюйм. Представь, я поворачиваю к нашему ранчо, и в памяти перелистываю страницы моего прошлого. Потом сбавляю скорость и справа вижу замерзшее озеро. Если бы ты знала, как после школы в детские годы я любила кататься на коньках! Я там каталась часами.
  Марина. Ты же никогда на них не каталась!
  Юля. Ты испортить всё хочешь?
  Марина. Молчу.
  Юля. Так вот. Я останавливаю Порше. У меня такие роскошные каштановые волосы, модная куртка. На голову надеваю капюшон и выхожу. Яростный ветер сбивает меня с ног. Морозный воздух жжёт мой щёки. Я влетаю опять в салон. И этот жуткий ветер с каменистых гор будоражит во мне воспоминания. Я вспоминаю, как в такую же стужу, мне было пятнадцать лет. После школы я каталась здесь, и ко мне, не говоря ни слова, подбежал один парень. Это был Мэтью. Он срывает с меня такую голубую с белым помпончиком шапку. Я бросаюсь за ним, догоняю, хватаю шапку, а он хватает меня и целует. Я его бью изо всех сил, но ничего сделать не могу. Боже, какой это был долгий поцелуй. У меня до сих пор губы болят. Веришь?
  Марина. Я тебе верю.
  Мимо идёт Окуньков.
  Окуньков. Здравствуйте, Юля! Почему вы перестали ходить на заседание нашей литературной группы? Мы вас всегда вспоминаем.
  Юля. Приду обязательно, Всеволод Андреевич.
  Окуньков. Кстати, Юля, вы читаете нашу газету "Вести культурологи"?
  Юля. А что там?
  Окуньков. Прочитайте обязательно. В последнем номере на третьей полосе, моя статья, о победах наших ребят на соревнованиях. Представляете, студентка третьего курса Татьяна Середнякова победила в двух номинациях, а первокурсник Андрей Бедолагин стал четвёртым.
  Юля. Молодцы.
  Окуньков. И ещё. Приходите в субботу на институтский стадион. Наши футболисты завоевали кубок. "Культуролог" опять не подкачал. В упорной борьбе ребята отстояли восьмое место.
  Юля. Надо же!
  Окуньков. Да, Юленька. Приходите, обязательно. Надо знать наших.
  Окуньков и Юля уходят.
  # 39 #
  Марина возле своего дома, из своего дома выходит Игнатий.
  Игнатий. Как дела у мамы?
  Марина. Я так и знала, что этим кончится.
  Игнатий. А что с ней?
  Марина. Мареман этот опять в пивбаре подрался.
  Игнатий. Серьёзное что-нибудь?
  Марина. Очень. Ему проломили голову табуреткой.
  Игнатий. Надо же?
  Марина. У него там и сотрясение и кровоизлияние. Теперь он лежит, а мама от него не отходит. Сколько он теперь промучится, не известно.
  Игнатий. Да. Жалко.
  Марина. Я и за неё переживаю.
  Марина уходит.
  # 40#
  Игнатий. Виктория идёт домой.
  Игнатий. Вика, я билеты купил. Приглашаю тебя в воскресенье на "Весёлую вдову".
  Виктория. На оперу что ли?
  Игнатий. Нет. "Весёлая вдова" - оперетта.
  Виктория. Опера, оперетта, какая разница? Не люблю я это. Мне не нравится, когда они поют. Я просто музыку люблю. Люблю закрыть глаза, слушать и думать о своём.
  Игнатий. Как тебе трудно угодить, дорогая. Эту оперетту в мире ставят, чуть ли не каждый день. Представления идут на всех континентах, кроме Антарктиды. Публика, говорящая на разных языках больше ста лет слушают прекрасную музыку Легара, а ты к ней равнодушна.
  Виктория. Ну, если ты так хочешь, давай пойдём.
  Игнатий. Между прочем, партию Ганы будет петь сама Аделина Зайцева.
  Виктория. Кто это?
  Игнатий. Известная певица.
  Виктория. А этого?
  Игнатий. Данилу? Какой-то молодой. Вика, я думаю, в театре будет половина вашего института.
  Виктория. Наверно и декан придёт. Игнат, обязательно напомни мне, чтобы я тебе белые брюки отпустила.
  Игнатий. Вика, скоро день твоего рождения. Мы всегда его отмечали втроём. А теперь?
  Виктория. А теперь вдвоём мы остались. Неужели она не вспомнит обо мне, не придёт, не поздравит?
  Игнатий. Не терзай себя. Давай подождём.
  Виктория. Игнат, может, не надо ничего отмечать? До праздников ли нам с тобой?
  Игнатий. Ну, что ты? Этого пропускать нельзя.
  Виктория. Странно, родилась я в унылом осеннем месяце: в это время обычно ветер, слякоть, дождь, но почему-то в День моего рождения всегда сияет солнце.
  Игнатий. Хотя бы ради этого, давай соберёмся. Пригласим друзей. Окуньков придёт, Марину с Игорем позовём.
  # 41 #
  У Самозвановых праздничный стол. Марина и Игорь у своего дома.
  Игнатий (Марине). Марина, у нас всё готово. Мы вас ждём.
  Марина. Мы помним.
  Игорь. Предупредили бы раньше, Игнатий Ильич, мы бы с подарком пришли.
  Игнатий. Никаких подарков! Хорошие соседи, знаете, это самый большой подарок.
  Марина. Мы сейчас. Только Юля ко мне обещала прийти.
  Игнатий. Пусть и она приходит.
  Игорь (Марине). Как раз новое платье наденешь. (Игорь и Марина уходят в дом).
  Появляется Юля.
  Игнатий. Юля приглашаем вас. Сегодня у Виктории Данииловны День рождения.
  Юля. Благодарю.
  Появляется Окуньков с цветами.
  Окуньков. Дорогую хозяйку, позвольте от чистого сердца поздравить. Все говорят, что нельзя повернуть время вспять. Но к вам, Виктория Данииловна, этот всеобщий закон природы не относится. Вы, я замечаю, год от года только молодеете.
  Виктория. Спасибо. Если бы и вправду было так!
  Марина и Игорь выходят из дома и подходят к столу.
  Игнатий. Поскольку все в сборе, то позвольте мне начать. Дорогая Вика, Виктория, какие слова я могу сказать тебе сегодня после стольких лет нашей совместной жизни? После стольких слов нами друг другу уже сказанных. Мне осталось сказать тебе только одно. Ты самый близкий, самый дорогой и самый главный мой человек. А этот твой праздник - главный день в моей жизни. Будь здоровой, красивой, счастливой и сильной. Силы будут нужны и тебе и мне. За тебя. (Все выпивают).
  Виктория. Спасибо, дорогой. Про силы ты правильно сказал.
  Окуньков. Теперь, разрешите мне. Дорогая Виктория Данииловна, вы вместе с вашим уважаемым супругом, Игнатием Ильичем уже столько лет вместе идёте по жизни. Я восхищаюсь вами. Дорогая Виктория Данииловна, некоторые считают, что женщинам нужно дарить золотые украшения, другие считают, что надо дарить духи, третьи дарят цветы. У меня своя привычка, я уважаемым дамам дарю стихи. И эти стихи для вас. Послушайте.
  Наступила пора хризантем,
  Вдохновеньем коснувшись поэтов,
  И рассыпала множество тем,
  На палитру осенних сюжетов.
  
  Необычно звучали стихи
  Под зелёными кронами сосен...
  На холсте, проявляя штрихи,
  Удивляла задумками осень.
  Виктория. Всеволод Андреевич, как вы угадали, что хризантемы - мои любимые?
  Юля. Замечательные стихи. И по теме.
  Виктория. Я тронута.
  Марина. А это ваши?
  Окуньков. Нет. Эти стихи написал наш замечательный поэт Анатолий Александрович Чекулаев.
  Игнатий. Здорово. Афины отдыхают.
  Виктория. Зачем нам Афины? Разве наш город хуже?
  Игнатий. Кто бы в Афинах мог написать строчку о хризантемах, которую будешь помнить всю жизнь?
  Появляются Лера с букетом желтых хризантем и Анатолий.
  Лера. Мамочка, это тебе. Поздравляю. Те самые, что ты любишь, желтые, кудрявые. (Подходит к Виктории).
  Анатолий. Мы объездили все павильоны, пока Лера не нашла, какие хотела.
  Виктория. Лера. Я столько плакала. Я знала, я думала, неужели ты не поздравишь. Я ждала тебя (обнимаются).
  Лера. Мама, прости меня.
  Окуньков. Позвольте я продолжу. Уважаемая Виктория Данииловна, уважаемые гости, друзья, я хочу поздравить всех не только с днём рождения нашей прекрасной виновницы торжества, но и с этим незабываемым осенним днём. Всё повторится, дорогие мои. Но не этот дивный осенний день, этот наш Новоапрельский день, когда мы с вами были счастливы. Он не повторится никогда. Я предлагаю выпить и за него и за всех нас.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"