Скверная в этом году вышла осень. Скверная, грустная и очень холодная. Это даже может показаться странным, что ранней осенью начинает падать снег, когда листья на деревьях только начали желтеть. Но все случается неожиданно. Особенно если ты этого не ждешь.
Для всех стало неожиданностью, когда в один серый день вместе со снегом пошел дождь. Земля превращалась в одно огромное болото, по которому не было прохода. И тут же все начинает замерзать, сохраняя причудливые формы. Позже, когда непроницаемая стена ливня начала редеть, с неба посыпался град, круша все на своем пути.
В одном доме на краю небольшой площади у окна сидела маленькая старушка. На подоконнике стояли три горшочка, которых росли синие, белые и красные фиалки.
- Может не стоит сегодня идти? - задала свой вопрос куда-то в окно женщина.
- Надо, Сара, надо, - голос доносился из-за спины.
Сара повернулась. За спиной стоял мужчина намного старше средних лет. Его седая голова с небольшой лысиной была немного наклонена вправо. Добрые голубые глаза смотрели на женщину с любовью. Это был ее единственный близкий человек. Ее муж, Михаил Аркадьевич.
- Не ходи, прошу тебя, - тихим голосом произнесла Сара. - Посиди сегодня дома, а завтра вместе сходим.
Она смотрел на мужа. Его рука поднялась и прижалась к сердцу. Михаил Аркадьевич облокотился о стол. Сердце болело. Очень сильно болело. Но внезапно боль прошла. Так же внезапно, как и началась. Его это беспокоило. Поэтому сейчас он собирается уходить.
- Сегодня пойду. Врач сказал сегодня. Я скоро вернусь. Госпиталь работает до четырех. Я скоро.
Он отвернулся и направился в коридор. В дверном проеме мужчина замер, повернулся и посмотрел на жену. Пару мгновений спустя он уже надевал обувь, плащ и шляпу.
- Подожди, Миша, подожди! - Сара бежала по коридору, держа в руке белый шелковый шейный платок. - Вот, возьми. Вместо шарфа. И возвращайся скорее.
- Я скоро.
Михаил Аркадьевич открыл дверь и, не оборачиваясь, вышел на лестничную клетку. Дверь закрылась. Сара так и продолжала стоять на том месте, где они попрощались. Но потом, через несколько минут, она пошла в кухню, поставила на огонь чайник, села у окна и смотрела на цветы.
На больших напольных часах, стоящих в просторном коридоре у стены, пробило два часа дня.
***
Михаил Аркадьевич подошел к большой лестнице, ведущей к массивному белому, но обычному зданию, на торце которого красной краской был выведен большой крест. На табличке, прикрепленной к стене, было написано: "Республиканский госпиталь". Мужчина постоял в раздумьях, всматриваясь в надпись, но потом, одолев себя, направился к дверям.
Массивные двери из толстого стекла отъехали в стороны, впуская и выпуская посетителей. Это была их будничная работа, к которой, по прошествии нескольких лет, они привыкли. Михаил Аркадьевич не хотел заходить. Он не любил больницы, госпитали и прочие медицинские учреждения. И даже боялся таких зданий и работающих в них людей.
В голову лезли разные мысли, некоторые их которых не были приятными. Он думал очень долго, пока в спину кто-то не толкнул его и не раздался крик: "Что встал? Иди вперед!"
Тогда, стряхнув с себя оцепенение, он сделал первый шаг. Самый тяжелый шаг в его жизни. Затем второй, третий, четвертый, пятый. Наконец, преодолев дверь, он оказался в просторном холле из белого камня, отдаленно смахивающего на мрамор. Все сияло чистотой.
Сердце закололо. Грудь стала сдавливаться сама по себе.
Вокруг, как и в обычной больнице, суетились люди, бегающие с бумажками, рецептами и прочей макулатурой. Врачи в белах халатах носились по коридорчикам, кабинетам. Посетители, стоящие в больших очередях к окошку регистрационного кабинета, нервничали и даже кричали друг на друга.
Михаил Аркадьевич дошел до кабинета с табличкой "Кардиолог" и тихонько постучал. И, услышав из-за двери: "Войдите", открыл дверь. Этот кабинет много отличался от холла: бежевые стены создавали очень уютную атмосферу, маленький коричневый диванчик у стены ждал пациентов, столики и тумбочки, на которых стояли различные вещи, создавали ощущение наполненности, некой обитаемости.
- Да Вы садитесь, - мягко произнес врач.
Михаил Аркадьевич присел на край дивана, сложил руки на коленях и сказал:
- Здравствуйте, Иван Николаевич.
Врач поднял голову и посмотрел на пришедшего. Потом взял стопку бумаг с края стола и начал перебирать их. Достав листочек, он углубился в чтение. Дочитав до конца, поднял глаза и посмотрел на пациента.
- Ну, что я могу сказать, - произнес Иван Николаевич. - Дело не совсем приятное. Не хочу расстраивать, но работа есть работа.
Он замолчал. Повернул голову к окну и стал всматриваться в деревья, ветви которых гнул нещадный ветер.
- Как Вам сегодня погода? - спросил кардиолог, не поворачивая головы. - Не правда ли ужасная? И как Вы себя чувствуете?
- Погода плохая. И вот сердце опять зашалило. Наверное, из-за такой погоды.
- Сердце, говорите, шалит опять? - произнес Иван Николаевич и повернулся к посетителю. - Может из-за погоды. Хотя навряд ли. Такое из-за погоды не происходит.
- О чем Вы говорите, доктор? Я не понимаю Вас.
- Я говорю, что болеете Вы, Михаил Аркадьевич. Болеете. У Вас порок сердца. Аортальный стеноз. Ничего очень страшного в этом нет...
- Ничего очень страшного? Значит, это все равно страшно?
- Все болезни в какой-то мере страшны. Я же говорю, что пока беспокоится не о чем. Мы назначим Вам день операции. Для начал возьмем анализ, Вы попьете лекарства, которые я Вам пропишу.
- Это смертельно?
- Если вмешаться сейчас, то нет. Но если будем тянуть, то кто знает, можете долго и не прожить. Поэтому я рекомендую Вам согласиться. Так как?
Михаил Аркадьевич помолчал. Потом повернул голову в сторону, в поисках часов. Найдя их на противоположной дивану стене, он посмотрел на них. Два тридцать пять.
- Хорошо, - медленно и почти неразборчиво произнес он. - Хорошо. Я согласен.
- Вот и чудесно. Я пока выпишу Вам два препарата, а вечером позвоню. Надо обговорить все с главврачом, поэтому до вечера. Вот держите.
С этими словами он протянул белый лист, на котором неразборчивым почерком было что-то написано.
Михаил Аркадьевич взял листок, встал с дивана, попрощался и медленно пошел в сторону двери. Открыв ее, он вышел в коридор. В голове роились мысли. "Ничего страшного" - подумал он. - "Все будет хорошо."
Сердце заболело вновь. Он хотел сесть, оглянулся, но ни стула, ни скамейки не нашел. Тогда облокотившись о стену, он становился. Дышать становилось тяжело. Михаил Аркадьевич начал сползать вниз по стене. Никто не остановился и не попытался даже предложить ему помощь.
Мужчина сел на пол. В глазах темнело, голова кружилась. Тогда он поднял голову вверх и попытался попросить о помощи. Но люди, идущие по коридору, даже не поворачивались в его сторону. Он сдерживал боль как мог. Но у него это плохо получилось.
Михаил Аркадьевич даже не заметил, как к нему подбежала маленькая девочка и стала что-то спрашивать. Но мама этой девочки громко сказала: "Отойди от мужчины. Пойдем, нам пора." И девочка убежала.
Голова все кружилась, вокруг все сливалось в одно огромное непонятное пятно. Глаза закрылись сами по себе. Голова откинулась, а сердце внезапно перестало болеть.
Часы, висящие над дверью в больничное крыло, пробили два сорок.
***
Сара, жена Михаила Аркадьевича, сидела в бежевом кресле около окна и пила чай. Она смотрела на маленьких детей, играющий в песочнице в большом дворе.
Внезапно белая фиалка в коричневом расписном горшке завяла. Сара посмотрела на цветок, и ее глаза наполнились словами. Дрожащей рукой женщина поставила чашку на стол, не разлив ни капли чая, и рухнула в кресло. Она плакала.
Часы пробили два сорок одну.
***
Внезапно в коридоре раздался крик. Это кричала молодая девушка, ассистент врача-кардиолога. Все стали останавливаться, подбегать к девушке, открывать рты. Группа зевак становилась все больше и больше.
На крик из кабинета выбежал Иван Николаевич. Он попытался растолкать собравшихся, но это получалось плохо. Тогда он громко похлопал в ладоши, пытаясь привлечь к себе внимание. И когда многие обернулись в его сторону, он начал пробираться в глубь стены из людей.
- Господи, что произошло, Варя? - спросил он у ассистентки.
Девушка закрыла глаза и показала пальцем в сторону. В направлении пальца доктор увидел своего пациента. Иван Николаевич метнулся к нему и немедленно приложил пальцы к шее. Но надежды его не оправдались. Пульс у Михаила Аркадьевича отсутствовал.
Тогда кардиолог немедленно скомандовал вызвать несколько человек с носилками и увезти мужчину.
Часы пробили два пятьдесят.
***
Раздался телефоны звонок. Сара очнулась от глубоких раздумий. Она знала, кто звонит. Утирая слезы, Сара потянула руку к трубке.
- Здравствуйте, - раздался голос из телефона. - Вы Сара?
- Да, - еле слышно ответила женщина.
Голос в трубке продолжал.
- Ваш муж ... Он умер. Его доставили в наш больничный морг. Если у вас есть возможность, то приезжайте и сможете его забрать.
- Хорошо.
Телефон замолчал.
Часы пробили четыре часа.
***
Часы в квартире пробили шесть часов вечера. Толпа докторов выносила носилки из дверей комнаты.
Соседи, сбежавшиеся на шум, стали расспрашивать врачей.
-Господи, что произошло? - спросила одна пожилая женщина у молодого врача.
- Умерла. Часа два назад муж у нее умер, теперь и она.
Соседи стояли молча. Женщины плакали, вспоминая, какими хорошими и добрыми людьми были Сара и Михаил Аркадьевич.
А на носилках в машине скорой помощи лежала пожилая женщина. Ее лицо было залито слезами. Но в тоже время это лицо приобрело некую тень улыбки и счастья.