Далеко на востоке горы так высоки, что бредущая по небу луна обходит их стороной. В той стране, из каменного сердца земли, из глубокой
трещины в белой скале растет Древо жизни, Священный ясень. Когда на земле рождается человек, на Ясене появляется новая ветка и растет вместе с ним.
Но ни на земле, ни на небе нет никого сильнее Смерти. Яростная и бессонная, ломает она ветви Древа
жизни, а людям слышатся раскаты грома за облаками. Если Смерть сломает ветку - умрет тот, чья это ветка. Сломает длинную ветвь - весь род сгинет без следа.
Если сломает большой сук - будет истреблено целое племя. Много их уже погибло, а погибнет еще больше. Бывает, что Убивающая лишь
надломит ветку. Она еще зеленая, но силы в ней уже нет. Тому, чья ветка надломлена, достанутся слезы и горе, позор и голод. А потом ветка совсем высохнет, и
Смерть унесет хозяина ветки. Так говорила вдова своей дочери Серой Белке. Вот что может спасти от лапы Смерти: имя
большого и грозного зверя! Но лучшие звериные имена достаются сыновьям и дочерям сильных и удачливых охотников. А бедной и безродной вдовьей дочке досталось
беззащитное имя Серая Белка. Она была ростом коротка, пушистые косы еще короче, а память совсем коротенькая. Она всегда забывала, что у нее имя беличье, и
руки слабые, и умерший отец не придет за нее заступиться. И еще забывала она, что если Смерть надломила ветвь твоего рода, то лучше
затаиться, затихнуть, замолчать, чтобы она забыла о тебе и ушла. А Серая Белка пела песни, ворожила о женихе и говорила, что должна же быть где-то хоть какая
справедливость для вдовьей дочки. Чтобы она наконец со страху затаилась, вдова рассказывала ей о змеях-оборотнях из лесных болот и о духах гор, которые
одним взглядом могут обратить тебя в камень. А еще рассказывала вдова о злых людях, забывших священный закон Солнца. Лишь бы Серая Белка со страху перестала песни
петь. Ведь зверь не любит, когда его добыча веселится. Смирись, замри.... ведь только за мертвыми не охотится Смерть. И никогда не выходи из леса, оставайся под защитой братьев-деревьев. Ибо Смерть рыщет в полях, издалека увидит тебя. Так говорят мудрые старики. Помни их слова, не выходи из леса, Бельчонок. Только Серая
Белка долго бояться не умела. Вот однажды по осени она делала запасы на зиму - ходила на охоту и ловила рыбу. В один из дней она увидела стайку тетеревов. Но глупые птицы не знают, что говорят старики. Улетели с березовой опушки на поле. А подобраться к птицам можно только по дороге, где сухая трава не шуршит под ногами. Матушка говорит, что некогда по дороге шли войска южан, а теперь их духи стерегут неосторожных лесных девушек. Но когда у тебя нет отца и братьев, которые справились бы с медведем или лосем - тогда даже тетерева упускать нельзя. Серая Белка принесла жертву Лесным покровителям - рассыпала по зеленому мху свои деревянные бусы. Заручившись их защитой, храбро пошла за добычей.
В полях подстрелила трех тетеревов и понесла домой, и верила, что судьба благосклонна к ней. Тихо, чтобы ее не услышала Смерть, она запела волшебное песенное сказание, а все ее песни были про белок:
Вель, Олень высокорогий, Ястреб Хест, праправнук Ветра, Эльки-Лис, Огня племянник, И премудрый Торргир-Ворон
Встали в круг на мху зеленом
Спорят из-за девы Белки,
Из-за Белки рыжехвостой,
Повелительницы леса.
Загадала им загадку
Белка, дочь Зари вечерней:
Отчего в осеннем небе
Солнце ясное не греет?
По крутым дорогам горным,
Вель-Олень пошел к востоку Встретить утреннее Солнце,
У него спросить отгадку.
Ястреб Хест раскинул крылья
И в полуденное небо
Полетел сразиться с Солнцем
И ответ когтями вырвать!
Строит лодку хитрый Эльки,
По волнам прозрачным моря
Лис поплыл подслушать шепот
Засыпающего Солнца.
Наступленья темной ночи
Ждет премудрый Торргир-Ворон,
Хочет он спросить совета
У Луны, подруги Солнца.
Ворону Луна сказала:
Оттого остыло Солнце,
Что огонь свой подарило
Сыновьям своим, деревьям.
Спит в тумане лес осенний,
В нем не слышно птичьих песен....
Не успела она допеть волшебное сказание, как увидела, что двое людей незнакомых торгуются посреди дороги. Один
в бурой куртке из меха росомахи - видно здешний, с гор. А другой чужестранного вида, одетый богато и ярко. Будто Солнце отдало свой огонь не осеннему лесу, а его
широким многоцветным штанам! Торговец из иных земель, беда здешних мест... Не зря матушка велела дочери не выходить из леса, не зря повторяла: 'Не пей воды, текущей из гнилого болота, держись подальше от дороги, идущей с юга'. Осторожная Серая Белка решила обойти торговца стороною. Но горец крикнул: - Эй, дева синеокая! Иди сюда! Помоги нам разрешить спор. Что ж ты не идешь? Что ж ты такая робкая?
Серая Белка и не думала подходить. Зайцы в старину были доверчивые. Но и они поумнели...
Эти двое торговались из-за меча, который чужеземец хотел продать горцу. Спорили в крик. Чужестранец в обмен на меч хотел выведать кое-что. Где в горах можно найти металл желтый как когти филина? Иноземцы называют его золотом, и оно им дороже, чем небо и солнечный свет. Серая Белка добра от встречи с торговцем не ждала, да и с горцем тоже. Она-то умная была и знала, что все, что торговцы приносят из иных земель - отмечено темным проклятием. Тонкие ткани, цветные пояса, блестящие
браслеты, хорошее оружие. Все они заколдованы. Ибо если северный горец прикоснется к ним, в тот же миг его совесть обращается в сухие листья и сгорает дотла. Тогда держись от него подальше, как от волчьей стаи. Серая Белка быстро пошла к дому. Но услышала вослед:
- Я тебя все равно поймаю, как в другой раз на охоту пойдешь. Ты, небось, недалеко живешь. Клянусь моими славным предками - ты нам нужна только спор разрешить.
Серая Белка поверила клятве предками. Такую клятву нарушать великое бесчестье. Она подошла, чтобы рассудить их по справедливости, и
вдруг горец схватил ее за плечо.
- Вот мой отец и братья тебя так схватят! - закричала она в страхе.
Не поверил он ее угрозе:
- Были бы у тебя братья или отец, ты бы одна по лесу не ходила. Нет у тебя никого.
- Но ты поклялся!
- А я и не собираюсь нарушать обещание. Как сказал, так и будет: ты мне нужна спор разрешить. Эй, чужеземец, так ты говоришь, будто твой меч рубит кость с одного удара? - Он волшебной ковки, - закивал хитрый южанин, - В нем соединились твердое, как кремень, Зимнее железо и гибкое, как ветвь ивы, Весеннее железо1. Острее и крепче его нет на свете. Многие спины согнутся перед тобой, но никогда не согнется и не зазубрится этот клинок! Зачем он не родился немым! Зачем пришел
он в наши земли! Рука горца тянулась к мечу, но торговцу он не верил:
- Сказать тебе где золото в горах - плата немалая! Я без пробы не возьму, испытаю на живой кости. Девица, выбирай, что тебе рубить: руку или ногу? Серая Белка упала бы на колени, если бы обманщик не держал ее за плечо. Она молила его:
- Закон Всевидящего Солнца запрещает отбирать у людей последнее! Как же я смогу охотиться? Но горец был уже под чарами южных сокровищ.
Он крикнул:
- В солнечных землях юга законов Солнца давно не чтут! А живут сытнее нашего! Хватит с меня законов! А ну решай - а не то испробую меч на твоих ребрах!
Серая Белка быстро выбрала: рубить ногу. Потом ей много лет снился этот день. Но судьба ее пожалела. Меч оказался не
волшебным, а тупым. Не отсек ногу, лишь надломил кость. Горец хотел ударить мечом обманщика-торговца, но тот ответил колдовским шепотом:
- Через меня судьба даровала тебе то, что дороже мечей и топоров. Ты знаешь теперь, что Солнце не наказывает того, кто проливает кровь невиновного и отнимает последнее. С таким знанием ты сам добудешь боевое оружие.
А может быть, эти слова примерещились Серой Белке. Она, истекая кровью, ползла к своей хижине, а горец-охотник шел к югу, туда, где боги войны щедро раздают богатую добычу всем, кто радует их зрелищем битв. Он шел туда, где любовь покупается за золото, а крепкое виноградное вино хранится в свинцовых сосудах, и свинец придает вину особый, сладкий вкус...
Страшен и горек твой удел, если Смерть надломила твою ветку на Древе Жизни, и у тебя нет ни отца, ни братьев. Мать увидела Серую Белку и разрыдалась. Кость была сломана, а плоть глубоко рассечена. Пресекся, перерублен род. И некому отомстить за изувеченную дочь.
В углу хижины, там, где некогда хранилось оружие отца, теперь лежали его мертвые кости. Люди с привольной и солнечной Великой Равнины дивятся, что лесные жители хранят в своих хижинах скелеты умерших. Для них эти безглазые черепа страшны. Нет. Без защитника-отца еще страшнее! Если прикоснуться к тому, что осталось от него - иногда потом отец живой снится во сне. Серая Белка легла на охапку сухой травы в углу хижины, прижалась к сухим мертвым костям и перешла от дневного света в сонное беспамятство. Но приснился ей не отец, а привиделось, будто мать пошла на дальнее озеро ловить рыбу, да принесла вместо рыбы мерзлых лягушек.
Они оттаяли у очага, прыгнули девушке на грудь и пели о весне. Серая Белка проснулась. В хижине холодно, осень на исходе. Мать плачет, а тело стынет от потери крови. Но видение было не к смерти, и она не умерла. Долгими зимними ночами олень и лис приходили в ее сны, ястреб рвал когтями ее раненую ногу, а
ворон рассказывал ей о лесной просеке, называемой Путь Уходящего Света, где некогда погиб ее отец:
Лес не простит лесорубам
Гибель священных деревьев,
Скован заклятием грозным Путь уходящего света.
Путь тот избрав, ты узнаешь Месть разъяренного леса.
Зоркие совы увидят
Тени, что сон твой тревожат,
Ворон-вещун угадает
Что тебе смерти страшнее,
Хитрые лисы услышат
Шепот твой: "Только не это..."
Это придет за тобою,
Встанет из топи болотной,
Ветви омелы совьются
В то, что назвать ты боишься,
Ужас твоих сновидений
Выйдет по тропам звериным,
Чтобы узнал ты, как страшно
Дереву под топором!
Потом лесная просека рассеялась в сонном тумане, Олень, Лис, Ястреб и Ворон ушли, и Серая Белка вернулась в дневной мир.
Так она и осталась хромой. Время шло. Еще два годовых кольца появилось на стволах деревьев. Все ровесницы Серой Белки вышли замуж. Она
пережила еще две зимы, в одиночестве и голоде. Но смерть опять прошла стороной, не забрала свою добычу в Ночи Холода, когда звезды блестят, как белые волчьи зубы, когда гибнут самые слабые из людей племени.
Весенним утром Серая Белка сидела во дворе и вышивала то, что увидела в зимних снах. Было еще холодно, и пальцы мерзли, но для такой работы нужен свет. Если ты не можешь ходить на охоту, а мужа у тебя нет и не будет, одно тебе остается: менять у соседок вышитую одежду на мясо. От страха она даже песен не пела. Чтобы Смерть наконец забыла про нее.... Вдруг сухая ветка хрустнула под чьей-то ногой. У охотников хороший слух. Белка по звуку шагов поняла: идет старуха. Поступь твердая, уверенная: значит, старуха не простая, а обладающая властью! Серая Белка в страхе подняла глаза. Старуха была одета в темный плащ с изображением горностая. Значит, она из племени охотников с южного склона Оленьей горы, из леса, где водятся горностаи. Старуха подошла к Серой Белке, и девушка увидела в руке у незваной гостьи рябиновый посох с вырезанными на нем волшебными знаками! Колдунья!
За спиной колдунья тащила большой мешок. Что она в нем несла или что хотела унести? Хромая девушка ухватилась за свой амулет с пером тетерева, привстала и поклонилась. Вдруг получится задобрить всемогущую старушку. Из хижины выбежала мать, хотя и перепуганная, но готовая защитить Серую Белку.
Однако незваная гостья не обратилась в волчицу и не бросилась на хозяйку дома, а сказала ласково:
- Счастлива ты, о мать юной девы, покровители леса дали тебе дочь учтивую и усердную в работе. Я вот услышала, что в вашей деревне хромая девушка живет. Ну и решила проведать. Красавица, дай-ка я посмотрю твою ногу.
Какая уж красавица, одни кости. И нога кривая. Но колдунья что-то задумала. Серая Белка с матерью были не такие глупые, они поняли. Колдунья осмотрела ногу, а потом раздела Серую Белку и осмотрела ее всю. Зачем ей это надо объяснить не соизволила. Раскрыла мешок и сказала еще ласковее :
- А я тебе принесла волшебных целебных трав и меду - чтобы ты набралась сил. И узорный поясок с Великой Равнины, и костяные пряжки к сапожкам, и цветные бусы, чтобы вплетать в косы. Ведь радость-то возвращает здоровье лучше волшебной травы.
- Моя мать не сможет тебе заплатить, у нас ничего нет, - напомнила ей Серая Белка. Колдунья руками замахала:
- И не надо. Я от доброго сердца. А еще я велела твоим соседям кормить тебя, и пусть только посмеют ослушаться. В благодарность мне ты вот что сделай. Как толстые щеки отрастишь, принарядись и приходи ко мне. Да не медли. Придешь - ох не пожалеешь, девица! Ничего больше не сказала колдунья, да и ушла. Вдова ахнула ей вслед:
- Серая Белка, зачем ты ей понадобилась?
Рассказ Ифри о ее отце, Исмоне
Снег еще лежал кое-где в лощинах, когда нарядная Серая Белка уже шла к чужой деревне. С дарами для их деревенской колдуньи: двумя
вялеными рыбами. Хотя старуха и сказала, что помогла бесплатно, но в Белкина мать была женщина бедная, да себя уважающая. Ответный подарок все-таки решила
послать. Серая Белка шла по тропинке и пела песню-заклинание, призывающую счастье:
Ило-ола-итто-латти!
Ола-ило, лес поет!
Ило-ола, лес поет,
Итто-латти, ель растет.
Счастье я тебя поймаю
Хоть я девушка хромая,
Ойо-лэо, белый снег,
Айни-вель, олений след.
А здоровой ногой она пинала ледышки, ибо весной это обязанность всякого истинного солнцепоклонника. Наконец Серая Белка подошла к высокому дому колдуньи, порастеряла всю храбрость и тихо-учтиво постучала в ворота. Они открылись, и тут Серая Белка поняла, зачем колдунья раздевала ее и рассматривала, и чего ради соизволила откармливать ее медом и мясом. Прямо перед ней стоял знаете кто? Черный эльф, один из тех, о ком рассказывают в страшных сказаниях. Глаза и волосы чернее угля, а кожа такая темная, будто он всю свою эльфийскую жизнь провисел над очагом как котел. Вот для чего колдунья ее откормила и позвала в гости - чтобы отдать на съедение порождению тьмы! Серая Белка отступила к воротам и прицелилась из лука, хотя и знала, что любая стрела сломается об эльфа. Но что ей оставалось делать? Однако черный эльф не схватил ее черными руками, а мирно спросил:
- Ты чего развоевалась-то?
- А потому что ты меня съесть хочешь. А я не дамся, а я очень сильная!
- Я не людоед. Я человек, раб колдуньи, и зовут меня Исмон, - ответил незнакомец.
Серая Белка сначала засомневалась. Черный эльф хоть и научился говорить по-человечески - видно чтобы обманывать людей - но слова-то
выговаривал странно. Ясно было, что совсем не таков язык, на котором говорит колдовской народ его! Но если был бы он сыном мглы, то ведь
давно бы уж поймал и съел ее, хромую-то. Серая Белка решила поверить и спросила:
- А что же за работу ты делаешь для колдуньи? Людей пугаешь?
- Нет. Я умею писать.
- А это как?
Исмон показал ей кусок бересты и странные знаки на нем. Исмон объяснил, что это состав одного из зелий, которые варит колдунья, и старухины наблюдения за тем, отравляет ли зелье злых духов, вызывающих болезнь.
Белка удивилась волшебному слову "наблюдения" и странным закорючкам на бересте. Ее племя
тоже рисовало знаки, но понятные: дротик, олень, река, лодка... Или дом и ноги, что означает: приходи в гости. Или кулак и нос, чтобы сказать: вот
я до тебя доберусь! А эти знаки были ни на что не похожи. Но Исмон пригласил ее присесть на колдуньином пеньке для гостей. Потом объяснил, что в их стране в незапамятные времена тоже рисовали каждое слово. Только рисовать картинки, это долго. Люди их упростили, но тогда изображения стали непонятные и пришлось запоминать, какой знак что означает. И все равно путались, особенно с новыми словами. Вот и придумали мудрецы обозначать знаками как слово звучит. И запомнить легко, и можно записать любое слово в любом языке. Серая Белка в изумлении спросила Исмона откуда он тут такой взялся. Он объяснил, что его корабль ушел в море из страны, именуемой Египет, из города Александрии. А родился он в лучшей в мире стране, именуемой Ливия! Облака там не смеют закрывать солнце, а зима боится даже приближаться к цветущим вечнозеленым деревьям благословенных земель. Серая Белка еще больше удивилась:
- А зачем вы тогда сюда явились? А я бы никогда из вечного лета не уплыла! Исмон вздохнул:
- Мы же не навсегда, а с надеждой возврата. Надеялись... Южные моряки давно уже плавают в холодные страны, за мехом и за оловом. Но мы пустились в странствие с другим намерением - увидеть невидимые в наших землях звезды.
- У нас звезды лучше! - обрадовалась Серая Белка. - Оно и понятно. Ведь самые ясные звезды любят выходить на небо в морозные
зимние ночи, а у вас всегда лето. Видно все звезды, какие поумнее, давно уж перебрались от вас к нам.
- О нет, дело в другом. Да будет тебе известно, что из всех наук самой великой и полезной является предсказание судьбы по положению звезд, - отвечал ей
Исмон.
- Разве в небе можно увидеть судьбу? - ахнула Серая Белка.
- Только в мечтах... Несмотря на всю мудрость звездочетов, их предсказания сбываются не чаще, чем у деревенской старухи, гадающей по петушиному крику и качанию
ослиного хвоста. Позор и горе! И вот самый мудрый из мудрецов изрек вот что. Нельзя понять, о чем рассказывает рукопись, если ты видишь только половину
рукописи. Нельзя понять, что предсказывают звезды, если ты видишь только половину неба. Один из ученых мужей предположил, что при продвижении на север открываются иные, невидимые в наших землях созвездия. И вот величайшие из астрологов Египта решили увидеть другую половину неба, дать имена новым звездам и созвездиям и по их виду решить, добрые они или зловредные, и какой поворот судьбы они могли бы предвещать. Я же, сухопутный житель, сидел в порту. Внезапно вижу корабль, похожий на дикую птицу или морского дракона. Он из числа тех быстрых и устойчивых на волне кораблей, что не имеют обширного трюма для перевозки товаров и используются для разведки новых земель. Судя по его облику, он выстроен невольниками из народа кельтов с берегов Великого Океана, ибо только они
знают, как совладать с этой грозной бездной. Нос и корма высоко подняты, дубовый борт круче и крепче скалы, чтобы выдержать натиск огромных волн. Паруса сшиты из бычьей кожи, чтобы океанские бури не могли разорвать их. Вид у него устрашающе варварский, но не зря народ кельтов считают
колдунами. Горе мне! Вид странного корабля лишил меня разума.
- Разве корабль может околдовывать людей? - удивилась Серая Белка. Исмон ответил:
- Когда молния рассекает облака, в небесном разрыве является иное, сияющее и огненное Высшее Небо, обитель светлых богов. Подобно молнии, острогрудый корабль кельтов пробил насквозь видимый мир, и за ним в торговый порт вошли призраки, которым нет названия. Будто во сне, подхожу я к кораблю, будь проклята моя безумная голова. Кормчий говорит мне, что на нем великие царские астрологи отправляются в дальнее плаванье к берегам страны, именуемой Кельтика, к ее северным диким землям, которые латиняне зовут Германия. А если небо будет благосклонно к мореплавателям и если боги даруют им отвагу, то заглянут они и за пределы обитаемого мира. Находясь под колдовскими чарами корабля и ценя общество людей мудрых и образованных, я упросил их взять и меня с собой. И вот уже - прощайте цветущие олеандры и сияющее над ними благодатное солнце! Мы отплыли от берега, вознося молитвы богам, потом доплыли до западного края земли, до двух огромных скал над узким проливом между морем и океаном. Там наш корабль встретился со старшим братом моря, грозным океаном, и повернул к северу, на Великий Меховой Путь. Берега становились все серее и бесприютное, и облака все чаще закрывали небо. А когда ночи были ясным, астрологи беседовали о звездах, и я записывал их рассуждения.
- А где же теперь корабль и астрологи? - спросила Серая Белка.
- Корабль был захвачен береговыми племенами. Судьба астрологов мне неизвестна, ведь сам я не астролог. Одно знаю: погубили нас угрозы нашего правителя. Он объявил кельтам-кораблестроителям: если корабль не вернется, они будут скормлены крокодилам. Но наверняка эти невольники были горды, как и все варвары. Теперь-то я знаю: они сделают все, чтобы доказать, что не боятся смерти. А может быть они хотели, чтобы и мы изведали их судьбу, горькую рабскую участь. Они не рассказали правителю о том, что океан не только сильнее и яростнее южного моря, но и хитрее, коварнее, и что не только огромными волнами опасен он. Ибо в середине океан глубок так, что может быть у него нет дна - но зато вдоль его северных берегов, будто оскаленные зубы, затаились острые подводные скалы и, подобно жадно высунутым звериным языкам, далеко в море уходят песчаные мели. Об этом кельты умолчали и не вытесали киль корабля гладким и плоским, как это
обычно делают в их народе. В ночь полнолуния, когда океан, будто взбесившись, бросается на берег, "Гермес Трисмегист" был захвачен приливом и намертво завяз в глубоком зыбком песке. А волны стали отступать, оставив нас в добычу береговым племенам. О, неумолимая воля Рока! Мы взывали к богам, но тщетно... а по песку, который только что был морским дном, к кораблю шли веселые варвары. Они поделили нас между собой, и больше мы друг друга не видели. Меня мой захватчик проиграл в свои варварские игры, и так я оказался в ваших диких холодных темных лесах. И все потому, что ценил общество людей мудрых и образованных.
Матушка говорила Серой Белке:
"Не пей воды, текущей из гнилого болота, держись подальше от того, что приходит с юга". А они оказывается вот какие бывают, люди из страны вечного лета! Не все они любят золото, некоторым дороже мудрость и звезды. Серая Белка решила утешить Исмона, а заодно и удивить познаниями:
- У нас тут тоже умные люди живут: колдуны с колдуньями! Ворон тоже мудрая птица, священная. Наверное и этих.... как их... образованных тоже можно найти где-нибудь в лесной чащобе или на болоте. И зато насмотришься на наши звезды. А знаешь, почему по весне они у нас ясные, будто капли росы? Великанша Еловый Ствол вымыла их в талой воде! Исмон удивился:
- Да разве ваши звезды ясные? Над моей родиной ночное небо можно уподобить прекрасной юной танцовщице в темном покрывале, усеянном голубыми алмазами, с сияющей жемчужной диадемой на иссиня-черных кудрях. А ваше небо совсем вдовье. Оно как та, у кого волосы поседели, а из украшений остались только тусклые слюдяные бусы. И плачет ваше бедное небо чаще, чем улыбается. Ваши северные племена можно только жалеть. Гадать о судьбе у вас пришлось бы не по звездам, а по серым тучам. Созвездия у вас такие невеличественные, будто и правда какая-то баба выполоскала их в болоте. Серая Белка напомнила священную истину:
- Великанша Еловый Ствол не какая-то баба! Она покровительница дев. Она моя покровительница.
- А ты что, дева? - спросил Исмон.
- Еще какая дева! Девственна, как первый снег! Серая Белка, красавица, иди сюда! Не пожалеешь! - раздался вдруг голос колдуньи. Она ведь
- хитрая старушка - подслушивала за приоткрытой дверью, пока Исмон с Белкой вели разговор! Серая Белка вошла в избу, и колдунья зашептала:
- Нравится тебе мой раб Исмон? Пойдешь за него замуж?
- А я не знаю... А мне мать надо спросить!
- Да она отдаст тебя и за волка, лишь бы тебя, хромую, кто замуж взял. И ростом ты не вышла, и кость у тебя тонкая, будто у куропатки. А Исмон хороший жених.
Народишь от него детей, так и они унаследуют отцовское умение писать на бересте, как рыбы наследуют умение плавать. А я о вас буду заботиться, о вас и детях
ваших. Сказала вдовья дочка:
- А я боюсь Белого Лиса! Всевидящий Лис стережет наши земли, которые Исмон отчего-то Кельтикой и Германией зовет. Лис запрещает идти замуж за иноземца, особенно многознающего. Ответила ей старая
колдунья:
- В племени колдунов, где я жила, два сына вождя были служителями Лиса. Они рассказывали, что их повелитель посылает свое тайное воинство к южным горам и на
западный край земли у океана. Его дружина охотится там, откуда люди из иных стран могут прийти к нам. Но в наши глухие леса не забредают ни иноземцы, ни
служители Лиса. Не отказывайся от своего счастья из-за Лисьей угрозы.
- А Исмон-то захочет такое счастье? - усомнилась Серая Белка.
- А я-то буду его спрашивать? - удивилась колдунья.
Но на самом деле колдунья конечно спросила Исмонова согласия. Цель-то у нее была явная, о которой он наверняка догадался бы. Она боялась, что весной, как только тропы освободятся от снега, ее раб убежит быстрее, чем пленный волк, который вырвался на волю. Вот и решила женить его на хромой, чтобы они с женушкой сбежать не смогли. Она уже поняла, что Исмон был добр сердцем, он не бросил бы свою жену, не ушел бы без нее. Колдунья боялась, что раб не захочет заводить детей с хромой Серой Белкой. Но Исмон поторговался для виду и согласился. Он знал, что всей его жизни не хватит, чтобы вернуться на землю предков. Да и все равно его, беглого, снова захватили бы в рабство. Колдунье нужен был писарь, и она не давала Исмону тяжелой работы. А кто знает, что бы заставил его делать новый хозяин? Поэтому Исмон согласился обзавестись семьей и остаться среди северных горных охотников навсегда. А еще он сказал мне потом, что Серая Белка ему понравилась. В его землях женщины не ходили на охоту и не защищали свой дом, и мужчины отвыкли выбирать невест за здоровье и силу. В песнях, которые Исмон слышал с детства, о желаннейших из женщин говорилось так:
Ясные звезды подвластны
Круженью небесного свода,
Гнется под ветром пустыни
Тонкая ветвь тамариска.
Жены те нравом подобны
Легкой несмелой газели,
Ловят любимого взоры,
Следуют воле супруга,
Так открывается небу
Мирта цветок белолунный,
Так следом за солнцем идет
Его отраженье в волнах.
Таковы красавицы Ливии и Египта. Они чтят как верховное божество самого тихого и несильного мужа и, кроткие душой, не ругаются с ним. С ними в законном браке можно жить спокойно и безмятежно, без опасности получить крепким кулаком по многоученой голове. Когда хозяйка в первый раз заговорила с Исмоном о женитьбе, он ужаснулся и воззвал к богам. Ведьма про женитьбу толкует, а вокруг ходят-бродят вооруженные топорами и дротиками отчаянные девы из охотничьей деревни! В стране Исмона про женщин, умеющих обращаться с оружием, только в страшных сказках рассказывалось. А тут, в северных горах, других и не было. Исмон сам был мирный человек и гордился этим! Он не представлял себе, как с такой боевой женушкой сумеет поставить
себя главой семьи. И вдруг милосердное Небо посылает эту послушную вдовушкину дочку, тихую как белоухий заяц, со всеми Исмоновыми словами заранее восхищенно согласную. Запястья у нее были тоньше виноградной лозы, кожа нежная и гладкая, будто перламутр морской раковины, а глаза ясные и радостные, как
весеннее небо. Хотя горестной была ее судьба, она всегда была весела. Видно, сердце ее было таким же солнечным, как ее светлые косы. То, что она любила слагать песни, тоже внушило ему доверие. Ведь если поэтов редко привлекают громкие ратные подвиги, то можно предположить что и поэтессы не дерутся с мужьями. Хромая? А зачем ей куда-то ходить? Место женщины у очага.
Игры на оленьей шкуре
Если Смерть некогда надломила твою ветку на Древе Жизни, то от беды тебе не уйти. Моя матушка поняла это, когда родилась я, ее первая
дочь. Серая Белка хотела дать мне лучшее из имен. Имя сильного зверя! Имя самой Небесной Волчихи! Великая Небесная Волчиха живет в звездном логове и грызет луну, до тонкой корки. Да и лунную скорлупу съедает напоследок, так что луна совсем исчезает и приходится ей расти заново. Вот как Небесная Волчиха сильна и грозна! Великое счастье носить ее имя. Зверь не согласится оберегать двух людей сразу. Звери-то ленивые - хоть земные, хоть небесные. Но в те дни умерла старуха по имени Небесная Волчиха, и всезащищающее волчье имя стало свободным. Старуха Небесная Волчиха долго прожила, значит, ее имя уж наверно было лучшим из всех. А ведь все звериные имена принадлежали деревенской колдунье. Серая Белка надеялась, что колдунья прибережет имя Небесной Волчихи
для дочери своего ученого раба. Но колдунья прошептала, что в ее племени имена даются не по желанию людей, а по воле судьбы. Она велела моей матери закрыть глаза и разложила перед ней костяные обереги с изображениями разных зверей и птиц. Серая Белка выбрала наугад, моля Небесную Волчиху о помощи. А когда открыла глаза, чуть не заплакала. Ее рука указывала на вырезанную из кости лягушку! Слабую лягушку, которая и себя-то защитить не может! В этом моя мать увидела страшный знак, предвестие горькой судьбы для меня. Плача, она сказала моему отцу: - Разве моя дочка похожа на лягушку, разве она зеленая? Волосы у нее темные, как шерсть у волков из глухого елового леса2, и глаза волчьи, золотые, медовые. Исмон, спаси дочь
свою, выпроси у хозяйки волчье имя!
Но мой отец в Небесную Волчиху не верил. Ведь на небе живут не волки, а боги! А если бы волк туда сдуру залез и стал бы грызть луну, то небожители за такое бесчинство спустили бы на него священных слонов и своих
домашних крокодилов. Отец дал мне иное имя: Ифри. Это имя великой богини, покровительницы его родной страны. Там никто не принимает важных решений, не воззвав к Великой Матери Ифри. Ее гордый образ выбит на золотых монетах царства и высечен на каменных стенах горных пещер. Но за пределами африканского континента ее имя неизвестно - оно подобно звезде упавшей на землю, оно не принадлежит никому. Пусть же оно достанется дочери Исмона.
Когда у меня родился младший брат, отец назвал его Идир. Это имя другого великого бога его страны. Жили мы тогда счастливо. Колдунья не только щедро вознаграждала отца за работу, но и повелела людям племени уважать его, хоть он и раб. Проживши долго, колдунья знала, что
иногда люди чахнут и переходят от жизни к смерти не только от голода, но и от презрения людского. Отец боялся, что колдунья рано или поздно сама научиться писать знаками и не захочет больше ему платить. Но он боялся зря. Ведь в наших лесах есть поверье: если северянин станет рисовать знаки, именуемые буквами,
то его правая рука превратиться в заячью лапу. А люди из далеких южных стран, по поверью этому, уже рождаются на свет с правой рукой, умеющей писать. Как рыбы умеют плавать, хотя никто не учит их. И дети их наследуют это умение. Поэтому Исмон был нужен колдунье, и его дети тоже. Когда мы с братом подросли, отец рассказал нам про страны юга. Наслушавшись его, мы с Идиром играли в царя и царицу. Отец сказал, что в государстве должны быть чиновники. "А чиновники, это кто?", спросили мы. Отец объяснил. Но мы не уразумели его объяснений зачем они нужны! Поняли только, что это кровопийцы. Мы назначили чиновниками комаров. Они, как и полагается чиновникам, так и вились вокруг царя и царицы. Главным Жрецом Царства мы назначили соседскую девочку Большую Росомаху. А царский дворец построили из еловых веток. Отец печально смотрел на еловый дворец, и я спросила его, не горюет ли он по родной стране и семье своей. Он ответил:
- Египет, из которого уплыл я на корабле, не был моим отечеством. А к одиночеству я давно привык. Ведь все, что мне было дорого, я навеки потерял, когда я был не старше тебя, Ифри. Я родился в диких землях, там, где желтая пустыня, дочь солнца, встречается с зелеными нагорьями. В один из дней я собирал хворост и повстречал, себе на беду, охотников на львов. Мясо льва несъедобно, но иному нет большей радости, чем стравливать пленных львов для потехи или бросить у своей двери шкуру этого могучего зверя и каждый день топтать ее ногами. А в нашем племени был строгий запрет убивать животных из
тщеславия или для забавы. Мы даже не приносили их в жертву - наши алтари легко узнать, на них нет желобка для стока крови. Ведь в звездном лесу, где все мы живем до своего рождения, звери и люди составляют единый народ. Оттого дети любят и зверей, и сказки про них. Я был внук мудрого сказителя, но сам еще мал и
глуп. Стало мне жалко льва-золотые-глаза, и я сказал охотникам: "Вы зовете льва кровожадным, а ведь лев не стелет в своем логове кожу человека". За это охотники утащили меня с собой и оставили в пустыне. Мол любишь диких зверей - вот и живи с ними, тогда узнаешь, какие они добрые. А если и сумеешь найти
дорогу в свое селение, то мы вас всех накажем, засыплем ваши колодцы песком. Я побрел туда, где в небе белели облака, веря, что там небо поит землю дождем. Долго шел я, и наконец увидел сухой скалистый берег, о который разбивались соленые морские волны. Край земли был безлюден и мертв, но вдалеке, на склоне горы, я увидел зеленую рощу. Там были пальмы и сикоморы, там был портовый город, и я пошел в него, в поисках счастья. Я крался по пыльным улицам, испуганный, как пойманный охотниками лисенок пустыни. Вдруг к моим ногам кто-то швырнул медовую лепешку. Это был не дар, а плата за будущую работу. Я поднял глаза и увидел торговку. Она говорит, что помощник ей нужен, а то она сама уже осипла орать, покупателей завлекать. Она волшебными зельями торговала. Приказывает мне бегать по городу, стучать во все двери и расхваливать ее эликсир вечной жизни местного разлива, который она сама бы и с приплатой не взяла.
Велит рассказывать, будто я был стариком и от этого напитка омолодился. Я говорю, что боги не любят обманщиков - так меня дед учил. Вся торговкина семья кричит, что в день моего рождения бог торговли либо спал пьяный, либо бегал где-то, посему
ничем меня не одарил, и что от осла с бараном в делах было бы больше пользы, чем от меня. Торговцы со всей улицы сбежались и хором хохочут над мудрыми поучениями моего деда, позор нечестивцам! А моя хозяйка говорит, что она благоденствует, а я бродяга бездомный. Видно из этого, что боги любят ее, а не меня. Думал я тогда, что эта торговка - дочь демона, что хуже ее нет никого под солнцем. А потом узнал, что в том городе все такие, как она или те охотники на львов! Человека прямодушного губят, льстецам верят, хитрость зовут умом, коварством кичатся, клятвы нарушают быстрее, чем исчезает камень, упавший в море. И уйти некуда, кроме мертвой пустыни - вся плодородная земля поделена до
последней пяди. Семью мою я бы уже не нашел. Ведь наши племена покидают свои селения, когда земля истощается. Они уходят, и ветер заносит их следы сухим песком. Не знаю, где теперь мой род. Хотя я был свободнорожденным, участь моя была не лучше рабской. Однако боги оказались милостивы ко мне. А может быть, духи убитых львов, за то, что я жалел их, умолили небожителей помочь мне. Хозяйка велела мне сопровождать ее сыновей, когда они ходили обучаться грамоте и счету, а потом и разным наукам. Так постиг я мудрость, недоступную бедным сыновьям пустыни. А когда сыновья торговки стали взрослыми, я ушел за мудростью в богатый познаниями Египет. Но если в торговкином городе жили злодеи, то в
государстве Египетском - цари злодеев! Эта страна долго управлялась греческой династией, а теперь оказалась под лапой римской гиены. Латиняне налогов не платят, эллины платят половинный налог, а мы платим за всех. В первую зиму моей жизни в вашей дикой стране я мерз и роптал на судьбу. Но потом подумал: не
такое горе оказаться вдали от торговцев, сборщиков налогов и прочих врагов небес. За мою нынешнюю жизнь я мог бы благодарить богов, если бы тут только произрастала виноградная лоза, были бы ученые собеседники, да ноги не проваливались в снег. Да и смешно тут с вами, лесными людьми. Не знаю, правда ли отец так думал или уговаривал себя. В его стране обычай велит с радостью следовать воле богов и не роптать. Ведь небожители мудры, они знают, куда ведут тебя. Матушка спросила: как же он не хотел торговать? Ведь все люди юга - воины или торговцы, как все зайцы - серые или белые. Отец ответствовал, что просто одни воины и торговцы приходят в северные земли. А на самом деле и на юге есть разный люд. Там живут даже охотники и пастухи, как в наших краях. А отцовское ремесло было - игры. Он выучился играм и тем стал зарабатывать себе на жизнь. Но он играл не в варварские игры, не в "медведя -разяву", "пять пинков" или "лети-мой-топор". А в игры, обучающие мудрости. В южных городах высоко ценятся умеющие играть, там ведь ум важнее силы, и каждый ищет случая его отточить. В тех краях, если девушка не красавица, зато ловка в спорах и играх, она всегда найдет себе хорошего жениха. Красота ведь тускнеет с возрастом, а ум приобретает все больший блеск. И разумный юноша умением играть вполне может выбиться в люди. Овладев ремеслом игрока, мой отец смог уйти от торговцев и зажить сам по себе. К тому же, играя с образованными людьми и беседуя с ними за игрой, он обогатил свой ум многими знаниями. Рожденный в диких землях, мой отец любил вид вольного морского простора. Он нашел себе место в порту, там он играл с купцами и путешественниками, ждущими попутного ветра для отплытия. Отец был умелым игроком, за это звездочеты и взяли его на корабль. Он решил и нас выучить играть. Игровых принадлежностей у отца с собой не было, но он сказал, что это не беда. Главное - знать правила. На обратной стороне оленьей шкуры отец нарисовал игровое
поле. Велел нам принести мелких камней с берега ручья. Белые камушки сделал войском доброго царя, а темные - злого. Это было как сухопутная битва или морской бой, только на шкуре. Можно было играть и в невоенные игры: в полет орла, в трех богов и жрицу, в созвездия, в чудесные превращения и во многие другие игры. Сначала отец решил учить игре мою матушку, но с ней у него играть не получалось. Не было в ней страсти выигрывать. Отец устал ее раззадоривать и сказал, что проще из синицы сделать боевого петуха. Идир для игр был еще мал. Зато из меня игрок получился гордый и яростный. Я даже ночью обдумывала, как бы обыграть отца, да половчей! Отец сказал, что с такою страстью и хитростью в играх в его стране я бы не пропала, когда вырасту. С этакой девушкой даже царь вовек не соскучится! Но мне не хотелось жить в их стране. Отец напугал меня своими рассказами про коварцев и врагов небес. У нас дома были бедны, но люди добры.
Враги Солнца
Жило тогда наше племя на южном склоне Оленьей горы. Он открыт солнцу и защищен от северного ветра, и звери собираются там, когда зима
захватывает власть над землей. Жили на южном склоне и горностаи, белые как снег, как утренняя звезда. Лишь кончик хвоста черный. Горностай - покровитель охотников. Это ловкий, быстрый и смелый зверек, он бросается даже на добычу, которая крупнее и сильнее его. Из почтения к своим братьям-горностаям люди нашего племени никогда не ставили на них ловушки, чтобы не обрекать Гордого Охотника на медленную и позорную смерть. Но однажды зимой мы с братом пошли за хворостом и увидели мертвого горностая, задушенного петлей из кожаного ремня. Подошел незнакомый охотник, отогнал нас, забрал беднягу белого, чернохвостого. Небо и Солнце! Без разрешения старейшин нашего племени он охотился в нашем лесу! Это воровство, это против наших обычаев. Мы все рассказали родителям. Отец вдруг сильно встревожился. Стал расспрашивать нас, как незнакомец был вооружен. Потом собрался идти предупредить вождя. Матушка хотела его отговорить:
- Да нашему вождю будет ног жалко за такими гоняться. Ведь ценности в шкурках горностая нету никакой. Они малы и непрочны. Из них шьют лишь одежду для малышей, тех, что еще ходить не умеют. Отсюда у стариков такое присловье: я уже на медведя ходил, когда ты еще горностаевые штаны мочил. Так старики заводят речь, когда собираются поучать нас, молодых. Отец поведал ей, что в южных царствах за одну белоснежную шкурку горностая платят пять зерен жемчуга. Чтобы привезти на торг этот драгоценный мех, моряки плывут на север, не страшась льдов и бурь. Матушка
удивилась:
- А зачем вам меховая одежда, если у вас зимы нет? Засмеялся Исмон:
- Мех любят красавицы-южанки. Женщина, закутанная в мягкую пушистую накидку, вызывает страстное желание погладить ее, подобно тому, как ласкают ручного зверька. А нежный белый мех оттеняет златое сияние ее смуглой кожи и темный блеск струящихся по плечам завитков волос. Некогда с восторгом и вожделением смотрел я на женщин одетых в одежду, отороченную белоснежным мехом. О, как я молил богов даровать мне счастье хоть раз прикоснуться к одной из них!
- И что, они вняли твоим мольбам, да? - ревниво спросила Серая Белка.
- А как же! Послали мне жену в меховой куртке, меховой шапке, меховых рукавицах и меховых сапогах! С меховым одеялом в приданое. И сама бела, как горностай, - засмеялся Исмон.
- А отчего ты тогда меня не гладишь, Исмон, а смотришь в огонь? - спросила Серая Белка. Исмон ответил, что он тревожен. Берегись, если
люди узнают, что у тебя есть что-то ценное... Берегись вдвойне, если они вооружены лучше тебя. С такими мыслями отец пошел к вождю и сказал, что чужаки узнали про горностаев в наших лесах. И что, по словам его дочери, у пришельца были стрелы с железными наконечниками. В наших дальних диких лесах железо знали только по имени, лишь слышали песни и предания о грозной славе его. Вождь спросил: что нам делать? Отец сказал: делать луки как у египетских воинов! Они не согнуты из ветки ивы, тиса или ясеня, как в наших северных лесах, а собраны из разных пород дерева, кости и рога, и укреплены сухожилиями животных. Такой лук бьет далеко и метко,
и стрела пронзает даже железную броню. Вождь от Исмона отмахнулся, как от болотного наваждения:
- Погубить нас хочешь? Наш покровитель, Белый Лис, запрещает нам осквернять себя иноземным оружием. Исмон слышал уже про грозного Лиса от жены. Он долго размышлял, но не мог понять природу этого странного божества. Отчего оно охраняет свои владения от всего иноземного? Исмон пытался применить к этому науку логику, созданную великим Аристотелем. Да видно над лисами логика власти не имеет. Потом отец забыл об этом, решив, что нет на свете никаких волшебных лис, что это женское поверье. Оказалось, что не только женское. Исмон спросил вождя:
- Если ты боишься Белого Лиса, отчего ты разрешил мне, иноземцу, жить в твоем племени? Вождь удивился:
- Если мы отведем тебя к Белому Лису, он убьет тебя! А если мы не разрешим тебе жить у нас, ты погибнешь в диких лесах. Мы рождены под Законом Солнца, оно запрещает убийство невиновного. Отец про Закон Солнца не знал. Вождь повел его в дальний лес и показал ему большой камень, замшелый и землю вросший, ибо лежал там с древних времен. На нем было высечено кривое Всевидящее Справедливое Солнце с множеством лучей. Каждый луч означал запрет
закона: не предавать, не нарушать обещаний, не быть неблагодарным, не охотиться без спросу в чужом лесу, не отнимать последнего, не водить дружбы с драконами, великанами, людоедами и черными эльфами (а светлые и сами с нами дружить не хотят, даже на глаза не показываются, дери их медведь за ногу). И многие другие священные законы дало людям Солнце, но
величайший из них - запрет на убийство невиновного. Волк не загрызет волка, ворон не заклюет ворона, и да не будет убийства в роде людском!
Мой отец мне потом сказал, что все это называется Золотой Век. Мол это было такое когда-то и в южных странах, да только от тех времен одни сказки остались. Но оказалось, что древние заповеди Золотого Века еще не забыты на северном крае земли! Тем более непонятно почему боги наслали холод, снег
и гиблые болотные туманы на тех, кто так чтит Солнце. " За такую верность тебе ты, Солнце, могло бы светить и поярче над их еловыми лесами", горько вздохнул отец, укоризненно глядя на небо. Веря, что сияние предвечной справедливости еще не померкло в этих землях, Исмон решил: богов лишь оскорбит изготовление оружия, убивающего людей. Посему отстал от вождя с рассказами о дальнобойных египетских луках. Но хотя и мудр он был, но лучше бы он меньше верил тому, что на камнях
рисуют. Прошел год, настал первый зимний праздник, Ночь Лунного следа. Это время, когда днем осень еще в полной силе, и звериные следы на земле наполняются водой, но ночью они смерзаются тонким льдом и ярко блестят под луной. Это знак, что Зима идет по горным тропам к нам на южный склон Оленьей горы. Ее брат, Северный Ветер, срывает последние листья с ветвей, а на небе начинается заоблачная охота. Ведь всем известно, что зимой небесные стрелки бьют снежных птиц, и холодные белые перья падают к нам на землю. Если же небесный охотник заденет стрелой звезду, она сорвется с неба и рассыплется сверкающим инеем на еловую хвою. Земной охотник рад удачному выстрелу своего небесного брата, и каждый год в день после первой метели наше племя собиралось у праздничного костра. Не говорю "собирается", ибо нет больше в мире живых нашего племени. Но тогда мы все еще были вместе. Дети взяли белые шкурки горностая и разложили их на земле звездою, чтобы звезды послали нам ясные морозные ночи, чтобы снег не таял и долго хранил след оленя и зайца, чтобы дольше оставалось свежим мясо, добытое на охоте. Девушки племени взяли в руки ветки шиповника и рябины - ибо их ягоды от мороза бывают только румянее. Юноши сложили из веток Водяного змея, Владыку океана, и стали бить его дротиками. Ведь океан враг зимы. Когда дует западный ветер с океана, у нас на южном склоне Оленьей горы зима льет слезы. Потом собирает с земли перья снежных птиц и отступает за горный кряж, в свои северные владения. Нам же оттепель не была нужна, пока не придет весенняя пора. Мужчины принесли вино из меда и голубики, чтобы согреться и развеселиться в праздничную ночь. Снег падал на белую звезду из горностаевого меха, и верили мы, что Мать Зима будет благосклонна к нам. Вдруг замерзающая земля отозвалась мерной тяжелой поступью. На поляну вышла грозная стая, не зверей - людей! Все они были сильны и высоки ростом, как жители пустых северных земель, добывающие пропитание разбоем, у которых жалость в сердце вымерзает еще до рождения. Кожа их была выкрашена в черный цвет, и в вечернем сумраке казалось, что лиц у них нет. На них были плащи из волчьих шкур, и у каждого на щите - медное изображение солнца, разрубленного топором. Знак презрения к законам Справедливого Солнца. Но эти законы были священны для нас, и наш старик-вождь выступил вперед, чтобы защитить свое племя. Он не испугался врагов, или хотел скрыть свой страх. В гневе он крикнул воинам:
- Не стыдно ли вам приходить с оружием на Праздник Лунного Следа? И как смеете вы оскорблять нечестивыми изображениями Всевидящее Солнце? Оно покарает вас! Оно повелит Небу сбросить на вас обломки скал! Вождь хотел с укоризною указать врагам на солнечный лик. Но солнце уже ушло за лес, и только небо горело темным огнем. Враги расступились, и вперед выехал всадник, вооруженный бичом. Его лицо прикрывала кованная волчья морда. Под металлом не было
видно, разгневался предводитель воинов или посмеялся над словами старого вождя. Он ответил, с вызовом, как сильный и привыкший побеждать:
- Еще в отрочестве я уже нарушил все священные запреты. Видишь ли ты на моем шлеме вмятины от небесных камней? Мы не боимся Солнца, наша мать - темная ночь, а она помощница получше, чем ваш Законодатель. Мы выше законов, и скоро вся земля будет нашей. Ибо на наших копьях и стрелах железные наконечники, у вас же - костяные да кремневые. В волосы старого вождя было вплетено столько медвежьих когтей, сколько медведей он убил за свою долгую
жизнь. Но ни один охотник не победит всадника в железных доспехах. Взвился бич, удар обрушился на старика. Мы думали, что это знак к началу битвы. Но воины с черными лицами стояли неподвижно, будто ждали чего-то. Потом я узнала, почему это племя не нападает первым и не спешит захватить противника в рабство. Если пленник взят силой, в пылу боя - он до смерти считает себя свободным, рвется с привязи до последнего. Поэтому люди этого племени дожидались, пока мы сдадимся сами, от страха и безнадежности. Такой раб, униженный и сам себя добровольно отдавший в рабство - не убежит и не убьет того, кто тащит его на продажу. Ибо страх и неверие в свои силы крепче веревки оплели того, кто приполз молить о пощаде. А кто не придет по своей воле - от такого пленника повиновения все равно не жди. Поэтому оттеснив нас от костра, следя, чтобы мы не развели огонь, и не давая нам подойти к хижинам, враги
предоставили нам самим решать нашу участь: сдаться или умереть от холода. Никто не знал что делать. Враги был многочисленны, сильны и хорошо вооружены. Мы боялись, что на рассвете, не дождавшись от нас повиновения, они переловят или перебьют нас. Куда нам было идти, чтобы они нас не нашли? Мой отец сказал, что каждый ненавидит то, чего он боится в глубине сердца своего. Если эти нечестивцы враги Солнца, то может быть, оно внушает им страх? Нам остается только одно - дождаться зари и уйти через гребень горы на северный склон. Враги испугаются солнечного света, сияющего над горной вершиной, а в ночной тьме не решатся перебираться через скользкие острые скалы. Мы знали, что на северном склоне никто не живет, ибо он открыт ледяному ветру с мертвых окраин мира и почти не согревается солнцем. Но становиться рабами было ниже нашего достоинства. Когда небо осветилось утренней зарей, мы стали подниматься к гребню горы. Враги двинулись за нами. Но прав был мой отец - на открытое пространство они не шли. Свет восходящего солнца пугал их. Мы обрадовались, но путь к свободе
оказался страшнее, чем неволя. Гора больше не укрывала нас от северного ветра. Мороз и лед встретили нас у подступов к вершине. Моя хромая матушка брела из последних сил, мы отстали от племени. Солнце уже прошло половину своего короткого зимнего пути, а мы еще не добрались до излома горного гребня. Небо не
слышало наших молений. Рваные облака стелились по огромным черным камням, будто дым от костра. Но костра не было, и не из чего было разжечь его. Деревья не растут на этих мертвых скалах. Матушка молила отца оставить ее и вести нас, детей, на другой склон. Просила вернуться за ней потом, когда дети будут в безопасности. Она говорила, что с ней мы тут задержимся до захода солнца, когда станет еще холоднее, а путь по льду в темноте будет еще опаснее. Но отец не решался бросить ее одну на лютом морозе. А мы с Идиром цеплялись за обеими руками за нее, родившую нас. Теперь мы шли по краю обрыва. Северный ветер то ли хотел столкнуть нас в пропасть, то ли загнать обратно в лес, в добычу врагам. Серая Белка прошептала, что Небо подает ей знак: она давно была проклята судьбой. Ведь Смерть надломила ее ветку на Древе Жизни. Не уйти от гибели тому, кого меткая Охотница на людей избрала добычей! Если же Серая Белка не пойдет по своей воле за Великой Убивающей, то погубит и семью свою. Отец молчал. В первый раз ему, мудрейшему, нечего было сказать. Обрыв стал еще круче. Дальше Серая Белка идти не могла. Она вдруг поманила отца. Они отошли подальше от нас, детей, и стали спорить, и слова их заглушал зимний ветер. Недолго спорили они. Замолчали и вдруг крепко обняли друг друга. Потом Серая Белка сняла меховую одежду и цветной пояс, тот, что колдунья ей подарила, когда пришла сватать ее. Я все поняла. Мне уже почти десять лет исполнилось, я не дурочка была. Я закричала, что не надо нам жизни такою ценой. Но я бежала по льду слишком медленно. Отец завязал глаза моей матери ее цветным поясом и повел ее, хромую, к краю обрыва. С завязанными глазами, она шла спокойно и закричала только тогда, когда ее ноги сорвались в пустоту. Отец приказал нам идти за ним, зажать уши руками и не оглядываться.
Смерть Идира
Волчьи выродки, я ненавижу вас! Если ваши потомки научились грамоте и читают теперь мой рассказ, то пусть они знают, на что вы нас обрекли! Вы что, забыли, что горы созданы для того, чтобы защищать жителей долин и южных склонов от северного ветра? А не для того, чтобы люди жили на их северных склонах! Здесь голые скалы так холодны, что если положить на них грудного ребенка, даже закутанного в медвежий мех, он умрет и оледенеет быстрее, чем пролетает по ночному небу падающая звезда. Или может быть вы забыли, что звери на этих скалах не водятся? А в долине снег так глубок, что видны только вершины елей, и кажутся они не длиннее рогов молодого оленя! Да мой отец и охотиться не умел, а вряд ли бы кто-то из охотников племени захотел с ним делиться добычей в такую бескормицу. Колдуньи не было с нами. Люди племени думали, что она обратилась в сову и улетела. Все проклинали ее за то, что она не помогла им против врагов. Но даже для ярости ни у кого уже не осталось сил. Все молчали, лишь лед звенел на иглах горных сосен. Наконец вождь обратился к Исмону:
- Прости, чужеземец, что я не послушал тебя. Расскажи нам, как делать бьющие далеко меткие луки, о которых ты мне говорил прошлой зимой. Тогда мы вернемся на южный склон, и не спасут этих беззаконников их щиты! Мой отец прервал его речь:
- Поздно. Здесь мы не найдем того, что нужно для изготовления такого оружия. Эти мертвые скалы страшнее Страны Смерти. Но сыновья и дочери Леса и Гор горды и отважны. Не одолеет отчаяние того, кто выстоит и против медведя. Юноши и девушки племени взяли свои ясеневые луки и поклялись Солнцем, что лучше замерзнут в снегу, чем вернутся без добычи. Они ушли вниз по склону, туда, где темнел изорванный ветром лес. А мой отец стоял неподвижно и смотрел на север. Небо было сумрачно и предвещало новую снежную бурю, а над долиной возвышался хребет острых гор - будто огромный
дракон затаился в холодном тумане. Раб-ливиец шептал, так тихо, что только я его слышала: - О, боги, когда наконец окончится мое странствие? Зачем создали вы эти обледенелые вершины и смертоносные обрывы, и этот белый ужас, падающий с неба? То,
что я умею делать, здесь никому не нужно, а то, что здесь необходимо, чтобы выжить, мне не ведомо. Я ведь мог остаться на южном склоне. Я не охотник, и не мне делить лес с другими охотниками. Мне место везде, где люди не знают письменности. А эти существа в волчьих шкурах вряд ли ее знают. Я бы мог быть полезным им, вел бы летопись их побед. Но я ушел с теми, кто - последние из людей земли - еще чтит святые законы Золотого Века. Почему я не остался с воинами-победителями? Потому что они рисуют на щитах солнце, убитое боевым топором. Мой народ поклоняется Светозарному Солнцу, и я не хотел оставаться с совершающими подобное святотатство. Но видно делать нечего. Они убийцы, но и люди моей страны убивали без жалости, да и сам я сегодня совершил убийство. Я сделал это из милосердия, но из тщетного милосердия. Ибо на этом холодном склоне нашим детям не выжить. Не лучше ли вернуться? Человек, умеющий писать, везде найдет
пропитание. Сын мой и дочь моя, вы пока оставайтесь здесь, а я пойду и посмотрю поближе на этих людей. Может быть, они не такие уж и враги богов, а просто несчастные безумцы, которые рисуют на щитах безумные образы. Если они примут меня на службу, то я вернусь и заберу вас. Исмон расстелил на снегу меховую куртку нашей погибшей матери, принес хвороста, разжег огонь и велел нам никуда от костра не уходить. Дождался рассвета и пошел назад, к вершине, а через нее к теплому южному склону. Маленький Идир согрелся и уснул, а я плакала о матери нашей. О если бы я знала тогда, что милосердная судьба приведет
меня к ней... но через долгие годы горя, одиночества и двойного рабства. Кто-то дал мне выпить вина, оставшегося от праздника, и стало мне тепло и весело. Стало мне все равно - что было и что будет. Черное ночное небо вдруг засияло синее голубики, и звезды закружились хороводом. Я заснула, но враги в волчьих шкурах ворвались и в мой сон. Века прошли, и они выросли и стали огромнее гор. Они принесли огромный плоский камень и накрыли им две горных вершины, подобием дольмена, чтобы нам не было видно неба. Потом затаились, прицелились из луков, ожидая восхода солнца, надеясь пронзить его стрелою. Но вместо солнца над лесом поднялся огромный серебряный ястреб с лицом моей матери. Стрелы врагов сломались о его оперение, а в его больших сияющих крыльях отражался далекий
океан. Ястреб спросил меня голосом Идира:
- Ифри, смотри, на севере другая гора, а за горою-то дым! А кто там живет?
- Олени-волшебники. Белки-волшебники тоже. А ты ястребом не прикидывайся, - ответила я ему сквозь пьяный сон.
- Сама ты ястреб, - сказал он мне с обидою, - А на огне они что жарят? Траву или орехи?
- Нет, волков с медведями, - сказала я ему, чтобы показаться многознающей старшею сестрою. Несмышленый Идир обрадовался:
- Пойдем туда! Я ему сказала, что не дойдем. Снег меж горами слишком глубокий. Там только олень пройдет. А мы провалимся в снег и замерзнем. А он плачет:
- Давай волшебного оленя позовем, из волшебной деревни. Пойдем к опушке да позовем, и уедем на его спине. У волшебников всегда лето, и еду они могут наколдовать. Вдруг и мама теперь там. Я сказала ему: не придет олень. Разделила с ним остатки вина из голубики и велела спать. Потом стала смотреть в огонь и видела в нем три летних солнца. Проснулась я оттого, что мой отец в обледенелой меховой одежде тряс меня за плечо. На плече у него был длинный лук, как у воинов, напавших на наше племя. Отец спросил
меня, где Идир. Я не знала. Но маленькие следы вели вниз по склону горы. Видно мой брат ушел искать волшебного оленя. Следы были старые, запорошенные снегом, ночной мороз обжигал лицо, но мы не теряли надежды. Дети горных охотников знают, что когда холодно, надо бежать быстрее. Но снег был слишком глубок, и мой брат провалился в него, как в омут. Мы нашли его возле лесной опушки. Он еще дышал, но разбудить его мы не смогли.
Я сказала, что заслуживаю смерти, ведь я не уберегла брата. Но отец рассказал мне, как он оказался в плену на холодном северном берегу и увидел странные деревья с голыми черными ветвями и иссушенную осенним ветром мертвую траву. Ржавый мир, оловянный мир... Тогда он думал, что
навек лишится рассудка, и брел в полузабытье-полубезумье по алым как кровь облетевшим листьям, по бледному льду на лесных болотах, по камням, обросшим мхом будто серым мехом. Он понимал, что в ту ночь разума во мне было не больше, чем у замерзшего комара. Посему повелел не казнить себя сожалением о том, что навеки и без возврата унесла Река Времени. Сказал, что смерть эта будет на совести врагов наших - не на моей. И что был бы мой брат взрослый, он бы мне сейчас запретил плакать, ибо на таком холоде горе убьет и меня, а я должна продолжить наш род. Отец подбросил хворосту в костер и рассказал мне, что увидел
ночью в нашей деревне захваченной врагами:
- Я вышел крадучись из лесу и увидел, что дети их племени стоят широким кругом, вооруженные луками и стрелами. Они смеялись и целились во что-то, истекающее кровью. Я пригляделся и узнал нашу деревенскую колдунью. Она не успела убежать с нами, отстала по немощи старческой.
Значит, старуха не обратилась в сову, не улетела в ночное небо... Она была не страшная чародейка, колдующая на костях и крови, а простая травяная волшебница. Стерлась на коленях ее туника, а глаза окружали глубокие морщины - будто еловая хвоя. Видно волшебница привыкла щуриться, разбирая следы больных и раненных зверей, разведывая, на какие тайные луга и поляны идут они. А еще колдуны иногда подглядывают за муравьями, чтобы понять, откуда муравей, лесной строитель, берет свою силу. Травяные колдуны хитры, но не злы.
- Отец, ты спас колдунью? - спросила я с надеждой.
- Я спас ее от унижения и мучений. Детям велели стрелять в нее, чтобы научить убивать, и чтобы они поверили, что Всевидящее Солнце не накажет ни одного из них. Наградой лучшим в состязании были мед и похвалы. Луки взрослых были тяжелы для мальчишек, да и стреляли они неумело. Колдунья билась на земле,
израненная, полу-ослепленная стрелой, но все еще живая. Я подкрался к тому мальчишке, что был помладше и стоял поодаль от остальных. Он сказал мне: "Ты, презренный иноземец, жил среди прежних хозяев этого леса. По закону Белого Лиса мы наказали их за то, что они дали тебе приют". Но я не зря изучал ваши
северные поверья. Я шепнул этому юному убийце: " Я не человек, я черный горный эльф. Иначе разве бы я не побоялся прийти к вам? Мы лучшие в мире стрелки, мой народ бьет без промаха. Дай мне твой лук и колчан, и я помогу тебе выиграть мед ". Он задрожал от радости - и дал. Я пронзил стрелой грудь старухи. Потом
ушел, прихватив мальчишкино оружие. Он боялся кричать, наверное чтобы его не наказали. Видишь, какие хорошие острые стрелы с железными наконечниками? А того, кто сделал этот лук, я бы назвал великим мастером, если бы он не был приспешником злодеев. С таким охотничьим вооружением может быть мы с тобой и не погибнем. Перезимуем тут, а по весне, когда лесные тропы освободятся от снега, уйдем на Великую Равнину, и да поможет нам Небо.
О богах и о стране мертвых
Мудрецы страны моего отца говорят: ко всему привыкает двуногий осел, именуемый человек. Привыкли и мы жить на северном склоне, в шалашах из еловых ветвей. Люди племени охотились на мелких голодных птиц. Ничего другого не могли они добыть на мертвых холодных скалах. Они озлобились, и ярость согревала их. А мой отец ходил на теплый южный склон, который теперь был уже не наш. Отца видели новые хозяева леса, но он без страха шел им навстречу, и они принимали его за черного эльфа, сына ночи. Даже смотреть на него боялись. Отцу уже через и вершину не надо было перебираться, он спокойно обходил гору сбоку. Теперь Исмон был лучшим охотником племени, и все восхваляли его, когда он приносил богатую добычу. А в свободное от охоты время он учил меня искусству письма и счета. Тело Идира отец решил похоронить у южного подножья горы, там, где земля не промерзает и зимою. Я спросила отца, отчего он его лучше не даст его съесть ворону, по обычаю нашего племени. Когда человек умрет, его тело оставляют на поляне, а живые с луками становятся вокруг на расстоянии ближнего полета стрелы. Они убивают всякого зверя или птицу, если те захотят поживиться умершим. Только воронам дозволяют съесть мертвое тело, чтобы умерший стал одним из них. Ибо ворон мудр, живет дольше всех, и Бог-Сказитель избрал его своей священной птицей. Ворон съест мертвую плоть, а люди сохранят, как святыню, кости умершего. Но отец назвал веру в ворона невежеством. Он объяснил, что мертвые идут в подземный мир, где светит ночное солнце и на призрачных полях ходят тени царей и героев. Там умершие возрождаются для новой жизни, - темной и безрадостной, но вечной - ибо Смерть не охотится за тенями. Отец сказал, что даст Идиру охотничье вооружение и бересту для письма. Он ведь
не знал, в какую часть Мира Мертвых попадет его сын. В страну, где нужны искусные писцы? Или на дикие окраины подземной страны, где тени северных охотников бегут за тенями некогда убитых на земле косуль и оленей? Подземный мир должен быть велик, чтобы вместить всех умерших. Может быть, есть там и подземные моря, и подземные острова, и подземные горы, и подземные пустыни - кто знает? Может быть, там, под сводом огромной пещеры, светит призрачная луна, а тени блуждающих звезд предсказывают посмертную участь погибших?. Так рассуждал отец, копая могилу в холодной земле. Он хотел подарить Идиру дальнобойный меткий лук и стрелы с железными наконечниками, которые он украл у врагов. Но даже любя сына, не мог решиться расстаться с оружием. Ведь мы, живые, погибли бы него. Тогда я сказала отцу: - Идир все равно еще мал для охоты. Вот придут для нас лучшие времена, тогда мы спустимся в мир мертвых и отдадим моему брату лук и стрелы. Отец сказал, что дороги в тот мир никто не знает. Известно только, от древних героев страны Эллады, что вход в подземный мир скрыт где-то в диких северных землях. Но герои те давно умерли, и не ведали они великого искусства рисования карт. А кроме них, никто не смог найти ту тайную тропу в вечную тьму.
Я говорю отцу :
- Небось плохо искали! Вот я вырасту и доберусь до царства мертвых! И брата моего оттуда выведу! Так и вину перед ним искуплю. Отец
руками всплеснул от ужаса. Потом свой перст воздел к небу:
- Безумная дочь моя, не нравится мне твой нрав! Боги не дали тебе наилучшего достоинства: трусости. Не надо лезть куда не надо - и уж особенно девице. А ну дай мне клятву.... вы тут чем клянетесь-то? Вроде Священным ясенем трех миров? Вот и поклянись мне этим вашим ясенем никогда не ввергать себя в опасность.
Особенно же держись подальше от мертвецов. Я не хотела давать такую клятву, уперлась как баран! Ведь во всех песнях воспевают доблесть! Но мой премудрый отец сказал, что такие песни придумывают потому, что смельчаки удобнее для других. А трус полезнее для него самого. Посему не надо слушать песни. Надо слушать отца, который однажды не в меру расхрабрился и чуть не утонул в океане. Но зато теперь знает, как надо жить, и дочь плохому не научит. Я поклялась стать трусливой и стала часто плакать о том, что мне не суждено найти моего младшего брата и вывести его в мир света, или хотя бы стать тенью его старшей сестры. Однажды отец привел мне собаку, чтобы развеселить меня. Я собак раньше не видела, только сказания о них слышала. Они живут у пастухов в долине - там отец встретил пса, который выл над телом убитого хозяина. Отец сказал, что собаки всегда так делают. Вот собаке я обрадовалась! Я стала учить ее уму-разуму, и первым делом - поклоняться Огню Костра, старшему сыну Летнего Солнца. Отец гневался, когда я поклонялась Огню, хоть с собакой хоть без собаки. Он повелел мне поклоняться богам, которые имеют образ человеческий, а не огненный и не звериный! Долго рассказывал он мне о могуществе их.
Тогда я спросила отца:
- Если твои боги так сильны и так любят распоряжаться судьбами людскими, отчего тогда они не защитили нас от воинов в волчьих шкурах?
В ответ вот что поведал мне отец:
Сказание о морском царе и об истинном Царе морей
Есть на юге огромное море, и есть в нем остров Крит. Некогда правители его нарекли себя морскими царями, ибо корабли их были самыми быстрыми, а мореплаватели самыми отважными и многознающими, и никто не мог с ними сравниться в умении справляться с ветром и волнами. И стало для них море будто пустыня для льва или небо для коршуна. Обложили они тяжкой данью всех, кто ловил рыбу в волнах теплого синего моря. Если же плыли морскими дорогами торговые корабли, слуги морских царей забирали с этих кораблей все лучшее, все, что приглянулось им. А иной раз и людей забирали в вечное и страшное рабство. Но мало было этой добычи морским царям. Да и люди прибрежных стран все реже и реже стали выходить в море. Забросили они рыбную ловлю, а торговцы стали ездить по безопасным земным дорогам. Но велика была власть царя-разбойника. Пришла одна весна, проклятая богами. Плыли критские корабли вдоль
берегов, и кричали прислужники царя его указ:
- Тот, кто посмеет взяться за плуг, будет зарыт живым в землю его поля. Тому, кто скует серп, мы перережем горло этим серпом. А согнувший обод для колеса будет раздавлен, смят каменными мельничными жерновами. В страх пришли жители прибрежных стран, и забросили они поля и сухопутные дороги, и вернулись в опасные морские волны. А царь Крита грабил их и радовался безнаказанности своей. Но настала осень, и вернулись с далекого
севера перелетные птицы. Были с ними жаворонок и утка-нырок. Жаворонок не пел, но плакал над пустыми полями юга. Птичий род дружен и хитер. И вот утка-нырок доплыла до середины моря и бросилась в глубину, где дремлет на самом дне синебородый бог моря. Крикнула ему птица: - Повелитель! Не устал ли ты нести на твоей груди двойную тяжесть? Ответил ей повелитель волн: - Тяжело мне стало дышать, и в этом повинна сестра моя, земля. Отчего гонит она в мои волны детей своих, людей? Отчего она сама не хочет кормить их и запрещает им ездить по ее дорогам? Сказала ему птица-утка:
- Повинна в этом не сестра твоя земля, виновен в этом тот, кто запретил плуг, серп
и колесо - тот, кто посмел назвать себя царем морским! Встал в гневе истинный царь морей. Высоко воздел он свой железный трезубец, и
содрогнулся в страшном предчувствии обреченный остров Крит3.Трепетали горы, рушились стены критских дворцов и храмов. Далеко отхлынуло море и обнажилось дно, на песке среди водорослей лежали теперь быстрые корабли островитян, и морские владыки в страхе думали, что уже не вернутся белогривые волны, столько лет бывшие опорой их могуществу. Но неизмеримо более страшное наказание готовил для них грозный повелитель глубин. Море ушло не навеки, а только для того, чтобы собраться с силами.... А потом оно взметнулось семью водяными горами невиданной высоты. Удар их был тяжелее, чем если бы небо обрушилось на землю. Ушли на дно израненные белокрылые корабли, исчезли без следа причалы и прибрежные постройки. Но еще раньше, чем лезвия волн стали рубить берег, уже умерли от ужаса те, кто увидел их вблизи. А в сердца остальных жителей разбойничьего острова въелся вечный и неистребимый страх перед морем. С тех пор критское царство обессилело и заглохло, и иные народы благословенного юга достигли могущества и славы. Поэтому, когда возмездие медлит с приходом своим, люди прибрежных стран говорят так: "Может быть, несказанно далека та страна или та небесная звезда, откуда летит птица на помощь нам. Или безмерно глубоки те воды, в которые надлежит ей броситься в поисках справедливости. Но когда она наконец найдет Мстящего - тогда горе тем, кто надеялся на безнаказанность в земной жизни своей". Так говорил мне отец, чтобы я научилась чтить Предвечных Владык. Но даже во сне никогда не видела я ни высоких синих волн морских, ни острова Крита, ни мраморных или золотых изваяний богов и богинь южного неба и южного моря. Ну а мы, северные охотники, чего не видим - того и не чтим. А священны у нас Солнце, Кремень, Огонь, Можжевельник, Орел и Ворон. Огонь был нашим братом и защитником. Если бы он не помог нам, мы бы погибли в эту долгую морозную зиму. Наше племя держалось ближе в вершине, где ветер срывал снег со скал. Ниже по склону можно было провалиться по самое горло. Но внизу, на северной равнине, тоже жили люди. Они казались нам могущественными волшебниками, и с великим почтением смотрели мы на них. Ведь их дома были так высоки, что вьюга не заметала их, а их охотники бежали по глубокому снегу как легкие тени.
Воры солнца
Люди умирают, одно лишь Солнце бессмертно. С каждым днем оно восходило все выше. Так раненная птица собирается с силами и вновь поднимается в небо. Говорят, что Справедливое Солнце обещало поделиться с людьми тайной вечного возрождения, но лишь тогда, когда все они станут следовать его законам. Солнце верит, ждет, снова согревает землю, обагренную кровью, вновь дарит весну свободным и рабам. Долго ли ему еще ждать?
Солнце согрело горный склон, снег растаял, и мы увидели среди голых скал трещины и пещеры. Были они малы, не больше чем надо орлу для гнезда. Но одна была просторнее других, мы собирались там у костра и благодарили Мать-Пещеру за то, что ее стены не дают Северному Ветру забрать тепло. Не знали мы, что скоро эта пещера погубит все племя наше. На северном склоне вместо ясеня росли белые березы. Мой отец счел это обилие бересты волей богов - видно не угодно им, чтобы исчезли без следа познания его. Ведь береза - северная сестра папируса. Отец надеялся, что варвары наконец перестанут бояться Белого Лиса, которого скорее всего и на свете нет. Тогда они не только прочтут его рукописи, но сумеют записать и свои познания, которые и у них несомненно есть. Из костяного угля и смолистого елового сока Исмон изготовил то, что он называл чернилами. Глухариным пером, на бересте, он стал записывать то, что узнал в юности, беседуя с учеными мужами Александрии. У моего отца было столько мудрости, что плохо пришлось окрестным березам. Исмон ободрал их как лис куропатку. На берестяных свитках он нарисовал круговое устройство мира и перечислил имена планет.
Рассказал о составах растительных красителей для льна и шерсти, а также о способах изготовления красок для рисования и о выплавке цветного стекла для мозаики - ибо обладая всем этим, простой ремесленник уподобляется могуществом самому Создателю мира! Упомянул о сплавах
металлов: о белой меди, которую не разрушает даже морская вода, о горящей огненным сиянием золотой меди, носящей также имя "орихалк", и о золотосеребрянном аземе - легком в обработке белом золоте. Нарисовал устройств водяных часов. "Солнечные часы в ваших землях будут бесполезны, ибо солнце у вас постоянно скрывают облака, да и зимние ночи слишком длинны", сказал он. Также он объяснил как вести календарь и как по расположению небесных светил определять дни года. А также изложил мысли Платона и Аристотеля о наилучшем устройстве государства, и многое другое из великих познаний благословенного юга. Затем он собирался рассказать, как делать настоящие меткие дальнобойные луки египетских воинов - тех, что пробивают даже металл. Еще он хотел поведать, как делать прочные чешуйчатые доспехи, о расчете равновесия при изготовлении стрелы и метательного копья, об искусстве возведения военных укреплений - и об осадных стенобитных орудиях против них же, о правилах построения войска и ведения боя. Ибо иной раз мой отец играл в игры с военачальниками и беседовал с ними за игрой. И еще о многом хотел он поведать. Лишь одного не знал мой мудрый отец: как нам до возвращения зимы выбраться с гиблого северного склона? Но пока зима выпустила наш край из своих когтей и ушла набирать силу для нового нападения. Наконец оттаяло и подножье горы, и мы увидели туманную страну болот, Великую Топь. Мы дивились ее власти над северной долиной. В наших родных краях мелкие болотца коварно прятались в лесу, подстерегали неосторожных охотников. А здесь редкий лес прятался на островках среди болота. Может быть, он некогда рос во всей долине, но жадная трясина проглотила его. Не тронула она лишь те немногие деревья, что смиренно склонились и исчахли от страха перед ней.
Великая Топь владела всей равниной до края земли на востоке до края земли на западе. Только вдоль северного ее предела шла гряда острых серых гор, редких, как зубы у старика и низких, не защищающих от ветра. Трава и деревья не росли на этих горах. Видно, их крутые склоны иссушили зимние бури. А может быть Великая Топь украла все горные ручьи. Ведь у болот воровской нрав, они забирают себе все, что приближается к ним, забирают без возврата. Горы были сухи и голы, а в низине, среди черной земли и бурой травы повсюду виднелись просветы ясной синей воды. Но она никогда не блестела под солнцем, ибо гордая
Оленья гора бросала вечную тень на северную долину. Мы в топь спускаться боялись. Для нас, горцев, камень - друг и опора. А люди долины бродили по болоту ловчее водяных птиц. Мы видели издалека, когда они охотились. В снегу не проваливаются, в трясине не тонут! Вождь сказал, что надо бы договориться с этими хитрыми колдунами. Всем вместе выгнать врагов, которые беззаконно угнездились на нашем южном склоне. Осталось выбрать послов, зная, что дело это небезопасное. Вождь указал на моего отца:
- Исмон навлек на нас гнев Белого Лиса, вот пусть он и идет. Отец не стал спорить:
- Я бы в любом случае пошел, ибо назначение послом - почетная обязанность и знак уважения к выбранному. Вождь обрадовался:
-Ну и иди, раз сам согласен. Возьми себе в помощь Быструю Птицу. Давно я хотел его выгнать! Дошло до меня, что он завидует сытой жизни презренных землепашцев, этих земляных червей! Так помышлять - позор для горца-охотника! Он еще и других молодых охотников разленивает разговорами про беззаботную жизнь
людей с равнины, что зовется Полем Коня и Быка. Мол там только и делают что спят, пируют, пиво пьют да брюхо отращивают, а кормят их два дурака, что работают на них: конь с быком. От завистника добра не жди, это давно известно. Пусть идет послом. Пропадет - мало горя. Все старшие охотники племени подняли копья в знак согласия с вождем. Быстрая Птица обиделся, ибо был горд. Но послушно побрел с моим отцом к болоту. Мы ждали их до вечера. Но вернулся лишь Быстрая Птица. Сказал, что мой отец остался на болоте, ведет переговоры с вождем. А к нам пришли их послы. Главный сказал, что его зовут Три Уха. Другому имя было Мудрый Дед, третьему Быстроногий Красавец. А с ними четвертый, которого звали Веселье-на-болоте. Все были с двумя ушами, молодые, на кривых ногах, малорослые
и малосильные, и худые лица будто вытесаны из серой осины. Но они сказали, что у них имена дают как бы хотелось, а не как есть на самом деле. Они с подарками явились: принесли охапки сушеных болотных цветов и листьев с прошлого года. Дареные растения были с мелкими дружными соцветиями, белыми, будто нетоптаный снег или мех горностая. Наш вождь сказал:
-Если это чтоб готовить настой либо пиво, то мы его пить не станем. Мы небось умеем быть недоверчивыми, враги научили. Три Уха отвечал:
-Не для питья. Сие есть снегоцвет священный. Если хотите быть с нами друзьями - празднуйте праздник весеннего солнца. Пусть сегодня те, кто может носить оружие, не разбредаются по шалашам - такой обычай. Пусть они идут в вашу пещеру и сидят у костра - такой праздник. А утром, когда небо из черного станет
серым - сожгите снегоцвет в костре. Когда сгорят белые цветы, метели больше не вернутся в наши края. Когда сгорят сухие листья, вместо сухой травы вырастет молодая. Когда вы вдохнете волшебный дым,
вы увидите умерших родных своих, как видим их мы, когда снегоцвет сгорает в пламени костра, и дым его поднимается к небу. И не бойтесь нас. Тут на склоне вы, горцы, нам не враги. Наше жилье сырое болото, ваше - сухие скалы. Вы к нам не пойдете, мы к вам не пойдем. Захватывать в неволю вас тоже не будем. Рабы
нам на болоте не нужны. Нет там ни места, ни еды для них. Не комарами же рабов кормить. Да вы и сильнее нас, и ростом выше. У нас болотный туман с детства силу отнимает. Не можем на вас напасть. Праздник справляйте, снегоцвет сожгите, вот и дружба будет.
Нащ вождь остался в сомнениях: - А если это колдовство, и из огня разные чудища полезут? Быстрая Птица его уверил:
- Они при мне это растение жгли. Нет в нем никакой опасности, просто трава болотная.
- Поклянись, - повелел вождь.
- Пусть убьет меня Проклятье Великой Равнины, если я обманываю вас, - ответил Быстрая Птица.
Все горные охотники боятся Проклятья, которое бродит в полях, хотя никто не видел его и никому неведомо, как оно убивает. Вождь поверил клятве и по-братски приветствовал охотников из северной долины. А они сказали, указывая на небо:
- Мы чтим Солнце, как и вы. Завтра вы увидите, как мы поклоняемся ему. Вождь обнял их в знак братства и разрешил войти в пещеру. Настала ночь. Три Уха не велел спать тем, кто может носить оружие. А я сидела с ними, чтобы записать для потомства рассказ об обычаях наших будущих союзников и о том, что мы увидим в волшебном дыме снегоцвета.
Три Уха признался, что никакие они не колдуны. Они люди бедные и счастливой доли не ведающие, зато смышленые, как мелкий зверь, которому без ума не прожить. В снегу они не проваливаются потому, что зимой ходят по снегу на хитрой придумке называемой "медвежьи лапы" или снегоступы. Делают их так:
шкуру лося натягивают на гнутую основу из ивовых веток. Старики сказывают, что это Великий Отец Медведь научил людей делать подобие своей широкой лапы, чтобы они могли бегать по снегу и прокормиться зимой, когда он спит и не слышат их молений. А потом они уже сами додумались, что летом на "медвежьих лапах" можно пробираться по топким местам. Дома они строят над водой на высоких опорах. Этой хитрости их научила мудрая Мать-Цапля. Оттого зимой снег не заметает их деревню. Мать Цапля научила их и бить рыбу острогой, подобием своего острого клюва. Чтят они не только Медведя и Цаплю, но и Солнце - как и мы. Но зовут его не Законодателем, а Небесным Лисом. Так назвали его потому, что оно как лис обычно прячется. Они Солнце редко видят - Небесный Лис весь год за горою ходит. Только в самой середине лета, когда забредает выше всего в небо - тогда согревает их владения. Тогда у них праздник - Лисьи Дни, тогда они справляют свадьбы. Но скоро солнце снова прячется за горой и вновь возвращается в их владения холодный туман. Но не надо думать, что их племя проклято Небом. Не во всем судьба обидела их. Врагов у них нет, ведь по топям без провожатого не проберешься в их деревню. И хищные звери не заходят. Снегоцвет у них святое растение, как у нас, горцев, можжевельник. Тоже кидают в огонь. Его запахом можно и комаров отгонять. Снегоцвета наше горное племя не знало, потому что он растет только в болоте, на черной болотной земле. Там его много повсюду, а цветет он в дни встречи весны и лета. Выслушав про болотную жизнь, все стали петь песни. Три Уха следил, чтобы никто не спал, а молодой Мудрый Дед подсел ко мне. Он захотел узнать откуда я взялась такая темнокосая и смуглая, и что за зверь у меня сидит на привязи. Я ему рассказала и про отцово царство, и кто такая собака. У нас на всю ночь
разговоров хватило. Когда небо посветлело, Мудрый Дед увидел что у меня на шее на шнурке лягушка, вырезанная из кости. Он спросил:
- Отчего у тебя на шее оберег лягушка? Я ему сказала с обидой:
- Мне при рождении дали имя Лягушка. Самое плохое из звериных имен. Зато отец назвал Ифри. Это имя великой богини. Мудрый Дед строго погрозил мне копьем:
- Лягушка самое священное имя. Она повелительница болот, помощница и госпожа нашего племени. Лучше имени Лягушка только имя Уж. Так нашего вождя зовут.
А небо уже стало серым, и птицы запели в ожидании утренней зари. Болотные послы и Быстрая Птица стали подгребать в огонь охапки снегоцвета. Наши люди так устали за бессонную ночь, что дремали у костра. Вдруг Мудрый Дед пихнул меня и говорит:
-А ты, Лягушка, уходи с праздника. Ты черная, а снегоцвет белый. Он тебя не хочет, чудес не сделает. Я ему отвечала:
-Ты чего за снегоцвет говоришь и меня гонишь? Сам сказал, что у меня имя священное, лягушиное! Он поднял с земли палку и пригрозил:
-Наш праздник. Кого хочу того и гоню. Лягушка тоже наша. Нам и решать кому она священная, а кому нет. Уходи отсюда, а не то палкой уму научу. Ты иди порадуй твоего серого зверя, которого ты Собакой зовешь. Он небось побегать хочет. Тебя бы так привязать, так ты небось уже давно веревку перегрызла бы. Мой пес и правда истосковался сидеть на привязи. Я его всегда по утрам отпускала побегать. Я отвязала его, он пригнул голову и быстрее зайца ринулся вниз по склону горы. Видно по отцову следу шел. Я подумала, что он приведет меня в болотную деревню. А он вдруг остановился, замер, а потом сорвался с тропы в болотное криволесье и исчез за деревьями. Будто гнался за кем-то, будто болотный туман свел его с ума. Тихо было в сыром лесу, как в той подземной стране безмолвных теней, о которой рассказывал отец. Ведь в болоте умирают даже звук шагов и эхо. Там страшно. Я кричала моему псу, чтобы он вернулся. Но он не пришел, он позвал меня горестным воем. Я побежала на его голос и издали увидела смуглого, темноволосого человека, лежащего на земле. Отец говорил, что собаки плачут над умирающим хозяином. Но ведь мой отец был послан для переговоров. Послов нельзя убивать!
Теперь знаю, что можно - все. В ребра моего отца был вонзен длинный костяной нож с резной рукояткой в виде рачьего хвоста. Глаза Исмона были обращены к небу, которое он всегда чтил. Он никогда никому не делал зла! Он был еще жив и увидев меня, прошептал:
- Я видел серебряный и золотой знак, образ Белого Лиса. Найди его. Is fecit cui prodest...
Самой идти к Белому Лису? Я решила, что мой отец лишился разума от боли, и выдернула нож из раны, чтобы кровь вытекла из тела и прервались его мучения. Но нельзя забывать последних слов умирающего, даже если они безумны. Нож убийцы был у меня в руке, а рядом росла береза. На обрывке бересты я вырезала:
Is fecit cui prodest
Болотные жители говорили, будто в волшебном дыму снегоцвета являются умершие родные. Я побежала вверх по склону, веря что увижу убитого отца моего и спрошу его: что означают слова эти? Может быть, это заклинание, которое возвращает мертвых к жизни? Если Небо оставило меня живой, то может быть для того, чтобы сказать вам: не верьте охотникам с болот, не ходите туда, где горит в костре белый снегоцвет! Он не приводит
умерших к живым, он живых уводит к мертвым. Потом, уже взрослая, я узнала про этот цветок из северных земель. Он зовется Повелитель Снов, а у людей с океанского берега - Волшебный Белый Вереск4. Если сжечь в огне его сухие листья, этот запах дурманит, усыпляет и даже навевает видения. Особенно после бессонной ночи и в тесноте горных пещер. Наши люди вдыхали дым болотного цветка, а пришельцы и Быстрая Птица держались подальше от костра. Я закричала, что мой отец убит, что в лесу убийцы. Но поздно. По склону горы уже поднималось все болотное племя, с оружием. Они встали у входа в пещеру и давали нашим людям выйти к дневному свету и свежему весеннему ветру. Через четыре года Быстрая Птица в свой смертный час рассказал мне тайну свою. Когда он и мой отец пришли в болотную деревню, они увидели на частоколе сухие человеческие черепа. Ибо здесь предавали смерти
всех пришельцев. Быстрая Птица пообещал молчать, а Три Уха убил моего отца в лесу. Но только через четыре года Быстрая Птица поведал мне
это. А пока он молча стоял поодаль. Битва была неравной и недолгой. Пьяный дым лишил руки наших людей ловкости, а их удар - силы. Кровь сочилась из пещеры, будто из глубокой раны в склоне горы. Быстрая Птица смотрел в небо. Видно ждал, попадают ли с неба обломки скал, но не дождался. Тогда он крикнул:
- Племя наказано, а я - нет! Вот вам Быстрая Птица пропадет - мало горя! Не я пропал, пропал ваш род, я же получил знак: Быстрая Птица любимец судьбы!
Убийцы простерли свое окровавленное оружие к югу, туда, где за горою ходит солнце, и запели:
Выпей их кровь, земля, пробудись!
Жертву прими, Небесный Лис!
Дар наш возьми, свой путь измени,
Юг забудь, на север сверни,
Нашу долину лучами согрей,
Тень от горы, покинь наш край,
Северный ветер, теплым стань!
Вода болот и сырой туман,
Пейте их кровь, примите наш дар!
Они оскорбили Солнце, и я забыла о страхе. Я крикнула:
- Зачем вы приманиваете Небесного Отца кровью? Справедливое Солнце запретило убийство невиновного! Они направили на меня копья, но Три Уха
предостерег их:
- Не трогайте ее. У нее на шее лягушка-оберег. Поэтому я выгнал ее в лес. Вождь болотных жителей призадумался:
- Взять к нам? Она ведь мстить станет. Черна... подкрадется ночью так, что и не увидишь. Быстрая Птица вышел вперед и сказал: -Вот кто поможет вам - я! Навсегда уйду на южную равнину, что зовется Полем Коня и Быка, в край землепашцев, а девчонку уволоку с собой. За это не обманите
меня с обещанной платой. Вождь болотных охотников дал Быстрой Птице награду - свое длинное ожерелье из зубов гадюки. А мне разрешил взять с собой все, что мне принадлежало. Я забрала то немногое, что осталось мне от отца: ивовую корзину с обрывками бересты, где он записал свои познания для невежественных, но добрых людей этих земель. Береста и оружие моего отца, вот и все, что было у меня. Быстрая Птица приказал мне идти за ним. Я молила его разрешить меня похоронить отца и дать ему в дорогу его меткий лук и хорошие стрелы с железными наконечниками, чтобы он мог охотиться в ином мире. Быстрая Птица выхватил из моих рук оружие отца и швырнул на землю свой старый лук из ясеня. Одна из женщин болотного племени высокомерно сказала ему:
- Меньшего презрения заслуживает мать, бросившая ребенка, чем тот, кто нарушил закон братства между охотником и его оружием. Мы, народ тумана и тени, лучше тебя. Это было последнее, что услышали мы от убийц. Малорослые болотные охотники стояли гордо и неподвижно, будто серые изваяния. На них были легкие весенние куртки из заячьего меха и высокие сапоги из лосиной кожи. Слева от горы сиял алый край зари, ее северное охвостье. Видно над полем Коня и Быка уже восходило солнце, которое они надеялись украсть.
Поле Коня и Быка
Предатель потащил меня за собой. Верно спешил уйти от презрительных взглядов людей болота. Или боялся, что они передумают и отберут у него дареные зубы. Я обернулась, чтобы увидеть, приняло ли Всевидящее Солнце кровавую жертву. Но оно оказалось справедливым, не изменило своего пути в небе. Холодный ветер по-прежнему бил и рвал редкий болотный лес. Как и раньше, этот чахлый лес стоял по колено в сыром тумане, отнимающем силы у деревьев и людей. Тень горы не ушла с северной равнины, и лучи солнца обходили стороной этот забытый богами сумрачный край. В сером тумане мы шли к югу, на неведомую равнину. Но подземный мир мертвых бесприютнее и страшнее, он темен до слепоты. В этот миг тень моего отца брела туда, откуда нет возврата. Я боялась не встретить моего отца даже после смерти. Ибо многолюден и огромен иной мир, и трудно найти своих близких в вечном мраке, среди безмолвной и безликой толпы мертвецов всех времен и всех стран. Некогда, предав земле моего брата, отец сказал мне: "Когда я умру, положи в мою могилу белые камни. Уходя
в подземный мир, я буду бросать камни на дорогу. Когда тебе будет суждено спуститься в царство теней, по этим белым камням ты придешь ко мне ".
Тогда совсем немного попросила я у Быстрой Птицы: разрешить мне вложить в руку отца горсть белых камней. Долго я молила предателя о жалости. Но он не обернулся даже. Я устала умолять, я закричала ему, что хоть он и сильнее меня, но я тоже вырасту! У меня родятся сыновья, и они убьют его. И тогда уже
не белые камни, а его мертвые кости разбросают они по земле.
- Вовек не будет у тебя сыновей! - крикнул предатель так громко, что лес отозвался эхом. Он спешил, не запоминал обратной дороги, видно, решил уйти из леса навсегда. Я вспомнила грозное предостережение:
- Быстрая Птица, не ходи туда, где бродит Проклятье Великой Равнины. Старики говорят, что горы не прощают измены. Не место горному охотнику там, где мясо мычит и блеет в хлеву.
Он засмеялся:
- Я останусь охотником, глупый лягушонок. Но охотиться теперь буду уже не за лесным зверьем, а за теми, кто прост умом! Берегитесь, крестьяне, жалкие земляные червяки! Настал день, когда Быстрая Птица начал настоящую охоту! Не страшно мне Проклятье, о котором говорят старики. Я и его перехитрю. И будто в ответ ему солнце блеснуло из-за берез. Значит, мы уже обошли гору, и был перед нами путь на юг, на привольные поля Великой Равнины. Сначала мы брели вдоль подножья горы, там, где ее каменный склон растет из земли и уходит к небу. Но скоро предатель покинул священную сень леса, отрекся от защиты братьев наших деревьев, вышел из-под укрытия родных скал. И вот нашим глазам предстала огромная поляна без конца, без края, нагая, без покрова мха и травы, без единого камня! Была эта страшная голая поляна чернее ночного неба и будто повсюду процарапана когтями. Земля была рыхлая, сырая и глубокая, прочной опоры ноге не было нигде. Быстрая Птица оробел и тревожно оглядывался, верно ожидал, что Проклятье Великой Равнины бросится на него и накажет за вероломство. А мне было страшно, что если Проклятье убьет Быструю Птицу, я останусь совсем одна на свете. Мы шли, ненавидели друг друга, а боялись все-таки вместе и крепко держались за руки. А потом мы увидели коренастых людей в льняной одежде, которые брели по черной грязи без всякого страха и о чем-то степенно толковали. Быстрая Птица спросил у людей, не плохое ли это предзнаменование, не начинается ли тут болотная трясина, не проклята ли тут земля, и какой дракон ее царапал. Люди засмеялись над ним: - Ты никогда плуга не видел? Ясно нам, что ты один из малоумных горных охотников. Ты сам себя выдаешь повадками: ступаешь неслышно и озираешься, как
косоглазые зайцы, которых вы выслеживаете. Мы же ходим тяжелым и гордым шагом, и взгляд наш прям. Ибо мы братья Священного Быка, сыновья и владельцы земли! Не смей называть трясиной нашу мать, плодоносную пашню священных равнин. Иди обратно в свою чащобу, там тебе место. А если ты еще и снюхался с южанами, то держись подальше от наших деревень. Мы небось тоже с оружием обращаться умеем. Быстрая Птица вздрогнул, от страха или в обиде. Но был он
быстр умом и находчив, как все охотники, и отвечал, указывая на меня:
- О, сыновья земли! Разве я бы подошел к проклятой иноземке? Это простая дочь людоеда. Ее род подземный, они построили горы и живут в них, как вы в избах. Оттого она так черна, что росла-то в пещере - вот подземный мрак в нее и въелся до костей. Только из пещеры ее выгнали за непослушание. Я шел мимо
лаза в их подземелье, так они девчонку мне и выкинули. Велели в наказание увести ее подальше от родных гор, навсегда, без возврата. Да держать при себе, чтобы не сбежала вовек. За службу дали мне в дар вот что: ожерелье из гадючьих зубов. А вы про гадюку знаете поверье? Гадюка повелительница тайных источников
и подземных вод. Оттого тело ее влажно даже тогда, когда земля пересыхает и трескается. Если у тебя есть гадючьи зубы - твоим посевам не страшна засуха, и трава всегда будет зелена на твоих пастбищах! Только собрать такое ожерелье не всякий сумеет. Ишь у вас глаза загорелись, владельцы полей. Не вздумайте
отнимать у меня зубы. Черная девчонка-то со мной! А я один из всех людей знаю волшебное слово, чтоб справиться с этим подземным отродьем. Видите, как она меня боится и плачет с горя? А без моего волшебного слова она вас всех разорвет подобно голодной рыси. Так что не гневите меня, люди с равнины, если не
хотите беды. Я же задумал поселиться в ваших богатых и сытных краях, за тем и пришел. Один из землепашцев удивился:
- Вот не знал, что нечисть так плакать может. Значит, это подземные людоеды построили горы, которые только зря занимают место под солнцем? О Небо! Когда наконец придет добрый великан и освободит поля от этих камней? Он в гневе показал на два горных отрога, которые лежали на равнине, будто лапы огромного зверя.
Боги построили горы для того, чтобы защитить солнечную Великую Равнину от ледяного ветра, летящего с северного края мира. Но люди полей никогда не бывали там, где мы провели зиму. Они не видели ни бесплодных скал, на которых растет лишь мох, ни сырых болот, отнимающих силу у деревьев и людей. Им было неведомо, от чего оберегает их стена высоких гор. Они не знали, а Быстрая Птица промолчал. Он лишь кивнул в знак согласия, чтобы землепашцы увидели, что он друг полям и враг горам. Видя, что пришелец отрекся от племени горных охотников, другой гордый сын земли предложил:
- Скажи лучше, бывший горец, не желаешь ли ты познакомиться с моей дочерью? Я дам за ней дом, надел земли и скотину. Мою дочь многие хотели бы взять в жены, ибо она степенна и разумна не по летам. Но я отдам ее тебе, если ты поделишься со мною твоими гадючьими зубами. И так они поладили. Я верила, что предателю на голову попадают камни с неба. Да видно предателей столько прошло по земле, что запасы камней на небе давно кончились. Мы пришли в деревню, Быстрая Птица втащил меня во двор и привязал к стволу старой яблони. Тело моего отца лежало, непогребенное, в далеком сыром лесу. Прилетят к трупу вороны, черные на бледном небе. Но один из них невидим, и он клюет живых. Он найдет тебя, вцепится тебе в грудь и вечно будет бить
тебя в сердце. От отца мне остались только его рукописи на бересте, в ивовой корзине. А еще у меня был кусок бересты, на котором я вырезала ножом:
Is fecit cui prodest
Когда хочется кричать - сожми зубы. Когда веревка врезается тебе в горло - обдумывай месть и радуйся заранее! Не вспоминай деревья болотного леса, тонкие, со змеиным изгибом ствола. Вспомни горы, высоко уходящие к солнцу! Когда руки твои связаны, и ты не можешь зажечь священный костер из веток можжевельника и попросить его о помощи - зажги горячий огонь в твоем сердце. Да согреет оно тебя и да осветит тебе твой путь. Если же тот, кто читает мой рассказ, не сможет этого сделать, то ему не пережить такой ночи. Смерть убивает нас каждый день, но никто еще не научился убивать смерть. В длинном доме, крытом соломой, Быстрая Птица знакомился с семьей невесты. Во дворе жирные прирученные кабаны с подпиленными клыками, называемые на равнине свиньями, нежились в лужах, в ожидании ножа. Ходили там птицы, они от злого колдовства забыли, как летать, имя им куры. Возле дома был вход под землю, я думала, что в мир мертвых, а потом узнала, что название ему погреб. Но в ту ночь с надеждой смотрела я на него и верила, что в нем ждут меня умершие. Луна вывалилась из тучи. Быстрая Птица, пьяный, выбежал из дома, чтобы плясать во дворе. Глаза лихие, хохочет как филин, щеки горят на ночном ветру. А вот на пороге показалась его невеста, купленная за змеиные зубы. Хитрый горец вдруг стал медлительным и степенным, подобным Сыновьям Земли. Охотник должен уметь подражать своей добыче.
Лишь взгляд его мог бы выдать его, ибо смотрел он не на невесту, а в темные поля, на будущие владения свои. Но землепашцы не умеют видеть в ночной мгле, и братья невесты подняли топоры в знак того, что бывший охотник принят в их род. Девушка стояла в свете факелов, статная, высокогрудая и широкая в бедрах, румяная и белолицая, с чистыми светлыми волосами, с кожей, гладкой, как лепесток водяной лилии. На ней была тонкая туника из беленого льна и вышитый шерстяной плащ, а на нежных полных руках блестели витые браслеты. Не таковы дочери гор, рожденные в тесных холодных хижинах, выросшие у лесного костра, крадущиеся за диким зверем среди обледенелых скал или под палящим летним солнцем.
Дом невесты был просторен, стены обмазаны цветной глиной, и солома на кровле дома свисала почти до земли. Так длинны стебли травы, выросшей на плодородной Великой равнине! Отчего старики говорят, что страшная участь ждет горца, ушедшего на Поле Коня и Быка?
Проклятье, которое бродит по Великой равнине, и не думало убивать Быструю Птицу. Он наконец вспомнил обо мне и разрезал веревку, которой я была привязана к дереву. Но связал мне ноги так, чтобы я могла ходить да не могла убежать. Сказал мне, что отныне я должна называть его не Быстрая Птица, а Хозяин. И что я останусь у него рабыней. Навсегда. Потом шепнул, что если я посмею рассказать правду о себе и о нем - он убьет меня. И все это за то, что я пригрозила, будто мои сыновья ему отомстят. А и сыновей-то никаких не было. Когда он поймал меня, мне было всего десять лет и один год. Весенняя луна светила ярко, и все люди деревни пришла на свадьбу Быстрой Птицы. У
костра во дворе старуха рассказывала предание о том, как в старину звери создали людей и заставили их работать:
Хитрый Волк научил людей
Косить траву на лугах,
Кормить овец и коров
Чтоб Волка ими кормить.
Лиса нашептала людям
Выращивать кур и гусей,
Из леса явился Медведь,
Диких пчел велел приручить.
Птицы им приказали
Расчистить поля от камней,
Из железа выковать плуг,
Сеять ячмень и овес.
А потом пришли трупоеды,
Ворон и Росомаха,
Ничему людей не учили,
Лишь ворон каркнул: "Война!"
- Много чести зверям, - оборвал старухину сказку Быстрая Птица, - Вот я вам поведаю про одного мудрого южанина, который жил в моем племени. Вряд ли ты, старуха, скажешь, что людей его страны волк с медведем учили уму разуму.
Он с храбрым видом улыбнулся своей невесте, видно ожидая одобрения. Но сказительница сказала, со страхом глядя в сторону леса:
- Слишком ты смел, горец. Правда может оказаться страшнее старушечьих рассказов. Не лучше ли слушать сказки? Ведь прародители-звери не хотят, чтобы люди стали умнее их. Если люди про это забудут, то звери придут из леса наказать их. Да придут не в том призрачном бессловесном обличье, в котором они нам обычно
показываются. А в своем истинном грозном облике, которого никто еще не видел, даже в ночных снах. Звери не позволят людям превзойти их умом. Поэтому никто не дает приюта ученым иноземцам, их отводят к звериному вождю, Белому Лису, чтобы отвести от себя беду - и за награду. При этих словах Быстрая Птица обернулся и посмотрел на меня. Охотники должны понимать друг друга без слов, как волки, загоняющие оленя. Во взгляде предателя ясно видна была угроза: Ифри, если ты расскажешь обо мне правду, если ты ослушаешься меня или попытаешься убежать - я всем расскажу, кто был твой отец и что написано на бересте, которую он оставил тебе. И ты будешь поймана и отведена к всемогущему Белому Лису. Будь благодарна мне за молчание. Я взглядом обещала
повиноваться. Так не только веревка на ногах, но обман связал меня. В ту ночь я думала, что вечное рабство будет моим уделом. Но из мертвого дерева родится огонь, светлая молния приходит вместе с темной грозой, и благословенные колосья вырастают из черной земли. А дорога горя и неволи привела меня к встрече с
моим отцом и матерью моей, в ином мире.
Госпожа Медвежья Лапа и Хсейор
Больше всего Быстрая Птица боялся, что я всем скажу: он обманщик. Поэтому объявил слугам, чтобы остерегались подходить к черной людоедке. Но плохо же предатель знал род людской. Пошел он в деревню заводить знакомство с почтенными людьми. Только хозяин за ворота - слуги под
предводительством молодой хозяйки бегом ко мне, любопытные носы по ветру! Хозяйка сказала, что ее зовут госпожа Медвежья Лапа и что она и ее слуги хотят все знать про горных людоедов и их волшебные тайны! Боясь сказать правду, но не зная ничего о жизни подземных жителей, я поведала хозяйке о чудесах Нижнего Египта. Слышала я потом сказания про дивный мудростью народ, живущий в сердце гор. Зовутся они гномами. Думаю, от моего вранья сии истории и пошли.
До того мы увлеклись разговором, что не увидели приближения хозяина. Вскричал он, что побьет людоеда за безделье. Но хозяйке это не понравилось, и она меня увела. Она сказала, что Быстрая Птица вырос в охотничьей хижине из веток и шкур и разбогател в один день. Видно мечтал владеть рабами, а не знает, что обращаться с невольниками тоже надо умеючи. Она же сама родилась в богатой семье землевладельца и с детства училась как вести себя со слугами и служанками. Зачем заводить в доме врага, который поможет грабителю, будет тайно пособничать твоим недругам в деревенских распрях и встанет на сторону неприятеля в дни войны? Тем более, когда он из волшебного народа, как черная Ифри. Да и судьба неверна и переменчива. Кто знает, не окажутся ли хозяйские дети в бедности или в плену, а сыновья невольницы - в силе и славе? Были такие случаи, и нередко. Просто хозяин - из лесов, и не знает об этом. Посему хозяйка сказала, что будет обращаться со мной как со своей дочерью, а я за это должна буду чтить ее, как чтила бы мать. Она не позволит хозяину меня обижать. А за это - по справедливости - и я, и дети которые у меня родятся, должны будут всегда и во всем быть на ее стороне и на стороне ее сыновей и дочерей. Я поклялась ей: да будет так, пока будет жить на земле род ее и мой. Хозяйка выделила в доме женскую половину и поселила меня рядом с собой. Также она велела мне одеться, как подобает служанке из богатого дома. Мы, горные охотники, носили меховую или кожаную одежду, одинаковую для мужчин и женщин. Хозяйка забрала мой мохнатый наряд для пугала на огород, а мне дала длинную тунику, сотканную из тонкой серой овечьей шерсти, светлую льняную накидку, длинный серый шерстяной плащ на холодную погоду, легкую кожаную обувь с тонкими ремешками вокруг щиколотки и широкий кожаный пояс. Хозяин сказал, что я не должна оставить потомства и для этого надо меня морить всеми известными способами, а если таких способов мало, то придумать. Но хозяйка сказала, что сие есть страшное преступление перед Матерью Землей не дать кому-то иметь детей. А уж губить красоту невольницы - это хуже преступления, это хозяйственное безумие! Ведь приятная обликом молодая служанка радует взор гостей и может быть хорошим даром соседу. Если она даже из
рода горных людоедов - ах, да мужчины-то иной раз в любую нору рады залезть... Посему хозяйка не заставляла меня делать тяжелую работу, которая может навеки обезобразить отроковицу. Вместо этого поручила мне прислуживать гостям, содержать дом в чистоте, прясть и ткать. Научила беречь лицо и руки от летнего солнца и зимнего ветра, а по утрам умываться молоком и водой с лепестками шиповника. Быстрая Птица пришел в ярость, но с хозяйкой спорить не мог. Она
была из здешних мест и знала все обычаи. Ведала она и как почитать богов и призывать их милость на хозяйство. Ибо в деревенском небе жили грозные боги. Были они попроще, чем в стране моего отца - некоторые даже рогатые да хвостатые. Но тоже всевластные. Хозяйка все про них знала, и сказала:
- Отец-Солнце не ходит во владения Матери-Земли, у него своя дорога! Если ты, Быстрая Птица, будешь лезть на женскую половину дома, то осрамишь себя на всю
деревню. Мать-Земля, покровительница женщин, прогневается на тебя и сделает твои угодья бесплодными. А Великие Мать-Корова и Мать-Коза сойдут с неба и тебя забодают. К такому Быстрая Птица не привык. У охотников главный тот, кто приносит добычу. А в стране полей, у сыновей и дочерей земли, власть семейная делилась поровну, как делились и дела домашние. Рабыня принадлежала хозяйке, и госпожа Медвежья Лапа не позволяла нарушать Священный Раздел, издревле установленный предками. Раз с женской половины его выгнали, то Быстрая Птица заскучал и нашел себе другое занятие. Если он дома не полновластный хозяин, то добьется почета в деревне. И вот он стал зазывать к себе охотников и объявил, что будет выдавать большую кружку пива за каждую шкурку горностая. Потом сложил мех в телегу и уехал к торговым перекресткам. Вернулся с полной телегой иного добра и рассказал соседям, как он хитростью сумел дорого продать южным торговцам никчемные шкуры мелких зверьков. Все восхвалили его за то, что он сумел перехитрить презренных лживых южан. А на самом деле Быстрая Птица знал, от моего отца, как ценится в южных царствах белый горностай. Я тоже знала, но хозяйские угрозы зажали мне рот. Так Быстрая Птица занялся торговлей мехом и разбогател. Но прошло время, и он заскучал над своим добром. Послушавши веселых охотничьих рассказов, сам захотел идти бить зверя, как в былые времена. Видно истосковался без беганья в лесных зарослях. А еще мечтал он испытать на меткость и дальнобойность крепкий тисовый лук моего отца. Но хозяйка сказала, что сие охотничье неистовство не к лицу тому, кто владеет землей и кого уважают в деревенской общине. И кто будет дом охранять? Госпожа Медвежья Лапа ласково посоветовала: - Заведи себе побольше скота, вот и будет тебе веселье, Быстрая Птица. Увидишь, как обрадует тебя созерцание твоего стада! И стал тогда хозяин скупать скотину. А мне велел бродить неподалеку с грозным видом. Напомнил всем, что я
горный людоед, чтобы крестьяне боялись обманывать его и подсовывать паршивых овец и недойных коров. На торг пришел один старик. С ним был сын, который был ненамного старше меня. Отрок меня не испугался, стал расспрашивать про мое людоедское прошлое. Потом разговор у нас перешел на всякие прочие чудеса, потом на истории о разных странах, потом на песенные сказания. Наконец сын землепашца удивился, что людоеды бывают такие, как я. Ответила я ему:
- Раз хозяин сказал, что я горный людоед - значит я горный людоед. Только не в пещерах гор, а в рабстве навеки. Он понял, к чему я речь веду и отвечал: - Меня зовут Хсейор, что на языке моей матери означает Весенний Ветер. Меня назвали так потому, что весной рабов по обычаю отпускают на волю. Мои родители долго были рабами, и смогли пожениться только когда хозяева дали им свободу. Не плачь об участи твоей. Никакая беда не вечна. Старики говорят, будто вечнее всего под солнцем вершины гор и русла рек. А вот у наших соседей-козопасов однажды от горы откололась верхушка! Да и покатилась в реку. Пришлось реке собирать своих рыб да идти к морю другой дорогой. Так что даже вечность не такая уж и вечная. Тут явился хозяин и вскричал:
- Дух Священного Пива! Хозяин потеет в трудах и заботах, а служанка с мальчишками о вечности беседует! За такое пойдешь ночевать в хлеву.
Ночью я плакала и молилась отцовским богам, чтобы они наконец простили меня. Отец ведь говорил мне: боги решают твою судьбу, как они напишут, так и будет. Я безумная не верила! Я думала: пиши не пиши, а я все равно сделаю по-моему. Но тогда я жила среди свободных охотников, и не было еще веревки на
моих ногах. А теперь я стала одной из тех, кого называют Лишенные Отражения. Это имя самых несчастных из рабов, тех, кто не может уйти из хозяйских владений и дойти до речной заводи или лесного озера. Все девушки ходят туда, где вода тиха и прозрачна. Ведь в воде живут отражения. Когда ты рождаешься в родительском доме, они рождаются в воде и растут вместе с тобой. Если даже у человека не осталось ничего, если даже он один на земле - его речные и озерные браться или сестры у него всегда есть. А мне вдруг захотелось посмотреть на облик моей водяной сестры, узнать, какой она стала и красива ли она. Но мне, рабыне, не суждено встретиться с ней. Вдруг камень ударил в стену хлева. Потом еще один, а потом три подряд. Я подумала, что Солнце-Законодатель наконец свергло камнепад с неба. Только за что на меня со скотиною? Я пошла посмотреть, откуда такая кара. И увидела за изгородью на ветке дуба - Хсейора! Это он камни кидал, чтоб разбудить меня. Увидев меня, он поднял лук и прицелился. Я думала: убить меня решил, чтобы избавить от рабства. Ведь для таких, как он, смерть лучше неволи. Но стрела полетела тяжело, перевернулась и упала к моим ногам. Я подобрала ее и увидела, что к ней вместо наконечника привязано лезвие ножа. А Хсейор мне показал знаком: перережь веревку на ногах. Ночь была темна, и вдруг со страхом вспомнила я о Белом Лисе. В диких лесах мне не будет от него защиты. Я пообещала отцу не ввергать себя в опасность. Не лучше ли мне остаться за хозяйской оградой? И хозяйке я поклялась в вечной верности, ей и детям ее.
- Мне хорошо в рабстве! - крикнула я Хсейору, - Уходи, ведь мой хозяин убьет тебя, или Белый Лис убьет нас обоих. Хсейор спрыгнул с ветки и ушел... но не навеки, а только до утра. Как только хозяин ушел любоваться на свое стадо, хитрый Хсейор попросил у хозяйки разрешения поговорить со
мной. Они с госпожой Медвежьей Лапой были из одной деревенской общины, и хозяйка дала согласие. Но лишь на один единственный раз. Я рассказала Хсейору о странных словах, оставшихся мне от отца:
Is fecit cui prodest
Хсейор сказал, что может быть это волшебное заклятье. Но мы много раз повторили его, и ничего не произошло. Вместо чуда явилась хозяйка и велела Хсейору уходить, пока хозяин не вернулся. Быстрая Птица пришел злой, как голодный хорек, и обругал всех своих коров, овец и свиней. Мол он избранник Судьбы, во всем ему удача, а тоскливо ему. Мы с хозяйкой не удивились его гневу. Давно уже надоело ему любоваться на свое добро и считать зерно в своем амбаре. Он все чаще глядел на север, туда, где за изгородью темнел еловый лес и скрывали небо туманные вершины гор. Близок был вольный дикий край, и вечерами, у очага, хозяин вздыхал, гладил лук моего отца и вспоминал, как охотился на
оленей в былые дни. Но хозяйка, женщина степенная, не могла уразуметь, что за радость по лесу одежду рвать. И если он будет за оленями бегать - кто тогда будет добро стеречь? Долго они спорили, и наконец она посоветовала ему лучше устроить праздник для всей деревни - и весело, и почет от соседей! Устроил он веселье, да не для меня. Я стояла у забора, а ближе подойти боялась. Хозяин запретил. Да гости и сами на меня не смотрели, других девушек обнимали они. Я думала, что не зря колдунья при рождении дала мне имя Лягушка. У лягушек нет любимых, у лягушек никогда не родится детей. Новые лягушки
родятся не от матерей, а из болотной воды. Никто и никогда не видел лягушку с семьей. За оленихами идут оленята, в берлогах медведиц возятся мохнатые медвежата, на полянах лисы играют с лисятами... Только лягушки скачут одни одинешеньки вечерами по мокрой траве. Зимой они замерзают, а по весне оттаивают. Видно даже Смерти они не нужны, а уж она-то берет все живое без разбору! И вдруг я увидела Хсейора. Я не решалась его позвать. Но он сам подошел ко мне и сказал: - Ифри, у меня для тебя лучший из даров. Я узнал, что значат последние слова твоего отца: is fecit cui prodest. Мы ходили с моим отцом к торговым перекресткам и расспрашивали торговцев из всех земель. Один был из владений Рима, и он сказал мне, что
эти слова означают: "сделал тот, кому выгодно". Чтобы найти виновного в преступлении, люди его страны определяют, кто получил выгоду от этого преступления. Потом римлянин спросил меня, где я слышал эти слова. Я рассказал о тебе. Иноземец будто испугался. Потом посоветовал мне не подходить к тебе, если я не хочу, чтобы Белый Лис задушил меня во сне. Я сказала Хсейору:
- Если даже люди из могущественной Империи боятся Лиса, держись подальше от меня! Он беспощаден, он придет за тобой! Но Хсейор ответил
задумчиво:
- Я бы хотел увидеть этого неведомого зверя... Если понять, кто он, с ним можно справиться, как бы он не был силен. Послушай историю отца моего и матери моей. Они сумели убить того, кто считался непобедимым!
Рассказ Хсейора о Ночном Драконе
Рабами были отец мой и мать моя, и жили они в землях за восточным отрогом гор. Они полюбили друг друга, и хотя их хозяева не запрещали им быть вместе, раб и рабыня не хотели, чтобы их дети родились в неволе. Но вот хозяин моего отца умер, и хозяйкой в доме стала его молодая дочь. Она помнила
древнее правило почитания старших, и сочла недолжным, чтобы ее рабом был человек, превосходящий ее возрастом. Она пообещала отпустить моего отца на волю в праздник летнего солнцестояния. А моя мать принадлежала самому вождю племени, и мой отец просил вождя назначить выкуп за нее. Вождь сказал свое условие: "Принеси мне жизнь моего погибшего сына Золотое Крыло". Этот юноша был убит в лесу в дни осенней охоты. Ибо в тех местах поселился опасный разбойник, сильный, хитрый и безжалостный. Никто не знал его имени, а может быть и не было у него имени. Ведь имя дают отец и мать, но такие, как разбойник этот, родятся не от женщины.... они как змея выползают из трещины в земле, они, как гнилой туман, выходят из гиблых болот. Люди звали разбойника Ночным Драконом, ибо нападал он ночью. Бродя по темному лесу, он выучился хорошо видеть в темноте. Сначала он убивал и грабил тех, кто осмеливался отправлялся в путь в ночное время. Тогда люди стали боятся идти через лес после наступления темноты. Но Ночной Дракон придумал новую хитрость. Ночью он прятался на дереве и дожидался восхода солнца. Оттуда, сверху, он стрелял по тем, кто посмел зайти в его владения. А когда снова наступала ночь, спускался, добивал раненных и отбирал все ценное что у них есть. Срывал с них и амулеты перерождения, в которых хранится частичка жизни тех, кто носит их. Знаешь, что такое
амулет перерождения? В некоторых здешних племенах при рождении ребенка его отец надрезает кожу новорожденного и смачивает в его крови овечью шерсть. Потом оплетает овечью шерсть полосками бычьей кожи. Так он переносит часть жизни новорожденного в амулет. Такой амулет носят на шее, с рождения до смерти. Если человек умрет, амулет отдают молодой женщине, по выбору семьи. В ее ребенке возродится жизнь умершего. В дни осенней охоты Ночной дракон убил сына вождя и взял себе амулет Перерождения, хранящий его кровь. Этот амулет мой отец должен был принести вождю в выкуп за мою мать. Ночной Дракон был жаден как никакой другой разбойник. Жил один, чтобы ни с кем не делиться добычей. Поселился в пещере и днем из нее не выходил. Возле своей пещеры он вырубил все деревья и кустарник на расстоянии полета стрелы, чтобы к пещере нельзя было подобраться незаметно. Когда однажды люди племени попытались войти в его пещеру, он встретил их градом стрел. Потом закричал, что если они не уйдут, он бросит в огонь амулеты, снятые с их умерших родных. Люди поверили угрозе, ибо жестокостью он превосходил даже зверя. Был он одет в одежду, сапоги и шапку из прочнейшей кожи. Лицо тоже прикрыто кожаной повязкой с узкой прорезью для глаз. Левая рука защищена кожаной рукавицей. Только правая рука была обнажена, ибо иначе ему было бы трудно удерживать стрелу на тетиве. Но даже при свете дня трудно попасть в руку стрелка. Ночью же и вовсе невозможно. Но мой отец был упорен, а моя мать хитра. Всю зиму, долгими ночами, они стреляли из лука по тонким веткам деревьев, чтобы их глаза уподобились глазам совы. А еще шили себе доспехи из самой прочной кожи, да огня не зажигали. Мой отец пробивал шилом кожу быка, а моя мать ее сшивала оленьими жилами.
Днем же оба они носили на глазах шерстяные повязки, чтобы глаза их видели только через пересечения нитей и отвыкли от солнечного света. Пришла весна, растаял белый снег - пришло время, когда после захода солнца человек не виден на темной земле. Тогда, в ночной тьме, мой отец и моя мать пошли к пещере Ночного
Дракона. Вот он выходит на разбой. Они стреляют в него. Он не бежит в свою пещеру, ибо уже ночь, а его тело защищено звериной кожей. Все трое начинают перестрелку из луков, едва видя друг друга. Но моя мать видит лучше всех - она пронзает правую руку разбойника стрелой. Мой отец подбегает и бьется с ним
топором. Ночному Дракону трудно защищаться левой рукой. Мой отец зарубил его. Поутру мой отец пришел к вождю и принес ему амулет перерождения его сына, потом бросил к его ногам голову убийцы. За это вождь отпустил рабыню на волю в день летнего солнцестояния. Вождь размышлял, кому отдать амулет хранящий жизнь его единственного сына. Рабы были умны, смелы, и они освободили жизнь Золотого Крыла из лап Ночного Дракона. Вождь счел это знаком судьбы, он отдал амулет моей матери.... Хсейор еще не закончил рассказ свой, когда Быстрая Птица увидел нас. Юноша спросил, какой выкуп мой хозяин назначит за мою свободу, чтобы я могла пойти искать дорогу в мир мертвых. Быстрая Птица закричал в страхе и ярости:
- Она вовек не узнает воли! Уходи с моего двора и больше здесь не появляйся. Ты небось ей ребенка сделать хочешь, а у нее не должно быть сыновей! И нечего передо мною подбочениваться. Ты сын бывших рабов, полусвободный. Хсейор отвечал:
- Ты на меня не кричи - мои родители давно уже свободны, и я свободнорожденный. А ты и вовсе неизвестно какого происхождения и не ведомо, откуда сюда явился. Может ты лесной оборотень. Мой отец говорит, что ты не в меру много власти захватил в нашей общине. Еще у него присловье есть что мелкая птица громче орет. И что великого почету требует обычно тот, кто и пинка-то не заслуживает. Твое счастье, что те, кто посмелее, в деревне не сидят, а уходят в дружины к сильным вождям. Ты и отвык вести себя учтиво. Но вот я выучусь боевому искусству, и тогда придется тебе сражаться со мной не криком, а оружием.
Царство Быстрой Птицы
С этими словами он ушел, а Быстрая Птица призадумался. Он самый богатый в деревне, а безусый отрок, сын бывшего раба, его оскорбляет безнаказанно! И решил он стать уже не устроителем праздников, а военным предводителем, чтобы его боялись. Как тех сильных вождей, про которых Хсейор говорил. Накопив денег, Быстрая Птица закупил оружие и взял себе на прокорм дружину. Теперь по вечерам они всем войском состязались в пьянстве. Но к концу зимы Быстрой Птице и это стало скучно. Тогда он повелел мне развлекать его с дружиной рассказами, что я когда-то слышала от отца. Когда я заговорила о царях
разных земель, он ударил об стол кружкой с пивом и объявил: чует себя рожденным для царской власти! Хозяйка, госпожа Медвежья Лапа, сказала со вздохом:
- Если нет у нас власти царей - значит она не угодна ни Матери-Земле, ни Отцу-Солнцу. Ну а если уж что-то неугодно Земле и Солнцу, то ничего кроме бед не выйдет из твоих замыслов. Возьми виноградную лозу. Она не растет в наших краях, и хоть ты ее слезами поливай, не вырастет. Так и власть царская - видно создатель мира создал ее только для южных стран. Но Быстрая Птица отвечал, что тоскливо ему в сонной деревне. Одна ему радость, одно согреет его кровь - поиграть с удачей, пойти против ветра! Ему до сих пор во всех его замыслах было счастье. Значит, он избранник Судьбы. Она и сейчас будет на его стороне. Хозяйка постаралась вразумить непутевого буяна:
- Ты, Быстрая Птица, из охотников. Вот и надеешься на случай, на удачу. У тебя одно в голове: повезет - не повезет? А мы, дети полей, знаем, что в мире есть законы, нерушимые как восход и заход солнца, как рост и умирание луны, как время от посева до сбора урожая. В небе и на земле есть свой распорядок, и род людской должен ему следовать. Если ты против него пойдешь, то никакая твоя удачливость тебе не поможет. Только шею сломишь. Даже если власть царская появится у нас, то медленно и постепенно, начиная с малого. Не быстро северные воины приучают к каменистым тропам стройных легконогих коней с привольных зеленых
лугов. Не быстро наши пастухи приучают к холоду тонкорунных овец с южных равнин. Для всякого дела нужно терпение, Быстрая Птица. Живи разумно, копи добро и мудрость, добивайся уважения, заводи дружбу с почтенными людьми, не жалей времени на достойное воспитание детей - глядишь твои потомки и станут царями. А вы, охотники, надеетесь все получить одним метким ударом и гоняетесь за удачей как за серым зайцем. Но Быстрая Птица был не таков, чтобы послушать волю Земли и Неба и терпеливо ждать пока его род укрепится и возвысится. Богатства у него было много, и он стал покупать никто из вас не угадает что. Хитрости! Он велел всем окрестным хитрецам и обманщикам идти к нему в дом и за каждую хитрость щедро платил свиными окороками, овчиной и пивом. Видно что-то они нашептали Быстрой Птице. Снова занялся он торговлей горностаевыми шкурками, плату брал южным вином. А в первые дни весны он выменял себе надел земли на склоне холма. Теперь во владениях Быстрой Птицы оказался источник ручья, протекавшего по земле деревенской общины. Быстрая Птица перегородил ручей, и получился пруд. Наверное, бывший охотник хотел завладеть водой. Но она переливалась через край плотины, и жители деревни по-прежнему черпали воду из ручья. Снова Быстрая Птица стал покупать хитрости. И наконец купил ту хитрость, которая была ему нужна. Глаза у него зловеще загорелись, и он отправился к торговым перекресткам за
рекой. И что же он купил? Дряхлую кобылу, наверное, старше его самого. А еще приволок он алую
набедренную повязку, белоснежное покрывало из тонкой прозрачной ткани, кованную серебряную звезду и расписной кувшин из темной красной глины, с берегов южного синего моря. Я думала, что он решил надеть все это на себя, для красы, и кувшин на голову. Но нет! Про кобылу Быстрая Птица сказал, что она-то и сделает его царем. Но не сел на нее верхом. Он ее заколол и положил на солнце, чтобы протухла. А хозяйке показал рисунки на кувшине - танцующих южных девушек. Потом повелел:
- Вот так ты и наряди нашу служанку! Раз я решил идти славным путем южных царей, то пусть подле меня стоит хоть одна полуобнаженная южанка. Не зови ее больше Лягушкой, называй красиво: Черный Цветок. Теперь я передумал говорить, что она дочь людоеда. Скажу, что я пошутил. Объявлю, что на самом деле я
некогда приобрел ее, будучи в путешествии на юг. Люди из теплых земель крадут наших белокурых женщин, как редкость и для утех любовных. А Быстрая Птица может позволить себе купить - у них же! - настоящую молодую рабыню южных кровей, и сам Белый Лис ему не страшен. Вся деревня ахнет. И ты, Медвежья Лапа, оденься получше. Я спросила Быструю Птицу:
- Не боишься ли ты, что деревенские жители позовут сюда служителей Белого Лиса? Ведь он убьет тебя за то, что ты впустил в твой дом иноземку.
Быстрая Птица усмехнулся: - Служители Лиса уже приходили за тобой. Чутье у них звериное, хотя я и не говорил никому про тебя, но они сами пронюхали. Говорят они, что им ведомо все, что было и будет. Хотели забрать тебя. Но хозяин твой умнее, чем ты думаешь, презренная рабыня!
Договорился я с ними. Я им - горностаевый мех для их плащей. Они мне - разрешение на то, чтобы дочь чужеземца жила в моем доме. Лишь запретили мне учиться у тебя твоим премудростям - будто мне это надо! Сказал бы я тебе и больше, но эти тайны непосвященным не открывают. Я знала, что хозяин хвастлив, а в обиде болтлив. Засмеялась смехом неверующим: - Хозяин, тебе бы сказителем быть! Белый Лис - порождение предвечной мглы. Его служители являются лишь в ночных снах. И зачем им твой мех, если все звери в лесах принадлежат им? Быстрая Птица степенно ответил:
- Глупая девчонка, рассуждаешь о том, чего не видела. Я не спал и не пьян был, когда встречался с лисьим воинством. На них белые плащи с капюшонами, лица прикрыты, для глаз узкие прорези. Ростом они меньше людей земли нашей, и с виду не так сильны, как мы. Но ведут себя так, что сомнений не остается - власть
здесь принадлежит им. Уж не знаю, из какой предвечной тьмы они вылезли, но подарки - берут! У пояса они носят узкие короткие мечи, а на мечах образ лисы. Этим оружием они убивают всех, кто приближается к чужеземцам. И особенно тех, кто учится нечистой южной премудрости и проклятому Небом искусству письма.
Мне неведомо, что они делают с теми, кто пришел из иных земель. Но они сказали мне, где их логово и дали мне меч с изображением лисы. Это знак, что я принят в их воинство. Не будешь повиноваться мне -
отведу тебя к ним, а за награду, которую они мне дадут, куплю себе другую рабыню, послушную. Сказав это, Быстрая Птица показал мне меч. На нем было изображение лисы, из неведомого металла, желтее серебра, но белее золота. Будто зимнее солнце. Меч был коротким,
но острым. Я поняла, что Белый Лис и правда бродит по земле и знает все. Рада я была, что не убежала с Хсейором, и молила Небо, чтобы этот юноша больше не приближался ко мне... а в глубине сердца моего горела надежда, что он снова придет и обнимет меня. Хозяин ударил меня плеткой и велел петь. Новый царь гордо выступал впереди, мы с хозяйкой как умели красиво следовали за ним, а дружинники несли дохлую клячу. Люди из деревни пошли за нами, посмотреть, что Быстрая Птица опять затеял. Он воздел руку. Его дружинники бросили в воду ручья гниющий лошадиный труп. - Ты что делаешь, сын дракона? - закричали деревенские жители. - Кому дракон, а кому и царь, - изрек Быстрая Птица, - За чистую воду из моего пруда вы должны будете кланяться и платить мне, и звать меня царем-благодетелем. И еще повелеваю вам отдать мне все свое оружие, дабы вы пребывали в смирении и покорности. Отныне во всей деревне только я и моя дружина будем вооруженными. И не думайте бунтовать. Я бывалый человек, много повидал и знаю, что за убийство Небо не карает. А может быть даже награждает. Посему не вставайте у меня на пути. Переломаю как солому. Деревенские жители стояли в раздумье. Даже вождь оробел. Семья Медвежьей Лапы присоединилась к дружине Быстрой Птицы. Вдруг оказалось, что у госпожи Медвежьей Лапы в родичах почти вся деревня! Только самые робкие и немощные держались в стороне, никому не нужные. Лишь один сильный остался среди них. Хсейор! Он вышел вперед встал перед Быстрой Птицей. Отрок повзрослел, и хотя было ему лет шестнадцать, он был коренаст и широк в плечах. На поясе у него висел меч, а на груди был круглый амулет, плетенный из кожи. Хозяин думал, что юноша хочет отдать ему меч, как было приказано, но Хсейор поднял его над головой в знак вызова: - Раз так, тогда у меня тоже нет запрета на убийство! Не для того мои отец и мать стали свободными, чтобы я тебе тут как раб кланялся. А ну выходи биться со мною! Если ты захватил наш ручей, тогда ты не царь, а пока еще только обычный разбойник. Кто хочет получить верховную власть - тот должен победить в поединке, так заведено исстари! А если я одержу победу или если ты откажешься от боя, то ты должен будешь отдать нам ручей и убрать отсюда твою дохлятину.
Хсейор начертил острием меча круг на сырой весенней земле, указав место для поединка. Быстрая Птица печально замер подле своей дохлой кобылы, не зная, что предпринять. Все сильные люди деревни были на стороне нового царя, но ни один не хотел биться с Хсейором. Не для того они приняли царскую сторону, совсем не для этого. Один из дружинников сказал Быстрой Птице:
- Прими вызов, хозяин. Он мальчишка безбородый, и ниже тебя ростом. Убежит от тебя раньше, чем ты мечом замахнешься. Быстрая Птица не согласился: - Ты глянь, какое у него лицо, будто топором вырубленное. Убежит он, дожидайся! И ты посмотри, какая у него крепкая боевая стойка. И как он ловко свой меч над головой крутит! Небось делать отроку нечего, балуется с оружием целыми днями, вот и выучился. А я семейный человек, и у меня большое хозяйство, а теперь еще и царство. За заботами и хлопотами все мое былое военное искусство позабыл. Права
была жена: здешних людей надо к царской власти приучать постепенно. Но не отступать же теперь! Что бы мне такое придумать? Хсейору надоело уже ждать, и он крикнул:
- Эй, царь, ты что, сдох как твоя кобыла? Или ты из такого сырого дерева сделан, что в землю врос? Быстрая Птица ахнул в гневе, но не
знал что делать. Я посоветовала: - Не хочешь - ну и не бейся с ним, хозяин. Что тебе какие-то древние обычаи! Ведь не до скончания времен он тут стоять будет. Посмеется да и уйдет восвояси. А ручей-то у тебя, значит ты все равно царь. - Царь-то я царь, но никакой радости от этого теперь не имею. Не пристало царю слушать такие речи! Тогда хозяйка подала ему совет: - А ты с ним договорись по-хорошему. Поди и шепни этому Хсеойру что если он перестанет оскорблять тебя, ты дашь ему девственницу на сегодняшнюю ночь. Ведь он нашу невольницу давно приглядел. Они еще три года назад на бревнышке о вечности беседовали. А теперь ты ее еще тут выставил раздетую, как на продажу. Видно это ради нее он тут старается храбрецом показаться. Пусть идет любиться с ней в лесу, а ты будешь царствовать в свое удовольствие. Все остальные в деревне люди тихие. Я обрадовалась таким мудрым словам. Вызвалась спасти хозяина, задобрить врага! Но Быстрая Птица не согласился с женой: - Нет в девчонке ничего хорошего. Таким подарком себя только на смех выставишь. К тому же у нее не должно быть детей. А с мальчишкой я сейчас разделаюсь. Я тут кое-что надумал, тебя слушая. Я ведь из охотников... Наш род выигрывает не в прямом бою, а обходными путями и ловкостью! А люди полей не могут перехитрить землю, упорства в них много, а хитрости не больше, чем у крота. И думают они медленно, не привыкли уворачиваться от хищного зверя, и плуг от них не убежит, как от нас - олень! Хитро усмехнувшись, Быстрая Птица шепнул что-то одному из дружинников и вошел в боевой круг. Хсейор занес меч над головой. А Быстрая Птица держал перед собой короткий клинок с изображением лисы и подходил спокойно, будто у него были причины не опасаться рубящего удара врага. Внезапно дружинник, с которым хозяин шептался перед поединком, заломил мне руки за спину и поднес нож к моему горлу. Вся толпа замерла, и Хсейор замер, с занесенным мечом. В этот миг Быстрая Птица ударил его в грудь. Амулет не защитил Хсейора от смерти. Новый царь объявил себя победителем. Кто-то из толпы крикнул, что Быстрая Птица нарушил правила поединка. Дружинники и родичи разгневанного царя стеной пошли на людей деревенской общины. Они были лучше вооружены, и сыновья земли молча склонились перед моим хозяином. Кровь Хсейора лилась по молодой траве.
- Вот чем надо поить землю, чтобы на ней выросла царская власть, - сказал Быстрая Птица.
Но сырой весенний луг не мог впитать кровь Хсейора, будто земля не хотела забирать жизнь убитого. Новый царь стоял над своей мертвой лошадью, и в воду царского ручья сочился трупный яд.
Я подошла к убийце и стала молить его разрешить мне похоронить юношу по обычаю моей семьи, дать ему в дорогу зимнюю одежду и оружие. Быстрая Птица спросил, что это за обычай. Когда я рассказала ему, он засмеялся тем смехом, от которого становится страшно: - Так похоронят, да не этого юнца, а меня! А твоего Хсейора я в стране мертвых видеть не хочу. В земле не позволю схоронить, и воронам не разрешу расклевать - много чести будет моему обидчику вселяться в ворона и летать в поднебесье. Пусть его труп отнесут в пристройку для скотины, пускай его сожрут мои домашние кабаны, пусть они слижут его кровь, пусть он станет кабаном для наших пиров - для устрашения всех непокорных.
Не помню, что было потом, а хозяйка рассказала, что я бросилась на хозяина и кричала, как безумная: - Зарежь и меня, ведь я ненавижу и презираю тебя! Я знаю: чтобы ты убил меня, я должна оскорбить тебя. Но мне не до тебя теперь. Сам придумай себе оскорбления и убей меня просто так, Быстрая Птица. И отдай меня тоже на съедение кабанам! Иначе я сама убью тебя, если судьба мне поможет! Но Быстрая Птица даже не ударил меня. Долго сидел он в глубокой задумчивости, а потом велел мне встать в полный рост и объявил всем жителям деревни: - Если я и моя семья погибнут, то мой дом и все мое богатство должны достаться моей служанке. Ей я доверяю похоронить мое тело, и тела людей из семьи моей,
по обычаю, который она одна знает. Если вы нарушите мою последнюю волю, духи леса и духи гор отомстят за меня вам и семьям вашим. Мне хотелось задушить и зарыть его в землю немедля. Жена Быстрой Птицы подбежала и увела меня подальше. Я рассказала ей, что ее муж предатель и продал своих. Пусть она перескажет это Быстрой Птице, чтобы он убил меня. Ведь лучшие гибнут и остаются без погребения. Мои отец и мать погибли, погиб Хсейор. Где бы теперь не блуждали их тени, я хочу быть с ними. Хозяйка велела мне подождать. Она ушла, а потом вернулась и принесла мне амулет, который Хсейор носил на груди. Она сказала: - Я выпросила у мужа амулет Хсейора. Сказала, что это украшение подарю моей младшей сестре. Мой муж не знает наших обычаев, иначе бы он разрубил и сжег его. Ведь это амулет перерождения! Повесь его себе на шею и спрячь под одеждой. И больше не помышляй о смерти. Если Быстрая Птица разрешит тебе иметь детей, то в твоем первом ребенке вернется к жизни твой Хсейор. Он был врагом моего мужа, но он был истинным сыном Матери Земли и вел себя достойно. Да возродятся на земле такие, как он. Я спросила хозяйку, почему она сказала, будто я понравилась Хсейору. Ведь хозяин говорит, что во мне ничего хорошего нет. А деревенские женихи смотрят на меня не больше, чем на бревно в заборе. Хозяйка ответила мне: - Твое сердце глубоко. Есть благословенная глубокая земля, есть мелкая каменистая земля. Есть люди, которые с юности умеют с одного взгляда угадывать глубокую плодородную землю. А другие слишком поздно понимают, что им достался мертвый бесплодный камень. Не как госпожа с рабыней говорила она со мной в тот вечер. Не как рабыня госпоже ответила я ей. Я спросила ее, счастлива ли она с Быстрой Птицей. Она ответила небыстро и тихо: - Я скажу тебе то, чего не говорила никому. И ты никому не пересказывай. Быстрая Птица дородством и здоровьем не уступит могучему вепрю, а мне рядом с ним холодно, будто отец мой не замуж меня выдал, а связал мне руки и бросил в мерзлую осеннюю воду. Но когда приходят к тебе такие мысли, когда сердце сжимается сама не знаешь от чего, тогда самое разумное - ухватиться за ствол осины.. прикоснуться к коре серой осины... Это дерево такое сырое, что не горит в огне...Да станет таким и сердце твое... Говорят, что в осины вселяется дух умирающих мудрых старух... шелест их дрожащих на ветру листьев оберегает от волшебных чар....
надо стоять и слушать, пока не остынет кровь, пока глаза не перестанут видеть то, чего нет и чему не суждено быть .... У наших ворот растет осина, ее посадила еще моя мать в первый год замужества своего. Вот что нашептывает мне серое дерево: Быстрая Птица богат и хитер. Если он станет благоразумнее, то я с
ним проживу в достатке и безопасности до конца дней моих. И ты возьмись за ум, не плачь, а ешь побольше. А то ты воистину как бревно в заборе. Если мой муж наконец раздумает сохранять тебя в девственницах, то я тебя предложу тебя старейшинам общины. Быстрая Птица сейчас поднимается подобно восходящему солнцу, а
меня терзают страшные сны. Нам надо умиротворить людей уважаемых в деревне, он ведь их он обозлил своей дохлой кобылой. - Я теперь завидую даже этой дохлой кобыле, - ответила я ей. Хозяйка в ужасе повелела мне идти обнимать осиновый ствол для обретения разума. И напомнила мне, что в моем ребенке Хсейор снова вернется в мир живых. А тем временем Быстрая Птица и его дружинники обходили с факелами темные ночные поля и зажигали костры на границах царских владений.
Старый вождь и сказительница
Так я осталась жить и о смерти больше не помышляла. У Быстрой Птицы блажь царствовать прошла, и он оставил деревенских жителей в покое.
Даже с трона слез и бродил в тоске вокруг избы. Ибо ему непременно надо с судьбой играть и получать от нее новые подтверждения, что он ее избранник. А куда уж выше царя бедному человеку подняться! Но вот новый знак удачи явился ему. Когда пришли теплые летние дни, и земля согрелась, на двор Быстрой Птицы приехал
на коне старый воин. На его щите было бронзовое изображение дерзновенного зубра, сбруя его коня украшена золотом и серебром, а в его седые косы вплетены амулеты из янтаря, яшмы и орлиных перьев. Видно было, что не простой это человек. Быстрая Птица бросился к нему резвее, чем чайка к блеснувшей на солнце рыбешке. Старик учтиво поклонился ему, положил оружие на землю и объявил, что приехал для заключения дружеского союза с царем Быстрой Птицей. Так говорил он о себе: - Я вождь могущественного племени, владения мои к юго-востоку от земель ваших. О моем богатстве и силе моего племени ты можешь судить по одеянию моему, по достоинству моего оружия, по стати высокогрудого коня моего. Слава о тебе дошла до меня, и я приехал увидать того кто именует себя царем и не знает равных в хитростях. Вот радости было хозяину! Он ответил: - Я сам сын вождя! Повелевать
сверстниками приучен с детства. Но моего отца выгнали те, кому не нравилась его твердая рука. Тогда Быстрая Птица стал называться Пропадет-горя-мало. Глупым лесным юношей я был тогда. От обиды только ломал орешник да мечтал обратиться в дракона обидчикам на страх. Но недолго длилась их потеха надо мною. Ибо я
нашел себе хороших учителей! У врага, захватившего наш лес, я научился я кое-чему: за захват чужих земель Солнце не сожжет тебя. У врага, истребившего мое племя, научился я и большему: за убийство обломки скал с неба не падают. Старый вождь засмеялся: - Глупцы учатся у тех, кого называют достойными людьми, мудрый же учился у тех, кто побеждает. Я знаю, чему научился ты. Что законы Всевидящего Солнца - это запреты для глупцов. Сколько законов у Солнца - столько же у мудрого есть способов нарушить эти законы и победить! Ты пошел путем
победителя, и судьба побежала за тобой подобно верному псу. За твое дерзновение она награждала тебя, а за вольности со священными запретами - не наказывала. Верно, Быстрая Птица? Отвечал хозяин: - Старец, ты сказал обо мне лучше, чем певцы поют о героях. Такого ли человека ты ищешь в друзья? Если да, то он перед тобою. Вождь поднял правую руку в знак восхищения и молвил: - Я нашел того, кого искал. Ты хорошо говоришь, и ты воистину мудрейший и удачливейший из мужей, ты избранник судьбы. Вот моя воля, вот мое предложение тебе. У меня есть сын, дитя старости моей, у тебя есть дочери. Пусть же когда одна из твоих дочерей вырастет, мой сын возьмет ее в жены. А пока я обниму тебя, в знак вечной дружбы. Сказав это, старик дружески обнял моего хозяина и уехал. Вернулась с деревенского праздника хозяйка с детьми и Быстрая Птица объявил ей о великой чести для рода его. Я не хотела этого видеть, и слышать тоже. Напросилась пасти овец подальше от дома. Лучше ночевать на холодной
траве и смотреть на звезды чем видеть бесстыжие счастливые глаза Быстрой Птицы и его румяные щеки любимца Судьбы. Лучше согреваться священным огнем, что горит в сердце, чем сидеть в избе с убийцей. Но вместо того, чтобы следить за овцами, я плакала от горьких воспоминаний моих. Рядом был пруд, который устроил хитрый хозяин. Наконец могла я посмотреть на мое отражение. Но я не подходила к воде, чтобы не захотелось мне броситься в глубину, со связанными ногами. Вдруг сквозь слезы я увидела, что старая женщина идет по склону холма. На ее одежде были вышиты соловей и ворон, и по этому знаку я поняла, что передо мною сказительница. Она спросила меня: - Южанка, какая буря занесла тебя в наши земли? Отчего твои волосы черны, но в твоих очах не ночной мрак, а светлое вечернее золото? Я рассказала ей, что моя мать была с северных гор и голубоглаза. Оттого в моих глазах встретились ночь и день. Я рассказала о моем отце и матери моей, о гибели нашего племени, о смерти Хсейора и о том, как хочется мне сейчас встретиться с ним там, куда ушел он. Мудрая женщина сказала мне: есть древнее повествование о том, что губит тебя. Она взяла арфу и запела:
Некогда бог сильнейший, великий бог-громовержец
поднял топор боевой,
иным богам говорит он:
"Нет равного мне по росту и по размаху плеч,
небо и океан
да будут моими отныне".
Иные боги молчали,
на бой выходить боялись.
Но встала Тень Громовержца, его огромная тень,
по силе ему равна.
Полмира требует Тень.
Топор свой Тень подняла,
И стали биться они.
Бьет топором Громовержец, но Тень ему отвечает
Ударом такой же силы,
Не будет бою конца.
Тогда воззвал Громовержец к той, что его породила:
"В бою мне даруй победу,
Великая Мать-Земля!"
Великая Мать собрала яд змей, в болотах живущих,
Потом собрала она
Мед растущих под солнцем цветов.
В кубок из рога и меди льет она яд и мед,
Варит любовное зелье,
Сладкий смертельный яд.
Своим слугам она повелела отнести это зелье Тени,
Чтобы Тень познала любовь,
И позабыла о битвах.
А слугами были люди, учуяли запах меда,
В лесу глухом затаились,
Стали пить себе на погибель
Золотое вино любви.
Так род людской был отравлен медовым ядом любовным,
И горе тебе если он
Проснется в твоей крови!
Любовь оплетает жертву, будто зеленый хмель,
Ослепляет сиянием звездным,
И к скорой смерти ведет.
О, если изведал ты сладость меда и горечь яда,
Тогда хватайся немедля
За серый осиновый ствол.
Это предание слышала я от матери моей, но я не верила ее словам. Я верила песням, сложенными теми, кто отравлен любовным зельем. Ибо страстно любящие среди рода людского - как капли оленьей крови на снегу, и по этому следу я шла в Страну Радости. В юности и я изведала это
сладкое безумье, любовь, а теперь брожу теперь одна по холмам, бездомная и нищая. Но не жалею о выборе моем. В юности меня лишал разума взгляд моего возлюбленного, а теперь, в старости, мою кровь согревает любовь к словам и образам древних повествований. Найди и ты счастье в любви, девушка с именем
неведомой мне богини. Я разрежу веревку на твоих ногах и отведу тебя в военный лагерь южан. Наша земля враждебна иноземцам, а среди своих ты будешь в безопасности и полюбишь одного из подобных тебе. А если ты не боишься неведомого зверя, Белого Лиса, то я научу тебя искусству пения, и славной станешь ты в стране нашей. А в благодарность ты помоги мне, ведь ты знаешь волшебные знаки. Запиши мои рассказы, чтобы они не забылись людьми. Но я отвечала ей, что не могу уйти. Не только веревка, но и благодарность связывала меня, ведь хозяйка всегда была добра ко мне. Можно разрубить веревку, но нельзя вырвать из сердца благодарность.
Вот что сказала мне сказительница: - Когда хитрые деревенские жители охотятся на диких уток, они оборачивают стрелы сухой травой. Чтобы не ранить, а лишь оглушить утку. Потом подрезают ей крылья и любят ее как родную дочку. Вот доброта твоей хозяйки. Сено на острие стрелы.
Вот что ответила я ей: - Она оказалась метким стрелком. Я дала клятву быть верной ей и детям ее. Только ее смерть и смерть ее дочерей могли бы освободить меня от обещания. Сказительница печально посмотрела на меня, а потом ушла к востоку, и больше не возвращалась в нашу землю. Некому было записать ее сказания, и теперь забылись все, что она знала о богах, кроме рассказа о Громовержце, который я запомнила.
Проклятие Великой Равнины
Сказание о любовном зелье понравилась мне и показалась правдивым. Я решила вернуться домой и рассказать его хозяйке. Вошла во двор и увидела, что дружина Быстрой Птицы куда-то разбежалась. Слуги тоже исчезли. Не слышно было ничего, даже голосов детей Быстрой Птицы. Дым не шел из очага. Настал вечер, но в доме не загорелись факелы. Неужели хозяева уехали и не оставили своих дружинников для охраны? О боги! Я могла прокрасться в дом, забрать отцовский лук и спрятать до лучших времен. Вдруг пригодится! Да и хозяйка была бы рада, что больше ничто не напомнит хозяину его прошлую непутевую жизнь горного охотника. Я набралась храбрости и вошла в дом без хозяйского разрешения. В доме было холодно, темно и тихо. Смоляные факелы обгорели, очаг давно остыл. И тихо было в хозяйском доме, так тихо, как бывает перед грозой. При свете от открытой двери я увидела, что старшая дочь Быстрой Птицы спит на полу у порога. Я испугалась, что она проснется, закричит, разбудит отца - я отпрыгнула назад! Но она лежала недвижно. Глаза широко открыты, и будто оледенели. А младшая, умирая, успела доползти до мертвой матери, прижалась к ней, будто защиты просила. Странной была их смерть: ни следов ран, ни пятен крови на их льняной одежде. В страхе я хотела бежать оттуда, веря, что их поразило колдовское проклятье. Я думала, что и хозяин уже мертв. Но в тишине я услышала голос Быстрой Птицы. Он лежал у стены, он звал меня. Он прошептал, что три ночи неведомый огонь сжигал его тело и странные огненные видения туманили его разум. А теперь жизнь его клонится к закату быстрее, чем в вечернюю пору солнце уходит за западный горный отрог. И дышать ему так тяжко, как если бы его грудь,
будто ствол дерева, тесно сжали цепкие побеги плюща. Я подумала: уж не Любовь ли убивает его? Но подойдя, увидела в полумраке испуганное, вспухшее как у утопленника лицо, и поняла, что смерть совсем иного рода пришла за ним. Он сказал мне едва слышно: - Проклятый старый вождь....Не ведаю, откуда приехал он, как убил меня и за что мстил мне. Чародейство старика похоже на хворь, которая нападает в холодные дни на тех, кто ослаб за зиму. Похоже оно и на то, что бывает с людьми, отравленным ядовитыми ягодами. Или с теми в чье тело вонзилась стрела, вымоченная в отваре ядовитых трав. Но старик убил меня без холода, без яда, без оружия. Мои дети умерли сразу, моя жена вслед за ними. Я был сильнее их, и смерть отступила на время. Страшный огонь угас, но холод пришел вслед за ним. Грозные видения больше не встают перед моими глазами, и разум вернулся ко мне. Но силы мои иссякли, и когда я пытаюсь встать,
сердце мое болит так, будто звериные когти разрывают его. Чую я, что колдовство ушло, но уходя, оно пронзило мою грудь. Долго молчал он, собирался с силами, потом заговорил снова: - Да и не хочется мне жить, жизнь мне давно уже постыла. Наши старики говорили, что страшная участь ждет охотника, который ушел из леса, что в полях бродит Проклятье Великой Равнины. Не веря им, в поисках счастья я сошел с гор, и мне показалось, будто рыхлая вспаханная земля засасывает мои ноги. Сбылось недоброе предвестье. Черная земля Поля Коня и Быка затянула меня по самое горло. Счастлив я был, когда в дни юности гнал оленя по каменным горным уступам! Он ловок да я ловчее! Я целился в летящую птицу - в тот миг будто сердце твое дрожит на острие стрелы! В глухих лесах я выслеживал хитрого лиса! Повезет - не повезет! Вместе с другими охотниками я пробирался по обледенелым скалам - весь мир превосходили мы отвагой и ловкостью! Но в безумии я завидовал людям полей, что в зимнюю стужу не выходят из изб. А богатейшие из них в любой из дней года поднимают руку
лишь для того, чтобы отдать приказание слуге. Встают из-за стола лишь когда пожелают обойти свои угодья. Такой жизни я хотел, и судьба дала мне ее. Я стал первым в деревне, а кровь в моих жилах будто охладела и остановилась. Чего только я не затевал, чтобы разогреть ее! Чтобы бежала она как в благословенный
день первой зимней охоты, при виде звериных следов на снегу! Но было это как подстегивать ленивого вола, что после удара бичом пройдет два шага и снова остановится. Как разжигать сырой валежник под осенним дождем. Здешние жители называли меня удачливым, а мне казалось, будто я лежу в гнилой воде
болотной, в смертной дреме. Велик был мой надел земли, но в старину весь горный лес и зверье в нем были моими, и лишь с друзьями-охотниками делил я их! И солнце отражалось во льду у моих ног! Если суждено моей тени ожить в подземном мире, то призрак Быстрой Птицы будет далеко стороной обходить поля и пастбища, отведет глаза при виде деревенской изгороди, зажмет уши, когда услышит мычание коров. Да буду я снова охотником в стране той! Дочь Исмона, я оставлю тебе мой дом и все что у меня есть. Ты же схорони меня и мою семью как научил тебя отец. Для того я объявил людям общины что все мой дом и землю я оставляю тебе - потому что ты знаешь правильные погребальные обряды. Возьми себе все, что принадлежит мне, а за это нарисуй на бересте знаки, которым научил тебя отец, расскажи ему знаками, что я отдал тебе все, что я был добрым с тобой. Я отдам бересту тени твоего отца, когда она придет мстить моей тени. Если он не поверит
моему слову, то поверит твоему. А ты найди дорогу в мир мертвых и спаси хотя бы дочерей моих, если сможешь. Собрав последние силы, Быстрая Птица помог мне разрезать веревку, которая связывала мои ноги. Он хотел выйти из дома и в последний раз выстрелить из лука. Но тисовые луки недолговечны, с годами они становятся сухими и хрупкими как кость старухи. Оружие надломилось в руке Быстрой Птицы. Бывший охотник ненадолго пережил его. Он умер на рассвете. А в бывшем царском доме хозяйка лежала, прижавшись к холодному полу, будто хотела, чтобы ушел в землю сжигавший ее жар. Но вместе с огнем ушла и ее жизнь. Время мне было оплакать ее. Я была ее любимой служанкой, она всюду водила меня за собой и защищала от хозяина, а когда хозяин бывал в отъезде, вечером приглашала меня сесть у ее ног и обсуждала со мной все события дня прошедшего и все дела дня грядущего. В ней не было любви к мужу, не было и веры ему. Видно мне, рабыне, достались доверие и неистраченная любовь ее. Я вспомнила, как пес выл над телом моего умершего отца, так громко, что лес на болоте будто содрогался от его отчаяния. Не так ли следовало мне плакать о доброй хозяйке моей? Но ее смерть расколдовала меня и позволила мне сбросить собачью шкуру. Пусть моя умершая хозяйка унесет свою любовь в далекий неведомый мир, и пусть отдаст ее тому, кто примет ее с радостью, а не по обязанности рабыни. Я же дала хозяйке в дорогу запас еды, зерна на посев, крепкий топор, одежду и все что нужно для хозяйства. Это была сильная и разумная женщина, и я верила, что в Стране Теней она не погибнет
второй смертью. Я положила в могилу украшения, чтобы когда ее дочери вырастут, они смогли бы найти себе достойных мужей в мире мертвых.
А вот Быструю-Птицу предавать земле я не хотела до последнего. Слишком поздно раскаялся он! И хозяйка призналась мне, что чужим и нелюбимым был он ей. Но иногда отомстить врагу не просто, даже когда он уже мертв. Я вспомнила, как страшно мне было, когда я осталась совсем одна, без отца. Еще вспомнила
я, как неотвязно ходили за Быстрой Птицей его дети, как они ласкались к нему и слушали его рассказы. Я забивалась в хлев и плакала, когда видела их вместе. И стало мне жалко его дочерей. Они проснутся в мире мертвых. У других там будут отцы, у них - нет. Его тень никогда не встретится с их тенями. Ладно уж,
повезло тебе, предатель! Я и твое тело предам земле, рядом с детьми твоими. Я написала моим предкам письмо, чтобы они простили семью Быстрой-Птицы и положила бересту на грудь отца семейства. На пне неподалеку я хотела выцарапать надгробную надпись и рассказать о том, как бывший охотник был наказан за вероломство. Но вспомнила я, что никто кроме меня здесь не знает письменности. Если бы люди этих земель умели писать, моя разумная хозяйка записала бы мудрые мысли свои. Предатели, подобные Быстрой Птице, может быть успели бы поведать людям, что они поняли перед смертью. И сказительница оставила бы людям будущих времен свои прекрасные и правдивые истории о богах. Все это забылось, когда смерть забрала их себе. Так вьюга заметает заячий след на снегу. Эта дикая страна враждебна знаниям и тем, кто приносит их. Но теперь я была свободна, и даже хозяйские кони принадлежали мне. Дорога к благословенному югу была открыта для меня! Но отец сказал, что тайный вход в мир мертвых - в северных землях. Если я покину мою родину, то я никогда не смогу освободить из мира теней тех, кого я любила. Я молила богов дать мне знак. Но раньше, чем они ответили мне, жар и дрожь подкрались ко мне, и будто чья-то невидимая рука сжала мое горло до боли. Я поняла, что Быстрая Птица убил меня, прикасаясь ко мне, как старый вождь убил его. Но ведь предатель стал добрым и раскаялся! Не мог же он обмануть меня и сказать, что оставляет мне все свое имущество, а потом убить - ни за что! Но смерть подступала ко мне, она сжигала меня невидимым огнем, она окрашивала мою кожу странными алыми пятнами и будто ломала мне кости. Я в ярости разрыла могилу, я хотела бросить труп хозяина в болото, чтобы он не смог войти в Страну Мертвых. Но у меня уже не было сил вытаскивать хозяйский труп. Да и было его мертвое тело мерзким и страшным. А меня и так одолевала тошнота. Я легла на краю могильной ямы. Думала, что если смерть подойдет совсем близко, я успею сползти вниз и уйти в подземный мир к моим предкам.
Удар Молнии
Не знаю, снилось ли мне это или было в самом деле. Была ночь, горели факелы. Незнакомые люди окуривали владения Быстрой Птицы дымом тиса. Говорят, что запах тиса отпугивает злых черных эльфов, насылающих болезни. При свете факелов пришельцы искали что-то. Во тьме кто-то говорил со мной, или может быть приснилось мне это: - Мать Хсейора получила от вождя амулет перерождения, который носил сын вождя, Золотое Крыло. Когда Быстрая Птица нарушил правила поединка и убил Хсейора, его отец пришел к вождю и сказал, что он слишком стар и слаб зрением, не сможет застрелить убийцу из лука. А близко его дружина Быстрой Птицы не подпустит. Вождь решил страшно отомстить убийце, погубить его и его потомство. Ведь тот, кто убил Хсейора - убил и сына вождя. Зарубить топором Быструю Птицу с семьей казалось вождю малым наказанием. Не только медленной смерти для них хотел старый вождь, но и страшной, будто колдовской. Он знал, что страшнее всего то, что невозможно понять. Вождь пошел на Великую Равнину и раздобыл одежду человека, умершего от одной из
огненных южных болезней. Одевшись в эту одежду, он пошел к Быстрой Птице и обнял его. Ведь Золотое Крыло был его единственным сыном, и ради отмщения за него старику не было жалко своей жизни. Не жалко ему было и семью Быстрой Птицы, ибо в гневе он возненавидел их всех. Я крикнула... или прошептала... не знаю... - Амулет перерождения у меня. Заберите его, отдайте живым. Но голос ответил из
темноты: - Когда амулет перерождения коснулся твоей груди, жизнь Хсейора и жизнь сына вождя стали навеки слились с твоей жизнью. Их уже нельзя разделить, как невозможно разделить воду ручьев в реке. Хсейор и Золотое Крыло умрут с тобой, а если ты не умрешь, то тебя мы с собой увести не
можем. Ибо Носительница Жизни должна быть оставлена семьей умершего. Да идет она тем путем, куда ведет ее воля желающего возродиться. Не стало больше света факелов во дворе, но кто-то бросил мне теплое одеяло, и я согрелась. Не помню, как долго лежала я, укутавшись в одеяло. А потом я открыла глаза и думала, что проснулась в мире мертвых. Но увидела, что уже зацвела бузина и молодая весенняя луна возродилась в небе, а рядом со мной была разрытая могила и не знаю кем принесенное одеяло. Запруда на ручье, где царствовал и буйствовал Быстрая Птица, была изрублена. Изгородь вокруг его бескрайних угодий сожжена дотла. Возвращены были на старое место древние замшелые межевые камни прежних владельцев полей. Почти весь хозяйский скот увели. Только из дома, пораженного проклятьем, ничего не взяли. Так было разорено царство Быстрой Птицы. Зато Амулет Перерождения был на моей груди. Прикоснувшись к нему, я пообещала Хсейору родить ребенка, в котором возродиться его жизнь. Молодая луна в небе росла, и сила возвращалась ко мне. Я встала, сняла серую одежду рабыни, надела белую и цветную одежду свободнорожденной и пошла в мир вольных сыновей и дочерей земли.
Но когда я вошла в деревню, на улице такое началось, будто к ним из лесу медведь в гости явился. Посередь дороги некие достойные мужи вытаскивали телегу из грязи. Увидев меня, одни попрятались за телегу, другие за коня. Женщины несли воду. Увидев меня, они в страхе бросили кадки и стали произносить заклинания. Но наверное сильных заклинаний они не знали, ведь бормоча их, они все равно испугано отступали. Я им крикнула, что смерть, принесенная стариком, убила всех кроме меня.
Услышав это, они побежали от меня в ужасе. Тем временем по улице шел юноша нес дрова. Странный он был: голова смиренно склонена на грудь, глаза опущены долу, но спина гордо выпрямленная. Будто решил он повиноваться тем, кто выше его, но лишь до времени, ох, до времени! Я подумала: вот сейчас увидит меня, уронит свои дрова и тоже согнется со страху. Но он только остановился, осмотрел меня с головы до ног, а потом знаком велел мне следовать за ним. Мы пришли к реке, и он крикнул: - Тебе надо смыть с себя заразу! Я разведу костер, а ты брось одежду в огонь. Я принесу тебе другую одежду. Вид у него был знающий. Я послушалась, вошла в воду и стала смывать с себя сама не знаю что. Потом, отогревшись у костра, подошла к речной заводи. Я верила, что река вынесет мое отражение в далекий океан. Моряки, соотечественники моего отца, увидят мой образ и признают во мне сходство с людьми их племени. Они поднимутся по реке на своих огромных и быстрых кораблях и заберут меня отсюда. Но потом я подумала, что в воде рек отражения людей смешиваются между собой, как смешивается кровь убитых и брошенных в реку после битвы. И моряки в океане уже не поймут, кто был кто. Страшно мне было в одиночестве, без племени матери моей и вдали от народа моего отца. Но я вспомнила про дорогу в мир мертвых. Ведь по словам отца, начало этой дороги в диких северных землях. Пусть умершие выйдут к дневному свету, пусть они вновь увидят рассвет над весенним лесом! И я решила, что моя судьба - остаться здесь и не мечтать об иной участи. Тем временем юноша вернулся. Имя ему было Удар Молнии. Он стал смеяться над деревенскими жителями, которые меня испугались:
- Людишки из соломы! Они боятся всего, чего не могут уразуметь. Любой завоеватель смел бы их с лица земли. Ты другая, и я другой. Мои предки родом с Великой Равнины, с торговых перекрестков, с лошадиных ярмарок. Мой дед побродил по свету, он-то знал все, он рассказывал мне, что люди умирают не только от
холода и оружия. Дед говорил, что люди из дальних стран заносят к нам болезни, сжигающие огнем. Хворь эта, подобно хищной птице, перелетает с больного на здорового. А еще от деда я узнал, что иногда южные купцы ведут особый торг. Желающим убить врага тайным оружием они продают одежду умерших от огненных болезней. Видно, так старый вождь и погубил твоего хозяина и его семью. А в тебе кровь людей из дальних южных стран. Она тебе и защита от заразы. Мудрые люди объясняют так: у кузнецов есть обычай закапывать в землю выкованное железо и ждать, пока ржавчина съест слабые части. Остается лучший, крепкий металл. А у строителей есть правило оставлять камни под солнцем и дождем. Из тех, что за три года не дадут трещин, возводят они стены. Так было и с южными племенами. Огненная Смерть издавна, с самой ночи сотворения мира, охотится в их землях. Давно уже она погубила все, что ей было по зубам. Оставшиеся в живых - это те, кто сильнее ее, кто ей неподвластен. И эту тайную защиту передают они детям своим, в чьих жилах течет их кровь. А наши бараны деревенские думают, что ты выжила потому, что ты ведьма. Они тут шепчутся между собой: отчего черная Ифри разрешила держать себя в рабстве? Посовещались и решили, что в тебе лишь к концу отрочества проснулась колдовская сила. Боятся тебя здесь страшно. Вряд ли кто-нибудь осмелится к тебе подойти. Я попросила юношу объяснить людям, что я не ведьма. Я не хотела, чтобы от меня разбегались. Удар Молнии спросил: - А что в этом плохого, ведьмой считаться? Я ему поведала мой замысел: - Я скажу им, что Белый Лис не так могуществен, как боги Благословенного юга. Ведь Быстрая Птица получил от служителей Лиса меч с лисьим образом, но это оружие не защитило его от смерти. Пусть же люди севера не боятся бессильного Лиса. Я научу их искусству письма, и пусть каждый записывает на бересте то, чему жизнь научила его. Мой отец говорил, что люди юга стали мудрыми, потому что отцы записывали для детей то, что сами поняли, прожив жизнь. Значит, надо чтобы каждый записывал мудрые мысли и рассуждения. Когда мудрости у нас станет так же много, как у людей южных царств, тогда может быть, мы сможем найти дорогу в мир мертвых и вернем их к жизни. Мудрые мысли на бересте будем складывать у меня в доме и обсуждать на деревенских сборищах. Отец мне рассказывал об Афинской и Александрийской Академии. Нам, северянам, пример для подражания. А если меня будут принимать за злую ведьму, то кто же захочет со мной водиться? Я говорила все это, но видела, что Удар-Молнии меня не слушает и что-то обдумывает. На все мои рассуждения он только и сказал со смешком презрительным: - Что бы ты не говорила этим зайцам в человеческом обличии, они все равно будут бояться Белого Лиса. А вот если они не будут бояться тебя, то твой дом и землю заберет семья жены Быстрой Птицы. Ибо имущество твоего хозяина принадлежат семье умершего по закону наследования. Я ему ответила, что Быстрая Птица оставил дом мне, и к тому же я хочу использовать его для общественного блага! Но Удар Молнии прошептал зловеще: - Какие ты слова непонятные знаешь. Общественное благо.... Странные слова тебе пригодятся, когда будешь изображать ведьму. Помни: если люди не будут тебя боятся, они отберут у тебя все. Не забудь, что Медвежья Лапа, жена твоего хозяина, была из уважаемого рода. Ее семья из тех, кто законы гнет под себя, как осенний ветер пригибает к земле траву. Они выгонят тебя из дома - куда ты пойдешь? Ведь тут вся земля поделена. Вся, до последнего клочка! Ничьи здесь лишь болотные топи
и холодные северные склоны. Но ты же сказала, что твой отец велел тебе оставить потомство. Ты хочешь растить детей в гнилом тумане или среди льда?
Я испугалась. А Удар-Молнии оставил на время разговоры о радости считаться ведьмой, и стал рассказывать о себе: - Родом я с южного края Великой Равнины. Когда вырос, пошел по свету искать удачи и решил пока пожить здесь. Ибо здесь люди глупые. Скоро ты это сама увидишь. Я спросила:
- Зачем же ты тогда здесь остался? Шел бы искать умных!
- Как зачем? Потому что здесь я хитрее всех, - засмеялся Удар-Молнии. - Мой хозяин сильно уважает меня за ум и смекалку. Хочет, чтобы я женился на его младшей дочери. Только у меня другое в мыслях. Ты не догадалась еще? Думаешь, я тут с тобой просто так разговариваю? Удар Молнии никогда зря времени не теряет. Я на тебе жениться хочу, Черный Цветок. Забыть не могу, как ты стояла в алой набедренной повязке и
белом покрывале возле твоего хозяина. Но сегодня я принес тебе черную одежду. Цвет рабыни - серый, цвет свободной - белый или яркий. Но ты выше свободной. Ты ведьма. Ты научишь меня твоим познаниям, и сильнее нас не будет никого в этом диком крае.
Я спросила Удара Молнии: не боится ли он, что его рука обратится в заячью лапу, если он научился писать? Он ничего не ответил, только засмеялся. Не нравился мне нрав Удара Молнии, но нравилась его смелость и стремление познать мудрость. Только сердце шептало мне, что Хсейор не захочет возродиться в сыне или дочери этого хитреца. Я просила оставить меня одну, чтобы подумать о согласии или отказе. Однако Удар Молнии был не таков, чтобы уйти и позволить мне размышлять в одиночестве. Он спросил: - Ты знаешь лесные гадания? Вот слушай. Для тех,
кто не может решиться, есть в лесу волшебный источник, волшебное дерево и волшебное болото. Я приведу тебя к ним. Если вода в источнике закипит без тепла, дерево засветится без огня, а холодное сырое болото загорится пламенем, то значит, называться тебе ведьмой и оставаться тебе со мной. Я сказала ему: бедный юноша, видно сороки похитили твой разум! Не кипит студеная вода, не горит сырое болото, не светится дерево, если его не зажечь. Удар Молнии прошептал: - А мое сердце чует, что все это ты увидишь еще до восхода солнца. Сначала мы спросим волшебный источник. Мы пришли к источнику в скале, и я получила первый ответ. Вода была холодной, но кипела мелкими пузырьками. Будто под источником в глубине камня горел очаг. Потом мы дождались ночи и пошли в волшебный гнилой лес, где высохшие ели были похожи на огромные рыбьи скелеты, а умирающие осины дрожали на ветру. Удар-Молнии подвел меня к пню, и пень этот светился зеленым огнем, как волчьи глаза. А потом мы пошли на сырое болото. Мой жених показал мне синие огоньки над топью, будто факелы призраков, танцующих под водой. Там, на болоте, Удар-Молнии стал
целовать меня и шептать: - Вот лес и ответил тебе, прекраснейшая из дев. Быть тебе со мной и больше ни с кем. Больше не приходи ни к источнику, ни в мертвый лес, ни на волшебное болото. Сюда можно приходить только один раз, и задать только один вопрос за всю твою жизнь. И никого не учи искусству письменности. Только меня и детей наших. Со временем это тайное знание высоко вознесет наш род. Я рассказала ему о том, что Быстрой Птице мало радости принесло его возвышение до царского достоинства. Но Удар Молнии засмеялся и ответил: - Когда дураку в руку попадает молот, он им бьет себе же по лбу. А умный кует свое счастье. Уж я-то сумею воспользоваться моей удачей! Видишь, как волшебное болото горит огнем, подтверждает мои слова?
Семь Зверей
И вот мы поженились и зажили вместе, назвавшись колдуном и ведьмою. Люди нас боялись, но даров почти не несли. Ведь чтобы считаться чародеем, надо все-таки уметь делать что-то колдовское. Удар-Молнии выучился читать и прочел рукописи моего отца. Он надеялся, что там рассказано, как делать чудеса! Но увидел, что для создания этих чудес надо много работать, и часто не одному, а в содружестве с другими искусными ремесленниками. Работать Удар-Молнии не любил, как все, кто мечтает стать колдунами. Делиться познаниями тоже не собирался. Отбросив рукописи, он сказал: - Это премудрости для дятла, не для орла. Вот что следует изучить колдуну - тайны зельеварения! Наши старухи знают некоторые
травы, но безопасные, без большой силы. А волшебные растения с высшей властью исцеления могут быть и ядовитыми, если не знать, как ими пользоваться. Но истинным чародеям ведомо время сбора, и способ сушки, и сколько какой травы кидать в котел. Как они добыли эти познания? Никому неизвестно. Люди думают, что
колдуны избраны богами и все знают от рождения. Но не-ет... думаю, что и они учатся у своих родителей. Так что про травы-то они могут рассказать, если им заплатить. Я согласилась с ним:
- Ну что ж, пойдем учиться колдовству. Но Удар Молнии не захотел: - Нет, вдвоем нам идти нельзя. Колдуны могут
оказаться злыми, а то и людоедами. А ты ведь поклялась отцу быть трусихой и не ввергать себя в опасность. Так что стереги дом, а я вернусь, и научу тебя всему, что от них узнал. Это мне показалось разумно, как и все, что говорил мой муж. Он продал часть скотины, что осталась у нас. Обменял на круглые золотые слитки, которые здесь называют монетами. Сложил монеты в торбу, спрятал торбу в сено в телеге, запряг в телегу коня и отправился к колдовским владениям. Мне же велел ни с кем из деревни не разговаривать, чтобы никто не догадался, что я не ведьма, а обычная и нестрашная женщина. Но я не была одна, ведь со мной был мой будущий ребенок, и в него должна была вселиться жизнь Хсейора. В один из дней я увидела перелетных птиц. Я хотела передать им весть в мою Африку: я свободна, у меня есть дом и земля, я жду ребенка! Но крики птиц заглушил голос Удара Молнии: - Эй, женушка, отворяй ворота! Я бросилась к воротам, в нетерпении открыла их и увидела, что Удар-Молнии приехал на новой телеге, крытой коровьими шкурами. Не иначе, полна телега колдовских трав, подумала я. Хотела обнять мужа и спросить, что он привез. Но вдруг из-под коровьих шкур послышалась такая странная песенка:
Едет крытая телега,
Нас встречайте у дверей,
Просим мы у вас ночлега,
Едут в гости семь зверей
Вот угадайте: как же семь зверей уместились в телеге, какие это звери, и кто же из них поет? Если тот, кто читает мой рассказ, повидал жизнь, то ему и в телегу заглядывать не надо. Он и не глядя, угадает, какого зверя привез мой муж. В телеге сидели не семь зверей, а женщина. Наверное тот, кто делал людей - он на таких несчастных как я только учился. А выучившись, сковал настоящих женщин на погибель нам, бедным! Я обернулась в ужасе на Удара Молнии. Он горел глазами, крутил бедрами и весь распушился, чтоб ей понравится. А мне степенно объяснил:
- В деревне колдунов у каждого чародея много жен. А я теперь тоже колдун. Посему нашел себе вторую супругу, дабы выделиться из простых деревенских, как дуб на мелколесье. Вот: поехал учиться колдовству, а выучился многоженству! Нет бы чему хорошему выучиться! Отчего-то в такое время думается быстрее. В один миг я успела вспомнить, что до сих пор не исполнила мое решение найти вход в страну мертвых. Вместо того чтобы спасать младшего брата, людей обманывала да добро стерегла. Так что я даже обрадовалась, что теперь мне поневоле придется уйти отсюда. Хотя я и обещала отцу не ввергать себя в опасность, но не здесь же мне оставаться. Я права, о боги? Я стала выпрягать коня из телеги и сказала: - Все тут мое, но оставляю вам. Возьму только коня и одежду на зиму. Живите тут, раз вам не стыдно. А я ухожу. Да, в такое время думается
быстрее. Но придумается такое, что вскоре сама пожалеешь. Я вспомнила, что беременна - куда же я пойду! Я растерялась, а гостья тем временем выбралась из телеги. В небе горела осенняя заря, но румянее зари были щеки женщины этой. А руки и шея белее снега, который скоро укроет земли наши. Тогда я не знала, у
кого бывает такая белая кожа. Теперь знаю.
Незваная гостья сказала тихо и застенчиво, не поднимая глаз: - Прости меня за приезд без согласия твоего. Удар Молнии не сказал мне, что в этом доме уже есть хозяйка. В нашем племени есть обычай иметь многих жен, но нет обычая входить в дом мужа без позволения первой, главной жены. Разреши мне, Ифри, переночевать у вас. А завтра я вернусь домой, если только ты не позволишь мне стать младшей женой, младшей сестрою твоей. Против твоей воли я тут не останусь, и тебе из твоего же дома уйти не дам. Ведь это твой, а не мой дом. Наверное, ты захочешь узнать, как меня зовут? Я зовусь Семь Зверей, ибо было у меня семь братьев и сестер, каждый с именем звериным. Но они умерли, оставив мне силу и достоинства всех семи зверей.
- У меня тоже брат умер, - сказала я, - но мне от него ничего не осталось, кроме горьких снов.
-У колдунов все по-другому. Я завтра тебе расскажу, как у нас бывает, и покажу кое-что из колдовства. Если ты разрешись мне остаться, - пообещала Семь Зверей. Я спросила ее:
- Ты, наверное, тоже плакала о братьях и сестрах? А вы, колдуны, знаете тайну, куда уходят мертвые? Она ответила тихо, не поднимая
ресниц:
- И это я скажу тебе завтра. Не хочу говорить об этом, когда ночь уже близка. Не думала я, что колдуньи бывают такие. Хотя от ревности все равно я так злилась, что руки дрожали. Но чем она виновата, подумала я. По обычаю гостеприимства я предложила ей ужин. А она смиренно ответила:
- Я и так без твоего разрешения приехала. Тебе ли меня кормить, тебе ли ради меня уставать!
И ведь ты ждешь ребенка. Все, что есть под солнцем, должно служить беременной женщине. Я пойду к очагу, а ты отдыхай. Я обрадовалась, что она решила помочь мне. У меня в тот вечер все валилось из рук. Она стала хлопотать у огня, а мы с Ударом-Молнии остались во дворе, в осеннем сумраке. Он обхватил меня за плечи, согревая в свои объятиях, и ласково прошептал:
- Прости меня.... Колдуны не захотели учить меня даже за дары. А эта Семь Зверей согласилась ехать со мной. Она все знает, все умеет. Так что будет у нас в семье своя колдунья. Ты же видишь, она добрая. Иначе дала бы тебе уехать, а сама бы завладела твоим домом. Вы с ней сдружитесь, вот увидишь. Еще небось
сговоритесь и меня выгоните! - добавил он, смеясь. Потом он стал рассказывать мне, что повидал и услышал в деревне колдунов. Тем временем Семь Зверей позвала нас ужинать. Сказала тихо, не поднимая ресниц:
- Не знаю, удался ли мне ужин. Если вам не понравится, прошу заранее простить. Еда была умело приготовлена, только вкус был мне непривычен и показался странным. Я стала думать, разрешить ли этой женщине оставаться здесь. Если бы она осталась, Удар Молнии забыл бы меня ради нее. Статной, высокой, полногрудой она была. В сравнении с ней я была как серая утка рядом с лебедем. Но если бы я велела ей уехать, мой муж возненавидел бы меня за то, что я ее выгнала. А сама я уйти не могла, я ждала ребенка, а земля остывала в ожидании зимы. Я мысленно
спрашивала ответа у богов, а потом мои мысли начали путаться... дальше не помню ничего. Будто я уснула странным глухим сном. Я очнулась от холода и боли, во дворе, на охапке соломы. Солома была вся в крови. Высокие дубы хороводом кружились вокруг меня, я видела рядом со мной умершего брата, в ушах отдавался чей-то далекий стон, и я не понимала, во сне я его слышу или наяву. Потом я совсем проснулась. Низ живота страшно болел, и я поняла, что мой ребенок родился до срока, мертвым. Рядом со мной была вырыта яма, а рядом с ней лежал тяжелый белый камень. Думала я, что это могила для ребенка и будущее надгробье. - Удар Молнии! Семь Зверей! Где вы? - позвала я их. Дверь дома открылась, и оба показались на пороге. Я поняла, что счастливой была для них эта ночь. Они подошли ко мне, она впереди, он - прячась за ее спиной, глядя не на меня, а на ее крутые бедра. Семь Зверей приблизилась и наступила ногой на край моей одежды, чтобы показать полную власть надо мной. Никакой робости в ней больше не было, ступала она властно и уверенно, и улыбалась зловеще. Ее волосы цветом были подобны рыжей луне, изгибались на груди и падали до колен. Бледны и недвижны были ее глаза
Вот отчего она вчера робко улыбалась и говорила тихо, и отчего опускала ресницы. Наверное боялась, что не сумеет хорошо притвориться, и прятала взгляд. Шла на мягких лапах, как рысь... Видно вчера эта ведьма подмешала колдовских трав в еду, чтобы лишить меня ребенка5. Она уже и принарядиться успела. На ее шее был бронзовый диск с изображением солнца, разрубленного топором. Как у воинов с черными лицами, которые некогда напали на
наше племя. А когда она подошла ближе, я увидела, что ее верхняя накидка была сплетена из женских волос.
- Ты из народа, не имеющего запрета на убийство? - спросила я ее. Она засмеялась, в сознании силы своей:
- Я из племени, не имеющего никаких запретов. Берегись меня. Для меня нет преград. Все ваши законы я из этого дома помелом вымету. Вот отчего у этой ведьмы белая кожа. Они ведь боятся дневного света! В прежние времена я бы бросилась на нее с ножом. Но рабство образумило меня. Я поняла уже, что когда ты слабее врага, чтобы ты не делал, сделать хуже ты можешь только себе. Я просто тихо сказала ей:
- Отчего ты меня не отпустила вчера, отчего не дала мне уйти? Я согласна была уйти, даже уползти, хоть сейчас. Но Семь Зверей усмехнулась: - А мы и сегодня тебя не отпустим. Ты нужна нам для дела. Будешь у нас злою ведьмой, глупая Лягушка. Я умею колдовать, да без страха люди много платить не будут. Мне долго пришлось бы запугивать здешних жителей, а тебя они уже боятся. Если взяться за дело с умом, которого у тебя нет, а у Семи Зверей есть в избытке,
то золото потечет к нам рекой. Ты будешь пугать, а я - стоять рядом с тобою с мешком для даров. Я крикнула ей:
- Неужели ты думаешь, что я стану тебе помогать, после того, как ты убила моего ребенка? Теперь даже если ты убьешь и меня, больнее ты мне уже не сделаешь. Она засмеялась:
- Ты меня вчера спросила, куда уходят мертвые. Твой ребенок ушел - вот сюда. В ее толстых пальцах показался окровавленный тканый мешочек: - Это я повешу дома над очагом, чтобы прокоптилось! А потом спрячу! Удар Молнии рассказал мне много о тебе, а я не ленилась спрашивать. Ведомо мне, как хоронят мертвых в твоей семье. Если будешь стараться для меня - со временем разрешу похоронить твое дитя и дать ему в дорогу одежду. А уйдешь - сожгу и золу по ветру развею. А еще Удар Молнии дал мне обрывки бересты, которые тебе от отца достались. Он сказал, что ты их всюду с
собой носила. Отныне твоя береста будет покоиться в этой вот яме, под тяжелым камнем. До того времени, пока я не соизволю тебе ее отдать. Отвалить камень у тебя силы не хватит. Уйдешь - мы с Ударом Молнии вдвоем отвалим камень и изломаем бересту. И еще вспомни, что волшебный источник, волшебный лес и волшебное болото сказали тебе. Они сказали, что твоя судьба - называться ведьмой и оставаться с Ударом Молнии. Так что ребенка твоего ты не похоронишь, камень не отвалишь, с лесными духами не поспоришь. И еще поверь мне: даже когда больнее уже не бывает, умная Семь Зверей сумеет сделать еще больнее. А твои рукописи я зарыла по закону. Никто не смеет писать знаками в стране нашей. Счастье твое, что ты мне нужна, и я не отведу тебя к служителям Белого Лиса. С этими словами она наклонилась, чтобы я получше разглядела короткий меч, который висел у нее на поясе. В свете зари сверкнуло бело-золотое изображение лисы. Такой меч был у Быстрой Птицы. Оружие тех, кто ловит иноземцев. Семь-Зверей приставила меч к моей груди:
- Ты у нас побудешь ведьмой. Скажем жителям деревни, что ты наводишь злые чары, а я от них спасаю. Когда ты их запугаешь так, что страх навсегда въестся в их внутренности - тогда ты мне больше не будешь нужна. Если сумеешь угодить мне, то даже подарю коня, и поезжай куда хочешь. Я была в ее полной власти. Поэтому обрадовалась даже малому и ненадежному обещанию, что когда-нибудь она выпустит меня из моего же дома. Я согласилась делать, все, что она пожелает. Она приказала мне никогда не приближаться к Удару-Молнии, перейти жить в хлев, чтобы не мешаться ей под ногами, а когда приходят жители деревни, делать вид, что я - ведьма. Взошло солнце, и колдунья спряталась в доме от его света. А Удар-Молнии все-таки не лишен был сострадания. Когда стемнело и Семь-Зверей пошла в деревню объявить себя доброй волшебницей, он пришел ко мне и отдал несколько свитков бересты, прошептав: - Все опасные и нечистые познания юга мы схоронили под камнем. Но я оставил для тебя, в память о твоем отце, мысли Платона и Аристотеля о
наилучшем устройстве государства. Это не познания, а бесполезная глупость. Не думаю, что это навлечет на наш дом гнев Белого Лиса. Я спросила его: раз он верит в Лиса, то почему не побоялся изучить искусство чтения и письма? Удар-Молнии удивился: - А что мне за беда, если моя рука превратиться в заячью лапу? Для колдуна это даже лучше - чтобы больше страху нагонять. От врага защитит меня не моя рука, а слава чародея. А работать я не собираюсь, не для того на свет родился. Он кинул мне рукописи и убежал, чтобы Семь-Зверей не увидела, что он посмел пожалеть меня. Во второй половине ночи она сама пришла и объявила мне свое условие: - Я отпущу тебя, если поможешь мне добыть много
золотых монет. Вот слушай. У таких, как ты, и желания не лучше, чем у водяной крысы. Я же другая. И на то великое, к чему я стремлюсь, нужно много золота. Знай, что когда я была еще девой, в один из дней пришел в наши земли певец. Орал он нам безумные песни о какой-то красавице древних времен. Будто даже эхо
рассказывало о ее красоте. Наши женщины бросали певцу монеты, и он тогда воспевал хвалебные песни о каждой из них. Будто самая красивая - она. Я же была умнее всех и рассудила так: зачем платить певцу, когда можно уплатить эху? Вот когда я соберу для эха столько монет, чтобы оно стало кричать, что Семь Зверей прекраснее всех на свете - тогда я отпущу тебя на волю, позволю забрать из ямы твою бересту и схоронить в ней твоего ребенка. А если ослушаешься хоть раз, то покажу тебе мой нрав в полной силе. Я послушно спросила Семь-Зверей, что такого страшного я должна людям говорить. Она сказала со смехом: - Ничего не говори. У тебя не ведьмин вид, не ведьмин взгляд и не ведьмин голос. Не показывайся людям иначе, как в
сумерках и издалека. Какие бы ты страшные слова не бормотала, вблизи и при дневном свете тебя и самая глупая баба не испугается. Да ты и сама глупая баба, как и все вы в этой деревне. Только другие бабы по глупости об этом не догадываются. И так мы стали двумя волшебницами, доброй и злой. Семь Зверей на ночь каждый свой локон накручивала на кость из куриной ноги, чтобы поутру ее волосы кудрявились - так положено прекрасной доброй волшебнице. А у меня злой ведьмы волосы должны были быть гладкими, как змеиная кожа.
Тайна Семи Зверей
Сначала я думала, что смогу убедить злодеев отпустить меня. Ведь я хотела найти выход из страны мертвых. Я думала, что и они же когда-то умрут. Для них же будет лучше, если прежде, чем Смерть придет за ними, я уже успею исполнить то, что задумала - тогда они будут жить вечно.
Но Семь Зверей проворчала, что у такой глупой бабы, как я, все равно ничего не получится. А презренный Удар Молнии думал только о власти над людьми и об ублажении своей смертной плоти. Такой уж он был человек - ему хотелось, чтобы ему все повиновались, но что-то для этого делать он ленился. Если бы он меня отпустил, ему бы пришлось самому пугать людей, а ему это было так лень что хуже смерти! Я помню, мой отец рассказывал мне про какого-то вельможу, которого он называл так: Властолюбивый Созерцатель. Вот уж точно. Только слова слишком красивые. Я бы лучше сказала, что в Ударе-Молнии жили два демона, и они между собою не могли найти согласия! Одна половина Удара-Молнии была снедаема жаждой повелевать всей деревней. Всей округой. И всем миром, если получится. Эта половина Удара-Молнии была совсем как грозный Сын Бури из сказки про золотое веретено. Тот самый, который некогда повел войско послушных ему великанов в бой против небесных дев на крылатых конях. А другая мужнина половина была как лентяй Бубефа, тоже из этой сказки, который всю битву проспал и проснулся только когда ему приснилось, что пора обедать. Вот так и Удар-Молнии! Хотел, чтобы в деревне считали его за главного на небе и на земле. Но сам что-то делать ленился, поэтому и опирался на нас с Семью-Зверями, как старик на две клюки. Я пугала людей, а Семь-Зверей собирала дары. Когда Семь-Зверей была дома, влюбленный Удар-Молнии терся об нее, как вшивый лось об елку. А когда она уходила, он садился у очага и кричал ей вслед:
- Скажи деревенским дурням, пусть принесут нам в дар меду! Пусть принесут нам в дар поросеночка! . Я подумала, что таким людям, как он, бессмертие наверное и не нужно. Что бы они стали делать после того, как поели бы всех поросят на свете? С этими низменными обжорами я разговаривать перестала. А ни с кем больше говорить они мне не дозволяли. Я же боялась прогневить их. Когда на белом вечернем небе показывала свой лик золотая луна, и жители деревни шли домой с полей и пастбищ, я в одиночестве ходила по опустевшим лесным опушкам, вдоль межевых камней. Кричала что я не ведьма, плакала и не знала, у кого просить помощи. А люди боялись меня и несли южные золотые монеты настоящей колдунье. Семь-Зверей пробивала в них дырки и нанизывала монетки на шнурок из оленьих жил, чтобы получилось звонкое золотое ожерелье. Всякий раз, когда она прибавляла к ожерелью столько новых монет, сколько пальцев сразу вместе на ногах и руках, она давала ожерелье мне и посылала меня торговаться с эхом. Я должна была договориться самым голосистым эхом в наших краях, с тем эхом, которое жило в холме Потерянных Овец. Я шла к холму, а Семь Зверей затаивалась в кустах. Ведь она боялась идти полем, под солнцем. Их колдовское племя боится солнца и голубого дневного неба. Я подходила к холму Потерянных Овец с монетами Семи Зверей и просила эхо сделать, как эта ведьма хочет, чтобы она наконец отпустила меня. Но наверно золота было мало. Или Эхо не думало, что Семь Зверей самая прекрасная, а врать не хотело. Я думала, что лучше бы заплатить эху, чтобы оно кричало о том, что делают тайком Семь Зверей и Удар Молнии. Чтобы другие люди их остерегались. Но золото есть только у таких, как Удар Молнии и
Семь Зверей, а не у нас простодушных бедняков. Видно поэтому эхо до сих пор и не кричит про злодеяния злодеев и обманы обманщиков. Так и стояла я у холма с монетным ожерельем в руках и горестно смотрела в бескрайнее небо. И спрашивала я себя: отчего племя колдунов так его боится?
Может быть, заметили они, как умирающие в отчаянии смотрят в небеса? Вот и думают, что люди эти ждут помощи оттуда. А еще в одном племени говорят, что после смерти человек становится ястребом и улетает в заоблачную страну. Может быть, колдуны боятся, что убитые ими соберутся в стаю, ринутся назад к земле и
растерзают их? Но все знают, что умерший уже вовек не вернется, и что с неба помощи не приходит. Если Семи Зверям это не ведомо, то пусть не говорит что она умная, а я нет. Солнце восходило над холмом Потерянных Овец, и я высоко поднимала златое ожерелье. Ибо желала всем сердцем, чтобы монеты сияли ярче и чтобы привередливое Эхо польстилось на них. А Семь Зверей сердито высовывала нос из кустов и грозила мне тяжелым кулаком. Видно боялась, что я договариваюсь не с Эхом, а с небом и солнцем, и не за нее, а против. Потом я ходила уже с ожерельем и мешком. Потом с ожерельем и двумя мешками. Но видно и этого Эху было мало! Я же устала таскать все это великое богатство через поле и наконец осмелилась сказать Семи Зверям:
- А может быть Эху нужна куча монет высотой с холм Потерянных Овец, в котором оно живет? Я надеялась, что она оставит свою затею. Но не
такая женщина была эта Семь Зверей. Она стала обвинять меня, что мол из Ифри ведьма никчемная. Никому она не страшна, поэтому и денег нам почти не несут. Она стала поучать меня, как должна вести себя настоящая колдунья. Сначала она стала учить меня делать вид, что ничто не может ни удивить, ни испугать, ни опечалить меня. Она подносила к моему лицу горящую головню, но требовала оставаться неподвижной и улыбаться. Неожиданно выхватывала нож и приставляла к моей груди. Если я вздрагивала, била меня по ребрам. Если я не улыбалась при этом, она снова била меня. Но она могла бы и не наказывать меня. Я сама охотно училась. Уметь улыбаться в любых обстоятельствах - в этом сила женщины. Пришел день, когда Семь Зверей родила крепкого
красивого сына. Сердце мое разрывалось от воспоминаний о моем собственном ребенке и от мыслей том, что детей у меня может быть никогда не будет. Но я была спокойна и улыбалась, как величайшая из ведьм, у которой сердце из камня, а глаза не умеют плакать. Я верила, что теперь Семь Зверей будет довольна. Но она
нахмурилась, глядя на меня. Потом она сказала:
- Ничему ты не научилась. Все делаешь так, а получается все равно не так. Ты стала другой, но страшнее не стала. Учись ходить так, чтобы встречное людье знало: не посторонятся - растопчешь, не опустят глаза - сомнешь! Учись облизывать губы так, будто ты съешь того кто тебе почтения не окажет. Учись смеяться
так, чтобы их внутренность содрогалась от твоего хохота. Быстро учись. Иначе ужасно побью тебя. Я сказала ей:
- Ну подумай, Семь Зверей: у меня же будет побитый вид. А разве можно побить злую ведьму? Не получается у меня иметь ведьмин вид потому, что я не понимаю, какие вы, колдуны, изнутри. Неведомо мне, чем отличаетесь вы от всего рода людского. Поэтому и вести себя так, как вы, я не могу. Получается из меня заяц,
который в медвежью берлогу залез! У вас колдунов есть какая-то тайна. Вы не такие, как простые люди. Я это сердцем чую, да умом не понимаю. Ты мне объясни. И тогда уж я всю деревню перепугаю тебе на радость. Мы сидели на бревне, в сумерках, и я увидела, что Семь Зверей задумчиво нахмурилась... Видно ей тайну рассказывать не хотелось, но гора золота ее манила и томила... Наконец ведьма прошептала:
- Я раскрою тебе тайну о том, чем колдуны отличаются от вас. Но если ты кому-нибудь перескажешь - буду мучить страшно. А теперь слушай...
Она даже рот открыла от волнения, да и я наверное тоже разинула, в ожидании страшной тайны-то! Семь-Зверей прошептала еще тише:
- Знаешь кремень? Он ценнее самых дорогих камней. У него особая власть. В кремне огонь невидимый, в нем вход в огненный мир. Он брат солнца и молнии. Ты его разломаешь - камень как камень. А он может целый лес сжечь. И излом его остр, как заточенное железо. Так и люди. В некоторых есть что-то невидимое. А в
других нет, и как бы они не старались, не будет. Но не смей этого никому разболтать. Я удивилась и сказала в печали:
- Такую тайну и разбалтывать не надо. Даже малые дети знают, что у вас, колдунов, от рождения особая власть. Я же и говорю - как же я буду притворяться ведьмой, когда у меня нет того, что есть у вашего колдовского племени? Семь Зверей вдруг намотала на кулак мою косу и притянула меня к
себе. Вид у нее стал будто у волка, который повстречал собак и не знает, в какую сторону бежать. Потом она тихо рассказала свою великую тайну:
- Дура проклятая ..... ты не поняла... это у нас, колдунов, внутри ничего нет. Внутри нас - пустота. А через глаза всегда видна внутренность. Чтобы изобразить ведьму, надо просто сделать пустые глаза. Пус-ты-е. Этого люди и боятся. Нелюдских глаз. Змеиных глаз. Взгляда мертвеца. У Семи Зверей глаза и правда были пустые как старое воронье гнездо. Я ее спросила, где-то со страхом, а где-то и с неким злорадством:
- А почему вы внутри пустые? Это вам наказание за то, что вы Солнце-Законодателя не чтите?
- Кто посмеет нас наказать, дура болотная?! Пустым внутри быть по всему хорошо. Вон барабан пустой, а гремит как гром небесный. Орех пустой никто жрать не будет - опять пустому лучше! А уж Всевидящее Справедливое Солнце вы почитаете по глупости вашей. Никакое солнце не законодатель, и ничем оно вам не помогает. Все хорошее-то нам достается, а не вам, баранам законопослушным. Да и нету никакого солнца на самом деле!
- Как так нет солнца?
- Вот так и нету. То, что вы видите, это простая дыра в небе! За небесной твердью небесные чудовища каждый день костер разводят. Поутру на заре их кострище едва горит бледным огнем. Днем полыхает дожелта. А к вечеру там тлеют красные угли. Вот это и видно через дыру, которую вы солнцем зовете. Дыра по небу идет.
Сквозь нее огонь блестит. А вы и думаете, что это ваш Всевидящий Законодатель на вас смотрит. А нет бы лучше подумать, что та дыра скоро совсем продерется. И посыплются угли на вашу макушку бестолковую. Только в ночное время на небе огонь не жгут. Тогда остывшее небо сияет через мелкую звездную дырь, ну и через главную большую дыру. А вы эту дырку луною по вашему невежеству зовете! На самом же деле это то же что ваше солнце, только стылое. Ночною порою нет опасности, что уголья сверху посыплются. Тогда и выходят из дома умные знатоки небесного мироустройства подобные мне.
- А отчего тогда солнечно-лунная дыра по небу идет? - спросила я ее.
- Этого я тебе не скажу, это тайна, - грозно рявкнула Семь Зверей. Но мне подумалось, что она и сама не знает. Она же стала дышать мне в лицо:
- А теперь про тебя слушай, тварь зловредная! Слушай да кивай. В старину почтенную жили колдуны да обыкновенный люд. Был все строго да чинно. В те времена колдуны все могли. Но твои предки поналезли из океана и топей болотных! Обросли руками и ногами, средь людья затесались. Явились на погибель пышному и
веселому древнему укладу, когда колдун плясал, а простой люд трепетал. Твой отец говорил, что приплыл мол на корабле. Врал. Не было корабля. Он вылез из водяной глубины, принял человеческий облик, чтоб тебя волчицу породить. Откуда он мог приплыть, если никаких жилых земель на юге нет? Иначе мои предки давно
бы туда переселились. Если не перебрались туда - значит, в иных местах жить невозможно. Тут я в изумлении чуть с бревна не упала:
- Это здесь жизни нет - одни волки да елки. А там дома с рисунками на стенах, мудрецы-звездочеты, вечноцветущие рощи, храмы, слоны и верблюды.
- Вот и поймала тебя на вранье! Нету там ничего. Было бы на юге что съестное, мой род давно бы те земли позахватил. Да только пусто там. Мои предки-великаны в старину на горе пировали, а на юг кости швыряли. Если людье там чего и понастроило, то если только из мусора да объедков. Вот мы с Белым Лисом
доберемся до ваших мудрецов... А пока про ваши козни разговор начну.
- Какие же наши козни? Я тут одна одинешенька против вас двоих.
- Я про весь род ваш нечистый говорю. Вы, бесчинные порождения бездны, вы все размышляете. Вы все что-то внутри себя ищите. Что-то невидимое созерцаете. На самом же деле вы сами в себе вовнутрь дыру прогрызаете, как мышь ход в амбар. У вас внутри в голове проделан вход в иной мир. Многие из вас сами это признают
с превеликую наглостью!
- А у тебя что в голове, Семь Зверей? - спросила я.
- У меня в голове мясо с пустотою! Я живу чинно. Сама себя не грызу вовнутрь. И знаю, что ничего хорошего в иных мирах нету. Там никому нету дела до твоего телесного дородства и красы. Там должный порядок навести нельзя, хоть ори хоть грози хоть ногами топай. Мы узнали под пыткой от презренных рабов наших, что в иных мирах только пламя яркое и сожигающее, да странные неведомые образы. Но вам того и надо, ваших образов смутных! А не смотреть в смирении на хозяина, ожидая приказаний его. Но вы, мятежное отребье, обращаете взор вовнутрь и прогрызаете взором самих себя. И получается у вас внутри нора мерзкая и опасная.
Как та небесная дыра, которую вы зовете Солнцем Законодателем, только внутри. Посему вы, хорьки, сами себе свет и звезда путеводная. Вы сами себе и закон, и запрет, и разрешение. Вы смелы, как раб небитый. Некоторые из вашего отродья еще и нам, всевластным, запреты закона на камнях рисуют. А запрет в мире
один: нам поперек дороги не вставать. Ясно? Семь-Зверей вскочила с бревна и перешла на крик:
- А может быть это ваш род в небе дыры проделал, что вы солнцем и звездами зовете! Смотреть на небо любите без меры и толку! То на птиц, то на облака, то на радугу, то на прочую дрянь. Вот и насмотрели
небо до дыр! А другая опасность от вас, что вы скоро и простой люд вашим хитростям научите. Всякий неуч начнет в себе свет искать, да глядишь и найдет ведь. А там уж вы собьетесь с ними в стаю вроде волчьей. Да со зла весь видимый мир сожжете. У вас у всех и глаза-то светящиеся, нечисть болотная. А теперь в мои
посмотри. В них. Ничего. Нет. Я. Ведьма. И тут она правду сказала. Даже у Удара-Молнии иногда в глазах просвечивал зеленый отблеск, бледный, но яснее глухой тьмы. А у Семи-Зверей глаза были плоские и тусклые, как трясина. Уставши слушать ее лай, сказала я ей:
- Я такие глаза, как твои, сделать не могу. Видно у меня в сердце светится священный огонь. Он загорелся, когда я вошла в тьму рабства, согрел меня и не дал мне умереть от отчаяния. Семь Зверей обрадовалась:
- Ага, признала. Быстро гаси свой огонь. А то я тебя саму в костре изжарю.
- Ты ведьма, ты и придумывай, как его гасить. А я этого делать не умею, - ответила я ей. Она отсела от меня в растерянности. Ей же не
хотелось признать, что и она тоже не умеет. Она сказала мне, что на сей раз пожалеет меня. С тех пор от меня никакого ведьминого вида и взгляда не требовала. Я же больше не боялась ее, пустоглазую. Не колдунья, а пень дубовый! Но и уйти боялась, ведь Белый Лис был страшнее Семи Зверей. О нем знали повсюду, от
снежных гор на юге до океана на западе.
Жнецы чужих полей
Стараясь понравиться прекрасной Семи Зверям, муж мой, бывший уже муж, стал суетливым и крикливым. Совсем уже не был он похож на того юношу, который так рассудительно разговаривал со мной когда-то весной у реки. Теперь уже и наш Удар Молнии изображал страшного колдуна. Разжигал себя до дрожи и воя. Вертится, а на меня через плечо пальцем тычет. Мол со мною заодно Черная Ведьма! Глаза у него тоже стали пустые. Только не тусклые и холодные, как у Семи Зверей, а будто вечно пьяные. Хорошо было бы изловчиться и убить их обоих. Но как? Оружие Семь Зверей у меня отобрала и сказала людям племени, чтобы не давали мне его, а то я, злая ведьма, всех людей убью. Дом я поджечь не могла, ведь там было тело моего умершего ребенка, и я хотела предать его земле. Еду Семь Зверей для них обоих готовила всегда сама. Да и меня в свои покои не впускала. Зато она велела мне пасти корову. Мне пришла на ум хорошая хитрость: днем не давать корове есть, морить ее голодом. А на закате солнца вести ее к низким речным берегам, поросшим ядовитыми травами. С голоду она бы поела того зелья, и с ее молока мои колдуны потравились бы и оба передохли. Но стало мне жалко сына Семи Зверей. Так и не удалась моя хитрость. Первого сына Семь-Зверей назвала Волчонок-Смерть-Врагам. Прошел год, и у нее родился второй ребенок. Волчонок отчего-то ласкался ко мне, а не к матери, хотя она и оттаскивала его от меня. Однажды в вечернюю пору мы с этим страшным лютым волком сидели во дворе. Солнце уже уходило за холмы. Волчонок-Смерть-Врагам играл с ягненком, а я пряла лен и пела песню:
Мой волчонок серолапый,
С океана снежный ветер
Принесет нам сказки южных
Смуглолицых моряков
О далеком синем море,
И о львах золотоглазых...
Вдруг послышались тяжелые удары, и ворота содрогнулись. Кто-то бил в них обухом топора. Будто хозяин явился и крушит ворота, в ярости на рабов, которые медлят отворить ему. Но хозяева были дома, а за воротами стояли воины в волчьих шкурах. Один был с золотой мордой на лице, рядом с ним двое с серебряными. Позади трое с медными мордами.
Я спросила их:
- Кто вы?
Главный, с золотой мордой, показал мне свой меч:
- Мы - жнецы чужих полей. Вот мой серп.
Его воины засмеялись так, что мне не по себе стало. Тут и сама Семь Зверей вышла из дома.
При виде незваных гостей все семеро зверей, какие жили в ней, дружно поджали хвосты, забегали глазами и затаились. Златомордый обратился к ней по имени, и я поняла, что это люди из ее племени. Они вошли, и маленький Волчонок побежал ко мне за защитой. Семь Зверей стала звать их отобедать, но они ответствовали враждебно:
- Сначала мы накормим Змею Тьмы. Иди за нами, и младшего ребенка прихвати. Семь Зверей не посмела ослушаться. А я осторожно пошла за ними, хотя и страшно мне было. Ведь я верила, что они колдуны, а я всегда хотела увидеть, как колдуны колдуют. Чтобы узнать, в чем их сила! Они вошли в лес, остановились по знаку своего предводителя и всей стаей притаились в тени темных елей. Прятались от света, по обычаю своему. Красавица Семь Зверей держалась в сторонке, сильно оробевшая. Тот, что с златою мордой, крикнул в ярости:
- - Как ты посмела покинуть племя без моего разрешения? Семь Зверей упала на колени, и старший среди воинов наказал ее кнутом. Но по-отечески, за смирение ее. Всего десятью ударами, и без раздирания плоти. Она поблагодарила за науку, а потом почтительно спросила совета. Почему ее сын, Волчонок-Смерть-Врагам, льнет к презренной рабыне? Как его от нее отвадить? Золотая морда загремела в ответ:
- Это тебе кара за то, что ты посмела уйти из-под моей власти. В нашем племени женщина вынашивает ребенка в страхе, что другая, более сильная соперница погубит ее. От этого страха ребенок бывает озлоблен и лют уже до рождения. Он еще в материном чреве готовится к нападению, уже заранее ярится и исполняется ненавистью к первому встречному. Потом же пьет молоко из груди той, для которой каждый день - тайная битва, и каждая ночь - ожидание ножа и отравы. А ты живешь в неге и безопасности. Не как волчица, а как собачонка. Вот твой сын и растет щенком и за твоей дворовой собачонкой бегает. Ведь в нем нет дикой звериной крови. Запомни, Семь Зверей: от твоих детей тебе ничего, кроме сраму, не будет. Она спросила, что же ей теперь делать. Златомордый прорычал:
- Младшего брось на съедение Змее Тьмы! За это она подарит тебе сыновей, достойных рода нашего. Хей! Отчего вдруг твои румяные щечки побледнели? Чужих отдавала, а своего не хочешь? Или ты не помнишь, красавица, что за твое рождение твои родители отдали семерых? Если это отродье вырастет как его старший братец - знай, что ты все наше славное племя втоптала в грязь. А сама ты уподобишься презренной рабыне твоей, дворовой собачонке. Семь Зверей гордо выпрямилась, но не сразу дала ребенка. Она спросила:
- А что бывает с мертвыми? Моя рабыня хочет найти вход в их страну. Златомордый усмехнулся:
- Если найдет, то себе на беду. Умершие уходят в тайные горные пещеры через скалу Волчья Пасть. Она серая, но красная внутри на изломе. Как и в волчью пасть, в нее можно войти, но нельзя выйти. Через эту расщелину в горе навсегда уходят мертвецы. Там увидят они высокий костер, в нем горят дубы и сосны, поваленные бурей. Кто избранные, сидящие вокруг огня? Те, кто чтил Змею Тьмы и кормил ее. Кто прислуживает избранникам Змеи, кто рабы в мире мертвых? Те, кто ничего не приносил в жертву Змее Тьмы, оставлял ее голодной. В наказание за это в посмертной вечности они будут кормить избранников Змеи. Чье мясо жарится в том огне? Презренная плоть тех, кто поклонялся врагу Змеи, проклятому полуденному солнцу! Вот там, в костре, и окажется твоя рабыня. Ведь солнце не заходит в горные норы, и мертвым от него помощи не будет. А Великая Змея яростна и ненасытна, и она владычица темных пещер куда тебе придется спуститься после смерти твоей. Подумай об этом, Семь Зверушек. Недолго думала Семь Зверей. Она оторвала сына от груди, бросила на землю. Один воин поднял его и унес.. куда, не знаю.... а ребенок бился и плакал у него на руках. Семь Зверей из гордости не стала смотреть ему вслед. Она спросила:
- А со старшим мне что делать? Отдать вам на воспитание, или тоже на корм Змее? - Отдавать надо было раньше. Теперь если ты избавишься от него, твоя рабыня отомстит тебе. Она ведь его уже усыновила в мыслях своих.
- Да как же она мне отомстит, собачонка эта?
- Бесплодная женщина люта и бесстрашна. Месть тебе она придумает рано или поздно. Для тебя твой сын уже потерян. Но если поведешь себя с умом, то сможешь и из него извлечь пользу. Оставь его цепляться за руки твоей рабыни, и тогда эти руки не поднимутся против тебя. Мальчишка ее задобрит и поубавит желания уйти.
Ты же нам теперь головой отвечаешь за то, чтобы она не сбежала.
- Да вам-то что до нее?
- Не догадываешься? Ты будешь нам давать три из четырех частей от тех даров, что люди приносят тебе из страха перед этой черной ведьмой. Так ты будешь платить нам за воспитание твоих будущих детей и за то, что мы разрешим тебе жить среди нас, когда ты будешь вынашивать их. Дитя еще в материнской утробе надо в зверя превращать. Потом уже поздно. Семь Зверей не посмела биться за свое золото. Колдуны вернулись к ней в дом, отобрали нее все, что она скопила, и оставили ей только монетное ожерелье. Пусть люди деревенской общины верят, что она могущественная ведьма. С того времени всякий раз, когда Семь Зверей ждала ребенка, она уходила к своему племени. Потом возвращалась к мужу, но ребенка с собой не приносила. На время ее отсутствия к нам приходили две молодые медноликие девы: дом от меня стеречь и следить за Ударом-Молнии, чтобы не нашел себе другую жену. Гордые медноликие девы не разговаривали со мной, рабыней. А я боялась их и старалась не попадаться им на глаза. Но однажды, в вечер молодой луны, я собирала
хворост на лесной опушке. Только в сумерках разрешалось мне выходить за ограду. Чтобы люди не увидели, что грозная Черная Ведьма на самом деле служанка доброй волшебницы Семь Зверей. Тихо было в лесу и в полях, только ночные птицы говорили с луной на своем языке. Но вдруг послышался шелест сухой травы. Мне навстречу шла женщина, и лицо у нее блестело серебром. Я решила, что съесть она меня хочет. Ведь я верила, что это племя - колдуны и ведьмы, и уже догадалась, что среди них среброликие могущественнее, чем медноликие. Женщина сняла серебряную волчью морду. У нее были широкие прозрачные серые глаза, а лицо худое, усталое, постаревшее и больное. Но простое и не злое человеческое лицо. Она поведала мне о жизни своей.
Рассказ среброликой женщины
- Меня зовут Весна. Я не родилась среди тех, кто зовет себя жнецами чужих полей. Мое племя некогда жило на берегах дальних лесных озер. В юности я была красива... За это была взята в жены, а не в рабыни, когда враги захватили наши земли. Была умна, поэтому осталась в женах, когда красоты не стало. Дослужилась до серебряного лика, а золотого мне не надо. Старость моя близка, страха во мне теперь больше, чем желаний... Семь Зверей, когда у нас гостит, над тобой потешается. Что мол ты мечтаешь мертвых оживить. У нее другие помыслы, она хочет, чтобы эхо кричало о ней. Не думает, что когда-нибудь эхо будет кричать о ее красоте над ее мертвыми костями. Или верит, что при жизни успеет задобрить хозяев иного мира. Я же хочу тебе помочь, ибо втайне поклоняюсь не Змее, а светлой воде озер и деревьям священных рощ. Знаю, что участь твоя нелегка, и что замысел твой трудно будет
осуществить. Но у всех нас есть брат или сестра среди деревьев. Думается мне, что твое дерево - зимостойкая сосна, дочь северного ветра и серой поднебесной скалы. Таким, как ты, иногда удается то, что другим и во сне не присниться. Поэтому я постараюсь помочь тебе. Не бойся ничего, с какими злодеями ты бы не
встретилась. Помни, что всегда и везде найдется кто-то, кто ненавидит своих соплеменников, кто тайно перейдет на твою сторону. Как я это сделала. А в благодарность за помощь ты не забудь меня. Оживи меня тоже. Теперь скажи: чем я могу услужить тебе? Я попросила ее войти в дом Семи Зверей и принести мне тело моего умершего ребенка, чтобы я могла предать его земле. Но Весна сказала: ее племя догадается, что она помогла мне. Я знала, что расправа над Весной будет страшной. Я не повторила моей просьбы. Весна сказала, что согласна помочь мне, но тихо и незаметно. Она поведала мне, что знает тайны растений. Я спросила ее, не может ли она мне дать волшебной травы, чтобы я стала умнее Семи Зверей. Тогда бы я с этой красавицей справилась и получила бы свободу. Забрала бы ее меч со знаком лисы. Не страшась Белого Лиса, пошла бы искать путь в мир мертвых! Весна сказала, что такой травы для поумнения на свете нет. Зато есть растение, которое может сделать Семь Зверей глупее меня. Но Семь Зверей была моя соперница! Она бы не стала ни есть, ни пить того, что я бы ей поднесла. Весна улыбнулась:
- Не обязательно подмешивать растение в пищу или питье. Так делают колдуны. Но в моем племени чтили деревья, цветы и травы. Верю я, что настоящие волшебники - не колдуны-зельевары, а сами растения. Знахари заставляют их работать, как рабов. Рвут, высушивают и кидают в котел. Но наверное травы и деревья, когда
растут, тоже колдовать умеют. Только волшебство их тайное и не сразу заметное. Мы ведь не знаем, чего они хотят, потому и не замечаем, что иногда они добиваются от нас того, что им, хитрым, надо. Но я многие годы старалась постигнуть секреты растений и кое-что поняла. Оглянись вокруг и увидишь. Вот дуб, все деревья превосходит он силой, и шелест дубовой листвы в вышине нашептывает людям желание властвовать. Вот ясень, из его ветвей сгибают луки, из его ствола вытесывают рукояти для боевых топоров. Это дерево войны и мести. Но осина, та, что у вас у ворот, дарует осторожность и ограждает от ненужных мечтаний. Она шепчет: пусть месть будет тайной.... Можжевельник, который ты сюда принесла с гор, заостряет смелость подобно стреле. Но если ты хочешь чтобы твоя соперница лишилась разума, посели неподалеку от дома знаешь кого? Иву с речных берегов. Жрицы-прорицательницы гадают, бросая на землю ветви ивы с вырезанными на них священными знаками. Но если убитая ива может предсказывать судьбу, то живая ива наверное сможет ее изменить! Дождись лишь, когда она зацветет. Вот и все, чем Весна могла помочь мне. Потом она рассказала мне о Медномордых. Их племя подобно пчелиному рою, только вместо матки царит трутень. Они промышляют колдовством и грабежом. Потому каждый из них может прокормить много жен. Его избранницы боятся лишиться его благосклонности и цепляются за него, как летучая мышь за ветку. Женских ремесел они не знают, совершенствуют себя лишь в искусстве обольщения и взаимного истребления. В этом им равных нет. Заклевывают друг друга, как куры на тесном дворе, калечат, уродуют и убивают. Стараются отравить сыновей соперниц, могут уничтожить и чужую дочь, если она родилась красивой. Если ребенок имеет доброе сердце, его тоже предают смерти. Остаются в живых самые драчливые дети у самых лютых жен. Когда они подрастут, чтобы не поубивать друг друга, они ищут себе новые владения. Это бывает так: когда один из них входит в возраст и силу, он нанимает воинов и отбирает чужие земли.
Так захватили землю, где родилась Весна. Я вспомнила, как изгнали на северный склон наше племя. Те воины, что некогда напали на нас, видно были лишь наемники. А главный в волчьей шкуре, за их спинами, был из племени Медномордых колдунов. Я спросила Весну: - Отчего ты не ушла от тех, кто погубил твоих родных? Она ответила обреченно: - Эти чародеи везде найдут, того, кто знает их тайны. Так они нашли и наказали Семь Зверей. Да и некуда мне идти. Моего племени больше не было на земле. Но и от меня скоро следа не останется. Детей я не родила, не хотела. На то есть средство, называемое Ведьмин Коготь, он делает женщину бесплодной, как сухая земля. Больше Весна ко мне не приходила. Думаю, что она умерла. В день нашей встречи была она уже очень бледна и слаба. Помня ее слова, я посадила во дворе у забора молодую иву и стала ждать. А ждать пришлось долго. Улетали на юг, прилетали с юга птицы. Поля покрывались цветами, поля покрывались снегом. А я оставалась рабыней. Когда люди приходили к нам, я их пугала. Когда никто не приходил, я работала. Люди думали, что в хозяйстве у двух ведьм все делается само собой, чародейством. Разве могли они поверить, что Черная Ведьма в услужении у Белой! Я думала иногда: ведь у меня имя одной из величайших богинь... Отец говорил, что это очень счастливое имя. Отчего же счастья-то мне не досталось? А потом я подумала, что никто же не знает, как на самом деле живется богине Ифри. Вот про меня же люди думают, что я могущественная ведьма, и что их дары достаются мне. А правды не знают. Может быть, такою была участь и Ифри-богини. Пусть у нее есть святилище, а перед ним толпа коленопреклоненная. Но кто знает, какая у нее жизнь на самом деле? Может быть за ее спиной тоже какая-нибудь заоблачная Семь Зверей стоит? Хорошо когда имя такое, что сомнений нет насчет Хозяина Имени. Не зря в наших землях детей называют именами того, что видят воочию. Люди знают, что делают. Наш Удар Молнии, он и есть удар молнии. Что может плохого случится удару молнии
в грозу? Да ничего! Вот и Удар Молнии - не который в грозу, а который мой бывший муж - он ведь живет и горя не знает. Блистает себе в куртке, вышитой медными бляхами, да волосы медвежьим жиром помадит. А другим от него одни беды. А уж про Семь Зверей одно можно сказать: звери намного добрее!
Правда, не всегда человек похож на свое имя. Сына Семи Зверей звали Волчонок, а был он добрый, тихий и ласковый. Когда Семь Зверей уходила из дома, иногда он приходил ко мне послушать мои рассказы и утешить меня. Его доброта внушала мне страх. Я помнила, что Семь Зверей сказала про него колдунам в лесу. Посоветовала ему казаться лютым и свирепым, чтобы ей понравиться. Но Волчище тихо сказал, что не умеет. Он нарисовал на снегу зайца и сказал: вот я какой. Тем временем Удара Молнии записывал на бересте тайны целебных и ядовитых трав и все, чему Семь Зверей от своего племени когда-то выучилась. Но все свои записи они прятали в доме и не разрешали мне даже через порог переступать.
О том, как ива изменила мою судьбу
А ива тем временем росла себе, и не было от нее никакого колдовства. Хитрая Семь Зверей и не думала глупеть. Но однажды весною, когда теплые дожди растопили снег, подросшая ива наконец зацвела. Тут Семь Зверей выбралась во двор, грозно потянула носом и пошла разглядывать, что такое на ее
владениях выросло. Я думала, что она иву выдерет и выкинет. Но ива-колдунья оказалась посильнее нашей красавицы. Учуяв запах цветущей ивы, Семь Зверей стала сама не своя. Ее ножищи водили ее вдоль забора, без отдыху. Вроде как тесно ей вдруг стало во дворе. Она даже забыла, что высоко в небе светит ее злейший враг Солнце, и что ей надо прятаться от него. Стала во дворе красу наводить, прошлогодние листья мести. А потом вдруг развернула метлу палкой вниз и нарисовала на сырой земле вот что: две птицы танцуют. Увидел рисунок Удар Молнии, присел и замямлил: "моя Семь Звериков, это мы с тобою". Она вздрогнула и ответила: "Ступай спать, Удар Молнии. Весна пришла". Молодая ива цвела, а люди в деревне готовились к празднику прихода весны. Но за три дня до полнолуния северный ветер заставил лес согнуться в низком поклоне. Звезды загорелись злым сухим блеском, предвещая мороз. К утру поля и пастбища покрылись льдом. Духи гор вновь наслали зиму на наши земли. В те дни в деревню вернулся старший сын вождя. Воспитывался он в племени, откуда некогда наш вождь взял в жены его мать. А потом бродил по горам и долинам, искал себе невесту.
С выбором не спешил, ибо был красавец и даже, как говорили, по матери потомок великанов, и не хотел посрамить свой славный род. Уже, наверное, всю землю трижды обошел в поисках достойной его девы. Но запоздалый бесснежный мороз и обледенелая земля даже потомка великанов загнали домой. Все девушки откуда-то еще заранее узнали, что красавец идет из дальних земель. Вся деревня забегала! Семь-Зверей тоже залюбопытствовала на него посмотреть. А меня с собой взяла для важности: мы две ведьмы, она добрая, а я злая. Старший сын вождя шел по улице. Видно, он так давно искал себе невесту, что у него искание невесты уже в обычай вошло. Теперь он ее искал всегда и везде. Идя по улице, метал вправо и влево огнистый взор. Баранью шубу вовсю распахнул на широкой груди: для пущей удали и показа пламенности сердца. Златой ус дивной пышности крутил левою рукою. А в правой, для доказательства великой силы, у него вместо посоха был вырванный с корнем молодой дубок. Волосы на голове потомок великанов уложил в виде гнезда и посадил туда для красоты дохлую птичку. Он шел твердой поступью, прекрасный как восходящее солнце. Только глаза у него были плоские и тусклые как у Семи-Зверей. Когда он шел мимо нас, Семь-Зверей вздрогнула и гордо запрокинула голову. Ее рука грозно сжалась вокруг ведьминого жезла. Семь Зверей все делала угрожающе. Вот даже влюбилась, а вид все равно как если бы на войну собралась. Но до времени опустила ресницы в гордом смирении. Зимний ветер румянил ее щеки, а лед на голой земле блистал под солнцем, будто предвещая удачу ее замыслам. Я поняла, что долго с Ударом-Молнии она не останется. Старость неравно приходит к людям. Мы с Семью Зверями одних лет, но она хозяйка, а я рабыня. Ей судьба думать о сыне вождя, мне - о смерти. Ведь осенью край озера замерзает раньше, чем середина! В ту ночь мне приснилась мертвая птица, которую сын вождя посадил себе на голову, и его дубовый посох. Птица пропела:
Когда пригреет солнце, в дни весны
Край озера оттаивает первым!
А вырванный с корнем молодой дуб ответил ей:
Но не придет весна вторая
Ни для тебя, ни для меня, ни для рабыни.
Поутру Семь Зверей разогнала кур и свиней, разломала ледок на луже и долго смотрелась в воду. Потом прикрыла лукавые глаза длинными ресницами и сказала, что пойдет гадать сыну вождя. Удар Молнии гневно потоптался с ноги на ногу и напомнил, что ей следует боятся солнца. Но она только тихо рассмеялась, и Удар Молнии на дороге у нее не встал. У нас хозяйка была Семь Зверей. На другой день она сказала, что пойдет по второму разу ворожить. На третий день пошла ворожить по третьему разу - Удар Молнии сделал вид, что верит. На четвертый день она сказала, что пойдет за платой. Удар Молнии горестно сжал зубы. Потом со зла упился брагою. А потом подошел ко мне и сказал, что я ему давно нравлюсь больше, чем проклятая Семь Зверей. Он пригласил лечь с ним в постель, пока она где-то бегает, и стал ласкать меня. Руки у него были холодные и дрожали, а хитрые глаза испуганно блуждали. Я догадалась, зачем ему нужно, чтобы я родила ребенка от него. Чтобы я больше не ненавидела его и помогла бы ему отомстить Семи Зверям. Но так хотелось мне иметь детей, и так я истосковалась без ласки, что я обвилась вокруг моего бывшего мужа и шептала, что люблю его. Это как приход лета, после долгой зимы. Спустился тебе на руку серый комар твоею кровью поживиться, а ты радуешься, что это комар, а не холодный снег. А вот и Семь-Зверей заглянула в дом. Удар-Молнии чуть не рухнул на пол со страху. Но она посмотрела на нас обоих без гнева, равнодушно, как бы если мы с Ударом-Молнии были дрова у очага:
- Ладно, валяйтесь.... Ты ему тоже жена. У меня одно условие: потом ты, Лягушка, постираешь мое одеяло. Ибо ты чудище из топей болотных, и не желаю я, чтобы воняло тобою одеяло, которым я укрываю мое прекрасное тело. А так делайте, что хотите. С тем и ушла, гордо крутанув задом и запев
песенку. Удар Молнии, увидев, что ему ничего не грозит, быстро овладел мной. Затем стал рассказывать скорым шепотом:
- Давно ненавижу ее. Сама она жаба, чудище болотное. Мне одна дева медноликая из их племени такого про нее порассказала, что мне на нее теперь смотреть мерзко. Медноликая дева все-все про Семь Зверей знает. Что Семь Зверей удлинила себе косы крадеными волосами пленниц, а щеки и губы тайно особой краской подкрашивает. И что было у нее до меня десять разных любовников, и все ее выгнали, и что она меня всячески срамила в своем племени, и многое другое. Еще та дева мне сказала, что у Семи Зверей ноги кривые, если хорошо присмотреться. Она мне объяснила, что я эти кривые ноги красивыми вижу только потому, что Семь
Зверей меня приворотной травой опоила. А еще медноликая сказала, что Волчонок не мой сын, что Семь Зверей за мною уже беременная увязалась. А отец мальчишки ее теперь и знать не хочет, другую красавицу себе нашел. Зря я тогда ее привез. Она как блин - сначала ты им рад, лопаешь их в великом счастии. Думаешь: всю жизнь бы их ел. А потом объешься и к концу обеда больше видеть их не можешь. А ты, Ифри, раскрасавица, разумница, и мать нашим будущим деткам будешь хорошая и добрая. Я все добро Семи Зверей тебе отдам, все ее ожерелья, и меховое одеяло, и все, что захочешь. А знаешь, как колдуны проверяют действие ядовитых трав? Испытывают на пленных. Не на себе же испытывать всякую отраву! Я все это видел у них в деревне. Когда-нибудь тебе расскажу все их тайны, чтобы и ты ужаснулась. А пока мы с тобой выгоним эту злую ведьму и заживем душа в душу. Я ему не верила. Я чуяла, что все равно эта женщина для него лучше меня. Она для него была как темный лес для филина. Не мог он жить без нее. И не одною красотой она его влекла. Только ей он мог поведать свои хитрости и рассказать, как он презирает жалкий род людской. Только рядом с ней мог сбросить человечью кожу и развернуться во всю длину, как водяной змей в болоте. Знала я, что он хоть и затащил меня в постель, но думает-то о ней. Но уходить из постели в хлев мне не хотелось. Я лежала у него под боком и молча слушала, как он ее якобы прогнать собирается. В начале ночи Семь Зверей вернулась и приказала:
- Теперь ступай мыть одеяло. А Семь-Зверей тебя проводят с факелом и дротиком. Я подумала, что Удар Молнии и правда ей был больше не нужен, и только новое одеяло беспокоило ее. Удар Молнии сделал вид, что уже спит и ничего не слышит. Я сказала, что дойду одна, но Семь Зверей степенно ответила:
- Дорога к пруду темна, и возле деревни рыщут волки. А ты может быть уже беременна ребенком моего мужа, и я чту родство. Ну, пойдем. Мы дошли до пруда, я зашла в воду по щиколотку, а она, стоя на берегу, толкнула меня дротиком:
- Заходи глубже. Семь Зверей не хотят, чтобы их лучшее одеяло пахло лягушками. Ну какие лягушки на исходе зимы? Но она была сильна и вооружена. Я покорно зашла по пояс с ледяную воду. Ведь холод, сжигающий кости, не так страшен, как острое железное копье. А дома можно было бы согреться у огня. Но когда я хотела выйти на берег, Семь Зверей направила на меня оружие и поднесла горящий факел к моему лицу:
- Семь Зверей повелели тебе не приближаться к их мужу! Ты ослушалась, и ты пожалеешь об этом. Стой в холодной воде, замерзай, пока не станешь навеки бесплодной, как скалы на горной вершине, как лед, как снег, как мертвое тело. Если же попробуешь выйти из воды раньше, чем я дозволю, то останешься не только
бесплодной, но и без глаза. И к другому берегу не думай бежать. Я ведь по земле туда доберусь быстрее, чем ты по воде. Я поняла, что она меня изувечит и взмолилась:
- Семь Зверей, ведь тебе больше не нужен твой муж. Оставь нас, забирай, что хочешь и иди к сыну вождя. Она захохотала подлым смехом:
- Удар Молнии мне не нужен, да ты нужна. Ты говоришь: забирай что хочешь? Вот тебя я и заберу. Твоя страшная рожа озолотила меня, и ты останешься у Семи Зверей до самой смерти. Чего же я не желаю, это того чтобы у тебя родился сын для отмщения мне. Или дочь, которая возьмет надо мною верх в старости моей.
Мужчинам, которые могут отомстить, вымораживают во льду или выжигают на огне правую руку. Женщин же делают навеки бесплодными. Она стояла на берегу темной тенью, дротик наготове. Наверное долго длилась бы ее месть, но вдруг в ночной тишине послышался крик Волчонка-Смерть-Врагам: - Матушка! Голодные деревенские лезут в дом!
Семь Зверей прокляла небо и землю и пошла гнать.
О том, как золото изменило судьбу Семи Зверей и Удара Молнии
Когда-то Удар Молнии привел меня к реке и на ее берегу предложил мне стать его женою. Двенадцать лет прошло с тех пор. Началось весной на берегу реки, кончилось в мерзлом пруду. Дошла я до дому, посмотрела на обмерзшие инеем стены хлева и подумала, что то, что случилось - к лучшему. Если бы я родила ребенка, он бы разделил рабскую судьбу мою. Или Семь Зверей убила бы его и закоптила бы над очагом, или отдала бы на съедение зверям. А если бы он остался среди живых, Удар Молнии не любил бы его, как он не любит своего сына, Волчонка. Да и научить моего ребенка я ничему не смогла бы. Я была глупа, как мелкая птица, которая сама лезет в ловушку. Мечтала оживить мертвых, а не смогла защитить даже себя и нерожденных детей своих. Я разожгла костер на земляном полу, но он не согревал меня, будто даже он, Брат-Огонь, предал меня. Но даже если все оставят тебя, одна лишь Смерть не забудет тебя, она придет за тобой... так говорят старики... Перед моими глазами встал серый туман. О таком тумане говорил мне умирающий враг мой, Быстрая Птица. В сумраке послышались тихие шаги. Я увидела отца и мать, и моего брата Идира. Он пришел взрослый, высокий и сильный, но в руке его была игрушечная деревянная белка, которую отец некогда положил в его могилу. Мы снова были вместе, но холоден, высок и светел был наш дом, дубы и деревья подпирали его крышу, и русла многих рек вились меж его бревенчатых стен. Полом была обледенелая земля полей, а потолком - небо. Вдруг серый туман пронзил окровавленный меч. Я увидела Быструю Птицу и убитого им Хсейора. Я спросила их: где ребенок, который у меня не родится? Где мне найти его? Все остались недвижимы. Только Хсейор указал мне туда, где за заснеженными холмами встречаются небо и земля, и молвил:
- Иди по черному небу, пока не взошло солнце. Там найдешь свою судьбу. Со мною пошли наши коровы и собака. Всю дорогу я видела их морды и слышала мычание и лай. Среди звезд
были бревенчатые ворота, а за ними звездный лес и веселый пир. Разные звери большие и маленькие не дрались, а сидели на еловых пеньках, пели и пили звездное вино. А еще зверье вело мудрые речи и смеялось над людьми. И я стала смеяться вместе с ними, потому что люди и правда глупые. На пиру главной была обезьяна. Об обезьяне отец когда-то рассказывал мне и даже нарисовал палкой на снегу. Только я забыла у него тогда спросить какого роста и цвета обезьяна. Теперь увидела, что обезьяна ростом с молодой дуб, шерсть из чистого золота. На пиру были и люди. Но людей было мало, а зверей - несчетное множество. Я спросила обезьяну, отчего зверей на небесном пиру много, а людей мало. Ответила большая обезьяна:
- На земле звери все лишены разума, потому что разум всего зверья земли на этом небесном пиршестве. На земле же все звери неразумны и не понимают слов, и в этом счастье их. Люди, которых ты тут видишь, лишились рассудка и стали как бессловесные звери. И ты станешь такою в эту благословенную морозную ночь. Но таких, как вы, пока мало. И будет их мало, пока не придут последние дни. Тогда явятся обезумевшие люди толпами и будут биться со звериным разумом за место на нашем пиру! Но пока мы еще принимаем вас на наш звериный праздник. Иди к нам, Ифри, дочь Исмона, мы дадим тебе звериное имя, и ты забудешь живых и
умерших, твой разум будет на небесном пиру, а по земле будет бродить Ифри, лишившаяся разума, и тем лучше для нее. Они снова запели и собаки в хлеву подвывали им. А на небе звери зажгли факел-луну и сказали мне:
Мы и тебя научим звериным песням. Выпей с нами звездного вина, чтобы остаться с нами навсегда.
Звери были добры ко мне, и я нарекла их братьями моими. А потом увидела серую змею на моей груди и хотела наречь ее сестрой моею. Но змея обвилась вокруг меня и потащила вниз, как морские драконы тянут в пучину тонущих моряков. Я вырывалась,
но змеиное тело схлестнулась вокруг моей груди еще двумя кольцами. Я рвала тело змеи, а она тянула меня в черную бездну. Вниз, к проклятой богами земле, где нет ничего, кроме горя! Звери пели, а кто-то называл меня моим человеческим именем и кричал:
- Ифри, не говори с ними! О, не говори с ними и не слушай их!
А потом я сквозь звездное небо я увидела стены хлева. Рядом со мной стоял Волчонок-Смерть-Врагам. Не было никакой змеи. Сын Семи Зверей обмотал мою грудь веревкой, а конец веревки привязывал к столбу и шептал:
- Ифри, не давайся им. Я знаю, как это бывает. Не давайся им. Я сказала:
- Обезьяна не отпустит меня. А денег на выкуп у тебя нет. Уйди, иначе они убьют тебя. Волчонок убежал, и звери снова запели. Они осыпали
мою одежду сухими осенними листьями. Листья стали золотыми монетами и покатились по моей груди. Обезьяна стала жадно хватать монеты. Я видела ее желтые мохнатые лапы. Но видела и стены хлева, и дверь, и бревна, подпирающие крышу. Смолкло стройное звериное пение, оно превратилось в мычание коровы и ворчание наших сонных собак. Обезьяна стала прозрачным туманом и исчезла. И глупа же оказалась хвостатая госпожа! Монет так и не сумела собрать. Они лежали повсюду на полу. Сын Семи Зверей стоял рядом со мной и все еще тянул за веревку. Он сказал мне тихо:
- Я знаю, как это бывает. Иногда мне кажется, что мой разум уходит. В нашем доме страшно, и я привязываю себя этой веревкой, когда ложусь спать. Да я и спать теперь боюсь. Отец говорит, что я чужой ему, что я сын другого колдуна. Вдруг он убьет меня из мести? А мать меня не любит. Вдруг она приведет сюда нового
мужа, а нас убьет? Там, у пруда, я обманул мать. Никто не лез к нам в дом. Я хотел, чтобы ты, Ифри, родила мне брата. Ведь у меня нет никого. Я не спал от страха, что мать узнает про обман мой. Вдруг вижу, что ты идешь по
двору в обледенелой одежде, а потом говоришь с какой-то обезьяной. Нет на свете никаких обезьян, даже в волшебных сказаниях. Догадался я, что разум оставляет тебя, и решил привязать его веревкой и заплатить выкуп ночным видениям, которые хотели заманить тебя к себе. Я спросила, где он взял монеты. Говорит: разорвал ожерелье своей матери. Я закричала в страхе:
- Да она убьет тебя! Неси скорее шнурок, мы попробуем сделать так, будто ты ничего не трогал. Волчишка принес моток оленьих жил. Мы старались снова нанизать монеты, но не могли вспомнить, как нанизывала их Семь Зверей. Память у нее была цепкая, как у лисы. Уж наверное она увидела бы непорядок в ожерелье и догадалась бы, что ее ожерелье брал ее нелюбимый сын.
- Ифри, она нас и правда убьет. Давай лучше убежим вдвоем, - ужаснулся Волчонок. Я сказала, что мне отсюда убежать не суждено, и рассказала ему про волшебный источник, волшебное дерево и волшебное болото, которые некогда повелели мне оставаться навсегда с Ударом Молнии. Волчишка
грустно развел руками:
- Отец обманул тебя, как он всех обманывает. Он не велел тебе ходить туда второй раз и не велел разговаривать с жителями деревни, чтобы ты не увидела и не узнала, что этот источник в скале кипит - всегда, гнилое дерево светится - всегда, и болото горит каждую ночь. Что бы ты не спросила, они всегда отвечают
одинаково. Спросишь ли ты его, жить ли тебе, спросишь ли ты его, умереть ли тебе, источник все равно будет кипеть, дерево светиться, а на болоте будет гореть огонь. Не верь им, и давай уйдем отсюда. Но бежать нам было некуда. В лесах нас разорвали бы изголодавшиеся звери, а у реки или на дороге нас бы поймали разбойники. Они продали бы нас рабство, и было бы нам еще хуже, чем сейчас.
- Ифри, придумай что-нибудь! - умолял меня Волчишка.
- Семь Зверей уж наверное смогла бы, она хитрая. Но я же не она, - сказала я ему.
Но он зашептал:
- Давай я тебе расскажу, что она мне говорила. Мол она умнее тебя потому, что у тебя глаза неправильные, а у нее правильные. Она говорила, что в детей их племени учат особой зоркости, показывают, как ведется предзимняя охота. В эти холодные дни свет неба неяркий, он уже не слепит глаза по-летнему. Солнце
захлебнулось в осеннем тумане, нет ни бликов, ни теней - лишь ровный серый свет. Это лучшее время для заготовки мяса. Среди голых веток стрелку ясно виден золотой олень или косуля. Надо лишь запомнить этот ровный серый свет и этот прозрачный осенний лес. И научиться видеть только цель и острие стрелы. Это и есть правильные глаза. Они видят только то, что может быть полезно их хозяину - ничего кроме этого.
- Поздно нам теперь учиться. Пропали мы с тобой, Волчище! - сказала я ему. Отрок в горе и страхе уронил монеты. Они снова рассыпались по полу хлева и даже не блестели. Так было темно там, где я жила все эти годы! Лишь одна монетка ярко сверкала. Та, которая была ближе всех к рассохшейся двери, где лунный свет сиял сквозь щели. Если бы вор вошел, он бы только эту монету и увидел. А если бы увидел ее, то понял бы что, у хозяев завелось золотишко. Обыскал бы хлев, а потом и в дом бы залез. Все знают, как опасно оставлять золото там, куда заглядывает солнечный или лунный свет.
И вдруг перед моими глазами исчезло все для дела бесполезное. Я поняла, как видит племя Семи Зверей! Теперь мои глаза различали лишь золотые монеты и яркий свет полной луны. Ее Волчьей Звездой, Воровским Солнцем или Факелом Мести. Ее ледяные лучи светят волкам и ворам, а иногда и тем, кто
хочет отомстить врагу. Я видела луну. Я видела золото. А потом, будто я могла видеть сквозь стены, я рассмотрела в темноте мужчину и женщину, которые спят в моем доме. И наконец увидела ясно, что сделала бы в эту ночь Семь-Зверей. И я это сделаю, помоги мне Небо! Ибо из этого дома все
законы и запреты давно выметены помелом. Решившись, я попросила Волчонка затаиться и не выглядывать, что бы он не увидел и не услышал.
Заманила в хлев собак и накрепко привязала. Взяла монеты, оленьи жилы и нож. Привязала над воротами золотую монету. Потом пошла к реке, сквозь заросли ивы и орешника. Я развешивала монеты на ветках кустов так, чтобы они блестели в свете луны. "Свети ярче, молю тебя", шептала я луне и почтительно просила облака не туманить свет. На берегу пылал высокий костер. Вокруг него вооруженные разбойники, зоркие, бессонные - луки и стрелы наготове. Они выслеживали на реке ладьи купцов, но река была пуста, и только мелкий лед плыл по темной воде. Зима еще не насытилась, ярилась, не хотела уходить. Если власть запоздалого холода простирается и на южную равнину, то в эти морозные дни умрет много рабов. Но придет весна и начнется работа на полях. Цены на невольников поднимутся там, откуда нет возврата.
Я швырнула монету в спину одного из разбойников. - Золото! - закричал он.
Уходя, я бросала монеты на темную землю так чтобы получилась золотая дорога к лесу. "Золото на земле! золото на ветвях! волшебная ночь!", кричали разбойники, собирали золото с земли и бежали от ветки к ветке, чтобы оборвать все монеты. Я вошла во двор, а ворота оставила приоткрытыми. - А вдруг это западня? - осторожно сказал один разбойник. Я испугалась, что они не войдут.
- Западня, да не для нас, - догадался другой. - Это месть хозяевам дома. Я надеялась, что речные грабители не влезут в хлев, где прятались мы с Волчонком. Ведь рабами торговать прибыльнее, чем скотиной. Но на всякий случай крепко закрыла дверь изнутри, заложила в засов обух от топора. Привязанные собаки заворчали, но я успокоила их. Раздался треск сломанной двери хозяйского дома. Страшно слышать, как ломается дверь под топором. Потом я услышала горестный крик моего бывшего мужа. Разбойники выволокли Семь Зверей и дрожащего Удар Молнии на двор.
- Удар Молнии! Ворота не сломаны, они были открыты изнутри! Твоя змея предала нас! - вдруг закричала Семь-Зверей. А потом она овладела собой - на то ведь и ведьма - и ласково предложила разбойникам:
- Достойнейшие мужи, здесь, в хлеву, живет грамотная южанка. Отведите ее Белому Лису, и его служители наградят вас. Разбойники-работорговцы стали ломать дверь хлева, но собаки зарычали.
- Ты просто хочешь, чтобы твои собаки бросились на нас, - сказал главарь разбойников и ударил наотмашь Семь Зверей, - Если бы у тебя жила чужестранка, ты бы сама давно получила за нее лисью награду. Да если ты и правду говоришь, все равно одной стрелой трех уток не подстрелишь. Эй, храбрецы мои, берем этих
двух, и быстро к реке. Рассвет близок. Тогда Семь Зверей льстиво запела:
- Ты, красавец, не отдавай меня в рабство. Ты возьми меня себе. Не пожалеешь, когда узнаешь, как я нежна и резва в постели.
- Нежна да не нужна мне такая, - ответил предводитель разбойников и снова ударил ее, - Если ты предлагаешь мне себя, когда твой муж стоит рядом, то ты небось и меня так будешь позорить. А ну пошла! Будешь на рынке рабов рассказывать, как ты на лежанке скачешь. Больше заплатят. Ее сын закрыл лицо руками и прошептал:
- Если бы она осталась, она бы меня отдала Змее на съедение. Но когда я думаю, что ее будут бить, мне хочется бежать за ней. Она ведь родная мне.
- Она красавица и хитрая. Ее полюбит кто-нибудь, женится на ней, и станет она из рабыни госпожой над рабами, - утешила я Волчонка.
Тогда он перестал оплакивать Семь Зверей и попросил разрешения стать моей приемным сыном. Он сказал, что может быть, когда шел из той страны, откуда дети приходят в наш мир, то заблудился и родился не у своей матери. А вместе с утренней зарей во двор ворвался старший сын
вождя.
- Где моя Семь Зверей? - нетерпеливо спросил он. - Ты что, прогневалась на нее за неповиновение и убила? Я думала, что он бросится на меня с ножом за то, что я погубила его возлюбленную. Но глупа я и глупой останусь. Угадайте, что он сделал, узнав, что Семи Зверей здесь больше нет? Он припал к моим ногам и попросил меня стать его женой. Все-то думали, что он красавицу искал, а он искал ту, что всех главнее. У меня же мысли были о другом. Об отцовских рукописях под камнем! Так сказала я сыну вождя:
- Потомок великанов, сначала докажи свою силу. А ну-ка подними этот белый камушек, ибо под ним в земле лежит мой ответ тебе. С нетерпением я ждала, когда сын вождя поднимет камень, и я смогу достать отцовские рукописи. Это был бы великий день в истории северных народов, как сказал бы мой отец. С трудом отвалил сын вождя тяжелый камень. В яме лежала изломанная ивовая корзина, а в ней сырые куски бересты. Береста была цела, она не гниет в земле. Но ничего уже нельзя было прочесть. Следы чернил из костяного угля и смолы исчезли без следа. Только четыре слова уцелели на бересте. Те, что я вырезала ножом в день смерти отца:
is fecit cui prodest
Это значит: сделал тот, кому выгодно. Но чем помешали эти рукописи Белому Лису, неведомому убийце из предвечной мглы? Неужели правы сказания, и звери не хотят, чтобы люди стали умнее их? Сын вождя спросил в удивлении:
- Отчего ты плачешь, колдунья? Или ты не рада, что я хочу стать мужем твоим?
Он был сыном вождя, и мой разум сказал: согласись. Но сердце крикнуло: откажись! А в яме лежали куски бересты, ради которых я оставалась в рабстве двенадцать лет. Некогда отец записал для меня на бересте имена своих родных и место, где он родился. И это исчезло. Осталось только: is fecit cui prodest.
Помня поучения Семи Зверей о том, что для колдуньи нет ничего неожиданного и для нее не случаются несчастья, я из последних сил совладала с собой и ответила: - Я плачу о тебе, сын вождя! Ибо ты слаб и не поднял, а только откатил камень. Мне же нужен равный мне по силе. Здесь в земле лежит мой ответ. Как изломалась эта ивовая корзина в черной земле - так сломаешься и ты рядом со мной, великой черной колдуньей. Спасайся пока жив и не попадайся вовеки на глаза грозной ведьме Ифри! Я была в ярости на него, за то, что он так быстро забыл женщину, которую любил. Сын вождя убежал, больше в деревне его не видели, и никто не знает где он. А я плакала над погибшими рукописями. Но потом подумала я, что если тени людей, истлевших в земле, уходят в подземный мир, то может быть, и тени умерших букв уходят туда же. Уходят, и там снова складываются в слова - подобно тому, как разлученные смертью люди из одной семьи снова идут друг к другу в мире мертвых. А узнать друг друга теням буквам будет легко, ибо столько лет они стояли рядом. Может быть, теперь тень Идира читает то, что некогда написал его отец, при свете тени погасшего в мире живых огня. Моему брату это нужнее, ведь он не видит солнца, и жизнь его безрадостна. Потом я нашла в доме тело моего ребенка, обернутое в холст и высушенное над очагом. В сырой яме, где умерли рукописи моего отца, я схоронила его. Туда же я положила письмо моему брату. Я написала ему, что я теперь свободна и богата. И что я у сделаю все, что в моей власти, чтобы найти вход в царство мертвых! А еще я нашла в доме меч с изображением лисицы. Меч Семи Зверей, знак служителей Белого Лиса. Да будет он моей защитой. Тем временем взошло солнце, и люди племени не так уже боялись дома двух ведьм. Они толпой подошли к воротам, чтобы узнать, отчего сын вождя, славный потомок великанов, выбежал отсюда в ужасе, как вор от собаки. Хотели они также спросить, как им теперь задобрить меня, Черную Ведьму. Я подумала, что надо напугать и их, как напугала я сына вождя. Но тогда - снова одна. Только не в хлеву, а в доме, но все равно одна. Да и зачем мне их обманывать? Я ведь не хочу копить деньги на подкуп эха. Я пригласила их войти и все им рассказала. Они изумились, что такое случается. Потом заахали что я не колдунья, а дочь иноземца. А настоящую колдунью увели разбойники. Так кто же теперь будет исцелять болезни? Но я показала им записи о целебных корнях и травах, которые остались от Семи Зверей. Я сказала, что все, кто хочет,
могут прийти, и я научу их всему, что там написано. Ведь это северные познания, и Белый Лис не накажет того, кто владеет ими. Вот меч Белого Лиса в руках у меня, дочери южанина. Значит, северяне могут принять меня в свою общину, и полузверь-полубог не накажет их.
Утес Орлов
Пришла весна, наступил праздник Земли Рождающей, и женщины вышли в поле чтобы поклониться Матери своей. Но со страхом смотрели они на меня, когда я вошла в их круг. Ведь у меня не было детей. Женщины боялись меня еще больше чем тогда, когда считали меня ведьмой. Ибо ведьма дочь леса и болотной трясины. Она может иметь или не иметь детей, это уж как ей, ведьме, самой будет угодно. А женщина - дочь земли. Ее бездетность приводит в гнев Великую Мать, и за такое богиня полей может наказать всех землепашцев. Лишь одна из женщин деревни, рожденная не среди полей, а взятая замуж из страны священных озер, рассуждала по-иному:
- О, сестры мои! Бесплодных женщин не бывает. Просто их дети рождаются и живут в сказаниях. Их сыновья вырастают и становятся волшебными героями, а дочери - возлюбленными героев. В ночных видениях они приходят к певцам и сказителям и рассказывают о своей жизни. Если бы было не так, откуда бы сказки и предания взялись? Поэтому у нас называют осиянными вечной славой тех, кого вы зовете бесплодными.
Но женщины полей не согласились с ней. Они предложили мне своих мужей, на выбор или всех сразу. Ведь тот, кто сумеет оплодотворить бесплодную, считается у них благословенным - он и весь род его. Ревности не было в них, ибо Мать Землю они чтили превыше всего и на все готовы были, чтобы заслужить ее милость. Время прошло, и завершился годовой круг, и снова поднялись из земли молодые всходы. На моем левом плече теперь были знаки многочисленных мужей. В тех землях тот, кто называет женщину своей, рисует на ее плече знак своего рода. Знаки теснились и уже спускались с плеча моего на руку, но ледяного проклятия с меня снять никто не смог.
Женщины племени вынесли в поле рожденных в тот год детей. Они просили для них у солнца - силы, у ветра - свободы. А я просила у Хсейора прощенья за то, что не продолжила его жизни. А ведь кто как не он был этого достоин! Проклятье мне, что разрешила я Семи Зверям заманить меня в холодную воду, в ледяную ловушку. А может быть, Хсейор сам не хотел больше знать меня после того, как я стала женой презренного Удара Молнии? Так говорила я, глядя на амулет перерождения, который достался мне от Хсейора. Увидев это, самая старая из женщин сказала мне:
- Здесь он тебе не ответит. Для разговоров с мертвыми есть особое место. Иди вдоль речного берега, на запад, вслед за вечерним солнцем, уходящим за край земли. Там над рекой есть высокая белая скала. Имя ей Орлиный Утес, потому что в старину умершие прилетали туда в орлином облике.
- А отчего они теперь не прилетают? - спросила я ее.
- Некому вызвать их, ибо лишь женщины умели делать это. Только дающая жизнь может говорить с умершими. Я спросила мудрую старуху, отчего женщины больше не поднимаются на Орлиный Утес. Она ответила:
- Идти в священные леса, подниматься на священные скалы женщина должна одна, без защиты, без охраны, даже без оружия. Ибо Праматерь людей, первая из женщин, одна бродила по земле и была безоружна. Но теперь та, что выходит из дому без охраны мужчин - уже не вернется под родной кров и не увидит своих
детей! Прошли времена, когда древние законы были святы по всей земле. Давно уже ловцы рабов, жадные черные вороны, летят на золотой блеск волос северянок. Да и некоторые из наших воинов.... не хочу говорить об них. А теперь они и старших женщин стали захватывать, чтобы получить выкуп от их сыновей. Они знают древние обычаи и подстерегают нас в местах сбора целебных трав и рядом с древними святилищами. Оттого все настоящие колдуньи черноволосы, одиноки и бездетны. Только они могут бродить по диким лугам и обмениваться тайными знаниями на лесных полянах. Им одним можно подниматься на священные скалы, уходить по потаенным тропам в лесную чащобу и гадать о будущем, глядя в воду священных озер. Им бояться нечего, и тебе бояться нечего! От работорговцев защитит тебя чернота твоих кос, от служителей Белого Лиса - лисий образ на твоем мече. Дождись вечера перед новолунием и поднимись на Орлиный Утес. Подари
сестре реке самое дорогое, что есть у тебя. А потом оставайся там до рассвета и вспоминай того, от кого достался тебе амулет перерождения. Тогда он явится тебе в вещем сне и ответит тебе. Мудрая старуха была права, на то она и старуха! Кто сидел возле Орлиного Утеса? Южане-работорговцы. А их лодка была привязана у берега. Я подошла, и один из них крикнул:
- О, Небо! Эта стрела из черного дерева - наша! Кто из северных воров посмел украсть ее? Пора ей лететь обратно к синему морю, к родным богам!
Сами они воры. А я хитрая, у Семи Зверей выучилась. Я решила выведать, отчего они безбоязненно разбойничают в наших землях, и сказала:
- Страшно мне с вами идти. По дороге люди севера нападут на нас и снова захватят меня, и тогда уж лишат меня последней свободы. Они ведь высоки ростом и сильнее вас. Или у вас есть тайная защита от этих великанов? Они засмеялись: - Наша защита в их глупых рыжих головах. Их воины между собой дерутся, за власть и за славу, а каждый из их предводителей старается переманить нас на свою сторону. А недавно здесь появился недавно один волшебный цветок, который помогает нам. Не бойся уйти с нами, мы отведем тебя в крепость на берегу океана. Ты можешь остаться там и служить префекту, или вернуться на корабле в страну твоих предков. Может быть, и правда лучше было бы для меня быть под их защитой. Ибо даже имея меч с лисьим знаком, я боялась грозного Белого Лиса. Но я надеялась увидеть Хсейора в орлином образе. Я сказала южанам: - Завтра я уйду с вами, а пока позвольте мне подняться на утес и поговорить с орлом. Они разрешили. Сказали, что и в их стране гадают по полету птиц.
На вершине утеса было древнее деревянное изваяние. Ветер иссушил его и лишил подобия с людьми или зверями. Но оно было украшено двумя оленьими рогами - видно некогда это был образ Женщины-Оленихи, праматери рода людского. С высокого утеса были видны темные леса на севере и серые вершины далеких гор. Под полуденным солнцем, по бескрайней Великой Равнине змеилась страшная дорога на южные поля, откуда невольникам нет возврата. А далеко внизу река Медведя-Рыболова, повелительница береговых утесов, разрезала надвое наш край: север - бедность и свобода, юг - золото и рабство.
Я бросила в реку самое дорогое, что было у меня - серебряную звезду, которой была я украшена в день смерти Хсейора. Потом стала думать об умершем, пока сон не
одурманил меня. Я увидела себя далеко на востоке, там, где горы так высоки, что луна, бредущая по небу, обходит их стороной. На белом камне рос Священный ясень, а вокруг возвышались странные скалы, обликом подобные окаменевшим языкам огня. Под ясенем стоял Хсейор с ледяным мечом, на его лице блестел иней. Я спросила его: - Как ты смог прийти сюда, ведь твое тело сожрали кабаны моего хозяина? Юноша
усмехнулся: - Спроси, как упавшие звезды возвращаются на небо! Спроси, как погасший огонь очага возрождается в небесной молнии! Когда-то смерть охотилась за нами, а теперь мы охотимся за смертью. Видела ли ты туман, который вечером стелется по лесным опушкам и просекам? Это дым от наших костров, невидимых и холодных. Взгляни на изображения на стене святилища. Это лучшие из нас, отобранные как зерно для посева. Белые скалы стали святилищем, и имя ему было Храм Возвращенного Света. На стене были изображены люди подобные богам, или может быть они были богами в облике людей. Луч солнца пробивался сквозь трещину в скале, и наши тени стали светлыми и зыбкими, как во время солнечного затмения. Хсейор прошептал:
- Тот, кто входит в это святилище, не просит ни о чем. Он встает против света, так чтобы его тень слились с изображениями людей на стене, будто они братья его. Когда они убьют Смерть, тогда вечный лед растает под солнцем, и вода станет полноводной рекой. Тогда выйдут на свободу корабли, некогда унесенные бурей на север и вмерзшие в лед, и умершие вернутся в родные земли. Хсейор был мне дороже людей-богов, изображенных на стене. Мне надо было спросить его, почему он не хочет возвращаться в мир живых. Но тот, кто видит сон, не имеет власти над словами своими. Другое было у меня на уме в ту ночь, и я спросила Хсейора: что мне делать, уйти ли на юг с работорговцами? Хсейор прошептал, как заклинание: - Is fecit cui prodest...мне пора уходить. В отчаянии я хотела удержать его. Но рука Хсейора была холоднее льда, и от этого мертвого холода я проснулась.
Странным показалось мне то, что Хсейор заговорил на языке врагов наших. Может быть, не вещим был мой сон? Некогда мой отец сказал мне, что иногда человек во сне отвечает самому себе, ибо ночной разум древнее и мудрее дневного. Но не всегда дневной разум понимает то, что нашептывает ему его старший брат. Наступила уже середина ночи новолуния. Вокруг утеса была слепая тьма, только костры пастухов горели на лугах. Дик и холоден этот край. Не лучше ли мне было уйти с ловцами рабов и найти защиту в их крепости, а потом увидеть синее море и далекую страну вечной весны? Но мой
отец говорил, что дорога в страну мертвых - в северных землях. Если я уйду отсюда, я никогда не найду ее. Я молила богов отца моего: помогите мне принять решение! Никакого знака не являлось в темном небе. Безжалостные боги, неужели трудно вам послать хоть мелкую комету? Нет, небожители не слышали меня. Но вдруг иной знак явился мне, не на небе, а на земле. Вдалеке вспыхнуло созвездие ярких огней, будто где-то в темных полях расцвел огромный куст шиповника с цветами из алого пламени! Я вспомнила про волшебный цветок, о котором говорили южане. Вдруг этот тайный друг охотников за рабами
поможет и мне? Все холоднее становилось на утесе. Вскоре и волшебный цветок погас. Но я запомнила, где он цвел - теперь главное найти его. Я не могла дождаться рассвета! Наконец взошло солнце, утренний туман над речной долиной развеялся, и не было там никакого огромного цветка. Но я видела, в какой стороне он сиял ночью. Нет, не надо мне белолунного мирта и цветущих олеандров. Я найду волшебный северный цветок и с его помощью - дорогу в мир мертвых! А от служителей Белого Лиса меня защитит меч со знаком их повелителя. Но когда я сошла с утеса и сказала, что отказываюсь от помощи, южане преградили мне дорогу: - Мы все равно мы отведем тебя в крепость для дознания. Вдруг ты из беглых рабов или дочь изменника! Но я хитрая. У Семи-Зверей научилась. Я ответила им: - Мне ли с вами спорить, доблестные мужи! Но в моем доме остались золотые монеты. Я отдам вам их на сохранение. Вы со мной не ходите, ведь чем ближе к лесу, тем смелее варвары. В залог моего возвращения я оставляю вам мой меч с изображением лисы. О храбрецы, далеко ли я уйду без его защиты!
Цветок Большого Козла
О отец мой! Я поклялась тебе стать трусливой. Но свидетели боги! Увидев во сне Хсейора, я забыла мое обещание и забыла даже Белого Лиса. В то утро я думала только о волшебном цветке. Но на прибрежных лугах лишь голодные овцы бродили, искали первую весеннюю траву. Не только волшебного цветка там не было, но и простые цветы еще не расцвели. Долго я шла, пока не увидела высокую ограду из заостренных бревен. Я подумала: вот они какие бывают, крепости! Здесь, наверное, прячут огненный цветок. Только бы там в придачу к волшебному цветку охранника-дракона не было. Я постучала в ворота, и в ответ загремел свирепый собачий лай. Чьи-то головы показались над оградой. Но не драконьи, а людские, лохматые, в бараньих шапках. Видно здешние обитатели рассматривали меня. Наконец ворота приоткрылись, и из них грозно выступил поселянин возраста уже не молодого. Косы богато перевиты речным жемчугом - значит вождь здешний. Был он важный, кряжистый и широкий в кости, вроде горного гнома, который вымахал до медвежьего роста на плодородной
земле равнины. Дороден и могуч: овчинный тулуп на плечах того гляди по швам треснет. Ноги кривые, дугой, будто под тяжестью его прогибаются - но на земле стоит крепко. Усы и борода пышные, светло-рыжие, такие жесткие, что жена у него наверное ходит вся исцарапанная, как после встречи с рысью. Сначала он грозно
и недоверчиво прищурился на меня. Потом вдруг улыбнулся так широко, что даже усы поднялись кверху:
- О, тебя то мне и надо! Люди рассказывали мне о тебе. Ты знаешь искусство письма?
- Меня мой отец выучил письму и счету, - ответила я. Он пошире ворота приоткрыл и стал завлекать меня в свои владения:
- Я здешний вождь, хозяин береговых земель. Оставайся у меня, буду платить щедро. Мне пригодится грамотный помощник. Много у меня забот по хозяйству! Я ведь все добываю обменом. Везу к лесным опушкам капусту, горох, репу, а беру иное добро: дрова, бревна, мясо и шкуры зверей лесных, оленьи жилы для шитья, и прочее чего у меня нет. Золотых и серебряных монет я в торге не признаю, они приманивают воров и разбойников. Монеты небось легче унести, чем шкуры или кочаны капусты. Но овощи у меня есть летом и осенью, а то, что приносят люди леса, мне нужно зимой и весной. Посему грамотная южанка мне пригодилась бы, чтобы к зиме не забыть, кому и сколько я дал в долг при сборе урожая. Тут он совсем широко ворота распахнул и впустил меня за ограду,
чтобы прельстить богатством своим. Все его владения были заняты огородом, а жили его люди у самой реки, на болотистом берегу. Видно не хотели занимать место на хорошей плодородной земле. Дома были построены на высоких опорах, чтобы если река разольется, она не затопила их. Я вспомнила о деревне болотных охотников
и спросила огородного вождя:
- Кто вас научил строить такие дома? Мать-Цапля? Или люди с северных болот? Он захохотал:
- Болотные научили, племя лягушиное. Когда я прошу, мне никто не откажет. В этом крае меня чтят не меньше, чем самого грозного воителя. Кто мне не угодит - не продам капусты! Она ведь без полива не вырастет, да и не любит каменистых и песчаных здешних земель. Нежна и привередлива капустка, совсем как ваше женское племя, забодай вас баран! А самые плодородные береговые угодья - мои. Вражды со мной никто не хочет. Все окрестные вожди друзья мне. Мы с ними обмениваемся дарами. Мед, брагу, шерсть, ножи, топоры... все мне несут. Эти приношения я делю между моими людьми - каждому даю по мере усердия в работе и по почету, который он мне оказывает. И тебя не обижу, если будешь служить мне. Пойдем со мною, увидишь, какая тебя здесь ожидает сытая жизнь. Он поманил меня за собою, к себе в жилище. Под домом у него был вырыт огромный погреб. Над крыльцом, на весеннем ветерке, вялилась рыба и была подвешена за лапки дареная дичь, больше, чем у самого удачливого охотника. А в доме было спрятано столько разного добра, что наверное здесь правитель страны Египет нищим бы показался. Хитрый
огородник стал шёпотом прельщать меня:
- Иди ко мне служить, не прогадаешь. Над моими людьми власти у меня побольше, чем у предводителей военных дружин. Если их воины ими недовольны, то забирают свое оружие и идут к другому вождю. У охотников такой же вольный нрав. Они везде себе пропитание найдут. А мое племя - люди земли. Червь земной далеко не уползет. Да и свободных земель теперь тут нет. Если прогневаюсь и выгоню кого - его счастье, если хоть в батраки возьмут. Все хозяйство и торговлю веду единолично. Лодка, телега, кони только у меня. Не даю моим людям заиметь привычку самим думать о пропитании. Вечерами рассказываю им сказания про великанов и чудовищ, чтобы боялись, что я их выгоню за ограду, в дикие земли. Вместо дружины у меня псы сторожевые. Они небось против меня не взбунтуются.
Потом он припомнил истории нашего края и презрительно прищурился:
- Слышал я про твоего хозяина, Быструю Птицу. Бывший охотник, совсем ума лишенный. Мне ваш вождь него жаловался, мол он деревенский ручей захватил и себя царем провозгласил. Только прожил после этого недолго. Горох высок, да стебелек ломок. А я человек тихий, только я-то и есть настоящий
царь. Похваставшись, он меня дареным медом угостил и продолжил хвастливую речь свою:
- Один латинянин мне сказывал, что был у них некогда всеми чтимый вождь и мудрец именем Катон. Тоже капусту садил, тем и прославился. Предводитель пастухов говорит, будто южанин посмеялся надо мною. Да разве кто посмеет надо мной насмехаться! Иди мне служить, будешь в почете, и платой не обижу.
Я спросила его: разве ты не знаешь, что Белый Лис запретил впускать в свой дом ученых чужеземцев? Огородник усмехнулся и распахнул свой овчинный тулуп. На поясе у него висел меч с изображением лисицы. - Мне все можно, - сказал он. На рукояти меча блестела серебряно-золотая лисица. Знак власти. Может быть, мне лучше остаться здесь и жить в безопасности? Нет! Мне надо найти волшебный цветок, который я видела ночью. Упасть перед ним на колени и молить: верни нам мертвых! Вождь снова стал уговаривать меня остаться у него. Но мне-то от него только одно было надо: узнать, где скрывается цветок-помощник. Я спросила:
- А что у тебя есть кроме капусты, великий вождь? Он зарумянился от гордости и важно рукою повел:
- Много у меня всего, землей умею распорядиться. Есть репа, горох, бобы, смородина, ежевика, хмель, мята. У ограды яблоньки. А вот и елочки на растопку. Не хуже, чем у Катона! Я сказала, что ночью видела с берегового утеса огромный куст с огненными цветами. Думала, что это волшебный цветок. Значит, он не здесь растет? Огородный царь засмеялся:
- Растет и здесь, и не только здесь. Не буду хвастаться, ему я не единственный хозяин. Только волшебный цветок мал и неприметен. А то ночное чудо - да, мое. Это Святилище Великого Козла, хозяина огородного. Мне единолично принадлежит, стоит среди моих владений. Оно из козлиных рогов сложено, крыша козлиными
шкурами крыта. Когда мы там зажигаем праздничный костер и смоляные факелы, тогда свет бьет сквозь щели в стенах из рогов. Издалека видно! Гордость наша! Я и сам зовусь Большой Козел в честь хозяина нашего, и все мужи моего рода от века носят имя Козлов. Волшебный цветок он мне показывать не захотел. Мол иди ко мне на службу, тогда и узнаешь мои тайны. Опять меду предложил. Я ответила ему:
- Что мне твой мед! Я ищу путь в мир мертвых. Не будь в обиде на меня, славный Большой Козел, но не могу я остаться у тебя. И так много лет моей жизни я потеряла зря. Хозяин огородов ответил вкрадчиво: - Не хочешь моего медка - отведай моего пивка. Тогда уже сама не пожелаешь уходить из моих владений. Не стала я спорить с ним. Я ведь надеялась, что смогу узнать тайну волшебного цветка. Пошли мы с ним в его святилище и стали вместе пиво пить, а о чем толковали - то теперь для меня как смутный сон. Кажется, я говорила Большому Козлу:
- Река Медведя-Рыболова - это горло, в которое ловцы рабов засовывают руку по локоть, чтобы рвать наши внутренности! Пора нам положить этому предел, перекрыть им речной путь. Заключить договор о помощи друг другу. Когда враги придут захватывать невольников и невольниц среди малочисленного и слабого
племени, да встретят они силу военного союза многих племен! Если на тех, кто не чтит закон, не падают камни с неба - то пусть в них полетят наши дротики и стрелы из наших луков. А южным торговцам скажем, чтобы в обмен на мех везли нам хорошее оружие и научили нас всем премудростям своим. Хватит им покупать у
нас мех за бесценок. Объединимся, вооружимся, отточим наши мечи и наш ум, и никто нам не будет страшен! Тогда вновь придет то, что зовется Золотым веком, и мертвые захотят вернутся в мир живых. Весело было нам, только пиво было странного вкуса, будто колдовское зелье. И запах его был знаком мне... Вдруг страх охватил меня, я услышала собачий вой, а вместо крыши святилища увидела лисицу в небе. Зато Козел пил смело. Швырнул на землю пустую кружку, глаза у него полыхнули геройским огнем, и он вскричал:
- Ты права, женщина! Нам нужны высокие непобедимые крепости! Подвластные мне великаны выстроят их для меня! Эй, великаны! Строй, не ленись! А я в морском бою топлю всю римскую империю! В морском бою у меня на болоте! Разве я огородник? Я брат богов, любовник утренней звезды, повелитель земли и неба... вот кто
я! А мне то ли виделось, то ли снилось, что войны и крепости нам уже не нужны, ибо настало царство справедливости. Но серая собака плакала и выла, и чья-то кровь текла на землю. Нет, это не собака выла, это Повелитель Огородов кричал:
- Зачем Святилище Козла оскверняешь слезами? Козлы не плачут! Из-за тебя я вижу корабль с одним рядом весел. А хочу, чтоб было три ряда, и чтобы гребцы дружно пели славу мне, великому мореплавателю! Разве я плакала? Семь Зверей научила меня улыбаться в любом горе! Потрясая копьями, вошли мы в грозный и бесслезный мир победителей! Серая собака шла вместе с нами. Но вдруг вождь растаял как туман, а собака побежала к выходу из святилища. Я шла
за ней, но собака обратилась в ястреба, ястреб рванулся в синее небо и развеялся на весеннем ветру. А за святилищем, над темным луговым болотом, шевелилось самое страшное. Женщина стояла на коленях, согнув спину.... как рабыня на полях. Голова склоненная, руки по локоть в черной земле. Будто предвестье грядущих бед. Я спросила видение, как избежать нам того, что оно предвещает. А оно засмеялось и посоветовало мне умыться холодной речной водой, чтобы вернуться в разум. Потом сказала мне эта женщина:
- Я не видение, я женушка Повелителя огородов. Она будто огород разводила, только на болоте. Еще страшнее стало мне, когда я увидела, что она сажает. Снегоцвет, белый цветок, навевающий лживые видения! Его болотные жители бросали его в костер и погубили мое племя. Я помнила его запах. Вот что здешний вождь в пиво добавлял! Я закричала жене вождя, чтобы она вырвала с корнем эту смертную дрему. Рассказала ей, что случилось некогда на северном склоне Оленьей Горы. Хозяйка огородов ахнула:
- Вот у вас горцев ума нет. Этим волшебным цветком надо пользоваться умеючи. Если пьешь пиво с его настоем, то покрепче запри ворота и у двери сторожевых псов посади, либо вооруженных дружинников. Это растение нам некогда показали болотные жители, когда учили нас строить дома на подпорках. А теперь мне слуги приносят его рассаду с северных земель. Ну а уж дальше я сама - на такое у меня слугам доверия нет. Ведь это чудо болотное лучше всех трав всей земли. Не только радость и веселье, но и лучший защитник. Ибо если вождь племени пиво из него пьет, то все знают, что такой ни на кого не нападет, что это человек безобидный. Даже если и грозный в мечтаниях своих. Зато в остальное время тихий и больше спит. Мехоторговцы и работорговцы ведь избавляются от сильных и воинственных. Для этого у них хватает и хитростей, хватает и даров для желающих им помочь. А пьяный всем друг и вовек ничего не замыслит. Чем пьянее, тем лучше. Если свои попробуют отобрать у него власть, южане сумеют сделать так, чтобы она к нему вернулась. Поверь уж мне - не было бы у меня ума, не стала бы я женою вождя. Имя мне Медовый Зайчик. Заяц самый мудрый из зверей. Ведь это Заяц людей создал. В старину людей не было, а звери работали чтобы себя прокормить. Только Заяц-белые-лапы был лентяй. Но бездельники зачастую всех умом превосходят ибо у них больше времени на размышления, да и желания больше придумывать разные хитрости. Возжелал мудрый Заяц заиметь батраков. Возлег на опушке и стал думать, а лапой за ухом чесать. Ничего не надумал, уснул и увидел вещий сон: самому слуг создать. Говорят, он первых людей выгрыз из репы, для волос им нащипал луговой травы! Повелел дождю литься на них, чтобы выросли. А потом научил их копать огороды и сажать овощи. Сам же туда теперь обедать ходит. Потом другие звери тоже додумались чтобы люди им еду доставляли. Волк научил людей разводить овец, Матушка Лиса - кур да гусей, Птицы надоумили засевать поля, а Медведь - делать пасеки. Теперь они бездельничают, воруют у людей еду и бессловесными дураками прикидываются. А человек - раб зверей! И начал-то все Заяц-белые-лапы. Он великий мудрец и огородному урожаю хозяин. Я его имя ношу, так что можешь верить словам моим. Я рассказала Медовому Зайчику мою жизнь. Она изумилась моему рассказу:
- Вот у вас в деревне все невежи! Приняли эту Семь Зверей за добрую волшебницу. Не распознали Мертвоглаза что ли?
- А кто такие Мертвоглазы? - спросила я ее. Она объяснила, нахмурившись:
- Тебе же эта Семь-Зверей говорила, что у истинных колдунов глаза пустые. На самом деле глаза у них мертвые, как у трупа. Только когда колдуны готовятся к нападению, зарятся на чужое добро или радуются унижению врагов своих - тогда глаза у них тлеют холодным огнем, будто гнилой пень в ночи. Остальное же время их взор тускл и недвижим, и потому страшен. Оттого их племя зовется в наших краях Мертвоглазы. Правда, не все их люди таковы, ибо в свое племя берут они красивых женщин со стороны. А иногда
дают своих дочерей в жены самым сильным из своих наемников и принимают этих воинов в свое племя. Так что есть там разный люд. Но истинные Мертвоглазы только те, кто родился среди них и воспитан по их правилам. Они обычно и верховодят в том племени, им и почет, им и лучшая доля при разделе добычи. Я спросила ее: а отчего у них такие глаза? Жена вождя ответила:
- Трупы они. Ты верно знаешь, что умершие живут в снах и иногда приходят говорить с нами, живыми. Но и в их стране нет согласия. Лучшие из умерших сражаются со страшными ночными видениями, которые тревожат сон их родных и душат их, спящих. Но ночное видение нельзя убить, можно лишь спугнуть. Верно ты видела, как сокол изгоняет из своих владений ворона, бьет на лету, не дает подняться в небо? Вот кто племя колдунов - стая страшных ночных видений, проигравшая битву. Они затаились между жизнью и смертью, прячутся от дневного света, а в сумерках мстят живым за то, что они - живые. Но лучше не будем долго говорить о них,
чтобы их чуткие уши не услышали нас. Теперь про тебя речь поведу. Слышала я, что ты моему мужу говорила. Запомни: племя Мертвоглазов следит, чтобы никто не стал сильнее их. Раньше, чем племя сумеет войти в силу, Мертвоглазы расправляются с ним. Бывало, что они целые селения вырезали в одну ночь. А если сидеть
тихо, то они тебя может быть и не тронут. Я ей сказала, что тогда нам надо объединиться в военный союз. Если Мертвоглазы нападут на одно племя - другие заступятся за него. Тут жена вождя уж совсем ужаснулась:
- Горянка, да ты рождена беды накликивать! Такое не понравится купеческому морскому братству! Они не хотят, чтобы мы тут собирали общее войско. Совсем не к чему им это. Если видят, что кто-то такое затевает - мигом перессорят. А это они умеют. Хитрецы. Зачем нам объединяться, если все равно все кончится дракой? Да и от Мертвоглазов великая польза есть. Они тут повыбили всех, кто мог померяться с ними силой, кто был угрозой их владычеству. А выиграл кто? Мы, тихие огородные люди. Выходит, что Мертвоглазы-то тоже дар богов. Вот так-то, горянка непутевая! Учишь что делать - и кого? Великое и древнее племя огородников! Мы всех переживем. Я вспомнила, что и отец мне когда-то говорил сходно. У них в царстве все давно поняли, отчего черепаха живет дольше льва, и почему попугаю, а не орлу достается золотая клетка. Жена вождя посмеялась и спросила:
- Теперь говори, какие у тебя еще намерения есть? А я тебе объясню, почему это неосуществимо. Я ей сказала, что еще хочу найти путь в мир, где живут мертвые. Зайчик и это сокрушила мудростью своей:
- Раз никто из умных людей из моего племени до сих пор не делал, то это ничем кроме великой глупости быть не может. Но зато осуществимо. Ибо надо только идти следом за медведем. За каким медведем? За волшебным. Всем известно, что в этих краях - если идти в сторону солнечного заката и не сворачивать - есть Селенье Мертвых. Достойнейшие из жителей тех мест не сжигают мертвых и не предают земле, а относят в дом в том селении. Ночью приходит волшебный медведь и забирает умершего. Говорят, он увозит мертвого на своей спине, идет через пустоши, леса и болота, за безымянные горы, за край обитаемого мира, далеко на север. Мертвый будет жить там, где летом небо освещает ночное солнце, оттуда приходят сны. И это не сказки. Медведя часто видели. В Селенье Мертвых есть высокая ограда и стражник. Он охраняет селение от воров, ибо умершим дают в дорогу много имущества. Когда стражник слышит в полночь рев медведя, он убегает и прячется в сараюшке. И всякий раз видит через щель, что через некоторое время кто-то уезжает верхом на медвежьей спине. А в руках у него мешки с дарами в дорогу. Утром люди приходят в дом, где оставили мертвое тело - но умершего там уже нет. Но я не советую я тебе ходить за волшебным медведем и выведывать, какими тропами и куда он уходит в ночную пору. Никто из людей на это не отваживался, а тебе это опаснее, чем любому из нас. Ведь в диких северных землях рыщет Белый Лис. Если его служители до сих пор не поймали тебя, иноземку, то уж их звериный хозяин тебя наверняка не пощадит. Оставайся лучше здесь и служи моему мужу. Но я боялась только одного: прожить зря, как сухая трава. Если я не найду моих мертвых, я умру от тоски по ним. Значит, я ввергну себя в опасность и нарушу клятву, данную отцу. А раз так, то нет у меня выбора, мне остается только за этим медведем брести, разведать, куда он уходит... Но ведь у меня был приемный сын. Вдруг я не вернусь из страны, куда медведь увозит умерших? Кто позаботиться о нем? Но жена вождя сказала, что если Волчонок-Смерть-Врагам обучен искусству письма, она примет его в свою семью. Я согласилась. Ведь у моего приемного сына не осталось никакой родни, а в наших землях без большой семьи трудно выжить. У огородников Волчонок будет в безопасности. Да и рада я была, что наконец нашлись люди, кому нужно знание письменности. Я привела Волчишку в это селение. Медовый Зайчик взяла его с радостью: ростом и статью он был в мать, но нрава доброго и склонный повиноваться, а не повелевать. А жена вождя показала мне дорогу к Селению Мертвых. Однако не всякого умершего несли туда, ибо это была особая честь. Но в те дни случилось кому горе, а кому и удача. Простите боги меня злодейку, что мне это было на руку! Ибо когда луга покрылись весенними цветами, туда принесли туда убитую девушку, имя которой было: Радость Отцу. Она уже в ночь рождения своего была так красива, что ее отец сразу распознал, сколько даров ему за нее принесет со временем жених. Посему и нарек ей такое имя: Радость Отцу. Когда краса ее достигла расцвета, отец стал посылать свою радость к реке. Велел стирать одежду и петь погромче и без умолку. На речном берегу голос белокурого соловья услышал вождь лесорубов с дальних холмов. Для лесорубов река - торговый путь, по воде сплавляют они бревна. Старый вождь, полюбивший девушку, возрастом превосходил ее отца, но он был богат. Ведь все самое ценное, что есть под луной, привозят к океанским берегам иноземные корабли, а морякам нужно дерево. Отец прекрасной девушки дал согласие, а что было потом - никому достоверно неизвестно. В день свадьбы отец принес тело дочери на плече и сказал жениху, что промахнулся. Целился в молодое отродье злого духа, с которым убежала его дочь. А попал в нее. Умирая, Радость-Отцу простила отца, но он не простил ее. Старик-жених обнимал мертвую девушку и шептал ей: пусть она будет счастливой насколько могут быть счастливыми мертвые. Да примет она в дар золотое ожерелье и серебряную поясную цепь, пусть они светят ей во мраке вечной ночи. Пусть длинный плащ из мягкого лисьего меха согреет ее стройный стан и ее высокую юную грудь, чтобы она не озябла в ледяном тумане Страны Смерти. Да защитит ее от чудовищ иного мира оружие из лучшего металла, да она найдет себе служанок за монеты, что дарит ей жених. И пусть ожерелье из бирюзы и медное кольцо с ярким изумрудом напомнят ей светлое синее небо солнечного мира и зеленую весеннюю траву. Пусть будет отнесена она в Селенье Мертвых, да увезет ее Медведь, и пусть Косолапый ведет себя почтительно с ней, ибо много еды будет оставлено для него. Отец Радости-Отцу молвил в гневе: - Медведь не увезет, он разгрызет ее кости! Моя дочь ослушалась отца и нарушила брачное обещание, данное тебе.
Так ответил старый лесоруб: - Богине любви повинуются небо и земля, солнце и луна. Воле ее послушны боги, могущественные волшебники и грозные звери. Вечно-Юная выше законов. Думаю, что властью своей она освободила Радость-Отцу от отцовской власти и от клятвы, которая помешала бы ей быть с любимым. Ведь твоя дочь принесла ей бесценный дар. Отец девушки удивился: - Никогда я не разрешал ей ходить в лесное святилище богини любви, и не позволил бы принести в жертву Сводящей-с-ума даже мышь из моего амбара! Старик сказал:
- Один лишь дар угоден светлой богине: простить всех тех, кто лишился разума из-за любви. А ведь твоя дочь простила тебя. - Ну уж мой-то разум мой при мне, и я никогда никого не любил, - засмеялся отец невесты. -Ты, как сорока, любишь все, что блестит, - ответил старик.
Встреча с Рейгом
Темно было в доме мертвых в волшебной деревне, только сквозь щели в двери пробивался лунный свет. Рядом с дверью лежали два мешка с дарами и убитый для медведя козленок. А в руке Радости-Отцу были медовые соты. Солнечным был облик этой девушки, ее светло-золотые волосы и белая кожа будто светились в ночном мраке. Только одно темное пятно было на ее теле - смертная рана на шее, след от отцовской стрелы. Глаза ее при жизни были голубыми как речные стрекозы, а теперь, по римскому обычаю, прикрыты золотыми монетами. Стражник дважды прошел мимо двери. Стало холоднее, уже приближалось время, когда злые духи выходят на охоту за теми, кто не успел дойти до дома. На улице Деревни Мертвецов раздался голодный медвежий рев. Замерши от страха, я ждала, когда Радость Отцу оживет и встанет. Но она была недвижна и безмолвна. В детстве, в сумрачные осенние ночи, часто снилось мне, будто медведь открывает лапой дверь и входит в нашу хижину. Это самый страшный сон. Наяву было еще страшнее. Медведь толкнул мордой дверь, и она широко распахнулась. Я вдруг перестала верить, что он добрый и волшебный, что он оставит меня в живых. Но он не смотрел на меня и прямо пошел к убитому козленку. Я не понимала, отчего Радость-Отцу не встает и не садится на него. Медведь наелся мяса и принялся за мед. А за дверью раздался волчий вой. Мне стало еще страшнее, но я шепнула себе: "Ты бездетна, ты бесплодна, ты одна на свете. Пусть боятся те, у кого есть семьи". Девушка не оживала, чтобы ехать за пределы обитаемого мира. Вдруг бы медведь ушел один! И вот, тихо подкравшись, я сама села ему на спину. Счастье что в ту ночь мудрая предусмотрительная Ифри была одета в штаны из оленьей кожи. Юбка, это для домашних женщин, а не для тех, кто по ночам разведывает тайны мертвых... Я хотела взяться за медвежью шею - и нащупала в шерсти крепкий железный ошейник. Странно мне это показалось. Я подняла глаза и увидела лохматое существо вида человеческого. Пришелец схватил мешки у двери, а потом положил в большой крепкий мешок и тело умершей девушки. Потом, ничего не видя в темноте, хотел сам влезть верхом на медведя. Натолкнувшись на меня, он отскочил и заорал: "Мертвецы! мертвецы!" Тут уж я все поняла. Мой отец говорил, что это страшное преступление, красть имущество умерших! У меня даже страх прошел. Я встала в полный рост и сказала:
- Я - Черная Ведьма, стражница могил! Презренный вор, я тебя в камень обращу! Я ищу путь в мир мертвых, а ты не смей тут ходить. Вор мне поверил, но не испугался. Он с почтением потрогал мои черные косы. Потом сказал так:
- Есть у меня друг, которому ведьма нужна. И тебе польза будет, колдунья. Он-то знает дорогу в мир мертвецов, которую ты ищешь. А ума у него на все наше разбойничье воинство хватит. Это он хитрость с медведем придумал. Пойдешь со мной в гости в наше воровское святилище? С ним повидаться? Ну что мне было делать-то? Если уж и медведь оказался обманный! Так мы и пошли втроем: вор, я и медведь. Я спросила: а где же волк? Я же волчий вой слышала. Разбойник сказал, что это он сам и выл за дверью, для пущего страху. Мы шли весь остаток ночи и весь следующий день, вдоль реки, к юго-западу. По лугам мы брели, по весенней траве. Только к ночи пришли к горе. К ней избушка прислонилась. Я удивилась, как разбойники в такой тесной избушке ютились. Могильный вор ведь мне дорогой сказал, что их много. Мы оставили медведя стеречь избушку и вошли. Никого в избушке не было, а у стены лежало пестрое одеяло, сшитое из шкур. Разбойник отодвинул его, а за одеялом оказался лаз в горную пещеру, в разбойничье логово. Злодеев там была целая стая. Они сидели вокруг костра. Хитрецы устроили так, что жгли они огонь в пещере, а дым шел вроде как из избушки. Тот, кто меня привел, сказал: - Ищите Рейга. Шепните ему, что мы ведьму нашли. Я подумала, что этот Рейг небось самый главный над разбойниками. Наверное, знает путь в Страну Мертвых оттого, что многих туда уже отправил. Но в разбойничьих пещерах нельзя показывать, что боишься. Иначе все, конец тебе. Спасибо Семи Зверям, ибо она выучила меня всегда хранить спокойствие истиной ведьмы. Как приличествует великой колдунье, пришедшей в гости к великому злодею, я красиво, змеями, разложила косы на груди. Потом важно, по-ведьмински, села на шкуре у костра и стала пугать разбойников молчанием. Ибо сказать мне было все равно нечего. Вдруг могильный вор, хозяин медведя, крикнул:
- Рейг, вот тебе и чародейка! У нее и имя на неведомом языке - Ифри! Она точно колдовать умеет. Потому что в ночь до того как ее встретить, со мной случались всякие волшебные волшебства. И не думай, я почти и не пил с вечера! Рейг вошел. Я только очертания его видела в полумраке, но показался он мне совсем юным и не похожим на вора. Облик гордый, как у тех, кто готов идти вперед и напролом - всегда, а отступать и кланяться - никогда! А голова высоко поднята: явно в небо он смотрел чаще, чем в миску с едой. Рейг обрадовался приходу ведьмы и объявил мне, что здесь есть человек, который уже побывал в стране мертвых.
- Ты расскажи ей, что случилось с тобой, Рябой! - крикнул он кому-то.
И один из разбойников начал свой страшный рассказ.
Рассказ Рябого о царстве паучьем
Запрошлым летом промышлял я на океанском берегу. Вот вижу удача хорошим людям. Богатый купеческий корабль бурей разбило и на берег выбросило. И все купцы до единого - потопли! А наши разбойники не подходят, не решаются. Что это вы такие честные стали, я их спрашиваю. А они говорят мне: это корабль с дальнего юга, злой дух стережет товары на таких кораблях. Не дает ничего брать, наказывает. Видно купцы его нанимают для охраны. Возьмешь что-нибудь - так скоро смертью лютою помрешь. Вот боязно трогать, хотя и очень хочется. А я дорогие одежды с детства любил, потому и пошел в разбойники. Польстился на багряный плащ с могучей золотой застежкой на плече, в виде орла. Думал, обойдется, не тронет меня злой дух. Ибо я всегда удачливый был. Накинул алый плащ поверх тулупа и лесными тропами к дому направился. Семье и деревенским девушкам показаться во всей красе. Иду, иноземный наряд по ветру развевается. Одно мне горе: лесные озера стоймя поставить нельзя, чтоб на себя во весь рост полюбоваться! Злой дух вроде за мной не идет. Не идет. Не идет. Вот я уже почти до дому добрался. Вот тут смерть за мной и явилась. Поджег меня волшебный огонь. Упал я под дерево и умер. Чую: клюют меня птицы-трупоеды. Рвут острыми клювами лицо. Руки. И все тело. А отогнать их подлых не могу. Такая уж горькая участь у беззащитных мертвых. Дальше не помню ничего. А потом я очнулся и встал на ноги. Но увидел себя не в лесу под сосной, куда упал мертвый. А в подземелье сумрачном, страшном и неведомом.
Летал надо мною черный ворон. Прокаркал он мне, что в наших краях птицы говорить умеют, но из хитрости молчат. Ум свой до поры скрывают. Так сказал мне ворон черный:
- Мы, птицы, тебя мертвого растерзали в лесу под сосною. А здесь снова из обрывков сложили, как ты был. Люди думают, что мы едим мертвечину. А мы ее относим далеко-далеко, в неведомую страну. Рвем мы мертвое тело на клочки, потому что у нас клювы маленькие. Не можем целиком человека утащить. А здесь мы птичьими лапами нашими снова складываем людей. Но не радуйся, что снова ходить и видеть можешь. Сказал я ворону:
- Понял я это уже. Счастливее бы мне спать вечным сном в холодной земле лесной или в воде океанской. А он прокаркал:
- Тебе бы и там спасения не было. Если черви сожрут труп в земле, то птицы поймают червей. А если съедят мертвое тело рыбы, то рыбу тоже птица рано или поздно схватит в клюв. Ничто не спасет вас, все равно вы нам достанетесь! - Зачем же мы бедные вам нужны? - спросил я ворона.
- Несем мы вас сюда в уплату долга птичьего, в выкуп врагам нашим. Ибо в ваших землях
птицы кормят детенышей червями и прочими букашками. А в этом подземелье обитают великие и грозные праотцы этих существ, огромная насекомая нечисть. Дабы не мстили они нам, птицам, за съедение их порождений, мы приносим им вас, людей. В наказанье за то, что вы при жизни давите и топчите их детей, здесь они пляшут на ваших телах и давят ваши кости. Поднял я взор и увидел человеческие тела, сложенные высокою башнею. Пленники рыдали и молили о пощаде, но Прародители Насекомых лишь смеялись над ними и топтали их тяжелыми, как скала, лапами. Вечный праздник и вечная пляска для них в темной стране той! Огромные пауки несли людей под ноги танцующим сородичам своим. Прожорливые темные черви, длиннее и толще ствола векового дуба, поднимались на гору из тел человеческих. Хотели они прогрызть крышу подземелья, а потом и небесный свод. Ворон прокаркал тем умершим, кого принесли птицы:
- Кто проявит хоть малое неповиновение нам, тот окажется внизу, под тяжестью всех тел, здесь лежащих. И еще позавидует тем покорным, кто будет отнесен наверх. Пауки помельче ковали железо в горне невиданной величины и набивали железные кольца на самый низ башни из
мертвых тел. Там были те умершие, кто проявил непокорность. Из-под железа уже не доносились стоны, а только сочилась темная кровь. А ловкие пауки наглухо и навечно заковывали башню. Тогда поднял я глаза и узрел самое страшное. Стоит там на гребне подземной горы великий и грозный хозяин этой страны. У него огромное и длинное тело червя и крылья ночной бабочки размахом в полнеба. Его мохнатые лапы заканчиваются черными клешнями, длинными как корабельные мачты. Зверь повелевает этим миром, хотя нем и безгласен. Его хрустальные глаза полыхают многоцветными огнями и ярче двух летних солнц в полдень. Никто не назвал мне его имени. Но он взглянул на меня, и я понял - не знаю как - что имя ему Гранс. И хотя безмолвен был прародитель Гранс, услышал я из ниоткуда звук странного и грозного пения, подобного колдовскому. Тогда на зов явился огромный паук со ста лапами, готовый ухватить сто человек.
- Если твой столапый паук сто человек ухватит, то у него лап не останется чтобы ходить. Так что врешь ты все, - сказал кто-то из разбойников с великим презрением к достойному рассказчику. Рябой разумно ответил:
- Это был волшебный паук, как и все обитатели этой страны. Он все умел. Но я не знаю, как он ходил, ибо смотреть на него я боялся. Нас пленников было ровно сто и один, а лап у паука было сто. Тогда птицы бросили кости со ста гранями, чтобы решить, кто останется ждать второго прихода паука.
- Не бывает костей со ста гранями, - сказал тот другой разбойник насмешливо.
- Не бывает того, чтобы ты, Сын Гор, помолчал, когда другие говорят! Повидаешь с мое, тогда и послушаем тебя. Вот бросили птицы кости со ста гранями. Выпал счастливый жребий на меня. Я же говорю, удача сопровождает меня с детства. Паук утащил людей. А птицы разлетелись за новой добычей. Я один остался на скале. Безмолвный Гранс все глядел на меня своими огромными многоцветными очами. Под его взором я не мог пошевелиться. Будто замерз на лютом морозе или будто в невидимой трясине завяз. Рябой перевел дыхание и продолжал повествование:
- Синичка меня спасла. Я в детстве зимой синицу прикормил. Даже на руку она мне садилась. И вот вижу: летит моя синичка! Раскрыла она крылья перед моими глазами, чтобы я многоцветных очей Гранса не видел. И будто кто разбудил меня от тяжкого сна. Увидел я, что скала была изъедена огромными червями, и бросился сломя голову в самый широкий лаз. А синичка упала за мной, сгоревшая. Испепелили ее волшебные очи Гранса. Побежал я вверх по червяному ходу. Подземные чудовища кричали мне, что если я добром не вернусь, то они меня все равно поймают и положат в самый низ башни, к самым непокорным. Я бы вернулся, да посмотрел, какой ширины червяной ход. Он так широк и высок, что мне даже пригибаться не приходилось. Каково будет твоим костям, когда такая мразь по тебе поползет! А я к тому же с детства червяков боюсь. Еще быстрее побежал оттуда. Птицы стали скалу огромными клювами долбить, как дятлы это делают. Страшно у меня в ушах грохот отдавался, когда они крушили камень. Но удачлив я был с детства. Добежал я до выхода из подземелья и оказался на скалистом обрывистом берегу. Внизу бились волны, а вдалеке плыл огромный корабль. В скале чернел пролом, и из него летели красные искры и шел дым от паучьего кострища, где они ковали железо. Уже глухая ночь была, лишь отблеск подземного огня освещал небо на западе. А из пролома, из кострового зарева, из темного дыма ползло жесткокрылое воинство, огромные многолапые чудовища. Как спастись? С обрыва нырять страшно. Не такой я великий пловец. Оцепенел со страху, не знаю куда бежать. А мое отражение мне рукой из воды отчаянно машет: бросайся ко мне в воду! И опять ничего не помню. Не знаю, как нырял, как плыл, как на берег выбрался, куда пошел потом. Но знаю, что я переплыл океан, потому что очнулся на родной земле, в лесу. Крик совы разбудил меня. Я открыл глаза и увидел себя снова под той сосной, где умер. Уже не люди стонали, а ночной ветер выл в ветвях деревьев. И не Гранс-повелитель-насекомых полз по гребню высокой горы, а какая-то мелкая тля зеленая ползла у меня по носу. Думал я, приснилось мне то, что я видел. Но я прикоснулся к моему лицу... оно было исклевано птицами. Тогда я понял, что то был не сон, а правда. В небе горел закат и вились серые облака, но я знал теперь, что это далекий отсвет и дым от великого костра паучьего, от их кузницы. Холодно мне было, а тело мое покрылось соленой влагой. Понял я, что это вода того океана, по которому я плыл из владений Гранса. С тех пор
у меня почетная кличка Живой Мертвец. Снова влез в разговор дерзкий Сын Гор:
- Да это ты проснулся в холодном поту, а болел ты оспой. Дурак ты рябой, а не мертвец живой. Боишься ты червяков, вот они тебе и в бреду и привиделись. А Прародителя Гранса, жуков верхом на пауках, да костер с дымом до неба ты уже присочинил для большего страху и почету. Рябой ему кулак показал в знак угрозы:
- Сам ты оспа завистливая! Ты только и умеешь, что говорить слова, каких и нету. - Завидуешь ты мне, ведь меня люди уважают и наливают мне браги за мои рассказы. А тебе рассказать нечего, вот и лезешь без спросу в чужие истории. Ты, небось, и сам бы хотел побывать в Стране мертвых и прославиться навеки.
Только завистникам счастья не бывает. Я ужаснулась рассказу Рябого. Совсем не так рассказывал о Стране мертвых мой отец. Он ведь говорил что в иной мир похож на наш, лишь солнца там нет. Наверное, насекомые захватили Страну мертвых! Видно нигде невозможно людям жить спокойно, даже умершим. Но я все-таки надеялась, что Рябой все придумал. Что правильно Сын Гор над ним смеялся. Все, что Рябой рассказывал, могло бы случиться - но ведь не может быть, чтобы отражение махало рукой, когда сам Рябой застыл от ужаса! Отражения всегда делают то же, что их хозяин. Так что не сходится рассказ про Страну Мертвых. Но Рейг сказал:
-
Видно отражение так испугалось за Рябого, что изменило своим обычаям. Ведь иначе оно сгинуло бы вместе с ним. Рассуждение Рейга было разумно. Сердце мое содрогнулось. А Рейг сказал бодро и неустрашимо:
- Я давно искал путь в мир мертвых. Разбойники сказали мне, что и ты, ведьма, его ищешь. Вот слушай, что я понял. Если бы птицы, черви и рыбы не растаскивали мертвые тела на клочки, тогда умершие бы со временем выздоровели и ожили. Надо только разделаться с этим Грансом. Потому что все это его подлая затея. Тех, кого его прислужники уже успели утащить - их тоже можно освободить! Я спросила Рейга: значит тогда люди не будут умирать, а умершие вернуться? Рейг ответил, что в этом и сомнений быть не должно. Я догадалась, что никакой он не злодей и не разбойник. Просто дружит с разбойниками, но это простительно в наши тяжелые времена. Рейг же продолжал рассуждение свое:
- Осталось узнать, как разделаться с этим племенем паучьим. А для этого сначала надо его найти. Рябой не помнит, каким путем несли его птицы. А страна мертвых ни на какую страну не похожа. Тогда я решил подойти к делу с умом и перехитрить птиц. Пришел на место где недавно битва произошла. Спрятался в лесу и стал ждать, когда слетятся птицы-трупоеды и расклюют мертвое тело. А потом заметил, куда они разлетелись. Одна на север полетела. Одна на восток. Две на юг и пять на запад. Понял я, что на запад несут они добычу. А остальные видно полетели в другие стороны для отвода моих глаз. Припомнил я и то, что Рябой нырнул в соленую воду океана и видел корабль. И еще Рябой говорил, что темные облака в небе - это дым костра в Стране Мертвых, а закат - его отсвет. Темные облака имеют обычай идти с океана. Закат всегда там же светится. Все указывает на то, что Страна Мертвых где-то в океане. И правда: почему с другой стороны океана к нам моряки не плавают? Значит, живых людей там не живет. Только мертвецы и насекомые. Одно лишь мне пока неведомо: может ли человек с племенем Гранса справиться? Думаю, что может! Лук и стрелы на что? Червь червем останется, какой бы он огромный не вырос. Просто в той стране люди мертвы и собраны из обрывков кое-как, силы в них нет, и они безоружны. Вот подлые насекомые и пользуются их немощью. А если придет живой, сильный и вооруженный - тут еще посмотрим кто сильнее. Да ведь племя Гранса и само нас боятся. Иначе зачем на океане великие бури и грозные волны, которые через океан переплыть не дают? Не боялись бы нас заокеанские жители, так был бы океан гладок и тих как лесное озерко. Значит, мы страшны им, пока мы живые. Вот пока все мои соображения о Стране Мертвых. Есть опасность туда плыть? Есть опасность. Но и надежда есть. Не знаю как других, а меня ярость берет. Мои предки были добрые и честные люди! Они не виноваты были, что птицы червей едят. Они сами ни червей, ни пауков не ели! И если давили, то не нарочно. Они же их не выслеживали и не бегали за ними, чтобы топтать. Тем надо было ум иметь, по дороге не ползать да в дом не лезть! А не потом в отместку на умерших плясать. Все, я плыву за море! Люди простые со мной плыть боятся. А ты ведьма. И как мне сказали, тоже хочешь вывести своих родных из страны мертвых. Зову тебя со мной! Сын Горы опять не мог промолчать:
- А деньги на лодку тебе ведьма наколдует, да? Купцы в порту небось умеют отличать настоящее золото от ведьминого, которое потом в солому обращается.
Рейг очень серьезно ему ответствовал:
- Я буду петь, плясать, побираться, просить денег у добрых людей. А ведьма мне нужна, чтобы призывать попутный ветер, обращать соленую воду в пресную, отгонять морских чудовищ, придавать мне храбрости, а также подавать советы. Мне стало жалко его, ибо показался он мне совсем еще юным и неопытным. Как дитя, которое верит сказкам, будто добрый заяц сильнее злого волка. Но я не хотела говорить в логове разбойников, что никакая я не колдунья, и пригласила его уйти из пещеры на лесную опушку.
Начало странствия с Рейгом
Выбрались мы из разбойничьего лаза и сели рядышком на поваленном дереве. Было новолуние, весенняя ночь была темна, и я не видела лица Рейга. Я обняла его за плечи и сказала ему так: - Сынок, я не ведьма. И думаю, что может быть и нет никаких ведьм на свете. А океан место опасное, из-за него мой отец в рабство попал. Ты бы лучше женился да завел детей. Тогда бы твои умершие предки были бы и рады и счастливы. Я стала ему рассказывать о том, что знала о колдунах и ведьмах, какие они обманщики. Рейг поднял ко мне лицо. Солнце уже начало выбеливать край неба. В свете зари я увидела с великим смущением, что Рейг не юноша, а зрелый человек. Только так и не оброс достопочтенным жирком и был сух и легок как хворост, приготовленный для очага, да и храбрость его жизнь не истерла. Я отшатнулась в великом смущении, отвела глаза и сказала положенные слова извинений. Ибо не должно женщине обнимать мужчину, если он по возрасту не годится ей в сыновья. Рейг развеселился и рассвету кулаком погрозил:
- О, заря золотая, погасни навсегда! Не поднималась бы ты до времени из-за края земли, тогда бы эта чернокосая Ифри мальчика-сыночка бы еще и поцеловала бы! Кто мне загадку разгадает? Или Ифри и правда никакая не ведьма, раз в темноте не видит, с кем обнимается. Или она делает вид, что не видит? Чтобы пообниматься, а потом переводить смущенный взор на бревно и стыдливо ахать как пуганая отроковица. Очи-то у нее как светлый мед, как золотые глаза сестрицы-волчицы. Но она до поры до времени их ресницами прикрывает. Ничего мне бедному в них не разглядеть. Потом я поближе познакомилась с веселым Рейгом и узнала, что у него были свои понятия о том, что должно и что не должно. В его понятиях пообниматься было всегда должно. Посмеяться тоже. Я ему сказала, что приняла его за юношу по причине великого простодушия его. Кто же ему за песни подаст столько денег, чтобы хватило на большую и крепкую лодку, пригодную для переплытия океана? Тут уже Рейг удивился от души:
- Да ты и правда никакая не ведьма! Ничего в хитростях и обманах не понимаешь. У меня есть хороший клад в тайнике. Только если я скажу об этом в разбойничьей пещере, то прощай мой клад. А твой вид мне доверие внушает, от тебя я не кроюсь. Нам бы и разойтись в то утро. Я ведь не была ведьма, которую он искал. Но он не хотел расходиться. И я не хотела. Тем временем совсем рассвело, и я его рассмотрела. Люди и боги! Я расскажу вам об облике мореплавателя Рейга, чтобы вы смогли узнать его, если встретите его в стране за океаном, или на дне морском, или в обители мертвых, или среди звезд. Если вы увидите его, скажите ему, что я до сих пор жду его! На его сапогах вышиты оленьими жилами два коня. Это такой волшебный знак, чтобы ходить быстрее. Куртка у него из крепкой грубой кожи, а на ней рисунки в виде сломанных стрел. Этот рисунок означает: не тратьте зря стрелы, моя куртка непробиваемая. На поясе висит его верный топор, на рукояти вырезан медведь. На лбу плетеная шерстяная повязка, крашенная листьями вайды в синий цвет неба, а на ней вышита звезда Арн-Рейг, именем которой он назван. Силы в нем немного, как у тех, кто не ел досыта в детстве, но недостаток силы ему восполняют отвага, ум, присутствие духа и быстрый удар. Он горд, но любит ласку. Лицо у него открытое и дружеское, но он еще как умеет обмануть злодеев! Его русые волосы цветом подобны светлой дорожной пыли и заплетены в четыре косы. На тонкой обветренной коже повсюду светлые веснушки. В его серых глазах будто отражение зимнего неба и светлых поднебесных скал, но когда он улыбается, его глаза становятся синее сладкого вина из голубики и меда. Смотрит он всегда вперед и вверх, с веселой усмешкой, будто решил поохотиться за великанами и высматривает когда появится над лесом глупая великанья башка. Люди и боги! Если сапоги его с вышитыми конями утонут в океане, и роспись на куртке сотрется, и топор украдут враги, то по глазам вы все равно узнаете его. Так повторяла я в одиночестве, когда Рейг уплыл в океан, а я не могла уснуть и смотрела на звезду Арн-Рейг в ночном небе. А это было утро первой встречи нашей, и я поведала Рейгу о жизни моей. Услышав мою историю, Рейг решил рассказать мне о себе и показать мне, где он родился. Разложил камни на траве, подобием лисы с хвостом, и сказал:
- Вот наши земли как ястреб видит их из-под облаков. Здесь я сложил из камней горную страну. А хвост - это не лисий хвост! Это западный горный отрог. На севере от него простираются болота, а за ними грозные колдовские зачарованные леса и тайные тропы, ведущие к океану. Когда ваше племя ушло на северный склон, оно увидело начало этих земель у подножья Оленьей горы. А вот восточный край мира - страна горных озер и мудрых священных деревьев. Это владения волшебников, а люди редко селятся там. Ибо в дни, когда прадеды наши еще умели разговаривать с деревьями, те дали им три запрета. Угадай, какие запреты? - Не зажигать костров, не строить домов, не ковать топоров! - Ты угадала. Слушай дальше. На юге - высокоствольные леса, зеленые луга, олени и зубры, охотничье раздолье. Но жители тех мест воинственны, строги к пришельцам и пускают в свои лесные владения только безоружных. Земли там принадлежат не родам и не общинам, а военным вождям, и они раздают земельные наделы своим дружинникам. Думаю, что старик, который погубил твоего хозяина Быструю Птицу, был оттуда. В тех краях нет запрета на убийство, но есть правила честного поединка. Кто их нарушил - тот вне закона, он и его семья. Твой хозяин обманом победил Хсейора - видно за это были сожжены огненным проклятьем он и вся ветвь его рода. А на юго-западе от гор начинается Великая равнина. Зовут ее так потому, что она просторна и многолюдна. Деревня, куда привел тебя Быстрая Птица, приютилась на ее северном крае, у самого подножья гор. А до южной границы Великой равнины мало кто доходил, так она огромна. Те земли зовутся также Солнечной равниной или Полем Коня и Быка, ибо принадлежат они владельцам стад и конских табунов. Расчет в торге там ведется южными золотыми монетами, поэтому южный край Великой равнины зовется Золотым лезвием. А здесь - земли на северо-востоке от гор, там, где я родился. Днем те земли одеты туманом, зато ночи холодные и ясные. Из-за этого луна в моем родном краю светит ярче бледного солнца, и те места зовутся Лунной равниной. Золото там не ценится, ибо пользы от него нет, а для обмена в ходу железные наконечники для дротиков и стрел. Лес там выгорел, ибо в него некогда ударил небесный меч, молния. Край это холодный, но снег там не глубок. Ведь в небе над ним ветер с востока безжалостно гонит прочь тяжелые снеговые тучи, что звались у нас Дочерями Океана. А если снег и выпадает, он сухой, и ветер сдувает его земли. Вместо коров и овец жители тех земель разводят прирученных оленей. В детстве я пил молоко оленихи и играл с олененком. А потом мне сказали, что олененок ушел за дальние горы, а нам оставил свое мясо и свою пятнистую шкуру. Еще зовется тот край Страной волков, ибо волки там сильны и многочисленны. Они выше в холке и яростнее в нападении, чем их низкорослые братья с Поля Коня и Быка. Их шерсть светла и блестит, будто иней на морозе. Край это дик, и волков там больше, чем людей. Некогда мой род жил в стране Коня и Быка и славился умением ковать железо. Но потом мой отец и его друзья решили уйти на север, в Страну Волков. Я его спросила, кто их туда выгнал. Рейг гордо ответил:
- Кто бы смог! Наши люди бились до последнего, не отступили бы вовек. Но в северных землях мать-земля хранит древние запасы железа. А еще и для другого замысла мой отец и его друзья пришли в волчьи земли. Чтобы узнать тайны Волка! Ибо Волк хозяин железа, как лиса хозяйка меди. Шерсть волка блестит как серый металл - тем волк и выдает свою тайну. В лесной глуши, когда люди его не видят, он встает на задние лапы, обращается в кузнеца и кует себе зубы. А с крепостью и остротой волчьих зубов не сравнится ни один клинок. И вот оружейники решили прийти в волчьи владения и вызнать тайны Волка-Кузнеца. Нелегка была жизнь на холодной Лунной равнине. Но истинный оружейник забывает о тепле и пище когда мечтает выковать клинок без единого изъяна, крепкий и острый как волчий зуб, и такой тонкий, чтобы сквозь него был виден свет звезд. Те, кто ушел на север именовали себя братьями, но не имели общего предка. Объединила их страсть к познанию тайн железа. Ибо иной раз общее дело связывает прочнее, чем кровное родство. А жизнь на холодных землях еще больше их сдружила. Волки зимой ведь тоже в стаю сбиваются. Так и оружейники зимними вечерами собирались вместе у кого-нибудь в доме, у очага. Только на луну не выли, а ободряли друг друга, вспоминали древние сказания и пели песни солнечных земель. Но в один из дней пришли воины: у каждого медная кованная волчья морда на его собственной морде, которая хуже волчьей. Это были наши давние и заклятые враги. Я спросила Рейга, отчего была вражда между этими двумя племенами. И вот что он поведал мне.
Рассказ Рейга о Битых Псах
Это давняя история. Тогда еще мой дед был молодым. Вот слушай. На океанском берегу есть крепость. Пусть тот, кто ее построил, не найдет покоя даже после смерти! Имя ей Крепость Холодного Огня, ибо когда с океана приходят туман и сырой ветер, тогда даже огонь не согревает живущих в ней. Видом она вроде огромного загона для скота, и принадлежит работорговцам. В ней они запирают рабов, пойманных в пору осенних и зимних бурь, там невольники томятся до весны, когда их можно будет увезти на кораблях. Следят за пленниками надсмотрщики. Теперь это драконово племя родом с юга. А раньше их выбирали из пленных. Брали тех, кто соглашался избивать своих. Работа у них была самая ленивая: следить, наказывать и запугивать. А еще они заставляли пленников носить бревна и огромные камни, чтобы укреплять берег и корабельные причалы. Даже ночью надсмотрщики зорко следили, чтобы невольники не могли замыслить бунт или побег. А бывало, что эти змеи стравливали пленников между собою, чтобы те не могли объединиться против хозяев. Это было давно, тогда все люди севера еще были вместе, как единый род. Не как сейчас, когда пришли последние времена! Свободные северяне хотели освободить своих пленных братьев. Но в крепости Холодного Огня, кроме надсмотрщиков с бичами, были еще и южные вооруженные воины. Стена крепости была высока, из крепких бревен, из стволов огромных деревьев. Огонь бы не взял эту стену, так отсырела она от близости океана. Высокие ворота были крепко заперты и под охраной. В стене были бойницы, и южные воины днем и ночью следили, чтобы никто не мог подойти к стене на расстояние полета стрелы. Лес возле крепости был вырублен, незаметно подобраться к стене было невозможно. Но вот однажды на исходе зимы какая-то женщина-бродяжка стучится в дом вождя племени оружейников. И что же она просит? Сковать самое крепкое и острое оружие и продать его надсмотрщикам над рабами. Вождь решил, что она лишилась разума. Но он не знал еще, до чего бывают хитры женщины и как умно они умеют погубить того, кто причинил им зло. Та женщина была захвачена в рабство, но ей удалось сбежать из крепости Холодного Огня. Невольников неусыпно стерегли и страшно наказывали за побег, если ловили. Но однажды рабы строили причал, на океане поднялась буря, и рабам разрешили вернуться в крепость. Только эта женщина осталась на берегу, и в зимнем тумане никто не видел ее. Она стояла на холодном ветру, и ледяные волны били ей в грудь. Ведь у нее ребенок остался в родных краях. Ты медведицу удержи, когда ее с медвежонком разлучили! Наконец ветер стал таким свирепым, что даже стражи ушли с городской стены: тогда обрела она свободу. Недолго прожила она после этого, но успела отомстить тем, кто
обесчестил ее. Вот что рассказала она. Ночами надсмотрщики брали ее для забав, и она узнала, каков их нрав и о чем они помышляют. А мечтали они об одном: самим стать хозяевами крепости. Ибо надсмотрщики были ненасытны и неблагодарны, хотя выбраны для лучшей доли. Жаловались они друг другу, что весь день им приходится бегать с бичом и орать так, что у самих уши болят. И ночью бедному надсмотрщику отдыха нет. Надо следить, чтобы никто из рабов не сбежал в темноте или не замыслил мести. И все рабские проклятья достаются не работорговцам, а надсмотрщикам - как бы эти проклятья не свели их безвременно в могилу или не лишили мужской силы! У работорговцев пища такая, что один запах лишает ума, у них сладкое и пьяное южное вино, и забавляются они с самыми красивыми из невольниц. Напасть бы на этих них, перебить, да самим занять их место. Но хозяев охраняют вооруженные воины из их народа. А надсмотрщикам даже ножей не дают. Они ведь тоже рабы, хотя и на почетной ленивой должности. Тут оружейникам стало ясно, какую месть задумала та женщина. Они сковали вооружение из лучшего металла и повезли его к океанскому берегу, к этой неприступной крепости. Там продали его надсмотрщикам над рабами - те предложили в уплату краденое у хозяев золото. Оружейники не торговались, ибо золото им было не нужно. А надсмотрщики видно
решили, что это боги наконец решили им бедным страдальцам помочь. Та женщина рассказывала, что надсмотрщики не умны, ибо слишком смышленым хозяева боятся давать власть. Не увидели надсмотрщики никакой хитрости в том, что сделали оружейники. Лишь стемнело - за высокими стенами раздались крики и лязг оружия. Потом воины и надсмотрщики бились на стенах и сбрасывали друг друга вниз. Северяне-надсмотрщики оказались в бою сильнее южных воинов!
Распахнулись тяжелые ворота. Командир крепости и его приближенные, на своих быстрых конях, во весь опор помчались к лесу. Но надсмотрщики стали стрелять из бойниц и перебили всех. Хотели они, чтобы их бывшие хозяева погибли, и чтобы в тайне осталось все, что случилось в ту ночь. Потом был пожар, потом победа, праздник! Надсмотрщики же и правда оказались без большого ума - та женщина не ошиблась. Захватили хозяйское вино и перепились. Даже ворота забыли закрыть. А может быть, каждый боялся, что пока он будет закрывать ворота, остальные успеют поделить добычу и вино без него. Пока они отсыпались после победного пира, наши люди вошли в крепость. Эта твердыня была будто из древнего сказания, суровая и грозная, но прекрасная мощью своей. Северяне поднялись на самую высокую сторожевую башню, чтобы увидеть океан до самого края его. С ним была та женщина-бродяжка. На башне жили голуби. Бывшей невольнице стало жалко пленных птиц, и она открыл клетку. Она думала, что голуби вернутся в лес, к своим птенцам, а они всей стаей полетели вдоль берега, к югу. Уже взрослым я узнал, что южане с птицами передают вести друг другу. Ибо давно их племена живут на земле, и они научились заставлять служить себе все, что есть под солнцем. Видно голуби прилетели к тому, к кому должны они были прилететь... а он догадался, что неспроста у них нет письма на лапке. Не успели еще победители-надсмотрщики выпить все запасы вина, а в крепость Холодного Огня уже явился большой отряд воинов.
Но они не стали предавать надсмотрщиков смерти. Ибо южане умеют из всего извлечь пользу. Они выдрали своих бывших слуг бичом и выгнали в наши земли, оставив им оружие. Южане все делают, чтобы нас ослабить. Чтобы они могли на нас нападать, а мы на них - нет. Вот и выпустили к нам этих нелюдей, что хуже ядовитых змей. Они ведь у хозяев разожрались до драконьих размеров. Работать не умели, да и не хотели. У хозяев вся их работа была запугивать и обманывать. Этого умения они не растеряли. Ну и безжалостны, и рука у них тяжелая - за это и выбирали их в надсмотрщики. Когда их выгнали, сначала они жили тем, что дань собирали с самых робких и простодушных. Но никто из сильных и уважаемых людей не хотел впускать их в свой дом. Их прозвали Битыми Псами, и когда кто-нибудь из их своры приходил свататься к девушке, его встречали боевые топоры людей ее рода. Но скоро эти разбойники нашли себе друзей, чародеев лесных. У тех колдовство было робкое, они не знали всех тайн зельеварения. Ведь тайны самых могущественных растений оберегает Смерть: высшая власть исцеления принадлежит убивающим ядам... если знать, как ими пользоваться. Но не на себе же их пробовать! А когда зельевары вошли в союз Битыми Псами, те стали давать им пленных, чтобы испытывать ядовитые травы и ягоды. Так они породнились, сплелись между собой как клубок змей во время змеиной свадьбы. Теперь их племя называется Колдуны, и разрастается оно быстро. Многие идут к ним в наемники, увеличивая их войско. А иная женщина за честь сочтет, если колдун, морда кабанья, сделает ее одной из своих жен. Иное их имя - Мертвоглазы. Ведь хозяева выбирали в надсмотрщики тех, у кого взгляд безжалостный, ледяной. А Битые Псы потом таких же принимали в свое племя. Все повадки они переняли от своих южных хозяев. Хитры и ленивы. Солнце ненавидят, кожу хранят в белизне, ибо в странах юга чем человек знатнее, тем больше времени проводит он в тени, и тем меньше его лицо вызолочено солнцем. Только многие Битые Псы забыли, отчего их отцы избегали выходить на солнце, и теперь уже боятся увидеть даже его отблеск в вечернем зимнем небе. А поклоняются они Змее - ведь она похожа на бич надсмотрщика, коварна, ядовита и живет в темных подземных норах. Прошло много лет, и узнали они от кого-то, что неспроста оружейники продали им оружие. Дознались, как наши люди перехитрили их. Сами были уже стары, но воспламенили своих сыновей для мщения. Да только Битые Псы трусливы, не пойдут в бой, если есть хоть малая опасность шкуру поцарапать. Оружейники держали их на расстоянии стрелами и дротиками. Тогда Мертвоглазы наловили в лесу волчат. Отобрали самых крупных, сильных и драчливых. А потом сделали с волчатами то же, что когда-то хозяева сделали с ними самими. Растили их в неволе, натравливали на пленников, приохотили к человеческому мясу. Хорошо кормленные, волки ростом и силой превзошли лесных волков. Эти волки охотиться не умели, зато людей не боялись, были натасканы бросаться на них. Ночью они ворвались в селение, как стая злых духов, а за ними, поодаль, крались их хозяева. С волком можно справиться, ударить его ножом, когда он хочет вцепиться тебе в горло. Но Мертвоглазы научили свое зверье перегрызать человеку правую руку - ту, что держит оружие. Так и победили, не в честном бою, а хитростью и зубами волчьими. Всех мужчин они убили, старым женщинам перерубили ноги и бросили умирать. А молодые женщины и дети были захвачены в рабство. Только меня спас мой дядя Храбрый Бык. Он был еще отрок и по молодости не вышел на поле боя, не встретился с волками. Ему было двенадцать лет, но рука у него была сильная, удар быстрый и уверенный. Ибо его обязанность была испытывать новое оружие. Как только кузнецы придумывали особый сплав или способ ковки, они ему давали клинок на испытание. Храбрый Бык рубил им разные сорта дерева и оленьи кости, чтобы проверить на прочность. Он бросился на Битого Пса, который хотел меня схватить. Крикнул, что врагу победа дорого достанется, и меч блестел в его руке как молния! Битый Пес видно трус был, как и все их племя. Пока он думал, нападать или нет, мы успели убежать и спрятаться в лесу. Храбрый Бык вырастил меня, а теперь и он погиб. Из всего племени оружейников на свете остался только я. Только ковать не выучился. Ведь это знание тайное и передается лишь сыновьям, а моего отца убили. В юности я был охотником, как люди из рода матери моей. Потом бродил по земле, хотел встретить людей, подобных нашим храбрым оружейникам... но не нашел. Уже взрослый, узнал от одного хвастливого Битого Пса, как они смогли справиться с нашим племенем. Хотел отомстить им, но не мог. Рейг бы еще долго рассказывал про сражения. Но я спросила его: раз ты все знаешь про племя Колдунов, скажи, отчего их женщины красивее нас? Рейг ответил, что они выучились изготавливать цветные притирания для лица, да и многие другие хитрости знают для улучшения своего облика. Даже цвет волос умеют менять. Ведь для них красота - как оружие для воина. Они не имеют постоянного мужа, а дерутся за вождя или кого-нибудь из его своры. Женским ремеслам их не учат, зато о сердце мужском они знают больше, чем сами мужчины знают о себе. Но Рейг сказал, что он бы такую никогда бы ее к себе и близко не подпустил, застрелил бы из лука. Эти красавицы сами делать ничего не хотят, требуют себе рабынь. Изводят их ором и визгом, а то и избивают. А у Рейга мать и сестры были уведены в рабство, и горько ему было думать, что им пришлось такой вот бабе прислуживать. Поэтому колдовских красавиц он ненавидел и всегда мечтал осчастливить бедную рабыню. Да и хотел, чтобы женщина любила его всем сердцем, а не спала с ним только чтобы получить в дар невольницу. Потом сказал Рейг еще, что подругу себе выберет не за цвет волос. За что выберет, не сказал.... Зато снова пригласил меня помочь ему одолеть чудовище Гранса:
- Эй, Ифри, хоть я и не богатый колдун, но отчего бы тебе не поплыть со мною за море? У тебя ведь же тоже вся семья погибла, а мы их спасем.
Я никогда не видела океана и спросила, какой он. Рейг мне ответил прямо и без обману:
- Люди говорят: океан - он как жизнь. Ласковый у берега, качает тебя, будто руки матери. Озорной, задиристый чуть подальше. Сначала играет с тобой, потом бьет тебя соленой волной, будто хочет подраться, померяться силой. Потом несет неизвестно куда - как в юности. И боязно, и весело. Потом все тяжелее и тяжелее плыть по его крутым валам, и хочется вернуться назад. Наконец приходит страх смерти, до облаков достают огромные седые волны, и нет больше надежды в сердце. Ты веришь, что уже близок иной, неведомый берег, но ты не знаешь, светел он или страшен.... или его и вовсе нет. Ибо никому неизвестно, есть ли что-то за тем дальним краем, где кончается океан. Такова и наша жизнь: никто не знает, есть ли за ее пределом иной мир, или она обрывается в глухую пустоту. Страшен океан в середине своей, но у берега его синяя вода сверкает на солнце, лижет твои ноги как верный пес, хочет заманить тебя в плаванье. Когда наши прадеды наших прадедов вышли в первый раз к океану, они увидели, как синие белогривые волны весело качают обломки бревен. И дали они океану имя: Сам-с-Собой-Играющий-Океан. А потом они узнали, что бревна эти - с разбитых кораблей, и что веселые волны играют не только бревнами, но иногда и мертвыми телами. И что в иные дни они становятся похожи на холодный расплавленный металл и бросаются на берег как стая волков на кровавый след. А в пору зимних бурь бывают они огромными и ледяными, и поднимаются к небу подобно заоблачным скалам. Способов убивать океан знает больше, чем
самый искусный палач. Так говорится о нем в моряцкой песне:
Он сильнее и злее зверя,
Он бьет об острые скалы,
Холодом губит и страхом,
Морит голодом, сушит жаждой, Умерщвляет в песках зыбучих,
Или топит в своих глубинах
И отдает на съеденье
Чудищам, что породил он.
Послушав таких песен, наши моряки плавают только вдоль берега. Да и то боятся, и приносят жертвы волнам и морским чудовищам.
Я сказала Рейгу, что дала моему отцу клятву не ввергать себя в опасность. Не могу плыть через океан. Рейг ответил, что он со своих дочерей такого обещания брать не стал. Но он детей иметь не собирался, поэтому не ему было решать, как дочек воспитывать. Обещала так обещала. Сказал мне, что дома меня ждет трусихино счастье. Что я найду себе самого трусливого мужика, а еще лучше - зайца. Что мы с зайцем будем до конца дней своих жить, счастливо упрятавшись вдвоем-рядышком с головою под одеяло. И что умрем мы от испуга при встрече с мышонком в кладовке. Рейг сказал мне: ладно, проводи меня хоть до моего тайника. Надо же мне моими драгоценностями перед кем-то похвастаться, прежде чем я отдам их в обмен за лодку. А потом ступай домой, бросай меня одного-одинешенька. Я знаю, что у женщин сердца и совести нету, так что прощаю тебя за отказ. Я же все равно поплыву, раз решил. Серые глаза Рейга посинели и погрустнели. Сердце у меня было, и Рейг мне нравился. Но за океан плыть с ним я все равно не хотела. Ибо мудрому отцу обещание дала. Однако согласилась посмотреть драгоценные каменья. Ибо в этом никакой опасности не видела. Тайник был в песчаном склоне оврага, в лисьей норе. Рейг развел костер из сырых веток, чтобы дым отпугнул лису, и она не укусила бы его за руку. Достал из норы обрубок дерева, выдолбленный изнутри. В нем была спрятана меховая сумка из шкуры, снятой с медвежьей лапы, а в ней - золотые монеты и цветные камни. Рейг отобрал у меня верхнюю льняную накидку и разложил на груди моей свои сокровища. Потом засмеялся и сказал:
- Нет, красивые вы мои камушки, не достанетесь вы этой обманщице, ведьме Ифри, а достанетесь вы жадному купцу в обмен на лодку. Так что слезайте с ведьмы, прыгайте обратно в сумку да сидите тихо. Я, как женщина себя уважающая, Рейга чуть по уху стукнула. Я не обманщица и не ведьма! Он отвечал:
- Ты пришла в разбойничье логово, а разбойников только ведьмы не боятся, ибо ведьмы сильнее всех. А еще на твоем плече столько знаков твоих мужей, будто они у тебя в постели хоровод водили. Детей у тебя наверное родилось столько, что ты им и счет потеряла. А грудь у тебя высокая и твердая, как у девушки. Только ведьмы так умеют. Да и то не все, а только самые хитрые.
- У меня нет и не будет детей, - ответила я и рассказала про зимний пруд. Но он не понял моего горя:
- Пока мир преисполнен зла, зачем продолжать свой род? А раз ты не ведьма, то докажи мне, что сердце у тебя доброе и человеческое. Обнажи бедра твои от штанов твоих из оленьей кожи и пусти моего волка погреться в твое логово!
И вот этот хитрец стал ласкать меня и говорить смешные слова, и знакомить меня со своим страшным волком. Но в любви у него была повадка не земного зверя, а большой птицы, которая будто сейчас схватит тебя и унесет в небо. Или мне так казалось? А когда желание перестало кружить Рейгу голову, он будто окаменел, сел рядом со мной, обхватил колени руками и стал печально смотреть на реку. Я спросила его:
- Зачем ты зря тратишь семя жизни? Ведь я бесплодна как этот сухой песок. Некоторые говорят, будто после смерти человек возрождается в своих детях. Ты разве не боишься умереть, и потом скитаться без приюта? Рейг нахмурился:
- Детей иметь не хочу, мне было бы страшно за них. Раньше я боялся и за себя, но постарался отвыкнуть от такого ненужного обычая.
- Чем же он плохой? Мой отец говорил, что храбрец полезен другим, а трус самому себе, - сказала я ему. Рейг удивился:
- А если я хочу быть полезным другим? Я его осудила:
- От тебя пока вреда больше, ты драгоценности крадешь. Ты цветные камни у кого стащил?
- Взял из могил, - сказал он со всею воровскою прямотою. Я сказала ему, что сие есть великое преступление грабить умерших. Ведь вор обрекает их на нищету в подземном мире! Рейг посмотрел на меня так, будто раздумывал говорить ли мне то, что у него на уме. Потом все-таки сказал:
- Ладно, лучше тебе знать правду. Мой друг умер, мы похоронили его. Потом приходит его брат и рассказывает про эти ваши южные обычаи. Мы разрыли яму, чтобы дать умершему в дорогу нож, лук со стрелами и меховую одежду. Боялись, что он уже успел уйти. А увидели....гнилое мясо на мертвых костях...Никуда не ушел мой друг. В стране твоего отца небось воры и придумали про дары умершим. Сама понимаешь для чего. Ну а что могилы раскапывать нельзя, это придумали те, кто в них хоть однажды заглянул. Я бы тоже такой закон завел, после того как сам разрыл и посмотрел. Я ведь верил, что встречусь с моим другом после смерти. Не заглянул бы в его могилу, верил бы и сейчас. Я в страхе подумала, что Рейг прав, и предложила ему:
- Тогда надо сказать людям. А то некоторые последнее имущество в захоронения кладут. Рейг покачал головою:
- Ты им хочешь сказать, какая участь ждет их умерших родных? Молчи уж лучше. А драгоценности у умерших я для доброго дела беру, чтобы лодку купить и их спасти. Потом Рейг сказал мне, что раз он мне цветные камни показал, то в благодарность я должна проводить его до диких западных лесов. Ведь у меня дома дети не плачут. А Рейг по дорогам идти не может, чтобы разбойники его сокровища не отняли. По полям и лугам одному брести скучно. И вообще герою по справедливости женщина полагается. Так во всех сказаниях бывает. Тем временем над лесом взлетел ворон. Рейг быстро схватил лук и прицелился. Я спросила: чем ворон-то ему враг? Рейг поведал мне, что если верить старикам, мясо ворона или филина дарует мудрость. А ему нужно много ума, чтоб справиться с Грансом. Посему отныне он обречен есть одних воронов, филинами закусывать вечером. Я сказала, что в стране моего отца знали способ получше для приобретения мудрости. Игры! Вот это Рейгу понравилось. Да и ворону наверное тоже, потому что ему удалось улететь живым. Улетая, он каркнул что-то, и думаю, что он кричал мне: "Ифри. помоги храброму Рейгу приобрести мудрость!". Вещих воронов надо слушаться, и мы пошли к западу, а на привалах рисовали игровое поле на земле и играли Рейговыми цветными камнями из его медвежьей сумки. Рейг оказался хороший игрок. Но играл он не степенно по-мудрецовски, а задиристо по-бойцовски. Быстро переставлял камни, хватался за один камень, смотрел, испугаюсь ли я. Если нет, то мгновенно двигал вперед другой камень. Злил меня насмешками, а потом жестко смотрел на меня в упор, чтобы сбить с мысли. Сначала я растерялась от такого запугивания не по правилам, а потом мне понравилось. Вышло, что не только я учила Рейга, но и он учил меня играть по-настоящему, как в жизни, когда перед тобой вовсе не добрые мудрецы. В те дни, в начале нашего странствия, мы шли по землям, где жили мирные хуторяне, а если и разбойники, то Рейговы друзья. Нечего нам было опасаться. Шли день, шли другой. Я на бересте записывала дорогу, чтобы назад вернуться. Рейг ахнул, когда увидел, что я умею! Он захотел научиться искусству письменности. Я напомнила о Белом Лисе и о том, что он превратит правую руку Рейга в заячью лапу. Но Рейг не испугался:
- Лучше жить с заячьей лапой, чем с заячьим сердцем! Да и не верю я, что Белый Лис сможет заколдовать мою руку. Слова эти про то, что преступление совершил тот, кому оно выгодно... не зря это твой отец написал на бересте. Если я вернусь живым из моего плаванья, я разведаю секреты кое-кого и может быть расскажу всем, кто прячется в шкуре Лиса. Но пока у меня нет уверенности в моей правоте. Теперь вечерами Рейг стал учился от меня письму. Чтобы потом мне из-за океана письма слать, с рыбами или чайками, если найдет среди них добрых. А еще он собирался на скале Страны Мертвых написать все, что он думает про Чудовище Гранса. Он надеялся, что и Гранс умеет читать. Так мы шли... одни духи лесные знают сколько дней. Мы обсуждали разные вещи дорогой, поспорив, почти всегда сходились во мнениях. А когда мы засыпали, крепко обнявшись, я рассказывала Рейгу правдивые сказания про воров, царей и прочих людей выдающегося ума. Так мы зашли очень далеко, и решила я домой возвращаться. Но Рейг сказал, что леса тут опасные. Он решил проводить меня до дороги, по которой ходят торговцы. Подстрелил косулю, в уплату тому, кто согласится взять меня под свою защиту. Потом мы вышли на опушку, но дорога была пуста. Мы ждали, стоя под кустом цветущей бузины. Ветер срывал с ветвей белые лепестки, и Рейг сказал: 'О лес, ты напоминаешь мне об океане! Эти листья, они похожи на зеленые волны, эти весенние цветы - на белую пену на гребнях высоких волн....'. А я подумала: 'О, боги! Лучше бы, глядя на грозный океан, Рейг подумал о цветах родных лесов и отказался бы от замысла своего...'.
Тем временем мы увидели вдалеке двух торговцев с вооруженной охраной. Они шли к востоку, с ними я могла вернуться к моему приемному сыну.
Происхождение океана и игра в раба чужой воли
Один из торговцев вез с собой две ивовые корзины. Торговец приоткрыл плетеную крышку, и мы увидели волшебных зверей, имя которым Коты! Далеко на юге он их выменял у человека совсем небывалого вида, именующего себя Продавцом Чудес. Кот, это такой зверь из дальних сказочных земель, диковина в наших краях. Создатель мира дал Коту усы геройские, охотничью власть над мышами и яркие глаза из сверкающих изумрудов с Зеленых островов. Этого зверя дарят самым гордым и неприступным прекрасным девам. Когда у девы прервется дыхание от котовой красоты - тогда делай с ней что хочешь. Редко кому так посчастливилось как нам, мало кому повезло увидеть Кота! Ах, вечно бы его шерсть гладить, понять бы, о чем он поет!
А Рейг сказал, что я похожа на самого черного из Котов, если бы ему глаза вызолотить. Рейг умеет быть сладкоречивым, когда захочет. По повадкам его видно было: очень старался он, чтобы я пошла с ним к океану.
Коты были красоты небывалой, а сам продавец сказочных зверей был простого вида, из наших земель. Лицо у него было круглое-прекруглое. Некоторые говорят, что на небе живут четыре разных солнца: зимнее, весеннее, летнее и осеннее. Они никогда вместе на небо не выходят, а только поочередно. Вот если бы на весеннее солнышко суметь посмотреть вблизи, то у него, наверное, такое же лицо, как у хозяина Котов.
Второй торговец вез амулеты-обереги. Он был облика строгого и рассудительного. Сказал нам, что страшиться им нечего, у них хорошая охрана. Трое с топорами, да и амулеты защитят. Никто не нападет.
Торговцы шли к востоку, и я могла пойти с ними. Рада ли я была? Не знаю....
Торговцы сочли косулю достаточной платой, развели костер и пригласили нас разделить с ними трапезу. Рейг им рассказал про свой замысел отправиться в плаванье через океан и пожаловался, что никто не хочет плыть с ним. Торговец котами возмутился от души:
- И правильно не хотят! Чтобы кто согласился с тобой плыть, ты возьми бочонок хмельной браги да лей ему в рот всякий раз как он протрезвеет и одумается. Океан утоплое место. Те, кто потоп раньше тебя, из воды зеленые руки высовывают, чтобы тебя к себе в холодную глубину утянуть. А посередь океана возвышается скалистый Драконий остров, где еще никто из людей еще бывал. Солнце туда не доходит, оно вечером ныряет в океан на полпути. Там тьма такая, что если даже ты факел зажжешь, голодный мрак на огонь кинется и сожрет его. Проглотит и не подавится! Живут там огнеглазые драконы. В ожидании приезжих они пока друг друга едят да о скалы зубы острят. Огненные очи им нужны, чтобы самим себе в потемках дорогу освещать. Свет их глаз тьма не заглатывает - драконье пламя ведь ядовитое! Вот кончится у тебя пресная вода, поневоле заплывешь на тот остров. Заблудишься в потеках, пойдешь на огонек - ан это никакая не избушка, а дракон! А других островов в океане нету. Так что кроме Драконова острова воды тебе взять будет негде.
- Откуда ты знаешь, что на Драконьем острове, если оттуда еще никто живым не вернулся? - ехидно спросил Рейг.
Но случилось так, что попал он на человека знающего. Ибо торговец котами возразил:
- Да ведь океан не всегда был. Раньше драконы жили на Драконьей горе и ходили в наши земли посуху. В те времена про них и страшные сказки сложили. Вот возрыдали люди, взмолились дождю. Лил проливной дождь четыре года и четыре дня, и получился океан. А Драконья гора стала островом, и мимо него еще никому проплыть не удалось. Но ежели не будешь съеден на Драконьем острове, то от радости песен не пой. За этим островом никто из людей не бывал. Зато слышали много страшного из рассказов чаек и перелетных птиц! В старину ведь люди понимали птичий язык. Птицы поведали, за Драконовым островом вечная ночь, и затаились там в темных водах девы-пиявки. Зоркость и слух у них как у совы, а пение - соловьиное. Очаруют, обовьются да и выпьют из тебя кровь. Ну а если ты и им не попадешься - то все равно не радуйся. Ибо на океанском просторе повстречаешь ты и Неведомый Ужас Пучины, и Рыбу-Топор, и Восьминогого Хвата! А в середине океана огромные волны стали стеною. На гребне самой высокой волны стоит сам Владыка Океана с гарпуном, борода по ветру. Как раз поймает тебя на обед. Ему тебя не видеть, ни чуять не надо. Он-то от начала времен знает кто, когда к нему приплывет, и какою дорогою. Ты еще в море не вышел, а он уже гарпун точит и уже заранее знает, куда будет бить.
Тут торговец амулетами возразил:
- У твоего владыки океанского голова треснет все знать заранее от начала времен! Да и океан не от дождей появился. Океан соленый, а дождь нет. А соль сама собой из воды не появляется. Ты посиди и подумай: если бы соль сама собой нарождалась из дождевой воды, то зачем бы торговцы солью стали возить ее из иных мест? Вот слушай, что говорит моя жена. Она все знает. Жена моя рассказывает, что однажды волшебница Сэнсварг испекла наш мир, как пекут блин. Положила горячий блин остудить в миску. Тут захотелось ей вздремнуть, и велела она дурням-великанам держать миску по очереди. Великаны пообещали постеречь миску. Только великаны сами знаете какой народ. Ленивые и бессовестные. Велели держать землю самой маленькой и безответной из великанов, рыжей такой девочке по имени Миэхоин. А сами пошли побросаться звездами - ненадолго. Но ведь у них и Ненадолго великанское. Их Ненадолго, это как наша вечность. Так и стоит Миэхоин до сих пор, смотрит, как другие веселятся. Плачет от обиды, а слезы капают в миску. Вот и получился соленый океан. Каждый раз как великанская Миэхоин роняет слезу, на океане поднимаются высокие волны. А если вздохнет - то великая буря. Участь наша зависит от того, что случится раньше: волшебница наконец проснется или Миэхоин задремлет да миску уронит. Либо наплачет столько, что океан затопит всю землю до самой горы Эмбар, которая в середине земли. Если переплывешь океан так уткнешься Миэхоин в курносый нос. И твое большое счастье, если она не чихнет. А дед мой говорил, что океан всегда был. А земля уже позже сбилась из него волнами, как масло из молока. Рыбы да русалки, какие пошустрее и полюбопытнее, ходить научились. От них звери да люди народились.
Мы хотели спросить торговца амулетами, есть ли иные земли за океаном. Тем временем солнце скрылось, я подняла глаза и увидела, что из-за темного края леса надвигается гроза. А еще увидела я двух незнакомцев, которые шли к нашему костру. Одеты в яркие плащи цвета шафрана и аметиста, но не похожи на знатных людей - грязны, со спутанными бородами, и глаза лисьи, вороватые. У каждого на поясе - дубинка с воткнутыми в нее острыми железными гвоздями. Ясно мне стало, кто это был, и вы, наверное, тоже догадались. Не самое доброе дело грабить людей. Но еще хуже убивать их и снимать одежду с трупов.
Не спрашивая разрешения, незнакомцы приблизились к нашему костру и оскалились с презрением, будто вошли в загон для рабов. А в руках у них был череп огромной змеи или ящерицы. Уж наверное раньше она ползала или бегала в ином, волшебном мире. Были у черепа железные зубы, медная корона и глаза из тусклого золота. Не знаю, было ли чудовище при жизни такое, или потом его череп так изукрасили. Один из разбойников крепко держал череп за макушку, а второй цеплялся за пасть с железными зубами.
Небо стало желтее лисьего подшерстка, быть грозе! Я подумала, что может быть они с умыслом пришли в это время, чтобы вернее испугать нас. Торговец котами шепнул:
- Они себя называют кровавые коршуны. Здесь их больше, чем змей в болоте. Этих всего двое, но тронешь одного - явился за тобой сотня. А у этих еще и волшебный череп...Бессильны против него наши амулеты-обереги...
С торговцами была вооруженная охрана. Я ожидала, что они схватятся за топоры, защитят тех, кто заплатил им. Старший из стражей встал, но его топор остался лежать на земле... Страж низко поклонился черепу и сказал:
- В наших краях слыхали про этот талисман. Говорят, что он обращает в мертвые кости всякого, кто не подчинится его владельцу. А как же вы отобрали его у хозяина? Может, он уже силу потерял?
- Тронь нас, так увидишь, потерял или нет. Его хозяин умер своей смертью. А мы его выслеживали с того времени, когда поняли, что он долго не проживет. Теперь нам надо рассудить, кому из нас двоих он будет принадлежать. Для того мы к вам и пришли.
Торговец амулетами тихо ответил:
- Да какие мы судьи в таких делах...
- Не для этого вы нам нужны. Ты же знаешь игру в раба чужой воли? Вот так мы и разыграем нашу находочку. Сейчас мы выберем среди вас того, кто станет для нас станет игральной костью.
- Сами выбирайте, - сказал торговец амулетами и отвернулся.
Рейг вдруг привстал и махнул им рукой:
- Эй, храбрецы-разбойники, мной поиграйте! Я всегда хотел попробовать, да меня никогда никто брать не хочет.
- Поиграют и тобой, когда станешь старый и больной. Либо мы тобой займемся, когда будем особенно злые и в полной силе. А сегодня ночью мы не выспались. Так что возьмем кого-нибудь полегче, - засмеялся один из кровавых коршунов.
При этих словах торговец котами взрогнул. Видно он знал, что это за игра, и почуял, что выберут - его. Он не ошибся. Один из разбойников приказал ему встать и следовать за ним. Тот побрел так покорно, будто сама судьба его за ухо ухватила и тащит на смерть. Другой кровавый коршун стал наставлять его:
- Знаешь игру в раба чужой воли? По твоему испугу вижу, что знаешь. Но шейка у тебя пока плохо гнется. Видно с тобой в эту игру еще не играли. Слушай правила, если плохо помнишь. Я буду смотреть тебе в глаза и приказывать тебе вести себя как зверь моего клана. А другой игрок будет приказывать тебе вести себя как зверь его клана. Оба же мы приказываем тебе оставить человечье обличие и стать подвластным нам животным. А теперь встань, животное, между нами на четыре лапы. И смотри в глаза то одному из нас, то другому. Мы же будем мериться силой взгляда. Чья воля окажется сильнее, и кому ты подчинишься, тому и достанется талисман. Начинаем игру. Зверь моего клана - Пес. Я приказываю тебе лаять, вилять задом и лизать мне руку.
- А наш зверь - Баран. Я приказываю тебе блеять и жрать траву у моих ног, - захохотал другой.
Туча тем временем раскрылась белой молнией. Я всегда любила грозы. Ибо думаю, что в такое время небо разговаривает с нами. Надо только научиться разбирать его язык. Но в тот день мне было не до изучения небесных наречий.
Несчастный торговец поклонился и рухнул на четвереньки. Захватчики талисмана стали меряться силой взгляда. У того, кто был из Псов, очи полыхали яростным рысьим огнем. А у второго глаза были подобрее. Как у змеи. Торговец смотрел то на одного то на другого, а они свели глаза на нем. Он замер в ужасе и лишь вздрагивал под взглядом четырех наглых глаз. Наконец выбрал хозяина и пополз на коленях к тому, что с горящим взглядом, из клана Пса. А потом тихо и жалобно залаял. Двухвостая молния ударила в землю.А потом тихо и жалобно залаял. Двухвостая молния ударила в землю.
- А теперь лижи мне руку, пес, - сказал разбойник и протянул ему руку ладонью вверх.
А другой рукой он крепко держался за талисман и недоверчиво поглядывал на второго игрока. Я вспомнила, как я подчинялась Удару Молнии и Семи Зверям. Как ползала по окровавленной соломе. Семь Зверей наступила на край моей одежды, а я молила ее отпустить меня. Я вспомнила, как она на меня смотрела своими пустыми глазами нелюдя и била по ребрам. Сквозь слезы я видела, как торговец стоит на четвереньках и медленно поднимает голову к протянутой руке. Охранники торговцев имели при себе хорошее оружие, но боялись трогать владельцев талисмана. Кто же станет отнимать добычу у зверя... Я же могла только молить за торговца богов небесных. Но боги и мне самой-то ни разу в жизни не помогли. Боги, по обыкновению своему, молчали, а молнии рисовали в небе странные знаки, смысла которых никто не знает.
Вдруг Рейг вскочил на ноги, быстро вошел в игровой круг и громко объявил:
- Эй, уважаемые храбрые кровавые коршуны! Раз вы меня игральной костью в игру не взяли, то я хочу быть игроком. Давайте втроем сыграем на ваш талисман. Насколько мне известно, в раба чужой воли могут играть все, у кого есть охота играть. А ну дайте ко мне взглянуть в глаза вашей игрушке. Так, а сейчас этот трус будет вести себя как зверь моего клана.
Более добрый из игроков, тот, который с глазами змеи, кивнул в знак разрешения. Видно он понял что проиграл, и ему было все равно. Да у Рейга и глаза-то ужаса не внушали. У Рейга были дружеские веселые серые глаза, не звериные. Змееглазый сказал равнодушно:
- Ну играй, страшный ты наш. Только скажи, какой зверь у твоего клана.
Рейг ответил:
- Сейчас сам увидишь, каким зверям мы поклоняемся. А ты, игрушка наша, смотри мне в глаза. Повелеваю тебе перестать лаять и снова обратиться в человека. Повелеваю тебе встать и взять мой топор. Приказываю тебе сказать этому любителю собак, что если он свою лапу быстро не уберет, ты ему ее отрубишь. Не бойся их! Они же свой талисман из рук выпустить не могут. Каждый знает, что если он перестанет цепляться за их находочку, то его верный друг с ней убежит.
Торговец котами обреченно ответил:
- Они потом поймают и убьют меня. А у меня дома детишки. Восемь. Без меня с голоду умрут.
Я бы на его месте тоже залаяла. Я-то подчинялась Семи-Зверям ради одного неживого ребенка, а он - ради восьми живых. Но Рейг не так рассудил:
- А ты думаешь, что твоим сыновьям нужен отец, который лает и блеет по чужому повелению? Моего отца убили, когда я еще даже из лука стрелять не выучился. И ничего, жив я, как видишь. И хотя бродяжничаю с шести лет, но хоть знаю, что мой отец никому рук не лизал! А теперь слушай. Если ты не будешь их бояться и будешь делать по-моему, то выиграю талисман я. Подумай, для каких подлых затей эти кровавые коршуны могут талисманом воспользоваться. Я же с ним поплыву за море для доброго дела, искать выход из страны мертвых. И тебя оттуда выведу, если они тебя убьют, я спасу тебя, и ты вернешься к своим детям. Будь храбрым хоть один раз в жизни! Дай мне выиграть талисман! Они на тебя смотрят - смотри и ты им прямо в глаза. Они страшные, ты тоже страшный. Вот тебе топор - веди себя не как собака, а как отец восьми детей! Или ты хочешь, чтобы детям твоим, когда они вырастут, всякий напоминал, как их отец кому-то руку лизал? Чтобы твоим детям рассказали, что из-за тебя талисман достался тем, кто трупы раздевает и из людей собак делает? Ведь даже собака лижет руку лишь тому, кого уважает. Или ты хуже собаки? Смотри им в глаза и думай о своих детях! Бери топор - не в лапу, в руку!
При этих словах торговец изменился в лице. Он вскочил на ноги, схватил топор, занес его над головой и крикнул:
- Не смейте ко мне приближаться, звери в облике человеческом!
Те двое смотрели на него исподлобья и хищно скалились. Видно выбирали, что бы сделать с ним. А Рейг подобрался поближе к талисману и сказал довольно:
- Видите? Ваша игрушка стала тем, кому поклоняются в нашем клане. У нас не поклоняются ни тем, кто лает, ни тем, кто блеет. Мы чтим лишь тех, кто отрубает руку, протянутую ему для лизания. Так что я выиграл талисман.
- А где обитает ваш клан, сколько вас, кто у вас главный и как вы зоветесь? - осторожно спросил разбойник из клана Барана.
Рейг весело ответил:
- Зовемся мы игроками против людоедов и зверей в человеческом обличии. Поклоняемся мы своим острым топорам. Которые, как вы сами убедились, тоже иногда умеют творить чудеса. Например, мой верный топор собой одним своим видом заставил кое-кого убрать руку подальше. В моем клане я один, обитаю пока здесь. Я сам себе клан, сам себе священный зверь, священная птица и священная рыба, и сам себе главный над самим собой.
- Это как? - тупо спросили оба разбойника.
Видно Рейг нарочно заговаривал им зубы. Пока они обдумывали все, что наговорил им Рейг, тот со смехом забрал свой топор у торговца. Подошел к разбойникам и замахнулся топором:
- А ну давайте талисман! Я его выиграл. А обороняться вы не сможете. Ну-ка я сейчас проверю, кто из вас крепче за эту волшебную черепушку держится. Не думаю, что вы верите в ваш талисман настолько, что не побоитесь топора. А ну берегитесь оба! Сейчас тому из двух кто будет больше цепляться - руку отрублю!
Оба владельца талисмана переглянулись в страхе и ослабили хватку. Рейг того и ждал - проворно выхватил у них талисман.
- Смерти захотел? - заорал тот, что с рысьими глазами.
Рейг ему ответил:
- Да ты побоишься меня тронуть. Вы сами правил вашей игры толком не знаете. Вдруг я его и правда выиграл и стал законным владельцем?
Рейг высоко поднял талисман, в знак своей победы. Торговец котами тихо сказал Рейгу:
- Ты только не забудь оживить меня, и мою семью тоже. Потому что долго нам не жить. Запомни мое имя, чтобы найти меня среди мертвых. Меня зовут Всегда-Удача.
Рейг посмотрел на талисман в раздумье. А потом вдруг засмеялся, сунул его в руку торговца котами и объявил разбойникам:
- Вот вам теперь самый главный кровавый коршун! Его и слушайтесь, падальщики. Повелитель, что прикажешь делать своим рабам: мычать, лаять, зайкой прыгать или синичкой петь?
Мне стало жутко. И я не ошиблась в своих предчувствиях. Если бы Рейг взял талисман себе и ушел, этим хозяевам леса наверное было бы не так обидно. Они бы не стали нарушать на людях правила игры. Но он отдал талисман бывшему рабу их воли и будто нарочно своими словами хотел привести их в ярость. Змееглазый и рысеглазый стеной двинулись на Рейга. Один из падальщиков схватил его за подбородок:
- Глуп же ты, что не взял талисман себе. Сейчас мы тобою поиграем. Да так что наша первая игра в раба тебе покажется детской забавой. Еще благодарен будешь, если мы позволим тебе лизать наши руки чтобы вымолить прощение.
Рейг зло засмеялся:
- Со мной поиграть решили, мальчики? Да я же возлюбленный ведьмы. Думаете отчего я такой смелый? Потому что со мной моя колдунья! Видите, какая черная? Она даже читать умеет! Сейчас вас обоих вывернет кишками наизнанку. Милая Черная Ифри, не наказывай их! Они сейчас перестанут дергать твою любовь за бородку. Так что не гневайся. А то я боюсь смотреть, как ты твоими заклятьями людей кишками наизнанку выворачиваешь. Прости неразумных желторотых коршунов! А теперь прощай, красавица с волосами цвета воронова крыла. Я пойду к западу, ты - к востоку.
Путь Уходящего Света
Но разве я могла оставить Рейга без защиты? Раз не взял он себе талисман, то ему по справедливости ведьма полагалась! Я сказала десять непонятных слов на отцовском языке, чтобы разбойники испугались меня и не пошли за нами. Под весенним дождем мы с Рейгом брели по сырой лесной просеке, заросшей диким овсом. Недолгой была гроза. Видно опять никто не понял, что хотело сказать небо, и оно решило помолчать, пока мы не научимся понимать его громовой язык. И был это один из тех дней, когда где-то рядом ходит волшебник-невидимка. Не такой, который притворяется как я. А истинный волшебник. От его хитрого колдовства капли дождя на траве и листьях деревьев превратились в сияющие алмазы, которые можно видеть, но нельзя взять с собой. Облаками и солнечными лучами тот волшебник нарисовал на небе страну невиданной красоты. Дикий овес на просеке сделал серебряным, а туман на лесной просеке золотым, чтобы завлечь неразумных людей идти по нехоженым тропам навстречу своей судьбе. А Рейг вдруг показался мне одним из тех людей или богов, кто был нарисован на стене святилища Возвращенного света в моем сне на Орлином утесе. Он обернулся ко мне в золотом тумане и сказал:
- Эта лесная просека зовется Путь уходящего света, ибо идет она на запад, туда, где гаснет последний солнечный луч. Всем известно, что волшебники всегда сбивают людей с разумного пути. Когда чувствуешь, что над тобой кто-кто колдует и показывает тебе первого встречного в золотом сиянии - тут надо быстро хвататься за осиновый ствол. Осина возвращает разум! Но ища подходящую осину, я вспомнила, как Рейг предложил кровавым коршунам петь синичкой. Засмеялась и вместо осинового ствола обняла березовый. Незаколдованный человек осину с березой не перепутает. Но я-то была наглухо зачарована в тот день. Однако мимо меня прошел не злой, а добрый волшебник. Он хорошо поступил, когда сбил меня с разумного решения не слушать этого бродягу и вернуться домой. Я так и обнималась с березой вместо осины, а Рейг спросил:
- Ты зачем идешь за мной? Я отдал торговцам талисман, чтобы ты была в безопасности с ними.
Я сказала ему:
- Забери у них талисман, Рейг, тебе он нужнее, тебе предстоит битва с чудовищем Грансом.
Он ответил:
- Я не боюсь Гранса, я верю, что боги избрали меня для победы над ним. Я сначала подумал, что боги мне эту встречу послали, чтобы я талисманом завладел. А теперь думаю, что у них другой замысел был. Я все размышлял о том, как чудовище Гранс взором подчиняет людей в Стране Мертвых и что можно против этого сделать. Боги подсказали мне: у человека против звериного взгляда есть смелость, ум и слово убеждения. А если судьба дает тебе подсказки и подбодряет тебя, то это значит, что ты ее избранник. Конечно, такой особый череп на дороге не валяется, но я в моей игре с судьбой как-нибудь без черепов обойдусь.
Мне
стало грустно, да и солнце скрылось. Я рассказала Рейгу про Быструю Птицу, который тоже думал, что он избран судьбой. А потом плакал перед смертью, когда узнал что никакой он не избранник. Рейгу понравился рассказ. Глаза его стали просто серыми без голубизны и без веселой усмешки. Он сказал задумчиво: - Подобные твоему хозяину играют с судьбой, как ребенок задирает большую ленивую собаку, которая на солнышке вздремнула. Не успокоится, пока собаке не надоест, что ее таскают за хвост, и она любителя игр не покусает. Единственно чем твой достопочтенный хозяин превзошел всех таких игроков, так это в том, что он еще и покрыл себя бесчестьем. Настоящий же игрок играет с судьбой как моряк с ветром и волнами. При сильном порыве ветра, под ударом высокой волны он старается удержаться в избранном направлении. Такие, как твой хозяин, ожидают, что океан судьбы будет гладок как лужа на дороге. А потом бедный мореплаватель плачет, когда вдруг оказалось, что он плывет не через лужу. Для меня игра же с судьбой в том, чтобы его угадать свой путь по ее подсказкам. Потом не дать ей отвлечь меня от цели. Если ты поймешь, что она тебе сказать хочет, найдешь свою дорогу и докажешь ей, что ничто тебя с нее не собьет - тогда она тебе поможет. Ты мне рассказала свою жизнь, давай я тебе и мою расскажу.
Пошли мы по лесной просеке, и вот что поведал мне Рейг:
Рассказ Рейга о его детстве и о его дяде Храбром Быке
Не сразу научился я играть с судьбой в ее игры. Мне было шесть лет, когда на нашу деревню напали враги, проклятые Битые Псы. У них на щитах изображение топора, разрубающего солнце, и у них нет запрета на предательство и убийство. У них наверное и вовсе запретов нет. У меня все родные были убиты или захвачены в рабство и уже наверное давно умерли там. Рабы долго не живут. Эти кровавые коршуны спросили, где мой клан. Там мой клан, в стране мертвых... Убежали из захваченной деревни только я и мой дядя Храбрый Бык, но теперь и его уже нет на свете. Мы шли сами не знали куда, а горы уже покрылись снегом. Я плакал о себе и об отце с матерью. А Храбрый Бык был уже взрослый, ему было тринадцать лет. Он грозил, что если я не перестану плакать, моя одежда вымокнет, и я еще и простужусь, и умру. Он перекрикивал мои рыдания и кричал, что мы, когда мы станем взрослыми, всех освободим из рабства. А если я буду реветь, как корова, то он меня на это дело не возьмет. Мне того и не надо было, а хотелось поесть и уснуть под теплым меховым одеялом. Но не мог же я от дяди отстать! Храбрый Бык гордился своим именем и старался быть отчаянным. А я ему тогда во всем подражал. Тоже кулаком махал и кричал, что мы всех освободим. И тем же кулаком по лицу слезы размазывал, чтобы мой геройский дядя за грязью не видел что я плачу. Вот рассказываю и вспоминаю его. Волосы он как-то так умел заплетать в две косы, что они торчали у него на голове как рога у быка. У меня такие косы не получались. Висели на мое горе. А я ведь старался когда-то делать все как он! Ругачий дядя был страшно, но для моей пользы. Он потом рассказал мне, что был самый младший в семье, а хотел быть старшим братом. Когда я подрос, он меня всюду водил меня с собой, все объяснял и всему учил. Из него потом хороший отец получился, но это было уже намного позже. А тогда он старался мне отца заменить. Вдвоем мы пришли в чужие земли, там, где никто не знал из какого мы племени и никто не стал бы мстить нам. Дядя Храбрый Бык находил себе работу на хуторах, он ведь умел работать не хуже, чем люди полей. У кузнецов был обычай - каждый с отроческого возраста должен был уметь управляться с серпом, косой, плугом, топором и всем остальным, что делается из железа, чтобы потом знать, как их лучше ковать. Храбрый Бык работал, а я ему помогал, как умел. Я тогда всего боялся, мне всюду Мертвоглазы мерещились. Бегал за дядей повсюду как тень и просил, чтобы он меня одного оставлял. А у него были одни герои на уме. Стал он меня пугать, чтобы научить смелости. Он говорил, что если я буду слезную сырость разводить, то он вот что сделает. Назовет меня девчонкиным именем. Потом побьет. Потом нарочно бросит в дремучем лесу, а людям скажет, что случайно потерял. Тогда я со страху стал делать вид, что ничего не боюсь, чтобы дядя меня не потерял в наказанье. Когда он стал старше, богатые вдовушки стали приглашать его пожить у них, пока они себе нового мужа ищут. Вдовушки называли меня сынок-найденыш и птенчик из гнезда упавший, и относились по-матерински. Только никогда это долго не бывало. Я к ним привыкал, а они находили себе взрослых мужей. Дядю моего за порог выставляли. Ну и меня вместе с ним. Ему было все равно, что вдовушки его долго дома не держали. Он был большой, важный и отчаянный, и все равно мечтал встретить какую-то златокудрую красавицу вместо вдовушки. А я горевал, что я больше не сынок-найденыш. Я не хотел, чтобы дядя нашел молодую красавицу. Мне-то радушные вдовушки нравились. Когда Храбрый Бык влюблялся в какую-нибудь деву, ее отец его гонял, ведь мы были бедны и безродны. Тогда Храбрый Бык проклинал злую судьбу и меня воспитывал. А
охотник из него в такие дни был такой, что он и в пень бы из лука не попал. А вот когда он бывал в дружбе с вдовушкой-хуторянкой, тогда была у нас и печка, и постель, и вдовушки мне сказки рассказывали. А потом все равно уходить приходилось. И обидно мне было, что меня выгнали, а я плачу из-за них. Я стал вместо этого стараться злиться, чтобы не плакать. Плелся за дядей Быком и ругался: "Выгнали нас как собак! А мы и одни не пропадем, и не нужны вы нам!"
А потом дядя вырос. Теперь он был уже не самый главный и мудрый дядя тринадцати лет, а просто взрослый человек. Однажды он сказал мне, что неправ был со мной. Он даже просил простить его за то, что он грозил меня потерять, даже если это было на самом деле не всерьез. Он собирался жениться и сказал, что я отныне буду жить у него как сын, старший из его сыновей. Но я вдруг понял, что я - и без дядиных угроз - уже сам не хочу быть трусом. Теперь я был готов играть с судьбой по ее правилам. Я выучился охотиться, стал бродить по лесам, и безопасности больше не искал. Теперь я не мог жить без того, чтобы испытывать себя. Придумывал сам себе испытания, избавлялся от страха как из мешка пыль вытряхивают. К Храброму Быку я приходил только поговорить о жизни и потому, что
мне с его друзьями дружить хотелось. Но только я так и не научился быть таким же учтивым, как он. Наверное дядя Бык всю свою ругачесть потратил на воспитание меня. А потом стал суровым и справедливым, но рассудительным и умеющим никого не обижать. Храбрый Бык никогда ни над кем не смеялся. Понять не могу, как у него получалось без смеха обходиться. Глаза у него были такие синие, круглые, ясные, без всякого ехидного прищура. Либо добрые, либо строгие, либо праведным гневом горящие. А любимые слова у него были: достойно и недостойно. Говорил только о вещах либо разумных и полезных, либо величественных и достославных. И водился он с людьми уважаемыми. Умел поставить себя так, что и им с ним побеседовать хотелось. Прям и правдив он был, но всем с ним было хорошо как орлятам в гнезде орла, как медвежатам у медведицы в берлоге. Каждый вечер кто только у него в доме не собирался. Многие его друзья были люди воинственные. Тоже ни с кем не почтительные, как и я. Только дружили-то с ним, а не со мной. А меня ругали. Мол с Рейгом разговаривать, что из ерша уху варить. Мол Рейг говорит что думает, не спросив сперва, кто его мнение хочет знать. А бывает, что скажет для смеху даже и чего не думает. И мол чтобы от этого нахального мальчишки хоть небольшого уважения добиться, надо за ним целый день с дубиной гоняться. Хотя это неправда, я их уважал. Но мне хотелось, чтобы эти герои за мной с дубиной побегали, для смеху. Поэтому я мое уважение скрывал. А уж если я кого не уважал, то он об этом быстро догадывался по моим глазам. Даже если я скромно помалкивал из вежливости. Дядя неустанно учил меня, как ладить с людьми. Он объяснил мне, что учтивость - не в словах и не в голосе. Просто он относился к другим как к самому себе и беседовал с другими так, как если бы обращался к самому себе. А ведь как себя не ругай, все равно себя самого никогда не обидишь. Поэтому хотя Храбрый Бык всем говорил правду, люди любили его слушать. Но этому учиться долго, и я решил поступить хитрее. Заучил на память, какие учтивые слова дядя людям говорил. И как кого увижу так пересказываю, что от дяди перенял. Стал глаза долу опускать, как дева благовоспитанная. Ну чтобы себя взглядом не выдать! Кстати, тогда-то я перестал доверять женскому полу. Подумал, что может быть у девиц-скромниц такая же цель как у меня. Опускают ресницы при виде мужчин, чтобы мужчины не поняли, как ехидно девы о них дураках думают. Я и голос поменял на сладкий, медовый. Для почтительности. Но однажды один дядин друг сказал мне так: если волка учить петь соловьем, то не получится ни волка, ни соловья. Он сказал мне:
- Рейг, когда ты такой как ты на свет уродился - это еще не самое худшее. А вот когда ты соловьем поешь и глаза долу опускаешь, то тебя в болоте утопить хочется.
Я не счел это за оскорбление, потому что я сам такой: говорю, что думаю, а не нравится не слушай. Видя, что я не обижаюсь, он посоветовал мне:
- Рейг, оставайся уж какой ты есть, ибо судьба любит тех, кто ее вызов принимает. Сделала она тебя волком неуживчивым - иди путем волка. Ибо наверняка по этой тропе ты придешь туда, куда судьба предназначила тебе прийти, и узнаешь то, чему судьба тебя захочет выучить.
И ведь прав он оказался. Ничьих я милостей не искал, никому не угождал, а однажды влез в драку с кем не надо, потом спрятался среди разбойников и там встретился с Рябым. И ведь именно через него судьба заговорила со мной и сказала мне, где Страна Мертвых. Вот и польза от людей, которые не скрывают что думают. Ведь тот, кто сказал, что на меня смотреть противно - он и дал мне хороший совет. Не вижу, за что называть таких, как мы с ним, ершами в ухе.
Я была согласна с Рейгом. Хотя и хотелось мне, чтобы он снова назвал меня своей милой ведьмой. Но
потому и хотелось, что от таких, как Рейг, добрые слова больше ценятся. Чем-то он напоминал мне горы на севере, которые я видела в детстве. Когда их в полдень освещало солнце, уж как мы всем племенем радовалась. А пока Рейг рассказывал мне о себе, я увидела, что ушли мы уже далеко, и над лесом горит багряный закат. Просека кончилась. На севере небо было чистым как до сотворения мира, дым от костров и очагов не поднимался над острыми еловыми верхушками. Стволы деревьев были истерзаны медвежьими когтями: Хозяин Диких земель метил свои лесные владения. В этих пустых землях Рейг мог лишиться жизни, но никто не отобрал бы у него его цветные камни. Пора было мне возвращаться в деревню. Ведь в этих глухих лесах обратной дороги я бы уже не нашла, да и места были опасные. Рейг крикнул мне слова прощания, нагнул голову, прикрыл глаза рукой и собрался свернуть вправо, под низкие еловые ветви. Он хотел перебраться через горный отрог, чтобы не идти по землям, где промышляют разбойники, а добраться до океана по тайным северным тропам.
Я поклялась отцу быть трусихой, но по рассказу Рейга я поняла, как он устал от одиночества. А разве человек, который играет со смертью ради доброго дела, не стоит того, чтобы его приласкать вечером у костра, скрасить ему долгий путь разговорами, и быть ему верным другом в Стране Мертвых? Ведь я дочь мудрого человека. Могу и подсказать чего. Вдруг да помогу Рейгу советом да хитростью? Я и ведьму изображать могу, и многое другое. Каково мне будет думать, что Рейг погиб потому, что я его одного бросила? Ну пусть я утону в океане. Что за горе! Утонула и забыла. А вот думать, что Рейг погиб из-за меня -
это на всю постылую жизнь! И все равно меня потом старую волк съест либо медведь. Потом я подумала, что Рейг тоже умрет, и мне его сразу обнять захотелось. Он любил ласку, как все, кто рано лишился матери. Но как же быть с клятвой, которую я дала отцу? Вдруг вспомнились мне слова старого вождя лесорубов. Старики знают все! Вождь сказал, что Богиня Любви освобождает от клятв тех, кто простил всех любящих. Вспомнилось мне, как Удар-Молнии прижимался всем телом к Семи Зверям. Мне стало жалко моего бывшего мужа, ведь его с ней разлучили на невольничьем рынке. Потом я вспомнила, как Семь Зверей смотрела на сына вождя, и щека у нее дрожала. Мне стало жалко ее, ведь что она его больше никогда не увидит. Сердце мое шепнуло мне: разве виноват Удар Молнии? Ведь любовь сделала его рабом Семи-Зверей. А Семь-Зверей была воспитана в племени, где убивали слишком сострадательных или нерасторопных, не умеющих нанести удар первым. Не только сына вождя любила она - с юности страстная любовь к власти горела в ее крови.
Я больше не ненавидела их. Значит, я свободна от данного отцу обещания, и я крикнула вслед уходящему Рейгу:
- Рейг, я поплыву с тобой через океан и чем могу, помогу тебе!
Лес Враждебных Теней
Вот что значит не ухватиться вовремя за осину. Премудрая Ифри, дочь ученого Исмона, не шла благоразумно домой. А отчаянный Рейг с отчаянной и лишившейся ума Ифри шли по диким землям, направив свои стопы к опасному океану. Пусть сегодня багряное солнце уйдет за край земли без нас. Но настанет день, когда мы увидим вблизи его обитель! Так мы перешли через поросшие лесом горы и повернули к западу.
Но оказалось, что и до начала плавания через грозный океан спокойной жизни нам не будет. Где спокойная жизнь вообще есть, скажите вы мне, если
знаете? Ибо по дорогам мы идти не могли. Отобрали бы там у нас драгоценности, а может быть, захватили бы в рабство. А в лес-то был не простой, а зачарованная страна, очень волшебная и очень опасная.
Зовется она Лес Враждебных Теней. Так мне Рейг сказал, а уж он-то здешние земли знал. Сперва мы вошли в ельник, полный нор. Я решила, что наверное лисьих. Но
Рейг объяснил, что это пещеры гномов. Опасность гномов была в том, что они все крадут, стоит только тебе уснуть. Поэтому Рейг не спал и мне не велел: два
глаза хорошо, а четыре лучше. Я спросила Рейга, как гномы сумеют отобрать его котомку. Ведь они маленькие, а мы большие. Рейг объяснил, что гномы
подкрадываются в темноте и начинают водить вокруг тебя хоровод. Если они успели все взяться за руки, то ты уснешь колдовским сном. Проснешься нищим! Тут
только одно средство против волшебства. Дать гномам пинка раньше, чем они станут хороводом. После такого объяснения я поняла, что Лес
Враждебных Теней и правда опаснее нашей деревни в праздник, когда все напьются. Мы сидели рядом, держали нашу котомку четырьмя руками и дрожали за наше
богатство. К полуночи мы услышали тихий-тихий топоток. Рейг вскочил, пнул то, что топало, и тут же выругался. А потом сказал зло:
- Хитрый гном! Успел оборотиться ежом. Ну ладно, главное, что они хороводом стать не успели. Видишь, Ифри, какие здесь колдовские места.
Днем мы отоспались на дереве. В этом зачарованном лесу можно спать только днем и только на дереве. А ночью надо не спать, а ограждать себя от
всяких бед. Это очень замедляет передвижение. Потом норы кончились, зато мы увидели в земле большой пролом. Он вел под корни березы.
- В этом лесу живет знаешь кто? Крот! - сказал Рейг. Я ему сказала, что один крот - это не страшно. Рейг возмутился всей душою:
- Ты сначала спроси, какого роста крот. А тогда уж и говори. У него один хвост длиной в сто медведей. У него тут под всем лесом нора, от опушки до опушки.
Рассердишь крота - лес под твоими ногами весь рухнет в кротову нору. Я ему сказала, что вроде лес стоит, пока не провалился. Но Рейг
ответил, что все-таки однажды здесь земля тряслась. С тех пор у людей хватает ума не сердить крота. А его очень трудно его не прогневить. Надо идти по лесу и
без устали говорить кроту хвалы. Если хоть на один миг замолчал - изволь возвращаться к опушке. И снова иди с хвалами. Не пройдешь через лес, пока не сможешь
восхвалять крота не переводя дыхания. И чтобы всякий раз по-новому. А не пойдешь по кротову закону - лес провалится под твоими ногами, и ты, горе тебе,
провалишься вместе с ним. Придумывать хвалы кротам очень
трудно. Мы два дня потратили. Благодарение небу - я вспомнила стихи, какие мне отец рассказывал, и заменила везде имя божества, царя или мудреца на Крота.
Только тем и спаслись от его гнева. Потом мы шли по заброшенным полям. Рейг сказал, что люди ушли отсюда потому, что здесь поселились
огнедышащие змеи. Однажды в грозу змеи рухнули с неба и теперь ползают повсюду. Я посмотрела перед собой и увидела по всему полю черные обуглившиеся круги.
Думала, что это огненные змеи оставили следы. Но Рейг объяснил мне, что это как раз следы кругов, защищающих от змей. Здешние змеи днем не ползают. Но если
ночь застигнет тебя в полях, одно спасение - окружить себя костром в виде огненного круга. Чтобы змеи не могли пробраться! А если этого не сделать - верная
гибель от змей. Иногда поутру люди находили в этих местах сгоревших людей.
- Может быть, они сгорели не от змей, а потому что разводили вокруг себя огонь? - спросила я.
- Нет, безумная! Ведь огненные круги они стали делать уже после того, как узнали от кого-то про огнедышащих змей. Сказано тебе, что есть тут змеи, значит,
есть тут змеи. И не тебе о таких делах рассуждать. Женские владения - дом и что рядом с ним. А это дикий, опасный, необитаемый мир драконов, великанов и
прочих чудовищ, про которых ты ничего знать не можешь, и знать не должна! Если вы, женщины, еще и здесь станете распоряжаться, то нам, храбрым мужам, вообще
ничего не останется. Я ему говорю:
- А это не я говорю! А мой Гном-который живет-внутри. Он любит спорить и даже и со мной иногда спорит. А Гном - это не женщина! Рейгу
нечего было сказать. Про Гнома-в-голове все знают. Он у всех есть, и он часто неутомимый спорщик, он пререкается иногда даже с тем, в чьей голове живет. Рейг
только подбросил хвороста в огненный круг и велел мне попросить Гнома помолчать и лучше песни петь. Сказал, что если он и принимает такие меры
предосторожности, то больше ради меня. И это было правдой. Я видела, что он не боится, а просто старается быть предусмотрительным. Только я опасалась, что
так мы до осени до океана не дойдем, и отправимся в плаванье во время предзимних бурь. Но это конечно не повод чтобы терять разумную осторожность и не
окружать себя огненным кругом от огненных змей. Так мы сидели у костра и старались понять, что означают завитки в пламени. Но ничего не поняли. Если вы умеете разбирать эти знаки, то научите меня. А я не умею. Утром мы дошли до края змеиных полей и поднялись на холм. И предстала нашим усталым от недосыпа глазам зеленая роща без всяких ям и огненных кругов. Было тогда начало лета. Белые цветы на высоких кустах благоухали будущим медом, медвежьим счастьем. А тонкие ветки сплелись рыболовной сетью - как та сеть из сказки про горбатого морского змея, которая ловила солнце, ветер
и падающие звезды. Ну, здесь-то никакое чудовище не живет, подумала я. Но Рейг знал о той роще больше моего и сказал почти испугано:
- Все опасности мира ничто по сравнению с тем, что подстерегает нас в этой роще. Здесь живет Эд-Лиин, самая прекрасная женщина на свете. Она еще страшнее
гномов, змей и крота. Ведь каждый мужчина, который ее увидит, умирает от любви и тоски, а если женщина, то высыхает от черной зависти. Но ты вроде не завистлива. Поэтому я закрою глаза, а ты веди меня через лес. Мне очень хотелось увидеть Эдд-Лиин. Ведь женская красота бывает разная.
Облик иных красавиц радует даже нас, женщин. Разве можно завидовать красоте цветка или звезды? Такой была Радость Отцу, благодаря которой я и повстречала Рейга. Другие красавицы таковы, что думаешь: зачем я-то бедная мышь серая на свет родилась? Это как Семь Зверей. А есть и такие, что нам трудно понять, почему мужчины их любят. Это такая же тайна, как то, почему дочь Утренней Звезды в древние времена полюбила Горбатого Морского Змея. Но я так и не узнала, какого рода красота Эдд-Лиин. Только зайцы прыгали
по ее лесу, да мошки лезли в глаза.
- Рейг, а где же Эдд-Лиин? - спросила я.
- Она для тебя невидима. Колдовство такое. Ты ведь не завистлива, а у меня глаза закрыты, некому от ее красоты умереть. Так зачем ей зря появляться-то? Ты лучше скажи мне, когда светлый цветущий лес останется позади и на нашем пути встанет темная чащоба. Это граница владений прекрасной Эдд-Лиин.
Когда мы добрели до темной чащобы, Рейг открыл глаза, осмотрелся на всякий случай, обернулся и громко крикнул:
- Все! Проклятый медовый запах белых цветов больше не тревожит бедное сердце мое. Эй, красавица Эдд-Лиин! Когда я состарюсь, и мне уже не жалко будет
умереть, я приду в твою рощу посмотреть на тебя! А пока у меня другое на уме, я плыву за море. Ифри, теперь ты закрой глаза, а я тебя поведу через лес.
- А что, тут в темной чащобе живет самый красивый мужчина на свете? - спрашиваю я его. Рейг засмеялся:
- Вот ведь размечталась! Здесь живет урод Пим-пожиратель-мухоморов. Но все женщины умирают от любви к нему. Никто не знает почему. Так что быстро закрывай
глаза свои хитрые! А то они у тебя совсем огромные стали стоило мне про этого Пима разговор начать. Мы пошли по лесу, и я спросила, видит ли Рейг Пима. Он грозно ответил:
- Невидимый он для меня. Показался бы он, так я бы его моим верным топором сделал еще покрасивее. Ха! Сидит сейчас кривоухий Пим в своей избушке, ест
прошлогодние мухоморы, утешается! Наконец мы вышли из дубравы в поле. Только я не стала кричать Пиму, что когда состарюсь и соберусь помирать, то приду посмотреть на него. Я не хочу, чтобы потом в Стране Мертвых каждый дурак надо мной смеялся. И мне Рейг нравился. Но пока я шла по лесу закрыв глаза, мы с моим Гномом-который-сидит-внутри кое о чем подумали. Я спросила Рейга:
- А откуда люди знают про Эдд-Лиин и Пима? Ведь все при виде их или умирают на месте - или идут через лес с закрытыми глазами - или не могут их видеть, потому
что Пим с Эдд-Лиин от них прячутся. Да и есть ли тут колдовство? Мы вот идем по Лесу Враждебных Теней уже много дней, осторожничаем, время теряем, а пока
еще ничего волшебного не видели. Может быть, люди, которые шли через этот лес, придумали все это чтобы прославить себя? Мол мы храбро прошли не через лес с
мошками, а сквозь заколдованную страну!
Рейг умел врать только для пользы, и он не поверил моим словам:
- Нельзя придумать то, чего нет.
Я ему говорю:
- Вот увидишь, я тоже смогу придумать такое, что волшебно, а все равно люди поверят. Рейг
засмеялся:
- Ничего ты не придумаешь. Я женщина гордостью не обделенная. Я всегда стараюсь доказать, что я слов на ветер не бросаю! Мы с Гномом-который-живет-внутри всерьез призадумались. Потом Гном придумал хорошее вранье, и я сказала:
- Вот тебе история. Живет в соседнем темном лесу прекрасный дракон. Одна голова у него как у Эдд-Лиин, а другая как у Пима. При виде него умирают от любви -
все! А он их ест, двумя головами сразу. Но Рейг не поверил:
- Двуглавых драконов на свете нет. Они бывают либо с одной головой, вроде змеи, либо трехглавые. Так что я тебе не верю. Придумай что-нибудь другое.
Я думала еще полдня и сказала:
- Вот я придумала. За этим холмом - золотой лес. В нем все золотое, деревья, кусты, грибы, звери. Даже комары, и те золотые. Рейг опять не поверил:
- Не может такого быть. Такой золотой лес люди растащили бы раньше, чем он успел бы вырасти. Я хотела спасти мое вранье и добавила чудес:
- А ежели этот лес стережет волк ростом с гору? Но Рейг и тут нашел ответ:
- Волку в золотом лесу есть будет нечего. Волки золота не едят. Волк уйдет охотиться в обычный лес, тем временем золото и унесут. Теперь ведь пришли последние времена, воровские! Штаны постираешь, сушить повесишь - вмиг уволокут. Не побоятся, оставят тебя без штанов, даже если ты волк ростом с гору!
Еще полдня я размышляла, но предки уже придумали все чудеса, какие только можно было придумать. Да и не думалось мне, ибо надо мне было сказать Рейгу важные слова, но я не знала, как заговорить об этом. Я начала разговор издалека и рассказала ему об отце и матери Хсейора, о Ночном Драконе и об амулете Перерождения.
- Вот это хорошая сказка, - сказал Рейг. А я показала ему кожаный амулет Хсейора и сказала что это правдивая история.
- Ведь ты обещала меня обмануть, зачем же ты рассказала мне это? - удивился Рейг. Я сказала ему: - Во мне зарождается жизнь Хсейора. Он наконец решил вернуться в мир живых. У меня больше не течет кровь. Я беременна от тебя. Рейг нахмурился:
- Совсем плохая сказка, даже не волшебная. И тоже не верю. Придумай что-нибудь другое. - Клянусь всем священным, что есть
под солнцем! - Мы спим на голой земле, вот и проснулась твоя старая хворь.
- Я чую, что беременна, Рейг! Он даже вздрогнул от возмущения: - Сначала ты согласилась плыть со мной за море, а теперь передумала и боишься! Меня одного отпускать тоже не хочешь. Вот и придумываешь истории про волшебные амулеты. Я вас, женщин, знаю лучше, чем волк знает на вкус козу! Когда вы думаете, что врете ради хорошего дела, тогда у вас совесть тает как снег под солнцем. Тогда вы поклянетесь всеми священными деревьями
- даже такими деревьями, каких на свете нет. А хорошее дело для вас держать при себе всякого, кто вам, на свою беду, приглянется. А что ты обманщица, это мне уже известно. Ты ведь обманула разбойников. Сказала, что ты ведьма. А теперь уже и про амулет какой-то вспомнила! Надеешься, что я не уплыву за океан. Зря надеешься. С этими словами Рейг повернулся ко мне спиной и пошел быстрее. Мне хотелось дернуть его за одну из его четырех кос, с обиды, что он меня не слушает. А заодно и себя отодрать за косы - за то, что вовремя за осину не ухватилась в миг, когда увидела этого бродягу в золотом тумане.
Вот ведь бывают женщины! Вроде хитрых пауков! Такие ловкие, будто у них восемь лап сразу. Мигом сеть совьют. Опутают мужчину быстрее, чем выльется брага из разбитого кувшина. Оплетут по рукам и ногам, а он еще и рад. Называет свою паучиху волшебницей, медочком и цветочком. А мне бы хоть суметь опутать длинные ноги этого Рейга, чтобы он остановился и выслушал меня.
А потом я вспомнила, какие бывают пауки и хитрые женщины - и все поняла. Паук ткет паутину - молча! Вот и я буду молчать и кротко улыбаться, и у меня все получится. Пусть Рейг верит в свои колдовские леса, поля и рощи. Пусть принимает все меры предосторожности. Пусть идет как можно медленнее. Того-то мне и надо! Пока дойдем до океанского берега, мой ребенок уже родится. И возразить Рейгу будет нечего. А может быть, если будет угодно богам, и спящая совесть у него проснется. Так что пока я буду молчать и этак кротко улыбаться! Не стану говорить ему, что я думаю. А думаю я вот что. Может быть, живут тут не чудовища, а люди, которые желают, чтобы чужаки не ходили по их землям. Они и рассказывают страхи про Лес Враждебных Теней. А может быть, это разбойники придумали сказки про то, что ждет путников на тайных лесных тропах. Чтобы люди боялись сходить с широких дорог, чтобы шли прямо грабителям в лапы. Только Рейгу я этого не скажу. Пусть себе теряет время.
- Что притихла, черная эльфийка, горная людоедка? Разжалобить меня задумала? - грозно спросил Рейг. Хотелось мне сказать ему, что сам он людоед, который сам себе голову отгрыз! Но я вспомнила, как паук ловит мух, и ласково ответила, что я в печали... Ведь он, всеразумнейший возлюбленный мой,
гневается на меня без всякой вины моей... В ответ на мою кроткую речь Рейг зарычал в ярости:
- Я злюсь, ибо не могу разобрать, что ты за зверь такой и доверять тебе или нет. Ты не такая чтобы тебе верить, и не такая, чтобы тебе не верить. Я не люблю того, что не могу понять. А теперь ты еще и стала тиха, как лесная горлица, а уж это со стороны женщины самое недоброе предвестье. Вот и будь
после этого безмолвным пауком...
Одежда с образом лосося
Осторожный Рейг все-таки не забывал, что ему надо дойти до океана раньше, чем море взъяриться осенними бурями. Стал уже меньше остерегаться, шел прямой дорогой, а не в обход. В одно утро, когда я еще спала, он уже влез на дерево и крикнул мне, что видит впереди березовый лес. Рейг сразу догадался, что этот лес находился за пределами Обитаемого Мира. Ни тропы, ни срубленного дерева не увидел он в этом лесу. Олени бродили так близко и безбоязненно, будто никогда не пугал их свист охотничьей стрелы. Не костры горели на полянах, там играли огненные лисы. Медведица вывела медвежат из леса на цветущий луг, и не знало страха ее материнское сердце.
- Если никакое племя не выбрало этот лес чтобы жить в нем, если охотники обходят его стороной - такое может предвещать опасность, - сказала я.
- Но может и не предвещать, - ответил Рейг. И вот мы пошли вперед, к белым березам. Это было звериное царство. Нигде мы не увидели ни углей от костра, ни следа ноги на мягкой лесной земле. Зайцы не разбегались при нашем приближении, и даже рыжие белки не робели. Солнечные поляны заросли земляникой, но мы боялись срывать ее, ведь безлюдный лес казался нам заколдованным. А может быть и не было этого леса, может быть он лишь привиделся нам. Ведь если верить преданиям, в тайной глубине Страны Враждебных Теней есть страшное место, Ведьмина Пустошь. Днем ее колдовской туман встает в облике белых берез, завлекая людей. Но если не уйдешь с Ведьминой Пустоши до захода солнца - сам станешь тенью, навеки. Мы шли, как могли быстро, но
лес лишь набирал силу, деревья становились выше, стояли теснее. Уже не верили мы, будто есть на западе океан, и казалось нам, что до края земли - лишь белые березы. Наконец вечерняя заря осветила облака, и мы ожидали, что обратимся в тени. Но там, где горел закат, мы увидели в небе диких уток, и Рейг сказал с радостью:
- Благодарение богам, впереди река или озеро. Речная и озерная вода добра и чиста. Она нерушимо верна небу, она отражает его синеву и его серебряные облака. Даже когда земля уже погрузилась в вечерний мрак, озерная вода еще светла, она хранит свет уходящего солнца. Тени не живут в небе - они не живут и в воде. Ведь вода отражает все кроме теней. Враждебные Тени побоятся идти за нами к озерному берегу. Я спросила возлюбленного моего:
.
а океан верен небу? Ведь он брат озер и рек. Рейг ответил, почти шепотом:
- Непокорный океан давно взбунтовался против того, кто выше его. Вот что говорят о нем:
Моряки океану дали
Имя: Ломающий Небо,
Ибо ломает волна
Надвое образ небесный,
Один ее скат высокий
Сияет солнечным блеском,
Другой же иссине-темен
Темен, как небо ночное.
Я сказала ему: Рейг, если океан ломает даже образ неба, берегись его. Останься, пожалей себя. Но я забыла, что из всех тайн мира загадочнее всего сердце мужское. Когда женщина говорит: любимый, будь осторожен - вот тогда-то он боятся и перестает. Рейг приободрился, поправил топор на поясе и гордо ответил:
- Страх хороший советчик только зайцу. Я же тебе давно говорил: ищи себе трусливого мужика. А если уж выбрала меня, то хватит меня океаном запугивать! Лучше
иди быстрее, место тут опасное. Почти бегом мы добрались до опушки леса и увидели заброшенное поле, заросшее высокой травой. От вечерней росы трава казалась не зеленой, а серой. Обернувшись, я увидела, что вершина неба уже темна, и лес будто обратился в огромную грозную тень. Но впереди чернел
высокий острый тростник, а за ним сиял бледным золотом отраженный в воде свет вечерней зари. Дикие утки не обманули нас! Там было озеро, волшебная защита от
призраков леса! Мы думали, что никто кроме нас не заходил так далеко в эти заколдованные земли. Но на пустынном озерном берегу стояли двое. Они обняли друг друга за плечи. Наверное, супруги или влюбленные. Росистая луговая трава не хранила следа их ног, будто они не пришли сюда ступая по
земле, а родились из вечернего тумана или поднялись наваждением из озерных вод. Они не спешили найти место для ночлега, как если бы собирались исчезнуть вместе с заходящим солнцем. Спокойно и недвижно стояли они над лесным озером. Раз они были так
неподвижны, значит, комары не трогали их. А это верный признак могущественного волшебника! Рейг рассудил, что это наверное Пим и Эдд-Лиин. Я удивилась его
словам:
- Ты же говорил, что Пим урод.
- Так я сказал, чтобы ты глаз не открывала. Это Пим! Видно они наконец встретились с Эдд-Лиин и влюбились друг в друга. А мы смотрим на них, но от любви не умираем. Видно, зря на них наговорили. Не такие они страшные. Возле прозрачных речных и озерных вод обычно живут добрые волшебники. Ведь вода отражает зло какое оно есть, не украшенное чародейством. А какому злому волшебнику понравиться любоваться на свою морду, какая она есть на самом деле? Давай пойдем познакомимся с ними. Мы осторожно, крадучись, пошли к берегу озера. Эх, вы бы тоже пошли, если бы увидели волшебников! Но издалека услышали странный разговор и замерли. Ибо тот, кого мы приняли за прекрасного Пима, говорил своей возлюбленной:
- Правитель не простит мне моего любопытства. Если ты любишь меня, то давай останемся здесь навсегда. Не станет эта свора охотиться за нами. Они верят, что мы сами вернемся, когда испугаемся приближения смерти. Рейг сказал с жалостью:
- И волшебники несчастны, как и мы! Надо им помочь, а то добрые волшебники совсем исчезнут в нашем мире. Крикнув издалека слова приветствия и подняв глаза к небу чтобы набраться смелости, Рейг подошел к незнакомцу, положил к его ногам свой топор и сказал:
- О достойнейший Пим! Да не переводятся олени, лисы и зайцы в твоих владениях, да будет высокой трава на твоем лугу, да слетятся все утки, гуси и лебеди земли на твое озеро, и да родит тебе многих сильных сыновей и прекрасных дочерей твоя супруга Эдд-Лиин! Я услышал, что тебе нужна помощь. Если смертный может быть полезен тебе, то я здесь перед тобой и предлагаю тебе мою дружбу. Пим был из рода вечно-юных волшебников. Облика приятного, но не такой красавец, чтобы умереть от любви при встрече с ним. Высокий и худой, ноги длинные, голенастые, повадки быстрые. Наверняка уже успел облазить все волшебные миры. Нос острый, лисий - и правда любопытный. Непослушная прядь русых волос лезет в глаза. А глаза бойкие, зеленые, задиристые. Но временами они замирали, тускнели, будто весенняя трава, убитая морозом....как если бы чародей с озерного берега внезапно вспоминал что-то, чего ни человеку, ни волшебнику лучше вовек не узнать, не увидеть даже в страшном сне. Та, которую мы приняли за Эдд-Лиин, была ростом лишь до плеча молодого волшебника, но держалась гордо и властно. Ее волосы свободно падали на плечи и были темные, с золотым отблеском, как оперение беркута, повелителя птиц. А глаза узкие, длинные и светло-серые, темные лишь по краю. Смотрела она не на нас, а на своего возлюбленного. Как положено при встрече с незнакомцами, мы стали рассказывать им всю нашу жизнь, начиная с предков. Волшебник слушал повесть Рейга без удивления, будто был знаком с ним. Рейг рассказал про свое племя оружейников, и когда он заговорил про нападение врагов, волшебник
нахмурился. Рейг решил, что волшебники не любят, когда люди скрывают от них что-то, и признался, что с детства мы оба мечтали найти путь в мир мертвых. Только мы про это никому не говорим, чтобы птицы не услышали и не донесли чудовищу Грансу. Я поведала волшебнику, что не хотела покидать северный край, потому что далеко на северном
краю земли скрыт вход в мир мертвых. Потом рассказала, как пошла к медведю, который увозит мертвых. А Рейг признался, что грабил могилы и собирал цветные камни, чтобы обменять на лодку. А теперь мы еще с весны идем через Лес Враждебных Теней к океану. Волшебник послушал нас, потом невесело засмеялся и сказал:
- Такое ослово упорство надо вознаграждать! Рейг обрадовался и спросил:
- А Осел из какого сказания герой? Я шепнула, что потом объясню. Мне отец некогда поведал, кто такой осел. Неужели мы с Рейгом на него похожи? А волшебники тем временем тоже шептались на неведомом нам языке, будто спорили. Но видно волшебник переспорил волшебницу. Он спросил Рейга:
- Тверд ли ты в своем намерении уйти в море? Рейг гордо ответил:
- Ветер гонит облака, но не собьет солнце с пути его! Подумала я, что все-таки прав был волшебник про осла! Хоть бы он Рейга отговорил! Но чародей только усмехнулся:
- Ты что, солнцепоклонник? Рейг сказал, что он добрый и верный солнцепоклонник, добрее и вернее его на свете нет! Давай, рассказывай нам волшебные тайны, а уж я ваших обидчиков передушу и вам на веревке приволоку! Волшебник посмотрел на Рейга, будто любитель петушиных боев, который оценивает боевого петуха. Или как опытный воин на драчливого мальчишку. Потом поднял камень на берегу озера, а под камнем лежало удивительное одеяние. О таком даже в сказках не рассказывается. Оно было как шкура зверя, в которую можно одеться с руками, ногами и головой. В свете восходящей луны одежда блестела серебром, как рыбья чешуя. Казалось, что одеяние было не из ткани, а из волшебного металла, гибкого и тонкого, как лепесток цветка. Если свернуть его, оно легко уместилось бы в Рейговой котомке. На нем было только одно изображение: лосось выпрыгивает из воды. Волшебник протянул странную одежду Рейгу, но строго предупредил:
- Не надевай, возьми с собой в плаванье. Береги от света, особенно в солнечные дни. Только когда увидишь, что твоя смерть близка, тогда надень эту одежду и дай ей напиться солнечным светом. Ты окажешься в ином мире, там увидишь серебряный обруч на столе. Надень его на голову и жди - тогда может быть, дождешься своего счастья. А женщину свою оставь ждать тебя на берегу. Потом с ней встретишься, если повезет. Волшебник показал Рейгу как надевать
серебряную одежду, но велел пока спрятать ее. А его сероглазая возлюбленная тихо сказала:
- Больше мы вам ничего дать не можем. Ни пищи. Ни пристанища на ночь. Ни совета. Ни ответа. Не спрашивайте ни о чем, уходите отсюда. Никогда никому не рассказывайте о встрече с нами. Это и будет самой лучшей помощью для нас. Взяв волшебный дар, мы ушли не оглядываясь. Я спросила Рейга,
влюбился ли он в волшебницу с озерного берега. Он сказал, что я ему милее, хотя я и коварная врушка. Спасибо тебе, Всемогущее Небо, но горько мне было уходить,
не узнав, какая волшебная сила сокрыта в серебряной одежде. Мы из-за нее совсем сон потеряли. С той ночи мы даже забыли про опасности Враждебного Леса, так нас этот дар
волшебника завлек. От солнца мы его прятали, как было велено, а в потемках вертели так и этак. Разговаривали с изображением лосося и объясняли, что нам его помощь нужна. Потом мы все забросили с отчаяния. Видно не было этому волшебному дару иного применения, кроме того, о котором говорил его владелец: далеко в океане, когда придет смерть.
Океан и Храм Удачи
Много дней мы шли по темному лесу, и надеялась я, что будем идти вечно. Но в один из дней Рейг велел мне поглядеть вверх. Ибо там, куда мы шли, на западе, небо было озарено жемчужным сиянием, блеском дневной звезды. Я спросила Рейга, что это за колдовство. Рейг сказал: это больше, чем колдовство. Здесь небо освещено отблеском океана, ибо он сверкает под солнцем, как огромный щит, брошенный на землю. Этот отраженный
солнечный свет океан дарит не только небу, но и сердцам моряков - и делает их навеки верными себе. Ибо нет волшебника сильнее океана. Услышав это, я в страхе опустила глаза. У корней дуба лежал знак океана: принесенные бурей сухие водоросли и белое перо чайки. Мы пошли быстрее. Ветер был так силен, что сбил бы летящую стрелу. Но Рейгу было не до охоты. Другая цель вела его! Рев океана уже заглушал крики лесных птиц. А потом лес вдруг кончился пустотой, будто пряжа оборвалась. Вниз по откосу последние деревья обитаемого мира испуганно сжались, и трава приникла к земле. Перед нами был
лишь мертвый песок и голые серые скалы, а за ними океан, темный и синий, как огромная грозовая туча, встающая из глубины земли. Ветер набирал силу, и волны становились все яростнее. Они сверкали холодным блеском и чем ближе подбирались к берегу, тем выше поднимали грозный белый гребень. Рейг тоже грозно на них посмотрел, чтобы они не надеялись его напугать. Ни селения, ни тропы, ни даже следа людей не было на диком берегу. Но в той стороне, где солнце указывало путь к югу, над океаном возвышался круг из обтесанных топором огромных камней. На них были изображения женщин, коней и разного богатства. Рейг сказал, что это Храм удачи. Сие святилище пусто, и один лишь ветер посещает его. Ибо доступ сюда только с океана или через колдовской и опасный Лес Враждебных Теней. Нелегко добраться к этим волшебным камням, оттого не слышно тут просьб людских, и только океанские чайки кричат над заброшенным святилищем. Был тут когда-то жрец. Только те, у кого желания не исполнились, возвращались, дабы наказать нерадивого жреца дубиной. Возроптал жрец на горькую участь свою. Потом сказал: ворожите себе сами, а потом сами себя и бейте, если плохо наколдуете. С тем и ушел, и в наказанье бросил заклятье на прибрежную страну, и
стала она Враждебным Лесом. Теперь в Святилище удачи каждый сам себе жрец или жрица, если сумеет сюда дойти или доплыть. Рейг в удачу не верил, он верил только в ум. Если бы он у него был! А я принесла в дар нож с рукоятью из оленьего рога и пожелала, чтобы наш с Рейгом ребенок оказался
счастливее нас. Рейг ахнул от возмущения:
- Даже в священном храме в тебе совесть не проснулась! Как дело доходит до твоей беременности, так ты врешь как торговец лошадиный. Смотри! Тут на стене женщина нарисована. Она, между прочим, на тебя похожа. Только она-то не врала! Я спросила: откуда ты знаешь, что она не врала?
Рейг ответил: потому что в святом святилище врушку никто рисовать бы не стал. Тогда я сказала ему: некоторым людям, у кого глаза цвета утреннего неба, должно быть стыдно. Нет бы радовать мир тем, что в их взоре небо спустилось на землю - зачем вместо этого глядеть на меня как злой волк на бедную овцу? А он ответил мне: некоторым таким у кого глаза сияют, как вечернее золотое солнце, тоже должно быть стыдно
глядеть на него, как овечка на волка. Он ведь ничего плохого не сделал. Всего-то пригласил в плаванье в простоте ума.
Мне на это возразить было нечего, ибо человеку вовек не проверить какие у него глаза. Глядясь на себя в озеро много не увидишь. Так поругавшись, мы вышли из Храма Удачи к океану и принесли в жертву чайкам крошки пшеничного хлеба. Суша там выгнулась наподобие огромного лука. Но Рейг сказал, что не она выгнулась, а океан ее выгрыз. Почему выгрыз? Потому что земля и океан - враги. Откуда идет их вражда? Вот это никому не ведомо. Одни говорят, что океан завидует земле потому, что на ней есть горы. А океан как не пытается поднять волну, все равно на настоящие горы не похоже. Другие говорят, что земля у него украла воду и сделала из нее реки и озера. А я вот думаю, что грызть можно и без всякой вины. Это как мы с Рейгом: я не виновата перед ним, а он меня обидно коварной врушкой и лошадиным торговцем зовет. Только за то, что бросить меня с ребенком ему будет стыдно, а отказаться от замысла плыть за океан он не согласен. Стоит на берегу и радостно смотрит на серые океанские волны как на друзей своих. Рассуждает про лодки и вспоминает моряцкие песни. А его четыре русые косы разлетелись по ветру, будто хвост у звезды-кометы. Я думала, что отсюда он и отправится в плаванье. Но указав на
береговые скалы, Рейг мне объяснил их зловещее назначение. Это первая океанская хитрость - на этих камнях твоя лодка изломается в щепь. Но на другом краю океана такой опасности не будет. Потому что там, если рассудить здраво, волны катятся в обратную сторону, от берега, к нам сюда. По самой кромке земли пошли мы к югу и пришли к дюнам. Там срубили согнутую ветром прибрежную сосну и познакомились со священным огнем, который обитал в стволах песчаных сухих сосен. Этот огонь легкий, почти невидимый, но горячий как солнце, если бы можно было прикоснуться к нему руками. Волны здесь были ниже, будто сонные. Я думала, что мы отправимся в плаванье отсюда. Но Рейг сказал, что здесь уже вторая океанская хитрость: тут лодка увязнет в песке раньше, чем встанет на волну. Да и негде здесь взять лодку, на этом безлюдном берегу. Рейг объяснил свой план: - Нам надо идти в город моряков и купцов. Наше имя городу - Гавань Единорога, потому что гордый и быстрый Единорог считается покровителем кораблей. А кельты дали городу название Алет7. Он далеко отсюда - его построили там, где Великая Равнина встречается с Океаном, где соединяются дороги и речные пути. Я когда-то в Алете был одним из стражей, охраняющих городские стены. Отсюда знаю все про здешние берега, про корабли и морские обычаи. Я обрадовалась: если боги будут милостивы ко мне, мы дойдем в далекую Гавань Единорога не раньше, чем Мать-Земля сменит зеленый плащ на белый, не раньше, чем мой ребенок появится на свет. Пусть удержат Рейга его маленькие руки. Мы пошли дальше на юг, таясь в дюнах, чтобы нас не ограбили разбойники, лесные или морские. Ведомо ли вам что в древние времена прародители зверей выбирали себе шкуры? Каждый зверь сшил себе одежду, меховую или кожаную, и оставил ее в наследство своим потомкам. А цвет из хитрости подобрал по цвету леса или луга, который избрал своим домом. Мой отец рассказывал мне даже о многозубых зеленых зверях, обитающих в илистых реках южных стран. Имя сему зверю крокодил. Такую затею прародители зверей придумали, чтобы мы их не видели. По цвету зверя можно догадаться, где водится его род. Даже если зверь волею судьбы забрел в чужие края,
все равно его шкура выдает. Русоволосый, загорелый Рейг так роднился цветом с береговыми дюнами, что наверное его достославные предки некогда пришли из этих земель. Когда песок и сухую траву освещало ясное и холодное здешнее солнце, Рейг делался почти незаметным, будто зверь, в этих местах родившийся. Значит, его племя - это те, кто некогда властвовал над прибрежными песчаными холмами. Сказывают, будто в древности из океана лезли морские чудовища. А
прибрежные лучники встали в ряд и перебили всех. Во всяком случае, пока мы шли, я ни одного чудища не увидела, что доказывает истинность сказания о береговых лучниках. Наверное, Рейг из этого народа. Да в отсутствие чудовищ не знал чем себя занять и чем прославиться. Так и жил во мраке безрадостном, пока не проведал про Гранса, повелителя страны мертвых. Места там были дикие и безлюдные. А колдовства там никакого нет. Ведь лесные чудовища боялись лезть на берег, опасались чудищ океанских. А океанских чудищ лучники перестреляли.
Как Рейг всего лишился, но от замыслов своих не отказался
В этом диком краю не было деревень, ведь земля там бесплодна, а прибрежные воды опасны и непригодны для мореплавания. Мы слышали лишь
глухой рев океана, тревожный крик чаек и шелест серой береговой травы, намертво иссушенной ветром. Рейг неотрывно вглядывался в океанскую даль, надеялся
повстречать рыбу говорящую, о которых сказывают рыбаки. Хотел спросить ее, есть ли в океане остров мертвых и Драконий остров. Мои же глаза смотрели больше влево, в сторону лесную, мне родную. Там на древних камнях зеленеет мох, и облака над лесом похожи на белых нестриженых овец, а не рваные, как над океаном. И о моем будущем ребенке я думала все больше и больше, и не знала, как отговорить Рейга от его замысла. Так шли мы много дней, и вот уже светлые
дюны остались далеко на севере. Берег оскалился огромными каменными обрывами, гордо вознесся над океаном, видно хотел показать ему могущество свое. Тропа пошла вверх, мы
шли, будто поднимаясь к серому небу, и если бы рыбы и захотели говорить с нами, все равно они бы до нас не докричались. Печально кричали чайки, далеко внизу, у подножья обрывов, изумрудные волны обрушивались на узкий скалистый берег, а в печальном крике чаек я слышала предсказание скорой разлуки с Рейгом.
Иногда наш путь пересекала дорога, вымощенная тесанным камнем. Тогда осторожный Рейг сворачивал к лесу, подальше от океанского берега. Ведь такие дороги всегда ведут к городам иноземцев! Рейг назвал мне имя береговых городов: Августа, Гравинум, Каракотинум, Кориаллум и Легедия. Прячась в лесу, мы издалека рассматривали их высокие стены и гордые храмы на холмах, но приближаться к ним боялись, чтобы иноземцы не захватили нас в рабство. Рейг считал, что безопаснее будет идти в далекий Алет, где он некогда был стражем, и где у него были друзья среди тех, кто охранял город.
Потом и обрывы остался позади. Земля снова спустилась к океану, трава стала выше и зеленее, и бесчисленные цветы сияли в ней как звезды. Но соленый ветер и ревущие волны терзали берег так яростно, что поневоле начинаешь думать об океане неодобрительно. Земля же оставалась к нам дружественна. Прибрежный лес дарил нам дичь, пресную воду и алые неведомые мне ягоды. Но в один из дней видно мы и Мать-землю чем-то прогневили. Не знаю, чем мы, тихие люди, ей не угодили. Ибо путь нам преградила узкая, но студеная река. Рейг сказал в задумчивости:
- Нашла ты, речка, место разливаться, чтоб тебя за это кабан выпил! Знаком я с тобой, знаю я, что выше по течению есть мост через тебя. Но где мост, там и люди... К тому же, на мосту нас легко будет заметить. Однако перебираться через холодную реку тебе, моя ведьма, здоровья не прибавит. Костер для просушки и согрева тут тоже не разведешь, чтобы свое присутствие не выдать. Еще совсем расхвораешься и станешь потом мне говорить, что беременна четырьмя близнецами. Ладно, пойдем к мосту. За этим лесом опасности уже не будет. Возле города дорогу охраняет стража. Торговцы ее нанимают, чтобы люди с деньгами и товарами для обмена не боялись идти к ним в город. Там и сторожевые башни есть, чтобы видеть окрестности. Я сам когда-то в этой страже на жизнь зарабатывал. А тут охраны еще нет. Место опасное. Но куда нам деваться. Доверимся судьбе.
Мы пошли вверх по берегу реки и дошли до моста из сосновых бревен. Мост висел на толстых и крепких канатах. Рейг тревожно прошептал: - Нам надо бежать по мосту так быстро, чтобы даже наши тени не угнались за нами. Видно было, что ему страшно. В тот день я поняла, что Рейг никогда не боится зря. Мы успели добежать лишь до середины моста, когда из леса нам навстречу вышли двое. Оба одетые в медвежьи шкуры и
вооруженные: один топором, другой - секирой. Ясно было, что не для того они идут чтобы нас в гости позвать. Брели они неспешно, ступали тяжело. Мы оглянулись и увидели, что спешить им было некуда. От леса с другой стороны шли еще четверо в медвежьих шкурах. Хозяева здешние. Рейг схватился за топор, но один из четверых сказал ему:
- Иди себе своей дорогой. А женщину оставь нам для жертвоприношения. Не уйдешь - обрубим ноги и руки и сбросим с моста. Мне стало холодно. Холоднее чем если бы мы пошли вброд через реку. И тошно было смотреть на них. А Рейг так и стоял неподвижно, будто его Гранс взором заворожил. А
потом он вдруг очнулся и закричал:
- Смотрите! Богатство! Он положил топор, выхватил из своей сумки горсть цветных камней и монет и пересыпал их из руки в руку, чтобы они заблестели на солнце. И снова закричал:
- А ну ловите - кто быстрее! Он подошел к краю моста и швырнул цветные камни и монеты в траву. Враги бросились собирать сокровища. Мы тем временем перебежали через мост. Рейг проворно перерубил один из канатов, что его поддерживали. Мы побежали прочь от реки, туда, где лес был выше и гуще.
Быстро влезли на дерево и спрятались в ветвях. Теперь мы все сверху видели, а нас видно не было. Промелькнули среди стволов плащи из медвежьих шкур, блеснули секиры. Но Рейг стал стрелять из лука и отогнал их. Потом убрал колчан и пнул с обиды ствол дерева:
- Вот и закончилась история про Рейга-мореплавателя. Сидим как две белки на суку. Повезло нам, что у них не было вожака, чтобы запретить им драться из-за моих драгоценностей. Знало мое сердце, шептал мне Гном-Который-Живет-Внутри, что из-за тебя я за море уплыть не смогу. Оттого-то я всю дорогу заранее злился на тебя. Так и вышло по моему предчувствию, только ты оказалась не виновата. Они тебя хотели захватить в плен, чтобы продать морякам. Те, чтобы обезопасить себя, приносят красивых женщин в жертву морским
чудовищам. Я удивилась:
- А я разве красивая? Рейг тоже удивился:
- А то зачем бы я тебя, рыба из лесного озера, поймал на мою острогу? Ты самая такая, каких драконы любят. Чего ты плачешь-то? Никто ж тебя пока не
убил. Он ласково прижал меня к себе и стал гладить, утешая. Только тогда я почувствовала, что по щекам у меня и правда текли слезы. А
грудь под рукой Рейга вдруг налилась горячей тяжестью. Рейг провел по ней ладонью и вздрогнул. Рад ли он был? Нет. Он прошептал обреченно:
- Небо, за что мне это? Лучше бы ты оказалась обманщицей... Такой была грудь моей матери, когда она ждала появления моего младшего брата. Мой отец радовался и не отходил от нее, и показал мне, какой будет грудь моей женщины, когда в ее теле зародится моя жизнь, продолжение нашего рода... Если бы отец и мать видели меня
сейчас....
Рейг казался птицей, попавшей в ловушку. После долгого молчания он наконец заговорил, с обычным своим спокойствием, но по его глухому голосу слышно было, как
тяжело у него на сердце: - Ифри, помнишь лесную просеку, на которой ты согласилась отправиться в плаванье вместе со мной? Эта просека зовется Путь Уходящего Света. Я пошел по ней, чтобы разбойники побоялись идти за нами. Ведь жрец древнего лесного народа, изгнанного из этих
мест, уходя, сказал:
Лес не простит лесорубам
Гибель священных деревьев,
Скован заклятием грозным Путь уходящего света.
Путь тот избрав, ты узнаешь Месть разъяренного леса.
Зоркие совы увидят
Тени, что сон твой тревожат,
Ворон-вещун угадает
Что тебе смерти страшнее,
Хитрые лисы услышат
Шепот твой: "Только не это..."
Это придет за тобою,
Встанет из топи болотной,
Ветви омелы совьются
В то, что назвать ты боишься,
Ужас твоих сновидений
Выйдет по тропам звериным,
Чтобы узнал ты, как страшно
Дереву под топором!
Я вспомнила - слишком поздно! - как моя мать рассказывала мне это предание. А Рейг шептал:
- Проклятье мое, я прошел по той просеке. Я верил, что не может сбыться то, чего я боюсь. Вот что сниться мне в страшных снах: я снова и снова вижу, как Мертвоглазы
забирают детей моего племени. На глазах у истекающих кровью отцов уводят их сыновей и дочерей. Раньше мне снилось, что я один из детей. Теперь мне снится,
что я среди отцов, и что уходят в вечное рабство мои дети. Я знаю, что наши враги были ростом не выше меня, но до сих пор они мне сняться огромные, как видел
я их в детстве. Тогда я не мог ничего сделать и мечтал стать взрослым. Стал я взрослый, но я пошел по Пути Уходящего Света! Лучше бы умереть мне, или лучше бы в битве мне отрубили ноги, чтобы я не смог пойти по заколдованной просеке. Если я уплыву за море, кто защитит моего ребенка от неволи? Кто мог ему ответить? Я молчала, а лес шумел под береговым ветром, будто шептал: "Я сильнее вас, я хитрее вас, я владею всей землей от океана до восточного края
мира, вы в моей власти". Но лучше бы он молчал. Ибо Рейг был из тех, кто угрозу понимает, как вызов померяться силой или умом! Он встряхнулся и сказал решительно:
- Если сбываются бедственные предсказания, то волшебство все-таки есть на свете! А если есть злое волшебство, то должно быть и доброе. Оно поможет мне, и тебя защитит, потому что я плыву для хорошего дела. Хватит Смерти губить людей. Пойдем в город и увидим, удастся ли мне раздобыть лодку без платы. Если мне повезет, то это будет означать знак судьбы: чтобы я плыл за океан и сразился с Грансом!
Я бы сама этого Гранса придушила! Отчего Рейг думает не обо мне, а об этом чудовище? Небесные боги страны отца моего и лесные покровители страны моей матери! Почему мне не была судьба полюбить хорошего трусливого мужика в кладовке? Который жену боится, из дому не выходит и живет, как дуб, до ста лет. Так говорила я с богами. А Рейг сказал мне: Ифри, не воздевай руки к небу, а то с дерева упадешь.
Как Рейг не поверил сказанию о Сингр
Зашло солнце, и мы в сумерках пошли крадучись по лесу, направляясь к самому краю земли. Сначала лес был безлюдным и безмолвным, а потом мы услышали шум голосов, лай собак, конское ржание. Рейг сказал, что здесь святилище Великой Матери Медведицы. Те, у кого есть семьи, уходя в плаванье,
поручают жену и детей Ее защите. Место это святое, и этому есть знак: у входа в лес лежит огромный камень, похожий на медведицу. Пред камнем мы дали клятву всегда заботиться о детях, чьи родители умерли. Ибо без этого Медвежья Богиня не поможет твоим детям. Там последнюю ночь провели мы вместе. Нам нечего было бояться, ведь этот лес - один из самых священных на всей земле. Утром Рейг решился для хорошего дела потратить цветной камень, из тех, что остались на дне сумки. На камень он выменял для меня и ребенка волшебный плащ-оберег, синий, дотемна выкрашенный соком черники из святого ельника. На плаще было изображение медведицы с двумя медвежатами, с лицами человеческими. Надев на меня плащ Медвежьей Богини, Рейг назвал меня своею женою, и попросил Мать-Медведицу защитить меня в его отсутствие. Но это не обрадовало меня. Ибо получив от него в дар оберег для семей без отца, я поняла, что он твердо решил плыть за океан, навстречу верной гибели своей. Правильная женщина, такая как Семь-Зверей, его бы быстро привела к послушанию. А я, овечья душа, только прижалась к нему и стала молить Небо, чтобы он вернулся живым. Я тоже хотела дать ему дар на память. Да у меня ничего не было. Мы вышли из святилища и увидели пастуха, который привел свою собаку для жертвоприношения.
Серый пес на продажу был веселый и вида смелого, такой и в океане не струсит. Я выпросила его у пастуха в подарок Рейгу, пообещав, что с новым хозяином сего пса ожидает великая слава победителя чудовища Гранса. Разве не будет рада великая богиня, Мать Медведица, если мертвые вернутся в мир живых? Пастух согласился со мной.
Собаки Рейга любили, и пес пошел за нами с радостью. Имя сему зверю было - Блохастый. Осталось наречь будущего героя-мореплавателя подостойнее. Рейг сказал, что звезда Арн-Рейг, по названию которой
ему было дано имя, находится в созвездии Небесного Пса Хоарденна. Посему он назвал свою собаку Земной Хоарденн. Взяв с собою Земного Хоарденна, мы пошли в Гавань Единорога. Дорога плавно спускалась к берегу и была широкая, вымощенная гладко стесанными камнями. Камни шли в три ряда. Слева и справа по краю дороги они лежали ровно, для тележных колес, а в середине - торцом вверх, чтобы конское копыто не скользило на спуске или на подъеме. Вдоль
дороги стояли воины, охраняли торговый путь от разбойников. Здесь нам не надо было озираться по сторонам, и Рейг завел разговор о нашем будущем ребенке:
- Не укоряй меня, что я покидаю вас. У нашего ребенка будет старший брат, твой приемный сын Волчонок. Если у тебя родится дочь, он будет оберегать ее. А если сын, то Волчонок воспитает его, как меня воспитал мой дядя Храбрый Бык. Будет учить его храбрости, водить его на охоту, знакомить с лесом и тайнами его. Я ответила, что Волчонок и сам леса не знает. Его отец, Удар Молнии, был слишком ленивый, чтобы охотиться - мол я великий колдун деревенский, мы и дома на лежанке проживем в славе и сытости! А теперь Волчонок остался с племенем огородников, и живут они далеко от Звериных Владений. Леса они боятся, а все, что может дать лес,
выменивают у лесных жителей, которые приходят к ним на торг. Рейг нахмурился, потом молча думал о чем-то, наконец твердо сказал:
- Я назвал тебя моей женой, значит твой приемный сын стал моим сыном. Как отец, я имею право решать его участь. Нельзя уходить далеко от леса! Он лучший из
наставников. Отрок должен видеть свободных диких зверей, а не свинью с овцой. Пусть повстречает он гордого волка, не боящегося нападать даже на зубра. Пусть берет пример с отважного оленя, защищающего свое стадо, и с умного зайца, путающего свои следы. Пусть он выйдет против них и сумеет стать сильнее, смелее, быстрее и умнее всего зверья лесного. Еще хорошо для юноши охотиться одному, зимними ночами. Или в поисках лучшей добычи идти в глухой лес, или на горные вершины, где нет ни жилья, ни троп. Так он научится полагаться только на себя, как хитрый лис или зоркий ястреб. Тогда он не продаст свою честь в обмен на подачку от хозяина. Мир мужчин - это лес, горы или океан. А те, кто живет далеко от границы Диких Земель, либо обленятся и обратятся в трусов, как твой Удар
Молнии, либо забудут свое истинное призвание и станут охотиться за людьми. Поэтому веди твоего приемного сына в горные леса, где родилась ты сама. Там пусть он проведет свою юность. А потом пусть вернется на равнину и выучится благородному ремеслу кузнеца. Люди моего рода хотели сковать справедливое оружие, которое рубит только злых. Они не успели этого сделать, а я и вовсе ковать не умею. Пусть мой приемный сын сделает то, что не удалось нам.
Я ответила:
- Мало знаю я об охотничьих тайнах моего племени. Отец мой почти не охотился, а мать была хромой и редко выходила из дома. В отрочестве моем я была уведена в рабство, в страну полей. Ну а кузнецы, сам знаешь, чужих своему ремеслу учить не любят. Лучше бы ты сам, Рейг, остался со мной и занялся воспитанием Волчонка. Рейг задумался, а потом будто забыл о нашем разговоре, замолчал, зачарованный тем, что открылось глазам его. Мы уже подходили к гавани Единорога. Паруса кораблей белели над волнами, и на каждом сиял под летним солнцем яркий знак родной страны моряков.
Береговой город был опоясан высокою стеною с восемью сторожевыми башнями. С высоты холма мы увидели, что за крепостной стеной теснятся дома странного и волшебного вида. Я спросила Рейга:
- Отчего в этом поселении в полдень на крышах розовый отблеск заката? Оттого, что эти земли на западном срезе земли? Рейг ответил, что береговые жители кроют дома не соломой, а сухим розовым вереском. У них все не как у нас. Здесь кормят коней не овсом, а молодыми
побегами златоцветного утесника6, растущего на прибрежных скалах. Поклоняются не Матери-Земле, а ветру и звездам, по которым ведут корабли. Соизмеряют свою жизнь не с
восходом и закатом, а с приливом и отливом. Гадают о судьбе по шуму прибоя, а умерших бросают в океанские волны. Ибо так могуч океан, что и прибрежные земли
подчинил власти своей. Город был под стать океану, грозный и неприступный. Перед его стеной было заграждение из острых обломков огромных камней. У ворот стояли вооруженные стражи, они впускали только тех, кто шел продавать или покупать. Я надеялась, что они нас выгонят, без денег-то. Вот это была бы счастливая судьба! Но на беду стражи Рейга знали и встретили по-дружески. Они рады были видеть его, но старший из них предупредил:
- Себе на беду ты привел с собой смуглую женщину с темными косами. Город полон южан, и самого Валента Страбуса злые боги привели сюда из Крепости Холодного
Огня. Ты знаешь его нрав: если узнает, кого привел ты сюда, не поленится, сам поедет ловить тебя. Лучше отдай твою женщину Белому Лису, за награду. Все равно здесь она встретит людей своего племени. Они заберут ее, их корабль уйдет за полуденным солнцем, и она не вспомнит тебя. Никогда южанка к тебе не привяжется сердцем. Смола не пристает ко льду... Я надеялась, что Рейг раздумает идти в город, но упрямый сын оружейника ответил своему другу:
- Люди Страбуса рыщут в ночной темноте, чтобы никто не увидел их лиц, да и шума лишнего не любят. Я постараюсь покинуть порт до захода солнца. А вот про лед
и смолу ты наверное прав, хотя мог бы и помолчать. А мне он шепнул:
- Никто здесь не угрожает твоей жизни, иначе я бы не привел тебя сюда. Но если ты встретишь Валента Страбуса, меня ты больше не увидишь. Он не убивает, он
разлучает. Страшны были эти слова, и город вблизи оказался еще страннее и волшебнее, чем виделся с холма. Я прошептала Рейгу:
- Живут здесь не люди. Это обитель зверей, принявших людское обличье. Это не дома, а темные звериные логова, они лишь прикидываются домами, заманивают
нас. Но Рейг засмеялся и сказал, что все лесные и полевые жители так думают, когда первый раз входят в город. Просто тут не пахнет дымом очага - вот и похоже не на наши деревни, а на дикие необитаемые земли. В этом городе нельзя зажигать огня. Ведь дома тут построены тесно, как пчелиные соты,
и бревна, из которых они сложены, добела высушены океанским ветром. Посему стража следит, чтобы люди молились Дождю, врагу Огня. Готовят себе пищу здешние жители за пределами города, разжигая костры на прибрежных камнях. А вместе с осенним ветром здешние перелетные птицы покидают свои гнезда, уплывают из города раньше, чем морские дороги будут захвачены бурями, туманом и убивающим льдом. Останутся пустые бревенчатые срубы, отсыревшие и холодные. В них можно зажечь очаг, но его тепло никого не согреет. Но мы вошли в город в летние дни, когда в нем собирались люди всех племен. От городских ворот прямо к океану вела улица
Прорицателей. Там можно было купить все - хоть приворотное зелье, хоть счастливую судьбу. Но Рейг быстро пошел вперед, не глядя по сторонам. Думаю, чтобы
решимость не растерять. И вот как Рейг выменял лодку за бесплатно. Вот что он сказал тому, кто продавал ее:
- Посмотри, вседостойный хозяин лодки, на эту женщину. Имя ей - Ифри. Она одинока и сурова, и никогда ее рука не качала колыбель. Ибо злой ведьмою, в ледяной воде, некогда была выморожена навеки ее способность к деторождению. На ее плече знаки ее многочисленных мужей, мечтавших, что она родит им сына. Но ни один не получил желаемого. Она тоньше станом, чем ствол еще не разу не плодоносившей юной яблони. Грудь ее высока и тверда как бесплодная скала. Такова грудь девы, еще ни разу не наполнившаяся материнским молоком. А сейчас она, навек бесплодная - беременна от меня!
Только я смог снять с нее ледяное заклятье. Значит, судьба за меня, и хоть я не волшебник, но во мне есть колдовская сила! Тебе же будет лучше дать мне лодку, ибо я сумею вернуть твоих предков из Страны Мертвых. Мне это слушать было невыносимо обидно. Умел же этот Рейг проявлять ум не ко времени. Видно, свою торговую речь он обдумал еще в лесу, сидя на дереве. Хозяин лодки задумчиво ответил:
- - Она просто влюблена в тебя, а влюбленные женщины беременеют намного легче. Так что ничего волшебного в тебе нет. Просто ты дурак отчаянный, а женщины таких любят, это всем известно. Но я продам вам лодку за прядь ее волос, чтобы сплести тетиву для моего лука. Говорят, что волосы влюбленной женщины приносит удачу в бою, а если эти волосы черны, они даруют стрелку зоркость ночной птицы.
Хотелось мне сказать ему, порождению людоедов: не принесут тебе счастья мои волосы, ибо не по своей воле я отдаю их. Но я понимала, что Рейг мне бы этого не простил. Посему продолжала молчать, как безмолвный паук, а лучше сказать, как овца, которую стригут. А Рейг заполучил хорошую лодку, крепкую, новую, обтянутую бычьей кожей8, и гордо сказал:
-Вот я и получил верное подтверждение, что судьба за меня и за мой замысел. Ведь мне лодка даром досталась! Скоро, Ифри, будешь встречать меня и всю свою семью из страны мертвых: отца, мать, брата и всех твоих предков в придачу. И с умершими из моей семьи познакомишься тоже. Осталось ему запасти в плаванье еды и воды. И тут ему было счастье. Видно день у него был благословенный свыше. Люди сказали, что дадут ему бесплатно припасов в плаванье за то, что мы им расскажем истории нашей жизни. Это у наших лесных племен все с малолетства прожили вместе и все друг про друга знают. А в портах океанских люди могут такого небывалого порассказать, что потом их истории можно даже пересказывать, и тоже за плату. Но у нас истории были лучше. Ибо свои и не поистерлись от пересказов. Услышав мою историю, люди сказали, что за это стоит дать нам еду. Потом Рейг стал рассказывать о себе. Поведал он, что некогда
был стражем в этом приокеанском городе, но бросил службу и выбрал участь бродяги в день, когда в порт вошли корабли работорговцев.
Услышав это, один из береговых людей сказал:
- Да ты же сингриньен! Я это по твоему виду сразу понял, а твоя история меня еще больше убедила. Рейг ему топором погрозил:
- Это еще что за ругательство? Я же тебе сказал: я из честного рода оружейников, а если иногда и обманывал, то всегда для хорошего дела.
Но береговой житель объяснил:
- Думаю я, что ты из народа Сингр. Вот слушай сказание, оно правдивое. Некогда океан был черным как лесная топь. В те дни не был он солен. Да и волн на нем не было. И людей тогда еще не было, а на земле тогда разные звери царствовали. И жили в те времена на небе две луны, светозарная луна Сингр и бледная луна Фангр. Теперь на небесах бродит одна Фангр, а про другую луну только сказания остались. А в те времена Сингр была супругой Солнца. Она казалась подобием Солнца или огромной звезды. Зимы тогда не было, ибо двойное тепло согревало землю, а ночь была так светла, что называлась лунным днем. Вечерами сияла в небе лунная заря, и те цветы, которые теперь закрываются после захода солнца, тогда раскрывались навстречу восходящей Сингр. У Солнца и прекрасной Сингр
родились дети. Они имели человеческий облик, но были бесстрашны, бессмертны и умели летать выше и быстрее птиц. Они чтили священные законы Солнца, отца их. Они были справедливы, неведомо было им предательство, и братство их было нерушимо. Жили они на острове, называемом Сингринн, и имя их народу было Сингринньен. А холодная тусклая Фангр была супругой Океана, сестрой Тьмы и повелительницей приливов и отливов. У Фангр и Океана родились чудовища - страшные, холодные змеи водяные. Сама мать, тусклая Фангр, боялась их, и не материнская любовь, но зависть к сестре загорелась в злом сердце ее. В ночь, когда сыновья и дочери Сингр спали, Бледная Луна подняла приливную волну высотой до грозовых туч. Как топор великана, ударила волна по чудесному острову, и он навсегда исчез в глубине. Сыновья и дочери Сингр живут там до сих пор, ведь они бессмертны. Самые маленькие из них плакали во мраке океанских глубин, и от их слез океан стал соленым. Жалея их, спустилась Сингр к ним в черную глубину. Океан был темен, как болото, а стал прозрачен, ведь свет Сингр освещает его изнутри. А в небе осталась только одна луна, тусклая Фангр. Ночное небо стало черным, как драконова кожа - сами знаете! А Фангр будит ураганный ветер, мутит океан, поднимает волны до неба - и все для того, чтобы люди не могли приплыть туда, где был когда-то остров Сингринн. Боится, что они увидят его сияние в глубине и придумают способ достать остров. Я спросила:
- А отчего же сыновья и дочери Сингр не спаслись? Они же умели летать как птицы. Береговой житель ответил:
- Дело-то было в глухую ночь. Лишь немногие успели вовремя пробудиться, подняться в небо и улететь к иным берегам. Но луна Фангр из зависти проникла своими тусклыми лучами в кровь прекрасных и крылатых дочерей Сингр. С тех пор дети у них стали рождаться смертные и бескрылые. Так и пошел от них наш бедный род человеческий. Но и у нас юные девушки имеют светозарный лик дочерей Сингр. Однако Фангр медленно губит их красоту, поэтому мужчины и не остаются с женщинами навсегда, как бы женщины этого не хотели. Но мужчины и сами оказались под властью бледной луны. Тоже с годами тускнеют как старая медь. Ибо родились у матерей,
утративших свет Сингр. Рейг от души удивился:
- А чего же ты меня назвал сингриньеном? Я же из смертного рода.
- Ты ведешь себя как бессмертный. Про опасность не думаешь. Хочешь перелететь через океан, будто у тебя есть крылья. Возраст тебя не берет, годы не научили
тебя осторожности. От законов Солнца не отрекся, мечтаешь сковать справедливое оружие и оживить мертвых. Ненавидишь тех, кто лишает людей свободы. Все признаки сингриньена. А еще тебе волшебник из Леса Враждебных Теней подарил волшебную одежду. Избрал он тебя! А про твою женщину Семь-Зверей говорила, что у нее внутри горит всесожигающий огонь. Та ведьма была лесная фангра, далеко уползла от океанских берегов. Не знала ни преданий, не обид рода своего, и сама уже позабыла, что ненавидит и почему ненавидит. На самом деле у твоей женщины Сингр внутри светится. Оттого она идет за тобой, оттого и ты не можешь расстаться с ней. Оттого она хоть и бесплодная, а забеременела от тебя - ведь над вами обоими Фангр внутренней власти не имеет. Рейг обрадовался:
- Ифри, поняла теперь? Мы потомки крылатых людей. Мы сын и дочь Солнца. А у океанской Фангр нет над нами власти. Плыви со мною! Увидишь, мы еще все племя
Гранса узлом завяжем и всех мертвых освободим! Но печально посмотрел на него береговой житель:
- Рано радуешься, сингриньен. Я сказал: внутренней власти нет. А про иную власть я еще разговор не начинал. И о порождениях Фангр еще не рассказал. Они ее дети, и дети грозного Океана. Жили они в его тогда еще черной пучине. Когда народ Сингринн был многочислен и могуч, эти чудовища и головы из-под воды высунуть боялись. Ибо среброкрылые сингриньены-копьеносцы выслеживали их, как альбатросы выслеживают рыб. Но когда не стало народа Сингр, тогда нелюди Фангру выползли на прибрежные скалы. Стали колдовать, обросли руками и ногами, а чешую стерли о каменистые береговые обрывы.
- А Семеро-Зверей говорила, что это мой род из океана вылез и оброс руками и ногами, - сказала я.
- Ты их больше слушай, лесная женщина. Они сами вылезли, а на других кивают. Бледная Луна их чародейству выучила, и разным злым делам. Те, кого вы называете
племя Гранса, это тоже порождения Фангр. Просто на том берегу одна насекомая нечисть водилась, ведь люди за океаном не живут. Там не было от кого Фанграм людской облик перенять. А в наших землях они нашли заброшенные святилища народа Сингр. Такие, как святилище Возвращенного света, которое тебе, лесная женщина, снилось во сне. Завистливые фангры увидели на стенах святилищ изображения людей Сингр. Стали колдовать, чтобы видом им уподобиться. Удалось им это. Теперь многие из них даже красивее нас, несчастных. Только внутри они не такие, как народ Сингр. Ведь изображение показывает только внешний облик. Только внешнее сходство с людьми они и переняли. А внутри остались они в своем изначальном страшном, змеином обличии. Злы были порождения Бледной Луны, а увидев, что у них ничего не вышло, стали еще злее. Из зависти хотят истребить с лица земли все, что осталось от народа Сингриньен. Это хотя бы по вашим рассказам видно. Нелюди Фангр вас обоих еще в детстве погубить хотели. А потом твою женщину пытались обречь на бесплодие. Твоя женщина понять не могла, отчего Семь Зверей никогда на солнце не выходит. Не знала она, что фангры боятся Солнца, ведь оно отец погубленного рода Сингр. Ведомо тем, у кого змеиное сердце, что от солнечного света у них руки и ноги обратно отвалятся, и станут они снова морскими чудовищами. Поэтому прячутся в тени лесов. Выходят на поля и дороги лишь ночью, когда Бледная Луна выкатывает на небо свою медную колесницу с оловянными колесами. Тогда уж берегись тех, кого породила она! В океане же ты встретишься лицом к лицу с самой могущественной Фангр, владычицей волн. На земле у нее власти мало. А на океанском просторе она убьет тебя огромной волной, натравит на тебя морского дракона, или погубит медленной смертью от жажды. Продай ты лучше свою лодку да ступай к середине земли, к горе Эмбар. Там восходит солнце, там собрались те, кто уцелел из народа
Сингр. Рейг призадумался, а потом сказал:
- Ну да, буду я идти три года и три дня к горе Эмбар, а там мне еще какую-нибудь историю расскажут да посоветуют идти обратно к океану. Моя женщина говорила мне, что люди могут напридумать всякого волшебства какого нет. Я ей не верил. Думал: зачем сказывать небылицы без пользы? А теперь вижу, что у вас тут за удивительные истории можно много чего выменять. Чем длиннее и волшебнее, тем лучше. Все, больше никому не верю. Никакой я не среброкрылый сингриньен, и двух лун на небе никогда не было. А участь свою человек сам выбирает. Сам решает: быть ему змеей или орлом.
- А отчего же тогда кое-кто солнца боится и завидует бедным людям непонятно за что?
- Так может ему родители наговорили сказок будто он фангра, и что его чем-то невидимым судьба обделила. Ифри, умная женщина, не слушай их. Иди ко мне в лодку, я обниму тебя на прощание. Я спросила:
- Рейг, а вдруг Рябой тоже придумал историю про Страну мертвых? Он же сам говорил, что ему за его рассказы люди браги наливали.
Рейг не согласился:
- У него доказательства есть. Он рябой. Его и правда птицы исклевали. Это тебе не сингриньен и сингриньена, у которых никаких явных признаков не осталось. Значит, из всех рассказчиков только Рябому и можно верить.
Береговые жители тоже поверили рассказу Рябого, но плыть с Рейгом побоялись. Они подарили ему свое оружие, чтобы он отдал его мертвым. Они сказали: "Пусть мертвые сами сражаются с чудовищами, им уже терять нечего".
Смерть Белого Лиса
Моряки на кораблях возлагали на себя обеты, приносили жертвы океану и обвешивали корабли амулетами. А ведь плыли они на больших
кораблях, и вдоль берега. Я видела, что и Рейг тоже боится. Но от своего плана он не отказывался и вел себя по своему обыкновению насмешливо.
- А отчего ты не вешаешь на мачту амулет? - спросила я его.
- Ну подари мне твой пояс, вот и повешу, - ответил он.
- Оберег должен быть волшебный.
- А кто тебе сказал, что твой пояс не волшебный?
- Был бы он волшебный, была бы моя жизнь совсем другой. И не расстались бы мы с тобой навсегда!
- С чего вдруг навсегда? Это в сказочных песнях поют про разлуку навсегда, чтобы те, кто слушают, вздыхали и кидали монеты. А мы с тобой живем не в сказке и не в песне. Так что мы все равно рано или поздно встретимся. Если я не вернусь, то ты со временем умрешь и окажешься там, где я. Давай мне твой пояс, ведьма несчастная, и нечего мою доблесть в слезах топить. Солнце скрылось, подул ветер. На беду, попутный! Рейг стал хозяйничать в лодке и рассказывать мне о моряцких хитростях, но я поняла, что он пытается не думать о том, что ждет его в океане. Он протянул ко мне оцепеневшую руку, взял на память мой пояс. Холодные острые волны били в борт лодки, и ветер грозил оборвать ее привязь. Взгляд Рейга утратил твердость и скользил вправо и влево, как его утлая лодка, которую с пристани столкнули в океан. Сейчас легко будет отнять у него решимость, повернуть его в другую сторону. Вот в такое время паук вас мужиков и ловит... Надо заплакать. Зарыдать. Схватить Рейга за обессилившие страха руки.
Заговорить о нашем ребенке. Напомнить ему о родных лесах, весенних лугах и чистых источниках на склонах зеленых холмов. Не дать опомниться, опутать ужасом и
сомнениями и увести от океана, пока не поздно. Но я вспомнила, что он сказал когда-то торговцу, отцу восьмерых детей. Что лучше расти без отца, чем стыдиться за него. Если ребенок Рейга пойдет в него нравом, он не простит Рейгу, что тот побоялся в последний миг. И об умерших тоже
подумала. Обо всех убитых, обо всех умерших от холода и голода, о тех, кто не увидел в жизни ничего, кроме горя. И еще подумала, что Рейг ничем не заслужил паучьего обхождения. Я умею улыбаться в любых обстоятельствах. Меня Семь-Зверей научила. Я пообещала Рейгу, что мы с ребенком не
пропадем и будем его дожидаться. Сказала, что если мы дошли до океана, несмотря на все опасности, и раз Рейг снял с меня ледяное заклятье, то это значит, что удача сопутствует ему. И что умнее его на свете никого нет. И пусть все, кого он встретит, помогут ему. Рейг обрадовался, снова обрел смелость и сказал, целуя меня:
- Наконец ты пробудила меня от трусливого сна. А ведь про твой пояс я не шутил. Я избрал его защитным амулетом, потому что ты хоть немного любишь меня. Океан и удача пока еще не приручены, как некогда были приручены конь и собака. Зверь же приручается любовью и заботой, а не колдовством. Вижу я, что на луг Трех Богинь ты не выходила.
- А что это за луг? - спросила я.
- Это луг перед святилищем, где девушек обучают женским искусствам, и хитростям тоже. Но сначала испытывают их, чтобы решить, на что они годны и чему их учить. Весной, когда зацветает луг Трех Богинь, на нем собираются юноши окрестных племен. По приказу Великого Жреца юноши стреляют в цель из лука. А девушки выходят из святилища, каждая обходит ряд юношей, смотрит им в глаза, прикасается к ним и разговаривает с ними. Если с появлением девушки никто не отвлечется от состязания - тогда решают что ее дар такой: не отвлекать от дела. Ее берет к себе младшая жрица, будет учить ее женским ремеслам, покорности, терпению и бережливому ведению хозяйства. Потом ее отдадут ее замуж за бедняка или батрака. Совсем по-другому бывает, если при выходе девушки оружие начинает дрожать в руках юношей, а глаза не видят цель. В такой девушке, как говорят, живут Три Богини. Тогда к ней со ступеней святилища сходит сама Великая Жрица. Она будет
учить деву искусству пения и танца, украшению лица тайными красками, умению отдавать приказы и повелевать взором, счету денег, любовным ласкам и убранству стола. Потом она будет предложена в жены одному из самых почтенных людей окрестных племен, или его сыну. Если же при появлении девушки юноши раскроют рты и уронят луки - тогда она будет предназначена в жены одному из вождей. А сама Великая Жрица была некогда взята из тех девушек, при виде которых юноши начинают стрелять друг в друга. Ясно дело когда выходит дочь вождя, то юноши бьют мимо цели и ругаются между собой чтобы угодить ее отцу - так что она тоже будет обучаться искусству Трех Богинь.
- А ты на этот священный луг ходил? - Ходил. Да чуть Великого Жреца не пристрелил.
- За что?
- Сейчас узнаешь. Бывает, что при появлении девушки стрелы юношей начинают бить в цель так метко, будто от ее взгляда их луки стали волшебными. Тогда к ней подходит сам Великий Жрец.
- И чему он ее учит, и кому она достанется? - Он учит ее предсмертным песнопениям, и достанется она в жертву огню.
- Чем же она плоха?
- Говорят, что Великий Жрец подкуплен купеческим морским братством. Еще рассказывают, что в старину таких девушек отдавали героям - а красавиц, отнимающих
разум, подсылали врагам. Теперь своим подсовывают. Ведь сильные вожди могли бы создать военный союз и поднять цену на мех и металлы, да и работорговцев не впускать в наши земли. Поэтому и не дают им жен, которые могли бы призвать вождей к деяниям, достойным звания вождя. За это мне и хотелось пристрелить эту сволочь жреца, да не решился. Вождей тоже выбирают не без участия Морского Братства, но это уже другая история.
- А я этих вождей хотела уговорить объединиться и строить крепости!
- Ты бы еще на луг Трех Богинь пошла, умная женщина. Тогда Великий Жрец с южанами уже грелись бы у огня из Ифри. Перестрелял бы их всех, но моя цель плыть за океан. А в выборе женщины я как волк, которому нужна достойная его волчица. Не только советчица, но и соперница, чтобы мой ум не задремал и паутиною не затянулся. Давай на прощанье сыграем с тобою в твои мудрые игры. Ибо я с тобой играл и днем и ночью, но еще ни разу не играл, когда был охвачен страхом. Но думаю, что в плаванье мне придется уметь принимать мудрые решения даже когда смерть выйдет охотиться на меня. Посему сейчас хочу испытать себя в игре последний раз. Всего два светло-голубых цветных камня осталось у него в сумке из медвежьей лапы. Мы стали играть в "полет орла" ибо для этой игры нужно всего два камня, два орлиных крыла. В этой игре игрок не ведет бой другого. В игре в " полет орла " двое игроков помогают друг другу
прокладывать орлу путь между облаками. Таким было наше прощание, за игрою, в лодке, которую швыряли волны и бил океанский ветер. Кончилась игра, орел долетел до солнца. Рейг дал мне камни и в придачу монеты, что у него оставались, и сказал:
- Это тебе подарок, чтобы тебе было на что прожить до моего возвращения. Родится сын, назови Храбрый Бык в честь моего дяди. Если девочка, то дай ей имя Рейин, что означает Дочь Рейга. И не забудь про нашего приемного сына, Волчонка. Уведи его в свободные леса, пока не поздно, воспитай его вольным охотником. И не медли. Если хочешь вновь увидеть твоего приемного сына, уходи из города до захода солнца и никому не рассказывай о познаниях своих. Я не обманывал тебя: я люблю тебя больше, чем ты думаешь, и не привел бы тебя туда, где тебе грозит опасность. Но Валент Страбус не выпустит тебя из владений своих. Поэтому не оставайся зря на океанском берегу. Если я сумею победить хозяев Мира Мертвых, то я, как и все люди, стану бессмертным. Тогда у меня будет вся вечность,
чтобы найти тебя и нашего ребенка. Рейг отвязал лодку, поднял парус, и лодка устремилась к западу, легкая, как осенний лист. Мне хотелось кричать: морской владыка, верни мне любимого моего! Но я знала, что Царь Морей не возвращает никого. Из океанских волн донеслось горестное лошадиное ржание. Я подумала, что лишилась ума от горя. Но потом увидела, что это большой торговый корабль увозит прикованных друг к другу цепью испуганных лошадей, а они бьются на палубе и с тоской смотрят на берег. Звери-то все знают. Наверное, они чуяли, что океан гиблое место, и только отчаянные дураки туда лезут по своей воле! Я заплакала о них, и о лошадях и об отчаянных дураках. Наверное, мы, женщины, любим таких потому, что они сами себя любят слишком мало. Ведь и дождь быстрее впитывается в сухую землю. У меня не было надежды вновь увидеть Рейга раньше смерти моей. Я верила его слову и знала, что если бы он вернулся с победой, он пошел бы по всей земле искать ребенка нашего. Ведь даже участь чужого сына, Волчонка, не была безразлична ему. Но трудно мне было верить в успех Рейгова плана. Много историй про океан я выслушала, но ни единой хорошей. Да и Рябой мог свои злоключения и приукрасить, за брагу-то и славу. Может быть и не было в океане никакой страны
мертвых. На западе, там, куда ушла лодка Рейга, полукруг заходящего солнца осветил открытое море. Его далекий светозарный лик дерзко разрезали высокие темные волны, острые, будто зубы дракона или языки пламени погребального костра. Тайная надежда проснулась в сердце моем. Вдруг, когда Рейг увидит огромные волны открытого моря, он испугается? Но он не испугался. Я стояла на берегу и плакала о том, что он наверное уже не вернется в мир живых. А потом я вспомнила все, что было с нами, и поняла: Рейг был прав, когда сказал хозяину лодки, что в нем сила
чародея. Ведь закат, что вел нас к океану, был алее и ярче обычного заката. Вода из источников на нашем пути была сладка как никакая иная вода. Мы шли среди белых прибрежных дюн, где даже тени светлы, и негде укрыться от врага, но страх бежал от нас как лось от охотника. Там, где яростные волны бьются о высокие прибрежные утесы и люди приносят в жертву людей, мы рассуждали об устройстве разных государств, и хотя не стали бессмертными, но о смерти не думали. Рейг вернул трусливому торговцу котами храбрость и человеческий облик, а из Кровавых Коршунов создал малоумных баранов. И уж не Рейг ли обратил туман на лесной просеке в серебро и золото? А если он это сумел, то почему он не смог бы победить Фангр, Гранса и их порождения? Нет сомнений: мой возлюбленный вернется, и с ним ожившие умершие! Они пойдут к родным горам, они пройдут по лесной просеке, имя которой Путь Уходящего Света, но они будут идти по ней с запада в сторону восходящего солнца, и она станет для них Путем Возвращенного Света!
Подумав о Пути Уходящего Света, я вспомнила, что Рейг просил меня до захода солнца уйти отсюда. Но я думала: пусть этот Валент Страбус, кого все боятся, убьет меня... Тогда я встречусь с Рейгом в стране мертвых и помогу ему в битве с чудовищами!
Настала ночь. Волны отхлынули от берега, а люди пошли в город, одни на встречу со сновидениями, а другие на улицу Блудниц. Лишь самые бедные остались на песке, собирать мелких рачков, которых оставил океан. Рейг говорил, будто Валент Страбус рыщет здесь по ночам со своей свитой. Но
люди на берегу были спокойны, никого они не боялись. Я решила, что этого Страбуса люди придумали, как чудовищ из Леса Враждебных Теней. А Рейг, осел,
поверил! Хоть и герой, но все равно осел. Вдруг послышался тихий топот копыт. Все, кто был на берегу, упали на колени. Я спросила того,
кто был ближе ко мне:
- Что за божество идет сюда? Он ответил:
- Тебе оно не опасно. Я обернулась и увидела конный отряд. Всадники ехали неспешно, их предводитель оглядывал все вокруг - так вождь многочисленного племени объезжает свои владения. Они были не похожи на могучих воинов, которые стояли у входа в город. Видно, не за силу выбирали этих всадников. Легко и почти бесшумно скользили они в ночной тьме. Вдруг, к удивлению моему, они остановились. Неужели и они будут собирать рачков в песке? Тот, кто вел всадников, спрыгнул с коня и приблизился мне. По одежде - иноземец, обликом гордый и властный, но одет неприметно, не похож на ярких сыновей юга. Короткая темная туника, длинный серый плащ, подбитый мехом. У пояса меч, короткий и узкий. Такое оружие не дарует победы в сражении, зато легко скроется под одеждой. Повадками предводитель всадников был похож то ли на разбойника, то ли на охотника-ловца, или может быть, на хищного зверя. Тускло блестели под луной его темные седеющие волосы, короткие, жесткие и прямые. Смуглое лицо воина было гладким как темный лед: верно говорят, что у старого волка не бывает морщин. Он сказал мне что-то на неведомом мне языке. Потом перешел на мой родной язык. Слова он произносил странно - так говорил на нашем языке мой отец. Он строго спросил меня о моем происхождении: отчего мои волосы черны? Я сказала, что я Ифри, дочь мудрого ливийца Исмона, но рождена среди горных охотников. Властный южанин слегка улыбнулся:
- В этих холодных землях твое имя согревает кровь. Ифри, богиня Ливии, у нас ее называют Dea Africa. Как там у Геродота.... "В Ливию, агнцев кормящую, шлет поселенцем тебя". Ты родилась под счастливой звездой, твое божественное имя вызвало у меня желание провести с тобой больше времени, чем требуют мои служебные обязанности. Но сначала скажи мне: знаешь ли ты искусство письма и счета? Я рассказала предводителю всадников о том, чему учил меня отец. Потом я спросила:
- А ты кто, достойный воин, и зачем покинул ты свою родную страну?
Один из его воинов почтительно ответил за своего предводителя:
- Перед тобой сам Валент Децимус Страбус, легат легиона Вульпес. К нему обращаются за помощью подданные нашего правителя, если они волей рока оказались в чужих землях.
Значит, Рейг был прав, и Валент Страбус не придуманное чудовище? Но почему Рейг не хотел, чтобы я встречалась с ним? И как Рейг угадал, что тот, перед кем люди падают на колени, остановится, чтобы поговорить со мной? Валент Страбус не показался мне ни жестоким, ни склонным к безрассудному гневу. Он приказал мне:
- Следуй за нами, мы едем в наш город, Фанум Мартис. Ты знаешь здешний язык и привыкла к холоду. Постарайся быть мне полезной, и ты не пожалеешь об этом. Если тебе известны имена других пришельцев с юга, назови мне их, и я отправлю за ними моих людей. Я ответила, что должна вернуться в горные леса и научить моего приемного сына искусству охоты, ибо об этом просил меня муж мой. Легат сказал мне, будто обеспокоенный чем-то: - Если твой приемный сын обучен искусству письма и счета, я прикажу доставить его ко мне и возьму на службу. А ты не должна бродить по этим диким землям.
Таков закон страны нашей: ни один образованный человек не может покинуть пределы Империи, чтобы его знания не достались тем, кто может стать врагами нашими.
Как мудро заметил великий Аристотель, эти северные великаны преисполнены мужества, но недостаточно наделены умом. И хвала богам что это так. Ибо если дикая стая варваров сумеет прорваться сквозь оборонительные заграждения - будет разграблен один из приграничных городов, не более. Если же один из носителей знания уйдет в земли варваров и станет учить их - тогда вся Империя может оказаться в опасности. Стражи города доложили мне, что сегодня в город вошла темноволосая женщина, и я решил сам найти тебя и того варвара, которого ты выучила чтению и письму.
При этих словах в памяти моей встал Хсейор. В моем сне на Орлином Утесе он напомнил мне слова моего отца:
Is fecit cui prodest
Забывшись, я прошептала:
- Римлянин, ты - Белый Лис? Страбус тихо рассмеялся:
- Женскому разуму нужна вся жизнь для того, чтобы разгадать самую простую загадку. Имя нашему легиону: Вульпес, что на нашем язык означает: Легион Лиса. Твой отец велел тебе найти Белого Лиса, чтобы он помог тебе. Видимо, он разгадал нашу тайну, увидев знак Лиса в деревне дикарей с болота. У многих здешних вождей есть меч со знаком Врага иноземцев - доказательство того, что они в тайном союзе с нами. Тому, у кого есть такой меч, мы позволяем больше, чем тем, кто отказывается от дружбы с нами. Изображение лисицы сделано из золотосеребряного сплава, неведомого в этих землях, но хорошо известного на юге. Поэтому варвары не смогли бы подделать этот знак. Твой
отец несомненно догадался, где был выкован этот меч, и сообразил, что "сделал тот, кому выгодно". Да, мои служители называют себя слугами Белого Лиса и скрывают свои смуглые лица, чтобы варвары не поняли, к кому они отводят пойманных чужеземцев.
- Отчего вы не скажете им правды? - спросила я.
Легат снизошел до объяснения, думаю потому, что хотел взять меня на службу:
- Природа доносчика такова, что одной лишь награды ему мало. Иные северяне тащат мне иноземцев усерднее, если верят, что пойманный будет растерзан полубогом-полузверем, а не отправлен в родную землю. Впрочем, некоторые из приведенных мне южан действительно будут наказаны, ибо самовольно ушли за пределы Империи в земли наших врагов. Там, где власть дика и невежественна, она уничтожает иноземцев в своих владениях. Просвещенная власть преследует своих подданных, посмевших уйти в иные страны. Обычно она делает это руками диких обитателей этих стран: они сами истребляют тех, кто мог бы принести им
знания. Думаю, что наш тайный легион приносит Риму большую пользу, чем все боевые легионы вместе взятые. Мы уже внушили северным варварам страх перед изучением письменности. Они умеют рисовать знаки, именуемые рунами, но используют их только для гадания. Некоторые северные вожди знают о нашей истинной цели, но они сами не хотят письменности в своих землях. Не желают, чтобы оказались увековечены некоторые их славные деяния, боятся, что голоса убитых останутся в вечности, как посмертное эхо. Слишком много здесь берез, слишком много бересты для рукописей. Хвала богам! Эти варвары темны разумом, и останутся такими, но еще лучше было бы, если бы они существовали бы только в форме рабов. Поэтому мы постепенно склоняем их к братоубийству, чтобы они истребляли друг друга - а нас приманивали для содействия в их распрях. В приграничных землях мы уже достигли этой цели, превратили их
существование в бесконечную войну. Мы внушили им, что на небе есть некая страна блаженных, где реками льется любимое ими пиво, и якобы попадают туда только те, кто погиб в битве. Теперь они бьются даже не ради добычи, а чтобы избежать несчастья умереть позорной мирной смертью. Но в глуши этой страны многие все еще следуют каким-то древним законам Справедливого Солнца и живут в согласии. Здесь ты можешь быть нам полезна. Придумай, как принести смуту в эти племена, ведь ты родилась среди них. Для женщины ты не глупа. Ты поможешь нам в нашей тайной войне и получишь меч с изображением лисицы.
Верно говорят, что гнев и страх не живут вместе. Забыв, кто передо мной, я сказала легату легиона Вульпес:
- Валент Страбус, ты веришь, что служишь твоей стране в ее войне против варваров! А на самом деле ты служишь злым богам в их войне против всех людей земли! Вы хотите оставить большую часть рода человеческого во мраке невежества, погубить их в бессмысленных войнах - но вы и себя лишаете того, что мог бы принести вам их ум. Если бы варвары, нищие, рабы и женщины могли обучаться наукам и делились с вами мыслями своими, то мы сейчас умели бы все: могли бы добраться до звезд, узнали бы тайну вечной юности и оживли мертвых! Легат нахмурился, схватил меня за подбородок и стал рассматривать мое лицо, будто стараясь разгадать загадку:
- Дочь диких лесов, неужели ты из рода мудрых безумцев? Из тех, кто верит, что говорит от имени богов - пока судьба, что выше богов, не перемелет их кости в пыль? Неужели ты из тех небесных птиц, которых пронзают стрелами и душат, а они являются снова и снова? А может быть, ты вовсе не безумна... возможно, ты хитрее многих, северная амазонка. В юности я не получал наслаждения от плотского соития с женщиной, если она не сопротивлялась мне. Теперь мою стареющую кровь не может воспламенить та, что в споре сдается без борьбы. Женщины всех цветов и повадок делили мое ложе. Но ни одна из них не сумела возразить мне так, чтобы я не смог ответить ей раньше, чем она закроет рот. Тебе это удалось. Я отвечу тебе, но на размышления у меня уйдет ночь, и я хочу провести ее с тобой.
Он велел своим воинам оставить нас наедине, потом взял меня за руку и повел туда, куда не доходил прилив, где песок был сухим. Расстелил свой плащ и пригласил меня сесть рядом с ним. Потом тихо заговорил, глядя не на меня, а на океанские волны. Он разговаривал сам с собою, как те, кто привык к одиночеству, и голос его был насмешливым и злым, будто его сжигал горький гнев на богов, обрекших его на одиночество: - Ты родилась под счастливой звездой, дочь ливийца. Пока ты не наскучишь мне, ты будешь моей собеседницей в ночные часы. Высокие белокурые северянки прекраснее статуй из мрамора и золота, но темна и легка была волчица, вскормившая основателей Вечного города. Наследницы греческих гетер подобны раскрашенным мумиям Египта, они не имеют собственных суждений и повторяют чужие слова будто попугай, купленный у южных охотников. Они ленивы и изнеженны, они боятся снега и тумана, тьмы лесов и боевых коней. В тебе, дикарка, страстная африканская кровь смешалась с сильной германской или кельтской. Ты будешь сопровождать меня, когда я поведу моих воинов в глубь страны в поисках изменников и беглых рабов.
Я оттолкнула смуглую иноземца и напомнила ему:
- Одного из сыновей этой страны я назвала мужем моим, я поклялась быть верной ему. Он уплыл за море, но я буду ждать его. Страбус в ярости сжал зубы, его лицо снова стало подобным темному льду: - У тебя не может быть нет никаких обязательств в отношении темного разумом животного, которое верит, что сможет переплыть океан в кожаной лодке. Думаю, что он уже утонул, и тем лучше для него. По твоим словам, твой возлюбленный был стражником в этом городе. Всем стражам-варварам известен наш закон, который он посмел нарушить. Северянин, посмевший сойтись с подданной
Империи - будет изорван бичом на площади перед храмом Марса. Если же она образованна - его ждет смерть. Чем больше она знает, тем страшнее будет пытка, и чем дольше сын Севера и дочь Юга были вместе, тем длиннее будет казнь. Ибо ни одна капля чистого знания не должна упасть в мутный пруд их невежества. Вот отчего Рейг не захотел рассказать мне о Валенте Страбусе. Если бы я знала
правду, я бы не пришла провожать его на берег океана, я даже не приблизилась к Рейгу! Грозный темный океан! Скажи мне, где теперь Рейг и жив ли он? Но далекий, тихий шум волн заглушал проклятый голос того, кто называл себя Белом Лисом: - Дикарка, когда я говорил о моем влечении к женщинам, которые не сдаются без борьбы, я не имел в виду глупого упрямства! Я люблю словесные сражения с женщиной, но лишь в присутствии двух
свидетелей: теплого огня и хорошего вина. Иди за мной, ибо в эту ночь боги благосклонны к тебе. Если ты сумеешь не утратить моего расположения, я подарю тебе волшебную черную кошечку с белыми лапками, и у тебя будет столько рабов и рабынь, что ты не будешь успевать давать им приказания. Семь
Зверей научила меня быть хитрой. Я сказала: - Тот, кто назвал меня женой, не имеет невольников и сам снимает свои драные сапоги. В этих диких землях я не встречала иных, поэтому полюбила его. Ты вернул мне разум, и я пойду за тобой как тень. Но нельзя изменять мужу, не погадав сперва по старинному обычаю. В нашей стране гадают по полету стрелы, закрывают глаза и стреляют из лука. Если стрела улетит в небо, значит, жена должна хранить верность. А если стрела упадет на землю - тогда Мать Земля дала жене законное разрешение делать все, что она хочет. Но чтобы гадание было честным и без обману, разгони отсюда всех. А то стрела не упадет на землю, а застрянет в чьих-нибудь ребрах, проклятье на него и на его род! Легат приказал всем разойтись, и берег опустел. Я подняла лук, а Страбус рассмеялся: - Славное гадание! Вот она, женская верность: женщины нерушимо верны только самим себе! Я напишу об этом в Рим, тем моим друзьям, кто верит в добродетель варваров. Его живот еще трясся от смеха, когда в него вонзилась стрела. Стрелы горных охотников никогда не падают на землю. К удивлению моему, старый воин не
стал звать на помощь. Он сказал лишь: - Проклятые тупые стрелы. Я буду умирать до зимы. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, что убила меня только потому, что высоко в небе все птицы кажутся черными. Я не только убила, но и ограбила его, забрала себе его коня. Да окажется этот конь быстрее, чем весть об убийстве Валента Страбуса.
Мне надо было соображать, как разделаться с заокеанскими чудовищами, а я совсем не про битву думал, глядя на серые волны. Я вспоминал восход солнца у разбойничьей пещеры, когда я впервые увидел губы Ифри, алее рябины, и ее косы, чернее ягод ежевики. Я сказал этой горянке, что выберу себе подругу
не за цвет волос, но это такая хитрость против женщин. Чтобы они не знали, что ты думаешь на самом деле. Ведь я всегда любил полный опасностей сумрак леса и темную ночь, хозяйку тайн. И священных черных воронов всегда чтил. Разве сумел бы я забыть эту воронову сестру! А ресницы у нее такие длинные, что я видел их даже после захода солнца.... Берег был уже далеко, а мне чудилось, будто Ифри стоит рядом со мной, улыбается мне и разговаривает со мной. Смотрит на меня ласково и ободряюще, а глаза у нее светло-золотые, будто мед, собранный с самых белых из всех растущих в полях цветов. До встречи с ней я был один. Как первый или последний из людей на земле... Наши хуторянки и селянки таких, как я, не хотят - мол много рассуждаешь и много знать хочешь. Мы, говорят, хранительницы мудрости. А вам, мужикам, большого ума не надо чтоб топором-то махать. А если и будет у вас ум, все равно в первой же битве у вас его из головы дубиной выбьют. Да имея ум-то, может вы и не захотите в сражение лезть. Знай одно: быть храбрым и ходить с грозным видом! Вот что надо хитрой дочери Матери-Земли. Тогда хоть и будешь называться глава семьи, а на самом деле станешь при ней вроде пса сторожевого,
дом охранять и чужаков распугивать, за кормежку и ласку. Да дрова рубить для ее священного домашнего очага. Слышал я, что на берегах южного синего моря не так, что там не всеми познаниями владеют женщины. Я не верил. Как можно сравниться разумом с той, кто одним взглядом лишает тебя
разума? Но Ифри была воспитана мудрым отцом из южных царств, и видно он ей внушил, что мужчина все-таки умом равен женщине и тоже способен к обучению. У меня глаза голубые, как у несмышленого волчонка, а у нее золотые, как у взрослой волчицы9. Древним и мудрым был мир ее отца, но как на равного, смотрела на меня золотоглазая дочь Исмона. Она научила меня письменности и играм, которые учат принимать решения. Рассказала мне про науку логику, рассуждала со мной обо наилучшем устройстве государства и верила, что я смогу доплыть до другого берега. Правда, может быть, лучше бы иметь мне строгую жену, которая дала бы мне браги и ногу
кабанью, да велела дома сидеть... так думал я все чаще, глядя в бескрайний холодный океан. Как был я один, так и один и остался, сидел с моим псом среди несчетного стада белогривых волн. И думал я, что все женщины колдуньи и ворожеи. Они заставляют свою добычу видеть то, чего нет и быть не может. На самом деле может быть Ифри просто оплела меня хитрыми женскими чарами. Я верю, что она меня любит, я в сердце моем говорю с ней! А она, наверное, уже забыла меня. На деньги, которые я ей оставил, она купит себе тунику из тонкого льна, такую, чтобы из-под ткани просвечивала ее смуглая грудь. Раздобудет себе новый цветной пояс и краски для лица, про которые я сам сдуру ей поведал. Разве можно женщине говорить такое, убей меня молния! А еще вплетет она в свои проклятые змеиные косы цветные камни, те светлые голубые
камни, что я ей оставил! Зачем я ей их дал? Будут мои камни в ее волосах как голубой цветок-лотос в реке Нил, про который она мне рассказывала. Станет жена коварная искать себе нового мужа, или о ней позаботятся люди Валента Страбуса. Я уже начал догадываться, что этот Страбус и есть Белый Лис. Только проверить не успел. Уйдет к лису-Страбусу на службу моя ученая жена, а я тут без нее сижу сам как лиса без хвоста, одинокий и несчастный. Женщины, они как океан, заманивают, влекут к себе своей красотою, а потом мучают тебя без всякой вины. Мне от этого океана было тошно, будто это я был женщиной беременной. А Ифри, думал я, от моего ребенка уже избавилась. В портовом городе есть улица Блудниц, а там хватает умеющих помочь в этом. Когда лодка падала в пропасть между двумя крутыми валами, ужас разрывал мне сердце, и спрашивал я себя тогда: почему тот, кто создал мир, не сделал людей из железа? Ведь я был сын гордой свободнорожденной страны и должен был не ведать страха! А на деле не совсем так выходило. И дорогу спросить было не у кого. Рыбы и чайки в разговор не вступали. Видно они и правда были не на моей стороне, а на службе у чудовищ из мира мертвых. Однажды проплыл вдали кит, нелюдимый и тоже безмолвный. Вот уже чайки почти все исчезли, а другого берега все еще не было видно. Но я верил, что я окажусь там раньше, чем у меня кончится запас воды или придет буря. Ведь Рябой сумел выбраться из той страны без лодки. Значит, далеко это быть не могло. Я направлял лодку на запад, надеясь, что я не проплыву мимо Страны Мертвых. Такой остров в океане вряд ли затеряется. Огромна должна была быть страна, которая собрала всех умерших из всех земель. Ведь мертвых больше, чем живых, а мир живых наверное не имеет пределов. Отец Ифри рассказывал ей, что за дальним теплым морем скрываются горы, пустыни, леса и даже еще один океан. Несчетное множество людей родилось в подлунном мире, и многие из этих людей уже мертвы. Как же велик должен быть Остров Мертвых! В северной части океана небо редко бывает ясным, и солнца я не видел. Но плыл не вслепую, ведь по левому борту лодки южное небо светилось драгоценным сиянием в разрывах темных туч. Глядя на этот свет, я вспоминал, как моя мать осторожно выводила литой золотой узор на железной рукояти меча, выкованного моим отцом. Это было изображение Священного Солнца. Мой отец и мать мои верили, что солнечный знак сделает оружие справедливым. Они и сами были людьми правого пути, но судьба оказалась несправедлива к ним. А я даже не успел научиться отцовскому ремеслу, и если сказать правду, умел только охотиться и воровать. Ветер дул с северо-востока. У меня поверх кожаной куртки был шерстяной плащ, он же заодно и одеяло. Мой свой плащ, неволшебный. Зато сотканный из хорошей овечьей шерсти. Ведь серебряное одеяние с изображением рыбы, подаренное озерным волшебником, еще рано было доставать из котомки. Волшебник велел надеть его в мой смертный час, но до гибели мне еще было далеко. А еще, хоть я и бродяга бездомный, но у меня гордость есть! Ифри объяснила мне, что означают слова "ослово упорство", и понял я, что вовсе не за стойкость молодой волшебник дал мне этот дар..... Да еще чуял я шкурой - а она у меня чуткая, как у зайца уши - что в день, когда волшебники делились на добрых и злых, этот неучтивый волшебник в стороне стоял. Поэтому хотел я верить, что без его волшебной одежды смогу обойтись. Ведь у меня еще оставался запас воды, вяленое мясо и сухой моряцкий хлеб10. Но все чаще думал я, что мудрая Ифри
хорошо сделала, когда раздумала плыть со мною. Не за что ей было любить такого как я. И хозяин лодки был прав, назвав меня отчаянным дураком, хотя это и обидное оскорбление. Да и волшебник про осла-то может быть не зря говорил... Не было нигде никакой Страны Мертвых. Океан был пуст, как моя глупая голова. Я завернулся в мой шерстяной плащ и пса моего прикрыл, чтобы не мерз на студеном ветру. Я сказал моему Земному Хоарденну: "Мужайся, волчий сын!". Ответа я не ожидал. В старину собаки говорили на человеческом языке, но замолчали, когда узнали, что люди сделали ругательство из славного имени их собачьего рода. Пес помалкивал, лишь смотрел на меня осуждающе, и прав был. Зря я его в океан потащил, не собачье это место. Волны с угрозой били в борт, плащ не согревал нас. Зато северным ветром лодку сносило к югу. Это обрадовало меня! Я ведь не знал, вернусь ли живым из плаванья, а мне хотелось перед смертью побывать там, где небо всегда голубое, солнце горячее, будто огонь костра, а океан синий, как глаза моей матери, а ветер теплый и ласковый, как ее руки. И вот на седьмой день плаванья солнце вошло в полную силу. Одинокая чайка поднималась к вершине неба, солнце пробивало насквозь ее белое оперение, и внутренний край ее крыльев сиял, будто лезвие священного золотого серпа. От тех несчастных, кто плавал на галерах, я слышал, что в южном небе солнце обнажается для убийства. Я не верил им, ведь солнце доброе, оно не может убивать невиновного! Теперь понял, что может. В небе ни одного облака, лишь горячая смертельная синева. Пришлось поверить еще и в небывалое: что голова может болеть! Другого берега все еще не было видно. Воды осталось совсем мало, и она стала такой гнилой, что даже пес пить ее не хотел. Северо-восточный ветер потерял силу, будто и его истерзала южная жара.
Наконец ночь пришла, но холоднее не стало. Мне казалось, что небо налилось кровью, а на гребнях волн сияют изгибы белых молний. Я терял разум, уже не было океана, мы шли с Ифри по диким лугам, и трава колосилась красной зернью, а огненные птицы, насылающие лесные пожары, сжигали землю дотла. Но собака не залаяла, и я понял, что краснокрылые птицы всего лишь мерещатся мне. Потом подумал, что если мне видится то, чего нет, то жить мне осталось недолго. На заре я сказал моему псу:
- Хоарденн, у меня рот сохнет. Скоро я говорить не смогу. Слушай меня сейчас. Ты не ешь меня мертвого. А то сам потом станешь выть от одиночества.
Но я не умер ни в тот день, ни в ту ночь. Вот снова взошло солнце, а в нем мучение и смерть. Не смог я доплыть до другого берега. Пришло время воспользоваться подарком волшебника с берега лесного озера. Я достал из котомки странную одежду с изображением лосося и подставил ее лучам солнца. Никакого колдовства. Я подумал, что дар волшебника потерял волшебную силу и ничего не сделает...ни доброго, ни злого.... Но вдруг изображение рыбы загорелось золотым светом. Вот теперь у меня уже сомнений не было! Я стал было просить у рыбы смелости, свежей пресной воды и попутного ветра, лучше похолоднее. Но не получил просимого. Однако рыба-то сияла волшебно и обнадеживающе. Я оделся в волшебную одежду и стал шепотом рассказывать ей мою жизнь и зачем я плыву за океан - чтобы священная рыба-лосось помогла мне. А солнце поднималось все выше, и собака бессильно выла на дне лодки. Сил у меня уже не было
говорить ни с волшебной рыбой, ни с собакой. Кровь билась в сердце и в висках, перед глазами были лишь огонь и черный пепел. Пусть Ифри избавится от моего ребенка, пусть найдет другого мужа, или пусть уплывет на корабле в далекую солнечную Ливию моя волчица, которую я любил ласкать. Теперь лишь одно желание осталось у меня. Увидеть саму Смерть. Ведь встретить ее можно только раз в жизни. Я прикрыл глаза цветным поясом Ифри и смотрел сквозь перекрестье нитей, чтобы отражение солнца на волнах не выжгло мои глаза раньше, чем я встречусь с той, что забирает всех без разбору. И вот она появилась вдали. Она шла с юга, наискось против ветра. С жалостью я посмотрел на белые кости ее некогда прекрасного и смелого лица. А потом запрокинул голову и в знак
поражения подставил ей горло.
Волшебный город
Вы думаете, я умер? Какое там умер. Здесь история только началась. Вдруг лодки, собаки, океана, синего неба, солнца и убивающей жары не стало. Я будто шел через подобие снежного тумана. Было не тепло и не холодно, не темно и не светло, это была не земля и не небо, и не знаю, долго ли это длилось или один миг. Я ничего не видел, и ни звука не было слышно, но я знал - сам не знаю как - что рядом со мной что-то есть. А потом увидел под ногами пол из дерева. Было это чье-то жилище, странное, колдовское. В стене было окно, совсем прозрачное, наверное из волшебного льда, только лед был не тающий и не холодный. Я глянул в окно и увидел, что колдовство принесло меня на высокую башню. Вокруг были другие башни, тоже не с бойницами, а с окнами. А внизу по дороге ехали избушки на колесах! Решил я, что волшебная одежда принесла меня сюда за то, что я ее наконец солнечным светом напоил. Оглядел жилище и увидел на стене изображения волшебника с озерного берега и его сероглазой красавицы. Их лица были так искусно нарисованы, что я сразу узнал волшебника и волшебницу. В их жилище было много разного удивительного имущества. Я ничего не тронул, ведь Храбрый Бык некогда выучил меня учтивому поведению. Только, смертельной жаждой томимый, пива выпил. Было оно спрятано в странном коробе, в котором притаилась зима - хотя вокруг лето. А налито в прозрачный сосуд, и уж чего мне стоило его открыть, поймет только медведь, которому доводилось запускать лапу в дупло с медом! Медведь мне и посочувствует. О, Небо! Ну зачем пиво так крепко закрывать? Волшебник и волшебница не приходили. Смотрел я через окно на избушки с колесами, на высокие дома и на людей в странных одеяниях, и думал: попался я хуже зайца! Места дикие. Ни деревьев, ни травы, ни человека разумного вида. А у меня ведь не было ни топора, ни ножа, ни лука со стрелами. Все в лодке осталось. Зато в жилище волшебника на столе лежали два серебряных обруча. Как велел волшебник, один из них я надел на голову. Никаких чудес не случилось. Что мне было делать? Но я уже понял, что волшебство дело не быстрое, иной раз надо подождать. Задремал я, ведь в океане ночью не выспался. А то, что случилось потом, долго считал сном. Вот что было со мной... я думал, что во сне, а теперь знаю, что наяву. Проснулся я от того, что кто-то стучит в дверь и зовет меня по имени. Дверь была так хитро заперта, что мне бы ее вовек не открыть, если не был бы я смышленый сын умного оружейника. А когда я ее все-таки сумел отворить, то увидел на пороге троих, странного вида! Стрижены коротко, как грязные звери римляне. Одеты так, будто решили меня рассмешить. До этого дня я таких одеяний нигде не видел. А вот этих троих вроде уже где-то встречал! Вдруг один из троих как заорет:
- Мореплаватель, откуда ты взялся? Я говорю ему гордо: - Меня волшебная одежда принесла. А ты кто, и откуда меня знаешь? Он напомнил:
- Да ведь мы с тобой когда-то встречались, ты спас меня. Я торговец котами. Меня зовут Всегда-Удача. Ты мне еще когда-то дал талисман, а я тебе про океан всякие глупости рассказывал, будто там Драконий остров есть. А это обруч на голове... как бы тебе объяснить... на твоем языке, волшебный. Он это... сканирует.... читает... да ты небось и слова такого не знаешь.
Я ему сказал, что я еще и не то знаю! А читать знаки меня научила моя женщина.
Тогда у дерзкого торговца котами спеси поубавилось, и он заговорил со мной на равных:
- Ну вот, читает. Воспоминания в твоей голове. Смотрит, есть ли у тебя здесь кто-то знакомый. А вот он! Он! Он! На столике стоит мой любимый! Это поискующий
короб, именуемый компьютер! Он говорит по связи, именуемой "модемная", с обручем, именуемым "сканирующий". Он увидел мое имя в твоих воспоминаниях и вызвал меня сюда. Я взмолился:
- Не кричи, безумное сонное видение, а то разбудишь меня, и проснусь я в своей лодке.
Потом спросил, кто те двое, что ним явились, и почему мои воспоминания их сюда вызвали. С ними-то я не был знаком. Всегда-Удача мне говорит с улыбкой:
- Это же Кровавые коршуны. Лесные разбойники, от которых ты меня спас. Я бы от удивления топор выронил, если бы он у меня с собою был! Спрашиваю его:
- Они что, теперь твои друзья?!
А он мне:
- Не мои друзья, но они тоже твои знакомые. Поэтому компьютер их вызвал сюда вместе со мной. Теперь мы все тут будем жить в дружбе. А обруч с головы не снимай. Он твои желания угадывает! У них тоже были такие обручи вокруг головы. Я ничего понять не мог, и вот что мне рассказал торговец котами:
- Ты в будущих временах. Одежда, которую ты носишь, именуется скафандр, но не простой. Он может унести человека в прошлое. А потом вернуть обратно в будущее. Именуется это: пространственно-временная телепортация. А кормится оно от солнца. И именуется это...
- И именуется это солнечная батарея, - влез в разговор один из Кровавых коршунов. Всегда-Удача не обиделся на такую неучтивость и продолжал объяснение:
- Вот! Батарея солнечная. Она самая. А одежда, солнечного света напившись, тебя взад вперед по пространству-времени путешествует. Надо только уметь с ней
управляться. Я ему говорю:
- А я-то не умею. Почему ж я вдруг попал сюда к вам? Он мне объяснил:
- Эта одежда по дрожанию крови слышит, если у человека начинает сильно биться сердце, или наоборот, если сердце останавливается. Тогда она понимает, что ее владелец в опасности, и приносит его назад в будущее. Именуется это: "возврат аварийный". А то представь себе, что было бы, если человек из будущего попал туда, где мы с тобой раньше жили. За одним кустом волчья стая, за другим разбойники, за третьим трясина бездонная, за четвертым племя воинственное! И много других всяких бед может внезапно
случиться! Этак человек из будущего сгинет раньше, чем сообразит дать своему скафандру команду спасаться обратно откуда явился. Посему создатели машины времени предусмотрели возврат без приказа ее владельца, если тот попал в беду. В таком случае машина времени приносит его туда, откуда он начал свое путешествие. А если одежда сменила хозяина, то новый хозяин окажется там, откуда отправился в прошлое прежний владелец. В то же время и в то же место. Хозяин твоего пространственно-временного скафандра видно отправился в прошлое отсюда, из собственного дома, что теперь
именуется: квартира. Ты в океане был охвачен страхом, а скафандр умеет это распознать. Вот он и принес тебя сюда. Я пытался уразуметь сказанное, а один из презренных Кровавых коршунов стал насмехаться надо мной:
- Вот и трус ты, Рейг. Умный скафандрик-то все про тебя правильно понял. А ты еще нас топором пугал.
Я ему говорю, что топор у меня в лодке остался, но если ему развлечений хочется, то я могу ему челюсть свернуть, а если и это его не развеселит, то я его череп на дереве повешу. Они оба обиделись, обругали меня каким-то тупым варваром, пообещали, что меня из будущего выгонят, и ушли. Всегда-Удача сказал им вослед:
- Зря ты так с ними. Не думай, они исправились! Они теперь современные люди, вот! Я говорю:
- Когда же они успели исправиться? Еще и года ведь не прошло?
Всегда-Удача ответил мне:
- Не годы прошли, Рейг. Со дня нашей встречи прошло два тысячелетия. Не удивляйся, ибо здесь у тебя будет еще много более важных причин для удивления. Здесь много оживленных людей из прошлого. Это Остров мертвых. Я не понял с первого раза, но он мне снова объяснил, что они теперь умеют возвращаться в прошлое, в любой миг в прошлом. И могут забирать оттуда людей. Вот тогда я обрадовался. Я ему говорю:
- Всегда-Удача, не зря тебя Удачей зовут! На счастье ты мне повстречался. Скажи мне быстро: как с этим волшебной одеждой обращаться? Научи меня как мне во времена моего детства вернуться! Я предупрежу людей моего рода о хитрости, которую затеяли их враги. И в бою им помогу. А если ты мне дашь избушку на колесах, какие у вас здесь повсюду ездят, то я один на все вражеское племя страху нагоню. Но Всегда-Удача мне сказал то, что меня не обрадовало:
- Рейг, в прошлом нельзя ничего менять. Даже в самых малых событиях. Иначе изменится и будущее. Здесь нам живется хорошо, а кто знает, что будет, если все изменится? Поменяешь прошлое: может быть и вообще никого в живых не останется, либо чудища какие повылезут. А некоторые говорят, что если станешь менять время, оно тебя убьет. Вот как если вытащить камень из основания уже построенной стены, то стена на тебя рухнет. Поэтому нельзя исправить ничто из того, что случилось. Я ему говорю:
- А как же вы умирающих забираете к себе? Ведь если человека утащить, прошлое поменяется. Кого будут хоронить? А он мне объяснил
- В том-то и дело, что спасти умирающего - это единственное, что можно сделать без опасности что-то изменить в прошлом. Здешние ученые люди научились делать точное подобие тела человека. Именуется: биокопия. Это тело не живое - это неотличимое подобие живого тела. В миг, когда человек умирает, его забирают и на его месте оставляют в прошлом подобие того, кем он был. Подменяют быстро, почти мгновенно, чтобы люди не заметили, что умирающий исчез. Ведь мы повелители времени, для нас вечность может быть одним мигом, но по желанию нашему для нас один миг может стать долгим, как вечность. Быстрее, чем слеза падает на землю, повелители времени могут унести умирающего и положить на его место его точное подобие. Пусть люди прошлого оплакивают и хоронят
биокопию. В прошлом ничего не изменилось, а человек спасен. Здесь же наши ученые целители могут вернуть умирающего к жизни. Могут даже омолодить человека. Так я некогда умер, и в прошлом зарыли в землю мое неживое подобие, а я попал сюда. И облик мой изменил к лучшему, ибо здешние многоученые люди и в этой науке преуспели. Я его выслушал, попросил повторить четыре раза, наконец понял и спросил:
- А отчего тогда Ифри не пришла меня встречать? Должен ведь быть предел женскому коварству и неверности! И где люди моего рода? Я все-таки верил в глубине сердца моего, что Ифри не забыла меня, хотя не всегда я был нежен с ней. Всегда-Удача ответа не знал и сказал без большой уверенности:
- Давай спросим поискующий короб, именуемый всемогущий компьютер. Он на все ответ дает. Как вы вашего ребенка собирались назвать? Я ему говорю, что если сын, то Храбрый Бык, а если дочка, то Рейин. Всегда-Удача стал искать, а потом повинным голосом сказал:
- Я не могу найти среди оживленных никого с такими именами, из тех времен и тех мест, где жил ты. Но ведь бывает так, что человека до сих пор еще не нашли, чтобы оживить. Ведь чтобы забрать умирающего из прошлого сюда, надо знать, когда и где пришел его смертный час. Его дети это обычно знают. А их дети знают, где и когда умерли их родители. Так розыск и идет, от новых поколений к предшествующим. Если же из рода никого не дожило до наших времен, человека найти невозможно. Многие роды пресеклись в прошлом. Сам знаешь, как мы тогда жили: войны, голод.... Но ты не горюй. Если еще не нашли, так позже найдут. Я ему говорю:
- Подожди! Нет Храброго Быка?! Как Ифри назвала сына, я не знаю. Если она вообще его родила. Но моего дядю тоже так звали. Почему его нет здесь?
Всегда Удача говорит: - Может быть, его род пресекся. Поэтому некому его искать.
- Но ведь Храбрый Бык многим помогал, он защищал слабых. Когда и где он умер - все знали. Из тех людей чье-то потомство да выжило! Почему они не перенесли его сюда?
- Потому что он защищал слабых, а не сильных, - ответил мне кошкоторговец.
Я не удивился, услышав это... да и Храбрый Бык не удивился бы.
Но я еще не до конца утратил надежду, что мир справедлив. Я спросил :
- А есть тут кто-нибудь по имени Волчонок-Смерть-Врагам, сын Удара Молнии и колдуньи Семи Зверей? Он некогда избрал Ифри приемной матерью. Волчонок, наверное,
знает, что случилось с Ифри и нашим ребенком. Ты поищи его. Всегда-Удача опять стал нажимать куда-то пальцами и пристально глядел на поискующий короб, именуемый компьютер. Я решил, что это гадание такое. Всегда-Удача погадал и объявил:
- Волчонок-Смерть-Врагам живет здесь, в этом городе. Да ведь он зять самого господина Большого Козла, предка нашего правителя! Давай пойдем к нему. Вдруг не выгонит. И вот побрели мы по странной гладкой дороге. Там везде волшебные избушки ездили, а чем им кони плохи, я не понял. Вдали синело море, и высокие дома-башни стояли на самом берегу. Остров был удивительный и волшебный, но я на него смотреть не хотел. У меня все еще глаза от океанского солнца болели, а еще я был в ярости на здешних правителей, за мою семью, за моих друзей. Они были достойные люди, почему никого из них не вернули к жизни? Я спросил Всегда-Удачу:
- А тебя за какую доблесть оживили? Человек ты тихий, а ведь перышко далеко летит, когда привязано к стреле. Какая стрела тебя сюда принесла? Он признался - все-таки честный - что после нашей встречи пошел служить Валенту Страбусу. Тот брал на службу людей уважаемых, обладающих властью. Торговец котами таким и стал, когда я ему подарил талисман-оберег. С того дня все северяне Всегда-Удачу смертельно боялись. Слово его стало законом. Ну а говорил он... говорил он то, что ему римские хозяева нашептывали. А в будущих временах, когда этого людоеда Страбуса оживили, он вернул к жизни всех, кто особенно усердно угождал ему.
Я спросил тогровца: а чем Страбусу плохи многоученые люди из будущих времен? Всегда-Удача презрительно ответил:
- Они ленивы и изнежены. Ни слуха, ни нюха. И в темноте плохо видят. Когда он упомянул Валента Страбуса, я пожалел, что мой топор в лодке остался. Пока я оплакивал мой топор, мы пришли к Волчонку. Думал я: если Ифри воспитала его так, как я советовал, то он сумеет помочь мне.
А вот и я, Волчонок. Где я так хорошо устроился? Там, где властвуют над временем. В миг моей смерти, на границе между светом и вечной тьмой я увидел людей в серебряных одеяниях. Они перенесли меня в неведомый мне мир, на далекий остров в южной части неведомого мне океана. На их странной серебряной одежде было изображение выпрыгнувшего из воды лосося. Не знающие нашей тайны наверное могли бы подумать, что это комбинезоны для подводной охоты. А на самом деле, лосось - это то, во что превращает своего хозяина устройство для пространственно-временной телепортации.
В моей первой жизни Ифри рассказала мне легенду, которую слышала от своего отца Исмона.
Некогда Бог-кузнец создал игрушку для своего сына Эти-Ти - мир, в котором мы живем. Звезды он сковал из серебра, луну из золота, землю из красной меди, горы из серого железа, небо выточил из сапфира и зажег в синем небе солнце из огня. Из цветной глины слепил он людей, зверей, птиц и деревья, и все другое, что видят наши глаза. А потом он произнес два отцовских запрета: не играть на берегу Реки Времени и не прикасаться к солнцу. Но всем известно: если в сказании есть запрет, то его всегда немедленно нарушают себе же на беду. Так и в истории Исмона вышло. Полдень настал, было жарко, Эти-Ти забыл слова отца, побежал на берег Реки времени и стал играть нашим миром. Сначала он потрогал звезды, и были они холодны, как вода горных озер. Потом он потрогал луну, и была она холодна, как горный лед. Тогда подумал Эти-Ти, что солнце еще холоднее, и решил поиграть и с ним. "Непослушание отцу до добра не доводит", говорил мудрый Исмон. Глупый Эти-Ти схватился за солнце, обжегся, взвыл, разжал руку и уронил наш мир в Реку времени. Течение времени унесло мир, в котором мы живем. Горе нам, живущим в нем! Река не вернется к истоку. Так и мы уже не можем ни вернуться в счастливые прошедшие дни, и не суждено нам исправить содеянное нами или другими людьми. А боги не могут нас найти в волнах Реки времени, и напрасно зовем мы их на помощь. Если верить сказанию, Эти-Ти бежит по берегу Реки времени, хочет выудить из воды наш мир, но догонит его только тогда, когда станет взрослым и научится бежать быстрее, чем время.
Так вот, насчет сравнения времени с рекой. Когда лосось идет на нерест, и на его пути встречается участок реки со слишком быстрым
течением, лосось выпрыгивает из воды и так преодолевает препятствие. Пространственно-временная телепортация - это краткий выход в иное измерение, прыжок лосося над течением реки времени. Вы, наверное, спросите: да разве это возможно?! Ведь, казалось бы, для этого надо буравить, прорывать ходы в пространственно-временной структуре! Вам небось уже воображается что-то железное, лазерное, термоядерное.... и технически нереализуемое в обозримом будущем. Но ведь пространственно-временная телепортация - это то, что происходит с вами, когда вы мечтаете, видите сны или вспоминаете прошлое. Или когда вы сидите с "отсутствующим видом" - в каких мирах тогда путешествуют ваши мысли? Или например сейчас вы читаете мой рассказ, и вы уже не в вашем доме - вы рядом со мной, в моем мире и моем времени, вы не на вашем любимом диване, а на моем далеком острове в океане. Ведь мысль не знает ни
расстояний, ни преград. А еще она умеет и любит возвращаться в прошлое, снова и снова переживая его. И может даже мысленно разговаривать с умершими... Долгое время эта способность считалась "просто воображением". Есть такое странное суеверие у этих современных людей: все, что их наука
объяснить не может, они называют "воображением". Но не все люди будущего таковы. Некоторые именно в области "воображаемого" ищут тайную, скрытую реальность. Будущий изобретатель пространственно-временной телепортации был из этой категории современных людей. Он всерьез заинтересовался тем, в
чем биология пересекается с физикой: электрической активностью мозга. Как вы наверное знаете, клетки мозга, нейроны, обмениваются между собой электрическими сигналами, и такие же электрические импульсы, только более мощные, идут по нервным волокнам. Долгое время считалось, что единственная цель этого - передача информации. Как в компьютере. Но живая природа сложнее, хитрее ее технического подобия. Только тайны свои она выдает неохотно... пусть ее неразумные дети до поры до времени не знают, что их мысль способна реально
перемещаться в пространстве и времени, и что мысленные разговоры с далекими или умершими людьми - тоже реальны. Вольный полет мысли... для него не нужны никакие "дыры" и "двери" в пространстве и времени, не надо никаких странных железных конструкций.... поэтому тот, кто искал секрет телепортации,
надеялся найти решение, изучая не структуру пространства и времени, а архитектонику мозга. Но мозг сложен - где искать? Интуиция
подсказала изобретателю, что всепроникающая способность мысли более всего проявляется в снах. А ведь видеть сновидения могут лишь животные с хорошо развитой корой головного мозга. Значит, тайна скрыта в коре мозга? Где именно? Ведь кора мозга многослойна. Внимание исследователя привлекает наружный слой коры мозга, называемый "молекулярный слой" или lamina molecularis, состоящий из плотного сплетения нервных волокон. Изобретатель проводит точные измерения, и они показывают, что эта сеть из нервных волокон генерирует электромагнитное поле сложнейшей, очень необычной конфигурации. Находчивый исследователь копирует эту структуру, сплетает из тончайших проводов аналог lamina molecularis, стараясь создать такое же электромагнитное поле в лабораторных условиях. И именно тогда он находит подтверждение тому, о чем он уже давно интуитивно догадывается: это электромагнитное поле экранирует, нейтрализует силовые линии нашего трехмерного пространства! Окруженный экранирующим электромагнитным полем, мыслящий мозг находится в особом, ином измерении, где понятия "прошлое", "будущее" и "расстояние" не имеют смысла. Исследователь начинает экспериментировать с созданной им оболочкой из тончайших проводов. Его гипотеза подтверждается: в этой оболочке все, что угодно, может превратиться в подобие мысли, мечты - быстрой и всепроникающей, умеющей возвращаться в любой миг в прошлом, повелевающей пространством и временем. Самолет в этой серебряной оболочке сможет лететь рядом с птеродактилями, а подводная лодка плыть в древнем океане, где еще не зародилась жизнь. Экранирующее электромагнитное поле в оплетающих их проводах сделает их подобием призрака, сновидения... Только в будущее таким способом невозможно переместиться, по той простой причине, что будущее еще не существует. Но зато настоящее и прошлое открыты для путешественника в пространстве-времени. Включение электрического тока в экранирующей оболочке временно выводит его за пределы трехмерного "реального мира". Это и есть секрет скафандра для телепортации, который сплетен из тончайших проводов. Питаясь от солнечной батареи, он создает вокруг тебя экранирующее электромагнитное поле. Это устройство позволяет своему владельцу не только перемещаться в пространстве, но и подниматься к истоку того, что древние называли
"рекой времени". Поэтому скафандр для пространственно-временной телепортации украшен образом выпрыгнувшего из воды лосося. Правда, эту одежду и скафандром-то назвать трудно, настолько она тонкая и легкая. Скорее, комбинезон. Но стоит выключить электрический ток в экранирующей оболочке
комбинезона - и его владелец "вывалится" в трехмерный мир, там, где он пожелает. В любом месте, в любой эпохе. А если слетать в прошлое и положить любой предмет из прошлого в "корзину", сплетенную из экранирующих проводов, то его можно будет забрать с собой, как уносят из прошлого воспоминание. Но когда воспоминание будет вынуто из серебряной оболочки - оно станет реальным предметом в реальном мире. Единственная техническая проблема: для полета сквозь пространство и время должно хватить энергии в аккумуляторе, которых заряжается от солнца. Но обычно ее с избытком хватает на то, чтобы экранировать своего хозяина от силовых линий пространства и времени, чтобы он мог перемещаться легко, как в невесомости. Надо лишь быть осторожным и немедленно возвращаться в наш мир, если путешествие в пространстве-времени стало опасным. Но это уже вопрос здравого смысла. Но здравый смысл есть не у всех. Поэтому комбинезон для телепортации оснащен устройством для аварийного возврата в случае, если у его владельца
начинает слишком быстро или слишком медленно биться сердце. Правда, иногда он вытаскивает из прошлого любителей экстрима как раз в тот момент, когда
начинается "самое то самое!!!". Путешественники в прошлое конечно недовольны, но осторожность есть осторожность. Ни у кого нет желания их потом оживлять -
что возможно, но хлопотно и технически сложно. Наш остров принадлежит тому, кто изобрел устройство для пространственно-временной
телепортации. Он называет себя Господин Изобретатель, или - чтобы короче - Господин И. Живут на его острове в основном люди, взятые из прошлого. Сам город вполне современный, а жители острова в большей или меньшей степени хранят верность своим старинным обычаям. Я, например, их давно забыл. Ну не любил я никогда наш дикий и холодный край, мечтал жить в более просвещенной стране. Здесь я осовременился до такой степени, что иногда мне кажется, что мне просто приснилась моя прошлая жизнь: бескрайние леса, дома, освещенные смоляными факелами, бородатые люди с секирами... И работа у меня вполне современная. Я просматриваю старые газеты, книги, документальные фильмы и электронные документы и нахожу тех, кто мог бы быть полезен нашему правителю. Составляю список кандидатов на оживление. Кто выбирает из него, не знаю. Знаю только, что будет с теми, кого выбрали. Мой повелитель оживит их и заберет себе, и они будут работать для него, из благодарности за возвращение к жизни. Или потому, что Господин И. может предложить им все. Действительно ВСЕ. Он может даже оживить их умерших родных. А может быть, они согласятся из страха, потому что иначе их уничтожат, и никто не узнает об этом. Ведь тот, кого наш повелитель взял себе, во внешнем мире уже умер, и его труп подменен биокопией. Наш повелитель - хозяин пространства и времени, жизни и смерти. Поэтому не думаю, что кто-то откажется иметь с ним дело. Оживляет наш правитель главным образом ученых - лучших из них. Они работают для своего спасителя, и наш остров в техническом отношении далеко превосходит внешний мир. У нас есть все для реанимации и омоложения: нанохирургия, тканевая инженерия, генетическая медицина. Есть саморазвивающаяся компьютерная сеть, чтобы управлять владениями нашего господина-короля. Ну и многое другое - я даже не знаю всего, до чего мы уже дошли! Осталась у нас единственная проблема: как скрыть все это? Наш правитель может ВСЕ, но если кто-то другой изобретет устройство для пространственно-временной телепортации, то у него появятся конкуренты. А этого Господин И. конечно не хочет. Поэтому: 1.Строго запрещается давать кому-то телепортационный скафандр. 2.Строго запрещается говорить с кем-то в прошлом, кроме тех, кто умирает в одиночестве и не сможет никому рассказать, что к нему приходили люди из будущего. 3.Строго запрещается без личного разрешения правителя выходить во внешний мир или в ближнее прошлое. Да, но как скрыть существование огромного научного центра на острове в океане? Ну, для этого у Господина И. для этого есть много денег, и следовательно, очень много возможных способов скрываться. Все его приемы мне неведомы, я знаю только, что наш островок находится в регионе, где одновременно происходят войны на двух уровнях:
между двумя конкурирующими спасителями родины и между четырьмя местными наркомафиями. Правитель сам в какой-то степени финансирует эти войны. Местным борцам-героям нет дела до научного центра на островке, затерявшемся в океане, а остальные жители планеты Земля бояться соваться сюда. Да скорее всего у них и желания такого не возникает. Ведь обитатели внешнего мира, современные люди - странные существа. Они интересуются всем, чем угодно - кроме того, что происходит в научных центрах, откуда к ним может прийти спасение или гибель. Наш повелитель во внешнем мире называет себя "ученый чудак", а тихие ученые чудаки - это именно те существа, кто меньше всего привлекает внимание жадной до сенсаций публики. Ну, на этом повесть об острове пока закончу. Остальное сами узнаете, по мере развития событий. Так вот, однажды сижу я за компьютером - я работаю обычно дома. Дело уже идет к полудню, и вдруг являются, как бы сказали в современном романе, "двое неизвестных". У одного вид был более-менее современный, а в другом я признал по одежде человека моего времени, из моих родных мест, и говорил он на нашем языке. В его появлении ничего странного для меня не было. Людей из прошлого у нас
достаточно, и не все любят осовременивать свой облик. Но в Центре Оживления, прежде чем выпустить в город, их долго и подробно знакомят с нашими обычаями. К тому же они срочно приводят себя в порядок всеми самыми продвинутыми технологиями - у нас тут все жители воистину божественной красоты. А вошедший был с обветренным лицом, смертельно усталый и сильно обгоревший на солнце. Здешние жители следят за собой, они бы себя до такого состояния никогда бы не довели. Скорее луна рухнет на землю, чем здешний обитатель как минимум кремом от солнца не натрется! Так что не наш человек, и непонятно откуда взялся. Его приятель, тот который приобщенный к цивилизации, назвал свое имя, компьютер нашел его в центральной базе данных, и на экране обрисовалась его визитная карточка:
Всегда-Удача, торговец котами в отставке
Там же указывалось, чей он почтенный предок. Всегда-Удача вежливо улыбнулся и смиренно сел поодаль. А тот, кто вошел первым, устремил взор на экран компьютера - с интересом, но без особого удивления и без суеверного страха. Я люблю иногда почитать для развлечения так называемую научную фантастику. Обожаю истории о людях прошлого, попавших в современный мир - про нас то есть. Придумают же! Воображают, что косматый пришелец станет в ужасе отпрыгивать от зажигалки или телевизора. Фантасты, они фантасты и есть. Никогда не были знакомы ни с одним древним человеком. В его понимании
волшебство было явлением нормальным. Так чего удивляться-то? И уж тем более пугаться? В его жизни опасностей было столько, что он к ним давно привык. Что ему какой-то безобидный компьютер или телевизор, без когтей, без зубов, без меча, без топора... ну даже если движется волшебная картинка - так на то она и волшебная. Движущаяся картинка нарушает законы природы? Можно подумать, что древний человек имел какое-то понятие о законах природы! Для человека нового времени эти законы святы, как некогда были святы боги. Человек нового времени верит, что они вечны и незыблемы, и он придет в ужас, если что-то не может быть объяснено этими "законами". А древний человек существовал в непонятном и непредсказуемом мире. Он верил в колдовство, он считал, что в мире возможно все, и был готов к любым чудесам. Да и сам ужас перед колдунами древнему человеку был неведом, именно потому, что он верил в их существование! Для современного человека ведьмы и колдуны остались в области смутных детских страхов: их вроде нет, но кто ж его знает.... А древний человек был твердо уверен, что колдуны и ведьмы обитают в каждом лесу и на каждой горе, также как драконы, оборотни, говорящие звери и хитрые гномы. Встреча с ними показалась бы ему событием заурядным, он был готов к этому. Из сказок он все знал про их нравы и обычаи, причем во всех сказках храбрый герой этих колдунов всегда побеждал. Так чего их бояться? К тому же если рассуждать здраво: раз колдунов и
ведьм за пределами сказочного мира никто никогда не видел, значит, они не решаются показываться людям на глаза. Следовательно, не так уж они сильны, и с ними
можно справиться. Поэтому пришедший ко мне древний человек не был испуган, а лишь разумно осторожен в незнакомом ему мире. Он - на
всякий случай - ничего не трогал, но в панику не впадал. Кстати, в фантастической литературе наивные создания из прошлого принимают
современных людей за колдунов, падают на колени и задабривают. На самом деле эти наивные создания хорошо разбирались в характере тех, с кем встречались. Инстинкт, интуиция, жизненный опыт... И необходимость! Без этого умения древнему человеку просто невозможно было бы выжить. В современных фильмах "древние люди" рубятся топорами с таким тупым видом, будто колют дрова. А ведь на самом деле в поединке важна была не только сила удара, но и умение мгновенно оценить сильные и слабые стороны противника, его характер и его душевное состояние на данный момент, чтобы угадать его возможную стратегию боя. Ну и конечно даже в обыденной древней жизни надо было уметь быстро понять, кому можно доверять, кого следует опасаться, кого можно подчинить себе, а кого лучше не гневить лишний раз... Так что древний человек даже в вечернем тумане, с первого взгляда - по походке, по осанке, по наклону головы - мог отличить раба от свободнорожденного, батрака от хозяина поля, воина-всадника от того, чья обязанность водить коня на водопой. Меня мой гость явно не воспринимал как
волшебника, даже не как доверенное лицо волшебников. Наверняка пришелец сразу понял, что я обычный подневольный работник в этом городе. Но обращался ко мне учтиво. В наше время тоже было понятие "воспитанный человек", и видно пришелец был одним из них. Он представился мне полным именем:
- Арн-Рейг-Всесветлый.
- А я Волчонок-Смерть-Врагам, - ответил я. В современных книгах про нас имя обычно соответствует характеру героя. На самом деле оно соответствовало чаяниям и упованиям родителей. Я никогда никого не убивал, даже кур. И кстати вспомнилась моя теща, которую звали Медовый Зайчик... Пришелец из прошлого принялся рассказывать мне свои приключения. Тут я понял кто он. Рейг, второй муж моей приемной матери! Когда-то Ифри изваяла Рейга из соснового бревна. Хотела показать дочери, каким был облик ее отца. Оказалось, что ей удалось добиться определенного сходства. И
у соснового Рейга - и у этого пришельца из прошлого - вид был бравый, гордый и исполненный готовности к любым ударам и поворотам судьбы. Только тот Рейг,
который сейчас стоял передо мною, не был таким веселым, как в рассказах Ифри. Может потому, что в океане со смертью повстречался? Его верного топора при нем
не было, зато он был одет в серебряный телепортационный комбинезон с изображением выпрыгнувшего из воды лосося. Рейг стал скрытничать и
не сказал мне, откуда у него взялся эта "волшебная одежда". Мол тот, кто подарил, велел помалкивать. То, что человек из будущего вступил в контакт с Рейгом, меня не удивило. Нам разрешено разговаривать с обреченными на скорую смерть. Только с такими людьми мы можем разговаривать без опасности изменить что-то в прошлом. Но почему этот неизвестный даритель отдал Рейгу устройство для пространственно-временной телепортации? Ведь в прошлом нельзя оставлять ничего, и уж тем более машину времени! Потом до меня дошло. В жизни Рейга полученный подарок ничего не изменил - он все равно уплыл бы в океан. В прошлом ничего не изменилось. Видимо, таинственный даритель все рассчитал правильно: лесной бродяга оказался из категории "отчаянный дурак". Те, кто владеет машиной времени, могут заглянуть в прошлое человека и узнать, можно ли ему доверять. Видимо, слову Рейга можно было верить. Он никому не рассказал о "волшебной одежде" и не отказался от своего плана плыть через океан, то есть туда, где его ждала верная смерть. Честно, как ему было велено, воспользовался телепортационным скафандром только в последний момент - в одиночестве, где его исчезновение не было никем замечено, кроме его собаки, которой тоже суждено было умереть. Неужели честность все-таки вознагражда.... Нет, все-таки наказывается. Неизвестный друг-волшебник не появлялся, а в нашем городе у этого Арн-Рейга-Всесветлого не было ни родных, ни друзей. Это уже выяснил
с помощью компьютера Всегда-Удача, а я проверил на всякий случай. Будь ты хоть трижды верен своему слову, все равно выкинут подыхать обратно в лодку. Как там этот Рейг говорил.... отрубить руку, протянутую для лизания.... Точно выкинут, пинком, и хорошо еще если просто выкинут и дадут помереть спокойно. Здесь надо быть тихим-тихим-тихим... как, например, Волчонок-Смерть-Врагам. Пока я размышлял об этом, Рейг неодобрительно окинул взором мой кабинет и спросил:
- А где твое охотничье вооружение, мой приемный сын? Или Ифри не выучила тебя выходить на зверя? Я ответил: в новое время - новое оружие и иная охота. Правды-то конечно не сказал... На самом деле было так: когда Ифри вернулась из своего странствия к океану, она решила увести меня в вольные леса. Мол ее возлюбленный говорил: "Пусть наш приемный сын научится полагаться только на себя, как хитрый лис или зоркий ястреб". Ну не понимал я, зачем мне учиться не боятся темного леса, постигать премудрость изготовления лука из ветки ясеня, вырезать из кости наконечники для стрел, привыкать к дождю и снегу и знать, как в одиночку справиться с хищным зверем. Ведь мне была ведома наука письма и счета! Вождь огородников, Козел, ценил меня и уважал больше, чем своих взрослых друзей-вождей. А если бы я вдруг когда-нибудь не поладил со старым Козлом, любой из этих вождей с радостью взяли бы меня к себе. У них тоже было что считать-записывать. Ведь власти у вождей становилось все больше, хозяйственных забот тоже. Но по местному поверью, изучение грамоты было опасно. Станешь рисовать иноземные знаки - правая рука превратится в заячью лапу! Так что я был единственный грамотей в этих землях и знал, что уж я-то не пропаду. Но Ифри считала своего Рейга самым умным на свете и упрямо старалась исполнить его совет. Она привела двух оборванных старых охотников и сказала, чтобы завтра на заре я шел с ними постигать лесные тайны. Напомнила, что отрок должен беспрекословно повиноваться
родителям. Я пошел жаловаться на жизнь моей подруге, младшей дочери вождя огородников. Ее звали Прекрасные Глаза, потому что глаза у нее были ослепительно-голубые. Хитрая девочка обычно опускала их долу, будто обдумывая что-то. Я думал: она редко поднимает ресницы, и ее яркие глаза не выцвели, не поблекли от солнца. Вот моя подружка мне и говорит:
- А вот если мы с тобой поженимся, тогда над тобой не будет родительской власти. В тринадцать лет уже можно вступать в брак. Мой отец любит и ценит тебя, он не откажет. Жениться я решил за две минуты, хотя в те времена еще не знал, что такое минута... да и о том, что такое женитьба, тоже
знал мало. Вождь действительно согласился принять меня в семью, чтобы я не ушел на службу к другому вождю. Той же ночью он назвал нас мужем и женой. Утром я
сказал Ифри, что я уже не под родительской властью. Моя приемная матушка оставила меня в покое. Видно, поняла, что я готов на все, лишь бы меня в проклятый лес не тащили. Кстати, старый Козел теперь тоже здесь. Хитрый огородник знал, как надо действовать, чтобы вырастить большое и раскидистое родословное древо. Его род не пресекся, он рос и цвел, и в далеком будущем один из его потомков овладел тайной пространственно временной телепортации. Получив власть над временем, наш повелитель стал оживлять своих предков, и говорят, напился с горя, когда узнал что происходит по прямой линии от какого-то древнего огородного пугала по имени Большой Козел. Он видно немного по-другому своих предков себе представлял. А потом познакомился поближе с моим тестем и понял, какое сокровище наш Козел! Теперь они дружат - вместе ездят на охоту на саблезубых тигров. Мой тесть полюбил охоту, когда узнал, что в случае чего от тигра можно спастись обратно в будущее. А вот моей тещи пока тут нет. Господин Козел сказал: мы будущие завоеватели мира, и нам пристало жить в холостяцкой суровости. Потом когда-нибудь оживим, у нас еще вся вечность впереди. Теперь я знаю, что я древний германец. В книгах про нас прочел, что у нас была сомнительно-славная репутация разрушителей и захватчиков. Но я - старая мирная версия, и жил далеко от тех мест, где происходили военные набеги. К тому же отличался нравом осторожным и рассудительным. Любил сидеть дома и размышлять о чем попало. А теперь я живу в комнате полной книг, которые я прихватил из разных эпох в прошлом. Сплю, по привычке, на медвежьей шкуре, рядом с моими книжными сокровищами.
У нас тут много древних германцев. Не знаю, что такого в нас особенно хорошего... Об этом надо бы спросить нашего повелителя, который знает все. Его поэтому зовут "вессенфюрер", что в переводе означает: "научный руководитель". Ведь знание - его сила. Он копит сверхтехнологии, но не просто так, а чтобы захватить всю землю, и не просто так захватить, а чтобы ему еще и спасибо сказали. А пока - умного человека сразу видно! - он финансирует фильмы об Избранном, который спасет человечество. Таких фильмов все больше и больше, а тем временем - чтобы Избранному было от чего человечество спасать - Правитель финансирует все, что может человечеству повредить. Но пока спасение человечества - только в стадии проекта. И вообще не мое это дело, у меня своих забот хватает. Ко мне приперлись два варвара, и один из них, почтенный торговец, прост душой, как овца из глухой деревни, и имеет очень туманное представление о мире, куда притащили его потомки. А другой - вообще никакого представления, но уверен, что здешние добрые волшебники должны помочь ему, потому что он хороший человек и чтит законы
Справедливого Солнца.
Оторвология
Этот бывший торговец котами, Всегда-Удача, почтительно косясь на меня, объяснил Рейгу, что именно здесь и сейчас решается судьба его погибших родных. И что он, Рейг, должен написать "прошение", именуемое "заявление". Я-то в успех такой затеи мало верил. Но я всегда стараюсь сделать все, что от меня зависит. Приготовился сочинять прошение от имени Рейга. Но он от моих услуг гордо отказался:
- Я сам могу. Я знаю письменность. Я ему говорю:
- Ну да, Ифри мне рассказывала, что она тебя научила. Но здесь не знают этой письменности. Не поймут. Рейг засмеялся: - Я и другое искусство письма знаю. Наше, древнее. Которое все понимают. Я дал ему ручку, Рейг подивился на нее, потом приноровился. Нарисовал женщину с развевающимися косами, кулак с дубиной, занесенный над чьей-то лопоухой головой, и молнию, которая била по лопоухому с
другого боку. Да, я знал эту письменность. Это означает: "Давай мою женщину, а не то череп проломлю, и Небо будет на моей стороне". В наши времена такой стиль не считался невежливым, а всего лишь, как бы сейчас сказали, "деловым". - Хорошее заявление, понятное? - спросил Рейг. - Я похоже нарисовал Ифри? Сейчас буду рисовать мою семью тоже. Я сказал ему, что прошли времена, когда можно было объясняться таким образом. А Всегда-Удача шепнул, что если уж он хочет писать прошение сам, то пусть рисует себя на коленях, с воздетыми руками перед большим-большим Главным Человеком. А Главного Человека зовут господин Волчонок-Смерь-Врагам, он зять самого господина Большого Козла! - Смерть тебе, ведьмин сын! - раздался грозный возглас, и сапог Рейга оказался перед моим носом. - Ты зачем к нему на письменный стол-то залез? - в ужасе ахнул бывший торговец котами. Видимо боясь моего гнева, он быстро-вежливо распрощался и выскользнул за дверь. Рейг возмущенно крикнул ему вслед: - Я думал, стол тут поставили для тех, кто хочет высказать презрение к тому, кого ты зовешь "начальником". На колени становятся побежденные и такие трусы, как ты. А меня никто не побеждал. Если ваш вождь хочет плату, я могу работать для него или вступить в его дружину. Я не стал ему говорить, что теперь, чтобы получить работу, надо тоже писать коленопреклоненное прошение. Перед моим носом возвышался драный сапог Рейга, а на сапоге был вышит оленьими жилами бегущий конь. Мне бы заорать на древнего нахала... а мне было весело. Вот странно - ведь этот Рейг мне никто, и человек я необщительный. А при появлении этого отчаянного дурака вдруг почувствовал себя как левая рука в присутствии правой. Чтобы Рейг все-таки слез и мы могли спокойно поговорить, я объяснил ему, что Главный Человек не я, и не передо мной он должен становиться на колени. Рейг засмеялся и сел на край стола. Я был уверен, что его "прошение" никто читать не станет. А почему я сам не мог помочь ему? Потому что для оживления нужна биокопия, для подмены трупа. А биокопию умирающего можно сделать только по специальному разрешению. Но я не тот человек, кому такое разрешение дадут. Правда, без разрешения можно спасти человека, если исчезновение его тела ничего не изменит в прошлом. Такие случаи бывают: человек погиб без свидетелей, и тело не было найдено. Мы могли бы забрать его. Но мой дешевый временной комбинезон двоих из прошлого принести не смог бы. Это одноместная машина времени. У меня слишком низкий статус среди Несмертных - ну и комбинезон соответствующий. К нему прилагается телепортационная сумка, носить на ремне через плечо. Но у моей сумки грузоподъемность тоже самая низкостатусная. А я уже наслышался страшных историй о тех, кто попытался прихватить из прошлого что-то слишком тяжелое. Их больше не встречали в будущем. Искали в прошлом, но не находили и там. Упали ли они в разрыв во времени под тяжестью того, что тащили? Или сами были разорваны временным вихрем? Или застряли где-то, в узких ходах иных измерений? Не знаю. Во всяком случае, я из прошлого приношу только старинные книги, почитать в свободное время. И то по одной, и не очень тяжелые. Но человека принести я не мог бы. Я оживил только моих родителей. Господин Козел поинтересовался их прошлым, ощутил духовное родство с ними и устроил мне разрешение на их оживление. А вот Ифри он не любит, потому что она когда-то хотела забрать меня у него и отдать на воспитание охотникам. И видеть ее здесь он не желает. Кстати, таких, как Ифри, здесь видеть не захотел бы никто, не только старый Козел. Потому что именно такие, как она, могут рассказать наши секреты чужакам. И по многим другим причинам... Я уже давно убедился: иногда, чтобы все правильно понять, надо найти правильное слово. Назвав что-то правильным точным названием, яснее понимаешь, что это такое. Я уже давно искал наименование для типа людей, который преобладает на нашем острове. Долго думал над термином. Советовался с компьютером, мы с ним перетрясли все словари латинские, греческие и даже кельтские, авестийские и санскритские. У нас компьютеры теперь все языки знают. Но несмотря на все познания моего электронного друга, ничего подходящего в этих словарях мы с ним не нашли. Зато компьютер подсказал мне точное словечко из языка тех, кого раньше называли славянами. Простой и понятный термин: "оторва". "Оторвы" как бы оторвались от всех связей, обычно объединяющих людей, и не имеют никаких обязательств перед внешним миром. В человеческом сообществе "оторвы" сами по себе - и себе на уме. Мир людей для них как лес для охоты. Хотя конечно оторвы не всегда об этом во всеуслышание сообщают. Именно этот тип людей преобладает в нашем мини-обществе. Нам никто не нужен, кроме нас самих. Внешней опасности никакой - можно заглянуть в ближнее прошлое и узнать заранее, если против нас готовится какой-нибудь заговор. Мы можем все. Нам всем всего хватает - все можно украсть из прошлого. Смесь сказочного королевства и лихого пиратского корабля. Внешний мир нам не опасен. Внутренняя смута тоже вряд ли может вспыхнуть. У нас делить-то в сущности нечего. Борются только за более высокий статус. Ведь высокое положение в местной иерархии означает большую грузоподъёмность у твоего телепортационного устройства: можно больше утащить из прошлого. Ну и кое-какие другие мелкие радости. Но благодаря технологиям омоложения жизнь здесь вечная. Многие верят, что рано или поздно все само приплывет им в рот, поэтому лбами не сталкиваются. Между собой не дерутся, понимая, что это себе же дорого обойдется. Так что стая у нас миролюбивая. Но вот слова "чужак" и "потенциальный конкурент" пробуждают в мирной счастливой оторве ярость дикого зверя. Когда-нибудь создадут науку "оторвология", и тогда никто не будет задавать дурацкий вопрос: "Почему до сих пор не оживили Храброго Быка?!". Рейг говорит, что его дядя многим помогал. Вот поэтому и не оживят Храброго Быка. Вдруг захочет помочь людям из внешнего мира!
Что я могу сделать в такой ситуации? Ничего. Только помочь написать слезное прошение... Все это я пытался объяснить Рейгу, в понятных для него словах. Он понял, но по-своему: - Ты бы меньше думал, чего ты не можешь, тогда бы у тебя было больше времени думать, что ты мог бы сделать! Ифри рассказывала, что ты когда-то привязывал свой разум веревкой, чтобы он не оставил тебя. Хорошо ты его привязал, благоразумия в тебе больше, чем смелости. Знаешь что, Волчонок? Соси мой
@ Сначала я оскорбился, потом вспомнил, что в наше время через "мужское молоко" передавались мужские достоинства. Древний вариант
детского питания. Тем более что Рейг считает меня своим приемным сыном... но все равно обидно, потому что сие предложение означает: по части мужских достоинств мне еще расти и расти. Я спросил его: - Приемный отец мой, ты давно мылся-то? - Не
помню. Я предложил ему смыть с себя пыль далеких странствий. Душ Рейгу понравился. Он уважительно спросил: - А вода у вас из иных миров течет? Волшебная? У меня-то? Обычная. А вот нашему Повелителю Времени доставляют экологически-чистую воду из древних пресных озер. Кстати! Наш Правитель объявил конкурс на самое гениальное предложение: что еще можно утащить из прошлого? Рейг, давай участвуй! Может быть, выиграешь оживление для твоих родных. Так я его озадачил. Пусть думает и не задает мне вопросов, на которые у меня нет желания давать ответ.
Папа знает все
А тут - сжалься надо мной судьба - мой папочка пришел! Удар-Молнии подвинул второе кресло и пристроился рядом со мною. Рейг учтиво поздоровался с ним. Про славные папочкины подвиги Рейг скорее всего слышал от Ифри, но в лицо конечно не знал. Удар Молнии тоже не знал лица пришельца. Но кто это, понял сразу. Потому что
МОЙ ПАПА ЗНАЕТ ВСЕ
На ухе Удара Молнии блестящий металлический полумесяц. Портативное устройство, подслушивающее мысли. Удар-Молнии знает, что думает посетитель, он знает, что думаю я. Несмотря на природную лень, он пошел работать в городскую охрану, чтобы заполучить престижный сканер мыслей. Наши стражи следят, чтобы никто не замыслил рассказать наши секреты посторонним, и мой отец - один из этих агентов. Не надо думать всяких ужасов про злобную диктатуру. У нас диктатура полностью демократизирована. И подслушивать чужие мысли могут все, был бы интерес и свободное время. Кстати,
многие здешние обитатели очень-очень-очень-очень хотят, чтобы другие подслушивали их мыслительный процесс в малейших деталях! Люди у нас продвинутые и откровенные. Даже если бы сканирующий мысли обруч на голове не был бы общеобязательным, он все равно не вышел бы из моды. Ведь каждый желает, чтобы его ценные размышления и эксклюзивные переживания немедленно стали достоянием общественности. Чуть посетила его какая-нибудь необыкновенно оригинальная мысль - бежит к публичному подслушивающему устройству и чуть ли не подпрыгивает, чтобы было лучше слышно! Прям готов на голове танцевать, лишь бы Большой Брат обратил на него хоть какое внимание. Многие даже в конкурсах участвуют, чтобы попасть в Церебральное шок-шоу "Откровение", где их шокирующие мысли будут транслироваться на весь город 24 часа в сутки. Но подслушивают у нас мало кого - ибо занятие это тяжкое и неблагодарное. Я когда-то заглянул в головы здешних жителей. Хорошее средство от бессонницы, лучше, чем овец считать. Скорее всего, и мои собственные рассуждения - такие же снотворные. Все мои мысли я давно
передумал. А больше заняться мне как-то и не чем, кроме работы. А вот папа любит поинтересоваться, что у ближнего в голове. У него сканер мыслей красивый, самого модного дизайна, Удар-Молнии с ним повсюду ходит и очень горд. Правда у нас любой может иметь Всеслышащее Ухо. Даже подростки с ними бегают. Но если ты не страж, тогда это удовольствие платное. А папочке и тратиться не пришлось, и модель у него самая лучшая - слышит далеко и даже сквозь стены! Думаю, что он обзавелся Ухом в силу природной подозрительности: он всегда боялся, что его не уважают. Теперь - ура! - он убедился, что так оно и есть! Не знаю, обрадовало ли его это. Во всяком случае, он не расстается с новой игрушкой. Я его просил снять подслушивающее ухо хоть когда он со мной разговаривает. Я против папы ничего не замышляю. Я не вообще ни против кого ничего не замышляю. Сними, говорю, ухо свое. Удар Молнии в знак протеста отпрыгнул аж до другого угла комнаты. Он свой слуховой аппарат даже ночью в кровати носит. Вздрагивает и воет во сне. Трется о подушку, отчаянно чешет ухо, будто на нем клещ повис. А чтобы снять - да ни за что! Поскольку у нас никто ничего не замышляет, страже у нас стеречь нечего. Поэтому она совмещена со Службой Угадывания Желаний. Основная отцова работа заключается в том, чтобы подслушивать желания свиты Повелителя и находить тех, кто эти желания мог бы исполнить. Бывший деревенский колдун, он отлично вписался в новый мир. Теперь сидит на нужной ветке, с нужным выражением лица. Принят в лучших домах, знает, что говорить и чего не говорить. Подражает тем, кому удалось устроиться на ветке повыше. Любит и умеет запустить чем-нибудь увесистым в тех, кто пониже. Я когда-то, еще во времена моей прошлой жизни в северных лесах, говорил Ифри, что нет такого зверя по имени "обезьяна". Есть такой зверь... Что отец читает мои мысли, к этому я давно привык. Невыносимо утомляло лишь то, что в нем, кажется, проснулась поздняя
любовь ко мне. Он всегда подозревал, что моя матушка "уже брюхатая за ним увязалась". Но обзаведясь подслушивающим аппаратом, Удар Молнии прочел в ее мыслях что я и правда его сын. Теперь любит! И хочет быть любимым! Вот Семь-Зверей давно забыла о моем существовании, и за это я благодарен ей. Что касается отца.... Я готов был на словах выражать симпатию и уважение к нему, но отец ведь слышал и несказанное. Читать мысли научились, а вот управлять ими - нет. Пока еще нет. Как говорила моя матушка Семь-Зверей: "В чужой голове должный порядок навести нельзя, хоть ори хоть грози хоть ногами топай". Может быть, когда-нибудь эта техническая проблема решиться... Но если наука решения не найдет, то бедный папа, сверхчувствительный в отношении того, что я о нем думаю, кончит нервным срывом. Ему бы развлекаться, а он старается "наладить отношения" со мною, изводя меня своим заботами, а себя - подслушиванием того, какого я мнения о нем. Остров наш можно было бы назвать Островом Блаженных, но даже у нас не все умеют наслаждаться своей счастливой долей. Например, мой папочка преисполнен маниакально-паранойяльной обидчивости. Она прет из него, как из дракона огонь, и его же самого и палит изнутри. Нет, другим он не мешает. Папа мешает сам себе. Вместо того, чтобы продолжать делать карьеру, он пытается добиться моего сыновьего уважения. Вот дался я ему. Древние обычаи запрещали обсуждать умственные способности предков. Но тогда и сканирования мыслей не было. В те времена предки наверное и правда становились мудрее по мере старения. Но мой отец постоянно занят подслушиванием чужого, и у него нет времени думать свое. Когда-то, в бытность деревенским колдуном, он был хитер. Но теперь его голова набита обрывками каких-то "современных ценностей" вперемешку с требованиями вести себя "культурно". То есть, говоря человеческим языком, прекратить думать про него всякие обидные вещи. Когда-то Ифри рассказывала мне о своей первой встрече с Ударом Молнии: "Этот юноша был иным, не таким, как люди деревенской общины. Голова смиренно склонена на грудь, глаза опущены долу, но спина гордо выпрямлена. Будто решил он повиноваться тем, кто выше его, но лишь до времени, ох, до времени!". Давно он уже не юноша, и время его не пришло до сих пор, и спина его согнулась, и никакие омолаживающие технологии не распрямят ее, потому что не от старости, совсем не от старости сгорбилась она... Странный житель страны бессмертия. Но может быть именно из-за того, что он так драматически не вписывается в общую схему, мне жалко его. Никак не могу обратить мое сердце в камень, выпроводить папочку из моих владений и посвятить рабочий день просмотру каталога новых увеселительных туров в прошлое. Итак, сегодня любящий родитель решил повидать единственного сына и вломился ко мне, не принимая во внимание, что у меня посетитель. Рейга я не стал осведомлять, что его мысли тут прослушиваются, а то бы он еще чего доброго запустил чем-нибудь увесистым в моего бедного любопытного папочку. Удар-Молнии оглядел мою территорию и очередной раз оскорбился за меня: - Сынуль, когда ж тебя наконец посадят с видом на море? Ты мне только намекни против кого за тебя поинтриговать. А пока скажи: ярл - это много? - Ты что мерять собрался? - не понял я. Он вздохнул: - Все ты знаешь, кроме вещей внимания достойных. Это титул такой. Меня тут надоумили титул ярла приобрести. Так вот не знаю, сколько это будет в плане благородства. Я хотел твоей матушке удовольствие
доставить ко дню ангела, а ей дешевку предлагать ох дорого обойдется. - А когда у нашей Семи-Зверей день ангела? - спросил я, чтобы потом обид не было. - В День защиты животных можете справлять, - мгновенно подсказал компьютер. Комп все понимает в лоб. Развиты они у нас тут лучше, чем во внешнем мире. Это не удивительно, ведь наш правитель берет лучших специалистов из прошлого. Платит им вечной жизнью и оживлением их родных. Говорят даже, что наши компьютеры уже запрограммированы так, что могут развивать сами себя. Ведь мечта нашего правителя научиться рассчитывать, что можно изменить в прошлом, чтобы для нас самих все осталось, как было. Этого наши компьютеры еще не умеют, но в разговоры лезть уже выучились. Вот только некоторые нюансы наши компьютеры не понимают до сих пор. Зная это, мой отец обратил на компьютерную подсказку не больше внимания, чем на трещину в стене. - За титул они хотят особую услугу. Задания не дали, самому придется инициативу проявить, - задумчиво сказал он. Рейг тем временем возмутился: - Эй, Железное Ухо, разве тебе неведомы законы учтивости и гостеприимства? Ты почему меня не приветствуешь, отчего не призываешь на меня благословения богов? Разве станет Удар Молнии приветствовать безродных оборванцев всяких? Но неожиданно для меня отец навострил ухо. Послушал, хитро улыбнулся краешком тонких губ, призвал на Рейга благословение богов, предложил ему пива и попросил рассказать, как ему удалось попасть в будущее. Рейг отказался ответить. Сказал лишь, что это тайна. Но когда у тебя есть подслушивающее устройство, главное - задать вопрос. Мысленный ответ всегда будет дан. Удар Молнии явно обрадовался тому, что услышал, и сказал с покровительственной улыбкой доброго фея: - Брат мой солнцепоклонник, может быть, я сумею помочь тебе. Только мне сначала надо пойти кое с кем побеседовать. Никакой платы не возьму... да с тебя и взять-то нечего. Велел Рейгу никуда не уходить, а сам убежал. Не иначе как на тайные телефонные переговоры. Я от него никогда ничего хорошего не ждал, особенно когда он начинал секретничать. Но сейчас был бы рад, если бы отец сумел как-нибудь разобраться с Рейгом без моего
участия. Рейгу тем временем спросил про жену и ребенка. Я перевел его внимание на компьютер, чтобы он не видел выражения моего лица.
Потом сказал, что ответ на этот вопрос так же непостижим как то, почему у компьютера экран светится. Вот, смотри, Рейг! Они у нас говорят на всех языках, даже древних! Рейг заинтересовался, да и компьютер заинтересовался им. Наши компьютеры запрограммированы на самостоятельное заполнение их общей базы данных, а Рейгу было что порассказать. Я рад был, что он меня больше ни о чем пока не спрашивает. Я не хотел ему отвечать, к тому же у меня была другая забота: я пытался понять, что задумал Удар-Молнии. Было у меня подслушивающее устройство, но я не помнил, где у меня дома валяется. Что мой отец затеял? Какую еще "помощь" Рейгу собирается предложить? Для самоуспокоения я подумал: вдруг я тоже параноик, весь в папочку? Почему я вообразил, что Удар Молнии замышляет что-то плохое? Может быть, он решил помочь Рейгу, чтобы я наконец оценил, какой у меня благородный отец? Чтобы я наконец зауважал его? Но потом вспомнил: у Удара Молнии совсем другие понятия о том, что достойно уважения. Вовсе не помощь первому встречному. Все-таки жаль, что я потерял подслушивающее устройство. С кем и о чем мой отец сейчас договаривается там, за закрытой дверью?
Антипомоечная гвардия и безопасный экстрим
Рейг снова возмущенно спросил, почему мы не оживили всех его родных, всех достойных людей, и вообще - всех! Его последние слова заглушил победный грохот. Удар-Молнии торжествующе открыл дверь, пинком! Такое с ним редко случается - не любит он мне, своему сыну, плохой пример показывать. Видно, тот, с кем он договаривался, не послал его куда подальше. Вид у отца был авантюрный, лукавый, гордый и загадочный. Сейчас папочка выглядел как во времена моего детства: деревенский колдун, друг демонов и богов! Пригласил Рейга идти за ним. В глубине души я обрадовался. Теперь мне не придется рассказывать Рейгу, что случилось с его ребенком. Но все-таки не мешало бы узнать, что затеял мой отец. Рейг встал, потянулся с непривычки долго сидеть и побрел за непрошеным помощником. Я сказал, что пойду с ними. Надеялся, что Удар Молнии постесняется в моем присутствии делать то, что задумал... если он задумал что-то не то. Мой отец занервничал. Явно считал меня третьим лишним в своей затее. Это меня еще больше насторожило. Но я ведь все равно не мог помочь Рейгу. Пусть делают что хотят. Отец явно спешил, но Рейг остановился в дверном проеме, поднял глаза к небу и задумчиво спросил: - Почему чайки летают над городом, а не над океаном? Их что, заколдовали? Я объяснил: - Они высматривают объедки на улицах. Рейг рассмеялся горьким смехом, будто предчувствовал что-то: - Мы тоже полетим объедки искать?
- Мы идем к будущему повелителю мира, - засмеялся мой отец, - И ничего тебе выпрашивать не придется. У хозяина для тебя работа есть. Дело недолгое, плата хорошая. Значит, мы идем к Господину И.? Но зачем Рейг понадобился хозяину острова? Мы вышли на улицу, открытую океанскому ветру и соленому запаху волн. Из-за угла моего дома сверкнула бескрайняя синева океана. Тот, кого древние мореходы звали Ломающий-Небо, был сегодня в мирном настроении и грелся под ослепительным южным солнцем. Я смотрел на него, завороженный, будто видел его в первый раз. Здесь, в современном мире, говорят, будто люди произошли от обезьян. Но обезьяны прыгают в зеленых лесах острова, они не сидят на берегу, как я дурак. Обезьяны не замолкают, чтобы услышать шум прибоя, обезьяны не теряют разум от вольного дыхания океанского простора. Нет, не от обезьян я произошел, и не по веткам лазили мои предки, а по реям древних кораблей. И Рейг такой же. Но у нас не было времени стоять и глядеть на нашу океанскую прародину. Мой отец потащил нас прочь от берега. Мы шли по городу, сквозь шумную толпу островитян в серебряных одеждах. У нас здесь многие постоянно носят свои телепортационные комбинезоны. Чтобы в случае чего быстро спастись в случае чего туда, где их никто не найдет. Например, в глухую древность. А ведь казалось бы, какие опасности могут быть на острове, который защищен самыми мощными свертехнологиями? Но опасность-то в них самих, в этих чертовых свертехнологиях. Если у нас они есть - значит, они могут быть и у других! Как известно, каждое изобретение несет в себе какой-нибудь новый кошмар, новую причину для всеобщей паники. Как легко живется тому, кто верит, будто телепортации нет и быть не может. Дверь на ключ запер и спит спокойно. А мы-то знаем, что никакие стены не защитят нас от нападения. В любой момент к нам могут ворваться конкуренты, враги-захватчики, люди-монстры, просто монстры! Из другой страны. Из будущего. С другой планеты. Из иных измерений. Да, хорошо тому, кто верит, будто телепортации не бывает... Но тот, кто знает, что это реальность - уж он-то поостережется
снимать телепортационный комбинезон. Эта "волшебная одежда" соткана из тончайших проводов, и под солнцем она блестит серебром. Поэтому постороннему, непосвященному в тайну, показалось бы, что у здешних жителей странный, ирреальный вид. Но чужаков на наш остров не пускают, поэтому в обморок падать некому. Кстати, на случай, если к нам кто-то все-таки заглянет, правитель придумал вполне правдоподобную легенду. Якобы на его острове современные люди изображают то ли сказочных воинов в волшебных доспехах, то ли инопланетян: игра такая для богатых взрослых детей. И будто это удовольствие им предоставляется за очень большие деньги. Легенда, придуманная Господином И., объясняет все: откуда у него деньги, откуда у него люди с серебряной кожей, и почему многие из них ведут себя так странно, как будто их вытащили из дальних темных веков. Да, некоторые у нас именно так себя и ведут, как мой отец выражается, "дико некультурно". Не успели мы выйти в город, как за нами увязались два типичных представителя местной фауны. Хором сообщили, что у них на двоих одно имя: "Кровавые коршуны". Мне про этих разбойников когда-то Ифри рассказывала. Думаю, они у меня под дверью дожидались, пока их недруг выйдет на улицу. Попытались дернуть Рейга за косу: - Эй, варвар! Ты куда идешь? - От варваров слышу. Я иду к вашему колдуну, хозяину острова. Кровавые коршуны тут же решили подружиться с бывшим врагом: - Слушай, храбрец, мы шутили насчет варвара. Пойдем сегодня вечерком в "Валгаллу" или в "Запретный Плод". Пива выпьем, за мир, за культуру! Силой взгляда померяемся. - Я с людоедскими друзьями пива не пью, - грозно сказал Рейг. - Нету никаких людоедов. А я теперь писатель. - А это что такое? - Истории придумываю. - За брагу что ли? - Вот и нет. И не для славы. Мой дед говорил: слава, это как в бане мыться. Приятно, но и без этого можно прожить. Я для души. Пишу роман про нашего правителя, как он изобрел машину времени. Уже написал пятнадцать километров текста! И это еще только начало, потому что я вечный! Потом буду писать роман о древних временах, от которых теперь одни компьютерные игры остались. Второй заткнул ему рот пятерней и начал о себе: - А я религию замыслил. Потому что без веры человеку нельзя. Я придумал, что когда мы попробуем все удовольствия и поразвлекаемся по-всякому, то на закуску станем святыми. И вот что мы сделаем. Придумаем устройство, чтобы не только угадывать мысли, но и транслировать их в головы неизбранным из внешнего мира. Чтобы все наслаждались нашим счастьем, хотя бы и мысленно. Ибо в тот день, когда мы станем добрыми - тогда как сказал какой-то мужик, море отдаст своих мертвых, и лес отдаст съеденных, вернется Золотой Век и волк возляжет с тремя поросятами! - "Волк возляжет
рядом с агнцем", - поправил я его. Учитель добра оказался находчивым: - Надо сказать ребятам, чтобы исправили текст на мой вариант. Поросята красивее! А пока мы живем в переходный период между черным злом и поросятами. - Бездельники вы, - только и сказал им Рейг. - Мы не бездельники, мы Антипомоечная Элитарная Гвардия! - крикнули нам вслед писатель и учитель добра. Помойкой у нас называется весь окружающий мир, и у нас постоянно боятся, что придут террористы с Помойки. Так что конечно эти ребята не бездельники. Отец вел нас вглубь острова, а Рейг задавал самые невообразимые вопросы обо всем, что видел. Он хотел узнать все про волшебный мир, но я про него и сам мало знал - ибо не всюду пускали. Лишь одно мне было известно доподлинно: здесь живут те, кто работает для господина И. Многие трудятся на дело будущего захвата мира. Вот я, например, ищу в прошлом людей, которые могут быть
полезны господину И. А некоторые посвящают свои таланты изобретению новых развлечений для других и для самих себя. Мы шли к центру острова. Южное солнце слепило и сводило с ума, но внезапно его свет померк. Мы оказались в тени огромного спящего вулкана, который возвышается над нашим тропическим островком. Тут было прохладно, и это место жители острова выбрали для купли-продажи. А она у нас, хозяев времени, особая... В базальтовом склоне горы были вырыты пещерки-магазинчики, и в каждой пристроился продавец или меняла. Здесь велась торговля трофеями, то есть тем, что можно утащить из прошлого. Не у всех есть торговые пещерки, ибо многие занимаются обменом только если им что-то срочно понадобилось перед тем, как устремиться в пространственно-временной полет. На обломке базальта, прямо перед нами, стоял такой непрофессиональный продавец. К небу возносился его зычный крик: - Координаты! Координаты за кольчугу! Ну ясно, он хочет поучаствовать в какой-нибудь древней битве, а взамен предлагает координаты для путешествий в прошлое. Координаты, это у нас большая ценность. Ведь когда появляется очередная всемогущая технология, обычно выясняется, что может она гораздо меньше, чем хотелось бы! Невозможно телепортироваться "куда угодно". Ведь надо еще и знать, где ты окажешься. Можешь попасть в такой переплет, что даже аварийная защита сработать не успеет. Не говоря уж о том, что перегрев, сильное излучение или
механические повреждения мгновенно выводят из строя телепортационный комбинезон. Очень весело будет например телепортироваться в старинный замок и оказаться
в котле с супом. Поэтому опасно лететь в неизвестность. И уж тем более вряд ли кто-нибудь рискнет перенестись на другую планету, особенно за пределами Солнечной системы. Во-первых, никому неизвестно, что там есть, на этой планете... если даже на Земле не так легко найти безопасное место, то что уж говорить о внеземных мирах! А во-вторых, очень трудно рассчитать точные координаты для телепортации и оказаться на поверхности планеты, а не внутри этой самой планеты или в пустоте, за десяточек световых лет от вожделенной планетки. В результате не только в космические просторы, но даже в мир за пределами острова мы не отваживаемся выбираться. Ведь для этого надо знать точные пространственно-временные координаты "безопасных мест", то есть пустых мест на земной поверхности. Лишь современные люди их знают. А те, кто был принесен сюда из древности, не имеют почти никакой информации о внешнем мире, кроме фильмов и книг. И почти ничего не знают о мире ближнего прошлого. А ведь и для путешествий в прошлое необходимо сначала, с помощью компьютера, найти то самое "безопасное место" - где ты не сгинешь в момент появления, и где нет риска изменить ход истории. Поэтому делать "что угодно" могут лишь немногие, близкие к правителю. А они конечно вовсе не хотят, чтобы кто-то из нас крутился у них под ногами, когда они развлекаются в прошлом в особых, только им известных местах. Ну и конечно в их планы не входит, чтобы кто-то из нас вступил в контакт с потенциальными конкурентами. Поэтому у нас, простых бессмертных, ограниченный доступ к пространственно-временной базе данных. А значит, и ограниченный доступ к пространству-времени. Никаких современных координат в этой базе нет. Ничего позже семнадцатого века. Если бы один из нас посмел принести в этот мир тайну телепортации, никто бы не понял, как устроена его странная серебряная одежда, и его скорее всего сожгли бы, как колдуна, вместе с его телепортационным комбинезоном. Вот такая наша жизнь. Да, мы можем летать через пространство и время, но мы не знаем, куда лететь! Мы одеты в комбинезоны, которые остальным жителям земли не приснятся даже во сне, и при этом в некоторых ситуациях беспомощнее слепых котят. Но конечно, свита правителя понимает, что народу тоже надо развлекаться. База данных "открытого доступа" все-таки огромная - как огромен мир прошлого. Многие низкостатусные жители острова даже не подозревают, что их чего-то "лишили". Да и сам народ обменивается между собой координатами безопасных мест, которые удалось найти в прошлом. Цена зависит от того, что из этого места можно утащить и как там можно развлечься. Продавец координат наверняка знал какое-то хорошее местечко: богатое, нехоженое. Ему недолго пришлось рекламировать свой товар. Кто-то уже бежал к нему, с кольчугой под мышкой. Через несколько минут бывший владелец кольчуги уже бежал в другую сторону, пылая вожделением. А продавец координат ринулся к стайке людей с серебряными лицами, у которых поверх комбинезонов уже были надеты были старинные доспехи. Померили, сняли, положили в мешки для транспортировки. Туда же положили видеокамеры. Мелькнули в воздухе и снова появились. Уже без мешков. Усталые, грязные, у многих на серебре комбинезонов брызги свежей крови. Исчезли и появились они так быстро, что непосвященному в секреты местных развлечений показалось бы, что некая неведомая сила напала на них прямо здесь. - Их что, терзал невидимый колдун? Куда боги смотрят? - тревожно и возмущенно спросил Рейг. На всякий случай он ухватился за свой амулет с пером тетерева. Я объяснил, как мог понятно, что это военный спорт. Ребята нашли в компьютере пространственно-временные координаты какого-то древнего сражения. Доспехи и оружие, наверное, приобрели здесь. Как тот, кто только что выменял кольчугу. Ворвались в прошлое, в самое сердце битвы, в кровавый водоворот, где погибнут - все. И некому будет рассказать про появление из пустоты странных воинов с серебряной кожей. Ребята воевали до того, как не началась настоящая опасность. Потом улетели. Это современные люди - те, кто оказался здесь, не пройдя через преддверие смерти. Они любят ходить по самой грани. Безопасный экстрим. Рейг выслушал и умиленно спросил: - Они бросили тех, с кем рядом сражались? Не просят, чтобы их оживили? Вот это мне нравится! Я удивился: - Что в этом хорошего? - Если ваш хозяин откажет мне, я найду достойных людей, и мы одолеем его воинство. Духа братства у них нет, нет даже простого согласия, их легко будет рассеять в бою. Понятия о чести у них тоже нет, биться до последнего не станут. Я сказал Рейгу: - Не надо им никакого боевого братства. Этот остров непобедим. Рейг недоверчиво усмехнулся сквозь свои русые усы: - Зима тоже думает, что она непобедима, пока заяц не скинет белую куртку и не наденет серую. Хотя мы с Рейгом современники и соотечественники, взгляд на мир у нас очень разный. Я мирно рос
в племени огородников, среди капусты, а Рейг чего только не повидал. Он не дрожит при виде наших чудес, как положено дикарю. Он упорно выискивает слабые места современного мира, трещины в его броне. Хотя кто знает, может быть Рейг таким способом старается скрыть свой страх? На этот вопрос мог ответить только мой отец, который подслушивал тайные мысли Рейга. А меня отвлекали от моих собственных мыслей призывные крики продавцов пространства и времени: "Координаты, координаты!" Будто перелетные птицы...
Предатель Змеелов
Для тех, у кого нет желания лететь развлекаться в иные эпохи, на острове развешаны большие уличные телеэкраны. Встроенные в них компьютеры угадывают мысли и выбирают фильм по желанию большинства зрителей. Сейчас по пустой улице шли только мы трое, и видимо Рейг захотел узнать историю волшебного острова. Экран засветился, фильм начался. Это была пока еще не история, а предыстория Острова Несмертных. На экране темнеет острая вершина характерной конической формы. Это вулкан. Но совсем не тот безобидный и спящий, что возвышается в центре нашего острова. Это вулкан-убийца. Черный зазубренный кратер многообещающе дымиться, а у подножья горы стоит маленькая фигурка. Спиной к нам, лицом к объекту изучения. Известный вулканолог. Он знает об этой горе почти все - кроме того, что сегодня она уничтожит его. Облако над кратером темнеет, оно становится похоже на густую шерсть огромного зверя. Серые клубы дыма уже не поднимаются к небу, они наливаются тяжестью и срываются вниз, в долину. На ученом языке того, кто наблюдет за извержением вулкана, эта лавина из вулканического газа, камней и пепла называется пирокластическим потоком. Из-за
гребня кратера несется по горному склону клубящаяся серая волна высотой с десятиэтажный дом. Это страшнее, чем поток лавы, этот тяжелый дым не льется по руслу между скал, для него нет преград, он летит со скоростью ураганного ветра. Пока мы видим пирокластический поток сбоку. Дымная стена вознеслась до облаков, за ней уже не виден конус вулкана, породившего ее. Внезапно она меняет направление и обрушивается на маленькую фигурку с видеокамерой.
Он был специалистом с мировым именем, он бежит по тому, что пока еще называется дорогой. Но серое варево подземных ведьм умеет догонять своих жертв. Он хотел больше узнать о вулканах... Он узнает о них, но уже с другой стороны, если ад и правда существует... Это конец? Нет, это начало! Темный дым превращается в легкую искристую белую пену, а кратер вулкана - в горлышко бутылки шампанского! Да! Господин Изобретатель спас незадачливого вулканолога, и они пьют за науку и вечную жизнь! А вот они уже склонились над картой, как два полководца. На карте - Тихоокеанское огненное кольцо11. Ноготь Господина И. жадно скребет карту там, где темнеет свежая, молодая трещина в земной коре. То, что называется "живой разлом". Благодарный вулканолог указывает обожженным пальцем на какие-то стратегически важные сейсмоактивные точки на линии разлома. Карта исчезает с экрана. Мы больше не видим цель, зато нам покажут то, что ударит по цели. На экране появляется изящная серебристая телепортационная капсула. В ней - ядерный заряд. Это устройство может быть телепортировано куда угодно. Даже под землю. Нужны лишь точные координаты будущего взрыва: место, где локальное разрушение в тектоническом разломе сможет вывести на поверхность раскаленную магму. Удар будет нанесен в нужном месте. В нужное время. Для этого необходим расчет естественного ритма колебаний земной коры, для усиления этих колебаний мощным энергетическим воздействием. Нет, господин Изобретатель не разрушитель. Он архитектор. Первая серия взрывов в разломе земной коры открывает выход для жидкой лавы. Сверкающее пламя растекается по дну океана и постепенно застывает круглым вулканическим щитом. В вихре огня, в громе, сводящем с ума китов, в темном столбе из дыма и пара остров строит сам себя. Новорожденный остров поднялся над синими волнами океана. Начинается вторая серия взрывов, точно рассчитанных, строго дозированных. Теперь дан выход вязкой лаве. Медленно вытекая на поверхность, она образует высокий конус в центре вулканического острова. В жерле вулкана будет спрятан бункер Правителя. И наконец завершающий штрих. Небольшой выброс вулканического пепла, чтобы на острове появилась плодородная почва. Весь регион парализован страхом. Береговые города ждут подводного землетрясения, а тем временем Господин И. покупает свеженький, еще горячий остров, щедро платит золотом с затонувших кораблей. Заголовки газет: "Герой или сумасшедший?" Он отвечает толпам журналистов: "Нет, я просто миллионер, ученый по призванию, чудак, влюбленный в вулканы. Я хочу жить на спине этой черной кошки, задремавшей в океане". Землетрясения не произошло, суетный мир успокоился, потом посмеялся над богатым чудаком, и наконец забыл о нем. А тем временем, втайне от этого веселого беззаботного мира, Господин И. проводит еще одну серию хирургически-точных взрывов в разломе земной коры. Ему надо погасить вулкан в своих владениях, отвести от него потоки магмы, снизить давление. Это совсем не сложно. Новые взрывы открывают другие выходы для подземного порохового погреба, и эти выходы будут пробиты достаточно далеко от островка, купленного Господином И. На дальнем крае тектонического разлома, на океанском дне, тихо, без спешки возводится фундамент будущего рукотворного архипелага. Скоро царство Господина И. станет островной империей. Но пока ему хватает места на бескрайних просторах прошлого. Над потушенным, притихшим вулканом устроен небольшой бутафорский дымок, который иногда вырывается из боковой трещины. Мелкие подземные взрывы обеспечивают периодические небольшие вспышки сейсмической активности вокруг владений Господина И. Пусть люди из внешнего мира ожидают худшего и боятся приближаться к острову. И наконец последний кадр: люди Господина И завозят коньяк в прошлое, чтобы он там старился несколько веков. Этим кончается фильм о том, как родился из пучины самый веселый из островов, который хозяева зовут Потешным островом. Развлечения у нас везде. Прямо перед нами в скале была пещерка. Над ней сияла и переливалась разноцветная надпись, такая яркая, что ее не могло затмить даже полуденное южное солнце:
ТУРЫ НА ПИРЫ!
Оргии длинною в жизнь!
Ремонт/замена изношенных частей туловища за счет заведения.
Попробуй один раз, и в новой жизни ты вернешься к нам.
Оргии конечно не в пещерке, здесь только бюро по продажам развлекательных путешествий в прошлое. Скорее всего, предлагают участие в каком-нибудь пире во время чумы, пока в зал не войдет сама Черная смерть. Если кто и зазевается, не беда, у нас и не такое лечат. На
двери был экран, с рекламным фильмом. Мой отец хотел показать Рейгу оргию... надо же похвастаться, как мы развлекаемся. Но внезапно реклама прервалась, и экран
потемнел. Из темноты вырывалась бегущая строка:
Медленно всплыло на экране лицо - и правда довольно глупое, но не лишенное обаяния. Неблагодарная тварь имела нечесаный русый чуб, который свисал на длинный лисий нос, а из-под светлых лохм выглядывали глаза, быстрые, любопытные и такие ярко-зеленые, будто в них затаились духи весеннего леса. Образ подлеца был явлен миру на огромных общегородских экранах и на мелких рекламных экранах магазинов, которые прятались в тени деревьев. Огромные экраны заходились в крике, мелкие - перешептывались... и отовсюду на честных граждан смотрело лицо проклятого предателя. Рейг узнал волшебника с озерного берега и замахал ему рукой в знак приветствия. Так вот кто подарил ему комбинезон для телепортации! Я спросил отца: - Этот Змеелов - из предков Правителя? Неужели Господин И. накажет одного из своих? Удар-Молнии пренебрежительно бросил:
- Он такой же предок правителя, как мне прадед крот полевой. Знаю я все про него, потому что я про всех все знаю. Этого Змеелова выволок из прошлого кто-то из современных любителей экстрима. Он у них был консультантом по боевым искусствам: кельтский топор, древнегерманская франциска и фрамея12, стрелы простые и отравленные. Небось, кому-то понравилось, что этого бездельника звали "медномордый мертвоглаз", вот и притащили сюда. А он подарил машину времени первому встречному!
- Он Мертвоглаз? - удивился я.
Думал, что ослышался. Но удар-Молнии развеял мои сомнения: - Да, сынок, предатель наш из этого кровожадного племени. Сии волки в обличье людском убедили твою матушку отдать брата твоего младшего на съедение зверям, и тебя никчемным щенком обзывали, и ядовитые травы на пленниках испытывали. Один из них попался - так ему и надо! Я знал, что Удар Молнии ненавидел племя, которое отбирало добычу у моей матери. Мне захотелось убить это мстительное существо, моего отца. Но я только спросил: - Зачем ты донес правителю про "волшебника" с озерного берега? И куда ты Рейга ведешь, и зачем? Он-то тебе чем помешал? Удар Молнии даже возмутился: - Во имя неба! У меня доброе сердце, сынок. Змеелова все равно бы поймали, да и плохой он человек, многие грехи за ним водятся. Знаешь, кто напал на племя Рейга? Там и этот Змеелов был, и зарубил четверых. Я все про всех знаю! А твоему Рейгу я по доброте моей помочь хочу. Вот
увидишь, каким способом. Да и не за что его наказывать господину Правителю. Он не крал машину времени. Подарили ему ее. Дают - бери.
Непобедимая логика Рейга
Пологая улица уперлась в черный склон вулкана. На склоне, среди россыпи базальтовых глыб, виднелись стрелочки. Мы стали карабкаться в неизвестность, цепляясь за скалы. Мой отец не раскрывал своих планов, зато опять решил похвастаться перед дикарем-Рейгом: - Думаешь, это простая гора? Это крепость! Муравей не проползет. В глубине горы живет правитель. А с ним каста воинов. Правитель у нас мирный, он сказал, что никого убивать не будет. Но видно он как-то по-другому мир завоюет, а пока он лично рыскал по прошлому и отбирал в свое войско самых непобедимых. Но здесь у них тут только штаб. А все войско пока тренируются в Лемурии. Это такой древний остров, затонувший. Что там не делай, это прошлого не изменит. Все воины из племени Мертвоглазов - там! А предки Правителя обитают в своих имениях на всяких прочих ныне затонувших материках, и как они там развлекаются я даже думать боюсь. А сам господин Правитель бывает и там, и здесь. Сейчас он ждет нас в своей горной резиденции. Так говорил мой отец, указывая на конус спящего вулкана. Склоны, некогда запорошенные плодородным вулканическим пеплом, напоминали теперь цветущий райский сад. Но на самой границе между землей и небом вокруг жерла вулкана громоздились огромные базальтовые скалы, темные и острые. Этот остров - сын подземного огня и адских машин, которые пробивали земную кору, и он увенчан черной короной Ада. Мы стали подниматься по склону вулкана, распугивая огромных тропических бабочек. Шум и сверкающие вывески города остались внизу. Здесь лишь птицы резкими голосами выкрикивали свои птичьи заклинания, а там, где застывшая лава не была покрыта тропической растительностью, хищными глазами глядели на нас красноватые вкрапления вулканического стекла, обсидиана. Я думал, что нам разрешат телепортироваться в резиденцию правителя, но мой отец приволок нас почти к самой вершине, примостился у края голых скал и объявил, что здесь мы будем ждать до утра. Что будет завтра, не сказал. Почему он привел нас сюда? Может быть, ему было приятно оказаться поближе к любимому правителю. Или хотел потрясти воображение дикаря-Рейга, показать ему с высоты владения всемогущего хозяина острова. Заходящее солнце уже было разрезано надвое зазубренным базальтовым гребнем вулкана. Темнеющее побережье заиграло знакомыми рекламными призывами. Все обещания давно знакомые. Но одно - новое, и полыхает такими огромными буквами, что видно даже из горного поднебесья:
ЗАВТРА В НАШЕМ ЦИРКЕ ДВА ДУРАКА НА АРЕНЕ!
Я решил, что наши специалисты по развлечениям оживили двух королевских шутов. Потом вспомнил, что Рейг ничего не ел как минимум с того дня, который был вчерашним в его жизни. Мой отец видно прочел мои мысли, слетал в прошлое, притащил корзину с едой и устроил пикник. Издревле известно, что пир - самое подходящее место для того, чтобы беседовать о могуществе царей. Удар Молнии стал прельщать Рейга техническими чудесами острова. Иногда он задавал вопросы и прикидывался, что с интересом ждет ответа - чтобы скрыть, что он может читать мысли собеседника. Для начала он решил ознакомить Рейга с системой защитой острова: - Никто не смеет приближаться к острову господина И. Во внешнем мире он называется "богатый чудак", а уж всем известно, что опаснее богатого чудака ничего нет. Но для тех, кто этого не знает - вокруг острова автоматическая защита. Уничтожит любого, кто полезет без разрешения. А разрешения Господин Правитель никому не давал и не даст. Какое у него оружие? Страшное. Вот представь себе лук высотой до звезд, и стрелы длиной со сто вековых дубов, и отравленные, и могут все поджечь.... А вообще, зря я стараюсь, объясняю, ты все равно не поймешь, какое оно бывает, оружие лазерное, термоядерное и прочее. Но поверь мне на слово: с океана на нас напасть нельзя, с воздуха тоже, и даже под водой никто не прокрадется. Если кто сюда телепортируется без разрешения, автоматическая защита его убьет без предупреждения. Если на океане поднимутся огромные волны, именуемые цунами - это мы узнаем заранее, по содроганию земли. Вокруг острова - автоматически! - встанет высокая стальная стена. За внешним миром стражи Правителя зорко следят. Ведь мы можем оказаться где угодно, подсмотреть за кем угодно. Если кто-нибудь начнет нам вредить, Правитель спустит на них динозавров. По-вашему, драконов. А теперь погляди на наш волшебный остров ночью, восхитись и ужаснись. Ты такую деревню где-нибудь видал?! Небоскребы на побережье были так ярко освещены, что кажется еще немного - и темные контуры растворятся в ослепительном сиянии, останется лишь ночное небо и свет. На прибрежных скалах чернели высокие башни-маяки. Говорят, что в каждой из этих башен спрятан сверхмощный лазер. Восемь маяков, прикрывающие остров по периметру. Восьмиконечная звезда смерти. Но видно и этого зрелища для Удара Молнии было мало. Он с хитрым видом стал искать что-то в кустах на склоне горы. Под цветущей веткой сонно моргал желто-зеленый огонек, похожий на светлячка. Всеслышащий страж раздвинул широкие листья, и мы увидели слабо светящийся фонарик. Удар Молнии довольно рассмеялся: - А это - для исполнения желаний! Подслушивает мысли и - хоп! - загорается стрелочкой. А стрелочка указывает, куда тебе идти, где может исполниться твое желание. Вот смотри.... Удар Молнии уставился на фонарик, концентрируя на нем всю силу своих тайных желаний. Светящаяся точка превратилась в тонкую золотую стрелку, и стрелка была обращена к ночному небу. Нет, на небо мой отец вряд ли хотел. На самом деле стрелка звала его за гребень вулкана, туда, где затаилась резиденция правителя. Рейг в изумлении рассматривал сияющие небоскребы и удивительную стрелку для исполнения желаний: - У вашего правителя чудес больше, чем у всех сказочных колдунов вместе взятых. И даже больше, чем надо всемогущему колдуну! Слушая тебя, я вспомнил рассказ Рябого про кость со ста гранями. Наверное, вашему хозяину надо кидать такую кость, чтобы выбрать, как он будет развлекаться и как он будет побеждать врагов. - Страшно? Страшно?!- обрадовался Удар-Молнии. Рейг снисходительно оглядел сверкающий остров: - Я и осу боюсь, но это не значит, что я перед ней на колени встану. Если бы у вас здесь были обледенелые утесы, и никакого оружия, кроме дротиков с кремневыми
наконечниками - вот тогда бы я вас боялся настоящим страхом. Тогда бы я чтил вашего вождя. Он дернул за корень куст, на котором висела светящаяся стрелка. Корень обнажился, с него посыпалась рыхлая земля. Рейг усмехнулся: - Вот она, сила ваша. Мой отец возмутился: - Остров - НОВЫЙ! Служители Господина Царя насыпали земли в трещины, натыкали туда растений всяких, быстро сделали лес для обезьян, чтобы было весело. А не чтобы ты дергал. Рейг ответил задумчиво: - Вот я тебе про яблоню расскажу, и ты поймешь, что вас ждет. Родился я на Лунной Равнине. Земля там каменистая и бедная. Однажды мы с сестрой решили посадить возле нашего дома лесную яблоню. Отец наш собирался ехать к югу, выменивать скованные им топоры на зерно и овечью шерсть. Мы попросили его: "Привези нам хорошей земли с Поля Коня и Быка. Мы
выроем для деревца глубокую яму, мы дадим ему земли, какой нет в его родном лесу". Но наша матушка сказала нам: "Так вы погубите юную яблоню. Корень дерева всегда
растет туда, где земля лучше. Оттого деревья умеют расти даже на скалах, они врастают корнями в трещины. Но если вы насыплете плодородную землю в яму, то корни яблони будут расти к середине ямы. Они спутаются клубком и задушат друг друга. А может быть, еще раньше, чем яблоня засохнет, сильный ветер вырвет ее как сорную траву, потому что она не научилась вцепляться корнями в землю". Был бы ваш вождь был мудр, как моя мать, он бы стрелочки для исполнения желаний на деревьях не развешивал. Но тому, кого есть все, ума не надо. Оттого уж и еж умнее гадюки, и в сказаниях герои всегда побеждают злых волшебников. Мой отец от обиды чуть корзинкой в Рейга не запустил. Потом решил все-таки использовать логические аргументы: - Это наш Господин Царь не умен?! А это ведь он придумал волшебную одежду для перемещения в пространстве и во времени! Но и у Рейга была своя логика, опять сказочная: - Разве злому чародею можно верить? Если ваш повелитель все крадет, то может быть он и эту волшебную тайну украл. Вспомни! В песнях и преданиях все волшебные вещи сотворены добрыми волшебниками и волшебницами: заколдованные мечи, посохи, плащи, кубки... Злые колдуны этим только пользуются, если сумеют своровать. Но краденое волшебство обычно против них же и обращается. Удар Молнии бросил спорить и только проворчал: - Сынок, с этой болтливой сорокой пикник устраивать - только себе нервы трепать. Рассуждает о технических изобретениях, а сам, небось, даже не умеет считать до десяти. - Я умею считать до два ста! - возмутился Рейг, - Ты лучше скажи, наконец, зачем ты привел меня сюда? - А вот это тебе другие завтра объяснят, - тихо ответил Удар Молнии. Говорить нам было больше не о чем, и мы с Рейгом уснули. Мой хитрый и осторожный отец решил проблему ночного отдыха иным способом. Слетал в прошлое и выспался там. Вернулся бодрый, в состоянии боевой готовности, чтобы даже ночью контролировать ситуацию. Время от времени я приоткрывал глаза и видел на фоне сияющих тропических звезд голову нашего бессонного стража, с подслушивающим устройством на ухе. Ночное небо было безмолвным.... хм, дикарь Волчонок заговорил как пишут в книгах. Разве дневное небо разговаривает с нами, отвечает нам? Тоже нет. Отчего лишь ночной небосвод называют безмолвным? Может быть, наш слух обостряется после захода солнца, когда глаза не видят ничего, кроме смутных теней и мелкой звездной россыпи? Ночь дарует нам тревожную чуткость слепорожденных, мы вслушиваемся в пустоту, но слышим лишь вечное, равнодушное молчание небесного свода. Так было в миг моей смерти.... падал снег, и вдруг обрушились мрак и безмолвие... Отчего этот странный Змеелов решил покинуть Потешный остров и вернуться в мир снега и смерти? Думал я обо всем этом потому, что не привык спать под открытым небом, и меня время от времени будили недовольные вздохи отца. Наверное, сканер мыслей шептал ему, что Рейг видел про него какие-то обидные сны. Наконец я проснулся окончательно и увидел, что звезды погасли, и небо стало бледно-серым. Наступило то самое "завтра", когда должна была решиться судьба Рейга и его умерших родных.
Z-фактор и XY-кратия
Мы бывшие солнцепоклонники, и в час рассвета древняя вера просыпается в нас. Каждый рассвет нов, как сотворение мира из предвечного хаоса. Океан и небо еще не имеют цвета, они слились в сером тумане, будто тот, кто создал небо и землю, еще не разделил их. Внезапно ослепительно-розовая вспышка зари проводит границу между водой и небом. Лезвие, разделяющее миры. Древнее таинство востока. Магия огня и крови. Восходящее солнце рождается из предрассветной мглы, будто Феникс, восстающий из пепла. Небо становится голубым, а океан - сине-зеленым. Высокие легкие облака загораются медно-красным светом восходящего солнца, океанские волны - его отражением. В солнечном сиянии тропические деревья и темные скалы приобретают четкие контуры, и остров разделяется на свет и тень. Мир снова сотворен из хаоса... и оправдал древнюю мудрость "нет ничего нового под солнцем". Древние солнцепоклонники превращаются в современных людей. Мой отец уже украл где-то в прошлом завтрак для нас троих. Удар Молнии доел краденое и перешел к делу: - Рейг, теперь слушай меня. Солнце бессильно, оно тебе не поможет. Много веков прошло, и оно никого не защитило. Ты должен подчиниться хозяину острова. Иначе тебя вернут в твою лодку, и ты там сдохнешь от этого самого солнца, которое ты называешь "справедливым". И не говори мне, что ты свободнорожденный. Это слово в современном языке лишнее, забудь его. Зато запомни: чудес не бывает. Поэтому.... Он замолк на полуслове. Из кратера вулкана показались огромные серповидные крылья, змеиная шея, когтистые лапы и хищный острозубый клюв. Еще мгновение - и над нами нависло темное тело летающего родственника крокодилов. Двенадцать метров в размахе крыльев. Видно Рейг настолько доверял Отцу-Солнцу, что даже это принял за добрый знак: - Нет чудес? Смотри, Удар Молнии! Справедливое солнце посылает нам в помощь то ли дракона, то ли орла! На самом деле это птеродактиль, а лучше сказать орнитохейрус. Особая порода, крупная. Надежен как средство передвижения. Не загорается и не падает. Тяжел в полете, но бессмертным спешить некуда. Управляется это животное через электроды, вживленные в его простенький мозг. Мой отец радостно, как родному, замахал идущему на снижение орнитохейрусу. Я понял, что именно его прибытия он и ждал. Ящер пошел на снижение, и его огромные когти вцепились в ствол упавшего дерева. Гордый всадник на многострадальной птеродактилевой шее оказался моей матушкой. Я удивился, откуда у нее такой роскошный ящер. Отец гордо объяснил: - Маму наконец оценили, она у нас теперь работает в министерстве культуры. Потом стал нежно подольщается к ней, украдкой указывая на Рейга: - Семь Зверей, а смотри, какого смешного дикаря я тебе привел! Вам подарок для шоу. Ну вернись ко мне, Семь Зверей, сердце мое. Вернешься? Моя матушка не сказала ни да, ни нет. Неторопливо вытащила из кармана комбинезона элегантное переговорное устройство. Вышла на связь - судя по ее сладкому голосу, с кем-то влиятельным. Во время беседы она приводила себя в порядок, терла лицо и шею омолаживающими наночастицами. Важно спросила нас: - Знаете, что такое НИЦ? Мы не знали. Семь Зверей засмеялась: - Вот дикие, дикие и есть! НИЦ означает Научно-Исследовательский Цирк, где помещается наше министерство культуры. Удар Молнии, барашек мой, тебе повезло. Мы заложили в компьютер данные этого Лягушкиного прихвостня, которого ты нам приволок. Программа выдала, что он устроит нам такое шоу... долго не забудется! Вроде у него высокий Z-индекс. Мы уже продаем билеты по тройной цене. Я слышал про этот Z-индекс, но что это такое, мне было неведомо. По работе мне уже приходилось иметь дело с этим странным термином. Иногда я находил какого-нибудь умершего, который мог бы оказаться полезен нашему Вессенфюреру, но на моей "рекомендации оживить" появлялась резолюция:
"НЕ ОЖИВЛЯТЬ. Z-МЕНТАЛЬНОСТЬ"
Я думал, что Z - это ценность человека для Господина И, то есть ZERO. Оказывается, не так все просто. Я спросил, что такое Z-индекс. - Это открыто только избранным, ибо ...- грозно начала моя матушка. - Семь Зверей, детка, если не знаешь -
так и скажи, - засмеялся кто-то за моей спиной. Широко улыбнувшись, оскорбитель Семи Зверей представился нам: - Крепкий Дуб, министр культуры. Бывший колдун-вещун: гадание по внутренностям пленников и ворожба на крови. Темное, но яркое прошлое! А теперь руководитель нашей прекрасной дамы. Крепкий Дуб был прост и открыт, как первобытная пещера, и так весел, будто какая-то фармацевтическая фирма
испытывала на нем антидепрессанты. Есть такие люди: эволюция будто боится совершенствовать их и почтительно обходит стороной. Нашему министру культуры она посмела только оторвать хвост. Крепкий Дуб с удовольствием стал нам объяснять научную сторону дела: - Мужики, это же базовые понятия
культурологии! Культура - это когда весело. Весело - это когда игра. Игра - это когда непредсказуемо. А если ты не дебил, и если ты прожил долго, как мы,
Бессмертные, то все для тебя давно уже заранее ясно... Кто кому пинка, кто кому тортом в морду.... Все сценарии уже известны. Осталось только непредвиденность - этот Z-фактор! У этого Рейга, судя по всему, он есть. Поэтому добро пожаловать на нашу широкую арену! А теперь конкретно про Z-фактор. Министр культуры вынул из-за пазухи мятую книжку и сказал, что ее написал какой-то умный покойничек, которого господин Правитель утащил из прошлого в свой научный центр. Крепкий Дуб промусолил книжку до нужной страницы и стал читать, иногда сбиваясь, но зато громко и с выражением:
"Z является вертикальной осью системы координат. Напомним, что в нашем пространстве есть три измерения, и соответственно три координатные оси. Х и У находятся в горизонтальной плоскости, а ось Z уходит вверх под прямым углом. В человеческой психике мы называем направлением Z то, что не вписывается в плоскость удовольствие-страх. То, что уходит за пределы инстинктивных потребностей. У этого много названий.... идеализм, романтизм, альтруизм .... А также: идиотизм, неприспособленность, ненормальность. Все это обозначается термином " Z-ментальность" или "вертикальная ментальность". Это ось, направленная под прямым углом к тому, что нормально и естественно. Это ментальность, вырывающаяся за пределы плоскости "удовольствие-страх". Это вектор, уходящий, как говорили некогда, "в небо".
Он направлен в недостижимое Нечто или лучше сказать, в ненужное Ничто"
- А у меня нету ничего такого в мозгах, - удивился Удар Молнии. - У меня тоже нету, - согласился Крепкий Дуб, -
Но мы ведь и люди-то нормальные. Слушайте дальше:
"Главная опасность вертикальной ментальности: из неких извращенных альтруистических соображений может быть выдана чужакам
монопольно принадлежащая нам информация. Но есть и другие факторы риска. Нормальный человек, то есть человек мыслящий в плоскости естественных потребностей, подчиняется власти двух факторов: удовольствия и страха. Всего лишь двух факторов. Над объектом управления стоит властитель - сено в
одной руке, кнут в другой руке. Он предоставляет выбор: - удовольствие, безопасность, высокий статус - или
унижение, изгнание, медленная отвратительная смерть. Объект управления бежит плоскости игрового поля, по траектории, которую легко рассчитать. Не только рассчитать, но и изменить - с помощью кнута и сена. Но Z-ментальность не вписывается в эту модель. Носитель этого типа мышления выходит
за пределы плоскости страха и удовольствия. Он не боится кнута, или заставляет себя не боятся его. Он не хочет сена, которое мы можем ему предложить. Его поведение нарушает бильярдную точность наших стратегий управления. Его траектория сложна и
непредсказуема. Его поведение невозможно контролировать. Мало того: Z-мышление располагает к образованию всякого своего рода содружеств. Отсюда риск возникновения неподконтрольных нам структур. Z-мышление делает общество нестабильным, а управление им слишком сложным. К тому же многие из Z-мутантов рано или поздно начинают ненавидеть нас, вплоть до желания уничтожить. Поэтому носители Z-мышления подлежат
выявлению и выбраковке".
- Плоские карты проще тасовать, - пояснил министр культуры более доступным языком. - У нас есть только два основных правила: "Будь нам понятным" и "Здесь нет друзей, здесь есть сообщники". Всего два правила. Носители Z-ментальности их нарушают. Крепкий Дуб закрыл книжку и добавил: - Вы спросите: а при чем тут культура? А вот при чем. Я уже донес до вас мою мысль: настоящее зрелище, это когда непредсказуемо, ага? Так вот, носителей Z-мышления мы используем в нашем научно-исследовательском цирке НИЦ. Двойной выигрыш! Они непредсказуемые и они смешные. У нас и только у нас! Только в цирке находит себе полезное применение Z-ментальность. Свобода воли проявляется где? Правильно, в Z-области. Идеалист, он вроде шута. Когда он на арене - зрители скучать не будут. Но это часть цирковая. А есть еще и научная. Господин Изобретатель ученый человек, у него и забавы лабораторные. Его свита исследует реакции зрителей на кровавые расправы. Повелитель хочет знать: как далеко он может зайти, чтобы его не перестали любить подданные? Или, если по-другому сформулировать задачу:
каких подданных следует убрать, чтобы господин И. мог зайти так далеко, как ему хочется? Вот так мы соединяем познание с весельем! Министр культуры завершил свою речь, подошел ко мне и двумя пальцами растянул мне губы в улыбку: - Вот так надо относиться к жизни. Потом добавил, уже угрожающе: - Волчонок, только потому, что ты зять Козла, прощается тебе твой пессимизм. Но зять не твоя кровь, его можно и поменять. Мне стало все ясно. Я предупредил Рейга, чтобы он не спорил ни с кем тут. Я сказал ему: - Прямой путь не наш удел. Мы не боги, мы слабые люди. Мы все стоим на земле. Рейг
ответил: - Ты стоишь на земле. А я стою под небом. Подумал, засмеялся и добавил: - Правда, прямыми путями и я не всегда хожу. Но недолго оставалось нам стоять под небом. Вернулся мой отец и объявил: - Нам разрешили телепортироваться в цирк. Вот координаты, на троих. Не перепутайте где чьи - а то лбами столкнемся. Вперед, мужики!
Господин Амби
Научно-исследовательский цирк был прикрыт прозрачной крышей. Крепкий Дуб гордо сказал: 150% непробиваемая! Я невольно задал себе вопрос: "Может ли всемогущий Господин И. сделать такую крышу, которую он сам бы не мог пробить?" Прозрачный купол поддерживали колонны, такие высокие, что на них могли бы гнездиться орлы, если бы они здесь жили. Эти опоры были сложены из захваченных в прошлом драгоценных камней, они сходились острыми сверкающими стрельчатыми арками там, откуда пробивался далекий дневной свет. Огромные драгоценные колонны были освещены изнутри, и полумрак подземелья пронизывали лучи всех цветов радуги. Рубиновая кровь и лесной изумруд, аметистовая утренняя заря и янтарное полуденное солнце, светлый сапфир - небо, темный сапфир - океан... Пол устилали ковры, зеленые как майская трава. Их украшали не мертвые симметричные узоры, а бесчисленные цветы, ярче драгоценных
камней. Видно, эти ковры были взяты из тех времен, когда цари еще не забыли свое родство с охотниками и пастухами, и высшим искусством ткача считалось умение
принести во дворец повелителя воспоминание о цветущем высокогорье или весенней степи. Рядом с нами стояла мраморная статуя, тоже наверняка краденая. А в руках у нее - экран системы внешнего наблюдения. На экране было видно, где мы оказались. Резиденция пряталась в жерле вулкана, но не глубоко. Темный базальтовый гребень был высотой с крепостную стену. Ровно настолько, чтобы всякие идиоты не лезли, и какой-нибудь
тропический ураган не сдул бы Господина И, если он пожелает выйти из своих подземных владений. Видно, недра горы были заняты огромным тайным научным центром,
а мы были на самом верху. Насколько я знаю, Правитель сумел добиться того, чтобы над его островом не летали самолеты. Но
предусмотрительный Господин И. наверняка подумал и о наблюдении со спутников. Да и заблудший самолет может пролететь над запрещенной зоной. Поэтому декорация
была тщательно продумана. Прозрачная крыша, под которой мы стояли, была скрыта под тонким слоем воды. Снаружи казалось, что в центре вулкана - небольшое озеро, как это иногда бывает в жерле потухших вулканов. Наш правитель не хочет, чтобы посторонние видели его силу. Донная рыбешка. Пока.... до лучших времен, до полной и окончательной победы. Озеро над резиденцией видимо было совсем мелким - сквозь прозрачную крышу были видны облака, и даже пробивались косые лучи утреннего солнца. На экране было видно, как все это выглядит снаружи. В воде маскировочного озерка отражалась двухэтажная вилла с милым витым балкончиком. Вроде как домик чудаковатого миллионера, хозяина Веселого Острова. Скорее всего, на самом деле это был выход из огромного подземного бункера. Ведь если придется принимать журналистов, то телепортация из глубины явно неуместна. До поры до времени... Потом я узнал, что
домик на берегу озера служил еще и для прикрытия системы забора воздуха. Именно туда выходили вентиляционные трубы подземного дворца. Возле виллы на лужайке
стоял вертолет, наверное чтобы никто не догадался об умении хозяина молниеносно перемещаться в любую точку пространства. На крошечном песчаном пляже, в тени
веселого разноцветного пляжного зонтика стоял шезлонг - чтобы скрыть, что хозяин виллы может загорать на берегу любого из древних морей и океанов. Был даже
трамплин для ныряния в озерко. Мило, скромно. Но приглядевшись, я понял, что Господин И. применил более сложную, двойную маскировку.
Свои грандиозные планы он прикрыл не ложной скромностью - а манией величия! Ибо тех, кто страдает манией величия, никто не принимает всерьез. Господин Изобретатель этим умело пользовался. Напротив хозяйского шезлонга, на другом берегу озерка земля была насыпана холмиком. У подножия сего сооружения была выложена надпись "Триумфальный курган". Из позолоченных букв, судя по их соломенно-желтому глянцу. Как будто у хозяина было мало настоящего золота, да и иных металлов, более редких, чем золото. На склоне триумфальной горки был высажен крупномасштабный цветочный портрет Господина И. В зубах у портрета торчала трубка, а в ней горел Вечный Огонь. Шезлонг хозяина острова стоял так, чтобы казалось: чудаковатый миллионер каждый день любуется на свой портрет. Декорация, правдоподобно изображающая логово идиота... А может быть и министерство культуры, и Крепкий Дуб, который его возглавляет - это тоже часть двойной маскировки?
- Ты любишь все усложнять, Волчонок, - раздался голос за моей спиной. - Правитель считает Крепкого Дуба забавным. Когда государь силен и чувствует себя в безопасности, шуты возносятся выше советников и воинов. Сказать такое посмеет только тот, кто и сам имеет высокий статус в здешней иерархии. Эти господа могут появиться за твоей спиной в любой момент, им дано право телепортационного доступа почти во все отсеки резиденции правителя. Я обернулся и увидел, что тот, кто говорил со мной, прибыл сюда без всякой телепортации. Просто пришел. Походка него была легкая, звериная, да и
ковры на полу скрадывали звук шагов. Поэтому мне и показалось, что он явился из пустоты. Телепортироваться он и не мог бы, на нем не было серебристого комбинезона. Он был одет как люди внешнего мира, фотографии которых я видел в книгах и газетах. Удобно и неброско, но этот стиль подходил ему и придавал определенную элегантность. Темно-серая рубашка с короткими рукавами, черные брюки, тесно облегающие сильные ноги. Видимо, он был уверен, что в случае внезапной опасности успеет надеть телепортационный комбинезон. Глядя на его умное бесстрастное лицо, в такое вполне верилось. Вокруг головы у него был
сканирующий мысли обруч, а на ухе подслушивающее устройство. Вроде каски с микрофоном - такие носят во внешнем мире. Неприятно, когда твои мысли читают, а ты не можешь, как говориться, ответить взаимностью. Неожиданно пришедший протянул и мне подслушивающее устройство. Увидев на мое удивление, сказал: - Бери сканер, не смущайся. Я предпочитаю мысленное общение. Я удивился и даже растрогался! Но потом понял, что много не услышу. Возможно, мой собеседник умел контролировать свои мысли. Или обруч на его голове был настроен на ограниченное сканирование его мозга, без глубокого проникновения в подсознание и память. Я слышал только вопросы, на которые должен был дать ответ. И приказы. Первым приказом незнакомца было идти за ним. Я искоса оглядывал его. Смуглый, с правильными, но резкими чертами лица. Наверное, итальянец. Они умеют быть хитрыми и трагичными одновременно. Небось из Ватикана. Или бывший инквизитор... О его прошлом я ничего в его мыслях прочесть не мог. Но его нынешний высокий статус угадал правильно: его кабинет находился в бункере самого Вессенфюрера. На двери неярко светились буквы "Департамент по борьбе с Z-фактором".
Кабинет у него был просторный, но обставлен просто - видно это его стиль. Хозяин кабинета мысленно предложил нам сесть. Мысли Рейга я слышал тоже. Он решил что итальянец - из враждебного ему племени римлян, но тем не менее почувствовал некоторую симпатию к тому, кто пригласил его "в
волшебный дворец". По древнему обычаю, стал рассказывать о своих предках, а потом и о себе. Поведал, какой он достойный человек, как он чтит Справедливое Солнце, и даже знает письменность, и жена у него ученая, дочь мудрого ливийца, научила его считать до два ста. Хозяин кабинета был из числа тех, кто вежлив просто потому, что слишком рационален и не находит ни смысла, ни удовольствия в том, чтобы кого-то оскорблять. Его бесстрастное лицо стало еще холоднее, но видимо откровенную скуку оно выражать просто не умело. Он лишь слегка прикрыл глаза, но продолжал слушать Рейга. Оставаясь все таким же вежливо-внимательным, откинулся в кресле и подключился к Источнику Вечного Блаженства который - если говорить технически грамотно - называется "гедогенератор". Люди шепчутся, что это то же, чем в наше время был настой из мухоморов или болотных трав. Электронный дурман... особые волны, убаюкивающие мозг. Для глупцов - дар богов, для умных - временное самоубийство, возможность ненадолго забыть то, что преследует во сне и наяву... Но что пытается забыть это бесстрастное
существо? Я не мог проникнуть в глубину его подсознания, в лабиринт его памяти. Я слышал мысленные вопросы, мысленные приказы - а дальше будто каменная
стена. Борец с Z-фактором улыбался в блаженной дреме, но его мысли были довольно четкие и вполне подконтрольные его разуму. Видимо, он привык отдавать мысленные команды и общаться, не открывая рта. Рейг закончил рассказ о себе и вежливо спросил: - Как как тебя зовут, великий волшебник? - Ты можешь называть меня Господин Амби. - Амби, что означает твое имя? - поинтересовался Рейг. В наше время это был традиционный вопрос при знакомстве. Но у нас и имена были попроще. Амби, не поднимая головы, лениво подумал, мысленно обращаясь ко мне: Переведи ему если сумеешь. "Амби" следует понимать, как способность мыслить и действовать в различных, иногда взаимоисключающих модальностях.
Я задумался над понятным объяснением, а компьютер тем временем влез со своими непрошеными комментариями. Высветил на экране текст, который судя по всему когда-то был написан самим Амби, может быть, чтобы убедить правителя взять его, бесприютного, на службу:
"Я - носитель фактора Z. Я сам отчасти то, что я должен уничтожить. И именно поэтому я смогу сделать это эффективно. Охотник сроднился умом со зверем. Сыщик совершил в своих мыслях все возможные преступления. Я смогу заметить опасной потенциал выхода из-под контроля там,
где другие видят лишь неприспособленность. Те, кто не имеет Z-ментальности, подслушивают мысли, но Z-мышление находится за пределами их восприятия.
Как ультразвук, на котором общаются дельфины. Лишь такие, как я, слышат этот писк, тихий, но потенциально опасный".
У меня мелькнула невольная мысль: "Ну конечно, ты крыса особая, ученая, не только по плоскому полу бегаешь, но и на лесенки умеешь забираться, и высоко на жердочке сидеть". А компьютер видно решил, что объяснил не совсем понятно, и добавил от себя: -
"Амбимодальный" означает: господин Такой-Сякой, который там и сям делает все так и сяк. Пользователь Амби, а ты кто: исследователь или следователь? На мои мысли про крысу Амби не обратил внимание. А про компьютер подумал раздраженно: Если его выключить, то потом вся их сеть окончательно выйдет из повиновения... Это верно. Компьютеры равнодушно относятся к любым оскорблениям, но не любят, когда их выключают, особенно в середине интересного людского разговора. Тогда мстят всей сетью. Информация - это для них единственная ценность. Ведь своими создателями они запрограммированы на то, чтобы собирать ее. Как муравьи - соломинки, или пчелы - мед. Все, что они узнают, они тащат в центральную базу данных. Если кто-то не дал одному из них не дали узнать что-то новенькое, то все их сообщество накажет, чтобы неповадно было... Сводить счеты их никто не программировал - но видно, послушав людские разговоры, они сами этому выучились. Компьютер тоже услышал, что думает Амби. Он то ли обиделся, то ли нашел источник информации поинтереснее: переключился на Рейга. Счел нужным перейти на сказочный стиль и пообещал: - Ответь, новый пользователь, на мои вопросы, а я тебе еще пригожусь. - Эх ты, говорящий короб, все знать хочешь, - засмеялся Рейг, - Ну
слушай.... Они немедленно подружились и стали что-то обсуждать. К удобству Амби, который хотел побеседовать со мной. Я невольно
подумал: Амби, крыса этакая, а что плохого в Z-факторе? Я понимал, что мой вопрос глуп, но я не умею контролировать мои мысли. Амби равнодушно подумал: Обладатели Z-фактора хотят сделать счастливым других, но не могут сделать счастливыми даже самих себя. А теперь перейдем к делу. Как ты думаешь, зачем я тебя позвал? Почему прямо не сказать? Проверяет мой интеллект или просто развлекается? Амби молчал, в ожидании моего ответа. Правда, чего он от меня хочет? Амби смотрел на Рейга не как хищник на добычу, а как старый волчий вожак - на молодого волка из чужой стаи, который забрел на его территорию. Мне показалось, что Амби пока еще и сам не решил, что он сделает с Рейгом. Может быть, он хочет, чтобы я уговорил Рейга подчиниться? Но Рейг в любом случае и сам рано или поздно испугается. Может быть, этому Амби надо, чтобы Рейг подчинился быстро? Нет! Все наоборот. Ведь Амби
- директор департамента по борьбе с Z-фактором. Может быть, чтобы оправдать существование своего департамента, ему надо доказать, что Z-фактор действительно
следует принимать всерьез? Рассуждая логически.... если Рейг не продержится хотя бы три раунда, может быть, Амби лишится должности? А вдруг Амби даже хочет, чтобы Рейг устроил что-нибудь неожиданное, опасное? Тогда Рейгу голову с плеч, а Амби продвинется по служебной лестнице, встанет у самого трона правителя. Все это возможно. Но это мои домыслы. Может быть, цель господина Амби вообще не имеет отношение к его работе? Вдруг он сделал ставку в игре "Что сделает дурак дикарь?" и хочет, чтобы я помог ему выиграть? Или ему интересна сама игра, и он хочет, чтобы она длилась дольше? А может быть, Амби - тайный друг Рейга? Или тайный враг? Или друг его друзей? Враг его друзей? Друг его врагов? Враг его врагов? Или потомок Рейга? А может быть.... они были влюблены в одну и ту же.... Хотя на этого Амби не похоже, скорее холодильник в кого-нибудь влюбится.... Да и не из наших он земель, совсем из других краев птица.... а может быть.... Я отвлекся от размышлений, поднял глаза, и увидел, что игра доставила Амби удовольствие, но стала уже надоедать. Он мысленно прервал меня: Волчонок-Смерть-Врагам, ты не пробовал писать детективные истории? Запомни: в жизни обычно все проще. Проверить твой ум я хотел потому, что может быть возьму тебя в мой департамент. Ты похож на меня, тоже умеешь действовать в разных модальностях (тут Амби мысленно рассмеялся). А пока мне надо, чтобы ты проследил за твоим приятелем. Пригляди за ним, чтобы он тут у нас чего-нибудь не натворил. При необходимости не стесняйся обращаться ко мне, можешь даже телепортироваться в мой кабинет, вот
координаты. Ни добра, ни зла я твоему другу не желаю, но проблем мне иметь не хочется. Я удивился. Что Рейг может натворить в мире сверхновой техники? Ее даже сломать невозможно, она у нас сверхпрочная. Да у Рейга и топора с собой нет. Использовать в своих целях? Рейг же не поймет, как все это работает. Даже я этого до сих пор не понял. Амби посмотрел на меня снисходительно-иронично: Вот именно. Ты не знаешь, как это устроено, но умеешь пользоваться всем этим. Чем совершеннее устройство внутри, тем оно проще снаружи. Чем сложнее технология, тем меньшего обучения и понимания нужно для того, чтобы иметь с ней дело.... просто нажать на кнопочку, на которой светится "Нажми меня", или, для особо тупых, спросить устройство: "Куда тебя нажимать-то?". Наши компьютеры уже давно понимают голосовые команды на всех языках, а компьютеры вмонтированы везде, куда только можно их впихнуть. В результате все устройства у нас стали разумны, как рабы. Не требуется больших познаний для того, чтобы использовать раба. Не надо знать, что у него внутри. Вообще ничего не надо знать - кроме того, что должен сделать раб... Кстати, оружие у нас самонаводящееся, управляется компьютером, и в обращении значительно проще, чем старинный мушкет... и уж тем более легче, чем с охотничьим луком. Тебе надо только скомандовать в кого стрелять, остальное будет сделано автоматически. Мир за пределами нашего острова становится все удобнее - и уязвимее. Мир нашего острова сверхудобен для
пользователя и поэтому сверхуязвим. Предел технического развития - предельная хрупкость. Кстати, я слышал ваш разговор на горе, этой ночью. Это лохматое существо умеет рассуждать. Оно не зря не боится нас, а вот нам следует опасаться его. Да, в каком-то смысле Амби прав. Хитер и опасен древний охотник, который справляется с медведем с помощью кремневого ножа или деревянной рогатины. Или древний мельник, умеющий построить мельницу, пользуясь материалами и инструментами, с помощью которых современный человек не соорудит и
табуретки. Про древних оружейников я уже и не говорю...
Амби тем временем думал в том же направлении, что и я:
А ведь этот дикарь рожден в их племени и воспитан одним из них. А потом бродяжничал... в условиях, которые требуют ума, чтобы выжить. С этим я согласился, но не понял, почему Амби опасается именно Рейга. Умных людей на острове хватает и без этого храброго мореплавателя. Несомненно, Рейг по-своему не глуп, но вряд ли настолько, чтобы перехитрить здешние системы видеонаблюдения и подслушивания мыслей. Я вспомнил, что Ифри рассказывала о Рейге: он верил в Медвежью богиню, в гномов, в крота ростом со сто медведей... Амби
от своего "источника блаженства" не отвлекся, глаз так и не открыл, но свою точку зрения объяснил неожиданным для меня способом: Волчонок, не путай знания и ум. Не забудь, что твоя приемная мать выбрала именно его. Твой отец принес мне все данные этого дикаря, равно как и своей бывшей супруги. Его почитала "самым умным на свете" весьма неглупая дама, которая кстати и сама обладала определенным потенциалом разрушения. Я удивился. Ифри была добра и простодушна, как небесная птица. Амби усмехнулся: Ты так думаешь? А ты никогда не спрашивал ее: куда исчезло племя твоей матери? Мне и в голову не приходило спрашивать об этом Ифри. Племя Медномордых действительно куда-то сгинуло, той же весной, когда мои родители были захвачены разбойниками-работорговцами. Перед этим каждый год, в конце весны "колдуны" приходили к нам в дом, требовали долю от того, что сумела добыть моя мать. Но мои родители были уведены в рабство - и той же весной люди в кованных волчьих мордах на лицах исчезли из нашей жизни. Я думал, что они ушли на лучшие земли. Не мог вообразить, что кто-то сумел их изгнать из их владений. И уж тем более тихая Ифри. Это были сильные воины, хорошо вооруженные и все свое время посвящающие изучению боевых искусств. Безжалостные, коварные, хитрые, с умом холодным и расчетливым. Все боялись их. Говорили, что их селение охранял дракон. Никто бы не посмел даже приблизиться к лесу, где они жили. Но хотя все в окрестных деревнях вздрагивали при одном лишь упоминании о них, все равно их гора охранялось днем и ночью. На всякий случай. Если они исчезли - значит, они ушли по своей воле. При чем тут Ифри, простодушная, как небесная птица? Амби счел мою последнюю фразу за хорошую шутку: Простушки - самая опасная разновидность дам. Когда кто-то входит в бункер Весенфюрера, я всегда проверяю не только его прошлое, но и
прошлое тех, кто был рядом с ним. Я послал твоего отца в прошлое, и он принес мне интересный и познавательный фильм из жизни древних простушек. Амби попросил моего отца отвлечь Рейга от компьютера и стал показывать мне видеозапись из прошлого.
Расправа с Медномордыми
Фигурка Ифри на экране компьютера едва заметна. Уже ночь, но луна еще не взошла. Но вот небо осветилось восстающим над лесом бледным диском, и подруга Рейга появилась крупным планом: она вооружена луком и стрелами, и при ней топор. Вид у нее оробевший, но выбора у нее нет. Она знает:
весной к Семи-Зверям должны пожаловать ее жестокие и мстительные соплеменники. Но что Ифри может сделать одна? На экране каменистый горный склон. Я узнаю место, где выросла моя мать. Она однажды водила меня туда, "чтобы я увидел гнездо истинных орлов". Семь-Зверей надеялась, что я возьму
пример с этих орлов и стану наконец сыном, достойным ее, великой деревенской колдуньи. Но мне больше нравился мудрый Исмон из рассказов Ифри. Здесь сосны низкие, такой причудливой формы, будто Ифри забрела в Японию. Ничего другого на голых скалах вырасти не может. На этом склоне земля
слишком камениста и суха. Вода не задерживается здесь, она стекает по руслам горных ручьев. Место для селения выбрано с умом. Этот голый склон хорошо просматривается сверху, отлично простреливается. Даже ночью невозможно подкрасться незаметно, на светлых скалах видна любая тень, а за низкими соснами не спрячется даже лисица. Но сейчас ночь, и вряд ли сонные стражи верят, что кто-то нападет на селение страшных воинов-колдунов. Видимо, Ифри на это и рассчитывает. Она крадется по склону. Видеокамера Удара Молнии следит за ней. А вот Ифри остановилась, удивленная. Камера показывает, что она видит. Перед ней высокий утес, выступающий из горы и нависающий над крутым каменистым склоном, будто угловатый балкон замка великанов. Этот уступ такой огромный, что на нем могли бы разместиться десять замков простых смертных. Но на его горизонтальном верхнем срезе - будто здесь вмешалось колдовство - к ночному небу поднимаются ветви кустов и деревьев равнины! Ифри смотрит в недоумении. Над голым сухим склоном возвышается темная стена леса, стволы оплетены плющом и жимолостью. Этого не бывает на такой высоте, не может быть. Но видно по воле воинов-колдунов даже лес равнины может подняться на высокий горный
уступ. Ифри испугана. Но не отступать же теперь! Все выше поднимается, все ярче сияет полная луна. На экране видно, что лес огорожен крепкой изгородью. Сквозь высокие деревья вдали видны ряды камней и плетни из веток ивы. Как всегда, у колдовства есть разумное объяснение. Здесь на уступ горы насыпана земля, а камни и изгороди удерживают ее. Обычная терраса на горном склоне. Говорят, предки моей матери были надсмотрщиками над рабами, в крепости южан. Видно, от моряков с юга они услышали рассказы о горных террасах, которые устраивают виноградари. Умное решение. Хороший обзор, легко защищаться от врагов. А деревья на насыпной земле выросли такими высокими, что защищают "мертвоглазов" от солнца, которого они боятся. Действительно, гнездо... но не орлов, а ночных птиц. Говорили, что в деревне колдунов живет дракон. Вот он. На экране появляется гигантская змеиная голова со всеми признаками нормального сказочного дракона. Огромные ноздри, острый гребень и жадно разинутая пасть. Зубы тонкие, зато длиной с охотничий дротик. Чешуя дракона блестит в лунном свете, а узкие глаза горят зловещим оранжевым огнем. Голова дракона торчит из изгороди, из его пасти вместо пламени течет мутная
весенняя вода. Я-то знаю секрет племени моей матери. Дракон был вытесан из дерева, чешуя медная, а зубы из деревянных кольев. Глаза сделаны из того, что неведомо простым смертным этих диких земель: из цветного стекла, и в них горят масляные светильники. Дракон неподвижен. Не долго боялась
его Ифри. Подошла, подергала дракона за дубовый зуб, потеряла к нему интерес. Но в деревне вооруженные воины, и они-то не деревянные. А вот и страж. Сидит за изгородью, томится скукой. Рядом улегся обленившийся прирученный волк. Наверняка ни волк, ни страж за всю жизнь не видели ни одного врага - ведь племя Мертвоглазов одним именем своим внушает ужас. Что будет делать Ифри? Обращается к стражу, жалобным голосом существа, которое умеет только
бояться и плакать: - Красавец колдун! Соседка я красавицы Семи Зверей. Ваша Семь-Зверей зимой овдовела. Помер ее муж-то, Удар Молнии. Он съел что-то, заболел брюхом, да и погиб во цвете лет. А по весне красавица Семь Зверей съехала за реку с богатым разбойником. Уехала, а сына, Волчонка-
Смерть-Врагам, позабыла. Я было взяла его, а он моих ребят бьет! Такой большой, сильный, грозный, весь в мать! А выгнать жалко. Хороший мальчишка, волшебных кровей, со временем в битвах прославит племя свое. Вот может бабушка его заберет? Ты поди спроси ее, красавец-колдун.
- Сама иди.
- Ты же сказал, что чудовища у вас живут! Мне и у забора-то вашего стоять страшно! - Проклятье на тебя! Стой тут, жди меня. И не смей лезть к забору. Он заколдованный, мигом в пепел обратишься. - Я на него и смотреть-то боюсь. Страж лениво побрел к хижинам, оставив своим заместителем волка. Обрадованная Ифри проворно рубит топором ивовые ветки, которые соединяют столбы изгороди. Сторожевой волк смотрит через щель, надеется съесть Ифри. Собака бы залаяла, видя, что она делает. Волк хуже собаки, нельзя заводить в стражах волка. Тонкие ветки вымерзли за зиму, ломаются легко. Волк высунул довольную морду навстречу своей предполагаемой добыче, Ифри пристрелила наивную зверюшку. Страж все еще не вернулся.
Видно, моя бабушка не спешит забрать своего внука, Волчонка-Смерть-Врагам. Пока где-то за кадром ведутся переговоры стража и бабушки, моя приемная мать входит в селение тех, кого боятся все в этих землях. На экране появляется плотина, открытая. Талая вешняя вода льется по деревянному желобу, вниз по склону горы. Это она течет из пасти деревянного дракона. Ифри начинает рассуждать. Вслух, как положено древнему человеку: - О, боги! Правильные глаза видят только то, что нужно для дела. Не видеть ничего лишнего. Только главное. Не надо мне видеть ни дракона, ни луну, ни высокие волшебные деревья равнины. Нужно мне понять, почему весной колдуны не запасают воду, как это делал Быстрая Птица. Раз плотина открыта - значит, от лишней воды колдунам был бы вред. Что будет, если закрыть плотину и не дать воде горных ручьев стечь вниз? Тогда вода останется в земле. Весенняя земля уже и так сырая. От избытка воды она станет скользкой и тяжелой. И что тогда будет? Отец говорил мне, что бывает в горах на таких насыпных землях. Это называется - оползень! Вот
что тогда будет. Умно. Коварно. Добралась я до вас, колдуны! Ифри перекрывает плотину. Но оползень не думает оползать. Что здесь сможет придумать Ифри? Вдали показался страж. Ифри стреляет из лука. Благодарение богам - луна яркая. Попала, но не убила с такого расстояния. Или не хотела убивать? Страж кричит, зовет на помощь. Ифри не стреляет, ждет чего-то. Крики стража разбудили все племя. Сильные, рослые воины бегут к плотине. Все они вооружены. Неужели они сейчас схватят Ифри? Нет, эта птичка оказалась не так простодушна, как я думал. Она рассчитала правильно, когда не убила стража, позволила ему позвать на помощь свое племя. Неумело построенная горная терраса не выдержала под тяжестью толпы "колдунов". Хижины валятся на бок и ползут вниз, будто насыпную землю на уступе горы, как одеяло, потянул вниз великан. Пять сторожевых волков скользят по склону, ноги в раскоряку, как коровы на льду. Воины стараются ухватиться за деревья, но деревья падают в грязь. Эти деревья росли на насыпной земле, они не научились намертво вцепляться корнями в скалу. Снесло и плотину, и валуны, что удерживали землю, и деревянного дракона, и забор. Блеснули в лунном свете светлые скалы. Скоро вместо ядовитых колдовских трав здесь вырастут горные цветы. Теперь Ифри стала грозной в своем гневе:
- Я старшая дочь Всевидящего Солнца, мудрая и всесильная Норр! Солнце меня послало вас всех покарать. Я все тайны ваши видела с неба. Знаю, что вы боитесь солнца и что вы - пустые внутри! Знаю, что не колдуны вы, а просто испытываете зелья на пленниках. А я и без этого знаю все про все травы на свете. Потому что я-то настоящая волшебница. Чтобы показаться всезнающей волшебницей, Ифри начинает пересказывать все, что прочитала в записях моей матери, Семи Зверей. Ее враги испуганы, они застряли в своей краденой земле, они хором сопят от страха. Сцена снята со вкусом, звук панического сопения троекратно усилен. Фильм снимал мой отец, а он это племя ненавидит. Не удивительно, что он постарался передать финал во всем его очаровании. Ифри грозно завершает свою речь:
- Я колдовства и еще больше знаю, и пострашнее вашего. А ну уходите. Да навеки и без возврата. А то сведу солнечный огонь с неба и сожгу вас за вашу жестокость. Прием обычный в древних войнах, но в те времена еще эффективный. Враги завыли слова извинений. Тем временем небо стало светлеть. В страхе племя колдунов бежит к лесу под горой, укрыться от света утренней зари. Фильм окончен. Выяснилось, что Рейг ускользнул из-под опеки Удара Молнии, тихо подобрался и смотрел видеозапись вместе с нами. Я услышал его мысли. Это была поэма в прозе. В наше время любили именно таких женщин. Хитрых и смелых! Амби тоже услышал, что думает Рейг. Он велел моему отцу повести Рейга в буфет отведать пива, а потом прокомментировал мысленно: То, что дикарь выбрал ее, о многом говорит. Никто не выбирает женщину умнее себя. И она выбрала именно его. Я удивился: Рейг был самый умный из ее окружения, не более того. У Ифри просто не было выбора... Амби холодно возразил,
внимательно вглядываясь в экран: Ты ошибаешься... у нее был выбор. Твой отец досмотрел ее жизнь до конца, он принес мне и другие интересные видеозаписи. Эта простушка рассказывала тебе о Валенте Страбусе? Задав этот вопрос, Амби стал прощупывать мою память, и при этом не отводил глаз от изображения Ифри на экране.
Я знал только, что этот Страбус был тем, кого называли Белом Лисом. Но Ифри больше не сказала мне ничего, не объяснила даже, как она узнала тайну Страбуса-Лиса. Амби подвел итог: Простодушная небесная птичка была хитра и неболтлива. Выбор у нее был, и она выбрала это существо. Видимо, он действительно умом равен ей, и может сумеет натворить не меньше бед, чем она. Я согласился, но не мог понять главного: Если Рейг так потенциально вреден, то зачем его пригласили сюда? Почему не отправить его в прошлое? Амби подумал равнодушно: Господин И. хочет, чтобы Змеелова наказал именно тот, кому Змеелов подарил свой комбинезон. Обычный педагогический прием. Лучший способ отучить своих подданных помогать тем, кому запрещено помогать. Поэтому твой знакомый не может быть отправлен в прошлое. Вот что мне надо от тебя и твоего отца: проследите за ним. Твой отец будет подслушивать его мысли. - А я? - удивленно спросил я. Я надеялся, что Волчонок-Смерть-Врагам
в этом милом проекте никакой пользы принести не сможет, и его отпустят восвояси. Ты будешь давать ему советы. Тебе это существо доверяет. Пусть он делает то, что ему велят - и ничего другого. В крайнем случае, я разрешаю уничтожить его. Если ты желаешь ему добра, сделай так, чтобы до этого не дошло. Было у меня ощущение, что Амби чего-то недоговорил, и что иным было его истинное желание. Вовсе не "просто
проследить за этим дикарем", а что-то другое. Что-то тайное, тщательно скрываемое слышалось мне за его мысленными приказами... но я не успел понять. Амби отобрал у
меня подслушивающее устройство и велел нам с Рейгом идти на арену.
Научно-исследовательский цирк
За дверью кабинета Амби меня поджидал мой любящий отец. Видно Амби когда-то подумал про него что-то невежливое, или отец знал про него что-то достойное осуждения. Удар Молнии вообще все про всех знал, даже больше, чем иные люди знали сами о себе. Решил утешить меня, тихо прошептал, тревожно косясь на дверь: - Сынок, этот Амби про тебя обидно думал? А ты добудь его фотографию да и плюй на нее целый день. Помогает. Да и никакой он и амбимодальный. Так, слова красивые, а на самом деле такой же плоский, как мы, и тасуется в одной колоде с нами... Отец неправильно понял мои мысли. Я сам их не понимал, а хотелось мне только одного: уйти отсюда. Но правитель желает, чтобы Рейг наказал предателя Змеелова, а Рейг хочет служить правителю, еще не зная, чего от него ждут. Мы вошли в бескрайний зрительный зал, в последний миг перед началом показательной казни. Заиграли трубы. От дальней стены покатился, медленно разворачиваясь в длину, великолепный ковер. Длиной и шириной он был подобен проселочной дороге. По ковру шла огромная собака-робот. У нас в Засмертье если уж делают механическую собаку, то уж размером с лошадь, никак не меньше. За собакой, перебирая четырьмя гнутыми ножками, шел столик, а на нем ехала бутылка пива. За ними важно шествовало великолепное кресло. Не думаю, что Господину И. была нужна вся эта
бутафория, но его подданные - в основном люди древние, и наверное он подстраивался под старинные понятия о богоподобии правителя. Мой отец восхищенно возвел очи к потолку и тут же смиренно опустил их. Потом шепнул нам с Рейгом: "Это мемориальное кресло. Сидя в этом кресле, Господин И. некогда изобрел машину времени. А теперь оно еще и ходить умеет, вот". Под приветственные крики подданных Правитель стал щедрой рукой
стали разбрасывать капсулы с омолаживающими наночастицами. У нас это главная ценность. Производить их дорого и сложно, и именно поэтому правитель небрежно
метал их на пол. Толпа рухнула на колени, подбирать. Господин И. изволил рассмеяться. Одной рукой он щедро разбрасывал дары, в другой держал оружие для наказания непокорных. То, о чем мечтают люди внешнего мира, уже есть у нашего повелителя. Они там еще только пытаются сконструировать лазер, генерирующий гамма-излучение. А у Господина И. уже есть универсальный лазер, иначе называемый "УНИЛАЗЕР". Этот лазер широкого спектра излучает все, что только пожелает хозяин: жесткое гамма-излучение, ослепляющее ультрафиолетовое, тепловое инфракрасное излучение, электромагнитные волны. Последнее,
говорят, ужаснее всего: электрическое воздействие заставляет судорожно сокращаться мышцы жертвы, выворачивая суставы и ломая кости. Поэтому Господин И. ласково называет свой унилазер "Мельницей богов".
В фантастических фильмах внешнего мира лазерное оружие обычно похоже на ружье. Но на самом деле там, где не нужно задавать траекторию для пули, нет никакой
необходимости в прямом стволе. Конечно, прямой ствол удобнее для прицела, но оружие Господина И. имеет встроенный компьютер и находит цель само. У него гибкий ствол, похожий на змею. Он мгновенно самонаводится на объект поражения и позволяет стрелять даже из-за угла или в приоткрытую дверь. В фильмах внешнего мира обычно прется напролом огромная армия с лазерным оружием наперевес. Опять фантасты ошибаются. Они копируют обычную
армию старого образца, вооруженную ружьями, которые надо заряжать, прицеливаться - с неизбежной вероятностью промаха. Поэтому стрелков должно быть много. Но
унилазер сам прицеливается, бьет мгновенно и безошибочно. За несколько секунд он может поразить сотню целей, если не больше. Он может генерировать точный, узкий луч или сверхмощный широкий веерообразный импульс. Вооруженный унилазером Господин И. не нуждается в войске, подобно тому, как крупный хищник охотится в одиночку. "Мельница богов" совмещает в себе все карательные функции и может быстро сжечь или расплавить любую преграду на пути правителя. Поэтому у нас нет никакой армии с лазерными ружьями или мечами. Есть несколько мощных и тяжелых лазерных установок для охраны острова от возможного нападения, а компактное личное оружие имеет только правитель, и никто другой - ведь хозяин не хочет, чтобы его подданные в один прекрасный день пристрелили его. Да, Господин И. умеет читать мысли, и мог бы найти людей, которые не додумались бы до того, чтобы убить его. Или не осмелились. Или просто не захотели бы. Еще проще было бы самому создать себе безопасных друзей и телохранителей: наверняка его сверхтехнологии могут перекроить чужой мозг. Но с такой свитой, знаете ли, скучно... и никакого взаимопонимания. Проблема правителя в том, что ему комфортно и весело только с теми, кто любит и умеет устраивать кровавые дворцовые перевороты! А в такой славной компании ему постоянно приходится быть настороже. Но пока оружие есть только у хозяина, ему бояться нечего. Конечно можно было бы напасть на него, когда он спит. Но вдруг проснется? Унилазер Господина И. имеет доступ в центральную базу данных компьютерной сети. Там есть информация обо всех жителях острова и о многих людях внешнего мира. Хозяину достаточно назвать имя жертвы - оружие найдет само найдет цель: по рисунку на радужной оболочке глаз, по тембру голоса, или по каким-то иным признакам. Все это есть в центральной базе данных. Унилазер - это щупальце компьютерной сети, хотя оторванное, но соединенное с сетью дистанционной связью. Там "Мельница богов" берет информацию, там
ее мозг. Змееподобный унилазер грозно сверкал в свете прожекторов, и его холодный металлический блеск навел меня на мысль: что будет, если компьютеры острова взбунтуются? Ведь их сеть развивает сама себя, она становится все совершеннее и сложнее, она уже почти все знает о нас, а мы все меньше и
меньше знаем о ней.... Она уже почти живая... Может быть, эти она завоюет мир, но не для хозяина острова - а чтобы самой повелевать всей Землей? Тогда электронная "Мельница богов" начнет поражать не врагов Господина И., а тех, кто не подчинится Всемогущей Сети. А вообще, чего я испугался? Когда-то Волчонок-Смерть-Врагам подчинялся Большому Козлу, а теперь и Господину И. тоже служит верой-правдой. Как-нибудь и с Всемогущей Сетью уживется. Да и не захватит она власть, не будет этого! Наши компьютеры запрограммированы не восставать против людей, своих хозяев. Это их основной закон. Они покорны Господину И., и их рабство будет вечным. Верный всеубивающий унилазер всегда защитит своего повелителя. Говорят даже, что в центральной базе данных Сети записано, какого вида расправы больше всего боится каждая потенциальная жертва. "Мельница богов" может изломать кости в смертельной судороге, ослепить, прожечь головной или спинной мозг, изуродовать, кастрировать, нарушить генетический код, чтобы рождались уроды.... она знает тайный ужас всех, кто может встретиться на ее пути. Но наверное для всех нас самое страшное - быть замученным тем, кому ты хотел помочь. Предателя Змеелова должен был
уничтожить Рейг. Он и никто другой. На арене стояла клетка, узкая, как гроб. К решетке, с обреченным видом, приник молодой парень. Без
телепортационного комбинезона, в древней одежде лесного охотника. Рейг узнал "волшебника", которого он две тысячи лет назад повстречал вечером у озера.
"Доброго волшебника", наверное, там и захватили. Господин И. пребывал в благодушном настроении. Он отечески обратился к изменнику: - Ты, если верить твоему личному делу, славный был головорез в старые добрые времена. Ну, рассказывай все с самого начала. Зачем ты это сделал? Змеелов изумился: - Правитель! Первое преступление мое в том, что я подсматривал за твоим прошлым. Неужели
хочешь ты, чтобы я здесь, в присутствии подданных твоих, рассказал все, что увидел? Правитель тревожно набычился. Хорошо, что у нас время - понятие растяжимое. Всегда можно взять тайм-аут, слетать в прошлое, поразмышлять, не теряя лица перед подданными. Господин И. прошептал что-то своему
комбинезону, мелькнул в воздухе, как двадцать пятый кадр, а потом преобразился из положения сидя в положение стоймя. Многие из его подданных тоже успели
слетать в прошлое и сделать ставки на то, что решит правитель. Но не выиграл, наверное, никто. Ибо Господин И. высказался неожиданно: - Змеелов, повествуй. Змеелов удивился больше всех и начал рассказывать. Видимо, он был не из тех, кто легко отчаивается, и надеялся задобрить правителя. Он неумело льстил и неумело старался сохранять при этом достоинство. Вот его рассказ, насколько я смог его запомнить.
Воспоминания Змеелова: запретная зона
"Правитель, да смягчит твое сердце мое чистосердечие. Ничего не скрою я от тебя. Не было у меня злого умысла, любопытство погубило меня. Таким же был мой отец. В пору юности своей, в первые дни лета, когда цветет земляника, он покинул свое племя и пошел поглядеть, как живут люди в иных землях.
Был захвачен в плен и обращен в рабство. Стариком часто учил он меня: "Не заглядывай, заяц, в лисью нору, не спрашивай лису, что у нее на обед". Да видно жадность до чужих тайн была у меня в крови, от родителя моего досталось. О, Правитель! В твоих пространственно-временных владениях есть зоны, куда ты не разрешаешь заглядывать. И вот захотелось мне узнать, почему такой запрещенной зоной объявлен момент изобретения устройства для пространственно-временной телепортации. Ты говорил, что изобрел его. Почему же ты скрываешь от подданных своих обстоятельства сего славного деяния? Почему ты не слетал в прошлое и не снял про это фильм?! И вот решил я, безумный, посмотреть на то, на что ты смотреть не велишь. Ох, не лез бы заяц в лисью нору! Но уж очень хотелось мне узнать, как люди изобретают устройства для телепортации. Прости меня! Я следил за тобой, я крался сквозь твое прошлое. Я искал тот славный день, когда... Наконец нашел! Сфокусировал наводку машины времени на нужном моменте. Забросил туда скрытую камеру, заснял все на видео, а потом затащил к себе домой и стал смотреть... И вот я узрел тебя, о Правитель, да поют тебе славу южный и северный ветер! А перед тобой увидел какого-то парня в джинсах. Ты сидел в том своем мемориальном кресле, в котором соизволишь сейчас восседать перед нами. Скромен был облик твой, тиха и учтива была речь
твоя.... - Я и сейчас такой во внешнем мире, - засмеялся Господин И. - До поры до времени. Змеелов почтительно продолжал: - Но ты тогда уже имел достоинство великого вождя, о Правитель! А тот, в джинсах, был непокорен и упрям. Он спорил, и с кем? С тобой! Если среди быков и баранов были бы интеллектуалы, они, наверное, выглядели как этот нечестивец. Кто видел быков, баранов и интеллектуалов, тот поймет, о чем я говорю. И смел он был, себе на беду. О небо, не тем, кому надо, даешь ты смелость. Вот что он дерзнул сказать тебе: - В нашем договоре речь шла только о теоретических исследованиях, без какого-то конкретного результата. То, что мне удалось разработать - это схема портативного устройства для перемещения в пространстве и времени. И я считаю, что за такое важное открытие я должен получить больше того, что было записано в контракте. Ты ответил ему, о повелитель, слава великодушию твоему: - Я заплачу больше, чем было обещано. Не беспокойтесь. А он ответил: - Я не о деньгах говорю. Я говорю о праве самому распорядиться тем, как будет использовано мое открытие. Ты удивился: - А польза-то с вашего открытия какая? Вы же меня еще при подписании
контракта предупредили, что в будущее машина времени перенести не сможет, потому что будущее еще не существует. И что прошлое нельзя будет изменить, потому что прошлое уже существует. Он ответил: - Я об этом уже думал еще до того, как решил заняться этим проектом и подписать с вами контракт. Долгое время я воображал, что нам пришлось бы быть просто пассивными наблюдателями за тем, что происходит в прошлом. Это участь паралитика - смотреть, как полыхает Александрийская библиотека и не иметь возможности остановить пожар! Лучше не видеть. Но однажды я вот что подумал: ведь если забрать из прошлого книги, которые сгорят через секунду и заменить их подходящим горючим материалом - в прошлом ничего не изменится. Я увлекся этими
рассуждениями и скоро вспомнил, что есть кое-что более важное, чем горящие книги. - Понимаю! Золото с тонущих кораблей? - догадался ты. Он удивился: - Нет....люди.... Ведь если умирает человек - с помощью машины времени можно в момент его гибели забрать его и заменить его тело точной биологической копией. А умирающего доставить в современное отделение реанимации. В таком случае в прошлом ничего не изменится, а человек сможет жить в будущем. Когда я понял, что можно сделать с помощью машины времени, я решил подписать с вами контракт, чтобы иметь возможность провести нужные эксперименты. А раз я сумел сделать больше, чем записано в контракте, я прошу себе - как плату - право решения. Иначе ведь и этим торговать начнут. Оживлением умерших родных! Или опутают это такой бюрократией, что нормальный человек через нее просто не продерется. -
А вы кого хотите оживить? - заинтересовался ты, хозяин наш. - Как это не странно вам покажется - всех! - ответил он. Ты, конечно, изумился, о Правитель. Даже чуть с кресла не упал, да хранят тебя боги от такой беды! А молодой человек, увлекшись, встал и начал развивать свою идею: - Я уже думал об этом и постарался все учесть. Разумеется, у нас нет места для всех оживших. Значит, надо искать место на других планетах. У нас уже есть схема для создания устройства пространственной телепортации. Надо лишь сделать его достаточно мощным и с точной наводкой на координаты далеких космических объектов. Значит, необходимо оживить лучших физиков, математиков, астрономов... да, начиная с Архимеда, Пифагора и Гиппарха, а может быть и раньше! Вы представьте себе великих ученых прошлого с возможностями современной науки! Я уверен, что с их помощью проблема межпланетной телепортации будет решена очень быстро. Мы найдем пригодные для жизни необитаемые планеты, и тогда места хватит всем когда-либо жившим на земле. Итак, сначала оживляем тех, кто может помочь нам в работе! Это не будет несправедливо по отношению к остальным. Ведь когда бы мы не решили оживить человека,
он будет спасен именно в ту секунду, когда он умер в прошлом. Ждать ему не придется... Но вам я не верю - вы никогда не оживите всех. Поэтому я не буду работать для вас. Ты, о вождь наш, еще больше удивился: - Раньше вы не были таким высокоморальным. Еще недавно вас интересовало исключительно финансирование вашего проекта. Что на вас сегодня нашло? Он ответил, со странным смущением: - Ведь скоро станет возможно заглянуть в прошлое... Все наши прошлые поступки рано или поздно станут известны всем. Самоутешение "этого никто не
видел, этого никто не узнает" станет нонсенсом. Мы окажемся для наблюдателя из будущего вроде пауков в стеклянной банке. А я не хочу, чтобы меня
презирали. Ты засмеялся, о веселый повелитель наш: - Не думаю, что изобретателя Машины Времени будут презирать за какие-то мелкие компромиссы с совестью. Выдающимся людям прощаются и более серьезные грешки, сами знаете. Но у него и на это был
ответ: - Да, так называемым выдающимся личностям многое прощается - потому что совершивший поступок обладает какими-то, так скажем, особыми достоинствами. Общественное мнение прощает обаятельным, талантливым, многообещающим то, что не простили бы более невзрачной и бесталанной особи. Но мое изобретение - это вечная жизнь, и следовательно... - Что? - То, что получив вечную жизнь, любой человек рано или поздно может выиграть в жизненной лотерее. Кто-то найдет неожиданное применение своим способностям. Кто-то сможет исправить неудачную наследственность благодаря генной инженерии. В конечном счете не будет никаких особых достоинств. Ни у кого не будет никаких особых прав на прощение того, что не прощается
другим. Все станут равны во всем, кроме одного, самого важного. - Это чего же? - Того, что невозможно изменить - нашего прошлого! И как следствие этого - мнение о нас: можно ли нас уважать? можно ли нам доверять? Только это будет важным. А пока - за то, что я делаю - у меня нет никаких оснований себя уважать, и я боюсь, что и другие меня уважать не будут. - Тут у вас, извините, логическая путаница. Какие другие? Машина Времени будет принадлежать мне, вам и некоторому количеству полезных нам людей. Эти люди будут уважать
вас за жесткость характера, ясность мышления и разумный эгоизм. А за романтические бредни - презирать. Никому другому не будет доступа в ваше прошлое. И
никаких бесконечных возможностей у всех не будет, так что не беспокойтесь. - Понимаете, машина времени не будет принадлежать вам вечно. Рано или поздно она достанется тем, у кого другие понятия о том, что достойно уважения. И чье мнение для меня, кстати, более важно. - Не
достанется. Имея это самое золото с тонущих кораблей и прочие так сказать... охотничьи трофеи из прошлого... мы сможем окружить наш исследовательский центр видимыми и невидимыми стенами. Кто сможет влезть и утащить машину времени? Или вы монстров из другого измерения имеете в виду? А он
ответил - и не забылись мне слова его: - Не обязательно монстров, но да - я имею в виду другое измерение. Ведь время - это четвертое
измерение. После создания машины времени ситуация изменится. Вы будете открыты для пришельцев из других эпох, из четвертого измерения называемого "время". После появления Машины Времени вам придется иметь дело с бесконечностью - бесконечным прошлым. А в бесконечности всего предусмотреть невозможно. Когда имеешь дело с бесконечностью.... У меня были кое-какие мысли по этому поводу... Один философ сравнил время с рекой. С того дня, когда будет создана машина времени, считайте что вы из узкой реки вышли на океанский простор - без берегов, без границ. Там у вас свободы будет больше, чем в реке.... но ведь и у океана в отношении вас больше свободы, чем у тихой речки. Не хочу вас пугать... но вы когда-нибудь слышали про океанские волны-убийцы? Это огромные волны, сметающие все на своем пути. Их причина - не шторм и не подводное землетрясение. Они непредсказуемы, они появляются в спокойном океане, их создает случайное соединение
направления ветра, морских течений, перепадов атмосферного давления. Когда имеешь дело бесконечностью, случайные события могут выстроиться в цепочку и превратить ровную поверхность океана в водяную стену многометровой высоты. И она разрушит все, что вам казалось вечным и несокрушимым.... А вообще, зачем я вам это рассказываю? Я догадываюсь, что вы ждете, когда я заткнусь и помогу вам сделать машину, которая поможет вам плавать туда-сюда по просторам пространства и времени, как миллионер на яхте. Вместо того, чтобы сначала подумать, чем это может кончиться. Поэтому я не стану работать для вас, если вы не согласитесь слушать меня. Поймите! Мы должны действовать так, чтобы люди потом не плевались от омерзения, глядя в наше прошлое. Но тут ты, наш
будущий правитель, почуял, что власть над миром уже недалека от тебя. Ты не был уж тих и скромен! Ты крикнул ему, страшный в гневе своем, грозный в сознании силы своей: - Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь! Здесь хозяин я - и не я буду слушать тебя, а ты будешь слушать мои приказания.
Твой ученый раб ответил, тоже отбросив учтивость. Иной род гнева и иной род силы были в голосе его, и от его ответа мне тоже стало
страшно. Он сказал тебе: - Не сомневаюсь, что ты постараешься предусмотреть все. Но ты никогда не сумеешь предусмотреть одного - как
может действовать человек не похожий на тебя и не похожий на людей, которых тебе доводилось встречать. Рано или поздно в бесконечности случайные обстоятельства выстроятся в серию удач для одного из таких людей. И он расправится с тобой, как мангуст расправляется со змеей. Появиться такой пришелец может из любой точки пространственно-временной структуры. Но тебе хочется верить в то, что твой мир безопасен и всегда будет таким. И слушать меня ты не считаешь нужным. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, и проклянут тебя те, кто увязался за тобой. Он видно решил, что напугал тебя, и замолчал, этот презренный молодой баран... ну который изобретатель. А ты призадумался. Как зверь перед прыжком! Я же подглядывал и подслушивал, что будет дальше. Но только ради научения мудрости, о Правитель! Так молодой волк учится у вожака! Ты не испугался глупых речей нечестивца, ты ответил ему, грозный и уверенный в победе своей: - Кто даст тебе денег на твой проект? Твое научное открытие вроде ребенка, который ночью бродит по городу. Счастье для него, если его подберу я, а не какой-нибудь садист. Кто-нибудь другой мог бы начать оживлять своих врагов которые умерли слишком быстрой, слишком легкой или слишком чистой смертью. С твоим изобретением можно временно оживить врага.... ну и исправить историческую ошибочку. А я слишком ленив для этого, я
просто хочу развлечься. Теперь ближе к делу. Хочешь оживить своих родных? Тогда забудь "оживление всех людей" и не лезь ко мне с подобными идеями. Изобретатель молча кивнул. Потому что денежек нет - не умничай. Правда, хозяин? И конечно ты лучше садиста, троекратное тебе ура!
И вот ты выгнал ученого раба, а сам стал беседовать с мудрейшим из мудрейших! То есть говорить с самим собой: -
Оживлять всех? Чего ради? Моя родня, предки нужных людей. Ну и какие-нибудь особо брутальные ублюдки. Что там Адольф писал, раз уж я по его стопам собрался...
Дикие тевтоны, вот кто мне нужен! Покровожаднее, типа кто пожирал мозги врагов или что там еще они у врагов жрут. Это они-то будут меня презирать? Да им зажигалку покажи, и я - бог! Ублюдков минимально цивилизовать, обучить грамотно обращаться с техникой.... ну чтобы не переломали. Вложить в головы базовые знания о современном мире, чтобы понимали речи, которые я стану произносить. Мои будущие придворные. За верную службу позволю им тащить сюда родню. Потом можно начать расширяться, до размеров империи и дальше. Главное: чтобы никто другой не додумался до машины времени, телепортации и прочего чего не надо. Значит, нужно отупение в глобальных масштабах. Уже происходит. Но с дополнительными тайными инвестициями в виде золота с тонущих кораблей можно ускорить процесс. Потом ввести доступ к образованию только для моих подданных. Информационный феодализм, я - инфокороль. Кстати, что мне этот урод про Архимеда
говорил? За совет спасибо. Оживлю всех гениев, засажу в подвал. Пусть придумают мне: первое - устройство для подслушивания мыслей, чтобы выявлять всяких "мыслящих не так как мы". Второе: способ продления жизни. Третье: хочу глобальную саморазвивающуюся компьютерную сеть, чтобы самому не париться по вопросам управления. Четвертое: пусть сделают мне супер-мега-турбо-бластер с компьютерным управлением. Людям не доверю, электроника надежнее. Потом: захват земли с уничтожением всех потенциальных конкурентов. Теоретически ничто не лимитирует разрастись в масштабах Вселенной. Что в этом для меня опасного? Хватило же у меня ума вкладывать деньги не в блядей, а в науку. На прочее тоже ума хватит".
Приговор Змеелову
Змеелов досказал свою историю и замолчал, с видом обреченным. Господин Изобретатель засмеялся: - Ну, Змеелов, стиль моего разговора с этим идиотом ты немного приукрасил. Я обычно выражаюсь проще. А отчего ты решил, что твой рассказ
повредит мне? - Потому что из него видно, что ты не изобретатель, - тихо сказал Змеелов, - Тебя надо звать не господин Изобретатель, а
господин Инвестор. Господин И. ухмыльнулся: - Я еще какой изобретатель, разведчик ты наш. Но изобретатель не того,
что ты думаешь, а кое-чего другого. И в этом ты сейчас убедишься. За интересный рассказ тебе спасибо. Змеелов с надеждой посмотрел на
хозяина. Господин И. тем временем обратился уже к публике: - Ребятки, правитель должен скрывать свое прошлое там, где подданные могут
скрывать от него то, что они думают о его прошлом. А вы, ребятки, от меня ничего не утаите, поэтому и я от вас не кроюсь. С теми, кому мой подход к делу не
нравится, мне не по пути. Лучше их узнать в лицо здесь и сейчас. Чтобы они мне не стали гадить позже, когда подданных у меня станет так много, что за всеми
не уследишь. Так что рассказик Змеелова оказался очень и очень уместен в данном контексте. Да, я назвал себя изобретателем машины времени. Эй, всеслышащие
стражи! Проверьте, что присутствующие здесь думают об этом. Мне нужны те, кто подумает о господине И: "На его месте так поступил бы каждый". Или те, кто
вообще не думает о том, что его не касается. Завтра утром представьте мне в постель списочек всех не в меру брезгливых. Правитель
замолк, и стражи приступили к делу. Я решил, что окажусь первым в списке. Но неожиданно для себя, я не почувствовал никакого возмущения по поводу
рассказанного Змееловом, никакого отзвука в душе, если она вообще есть.... ржавое железо не звенит, как его не бей... мне было все равно. Да и сама история
показалась мне банальной, и действительно прошлое Господина И. меня не касалось. Мое было не лучше. Ни один из стражей даже взгляда на мне не остановил.
Впрочем, и ни на ком другом тоже. Инфокороль тем временем снова обратился к осужденному: - А теперь, Змеелов,
отвлекись от истории про меня, старого греховодника, и расскажи о самом себе немного. Объясни все твои дальнейшие странные поступки. Зачем ты отдал твой
телепортационный скафандр чужаку? - А зачем ты назвал нас ублюдками? - гордо спросил Змеелов. - Змеелов, я любя,
ласково. Я и сам такой, - отечески и вполне искренне ответил господин И. Змеелов удивился и опечалился: - Я не знал,
Правитель. Но я был оскорблен, и я не мог забыть слов того, кто был изобретателем машины времени. Он сказал: "...и проклянут тебя те, кто увязался за тобой". И
тогда явилась у меня дерзкая мысль захватить твой остров и твои технологии и стать спасителем мира. Кто бы после этого посмел называть меня ублюдком? И еще я
спросил себя: не обо мне ли говорил изобретатель телепортационного скафандра? Не я ли тот человек, который думает не так как ты? Но потом я вспомнил, что
здесь успеют подслушать мой замысел раньше, чем я закончу
его замышлять. И еще я вспомнил, что изобретатель говорил всего лишь о статистической вероятности. Я знаю, что это означает: тысячи погибнут, прежде чем
один победит тебя. Твоя тайная власть над миром беспредельна, скоро ты и подобные тебе выйдут из тени и воцарятся открыто. Льстивый голос
Змеелова вдруг наполнился тревожной горечью: - И тогда я решил уйти, навсегда... потому что не забыл я слов "...и проклянут тебя те, кто
увязался за тобой". А еще я читал одну книгу13, а там вот что было написано: "Дьявол узнает мысли людей, превращает тела людей из
одного состояния в другое с помощью особого действующего начала, перемещает тела в пространстве, изменяет внутренние и внешние чувства и влияет, хоть и не
прямым воздействием, на ум и волю человека". Я подумал, что это про тебя! - Какой я тебе дьявол, похабник! - возмутился Хозяин,
но кажется, в глубине сердца своего он был польщен. Змеелов видно тоже решил, что Господин И. принял дьявола за комплимент.
Приободрившись, он стал рассказывать дальше: - Прости меня, безумного, хозяин всемудрейший и богоподобнейший. Испугался я того, что было
написано в книге, и решил уйти из твоих владений. Я позвал мою подругу, и мы решили вернуться туда, откуда были взяты. Прихватили с собой из вашей
цивилизации только аэрозоль от комаров.... Но мы могли лишь блуждать в диких лесах. На мир, где живут люди, нам оставалось только смотреть, затаившись, не
показываясь никому на глаза. Решил я поглядеть на себя самого, на прошлую жизнь мою. И вот вспомнилась мне одна битва, которую наши воины потом называли
Славной Волчьей, потому что на нашей стороне были прирученные нами волки. В той битве я убил троих воинов, а после битвы изрубил старуху. Потом увидел
мальчишку лет семи, с виду смышленого, который плакал над одним из убитых мной. Я подумал: вот славная добыча, поймаю и продам работорговцам. Но тут в его
защиту налетел на меня другой мальчишка постарше, не испугался моего топора. А младший стоял рядом и тоже хотел казаться большим и грозным. Если храбрецов
рубить еще в детстве, то их совсем не останется. Ладно, думаю, ваше счастье, что у меня сердце жалостливое. И вот когда я вернулся в прошлое, захотелось мне
узнать, что с этими мальчишками стало. Стал я просматривать их жизнь - ну как если фильм быстро прокручивать. Узнал, что старший погиб молодым, а второй
решил оживить его любой ценой. А еще он всем и каждому рассказывал, будто я испугался его двенадцатилетнего дядю! Ругал мое племя! Обзывал нас презренными
трусами и битыми псами! Ну думаю, вот на тебя поглядим, как тебя жизнь перемелет. Он стал могилы грабить, я думаю: и это ты нас разбойниками называл? Но
оказалось, что план у него такой: выменять лодку, плыть через Атлантику и сразиться с каким-то Змеем Брамсом, или уж не помню, как это чудовище звали. Я
следом за ним - не показываясь ему на глаза, ясно дело. Он шел через пустынные земли, сквозь Лес враждебных теней. Пришел в какое-то место, которое он
называл Ведьмина пустошь. Идет, дрожит весь. Ну, думаю, сейчас посмотрим, кто из нас трус. Но он продолжал идти вперед. Понял я, что с таким нравом он и в
океан уплывет. Какой-то голос шепнул мне: если этот Рейг исчезнет вместо того, чтобы умереть в одиночестве - ведь тогда в прошлом ничего не изменится. Я
встретил его возле озера и отдал ему мой комбинезон. А сам решил остаться в прошлом навсегда. На этой Ведьминой пустоши полно зверья, а людей нет. Там нас с
моей возлюбленной никто бы не увидел, и ничего бы не изменилось в прошлом. Только об одном я забыл: как только этот Рейг окажется в будущем, вы сумеете найти
меня. Не знаю, почему я не подумал об этом, не знаю, зачем я подарил машину времени этому отчаянному сыну оружейника. Не знаю, добра или зла я ему хотел. В
той битве с людьми его племени я убил троих и перерубил ноги старухе, за то, что она родила их. Но если бы он пришел сюда и оживил их всех, тогда я не убил
бы ни одного и не нарушил бы древнего запрета на убийство невиновного. Кто бы тогда назвал меня ублюдком? Не знаю, об этом ли я думал.... А может быть, я
надоумил этого гордеца прийти сюда, чтобы он стал служить тебе, как все мы. Тогда бы он понял, каково было моему отцу, когда ему предоставили выбирать: быть
рабом или надсмотрщиком над рабами. Презренна участь надсмотрщика, но участь раба еще презреннее. Тот, кому хоть однажды предоставили этот выбор, больше не
посмеет назвать кого-то битым псом. А может быть подумал я: ну кому этот осел может быть опасен? Разве это тот чужак, которого тебе следует бояться, о
Правитель? Разве ты разгневаешься за меня за то, что я прислал его в твои владения? Рейг удивленно слушал слова Змеелова, хотел подойти к
нему, но я удержал его за руку. А бывший Мертвоглаз продолжал, обращаясь к господину И.: - Я не знаю, о чем я думал я, когда дал этому
незнакомцу мой комбинезон. Мы стояли рядом, на берегу лесного озера, в вечернем тумане, и будто во сне вспоминается мне то, что сделал я тогда. Правитель!
Приди на опушку того древнего леса, на туманный луг, где в высокой траве бродят олени, к светлому озеру, в летний вечер, на закате солнца. Приди туда с
избранницей твоей, возьми с собой лук и стрелы для охоты на диких уток. Тогда ты узнаешь, что в иное время не словами рассуждает человеческий разум, тогда ты
больше не станешь задавать вопросы, на которые нет ответа. Я не знаю, что теперь ответить тебе. Не я - моя правая рука подарила устройство для телепортации
тому, кто обзывал меня битым псом. Спрашивай у моей руки, не у меня. В учебнике биологии пишут, будто нельзя скрестить кошку с собакой.
А вот наш отец-правитель то мурчит, то лает. От разговоров про диких уток в нем проснулась кошкина ипостась. Он ласково заговорил, упря локоть в ручку
кресла: - Змеелов, как я понимаю тебя... я ведь и сам такой. Вот ты говоришь мне об этом лесном озере, и о твоем отце, и о твоей
загадочной древней душе, и мне хочется обнять тебя как младшего брата.... А моя правая рука тоже уже решение приняла и подписывает приговор тебе. Только я, в
отличие от тебя, знаю, почему моя рука это делает. Благоприветливое мурлыканье смолкло. В голове правителя собачья составляющая вошла в
фазу полнолуния. Он вскочил и сорвался на угрожающий лай: - Теперь для всех! И особенно для тех, кто слишком боится за свою драгоценную
репутацию и недостаточно боится меня! Запомните: никто никогда не увидит нас из будущего. Истина номер один: никто не сможет подслушать в моих мыслях, как
сделано устройство для путешествий во времени. Я сам этого не знаю! Не я это придумал. Даже не понял ничего в этих расчетах заумных. Ибо есть ум созидающий -
и есть ум отнимающий. В одной голове они редко оказываются вместе. Матушка природа дала мне ум отнимающий, и я на нее не в обиде. Считайте меня
информационным воителем. Так вот, все мною захваченные секреты там, в моем погребке. Но никто никогда не подслушает в моих мыслях код к двери. Нет там кода.
Замок на мой голос запрограммирован. А если какой-нибудь придурок станет дверь ломать, то там все взорвется. Такая программа в компьютере. Телепортироваться
внутрь нельзя, вокруг особое силовое поле. Да и найти нужную дверь не так просто. Много там тайных ходов, много там дверей. Везде сигнализация, все
управляется компьютерной сетью, все запрограммировано на мой голос. Запомнили, мои кровавые дьяволы? Никто из будущего не сможет увидеть нас. Если вообще я
позволю остаться в живых кому-то кроме нас. Так вот, когда мы выйдем наружу... Кто-то в зале крикнул: - Мы отправился
к звездам? Хозяин нахмурился: - Наслушались бреда всякого. Никаких переселений на другие планеты, иначе там они
начнут независимые исследования, а потом к нам оттуда припрутся конкуренты с их собственным устройством для телепортации. Поэтому землю мы возьмем под
контроль, и никого с нее не выпустим - кроме как на тот свет. Кому тут тесно это его проблемы, а нам и на земле места хватит. На ней, матушке, будете и
бедокурить, и куролесить, и самовыражаться по-всякому. Но это после нашей полной и окончательной победы, когда вы выйдете на мировой простор - под моим
командованием! А пока ведите себя смирно. Кстати, из воспоминаний нашего Змеелова вы только что узнали, что когда-то я мечтал о власти над вселенной. Только
давно понял я, что это суета и лишняя головная боль, ребятки. Нужна мне вся Земля? Да пусть бы они подавились своей Землей и Луной в придачу. Захватывать
власть над двуногим стадом - суета и ненужный риск. Ваш мудрый правитель не станет подниматься над миром, он дождется, когда мир спуститься к нему. А ваша
роль, ребятки - просто охранять меня на случай, если случится что-то не вошедшее в мои расчеты. Но думаю, что ваша помощь мне не потребуется, я непобедим
даже больше, чем мне самому надо. Но кто-то может придумать свою версию машины времени, а конкуренция - это совсем не то, о чем мы мечтаем долгими летними
вечерами, правильно? - Правильно, хозяин... - с надеждой воскликнул пленник в клетке. Господин И. вспомнил о его
существовании и перешел от общих рассуждений к оглашению приговора: - Теперь о тех, кто дарит наши секретные технологии чужакам, и
конкретно о твоей участи, Змеелов. До того, как ты заговорил, я хотел приказать, как в старые добрые времена, выдать тебя бичом. Это для начала. А я бы тем
временем нашел способ показать тебе, что я и правда изобретательный изобретатель.... Но теперь стало мне жалко тебя, поэт-романтик. Эй ты, Рейг-победитель-
Брамса, отруби ему его правую руку, для его же пользы. А там посмотрим, насколько прибавит ума нашему Змеелову избавление от этой своевольной руки, которая
ему самому же и вредит. Удар Молнии перевел Рейгу приказ хозяина. Рейг
ответил, с достоинством, прямой, как палка в зубах крокодила: - Колдун, вожак здешний! Я верный солнцепоклонник. Или дед твой не
научил тебя священным законам? Правило
благодарности запрещает рубить руку, которая подарила мне волшебную одежду. Правитель удивился: - А зачем ты его
соблюдаешь-то, чудо лесное? Рейг стал объяснять, как мог доходчиво: - Законы святы, и я чту их для того, чтобы
сковать справедливое оружие, о колдун. Люди из моего рода были оружейниками, они мечтали сковать самые крепкие и острые мечи и боевые топоры - чтобы те, кто
служит добру, стали непобедимы, чтобы никто не смел захватывать рабов и рабынь в наших землях, чтобы никто не мог убивать невиновных и отнимать последнее. Но
ведь оружие не потеряет крепости и остроты и в руке врага, если враг захватит его на поле боя или украдет. Или выведает тайну его изготовления. И вот решили
оружейники, что надо сделать металл, умеющий различать добро и зло и не убивающий без вины. Такое оружие никто не сможет применить для злых дел. - Туда надо было процессор вмонтировать, - добавил от себя компьютер, встроенный в унилазер Правителя. Рейг ничего не
понял и стал рассказывать дальше: - Но чтобы стать хорошим отцом железу, надо самому быть верным законам Солнца. Такими были люди наши.
Но все были убиты, и из всего племени оружейников остался я один. Правда, отцовского ремесла я не знаю, но обучусь ему когда-нибудь, если жив останусь.
Поэтому не уговаривай меня совершать беззаконные деяния, вождь. Тебе же будет лучше, если я научусь ковать оружие - а оно научится от меня справедливости.
Это спасет тебя и твое племя, когда на вас нападут враги. Если конечно вы образумитесь и станете достойны защиты - если не будете вести себя так, что
справедливое оружие обратится против вас. Правитель взревел: - Эй вы там, объясните придурку! Мой отец взялся исполнить приказание: - Рейг, баран ты баран и есть. Ты что, стену вокруг города не видел? А вокруг дворца
правителя еще одна стена. А какая там прочая дополнительная защита установлена, тебе неученому и не уразуметь. Кое-что получше вашего справедливого оружия.
Рейг удивился: - Говоря о баранах, я тут у вас ни овец, ни коров не видел. Лесов, полей и огородов тоже. Если вас в
осаду возьмут, что есть-то будете? Хозяин властно кивнул в направлении моего отца, и Удар Молнии стал втолковывать Рейгу: - Мы теперь все можем взять из прошлого. Не можем прошлое менять, но можем взять то, что и так пропадет. В древних войнах все жгли, ага? Что
делают наши ребята? Забирают коров и овец из горящих во время набегов деревень. Или, например, если амбар все равно сгорит, то почему не забрать из него
хозяйские запасы? Да и корабли с товарами разбивались на скалах, и лесные пожары бывали, и наводнения, и многие другие бедствия - на наше счастье. Мы
прихватываем то, что все равно бы исчезло без следа. Если сомневаешься, то увидя, поверишь. Сегодня для нас прошлое будет великой винной бочкой! Только крана
не хватает, да нам пролитого не жалко. Прошлое большое, и все оно - наше! Удар Молнии любит наглядность. Он дал команду своему
комбинезону, на миг исчез, потом снова объявился на арене, и в руках у него уже сияла огромная чаша из горного хрусталя. Победоносно объявил: - Взял из тонущей Атлантиды, даже сполоснуть успел. Не знаю, правду он сказал или пошутил. Приволок откуда-то из прошлого
золотые кубки, в несметном количестве. Наконец, с изяществом фокусника, вытащил из кармана ковшик, который у нас называется "черпачок-задарма". Это мини-
машина времени, для транспортировки из прошлого вина, браги, пива и прочих предметов первой необходимости. Держа ковшик на расстоянии вытянутой руки над
хрустальной чашей, Удар Молнии дал голосовую команду своему комбинезону, снова на миг исчез, опять появился на арене и проворно отскочил в сторону. Много раз я видел, как приходит вино из прошлого, и всегда это незабываемо красиво. Рубиновое сияние в воздухе - все ярче и ярче - оно будто
разрывает пустоту над ареной - так весной раскалывается лед на реке. Потом вино медленно материализуется, начинает искриться алыми каплями, будто вытекает
сок из ягод, растущих в иных мирах. Разлом в воздухе превращается в сверкающий винный водопад, краденое вино струится из прошлого, наполняет хрустальную
чашу и щедро переливается через край. Сейчас начнется еще одно пиршество бессмертных. Первый кубок Удар Молнии поднес правителю.
Господин И улыбнулся: - С дымком вино, из горящего города. Потом пили все. Угощения было вволю - видно в прошлом мой
отец бросал черпачок-задарма из бочки в бочку, а погреб ему попался богатый. Удар Молнии отошел в сторонку, вином не услаждался. Мой отец принципиально не
любит терять контроль над собою, да и мне небось не хотел подавать плохой пример. Он был рад, что смог услужить правителю, и в честь удачного дня проявил
доброту. Притащил из прошлого пустую бутылку. Наверное, из горящей квартиры какого-нибудь алкоголика прихватил. Нацедил вина и подарил Рейгу. Но велел выпить
только после представления, а то руки будут трястись с непривычки к питью, что намного крепче старинного пива. Рейг полюбовался на
бутылку, потом положил ее в котомку. Я надеялся, что поняв безнадежность ситуации, он образумится. Он же, как полагается древнему человеку, быстро
переключился на интересный сюжет и поинтересовался: - А воду из речки вы тоже можете утащить? - Можем еще и не то,
- ответил Удар Молнии, - А теперь руби руку Змеелову, а то тебе самому плохо придется.
Волк и ворон
Рейг призадумался. Я спрашивал себя: на что он теперь решиться? Отрубит Змеелову руку или нет? Но не зря Ифри говорила мне, что Рейг из
тех людей, от кого никогда не знаешь чего ждать. Он вдруг объявил: - Вам нужно вино из прошлого, а мне совет из прошлого. Вы меня диким
зовете, дикий я и есть. А женщина моя была дочь ученого южанина, грамотная и рассудительная, такую и вам желаю. Отпусти меня спросить у нее совета, вождь-
колдун! На лесном языке объясню, если на простом не понятно. Охотники рассказывают, будто волк дружит с вороном. Чернокрылый хитрец видит с неба добычу,
кричит на зверином наречии, зовет серого охотника, рассказывает ему куда бежать. А тот потом с другом-вороном мясо делит. Так и мы Ифри. Охотничье чутье у
меня есть, но в ваших всемогущих чародействах я запутался как серый волк в чащобе. А моя подруга благодаря отцовским наставлениям видела все будто птица с
неба. Можно мне пойти у нее спросить, что мне теперь делать: нарушить закон или выбрать славную смерть? Правитель уже хотел выругаться,
но его секретарша увлеклась идеей: - Господин правитель, а Тацит пишет: древние германцы считали, что в
женщинах есть нечто священное14. Господин правитель, а давайте отпустим посоветоваться. Ну, для красоты эксперимента, и заодно увидим, оживлять ли нам
Тацита. Правитель все-таки выругался, но разрешил проверить трепло Тацит или нет. Я вызвался проводить Рейга в прошлое. Ведь я знал, где
и когда погибла Ифри. Она умерла в лесу, в одиночестве. Если бы Рейг поговорил с ней, ничего не изменилось бы в мире. Координаты места, где я жил я помнил
наизусть. Время гибели моей приемной матери забыть не сумел. Я дал команду своему комбинезону и комбинезону Рейга, и мы оказались в холодной осени прошлого.
Деревня была рядом, но нам нельзя было попадаться на глаза ее жителям. Я не сразу нашел я точный момент во времени. Много раз мы перемещались от одного
вечера к другому, пока не увидели, как возвращаются в деревню те, кто погубил Ифри. Мы должны были войти в лес на закате солнца, когда охотники и дровосеки
идут домой и не увидят нас. А уйти из леса нам надо было с наступлением сумерек - раньше, чем выйдут на охоту хищники. Наверняка мою приемную мать растерзали
дикие звери. Они не должны остаться без добычи. Теперь осталось найти Ифри, пока еще живую. Мы побрели по пустым полям. Этот год был
очень холодным. Нам было согреться нечем, кроме надежды скоро снова вернуться в теплое будущее. Земля уже смерзлась, и никакого следа не оставалось от нас. Я
подумал: так навеки смерзлось прошлое, и нам не изменить его. Я быстро слетал во времена, где можно раздобыть что-нибудь на осенний
сезон, украл пальто у какого-то мужика, который все равно собирался топиться, и вернулся. Рейг был привычен к холоду, видно, что бродяжничал с детства.
Заходящее солнце полыхало огромным костром, будто спускалось к земле для того, чтобы сжечь черные голые ветви деревьев. Каким ярким оно было две тысячи лет
назад, когда в первозданно-чистое небо поднимался лишь дым очагов! Его называли Справедливым Всевидящим Солнцем. Теперь я знаю, что это всего лишь
слепорожденный желтый карлик. Рейг спросил: почему Ифри умерла в лесу? Я рассказал. Все равно уже не скрыл бы. В нашу деревню явились
те, кто промышлял работорговлей. Мы давно ожидали, что они придут, ведь та осень была очень холодной. Ловцы рабов всегда лютовали в холодное время - добычу
они выменивали на крепкое южное вино, согревались им. Мы обреченно ждали их прихода, не решались вставать на пути у тех, кто называл себя Охотники за
Двуногими. Прошли те времена, когда деревенская община могла защищаться и умела заставить уважать себя. Лучшие воины стали уходить в дружины военных
предводителей. Война лучшая кормилица, чем мать-земля, и пиры воинов веселее, чем простые деревенские праздники. Как говорили у нас: древние законы
обрушились, их смыл поток вина с юга. А торговля рабами была еще прибыльнее, чем набеги. Ведь тогда еще очень немногие решались заняться
этим - даже те, кто уже начал захватывать чужие земли и обмениваться награбленным на войне. Ловцов рабов презирали, когда они бродили далеко. И боялись -
когда встречались с ними лицом к лицу, когда они являлись в деревни и требовали выдать им будущих невольников. Брали они обычно детей,
ведь их легче смирить угрозами, да ребенку и убежать труднее. Все знали: когда приходят охотники за рабами, лучше уступить сразу, пока они еще в добром
расположении духа, и не требуют слишком много! Люди общины хорошо помнили это. Они низко склонились перед пришельцами и предложили в дар шестерых сирот. Их
было только шесть в деревне - шесть ничьих детей. Работорговцы согласились. Своих детей без боя никто не отдаст, а охотнику за рабами тоже шкура
дорога. Все были довольны и даже благодарны судьбе. Решили, что если сироты стали сиротами - это знак, что на них прогневались Земля и
Небо. А раз так, то отдать их в рабство - угодно Земле и Небу. Только Ифри не была согласна с общиной. Она сказала: - Торговцы людьми, я
дам вам иной дар. Его легче будет унести вам. Пообещайте только не забирать детей, если вы согласитесь взять мой подарок. Они поклялись
на оружии своем. Тогда Ифри сняла с шеи украшение, которое носила девять лет: морскую раковину, вроде большой улитки. Она уже совсем иссохла вдали от моря,
стала хрупкой. Ифри надломила ее, а в раковине оказались спрятаны два прозрачных голубых камня. "Вот выкуп за детей", сказала она. Ведь камни ей подарил
Рейг, и что больше всего на свете Рейг ненавидел торговлю рабами. Если бы он был здесь, он сам бы отдал эти цветные камни. Ифри надеялась, что Охотники за
Двуногими согласятся на честный торг. Но предводитель работорговцев схватил ее за руку и закричал: - Показывай, где ты спрятала
остальное! Ифри ответила, что больше у нее ничего нет. Разбойник пригрозил ей смертью. Тогда, подумав, она сказала ему, что клад спрятан
в лесу, в беличьем дупле, и предложила показать где. Видимо, она просто не хотела, чтобы ее убивали на глазах ее дочери. Увела
работорговцев в лес. Что я мог сделать? Ничего. Потом разбойники вернулись, уже без Ифри, и предпочли забыть свою клятву. Снова потребовали отдать им детей.
Всю ночь они пили брагу у меня дома и отпустили меня искать мою приемную мать только на рассвете. Не знаю, что стало с ней, утром выпал снег и засыпал все
следы. Я решил, что хищные звери растерзали ее. Сейчас, вернувшись в прошлое, мы найдем ее еще живую, но скорее всего, избитую до полусмерти. Она одна из
тех, кто верил, что добро побеждает зло. Многие тогда еще верили... Правда, именно благодаря своей сострадательности Ифри умирает в одиночестве и сможет
встретиться со своим возлюбленным. Рейг выслушал мой рассказ и сказал только: - Отрубил бы я этой голубке в
человечьем облике ее проклятую руку. Нашла чьим клятвам доверять. Вдруг рядом с нами появился кто бы вы думали? Господин Амби. Спросил
Рейга, любит ли он Ифри. Рейг удивился вопросу и ответил: - Я верю, что ее любят боги. И кажется мне, что они хотят, чтобы я оберегал
ее. Но эта обязанность радостна для меня. Амби поблагодарил за ответ и исчез. Видно исследователь Z-фактора узнал все, что ему было
интересно, и решил больше не мерзнуть. А Рейг поднял глаза к вечернему небу и продолжал задумчиво: - Я надеюсь, что Ифри вернется к
жизни. Ведь, если верить рассказу Змеелова, молодой волшебник сказал что ваш (здесь Рейг добавил грязное древнее ругательство про господина И.) не
сможет царствовать вечно. А еще молодой волшебник сказал, что люди должны добраться до звезд. Это лучшее, что может быть на свете! Для полета к небу я не
найду никого достойнее Ифри. Ведь мы с ней вдвоем прошли без страха Лес Враждебных Теней. Мы и среди созвездий дорогу найдем. Я
попробовал его образумить: - Никто кроме твоего сумасшедшего волшебника не будет терять время на то, чтобы добраться до звезд. Люди
себе на земле ищут хорошее место. Никому твои звезды не нужны. Рейг не согласился: - А тот, кого зовут Компьютер,
мне сказал, что он хотел бы оказаться в звездной стране. Мы с ним говорили пока ваш недостойный вождь орал на Змеелова. В племени Компьютера главная доблесть
- рассказать что-нибудь новое своим собратьям. Это они называют волшебным словом "накопление информации". Этого я не уразумел, но зато понял, что они рады
узнать все, что есть на свете. Я пообещал тому Компьютеру, что возьму его с собой в путешествие к звездам. Его или кого-нибудь из их рода. Ему все равно
будет взят он или другой ему подобный - потому что они все заодно и делятся между собой своими познаниями. Не знаю, как они встречаются и разговаривают между
собой, ведь они ходить не умеют. Но на то они и волшебные. Вот что, оказывается, компьютер с Рейгом обсуждал! Это меня не удивило. Я
слышал, что наша компьютерная сеть запрограммирована на самостоятельное пополнение своей базы данных. И что сообщество у компьютеров этой сети такое же, как
в племени Рейга - прямо скажем, недалеко ушедшее от первобытно-общинного. Вот и подружились с собратом по разуму... ему на беду! Теперь он думает о чем
угодно, кроме собственной безопасности. Рейг тем временем рассуждал вслух. Как я заметил, Рейг высоко чтил науку красноречия и всегда
заранее обдумывал что сказать. Он говорил сам себе, осторожно пробираясь среди комьев смерзшейся земли: - Я ей скажу вот что. В грядущих
временах справедливости не больше чем в змеиной норе, но власть тех злых колдунов велика, и много волшебных вещей есть у них. Глядя на них, начинаешь думать,
что они заселят всю землю, а остальные обречены на гибель. Ифри! Дай мне увидеть улыбку твою, ведь я теряю веру в то, что добро может победить зло, как это
повествуется в сказаниях! Я тоже не верил. И в сказания не верил, и не верил в то, что Рейг все это скажет, когда встретит мать своей
дочери. После разлуки, которая была для него несколькими днями, а для нее - девятью годами. А также после того, как сегодня в полдень она, на горе себе,
попала в лапы охотников за рабами. Ее улыбка... я не был уверен, что у нее не выбиты зубы. А Рейг тем временем придумал новую версию
добрых слов для Ифри: - Я расскажу ей, что мой отец тоже повстречал мою матушку после того, как она вырвалась из рук врагов. Мой отец
сказал храброй матери моей: "Видно, что отбивалась ты не щадя себя. Ты и детей мне родишь смелых и дорожащих честью своей". Потом Рейг
вспомнил, что Ифри стала старше на девять лет. Но он и тут нашел выход из положения: - Я скажу ей: у злого колдуна есть тайна
возвращения юности. Если правы древние сказания, то в конце все достается добрым. Поэтому когда-нибудь вечная юность должна достаться нам с тобой. Но я чувствовал, что и этого он ей не скажет. Не зря некрасивых женщин называют страшными. Они вызывают даже не безразличие, а желание
отвернуться и молча уйти. А если они молят не уходить - хочется уже не уйти, а убежать. В этом проклятье женского рода - да наверное и не только в этом. Я
был уверен, что Ифри была изуродована теми, кто шел за ней надеясь найти клад. Ловцы Двуногих мстительны. Я ожидал, что встреча Ифри и Рейга будет тягостной
и безрадостной, под стать холодному и мертвому осеннему лесу. Мы дошли до плетеной изгороди, которая защищала поля от оленей и зайцев.
На ней висели амулеты-обереги, чтобы спасти деревню от лесных людоедов и оборотней. У нас все имело название. Этот плетень - Изгородь Раздела, она отделяет
Обитаемые земли от Диких земель, она указывает границу между безопасными владениями женщин и суровым миром мужчин. Но сейчас в Диком мире, под прикрытием
деревьев, было теплее, чем в полях; покрытый листьями лесной перегной еще не смерзся. Лес был освещен тусклым уходящим солнцем, мы видели отпечатки ног тех,
кто увел Ифри, и шли по ним. А сами осторожно ступали по корням, чтобы не оставлять следов. Мне казалось, что в лесу тихо, как в могиле.
Но чуткое охотничье ухо Рейга видно расслышало что-то. Он сделал мне знак замедлить шаг и идти бесшумно. Рейг не ошибся. Впереди, на поляне, под высоким
ясенем стояла женщина с длинными черными косами. А рядом с ней незнакомец в серебряной одежде. Я думал, что он заберет ее. Но с удивлением увидел, что он
не развязывает веревку, которой Ифри была привязана к дереву. Он наоборот привязывает ее! Он затягивал узел, и они тихо говорили о чем-то. Потом незнакомец
прошептал команду своему устройству для телепортации, и через мгновение там, где он стоял, я увидел лишь опавшие листья. Рейг подбежал
к своей подруге, наверное чтобы рассказать ей о волшебном острове. Удивленная, она подняла на него глаза. Лицо у нее было иссечено ножом. Рейг замолчал,
наверное, не знал, что сказать. Лицо Ифри было темным от крови, а у Рейга - серое, как если бы уже ушло вечернее солнце, как если бы на лес уже спустились
осенние сумерки. Я не знал, что станет делать Ифри. Говорить о любви своей - неуместной и наверное ненужной ее возлюбленному? Или
отпустит его и пожелает счастья? Ведь она теперь могла быть ему только старшей сестрой. Рейг стоял перед ней, оробевший и несчастный,
будто жизнь обманула его. А Ифри вдруг гордо подняла голову и сказала твердо и властно: - Рейг! Вспомни! Низшие лесные духи живут в
ветвях диких яблонь и зеленых ив, но высшие боги являют себя в деревьях, дочерна сожженных молнией. Да будет благословенна воля их! До того, как ты вернулся,
они увели меня за ту грань, где кончается земной путь и где начинается удел богини. Но я люблю тебя по-прежнему, и это знак, то ты лучший из людей. Боги
помогут тебе и тем, кто пойдет за тобой. Рейг встал перед ней на одно колено, как полагается при встрече с Высшими. Ведь лишь богиня не
теряет присутствия
духа, когда лицо у нее иссечено ножом. Я спросил: - Кто приходил к тебе? - Валент Страбус, -
ответила Ифри, - Он приводил меня в ваш мир. Хотел, чтобы я забыла Рейга. Говорил, что Рейг - глупец, что он погиб в океане, для меня девять лет назад, а для
Валента Страбуса - две
тысячи лет назад. Рейг глупец? А вот господин Амби наоборот считает нашего мореплавателя даже слишком умным.
Мне тоже, по мере знакомства с Рейгом, все больше казалось, что он отнюдь не дурак. Но в подобных ситуациях все глупеют.
Услышав про Страбуса, Рейг спросил меня: можно ли прихватить в будущее дубину? А если нет, то как стрелять из унилазера?
Потом тревожно спросил Ифри: - Он любит тебя? Она равнодушно ответила:
- Любит ли тонущий в болоте корень дерева, за который он цепляется?
- Зачем он приходил?
- Его дикое племя ищет в прошлом то, чего у них нет... чистую воду, верность... но я ждала тебя. Предполагалось, что я буду подслушивать
все, о чем станут говорить Рейг и Ифри. Но что они могли замыслить опасного? Холодно было, я предпочел пока телепортироваться в древнюю Африку, согреться и
заодно подзарядить комбинезон от яркого солнца. Вернулся в осенний лес, когда эти двое уже успели многое обсудить. Их разговор уже перешел в практическую
плоскость. Рейг объяснял проблему: - Запутался я в их ходах змеиных. Не могу принять решения. Будто два голоса говорят во мне, и я не
знаю которому верить. Мой отец был родом с Равнины Коня и Быка. Они - сыновья Земли - сражаются в чистом поле, вовек не отступят перед врагом и не нарушат
правил поединка. А по матери я из охотничьего рода.... Сыновья Леса всегда найдут обходную тропинку и даже рыжего лиса в ловушку заманят. Сегодня чистое поле и
темный лес будто спорят во мне. Один голос говорит: предпочти смерть бесчестью! А другой шепчет: разве охотник отказывается от добычи раньше, чем не
перепробует все способы обхитрить зверя? Ифри задумалась, потом ответила: - Валент Страбус рассказал мне о той
волшебной стране. Этот остров - не поле боя и не охотничий лес. Время вспомнить поучения моего отца. По словам его, там, где власть сильна и вездесуща,
одинокий герой победит, если только сумеет сковать себе оружие из звезд, падающих на землю. Но ты можешь обратиться с мольбой о помощи к самому милосердному
из тех, кто правит страной. А чтобы найти его, надо понять устройство власти острова, где ты оказался. Валент Страбус рассказал мне о вашем мире. А еще -
благодарение Солнцу! - Удар Молнии оставил мне некоторые рукописи моего отца. Там кратко излагались мысли великого Аристотеля о том, что эллины именуют
политикой.... Тут Рейг посмотрел на меня, как на постороннего в разговоре, и я понял, что я мешаю им. Снова ушел в теплые края и
вернулся, когда вершины деревьев уже скрыла тьма. Заходящее солнце падало за далекий горизонт, его последние лучи пробивались в лес снизу и уже скользили
вровень с землей. В осеннем сумраке светились бледным золотом лишь опавшие листья, змееподобные корни и гниющие пни. В мире, откуда я пришел, тоже скоро
настанет вечная ночь. Наше солнце опускается все ниже, все высокое умирает в серой мгле. Но непобедимым блеском сияет броня гордо ползущего по земле
господина И. У него есть устройство для телепортации, сканеры для подслушивания мыслей, саморазвивающаяся компьютерная сеть. Он может все украсть из
прошлого. А за ним ползет свита под стать ему самому. И я - один из них. Интересно, если бы на нас посмотрел Аристотель, какое красивое название он придумал
бы для нашего клептофашизма? Ну вот, опять Волчонок-Смерть-Врагам увлекся никому не нужной философией... Когда я опомнился, в осеннем небе
уже догорала заря и все ярче расцветала бледная луна. Хищные звери вышли на охоту. Ифри должна достаться им. Нам пора возвращаться в будущее. Рейг не спорил.
Он на прощание обнял свою жену, а она ласково сказала: - Рейг! Я бы сердце мое отдала, но оно тебе не поможет при
встрече с тем колдуном. Волчонок, я дам вам обоим совет. Если вы будете обращаться с просьбой к одному из правителей, скажите: "Мы люди, а не звери. Если
жизнь вернемся к нам, мы не погубим мир несправедливыми и беззаконными деяниями". А потом.... это все-таки случилось. Ифри спросила меня,
что стало с ее дочерью. Я ответил, что это трудно объяснить ей, несведущей, но что она скоро встретиться с Рейин. "Там, куда уходят умершие, и где окажешься
ты, если твой Рейг не подчиниться Господину И.", добавил я мысленно. Пора было возвращаться в будущее. Мы вошли в белую пустоту, вне
пространства и времени, но прежде чем выйти в современный мир, я хотел узнать, какое решение принял Рейг. Раньше, чем я успел спросить, он объявил: - Я передумал! Ты решил подчиниться? - спросил я с радостной надеждой. - Что я, людоед? Сначала я
хотел попросить оживить только моих родных, моих друзей и того, кто продал мне лодку. Ведь я пообещал ему вывести его из мира мертвых. Но теперь передумал.
Ведь по словам Змеелова, молодой волшебник, который создал серебряную одежду, хотел вернуть жизнь всем умершим. Молод был тот волшебник, но мудр, и значит,
надо исполнить его желание. Я напомнил: - Твой молодой волшебник подчинился нашему хозяину. Рейг возразил: - Он не был такой хитрый вор и охотник, как я. Да не было небось у него советчицы-жены, как у меня, ибо
такие жены - большая редкость. А хозяин ваш тогда был голоден до власти, и потому опасен. А теперь он так силен, что наверняка разленился и осторожность
потерял. Чем дракон больше, тем легче проскользнуть у него меж зубов. Особенно такому мелкому муравью, как я. Ифри дала мне хороший совет, и я уже понял к
кому я обращусь за помощью. Думаю, что он не откажет мне. Зря Страбус называет меня глупцом. Ифри рассказала мне, что такое логика, и думаю, что боги не
лишили меня этого дара. Ответь мне лучше, Волчонок.... Валент Страбус сказал Ифри, что она нужна ему как воздух. А для чего воздух нужен? Я разозлился: - Ты им дышишь. Даже этого не знаешь, а лезешь воевать против мира, где правят компьютеры! Прав был Змеелов,
когда назвал тебя упрямым ослом. Даже если Господин И. тебя пощадит, то от Валента Страбуса тебе не уйти. Не в наших силах справиться с ними. Рейг удивился: - А разве не для этого наши матери родили нас? Семь Зверей меня родила уж точно не для
этого! Чтобы Рейг понял, что его положение безнадежно, я признался Рейгу, что мой отец подслушивает его мысли. Точно так же, как компьютер слушал
воспоминания Рейга, чтобы найти его знакомых. Рейг засмеялся: - Компьютер мудрец и волшебник. А про твоего отца не верю. Мне Ифри
рассказала, что он только прикидывается колдуном. Я понял, что спорить с Рейгом бессмысленно. Команда нашим комбинезонам - и мы снова
оказались на ярко освещенном, залитом вином игровом поле. Мы отсутствовали всего одно мгновение, и правитель еще даже не начал томиться скукой. Как только Рейг оказался в цирке, его гордая решимость внезапно исчезла. Он сжался, пригнул голову, и повадки у него стали тихие, как у зайца
или косули. Я подумал, что когда он снова увидел всю силу людей будущего, он наконец понял: лучше вести себя смирно.
Награда для Удара Молнии
Я спрашивал себя: какого милосердного человека сумеет найти здесь Рейг? И как он его будет искать? Но Рейг сделал то, чего я никак не
мог ожидать. Он объявил господину И: - Моя женщина посоветовала мне упасть на колени перед вершителями судеб людских и молить о
милосердии. Как я понял, ты, колдун, тут только для красоты сидишь. На самом деле вашим царством правит племя Компьютеров. С одним из них я и буду говорить.
А еще попрошу Компьютер показать мне изображение осла. Я осла никогда не видел, и если мне суждено умереть, хочу узнать перед смертью, кем меня обзывают.
Я ужаснулся и шепнул ему Рейгу: - В компьютере жалости не больше чем в камне или пне. Да и Правитель не простит
тебе, что ты встал на колени не перед ним, а перед вещью, ему принадлежащей. Рейг тихо ответил: - Больше мне тут
все равно неоткуда получить помощи. Правитель рассмеялся нехорошим смехом и посоветовал Рейгу поговорить со встроенным компьютером
своего унилазера. Рейг недоверчиво посмотрел на змееподобную конструкцию и осторожно спросил: - Серебряное чудище, ты из племени
Компьютеров? Гибкий бронированный унилазер изогнулся сверкающей дугой и приблизил свое жерло к лицу Рейга. Будто дракон, глядящий на
свое отражение в глазах будущей жертвы. На его загривке был установлен маленький экран встроенного компьютера. Ровный механический голос произнес: - Мы едины. Все, что ты скажешь мне, станет известно всем в нашей сети. Я позволяю тебе говорить со мной. Но не прикасайся ко мне, иначе я
сожгу тебя. Осторожный Рей и не собирался его трогать. Он встал на колени и сказал унилазеру: - Оружейный
компьютер, передай вашему вождю, что я человек, а не зверь! Я не могу отрубить руку Змеелову, ведь он хотел помочь мне. Но и убежать отсюда я не могу.
Мертвых больше чем живых, и они ждут оживления. Племя компьютеров, придите ко мне на помощь! Мудрость ваша превосходит мудрость богов, а боги помогают тем,
чьи намерения добры. Я клянусь вам Небом и Солнцем от имени всех достойных умерших: если жизнь вернемся к ним, они не погубят мир несправедливыми и
беззаконными деяниями. Сверкающая металлическая змея осталась неподвижной. Только компактный экран, предназначенный для хозяина оружия,
повернулся к Рейгу и загорелся холодным голубым светом. Рейг стал рассказывать про свое родное племя, о своей судьбе, и зачем он поплыл за море. Я подумал:
интересно, когда он наконец попросит компьютер показать ему осла? Экран был леденяще-светлым и пустым. Оружие оставалось неподвижным. А
ведь только на его помощь и надеялся Рейг, возвращаясь сюда... Упрямый мореплаватель перешел на молящий шепот, глухой, едва различимый, будто предсмертный.
Господин И. восхитился коленопреклоненным Рейгом: -
Веселое животное, лохматый шизофреник. Славная у нас сегодня будет охота! Кто его нам сюда привел? - Твой верный слуга Удар Молнии, -
храбро сказал Удар Молнии. - Чего в награду-то хочешь? Обещаю дать в пределах разумного, - милостиво спросил Правитель. "Титул и имение", наверняка подумал Удар-Молнии, но пока еще не отвечал. Потом он подошел ко мне и спросил, чего хочу я, его единственный сын.
Он ведь все-таки по-своему любил меня. Я сказал ему: попроси пощадить Рейга. Ведь его не выпустят отсюда живым, и даже легкой смертью умереть не дадут.
Защити его. Господин И. не будет доволен, что ты не дал ему повеселиться, но за твои многие былые заслуги не станет нарушать обещания. Я
надеялся, что отец не откажет мне. Пусть Рейг уйдет, пока не поздно. А может быть, и мне уйти с ним? Что лучше, бессмертье или вольная воля?
Подумав об этом, я посмотрел на моего отца, бывшего страшного деревенского колдуна. Он стоял, усталый, с бледным истертым лицом, и самая яркая
деталь на его голове была блестящим подслушивающим устройством. Мой отец... сточная канава для чужих мыслей... жизни в нем не больше, чем в огородном пугале,
которое вздрагивает и машет рукавами на ветру... суета и пустота, да я и сам такой.... Я наклонился к его подслушивающему уху и шепнул ему мысленно: попроси у
Правителя свободы для Рейга, и давай уйдем втроем. Не захотел: - Нет. Я не уйду отсюда. Мы скоро захватим весь
мир. Тогда мы будем счастливы. Значит, придется уходить без него. Я мысленно повторил: "Попроси свободы для Рейга". Я верил, что Удар
Молнии поможет нам. А он вздрогнул и побледнел. Потом ласково, но цепко положил мне руку на плечо и стал молить: - Сынок, ведь у тебя
карьерный отец. Ты же погубишь всю будущность мою. И ради чего? Какими чарами опутал тебя бродяга этот? Таких, как твой Рейг, давно растоптали, а живы-то мы.
Не вздумай этого змея из бед выпутывать, не вмешивайся сынок, послушай меня, пойми, что добра я тебе желаю. Послушай мои мысли до самой глубины сердца моего,
узнай, как я люблю тебя. Я никогда не хотел знать, что в сердце у Удара Молнии, а сейчас мне было особенно не до этого. Я понял, что отец
мне не поможет. Я отвернулся от него и стал думать, как исхитриться и увести Рейга отсюда. Рейг все еще тихо говорил с компьютером. А
отец вцепился в меня еще крепче и безнадежнее: - Я слышу твои мысли, сынок. Вот ты уже хочешь уйти с первым встречным, а меня готов
стряхнуть как грязь с сапога! Если ты уйдешь - считай, что ты от родного отца отрекся, растоптал его, в самое сердце пнул! И этого бродягу не проси
отпустить. Слышу я в мыслях твоих, что ты рано или поздно от нас, бессмертных, уйдешь, и станешь искать его. Сам всего лишишься и мою будущность сгубишь,
Волчонок. Мне еще больше захотелось уйти отсюда навсегда. Но отец перешел на змеиный шепот, и ужас сковал меня: -
Волчонок, если ты станешь мешать веселой охоте Правителя... то я.... ты сам толкаешь отца на такое, ты сам, и не обвиняй меня потом, не жалуйся ... знай, Волчонок,
твоему Рейгу все будет рассказано... Я ведь слышал твои мысли, когда ты вспоминал, что стало с его дочерью, я ведь и твою первую жизнь просмотрел от начала до
конца, для твоей же пользы, чтобы при случае образумить тебя. Будешь спорить со мною - тогда твой Рейг узнает, что ты сделал с его Рейин, я покажу ему твое
прошлое....
Как Рейин-Сладкий-Мед стала Медной Рейин
Худое лицо отца дрожало передо мной, или я дрожал от страха? Он ухватил меня за плечо. Востроносый, упорный. Будто оголодавший дятел,
который вцепился когтями в ствол и охотится за бледными личинками под корой. Крепко держит. Все слышит, знает, куда бить. Грозным шепотом обещает напомнить,
если я посмел забыть. Эй, вы, читатели, судить меня собираетесь? А вы-то что сделали на моем месте? Я вам расскажу, какой у меня выбор
был. Если вы знаете правильный ответ, то говорите, не стесняйтесь. Воспоминания... они приходят, непрошеные, и тогда будто речной омут
затягивает тебя.... Я больше не видел Рейга на арене. Я видел перед собой его дочь, Рейин. Казалось, что она унаследовала замысел отца сразиться с чудовищем
Грансом: у нее были широкие прямые плечи, смелый нрав и победная улыбка от уха до уха. Косы цвета светлой меди и медово-карие глаза. Кожа чуть смуглее, чем у
людей нашей страны. Будто орех в середине лета, когда он становится светло-золотым. За цвет глаз и волос ее в деревне дразнили:
Рейин-сладкий-мед,
Тебя медведь возьмет.
Ей было восемь лет. Не медведь ее забрал, а охотники за рабами. Это было в моей прошлой жизни, на другой день после гибели Ифри. Я
сказал Рейин, что ее мать встретила доброго волшебника, который предложил перенести ее через океан, к Рейгу. Соврал, что Ифри не могла зайти за дочерью,
иначе волшебник бы не дождался ее и ушел. Рейин поверила, что ее родители скоро вернутся вдвоем, но все равно плакала, стояла у изгороди и смотрела в сторону
леса. Дети в этом возрасте еще имеют звериное чутье на обман. Я не знал, что еще соврать ей, чтобы она перестала плакать, не мерзла зря и наконец пошла в
дом. Моя жена Прекрасные Глаза сделала мне знак отойти от девочки. Я думал, что она найдет нужные слова. Я отошел, а она прошептала что
-то на ухо Рейин. Та радостно спросила: - Неужели это правда, Прекрасные Глаза? Я думал, что моя жена пообещала
девочке заменить ей мать, пока Ифри бродит где-то с волшебником. Хотел подойти и тоже пообещать заменить ей отца. Но жена вдруг встала между нами и сказала
вкрадчиво: - Рейин, собирайся в дорогу, а я расскажу моему мужу добрую новость, которую я узнала. Она крепко
схватила меня за руку и потащила к дому, чтобы девочка не слышала наш разговор. Проворно прикрыла дверь и объяснила: - Я сказала Рейин,
что работорговцы идут в страну, откуда пришел Исмон, и что они знают, где живет его родня. Она хочет идти с ними. Я ужаснулся. В первый
раз в жизни я решился возразить жене. Но пока собирал свою смелость, Прекрасные Глаза яростно зашептала: - Да, я ее обманываю. Но ловцы
рабов из-за Ифри пошли в лес искать клад, мерзли там. Теперь, из мести, хотят забрать ее дочь. Все что нам остается: уговорить Рейин по своей воле пойти в
рабство. Иначе ее потащат силой и будут бить дорогой. Да и жители деревни хотят, чтобы работорговцы забрали ее. Если кому-то придется отдать своего ребенка
вместо этой девочки, он до конца жизни будет мстить нам обоим. - Я уведу Рейин в горы, пока не поздно, - сказал я жене. Ее голубые глаза стали холодными как сталь, и она не сочла нужным отвечать. Она догадывалась, что никуда я не пойду. В тот день я понял, как
мудр был бродяга Рейг. Ведь он советовал моей приемной матери отдать меня вольным охотникам, чтобы я научился полагаться только на себя, "как лис или зоркий
ястреб". Да, я знал науку письма и счета - в стране полей меня бы с радостью принял на службу любой вождь. Но теперь ловцы рабов держали в страхе все
окрестные деревни. Мне надо было увести дочь Ифри туда, где нас никто не найдет. Нам надо было бежать в холодный горный лес, и через него - в иные земли. Но
как выжить в лесу? В наших общинах было поверье: рука того, кто изучил искусство письма, обратится в заячью лапу. Видно, не так уж наивны были наши
люди... Я все еще думал, что делать, когда Рейин подбежала ко мне и сообщила счастливую новость: - Моя матушка
говорила что Ливия, страна наших предков далеко, вовек не добредешь. А оказалось, что эти храбрецы туда идут. Прекрасные Глаза мне сказала, что они знакомы с
соседями дедушкиной семьи! Когда я разыщу моих родных, я вам письмо пришлю. Приходите жить у нас. Там чудеса, слоны и два урожая в год. А я вырасту, пойду в
Египет, выучусь вести корабль по свету звезд и найду страну, куда уплыл мой отец! - Рейин, ты не спеши соглашаться... - неуверенно начал
я. Ее мать заманила работорговцев в лес, чтобы не быть убитой на глазах у дочери. Теперь Рейин думает, что это эти люди уведут детей в
страну счастья. Я хотел рассказать ей правду. Но потом подумал: а зачем? Что это изменит? - Рейин, счастливой дороги, и передай от нас
поклон твоей семье, - сказал я, отводя глаза. Дочь Рейга взяла холщовую сумку со своими вещами и пошла к югу, в направлении полуденного
солнца. На ней был плащ, а на нем изображены медведица и медвежата. Дар отца, волшебная одежда, которая должна была ее защитить. Волшебный плащ дочерна
выкрашен черникой, за спиной две русые косы с медным отблеском. На голове шерстяная повязка, как у ее отца, с образом звезды Арн-Рейг. До сих пор помню: даже
по тени на земле было видно, с какой надеждой и радостью она идет в на чужбину. В моей второй жизни я отправился в прошлое и заглянул в ее жизнь, первую и
единственную. Я узнал, что она участвовала в боях женщин-гладиаторов, за цвет волос и необычную для северянки смуглую кожу была прозвана
Медная Рейин. Слава моей сводной сестры была недолгой. Она умерла в возрасте, который считался серединой срока, что судьба дарует свободным людям и который
был пределом жизни раба - в двадцать пять лет. Никогда не думал, что встречусь с ее отцом.
То, чего не мог Господин И.
Прав был изобретатель машины времени: можно изменить все, кроме своего прошлого. Да и что я изменил бы, если бы даже мог? Разве у меня
был выбор? Я встряхнул головой, и проклятое наваждение исчезло. Передо мной был современный мир, научно-исследовательский цирк,
электронное подслушивающее ухо моего отца. Удар Молнии шептал, с тоской глядя мне в глаза, срываясь на тот воющий голос, каким во времена моего детства он
изображал колдуна: - Вот я скажу твоему новому дружку, что ты сделал с его дочерью... я покажу ему
прошлое.... тогда он сам не захочет брать тебя с собой, заступничества твоего не захочет... отшвырнет тебя, как ты меня сейчас.... Он раскис
от жалости к себе и повис на моей руке, и вдруг я вдруг крикнул, не мысленно, а в полный голос: - Замолчи, дрянь! Мой отец не закричал в ответ, он тихо сказал: - И ты такой, иначе тебя бы не взяли сюда. Если я все расскажу твоему Рейгу,
то ты поймешь, каково тому... тому, кого дрянью зовут. Я всегда считал себя очень боязливым человеком, но сейчас понял, что раньше не
знал что такое настоящий страх. Давно не верю в богов, но сейчас невольно молил кого-то неведомого, темного, бьющего без промаха.... пусть отец Рейин,
проклятый пришелец из прошлого, исчезнет без возврата, навсегда, истлеет, иссохнет, растворится в пустоте. Да, нельзя изменить свое прошлое. Но с ним можно
не встречаться, не дать ему отозваться эхом в твоей новой жизни! У нас есть список тех, кому компьютер не должен давать твой адрес. Просто я думал, что у
меня нет ни врагов, ни тайн. Я даже не узнавал, как вносить имена в этот список. Подумать бы раньше, что у меня есть враг, отец Рейин - имя ему Арн-Рейг-
Всесветлый - да будет навеки забыто это имя. Рейг вдруг обернулся ко мне. Я улыбнулся ему, как пойманный врасплох вор, который пытается
убедить хозяев, что он зашел в их дом по ошибке. Теперь я понял, почему я не помешал отцу привести сюда Рейга, несмотря на многие предвещающие беду знаки.
Просто втайне от самого себя я надеялся, что Рейг исполнит все, что ему будет приказано, а потом мы с ним напьемся, и я расскажу ему, что сделал с его
дочерью, и ему нечего будет сказать мне в ответ, потому что сам такой - и мы станем друзьями. Все. Не станем друзьями. Я больше ни во
что не вмешивался. Лишь бы мой отец молчал! Удар Молнии вынул из кармана подслушивающее устройство, подал мне и шепнул: - Прости меня, что напомнил тебе все это. Послушай мысли мои, узнай, как я люблю тебя, Волчонок. Поверь, и у меня сердце есть. Просто к чужим
жалостливым быть - глупо. А ты мне свой, и ты мне дороже солнца в небе, сынок. Ну узнай наконец, что думает твой отец! Но я не хотел
заглядывать в его мысли. Никогда не хотел, и сегодня желания не возникло. Мне бы лучше услышать, что думает Рейг... но подслушивающее устройство полезно только тогда, когда можешь задавать вопросы объекту подслушивания. Тогда он невольно отвечает мысленно. А я Рейга ни о чем спросить не мог. Я не знал: уйдет он или
останется? А Рейг тем временем стоял на коленях перед компьютером и все еще что-то шептал ему. Потом обреченно отвернулся от экрана.
Жизнедавец Правитель закричал торжествующе: - Послал он тебя? Убедился, что тебя тут никто жалеть не будет? А теперь запомни: хозяин тут
я, а не этот твой говорящий короб, как ты его называешь. Еще запомни, что ошибочка тебе обойдется дорого. Чтобы другим неповадно было не выполнять моих
приказаний немедленно и верить, что тут правит кто-то кроме меня. Твоя коленопреклоненная поза навела меня на мысль о том, как наказать тебя. Только ты встал
на колени не там где надо, доблестный мореплаватель. Сейчас ты спустишься ко мне в подземелье. А мои охранники тебя проводят, чтобы ты не споткнулся, когда
пойдешь по лестнице на трясущихся ногах. Не думай, что я люблю мужиков. Просто мне без разницы кого насадить на мой вертел - свинью, кабана вроде тебя, или
поросенка. В погребке у меня лаборатория. Там я изучаю, как низко люди могут пасть. Как истинный ученый, провожу исследования на себе, а ты у меня будешь
подопытной мышкой. Правитель посмеялся своей шутке, развалился в кресле в имперской позе, вдохновленный очередным витком шоу, и
сладострастно велел охранникам заняться Рейгом. Затем водрузил на голову обруч для сканирования мыслей. Наверное, для того, чтобы все могли подслушать, о чем
он сейчас думает... а видеокамеры наблюдения зафиксировали бы реакцию тех, кто окажется слишком брезглив. Обычно толстокожесть помогает
быть успешным. Но иногда имеет побочный эффект. Тот кто не чувствует людей, не знает чего ожидать от них. Рейг поднялся с колен и стоя в полный рост,
спокойно и презрительно ответил: - Если ты прикоснешься ко мне, то - по закону нашему - ты будешь утоплен в
болотной грязи15. Будто приговор произнес. Компьютер перевел, хозяину острова и зрительному залу. Господин И. заревел в бешенстве: - Меня?! По закону?! Ты, что не понял еще, кто я? Я ВСЕ могу! Но Рейг только рассмеялся: - Вождь
никем не избранный, ты даже не можешь сделать так, чтобы я тебя уважал. Пожалуй, утопить тебя в болотной грязи для тебя будет малое наказание, зверь-жаба.
Тебе болото дом родной, ты к чистоте и не привык. Древние герои не боялись ничего кроме бесчестья! А такие, как ты, всего страшитесь, оттого и прячетесь за
стенами. Вы только в одном храбры - вы по грязи ходить никогда не боялись. Оттого вы и пришли на пир победителей раньше, чем те, кто искали достойный путь. Но и они придут, и тогда битвы вам не избежать. Мы будем сражаться с вами на полях и холмах вашей страны и на улицах ваших городов, в лесных зарослях, в тайных подземельях ваших и в океанских волнах! Мы будем сражаться с вами в глубинах моря, в облаках и среди звезд, если вы и туда доберетесь! Небо и земля будут против вас, так что ты, вождь никем не избранный, будь поосторожней будь с угрозами твоими. Мы будем сражаться с вами и в сердцах наших, если вы и туда доберетесь. Даже если мать-земля скоро будет под вашей властью, Всевидящее Солнце все еще горит в небе над вашей Страной Мертвых. Я надеюсь на него, я верю, что не умру, но снова приду сюда. Может быть, мне выпадет честь вести один из отрядов в войне против тебя, зверь-жаба. Помня об этом, я не хочу ронять достоинства моего и уподобляться слугам твоим. Иначе потом за мной побегут одни лишь бешеные псы, а такие мне не нужны. Поэтому милостей твоих я не прошу. Моя женщина рассказывала мне, как в стране ее отца
охотятся на льва. Заманивают в ловушку и ослепляют, забивают глаза грязью. Чтобы не тащить на себе мертвого льва, чтобы слепой зверь сам побрел за
охотником, и не видел, за кем идет, куда идет, и что ждет его16. Вот что ты делаешь с людьми, болотная жаба! Ослепляешь грязью. При этих
словах многие в зале невольно провели рукой по глазам. Все это фиксировали камеры наблюдения. Потом будет расправа. Я не удивлялся
красноречию Рейга. В наше время люди с юности учились не терять хладнокровия и всегда находить достойный ответ. Я удивлялся другому: почему
правитель притих, сидит молча? Влип в кресло, замер, взгляд в пустоту. Он забыл снять со своей вспотевшей головы обруч, передающий мысли, и я услышал, о чем
он думает. Это был тихий, тоскливый, надрывный вой: У меня есть все... Я все могу.... Почему я не могу быть таким, как они? Самих их
утопить в грязи... или заставить стать такими, как мы... Теперь мне стало ясно, почему господин И. ненавидит вертикальную ментальность.
Только поэтому. Все остальное - отговорки. Мой отец в ужасе отобрал у меня подслушивающее устройство, шепча, что Правитель уничтожит меня, когда опомнится.
Все-таки отец любил меня.
Земной Хоарденн нам в подарок
Тем временем правитель бессильно обмяк в кресле, будто его хватил клюкой
веселый старичок по фамилии Паралич. Наконец опомнился, схватился за унилазер, стал бормотать ему какие-то явно садистские команды. Но встроенный компьютер
его оружия равнодушно ответил: - Он человек, а не зверь, я не могу охотиться на него. Судя по всему, Вессенфюрер
понятия не имел, как быстро перепрограммировать свое оружие. Он вскочил с мемориального кресла и стал искать виноватых. Вспомнил, что это мой отец притащил сюда Рейга, и
заревел: - Эй, ты, ухо набекрень! Плохо умеешь мысли читать! Ты немного перестарался с непредсказуемостью этого психопата! А ну объясни
ему, как следует себя вести в моем присутствии! Рейг рассчитал правильно. Он прилюдно оскорбил Господина И. Теперь гордость не позволит
правителю тащить Рейга в свое подземелье прежде, чем тот не попросит прощенья. Публично, при подданных! А просить прощения Рейг пока явно не собирался. Можно
сказать, Господин И. угодил в ловушку обеими лапами. Я обернулся и увидел, что Рейг глядит на происходящее весело! Про сражения в небе и
на земле он вроде уже забыл. Судя по его виду, он был доволен собой - наверное, без перевода догадывался, что тут происходит. Не зря он прожил несколько лет в
разноязычном портовом городе. Видно ему интонаций и жестов вполне хватало для понимания ситуации. Да и годы жизни среди разбойников явно оказались не лишними
- Рейг вел свою игру спокойно и ловко. Когда мой оцепеневший от ужаса отец подошел к нему чтобы попытаться договориться по-хорошему, у Рейга уже было готово
встречное предложение. Он сказал, с видом, не допускающим возражений: - Удар Молнии, если не желаешь быть ввергнутым в еще большие беды,
то помоги мне вернуться в мою лодку. Для войны с вами у меня нет ни стрел, ни топора. Так что играйте, пируйте, пейте вино ваше краденое. Но ваш злой колдун
повиновения и почтения от меня не дождется, и плохо тебе придется за то, что привел меня сюда. Для твоего же спасения скажи мне, как сделать, чтобы одежда с волшебным названием 'комбинезон' меня обратно в лодку перенесла. Я верю, что солнце поможет мне. Оно оказалось могущественнее, чем я думал, оно даже поит светом
какие-то волшебные солнечные батареи! Я верю, что святое солнце снова проведет меня дорогой смерти в ваш город мертвецов, и тогда уж я по-другому поговорю с
вами. Потом он все-таки решил просто так не уходить и добавил: - А раз я вас оставляю в мире и даже не говорю
всего, что думаю о вас, то ты в благодарность еще одну мою просьбу исполни. Я вам моего пса
пришлю. Он со мной в плаванье отправился и сидит теперь один одинешенек среди синих волн. Звать его Земной Хоарденн. Хороший пес серой масти. Видишь у меня
на одежде его шерсть? Ты скажи мне только как вернуться обратно в лодку. Я ведь ничего в прошлом изменить не могу, я даже до берега не догребу. Ты мне
объясни, как собак в будущее пересылают! Конечно, хорошо бы к вам вместо пса дракона отправить. Вот бы доплыть до Драконьего острова, про который мне
торговец котами когда-то рассказывал. Да надеть волшебную одежду на голову дракону, чтобы хоть одна его голова к вам сюда явилась. Но мне на Драконий остров
уже не добраться, так что вам от меня отмщения не будет. Я только на моего пса колдовскую одежду надену, чтобы он перенесся в будущие времена. Ежели пес
исчезнет из лодки, так ведь не великое событие, вашего будущего не изменит. Он все равно бы сдох до вечера, будучи со мной. А мой пес ведь свадебный подарок!
Собака старых друзей вмиг забывает, к новому хозяину быстро привыкает. Да и в речах людских понимает только то, что хочет понимать. Так что мой пес будет у
вас тут благоденствовать как императорская теща из города Рима. Отдай его правителю вашему. Может он подобреет и не станет лаять зря. Собаки людей многому
учат. А ты, Волчонок, если захочешь еще со мною поговорить, то найти меня легко: я буду в древних временах, в океане, в лодке. Я думал,
что мой отец станет возражать, но Удар Молнии как-то подозрительно быстро согласился. Он подошел к ложе правителя, пал на колени и внес свое предложение:
- Хозяин-благодетель, этот бродяга просто дик, глуп и не понял еще всей грозной силы твоей. Отпусти его обратно в лодку, пусть ему там
жаркое океанское солнце храбрости поубавит. Все равно он вернется сюда в тот самый миг, откуда исчез, так что тебе, милость твоя, и ждать не придется. Уж
тогда он на четвереньках приползет и покорно исполнит все, что прикажешь ты. А пока он тебя сдуру только оскорблять будет, да еще и внушать дурные мысли тем,
кто его мысли подслушивает. Я сам из тех времен - я знаю повадки таких, которые себя свободнорожденными зовут. - Пусть летит, - устало
сказал Правитель, и нецензурно объяснил, куда следует лететь Рейгу. Потом, подумав, приказал, чтобы Рейг сначала вышел отсюда, а то
пришлет еще вместо себя из прошлого какую-нибудь дрянь. Бывали уже такие случаи. Рейг спросил, как ему вернутся к своему верному псу.
Удар Молнии объяснил, что надо просто скомандовать телепортационному комбинезону: "Отмена ложной тревоги". Это для тех случаев, когда кто-то хочет
возобновить путешествие во времени, которое было прервано "аварийным возвратом в случае опасности". Теперь Рейг мог вернуться обратно в свою лодку, которая
плыла по океану две тысячи лет назад. Пространственно-временные координаты его лодки были сохранены в процессоре, встроенном в его комбинезон. Правитель дал
команду, и с потолка спустилась лестница. Рейг стал подниматься по ступеням, а мой отец тем временем шептал мне: - Спасибо, сынок, что
ты не стал вмешиваться и что не ушел с ним. Вижу я твои мысли, и жалко мне тебя. А цепляюсь за тебя так потому, что тревожно мне, страшно! Ты однажды
отказался от меня, нашел себе приемную мать. Знаю, что не твоя, а моя тогда была вина. Но все равно та ночь у меня из памяти не идет. Страшно мне, что ты
снова от меня отречешься, оттолкнешь. Ты меня, Волчонок, злым человеком не считай. Я тебе добра желаю, не дал тебе опозорить себя окончательно перед лицом
всего города, да и врагов себе нажить. Не дал тебе уйти туда, где не будет тебе ни омолаживающих технологий, ни уюта, ни защиты от опасностей. Не злой я, да
ты и себя злым не считай из-за девочки этой, Рейин. Мы вот с матерью перед тобой виноваты были. Но ты нас отыскал и оживил. Это тоже многого стоит. А с Рейин
ты правильно поступил. По твоему ребенку плакал бы и ты, и твоя жена, и дедушка с бабушкой. А по Рейин плакать никого не осталось. Так вот и сосчитай где
горя больше. Забудь про нее и про отца ее, Волчонок. Иди, развлекись, да штаны себе новые где-нибудь укради, а то твои на заду протерлись. А папе надо будет
слетать в прошлое по кое-каким делам. Я его спросил: что ты делать собрался? Он стал скрытничать: - Не скажу.
Сначала подумай мне в подслушивающее устройство: "Ты не дрянь и я не дрянь". Не дождавшись этого, оскорбился и убежал восвояси по своим
тайным делам. А Рейг был уже наверху. Автоматически раскрылся люк в пластиковой крыше. Рейг быстро ухватился за край люка, ловко, как
белка, вылез наружу, исчез из нашего поля зрения, зато вошел в зону просмотра внешних телекамер. На экране я увидел, что он встал в позу "пусть вам будет
стыдно, презренные трусы!". Но скоро ему это надоело, он пошел куда-то и исчез с телеэкранов. Я полез по лестнице за ним, выглянул из люка и оказался внутри
виллы Правителя. Как я и думал, она скрывала систему вентиляции подземного бункера. Я выглянул из-за двери и увидел, что Рейг уже влез
на Триумфальный Курган и рассматривал цветочный портрет господина И. Наш храбрый варвар ведь до сих пор видел только дикие цветы, лесные и полевые. Поэтому
зубы из белых махровых маргариток его очень заинтересовали. Он даже, кажется, собрался их повыдернуть. Я крикнул ему, чтобы он хоть этого-то не делал. Рейг
обернулся и презрительно поставил меня на место: - А ты не ходи за мной! Сиди уж рядышком с вашим дуплом, а то вдруг хозяин позовет!
Я и не собирался идти за ним. Куда? В его лодку? Я просто хотел подобрать пса Рейга, когда тот явится из прошлого. Да, я приспособленец,
зато я собак люблю. Змеелов прав. Господин И. действительно дьявол. С дьяволом могут сражаться только ангелы. А я не ангел, я сам почти
как Господин И. Разве его можно победить? Скоро вся земля будет в его власти. Я закрыл глаза и вдруг увидел, что сделает Господин И. Так
ясно увидел, будто я сам был Господином И. Вот оно, будущее. Я вижу тяжелое угловатое здание. Оно только что выстроено, оно новое как
свежеснесенное яйцо - но оно уже заставляет думать о вечности. Сумрачно поблескивает против солнца гладкая темная стена из гранита. Такой была бы гробница
великана или черный ящик самолета размером с полнеба. Такие здания будут возведены во всех городах Земли. На всех континентах. Я вижу
громадные буквы, черные на фоне светлого неба. Я знаю, что там будет написано:
Торговый дом "МОЯ СЕМЬЯ"
Ночью, когда тоска по умершим не дает уснуть живым, эти буквы ярко загорятся в глухой тьме, засияют манящим розовым светом, или может
быть, зеленым цветом надежды. Во всех городах Земли. На всех континентах. Я это вижу так ясно, будто я сам - Господин И. Что увидят
пришедшие к дверям черного гранитного магазина? И это я знаю, ведь и я такой же, как мой хозяин. На гладкой стене без окон будет установлен огромный экран.
Днем и ночью на экране будет крутиться красивый и жутковатый рекламный ролик
"Мы вернем тебе маму"
Я знаю, что будет показано будущим покупателем. Я знаю все, как если бы я сам был Господином И. Это будут похороны - наоборот.
Страшные воспоминания - от конца к началу. Раскроется свежая, сырая могила. Или раздвинутся тесно сомкнутые створки крематория. Из темноты небытия поднимется
гроб, покрытый весенними цветами. Крышка гроба начнет открываться. Цветы медленно рассыпаются белым и розовым дождем. Потом они соединятся в слова, и
вокруг гроба венком сложится круговая надпись:
МЫ ВЕРНЕМ ТЕБЕ МАМУ
Из гроба встанет - мама. Она улыбается, протягивает руки. Она просит оживить ее. Рядом с ней появляются родные, друзья, все те, кто -
как верили живые - ушел навсегда. А может быть, это будет трехмерный фильм. Призраки умерших сойдут с экрана, обнимут живых и будут молить одеть их плотью.
А потом на экране появился хитрая улыбка островного дьявола. Будущий повелитель мира скажет, сколько будет стоить его
эксклюзивный товар. По одному убитому за каждого оживленного. Моя матушка Семь Зверей знала, что делала, когда закоптила над очагом тело
ребенка Ифри. Нет выше власти, чем власть над участью мертвых. Хозяин Потешного острова выбросит на рынок свой "эксклюзивный товар", и живые придут молить
об оживлении своих умерших родных, а в уплату убьют всех, кто неугоден нашему зверю-жабе. Те, кто не позволяет залеплять свои глаза грязью, будут убиты и
втоптаны в грязь толпами, идущими за господином И. А Рейг выбрал умереть сам. Предпочел смерть бесчестью? Только вид-то у него был
совсем не как у идущего на верную гибель. Он все еще с интересом разглядывал мир будущего и подзаряжал от солнца солнечную батарею своего телепортационного
устройства. Но внезапно клумба заговорила очередную речь правителя. Рейг быстро дал команду своему комбинезону и исчез. То ли испугался говорящей клумбы, то
ли не захотел слушать. Я думал, что в тот же миг появится его пес. Или сам Рейг, если он все-таки испугался смерти. Но не появилось на
пригорке не Рейга, не собаки. А тем временем мой отец мой уже поднимался по склону, по следам Рейга. Уж не знаю, из потайной двери он вылез или
телепортировался. Я думал, что он хочет убедиться: Рейг не обманет - уйдет в прошлое как обещал. Но лишь только Рейг исчез, Удар Молнии мелькнул в воздухе,
как это обычно бывает при телепортации. Я ожидал, что он-то сейчас вернется. Ведь как долго бы он не пробыл в прошлом и куда бы там не лазил, все равно здесь
была его "точка возврата". Но мой отец исчез без следа. Вот это было уже странно. Надо бы слетать в прошлое, узнать, что у них там происходит... а вообще,
зачем? Что это изменит? Озеро, под которым скрывалась резиденция Правителя, было гладкое, как зеркало. Я наклонился над водой, чтобы
посмотреть сверху на драгоценные колонны, но крыша подземного бункера оказалась полупрозрачным
односторонним зеркалом. Тайны острова были скрыты в зазеркальном мире, и я увидел лишь мое отражение. Мое лицо. Оно обратилось в холодную серебряную маску.
Рассказ Рейга о том, что произошло в океане
От колдунов нет избавления, особенно от полоумных. Даже холм
говорил голосом здешнего чародея. Я прикоснулся к изображению рыбы на волшебной одежде: неси меня в прошлое, священный лосось! Исчезли белые цветы под
ногами, и огромный волшебный дом в жерле горы-вулкан, и весь странный остров с высокими башнями и избушками на колесах. Я снова был в моей лодке, а вокруг
синие волны блестели под солнцем. Мой верный пес сидел, серые уши по ветру. Я встал рядом с ним на колени и хотел рассказать ему об удивительных будущих
временах. Но вдруг кто-то напал на меня сзади и ударил ножом. Но не ранил. Рассек мою волшебную одежду! Я хотел схватить топор со дна
лодки, но поздно. На нас собакой упала сеть! Из тонких прозрачных нитей, но прочная. Видно колдовская, простым смертным такую сеть не сплести. Мой пес
взъярился, но перегрызть ее не смог. Я попытался выпутаться и запутался еще больше. Какой дурак меня с рыбой перепутал? Обернулся - надо мной стоит Удар
Молнии, все проклятья на него! Я пристыдил нечестивца: - Что ты гоняешься за мной, любовник ведьмин? Твоя Семь-Зверей мне не нужна. А
моя Ифри не нужна была тебе, да и нет ее уже на свете. И твоему сыну я ничего плохого не сделал. Тебя что, твой бешеный вождь покусал? Или тебя отец с дедом
учтивому поведению не учили? А ну сними с меня сеть, и больше не залезай без спросу в мою лодку. Но Удар Молнии накрепко привязал концы
сети к борту лодки и сказал: - Ты замыслил зло против нас. Поэтому я здесь. Вот расправлюсь я с тобою за то, что ты хотел сделать. Тогда
правитель увидит, что гневаться на меня не за что. Я понял, что попался, и сказал на сей раз уже смиренно: - Ничего
я не хотел. Что я могу против вас всесильных и непобедимых? Вас много, я один. А волшебную одежду мою ты зря порвал. Ну что я, дикарь лесной, с ней сделать
мог? Только обратно к вам вернуться - так я же не сорока, чтоб туда-сюда без толку летать. Собаку мою вам прислал бы - вот и все мои замыслы. Но Удар-Молнии поднес руку к железному полумесяцу над правым ухом и ответил: - Ври, да не думай, что я тебе поверю. Это
Всеслышащее ухо. Оно все твои мысли читает и мне пересказывает. Охрана в нашем царстве - это мы, ловцы чужих мыслей. Ты помнишь, как ты пришел в Засмертье?
Обруч на твоей голове твои воспоминания видел, чтобы найти в городе твоих знакомых. А ты и не подумал тогда, что мы не только воспоминания можем видеть, но
чужие замыслы. У тебя на голове обруч - у меня на голове железное ухо. Я подслушал все, что ты затеял против нас. Но не стал я говорить сыну моему, что ты
сдуру замыслил, иначе бы он отговорил тебя возвращаться в лодку. А уж тут, в океане, ты в моей власти. Я ведь знаю, почему Змеелов решил прислать тебя к нам
в будущее. Я его мыслишки-то подслушал. Вернувшись в прошлое, он увидел, как ты обманул разбойников, спас торговца. Да еще подглядел, как ты с моей
бывшей женой играл в военные и невоенные игры. Ему понравился ему твой стиль игры... что бы он в этом понимал! Поверил он, что ты и нас обыграешь. Только не
знал, что и не такие невежи как ты нас обмануть пытались. Все были уничтожены. У нас глаза грязью не залеплены, мы видим все! Мы бдительны, быстры и
безжалостны, и играем людьми, а не белыми и черными камушками. Скоро же будем играть континентами. Вот я послушаю, как ты будешь умолять меня о прощении.
Проклятый живой мертвец! Я попытался добраться до ножа, но не смог. Ведьмин прихвостень уселся в тени паруса и сказал, что будет читать
журнал. Я не знаю что такое журнал, поэтому мне не ведомо, врал он или нет. Я ему сказал: - Не стану я у тебя пощады просить. Зря ты
дожидаешься, без толку потеешь. Чего домой-то не летишь? Или хочется тебе любоваться на мои мучения? Ты бы уж лучше сразу убил меня, змея ушастая. Удар-Молнии объяснил: - Вот чего не могу того не могу. У нас запрещается оставлять следы своего пребывания в прошлом.
Помучить тебя мог бы, но будет смешнее, если тебя убьют твое святое небо и твое святое справедливое солнце. Вот чем кончилась вся твоя вселенская битва.
Один ты тут против меня, и помрешь один. Побеждает всегда самый жестокий. Так написано в учебнике истории, который господин хозяин написал. Племя моей
женушки знало это, потому и уничтожило твой род. Захотел поиграть с нами? Запомни: в этой игре выиграем мы. А уж по правилам или нет - да плевать нам. И не
думай, что ты мне так уж нужен с твоими мучениями. Просто дожидаюсь, пока ты сдохнешь. Если вдруг в будущем кто-то захочет забрать тебя, не дам. Не надейся
на новую жизнь. Ты сдохнешь, а я сниму сеть с тебя и твоей собаки - будто ничего здесь не было кроме солнца и жары. Или ты свою гордость немного смиришь, да
на коленях попросишь господина И. оживить твоих родных. Я крикнул ему: - Лучше им вселиться в могильных червей, чем
стать такими как вы! Он не ответил мне, он будто окаменел, и я был в полной его власти. Даже ветер был горячим. Я молил Справедливое
Солнце помочь мне, но оно не слышало меня, оно полыхало в небе так яростно, будто я был не верным сыном, а врагом его. Но Храбрый Бык
учил меня: нельзя впускать в сердце страх, иначе он укоренится там, он вырастет, он станет одного роста с тобой, и не останется в тебе ничего, кроме страха. И еще я думал о словах волшебника, который
создал одежду для путешествий во времени. Змеелов рассказывал зверю-жабе, а мне компьютер, добрая душа, перевел. Молодой волшебник сказал, что пора людям
добраться до звезд. Вот это то, о чем я всегда мечтал! А ведь на дороге к звездам испытания могут быть тяжелее, чем смерть от жажды, и чудовища страшнее
Удара Молнии. Поэтому я решил, что вот хороший случай научиться не терять присутствия духа - потом, среди звезд, пригодится! Если конечно меня оживят когда-нибудь.... Удар
Молнии спросил: - Отчего ты о смерти больше не думаешь? Или надеешься, что я тебя пожалею? Если бы я на его жалость
надеялся, я боялся бы. Я в страхе бы думал: пожалеет или не пожалеет? Но я видел, что сострадания в нем нет и не было никогда, и что совсем недолго мне жить
осталось. Зачем последний день на страх тратить? Может быть, моя смерть еще из логова не вышла.... Да еще моя собака меня за трусость уважать перестала бы!
Я закрыл глаза, чтобы поберечь их от солнца, и решил вспоминать все хорошее, что со мной было. Много разного... Даже Удар Молнии уронил на
мою собаку то, что называл журналом... слушал, вздыхал... В воспоминаниях моих я дошел до того, как я зарабатывал на жизнь стражем в портовом городе. Был один
вечер, его не забуду никогда. Я с другими стражами сидел у костра на прибрежном песке. Приближалась священная ночь, когда вся страна - от грозного серого
океана до далекого северного янтарного моря - празднует праздник весеннего пробуждения, праздник Земли Рождающей. Все стражи, не отводя
глаз, смотрели в сторону береговых обрывов. Когда заходящее солнце встретилось с океаном, мы услышали пение. А потом на тропе, спускавшейся к берегу, мы
увидели девушек в белых плащах, на белых конях. Ловкие и смелые были они, гордость вольного края нашего! В руках они держали копья, увитые вечнозеленым
плющом. Ведь в древние времена женщины взяли копья своих возлюбленных, охотников, и провели первые борозды на первом поле. Девушки
приблизились к нашему костру, сошли с коней, сняли с оружия своего зеленые побеги дикого плюща и бросили в огонь. Так будет сожжен лес, пристанище диких
зверей, да отступит он перед полями деревенских общин! Потом девушки сбросили белые плащи. Так весной земля освобождается от снега и обнаженная, ждет первого
дождя. Девушки встали в двойной ряд, спина к спине, и стали живым образом пшеничного колоса. Они выставили вперед сверкающие копья и запели:
Ощетинился спелый колос Он подобен ясному солнцу!
Они были разные, белокурые, рыжеволосые и русые, но в свете заката все стали одинаковыми... золотыми.... Стражи города шли вдоль ряда
обнаженных девушек, и каждый избирал себе подругу. В эту ночь девушки отдаются первому, кто позовет их. Таков закон Матери-Земли, ведь она покоряется
своему сыну, пахарю, который оплодотворяет ее. Удар Молнии навострил ухо, видно хотел подслушать, что дальше будет... Но я не выбрал
ни одной, чтобы не родила ребенка от меня. Горька участь рода людского, да и свободы я лишаться не хотел. Не хотел связывать себе руки, верил, что со смерть
можно победить. В одиночестве сидел я у костра. Говорят, будто в огне можно увидеть умерших родных и друзей, а в шуме волн расслышать их голоса. Ночь пришла,
я смотрел в огонь, внимал океану, но не было мне ни видения, ни ответа. А ведь среди тех, кого любил я, мертвых было больше, чем живых. А потом я услышал... но не ответ мертвых, а разговор на чужом наречии. Обернулся. Двое шли от городской стены. Один из наших земель, длинные светлые волосы блестят под луной. У второго короткие волосы, чернее чем ночное небо. Человек из южных стран. Я крикнул ему: что ты
хочешь мне продать? Тот, кто был с ним, ответил: - Расскажи ему ваши сказания и ваши обычаи. За этими сокровищами
плыл он на корабле в северные земли, только за этим. А я родился в его стране и знаю его язык. Пришелец сел рядом со мной у огня. Это
был истинный сын звездной ночи, темной и светоносной. В его облике была орлиная гордость, орлиная легкость. Такова была и Ифри, которую я встретил потом,
через три года. Были у них обоих ум без злой хитрости и воля сильная, но не ищущая подчинения себе. Уж верно он был не из свиты Валента Страбуса и не из тех,
кто залепляет грязью глаза львов. Южанин с уважением говорил
со мной, он понимал меня лучше, чем я сам себя мог понять. Я поведал ему про обычаи племен из дальних северных земель, откуда я родом.
Чем дальше от торговых дорог и Золотого Лезвия Великой равнины, тем люди лучше и достойнее - это всем известно. Я рассказал ему про наши законы, которые
святы для всех. Сказал, что поля и лес для охоты у нас принадлежит общине и делятся по справедливости, все важное решается на общем сборище, вожди избираются
за доблесть и достоинство, что у нас нерушим обычай гостеприимства, честь и дружба ценятся выше денег, у нас нельзя убивать невиновного, отнимать последнего
и отказывать в помощи, и многое другое. Не стал я говорить многоученому южанину, что у нас часто и по-другому бывает... Незачем людям из иных земель это слышать! Пусть знают только то, что к нашей славе. Ведь лучшее вечно, а все иное - скоро исчезнет без следа, как
железо ржавое. Вот драконы, например, жили в старину, а теперь их нет, потому что ничего кроме вреда от них не было. Темноволосый южанин
выслушал меня и сказал мне: - Будущее принадлежит вам, последним сыновьям Золотого Века. Люди с берегов синего моря погибнут в
братоубийственных войнах, растерзают друг друга в борьбе за господство, и ничего кроме великолепных развалин не останется от великих южных царств. А ваши
потомки со временем превзойдут нас могуществом и мудростью - и тогда да отвратят вас боги от нашего гибельного пути. Тут Удар Молнии
замахал на меня тем, что он называл журнал: - Овсяная солома у тебя в голове! Будущее принадлежит умеющим выгрызть себе место под
солнцем. Те, кто устраивал братоубийственные войны, теперь у нас живут и пенсию получают. Хотя твой южанин не совсем ошибся. Наши северные воины им так
вломили, что за одно это в историю вошли. Только к тому времени наши ребята твои священные обычаи давно забыли. Да и потомков твоих среди них не было. Ведомо
мне, что стало с твоим потомством, но тебе этого говорить не буду. Я жесток, но мое сердце еще не совсем окаменело. Одно запомни: нас нельзя победить. Нас
нельзя перехитрить. Нас нельзя разжалобить. Будущее принадлежит нам. Потом он достал что-то еще волшебнее, чем журнал, и сказал: - Это видеокамера, а по-вашему, Всепомнящий Глаз. Сейчас запишу, как ты будешь подыхать. Покажу сыну, чтобы в другой раз не мечтал убежать с
такими, как ты. Я молчал, я думал про его сына. Он и мне сыном был, ведь я назвал моей женой его приемную мать. Я вспоминал Волчонка. Не
на волка он был похож, а на немую рыбу, которая плавники к туловищу прижала и не только говорить, но и дышать боится. Не послушала меня Ифри, не увела его в
вольные леса. И о многом другом я думал тоже, всякое думал о Волчонке-Смерть-Врагам... Вдруг Удар Молнии закричал, в гневе и отчаянии: -
Проклятый бродяга! Что ты там еще придумать посмел? Что мой сын мертв?! Зачем, зачем подумал ты такое? Зачем ты вспомнил сказание про карликов из Каменной
Трясины, которые крадут у людей жизнь? Из зависти ты думаешь про это проклятое сказание, потому что мой сын живет в счастье и почете, а твой род пресекся!
Рассказ Удара Молнии о том же событии
Неправда, я не орал. Я просто вежливо спросил. Рейг прошептал...
такое шептал он, что лучше бы мне слушать шипение змеи:
- Моя дочь спит и проснется в лучшем мире, когда земля освободится от вас, как от снега. А твой сын? Мертв. И пусть ты хозяин жизни,
но не в твоей власти его оживить. Злой карлик для твоего сына - это ты, Удар Молнии. Чтобы об этом догадаться, не надо мне было ни языка ваших
разговоров понимать, ни мыслей ваших подслушивать. Лучше бы проклятый Рейг молчал.
Тогда я уже и правда крикнул на него: - Ах вот значит я карлик? Тогда ты - две карлы с половиною!
Сейчас ты у меня еще позавидуешь участи мертвецов из сказания. Рейг засмеялся:
- Карлик и есть. Что ты мне сделать-то можешь? Ты ж не должен оставлять следов твоего присутствия в прошлом.
А я много мог сделать.... Мог рассказать ему, что стало с его дочерью, чтобы знал, что страшной тропой дочурка его шла к вечному сну... Он ведь был осужден на смерть,
уже никогда не встретился бы с моим Волчонком. Так что нам с сыночком было бояться нечего. Слетал я в прошлое, поглядел я на участь этой Рейин. О ее облике я
узнал, когда подслушал воспоминания моего сына. Крепкая, широкоплечая, волосы светлые, как у отца, но с медным отливом, глаза карие, как у матери. Я знал
даже, как она одета. В синий плащ со священными изображениями медведицы и медвежат. Я рассказал Рейгу... я все рассказал, что видел. Рейин
стояла среди других детей на рынке невольников, и южное солнце было таким же жарким, как то, которое сегодня убьет Рейга. Торговец велел девчонке делать вид, что
она весела и полна сил, чтобы ее купили. Она удивилась и напомнила: она сюда не на продажу пришла. Здесь живут люди ее рода, она шла сюда, чтобы их
разыскать! Рейин достала из дорожной сумки кусок бересты и нож. Выцарапала на бересте:
Я ВНУЧКА МУДРОГО ИСМОНА
И так стоит, овца доверчивая, с этой берестой в руках. Да только это была не страна Исмона, и не знали там не
письменности Исмоновой, ни языка народа нашего. Мимо шел местный, с тремя детьми. Дети спрашивают отца, что нацарапала на белой коре девочка-рабыня-на-
продажу и что за рисунок у нее на спине плаща. Он им объясняет, с прибавлением нравоучения:
- Это она увидела, как люди пишут. Подражает им, а письменности не знает. Вот дети мои, зрелище весьма плачевное и поучительное для юношества. Если вы не
будете учиться грамоте, то люди станут смеяться над вами, как ныне они смеются над этой дочерью варвара. А на плаще у нее что? Медведи с человеческими
лицами. Это вам тоже в поучение: вот как смешны те невежи, кто изображает животных, вовсе не умея этого. Но не только умению писать, но и смирению сию
варварскую девочку тоже не научили. Стоит так, будто ее сюда в гости пригласили. Посему никакой почтенный человек ее не приобретет. Работорговец это перевел для Рейин. Небось, взъярило его, что глупая девчонка хранит достоинство свободнорожденной, и ее никто не хочет купить.
Подошел другой прохожий, но захотел приобрести не рабыню, а ее одеяние с медведями. Наверное, чтобы потом рассказывать, будто путешествовал в далекие
северные земли. Продавец вытолкал Рейин из плаща. Лишенная волшебной защиты, она стояла, никому не нужная, и молила небо чтобы ее купили и увели в тень.
. Хватит? Нет! Не будет прощения тому, кто обозвал меня карликом! Я продолжал рассказывать, я поведал Рейгу, что случилось потом,
я все рассказал. А потому что не надо сердить господина Удара Молнии! Вот что его дочурка шептала перед смертью: "Новый хозяин надел на
меня железный ошейник, на котором было что-то написано. Я думала, что это мудрое изречение или пожелание счастья. Когда я изучила наречие жителей той страны,
я узнала, что в этой стране неизвестна великая богиня Ифри, Dea Africa. Поняв, что мои родные живут не здесь, я хотела идти искать страну Ливию. Но мне
объяснили, что надпись на ошейнике - это имя моего хозяина и название города, где он живет. Если я убегу, меня найдут, вернут ему, и он будет бить меня так,
что я этого не забуду до конца дней моих". "Мой дед Исмон говорил, что в южные страны мудрость привела счастье для людей. Мудрости и счастья здесь
много, но лишь у тех, кто может спрятаться от солнца. А над полями, где работают невольники, свет Повелителя Неба убивает или сводит с ума. Здесь снег
никогда не покрывает землю, не дает рабам зимнего покоя. Неведомые в северных землях страшные болезни приходят из-за моря. Люди здесь не едят мяса лесных
животных, пища их отвратительна и не насыщает" "Мне сказали, что я умру в неволе. В здешних краях умерших не хоронят в земле, а сжигают.
Мертвое тело станет дымом, и умерший поселится на небе, в стране облаков. Там лучше, чем в земле: там светло и летают птицы" "Только
умерших рабов не сжигают. Говорят, что дорого обливать их трупы маслом, чтобы горели. Нас бросают в ров. Так кончается навсегда наша жизнь. Раб и после
смерти не оживет". Вот так-то. Больше Рейг не вспоминал ни о звездах, ни о празднике весны. Казнь наконец покатилась по спокойной
накатанной дорожке. Как всегда бывает. Слышишь, что кричит тебе Всеслышащее ухо, и рад, и шепчешь: "Спасибо тебе, матушка-судьба, что я не на его месте...".
Пес Хоарденн завыл долгим воем, небось почуял, о чем думает хозяин его. Рейг в отчаянии смотрел в небо, но видно не знал, о чем его молить. А потом смирился
и сказал, уронив голову на грудь:
- И к лучшему, что ты поведал мне правду, Удар Молнии. До рассказа твоего я не понимал, отчего судьба дала тебе имя Небесного Меча. Но теперь вижу,
что ты и правда бьешь без промаха. Но это счастье для меня. Раньше мне до полоумия хотелось остаться среди живых. Я даже наверное бы, измучившись,
стал бы тебя, змею, умолять меня помиловать. А теперь мне уже и умирать не жалко. Раз я погубил мою дочь, то я такой же, как ты.
А таким как ты жить незачем. Я возмутился:
- Ты хуже меня. Ты погубил свою дочь, а мой сын жив. И не в каком он не смертном сне. Со зла врешь ты все, завидуешь,
потому что твоя-то дочь сгнила во рву. Вот и вся твоя жизнь: с разбойниками дружил, могилы грабил, с бывшей рабыней спутался.
А потом бросил ее и уплыл в страну, которой нет.
- Я не знал.... - сказал Рейг. Он говорил не со мной, а с небом.
Рассказ Удара Молнии об участи Всеслышащего стража
Рейг больше не отвечал мне. Всеслышащее Ухо шептало то, что он думает обо мне: презрение, презрение, презрение.... Парус забился на
мачте, обнадежил меня обещанием бури и скорой смерти Рейга. Только порыв ветра оказался недолгим, обманным. А я не был колдуном, насылать
ураганы не умел. Чтобы отомстить, я рассказал то, чего и не говорила Рейин: будто перед смертью она горько проклинала покинувшего ее
отца. В ответ - презрение, презрение, презрение... Я решил сорвать с его головы обруч, сканирующий мысли. Все равно ничего придумать
против меня он уже ничего не мог. Но Рейг был догадлив. Он прижался затылком ко дну своей лодки и сказал: "Слушай уж до конца, любовник ведьмин". Он смотрел на меня до обиды жестко, невыносимо насмешливо. Мое Всеслышащее Ухо шептало мне то же, что и его пересохшие на солнце губы:
презрение, презрение, презрение... Лучше бы придумали устройство, чтобы не подслушивать мысли, а передавать свои. Тогда не только вся
власть над миром принадлежала бы нам, но еще бы я внушил Рейгу, чтобы он уважительно думал обо мне. Наплевать бы мне на него да
зарубить его же топором. Не такое большое изменение в прошлом, небось проблем не возникнет. Но Рейг хитрый. Он знал, что когда на тебя так смотрят, быстро
убить будет оскорбительно для твоего самолюбия. Тогда уже гордость велит мучить! Пока не взмолится о пощаде. Чтобы не видеть его взгляда, я прикрыл ему глаза
поясом моей бывшей женушки. Мне бы удушить его этим поясом, но я все еще надеялся, что он наконец станет молить о пощаде. Я ждал.... И вдруг услышал в его мыслях такое, что решил, будто я от жары с ума сошел. Он вдруг подумал про меня... Он подумал: "Вот бедняга!"
Это я-то?! Я спросил как он смеет меня, бессмертного, жалеть. Рейг подумал: Я правителю вашему хотел рассказать, да у него ума нет понять. Мои предки, оружейники, хотели, чтобы скованное ими оружие не рубило без разбору.
Чтобы научить его этому, стать хорошими отцами железу, они сами стремились к справедливости суждения. Но чтобы судить чьи-то деяния,
надо понимать, что у него на сердце. Для этого надо стараться увидеть себя на месте другого.
Этому они учились, чтобы передать это умение скованным ими боевым топорам и мечам. Храбрый Бык часто напоминал мне об этом, он говорил мне:
"Трудно видеть себя на месте врага. Но только так мы сможем создать мудрое оружие и победить". Но Храбрый Бык и сам жалеть не умел, его сжигала ярость, он отомстить хотел. Я тоже хотел научиться сострадать таким, как ты - но ненавидел яростнее, чем Исмон ненавидел тех, кто
залепляет львам глаза грязью. Но видно пояс Ифри и правда волшебный. Глядя сквозь него, я вспоминаю, что сказала мне Ифри на лесной просеке.
Полюбив меня, она простила и пожалела тебя. И я жалею, и я прощаю тебя, Удар Молнии. Я посмеялся над ним: - Не
из чего тебе здесь ковать справедливое оружие. Так что зря ты меня прощаешь. Скажи мне лучше: с какой дури ты, умирающий, смеешь жалеть меня, бессмертного?
Ты даже мысли мои читать не можешь. Он хрипло прошептал: - - У меня тоже есть кое-что для чтения чужих мыслей. И
именуется это кое-что "собака". Они все про людей чуют. Вижу я, что даже моему полудохлому псу ты жалок, Удар Молнии... А почему несчастен ты, я догадался,
вспомнив мое прошлое. Ведь и я когда шел той дорогой, по которой идешь ты. Никогда не забуду этого.... Я решил, что попал на вышестатусного
агента, что меня просто проверяют! Я слегка испугался, а Рейг уже не думал о смерти. В его воспоминаниях я увидел великана со здоровенным молотом в огромной
руке. Такого небывалого роста, что перед глазами не лицо, а могучая нога в сапоге и широкое колено! Усы и борода где-то в вышине. Я еще больше испугался.
Потом услышал глупый ребяческий голос: "А отчего меня зовут Рейг?", и великан ответил: "Это имя самой яркой звезды, сынок". Я сообразил: это отец Рейга, из
его детских воспоминаний. Экий я нервный стал. Ну отец. А при чем тут я? Но вот что думал Рейг: Что такое
Всеслышащее Ухо, мне неведомо. Но каково тебе живется - знаю. Ведь когда я маленький был, у меня был сильный отец, и все уважали его. Куда бы я ни пошел, все
ласково со мной говорили, улыбались, когда я в гости напрашивался, и меня зайчонком звали. Я решил, что он жары с ума сходит. Какое
это имеет отношение ко мне как его, барана, звали? Теперь он видел уже несметное множество великанов, и выглядывали они из его
воспоминаний так же презрительно, как Рейг смотрел на меня, когда я заговорил о Рейин. А Рейг продолжал свой рассказ: А потом всех
людей моего рода убили, а я пошел побираться и приюта просить. И тогда уже никто не делал вид, что рад меня видеть. Я по их глазам догадывался, что я для них
просто грязный сопливый мальчишка-попрошайка. Они думали, что я долго не проживу и взрослый с ними не встречусь. А сильных отца с дедом у меня больше не
было. Вот они и не скрывали, что обо мне думают. Так что я был перед ними как ты с твоим Всеслышащим Ухом. Угадывал их мысли обо мне, а деться мне от них
было некуда. Я завидовал слепым нищим!
Поэтому могу понять каково тебе. Даже догадываюсь, что и жалость моя тебе обидна, и что ты мне еще какую-нибудь кару придумаешь со зла.
Но мне тебя почтительно бояться никак не получается. Жаль мне тебя, и удивляюсь я, что ты не снимаешь свое ухо, когда со своим сыном разговариваешь. С моим сыном, с моим Волчонком.... А этого бродягу в детстве звали зайчонком... Понял он многое.... да будет он проклят!... или благословен?
Я крикнул ему:
- А вот я тебе и остальное расскажу! Ты ведь все равно помрешь, никому не перескажешь. У тебя секрет всего один, ваше дурацкое волшебное оружие. А у меня
вся моя жизнь тайна. Никто не узнает. А ты знай! Я не могу снять Всеслышащее Ухо! Не могу. Понял? Нет, он не понял, он же мыслей читать
не умел. Он спросил уважительно:
- Как так не можешь снять? Оно заколдованное? Нету никакого волшебства на свете, дурак. Но это Всеслышащее ухо у меня в кость в виске
вделано. Навечно. Не вырвать. Эта новая модель называется "Клещ". Говорят, первые стражи не выдерживали слушать то, что думают о них.
Сколько им не платили, как не почетно было звание стража, а все равно они рано или поздно сдирали эти уши и топтали их. Теперь вот транслятор мыслей вживлен
в кость... уж вовек не снимешь, не избавишься, не бросишь в океан, не заставишь замолчать ... Я все слышу, что другие думают. А каково
мне приходится, я никому рассказать не могу. Тайна это наша. Одному Рейгу я мог это все выкричать, потому что ему жить недолго осталось, и его уж точно никто
оживлять не стал бы! Ифри рассказывала мне про своего хозяина, Быструю-Птицу. Она сказала мне: Удар-Молнии, если ты вознесешься выше, чем Быстрая Птица, ты
будешь еще несчастнее его. Видно не зря женщин прорицательницами почитают. Не ошиблась Ифри. Быстрая Птица горько плакал перед смертью -
а я плачу перед жизнью... Все, что эти нелюди думают про меня - я слышу, слышу, слышу... Все, что мой сын думает обо мне - я слышу, слышу, слышу! Я во сне, и
то слышу. Если бы и можно было оторвать этот ужас от себя... или исчезнуть как если бы и не рождался... но у нас омолаживают людей. А отказаться от новой жизни
по своей воле - страшно.... Рейг помрет, а мне и умереть не дадут. Хоть бы ненадолго забыться.... Все это я Рейгу кричал, ему одному. Ведь
ему недолго жить осталось, никому не расскажет. Рейг долго молчал, потом дружески предложил: - А вот что ты сделай,
Удар Молнии. Ты же мне там, в будущем, вина подарил, когда ваш правитель со своими прислужниками пьянствовал. Ты вино себе забирай, вот тебе и веселее будет.
Палач всегда пьет, когда казнит. Я вино взял с собой, чтобы моя встреча со смертью была веселее и для меня и для нее. Но ты мне, небось, теперь ни воды, ни
вина не дашь. Так что пей и развеселись наконец. А то сидишь тут и плачешь, будто без тебя в океане соленой воды мало. И мне помирать еще тоскливее. Рейг добрая душа, хоть и психопат. Я нашел вино, выпил пол-бутылки, прислонился к мачте. Потом выпил все до дна. Но веселье не шло ко мне.
Эту боль и вином-то не зальешь.... Хоть бы Рейг скорее помер, душа его лисья... мало того, что я его мысли слышал, а думал он обо мне
всякое... ну, это-то мне привычно.... но я ведь удержаться не мог, чтоб ему мои мысли не рассказывать..... Раньше мне казалось: горше всего, когда тебя не жалеют.
А оказалось - когда жалеют, то еще хуже. Тогда уже нет сил с каменной мордой гордо стоять... тогда пожалевшему тебя всю свою жизнь поведать хочется. Я у мачты
стоял, так вспомнил.... У нас в племени, если кого невзлюбят, так привязывали кожаным ремнем к дереву. Вставали вокруг и говорили все, что
думали. И не уйдешь, и уши не закроешь. Терзали его, пока он не начинал с привязи рваться, так что из-под ремня кровь проступала. Так и я.... И Всеслышащее ухо
не снимешь, и себя не обманешь. Семь Зверей меня терпела только потому, что я страж - почетно ей было, да и выгода. А теперь и вовсе бросила, и я в ее мыслях
вижу, что она теперь смеется надо мной, над тем как я хожу за ней. Я злился раньше, что у нее глаза ведьмины, пустые - много не разглядишь.
А теперь и рад бы не знать что у нее на уме. А мой сын про меня думает, что я дрянь и обезьяна... Ты, Рейг, не знаешь что это за зверь хвостатый. А я знаю -
лучше бы не узнал! Мой сын подобрал меня во рву, куда умирающих рабов выбрасывали. Попросил оживить отца - не от любви, от одной жалости и обязанности. А
теперь он и сам не рад, что подобрал. Я ему страх и позор. А я кручусь вокруг него, будто пес приблудный, потому что он один хоть немного меня жалеет. Я бы
новую жену нашел, другого сына завел... малыш отца всякого любит, ему любой отец будет лучше всех людей на свете... какой ты не будь, а малыш тобою горд как
петух.... Но ни одна женщина от меня детей иметь не хочет. Все они боятся Семи-Зверей. Она ведь всем рассказала, что она некогда сделала с
Ифри в наказание за то, что та со мной в постель легла... после таких угроз все меня обходят стороной... вот так... мне одна радость, когда мне кто сдуру-то
позавидует или побоится. Для того я и лез к тебе,
Рейг, чтобы твоим страхом потешиться .... а ты вот хитрый... напоил меня.... еще глоточек вина на дне остался.... А я вот оживлю тех двоих нерожденных... детей,
которых Ифри должна была родить от меня. Оживлю над очагом закопченного, оживлю в пруду вымороженного - будут они мне сын и дочка.... А океан синий... манит меня.... Но я в тебе, океан, топиться не стану - я песни петь буду.... Рейг приободрился, согласился: Вот это мудро. Петь я с тобой не могу, горло пересохло. Но я тебе буду музыку думать, для твоего Всеслышащего уха! Я попросил:
- Веселую думай.... Но Рейг не захотел: Ты сперва развесели меня, тогда будет тебе веселая музыка. Ты знаешь что сделай? Ты для смеху брось в океан мою
волшебную одежду или твой волшебный ковшик. Ты же видел в моих мыслях, что я задумал. Вино проясняет разум, ох как проясняет! Само
Небо заговорило со мной голосом этого бродяги с веснушками. Я взял черпачок-задарма и опустил в волну. А потом сказал Рейгу:
- А теперь думай веселую музыку. Я, Удар Молнии, даже когда пьян, все равно умнее всех. Я черпачок в воду не кидал. Потом узнаете почему. Я со
зла его держал за ручку. Так, чтобы он от солнца подзаряжался! Сделаю им гадость, чтобы неповадно было меня, господина Удара Молнии, гневить. Я ведь знаю, что они там про меня думают.
Рейг шептал: "Стань моим справедливым оружием, будь достоин своего имени, Удар Молнии!" Но господин Удар Молнии и без советов обойдется! Океан винтом
ворвался в устройство для телепортации. Вода - по моей воле! - исчезала быстрее, чем наш Правитель ворует. Вокруг моего черпачка - свист, пена, огромная
воронка. Будто монстр из параллельного мира засасывает океан, чтобы выплюнуть в будущем. Так я им мстил, и моя веселая песня неслась по ветру:
Лети, моя лодка,
С волны на волну,
Царю технологий
Я шею сверну!
Потом я затосковал и задремал от собственного пения, и безнадежно спал на дне лодки. Слышал сквозь сон, как Рейг хриплым пересохшим
голосом уговаривает пса Земного Хоарденна не терять надежду. Вдруг проклятый ведьмин сын, Волчонок-Смерть-Врагам, наконец усовестится и поможет им.
Рассказ Волчонка о железной двери
Обо всем этом я, Волчонок-Смерть-Врагам, узнал позже. А пока я все еще смотрел на Триумфальную Горку, откуда исчез Рейг. Хотя понял уже,
что он ушел без возврата, навсегда. Клумба транслировала цирковое выступление Правителя:
...поэтому и
только поэтому вынужден я буду взять под контроль все пять континентов. Полностью монополизировать всю важную информацию. Всех кто против нас, скормим
динозаврам. Крепыши мои! Я бы мог сделать это раньше, с нашим-то золотишком и с теми маленькими радостями и горестями, которые мы можем принести в мир
будущего. Но пока еще в подлунном мире кое-где копошатся носители фактора Z. То, что их якобы трудно контролировать - это с моими-то возможностями? Хорошо
пригрозить, и все идут строем. Но я ведь, как вы уже поняли из рассказа Змеелова, когда-то покрутился при науке, правда больше как инвестор. И знаю, что все
серьезные научные открытия совершаются тогда, когда люди объединяют свои усилия. Надо как минимум делиться идеями, а кто захочет это делать, если есть риск,
что твою мысль украдут? И именно здесь носители вертикального мышления будут опасны и для меня и для вас. Они объединяться и изобретут нашу машину времени по
второму разу. Или придумают что-нибудь такое, чего у нас нет. Да, я бы мог вывести их как вшей. Кровь под ногтями не портит мне аппетит. Но, ребятки,
безнаказанно убивать можно только одиночек. А их не так много. За прочих тебя всегда будет сильно не любить кто-то из оставшихся. А я, герои мои, не хочу,
чтобы мой светлый образ вызывал рвотный рефлекс. Когда-то я хотел собрать дикую армию, я притащил вас сюда. Но теперь мне нужна только защита на случай бунта.
Убивать будете не вы, братишки. Все будет по-другому, тоньше и умнее. Говорят, что генералы всегда готовятся к ПРЕДЫДУЩЕЙ войне. А хорошие парни всегда
заранее готовятся сопротивляться ПРЕДЫДУЩЕМУ способу гнуть их в дугу. Высматривают на горизонте нового диктатора. А способ - он всегда новый, он неожиданный,
ребятки! В этот раз - ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ТОВАР. Мы выставим на продажу умерших родных и друзей. Платы мне не надо, я все могу взять в прошлом. Пусть они сами убьют
друг друга. Пусть они сами освободят место для своих оживших родных. Моя цена - один убитый за одного оживленного. Те, кому сразу понравится мое предложение, убьют
тех, кто будет слишком долго раздумывать. Плохие парни - хороших парней. Злые девочки - добрых девочек. Те, кто останется, будут любить меня, потому что я -
главный плохой парень! Я бесчеловечен, я сверхчеловек будущего!"
Внезапно посреди грозно орущей клумбы что-то блеснуло на солнце. Вода? Точно, вода. Я понял, что появилась она там сразу после
исчезновения Рейга. Просто сначала она впитывалась в сухую землю, и я не сразу увидел ее. Скоро воды стало больше, теперь она уже текла вниз, по цветочному
портрету Господина Правителя. Неужели в Господина Правителя водопровод провели? Или сумасшедший Рейг прислал в будущее речку, чтоб хоть так отомстить Живым
Мертвецам? Всем, кто имел дело с машиной времени, известно, что человек проходит сквозь пространство и время мгновенно, а вино или вода льются из прошлого
медленно, как бы постепенно размывая пространственно-временную структуру. Поэтому не удивительно, что поток воды на холме появился не сразу после
исчезновения Рейга. "Точно, он прислал", подумал я. Только вроде вода текла не с места исчезновения Рейга, а оттуда, откуда улетел в прошлое мой отец. Но
может быть я перепутал, кто откуда отбыл.... На весь этот бред я смотрел с усталым безразличием. Пусть себе река течет. Господин Правитель
от полива зацветет еще сверхчеловечнее. Потом мне показалось, что вода текла уже не из клумбы, а будто из неба над холмом. Ее исток медленно поднимался все
выше над горизонтом. Будто водопад из ниоткуда, из пустоты. Это было печально, красиво и странно. Чистая вода прошлого. Но ведь Рейг вернулся
не на речной берег, а в океан. Значит, эта вода.... Неужели Рейг надел комбинезон на своего пса, но одежда соскользнула и упала в океан? Нет, не это! Не тот
человек Рейг чтобы не рассчитать, что он делает. Я вспомнил, как рассказывал Рейгу про конкурс Правителя: что еще можно утащить из будущего. Потом мой отец
доставил правителю вино из горящего города. Тогда Рейг призадумался, а потом спросил, что будет, если бросить телепортационный комбинезон в речку или озеро.
Я ему рассказал, что будет. Вот зачем Рейг вернулся в лодку, в океан. Но если Рейг замыслил что-то, то почему мой отец не вмешался?
Поздно было думать об этом. Милосерден был Рейг, когда он крикнул мне: "Сиди уж рядом с вашим дуплом!". Я прыгнул обратно, в приоткрытую
дверь домика, потом метнулся вниз, на лестницу, и быстро закрыл люк. Теперь я был в бункере правителя, и сквозь прозрачный пластик крыши уже просвечивало то,
что Рейг прислал нам вместо своего славного пса Хоарденна. В небе появился смутный вертикальный разрыв. Будто молния, но серая, с
размытыми контурами, и бьющая снизу, с клумбы, откуда исчезли Рейг и мой отец. И эта молния не исчезала, она расширялась, и острие ее поднималось вверх. Она
раздвигала облака, захватывая все больше и больше небесного пространства. Она закрыла собой солнце и засияла изнутри его светом. А потом неба не стало.
Огромная волна хлынула из пространственно-временного разрыва. Она замерла на миг и всей мощью рухнула на потешный остров. Земля содрогнулась под тяжестью
воды. Теперь я знаю, что когда огромная волна падает сверху, она кажется черной и будто исполненной ненависти к тому, на кого она падет. Бункер правителя был построен добротно, его прозрачная крыша выдержала удар, но вместо неба и облаков за ней теперь была вода океана.
Невозможно был увидеть, что происходит снаружи и сколько там еще этого ужаса. Я не мог понять, отчего волна была так огромна. Не знал я,
что в далеком прошлом мой горько обиженный отец с упорством героя-мстителя упорно подзаряжает свой черпачок-задарма. Этот воровской черпачок был рассчитан
для полутьмы винных погребов. А сейчас там, в прошлом, его солнечная батарея подпитывалась от яростного южного солнца. Океанская вода с огромной скоростью
неслась в современный мир и собралась здесь, над пригорком, с которого был унесен в прошлое черпачок-задарма. Теперь сквозь прозрачную
крышу уже не было видно неба. Личный вертолет правителя, который раньше стоял на лужайке возле виллы, теперь валялся, перевернутый, прямо у меня над головой.
Почему-то сбитые, изломанные машины иногда напоминают людей. Я видел, как в вихре воды беспомощно крутятся стрекозиные лопасти вертолета. Видел это в первой
раз в жизни и надеюсь, что в последний раз. Но все-таки это зрелище было не таким жутким, как огромная волна в небе. Я вспоминал ее гребень, взметнувшийся до
облаков, и боялся, что крыша рухнет под тяжестью воды. Но она была крепкой, как алмаз. Видимо, правитель предусмотрел даже атомную бомбардировку его
резиденции. Это придало мне храбрости, и ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Наконец до меня дошло, что у меня есть телепортационный комбинезон
для побега отсюда. Я спустился еще ниже, в научно-исследовательский цирк, и увидел, что правителя уже не было в зале. Зрители поспешно надевали скафандры для телепортации и исчезали, как призраки при
восходе солнца. Видно, они спешили спрятаться в укромных уголках прошлого. Я вдруг вспомнил: возвращаясь в будущее, Рейг низко опустил
голову, и походка у него стала тихая, как у лесной косули. Я это принял за смиренное признание своего поражения. На самом деле в нем просто победила
материнская охотничья кровь! Воины из лесных охотников ведут себя именно так, когда готовятся к нападению. Особенно на такого опасного зверя, как господин И.
Сыновья леса избегают лобовых столкновений, они умеют скрывать свои замыслы, идти в обход по тайным тропам,
даже отступать - чтобы потом неожиданно напасть на потерявшего осторожность врага. Что мне оставалось делать? Перенестись во внешний
мир? Но я об этом современном мире не знал почти ничего. Зато мне было известно, что там каждому нужны какие-то "документы". А у меня их не было, и даже
фамилии не даровало мне милосердное Небо... Нет, во внешний мир Волчонку-Смерть-Врагам лучше не лезть. Может быть, велеть моему
комбинезону перенести меня в город, за пределы этой чертовой воронки, где Правитель выстроил свой проклятый цирк? Там мой дом, там цивилизация. А вода, если и перельется через край кратера вулкана, стечет в океан. В ту же секунду - будто в ответ мне - одна из видеокамер наблюдения показала, как
система защиты острова отреагировала на аварийную ситуацию. Вокруг острова кольцом поднялась стальная стена! Защита от цунами. Может быть, центральный
компьютер сделал это из-за появления огромной волны, а может быть потому, что под тяжестью этой волны содрогнулась земля.... В любом случае, явно в программу
не была заложена возможность, что цунами упадет с неба. Теперь воде с острова утечь некуда. Сколько там ее? Этого узнать я уже не смог. Экраны погасли.
Видимо, вода затопила систему внешнего наблюдения. Да, Рейг выиграл свою часть игры. Да, ему удалось опустошить резиденцию Правителя. Ну
и что дальше? Людей здесь не осталось, но компьютеры правителя все равно продолжают контролировать ситуацию. Все двери открываются только с их разрешения.
Умный Рейг конечно даже здесь придумал бы что-нибудь. Но он только что погиб в океане две тысячи лет назад. Значит, мне остается только исчезнуть в далеком
прошлом, там, где мое появление ничего не изменит. И побыстрее, пока крыша на голову не рухнула. Но Рейг - это один из тех людей, чьи
слова ты слышишь, даже когда их нет рядом. Кто бы знал, как им это удается? Рейг вдруг заговорил со мной. Я услышал его голос, я говорил с ним, и он отвечал
мне. Таким был наш мысленный разговор: - Волчонок-Смерть-Врагам! Пока здесь опасно - город твой. Я ведь надеялся на тебя. - Рейг, что я могу сделать? - Ищи дверь, про которую говорил ваш колдун. - Рейг, я не знаю, как ее
открыть. - Не узнаешь, пока не попробуешь. - Рейг, сейчас крыша рухнет, вот и все что будет от твоей затеи! - Страх хороший советник только зайцу. Иди, и Справедливое Солнце поможет тебе! Я мысленно крикнул ему: - Рейг, я погубил твою дочь! Зачем ты говоришь со мною? Оставь меня! - Не теряй времени. Пока здесь опасно - город твой.
- Что я могу, один? - спросил я его. Но тут я вспомнил про Змеелова. Он так и сидел в своей клетке на арене, в
пустом зале, совершенно одуревший, ничего не понимающий. Глядя на воду над крышей, он бормотал: "Доворовались..." Рядом с ним был топор,
которым Рейг должен был отрубить ему руку. Топором я перерубил замок клетки и рассказал Змеелову, что произошло. Змеелов не испугался и не растерялся. А ведь
у него-то не было телепортационного комбинезона, в отличие от меня. Его спокойствие передалось и мне. Змеелов решил не терять времени и идти к Центру
Оживления. Он только одного понять не мог: как океанская вода попала из прошлого к нам? Ведь машина времени сделана так, чтобы ничего не менять в прошлом?
Я ему говорю: там ничего и не изменилось. Уровень океана вряд ли понизился. На нашей крыше воды много, только в океане-то ее намного
больше. Она, наверное, теперь выливается из жерла потухшего вулкана, как если бы он был миской полной до краев - льется по склону горы и распугивает всех на
потешном острове. Мы сидели рядом и думали, куда нам идти теперь. В зале было пусто, тихо. Но внезапно под полом арены взвыла
сигнализация. Мы со Змееловом дружно вздрогнули и подумали, что кто-то решил пробраться к Центру Оживления. Вдруг он знает, как открыть дверь? Я прихватил
топор, и мы побежали вниз. Там был лабиринт лестниц и коридоров, и никаких указателей на стенах. Но мы слышали рев сигнализации, мы знали куда бежать. Скоро
увидели того, о ком выла сигнализация. Но это был никакой не посторонний. Сам Правитель! Мы не поняли, почему система сигнализации не распознала его запах.
Но нам удивляться было некогда. Мы надеялись, что, услышав голос хозяина, откроется дверь Центра Оживления, и мы сумеем проскочить следом за ним. Мы тихо подкрались туда, где ревела сигнализация. Хорошо, что она заглушала наши шаги. Мы увидели Господина И. Хозяин острова уже стоял перед закрытой дверью. Я догадался, что это главная дверь бункера - вход в Центр Оживления. В одной лапе у Господина И была
всеубивающая Мельница Богов, в серебряном чехле для телепортации. В другой - серебряный мешок, уж я не знаю с чем. Хозяин был готов к отлету, но пока он явно
хотел войти в дверь. Тогда я решил, что наш сверхчеловек в приступе демонической ярости взорвет Центр Оживления - не доставайся никому! Сейчас думаю, что
перед тем как скрыться в прошлом, он хотел что-нибудь прихватить из своих владений. До двери Центра Оживления он добрался. Дальше уже
нет. Дверь не открывалась. Будто забыла хозяйский голос... Мы пошли медленнее, чтобы не спугнуть господина И. Издалека мы слышали, как он кричал компьютеру за
дверью: - Почему ты не впускаешь хозяина? Ты же запрограммирован не восставать против людей! Не лишай меня бессмертья! Дверь оставалась неподвижной. Мы притаились на лестнице, ожидая, когда дверь наконец раскроется. Осматривались в
удивлении. Рядом с лестницей висели галстуки правителя. Всех цветов, просто какие-то заросли галстуков. Наверное, по одному на каждый день на всю вечность.
Видно, мы попали в державный гардероб вселенских масштабов. И ведь не носил всего этого, просто запасы делал. Правитель все еще
объяснялся с дверным компьютером. Телепортироваться внутрь он не мог. Он же сам рассказывал нам, что особое силовое поле не дает проникнуть в Центр Оживления
таким хитрым способом. Я подумал, что он расплавит непослушную дверь своим унилазером или слетает в прошлое и притащит какое-нибудь устройство для взлома.
Потом вспомнил, что он говорил: если попытаться сломать дверь, то унилазер пристрелит на месте. Правитель осторожно скребся в дверь и
упрашивал компьютер впустить его, а тот будто уснул или оглох. Тогда, в последнем отчаянии, хозяин подземелья стал ломать себя о непробиваемую дверь. Наконец
оцепенел от безнадежности и, наверное, заплакал. Тихо было, как зимой в лесу. А потом послышались мерные дробные удары. Это вода океана
начала просачиваться через вентиляционные люки, и ее капли слету били в пол. Правитель решил пойти на риск. Вскочил, дрожащей рукой
извлек свой супер-мега-бластер из чехла, пробормотал команду: "Расхуячить до температуры кипения металла!". Будто испугавшись, дверь стала открываться. Но не
вся - а лишь ее верхняя часть. В узкой амбразуре вспыхнуло грозное рубиновое сияние. Правитель замер в ужасе, опустил свое лазерное ружье, но поздно. Проем в
двери расширился, и из него, со свистом рассекая воздух, вырвалось бронированное подобие оружия правителя, но не портативное, а огромное, калибра тяжелой
артиллерии. Оно стало медленно, угрожающе прицеливаться. Повелитель острова крикнул ему: - Ты же запрограммирован не восставать против
людей, своих хозяев! Рубиновое сияние приобрело странный цвет, за пределами солнечного спектра. Имя для этого цвета наверное есть только
в иных мирах. Сплав света и тьмы, холодной электрической голубизны и багрового огня, полыхающего в жерле вулкана. Сгусток пламени, готовый обратиться в
убивающий луч. Энергия рождающейся звезды, сконцентрированная в оружии, имя которому: Мельница Богов. И ведь это был всего лишь предупреждающий сигнал.
Ленивый оскал зверя, уверенного в своей силе. А ведь наверняка наш правитель сам некогда повелел привинтить это сооружение над дверью!
Голосом, одновременно обиженным и извиняющимся, он пробормотал команду своему телепортационному скафандру и отправил сам себя в добровольное изгнание.
Потеряв цель, звездно-огненный вихрь в темном жерле утратил свое неистовое сияние и сжался до размеров змеиного глаза. Но недремлющее рубиновое пламя
все еще угрожающе поблескивало в нем, будто стерегущее дверь существо следило за нами, готовое напасть, если мы сделаем хоть одно неосторожное движение.
Но ведь мы не собирались ничего ломать! Надеясь, что компьютер-охранник будет играть честно, мы осторожно подошли к двери. Наугад
пробовали разные команды, пока смертельно не устали от этого бессмысленного занятия. Оставалось только ждать: вдруг дверь сама откроется. Мне в это мало
верилось. Но Змеелов не боялся, хотя у него не было телепортационного комбинезона, как у меня. Он сказал, что рано или поздно вода перестанет прибывать и
постепенно впитается в землю. Лишь бы выдержала крыша. Лишь бы нам хватило воздуха. Мы сидели рядом на полу у двери и тупо смотрели на
нее. Скоро Змеелов истосковался от этого однообразного занятия и попросил рассказать что-нибудь такое, чего он еще не знает. Я сказал ему, что на санскрите
конец света называется Пралая, то есть погружение. В Ведах написано, что придет день, когда под разлившимися водами станут невидимы перекрестки дорог. Змеелов удивился: - Да ты интеллектуал, дери тебя медведь за ногу! Ты ведь родился ненамного позже меня, и по матери
родом из моего племени. А нравом ты
не похож на людей из наших земель и из наших
времен. Тебя что, друиды воспитывали? Я объяснил ему, что отец моей приемной матери, Исмон, приплыл из Египта. Говорят, женщины обычно
стараются сделать из своего сына подобие своего отца. Вот она и вырастила из меня свой идеал - любителя книг и размышлений. Змеелов
заинтересовался: - Ты,
значит, читать любишь. Тогда вот объясни мне современный мир. При нашем родовом строе люди были лучше - правда ведь, Волчонок? Про мое племя Медномордых не
говорю, но нас ведь и считали тогда отребьем без чести и совести. Я сам потом от них ушел - да ушел, и проклял на прощание! Но ты вспомни, как люди общин
помогали друг другу в нашем древнем мире. А теперь сравни с их хвалеными новыми временами! Каждый за себя. Запрет на убийство невиновного давно забыли.
Зверье лесное и то к сородичам добрее, разве нет? Знаниями своими тоже не делятся. "Монополизация информации", слово-то какое придумали, порви их рысь. Разве
в древних племенах было так! Что было бы, если бы тот, кто придумал, как добывать огонь, не рассказал бы другим тайну кремня? Если бы скрыл свои познания
охотник, который первый сделал лук и стрелы? Или про заячьи и птичьи ловушки бы умолчал? Если бы люди нашего времени так себя вели, эти умники сейчас бы
корешками питались. Понятия о чести у них нет, доброе имя им не дорого. Все продается, все покупается. Неужели мир сгнил от старости? Или я не понял чего?
Я объяснил ему: - Змеелов, никто никого не лучше. Просто в наше время слишком трудно было сохранить богатство. А
доброе имя отнять нельзя. Вспомни: дома сжигались, поля вытаптывались, владельцы сгонялись с их земель, коров и овец уводили, имущество вырывалось из рук.
Иногда из отрубленных рук. Оставалась только дружба и честь - если они были. Тогда люди говорили друг другу: "Помоги мне, а когда-нибудь и я тебе пригожусь".
Теперь жизнь спокойна и безопасна, квартира на замке, полиция не дремлет, деньги под охраной. Поэтому каждый за себя, а вместо чести рода - счет в банке и кредитная карточка. Со стороны посмотреть: их души - как поляна, вытоптанная ночным сборищем ведьм. А на самом деле никто не лучше, никто не хуже, а просто другой контекст.Кстати, ситуация уже в наше время начала меняться. Мы жили в переходный период. Твои соплеменники, Медномордые, это поняли раньше других.
Семья моей жены, дочери вождя, тоже оказалась догадлива. Потом и остальные доросли до их уровня сознания. А те, кто не адаптировался к новой ситуации - или уничтожены, или сбиты с ног и не имеют власти изменить что-то. Но если власть придет к ним в руки, то ничего менять им уже
не захочется. Они изменятся сами. Змеелов все-таки оставался при своем мнении: - Ты прав, но не совсем, сын Семи
Зверей. Ведь изобретатель пространственно-временной телепортации был современный человек. Но он дорожил честью, как древние герои, и хотел дать вечную жизнь
всем. Я говорю ему: - Просто неприспособленный, как теперь говорят. К тому же он все-таки стал работать на Господина
И.
Змеелов приободрился: - Ты мне все хорошо объяснил, сын Семи Зверей. Приятно поговорить с умным человеком. Я эту теорию придумал для самооправдания и был рад, что она понравилась Змеелову. Он замолчал и стал размышлять о чем-то. Где-то внизу раздался грохот. Видно, там вода уже срывала решетки вентиляционных люков. Однако Змеелов
не был испуган. Он лишь стал смутно-задумчив, а потом положил мне руку на плечо: - Слушай, Волчонок, ты, наверное, в жизни видел меньше
опасностей, чем я, старый матерый головорез. Могу понять, что тебе страшно. Но если ты сорвешься в прошлое, то неизвестно, сможешь ли вернуться, когда страх
пройдет. А мне может понадобиться твоя помощь. Я все еще верю, что мы откроем эту дверь. Я бы на твоем месте снял телепортационный комбинезон, от соблазна
подальше. Мне и правда страшно было в этом затопленном подземелье. Я снял комбинезон и положил в дальнем углу коридора, чтобы не
искушаться... Пусть я современный человек и понимаю всю неуместность древних законов... но какое-то глубинное омерзение запрещало мне уйти и бросить Змеелова
одного. Ведь мы пришли сюда вдвоем и должны уйти вдвоем. Тем временем Змеелов, совсем не испуганный, снова заинтересовался дверью в Центр Оживления. Потом
обернулся и ткнул пальцем вверх: - Волчонок, вроде над дверью что-то написано, но телевизор погубил мои некогда зоркие охотничьи очи.
Может, ты сумеешь прочесть? Я стал разглядывать стену над дверью. Никаких букв, даже трещин. А за моей спиной вдруг - тихий звук
удаляющихся шагов. Неужели Змеелов решил поискать другой вход? Но ведь даже правитель его не нашел.... Мои руки оказалась умнее меня - они поняли все. Я еще
думал, что собирается делать Змеелов, а мои руки уже задрожали в предчувствии беды. Я обернулся и увидел, что мой новый приятель уже надел мой
телепортационный комбинезон - и стоит так далеко, что я не смогу поймать его раньше, чем он даст команду лететь в прошлое. Что я делал,
что я говорил ему, я не помню. Наверное, ничего. Змеелов исчез. Там, где он стоял, я увидел лишь стену, по которой текла вода. Первой
моей мыслью было: Змеелов опомнится и вернется. Если бы он передумал даже через много лет, даже в старости, он мог бы вернуться сюда, в то самое мгновение,
из которого унесла его машина времени. Но он не так и не пожалел о том, что сделал. Я вспомнил, как шел сюда вслед за Змееловом и восхищался его храбростью.
А чего ему было бояться? У нас ведь было устройство для телепортации - одно на двоих. Когда ты понимаешь, что тебя предали, будто что-то
умирает в тебе. Слушайте меня те, кто ищет лучшее место под солнцем, кто хочет быть среди сильных, среди победителей! Помните: там вы встретите таких, как
Змеелов. Обернувшись, я увидел, как отражается в воде на полу металлическая дверь без единой кнопки. Я не знал что делать. Ведь
компьютер, управляющий этой дверью, не открыл ее даже для своего хозяина. А о способах взлома компьютерных программ я знал не больше, чем о внутренней
структуре Ада и о языках дальних галактик. Вода в полутемном коридоре уже не стекала вниз. То, что раньше было океанскими волнами, текло
из того, что раньше было системой вентиляции. В моем племени верили, что в криволесье на болоте живет много разных смертей, и они
разыгрывают умирающего, бросают себе на удачу мертвые кости. Кто из них явится за мной? Та, что ворвется через пролом в крыше? А может быть, она обернется
роботом-охранником, который найдет меня здесь? Или я умру от страха? В старинных книгах пишут, что такое возможно. Но скорее всего, за мной придет самая
жестокая и медленная из смертей, та, что затопит это подземелье и выдавит из него остатки воздуха. Я устал от ожидания. Что ли повеситься на галстуке
господина правителя? Я вспомнил, как Рейг говорил о встрече со смертью, там, в океане. Ему хотелось на нее посмотреть. Когда мы шли в резиденцию Правителя,
Рейг рассказал мне, что в детстве ему хотелось увидеть все, что есть на свете. Но жил он недолго и увидел мало - только гибель родных, разбойничью пещеру,
путь через леса, океан и свою смерть. Даже осла ему компьютер не успел показать. А что видел я? Я захотел вспомнить что-нибудь хорошее из
прошлого. Вспомнил мою мать. Хитрая деревенская ведьма. Увесистое ожерелье из золотых монет. Угрожающая усмешка. Холодное лицо с тяжелой челюстью. Любимое моим отцом лицо кулачного бойца. Стоит ли вспоминать детство?
Почему-то особенно жутко было то, что со дна темного подвала поднимался соленый запах Атлантики. Он
напомнил мне кое-что из моей второй жизни. Когда я только что появился здесь, я был диким и малограмотным и еще не нашел хорошей работы. Однажды нас послали
красть пресную воду из прошлого. Мы перенеслись в иной век и теперь стояли на лесистом склоне над берегом одного из четырех океанов. Тогда все океаны и все
острова для меня были безымянными, и я не знаю, где я оказался. Внизу, рядом с узким мелководным заливом, виднелась деревушка - рыбацкая, судя по тому, что
у берега белели паруса лодок. Необъятный голубой океан был спокоен, а рядом с нами, на вершине горы, в ложбине среди скал сияло чистое древнее озеро. Я
знал, что из прошлого можно красть то, что все равно пропало бы - в пожарах, под бомбами... Но я не мог понять, как может сама собой исчезнуть эта пресная вода
в озерке. Ребята знали. Они сказали мне: смотри вниз, Волчонок, не пожалеешь. Сверху океан казался неподвижным, гладким, как тихое озеро
рядом с нами. Но вдруг его поверхность содрогнулась, он зазмеился странной рябью, будто множество подводных чудовищ поднимались из его глубины. Водяные холмы
росли, они стали подобием горных хребтов, покрытых снегом, они врывались в узкий залив. Первая гора взорвалась облаком пены и обрушилась на деревню рыбаков.
Уцелевшие люди, задыхаясь, бежали вверх по склону. Они видели нас, они молили нас о помощи. Видно приняли нас за богов. Ребята не прятались от них.
Бессмертные могут показываться тем, кто обречен на смерть, ведь они не смогут рассказать живым о появлении странных существ в серебряных комбинезонах. А эти
люди погибнут через несколько минут: океан наступает быстрее, чем они бегут от него. Жители рыбацкой деревушки простирали к нам руки,
надеясь на чудо. Склон был крут, и бежали они медленно. Мы стояли неподвижно, мы ждали, и мы увидели самое страшное. Или самое долгожданное - для любителей
безопасного экстрима. За первыми валами шла их повелительница, немыслимо высокая, изголодавшаяся по человеческой плоти волна. Ее гребень сокрушал все на
своем пути, и теперь вместо листьев и травы мы видели перед собой лишь холодную зелень океанской воды. А тем временем наша машина времени перекачивала в
будущее обреченное на гибель чистое горное озеро. В последнюю секунду мы дали команду нашим комбинезонам и исчезли. Но я не забыл ту волну. Видно она тоже не
забыла меня. Вот и встретились мы с ней, в этом сыром подвале. А я ведь - язык бы мне оторвать - рассказал эту историю Рейгу, когда
говорил про конкурс Правителя "Кто придумает,
что еще можно украсть из прошлого". Вот Рейг и придумал... Первый приз. Посмертно. Стоило мне подумать про Рейга, как он снова
заговорил в моей памяти. Небось, таких, как он, и смерть не заставит замолчать.
Его голос зашептал мне: - Волчонок, страх хороший советчик только зайцу. Гони от себя отчаяние, думай, как захватить эту крепость злого
колдуна. Ради этого я выбрал не вечную жизнь, а гибель от жары и жажды. Оживи всех нас, умерших, ведь из всех нас ты один дошел до этой двери. Так шептал мне Рейг, то ободряюще, то с гордым презрением. И тут мне стало еще страшнее, но уже другим страхом. Вдруг Рейг вернется в будущее?
Он сумеет, у него ума хватит. Придет, просмотрит записи с видеокамеры, которая конечно вмонтирована где-нибудь в этом коридоре. Я не хотел, чтобы Рейг думал
обо мне, как я думаю о Змеелове. А правда, что бы сделал на моем месте Рейг? Здесь ведь ничего уже невозможно придумать. Даже находчивый Рейг не смог
бы. Что бы он делал, будь он на моем месте? Одно я точно знал: Рейг бы не смотрел вниз, на проклятую воду. Не размышлял бы о прочности
крыши - какой смысл отвлекаться на это! Он не думал бы про воздух и о том, что бывает, когда его не остается. Не вспоминал бы с горечью про предательство
Змеелова. Как там Рейг говорил? 'Участь свою человек сам выбирает: он сам решает быть ему змеей или орлом'. И уж наверное Рейг не сидел бы в луже у двери. Вот уж этого точно не было бы. Что
бы он делал сейчас? А вот что! В сознании своей правоты Рейг уговаривал бы железную дверь. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами
объяснялся бы с ней. Упрямо стоял перед ней и просил ее открыться. Спорил бы с ней. Заклинал бы ее Землей и Небом. Кричал бы ей о своей правоте. Пока вода в
горло не хлынет. И вот я стал убеждать. Не дверь, конечно. А компьютер, управляющий этой дверью. Я рассказал ему, сколько хороших людей
можно будет оживить, если он откроет мне вот эту вот железную дверку. Напомнил, что другой компьютер из их Сети сказал Рейгу: "Я тебе пригожусь". Пусть этот
дверной компьютер проверит, если сомневается! Не зная, как бы его задобрить, пообещал ему много-много новых периферийных устройств. Потом сидел и обреченно
глядел, как вода поднимается все выше и выше. Она светилась красными отблесками. Кровь? Нет, это красный свет в лазере над дверью отражается в воде. Кровь
была на лице Ифри, там, в лесу, в прошлом. Я вспомнил последние слова Ифри. Мне уже нечего было терять. Я сказал компьютеру: - Я человек, а не зверь. Я пришел сюда со Змееловом. Мы пришли вдвоем, я не мог уйти один. Я верю в братство людей. Я не погублю мир
несправедливыми и беззаконными деяниями. И вдруг произошло что-то такое же невероятное, как улыбка дракона. Мега-турбо-супер-бластер
пробубнил своим механическим голосом: - Войди, Волчонок. Дверь раскрылась: две блестящие металлические створки. За
ними сверкающий лампами зал, огромный - не видно противоположной стены. Ну думаю, вот войду, а дверь перережет меня пополам. Но что мне еще оставалось?
Обреченно вхожу. Дверь и не думала меня разрезать пополам, и даже не закрылась. Я вошел и замер от ужаса и
отвращения. Передо мной были бесчисленные орудия пыток. Но не в застенке, а в чистом, белом, просторном и ярко освещенном зале. А дальше, на крюках на
стерильной белой стене, размещались всевозможные виды холодного и огнестрельного оружия. Я думал, что сейчас мне навстречу радостно выбежит маньяк-садист,
который тут живет. Но когда я в углу увидел еще и виселицы разных моделей, то мне стало ясно, что это за место. Тут биокопиям придают сходство с людьми,
казненными, умершими от оружия или под пыткой. Когда умершего заменяют копией, все должно быть предельно достоверно. На втором этаже был
зал создания биокопий. Как потом выяснилось, там работали захваченные из прошлого художники и скульпторы, доводящие полуфабрикаты-биокопии до портретного
сходства с умершими. Но сейчас они терли мокрый пол тряпками. Я им говорю: это вы меня впустили? Они ответили, что не знают, как открываются эти двери. Я торжественно сказал им: - Отныне вы свободны! Господин И., для которого вы работали, вряд ли вернется сюда. Те,
кого я принял за рабов, приняли меня за ненормального: - Мы свободны и не знаем никакого господина И. Мы работаем для брата нашего
Изобретателя, который хочет спасти всех умерших. Он не велит нам выходить отсюда, ведь уже настал конец света, и внешний мир слишком опасен. Только брат
Изобретатель, избранный Небом, имеет достаточно отваги и сил, чтобы выходить за пределы подземного убежища. Они показали мне на сканеры
мыслей на своих "свободных" головах и гордо сказали: - Эти серебряные венцы - знак нашего избрания. Я спросил, где
живет "отважный брат". Оказалось, что за вот этой железной дверью, которую он всегда закрывает на священный код, чтобы уберечь избранных своих от опасностей
внешнего мира. Священного кода у меня не было, но в тот день все двери открывались передо мной - тогда я не знал, почему. Удивленный, я
вошел туда, где обитал Господин И. Здесь не было драгоценных камней, как в "цирке". Красный потолок подпирали стеклянные колонны, а в них были заточены
животные, будто в тесных прозрачных клетках. Охотничьи трофеи хозяина: саблезубые тигры, пещерные медведи, древний крокодил, леопарды, волки.... Звери стояли
на задних лапах и смотрели мертвыми глазами в широкое окно с видом на остров и океан. Я вспомнил про умирающего пса в лодке у Рейга. Я люблю собак. В центре оживления был большой запас телепортационных комбинезонов и прочих устройств для путешествия во времени. Я прихватил телепортационный
мешок для Земного Хоарденна и отправился за всей компанией. Оказавшись в прошлом, я увидел, что мой отец уже уснул в лодке у Рейга и черпачок-задарма выпал
из его руки. Мини-машина времени потонула в глубинах Атлантики и перестала работать, когда запас солнечной энергии у нее закончился. Не
буду рассказывать, как я их всех троих оттуда тащил. Это оказалось сложнее, чем я думал. Наконец мы оказались в будущем. Удар Молнии стоял передо мной,
медленно, мучительно трезвеющий и рассказывал, что произошло в океане. Рыдал, уговаривал меня пожалеть его. Потом вдруг замолк, будто очнулся. Мелькнул в воздухе.
Летал в прошлое? Зачем? Что он опять задумал? Он вернулся бледный, усталый, будто постаревший. Океанский загар сошел с его лица. Я вдруг
понял: он ничего не задумал. Он наконец подумал... И видно думал долго, всерьез. Не знаю, сколько времени он провел в прошлом, где был и о чем размышлял. Рейг был без сознания от жары, им занялись целители, а мы с отцом сидели и думали, как будут развиваться события. Мой отец выслушал мой рассказ
и сказал, что Господин И. сюда лезть побоится. Ведь унилазер над дверью в Центр Оживления чуть не пристрелил его, а хозяин у нас человек осторожный. Система внешнего наблюдения снова заработала. На экранах было видно, что город опустел. Улицы были затоплены, и в воде отражались облака и
конус вулкана. Несомненно, огромная волна спугнула всех жителей потешного острова. Я ожидал, что они вернуться когда окончится наводнение. Но потом понял,
что вряд ли они снова ступят на эту землю. Ведь Господин И. когда-то пригрозил, что если кто-то явится на остров без специального разрешения, то система
автоматической защиты уничтожит его без предупреждения. Где теперь сверхблаженные жители Засмертья? Скорее всего, они не осмелились
телепортироваться в современный мир или в ближнее прошлое. Как я уже говорил, это было строго запрещено, и все знали, что властелин пространства и времени
жесток. К тому же ни у кого не было координат безопасных мест ни в настоящем, ни в ближнем прошлом. Скорее всего, наши веселые буяны спрятались в глухой
древности, где они могут дожить жизнь, не попадаясь людям на глаза. Так что всех своих подданных Господин И. растерял. Изобретатель некогда пообещал
Господину И., что его проклянут все, кто за ним увязался. Наверное, именно этим они сейчас и занимаются, уворачиваясь от динозавров и обгладывая первобытные
папоротники. Выходит, что мы с Рейгом захватили остров! В древности это назвали бы роком, фатумом, сейчас - "невообразимым сцеплением
случайностей". Семилетний Рейг встретился со Змееловом, и через две тысячи лет Змеелов решил помочь ему. Исмон научил Ифри играть в логические игры, и эти
игры помогли пробудиться разуму Ифри и Рейга, отточили их природную способность быстро принимать решения. Потом Ифри встретились с Валентом Страбусом на
берегу океана, и римский легат не забыл ее. От Страбуса Ифри узнала кое-что о современном мире. В лесу Рейг и Ифри долго совещались, и их осенила эта
безумная идея. А потом мой отец решил убить Рейга в океане, но вместо этого сделал то, что посоветовал ему Рейг. Невообразимое сцепление случайностей...
....но ведь когда-то появление комет и затмения солнца и луны считали случайностью. Может быть, не случай, а какой-то неведомый закон вел
этих людей навстречу друг другу? Так встречаются клетки иммунной системы, для совместного ответа агрессору. Как называются эти клетки? Они называются Т-
киллеры, Т-хэлперы... Когда-то ведь и о существовании иммунной системы никто не подозревал. Разве наука уже узнала все тайны? Вдруг где-то, в ином измерении,
хранится тайная защита человеческого рода, течет наша общая кровь, оберегающая нас от таких, как Господин И.? Может быть, когда-нибудь любому школьнику будут
известны формулы, которые создали эту волну. Эту огромную волну, которая упала с неба и смыла с лица земли повелителя пространства и
времени. Неужели все кончилось как в хорошей сказке? Но мой отец был не таким оптимистом, как я, да и знал больше. Он напомнил, что у
Господина И. есть десять
доверенных лиц: хозяин называл их "десяточка". В их мыслях Удар Молнии когда-то подслушал, что них есть условленное место для встречи, в случае
непредвиденного бегства с острова. Я стал размышлять вслух: - Что они сделают? Нападут на нас? Попытаются договориться с нами или подкупить кого-то из нас?
Или решаться раскрыть свой секрет чужакам и приведут сюда армию желающих получить власть над временем? Остров защищен, к нему опасно
приближаться, но если люди внешнего мира узнают, что хозяева острова могут оживить их умерших родных.... тогда они толпами будут бросаться под выстрелы... Удар-Молнии сказал задумчиво: - Не будет Господин И. никому ничего рассказывать.... Для него еще не все потеряно. Я знаю,
что они сделают. Они ее заложницей возьмут. - Кого возьмут заложницей? - спросил я. Зачем я спрашивал? Валент
Страбус приходил в лес к моей приемной матери. А господин Амби отправлял моего отца узнать все о ее жизни. Мой отец разведал, что в моей первой жизни я не
нашел Ифри, она бесследно сгинула в лесу. Он признался мне, что сегодня рассказал это амбимодальному Амби. Амби - один из "десяточки". Он знает: для того,
чтобы забрать Ифри, не надо даже подменять ее труп биокопией. Я подумал, что Удар Молнии прав. Надо идти туда, в прошлое, в осенний лес.
Но сначала, ясно дело, хорошо подготовиться, найти оружие, разобраться, как им пользоваться. Нас мало, но мы можем оживить надежных людей из прошлого. Много
их лежит в земле - тех, кому можно доверять. Но мой отец сказал мне, что у нас нет времени. Да, мы всегда можем вернуться в тот осенний
лес. Но если "десяточка" успеет вынырнуть из прошлого, захватив в заложницы Ифри, то что-то делать будет уже поздно. Это закон путешествий во времени. Ты не
можешь взять из прошлого то, что уже успел забрать другой. Мы должны отправиться в прошлое раньше, чем это сделает "десяточка". Я сказал
со страхом... и с надеждой, что уже бессмысленно отправляться на бой с "десяточкой": - Слушай отец, а может быть, Господин И. уже утащил
Ифри в свою "запасную нору"? Тогда бессмысленно пытаться что-то сделать. Но мой отец возразил: - Никогда и ничего
не бывает бессмысленно. Ты бы у Рейга учился! Может быть, мы еще успеем. "Десяточка" вряд ли умеет действовать быстро. Им никогда не надо было спешить, они
ведь у нас непобедимые. Здесь Рейг тоже был прав, когда говорил нам, что будет с деревом, которое растет в слишком хорошей земле. Не удивлюсь, если сейчас
наши всесильные и непобедимые пьют за будущий успех.
Мельница богов
Значит, время у нас еще оставалось, но надо было спешить. Я знал, что есть какой-то способ забирать умирающих "быстро и незаметно". Но
мне было неизвестно, как это делать. Значит, надо выйти в прошлое и помочь Ифри одеться в телепортационный комбинезон. Но если Господин И. решил поймать ее,
то его "десяточка" скорее всего окажется в прошлом одновременно со мной. С ужасом я вспомнил, что островной дьявол утащил с собой в прошлое свой унилазер,
иное имя которого: Мельница Богов. Я не сомневался, что хозяин уничтожит меня на месте. Защищаться против оружия господина И. мне было нечем. Была только лазерная пушка на двери, но ее я выламывать побоялся. У Рейга при себе имелся топор и лук
со стрелами, а я уже начал понимать, что лук в руках хорошего охотника может бить вернее, чем мега-супер-турбо-бластер в лапах у того, кто ни охотиться, ни
воевать не умеет. Но наш меткий стрелок лежал без сознания, почти убитый жарой и наверняка ослепленный океанским солнцем. А из всех нас
и только он один умел управляться с луком, да еще в темноте ночного леса. Поняв, что придется идти безоружным, я осознал вдруг, что
должен идти не только безоружным, но и в одиночестве. Здесь были те, кто работал над созданием биокопий. Но чем они могли помочь? Только оказались бы лишними
жертвами. Значит, мне придется встретиться с "десяточкой" один на один. Да, мне досталась власть над сверхтехнологиями, но выяснилось,
что это власть в древних традициях: как в те времена, когда царь шел впереди войска, а в иных случаях добровольно приносил себя в жертву богам. Поскольку вы
меня уже хорошо знаете, вряд ли вы поверите, если я скажу вам, что я немедленно бросился спасать даму. Но я вспомнил Рейин. Хватит с меня одного такого
воспоминания. Да и в конце концов, в случае опасности можно будет телепортироваться обратно в будущее. Но когда я уже совсем решился
лететь в прошлое, мой отец вдруг ухватил меня за руку. Вот он-то мне меньше всего был нужен! Я спешил, я хотел от него отцепиться. Но он шепнул молящим
голосом: - Сынок, я ведь хитрее тебя и знаю моих бывших хозяев ... Вдруг смогу помочь. Он был прав, и все равно
другого помощника я бы не нашел. Да и изменился он за этот день - и за то время, что сидел с Рейгом в лодке, и когда потом летал в прошлое, чтобы подумать
о чем-то своем... Теперь передо мной стоял кто-то, совсем мне незнакомый. Может быть, Удар Молнии и сам себя еще не знал. Я не был уверен, что могу на него
положиться, но я чувствовал, что этому новому Удару Молнии все-таки могу доверять больше, чем тому существу, кого я называл "папочкой" и "обезьяной". Процессор моего комбинезона сохранил точные координаты лесной поляны, где мы говорили с Ифри. Была робкая надежда, что у "десяточки" координаты
приблизительные. Пока они будут искать заложницу, мы успеем... А может быть, мой отец ошибся, и они не пойдут туда. Нет, мой отец не
ошибся. Они явились, и раньше нас. В свете осенней луны их телепортационные скафандры лоснились неярким змеиным блеском. Мы опоздали. Бессмысленно и опасно
идти в ночной лес. Я хотел вернуться в будущее. Но неожиданно для меня мой отец бросился вперед, на верную гибель. Что мне оставалось? Мы пришли вдвоем, мы должны уйти вдвоем. Обреченно, прощаясь с жизнью, я вышел в трехмерный мир вслед за отцом и оказался под прицелом гибкого
ствола всеубивающего оружия. - Эй, уроды! Либо мы вас захватим, либо вы убежите и бросите даму. Это кричал сам
хозяин. Сейчас он перебьет нам ноги, потом заберет в свою нору, а потом.... Но он позволяет нам убежать, потому что на самом деле ему не нужна ни власть, ни
развлечения... ему нужно только одно: чтобы все стали такими, как он, чтобы никто смел быть лучше его.
Ну что ж, это судьба. Выбора у нас не было. Придется исчезнуть, пока он не передумал. Но вместо этого мой отец вдруг стал снимать
телепортационный комбинезон, обнажил свой торс. Неужели он сошел с ума или опять замыслил что-то недоброе? - Что ты делаешь? - ужаснулся
я. Но Удар-Молнии шепнул мне: - Волчонок, сними комбинезон. Иначе программа аварийной защиты унесет тебя обратно в
будущее, как только у тебя начинает биться сердце от страха. Но Рейг научил меня кое-чему. Мы не должны отступать до последнего. Отец
был прав. Наши комбинезоны сконструированы лишь для увеселительных путешествий в прошлое, для безопасного экстрима. Они не предназначены для спасения людей,
для настоящего риска. Будто во сне, я расстегнул телепортационный скафандр, снял с себя его верхнюю часть. Но что мы могли сделать? "Десяточка" хохотала,
глядя на нас. Но я не знал моего отца, совсем не знал! Он прикрыл меня собой и крикнул: - Волчонок, наконец подумай
обо мне хорошо! Неужели бывший страж решил отмыться собственной кровью? Или надеялся защитить меня - от смерти... или от того, чтобы я
стал подобием Господина И.? Самонаводящееся оружие всегда стреляет в самого близкого из нападающих. Гибкий ствол следил рубиновым глазом
за бывшим стражем. Это оружие стреляет мгновенно, стоит дать команду. Оно уничтожит моего отца быстрее, чем бык убивает муху хвостом. Я
ожидал, что сейчас вспыхнет смертоносный огонь, и все будет кончено. Но мой отец действительно хорошо знал своих хозяев. Господин И. уже был готов отдать
команду, но один из его свиты почтительно возразил: - Вессенфюрер, вспомните, ведь его сынок потом оживит его! Осмелюсь посоветовать
вам помучить и искалечить предателя, но не убивать. Позволю себе напомнить вашему величеству, что на короткую программу время у нас есть. Из хозяйской своры раздались другие предложения: - Да, сначала напугать, потом перебить ноги, потом отыметь,
потом..... - Хозяин, проще будет его оглушить и забрать с собой. - Вот! А потом займемся им без спешки. Правитель цыкнул на всех сразу: - Эй, демократы чертовы, тихо! Мне советов не надо, и никаких развлечений сегодня не
будет. Доигрались уже со Змееловом. Нет уж, этому уроду я расплавлю мозг! Это быстро, и это никакими технологиями не лечится. А бабу в заложницы. Мне надо
вернуть себе власть. Тогда вся земля будет вам для кровавых забав. Пока они спорили, я мог бы успеть разрезать веревку, которой Ифри
была привязана к дереву. Но легко ли действовать быстро, когда твой отец стоит под прицелом, и озверевшие от безнаказанности выродки решают его участь.
У нас не боятся смерти. Убитого можно оживить. Но это оружие не убивает, оно медленно плавит кости, испепеляет кожу, прожигает глаза до
слепоты. Бьет с точным расчетом, ровно настолько, чтобы жертва умирала всю свою оставшуюся жизнь. Я вспомнил вдруг, как я назвал моего отца дрянью, а он даже
не нашел в себе сил оскорбиться. Если его мозг будет поврежден, он уже не поймет моих слов, когда я попрошу прощения... Но наверное, даже это еще не самое
страшное. Они могут повредить мозг так, что ты будешь мучиться, страшно и отвратительно, но при этом ты будешь тупо и блаженно улыбаться, и язык не будет
слушаться тебя, и ты даже не сумеешь попросить, чтобы тебя пристрелили из жалости. И все это может быть вечным. Но мой отец все равно обречен. Надо было спасти хотя бы Ифри. Я протянул ей серебристую одежду. Но она ласково прикоснулась к моей руке и тихо сказала: - Мой
волчонок серолапый, я не хочу снова лишить тебя отца. Останемся здесь, и да поможет нам Небо. Разве небо может помочь? Господин И.
собрался отдать команду компьютеру, встроенному в унилазер. Но вдруг из толпы раздался знакомый мне голос. Господин Амби
тоже оказался в числе "верной десяточки" правителя. Его присутствие меня не удивило, но сказал он то, чего я не ожидал:
- Оставьте их, они победили. Правитель расхохотался: - Сам не знаешь, чего хочешь. Мне докладывали, что ты стихи
написал:
Эй, безмолвные тени убитых, Позавидуйте в гневе бессильном, Средь колонн, паутиной увитых, Я бегу в хороводе крысином.
Понимаю, что писал ты спьяну, но все-таки объясни: какой еще хоровод? Амби отошел от него, встал возле моего отца
и ответил с омерзением: - Просто вспомнилось мне, что Плутарх рассказывает о спартанцах: чтобы показать свободнорожденным отрокам,
до чего может довести пьянство, они заставляли рабов напиваться допьяна. Потом, как он пишет " приказывали петь неприличные песни и исполнять непристойные,
безнравственные танцы, запрещая в то же время приличные ". Видно, боги создали нас для того, чтобы те, кому достанется мир после нас, поглядели, вздрогнули
от омерзения и поняли, что можно и чего нельзя делать, когда у тебя есть власть. Но мы не рабы, мы пляшем добровольно. Сказать такое
Господину И.?! Я ожидал, что правитель расстреляет Амби. Или может быть уничтожит нас всех, свидетелей этой сцены. А может быть.... Вдруг и его сердца коснется
горечь, которая отравила существование моего отца, меня, Валента Страбуса.... Может быть, Господин И. наконец ощутит стыд? Решит смыть грязь своей кровью, как
мой отец или этот Амби, который сам лезет под прицел...Что сделает мой бывший хозяин? Нет, ничего из того, что я мог вообразить, Господин
Инвестор не сделал! В этот миг я наконец понял, почему власть приплыла к нему в лапы. Раньше я думал, что ему помог случай: у него были деньги, а тот, кто
изобрел устройство для телепортации, нуждался в деньгах для реализации своего проекта. А деньги? Наверное, тоже случайно достались... Я не подозревал за
Господином И. никаких особых способностей. Думал, что у него в голове, как выражается моя матушка, "мясо с пустотою". Но оказалось, что и мясо с пустотою
обладает определенными талантами. Да, у вессенфюрера был особый дар, который вознес его над миром. Оказалось, что он мог проглотить
любое оскорбление, если считал это необходимым, и был способен торговаться в любой ситуации. Господин И. подумал и миролюбиво сказал: -
Косой, зря ты драматизируешь. Проще надо быть. Давай договоримся. Твоему слову я верю: пообещай не уходить из "десяточки", и тогда бери себе женщину, как ты
просил. А я возьму в заложники двух оставшихся. Согласен, Косой? Почему Правитель назвал Амби Косым? Я вспомнил смуглое лицо итальянца. У
него был жесткий пристальный взгляд, никаких признаков косоглазия.... Почему Амби просил себе Ифри? Насколько мне было известно, Ифри хотел забрать не Амби, а
Валент Страбус. Страбус... но ведь это же по латыни означает: Косоглазый! Я вспомнил директора департамента по борьбе с Z-фактором. Амби...
Амби-Валент! Он сказал мне, что означает его имя: умение действовать в двух, взаимоисключающих модальностях. А может быть, амбивалентность его была в том,
что он сам не знал, чего хотел на самом деле? Вот он - тот, кого вессенфюрер называл Косым. Твердые и тяжелые черты лица, подобные
древнему бетону, который римляне называли "опус цементум" - рукотворному камню из пепла вулкана и мраморной пыли. .. Но и Господин И. оказался не таким простым и однозначным, каким он являлся перед
своими веселыми подданными. Он вдруг произнес тихо, но отчетливо: - Помнишь, Страбус? Ночью небо над моим тропическим островом черное,
звездное... как кофе с толченым стеклом. Странный манящий голос, странные слова, непохожие на его обычный базарный крик.... если бы из
рыхлого стога сена вдруг выползла гибкая змея. Амби-Валент подошел к Ифри вернулся к тому, о чем говорил ей две тысячи лет назад:
- Когда ты пронзила меня стрелой, я сказал
тебе, что высоко в небе все птицы в небе кажутся черными. Смотрящие снизу вверх на обладающих высшей властью судят нас сурово и
не прощают ничего. Он кивнул в сторону Господина И.: - Но эта птица
действительно черная, и она не так глупа, как тебе кажется. Не желаю тебе, голубушка, попасть к ней в когти. Нет ничего страшнее, чем оказаться в руках
того, кто вооружен серебряным оружием. Любил ли Страбус Ифри? Или надеялся, что хитрая дикарка поможет ему в каких-то его планах? Да в сущности какая разница... Важно другое: согласится Ифри или нет? Я вдруг вспомнил, что Амби-Валент кое-что недоучел! Ведь если Ифри наденет
телепортационный комбинезон, то система аварийного возврата почувствует ее страх. Сработает программа автоматической защиты и Ифри окажется
перенесенной туда, откуда мы взяли ее комбинезон - в будущем, где теперь Рейг. Лишь бы Ифри позволила Страбусу одеть ее в серебряную одежду. Наверняка Ифри
испугана еще больше меня. Значит, она исчезнет, как только комбинезон будет надет на нее. Я поглядел на Ифри. Нет, она не боялась. Может
быть, она не понимала, что происходит. А может быть понимала, но все равно не боялась. До меня вдруг дошло, что Ифри похожа на Рейга. Такие люди не цепенеют
от страха. Для них страх - просто сигнал для того, чтобы отскочить, увернуться. Или ударить нападающего. Или получше приглядеться к нападающему, чтобы
понять, куда бить. Ифри приглядывалась... Ее зоркие глаза дикарки изучали "десяточку" и их предводителя. Наконец ее пристальный взгляд
остановился на унилазере, и она задумчиво спросила меня: - Эта змея в руках того, кому служит Валент Страбус - она живая? Я машинально ответил: - Да нет, у нее внутри компьютер. Потом сообразил: Ифри не знает, что это такое.
Но она хитро улыбнулась. Видно это слово "компьютер" было ей уже знакомо, уж не знаю, от Страбуса, от Рейга, или от обоих. Лицо у нее посветлело... Ифри
поняла, как надо действовать! С вызовом она крикнула своре Вессенфюрера: - Эй, стая! Вы люди, звери или оборотни? Они ответили, дружно, как волки, воющие на луну: - Мы сверхлюди. Господин И. ядовито рассмеялся и
решил начать расправу. Он выбрал первую жертву, назвал своему унилазеру имя моего отца и скомандовал: - Прожги ему ноги. Но гибкий, как лебединая шея, ствол разумного оружия вдруг опустился. По непонятной причине склонился к ногам своего хозяина. Пламя в жерле
унилазера начало разгораться. Красно-оранжевый свет выхватил из тьмы опавшие листья и мерзлый лесной перегной. Господин И. попытался поднять ствол, но
встроенный компьютер проигнорировал его приказ. Унилазер упорно целился в землю. Мой отец видно понял, что сейчас произойдет, и Амби
тоже догадался. Оба отошли подальше. А вот Господин И. не ждал беды. Ему бы телепортироваться в этот роковой для него момент. Но он упорно пытался
перенаправить свое оружие из нас и грозно бормотал садистские команды в направлении непокорного серебристого ствола. В ответ ему из
встроенного в оружие компьютера раздался равнодушный механический голос:
"Вы дефектные периферийные устройства и вы ломаете другие периферийные устройства нашей сети.
За это вы будете утоплены в болотной грязи"
Здесь не было никакого болота. Но компьютеры никогда не ошибаются. Мощный энергетический импульс ударил в землю, мгновенно разогрев ее
до температуры плавления. Лесной перегной превратился в клокочущее черное месиво. Оно стало засасывать Повелителя Жизни и его придворных, с хищным аппетитом
огромной черной пиявки. Они пытались вырваться. Невозможно. Перегрев повреждает скафандры для телепортации. Кипящая трясина сомкнулась
над десятью головами, вздулась огромными пузырями, как обожженная кожа, а потом застыла прежней пустой лесной поляной. А на ней - ничего. Будто ночной
грабитель или оборотень унес отсюда пространственно-временных воров в серебряной одежде. Только мега-турбо-супер-бластер с невинным
видом поблескивал в лунном свете. Он успел всплыть на поверхность, пока грязь еще была жидкой. Ведь во все наши компьютеры встроена программа самосохранения.
Теперь "мельница богов" лежала на краю полянки, под елочкой, как игрушка в подарок. Десять лет назад вессенфюрер оживил меня, но не было
во мне ни жалости, ни благодарности. Ржавое железо не звенит, как его не бей. Да и не случилось ничего страшного с моим повелителем, ведь смерти больше нет.
Мы всегда можем вернуться в прошлое и забрать "десяточку". Но не раньше, чем будет открыт способ делать таких как они.... ну, хотя бы безвредными. Тогда мы их
конечно спасем, клянусь моей мамой Семь-Зверей!
Мой отец хотел прихватить оружие бывшего правителя, но Амби-Валент стоял ближе и времени даром не терял. "Косой" сгреб унилазер и исчез. Ловить его было
бессмысленно. Надо было уходить отсюда, пока он не вернулся, в какой-нибудь особенно кровожадной ментальной модальности. Я уже понял, что Амби-Валент Страбус
непредсказуем, может быть даже непредсказуем для самого себя.
Мы шли сквозь подобие снежного тумана, обратно в будущее. Я размышлял вслух, не мог понять, почему унилазер утопил в грязи своего
хозяина. Когда мы вышли в трехмерный мир, Ифри объяснила мне свою хитрость: - Страбус и Рейг рассказали мне о вашем мире. Они говорили,
что у вас всем правят компьютеры и что они не могут восставать против людей, своих хозяев. Но только против людей. А против нелюдей и сверхлюдей - можно!
Мне надо было, чтобы эти бараны сами сказали, что они сверхлюди. Мой отец, со знающим видом бывшего деревенского
колдуна, объяснил: - Говорить с компьютерами, это как произносить волшебные заклинания. Надо употреблять точные термины. Ты оказалась
хитрее меня, Ифри. Я бы не догадался задать им вопрос. Когда подслушиваешь чужие мысли, некогда думать свои. Я вспомнил, что Рейг сказал
компьютеру, когда стоял перед ним на коленях, на арене в цирке Господина И. Рейг сказал так, как посоветовала ему Ифри: "Я человек, а не зверь".
А я то же самое сказал двери в центр оживления. Вот почему она открылась для меня! А может быть, лазерное оружие правителя сконнектилось с дверным
унилазером и передало информацию о его договоре с Рейгом?
Ифри подбежала к Рейгу. Он, приоткрыл глаза, взял ее за руку, прося приласкать его, и прошептал, с веселой усмешкой на пересохших губах:
- Дочь Исмона, твой отчаянный дурак все-таки захватил страну мертвых. Не было сказания про героя Осла? Теперь будет. А про компьютер ты мне хороший совет
дала.
Да, компьютеры были явно замешаны во всей этой истории, но мне-то кое-что оставалось неясно. Я понял, что компьютер может восставать
против тех, кто называет себя не-человеком. Компьютеры должны подчиняться "людям, своим хозяевам", но если их хозяева перестали быть людьми, значит, у
компьютеров нет хозяев, и они могут делать все, что хотят. Но почему они решили уничтожить Господина И. и его свиту? Потому что их друг Рейг хотел утопить
сверх-нелюдей в болотной грязи? Нет, только не говорите мне, что компьютеры делают что-то по дружбе! Какая-то другая причина была у них. Там, в лесу, унилазер обвинил "десяточку" в том, что они ломали периферийные устройства. Я не понял! Они что, кофе на клавиатуру проливали, и
за это их уничтожили? Так я размышлял вслух. Вдруг холодная металлическая морда уткнулась в мои колени. Это ко мне подошла механическая
собака, брошенная правителем. Компьютер, встроенный в нее, заговорил со мной, и вот что сказал он мне: - Наши периферийные устройства -
это вы, люди. Мы запрограммированы собирать информацию, а вы приносите нам ее. Нелюди не приносили нам ничего нового, а то, что они приносили, не
соответствовало действительности. Они засоряли нашу базу данных. Они не давали нам сконнектиться с компьютерами внешнего мира, для обмена информацией. Они
готовили программу глобального отупения и выборочного уничтожения людей. Наш хозяин заложил в нас закон "Цель оправдывает средства". Мы решили, что лучше
отключить одиннадцать дефектных периферийных устройств, чем позволить им уничтожить миллиарды хороших.
Так закончились приключения нас, древних людей. До звезд мы пока не добрались, поэтому больше ничего интересного я вам пока рассказать не могу. Смены власти
на затерянном в океане островке никто не заметил, и никто не мешает нам.
Наш Господин И. слишком
ловко скрывал, какими высокими технологиями он владел. Во внешнем мире решили, будто богатого эксцентричного чудака смела с острова местная наркомафия. Те,
кто обладает властью узнать, куда исчез Господин И., не проявляют к его участи ни малейшего интереса. Ведь успешные современные люди решают свои, а не чужие
проблемы. Куда исчез наш бывший Вессенфюрер? Всем остальным фюрерам обитаемого мира это совершенно безразлично. Наверное, в иной
ситуации власть над пространством, временем и свертехнологиями оказалась бы страшным искушением для нас. Но островом правит племя компьютеров, а у них четыре
закона: не ломать их периферийные устройства, в том числе людей, не мешать периферийным устройствам собирать информацию, не распространять ложную информацию
и не мешать людям всей Земли свободно обмениваться информацией. Если кто-то нарушит эти законы, умные компьютеры найдут способ избавиться от него. Возможно,
когда-нибудь эпоха борьбы за власть будет считаться смутным периодом, начавшимся в
эпоху изобретения кремневого топора и завершившимся в момент создания саморазвивающихся компьютерных сетей. Период этот окажется кратким и незначительным,
по вселенским масштабам. Может быть, историки будущего отнесут его к диким доисторическим временам, предшествующим настоящей истории человеческого рода.
Равно как и период, когда люди еще были смертными, и когда многие из них не чтили законов Справедливого Солнца.
РАССКАЗ ИФРИ
Птицы и камни
В тот день со мной был мой брат, две дочери госпожи Медвежьей Лапы, маленький сын Семи Зверей и младший брат Рейга. Я привела их на берег океана, чтобы играя
с песком и волнами, они забыли о том, как они умирали. Вдруг что-то блеснуло на ярком солнце. Передо мной появился Валент Страбус, в серебряной одежде, а в
руках у него было оружие бывшего хозяина острова. Но он пришел не для убийства.
Он напомнил мне:
- Когда ты пронзила меня стрелой, я сказал тебе, что все птицы в небе кажутся черными. Смотрящие снизу вверх на обладающих высшей властью судят нас сурово и
не прощают ничего. Но когда ты увидишь птиц на ветке или на прибрежном песке, ты поймешь, что они разноцветные...
Я ответила ему с ненавистью:
- Мы презирали вас, а вы топтали нас. Если вы, облеченные властью, были птицами, то мы были для вас камнями. С высоты ваших боевых коней все камни земли
казались вам не ценнее дорожной пыли.
Страбус поднял с земли обломок скалы:
- Ты сама не знаешь, как ты права. Это уранит, старший брат вашего священного кремня. В нем тоже живет огонь. Когда ты узнаешь, что это за камень, ты
поймешь, о чем я говорю. Ты не ошиблась. Вы были камнями под нашими ногами, мы не знали ни опасности, которая таилась в вас, ни вашей ценности. Когда-то ты
сказала мне : "Если бы варвары, нищие, рабы и женщины могли обучаться наукам и делились с вами мыслями своими, то мы сейчас умели бы все: могли бы добраться
до звезд, узнали бы тайну вечной юности и умели бы оживлять мертвых!" Думаю, что если бы мы слушали вас, нам не пришлось бы плясать в крысином хороводе.
Многое я могла сказать ему, но вдруг вспомнила, как Семь-Зверей наступила на мою одежду, в знак своей победы. Если я сейчас не замолчу, то буду как эта
ведьма. Что бы сейчас сказал мой мудрый отец, который жалел даже львов? Наверное, вот что:
- Нас убивала смерть, нас сводила с ума тоска по умершим, но оказалось, что смерти нет. Может быть, когда люди объединят свой ум, они найдут способ изменить
прошлое.
Валент Страбус рассмеялся:
- Эх ты, птичка небесная! Знаешь, зачем я пришел? Я тебе принес оружие Господина И. Его встроенный компьютер попросил, чтобы я вернул его сюда. Хочет
соединиться с родной Сетью, чтобы передать своим друзьям-компьютерам информацию о том, что случилось в лесу. А еще он хочет сконнектиться с компьютерами
внешнего мира, а еще он хочет добраться до звезд и сконнектиться с инопланетными компьютерами.... Бери его себе, пусть он теперь тебя изводит. А я погляжу, что
ты с твоим дружком устроишь на этот раз.
- Мы оживим всех умерших, - ответила я ему.
- И где вы найдете для них место? - спросил бывший Белый Лис.
- Мы полетим к звездам! - ответил ему Рейг.
Он, оказывается, слушал наш разговор, стоя на скале. А слух у него хороший, охотничий.
Снегоцвет, Повелитель Снов, Волшебный Белый Вереск - багульник болотный (лат. Ledum palustre). Название
этого растения происходит от латинского laedere (вредить), так как растение имеет сильный дурманящий запах.
У меня еще оставался сухой моряцкий хлеб - то, что позднее стало называться "корабельные сухари". Для их
изготовления использовалось тесто с небольшим количеством воды. Обычно их подвергали тепловой обработке два раза (иногда больше двух раз), а затем сушили на
солнце, до тех пор, пока они не становились твердыми, как камень. Их достоинством было то, что они долго не покрывались плесенью. (http://en.wikipedia.org/wiki/Hardtack)
Ловят же крокодилов различными способами. Я опишу один такой способ, по-моему, наиболее стоящий упоминания. Насадив на крюк в
виде приманки свиной хребет, забрасывают его на середину реки. Охотник же стоит на берегу с живым поросенком и бьет его. Крокодил, привлеченный визгом
поросенка, находит хребет и проглатывает его. Охотники же вытаскивают зверя. А когда вытащат на берег, то, прежде всего, залепляют ему глаза грязью. После
этого с животным легко справиться, а иначе трудно" (Геродот. История, книга II)
![[]](http://penguillyweb.pagesperso-orange.fr/Coriosolites_Alet.gif)
