Рэнкин Йен : другие произведения.

Грешники и праведники [saints of the Shadow Bible] (Инспектор Ребус - 19)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  Иэн Рэнкин
  Грешники и праведники
  
   Святые Тайного завета за мной идут
  
   Из бара в бар и дальше — в вечность…
  
   Джеки Лёвен.
  
   Из песни «Я один, одна гитара»
  
  
  Пролог
  
  — Мы куда?
  
  — Просто едем.
  
  — Но куда-то мы всё же едем?
  
  Ребус посмотрел на своего пассажира. Звали его Питер Мейкл. Почти половину своей взрослой жизни он отбывал сроки в разных шотландских и английских тюрьмах — специфический цвет кожи и сутулость красноречиво об этом свидетельствовали. С его небритого лица настороженно смотрели чёрные глаза-буравчики. Ребус подобрал его перед букмекерской на Кларк-стрит. Они миновали несколько светофоров и теперь мимо Королевского бассейна направлялись в Холируд-парк.
  
  — Давненько не виделись, — сказал Ребус. — Чем нынче пробавляешься?
  
  — Ничем таким, можете спать спокойно — вы и вся ваша контора.
  
  — А по мне видно, что я лишился сна?
  
  — Выглядите точно так, как в восемьдесят девятом, когда меня упекли.
  
  — Неужели так давно? — делано удивился Ребус. — Но только давай уж по-честному, Питер, — ты оказал сопротивление при аресте. Психанул.
  
  — А вы — нет?
  
  Поняв, что Ребус не ответит, Мейкл снова уставился в лобовое стекло. «Сааб» Ребуса теперь ехал по Куинс-драйв, огибая скалистые утёсы Солсбери-Крэгс на подъезде к Сент-Маргаретс-Лox. Несколько туристов пытались кормить хлебом уток и лебедей, хотя стая пикирующих чаек успевала раньше и хватала немалую часть того, что предназначалось вовсе не им. Ребус показал поворот направо и стал подниматься вверх по Артурову Трону.[1] Они обгоняли людей, бегущих трусцой и просто гуляющих, а город постепенно исчезал из виду.
  
  — Такую же точно картину встречаешь где-нибудь в глубинке, в горах, — сказал Ребус. — И не поверишь, что там, внизу, Эдинбург. — Он снова повернулся к пассажиру. — Ты вроде когда-то жил тут поблизости.
  
  — Сами знаете, что жил.
  
  — В Нортфилде, как я помню. — Машина замедлила ход — Ребус вырулил на обочину и остановился. Кивнул в направлении стены с открытыми воротами: — Вон там можно срезать немного, верно? Если бы ты шёл в парк пешком? Из Нортфилда?
  
  Мейкл в ответ пожал плечами. На нём была нейлоновая куртка с подкладкой, которая при каждом движении громко шуршала. Он смотрел на Ребуса, тот открыл новую пачку сигарет и прикурил. Прежде чем предложить пачку Мейклу, Ребус затянулся и выдохнул.
  
  — Я бросил в прошлом году.
  
  — Для меня это новость, Питер.
  
  — Вот уж в чём не сомневаюсь.
  
  — Ну, если ты не поддаёшься на искушения, давай выйдем на минуту.
  
  Ребус выключил зажигание, отстегнул ремень безопасности и открыл дверь.
  
  — Зачем? — Мейкл не шелохнулся.
  
  Стоя снаружи, Ребус нагнулся и заглянул в салон.
  
  — Хочу тебе кое-что показать.
  
  — А может, мне неинтересно.
  
  Но Ребус молча захлопнул дверь, потом обошёл машину и по лужку двинулся к воротам. Ключи остались в замке зажигания, и Мейкл разглядывал их секунд двадцать-тридцать, но потом вполголоса выругался и открыл пассажирскую дверцу. Ребус уже был по другую сторону парковой стены: внизу перед ним лежал восточный пригород города.
  
  — Крутой подъём, — сказал Ребус, приложив ладонь козырьком ко лбу. — Но ты тогда был моложе. А может, и не шёл пешком — допустим, одолжил машину у приятеля. Дело нехитрое. Сказал, что, мол, нужно перевезти кое-что.
  
  — Вы всё про Дороти, — проговорил Мейкл.
  
  — Угадал. — Ребус натянуто улыбнулся. — И случилось это почти за две недели до того, как было заявлено о её исчезновении.
  
  — Уж одиннадцать лет прошло…
  
  — Две недели, — повторил Ребус. — Ты тогда сказал, что подумал, она уехала к сестре. Вы якобы немного повздорили. Этого ты не мог отрицать: соседи-то слышали, какой у вас ор стоял. Но мог обернуть в свою пользу. — Ребус только теперь повернулся к нему. — Две недели. Да и то к нам обратилась с заявлением её сестра. Никаких свидетельств того, что Дороти выезжала из города, — мы навели справки на автобусном и железнодорожном вокзалах. Ты, как фокусник, поместил её в коробку, а когда открыл крышку, её там не оказалось. — Ребус помолчал и сделал полшага к Мейклу. — Но она там, Мейкл. Она где-то в городе. — Он пару раз топнул левой ногой. — Мертва и в землю закопана.
  
  — Меня тогда допрашивали — вы помните?
  
  — В качестве главного подозреваемого, — уточнил Ребус, слегка кивнув.
  
  — Может, пошла напилась где-нибудь, нарвалась на гопника…
  
  — Мы обошли сотни пабов, Питер, показывали её фотографию, разговаривали с завсегдатаями.
  
  — Могла подсесть к кому-нибудь на дороге, уехала в Лондон, а там ищи-свищи.
  
  — В Лондон, где у неё никого нет? Ни разу не сняла деньги со своего счёта в банке? — Ребус недоверчиво покачал головой.
  
  — Я её не убивал.
  
  Ребус демонстративно поморщился:
  
  — Питер, мы же с тобой толкуем с глазу на глаз. На мне нет микрофона, никакой аппаратуры. Этот разговор нужен мне исключительно для моего душевного спокойствия, только и всего. Если ты мне скажешь, что привёз её сюда и закопал, — тут и делу конец.
  
  — Я думал, вы больше не работаете по нераскрытым делам.
  
  — Ты где это слышал?
  
  — Эдинбургское отделение закрывается, реформируется.
  
  — Точно. Однако не все информированы, как ты.
  
  Мейкл пожал плечами:
  
  — Газеты читаю.
  
  — И особенно интересуешься работой полиции?
  
  — Я знаю, что у вас там реорганизация.
  
  — И откуда такой интерес?
  
  — Вы забыли, что у меня с вашей конторой давние отношения? Если уж мы об этом заговорили — вы почему не в отставке? Вам уже давно пора на пенсию.
  
  — Я и вышел в отставку — отдел по расследованию нераскрытых преступлений как раз и был командой отставников, у которых ещё чесались руки найти ответы. И ты прав: портфель наших нераскрытых дел передали в другое подразделение. — Лицо Ребуса теперь было всего в нескольких дюймах от лица Мейкла. — Но я никуда не исчез, Питер, я здесь, и, если бы мне не помешали, не забрали дело, я добился бы пересмотра. Но ты же меня знаешь. Если я что начал, то доведу до конца.
  
  — Мне нечего сказать.
  
  — Ты уверен?
  
  — А что, размажете меня по стенке? Снова пошлёте в нокаут? Ваша контора этим славилась…
  
  Но Ребус его не слушал. Его внимание переключилось на мобильный телефон, зажатый в правой руке Мейкла. Он выхватил мобильник — увидел, что включён диктофон. Мрачно ухмыльнувшись, Ребус зашвырнул мобильник в кусты можжевельника. Мейкл жалобно вскрикнул.
  
  — Так дальше и будешь жить, Питер? — сказал Ребус, гася окурок о стену. — Вечно озираться, не идёт ли за тобой кто-нибудь вроде меня? Вечно бояться, что в один прекрасный день собака возьмёт след и начнёт копать там, где ей копать не следует?
  
  — У вас ничего нет, и сами вы никто, — отрезал Мейкл.
  
  — Ах, как ты ошибаешься! Значит, вот как обстоят дела: ты у меня на крючке. — Палец Ребуса уткнулся в грудь Мейкла. — И пока твоё дело не закрыто, советую меня опасаться. — Он резко повернулся и пошёл через ворота прочь.
  
  Мейкл смотрел, как Ребус сел в машину и завёл двигатель. «Сааб» рванулся с места, выплюнув из выхлопной трубы облачко дыма. Чертыхаясь себе под нос, Мейкл начал продираться через можжевельник в поисках телефона.
  
  
  Прощальный обед главный констебль территориальной полиции Лотиан и Границы давал в управлении на Феттс-авеню. Он получил новое назначение к югу от границы, и все терялись в догадках, займёт ли кто-нибудь ту должность, которую он освободит. Восемь региональных подразделений шотландской полиции предполагалось вскоре преобразовать в нечто под названием Полиция Шотландии. Шефом этой новой структуры был назначен главный констебль Стратклайда, а семеро его коллег одного с ним статуса подыскивали себе другие должности.
  
  В попытке придать обеду видимость праздника в столовку приволокли два баннера, ленточки, даже с дюжину воздушных шаров. На столах бумажные скатерти, вазочки с чипсами и орешками, бутылки с вином и пивом.
  
  — Торт будет через полчаса, — сообщила Ребусу Шивон Кларк.
  
  — Тогда я смотаюсь через двадцать минут.
  
  — Ты не любишь торты?
  
  — Я не люблю речи под торт.
  
  Кларк улыбнулась и отхлебнула апельсинового сока. У Ребуса была бутылка лагера, но он не собирался её допивать — слишком тёплое.
  
  — Так-так, сержант Ребус, — сказала она, — что за номер ты выкинул сегодня?
  
  Он уставился на неё.
  
  — Мы долго будем играть в эту игру? — Он имел в виду её шуточки по поводу нового положения вещей: он — сержант, она — инспектор. Они поменялись ролями: десять лет назад он был инспектором, а она — сержантом. Но когда Ребус подал документы на восстановление в полиции, его предупредили об отсутствии инспекторских вакансий, а это означало понижение в звании до сержанта.
  
  «Тебе придётся с этим смириться» — таков был совет, который она дала ему с самого начала.
  
  И он смирился.
  
  — Не могу отказать себе в удовольствии, — ответила Кларк, на этот раз широко улыбаясь. — И ты не ответил на мой вопрос.
  
  — Искал старого приятеля.
  
  — Нет у тебя никаких приятелей.
  
  — Я мог бы назвать тебе с дюжину в этой самой комнате.
  
  Кларк окинула взглядом приглашённых.
  
  — И вероятно, столько же врагов.
  
  Ребус, казалось, задумался над её словами.
  
  — Да, возможно, — согласился он.
  
  Да и как не согласиться — ведь он солгал. С дюжину друзей? Если бы. Да, Шивон Кларк ему друг, вероятно самый близкий. И это несмотря на разницу в возрасте и её нелюбовь к музыке, которую он слушает. Он видел здесь людей, с которыми работал, но почти никого из них он не пригласил бы к себе домой выпить виски и поговорить по душам. Потом здесь было несколько человек, которым он с удовольствием надавал бы пенделей, — ну вот, скажем, этим троим из Профессиональных стандартов.[2] Они держались особняком, подтверждая свой статус парий. Но вид у них был затравленный: их, как и сотрудников отдела по расследованию нераскрытых преступлений, тоже ждала реорганизация и неопределённость. Потом в толпе возникло лицо из прошлого, протиснулось к Ребусу. Ребус пожал протянутую руку.
  
  — Чёрт побери, я ведь не сразу тебя узнал, — признался Ребус.
  
  Эймон Патерсон похлопал себя по плоскому животу.
  
  — Диета и зарядка, — пояснил он.
  
  — Ну, слава богу, а то я уже подумал: сейчас сообщит мне, что высох от неизлечимой болезни. — Ребус повернулся к Кларк. — Шивон, это Эймон Патерсон. Он был сержантом, когда я ещё только начинал зелёным констеблем.
  
  Шивон и Эймон обменялись рукопожатием, и Ребус продолжил:
  
  — А это Шивон. Она инспектор и потому пребывает в жестоком заблуждении, будто я ей подчиняюсь.
  
  — Ну-ну, — сказал Патерсон. — Я вам не завидую. Когда он был зелёным новичком, я, как ни пинал его под зад, не мог добиться, чтобы он делал, что велят.
  
  — Есть вещи, которые не меняются, — согласилась Шивон.
  
  — Эймона называли Жиртрест, — сообщил Ребус. — Когда он вернулся из отпуска в Штатах, то всем хвастался, что там в одном ресторане умял зараз столько свинины, что его наградили фирменной футболкой.
  
  — До сих пор её храню, — сказал Патерсон, поднимая стакан.
  
  — И давно вы в отставке? — спросила Кларк.
  
  Высокий, стройный, без намёка на лысину, Патерсон выглядел ничуть не старше Ребуса, как ей показалось.
  
  — Почти пятнадцать лет. Очень мило с их стороны, что продолжают присылать мне приглашения. — Он качнул стакан в сторону собравшихся.
  
  — Может быть, вас нарочно всем показывают как эталон отставного полицейского.
  
  — Очень может быть, — со смехом согласился он. — Так что же — сегодня мы скажем последнее прости старому Лотиан и Границы?
  
  — Насколько известно — да. — Ребус перевёл взгляд на Кларк. — Напомни, как что теперь будет называться?
  
  — Сформируют два подразделения: одно — Эдинбургское, второе — Лотиан и Шотландские Границы.
  
  — Какая глупость, — пробормотал Патерсон. — Придётся ведь менять все бланки ордеров и маркировку патрульных машин. Какая же тут, к чёрту, экономия? — Он повернулся к Ребусу. — Скажи, ты к Доду пойдёшь?
  
  Ребус пожал плечами:
  
  — А ты?
  
  — Похоже, нам предстоит ещё одно последнее прости. — Патерсон повернулся к Кларк. — Мы все работали вместе в Саммерхолле.
  
  — В Саммерхолле?
  
  — Полицейское отделение рядом с ветеринарной школой на Саммерхолл-плейс, — пояснил Ребус. — Потом его закрыли и всех перевели на Сент-Леонардс.
  
  — Это было до меня, — сказала она.
  
  — Практически в каменном веке, — согласился Патерсон. — Нас, пещерных людей, и осталось-то всего ничего. Верно я говорю, Джон?
  
  — Ну, я научился добывать огонь, — возразил Ребус — он достал из кармана коробок спичек и потряс им.
  
  — Всё ещё куришь?
  
  — Должен же хоть кто-нибудь курить.
  
  — Он и выпить не дурак, — доверительно сообщила Кларк.
  
  — Я потрясён. — Патерсон принялся демонстративно разглядывать Ребуса.
  
  — Не знал, что буду проходить отбор на конкурс «Мистер Вселенная».
  
  — Однако живот подобрал, — заметила Кларк.
  
  — Полный разгром, — сказал Патерсон и снова рассмеялся, хлопнув Ребуса по плечу. — Ну так ты идёшь к Доду или нет? Вроде там и Стефан будет.
  
  — Что-то страшновато, — сказал Ребус. Потом объяснил Кларк, что у Дода Блантайра недавно случился удар.
  
  — Он надумал в последний раз собрать старую гвардию, — добавил Патерсон и погрозил Ребусу пальцем. — Ты же не хочешь обидеть его. Или Мэгги…
  
  — Надо посмотреть, что там у меня на этот день.
  
  Патерсон пристально уставился на Ребуса, пытаясь его смутить, потом кивнул и снова похлопал его по плечу.
  
  — Ну, договорились. — сказал он и, увидев ещё одно знакомое лицо, двинулся сквозь толпу.
  
  Пять минут спустя, когда Ребус уже собирался улизнуть под тем предлогом, что ему нужно покурить, прибыла новая группа гостей — по виду юристы. Они и были юристы — работали в прокуратуре. Хорошо одетые, с сияющими, уверенными лицами во главе с генеральным прокурором Шотландии Элинор Макари.
  
  — Мы должны поклониться или как? — пробормотал Ребус на ухо Кларк.
  
  Макари клюнула главного констебля в обе щёки.
  
  — Не говори ничего такого, о чём потом пожалеешь.
  
  — Как скажешь, начальник.
  
  Макари выглядела так, будто по пути сюда сделала несколько остановок: у парикмахера, в косметическом магазине и бутике. Большие очки в чёрной оправе подчёркивали проницательность глаз. Обведя комнату быстрым взглядом, она сразу же поняла, с кем нужно поздороваться, мимо кого можно пройти. Глава городского комитета по законности и правопорядку, как и главный констебль, удостоился поцелуя. Остальным пришлось довольствоваться рукопожатием или коротким кивком. Откуда ни возьмись возник бокал белого вина, но Ребус заподозрил, что это всего лишь реквизит. Бутылка лагера у него в руках незаметно для него самого опустела, хотя он и дал себе зарок утолить жажду чем-нибудь более стоящим.
  
  — У тебя найдётся несколько подходящих случаю слов, если её занесёт в нашу сторону? — спросил он у Кларк.
  
  — Думаю, это нам не грозит.
  
  — И то верно. Но раз она появилась, не за горами и торжественные речи. — Ребус помахал пачкой сигарет в направлении внешнего мира.
  
  — Ты вернёшься?
  
  Она увидела его взгляд и дёрнула уголком рта — абсурдность вопроса была очевидна. Но стоило ему направиться к выходу, как Макари увидела кого-то и так стремительно двинулась к цели, что Ребус едва успел уклониться. Макари нахмурилась, словно пытаясь вспомнить, кто это такой, и даже проводила его взглядом. Но к этому моменту она уже добралась до своей жертвы. Шивон Кларк увидела, как главный прокурор Шотландии взяла под руку Малькольма Фокса и повела в сторонку. Вероятно, для разговора с ним ей требовалась некоторая приватность. В дверях появилась официантка из столовой с тортом в руках, но главный констебль жестом показал ей, что церемония откладывается, пока госпожа прокурорша не будет готова…
  ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
  1
  
  Приехал эвакуатор, на дверях которого было написано название местной фирмы по утилизации автомобилей. Предыдущим вечером здесь была возведена хлипкая преграда из трёхдюймовой ленты с надписью «Полиция». Лента тянулась от неповреждённого дерева к столбику ограды и дальше ещё к одному дереву. Водитель эвакуатора проскользнул под ленту, сделал необходимые приготовления и теперь собирался затянуть разбитый «фольксваген-гольф» лебёдкой вверх по наклонной платформе.
  
  — Неплохой денёк, — сказал Ребус, закуривая сигарету и оглядывая окрестности.
  
  Полоса узкой сельской дороги на окраине Керклистона. Неподалёку эдинбургский аэропорт, и рёв взлетающих или идущих на посадку пассажирских самолётов грубо вторгался в безмятежную тишину сельского пейзажа. Они приехали на машине Кларк — «воксхолл-астра». Она была припаркована на противоположной стороне с включённой аварийной сигнализацией, чтобы предостеречь приближающихся водителей. Впрочем, никакого движения здесь, похоже, не было.
  
  — Прямой участок дороги, — сказала Кларк. — На асфальте ни льда, ни масла. Судя по повреждениям, скорость была сумасшедшая…
  
  И верно: передок «гольфа», ударившись о почтенный дуб, смялся в гармошку. Они прошли через пробитое ограждение и спустились по склону. Водитель эвакуатора едва заметно кивнул в знак приветствия, но спрашивать о том, кто они такие и почему здесь, явно не собирался. В руках у Кларк была папка, и этого ему оказалось достаточно, — значит, это какие-то официальные лица и лучше с ними не связываться.
  
  — А что сам водитель — жив? — спросил Ребус.
  
  — Не сам, а сама, — поправила его Кларк. — Автомобиль зарегистрирован на Джессику Трейнор. Место жительства — северо-запад Лондона. Она сейчас в больнице.
  
  Ребус обошёл машину. Жемчужно-серая. Почти новая. Покрышки не заезжены — глубина канавок достаточная. Лобового стекла не было. Дверь со стороны водителя и багажник распахнуты, обе воздушные подушки сработали.
  
  — И мы здесь, потому что…
  
  Кларк открыла папку.
  
  — Главным образом потому, что у её отца есть высокопоставленные друзья. Начальство приказало: вы там смотрите не упустите чего-нибудь.
  
  — А что тут можно упустить?
  
  — Надеюсь, что нечего. Но этот район славится мальчишками-рейсерами.
  
  — Но она вроде не мальчишка.
  
  — У неё машина как раз такая, как они любят.
  
  — Я в этом не разбираюсь.
  
  — Насколько я знаю, «гольф» у них считается крутой тачкой.
  
  Ребус побрёл назад к эвакуатору. Водитель разматывал трос лебёдки с большим крюком на конце. Ребус спросил, много ли «гольфов» попадает под пресс.
  
  — Случается, — ответил водитель.
  
  На нём был синий комбинезон в масляных пятнах, а поверх потёртая кожаная куртка. Грязь въелась ему в ладони, под ногти. Бейсболка на голове была настолько засалена, что надпись не читалась. Густая седеющая борода закрывала подбородок и шею. Ребус предложил ему сигарету, но водитель отказался.
  
  — А что, местные рейсеры часто устраивают гонки? — продолжил Ребус.
  
  — Бывает.
  
  — Вы, случайно, не на диете? — (Водитель посмотрел на него.) — Уж больно на словах экономите, — пояснил Ребус.
  
  — Я, вообще-то, на работе.
  
  — Но вы уже видели здесь такие аварии?
  
  — Видел.
  
  — И часто они случаются?
  
  Человек задумался.
  
  — Ну, раз в два месяца. Хотя на прошлой неделе тоже была одна. По другую сторону Броксберна.
  
  — И ребята, значит, любят тут на машинах гонки устраивать. Не знаете, как они об этом сговариваются?
  
  — Понятия не имею, — ответил человек.
  
  — Ну, спасибо и на этом. — Ребус пошёл назад к «гольфу».
  
  Кларк разглядывала салон через открытую дверь.
  
  — Посмотри-ка, — сказала она, протягивая Ребусу фотографию.
  
  Ребус увидел коричневый замшевый сапожок на коврике автомобиля.
  
  — Но я не вижу педалей.
  
  — Это потому, что сапожок оказался в нише для ног со стороны пассажирской двери.
  
  — Так-так, — сказал Ребус, возвращая Кларк фотографию. — Значит, ты хочешь сказать, что тут был и пассажир.
  
  — Это один из пары уггов, принадлежащих Джессике Трейнор. Второй остался на её левой ноге.
  
  — Угги — это что?
  
  — Так эти сапожки называются, — пояснила Кларк.
  
  — Он слетел у неё с ноги при ударе? Или когда врачи её вытаскивали?
  
  — Когда на место приехала первая патрульная машина, полицейский сделал несколько снимков на свой телефон, включая и этот, с сапожком. Джессика в это время ещё была в машине. «Скорая» прибыла через несколько минут.
  
  Ребус задумался.
  
  — И кто же её нашёл?
  
  — Одна женщина — ехала из Ливингстона. У неё посменная работа в супермаркете. — Кларк просматривала распечатку в папке. — Водительская дверь открыта. Вероятно, вследствие удара.
  
  — Или водитель пытался вылезти.
  
  — Она была без сознания. Голова на подушке безопасности. Она не была пристёгнута.
  
  Ребус взял у Кларк фотографии. Она продолжала говорить, пока он рассматривал снимки.
  
  — Женщина из супермаркета набрала 999 в начале девятого, было уже темно. Здесь освещения нет — только огни Эдинбурга вдали.
  
  — Багажник закрыт, — сказал Ребус, возвращая фотографии.
  
  — Да, — подтвердила Кларк.
  
  — А сейчас открыт. — Ребус подошёл к машине сзади. — Вы его открывали? — спросил Ребус у водителя эвакуатора.
  
  Тот в ответ возмущённо замотал головой. Багажник был пуст, если не считать набора инструментов.
  
  — Может, грабители похозяйничали? — предположила Кларк. — Машина всю ночь здесь простояла.
  
  — Тогда почему не взяли инструменты?
  
  — Не думаю, что за них много выручишь. И потом, открыть багажник мог кто угодно — водитель «скорой», кто-нибудь из наших…
  
  — Да, наверное.
  
  Он попытался захлопнуть крышку багажника — она не была повреждена и легко закрылась. Ключ всё ещё оставался в замке зажигания, и Ребус нажал кнопку, чтобы снова открыть багажник. Щелчок известил Ребуса, что и это ему удалось.
  
  — Похоже, электрика работает, — сказал он.
  
  — Да, хорошая машина. — Кларк продолжала перелистывать бумаги. — Так что мы об этом думаем?
  
  — Мы думаем, что машина ехала слишком быстро и не удержалась на дороге. Никаких следов столкновения. Может, девица трепалась по мобильнику? Такое случается.
  
  — Надо проверить, — согласилась Кларк. — А угг?
  
  — Иногда обувь — это только обувь, — сказал Ребус.
  
  Кларк проверила сообщения на своём телефоне.
  
  — Похоже, владелица этого сапожка вернулась в мир живых.
  
  — Мы хотим с ней поговорить? — спросил Ребус.
  
  Кларк посмотрела на него, и в её взгляде он прочёл ответ.
  
  
  У Джессики Трейнор была отдельная палата в больнице — в знаменитом Королевском лазарете. Сестра объяснила, что Джессике повезло — предположительно трещина в щиколотке, ушибы грудной клетки и другие незначительные повреждения, сопутствующие резкой остановке.
  
  — Голова и шея у неё зафиксированы.
  
  — Но говорить она может? — спросила Кларк.
  
  — Немного.
  
  — Наличие алкоголя или наркотиков в крови?
  
  — Я думаю, она ни того ни другого не употребляла. Сейчас она на болеутоляющих, так что реакция замедленная. — Медсестра помолчала. — Может быть, сначала хотите поговорить с её отцом?
  
  — А он здесь?
  
  Сестра снова кивнула:
  
  — Приехал посреди ночи. Она тогда ещё была в реанимации…
  
  Сестра остановилась у окна в стене палаты Джессики Трейнор. Рядом с ней сидел отец, держал её руку в своей, поглаживал запястье. Глаза девушки были закрыты. На шее бандаж из плотных кубиков пенопласта, скреплённых металлическими скобками. Отец поднял голову и увидел лица в окне. Убедившись, что дочь спит, он осторожно положил её руку на кровать.
  
  Бесшумно выйдя из палаты, он провёл пятернёй по чёрной с сединой шевелюре. На нём были брюки от костюма из ткани в узкую полоску — пиджак висел на спинке стула у кровати дочери. Белая рубашка на нём помялась, запонки были вынуты, чтобы не мешали закатать рукава. Ребус почему-то не думал, что дорогие с виду часы на его левом запястье были подделкой. Галстук он снял и расстегнул верхние пуговицы рубашки, так что проглядывал треугольник седеющих волос на груди.
  
  — Мистер Трейнор, — сказала Кларк, — мы из полиции. Скажите, как дела у Джессики?
  
  — Всё в порядке, — сказал он после паузы. — Спасибо.
  
  Глядя на загар Трейнора, Ребус пытался угадать, какого он происхождения — искусственный или естественный, после зимних каникул. Скорее всего, второе.
  
  — Появилась какая-нибудь ясность относительно того, что случилось? — спросил Трейнор у Кларк.
  
  — Мы не думаем, что столкновение было спровоцировано другой машиной, если вы об этом. Вероятно, обычное превышение скорости…
  
  — Джессика никогда не ездит слишком быстро. Она сверхосторожна.
  
  — Но у неё мощная машина, сэр, — заметил Ребус.
  
  — Она ни в коем случае не стала бы гнать, так что давайте эту версию сразу исключим.
  
  Ребус посмотрел на туфли Трейнора. Модельные, чёрные, с перфорацией. Преуспевающий бизнесмен, с головы до пят. Говорил он с английским акцентом, но без аристократизма. Ребус вспомнил о возрасте Джессики по записям из папки Кларк: двадцать один.
  
  — Ваша дочь учится? — спросил он, и Трейнор кивнул. — В Эдинбургском университете?
  
  Ещё один кивок.
  
  — И какая у неё специализация? — вставила Кларк.
  
  — История искусств.
  
  — А курс?
  
  — Второй.
  
  Трейнор начал проявлять нетерпение. Он через стекло смотрел на дочь. Её грудь едва заметно поднималась и опускалась.
  
  Я должен вернуться к ней…
  
  — Мы хотели бы задать Джессике несколько вопросов, — сказала ему Кларк.
  
  Он посмотрел на неё.
  
  — Каких, например?
  
  — Мы хотим убедиться, что ничего не упустили.
  
  — Она спит.
  
  — Может быть, вы попробуете её разбудить?
  
  — Да у неё всё болит.
  
  — Что она вам сказала об аварии?
  
  — Сказала, что ей жаль машину. — Трейнор снова взглянул в окно. — Это был подарок на день рождения. Стоимость страховки сопоставима со стоимостью машины…
  
  — Она говорила что-нибудь о самой аварии, сэр?
  
  — Нет, но мне и в самом деле пора к ней.
  
  — Позвольте узнать, где вы живёте? — спросил Ребус.
  
  — В Уимблдоне.
  
  — Это на юго-западе Лондона?
  
  — Да.
  
  — И когда вы вечером узнали о несчастье с Джессикой, последний самолёт на Эдинбург уже улетел. Вы сели в поезд?
  
  — Я воспользовался частным самолётом.
  
  — Значит, вы не спали всю ночь и полдня? Наверное, вам тоже не помешало бы вздремнуть.
  
  — Я час-другой подремал на стуле.
  
  — Тем не менее… Ваша жена не смогла к вам присоединиться?
  
  — Мы разведены. Она живёт во Флориде с другим человеком. Он в два раза моложе её, называет себя «личный тренер».
  
  — Но вы ей сообщили о Джессике? — спросила Кларк.
  
  — Нет пока.
  
  — Вам не кажется, что она должна знать?
  
  — Она нас бросила восемь лет назад. Звонит Джессике раз в год на Рождество. — В его голосе слышалась желчь. Да, Трейнор был измотан, но это его не смягчило — прощать он не собирался. Он повернулся и в упор посмотрел на детективов. — Вы так дотошно меня расспрашиваете, потому что я попросил об услуге?
  
  — Сэр? — Кларк прищурилась, услышав этот вопрос.
  
  — Я знаком кое с кем в Мет[3] — позвонил с самолёта, попросил оказать содействие, чтобы здесь не было никаких проволочек. Такого рода несчастья, как вы сами справедливо заметили, с кем угодно могут случиться. — В его голосе послышалась жёсткая нотка. — Поэтому я не вижу смысла в вашем разговоре с ней.
  
  — Мы не говорили, что такое может случиться с кем угодно, — вмешался Ребус. — Прямой участок пустынной дороги. Должна быть причина, почему машина не удержалась. Местные ребята любят с наступлением темноты устраивать там гонки…
  
  — Я вам уже сказал, что Джессика за рулём сама осторожность.
  
  — Тогда следует задать вопрос: что её заставило разогнаться до такой скорости. Может быть, кто-то хулиганил на дороге? Может быть, она пыталась уйти от преследования? Ответ знает только она, сэр. — Ребус помолчал. — И я полагал, что вам тоже хотелось бы это знать.
  
  Ребус ждал, когда его слова дойдут до Трейнора. Тот снова провёл рукой по волосам, испустил протяжный вздох.
  
  — Оставьте мне ваш телефон, — снизошёл он наконец. — Я вам позвоню, когда она проснётся.
  
  — Мы собирались перекусить в кафе, — сказал Ребус. — Так что, если она проснётся в течение следующих двадцати минут, мы всё ещё будем здесь.
  
  — Можем принести вам сэндвич, если хотите, — добавила Кларк. На её лице появилось чуть более мягкое выражение.
  
  Трейнор отказался, но визитку у неё взял.
  
  — Номер мобильного на обороте, — уточнила она. — Да, и ещё кое-что — не могли бы вы показать нам телефон Джессики?
  
  — Что?
  
  — Я думаю, он где-то рядом с её кроватью…
  
  Трейнор снова посмотрел раздражённым взглядом, но вошёл в палату и несколько секунд спустя появился с телефоном.
  
  — Спасибо, сэр, — сказала Кларк, взяла у него телефон и пошла по коридору. Ребус двинулся следом.
  
  
  Ребус вышел на улицу покурить, а Кларк тем временем купила в буфете две чашки чая. Ребус вернулся, надсадно кашляя.
  
  — Хочешь, я узнаю, нет ли у них свободной койки на отделении пульмонологии? — спросила она.
  
  — Я там не один курил. Трудно сказать, кого среди курильщиков больше — больных или персонала. — Он отхлебнул из бумажного стаканчика. — Насколько я понимаю, это чай.
  
  Она кивнула. Несколько секунд они просидели молча. Кафе выходило на главный вестибюль больницы. По другую сторону располагался магазин, и люди стояли в очереди за конфетами и чипсами. Соседний магазин продавал здоровую пищу, и народу там не было вовсе.
  
  — Что ты о нём думаешь? — спросила Кларк.
  
  — О ком? Об этом двойнике Дэвида Дикинсона?[4]
  
  — Уж скорее Джорджа Клуни, — улыбнулась Кларк.
  
  Ребус пожал плечами:
  
  — Щеголяет в дорогих костюмах, летает на частном самолёте — естественно, я мечтаю выйти за него замуж.
  
  — Становись в очередь. — Улыбка на её лице стала шире. — Но нужно отдать ему должное — он по-настоящему любит дочь. Наверняка возглавляет какую-то крупную корпорацию, но ради дочери тут же бросает всё и мчится на север.
  
  Ребус кивнул, с отвращением глотнул чая и отодвинул стаканчик.
  
  — Ты вот сказал ему о хулиганстве на дороге, — продолжала Кларк. — Просто так сказал, наобум?
  
  — Я пытаюсь понять, почему осторожный водитель до упора нажимает педаль газа.
  
  — Неплохая мысль. Как ты думаешь, она живёт в городе?
  
  — Наверняка. Может, мистер Дорогой Костюм даже квартиру ей купил.
  
  — А как вообще её туда занесло? Эта дорога ведёт практически в никуда.
  
  — Вот тебе ещё один вопрос, который нам нужно ей задать, — согласился Ребус. — Что у неё на мобильном?
  
  — Неотвеченные звонки и сообщения.
  
  — Есть какие-нибудь признаки того, что она пользовалась им за рулём?
  
  Кларк отрицательно покачала головой:
  
  — Правда, если её папочка не только хорошо одевается, но и соображает головой…
  
  — Он мог стереть всё, что свидетельствует о её глупости. — Ребус задумчиво кивнул.
  
  Телефон Кларк залился трелью.
  
  — Это Пейдж, — сказала она, посмотрев на экран. — Просит поделиться новостями.
  
  — На это много времени не уйдёт.
  
  Ещё одна трель.
  
  — Очень вовремя. Джессика проснулась.
  
  Кларк стала подниматься из-за стола.
  
  — Чай свой с собой возьмёшь? — спросил Ребус.
  
  — А как по-твоему? — последовал ответ.
  
  Когда они подошли к палате Джессики, оттуда как раз выходила уже знакомая им медсестра.
  
  — Вы с ней помягче, — вполголоса попросила она.
  
  — Мягкость — наш стиль, — заверил её Ребус.
  
  Пострадавшая лежала на кровати без подушки, уставясь в потолок. Потом зрачки её дёрнулись, она моргнула несколько раз, фокусируя взгляд. Губы у неё были влажные, словно она только что пила из кувшинчика, стоящего рядом на подносе. Её отец сидел, как и прежде, держа дочь за РУКУ.
  
  — Джессика, — начала Кларк, — я инспектор уголовной полиции Кларк, а это сержант Ребус. Как вы себя чувствуете? Дурацкий вопрос?
  
  — Как если бы меня сбила машина.
  
  — Я видела, в каком состоянии ваш «гольф». Подушка безопасности, вероятно, спасла вам жизнь. Глупо, что вы не пристегнулись.
  
  Услышав это, Трейнор напрягся. Глаза Джессики расширились.
  
  — Я всегда пристёгиваюсь, — возразила она.
  
  — Водитель, который вас нашёл, — тот, который вызвал полицию, — говорит, что вы не были пристёгнуты.
  
  — А не мог ремень отстегнуться при ударе? — спросил Трейнор.
  
  — До сих пор я о таком не слышала, — ответила ему Кларк. — Не можете сказать, почему один ваш сапожок оказался на коврике у пассажирского сиденья?
  
  — Не понимаю. — Джессика Трейнор перевела взгляд с Ребуса на Кларк и обратно.
  
  — Вы сами были на водительском сиденье, — пояснила Кларк, — а один ваш сапожок почему-то лежал перед пассажирским сиденьем. Опять-таки, раньше я в своей практике с этим не сталкивалась.
  
  Отец пригнулся поближе к девушке:
  
  — Полицейские хотят знать, не гнался ли кто за тобой, так что тебе пришлось увеличить скорость.
  
  — Я не знаю, что случилось.
  
  На глаза Джессики Трейнор навернулись слёзы.
  
  — Может быть, там кто-то устроил гонки? — спросила Кларк. — А вы мешали им и они выдавили вас с дороги?
  
  — Нет…
  
  Трейнор поднялся со стула. Его дочь зажмурила глаза, и он спросил:
  
  — Тебе больно?
  
  — Я не хочу об этом думать, — ответила она ему. — Не хочу ничего вспоминать. Машина съехала с дороги — и всё.
  
  Не выпуская руку дочери из своих рук, Трейнор повернулся к полицейским:
  
  — Вам, пожалуй, лучше уйти. Дайте ей прийти в себя.
  
  В его взгляде ясно читалось, что возражений он не примет. Но Ребус всё же сказал:
  
  — Нам нужен адрес Джессики здесь, в Эдинбурге.
  
  — Зачем? — раздался голос с кровати. Джессика сжала свободную руку в кулак. Её глаза всё ещё были закрыты, а на лице появилось мучительное выражение.
  
  — Нужен, и точка.
  
  Трейнор показал рукой на коридор.
  
  — Джессика, — сказал он, — попытайся расслабиться. А я провожу полицейских.
  
  — Я понимаю, зачем они здесь.
  
  — Они уходят.
  
  Он ласково сжал её запястье, жестом показал Ребусу, чтобы тот вышел первым.
  
  В коридоре, закрыв за собой дверь палаты, он дал им адрес. Кларк забила его в свой телефон.
  
  — Да, кстати… — Трейнор протянул руку ладонью кверху. Кларк извлекла из кармана мобильный телефон его дочери и отдала ему.
  
  — Джессика живёт в квартире одна? — спросил Ребус.
  
  — С подружкой-студенткой. Её зовут Элис или Элисон — видел её всего раз.
  
  — Она знает о том, что случилось с Джессикой?
  
  — Я думаю, если бы знала, то была бы здесь.
  
  У Ребуса был ещё один вопрос:
  
  — Джессика встречается с кем-нибудь?
  
  — Есть ли у неё бойфренд? Был какой-то Форбс. В последнее время она его не упоминала.
  
  — Форбс — это имя или фамилия?
  
  — Понятия не имею. — Его взгляд был устремлён на кровать за стеклом. — Я должен вернуться к ней.
  
  — Если она скажет что-нибудь…
  
  Трейнор кивнул Ребусу и вернулся в палату. Они увидели, как он снова сел на стул.
  
  — Ты считаешь, что в машине она была не одна, — сказала Кларк.
  
  — Я думаю, что и за рулём сидела не она, — ответил Ребус.
  2
  
  Старший инспектор Джеймс Пейдж слушал их доклад в своём крохотном кабинете, который раньше использовался как общая кладовка всего уголовного отдела. Полицейское отделение на Гейфилд-сквер являлось частью городского дивизиона «Б», но этот статус должны были вот-вот отменить, и Пейдж опасался, что и само отделение будет закрыто, расформировано, реорганизовано. Маленькая площадь снаружи представляла собой, в сущности, пятачок зелёной травы, на который нечасто заглядывала газонокосилка. Машины носились туда-сюда по Лит-уок, и от их движения дребезжали стёкла. Впрочем, Пейджа это не заботило — в его кабинете не было окон.
  
  — И каким же образом сапожок оказался на этом месте? — спросил он.
  
  Ребус и Кларк стояли, потому что в кабинете было место только для одного стула — того, на котором сидел их начальник.
  
  — Тот, кто сидел за рулём, сбежал с места происшествия, — пояснил Ребус. — Отсюда вытекают две версии. Согласно одной, девушка на какое-то время пришла в себя и перелезла на водительское сиденье.
  
  — Зачем?
  
  — Чтобы выгородить того, кто сидел за рулём. Чтобы мы решили, будто машину вела она.
  
  Пейдж задумался.
  
  — Так, а вторая версия?
  
  — Водитель либо не терял сознания, либо пришёл в себя раньше её. Он, или она, запаниковал — уж не знаю, по какой причине, — и дал дёру. Но перед этим отстегнул её и перетащил на водительское сиденье.
  
  — Забыв пристегнуть её ремнём безопасности, — добавила Кларк.
  
  — И вы всё это выводите из того факта, что коричневый замшевый сапожок оказался не в той нише для ног? — Пейдж перевёл взгляд с Кларк на Ребуса.
  
  — Да, — ответила она.
  
  — Ну, допустим, вы правы. И что это меняет?
  
  — Водитель, возможно, был пьян или обкурился, — сказал Ребус.
  
  — Или участвовал в противозаконных гонках, — сказала Кларк. — Или за ним гнались… Мы ничего не узнаем толком, пока не начнём копать. У Джессики квартира на Грейт-Кинг-стрит, она делит её с кем-то по имени Элис или Элисон. Упоминался ещё бойфренд.
  
  Пейдж задумчиво почесал нос.
  
  — Не хочется, чтобы кто-то думал, будто мы лопухи, — подсказал Ребус. — Один быстрый визит в её квартиру может многое прояснить.
  
  — Мы съездим туда сегодня вечером, — подтвердила Кларк. — Эта Элис или Элисон — студентка. Днём у неё, вероятно, занятия.
  
  — Хорошо. — Пейдж принял решение. — Только объясните мне, пожалуйста: почему, когда вы двое берётесь за дело, — значит, жди заморочек?
  
  — Это всё она, — сказал Ребус, ткнув в Кларк пальцем.
  
  — Это всё он, — почти одновременно с ним сказала Кларк.
  
  Выйдя за дверь кабинета начальника, оба сделали несколько глубоких вдохов. В ящике Пейджа дышать было нечем, но он себя там чувствовал прекрасно, словно дискомфорт для его жизнеобеспечения был то же, что для других кислород. Два констебля, Кристин Эссон и Ронни Огилви, заполняли какие-то бумаги. Кларк проверила, нет ли на её телефоне посланий, а Ребус приготовил себе кофе.
  
  — Молока нет, — предупредила его Эссон.
  
  — Мы его столько потребляем, что пора бы скинуться и купить корову, — добавил Огилви.
  
  — Заодно и травка на площади стала бы покороче, — согласился Ребус, выглянув в окно на Гейфилд-сквер. Оконная рама задрожала: внизу проехал грузовик.
  
  Он спросил у Кларк, не вскипятить ли ей воду, но она грустно покачала головой:
  
  — Нет, без молока не пью.
  
  — У меня, кажется, где-то в ящике есть пакетик сухого молока, — сказала Эссон.
  
  — Сухого? — переспросил Ребус. — У нас что — Вторая мировая? Мне казалось, мы на пороге рождения новой счастливой страны.[5]
  
  — Только если ты поднимешь задницу, чтобы проголосовать за неё, — упрекнула его Кларк.
  
  — Я тебе скажу, в каком квадратике я собираюсь поставить крестик. Голосую за пару порций виски после посещения Грейт-Кинг-стрит.
  
  Но Кларк помотала головой.
  
  — У меня свои планы на ужин, — объяснила она.
  
  — Я думал, с этим покончено. — Ребус кивнул на кабинет Пейджа.
  
  — С этим — да.
  
  Кристин Эссон решила, что Ребуса необходимо просветить.
  
  — Одинокая девушка недолго сидит на голодном пайке в этом городе.
  
  — Знаешь по собственному опыту? — вставил Огилви.
  
  — Так кто же это тогда? — спросил Ребус, сверля Кларк взглядом поверх кружки.
  
  — У меня не может быть личной жизни?
  
  — Бога ради. Если убедишь меня, что у него честные намерения.
  
  Кларк закатила глаза и решила всё-таки приготовить кофе. Но Ребус не сдавался — губы у него вытянулись, он погрузился в размышления. Наконец он вразвалочку подошёл к Кларк и шепнул ей на ухо:
  
  — Юрист из прокуратуры.
  
  Она на секунду замерла, потом набрала ложку растворимого кофе и высыпала её в чистую кружку.
  
  — Ну и ну, — сказал Ребус. Теперь она впилась в него взглядом, требуя объяснений. — Когда Макари со своей командой пришла в столовку, — растолковал он, — ты чуть приосанилась и поправила чёлку. Я было подумал, это ради неё. Не помню, чтобы кто-то из её сопровождения показался мне умным или красивым.
  
  — Значит, детектив из тебя никудышный.
  
  — Это я уже слышал. Так куда он тебя пригласил — надеюсь, в приличное место?
  
  — Зачем тебе знать?
  
  — Чтобы принарядиться, тебе понадобится время. Думаю, я мог бы и один съездить на Грейт-Кинг-стрит…
  
  Но Кларк не дала ему закончить:
  
  — У тебя всё ещё «испытательный срок» — не забыл? Чуть что не так — и тебя отсюда вышвырнут.
  
  — Слушаюсь, босс. — Он помолчал. — То есть ни в какое шикарное заведение он тебя не поведёт? Следовательно, он не ахти какое начальство. Только не говори мне, что ты завела себе молокососа.
  
  Кларк ткнула пальцем ему в грудь:
  
  — У каждого есть предел терпения, Джон.
  
  Однако она улыбалась. И Ребус тоже улыбался. Он повернулся к Эссон и Огилви:
  
  — Как, ребята, кто из вас не против вечером поработать топтуном?
  
  — Я тебя предупреждаю. — На сей раз Кларк ткнула его сильнее.
  
  
  Грейт-Кинг-стрит в Новом городе представляла собой широкий проезд, тянущийся от Хоу-стрит до Драммонд-плейс. Трёх- и четырёхэтажные здания возводились в начале девятнадцатого века как особняки, но теперь многие из них были разделены на квартиры. Ребус никогда не был особым поклонником Нового города. Во-первых, чтобы вернуться в центр, нужно было преодолеть крутой подъём. Во-вторых, перед домами не было садиков и с парковкой постоянно возникали затруднения.
  
  На двери, которую они искали, оказались четыре кнопки домофона, и возле самой верхней — табличка: «Трейнор/Белл».
  
  — Предположительно верхний этаж, — пробормотал Ребус.
  
  — Может, ещё никого нет дома, — в порядке утешения сказала Кларк. Но когда она нажала кнопку, ей ответил искажённый динамиком голос.
  
  — Мисс Белл? — спросила Кларк.
  
  — Да.
  
  — Это полиция. Нам нужно поговорить с вами о Джессике.
  
  — Я так и знала! Дверь открыта — мы на верхнем этаже.
  
  — «Я так и знала», — эхом отозвался Ребус, нажимая ручку.
  
  Когда они добрались до последнего этажа, он пыхтел как паровоз. Кларк вежливо поинтересовалась, как ему удалось пройти врачебную комиссию. Он что-то прокашлял в ответ и вверху увидел женскую голову, которая склонилась над перилами.
  
  — Я здесь, — сказала Элис или Элисон Белл, и, когда девушка пропускала их в квартиру, Кларк решила наконец выяснить, как именно её зовут.
  
  — Элис, — подтвердила студентка.
  
  Ребус ожидал увидеть высокие потолки, просторные комнаты, но квартира располагалась в мансарде. В коридоре, и без того узком, стояли два велосипеда. Элис Белл не потрудилась попросить их предъявить удостоверения. Мимо маленькой кухоньки они прошли за ней в гостиную. Из динамиков, подключённых к mp3-плееру, слышалась классическая музыка — виолончель без сопровождения. И в углу на подставке тоже стояла виолончель.
  
  — Это ваша или Джессики? — спросил Ребус.
  
  Но Белл испуганно смотрела на Шивон.
  
  — Даже спрашивать боюсь, — произнесла девушка.
  
  — Она поправится, — успокоила её Кларк.
  
  Колени у Элис подкосились, и она тяжело опустилась в кресло. Кларк и Ребус устроились на диване.
  
  — Что случилось? — спросила Белл.
  
  — Автомобильная авария. Вы о ней беспокоились?
  
  — Отправила ей несколько эсэмэсок — сегодня она не пришла на занятия, а это на неё непохоже.
  
  — Вы изучаете историю искусств?
  
  Девушка кивнула. На ней были чёрные джинсы и не застёгнутый кардиган поверх футболки. Пирсингов или татуировок Ребус не заметил. Круглое лицо и пухлые щёчки — как у херувимчика на картине, подумал Ребус. Кудрявые каштановые волосы только усиливали это впечатление.
  
  — Давно вы знаете Джессику? — спросил Ребус.
  
  — Почти год. Она на факультете повсюду развесила объявления: сдаётся комната. Ну вот я ей и позвонила. — Она помолчала. — Она и вправду выздоровеет?
  
  — Травма шеи, растяжения, синяки, — сказала Кларк. — Её отец, кажется, считает, что она ездит аккуратно.
  
  — Это правда.
  
  — Значит, вчера вечером она изменила своим правилам.
  
  — А что произошло?
  
  — Авария случилась за аэропортом, на загородной дороге. Не знаете, как её туда занесло?
  
  Белл недоумённо пожала плечами и спросила:
  
  — Так её отец здесь?
  
  — Он с ней в больнице.
  
  — Я должна её навестить.
  
  — Есть у неё ещё друзья, которых нужно поставить в известность? — спросила Кларк.
  
  — Бойфренд, например? — добавил Ребус.
  
  — Форбс? — Голос у неё зазвучал чуть выше. — А что — никто не… — Она замолчала на полуслове, зажала ладони между колен, уставилась на покрытый лаком паркет.
  
  — Мы не знаем, как с ним связаться, — призналась Кларк.
  
  — Я могу ему позвонить.
  
  — Отлично, но мы и сами хотели бы с ним поговорить. — Ребус откашлялся. — Вы когда в последний раз видели Джессику?
  
  — Вчера. Около четырёх или пяти.
  
  — Здесь, в квартире?
  
  — Столкнулись в дверях, она как раз уезжала.
  
  — Куда?
  
  — Не знаю точно.
  
  — Но на машине?
  
  — Я думаю, да.
  
  — И вам не известно, есть ли у неё друзья в Керклистоне или Броксберне?
  
  — Я даже не знаю, где это.
  
  — А вы сами откуда?
  
  — Из Стерлинга.
  
  Ребус кинул взгляд на Кларк — что дальше?
  
  — Вы хотели сообщить нам телефон Форбса, — напомнила студентке Кларк. — И заодно его фамилию.
  
  — Его зовут Форбс Маккаски.
  
  — Маккаски, — повторила за ней Кларк, добавляя его имя в адресную книгу телефона.
  
  — Как Патрик Маккаски.
  
  Кларк посмотрела на Элис Белл.
  
  — Политик?
  
  Белл кивнула. Кларк вопросительно взглянула на Ребуса, который в ответ только скривил губы. Белл выудила из кармана телефон, нашла номер Форбса и продиктовала его Кларк.
  
  — Хотите, чтобы я ему позвонила? — спросила она.
  
  — Если вы не против.
  
  Но Белл вроде бы передумала. Она повертела телефон в руке и сказала, что позвонит ему позже, когда они уйдут.
  
  — Вы по-прежнему хотите поговорить с ним? — спросила она. — Не возражаете, если я его предупрежу? — (Кларк кивнула.) — Спасибо.
  
  Студентка встала, а за ней Кларк и Ребус. Белл проводила их до двери. Ребус хотел было попросить показать им комнату Джессики, но решил, что пока у них для этого нет оснований. На прощание Белл пожала руку обоим детективам. Она уже хотела закрыть дверь, но тут Кларк вспомнила, что не записала номер телефона самой Белл. Студентка быстро продиктовала номер, и дверь за ними захлопнулась.
  
  — «Я его предупрежу»? — повторил Ребус.
  
  — Да, я обратила внимание.
  
  — Что будем делать?
  
  Она посмотрела на часы.
  
  — Мне нужно домой — переодеться для дешёвого ужина.
  
  — Но сначала ты меня подвезёшь.
  
  — Вверх по холму до «Оксфорд-бара»?
  
  — Тебе ещё придётся поработать над собой, чтобы стать детективом…
  
  
  Бистро «Бия» представляло собой ресторанчик во французском стиле на Колинтон-роуд. Местные называли этот квартал Святой угол — из-за скопления церквей на пересечении улиц: Кларк насчитала четыре, хотя не была уверена, что все они действующие. Дэвид Гэлвин уже сидел за столиком. Увидев её, он поднялся, и на его лице появилась широкая улыбка. Он был высокий, стройный, в тёмном костюме с белой рубашкой, расстёгнутой на шее. Чмокнув его в щёку, она спросила, это ли называется у него неофициальным стилем одежды.
  
  — Я брал пример с «Бешеных псов», — пояснил он. — Одеты с иголочки, но сразу видно — крутые ребята.[6]
  
  — Попытка зачтена.
  
  Гэлвин был моложе её всего на два года и работал в прокурорской службе со времени переезда в Эдинбург пять лет назад. Минувшей осенью они сотрудничали по одному делу, тогда-то он в первый раз и пригласил её в бар под тем предлогом, что им нужно сверить записи. Теперь это стало у них чем-то вроде пароля — примерно раз в неделю он отправлял ей эсэмэску с предложением устроить вечером «совещание».
  
  — Я здесь в первый раз, — сказала Кларк, оглядывая интерьер.
  
  — Мне здесь нравится — и всего в пяти минутах от дома.
  
  — Не моего.
  
  Улыбка сошла с его лица.
  
  — Как же я не подумал…
  
  — Ничего страшного, Дэвид, — всегда можно взять такси.
  
  Официант протянул ей меню, и, прежде чем его раскрыть, она заказала джин с лаймом и содовой.
  
  — А мне на пробу что-нибудь из этого, — сказал Гэлвин официанту. Потом, повернувшись к Кларк, спросил: — Трудный был день?
  
  — Не особенно. А у тебя?
  
  Он пожал плечами:
  
  — Всё как всегда.
  
  — Как тебе прощальный обед у главного констебля?
  
  — Спасибо, что пригласили.
  
  — Это ваша прокурорша расстаралась?
  
  — Она любит, чтобы её сопровождали.
  
  — Так она чувствует себя значительнее? — высказала предположение Кларк.
  
  Гэлвин снова пожал плечами и сосредоточился на меню.
  
  — Здесь всё вкусно, — сказал он.
  
  — Риллет из лосося, а потом лопатку ягнёнка, — решила Кларк.
  
  — Недолго ты мучилась с выбором.
  
  — Не люблю тянуть резину.
  
  Принесли аперитив, они чокнулись, пригубили.
  
  — Как работается со старым спарринг-партнёром? — поинтересовался Гэлвин.
  
  — С Джоном? Пока никаких затруднений.
  
  — Ходит по струнке? Выполняет распоряжения?
  
  Кларк удивлённо посмотрела на него:
  
  — У тебя что-то на уме, Дэвид?
  
  Гэлвин замотал головой. Официант всё топтался поблизости, и они сделали заказ. На столе был хлеб, и Кларк отломила кусочек, вдруг поняв, что давно не ела.
  
  — Вино будем заказывать?
  
  — Мне бокала белого вполне хватит.
  
  — Разливное? — уточнил официант.
  
  — Разливное, — согласилась Кларк.
  
  — Большой бокал или маленький?
  
  — Большой.
  
  — И мне то же самое, — сказал ему Гэлвин. Потом откинулся на спинку стула и на мгновение закрыл глаза.
  
  — Приятно иногда отключиться? — сказала Кларк.
  
  — Такие, как мы с тобой, не умеют отключаться. Мотор всегда работает, Шивон.
  
  — Ты бы так не говорил, если бы увидел меня на диване с коробкой мороженого. Но раз уж мы заговорили о работе…
  
  — Да?
  
  — Ты знаком с Патриком Маккаски?
  
  — Министром юстиции? — поднял бровь Гэлвин. — Ну, это не мой уровень. Я присутствовал на нескольких заседаниях, где он выступал.
  
  — Я его прогуглила — стойкий приверженец Шотландской национальной партии… Лицо кампании «Скажи „да“»[7]… жена — юрист по имени Бетани…
  
  — Она, кажется, американка. У неё юридическая фирма в Глазго.
  
  — Но сам он не работал в юриспруденции?
  
  — Учился на юридическом в университете, но потом ушёл в политику… Хотя он, видимо, проштудировал какую-то специальную литературу — в ускоренном режиме, когда готовился занять министерский пост. Почему ты спрашиваешь?
  
  — У него есть сын по имени Форбс. А у сына подружка — Джессика Трейнор.
  
  — Никак не связана с Оуэном Трейнором? — прервал её Гэлвин.
  
  Кларк спохватилась, что не знает имени Трейнора.
  
  — Кто такой Оуэн Трейнор?
  
  — Бизнесмен с юга. Некоторое время назад расследовалось одно дело. Об этом писала пресса.
  
  — А что за дело?
  
  — Обанкротилась одна из его компаний. Куча рассерженных инвесторов.
  
  — И?
  
  — Самого рассерженного и скандального избили на пороге его дома.
  
  — Это где было — в Лондоне? — (Гэлвин кивнул.) — Почему ты обратил на это внимание?
  
  — По ассоциации с одним делом, которое мы изучали в университете, только и всего.
  
  Кларк представила себе отца Джессики.
  
  — У этого Трейнора большие связи в лондонской полиции.
  
  — Тогда, наверное, не он. Да, так там про Форбса Маккаски?
  
  — Джессика Трейнор попала в аварию. Её нашли на водительском сиденье, но у нас нет уверенности, что за рулём была она.
  
  — Она цела?
  
  — Более или менее.
  
  Гэлвин задумался.
  
  — И Форбс убежал?
  
  — Мы этого не знаем — мы с ним ещё не говорили.
  
  — Для папочки это плохие новости.
  
  — Да, нежелательные.
  
  — Если речь идёт о возможном уголовном преступлении, то это ещё мягко сказано.
  
  Гэлвина явно заинтересовала эта история.
  
  — Мы пока не собираемся передавать это дело вашей конторе, — предупредила его Кларк. — Повторяю, улик у нас нет. К тому же начальство не любит скандалов.
  
  — Я знаю — знаком с вашим шефом. Он всё ещё переживает за будущее Гейфилд-сквер?
  
  — Мы все переживаем.
  
  — Тебе, Шивон, беспокоиться не о чем. Сокращать будут в основном гражданских.
  
  — И что, мне теперь придётся самой печатать циркуляры? Самой снимать пальчики? Может быть, научиться самой делать вскрытие?..
  
  Принесли закуски, и разговор прервался — они принялись за еду. Пока они ждали горячее, Кларк вытащила телефон, собираясь прогуглить Оуэна Трейнора, но Интернет не работал.
  
  — Тут приём ужасный, — сообщил ей Гэлвин. — Даже не верится, что сидишь в центре города.
  
  — Столичного к тому же. — Она захлопнула мобильник. Вернулся официант, спросил, понравилось ли им вино. — Замечательное, — сказала ему Кларк, только теперь заметив, что Гэлвин к своему бокалу не притронулся. Да и с аперитивом он не усердствовал.
  
  — Хочешь сохранить светлую голову? — подколола она его.
  
  — Что-то в этом роде.
  
  Полчаса спустя, когда унесли пустые тарелки, официант спросил, не желают ли они чего-нибудь на десерт. Кларк посмотрела на своего спутника и сказала, что десерт им не нужен.
  
  — Чай? Кофе?
  
  Кларк и Гэлвин переглянулись.
  
  — Кофе можем выпить у меня, — предложил он.
  
  — А широкополосный Интернет у тебя есть? — спросила она.
  
  — И широкополосный Интернет есть, — подтвердил он. Потом после паузы: — Так что, продолжим совещание?
  
  — Продолжим, — сказала Кларк и расплылась в улыбке.
  
  
  В «Оксфорд-баре» Ребус выпил всего одну порцию, потом взял такси и поехал на Гейфилд-сквер забрать свой «сааб». Он знал, что всегда может передумать, но ещё он знал, что не передумает. На Саут-Кларк-стрит горел красный. Если он включит правый поворотник, то скоро окажется дома, но, когда загорелся зелёный, Ребус поехал прямо — в направлении Камерон-Толл и Олд-Далкит-роуд. В это время парковка у больницы была почти пуста, но Ребус притормозил у двойной жёлтой линии и, вытащив из-под пассажирского сиденья табличку «Полиция», положил её на приборный щиток под лобовым стеклом. Сунул в рот мятную жвачку, запер машину и направился в больницу.
  
  Когда он подходил к палате Джессики, дверь открылась. Он узнал Элис Белл. С ней был молодой человек — с всклокоченными волосами, в выцветших мешковатых джинсах и чёрной футболке с V-образным вырезом. Чисто выбритый, глаза светлые, зеленоватые.
  
  — Вы, кажется, прихрамываете, — сказал Ребус, показывая на левую ногу Форбса Маккаски.
  
  — Ногу подвернул.
  
  — А шейной травмы у вас, случайно, нет?
  
  Белл сжала локоть Маккаски.
  
  — Это тот самый полицейский, — сказала она ему.
  
  — Я уже и сам догадался.
  
  Ребус сунул руки в карманы.
  
  — Не могли бы мы поговорить, Форбс?
  
  — О чём?
  
  — О происшествии с Джессикой.
  
  — А со мной-то зачем говорить?
  
  — Мы всегда опрашиваем свидетелей — это помогает составить правильную картину…
  
  — Но меня там не было.
  
  — А ваша нога — простое совпадение?
  
  — Ногу я подвернул несколько дней назад на лестнице, на Грейт-Кинг-стрит.
  
  — Это правда, — тут же подтвердила Элис Белл.
  
  Ребус задумчиво кивнул, переводя взгляд с одного на другую:
  
  — Значит, совпадение. И тем не менее нам бы хотелось кое-что у вас выяснить.
  
  — Сейчас?
  
  — Можно и завтра. Приходите в десять на Гейфилд-сквер.
  
  Маккаски задумался на секунду.
  
  — В десять меня устроит, — решил он наконец.
  
  Ребус протянул ему свою визитку.
  
  — На всякий случай — вдруг возникнут осложнения. Да, кстати, если вам назад в город, то я через пять минут туда еду. Могу подбросить.
  
  — Мы вызвали такси, — сказала Белл.
  
  — Ну, тогда увидимся завтра.
  
  — До завтра, — согласился Форбс Маккаски.
  
  В дверях появился отец Джессики.
  
  — Всё в порядке? — спросил он.
  
  — В полном, сэр, — заверил его Ребус, проводив взглядом направлявшихся к выходу Маккаски и Белл. — Как вы только на ногах держитесь — столько сидеть без сна?
  
  — Я нашёл гостиницу в городе. Через полчаса за мной пришлют машину.
  
  Они вошли в палату.
  
  — Ещё раз здравствуйте, — сказал Ребус, обращаясь к Джессике Трейнор.
  
  — Здравствуйте, — ответила она.
  
  — Очень мило, что друзья навещают вас.
  
  — Да.
  
  — Форбс просто молодец, сам ведь еле ходит — ногу повредил и всё такое.
  
  Она не стала отвечать.
  
  — Вы мне ничего не хотите сказать? — спросил Трейнор.
  
  Ребус пожал плечами:
  
  — Да нет, ничего особенного. Просто если пораскинуть мозгами, то получается, что за рулём, возможно, сидел и не осторожный водитель. — Он повернулся к Джессике. Она по-прежнему лежала на спине, по подушке разметались давно не мытые волосы. — Я так думаю, у него не было страховки или в крови могло что-нибудь обнаружиться. Это, конечно, мелочи. Но вот то, что он скрылся с места происшествия… и пытался запутать следствие…
  
  — Вы хотите сказать — перетащил Джессику на водительское место? — Мышцы на лице Трейнора напряглись. Он подошёл к кровати, наклонился над дочерью. — Так оно и было? Этот маленький говнюк бросил тебя там одну и даже не вызвал «скорую»?
  
  Но Джессика закрыла глаза.
  
  — Его там не было, — едва слышно прошептала она. — Его там не было. Не было, не было.
  
  
  Трейнор проводил Ребуса до главного выхода.
  
  — Мы допросим его завтра утром, — сказал Ребус. — Посмотрим, может, дело и сдвинется с мёртвой точки.
  
  — А если нет?
  
  — Ну, большой беды, слава богу, не случилось. Максимум, что ему можно предъявить, — превышение скорости, если никто из них так и не скажет нам правду… — Ребус помолчал. — Вы знаете, что он сын известного политика?
  
  — Да ну?
  
  Ребус улыбнулся:
  
  — Вы и раньше делали вид, что с трудом припоминаете его имя. Но вы мне представляетесь человеком дотошным. Рискну предположить, что вы наводите справки о всех бойфрендах дочери.
  
  — Ну хорошо, — согласился Трейнор, — допустим, я знаю, кто он такой. И что из этого следует? Хотите прекратить расследование? Советуете мне не поднимать шум?
  
  — Ничего подобного.
  
  — Потому что я знаю, как это бывает с полицией и политиками…
  
  — Только не здесь, сэр.
  
  — Вы уверены?
  
  Ребус кивнул, и Трейнор, казалось, немного расслабился, взгляд его уплыл куда-то мимо Ребуса, глаза помутнели. Потом он моргнул, возвращаясь к действительности, пожал руку Ребусу.
  
  — Постарайтесь поспать, сэр, — посоветовал Ребус. — А в следующий раз купите ей лучше скутер.
  
  Трейнор изобразил улыбку, после чего повернулся и пошёл назад в больницу. Телефон Ребуса завибрировал: послание от Шивон: «Проверь биографию Оуэна Трейнора».
  
  Биографию Оуэна Трейнора? Ребус посмотрел вслед высокой, ладно скроенной фигуре — Трейнор свернул за угол и исчез из виду. Ребус позвонил Кларк, но она не отвечала, тогда он вышел за ограду больницы, выплюнул жвачку и вытащил из кармана пачку сигарет.
  ДЕНЬ ВТОРОЙ
  3
  
  Форбс Маккаски пришёл на несколько минут раньше назначенного. На нём был короткий плащ в военном стиле, а на плече сумка шотландского твида. Ребус провёл его в комнату для допросов, где их уже ждала Шивон Кларк. На столе перед ней лежала папка — та самая, которая была у неё на месте аварии. Она жестом попросила Маккаски сесть против неё. Стула для Ребуса не было, но они это согласовали заранее — он предпочитал стоять у стены, всегда точно напротив допрашиваемого.
  
  — Я инспектор уголовного розыска Кларк. Сержанта Ребуса вы уже знаете.
  
  — Значит, вы его начальница? — удивился Маккаски.
  
  — Да, я здесь старший полицейский.
  
  Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».
  
  — Джессике невероятно повезло.
  
  — Да, я вижу, — сказал он, снова кивнув.
  
  — Счастье, что кто-то проезжал мимо, — вызвали «скорую».
  
  — Да.
  
  — Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.
  
  — Но с ней всё будет в порядке, она сама мне сказала.
  
  — И всё же из-за потери времени её выздоровление затянется, — сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. — В странном для неё месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?
  
  — Сказала, что ей хотелось прокатиться.
  
  — Её отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…
  
  — Может, на дороге было масло.
  
  — На дороге ничего не было — мы проверили.
  
  Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.
  
  — И потом, у нас ещё есть вот это.
  
  — Да, что это? — Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.
  
  — Это её сапожок — его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?
  
  Маккаски чуть выпятил губы и недоумённо покачал головой.
  
  — Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, — очевидному для нас, я хочу сказать, — что Джессика была в машине не одна. И за рулём сидела не она. А после аварии водитель перетащил её на своё место, чтобы всё выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.
  
  Маккаски встретился взглядом с Кларк.
  
  — И вы думаете, что это был я?
  
  — А не вы?
  
  — А Джессика что говорит? — нашёлся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. — Я её навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил её, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у неё слёзы в глазах, когда мы поцеловались?
  
  — Как вы повредили ногу, Форбс?
  
  Вопрос задал Ребус. Маккаски перевёл взгляд на него.
  
  — Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.
  
  — Доктору показывались?
  
  — Ничего, и так заживёт.
  
  — Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?
  
  — Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.
  
  — Не умеете водить? — И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.
  
  — Ваши родители знают, что вы здесь? — прервал повисшую тишину Ребус.
  
  — Нет.
  
  — Вы им говорили про Джессику?
  
  — Нет ещё.
  
  — А её отец — вы с ним ладите?
  
  — Я с ним только вчера познакомился.
  
  — У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. — Ребус подошёл поближе к столу. — Таких людей лучше не сердить.
  
  — Правда?
  
  — Инвестор одной из его компаний начал его поносить почём зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал — так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. — Ребус помолчал. — Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.
  
  — Что?
  
  Впервые с того момента, как Маккаски вошёл в комнату, он задёргался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на неё, и выражение его лица не изменилось. Значит — правду.
  
  — Вы должны ему сказать, что ошиблись, — сказал Маккаски. — Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?
  
  — Не знаю, — сказал Ребус. — Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…
  
  — Я не могу признаться в том, чего не делал.
  
  — И правильно, — сказала Кларк, собирая фотографии. — Ну что ж, похоже, с этим мы разобрались. Нам только нужен ваш адрес — и можете идти.
  
  Маккаски уставился на неё.
  
  — А что потом?
  
  Кларк пожала плечами, закрывая папку.
  
  — Если нам понадобится ещё поговорить с вами, мы дадим вам знать.
  
  Она пододвинула ему лист бумаги и шариковую ручку.
  
  — Пишите адрес.
  
  Пока он писал, она спросила, учится ли он. Он кивнул в подтверждение.
  
  — И какая специализация?
  
  — История искусств.
  
  — Как у Джессики и её подружки.
  
  — Мы все на втором курсе.
  
  — Так и познакомились?
  
  — На вечеринке.
  
  Он закончил писать. Почерк у него был неважный.
  
  — Арден-стрит? — переспросила она.
  
  — Да.
  
  — Это ведь в Марчмонте?
  
  Маккаски кивнул. Кларк и Ребус переглянулись: на той же улице находилась и квартира Ребуса. Он посмотрел на номер дома. В шести домах от него, на противоположной стороне улицы.
  
  — Ещё раз спасибо, что пришли, — сказала Кларк, поднимаясь на ноги.
  
  Маккаски обменялся рукопожатием с обоими детективами, и они вызвали дежурного, чтобы проводил гостя до выхода.
  
  — Ну? — спросила Кларк, когда за парнем закрылась дверь.
  
  — Подружка его покрывает.
  
  — Но в его словах есть смысл: зачем ей это делать?
  
  — Может, она вообще склонна прощать. Он, скажем, приходит к её больничной койке, бормочет нежные слова, взмахивает ресницами — и дальше они выдумывают правдоподобную историю.
  
  Кларк обдумала эту версию, сложив руки на груди и сжав губы в тонкую решительную линию.
  
  — А ты и в самом деле выложил Оуэну Трейнору всё как есть? Когда успел? После маленького визита в «Окс», проглотив пинту-другую пива?
  
  — Я заехал посмотреть, как дела у больной. А Маккаски и Элис Белл как раз выходили от неё.
  
  Кларк укоризненно покачала головой:
  
  — Вот именно таких вещей ты и не должен делать…
  
  Она замолчала — в дверях появился Джеймс Пейдж.
  
  — Чего это не должен делать Джон?
  
  — Ставить на то, что «Рейв Роверс»[8] поднимется в таблице, — не растерялся Ребус.
  
  — Я бы в этом смысле поддержал Шивон. — Пейдж помолчал. — Ну так что у нас с этой аварией?
  
  — Пока не очень продвинулись, — сообщила Кларк.
  
  — В таком случае, может, лучше бросить это дело. Что скажете? Нам тут ничего не светит — так какой смысл тратить силы?
  
  — Её бойфренд, — сказал Ребус, — тот, кто, по нашему мнению, был с ней в машине…
  
  — Да, что с ним?
  
  — Он сын Пэта Маккаски.
  
  — Министра юстиции?
  
  — А министр юстиции у нас ещё и лицо кампании за независимость Шотландии. — Ребус знал отношение своего босса к этой теме — как и всем остальным в отделе, Пейдж ему все уши прожужжал разговорами, как важно для Шотландии оставаться в составе Соединённого Королевства. — Маккаски возглавляет кампанию «Скажи, „да“».
  
  Пейдж немного помолчал, раскладывая эту информацию по полочкам у себя в голове.
  
  — И что у вас на уме, Джон? Звоночек знакомому журналисту?
  
  — Только если найдём что-нибудь убедительное. В противном случае у дела будет явно политическая окраска.
  
  — На том и порешим.
  
  — Постойте, — сказала Кларк. — Вы собираетесь использовать сына, чтобы насолить отцу? По-моему, это не совсем честно.
  
  — Будет вам, Шивон. Мы все знаем, как вы проголосуете.
  
  Кровь прихлынула к щекам Кларк.
  
  — При чём тут…
  
  Но Пейдж уже отвернулся и пошёл прочь.
  
  — Ещё день-два, — бросил он на ходу. — Посмотрим, что вам удастся нарыть.
  
  Кларк уставилась на Ребуса, а он примирительно развёл руками.
  
  — У нас всё равно других дел сейчас вроде как и нет, — сказал он.
  
  — Так эта маленькая комедия, которую ты тут разыграл… — Она показала пальцем в направлении удалившегося Пейджа.
  
  — Я не сомневался, что он на это купится.
  
  — Он, может, и купится, а вот я — нет.
  
  — Ты разочарована во мне, — притворно огорчился Ребус. — Но ты должна признать, что в твоих делах такие персонажи, как Пэт Маккаски и Оуэн Трейнор, фигурируют не часто…
  
  — Понять не могу, как сомнительный бизнесмен вроде Трейнора входит в доверие к лондонской полиции.
  
  — Ну, лондонская полиция сама себе законы устанавливает, Шивон. Так и у нас было прежде.
  
  — И ты явно тоскуешь по тому времени. И чтобы себя потешить, устраиваешь бурю в стакане воды — глядишь, что-нибудь да получится.
  
  — Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.
  
  — И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? — Она с вызовом сплела руки на груди.
  
  — Понимаешь, самое занятное — это как раз буря и есть, — сказал Ребус. — Тебе пора бы уже это усвоить.
  
  
  — Вашего отца нет? — спросил Ребус.
  
  Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг её шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не всё время лежать, глядя в потолок.
  
  — Чего вы хотите? — спросила она.
  
  — Да просто зашёл узнать, как вы себя чувствуете.
  
  — Хорошо.
  
  — Рад слышать.
  
  — А отец сейчас в отеле.
  
  Ребус обратил внимание на телефон в её правой руке.
  
  — С Форбсом сегодня успели пообщаться?
  
  — Две эсэмэски пришло.
  
  — Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.
  
  — Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.
  
  — Просто как в песне, да?
  
  — В какой песне?
  
  — Её теперь не поют, — вздохнул Ребус. Потом показал на её телефон. — Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна — до того как он пришёл на беседу в участок, а другая — после?
  
  Она не ответила на его вопрос.
  
  — Я так и не могу понять, почему вы здесь…
  
  Ребус в ответ пожал плечами.
  
  — Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…
  
  — Какая разница — был Форбс в машине или нет? — Она уставилась на него.
  
  — Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…
  
  — Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.
  
  Ребус опять пожал плечами:
  
  — А ваш отец? Его это не заинтересует?
  
  — Но ведь это его не касается?
  
  — Справедливо. — Ребус смотрел, как она разглядывает экран своего телефона. Может быть, получила новые послания, а может — нет. — Сколько вам придётся здесь пролежать?
  
  — Я ещё не говорила с врачом.
  
  — Вероятно, они посоветуют вам какое-то время держаться подальше от скоростных машин.
  
  На её лице появилась слабая улыбка.
  
  — И от загородных дорог по вечерам, — добавил Ребус. — Западный Лотиан не случайно называют Ничейная земля.
  
  Она посмотрела на него.
  
  — Ничейная земля?
  
  — Там нет ни законов, ни правил.
  
  — Тогда понятно… — Ребус ждал продолжения, но она сжала губы. — Явный признак того, что она проговорилась.
  
  — Джессика, если вам есть что сказать…
  
  — Уходите! — закричала она в тот момент, когда в палату вошла сестра. — Я хочу, чтобы он ушёл! Пожалуйста!
  
  Ребус уже поднял руки, демонстрируя покорность, и вышел в коридор.
  
  Ничейная земля.
  
  «Тогда понятно».
  
  А что именно понятно? Что-то случилось в тот вечер. Ребус мысленно сделал зарубку: позвонить в диспетчерскую на Блистон-Глен — нет ли у них данных о каких-либо происшествиях. Незаконные гонки? Сообщения о местных хулиганах, которые терроризируют туристов?
  
  «Что-то или ничего»,[9] — пробормотал он себе под нос, выходя из больницы и доставая сигарету.
  
  К больничным воротам подъехало чёрное такси, и с заднего сиденья вышел пассажир, собираясь расплатиться с водителем через окно переднего пассажирского сиденья. Серьёзная ошибка приезжих, привыкших к другой системе: в Эдинбурге нужно заплатить, прежде чем выйдешь. Ребус подошёл и встал за спиной Оуэна Трейнора. На Трейноре был вчерашний костюм, но рубашка свежая. Водитель отдал сдачу и чек, Трейнор повернулся — и вздрогнул, увидев Ребуса лицом к лицу.
  
  — Чёрт побери, — сказал он.
  
  — Извините, сэр. Я как раз ухожу.
  
  — Были у Джессики?
  
  Ребус кивнул.
  
  — И?
  
  — Что «и», мистер Трейнор?
  
  — Вы по-прежнему считаете, что за рулём сидел её бойфренд?
  
  — Это одна из гипотез.
  
  — Что ж, может быть, мне она скажет.
  
  У Ребуса на этот счёт имелись сомнения, но он промолчал.
  
  — Вероятно, для всех будет проще, если мы оставим это дело, — предложил Ребус. — Какова бы ни была истина, Джессика стеной стоит за мистера Маккаски.
  
  — Да, но если он так с ней поступил…
  
  — Я серьёзно говорю, сэр: лучше оставить всё как есть. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь совершил безрассудный поступок?
  
  Трейнор уставился на него.
  
  — Вы ведь меня понимаете? — продолжил Ребус.
  
  — Не уверен, — пробормотал Трейнор.
  
  — У вас своеобразная репутация, мистер Трейнор. И мне очень интересно, как вы при этом сумели обзавестись друзьями в лондонской полиции.
  
  — Наверное, я состою в правильных клубах.
  
  Трейнор, обойдя Ребуса сбоку, двинулся ко входу в больницу.
  
  — Это мой город, и здесь действуют мои правила, — бросил ему вслед Ребус.
  
  Но Оуэн Трейнор сделал вид, что не услышал.
  
  
  — Спасибо, что согласились встретиться со мной, — произнёс Малькольм Фокс, поднимаясь из-за столика и протягивая руку Шивон Кларк. — Что вам взять?
  
  — Брайан принял мой заказ. — Она кивнула в сторону стойки.
  
  У кофемашины орудовал владелец кафе, которое находилось всего в сотне ярдов по Лит-уок от Гейфилд-сквер, но никто из копов сюда не заглядывал, насколько знала Кларк. А потому для встреч это место было сравнительно безопасным.
  
  Кларк уселась на скамью напротив Фокса. Они встречались и прежде, но очень редко.
  
  — Я слышала, вы уходите из «Жалоб», — сказала она. — Наверное, это не слишком приятно.
  
  — Да уж, — согласился Фокс и потёр ладонью о скатерть.
  
  Всё та же пресловутая реорганизация, под которую попадали и сотрудники службы внутренней безопасности. Их эдинбургское отделение подлежало сокращению. А кроме того, Фокс отслужил положенный срок, и теперь его возвращали в уголовную полицию, где ему предстояло работать бок о бок с теми, чьи действия он ещё недавно придирчиво расследовал, в отделениях, которые были у него под колпаком: там ему в лучшем случае не будут доверять, в худшем — возненавидят.
  
  Владелец кафе принёс капучино для Кларк и спросил Фокса, не нужно ли ему ещё. Фокс кивнул.
  
  — Чёрный, без сахара, — напомнил он хозяину.
  
  — Отказываетесь подсластить себе пилюлю? — высказала предположение Кларк, чем вызвала ироническую ухмылку.
  
  Она чуть откинулась назад и, повернувшись к окну, принялась разглядывать пешеходов.
  
  — Ну так почему я встречаюсь с врагом? — спросила она.
  
  — Может быть, потому, что вы знаете: я не враг. «Жалобы» существуют для того, чтобы полицейские вроде вас — честные полицейские — могли добиться успеха.
  
  — Спорю, вы уже говорили это прежде.
  
  — И не раз.
  
  Она повернулась к нему. По его лицу всё ещё гуляла ухмылка.
  
  — Вы хотите просить меня об услуге? — предположила она и в ответ получила кивок.
  
  Принесли его кофе, и он прикоснулся кончиками пальцев к краю блюдца.
  
  — Это имеет отношение к Джону Ребусу, — начал он.
  
  — Кто бы сомневался.
  
  — Я должен с ним поговорить.
  
  — Я вам не препятствую.
  
  — Дело вот в чём, Шивон, мне нужно, чтобы он пошёл на откровенный разговор. Но если просьба будет исходить от меня, он, несомненно, пошлёт меня подальше.
  
  — «Просьба»?
  
  — Ну хорошо, приказ. И он по большому счёту исходит не от меня…
  
  — От генерального прокурора? — предположила Кларк. Фоксу едва удалось скрыть, что его порядком удивила её осведомлённость. — Я видела, как она направлялась в вашу сторону на прощальной вечеринке у главного.
  
  — Она доверила мне одну работу.
  
  — По линии «Жалоб»?
  
  — Моё последнее поручение, — тихо сказал он, глядя на блюдце.
  
  — И если вы расстараетесь, то как она вас наградит? Отблагодарит повышением? Переведёт из полицейского планктона в совет директоров?
  
  — У вас здорово получается. — Восхищённый тон Фокса казался искренним.
  
  Теперь Кларк наконец поняла, на что намекал Дэвид Гэлвин за обедом в бистро «Бия». «Как работается со старым спарринг-партнёром? Ходит по струнке? Выполняет распоряжения?»
  
  — Вы и в самом деле думаете, что я поднесу вам на блюде Джона Ребуса?
  
  — Мне нужен не Ребус, а люди, которых он знает или знал. Речь идёт о событиях тридцатилетней давности.
  
  — Саммерхолл?
  
  Фокс помедлил, испытующе глядя на неё.
  
  — Он говорил об этом? — (Она отрицательно покачала головой.) — Так откуда вы знаете? — Но через несколько секунд он сообразил. — Прощальная вечеринка, — сказал он почти самому себе. — Там был Эймон Патерсон. Я видел его с Ребусом.
  
  — Тогда вы знаете о Саммерхолле столько же, сколько и я. Но я до сих пор не понимаю, с какой стати я должна вам помогать.
  
  — Так или иначе мне в конечном счёте придётся задать Ребусу несколько вопросов. Просто я подумал, что щекотливую ситуацию можно сгладить при наличии некоего рефери.
  
  — Рефери?
  
  — Чтобы игра велась по правилам — с обеих сторон.
  
  Она отхлебнула кофе. Раз, потом ещё. Фокс сделал то же самое, чуть ли не в точности повторяя её движения.
  
  — Это должно побудить меня к сотрудничеству? — спросила она.
  
  — Что «это»?
  
  — Вы обезьянничаете для того, чтобы внушить мне, будто главное слово за мной.
  
  Он помолчал, словно обдумывая её наблюдение.
  
  — Когда вы приложились к своей чашке, я приложился к своей — только и всего. Но спасибо за совет — я им воспользуюсь.
  
  Она уставилась на него, пытаясь оценить уровень игры, которая ей предлагалась.
  
  — Кстати, здесь хороший кофе, — добавил он и сделал большой глоток.
  
  Кларк не смогла сдержать улыбку. Она снова принялась разглядывать пешеходов, одновременно обдумывая варианты, которые имеются в её распоряжении.
  
  — Тридцать лет назад — это ведь очень давно, — сказала она наконец.
  
  — Да.
  
  — Есть предположения, что в Саммерхолле что-то случилось?
  
  — Возможно.
  
  — С участием Джона?
  
  — Косвенным. Не думаю, что он недостаточно долго там работал, чтобы в чём-то таком участвовать. Он тогда был молодой и зелёный…
  
  — Вы же понимаете, что он не выдаст тех людей, с которыми работал?
  
  — Если мне не удастся убедить его.
  
  — Желаю удачи, — сказала Кларк.
  
  — Это моя проблема — не ваша. Я просто прошу вас убедить его поговорить со мной с глазу на глаз.
  
  — О чём всё-таки речь? Несколько поддельных показаний? Лжесвидетельство под присягой? Заключённые, которые «случайно оступились и упали» по дороге в камеру? — Она посмотрела на него в ожидании ответа.
  
  — Речь идёт о вещах посерьёзнее, — сообщил он, с крайней осторожностью возвращая чашку на блюдце. — Значит, Ребус ничего вам не рассказывал?
  
  — О Саммерхолле? — Она дождалась его кивка. — Ни слова.
  
  — В таком случае, — сказал Фокс, понизив голос, хотя в кафе, кроме них, никого не было, — вы, вероятно, ничего не слышали о святых?
  
  — Только о музыкальной группе с таким названием.
  
  — Это тоже была группа, только преступная, как я думаю. «Святые Тайного завета» — так они себя называли.
  
  — И что это значит?
  
  — Я не уверен — имеющиеся в прокуратуре материалы, судя по всему, далеко не полны.
  
  — Прямо что-то масонское.
  
  — Возможно, вы недалеки от истины.
  
  — И полицейские из отделения на Саммерхолл-плейс были членами этой организации?
  
  — Они были её единственными членами, Шивон. Если кто работал там в то время в уголовном розыске, значит он был одним из святых Тайного завета…
  4
  
  Ребус сидел в своём «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблёскивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошёл внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задёрнутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придёт. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился — дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась — целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдаёт. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашёл, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.
  
  Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.
  
  Имя мужа стоит первым, но написано её почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чём им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила — сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придётся стоя или сидя жонглировать тарелкой?
  
  «Вот чёрт», — пробормотал он, стряхивая пепел в окно.
  
  — А ну не сорить! — рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.
  
  У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чём свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.
  
  — До инфаркта меня довести хочешь? — притворно возмутился Ребус.
  
  — Старый трюк копов — незаметно подкрасться к подозреваемому.
  
  Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка и открыл дверцу.
  
  — Ты хочешь сказать, что пришёл пешком? — удивился он и вышел из машины.
  
  — Приехал на автобусе. — Кивнув на «сааб», Патерсон спросил: — Предлагаешь развести всех по домам?
  
  — Как во времена Саммерхолла.
  
  — Да ладно, тебе только раз или два пришлось нас всех развозить.
  
  — И очищать заднее сиденье от блевотины.
  
  — Кажется, это другая машина.
  
  — Да, не совсем та.
  
  — Я даже помню ещё, как твоя жена жаловалась, что запах не уходит.
  
  — Пришлось в конце концов продать её со скидкой.
  
  — Машину или жену? — Патерсон подмигнул и похлопал Ребуса по плечу. — Ну, готов навестить инвалида? А то мне показалось, что ты сдрейфил.
  
  — Просто боялся, что придётся мне там солировать.
  
  — Да разве святые это допустили бы? — Ещё один ободряющий хлопок по плечу — и Патерсон направился ко входу в коттедж.
  
  Мэгги Блантайр открыла не сразу. В тёплом, приветливом свете ему показалось, что она совсем не состарилась. Пепельно-светлые волосы падали на её голую шею, плечи у неё, как и раньше, были широкие, а талия узкая. В ушах и на пальцах дорогие с виду украшения и безупречный макияж.
  
  — Мальчики! — сказала она и распахнула руки, чтобы заключить в объятия сначала одного, потом другого. — Скорее в дом с холода.
  
  Тут же на пороге Патерсон получил поцелуй сначала в одну, потом в другую щёку, затем наступила очередь Ребуса. Расцеловавшись с ним, она поймала его взгляд и секунду смотрела ему в глаза, потом провела пальцами по его щеке, стирая помаду.
  
  — Джон, — сказала она, — я так надеялась, что ты придёшь. — Закрыв дверь, она взяла его под руку и повела в дом. — Разоблачайтесь. — Она кивнула на перила лестницы, где уже висело верблюжьего цвета пальто, из кармана которого торчал красный шарф.
  
  — Стефан пришёл? — спросил Патерсон.
  
  — Ты же детектив, — неторопливо проговорила Мэгги, — вот сам и догадайся.
  
  — Я всегда говорил, что верблюжий цвет делает его похожим на продавца подержанных автомобилей. — Патерсон положил на перила свою тёплую куртку.
  
  Ребус долго боролся с собственным пальто, пока Мэгги не помогла ему. Он обратил внимание на подъёмник, прикреплённый к стене у основания лестницы.
  
  — Я не знал, уместно ли принести бутылку, — извинился он.
  
  — Важно, что вы, ребята, пришли, всё остальное — ерунда, — успокоила она Ребуса, снова прикоснувшись к его руке. — Теперь прошу за мной.
  
  Они миновали небольшую столовую и вошли в гостиную. Дод Блантайр, одетый, сидел в обычном с виду кресле, рядом с ним на сервировочном столике стоял стакан с жидкостью оранжевого цвета. С дивана поднялся Стефан Гилмур, переместив стакан с виски из правой руки в левую.
  
  — Здорово, Жиртрест, — сказал он. Они с Патерсоном обменялись рукопожатием, потом наступила очередь Ребуса. — Давненько не виделись, Джон.
  
  — Стефан. — Ребус разглядывал своего старого босса. Тому было немного за семьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. В чёрной футболке, пошитом на заказ пиджаке, плисовых брюках цвета ржавчины и коричневых туфлях-лоферах. Оставшиеся редкие волосы были аккуратно разложены по голове, чтобы максимально прикрыть лысину. Проницательные голубые глаза и здоровый румянец на щеках.
  
  — Ты останешься в городе? — спросил Патерсон.
  
  — Нет, — снисходительно улыбнулся Гилмур, — меня отвезёт мой водитель.
  
  — Водитель? У меня на сегодня тоже водила образовался. — Патерсон махнул рукой в сторону Ребуса.
  
  Потом он направился в угол комнаты, где сидел Дод Блантайр, приветственно стиснул его плечи.
  
  — Ты уж прости, что не встаю. — Одна сторона лица Блантайра обвисла, отчего речь его была не вполне разборчивой.
  
  — Ты молодцом, Дод, — сказал ему Патерсон.
  
  Блантайр кивнул и обратил взгляд на Ребуса.
  
  — Вот он, бродяга, — сказал он. — Я уж думал, пьянство тебя сгубило или ты уехал в какую-нибудь Испанию.
  
  — Много работы, — извинился Ребус, виновато пожав плечами.
  
  — Ну, раз уж мы тебя залучили, не дадим тебе умереть от жажды. Мэгги!
  
  Она открыла шкафчик с бутылками. Ей, по-видимому, наперёд было известно, что Патерсон будет пить «Хайленд-Парк».[10]
  
  — Тебе то же, Джон?
  
  — Мне, пожалуй, стаканчик вот этого. — Ребус кивком показал на стакан Блантайра.
  
  — С тремя порциями водки или без?
  
  — Без.
  
  — Дод сам знает, что ему лучше не пить.
  
  Она принялась наливать сок из литровой картонки.
  
  — Доктора хотят изгнать из жизни все радости, — пожаловался Блантайр.
  
  И опять Ребусу пришлось напрячься, чтобы разобрать, что говорит его старый коллега.
  
  — Рассаживайтесь, — приказала Мэгги, раздавая стаканы. Для троих мужчин на диване едва хватило места. Мэгги устроилась на свободном кресле. — Ну, за нас, — сказала она, поднимая стакан и обращаясь ко всем присутствующим. Но, поняв свою ошибку, тут же подошла к мужу, вложила ему в руку стакан и поддержала, пока он пил через соломинку. Когда у него по подбородку потянулась оранжевая ниточка, она отёрла её тыльной стороной пальца, сверкнув кольцом.
  
  — Хорошо, что вы все пришли, — сказала она, снова садясь. — Верно я говорю, Дод?
  
  — Да, — подтвердил он. — Святые Тайного завета…
  
  — Давненько я не слышал этих слов, — разулыбался Стефан Гилмур.
  
  — Это потому, что ты теперь вращаешься в других кругах, — напомнил ему Патерсон. — Футболисты, кинозвёзды…
  
  — Не так часто, как ты думаешь.
  
  — Но твой отель в Дубае по-прежнему действует?
  
  — Ну, это как подушка безопасности и на случай финансовых песчаных бурь, — сказал Гилмур.
  
  Ребус, сидевший по другую сторону дивана, не мог толком видеть своего прежнего босса, не наклонившись вперёд. Гилмур в Саммерхолле был инспектором, Патерсон и Блантайр — сержантами, а Ребус всего лишь констеблем, как и другой новичок Фрейзер Спенс. Но Спенс погиб десять лет назад в Греции, попал в аварию на мотоцикле. На его похоронах четверо оставшихся святых и встречались в последний раз.
  
  — Ты о чём думаешь, Джон? — спросила Мэгги Блантайр, покручивая белое вино в бокале.
  
  — Я думаю, что не стоило мне приезжать на машине. — Он выразительно посмотрел на свой апельсиновый сок.
  
  — Оставь ты её здесь — завтра заберёшь.
  
  Но Ребус не поддался соблазну.
  
  — Говорят, ты всё ещё работаешь? — сказал Дод Блантайр.
  
  — Какое-то время был в отставке — работал на гражданской должности в отделе по расследованию глухарей…
  
  — Это тот отдел, который был организован Грегором Магратом?
  
  — Теперь отдел закрыли, я подал на восстановление, и мне повезло.
  
  — В строймаркеты «Би энд Кью» тоже набирают старикашек, — пошутил Патерсон.
  
  — Джон всегда был трудягой, — сказал Блантайр.
  
  — А удар, случайно, на твою память не повлиял, Дод? — с ухмылкой спросил Патерсон. — Джон всегда был ленивый сукин сын. — Он повернулся к Ребусу. — Ну-ка, поддержи меня, Джон!
  
  — Ты путаешь Джона с беднягой Фрейзером, — вмешался Гилмур. — Это Фрейзер всегда исчезал и шлялся по магазинам.
  
  — Ой ли? — Патерсон нахмурился, силясь напрячь память.
  
  — Жиртресту больше виски не давать, — предупредил жену Блантайр. — У него и так с головой плохо.
  
  Немного посмеялись, снова выпили. Ну, это ещё ничего, подумал Ребус. Правда, он знал этих людей — их настроение могло измениться в одну минуту.
  
  — А евангелие у кого-нибудь сохранилось? — спросил Гилмур, выбрав момент, когда ненадолго воцарилась тишина.
  
  — Не помню, что с моим случилось, — сказал Блантайр. — Мэгги думает, что оно попало в мусорный контейнер, когда мы вычищали гараж.
  
  — Жаль, жаль.
  
  Блантайр посмотрел на Гилмура.
  
  — Ты-то рад, что вовремя ушёл, — заработал больше денежек, чем все мы вместе.
  
  — Сколько у тебя сейчас гостиниц, Стефан? — спросила Мэгги.
  
  — Они не совсем мои. Я, похоже, добился того, что возглавил компанию.
  
  — И всё же сколько?
  
  — По последним подсчётам, семнадцать.
  
  — Наверно, гребёшь премиальные мили от авиакомпаний.
  
  — Да, я на короткой ноге с персоналом в Эмиратах.
  
  Она улыбнулась, словно от души радуясь за него.
  
  — По-прежнему встречаешься с этой моделью?
  
  — Она не модель, она работала на телевидении.
  
  — Ну, это почти то же самое — нужно иметь лицо и фигуру.
  
  Гилмур задумчиво кивнул.
  
  — Мы по-прежнему вместе, — подтвердил он. — Хотя и не женаты.
  
  — Мы читали про тебя в газетах — про весь этот сыр-бор, связанный с референдумом.
  
  — «Стефан Гилмур говорит, „нет“», — процитировал Патерсон. — Рассчитываешь получить титул?
  
  — Ты же вроде с этим твоим приятелем-футболистом собирался купить стадион «Тайнкасл» — передумали? — полюбопытствовал Дод Блантайр.
  
  — Ну что вы мне тут допрос устроили, — жалобным голосом проговорил Гилмур. — Мы-то с вами знаем, в какой кошмар могут превращаться допросы. — Он ностальгически улыбнулся и отхлебнул из стакана.
  
  — Расскажи про себя, Джон, — обратилась Мэгги к Ребусу. — С Роной ведь ты расстался? У тебя одна дочь?..
  
  — Не трогай его, — сказал Блантайр жене. И доверительно сообщил Ребусу: — Слишком много мыльных опер, Джон, вот в чём беда.
  
  — Ну, я, пожалуй, поставлю пироги в духовку, — сказала Мэгги, поднимаясь на ноги. Её муж кивнул.
  
  — Пироги? — переспросил Патерсон.
  
  — Дод решил, что это будет в тему. Он всегда говорит, что в своё время вы, ребята, года два сидели на одних пирогах.
  
  — Похоже на то. — Паттерсон похлопал по животу, но не своему, а Ребуса. — Джон и Фрейзер бегали их покупать.
  
  — Тогда я оставлю вас на минутку. — Она подошла к мужу и поцеловала его в лоб, а уж тогда направилась на кухню.
  
  Как только она вышла, Блантайр попросил закрыть дверь. Стефан Гилмур поспешил выполнить его просьбу.
  
  — Вы, все трое, подойдите ко мне, — сказал Блантайр. И три гостя приблизились к его креслу. — Я не хочу говорить громко.
  
  — Что происходит, Дод? — спросил Гилмур тоже вполголоса.
  
  — В последние несколько раз, когда я был у лекарей, Мэгги я с собой не брал. Поэтому она не знает, что дела мои плохи. Причина не только в ударе. Моторчик совсем износился.
  
  — Сочувствую, старина, — сказал Патерсон.
  
  — Мне осталось несколько месяцев. По крайней мере, я на это надеюсь. Но до меня доходят слухи, что они могут оказаться совсем не такими приятными, как хотелось бы. — Он оглядел каждого из них. — Элинор Макари вышла на тропу войны.
  
  — Макари? — переспросил Гилмур.
  
  — Генеральный прокурор Шотландии, — просветил его Ребус.
  
  — Она намерена пересмотреть дело Сондерса.
  
  — На кой чёрт ей это нужно?
  
  — На тот, что она это может. Закон теперь разрешает повторно привлекать за одно и то же преступление, если ты ещё не в курсе.
  
  — Не в курсе, — признался Гилмур.
  
  — Не то чтобы разрешает, — счёл необходимым уточнить Ребус. — Но в некоторых случаях можно потребовать провести новое расследование.
  
  — Но это было тридцать лет назад, — возразил Гилмур. — Не думают же они, что мы помним…
  
  — Ну, вопросы задавать им это не помешает. — Патерсон повернулся к другу. — Представляешь свою фотографию в газетах, Стефан? Но не под ручку с телезвездой, а рядом с Билли Сондерсом анфас и в профиль.
  
  — А жив ли он вообще — Сондерс? — спросил Гилмур.
  
  — Макари не уцепилась бы за него, будь он мёртв, — сказал Блантайр и добавил: — В горле что-то пересохло, может мне кто-нибудь…
  
  Патерсон поднял стакан и, согнув соломинку под нужным углом, дал Блантайру напиться. Гилмур тут же достал чистый платок из кармана, чтобы вытереть бедняге подбородок.
  
  — И что будем делать? — спросил он.
  
  — Просто я вас, ребята, предупреждаю, — сказал Блантайр. — Мне что — через несколько месяцев мне будет всё равно. Но вот вам нужно быть начеку…
  
  Гилмур повернулся к Ребусу:
  
  — Ты единственный из нас, кто ещё при делах, Джон. Можешь узнать, что там происходит?
  
  — Попытаюсь, — согласился Ребус.
  
  — Только по-тихому, а то кто-нибудь догадается, что ты пытаешься спрятать концы в воду, — добавил Патерсон.
  
  — Концы в воду? — машинально переспросил Ребус как раз в тот момент, когда вернулась Мэгги.
  
  — Ой! — испуганно вскрикнула она при виде троих гостей, тесно обступивших её мужа. — Что случилось?..
  
  — Я в норме, — заверил её Блантайр. — Попил немножко.
  
  — Как вы меня напугали, — сказала она, прижав руку к груди, и потом уже спокойно добавила: — Ещё минут пятнадцать — и пироги готовы, а сейчас мне нужно выйти покурить.
  
  — Я с тобой, — сказал Ребус. Он встретился глазами с Додом Блантайром. — Если никто не возражает…
  
  — Не возражает, — после секундного колебания разрешил Блантайр.
  
  Вслед за Мэгги Ребус через маленькую кухню вышел в садик позади дома. На мощёной площадке стояла садовая мебель, укрытая до лучшей погоды, дальше — заплатка газона. Мэгги закурила сигарету и передала свою золотую зажигалку Ребусу. Поёжившись, обхватила себя руками — холодно.
  
  — Принести тебе пальто? — спросил он.
  
  Но она покачала головой.
  
  — В доме у нас, как правило, слишком жарко. Дод любит, чтобы было тепло.
  
  — Как вы — справляетесь?
  
  — А что ещё остаётся? — Она убрала со лба прядь волос.
  
  — Достаётся тебе, наверное.
  
  — Мы можем переменить тему?
  
  — Как скажешь.
  
  Она задумалась.
  
  — Хотя нет. Давай продолжим эту тему: почему вы все сегодня здесь?
  
  — Не уверен, что понимаю тебя.
  
  — Когда вы вчетвером собирались вместе?
  
  — Когда хоронили Фрейзера.
  
  — А было это десять лет назад. Так почему вдруг теперь? — Она протестующе подняла руку. — Только не надо пудрить мне мозги. — Она шагнула к нему, и он ощутил запах её духов. — Это потому, что он умирает, верно? Он умирает и надеется скрыть это от меня?
  
  Она увидела ответ в его глазах и отвернулась. Потом глубоко затянулась и выдохнула через ноздри — её лицо заволокло дымом.
  
  — Мэгги, — начал он, но она только качала головой.
  
  Наконец она шумно вздохнула и попыталась взять себя в руки.
  
  — Ты живёшь всё по тому же адресу, куда я на Рождество отправляю открытки? — спросила она.
  
  — Да.
  
  — Не захотел сниматься с места? Думал, что Рона вернётся?
  
  — Да нет, в общем-то. — Он переступил с ноги на ногу.
  
  — Мы не любим рвать связи с прошлым, так уж мы устроены, да? Дод часто вспоминает Саммерхолл. Иногда мне кажется, что ему нужен священник, а не жена. — Она увидела его взгляд и подняла руку. — Ни в какие душераздирающие подробности он меня не посвящает. Какие времена, такие и правила, что скажешь?
  
  — Да, наверно, именно так мы и успокаиваем себя. — Ребус внимательно разглядывал горящий кончик сигареты.
  
  — Но что-то его взволновало — и не просто суровая правда, что он умирает, разве нет? Это как-то связано со святыми?
  
  — Лучше спроси у него.
  
  Она улыбнулась:
  
  — Я спрашиваю у тебя, Джон. У моего старого дружка. — Не дождавшись ответа, она подалась вперёд и прижалась к его губам. Потом пальцем стёрла следы помады. — Он ничего не узнал, — сказала она тихим шёпотом. — Если только ты ему не сказал.
  
  Ребус покачал головой, но промолчал.
  
  — Вы были совсем мальчишки — все вы. Мальчишки, которые играли в ковбоев. — Она другим пальцем провела по его щеке и шее.
  
  — А кем была ты, Мэгги? — спросил он, пока она разглядывала контуры его лица.
  
  — Я-то какая была, такая и есть, Джон. Ни больше ни меньше. А вот ты…
  
  — Ну, меня стало явно больше.
  
  — Но ещё ты и выглядишь печальнее. Вот я и спрашиваю себя: почему ты считаешь, что тебе необходимо продолжать работу?
  
  — Так каким я был в молодости?
  
  — Ты был словно под напряжением.
  
  — Слава богу, рубильник выключили.
  
  — Я не уверена. — Затянувшись напоследок, она выбросила окурок в ближайший цветочный горшок. — Пойдём-ка в дом, а то они развяжут языки. Конечно, вы, святые, друг другу доверяете…
  
  Ребус докурил сигарету и положил окурок в тот же горшок, что и она.
  
  — Это просто придуманное название, — объяснил он. — Оно ничего не значит.
  
  — Попробуй сказать это Доду. — Она помедлила у двери, повернула ручку. — Послушать Дода, так вы все сошли со страниц комикса про супергероев.
  
  — Что-то я не помню супергероев, которые обжирались бы пирогами, — возразил Ребус.
  
  — Ну, ты, наверно, и трусы поверх брюк не носишь, — согласилась она. — Разве только я чего-то не знаю…
  
  
  Дом Патерсона с обеих сторон примыкал к другим таким же викторианским домам на Ферри-роуд. Большинство соседей сдавали внаём комнаты, переделав садик в миниатюрную парковку Но перед домом Патерсона сохранились большие деревья и живая изгородь из остролиста. Он уже семь лет как овдовел, но, судя по всему, ужиматься не собирался.
  
  — Детишки меня изводят, — признался он Ребусу в «саабе». После выпитого его клонило в сон, фразы то и дело повисали незаконченными. — Можно купить где-нибудь современную квартирку — и никаких хлопот, но мне здесь нравится.
  
  — Вот и я такой же, — сказал Ребус. — Две пустые комнаты, которые мне ни на что не нужны.
  
  — Ты приближаешься к нашему возрасту — перемены нам уже ни к чему. Посмотри на беднягу Дода — никто не знает, что ждёт за поворотом. Лучше оставить всё как есть и не слишком… — Он не смог найти подходящего слова, а потому просто покрутил руками.
  
  — Обрастать вещами? — предложил подсказку Ребус.
  
  — Да, вроде того. — Патерсон шумно выдохнул. — Но смотри-ка, вон Стефан-то неплохо себя обеспечил, а? Миллионы в банке, летает по всему миру. — Ребус кивнул. — А Мэгги всё ещё красотка — тут Доду повезло.
  
  — Это точно.
  
  — Она, как прежде, хороша и… — Патерсон замолчал, нахмурился. — Есть какой-то стих — не могу вспомнить. Хороша и ещё что-то, а потом, кажется, и ещё что-то.
  
  — Ну, жду с нетерпением.
  
  Патерсон посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд.
  
  — Бесчувственный ты мужик, Джон. Всегда таким был. Я не хочу сказать… — Он задумался на секунду. — Что я хочу сказать?
  
  — Бесчувственный — в смысле высокомерный? — предположил Ребус.
  
  — Нет, не то. Просто ты не любил показывать чувства — боялся, что тебя будут жалеть.
  
  — А я этого не хотел?
  
  — Не хотел, — согласился Патерсон. — Мы же бойцы — все мы. Все, кто тогда поступал в полицию, — мы университетов не кончали. Но если у кого из нас мозги были на месте, то можно было дослужиться до инспектора… — Он замолчал, глядя прямо перед собой в лобовое стекло. — Приехали.
  
  — Я знаю.
  
  Патерсон уставился на него.
  
  — Откуда знаешь?
  
  — Потому что мы уже пять минут стоим перед твоим домом. — Ребус протянул руку Патерсону. — Рад был тебя повидать, Жиртрест.
  
  — Ну, ты доволен, что пошёл с нами?
  
  — Не уверен.
  
  — А то, о чём говорил Дод, — как ты думаешь, получится у тебя?..
  
  — Может быть. Но никаких обещаний.
  
  Патерсон отпустил руку Ребуса.
  
  — Ты хороший парень, — сказал он, словно только сейчас пришёл к этому мнению. Потом он распахнул дверцу и попытался выйти.
  
  — Если отстегнёшь ремень, будет проще, — напомнил ему Ребус.
  
  Ещё секунда-другая — и Патерсон освободился. Он, пошатываясь, пошёл по тропинке к дому. Зажёгся уличный сенсорный фонарь, и Патерсон, не поворачивая головы, махнул Ребусу, мол, всё в порядке, теперь он дойдёт. Ребус улыбнулся устало, включил первую передачу и мысленно попытался проложить простейший путь домой.
  
  На дорогу под песни Мика Тейлора у него ушло двадцать минут; светофоры, казалось, услужливо включали зелёный при его приближении. Задребезжал мобильный телефон в его кармане, но он припарковался у своего дома и только тогда прочёл сообщение от Шивон Кларк.
  
  «Можем поговорить?»
  
  Ребус позвонил ей, не выходя из машины. Она ответила сразу же.
  
  — Что случилось? — спросил он.
  
  — Я несколько раз подъезжала к твоему дому — не хотела по телефону.
  
  — Не хотела что?
  
  — Посредничать.
  
  Ему показалось, что он неправильно понял.
  
  — Посредничать?
  
  — Передать просьбу Малькольма Фокса. Он нижайше просит тебя уделить ему некоторое время завтра или в ближайшие дни.
  
  — И боится обратиться ко мне напрямую?
  
  — Что-то в этом роде.
  
  — А ты посредничаешь, потому что…
  
  — Потому что иногда присутствие дружелюбного лица помогает избежать неприятностей. — Она помолчала. — Но я знаю, что ты так или иначе скажешь ему «нет».
  
  — Скажу «нет»?
  
  — Он работает в «Жалобах», Джон, а по тебе будто ток течёт — ещё плюнешь ему в физиономию!..
  
  Ток течёт… Он вспомнил слова Мэгги: «Ты был словно под напряжением…»
  
  — В этом есть доля правды, — сказал он.
  
  — Так что мне ему сказать? Только имей в виду: я хрупкий цветок.
  
  — Ты несёшь бог знает что, инспектор Кларк.
  
  — Но ты собираешься сказать «нет»?
  
  — Я скажу завтра, во втором зале «Окса» в полдень.
  
  Последовало молчание.
  
  — Ты всё ещё здесь? — спросил он.
  
  — Не уверена.
  
  — Завтра в двенадцать, повторил он.
  
  — И всё?
  
  — И всё.
  
  Я теперь не усну, пока ты мне не скажешь почему. — Она снова помолчала. — Ты как будто уже знал.
  
  — Знал?
  
  — Знал, что он тобой интересуется, — продолжила она. — Но как это может быть?
  
  — Фокусники никогда не выдают своих секретов, Шивон.
  
  — Ты знаешь, что это связано с Саммерхоллом? И святыми Тёмных заповедей?
  
  — Тайного завета, — поправил её Ребус.
  
  — Так ты знаешь? — гнула своё она.
  
  — Есть кое-что, чего я не знаю…
  
  — И что это?
  
  — На этой завтрашней встрече ты на чьей стороне будешь — на его или на моей?
  
  — А ты как думаешь?
  
  — Может, тебе лучше вообще там не появляться.
  
  — Но кто тогда остановит тебя, если ты захочешь двинуть ему между глаз?
  
  — Не захочу, Шив… Мне интересно, что он скажет.
  
  — Это связано с человеком но имени Билли Сондерс.
  
  — Кто бы сомневался, — сказал Ребус, отключил телефон и вышел из машины.
  ДЕНЬ ТРЕТИЙ
  5
  
  В двенадцать часов следующего дня Ребус сидел с пинтой индийского светлого за столиком в углу. «Оксфорд-бар» состоял из двух залов: в одном была барная стойка, а в другом — столики и стулья. В этом втором зале вдоль стен стояли переделанные церковные скамьи. Здесь горел угольный камин, тянуло дымком, в котором после утренней уборки улавливался привкус хлорки. Большое окно выходило на Янг-стрит, но естественный свет был какой-то судорожный. Ребус отхлебнул пару раз из стакана. Во втором зале никого не было, да и в первом — только барменша Кристи за стойкой, а компанию ей составляли теленовости. Когда входная дверь с шумом отворилась, Ребус слегка улыбнулся — ну конечно, Малькольм Фокс пунктуален, должность обязывает. Он увидел Ребуса и направился к его столику. Отодвинул стул и сел, не удосужившись выяснить, будет ли замечена его рука, протянутая для рукопожатия. В дверях возникла Шивон Кларк, показала пальцем на стакан Ребуса. Он мотнул головой, и она направилась к стойке, а несколько секунд спустя появилась с двумя стаканами пузырящейся воды.
  
  — Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказал Малькольм Фокс, суетливо располагая стакан с водой на подставке для пива. Кларк молча села на скамью рядом с Ребусом, но на равном расстоянии от обоих мужчин. — Позвольте узнать: почему здесь.
  
  — Есть старая эдинбургская традиция — заключать сделки в пабах, — объяснил Ребус. — А кроме того, это показывает степень вашей заинтересованности.
  
  Фокс посмотрел на него:
  
  — В каком смысле?
  
  — Вы могли бы встретиться со мной официально — вызвать меня в управление. Но согласились встретиться на моей территории. А это означает, что вы очень заинтересованы, до крайности.
  
  Фокс решил оставить это без комментариев.
  
  — Я здесь по поручению генерального прокурора. Она решила заново открыть некоторые старые дела.
  
  — Поскольку правило о запрете повторного преследования по одному и тому же делу утратило силу.
  
  — Верно.
  
  — И она нацелилась на Билли Сондерса?
  
  — Для начала.
  
  Ребус повернулся к Кларк:
  
  — Что он успел тебе рассказать?
  
  — Тридцать лет назад, — ответила Кларк, — Сондерс был привлечён за нанесение телесных повреждений, приведших к смерти. Дело рассыпалось. Позднее он отбывал срок за другое преступление и признался сокамернику в своей вине. Последствий он не опасался, потому что повторно привлечь его было нельзя.
  
  — А теперь можно, — добавил Фокс.
  
  — Так чего же ждёт Элинор Макари? — спросил Ребус.
  
  — Дело против Сондерса рассыпалось из-за действий саммерхоллского отдела уголовной полиции. Свидетельские показания были подтасованы, допросы проводились кое-как…
  
  — Помнится, наш инспектор взял на себя всю ответственность за просчёты.
  
  — Вы имеете в виду Стефана Гилмура? Да, в итоге. Но поговаривали, будто таким образом он хотел закрыть это.
  
  — Закрыть что?
  
  — Билли Сондерс был вашим осведомителем. Вы решили, что вам от него будет больше пользы на улице, чем за решёткой. Убил он мерзавца по имени Дуглас Мерчант, который проводил время с любовницей Сондерса. В Саммерхолле все вздохнули с облегчением: дескать, одним подонком меньше. И вы постарались, чтобы обвинение против вашего человечка не склеилось.
  
  — Никто этого не доказал.
  
  Из чего я делаю вывод, что никто и не пытался. Стефан Гилмур подал в отставку, потом отделение расформировали, и за дело взялись бульдозеры. Ни тебе Саммерхолла. ни святых Тайного завета.
  
  — И что тут смешного? — спросил Ребус у Фокса, который не сумел скрыть ухмылку.
  
  — Вам не кажется, что это перебор? Кто додумался так себя назвать?
  
  Ребус пожал плечами:
  
  — Это было ещё до того, как я поступил в Саммерхолл.
  
  — Значит, в семидесятые или, может, даже в шестидесятые?
  
  Ребус снова пожал плечами и вместо ответа спросил:
  
  — Что вы рассчитываете получить от всего этого, если не считать зачёта от генерального прокурора?
  
  — Дело изучается заново. Те улики, которые ещё есть в наличии, будут пересмотрены. Допросы основных участников…
  
  — Я не об этом спросил.
  
  — Мне дали задание, и я его выполняю, — заявил Фокс.
  
  — У Джорджа Блантайра был удар — идите и допросите его, желаю вам удачи. А Фрейзер Спенс погиб десять лет назад.
  
  Фокс кивнул, давая понять, что для него это не новость.
  
  — Но вы-то никуда не делись, — спокойно проговорил он. — И Стефан Гилмур, и Эймон Патерсон. И другие, связанные с этим делом.
  
  — Билли Сондерс?..
  
  — У него частное такси. — Фокс помолчал. — Никогда с ним не сталкивались?
  
  — В последние четверть века — нет.
  
  — Это можно проверить, — предупредил Фокс.
  
  — Проверяйте. — Ребус облокотился на столешницу и подался вперёд. — Ничего, кроме пыли и паутины, вы не найдёте.
  
  — Я правильно понимаю, что вы сообщите вашим бывшим коллегам о нашем разговоре и моем намерении связаться с ними?
  
  — Они вам скажут, что вы попусту тратите не только время, но ещё и деньги налогоплательщиков.
  
  Фокс словно не услышал его слов.
  
  — Адрес Джорджа Блантайра у меня, кажется, есть. Стефана Гилмура найти будет легко — его имя всё время мелькает в газетах. — Он помолчал. — А Эймон Патерсон по-прежнему живёт на Ферри-роуд?
  
  — Насколько мне известно.
  
  — Вряд ли он куда переехал с прошлого вечера. — Фокс поймал взгляд Ребуса. — Я провёл разведку, — пояснил он. — Видел, как вы его высаживали. Рад, что вы по-прежнему дружите. — Фокс снова помолчал. — Когда открывали дело Сондерса, вы только-только появились в Саммерхолле, верно?
  
  — Месяцев шесть-семь.
  
  — Самый молодой из святых?
  
  — Да.
  
  — Из чего я заключаю, что вы, вероятно, в этом не участвовали: Гилмур и другие ещё не поняли, насколько вам можно доверять.
  
  — Так ли? — Ребус откинулся на спинку, и скамья под ним жалобно скрипнула.
  
  — Вы сейчас только-только вернулись в полицию. Расследование такого рода может сильно подпортить…
  
  — Иными словами, если я согласен вам помогать, то меня не будут рассматривать как соучастника?
  
  — Я не могу вам давать обещаний такого рода. — Но, судя по тону Фокса, он имел в виду прямо противоположное.
  
  — А от меня всего-то и требуется — заложить моих старых друзей?
  
  — Этого я не прошу.
  
  — Таких, как вы, Фокс, ещё поискать. И позвольте сказать вам кое-что — что мне совершенно точно известно. — Ребус встал. — Ваша песенка в «Жалобах» практически спета. А это значит, что скоро вы окажетесь среди таких, как я… так что вам предстоят весёлые времена, инспектор. Я надеюсь, вы не против немного поработать локтями…
  
  — Это угроза?
  
  Ребус не дал себе труда ответить. Он надел куртку. Стакан с пивом, которое он не допил и наполовину, остался стоять на столе.
  
  — Официальные допросы начнутся через день-два, — сообщил Фокс. — И можете не сомневаться, они будут жёсткими и пойдут под запись. — Он повернулся, чтобы проводить взглядом Ребуса, который спустился по двум ступенькам в первый зал и вышел на улицу.
  
  На несколько мгновений за столом воцарилось молчание, затем Фокс надул щёки и выдохнул.
  
  — Я бы сказала, что всё прошло неплохо, — подытожила Шивон Кларк.
  
  — Ну, поскольку мы с ним не сошлись в рукопашной, готов с вами согласиться.
  
  Кларк поднялась на ноги. Фокс спросил, не подвезти ли её, но она отказалась.
  
  — Пешком быстрее. К тому же очищу нос от паров.
  
  — Пивных?
  
  — Тестостероновых, — поправила она его.
  
  — В любом случае спасибо за помощь.
  
  — Да мне и делать-то ничего не потребовалось.
  
  — Вы привели сюда Ребуса.
  
  — Долго уговаривать его мне не пришлось.
  
  Фокс взвесил её слова.
  
  — Возможно, Эймон Патерсон его предупредил…
  
  Кларк протянула руку, и Фокс пожал её.
  
  — Удачи, — сказала она.
  
  — Вы это всерьёз?
  
  — До известной степени.
  
  Оставшись в зале один, Фокс заметил, что его стакан стоит не точно по центру подставки. Он принялся медленно и нудно его выравнивать.
  
  
  Ребус надолго застрял на перекрёстке с Норт-Касл-стрит — успел выкурить сигарету и набрать домашний номер Эймона Патерсона.
  
  — Это Джон, — сказал он, когда Патерсон снял трубку.
  
  — Неплохо провели вчера вечёрок, а? Ещё раз спасибо, что подвёз.
  
  — Я разговаривал с Малькольмом Фоксом.
  
  — Это кто такой?
  
  — Работает в «Жалобах», следовательно, цепной пёс Макари.
  
  — Быстро они разворачиваются.
  
  — Он нас всех держит под прицелом. Думает, мы развалили дело Сондерса, чтобы не потерять хорошего осведомителя.
  
  — Как будто мы на такое способны.
  
  — Но суть ведь не в этом?
  
  — Ты что имеешь в виду, Джон?
  
  — Я имею в виду, что было что-то ещё — что-то такое, отчего все вы скрытничали. Когда я проходил мимо, дверь закрывалась… Когда я входил в бар, вы замолкали…
  
  — Не придумывай.
  
  — Придумываю я или нет, вам придётся иметь дело с Фоксом. И хотя он, может, с виду похож на большого плюшевого медведя, но у него острые когти, и он всю жизнь их затачивал.
  
  — Да с какой стати нам с ним разговаривать?
  
  — С той, что Элинор Макари наделила его всеми необходимыми полномочиями. Он уже начал ворошить материалы тридцатилетней давности. Когда он начнёт всех обзванивать, то будет хорошо подготовлен.
  
  — Ты же сам сказал, Джон, прошло тридцать лет… Может, никто из нас и не помнит тех дел.
  
  — Сомневаюсь, что это удачный способ защиты, Эймон. Если он зацепится за что-нибудь… — Ребус помолчал. — Поэтому позволь спросить тебя напрямик: есть ему за что зацепиться?
  
  — Ты же был с нами, Джон. Ты знаешь, как мы работали.
  
  — Я знаю далеко не всё. — Ребус увидел, как Шивон Кларк вышла с Янг-стрит, заметила его, помахала. — Если захочешь, чтобы я знал больше, я с удовольствием выслушаю. Тогда, возможно, мне удастся помочь.
  
  — Джон…
  
  — Подумай на досуге, — отрезал Ребус и отключился. Потом сказал Кларк: — Ну, привет.
  
  — Я хотела пройтись пешочком до Гейфилд-сквер. Тебе тоже туда?
  
  — Почему бы и нет?
  
  Они осторожно пересекли перекрёсток и пошли дальше по Хилл-стрит.
  
  — Ну и что ты думаешь? — спросила она наконец.
  
  — Ты же меня знаешь, Шивон, я никогда особо ни о чём не думаю.
  
  — Но ты, похоже, задел его за живое: это задание — только отсрочка, рано или поздно его всё равно отправят тянуть лямку в угрозыске. — Она помолчала. — Ты не сердишься, что я оказалась в роли посредника? — (Он в ответ пожал плечами.) — Вообще-то, — поправилась она, — Фокс использовал слово «рефери».
  
  — Мы были молодыми ребятами, Шивон, ничем не отличались от других в тогдашней уголовной полиции.
  
  — Только вот у вашей группы было название.
  
  — Я был там меньше других. Когда мы отправлялись на задание, ставили одну запись в магнитолу — песню «Святые идут». Её «Скидс»[11] пели. Это был обязательный ритуал.
  
  — А если ты вдруг забывал поставить?
  
  — Кто-нибудь выражал недовольство — обычно Гилмур.
  
  — Он сейчас девелопер?
  
  — Занимается в основном отелями. Организовал бизнес совместно с одним известным футболистом.
  
  — Ворочает миллионами?
  
  — Так говорят.
  
  — Я видела постеры его кампании «Скажи, „нет“» … Ты с ним поддерживаешь отношения?
  
  Ребус остановился и повернулся к ней.
  
  — Я видел его вчера вечером.
  
  — Вот как?
  
  — В доме Дода Блантайра.
  
  — Та самая встреча, на которую тебя зазывал твой приятель Жиртрест?
  
  Ребус кивнул, сверля её взглядом.
  
  — Можешь доложить об этом Фоксу, если хочешь. Он сразу сделает стойку: паническая сходка святых.
  
  — А это так?
  
  Ребус потёр подбородок.
  
  — Даже не знаю, — честно признался он. — Поводом было желание проведать Блантайра.
  
  — Потому что у него случился удар?
  
  — До него дошли известия о Макари. И они хотят, чтобы я разнюхал всё, что удастся.
  
  Кларк понимающе кивнула:
  
  — Поэтому ты и согласился встретиться с Фоксом. А твой недавний телефонный звонок…
  
  — Предупреждение Патерсону, — подтвердил Ребус.
  
  Он зашагал дальше, и Кларк пришлось его догонять.
  
  — Ты пытаешься играть на два фронта? — предположила она. — То есть ты на самом деле не знаешь, что там за история с Билли Сондерсом.
  
  — Не уверен, что там всё так просто, как считает Фокс.
  
  — Так скажи ему об этом.
  
  — И бросить остальных на произвол судьбы? — Ребус недовольно поморщился. — Нет, пока я не буду абсолютно уверен.
  
  — Хочешь провести собственное расследование? Ты знаешь, что по этому поводу скажет Фокс?
  
  — Мне плевать, что скажет твой приятель Фокс.
  
  Кларк дёрнула его за рукав:
  
  — Ты знаешь, кто мой приятель.
  
  Ребус снова остановился. Посмотрел на свою руку, на её пальцы, ухватившие его рукав.
  
  — Конечно знаю, — сказал он вкрадчивым голосом. — Это Малькольм Фокс.
  
  Секунду-другую казалось, что она сейчас взорвётся, но тут по его лицу расплылась улыбка.
  
  — Ты иногда ведёшь себя как настоящий сукин сын, — сказала она, отпуская его.
  
  Её рука сжалась в кулак, и она ударила его в плечо. Ребус поморщился и потёр ушибленное место.
  
  — Ты, наверное, тренируешься с гантелями? — спросил он.
  
  — Побольше, чем ты, — отрезала она.
  
  — В том же зале, что и твой дружок из прокуратуры? Он опять пригласил тебя на дешёвый обед?
  
  — И совсем не смешно.
  
  — Тогда почему ты улыбаешься? — спросил Ребус, когда они двинулись дальше.
  
  — Фокс прибирает к рукам все материалы по делу, — сказала словно невзначай Кларк.
  
  — Да, это факт, — подтвердил Ребус.
  
  — Так что если ты намерен заняться раскопками…
  
  — Придётся пожертвовать собственным достоинством, только и всего, — сказал ей Ребус.
  
  — Но в баре…
  
  — Если бы я сразу начал пресмыкаться, он бы заподозрил неладное. — Ребус метнул взгляд в её сторону. — Прохожие могут ошибочно прочесть в твоих глазах завистливое восхищение.
  
  — Могут, — подтвердила Кларк, продолжая смотреть на него широко раскрытыми глазами.
  
  
  В диспетчерской просмотрели все данные, полученные в ночь аварии из западной части города, но не нашли ничего, кроме звонка того самого водителя, который сообщил об аварии. Ребус тем не менее запросил подробности и всё записал в блокнот. Он вспомнил, что звонившая ехала домой по окончании смены в ливингстонском супермаркете. Он набрал её мобильник — она оказалась на работе. Спросила, как дела у Джессики Трейнор.
  
  — Поправляется, — сказал ей Ребус. — У меня к вам несколько уточняющих вопросов. Когда вы остановили машину, вы никого и ничего больше не заметили поблизости?
  
  — Не заметила.
  
  — Никаких указаний на то, что во время аварии она могла быть не одна?
  
  — А что, разве там был кто-то ещё?
  
  — Мы пытаемся восстановить картину происшествия, миссис Мьюир.
  
  — Она была на водительском сиденье.
  
  — И дверца была открыта?
  
  — Вроде бы.
  
  — А сапожок?
  
  — Я понятия не имею. Я думаю, от удара он мог…
  
  — Вы не помните, он был застёгнут или нет?
  
  — Не помню. — Она помолчала и спросила, важно ли это.
  
  — Не очень, — заверил её Ребус. — И никаких других машин вы не видели? Никаких габаритных огней на дороге?
  
  — Никаких.
  
  — Я понимаю, что спрашиваю у вас слишком много, но, может быть, вы по пути заметили какие-нибудь встречные машины?
  
  — Я думала о предстоящем ужине. И радио в машине, наверно, было включено.
  
  — Значит, вы ничего не помните?
  
  — Нет.
  
  Ребус поблагодарил её и повесил трубку. Он подумал, что она обратила бы внимание, если бы какой-нибудь рейсер с рёвом промчался мимо. Он встал из-за своего стола и подошёл к Кристин Эссон.
  
  — Что у тебя есть для меня? — спросил он.
  
  Она показала на принтер.
  
  — Вы же из старой гвардии — я решила, что вам привычнее на бумаге.
  
  — А что, папирус у нас уже кончился? — Он взял пачку листов с принтера.
  
  — Там было и ещё, — добавила она. — Но всё повторы и перепевы.
  
  — Ну, для начала пойдёт, — сказал Ребус, возвращаясь к своему столу и ставя стул так, чтобы можно было вытянуть ноги. Затем принялся читать интернет-версию жизни Оуэна Трейнора. Пятьдесят два года. Семнадцать лет состоял в браке с Жозефиной Грей. Болезненный (и дорогой) развод. Лет в двадцать пять Трейнор был объявлен банкротом, но через десять лет он снова на коне. Родился в Кройдоне[12] — одному интервьюеру он сказал, что учился в «университете кулачного боя». По наблюдению беседовавших с ним журналистов настроение у него быстро меняется, когда поднимают темы, которых он касаться не хочет. Один из интервьюеров даже сообщил, что Трейнор пригрозил свесить его за ноги из окна, правда, говорилось это в шутливом тоне. Но шутки кончились, когда разгневанный инвестор, потерявший деньги, начал поднимать шум: скандалиста избили у дверей собственного дома, и он оказался в реанимации. Искать правды в суде он не стал. Имелись и другие примеры вспыльчивости. Трейнор не умел совладать со своим буйным нравом. Его изгнали по меньшей мере с одного ипподрома и одного пятизвёздочного отеля в Лондоне.
  
  Тот ещё типчик, этот мистер Оуэн Трейнор.
  
  Ребус набрал номер больницы и спросил о состоянии Джессики Трейнор.
  
  — Её выписали, — ответили ему.
  
  — Уже?
  
  — Ей предстоит несколько сеансов физиотерапии и ещё…
  
  — Но она может ходить по лестнице? — спросил Ребус, думая о двух крутых лестничных пролётах на Грейт-Кинг-стрит.
  
  — Отец на несколько дней снял ей номер в отеле.
  
  В соседнем с ним номере, решил Ребус. Он поблагодарил медсестру и снова принялся изучать записи. Он понял, что дело начинает исчезать, словно его погрузили на трейлер и повезли на разборку. Он оглядел кабинет. Пейдж ушёл на какое-то заседание и забрал с собой Кларк. Ронни Огилви готовился давать свидетельские показания в суде. Кристин Эссон изучала отчёты. И об этом он тосковал во время своей отставки? Он забыл о томительных паузах, о часах за бумажной работой, о безделье. Он подумал о Чарли Уоттсе, барабанщике, — как это он говорил о своей жизни с «Роллинг Стоунз»?.. Пятьдесят лет в ансамбле. Десять за ударными, а остальные сорок в ожидании чего-нибудь. Отсюда плавно переходим к Пегги Ли: «Неужели это всё?»[13]
  
  «Чушь свинячья», — пробормотал себе под нос Ребус, поднимаясь на ноги. Вероятно, прошло уже достаточно времени. Он похлопал себя по карманам — на месте ли сигареты, спички, телефон.
  
  — Наработались? — поддразнила его Эссон.
  
  — Я отлучусь на несколько минут.
  
  — Так долго выступали в роли босса, что никак не отвыкнуть?
  
  — Я не против сыграть роль, — сказал ей Ребус, направляясь к двери. — Скажу больше: я как раз иду на прослушивание…
  
  
  Небольшая парковка представляла собой дворик внутри здания полиции. Как курилкой ею пользовался практически один Ребус. Он позвонил в полицейское управление и попросил соединить его с Профессиональными стандартами, или как уж там они решили называть свою контору на этой неделе. Его соединили, и он прослушал с полдюжины гудков, прежде чем ему ответили.
  
  — Сержант Кей, — назвался снявший трубку. Тони Кей — Ребус был с ним знаком.
  
  — Там твоего дружка нет поблизости? Скажи, что Джон Ребус хочет перекинуться парой слов.
  
  — Он на конференции.
  
  — Можно подумать, он какой-нибудь Ален сраный Шугер,[14] — посетовал Ребус.
  
  — Ну, тогда на совещании. Извини, не знал, что грамматика твой пунктик.
  
  — Вокабуляр, а не грамматика, жопа ты с ручкой.
  
  — Тебя, видать, недоучили в школе хороших манер. Выстави им счёт за брак в работе.
  
  — Как только поговорю с твоим генералиссимусом — непременно. Кстати, он, случайно, не на заседании с благоухающей мадам Макари?
  
  — А ты откуда знаешь?
  
  — Я же детектив, сынок. Приличный детектив.
  
  — Ты забываешь: я видел твоё личное дело. Много разных слов, но «приличный» оттуда было вымарано в тот день, когда ты закончил академию.
  
  — Знаешь, мне кажется, я в тебя немного влюблён, сержант Кей. Я доверю тебе жизненно важную статистику. — Он продиктовал номер своего мобильника. — Скажи Фоксу, мне кажется, я смогу ему помочь. Пусть позвонит, когда Макари разрешит ему отлепить от физиономии маску подобострастия. — Он отсоединился, прежде чем Кей успел ему ответить.
  
  Ребус уставился на экран своего телефона, и его лицо расплылось в улыбке. Кей ему и в самом деле нравился. Какого чёрта этот парень торчит в «Жалобах»? На экране появилась эсэмэска. Всего одно, но ёмкое слово, подписанное тремя поцелуями. Отправлено предположительно с персонального мобильника Кея. Ребус добавил номер в свои контакты и принялся выхаживать в узком пространстве между автомобилями, в тишине и покое докуривая сигарету.
  6
  
  Оказалось, что генеральный прокурор выделила Фоксу маленький кабинет в здании шерифского суда на Чемберс-стрит, в пяти минутах ходьбы от её собственных владений.
  
  — Уютненько, — сказал Ребус, разглядывая его владения.
  
  Здание было относительно новым, но Ребус никак не мог вспомнить, что стояло на этом месте прежде. По пути в кабинет он прошёл мимо очумелых, орущих в телефонные трубки адвокатов и их расположившихся поблизости клиентов; клиенты сидели с видом «да гори оно всё», делились сигаретами и рассказами про бои местного значения, а ещё сравнивали татуировки.
  
  Фокс сидел за столом, который был слишком велик для его непосредственных нужд и располагался в комнате, словно взбесившейся от обилия деревянных панелей. Он сидел, зажав авторучку между ладонями. Ребусу показалось, что он долго тренировал эту позу. Фокс казался напряжённым и неубедительным. Может быть, он и сам это почувствовал, потому что, когда Ребус сел напротив него, Фокс положил авторучку на стол.
  
  — Вы вдруг надумали мне помочь? — спросил он. — Вот так чудо! Прямо обращение на пути в Дамаск.[15]
  
  Ребус в ответ пожал плечами:
  
  — Вы пытаетесь спикировать на моих друзей с больших высот. Единственное, что я могу для них сделать, — позаботиться, чтобы у вас в этот момент не случился понос.
  
  — Захватывающий образ.
  
  — Это и есть ваш архив? — Ребус показал на большие коробки сбоку от Фокса.
  
  — Да. Середина восемьдесят третьего — приблизительно то время, когда Сондерс убил Мерчанта.
  
  — Предположительно убил, — поправил его Ребус. — Вы уже просмотрели материалы? — (Фокс кивнул.) — И если бы моё имя где-то там фигурировало, то вы не стали бы меня слушать?
  
  Фокс кивнул:
  
  — Конечно, до недавнего времени вы работали в отделе нераскрытых преступлений: могли в любое время получить доступ к этим материалам и уничтожить всё, что подтверждает вашу причастность к саммерхоллским делишкам.
  
  — Ну, просто из духа противоречия, давайте скажем, что я абсолютно чист.
  
  — В данном конкретном случае, — уточнил педант Фокс.
  
  — В данном конкретном случае, — повторил за ним Ребус. — И недавно мне из милости позволили вернуться в уголовную полицию…
  
  — И вы не хотите рисковать своим положением.
  
  — Именно поэтому я и предлагаю вам свои услуги, а это означает, что я намерен приглядывать за вами.
  
  — Если вы никак в этом деле не замешаны, то вам нечего меня бояться.
  
  — Если только вы не начнёте фальсифицировать материалы, чтобы выставить меня соучастником всех, кто когда-либо работал в Саммерхолле.
  
  Фокс снова взял авторучку — простой шарик, хотя он обращался с ним так, будто это шикарный «паркер» с золотым пером.
  
  — Значит, по-вашему, лучший способ мне помочь — это с самого начала поставить под сомнение мои способности.
  
  — Чтобы не пришлось обсуждать это на более поздних этапах, — сказал Ребус.
  
  — А я между тем должен вам доверять? Притом что речь идёт о ваших первых коллегах и наставниках в полиции, о тех, кого вы знаете всю свою профессиональную жизнь… С какой стати вы станете действовать против них?
  
  — Я здесь не для этого. Я хочу убедиться, что вы не пустите в ход тяжёлую артиллерию.
  
  — Тяжёлая артиллерия — это не мой стиль.
  
  — Это хорошо, потому что святые, хотя они все и отставники, неплохо вооружены.
  
  — Но вы-то не отставник.
  
  Ребус кивнул:
  
  — Они рассматривают меня как часть своего боевого арсенала.
  
  — Но вы таковым не станете?
  
  — Это уж вам решать, смотря как пойдёт работа над этими материалами. — Ребус показал на коробки.
  
  Фокс посмотрел на него, потом на дисплей своего телефона.
  
  — До конца рабочего дня остался всего час.
  
  — Опять-таки вам решать, когда вы кончаете работать, — возразил Ребус.
  
  Ещё один долгий взгляд, затем неохотный кивок.
  
  — Хорошо, ковбой, — сказал Фокс с нарочитой медлительностью. — Посмотрим, что тут у нас. — И они поставили коробки на стол и приступили к работе.
  
  
  «Сэнди Белл» не был ближайшим баром к Шерифскому суду, но Ребус выбрал его, а Фокс сказал: «Вы в этом всяко разбираетесь лучше меня». В глубине зала стоял столик на двоих, за него они и сели. Ребус принёс колу для своего новообретённого коллеги, а себе взял индийское светлое. Фокс тёр глаза и с трудом подавлял зевоту. Он настоял на том, чтобы чокнуться. Ребус отпил глоток и вытер губы.
  
  — Вы никогда не прикасаетесь к алкоголю? — спросил он. — Потому что не можете?
  
  Фокс кивнул, потом в упор посмотрел на него.
  
  — Я не могу, а вам не следует.
  
  Ребус поднял стакан за это пожелание и сделал ещё глоток.
  
  — Ваша жена оставила вас из-за вашего пристрастия к алкоголю? — спросил Ребус.
  
  — Я мог бы задать вам тот же вопрос, — парировал Фокс.
  
  — И я бы вам ответил: да, так оно и было. — Ребус задумался на секунду. — А может, и не совсем так. С нашей работой… не получается выпускать дома пар из котла. Скорее наоборот — всё держишь в себе. Я мог говорить только с другими копами. С этого всё и началось… — Он вздохнул, пожал плечами.
  
  — Но вы могли бы разом покончить с выпивкой, — сказал ему Фокс.
  
  — Вы хотите сказать — как это сделали вы? И именно поэтому вы до сих пор счастливо женаты и окружены друзьями?
  
  Сначала могло показаться, что Фокс обиделся, но потом его плечи обмякли.
  
  — Ваша правда, — сказал он.
  
  — Слушайте, у каждого свой способ справляться с тем дерьмом, в которое нас окунает работа, — сказал Ребус.
  
  — Что снова возвращает нас к святым, — заявил Фокс. — Небольшая сплочённая группа, члены которой начинают думать, что их правила самые правильные.
  
  — Не стану спорить.
  
  — А в те времена на многое смотрели по-другому, не так строго, как сейчас?
  
  — Далеко не так, — согласился Ребус.
  
  — В особенности если вы раз за разом выдавали результат. Тут уж начальство тем более не стало бы придираться к вашим методам.
  
  Ребус подумал о Питере Мейкле, о поездке вокруг Артурова Трона, сжал губы и промолчал. Фокс обратил на это внимание, но продолжил:
  
  — Вся система изменилась, верно? Раньше были кроты и осведомители. Потеряешь кого-нибудь вроде Билли Сондерса, и появляются висяки, начальство недовольно. Что бы он ни сделал, вам он был нужен на свободе.
  
  — Вы всё время повторяете «вам».
  
  Фокс извиняющимся движением поднял руку.
  
  — Я имею в виду святых в целом. Но должна же была существовать какая-то иерархия, и я думаю, что старшим был Гилмур, ведь он к тому времени уже дослужился до инспектора. Сондерс был человеком Гилмура.
  
  — Спросите у них.
  
  Фокс недоверчиво посмотрел на него.
  
  — Вы и в самом деле не знаете?
  
  — Ну, скажем, вы правы — дальше что?
  
  Фокс продолжал сверлить его взглядом.
  
  — Хоть что-нибудь полезное вы знаете?
  
  — Уйму всего полезного.
  
  — Например.
  
  — Об этом как-нибудь в другой раз. — Ребус снова поднял свой стакан.
  
  — А если я скажу вам, что мне необходимо знать это сейчас?
  
  — В другой раз, — повторил Ребус.
  
  — Тогда, может, мне лучше отправить вас назад, на Гейфилд-сквер?
  
  — Может, и лучше. Но сначала представьте: вот вы одного за другим вызываете святых на допрос, а я сижу рядом с вами. И у них возникает мысль: а есть ли какой-либо смысл врать и выкручиваться?
  
  — Если только вы с самого начала не действуете как их шпион.
  
  — Такой риск, несомненно, существует, — согласился Ребус, пожав плечами. — Но вы на вашей работе, вероятно, считаете, что умеете заглядывать человеку в душу. — Ребус поймал взгляд Фокса и, не отводя глаз, сказал: — Так вот, спросите себя, можно мне доверять или нет.
  
  — Посмотрим, — сказал после паузы Фокс. — Поживём — увидим.
  
  — Но мы начнём вызывать их уже завтра?
  
  — Допросы начнутся не раньше, чем я буду готов, — отрезал Фокс.
  
  — Разумно, — сказал Ребус. Потом показал на свой пустой стакан. — Кстати, ваша очередь ставить.
  
  Но Фокс отрицательно покачал головой.
  
  — У некоторых из нас есть дом, — объяснил он. — Завтра в десять в Шерифском суде?
  
  — Вы должны обговорить это с моим боссом.
  
  — С Джеймсом Пейджем? — уточнил Фокс. — Я не сомневаюсь, что он сможет предоставить вас в моё распоряжение, сержант Ребус…
  
  
  — Ты давно здесь?
  
  — Не очень. Я была рядом. — У входа в дом Ребуса стояла Кларк. — Отправляла тебе эсэмэску. — Она показала ему свой телефон.
  
  — Ты живёшь в другом конце города, — напомнил он ей.
  
  — Я тут пропустила стаканчик кое с кем.
  
  — С твоим юристом?
  
  — В Морнингсайде.
  
  — В «Хитреце»?
  
  Она покачала головой:
  
  — В «Монпелье».
  
  Ребус поморщился: он это заведение не жаловал.
  
  — Где ты пропадал? — спросила она. — Вернулась с совещания, а Кристин говорит, что ты смотался.
  
  — У меня была встреча.
  
  Она задумалась на секунду.
  
  — С Фоксом? — (Ребус кивнул.) — И он ничего не заподозрил?
  
  — А что тут подозревать? — Ребус вытащил из кармана ключ и открыл дверь. — Зайдёшь?
  
  — Если ты не возражаешь.
  
  — Я не возражаю, если ты не потребуешь белого вина с содовой…
  
  Он первым поднялся по лестнице к дверям своей квартиры, отпер её и, прежде чем включить свет, поднял с пола почту. Кларк прошла за ним в гостиную. Пепельницу возле кресла давно пора было вытряхнуть. Рядом стояли две бутылки из-под пива и пустой стакан для виски.
  
  — Чашку чая? — спросил он.
  
  — Спасибо.
  
  Пока он был на кухне, она засунула несколько его пластинок в конверты и уже собиралась прибрать пивные бутылки, когда появился Ребус.
  
  — Я сам, — сказал он.
  
  — Я принесу пепельницу.
  
  Она вытряхнула окурки в мусорное ведро на кухне, он поставил бутылки на стол рядом с раковиной, потом протянул ей кружку.
  
  — Тебе повезло, — сказал он. — У молока срок хранения истёк только вчера.
  
  — Меня устраивает.
  
  Они вернулись в гостиную.
  
  — Ну, теперь ты успокоилась? — спросил он. — Или твой невроз требует ещё каких-то действий?
  
  Она ничего не ответила и устроилась на диване, подавляя желание сложить газеты в аккуратную стопку. Ребус поставил пластинку, убавил звук. Майлз Дэвис, подумала она. Того периода, когда он ещё не слетел с катушек.[16]
  
  Ребус хотел было вытащить сигареты из кармана, но потом вспомнил, что Кларк не переносит табачного дыма.
  
  — Значит, ты сам себя откомандировал к Фоксу? — спросила она наконец.
  
  — В некотором роде.
  
  — Чтобы получить доступ к материалам по Сондерсу? — Она увидела его кивок. — И другим делам но Саммерхоллу? — (На сей раз он вместо ответа пожал плечами.) — Тебе не приходило в голову, что Фокс может вести собственную игру?
  
  — Какую?
  
  — Выяснить, не попытаешься ли ты отвлечь его внимание от каких-то фактов, умыкнуть какие-нибудь важные материалы…
  
  — Пусть выясняет.
  
  — Тебе и в самом деле удалось его убедить, что ты на его стороне?
  
  — Не совсем — естественно, у него есть подозрения.
  
  Она наклонилась вперёд.
  
  — А может он что-то найти? Что-нибудь такое, что даст ему возможность выдвинуть против тебя обвинения?
  
  Ребус задумался.
  
  — Если он проявит упорство, то, может, и найдёт скелет-другой. Дело в том, что многие статисты ушли со сцены, а кому-то приладили деревянные костюмы. Если он что и найдёт, склеить из этого что-нибудь правдоподобное чертовски трудно.
  
  Кларк неподвижно смотрела на него.
  
  — И насколько погано выглядит Саммерхолл?
  
  Он разглядывал чай в кружке.
  
  — Достаточно погано. Ты видела сериал «Жизнь на Марсе»? Ощущение такое, что смотришь документальную ленту…
  
  — Выбивали признания? Фальсифицировали улики? Старались упечь плохих ребят неважно за что?
  
  — Ты собралась писать мою биографию?
  
  — Это не шутки, Джон. Расскажи мне, что случилось с Билли Сондерсом.
  
  Ребус подул на чай, отхлебнул, потом пожал плечами.
  
  — Случилось, вероятно, именно то, что всем кажется.
  
  — Дело развалили, чтобы спасти Сондерса от тюрьмы и продолжать его использовать? — (Ребус кивнул.) — И всё это всплывёт на поверхность, и генеральный прокурор повторно предъявит обвинение, — сказала Кларк. — Хотя есть и другой сценарий.
  
  — Я знаю, — сказал Ребус. — Если Сондерс заключит сделку со следствием, ему скостят срок, а он за это заложит Саммерхолл.
  
  — И сильно рассердит Стефана Гилмура.
  
  — Это всё равно что дать корове пулемёт — пули полетят во всех без разбора.
  
  — И рикошетом может задеть и тебя?
  
  Ребус снова пожал плечами:
  
  — Меня там не было, но, с другой стороны, вроде как бы и был — ты меня понимаешь?
  
  — Ты был в команде, но не в комнате?
  
  Ребус медленно поднялся на ноги, подошёл к проигрывателю и уставился на вращающуюся пластинку, игла почти незаметно двигалась к центру пластинки.
  
  — Всё это было тридцать лет назад, Шивон. Всё это… — Он повернулся к ней. — Так ли уж правильно вытаскивать всё это теперь?
  
  Она посмотрела на него:
  
  — Есть что-то ещё, да? То есть я понимаю, этот тип был вашим осведомителем, но он убил человека. Почему-то я думаю, что и в те времена ты бы не стал брать грех на душу. Если бы не столь серьёзное преступление… возможно, ты готов был бы закрыть глаза… но убийство?
  
  Он вернулся к креслу, тяжело опустился в него.
  
  — Ты ведь знаешь, что я права? — тихо спросила она. — Я думаю, ты и тогда это знал. Вероятно, у Сондерса было что-то на Стефана Гилмура. Ты же только что видел его — как он выглядел? Когда Блантайр сказал ему, что дело будет открыто заново, как он реагировал?
  
  — Выглядел нормально. И реагировал нормально.
  
  — Может быть, он хороший актёр. Ты видел его по телевизору? Видел, как он агитирует за то, чтобы Шотландия осталась в Соединённом Королевстве?
  
  — Сомневаюсь, что это игра.
  
  — Но он определённо играет роль.
  
  — После дела Сондерса он ушёл в отставку.
  
  — Я знаю.
  
  — Достойный поступок.
  
  — У него сохраняются контакты с Сондерсом?
  
  — Зачем это ему?
  
  — Затем что Сондерс, возможно, держал его на крючке… — Она сделала паузу. — А теперь Сондерс узнает, что Элинор Макари объявила на него охоту…
  
  — Возможно, он захочет поговорить со Стефаном.
  
  — Как минимум потому, что Гилмур, скорее всего, знает хороших адвокатов.
  
  Ребус задумчиво кивнул.
  
  — Если Сондерс имеет что-то на Стефана Гилмура — что-то серьёзное… У тебя есть на этот счёт какие-то догадки?
  
  — Нет.
  
  — А если ты копнёшь поглубже и найдёшь что-нибудь, то отдашь это Малькольму Фоксу или организуешь ещё одну встречу святых?
  
  — Мне нужно будет подумать.
  
  — И ты рассчитываешь провернуть всё это так, чтобы Фокс не заметил?
  
  — Да мне на самом деле плевать, заметит он или нет.
  
  — Правда?
  
  — Правда. Но я знаю, что сказал бы Майлз Дэвис на моём месте.
  
  Кларк прищурилась:
  
  — И что бы он сказал?
  
  — Он бы сказал: «Ну и что?»[17]
  ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
  7
  
  — Мы не можем допросить Сондерса, — заявил Малькольм Фокс.
  
  Он находился в кабинете в Шерифском суде, снимал крышку с бумажного стаканчика с чаем, который принёс ему Ребус. Ребус появился первым, протиснулся сквозь толпу, состоящую из адвокатов и их клиентов (перепутать две эти группы было затруднительно), и наконец обнаружил, что дверь кабинета Фокса заперта. Ко времени появления Фокса Ребус успел сходить в кафе на мосту Георга IV и вернуться с двумя стаканчиками чая. Пользуясь случаем, Ребус спросил, можно ли ему взять ключ от кабинета, но Фокс отрицательно покачал головой, и Ребус решил пока оставить эту тему. И подпустил вопрос про Сондерса.
  
  — Почему нет? — спросил он, услышав ответ Фокса, и попробовал чай, который оказался слабоват.
  
  — Потому что генеральный прокурор с самого начала отказалась от этой идеи. Я занимаюсь Саммерхоллом, и только Саммерхоллом.
  
  — Но ведь Сондерс определённо имеет к этому прямое отношение.
  
  — Мистера Сондерса будет допрашивать команда Элинор Макари.
  
  — Но вы же понимаете, что это усложняет вашу задачу? — не отступал Ребус.
  
  — Тем не менее таково требование генерального.
  
  — И вы ничего не возразили? — преувеличенно изумился Ребус.
  
  — Я не вы. Если начальство говорит мне делать то-то и то-то, я подчиняюсь. — Фокс отхлебнул чай, причмокивая от удовольствия.
  
  — Тем не менее я думаю, что нам легче было бы задать правильные вопросы святым, если бы мы сначала выслушали Сондерса — его версию.
  
  — Я с вами согласен. И когда команда Макари допросит Сондерса, мы затребуем расшифровки.
  
  — Значит, будем ждать, когда это наконец произойдёт, прежде чем приглашать святых?
  
  — Сомневаюсь, что нам стоит «приглашать» Джорджа Блантайра.
  
  — Будем допрашивать его дома?
  
  Фокс уставился на него.
  
  — Вы уверены, что сможете это сделать?
  
  Ребус кивнул.
  
  — И конечно, мы не должны забывать о том, что с вас тоже нужно снять показания.
  
  — Конечно.
  
  — Думаю, что с этого-то нам как раз и нужно начать… — Фокс положил на стол свой портфель и вытащил оттуда блокнот линованной бумаги формата А4.
  
  — Может быть, лучше сначала просмотреть все материалы? — спросил Ребус, кивая в направлении коробок.
  
  — Я их просмотрел уже несколько раз.
  
  Фокс открыл свой блокнот и принялся листать. Десятки страниц были заполнены его мелким, аккуратным почерком. Ребус заметил множество вопросов и немало подчёркиваний. «Уж не подбрасывает ли мне Фокс наживку, чтобы подцепить на крючок, как жадную рыбу?» Фокс смотрел на него с едва заметной иронической улыбкой.
  
  — Чем раньше я составлю о вас мнение, тем лучше, — объяснил Фокс. — Посмотрим, будет ли от вас какой прок.
  
  — Без диктофона? Без видео?
  
  — Никаких формальностей, — заверил Фокс всё с той же улыбочкой. — Итак… — Он посмотрел на раскрытый блокнот, одновременно снимая колпачок с шариковой ручки. — Когда вы поступили на службу в Саммерхолл, вы были в звании констебля уголовной полиции? И произошло это в октябре тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
  
  — В ноябре, — поправил его Ребус.
  
  — Ах да, конечно.
  
  Ребус смотрел, как Фокс поставил маленькую галочку на полях. «Тебе это было известно. Просто испытываешь меня, проверяешь, с какого момента начнётся ложь…»
  
  — А вы знали кого-либо из полицейских отделения до поступления туда?
  
  — Познакомился с одним-двумя.
  
  — А конкретно?
  
  — С Блантайром и Патерсоном.
  
  — Оба они в то время были сержантами уголовной полиции?
  
  — Да.
  
  — Где вы с ними познакомились?
  
  — Насколько я помню, в суде, в старом Шерифском суде. Слонялись там — ждали, когда вызовут для дачи показаний.
  
  — А потом виделись в полицейском клубе?
  
  — Я туда не ходил. Слишком много профессиональных разговоров.
  
  — Вы уже тогда были завсегдатаем «Оксфорд-бара»? Полицейские любили пропустить там стаканчик. Кого-нибудь из Саммерхолла там встречали?
  
  — Не помню такого.
  
  — Команда уголовного отдела ко времени вашего поступления была ведь довольно спаянной?
  
  — Правда?
  
  Фокс встретил этот вопрос многозначительной улыбочкой. Он принялся демонстративно сверяться с записями.
  
  — Инспектор Гилмур к тому времени прослужил там уже два года, как и сержант Блантайр. Когда вы появились, сержант Патерсон и констебль Спенс служили там уже почти восемь месяцев. — Фокс поднял глаза. — Вас приняли как своего? Не относились к вам с подозрением?
  
  — Ко мне хорошо относились.
  
  — И сколько вы прослужили до посвящения?
  
  — В святые? — Теперь настала очередь улыбнуться Ребусу. — Вы говорите так, будто это невесть что.
  
  — А вы хотите сказать, что это пустяки?
  
  — Это же просто название. В других подразделениях уголовной полиции были свои фишки. Дивизион Ф — «ковбои», а С — «лентяи».
  
  — Вы должны признать, это гораздо понятнее, чем «святые Тайного завета», что на мой слух звучит почти угрожающе. — Фокс сделал паузу. — И очень вызывающе.
  
  — Неужели вы в школе никогда не состояли в какой-нибудь шайке? Может быть, вас не принимали? И вы только издали смотрели на местных заводил и кусали локти от зависти?
  
  — Я задал вопрос: сколько вы проработали, прежде чем узнали о святых?
  
  — Неделю или две.
  
  — И потом состоялся ритуал посвящения?
  
  — Вы что-то об этом слышали?
  
  — Чего только не слышал — от шести пинт залпом до избиения младенцев.
  
  — Это всё россказни.
  
  — Тем не менее у святых была определённая репутация — мало кому хочется провести ночь в камере или подвергнуться допросу с пристрастием. — Фокс помолчал, перелистывая блокнот. — Про допросы в комнате Б — это правда?
  
  — Что «правда»?
  
  — Пол и стены в ржавых пятнах и красных потёках? Застоялый запах мочи? Процарапанные на столе слова — «спасите» и так далее?
  
  Поневоле вспомнив былое, Ребус не смог сдержать улыбку.
  
  — За пятна надо бы вынести благодарность ближайшей закусочной — оттуда мы таскали коричневый соус и кетчуп. А слова на столе мы сами процарапали.
  
  — Чтобы задержанным было что почитать, пока ждут допроса?
  
  — Они начинали нервничать.
  
  — А моча?
  
  — Уж не помню, кто это придумал. Но мы постарались, чтобы комната для допросов выглядела не очень уютно. По той же причине усовершенствовали стул — укоротили одну ножку на полдюйма. На таком стульчике не очень-то расслабишься… — Ребус посмотрел на Фокса. — Не то чтобы я приветствовал такие штуки в наши дни.
  
  — Однако, — сказал Фокс, делая себе пометку, — я вижу, вам это нравилось. — Он помолчал. — А как в те годы действовал отдел внутренней безопасности?
  
  — «Жалобы»? Не злобствовали. Если ты выдавал результат, они на многое закрывали глаза. Но всё равно мы и тогда на ваших коллег смотрели как на подонков.
  
  — Я ценю вашу откровенность.
  
  — Не стоит благодарности.
  
  В кармане Ребуса зазвонил мобильник. Он посмотрел на экран — Шивон Кларк.
  
  — Не возражаете, если я отвечу? — спросил он Фокса.
  
  Вид у Фокса был не очень довольный, но Ребус и не собирался ждать его разрешения.
  
  — Что у тебя? — спросил он в микрофон.
  
  — Маккаски при смерти, — сообщила Кларк.
  
  Ребус сощурил глаза.
  
  — Что?..
  
  — Кража со взломом. Похоже, всё пошло по наихудшему сценарию.
  
  — Боже.
  
  — Он сейчас в больнице, в Королевском лазарете.
  
  — Вот тебе и ирония судьбы.
  
  — Что ты имеешь в виду?
  
  — В той же клинике, где только что побывала его подружка.
  
  — Я говорю не о сыне, а об отце. О Пэте Маккаски. О нашем горячо любимом министре юстиции.
  
  — Значит, простое совпадение?
  
  — Хотела бы я знать. На него напали в его доме сегодня утром.
  
  — И?
  
  — А его дом расположен по другую сторону от аэропорта, если ехать из города.
  
  — Неподалёку от места аварии?
  
  — Совсем рядом, — подтвердила Кларк.
  
  — Ты сейчас туда собралась? — Ребус жестом попросил у Фокса авторучку и записал адрес на бумажном стаканчике. Закончив разговор, он вернул ручку. — Сегодня напали на министра юстиции в его доме, — сообщил он.
  
  — Да?
  
  — Мне нужно ехать.
  
  Фокс недовольно уставился на него.
  
  — Зачем?
  
  — Есть одно дело, по которому я работал с инспектором Кларк, — отрезал Ребус. — Это не финт, честно. Если не верите — позвоните ей.
  
  — Я думаю, даже вы не пали бы так низко.
  
  — Спасибо за доверие, я тронут. — Ребус уже поднялся на ноги и схватил бумажный стаканчик с адресом.
  
  Выйдя за дверь, он выплеснул чай в первый попавшийся люк.
  
  
  Дом представлял собой перестроенный двухэтажный особняк в эдвардианском стиле. Он располагался в конце гравийной дорожки, в отдалении от других домов. При доме была обширная территория, включавшая паддок — выгул для лошадей — и конюшни. Подъездная дорожка, и без того довольно узкая, была сплошь уставлена машинами журналистов и просто любопытствующих. Репортёры готовили камеры, уточняли записи, налаживали связь. У кованых ворот стоял полицейский в форме. Он долго разглядывал удостоверение Ребуса и только потом впустил его. Судя по гулкому рёву, в аэропорту на взлёт пошёл очередной самолёт. Не далее чем в миле от Ребуса самолёт стал набирать высоту — Ребус проводил его взглядом и направился к дому. Гравий доходил чуть ли не до самого крыльца, а это означало, что звук подъезжающих автомобилей в доме хорошо слышен. Как и звук шагов любого непрошеного гостя. Правда, Ребус не знал, как обустроена территория с тыльной стороны дома. А грабители редко пользуются парадными дверями.
  
  Перед домом стояли четыре машины и фургон криминалистов. Ребус предположил, что новёхонький «лендровер», видимо, хозяйский, остальные здесь находятся временно. По пути к двери он провёл пальцем по борту «астры» Кларк. Деревянные панели холла напомнили ему об интерьерах Шерифского суда, но здесь всё было настоящее. Рыцарские доспехи у подножия лестницы должны были, как видно, свидетельствовать о чувстве юмора хозяина. Ваза упала с консольного столика на паркетный пол и разбилась, осколки никто не убрал. Из гостиной доносились приглушённые голоса. Молодая женщина в белом халате предложила ему пару бахил и попросила ни к чему не прикасаться. Навстречу ему вышла Кларк. На ней тоже был халат и бахилы, лицо серьёзное, сосредоточенное. Работала видеокамера, щёлкали затворы фотокамер, поверхности проверялись на отпечатки пальцев.
  
  — Его нашли здесь на полу, — сказала Кларк. — Личный секретарь забеспокоилась, когда не смогла дозвониться до него утром. На половину девятого было назначено важное заседание. За ним приехал водитель, но обнаружил, что дверь закрыта, а за ней — никаких признаков жизни. — Она перехватила взгляд Ребуса. — Преступники вошли сзади, через балконную дверь — высадили стекло. Может быть, думали, что в доме никого нет…
  
  Ребус оглядел комнату. Дорогой жидкокристаллический телевизор стоял на своём месте. На полу валялись разбросанные в беспорядке бумаги. Персидский ковёр смят.
  
  — Ну а что взяли? — спросил он.
  
  — Ноутбук, мы думаем, и оба его мобильника. В спальне выдвинуты ящики — возможно, похищены драгоценности.
  
  — Жена?
  
  — Едет домой из Глазго. Она вчерашний вечер провела там — ужинала с клиентами, собиралась встретиться с ними ещё раз сегодня утром.
  
  — С клиентами?
  
  — Она адвокат, по рождению — американка. — Кларк показала на фотографию в рамочке, на которой была запечатлена эта пара — министр с женой. Фотографию сорвали со стены, и теперь она лежала на кабинетном рояле. Снимок был сделан в день свадьбы: платье с низким вырезом на ней, традиционный шотландский костюм на её счастливом женихе.
  
  — Сыну уже сообщили?
  
  — Оставили послание на голосовой почте с просьбой позвонить.
  
  — Он может и не ответить, если решит, что это по поводу аварии.
  
  — Я особо подчеркнула, что речь о другом.
  
  Ребус увидел ещё одну фотографию, на которой Маккаски и его жена сидели верхом на лошадях. На ней джинсы, рубашка в клетку, голова не покрыта.
  
  — Что говорят врачи?
  
  — Его либо оглушили ударом по голове, либо он сам ударился, когда отбивался. Шишка на затылке размером со страусиное яйцо — врачи опасаются внутреннего кровотечения.
  
  — Говоришь, возможно, ограбление?
  
  Кларк задумчиво кивнула:
  
  — Если они пришли пешком, то это объясняет, почему почти ничего не взяли. С другой стороны…
  
  — Ну, до цивилизации тут идти и идти.
  
  — Значит, их где-то ждала машина.
  
  — Полицейские осматривают местность по периметру.
  
  — Когда ты собираешься говорить с прессой?
  
  — Говорить буду не я — Пейдж сюда едет.
  
  — С заездом в парикмахерскую и магазин — купить новый костюм? — (Она не смогла сдержать улыбку.) — Политики наверняка потребуют провести брифинг, — предупредил её Ребус. — Ты не забыла, что он за птица?
  
  — Я уже звонила в канцелярию премьера. Он собирается посетить больницу. Кроме того, к нам пришлют кого-нибудь убедиться, что мы тут не спустя рукава работаем.
  
  — В ноутбуке нет чего-либо, что, по мнению правительства, не подлежит разглашению?
  
  — Они сообщат мне об этом.
  
  — Он как-никак министр юстиции.
  
  — И, кроме того, лидер унионистов, лицо кампании «Скажи, „да“».
  
  — Вряд ли стоит приплетать к делу его политические взгляды, Шивон.
  
  — Так или иначе кто-то, скорее всего, попытается заработать на этом политический капитал — вспомни, как встрепенулся Пейдж, когда узнал, чей сынок Форбс.
  
  — Ну, этот план теперь уж точно похоронен. Но давай сосредоточимся на главном. Почему мы считаем, что это случилось сегодня утром, а не вчера вечером?
  
  — Мистер Маккаски говорил с женой в половине двенадцатого, он в это время уже лежал в постели. Когда его нашли сегодня утром, на нём была рубашка и брюки — ни пиджака, ни галстука. На кухне остался кофейник с кофе, на столе полбанана.
  
  Ребус удовлетворённо кивнул.
  
  — А где дверь, которую они выломали? — спросил он.
  
  Кларк вывела его из холла и повернула налево. Тут были две двери: одна на кухню, другая — в парадную столовую. Балконная дверь из этой комнаты выходила в просторный внутренний двор. На ковре осколки стекла, как и следовало ожидать, если стекло выбили снаружи.
  
  — Если Маккаски что-то услышал, — сказал Ребус, — то он, наверное, пошёл бы выяснить, что случилось?
  
  — Возможно.
  
  — Но его обнаружили в гостиной? Телевизор не был включён? Может, он смотрел утренний выпуск новостей. Кофе с бананом — тут-то на него и напали.
  
  — Резонно.
  
  — Но телевизор был выключен? А кто первый появился в доме?
  
  — Его личный секретарь — у неё есть ключ.
  
  — Спросишь её про телевизор?
  
  Кларк кивнула, давая понять, что внесла этот вопрос в свой список.
  
  — Мы не сможем точно выяснить, что пропало, пока не вернётся его жена, — задумчиво сказал Ребус. Их взгляды встретились, когда раздался громкий звук — по щебёнке подъехал ещё один автомобиль. — Не хуже любой охранной собаки, — заметил Ребус.
  
  Они вышли встретить вновь прибывшего, но оказалось, что это старший инспектор Джеймс Пейдж.
  
  — А он что здесь делает? — спросил Пейдж, ткнув пальцем в Ребуса.
  
  — Я собирался задать тот же самый вопрос, сэр, — парировал Ребус.
  
  — Убирайтесь отсюда, — приказал Пейдж. — Вам здесь нечего делать.
  
  — Есть, сэр. — Ребус шутовски отдал честь и озорно подмигнул Кларк.
  
  Пейдж протопал мимо него в дом. За ним последовала Кларк. Ребус не мог не признать, что ошибался насчёт Пейджа: ни стрижки, ни нового костюма. Только начищенные до блеска туфли и терпкий запах пены для бритья.
  
  У Ребуса, предоставленного самому себе, было два варианта на выбор. Первый — вернуться на пытку медленным огнём к Фоксу. Поэтому он предпочёл второй: снял бахилы, засунул их в карман и пошёл прогуляться по участку.
  
  За домом смотреть было почти нечего. Кларк показывала Пейджу разбитое окно. Ребус пошёл через лужайку к высаженным в ряд старым деревьям, которые закрывали дом со стороны просёлочной дороги. За деревьями тянулась невысокая каменная стена с чёрными железными пиками ограды. Ребус посмотрел сквозь прутья. Если бы автомобиль оставили где-то поблизости, любой водитель, которому пришлось бы протискиваться мимо него на узком просёлке, запомнил бы это. Три полицейских в форме понуро вышагивали по высокой траве.
  
  — Есть что-нибудь? — спросил Ребус.
  
  — Нет пока.
  
  Ребус продолжил обход. Трудность для злоумышленников тут состояла в том, что, преодолев ограду и миновав деревья, нужно было пересечь около восьмидесяти ярдов лужайки, которая отлично просматривалась из дома. Ну, хорошо, утром было темно, но в стратегических точках располагались сенсорные фонари. Ребус проверил: вроде бы все они реагировали на движение. Значит, преступники, вероятно, проникли сюда через передние ворота, прошли, стараясь не шуметь, по гравию, а потом двигались к дому, прячась за густым кустарником, обрамлявшим подъездную дорожку. Но так или иначе, машина должна была находиться где-то поблизости. Ребус решил начать с самого начала. С его появлением толпа у ворот оживилась — пресса почуяла, что он может принести им новости. Но он только покачал головой и протиснулся сквозь толпу. Он искал место для парковки, обочину, где можно было бы поставить автомобиль. Быстро нашёл два таких места, правда сейчас они были заняты машинами журналистов и земля там была перемолота протекторами. Двое журналистов увязались за Ребусом — задавали вопросы, не получая ответов. Но тут у ворот возникла какая-то суета, и те двое, что преследовали Ребуса, поспешно присоединились к толпе. Народу явились Пейдж и Кларк. Полицейский в форме распахнул ворота, и все поняли, что сейчас последует заявление. Прежде чем начать, Пейдж взглянул на свои туфли, словно проверяя, не потускнели ли. Едва он начал говорить, Кларк заметила Ребуса и двинулась к нему.
  
  — Будем надеяться, газетчики на время угомонятся, — сказала она вполголоса.
  
  — Жена что-то не торопится.
  
  — Может, она сейчас в больнице.
  
  — Ты потом туда?
  
  Она кивнула.
  
  — А пока я послала туда Ронни Огилви — на тот случай, если Маккаски придёт в себя.
  
  — Как там, никаких новостей?
  
  Она молча покачала головой.
  
  — Интересно, в какой он палате. Вот было бы совпадение, если в той же, из которой только что вышла Джессика Трейнор.
  
  — Причём не последнее совпадение в этой истории, Шивон.
  
  Она посмотрела на него и молча кивнула.
  
  — Но никто из нас пока не назвал по имени…
  
  — Оуэна Трейнора — с его инвестором, которого после ссоры с владельцем фирмы жестоко избили.
  
  — Так отделали, что он оказался в реанимации, — добавил Ребус.
  
  — А Трейнор всё ещё в городе?
  
  — Насколько мне известно, он снял для Джессики номер в своём отеле.
  
  — Мы знаем, что это за отель?
  
  — Пять-шесть звонков — и мы узнаем ответ.
  
  — Позвонишь?
  
  — Могу и позвонить.
  
  — А не лучше ли тебе вернуться к работе над Фоксом?
  
  — К работе с Фоксом, — поправил её Ребус.
  
  — Я знаю, что говорю. Там тебя и застал мой звонок?
  
  — Да.
  
  Кларк кивнула своим мыслям и перевела взгляд на Джеймса Пейджа, который чувствовал себя как рыба в воде: выслушивал вопросы, давал ответы явно для диктофонов, ни на секунду не забывая при этом позировать перед камерами в самых выгодных ракурсах.
  
  — Ты должен признать: он настоящий профи.
  
  — Если он про, то я контра таких фи, — ответил Ребус, извлёк из кармана телефон и пошёл искать место потише, откуда можно позвонить без помех.
  8
  
  Гостиница «Каледониан» на самом деле больше так не называлась. Судя по вывескам у входа, теперь это отель «Уолдорф Астория». Прежде чем присвоить старой гостинице новое название, её основательно обновили. Расположенная на западной оконечности Принсес-стрит, она стала свидетелем вандализма под видом прокладки трамвайных путей. Шандвик-плейс и Куинсферри-стрит закрыли для проезда, чтобы ничто не мешало работам, а пешеходов направляли по каким-то жутким лабиринтам, затискивали в узкие проходы, огороженные высокими сетками, за которыми и прокладывали трамвайные пути. Ребус припарковал «сааб» перед отелем, поставив на торпеду табличку со словом «Полиция». Швейцар, однако, предупредил его, что это, возможно, и не спасёт от штрафа.
  
  — Я сам видел, как оштрафовали катафалк, а потом «скорую».
  
  — Это всё часть сложного узора, составляющего неповторимую прелесть Эдинбурга, — ответствовал Ребус, входя в фойе отеля.
  
  Портье позвонил в номер Оуэна Трейнора и предложил Ребусу подняться на лифте на четвёртый этаж. Трейнор ждал его у открытой двери. Он был без пиджака и без галстука, рукава рубашки закатаны. Брюки без пояса, на тёмно-синих подтяжках. На ногах модельные чёрные туфли с перфорацией.
  
  — Что вам ещё? — рявкнул Трейнор.
  
  — Не возражаете, если я войду?
  
  Трейнор помедлил, потом пропустил Ребуса, но только в ту часть номера, которая была превращена в своеобразный кабинет. На столе стоял новый ноутбук, под столом — коробка от него. На диване Ребус увидел пакеты из магазинов «Ид энд Рейвенскрофт», «Маркс энд Спенсер». Судя по картинке на экране ноутбука, Трейнор рассматривал какие-то финансовые сводки.
  
  — Как поживает Джессика? — спросил Ребус.
  
  — Она в своём номере, с ней там врач, реабилитолог.
  
  — Можно с ней поговорить?
  
  Трейнор принялся сверлить Ребуса взглядом, потом посмотрел на часы.
  
  — Врач уйдёт через пять минут. Насколько я понимаю, у вас есть какие-то новости?
  
  Ребус дёрнул уголком рта.
  
  — Хотите выпить? — Трейнор показал на мини-бар.
  
  — Рановато.
  
  — Уверены?
  
  Ребус посмотрел на него.
  
  — Вы, я смотрю, интересовались моей биографией?
  
  — Интернет — замечательная вещь, инспектор.
  
  — Вообще-то, сержант.
  
  — Это почему? Ведь вы были инспектором. Чем это вы им так насолили?
  
  — Да так — мозолил глаза.
  
  — Если верить тому, что пишут, у вас это неплохо получается. Солидный послужной список…
  
  — Кто бы мог подумать, что Сеть уделяет мне столько внимания.
  
  — Знать бы ещё, чему верить, а чему — нет. Вы тоже наверняка собрали информацию обо мне. Не всё, что пишут, соответствует действительности. — В глазах Трейнора засветился грозный огонёк.
  
  — Только большая часть? — задумчиво предположил Ребус.
  
  — Да, но что именно…
  
  В дверь раздался стук, Трейнор ответил. Дверь открылась, и на пороге появился молодой человек.
  
  — Как она? — спросил Трейнор.
  
  — Я предписал ей кое-какие упражнения. Без больших нагрузок, по крайней мере пока.
  
  Трейнор кивнул, залез в карман брюк, вытащил бумажник. Врач поднял руку.
  
  — Мы выставим вам счёт, мистер Трейнор.
  
  — Выставляйте.
  
  Трейнор, однако, всучил молодому человеку двадцатку.
  
  — Завтра в то же время?
  
  — Конечно. — Врач улыбнулся, убрал деньги в карман, вышел и направился по коридору к лифту.
  
  — Услугами Национальной службы здравоохранения предпочитаете не пользоваться?
  
  — Перебьются. — Трейнор уставился на него. — Вы уверены, что вам нужно видеть Джессику? Может, лучше скажете мне?
  
  — К сожалению, это необходимо. — Ребус мог бы добавить: «Мне нужно видеть её реакцию…»
  
  Трейнор проверил электронные ключи-карты от обоих номеров, запер свой и, прежде чем провести ключом по слоту, постучал в дверь дочери.
  
  Её номер был меньше, но места для дивана и кресел хватило. В вазочке на столе стояли свежие цветы. На Джессике было простое платье, ноги голые, в синяках после аварии. Одна голень забинтована, на шее корсет. Она полулежала, опираясь на три огромные подушки. Включённый телевизор показывал музыкальные клипы. Она приглушила звук, потом заметила Ребуса.
  
  — Ой, — сказала она.
  
  — Здравствуйте, мисс Трейнор.
  
  — Чего вы хотите?
  
  — Нам собираются сообщить нечто такое, что требует присутствия нас обоих, — сообщил её отец, сложив руки на груди.
  
  Никто не пригласил Ребуса сесть, но его это устраивало. Прежде чем начать, он убедился, что отец и дочь смотрят на него.
  
  — Сегодня утром, — сказал он, — на Патрика Маккаски в его доме было совершено нападение.
  
  Он выдержал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию слушателей. Джессика приложила ладонь к раскрытому рту, словно заглушая испуганное «ох».
  
  — Это отец Форбса Маккаски? — спросил Оуэн Тейлор. — Парень из правительства?
  
  — Да, из правительства, — подтвердил Ребус, не сводя глаз с Джессики.
  
  — А он… он жив? — спросила она.
  
  Ребус кивнул в сторону телевизора.
  
  — Новостные каналы, вероятно, знают об этом лучше меня.
  
  Она быстро нашла нужный канал, но там передавали репортаж о положении на Ближнем Востоке. Правда, внизу экрана на бегущей строке можно было прочесть: «Шотландский министр юстиции попал в больницу после ограбления своего эдинбургского дома…»
  
  — Только мы не квалифицируем это как ограбление, — поправил телевизионщиков Ребус.
  
  — А что с Форбсом? — спросила Джессика Трейнор. — Он был в доме, когда…
  
  — Похоже, отец был один. Вы знаете этот дом, мисс Трейнор?
  
  — Я была там несколько раз. — Она помолчала. — Какой это ужас для Бетани…
  
  — Я только что был там — это недалеко от того места, где ваша машина съехала с дороги. Вы не туда направлялись? Или, может, оттуда?
  
  — Вы что этим хотите сказать? — Трейнор сделал несколько шагов к Ребусу и сжал кулаки. Ребус шутливо поднял руки вверх.
  
  — Папа, не надо, — вмешалась Джессика Трейнор. — Полицейский просто делает свою работу…
  
  Но Ребус выдержал взгляд Оуэна Трейнора.
  
  — Как я понимаю, вам неизвестно, где находится этот дом? — спросил он.
  
  — Неизвестно.
  
  — Никогда там не бывали?
  
  — Никогда.
  
  — Не возникало желания поговорить с молодым Форбсом об аварии? Может быть, его вам найти не удалось и тогда вы вместо сына решили проучить отца?
  
  — Нет.
  
  — Вот только машины у вас нет, так что, я думаю, приехали вы туда на такси. Или взяли машину в аренду. А значит, в документах найдётся след.
  
  — Пап, что он такое говорит?
  
  — Ничего, Джессика. — Потом Ребусу: — Я даже не знаю, где они живут.
  
  Ребус смерил его недоверчивым взглядом.
  
  — Когда вы искали в Интернете информацию о бойфренде вашей дочери, один-два щелчка мышкой — и вы бы вышли на Пэта Маккаски. Заметная публичная фигура — его адрес тоже наверняка где-то там есть.
  
  По лицу Трейнора пробежала улыбка. Он повернулся к кровати.
  
  — Он считает, что кровь у меня закипела и я решил проучить семейство Маккаски.
  
  — Но ты же ничего такого не делал, правда?
  
  — Не делал, — подтвердил Трейнор, снова поворачиваясь к Ребусу. — Не делал, — повторил он.
  
  — Тогда это просто ужасное совпадение, правда, Джессика?
  
  Ребус смотрел на дочь Трейнора. Она, опустив голову, вертела в руке пульт дистанционного управления.
  
  — Совпадение, — отозвалась она.
  
  Но Ребус теперь точно знал: она в это не верит.
  
  
  — Он в коме, — сказал Фокс, когда Ребус вернулся в их общий кабинет. — Но состояние стабилизировалось, и он вне опасности.
  
  Ребус моргнул.
  
  — Откуда вы знаете?
  
  Фокс взял со стола мобильный телефон и помахал им.
  
  — Чудеса вай-фая.
  
  — А мой телефон сигнал не ловит, — пробормотал Ребус. Он посмотрел на кипы бумаг, занимающие почти все свободные поверхности. — Я вижу, тут кое у кого работа кипит.
  
  — Инспектор Пейдж считает, что расследование дела Маккаски обойдётся без вашего участия?
  
  — Обидно. — Ребус снова посмотрел на бумаги. К двум первоначальным коробкам присоединились ещё десять. — И что у нас здесь?
  
  — Уголовный отёл Саммерхолла во всей его полноте, с конца семидесятых до начала девяностых.
  
  — Вы уверены, что здесь всё?
  
  — Вы хотите сказать, что каких-то документов можно недосчитаться?
  
  — Я хочу сказать, что делопроизводство не всегда было сильной стороной отдела.
  
  — Как и почерк, судя по тому, что я читаю.
  
  Ребус открыл одно из дел 1983 года. Вверху расшифровки допроса он увидел собственное имя. Бытовое насилие в Дамбидайксе. Имена жертвы и подозреваемого ничего ему не говорили.
  
  — Это всё древняя история, — сказал он.
  
  — Что делать, по части обработки данных мы до сих пор живём в каменном веке, — согласился Фокс.
  
  — Но в центре наших интересов остаётся дело Сондерса?
  
  — Да, убийство Дугласа Мерчанта. — Фокс мягко положил руку на толстую папку.
  
  — Но это не те материалы, которые мы просматривали вчера, — сказал Ребус.
  
  — Только что откопали.
  
  — Не возражаете, если я…
  
  — Бога ради.
  
  Ребус взял папку, попробовал её на вес, потом сел, расчистил на столе место и открыл первую страницу.
  
  — Пахнет плесенью, — сообщил он.
  
  — Некоторые листы слиплись.
  
  — Значит, вы уже смотрели? — (Фокс кивнул в ответ.) — И как часто там встречается моё имя?
  
  — Практически не встречается.
  
  — Поэтому вы и допускаете меня к этим материалам? — Ребус помолчал. — Если бы я был любителем пари, я бы поставил на то, что вы уже взяли себе на заметку всё, что нужно. И если я что-нибудь изыму, вы сразу меня прищучите.
  
  Лицо Фокса осталось непроницаемым.
  
  — Читайте, — сказал он. — Потом обсудим.
  
  — Да мне и читать не нужно, — сказал Ребус. — Разве можно забыть дело Дугласа Мерчанта. Из-за него группу святых фактически расформировали, а Стефан Гилмур лишился работы.
  
  — Но в долгосрочной перспективе никто серьёзно не пострадал, не считая, конечно, безвременно ушедшего от нас Дугласа Мерчанта. — Фокс показал на папку. — Тут фотографии. Семейные фотографии. Жена, ребёнок. У него было ещё три сестры, и все они рассказывали, как он заботился о них с самого детства. Насколько мне известно, они все живы. Наверное, до сих пор его вспоминают, скучают без него…
  
  — Хотите попробовать себя в качестве ведущего телепрограммы для домохозяек?
  
  — Я реально смотрю на вещи. Кто-то умирает, и по воде идут круги, и в эти круги попадают многие жизни. Речь далеко не только о святых, Джон. Святых нашлёпали по попке и отпустили с миром.
  
  Ребус взвесил слова Фокса, потом спросил, когда генеральный прокурор собирается допрашивать Билли Сондерса.
  
  — Скоро. Очень скоро.
  
  — Он был тот ещё прохиндей — не забывайте об этом. Может, и сейчас не лучше. Откуда прокурорской команде знать, пудрит им Сондерс мозги или нет?
  
  Фокс пожал плечами:
  
  — Это не моя проблема.
  
  Ребус с пятое на десятое просматривал дело. Некоторые из плохо пропечатанных страничек совсем выцвели. Он вспомнил машинку — злобная литера «о» прорубала бумагу насквозь. Рукописные записи в некоторых местах, где листы отсырели, совсем расплылись. Он увидел прижизненную фотографию убитого — глянцевый квадратик с белой рамкой. Снято где-то в пабе. Мерчант поднимает стакан с виски, глаза окосевшие, улыбка щербатая.
  
  — Вы его знали? — спросил Фокс.
  
  — Мерчанта? — Ребус не отрывал глаз от фотографии.
  
  — Но вы, вероятно, не раз встречались с Билли Сондерсом? Он ведь был у вас суперзвездой по части сбора информации?
  
  — Всё происходило не так, — ответил Ребус. — Если у тебя был осведомитель «на улице», ты старался как можно дольше держать его при себе. Чтобы коллеги не разевали на него рот. Встречи назначались в парке или где-нибудь в шумном месте, в людном баре например, где невозможно подслушать. Информатор просил у тебя прикурить и шептал в ухо имя, пока ты чиркал зажигалкой. В те времена мобильных телефонов не было, и, чтобы договориться о встрече, приходилось напрягать извилины. Но встречаться нужно было всегда один на один, чтобы смотреть в глаза.
  
  — Это ещё зачем? — В голосе Фокса слышалось искреннее недоумение.
  
  — Дело в том, что, когда информатор называл тебе чьё-то имя, у него для этого была своя причина. Иногда он просто хотел устроить кому-нибудь подлянку — убрать с дороги конкурента или с кем-то поквитаться.
  
  — Значит, звонкая монета — не единственный стимул?
  
  — Деньги там вообще были символические. Некоторые шли на это ради адреналина, из любви к искусству, другим просто нравилось рассказывать байки.
  
  — То есть могли и сплести что-нибудь?
  
  Ребус кивнул.
  
  — А кто был вашим информатором в те дни?
  
  — Вообще-то, у меня не было информатора. Я только-только начинал понимать, кто владеет информацией, а кто — нет. И кто, возможно, готов со мной ею поделиться.
  
  — Был такой журналист в «Скотсмене» — Альберт Стаут…
  
  — Я его помню — чума на нашу голову.
  
  — Он усиленно раскапывал дело Мерчанта. И с ним ещё несколько других.
  
  — Он ненавидел полицию.
  
  — У меня сложилось такое же впечатление от его статей, уж очень предвзято он трактовал факты.
  
  — Неужели он ещё жив?
  
  — Ему восемьдесят семь, живёт в Галлейне рядом с гольф-полем.
  
  — Чёрт побери. Он выкуривал по две пачки в день. — Ребус помолчал. — Вы хотите с ним поговорить?
  
  — Он в моём списке. Как и патологоанатом, который делал вскрытие Дугласа Мерчанта.
  
  Ребус порылся в памяти.
  
  — Тот, который был до профессора Гейтса?
  
  — Да, его предшественник — профессор Норман Каттл, которому, кстати, тоже восемьдесят семь, хотя он и держится бодрячком.
  
  — Вы времени зря не теряете, — сказал Ребус как можно небрежнее, чтобы его слова не приняли за лесть. — Говорить с ним будете до или после беседы со Стефаном Гилмуром и остальными?
  
  — Как получится. Кстати, сегодня утром мы начали разбираться с вами…
  
  — Разве?
  
  — У меня ещё масса неясностей, и я рассчитываю на вашу помощь.
  
  Фокс вытащил из ящика свой блокнот формата А4. Ребус посмотрел на часы.
  
  — У нас повышенная ставка за сверхурочную работу?
  
  — Вы же сами предложили свои услуги…
  
  — Да, предложил, я не отказываюсь, — подтвердил Ребус, откинувшись на спинку стула.
  
  
  Тем вечером во втором зале «Оксфорд-бара» Ребус отпил половину своей первой пинты индийского светлого, когда появился Эймон Патерсон и предложил добавить. Ребус хмуро покачал головой, а потому Патерсон вернулся из бара с одной пинтой для себя и двумя пакетиками солёных орешков.
  
  — Только не говори, что я не предлагал тебя угостить, — сказал он. Они сидели в том же углу, где Ребус говорил с Фоксом. — Значит, тебе удалось пристроиться к этому делу?
  
  Ребус отправил Патерсону эсэмэску, намекавшую на такое развитие событий.
  
  — Втереться к нему в доверие пока не удалось, — сказал он, подавив зевок. — Дверь кабинета, где хранятся документы, он запирает, а ключ только у него.
  
  — Он разослал приглашения. Ждёт меня завтра в три часа.
  
  — А знаешь, кого ещё он собирается опросить?
  
  — Кого?
  
  — Альберта Стаута и Нормана Каттла.
  
  — Чёрт подери. — Патерсон надул щёки и выдохнул.
  
  — Он нацелился на Стефана.
  
  — Ты это с чего взял?
  
  — Сондерс был человеком Стефана. Естественно предположить, что именно Стефан дёргал за ниточки, чтобы снять с него обвинение в убийстве. — Ребус помолчал, глядя на Патерсона поверх стакана. — Если только тебе не известно чего-то иного.
  
  — Джон…
  
  — Я просматривал старые дела и вспомнил, что в то время я только зарабатывал ваше доверие. Может быть, есть такие вещи, в которые ты и сейчас предпочитаешь меня не посвящать. Когда я вхожу в кабинет Фокса, у меня ощущение, будто я иду по минному полю. Мне было бы неприятно обнаружить, что один из моих старых дружков-святых хранит где-то карту этого минного поля.
  
  — Я от тебя ничего не скрываю, Джон, — тихо сказал Патерсон.
  
  — И ты можешь поручиться за Стефана и Дода?
  
  Патерсон задумался, потом пожал плечами.
  
  — У всех в шкафу упрятан какой-нибудь скелет — ты об этом знаешь не хуже меня. Слышишь, как они клацают костями, Джон? Я вот слышу, но рассказывать об этом никому не собираюсь. — Взгляд Патерсона стал жёстче. — Узнай, что удастся, и доложи. Только так мы сумеем себя обезопасить — мы все. — Оставив недопитую пинту, он поднялся и засунул руки в карманы куртки. — И не забудь дощёлкать орешки, они денег стоят…
  
  Ребус проводил его взглядом. Его представили Патерсону тридцать с лишком лет назад, а теперь он спрашивал себя, знает ли его.
  
  Винить во всём Фокса легко.
  
  Может быть, слишком легко.
  
  Ребус прошёл к стойке, где сидели три-четыре других постоянных клиента. Они смотрели по телевизору последние известия. Ребус увидел Пейджа, который отвечал на вопросы журналистов. Затем последовал репортаж с места событий: к дому Маккаски подъехала машина, с пассажирского сиденья вышла Бетани Маккаски, за рулём сидел её сын Форбс. У обоих были напряжённые, встревоженные лица.
  
  «Значит, машину ты всё же водишь, гадёныш», — пробормотал Ребус, закончив пиво и заказывая новую порцию; пока ему наливали, он пошёл покурить на улицу. У него за спиной премьер-министр давал интервью — говорил, как он «страшно потрясён и расстроен».
  
  — А какие последствия это может иметь для кампании за независимость? — спросил журналист, но дверь за Ребусом закрылась прежде, чем он услышал ответ.
  
  Не успел Ребус выкурить полсигареты, как к бару подъехала машина Кларк.
  
  — Что будешь пить? — спросил он у неё, но она отказалась.
  
  — Еду кой-куда.
  
  — Опять к своему прокурору?
  
  — Может быть. — Она переоделась во всё свежее; кажется, слегка подновила макияж. И духи — запах едва ощутимый, но ошибиться невозможно. — Как у тебя прошло с Оуэном Трейнором?
  
  — Он во всём признался, — заявил Ребус. Какое-то мгновение она смотрела на него ошарашенным взглядом, потом нахмурилась. — Извини, придётся тебя разочаровать, Шив. Он утверждает, что не имеет к этому никакого отношения.
  
  — Ты это спросил у него с глазу на глаз?
  
  — На глазах у его дочери, — уточнил Ребус. — А вот у неё была очень интересная реакция.
  
  — В каком смысле?
  
  — Она почуяла: что-то здесь не так. Засомневалась. Между прочим, её папочка сварганил там себе рабочий кабинет, чтобы можно было, никуда не выходя, управлять всем, чем он управляет.
  
  — То есть он пока никуда не собирается.
  
  — Похоже, что так.
  
  — Никуда не бежит, как поступил бы тот, кто виноват?
  
  — Да, кстати, выяснилась любопытная деталь. Ты была в доме, когда приехала жена?
  
  — Нет.
  
  — За рулём сидел юный Форбс.
  
  Она на несколько секунд задумалась.
  
  — Но мы всё равно пока не можем его привлечь, верно?
  
  — Пока его отец в реанимации, ты хочешь сказать?
  
  — Пейдж обделался бы со страха.
  
  — Не перенёс бы, если бы пресса его разлюбила.
  
  — У него сейчас половина штата шерстит дела о квартирных кражах в городе. Допрашивают всех подряд… — Она посмотрела на него. — Но непохоже, что это местные, правда?
  
  — Ему нужен быстрый результат. Тогда его полюбит не только пресса, но и политическая элита.
  
  — Ты не можешь порасспрашивать через свои контакты — вдруг кто-то что-то слышал?
  
  — Моих прежних контактов больше нет.
  
  — Беда в том, что ни у кого нет. Похоже, старая добрая традиция осведомительства вымерла.
  
  — У нас есть список пропавших вещей?
  
  — Составляется.
  
  — Дай потом мне копию — посмотрю, что можно сделать.
  
  — Спасибо. Больше ничего такого, что я должна знать?
  
  — Ну, например: мы с Фокси теперь лучшие друзья.
  
  — Что-то я сомневаюсь. — Она не смогла сдержать улыбку.
  
  — Ну, скажем, он оттаивает.
  
  — Нет, правда?
  
  Ребус выдержал загадочную паузу.
  
  — Нет, неправда, — признал он.
  
  Улыбка ещё не сошла с её лица, когда она включила первую передачу своей «астры» и сделала ему ручкой на прощание. Когда Ребус вернулся в бар, один из завсегдатаев спросил его, доставили ли для допроса Алистера Дарлинга, поскольку именно он возглавляет кампанию «Скажи, „нет“».
  
  — Или его дружка — Стефана Гилмура, — гнусаво добавил другой.
  
  — Такие всегда откупятся, — возразил первый. — Если ты только что отказался от покупки футбольной команды, значит немного налички у тебя найдётся, верно я говорю, Джон?
  
  — Абсолютно верно, Деннис, — сказал Ребус, протягивая бармену последнюю пятёрку.
  
  
  Элис Белл была в своей квартире на Грейт-Кинг-стрит одна. Она побрызгала воды себе на лицо, потом отёрлась полотенцем, посмотрела на своё отражение в зеркале ванной. Глаза у неё покраснели от слёз, — наверное, подушка на её односпальной кровати ещё влажная. Она опустила жалюзи в своей комнате, стараясь как можно надёжнее отгородиться от мира. Она боялась, что у неё подогнутся колени, и держалась на всякий случай за стену, пока шла по коридору в кухню. С кружкой зелёного чая она устроилась за столом в гостиной. Её ноутбук, тетради, книги — какое всё это теперь имело значение? У неё комок стоял в горле, сердце стучало. Когда в тишине вдруг зазвонил мобильный телефон, она от испуга чуть не вскрикнула. На экране высветилось имя Форбса, она ответила.
  
  — Это я, — сказал он. — Как ты?
  
  — Это я должна у тебя спрашивать, как ты. Я тебе очень сочувствую — такое несчастье с твоим отцом… Я пыталась звонить…
  
  — Я знаю, спасибо. Никак не мог ответить.
  
  Она услышала, как он громко вздохнул.
  
  — А твоя мама?.. — спросила она.
  
  — Она держится.
  
  — Это было ограбление или…
  
  — Конечно ограбление.
  
  — Никак не связано?..
  
  — Давай даже думать об этом не будем, Элис. Договорились?
  
  — Если ты так уверен.
  
  — Конечно я не уверен! — Он помолчал, потом более спокойным голосом сказал: — Слушай, мне пора. Ты была у Джесс?
  
  — Она спала.
  
  — А с Оуэном говорила? Ты знаешь, что он меня во всём винит? Он мне позвонил и прямо сказал об этом.
  
  — Тебе нужно держаться от него подальше.
  
  — Постараюсь. Джесс через день-два будет дома. А он, если мне повезёт, отчалит на юг.
  
  — Я чувствую себя виноватой, — тихо сказала Элис.
  
  — Мы с тобой в связке. Вместе мы выстоим… и всё такое. Поговорим завтра, ладно?
  
  — Ладно, — сказала она и услышала, как он отключился. Она положила мобильник на стол и уставилась на него.
  
  «Порознь падём», — прошептала она себе и закрыла крышку своего ноутбука.
  ДЕНЬ ПЯТЫЙ
  9
  
  Движение Ребуса в сторону пабов началось утром, едва они открылись, хотя он и не собирался пить ничего, кроме газировки. Кларк отправила ему по телефону список похищенного у Маккаски вместе с фотографиями, представленными страховой компанией: жемчужное ожерелье, старинная брошь, часы «ролекс». Дорогой ноутбук. Но тот, кто его взял, забыл прихватить блок питания. То же касалось и мобильных телефонов — оба зарядных устройства остались в розетках. Пэт Маккаски ещё не пришёл в сознание, хотя слова «кома» в новостных бюллетенях избегали. Все газеты, попавшиеся на глаза Ребуса, так или иначе упоминали вчерашний случай.
  
  Пабы, в которые он наведывался, находились не в лучших городских районах: от Грантона и Горги до Инча и Сайтхилла. Некоторые из старых заведений прекратили своё существование — одни стояли с заколоченными окнами, на месте других открылись рестораны быстрого питания. Ребус чувствовал себя землепроходцем, который наведался в знакомый ему дикий край и обнаружил, что всё уже освоено, никакой дикой природы нет и в помине. Немногие оставшиеся заведения доживали последние дни: персонал винил супермаркеты с их дешёвыми забегаловками и запрет на курение.
  
  — Многие из старых клиентов предпочитают сидеть дома — дымят себе перед телевизором, обставившись дюжиной банок «специального предложения»…
  
  Обнаружил он и ещё кое-что: тот образ жизни, который вели знакомцы Ребуса, проредил их ряды. Некоторые ушли в мир иной, не поставив его в известность, другие погрузились в старческое слабоумие и вместе с семьями перебрались в отдалённые районы. «Давненько его не видели», — то и дело слышал Ребус от персонала. Или: «Нет, он больше не появляется». В некоторых пабах даже не знали, о ком он говорит.
  
  — Да он отсюда не вылезал, — не отступал Ребус. — Высокий такой тип с гривой седых волос, работал на автобусах…
  
  Но всё было без толку. Даже закалённые завсегдатаи не могли вспомнить, кто такой Большой Тони, Шаг Вертел и Эки Трясун. Ребус показывал список украденных вещей всем, кто готов был его выслушать, и оставлял бармену визитку с номером своего мобильника. Он отправил Фоксу эсэмэску с вопросом, нужен ли он до трёх часов — на три был назначен допрос Эймона Патерсона. Фокс ответил: «Значит, вы с ним говорили? Иначе вы не могли узнать».
  
  «Молодец, Джон», — пробормотал Ребус.
  
  Он был на пути к последнему бару своего удручающего путешествия, когда зазвонил мобильник. Номер был ему неизвестен, но он всё равно ответил.
  
  — Привет.
  
  Он сразу же узнал голос Мэгги Блантайр.
  
  — Привет, Мэгги. Всё в порядке?
  
  — В полном. Ты в машине?
  
  — Еду в Сильверноуз.
  
  — Хочешь старые грехи замолить?
  
  — Что-то вроде этого. Я не знал, что у тебя есть мой номер.
  
  — Жиртрест дал.
  
  — Вот оно что.
  
  — Ты не беспокойся — я ему сказала, что ты оставил у нас кое-что.
  
  — Как там Дод поживает?
  
  — Без изменений. — Она помолчала. — Я была рада тебя повидать.
  
  — Хорошо было свидеться… Жаль, что при таких обстоятельствах.
  
  — Звонил некто Фокс — спрашивал, в состоянии ли Дод ответить на несколько вопросов. Дод говорит, что ты должен быть в курсе.
  
  — Вроде того.
  
  — А если Дод откажется?..
  
  — Я полагаю, доктор может выписать ему справку.
  
  — Я тоже об этом подумала. — Ещё одна пауза. — Дело не в том, что Доду есть что скрывать. Просто его состояние не позволяет.
  
  — Понятно.
  
  — Вот только согласится ли Фокс?
  
  — По большому счёту это не имеет значения, верно?
  
  — Дод не хочет уходить в могилу с пятном на репутации. Ты это можешь понять?
  
  — Конечно.
  
  Она вроде бы немного успокоилась, словно ей стало легче оттого, что он разделил с ней бремя решения.
  
  — Мы сможем выпить кофе после твоего Сильверноуза? Было бы здорово увидеть тебя.
  
  — Ты имеешь в виду у вас дома?
  
  — Тут есть кафе на Роузберн-террас. Я иногда выкраиваю часик и сижу там. Дод вроде бы обходится без меня…
  
  — Поесть там можно? — спросил Ребус.
  
  — Только сэндвичи и печёная картошка.
  
  — Увидимся в половине второго.
  
  — Исхожу из того, что ты сможешь заставить себя покинуть Сильверноуз.
  
  — И я тоже, — ответил Ребус и улыбнулся.
  
  
  Он приехал на пять минут раньше назначенного времени, но она уже была там — сидела за столиком у запотевшего окна.
  
  — Джон, — сказала она, увидев его, встала из-за стола и клюнула в щёку. Знакомое прикосновение её пальца, вытиравшего пятно помады. — Я заказала чайник с чаем — ты не против?
  
  — Отлично.
  
  Есть она ничего не хотела, себе Ребус заказал сэндвич из тоста с ветчиной. Когда официантка ушла, он увидел, что Мэгги Блантайр внимательно его разглядывает.
  
  — Ты что — оставила на мне отметину? — спросил он, вытирая левую щёку.
  
  — Просто вспоминала. Вы были такая симпатичная компания — настоящая банда друзей.
  
  — На такой работе это неудивительно.
  
  — И ещё много чего.
  
  — И несмотря на это, я здесь.
  
  — Ты здесь, — сказала она, поднимая чашку с чаем. Но улыбка вдруг сошла с её лица. — Я иногда думаю…
  
  — Что?
  
  — Как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее?
  
  — Ты имеешь в виду тебя и меня? Насколько мне помнится, мы в то время решили, что помутились рассудком.
  
  — Но теперь, когда я думаю об этом…
  
  — Прошлое — очень опасная территория, Мэгги.
  
  — Я это знаю — достаточно посмотреть, что вытворяет этот Фокс.
  
  — Это не Фокс, это генеральный прокурор Шотландии. Она хочет повторно предъявить обвинения Билли Сондерсу, а для этого ей нужна уверенность, что в судебном заседании она не получит шила в задницу.
  
  — Ты нарисовал миленькую картинку.
  
  Зазвонил телефон Ребуса.
  
  — Я должен ответить, — извинился он, увидев на экране имя Кларк.
  
  — Конечно.
  
  Он поднялся и вышел из кафе.
  
  — Шивон, — сказал он вместо приветствия.
  
  — Только что умер Пэт Маккаски, — сказала она ровным голосом.
  
  — Чёрт.
  
  — Теперь мы расследуем убийство. В Торфихен собирается вся команда.
  
  Торфихен означал дивизион С управления на Торфихен-плейс. В этом был свой смысл: ближайшее отделение к месту преступления. После реорганизации дивизиону присвоят название Особый отдел по расследованию серьёзных преступлений. Но пока всё оставалось по-старому.
  
  — Я смогу быть там через пять минут, — сказал Ребус.
  
  — Ты не упоминался, Джон. Я не хочу сказать, что ты не понадобишься в будущем…
  
  — Но тебя включили?
  
  — В настоящий момент — да.
  
  — А Пейджа?
  
  — Нет, Пейджа там нет. И Эссон с Огилви тоже. Похоже, сейчас их интересует только инспектор.
  
  Ребус воспользовался возможностью закурить. В окно он увидел, как ему принесли сэндвич, он показал, чтобы сэндвич оставили на столе.
  
  — Насколько мы можем быть уверены, что это убийство?
  
  — Я согласна — он мог упасть, удариться головой. Возможно, вскрытие даст что-нибудь.
  
  — С другой стороны, если объявить это убийством, то дела пойдут резвее и тот, кто это сделал, почувствует давление…
  
  — Тебе удалось поговорить с твоими контактами?
  
  — Сделал всё, что мог. — Ребус помолчал. — Пресса вцепится в эту тему.
  
  — Не говоря уже про коллег Маккаски. Да, кстати, его личный секретарь сообщила, что это она выключила телевизор. Так что ты был прав.
  
  — На ноутбуке есть что-нибудь, связанное с государственной тайной?
  
  — Он защищён паролем.
  
  — Ну, пароль — это всё же не Форт-Нокс.[18]
  
  — Понимаешь, кампания «Скажи, „да“» — дело не совсем государственное.
  
  — Так что там могут обнаружиться материалы, о которых в его министерстве и не знают?
  
  — Мы проверяем. — Кларк помолчала. — Насколько я понимаю, всё это делает сына неприкосновенным.
  
  — Может, так, а может, и нет. И всё же странно, что это случилось почти следом за аварией.
  
  — И ценных вещей из дома взято ровно столько, чтобы это выглядело как ограбление, так?
  
  — Вроде так.
  
  — Ты думаешь, я должна сообщить об этом старшему инспектору Ральфу?
  
  — Ник Ральф заправляет розыском в Торфихене?
  
  — Говорят.
  
  — Хорошая новость. А если он просит прикомандировать тебя, то это его вдвойне хорошо рекомендует.
  
  — Чепуха.
  
  — Хотя он не пригласил меня, и это говорит против него.
  
  Через стекло он видел Мэгги Блантайр — она, казалось, начала немного нервничать, что его сэндвич остывает. Ребус кивнул ей, затянулся напоследок сигаретой и бросил окурок в водосток.
  
  — Мне нужно идти.
  
  — Если узнаешь что-нибудь об украденном…
  
  — Я отдам это тебе, чтобы ты получила свою золотую звёздочку от учителя.
  
  — Да уж лучше отдай, а то в следующий раз, когда выйдешь играть в нашу песочницу, получишь щелбан.
  
  Ребус отключился и вернулся в кафе.
  
  — Извини, — сказал он.
  
  Но Мэгги уже была на ногах, надевала пальто.
  
  — Мне пора возвращаться, — сказала она. — Деньги за мой чай я оставила.
  
  Ребус увидел аккуратную стопку монет рядом с её блюдцем.
  
  — Но мы так и не поговорили, — посетовал он.
  
  — Наверное, это была не лучшая идея. — Она улыбнулась ему и прикоснулась к его галстуку кончиками пальцев. — Но я уверена, Дод будет рад тебя видеть, если ты вдруг надумаешь зайти к нам.
  
  — Мэгги…
  
  — Садись и ешь. — Она похлопала его по груди и исчезла.
  
  Ребус постоял несколько секунд, не понимая, ожидает ли она, что он бросится за ней, даже если это и выглядело бы театрально. Но в животе у него заурчало. К тому же к трём он должен был явиться в Шерифский суд. Официантка спросила, всё ли в порядке.
  
  — Спасибо, всё хорошо, — ответил ей Ребус, усаживаясь на стул. На чашке Мэгги виднелся след помады, а денег она оставила столько, что хватало и на его сэндвич.
  
  
  — Ужасные новости, — сказал Эймон Патерсон.
  
  — Ужасные, — согласился Малькольм Фокс.
  
  Они втроём находились в кабинете Шерифского суда. Фокс включил обычный магнитофон, не видеозапись. Ребус обратил внимание, что Фокс не предпринял ни малейшей попытки убрать документы, напротив, постарался, чтобы кабинет имел рабочий, захламлённый вид, словно тут происходила какая-то кипучая деятельность и сюда непрерывно стекались всё новые и новые документы. Его блокнот формата А4 был раскрыт — или это другой блокнот? Страницы испещрены записями. Что-то выделено прописными буквами или подчёркнуто. Ни одной случайной закорючки, ни одной упущенной мысли. Во всём точность, во всём профессиональное рвение.
  
  И всё это ради того, чтобы произвести впечатление на человека, который освоил подобные штучки, когда Фокс ещё под стол пешком ходил. Патерсон даже подмигнул Ребусу, когда Фокс отвлёкся на магнитофон. Если кто-то вздумал тут в игры играть, то Патерсон будет достойным противником.
  
  — Приятно видеть, что старые методы всё ещё в ходу. — Патерсон показал на магнитофон.
  
  — Только в тех случаях, когда это целесообразно. — Фокс поднял глаза. — Я забыл спросить про чай или кофе — сержант Ребус может сбегать и принести что-нибудь…
  
  — Мне не надо, спасибо, — сказал Патерсон и ещё раз исподтишка подмигнул Ребусу — Фокс каждому показывал своё место: Ребус здесь на подхвате, а Фокс — хозяин положения.
  
  — Ну, начнём?
  
  — Я готов, если вы готовы.
  
  Патерсон сложил руки на груди. Фокс запустил магнитофон, и допрос начался с минутного поедания глазами, прежде чем Фокс предложил свой первый вопрос.
  
  — Арбалет — это ваша идея?
  
  — Арбалет?
  
  — Разве в Саммерхолле не было арбалета? Его использовали для игры в дартс, пока доска не треснет?
  
  Патерсон улыбнулся этому воспоминанию.
  
  — Я не помню, чья это была идея.
  
  — Вы конфисковали арбалет после ареста обвиняемого. Вместо того чтобы предъявить его в суде в качестве улики, вы некоторое время держали его у себя. И только когда его не удалось обнаружить перед судебным заседанием, кто-то начал выяснять, где он находится…
  
  — Молодец, сынок, ты сделал домашнюю работу. Теперь можем перейти к важным вопросам?
  
  — Но это и есть важный вопрос, мистер Патерсон. Вы заправляли в уголовном отделе так, словно он был вашей маленькой вотчиной, установили там какие-то свои правила. Красный свет в комнате «В» для допросов. Если вам попадался кто-то излишне доверчивый, вы говорили, что это детектор лжи, и включали лампы. Интересно, сколько признаний вы получили таким образом…
  
  Патерсон по-прежнему благосклонно улыбался.
  
  — А галерея бутылок с дозаторами в кабинете инспектора Гилмура, спрятанных за книжной полкой?.. Вы даже полку на ролики поставили, чтобы быстрее сдвигать, если захочется выпить. По-вашему, это нормально?
  
  — Придётся вам задать этот вопрос ему.
  
  — Но я задаю его вам. — Фокс снова посмотрел на свои записи. — Или, скажем, вот: у вас вошло в практику подписывать свидетельские показания, а не писать их. Вы свидетельствовали о том, чего на самом деле даже не видели. А если вы что-то и видели, то Гилмур заставлял всех дуть в одну дуду, им же самим и сочинённую. Вся ваша команда действовала по его указке.
  
  Патерсон перевёл взгляд на Ребуса.
  
  — Джон, скажи ты ему…
  
  Но Фокс стукнул ладонью по столу.
  
  — Сержант Ребус присутствует здесь в качестве наблюдателя. Это меня вы должны убедить!
  
  — Убедить в чём? — Патерсон сверлил Фокса взглядом. — Мне кажется, вы уже сделали выводы — узнаю ваши гнусные приёмчики. «Жалобы» всегда так действовали. И это вместо того, чтобы сказать нам спасибо и повесить медаль на грудь! Мы хорошо делали свою работу — очищали улицы от всякой швали. Вот и весь сказ.
  
  — Но Билли Сондерса с улицы вымели не вы. Свидетельские показания против него испарились. В протоколах масса неточностей. После разговора с вами свидетели почему-то начинали петь по-другому…
  
  — Мы все готовы признать, что ошибки случались. Из-за них Стефан Гилмур подал рапорт.
  
  Фокс смерил его взглядом.
  
  — А что, по-вашему, скажет Билли Сондерс?
  
  — Вы что имеете в виду?
  
  — С ним будет разговаривать прокурор. Очень может быть, Сондерс пожелает заключить сделку со следствием в обмен на снисхождение.
  
  — И что?
  
  — А то, что он тридцать лет держал рот на замке, но теперь может и рассказать, как всё было на самом деле.
  
  — Вы хотите сказать, признается?
  
  — Может, и не в убийстве, а в том, как его выгораживали.
  
  — Никто его не выгораживал, это в бумажках напутать могли, с кем не бывает.
  
  — Вы полагаете, что он именно так и будет формулировать?
  
  — Мне безразлично, что и как он будет формулировать.
  
  — Когда вы видели его в последний раз?
  
  — Билли Сондерса? Лет двадцать — двадцать пять назад.
  
  — Хотя и живёте в одном городе? — Фокс помолчал, демонстративно изучая свои записи. — Когда инспектор Гилмур ушёл в отставку, кто стал курировать мистера Сондерса?
  
  — Вы хотите знать, чьим осведомителем он стал? — Патерсон посмотрел на Ребуса. — Он ни с кем из нас не сработался, верно, Джон?
  
  — Да я теперь уже не помню, — вынужден был ответить Ребус.
  
  — Я-то думал, он чувствовал себя обязанным вам, — сказал Фокс. — И неважно сколько информации он слил вам за многие годы, — вы ведь избавили его от ответственности за убийство…
  
  — Ненамеренно, — поправил его Патерсон.
  
  — Пусть так. Но ведь раньше вы его ценили, а тут вдруг почему-то от него отказываетесь.
  
  — Может показаться, что за этим стояло ещё что-то, — вмешался Ребус.
  
  — Ты же там был, Джон, — оборвал его Патерсон. — Сам-то ты что думаешь?
  
  — Тогда у нас была другая страна.
  
  — А вот тут вы ошибаетесь — вы оба, — сказал Фокс, переводя взгляд с одного на другого. — Страна была та же самая, просто вы возомнили себя хозяевами и усвоили массу дурных привычек. Но далеко не всё можно списать за давностью лет.
  
  — Время, однако, может играть злые шутки с памятью, — подчеркнул Патерсон. — Какую бы историю ни рассказал теперь Сондерс, никто не знает наверняка, правда это или выдумки.
  
  — Но с его краткосрочной памятью проблем, видимо, быть не должно?
  
  — Вы о чём? — Глаза Патерсона сощурились.
  
  — Сегодня его вызывали для беседы в прокуратуру. Вы уверены, что в последний раз встречались с ним четверть века назад? — Он дождался кивка от Ребуса и Патерсона. — А вот по словам мистера Сондерса, один человек из вашей компании звонил ему сегодня утром.
  
  Ребусу потребовалось всего несколько секунд, чтобы назвать имя:
  
  — Стефан Гилмур?
  
  — Именно он, — подтвердил Фокс.
  
  — И чего он хотел?
  
  — Он интересовался, какие тайны собирается раскрыть мистер Сондерс.
  
  — Стефан лично с ним говорил? — недоверчиво спросил Патерсон.
  
  Фокс кивнул в подтверждение.
  
  — Похоже, от дурных привычек никак не избавиться, — прокомментировал он, снова перелистывая свой блокнот.
  
  Ещё десять неприятных минут — и Фокс поблагодарил Патерсона, сказав, что Ребус проводит его к выходу.
  
  — Вы наверняка захотите обменяться мнениями, когда закроете дверь с той стороны.
  
  Ни Ребус, ни Патерсон не стали этого отрицать. Выйдя на Чемберс-стрит, Патерсон вытащил мобильный телефон и набрал номер Стефана Гилмура.
  
  — Скинули в голосовую почту, — пробормотал он несколько секунд спустя.
  
  Он оставил послание — попросил Гилмура перезвонить и добавил: «Ты знаешь, о чём речь, хитрожопый сукин сын».
  
  — Доходчиво, — сказал Ребус.
  
  Патерсон посмотрел на небо и испустил звук, который ещё чуть-чуть и перешёл бы в вой.
  
  — Как, по-твоему, что за игру он ведёт, Джон?
  
  — Лучше ты мне скажи.
  
  — Он что хочет — чтобы мы в этом говне были по уши?
  
  — Но Фокс прав, похоже? За этим стоит что-то ещё, не просто желание сохранить для себя проверенного информатора?
  
  Патерсон ткнул пальцем в грудь Ребуса:
  
  — Это ты сказал, а не Фокс!
  
  — Только потому, что он уже говорил мне об этом.
  
  — По идее, ты должен быть на нашей стороне, Джон.
  
  — Правда? А как насчёт Стефана? Это по-товарищески — звонить Билли Сондерсу у нас за спиной?
  
  — Одному богу известно, что на него нашло, — пробормотал Патерсон, и его плечи опустились.
  
  — Тёмный завет — это дела давно минувших дней, Жиртрест, — тихо сказал Ребус. — В те времена мы горой стояли друг за друга, и в этом был смысл. Но не факт, что всё осталось по-прежнему.
  
  — Ты просишь меня объединиться с тобой против Стефана? — Патерсон медленно, но решительно покачал головой.
  
  — Я только говорю, что мы должны вести себя по-человечески.
  
  — А по-человечески — это как, Джон? Нет, ты мне скажи. По-человечески было встречаться с женой Дода Блантайра? По-человечески было, что те из нас, кто об этом знал, словно воды в рот набрали?
  
  — Мы сейчас не об этом. — Кровь прихлынула к щекам и шее Ребуса.
  
  — И об этом тоже. Секреты, и ложь, и другое дерьмо, которое мы разгребали и в котором погрязли. Я не видел, чтобы ты ставил свою подпись под чужими показаниями. Но мы оба знаем, что такое случалось. Многое случалось в те дни, а одной трещинки в дамбе бывает достаточно… — Патерсон помолчал, смерил Ребуса взглядом. — Так что определись, Джон, на чьей ты стороне. А Стефана предоставь мне — я позабочусь, чтобы он больше не совался к Сондерсу…
  
  Ребус увидел протянутую руку Патерсона и крепко пожал её. Патерсон явно неохотно отпустил руку Ребуса.
  
  — Ну, хорошо, договорились, — сказал Ребус, освободившись наконец.
  
  Он посмотрел вслед Патерсону, потом вернулся в здание и завернул в туалет. Разглядывая своё лицо в забрызганном зеркале, он увидел у себя на правой щеке едва заметный след от помады. Выругавшись, он его стёр. Может быть, его заметил и Фокс, да решил промолчать. Но кто его определённо видел, так это Патерсон. И происхождение его вычислил. Она же спрашивала у Патерсона телефон Ребуса. Фокс находился в своём кабинете и теперь, когда шоу было закончено, наводил порядок.
  
  — Удалось продвинуться? — спросил Ребус.
  
  Вместо ответа Фокс задал свой вопрос:
  
  — Дозвонились до Стефана Гилмура?
  
  — Нет, — признался Ребус. — Патерсон оставил послание.
  
  — Невероятно глупо с его стороны контактировать с Сондерсом.
  
  — Не могу не согласиться, — ответил Ребус, опускаясь на свой стул.
  
  — А сами вы пришли к какому-нибудь выводу, сержант Ребус? — спросил Фокс.
  
  — Касательно чего?
  
  — Вы либо мой человек, либо их. До сих пор вы, вероятно, думали, что у вас получится и вашим и нашим.
  
  — Вот единственный вывод, который я сделал: вы такой же ушлый, как и они.
  
  — Я мог бы сделать вид, что это комплимент.
  
  — В некотором роде это и есть комплимент. — Ребус вымучил усталую улыбку.
  
  — Извините за то, что выставил вас мальчиком на побегушках.
  
  — Вы дали понять Патерсону, кто здесь главный.
  
  — Не исключено, что и вам тоже.
  
  Ребус кивнул:
  
  — И что теперь?
  
  — Наш первый допрос нужно изложить на бумаге. Я предоставлю это вам, если вы не возражаете, — у меня встреча с Элинор Макари.
  
  — Узнаете, что ещё сказал Билли Сондерс?
  
  — Непременно.
  
  — Мне остаться в кабинете?
  
  Фокс пристально посмотрел на Ребуса и покачал головой.
  
  — Всё ещё не доверяете мне? — Ребус постарался подпустить обиженную нотку.
  
  Фокс не ответил. Он положил в портфель толстую папку, его блокнот уже лежал там.
  
  — Хорошо, что вы наконец стёрли помаду, — сказал он, Щёлкая замками на портфеле.
  10
  
  Часть тех лиц, которые Кларк видела перед домом Маккаски, переместилась на Торфихен-плейс. Полицейские одну за другой выписывали штрафные квитанции припаркованным с нарушением правил легковым машинам и фургонам, но владельцы, похоже, и в ус не дули. Их машины сузили дорогу с трёх полос до одной, движение застопорилось, и водители от нечего делать наблюдали за скоплением прессы.
  
  Кларк вошла в здание, проигнорировав вопросы, выкрикиваемые журналистами, показала удостоверение — автоматическая дверь перед ней открылась, и она прошла дальше. На втором этаже всё пространство, казалось, было отдано в распоряжение бригады, сформированной для расследования громкого преступления, — кто-то двигал столы, кто-то добывал дополнительные стулья, а кто-то налаживал связь. Кларк протиснулась сквозь толпу, добралась до центра и представилась старшему инспектору Ральфу. Высокий, темноволосый, с пробором посредине и аккуратно подстриженной бородкой. Он не удостоил Кларк ни рукопожатием, ни словом приветствия, только сказал, что через десять минут назначен брифинг, а пока она пусть устраивается.
  
  — Оливия введёт вас в курс дела, — сказал он, кивнув на молодую женщину, которая шла мимо с принтером в руках.
  
  — Оливия Вебстер, — сказала женщина, представляясь Кларк, которая последовала за ней. — Я констебль.
  
  — А я инспектор Кларк.
  
  — Шивон Кларк — я вас знаю.
  
  — Мы встречались?
  
  Вебстер молча покачала головой. У неё были длинные каштановые волосы, серые глаза и белая кожа.
  
  — Слышала о вас. — Она поставила принтер на стол рядом с монитором. — Я здесь всего шесть недель по переводу из Данди. — Она задумчиво разглядывала технику на столе.
  
  — Клавиатура, — подсказала Кларк.
  
  Вебстер улыбнулась.
  
  — Я и то смотрю: чего-то не хватает. — Она окинула взглядом комнату. — Тут где-нибудь наверняка найдётся лишняя. — Вебстер снова исчезла, а Кларк осталась на месте без всякого представления о том, что ей делать. Она выглянула в окно, журналисты заметили её и принялись махать.
  
  — Места для пресс-конференции здесь маловато, — сказал старший инспектор Ральф, подойдя к ней. — Мы для этого хотим использовать отель на углу.
  
  — Разумно.
  
  Он посмотрел на неё.
  
  — Вы были в доме вскоре после того, как обнаружили Маккаски. — Ральф не спрашивал — утверждал. — Поэтому я хочу, чтобы вы сосредоточились на проникновении преступников в дом. Конкретика, так сказать.
  
  Кларк кивнула.
  
  — Один полицейский уже работает по похищенному — через свои контакты.
  
  — Хорошо.
  
  — Может быть, стоит его привлечь?
  
  — Вы имеете в виду в команду? — Он обвёл рукой помещение — царивший в нём хаос. — Полагаете, у нас нехватка людей?
  
  — Мне это кажется целесообразным, поскольку он участвовал в предварительном расследовании.
  
  — Это не ваш старый приятель? Печально известный Джон Ребус?
  
  — Дело не только в контактах Джона. Он был со мной на месте аварии недалеко от дома Маккаски. Женщина, которую извлекли из разбитой машины, оказалась подружкой Форбса Маккаски. Мы не уверены, что она была в машине одна во время аварии.
  
  Ральф задумался.
  
  — Да, странное совпадение.
  
  — Вот и мы так считаем. И опять же, сержант Ребус уже проделал немало розыскной работы на месте…
  
  — Давайте я об этом подумаю, после того как скажу напутственные слова. — Он посмотрел на часы, потом оценил движение в комнате и, казалось, остался доволен результатом.
  
  Оливия Вебстер нашла где-то бэушную клавиатуру и теперь подключала её к компьютеру. Другой полицейский протёр большую белую доску и приклеивал к ней фотографии места преступления. Пэта Маккаски увезли, прежде чем были сделаны фотографии, но имелось описание того, в каком виде он был обнаружен на полу гостиной — лицом вниз, ноги под неестественным углом. Была там и фотография крупным планом разбитой балконной двери, выходящей во двор, и ещё одна — ограбленной спальни. Точнее, двух спален. Кларк подошла и принялась разглядывать фотографию бывшей комнаты сына — на месте она не успела её осмотреть и теперь упрекала себя за это. На стенах постеры музыкальных групп, полки с книгами… двуспальная кровать с ярко-красным покрывалом. Покрывало было сброшено на пол, там же валялось несколько книг, один постер разодран. Ящики полуоткрыты. Но в его комнате не было ничего ценного. Что это, свидетельство чьей-то ярости? Словно Форбс Маккаски в такой же мере вызывал ненависть налётчиков, как и его родители? Кларк снова подумала об Оуэне Трейноре. Не вызвать ли его для более официального разговора?
  
  Старший инспектор Ральф хлопнул в ладоши, призывая всех остановиться на время. Все глаза обратились к нему. Полицейские потянулись из коридора и других примыкающих кабинетов. Кларк оттеснили к белой доске, и оттуда ей не было видно ничего, кроме макушки Ральфа. Вокруг неё верещали и вибрировали телефоны.
  
  — Давайте-ка выключим телефоны, — приказным тоном сказал Ральф.
  
  Она вытащила из кармана свой мобильник и обнаружила послание от Малькольма Фокса, но решила прочесть его позже, а пока выключила телефон и сосредоточилась на деле.
  
  — Начнём, — сказал Ник Ральф…
  
  
  Ранним вечером Ребус вышел из своей квартиры и направился в магазин на Марчмонт-роуд купить сигарет и бекон. Он был почти в самом конце Арден-стрит, когда на другой стороне увидел Форбса Маккаски. Маккаски узнал его, замер на секунду, потом двинулся к Ребусу.
  
  — Вы за мной следите? Вынюхиваете?
  
  — Просто иду, — сказал Ребус, который не хотел сообщать парню, что они живут на одной улице.
  
  — Я мог бы назвать это вторжением в личную жизнь.
  
  — Ничего подобного. Примите соболезнования, кстати.
  
  Молодой человек немного успокоился, верх взяло хорошее воспитание.
  
  — Спасибо, — сказал он.
  
  — Мы делаем всё возможное, чтобы найти преступников.
  
  Форбс Маккаски рассеянно кивнул. Выразив своё недовольство детективу, он теперь, похоже, не знал, что ему делать.
  
  — Включая и допрос отца Джессики, — продолжил Ребус будничным тоном.
  
  — Это зачем?
  
  — Затем, что его дочь пострадала в аварии и он не верил, что это случилось по её вине. И ещё затем, что у него определённая репутация — он человек вспыльчивый.
  
  — И что же, он нападает на моего отца, чтобы отомстить мне?
  
  — Когда не находит дома вас.
  
  Маккаски начал было с сомнением покачивать головой, но вдруг остановился.
  
  — Что ж, — сказал он, — я думаю, вы должны изучить все версии…
  
  — Можете не сомневаться: именно это мы и делаем. — Ребус показал на дом Маккаски. — Я думаю, ваша матушка нуждается в вашей поддержке.
  
  — С ней тётя Дороти. А я пришёл забрать кое-какие вещи.
  
  — Ваша матушка не боится оставаться в доме?..
  
  — Я предложил ей снять номер в отеле.
  
  — Не в «Каледониан»?
  
  Маккаски понимающе кивнул.
  
  — Да, там Джессика…
  
  — А по соседству её отец. Вы её навещали?
  
  Маккаски покачал головой.
  
  — Но вы с ней связывались, сообщили?..
  
  — Да, я с ней говорил. — Маккаски встретился взглядом с Ребусом. — Вы правда оказались здесь случайно?
  
  — Я живу неподалёку, — признался Ребус, решив, что от этого не будет вреда. — Иду в магазин. Мой дом номер семнадцать, третий этаж — на случай, если захотите поговорить.
  
  — Поговорить? О чём?
  
  — Ну, может, о том, зачем вы нам солгали?
  
  — Я солгал?
  
  — Вы сказали, что не водите машину, но я видел вас за рулём. На пассажирском сиденье была ваша мать.
  
  — Я сказал, что не вожу, но это не значит, что я не могу водить, когда возникает нужда.
  
  — Вы пытались ввести нас в заблуждение, мистер Маккаски. Но в конечном счёте только разожгли во мне любопытство. Хорошо бы восстановить цепь событий того вечера, когда случилась авария.
  
  — Неужели вы всё ещё этим занимаетесь?
  
  — Дело не закрыто. А с учётом того, что случилось с вашим отцом… — Ребус намеренно не закончил предложение. Он двинулся туда, куда шёл, сказав на прощание: — Номер семнадцать. Моя фамилия на звонке…
  
  
  Войдя в свою квартиру, Форбс Маккаски вытащил телефон из кармана и набрал номер.
  
  — Это я, — сказал он. Потом в ответ на вопрос: — Да, думаю, у меня всё в порядке. Немного не по себе, если честно. Просто я только что говорил с этим типом — Ребусом. — Он послушал несколько секунд собеседника, одновременно прошёлся по кухне, открыл холодильник, заглянул, высматривая, чего бы попить. — Оказывается, он живёт на моей улице, и это не очень приятно. И он всё ещё продолжает копать эту аварию. Но вот что важно: похоже, они думают, что за взломом может стоять отец Джесс. Это может быть нам на руку — по крайней мере, снимает напряжение. — Он снова помолчал, слушая и прихлёбывая молоко из картонки. — Нет, я о другом напряжении. Кстати, попробую-ка я позвонить Джесс. — Он отключился, прошёл в спальню, улёгся на кровать и уставился в потолок. Под матрасом у него было немного травки, и он собирался покурить. Может, и вина выпить или текилы. Что угодно, лишь бы перестать думать об отце и о том, что случилось… что, возможно, случилось.
  
  «Идиот проклятый, — пробормотал он, закрыв глаза согнутой в локте рукой. — Что ты с собой сделал, что натворил?..»
  
  Ещё немного — и слёзы потекли у него из глаз.
  
  
  — Могу я войти?
  
  — Где вы? — спросила Шивон Кларк.
  
  — Стою у дверей.
  
  Она подошла к окну. Её квартира располагалась на втором этаже простенького жилого дома на Бротон-стрит. Фокс стоял посреди дороги, прижав телефон к уху.
  
  — Что происходит? — спросила она его.
  
  — Я бы хотел сказать об этом не по телефону.
  
  Она окинула взглядом свою гостиную. Комната выглядела прилично. Более чем прилично. Но всё же ей не хотелось впускать сюда Фокса.
  
  — Я выйду, — сказала она в трубку. — За углом есть бар — можем поговорить там.
  
  — Я не пью, — напомнил ей Фокс. — Да и не в гости же к вам я напрашиваюсь.
  
  — Две минуты, — сказала она, отключилась и задумалась: стоит ли приводить себя в порядок.
  
  Бар назывался «Подвал», потому что размещался в подвале, куда с улицы вела короткая лестничка. В баре стоял полумрак, а мебель напоминала реквизит из фильма про инопланетян. Почти на таком же расстоянии в другую сторону был обычный паб, но Кларк выбрала этот, потому что догадывалась: Фокс будет чувствовать себя здесь не совсем в своей тарелке. Клиенты подвала были молоды, а музыка — такая же драная, как сиденья и столы. Кларк заказала себе бокал белого вина, а Фокс томатный сок, приправленный пряностями.
  
  — Я даже мыслей своих не слышу, — посетовал он, и Кларк сжалилась — вывела его в маленький дворик, куда обычно выходили курильщики. Там у стены стояла скамейка и два покосившихся стола с плетёными стульями. Они сели друг против друга. Вечер был прохладный, и Кларк закуталась в куртку, радуясь тому, что она лучше подготовлена, чем Фокс, на котором был тоненький тёмно-синий костюм, рубашка и галстук.
  
  — Так лучше? — спросила она.
  
  — Тише — это точно. — Он застегнул пуговицы пиджака. — Я буду краток. Речь о вашем Дэвиде Гэлвине. — Он сверлил её глазами в ожидании реакции, и она не сдержалась — прореагировала: её глаза чуть расширились, стакан замер на полпути ко рту.
  
  — При чём тут Гэлвин?
  
  — Он работает помощником прокурора.
  
  — Я это знаю.
  
  — В службе генерального прокурора.
  
  — Ослепительное откровение.
  
  — И вы встречаетесь.
  
  — А вам-то какое до этого дело?
  
  Фокс поднял руку, успокаивая её.
  
  — Мне бы не было до этого никакого дела… Но вот в Профессиональные стандарты поступило анонимное сообщение, и ему дали ход.
  
  — Анонимное?
  
  Фокс кивнул:
  
  — Но явно от кого-то, с кем Гэлвин работает бок о бок. Может быть, у этого человека зуб на него.
  
  — И что же говорится в анонимке?
  
  — Она просто информирует Профессиональные стандарты о том, что вы проводите вместе много времени и ваше знакомство носит интимный характер…
  
  Будь она меньше раздражена и рассержена, она, наверное, нашла бы его слова забавными. Но её лицо словно окаменело, и она холодно сказала ему:
  
  — Продолжайте.
  
  — Да, собственно, и говорить больше не о чем, — сказал он, пожав плечами. — Отправитель считает, что нам, возможно, следует вникнуть в ваши отношения — не исключено, что в этом может обнаружиться злоупотребление.
  
  — Например, что я влияю на Дэвида, и наоборот?
  
  — Может быть. — Фокс чуть поёрзал — его сок пока оставался нетронутым. — Многим ли известно о ваших отношениях с мистером Гэлвином?
  
  — Я об этом никому не говорила. — Она сверлила его взглядом. — Но не потому, что нам есть что скрывать…
  
  — Конечно. — Фокс помолчал. — А с его стороны?..
  
  — Возможно, он и сказал об этом одному человеку. — Она взяла свой телефон. — Я, пожалуй, поговорю с ним. — Но, посмотрев на экран, она добавила: — Когда будет сигнал.
  
  — Может быть, лучше оставить это до утра, — посоветовал Фокс. — Дайте себе время подумать.
  
  — Вы всегда считаете, что лучше дуть на воду? Никогда ничего не делаете импульсивно?
  
  — Такая работа, — ответил он, пожав плечами.
  
  Через несколько секунд Кларк положила телефон и подняла бокал. Сделав два глотка, она спросила, как у него идут дела с Ребусом.
  
  — Трудно сказать.
  
  — Потому что вы не можете сказать? Или потому что не знаете?
  
  — Скорее второе, чем первое. Я не уверен, какие у нас отношения. Смотришь на его глаза и не понимаешь: там, за ними, столько всего происходит…
  
  — Я знаю это чувство. — Кларк снова подняла свой бокал. — Он похож на одного из этих… шахматных гениев, которые играют сразу на десяти досках.
  
  — Неплохая аналогия, — с улыбкой согласился Фокс. — И если он почует, что может проиграть хотя бы одну партию…
  
  — Нужно нырять под стол, прежде чем доска полетит вам в голову.
  
  Теперь они оба улыбались, и холод казался не таким уж лютым.
  
  — Спасибо, что сообщили мне, — сказала Кларк. — Об этом таинственном послании, я имею в виду. И какой следующий шаг?
  
  — Письмо ложится на дно переполненного ящика для входящих. Возможно, оно никогда не всплывёт. В связи с реорганизацией много бумаг может оказаться похоронено.
  
  — Это этично?
  
  — Вы полагаете, Ребус уже немного заразил меня своим взглядом на жизнь?
  
  — Он это может. — Кларк заметила, что её бокал пуст. — Ещё? — спросила она.
  
  — Я пока и этот не выпил. Но послушайте… и поймите меня правильно…
  
  — Продолжайте, — помогла она ему.
  
  — Я вот подумал — вы уже ели? Потому что я — нет. И я умираю с голода.
  
  — На Бротон-стрит есть всё, что вам надо, — сказала Кларк. — И если вы спросите меня, то индийский ресторан как раз то, что вам нужно…
  ДЕНЬ ШЕСТОЙ
  11
  
  На следующее утро Ребус заехал на Гейфилд-сквер. Являться в Шерифский суд раньше Фокса не имело смысла — только упрёшься в запертую дверь. У констеблей Эссон и Огилви был готов кофе, и — в качестве бонуса — никаких признаков Джеймса Пейджа.
  
  — Он в бешенстве, — объяснила Эссон.
  
  — Потому что всё сладкое съел Ник Ральф? — предположил Ребус.
  
  — А кроме того, он даже не может предъявить вам претензий, потому что вас у него забрала генеральный прокурор.
  
  — Я ему почти сочувствую.
  
  Ребус отхлебнул кофе и поморщился.
  
  — Это Ронни принёс, — сказала Эссон.
  
  Ребус посмотрел на Ронни Огилви.
  
  — Не увидел, что на пакете стоит «декафеинизированное».
  
  — То есть «дёшево и противно», — добавил Ребус. — Запомнить легко.
  
  Телефон Ребуса начал звонить, и он увидел, как Огилви с Эссон переглянулись.
  
  — Да, рингтон из Би Би Кинга,[19] и не вздумайте шутить. — А потом в трубку: — Доброе утро, инспектор Фокс. Чем могу?..
  
  — Нас хочет видеть Элинор Макари. Как скоро вы сможете сюда добраться?
  
  — В Шерифский суд? Через десять минут при встречном ветре. А что случилось?
  
  — Вы помните, что ваш приятель перекинулся словечком с Билли Сондерсом?
  
  — Это по словам Сондерса, — счёл нужным уточнить Ребус. — Мы пока не выслушали другую сторону — Стефана Гилмура.
  
  — Ну, рано или поздно выслушаем. Билли Сондерс исчез.
  
  — Исчез?
  
  — Его машину нашли сегодня утром на пустыре в Ниддри.[20] Он за всю вечернюю смену ни разу не связался с фирмой такси, где работает. Судя по всему, последний вызов у него был от паба, который называется «Гимлет».
  
  — Это на Колдер-роуд?
  
  — Да, я мог бы и догадаться, что вы знаете.
  
  — Я там недавно был — закидывал удочки по поводу вещей, похищенных из дома Маккаски.
  
  — А ехать он должен был оттуда на Ниддри-Маришал-роуд.
  
  — Бандитский район, — прокомментировал Ребус. — У пассажира, который заказывал машину, есть имя?
  
  — Робинсон.
  
  — Возможно, вымышленное.
  
  — Почему вы так думаете? — не мог не спросить Фокс.
  
  — Если он пьёт в «Гимлете», то уже одно это вызывает подозрения. И потом, вечерами люди не ездят в Ниддри, чтобы посетить ресторан из Красного гида.[21] Так что мистер Подозрительный, вероятно, собирался совершить что-то подозрительное.
  
  — И не хотел, чтобы засветилось его настоящее имя, если мы станем проверять? — Ребус почти что слышал согласие с его доводами в голосе Фокса. — Так вы говорите, десять минут?
  
  — Кофе будет?
  
  — Если нас допустят во внутреннее святилище генерального, то там стоит кофемашина.
  
  — Ладно, хватит разливаться соловьём. Уже еду…
  
  
  Помощник Элинор Макари вошёл с подносом.
  
  — Пахнет великолепно, — сказал Ребус, беря одну из маленьких белых чашечек.
  
  К кофе подали даже какое-то изысканное печенье, и он не удержался, взял штучку. Макари сидела за рабочим столом — от кофе она отказалась, но то и дело прикладывалась к бутылочке с негазированной водой. Вид у неё был отменно здоровый, словно она с утра не меньше часа провела в фитнес-клубе, кожа просто сияла. Когда её помощник ушёл, она попросила Фокса приступить к докладу.
  
  — Пожалуй, я лучше предоставлю слово сержанту Ребусу, — ответил Фокс.
  
  Ребус описал «Гимлет» и его завсегдатаев. Генеральный прокурор выбросила пустую бутылочку в корзинку для мусора и сжала руки.
  
  — И каков план действий? — Она буравила Ребуса строгим взглядом.
  
  — Времени с исчезновения Сондерса прошло всего ничего. Может, у него где-то есть лёжка. Может, сам объявится через день-другой, когда проиграется в рулетку или карты.
  
  — А если ему заплатили за то, чтобы он исчез? Есть у нас на примете кто-нибудь, у кого для этого достаточно средств?
  
  — Мы поговорим со Стефаном Гилмуром, — вмешался Фокс. — Мы также намерены разыскать последнего пассажира Сондерса — вдруг обнаружится какая-то связь.
  
  — Так, что ещё? — спросила генеральный прокурор.
  
  — Можем опросить семью и друзей, затребовать у мобильного оператора список его звонков и вызовов…
  
  Она кивнула, словно наконец услышала что-то вразумительное.
  
  — Вы позволите задать вам вопрос?
  
  — Какой, сержант Ребус?
  
  — Если не ошибаюсь, вы допрашивали Сондерса? Не могло это спугнуть его?
  
  — Возможно, — согласилась Макари, — Следующий допрос был назначен на сегодня, ближе к вечеру.
  
  — Может быть, он поэтому и сбежал. — Ребус сделал паузу. — Вам удалось что-нибудь из него вытянуть?
  
  — Он предпочитал отмалчиваться.
  
  — Вы собирались предложить ему сделку?
  
  — Не сразу. Но если вы беспокоитесь за себя, то я рада вам сообщить, что ваше имя в разговоре не всплыло. Иначе вы бы здесь не сидели. Малькольм объяснил мне ход своих мыслей, и я понимаю, чем вы можете быть ему полезны… до известного момента.
  
  — Видимо, я пойму, когда этот момент наступит?
  
  — Можете не сомневаться — поймёте.
  
  — Отлично. Но мы заслужили наше кофе с печеньем?
  
  Ребус удостоился взгляда, каким она могла бы наградить сломанный гребной тренажёр. Фокс уже поднялся, поставил кружку на поднос.
  
  — Мы отняли у вас достаточно времени, — сказал он, откланиваясь.
  
  Ребус тоже встал — неспешно, по пути ухватив ещё одну печенину. Макари ничего не сказала, но проводила их взглядом до дверей своего кабинета. Когда дверь закрылась, она протянула руку, взяла одну из оставшихся печенин, любовно разглядывала её секунд тридцать и только потом сунула в рот.
  
  
  До открытия «Гимлета» оставался ещё час, поэтому они на «саабе» Ребуса отправились в Ниддри. Худшие из домов здесь были снесены, на их месте теперь высились новые. Но пустыри ещё оставались, на одном из них и обнаружили «форд-сьерру» Сондерса.
  
  — Ключи торчали в замке зажигания, — сообщил Фокс, когда они припарковались рядом. — Ещё хорошо, что местные ребятишки не взяли машину покататься.
  
  — А почему, интересно, они не взяли?
  
  Фокс пожал плечами:
  
  — Как бы то ни было, владелец компании послал утром человека забрать машину.
  
  — И значит, все улики, если они были, теперь пропали, — прокомментировал Ребус.
  
  — Улики?
  
  — Это то, что мы собираем, чтобы довести дело до суда.
  
  Фокс сердито посмотрел на него.
  
  — Вы думаете, с Сондерсом могло что-то случиться?
  
  — Вообще-то, нет.
  
  — Но вероятность такая существует.
  
  — Если кто-то собирается делать ноги, то он обычно отправляется на автобусный или железнодорожный вокзал. Верно? Сондерс повёл себя иначе. Он оставил свою машину бог знает где.
  
  — Хотел сбить нас со следа?
  
  — Или поблизости мог находиться его дружок, который отвёз его куда надо. — Дым сигареты попал в глаза, и Ребус прищурился.
  
  — Так что, будем говорить с семьёй и друзьями?
  
  — И с его боссом — узнаем, что ещё ему известно о заказе машины из «Гимлета».
  
  — И в самом «Гимлете» нужно побывать — там должны знать, кто из клиентов заказывал машину.
  
  — Вот только скажут ли нам — большой вопрос. Туда ведь не джин с тоником приходят выпить. И не в кашемировых джемперах.
  
  — Но вас там знают?
  
  — Это не значит, что любят.
  
  — Тогда, может быть, лучше мне поспрашивать.
  
  — Вот на это я хотел бы посмотреть.
  
  — Доставлю вам удовольствие, — сказал Малькольм Фокс и приосанился — разве что грудь не надул.
  
  
  Но сначала они заехали домой к Билли Сондерсу в Блэкхолл: непритязательный оштукатуренный домик, один из многих. Сондерс был по-прежнему женат на Беттине — той самой женщине, из-за которой Дуглас Мерчант отправился в лучший мир.
  
  — Будет проще, если вы меня не представите, — сказал Ребус Фоксу.
  
  — Думаете, она могла слышать от него ваше имя?
  
  Ребус кивнул. Женщина оказалась дома, но встретила их без всякого энтузиазма. Они стояли в гостиной — на всех стульях сидели коты или лежало стираное бельё. Или коты сидели поверх белья тоже. Она не сомневалась, что Билли объявится. Сказала, что мужу просто осточертела ночная работа — вот и решил отоспаться где-нибудь.
  
  Есть ли у него друзья в Ниддри?
  
  Нету.
  
  А дома у них всё в порядке?
  
  Если они спрашивают, ходит ли он налево, то кому он нужен?
  
  Она знала, что на Билли заведено дело? Его это беспокоило?
  
  А их бы не беспокоило?
  
  Не назовёт ли она адрес, где его можно найти? И не сохранился ли у неё, случайно, его последний счёт за мобильник?
  
  А больше им ничего не надо?
  
  Тут Ребус откашлялся и спросил про Дугласа Мерчанта.
  
  — А что Дуглас Мерчант?
  
  — Билли подозревают в том, что он убил его, чтобы ему неповадно было спать с вами.
  
  Беттина Сондерс возмущённо хрюкнула.
  
  — Да брехня всё это — кто-то пустил слух, и Билли рассвирепел.
  
  — Так он убил Мерчанта? — вмешался Фокс.
  
  — Я этого не говорю. — Она смерила его недовольным взглядом. — Билли мог обозлиться, но убивать он никого бы не стал, поэтому его и оправдали. Не того судили.
  
  — Но он признался в своём преступлении сокамернику.
  
  — В тюрьме чего только не говорят, а то нет? Пустишь слух, что ты прибил кого-то, и к тебе относятся с уважением, лишний раз задевать не станут.
  
  — Вы, похоже, неплохо в этом разбираетесь.
  
  — Так я же сколько лет к нему на свидания ходила.
  
  — Вы нам сообщите, если он объявится?
  
  — Ага, первым делом.
  
  — Я почему-то не вполне уверен, что так оно и будет.
  
  Тем не менее Фокс на прощание поблагодарил её.
  
  
  Примерно те же вопросы они задали и хозяину таксофирмы. «Форд» был припаркован на площадке, так что они смогли даже провести беглый осмотр. Никаких видимых повреждений, никаких следов борьбы.
  
  — Лично я думаю, — сказал босс Сондерса, складывая на груди мясистые голые руки, — что у клиента не было денег. Поэтому он дал дёру. Билли побежал за ним — и вот тут что-то случилось. Билли не очень спортивный, мог где-нибудь и грохнуться. А может, его заманили в засаду. — Он пожал плечами, словно такие варианты — неизбежные издержки профессии.
  
  Когда они вернулись в «сааб», Фокс спросил Ребуса, не пора ли им заглянуть в «Гимлет».
  
  — Я думаю, теперь вы готовы, — сказал Ребус, заводя двигатель. — Этим заведением когда-то владел гангстер по имени Фрэнк Хэммел. В такие места заглядывают в основном те, кто не прочь прикупить ворованный телевизор или музыкальный центр.
  
  — А где теперь Хэммел?
  
  — Вне игры.
  
  — Судя по вашему тону, он попал в это положение не по своей воле.
  
  — Можно и так сказать…
  
  Они доехали до места, и Фокс пошёл было в заведение первым, но Ребус придержал его за руку.
  
  — Небольшая корректировка плана — наверное, для начала всё же лучше поговорить мне.
  
  Его уже узнали — не татуированная барменша, а молодой, хорошо одетый человек, сидевший на табурете. Он оборвал свой разговор с ней, едва Ребус вошёл в зал.
  
  — Даррил Кристи, — сказал Ребус.
  
  — Мистер Ребус. — Кристи не встал с табурета. Он оглядел Ребуса с головы до ног. — Могу что-нибудь для вас сделать?
  
  Ребус проигнорировал вопрос и повернулся к Фоксу.
  
  — Вот этот молодой да ранний и есть та причина, по которой Фрэнк Хэммел больше не владелец этого заведения и множества похожих других. Я знаю, что вы думаете: он по виду ещё и школу не закончил. Но не дайте себя обмануть.
  
  Словно в подтверждение слов Ребуса, Кристи потёр угри у себя на подбородке и ухмыльнулся, показывая ряд зубов, которые вполне можно было принять за молочные. Ребус оглядел комнату в поисках вышибалы.
  
  — Как так — с тобой нет твоих мальчиков? — спросил он. — Или, может, вот тот старикан в углу со стаканом рома так хорошо замаскировался?
  
  — В городе тишь и благодать, мистер Ребус. А содержать штат дорого.
  
  — Вы, случайно, не были здесь вчера вечером, мистер Кристи? — вмешался Фокс. — Приблизительно без четверти девять один из ваших клиентов вызвал такси. Мы пытаемся найти водителя.
  
  — Спросите лучше у Лавинии, — посоветовал Кристи, показав на барменшу.
  
  — Я работаю только в дневную смену, — поправила она его.
  
  — Да, я забыл, — сказал Кристи, поцокав языком. — Значит, это был Колин или Джонни.
  
  — И ещё вышибала на дверях? — спросил Ребус.
  
  Кристи задумался на секунду.
  
  — Это, вероятно, Дино. Вы думаете, что он бы засёк такси? А зачем вам водитель-то?
  
  — Сожалею, но не могу удовлетворить ваше любопытство, мистер Кристи, — извиняющимся тоном сказал Фокс.
  
  — Вы мне нравитесь, — улыбнулся ему Кристи. — Умеете найти подход. Наверно, потому, что вы не так давно якшаетесь с Ребусом. И поскольку вы произвели приятное впечатление… — Кристи достал телефон и сделал три звонка: обоим барменам и вышибале. Но результат был нулевой.
  
  — Никто ничего не видел, — с улыбкой сообщил он.
  
  — Вот так удивил, — пробормотал Ребус.
  
  — Может быть, если вы доверите мне чуть больше информации… — Кристи обращался к Фоксу, и тот уже открыл было рот, собираясь ответить.
  
  — Ничего ему не говорите! — остановил его Ребус. — Не хочет по-хорошему — сделаем по-плохому. Он мне ничего не должен, конечно…
  
  — А что я тебе должен? — Кристи встал с табурета. — Я должен сказать тебе спасибо за то, что ты упёк Кенни Макграта?
  
  Но Ребус уже отвернулся, легонько подталкивая Фокса к выходу.
  
  — Уходим, — сказал он.
  
  На улице он сел в машину, хлопнул дверцей и обеими руками вцепился в баранку.
  
  — Давно знакомы? — сделал вывод Фокс.
  
  — У него была сестра, Аннет Маккай. Кенни Макграт убил её, а я засадил его за решётку.
  
  — А в каком смысле он вам ничего не должен?
  
  — Он хотел, чтобы Макграт был мёртв. Скорее всего, до сих пор об этом мечтает.
  
  Фокс понимающе кивнул.
  
  — Может, мне лучше было пойти туда одному…
  
  — Он разыграл бы такой же номер. Вы слышали его тон, когда он звонил, — он ни в коем случае не хотел, чтобы вам сообщили что-нибудь полезное.
  
  — Вы думаете, он может иметь какое-то отношение к исчезновению Сондерса?
  
  Ребус вперился в зазывающую рекламную вывеску.
  
  — Хотелось бы думать, — сказал он.
  
  — Но вы так не думаете, иначе говоря, мы не продвинулись ни на йоту.
  
  — Сделаем это по-плохому, как я ему и обещал.
  
  — И что это значит?
  
  — Это значит, что мы запросим биллинг по телефонным звонкам Сондерса.
  
  — А потом будем сидеть и ждать?
  
  — Что вы предлагаете?
  
  — Я предлагаю съездить в Глазго и поговорить с бизнесменом, имеющим очень хорошие связи. Бизнесмена зовут Стефан Гилмур.
  
  — Договорились, — сказал Ребус.
  
  Фокс в последний раз кинул взгляд на «Гимлет».
  
  — Вы всерьёз считаете, что этот мальчик имеет вес в городе?
  
  — Мир меняется, Малькольм. Стариков — на мыло, как говорится.
  
  — К присутствующим это, естественно, не относится.
  
  — Естественно, — сказал Ребус, заводя двигатель.
  
  
  — Мне нужен адвокат?
  
  — Вы предупреждены о последствиях, мистер Трейнор.
  
  Ральф и Кларк пригласили Оуэна Трейнора в один из небольших аккуратных кабинетов на втором этаже отделения на Торфихен-плейс. Дверь была закрыта, но из-за неё доносились звуки шагов — это сновали туда-сюда сотрудники развёрнутого здесь для расследования убийства оперативного штаба. Они имитировали деловую активность в расчёте услышать, что происходит за дверями.
  
  — Чёрт бы побрал эту толчею у входа в вашу контору, насилу пробился, — посетовал Трейнор. На нём был костюм, но галстук отсутствовал. — Если речь идёт об аварии с Джессикой…
  
  — В некотором роде, — прервал его Ник Ральф. — Инспектор Кларк сказала мне, что ваша дочь выздоравливает?
  
  Трейнор кивнул.
  
  — Но причина аварии до сих пор точно не установлена.
  
  — Её вроде как занесло на заледеневшей луже.
  
  — Значит, за рулём сидела она?
  
  — Так она говорит.
  
  — Любопытная формулировка, — вмешалась Кларк. — Вы как будто не очень ей верите.
  
  — Это из-за вашего Ребуса — он всё запутал, приплёл зачем-то Форбса Маккаски. А теперь интересуется, не имею ли я отношения ко взлому в доме его папаши Маккаски.
  
  — А вы имеете?
  
  Трейнор уставился на Кларк.
  
  — Я так и знал! — рявкнул он. — Вам срочно подавай виноватого — всё равно кого!
  
  — Просто нас заинтересовало это совпадение, мистер Трейнор, — сказал старший инспектор Ральф, само спокойствие и логика.
  
  — Насколько я понимаю, единственным связующим звеном между двумя этими событиями является сын, но что-то я не вижу, чтобы его допрашивали. В газетах это выглядело бы не очень красиво, да? Поэтому теперь будут трепать моё имя!
  
  — Давайте говорить начистоту, — продолжил Ральф, игнорируя его вспышку. — Вы никогда не встречались с Патриком и Бетани Маккаски? Никогда не были в их доме?
  
  — Я даже не знал, где он находится, пока не увидел его в новостях.
  
  — И вы не вините Форбса Маккаски в том, что случилось с Джессикой? — спросила Кларк.
  
  Трейнор снова уставился на неё.
  
  — Ничуть, — сообщил он. Но она поняла, что он лжёт, иначе не отвёл бы глаза в сторону.
  
  — Кажется, у вас есть друзья в лондонской полиции? — спросил Ник Ральф, подаваясь чуть назад на своём стуле.
  
  — Ну, с кем только не знакомишься, играя в гольф. — Трейнор подёргал одну из манжет своей рубашки.
  
  — И несмотря на это, у вас в прошлом были неприятности.
  
  — Это кто говорит?
  
  — Вы в какой-то момент оказались неплатежеспособны.
  
  — Ну, я всегда возвращался в строй.
  
  — В отличие от некоторых ваших инвесторов.
  
  — При чём тут это?
  
  — При том, что вы человек вспыльчивый.
  
  — Это не означает, что я направо и налево колочу политиков. И потом, я всё утро находился у себя в отеле. Это могут подтвердить многие из персонала. — Трейнор перевёл взгляд с одного детектива на другого, словно говоря: попробуйте-ка не поверить мне. — Так что вы попусту теряете ваше и, что ещё важнее, моё время.
  
  На несколько секунд воцарилось молчание, потом раздался голос Кларк:
  
  — Вам нравится Форбс Маккаски?
  
  — Да вроде неплохой парнишка.
  
  — А если бы виновником аварии был он, а не Джессика, если бы он сбежал, не оказав ей помощи?..
  
  — Она говорит, что всё было иначе.
  
  — Может быть, она просто боится того, что вы можете сделать, если узнаете правду.
  
  Трейнор уставился на неё, потом обратился к Ральфу:
  
  — Ну, мы закончили?
  
  — Если только вы ничего не хотите добавить.
  
  — Ничего, — заверил Трейнор.
  
  Вызвали Оливию Вебстер, чтобы она проводила Трейнора. Кларк и Ральф вышли в коридор, озадаченно глядя ему вслед.
  
  — Не хотел бы попасться ему под горячую руку, — заметил Ник Ральф. — Правда, я не сказал бы, что врываться в чужие дома для него обычное дело. — Он задумчиво потёр подбородок. — О похищенных вещах ничего не слышно?
  
  — Пока нет.
  
  В одной из дверей появился полицейский и махнул рукой, привлекая внимание Ральфа.
  
  — Звонок из секретариата премьер-министра, — сообщил он.
  
  — Какая радость, — пробормотал Ральф и зашагал по коридору.
  12
  
  В кафе, где сидели Фокс и Ребус, по телевизору шёл репортаж, снятый возле полицейского отделения на Торфихен-плейс. Кафе находилось в пригороде Глазго, куда они добрались благодаря навигатору в телефоне Фокса.
  
  — Так и не научился ориентироваться в местных дорогах, — сказал Фокс. Ему как раз принесли шотландскую похлёбку.
  
  — Не вы один. — Ребус чуть отодвинулся, и официант поставил перед ним мясной пирог. Вместе с жареной картошкой и салатом, не считая булочки с маслом.
  
  — Ну, выручайте, — сказал Ребус Фоксу.
  
  — Тут я вам не помощник, — ответил Фокс, засовывая салфетку под ремень. Потом, посмотрев на часы, добавил: — Учтите, что через двадцать минут мы должны быть в другом месте. — Он взял ложку и принялся за дело.
  
  — Вы всегда знали, что рано или поздно попадёте в «Жалобы»?
  
  — Кто же это знает?
  
  — Наверное, никто, но вы словно созданы для такой работы — судя по количеству копов, которых трясёт от вашего имени.
  
  — Включая и вас?
  
  — Пожалуй, уже не так, как раньше.
  
  Фокс добавил в суп немного белого перца.
  
  — Кто-то должен следить, чтобы мы не позволяли себе лишнего. Двойной смысл подразумевается. — Фокс кинул взгляд на пирог Ребуса.
  
  — Эта шутка, судя по всему, не раз опробована. — У Ребуса между зубами застрял хрящик, и он извлёк его. — Но теперь, когда мы немного узнали друг друга, вам было бы уже не так приятно прикончить меня?
  
  Фокс смерил его взглядом.
  
  — Может быть, — согласился он.
  
  — Но всё равно бы прикончили?
  
  — Если надо — да.
  
  — Ну и работёнка! Вот, скажем, я уболтал какого-нибудь говнюка признаться в преступлении, и он в конце концов признался, но мне пришлось обойти кой-какие правила…
  
  Фокс улыбнулся:
  
  — Вы считаете, что таким образом можно проложить себе дорогу в рай?
  
  — А вы не считаете?
  
  — Я не счетовод, Джон. Нет двух похожих ситуаций. Все обстоятельства должны приниматься во внимание.
  
  — По мне, это типичный ответ счетовода. — Но Ребус тоже улыбался.
  
  Фокс снова посмотрел на настенные часы.
  
  — Вы думаете, Стефан не простит нам маленького опоздания? — спросил Ребус.
  
  — А вы?
  
  — Хороший вопрос, — вынужден был признать Ребус, снова вгрызаясь в пирог.
  
  — Эй, посмотрите-ка. — Фокс показал на телевизор.
  
  Ребус увидел, как толпа перед зданием полиции на Торфихен заволновалась: через неё стал протискиваться к дверям человек. Затем камера показала, как тот же человек покидает здание, а голос за кадром сообщил, что это «бизнесмен Оуэн Трейнор из юго-западного Лондона: его дочь Джессика — подружка сына Патрика Маккаски…»
  
  — Молодец, Шивон, — пробормотал себе под нос Ребус и, махнув рукой на пирог, взялся за картошку.
  
  
  Отель был трёхэтажный — сплошь тонированное стекло и блестящий металл, и располагался он недалеко от автомагистралей М8 и М74 — в месте, куда бизнесменам удобно заехать на встречу, или на обед, или на ночёвку. Стефан Гилмур и его партнёр, бывший футболист Барни Фруин, построили это заведение с нуля, а открылось оно всего три недели назад. На стенах в холле висели фотографии гостей, приглашённых на официальное открытие, Фруина и нескольких его старых партнёров по футбольной команде, а также подружки Гилмура с друзьями по шоу-бизнесу.
  
  — Она всё ещё красавица, — не удержался Фокс и, почувствовав взгляд Ребуса, добавил: — В своё время видел её по телевизору…
  
  Они собирались сообщить о своём прибытии портье, но Стефан Гилмур уже шёл им навстречу, громогласно приветствуя Ребуса. Они обменялись рукопожатием. Потом Ребус представил Фокса.
  
  — Давайте только побыстрее, — нетерпеливо сказал Гилмур. Он вышел к ним в рубашке — без пиджака.
  
  Он вызвал лифт и, когда все трое вошли, провёл ключом-карточкой по слоту, после чего нажал кнопку «ПХ».
  
  — Пентхаус, — объяснил он. — На сегодня не забронирован, так что можем воспользоваться.
  
  Двери лифта открылись, и они оказались в холле апартаментов. Отсюда двери вели в гостиную, ванную, спальню. Из окон во всю высоту стены открывался вид на Глазго и холмы за ним. С другой стороны видны были главным образом дороги и промышленные здания.
  
  — Впечатляет, — сказал Фокс, когда Гилмур устроился на одном из диванов и, раскинув руки, положил их на спинку.
  
  — Я только что видел по телевизору Оуэна Трейнора, — сказал Гилмур. — Что за история?
  
  — Ты его знаешь? — спросил Ребус.
  
  — Мы с ним собирались строить отель в Кройдоне, ничего не вышло, однако Трейнор был участником синдиката. Теперь вдруг он всплывает в Эдинбурге…
  
  — Вообще-то, он родом из Кройдона, — сообщил Ребус.
  
  — На это мы и делали ставку, Джон.
  
  — Всё это очень занимательно, но мы приехали по другому поводу, — сказал Фокс.
  
  — По какому же? — Гилмур закинул ногу на ногу.
  
  Ребус остался стоять у окна, а Фокс сел на стул.
  
  — Речь пойдёт о Билли Сондерсе, — сказал Фокс.
  
  — Я знаю. С моей стороны, глупо было звонить ему. — Гилмур поднял ладони, не снимая рук со спинки дивана.
  
  — Как ты нашёл его номер? — спросил Ребус.
  
  — Этот парень водит такси, Джон. Думаешь, так уж трудно узнать его телефон?
  
  — Подозреваю, что кое-кому пришлось заплатить.
  
  — Без комментариев.
  
  — Ну, тогда вы, может быть, согласитесь прокомментировать исчезновение мистера Сондерса?
  
  Гилмур посмотрел на него с недоумением.
  
  — Его машину нашли на пустыре, — сообщил Ребус. — А на следующий день генеральный прокурор собиралась его допросить с пристрастием.
  
  — Вот те на. — Гилмур подался вперёд, упёр локти в колени, сцепил пальцы. — Уж не хотите ли вы обвинить в этом меня?
  
  — Что конкретно вы ему сказали? — спросил Фокс.
  
  — Я хотел узнать… — Гилмур внезапно замолчал, сверля Фокса взглядом. — Я больше не коп — вот уже тридцать лет как не коп. Почему мне не спросить у человека, как он будет отвечать на вопросы следователя?
  
  — Вы просто спрашивали — не угрожали?
  
  — Угрозы не в моём стиле. — Гилмур вскочил на ноги и, указывая пальцем на Фокса, возмущённо спросил Ребуса: — Не противно тебе иметь дело с такой гнидой?
  
  — Спокойно. Значит, ты спросил Билли Сондерса, что он собирается сказать на допросе?
  
  Гилмур остановился футах в трёх от Ребуса и кивнул в ответ.
  
  — И? — не отступал Ребус.
  
  — И ничего — он не пожелал со мной говорить. Весь разговор длился двадцать секунд от силы. — Гилмур помолчал. — Готов спорить, вы запросили биллинг по его звонкам — легко выяснить, что я говорю правду.
  
  — И больше ты ему не звонил?
  
  — Пытался, но он не брал трубку.
  
  — И вы не предлагали ему никакого вознаграждения? — добавил Фокс со своего стула.
  
  — Вы хотите сказать, не предлагал ли я ему взятку? — Гилмур отрицательно покачал головой. — Но я вам скажу, что думаю по этому поводу. Вы сами его спугнули. Тридцать лет прошло, и вдруг на тебе — ему снова кутузка светит. Я бы на его месте тоже дал дёру.
  
  — Боюсь, мистер Гилмур, вы попали в непростую ситуацию, — заметил Фокс. — Вам есть что терять, вон сколько у вас всего. — Фокс повёл рукой. — А в прошлом у вас мало ли что было — было да прошло, никто не вспомнит. Так вы считали. Теперь ваша жизнь — всё это. Если только Билл Сондерс не выступит в суде и не расскажет во всеуслышание, кем вы были раньше.
  
  — Хорошим копом — вот кем я был. Себя не жалел, чтобы люди по ночам спокойно спали. — Гилмур подошёл и встал перед стулом, на котором сидел Фокс. — А вот от вас, как я слышал, в уголовной полиции не было ни малейшего проку, и вы чуть не на коленях умоляли начальство перевести вас в «Жалобы».
  
  Фокс медленно поднялся на ноги, кровь прихлынула к его щекам.
  
  — Вы ведь понимаете, что на этом дело не кончится? Расследование будет продолжаться — с Билли Сондерсом или без него. И я не успокоюсь, пока не выведу вашу маленькую шайку на чистую воду.
  
  — Это он про нас с тобой, Джон, — повернулся к Ребусу Гилмур.
  
  — Но в первую очередь про вас лично, — уточнил для ясности Фокс. — Сондерс был вашим информатором, и я уверен: именно вы спасли его от суда. А помогал вам кто или нет, это уже дело десятое.
  
  — Дуглас Мерчант — мерзавец, который получил по заслугам. Тому, кто с ним разобрался, полагается награда, а не тюрьма.
  
  — Вот этим себя и утешайте, — посоветовал Фокс. — Чем чаще вы с вашим приятелем Патерсоном это твердите, тем менее убедительно это звучит.
  
  — Ну, мы закончили? Я не услышал ничего такого, что бы лишило меня сна, даже на пять минут. Пусть Билли Сондерс рассказывает что хочет. Его слово против слова полиции Саммерхолла. Слухи и домыслы — вот всё, что вы сможете нарыть.
  
  Он выставил вперёд подбородок, придвинувшись уже чуть ли не вплотную к Фоксу Фокс открыл было рот, чтобы ответить, но двери лифта вздрогнули и раздвинулись.
  
  — Ты всё ещё здесь, мой Крепыш, — раздался напевный женский голос. — Портье сказал подняться и подождать… — Она вошла в комнату и резко остановилась, губы округлились в удивлённом «о!».
  
  — Ваше следующее деловое свидание? — высказал притворную догадку Фокс.
  
  — Тебе лучше уйти, — сказал ей Гилмур ледяным тоном.
  
  Женщина была молода — лет двадцати пяти. Крашеные рыжие волосы и короткое пальто поверх предположительно ещё более короткого платья. Ребусу показалось, что он узнал её по фотографии в холле: там она стояла в обнимку с каким-то футболистом. Комнату заполнял парфюм, быстро вытесняя кислород.
  
  — Мы уходим, — сказал Ребус, направляясь к выходу.
  
  Гилмур не хотел встречаться с ним взглядом, но Ребуса это устраивало. Может быть, Фокс и сказал какое словцо на прощание, но Ребус не расслышал. Они стояли бок о бок в лифте, двери закрылись, и кабина поехала вниз. Ни один не проронил ни слова, пока Ребус не остановился перед фотографиями, чтобы проверить, не подвела ли его зрительная память.
  
  — Изменять такой женщине, — заметил Фокс, покачав головой и ткнув пальцем в фото официальной подружки Гилмура…
  
  
  Наверху в пентхаусе заверещал телефон. Гилмур не собирался отвечать, но потом посмотрел на дисплей.
  
  — Я на минуту, — пролаял он своей гостье, удалился в ванную и закрыл дверь.
  
  — Давненько тебя не слышал.
  
  — Что так долго трубку не снимал?
  
  — Да я тут с ног сбился. С чем звонишь?
  
  — Хочу попросить об услуге. У тебя ещё есть связи в эдинбургской полиции?
  
  — Возможно.
  
  — Мне нужен понимающий человек, других не надо.
  
  — В чём дело, Оуэн?
  
  — Хочу знать, что там на самом деле случилось, когда Джессика попала в аварию, у — Введи меня в курс дела.
  
  — Это моя дочь, Стефан. Её машина съехала с дороги, и копы, похоже, считают, что за рулём сидел её бойфренд. А потом на его отца прямо в доме кто-то напал, и теперь меня пытаются к этому притянуть.
  
  — Отец — это Пэт Маккаски?
  
  — Мне нужен кто-то, кто сообщал бы мне о ходе расследования.
  
  — Лучше Джона Ребуса я никого не могу тебе посоветовать.
  
  — Кого угодно, только не этого ублюдка! — зарычал Трейнор.
  
  — Ты с ним знаком?
  
  — Достаточно, чтобы у меня руки чесались набить ему морду. Так ты можешь мне помочь?
  
  — Не уверен.
  
  — Ты всегда был скотиной, Стефан, скотиной и остался.
  
  — Ладно, я, наверно, могу подёргать кое-какие ниточки.
  
  — Постарайся не вызвать подозрений. И позвони, когда будут новости.
  
  Телефон замолчал, и Гилмур в недоумении уставился на него.
  
  — Насчёт благодарностей можешь не беспокоиться, — проворчал он.
  
  Он слышал, что его гостья ставит музыку в гостиной. Но он не пошёл к ней, запер дверь ванной, уселся на унитаз и обхватил голову руками, не понимая, что ему делать с Билли Сондерсом…
  
  
  Когда тем же вечером зазвонил телефон, Ребус сразу понял, чей голос услышит. Мясной пирог всё ещё камнем лежал в желудке, и потому он решил ограничиться жидким ужином — из двух бутылочек индийского светлого. Когда раздался звонок, он приступал ко второй.
  
  — Я хочу извиниться, — сказал Стефан Гилмур.
  
  — За что?
  
  — Это не то, что ты подумал, Джон.
  
  — Она из тех подружек футболистов, про которых пишут в жёлтой прессе?
  
  — Научилась вносить себя в списки приглашённых.
  
  — Обязуюсь свято хранить твою тайну.
  
  Ответом ему было молчание.
  
  — Я серьёзно, — сказал Ребус. — Правда, за Фокса я поручиться не могу.
  
  Он услышал, как Гилмур втянул воздух сквозь зубы.
  
  — Мне нужно знать, на чьей ты стороне, Джон.
  
  — Похоже, этот вопрос очень популярен в последнее время…
  
  — Не могу поверить, что ты позволишь такой пиявке, как Фокс, высосать мою кровь.
  
  — Немного взаимного доверия может помочь делу, — ответил Ребус. — Для начала не скажешь мне, за какое место тебя держал Сондерс? Как я догадываюсь, именно поэтому ты и звонил ему… Например, сказать, что теперь это для тебя уже не важно. Или что у тебя есть кое-что на него.
  
  — Ни за какое место он меня не держал, Джон.
  
  — Я думаю, ты лжёшь.
  
  — Тогда тут и говорить не о чем. — Гилмур помолчал. — И вероятно, не имеет смысла просить тебя замолвить словечко перед Фоксом.
  
  — Чтобы он забыл о твоей гостье?
  
  — С меня ящик-другой односолодового — ты ведь до сих пор не прочь пропустить стаканчик?
  
  — Стефан, невозможно купить всех подряд. И если бы ты считал меня другом, тебе и в голову не пришло бы…
  
  — Справедливо. — В голосе Гилмура слышалась горечь поражения. — Я просто считаю безумием тратить время и деньги на новое расследование, которое всё равно ничем не кончится. Но даже если дойдёт до суда, то результат будет один: Элинор Макари распушит свои пёрышки. Для неё это только возможность самоутвердиться — доказать, что она не зря добивалась права возбуждать дела повторно. К правосудию это не имеет ни малейшего отношения, Джон. Мы по-прежнему пешки, как и раньше.
  
  — Ну, ты уже вышел в ферзи, Стефан.
  
  — Но прокурорша хочет прижать меня к ногтю. Она ставленница Шотландской национальной партии, всю жизнь её поддерживала. И тут наконец у неё появляется шанс вонзить пару стрел в публичное лицо кампании «Скажи, „нет“».
  
  — Иными словами, в тебя.
  
  — Вот именно!
  
  — Тебя не просили высказаться о Пэте Маккаски?
  
  Неожиданный поворот в разговоре, казалось, выбил Гилмура из колеи.
  
  — Ну, просили, — сказал он наконец.
  
  — Ты, вероятно, с ним не раз бодался?
  
  — Постоянно. Хотя он приятный парень. После публичных дебатов он всегда был рад пропустить со мной стаканчик, поболтать, посмеяться над чем-нибудь.
  
  — Похоже, ты его неплохо знал. И семью его тоже?
  
  — Семья гут вообще ни при чём. — Гилмур помолчал. — Но с Бетани я встречался раза два.
  
  — Ты послал свои соболезнования?
  
  — Конечно. Я что хочу сказать, полиция именно этим должна заниматься, а не всякими там билли сондерсами.
  
  — У тебя нет никаких соображений, зачем кому-то понадобилось нападать на Пэта Маккаски? — спросил Ребус.
  
  — Это ведь была кража со взломом?
  
  — Мы не уверены на все сто.
  
  Гилмур задумался, помолчал немного.
  
  — Ты ведь не считаешь всерьёз, что Оуэн Трейнор попадает под подозрение?
  
  — Мы никакие версии не исключаем.
  
  — Проникнуть в чужой дом? Шарахнуть по голове хозяина только потому, что он чей-то отец?
  
  — Ну, случались и более странные вещи. Так что тебе известно о Пэте Маккаски?
  
  — Я уже сказал: он был хороший парень.
  
  — И никаких скелетов в шкафу?
  
  — Не могу представить. — Гилмур задумался. — Вы собираетесь поставить крест на кампании против независимости? Джон, если наши противники узнают о Сюзанне…
  
  — Это твоя гостья в пентхаусе?
  
  — …то я буду знать, что проболтался либо ты, либо Фокс.
  
  — А как насчёт портье, который, не спросив тебя, отправил её наверх? Его ещё не уволили? Потому что если уволили, то можешь включить его в список подозреваемых. Вот что получается, Стефан, когда мы начинаем врать, изменять, изворачиваться — ничего, кроме массы проблем.
  
  — А что, Джон, в твоём шкафу нет скелетов? — Гилмур попытался изобразить ехидный смешок. — Тебе целого ангара не хватит, чтобы всех их упрятать.
  
  На линии воцарилась тишина. Гилмур непременно хотел последнее слово оставить за собой. Ребус отхлебнул пива и пошёл перевернуть пластинку. Рори Галахер, «Грешник». Ребус молча поднял стакан — за гитариста — и снова уселся на стул обмозговать кое-что. Потом он взял трубку и позвонил Кларк.
  
  — Что ещё? — недовольно буркнула она.
  
  — Не вовремя?
  
  — Перезвоню через полчаса.
  
  И снова тишина на линии.
  
  «Хорошо у тебя сегодня идут дела, Джон», — сказал он себе, поднося бутылку ко рту.
  
  
  Кларк дожидалась, когда Дэвид Гэлвин вернётся из туалета. Они сидели в баре в Новом городе — её выбор, её территория. Поначалу разговор шёл мирно: Гэлвин пытался объясниться и надеялся получить прощение. Но потом он не выдержал и спросил: а в чём, собственно, он провинился. «Ведь это не я настучал в „Жалобы“!» И тут же начались препирательства, правда голоса ни один из них не повышал: в Новом городе это не принято.
  
  В сердцах отодвинув от себя стол так, что столешница упёрлась ей в подреберье, Гэлвин отлучился отдать дань природе. Или собраться с мыслями. Пока он отсутствовал, Кларк мысленно вернулась к недавнему совещанию в Бьют-хаусе на Шарлот-сквер.[22] Присутствовали только Ник Ральф, она сама, премьер-министр и один из его специальных советников. Премьер попросил сообщить ему о последних результатах расследования, хотя информирован он был, судя по всему, не хуже следствия. Он потребовал быстрых и решительных действий. На нём был галстук с узором из флажков с андреевским крестом.[23] Он не предложил им ни кофе, ни чая. Каждые тридцать секунд входил какой-нибудь клерк, передавал ему бумагу, и премьер пробегал её глазами. Иногда он кивал, иногда быстро складывал бумажку и засовывал себе в карман. Нелегко управлять страной и одновременно пытаться строить её будущее, которое не по душе более чем половине населения.
  
  — Быстрые и решительные, — повторил премьер. — Покажем всем, на что способна шотландская полиция теперь, когда введена новая модель управления.
  
  — Ещё только вводится, — поправил его Ральф, за что удостоился недовольного взгляда премьера…
  
  Кларк увидела возвращающегося Гэлвина. Он потирал руки, словно заверяя присутствующих, что не забыл их помыть. Подошёл к столику, остановился и укоризненно покачал головой — дескать, он очень разочарован в Шивон. После чего вышел из бара, ни разу не обернувшись.
  
  — Вонючка, — вполголоса сказала Кларк.
  
  Она отхлебнула вина и позвонила Ребусу.
  
  — Извини, — проговорила она.
  
  — Что-то случилось? Расскажешь?
  
  — Определённо нет.
  
  — Ты, кажется, в пабе.
  
  — Ты проницателен, как всегда.
  
  — Одна?
  
  — Вот уже тридцать секунд. — Она вздохнула и потёрла лоб. — Так ты что хотел, Джон?
  
  — Видел Оуэна Трейнора по телевизору — хорошая работа. Молодцы, что вытащили его в участок.
  
  — Только разозлили его, и всё.
  
  — Очень хорошо. Если злится, значит не контролирует себя.
  
  — Вытянуть из него ничего не удалось. А что у тебя?
  
  — Билли Сондерс сделал ноги.
  
  — Занятно.
  
  — Фокс считает, что, возможно, Стефан Гилмур ссудил ему деньжат, чтобы не путался под ногами.
  
  — И?..
  
  — Стефан это отрицает.
  
  — А как у тебя с Малькольмом — не передрались ещё?
  
  — Да нет, вроде уживаемся. — Ребус помолчал. — Подбросить тебе ещё одну интересную тему?
  
  — Давай, если очень хочется.
  
  — Стефан Гилмур знал Пэта Маккаски. Хорошо знал.
  
  — Понятно. — Теперь настала её очередь помолчать. — Ты же не хочешь сказать, что…
  
  — Нет, конечно. Хотя это наводит на размышления. Я помню, что мы с самого начала исключили политический аспект, однако политики в Шотландии сейчас такое творят… Слишком много горячих голов, каждый носится со своими обидами и комплексами. И твой босс, как мне кажется, не исключает такой мотив…
  
  — Я передам ему твоё мнение. — Она снова потёрла лоб.
  
  — Ты точно не хочешь, чтобы я составил тебе компанию? Я мигом — одна нога здесь, другая там.
  
  — Всё в порядке, Джон.
  
  — Поцапалась с приятелем из прокуратуры?
  
  — Я тебе сказала: у меня всё в порядке.
  
  — Ну, если тебе понадобится дружеское плечо, чтобы на нём выпить…
  
  Она отключила телефон, но на лице у неё появилась усталая улыбка. Вино она допила — один бокал, больше не хотелось, не то настроение. В таком состоянии лучше всего было бы отсидеться дома, благо она жила минутах в пятидесяти ходьбы от бара. Оплатив счёт, Шивон вышла на улицу. Воздух был морозный, на вечернем небе ни облачка. Ребус говорил ей, что, когда его одолевает бессонница, он садится в машину и едет по городу. Едет без всякой цели, просто чтобы куда-то ехать. Пожалуй, сейчас это бы ей подошло. Или лучше лежать пластом на диване и смотреть телевизор? Или читать книгу — когда она в последний раз открывала книгу? Но едва Кларк завернула за угол, как перед ней распахнулась дверца машины.
  
  — Шивон?
  
  Кларк вздрогнула, стрельнула глазами направо-налево. Излишняя осторожность никогда не помешает. Но она узнала голос и приблизилась к спортивному «альфа-ромео».
  
  — Ты что здесь делаешь? — спросила она.
  
  — Угадай.
  
  Улыбка приветливая, но профессиональная. Лора Смит — маленькая, с короткими каштановыми волосами — была главным криминальным репортёром газеты «Скотсмен», а после недавних сокращений и единственным криминальным репортёром.
  
  — Залезай, — сказала Смит.
  
  Прежде чем Кларк успела возразить, журналистка первая нырнула в машину и захлопнула свою дверцу. Из динамиков доносилась музыка, но двигатель был выключен, и в салоне стало холодать.
  
  — И давно ты здесь? — спросила Кларк, усевшись на пассажирское сиденье.
  
  — С полчаса, наверно.
  
  — Ты и полночи могла бы прождать.
  
  — Ничего не поделаешь — такая работа.
  
  — Я понятия не имела, что у тебя есть мой адрес.
  
  Смит выразительно приподняла бровь, и Кларк поняла, что сморозила глупость. Смит работала криминальным репортёром — уж такой-то пустяк ей выяснить ничего не стоило.
  
  — Ты хочешь спросить у меня про дело Маккаски, — предположила Кларк.
  
  — В полицию вызывали Оуэна Трейнора.
  
  — Какая наблюдательность!
  
  — Он человек с прошлым.
  
  — Вот уж точно. — Кларк следила за Смит, которая барабанила пальцами по рулевому колесу в такт музыке. Мелодия незнакомая, что-то в стиле диско, если такое ещё существует.
  
  — И у него есть дочь, Джессика, — продолжила Смит. — Несколько дней назад Джессика разбила свой «гольф». Ни с того ни с сего потеряла управление на ровном участке дороги.
  
  — Нет, ты просто потрясающе информирована. Я начинаю тебя бояться.
  
  — Не надо сарказма. — Смит выключила музыку и всем корпусом повернулась к Кларк. — Бойфренда Джессики зовут Форбс Маккаски, и его отец умирает от удара по голове, после того как в дом проникли грабители. — Она сделала паузу. — И следом полиция вызывает на допрос Оуэна Трейнора. Рискну предположить, какие у него могли быть мотивы…
  
  — Нам нужно было уточнить некоторые детали, Лора, только и всего.
  
  — Не сомневаюсь. Кстати, как прошла встреча с премьером? — Она с удовольствием отметила удивление на лице Кларк и снова улыбнулась. — У меня повсюду шпионы.
  
  — Он хочет, чтобы мы нашли виновного.
  
  — Само собой. Но, кроме того, премьеру требуется срочно найти новое лицо для кампании «Скажи, „да“» и при этом не выставить себя бесчувственным прагматиком. А что Ребус — ведёт себя как пай-мальчик?
  
  — Я ему не мамочка.
  
  — Как ему удалось прилепиться к расследованию дела Сондерса?
  
  Кларк смерила Смит сердитым взглядом.
  
  — Ты рискуешь прослыть всезнайкой, Лора.
  
  — Просто я хорошо информирована, — поправила её Смит. — Ты знаешь, что из-за Сондерса Стефан Гилмур простился с полицией? А теперь он правит большим кораблём, на котором плывут все, кто хочет сказать «нет»…
  
  — Ты собираешься всё это напечатать?
  
  Смит задумалась.
  
  — Несколько неопровержимых фактов не помешали бы. После процесса Левисона[24] наши юристы перестраховываются и вычёркивают всё, что нельзя подтвердить документально.
  
  — Я слишком близко… разглашение материалов следствия… — сказала Кларк, с сомнением покачивая головой. — Меня тут же вычислят…
  
  — Я всё устрою так, что не вычислят, — просто надо знать, как подать материал.
  
  — Я думаю, в настоящий момент мне известно не больше, чем тебе, — возразила Кларк.
  
  — Но наступит момент, когда тебе будет известно больше. Газета постоянно обновляет информацию в режиме онлайн. Если я хотя бы на десять минут опережу всю свору — я выдам информацию первой.
  
  Кларк снова покачала головой. Смит выпятила нижнюю губу, изображая детскую обиду.
  
  — Но я ведь пришла к столу не с пустыми руками, — сообщила она. — Может, ничего за этим и нет, но чтобы продемонстрировать свою добрую волю…
  
  — Что ты нарыла?
  
  — Но ты обещаешь не забыть про меня?
  
  — Не тяни.
  
  Смит несколько секунд помолчала, потом глубоко вздохнула.
  
  — Говорят, — сказала она, — что Форбс Маккаски — тот человек, к которому имеет смысл обращаться, если тебе нужен нелегальный товар высокого качества. Шикарные студенческие вечеринки в квартирах, купленных мамочками-папочками… Сама понимаешь.
  
  — Неужели? Сын министра юстиции?
  
  — Прелестно, правда? Я слышала это от двух проверенных источников. Даже наблюдение установила — со мной фотограф был и всё такое. Но застукать его с поличным не удалось.
  
  — Значит, речь идёт о неподтверждённых слухах? — Несмотря на скептический тон, Кларк заинтересовалась. — А где он берёт товар?
  
  Смит в ответ пожала плечами:
  
  — Не думаю, что это эдинбургское производство. У вас есть сведения о дилерах, которые толкают товар по цепочке?
  
  — Я займусь этим.
  
  — Хочу только тебе напомнить: он сын, оплакивающий погибшего отца. Так что поаккуратнее.
  
  — То есть ты сама не можешь воспользоваться этой информацией?
  
  Смит покачала головой.
  
  — Иначе зачем бы я стала с тобой делиться? — спросила она всё с той же милой профессиональной улыбкой.
  
  
  Ребус сладко спал в кресле, его разбудил звонок. Номер незнакомый, но он всё равно ответил, протирая свободной рукой сонные глаза:
  
  — Джон Ребус.
  
  — Прекратите дёргать моего отца!
  
  — Джессика? — Ребус подошёл к проигрывателю и снял с пластинки иглу, вхолостую царапавшую диск. Вторая сторона «Пира нищих»[25] — и как только он умудрился почти всё проспать. — Я не знал, что у вас есть мой номер.
  
  — Вы дали Форбсу визитку.
  
  — Дал.
  
  — Слушайте, я не шучу — оставьте его в покое!
  
  — Форбса или вашего отца?
  
  — Отец ничего не сделал… он этого не заслужил… — Она, казалось, с трудом сдерживает рыдания.
  
  — Он что — на вас злость срывает? — спросил Ребус.
  
  — Нет, конечно. Но я же вижу, он себе места не находит. Его имя полощут по телевизору, а теперь ещё без конца кто-то названивает.
  
  — Вы всё ещё в отеле?
  
  — Завтра съезжаем.
  
  — Возвращаетесь в свою квартиру? А ваш отец?
  
  — Ему нужно в Лондон. А вот чего ему не нужно, так это вашего прессинга.
  
  — Тогда расскажите мне, что с вами случилось, — сказал Ребус.
  
  — Вы это о чём?
  
  — Об аварии…
  
  В ответ — тишина. Он уже решил было, что она отключилась, но потом услышал тяжёлый вздох.
  
  — Я не могу, — сказала она. — Они меня убьют.
  
  — Кто вас убьёт? — Он замолчал, давая ей время подумать, но ответа не последовало. — Вы дочь Оуэна Трейнора — никто вас не убьёт.
  
  — Я не могу. Не спрашивайте меня больше.
  
  — Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей. Это связано с Форбсом? Или с вашим отцом?
  
  Но на сей раз она и в самом деле отключилась. Ребус перезвонил ей, но ответила её голосовая почта. Он добавил её номер в контакты, потом погладил трубкой по щеке, вспоминая разговор.
  
  «Они меня убьют».
  
  — Кто такие «они», чёрт побери?
  
  Ни слова о Форбсе Маккаски — просто безличное «они». Знал ли об этом Оуэн Трейнор? Или, может, подозревал? Что бы он сделал, узнав, что кто-то угрожает его дочери? Вышел бы из себя? Есть ли у него друзья, к которым он мог бы обратиться?
  
  «Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей…»
  
  Он мысленно вернулся к дверям дома Дода Блантайра, к Мэгги, которая стоит там и вся словно светится. Он вспомнил, что она говорила ему в кафе: «…как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее». И слова Стефана Гилмура вспомнил: «А что, Джон, в твоём шкафу нет скелетов?»
  
  «Мы начинаем врать, изменять, изворачиваться…»
  
  У него голова пошла кругом: слишком много связей, оборванных концов, обнажённых проводов. Так и до короткого замыкания недалеко.
  
  Он приготовил себе кружку чая, поставил на проигрыватель «Плотный воздух».[26] Потом уселся в кресло, приготовившись к долгому ночному бдению.
  ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
  13
  
  — А эта Лора Смит — она не водит тебя за нос?
  
  Ребус сидел в кафе на Моррисон-стрит между Торфихен-плейс и вокзалом Хеймаркет. Он обычно избегал этого района города — из-за работ по прокладке трамвайных путей чуть ли не половина улиц оказалась перекрыта. Он занял последнее свободное место в надземной парковке у Вест-Эпроуч-роуд и оттуда пешком пошёл в кафе.
  
  Было ещё утро, и заведение продавало помаленьку кофе и булочки сошедшим с поезда посетителям. Столиков как таковых здесь не имелось — одна длинная стойка вдоль окна и ряд высоких узких табуретов. На одном сидела Шивон Кларк, Ребус предпочёл стоять. Он снял крышку со стаканчика кофе и дул на него, а Кларк отщипывала кусочки от влажного внутри круассана и кидала себе в рот.
  
  — Возможно, — согласилась она. — Но зачем ей это?
  
  — Что она, в сущности, говорит? Форбс Маккаски поставляет наркотики своим друзьям-студентам. Неизвестно, в каком количестве и что за препараты. Травка, героин?
  
  Кларк молчала.
  
  — Сама не знаю, как с этим быть, — сказала она наконец. — Точнее, не знаешь, стоит ли принести это Нику Ральфу в нынешнем сомнительном виде или лучше сперва попытаться найти что-нибудь доказательное?
  
  — Да, примерно так. — Она проверила время по своему телефону.
  
  — Пресс-конференция?
  
  Кларк кивнула:
  
  — В отеле через двадцать минут, тут недалеко.
  
  — Результаты вскрытия есть?
  
  — Думаю, поступят позднее. — Она посмотрела на него. — У тебя была трудная ночь?
  
  — Да нет.
  
  — Спать ложился?
  
  — Под пение птиц на рассвете.
  
  Он рассказал ей об утреннем звонке Джессики Трейнор.
  
  — Что, поставка сорвалась? — предположила Кларк, чуть оживившись. Заказанный ею эспрессо был уже выпит, и одно её колено подёргивалось.
  
  — Возможно. Помнишь багажник машины? Закрытый на первой фотографии после аварии…
  
  — Но распахнутый к тому времени, когда мы приехали. Может, кто-то что-то оттуда забрал?
  
  — Форбс Маккаски запаниковал и дал дёру. Но потом одумался и решил остаться поблизости. Когда «скорая» увезла Джессику и патрульная машина уехала…
  
  — Он вернулся, открыл багажник и взял то, что лежало внутри? — Глаза Кларк немного расширились. — И он находился вблизи дома родителей, а потому отнёс наркотик туда?
  
  — Может быть, поставщики решили вернуть товар… раз сделка сорвалась, — предположил Ребус.
  
  — Форбса они не обнаружили, но им подвернулся его отец?
  
  — Всё это в лучшем случае догадки, Шивон, — остерёг её Ребус. Он полночи провёл, пытаясь собрать целое из отдельных частей этой головоломки.
  
  — И нам необходимо поговорить с Форбсом?
  
  — Может, проще будет начать с его подружки. Она сегодня должна вернуться в квартиру. Её отец собирается уехать.
  
  — Она, таким образом, становится слабым звеном? — Кларк кивнула, хотя вид у неё был не слишком убеждённый. Она увидела, что очередь у прилавка растаяла. — Нужно взять ещё кофе, захвачу с собой.
  
  — Ты уверена? — Он кивком показал на её колено. — Я бы сказал, что у тебя уже трясучка сильнее, чем у музыкантов, которые играют с Нилом Янгом.[27]
  
  — Он выступает в Глазго — Нил Янг.
  
  — Тринадцатого июня, — подтвердил Ребус.
  
  — У тебя есть билет?
  
  Он помотал головой:
  
  — Остались только стоячие места.
  
  — А тебе в твои годы нужно удобненькое сидячее местечко? — с улыбкой спросила Кларк.
  
  — Не всё я готов отстаивать, — пошутил Ребус. — Тебе пора бы уже это знать…
  
  
  Он прошёл с ней в отель и первые несколько минут стоял в задних рядах, пока старший инспектор Ральф вводил присутствующих в курс дела. К обычным, жадным до горячих новостей репортёрам присоединилась пара политических акул. Ребус узнал их по вечерним дебатам на телевидении. (Он понятия не имел, о чём там спорили, — звук у него всегда был выключен, утомительной телеговорильне он предпочитал музыку.) Эти типы вместо обычных ноутбуков пользовались смартфонами или айпадами, и вид у них был пресыщенно-скучающий. Вероятно, им хотелось бы видеть сейчас яркие огни Вестминстера, слышать бой курантов Биг-Бена… Ребус чуть ли не сочувствовал им, выходя из отеля и направляясь к своей машине. Он позвонил Фоксу — убедиться, что кабинет не закрыт.
  
  — Я подумал, мы можем неплохо провести время, — сказал ему Фокс. — Договорился о разговоре с Альбертом Стаутом и Норманом Каттлом.
  
  — Хотите, куплю им что-нибудь по дороге — слуховую трубку или пакетик ментоловых леденцов?
  
  — Когда я говорил с ними по телефону, они показались мне вполне бодрыми.
  
  — И где вы сейчас?
  
  — В офисе Элинор Макари. Она проинформировала меня о ходе следствия по Билли Сондерсу.
  
  — И?
  
  — Дело ведёт полицейское отделение в Крейгмилларе — кажется, без особого энтузиазма.
  
  — Да какой с них спрос? Билли исчез только вчера, — возразил Ребус.
  
  — И тем не менее Макари отправила одного из своих прокуроров, чтобы накрутил им хвост. Этот бедолага теперь будет ходить за ними следом как приклеенный.
  
  — Когда-то в Крейгмилларе клей был на вес золота, — заметил Ребус. — Так что — встретимся у Макари?
  
  — А почему нет? — сказал Малькольм Фокс.
  
  В самом деле, почему бы и нет, подумал Ребус, закончив разговор, и повернул под светофором налево.
  
  
  Альберт Стаут жил один в доме начала двадцатого века; из окон открывался вид на гольф-поле Мьюирфилд. Такой дом стоил немалых денег, правда новым хозяевам пришлось бы потратиться — выпотрошить его и переоборудовать заново. Радиаторы центрального отопления были ровесниками дома, а тепла от них исходило не больше, чем от спички. В доме стоял устойчивый запах сырости, оконные рамы подгнили, а ковры по краям подёрнулись плесенью. И повсюду книги и стопки газет — Стаут сообщил, что пишет мемуары.
  
  — Журналистика на последнем издыхании, так что это будет что-то вроде последнего прости.
  
  — Вы знаете Лору Смит? — спросил Ребус.
  
  — Слышал, что она неплохо справляется — учитывая обстоятельства.
  
  Шаркая по полу тапочками, Стаут провёл их в гостиную. Здесь тоже царил беспорядок — нераспечатанные письма, коробки с фотографиями, чашки, тарелки.
  
  — Уборщица приходит раз в неделю, — извинился он.
  
  — И больше вам никто не помогает? — спросил Фокс.
  
  — Муниципальный совет пытался приладить ко мне кого-то, но я слишком закоренел в своих привычках. Мне установили кнопку — сказали, можно нажать в экстренном случае… — Стаут огляделся в тщетных поисках этого спасительного устройства.
  
  Его кардиган и коричневые вельветовые брюки были заляпаны жирными пятнами. На щеках щетина трёхдневной давности. Остатки седых волос торчали в разные стороны, но глаза смотрели внимательно. Когда они втроём сели, он погрозил пальцем Ребусу.
  
  — Теперь я вас вспомнил, — сказал он. — В своё время благодаря вам я напечатал не одну газетную колонку.
  
  — Я надеюсь, что это не эвфемизм, — ответил Ребус и добавил: — Вы по-прежнему выкуриваете по две пачки в день?
  
  Стаут скорчил гримасу:
  
  — Доктор говорит, что пора бросать.
  
  — Мы хотим поговорить с вами об одном деле, — вмешался Фокс, который предпочёл примоститься на свободном краешке дивана и не сдвигать кипы журналов у себя за спиной. — Уголовная полиция в Саммерхолле и смерть Дугласа Мерчанта. Вы напечатали несколько статей…
  
  — Потому что всё то было возмутительно — тогдашняя полиция вела себя как какой-нибудь тиран, узурпатор! — Он помолчал, посмотрел на Ребуса и добавил: — Ничего личного.
  
  — Я так и понял, — холодно заверил его Ребус.
  
  — Они подтасовывали признания, упекали за решётку невиновных, подбрасывали улики — мы все знали об этом, но ничего не могли поделать.
  
  — Вы хотите сказать, что пресса знала?
  
  — Дело нехитрое — покупаешь бутылку дежурному по отделению или кому-нибудь в следственном изоляторе, и тебе выдают все слухи. Но на газетные полосы почти ничего не попадало.
  
  — Почему?
  
  — Редакторы всё зарубали. Созванивались с кем-то наверху, о чём-то шептались в трубку, и материал в печати не появлялся.
  
  — Редакторы были в сговоре с полицейским начальством?
  
  Стаут кивнул и засунул руки в карманы своего кардигана.
  
  — Но ваши материалы об убийстве Мерчанта попали на страницы «Скотсмена», — возразил Фокс.
  
  — Не все, конечно, но некоторые удалось протащить. Понимаете, к тому времени это было безопасно. Старший группы уже подал в отставку.
  
  — Стефан Гилмур?
  
  В ответ на вопрос Фокса старик кивнул.
  
  — Но в долгосрочной перспективе это ему никак не повредило, верно? — проворчал Стаут. — Не удивлюсь, если ему дадут титул.
  
  — Полицейские из Саммерхолла утверждают, что всё сводится к обыкновенным ошибкам.
  
  — Чепуха, — отрезал Стаут, глядя на Фокса. — Им нужно было выгородить Билли Сондерса.
  
  — Потому что он был ценным информатором Стефана Гилмура? Или за этим крылось что-то ещё? Как по-вашему?
  
  — Мне это приходило в голову. В то время таких, как Сондерс, у них было пруд пруди. Если бы один из осведомителей сел, Гилмур это как-нибудь пережил бы.
  
  — Так в чём же, по-вашему, была причина?
  
  — А вы не пытались спросить у него самого? — обратился Стаут к Ребусу. — Помнится мне, вы работали в Саммерхолле одновременно с Гилмуром.
  
  — Я, как и все остальные, могу только гадать, — сказал Ребус. — Но мы берём показания у Эймона Патерсона и Джорджа Блантайра.
  
  — И конечно, у Гилмура, — добавил Фокс.
  
  — Но Фрейзера Спенса уже не спросишь, — тихо сказал Стаут. — Вот бедняга. Он был одним из моих людей.
  
  — Одним из тех, кто брал у вас бутылки? — спросил Фокс.
  
  Стаут снова кивнул.
  
  — Это началось несколько лет спустя после дела Мерчанта. Да, было такое… — Стаут, казалось, ушёл в воспоминания. — Но про Саммерхолл он говорить отказывался. А если речь заходила о Мерчанте, то вообще сидел словно воды в рот набрав.
  
  — Знал что-то?
  
  — Он боялся. А может, не хотел ворошить прошлое. Так, наверно, будет точнее. Он словно запер что-то в шкафу и запретил себе его открывать.
  
  — Саммерхолл будет упоминаться в ваших мемуарах, мистер Стаут? — спросил Ребус.
  
  Фокс недовольно заёрзал, решив, что Ребус нарочно уводит разговор в сторону от главного.
  
  — Может быть, как эпилог, с распоряжением опубликовать после моей смерти — тогда никто не сможет подать на меня в суд. — В глазах старого журналиста сверкнул огонёк.
  
  — Вы же работали с Фрейзером Спенсом, Джон, — сказал Фокс Ребусу. — Не знаете, что его беспокоило, что именно он не хотел ворошить в своём прошлом?
  
  — Понятия не имею.
  
  — Никто в полиции не был абсолютно чист, — горько сказал Стаут, глядя на Ребуса.
  
  — Зато, как мы знаем, журналисты всегда были образцом добродетели, — заметил Ребус.
  
  — Среди нас были два-три мерзавца, — согласился Стаут. — Но у вас ложь была возведена в систему… ложь, насилие и угрозы.
  
  — Уж кто бы говорил, старый ты…
  
  — Сержант Ребус! — повысил голос Фокс. — Вам, пожалуй, нужно подышать свежим воздухом.
  
  Пободавшись несколько секунд взглядом с Фоксом, Ребус поднялся на ноги.
  
  — С меня и правда хватит, душно тут. Такие все праведные, что простым смертным здесь делать нечего. Давайте уж вы сами с этим старым вруном…
  
  Он закурил и принялся ходить взад-вперёд по гравийной дорожке у дома. Минут пять-шесть спустя появился Фокс. Стаут даже не вышел на крыльцо проводить его.
  
  — Всё в порядке? — спросил Фокс.
  
  — Ну и лицемерный прохвост! — начал Ребус. — Можете не сомневаться, его книженция будет напичкана враньём и полуправдой. Альберт Стаут мог запросто тискать в углу машинистку или предлагать какой-нибудь дурочке деньги, чтобы сдала своего любовника.
  
  Фокс открыл дверцу «вольво» и сел. Ребус пожалел, что не приехал на «саабе» — тот остался припаркованным на Чемберс-стрит. Он помедлил ещё несколько секунд, сделал последнюю затяжку, потом щелчком послал сигарету к крыльцу Стаута и тоже сел в машину.
  
  — Ну что, облегчили душу? — спросил Фокс. Судя по его виду, вспышка Ребуса вовсе не рассердила его.
  
  — Может, поедем?
  
  Фокс завёл двигатель. Ребус уже заметил, что Фокс практически никогда не превышал скорость. При ограничении в сорок миль в час он ехал со скоростью тридцать девять, а при тридцати его машина двигалась со скоростью двадцать девять. Единственный раз, когда Ребус посоветовал нажать на педаль газа, Фокс взял да и сбросил скорость. Поэтому Ребус помалкивал, пока они возвращались в город, направляясь в Колинтон, где находилось нынешнее жильё профессора Нормана Каттла. Фокс включил шотландские новости, но тут же выключил радио.
  
  — Все только и говорят о референдуме, — посетовал он. Потом добавил: — Мистер Стаут, вообще-то, интересно говорил об этом, когда вы ушли. У него в книге целая глава будет посвящена голосованию семьдесят девятого года и последующему периоду.[28] Шотландская национальная партия была тогда в упадке. У меня несколько лет назад было дело…
  
  — В рамках «Жалоб»?
  
  — Началось там. Вы слышали когда-нибудь о «Спецотряде тёмного урожая»?[29] О Шотландской национальной армии освобождения?[30] Они были вооружены, посылали бомбы политикам и принцессе Ди… даже отправили споры сибирской язвы правительству в Лондоне.
  
  — Да, что-то такое припоминаю.
  
  — Стаут освещал некоторые из процессов. Интересный человек.
  
  — Он говнюк, а то, что вы не чувствуете разницы, выставляет вас не в лучшем свете, уж не обессудьте.
  
  — А как по-вашему, он правду говорил о редакторах, которые не давали хода острым материалам?
  
  — Это что, тема ваших следующих археологических раскопок — полицейские чины, которые состояли в тесной связи с редакторами газет?
  
  — Я полагаю, они все уже умерли.
  
  — Не уверен, что вас это остановит.
  
  — Это моё последнее дело в Профессиональных стандартах.
  
  — Если только вы не убедите генерального прокурора, что вас следует сохранить в том или ином качестве.
  
  — Это и вам пошло бы на пользу.
  
  Ребус повернулся к Фоксу:
  
  — Каким образом?
  
  — Вы до недавнего времени работали по нераскрытым преступлениям. Если окончательно снимается запрет на повторное привлечение к уголовной ответственности по одному делу, то вскоре предстоит немало «археологических раскопок». А кто в этом разбирается лучше того, у кого есть опыт расследования нераскрытых преступлений?
  
  — Я предпочитаю тёплые трупы.
  
  Фокс пожал плечами.
  
  — Ну тогда пеняйте на себя, — сказал он.
  
  — Вы что имеете в виду?
  
  — Имею в виду, что вы вернулись в уголовную полицию, но время работает против вас — ещё два-три года, и вы снова подойдёте к возрастному порогу. А работай вы на генерального прокурора, это не имело бы значения.
  
  — Я знаю многих отставных полицейских, которые работают на прокуроров, и никто из них не в восторге.
  
  — Вы говорите о тех, кто занимается предварительным сбором данных? Но я-то говорю о другом.
  
  — Это всё равно что смерть, — заявил Ребус и снова включил радио.
  
  — От таких слов вам лучше воздержаться во время нашего следующего разговора, — посоветовал Фокс, и в этот момент по радио раздались звуки песни «Уотербойз».[31]
  
  
  Профессор Норман Каттл жил в доме для престарелых, из окон которого открывался вид на Колинтон-Делл. В комнате с телевизором на тележке стояло угощение — чай и печенье. Каттл медленно поднялся со стула, поздоровался с двумя гостями, потом предложил удалиться в сад, где будет спокойнее.
  
  Спокойнее и холоднее. Хотя Ребус против этого и не возражал. В помещении ему пришлось снять куртку и пиджак — служащий объяснил, что отопительная система работает на полную мощность, иначе обитатели дома жалуются. Ребус вспомнил удушающую жару в доме Дода Блантайра и желание Мэгги время от времени проветриться.
  
  Тот же служащий дал профессору Каттлу шерстяной клетчатый плед, и профессор закутался в него. Он сел на новую с виду скамью, на которой была табличка с фамилией жертвователя, некогда жившего в этом доме.
  
  И отдавшего здесь Богу душу, предположил Ребус.
  
  Старческие немочи Каттла были заметнее, чем у Альберта Стаута. Каттл пользовался слуховым прибором, весь высох, на голове через пергаментную кожу с синими жилками, казалось, проступают кости черепа. Ребус помнил его обходительным господином, который обращался с трупами профессионально-вежливо, словно члены семьи покойного стояли у него за спиной. Он извинился за то, что не может вспомнить Ребуса.
  
  — Мы не так уж часто встречались, — сказал Ребус. — Вот с вашим преемником я был знаком получше.
  
  — С профессором Гейтсом?
  
  Ребус кивнул и застегнул пуговицу на куртке. С севера задувал холодный ветерок, на небе сгущались тучи. Скамейку заняли Фокс и Каттл, и Ребусу сесть было негде, и он стоял чуть сбоку, чтобы не закрывать собой вид на лес.
  
  — Мы пришли поговорить о деле Дугласа Мерчанта, — сказал Фокс.
  
  — Да, я тут недавно думал о нём. Его упоминали в новостях в связи с исчезновением Билли Сондерса.
  
  — Вы делали вскрытие.
  
  — Вместе с профессором Доннером — старшим патологоанатомом.
  
  Наверно, вы уже не помните всех деталей… — Фокс открыл свой портфель и вытащил оттуда тоненькую коричневую папочку. В ней лежал отчёт по результатам вскрытия. Каттл с любопытством сунул нос в исписанные листочки.
  
  — Это Доннер писал, — сказал он. — Вон какой мелкий почерк, но в то же время абсолютно разборчивый. Я и понятия не имел, что у нас кто-то скрупулёзно ведёт записи.
  
  — Нам повезло, что бумаги сохранились, — сказал Фокс.
  
  — Вот уж точно.
  
  — Вы давали показания на процессе?
  
  — Да. Но дело развалилось.
  
  — Кто-то постарался?
  
  Каттл кивнул.
  
  — На одежде Сондерса была обнаружена кровь убитого. — Он помолчал. — К сожалению, его одежда оказалась в общем пакете с вещами жертвы.
  
  — То есть кровь могла попасть с одной вещи на другую?
  
  — Было такое опасение.
  
  — Частая ошибка.
  
  Фокс наблюдал за Каттлом, который просматривал бумаги, включая и фотографии убитого — как на месте преступления, так и на столе в прозекторской.
  
  — Мерчанта убили в проулке за пабом, где он выпивал. За час или два до этого он поругался с Билли Сондерсом, после чего Сондерс покинул паб. Его задержали на улице в полумиле от места преступления. Он был пьян и забрызган кровью. Он сказал, что споткнулся о тело, упал на него и в ужасе бежал. По его словам, он и понятия не имел, что это Дуглас Мерчант.
  
  — Мм, — прогнусавил Каттл. Ему удалось придать этому звуку весьма скептическое звучание. — У покойного были ободраны костяшки пальцев и разбита губа, что свидетельствовало о драке. Кроме того, на теле остались синяки, которые могли появиться вследствие ударов, нанесённых противником. Тогда анализ ДНК ещё не умели проводить так, как это делают сегодня, — мы не могли сравнить образцы кожи под ногтями у обоих фигурантов…
  
  — Но вы тем не менее уверены в том, что это сделал Билли Сондерс?
  
  — Мм, — снова прогнусавил Каттл.
  
  — Как и в том, что полицейские Саммерхолла помогли развалить обвинение?
  
  — Тут я воздержусь от комментариев.
  
  Ребус откашлялся.
  
  — Когда инспектор Фокс спросил, сделал ли это Сондерс, в вашем голосе не прозвучало абсолютной уверенности. Если я не ослышался.
  
  — В этой версии была определённая достоверность. Все уцепились за очевидный вывод: двое выпили, поругались, к тому же Мерчант спал с женой Сондерса… — Каттл пожал плечами и чуть плотнее завернулся в плед. — На куске арматуры, который подобрали на месте убийства, отпечатков пальцев обнаружено не было.
  
  — Говорят, их кто-то стёр, — сказал Фокс.
  
  — Но это не доказано — большая часть того, о чём мы здесь говорим, так и останется в области предположений.
  
  — Если не Билли Сондерс, то кто? — спросил Фокс.
  
  — Это вопрос к полиции, если только…
  
  Фокс подался к старику:
  
  — Если только это не дело рук самой полиции, вы хотите сказать?
  
  — Это объясняло бы необходимость фальсифицировать улики. А совесть, вероятно, не позволяла отправить в тюрьму невиновного человека за преступление…
  
  Фокс выхватил бумаги из рук Каттла.
  
  — Почему же этих соображений нет здесь, в документах?
  
  — Потому что эти бумаги писал не я, — спокойно ответил Каттл.
  
  — Но вы говорили с профессором Доннером? Говорили ему о ваших сомнениях?
  
  — Возможно.
  
  — И он предпочёл их проигнорировать?
  
  Каттл снова пожал плечами:
  
  — У нас в то время была сумасшедшая нагрузка — столько пьянчуг погибало, страшно вспомнить. В морге мы работали без помощников — я сейчас уже не помню, по каким причинам. То ли забастовки, то ли больничные. А морг вскоре закрыли. В стенах оказался асбест… — Его глаза помутнели на секунду. Потом он моргнул и посмотрел на Ребуса. — Вы не знаете, профессор Гейтс ещё жив?
  
  Ребус удивился:
  
  — Вы же были на его похоронах несколько лет назад, я вас там видел.
  
  — Не помню. Странно, обычно я хорошо помню всё, что было давно, а вот что подавали вчера на обед — не помню, хоть убей.
  
  — Я должен задать вам, профессор, довольно неприятный вопрос. — Фокс соединил ладони. — Кто-нибудь из саммерхоллской полиции пытался оказывать на вас давление?
  
  — Давление?
  
  — Не просил вас изменить что-нибудь в отчёте или дать свидетельские показания в пользу защиты, а не обвинения?
  
  — Ничего подобного не было. — Каттл решительно покачал головой. — Никогда.
  
  Фокс гнул своё, но Каттл только качал головой — Ребус даже начал опасаться, не свернёт ли он себе шею.
  
  — Всё в порядке? — В сад вышла санитарка. Солнце клонилось к закату, небо темнело. — Может быть, лучше вернуться в дом?
  
  — Да, — сказал профессор. Фокс и санитарка помогли ему подняться на ноги. — Да, я уже и сам чувствую — все кости ноют.
  
  — Ничего, чашечка чая вернёт вам бодрость. Скоро по телевизору начнётся игра, «Бессмыслица» Вы ведь её любите?
  
  — Правда?
  
  — Вот сейчас и выясним…
  
  Ребус и Фокс остались у скамьи.
  
  — Ну, удовлетворены? — спросил Ребус.
  
  Фокс запихивал бумажки назад в папку.
  
  — Вы же слышали, что он сказал: возможно, Сондерс тут вообще ни при чём.
  
  — Вы это серьёзно?
  
  Фокс посмотрел на Ребуса.
  
  — Вы же хотели понять, почему Гилмур приложил столько усилий, чтобы вытащить своего информатора. Эта гипотеза ничуть не хуже других.
  
  — Зачем Гилмуру убивать Мерчанта? Кому ещё, кроме Билли Сондерса, могло понадобиться убивать Мерчанта?
  
  — Вы правы, — может, это был не Стефан Гилмур. Кто-то близкий к нему.
  
  Ребус закатил глаза.
  
  — Вы хоть понимаете, какие глупости вы говорите?
  
  — Я понимаю, почему вам хочется так думать. Ведь если Гилмур кого-то покрывал, то это ставит под подозрение всех святых… включая и вас, Джон.
  
  Ребус выкинул руку, чтобы схватить Фокса за грудки, но у того была хорошая реакция. Он успел оттолкнуть руку Ребуса. Он расставил ноги пошире, приподнялся на цыпочках и спросил:
  
  — Вы хорошо рассчитали свои силы? Вы всё-таки на двадцать лет старше меня и теперь уже вряд ли смогли бы подняться по Шотландским ступеням[32]… разве что наверху вас ждал бы стаканчик виски.
  
  — А вы, как я полагаю, на пике формы?
  
  — Необязательно, Джон. Мне достаточно быть чуточку резвее вас…
  
  Ребус задумался над этими словами, потом выдавил улыбку.
  
  — Ладно, так и быть, Крутой Парень,[33] — сказал он. — Вольно…
  
  — Согласитесь, что на моём месте вы бы тоже рассматривали эту гипотезу.
  
  — Вот только я никогда бы не оказался на вашем месте.
  
  Фокс прищурился.
  
  — Почему?
  
  Ребус всмотрелся в туфли Фокса.
  
  — Не нравятся мне ваши туфли. Коричневые, — сообщил он. — Этому меня научил дядюшка Фрэнк…
  
  — Не носить коричневых туфель?
  
  — Не носить коричневых туфель, — подтвердил Ребус.
  
  — А дядюшка Фрэнк — это кто будет?..
  
  — Фрэнк Заппа.[34] — По лицу Фокса Ребус понял, что для того это имя — пустой звук. — Музыкант.
  
  — Я почти не слушаю музыку.
  
  — Это ещё один аргумент против вас, — сказал Ребус, задумчиво покачав головой.
  
  
  Тем вечером Ребус и Кларк встретились на Грейт-Кинг-стрит.
  
  — Поступили результаты вскрытия, — сказала она. — На теле Маккаски нет никаких следов физического насилия. Он ударился головой об угол камина, а остальное доделало внутреннее кровоизлияние.
  
  — Так мы уже не расследуем убийство?
  
  Она пожала плечами:
  
  — В канцелярии генерального прокурора пока ещё не решили. Но кто бы ни вломился в дом, линия защиты будет одна: Маккаски был уже без сознания. Он сам оступился и упал — возможно, потому, что услышал звон разбитого стекла.
  
  Ребус кивнул:
  
  — И никаких следов на теле?
  
  — Ничего серьёзного. — Кларк помолчала. — Ты готов?
  
  Она нажала на домофоне кнопку квартиры Джессики Трейнор.
  
  — Да? — раздался в динамике голос Элис Белл.
  
  — Это инспектор Кларк. Джессика дома?
  
  — Что вам нужно?
  
  — Нам нужно с ней поговорить.
  
  — Врачи просили её не беспокоить.
  
  — Это займёт всего пять минут, Элис.
  
  Несколько секунд спустя раздалась трель, извещающая о том, что дверь отперта. Кларк толкнула её, и они с Ребусом пошли вверх по лестнице.
  
  Элис Белл стояла в дверях квартиры. Кларк улыбнулась и спросила, как чувствует себя Джессика.
  
  — По-моему, неплохо.
  
  — Может подниматься по лестнице?
  
  — Вряд ли она будет часто пользоваться лестницей в течение ближайшей недели.
  
  Белл провела их внутрь. Джессика Трейнор, без шейного воротника, лежала на диване в гостиной. Одна щиколотка у неё всё ещё была забинтована, в руке пульт дистанционного управления, рядом айпад и телефон. На единственном столе лежали раскрытые книги, рядом стоял ноутбук, на экране вроде бы начало какого-то реферата. Элис села за стол, Ребус и Кларк остались стоять.
  
  — Если бы вы могли оставить нас на минутку… — сказал Ребус, глядя на Белл.
  
  — Я хочу, чтобы она осталась, — возразила Джессика.
  
  — Есть вещи, о которых лучше говорить с глазу на глаз, — предупредил её Ребус, но Трейнор упрямо покачала головой.
  
  — Вы идёте на поправку? — спросила Кларк.
  
  — Говорят. Принимаю обезболивающие. От них такая приятная пустота…
  
  — Вы принимаете эти средства по рецепту? — спросил Ребус. — Или вам приносит их ваш бойфренд?
  
  — На что вы намекаете?
  
  — До нас дошли слухи, что он торгует наркотиками, Джессика, — сказала Кларк.
  
  — Чушь! — взвизгнула Трейнор. — Кто вам это сказал?
  
  — Вы утверждаете, что это неправда?
  
  — Конечно неправда, — вмешалась Элис Белл. — И потом, уж кто-кто, а мы бы об этом знали.
  
  — Да, вероятно, вы бы знали, — согласилась Кларк. — Но не менее вероятно, что вы бы не захотели это признать.
  
  — Может быть, вы не в курсе, — запальчиво сказала Джессика Трейнор, — но у Форбса только что умер отец. Неужели вы потащите его в полицию? Только потому, что кто-то навешал вам лапшу на уши?
  
  Ребус шагнул к дивану.
  
  — Джессика, когда вы звонили мне вчера ночью, вы хотели мне что-то сказать. «Они меня убьют» — это ваши слова. Кажется, есть люди, которых вы боитесь, люди, от которых вас не может защитить даже отец.
  
  — Она же вам сказала, — вмешалась Элис Белл, вставая из-за стола, — она принимает болеутоляющие. Полдня вообще не соображает, кому и что она говорит. — Белл устроилась на подлокотнике дивана возле головы Джессики Трейнор, протянула руку, провела по волосам подружки. — Ей вообще не стоило с вами встречаться.
  
  Ребус в упор смотрел на Трейнор.
  
  — Кто они, Джессика? — спросил он. — Кто может с вами поквитаться, если вы скажете нам правду? Они были с вами в день аварии? Они и за Форбсом охотятся?
  
  — Пожалуй, пора принять ещё. — Она достала пузырёк с таблетками, который лежал где-то у неё под рукой на диване. — Принеси мне воды, пожалуйста.
  
  Элис Белл пошла на кухню. Как только она вышла за дверь, Ребус подошёл к Трейнор, присел перед ней — их лица теперь разделяло всего несколько дюймов.
  
  — Мы вам поможем, Джессика. Наверно, кроме нас, вам никто не поможет. Вы должны нам довериться.
  
  Глаза Джессики словно остекленели, но она его не прерывала.
  
  — Поговорите с Форбсом, — продолжал Ребус. — Скажите ему, что мы на вашей стороне. Потом позвоните нам…
  
  Когда Элис вернулась с наполовину наполненным стаканом, Ребус уже стоял.
  
  — Я думаю, вам лучше уйти, — сказала Белл решительным тоном. Колпачок с зашитой от детей на лекарстве не поддавался пальцам её подружки, поэтому она взяла пузырёк и открыла его.
  
  — Вам не следует этим злоупотреблять, — посоветовала Кларк.
  
  — Тогда назло вам буду. — Трейнор взяла три маленькие таблетки и положила их в рот, потом забрала стакан у Белл и запила лекарство. После чего удовлетворённо вздохнула, опустила голову на подушку и закрыла глаза.
  
  — Не позволяйте ей принимать слишком много, — предупредила Кларк.
  
  — Вам лучше уйти, — повторила Элис Белл, указывая на дверь.
  
  
  У себя дома Шивон Кларк растянулась на диване, рядом с ней стоял поднос с едой из микроволновки, по телевизору шла кулинарная программа. Зазвонил телефон — Лора Смит, которой не терпелось узнать последние новости.
  
  — Офис закрыт до утра, — сказала Кларк, накалывая порцию еды на вилку.
  
  — До меня дошли слухи, что результаты вскрытия ничего не прояснили.
  
  — Тогда ты знаешь не меньше моего.
  
  — Ты что, и в самом деле умеешь отключаться от работы? Когда приходишь домой?
  
  — В противном случае я уже была бы в психушке.
  
  — Тогда по мне и точно психушка плачет. Мой рабочий день становится всё длиннее.
  
  — Бедняжка. Это редактор выжимает из тебя все соки?
  
  — Дело не в нём. Дело в работе.
  
  — Тогда положи трубку и пойди прогуляйся. В кино сходи, что ли…
  
  — Твои бы слова да Богу в уши. Ты что-нибудь предприняла по моей наводке?
  
  — Форбс и наркотики? Пока что все всё отрицают.
  
  — Кто бы мог подумать. А что допрос Оуэна Трейнора?
  
  — Простая формальность.
  
  — У меня тут был разговор с одним политическим деятелем — ну, ты знаешь, друг Стефана Гилмура.
  
  — Само собой, знаю, — солгала Кларк, у которой вдруг проснулся интерес к словам Лоры (она надеялась, что сумела не выдать себя). — Но на меня производят впечатление твои связи в верхах.
  
  — Поскольку Гилмур — заметная фигура в кампании «Скажи, „нет“», у сторонников «да» есть на него досье. Трейнор там тоже фигурирует. Несколько лет назад у них было какое-то совместное дело.
  
  — Вряд ли это имеет отношение к расследованию, — сказала Кларк, делая себе заметку на память на первой странице старого номера «Ивнинг ньюс».
  
  — На этом можно заработать политический капитал. Теперь, когда Пэта Маккаски убрали со сцены, люди, которые ведут кампанию «да», не прочь вылить ушат помоев на равновеликую Пэту фигуру в лагере «нет».
  
  — Да, думаю, не прочь.
  
  Последовала пауза, потом журналистка вздохнула:
  
  — Ну что, я без толку сотрясаю воздух?
  
  — Это твоё право, Лора. Охота тебе — сотрясай.
  
  — Не забудь: я подбросила тебе Форбса Маккаски.
  
  — Не забуду. — Кларк отключилась и сравнила еду на телеэкране с едой на её тарелке. — Ни в какое сравнение, — пробормотала она и нанизала на вилку очередную порцию.
  ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
  14
  
  Слова, сказанные профессором Каттлом, — «сумасшедшая нагрузка… столько пьянчуг погибало» — заставили Ребуса на следующее утро обратиться к материалам из архивов Саммерхолла. Малькольма Фокса вызвала на совещание Элинор Макари. На улице с чёрного неба лил дождь. Ребус повесил плащ сушиться, снял туфли и прислонил их к батарее. В мокрых носках он шлёпал по кабинету, открывал коробки с делами и документами за период, непосредственно предшествовавший убийству Дугласа Мерчанта.
  
  — Я не помешаю? — спросил Фокс, вернувшись в кабинет. Он нёс два бумажных стаканчика с чаем. — Вы с сахаром пьёте? Что-то я не помню. — Из кармана пиджака он вытащил пакетики с сахаром.
  
  — Спасибо, — сказал Ребус, снимая крышечку со своего стакана. — У Макари сломалась кофемашина?
  
  — Просто я предпочитаю чай. — Фокс отхлебнул глоток, поморщился — горячо.
  
  — Вы не заперли кабинет.
  
  — Может, просто забыл закрыть.
  
  — А может, начинаете мне доверять?
  
  Фокс подул на чай в стакане.
  
  — Понимаете, Джон… Вы ведь хотели вернуться в полицию любой ценой. Вам сказали, что вас понизят в звании, но вы всё равно согласились. Следовательно, вы дорожите не должностью, а работой. Я правильно говорю?
  
  — Более или менее. Так вы начинаете мне доверять?
  
  — Доверие — вещь обоюдная. — Фокс показал на бумаги перед Ребусом. — Для начала скажите, чем вы сейчас занимаетесь.
  
  — Восстанавливаю хронологию событий, — сказал Ребус, надеясь, что ему этим ответом удастся, ничего толком не сказав, в то же время не настроить против себя Фокса. — А чего хочет от вас генеральный прокурор?
  
  — Билли Сондерс всё ещё не объявился. Телефон его не используется, но с его банковской карты в банкомате было снято две сотни фунтов.
  
  — Когда?
  
  — В ночь, когда он исчез. Банкомат Банка Шотландии в Ньюингтоне.
  
  — Значит, он либо жив и в бегах, либо…
  
  — Кто-то забрал у него карту и вынудил назвать ПИН-код.
  
  — У Макари есть какие-нибудь соображения?
  
  Фокс скривился:
  
  — Она требует официального допроса Стефана Гилмура.
  
  — Потому что тот звонил Сондерсу? — (Фокс кивнул.) — Значит, мы его вызовем?
  
  — Допрашивать его я буду без вас в присутствии одного из прокуроров. Вы слишком с ним близки.
  
  — Спасибо за доверие.
  
  — Но вы же знаете, что я прав. — Он помолчал, окидывая взглядом папки с документами. — Напомните, зачем нам нужна хронология…
  
  — Вы же сами меня просили.
  
  — Я просил? — Фокс нахмурился.
  
  — Вероятно, чтобы чем-нибудь меня занять, — не моргнув глазом солгал Ребус.
  
  — Ладно, — сказал Фокс. Он заметил, что Ребус сидит в носках, перевёл взгляд на батарею. — Коричневые туфли, по крайней мере, не пропускают воду, — обронил он.
  
  Ребус открыл очередной журнал учёта и принялся читать.
  
  
  Большинство дел он помнил, но что-то и забыл. Поджог в Крейгмилларе… ограбление магазинов наркоманом, вооружённым шприцем… несколько ночных изнасилований в парке Медоуз (виновные не найдены, дело не раскрыто). Констебль во внеслужебное время подвергся нападению футбольных фанатов в пабе на Форрест-роуд. На кладбище францисканского монастыря найден труп бродяги со следами избиения. Ограбления банкоматов, агрессивное попрошайничество, шайка карманников из Восточной Европы. Иногда ближе к ночи камеры Саммерхолла были переполнены… Или вот ещё дело о партии конопли в одном из гаражей в районе Дамбидайкс… об угоне — машиной протаранили дверь магазина, торгующего спиртным…
  
  Сплошное веселье.
  
  Время от времени в конце отчёта мелькало имя Ребуса и его подпись, — может быть, он сам печатал все эти отчёты, а может быть, и нет. Сверяя журнал задержаний со списком арестованных, Ребус обнаружил, что нижняя часть одной страницы оторвана.
  
  — Для сведения, — сказал он, демонстрируя журнал Фоксу. — Так и было, когда я открыл.
  
  Фокс кивнул:
  
  — Я обратил на это внимание.
  
  Последняя запись на оставшейся половине страницы касалась одного задержанного за неделю до убийства Мерчанта; следующая страница начиналась с записи, датированной тем же днём.
  
  — Выпало около четырёх часов, — заметил Фокс. — От середины дня до вечера.
  
  — И что, по-вашему, случилось?
  
  — Если бы можно было спросить сержанта, дежурного по КПЗ, я бы спросил.
  
  — Он умер? — спросил Ребус.
  
  — Его звали Магнус Хендерсон.
  
  — Я его помню, — сказал Ребус. — Такой краснолицый весёлый парень, но, когда он делал захват, бандюган быстро понимал, что Магнус вовсе не добрый Санта-Клаус.
  
  — Вышел в отставку, купил домик в Коста-дель-Соль, в Испании, там и умер два года назад от инфаркта. — Фокс показал пальцем на журнал в руках Ребуса. — Вы думаете, там было что-то такое, от чего нужно было избавиться?
  
  — Не сомневаюсь, что именно такой и была ваша первая реакция.
  
  — Вы правы. Но пока вы или кто-нибудь другой из святых не признается…
  
  Ребус пожал плечами:
  
  — Есть ещё и регистрационная книга арестов, другие документы — где-то должен быть ответ.
  
  — Или дежурный по КПЗ просто неправильно записал имя и оторвал половину страницы, чтобы не получить нахлобучки.
  
  — Может быть, задержанный психанул и попытался схватить журнал, — предположил Ребус. — Я мог бы поспрашивать.
  
  — У ваших старых приятелей? Вы всерьёз думаете, что Стефан Гилмур будет говорить откровенно? Или Эймон Патерсон?
  
  — Может, и не будут.
  
  Зазвонил телефон Ребуса.
  
  — Доброе утро, инспектор Кларк, — сказал он в трубку. — Наслаждаетесь погодой?
  
  — Ты что, не знаешь ещё? — спросила она.
  
  Мышцы на лице Ребуса напряглись. Он вперился взглядом в Фокса.
  
  — Чего не знаю?
  
  — Из канала сегодня утром выловили утопленника. На банковской карточке в его кармане имя Билли Сондерса.
  
  — Билли Сондерс мёртв?
  
  Фокс схватил свой телефон и набрал номер.
  
  — Похоже на то, — сказала Кларк. — Но тело формально ещё не опознано.
  
  — Вытащили из канала?
  
  — На тихом участке близ Дамбрайдена, недалеко от полицейского отделения на Уэстер-Хейлс.
  
  Фокс параллельно информировал генерального прокурора — он не сводил глаз с Ребуса, готовый передать новые крохи информации.
  
  — Близ Дамбрайдена, — услужливо повторил Ребус.
  
  — И ещё кое-что, Джон…
  
  — Он прыгнул, упал или его столкнули? — оборвал её Ребус.
  
  — Вот это-то я и пытаюсь тебе сказать. Судя по всему, его застрелили.
  
  — Застрелили?
  
  — Застрелили, — сказал в трубку Фокс, и глаза у него расширились ещё больше.
  
  — Застрелили, — подтвердила Кларк.
  
  
  Оперативный штаб было решено развернуть в отделении на Уэстер-Хейлс. Дело Пэта Маккаски понизили по категории важности, и часть полицейских перебросили в новую следственную бригаду. К тому времени как Ребус и Фокс доехали до канала, Кларк получила приказ возглавить расследование. С ней была констебль Оливия Вебстер. Кларк, выглядывая из-под большого чёрного зонта, представила членов следственной бригады. Капельки воды с волос падали Ребусу на глаза. Тропинка вдоль канала была огорожена полицейской лентой, на противоположной стороне собирались зеваки. Район был малонаселённый — в основном промышленные предприятия и пустыри. В густых камышах прятались утки, подсунув голову под крыло.
  
  — Мрачновато, — сказал Ребус, оглядев окрестности.
  
  Канал стал почище, чем в прошлые времена, но и сейчас на его маслянистой поверхности плавал мусор.
  
  — Камеры наблюдения поблизости есть? — спросил Фокс.
  
  — На промышленных предприятиях, — сказала ему Кларк. — Мы проверим.
  
  — Что он здесь делал?
  
  — Пока нам остаётся только гадать.
  
  — В городе не так уж много оружия.
  
  — На один пистолет больше, чем мы думали, — заметила Кларк.
  
  — Я имею в виду — откуда оно могло взяться? Кто-то должен знать.
  
  Она кивнула. Полицейские в форме с несчастным видом прочёсывали окрестности во всех направлениях. На них были непромокаемые плащи, и Ребусу показалось, что одного-двоих он узнал: они же обшаривали территорию, прилегающую к дому Пэта Маккаски.
  
  — Водолаз получит массу удовольствия, — сказал Ребус, посмотрев на Кларк. — Надеюсь, его навакцинировали до потери пульса.
  
  — Не лучший выбор слов при данных обстоятельствах.
  
  — Ты думаешь, пистолет там? — Ребус показал рукой на канал.
  
  — Может быть.
  
  — Сколько было выстрелов?
  
  — Один. В грудь. С близкого расстояния.
  
  Ребус посмотрел на дорожку у себя под ногами.
  
  — Следы крови?
  
  — Пока не обнаружены.
  
  — Значит, он, вероятно, был сброшен выстрелом в канал. Гильзу не нашли?
  
  — Господи, Джон, мы только начали, — раздражённо ответила Кларк.
  
  — В команде есть вакансии? — спросил он. — Мы с Малькольмом знаем о Сондерсе, пожалуй, побольше других.
  
  — У нас иная задача, — напомнил ему Фокс.
  
  — Вам не кажется, что эти две задачи сливаются в одну?
  
  — Нужно получить согласие генерального прокурора.
  
  — Можете не беспокоиться, — вставила Кларк. — В эту лодку никто из вас не сядет.
  
  — Команда водолазов на подходе, — сообщил из-за кордона полицейский в форме.
  
  Кларк двинулась навстречу, Оливия Вебстер поспешила следом за ней. Ребус натянул плащ на голову, создав небольшое, укрытое от дождя пространство, чтобы выкурить сигарету.
  
  — Вы знаете, почему в ваших услугах не нуждаются? — спросил Фокс.
  
  — Думаю, да, — ответил Ребус. — Связь с Саммерхоллом.
  
  Фокс задумчиво кивнул:
  
  — Нам нужно поговорить с Макари. Теперь, когда Сондерс сошёл со сцены, её дело… — Конец предложения он проглотил.
  
  — Утопло? — подсказал Ребус.
  
  — А это, вероятно, означает, что я приступлю к исполнению обязанностей в уголовной полиции раньше, чем предполагалось.
  
  — Весь личный состав радуется, — сказал Ребус, перед тем как затянуться.
  
  Кларк возвращалась к ним, по-прежнему держа над головой зонтик, туфли её были заляпаны грязью.
  
  — Никак передумала? — предположил Ребус.
  
  — Нам понадобятся ваши материалы, — сказала она, глядя на Фокса. — Всё, что у вас есть на Сондерса.
  
  — Конечно, только согласуйте это с генеральным прокурором, — кивнул Фокс.
  
  — Добавлю это в список на согласование, — проворчала она.
  
  — Малькольм может стать для тебя ценным кадром, — сказал ей Ребус. — И он сейчас на распутье…
  
  Кларк испытующе смотрела на Ребуса, словно ожидая какого-то подвоха или заключительного каламбура. Потом сухо кивнула.
  
  — Учту, — сказала она и повернулась, собираясь уходить.
  
  — Не жалуйтесь, что я ничем с вами не делюсь, — сказал Ребус Фоксу, похлопав его по плечу.
  
  
  В морге Кларк и Фокс надели защитную одежду, но у самой двери в прозекторскую Кларк остановилась и посмотрела на Фокса.
  
  — Вы уверены, что готовы?
  
  — Некоторое время не сталкивался с такими вещами.
  
  Откуда-то из глубин здания до них донёсся вопль.
  
  — Вдова, — заключил Фокс.
  
  Кларк кивнула.
  
  — Меняем план, — решила она. — Вы с ней уже встречались — пойдите к ней, узнайте, можно ли что-то для неё сделать.
  
  — Боитесь, что я только всё вам усложню? — Фокс показал на дверь.
  
  — Я уверена, что вы будете на высоте, Малькольм. Тут вопрос в том, что полезнее.
  
  — Вы начальник, Шивон, вам и решать.
  
  — Спасибо.
  
  Она толкнула дверь и исчезла внутри, а Фоксу досталось только сверкание металлической каталки и инструментов. Вернувшись в раздевалку, он снял защитную одежду и направился в зону ожидания, где на руках у подруги рыдала вдова Сондерса Беттина.
  
  — Они даже его вещи ей не отдают, — пожаловалась Фоксу подружка.
  
  — Они всё вам вернут, как только закончится следствие, — сказал Фокс, не зная, так это или нет.
  
  Морг представлял собой безликое сооружение на Каугейте, а Каугейт представлял собой узкий городской каньон, который оживал только ночью благодаря местным барам и клубам. В последние годы Фоксу не приходилось здесь бывать — в круг обязанностей персонала «Жалоб» расследование неожиданных смертей не входило. Когда-то, в бытность молодым констеблем, он несколько раз присутствовал при вскрытии, но отводил глаза в сторону и старался глубоко не вдыхать.
  
  — Кстати, меня зовут Фокс, — сказал он подруге Беттины.
  
  — А я Тейлор — Тейлор Крэддок.
  
  — Мы уже встречались, Беттина, — сказал он вдове. У её ног стоял нетронутый стаканчик с чаем.
  
  — Я помню, — сказал она, протирая глаза и шмыгая носом. У неё на костяшках пальцев были синие пятна — следы давнишних татуировок.
  
  Крэддок рассказала, что процесс опознания был очень тягостным.
  
  — Но хоть лицо у него спокойное, и то спасибо, а, Бетт? Хоть умер он без мучений…
  
  И ещё что-то в том же роде, но Беттина её не слушала. Часто моргая покрасневшими веками, она уставилась на стену напротив. На стене не было ничего, только красочный постер в рамочке — вересковые пустоши, барашки облаков и голубое небо. Фокс решил адресовать свои вопросы Тейлор Крэддок.
  
  — От Билли не было вестей после его исчезновения?
  
  Она сокрушённо покачала головой.
  
  — Мы просто хотим отследить его передвижения и по возможности выяснить мотивы, которыми он руководствовался.
  
  — Неужели нельзя подождать, — с укором сказала Крэддок. — У женщины горе!
  
  — Я понимаю, но чем скорее мы начнём поиски, тем лучше.
  
  — Лучше для неё или для вас? — возвышая голос, сказала Крэддок. Однако Беттина Сондерс легонько обняла подругу за талию.
  
  — Всё в порядке, Тейлор. Он старается нам помочь. — Она перевела взгляд на Фокса. — Билли боялся, что его могут вызвать в суд. Ясно-понятно, поэтому-то он и ударился в бега.
  
  — Но на самом деле он никуда не сбежал, верно? — спокойным голосом продолжил Фокс. — Он ведь остался в городе.
  
  — А куда ему было деться? Он тут родился и вырос.
  
  — У него были друзья? Где-то вблизи канала, я имею в виду.
  
  Она задумалась ненадолго, потом помотала головой.
  
  — И он вам ни разу не позвонил? И эсэмэску не отправил, чтобы вы не беспокоились?
  
  — Ничего. — Она посмотрела на свои колени. — Но он был такой взвинченный. Кто-то позвонил ему как-то утром — вот с этого всё и началось.
  
  Стефан Гилмур, ясно-понятно…
  
  В дверях появился сотрудник морга.
  
  — Инспектор Фокс? — спросил он. — Можно вас на минутку?
  
  Фокс извинился и оставил женщин, надеясь, что облегчение на его лице не слишком заметно. Сотрудник провёл его в маленькую комнату, где на столе лежал прозрачный полиэтиленовый пакет.
  
  — Вещи покойного, — сказал сотрудник. — Распишитесь.
  
  Фокс рассмотрел содержимое пакета. Рядом лежала опись. Фокс убедился, что всё совпадает.
  
  — Сто пятьдесят фунтов наличными, — заметил он.
  
  — И при этом, судя по его одежде, он спал под открытым небом.
  
  — Правда?
  
  — Весь грязный.
  
  — А где сейчас его одежда?
  
  — У судмедэкспертов. — Сотрудник помолчал. — Вы не думайте, мы его денег не трогали.
  
  — Во время последнего захода в банкомат он снял двести фунтов. Много потратить не успел. Оно и понятно, если спал на улице. — Фокс поднял пакет. — Телефон от воды испортился?
  
  — Высохнет — может, и заработает.
  
  Больше, в сущности, ничего и не было — платок, жевательная резинка, ключи от дома, немного мелочи, дебетовая карта Банка Шотландии, а ещё скидочные карты «Коста кофе» и «Теско».
  
  — Часов при нём не было? — спросил Фокс.
  
  — Не было.
  
  Он ещё раз прошёлся по описи, прежде чем поставить внизу свою подпись.
  
  — Вскрытие закончилось?
  
  — Ещё с полчасика, наверно, провозятся. Но пулю уже нашли. Застряла между позвонками. Дату поставьте.
  
  Фокс поставил дату, и сотрудник морга забрал у него бумагу.
  
  — Вы присутствовали при опознании? — спросил его Фокс.
  
  Сотрудник кивнул.
  
  — И как вам показалась вдова?
  
  — Держалась.
  
  — Ничего не сказала?
  
  — Ничего необычного. Вы на неё думаете? Преступление на почве ревности, что-нибудь такое? Нужно проверить её руки на частицы пороха…
  
  Фокс посмотрел на молодого человека.
  
  — Вы слишком увлекаетесь кинофильмами.
  
  Тот пожал плечами:
  
  — Тут не очень много развлечений, хотя у нас пока ещё лежит тело министра юстиции. Сегодня выдадут семье.
  
  — Напряжённая выдалась неделя?
  
  — Ну, нас в новостях показывали… Но всё равно девушки не особо радуются, когда говоришь им, где работаешь…
  
  — Могу себе представить.
  
  — Если только она не из готов…[35]
  15
  
  — Пулю отправили на экспертизу, — сообщила своей команде Шивон Кларк.
  
  Её группе выделили кабинет на втором этаже полицейского отделения на Уэстер-Хейлс. Места тут было меньше, чем хотелось бы, — все кинулись занимать несколько удобных с виду стульев. Рабочих столов явно не хватало. И никто не мог найти чайник. Снаружи на Дамбрайден-драйв собрались журналисты, хотя и в скромном количестве. Стрельба в столице Шотландии — большая редкость, но убийство водителя такси не идёт в сравнение с трагической кончиной крупного политика. Фокс не сомневался, что свою роль сыграла и дурная погода. К городу подступал холодный фронт, и дождь превращался в ледяную крупу. А Дамбрайден и в хорошую погоду был не самым привлекательным местом (окна первого этажа полицейского отделения были забраны металлической сеткой), рассчитывать на пресс-конференции в новеньких отелях здесь не приходилось… Отелей поблизости ещё не построили.
  
  — Это почти всё, что я могу сообщить вам в настоящий момент. Калибр пули — девять миллиметров, выстрел произведён, по-видимому, из пистолета. Патологоанатом говорит, что оружие, скорее всего, не новое, но от этого нам немного толку, пока не появятся результаты баллистической и криминалистической экспертизы. Поэтому сейчас давайте сосредоточимся на перемещениях убитого со дня его исчезновения до момента выстрела у канала. Он должен был что-то есть; последняя еда — сэндвич с сыром и луком, пакетик чипсов и бутылка «Айрн-брю»…
  
  — Похоже на стандартный набор, — вмешалась Оливия Вебстер. — Такие продают в автосалонах или супермаркетах.
  
  Кларк отыскала взглядом Фокса.
  
  — Среди его вещей чеков не было?
  
  Фокс подтвердил, что не было.
  
  — Но у нас пока нет его одежды, — может, в карманах что-нибудь и обнаружится.
  
  — Возьмётесь это проверить? — попросила его Кларк и потом снова обратилась ко всем присутствующим: — Мы должны совершить поквартирный обход, начиная от места убийства и постепенно расширяя радиус охвата. Включая промышленную зону. Там должны быть записи с камер наружного наблюдения, и нужно поговорить с ночной охраной. Не забудьте про магазины и бензозаправки — покажите сотрудникам фотографии Сондерса.
  
  — А если обратиться в местные СМИ? — предложил кто-то.
  
  Кларк кивнула.
  
  — Да, газеты, Интернет. Телевидение, если удастся. Поместить обращение ко всем, кому что-то известно.
  
  — Что-нибудь может обнаружиться на его телефоне, — сказал Фокс. — Правда, шансов немного — мы уже запрашивали информацию у его оператора, но проверить не помешает.
  
  Кларк кивнула.
  
  — Инспектор Фокс, — сказал она, обращаясь к команде, — работал по заданию генерального прокурора, собирал материал для повторного возбуждения дела против Уильяма Сондерса. Тридцать лет назад Сондерсу было предъявлено обвинение в убийстве человека по имени Дуглас Мерчант. Дело рассыпалось вследствие просчётов полиции…
  
  — Просчётов или тайного сговора, — поправил её Фокс.
  
  — В любом случае, — продолжила Кларк, — все материалы будут доставлены сюда, как только я получу разрешение Элинор Макари. А поскольку инспектор Фокс глубоко изучил это дело, к нему и следует обращаться с вопросами.
  
  — Начать, вероятно, следовало бы с детективов, которые несут ответственность за развал дела Сондерса, — добавил Фокс. — Один из них, Стефан Гилмур, на днях звонил Сондерсу по телефону. Мы его предварительно допросили, но теперь, когда совершено убийство…
  
  Кларк кивала, слушая Фокса.
  
  — Мы вызовем его на допрос, — заверила она.
  
  — Это тот самый Стефан Гилмур? — спросил кто-то.
  
  — Другого я не знаю, — подтвердила Кларк.
  
  
  Проведённый Кларк инструктаж произвёл на Фокса впечатление.
  
  Кларк чётко обозначила своё начальственное положение в группе, сразу создав обстановку порядка и целеустремлённости. Она распоряжалась, но не давила, чтобы каждый без тяжёлого чувства взялся за дело. После своей речи она протиснулась к столу, за которым Фокс устроился на пару с кем-то ещё.
  
  — Так вы привезёте материалы из офиса генерального прокурора? — напомнила она.
  
  — Я отправил запрос. Жду её решения.
  
  — В конце концов, мы можем сами поехать и забрать их…
  
  — Лучше её не раздражать. Не стоит с этого начинать.
  
  Кларк, похоже, вняла его совету.
  
  — Я буду ей напоминать, — пообещал Фокс. — Вы считаете, что это вещи взаимосвязанные?
  
  — Я ничего не исключаю и ничего не утверждаю.
  
  — Да, кстати, я побеседовал с вдовой, но пользы от этого никакой.
  
  — Я надеюсь, вы не сочли, что я пыталась облегчить вам жизнь.
  
  — На самом деле пытались, и я отдаю себе в этом отчёт.
  
  — Просто вы с ней уже знакомы и потому были самым подходящим кандидатом.
  
  Фокс кивнул и решил сменить тему.
  
  — Хорошо, что пулю нашли, — сказал он.
  
  — И гильзу, — добавила Оливия Вебстер, которая подошла к ним, размахивая своим мобильным телефоном. — Она была в воде.
  
  — Что-нибудь ещё?
  
  — Пока нет.
  
  — Судя по его одежде, он ночевал под открытым небом, — сказал Фокс. — Возможно, недалеко от того места, где получил пулю.
  
  — Где-то в промышленной зоне? — предположила Кларк. — Может, стоит посмотреть — после того, как вы ещё раз свяжетесь с канцелярией генерального.
  
  
  Ребус за неимением других занятий вернулся на Гейфилд-сквер, где старший инспектор Джеймс Пейдж остался с минимальной по численности командой. Пейдж кипел, вышагивая по кабинету-чулану до дверей и обратно.
  
  — Поймите меня правильно, я вовсе не считаю, что Шивон не годится для этой роли, — заметил он.
  
  — Понимаю, — сказал Ребус. — Неприятно, когда где-то происходят важные события, а ты вроде как ни при чём.
  
  Пейдж сердито посмотрел на него, пытаясь понять, чего больше в словах Ребуса — издёвки или сочувствия. Лицо Ребуса было непроницаемым.
  
  — Судя по всему, ваше маленькое приключение с Малькольмом Фоксом неожиданно подошло к финалу? — съязвил Пейдж.
  
  — Сначала придётся ещё подобрать кое-какие концы, — солгал Ребус, посмотрев на часы. — Кстати, мне пора, нужно ему помочь…
  
  — Значит, мы можем надеяться увидеть вас завтра с утра пораньше за вашим столом?
  
  — Конечно. — Ребус шутливо отдал честь и ретировался.
  
  Прежде чем сесть в машину, он остановился покурить на парковке. Сообщений на его телефоне не было никаких, и он не видел смысла ехать в Шерифский суд — Фокс, уходя, запер кабинет, а Ребус не стал просить у него ключ. Он набрал номер Стефана Гилмура, но его перенаправили в голосовую почту, и Ребус отключился. Минуту спустя ему на телефон Пришло сообщение: «На совещании. Слышал про С. Не беспокойся».
  
  «С» означало Сондерс. О чём не должен был беспокоиться Ребус? Об угрозе, нависшей над всеми святыми — или только над Гилмуром? А может, Гилмур хотел сказать, что не винит Ребуса в повышенном внимании к его, Гилмура, персоне?
  
  «Вляпался ты, Джон», — пробормотал Ребус себе под нос, растаптывая окурок каблуком. Он сел в свой «сааб» и поехал на Торфихен-плейс. Число репортёров у отделения уменьшилось, — возможно, им сообщили о результатах вскрытия. Когда Ребус вошёл, старший инспектор Ральф молча кивнул ему. Ральф, похоже, был взвинчен и, вероятно, только поэтому не спросил, с какой стати посторонние вторгаются в его владения. В кабинете царила тяжёлая, почти дремотная атмосфера. Ребусу она была знакома по множеству прежних расследований. В начальный период следствия новое дело тебя захватывает, в крови бурлит адреналин, но если затем наступает пробуксовка, то верх берёт какая-то ползучая инерция. Все телефонные звонки сделаны, все допросы проведены. Пытаясь продвинуться дальше, ты только ходишь кругами и топчешься на месте. Или же двигаешься наугад и постоянно заходишь в тупик. Бессмысленная трата сил портит настроение. В особенности если команда раскалывается: Ребус чувствовал, что уход Кларк и тех, кого она забрала с собой, сильно сгустил пораженческую атмосферу. Столько времени и сил уже затрачено — хотелось бы видеть результаты. Без этого какая самооценка, какой моральный дух?
  
  Ребусу достаточно было пройтись по оперативному штабу, чтобы понять всё это. Он заглянул в маленький кабинет — молодой констебль сидел в одиночестве за компьютером, повесив пиджак на спинку стула. Увидев чайник, Ребус спросил, можно ли ему заварить чашечку.
  
  — Если у вас найдётся фунт для копилки, — сказал молодой человек.
  
  Ребус кивнул, пошарил глазами и увидел коробку из-под чая с прорезью наверху и надписью «Деньги» сбоку. Ребус включил чайник и спросил констебля, не хочет ли тот чаю или кофе.
  
  — Угощаю, — добавил он.
  
  — Спасибо. Кофе. Один сахар. Без молока.
  
  Ребус снова кивнул и занялся делом. Он вытащил из кармана мелочь, потом встал спиной к констеблю, поднял банку и легонько её встряхнул — монеты внутри брякнули. Ребус вернул мелочь себе в карман.
  
  — Без молока. Один сахар, — сказал он, ставя кружку на угол стола. Потом спросил констебля, как того зовут.
  
  — Алан Дрейк.
  
  — Рад познакомиться. — Ребус протянул руку. — Я Джон Ребус.
  
  — Я знаю.
  
  — Наверно, предупредили, чтобы со мной не болтал? Большой страшный волк, да?
  
  — Нет, просто… Вас и так все знают.
  
  — Можешь забыть всё, что обо мне слышал. — Ребус придирчиво посмотрел в свою кружку и выкинул чайный пакетик в корзину для мусора.
  
  — Вы обучали инспектора Кларк, — сказал молодой человек.
  
  — Никто не может обучать Шивон. Если она чему и научилась у меня, так это только тому, чего не следует делать.
  
  Ребус подошёл к столу сбоку, чтобы посмотреть, чем занят констебль.
  
  — Дневник покойного, — сказал молодой полицейский. — Его канцелярия старается нам помогать…
  
  — Министр юстиции был занятой человек, — заметил Ребус. — Вечером перед его смертью есть какие-нибудь записи?
  
  — Один из редких свободных вечеров, — ответил Дрейк. — Посмотрел по телевизору несколько эпизодов телешоу под названием «Спираль». Поужинал чем-то из холодильника, сделал кое-какую подготовительную работу к следующему дню. Ответил на десяток писем по электронке — как личных, так и деловых, сделал несколько телефонных звонков.
  
  — Я вижу, у вас есть распечатки, — сказал Ребус.
  
  Дрейк кивнул:
  
  — Стационарный и мобильный. И имена всех, с кем он говорил или обменивался эсэмэсками.
  
  — И все уже допрошены?
  
  — Некоторые по телефону.
  
  — Включая и эту?
  
  Ребус ткнул пальцем в фамилию Элис Белл.
  
  — Она снимает квартиру с подружкой сына покойного. Изучает историю искусств, мистер Маккаски устроил для неё экскурсию по парламенту. Там, кажется, большая коллекция. Вы там были?
  
  Ребус задумчиво кивнул:
  
  — Давно. Когда они только переехали в новое здание. Но я ходил туда по делам и не помню никаких картин. — Он помолчал. — Больше они не перезванивались?
  
  — Три или четыре раза на протяжении месяца.
  
  — И все по поводу экскурсии?
  
  — Да. Вы думаете, я что-то упустил?
  
  — Вовсе нет… Судя по всему, ты работаешь чётко, — похвалил Ребус. — И результаты были доложены…
  
  — Старшему инспектору Ральфу. Нужно было доложить инспектору Кларк, но сейчас её здесь нет. — Дрейк посмотрел на Ребуса. — Её назначили вести дело по настоящему убийству.
  
  — Никогда не знаешь заранее, сынок, это дело тоже может обернуться настоящим. — Ребус поставил свою полупустую кружку на ближайший подоконник. — Нужно просто терпеливо промывать песок, искать крупицы золота…
  
  
  Остальную часть дня Ребус провёл в Центральной библиотеке на мосту Георга IV. Библиотекарь в Эдинбургском зале показал ему, как пользоваться устройством для чтения микрофильмов. Ребуса интересовали местные газеты за весь месяц, предшествовавший нападению Билли Сондерса на Дугласа Мерчанта. Просмотр полицейских документов того времени ничего не дал, если не считать оторванной половины страницы в журнале КПЗ. Он прокручивал новости на экране и старался не отвлекаться. Это было непросто, поскольку он всё время наталкивался на колонки и статьи, пробуждавшие его воспоминания. Маргарет Тэтчер собиралась провести в июне всеобщие выборы, а Джимми Сэвил[36] стал лицом рекламной кампании, пропагандирующей путешествия по железной дороге. «Абердин» Алекса Фергюсона[37] в турнире Кубка обладателей кубков победил в дополнительном времени мадридский «Реал». Трудные времена переживает «Бритиш Лейланд», а также «Таймекс» и Равенскрейг.[38] Предприняты меры по запрету курения на верхних этажах автобусов. В «Плейхаусе» дают «Энни»…[39] Ребус вспомнил, как Рона и Сэмми вытащили его в театр и он благополучно проспал всё представление… Реклама подарочного издания книги в обмен на вкладыши в пачки «Кенситас»[40] напомнила ему, что рождественские подарки для Сэмми нередко приобретались на его сигаретные вкладыши. Отель «Балморал» всё ещё назывался «Норт-Бритиш», а пиратские видео конфисковывались. Ему помнилось, что в Саммерхолле был тайничок, где лежала кипа кассет с фильмами, которые ходили у них по рукам. Одним из самых популярных был «Ганди». Компьютер стоил почти столько же, сколько новая машина, а Боуи ещё только собирался выступать на «Маррифилде».[41] Стефан Гилмур затащил святых на этот концерт, и Ребус в тот дождливый и серый июньский вечер смотрел и слушал, осоловев от алкоголя…
  
  Он собирался устроить перекур, но тут заметил, что зал пустеет, студенты выключают свои ноутбуки, собирают вещички. Ребус подошёл к библиотекарю и спросил, когда они закрываются.
  
  — В пять часов, — получил он ответ.
  
  Значит, у него оставалось всего десять минут, и вместо перекура он ускорил просмотр прессы — до этого он скользил взглядом по некрологам, основное внимание уделяя статьям. И вдруг увидел знакомое имя.
  
  Филип Кеннеди.
  
  Скоропостижно, но мирно скончался в своём доме… Церемония похорон… Просьба приходить без цветов…
  
  Маленький Фил Кеннеди. Скользкий Фил. Ребусу вроде бы даже вспомнилось, как Стефан Гилмур потирал руки, когда пришла эта новость, — ещё одним ублюдком меньше, а значит, меньше и работы. Он отсчитал от даты рождения — Кеннеди умер, немного не дожив до сорока трёх лет.
  
  Ребус вспомнил его лицо — с оспинами и красными прожилками, в веснушках. Такие лица встречаются в детских комиксах: этакий большой ребёнок, переросток. Злой, психованный, от такого вечно жди беды. Взломщик, который всегда брал нож, когда шёл на дело, и до смерти пугал тех, кого заставал дома. Специализировался на стариках и немощных — никакой «безопасный» дом для престарелых не был защищён от ночных визитов Кеннеди. Нередко он шёл за своими жертвами от почты, где они получали пенсию, до двери дома, изучал все подходы, а потом возвращался с балаклавой на голове и шестидюймовым клинком в крепкой руке. Одна пожилая женщина от страха умерла на месте, другая упала, сломала шейку бедра и остаток жизни провела в мучениях — и страхе.
  
  Скоропостижно, но мирно скончался в своём доме…
  
  Что ж, есть в этом какая-то справедливость. Он прокрутил плёнку назад на два дня, но никаких сообщений о том, что обнаружено тело Кеннеди, не нашёл… Уж не Фрейзер ли Спенсер заявился танцующей походочкой в отделение и сообщил эту новость? И в самом ли деле Стефан Гилмур, узнав об этом, радостно потирал ладони? Был ли в это время в отделении Жиртрест Патерсон? Как он реагировал? Ребус не помнил. Но каждый из них раньше или позже вызывал Кеннеди на допросы, некоторые давали показания против него в суде. Кеннеди умер за шесть дней до нападения на Дугласа Мерчанта, — возможно, их тела лежали в соседних ящиках в морге. И опять Ребус вспомнил слова профессора Каттла: «Сумасшедшая нагрузка… столько пьянчуг погибало…» И что же такое случилось со Скользким Филом? Ему в голову пришёл только один человек, который мог знать ответ на этот вопрос. Тот, кто на столе в анатомичке распотрошил его…
  
  
  Когда Фокс и Кларк приехали на берег канала, было уже темно. Они поднырнули под полицейскую ленту. Дождь наконец прекратился, небо было ясное, и температура быстро падала. Здесь развесили дуговые лампы, которые освещали площадь, всё ещё обыскиваемую водолазами. Гильзу извлекли из воды, но оружия пока не нашли. Они уже успели просмотреть немало записей с камер наружного наблюдения промышленных предприятий и были уверены, что Сондерс ночевал в проулке, закутавшись в кусок войлока и подложив под себя сплющенные картонные коробки. В самом проулке обнаружились обрывки бумаги и обёртки, что подтверждало: он покупал еду в местном супермаркете, камеры наблюдения которого тоже были проверены. Его телефон просушили, и он заработал. Когда аккумулятор зарядили, выяснилось, что сам он никому не звонил, а ему поступило лишь несколько звонков — в основном от жены и из канцелярии генерального прокурора. В обоих случаях на голосовой почте были оставлены послания с просьбой отозваться.
  
  — Почему он не пользовался телефоном? — спросила Кларк.
  
  — Опасался, что его смогут отследить? — предположил Фокс. — У нас есть такие технологии.
  
  — Вы хотите сказать, что он боялся нас?
  
  — Перед тем как он исчез, ему утром кто-то звонил, — задумчиво ответил Фокс. Номер не определился, разговор продолжался всего полминуты. Я думаю, звонил ему Стефан Гилмур. И это явно соответствует тому, что Гилмур говорил мне и Ребусу.
  
  — Мне нужен от вас полный отчёт, Малькольм, — всё, что вы знаете о Саммерхолле и Сондерсе.
  
  — Включая и Джона Ребуса?
  
  — Да. Здесь не может быть никаких исключений.
  
  — Ясно. Не возражаете, если я спрошу кое-что?
  
  — Что?
  
  — Вы в первый раз руководите группой, расследующей серьёзное преступление?
  
  — А если и в первый, то что?
  
  — Ничего… просто хочу поблагодарить вас за то, что вы дали мне почувствовать мою полезность.
  
  — От вас будет польза, когда я получу отчёт.
  
  Они поднимались по береговому откосу к дорожке наверху. Внезапно Кларк остановилась и повернулась к нему.
  
  — В Саммерхолле обделывались всякие грязные делишки, да? — (Он кивнул, глядя на неё.) — А Джон в этом участвовал?
  
  — Я не уверен, — ответил Фокс. — Возможно, он ни в чём не был замешан.
  
  — Вы это говорите не потому, что он мой друг?
  
  — Мы оба знаем, что Ребус ходил на грани дозволенного. И делал это столько раз, что у нас и пальцев не хватит пересчитать. Я уверен, что вы раза два-три помогли ему выпутаться. И другие до вас тоже помогали. И для кого-то из них это плохо кончилось. Не знаю, какие бронежилеты носит Ребус, но пока они его выручали. Допускаю, что он, придя в Саммерхолл, принёс с собой идеализм юности. Но, уходя оттуда, он усвоил немало плохих уроков.
  
  — Перенял от Гилмура, Блантайра и Патерсона?
  
  Фокс снова кивнул. Кларк выдула воздух сквозь сжатые зубы.
  
  — Вопрос вот в чём, — сказал он, — в какой степени он всё ещё верит в саммерхоллские ритуалы и байки про святых. Собирается ли он покрывать старых друзей?
  
  — Вы про ложно истолкованный долг дружбы?
  
  Телефон Кларк завибрировал, и она посмотрела на экран.
  
  Пришла эсэмэска от Лоры Смит: «Мы будем квиты, если расскажешь мне про Уильяма Сондерса».
  
  — Что-нибудь важное? — спросил Фокс.
  
  — Ничуть.
  
  — Дэвид Гэлвин?
  
  Кларк сердито посмотрела на него:
  
  — Он в прошлом, Малькольм.
  
  Она резко повернула голову на крик с канала. Один из водолазов, стоя по грудь в воде, размахивал чем-то небольшим и тёмным, оплетённым зелёными скользкими водорослями.
  
  — По-моему, это пистолет, — заметил Фокс, глядя на Шивон Кларк. Её лицо осветилось победной улыбкой.
  ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
  16
  
  На следующее утро Ребус снова приехал в дом престарелых в Колинтоне. Ему сказали, что профессор Каттл неважно себя чувствует — персонал опасается, что он простудился, долго сидел на холоде во дворе.
  
  — К нему тут на днях приезжали посетители, — сказали Ребусу. — И задержали его на улице дольше, чем следовало.
  
  — Ну что за люди, а? — сочувственно проговорил Ребус, цокая языком и покачивая головой.
  
  — Он в своей комнате, лежит в постели. Принести вам чашечку чая?..
  
  Ребус сказал, что не стоит, и последовал за санитаркой по коридору, в котором стоял слабый запах талька. Санитарка постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, открыла её.
  
  — К вам гость, — прощебетала она, отступая, чтобы пропустить Ребуса. Он кивком поблагодарил её и, быстро войдя внутрь, мягко закрыл перед нею дверь.
  
  Каттл побледнел и похудел ещё больше. Он не сразу отыскал взглядом Ребуса.
  
  — Кажется, мы с инспектором Фоксом слишком долго продержали вас на холоде, — извинился Ребус, опускаясь на складной стул рядом с кроватью.
  
  — Считается, что свежий воздух полезен для организма, — сказал Каттл, пожав плечами. Перед приходом Ребуса он читал газету с помощью увеличительного стекла.
  
  — Есть что-нибудь интересное? — спросил Ребус, показывая на газету.
  
  — Убийство в городе — найден пистолет.
  
  Ребус кивнул:
  
  — Да, определённо выловили какой-то пистолет. Я думаю, что за последние годы в канал много чего любопытного накидали. — Он положил ногу на ногу, стараясь устроиться поудобнее на стуле, который был плохо для этого приспособлен. — А вам приходилось иметь дело с убитыми из огнестрельного оружия? — спросил он.
  
  Каттл задумался.
  
  — Раз или два. В первый раз, когда я был ещё совсем зелёный. Профессор Доннер в те дни был для меня учителем. — Он помолчал. — Может, память играет со мной шутки, но разве вы сами не были ранены когда-то из огнестрельного оружия?
  
  — К счастью, я не оказался на столе в анатомичке, — ухмыльнулся Ребус. — Это было в восемьдесят седьмом. Незадолго до этого мне дали сержанта. Был ранен в плечо…
  
  — Мы с Доннером делали вскрытие того стрелка, — сказал Каттл, кивая себе.
  
  — Поразительно, сколько трупов вы помните.
  
  — Это потому, что для меня они не просто трупы, а человеческие существа, у каждого своя жизнь, свой характер.
  
  — Я надеюсь, что вы сможете рассказать мне ещё об одном — о Филипе Кеннеди. Скоропостижно скончался в своём доме в Мордане в возрасте сорока двух лет. За неделю до того, как у вас на столе оказался Дуглас Мерчант.
  
  — Скоропостижно скончался дома? — повторил Каттл. — Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди… — Он обшаривал свою память.
  
  — Его ещё называли Скользкий Фил.
  
  — Ах да. Он был известной личностью в округе Лотиан и Границы. Я точно помню, что кто-то из уголовной полиции присутствовал на вскрытии. Хотели убедиться, что он действительно мёртв и уже не выскользнет из их рук.
  
  — И кто же это был?..
  
  — Если мне не изменяет память, инспектор Гилмур. И возможно, сержант Блантайр. Покойный свалился с лестницы у себя дома. Травмы головы, и, кажется, сломана шея. Вскрытие в тот день делал профессор Доннер, а я был на подхвате.
  
  Каттл замолчал, прищурился.
  
  — Что?
  
  — Этот человек много пил. От паров, которые шли из его желудка, у меня голова закружилась. — Каттл снова замолчал, погрузившись в воспоминания. — Он ведь был грабителем, да? Грабежи с применением насилия — нападал на людей в их собственных домах. Инспектор Гилмур был рад, что избавился от него…
  
  Завибрировал телефон Ребуса. Он посмотрел, от кого послание: старший инспектор Джеймс Пейдж. Явно интересуется, почему Ребус не появился на работе. Ребус убрал телефон.
  
  — Этот человек, Фокс, — сказал Каттл, — тот, что приезжал с вами…
  
  — Да?
  
  — Он расследует Саммерхолл?
  
  — Расследует.
  
  — В частности, смерть Дугласа Мерчанта от руки Уильяма Сондерса? — (Ребус кивнул.) — Откуда же ваш интерес к Филипу Кеннеди? Вы не пытаетесь и это свалить на Сондерса?
  
  — Ни в коем случае.
  
  — Ведь Сондерса недавно нашли мёртвым, верно? Тут трудно не заметить связи.
  
  Ребус недовольно посмотрел на старика.
  
  — Где может быть ваш отчёт о результатах вскрытия Кеннеди?
  
  — Отчёт писал профессор Доннер, не я. А отвечая на ваш вопрос — вряд ли он сохранился. Случайная смерть редко вызывает интерес у потомства.
  
  — Значит, я попусту теряю время? — Ребус поднялся.
  
  — Рад, что помог вам в этом, инспектор Ребус.
  
  — Сержант.
  
  — В том же звании, что и в восемьдесят седьмом? — спросил Каттл с ехидной улыбкой. Этот вопрос скальпелем вошёл в грудь Ребуса…
  
  
  Стефана Гилмура доставили в патрульной машине из Глазго в полицейское отделение на Уэстер-Хейлс. Его провели сквозь толпу ошарашенных журналистов и фотографов, которые тут же защёлкали камерами. Гилмур был в ярости.
  
  — Сегодня у кампании «Скажи, „да“» настоящий праздник, — говорил он всем, кто мог его слышать, включая в конечном счёте и Шивон Кларк с Малькольмом Фоксом. Все трое уселись в импровизированной комнате для допросов, куда принесли записывающую аппаратуру. Ждали прибытия дорогого адвоката Гилмура.
  
  — Вам не предъявляется никаких обвинений, — попыталась успокоить его Кларк.
  
  — И тем не менее, — ответил Гилмур. Он поглядывал на Малькольма Фокса, словно пытаясь понять, в какой мере тот передал Кларк содержание их разговора в Глазго.
  
  Адвокат, появившись, представился как Аласдер Траквер и извинился за опоздание, после чего вручил свои визитки Кларк и Фоксу. Визитки пахли лосьоном после бритья с ароматом сандалового дерева.
  
  — У входа настоящий балаган, — заметил он. — Не то чтобы это шло на пользу делу… И такая очаровательная часть города…
  
  Траквер положил на стол блокнот в кожаном переплёте, раскрыл его, отвинтил колпачок с авторучки, потом посмотрел на часы и записал время.
  
  — Ну что, начнём? — предложил он.
  
  — Ваш клиент, — сказала Кларк, — уже допрашивался, хотя и не так официально, в связи с исчезновением его бывшего знакомого Уильяма Сондерса. Как выяснилось, мистер Сондерс убит, и мы решили, что имеет смысл провести официальный допрос, под запись, чтобы выяснить ход событий.
  
  — Насколько я понимаю, инспектор, — нараспев сказал Траквер, — никаких событий нет, всего лишь один короткий телефонный звонок мистера Гилмура покойному.
  
  — Верно ли это, мистер Гилмур? — спросила Кларк.
  
  Прежде чем ответить, Гилмур посмотрел на адвоката.
  
  — Верно, — ответил он.
  
  — У вас был номер телефона мистера Сондерса?
  
  — Как бы я позвонил, если бы не было?
  
  — Как он у вас оказался? С ваших слов у меня создалось впечатление, что вы давно потеряли всякие связи друг с другом…
  
  Ещё один взгляд в сторону адвоката, который движением рта показал, что Гилмур может отвечать, если хочет.
  
  — Это было нетрудно, — сказал Гилмур. — Я пользуюсь услугами одной компании. — Он подался вперёд, словно для вящей доверительности. — В бизнесе иногда полезно иметь преимущество над теми, с кем имеешь дело.
  
  — И компания, о которой вы говорите, помогает вам в этом?
  
  Гилмур кивнул:
  
  — Это частное детективное агентство. Даёшь им имя, номер машины или юридический адрес. Представьте, иногда им удаётся накопать вещи просто поразительные.
  
  — И что они «накопали» на Уильяма Сондерса?
  
  — Мне нужен был только его телефонный номер.
  
  — Вы им сказали зачем?
  
  — Слушайте, мне нечего скрывать. — Гилмур поставил локти на стол, и его адвокату пришлось чуть отодвинуть свой блокнот. — Я слышал, что генеральный прокурор надеется открыть старое дело, связанное с Билли Сондерсом и подразделением уголовной полиции, которое я тогда возглавлял. Ошибки, допущенные в ходе расследования, вынудили меня подать в отставку. Естественно, кампания «Скажи, „да“» рада любому поводу очернить меня. Будьте уверены, они из кожи вон лезут, чтобы найти компромат и вылить на меня ушаты грязи. — Ещё один взгляд на Фокса — Гилмур облизнул сухие губы. — Мы все знаем пристрастия генерального прокурора, и её лагерь понимает, что, судя по опросам, они проигрывают…
  
  — Вы хотите сказать, что это политически мотивированное дело?
  
  — А зачем иначе его стали бы открывать?
  
  — Затем, что изменили закон о повторном привлечении к уголовной ответственности.
  
  — А вам не кажется, что его изменили очень вовремя? Макари специально протащила поправку через парламент, чтобы попытаться закрыть меня, — это и слепой видит!
  
  Гилмур с такой силой откинулся на спинку стула, что тот жалобно скрипнул под ним.
  
  — Это вы и обсуждали с Уильямом Сондерсом? — спросила Кларк.
  
  Гилмур провёл рукой по волосам и покачал головой.
  
  — Я только спросил, как он будет отвечать на вопросы следствия.
  
  — И?
  
  — И ничего — он тут же отключился.
  
  — Вы ему не угрожали?
  
  — Ничуть.
  
  — Не предлагали никакого вознаграждения?
  
  — Не отвечайте на этот вопрос, — прогнусавил адвокат. Траквер перестал записывать и улыбнулся профессиональной улыбкой. — Мой клиент сообщил вам содержание его разговора с Уильямом Сондерсом. Он проявил полную готовность к сотрудничеству с вами. Я не вижу необходимости продолжать этот разговор дальше.
  
  — Вы с ним встречались, мистер Гилмур? — спросила Кларк.
  
  — Послушайте, инспектор Кларк, я настаиваю… — Траквер коснулся рукава Гилмура, словно предостерегая его от ответа на вопрос.
  
  — Мне нужно название детективного агентства, — продолжила Кларк. — Я хочу услышать от них подтверждение, что вы получили только телефонный номер.
  
  — Есть возражения? — спросил Траквер у Гилмура.
  
  — Нет, — сказал Гилмур, сверля Кларк взглядом. — С Джоном Ребусом обойдутся так же? Привезут сюда в патрульной машине, предупредив заранее прессу, чтобы подготовились? А Блантайра и Патерсона? Или я единственный, кто может содействовать тому, чтобы ваше лицо появилось на экране телевизора, инспектор Кларк?
  
  — Нам нужна контактная информация по этому агентству, — сказала Кларк адвокату, поднимаясь со стула. — Кроме того, они должны знать, что могут говорить с нами откровенно, не устраивать дымовую завесу, прикрываясь адвокатской тайной.
  
  — Понятно, — сказал Траквер, закрывая блокнот и начиная навинчивать колпачок на авторучку.
  
  — Это сыскное агентство… — сказал Фокс. — Вы использовали их для поисков компромата на первых лиц кампании «Скажи, „да“»?
  
  Гилмур, как и его адвокат, только смерил Фокса сердитым взглядом.
  
  Прежде чем выйти из комнаты, Гилмур хлопнул кулаком по дверям. И только некоторое время спустя Кларк поняла почему. Она обратила внимание Фокса на приклеенный к дверям стикер. «ВМЕСТЕ ЛУЧШЕ», — гласила надпись. — «СКАЖИ, „НЕТ“».
  
  — Ему не откажешь в чувстве юмора, — сказал Фокс, отдирая стикер ногтем. — Интересно, какой счёт ему выставит адвокат?
  
  — В любом случае нешуточный. А кстати, этот ваш вопрос напоследок…
  
  — Да?
  
  — Он достоин самого Ребуса.
  
  — Это, по-вашему, комплимент?..
  
  Они вернулись в кабинет и в окно увидели подъезжающее такси. Адвокат и его клиент протиснулись сквозь толпу — вспышки фотокамер, микрофоны, вопросы — и уселись на заднем сиденье. Один особо настырный фотограф побежал по дороге вслед за машиной, сделав ещё несколько снимков через заднее стекло.
  
  — Это частное агентство сообщит нам только то, что скажет им Гилмур, — предупредил Фокс.
  
  Кларк понимающе кивнула:
  
  — Вы думаете, мы его недожали?
  
  — Нет-нет, — заверил её Фокс. — Но возможно, он прав в том, что касается других. Разве они не заслуживают такого же внимания?
  
  — Никто из них не говорил с Билли Сондерсом, — сказала Кларк.
  
  — По крайней мере, по его телефону, — добавил Фокс в качестве уточнения. — Но тот, кто встретился с ним у канала в ту ночь, не случайно на него наткнулся. У них была договорённость.
  
  — Каким образом они могли договориться?
  
  — Я думаю, в городе ещё осталось несколько действующих таксофонов.
  
  — Иголка в стоге сена, — сказала Кларк.
  
  — Иголка в стоге сена, — согласился Фокс.
  
  
  Час спустя бригада собралась в кабинете, и Кларк проинформировала сотрудников о предварительных результатах экспертизы по пистолету. Она зачитала распечатку электронного письма, полученного от баллистиков из Глазго. Экспертиза проводилась на скорую руку, так что отчёт был пока неполным. Но он включал важную информацию: выстрел, которым был убит Билли Сондерс, произведён из найденного в канале пистолета.
  
  — Оружие, — читала Кларк, — представляет собой браунинг L9A1 калибра девять миллиметров. Изготовлен, вероятно, в начале восьмидесятых. Находился на вооружении в Британской армии начиная с пятидесятых годов и вплоть до недавнего времени. Судя по всему, много таких пистолетов попало на чёрный рынок после Фолклендской войны. Серийный номер спилен. Ни на рукоятке, ни на стволе отпечатков пальцев не обнаружено. В магазине осталось три патрона, изготовленных тоже, видимо, несколько десятилетий назад. Пистолет содержался не в лучшем состоянии и, вероятно, довольно длительное время не был в употреблении. Прицельная стрельба возможна лишь с небольшого расстояния. — Кларк оторвала взгляд от распечатки и поняла, что Фокс в какой-то момент вышел из комнаты. Остальные делали записи в своих блокнотах или морщили лоб, демонстрируя работу мысли.
  
  — Какие будут соображения? Прошу, — сказала она, обводя взглядом лица собравшихся.
  
  — Нужно установить происхождение пистолета…
  
  — Кто-то должен знать, откуда он взялся…
  
  — Может быть, стоит связаться с армейскими базами в городе?..
  
  — Нам известно, к кому обращаются преступники, если им требуется оружие?..
  
  — Мы рассматриваем этот выстрел как убийство? Если действовал профессионал, то, вероятно, он служил в армии.
  
  — Вот только профессионал не выбросил бы оружие как есть. Он бы его разобрал и раскидал по частям…
  
  — А не мог пистолет принадлежать убитому?..
  
  — Ещё какие-то экспертизы мы можем провести?..
  
  Кларк несколько минут всё это слушала, сложив руки на груди, потом закончила совещание, дав задания тем, кто остался без дела. Потом отправилась на поиски Фокса и нашла его в соседней комнате: он перебирал коробки с папками.
  
  — Это что? — спросила она.
  
  — Дела из Саммерхолла, — ответил он. — Их привезли сегодня утром с благословения генерального прокурора.
  
  — И?
  
  — И вот. — Он нашёл то, что искал, положил документы на ближайший стол. — Я вспомнил об этом, когда вы сказали про Фолкленды.
  
  Кларк принялась читать протокол. Он был датирован октябрём 1982 года и описывал происшествие, связанное с одним армейским ветераном, который слишком шумел по ночам в своей муниципальной квартире. Соседи пожаловались, и уже не в первый раз на вызов приехала полиция. У него обнаружили небольшое количество конопли и браунинг, который совершенно открыто лежал на кофейном столике.
  
  Кларк посмотрела на Фокса, тот кивнул и жестом предложил ей читать дальше. Бывшего солдата звали Лори Мартин. В конце концов ему предъявили обвинение в хранении наркотиков, но потом отпустили, сделав предупреждение и посоветовав пройти курс психотерапии.
  
  — В те времена никто ещё не слышал о посттравматическом стрессе, — заметил Фокс.
  
  — Слушайте, может, я что-то пропустила? — Кларк перевернула бумажку, но обратная сторона была пуста. — Обвинения в незаконном хранении оружия предъявлено не было?
  
  — Не было, — ответил Фокс.
  
  — И как такое возможно?
  
  Он только пожал плечами.
  
  — Совпадение? — предположил он.
  
  — Вы явно так не думаете. Пистолет, из которого убили Билли Сондерса, той же марки и предположительно возраста… — Она нахмурилась.
  
  — Может быть, стоит вернуть Стефана Гилмура?
  
  — А какой в этом смысл? Я здесь не вижу его имени. — Кларк снова пробежала глазами документ. — Это всё, что есть? Никаких протоколов изъятия оружия, помещения его на хранение? Я уж не говорю о предъявлении его в суде.
  
  — Я могу попытаться ещё покопать — в судах есть свои архивы…
  
  — По мне, так это похоже ещё на один стог сена. — Она вытащила телефон и принялась искать в контактах нужный номер.
  
  — Хотите угадаю, кому вы звоните? — сказал Малькольм Фокс.
  
  
  Ребус сидел в машине на Грейт-Кинг-стрит, когда раздался звонок.
  
  — Привет, Шивон, — сказал он.
  
  — Ты где?
  
  — Парковка на Гейфилд-сквер, — солгал он. — Пытаюсь сгенерировать энергию для часа-другого в компании со старшим инспектором Пейджем.
  
  — Ты знаешь, что мы нашли оружие?
  
  — То, из которого убили Билли Сондерса? Да, прими мои поздравления и всё, что к этому прилагается…
  
  — Браунинг, возможно привезённый с Фолклендов. Это ни о чём тебе не говорит?
  
  — Должно говорить?
  
  — В какой-то момент серийный номер был спилен, если это поможет тебе освежить память…
  
  — Не уверен, что я…
  
  — Лори Мартин, Джон. Ветеран, которому не удалось вписаться в цивильную жизнь. Его привезли в Саммерхолл двое патрульных после вызова соседей.
  
  — Постой. Это когда было?
  
  — Октябрь восемьдесят второго.
  
  — Я появился в Саммерхолле только в ноябре.
  
  — И имя Лори Мартина тебе ничего не говорит?
  
  — Ничего.
  
  — Он шумно себя вёл, и к нему выехал патруль. Он впустил их, и они увидели у него в гостиной пистолет.
  
  — И что?
  
  — В какой-то момент этот пистолет перестаёт фигурировать в документах. Он, похоже, даже не был представлен в качестве вещдока.
  
  — Ну, говорить о том, что из этого же пистолета был убит Билли Сондерс, можно лишь с большой натяжкой.
  
  — И ты об этом в первый раз слышишь?
  
  — Честное скаутское.
  
  — Мне стоит обращаться с этим вопросом к другим?
  
  — Ты имеешь в виду святых?
  
  — Мы только что допрашивали Гилмура.
  
  — Вот как?
  
  — Он придерживается своей версии развития событий.
  
  — Это его право, я думаю.
  
  — Джон…
  
  — Шивон, я тебе не враг. Что бы ни случилось, имей это в виду.
  
  — Что ты хочешь сказать?
  
  — За всем этим стоит Фокс, верно? Он проштудировал все архивы Саммерхолла и многое заучил назубок. Смотри, он заставит тебя плясать под свою дудку… — Ребус отключился, закурил сигарету, стряхнул пепел в окно. Потом позвонил Эймону Патерсону.
  
  — Это Джон, — сказал он. — Говорить можешь?
  
  — Собственно, ничем не занят, — ответил Патерсон. — Тебя что-то беспокоит?
  
  — Привозили на допрос Стефана.
  
  — В связи с Билли Сондерсом? Логично.
  
  — Дело вот в чём: они нашли оружие.
  
  — Да, я слышал по радио.
  
  — Но вот чего ты не слышал: они считают, что этот пистолет принадлежал ветерану но имени Лори Мартин. — Ребус помолчал в ожидании ответа, но на линии царило молчание. — Так вот, дело Лори Мартина проходило до моего появления, но браунинг я помню. Он лежал у тебя в ящике стола, а после стаканчика мог и наружу выйти ради шутки. Это был пистолет Лори Мартина?
  
  — Джон, парень был героем войны. С боями прошёл по всем долбаным островам, а ему даже спасибо не сказали. Он в ту ночь нам такого порассказывал… Сержант из КПЗ нас позвал, чтобы мы послушали. Парню нужна была психиатрическая помощь, а за решёткой ничего такого ему не светило.
  
  — И поэтому вы упёрли его пистолет. Вот только из протокола ареста забыли его вычеркнуть.
  
  — Ты чего от меня ждёшь, Джон?
  
  — Я хочу знать, что случилось с этим пистолетом.
  
  — С пистолетом? Я понятия не имею. Когда мы покидали Саммерхолл, его уже не было в моём столе.
  
  — Кто-то взял?
  
  — Не знаю. — Патерсон помолчал. — Им же не удастся привязать его к убийству Сондерса, ты как считаешь?
  
  — Это ты мне скажи. Даже если пистолет не имеет отношения к делу, для Фокса это ещё одна деталь пазла. Расследуется убийство, Эймон. Не надо думать, что всё это несерьёзно.
  
  — Понял, не дурак.
  
  — Вот и я тоже. Я бы тебе советовал этого не забывать. Ладно, сменим тему. Расскажи мне о Скользком Филе Кеннеди.
  
  — Ещё одно имя из склепа. Кеннеди-то какое к этому имеет отношение?
  
  — Вот ты мне и расскажи.
  
  — Тут и рассказывать нечего — умер у себя дома после суток беспробудного пьянства. Ловкий был мерзавец. Мы давно должны были упрятать его за решётку, но всё не получалось. «Вина не доказана» — таков был вердикт в тот единственный раз, когда дело дошло до суда.
  
  «Вина не доказана» — «незаконнорождённый вердикт»[42], который выносило жюри присяжных в Шотландии, когда считало, что обвинение недостаточно постаралось, чтобы доказать вину обвиняемого. Подозреваемый выходил из здания суда свободным, официально его репутация оставалась незапятнанной. Эти слова вызывали у любого полицейского приступ бешенства: «ты меня почти поймал, но не совсем». Ребус знал закоренелых преступников, выходивших из здания суда на свободу после вынесения вердикта «вина не доказана». Они ухмылялись и подмигивали полицейским, которые сотни часов проводили, выстраивая систему доказательств, которую затем отвергал коллективным разумом присяжных.
  
  Может, в следующий раз тебе повезёт больше, говорили эти ухмылки и подмигивания.
  
  — Ты присутствовал при вскрытии? — спросил Ребус.
  
  — Нет.
  
  — А Гилмур или Блантайр?
  
  — Это было давно, Джон. — Патерсон погрузился в молчание, словно задумался. — Я почти уверен, что там был Фрейзер Спенсер. Да, Фрейзеру в тот день досталась короткая спичка.
  
  «Врёшь, — подумал Ребус. — Зачем ты это делаешь?» Профессор Каттл уже назвал имена — Гилмур и Блантайр, — которые предпочёл забыть Патерсон.
  
  — Я всё равно не понимаю, какое отношение к этому имеет Кеннеди, — сказал Патерсон.
  
  — Я и не думаю, что он имеет отношение.
  
  На, получи, баш на баш.
  
  Ребус отключился и, докурив сигарету, щелчком отправил окурок через окно на асфальт. Посмотрел на верхний этаж здания, потом вылез из машины, пошёл к входу и нажал кнопку возле таблички «Трейнор / Белл».
  
  — Слушаю.
  
  Он узнал голос и, наклонившись к микрофону, ответил:
  
  — Это сержант Ребус.
  
  — Джессика не хочет вас видеть.
  
  — Я пришёл говорить не с ней, Элис, — с вами.
  
  — Что это значит?
  
  — Если Джессика дома, то, может, вам лучше спуститься.
  
  — Зачем? Что я сделала?
  
  — Она знает про вас и нашего дорогого незабвенного министра юстиции? А если уж я задаю этот вопрос, то вот вам и ещё один: знает ли Форбс, что вы встречались с его папашей?
  
  — Вы ублюдок, — сказала она. — Уходите и оставьте нас в покое.
  
  — Не могу, Элис, пока не получу от вас несколько ответов.
  
  — Пошёл вон! — Щелчок — и домофон отключился.
  
  Он выпрямился, прождал несколько секунд, потом ретировался в машину и устроился поудобнее за рулём. Он уже собирался закурить новую сигарету, когда Элис Белл распахнула дверь, вышла из дома и оглядела улицу. Она нервничала, пальцы её были сжаты в кулаки. Наконец она увидела «сааб» и сощурилась, её губы вытянулись в тонкую решительную линию. Ребус жестом пригласил её в машину, и она подчинилась — села на пассажирское сиденье, громко хлопнула дверцей.
  
  — Вы омерзительны, — сказала она.
  
  — Когда вам позвонили следователи, вы сказали, что отец Форбса показывал вам Шотландский парламент. Насколько мне известно, их эта версия удовлетворила. — Он помолчал. — Но меня, в отличие от них, ваши слова не убедили, и то, что вы сидите здесь, рядом со мной, лишь подтверждает мои сомнения. — Ещё одна пауза. — Ну так вы не хотите рассказать?
  
  — Что рассказать?
  
  Ребус откинулся к подголовнику, глядя на неё вполоборота.
  
  — Пока в полиции проверили только последние разговоры Пэта Маккаски. Я могу углубить проверку и выяснить, когда всё началось…
  
  — Три месяца назад, — сказала она вдруг. — Три с половиной.
  
  — И как вы познакомились?
  
  — Форбс пригласил меня с Джессикой к себе. Его родители были дома. Когда я сказала, что меня интересует творчество Элисон Уотт[43], Пэт заметил, что в здании парламента есть её полотно. — Теперь наступила очередь Элис Белл сделать паузу. — Тогда, наверно, всё и началось.
  
  — А Форбс и Джессика?..
  
  — Они ничего об этом не знают.
  
  — Как часто вы с ним встречались?
  
  — Восемь раз. — В её голосе была слышна чуть ли не гордость за такой точный ответ.
  
  — В его доме?
  
  Она покачала головой:
  
  — Никогда.
  
  — А где?
  
  — У него есть приятель, у которого квартира на Холируд-роуд. Приятель часто уезжает в Лондон… — На её лице появился румянец. — Я знаю, он гораздо старше меня и… он отец Форбса и вообще, но…
  
  — Вы не на исповеди, Элис.
  
  — Вы же не думаете…
  
  — Что его смерть как-то связана с вами? — Ребус покачал головой. — Не думаю, если только вы меня не разубедите.
  
  — Тогда я не вижу смысла…
  
  Ребус повернулся к ней всем телом.
  
  — Мне нужна информация, Элис. Мне нужно знать, что случилось в вечер аварии. Я нутром чувствую, что Джессика поделилась с вами.
  
  — Не поделилась.
  
  — Я думаю, вы лжёте.
  
  — Я не лгу!
  
  — Ну, если вы хотите так играть со мной, то я могу поделиться вашей маленькой тайной с некоторыми общими друзьями — для начала с Джессикой и Форбсом, а потом с бригадой, которая расследует обстоятельства смерти мистера Маккаски…
  
  В её глазах вспыхнула ярость.
  
  — Вы омерзительны, — сказала она дрожащим от гнева голосом.
  
  — Я предпочитаю выражение «суров, но справедлив».
  
  — В чём вы видите тут справедливость?
  
  — Слушайте, я облегчу ваше положение. Форбс поставлял наркотики студентам. Я думаю, что в ту ночь ему не удалось по-хорошему договориться с поставщиками и он гнал машину на полном ходу, пытаясь уйти от погони. После аварии он бросился наутёк, оставив Джессику в разбитой машине. И вот теперь я вас спрашиваю: это, по-вашему, справедливо?
  
  — Я не знаю, что думать. — Она моргнула несколько раз, словно прогоняя туман, в котором перед ней расплывался мир. Потом глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Ребус её не торопил, чувствуя, что она сейчас предложит ему что-нибудь. — Форбс покупает наркотики в пабе.
  
  — В центре города?
  
  Она помотала головой:
  
  — Он называется «Гимлет». Я думаю, это в Горги или где-то поблизости.
  
  — Поблизости, — тихим голосом подтвердил Ребус. — С кем он работает? С хозяином? С парнем по имени Даррил Кристи?
  
  Она снова покачала головой:
  
  — С одним из вышибал. Дино или как-то так.
  
  — Дино, — подтвердил Ребус.
  
  — Больше я ничего не знаю.
  
  — Никаких разговоров шепотком между Форбсом и Джессикой после аварии? Никаких телефонных звонков вполголоса, когда она не знает, слышите вы или нет?
  
  — Ничего такого, — ответила Элис Белл, вперившись в него взглядом.
  
  — Она сейчас дома?
  
  Белл кивнула.
  
  — Разговаривает с отцом по телефону — о завтрашних похоронах.
  
  — А в чём дело?
  
  — Её отец хотел там появиться, но Джессика убеждает его, что лучше не надо. Он явно позвонил Форбсу и обвинил его в том, что он чуть не убил Джесс. Она волнуется, как бы он не устроил скандал… — Взгляд её стал жёстче. — Это вы навели его на такую мысль.
  
  — Мы оба, Элис, знаем, что за рулём тогда сидел Форбс.
  
  Она потянулась к ручке дверцы, открыла её.
  
  — Вы добиваетесь своего, идёте по головам невинных людей. И я чувствую, что вы получаете от этого удовольствие.
  
  Элис вышла, и он проводил её взглядом. Она пересекла улицу и исчезла за дверью. Только тут он обратил внимание, что она оставила пассажирскую дверцу широко раскрытой. Ему было не дотянуться до ручки, пришлось выйти и обойти машину, чтобы закрыть дверцу. Месть мелкая, но эффективная.
  
  Ребус не мог не восхититься Элис за находчивость.
  17
  
  — Тебя Дино зовут?
  
  — А сам-то кто будешь?
  
  Было восемь вечера, и из недр «Гимлета» доносилась музыка. Надпись мелом на грифельной доске сообщала, что сегодня в программе музыка восьмидесятых. На вышибале у дверей было длиннополое чёрное шерстяное пальто и чёрная водолазка. Руки в карманах, ноги широко расставлены.
  
  — Сержант уголовной полиции Ребус, — сказал Ребус, раскрывая удостоверение. — Босс на месте?
  
  — Сегодня — нет.
  
  — А где его найти, не знаешь?
  
  — Нет.
  
  Ребус сделал вид, что озадачен, даже затылок для убедительности почесал.
  
  — Похоже, вам не повезло, — сказал вышибала.
  
  — Не мне, Дино, — ответил Ребус. — Тебе.
  
  Вышибала был всего дюйма на два выше Ребуса. И примерно такого же веса. Но вот мышечный тонус у них был разный — это факт. Ребус мельком глянул на шею Дино и сразу понял: тот регулярно захаживает в тренажёрный зал. Рубцы над бровями. Значит, бывший боксёр, а может, и не бывший. Взгляд маленьких настороженных глаз встретился со взглядом Ребуса.
  
  — Это ещё почему? — спросил он.
  
  — Я собирался поговорить с Даррилом лично, но, видимо, придётся ограничиться телефонным разговором. Мы с твоим боссом давно знакомы, приятель. Хотел предупредить его по старой дружбе…
  
  Подошла пара завсегдатаев, немногим моложе Ребуса.
  
  — Всё в порядке, Дино? — спросил один.
  
  Дино кивнул и отступил в сторону, пропуская клиентов. Дверь открылась, и Ребуса оглушил рёв динамиков — «Дюран-Дюран». Кто-то из посетителей пытался подпевать, хотя музыканты группы вряд ли сказали бы спасибо за такую поддержку. Дверь закрылась, и Дино возобновил игру в гляделки с Ребусом.
  
  — О чём предупредить? — спросил он.
  
  — Кое-кто использует «Гимлет» для продажи наркотиков. Я же сказал: мы с Даррилом не первый день знакомы, он не дурак. Не поручусь, что он свято блюдёт закон, но он не стал бы так глупо себя подставлять. — Ребус помолчал. — Соображаешь, о чём я?
  
  Вышибала старался сохранять невозмутимый вид, но пальцы его непроизвольно сжались в кулак, и он переступил с ноги на ногу. И на лице дёрнулась одна-другая мышца. Да, парень явно занервничал.
  
  — Даррил захочет знать всё, — продолжал давить Ребус. — Так вот, это происходит прямо здесь, без его ведома. Спрашивается, куда смотрит охранник? Правда, говорят, что торговлишку ведёт как раз один работников паба. Даррил захочет знать, кто из его людей подводит его под рейд отдела по борьбе с наркотиками. Интересно, что тут вскроется, когда профессионалы возьмутся за дело?
  
  — Я понятия не имею, о чём вы говорите.
  
  — Ну, тогда нет проблем. — Ребус рискнул протянуть руку и похлопать вышибалу по плечу. — Сейчас позвоню Даррилу и всё ему выложу.
  
  — Может, это кто из клиентов, — пробормотал Дино.
  
  — Ты о чём?
  
  — Торгует наркотой… Может, кто из клиентов.
  
  Ребус устало покачал головой и попытался придать голосу доверительную интонацию:
  
  — По слухам, это кто-то из своих. Кто-то очень похожий на тебя… — Ребус поднёс телефон к лицу, как будто собирался начать поиск имени в контактах. — Ага, нашёл, — сказал Ребус и поднёс трубку к уху.
  
  — Постойте, — сказал Дино.
  
  — Что?
  
  — Отмените вызов.
  
  Ребус так и сделал и принялся ждать, когда в голове вышибалы повернутся шарики.
  
  — Если вы уверены, что это я, то зачем огород городить? Мне-то зачем говорить, что вы знаете?
  
  — А огород городить затем, что Даррил может остаться в неведении. Ты поможешь мне — я помогу тебе.
  
  — Я доносчиком не буду.
  
  — Ты не переживай — тайны твоего босса меня не интересуют.
  
  — А что тогда?
  
  — Ты продаёшь товар одному парню по имени Форбс Маккаски.
  
  — Да? Кто вам сказал?
  
  — У меня нет времени в игры играть, Дино. — Ребус снова взялся за телефон. Вышибала ухватил его запястье.
  
  — Ладно, ладно, — сказал он и оглядел улицу в обе стороны. — Я знаю, кто такой Форбс Маккаски.
  
  — Ну, наконец-то мы тронулись с мёртвой точки. Ты про аварию слыхал?
  
  На лице Дино появилось выражение неподдельного изумления.
  
  — Он попал в аварию?
  
  — С ним в машине была его подружка. Это по дороге в Керклистон, по ту сторону аэропорта.
  
  — А я-то при чём?
  
  — Он тут не появлялся в последнее время?
  
  — Не-а.
  
  — Допустим. Теперь выкладывай — как Форбс у тебя покупает?
  
  — Паркуется на той стороне улицы. — Вышибала кивнул в сторону «сааба» Ребуса. — Опускает стекло. Я подхожу, он говорит, что ему нужно, и я называю цену.
  
  — Продаёшь с наценкой? Он ведь богатенький?
  
  — Цена одна для всех. — Это обвинение, кажется, искренне обидело вышибалу.
  
  — Ты знаешь, что он сын министра юстиции? — (Дино кивнул.) — Никогда не возникало искушения воспользоваться этим?
  
  — Я узнал, только когда его отец умер. Увидел фотографию в газете.
  
  — Тогда допетрил, точно? Многие газеты заплатили бы неплохие деньги за такую историю.
  
  — Расскажешь им историю — и себя заодно сдашь.
  
  — Это правда, — согласился Ребус. — К тому же если бы Даррил узнал, что ты за его спиной завёл свой маленький бизнес…
  
  Дино напрягся, плечи его распрямились.
  
  — Сколько ты продавал Маккаски?
  
  — Достаточно, чтобы хватило и для его друзей.
  
  — Кокаин? Экстази?
  
  — Как он просил. Плюс немного гашиша.
  
  — А ты сам-то где берёшь товар?
  
  Вышибала неторопливо и решительно покачал головой, отказываясь отвечать.
  
  — Вы получили всё, что вам нужно.
  
  — Да я ещё и не начал толком, сынок. — Ребус помолчал секунду, собираясь с мыслями. — Форбс был сам по себе? Он на тебя не работал?
  
  — Нет.
  
  — Когда ты видел его в последний раз?
  
  — Недели две назад.
  
  — Давно. Для него это нормально?
  
  — Может, у него теперь другие заботы.
  
  — Может, и так. Но меня интересует, как часто он к тебе обычно заезжал. Не исключено, что он нашёл другого продавца.
  
  — Вы думаете, что туда он и ездил в гот вечер, когда была авария?
  
  Ребус в ответ пожал плечами. Какая-то машина, проезжая мимо паба, сбросила скорость — дешёвая модель с тюнингованной выхлопной трубой. Спереди водитель и пассажир, сзади тоже двое. Орёт стереосистема: хип-хоп. Они увидели, что Дино не один, и, похоже, смекнули, в чьём обществе. Мотор взревел — и машина рванула прочь.
  
  — Ну вот, из-за меня ты упустил покупателей.
  
  — Ничего, вернутся, — сказал Дино. — Так мы закончили?
  
  — Осталось последнее. — Ребус закурил, предложил пачку Дино, но тот молча мотнул головой. — Четыре дня назад водитель такси по имени Билли Сондерс подобрал здесь пассажира. Тогда его и видели в последний раз, пока не обнаружили труп с пулей в груди — выловили в канале.
  
  — Я слышал.
  
  — Насколько я понимаю, тебя уже допрашивали. — (Вышибала кивнул.) — И что ты сказал?
  
  — Сказал, что понятия не имею, кто уезжал отсюда на такси в ту ночь. И такси никакого не видел.
  
  — Так я и думал, — хмыкнул Ребус. — Но мне-то ты скажешь правду. Я ведь знаю — от Даррила, — что в тот вечер ты стоял на дверях. И отсюда была вызвана машина для поездки в Ниддри — именно там поездка и закончилась. Так что кто-то из ваших клиентов сидел на заднем сиденье машины, и он не мог не пройти мимо тебя.
  
  — Я иногда на минутку отлучаюсь.
  
  Ребус с прищуром посмотрел на вышибалу сквозь облачко дыма и чуть подался назад, демонстрируя крайнюю степень недоверия.
  
  — Врать тебе, наверно, по службе положено, Дино, но врать ты не умеешь. Попробуешь ещё разок?
  
  — Ну а если в этом такси и был кто-то, кого я знаю, так его что же — привлекут за убийство?
  
  — Не привлекут, не бойся, — сказал Ребус и объяснил: — Сондерс чего-то боялся. Он бросил машину и пару ночей спал под открытым небом. Никто не считает, что это как-то связано с его пассажиром. Нам просто нужно выяснить, не сказал ли Сондерс чего-нибудь важного, не вёл ли себя странно, не звонил ли ему кто-то на мобильник во время поездки…
  
  — Не было ничего этого, — сказал Дино.
  
  Дверь паба распахнулась, и из неё вывалились мужчина и женщина. Они обнимали друг друга и хохотали, как подростки. Не обращая внимания на Ребуса и вышибалу, они направились мимо них к домам позади «Гимлета». Женщина остановилась и стала снимать туфли на высоком каблуке, одной рукой держась за шею мужчины, чтобы не упасть.
  
  — Так пассажиром был ты? — тихо спросил Ребус.
  
  Дино, помешкав, кивнул.
  
  — Что — срочная поставка? — предположил Ребус. — Или просто запасы пора было пополнить?
  
  — Он должен был меня дождаться. Я ему сказал, что вернусь через пять минут, ну, может, через десять. Дал ему двадцатку авансом. Но когда я вернулся, его как ветром сдуло.
  
  — Он был в курсе твоих дел?
  
  — Нет.
  
  — Прежде ты его услугами пользовался?
  
  — Не помню такого.
  
  — И ничего странного в нём ты не заметил?
  
  — Я большую часть пути слал эсэмэски.
  
  — Когда ты дал ему деньги и сказал подождать…
  
  — Он только кивнул. — Дино помолчал. — Может, это было странновато. В смысле, он совсем ничего не сказал — как видно, думал о своём. Сидел, уставясь в лобовое стекло, и бровью не повёл, когда я ему кинул двадцатку на пассажирское сиденье. — Он посмотрел на Ребуса. — Но только не рассчитывайте, что я ещё кому-то всё это буду рассказывать.
  
  — Там посмотрим.
  
  — Я буду всё отрицать. Так что ваше слово против моего.
  
  — Интересно, кому скорее поверит твой босс, Дино? Возможно, тебе безопаснее иметь дело с полицией.
  
  Ребус перешёл на другую сторону улицы и сел в машину. Повернул ключ в замке зажигания и помахал на прощание вышибале.
  
  Дино провожал машину взглядом до самого перекрёстка. И даже когда она исчезла из вида, продолжал смотреть в ту сторону, словно опасался, что из-за угла неожиданно появится что-то такое, что бесповоротно и окончательно изменит его жизнь. Потом послышался приближающийся рёв двигателя — возвращалась машина с покупателями, любителями хип-хопа. Он вошёл в «Гимлет», понимая, что паб для него отныне убежище временное и ненадёжное.
  
  
  — Любой другой на моём месте подумал бы, что ты не ведёшь светского образа жизни, — сказал Ребус. Он издалека узнал «астру» Кларк, припаркованную у его дома.
  
  Она вышла из машины, устало улыбаясь.
  
  — По твоему виду тоже не скажешь, что ты возвращаешься со светского приёма, — ответила она.
  
  — Закон никогда не спит, Шивон. Но ради тебя я готов сделать исключение. Что, достала работа?
  
  — Я не люблю хаос.
  
  — Вот хаос-то как раз и воцаряется, когда босс недосыпает. — Ребус рылся в кармане в поисках ключа. — Поднимешься ко мне?
  
  — А ты сделаешь мне чашку крепкого чая?
  
  Ребус зацокал языком.
  
  — Для вас, юная леди, только тёплое молочко. А после отвезу вас домой, если вы настолько устали, что не можете сесть за руль…
  
  В квартире было прохладно, и Ребус включил радиатор в гостиной, поставил телефон на зарядку и пошёл готовить чай. Кларк зашла на кухню и открыла холодильник.
  
  — Есть хочешь? — спросил он.
  
  — Кажется, у меня аппетит пропал. — Она закрыла холодильник, не увидев там ничего, кроме засохшего сыра и посеревших сосисок.
  
  — Можно заказать что-нибудь.
  
  Но она ничего не хотела. Безучастно посмотрев, как он извлекает мешочки с чаем из кружек, Шивон вернулась в гостиную, села, положила голову на спинку дивана и закрыла глаза.
  
  — Ляг, если хочешь, — сказал Ребус, устраиваясь в кресле. — И расскажи мне о своих проблемах.
  
  — Как у психотерапевта? — Она улыбнулась, не открывая глаз. — Я тебе расскажу о своих, если ты расскажешь мне о своих.
  
  — Разве я похож на человека с проблемами?
  
  Она повернула голову и посмотрела на него.
  
  — Откровенно говоря, похож… Поэтому давай начнём с пистолета. Ты что-то о нём знаешь, с честным скаутским или без. Так что выкладывай.
  
  Ребус посмотрел на неё поверх кружки.
  
  — Похожий пистолет и в самом деле был, — признался он. — Но это ещё не делает его тем самым пистолетом.
  
  — Изъят у армейского ветерана? И что потом? Оставался в Саммерхолле и любой мог им воспользоваться при надобности?
  
  — Что касается святых, то они хотели выручить из беды солдата, который честно служил своей стране, — решили, что ему не место за решёткой.
  
  — Они не имели права брать на себя такие решения, Джон.
  
  — Я знаю.
  
  — Ты с кем говорил? С Патерсоном? — (Ребус кивнул.) — И что он сказал?
  
  — Пистолет лежал в ящике его стола. А в тот день, когда нас расформировали, пистолета там не оказалось.
  
  — Доступ к нему имело очень ограниченное число людей, — заметила Кларк.
  
  — Мы уверены, что это тот самый пистолет? — Он увидел, каким взглядом она его смерила. — Ладно, шансы неплохие, но не более того.
  
  — Кто бы ни застрелил Сондерса, на его коже и одежде должны остаться следы пороха.
  
  — И если этот кто-то из бывших полицейских, то они знают о таких вещах и приняли меры предосторожности. — Он поднял правую руку, поиграл пальцами. — Не желаешь нюхнуть на предмет пороховых газов, инспектор?
  
  — Не валяй дурака. — Она взяла кружку и отхлебнула немного чая. — Значит, ты позвонил Патерсону и предупредил его?
  
  — Я его не предупреждал…
  
  — Такой вывод может быть сделан теми, кто не знает тебя так, как знаю я. Но я расследую дело об убийстве, Джон, и очень не хочу, чтобы ты ставил мне палки в колёса.
  
  — Ясно.
  
  — Ты ведь служил в армии? У тебя когда-нибудь был браунинг?
  
  — Тринадцать патронов в магазине, и никогда не знаешь, в какой момент эта штука выстрелит и продырявит тебе бедро или голень.
  
  — Это почему?
  
  — Потому что защёлка предохранителя там чертовски ненадёжная. Патроны в магазине никто не оставлял.
  
  — Но зато прост в обращении? Даже тот, кто в жизни ни разу не стрелял, вполне мог бы воспользоваться браунингом. Верно?
  
  Ребус кивнул. Потом спросил, как прошёл допрос Стефана Гилмура.
  
  — Он привёл с собой гламурного адвоката.
  
  — Как и следовало ожидать.
  
  — От этого его вина не стала менее очевидной.
  
  — Полагаю, что журналисты именно так теперь и думают.
  
  Телефон Кларк ожил, извещая её о новом сообщении. Она посмотрела на экран.
  
  — Поразительно, — сказала она. — Легка на помине. Лора Смит.
  
  — Криминальный репортёр «Скотсмена»?
  
  Кларк кивнула:
  
  — Она считает, что я перед ней в долгу за информацию о Форбсе и его наркосделках.
  
  — То-то она обрадуется, если ты сообщишь ей, что нашла связь между Саммерхоллом и орудием убийства.
  
  — Пока это не входит в мои планы. — Она снова посмотрела на него. — Что с Маккаски?
  
  — С отцом или сыном?
  
  — С обоими.
  
  Ребус прошёл к эркеру, приподнял окно и присел на корточки покурить в щель.
  
  — Я оценила твою предупредительность, — сказала Кларк. — А теперь о Маккаски.
  
  — Ты, вероятно, не меньше моего знаешь о грабежах со взломом.
  
  — Тебе удалось связать грабёж с сыном?
  
  — Нет…
  
  — Но ты, кажется, недалёк от этого.
  
  — Ты судишь об этом по тому, как я сказал «нет»?
  
  Она кивнула:
  
  — Вот сейчас мы и выясним, считаешь ли ты, что мне можно доверять.
  
  — Я тебе доверяю.
  
  — Тогда выкладывай.
  
  Ребус поднял палец:
  
  — Ты должна начать первой — как там у тебя работает Фокс?
  
  — Неплохо. У него острый ум, хотя навыки работы в уголовной полиции подзатупились.
  
  — А ему ты доверяешь?
  
  — Да, я думаю.
  
  — Несмотря на то, что он, возможно, продолжает играть в команде Элинор Макари?
  
  — Я ему доверяю, — подтвердила Кларк. — Теперь твоя очередь.
  
  Ребус выдул дым в окно.
  
  — Форбс Маккаски — мелкая сошка. Я думаю, он покупает только для того, чтобы обеспечивать свой ближайший круг. Возможно, думает, что это делает его в глазах приятелей большим и важным. Покупает он у вышибалы в «Гимлете».
  
  — Это паб Даррила Кристи?
  
  — Точно. Хотя сам Кристи ничего об этом не знает. — Ребус помолчал. — Так что, когда будешь допрашивать вышибалу — его, кстати, зовут Дино, — делай это без особого шума. Он может в один прекрасный день оказаться для нас полезным, но не в том случае, если Кристи вышвырнет его за дверь.
  
  — А зачем мне допрашивать этого Дино?
  
  — Затем, что он был пассажиром такси Билли Сондерса. Ему понадобилось сгонять в Ниддри, чтобы закупить товар. Говорит, что Сондерс вёл себя более или менее нормально. Сондерс должен был дождаться его, но не дождался.
  
  — Что-нибудь ещё?
  
  Ребус отрицательно покачал головой.
  
  — И ты собирался первым делом утром прийти ко мне с этой информацией?
  
  — Конечно. — Он кивнул на её кружку. — Как чай?
  
  — По-моему, молочко уже того.
  
  — «Уже того» иногда лучше, чем ничего. — Он помолчал. — Если хочешь оставить машину здесь, я тебя отвезу домой. Не хватало, чтобы ты уснула за рулём.
  
  Она подавила зевок, но отказалась.
  
  — Ты знаешь, что твой дружок Гилмур связан с Оуэном Трейнором?
  
  — Знаю.
  
  — Но придерживал это для себя?
  
  — Очевидно, что нет. А тебе кто сказал?
  
  — Лора.
  
  — И опять ты перед ней в долгу.
  
  — Сияющие доспехи рыцаря кампании «Вместе лучше» тускнеют на глазах.
  
  — Поэтому я и не голосую. Моя бывшая жена участвовала в кампании за автономию в семьдесят девятом году. Я тогда чуть с катушек не съехал.
  
  — Зато какой шанс начать всё заново, — поддразнила его Кларк.
  
  — Беда только в том, что, когда хочешь начать заново…
  
  — Ну?
  
  — Обычно приходишь к хорошо знакомому старому, только в новом обличье, так-то, Шивон…
  
  
  Малькольм Фокс сидел у постели отца и вспоминал о профессоре Нормане Каттле. Он чуть было не сказал Ребусу, что его собственный отец тоже живёт в доме престарелых, очень похожем на колинтонский. Митч Фокс дремал. Малькольм оглядел комнату, увидел несколько предметов мебели из их старого дома — те, что Митч решил оставить себе. Всё остальное было поделено между Малькольмом и его сестрой или продано. Ниточка слюны засохла солёной корочкой на обросшем щетиной подбородке Митча. Кожа покраснела и воспалилась. Малькольм собирался сказать об этом персоналу. У них, конечно, найдётся отговорка, но он всё равно им скажет, чтобы знали: он всё подмечает.
  
  Фокс устал, но хотел дождаться, когда отец проснётся. Чтобы попрощаться с ним как полагается. Они разговаривали о последних неудачах футбольного клуба «Хартс», болтали о погоде и трамваях.
  
  Митч Фокс вдруг, всхрапнув, моргнул и пробудился.
  
  — Я задремал, — признался он.
  
  — Это благодаря моему дару рассказчика.
  
  — Дай мне стакан, пожалуйста.
  
  На самом деле это был даже не стакан, а прозрачный крепкий пластик, который, урони его на пол, подпрыгивал, как мячик. На донышке осталось немного тепловатой воды, и Митч выпил её, а когда сын предложил налить ещё, отказался. Митч лежал на своих высоких подушках и разглядывал Малькольма.
  
  — Так ты, значит, покончил с «Жалобами»?
  
  — Более-менее.
  
  — И тебя примут назад в уголовную полицию?
  
  — Ты думаешь, я для этого не гожусь?
  
  — Нелегко тебе там придётся.
  
  — У меня броня, как у динозавра.
  
  — В том-то и проблема, что никакой брони у тебя нет. Поэтому «Жалобы» тебя и устраивали. Пиши себе бумажки — ни крови, ни распоротых кишок.
  
  — Ты опять за своё?
  
  — За какое это своё?
  
  — В последнее время ты просто не можешь удержаться, чтобы не посыпать мне соли на рану.
  
  — Правда?
  
  — Правда. И ты это знаешь.
  
  Фокс поднялся на ноги, чтобы вымерять шагами небольшое пространство комнаты. Несколько недель назад он получил письмо, сообщавшее ему, что он может сократить расходы по содержанию отца, если разместит его в комнате с другим постояльцем дома для престарелых. И у Фокса возникло искушение так и поступить. Не потому что он не мог позволить себе такие расходы — ему просто хотелось увидеть выражение лица Митча: это было бы пусть маленькой, пусть жестокой, но всё же победой.
  
  — Ты чему это улыбаешься? — спросил его отец.
  
  — У тебя хорошее зрение.
  
  — Это не ответ на мой вопрос.
  
  — Я просто подумал, что по пути домой заеду в китайский ресторан.
  
  — Ты плохо питаешься.
  
  — Получше многих. Кстати, Джуд к тебе заезжала?
  
  — Твоя сестра — второй человек, который о тебе беспокоится.
  
  — Скажи ей, пусть бережёт нервы.
  
  — Она говорит, вы поссорились.
  
  — На прошлой неделе я дал ей пятьдесят фунтов, заехал на следующий день, смотрю — она накупила себе выпивки и сигарет, а не еды. И ни гроша не осталось.
  
  — За ней нужен присмотр.
  
  — Спасибо за совет, но я как-нибудь перебьюсь без этого.
  
  — Кто это сделает, если не ты?
  
  — Ты ведь знаешь, что я пытался.
  
  — Ну да, денег ты ей даёшь, но иногда требуется и что-то ещё.
  
  — Я к тебе приезжаю, когда могу. Хотя один бог знает зачем — наши встречи всегда вот так заканчиваются.
  
  — Меня бы немного утешило, знай я, что с вами обоими всё в порядке.
  
  — Ничего, живём понемногу. — Фокс развёл руки и пожал плечами. — Жаль, не могу похвастаться, что нас с ней выдвигают на Нобелевскую премию, но тут уж ничего не поделаешь.
  
  Митч Фокс горько улыбнулся:
  
  — Вы всегда такими были. Ваша мать от этого чуть на стенку не лезла.
  
  — Что-то не припомню.
  
  — Ну да, ты же у нас такой пай-мальчик. И в магазин-то он сходит, и на стол накроет… Но если где чего напакостил, быстренько переложит вину на бедняжку Джуд и смотрит на тебя честными глазами, хоть и врёт при этом напропалую.
  
  — Долго ещё я буду слушать эту злобную клевету? — Фокс демонстративно посмотрел на часы. — Только учти, у меня в ресторане заказана еда на вывоз…
  
  — Ты всерьёз думаешь, что справишься с работой в уголовном отделе?
  
  — Я сейчас работаю в группе, которая расследует убийство, и никто не написал про меня никаких гадостей в туалете.
  
  — Это большой прогресс. — Веки Митча снова закрылись, челюсть отвисла на полдюйма.
  
  — Я, пожалуй, пойду, пап, — сказал Фокс, возвращаясь к кровати; он дотронулся до отцовской руки. — Как насчёт мороженого на бережку в ближайшие выходные?
  
  — Это меня взбодрит?
  
  — В Портобелло[44]? Думаю, что это я могу тебе гарантировать.
  
  — А Джуд приглашена?
  
  — Я её спрошу, — ответил Фокс, пожимая на прощание покрытую крапинками руку и чувствуя, как она отвечает ему слабым пожатием.
  ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
  18
  
  Мортонхоллский крематорий нечасто становился объектом столь повышенного внимания. На соседних улицах никого не было, журналисты и телевизионщики припарковали свои машины и фургоны у тротуара, а потом их загнали за металлические ограждения на противоположной от входа в крематорий стороне дороги. Парковка была забита, участники траурной церемонии ждали прибытия катафалка с телом Патрика Маккаски. Ребус сомневался, что на проводы Билли Сондерса соберётся хотя бы десятая часть того количества провожающих, что пришли проститься с покойным министром. Хорошо если наберётся на две передние скамьи в часовне. Сегодня, когда проглянуло тёплое солнышко, для членов семьи и ближайших друзей была зарезервирована большая часовня, а остальных попросили отдать последний долг, оставаясь снаружи. Оборудовали систему звукоусиления, чтобы находящиеся на улице могли слышать службу. Некоторые из провожающих недоумевали: неужели их статус не позволяет им рассчитывать на место внутри? Но скоро все замолчали: прибыл целый сонм машин с официальными лицами — политические тяжеловесы от всех партий, руководство полиции и лорд-провост[45]. Ливрейный шофёр открыл заднюю дверь одного из «ягуаров», и из машины вышел Стефан Гилмур. Он приехал один, и Ребус спрашивал себя, не надо ли понимать это как некую красноречивую демонстрацию организаторов кампании «Скажи, „нет“». Гилмура только что вызывали на допрос по делу об убийстве, и руководство кампании могло решить, что это наносит ущерб их репутации. Все глаза были устремлены на премьера и его заместителя, но Ребус смотрел на Гилмура. Строгий тёмно-синий костюм, белая рубашка, чёрный галстук, солнцезащитные очки. Гилмур поправил манжеты и застегнул пиджак. И тут он увидел Ребуса. Политики направились в часовню, Гилмур двинулся в противоположном направлении. Ребус, стоявший на тротуаре возле укрытых скамеек, кивнул бывшему шефу.
  
  — Ты что здесь делаешь? — вполголоса спросил Гилмур, снимая солнцезащитные очки и пряча их в карман.
  
  — Отдаю последний долг.
  
  — Он был хороший парень, независимо от политических убеждений. Как идёт расследование — не выяснили ещё, кто его убил?
  
  — Насколько мне известно, нет. Но с Билли Сондерсом кое-какой прогресс есть.
  
  — Да?
  
  Они оба делали вид, что разглядывают двери в часовню и толпящихся у них людей.
  
  — Обнаружилось орудие убийства.
  
  — Это я слышал.
  
  — Не исключено, что это тот самый браунинг, который лежал в столе у Жиртреста.
  
  — Это будет нелегко доказать.
  
  — Тем не менее, возможно, тебя снова вызовут на допрос.
  
  — Только этого мне не хватало, — пробормотал Гилмур.
  
  — Дело в том, Стефан, что этот пистолет исчез как раз в то время, когда тебя выперли.
  
  — Я ушёл в отставку по собственному желанию, — поправил Гилмур. — И в результате лишился хорошей пенсии.
  
  — Если бы ты не уволился, на нас наехали бы «Жалобы».
  
  — И много чего смогли бы нарыть. Не забывай об этом, Джон.
  
  — Как я могу забыть?
  
  Гилмур уставился на Ребуса:
  
  — Скажи мне честно — ты и правда думаешь, кто-то из нас убил Сондерса?
  
  — А почему нет? В те времена мы могли практически всё… Да разве что-то изменилось? — Ребус выдержал взгляд Гилмура. — Мы были плохими копами, Стефан. Вот в чём дело. А из всех нас ты, как я думаю, рисковал больше других.
  
  — Может быть, но я его не убивал. А если бы я тебе сказал, что пистолет забрал Фрейзер Спенс?
  
  — Я бы ответил, что ты лжёшь. Единственный из святых, кто вне подозрений, — Фрейзер.
  
  — Вряд ли Доду Блантайру удалось бы добраться до канала на своих двоих.
  
  — Тогда остаются я, ты и Жиртрест. И я знаю, что я этого не делал.
  
  — А если это сделал не кто-то из нас? Сондерс отсидел срок — с кем он только не якшался за решёткой. На него кто угодно мог иметь зуб. Ты предполагаешь, что это тот же пистолет, но я не слышу никаких доказательств.
  
  — Ты не пытался его подкупить, когда звонил ему?
  
  — Я считал, что из этого ничего не получится. Он взял бы деньги, а потом потребовал бы ещё.
  
  — Иными словами, ты никогда бы от него не избавился?
  
  — Вот именно.
  
  — Такое признание работает против тебя. — Ребус помолчал. — Что у него на тебя было, Стефан? Что он мог рассказать Макари и её команде? Я просматривал журнал КПЗ — там отсутствует половина страницы, в записях за неделю до того, как Сондерс убил Мерчанта. Это навело меня на мысль: может быть, Сондерс знал что-то? Он приходит к тебе и предлагает сделку: он забудет всё, что знает, если его отмажут после следующего ареста. Ты же не мог предполагать, что он собирается отправить кого-то на тот свет, а потому согласился.
  
  — Катафалк едет, — сказал Гилмур, кивая в направлении ворот.
  
  Медленно ползущая процессия автомобилей, двигатели работают почти бесшумно. Гроб утопает в цветах, только кое-где блеснёт медная ручка, проглянет кусочек светлого полированного дерева. В следующей машине вдова министра юстиции с сыном.
  
  Из часовни появились премьер и его заместитель, встали по сторонам двери, склонив головы и сложив руки, словно в молитве.
  
  — Нечего ответить, Стефан? — прошептал Ребус в ухо соседу.
  
  Гилмур выставил вперёд челюсть, глядя на остановившийся катафалк.
  
  Премьер-министр выразил соболезнования вдове, приложился к её щеке. На ней было чёрное платье и солнцезащитные очки, закрывавшие чуть ли не пол-лица.
  
  — Только одно: ты ошибаешься, Джон. У меня такое чувство, будто ты решил, что больше не принадлежишь к святым.
  
  — Позволь, я тебе скажу кое-что, Стефан. Я говорил с Жиртрестом, и он тоже похищение пистолета свалил на Фрейзера. Мне кажется, вы готовы любого смешать с дерьмом, лишь бы спасти свою шкуру.
  
  — Может быть, ты думаешь, что ты невинная овечка? Ошибаешься, — ответил Гилмур. — Ты прекрасно знал про пистолет, почему же не доложил об этом начальству? А комнату «В» для допросов помнишь? Я как-то раз туда заглянул — и что же? Ты схватил подозреваемого за горло и чуть не придушил. Имя его я подзабыл, но если нужно будет, то вспомню. А наркотики, что мы подбросили бармену, — он чем-то нам не понравился? А проститутки, которых мы выпускали, продержав часок в камере, пока не заплатят нам по несколько фунтов или не дадут обещание обслужить по знакомству? А обеды в ресторане, за которые нам почему-то не выставляли счёт? Пара сотен сигарет здесь, ящик виски там… Да мало ли чего мы можем рассказать, а? — Гилмур сверлил глазами Ребуса. — Я взял вину на себя, — продолжал он. — За всех нас. Вспомни об этом, когда будешь подносить открывашку к банке с надписью «Черви».
  
  Он двинулся к часовне, вежливо, но решительно протискиваясь сквозь толпу. Оказавшись перед Форбсом Маккаски, он пожал молодому человеку руку и произнёс несколько слов. Маккаски повернул голову и, видимо, узнал Ребуса. Но Гилмур к тому времени уже двигался в толпе дальше — он точно знал, кого можно потеснить. Премьер-министр похлопал его по плечу, хотя они и были политическими противниками. Лорд-провост удостоил его лёгким кивком. Главный констебль — дружеской улыбкой. Затем все направились внутрь, из динамиков полилась органная музыка. Ребус отступил к мемориальному саду и закурил. Потом он увидел два костыля. В толпе провожающих с помощью Элис Белл к часовне двигалась и Джессика Трейнор. Ни та, ни другая Ребуса не заметили, но, когда они встретились с Форбсом Маккаски, Джессика разрыдалась, положив голову ему на плечо. Бойфренд провёл рукой по её волосам и, казалось, прошептал несколько слов — что-то вроде «не беспокойся».
  
  Не беспокойся.
  
  При этом взгляд его был устремлён на Элис Белл — не на Джессику.
  
  
  Ребус приехал в полицейское отделение на Уэстер-Хейлс почти одновременно с машиной, которая привезла Дино. Его из вестибюля вели в комнату для допросов.
  
  — Ну спасибо, — злобно прошипел Дино, увидев Ребуса.
  
  — Ты говори что положено и ничего не бойся, — посоветовал ему Ребус.
  
  Потом он показал удостоверение и спросил, как пройти в оперативный штаб по расследованию убийства.
  
  — Теперь всё отделение — сплошной оперативный штаб, — раздался выразительный ответ.
  
  Ребусу пришлось заглянуть в несколько дверей, прежде чем он нашёл то, что ему было нужно, — коробки с материалами из Саммерхолла. Они стояли на столе в маленьком кабинете. Одна из коробок была открыта, и Ребус решил, что она-то ему и требуется. Журнал КПЗ был раскрыт на той самой оторванной снизу странице, а сверху на него были навалены другие бумаги. Ребус тихо закрыл дверь, чтобы ему не мешали, и приступил к работе.
  
  Прошло всего несколько минут — дверь распахнулась, Малькольм Фокс замер на месте.
  
  — Что, не смогли удержаться? — обрёл наконец дар речи Фокс.
  
  — Нужно проверить кое-что.
  
  — Так, чтобы никто не знал?
  
  Ребус перестал читать и поднял взгляд.
  
  — Шивон говорит, что вы, похоже, нормальный парень. Я хочу выяснить, права ли она.
  
  — Доверившись мне?
  
  — Скользкий Фил Кеннеди, — проговорил Ребус.
  
  Фокс прищурился:
  
  — Это имя встречается в документах Саммерхолла.
  
  — Злобный маленький ублюдок, которого нам никак не удавалось усадить за решётку. Ему предъявили обвинения, но присяжных в судебном заседании не удалось убедить.
  
  — Вина не доказана? — предположил Фокс.
  
  — И это ужасно злило кое-кого из наших.
  
  — Стефана Гилмура?
  
  Ребус кивнул:
  
  — За неделю до убийства Дугласа Мерчанта Кеннеди свалился с лестницы в своём доме и разбился насмерть.
  
  — Смерть по естественным причинам?
  
  — Вскрытие делал наш старый друг профессор Каттл. — Ребус помолчал, вспоминая свой разговор с профессором. — Вернее, он выступал в качестве ассистента, а вскрытие делал профессор Доннер… — Ребус снова помолчал, вспоминая какие-то слова, сказанные Каттлом. Или не сказанные?
  
  Я был на подхвате…
  
  От паров, которые шли из его желудка, у меня голова закружилась…
  
  — Я ездил к Каттлу один, — признался Ребус. — Думал порасспросить его об этом вскрытии. Но я не уверен, что вытащил из него всё…
  
  — Хотите съездить ещё раз вместе со мной? Чтобы я сидел тихо в уголке?
  
  — И записывали мои просчёты? — в тон Фоксу с улыбкой сказал Ребус. — Вы уверены, что Шивон вас отпустит?
  
  — Она занята — Дин Грант у неё на допросе.
  
  — Выходит, Дино не настоящее его имя? А я и не удосужился спросить.
  
  Фокс вскинул брови:
  
  — Так это вы его разговорили?
  
  — Я знаю способы.
  
  — Похоже на то.
  
  — Но как бы то ни было, я не думаю, что он причастен к исчезновению Билли Сондерса.
  
  — А это значит, что мы опять возвращаемся к расследованию старого дела.
  
  — И связям с Саммерхоллом, — добавил Ребус. — Это ведь то, чем вы здесь занимаетесь? — Он похлопал по бумагам на столе. — Всё ищете ускользающую золотую нить?
  
  — Меня устроит и хлопковая, — сказал Фокс. — Ну так мы едем к Каттлу или нет?
  
  — Я думаю, съездим, — сказал Ребус.
  
  
  Они двинулись в путь на «саабе» Ребуса. Выехав за пределы огороженной высокой сеткой парковки, Ребус предупредил Фокса, что сотрудники дома для престарелых не забыли об их посещении, которое чуть не закончилось для Каттла пневмонией.
  
  — Разве это мы предложили разговаривать на свежем воздухе? — спросил Фокс.
  
  — Помнится, он сам настоял. Его можно понять — каково сидеть в этих стенах двадцать четыре часа в сутки…
  
  — Мой отец тоже живёт в подобном заведении, — сообщил Фокс.
  
  Ребус кинул на него взгляд:
  
  — Я и не знал.
  
  — Откуда вам знать?
  
  — Он ещё compos mentis[46]?
  
  — Ему хватает ума регулярно донимать меня попрёками, что я, дескать, попусту трачу свою жизнь. А ваши родители?..
  
  Ребус печально покачал головой:
  
  — Их давно уже нет. И брат тоже умер.
  
  — У меня есть сестра. Джуд. Мы с ней не ладим…
  
  — Я тоже не ладил с братом. Хотите верьте, хотите нет, но в нашей семье он оказался паршивой овцой. Вляпался в историю — отсидел срок.
  
  — Я знаю. Это есть в вашем личном деле.
  
  — Я всё время забываю, что вы из стана врагов. — Ребус перешёл на четвёртую передачу. В его зеркале заднего вида постепенно уменьшались в размерах холмы Дамбрайдена.
  
  — Шивон и вправду сказала, что доверяет мне? — спросил Фокс.
  
  — Она сказала, что вы, похоже, нормальный парень.
  
  — Что ж, я удовольствуюсь этим. Она умеет работать, верно?
  
  — Несмотря на все мои старания, вы хотите сказать?
  
  — Пожалуй, — с улыбкой ответил Фокс. — Но если так, то она может докопаться до истины с этим убийством. До очень неприятной истины…
  
  — Я видел Стефана Гилмура на похоронах министра юстиции сегодня утром — он настаивает, что непричастен к этому.
  
  — Но кто-то причастен. И Сондерс скрывался не просто так, а от страха.
  
  — Какова вероятность, что его могли выследить? Притом что он спал под открытым небом?
  
  — К чему вы клоните?
  
  — К тому, что встречу с убийцей организовал сам Сондерс. Или же убийца получил информацию о встрече, назначенной кому-то Сондерсом, и пригласил себя на неё сам.
  
  — А кто мог понадобиться Сондерсу?
  
  Ребус пожал плечами.
  
  — Насколько глубоко в прошлое копает Кларк? — спросил он.
  
  — Опрашиваются члены семьи и друзья, проверяется почта, компьютер, биллинг мобильника. Мы проверяем все следы, какие он мог оставить, даже беседуем с осуждёнными, которые когда-то с ним сидели.
  
  — Вряд ли там что обнаружится.
  
  — Инспектор Кларк работает очень тщательно. В какой-то момент мне показалось, что она могла бы сделать выдающуюся карьеру в «Жалобах», но это была бы потеря для уголовной полиции.
  
  — Из чего следует, что в вашем лице угрозыск не много потерял, — не смог удержаться Ребус.
  
  — Мало я выслушиваю от отца, так и вы туда же… — Фокс отвернулся и принялся разглядывать мелькающие за окном магазины и офисы.
  
  Остальную часть пути Ребус думал, как бы ему извиниться за свою дурацкую шпильку.
  
  Но так и не извинился.
  
  
  Профессор Каттл чувствовал себя уже получше. Он встал с кровати и смотрел телевизор в комнате отдыха с тремя другими обитателями заведения. Впрочем, никто из этой троицы, строго говоря, не бодрствовал.
  
  — Опять вы, — вздохнул Каттл, увидев Ребуса.
  
  — А меня помните? — спросил Фокс. — Инспектор Фокс.
  
  Каттл недовольно фыркнул:
  
  — Это что же — вы теперь так и будете сюда ездить? Навещать старых и немощных?
  
  — Хотелось бы прояснить всего два момента, — успокоил его Ребус. Он подтащил свободное кресло и сел на его подлокотник. — Если вы не возражаете, давайте вернёмся к вскрытию Фила Кеннеди.
  
  — Какой вы неугомонный, сержант.
  
  — Извините, сэр. — Ребусу не удалось произнести это убедительно виноватым тоном. — Вы сказали, что на вскрытии присутствовали инспектор Гилмур и сержант Блантайр.
  
  — В этом не было ничего необычного.
  
  — И никого больше из уголовной полиции там не было? Сержанта Патерсона? Констебля Спенса?
  
  — Как и сержанта Ребуса, — добавил патологоанатом.
  
  — Я тогда был констеблем.
  
  — И с тех пор сделали головокружительную карьеру.
  
  Ребус кинул взгляд на Фокса и отметил, что тот получает удовольствие, видя, как он, Ребус, ёрзает. Хотя его можно было понять.
  
  — Когда я говорил с вами вчера, вы, кажется, не на сто процентов были уверены в присутствии сержанта Блантайра?
  
  — На девяносто пять, — сказал Каттл.
  
  — Но вы сомневаетесь, что по прошествии стольких лет мы найдём какие-то документы?
  
  — Я допускаю, что в семье профессора Доннера могут храниться копии его экспертиз.
  
  — Судя по вашему тону, вы не очень в это верите.
  
  — Приходится делать поправку на обстоятельства. — Каттл перевёл взгляд на Фокса. — Я уже говорил сержанту Ребусу в прошлый раз, когда он счёл возможным нарушить мой устоявшийся быт, что мне любопытно, не вызван ли его интерес желанием отвлечь внимание от убийства Мерчанта.
  
  — Мне в голову приходили те же мысли, сэр, — заметил Фокс.
  
  — Но если вернуться к вскрытию… — упрямо гнул своё Ребус. — Когда вы мне говорили, что старшим в тот день был профессор Доннер, вы как будто замешкались…
  
  — Неужели?
  
  — Словно что-то вспомнили.
  
  Каттл перевёл взгляд с одного детектива на другого.
  
  — Профессор Доннер уже не может постоять за себя, а чернить покойных не в моих правилах.
  
  — Он ошибся?
  
  Каттл задумчиво покачал головой и положил руки себе на живот.
  
  — Было сделано Y-образное вскрытие рёберной коробки. Начали удалять и взвешивать органы…
  
  — Да?
  
  — У нас не хватало людей. Аутопсия по какой-то причине проводилась на скорую руку, хотя можно было оставить труп в холодильнике…
  
  — Не хватало технического персонала?
  
  Старик хмуро кивнул:
  
  — Попросту говоря, я был как мальчик на побегушках — унести, принести…
  
  Ребусу хотелось протянуть руку и встряхнуть старого профессора. Но он только сжал кулаки и приказал себе терпеть.
  
  — Мне пришлось на минуту выйти из анатомички. Профессору Доннеру понадобился зажим. Он был в другой комнате. Пока я отсутствовал, вскрытие продолжалось.
  
  — По инструкции при вскрытии постоянно должны присутствовать два патологоанатома, — сказал Ребус. — Шотландский закон требует двойного подтверждения.
  
  — Неужели? Спасибо за урок.
  
  — Вы знали это, как знал и Доннер.
  
  — И тем не менее он предпочёл не ждать. Когда я вернулся, желудок уже был вскрыт. Запах алкоголя просто сбивал с ног.
  
  — Чего и следовало ожидать — ведь человек ушёл в запой, — заметил Фокс.
  
  — Но мы до этого обследовали его рот, и там не было и намёка ни на что такое. А запах… реакции с другими химическими веществами в желудке явно не было.
  
  — Вы хотите сказать, запах был слишком чистым? — спросил Ребус.
  
  — Как будто алкоголь залили в желудок прямо из бутылки, — ответил Каттл.
  
  — Залили из бутылки? — переспросил Ребус, глядя на Фокса. — Вы тогда что-нибудь об этом сказали?
  
  — Нет, — нехотя признался Каттл. — Мои мысли, вероятно, были слишком заняты этим дурацким зажимом.
  
  — А что с зажимом?
  
  — Всё дело в том, что в нём не было никакой необходимости, он пролежал на столе в течение всей оставшейся процедуры вскрытия. Сомнений в причине смерти не было — человек получил несовместимые с жизнью увечья в результате падения. Одна или две аномалии не изменили бы этот вывод.
  
  Ребус задумался на несколько секунд.
  
  — Вы немало лет проработали с профессором Доннером… Это единственный случай?
  
  Каттл посмотрел на свои руки.
  
  — Более или менее, — сказал он наконец.
  
  — Значит, не единственный? И в остальных случаях вскрытие тоже проводилось в присутствии полицейских из уголовного отдела Саммерхолла?
  
  Каттл задумчиво кивнул.
  
  Фокс демонстративно откашлялся, прежде чем задать собственный вопрос.
  
  — По вашему мнению, профессор Доннер был с кем-нибудь из Саммерхолла в особо дружеских отношениях?
  
  Каттл внимательно посмотрел на него:
  
  — Этого человека уже нет, и он не может за себя постоять.
  
  — Да, мы уяснили вашу позицию. Но это также даёт нам некоторую свободу говорить о нём откровенно. Разве нет?
  
  Каттл взвесил эти слова, потом глубоко вздохнул:
  
  — Время от времени ему поступали приглашения от инспектора Гилмура — на обед, на светский раут, на боксёрский поединок…
  
  — Приглашения распространялись и на вас, профессор?
  
  — Распространялись. Но я редко отвечал на них согласием.
  
  — А профессор Доннер?
  
  — Он гораздо дольше был знаком со Стефаном Гилмуром.
  
  — И возможно, видел в нём друга?
  
  — Не исключено, — согласился Каттл.
  
  — Человека, которому можно иногда оказать услугу?..
  
  — Я не стану дурно отзываться о покойном.
  
  — Но вы знали, что такое случается?
  
  Каттл сердито замотал головой.
  
  — Ну хорошо, — не отступал Фокс, — тогда скажем так: у вас были кое-какие подозрения.
  
  — Профессор Доннер был одним из самых выдающихся патологоанатомов в стране.
  
  — Который не прочь был провести вечер в кругу чинов уголовной полиции. — Фокс перевёл взгляд на Ребуса. — Вы об этом знали?
  
  — Нет.
  
  — Это правда?
  
  Ребус сжал челюсть.
  
  — Да, — ответил он.
  
  Один из спящих пробудился. Он подался вперёд и сказал Каттлу, как это замечательно, что у него опять посетители.
  
  — Они уже уходят, — проговорил старик…
  
  
  — Каков ваш дружок Стефан, а? — говорил Фокс Ребусу по пути назад на Уэстер-Хейлс. — Швыряет деньгами, приобщает профессора Доннера к красивой жизни…
  
  — Он был щедрым парнем, — мечтательно сказал Ребус. Он вспоминал их сидения в пабах — Гилмур оставлял чаевые даже в самых занюханных забегаловках. Не говоря про клубы и рестораны.
  
  Чтобы меня вспоминали здесь добрым словом, объяснял Гилмур. Бизнесу это только на пользу…
  
  — Так что же, по-вашему, произошло? — спросил Фокс. — Принесли с собой фляжку в заднем кармане? Выставили Каттла из анатомички и залили алкоголь в желудок Кеннеди, чтобы всё выглядело так, будто тот вусмерть напился? Анализы крови дали бы другой результат, но их никто не взял.
  
  — Вы хотите сказать, что он умер не от несчастного случая?
  
  — Джон, — Фокс подался к нему, — мне кажется, я внятно говорю, что это было убийство. Его ведь сбросили с лестницы? Потому что Гилмур пришёл в бешенство от вердикта «вина не доказана». Но ему нужно было устроить всё так, чтобы это выглядело как смерть от несчастного случая. И тут очень кстати оказался сговорчивый патологоанатом. — Фокс помолчал. — Как вам — убедительно?
  
  — Вы знаете, что в суде это не пройдёт. Вернее, до суда не дойдёт, потому что прокурор потребует доказательств — не гипотез и инсинуаций, но неопровержимых, веских фактов. А я таковых не вижу. Кроме того, если я правильно вас понимаю, вы считаете, что это и есть тот самый компромат, которым Сондерс мог шантажировать Гилмура. Но Сондерс не знал про Фила Кеннеди.
  
  — Вы в этом уверены?
  
  — Слушайте, вы же занимаетесь убийством Сондерса, вот вы мне и скажите — в материалах хоть раз упоминается имя Фила Кеннеди?
  
  — Мы пока занимались только кругом недавних друзей и не трогали призраков из прошлого. Но если мы выложим всё это Шивон Кларк, то она, как мне представляется, увидит, что косвенные доказательства далеко выходят за рамки гипотез.
  
  — А как насчёт инсинуаций, точнее, заведомой диффамации? Путь Стефана Гилмура — это потрясающая история успеха. Он притащит с собой целую свиту адвокатов и пиарщиков. Можете не сомневаться: Гилмур всё это выставит как политический заговор. Мол, кампания «Скажи, „да“» потеряла ключевую фигуру, поэтому кампания «Скажи, „нет“» должна лишиться равнозначной фигуры.
  
  Фокс помолчал несколько секунд.
  
  — Веский аргумент, — признал он наконец. — Но это ничего не меняет. — Он хлопнул ладонью по торпеде. — Чёрт, нужно было записать наш разговор с Каттлом!
  
  — Нас же двое, — напомнил ему Ребус. — Каждый может подтвердить показания другого…
  19
  
  Шивон Кларк умирала с голоду.
  
  Она приехала в управление на Феттс, чтобы отчитаться перед начальством: вступающий в должность глава шотландской полиции проявлял интерес к делу Стрельба пока ещё относилась к разряду чрезвычайных происшествий, и новый начальник не хотел, чтобы его пребывание на посту с первых же дней ассоциировалось с ростом вооружённой преступности.
  
  Она встретилась с Ребусом и Фоксом в бургерной рядом с кинотеатром на Уэстер-Хейлс и, уплетая двойной чизбургер, рассказала о допросе Дина Гранта.
  
  — Я согласна с Джоном, — подытожила она. — Типчик тот ещё, но про Сондерса ничего не знает.
  
  — А у нас тоже появились новости, — сообщил ей Фокс. Еду он решил не брать, только прихлёбывал слабый чаёк, пока Ребус ел хрустящие луковые кольца в кляре.
  
  — Слушаю, — сказала Кларк.
  
  Фокс передал ей содержание разговора с профессором Каттлом и историю того давнего вскрытия. На середине рассказа зазвонил телефон Ребуса. Ребус посмотрел на экран и вышел из выгородки, в которой они сидели.
  
  — Придётся ответить, — сказал он, поднося телефон к уху и направляясь к выходу — Стефан? — проговорил он, выйдя за дверь.
  
  Тучи заволокли небо, грозя дождём со снегом. На улице стояли столики, за которыми никто не сидел. К окошку, обслуживающему автомобилистов, стояла очередь, по дороге двигался плотный поток машин, выезжающих из города. Для кого-то рабочий день уже закончился…
  
  — Я слышал, вы загребли вышибалу, который приторговывал наркотой в каком-то баре.
  
  — У новостей длинные ноги, — сказал Ребус, выковыривая кусочек лука из зубов.
  
  — Вот и прекрасно — куда как более подходящий кандидат.
  
  — Мы так не думаем.
  
  — Немножко усилий с вашей стороны — и дело в шляпе.
  
  — Ты хочешь, чтобы я списал убийство Билли Сондерса на любого, кто подвернётся, если он не в ладах с законом?
  
  — Так ведь оно и было когда-то — мы не мытьём, так катаньем убирали шпану с улицы.
  
  — С тех пор многое изменилось, Стефан. Но раз уж ты позвонил, позволь задать тебе вопрос.
  
  — Только давай скорее — мне нужно возвращаться на поминки.
  
  — Что это за история про Фила Кеннеди? До меня дошли слухи.
  
  — Какие могут быть слухи об этом подонке? Он давным-давно помер.
  
  — Точнее, за неделю до Дугласа Мерчанта.
  
  — Неужели?
  
  — Я помню, как ты радостно потирал руки, когда пришла эта новость.
  
  — Ничего удивительного.
  
  — Я тебе скажу, что тут удивительно: результаты вскрытия были подделаны.
  
  — Подделаны?..
  
  — Ты, помнится, носил при себе фляжку…
  
  — У меня и сейчас фляжка в кармане. Ты к чему клонишь, Джон?
  
  — Я клоню к тому, что ты хорошо постарался представить смерть Филипа Кеннеди как несчастный случай на почве пьянства.
  
  — Поосторожней с такими обвинениями. А что говорит профессор Доннер? Подожди-ка… ведь его уже нет в живых?
  
  — Но есть Дод Блантайр — он должен был видеть, как ты достал из кармана фляжку.
  
  — Ты, похоже, сам наклюкался, Джон? Ещё немного, и расскажешь про розовых слонов…
  
  — Вердикт «вина не доказана» — представляю, как ты взбеленился. Поэтому ты отправился к нему домой…
  
  — Эй, приятель, полегче на поворотах.
  
  — Мы разве были приятелями — мы с тобой?
  
  — Мы были больше чем приятели — мы были святые Тайного завета.
  
  — Но нашим евангелием был экземпляр Уголовного кодекса Шотландии. Такая большая чёрная книжка в кожаном переплёте с медными заклёпками. И мы все плевали на него, а потом долго досуха тёрли. Я-то, дурак, думал, это что-то вроде присяги, но я здорово ошибался — мы тем самым посылали закон ко всем чертям, потому что мы якобы лучше знаем, что делать. Мы же настоящие хозяева города…
  
  — Безусловно.
  
  — А Тайным заветом эта книжица называлась потому, что это ведь не слово Божье — законы пишет парламент, а значит, ими можно пренебрегать.
  
  — Мы добивались неплохих результатов, если ты напряжёшь память.
  
  — О да, результаты мы выдавали, но какой ценой? Мне кажется, мы всё ещё платим по счетам.
  
  — Почему-то я не чувствую угрызений совести. С чего бы это?
  
  — Да потому что для тебя никого не существует, ты никого, кроме себя, не видишь. Пока твои деньги приносят тебе ещё больше денег, весь мир может катиться к чёртовой матери.
  
  Ребус услышал холодный смешок.
  
  — Ты несправедлив, я вон даже пришёл на похороны своего политического врага.
  
  — Не многовато ли врагов ты уже похоронил? Странная получается картина.
  
  Молчание продолжалось довольно долго, наконец Гилмур сухо сказал:
  
  — Мне пора возвращаться.
  
  — Наслаждайся свободой, Стефан. Может быть, недолго осталось…
  
  Ребус отключился и направился назад в выгородку, где Кларк уже закончила есть и теперь со страдальческим выражением на лице держалась за живот.
  
  — Так плохо? — спросил Ребус.
  
  — И слишком быстро, — объяснила она, подавляя отрыжку.
  
  — Так как тебе гипотеза Малькольма?
  
  Она посмотрела на одного, потом на другого и пожала плечами:
  
  — Неплохо бы подкрепить её фактами.
  
  — Я тоже так считаю, — согласился с ней Ребус.
  
  Кларк поймала взгляд Фокса.
  
  — Просто я не уверена, что всё это приближает нас к ответу на вопрос: кто убил Билли Сондерса? Хотя, может быть, для вас это и не так уж важно, если в вашем списке приоритетов Саммерхолл по-прежнему на первом месте.
  
  — Я не вижу особой разницы в расстановке приоритетов. И не уверен, что её видит Джон.
  
  — А что с делом Пэта Маккаски? — спросил Ребус. — Следствие всё топчется на месте?
  
  — Да, насколько мне известно, — ответила Кларк. — И это выводит Ника Ральфа из себя. — Она посмотрела на Ребуса. — Ты считаешь, что его смерть связана с аварией?
  
  — Подружка Джессики спала с ним, — сообщил Ребус.
  
  — Что?
  
  — Элис Белл. У неё была связь с отцом Форбса.
  
  — А Форбс знал?
  
  — Не уверен. Элис говорит, что не знал.
  
  — А Джессика?
  
  — Нет.
  
  — А не могло быть так, что Форбс с Джессикой ехали в машине и случайно увидели эту парочку?
  
  — Да, тут я бы нажал на газ! — согласился Ребус. — Но Элис на сей счёт помалкивает.
  
  — Может, стоить покрепче за неё взяться?
  
  На лице Ребуса было ясно написано «нет».
  
  — Я полагаю, вы всё равно пойдёте с этим к старшему инспектору Ральфу? — обратился он к Фоксу. — Так хоть ваша задница будет прикрыта, если информация окажется важной.
  
  Фокс несколько секунд взвешивал услышанное, потом кивнул.
  
  — А может, это тебе лучше сделать? — спросил Ребус Кларк.
  
  — Мой приоритет — Сондерс. — Она посмотрела на часы. — А это означает, что я должна вернуться и пощёлкать кнутом.
  
  — Загляни по дороге в аптеку, — сказал Ребус, показывая на её живот. — Купи ливер-солт — помогает.
  
  — Приму к сведению, — сказала Шивон Кларк.
  
  
  Тем вечером Ребус в поисках парковки проехал всю Арден-стрит, но остановиться смог только на Марчмонт-кресент. Ругаясь на чём свет стоит, он запер машину, перешёл Марчмонт-роуд, завернул в магазин купить провизии и поплёлся домой. В конце Арден-стрит он увидел, что возле одной из парадных кто-то сидит, привалившись к дверям. Подойдя поближе, он узнал Форбса Маккаски. На молодом человеке был траурный костюм, но галстук отсутствовал. Три верхние пуговицы заляпанной пятнами рубашки расстёгнуты. Он, видно, курил сигарету — она всё ещё была зажата у него между пальцами, хотя от неё остался только фильтр и дюйм пепла. Ребус слегка попинал Маккаски ногой.
  
  — Эй, просыпайся, просыпайся, — сказал он.
  
  Глаза открылись — остекленевшие, бессмысленные.
  
  — Ты здесь живёшь? — спросил Ребус.
  
  Собрав все силы, студент повернул голову и уставился на дверь у себя за спиной.
  
  — Вроде бы, — неразборчиво пробормотал он.
  
  — Перебрал? — предположил Ребус. — Или опробовал товар?
  
  Ребус наклонился и принялся поднимать Маккаски на ноги. Парнишка был худощав, одни кости. Пиджак и туфли в непотребном виде.
  
  — Как ты сюда добрался? — спросил Ребус.
  
  — Я за рулём не сидел, — начал оправдываться Маккаски.
  
  — Но в тот вечер сидел — ведь сидел?
  
  — Нужно было драпать.
  
  — От кого?
  
  Но студент едва держался на ногах. Глаза снова закрылись.
  
  — Давай-ка помогу тебе войти в дом, — сказал Ребус, обшаривая карманы парня в поисках ключей.
  
  — Эй, вы что это делаете? — (Ребус повернулся на голос и увидел двух парней возраста Маккаски с продуктовыми пакетами.) — Вы что это шарите по карманам Форбса?
  
  — Вы с ним живёте в одной квартире? — спросил Ребус. — Я шёл мимо, смотрю: он тут отдыхает. Ищу ключи, чтобы открыть дверь.
  
  — Он был на похоронах отца, — сказал один из парней. — Оставьте его, мы сами с ним справимся.
  
  — Вы уверены?
  
  Маккаски снова моргнул.
  
  — Полиция, — сказал он.
  
  — Ты хочешь, чтобы мы вызвали полицию, Форбс? — спросил один из парней, подозрительно поглядывая на Ребуса.
  
  — Он говорит, что я и есть полиция, — сказал Ребус. Два студента подняли товарища. Ребус отошёл, чтобы не мешать им. — И у меня для него важное сообщение. Передайте, когда он вернётся из космоса: его дилерские подвиги закончились — Дино больше не будет поставлять ему товар.
  
  — Я не понимаю, о чём вы говорите.
  
  — Конечно не понимаешь. Но всё равно передай. — Ребус уставился взглядом на пакет в руке одного из парней. — Большой пакет кукурузных чипсов и банка сальсы? Ну-ну. Ты с таким же успехом мог бы вытатуировать у себя на лбу «курю коноплю»[47]…
  
  Возле дверей своего дома он услышал за спиной автомобильный гудок. Посреди дороги остановился белый «рейнджровер-эвоук», тонированное стекло с водительской стороны опустилось, и Ребус увидел Даррила Кристи, который смотрел прямо на него.
  
  — Значит, вы живёте всё там же? — сказал Кристи.
  
  — А ты? — ответил вопросом Ребус. — Всё живёшь с мамочкой?
  
  — В пентхаусе с видом на лужайки Медоуз, — уточнил Кристи. — Есть время на пару слов?
  
  — Только на пару.
  
  Тогда садитесь.
  
  Ребус обошёл машину, сел на пассажирское сиденье и устроил пакет у себя в ногах. Кристи доехал до конца улицы и свернул направо.
  
  — Мы едем в какое-то конкретное место?
  
  — Просто не люблю стоять. Так меньше шансов, что подслушают.
  
  — Рановато у тебя развилась паранойя.
  
  — А тот парень на улице — у него какой диагноз?
  
  — Поминки.
  
  — Я вроде как узнал его.
  
  — Сын министра юстиции. Так что ты хотел, Даррил?
  
  — Кто-то из ваших коллег вызвал моего вышибалу на допрос.
  
  — Ну?..
  
  — Его уже во второй раз вызывают, и у меня возникают вопросы.
  
  — Какие тут могут быть вопросы? Ты сам нам сказал, что Дин Грант в ту ночь дежурил. Нам нужно знать, не видел ли он, кто садился в такси.
  
  — И?..
  
  — Почему бы тебе не спросить его самого?
  
  — Я спрашивал.
  
  — И что он сказал?
  
  — Ему платят за то, чтобы у меня не было проблем, а не за то, чтобы он их мне создавал.
  
  — Вполне согласуется с его показаниями: он ничего не видел. Немного странно — ведь он стоял на дверях. Вот и пришлось вызывать его ещё раз, поднажать. — Ребус посмотрел на Кристи — как тот реагирует. Если Кристи спокойно примет всё, что сказал Ребус, то Дин останется у него на работе и, возможно, будет даже считать себя должником Ребуса и когда-нибудь в будущем отдаст должок. «Рейнджровер» остановился перед светофором на Баклю-стрит, Кристи включил правую мигалку, немного проехал и снова включил правую. Они ехали по кругу. Скоро переползут через лежачих полицейских на узкой Мелвилл-террас и вернутся к тому месту, откуда начали круг. Они остановились, пропуская машины, и Ребус не удержался — посмотрел в сторону бывшего отделения Саммерхолл. Прошло тридцать лет, а он по-прежнему дышит одним воздухом с криминалом. Но Даррил Кристи был, очевидно, представителем новой породы. Молодой и голодный, конечно, продажный, но при этом умный. Умный не в том смысле, в каком «умна» уличная шпана: он расчётливый и коварный. Не имея собственного авторитета, чтобы влиять на события, он нашёл другие пути к успеху.
  
  — Дело в том, — сказал Кристи, — что интерес уголовной полиции — это плохо для бизнеса, а бизнес и так переживает не лучшие…
  
  — Только не говори мне, что ты пострадал из-за кризиса.
  
  — Экономика одна для всех, мистер Ребус. Кругом конкуренты, и когда рынок сжимается, ты пытаешься найти новые возможности, даже если для этого придётся вторгаться в чужие сферы влияния.
  
  — Борьба за сферы влияния? Тебя что, вытесняют с рынка?
  
  — Пока, может, и нет.
  
  — Но ты это предчувствуешь? — Ребус посмотрел на Даррила Кристи — тот неторопливо кивнул в ответ. — Около недели назад неподалёку от Керклистона случилась одна автомобильная авария. Вечером. У нас есть несколько гипотез.
  
  — Да?
  
  — Первая — местные рейсеры.
  
  — А другая?
  
  — Водитель приторговывал понемногу наркотой здесь, в Эдинбурге. У него был тут поставщик, но мне кажется, что тот пожадничал или надумал изъять лишнее звено из цепочки.
  
  — У него точка где-то вблизи Ливингстона?
  
  Ребус скосил взгляд на Кристи.
  
  — Не исключено.
  
  — У меня на примете есть кое-кто… Раньше он работал в Глазго, но всё никак не мог там притереться. Потом переместился в Айршир, потом в Ланаркшир…
  
  — А теперь осел в Ливингстоне? Это же твоя территория, Даррил.
  
  — Некоторые считают, что конкуренция всем только на пользу. — Кристи не сводил взгляда с дороги, отрываясь от неё, только чтобы посмотреть в зеркало заднего вида. Перед каждым поворотом он включал мигалку, всегда останавливался перед знаком «Уступи дорогу». Ещё недавно Ребус считал, что Фокс — самый осторожный водитель на свете, но Кристи мог легко заткнуть Фокса за пояс!
  
  — И он продаёт наркотики?
  
  — Я думаю, пока только начинает. Вы окажете мне услугу, если устраните его на время. — Кристи мрачно улыбнулся. — Его зовут Рори Белл.
  
  — Мне сейчас недосуг оказывать услуги гангстерам.
  
  — Тогда мне от вас, вероятно, нет никакой пользы. — Кристи остановился в начале Арден-стрит и впервые повернулся лицом к Ребусу. — Неужели инспектор Кларк думает, что я оставлю при себе Дина Гранта? Сказал он вам что-то или нет, он мне больше не нужен. Порченый товар. Для таких, мистер Ребус, нет места в сегодняшних суровых условиях спада — это горькая истина.
  
  Ребус открыл дверцу и вышел, прихватив свой пакет. Даррил Кристи двинулся дальше — с таким видом, словно он тут же забыл о своём пассажире — всё внимание сосредоточено на дороге.
  
  — Ну что ж, — пробормотал себе под нос Ребус, — извини, Дино.
  
  — Я просто хотел вас поблагодарить, — сказал Фокс.
  
  Он сидел с Шивон Кларк за столиком в шумном итальянском ресторане в конце Лит-уок. Вечер только начинался, но участников автобусной экскурсии привезли сюда на обед перед представлением в «Плейхаусе».
  
  — За что? — спросила Кларк.
  
  — За то, что замолвили за меня словечко перед Ребусом.
  
  — Я ему что-то сказала? — Она наморщила лоб.
  
  — Вы сказали, что считаете меня нормальным парнем.
  
  — И за это вы пригласили меня на ужин?
  
  — Не можете же вы питаться одними чизбургерами.
  
  — Не напоминайте мне об этом. — Она демонстративно погладила живот.
  
  Принесли напитки: для неё большой бокал «пино гриджо», для Фокса — томатный сок.
  
  — И давно вы блюдёте сухой закон? — спросила она.
  
  — Достаточно давно, чтобы никогда больше его не отменять. Вы не пытались убедить Джона бросить пить?
  
  — Пыталась. Но он, похоже, справляется.
  
  — Я думаю, к нему применим термин «функционирующий алкоголик».
  
  — Тогда как вы…
  
  — А я был «дисфункциональным» — так это называется. — Он помолчал. — Не подумайте, что я завидую его способности пить. Знает он об этом или нет, но алкоголь забирает у него больше, чем даёт.
  
  — Вы с ним говорили?..
  
  — Какой смысл? Я вижу, что он дёргается. Не по поводу алкоголя, а по поводу работы. Его мучит вопрос, сколько он ещё продержится.
  
  — А без работы…
  
  Фокс пожал плечами:
  
  — А что у него есть, кроме работы?
  
  — А у вас, Малькольм, — что есть у вас?
  
  — Отец и сестра. Да ещё моя команда в «Жалобах». Мы по-прежнему встречаемся.
  
  — Ну, теперь, когда вас перевели в уголовную полицию, неизбежно возникнет дистанция…
  
  Фокс кивнул:
  
  — И, кроме того, я ещё должен заслужить своё место. На первых порах мне не будут доверять. Но я не одинок, многие проходили через это — и ничего, не пропали.
  
  Кларк покивала, соглашаясь с ним. Принесли заказанную еду, и они некоторое время молча ели. С соседнего столика доносились взрывы смеха.
  
  — Приятно сознавать, что где-то существует иной мир, — сказал Фокс. — Иногда мы слишком отдаёмся работе, и она поглощает нас без остатка.
  
  — После этого вступления…
  
  Фокс посмотрел на неё и улыбнулся:
  
  — Хотите поговорить о деле?
  
  — Вы, видимо, считаете, что здесь есть связь: Дин Грант продаёт наркотики Форбсу Маккаски. Он же один из последних, кто видит Билли Сондерса живым. И Сондерс, и отец Форбса оказываются на кладбище.
  
  — Вы забыли про Саммерхолл.
  
  — Саммерхолл связан с Сондерсом, но не с Пэтом Маккаски, если только я не упустила какое-то звено.
  
  — Стефан Гилмур, — подсказал Фокс.
  
  — Потому что он представляет команду, противостоящую той, что борется за независимость? — Кларк, не переставая жевать, задумчиво кивнула. — Но я не чувствую никакой вражды между Гилмуром и Маккаски, ни малейшей. Все, с которыми мы разговаривали, говорят, что эти двое относились друг к другу с большим уважением.
  
  — Возможно, только для видимости.
  
  — Нет, я так не думаю.
  
  — Вы хотите объединить усилия со старшим инспектором Ральфом? Слить два дела в одно?
  
  — Пока не знаю. А вы по-прежнему делаете ставку на Саммерхолл?
  
  — Да. Тем не менее я бы хотел известить Ника Ральфа о том, что отец Форбса Маккаски спал с хорошей знакомой Форбса — Элис.
  
  — Жена ничего не подозревала?
  
  — Наверное, придётся спросить об этом у неё.
  
  — Мне позвонить Нику?
  
  — На вашем месте я бы позвонил.
  
  — А если Элис Белл будет всё отрицать?
  
  — Значит, будет отрицать.
  
  — И как это Джон вынудил её признаться? — спросила Кларк, в раздумье сощурив глаза.
  
  — Джон умеет работать, этого у него не отнимешь, — сказал Фокс и потянулся за стаканом с томатным соком. Тем временем экскурсанты-театралы за соседним столиком дружно запели хор из мюзикла «Оливер». Фокс заметил, что Кларк обеспокоена. — Дело сложное, Шивон, но вы образцово его ведёте, просто образцово.
  
  — Спасибо.
  
  — Я это говорю не для того, чтобы к вам подольститься.
  
  — Не сомневаюсь.
  
  Одна из женщин, распевавших за соседним столиком, протиснулась мимо них, направляясь в туалет.
  
  — Угасших дней вернутся ли мечты[48], — прокудахтала она.
  
  
  — Джон! — выдохнула Мэгги Блантайр, едва поняла, кто это. Глаза её расширились. Он стоял на пороге коттеджа, подняв воротник, чтобы закрыть шею от ледяного дождя.
  
  — Можно войти? — спросил он.
  
  От растерянности она замешкалась с ответом.
  
  — Я прибираюсь после ужина…
  
  Она отошла в сторону и открыла дверь пошире. Ребус вошёл в холл.
  
  — Тебе кто-нибудь помогает?
  
  — Помогает с чем?
  
  — С Додом.
  
  — Да, приходят, когда его нужно укладывать в постель, и ещё утром — когда он встаёт.
  
  — И это всё?
  
  — Он больше ничего не позволяет. Давай сюда куртку. Что-нибудь случилось?
  
  — Просто решил заглянуть.
  
  — Если бы я знала, что ты придёшь… — Она провела пальцами по лицу.
  
  — Ты прекрасно выглядишь, — заверил он её, пока она вешала его куртку. — Дод ещё не спит?
  
  — Сидит в кресле. — Она показала рукой в сторону гостиной. — Смотрит телевизор, пока я мою посуду. Чашечку чая?
  
  — С удовольствием. Я ненадолго.
  
  Она кивнула и двинулась к кухне, а Ребус направился в гостиную. Дод Блантайр сидел в кресле — кажется, в той же одежде, что была на нём, когда Ребус видел его в прошлый раз. Вот только на шее у него было повязано кухонное полотенце, всё в пятнах.
  
  — Я слышу — знакомый голос, — сказал он.
  
  — Добрый вечер, Дод.
  
  — Сними с меня эту штуку, а? — Блантайр дрожащей рукой показал на полотенце.
  
  В комнате пахло тушёной говядиной. Ребус снял полотенце с шеи Блантайра и набросил его на подлокотник кресла.
  
  — Хочешь выпить? — спросил Ребус.
  
  — Двойной виски, если поставишь, — ответил Блантайр, с усилием скривив рот в улыбке.
  
  — А я думал, теперь твоя очередь, — ответил Ребус, улыбаясь в ответ.
  
  — С чем пожаловал, Джон?
  
  — Да вот хотел узнать, как ты поживаешь.
  
  — Изо всех сил стараюсь не помереть. Пока скриплю. Я смотрю, ваши вовсю навалились на Стефана.
  
  Ребус кивнул:
  
  — Он сам сглупил — не надо было звонить Сондерсу.
  
  — Но это не преступление.
  
  — Может, и нет.
  
  — Со мной пока не говорили, но я знаю, что собираются.
  
  Ребус кивнул.
  
  — И с тобой?
  
  — И с Жиртрестом.
  
  — Ты приехал сверить наши истории, чтобы не было разнобоя?
  
  — Я приехал, потому что…
  
  Ребус замолчал на полуслове — Мэгги открыла дверь и вошла с подносом. Она приготовила целый чайник и насыпала в вазочку шоколадного печенья.
  
  — С молоком? — спросила она.
  
  — Да, но без сахара. — Ребус взял у неё кружку — на ней был логотип «Эйрфикса» и изображение «спитфайра»[49]. Ребус вдруг вспомнил: — Ты когда-то собирал модели, — сказал он Блантайру.
  
  — Точно.
  
  — У тебя на столе в Саммерхолле стояла парочка.
  
  — Он за ними часами просиживал, — добавила Мэгги. — В доме повсюду стояли баночки с краской. Каждую деталь доводил до совершенства.
  
  — Как и в работе полицейского, верно, Джон? — сказал Блантайр.
  
  — Верно, верно, — поддакнул Ребус.
  
  — Нам с Джоном нужно потолковать, — намекнул Блантайр жене.
  
  — По поводу этого Сондерса?
  
  — Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.
  
  Она помедлила. Потом увидела кухонное полотенце и сдёрнула его с подлокотника.
  
  — Я буду на кухне, — недовольно проговорила она и широким шагом вышла из комнаты.
  
  Ребус отхлебнул чая и сел на краешек дивана поближе к креслу Блантайра.
  
  — Много она знает? — спросил Ребус.
  
  Блантайру удалось мотнуть головой.
  
  — А ты много знаешь? — спросил он.
  
  — Расскажи мне о Филипе Кеннеди.
  
  — Не напомнишь, кто такой?
  
  — Скользкий Фил. Мы довели его до суда, но присяжные вынесли вердикт «вина не доказана». А вскоре его обнаружили дома со сломанной шеей.
  
  — Ну и?..
  
  — Ты присутствовал на вскрытии.
  
  — Да?
  
  — Так говорит профессор Норман Каттл.
  
  — Ничего себе — он всё ещё жив?
  
  — И не страдает забывчивостью. Хорошо помнит, что вы со Стефаном присутствовали. Потом старший патологоанатом профессор Доннер выдумал предлог, чтобы выпроводить его на время из анатомички. Когда он вернулся, желудок Кеннеди был вскрыт, и Стефан вылил туда виски из фляжки. Зачем он это сделал, Дод? Ты всё видел, ты должен знать ответ.
  
  — А что говорит Стефан?
  
  — Стефан думает, что мне незачем соваться в дела, которые меня не касаются. Но это меня очень даже касается.
  
  — Кеннеди был мерзавец, каких поискать, Джон.
  
  — Я не собираюсь с этим спорить. Но Стефан его убил и выставил дело так, будто это несчастный случай. То есть, возможно, это и был несчастный случай. Я не утверждаю, что Стефан собирался столкнуть его с лестницы. Так получилось, и он поскорее убрал концы в воду. Может быть, оставил там пару пустых бутылок, но потом сообразил: вскрытие всё равно покажет, что Кеннеди не пил. С Доннером Стефан был на дружеской ноге, а профессор не был чужд лёгкой коррупции. Каттл смотрел на коррупцию иначе, и потому его пришлось удалить из анатомички. — Ребус замолчал, подался вперёд и сказал: — Но ты ведь там был. Ты знаешь, что и как происходило.
  
  — Ты слишком спешишь с выводами.
  
  — Я был ещё совсем зелёным — в святых без году неделя, и меня в подробности не посвящали. Но Билли Сондерс каким-то образом об этом прознал, а значит, мог прикончить Дугласа Мерчанта без всяких последствий для себя, так как не сомневался: Стефан его отмажет. Тридцать лет спустя он почуял, что ему опять светит решётка, и не сильно обрадовался. Он охотно обменял бы свою осведомлённость на прекращение дела. Стефан не мог этого допустить…
  
  Блантайр попытался протестующе покачать головой, плечи его задёргались.
  
  — Ты помнишь тот пистолет, Дод? — спросил Ребус. — Тот, что изъяли у Лори Мартина? Об этом известно тем, кто ведёт дело Сондерса. Они считают, что именно этот пистолет и выудили из канала, — пистолет, из которого убили Билли Сондерса. Смотри, как всё складно, правда? Пистолет исчезает из стола Жиртреста и всплывает тридцать лет спустя…
  
  Блантайр уставился на Ребуса мутным взглядом из-под тяжёлых век. Молчание продолжалось, пока его не нарушил Блантайр:
  
  — А ты помнишь своё обещание, Джон? Тем вечером в пабе? Помнишь клятву, которую ты дал?
  
  Прошедших лет словно не бывало. Ребус прекрасно всё помнил. Бар на Баклю-стрит неподалёку от Саммерхолла. Любимое место святых. Ребус не был уверен, что хозяин заведения в восторге от этого, но приходилось мириться. Славное местечко — клубы дыма и ругань. Каждый раз, когда открывалась дверь в туалет, в зал проникал запах мочи. Это был, вероятно, вечер пятницы: в баре не протолкнуться. Ребус только что получил выпивку у стойки. И тут у его плеча возник Дод Блантайр, предложил помочь — отнести к столику пару стаканов. Но сперва он обхватил запястье Ребуса и вывернул ему руку так, что Джон пригнулся и его левое ухо оказалось у самого рта Блантайра.
  
  «Я знаю про тебя и Мэгги. Так вот, в этой истории мы сейчас ставим точку. Мы понимаем друг друга?»
  
  Ребус молча кивнул. В ухо ему снова зашипел злобный голос: «И ещё. Вот цена, которую ты заплатишь за то, что я не искалечил тебя: что бы ни случилось среди святых, мы никогда об этом не говорим, никогда своих не закладываем. Ясно?»
  
  Ребус открыл рот, но не мог найти нужных слов. Дод взял у него стаканы с виски — обычные обильные порции — и отнёс на угловой столик, где ждали Гилмур, Патерсон и Фрейзер Спенс, улыбающиеся, в капельках пота.
  
  «За нас…»
  
  «Один за всех…»
  
  «Давай, Джонни, пей. Что с тобой такое? У тебя физиономия, как варёный рак, красная…»
  
  — Помню, — подтвердил Ребус теперь в душной гостиной Дода Блантайра, глядя на человека, измученного болезнью, человека, которому жить осталось всего ничего.
  
  — Уговор есть уговор, Джон. — Блантайр заметил, что взгляд Ребуса скользнул в сторону двери. — Не волнуйся, — сказал он. — Она не знает. В курсе только мы с тобой.
  
  — Ты хочешь мне сказать, что покрывать убийство — это нормально?
  
  — Про убийство — это твои домыслы. Кеннеди вполне мог сам свалиться с лестницы. Нам от тебя нужно только молчание.
  
  Ребус встал и поставил недопитую кружку на поднос, потом повернулся лицом к Доду Блантайру, который изо всех сил пытался изображать из себя прежнего крутого Дода: вцепился пальцами в подлокотники кресла, словно в любой момент мог подняться на ноги.
  
  — Я ухожу, — сказал Ребус.
  
  — Мы заслуживаем лучшего отношения, Джон. Все мы.
  
  Но Ребус, выходя из комнаты, упрямо качал головой. Он уже натянул на себя куртку, когда из кухни появилась Мэгги.
  
  — Покурим в саду? — спросила она.
  
  — Мне нужно идти.
  
  — Что случилось? О чём он с тобой говорил?
  
  — Ни о чём, Мэгги, просто мне нужно быть в другом месте.
  
  Она протянула было к нему руки, но он отвернулся и открыл дверь, радуясь холодному воздуху и порывам ветра.
  
  — Джон? — окликнула она его, но он, не оборачиваясь, шёл к калитке. — Джон!
  
  Он поднял руку и помахал ей, но так и не повернулся.
  
  «Мы никогда об этом не говорим, никогда своих не закладываем…»
  
  «Давай, Джонни, пей…»
  
  «В этой истории мы сейчас ставим точку…»
  
  «Вот это точно», — пробормотал себе под нос Ребус.
  
  Он открыл машину, сел. Зазвонил его мобильный, и он почувствовал, что это Мэгги. Он даже не стал доставать трубку из кармана, чтобы проверить. Повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места.
  ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ
  20
  
  — Если бы я не знал, что это не так, — сказал Малькольм Фокс, — то подумал бы, что вы рады наложить руки на саммерхоллские материалы, которые больше никто не держит под замком. — Он снял с себя пальто и шарф и отряхнул их от воды.
  
  Ребус сидел в полицейском отделении на Уэстер-Хейлс за столом, возле которого стояли коробки с папками. Он просидел здесь не меньше часа, а сейчас было только половина девятого.
  
  — Доброе утро, — сказал он Фоксу, пока тот вешал пальто на вешалку. Ребус купил стаканчик кофе на заправке, но оставшийся в стаканчике дюйм напитка был теперь холодный как лёд.
  
  — Или есть другая причина, почему вам так нравится быть здесь в моё отсутствие? — продолжил Фокс, проводя руками по волосам, чтобы выдавить с них влагу.
  
  — Вы проницательны, — раздался новый голос. В дверях стояла Шивон Кларк, прижимая к груди кипу бумаг.
  
  — Может, это потому, что вы склонили меня на свою сторону, — сказал Ребус.
  
  — Это как? — спросила она, входя в комнату.
  
  Ребус похлопал по бумагам на столе.
  
  — Скажем, вы правы и Сондерса убил один из святых. Судя по тому, что я здесь вижу, в Саммерхолле мы никаких доказательств не найдём. Из материалов могли что-то изъять, а что-то могли подделать. В лучшем случае мы обнаружим нестыковки и огрехи, которые можно объяснить ошибками делопроизводства.
  
  — Дальше.
  
  — А если мы попросим Стефана Гилмура рассказать о его перемещениях в день убийства Сондерса… Ну, мы ведь имеем дело с профессионалом. Можно не сомневаться, что он обеспечил себе стопроцентное алиби.
  
  — И что из этого следует? — спросил Фокс, присаживаясь на угол своего стола.
  
  Ребус перевёл взгляд с него на Кларк, потом снова на Фокса.
  
  — Наилучший способ подобраться к нему — воздействовать на других. Это срабатывало и прежде. В своё время он пожертвовал собой, только поэтому «Жалобы» не разорвали на части остальных святых.
  
  — Так что, прощупывать Патерсона и Блантайра? — предположила Кларк.
  
  — Не давать им покоя, — подтвердил Ребус. — Пусть Гилмур знает, что против всех троих будет выдвинуто обвинение. — Он поднял палец. — Блантайр присутствовал при вскрытии, когда были подделаны результаты, и он всё это время молчал. — Второй палец. — Патерсон держал пистолет в ящике своего стола. Таким образом, вы можете смело сказать, что прижмёте всех троих.
  
  — И вы думаете, этого достаточно, чтобы он признался? — скептически спросил Фокс.
  
  — Особенно если учесть, что он теряет, — добавила Кларк.
  
  — Пока не попробуете, не узнаете.
  
  Кларк посмотрела на него:
  
  — А где в это время будешь ты сам?
  
  — Я знаю своё место, Шивон, — отойду в сторонку.
  
  — А если один из них укажет на тебя?..
  
  — Это уж тебе решать, лгут они или нет.
  
  Кларк перевела взгляд на Фокса:
  
  — Что скажете?
  
  — Сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Но больше нам сейчас просто не за что зацепиться.
  
  Кларк задумчиво кивнула и вышла из кабинета.
  
  — Ну, я бы сказал, что решение наполовину принято, — прокомментировал её уход Фокс. — Но вы должны понимать, как это может вам аукнуться.
  
  — Переживу. — Ребус откинулся на спинку стула. — И как такое сходило нам с рук? — спросил он, постукивая пальцем по документам.
  
  — Большинство имевших вес журналистов можно было купить или заставить молчать, — предположил Фокс. — Социальных сетей, которые рассказали бы о беззакониях, ещё не придумали. — Он пожал плечами. — Как вам такое объяснение?
  
  — Не в бровь, а в глаз, я бы сказал. Чем больше нам это сходило с рук, тем глубже мы увязали…
  
  — Что, совесть проснулась?
  
  — Пошёл ты, Малькольм, — беззлобно сказал Ребус.
  
  — Вы и в самом деле считаете, что сумеете остаться в стороне, когда мы будем допрашивать ваших дружков?
  
  — Я занят аварией Джессики Трейнор.
  
  — Всё ещё?
  
  — Появилось новое имя, нужно навести справки. Рори Белл. Проходимец, который вроде бы обосновался в Западном Лотиане.
  
  — Та же фамилия, что и у подружки Джессики, — заметил Фокс.
  
  — Что?
  
  — Кажется, это фамилия подружки Джессики, той, что на пару с ней снимает квартиру.
  
  — Ну, фамилия не то чтобы редкая.
  
  — Может, вы и правы, — сказал Фокс. Он сунул руки в карманы брюк и подошёл к окну. — С того момента, как я стал работать с вами, мне повсюду чудятся заговоры — заговоры, тайные связи и совпадения. Ну кончится когда-нибудь эта мерзкая погода?
  
  Но Ребус уже не слушал его.
  
  
  — Вам привет от инспектора Кларк, — сказал он Лоре Смит.
  
  — За ней должок, — ответила Смит.
  
  — Она это знает, потому и оплачивает наш кофе.
  
  Они сидели в просторном современном кафе в начале Холируд-роуд, напротив здания, в котором размещалась редакция «Скотсмена». Простые деревянные стены, сегодняшние газеты, сотрудники Би-би-си из офиса по соседству. В кафе можно было перекусить, но Смит попросила только самую большую чашку кофе с молоком. К своему капучино Ребус взял круассан. Он оторвал кусочек и, прежде чем положить его в рот, обмакнул в кофе.
  
  — Очень по-французски, — сказала Лора Смит.
  
  — Не знаю, никогда не был.
  
  — Не были во Франции? — Судя по её тону, в это невозможно было поверить.
  
  — И вообще нигде не был, если на то пошло. — Он проглотил кусочек круассана. — С Шотландией-то не разобраться.
  
  — Да, мы живём в очень интересные времена.
  
  — Обретение независимости обернётся для вас потерей работы?
  
  — Ну, вряд ли у нас в одночасье исчезнет преступность. — Она улыбнулась и помешала свой кофе.
  
  — Да, вряд ли, — согласился Ребус.
  
  — Вы сказали, что хотите со мной посоветоваться, — перешла она к делу.
  
  Ребус кивнул:
  
  — Как я понимаю, Альберт Стаут работал ещё до вас.
  
  — Меня и в проекте не существовало, когда он был уже в расцвете сил.
  
  — В те времена криминальные репортёры выпивали в тех же пабах, что и мы. Ставили нам стаканчик-другой, а мы рассказывали им истории. Не всегда правдивые истории, если честно.
  
  — А теперь угощают кофе с круассанами? — Она посмотрела на него, — Не уверена, что вы считаете это переменой к лучшему…
  
  Ребус выдавил улыбку:
  
  — Меня интересует один тип, которого зовут Рори Белл, — вы его знаете?
  
  — Слышала про такого, — сказала она, прищурившись. — А я буду с этого что-то иметь?
  
  — Не исключено. В отдалённой перспективе. Смотря что вы мне сможете про него рассказать.
  
  — Ему тридцать с небольшим. Был боевиком в одной шайке в Глазго. Открыл своё дело, но вскоре понял, что проживёт дольше, если сменит место жительства. Попробовал Ланаркшир, но и оттуда пришлось сматывать удочки. По последним сведениям, он обосновался в Ливингстоне.
  
  — Чем занимается?
  
  — Обеспечивает безопасность бизнеса. Если от его услуг отказываются, то в офисе может случиться пожар или ограбление.
  
  — Мило.
  
  — Ещё у него доля в транспортной компании. Одного из водителей посадили в прошлом году за провоз контрабандных сигарет.
  
  — И в суде водитель сказал, что делал это на свой страх и риск?
  
  Она кивнула и отхлебнула кофе, наслаждаясь вкусом.
  
  — А ещё несколько трейлеров исчезли со стоянки. Ходят слухи, что это дела ребят Белла. Всё за то говорит.
  
  — И пока никакого иска не предъявлено?
  
  Она выразительно покачала головой, глядя на него поверх своей большой чашки.
  
  — Я тоже об этом помалкиваю — здоровье дороже.
  
  — Понятно. — Ребус помолчал. — А с Даррилом Кристи он не пересекался?
  
  — Им, похоже, пока удаётся не пересекаться друг с другом. Бизнес Кристи — это главным образом бары и клубы, а Белл туда не совался. Хотя у него случилась осечка, когда он пытался предложить свои услуги одному пабу в Фолкерке… Оказалось, что паб принадлежит Кристи, — это стало совершенно ясно после того, как там были выбиты окна.
  
  Вот откуда недовольство Кристи… Вероятно, поэтому он и слил Ребусу имя конкурента.
  
  — У вас в глазах засверкали искорки, — отметила Смит.
  
  — Видимо, начальные проявления катаракты, — ответил Ребус. Потом спросил: — А Белл точно из Глазго?
  
  — Именно там он впервые засветился.
  
  — Он там родился? Там вырос?
  
  — Это нужно проверить.
  
  — Вы не могли бы это выяснить и сообщить мне?
  
  Ребус передал ей свою визитку.
  
  Она взяла карточку двумя пальцами.
  
  — Не нравится мне, что это опять улица с односторонним движением.
  
  — Вы лучше думайте об этом как о полосе с реверсивным движением — совсем скоро зажжётся зелёный свет.
  
  В этот момент входная дверь распахнулась и вошла женщина чуть моложе Смит. Она оглядела зал и направилась к их столику, глядя на журналистку.
  
  — У тебя телефон выключен, — сказала она, переводя дыхание.
  
  — У меня встреча, — сказала Смит, показывая на Ребуса.
  
  — Тебе это будет интересно.
  
  В руках у девицы был айпад, который она развернула экраном к Смит.
  
  — Это пришло около часа назад, но уже вся Сеть кипит.
  
  — Забавные кошечки? Падающие детишки?..
  
  — А разъярённую вдовушку не хочешь?
  
  Женщина прикоснулась к экрану, и видео пошло. Ребус встал и обошёл столик, чтобы тоже видеть. Съёмка была плохая, видимо сделанная трясущейся рукой прохожего на мобильный телефон. Ребус догадался, что съёмка происходила на фоне университетских зданий на Баклю-плейс, в отдалении маячили уродливые корпуса на Джордж-сквер. Ролик продолжался пятнадцать или двадцать секунд, но личность вдовы не вызывала сомнений: Бетани Маккаски. Звук на айпаде включили на максимум, и американский акцент её ругательств был слышен вполне отчётливо. Объектом её гнева была молодая женщина, студентка, — её рюкзачок с учебниками упал на землю.
  
  — Грязная шлюха! Подстилка!
  
  Последовали вопли жертвы, которая пыталась защититься от ударов. Потом Маккаски направила свой гнев на снимавшего, а уж потом развернулась и зашагала к небольшому спортивному автомобилю серебристого цвета.
  
  Ролик закончился, и Лора Смит посмотрела на Ребуса расширившимися глазами.
  
  — Вдова министра юстиции, — потрясённо сказала она.
  
  Ребусу в ответ оставалось только кивнуть.
  
  — Но на кого она так ощерилась? — спросила помощница.
  
  — Понятия не имею, — сказала Смит.
  
  Ребус откашлялся.
  
  — Может быть, красный свет, на который вы сетовали, переменился, — сообщил он. — Эта девица снимает квартиру на пару с Джессикой Трейнор.
  
  — С Джессикой Трейнор? Вы имеете в виду подружку Форбса Маккаски? — Глаза репортёрши ещё больше округлились. — Боже мой, вы думаете… — Она снова перевела взгляд на экран. Не глядя на Ребуса, она спросила его, не знает ли он, случайно, имени девицы.
  
  — Имени не знаю, — соврал он. Рори Белл от Элис Белл отделяли какие-то минуты — Лора Смит наверняка что-нибудь почуяла бы, что-нибудь такое, в чём Ребус не был ещё уверен.
  
  — Если Пэт Маккаски спал с подружкой сына, — размышляла вслух помощница Лоры, — то история его смерти снова становится интересной.
  
  — Не исключено, — согласилась Лора Смит, поднимаясь из-за стола и собираясь покинуть кафе.
  
  — Вы не забыли? — напомнил ей Ребус. — Про Рори Белла. — Он показал на карточку, которую она всё ещё держала в руке. — Там есть мой электронный адрес.
  
  Она рассеянно поблагодарила его за кофе.
  
  — Кофе за счёт инспектора Кларк, — напомнил ей Ребус, но она уже помчалась в офис, помощница за ней.
  
  Ребус снова сел и позвонил Кларк.
  
  — Я уже знаю, — сказала она. — Я говорила вчера вечером с Ником Ральфом и рассказала ему об Элис Белл.
  
  — А он тут же доложил об этом вдове? — Ребус поднял глаза к потолку и вздохнул.
  
  — Я знаю, что ты думаешь, Джон, — мол, лучше было придержать эту информацию. Но мы не можем знать, что важно для следствия…
  
  — Иногда можно бы и догадаться. Это Малькольм? Он на тебя надавил?
  
  — Никто на меня не давил. Это было правильно. Слушай, мне нужно идти.
  
  Она отключилась, и Ребус швырнул мобильник на стол. Элис Белл сразу догадается, откуда ветер дует, — это ведь Ребус вывел её на чистую воду, и призналась она только ему. Цепочка потянулась от него, а закончилась атакой вдовы. Теперь он больше ничего от Элис не добьётся. Хотя… если это вбивает клин между нею, Форбсом и Джессикой, то она, может быть, и откроется. Может быть…
  
  Но откроется ли она Ребусу? Тому, кто во всём виноват? Чёрта с два. Ни малейшего шанса.
  
  «Сам залез в эту задницу, Джон», — сказал он себе.
  
  А всё потому, что дал слабину — доверился Фоксу и Кларк. Чертыхаясь себе под нос, он схватил мобильник и направился к выходу.
  
  
  Ребус застал констебля Кристин Эссон за рабочим столом на Гейфилд-сквер. Джеймс Пейдж пребывал в своей кладовке для хранения швабр, разговаривал по телефону. Он приветственно помахал Ребусу, потом принялся что-то записывать.
  
  — Дела идут? — спросил Ребус.
  
  Эссон оторвалась от компьютера.
  
  — Вернее, ползут, — ответила она. — А у вас?
  
  — Дьявол, похоже, без дела не сидит.
  
  — Вы смотрели видео?
  
  — С вдовой Маккаски? — Ребус кивнул.
  
  — За первый час семьдесят пять тысяч просмотров. — Она кликнула «Ютуб» и нашла нужную страницу. — Теперь уже почти в два раза больше, и комментов — море. — Она показала ему, куда смотреть на экране, и начала прокрутку.
  
  — Называют имя Элис Белл.
  
  — И строят догадки. Общественное мнение, похоже, на стороне оскорблённой вдовы.
  
  — Но никто не знает наверняка, была ли она оскорблена.
  
  Эссон выразительно посмотрела на него.
  
  — В Сети это не имеет никакого значения. Будь у них в руках факелы, они бы уже давно её зажарили. И это ещё только верхушка айсберга. Если у неё есть аккаунт в «Фейсбуке» и «Твиттере», то на неё выплеснется ещё больше желчи. Я ей искренне сочувствую. С другой стороны…
  
  — Что?
  
  — Вас не настораживает, что у Пэта Маккаски, оказывается, были тайны? Это может придать второе дыхание следствию. Я не говорю, что бедняжка Элис имеет к этому какое-то отношение, но отвергнутый любовник вполне мог бы…
  
  — Отвергнутый? Ты опять начиталась Барбары Картланд? Ну да ладно, как бы то ни было, я рад, что ты прогрела клавиатуру…
  
  — Почему?
  
  — Хочу, чтобы ты проверила для меня одного человечка — Рори Белла.
  
  Эссон понимающе поджала губы.
  
  — Родственник?
  
  — Может, и нет. Он осел в Западном Лотиане. Я попросил одну журналистку это выяснить, но, боюсь, в списке её приоритетов я примерно на сотом месте.
  
  Эссон уже ввела имя в строку поиска.
  
  — Дата рождения? Хоть что-нибудь, чтобы сузить поиск?
  
  — Тридцать с небольшим, некоторое время провёл в Глазго в качестве бойца в какой-то банде.
  
  — Значит, он должен быть в полицейских архивах?
  
  — Журналистка сказала мне, что у него не было судимостей. Но проверить стоит.
  
  — Посмотрю, что на него есть.
  
  — Ты просто супер.
  
  Минуты через две Пейдж закончил телефонный разговор и вышел из своего кабинета.
  
  — Где Джон? — спросил он у Эссон, оглядевшись по сторонам.
  
  — Наверно, куда-то вышел, — извиняющимся тоном сказала она.
  
  — У меня было ощущение, что он вернулся с пенсии, но, судя по его нынешней работе, я ошибался. — Он помолчал. — Что у тебя сегодня?
  
  — Диагностика и аналитика, — не моргнув глазом ответила Эссон, отлично зная, что за этим последует.
  
  Так оно и случилось: Пейдж, поколебавшись несколько секунд, приказал ей продолжать, вернулся в свой кабинетик и закрыл за собой дверь.
  
  Кристин Эссон позволила себе тонко улыбнуться.
  
  
  На ланч Ребус съел мясной пирог, сидя в «саабе» с включённым двигателем, чтобы не выключать отопитель. Потом он отряхнул крошки с одежды и только после этого ответил на телефонный звонок.
  
  — Это твоих рук дело, да? — услышал он голос Мэгги Блантайр.
  
  — Обычно да, — ответил он.
  
  — Приходили допрашивать Дода. Заморочили его вопросами. Сказали, что в следующий раз, вероятно, будут допрашивать в отделении. Знал бы ты, в каком он состоянии. Ты вчера ушёл в такой спешке, и Дод не сказал почему. Но я видела, что он расстроен. А теперь это всё из-за тебя!
  
  — Мне жаль, что ты так думаешь.
  
  — Тогда скажи мне, что я ошибаюсь.
  
  — Кто приходил? Инспектор Кларк и Фокс?
  
  — Наверное. Старшей вроде была женщина.
  
  — Это Кларк. Он ведёт расследование убийства, Мэгги. Возможно, убийца воспользовался тем пистолетом, что был у нас в Саммерхолле. Они всех будут допрашивать.
  
  — И тебя тоже?
  
  — И меня тоже. И не все удостоятся визита на дом.
  
  На некоторое время на линии воцарилось молчание, затем раздался вздох — она сдалась.
  
  — Несправедливо всё это.
  
  — Он очень расстроился?
  
  — Разнервничался.
  
  — Это он просил тебя позвонить мне?
  
  — Нет.
  
  — А что другие — Жиртрест и Стефан? Я предполагаю, что без твоей помощи он не мог им позвонить…
  
  — Господи, Джон, ты что, выуживаешь из меня информацию? Я звоню тебе в минуту отчаяния, а ты разговариваешь со мной как сыщик? — Она перешла на повышенный тон. — Ну спасибо… Я уверена, Дод будет тронут твоим полным бесчувствием.
  
  — Мэгги, ты знаешь, что у меня и в мыслях не было…
  
  Но она уже отключилась. Экран мобильного телефона сообщил ему, что звонок закончен, и предложил возобновить соединение.
  
  — Это вряд ли, — сказал он трубке, прежде чем показать парковщику, что уезжает.
  
  Перед полицейским отделением на Уэстер-Хейлс журналистов стало ещё меньше. Они сидели в своих машинах, горбились над стаканчиками с горячим питьём. Ни одного фургона, ни одной телекамеры. Первая, кого Ребус увидел, войдя в здание, была Элис Белл. Она сидела у стола дежурного, чертовски злая на весь белый свет. Узнав его, она вскочила с места.
  
  — Знаю, знаю, — сказал он, примирительно подняв руки вверх. — И мне искренне жаль. Но наша задача — выяснить, отчего умер Пэт Маккаски, и нам хочешь не хочешь приходится по кусочкам складывать его личную жизнь. А вы — один из таких кусочков.
  
  — Она набросилась на меня как сумасшедшая.
  
  — Я знаю. Вы целы?
  
  Он увидел, что у неё вырван клок волос, а на щеках и шее царапины.
  
  — Меня побили как паршивую собаку… Теперь ещё спрашивают, буду ли я предъявлять обвинение.
  
  — И что, будете?
  
  Она мрачно покачала головой. И тут его осенило.
  
  — А что же вы тогда здесь делаете?
  
  — Жду старшего инспектора Ральфа. Он на каком-то заседании.
  
  — Всё будет в порядке, Элис. Скажите правду — как часто вы встречались с Маккаски и всё такое. Не был ли он чем-то встревожен.
  
  — Постельные разговоры, что ли, пересказать?
  
  — Может, кому-нибудь позвонить? Вашему отцу? Матери?
  
  — Они умерли.
  
  — Сочувствую. Кто-нибудь ещё может к вам прийти, поддержать?
  
  — Вряд ли Джессика и Форбс согласятся, как по-вашему? — пробурчала она.
  
  Ребус демонстративно поморщился.
  
  — Вы с ними говорили?
  
  — Что мне им сказать?
  
  — Хоть какие-нибудь близкие люди у вас есть, кому я мог бы позвонить?
  
  — Ничего, со мной всё в порядке. — Она помолчала, её голос стал жёстче. — Вы мне уже помогли чем могли, вам не кажется?
  
  В дверях появился старший инспектор Ральф, он кивнул Ребусу, потом извинился перед Элис Белл за то, что ей пришлось ждать, и повёл её в коридор.
  
  — Там есть другой выход на парковку, — объяснил он. — Незачем отдавать вас на съедение шакалам.
  
  — Да что от меня осталось? Нечем им будет поживиться, — горько сказала молодая женщина, на прощание кинув укоризненный взгляд на Ребуса.
  
  Он проводил их взглядом и направился в кабинет, служивший оперативным штабом по расследованию убийства. Там за одним из столов сидел Фокс.
  
  — Вы опоздали, не то увидели бы знакомое лицо, — сообщил он Ребусу.
  
  — Да не опоздал — столкнулся с ней внизу.
  
  — Я имею в виду Эймона Патерсона. Мы только что его допрашивали. И двадцати минут не прошло, как отпустили.
  
  — Тогда я должен сказать спасибо за маленькие подарки судьбы.
  
  Ребус опустился на свободный стул.
  
  — Так, значит, вы видели Элис Белл?
  
  Ребус кивнул:
  
  — Она в восторге оттого, что я её подставил.
  
  — Нужно было ей самой всё рассказать. Избавила бы себя от лишних неприятностей.
  
  — Зачем Ральфу понадобилось извещать вдову?
  
  Фокс в ответ только пожал плечами.
  
  — Кстати сказать, ваш приятель Патерсон не горел желанием способствовать следствию, — заметил он.
  
  — И насколько мне известно, вы уже посетили Дода Блантайра.
  
  — Результат опять же почти нулевой. Ну да мы ничего иного и не ожидали — теперь ход за Стефаном Гилмуром, если вы в нём не ошибаетесь.
  
  — Кстати сказать, какая нелёгкая принесла сюда Ральфа?
  
  Фокс откинулся на стуле.
  
  — А вы подумайте.
  
  — Ничего не получается, — сказал Ребус, выдержав паузу.
  
  — Он расспрашивал Шивон о том вечере, когда Джессика Трейнор попала в аварию. Неподалёку от дома Маккаски. А вскоре в дом проникают грабители — и Маккаски умирает. После выясняется, что у него был роман с подружкой Джессики… Как-то всё тут тесно переплелось, вам не кажется? В особенности если удалить из сценария Форбса Маккаски, а на его место поставить Элис Белл.
  
  — Не улавливаю, о чём вы.
  
  Фокс снова пожал плечами.
  
  А вот старший инспектор Ральф счёл, что такой вопрос стоит задать.
  
  — И как ответила Шивон?
  
  — Я тоже сказала, что не улавливаю. — В дверях со сложенными на груди руками стояла Кларк. Вид у неё был усталый и подавленный. — Хорошо, что ты заскочил, Джон. Значит, мы сможем покончить с тобой.
  
  — Как это понимать?
  
  — Как твой формальный допрос, конечно. А то скажут, что ты на особом положении.
  
  — Этого допустить никак нельзя, — сказал Ребус.
  
  — И в самом деле нельзя, — согласилась Кларк.
  21
  
  — Мне понадобится адвокат? — спросил Ребус.
  
  Они втроём сидели вокруг стола в кабинете для допросов. Фокс достал очередной разлинованный блокнот, пока ещё девственно-чистый; Кларк, похоже, собиралась просто сидеть, сложив руки на груди, и смотреть на Ребуса.
  
  — А ты думаешь, адвокат тебе понадобится? — спросила она.
  
  — Стефан Гилмур наверняка уступит вам на время своего, — успокоил его Фокс.
  
  — Чтобы сразу прояснить ситуацию, — начала Кларк, — ты не можешь обрисовать свои отношения с Филипом Кеннеди?
  
  — Тот ещё тип — на вид как персонаж из мультика, но шутки с ним были плохи: он любил наводить страх на одиноких старушек и обчищал их до нитки.
  
  — Это не ответ на мой вопрос.
  
  — Он был плохой парень, и моя задача состояла в том, чтобы упрятать его за решётку, — вот и все наши отношения.
  
  — Насколько я понимаю из его прозвища — Скользкий Фил, — за решётку вы его так и не упрятали.
  
  — Не потому, что мы не пытались.
  
  — Наверно, вам было досадно, — добавил Фокс.
  
  — Да уж, — признался Ребус.
  
  — Никогда не думали сфабриковать на него дельце?
  
  — Лично я? Нет.
  
  — А другие?..
  
  — Это их нужно спросить.
  
  — Но они бы вам сказали, если что? Ведь вы тоже были святым.
  
  — Зелёным.
  
  — И всё же… — Кларк помолчала. — А Уильям Сондерс и Дуглас Мерчант — за этим делом какая история?
  
  — Не морочь мне голову, Шивон.
  
  — Ты уверен, что она у тебя есть?
  
  — Ты вот эти самые слова у меня спёрла, — сказал Ребус с усталой улыбкой. — Смотри подам на тебя в суд за плагиат.
  
  — Как только мы закончим допрос, — осадила его она. — Мне хотелось бы услышать всё, что тебе известно о пистолете…
  
  
  Его отпустили минут через сорок. Он вышел и закурил на парковке сбоку от здания, ограждение и запертая калитка отделяли его от жалкой кучки журналистов. В какой-то момент он увидел Фокса, поглядывающего на него из верхнего окна. Немного спустя Ребус саркастически помахал ему, и тот исчез.
  
  Неужели авария и в самом деле связана со смертью министра юстиции и не является ли в таком случае Элис Белл связующим звеном? Ом размышлял об этом, когда его мобильник сообщил о прибывшей эсэмэске. Кристин Эссон докладывала, что у неё для него новости.
  
  — Ну вы и жук, — сказала она, когда он набрал её номер.
  
  — Это почему?
  
  — Я сильно подозреваю, что вы заранее знали о существующей между ними связи.
  
  — Между Элис Белл и Рори? Вообще-то, я понятия не имел.
  
  — Он её дядюшка. Мать Элис умерла шесть лет назад от рака, судя по всему. Потом её отец погиб в автокатастрофе.
  
  — В автокатастрофе?
  
  — Я понимаю, вас настораживает совпадение. Но это случилось два года назад, и он умер от травм.
  
  — Где произошла авария?
  
  — На А81 близ Порт-оф-Ментейта.
  
  — Мне это мало что говорит.
  
  — Судя по названию, где-то на берегу, а если точно — это к западу от Стерлинга в направлении Лох-Катрин.
  
  — У тебя, наверное, в школе были отличные отметки по географии?
  
  — «Гугл» даёт справку за десять секунд.
  
  — Значит, её семья родом из Стерлинга?
  
  — Рори родился в Стерлинге. В шестнадцать бросил школу и уехал на запад. Никакой криминальной истории за ним нет, хотя несколько раз он прошёл по краю.
  
  — Деньги у Элис есть?
  
  — Отец оставил ей совсем немного — работал мясником. Он тогда ехал к своему поставщику. Какой-то фургон вырулил на встречку на повороте — столкнулся с ним лоб в лоб.
  
  — И Элис в шестнадцать осталась сиротой. Что-нибудь ещё про дядюшку Рори?
  
  Он слушал её, но она успела найти не многим больше, чем ему уже рассказала Лора Смит. Он поблагодарил Эссон и отключился. Любопытно было бы выяснить, насколько близка Элис со своим дядюшкой. Может, он время от времени подкидывал ей деньги, помогал оплачивать университетские счета. Не она ли ехала в машине с Джессикой в день аварии? У неё не было никаких повреждений, никаких травм. В её ли это характере — впасть в панику и бежать с места аварии? Ребус сомневался в этом — она бы осталась с подружкой, вызвала бы «скорую». Если только в машине не было чего-то такого, что не должны были увидеть официальные лица. Он вспомнил про багажник — закрытый, когда приехал первый полицейский, который и сделал снимки, но открытый на следующее утро, когда разбитую машину грузили на эвакуатор…
  
  Ребус снова позвонил Эссон и попросил её найти ему два телефона: полицейского, который первым приехал на место аварии, и утилизатора, куда отвезли машину. Полицейского звали Брайан Холл, и когда Ребус дозвонился до него, тот уверенно сказал, что, пока он был на месте, никто не пытался открыть багажник «гольфа». Владелец фирмы, утилизирующей машины, знал ещё меньше.
  
  — Рис выезжает на линию ровно в пять, — пролаял он. — Хотите поговорить с ним, приезжайте немного раньше.
  
  Водителя звали Рис Бэрстоу, и Ребус, отключившись, долго разглядывал это имя в своём блокноте.
  
  — Была не была, — сказал он и, растоптав окурок, направился к машине.
  
  Утилизационная свалка располагалась на окраине Броксберна, поэтому он поехал по дороге на аэропорт. Слушая радио, он узнал, что экономический кризис не ослабевает и ряд европейских стран приближаются к зоне дефолта. Кипр, Португалия… Будет ли этому конец? Складывалось впечатление, что ответа никто не знает. Он переключился на местную станцию: рассерженный слушатель, позвонивший в студию, спрашивал, как независимая Шотландия сможет остаться в НАТО, если откажется от ядерного оружия. Через несколько минут Ребус почувствовал, как у него поднимается давление. Он достал компакт-диск и заправил его в проигрыватель. Второй альбом «Спуки Туc»[50].
  
  — Вот так уже лучше, — сказал он себе.
  
  Автосвалка была обнесена проволочным забором, часть её скрывалась за дополнительным импровизированным ограждением из листов гофрированного железа, поверх которых была натянута колючая проволока. Объявления предупреждали о том, что ведётся видеонаблюдение и территория охраняется собаками. При его появлении с земли поднялась немецкая овчарка и обнажила клыки. Пёс был привязан грязной верёвкой в дюйм толщиной, на шее строгий кожаный ошейник. Ребус проехал через открытые ворота. Конторка, которую сторожила собака, была сооружена из обрезков брёвен и покорёженного металла. Возникший в дверях человек сразу же узнал в Ребусе полицейского, а Ребус сразу же понял, что этот тип в прошлом отбывал срок. Рукава рубашки закатаны, руки расписаны выцветшими самодельными татуировками, какими ввиду недостатка развлечений украшают друг друга заключённые. Кривоватые буквы и очень приблизительные очертания чертополоха[51].
  
  — Как зовут собаку?
  
  Хозяин скосил глаза на Ребуса. Мужик был коренастый, сутулый, чуть ли не горбатый, а его плешь отливала маслянистым блеском.
  
  — Борис, — ответил он наконец, и собака насторожённо подняла уши.
  
  — Надеюсь, верёвка прочная?
  
  — Надейтесь-надейтесь. — Человек осклабился, обнажив щербатый ряд зубов. — Так это вы тот коп, что звонил сюда?
  
  — Сержант Ребус. Не запомнил вашего имени.
  
  — Эдди Дьюк. Я сказал Рису, что вы хотите с ним поговорить, и, знаете, он смотался раньше времени.
  
  — Так его нет?
  
  — Ага.
  
  Ребус сделал вид, что расстроен, потом показал на пресс, стоявший в пятидесяти ярдах от него.
  
  — А там, значит, его близнец работает? — спросил он. — Дело в том, что я знаю Риса в лицо.
  
  Хозяин помрачнел. Потом засунул два пальца в рот и свистнул. Рис Бэрстоу оторвался от работы и увидел, что хозяин машет ему.
  
  — Вы очень любезны, — сказал Ребус хозяину. — Будьте уверены, я этого не забуду.
  
  Затем он двинулся к Бэрстоу, который пошёл ему навстречу. Бэрстоу стащил рабочие перчатки и шевельнул губой в знак приветствия.
  
  — Помнишь меня? — спросил Ребус.
  
  — «Фольксваген-гольф» у Керклистона? Машинка та здесь. — Бэрстоу кивнул в сторону куба смятого металла высотой в метр. На нём стояла другая машина.
  
  — Ты, я смотрю, без дела не сидишь, — прокомментировал Ребус.
  
  — Не люблю прохлаждаться. — Бэрстоу стоял, расставив ноги чуть не на три фута и отведя назад плечи.
  
  — Волнуешься, Рис? — спросил Ребус.
  
  — Не-а.
  
  — Твоя поза говорит об обратном.
  
  Бэрстоу опустил глаза и попытался снять напряжение — шаркнул ногами, расслабил часть мышц.
  
  — Вы чего хотите? — спросил он.
  
  — Хочу знать, что ты взял из машины.
  
  Бэрстоу уставился на него.
  
  — Ничего, — сказал он наконец.
  
  — Хочешь, дам тебе вторую попытку?
  
  — Я вам уже всё сказал.
  
  — Открыть багажник проще простого. Ключ-то остался в замке зажигания. Но мы появились неожиданно, и впопыхах ты багажник не закрыл. — Ребус на полшага приблизился к Бэрстоу. — Речь уже идёт не о нарушении ПДД, Рис… Ты можешь оказаться замешанным в убийстве. Все, кто что-либо утаивает от нас, рано или поздно за это поплатятся. — Ребус повернул голову к конуре хозяина. Тот не подавал никаких признаков жизни. — Готов поспорить, твоему боссу не понравится, если мы зачастим сюда по твою душу. Тут, наверно, можно нарыть кое-что, если постараться…
  
  Ноздри у Бэрстоу гневно раздулись. Он тяжело дышал, лицо помрачнело.
  
  — Я вам уже всё сказал, — повторил он.
  
  — Ну, сказал так сказал. — Ребус задумчиво кивнул. — Учти, ты не в последний раз видишь здесь полицейского. Далеко не в последний. Пожалуй, пойду предупрежу твоего босса.
  
  Ребус отвернулся и пошёл назад, но тут же услышал шаги за спиной. Бэрстоу окликнул его — «на минутку». Ребус остановился и стал ждать. Бэрстоу обошёл его и встал перед ним.
  
  — Какие могут быть неприятности у человека, который взял что-то из багажника разбитой машины? Да и взял-то ерунду, ну то есть одну вещь, никому не нужную.
  
  Ребус сделал вид, что взвешивает его слова.
  
  — Может, если бы ты мне показал, что это… — протянул он.
  
  Бэрстоу почесал бородку, словно что-то прикидывая про себя.
  
  — Ну ладно, — сказал он, поправляя бейсболку на голове. — Это там.
  
  Он повёл Ребуса за конторку — туда, где были припаркованы несколько автомобилей. Одна — оливкового цвета «лендровер». Бэрстоу открыл заднюю дверцу, вытащил что-то из-под сиденья и протянул Ребусу.
  
  — Монтировка, — сказал Ребус, взял железяку и взвесил её в руке.
  
  — Ломик, почти новый, — уточнил Бэрстоу. — Даже ценник на месте.
  
  Ребус посмотрел на ценник.
  
  — Куплено в «Би-энд-Кью».
  
  — Качество так себе.
  
  — Но ты решил, что сгодится?
  
  Бэрстоу опустил глаза.
  
  — И больше ты ничего не взял?
  
  — Там больше ничего не было.
  
  — И из салона тоже?
  
  — Я вам уже сказал.
  
  — А когда привёз сюда «фольксваген»… ты его раскурочил? Ничего необычного не заметил?
  
  Бэрстоу молча покачал головой.
  
  — Только это? — Ребус вскинул ломик в руке.
  
  — Только это, — подтвердил Рис Бэрстоу. — Но если вам интересно, то, по-моему, раз или два им воспользовались.
  
  — Раз или два… для чего? — задал Ребус вопрос, на который не было ответа.
  
  
  Элис Белл вставила в скважину ключ и, повернув, открыла дверь квартиры. Прежде чем войти, она прислушалась к тишине внутри. Потом, затаив дыхание, на цыпочках прошла по коридору. Прежде чем вернуться сюда, она пыталась придумать, куда бы ей деться, но так и не придумала. Другого дома у неё не было.
  
  — Ну-ну, — прогнусавил Форбс, когда она вошла в гостиную. — Если глаза меня не обманывают, вавилонская блудница собственной персоной…
  
  Он с каменным лицом сидел на диване вместе с Джессикой, её больная нога лежала у него на коленях. Она сжимала в руках мобильник, словно только что закончила набирать эсэмэску.
  
  — Простите, — сказала Элис и густо покраснела.
  
  — За что? За то, что ты легла под моего папашу? Так это ты перед моей матерью извиняйся.
  
  — Она чуть не порвала меня на части.
  
  — Её можно понять. Господи, Элис!..
  
  — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Белл смотрела не на Форбса, а на Джессику. Но ответил ей Маккаски — громким, срывающимся голосом:
  
  — Конечно она хочет, чтобы ты ушла!
  
  — Я сама могу за себя сказать! — осадила его Джессика Трейнор и, поморщившись от боли, сняла ногу с колен Форбса. Потом повернулась лицом к подружке. — Ты видела? — спросила она, поворачивая экран мобильного телефона к Элис. Та шагнула поближе. На экране была страничка из «Фейсбука» — все кому не лень осыпали её проклятиями. — И в «Твиттере» не лучше, — с сочувствием сказала Джессика.
  
  Слёзы навернулись на глаза Элис, она сердито закрыла лицо руками, словно хотела остановить их. Она отступила назад, рухнула на стул, опустила голову. Плечи её подрагивали от рыданий.
  
  — Простите меня, простите. Боже, боже мой…
  
  Маккаски вскочил и принялся расхаживать по комнате.
  
  Джессика не сводила с него глаз, опасаясь, что он бросится на Элис.
  
  — Она и без того превратилась в парию, — сказала ему Джессика. — Вряд ли ты сможешь сделать ей больнее, чем интернет-тролли. — Она подняла телефон повыше, призывая его в свидетели.
  
  — Кошмар, — сказал он, по-видимому больше самому себе. — Вернее, очередной кошмар.
  
  — Мы, кажется, становимся экспертами в этом деле.
  
  — И всё из-за неё. — Он ткнул пальцем в сторону Элис, которая продолжала что-то виновато бормотать.
  
  — Сядь уже наконец, — сказала Форбсу Джессика. — И давай подумаем, что нам делать.
  
  Он сел и стал её слушать, а через некоторое время к её словам стала прислушиваться и Элис.
  
  
  Тем вечером Ребус сидел дома в кресле и дремал. Резко зазвенел звонок. Он потёр лицо, прогоняя сон, снял звукосниматель с пластинки «Упрямо идя вперёд»[52] и вышел в коридор. Нажав на кнопку переговорного устройства, он спросил, кто там.
  
  — Стефан, — последовал ответ. — Нам нужно поговорить.
  
  — Тогда поднимайся, — сказал Ребус, отпирая парадную дверь. Дверь квартиры он оставил приоткрытой, а сам вернулся в гостиную, размышляя, что подумает о его жилище миллионер.
  
  Гилмур, войдя, оглядел стены.
  
  — Пора бы тебе покрасить тут всё заново, — заметил он.
  
  — Я и покрасил — десять лет назад.
  
  — Когда тут заправляла Рона, вид был куда как более уютный. Как она поживает, кстати?
  
  — Отлично.
  
  — У тебя ведь одна дочь?
  
  — Да, — ответил Ребус. — Выпить хочешь?
  
  — Нет, спасибо.
  
  — Тогда присаживайся.
  
  Ребус вернулся в своё кресло. В пепельнице лежала недокуренная сигарета, и он чиркнул зажигалкой, закурил. Прищурился, когда дымок заклубился у глаз.
  
  — Я ненадолго, — сказал ему Гилмур. — У меня были подряд две встречи, а теперь возвращаюсь на запад.
  
  — Насколько я понимаю, ты разговаривал с Жиртрестом и Додом?
  
  Гилмур кивнул. Он держал руки в карманах пальто. Костюм на нём был деловой — галстук, начищенные до блеска туфли, ещё без заломов.
  
  — Для чего всё это делается, Джон, — чтобы произвести на меня впечатление? Я говорю о давлении на святых. Думаешь, что ты теперь вышел из палатки и можешь безнаказанно ссать внутрь[53]?
  
  — Я не в палатке, но и не снаружи, Стефан. Дело веду не я, а инспектор Кларк.
  
  — Насколько мне известно, она была у тебя в кармане. Что случилось?
  
  — Твои шпионы разнюхали? Можешь сообщить им, что их дезинформировали.
  
  Гилмур снова оглядел комнату.
  
  — Знаешь, я мог бы найти тебе жильё получше. Скажем, пентхаус в Грандже…
  
  — Если я тебе подыграю? Заставлю Кларк и её команду плясать под твою дудку?
  
  — Ты живёшь в прошлом, Джон. Об этом говорит хотя бы тот факт, что ты всё ещё живёшь в этой квартирке. Но Рона ведь сюда не вернётся? Пора бы тебе подумать о будущем, сколько бы его ни осталось.
  
  — Я здоров как бык, — заметил Ребус.
  
  — Даже если так, ещё десять-двадцать лет — и ты история. Тебе нужно подумать о том, что ты оставишь своей дочери.
  
  — Если ты пришёл сюда, чтобы предложить мне взятку, то выкладывай сумму.
  
  Гилмур, казалось, взвешивал услышанное, но потом решительно помотал головой.
  
  — Купить тебя нельзя, Джон. Но если дать тебе шанс послать меня с моим предложением подальше, ты получишь кайф, а я не затем сюда пришёл. — Он помолчал. — Но кое-что у меня для тебя есть.
  
  — И что же?
  
  Гилмур пожал плечами:
  
  — Ничего особенного. Можешь взять или отказаться.
  
  — Я весь внимание.
  
  Гилмур вытащил руки из карманов и сложил их перед собой.
  
  — Старый пистолет, который всех так взбудоражил…
  
  — Ну-ну?
  
  — Из стола Жиртреста его вытащил Дод. — Гилмур помолчал. — Подумай об этом, ладно? Потому что я в последний раз видел этот пистолет тридцать лет назад, когда он был заткнут за пояс Дода.
  
  — Подбрасываешь мне ещё одну наживку, Стефан?
  
  Гилмур снова пожал плечами:
  
  — Я сам хотел его взять, и Дод это знал. В мой последний день в Саммерхолле я открыл ящик, чтобы его забрать, но Дод рассмеялся и погрозил пальцем, а потом похлопал себя сзади по пиджаку — дал понять, что он меня опередил.
  
  — Возможно, он положил его назад, когда ты ушёл.
  
  — Ну, это тебе у него надо спросить. Но скажи об этом своему боссу: тогда я принял всю ответственность на себя, потому что это было справедливо. Но теперь это несправедливо, и я ничего на себя брать не буду.
  
  — Но ты сбросил Скользкого Фила Кеннеди с лестницы?
  
  — Никакой лестницы не было, Джон. И вообще, я здесь ни при чём.
  
  — Тогда скажи мне, что случилось. И забудь эту белиберду про евангелие Тайного завета. Кто-то убил Билли Сондерса, и святые из кожи вон лезут, чтобы выгородить тебя. Если не хочешь неприятностей, я должен знать, что произошло.
  
  Гилмур задумался. Наконец он сел на краешек дивана, наклонился, уперев локти в колени. Ребус загасил сигарету и тоже подался вперёд, словно давая понять, что всё сказанное останется между ними.
  
  — И как ты распорядишься этой информацией? — спросил наконец Гилмур.
  
  — Пока не знаю.
  
  — Но я никогда не подтвержу это в суде или на официальном допросе — ты должен это понимать.
  
  Ребус задумчиво кивнул.
  
  — Ну хорошо, — сказал Гилмур, соединяя кончики пальцев; он принял решение. — Это был Жиртрест. Он хорошо выпил и жаждал действия. Мы загребли Кеннеди — нашли его в одном из пабов близ Хеймаркета. Просто взяли и увезли.
  
  — Вы были обозлены после вердикта присяжных «вина не доказана»?
  
  — Я хотел, чтобы он убрался из моего города. Ничего лучше, как напугать его до полусмерти, мы не придумали. Жиртрест с этим согласился. Мы заперли его в камеру, доходчиво объяснили, что его ждёт, а потом оставили переваривать сказанное.
  
  — Его задержание было зафиксировано в журнале?
  
  — Пришлось потом вырвать часть страницы, — сказал Гилмур, кивая.
  
  — Он умер в Саммерхолле?
  
  — Жиртрест немного перестарался. Так ему влепил, что тот перелетел через стул. Ударился головой и… Поначалу мы решили, что он просто потерял сознание, но ты же понимаешь, да?
  
  — Вы не могли допустить, чтобы его нашли в таком виде в полиции?
  
  — В синяках, окровавленного? Посаженного в камеру без всяких оснований? Нет, мы должны были увезти его оттуда.
  
  — И вы отвезли его домой и оставили у основания лестницы, — резюмировал Ребус.
  
  — Ну да, вот тебе и вся история.
  
  — И потом вы договорились, чтобы судмедэкспертиза упомянула о большом количестве алкоголя. Вы с Додом присутствовали на вскрытии, профессор Доннер пошёл вам навстречу.
  
  — Жиртреста лучше было не привлекать. Бедняга был просто сам не свой.
  
  — Почему я ничего про это не помню?
  
  — Мы тебя слишком мало знали, чтобы посвящать в такие дела.
  
  — Но Доннер вам подыграл.
  
  — Похотливый старый козёл — он был женат, но иногда пользовался услугами девочек по вызову.
  
  — И вы их ему поставляли?
  
  — Услуга за услугу.
  
  Гилмур глубоко вздохнул и поднялся на ноги.
  
  — Постой, — сказал Ребус. — Как об этом узнал Сондерс?
  
  — Да ну, Джон, пошевели мозгами — это же не высшая математика.
  
  Но Ребусу понадобилась ещё минута, чтобы сообразить.
  
  — Он был в одной из соседних камер? — выдал он наконец. — Что-то видел или слышал? Ещё одна причина, зачем понадобилось вырвать часть страницы из журнала…
  
  Гилмур театрально похлопал в ладоши, потом снова сунул руки в карманы.
  
  — Так кто же пристрелил Сондерса?
  
  — Понятия не имею, — сказал Гилмур. — В некотором роде зависит от того, из какого пистолета его убили и был ли это тот самый пистолет. Как ты думаешь? — Он повернулся, собираясь уходить.
  
  — Ты должен прийти к Кларк и всё ей рассказать, — посоветовал Ребус. — Это единственный способ обелить твоё имя.
  
  — Мне не нужно обелять моё имя, Джон. Мне достаточно того, что я знаю: я не причастен. Я же святой — ты не забыл? Защитник веры и всё такое.
  
  — До смерти?
  
  — Ну, может, так далеко я и не зайду. Всё, что я тебе сейчас сказал, записано и лежит в сейфе у моего адвоката. Запечатанный конверт, который нужно вскрыть, когда меня не станет.
  
  — У тебя куча денег, Стефан. В любое время можешь улететь куда угодно.
  
  — В какую-нибудь страну, с которой у нас нет договора об экстрадиции? — Гилмур задумчиво улыбнулся. — Чтобы всё время оглядываться, как какой-нибудь киношный жулик? Нет, Джон, это не в моём характере. И потом, у меня есть важное дело, если ты ещё не в курсе.
  
  — Кампания «Скажи, „нет“»? Этому были посвящены твои встречи?
  
  Гилмур задумчиво кивнул:
  
  — Я надеюсь, на твой голос мы можем рассчитывать?
  
  — На твоём месте, Стефан, я бы не знал, на что мне рассчитывать.
  
  Взгляд Гилмура стал жёстче.
  
  — Жаль, — сказал он и двинулся из комнаты.
  
  Ребус проводил его до двери.
  
  — Про дело Маккаски ничего не скажешь? — спросил Гилмур.
  
  — Следствие топчется на месте.
  
  — Значит, участие Оуэна Трейнора больше не рассматривается?
  
  — Насколько мне известно.
  
  — Вероятно, хорошая новость. Я слышал, его последнее предприятие накрылось, кредиторы и налоговики вышли на тропу войны. Этот парень легко воспламеняется, Джон…
  
  — Скажи мне, Стефан, ты, похоже, знаешь кое-каких ребят из теневого бизнеса — никогда не сталкивался с Рори Беллом? Он с западного побережья… по крайней мере, прежде там работал.
  
  — Что-то связанное с системами сигнализации и охранными услугами? — Гилмур помедлил перед дверью. — Да, я слышал это имя. Один знакомый упоминал его некоторое время назад. Кстати, я как раз сегодня с ним столкнулся — некто Джон Макглинн. Хочешь, чтобы я вас свёл? — Гилмур вытащил телефон из кармана.
  
  — Если не затруднит.
  
  — Как-то неловко получается, Джон, — ты просишь у меня об услуге. — Гилмур улыбнулся. — Я думаю, это подразумевает, что ты попозже отдашь мне должок? — Не дожидаясь ответа от Ребуса, Гилмур нажал кнопку набора. — Перевели на голосовую почту, — сообщил он Ребусу. Потом в микрофон: — Привет, Джон. Стефан говорит. Ты, вероятно, занят, но мой старинный приятель из полиции интересуется Рори Беллом. Может, ты сумеешь ему помочь. Его номер… — Гилмур замолчал и посмотрел на Ребуса — тот продиктовал свой номер, а Гилмур, повторив цифру за цифрой, прервал вызов.
  
  — Макглинн, вообще-то, из Глазго, но тебе повезло: приехал сюда на пару дней.
  
  — С законом у него всё в порядке?
  
  — Чист как стёклышко, — сказал Гилмур. — Я ведь не ограничиваю круг своего общения исключительно криминальными типами. Я же не детектив какой-нибудь. — Он открыл дверь. — То, что я рассказал тебе о Скользком Филе и Жиртресте… Ты и вправду не знаешь, что будешь с этим делать?
  
  — И вправду не знаю.
  
  — Есть какая-то вероятность, что ты меня известишь, когда наконец решишь?
  
  — И после этого мы будем квиты?
  
  Гилмур смерил его тяжёлым взглядом.
  
  — После этого я больше не желаю ни видеть тебя, ни слышать. Ясно тебе?
  
  Он вышел в открытую дверь, не закрыв её за собой. Ребус стоял и слушал его удаляющиеся шаги, потом закрыл дверь и вернулся в гостиную. Он снова поставил вторую сторону альбома Вана Моррисона и сел. Пластинка играла минут двадцать, но Ребус не слушал…
  ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
  22
  
  На следующее утро Ребус поехал на работу в состоянии, которое его отец называл «мешком ударенный», — ничего вокруг себя не замечая. Выйдя из «сааба», он понял, что парковка ему незнакома, вернее, менее знакома, чем прежде. В зоне для курения потягивал трубку сержант в форме.
  
  — Что вас сюда занесло? — спросил сержант.
  
  И только тут Ребус понял: он приехал в полицейское отделение на Сент-Леонардс, хотя давно уже здесь не работал. Здесь он когда-то познакомился с Шивон Кларк, здесь начали складываться их рабочие отношения.
  
  — Встретиться надо кое с кем, — сказал он сержанту и направился к входу.
  
  Ребусу не хотелось давать полицейскому повод думать, что он впадает в старческий маразм. Войдя внутрь, он сделал вид, что проверяет телефон — не пришли ли новые сообщения, а когда сержант исчез, Ребус вернулся на парковку, сел в свой «сааб» и задумался, куда ему ехать.
  
  Может быть, в этом-то и состояла проблема? Кларк работала на Уэстер-Хейлс по убийству Сондерса; следствие по делу Пэта Маккаски на Торфихен вёл Ник Ральф. И что оставалось Ребусу? Только Гейфилд-сквер с брюзгливым Джеймсом Пейджем и наведение порядка на рабочем столе. Когда зазвонил телефон, у Ребуса вспыхнула надежда: вдруг голос в трубке укажет ему направление.
  
  Звонила Кристин Эссон. И она действительно указала ему направление:
  
  — Босс хочет знать, где вы. У него есть для вас задание.
  
  — Скажи ему, что я еду.
  
  — Правда едете?
  
  — Ты что, не веришь мне? Буду через десять минут.
  
  — Вы не знаете, какой затор на развязке Конан-Дойль. Лучше я для верности скажу ему, что через пятнадцать.
  
  — Спорим на двадцать фунтов — буду через десять.
  
  — Да? Значит, вы уже у отделения?
  
  — Я на Сент-Леонардс. — Ребус повторил условия пари.
  
  — Ну, тогда включаю секундомер, — сказала Эссон после небольшой паузы.
  
  — Договорились.
  
  Ребус знал, что ехать через Норт-бридж или Лит-стрит не стоит. И он выбрал маршрут через Холируд-парк, потом по Эбби-хилл и Ройял-террас, объехав самые неблагополучные места. Он понёсся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и оказался перед столом Эссон через одиннадцать с половиной минут.
  
  — Неплохой результат, — снизошла она.
  
  — Ладно, так и быть, гони десятку, — сказал Ребус, протягивая руку.
  
  — Джон! — пролаял Пейдж. — Я вас жду!
  
  — Я вернусь, — сказал Ребус, уставившись на Эссон, но за все свои усилия удостоился только ухмылки.
  
  — Сейчас сколько времени, по-вашему? — спросил Пейдж, когда Ребус вошёл в его кабинет. Пейдж сидел за столом перед раскрытым ноутбуком.
  
  — Нужно было заехать на Сент-Леонардс, — объяснил опоздание Ребус.
  
  — Зачем?
  
  — Поручение Шивон. Но я уже здесь, в вашем распоряжении.
  
  — Будет вам ещё одно поручение. Вы слышали, что вчера ближе к концу дня в порту выловили утопленника?
  
  — Нет.
  
  — Через час будут делать вскрытие.
  
  — Подозрительная смерть?
  
  — Надеюсь, мы это выясним.
  
  — Говоря «мы», вы имеете в виду меня?
  
  Пейдж кивнул.
  
  — Никакой информации? Имя покойного.
  
  — Вроде пока ничего нет.
  
  — И вы решили, что я подхожу для этого больше, чем Эссон, Огилви или ещё какой-нибудь бедолага, потому что…
  
  — Слушайте, задание элементарное: вы присутствуете при вскрытии, а потом докладываете. Я понимаю, тут нет никакого гламура — ни пальбы, ни смерти члена парламента, но это всё тоже часть пёстрого полотна жизни. — Устремив взгляд на монитор компьютера, он махнул рукой, давая понять Ребусу, что аудиенция окончена.
  
  В большом кабинете Эссон изо всех сил старалась согнать с лица самодовольное выражение.
  
  — Могла бы меня предупредить, — посетовал Ребус.
  
  — Так вы сами зачем-то спешили, — возразила она. — И потом, говорят, там новый патологоанатом, может, будет забавно.
  
  — О да. Покойницкая — это сплошное веселье, — промямлил Ребус. — И когда я вернусь, чтобы мой выигрыш был готов!..
  
  
  — Вы опоздали, — сказал санитар. — Нам пришлось начать на час раньше назначенного времени.
  
  Ребус часто бывал в морге. На цокольном этаже размещалось обширное хранилище, пол здесь был бетонный, и его часто мыли водой из напорного шланга. В одной стене было множество выдвижных ящиков для хранения трупов. Кроме того, имелась отдельная, меньшая комната для особых случаев. Фургоны могли заезжать внутрь через подъёмные ворота, чтобы публика не догадывалась о главном назначении сооружения. Лаборатории и анатомичка располагались этажом выше. Там же были и небольшие кабинеты для персонала, смотровая и зал ожидания для ближайших родственников.
  
  — Она, наверно, сейчас докладывает о результатах вскрытия по телефону.
  
  — Она?
  
  — Профессор Куонт.
  
  — Могу я её увидеть?
  
  Санитар кивнул в сторону лестницы.
  
  — Через двадцать минут она должна быть в другом месте, — предупредил он.
  
  Но Ребус уже шагал по лестнице.
  
  Дверь была приоткрыта, но он всё равно постучал. Куонт уже сняла рабочий халат и теперь сидела за столом, при появлении Ребуса она положила телефонную трубку.
  
  — Вы сержант Ребус? — спросила она.
  
  — Он самый.
  
  — Я как раз говорила старшему инспектору Пейджу…
  
  — …что вам пришлось перенести вскрытие на более раннее время.
  
  — Нужно быть на лекции. — Она посмотрела на часы.
  
  — Я могу вас подвезти.
  
  — Пешком быстрее — это у Макюэн-холла.
  
  — Тогда я вас провожу.
  
  Она посмотрела на него голубыми глазами. Ресницы накрашены, густые рыжие волосы падают на плечи. По прикидке Ребуса ей было лет сорок пять, может, чуть больше. На пальцах ни одного кольца, но, возможно, она их не носила из профессиональных соображений. Кисти рук у неё были розоватые, — вероятно, она тщательно отмывала их после работы.
  
  — Провожу, чтобы послушать о результатах.
  
  — Прекрасно, — сказала она, собирая бумаги в большой кожаный портфель, потом сняла пальто со спинки стула и надела его, а Ребус подавил в себе неожиданное желание помочь ей.
  
  — Всегда, знаете ли, надеешься, что подробности что-то прояснят в деле, — зачем-то объяснил он ей.
  
  — Я пытаюсь выкроить время для ещё одного вскрытия позднее, если удастся найти второго патологоанатома.
  
  — Вот как?
  
  Она оглядела тесный кабинет — не забыла ли чего-нибудь.
  
  — Случай странный, — сказала она.
  
  — Значит, он не утонул?
  
  — Он был уже мёртв, когда оказался в воде. Вопрос в том, когда он умер. — Она увидела выражение, с которым он смотрел на неё. — Я думаю, прошло несколько месяцев, — пояснила она. — Может быть, даже лет.
  
  — Лет?
  
  — Судя по тому, как сцементировались кости, он ушёл в мир иной в сидячем положении.
  
  — Профессор, мы что, говорим о скелете?
  
  — Кожа есть, но она мумифицирована. Пока трудно сказать точнее. Тело провело в воде, видимо, не больше двух дней. Порт почти не подвержен действию приливов, так что тело сбросили в воду, скорее всего, именно здесь, его не принесло сюда откуда-то ещё. — Она задумалась. — Больше я практически ничего не смогла сказать старшему инспектору Пейджу. Вы уверены, что хотите проводить меня?
  
  — Абсолютно, — сказал Ребус, придерживая для неё дверь.
  
  Они поднялись от Каугейта до Чемберс-стрит. Ребусу пришлось постараться, чтобы не отстать.
  
  — Так вы и есть тот самый знаменитый Джон Ребус? — спросила она.
  
  — Вы, вероятно, имеете в виду кого-то другого.
  
  — Не думаю. Вы были знакомы с профессорами Гейтсом и Куртом?
  
  — Много лет с ними работал.
  
  — Кажется, профессор Курт о вас говорил. Он был моим учителем. Вы фигурировали в нескольких его историях.
  
  Они проходили мимо музея, и она спросила, бывал ли он там.
  
  — После открытия не был, — признался он.
  
  — Загляните.
  
  — Вы уверены насчёт этого трупа, профессор Куонт?
  
  — Меня зовут Дебора. И я признаюсь вам, что в настоящий момент у меня больше вопросов, чем ответов.
  
  — И нет ничего, что помогло бы идентифицировать тело?
  
  — Его извлекли из воды обнажённым. Никаких видимых татуировок или шрамов. Светлые волосы, рост пять футов и десять дюймов. Я бы сказала, что весил он около ста семидесяти фунтов — брюшко у него было. Второе обследование будет проходить с участием кого-нибудь из криминалистов. К телу прилипли какие-то волокна. Предположительно он был во что-то завёрнут. — Она остановилась. — Где-то я читала о похожем случае. Муж не мог вынести мысль о разлуке с женой и оставил её в том самом кресле, в котором она умерла. Никого не впускал в комнату лет пять.
  
  — Вы думаете, это похожий случай?
  
  — Всё, что я знаю пока, — на теле отсутствуют очевидные следы насилия.
  
  — Кто нашёл тело?
  
  — Бегун, во время утренней пробежки. Обычная история — сначала принял его за мешок с мусором. — Она пошла дальше, свернула с Чемберс-стрит и двинулась дальше по Бристо-плейс. — Мы почти пришли, — сказала она, снова посмотрев на часы. — Хоть раз, кажется, начну без опозданий.
  
  — Вы читаете лекции на медицинском факультете?
  
  Она кивнула.
  
  — Вам теперь пешком идти назад к моргу за своей машиной?
  
  — Да, — подтвердил он, заслужив улыбку. — А когда будет вторая аутопсия?
  
  — Если удастся найти помощника, без четверти пять. Вы придёте?
  
  — Надеюсь.
  
  Они уже были на Тевиот-плейс, у входа в здание. Она протянула руку, и он пожал её. Рука была тонкая, он почувствовал косточки под кожей. Потом она повернулась и вошла под арку, а ещё через несколько секунд исчезла из виду.
  
  — Мне только мумий не хватало, — пробормотал себе под нос Ребус, собираясь идти назад. Зазвонил его телефон.
  
  — Почему с вами вечно какие-нибудь осложнения, Джон? — спросил Пейдж.
  
  — Я не напрашивался на это задание.
  
  — Судя по тому, что мне сказала профессор Куонт, мы имеем дело с подозрительным случаем смерти.
  
  — Она и мне об этом сказала.
  
  — Значит, вы её видели? Говорят, она такая раскрасавица.
  
  — Вас дезинформировали, — ответил Ребус, отсоединился и пошарил в карманах в поисках сигарет.
  
  
  Он встретился с Жиртрестом в пабе на Рейберн-плейс во время ланча. Ребус уже сидел за угловым столиком, когда появился Патерсон и взял себе пинту лагера; Ребус от предложения выпить отказался.
  
  — Это что у тебя за гадость? — брезгливо поморщился Патерсон, кивая на ярко-зелёную жидкость перед Ребусом.
  
  — Лаймовый сок с содовой — на нём клянётся Шивон Кларк.
  
  — Я бы тоже стал клясть всё на чём свет стоит, если бы ты поставил передо мной такое. — Патерсон принялся изучать меню. — Ты есть будешь?
  
  — Я сыт, — сказал Ребус.
  
  — Хочешь сразу к делу? — Патерсон положил меню и сделал большой глоток лагера.
  
  — Дело в том, Жиртрест, что я знаю про Фила Кеннеди.
  
  — Да?
  
  Ребус кивнул, не сводя глаз со старого приятеля.
  
  — Вы его посадили на стул в камере и принялись мутузить. Он упал, ударился головой — и привет. Тогда вы, чтобы прикрыть задницу, отвезли его к нему домой и уложили под лестницей. Запись о задержании из журнала выдрана, так что всё было бы шито-крыто. Вот только в соседней камере сидел Билли Сондерс, и он всё слышал.
  
  Патерсон уставился на столешницу, словно пытаясь навсегда запомнить рисунок. Стакан он держал в руке, но так больше и не отпил. Наконец он шмыгнул и потёр нос, но по-прежнему не хотел встречаться взглядом с Ребусом — окна, стены, персонал бара казались ему более интересными.
  
  — Так, — сказал он наконец, растягивая как можно дольше единственный слог. Потом он рискнул встретить взгляд Ребуса. — От Сондерса узнал? У него это где-то было записано?
  
  — Как я узнал, не имеет значения.
  
  — Это голословное обвинение. Никаких доказательств нет.
  
  — Ты прав.
  
  — И это произошло случайно, если даже произошло.
  
  — Но прикрытие вы организовали не случайно. Оно было спланировано почти безупречно.
  
  — Почти?
  
  — Журнал задержаний и свидетель — Билли Сондерс. Он заключает с вами сделку: в следующий раз, когда его арестуют, вы сделаете всё, чтобы его не посадили. Он точно знал, что собирается сделать, — избить до смерти Дугласа Мерчанта. А если вы ему не поможете, то он вас заложит. И тогда полетела бы не только твоя голова, но и Гилмура, и Блантайра, а заодно и голова профессора Доннера. И я думаю, Магнус Хендерсон тоже поплатился бы головой — трудно выдрать страницу из журнала так, чтобы сержант КПЗ не знал об этом.
  
  — Магнус Хендерсон умер, Джон. И профессор Доннер умер. Теперь нет и Сондерса. Да и нашему старому приятелю Доду Блантайру осталось всего ничего. Ты задай себе вопрос: что всё это даст, ради чего всё это?
  
  — Вероятно, не даст почти ничего, — согласился Ребус. — Но всего пару дней назад был хладнокровно застрелен человек. Ты хочешь мне сказать, что и это не имеет значения?
  
  — Имеет, — сказал Патерсон. — Конечно имеет.
  
  — А что случилось с пистолетом, ты знаешь?
  
  Патерсон задумался над ответом. Ещё один глоток лагера придал ему смелости.
  
  — Я всегда думал, что его взял Стефан. После того как Стефан покинул Саммерхолл, никто этого пистолета никогда не видел. — Патерсон выдавил самую горестную из улыбок, на какую был способен. — Когда он начал преуспевать в бизнесе, я всё спрашивал себя: может, на деловых встречах, когда ему нужно было получить чью-то подпись, он доставал этот пистолет?
  
  — Интересная мысль, — сказал Ребус.
  
  — По твоему тону этого не скажешь. Ты знаешь, мы тебя не посвящали во все эти дела, потому что оберегали.
  
  — Оберегали?
  
  — Чем меньше ты знал, тем лучше было для тебя.
  
  — А Фрейзер Спенс — он в этом участвовал?
  
  — Ты в то время был ещё стажёром, Джон, а Фрейзер уже достаточно прослужил.
  
  — То есть мне вы не доверяли.
  
  — Мы не знали, как ты будешь реагировать.
  
  — Ну, спасибо. — Ребус отодвинул свой стакан с ядовитого цвета жидкостью. — Значит, ты говоришь, что пистолет взял Стефан? Из этого следует, что, по-твоему, он и пристрелил Билли Сондерса?
  
  — Сомневаюсь, что так думаю я один.
  
  — Не один. Но не факт, что это имеет какое-то отношение к действительности.
  
  — Нам что нужно — правда или убедительная история? Я уверен, что, с точки зрения твоего дружка Фокса, любой из нас подойдёт. — Патерсон помолчал. — Поэтому мы должны предложить ему Фрейзера.
  
  — Чем больше вы со Стефаном пытаетесь использовать Фрейзера, тем яснее я понимаю, что святые были сплошной ложью. Вот послушай: Фрейзер подбрасывал Альберту Стауту всякие новостишки, но ни разу не сообщил прессе о тебе или Стефане. Или о ком-то ещё из нас. Он унёс с собой в могилу всю ту грязь, что была у него на вас, а вы теперь отдаёте его на заклание.
  
  У Патерсона ответа, похоже, не было. Он снова поднял стакан, но поставил его, так и не отхлебнув.
  
  — Мы старики, Джон. Неужели ты думаешь, что я бы делал всё то, чем мы занимались в Саммерхолле, если бы знал то, что знаю сейчас? Каждую ночь я лежу и вспоминаю нас, какими мы тогда были. Но нас, тогдашних, больше нет.
  
  — Если не считать того, кто убил Билли Сондерса. А сделал это не Фрейзер Спенс.
  
  — Стефан не возьмёт это на себя.
  
  — Встречу с Сондерсом нужно было как-то организовать — следы Наверняка где-то остались. Может быть, на камерах наблюдения, может быть, в телефонах. Шивон Кларк не успокоится, пока не обшарит все уголки.
  
  — Удачи ей. — Патерсон поднялся на ноги. — Наша следующая встреча может состояться на похоронах Дода — ты хоть это понимаешь? — Патерсон в последний раз посмотрел на яркое содержимое Ребусова стакана. — Пьёшь лимонад и играешь по правилам. Кто бы мог такое представить?
  
  Ребус проводил взглядом бывшего коллегу. Тот слегка прихрамывал, — вероятно, тазобедренный сустав давал о себе знать. Он и горбился слегка. А когда-то являл собой устрашающую фигуру — одним своим видом нагонял страх на преступников, с таким выражением смотрел, что подозреваемые сразу понимали: этот может дать волю рукам. Ребус представил себе, как Жиртрест сбивает Фила Кеннеди со стула. Может, больше ничего и не было. Но, с другой стороны, когда Кеннеди распростёрся на бетонном полу, не могло не возникнуть искушения приподнять его за волосы и ещё раз шарахнуть головой об пол. Ребус помнил, как Стефан Гилмур потирал руки, словно пытался их отмыть. Он помнил, как входил в кабинет уголовной полиции — и тут же смолкали разговоры. Или менялась тема.
  
  «Чем меньше ты знал, тем лучше было для тебя…»
  
  «Ты был ещё стажёром…»
  
  «Стажировка закончилась», — сказал себе Ребус, направляясь к бару за порцией виски.
  23
  
  — Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказал Ребус, пожимая руку Джону Макглинну. Макглинн оказался моложе, чем представлял себе Ребус. На нём был костюм от дорогого портного, а вместо рубашки — чёрная футболка. Они встретились в баре отеля «Балморал» на Принсес-стрит.
  
  — К сожалению, у меня всего несколько минут, — извинился Макглинн.
  
  — Мне, вероятно, больше и не понадобится.
  
  У стойки портье было несколько свободных стульев, на которые они и сели. Макглинн излучал беспокойную энергию, в его глазах горел огонёк.
  
  — Стефан сказал, что вас интересует Рори Белл, — начал он.
  
  — Я почти ничего о нём не знаю.
  
  — Позвольте спросить, почему он вас интересует.
  
  — К сожалению, не могу вам сказать.
  
  Макглинн переварил этот ответ.
  
  — Что ж, я не удивлён. Он восстановил против себя несколько фирм, которым пытался навязать свои услуги.
  
  — До меня доходили такие слухи. То же самое случилось и с вами?
  
  — Нет, он сам обратился ко мне за услугой. Это было года два назад. У меня есть несколько парковок в Глазго, и Белла они заинтересовали. Но он мне вовсе не был нужен, тем более как партнёр. Я вообще не хотел бы его видеть поблизости от моей фирмы. Но я, похоже, разбудил его аппетит. Он вскоре купил себе две многоэтажные парковки — одну близ Эдинбургского аэропорта, а другую в Ливингстоне.
  
  — Близ аэропорта?
  
  Макглинн кивнул.
  
  — Вы, кажется, навострили уши.
  
  — Может быть, это кое-что, а может, ничего.
  
  Неподалёку от места аварии, где приятели племянницы Белла не удержались на дороге…
  
  — Это искреннее «кое-что или ничего» или полицейское «кое-что или ничего»? — улыбаясь, спросил Макглинн.
  
  — Мне нужно отвечать на этот вопрос?
  
  — Да нет.
  
  — Что-нибудь ещё про Рори Белла?
  
  — Он отвязался от меня и моих дел, и мне не хотелось бы думать, что это может измениться после нашего разговора.
  
  — Не изменится.
  
  — Я пришёл к вам только ради Стефана.
  
  Ребус задумчиво кивнул:
  
  — Вы давно знаете Стефана?
  
  — Несколько лет.
  
  — Ладите с ним?
  
  — Не жалуюсь. — Макглинн посмотрел на часы.
  
  — О нём в последнее время много разговоров — как, по-вашему, он с этим справляется?
  
  — Он же Стефан Гилмур, пули от него отскакивают. — Макглинн протянул руку Ребусу. — Уж не хотите ли вы мне сказать, что его броня истончилась?
  
  — А что, акулы бросились бы рвать его на части?
  
  — Бизнес есть бизнес, мистер Ребус. Вокруг много жадных ртов…
  
  Кивнув на прощание, Макглинн направился в ресторан, ему на ходу поклонился кто-то из персонала. Ребус вышел из отеля к своей машине. Работы по прокладке трамвайных путей в этом конце Принсес-стрит были в самом разгаре. Он закурил и услышал ворчание ливрейного швейцара.
  
  — Этот город заслуживает лучшего, — сказал ему швейцар. — Столица? Наша краса и гордость? Высшее достояние. Тогда и мера наказания за то, что мы с ней делаем, должна быть высшая.
  
  — Ладно, скажите мне, кого я должен арестовать, — откликнулся Ребус.
  
  — Какой смысл? Непоправимый ущерб уже нанесён.
  
  — Это верно, — сказал Ребус, открыл дверь «сааба» и сел за руль.
  
  
  Он предпочитал Глазго Эдинбургу, хотя жить не хотел ни там, ни здесь. Отчасти из-за людей — их слишком много, все куда-то спешат. Потом эти узкие улочки — ему не хватало воздуха. План застройки не поддавался никакому разумному объяснению, пока ты не попадал в Новый город, но и там велось столько дорожных работ, столько было сделано объездов, что нельзя было полагаться на навигатор. С каким бы запасом времени ты ни выезжал, всё равно опаздывал.
  
  Сегодня он сидел за рулём белого, ничем не примечательного фургона. Маленький фургон, пустой, если не считать нескольких комбинезонов, набора инструментов и литровой банки с краской. Доехав до места, он нашёл где припарковаться, вышел из машины, натянул на себя синий комбинезон. Нашёл имя на домофоне и нажал одну из соседних кнопок. Кто-то был дома, и его впустили, даже не спросив, что ему надо. Вот вам Эдинбург: все заняты собой, другие их не интересуют. Он поднялся по лестнице, остановился наверху и прислушался у щели почтового ящика. Внутри никаких признаков жизни. Он довольно долго искал эту квартиру. «Гольф» был зарегистрирован на лондонский адрес, на имя Трейнора. А потом на похоронах сын Маккаски был сфотографирован с подружкой, которую в газетах назвали Джессика Трейнор. Остальное не составляло труда, и вот теперь он здесь. Он оглянулся. Стеклянная крыша наверху была забрана проволочной сеткой и загажена птицами. Стены на лестнице покрыты кремовой краской и не загажены граффити. Дверь выкрашена в светло-зелёный цвет. Он присел, отвёрткой открыл банку с краской. Краска оказалась светлее, чем ему хотелось бы, — не очень напоминала цвет крови. Сделав шаг назад, чтобы не забрызгать себя, он приготовился оставить послание.
  
  
  Тот же самый санитар в морге сказал Ребусу, что время вскрытия снова перенесено.
  
  — Собирались же без четверти пять, — посетовал Ребус, но в ответ санитар только пожал плечами.
  
  Ребус не стал прерывать работу в анатомичке, а сел ждать в смотровой. От места действия его отделяли стеклянные панели, перед которыми стояли неудобные скамьи. Ребус давно собирался спросить у кого-нибудь про эти скамьи, на которых, по его прикидке, могли разместиться несколько десятков человек, но он никогда не видел, чтобы здесь одновременно сидело больше пяти-десяти.
  
  Дебора Куонт махнула, увидев его. На ней, как и на её коллеге, были халат и респиратор. Ребус догадался, что второй человек в халате, вероятно, криминалист, о котором говорила Куонт. Чуть поодаль её помощник раскладывал биологический материал по пакетам и приклеивал бирки. Работали все скрупулёзно, а их слова записывались через микрофон. Кроме того, звук подавался и на динамик в потолке над Ребусом.
  
  — Пришлось начать пораньше, — сказала ему Куонт. — Профессор Томас — судмедэксперт. Ему нужно ехать в Глазго на профессиональную встречу.
  
  Не зная, кто такой Ребус, профессор Томас приветственно кивнул ему. Выглядел он молодо, ещё моложе Куонт. Он попросил помощника сделать крупным планом фотографию кусочка кожного покрова. Труп лежал на животе, и Ребус видел его светлые волосы, складки кожи, покрывавшей скелет.
  
  — Трудно сказать, задолго ли до смерти были получены эти повреждения, — заметил Томас.
  
  — Профессор Томас, — снова пояснила Куонт для Ребуса, — обнаружил свидетельства кровоподтёков. Ни один из них не мог быть следствием рокового удара, иначе под ними не обнаруживались бы здоровые ткани. — Она помолчала. — В предыдущий раз я этого не заметила.
  
  — Ну, это трудно обнаружить, — успокоил её Томас.
  
  — Смерть произошла три или четыре года назад. — Куонт смотрела на Ребуса. — ДНК можно определить без проблем, но вам придётся проверить материалы по пропавшим без вести во всём Соединённом Королевстве.
  
  — Значит, шишка была не ахти какая важная, — пробормотал Ребус, зная, что она его не услышит. Но видеть его она могла и улыбнулась, чувствуя, о чём он думает. Он похлопал себя пальцем по плечу.
  
  — Особые приметы? — обратилась она к коллеге.
  
  — Ни татуировок, ни шрамов. Никаких следов операций. Ещё один способ установления личности — рентгеновские снимки ротовой полости. Судя по тому, что я вижу, зубоврачебную помощь он получал в Королевстве. Мозоли на руках позволяют предположить, что он занимался физическим трудом. А может, просто был из породы самоделкиных. На левой ноге вросший ноготь, но трудно сказать, обращался ли он с этим к врачу. Ничего примечательного в лёгких или желудке. Видимо, он был умеренным курильщиком. Не исключено, что от этого и умер.
  
  Ребус провёл ребром ладони по шее.
  
  — Причины смерти не вызывают подозрений? — спросила Куонт.
  
  — В воде он провёл не больше дня или двух, а умер за несколько лет до этого, так что причины смерти ещё нужно выяснять и выяснять.
  
  Куонт снова посмотрела на Ребуса.
  
  — Тело было завёрнуто в какую-то шерстяную материю, возможно в дорожный плед — у нас есть синие и красные волокна. Ткань покрывала туловище и ноги до колен. Завернули его в этот плед вскоре после смерти, иначе волокна не вросли бы в кожу. После наступления атрофии верхний слой кожи дубеет.
  
  Ребус задумчиво кивнул, потом изобразил, что опрокидывает стаканчик. Куонт наморщила лоб.
  
  — Был ли он пьяницей?
  
  Её коллега поднял взгляд, но Ребус отрицательно покачивал головой и показывал пальцами на профессора Куонт.
  
  — Ой, — сказала она. — Нет, к сожалению. Я позднее буду занята.
  
  — Настолько занята, что даже не едет в Глазго, — добавил расстроенным тоном профессор Томас.
  
  Ребус пожал плечами и проговорил одними губами: «Жаль». Она кивнула и вернулась к работе.
  
  
  К тому времени, когда Шивон Кларк и Малькольм Фокс добрались до канала, уже наступила темнота. Это была идея Фокса — попытаться восстановить последовательность событий. Они припарковались в промышленной зоне и начали с того места, где в проулке ночевал Билли Сондерс.
  
  — Но мы точно не знаем, что он здесь ночевал, — заметила Кларк, застёгивая пальто от порывов ветра, которые проникали сюда из самой, казалось, Арктики.
  
  — Не знаем, — согласился Фокс. — Но он договорился о встрече поблизости от этого места, на знакомой территории. Стоило ему выйти на тропинку вдоль канала, как он оказывался на виду у людей, которые шли в одну или другую сторону.
  
  — Он не доверял человеку, с которым была назначена встреча?
  
  Фокс кивнул.
  
  — Может быть, думал, что тот придёт не один.
  
  — Стефан Гилмур и святые?
  
  Фокс в ответ только пожал плечами. Они поднялись по склону. Канал был плохо освещён. Единственный свет давал фонарь на другом берегу за ограждением и рядом с дорогой.
  
  — За ним могли наблюдать оттуда, — резюмировала Кларк.
  
  — Да, наблюдать. Но чтобы дойти до ближайшего моста, а потом добраться сюда… нужно минут пять-шесть.
  
  Кларк сложила руки на груди.
  
  — Сондерса застрелили с близкого расстояния. Так что доверял он этому человеку или нет, но к себе его подпустил.
  
  — Подпустил достаточно близко, чтобы поговорить.
  
  — Поговорить или выслушать. — Кларк задумалась на секунду. — Дайте мне знать, если какие-то из этих соображений выводят вас на Стефана Гилмура…
  
  — Ну, начнём с того, что добраться до Гилмура не так-то просто. В телефонных книгах его номера не найдёшь. В отличие от Джорджа Блантайра и Эймона Патерсона.
  
  — Вы проверяли? — (Фокс кивнул в ответ.) — И Ребуса?
  
  — Его тоже нет в справочнике.
  
  Она взвесила его слова.
  
  — Встреча была назначена заранее, верно?
  
  — Безусловно.
  
  — И тот, кто встретился с Сондерсом, не был инициатором встречи?
  
  — Трудно стать инициатором встречи, если не знаешь, где человек находится.
  
  — Если только встреча не была назначена ещё до его исчезновения.
  
  — Верно, — согласился Фокс. — Но я не думаю, что это так.
  
  Кларк посмотрела на него:
  
  — Вы рассматривали такую версию?
  
  — Пытаюсь рассуждать как детектив, — ответил он с натянутой улыбкой.
  
  — И?
  
  — И мы имеем смертельно испуганного человека. Настолько, что он бросает свою машину в другом конце города, далёком от того, где он собирается найти себе нору. Гостиницы его не устраивают, на друзей он положиться не может. Чтобы чувствовать себя в абсолютной безопасности, он вынужден спать под открытым небом. Он не может воспользоваться ни своим банковским счётом, ни своим телефоном — и по счёту, и по телефону его можно найти. Во всяком случае, воспользовавшись ими, он засветится, его враги будут знать, что он жив и пытается выплыть. По тем же причинам он не может связаться с женой, сообщить ей, что жив-здоров. — Фокс помолчал. — Но есть один человек, которого ему необходимо увидеть. Простейший способ организовать с ним встречу — позвонить ему.
  
  — Ближайший таксофон отсюда в двух милях.
  
  — Но тут есть заправка. По записям камер наблюдения мы знаем, что он покупал там еду.
  
  — Вот только их таксофон почти две недели как не работает.
  
  — Но он, возможно, узнал об этом, только когда попытался позвонить оттуда.
  
  Теперь она поняла, к чему клонит Фокс.
  
  — Работники заправки его знали. Могли разрешить ему воспользоваться их телефоном.
  
  Их, конечно, допрашивали. Но уверены ли мы, что им задавали правильные вопросы, что им показывали хорошее, чёткое фото Сондерса?
  
  — Стоит попытаться ещё раз?
  
  — Я думаю, стоит.
  
  — А мы тут не хватаемся за соломинку, Малькольм?
  
  — Может, и хватаемся.
  
  — Ведь Стефан Гилмур способен на это, верно? — Кларк смотрела на поверхность канала — тёмную, маслянистую. Даже при свете дня не поймёшь, что там, под ней.
  
  — У меня на этот счёт нет ни малейших сомнений, — ответил Фокс. — Посмотрите, как он строит свою империю — пленных не берёт.
  
  — Я где-то читала, что успешный финансовый воротила смотрит на мир взглядом психопата.
  
  — Я не утверждаю, что Стефан Гилмур псих.
  
  — Он просто человек, который не удовлетворил свои амбиции и должен защищать свои достижения.
  
  — Считаете, что судебный эксперт-психолог поможет нам прищучить его?
  
  Кларк отрицательно покачала головой:
  
  — Давайте держаться того, что нам известно.
  
  — А именно?
  
  — Начнём по порядку. С вашей бензозаправки…
  
  
  Когда они дошли до места, на заправке оказалось только два клиента — водители такси. Они поставили машины, пили кофе из автомата и обменивались слухами. Фокс направился прямо к ним, держа в руке удостоверение.
  
  — Вы, случайно, не знали Билли Сондерса? — спросил он.
  
  — Знали о нём, — ответил один из них.
  
  — Он работал в конкурирующей фирме, — добавил его приятель.
  
  — Вы всегда пользуетесь этой заправкой?
  
  — По мере возможности, — ответил первый.
  
  — Заполнить бак, немного развеяться?
  
  — Именно так.
  
  — И Сондерс тоже пользовался этой заправкой?
  
  — Насколько мне известно, заправкой в Паудерхолле, — уточнил второй.
  
  — И вы его здесь никогда не видели?
  
  Оба водителя на этот вопрос Фокса решительно замотали головой. Он поблагодарил их и направился к стойке.
  
  — А точно вы нащупали, — сказала ему вполголоса Кларк.
  
  — Сондерс водил такси, предпочитал ночные смены. Бензозаправки были для него вторым домом. — Он снова вытащил своё удостоверение и показал его оператору.
  
  — Вас спрашивали об Уильяме Сондерсе? — спросил он.
  
  Парень за стойкой был совсем юнец, едва ли школу закончил. Лицо испещрено воспалёнными угрями, а густые чёрные волосы топорщатся во все стороны — вид такой, будто их постригли секатором, а потом облили клеем. Он подтвердил, что полиция уже разговаривала с ним.
  
  — И с вашими коллегами тоже?
  
  Парнишка кивнул.
  
  — Всех опросили?
  
  — Всех, кроме Патрика, я думаю.
  
  — Патрика?
  
  — Он в Ибице — отдыхает.
  
  — Рад за него. И когда он уехал?
  
  — Шесть дней назад. Закончил в шесть часов свою смену, а в восемь уже сидел в самолёте.
  
  Фокс посмотрел на Кларк — она, как и он сам, производила в уме вычисления.
  
  — Значит, Патрик работал здесь в тот день, когда был убит Уильям Сондерс? — решил проверить Фокс.
  
  — Наверно, — согласился парнишка, стреляя взглядом то в Фокса, то в Кларк. Его кадык заходил вниз-вверх. — У него что, будут неприятности?
  
  — Те полицейские, с которыми вы разговаривали, они ведь знали об этом?
  
  — Вроде я им говорил. Кто-нибудь наверняка сказал.
  
  Фокс кивнул, но при этом подумал: может, так, а может, и нет. На лице Шивон Кларк появилось озабоченное выражение — неужели кто-то из её команды оплошал?
  
  — Нам нужно поговорить с Патриком, — сказал Фокс. — У вас есть его телефон?
  
  Парень замотал головой. Водители махнули ему на прощание через окно и сели в свои машины.
  
  — Лучше вам спросить у моего босса, — сказал он Фоксу, помахав в ответ таксистам.
  
  — Что ж, спросим.
  
  — А вы всегда работаете в дневную смену?
  
  — Нет. Несколько недель проработал в ночную.
  
  — И он никогда не заезжал заправиться?
  
  — Я его не помню.
  
  Фокс задумчиво кивнул. Таксофон висел на стене рядом с туалетом. Записка с предупреждением о том, что таксофон неисправен, была маленькая, на розовом стикере — пока не подойдёшь, не увидишь.
  
  — Что-нибудь ещё? — спросил он у Кларк.
  
  — Только вот это, — сказала она, кладя на прилавок шоколадку.
  
  — И ещё телефон вашего босса, — добавил Фокс, пока парнишка считывал сканером цену. — Тот, который для срочной связи. Нам нужно поговорить с ним сегодня…
  
  Выйдя из магазина, Кларк развернула шоколадку и сказала Фоксу, что дело, наверно, может подождать до утра. Он согласно кивнул и повёл машину назад на Уэстер-Хейлс, чтобы Шивон могла пересесть в свою машину. Парковка была почти пуста. Её бригада должна была уже закончить работу. Сверхурочные оплачивались, но Кларк нечем было их загружать и в обычное рабочее время. Она выглядела усталой, тогда как Фокс, судя по всему, был полон энергии.
  
  — Увидимся утром, — сказал он Кларк, которая открыла дверцу и отстегнула ремень безопасности.
  
  — Мы сегодня с пользой провели время, Малькольм. Спасибо.
  
  — Не за что, — с улыбкой заверил он её.
  
  Он проехал в направлении дома с четверть мили, потом припарковался у тротуара, достал мобильник и принялся шарить по карманам в поисках бумажки с номером телефона, который продиктовал ему парнишка на заправке…
  
  
  Форбса и Джессики не было весь день — Джессика уже могла ходить с помощью одной только трости. Они брали такси и по возможности избегали лестниц и ступенек. Ей требовался свежий воздух, пора было вспомнить, что за стенами её квартиры существует город. Кафе, ресторан, скамейка в парке, бар, а теперь они вернулись на Грейт-Кинг-стрит, медленно, но упорно поднимались по лестнице навстречу странным звукам рыданий и скребущей щётки.
  
  Элис стояла на коленях на площадке, тут же — ведёрко с мыльной водой. Щёткой она пыталась отодрать краску с двери. На её щеках засохли слёзы. На стене виднелись красные брызги, каменный пол она, похоже, уже очистила.
  
  — Это что за чертовщина? — спросил Форбс.
  
  — Я пришла и увидела это, — сказала Элис, у которой перехватывало дыхание. — Твоя мать и её друзья… Все эти потоки ненависти в онлайне…
  
  Джессика жестом попросила Форбса помочь Элис подняться.
  
  — Ты думаешь, это сделал кто-то из них? — спросила она.
  
  Элис уставилась на подружку.
  
  — А кто ещё?
  
  — Мы обе знаем. — Джессика помолчала. — Мы все трое знаем. Заходи в квартиру. Форбс тебя здесь заменит.
  
  — Я?..
  
  — Но не сразу. Сначала мы должны разобраться, что происходит.
  
  Они втроём направились в гостиную. Элис вытерла руки о свою уже погубленную футболку.
  
  — Ты должна ему позвонить, — сказала ей Джессика.
  
  — Но тогда он…
  
  — …будет знать, что это ты, — с коротким кивком закончила за неё Джессика. — Но может, он уже отстанет — сейчас речь идёт только о Форбсе и обо мне? Ты одна можешь что-то с этим сделать.
  
  — Так ты думаешь, краска предназначалась не мне? — спросила Элис.
  
  — Давай позвони ему, — сказала Джессика.
  
  — Мой телефон в спальне…
  
  Элис отправилась за телефоном, но задержалась в своей комнате, чувствуя, как по спине течёт холодный пот. Как она может говорить с ним? Что он сделает, когда узнает? Что он сделает с ней? Дрожь прошла по всему её телу до самых кончиков пальцев. Прижав телефон к уху, она заставила себя подняться и пошла в гостиную.
  
  — Не отвечает, — сообщила она, войдя. Тут она увидела, что и Джессика кому-то звонит. Форбс не сводил глаз с Элис. Он явно нервничал.
  
  — Кому?.. — начала было она, но тут же замолчала. Она прекрасно знала. Это было ясно написано на лице Форбса…
  ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ
  24
  
  На следующее утро Ребус поехал к аэропорту. У него был адрес многоэтажной парковки Рори Белла — Кристин Эссон нашла. Следуя знакам, он съехал с дороги на Глазго и оказался к северу от деревни под названием Рато. Опустив окно машины, он почувствовал запах сточных вод и свинарника. Всего в четверти мили от Ребуса в небо с зубодробительным рёвом поднимался самолёт. Парковка рекламировала тарифы на долгосрочную аренду парковочных мест и подвозку до аэропорта каждые полчаса. Когда Ребус взял вылезший из слота билетик, автоматически открылся шлагбаум. Он медленно проехал по первому этажу, не зная толком, что ищет. Джессика разбилась в машине неподалёку от этого места. Она дружила с племянницей хозяина парковки. А хозяин, вероятно, дружил с законом гораздо меньше, чем это могло показаться на первый взгляд. Добавить к этому новенький ломик… и всё равно Ребус не знал, что ищет. Он увидел будку, в которой сидел охранник в форме. Нижний этаж был заполнен наполовину. Судя по машинам, здесь парковалось среднее звено — «БМВ», «ауди», два «ягуара» и «мерседес». Он поднялся по пандусу на второй этаж — здесь машин было ещё меньше. На лобовом стекле одного «рейнджровера» скопилась плёнка пыли. Может быть, он принадлежал кому-то, кто сейчас наслаждался в других местах более тёплым зимним солнышком. Его можно понять, подумал Ребус. Следующий этаж был пуст, как и самый верхний, не имевший крыши, хотя и тут места для машин были размечены. Ребус сомневался, что парковка хоть раз была забита под завязку. С другой стороны, деньги она приносила лёгкие — один охранник, накладных расходов почти никаких. Он остановил свой «сааб» на крыше и вышел покурить сигарету. Отсюда была видна взлётно-посадочная полоса аэропорта, на которую заходил «изиджет» в оранжевой ливрее[54]. Машина Джессики разбилась к западу отсюда. Если Джессика начала своё путешествие от этой парковки, это означает, что они с Форбсом двигались в направлении из города. К дому его родителей? Возможно. Будь у Ребуса географические мозги, он, возможно, вычислил бы, где находится особняк. А так он видел лишь лоскутные окрестности и покрытые снегом вершины холмов вдали.
  
  — У вас тут ничего не случилось?
  
  Голос был усиленный, металлический. Ребус огляделся вокруг и увидел металлическую мачту с громкоговорителем и камерой наблюдения. Он помахал на камеру и вернулся в машину. Когда он приблизился к выезду, из будки вышел охранник и остановился перед шлагбаумом, явно собираясь поговорить с Ребусом, который снова опустил стекло.
  
  — У вас всё в порядке? — спросил человек. У него было лицо в оспинах и неправильные зубы, глаза водянистые, но настороженные.
  
  — Забыл кое-что, — сказал Ребус. — Нужно вернуться в офис.
  
  — Вы поднялись на самую крышу.
  
  — Это противозаконно?
  
  — Может быть. — Охранник оглядывал потёртый салон «сааба».
  
  Ребус тем временем засунул билетик в слот автомата.
  
  — Тут, вероятно, какая-то ошибка, — сказал он, глядя на дисплей. — Шесть с половиной фунтов?
  
  — Это минимум. За такие деньги вы покупаете четыре часа.
  
  — Я там и четырёх минут не провёл.
  
  — Система автоматизирована — я с этим ничего не могу поделать. — Охраннику не удалось скрыть удовольствие, которое он получал, видя замешательство Ребуса.
  
  — Вы хотите мне сказать, что не можете вернуться в свою будку и открыть шлагбаум?
  
  — Мне за это устроят вздрючку.
  
  — Но ведь шесть с полтиной!..
  
  Человек только пожал плечами:
  
  — Рори будет недоволен, когда я расскажу ему об этом.
  
  — Рори?
  
  — Ваш босс. — Ребус тщетно ждал, что это имя вызовет какую-то реакцию.
  
  — Я только исполняю свои обязанности.
  
  — Ну, тогда скажите мне вот что: эти ваши камеры, они записывают то, что видят?
  
  — Почему вы спрашиваете? — Наконец охранник понял. — Вы из полиции?
  
  — В некотором роде. Так записывают или нет?
  
  — Машина стирает все записи через сорок восемь часов.
  
  — И здесь всегда есть дежурный?
  
  — Всегда.
  
  — Значит, если я назову вам дату и приблизительное время…
  
  — Для чего?
  
  — Да для чего угодно.
  
  Охранник распрямил плечи и сложил руки на груди.
  
  — Ну, это вам нужно договариваться с администрацией.
  
  — То есть с Рори Беллом?
  
  — Я вам уже сказал, что не знаю такого.
  
  — Так с кем же вы имеете дело?
  
  — Офис находится в Ливингстоне.
  
  — Да, там тоже есть многоэтажная парковка. Вам не случалось там дежурить?
  
  — Вам нужно поговорить с администрацией.
  
  — Не беспокойтесь — поговорю. Ну, теперь вы меня выпустите?
  
  — Как только заплатите.
  
  Человек пошёл назад в свою будку. Ребус, чертыхаясь себе под нос, выудил монетки из кармана, потом понял, что машина принимает только карточку. Он засунул свою в слот, ввёл ПИН-код и нажал кнопку, чтобы получить чек.
  
  Ливингстон.
  
  Там у Рори Белла лежбище.
  
  И ещё одна парковка.
  
  И…
  
  Женщина, которая первой оказалась на месте аварии Джессики, она, кажется, ехала домой из Ливингстона. А потому Ребус поехал не назад в город, а в направлении Нью-бриджа и оттуда на М8. До Ливингстона он добрался быстро, но там ему пришлось разгадывать головоломку, доступную разве что мозгам Эйнштейна, настолько путаные были развязки. Ливингстон, один из «новых городов» Шотландии, спланировали в шестидесятые годы архитекторы, которые любили, чтобы на чертежах было много кружочков. Эту их страсть превосходила по силе разве что любовь к слову «Алмондвейл». Оно постоянно попадалось на глаза Ребусу, искавшему конечную точку своего маршрута: бульвар, проезд, проспект, улицу, — все они носили это название. Не забыть аллею и переулок. А кроме того, это же название носил футбольный стадион, на котором играла местная команда. В конечном счёте Ребус вынужден был признать поражение и обратился к прохожему, который объяснил ему, как проехать на одну из многоэтажных парковок, правда не на ту самую, которая была нужна Ребусу. Ребус не стал брать билетик, а оставил «сааб» на улице, нашёл будку с охранником и спросил у него про нужную ему парковку. Охранник показал Ребусу дорогу, и Ребус, поблагодарив, через десять минут уже въезжал на четырёхэтажную стоянку, верхний этаж которой был одновременно и крышей. Никаких признаков жизни в будке не обнаружилось, хотя свет внутри горел. Ребус объехал первый этаж — он был заполнен целиком. Мамочки с малышами, вернувшиеся из расположенного поблизости торгового центра, загружали в машины пакеты с покупками. На следующем этаже машин было меньше, а на следующем — ещё меньше. Как и на стоянке у аэропорта, на крыше не обнаружилось ни одной машины. Ребус увидел такую же мачту с громкоговорителем и камерой наблюдения и, развернувшись, спустился на этаж ниже, где и вышел из машины. Рядом с ним стоял немытый «ситроен», а напротив — ещё одна машина под чехлом. Соседнее место было свободно, но Ребус увидел на полу комья грязи, листья и свежие фантики от конфет. Будь он спорщиком', он бы сказал, что совсем недавно здесь стояла машина и пробыла она на парковке довольно долго. Он ещё раз посмотрел на «ситроен». Его налоговый квиток истёк ещё в прошлом году, а под колёсами лежали такие же комья грязи. Он провёл пальцем по дверце, оставив чистую линию и испачкав палец. Он подошёл к другой машине и начал приподнимать чехол — под ним увидел красную краску кузова.
  
  — Эй, что это вы тут за игры устраиваете?
  
  На человеке, который поднимался по пандусу, была такая же форма, что и на охраннике с гнилыми зубами на парковке у аэропорта. Но этот охранник был совсем другой породы, может быть, бывший полицейский или военный, ещё способный совершить марш-бросок. Мощные руки, пальцы сжаты в кулаки, челюсть выставлена вперёд. Человек был обрит наголо, и Ребус увидел, что кусочек уха у него отсутствует.
  
  — Приехал на встречу раньше назначенного, — солгал Ребус. — Убиваю время. — Он демонстративно посмотрел на часы.
  
  — Враньё! — злобно проговорил охранник.
  
  — Ну хорошо, — ощетинился Ребус. — Тогда сами скажите, чем я занимаюсь.
  
  — Чем бы ни занимались — выметайтесь отсюда. — Охранник обхватил запястье Ребуса.
  
  — Это можно квалифицировать как угрозу с применением физического насилия, приятель.
  
  — Вот как? А это? — Кулак вонзился в живот Ребуса, и он почувствовал, как колени его подгибаются. Та же рука принялась обшаривать его карманы, потом залезла во внутренний карман пиджака, вытащила удостоверение, раскрыла. — Сержант уголовной полиции? Сержант Ребус? О’кей, теперь я знаю твоё имя, приятель. А если ты заявишь на меня, то между нами состоится ещё один разговорчик. Так что сначала подумай.
  
  Он засунул бумажник в карман Ребуса, который нашёл в себе силы замахнуться на охранника, но тот легко парировал удар, выставив вперёд локоть, его вторая рука ещё сильнее ухватила Ребусово запястье. Потом он отпустил его руку и на шаг отступил.
  
  — Я к твоим услугам в любое время, дедушка, — сказал он.
  
  — Если я позвоню, через две минуты здесь будет патрульная машина.
  
  — Верю, верю, только не забывай, что я тебе сказал. В следующий раз ты так легко не отделаешься.
  
  Ребус мысленно вернулся в кабинеты для допросов, где он за прошедшие годы провёл немало времени. Как они обрабатывали задержанных, какие устраивали им «случайные» подножки и падения. Теперь он сам оказался в подобной роли. Он взвесил имеющиеся в его распоряжении варианты и понял, что шансы его невелики. Да, он может вызвать патруль, драчуна задержат, допросят, предупредят — но что дальше? Ребус за время службы кое-чему научился, и этот урок почти что стоил краткосрочной боли и небольшого унижения. В прежние времена он сумел бы ответить ударом на удар.
  
  В прежние времена.
  
  — Я вернусь, — в конечном счёте сказал он.
  
  — Не забудь прихватить с собой Терминатора, — крикнул его обидчик с кривой ухмылкой в спину Ребусу, затрусившему к «саабу». — Я запомнил твои номера, — добавил охранник. — В любое время смогу найти и твой адрес.
  
  
  Ребус вёл машину, держась за живот, отпуская больное место, только когда требовалось переключить передачу, что случалось довольно часто — ему опять пришлось преодолевать чёртовы развязки. Он остановился в ресторанчике быстрого питания и взял стакан шипучего апельсинового сока. Во рту у него стояла сушь, сердце учащённо билось. Когда зазвонил телефон, он поначалу не хотел отвечать, но потом увидел имя Джеймса Пейджа на экране.
  
  — Я еду, — ответил Ребус.
  
  — Откуда?
  
  — Ещё одно поручение.
  
  — От Шивон Кларк? Может, я попрошу её подтвердить это?
  
  — Это как вам угодно, — сказал Ребус, потягивая сок через соломинку.
  
  — Я только что говорил с профессором Куонт об утопленнике. Похоже, участие профессора Томаса дало результаты. Я думаю, мы имеем дело со смертью при невыясненных обстоятельствах. И не исключено, что с убийством.
  
  — С убийством? Судя по тому, что я видел на повторном вскрытии, это вряд ли.
  
  — И тем не менее.
  
  — Слушайте, я вас прекрасно понимаю: все вокруг возглавляют следственные бригады, расследующие серьёзные преступления. И вам тоже хочется. Но в канцелярии генерального прокурора вас на смех поднимут — на Гейфилд-сквер будет слышно, — если вы заявите им это. Никаких фактических данных у вас нет.
  
  — А синяки?
  
  — У меня тоже несколько появилось. Но вряд ли я от них умру.
  
  — С вами всё в порядке?
  
  — В абсолютном.
  
  — Так что вы думаете об утопленнике?
  
  — Для начала нужно отказаться от этого слова. Потом нужно проверить списки людей, пропавших при невыясненных обстоятельствах на протяжении нескольких лет. Он был белый, светловолосый. Мы знаем его рост и телосложение. — Может быть, разослать его фотографию. Мне доставили несколько снимков со вскрытия.
  
  — М-да, вид страшноватый. Тем не менее идея неплохая. К фотографии нужно добавить его описание.
  
  — Хорошо.
  
  — Кристин Эссон — спец по таким делам. Она знает, с чего начать.
  
  — Спасибо, Джон.
  
  — Не за что, босс.
  
  — Сколько вам нужно времени? Двадцать минут? Полчаса?
  
  — Я лечу на всех парах — честное скаутское.
  
  — Но мы оба знаем, что вы никогда не были скаутом.
  
  — Вы меня разоблачили, — признался Ребус и добавил: — Простите, но ваш голос, кажется, звучит сегодня веселее.
  
  — Новости из высоких кабинетов: закрывать отделение на Гейфилд-сквер не планируется.
  
  — Рад слышать.
  
  — И я тоже. Но вы наверняка скоро сделаете что-нибудь, чтобы испортить мне настроение.
  
  — Смею надеяться. — Ребус отключился и снова потёр живот. Прежде чем ехать на Гейфилд-сквер, ему нужно было сделать небольшой крюк. И получить ответы на некоторые важные вопросы.
  
  
  Припарковаться на Грейт-Кинг-стрит было негде, если не считать места в конце, обозначенного жёлтой линией. Ребус встал там, положил на торпеду табличку с надписью «Полиция». Он был недалеко от Драммонд-плейс с его зелёной заплаткой посредине, защищённой высокой оградой и доступной только для тех, у кого был ключ. Ребус вернулся по главной улице к нужной ему двери и нажал кнопку квартиры с табличкой «Трейнор / Белл».
  
  — Слушаю.
  
  Резкий голос принадлежал Форбсу Маккаски.
  
  — Сержант Ребус. Нужно поговорить.
  
  — Не о чем.
  
  — Откройте дверь, или я её выломаю.
  
  Молчание, потом домофон заверещал, давая знать, что дверь открыта. Ребус распахнул её и с трудом поднялся по лестнице. Кровь шумела у него ушах, когда он добрался до верха, но он ни разу не остановился передохнуть. Дверь была закрыта, и он постучал. С удивлением посмотрел на руку, окрасившуюся в розовый цвет. Приглядевшись, Ребус увидел, что на дверь плеснули краской, которую потом смыли. Тот, кто мыл, старался делать это тщательно, но Ребус увидел, что и каменный пол под его ногами тоже забрызган. Наконец дверь открылась, и Ребус увидел Форбса Маккаски.
  
  — Собираю пожертвования для ОДС, — сказал Ребус, поднимая раскрытую ладонь[55].
  
  — Джессика говорит, что это запугивание с вашей стороны. Она советует вызвать адвоката.
  
  — Хочешь воспользоваться моим мобильником? — сказал Ребус, протягивая свою трубку. — Мне плевать, что ты предпримешь, Форбс. И я вижу, что ты боишься. — Ребус показал на красноватые следы на полу. — У вас был гость. Я думаю, он и твой дом посетил. Рассчитывал найти там тебя, но наткнулся на твоего отца. — Он помолчал. — Могу я войти?
  
  — Мы не хотим вас здесь видеть.
  
  — Может, и не хотите. Но я знаю, что нужен вам. Вам самим не избавиться от дядюшки Элис — Рори Белла.
  
  — Боже…
  
  Это восклицание донеслось из-за двери.
  
  — Привет, Элис, — сказал Ребус, хотя и не видел девушку. — Значит, сумела договориться с Форбсом и Джессикой? Понятно, другого выхода не было — вам троим нужно держаться вместе. Иначе слишком много можно потерять. — А потом, обращаясь к Форбсу Маккаски, он сообщил: — Я только что был на многоэтажной стоянке в Ливингстоне. Ты возил туда Джессику, чтобы посмотрела. Я так думаю, это Элис проговорилась. Наверно, как-то раз после вечеринки. Выпила лишнего или самокрутку лишнюю выкурила. Рассказала про своего страшного дядюшку и про машинку, о которой он ей говорил. Там что-то интересное в багажнике? Если кто-то захочет узнать, что там такое, то понадобится ломик. — Ребус замолчал, сверля взглядом Форбса. — Ну что, сынок? Уже теплее?
  
  — Скажите ему, пусть уйдёт отсюда! — Другой голос, громкий, чуть не истерический — голос Джессики Трейнор.
  
  — А, так тут вся шайка в сборе, — сказал, улыбаясь, Ребус. — Кризисное совещание, что-то в этом роде? А почему бы Элис просто не позвонить дядюшке Рори?
  
  — Слишком поздно! — выкрикнула Элис.
  
  Ребус попытался протиснуться в коридор, но Маккаски решительно воспротивился.
  
  — Когда у вас будет ордер, тогда и возвращайтесь, — сказал он с решительным выражением.
  
  — К тому времени действительно может быть слишком поздно, Форбс. Ты знаешь, что случилось с твоим отцом.
  
  — Мы не знаем, что случилось!
  
  — В таком случае мы можем высказать обоснованную догадку, как полагается образованным людям, — возразил Ребус. — А вы втроём образованнее меня, так что, я думаю, вы уже сделали выводы. — Он снова помолчал. — Да вы даже сейчас, когда я здесь с вами, трясётесь от страха. Кстати, Элис, поздравляю: умненько ты пыталась сбить меня со следа, отправив к дилеру Форбса. Я догадываюсь зачем: отвлечь моё внимание от происшествия с машиной. И на какое-то время это сработало.
  
  Форбс отвернулся от Ребуса к Белл.
  
  — Ты ему сказала?
  
  — А что мне оставалось?!
  
  Ребус услышал, как открылась и закрылась входная дверь внизу. Сосед возвращался домой, его подошвы, словно наждак, скребли по ступеням.
  
  — Я вам нужен, — гнул своё Ребус. Решимость Форбса ослабла, весь его мир того и гляди мог рухнуть. — Вы должны рассказать мне всё.
  
  — Уходите, — сказал Маккаски, но голос его говорил совсем о другом.
  
  — Кто, кроме меня, защитит вас, Форбс?
  
  Ребус раскинул руки, чтобы усилить смысл своих слов.
  
  — Для этого всегда есть я.
  
  На сей раз голос раздался из-за спины Ребуса — он повернулся в тот самый миг, когда на площадку шагнул Оуэн Трейнор. Джессика, появившаяся в дверях квартиры, оттолкнула полицейского и бросилась в объятия отца, который, не сводя глаз с Ребуса, провёл рукой по её волосам.
  
  — Теперь убирайтесь отсюда, — сказал он. — Мне необходимо поговорить с моей дочерью и её друзьями без посторонних.
  
  — Вы не должны вмешиваться, — предупредил его Ребус.
  
  — Во что вмешиваться? — Трейнор устрашающе расширил глаза.
  
  — Это дело полиции.
  
  Трейнор, обняв Джессику за плечи, повёл её мимо Ребуса в квартиру.
  
  — Теперь мы обойдёмся без вас, сержант, — сказал Трейнор. — Форбс, закрой дверь. Вот так, молодец.
  
  Маккаски подчинился требованию англичанина, хотя напоследок он и бросил на Ребуса извиняющийся взгляд. Ребус неторопливо, настойчиво покачивал головой, пока Форбс Маккаски не исчез за дверью. Гулко щёлкнул замок. Ребус вполголоса выругался, потом вытащил платок и принялся оттирать с ладони краску.
  
  
  Когда Ребус появился на Гейфилд-сквер, Кристин Эссон сидела за своим столом, погрузившись в работу.
  
  — Список пропавших без вести, — сообщила она ему, когда он поверх её плеча взглянул на экран компьютера. — Их тут столько — ни конца ни краю. Так что спасибо вам.
  
  — Не вини меня, если ты тут главная айтишница.
  
  — Судя по фотографиям, что мы получили из анатомички, нам скорее нужен археолог.
  
  — Может, стоит запросить список ограбленных гробниц. — Ребус похлопал её по плечу, прежде чем устроиться за собственным столом.
  
  С помощью зеркала в туалете он оценил ущерб, понесённый его животом. Синяк уже проявлялся, но Ребус не думал, что будут какие-то более серьёзные последствия. Если не считать уязвлённой гордости. Судя по тому, что он видел на машинах в многоэтажной парковке, ни одну из них не вскрывали с помощью ломика. Кроме той, которую своевременно убрали. Наркотики, думал Ребус. Самый очевидный ответ. Мог ли Форбс Маккаски совершить кражу? Охранник, проснувшись, увидел его у себя на мониторе и проорал по громкоговорителю предупреждение. Маккаски и Джессика Трейнор понеслись с парковки очертя голову. Но проехать шлагбаум они никак не могли. А автомат принимал только кредитные карточки. А это означало, что Рори Белл на записях с камер наблюдения мог увидеть их физиономии и регистрационные номера. К тому же он получил их банковские реквизиты. Так что выследить их не составляло труда. В особенности если карточка Форбса Маккаски была зарегистрирована на родительский адресно теперь на сцене появился Оуэн Трейнор, создав непредвиденное затруднение. Если он заключит сделку с Беллом, то дело само собой прекратится. А вместе с ним исчезнут и улики. Ребусу необходимо было что-то предпринять. Он посмотрел в сторону кабинета Пейджа, но того не было на месте.
  
  — А где мистер Счастливый? — спросил Ребус.
  
  — Убеждает верхние эшелоны разрешить ему провести пресс-конференцию. Хочет явить миру Тутанхамона.
  
  — Не знаешь, он там надолго?
  
  — Я думаю, он сперва поехал домой сменить рубашку. Перед лицом начальства он всегда предстаёт в наилучшем виде.
  
  Ребус прикинул, какие у него есть варианты. Он может явиться с этой информацией к старшему инспектору Ральфу на Торфихен. Расследование убийства Маккаски зашло в тупик. Весьма вероятно, что они примут Ребуса с распростёртыми объятиями.
  
  Хотя что он мог предъявить? Никаких неопровержимых фактов, одни предположения. Возможно, этого недостаточно, чтобы получить ордер на обыск парковки. Ник Ральф первым делом снова допросит трёх студентов, а они почти наверняка будут держаться своих первоначальных показаний. Краску на лестничной площадке вполне можно объяснить обычным хулиганством. Они уж скорее доверятся отцу Джессики, чем инспектору полиции.
  
  Впрочем, Ребус не мог их за это винить.
  
  Прежде чем отправиться на Торфихен, он должен был нарыть что-то ещё, поэтому он пересмотрел бумаги на Рори Белла, разложил их по порядку, потом включил свой компьютер и начал собственный гугл-поиск.
  
  
  Ему потребовался целый час, чтобы обнаружить то, что пропустила Эссон. Не заметила или не придала значения. Отец Элис Белл погиб два года назад, когда в его машину врезался фургон. Водителя звали Джек Редпат. Ему предъявили обвинение в опасной езде… но дело так и не дошло до суда. Вернее, дело дошло, а вот Редпат — нет. Он дал дёру.
  
  Эту версию выдвинула местная газета, освещавшая перипетии расследования. Одно-единственное упоминание. Ребус снял трубку и сумел дозвониться до кого-то в Центральном отделении, кто соединил его с полицейским, имевшим отношение к этому делу.
  
  — Этот парень был разведён, жил в какой-то хибаре и понимал, что его со дня на день выгонят с работы. А то и посадят за решётку. Он затолкал в машину те немногие пожитки, что не забрала его жена, и поминай как звали.
  
  — Вы пытались его найти?
  
  — Делали что могли.
  
  — Но он так и пропал? — Ребус почесал подбородок. — У вас есть данные на его машину? Марка, регистрационный номер?
  
  — Чёрт возьми! — Полицейский хмыкнул. — Да вам Индиана Джонс нужен, а не я.
  
  — Может, и так, но вы — это всё, что у меня есть. Да и случилось это всего два года назад — неужели нельзя поднять материалы? А ещё фотографию и описание Редпата. Меня интересует, курил он или нет.
  
  Он посмотрел на Эссон, которая сидела за своим компьютером, подперев голову рукой. Ребус оставил полицейскому свой телефон и адрес электронной почты и отключился. Потом налил воду в чайник и включил его.
  
  — Тебе одной горячей водички, верно? — спросил он. — Без чайных мешочков или кофейных гранул?
  
  — Верно, — подтвердила она.
  
  — Нашла что-нибудь?
  
  — Похоже, куча людей исчезла.
  
  — И ускорить процесс никак нельзя?
  
  — Есть организации — у них имеются веб-сайты, аккаунты в «Фейсбуке» и «Твиттере»… — Она посмотрела на него. — Вы что-то нашли?
  
  — Возможно.
  
  — Будете держать это при себе?
  
  — Ещё немного подержу.
  
  Он налил воду и протянул ей кружку. Потом приготовил себе чай. Но пить не стал — пошёл в туалет и уставился на себя в зеркало. В этом определённо есть смысл. Прятать что-то на долговременной парковке, где никто не будет искать. Об этом каким-то образом узнала Элис Белл, которая не удержалась — сообщила друзьям. Они взломали багажник, их засекли, они пустились наутёк. Машину необходимо убрать, может быть, избавиться от неё.
  
  Но не вместе с её содержимым, а отдельно от него.
  
  Два года со времени бегства Джека Редпата.
  
  Или не бегства?
  
  Похищения?
  
  Вещи из его комнаты забрали, чтобы выглядело так, будто он бежал.
  
  Мозоли на руках, следствие физического труда. Редпат по профессии был штукатуром.
  
  Ребус плеснул себе в лицо воды, потом вытер его досуха бумажным полотенцем.
  
  Судмедэксперт должен представлять, как будет выглядеть тело, которое два года пролежало в багажнике машины. Но Ребус и без того точно знал: чтобы поместить труп в багажник, нужно сложить его чуть не в форме эмбриона.
  
  Легко перепутать с формой сидящего тела…
  
  Заверещал его телефон. Номер не определился.
  
  — Слушаю, — ответил он.
  
  Звонил полицейский из Центрального отделения.
  
  — Тёмно-синий «форд-эскорт». Прежде у него было что-то поспортивнее, но по условиям развода получил это.
  
  Полицейский назвал регистрационный номер. Ребус попросил его подождать, вернулся в кабинет, взял ручку и лист бумаги.
  
  — Повторите, пожалуйста, — сказал он.
  
  — Кроме того, я отправил вам по электронке фото анфас и в профиль, — добавил полицейский.
  
  — Ну, не так уж и трудно? — спросил Ребус. — А он курил?
  
  — Десять сигарет в день. Слушайте, мне уже можно заняться настоящей работой?
  
  — С моего благословения.
  
  Ребус положил телефон рядом с компьютером и открыл почтовую программу. Нашёл приложенную фотографию и позвал Кристин Эссон. Она посмотрела на лицо — в профиль, спереди. Ниже были перечислены приметы.
  
  — Рост пять и десять, — нараспев проговорила она. — Вес сто семьдесят фунтов. Серые глаза, светлые волосы… — Она направилась к своему столу и вернулась с фотографиями, сделанными в анатомичке. — Так кто же он? — спросила она.
  
  — Как, по-твоему, это один и тот же человек?
  
  — Возможно.
  
  — И только-то?
  
  Она пожала плечами:
  
  — Я думаю, это он. Его долго держали в багажнике машины, а потом выбросили в воду в порту.
  
  — Два года держали труп в багажнике? — (Ребус кивнул в ответ.) — Так где же машина?
  
  — Вот здесь, — сказал Ребус, поднимая листочек со своими записями. — Восьмилетний «форд-эскорт» синего цвета. — Он мысленно вернулся к машинам, которые видел на многоэтажной парковке. Нет, никакого «форда» там не было. Вероятно, он отправился в порт со своим грузом в багажнике. Потом труп выкинули. Ребус взял телефон и позвонил в отдел дорожной полиции.
  
  — Не было ли брошенных машин в течение последних двух дней? С просроченным на год, а то и больше квитком об уплате налогов. — Он описал машину Джека Редпата и стал ждать.
  
  — Вы думаете, её оставили где-то собирать штрафы за неправильную парковку? — спросила Эссон.
  
  — Это был бы лучший вариант.
  
  — А худший?
  
  Ребус пожал плечами. Ему сообщили, что ответа придётся подождать некоторое время — нужно опросить дорожных инспекторов.
  
  — Постарайтесь поскорее, ладно? — Ребус оставил свой телефон и положил трубку. — А теперь будем ждать, — сказал он Эссон.
  
  — Может, вы и будете ждать, а я иду в магазин. Обеденный перерыв, если вы не заметили. Принести вам что-нибудь?
  
  — Хорошо бы сэндвич или булочку с сосиской. — Он полез в карман за деньгами.
  
  — Я угощаю, — сказала ему Эссон. — Сэндвич, вероятно, полезнее для здоровья.
  
  — Тогда купи мне булочку с сосиской.
  
  Она закатила глаза и натянула на себя куртку. Ребус вспомнил, как это делала Дебора Куонт, вспомнил собственный порыв помочь ей. Когда он предложил ей встретиться как-нибудь за стаканчиком, она не отвергла с ходу его предложение. Правда, у него не было её номера телефона. Только телефон морга. Он вышел на парковку покурить, потом вспомнил, что телефон наверху может зазвонить в любую минуту, а потому после трёх-четырёх затяжек загасил сигарету и засунул её в пачку. Почти поднявшись по лестнице, он услышал, как звонит телефон в его кабинете, но стоило ему открыть дверь, как звонки прекратились. Выругавшись, он сел и принялся ждать. Вернулась Эссон и протянула ему бумажный пакетик. Отсутствие на нём жирных пятен означало, что она проигнорировала его просьбу — принесла сэндвич с ветчиной и салатом.
  
  — Я словно на курорт с водами попал, — пробормотал Ребус. Но сэндвич всё равно умял.
  
  Снова зазвонил телефон, и Ребус схватил трубку.
  
  — Мне показалось, вам нужно срочно, — посетовал дорожный полицейский.
  
  — Мне и нужно срочно.
  
  — Тогда почему же не ответили на первый звонок?
  
  — Отдавал дань природе. Так что у вас есть? — Он слушал несколько секунд. — Увезли на утилизацию? — повторил он для Эссон. — Вчера? — Он снова взял ручку. — А куда — известно? — Он начал было записывать, но вдруг остановился. — Да, я знаю эту точку, — сказал он. — Спасибо.
  
  Он тут же стал набирать другой номер, но там никто не брал трубку. Выругавшись, Ребус сунул в карман мобильник и поднялся из-за стола.
  
  — Что сказать боссу, когда он вернётся? — спросила Эссон.
  
  — Что его умение хорошо одеваться заразительно — я отправился по магазинам.
  
  Она улыбнулась и помахала ему на прощание. Потом подошла к столу Ребуса, держа в руке свой сэндвич с креветкой, и принялась разглядывать фотографию Джека Редпата на мониторе.
  
  — Может быть. Очень может быть… — сказала она себе и устремила взгляд на дверь.
  
  Она познакомилась с Ребусом недавно, но знала, что работать он умеет. Так ищейке достаточно дать почуять нужный запах, а остальное она сделает сама. Протоколы, бланки, согласование бюджетов — всё это было чуждо Ребусу. Всегда было и всегда будет. Его представления об Интернете были зачаточными, его умение уживаться с коллегами никуда не годилось. Но ради него она готова была солгать Джеймсу Пейджу и понести наказание, если её уличат во лжи. Потому что Ребус принадлежал к тому разряду полицейских, которого уже практически не осталось, — редкий, вымирающий вид.
  
  А когда этот вид вымрет окончательно — всё к тому и шло, — ей будет его не хватать.
  
  Это была та же автомобильная свалка, на которую увезли «гольф» Джессики Трейнор. Та же немецкая овчарка вскочила и обнажила клыки, когда Ребус вышел из машины. Эдди Дьюк прикрикнул на собаку:
  
  — Борис! Фу! — Потом, посмотрев на Ребуса и его «сааб»: — Можете оставить там. Сейчас у нас срочная работа, но как только закончим, сразу же займёмся вашей машиной.
  
  — Очень остроумно, — сказал Ребус с таким видом, будто никогда ничего глупее в жизни не слышал. — Пытался до вас дозвониться.
  
  — Я же вам говорю, мы заняты.
  
  Он показал на пресс, который выжимал остатки жизни из последней жертвы. Ребус слышал предсмертные вздохи металла, треск пластика, звон стекла. За пультом управления стоял Рис Бэрстоу. Ребус увидел регистрационный номер, прислонённый к собачьей будке, подошёл и взял его, словно и не слыша рычания собаки.
  
  — Что за машина? — спросил он.
  
  — Стояла в Грантоне, мешала движению. Явно брошенная.
  
  — А сейчас она…
  
  Эдди снова махнул рукой в сторону пресса.
  
  — А что, какие-то проблемы? — спросил он.
  
  Грантон — это на берегу Лита. Ребус бросил номер и устремился к прессу, на ходу крича, чтобы Бэрстоу остановил его. Тот подчинился. Его босс шёл в двух-трёх ярдах следом за Ребусом, без конца повторяя свой вопрос. Ребус посмотрел на пресс. От него несло машинным маслом. Синий «форд-эскорт» уменьшился до трети своего первоначального размера — больше ему уже не возить пассажиров. Ребус смерил взглядом Эдди, потом Риса.
  
  — Вы его разбирали?
  
  Бэрстоу, прежде чем ответить, посмотрел на босса.
  
  — Да кто-то до нас его уже обчистил.
  
  Впрочем, чистым «форд» вовсе не выглядел: Ребус и сейчас видел на нём толстый слой пыли.
  
  — Долгонько простояла где-то машинка, да?
  
  Бэрстоу кивнул.
  
  — Багажник проверяли?
  
  — Ничего оттуда не брал.
  
  — Мы сняли колёса и тормозные барабаны, — добавил хозяин. — Кое-что из электрики. Движок был практически запорот…
  
  — Я хочу, чтобы её сняли с пресса, — сказал Ребус. — Сюда приедут криминалисты — будут её обследовать.
  
  — На предмет?
  
  — Давайте крюк, или что там у вас есть, и снимайте машину с пресса. Укройте её брезентом, и чтобы никто в неё не совался.
  
  — Ну и запашок там был, — сказал Бэрстоу, — задние сиденья и багажник крепко провоняли.
  
  — А багажник легко отрывался?
  
  — Замок был сломан. Похоже, кто-то…
  
  — Да? — Ребус не сводил взгляда с Бэрстоу.
  
  — …поработал там ломиком. — Бэрстоу понял, почему Ребус хочет сохранить остатки машины.
  
  
  Ник Ральф выслушал его историю, сложив руки на груди и покусывая губы. Он сидел за своим столом в отделении на Торфихен.
  
  — Неубедительно, Джон, — сказал он после минутного размышления.
  
  Несколько минут назад Ребус приехал в отделение и направился прямо к Ральфу. Первые его слова были:
  
  — Могу я поговорить с вами?
  
  — Я уже где-то видел вас, — ответил Ральф, и Ребус представился.
  
  Теперь они в упор разглядывали друг друга. Ральф чуть покачивался на своём стуле.
  
  — Очень неубедительно, — сказал он наконец, нарушив тишину.
  
  Ребус пожал плечами в ожидании дальнейшего.
  
  — Вы хотите сказать, что этот самый Белл убил Редпата из чувства мести?
  
  — Да. Отомстил за гибель брата.
  
  — И несколько лет держал тело на парковке? Сын Пэта Маккаски обнаруживает это и Белл открывает на него охоту?
  
  — Да, это моя гипотеза.
  
  — И вы пришли с ней ко мне, а не к старшему инспектору Пейджу…
  
  — Потому что не он ведёт расследование по Маккаски, сэр. И если позволите мне эту откровенность, без тех наводок, что я вам сейчас дал, ваше расследование, похоже, заходит в тупик.
  
  — Ой ли? — Плечи Ральфа напряглись. Он глубоко вздохнул, снял телефонную трубку и приказал бригаде криминалистов выехать на автосвалку.
  
  — А многоэтажная парковка? — сказал Ребус. Но Ральф уже положил трубку.
  
  — Давайте не будем шагать через две ступеньки, Джон. Нужно вызвать этих студентов и выслушать их.
  
  — Им нечего сказать.
  
  — И всё же сделать это нужно. После этого мы сможем поговорить с Рори Беллом. Если всё случилось так, как вы говорите… то не мог ли Пэт Маккаски разбить себе голову, когда хотел спастись бегством?
  
  — Либо так, либо он пытался оказать сопротивление, и его швырнули на пол, а он при этом ударился о каминную полку.
  
  — Тогда случайная смерть?
  
  — Скорее непредумышленное убийство. С незаконным проникновением в частное жилище. Так что Беллу можно будет предъявить обвинение по многим статьям, на этот счёт не беспокойтесь.
  
  — Если мы найдём что-то убедительное в багажнике «форда».
  
  Ребус пожал плечами.
  
  — Ну что ж. — Ральф встал, давая понять, что разговор закончен. Он протянул руку Ребусу.
  
  — Может, мне поехать вместе с криминалистами?
  
  Но Ральф был против.
  
  — Я не из тех людей, которые забывают об услугах, Джон. Если вас это беспокоит.
  
  — Не беспокоит.
  
  — Ну, тогда, как только у нас будут новости, я дам вам знать. — Он снова протянул руку, и теперь Ребус пожал её.
  
  
  Новостей не было до половины шестого.
  
  Он каждые полчаса проверял, заряжен ли аккумулятор, проходит ли сигнал. Когда наконец раздался звонок, Ребус, засуетившись, чуть не уронил трубку.
  
  — Ребус, — сказал он.
  
  — Джон, это Ник Ральф.
  
  — Да, сэр?
  
  — Новости не плохие и не хорошие. Волокна обнаружены, в лаборатории проверят, идентичны ли они волокнам, найденным на теле. Но данные таких анализов не очень точны.
  
  — И больше ничего?
  
  — Криминалисты говорят об остаточном запахе — явный признак тления. Хотя это вряд ли убедит присяжных.
  
  — Но это же машина Джека Редпата.
  
  — Да, это его машина. Вы, вероятно, правы, утверждая, что в порту найден труп именно Редпата. Вот почему я предложил вашему боссу связаться с кем-нибудь из родственников и взять ДНК на анализ. Окончательный вывод можно будет сделать, если образцы совпадут, и это утвердит нас в убеждении, что мы на правильном пути…
  
  — Вы говорили с Джеймсом Пейджем?
  
  — Дань вежливости. — Ральф помолчал. — Заодно я узнал, что вы не проинформировали его о нашей беседе. Надеюсь, не подставил вас.
  
  — Вовсе нет. — Ребус оглядел пустой кабинет. Кристин уже ушла, как и все остальные. Ребус подумал, что Пейдж, исполненный праведного гнева, уже едет сюда.
  
  Ответ: да.
  
  Потому что Пейдж уже стоял в дверях — лицо красное, глаза горят яростью.
  
  — Лёгок на помине, — сказал Ребус в трубку и нажал красную кнопку.
  
  Пейдж подошёл к его столу.
  
  — Как вы смели! — взорвался он. — Этот утопленник — мой!
  
  — Он не «утопленник»… Если я не ошибаюсь, его зовут Джек Редпат, и от него тянутся ниточки к убийству Маккаски и много ещё к чему.
  
  — И всё это вы должны были сообщить мне, чтобы я решал, что с этим делать!
  
  — Согласен, — сказал Ребус. — Но вы были заняты — прихорашивались, чтобы элегантно выглядеть перед камерами и начальством. А я, таким образом, оставался здесь за старшего и действовал, исходя из этого.
  
  — Вы сделали всё, чтобы напакостить мне, — никаких других причин нет! Забирайте ваши вещички и выметайтесь отсюда. Можете попросить о работе вашего дружка с Торфихен. А может, вы знаете кого-нибудь на Уэстер-Хейлс. Хорошо бы вы где-нибудь пригодились, потому что здесь вы больше не нужны!
  
  — Приятно было работать с вами, — сказал Ребус.
  
  — Какое там приятно! Все меня предупреждали: Ребус — отвязавшаяся пушка, он беспредельщик, доверять ему нельзя. Все мне это говорили. И ещё кое-что похуже. Вы задайте себе вопрос: сколько полицейских отделений в городе дали бы вам шанс? Я уж не говорю второй шанс, а шестой, или седьмой, или восьмой? Я делал это, потому что сердцем чувствовал: вы хороший коп, настоящий полицейский, старой школы, о которой я только слышал, хотя с её представителями почти не сталкивался. — Пейдж замолчал. Пламя было сбито. Он по меньшей мере казался усталым и — да-да — искренне разочарованным.
  
  — Извините, что не оправдал, — сказал Ребус.
  
  — Похоже, это ваша специальность.
  
  — Не могу не согласиться… И вы сами сказали, что я испорчу вам настроение скорее раньше, чем позже. В любом случае старший инспектор Ральф знает, что это ваше расследование. Он мне сам сказал.
  
  — Может быть, не стоило давать ему повод говорить это, а?
  
  — Не стоило.
  
  Пейдж кивнул, услышав это признание. Потом повернулся к своему чулану-кабинету, вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Минуту спустя он появился снова, поставил пустую коробку на пол и толкнул её ногой к Ребусу.
  
  — Для ваших вещей, — сказал он. — И чтобы через десять минут вас здесь не было.
  
  Дверь снова закрылась. Ребус посидел минуты полторы, встал и взял коробку. Поставил её на стол, потом сообразил, что она ему не потребуется. Его вещей в столе почти не было. Он провёл здесь слишком мало времени, чтобы обрасти вещами.
  
  «Что ты натворил, Джон?» — пробормотал он себе под нос. Потом посмотрел на дверь Джеймса Пейджа, уговаривая себя постучать в неё, попросить прощения и вымолить ещё один шанс.
  
  Всего один.
  
  «Ни малейшего шанса…»
  
  
  Форбс Маккаски отключил телефон.
  
  — Звонили из полиции, — сказал он.
  
  Они оставались в квартире Джессики. Элис Белл сидела за своим столом. Экран её ноутбука перешёл в режим заставки. Она до половины написала работу, к которой не прикасалась несколько дней, и не имела ни малейшего желания её заканчивать. Джессика сидела на диване, крутя в руке последний пузырёк предписанных ей таблеток. Оуэн Трейнор стоял в дверях, рукава его рубашки были закатаны.
  
  — Из какой полиции? — спросил он.
  
  — Старший инспектор Ральф — он ведёт дело об убийстве моего отца.
  
  — Что ему надо?
  
  — Говорит, что ему нужно поговорить с нами — со мной, Джесс и Элис.
  
  — Он не сказал о чём?
  
  — Нет.
  
  — Нам конец, — дрожащим голосом сказала Джессика.
  
  — Не нужно бояться полиции, — успокоил её отец. — У них ничего нет против вас, потому что вы ничего не сделали. — Трейнор оглядел комнату — убедиться, что все его слушают. — Мы держимся нашего плана, остальное предоставьте мне. — Потом Форбсу: — Когда этот парень, Ральф, хочет вас видеть?
  
  — Завтра утром в отделении на Торфихен.
  
  — Нет проблем. Всё будет улажено ещё до того.
  
  Элис Белл поняла, что он стоит прямо перед ней, и подняла на него взгляд. Он протягивал ей свой мобильник.
  
  — Набери дядюшку Рори ещё раз, детка.
  
  Она набрала, он выхватил телефон из её рук и прижал к уху. Сначала раздался рингтон, а потом голос Рори Белла.
  
  — Это я, — сказал Оуэн Трейнор. — Окажите себе на сей раз услугу и слушайте меня внимательно…
  25
  
  — Шивон сказала, что это второе место, где вас нужно искать.
  
  Ребус оторвал взгляд от стола. Он сидел в углу у окна во втором зале «Оксфорд-бара». На улице у дверей топтались двое курильщиков — он видел их через стекло и собирался к ним присоединиться. Но теперь перед ним стоял Малькольм Фокс — руки в карманах, на лице натянутая улыбка.
  
  — А первое место?..
  
  — Арден-стрит.
  
  — Значит, там вы уже были?
  
  Фокс покачал головой:
  
  — Я не согласился с её анализом.
  
  — Вы что, лекции мне собираетесь читать? — спросил Ребус. — Оставьте это. Я сейчас не в лучшем настроении.
  
  — А как насчёт стаканчика вместо лекции? — Фокс кивнул, показывая на почти пустую пинту Ребуса.
  
  Ребус недоумённо посмотрел на Фокса, пытаясь понять, что у того на уме. Потом кивнул:
  
  — Индийское светлое.
  
  Фокс направился к бару, а Ребус снова засунул сигарету и спички в карман куртки. В баре было тихо — середина недели, середина вечера. Чуть позже тут планировался вечер народной музыки, но Ребус к тому времени собирался уйти. Его машина стояла на улице, и он знал, что не пройдёт тест на алкометре. Он провёл рукой по волосам и шумно выдохнул, сгорбившись над столом.
  
  — Прошу, — сказал Фокс, ставя перед ним новую пинту. Себе он взял банку колы и стаканчик со льдом. — Ваше здоровье.
  
  Ребус смотрел, как Фокс наливает в стакан колу, слушал позвякивание кубиков льда.
  
  — Вы ходите к Анонимным алкоголикам? — спросил Ребус.
  
  — Больше не хожу.
  
  — И вы можете заходить в паб, не испытывая искушения?
  
  — Конечно, я испытываю искушение. — Фокс поудобнее устроился на стуле. — Я всего лишь человек, что бы вы обо мне ни думали. — Фокс поднял свой стакан. — А у вас такой вид, будто вы весь день получали удовольствие.
  
  — Вас Шивон прислала изображать доброго самаритянина?
  
  — Вам таковой требуется?
  
  — Вы что, не слышали? Пейдж мной наелся. Я передал группе по Маккаски то, что по праву принадлежало Пейджу.
  
  — Вот как?
  
  Ребус уставился на него.
  
  — Зная Пейджа, я думал, что он сразу всех обзвонил.
  
  — Я думаю, Шивон тоже ничего не знает.
  
  — Так зачем же вы здесь?
  
  — По делу Сондерса.
  
  — Хотите устроить мне ещё один допрос?
  
  Ребус отхлебнул пива. Не выпуская из руки стакан, он сверлил Фокса взглядом. Фокс опёрся о край стола и подался к Ребусу.
  
  — Сондерс сам организовал встречу со своим убийцей. Он хотел воспользоваться телефоном на заправке, но телефон там не работал. За кассой стоял парнишка, который запомнил лицо Сондерса, потому что тот несколько раз покупал там еду. А потому, когда Сондерс предложил ему десятку, если тот позволит воспользоваться своим мобильником, парнишка согласился. Сондерс сказал, что звонок будет местный, и вышел с телефоном на улицу. Разговор продолжался шесть с половиной минут.
  
  — Такая точность?
  
  — Я получил биллинг. Чуть не весь день на это потратил. Там точно обозначены продолжительность и время звонка. А меньше чем через три часа Сондерс был убит.
  
  — Это подозрительно похоже на хорошую полицейскую работу. — Ребус поднял свой стакан в безмолвном тосте. — Позвольте мне предположить: он звонил Стефану Гилмуру?
  
  Фокс отрицательно покачал головой:
  
  — Номер был эдинбургский, стационарный телефон. Он есть в телефонной книге, так что Сондерс нашёл его без труда.
  
  — Эймон Патерсон?
  
  И опять Фокс покачал головой и сказал:
  
  — Джордж Блантайр.
  
  — Дод? — Ребус сощурился.
  
  — Сондерс говорил с ним шесть с половиной минут.
  
  Ребус вспомнил слова Стефана Гилмура: «Этот старый пистолет… Из стола Жиртреста его вытащил Дод…»
  
  — Вы хотите сказать, что человек, который не встаёт со своего кресла, сумел дотащиться до канала чуть ли не через весь город?
  
  — Кажется маловероятным, — согласился Фокс. — Но есть и другое объяснение…
  
  Он замолчал на полуслове, зная, что Ребус сам поймёт недосказанное.
  
  Ребус пожевал нижнюю губу, потом уставился в потолок. Сколько бы они его ни красили, он до сих пор сохранял никотиновый оттенок.
  
  — Чёрт побери, — сказал он наконец. — Так почему вы теперь не там?
  
  — Мы подумали, что вы захотите к нам присоединиться.
  
  — Это идея Шивон?
  
  — Нет, — ответил Фокс. — Моя. Потратил некоторое время, чтобы её убедить.
  
  — А её почему нет?
  
  — На совещании у начальства. Выкладывает им всё это. — Фокс допил свою колу и показал на стакан Ребуса. — Собираетесь допить или поедете с ясной головой?
  
  Ребус посмотрел на стакан, отодвинул его и поднялся на ноги.
  
  
  Они нажали на кнопку звонка у дверей коттеджа в районе стадиона «Маррифилд» и замерли в ожидании. Открыла Мэгги Блантайр. На ней была белая футболка и мешковатые спортивные штаны, на лице почти никакой косметики.
  
  — Мы можем войти? — спросил Ребус без малейшего тепла в голосе.
  
  — Джон… — Она приложила ладонь к щеке. — Если бы я знала…
  
  — Нам нужно поговорить с тобой, Мэгги. Это инспектор Фокс. — Ребус сделал короткую паузу — Инспектор уголовной полиции Фокс, — поправился он, заслужив некое подобие улыбки от коллеги.
  
  — А в чём дело?
  
  — Я думаю, ты знаешь.
  
  Ребус прошёл мимо неё в коридор.
  
  — А ордер вам не требуется или что-нибудь такое? — В её голосе теперь слышалось раздражение.
  
  — Хочешь, чтобы я его привёз?
  
  — Я не понимаю, зачем вы здесь. — Но она всё же сдалась, пропустила внутрь Фокса и закрыла дверь. — Дод вздремнул в своём кресле.
  
  — Нам с тобой нужно поговорить, Мэгги. — Ребус вперился в неё взглядом, и она, видимо, почувствовала, что он знает. — Может быть, нам лучше пройти в сад. — Потом Фоксу: — Вы не могли бы посидеть с Додом? — Он показал на гостиную.
  
  Фокс хотел было возразить, но подчинился. Ребус провёл Мэгги Блантайр через чистейшую кухню во дворик. Закурил сигарету сам, предложил ей, но она отказалась.
  
  — Ты говорила с Билли Сондерсом, — констатировал он. — Он звонил сюда. Я так полагаю, что на звонки всегда отвечаешь ты. Не стоит это отрицать — у нас есть записи. Он боялся, что Стефан может заткнуть ему рот, верно? Но это всё равно не остановило бы его… Он бы дал показания против святых… Что угодно, лишь бы спасти собственную шкуру от нового срока. — Ребус затянулся сигаретой. Рука его дрожала, и он сам не мог бы объяснить почему.
  
  — Ну хорошо, я говорила с ним — и что с того?
  
  — Но ты сделала нечто большее, Мэгги. — Этими словами Ребус сознательно проложил между собой и Мэгги непреодолимое препятствие.
  
  Мгновение спустя Мэгги взорвалась.
  
  — Ты и твои проклятые святые! Дод ни о чём другом и говорить не может. Он теперь живёт в прошлом так, как ещё никогда не жил… Может, потому, что у него нет будущего. И тут является этот тип, который готов сообщить всему миру, что Дод — убийца, что он заметал следы и ему всё сошло с рук.
  
  — Но Фила Кеннеди убил не Дод.
  
  — Но он присутствовал! Помогал вынести тело из камеры и ещё бог знает что. — Она посмотрела в сад и, казалось, увидела что-то. — Подожди здесь, — сказала она Ребусу. Но он вышел за ней к сараю. На его глазах она открыла дверь и стала искать что-то между банками с красками и какими-то старыми инструментами.
  
  — Здесь ты и прятала пистолет?
  
  — Дод думал, что я его уничтожила. Я так ему сказала. И сказала, что и это тоже выкинула. — Она протянула ему что-то. — Это был экземпляр Уголовного кодекса Шотландии в характерном кожаном переплёте, с выцветшим золотым тиснением и медными заклёпками. Его страницы отсырели, уголки пообтрепались и загнулись.
  
  — Евангелие Тайного завета, — сказал Ребус, крутя в руках книгу. Потом он потёр то место, куда они все добавляли по капельке слюны, подтверждая свою преданность делу.
  
  — Какая-то говённая книга, больше ничего, — сказала Мэгги. — Но для Дода она была чем-то гораздо большим. Вы все для него значили слишком много, а посмотри, как всё сложилось: в свои последние дни он должен увидеть, как рушится всё, что было для него свято.
  
  — Ты пошла на эту встречу, чтобы застрелить его? — тихо спросил Ребус.
  
  Она кивнула, её глаза повлажнели от слёз.
  
  — Я сделала это ради всех вас… потому что сам Дод уже не мог.
  
  — Тебе необязательно говорить это. Ты можешь сказать, что пистолет выстрелил случайно. Что палец соскользнул… или Сондерс попытался выхватить пистолет у тебя из рук…
  
  — Новая ложь, Джон? — Она отвернулась и посмотрела на дом. — Что он будет делать без меня?
  
  — Ты никого не можешь вызвать?
  
  — Ты хочешь сказать, прямо сейчас?
  
  — Тебе придётся поехать с нами, Мэгги.
  
  Она задумалась на несколько секунд.
  
  — Его племянник всегда хорошо к нему относился.
  
  — Наверно, лучше его вызвать.
  
  Она кивнула:
  
  — Мой телефон на кухне.
  
  — Тогда пойдём в дом. — Он попытался обнять её за плечи, но она стряхнула его руку. Выхватив у него книгу, она плюнула на её обложку и отёрла рот тыльной стороной ладони. Ребус мягко взял у Мэгги кодекс и повёл её в дом.
  
  Пока она звонила, он вошёл в гостиную. Фокс стоял в центре комнаты. Дод Блантайр проснулся и хотел знать, что происходит.
  
  — Где Мэгги? — спросил он у Ребуса.
  
  — Говорит по телефону. Нам нужно отвезти её в отделение.
  
  — Нет! — Дод попытался подняться со своего кресла, голова его подрагивала, ноги не слушались.
  
  — Ты тут ничего не сможешь поделать, Дод. К тебе приедет твой племянник.
  
  Блантайр рухнул на колени. Ребус с помощью Фокса усадил его в кресло, и в этот момент в дверях появилась жена с пальто в руках.
  
  — Боже мой, — сказала она и закрыла рот рукой.
  
  — Не оставляй меня, Мэгги, — взмолился Блантайр. Он растерянно повернулся к Ребусу. — Она ничего не сделала.
  
  — И всё же мы должны поговорить с ней, — тихо сказал Ребус.
  
  — Нет! Нет!
  
  — Оставьте меня с ним на пять минут, — сказала Мэгги, сжав локоть Ребуса. — Подождите в машине — я выйду. — Она посмотрела на него умоляющим взглядом. — Всего несколько минут.
  
  Ребус кинул взгляд на Фокса и кивнул. Они друг за другом вышли из комнаты и направились к двери. На улице Фокс спросил, призналась ли она.
  
  — Призналась, — ответил Ребус. В руке он держал евангелие Тайного завета.
  
  Фокс спросил, то ли это, что ему кажется. Ребус кивнул. Фокс отпер машину, они сели.
  
  — Я сообщу Шивон, — сказал Фокс, доставая телефон. Потом, после паузы, добавил: — Наверно, это нелегко для вас, Джон. Невольно задумаешься: как бы ты сам поступил, зайди кто-то из твоих друзей по службе слишком далеко.
  
  — Вы бы посадили его за решётку, верно?
  
  — Может быть. — Фокс сосредоточился, набирая текст. — Вероятно, — добавил он. — Но двадцать или тридцать лет назад… — Он пожал плечами. — Другие правила игры, как любите повторять вы, старики.
  
  — Чёрт побери, Малькольм, а вы ведь тоже не совсем желторотый младенец.
  
  Фокс скривил губу, заканчивая набирать текст.
  
  — Так что там у вас с миссис Блантайр?
  
  — А что там у нас?
  
  — Вам зачем-то нужно было поговорить тет-а-тет… Возможно, за этим что-то кроется.
  
  — Да бросьте.
  
  — Я неплохо разбираюсь в людях, Джон. Такая работа.
  
  — На сей раз вы ошиблись.
  
  — Правда? — Телефон Фокса сообщил ему, что пришёл ответ на его сообщение. Он посмотрел на экран. — Шивон будет ждать нас на Уэстер-Хейлс. — Он помолчал. — Но она пишет…
  
  — Что я не могу участвовать в допросе? — предположил Ребус.
  
  — Вы не посторонний в этом деле, Джон.
  
  Ребус согласно кивнул. Он посмотрел в направлении коттеджа.
  
  — Сколько мы ещё будем ждать? — спросил Фокс.
  
  «Что он будет делать без меня?»
  
  «Не оставляй меня, Мэгги…»
  
  — Чёрт! — сказал Ребус, распахивая пассажирскую дверцу.
  
  Выскочив из машины, он припустил бегом. Входная дверь коттеджа была заперта на замок. Ребус стукнул по ней кулаком и тут понял, что Фокс стоит рядом с ним. Он ударил по двери каблуком, потом попытался навалиться плечом.
  
  — Давайте вместе, — сказал Фокс.
  
  Наконец дерево расщепилось, дверь распахнулась. Ребус влетел в гостиную и увидел Мэгги Блантайр, склонившуюся над мужем. Она засовывала в рот ему и себе таблетки. Какие-то сильные обезболивающие — пустые упаковки лежали на коленях Дода Блантайра, слёзы текли по щекам обоих. Ребус оттащил её, засунул палец ей в рот. Фокс занялся Блантайром, для начала смахнув таблетки с его колен.
  
  — Я не могу позволить тебе сделать это, — сказал Ребус Мэгги Блантайр, когда она, зарыдав, рухнула на пол. — Извини, не могу.
  
  Фокс уже вызывал «скорую» по мобильнику. Ребус стоял на коленях перед Мэгги, гладил её волосы, а она плакала навзрыд, зарывшись лицом в ковёр. Он повернулся и увидел, что Блантайр смотрит на него сквозь собственные слёзы. Фокс спросил адрес для диспетчера «скорой». Ребус назвал и стал подниматься на ноги.
  
  
  Ребус сидел ссутулившись в отделении скорой помощи всё той же старинной больницы, бывшего Королевского лазарета. Ряд жёстких пластиковых сидений в зоне ожидания был прикручен к полу и не предназначался для долгого удобного отдыха. Фокс засовывал монетки в кофейный автомат. Где-то там, в помещении за стойкой регистрации, в двух соседних боксах осматривали мужа и жену. Вернулся Фокс с двумя стаканчиками кофе, и тут же появилась Шивон Кларк и села рядом с Ребусом.
  
  — Жуткая история.
  
  — Ты тоже так считаешь?
  
  — Хорошо ещё, что вы там оказались.
  
  Он уставился на неё.
  
  — Если бы мы там не оказались, то ничего такого вообще бы не случилось.
  
  — Я понимаю, Джон, это нелегко…
  
  Фокс протянул Ребусу кофе и спросил Кларк, не хочет ли она.
  
  — Разве что чая, — сказала Шивон и проводила взглядом Фокса, который направился назад к автомату, шаря по карманам в поисках мелочи.
  
  — Ты прислала Малькольма, — сказал Ребус. — Потому что это нужно ему или мне? Забыл тебя предупредить: пациент из меня никудышный, но врач вообще хуже некуда.
  
  — Малькольму не нужен врач. Он проделал столько работы, так старался помочь… По-моему, он заслужил того, чтобы присутствовать на финале.
  
  — Значит, дело не в том, что ты просто устранилась?
  
  — Что ты имеешь в виду?
  
  — Может быть, ты видела слишком много моих провалов. Теперь ты и по званию старше, и сама ведёшь громкое дело об убийстве. — Он помолчал. — Может быть, ты даёшь мне понять, что моё время вышло…
  
  — Я так не думаю.
  
  — Не думаешь?
  
  — Нет.
  
  — Хотелось бы тебе верить.
  
  Ребус замолчал при виде Фокса, который вернулся с чаем для Кларк. Она взяла стаканчик, пробормотала спасибо, потом спросила, есть ли какие-нибудь новости.
  
  — Угрозы жизни нет, — ответил Фокс. — И миссис Блантайр уже призналась Джону в убийстве Сондерса.
  
  — В непредумышленном убийстве, — добавил Ребус. — Я тебе говорил, насколько «браунинг» ненадёжное оружие. — Он с вызовом посмотрел на Кларк: попробуй возрази мне.
  
  — Но она взяла его с собой на канал и прицелилась в жертву.
  
  — Она хотела его напугать, чтобы последние месяцы жизни её мужа не прошли в кабинете для допросов или камере.
  
  — Ты говоришь как её адвокат. — Кларк посмотрела на Фокса. — Ну, что скажете — генеральный прокурор будет счастлива?
  
  Фокс в ответ пожал плечами, и Кларк уставилась в свой стаканчик, плечи её опустились.
  
  — Ну вот, полюбуйтесь на нас троих. Дело раскрыто, а мы как на поминках.
  
  Фокс, перед тем как сесть, поднял оставленную Ребусом книгу, положил её себе на колени, и Кларк с трудом разобрала полустёртые буквы на обложке.
  
  Шотландский уголовный кодекс.
  ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ
  26
  
  — Как вы? — спросил Фокс.
  
  — В порядке. И спасибо, что пришли.
  
  — Вы и вправду думаете, что я тут нужен?
  
  Ребус скосил на него глаза.
  
  — У вас есть вес. Именно это мне и надо.
  
  — Не мои мозги или красота?
  
  Ребус сосредоточился на дороге. Он вёл свой «сааб» в Ливингстон.
  
  — Какие-нибудь новости?
  
  — Их продержали в больнице до утра. Они не успели проглотить много таблеток. Мэгги Блантайр будет официально допрошена сегодня.
  
  — А её муж?
  
  — Дата будет определена позже, когда врачи скажут своё слово. — Фокс посмотрел на Ребуса. — В любом случае она твёрдо держится своей версии. Сондерс попытался отобрать у неё пистолет, и тут произошёл выстрел.
  
  — Вы в это верите?
  
  — Не очень. А вы?
  
  — Разве есть какие-нибудь свидетельства против этого?
  
  Фокс посмотрел на него:
  
  — Вы знаете, что нет. Но ей всё равно придётся сесть за решётку. Даже лучший адвокат в стране тут ничего не сможет сделать.
  
  — А лучший у неё будет.
  
  — Да?
  
  — Я вчера приехал домой и позвонил Стефану Гилмуру — он об этом позаботится.
  
  — Что вам удалось узнать?
  
  — Что Фил Кеннеди умер в КПЗ, но инсценировали смерть у него дома.
  
  — Джордж Блантайр мало что сказал, но это он готов взять на себя.
  
  — Правда?
  
  — Он говорит, что свалил Кеннеди со стула. Сначала думал, что тот просто потерял сознание, потом увидел: он не дышит. И тогда он отвёз тело в дом Кеннеди и положил под лестницей, чтобы всё выглядело так, будто он пьяный свалился и ударился головой.
  
  — И он действовал в одиночку?
  
  — Так он говорит. Жить ему осталось недолго и терять особо нечего. — Фокс помолчал. — Похоже, Стефан Гилмур и Эймон Патерсон могут вздохнуть свободно, хотя мы и знаем меру их вины.
  
  — Неужели Доду предъявят обвинение?
  
  — У меня такое ощущение, что следствие будет тянуть время, пока смерть сама не поставит точку.
  
  — Да, дела. Вы уже сообщили эту новость генеральному прокурору?
  
  — Пытаюсь решить, в каком объёме.
  
  — Ну, с этим-то просто. Разве нет? Рассказывайте ей всё, что знаете.
  
  — Это даже не половина того, о чём я подозреваю.
  
  — Она не будет благодарна за те сведения, которые невозможно доказать.
  
  Фокс кивнул, словно соглашаясь, потом посмотрел в окно.
  
  — Сколько тут развязок. А вы молодцом — едете себе без навигатора.
  
  — Мы почти на месте.
  
  Они подъехали к шлагбауму многоэтажной стоянки. Ребус высунул руку в окно и взял билетик из автомата. Проезжая мимо будки, он увидел, что сегодня дежурит не его обидчик. На его месте сидел другой охранник в форме — костлявее и старше.
  
  — Возможно, вы мне и не понадобитесь, — сказал Ребус, въезжая по пандусу на следующий этаж. Когда они поднялись на третий этаж, Ребус съехал с пандуса и выругался.
  
  — Что случилось? — спросил Фокс.
  
  — Они убрали машины.
  
  Фокс оглядел огромную пустую площадку с бетонным полом.
  
  — Какие машины?
  
  — Те самые. Когда я был здесь вчера, тут стояли две машины. Запылённые, явно брошенные. Была тут и третья, но от неё только следы оставались. В её багажнике лежало тело Джека Редпата. Тело сбросили в воду в порту, а машину оставили на дороге в расчёте, что её отвезут на утилизацию.
  
  — Понятно. — Фокс сосредоточенно нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.
  
  — Но две другие были здесь, одна из них под толстым слоем пыли. — Ребус вылез из машины и пошёл к пустым парковочным местам. Фокс двинулся следом. — Видите? Вчера тут была куча листьев и грязнота. Машины простояли несколько месяцев, а может, и лет… Вы чему улыбаетесь?
  
  — «Грязнота» — такое старое словечко, мой отец им пользуется.
  
  — Они всё вычистили, и следа не осталось.
  
  — Предусмотрительно.
  
  — Эти машины используются для хранения того, что не должно попадаться на глаза посторонним.
  
  — А открытая парковка для этого подходящее место?
  
  — Верхним этажом никто не пользуется, там есть камера наблюдения, за которой следит охранник.
  
  — Так вы думаете, что в этих машинах тоже трупы?
  
  — Понятия не имею. — Ребус задумался на мгновение. — Это всё дела Оуэна Трейнора. Он встречается с Рори Беллом, они обсуждают случившееся… Трейнор знает, что мы, возможно, придём сюда, начнём искать, и убеждает Белла убрать машины.
  
  — Кто такой Трейнор?
  
  — Отец Джессики. У него мозги работают получше, чем у Белла. Даже после того, как Форбс и Джессика увидели, что лежит в багажнике, Белл не сразу сообразил избавиться от тела и машины. Так вот, Трейнор приезжает, чтобы урегулировать конфликт, и спрашивает у Белла, не найдёт ли полиция что-то ещё, если приедет с обыском…
  
  — Вы были здесь вчера…
  
  — И Беллу об этом сообщили, так что от машин избавились…
  
  — А куда их могли деть?
  
  — Откуда мне знать? Но чтобы тут навести такой порядок — до этого только Трейнор мог додуматься. — Ребус почесал затылок. — Может, у них есть где-то гараж. На парковку рядом с аэропортом он их явно не поставил — слишком очевидно.
  
  — Мы о каких марках машин говорим?
  
  — Одна — «ситроен». Другая под чехлом — я не знаю. Могу только сказать, что красного цвета.
  
  — И номера вы не записали?
  
  — Мне помешал удар в живот.
  
  — Что?
  
  — Охранником вчера была другая обезьяна.
  
  — Поэтому вы решили, что вам может понадобиться «вес».
  
  — Да.
  
  — Я почти польщён. Почему вы не доложили об этом?
  
  — Есть вещи, которые лучше держать при себе.
  
  — Например, если кто-то оказался сильнее в драке?
  
  — Я разве сказал, что кто-то оказался сильнее? Видели бы вы того парня. Может, поэтому его и нет сегодня утром.
  
  — Верю вам на слово.
  
  Они двинулись к выходу. Фокс спросил, не стоит ли поговорить с новым охранником. Ребус так не думал. Он провёл своей карточкой по слоту, и тут ему пришла в голову одна мысль.
  
  — Когда Джессика и Форбс вскрыли ломиком багажник того «форда», работала камера наблюдения. Охранник наверняка побежал к ним, но они были так напуганы, что рванули прочь…
  
  — Да?
  
  — Но с парковки есть лишь один выезд, а шлагбаум открывается только с помощью карточки. За рулём сидел Форбс, значит и карточка была его.
  
  — А это означает, что остался след?
  
  — И обнаружить его не составит труда. Готов поспорить, что карточка зарегистрирована на его домашний адрес, а не на съёмную студенческую квартиру.
  
  — А это вывело их прямо на Патрика Маккаски?
  
  — Молодого Форбса они там не нашли, а потому перевернули всё вверх дном, чтобы он понял, что к чему.
  
  — А нападение на его отца?
  
  Ребус задумался, потом пожал плечами.
  
  Они заехали заправиться. Ребус купил себе пачку сигарет, Фокс — бутылочку воды.
  
  — Крупнейшее мошенничество, — сообщил Ребус, глядя, как Фокс, отвинтив крышку, поднёс бутылку ко рту.
  
  — Просто сняли у меня с языка. — Фокс показал на пачку сигарет Ребуса.
  
  Они возвращались к «саабу», когда Фокс спросил:
  
  — Может, эти ребята ничего умнее не придумали, как просто бросить машины? Бросили же они «форд» Редпата?
  
  — Сомневаюсь.
  
  — Но в конечном счёте «форд» попал на автосвалку…
  
  Ребус замер, держась за ручку водительской двери.
  
  — Вы думаете, они могли?..
  
  Ребус не стал заканчивать вопрос, он поспешил сесть в машину и позвонил на автосвалку в Броксберне. Он ждал, что ему ответит Эдди Дьюк, но в трубке раздался голос Риса Бэрстоу.
  
  — Сержант Ребус говорит, — сказал Ребус. — Хочу попросить об услуге.
  
  — Не многовато будет услуг?
  
  — Слушай, когда захочешь дать показания о том ломике…
  
  На линии раздался вздох.
  
  — Что за услуга?
  
  — Автосвалки близ Ливингстона.
  
  — Кроме нас, вы имеется в виду?
  
  — Да.
  
  — Других нет.
  
  — Ни одной?
  
  — Есть только в городе. Я могу вернуться к работе?
  
  — Только после ответа на мой последний вопрос.
  
  — И этот вопрос?
  
  Ребус глубоко вздохнул:
  
  — Две машины: одна — «ситроен» с истёкшим налоговым квитком, другая — седан красного цвета…
  
  — Да?
  
  — Они у вас, случайно, не появлялись?
  
  — Вчера вечером.
  
  Ребус моргнул два раза.
  
  — Скажи мне, что они ещё не попали под пресс.
  
  — Я вот только сейчас хотел начать. Но что-то мне подсказывает, что вы против.
  
  — Верно, — подтвердил Ребус. — Мы будем через двадцать минут. И чтобы никто к ним не прикасался — ясно?
  
  — Я уже привыкаю к этой песне, — услышал Ребус слова Бэрстоу и отключился. Он уставился на Фокса.
  
  — С меня большая порция, — сказал он.
  
  — У меня уже есть, — ответил Фокс, встряхивая бутылку с водой.
  
  
  Эдди Дьюк повёз пса Бориса к ветеринару.
  
  — Я надеюсь, что-нибудь серьёзное, — сказал Ребус.
  
  Как рассказал Бэрстоу, машины появились перед самым закрытием. Одна — красный «рено» — чище, чем вторая. Но водители, сидевшие за рулём в этих двух машинах, не были главными.
  
  — Была ещё одна машина — та, в которой они все потом уехали. Человек за рулём и договаривался с нами, и расплачивался.
  
  — Как он выглядел? — спросил Ребус.
  
  — Футов шесть роста, крепкий, короткие чёрные волосы, залысины.
  
  Ребус видел Рори Белла только на фотографиях, но именно так Рори на них и выглядел.
  
  — Он не назвался?
  
  — Я этого не слышал.
  
  — А на какой машине он приехал?
  
  — Новый «БМВ Х5». Чёрный, с тонированными стёклами.
  
  — Номер не запомнил?
  
  Бэрстоу развёл руками.
  
  — Номер как номер — ничего запоминающегося.
  
  Они стояли перед двумя машинами. Ребус узнал «ситроен» — на нём всё ещё была линия, проведённая его пальцем. Чехол, покрывавший «рено», лежал в салоне — он увидел его через заднее стекло.
  
  — А другие водители?
  
  Судя по описанию Бэрстоу, одним из водителей явно был охранник с парковки — тот, на память о котором у Ребуса остался синяк размером с блюдце.
  
  — Ключи?
  
  Бэрстоу вытащил из кармана комбинезона ключи.
  
  — Ты уже осмотрел машины?
  
  Бэрстоу затряс головой.
  
  — Уверен?
  
  — А то!
  
  — Тогда мы сейчас откроем оба багажника и посмотрим, что там.
  
  Первым они открыли «ситроен». Ребус почувствовал запах масла. В салоне лежали обрывки материи, и он поднёс один из них к носу.
  
  — И что вы думаете? — спросил Фокс.
  
  — Что-то было в это завёрнуто. Может быть, оружие.
  
  — Оружие? — Механик побледнел как полотно.
  
  Ребус поднял обивку, но под ней не обнаружилось ничего, кроме запасного колеса. Фокс тем временем открыл задние дверцы и принялся прощупывать пространство под сиденьями.
  
  — Пластиковые пакеты есть? — спросил он.
  
  — В конторке, — ответил Бэрстоу.
  
  — Принесите несколько.
  
  Когда механик отошёл, Фокс сказал Ребусу, что нужно вызывать криминалистов.
  
  — Согласен. Нашли что-нибудь?
  
  — Покажу через минуту.
  
  Ребус открыл водительскую дверцу, потянулся к бардачку. Но там не нашлось ничего, кроме нескольких запасных лампочек. Пол чистый, дверные карманы пусты. Бэрстоу вернулся с несколькими, небольших размеров, чистыми пакетами, похожими на те, что используют в банке при пересчёте мелочи. Фокс засунул руку в пакет, превратив его в перчатку, и вытащил что-то из-под сиденья, потом показал Ребусу. Патрон от дробовика.
  
  — Бах-бах, — сказал Ребус, похлопав коллегу по спине. Потом взял второй ключ у Бэрстоу и отпер «рено». И опять в багажнике не обнаружилось ничего явного, кроме остатков какого-то мелкого белого порошка.
  
  — Похоже, пакет порвался, — заметил Ребус.
  
  — Или кому-то нужно было попробовать, — добавил Фокс.
  
  Ребус ткнул в порошок палец, потом втёр себе в десну.
  
  — Жжёт немного, — сказал он.
  
  Глаза Бэрстоу расширились.
  
  — Я не… если бы я знал… Они меня убьют, да? — Его начало трясти.
  
  — Твоё имя даже упомянуто не будет, Рис, можешь не беспокоиться.
  
  Ребус вытащил телефон. Сигнал был слабый, но он дозвонился на Торфихен и попросил соединить его с Ральфом.
  
  — Я знаю, что вы это слышите всякий раз, но дело и правда срочное.
  
  Когда Ральфа наконец нашли, Ребус всё ему выложил.
  
  — Белл ездит в чёрном «БМВ Х5» с тонированными стёклами. Нужно задержать эту машину. Велика вероятность, что в салоне обнаружится какой-нибудь плохиш. А к нему гашиш — в багажнике.
  
  Ребус увидел, как Фокс закатил глаза, услышав такой каламбур. Одними губами он сказал: «Привыкай». Потом Ральфу:
  
  — Ещё нам нужен ордер на обыск многоэтажной парковки в Ливингстоне. Это срочно — мы подозреваем, что вскоре записи с камер наблюдения будут стёрты. На записях мы, вероятно, сможем увидеть, как товар перегружают из двух машин в «БМВ».
  
  — Хорошо, Джон, — сказал Ральф. — И бригаду криминалистов на автосвалку, да?
  
  — Точно. Отпечатки пальцев и трасологические улики.
  
  — Вы уверены, что согласовали это со старшим инспектором Пейджем?
  
  — Он со мной согласен, сэр, всё это одно дело.
  
  — Тогда я действую. Спасибо, Джон.
  
  — Да, сэр. И кстати, вы вызвали на допрос трёх студентов?
  
  — Они должны были прийти в девять. Пытался звонить и послал полицейского на квартиру мисс Трейнор — безрезультатно.
  
  — Ушли на дно.
  
  — Как вы и предсказывали. Будут для меня ещё какие задания или уже можно начать разгребать эти?
  
  — Нет, сэр, не будут. — Ребус отключился и прижал телефон к подбородку.
  
  — Дело сделано? — спросил Фокс.
  
  — Не совсем, — уточнил Ребус. — Но вы сами решайте, участвовать вам дальше или нет. Может оказаться довольно грязно.
  
  — Я всегда могу убрать после, — сказал ему Фокс, пожав плечами.
  
  — Что, инспектор, начинает нравиться в уголовном розыске?
  
  — Есть своя привлекательность, — признался Малькольм Фокс.
  
  
  Припарковаться на Грейт-Кинг-стрит было негде, а потому Ребусу пришлось опять останавливаться на жёлтой линии. Он объяснил Фоксу, что они должны поговорить с Оуэном Трейнором. Если его здесь не окажется, то, возможно, Джессика или Элис Белл скажут, где его найти.
  
  — Элис знала о теле в багажнике? — спросил Фокс.
  
  Ребус кивнул.
  
  — Так её дядюшка даёт ей понять, что она у него под крылом.
  
  — Да, мало похоже на открытку ко дню рождения со вложенной десяткой.
  
  — И вправду мало, — согласился Ребус.
  
  Ребус нажал кнопку, но ответа не последовало. Он нажал во второй раз, но тут Фокс дёрнул его за рукав.
  
  — А это не…
  
  Он показывал на другую сторону улицы, где стоял чёрный внедорожник. Ребус первым пересёк улицу, обошёл машину. Тонированные стёкла. «БМВ Х5». Оплата за парковку не произведена, и под дворник уже подсунули штрафную квитанцию.
  
  — Ну что, вызываем патруль? — спросил Фокс.
  
  Ребус кивнул, потом попробовал дверь багажного отделения, хотя и знал, что она будет заперта. Он прижал нос к стеклу, но на заднем сиденье ничего не увидел — ни коробок, ни пакетов.
  
  — Кто-нибудь должен постеречь машину, пока не прибудет кавалерия, — сказал Ребус, когда Фокс закончил разговор.
  
  — И отпустить вас наверх одного? — Фокс нахмурился. — Если там наверху Рори Белл, то, возможно, и его шестёрки. Чем они, по-вашему, там занимаются?
  
  — В лучшем случае выясняют отношения с Трейнором.
  
  — А в худшем?
  
  — О худшем я и думать не хочу.
  
  — Всё равно никто не отвечает, — заметил Фокс.
  
  Но когда они подходили к дому, дверь открылась и появилась соседка, вытолкнув перед ними велосипед. Фокс припустил бегом и придержал для неё дверь. Женщина улыбкой поблагодарила его, застёгивая на голове шлем.
  
  — Вам спасибо, — ответил Фокс, пропуская Ребуса внутрь.
  
  Два этажа они поднимались молча. Когда добрались до дверей квартиры Джессики Трейнор, Фокс показал, что она приоткрыта. Ребус раскрыл её чуть пошире и прислушался.
  
  Тишина.
  
  Он открыл дверь ещё на дюйм — теперь стал виден коридор.
  
  Никаких признаков жизни.
  
  Тогда он распахнул её полностью и вошёл, выкрикнув: «Есть тут кто?»
  
  Покрытый лаком пол поскрипывал под его ногами, пока он шёл по коридору мимо велосипедов, принадлежащих Джессике и Элис. Дверь в гостиную тоже была приоткрыта, и Ребус распахнул её. На одном из стульев сидел Оуэн Трейнор — голова закинута назад, руки безжизненно висят по бокам. Он был без пиджака, лицо бледное. Словно наркотиками накачался.
  
  — Мистер Трейнор? — сказал Ребус, оглядывая всё вокруг. Ни студентов, ни Рори Белла.
  
  — Откуда я знал, что увижу вас снова? — Во рту у Трейнора словно пересохло, голос звучал ломко.
  
  — Тут что-то случилось?
  
  Трейнор посмотрел на Ребуса и покачал головой. В его невыспавшихся глазах зияла пустота.
  
  — Просидели здесь всю ночь? — спросил Ребус.
  
  — Возможно.
  
  — А где Джессика и Элис?
  
  — Я отправил их в другое место. Вместе с Форбсом.
  
  — Чтобы можно было поговорить с Рори Беллом с глазу на глаз?
  
  Взгляд Трейнора сфокусировался чуть больше, но он решил не отвечать. Его пальцы отбивали беззвучный ритм о боковины стула. Ребус повернул голову к Фоксу и показал ему, что он должен осмотреть квартиру, потом подошёл к стулу и присел перед ним на корточки.
  
  — Не нужно было убирать машины с парковки — никакой от этого пользы. Мы их перехватили.
  
  — Я не виню Элис, хотя она и сказала мне, что во всём виновата, ведь это она свела Джессику и Форбса.
  
  Ребус услышал визг тормозов с улицы и подошёл к окну: внизу стояли две патрульные машины с мигающими проблесковыми маячками.
  
  — Мы хорошо побеседовали вчетвером, — сказал Трейнор, говоря скорее для себя, чем для Ребуса. — Сняли проблемы. Форбс нравился Элис, но он принадлежал Джессике. Поэтому она стала встречаться с отцом Форбса — ближе всего к тому, что она хотела. Они же совсем дети, что с них взять? Не всегда понимают, что делают. Форбс сказал, он сожалеет, что бросил Джессику в разбитом автомобиле тем вечером. Он собирался добежать до своего дома и вызвать помощь. Но дома никого не оказалось, а когда он вернулся к «гольфу», Джессику уже увезли в больницу…
  
  — Джон? — раздался голос Фокса. Он стоял в дверях. — В ванной.
  
  Ребус прошёл назад по коридору и нашёл его в ванной: Рори Белл лежал в белой фарфоровой ванне без воды. Он был полностью одет, шея повёрнута под необычным углом, глаза открытые, остекленевшие. Ребус пошарил в его карманах и вытащил ключи от машины. Одна его брючина задралась, обнажив бледную безволосую голень. Ребус отдёрнул брючину, словно возвращая долю достоинства этой сцене.
  
  Сцена, которая будет заснята командой криминалистов. И теперь Ребус должен был их вызвать. Сердце его колотилось, когда он медленно шёл в комнату. Оуэн Трейнор оставался в прежней позе.
  
  — Никто не смеет запугивать мою дочь, Ребус. Если хочет остаться живым.
  
  — Он приехал без поддержки?
  
  Трейнор покачал головой:
  
  — Мы должны были выяснить отношения один на один — тут я был твёрд.
  
  — Это случилось вчера вечером? Поздно вечером? И вы с тех пор сидите здесь?
  
  — А что ещё мне делать?
  
  Ребус повернулся к Фоксу:
  
  — Позовите, пожалуйста, двух патрульных снизу.
  
  Фокс кивнул и двинулся к двери. Ребус снова подошел к окну.
  
  — Теперь он не сможет ей навредить, — проговорил Оуэн Трейнор. — Я сделал всё, чтобы они были в безопасности.
  
  — Когда вернётся мой коллега, вам будет сообщено о ваших правах, — тихо сказал Ребус. — Вы не хотите прежде позвонить Джессике и сказать ей, что происходит?
  
  — Это было просто. Даже слишком просто — он слабак. И это почти был не я — я словно смотрел на всё со стороны…
  
  — Вы должны позвонить дочери.
  
  — Я уже позвонил. Наверно, час назад. Она сказала, что приедет мне помочь. Она сказала, что мы можем спрятать тело. Или избавиться от него. Но от этого никакой пользы, верно?
  
  — Верно, — сказал Ребус. — Рано или поздно платить придётся по счетам.
  
  — Я хотел было покончить с собой.
  
  — Джессика будет рада, что вы передумали.
  
  — Я думал о ней, только потому и не сделал этого. — Трейнор подошёл к Ребусу у окна. — Это его машина? — спросил он.
  
  — Да.
  
  — И что в ней такого интересного?
  
  — Вот хотим узнать. Человек, которого вы убили, был далеко не святым, мистер Трейнор.
  
  — Не могу сказать, что я встречал за свою жизнь много святых.
  
  — И я тоже, — согласился с ним Ребус.
  
  
  Выйдя на улицу, он ключом Рори Белла открыл дверь багажного отделения «Х5».
  
  — Ни хрена себе! — вырвалось у Фокса.
  
  Два дробовика и патроны к ним. Сумка, наполненная мешками с белым порошком. Толстые пачки чего-то, похожего на фальшивые банкноты. А к ним ноутбук, часы «ролекс», ожерелье и брошь — результат вторжения в дом Маккаски.
  
  — Если бы я был не я, я бы сказал, что Оуэн Трейнор оказал миру услугу, — задумчиво проговорил Фокс.
  
  — Слава богу, что вы — это вы, — ответил Ребус, захлопывая багажник.
  
  Надо было дождаться приезда криминалистов.
  
  
  — Я смотрю, вы теперь воркуете, как два голубка, — сказала Шивон Кларк при виде Фокса и Ребуса, появившихся в полицейском отделении на Торфихен. Она ждала их, чтобы втроём отчитаться перед старшим инспектором Ральфом.
  
  — Как там Мэгги Блантайр? — спросил Ребус.
  
  — В ступоре.
  
  — А Дод?
  
  — С ним его племянник. А пока… — Она вперилась взглядом в Малькольма Фокса. — Генеральный прокурор хочет услышать ваш скрупулёзный и ёмкий отчёт — Филип Кеннеди, Билли Сондерс, Саммерхолл…
  
  Фокс старался не смотреть на Ребуса.
  
  — Прямых свидетельств мало. Многое основывается лишь на косвенных доказательствах.
  
  — Тогда так ей и доложите, — сказала она, направляясь впереди в кабинет Ральфа.
  
  Он сидел за своим столом, но встал и каждому пожал руку, прежде чем жестом пригласить их сесть.
  
  — Мы взяли головорезов Рори Белла, — сказал он. — Они в первом и втором кабинете для допросов. Обвинения им предъявлены серьёзные, так что один из них наверняка расколется и расскажет о посещении дома министра юстиции. Похоже, мы все получили результаты, которыми можно гордиться. Все, за вероятным исключением старшего инспектора Пейджа. — Ральф посмотрел на Ребуса. — Я знаю, у вас с ним случались стычки, но кое-где для вас непременно найдётся работа. А пока, я полагаю, вы втроём собираетесь отметить это событие.
  
  — За счёт Полиции Шотландии? — спросила Кларк.
  
  — Сомневаюсь. У нас сейчас режим экономии — вы не забыли?
  
  — Ну, тогда придётся ограничиться пирогами с мясом и бутылкой шампанского.
  
  — Только не в рабочее время. — Ральф улыбнулся и махнул рукой в сторону двери, давая понять, что аудиенция закончена.
  
  Вместо того чтобы сразу же покинуть отделение, Ребус отправился на поиски нужного ему кабинета для допросов. Он вошёл, представился тем полицейским, которые допрашивали охранника ливингстонской парковки. Теперь он был без формы, в камуфляжной куртке и соответствующих брюках. Он сидел, сложив руки на груди, и глядел волком. Рядом с ним сидел адвокат, держа над линованным блокнотом дешёвую шариковую ручку. Ребус попросил детективов дать ему две минуты. Их эта просьба особо не обрадовала, но Ребус настаивал, и в конце концов они вышли из кабинета. Адвокат остался, но Ребуса это устраивало. Он упёрся костяшками пальцев в край стола, нависая над человеком, который ударил его.
  
  — Ты меня помнишь? — спросил он.
  
  — Что, хотите попробовать силы? Ну, валяйте.
  
  — В присутствии твоего адвоката? Нет, удовлетворение я получу, когда увижу тебя на скамье подсудимых. У тебя есть только один шанс: рассказать всё про твоего босса. Чувствовать ты себя при этом будешь как при ударе в живот, но всё равно пойдёшь на это, чтобы тебе скостили срок. Однако имей в виду: другие заключённые будут знать, что ты сделал. Будут знать, что ты кукушка. И это чувство у тебя в животе останется навсегда… — Ребус выпрямился, посмотрел на адвоката. — А вы не слишком напрягайтесь, — сказал он и направился к двери.
  
  
  Тем вечером, когда он вернулся домой, место для парковки нашлось только рядом с белым «рейнджровером-эвоуком». Ребус вышел из машины, одновременно из своей вышел Даррил Кристи.
  
  — Я слышал про Рори Белла, — сказал Кристи.
  
  — Больше попыток захвата земель не будет, — подтвердил Ребус.
  
  — А ещё я слышал, что вы имеете некоторое отношение к его безвременной кончине. — Кристи протянул руку. Ребус смотрел на его руку, пока молодой человек не опустил её. — Нравится вам это или нет, но я ваш должник. В любое время, когда захотите востребовать долг, вам нужно только позвонить.
  
  — Договорились, — сказал Ребус. Он запер машину и направился к своему подъезду, но помедлил у двери, задержал ключ у замка, повернул голову к Кристи.
  
  — Это серьёзное предложение? — спросил он.
  Эпилог
  
  Ровно в четыре часа следующего дня Питер Мейкл вышел из дверей букмекерской конторы на Кларк-стриг. На его лице было разочарованное выражение, которое лишь усилилось, когда он увидел Ребуса.
  
  — Опять?
  
  — Опять, — подтвердил Ребус.
  
  — А если я скажу «нет»?
  
  — Это в последний раз, Питер. Прокатишься со мной, и больше ты меня не увидишь.
  
  — Обещаете?
  
  — Обещаю.
  
  Мейкл уселся на пассажирское сиденье Ребусова «сааба» и пристегнул ремень.
  
  — Холируд-роуд? — предположил он.
  
  — Холируд-роуд, — подтвердил Ребус. Потом, включив мигалку, влился в трафик. — Сколько времени прошло, а? У тебя хоть день был с тех пор, когда бы эта сцена не вставала перед твоими глазами?
  
  — Я не убивал Дороти.
  
  — Да брось ты, Питер. Конечно, ты её убил. И в прежние времена были способы разобраться с этим. Я имею в виду — у полиции. Но теперь времена изменились.
  
  — Вам, похоже, всё ещё нравится прибегать к запугиванию.
  
  — Разве это запугивание? — Ребус скосил взгляд на Мейкла. — Я ведь не шарахаю тебя головой о стену, верно? И не фальсифицирую доказательства — не подбрасываю тебе изобличающих улик, не подделываю протоколы. Просто мы с тобой едем вдвоём — ты да я. И беседуем задушевно.
  
  Они направлялись к Королевскому бассейну. Левый поворот на светофоре, и они въедут в Холируд-парк.
  
  — Тут в последнее время происходили всякие вещи, и они навели меня на мысль, — продолжил Ребус. — Хорошие ребята никогда не бывают полностью хороши, а плохие — полностью плохи. — Он пожал плечами. — Я знаю, эта мысль не нова. Но есть место, где они встречаются, и вот тут-то и происходит самое интересное. Мы словно стоим на одном ковре, но не удосуживаемся посмотреть на его рисунок. — Ребус снова взглянул на своего пассажира. — Ну, есть в этом какой-то смысл?
  
  — Для вас, может, и есть. Но вы же выпили.
  
  — Всего одна порция виски, Питер. Считай, что для куража.
  
  Мейкл посмотрел на него:
  
  — Вы что собираетесь делать?
  
  Ребус холодно улыбнулся.
  
  — Мы просто катаемся, — повторил он.
  
  Они обогнули подножие Солсбери-Крэгс, оставив слева Дамбидайкс, потом проехали Холируд, свернули направо к Сент-Маргаретс-Лох и начали подъём по склону Артурова Трона. Мейкл знал, где они остановятся, — напротив ворот, как и в прошлый раз. Там была припаркована ещё одна машина, и Ребус остановился сзади.
  
  — Ну, видишь, как быстро приехали, Питер, — сказал Ребус. Он посмотрел на часы и выключил зажигание. — Ты ведь сюда привёз её тело? И закопал где-то тут. — Он помолчал. — Ты, кстати, свой телефон нашёл?
  
  — Чуть не полчаса рыскал в этих кустах.
  
  Ребус удовлетворённо кивнул:
  
  — У вас частенько случались ссоры. Об этом знали соседи, об этом знала сестра Дороти. Дороти поехала к ней и сказала: она тебя боится — ты обещал её убить, если она попытается уйти. Может быть, она укладывала чемодан, когда ты вернулся в дом. Может быть, ты избил её и она решила — хватит, наелась. В общем, события могли разворачиваться и так и сяк. Но вот чего точно не произошло: она не прыгнула под автобус или поезд, она не уехала из города к новой жизни.
  
  — Вы облаиваете не то дерево.
  
  — Правда? Ну что ж, справедливо.
  
  Ребус постучал руками по рулевому колесу.
  
  — Что?
  
  — Я сделал всё, что мог.
  
  Ребус посигналил, и дверцы припаркованной впереди машины раскрылись. Оттуда вышли двое: Даррил Кристи и бритоголовый громила, который предположительно занял место Дина Гранта.
  
  — Это что? — спросил Питер Мейкл и ухватился левой рукой за ручку двери «сааба», словно для того, чтобы не позволить открыть её снаружи.
  
  — Здесь мы с тобой прощаемся.
  
  — Это Даррил Кристи! — брызгая слюной, сказал Мейкл.
  
  — Даррил мне кое-чем обязан, Питер. Я решил, что ты поможешь ему оказать мне услугу. А теперь вон из машины.
  
  — Что?
  
  — Дальше поедешь с ними. — Ребус кивнул, показывая на «эвоук». — Я слишком стар, слишком устал. В прежние времена я мог бы сам с тобой разобраться. А они и сегодня могут. И потом твои кости упокоятся в тихом местечке.
  
  — Вы не можете!..
  
  — Это почему?
  
  — Вы же полицейский!
  
  Ребус подался к нему, лицо его стало жёстким.
  
  — Я из восьмидесятых годов, Питер, я не из нынешних, изнеженных, которые без белых перчаток из дому не выйдут. Пошёл вон из моей машины!
  
  Мейкл расширившимися от ужаса глазами посмотрел в окно и увидел за стеклом Кристи и громилу. Потом, несмотря на все его усилия, пассажирская дверца стала открываться, и Ребус услужливо отстегнул его ремень безопасности.
  
  — Нет! — взмолился Мейкл, которого уже вытаскивали из машины. Один из его дешёвых, без шнуровки туфель соскочил с ноги и остался в «саабе». Его затащили на заднее сиденье «эвоука», охранник уселся рядом. Ребус опустил стекло и выкинул сигарету. Потом Кристи захлопнул заднюю дверцу, и «эвоук» тронулся. Когда он исчез из виду, зазвонил телефон Ребуса.
  
  — Привет, Шивон, — сказал он. — Ну что, договорённости на вечер остаются в силе?
  
  — Мы можем найти что-нибудь менее злокачественное, чем второй зал «Окса»?
  
  — Для меня это исключено.
  
  — Ну ладно. — Она вздохнула. — Так в половине девятого?
  
  — Я, вероятно, приду первым.
  
  — Ты туда прямо сейчас и едешь?
  
  — Не совсем. Малькольм точно будет?
  
  — Говорит, что с нетерпением ждёт вечера.
  
  — Хозяин «Окса» может отнестись к этому иначе, если Фокс будет настаивать на том, чтобы пить колу.
  
  — Смею заметить, мы с тобой вполне можем взять на себя его порцию.
  
  — Смею заметить. — Ребус позволил себе улыбку, стряхивая пепел в окно.
  
  — Ты где-то на улице?
  
  — Дышу воздухом.
  
  — Следующие несколько недель могут оказаться не самыми приятными. Будет много вопросов, на которые придётся отвечать.
  
  — Я готов.
  
  — Может быть, при встрече сравним записи?
  
  — Ты уверена, что это не против правил?
  
  — Может, и против. К счастью, у нас есть Малькольм — он не позволит нам сойти с прямого пути закона.
  
  — Это лучший путь, Шивон.
  
  — Я позвонила Лоре Смит и выдала ей информацию. Подумала, что она это заслужила.
  
  — Никогда не знаешь, в какой момент тебе понадобится дружески расположенный журналист. Ну, до вечера.
  
  — А потом что-нибудь остренькое в кафе «Андалуз»?
  
  — Пару стаканчиков — вот всё, что я могу себе позволить.
  
  — Другие планы? — Она помолчала. — Только не рассказывай мне, что у тебя свидание.
  
  — Не советую тебе говорить, что я слишком стар для этого.
  
  — Кто она?
  
  — У меня что, не может быть частной жизни?
  
  — Ты же знаешь — я буду копать, пока всё не узнаю.
  
  — Ну, до вечера.
  
  — Не забудь — лучший костюм. И не води её по всяким дешёвым забегаловкам…
  
  Ребус улыбался, нажимая красную кнопку мобильника.
  
  Докуривая сигарету, он поглядывал в боковое зеркало. Потом он вылез из своего «сааба» и взял что-то с заднего сиденья. Его хлестал ветер, пока он методически выдирал страницы из евангелия Тайного завета — порывы подхватывали и уносили обрывки. У него в руках осталась одна кожаная обложка, когда к «саабу» подъехал «эвоук» и остановился в том же месте, что и прежде. Из машины вышли трое. Громила поддерживал Питера Мейкла, а Даррил Кристи подошёл к Ребусу.
  
  — Он покажет вам место, — сказал Кристи. — Если хотите, то прямо сейчас.
  
  Ребус открыл пассажирскую дверцу «сааба», бросил на сиденье остатки евангелия Тайного завета и поднял туфель Питера Мейкла.
  
  Пресса о романе
  
  Все романы с участием инспектора Ребуса стопроцентно первоклассны.
  
  The Independent
  
  Романы Рэнкина про инспектора Ребуса обязаны быть в любой уважающей себя коллекции детективов… Выше всяких похвал.
  
  Booklist
  
  Полицейский детектив для те, кому надоели всезнающие копы без чувства юмора и без искры жизни…
  
  San Francisco Chronicle
  
  Первосортный детектив с грубой шотландской подкладкой.
  
  The Sunday Telegraph
  
  Классическая детективная серия со сквозным героем в традициях Шерлока Холмса и инспектора Морса.
  
  Birmingham Post
  
  «Грешники и Праведники» — вот это встреча! Такое удовольствие испытываешь, когда к тебе подсаживается старый друг-собутыльник.
  
  The Big Issue
  
  Наконец-то! Инспектор-смутьян снова в рядах полиции… Триумфальное возвращение — для Ребуса и для Рэнкина.
  
  Evening Standard
  
  О верности дружбе и верности присяге в постоянно меняющемся мире — долгожданное возвращение несгибаемого ветерана.
  
  The Guardian
  
  Примечания
  1
  
  Артуров Трон — главная вершина в группе холмов, на которой расположена бóльшая часть Холируд-парка; Солсбери-Крэгс — гряда холмов высотой около 46 м, проходящих посередине Холируд-парка; Сент-Маргаретс-Лох — одно из озёр в Холируд-парке. — Здесь и далее — примеч. перев.
  (обратно)
  2
  
  Профессиональные стандарты — организации в Великобритании, устанавливающие требования к поведению и навыкам для людей разных профессий, необходимые для эффективного отправления обязанностей. В полиции Профессиональные стандарты — это служба внутренней безопасности, на полицейском жаргоне — «Жалобы».
  (обратно)
  3
  
  Имеется в виду лондонская полиция, официально — Полицейская служба Метрополии.
  (обратно)
  4
  
  Дэвид Дикинсон (р. 1941) — английский специалист по антиквариату, ведущий телевизионного шоу; отличительная черта внешности — смуглый цвет лица.
  (обратно)
  5
  
  Речь идёт о предстоящем (на момент действия романа) референдуме 2014 г. по вопросу о независимости Шотландии.
  (обратно)
  6
  
  Гангстеры, персонажи фильма Квентина Тарантино «Бешеные псы», облачены в строгие чёрные костюмы и белые рубашки.
  (обратно)
  7
  
  То есть «голосуй за независимость Шотландии».
  (обратно)
  8
  
  Шотландский футбольный клуб из Файфа.
  (обратно)
  9
  
  Намёк на песню «Что-то или ничего» британской рок-группы 70-х «Юрайя Хип».
  (обратно)
  10
  
  Односолодовый шотландский виски.
  (обратно)
  11
  
  Шотландская панк- и рок-группа, основанная в 1977 г.
  (обратно)
  12
  
  Район в Южном Лондоне.
  (обратно)
  13
  
  Хит 1960-х в исполнении американской певицы Пегги Ли (1920–2002).
  (обратно)
  14
  
  Ален Шугер (р. 1947) — английский предприниматель, медийная знаменитость.
  (обратно)
  15
  
  Имеется в виду обращение в христианство Савла (будущего апостола Павла) на пути в Дамаск: Савлу, ярому гонителю христиан, на пути в Дамаск был голос свыше, и он в одночасье стал приверженцем Христа.
  (обратно)
  16
  
  Майлз Дэвис (1926–1991) — американский джазовый музыкант. В 1975 г. Дэвис почти на шесть лет исчез из поля зрения общественности. Как позднее он писал в своих мемуарах, это были годы помрачения рассудка, когда он злоупотреблял наркотиками.
  (обратно)
  17
  
  Так называется песня («So What?») на одном из самых знаменитых альбомов Майлза Дэвиса «Kind of Blue».
  (обратно)
  18
  
  Хранилище золотого запаса США, обладающее сверхнадёжной защитой.
  (обратно)
  19
  
  Би Би Кинг (р. 1925) — американский музыкант, гитарист, певец, автор песен; поклонники именуют его королём блюза.
  (обратно)
  20
  
  Пригород на юго-востоке Эдинбурга.
  (обратно)
  21
  
  Наиболее влиятельный из ресторанных рейтингов; публикуется с 1900 г. и имеет трёхзвёздочную систему оценки ресторанов. Выпускается фирмой «Мишлен».
  (обратно)
  22
  
  Бьют-хаус — резиденция премьер-министра (официально — первого министра) Шотландии, возглавляющего шотландское правительство.
  (обратно)
  23
  
  Национальный флаг Шотландии — белый косой (андреевский) крест на синем фоне.
  (обратно)
  24
  
  Речь идёт о скандале в связи с незаконным прослушиванием телефонных разговоров граждан сотрудниками таблоида «Ньюс оф зе Уорлд» и последовавшем за этим судебном разбирательстве (2011), на котором председательствовал судья Брайан Левисон.
  (обратно)
  25
  
  «Пир нищих» — название седьмого альбома «Роллинг Стоунз» (1968).
  (обратно)
  26
  
  Название альбома в стиле фолк-джаз, выпущенного в 1973 г. Джоном Мартином.
  (обратно)
  27
  
  Нил Янг (р. 1945) — известный канадский автор песен, исполнитель и музыкант; сам Янг и участники сопровождавшей его группы испытывали проблемы с наркотиками.
  (обратно)
  28
  
  Шотландский референдум 1979 г. имел целью выяснить, насколько велика поддержка идеи создания шотландского парламента среди шотландского электората. Эту идею поддержали 51,5 % из числа проголосовавших при явке почта 64 %, чего по условиям референдума оказалось недостаточно. Второй референдум об образовании парламента Шотландии проводился в 1997 г., и по его результатам в 1999 г. был избран парламент Шотландии.
  (обратно)
  29
  
  «Спецотряд тёмного урожая» — военизированная группа, которая в 1981 г. потребовала от правительства Соединённого Королевства провести обеззараживание острова Грюинард на северо-западе Шотландии, где во время Второй мировой войны проводились испытания бактериологического оружия, в частности сибирской язвы. Эта группа подбросила контейнер с почвой с острова к двум государственным учреждениям Соединённого Королевства.
  (обратно)
  30
  
  Шотландская национальная армия освобождения (Тартановая армия) — террористическая организация, ставившая целью отделение от Англии; организована после референдума 1979 г., результаты которого, по мнению националистов, были сфальсифицированы.
  (обратно)
  31
  
  Название музыкальной группы, организованной в 1983 г. Майком Скоттом; в состав группы входили шотландцы, ирландцы и англичане.
  (обратно)
  32
  
  Так называется переход из Нового города в Старый у вокзала Уэверли в Эдинбурге (104 ступени).
  (обратно)
  33
  
  Крутой Парень (англ. Action Man) — пластиковая фигурка солдата, продававшаяся в Соединённом Королевстве с 1996 г. по лицензии американской фирмы «Хазбро».
  (обратно)
  34
  
  Фрэнк Заппа (1940–1993) — американский музыкант, автор песен, композитор. Одна из самых знаменитых его песен «Коричневые туфли — это ещё не всё». Песня направлена против корысти и конформизма, свойственных, по мнению Заппы, американскому среднему классу.
  (обратно)
  35
  
  Готы — субкультура, зародившаяся в конце 1970-х гг. Готам свойствен интерес к смерти.
  (обратно)
  36
  
  Джеймс Уилсон Винсент (Джимми) Сэвил (1926–2011) — английский диджей, телеведущий и благотворитель. Известен прежде всего как ведущий детской программы на Би-би-си.
  (обратно)
  37
  
  Александр Фергюсон (р. 1941) — английский футболист и тренер, одно время возглавлял команду «Абердин».
  (обратно)
  38
  
  «Бритиш Лейланд» — британская автомобильная компания (в 1986 г. реорганизована в «Ровер труп»); «Таймекс» — многонациональная компания, производитель часов; Равенскрейг — город в Шотландии, известный своим сталелитейным производством.
  (обратно)
  39
  
  Бродвейский мюзикл.
  (обратно)
  40
  
  Название марки сигарет.
  (обратно)
  41
  
  Дэвид Боуи (р. 1947) — английский рок-музыкант и певец. В 1983 г. Боуи выступил на крупнейшем эдинбургском стадионе «Маррифилд».
  (обратно)
  42
  
  Термин изобретён Вальтером Скоттом. Когда наряду с вердиктами «виновен» и «невиновен» присяжным позволили выносить вердикт «вина не доказана», Вальтер Скотт (он некоторое время был судьёй шерифского суда, а потому мог иметь на сей счёт профессиональное суждение) дал новому вердикту меткое определение — «незаконнорождённый».
  (обратно)
  43
  
  Элисон Уотт (р. 1965) — шотландская художница.
  (обратно)
  44
  
  Название курорта на берегу залива Форт в пяти милях от Эдинбурга.
  (обратно)
  45
  
  В Эдинбурге и некоторых других городах Шотландии так называют мэра.
  (обратно)
  46
  
  В здравом уме (лат.).
  (обратно)
  47
  
  После курения конопли курильщик испытывает чувство голода. Наиболее популярной у наркоманов едой после курения являются острые закуски.
  (обратно)
  48
  
  Из стихотворения англо-ирландского поэта-романтика Томаса Мура (1779–1852).
  (обратно)
  49
  
  «Эйрфикс» — английский производитель пластиковых моделей самолётов и других транспортных средств. «Спитфайр» — одномоторный истребитель британских ВВС времён Второй мировой войны.
  (обратно)
  50
  
  Английская рок-группа конца 1960-1970-х гг.
  (обратно)
  51
  
  Чертополох является одним из символов Шотландии.
  (обратно)
  52
  
  Название альбома (1973) североирландского певца Вана Моррисона.
  (обратно)
  53
  
  Восходит к выражению президента Линдона Джонсона, который в 1971 г., говоря о директоре ФБР Э. Гувере, выразился следующим образом: «Пусть уж он лучше остаётся внутри палатки и мочится наружу, чем снаружи он будет мочиться внутрь».
  (обратно)
  54
  
  Оранжевый — фирменный цвет этой английской авиакомпании-дискаунтера.
  (обратно)
  55
  
  Намёк на геральдический символ, называемый Красная рука Ольстера, — эмблему ОДС (Ольстерских добровольческих сил); ОДС — протестантская военизированная организация (Северная Ирландия).
  (обратно)
  Оглавление
  Пролог
  ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
   1
   2
  ДЕНЬ ВТОРОЙ
   3
   4
  ДЕНЬ ТРЕТИЙ
   5
   6
  ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
   7
   8
  ДЕНЬ ПЯТЫЙ
   9
   10
  ДЕНЬ ШЕСТОЙ
   11
   12
  ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
   13
  ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
   14
   15
  ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
   16
   17
  ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
   18
   19
  ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ
   20
   21
  ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
   22
   23
  ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ
   24
   25
  ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ
   26
  Эпилог
  Пресса о романе
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"