Шекспир задал этот вопрос, и теперь, четыреста лет спустя, у Сэмюэля Франциско был ответ. Если ты должен спрашивать, сказал он себе, ты, очевидно, не имеешь ни малейшего понятия.
Возьмем, к примеру, его имя. "Сэмюэль Франсиско" звучало так, как будто его родители никак не могли решить, будет ли он еврейским пророком или официантом в техасско-мексиканском ресторане. Он даже не смог переделать "Сэмюэл" обратно в "Сэм", потому что это прозвучало как некий город в северной Калифорнии, полный фруктовых пирогов. Это было идеально, продавцы на стоянке раскисали, когда думали, что он их не видит, семеня маленькими девчачьими шажками, как будто они пробовались на звание феи месяца, а не продавали подержанные машины кучке идиотов, которые не могли отличить дифференциал от щупа, даже если бы от этого зависела их жизнь.
Нет, он поймал себя на этом. Правильный термин был не "использовался", а "ранее принадлежал".
Это был еще один кусок дерьма, но тот, который он мог понять за годы выжимания пиявок из публики, так или иначе. Украсьте собачье дерьмо небольшим количеством блесток и посыпьте петрушкой, и найдется какой-нибудь чертов дурак, который абсолютно точно знает, что он заключил сделку века.
Однако худшим в имени Франциско было то, что на самом деле оно даже не принадлежало ему. Какой-то торговец карандашами из Вашингтона выбрал его для него, возможно, дремал весь день, толстый и довольный своей зарплатой на государственной службе, возможно, листал телефонный справочник и играл в "смешай-и-сопоставь", пока что-то не привлекло его внимание. Сэмюэль Франсиско два года работал в федеральной программе, когда однажды вечером включил телевизор, начал просматривать каналы и оказался в центре "Чужой нации" на TBN. Джимми Кан сыграл полицейского с характером, объединившегося с большеголовым уродом с Урана или откуда-то еще. Через пять минут программы его осенило.
В конце концов, Сэм Франциско получил известность не в калифорнийской столице фруктовых пирогов. Какой-то тупой ублюдок в Вашингтоне смотрел телевизор, возможно, накурившись при этом, и решил, что должен назвать своего следующего тупого голубя в честь тупоголового инопланетянина. Франциско надеялся, что когда-нибудь он сможет встретиться с ответственным за это гением и сломать его чертову забавную кость.
Не то чтобы его настоящее имя было таким уж потрясающим, заметьте, но, по крайней мере, оно принадлежало ему, без всяких сумасшедших условий. Тридцать семь лет его звали Алоизиус Лерой Картье, так назвала его святая мама, и у него тоже были некоторые проблемы с этим именем, пока он не научился драться, и все стали называть его Бубба. Он прекрасно справлялся, или думал, что справлялся, пока не появились федералы и не отправили его каджунскую задницу в тюрьму.
Остальное стало историей. У них было непроницаемое дело, и Буббе Картье светила двойная двойка, учитывая все обстоятельства, если он не заключит сделку. Его с пеленок учили, что с копами никогда не следует разговаривать, кроме как для того, чтобы подкупить их или послать их ко всем чертям, но Бубба получил и другой урок, и это был взгляд номер один. Он мог бы скрыться от федеральных обвинений, может быть, штат приобщил к делу какие-нибудь странные уголовные преступления, чтобы они могли отправить его на некоторое время в Анголу. Но его высокие и могущественные боссы обращались с ним как с дерьмом за месяц или два до того, как произошел крах, и Буббе не хотелось отсиживать срок, чтобы снять их с крючка. Он начал думать о том дерьме, которое творилось даже в лучших тюрьмах в наши дни - расовые войны, заказные убийства, СПИД - и он решил, к черту все это.
После того, как он согласился дать показания, началось дерьмо, как будто это было предопределено или что-то в этом роде, возможно, изложенное в тех гороскопах из TV Guide, которые его жена всегда читала ему за завтраком, как будто ему было наплевать. Буббе не хватало веры в высшие силы, даже после того, как он был воспитан в католической вере - вроде как - в стране байу в Луизиане, но он решил, что, возможно, дядя Сэм мог бы позаботиться о себе сам. Он должен был знать лучше.
У маршалов федеральной программы "свидетель" были свои правила, которым нужно было следовать, маленькие бюрократические игры. Бубба понимал такое дерьмо, но все равно его бесило, когда совершенно незнакомые люди начинали играть с его жизнью. Имя, например. Маленькая шутка какого-то придурка за счет Буббы Картье. А потом была работа, которую они ему дали, покрывать дилерский центр подержанных автомобилей. Он чертовски хорошо знал, что кто-то проверил его досье и увидел, сколько времени он отсидел за то, что управлял автомастерскими, думая: "Эй!" Этот засранец любит работать с машинами, давайте его починим . Вот так, мелочи, из-за которых сложилась жизнь Сэма Франциско.
Он даже не хотел думать о доме вдали от дома, который они выбрали для него, проделав весь путь до ада в Мичигане. Он мог представить, как Минз или Шеппард, один из этих парней, пялятся на большую настенную карту Соединенных Штатов и гадают, куда бы они могли его отправить, чтобы ищейки не выследили его. Для начала это исключало Дикси и пограничные штаты. Он почти слышал их разговор: "Вот у нас есть парень с Юга, нам лучше засунуть его задницу куда-нибудь на север. Думаешь, никто не будет искать его в Мичигане?" Да будет так.
Несмотря на это, ему могло быть хуже. Они могли бы отправить его в Сиэтл, где девять месяцев в году шли дожди, или в Мэн, где чистокровные рыбаки ставили ловушки для омаров и отвечали "да" каждый раз, когда их о чем-то спрашивали. Когда Бубба думал об этом таким образом, он верил, что все было не так уж плохо, как могло бы быть. Но Cadillac был достаточно плох.
Они должны были назвать его в честь машины, конечно, это был Мичиган. Не то чтобы ему было особенно наплевать. Главное заключалось в том, что он жил дальше к северу, чем в некоторых частях Канады, где снег начинался в ноябре, иногда в октябре, и вы отмораживали задницу до конца марта, скорее всего, до апреля. Жизнь в стране байу все эти годы разжижила его кровь, и там, почти в двухстах милях над Чикаго, стало чертовски холодно. Были дни, когда город закрывался, потому что не могли работать снегоуборочные машины, не говоря уже о школьных автобусах, мусоровозах и патрульных машинах.
Были также дни, когда Бубба жалел, что не пошел дальше и не отсидел свой срок.
Слишком поздно думать об этом сейчас, и все же он ничего не мог с этим поделать. Он действительно застрял, зависел от маршалов в программе защиты свидетелей - сокращение от Witness Security, - которые построили его жизнь с нуля. Не важно, что он на самом деле чувствовал, он не мог слишком сильно разозлить их, потому что знал одну вещь чертовски точно.
Ищейки никогда по-настоящему не теряли твой след. И если они нашли его, спустя столько времени...
Рита всегда ворчала на него, по тому или иному поводу. Она была параноиком по поводу цветных, и хотя Бубба не мог придраться к ее логике, он все время напоминал ей, что деньги цветных тратятся так же, как и любого другого вида, и они были большими на покупку автомобилей. Она винила его в том, что никогда больше не сможет увидеть своих друзей - небольшая потеря, по мнению Буббы, - и в падении доходов, которое они понесли, когда он ушел из компании, начал работать с восьми до шести и платить налоги. Рита винила его, когда у детей возникли проблемы в их школе. И иногда, когда начинался ПМС, она даже винила его в погоде.
И что с того, что она была права. Они не были бы в Кадиллаке, если бы он был немного умнее, быстрее соображал, следил за федералами. Как только его поймали, Бубба мог бы держать рот на замке, позволить дверям тюрьмы захлопнуться за ним, полагая, что полиция позаботилась бы о Рите и детях. Правда, однако, заключалась в том, что он до чертиков боялся отсидеть двадцать лет, наполовину убедил себя, что не сможет этого сделать, и они вывели его из себя. Сделка была заключена, он выполнил свою часть, и Сэм Франциско из Cadillac Franciscos стал конечным результатом.
Но, Господи, он нигде в радиусе ста миль не мог достать приличную тарелку джамбалайи. Он был вынужден есть купленный в магазине гумбо из банок. Иногда - на самом деле, в большинстве дней - он жалел, что не заключил сделку с федералами, позволившими ему исчезнуть одному, не втягивая в это Риту и ковровых крыс. Его новая жизнь была бы намного проще, если бы Бубба не был обременен этим багажом из прошлого. Он тоже мог бы сэкономить целое состояние на аспирине от головной боли, которой его мучила Рита своими придирками днем и ночью.
Что привлекло его в Рите в первую очередь? Оглядываясь назад, он знал, что это было ее тело, когда она танцевала в клубе Velvet, недалеко от Метэйри. Глядя на нее сейчас, троих детей и все эти конфеты на дороге, никто бы не догадался, что когда-то она была красавицей А-1.
Что касается сопляков...
Слишком поздно, сказал он себе. Теперь ты влип, и ошибки быть не может. Мужчина делает то, что должен.
Да, точно.
В пятницу вечером, не зная, что это будет его последним фильмом, Бубба Франциско припарковал свои мусорные баки у обочины, чтобы забрать утром, и сел смотреть "Лучшее из Леттермана". По его мнению, это было не так уж много, но парень с большим подбородком тоже мало что сделал для него, а фильм на HBO был какой-то чертовщиной с Вупи Голдберг.
Чудеса никогда не прекращались.
Прежде чем лечь спать, он налил себе еще двойную порцию "Бима" и обошел дом, чтобы проверить каждую дверь и окно по очереди. Предполагалось, что он в безопасности, там, в Кадиллаке, но никогда нельзя было точно сказать.
Ищейки могут быть где угодно.
СНАРУЖИ вожак стаи сидел и ждал, когда окна погаснут. Покончив с этим, он подождал еще полчаса, на случай, если мужчина доставлял удовольствие своей женщине, затем подождал еще пятнадцать минут, чтобы они подремали. Время никогда не терялось даром, если использовать его должным образом, в данном случае принюхиваясь к ночному бризу, изучая глубокие тени его желтыми глазами и высматривая ловушку. Если здесь были охотники, он должен был отдать им должное за то, как они скрывались. Он должен был отдать им особую должное за контроль, который они осуществляли. Его собственная жажда была настолько сильной, что ее было почти невозможно выдержать.
Когда он был уверен, насколько это вообще возможно, что он не собирается идти в засаду, он вернулся, чтобы привести остальных. Они ждали его в фургоне, возможно, встревоженные городскими звуками и запахами, но достаточно спокойные, чтобы ему не пришлось предупреждать их о шуме. Шесть пар глаз пристально уставились на него, когда он открыл раздвижную дверь. "Заходите, братья, сестра".
Они высыпали и образовали кольцо вокруг него, постукивая когтями по асфальту. Когда он двинулся дальше, после того как запер фургон, двое из них автоматически вышли вперед, остальные держались сзади. Холеная сука занимала свое место рядом с ним, слева от него. Они следили за движением, переходили улицы и держались в тени, где могли. В жилом районе на перекрестках горели уличные фонари, но дома между ними были темными и неподвижными.
Окруженный человеческими существами, вожак стаи чувствовал запах леса поблизости. Этот район находился не более чем в полумиле от озера Кадиллак и государственного парка Уильяма Митчелла, а озеро Митчелл и национальный лес Манисти - в миле к востоку. Он хотел бы, чтобы у них было время поохотиться, черт возьми, но дела имели приоритет. Максимум через час они будут на пути домой. К этому времени в воскресенье он мог бы вывести стаю на знакомую почву. Они могли бы воссоединиться с остальной частью стаи и взбеситься, если бы захотели.
Но сначала им нужно было выполнить свою работу.
Он не знал имени цели, и ему было все равно. Люди, которые его наняли, предоставили фотографию, которую он бегло изучил, а затем проглотил. По его теории, проглатывание снимков своей добычи давало ему преимущество. До того, как люди, на которых он охотился, встречались с ним во плоти, он поглощал часть их душ и тем самым ослаблял их при подготовке к убийству.
Или, может быть, он был полон дерьма.
Так думали некоторые дома, хотя никто из них не сказал бы этого ему в лицо. Даже те, кто знал его лучше всех, могли усомниться в том, что у него есть "сила", но они никогда не перечили ему. То есть никогда больше одного раза. Вожак стаи обладал устрашающей репутацией, которая была вполне заслуженной. Даже плохие парни знали, что неразумно выводить его из себя.
У цели был пятифутовый деревянный забор вокруг заднего двора, как будто это могло кого-то отгородить. Вожак стаи перебежал в мгновение ока, остальные последовали за ним и выстроились рядом в темноте, ожидая, пока он наблюдал и принюхивался к дому.
Тревоги не было бы, потому что цель думала, что он в безопасности. Вы меняете имя, подделываете какую-нибудь историю. Время летит. Что еще оставалось делать? Предполагалось, что у него будут защитники, которые будут вмешиваться в его дела в большом, плохом мире, но этой ночью их не было видно. За исключением суки и щенков, ублюдок будет предоставлен сам себе.
Вожак стаи продвигался вперед, пока не остановился перед задней дверью дома. Он присел на корточки и понюхал дверную ручку, принюхиваясь к тому, кто прикасался к ней последним. Вкусный детский запах, мясо такое нежное, что без проблем соскользнет с кости. Сейчас он почти чувствовал его вкус.
Он выпрямился, запрокинул лохматую голову и призвал силу. Она отреагировала мгновенно, огонь пробежал по его венам. Он сжал кулаки и почувствовал, как его мышцы набухают, натягивая джинсовую ткань рубашки. Длинные ногти, похожие на когти, впились в его ладони. Один из его братьев зарычал, но он привык к этому. Они не хотели причинить вреда.
Он почувствовал, как в нем пульсирует сила, когда потянулся к дверной ручке, взял ее в руку и повернул изо всех сил. Замок на мгновение воспротивился, затем издал резкий металлический щелчок. Дверь распахнулась, и он шагнул внутрь.
Он на мгновение заколебался, прямо за порогом, прислушиваясь и принюхиваясь к дому, чтобы узнать, слышал ли кто-нибудь из его обитателей шум. Когда не прозвучало сигнала тревоги, он вышел вперед, и остальные присоединились к нему на кухне, наполненной тяжелым запахом хорошего мяса, испорченного на огне. Он понимал, что мужчины предпочитают обугливать сладкое мясо, которое они употребляют, но его все еще возмущала эта практика.
Он каждый раз брал настоящую вещь, сырую и кровавую.
Он вывел стаю за пределы кухни, в затемненный коридор, уловив запах табачного дыма и чего-то еще - духов, одеколона, какой-то косметики?- это привело бы его к сучке цели. Он остановился перед комнатой, где спали двое мальчиков, бесшумно открыл дверь и кивнул в темноту, улыбаясь, когда пара его братьев нарушила строй, отходя выполнять свою работу. Следующая комната принадлежала девушке. Еще один безмолвный сигнал, и гибкая тень покинула стаю, отправившись на поиски чего-нибудь съедобного.
После этого двум братьям и суке оставалось последовать за вожаком стаи, когда он направился к последней двери, также закрытой. Он опустился на четвереньки, чтобы понюхать ковер, обнажив желтые клыки. Звук, вырвавшийся из его горла, был неуместен в человеческой компании.
Он потянулся к дверной ручке, колеблясь, склонив голову так, что одно ухо почти касалось двери. Это был голос, который он слышал внутри? Вожак стаи встал и расправил свои массивные плечи, свирепо ухмыляясь, повернул ручку и вошел в хозяйскую спальню. Когтистые пальцы нащупали выключатель, щелкнули им, и потолочный светильник вспыхнул с полуденной яркостью.
В постели жертва и женщина с двойным подбородком понемногу приходили в сознание. Они видели вожака стаи затуманенными глазами, но этого все равно было достаточно, чтобы напугать их и заставить женщину закричать.
"Сюрприз", - сказал он им, направляясь к кровати. "Мы просто зашли перекусить".
С тех пор Эд БИСЛИ НЕ СЛЫШАЛ таких воплей ...ну, если подумать, он никогда в жизни не слышал таких воплей. О, может быть, в последнем шоу, когда показывали фильм ужасов, но он был более склонен смотреть канал Playboy. Шум доносился из соседней комнаты.
Он взглянул на прикроватные часы и увидел, что было почти 1:30 ночи, слишком поздно для вечеринок по соседству, а он никогда не знал своих соседей, Франциско, как людей веселых. Они держались в основном сами по себе, и не было детей, достаточно взрослых, чтобы устроить такой ад, если только...
Он провел короткую и нерешительную борьбу со своими простыней и одеялом, волоча их за собой, когда вывалился из кровати и прямиком направился к окну. Отдернув шторы, он посмотрел через забор из красного дерева на дом Франциско. Нигде не было видно света, и он ждал, что крики повторятся.
Ничего.
Бисли колебался еще мгновение, задаваясь вопросом, не приснилось ли ему. Затем он услышал грохот, как будто какой-то тяжелый предмет мебели перевернули, возможно, швырнули через комнату и врезали в ближайшую стену. Он сделал быстрый шаг назад от окна, дрожа в своей фланелевой пижаме, размышляя, что, черт возьми, ему следует делать.
Звони 911!
Бисли нашел прикроватную лампу и неохотно включил ее, отчасти опасаясь, что кто-нибудь во внешней темноте обнаружит его и ворвется внутрь через стекло. Он набрал 911 и снова выключил лампу, уже чувствуя себя в безопасности в темноте. В его ухе раздалось три гудка, прежде чем включилась другая запись.
"Вы позвонили на линию экстренного реагирования полицейского управления Кадиллака. В данный момент все наши операторы заняты. Если ваш звонок экстренный, пожалуйста, не вешайте трубку. Если нет ..."
Черт возьми!
Бисли уронил телефон, встал и, пошатываясь, вернулся к окну. Из соседнего дома доносилась только гробовая тишина, так что он задался вопросом, не почудился ли ему с самого начала переполох.
Грохот! Еще один тяжелый обломок упал где-то в затемненном доме.
Он бросился обратно к телефону и схватил трубку. "Вы позвонили в полицейское управление "Кадиллак"..."
Черт!
Он швырнул трубку и бросился к двери спальни. Он наступил на своего кота и чуть не потерял его, когда коренастый кот вывернулся из-под него, вцепившись когтями в лодыжку.
"Шевели своей задницей, черт возьми!"
Бисли добрался до задней двери, в темноте повозился с засовом замком, все еще боясь зажечь свет. У него получилось со второй попытки, но проклятая дверь по-прежнему не открывалась, и он, наконец, вспомнил о главном замке, маленькой кнопке на ручке, которую он должен был нажать, прежде чем ручка повернется.
Снаружи ночь была темной и тихой. Трава под ногами была прохладной, и Бисли проклял спешку, позволившую ему выйти из дома без тапочек.
Еще один грохот из дома Франциско привлек его к забору, который отмечал границу между двумя соседними участками. Он все еще понятия не имел, что собирался делать, безоружный, босой, едва одетый, но он что-нибудь придумает, когда придет время. Если он не мог помочь своим странным, замкнутым соседям, может быть, ему удалось бы мельком увидеть злоумышленников и описать их полиции. Конечно, так оно и было. Простому свидетелю на самом деле не нужно было вмешиваться. Не то что чокнутым героям, которые врывались в горящие дома, вытаскивая потерявших сознание незнакомцев сквозь дым и пламя.
Он добрался до забора и встал на цыпочки на мягкой земле цветочной клумбы. Розовый куст зацепился за штанину его пижамы, но он сумел не обращать на это внимания, напрягшись, чтобы лучше разглядеть соседний дом. С того места, где он стоял, он прикрывал заднюю дверь и ступеньки, которые вели вниз к бетонной дорожке вокруг восточной стороны здания. Все было точно так же, как в доме Бизли, во всяком случае, макет под копирку, по которому легко можно было определить жилое помещение начала 1960-х годов. Однако, в отличие от Бизли, соседи не тратили много времени на приведение в порядок двора. Они подстригали траву два раза в месяц, и все. Никаких домашних животных, которых он мог видеть, никаких цветов, никакого сада камней. Ничего.
Он смотрел на заднюю дверь, когда она внезапно распахнулась, и ему открылся ясный вид на грабителей, на которых он надеялся. На самом деле, слишком ясно, и Бисли мгновенно пожалел, что пожелал взглянуть на незваных гостей.
Кто бы поверил ему сейчас?
Собаки были достаточно опасны, большие лохматые дворняги, шесть или семь из них бесшумно носились по открытому двору, но у Бисли не было времени гадать, что здесь делает стая дворняг. Его все внимание сосредоточилось на человеке, который последовал за ними наружу. Поцарапай это.
На последующих допросах в полиции он признался, что с первого взгляда принял бродягу за человека. У бродяги было две руки и две ноги, и он носил какую-то одежду, возможно, джинсовую, но на этом внешнее сходство с человеком заканчивалось.
Бисли видел лицо и руки существа, все лохматое, поросшее длинными жесткими волосами, как в старом фильме Лона Чейни. Он не мог быть уверен, были ли волосы каштановыми или черными, и ему было на самом деле наплевать. Одного взгляда было достаточно на всю жизнь, когда существо опустилось на задние лапы, подняло голову и завыло на луну.
Глава 2
Его звали Римо, и он действительно не хотел ввязываться в это дело, но каким-то образом судьба всегда находила его. Все, чего он хотел, это тарелку риса, черт возьми.
Но прежде чем чаша наполовину опустела, он был призван на службу. Защитник угнетенных. Защитник невинных. Сокрушитель зла. Был ли сокрушитель словом? Как бы там ни было, было очевидно, что он сделал неудачный выбор в ресторанах.
Вот такой выдался денек, а ведь еще даже не было полудня.
Он был на пути в санаторий Фолкрофт в Рае, штат Нью-Йорк, когда ему пришло в голову, что он голоден.
Римо начал подыскивать ресторан в Ларчмонте, избегая "драйв-ин" с их жирными бургерами, кусочками курицы "без хрустящей корочки" и хот-догами, политыми чили, которые напоминали что-то из дизентерийного отделения. Он нашел Happy Noodle, прилично выглядящее китайское заведение на боковой улочке недалеко от центра города.
Очень симпатичная хозяйка-китаянка усадила его. Мужчина-официант принес горячий чай в керамическом горшочке и приготовленный на пару рис. Римо что-то жевал - если все делать правильно, требовалось много пережевывать, - когда с улицы пришла беда.
Он насчитал семерых из них, китайских панков, чей вкус в одежде ограничивался кожаными пальто или джинсовыми куртками с обрезанными рукавами, узкими брюками и блестящими ботинками с заостренными носками. Все они были в солнцезащитных очках, несмотря на тусклый свет в ресторане, и зачесывали волосы назад, как Дракула-Бела Лугоши или Кристофер Ли. Большинство из них носили массивные кольца, которые могли нанести серьезный урон в драке - при условии, что они вступят в контакт.
Римо наблюдал, как хозяйка двинулась навстречу вновь прибывшим, заметил нервную дрожь в ее походке, когда она приближалась к ним. Очевидный лидер встретил ее улыбкой, сказал что-то по-китайски, затем покачал головой в ответ на ее ответ. Улыбка погасла, и он указал в заднюю часть дома, в направлении кухни, отдавая приказы, которым стройная молодая женщина поспешила подчиниться.
Римо предположил, что пожилой мужчина, пришедший встретиться с панками, должно быть, менеджер Happy Noodle, возможно, владелец. Римо не совсем понял, что было сказано, но суть уловил. Где бы их ни находили, состоявшиеся китайские бизнесмены часто становились жертвами банд хулиганов и были вынуждены платить за защиту.
Не мое дело, подумал Римо и вернулся к своей еде. Заряженные палочки для еды были на полпути между его тарелкой и ртом, когда его отвлек звук костяшек пальцев, ударяющихся о плоть, и крик боли. Официантка бросилась на помощь упавшему менеджеру и накричала на панков, которые нависли над ним. В ее комментариях не было ничего комплиментарного, и Римо увидел, как главарь банды сильно ударил ее по лицу.
Римо, ругаясь себе под нос, пошел присоединиться к вечеринке. Справа от него один из членов банды увидел приближающегося Римо, толкнул локтем стоявшего рядом с ним панка, и так продолжалось до тех пор, пока лидер не заметил его, повернув только голову, чтобы посмотреть в лицо вновь прибывшему. Он все еще улыбался, его глаза были невидимы за темными очками, которые он носил, и Римо было все равно. Не имело значения, как выглядел молодой человек без очков. Глаза иногда помогали в драке, но эти панки даже не были вызовом. Скорее, это было бы испытанием его терпения и выдержки, если бы он не убил их, когда первый сделал свой ход.
Он действовал медленно и бесхитростно, гранича с глупостью, как и ожидала молодежь от белого человека-благодетеля. Они выросли, запугивая старших, выбирая свои цели на основе страха или слабости. До сих пор эта техника хорошо им служила.
"Извините меня". Он обратился к съежившейся хозяйке, казалось, игнорируя молодых людей, выстроившихся перед ним, а также владельца ресторана. "Я закончил, мисс. Если бы я мог получить свой чек сейчас, пожалуйста ...?"
"Эй, парень", - обратился к нему лидер "семерки", - "кто-нибудь из нас похож на твоего чертового официанта?" Римо сделал вид, что изучает их лица и одежду.
"Боже, нет", - сказал он наконец. "У моего официанта не было ни капли масла в волосах, и, похоже, у него не было проблем с глазами. Его одежда была лучше, насколько я помню. Его обувь не была в стиле ретро 1960-х годов, и он не пользовался тем дешевым одеколоном. На самом деле, вам следует спросить у него несколько советов по стилю. Я уверен, что он..."
"Заткнись!"
Молодой китайский головорез был в ярости, гнев окрасил его желтоватые щеки. Он уставился на Римо из-за темных очков, в то время как остальные перешептывались между собой и ерзали. Двое из них сунули руки под свои кожаные куртки.
"У тебя слишком длинный язык для круглоглазого", - сказал главарь банды.
"Ты знаешь, именно так говорит моя жена", - ответил Римо. "Если кто-то задает вопрос, я просто отвечаю первым, что приходит в голову. Под этим я подразумеваю Божью правду, ты понимаешь. Иногда это доставляет мне неприятности, я первый, кто это признает, но какого черта, такова жизнь. Например, твои волосы. Теперь, я надеюсь, что это не задело твои чувства, когда я сказал ..."
"Ты хочешь умереть, чувак?" спросил его вожак.
"Ну, сейчас у меня ведь нет выбора, не так ли? Конечно, как и любой другой, я надеюсь прожить как можно дольше, но давай не будем обманывать самих себя, хорошо? Я имею в виду..."
"Я спрашиваю, хочешь ли ты умереть сегодня".
"О, ну, это другое дело, не так ли? Когда ты переходишь к деталям этого ..."
Римо услышал, как с щелчком открылся складной нож, прежде чем увидел его, сверкнувший слева от него. Самый дальний от него бандит первым выхватил оружие, но остальные быстро последовали его примеру. Он проверил снаряжение, отсчитав три ножа, одну бритву для головорезов, одну дубинку, одну пару кастетов и пару пластиковых нунчаков. С таким же успехом они могли бы вооружиться фирменной лапшой ресторана.
Вожак крутанул нунчаками, заставив своего напарника справа отступить на шаг назад, чтобы не получить удар в челюсть. Члены его банды хранили почтительное молчание, пока он коротко взмахивал нунчаками и перехватывал свободный конец под мышкой.
"Войти в дракона", верно?" Спросил Римо. "Эй, мне тоже понравился этот фильм. Я, должно быть, смотрел его с полдюжины раз. Кажется, у меня даже есть видео дома. Однако, если бы я мог сделать одно замечание... Ваша поза, я имею в виду, ну, мне кажется, вы как бы склоняетесь влево, и-
"Ты ниндзя, верно? Какой-то эксперт, потому что ты смотрел фильм?"
"Ниндзя? О, боже милостивый, нет! Но, опять же, не всегда нужно быть экспертом, чтобы обнаружить слабость в подходе любителя. Иногда, я имею в виду, ошибки просто совершенно очевидны ".
Теперь хозяйка и менеджер уставились на него, явно ожидая, что на Римо в любой момент набросится толпа. Он проигнорировал их, сосредоточившись на человеке с нунчаками, полагая, что остальные не двинутся с места, пока их лидер не отдаст приказ.
"Больше такта, - сказал китайский хулиган, - вот что тебе нужно. Все так, как ты сказал, этот твой рот. Кроме того, - он кивнул в сторону хмурого менеджера, - старому дедушке не помешал бы наглядный урок. В наши дни он слишком храбр для своего же блага. Это нездоровый образ жизни, понимаешь? Он недостаточно заботится о себе, своем здании, своих сотрудниках. Может быть, он все еще заботится о своих клиентах. Ты думаешь?"
"Я уверен, что не знал бы", - сказал Римо.
"Ну, эй, - сказал ему молодой человек с улыбкой, - давай проверим это".
Он отрепетировал этот прием; это было очевидно: Римо почти видел, как он позирует со своими ботинками перед зеркалом в полный рост, возможно, обнаженным, и улыбается своему аккуратному отражению, отрабатывая разные углы атаки. Время от времени практиковаться таким образом не повредит, но человек может перестараться, как и во всем остальном в жизни. Некоторые зеркальные бойцы настолько сосредоточились на технике, на том, как они выглядят для других, когда принимают позу, что упустили из виду основы. Они забыли, что драки в реальной жизни больше связаны с выживанием, чем с тем, чтобы хорошо выглядеть. Красивый труп все равно оставался каменно-мертвым, независимо от того, как были уложены его волосы.
Он еще раз взмахнул своими нунчаками, издав звук, похожий на "Яуууу", который он, должно быть, позаимствовал у покойного Брюса Ли. Песня звучала на две октавы, поднимаясь до резкого сопрано, прежде чем закончиться испуганно прозвучавшим "Уфф!" Следующий ход, по-видимому, должен был напугать жертву, застать ее врасплох, но Римо Уильямс увидел, что удар приближается за милю.
Самозваный крутой парень взмахнул нунчаками слева направо со своей точки зрения, рассчитывая, что удар слева попадет в череп Римо и свалит его с ног одним ударом.
Казалось, Римо почти не двигался, но он отклонился назад достаточно далеко, чтобы нунчаки просвистели мимо его лица с запасом в четверть дюйма. Прежде чем молодой человек успел заметить свой промах, обработать информацию и отреагировать соответствующим образом, Римо скользнул вперед, все еще двигаясь быстрее, чем мог уследить человеческий глаз, одна рука взметнулась перед ним, чтобы нащупать челюсть нападавшего.
Протяни руку и дотронься до кого-нибудь.
Римо отвел удар, но силы удара все равно хватило, чтобы раздробить кость. Только что враг Римо рычал на него, показывая стиснутые зубы; в следующее мгновение его нижняя челюсть сместилась на два дюйма вправо. Изменение сопровождалось болезненным звуком разрыва, и пригоршня его жемчужно-белых губ вырвалась из приоткрытых губ и рассыпалась по виниловому полу.
Римо вернулся на место и уставился на молодого человека, когда тот падал. "О, нет!" - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. "Это сделал я?"
Остальным шестерым панкам потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя, и следующий удар пришелся слева от Римо. Ухмыляющийся с длинным ножом с костяной рукояткой в руке знал достаточно, чтобы держать нож далеко позади, у правого бедра, в то время как его левая рука царапала воздух перед ним. Он пригибался, покачиваясь, приближаясь к Римо, бормоча какое-то вульгарное ругательство на китайском.
Римо полуобернулся к нему лицом, поднимая пустые руки, как будто пытаясь успокоить нападавшего. "Эй, подожди секунду", - сказал он, все еще цепляясь за своего персонажа. "Я не имел в виду..."
Римо отвел пустую руку в сторону, когда другая рука нанесла удар, предназначенный для того, чтобы выпотрошить его. Римо был не в настроении, чтобы его выпотрошили. Он сильно ударил рукой с ножом вверх. Нож взметнулся ввысь, рука сломалась, и человек с лезвием ударил себя по голове собственным предплечьем с такой невероятной силой, что потерял сознание.
От удара он растянулся на полу лицом вниз, его правая рука показала неровные углы, которые никогда не были запланированы Матерью-природой. Неестественная скорость движения его руки также разорвала все сухожилия и связки от плеча и ниже.
"Мой любимый прием Мо", - объяснил Римо. Пятеро оставшихся хулиганов уже видели, что случилось с их приятелями, когда они попытались сразиться с круглоглазым один на один. Соответственно, следующий бросок был предпринят двумя людьми, еще больше ножей полетело в него слева и справа.
В последний момент Римо изменил стойку, просто развернувшись на носках, и увидел, как лезвие ножа скользнуло мимо его лица, когда его правый локоть поднялся, чтобы встретить лицо мчащегося юноши. Он был вознагражден приятным хрустом костей и хрящей, нос и щека резака лопнули, удар лишил его сознания, в то время как чистая инерция заставляла его двигаться.
"Упс! Извините!" Взвизгнул Римо, еще раз толкнув маленького сопляка локтем и отправив безвольное тело на путь другого противника. "Прорвемся!" он предупредил.
Двое молодых гангстеров сошлись в ударе, один из них превратился в вялое пугало. Римо услышал приглушенное ворчание и увидел, как клинок второго нападавшего скользнул выше бедра кувыркающейся тряпичной куклы. Это не должно было быть смертельным ранением, если бы Римо завершил свое сражение в ближайшие несколько минут и менеджер смог вызвать скорую помощь, но на ноже четвертого человека была яркая кровь, когда он и его товарищ упали на пол.
"Это должно быть больно", - прокомментировал Римо.
Молодой человек в кастетах, казалось, забыл, что они на нем, или, может быть, он просто испугался мысли приблизиться на расстояние вытянутой руки к этому поразительному круглоглазому. Каким бы ни было оправдание, он нацелил удар ногой в лицо Римо, вместо того чтобы нанести удар кулаками. Как и в случае с его лидером, шум, казалось, помогал бьющему в его движении, высокий тявкающий звук, который, возможно, был разработан, чтобы вывести из себя его противника.