Мастер Синанджу осадил своего мохноногого пони на пляже того, что однажды будет называться Шанхаем. Солнце, отражающееся от моря, которое варвары-китайцы называли Морем внезапных тайфунов, резало глаза. Он повернулся к своим ночным тиграм.
"Спешивайся", - крикнул он.
Усталые и измученные голодом, молодые ночные тигры Синанджу слезли со своих коней. Один из них, Сако, ошеломленно сидел на своей попоне. Его глаза были зажмурены от боли. Его лицо, сухое, несмотря на жестокую жару, было цвета грязной слоновой кости.
"Помоги ему", - сказал мастер Мангко, придерживая ножны, когда спешивался.
Два ночных тигра помогли Сако снять попону. Они уложили его на бескрайний белый пляж. Звук прилива был плеском-плеском-плеском, которое не изменится и в последующие столетия.
Мастер Синанджу опустился на колени рядом со своим верным воином. Он пощупал ребра мужчины. Сако морщился от боли при каждом нежном прикосновении, но не произнес ни проклятия, ни слова протеста.
Наконец Мастер Синанджу тихо заговорил.
"Я не могу предложить тебе никакой надежды, мой верный ночной тигр. Никакой надежды, но одно благо. Тебе нужно только попросить".
"Сделай это", - прошептал Сако и закрыл глаза от последнего зрелища в своей жизни - Мастера Мангко, высокого и худощавого, с волосами, похожими на шапку из темного конского волоса, над проницательно ясными глазами.
Мастер Синанджу, опустившись на колени, положил одну руку на пылающий лоб Сако, а другую на его горло. Он говорил успокаивающие слова, пока не почувствовал, что Сако больше не уклоняется от прикосновения смерти. Сако не знал, какой рукой нанести удар. Таково было милосердие мастера Мангко. Удар последовал быстро. Мастер Синанджу поднял руку, и она врезалась в лоб Сако, как старое яйцо. Сако вздрогнул и затих.
Они похоронили его в песке, недалеко от моря, чтобы китайские бандиты, ранившие его, не завладели телом. Затем они принялись строить лодки из бамбука и ротанга.
Они трудились всю ночь, при этом Мастер Синанджу часто останавливался, чтобы бросить взгляд вглубь острова. Бандиты не должны были сильно отставать, хотя они тоже понесли потери.
Наступила ночь, и солнечные блики на воде больше не жгли им глаза. Когда взошло молодое красное солнце, три бамбуковые лодки стояли, прислонившись к песку, белому, как дробленый жемчуг.
Мастер Синанджу осмотрел плетения из ротанга каждого из них, пока не остался доволен их мореходными качествами.
Только после этого он отвесил своим ночным тиграм короткий поклон в знак того, что они проделали достойную работу, и отдал приказ трогаться в путь. С пони сняли одеяла и провизию и предоставили им свободу.
Бандиты появились на вершинах ближайших холмов. Они сидели на своих лошадях, как угрюмые Будды.
"Быстрее", - настаивал Мастер синанджу. Первые лодки отчалили.
"Со мной", - приказал мастер Мангко. Два ночных тигра подскочили к нему. Они поняли, что должны дать остальным время выйти на открытую воду.
Китайские бандиты спустились с холмов подобно грому, копыта их лошадей стучали и раскалывались о камни. Мастер Манко покачал головой. Китайцы так и не научились должным образом обращаться со своими лошадьми.
Бандитов было четверо. Они набросились, как разбивающаяся волна.
Мастер Синанджу решительно стоял в своей синей тунике и штанах, по обе стороны от него стояли ночные тигры в черном. "Помните, - нараспев произнес он, - если мы умрем, умрет и наша деревня. Мы боремся не только за свои жизни, но и за жизни наших отцов и матерей, наших сыновей и наших дочерей и их потомства для будущих поколений. Сегодня жизни тысяч еще не родившихся зависят от наших навыков ".
Ночные тигры сжали в руках свои железные кинжалы. Мастер Мангко вытащил из ножен длинный меч. Они отступили друг от друга, чтобы освободить место для боя.
Бандиты свирепо выли, набрасываясь на своих жертв, уверенные, что их огромные мечи лучше, чем грубые клинки корейцев, и что их боевые кличи парализовали незваных гостей.
Лошади приближались. И когда они были почти рядом с тремя неподвижными корейцами, огромные мечи китайцев взметнулись для убийства.
Мастер Синанджу издал крик вызова и прокатился между двумя приближающимися всадниками. Его меч переломал кости справа от него и кости слева от него. Пронзительное ржание предшествовало звукам падения всадников в прибой.
Мастер Синанджу вскочил на ноги. Он увидел, что его ночные тигры также переломали передние ноги коням своих врагов.
Китайцев унесли в волны их перепуганные, спотыкающиеся лошади. Они барахтались в воде. Одного столкнули под воду искалеченные копыта его лошади. Он не вернулся на поверхность.
Мастер Синанджу шагнул в воду. Его клинок сверкнул влево, а его клинок сверкнул вправо. Китайские головы взметнулись в небо, как уродливые луны.
В качестве последнего жеста Мастер Синанджу отослал лошадей, чтобы они не страдали. Ему было жаль лошадей. Не их вина, что они принадлежали тупым китайским бандитам.
"Вы хорошо справились", - сказал мастер Мангко своим ночным тиграм, и они вместе оттолкнулись в третьей лодке и присоединились к остальным.
Проходили дни. Вода была спокойной. Они ловили рыбу бечевкой с серебряными крючками. Они ели холодные рисовые шарики, сваренные накануне вечером.
Прошло много дней пути, когда небо потемнело. Они спустили ярко раскрашенные хлопчатобумажные паруса, опасаясь шторма. Но никакой шторм не омрачил небо. Лодки были связаны вместе для безопасности.
Лицо мастера Синанджу стало задумчивым. Все признаки указывали на шторм. Дальше они плыли в темнеющем облаками небе. Разговоры становились реже. Ночные тигры вели себя тихо.
Почувствовав себя в безопасности, Мастер Синанджу приказал поднять паруса. Но ветра было мало, чтобы наполнить их. Вселенная казалась ужасно тихой. Через некоторое время на их крючках больше не оказалось рыбы, и ночные тигры начали бормотать о страшных вещах.
"Где та буря, которую обещают эти тучи?" - спросил один. "И почему наши лески подводят нас? Неужели во всем этом море нет рыбы?"
И Мастер Синанджу долгое время молчал. Наконец он заговорил.
"Мы вошли в шторм", - объявил он. Ночные тигры выглядели озадаченными.
"Вы не видите эту бурю, потому что это не буря в небе, - холодно продолжал мастер Мангко, - а одна из глубочайших океанских. Эта буря не над нами. Она под нами ".
При этом ночные тигры потребовали ответов, но Мастер Синанджу лишь вернул им свою загадочную спину. И они все еще плыли дальше.
На двенадцатый день океан изменил цвет. Сначала он был молочно-коричневым, как будто само морское дно было взбаламучено огромной рукой. И по мере того, как они плыли вперед, всегда полные страха, цвет моря становился зеленым. Не зеленым, как в некоторых водоемах, а зеленым от болезни, от яда.
Они проплыли мимо плавающего тела, но не потревожили его. На многие мили во всех направлениях не было никаких признаков суши. Позже появились другие тела. Мужчины. Женщины. Несколько детей. Пока они наблюдали за волнами, тела тут и там всплывали на поверхность, раздутые и белые. Никакие акулы не потревожили эти тела.
"Что это значит?" - спросили ночные тигры.
И на этот вопрос у Мастера Синанджу тоже не было ответа. Когда они были в пути двадцать дней и по-прежнему не было никаких признаков земли, Мастер Синанджу посмотрел в ночное небо. Он прочитал множество звезд и сверился со свитком. После долгого молчания он объявил печальным голосом: "Мы должны повернуть назад".
Ночные тигры были потрясены.
"Назад? Каков наш пункт назначения? С какими трудностями мы добрались так далеко? Как ты можешь приказывать нам сдаваться? Наша деревня зависит от монеты этого императора".
"Монета, присланная в качестве гарантии, должна подойти", - произнес Мастер Синанджу голосом, полным обреченности. "Звезды над моей головой говорят мне, что мы миновали владения императора".
"Как? Она такая большая".
"Мы передали ее, потому что ее больше нет", - ответил Мастер Синанджу. "Теперь быстро приводите в порядок свои сосуды, пока Синанджу тоже больше не существует".
И Мастер Мангко, третий в истории Дома Синанджу, устроился за рулем своей лодки. Его деревне предстояли трудные времена. Но более ужасная участь постигла тех, кто призвал его.
Величайшее государство-клиент в истории Синанджу было сметено с ледяного лица моря. Мастер Синанджу заплакал бы, но он знал, что все его слезы понадобятся для его собственного народа....
Глава 1
Звук удара утренней газеты о каменную дорожку разбудил Шейна Билликена.
Его близко посаженные черные глаза мгновенно распахнулись. Солнечный свет струился сквозь стеклянные двери его спальни. Шум прибоя был совсем близко. Он потянулся к прикроватному столику, опрокинув экземпляр "Кукурузного пирога" Ширли Маклейн, и натянул на глаза большие солнцезащитные очки.
"Это здесь", - хрипло сказал он, сон застрял у него в горле.
"Муммуф?" Сонный девичий голос едва пробивался сквозь шелковое покрывало.
"Я сказал, что она здесь", - повторил Шейн Билликен. Он толкнул локтем спящую фигуру.
"Оууу!" Простыни были сорваны с сердитой белокурой головы. "Тебе обязательно было меня бить?"
"Бумага. Я слышал, как ее доставили".
"Держу пари, что так и было. Ты слышишь это каждое утро. Ты слышишь это через двенадцать комнат и десять дверей".
"Мои чувства настроены на физическую вселенную", - сказал Шейн Билликен. "Я слышу поступь муравьев и шепот паука, скользящего по своей паутине. А теперь, будь хорошей девочкой, Глинда, и сходи за ней."
Глинда встряхнула своими светлыми волосами, укладывая их на место. Она присела на край кровати. У нее было тело подростка, загорелое, подтянутое и безупречное.
"Ты знаешь, что ее, вероятно, там не будет", - сказала она.
"Прошлой ночью я сделал позитивное подтверждение. Мои звезды исключительны. Сегодня начнется моя новая карьера".
"Я хочу знать, что не так со старыми. Ты зарабатываешь достаточно ".
"Не ной. Это негатив. Ты знаешь, негатив влияет на мои биоритмы. И не забывай, что я застал тебя разливающим напитки. Если тебе это не нравится, я могу найти другую принцессу Шастру ".
"Не после шоу Донахью. Теперь мы знамениты".
"Просто возьми бумагу, хорошо?"
Глинда натянула фиолетовую ночную рубашку. Она порылась в ящике прикроватной тумбочки.
"Чего ты ждешь?" Потребовал Шейн.
"Я должен найти свой хрустальный мешочек. Ты знаешь, что сказал мой гороскоп. Ты сам произнес: "Никуда не ходи без своего кристалла".
"Я имел в виду поездки. Не ходить к чертовой входной двери".
"Вы сказали, где угодно. Получить бумагу можно где угодно. А, вот и она".
Глинда завязала зеленый непальский мешочек на шее ремешком из сыромятной кожи. Она пальцами открыла отверстие на шнурке, чтобы убедиться, что кристалл надежно внутри.
"Давай, давай. Я чувствую, как моя позитивная энергия иссякает".
"Чернила не исчезнут, потому что ты не можешь придерживаться своих биоритмов, ты знаешь".
"Просто возьми это".
Глинда вышла из комнаты, ее платье развевалось, как накидка. Она не потрудилась застегнуть его спереди.
Она вернулась мгновение спустя, с мешочком, примостившимся между полными грудями, которые безошибочно отличались жесткостью силиконовых имплантатов.
"Вот", - сказала она, бросая сложенную газету на волосатую обнаженную грудь Шейна Билликена. Глинда сложила руки на груди, ощущая их твердость, и постукивала босой ногой, пока Шейн Билликен рылся в разделе некрологов. Его мясистое лицо было маской, когда он читал.
"О'Брайен... Оливер ... Олни ... Отт. Черт! Этого здесь нет".
"Попробуй первую страницу. В конце концов, он знаменит".
"Хорошая мысль". Шейн Билликен разорвал разбросанную газетную бумагу на части, пока не нашел первую страницу. Этого не было на первой странице. Ни на второй странице. Раздел развлечений ничем не отличался.
"Видишь?" Сказала Глинда.
"Тихо, я делаю позитивное утверждение. Хорошо, некролог не был опубликован сегодня. Это означает, что он умрет сегодня. Это будет в вечерних газетах. Самое позднее завтра утром. Я чувствую это нутром, Глинда."
"Конечно, конечно, Шейн".
"Эй, сколько раз я тебе говорил ..."
"Это волшебство, и ты не связываешься с магией". Я знаю, я знаю. Я помедитирую над этим в душе, хорошо?"
"Сначала сними мешочек".
"Никаких шансов. Я не хочу упасть и сломать шею".
"В душе она уменьшится".
"Я достану кристалл и подержу его между ног. Сделай мне одолжение, Шейн? Поставь немного Китаро на проигрыватель компакт-дисков". Когда звук льющегося душа проник в спальню, Шейн Билликен скатился с кровати. Он подошел к зеркалу в своей спальне; изучая свое квадратное лицо в зеркале. Нефритовой расческой он поправил челку.
"Отлично выглядишь", - пробормотал он. Затем он заметил небольшой эффект пустоты, когда он двигал головой из стороны в сторону. Ему нужно было съесть еще мороженого или что-то в этом роде. Он не должен потерять это лицо. Никто никогда не признал бы его своим кумиром, если бы сходство исчезло.
Когда он вошел в свою личную гримерную, он начал напевать старую рок-песню.
"Только одинокий, дум-дум-дум-дум ди-ди-да". он пел.
В своей гримерной он включил компакт-диск, поморщился, когда из динамиков на потолке зазвучала синтезаторная музыка, и поднял крышку из пирекса с контейнера для сыра. Он отломил горсть сыра Бри и начал его грызть. Кусочки упали к его ногам.
Звуки душа оборвались, и голос Глинды проник сквозь стены.
"Знаешь, иногда мне кажется, что ты меня не любишь".
"Я люблю тебя", - сказал он, надевая белые льняные брюки. Он выбрал золотистую шелковую рубашку, не потрудившись застегнуть три верхние бирюзовые пуговицы после того, как надел ее. Он выбрал амулет настроения в форме астрологического знака Тельца и повесил его себе на шею. Когда амулет коснулся его обнаженной груди, бык стал синим.
Шейн Билликен улыбнулся. Синий цвет был хорошим предзнаменованием.
"Ты сказал это не так, как если бы имел это в виду", - пожаловалась Глинда.
"Я полностью Развитое Существо. Мне не обязательно говорить так, как я это имел в виду. Я существую в состоянии постоянной искренности".
"Скажи это еще раз".
"Я люблю тебя". Себе под нос он добавил: "Ты ничтожество".
"Иногда я думаю, что ты любишь меня просто за мое тело".
"Нет", - сказал Шейн Билликен. И на этот раз его голос действительно звучал искренне. "Я люблю тебя за деньги, которые ты зарабатываешь для меня", - прошептал он.
"Или потому, что я являюсь психическим каналом, через который принцесса Шастра, Верховная жрица Атлантиды, решила говорить".
"Ты очень особенный", - сказал Шейн Билликен, делая глоток ревеневого вина из зеленого стеклянного кувшина.
"Знаешь, вчера вечером я читал книгу Ширли Маклейн, и это заставило меня задуматься".
"Чем?" Шейн Билликен спросил свое отражение в зеркале, когда приводил в порядок волосы.
"Я имею в виду, что, если я так хорошо ченнелирую, потому что, типа, я действительно реинкарнация девушки из Атлантиды? Я не имею в виду жрицу или принцессу, но я могла бы быть придворной дамой или кем-то в этом роде. Или, может быть, ученым-атомщиком Атлантиды. О, фу!"
"Что?"
"Я только что обнаружил этот действительно корявый прыщ у себя на заднице". Шейн Билликен закатил глаза за своими непроницаемыми солнечными очками. Он предпочел бы зеркальные очки, но Рой никогда не носил зеркальных очков. Может быть, ему следует отправить парню анонимную записку, предполагающую, что ношение зеркальных очков улучшит его имидж.
"Еееух!"
"Что теперь?" Шейн вздохнул.
"Я выдавила прыщ и пошла кровь. Она, типа, по всем моим ногам. Что мне делать?"
"Подумай о коагуляции", - сказал Шейн Билликен, открывая раздвижные стеклянные двери и выходя на террасу из красного дерева. Он закрыл двери под эту неженскую музыку. Это был единственный недостаток в этом бизнесе, подумал он. Музыка была отстойной.
Солнечный свет танцевал на Тихом океане. Шейн Билликен опустился в шезлонг. Он пролистал свою записную книжку. В два часа миссис Пэрис должна была прийти для ежемесячного пополнения ауры. Лучше удостоверься, что ультрафиолетовые лампы работали. В три близнецам Макбейн должны были дать рольфинг. Шейн улыбнулся. Давать им рольфинг было не совсем тем, что он имел в виду. Может быть, он мог бы отправить Глинду с поручением до того, как они приедут. Затем этот биржевой маклер-яппи, как там его, собирался поговорить об открытии сети станций по производству биокристаллов в крупном городе.
Неплохо, подумал Шейн Билликен. К пяти часам он положил бы в карман более семи тысяч долларов, и это все еще оставляло у него свободный вечер. Он сделал еще глоток ревеневого вина.
Это было далеко от предсказания судьбы из домашнего трейлера на карнавалах и ярмарках экстрасенсов по всей стране, подумал Шейн Билликен. И на самом деле, он мало чем отличался. Вместо того, чтобы обслуживать всех желающих, он видел только избранную клиентуру богатых покровителей. Они платили в пятьдесят раз больше за ту же самую скороговорку, которую Шейн раздавал в своей отгороженной занавеской кабинке трейлера. Но теперь они платили не просто за скороговорку, они платили за право похвастаться тем, что стали одним из избранных клиентов эксклюзивного Шейна Билликена, всемирно известного доктора позитива, автора книг "Локоть просветления", "Путешествие души на работу", "Кристаллы и твой кот" и его нынешнего бестселлера "Скрытые целебные свойства сыра".
Это была приятная сделка, которая в последнее время становится еще приятнее из-за того, что он занимался ченнелингом с Глиндой.
Ветер, дующий с Тихого океана, заставил вращаться тибетские молитвенные колеса, расположенные в каждом углу солнечной террасы из красного дерева, и Шейн Билликен поправил свои солнцезащитные очки. Он откинулся назад, чтобы насладиться лучами.
Он был почти в альфа-состоянии, когда скользящая стеклянная дверь со скрежетом открылась.