Когда электричество пропало, я заканчивал отчет на десяти страницах. Мой офис стал черным; компьютер застонал. Беспомощный, я смотрел, как мои слова превращаются в призрачные очертания, которые светились на экране, прежде чем исчезнуть, как насмешливая ухмылка Чеширского кота.
Я беспристрастно проклинал себя и владельцев здания. Если бы я придерживался старого Olivetti моей матери вместо того, чтобы заниматься электроникой, я бы закончил свою работу при свечах и ушел. Но если бы братья Калпеппер не затопили здание Палтни, электричество не отключилось бы.
Мой офис у меня был там десять лет, так что долго я не обращал внимания на его многочисленные беды. Десятилетия грязи скрывали барельефы на латунных дверях и заполняли недостающие сколы на мраморном полу вестибюля; на карнизах верхних этажей отсутствовали большие куски штукатурки; три дамские комнаты обслуживали все здание, и туалеты работали чаще, чем работали. Если на то пошло, я почти запомнил дизайн на панелях лифта за те часы, что застрял в нем.
Все это зло стало приемлемым из-за низкой арендной платы в Палтни. Я должен был давно понять, что мальчики Калпеппер ждали, пока волна реконструкции Лупа омет этот крайний юг, ожидая того дня, когда здание будет стоить больше мертвого, чем живого. Манипуляции, которые мы совершали каждую осень, когда я триумфально уезжал без повышения арендной платы, а они уезжали, не согласившись установить новую водопроводную или электропроводку, должны были стать предупреждением для такого детектива, как я, который специализируется на мошенничестве, поджогах и коммерческих проступках. . Но, как и в случае со многими моими клиентами, денежный поток был для меня слишком серьезной проблемой, чтобы не выходить за рамки облегчения от моих непосредственных бед.
Когда Калпепперы вручили новогоднее уведомление, здание было уже пусто на треть. Они попытались сначала подкупить, а потом заставить всех нас уйти. Некоторым это удалось, но арендаторы, которые могли взять Палтни, не могли легко позволить себе новое помещение. Тяжелые времена толкали всех, кто работает на полях, сразу со страницы. Как частный сыщик в сольной практике, я чувствовал ущемление, как и все остальные. Вместе с шляпником, продавцом восточных средств ухода за здоровьем и красотой, кем-то, кто мог бы быть букмекером, адресной фирмой и некоторыми другими, я упорно сопротивлялся.
Я взял свой фонарик и со своей практичной скоростью двинулся через темный холл к лестничной клетке. Отчет, который я писал, должен был быть в руках Дарро Грэма завтра к восьми. Если бы я мог достаточно быстро найти неисправный провод или перегоревший предохранитель, я мог бы извлечь достаточно материала из своих файлов данных, чтобы восстановить самое необходимое. В противном случае мне пришлось бы начать с Olivetti с самого начала.
Я открыл замки на двери лестничной клетки, но оставил их открытыми до моего возвращения. Когда Том Чарник ушел, я повесил на двери висячие замки, которые работали на один ключ. Чарник, который был супер-якобы супер-во время моего пребывания в этом здании, последние два года ничего не делал, кроме гневных тирад против жильцов, так что обойтись без него было несложно. На самом деле недавно меня осенило, что Калпепперы, вероятно, заплатили ему, чтобы он ускорил распад Палтни.
Братья, безусловно, делали все возможное, чтобы досрочно выгнать нашу немощную группу. Они немедленно прекратили любые попытки технического обслуживания. Затем они попытались отключить утилиты; Постановлением суда восстановлено электричество и вода. Теперь это была просто их халатность и саботаж против нашего ума - в основном, надо признать, моего. В то время как другие жильцы подписали петицию о восстановлении электроснабжения, никто из них никогда не спускался со мной вниз по лестнице, чтобы возиться с проводкой и водопроводом.
Сегодня меня одолела самоуверенность. Я так привыкла к лестнице в подвал, что не освещала ноги. Я споткнулся о кусок штукатурки. Пока я пытался восстановить равновесие, я уронил вспышку. Я слышал, как разбивается стекло, когда оно отскакивает от ступенек.
Я перевел дыхание. Стоит ли сейчас беспокоиться о гневе Дарро Грэма? Разве не имеет смысла пойти домой, купить новую вспышку и разобраться с электричеством утром? Кроме того, я хотела попасть на собрание правления приюта для женщин, пострадавших от побоев.
Проблема была в том, что гонорар Дарро шел на мой депозит за новый офис. Если я не доставлю вовремя, то ничто не заставит его возвращаться ко мне - он работал с рядом исследовательских фирм, большинство из которых в двадцать раз больше меня.
Я спустился по лестнице, как краб. У электрошкафа на дальней стене у меня был рабочий свет и ящик для инструментов. Если бы я смог добраться туда, не сломав себе шею о завалы, я был бы в порядке. На самом деле я боялся крыс: теперь они знали, что это место принадлежит им. Когда я освещал их своей вспышкой, они медленно выходили из круга света, взмахивая хвостами с маслянистой наглостью, но не прилагая усилий, чтобы заставить их царапаться, пока я работал.
Я рылся в темноте в поисках розетки, стараясь не чувствовать бакенбарды в каждом куске свисающей проволоки, когда понял, что слышу звук, исходящий из человеческих, а не грызуновых губ. Я замерз. Волосы у меня на руках встали дыбом. Неужели Калпепперы наняли головорезов, чтобы запугать меня и заставить уйти? Или эти воры, думая, что здание пустует, пришли снять со стен медь и другие ценные вещи?
Я медленно опустился на колени в темноте и переместился вправо, где я мог укрыться от упаковочного ящика, наполненного древесными отходами. Я старался прислушаться. В комнате было больше одного человека. Один из них звучал на грани приступа астмы. Они были напуганы не меньше меня. Меня это не обрадовало: напуганный грабитель может вести себя более агрессивно, чем тот, кто чувствует, что он отвечает за ситуацию.
Я двинулся дальше вправо, где из некоторых выброшенных труб могло быть оружие. Один из злоумышленников захныкал, и его немедленно заставили замолчать. Шум заставил меня удариться о стопку труб; они грохотали вокруг меня, как стальная лента. Это не имело значения: этот короткий крик исходил от маленького ребенка. Я вернулся к своему рабочему фонарю, нашел вилку и включил лампочку.
Даже после того, как мои глаза привыкли к свету, потребовалось некоторое время, чтобы найти источник крика. Я осторожно покопался среди ящиков и старой офисной мебели. Я заглянул в шахту лифта и заглянул под лестничную клетку. Я начал задаваться вопросом, представлял ли я это, когда снова раздался приглушенный крик.
За котлом притаилась женщина. Рядом с ней сбились трое детей. Младшую почти беззвучно трясло, уткнувшись лицом в ее ногу, и изредка раздавался писк, когда она слишком сильно вздрагивала. Самый большой, которому было не больше девяти или десяти, издавал астматические возгласы всерьез, теперь, когда их ужасы сбылись: открытие кем-то, наделенным властью.
Если бы не астма и хныканье, я мог бы пройти их десяток раз при тусклом свете, не замечая их. Они были одеты в несколько слоев свитеров и курток, которые превращали их истощенные тела в груды тряпок.
«Этот влажный воздух здесь не может быть слишком хорош для вашего сына». Это был настолько слабый комментарий, что я почувствовал себя дураком, как только он произнес эти слова.
Женщина тупо уставилась на меня. В тусклом свете я не мог сказать, какая часть супа гнева и страха кипела ближе к поверхности.
«Разве не мальчик». Средний ребенок говорил таким тихим бормотанием, что я едва мог разобрать слова. «Эта Джесси. Она девушка. Я единственный мальчик ».
«Что ж, может нам стоит поднять Джесси туда, где она сможет подышать сухим воздухом. Как тебя зовут, милая?
«Не разговаривай с ней. Разве я не говорил тебе, не разговаривай ни с кем, пока ты не услышишь, как я говорю «говори»? » Женщина сильно потрясла мальчика, и он прижался к ней с тонким неискренним воплем.
Тени, отбрасываемые котлом, сделали ее лицо и волосы седыми. Она не могла быть очень старой, может быть, ей и тридцати не было, но если бы я прошел мимо нее на улице без детей, я бы взял ее за семьдесят.
«Как долго ты здесь живешь?»
Она пристально посмотрела на меня, но ничего не сказала. Она могла бы видеть, как я приходил и уходил десятки раз; она бы знала, что я был сам по себе, что здесь ей ничто не угрожает.
«Они сносят дом через шесть недель», - сказал я. "Ты знаешь что?"
Она яростно посмотрела на меня, но не пошевелила головой.
"Смотреть. Если ты хочешь разбить лагерь здесь, это не мое дело. Но ты знаешь, что это плохо для твоих детей. Плохо для их глаз, их легких, их морального духа. Если вы хотите отвести Джесси к врачу из-за астмы, я знаю одного, который будет смотреть на нее даром.
Я ждал долгой паузы, но все еще не получил ответа. «Мне нужно поработать с электропроводкой прямо сейчас, а затем я возвращаюсь в свой офис. Четыре-семь. Если ты передумаешь насчет врача, подойди туда, и я тебя отвезу. В любой момент."
Я вернулся к электрической панели. Иногда Калпепперы намеренно перерезали провода или осушали систему горячего водоснабжения, чтобы ускорить мой путь. В свободное время я много узнал об электричестве, но сегодняшняя работа была довольно простой: доска отсоединилась от потолка, принеся с собой кучу проводов и сломав некоторые из них. Я вытащил молоток из петли для ремня, порылся среди упаковочных ящиков в поисках старых гвоздей и встал на деревянный ящик, чтобы забить доску на место. Ремонт проводов потребовал больше терпения, чем ноу-хау - снятие покрытия с хрупких медных нитей, плетение свободных концов вокруг друг друга, а затем скрепление их вместе.
Работа с моей тупой аудиторией позади меня нервировала. Хрипы у Джесси утихли, когда она поняла, что я не собираюсь причинять вред семье, и ребенок перестал хныкать. Их безмолвное наблюдение заставило волоски у основания моего черепа встать дыбом, но я постарался не торопиться, чтобы сделать работу достаточно хорошо, чтобы она продлилась шесть недель.
Раздеваясь, приклеивая и приклеивая, я все время задавался вопросом, что мне делать с детьми. Если бы я позвонил кому-нибудь из системы социального обеспечения, они бы связались с полицейскими и бюрократами и отправили бы детей в приемные семьи. Но как они могли выжить здесь с крысами?
Закончив ремонт, я вернулся к котлу. Все четверо съежились в своих слоях тряпки.
"Смотри сюда. Наверху куча пустых комнат и пара туалетов, хотя они и не очень хорошо работают. Могу впустить вас в свободный офис. Разве это не было бы лучше для всех вас, чем висеть здесь внизу? »
Она не ответила. Как она могла мне доверять? Я попытался доказать ей это, но мои слова стали такими настойчивыми, что она вздрогнула, как будто разбитая. Я заткнулся и немного подумал. Наконец, я снял с кольца для ключей один из дубликатов замков. Если я ей не доверял, почему она должна мне доверять?
«Это откроет все двери на лестничную клетку, в том числе и в подвал. Я держу подвал запертым, чтобы защитить свои инструменты, поэтому, если вы решите подняться, пожалуйста, запри за собой дверь. А пока я оставлю свой рабочий свет включенным - это поможет с крысами. Хорошо?"
Она по-прежнему не говорила, даже не протягивала руку за предложенным ключом. Джесси прошептала: «Сделай это, мама». Мальчик с надеждой кивнул, но женщина все равно не забрала у меня ключ. Я положил его на выступ у котла и отвернулся.
Я вернулся через комнату, достал свой фонарик оттуда, где он приземлился, и начал подниматься по лестнице в подвал. Несмотря на то, что я знал, что семья боится меня больше, чем я их - и по гораздо более веской причине - я не мог остановить бессмысленную часть моего тела от липкого потоотделения на ходу. Когда женщина говорила подо мной, я подпрыгнул и подавил крик.
«Эти дети не голодают, юная леди. Вам это может показаться не таким уж большим, но я могу позаботиться о них. Я хорошо за ними ухаживаю ».
изображение 2
Подарочная Лошадь
Я уселся, затаив дыхание, посреди отчета Сони Малек о планах на весеннее пособие. Мэрилин Либерман, исполнительный директор Arcadia House, махнула мне рукой, а Лотти Гершель вопросительно подняла бровь, но никто не прервал говорящего. Arcadia House, как и большинство некоммерческих организаций, выживает за счет скудных грантов и пожертвований; Основная задача правления - сбор денег.
Большинство из нас годами работали вместе, проявляя различные формы женской активности. Я знаю Лотти дольше всех, еще в студенческие годы, когда она показывала женщинам из подпольной группы, как делать аборты.
«Я оставила самые волнующие новости напоследок», - сказала Соня, ее пухлые щеки порозовели от торжества. «Gateway Bank выписал нам чек на двадцать пять тысяч».
«Эй, отлично!» Я присоединился к возбужденному хору. "Как ты это качнул?"
«Хвала там, где заслуживает похвалы». Мэрилин Либерман похлопала по плечу женщину слева. «У Дейрдры есть внутренние связи».
- Дейдра, обманула председателя Gateway по уважительной причине? кто-то сказал.
Когда женщины вокруг нее рассмеялись, Дейдра коротко и невесело залаяла. «Это просто так. Это действительно Фабиан. Он проделал для них некоторую юридическую работу. ... »
Ее голос затих, и у нас возникло ощущение, что мы сказали что-то неприличное. В отличие от большинства из нас, Дейрдра не обладала специальными знаниями, но использовала богатые связи своего мужа, чтобы финансировать проекты, в правлениях которых она заседала.
Сэл Бартеле, председатель правления Arcadia, снова собрал встречу. «Вик, ты хочешь поговорить о безопасности сейчас? Или тебе нужно время, чтобы отдышаться? »
«Нет, ничего страшного». Поскольку «Аркадия Хаус» - это приют для женщин, пострадавших от побоев, люди думают, что мы должны тратить много сил на борьбу с жестокими мужчинами. По правде говоря, большинство этих парней - трусы, которые не хотят, чтобы посторонние знали, что они делают наедине. У нас было всего три попытки штурмовать заведение за семь лет работы.
Тем не менее, мы хотим, чтобы Аркадия была абсолютно безопасной для женщин и их детей. Две недели назад кому-то удалось перелезть через стену, пронзить топором деревянное игровое оборудование и сбежать, прежде чем дежурная женщина смогла вызвать полицию. Мэрилин Либерман наняла временного охранника, но меня попросили предложить некоторые постоянные решения. Ни один из них не был дешевым: снести кирпичную стену и установить железо - но это заставило бы жителей почувствовать себя в тюрьме; система световых датчиков по периметру; постоянная ночная охрана.
Я предпочел заменить стену. Хотя нынешний был шести футов высотой - максимум, допускаемый кодексом города, - его было легко масштабировать. И будучи кирпичной, она перекрывала вид на улицу изнутри дома. У нас был ТВ-монитор, но уклониться от этого было детской игрой. Однако в ближайшем будущем новая стена была самым дорогим решением. Дискуссия продолжалась страстно, пока Соня Малек не взглянула на свои часы, ахнула что-то о своей няне и не сунула свои бумаги в портфель. Все остальные начали собираться.
Сал стукнул по столу. «Вы, дамы, готовы проголосовать по этому поводу? Нет? Почему меня это не удивляет? Мы вкладываем столько же энергии в решение, какую туалетную бумагу купить, так и в принятии решения о том, хотим ли мы, чтобы дети проверялись на СПИД. Вы, дамы, хотите научиться оценивать свои увлечения, иначе вы устанете до пятидесяти. Будьте готовы голосовать в следующем месяце, или мы с Мэрилин примем решение за вас ».
«Да, мэм !» Кто-то энергично отсалютовал Сэлу, когда люди стали метаться к двери.
Ко мне подошла Дейрдра Вестник. - Так где же ты был до восьми тридцать, Вик?
Она говорила с шутливостью, которая меня раздражала. Это подразумевало интимную близость, которой не было. Я смутно знала ее, когда училась на юридическом факультете с ее мужем - она обычно присоединялась к нам за обедом в общей комнате юридического корпуса. Тогда она была красива в сказочном, сказочном стиле. Двадцать лет спустя ее коричневые волосы лишь слегка потемнели, но ее мечтательность превратилась в тугую горечь.
Я не пренебрегал ею сейчас; она нелегко оправилась от обид. «Просто обычное проклятие компьютера, еще более возбуждающее мой приходящий в упадок офис. Я потерял весь отчет, и мне пришлось создавать его заново. К счастью, я скрупулезно обновлял свои исследовательские файлы, поэтому я мог быстро набросать документ ».
Мэрилин Либерман и Лотти остановились, чтобы послушать мой печальный рассказ. К ним я добавил свою встречу с бездомной женщиной и ее детьми.
«Вик! Вы же не оставили их там, не так ли? " - воскликнула Мэрилин.
Я покраснел. "Что я должен был сделать?"
«Вызвал город», - решительно сказала Лотти. - В конце концов, у вас есть друзья среди полиции.
«А что бы они сделали? Арестовали ее за пренебрежение и отправили детей в приемные семьи ».
Густые брови Лотти сошлись вместе. «Вы говорите, что у одного ребенка астма? И кто знает, что творится у других в легких. Ты не всегда здраво рассуждаешь, Вик: в такой ситуации приемная семья может быть не такой уж жестокой. Ее венский акцент стал более выраженным, что было знаком ее гнева.
Мэрилин с сомнением покачала головой. «Проблема в том, что есть приюты для женщин с детьми. Конечно, есть. Но это не всегда безопасные места. И большинство из них открыты только ночью, поэтому вам нужно придумать, чем заняться днем ».
«Я думал предложить ей приехать сюда, - сказал я, - но я знаю, что ты не ...»
«Мы не можем», - прервала его Мэрилин. «Мы не можем начать стирать черту, когда нам нужны все кровати, которые у нас есть для случаев домашнего насилия».
"Так что ты собираешься делать?" Дейдра стояла в стороне, пока мы говорили, как будто она не чувствовала себя частью группы и все же не хотела оставлять нас.
Я перевел дыхание и с вызовом посмотрел на них. «Я предложил ей переехать в один из пустых офисов наверху. В конце концов, это место будет разрушено через несколько недель.
Сэл Бартеле, который разговаривал с главой психологической службы приюта, оказался в хвосте нашей беседы. «Ты потерял свой белый либеральный ум, Вик. Что Конрад на это скажет? Сэл, которая сама чернокожая, с удивлением интересуется моими взлетами и падениями с черным мужчиной.
«Я просто встречаюсь с этим парнем. Я не спрашиваю его совета каждый раз, когда высморкаюсь ».
«Я не спрашиваю о его мужском разуме, сладкий, меня не волнует. Что говорят его мысли копа?
«Думаю, если я ему скажу, он согласится с Лотти. Придет город, отправит детей в три отдельных дома, где хотя бы один подвергнется сексуальным домогательствам. Мать потеряет контроль над реальностью и превратится в одно из тех измученных созданий, которых вы видите на Мичиган-авеню, которые кричат про себя и выглядят готовыми задушить любого прохожего, который заговорит с ней ».
Я говорил более горько, чем планировал, и все нервно заерзали. Я обняла себя, пытаясь сдержаться, прочь от гнева. Когда Дейдра громко хмыкнула, как будто ее ударили ногой в живот, звук казался далеким.
«Легко, Вик». Голос Мэрилин - профессиональный, спокойный, для обезумевших женщин или сотрудников - вернул меня в комнату. «Не все приемные семьи заканчиваются так плачевно. Не думаете ли вы, что в таком случае следует дать системе шанс? Конечно, это лучше, чем оставлять детей под землей без надлежащей санитарии и еды ».
«Может быть, я могла бы попытаться поговорить с ней», - неуверенно предложила Дейдра, как будто я мог бы посмеяться над ее способностями.
"Хорошая идея." Мэрилин использовала голос своего советника для людей, успешно решающих проблемы. «Вы знаете, Дейдра много работает для Home Free - защитников жилья».
Я этого не знал. Я не знала имени Home Free, но вся энергия, которую я имею для волонтерской работы, уходит на женские программы, поэтому я не знаю, сколько работы проделано в других столь же нуждающихся сферах.
Дейдра драчливо смотрела на меня, словно бросая мне вызов и одновременно боясь. Выражение ее лица заставило меня отступить на шаг.
«Если ты сможешь убедить ее обратиться за помощью, большей силой, я хотел, чтобы она позволила мне привести ребенка-астматика к Лотти - ты бы взглянул на нее, не так ли ...?»
- Вик, я бы… я… конечно. Но не позволяйте своему идеализму увлечь вас. Вы знаете, почему мы не смогли искоренить туберкулез на улице пятнадцать лет назад, когда у нас была такая возможность? Потому что люди не будут принимать лекарства, если вы не будете наблюдать за ними. Я могу смотреть - я действительно смотрю - на сотню больных, отчаявшихся людей в месяц, но я не могу вылечить их ».
Я сумел ухмыльнуться. «Лотти, если я отвезу девушку в вашу клинику, я буду стоять над ней со своим Smith & Wesson, пока она не примет все лекарства, которые, по вашему мнению, ей нужны».
«Мне это нравится, - сказала Мэрилин. «Прогрессивный Грязный Гарри. Сделай мой день: не принимай антибиотики ».
Даже Лотти пришлось улыбнуться этому. Сэл добавил к шутке грубую фуражку, и Мэрилин громко рассмеялась.
Под прикрытием их шума Дейдра пробормотала мне: «Я знаю, ты не думаешь, что я могу это сделать, но почему бы тебе не сказать мне, где находится твой офис».
Мое желание не обидеть ее заставило меня придать ее предложение большему значению, чем я думал, что оно того стоит. "Конечно. Давайте попробуем. Здание Палтни, юго-западный угол улиц Уабаш и Монро. Хочешь встретиться со мной завтра около трех?
«Вы присоединяетесь к толпе в моем доме в среду вечером. Завтра я провожу на кухне.
Я вздрогнул от яда в ее голосе. Они с Фабианом устраивали вечеринку по случаю выхода на пенсию моего любимого профессора права. Я был удивлен, но очень рад, что меня включили в список гостей. Теперь, однако, меня раздражало то, что Дейрдра вывела меня из равновесия, и я сам за попытку умиротворить ее, комбинация, которая заставила меня дико махать руками, когда я отвечал.
«Я надеюсь, что ты не жертвуешь своим днем ради меня; Я ем все что угодно. Холодная пицца, Макдональдс, что угодно ».
Она оскалилась, пытаясь улыбнуться. «Я делаю это не для тебя, Вик: у меня есть все чертовски высокие шляпы в городе, чтобы посмотреть, как Фабиан улыбается и шаркает перед Манфредом Йео, надеясь, что он сможет получить федеральное судейство, за которое он так жаждет. Я потрачу весь день на измельчение овощей и набивку чертовых слоек сливок, чтобы люди знали, что такое настоящий джентльмен Фабиан ». Она закончила дикой пародией на английский акцент.
Я поморщился. «Если это такая отвратительная перспектива, я буду держаться подальше - дам тебе на одну слойку крема меньше, чем надо».
«Не делай этого, Вик: ты будешь единственным человеком в доме. В любом случае, Манфред хотел, чтобы вы пришли. Фабиан спросил, есть ли кто-нибудь из своих старых учеников, которых он хотел бы увидеть, и особо упомянул вас. Конечно, там будут все те, кто стал судьями, и все такое дерьмо, но он знал, что Фабиан не подумает о тебе. Ее голос и лицо смягчились, отчего она выглядела хрупкой.
«Сколько у вас будет людей?»
"Тридцать пять. Появляется сын сенатора Гантнера. Если бы я мог, я бы спрятался в подвале вашего офисного здания. Я приду к вам в пятницу днем ». Она накинула пальто на сгорбленные плечи, подождала минуту, чтобы посмотреть, уйдет ли с ней кто-нибудь из оставшейся группы, и вышла одна.
«Что-то не так с этой женщиной», - произнес Сал, когда мы услышали, как за ней закрылась входная дверь. «У меня такое чувство, что ей было бы лучше на одной из кроватей наверху, чем за столом внизу».
«Она просто стесняется, - сказала Мэрилин. «Она всегда делает уроки для доски здесь, и я знаю, что она хорошо справляется с Home Free. Ей тяжело не делать карьеры, когда у всех остальных есть. Чем она была расстроена сейчас, Вик? Твоя бездомная семья? »
«О, они с Фабианом устраивают в среду большое мероприятие, но Дейдра так злится на это, что это заставляет меня думать, что я должен заболеть гриппом. Она готовит еду для тридцати пяти человек. Он хорошо зарабатывает - почему они не могут его обслужить? »
«Ты собираешься к Фабиану Мессенджеру?» Сал рассмеялся. «Разве он не дает совет хайфалутина авторитетам-республиканцам? Что у вас двоих общего? »
Я смеялся. «Только то, что мы вместе ходили на юридический факультет в золотые дни студенческих протестов. Он взял имена для администрации во время знаменитой сидячей забастовки, когда я помогала организовать первый женский союз. Затем он проработал три года клерком в Верховном суде и вернулся в свою альма-матер во славе. Сейчас он сидит по правую руку от правши, пока я болтаюсь в крысином гнезде в центре города. Кстати, Сал, у тебя есть зацепки по космосу для меня? Потому что, если я что-то не найду в ближайшее время, я перееду в ваш офис в Golden Glow ».
Сал обнял меня. «Это серьезная угроза, подруга. Но с самого начала я предупредил вас, что Glow - это случайность: большая часть того, что я покупаю и продаю, - это жилые реабилитационные центры в районах, где вы не хотите работать. Может быть, я смогу найти такое место, но времена идут медленно. Не задерживайте дыхание ».
Сэл вел переговоры о покупке и реконструкции Arcadia House, но он находился на Логан-сквер, слишком далеко от предприятий Loop, которые составляют большую часть моей работы.
«Это то, что мне нужно, Сал - целый дом. Я мог бы жить наверху и работать внизу ».
Мой тон был саркастическим, но она заинтересованно приподняла бровь. «Неплохая идея, Вик. Не отшучивайтесь ".
Мы вышли вместе. Мэрилин и Лотти, которые обсуждали осложнения беременности у одной из участниц - на шестом месяце ее жизни она получила удар ногой в живот, - последовали за нами. Я оставался рядом с Лотти, пока Мэрилин и Сэл не уехали.
«Почему ты злишься на меня из-за женщины в Палтни?» Я попросил.
«Я сержусь? Может быть, так. Иногда мне кажется, что ты слишком высокомерен по отношению к чужим жизням ».
«Когда хирург называет кого-то высокомерным, значит, возникает проблема». Я попытался пошутить, но ничего не вышло. «Я не хочу быть богом для этой женщины. Я просто не знаю, что делать, чтобы ей помочь ».
- Тогда ничего не делай. Или поступите правильно: позвольте соответствующим агентствам позаботиться о ней. Я волнуюсь, Вик, когда ты решаешь вмешаться в жизни других людей. Обычно кто-то страдает. Часто это ты, на что достаточно тяжело смотреть, но в прошлом году это был я, что было еще тяжелее. Ты собираешься сильно повредить этим детям, а затем привести их ко мне, чтобы они подлечили? »
В оранжевом свете натриевых ламп я видел жесткие линии ее выразительного лица. Год назад несколько головорезов приняли Лотти за меня и сломали ей руку. Ее гнев и мое раскаяние перерезали канал между нами, который мы восстановили только после нескольких месяцев тяжелой работы. Время от времени он снова открывается. Сегодня я не собиралась бить себя в грудь.
«Я постараюсь не причинять им вреда или вовлекать вас». Я захлопнул дверцу машины.
изображение 3
Блудный сын
Для встречи с Дарро Грэмом я тщательно оделась в черную шерстяную рубашку, белую шелковую рубашку и красные туфли Magli. Вблизи видно, где кожа с годами стала хрупкой. Я с тревогой ухаживаю за ними, с лаком и гидроизоляцией, новыми подошвами и каблуками: на их замену уйдет почти месяц арендной платы. Они приносят мне удачу, мои красные туфли Magli. Возможно, некоторые из них перейдут к моей бездомной женщине, если я надену их в ее убежище.
По пути к выходу я рылся в шкафу в поисках старых одеял и свитеров, чтобы отнести ей. У меня будет свободное время за обедом, чтобы их отвезти.
Было всего семь двадцать, когда я спустился с трех лестничных пролетов достаточно рано, чтобы мне не пришлось бежать три квартала от гаража до офиса Грэхема. Я не мог себе позволить приехать с развесившимися полами рубашки и волосами на глазах.
Две собаки, которых я делю с моим соседом внизу, узнали мою походку и начали настойчивый лай. К тому времени, как старик подошел к двери, я уже был у входа. Я крикнул через плечо, что сегодня вечером займусь собаками, прыгнул в машину и уехал.
Встречи с Дарро обычно такие сухие, что у меня во рту становится как мел. Эффективные подчиненные и дисциплинированные старшие сотрудники, привлеченные в соответствии с их опытом, просматривают отчеты с плавностью передачи данных Rolls.
Те, кто рано приходят в зал заседаний, получают кофе с булочками. Вот где я слышу о детских тренировках по баскетболу или трудностях со снегоуборщиком. В восемь часов входит Дарро, и вся праздная болтовня прекращается. Были случаи, когда я скользил на свое место вслед за ним, зарабатывая холодный взгляд и остроумное приглашение начать говорить, все еще избавляясь от пальто и бумаг. Я больше этим не занимаюсь. Мне почти сорок. Я не могу позволить, чтобы меня уволили.
Сегодня, когда Дарро вошел в город, за ним был неуклюжий молодой человек. Я моргнул. IBM на пике своей славы никогда не демонстрировала такого количества крахмала и тонкой полоски в зале заседаний Дарро. Того, кто пришел на работу с трехдневным ростом, волосами до плеч и в грязной спортивной куртке поверх джинсов, мгновенно швырнуло в черную дыру. Я подумал, не ошибся ли какой-нибудь младший начальник, чье изгнание из рая мы все должны были засвидетельствовать.