Рэнкин Йен : другие произведения.

В доме лжи [in a House of Lies] (Инспектор Ребус - 22)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  Иэн Рэнкин
  В доме лжи
  
  (C) Елена Тепляшина, перевод, 2022
  
  (C) Андрей Бондаренко, оформление, макет, 2022
  
  (C) Фантом Пресс, издание, 2022
  * * *
  вторник
  1
  
  Машину нашли, потому что Рыжий завидовал своему приятелю Джимми.
  
  В рощу они в то утро двинули на великах вчетвером. Февраль, в школе короткие каникулы. Велосипеды мальчишки оставили там, где уже не проедешь, где корни и завалившие землю сучья образовали стихийную полосу препятствий. Одиннадцатилетки Рыжий, Алан, Рик и Джимми – одноклассники. У Джимми самый дорогой велосипед. У него все самое дорогое. Одежда, рюкзак, велосипед. Его родители покупали только лучшее. Комната у него была набита игровыми консолями и самыми новыми играми. Вот почему Рыжий дождался, пока Джимми, потея и отдуваясь – они от души набегались и напрыгались, – остановится на самом краю глубокого оврага, и толкнул его. Несильно толкнул. Рыжий рассчитывал, что Джимми испугается или, может, съедет по склону на несколько футов, но сумеет вылезти из оврага сам, пока остальные будут со смехом снимать его на телефоны. Однако склоны оказались слишком крутыми, и Джимми кубарем скатился на дно, в заросли папоротника-орляка, каких-то колючек и крапивы.
  
  – Это не я, – сказал Рыжий. “Это не я” было его обычной позицией, он прибегал к ней в классе, на детской площадке и дома, где жил с родителями и сестрами.
  
  Алан, ругаясь сквозь зубы, стоял на краю оврага и вглядывался в то, что происходит на дне. Рик придерживал его сзади за толстовку, словно боялся, что Рыжему покажется мало.
  
  – Это не я, – повторил Рыжий уже громче.
  
  Все трое смотрели, как Джимми поднимается на ноги. Он оглядел руки, красные от крапивы, потер лицо и нагнулся за веткой.
  
  – Сейчас он тебе устроит, – с издевкой пообещал Рыжему Алан.
  
  Но Джимми стал тыкать палкой в заросли орляка и старательно раздвигать папоротники. Наконец мальчишки увидели, что скрывает высокая трава.
  
  – Кто-то загнал машину в овраг и бросил тут, – крикнул им Джимми.
  
  – Да машины все время где-нибудь бросают, – прокомментировал Рик. – Ты как, сам вылезешь?
  
  Джимми оставил его слова без внимания. Он копошился у машины, старательно расчищая ее. Стекла были целы, но заросли мхом. Джимми натянул рукава на кулаки и принялся тереть стекло.
  
  Мальчишки переглянулись. Первым вниз по склону полез Алан. Рик и Рыжий – за ним.
  
  – Ну чего там, клевое есть? – крикнул Алан.
  
  Джимми прижался носом к стеклу. Попытался открыть водительскую дверь, но ее заклинило.
  
  – По-моему, это “поло”, – пробормотал Рыжий. И пояснил: – Машина, “фольксваген-поло”.
  
  Рик обтер ладони пучком мха.
  
  – Крапивой обстрекался, – пожаловался он.
  
  Алан обошел машину и рванул пассажирскую дверцу. Петли скрипом выразили неодобрение.
  
  – Вроде пусто, – сказал Алан, забираясь внутрь. Он повернул торчавший из зажигания ключ, но безрезультатно. – Глухо.
  
  – Кто-то ее запер и бросил здесь, – заключил Рыжий. Ему уже стало скучно, он пнул крыло машины.
  
  Рик расстегнул штаны и принялся поливать папоротники.
  
  – Если поссать на ожоги от крапивы, все пройдет, – сообщил ему Алан, ответом ему был выставленный средний палец.
  
  Джимми подошел к багажнику и нажал кнопку. Крышка на дюйм приподнялась и на этом застопорилась.
  
  – Помоги-ка, – велел Джимми Рыжему.
  
  Заднее стекло вдруг разлетелось вдребезги. Оба отскочили и обернулись. Оказалось, камень бросил Рик – он ухмылялся, счищая грязь с рук.
  
  – Охренел! – заорал Джимми.
  
  – Пошли отсюда, – ответил Рик.
  
  Рыжий вглядывался внутрь через разбитое окно.
  
  – В багажнике что-то есть, – сказал он и подождал, когда подтянутся остальные.
  
  – Скелет, что ли? – предположил Алан.
  
  – Схохмил кто-нибудь, – сказал Рик. – По-моему, он ненастоящий. Как считаешь?
  
  – И как же, профессор, выглядит настоящий скелет? – огрызнулся Джимми, снимая машину на телефон.
  
  Остальные тоже взялись за телефоны.
  
  – У него волосы, – сказал Рыжий. – Волосы и рубашка.
  
  – Валим отсюда, – предложил Рик и полез вверх по склону. – Пускай его еще кто-нибудь найдет. – Обернулся на ходу: – Ну, чего ждете?
  
  Рыжий и Алан в замешательстве смотрели друг на друга. Услышав голос Джимми, глянули на него. Джимми прижимал телефон к уху. Он звонил в полицию.
  2
  
  Шивон Кларк оставила свою “воксхолл-астру” на подъездной дороге, в самом конце вереницы полицейских машин. Патрульный проверил ее удостоверение и показал, как дойти до рощи. Шивон открыла багажник и переобулась в резиновые сапоги.
  
  – Разумно, – одобрил патрульный, изучая свои облепленные грязью ботинки.
  
  – Я не новичок.
  
  Задние дверцы микроавтобуса экспертов были открыты настежь, один из криминалистов что-то искал в машине.
  
  – Кто распоряжается? Хедж? – спросила Шивон и получила в ответ утвердительный кивок.
  
  Хедж Этуол, звезда шотландской криминалистики. В руке у Кларк завибрировал телефон. Звонили с номера 0131. Телефон не умолкал, и она ответила.
  
  – Алло?
  
  Тишина. Кларк взглянула на экран. “Конец вызова”. Номер ей ни о чем не говорил, но звонок не стал для нее неожиданностью: вчера с этого номера звонили трижды и еще два раза – позавчера. Поначалу Кларк решила, что кто-то ошибся, но теперь ее одолели сомнения. Кларк прошла мимо четырех велосипедов – в полицию, давать показания, мальчиков увезли на машине. Велосипеды доставят потом, когда о них кто-нибудь вспомнит.
  
  До оврага Кларк добиралась минут пять. Сначала она услышала голоса, потом показались люди. Ближайшие деревья были обвязаны веревками. Один из экспертов с трудом карабкался вверх по склону, второй спускался, хватаясь за соседнюю веревку, чтобы сменить его.
  
  – Выживает сильнейший, – пробормотал полицейский рядом с Кларк.
  
  Кларк посмотрела вниз и увидела машину, с которой убрали бо́льшую часть всего, что ее скрывало. Техники фотографировали машину, обследовали почву рядом с ней. С переносного генератора свисали дуговые лампы: был еще день, но свет уже начинал меркнуть.
  
  – Я так понимаю, врач не нужен.
  
  – Не особо, – подтвердил полицейский. – Но судмедэксперт на месте.
  
  На всех, кто работал в овраге, были одинаковые белые комбинезоны с капюшоном, но Кларк все же узнала Дебору Куант. Куант увидела ее и помахала. Человек рядом с Куант, кажется, спросил, кому она машет; та ответила, и он тоже поднял руку в знак приветствия. Минутой позже он выбрался из оврага – похоже, без особых затруднений, – снял капюшон и протянул Кларк руку:
  
  – Инспектор Сазерленд. Можно просто Грэм. А вы инспектор Кларк?
  
  – Шивон.
  
  – И вы знакомы с нашим патологоанатомом.
  
  Кларк кивнула.
  
  – Что мы знаем о жертве?
  
  – Мужчина. Дебора пока не может сказать, сколько времени прошло с момента смерти. Похоже, травма черепа.
  
  Кларк со значением огляделась:
  
  – Сюда нелегко добраться на машине.
  
  – Думаю, что раньше это было сделать проще. Мы не знаем, сам он съехал в овраг или его засунули в багажник еще до того.
  
  – Машина старая?
  
  – Пока лишь догадки. Номера сняты. Наклейки об уплате налога не видно. В бардачке и на обивке – ничего. Отправим ее в лабораторию, посмотрим, что там скажут.
  
  – А может это быть каким-то извращенным самоубийством?
  
  – Вряд ли. Дебора не считает, что смертельная травма произошла из-за аварии. Череп проломлен ближе к затылку. Похоже, жертву чем-то ударили.
  
  – Вы сказали, погибший был связан?
  
  – Не совсем. – Сазерленд порылся в телефоне и показал фотографию.
  
  Шивон увидела багажник изнутри и крупным планом – ноги и ступни. Грязные джинсы были такими старыми, что ткань казалась ломкой. Белые кроссовки уже начали гнить. Лодыжки скованы наручниками. Шивон взглянула на Сазерленда, ожидая объяснений, но тот в ответ только пожал плечами.
  
  Кабинет, где работала группа по расследованию тяжких преступлений, располагался в полицейском управлении Лита. Сазерленд сказал, что будет ждать Кларк там.
  
  – Вы знаете, где это? – спросил он.
  
  – Знаю.
  
  Шивон Кларк позвонила в свой родной отдел на Гэйфилд-сквер и предупредила, что ее пару недель не будет.
  
  – Временно прикомандирована к отделу по расследованию тяжких преступлений, – прокомментировала констебль уголовной полиции Кристин Эссон. – Я не завидую, не думай.
  
  – Буду держать тебя в курсе.
  
  – Может, ты им нужна, просто чтобы найти где поесть и выпить.
  
  – Спасибо за слова поддержки, Кристин. – Шивон надеялась, что Эссон по голосу поймет: она улыбается.
  
  Нажав “отбой”, Кларк вошла в кабинет следовательской группы – пустой, если не считать нескольких столов и стульев. Вот, значит, как теперь обстоят дела, спасибо переменам в шотландской полиции. Местный отдел уголовного розыска сжался до чего-то второстепенного, дела вершит специально десантированная сюда группа, которой выделили пару кабинетов. Кларк не знала Грэма Сазерленда лично, но слышала о нем. Интересно, чем она заслужила его внимание.
  
  Сзади послышался шум, и Шивон Кларк обернулась. Сазерленд, глядя на нее, входил в кабинет. Высокий, атлетически сложенный. Наверное, чуть за пятьдесят. Короткие светлые волосы, лицо недавно побывало под солнцем, взгляд сообщал: от меня ничто не скроется. Черный пиджак, на вид почти новый, застегнут на две пуговицы. Белоснежная рубашка, синий галстук.
  
  – Как всегда, – прокомментировал он, оглядевшись. – Голову даю на отсечение: окна закрыты наглухо, а половина розеток не работает.
  
  – И некоторые ящики в столах заедает.
  
  Сазерленд коротко улыбнулся ей.
  
  – Остальные скоро соберутся. Вряд ли вы с кем-то из них знакомы.
  
  – Что вызывает у меня один вопрос, сэр…
  
  – Зовите меня Грэм, я говорил.
  
  – Если вы не знаете города, здесь есть гиды получше меня. – Кларк скрестила руки на груди.
  
  Сазерленд выдержал ее взгляд.
  
  – Я слышал о вас много хорошего, Шивон. В Эдинбурге я и сам не заблужусь, но надеюсь, что вы поможете мне разобраться с делом о машине из оврага. К тому же… – Он резко замолчал, проглотив недосказанное.
  
  – К тому же?
  
  – Я знаю, что у вас был конфликт с отделом по борьбе с коррупцией. Не вы первая, не вы последняя. – Сазерленд шагнул к ней, слегка склонив голову набок. – Полиция представляется мне чем-то вроде семьи. Борцам с коррупцией надо иногда напоминать об этом.
  
  – Мне милости не нужны.
  
  Сазерленд медленно кивнул. Стали слышны голоса поднимавшихся по лестнице.
  
  – Те, кто нуждается в милостях, вот-вот войдут в эту дверь. Давайте скорее закончим с приветствиями и начнем работать, ладно?
  
  – Ладно.
  
  Запершись в туалете, Шивон села на унитаз и стала забивать имена в телефон, чтобы не забыть, кто есть кто. В следовательской группе оказался еще один инспектор уголовного розыска – Кэллам Рид. Рыжий, веснушчатый, он выглядел так моложаво, что мог бы сойти за сына Шивон. Войдя в кабинет, Рид развернул принесенную с собой карту и прикнопил к стене. На карте были отмечены лес и окружающие его деревни и города.
  
  – Пока сойдет, а потом добудем электронную доску, – объявил он.
  
  По взгляду Сазерленда Кларк поняла, что он ждал от Рида именно этого. “Мистер Эффективность”, – напечатала она в телефоне рядом с его фамилией. Два сержанта слегка напоминали комедийный дуэт из какого-нибудь телесериала семидесятых. Джордж Гэмбл – осанистый и в клетчатом костюме-тройке – румяное лицо плюс буйная копна волос. Тесс Лейтон – на добрых три дюйма выше его и настолько худа, что Кларк чуть не заподозрила анорексию; лицо бесцветное, под глазами темные полукружья. И наконец, пара констеблей, которых можно было принять за брата с сестрой: оба светловолосые, оба примерно одинакового роста и возраста – лет по двадцать пять. Фил Йейтс, представляясь, счел нужным уточнить: “Йейтс – как поэт, а не как винокурня”.
  
  – И не надоест ему объяснять, – прибавила констебль Эмили Краутер, пожимая Шивон Кларк руку.
  
  Сазерленд собрал свою группу совсем недавно, просеяв потенциальных кандидатов сквозь мелкое сито. Он признался, что на его собственном счету расследований не так много, и Шивон уловила подтекст: “Так что не смотрите на меня сверху вниз”. Представившись, все собрались у карты. Рид обвел рощу толстым черным маркером.
  
  Записав имена новых коллег, Шивон не спешила вставать – сидела, легонько постукивая телефоном по подбородку. Теперь хотя бы ясно, зачем ее прикомандировали к этой группе: надо продемонстрировать ОБК – то есть отделу по борьбе с коррупцией, полиция Шотландии, – что легавые держатся вместе. Борцы с коррупцией добрую половину года провели, пытаясь нарыть что-нибудь на Шивон Кларк. Сейчас от нее отстали, но Кларк подозревала, что они еще вернутся. Очень уж они огорчаются, когда не добиваются желаемого результата. Не вы первая, не вы последняя. Значит, Сазерленд тоже, было дело, поцапался с ОБК. Зачем он затребовал ее в свою команду? Неужели чтобы просто послать в задницу своих мучителей? Шивон надеялась, что ошибается. Сазерленд говорил, что слышал про нее много хорошего. Вот тут он прав. Она хороший полицейский следователь и делу своему училась потом и кровью.
  
  У Шивон запищал телефон. Входящий звонок. На этот раз на экране не неизвестный номер, а имя. Отвечая, Шивон легонько улыбалась.
  
  – Я как раз о тебе подумала.
  
  – Это “поло”? – возбужденно спросил Джон Ребус.
  
  – В смысле?
  
  – Та машина в лесу. Уточни, не красный ли это “фольксваген-поло”.
  
  – Откуда ты знаешь про машину?
  
  – По радио слыхал, в ней был труп.
  
  Шивон прищурилась.
  
  – Хочешь сказать – ты знаешь, чей это труп?
  
  – Нет. Я хочу сказать – не исключено, что у меня есть предположения.
  
  – Не поделишься этими своими предположениями?
  
  Последовало недолгое молчание.
  
  – Дело отдали тебе?
  
  – Меня прикомандировали к следовательской группе.
  
  – Хорошо. Значит, ты в Лите? – Шивон не смогла удержать улыбки, и Ребус, похоже, догадался об этом. – Я, может, и пенсионер со стажем, но голова у меня еще работает.
  
  – Голова у тебя, может, и работает, но сам ты – уже нет.
  
  – В каком это смысле?
  
  – Из нас двоих следователь теперь только один. Так что выкладывай имя, и я его проверю.
  
  – Холера возьми современные технологии.
  
  – За что?
  
  – За то, что у вашего поколения короткая память. Вы забыли, как хранить информацию.
  
  – Джон… – Кларк вздохнула. – Скажи мне имя, и все.
  
  – Ты даже не спросила, как у меня дела.
  
  – Мы виделись в прошлом месяце.
  
  – А вдруг мне стало хуже?
  
  – Тебе стало хуже?
  
  – Не настолько, чтобы ты это заметила.
  
  – Вот и хорошо. – Кларк помолчала. – Джон? Ты тут?
  
  – Уже еду.
  
  – Ты же не…
  
  Но Ребус уже положил трубку.
  
  Кларк вышла из кабинки, помыла руки и вернулась в кабинет. Следователи, изображая деловитость, дожидались оборудования и выделенных им в помощь сотрудников полиции. Рид упирал на то, что группе необходим телевизор или какой-нибудь монитор – нужно же знать, как СМИ освещают дело. Лейтон прибавила, что кому-нибудь стоит следить за соцсетями как источником слухов и информации. Столов не хватило, так что Йейтсу и Краутер пришлось сидеть за одним. Они, похоже, были не против и болтали, пока не заметили, что Грэм Сазерленд закончил телефонный разговор.
  
  – Дебора Куант говорит, нам нужен криминалист-антрополог. Она связалась с… – Сазерленд заглянул в свои записи, – с Обри Гамильтон. Та, по всей видимости, работает в Данди.
  
  – Но ведь будет вскрытие? – спросил Рид, стоявший возле карты, словно чтобы убедиться, что на нее никто не покушается.
  
  Сазерленд кивнул:
  
  – Гамильтон будет ассистировать профессору Куант. Далее, у мальчиков взяли отпечатки, чтобы отсеять их. Подозреваю, что Хедж хотел бы этих мальчишек не отсеять, а выполоть с корнем – они затоптали место преступления, после них там везде битое стекло.
  
  – А что с наручниками? – Джордж Гэмбл снял пиджак и сидел, сунув большие пальцы в карманы жилета.
  
  – Хороший вопрос. – Сазерленд по очереди посмотрел на каждого: – Есть идеи?
  
  – Похоже, они вполне качественные, – растягивая слова, произнесла Тесс Лейтон. Она сидела на стуле очень прямо, как мисс Джин Броди, которая чем-то недовольна[1].
  
  – Да, наручники стоящие, – согласился Сазерленд.
  
  – То есть полицейские?
  
  – Пока неизвестно.
  
  – Но на лодыжках… – Рид покачал головой. – Бессмыслица.
  
  – Нет, если надо не дать кому-нибудь сбежать, – заметил Йейтс.
  
  Сазерленд провел пальцем по носу.
  
  – Шивон, можете что-нибудь добавить?
  
  Кларк откашлялась.
  
  – Один из моих источников считает, что может подсказать нам имя.
  
  Собравшиеся оживились. Рид забыл про свою карту и направился к Кларк.
  
  – Продолжайте! – потребовал он.
  
  – По телефону он не захотел сказать.
  
  – Тогда давайте встретимся с ним! – Рид взглянул на Сазерленда, дожидаясь одобрения, но тот смотрел на Кларк.
  
  – Шивон, можете уточнить, о ком вы?
  
  – Бывший полицейский. Несколько лет как в отставке. И если я в нем не ошибаюсь, появится он здесь минут через десять-пятнадцать.
  
  – Так расскажите о нем что-нибудь, пока не пришел.
  
  – Минут за десять-пятнадцать? – Кларк фыркнула. – У него столько заслуг, что минут в десять-пятнадцать я вряд ли уложусь.
  
  Сазерленд откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
  
  – Хотя бы попробуйте.
  
  – Дежурный отказывался меня пропускать, – пожаловался Ребус, когда Кларк вела его вверх по лестнице. – А ведь было время…
  
  Кларк остановилась и повернулась к нему.
  
  – Джон, с тобой все в порядке? Я серьезно.
  
  – Болячки все еще со мной, если ты о них. Никуда не делись.
  
  – Знаю. И стали запущенней.
  
  – И все-таки я снова здесь. – Ребус простер руки. – Знаешь пословицу…
  
  – Фальшивая монета всегда возвращается? Слон в посудной лавке?
  
  – Я имел в виду “бог из машины”, только вспомнил, что это не совсем пословица. – Ребус помолчал, огляделся. – Как в старые добрые времена…
  
  – От которых ничего не осталось, – буркнула Кларк и снова зашагала вверх.
  
  К тому времени, как они добрались до лестничной площадки, Ребус уже еле дышал. Он постоял, собираясь с силами, и похлопал себя по карману, проверяя, там ли ингалятор.
  
  – С сигаретами я покончил раз и навсегда.
  
  – А с выпивкой?
  
  – Употребляю только особую микстуру, ваша честь.
  
  Расправив плечи и придав лицу выражение, которое Шивон Кларк помнила по прежним временам, Ребус прошествовал мимо нее. Сазерленд, ждавший Ребуса посреди кабинета, крепко пожал ему руку:
  
  – Не каждый день можно встретить легенду.
  
  – Это вы про себя или про меня? – ответил Ребус.
  
  Сазерленд, улыбнувшись уголком рта, предложил Ребусу стул. Фил Йейтс стоял, привалившись к стене; именно его стул достался Ребусу. Сазерленд сел за стол и сцепил пальцы.
  
  – Шивон говорит, что у вас вроде бы есть какая-то информация. Мы очень благодарны вам за то, что пришли.
  
  – Благодарности у вас может поубавиться, когда вы услышите имя. Дело было в две тысячи шестом. – Ребус посмотрел на Рида: – Вот вы еще под стол пешком ходили. – Потом повернулся к Сазерленду: – Ваш малец тут что, на практике?
  
  – Инспектор Рид старше, чем кажется. – Сазерленд пытался сохранять легкий тон, но Кларк понимала, что он долго не продержится.
  
  Ребус настороженно оглядел собравшихся.
  
  – Я Шивон уже сказал, что у нынешнего поколения короткая память. Если я прав, то ваша машина вполне может принадлежать Стюарту Блуму. – Он подождал, глядя, как нахмурился Сазерленд.
  
  – В две тысячи шестом я еще служил в Инвернессе, – сказал наконец старший инспектор.
  
  – А ты, Шивон? – Ребус наставил на нее палец. – Даю подсказку: тебя тогда откомандировали в Файф. По-моему, на три месяца. Твой отъезд по времени почти совпал с тем случаем.
  
  – Дело частного детектива? – Кларк кивнула. – Мы обсуждали, я помню. Он тогда пропал с концами.
  
  – Именно. Улавливаете намек? – Ребус мельком взглянул на каждого, но лица собравшихся ничего не выражали.
  
  Кэллам Рид быстренько достал телефон и вбил имя в поисковик. Остальные, поняв, что он делает, тоже приступили к поискам в интернете. Примеру Рида не последовал только Сазерленд – у него завибрировал телефон.
  
  – Старший инспектор Сазерленд, – сказал он и стал слушать, не сводя глаз с Ребуса. Закончив, показал Ребусу экран: – Общественность на связи. Другая общественность, должен сказать. Три человека назвали то же имя, что и вы.
  
  – Имя частного детектива из Эдинбурга, – со значением заметил Ребус, изучая информацию на экране телефона. – Который пропал без вести в марте 2006 года. Его партнеру задавали вопросы…
  
  – Деловому партнеру? – перебил Сазерленд.
  
  – Любовнику, – поправил Ребус. – Стюарт Блум был геем. Так получилось, что его парень – сын следователя из убойного отдела в Глазго, Алекса Шенкли.
  
  – Парня подозревали? – спросил Сазерленд.
  
  – Еще как. Но если шума никто не поднимает, а тела нет…
  
  Сазерленд подошел к стене и принялся изучать карту. Ребус присоединился к нему.
  
  – Лес прочесали?
  
  Ребус медленно кивнул:
  
  – Думаю, не один раз.
  
  – Почему? – Сазерленд полуобернулся к нему.
  
  – Причина – владелец рощи.
  
  – Говорите же, Джон, не тяните, – рявкнул Сазерленд. Его терпение было на исходе.
  
  – Стюарт Блум работал на кинопродюсера по имени Джеки Несс. Дом Несса расположен в дальнем конце рощи, если смотреть от дороги. – Ребус вгляделся в карту и ткнул пальцем в какую-то точку. – Более или менее – здесь. И пусть слово “дом” не вводит вас в заблуждение. Больше тянет на особняк.
  
  – Этот Несс все еще живет там?
  
  Ребус пожал плечами. Сазерленд повернулся к подчиненным.
  
  – Мне нужна информация, – потребовал он у всех сразу и ни у кого конкретно.
  
  – Нам бы компьютер, – сказал Йейтс. – У меня в машине ноутбук. Могу принести.
  
  Сазерленд кивнул и сказал – ради Ребуса:
  
  – Так теперь называются лэптопы.
  
  – Знаю, – огрызнулся Джон Ребус. – Что дальше?
  
  Сазерленд задумался.
  
  – Вы были в группе, которая вела первичное расследование. Может, расскажете, что вам известно? Нам бы это помогло.
  
  – Предположим, – добавила Тесс Лейтон, – что это и правда машина того самого Блума, а в багажнике – он сам.
  
  – Давайте мыслить шире, – согласился Сазерленд. – А Джон, может быть, пока даст показания – просто чтобы все прояснить. Архив ведь остался?
  
  – Наверное, почти все забрал ОБК, – как бы вскользь заметил Ребус, делая вид, что изучает карту.
  
  – ОБК?
  
  – Я знаю, что теперь они называются АКО, но в две тысячи шестом это был отдел по борьбе с коррупцией. Кое-кому из вас небольшая лекция по истории пошла бы на пользу. Тогда полиции Шотландии еще не существовало. Были восемь региональных подразделений…
  
  – Простите, Джон, а при чем здесь ОБК? – перебил Сазерленд.
  
  Ребус сделал вид, что задумался.
  
  – Ну, – сказал он наконец, – мы каким-то образом умудрились устроить черт знает что. ОБК был, так сказать, вишенкой на торте, не более.
  
  – И верно. – Взгляд Рида был прикован к экрану телефона, большой палец работал без устали. – Во время расследования и после него семья Блума подала с десяток жалоб. А в прошлом году снова взялись за старое.
  
  Ребус медленно кивнул, не сводя глаз с Сазерленда.
  
  – Дело сильно бы упростилось, если бы в машине оказался кто угодно, только не Блум. Есть шанс, что это самоубийство?
  
  – Думаю, самоубийство можно смело исключить. Кто-то загнал машину в заросли папоротников и прикрыл ветками.
  
  – Он сам мог это сделать, а потом залезть в багажник. Если действительно хотел, чтобы его не нашли.
  
  Джордж Гэмбл сипло усмехнулся.
  
  – Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийцы сковывали себе лодыжки наручниками?
  
  – Наручники? – Ребус перевел взгляд с Сазерленда на Шивон, после чего снова посмотрел на Сазерленда.
  
  – Мне кажется, на этом этапе еще рано афишировать подробности. – Сазерленд сердито глянул на Гэмбла.
  
  – Полицейские наручники? – нажал на него Ребус.
  
  Сазерленд вскинул ладонь:
  
  – Давайте пока притормозим. Лучше присядем, и вы расскажете нам эту историю.
  
  – Чашка чая была бы очень кстати.
  
  Сазерленд кивнул и взглянул на Кларк:
  
  – Шивон, вы тут лучше всех ориентируетесь…
  
  – Через дорогу есть кафе. Самый подходящий вариант.
  
  Сазерленд извлек из кармана двадцатифунтовую банкноту и протянул ей.
  
  – Погодите-ка! – возмутилась Кларк. – Вы что, хотите меня туда отправить?
  
  – Я просто делегирую задачу, – с хитрым видом сказал Сазерленд.
  
  Кларк выдернула купюру у него из пальцев и подошла к Эмили Краутер:
  
  – Тогда отправляйтесь вы, констебль Краутер.
  
  Краутер нахмурилась, но Кларк положила купюру на стол и подтолкнула к ней.
  
  – Да уж, делегировали. – Ребус натянуто улыбнулся и спросил у Сазерленда: – Итак, с чего мне начать?
  3
  
  Улица в Блэкхолле, застроенная одноэтажными жилыми домами, была бы тихим уголком, если б не водители, страстно желавшие избежать соседней – и более оживленной – Куинсферри-роуд. Ребус толкнул кованую калитку. Смазанные петли, ухоженный сад по обеим сторонам выложенной плиткой дорожки. Два мусорных бака – один с бытовыми отходами, другой со всяким садовым мусором – уже выставлены на тротуар за воротами. Ребус позвонил в дверь и подождал. Наконец дверь открылась. Стоявший на пороге человек был ровесником Ребуса, но выглядел лет на пять моложе, Билл Ролстон и на пенсии следил за собой, а в глазах за полукруглыми стеклами очков по-прежнему светился острый ум.
  
  – Здравствуй, Ребус, – мрачно произнес он и внимательно оглядел Ребуса с ног до головы.
  
  – Ты уже слышал?
  
  Ролстон скривил рот:
  
  – Конечно, слышал. Но никто пока не говорит, что это он.
  
  – Это вопрос времени.
  
  – Да, вероятно. – Ролстон вздохнул и отступил в прихожую: – Тогда лучше зайди. Чай или что покрепче?
  
  – Чай в самый раз.
  
  Направляясь на кухню, Ролстон бросил взгляд через плечо:
  
  – Первый раз вижу, чтобы ты отказался.
  
  – Я, похоже, подхватил ХОБЛ.
  
  – И что это значит на человеческом языке?
  
  – Хроническая обструктивная болезнь легких. Если по-нормальному – эмфизема.
  
  – На тебя похоже – заболеть чем-то, в названии чего есть “л”, как в “легавый”.
  
  – Да, повезло так повезло.
  
  – Как бы то ни было – сочувствую. Хроническая, обструктивная – паршиво звучит. Что одно, что другое.
  
  – Ну а ты как? – спросил Ребус.
  
  – Бет умерла в прошлом году. Всю жизнь курила по пачке в день. Споткнулась, упала, ударилась головой – оторвался тромб. Представляешь?
  
  Кухня была безупречна. Обе обеденные тарелки – и глубокая, и мелкая – вымыты и уже в сушилке. Отмытую пластиковую посудину из-под супа ожидал за дверью черного хода контейнер для сбора перерабатываемого мусора.
  
  – Сахар? – спросил Ролстон. – Забыл что-то.
  
  – Только молоко. Спасибо.
  
  Не то чтобы Ребусу сильно хотелось чая. После поездки в Лит он был сыт чаем по горло. Но пока Билл Ролстон заваривал чай, Ребус присматривался к нему. К тому же он знал, что Ролстону нужно время, чтобы подумать.
  
  – Вот сюда. – Ролстон вручил гостю кружку и показал дорогу. Гостиная маленькая, столовой нет вовсе. Семейные фотографии, безделушки, стеллаж, набитый книгами в мягкой обложке и DVD-дисками. Ребус внимательно изучил полки.
  
  – Не часто в наши дни увидишь Алистера Маклина, – заметил он.
  
  – Наверное, тому есть причины. Садись и рассказывай, что у тебя на уме.
  
  Рядом с любимым креслом Ролстона стоял журнальный столик. Два пульта, телефон и запасные очки. Яркие картины на стенах отражали вкусы скорее Бет, чем ее мужа. Ребус устроился на краю дивана, держа кружку в ладонях.
  
  – Если в машине и правда он, то это, скорее всего, убийство. Судя по описанию тела, он был мертв, уже когда мы его искали.
  
  – Тело нашли в Портаун-Вудз?
  
  Ребус кивнул.
  
  – Джон, ты же знаешь, как мы прочесывали этот лес. Десятки людей… сотни часов…
  
  – Я помню.
  
  Квартира Стюарта Блума находилась в Камили-бэнк, к северу от центра города. Ближайшим к его дому полицейским участком была штаб-квартира полиции Лотиана и пограничных территорий на Феттс-авеню, в просторечии известная как Большой дом, так что предыдущая следовательская группа базировалась именно там, в двух кабинетах, где обычно собиралось начальство. Расследованием руководил старший инспектор Билл Ролстон, под началом которого служили Ребус и еще с десяток следователей угрозыска. На первом же совещании Ролстон объявил группе, что это его последний год в полиции.
  
  – Да и мой тоже, – прервал его тогда Ребус.
  
  Ролстон впился в него взглядом.
  
  – Поэтому мне нужны результаты. Не тянуть резину. Не сливать информацию СМИ. Никаких ударов в спину. Кто желает играть в политику – вас ждет парламент, он на этой же улице, только ниже. Это понятно?
  
  Однако в группе и резину тянули, и шептались с избранными журналистами, и били под дых, раз уж в спину бить запрещено. Следователи так и не нашли общий язык, не стали семьей.
  
  Ролстон поставил кружку на столик рядом с собой.
  
  – Предположим, это он…
  
  – Значит, будет расследование убийства, – констатировал Ребус. – Журналисты начнут раскапывать всякие старые истории, и нам придется заниматься ими заново. Тут-то его семья и выступит единым фронтом.
  
  – В прошлом году его родственники меня уже атаковали. Ты слышал? – Ролстон посмотрел на Ребуса, тот кивнул. – Они считают, что все с самого начала было тайным сговором, а мы – его движущая сила. В итоге они добились официальных извинений от Главного.
  
  – И его сразу после этого выкинули на заслуженный отдых.
  
  – Он сказал, что мы проявили “ведомственное высокомерие” по отношению к их сволочным жалобам. Какая наглость…
  
  – Однако никто так и не доказал, что следствие велось неправильно, – счел нужным заметить Ребус и, не дождавшись ответа, добавил: – Мать Блума описывали как вздорную особу, припоминаю.
  
  Ролстон присвистнул.
  
  – Мы просто наизнанку выворачивались – и ни слова благодарности.
  
  – Скорее, наоборот.
  
  – Я любил свою работу, но уходил все-таки с облегчением. – Ролстон помолчал. – А ты, Джон?
  
  – Меня пришлось выволакивать силой. Но и потом я периодически возвращался, работал с висяками.
  
  – А сейчас?
  
  Ребус шумно выдохнул.
  
  – Вышел в тираж. Похоже, таково общее мнение.
  
  – Так зачем ты пришел?
  
  – Просто группа в полной боевой готовности, я уже поговорил со следователями, и теперь они хоть немного, но знакомы с этой историей. Будут поднимать материалы дела и в какой-то момент упрутся в необходимость допросить семью… а также первую следовательскую группу. – Голос Ребуса увял.
  
  – Мы снова будем защищаться. – Ролстон как будто рассматривал что-то за стенами комнаты. – Мне с самого начала казалось, что это дело из тех, которые рано или поздно унесешь с собой в могилу. В моем случае – рано.
  
  Ребус не сразу, но все же спросил:
  
  – Сколько тебе осталось?
  
  – От шести месяцев до года. Говорят, я хорошо выгляжу, как раньше. Занимаюсь спортом, овощи ем… таблетки всякие принимаю. – Ролстон криво улыбнулся. – В жизни не курил, но тридцать лет был женат на курильщице. Представляешь? И вот чем все кончилось: вся эта срань явилась по мою душу. – Он взглянул на Ребуса: – Будешь держать меня в курсе? Дашь знать, как обстоят дела?
  
  Ребус кивнул:
  
  – Надеюсь, смогу.
  
  – Они хотят похоронить нас. Такие, как мы, им не нужны. От нас несет старыми временами и старыми порядками.
  
  – Ты упомянул о тайном заговоре с нами во главе… – Ребус поставил нетронутую кружку с чаем на ковер и поднялся. – На трупе, найденном в машине, были наручники. Что скажешь?
  
  – Наручники?
  
  – Экспертиза скоро установит, полицейские они или нет. Но если и полицейские, это не значит, что их на Блума надел именно полицейский.
  
  – Чаггабуги?[2]
  
  Ребус пожал плечами.
  
  – Они с тобой уже связались?
  
  – Были на похоронах Бет. Хотя на поминки не остались.
  
  – Они еще служат?
  
  – Ну, мы не особо разговаривали.
  
  Ролстон встал, расправил плечи, вскинул подбородок. Но Ребус понимал, он просто знал: это все для вида. Человек, стоявший перед ним, страдал от боли, и боли этой явно не было конца.
  
  – Я добросовестно делал свое дело, Джон. Я выкладывался по максимуму. Может быть, кое-кому этого показалось недостаточно, но если ты хоть как-то можешь… не дать им втоптать в грязь мою репутацию…
  
  Ребус кивнул. Оба смотрели друг другу в глаза, и оба не знали, до конца ли они честны сейчас.
  
  – Не только твою репутацию, Билл, – сказал Ребус.
  
  Ролстон шагнул к Ребусу, и тот начал опасаться, что объятия неизбежны. Но вместо объятий последовало только похлопывание по плечу.
  
  – Я тебя провожу, – тихо сказал Билл Ролстон.
  
  Ребус наконец отыскал свободное парковочное место для “сааба”. Он был уже в нескольких шагах от своего обиталища на Арден-стрит, когда за спиной у него хлопнула дверца машины.
  
  – А я уже думал – когда ты появишься?
  
  – Можно к тебе подняться? – спросила Шивон Кларк.
  
  – Надо выгулять Брилло.
  
  – Тогда я составлю тебе компанию.
  
  Ребус протянул ей руку; на пальце болталась связка ключей.
  
  – Поводок висит в прихожей. Пакеты для какашек на кухне, в ящике под чайником.
  
  Кларк взяла ключи.
  
  – А в чем дело, старая гвардия? Ступенек слишком много?
  
  – Не вижу смысла ходить по лестницам, если есть ноги помоложе.
  
  Кларк отперла дверь квартиры и вошла. Она оказалась права: два марша безжалостных эдинбургских ступеней явно становились проблемой для Ребуса. Ему все чаще требовалось постоять на первой лестничной площадке – отдышаться или даже вдохнуть из ингалятора. Он подумывал, не продать ли эту квартиру и не купить ли взамен что-нибудь, где не надо подниматься. Квартиру на первом этаже с отдельным входом или домик. Может, и правда купить?
  
  Брилло возбужденно лаял, пока Кларк вела его вниз, туда, где пса ждало изобилие образов и запахов.
  
  – Медоус?[3] – спросила она, пытаясь вручить поводок Ребусу.
  
  – Медоус. – Ребус шагал, сунув руки в карманы.
  
  – У меня не очень получается с собаками, – предупредила Кларк, когда Брилло натянул поводок.
  
  – Все у тебя прекрасно получается, – заверил ее Ребус.
  
  Небо было чистым, температура чуть выше нуля. Мимо прошла группка студентов, ребята размахивали пакетами, в которых звенели бутылки.
  
  – Твоей квартире не помешала бы уборка, – заметила Кларк.
  
  – Предполагалось, что дальше кухни ты не пойдешь.
  
  – Кухне не помешала бы уборка, – поправилась Кларк.
  
  – Это что, предложение?
  
  – У меня сейчас дел невпроворот. Но я подумала – может, Дебора…
  
  – У нас с профессором Куант небольшой перерыв в отношениях.
  
  – Хм.
  
  – Нет, мы не поссорились. Я склонен думать, что это ты виновата.
  
  – В чем?
  
  – Ты ее слишком загрузила. – Ребус помолчал. – Этот твой Сазерленд, похоже, дельный парень.
  
  – Пока жалоб нет.
  
  – Вы первый день отработали, Шивон. Успеете еще облажаться. А как тебе остальная группа?
  
  – Вроде неплохие люди.
  
  – Тебе сейчас разве не надо сидеть в баре? Искать общий язык с новыми коллегами после рабочего дня?
  
  – Джон, ты знаешь, зачем я приехала.
  
  – И зачем же?
  
  – Я хочу услышать всю историю целиком.
  
  – По-твоему, я не все рассказал Сазерленду?
  
  – Все когда-нибудь бывает в первый раз.
  
  – И тем не менее я не солгал, ты уж поверь. Продвинулись после моего ухода?
  
  – Не особенно. – Кларк глубоко вздохнула. – Стюарт Блум был частным детективом. Некто по имени Джеки Несс нанял его, чтобы разузнать кое-что насчет одной земельной сделки. У Несса затянувшаяся вражда с другим бизнесменом, Эдриеном Брэндом…
  
  – Он теперь сэр Эдриен Брэнд.
  
  – Брэнд положил глаз на здоровенный кусок лесопарка – хочет устроить там поле для гольфа. А Несс счел, что та же земля отлично подойдет под киностудию. Он думал, что Брэнд, желая заключить сделку, может набивать чьи-нибудь карманы, но Нессу требовались доказательства…
  
  – Переходи к Блуму.
  
  – По образованию журналист, изучал программирование, а также хакерское искусство. Не скрывал, что состоит в отношениях с преподавателем, которого зовут…
  
  – Дерек Шенкли.
  
  – Чей отец Алекс – глава уголовного розыска Глазго…
  
  – Точнее, убойного отдела.
  
  Ребус и Кларк дошли до Мелвилл-драйв. Перед ними раскинулся Медоус-парк: огромное, обсаженное деревьями спортивное поле, за которым виднелись здания университета и старинной благотворительной больницы. Ребус наклонился к Брилло и отстегнул ошейник. Поджарый пес тут же унесся прочь. Кларк и Ребус остались на месте, поглядывая на Брилло, – тот уже не спеша приступил к обнюхиванию своей территории.
  
  – В вечер своего исчезновения, – продолжила Кларк, – он должен был явиться с отчетом к Джеки Нессу домой.
  
  – В роскошный Портаун-хаус, – подтвердил Ребус.
  
  – От которого, так уж вышло, рукой подать до Портаун-Вудз. А это, по странному стечению обстоятельств, тот самый лес, в котором труп Блума и пролежал все эти годы.
  
  – Если это он.
  
  – Если это он, – согласилась Кларк. – Тесс Лейтон осталась после работы, хочет проверить список тех, кто в те же годы пропал без вести. – Она взглянула на Ребуса: – А почему вмешались антикоррупционеры?
  
  – Для начала – семья Блума пожаловалась, что мы плохо старались. Они уже назначили его партнера подозреваемым и сочли, что мы слишком мягко с ним обошлись.
  
  – Потому что его отец…
  
  – Ну да, Алекс Шенкли, пуленепробиваемый коп из Глазго. Мачо до мозга костей. Футбол по субботам, мясо на гриле по воскресеньям. Целыми днями гонялся за опасными бандитами и всякими ублюдками.
  
  – И стыдился своего сына?
  
  – Может быть. Не знаю. Но нам шепнули, что если мы сведем упоминания о Дереке к минимуму, нам это зачтется. Сейчас бы такой номер не прошел, но в те дни у нас хватало доброжелателей среди журналистов.
  
  – Погоди-ка. Блум по образованию журналист. Неужели репортеры не рвались дознаться, что случилось с их собратом?
  
  Ребус пожал плечами.
  
  – Он ходил в журналистах не так долго, чтобы обзавестись друзьями.
  
  – Ладно. Так что там про встречу Блума с Джеки Нессом?
  
  – Регулярные сводки с доставкой Нессу на дом. Блуму было предписано продолжать в том же духе.
  
  – То есть?
  
  – Расспрашивать, угощать выпивкой, заглядывать в компьютеры…
  
  – Когда он исчез, вы в его компьютер заглянули?
  
  – Я – нет, этим занималась группа. У Блума не было офиса как такового, он работал из дома. Но его лэптоп так и не нашли. Я, наверное, должен сказать “ноутбук”. Телефон тоже не нашли. Мы узнали только, что в течение нескольких недель, прошедших после исчезновения, он не заходил в почту, никуда не звонил и деньги в банкомате не снимал.
  
  – И вы решили, что он мертв?
  
  Ребус кивнул:
  
  – Подрался с любовником, подцепил в клубе не того мужика, оказался не в том месте не в то время…
  
  – А что, если он пытался проникнуть в дом Эдриена Брэнда или в его рабочий кабинет? – предположила Кларк.
  
  – Мы опросили кого только можно, и большинство – не по одному разу. В те дни камер видеонаблюдения было поменьше, чем сейчас, но все равно не мог же человек испариться. Мы ждали, что кто-нибудь заговорит, но увы.
  
  – Его родители уже едут, – со вздохом произнесла Кларк.
  
  – Откуда?
  
  – Они сейчас живут в Дамфрисе.
  
  – Думаешь, они смогут его опознать?
  
  – Я больше рассчитываю на ДНК. Но Грэм просил Джеки Несса взглянуть на одежду. Вроде бы Несс был последним, кто видел Блума. Дерека Шенкли тоже спрашивали. Ты помнишь, как был одет Блум в ночь исчезновения?
  
  Ребус молча покачал головой.
  
  – Если верить прессе – рубашка в красную клетку, джинсовая куртка и голубые джинсы. Та же одежда была на трупе, который нашли в “поло”. – Кларк пристально посмотрела на него. – Джон, мне надо знать, чего ты недоговариваешь.
  
  – Мы уже все обсудили.
  
  – Мне так не кажется.
  
  – Я всегда рад видеть тебя, Шив. Мне бы только не хотелось, чтобы все закончилось вот так.
  
  У Кларк слегка округлились глаза.
  
  – “Так” – это как?
  
  Ребус кивнул на Брилло, пес как раз присел.
  
  – Чтобы именно ты таскала пакет с какашками.
  
  У Кларк зажужжал телефон. Вручая Ребусу черный полиэтиленовый пакетик, она изобразила огорчение.
  
  – Придется ответить.
  
  Вернувшись, уже с Брилло на поводке, Ребус спросил, кто звонил.
  
  – Так, ерунда, – отмахнулась Кларк, однако скрыть досаду ей не удалось.
  
  – Судя по голосу, не очень ерунда.
  
  – Мне несколько раз звонили с номера 0131, но когда я отвечаю, там просто кладут трубку.
  
  – И номер тебе незнаком. – Ребус посмотрел на Кларк, та покачала головой. – Ты перезванивала?
  
  – Один раз. Никто не ответил.
  
  – Это не может быть какой-нибудь автообзвон? Попробуй еще раз. Займись делом, а я пока прогуляюсь к баку.
  
  Когда он опускал пакет в мусорный бак, Кларк уже шагала к нему.
  
  – Трубку сняли. Где-то в телефонной будке на Кэнонгейт[4].
  
  – И кто на том конце?
  
  – Похоже, какой-то турист. Сказал, что просто проходил мимо.
  
  – Да, загадка. Сколько раз, ты говоришь, тебе звонили?
  
  – Не знаю. Раз десять-двенадцать.
  
  – Все звонки с одного номера?
  
  Кларк проверила последние входящие.
  
  – С двух разных.
  
  – Тогда проверь второй номер – может, там и найдется ответ. Все детективы так делают, инспектор Кларк. – Они обменялись улыбками, но Ребус тут же зашелся в кашле. – Холодная погода такая сволочь, – объяснил он.
  
  – Ты нормально себя чувствуешь?
  
  – Думаю, еще одну зиму переживу. На прошлой неделе проходил ежегодную спирометрию – легких еще семьдесят процентов.
  
  – Зима пока не кончилась. Из России может прийти снегопад, и не один.
  
  – Значит, посижу дома.
  
  – Ты немного похудел – может, тебе это на пользу?
  
  – На полицейскую пенсию особо не пожируешь. Но есть и хорошие новости.
  
  – Например?
  
  – Если я подхвачу какую-нибудь заразу, она может меня убить. Отличный предлог не ходить на всякие сборища. Плюс я не могу посещать большие загазованные города вроде Лондона.
  
  – А ты туда собирался?
  
  – Ни в жизнь. – Ребус перевел взгляд на Брилло и признался: – Кстати, я знаю про антикоррупционеров.
  
  – Откуда?
  
  – Ну ты не единственный полицейский, с кем я веду беседы. Почему ты ничего не сказала?
  
  – А что мне было говорить?
  
  – Господи, Шив. Если вспомнить, сколько раз меня вызывали на ковер… Да я же ходячая инструкция по обращению с этими засранцами.
  
  – А может, я хочу иметь с ними дело не на твоих, а на своих условиях. К тому же дело яйца выеденного не стоило. Они просто закинули крючок. Как ОБК тогда со Стюартом Блумом. – Шивон выдержала паузу. – Если только ты и твои подчиненные не скрывали чего-нибудь на самом деле.
  
  – Без комментариев, ваша честь.
  
  Они с полминуты помолчали. Какой-то одиночка вышел на вечернюю пробежку, у автомобилей и автобусов зажглись фары ближнего света, пара собак затеяла прения возле Брунтсфилд-линкс, заставив Брилло навострить уши. Наконец Ребус сказал:
  
  – Если ты не очень боишься глистов, давай вернемся ко мне, выпьем кофе.
  
  Но Кларк покачала головой:
  
  – Я лучше домой. Наверное, завтра увижусь с Деборой. Ей что-нибудь передать?
  
  – Я почти все могу сказать ей сам. – Ребус замялся… – Только про кухню не говори.
  
  Рассудив, что Кэнонгейт ей все равно по пути, Кларк повернула у Северного моста направо и стала искать телефоны-автоматы. Пару будок установили у входа в магазин, торгующий килтами, и совсем недалеко от дома Джона Нокса. Территория туристов. Кларк поехала дальше и обнаружила, что улица становится все тише – и, похоже, темнее, – когда спускаешься к ее основанию, туда, где современная архитектура Парламента Шотландии спорит со старинным, хмурым Холирудским дворцом, расположенным напротив. Петляя, Кларк вернулась тем же путем. Телефонные будки возле магазина с килтами оказались единственными на Кэнонгейт, поэтому Кларк остановилась у ближайшей и вышла из машины. Будки выглядели не особо привлекательно, заляпанные окошки покрывали обрывки не до конца соскобленных рекламных листков.
  
  Кларк достала мобильник и позвонила. Отозвался телефон в ближней будке. Кларк сбросила звонок и потянула дверь будки. Воняло мочой – слабо, но безошибочно. Не торопясь оглядев изнутри стены и дверь, Шивон не обнаружила ничего интересного. Закрыла дверь и позвонила по второму неизвестному номеру. Как и следовало ожидать, звонок раздался из соседней будки. Шивон оглядела улицу, потом, задрав голову, постаралась рассмотреть все видимые с этой точки окна. В мобильном у нее был целый список звонков отсюда, время каждого звонка зафиксировано. Два звонка утром, но бо́льшая часть вызовов пришлась на время между семью и девятью часами вечера, один – в полночь. Кто-нибудь местный? Звонил из телефона-автомата, чтобы его невозможно было отследить? Странный поступок, словно из прошлой эпохи. Мобильный телефон вполне в состоянии обеспечить анонимность, надо только скрыть номер. Хотя такой трюк можно раскрыть – о нем знают все полицейские следователи. Может, кто-то попал в беду? Или кому-то дали ее номер по ошибке? Может быть, на том конце не теряют надежды, что ответит мужской голос? Или это какой-нибудь псих. Кстати, бывают автоматические звонки, когда на линии просто проверяют, все ли работает. В общем, анонимные звонки могли означать все что угодно.
  
  Через дорогу виднелся паб под названием “Маккензи”, и Шивон соблазнилась было, но у нее дома имелся приличный запас джина плюс необходимые тоник и лимон. Из тускло освещенного бара вышел какой-то курильщик. Кларк направилась к нему и кивнула в знак приветствия.
  
  – Местное заведение? – спросила она.
  
  – Ага.
  
  – Вы не видели, никто не звонил из вон тех автоматов? – Кларк указала на будки.
  
  Курильщик затянулся и не сразу выдохнул дым.
  
  – Да кому в наше время сдались телефоны-автоматы?
  
  – Кому-нибудь, у кого нет мобильного.
  
  – Вы меня чуть не обошли. Полиция?
  
  – Не исключено.
  
  – А в чем дело?
  
  – Кто-то надоедает звонками.
  
  – И на том конце сопят и молчат? Моей жене однажды так позвонили. Но это когда было…
  
  – А паб? В последнее время новых лиц не замечали?
  
  – Сюда в основном американцы и китайцы ходят, им бы поесть да кофе выпить. В наше время тут больше денег зарабатывают на еде, чем на выпивке. Хотите, чтобы я смотрел в оба?
  
  – Была бы очень признательна. – Кларк нашла в кармане визитку. – Я работаю на Гэйфилд-сквер, там мне можно передать сообщение.
  
  – Красивое имя – Шивон. – Курильщик рассматривал визитку.
  
  – Так думали мои родители.
  
  – Можно вас угостить, Шивон?
  
  Кларк демонстративно нахмурилась.
  
  – А что сказала бы ваша жена?
  
  – Она сказала бы: “Робби, неужто ты еще кое на что способен?”
  
  Когда Шивон шла к машине, курильщик все еще посмеивался.
  
  Кларк проехала всю свою улицу, но места для парковки не нашла. Пришлось завернуть за угол и загнать машину на желтую полосу. Можно бы поставить на приборную доску табличку “полиция”, но Шивон по опыту знала, что такая табличка – приглашение для шпаны. Не забыть завтра перегнать “астру” до того, как добровольные помощники полиции начнут утренний обход. Припозднившиеся гуляки, держа в руках коробочки с едой навынос, направлялись вниз по Бротон-стрит; слышался визгливый смех. Из окна над головой у Кларк гремела музыка – слава богу, ее собственный дом располагался через дорогу. В припаркованной у дома машине кто-то сидел, лицо человека подсвечивал телефон, но к тому времени, как Шивон нашла ключи и отперла дверь подъезда, в машине уже стало темно. Кларк убедилась, что замок у нее за спиной щелкнул.
  
  Хорошо освещенную лестничную клетку ничто не загромождало; в почтовом ящике Кларк ждал лишь рекламный мусор. Поднявшись на свой этаж, Шивон отперла дверь, включила свет в прихожей и представила, как заходит в квартиру, а навстречу ей выбегает Брилло или какая-нибудь другая собака. Хорошо, наверное, когда дома тебя кто-то ждет. На кухне налила воды в чайник. У Ребуса еще не самая паршивая кухня, подумала она, заметив грязные тарелки в собственной раковине. Пока чайник закипал, зашла в гостиную и задержалась у окна. Она едва различила темную машину внизу; внезапно окошко со стороны водителя осветилось. Кларк увидела, как стекло опускается и вытягивается чья-то рука с телефоном, направленным на дверь дома. Мигнула вспышка: кто-то сделал фотографию.
  
  – Это еще что такое? – пробормотала Кларк.
  
  Секунду-другую она смотрела в окно, потом метнулась в прихожую, схватила ключи и выскочила на лестницу. К тому времени, как она открыла дверь подъезда, машина уже урчала. Зажглись фары, вывернулись колеса, машина выезжала с парковочного места. Водителя было не разглядеть, она даже не поняла, мужчина это или женщина. Когда машина начала отъезжать, Кларк споткнулась о бордюр, и за те секунды, что Кларк выпрямлялась, машина успела свернуть на Бротон-стрит и скрыться из виду. Ни модели, ни номера. Кларк посмотрела на пустое место, оставшееся после машины, и решила перегнать сюда свою собственную.
  
  – Взгляни на дело с положительной стороны, Шивон, – сказала она себе, сворачивая за угол.
  среда
  4
  
  К тому моменту, как Шивон Кларк прибыла в морг, почти все катафалки были уже на месте. В облюбованном кафе по соседству она купила кофе и со стаканчиком в руках направилась к служебному входу. Большинство работавших здесь знали Кларк и приветственно кивали, пока она шла по коридору. Секционная располагалась этажом выше; Шивон поднялась по лестнице и открыла дверь в самом конце коридора. За дверью была просмотровая: два ряда сидений и стеклянная стенка, отделяющая наблюдателей от зала, где происходило вскрытие. Группа Сазерленда уже собралась. Следователи сосредоточенно слушали, как Дебора Куант и Обри Гамильтон обсуждают процедуру; под потолком просмотровой висели динамики. Обе женщины были одеты в предписанные правилами халаты, бахилы, маски, шапочки и очки. Куант была выше, что оказалось очень кстати, когда обе повернулись к просмотровой спиной. Вокруг профессоров сновал персонал с инструментами из нержавеющей стали, емкостями и разнокалиберными прозрачными пакетами для препарирования. Принесли весы, хотя Кларк весьма сомневалась, что какие-то жизненно важные органы еще можно взвесить.
  
  На стаканчик кофе у нее в руках завистливо поглядывал не только Сазерленд.
  
  – Я что-нибудь пропустила? – спросила Шивон.
  
  – Сейчас как раз удаляют одежду. – Сазерленд передал ей несколько фотографий.
  
  Те же снимки изучал один из сотрудников морга. На фото Стюарт Блум был запечатлен в разную пору его жизни и в разных позах. На одной из последних фотографий Блум был в тех же куртке и рубашке, что и в ночь исчезновения. Подойдя к стеклянной перегородке, Кларк увидела, что джинсовую куртку и клетчатую рубашку уже аккуратно срезали с останков, хотя в процессе и прихватили немного кожи. То, что осталось лежать на секционном столе, походило на реквизит для фильма ужасов. Ассистенты собирали микропинцетами образцы волос, бровей и ногтей, а также осколки, оставшиеся от разбитого окна.
  
  – Похоже, дикая фауна пошла на приступ не один год назад, – заметил Сазерленд.
  
  – Мне казалось, что багажник был закрыт, а окна целы?
  
  Сазерленд взглянул на Кларк:
  
  – Я имел в виду всяких жучков. Они, если уловят запах разложения, дорогу найдут.
  
  Патологоанатом и антрополог уже перешли к черепу, Куант обводила пальцем поврежденное место. Потом они переключились на челюсть, стали изучать зубы.
  
  – Зубная карта, – сказала Кларк.
  
  Сазерленд кивком выразил согласие и повернулся к Джорджу Гэмблу. Гэмбл, несмотря на то что коллеги стояли, предпочел остаться сидеть, сложив на коленях пухлые ручки.
  
  – Уже в пути, – услужливо сказал он.
  
  Сазерленд встретился глазами с Кларк.
  
  – Антикоррупция согласилась поделиться материалами дела. Доставят нам из хранилища больше двадцати коробок и примерно столько же компьютерных дисков.
  
  – Именины сердца, – протянула Тесс Лейтон.
  
  – И тебе, Тесс, найдется что почитать, – усмехнулся Кэллам Рид.
  
  – Всем вам найдется, – поправил его Сазерленд. – Не забывайте – мы работаем в команде.
  
  Лейтон погрозила Риду пальцем, тот фыркнул и снова сосредоточился на исследовании останков. Дверь распахнулась, и на пороге появился один из ассистентов – в защитном комбинезоне и резиновых ботах.
  
  – Хорошо бы кто-нибудь из вас спустился к дежурному, – сказал он. – Они грозят явиться сюда, хотим мы того или нет.
  
  – Кто “они”? – спросил Сазерленд.
  
  Шивон Кларк заподозрила, что понимает, о ком речь.
  
  – Блумы? – спросила она, и ассистент кивнул.
  
  – Еще журналиста с собой притащили, – сказал он.
  
  – Шивон, побудь хозяйкой, – попросил Сазерленд. – Нам все равно нужен кто-нибудь из них для ДНК-теста.
  
  – И что мне им сказать?
  
  Сазерленд неопределенно пожал плечами и снова переключился на вскрытие, тем более что патологоанатомы как раз фотографировали, осматривали и обсуждали лодыжки трупа, все еще скованные наручниками.
  
  Шивон, с самым нейтральным выражением лица, направилась за ассистентом в приемную морга. Дежурная, в белой рубашке и черных брюках, уже поднялась из-за стола и растопырила руки, словно желая преградить посетителям путь к лестнице и коридору за своей спиной. Ассистент испарился, предоставив Кларк одной подойти к столу дежурной.
  
  – Инспектор уголовного розыска Кларк, – объявила Шивон, протягивая незваным гостям открытое полицейское удостоверение. Иногда это производило желаемый эффект, иногда нет.
  
  Внимание посетителей переключилось на нее. Кларк узнала родителей Стюарта Блума по фотографиям из интернета. На вид обоим было чуть за шестьдесят. На матери, Кэтрин, хорошо скроенное черное пальто. Серебристые волосы, короткая стрижка выгодно подчеркивает черты лица. К ее мужу время оказалось не так благосклонно. На фотографиях у него был какой-то затравленный вид, к тому же обычно он предоставлял говорить своей жене. Вероятно, Мартин Блум до сих пор работал бухгалтером. Костюм выглядел так, будто хозяин надевает его каждый день, да еще с туго затянутым галстуком, волосы нуждались в стрижке, из ушей торчали седые волоски.
  
  – Члены семьи заслуживают того, чтобы им сказали правду, инспектор Кларк. После стольких лет некомпетентности и круговой поруки полицейских…
  
  Шивон вскинула ладонь, пристально разглядывая заговорившего. Молодой человек лет двадцати с чем-то внешне походил на Стюарта Блума. Однако Кларк знала, что Стюарт – единственный ребенок Блумов. Молодой человек сообразил, что от него кое-чего ожидают.
  
  – Меня зовут Дугал Келли, я друг семьи.
  
  – И, по стечению обстоятельств, журналист?
  
  – Я пишу книгу, – признался Келли. – Но это к делу не относится.
  
  Кларк ничего не сказала, но, похоже, согласилась с молодым человеком. Она повернулась к родителям:
  
  – Мистер и миссис Блум, я знаю, что вам тяжело, но мы пока не можем сказать вам ничего конкретного.
  
  – Можете для начала разрешить нам взглянуть на него, – резко, с дрожью в голосе проговорила Кэтрин Блум.
  
  – Только после того, как будет установлена принадлежность останков.
  
  – То есть это может быть не он? – тихо спросил Мартин Блум.
  
  – Нам пока не так много известно.
  
  – Но что-то же вам должно быть известно! – Его жена снова повысила голос.
  
  – Если окажется, что это не Стюарт, мы разрешим вам взглянуть на тело раньше, чем родственникам покойного. Вы должны понимать, насколько это мучительно.
  
  – Сколько времени вам понадобится, чтобы установить личность? – спросил Дугал Келли.
  
  – Надеюсь, не очень много. – Кларк обратилась к родителям Блума: – Для этого потребуется мазок для ДНК-анализа. И, может быть, пара волосков…
  
  – Вы можете взять пробы прямо сейчас? – спросил отец.
  
  – Думаю, да. – Шивон повернулась к дежурной, которая снова устроилась на стуле, пытаясь казаться невидимой. – Ничего, если мы, пока я уточняю насчет мазка, займем комнату ожидания?
  
  – Конечно.
  
  – И как насчет чашки чая или еще чего-нибудь?
  
  Дежурная кивнула и взялась за телефон.
  
  – Сюда, пожалуйста, – пригласила Кларк. До закрытой двери было несколько шагов.
  
  – Вы, похоже, хорошо здесь ориентируетесь. – Келли старался говорить непринужденно.
  
  Кларк жестом пригласила посетителей войти. Несколько пластмассовых стульев; стол, заваленный старыми журналами; постеры на стенах – подсолнуховые поля, водопад, закат. Кларк села первой, наблюдая, как рассаживаются остальные.
  
  – Вы входили в состав первой следовательской группы? – спросил Келли.
  
  Шивон отрицательно покачала головой.
  
  – Желательно, чтобы никто из прежней группы не имел отношения к делу, – процедила Кэтрин Блум.
  
  – Большинство давно в отставке. – Муж погладил ее по руке. – И старший инспектор Ролстон, и вся та компания.
  
  – Чаггабуги все еще при деле, – парировала Кэтрин.
  
  – Чаггабуги? – спросила Шивон.
  
  Дугал Келли подался вперед:
  
  – Вы “Безумных гонок” уже не застали, да? Я тоже. Они даже в 2006 году были седой древностью, но прозвище – из этого мультика.
  
  – Чье прозвище?
  
  На этот раз ответила Кэтрин Блум:
  
  – Копов, которые работают на Эдриена Брэнда.
  
  – Мы только потом узнали, что другие полицейские их так зовут, – объяснил Келли. – Хотя могу поспорить, что не в глаза. – Молодой человек понял, что аудитория нуждается в дальнейших разъяснениях. – Дастердли и Маттли, из мультсериала про автогонки, его неделями крутили. Дик Дастердли все время жульничает, но его хитрости ему не на пользу.
  
  – Я в курсе.
  
  – Одна из машин – Чаггабуг из Арканзаса. За рулем деревенщина, пассажир – медведь.
  
  – Ну-ну…
  
  – Так Стил и Эдвардс и обрели свое прозвище.
  
  Кларк ощутила прилив адреналина, но постаралась скрыть это.
  
  – Стил и Эдвардс?
  
  – Они состояли на жалованье у Эдриена Брэнда, – вмешалась Кэтрин Блум. – И это никому не показалось подозрительным? Никому не пришло в голову, что это часть заговора?
  
  Муж принялся успокаивающе поглаживать ее по руке, но Кэтрин отдернула руку.
  
  – Со мной все в порядке! – резко сказала она; именно в эту минуту дежурная с фальшивой улыбкой сунула голову в дверь:
  
  – Молоко, сахар?
  
  Шивон направилась к выходу.
  
  – Я на минуту, – объяснила она. – Только уточню, получится ли взять мазок прямо здесь.
  
  Кларк вышла на стоянку морга и постояла, ероша волосы. Достала телефон и позвонила. Ребус снял трубку почти сразу.
  
  – Это ты придумал им прозвище?
  
  – И тебе доброго утра, Шивон. Какое прозвище и кому?
  
  – Чикабакам.
  
  – Чаггабугам, – через пару секунд молчания поправил Ребус.
  
  – Двое копов, Стил и Эдвардс?
  
  – Что называется, не разлей вода. А с кем ты говорила?
  
  – С родителями Стюарта Блума.
  
  – Интересно, кто им сказал.
  
  – С ними писатель по имени Дугал Келли.
  
  – Первый раз слышу. Меня не упоминали?
  
  – Упоминали Билла Ролстона. А еще они обсуждают Стила и Эдвардса и то, что те на довольствии у Эдриена Брэнда. – Шивон подождала ответа и, не дождавшись, продолжила: – Так как, Джон? Брэнд действительно их купил?
  
  – Вероятно, сделка происходила келейно.
  
  – И тебе известно, что Стил и Эдвардс все еще служат в полиции, да?
  
  – Я столько лет ничего о них не слышал…
  
  – Джон, эти двое служат в отделе по борьбе с коррупцией. И именно они ко мне тогда прицепились.
  
  – Вот черт. В мое время они были патрульными и вряд ли провалили бы тест на интеллектуальное развитие. Должны бы соображать, где что припрятано.
  
  – Учитывая обстоятельства – не самое тактичное выражение.
  
  – Прошу прощения. Значит, Чаггабуги перешли на темную сторону? Что ж, в наше время такой поступок не глупее любого другого. Ты в морге?
  
  – Да.
  
  – Дебору видела?
  
  – Видела, но не разговаривала. С ней там Обри Гамильтон.
  
  – Криминалист-антрополог?
  
  – Да.
  
  – Они отлично работают в паре. Будешь говорить с боссом – попробуй упомянуть про Стила и Эдвардса.
  
  – Зачем?
  
  – Пусть вызовет их на допрос, поразвлечется.
  
  – Думаешь, я настолько злопамятна?
  
  – Если не настолько, то ты не лучшая моя ученица.
  
  Кларк поняла, что еле сдерживает улыбку.
  
  – Хорошо, я подумаю.
  
  – Зайдешь потом выгулять Брилло? Выпустить пар?
  
  – В смысле – рассказать тебе последние новости? По-твоему, это этично?
  
  – Пойди мне навстречу. Порадуй нас с Брилло.
  
  – Я перезвоню.
  
  – Не забудь.
  
  Закончив разговор, Шивон обнаружила, что пересекла всю парковку и стоит на Каугейт. Развернувшись к моргу, она увидела в окне верхнего этажа Грэма Сазерленда, тот жестами торопил ее. Направляясь к входу, Кларк надеялась, что она не покраснела.
  
  Сазерленд встретил ее в коридоре, у двери секционной:
  
  – В чем дело?
  
  – Надо было кое-кому позвонить. К тому же Блумы желают знать, можем ли мы сделать ДНК-анализ прямо здесь.
  
  – Профессор Куант этим уже занимается, она закончила предварительную экспертизу. Профессору Гамильтон надо кое-что сделать, к тому же она хочет взглянуть на место, где нашли машину.
  
  – Зачем?
  
  – Она что-то говорила насчет того, как особая среда воздействует на человеческое тело. Я не слишком ориентируюсь в профессиональном жаргоне. – Взгляд Сазерленда смягчился. – Какие они, его родители?
  
  – Она бесится, он настроен более миролюбиво. Судя по всему, они собираются изложить свою историю писателю, некоему Дугалу Келли.
  
  – Ну, удачи. – Сазерленд сунул руки в карманы. – Пока не установлена личность человека из машины, мы в подвешенном состоянии.
  
  – Но это же не повод топтаться на месте. Девяносто процентов за то, что человек в багажнике – Блум. Из тех, кто пропал без вести в тот период, описанию соответствует только он.
  
  Сазерленд кивнул.
  
  – Думаю, пока мы ждем, можно пройтись по записям старого дела. Поговорить кое с кем.
  
  – Наверное, мне надо кое-что вам сказать, сэр. Двое патрульных, входивших в первую следственную бригаду, теперь служат в ОБК. Это те, с кем я недавно бодалась.
  
  Сазерленд поразмыслил.
  
  – А что тут такого?
  
  – Я подумала – вам стоит знать.
  
  – Вы насчет этого и звонили?
  
  – Не исключено.
  
  – Шивон, не скрытничайте. Сдается мне, что проблемы, с которыми столкнулась первая следственная бригада, произросли именно из этого.
  
  – Слушаюсь, сэр.
  
  – Давайте вернемся к “Грэм”, ладно?
  
  – Да, сэр. – И Шивон с улыбкой склонила голову.
  5
  
  У стойки дежурного в полицейском управлении Лита ждал посетитель, коренастый человечек с кудряшками штопором и круглыми очочками на носу. Твидовый пиджак, брюки чинос, розовая рубашка с расстегнутым воротом.
  
  – Меня зовут Гленн Хазард, – представился он, вручая визитку. – Я здесь по поручению сэра Эдриена Брэнда.
  
  – Специалист по связям с общественностью, – сказал Сазерленд, изучив визитку. – Сэр Эдриен – один из ваших клиентов?
  
  Хазард кивнул и пояснил:
  
  – Он мой главный клиент.
  
  – И по какой причине вы сюда приехали?
  
  – Слухами земля полнится – вы нашли Стюарта Блума. – Хазард заглянул поочередно всем в глаза, ища подтверждения своим словам.
  
  – Не совсем так.
  
  – Во всяком случае, интернет-сообщество ухватилось за эту новость, так что нашли вы его или нет, едва ли имеет значение. – Увидев, как все уставились на него, Хазард сдал назад: – Нет, имеет, конечно. Но мое дело – следить, чтобы мои клиенты по возможности не понесли ущерба. Сэру Эдриену и так пришлось столкнуться с последствиями исчезновения Блума. Хорошо бы… контролировать информационные потоки и пресекать слухи на корню.
  
  – Мистер Хазард, что вы хотите сказать?
  
  – Портаун-Вудз. Эта роща – владение моего клиента.
  
  – Джеки Несс продал рощу сэру Эдриену? – спросила Шивон Кларк.
  
  Хазард покачал головой. Он уже собирался ответить, но Сазерленд перебил его:
  
  – Давайте лучше поднимемся, мистер Хазард. Хорошо бы во всем разобраться. Я имею в виду – хорошо для вашего клиента.
  
  Кабинет, выделенный следственной группе, еще не проветрился, и в помещении попахивало плесенью. Одна из батарей шипела свою обычную жалобную песнь, а Кэллам Рид безуспешно пытался открыть окно. Оборудование – компьютеры, телемонитор и напоминавшую мольберт доску на подставке – уже распаковали, и комната наконец хоть немного стала походить на штаб следовательской группы. На стене возле карты прикнопили фотографии Стюарта Блума и его партнера Дерека Шенкли. На каждом столе лежали ксерокопии газетных отчетов о расследовании 2006 года. Появились кружки и чайник. Шивон взглянула на Тесс Лейтон:
  
  – Похоже, вчера вечером у вас было много дел.
  
  – По правде говоря, мне помогал Джордж.
  
  Хазард устроился на стуле, на котором накануне сидел Ребус. Он выглядел человеком, которого трудно обескуражить, – вероятно, подобное качество входит в список минимальных требований к пиарщикам.
  
  – Когда Блум пропал без вести, вы уже представляли интересы сэра Эдриена? – спросил Сазерленд, устраиваясь за столом поудобнее.
  
  – Я тогда еще не занимался связями с общественностью.
  
  – Интересная работа?
  
  – Каждый день – новые увлекательные задачи.
  
  – Тогда она в чем-то сродни полицейской. – На этом Сазерленд покончил со светским разговором. – Так, значит, владелец Портаун-Вудз – сэр Эдриен. Давно?
  
  – Всего пару лет. Роща продавалась вместе с Портаун-хаусом. И то и другое сэр Эдриен купил у Джеффа Селлерса, который занимается гостиничным бизнесом. Селлерс планировал превратить это место в очередной отель – эксклюзив, пять звезд, все дела. Думаю, у него иссякли деньги, и на сцену явился сэр Эдриен. Хлоп – и сделка у него в кармане.
  
  – И дом, и роща когда-то принадлежали Джеки Нессу, – сказала Кларк.
  
  – Несс как раз Селлерсу их и продал.
  
  – Он знает, что теперь они принадлежат вашему клиенту?
  
  Хазард изобразил тончайшую из улыбок.
  
  – Я бы предположил, что знает, хотя подлинный владелец – не столько сэр Эдриен лично, сколько одна из его компаний.
  
  – Он снова извлек на свет божий планы устроить поле для гольфа?
  
  – Насколько я слышал, нет. Поле для гольфа планируется в другой части города, далеко от Портауна. Скорее запад, чем юго-восток.
  
  – Но старая вражда никуда не делась?
  
  – Скажем так, обоим джентльменам есть что вспомнить. Поэтому я здесь. Журналистам скоро будет раздолье. Стюарт Блум сунул нос в дела сэра Эдриена. Через двенадцать лет его находят мертвым на землях сэра Эдриена. Сами понимаете, шум поднимется немалый, так что нам надо соблюдать предельную осторожность, улаживая это дело.
  
  – Мы не занимаемся улаживанием дел, мистер Хазард, – жестко сказал Сазерленд. – Возможно, в прежние времена обстановка была не в пример душевнее, но прежние времена – это прежние времена, а сейчас – это сейчас.
  
  – Вы же не хотите видеть, как страдает безвинный человек, как гибнет его репутация. Я имею в виду, когда вы будете готовить пресс-релизы и устраивать встречи с прессой…
  
  – Не нужно упоминать имя вашего клиента?
  
  – По возможности. Чтобы защитить безвинного человека. Почту за счастье помочь вашей пресс-службе подготовить черновик…
  
  – Нам может понадобиться побеседовать с сэром Эдриеном, – перебила его Шивон. Она подошла к столу Сазерленда и повернулась к Хазарду: – Портаун-хаус подойдет?
  
  – Вообще-то он там не живет.
  
  – А кто там живет?
  
  – Мне кажется, Портаун-хаус пустует. У сэра Эдриена дом в Мюррейфилде[5].
  
  – И каковы его планы насчет Портаун-хаус?
  
  Хазард пожал плечами.
  
  – Вернемся к нашей теме, – вмешался Сазерленд. – Почему вы думаете, что тело было в роще?
  
  Хазард снова пожал плечами.
  
  – У вашего клиента есть какие-нибудь предположения?
  
  – Я говорил с ним об этом. По-моему, он всегда считал, что Джеки Несс поссорился с частным детективом и прикончил его. В роще спрятать тело легко. Полмили по грунтовке, вокруг ни души. А Несс совершенно точно имел на сыщика зуб. Историям о них несть числа, и бо́льшую часть можно найти в интернете. – Хазард сделал паузу и перевел взгляд на Кларк: – Если вы собираетесь допрашивать сэра Эдриена, обещайте, что вы и Несса допросите. Иначе будете выглядеть не очень хорошо.
  
  – Спасибо за совет, – ледяным тоном произнес Сазерленд.
  
  Завибрировал телефон. Сазерленд прочитал сообщение и положил телефон на стол перед собой.
  
  – Мы вам очень признательны, вы позволили нам сделать несколько выводов. Фил, не проводишь мистера Хазарда?
  
  Хазард, похоже, не хотел уходить, но Сазерленд уже поднялся и протянул пиарщику руку.
  
  – Если я вам для чего-нибудь понадоблюсь, для чего угодно…
  
  – У нас есть ваша визитная карточка. – Сазерленд коротко, почти грубо кивнул.
  
  Фил Йейтс и Хазард вышли, и Сазерленд посмотрел на Эмили Краутер:
  
  – Эмили, дверь не закроешь? Конечно, надо бы дождаться Фила, но мы ему все потом расскажем. А вот это лучше сделать, не откладывая.
  
  Он склонился над телефоном и ткнул пальцем в экран. Когда пошли гудки, Сазерленд включил громкую связь.
  
  – Старший инспектор Сазерленд? – Кларк узнала голос Деборы Куант. – Спасибо, что перезвонили.
  
  – Вся группа в сборе, профессор, – сообщил Сазерленд. – Готовимся услышать, что у вас нового.
  
  – Кто там занимался Блумами? Надо было попросить разрешения заглянуть в сумочку миссис Блум. Она упаковала туда полжизни своего сына, включая копию зубной карты.
  
  Сазерленд воззрился на Кларк, но та сосредоточенно рассматривала стену, изо всех сил стараясь не покраснеть.
  
  – Похоже, у нас есть совпадение, – продолжала Куант. – Мы пока делаем ДНК-анализ – на всякий случай. Но и отец и мать считают, что волосы, которые мы им показали, принадлежат Стюарту. То же касается одежды на фотографиях. Особых примет или татуировок у него нет, так что пока это все.
  
  – Вы упоминали о наручниках?
  
  – Ни в коем случае.
  
  – А причина смерти?
  
  – Насчет этого мы с Обри единодушны. Удар тупым предметом. На затылке дыра в несколько сантиметров шириной. Возможно, молоток. Лом. Мы взяли образцы на случай, если в ране что-то осталось. Но особых надежд у меня нет – столько времени прошло.
  
  – Спасибо, профессор. Еще что-нибудь есть?
  
  – Обри хочет осмотреть место, где нашли машину. Она спрашивала, там ли криминалисты.
  
  – Машина уже в лаборатории.
  
  – Держите меня в курсе. Судя по багажнику, Блума убили именно там. Еще профессор Гамильтон говорит, что в наши дни можно извлечь информацию из образцов почвы. Нам может понадобиться кое-кто из Абердина.
  
  – А что почва?
  
  – Грязь на машине и в машине, всякий мелкий мусор, застрявший в шинах… Образцы помогут выяснить, где еще побывал “поло”, прежде чем угодить в овраг.
  
  – Буду иметь в виду.
  
  – Хм…
  
  – Что?
  
  – По голосу слышу – бюджета на дело еще не выделили?
  
  – Нет, пока нет.
  
  – Ну что ж, а я понятия не имею, сколько сейчас стоит экспертиза почвы. Кстати, о бюджете. Я уверена, что жертва – Стюарт Блум, и начальство не захочет выглядеть скупердяями.
  
  – Дебора, ты в этом на сто процентов уверена? – спросила Кларк.
  
  – Привет, Шивон. Мне показалось, что я видела тебя в просмотровой. Скажем так: на девяносто девять и девять десятых процента.
  
  Телефон Сазерленда звякнул.
  
  – Похоже, еще кто-то пытается прорваться, – заметила Дебора Куант. – Ответьте. Наверное, это кто-то, кто на этой неделе главный констебль.
  
  – Слухами земля полнится, – сказал Сазерленд.
  
  – А разве не так?
  
  Сазерленд закончил разговор с Куант и снова прижал телефон к уху:
  
  – Да, сэр?
  
  С телефоном в руке Сазерленд направился в коридор. Когда он вышел, в кабинет вернулся Фил Йейтс.
  
  – Что я пропустил? – поинтересовался он.
  
  – Включи чайник, и мы тебе все расскажем, – ответила Тесс Лейтон.
  6
  
  Инспектор уголовного розыска Малькольм Фокс сидел за столом и грыз ручку. Ему казалось, что это придает ему вид занятого человека, погруженного в раздумья или решающего заковыристую задачу. Экран компьютера демонстрировал, что Фокс одолел половину служебной записки касательно перераспределения ресурсов в пользу отдела по раскрытию тяжких преступлений. Обстановка, предметы – все по-прежнему представлялось Фоксу новым. Отдел располагался в великолепном, оборудованном по последнему слову техники гарткошском[6] полицейском городке, являвшем собой нервный узел шотландской полиции. Расположенный в сорока милях к западу от столицы, он казался обитавшему в Эдинбурге Фоксу другим миром.
  
  Тихий гул деятельности как будто служил опровержением, что для полиции Шотландии настали трудные времена. К тому же не требуется копать глубоко, чтобы обнаружить кризис той или иной степени тяжести. Однако временное отстранение от должности – за разнообразные правонарушения – старшего констебля, а также его помощника означало, что на начальницу Фокса, помощника старшего констебля Дженнифер Лайон, ложатся дополнительные заботы и рабочие обязанности. Но самого Фокса история эта особо не коснулась. Фокс делал толстые намеки на то, что он может выполнять должностные обязанности помасштабнее, но Лайон посоветовала ему проявить терпение. Он, можно сказать, еще только осваивается на новом месте. Времени у него впереди предостаточно.
  
  “Кроме того, – прибавила Лайон, – если подниматься по служебной лестнице слишком быстро, можно наступить на подпиленную ступеньку”.
  
  Лайон считала, что текущая задача Фокса – что-то вроде саморекламы. Если он будет демонстрировать результаты, его заметит кто-нибудь из начальства. Похоже, все сходились на том, что склонность к порядку – его сильная сторона. Иными словами, он – офисный планктон: полезный на совещаниях, респектабельного вида, с бо´льшим удовольствием посвящает себя сложноподчиненным предложениям, чем сложным отношениям подчинения. Фоксу хотелось сказать коллегам: я знаю, почем фунт лиха, мне тоже случалось запачкать руки. Он даже нацелился на горизонтальное продвижение – из отдела по расследованию тяжких преступлений в отдел по противодействию организованной преступности и терроризму, – но Лайон только кисло глянула на него. В отсутствие старшего констебля всем заправлял его заместитель, которому оставался один шаг до пенсии. А потому зам во всем полагался на Дженнифер Лайон, и это означало, что начальница Фокса часто оказывалась вне пределов досягаемости. Несколько серьезных дел подвисли в ожидании одобрения на расследование. Коллеги Фокса, жаждущие получить от Лайон добро на тот или иной план действий, выстроились в очередь и пребывали уже на грани мятежа.
  
  Вот почему двое сотрудников так и подскочили, когда Лайон тихонько вошла в офис. Отметающий их притязания взмах руки дал понять: не сейчас. Лайон остановилась за спиной у Фокса. Ее лицо обрамляли ломкие осветленные локоны. Когда Дженнифер Лайон на совещаниях наклонялась вперед, волосы падали ей на глаза, мешая читать. Фокс сосредоточился на ее бледно-розовых губах: Лайон склонилась к его левому уху.
  
  – Малькольм, на два слова.
  
  Пока Фокс вставал из-за стола, Лайон уже успела подойти к двери. Направляясь за ней, Фокс перехватил умоляющие взгляды коллег: замолви словечко за наши расследования. Фокс сделал движение головой, отдаленно напоминавшее кивок, поправил галстук и застегнул пиджак.
  
  Гарткош славился своими зонами отдыха. В этих тихих, комфортабельных уголках разнообразные специалисты – специальные службы, судебная экспертиза и прокуратура – могли более или менее безмятежно обмениваться информацией за чашкой кофе. Обстановка наводила на мысли о режимном колледже повышения квалификации. Лайон не удалось добраться до места назначения без помех. К ней уже подскочил кто-то из отдела Управления по налогам и таможенным сборам, отдел этот занимался делами, связанными с мошенничеством. Лайон мрачно кивала, надеясь, что человек из Налогов поймет намек.
  
  – Простите, что вмешиваюсь, – сказал Фокс. – Мэм, вы говорили, что дело срочное.
  
  Лайон изобразила огорчение.
  
  – Прошу прощения, Оуэн. Поговорим в другой раз?
  
  Послав Фоксу неласковый взгляд, человек из Налогов ретировался.
  
  – Я напишу вам по электронной почте, – ободряюще крикнула ему Лайон и понизила голос, чтобы слышать мог только Фокс: – Вы меня просто спасли. Давайте присядем.
  
  Они сели и стали наблюдать, как мотаются туда-сюда коллеги. Кое-кто задерживал на них взгляд, спрашивая себя, кто это с Дженнифер Лайон. Та теребила бейджи на груди. Бейджей было два: удостоверение личности с фотографией и карта-ключ, позволявшая попасть в особенно строго охраняемые части здания.
  
  – Дело касается служебной записки? – подтолкнул ее Фокс.
  
  Лайон отрицательно покачала головой.
  
  – Дело касается Стюарта Блума. – Она взглянула на Фокса, вид у того был озадаченный. – Разве вы в то время не работали в отделе контроля и жалоб?
  
  – О каком времени мы говорим?
  
  – Две тысячи шестой.
  
  – Я пришел в отдел только в следующем году.
  
  – Его семья тогда громко высказалась, да и потом еще годами высказывалась.
  
  – Частный детектив, который пропал без вести? – Фокс кивнул. – И самую первую жалобу семьи оставили без удовлетворения?
  
  – Как и все остальные. Но теперь труп Блума, похоже, обнаружен. И с нас спросят, почему мы прозевали его, когда прочесывали территорию. Судя по тому, что мне говорили, кое-кто из следовательской группы облажался. – Лайон помолчала и наконец-то взглянула Фоксу в глаза: – Я хочу, чтобы вы занялись этим вопросом. Вы работали в отделе контроля и жалоб – может быть, заметите, кто и какие нарушения допустил, лишь бы поскорее закрыть дело. Любые нарушения, от банальной небрежности до преступного сговора. Я хочу убедиться, что слухи, которые тогда ходили, беспочвенны.
  
  – А если я зацеплю кого-то из новой группы?
  
  – И что? У вас бессонница разыграется?
  
  – Нет. – Ледяной тон начальницы заставил Фокса выпрямиться. – Значит, я изучу материалы первоначального дела…
  
  – Малькольм, этого недостаточно. Семья утверждала и продолжает утверждать, что имела место круговая порука, что наша команда вступила в сговор с богатыми и могущественными, что мы сливали информацию прессе, чтобы общественность видела только одну сторону дела. – Лайон прервалась и огляделась по сторонам. Никто ее не подслушивал, но Лайон все равно понизила голос еще больше: – Мы пока об этом не заявляли, но на жертве были наручники.
  
  – Полицейские?
  
  Лайон еле заметно пожала плечами.
  
  – По-вашему, в деле замешаны легавые?
  
  – Это один из вопросов, над которыми я прошу вас подумать. Докладывать будете непосредственно мне. С руководителем группы я все улажу. Нам сейчас меньше всего надо, чтобы нас снова мешали с грязью. Журналисты и политики более или менее вычерпали эту выгребную яму.
  
  Когда Лайон замолчала, Фокс вдруг увидел в ее взгляде и усталость от нескончаемых боев, и надежду, что кто-нибудь возьмет все на себя и избавит ее от проблем.
  
  – Я этим займусь, – сказал он.
  
  Ни кивка в знак признательности, ни благодарной улыбки. Дженнифер Лайон просто встала и размашисто зашагала в направлении своего относительно безопасного кабинета. Фокс еще посидел, потом достал телефон и проверил новости. Тело обнаружили в Портаун-Вудз, на юго-востоке Эдинбурга. Значит, штаб-квартира следовательской группы, вероятно, будет базироваться в Лите – подходящих для этого кабинетов в Шотландии не так уж много. Фокс пробежал историю глазами, обращая внимание на имена и подробности. Если отдел контроля и жалоб имел отношение к делу, значит, все происходило во времена его предшественника, Рэя Хангерфорда. Рэй пока еще в стане живых – Фокс видел его то на торжествах в честь чьего-нибудь выхода в отставку, то на похоронах. Он проверил список контактов, но номера Рэя там не оказалось.
  
  Опуская телефон, Фокс обнаружил, что не отрываясь смотрит на дверь убойного отдела. Коллеги наверняка ждут его возвращения, готовые услышать, что сказала ему начальница. Фокс поднялся, сунул телефон в карман и двинулся во внешний мир.
  
  Чтоб выйти на след Рэя Хангерфорда, хватило всего пары телефонных звонков. Рэй Хангерфорд теперь, похоже, водил такси, и Фокс велел таксопарку держать его в курсе насчет передвижений Хангерфорда по Лотиан-роуд. На пути в Эдинбург Фокса задержали дорожные работы на М-8 и авария на пересечении шоссе и объездной трассы. В машине Фокс слушал новости, однако журналистам пока нечего было сообщить. Мать Стюарта Блума дала интервью, призвав людей, владеющих хоть какой-то информацией, поделиться ею. Фокс не сомневался, что на ее призыв откликнутся многие, в основном жаждущие быть в центре внимания и всякие психи. Некоторые “поделятся информацией” из лучших побуждений, благодаря чему следовательская группа погрузится в трясину с головой, прежде чем нащупает твердую почву под ногами. Фокс считал, что от коллег из отдела тяжких преступлений стоит ждать лишь раздражения в его адрес.
  
  – Как в старые добрые времена, когда я еще был контролером, – проворчал он себе под нос.
  
  Затор впереди начал рассасываться. Эдинбург шагнул Фоксу навстречу, замок, видный издалека, высился на вулканической скале. Фокс почувствовал, как спадает напряжение. Этот город был ему понятнее, чем Гарткош. Фокс знал, что и как здесь устроено.
  
  Перед отелем “Шератон” стояли три такси. У последней машины мигала “аварийка”, сигнальный знак такси не горел. Фокс остановил свою машину рядом. Окно в такси со стороны пассажира поехало вниз.
  
  – Не любишь сидеть сложа руки, Рэй? – поинтересовался Фокс.
  
  – А ты раздобрел, Малькольм.
  
  – Ты не против поговорить?
  
  – Смотря о чем.
  
  – Не пересядешь ко мне?
  
  Хангерфорд не стал глушить двигатель, чтобы не выключать печку. Он перебрался в машину Фокса, они пожали друг другу руки.
  
  – Имей в виду, я уже упустил трех пассажиров, – пожаловался Хангерфорд.
  
  – Приму к сведению. Пенсии на жизнь не хватает?
  
  – Это машина моего сына. Он в отпуске, я вышел на линию за него. А ты наверняка уже не в Жалобах?
  
  – Теперь в Гарткоше, в отделе тяжких.
  
  – Новый Большой дом, а?
  
  – Меня отправили покопаться в деле Стюарта Блума, – не стал тянуть Фокс.
  
  – А-а, это. Значит, это и правда его нашли в той роще?
  
  – Похоже, да. Первичное расследование проходило не совсем гладко.
  
  Хангерфорд цепко глянул на него:
  
  – Ты не дипломатом ли заделался? Сам-то я всегда предпочитал говорить напрямую.
  
  – Ладно. В первом расследовании с самого начала был провал на провале.
  
  – Руководил им толковый мужик, – возразил Хангерфорд. – Ни одного плохого слова не слышал о Билле Ролстоне.
  
  – А что насчет его команды?..
  
  Хангерфорд скривился:
  
  – Сборище редкостных придурков, неумех и проходимцев.
  
  – Не сомневаюсь, что ты указал это в своем отчете.
  
  – Да какие отчеты, я тебе о слухах. Наверное, хватало гомофобов в полицейской форме. Господи, да тогда это нормой было. С приятелями Блума из гейских кругов на допросах не очень-то церемонились. И вот служит в Глазго один хороший коп, который хочет, чтобы к его сыну все это не имело отношения, даже если на сына смотрят как на подозреваемого. – Хангерфорд шумно выдохнул. – А двое этих воротил…
  
  – Джеки Несс и Эдриен Брэнд?
  
  Хангерфорд кивнул:
  
  – Ну да. Эти двое вечно меряются, кто круче. А их адвокаты чуть что поднимают крик, прикормленные журналюги щедро наливают всякому, кто может выдать хоть что-то интересное…
  
  – Включая полицейских из следовательской группы?
  
  – Даже не сомневайся. Думаю, что и ты в этом смысле не без греха. Я так точно грешен. Вот поставил тебе парень пару стаканчиков, и если он тебе симпатичен, то и чего бы не оказать ему ответную любезность? Да некоторые копы просто подсаживались на такое – обожали, когда в газете появлялась статейка, к которой они имеют прямое отношение.
  
  – А кто конкретно?..
  
  Хангерфорд помолчал.
  
  – Все эти раскопки из-за того, что в роще нашли труп?
  
  – Шишки хотят гарантий, что среди скелетов в шкафу не окажется зомби.
  
  – И заниматься этим отправили тебя, потому что ты работал в Жалобах?
  
  – Примерно так.
  
  Хангерфорд сочувственно кивнул.
  
  – Если честно, мы только порылись в материалах дела да немного поспрошали. Было ясно, что кто-то всерьез облажался, что это наша группа схалтурила или спустила дело на тормозах. Да ведь не в первый же раз и уж точно не в последний.
  
  – Так кого порекомендуешь?
  
  – Была там парочка копов, которых можно было прижать к ногтю, приложи мы тогда усилия. Фамилия одного – Стил.
  
  – Дай-ка угадаю. Фамилия второго – Эдвардс.
  
  – Ты их знаешь?
  
  – Оба работали в Антикоррупциях, в Гарткоше.
  
  – А. Тогда-то они были патрульными, но занимались всем подряд.
  
  – Чем, например?
  
  – Подрабатывали на стороне, в основном охранниками. Даже телохранителями у Эдриена Брэнда служили.
  
  – Ему были нужны телохранители?
  
  – Ходили слухи, что он брал деньги у ирландских бандюков, связанных с боевиками. А потом рассорился с ними.
  
  – Других последствий не было?
  
  – Если и были, я о них не знаю. Но со Стилом и Эдвардсом точно было нечисто: первоклассные тачки, недешевый отпуск. Одеты всегда с иголочки, часы дизайнерские…
  
  – И все это на полицейскую зарплату.
  
  – Я же говорю – нам не удалось их пощупать.
  
  – Их кто-то прикрывал?
  
  Хангерфорд пожал плечами:
  
  – Брэнд бронировал столики не на одном благотворительном обеде, кормил и поил многих шишек, даже членов парламента.
  
  Фокс задумался.
  
  – А когда вы закончили с материалами…
  
  – Их отправили в ОБК, чтобы там ознакомились. Тоже никакого толку это не дало, и папки перекочевали в архив. Нынешнему боссу, кто бы он ни был, стоит их поднять, тебе так не кажется?
  
  – Если этот человек понимает, о чем речь.
  
  – А так бывает не всегда, верно? – Хангерфорд хохотнул.
  
  – Помимо Стила и Эдвардса есть еще кто-нибудь, заслуживающий упоминания?
  
  – Эх, Малк, память-то у меня уже не та. – Хангерфорд потер подбородок. – С Мэри Скилтон все было в порядке, красотка, и тем хороша. Даг Ньюсом? В общем и целом – лентяй, отчеты у него были те еще. – Он замолчал, улыбнулся и добавил: – Ну и конечно, Джон Ребус.
  
  Фокс скривился.
  
  – Почему “конечно”?
  
  – Когда я работал в Жалобах, Ребуса постоянно то вызывали на ковер, то отстраняли от дела. Тебе не случалось с ним сцепиться?
  
  – Ребус вышел в отставку в конце две тысячи шестого. Ну, вроде как.
  
  – Похоже, все-таки случалось, а?
  
  – У Ребуса привычка возникать из ниоткуда. Он не насажал клякс в свою тетрадку в связи с делом Блума?
  
  – Ребус водил дружбу с отцом Блумова парня – копом из Глазго. Говорят, они до сих пор встречаются, чтобы пропустить по стаканчику.
  
  – Что само по себе вряд ли что-то значит.
  
  Какое-то время Фокс сидел в глубокой задумчивости, потом кивнул:
  
  – Спасибо, что согласился поболтать, Рэй, я тебе весьма признателен. Рад был повидаться.
  
  – Если еще понадоблюсь – ты знаешь, где меня искать.
  
  Хангерфорд протянул руку, но не для пожатия, на которое Фокс уже готов был ответить, а вверх ладонью и кивнул на приборную доску своей машины, где все это время тикал счетчик.
  
  – Двадцать пять пятьдесят, – сказал он и подмигнул: – Не бойся, я выдам тебе чек на тридцатку.
  7
  
  Коллеги под тем или иным предлогом откланялись после первой же порции, но Шивон Кларк и Сазерленд заказали по второй. Сазерленд принес Кларк заказанный ею тоник, а себе – полпорции индийского пейл-эля, который и долил в свою уже почти приконченную пинту. Паб был одним из самых дорогих в этой части Лита, и полицейские здесь чувствовали себя в относительной безопасности. И все равно их компания заняла столик в углу, откуда хорошо просматривалась дверь.
  
  – Уверена, что не хочешь добавить джина? – спросил Сазерленд.
  
  – Не хочу произвести плохое впечатление.
  
  – Две порции джина после работы вряд ли потянут на дисциплинарный проступок. – Сазерленд звякнул бокалом о ее стакан. – Кстати, о дисциплинарных проступках…
  
  – И много тебе известно?
  
  – Известно только, что, по мнению ОБК, ты пересказывала всякие истории подруге-журналистке.
  
  – Не пересказывала.
  
  – А также пыталась передавать той же журналистке информацию с рабочего компьютера.
  
  – С меня сняли эти обвинения.
  
  – Да, разумеется. И они тебя возмутили.
  
  – Меня заставили почувствовать себя плохим полицейским. А я – не плохой полицейский.
  
  – Эти двое, из антикоррупционного…
  
  – Стил и Эдвардс.
  
  – Точно. Ты затаила на них обиду?
  
  – Нет.
  
  – Не кроется ли в этом слове ложь?
  
  – Смотря что разуметь под “затаить обиду”. Стану ли я впредь помогать им? Нет. Хочу ли я, чтобы кто-нибудь напал на них в темном переулке? Нет.
  
  – А если увидишь, как они, выпив, садятся за руль…
  
  – Позвоню в дорожную полицию не задумываясь.
  
  Оба улыбнулись, сосредоточились на своих стаканах. Шивон откинулась на спинку и покрутила головой, пытаясь размять занемевшую шею.
  
  – Помню, – заговорил Сазерленд, – в Инвернессе был один лизоблюд, которого мы не особо любили. У него имелись проблемы с алкоголем, но мы его прикрывали, когда надо. Когда он уходил в отставку, в буфете по этому поводу устроили вечеринку, напитков более чем достаточно. Мы похлопали, вручили ему заготовленный подарок, а потом махали ему, пока он направлялся к машине, чтобы ехать домой. Дорожная полиция получила наводку. Его остановили, он лишился водительских прав.
  
  – По-моему, не так уж несправедливо. – Кларк отпила из стаканчика. – Значит, ты из Инвернесса?
  
  – Да. Акцент возвращается, только когда я навещаю родителей. А ты, я вижу, англичанка.
  
  Шивон покачала головой.
  
  – Родилась здесь, выросла там, из-за родителей. А где еще бывал, кроме Инвернесса?
  
  – Абердин, Глазго, какое-то время даже жил в Скае.
  
  – В Скае есть преступники?
  
  – Мне нравится думать, что это я их оттуда изгнал. – Сазерленд сделал вид, что пьет за свои успехи. – А ты работала где-нибудь, кроме Эдинбурга?
  
  – В Гленротсе, прикомандированной. Как раз когда исчез Стюарт Блум.
  
  – Как удачно. Имей ты отношение к тому делу – не смогла бы сейчас присоединиться к моей команде. Конфликт интересов, все такое.
  
  Кларк рассеянно кивнула и спросила:
  
  – А ты где жил в то время?
  
  – В Шеттлстоне, в Глазго.
  
  – Оттуда видно Барлинни?[7]
  
  – Более или менее. А ты где живешь?
  
  – В пяти минутах отсюда. Недалеко от Бротон-стрит.
  
  – Одна?
  
  – Одна.
  
  – Я тоже. Так было не всегда, но сама знаешь, как бывает. Решил жениться на своем гольф-клубе. Ты же не играешь, верно?
  
  – Я что, похожа на игрока в гольф?
  
  – Ну, не знаю. А как выглядят игроки в гольф?
  
  – В моем представлении упражнения на свежем воздухе – это подъем чашки кофе в кафе и пробежка до газетного киоска.
  
  У Кларк зажужжал телефон, лежавший на столе рядом с ее стаканчиком. Звонили снова из телефона-автомата.
  
  – Не ответишь? – спросил Сазерленд.
  
  – Так, ерунда.
  
  Оба подождали, пока телефон смолкнет.
  
  – Мне кажется, инспектор Кларк, что в вас есть что-то загадочное.
  
  – Ничего подобного.
  
  Сазерленд какое-то время размышлял, разглядывая ее поверх поднятого бокала, потом отхлебнул пива и поставил бокал на стол.
  
  – Я знаю, что Тесс уже просмотрела материалы по делу Блума. Может, ты тоже хотела бы ознакомиться?
  
  – Зачем?
  
  – Возможно, там фигурируют наши друзья Стил и Эдвардс. Информация, которая пригодится тебе на будущее.
  
  Шивон пристально смотрела на него.
  
  – Это же тогда именно ты позвонил в дорожную полицию, да?
  
  В ответ Сазерленд только приподнял левую бровь.
  
  – Если признаешься, то тебя ждет приз.
  
  – Ладно. Заинтриговала.
  
  – Партия в гольф на небольшой площадке, в Брунтсфилд-линкс.
  
  – Предложение, от которого трудно отказаться. Но на случай, если на тебе “жучок”… – Сазерленд, глядя Кларк в глаза, медленно кивнул, отвечая на ее вопрос.
  
  – Но день должен быть теплый, – потребовала Кларк.
  
  – И часто ли в Эдинбурге выдаются теплые дни?
  
  – Пару лет назад был такой.
  
  Оба рассмеялись.
  
  Снова Медоус, освещенный уличными фонарями на Мелвилл-драйв.
  
  Дождь перестал, но трава намокла, и холод проникал сквозь подошвы, пальцы ног мерзли. Ребус стоял, сунув руки в карманы и подняв воротник пальто; Шивон натянула на голову капюшон дождевика. Брилло сновал между ними, деловито вынюхивал чей-то след. Его передвижения наводили на мысль о ножницах, кромсающих лист бумаги по краям и подбирающихся к центру.
  
  – Решительный пес, – заметила Кларк.
  
  – И упорный. Никак не соображу, кого он мне напоминает.
  
  – Я хотела спросить насчет Стила и Эдвардса. Как по-твоему, насколько они тогда запачкались?
  
  – Знаешь пословицу “Садишься ужинать с чертом – готовь ложку подлиннее”?
  
  – Я думала, она про жителей Файфа.
  
  – Невелика разница. Я о том, что она их вполне характеризует. Оба сильно себе на уме. Вечно сидели отдельно от других, шушукались. Если у них и имелся мозг, то он на сто процентов был собственностью Брайана Стила. Грант Эдвардс же располагал разве что раздутыми мускулами.
  
  – Он не слишком изменился.
  
  – Ну, ты-то с ними столкнулась совсем недавно. Но в мое время никто не думал, что они задержатся на службе. Их либо продвинули бы дальше, либо они подыскали бы себе какое-нибудь теплое местечко.
  
  – В каком смысле?
  
  – Стил владел парой машин представительского класса, катал больших людей. Наверное, так он и свел знакомство с Эдриеном Брэндом. Он всегда говорил, что служить в полиции скучно.
  
  – А Эдвардс?
  
  – При случае крутил баранку, а когда не бывало ночных дежурств, обычно подрабатывал швейцаром в каком-нибудь клубе. Ходили слухи, что он вложил деньги в автомойку возле Форт-бридж.
  
  – Они пытались как-то повлиять на расследование?
  
  – В смысле – по распоряжению Брэнда? – Ребус ненадолго задумался. – Ну, может. Они запросто могли взять у него пригоршню фунтов – и за то, чтобы держать его в курсе, и за то, чтобы ход дела его не слишком огорчал.
  
  – К нам сегодня приходил пиарщик Брэнда. С теми же самыми целями.
  
  – Осмелюсь предположить, что уж он-то вряд ли демпингует свои услуги. – Ребус извлек из кармана зажигалку и пощелкал, высекая пламя. – Может, я зря бросил курить?
  
  – Твои легкие с тобой вряд ли согласятся.
  
  – Врач хочет, чтобы я купил себе велотренажер. Представляешь?
  
  – Не очень.
  
  – Сижу у себя в квартире и кручу педали, направляясь в никуда.
  
  На Мелвилл-драйв остановилась машина. Услышав, как хлопнула дверца, оба обернулись; к ним направлялась какая-то темная фигура.
  
  – Возвращение блудного сына, – объявил Ребус. – Или возвращение Хама? Я что-то подзабыл.
  
  – И тебе, Джон, доброго дня. – Малькольм Фокс кивнул на зажигалку: – Я думал, ты бросил.
  
  – Просто достал на всякий случай. Вдруг мне захочется уйти в сиянии славы.
  
  Фокс наклонился и поцеловал Кларк в щеку.
  
  – Спокойней! – одернул его Ребус. – Мы же не в какой-нибудь Франции.
  
  – У тебя все нормально, Шивон?
  
  Кларк кивнула.
  
  – А у тебя, Малькольм?
  
  Фокс тоже кивнул и повернулся к Ребусу:
  
  – Сначала я зашел в бар “Оксфорд”, но мне сказали, что ты теперь редко заглядываешь. Меня уже мало что может удивить, но должен признать – тут чуть земля из-под ног не ушла.
  
  – Да-а, им пришлось заявить о сокращении доходов. Биржа вздрогнула. Кстати, о командном духе: как обстоят дела в Гарткоше? Еще чьи-нибудь головы полетели?
  
  – Командный дух реет с трудом.
  
  – Недавние заявления – травля как она есть. Надеюсь, ты их услышал не на людях – всем известно, что ты чувствительная натура. Мы-то, в мое время, умели держать удар.
  
  – Наверное, именно поэтому у тебя под конец было столько синяков.
  
  – Где ты видишь хоть один? – Ребус вытянул руки.
  
  Фокс постучал пальцем себе по лбу:
  
  – Я имею в виду – вот здесь.
  
  Ребус прикрыл веки и подвигал глазными яблоками.
  
  – Ну посмотрим, не сказалось ли сотрясение мозга на моем умении читать мысли. – И сделал вид, что погрузился в размышления. – Вижу скелет в машине, ажиотаж прессы, вижу, как большие люди встревожились по поводу некоего старого дела и тех, кто это дело расследовал. – Ребус открыл глаза. – И вот ты здесь.
  
  – Не сказалось, не сказалось. – Фокс изобразил аплодисменты.
  
  – Ты работаешь в Большом доме – и ты когда-то служил в отделе контроля и жалоб. Кого еще начальство могло пустить по следу?
  
  Ребус глянул вниз на Брилло, который теперь вертелся вокруг незнакомых ног. Фокс наклонился и погладил пса.
  
  – Тебя вскользь упоминали, – признался он, выпрямляясь.
  
  – А Брайана Стила и Гранта Эдвардса? – спросила Кларк.
  
  – Их тоже. – Фокс пристально посмотрел на нее. – А почему тебя это интересует?
  
  – Я в группе расследования.
  
  – Руководишь?
  
  Кларк отрицательно покачала головой.
  
  – Руководит старший инспектор Сазерленд.
  
  – У Шивон, – сказал Ребус, – была короткая стычка с антикоррупционерами.
  
  – В смысле – со Стилом и Эдвардсом?
  
  – Мы прозвали их Чаггабуги, – заметил Ребус.
  
  Фокс все смотрел на Кларк:
  
  – Ты запросила материалы две тысяча шестого?
  
  – Да.
  
  – Мне надо взглянуть на них.
  
  – Их затребовал старший инспектор Сазерленд.
  
  – Вообще-то их затребовала помощник старшего констебля Лайон. Ее письмо наверняка уже летит к твоему боссу.
  
  – Вот красота, Шивон, – протянул Ребус. – Вы с Малькольмом снова работаете над одним делом.
  
  – Вообще-то, – парировала Кларк, – мое дело – расследование убийства.
  
  – И правда, Малькольм, – подтвердил Ребус с мудрым видом, – ты вернулся к своей прежней специальности и снова взбалтываешь дерьмо, прежде чем вылить его на коллег – и на тех, кто еще служит, и на тех, кто в отставке или вовсе в могиле. Тебе это душу греет, что ли? – Он помолчал. – Ты живешь в одноэтажном доме, верно?
  
  От неожиданности Фокс нахмурился, но все же сказал:
  
  – Да.
  
  Ребус нарочито вздохнул:
  
  – Вот почему я в таких домах жить не могу. – Ему вдруг пришла в голову какая-то мысль, и он перевел взгляд на Кларк: – Слушай, вот предположим, что Малькольму понадобится нарыть какую-нибудь грязь на Чаггабугов – и результат может оказаться неплохим.
  
  – Кто-нибудь объяснит мне, что это за прозвище? – спросил Фокс.
  
  – Это персонажи из мультфильма, – любезно ответила Шивон.
  
  – Которые недавно предприняли атаку на Шивон, – добавил Ребус. – Отсюда и желание метнуть в них чуть-чуть говна.
  
  – Запомни, Джон, – предупредил Фокс, – у говна есть свойство разлетаться во все стороны.
  
  – Как и у мочи, – согласился Ребус, указывая на Брилло.
  
  Пес как раз пристроился к ноге Малькольма Фокса и задрал лапу.
  
  Свободное место нашлось как раз напротив дома. Удачно, подумала Шивон, но тут же спросила себя, а не освободилось ли место аккурат перед ее прибытием. Она запомнила машину, стоявшую вчера вечером на этом самом месте. Закрывая “астру”, Шивон оглядела улицу, но в машинах, кажется, никого не было. По тротуару вроде бы тоже никто не слонялся. Подходя к дому, она заметила, что на двери что-то намалевано, на темно-синем фоне серебрились жирные буквы. Достав телефон, она включила фонарик, хотя и так уже разобрала надпись. Ей только хотелось убедиться, что не ошиблась.
  
  Здесь живет сволочь и паскуда!!!
  
  Сволочь и паскуда, вон отсюда!!!
  
  Кларк внимательно осмотрела дверь сверху донизу. Все остальное было как прежде, однако на домофоне ее имя было замазано тем же серебристым маркером. Она достала из кармана бумажную салфетку и мазнула по жирной черте. Маркер еще не просох. Снова оглядев улицу, она сунула ключ в замочную скважину. Оказавшись в подъезде, постояла спиной к двери и подождала, но никто не прятался за углом, никто не спускался по лестнице. С громко бьющимся сердцем Шивон поднялась на свой этаж и принялась изучать дверь квартиры. Сюда любитель граффити не добрался. Или…
  
  Она открыла и, прежде чем войти, осмотрела прихожую. Заперла за собой дверь, подошла к окну в гостиной и оглядела окна в доме напротив, после чего задернула шторы и включила свет.
  четверг
  8
  
  Подходы к полицейскому участку на Куинн-Шарлотт-стрит заполонили телекамеры. Пробираясь к крыльцу, Кларк увидела, что Кэтрин Блум дает интервью. Кэтрин прижимала к груди увеличенную фотографию сына. Стоявший плечом к плечу с ней Дугал Келли постарался, чтобы его плакат “требуем наказать виновных в гибели стюарта БЛУМА” был хорошо виден. Отец Стюарта стоял поодаль; Шивон показалось, что он смотрит на жену со смесью гордости и смирения. Кампания продолжалась уже долго, выдыхаться не собиралась, зато делала свое черное дело. С полдесятка газетчиков тянули вверх руки с телефонами, пытаясь перехватить у телевизионщиков интервью и записать слова Кэтрин. Один из них с надеждой взглянул на Кларк, но та помотала головой. Едва она успела войти в здание, как на телефон прилетела эсэмэска: Встретимся? Однако небольшое недопонимание, которое случилось у Кларк с ОБК, уходило корнями именно в посиделки в кафе и винных барах с Лорой Смит. Смит была единственным оставшимся в “Скотсмене” репортером уголовной хроники, отношения оказались плодотворными, Смит умела останавливаться и ничего не публиковала без одобрения Кларк. Но когда она упомянула о том, что некоторых руководителей, угнездившихся на самой вершине иерархической лестницы шотландской полиции, временно отстранили от должности, отдел внутренних расследований пожелал узнать, через кого идет утечка информации.
  
  Но Лора Смит никогда не объявляла себя близкой подругой Шивон Кларк.
  
  Проигнорировав сообщение, Шивон двинулась вверх по лестнице. В голове стоял легкий туман – накануне в течение пары часов она пыталась оттереть надпись на двери подъезда, а утром изучила результаты своих трудов. Надпись не исчезла, хотя уже не так бросалась в глаза. Что подумают соседи? Кто-то из них в курсе, что она служит в полиции, кто-то – нет. Надо найти маляра, пусть закрасит надпись, наложит пару слоев свежей краски, вот только сначала надо перестать зевать. Потому что от сна ее отвлекло еще кое-что. Среди ночи, когда она уже засыпала, снова позвонили из телефона-автомата на Кэнонгейт.
  
  “Что вам надо?” – рявкнула Кларк, но на том конце повесили трубку.
  
  – Хорошо, что вы к нам присоединились, инспектор Кларк. – Зычный голос и акцент жителя Глазго принадлежали старшему суперинтенданту Марку Моллисону, командиру эдинбургского дивизиона. Ничего удивительного, этого визита следовало ожидать, особенно если поблизости крутится пресса. – А мы как раз обсуждаем, где и когда провести первую пресс-конференцию. Есть идеи на сей счет?
  
  Шивон оглядела кабинет. Все уже в сборе – значит, она опоздала. Сазерленд и Рид расположились у стены с коллажем из карт, фотографий и вырезок. Следователям доставили последние компьютеры, а также отдельно стоящий принтер. Оказывается, шум, который доносился из соседнего кабинета, производили члены вспомогательной группы.
  
  – Пока нет, сэр, – выдавила Кларк.
  
  Моллисон стоял посреди кабинета в одиночестве, сцепив руки за спиной и покачиваясь с пятки на носок. Росту в нем было больше шести футов; лопнувшие капилляры, сеткой покрывавшие лицо, сходились к носу, который сделал бы честь оленю Рудольфу.
  
  – Сегодня утром техники произведут повторный осмотр места, где была найдена машина, группа прочешет рощу…
  
  – Мистера Моллисона интересует, – перебил Сазерленд, – может ли Портаун-Вудз послужить выразительной картинкой.
  
  Кларк поняла, к чему клонит босс, и решила рискнуть.
  
  – Я не уверена, что на этой стадии расследования нам есть что сказать журналистам. – Она взглянула на Сазерленда, и тот одобрительно кивнул.
  
  – Кое о чем мы просто не хотим им сообщать, – прибавил Кэллам Рид.
  
  – Наручники? – предположил Моллисон. – О них что-нибудь выяснили?
  
  – Ими сегодня займутся эксперты, – сказал Сазерленд. – Пока нам известно только, что это наручники устаревшей модели. К тому времени, как исчез Блум, в полиции такие уже не применялись.
  
  – Вы же понимаете, что рано или поздно эта информация выйдет наружу. Надо заранее продумать, как в таком случае действовать.
  
  – Совершенно верно.
  
  – Значит, сегодня пресс-конференции не будет?
  
  – Мы можем вернуться к обсуждению этой темы после обеда, сэр.
  
  Моллисон постарался скрыть разочарование.
  
  – Ну, тогда я могу с тем же успехом вернуться в Сент-Леонардс[8]. Не хотелось бы думать, что я вас задерживаю. – Говоря, он искоса посматривал на Кларк.
  
  Махнув следователям на прощанье, Моллисон прошествовал к выходу; кожаные подметки застучали вниз по лестнице. Следователи с облегчением выдохнули, расправили плечи.
  
  – Предупредили бы, хоть кто-нибудь, – пожаловалась Кларк.
  
  – Ты нам номер не дала, – напомнила ей Эмили Краутер.
  
  – Вот что нам следует сделать в первую очередь, – постановил Сазерленд, – повесим на стене лист бумаги, запишем контактную информацию, а список скопируем себе в телефоны.
  
  – Может, еще группу в Вотсапе создать? – предложила Краутер.
  
  – Если сочтешь необходимым. – Тут Сазерленд углядел, что Йейтс направляется к чайнику. – Кофе может подождать, Фил.
  
  – В случае Шивон – не уверен, – заметил Джордж Гэмбл. – Грэм, тебе бы проследить, вовремя ли она ложится спать.
  
  Все заулыбались. Сазерленд не присоединился к шутникам, но Шивон улыбнулась – ей меньше всего хотелось, чтобы группа раскололась на фракции. Пока следователи записывали свои адреса и телефоны на пущенном по рукам листе бумаги, она подошла к Сазерленду, который уже уселся за стол и что-то печатал.
  
  – Из Гарткоша ничего не слышно? – спросила она.
  
  – Откуда ты знаешь?
  
  – Мы с Малькольмом Фоксом давние знакомые. Я вчера вечером с ним случайно столкнулась.
  
  – Значит, ты и правда была на улице в такое позднее время?
  
  – Решила прогуляться до площадки для гольфа. Просто чтобы посмотреть, во что ввязываюсь.
  
  Сазерленд криво улыбнулся.
  
  – Фокс скоро будет здесь, утром я уже всех уведомил. Пускай Тесс с ним возится. И если ты считаешь, что ее надо о чем-нибудь предупредить…
  
  Шивон кивнула и направилась к столу Тесс Лейтон.
  
  – Мне уже случалось работать с Фоксом, – начала она. – Он очень дотошный – был таким, когда работал в отделе контроля и жалоб. Дотошный и даже, можно сказать, слегка педант.
  
  – И у него нет пары? – перебил Джордж Гэмбл. – Тесс именно этим интересуется.
  
  – Ну хватит, Джордж, – шикнула на него Тесс Лейтон и повернулась к Кларк: – От него не пахнет потом? А запах изо рта? Пукает, рыгает?
  
  – Думаю, все эти тесты он пройдет успешно.
  
  – Ну тогда он обскакал Джорджа.
  
  Гэмбл не остался в долгу:
  
  – Тесс, ты ничего не забыла? Он был контролером, а значит, ему доставляло удовольствие пинать в живот таких, как мы с тобой. От него, может, ничем таким не пахнет, но это не значит, что от него не воняет.
  
  Офис продюсерской компании Джеки Несса располагался в Фонтенбридже, в сияющем новизной комплексе со стеклянным фасадом. Задавать Нессу вопросы отправили Шивон Кларк и Эмили Краутер. По дороге Краутер поведала, что в университете изучала английскую литературу и что карьеру в полиции выбрала далеко не сразу. Она выросла в Файфе, у нее имеется бойфренд, владелец веломагазина на окраине Данфермлина[9]. Они снимают дом в городе и собираются пожениться. Краутер начала было расспрашивать Кларк о ее жизни, но та объявила, что они прибыли.
  
  Эмили Краутер, стройная блондинка, была лет на пятнадцать моложе Шивон. Юбка до колен, телесные колготки, каблуки в дюйм высотой. Ни видом, ни повадками Краутер не походила на служительницу правопорядка, и Кларк начала понимать, почему Сазерленд отправил на задание именно ее.
  
  Компания называлась “Лок-Несс”. На стене за секретарским столом логотип компании поднимался из широко разлившихся вод.
  
  – Остроумно, – заметила Краутер, чем, кажется, польстила молоденькой секретарше.
  
  Та сказала:
  
  – Мистер Несс скоро спустится к вам.
  
  – Нам назначено, – жестко заявила Кларк. – Если мистер Несс желает, чтобы мы его подождали, мы можем подождать в полицейском участке.
  
  Улыбка на лице секретарши увяла.
  
  – Я спрошу. – Она скрылась за дверью.
  
  Краутер устроилась на диване. Кларк стала изучать полку с дешевого вида наградами и развешанные по стенам постеры к фильмам вроде “Зомби против Храбрых сердец” и “Убийцы курильщиков опиума”. Она успела почитать о продюсере. Несс начинал как владелец сети салонов видеопроката, вкладывал деньги в низкобюджетные ужастики, а потом перешел к мейнстримным фильмам. Кларк не смогла бы сказать наверняка, смотрела она хоть что-нибудь из его продукции или нет.
  
  Секретарша вернулась. За ней шел мужчина, на ходу надевавший пиджак.
  
  – Тут неподалеку есть ресторан, а я сегодня не завтракал, – объявил он. – Может, сходим туда? Кстати, я Джеки Несс, если вам вдруг интересно. – Взгляд Несса упал на Эмили Краутер, и продюсер наставил на нее палец: – Вы в курсе, что на вас хорошо ложится свет? Лицо освещено просто безупречно. – Он повернулся к секретарше: – Эстелл, ты согласна? – Потом решил обратиться к Кларк: – Народу в ресторане должно быть немного, до ланча еще далеко. Обычно мне придерживают стол в уголке. Мы же ничего не будем записывать на диктофон? Просто всякие сведения общего характера?
  
  – Я бы назвала наш разговор предварительной беседой, – ответила Шивон. – Это не допрос, и адвокат вам не нужен.
  
  – Слава богу, учитывая, сколько они берут. А вы…
  
  – Инспектор уголовного розыска Кларк. А это – констебль уголовного розыска Краутер.
  
  Несс снова обратил взгляд на Краутер:
  
  – Констебль розыска или стебель розы? – И тут же вскинул руку: – Знаю, зря я это. Просто не удержался. Примите мои извинения и все такое.
  
  – Я смотрю, вы все еще живете во временах “Бетамакса”[10].
  
  Несс предпочел не заметить выпада Кларк.
  
  – На полчаса, – сказал он секретарше уже от двери.
  
  – Если понадобится – больше получаса, – предупредила Кларк и последовала за ним.
  
  В ресторане подавали в основном бургеры, их-то Несс и заказал, хоть и вегетарианские, а также айрн-брю. Обе следовательницы припали к кофе. Несс рассчитал правильно: они оказались единственными посетителями, и их проводили к его излюбленному месту. Кларк и Краутер сели напротив продюсера и стали смотреть, как Несс выбирается из пиджака.
  
  – Мужская менопауза, – пояснил он. – То потею, то мерзну.
  
  – А не староваты вы для менопаузы? – спросила Кларк.
  
  – Я всегда говорю: мужчине столько лет, на сколько выглядит его женщина. – Несс засмеялся собственной шутке.
  
  Шивон не уставала изумляться, что подобные экземпляры еще водятся на свете. Ей на ум пришло лох-несское чудовище – последний представитель своего вида.
  
  – Что означает “Лок” перед “Несс”? – поинтересовалась она.
  
  – Давний бизнес-партнер. Мы рассорились, когда он попытался утаить кое-что от налогового инспектора. Но название кажется людям смешным, и я решил его не менять.
  
  – Работаете сейчас над чем-нибудь?
  
  – Всегда есть над чем работать. Если честно, этот конвейер не останавливается – заявки, идеи, грандиозные сценарии, которые никогда не станут фильмами. Чаще всего на них не хватает денег.
  
  – Но ведь ваше дело – как раз обеспечивать съемки деньгами?
  
  – Я нахожу деньги, а это совсем другое. Правила игры изменились. Когда я только начинал, снимали малобюджетное кино для домашнего видео. А теперь все цифровое. Ребята снимают кино на мобильные телефоны, редактируют фильмы на компьютерах и заливают в интернет. “Амазон”, “Нетфликс”. Везде одни стримы. Продажи дисков и блю-рей падают. Хотя это не правила игры изменились, изменилась сама игра.
  
  – Но вы держитесь на плаву?
  
  – А что мне остается делать?
  
  На вид Нессу было шестьдесят с небольшим; серебристые волосы еще густы, загаром он обязан зимним круизам или, что более вероятно, солярию. Стрижка хорошая, но после бритья на круглом лоснящемся лице осталось несколько седых волосков. Зубы в порядке. Держался Несс с профессиональной развязностью, однако рубашка была не глажена, а ярко-красный галстук прикрывал отсутствие пуговицы.
  
  Несс, как и вся его отрасль, переживал не лучшие дни.
  
  – Мы приехали, чтобы задать вам несколько вопросов насчет Стюарта Блума, – начала Кларк, когда лед немного растаял. – Когда он пропал без вести, он как раз работал на вас.
  
  – Кошмарная история. Я – как и все остальные – первым делом подумал: с любовником поссорился.
  
  – А когда он так и не объявился?
  
  – Бывает, что людям просто хочется исчезнуть с радаров. Я про это фильм снял: тихий банковский служащий сбегает от семьи и становится защитником угнетенных.
  
  – Какие у вас были отношения с мистером Блумом?
  
  – Абсолютно никаких проблем. Он не заламывал цену, и у него, похоже, что-то было…
  
  – На Эдриена Брэнда?
  
  – Также известного как Мудак. – Несс переместил взгляд с Шивон на Краутер: – Уж простите за выражение.
  
  – Вам никогда не приходило в голову, что Брэнд мог знать о слежке за ним?
  
  – В смысле – не заказал ли он Стюарта? – Несс задумался, отчего лицо у него сморщилось. – Не исключено. Брэнд якшался со всякими мерзавцами. Еще немного – и у Стюарта появились бы тому доказательства.
  
  – И тогда Брэнду бы не поздоровилось?
  
  – Полицейские покопались в этом деле, но далеко не продвинулись. – Несс прервался: прибыл его бургер. Несс откусил, пожевал. Принесли айрн-брю. – Вот жареный батат, угощайтесь, – предложил он.
  
  – О чем вы подумали, когда в Портаун-Вудз нашли машину с трупом? – спросила Кларк.
  
  Несс яростно затряс головой:
  
  – Она не могла простоять там все это время!
  
  – Почему?
  
  Несс дожевал, отпил айрн-брю.
  
  – Ну я же там кино снимал. Может, и не конкретно в том самом месте, но в роще точно. Там все такое слегка средневековое, очень хорошо снимать про зомби, про испуганных детишек.
  
  – Машина стояла в довольно глубоком овраге, кто-то ее неплохо замаскировал.
  
  – Говорю вам – я бы ее заметил. И еще скажу: для меня эта роща была просто навязчивой идеей. Роща и дом. Я целое состояние потратил, чтобы их восстановить.
  
  – Как можно восстановить лес? – Судя по голосу, Краутер действительно было интересно.
  
  – Например, сажая редкие растения местных пород, а не культурные сорта. Я встречался с лесоводами, прислушивался к их советам.
  
  – Вы сейчас говорите нам, что досконально знали Портаун-Вудз, – заметила Кларк.
  
  Несс, так и держа бургер у рта, взглянул ей в глаза.
  
  – Я понимаю, к чему вы клоните. Да, я знал про овраг и знал, что это идеальный тайник. Но зачем мне убивать Стюарта? Он был отличный парень. Просто делал свое дело и отрывался на выходных.
  
  – Выходные были для него чем-то особенным?
  
  – Ему нравился один клуб в Новом городе, где-то возле Лит-стрит. По-моему, он назывался “Бродяги”. Они с Дереком были там завсегдатаями.
  
  – С Дереком Шенкли? Вы когда-нибудь имели с ним дело?
  
  – Пару раз. Он никогда не говорил, что его папа – из вашей братии. Наверное, отец был не в восторге насчет него и Стюарта.
  
  – А вы, мистер Несс?
  
  – У меня с геями нет проблем. Самые яркие таланты в моих фильмах иногда оказывались геями. Может, и не все подряд, времена были другие. Даже сейчас многие не торопятся заявить о себе во всеуслышание. Могу назвать вам пару имен, вы удивитесь.
  
  – Почему вы продали Портаун-хаус?
  
  На лицо Несса набежала тень.
  
  – Слишком много денег вбухал в фильм, который показался мне золотой жилой. А потом Билли – Билли Лок – сцепился с налоговым управлением, и компании вдруг пришлось выплачивать штрафы. – Он пожал плечами и опустил недоеденный бургер на деревянную доску, на которой подали заказ. Жареный батат в жестяном ведерочке остался нетронутым. Несс подавил отрыжку.
  
  – Как по-вашему, почему машину загнали именно туда? – спросила Кларк.
  
  – Может, чтобы подставить меня? Естественно, это сделал кто-то, кто знает мое отношение к этой роще.
  
  – Но сейчас она принадлежит вашему противнику.
  
  Лицо Несса потемнело еще больше.
  
  – Это просто плевок в лицо. Я думал, что подстраховался, когда продал рощу Джеффу Селлерсу. А он взял да и заключил сделку не с кем-нибудь, а с Брэндом. И знаете, зачем роща понадобилась Брэнду?
  
  – Зачем?
  
  – Чтобы мозги мне потрахать, снова прощу прощения, что выражаюсь. Судя по тому, что я слышал, Брэнд решил просто сгноить и дом, и рощу. Расплодил там чужеродные виды. Да он сам чужеродный вид – он и такие, как он.
  
  – В каком смысле?
  
  – Люди вроде него – это не просто мародеры и аферисты. Он что угодно сделает и скажет, лишь бы завладеть землей, на которую положил глаз, а потом начнет застраивать ее всякой пошлятиной. Я хотел устроить на этом куске лесопарка первую шотландскую киностудию. Рабочие места, престиж. А Брэнд хотел построить гольф-клуб для своих богатеньких приятелей, но даже в этом случае он умудрился отрезать кусок земли, чтобы втиснуть туда пару-тройку своих курятников.
  
  – Вы все еще с ним бодаетесь?
  
  – Мне надоели счета от адвокатов. Я хотел снова жить нормально. К тому же чем дольше Стюарта не могли найти, тем яснее было послание: не лезь ко мне, не лезь в мои дела.
  
  Кларк достала блокнот и быстро пролистала, изображая, что ищет следующий вопрос.
  
  – Вам когда-нибудь случалось иметь дело с такой парой – Стил и Эдвардс?
  
  Несс фыркнул:
  
  – Они несколько раз останавливали меня за превышение скорости. Но я-то знал, в чем дело. Стюарт предупредил меня, что они на жалованье у Брэнда.
  
  – У Блума имелись доказательства?
  
  – А зачем ему врать?
  
  – На этот факт он и наткнулся в ходе своего расследования?
  
  – Да.
  
  – Вы подавали официальный иск?
  
  Несс пристально посмотрел на нее.
  
  – Неужто жалоба имела бы хоть какой-то смысл?
  
  – Значит, вам все-таки случалось сцепиться с ними. А Стюарту Блуму?
  
  – Он не говорил. В клубе несколько раз устраивали полицейские рейды, явно по наводке – копы искали наркотики, каких-нибудь растлеваемых малолеток… Помните, по городу тогда прокатилась волна смертей от передозировок? Так что у вашей братии был повод.
  
  – Во время этих рейдов мистера Блума не арестовывали?
  
  Несс постучал себя по носу.
  
  – Он говорил, что ему хватает ума не соваться такими вечерами в клуб.
  
  – Думаете, его кто-то предупреждал?
  
  – Отец его сердечного друга полицейский, так что сложите два и два. – Несс вылил остатки из банки в стакан и улыбнулся: – А знаете, я снял их в одном своем фильме.
  
  – Кого?
  
  – Нам предстояла массовая сцена, а я не мог ее себе позволить. Попросил помощи у Стюарта, и они с Дереком пригнали ко мне нескольких парней из “Бродяг”. Я вот вспоминаю – да, мы ее снимали в той роще.
  
  – Как назывался фильм?
  
  – “Зомби против Храбрых сердец”. Вы когда-нибудь пробовали устроить так, чтобы четыре зомби выглядели как целая орда?
  
  – Их играли Стюарт и Дерек?
  
  Несс отрицательно покачал головой:
  
  – Они желали напялить килт, полуголые и в синей раскраске. В тот день было так холодно, что я сэкономил на гриме.
  
  – Фильм можно где-нибудь посмотреть?
  
  – В Сети он не продается. Его забыли после первого же релиза. Но на Ютьюбе есть ролики.
  
  – Мне все-таки кажется, что у вас в офисе должна быть копия.
  
  – Это единственный диск.
  
  – Мы его вам вернем, честное слово.
  
  Закатное солнце сместилось, и лучи снова косо легли на лицо Эмили Краутер.
  
  – Вы все-таки подумайте насчет кино, – сказал ей Несс. – Вы не против, если я… – Он извлек из кармана телефон, намереваясь сделать снимок.
  
  Шивон прикрыла камеру рукой:
  
  – Никакой публичности.
  
  Несс с огорченным видом убрал телефон.
  
  Когда они уходили, продюсер сказал официанту, что расплатится в конце недели. Официант, судя по всему, ничего другого и не ожидал. С добытым диском в черном пластиковом футляре Шивон Кларк и Эмили Краутер направились к машине.
  
  – Он мог бы сделать тебя звездой, – заметила Шивон.
  
  – Да он озабоченный, вот он кто, – проворчала Эмили.
  
  Кларк искоса взглянула на нее. Констебль уголовного розыска Эмили Краутер только что выросла – и сильно выросла – в ее глазах, равно как и старший инспектор Грэм Сазерленд. Он правильно угадал, как человек из мира кино среагирует на хорошенькое личико.
  
  – Откуда этот интерес к Стилу и Эдвардсу? – спросила Краутер, когда они тронулись с места.
  
  – Они теперь в ОБК.
  
  – А ты совсем недавно избежала антикоррупционных когтей, – понимающе кивнула Краутер.
  
  – Тебе Грэм сказал?
  
  Еще один кивок.
  
  – Но тебя же оправдали.
  
  – Я теперь белее белого, – спокойно сказала Шивон и, подъезжая к светофору, включила поворотник.
  9
  
  Первая встреча Малькольма Фокса и Тесс Лейтон немедленно обернулась битвой характеров, которую Фокс проиграл. Коробки с делом 2006 года переехали из штаб-квартиры следовательской группы в маленький холодный кабинет дальше по коридору. Фокс спорил, желая устроиться в штабе.
  
  – При всем уважении, Малькольм, – возразила Тесс Лейтон, – мы расследуем убийство.
  
  – Я не буду путаться под ногами.
  
  Лейтон скользнула глазами по штабелю коробок.
  
  – Вообще-то будешь. А когда в твоем распоряжении целый кабинет, проще сосредоточиться. Если я понадоблюсь, я рядом.
  
  С этими словами она медленно отступила к двери и закрыла ее за собой.
  
  Через час в кабинет просунулась ее голова.
  
  – Мы собираемся выпить чаю. Тебе как?
  
  – С молоком, и все. Спасибо.
  
  – Хорошо устроился?
  
  – Еще немного, и я задницу отморожу.
  
  – Кружка чая вернет тебя к жизни.
  
  И она ушла. Фокс выбрался из-за стола и последовал за ней к кабинету, в котором устроили штаб расследования, где сразу устремился к батарее, положил ладони на горячий радиатор. Лейтон сидела за своим столом, Йейтс хлопотал у чайника.
  
  – Побуду тут, пока не оттаю, – объяснил Фокс, обращаясь ко всем сразу.
  
  Грэм Сазерленд оторвался от экрана компьютера:
  
  – Как продвигается работа?
  
  – Во многом надо разобраться.
  
  – Если наткнешься на что-нибудь, что может оказаться нам полезным…
  
  Фокс кивнул:
  
  – Вы узнаете об этом первыми.
  
  – А в эти минуты, – обратился Сазерленд к группе, – Обри Гамильтон направляется в Портаун-Вудз. Кто присоединится к ней? Может, ты, Джордж?
  
  – Откуда я сапоги возьму?
  
  Сазерленд перевел взгляд на Кэллама Рида.
  
  – От меня здесь больше пользы, – вскинулся тот.
  
  – Хотите, я поеду? – подал голос Фокс. – Не помешает взглянуть на овраг самому.
  
  – Малькольм, ты не входишь в следовательскую группу.
  
  – Я поеду, – вызвалась Лейтон. – А Малькольм, если хочет, может составить мне компанию. – И она пожала плечами, мол: а что тут такого?
  
  – Не заставляй меня ждать, Тесс, – сказал Сазерленд. – Как только Гамильтон что-нибудь найдет, сразу звони мне.
  
  Лейтон кивнула, водрузила на стол пакет и извлекла из него резиновые сапоги.
  
  – А ты как? – спросила она Фокса.
  
  – Как-нибудь обойдусь, – заверил он.
  
  Пять минут спустя они уже сидели в “корсе” Лейтон. Сначала она расспросила Фокса о работе в Гарткоше, потом – не нашел ли он чего-нибудь в старых папках.
  
  – Ты же с ними работала до меня, – напомнил он. – Какие у тебя соображения?
  
  – Мне не понравилось, что на Брэнда пахали двое полицейских.
  
  – Стил и Эдвардс?
  
  – А еще – что следователи свели к минимуму упоминания о Дереке Шенкли, но при этом им удалось сосредоточиться на гомосексуальности жертвы. Начали таскать на допрос геев, да еще держали их дольше необходимого.
  
  – А жалобы семьи?
  
  – Надо помнить, что жертва пропала без вести. Причины подозревать преступление были, доказательств никаких, но родители все равно ждали чуда.
  
  – Моя начальница говорила, – сказал Фокс, – что жалобы родственников отклонили, хотя это не совсем так. Полиция Шотландии в итоге принесла им извинения за то, как мы с ними обошлись.
  
  – Не признав допущенных ошибок.
  
  – Я уже заметил некоторую небрежность, Тесс. Например, прошло больше недели, прежде чем допросили Брэнда. Никто не просмотрел записи с камер видеонаблюдения в районе, где жил Блум, никто не отследил дорогу до города из Портаун-хаус.
  
  Лейтон с интересом покосилась на него.
  
  – И все это – за час чтения? Вот это да.
  
  – Твоя попытка рассортировать пришлась очень кстати. Все интересное было сложено в первой коробке, самой верхней. Я тебе очень благодарен.
  
  Лейтон глянула на навигатор.
  
  – Чаю ты, кстати, так и не выпил. Можно остановиться, взять навынос.
  
  Остаток дороги обсуждали полицию Шотландии, политику, международное положение, оба даже не коснулись темы личной жизни. Однако Фокс надеялся, что это вопрос времени. Они явно поладили.
  
  Профессор Гамильтон прихватила с собой ассистента. Фоксу не доводилось иметь дело с судебным антропологом Гамильтон, но ее репутация была ему известна. Профессор оказалась невысокой женщиной с каштановым каре и острым, наблюдательным взглядом за стеклами очков. Овраг опоясывала бело-голубая полицейская лента. Земля была истоптана – результат проводившегося накануне снятия отпечатков. Техники-криминалисты даже попытались расчистить старую колею, по которой машина, вероятно, и скатилась в овраг, и отчасти преуспели в этом, хотя колея практически заросла молодыми деревцами и терновником.
  
  – Кто знал, что здесь вообще есть дорога? – спросил Фокс, пока они пробирались через кусты.
  
  – Местные фермеры, – предположила Лейтон. – А еще лесничие или владелец рощи…
  
  – И любой, кто купил карту Геодезического управления, – прибавила Гамильтон. – Я захватила одну, и дорога на ней по-прежнему отмечена.
  
  – Хорошо, что можно сузить круг поисков, – проворчал Фокс. Ботинки его тонули в толстом слое подгнившей листвы.
  
  Место преступления охранял скучающий констебль, при одном взгляде на которого становилось зябко. Стеганая куртка, руки в перчатках – он выглядел так, словно мечтает лишь о том, чтобы его немедленно сменили. Констебль занес их данные на лист бумаги, прижатый к планшету, и кивком указал на веревки, которые должны были помочь им осилить склон.
  
  – Там смотреть особо нечего.
  
  Да, смотреть оказалось особо нечего: трактор, при помощи которого поднимали “фольксваген-поло”, изрядно все разворотил. Гамильтон пролезла под лентой и, не обращая внимания на веревки, сбежала вниз по склону; ее сапоги ступали именно туда, куда нужно.
  
  – Вы, случаем, скалолазанием не занимаетесь? – крикнула вслед ей Лейтон.
  
  – Гуляю по холмам, – отозвалась Гамильтон. – В Шотландии это, считайте, одно и то же.
  
  Лейтон взглянула на Фокса. Тот пожал плечами, давая понять: ему и тут хорошо. Однако, чтобы продемонстрировать желание быть полезным, двинулся вдоль оврага, отмечая свидетельства тщательного осмотра. Ассистент профессора Гамильтон тоже спустился в овраг, причем спуск он проделал преимущественно на пятой точке. Оба принялись изучать груду веток и стеблей, которые скрывали машину.
  
  – Не столько срезаны, сколько вырваны с корнем, – сказала Гамильтон.
  
  Ассистент фотографировал все подряд. Гамильтон открыла свою папку. В ней лежали десятки фотографий с места преступления, и эксперт принялась внимательно изучать снимки один за другим, время от времени поднимая глаза, чтобы оглядеть место, где стоял “поло”. На снимках были и пакеты с вещественными доказательствами: окурки, ржавые банки из-под напитков, конфетные фантики. Все это будет исследовано на предмет отпечатков и других следов. Гамильтон зачерпнула горсть жирной темной почвы, растерла в пальцах.
  
  – У жучков многому можно научиться, – объявила она, наверху оврага ее было отлично слышно. – Некоторые насекомые зачастую бывают обитателями какой-то конкретной среды. А рукотворные объекты имеют свойство разрушаться с разной скоростью, это тоже воздействие среды. – Гамильтон показала снимок “поло”: – Я не уверена, что машина простояла в этом овраге двенадцать лет.
  
  – И сколько времени она здесь? – крикнул Фокс.
  
  – Не так долго, чтобы ржавчина образовалась в тех объемах, какие я ожидала увидеть.
  
  – Где она была до этого?
  
  – Об этом нам могут рассказать жучки. Я все-таки хочу, чтобы ее осмотрел специалист-почвовед. Теперь-то бюджет утвердили?
  
  Лейтон подтвердила: да.
  
  – И я могу обсудить этот вопрос со старшим инспектором Сазерлендом?
  
  – Я уверена, он ничего против не имеет.
  
  – Тогда будем надеяться, что человек, который мне нужен, на месте.
  
  Фокс подошел к Тесс Лейтон.
  
  – Что думаешь? – спросила она.
  
  – Одна мысль, Тесс, сейчас занимает меня больше всего.
  
  – И какая?
  
  Фокс приподнял ногу:
  
  – Придется покупать новые ботинки.
  10
  
  Сэр Эдриен Брэнд правил своей империей из вместительного особняка, расположенного в Мюррейфилде, на Кинеллан-роуд. Садовый участок, окружавший его владения, в менее престижной части города мог бы сойти за парк. Под автомобильным навесом нашли прибежище “бентли” и “тесла”; от последней тянулся кабель для подзарядки. Кларк и Краутер позвонили, дверь им открыл Гленн Хазард.
  
  – Какая приятная встреча, – сказала Кларк, однако, судя по голосу, это было не совсем так.
  
  – Сэр Эдриен в зимнем саду, – ответил Хазард. – Хотя он, как и я, недоумевает, по какой причине вы заставляете его впустую терять время.
  
  – Потому что нам это нравится?
  
  Издав негодующий звук, Хазард повел их через обширный вестибюль с люстрой и лакированным паркетом; одна дверь вела в гостиную, за другой находилась столовая. За очередными – стеклянными – дверями открылась полная воздуха оранжерея, заставленная растениями в горшках и плетеной мебелью. Брэнд делал вид, что читает “Файненшл таймс”. На совином лице очки без оправы, остатки волос зализаны через макушку назад и за уши. Бледно-лимонная рубашка стояла колом, две верхние пуговицы расстегнуты, являя взглядам пучки седых волос на груди. Металлический “ролекс” Джеки Несса выглядел подделкой, но золотые часы, обхватывавшие толстое запястье Брэнда, почти наверняка были настоящими.
  
  Брэнд не торопясь сложил газету. Его пиарщик сел на стул справа от него, оставив Кларк и Краутер лишь узкий диванчик, на котором обе и поместились. На разделявшем их и Брэнда стеклянном журнальном столике стоял стакан с лужицей апельсинового сока на дне, лежала стопка деловых журналов и планшет с включенным без звука деловым телеканалом.
  
  – Спасибо, что так быстро согласились встретиться с нами, – начала Кларк.
  
  Брэнд наконец взглянул на нее:
  
  – Вы так говорите, будто у меня был выбор.
  
  – Могу представить, сэр Эдриен, насколько трудно заставить вас сделать что-нибудь, чего вы делать не хотите.
  
  На лице сэра Эдриена проступила улыбка, натянутая, тонкая, как платиновая цепочка у него на шее.
  
  – Ну, предположим, мне стало любопытно. Не каждый день в твоих владениях находят труп.
  
  – Особенно труп знакомого вам человека.
  
  – Сэр Эдриен никогда не встречался со Стюартом Блумом, – негодующе возразил Хазард.
  
  Кларк не сводила глаз с Брэнда.
  
  – Но вы знали, кто такой Блум и какую работу он выполняет для Джеки Несса?
  
  – На тот момент вопрос был решен. – Брэнд взмахнул рукой. – До меня дошли слухи, что Несс нанял какого-то сыскаря. И моим людям стало известно, что кто-то пытался влезть ко мне в компьютерную систему.
  
  – Но доказательств у вас не было?
  
  – Я знал, что за этим стоит Несс. И распорядился, чтобы мои адвокаты письменно потребовали от него прекратить нарушения.
  
  – В полицию вы не обращались?
  
  – Я стараюсь по возможности сам разбираться со своими делами. К тому же вы сами сказали – у меня не было доказательств, что Несс как-то замешан.
  
  – У вас не возникло мысли поговорить со Стюартом Блумом?
  
  – Нет.
  
  – Или послать кого-то вместе себя к нему?
  
  Брэнд еле заметно пошевелился.
  
  – Опять-таки, нет.
  
  – Мы расследуем убийство мистера Блума, и нам предстоит изучить все первоначальные заявления и протоколы допросов. Вы не хотели бы исправить какие-то свои утверждения, сделанные во время первого расследования, – глядя, так сказать, ретроспективно на прошлое?
  
  – Инспектор, я говорил правду тогда и говорю правду сейчас.
  
  – Как вы сказали, труп обнаружили на вашей земле. Что вы думаете по этому поводу?
  
  – Я владею Портауном не так давно.
  
  – И все-таки…
  
  Брэнд пожал плечами, отчего воротничок рубашки едва не задел уши.
  
  – Я, разумеется, сочувствую родным Блума, хотя в последнее время они говорили обо мне отвратительные вещи.
  
  – Возмутительные вещи, – поправил Хазард босса. – Но против этих людей сэр Эдриен не стал предпринимать никаких ответных мер.
  
  – Немного странно, не правда ли?
  
  Хазард и сэр Эдриен одновременно взглянули на Шивон.
  
  – Я хочу сказать – вы ведь не из тех, кто норовит держаться подальше от юристов и судебных процессов.
  
  – Нам всем нужно какое-нибудь хобби. – Брэнд продемонстрировал ряд безупречных зубов.
  
  – Семья Блума считала, что вас защищает полиция. Учитывая ваше положение.
  
  – Каких только диких обвинений они не выдвигали. То масонский заговор, то я даю взятки старшему констеблю. Чушь несусветная.
  
  – Вы все еще нанимаете шоферов, сэр?
  
  Резкий поворот в разговоре не смутил Брэнда.
  
  – Не так чтобы.
  
  – А телохранителей?
  
  – Я часто сопровождаю сэра Эдриена в поездках, – вмешался Хазард.
  
  Брэнд повернулся к нему:
  
  – Гленн, она говорит о настоящем телохранителе. Бывший военный, владение приемчиками. – Он снова обратился к Кларк: – Я давний клиент одного агентства и при случае обращаюсь туда – в основном когда собираюсь за границу.
  
  Шивон кивнула, изображая, что осмысливает услышанное.
  
  – Вы продолжаете поддерживать отношения с Брайаном Стилом и Грантом Эдвардсом?
  
  Брэнд нахмурился:
  
  – Я должен знать эти имена?
  
  – Стил и Эдвардс работали на вас примерно тогда же, когда исчез Стюарт Блум. Работали в свободное время. А днем служили в полиции.
  
  – На меня много кто работал и работает, инспектор.
  
  – Они сопровождали вас в качестве мускульной силы. Я уверена: если вы сосредоточитесь, то вспомните их.
  
  Наконец Брэнд кивнул:
  
  – Стил и Эдвардс. Да. Они у меня работали. Недолго.
  
  – А также стали одной из причин жалоб, предъявленных семьей Блума.
  
  – Правда?
  
  – Смотря как они были связаны с расследованием. Если верить Кэтрин Блум, возможен конфликт интересов.
  
  – А ведь она приходила сюда. И не один раз. Ворота всегда заперты, но она названивала в домофон, кричала на мою жену.
  
  – И вы снова не связались с полицией?
  
  – К чему? Она же уходила. Мне было ее жалко, я-то сына не терял – у меня нет сыновей.
  
  – Ваша жена сейчас дома?
  
  – Ей было бы нечего добавить. Корделия никогда не интересовалась моими делами.
  
  Хазард подался вперед – локти уперты в колени, руки сжаты в кулаки:
  
  – Надеюсь, Джеки Нессу вы тоже задавали вопросы? Справедливости ради?
  
  – Мы только что от мистера Несса. – Кларк продолжала смотреть на Брэнда, который не отрывал взгляда от экрана планшета, где мелькали биржевые котировки. – Вы с ним в последнее время не враждуете?
  
  – Джеки Несс кормится славой прежних дней, если таковая у него была, – произнес Брэнд, по-прежнему глядя на экран. – Я слышал, он в двух телефонных звонках от банкротства, но ему не впервой.
  
  – То есть он вам больше не конкурент?
  
  – Кишка у него тонка, – проворчал Хазард.
  
  Брэнд наконец оторвался от планшета и встретился глазами с Шивон.
  
  – Джеки Несс в прошлом, – произнес он нараспев.
  
  – Сэр Эдриен, почему вы купили Портаун-хаус?
  
  – Инвестиция.
  
  – Дом ветшает, гниет. Как это может повысить его стоимость?
  
  Глаза у Брэнда едва не замерцали.
  
  – Его это задело, да? Он вам сказал? Я знал, что так и будет.
  
  – Вы купили землю и особняк именно поэтому?
  
  – Роща и дом продавались дешево. – Тут Брэнд словно только что заметил Эмили Краутер. – Вы разговаривать умеете или просто для красоты тут сидите?
  
  – Я говорю, когда мне есть что сказать, – сообщила Краутер. – И сейчас, кстати, мне есть что сказать.
  
  – И?
  
  Краутер указала на растения в горшках:
  
  – У вас тут тля. И довольно много.
  
  Хазард стоял на крыльце и смотрел, как Шивон Кларк отпирает “астру” и садится за руль, как Краутер устраивается на пассажирском сиденье. Хлопнули дверцы, заработал мотор, и Шивон тут же поинтересовалась, что думает ее напарница.
  
  – Он врал. Ты сама видела.
  
  – Врал. Насчет того, что никого не отправлял поговорить со Стюартом Блумом. Интересно, кто тогда был его пиарщиком.
  
  – А адвокат – не более очевидный выбор?
  
  – Может быть…
  
  – Думаешь, это те двое патрульных, да? Стил и Эдвардс?
  
  – Джеки Несс сказал, что они ему нервы трепали. Брэнд мог запросто натравить их и на Стюарта Блума.
  
  – Блум знал, в каких эта парочка отношениях с Брэндом. Он же сам и предупредил Несса.
  
  Шивон задумчиво предположила:
  
  – Может, Фокс найдет что-нибудь в архивах.
  
  – Нечто интересное, за что его можно будет угостить выпивкой?
  
  Кларк глянула на Краутер:
  
  – В смысле?
  
  – Ты так о нем говоришь… У вас в прошлом явно были близкие отношения.
  
  – Не настолько близкие. – Шивон помолчала. – И когда я вообще о нем говорила? – Тут она вспомнила. – Это когда я инструктировала Тесс?
  
  – Ну так я ей скажу?
  
  – Скажешь ей что?
  
  Краутер помахала телефоном:
  
  – Тесс прислала мне сообщение из Портаун-Вудз. Она там с Фоксом. У меня такое чувство, что он ей нравится.
  
  – Пусть забирает его с потрохами, ее дело. – Шивон увидела, что Краутер уже тычет в мобильник. – Только сформулируй как-нибудь подипломатичнее, ладно? – Она сняла машину с ручника и выжала газ, глядя, как уменьшается в зеркале заднего вида фигура Хазарда. – Кстати, отлично выдала про тлю. Увлекаешься садоводством?
  
  – Меняешь тему?
  
  – Нет. Просто интересно.
  
  – Если честно, я тлю в глаза не видела. Но, похоже, упоминание тли заставит его задуматься.
  
  – Задуматься, а то и занервничать, – согласилась Шивон.
  
  Обе рассмеялись. Ворота перед машиной автоматически открылись.
  11
  
  Старший инспектор Сазерленд собрал свою группу на совещание. Фокс стоял у двери, ожидая, что его попросят убраться, но Сазерленда, похоже, его присутствие больше не напрягало.
  
  – Нам нужно по новой допросить каждого, кто принимал участие в прошлом расследовании, – начал Сазерленд. – Понятно, что не все эти люди захотят пойти нам навстречу. Кое-кто из друзей и близких знакомых Стюарта Блума счел, что в прошлый раз к ним отнеслись без должного уважения. Так что, может быть, придется извиниться раз-другой, mea culpa, но не без мягкой настойчивости. – Сазерленд оглядел собравшихся: – Надо поговорить со всеми, никого не пропуская. Прошло двенадцать лет, контактная информация почти наверняка изменилась. Я запросил дополнительных сотрудников, чтобы снизить нагрузку, но начинать надо прямо сейчас. – Он прервался. – Шивон, вы слушаете?
  
  – Да, сэр.
  
  Фокс заметил, что Шивон Кларк сосредоточена на экране своего компьютера, провод от наушников воткнут в гнездо, но в ухо она сунула только один. Фокс вдоль стены двинулся к ней. Похоже, на экране компьютера шел какой-то фильм.
  
  – Тесс, – продолжил Сазерленд, – какие новости от экспертов?
  
  – Гамильтон пока не может сказать точно, долго ли машина оставалась в роще, но сомневается, что она простояла там все это время.
  
  – Вскрытие показало, что Стюарт Блум умер, вероятно, лет десять-двенадцать назад. Какие выводы мы можем сделать?
  
  – А машина точно его? – спросил Гэмбл.
  
  – Да, это доказывает серийный номер на моторе. Не факт, что Блума убили in situ [11] – лаборатория утверждает, что на полу багажника недостаточно крови и мозгового вещества. Похоже, наши профессора согласны с лабораторией: тело лежало в багажнике так, что поврежденное место черепа касалось пола. Физически невозможно ударить человека, который лежит в такой позе, да еще повредить именно это место. Повалить и после этого ударить? Не вяжется. Скорее Блума ударили, когда он стоял. Треснули сзади каким-то неустановленным пока предметом.
  
  – А наручники? – спросил Фил Йейтс.
  
  – Стандартные, такие выдавали шотландским полицейским вплоть до двухтысячных. Браслеты соединяются цепью из двух звеньев. В 2006 году их заменили моделью Хиатта с литой пластмассовой частью вместо цепи. На “хиаттах” выбивают серийный номер, так что владельца можно найти. К сожалению, к старой модели это не относится. Имейте в виду, наручники могли быть приобретены где-то еще. Мы не утверждаем, что это непременно полицейские наручники.
  
  – А это заведение, в которое захаживал Блум, “Бродяги”. – Кэллам Рид кивнул на Шивон Кларк, которая уже отчиталась о своей встрече с Нессом и Брэндом. – Там случайно не было пыточной или чего-то подобного?
  
  – Сомневаюсь, но проверить стоит, – сказал Сазерленд. – Вообще-то хорошая идея. Сколько садомазохистских клубов сейчас действует в Эдинбурге? Или проституток, которые специализируются на бондаже? Что можно добавить в список? Старший суперинтендант Моллисон рвется устроить пресс-конференцию, и побыстрее; хорошо бы доложить, что мы хоть немного продвинулись. – Тут Сазерленд заметил, что Гэмбл поднял руку. – Да, Джордж?
  
  – Публике про наручники пока не говорить?
  
  – Почему ты спрашиваешь?
  
  – Когда история с наручниками выплывет наружу – а она выплывет наружу, – семья снова поднимет крик, что в полиции рука руку моет.
  
  – Тогда нам тем более стоит найти доказательства. – Сазерленд всмотрелся в лица собравшихся, чтобы убедиться, что его слова дошли до всех. – А теперь – за дело.
  
  Заметив за спиной Фокса, Кларк поставила фильм на паузу и обернулась.
  
  – Продукция Джеки Несса? – поинтересовался Фокс.
  
  – Там где-то в массовке Блум и его парень.
  
  – Что-то знакомое. – Фокс прищурился, глядя на экран.
  
  – Это Портаун-Вудз. И снимали незадолго до смерти Стюарта.
  
  – Интересно. Хорошее кино?
  
  – Такое же дубовое, как место действия.
  
  – А сюжет?
  
  – Шотландцы и англичане готовятся к битве, и тут появляются живые мертвецы. Враги объединяются, иначе их сотрут с лица земли.
  
  – Звучит завлекательно.
  
  – Наверное, на бумаге выглядело неплохо, – согласилась Кларк. Она заметила, что к разговору начали проявлять интерес Краутер и Лейтон, и зыркнула в их сторону. – Что там, в роще? Какие великие открытия? Вы с Тесс нашли общий язык?
  
  Фокс с недоумением взглянул на нее.
  
  – Профессор Гамильтон считает, что машина и труп первые пять лет могли находиться в другом месте. Если бы мы могли определить, где и почему.
  
  – В смысле – почему ее перегнали сюда? – уточнила Кларк. – Но сейчас мы должны сосредоточиться на том, как шло первое расследование.
  
  – И это касается не только свидетелей, но и полицейских.
  
  – Значит, будем задавать вопросы Джону?
  
  – Шивон, надо довести дело до конца.
  
  В этот момент в дверях появилась девушка из группы, которую отрядили в помощь следователям.
  
  – Инспектор Фокс?
  
  Фокс повернулся к ней:
  
  – Это я.
  
  – К вам посетитель, он ждет внизу.
  
  Фокс поблагодарил и спустился к столу дежурного. Посетителя там не оказалось, однако дежурный указал на дверь: “Вас ждут на улице”. Фокс вышел и осмотрелся. Телекамеры и журналисты исчезли. На углу курила знакомая ему личность. Прежде чем направиться к гостю, Фокс набрал в грудь воздуха.
  
  – Здорово, Малк, – приветствовал его сержант уголовной полиции Брайан Стил. – Как делишки?
  
  – Официально нас друг другу не представили, – ответил Фокс.
  
  – Но ты видел меня в Гарткоше, а я видел тебя. Антикоррупционный отдел потерял, убойный отдел приобрел, если хочешь знать мое мнение. Мы могли бы использовать человека с твоим опытом поэффективнее. – Стил выдул дым из ноздрей, изучая при этом кончик сигареты.
  
  – Ты зачем пришел? – осведомился Фокс.
  
  – Да так, просто мимо проходил. Я слышал, тебя прицепили к делу Блума, вот и решил зайти поздороваться.
  
  – Хотя никуда ты не заходил.
  
  – Но скоро обязательно зайду, да? Когда меня пригласят рассказать мою часть истории. Позовут меня, Гранта и всех, кто работал по тому делу.
  
  – Если хочешь, начнем прямо сейчас. Вся группа наверху, и мне наверняка разрешат позаимствовать какое-нибудь записывающее устройство.
  
  Стил снова выдул дым, следя, чтобы не попало на Фокса. Высокий, широкий, с непримечательным лицом, короткие черные волосы торчат, смазанные гелем.
  
  – Успеем еще, Малк. Мне захотелось повидаться с тобой.
  
  – Зачем?
  
  – Затем, что мы с тобой в одной лодке. Ты служил в Жалобах, я служу в Антикоррупциях. Мы оба не любим грязных копов. Я знаю, тебе чего только обо мне не нарассказывали – я и в обход правил действовал, и трюки выделывал. Поспорить готов – о тебе, в бытность твою в Жалобах, то же самое говорили. Никто нас не любит, никто нам не доверяет. Вот и плодят свое вранье и слухи.
  
  – Я все равно не понимаю, зачем ты явился.
  
  Стил шагнул ближе:
  
  – Заново открытое старое дело – это новые возможности для нового вранья, новых оговоров. И я был бы весьма благодарен за новую информацию, конфиденциальную. Взамен я тебе тоже кое-что дам. Ты поспрашивай, со мной хорошо дружить. – Стил докурил и отбросил окурок на середину дороги. – А если требуется козел отпущения, я и его тебе дам. Скилтон, Ньюсом, Ребус – выбирай.
  
  – Но ведь никто из них не работал на Эдриена Брэнда?
  
  – Копы часто работали на стороне, Малк. И до сих пор работают, сам знаешь. Когда дело касается правопорядка, я на сто процентов уверен, что сейчас все обстоит, как и тогда. Многие свою работу и наполовину не делали.
  
  – Ребус?
  
  – Его проще всего было найти в пабе. Полупьяного или похмельного. Мы его прикрывали – так же, как Мэри Скилтон.
  
  – А она чем провинилась?
  
  – У нее болела мать, и Скилтон постоянно смывалась к ней. Хотя все знали, что она бегает на свидания к какому-то парню, поразвлечься между делом. Никогда не видел такой пылкой женщины.
  
  – А Ньюсом?
  
  – Даг Ньюсом был пустым местом. Не провел и половины допросов, про которые рассказывал. А когда расшифровывал записи тех, что все же удосужился провести, то сочинял от души.
  
  Фокс пристально посмотрел на Стила:
  
  – Ты в то время не был вхож в эти круги. Откуда у патрульного такие сведения о следовательской работе?
  
  – Я служил добросовестно. И заводил друзей. Именно так и продвигаются по службе, Малк. Так я и оказался здесь, верно? – Стил улыбнулся. – Ну что? Может, встретимся как-нибудь, выпьем по пинте, тихонько поговорим? – Стил вдруг оборвал себя: – Что это я? Ты же алкоголик в завязке, ничего, кроме яблочного сока, не пьешь. В смысле – пьешь, когда выползаешь в люди. Большинство своих тихих вечеров ты проводишь в Оксгенгсе, если только тебе не надо присматривать за сестрой-игроманкой. – Стил еще улыбался, но глаза стали жесткими, как мраморные шарики.
  
  – Ты хорошо подготовился, – признал Фокс.
  
  – Так уж мир устроен.
  
  – И о чем ты подумал, когда услышал, что Стюарта Блума нашли?
  
  – Подумал, что место интересное, особенно если кто-нибудь хотел, чтобы мы наверняка сосредоточились на Джеки Нессе или Эдриене Брэнде.
  
  – Ты входил в состав первой поисковой группы?
  
  – В роще? – Стил кивнул. – Имей в виду, на это у нас полдня ушло. Роща, дом и участок при доме. Скорее всего, Блум крутил шашни с кем-то из этих своих, тот его и пришил.
  
  – Ты вообще бывал в “Бродягах”?
  
  – Тогда – нет.
  
  – А в другое время?
  
  – Мы туда наведывались пару раз, по наводке. Наркотики, несовершеннолетние…
  
  – Нашли что-нибудь?
  
  – “Ничего не нашли” не значит, что ничего и не было.
  
  – Наводка, надо думать, была анонимная?
  
  – Иногда сознательные граждане предпочитают не высовываться. – Стил начал терять терпение. – По-моему, я уже на допросе, а?
  
  – По-моему, мы даже не начинали.
  
  – Что-то я не улавливаю теплых дружеских ноток.
  
  – Значит, у тебя со слухом все в порядке.
  
  Стил уставился себе под ноги.
  
  – Малк, про тебя известно, что ты водился с Джоном Ребусом. Он тебе друг? Не исключено, что он потеряет больше, чем прочие.
  
  – В каком смысле?
  
  – Его пьянство было меньшим из зол. Имей это в виду, когда вызовешь его на допрос. Понимаешь, ковыряться в старых делах все равно что обдирать старые обои, никогда не знаешь, что обнаружится под самым тонким слоем. – Большим и указательным пальцами Стил изобразил щелочку в миллиметр. – Я могу быть первоклассным другом, Малк, но могу быть и полной противоположностью. – Он повернулся, намереваясь уйти, но замешкался. – И вот еще. Даже не думай бежать к своему боссу из убойного. У Джен Лайон будет много хлопот, если истории, которые я слышал, – правда.
  
  – Какие еще истории?
  
  – Ей светит отстранение от должности. А в этом случае недалек день, когда командовать парадом предстоит либо мне, либо тебе.
  
  Стил двинулся через дорогу, и только теперь Фокс заметил припаркованную на обочине черную “ауди”. Окошко со стороны водителя поехало вниз, и Фокс увидел Гранта Эдвардса. Эдвардса, известного тем, что с его физиономии не сходит улыбка. У него было лицо дитяти-переростка, почти как у херувима. Фокс решил, что, наверное, он с одинаковым выражением и помогает старушке с тяжелыми сумками, и лупит кого-нибудь в пьяной драке. Интересно, однако, что Эдвардс остался в машине. Значит, Стил хотел не столько напугать Фокса, сколько подружиться с ним. Эдвардс не славился ни умом, ни ловкостью. Наверняка это Стил распорядился, чтобы Эдвардс ждал в машине. Фокс помахал рукой и зашагал к дверям участка.
  
  Шивон нашла два эпизода, где в массовке появлялись Стюарт Блум и Дерек Шенкли. Их задача состояла в том, чтобы изображать свирепость, готовясь к неизбежной атаке англичан, а при появлении зомби заорать и бежать прочь. Эпизоды, похоже, снимали в сумерках, и этих двоих нелегко было отличить от других актеров; помогало то, что они держались рядом. Когда Кларк просматривала эпизоды в третий раз, ей показалось, что она угадывает в глазах Блума и Шенкли не страх, а веселье, словно они в промежутках между дублями рассказывали анекдоты.
  
  Считается, что режиссеру скучно снимать больше одного дубля.
  
  Ни Блум, ни Шенкли не были указаны в заключительных титрах. Редактором (а также соавтором) значился Александр Дюпре. Порыскав в интернете, Кларк выяснила, что этот псевдоним Джеки Несс использовал, чтобы скрыть, сколь малочисленна группа по ту сторону камеры. Дешевые в производстве, фильмы все-таки обходились Нессу в значительные суммы – во всяком случае, до недавнего времени. Если какому-нибудь триллеру удавалось сделать большие международные сборы, в течение нескольких недель в интернете появлялась – с любезного согласия “Лок-Несс Продакшн” – укороченная пиратская версия. В интервью Несс с особой гордостью говорил о своих диверсионных подходах. Снять побыстрее, и чтобы в первые же десять минут фильма на экране появились сцены насилия и хотя бы частичная обнаженка. “Страх и вожделение, – цитировались его слова, – вот что движет нами. Я просто подношу зеркало – и мы видим в нем себя”.
  
  Из комментариев интернет-всезнаек Кларк поняла, что фильм был снят всего за месяц до исчезновения Блума. То, что Несс не попытался нажиться на новостях о частном детективе, по мнению Шивон, говорило в его пользу. Каждый раз, когда журналисты спрашивали Несса об исчезновении Блума, он выдавал версии одного и того же ответа: “Мы могли бы создать великую киностудию – во славу кино, во славу Шотландии. Но мечта погибла”. Кларк повертела эти слова так и сяк. Несс связывал исчезновение Блума с собственной борьбой с Брэндом. Он довольно успешно обвинял своего противника, не называя имен.
  
  У нее завибрировал телефон; увидев, кто звонит, она выскользнула из кабинета и, прижимая телефон к уху, закрыла дверь.
  
  – Лора, у меня для тебя ничего нет.
  
  – Ладно, – сказала Лора Смит. – А вдруг у меня для тебя кое-что есть?
  
  – Что?
  
  – Кое-кто из моих коллег потоптался сегодня утром на крыльце у Алекса Шенкли.
  
  – Ну и бестактность.
  
  – Вообще-то они хотели увидеть сына, но дверь им открыл отец.
  
  – Погоди-ка. Чей это был дом?
  
  – Дерека. Съемная квартира в Партике.
  
  – Так.
  
  – И отец сказал, что не может говорить с прессой, пока не потолкует с вашей братией.
  
  – Разумно.
  
  – Шивон, он имел в виду – сегодня. Вот почему я снова на своем посту.
  
  Шивон вернулась в кабинет, служивший следователям штаб-квартирой, и через грязноватое окно оглядела Куинн-Шарлотт-стрит.
  
  – Я тебя не вижу, – прошептала Шивон, опасаясь, что ее услышит Сазерленд.
  
  – Я за углом. Поэтому, наверное, Малькольм Фокс меня не засек.
  
  – Секунду…
  
  Шивон снова вышла и направилась к кабинетику, расположенному дальше каморки Фокса с его коробками. Дверь была открыта. Фокс и Тесс Лейтон сидели рядом, голова к голове, и о чем-то увлеченно спорили. Кларк прошла дальше по коридору.
  
  – Когда это было?
  
  – Минут пять назад, не больше. Он с кем-то разговаривал.
  
  – С кем?
  
  – Не ты одна тогда влипла в неприятности. Тот же парень трепал нервы и мне.
  
  – Здесь были Стил и Эдвардс?
  
  – Чтобы дружески поболтать с Фоксом. Он об этом не упоминал?
  
  – Мы с ним еще не успели переговорить.
  
  – Шивон, каким боком тут АКО?
  
  – Давать комментарии не могу.
  
  – Что-то надо замазать. Что-то, связанное с местом преступления.
  
  – Неужели?
  
  – Брось, Шивон. Плохая из меня журналистка, если бы я этого не знала.
  
  – А что ты, по-твоему, знаешь?
  
  – Ну для начала – про наручники.
  
  Кларк напряглась:
  
  – Значит, теперь ты в курсе, что делом интересуется АКО. Кто-то сливает информацию. Если хочешь знать мое мнение – это кто-то из лаборатории или экспертов, работавших на месте обнаружения трупа.
  
  – И это может быть кто угодно, верно?
  
  – Если ты предашь все огласке, АКО снова подумает на меня.
  
  – Знаю, – согласилась Лора Смит. – И это одна из причин, по которым я выжидаю.
  
  – А другая? – спросила Шивон.
  
  – Ты вряд ли захочешь, чтобы о ней стало известно. По-моему, ты боишься, что она или перепугает кого-нибудь до смерти или заставит людей сделать неверные выводы.
  
  Шивон молчала.
  
  – Когда исчез Блум, Стил и Эдвардс были патрульными. Шивон, они случайно не работали по тому делу?
  
  – Я не могу это обсуждать. Что думаешь делать с наручниками?
  
  – Рано или поздно информация о них выплывет наружу.
  
  – Дашь нам пару дней?
  
  – Может быть.
  
  – Ты права, Лора. Если этот материал будет только у тебя, АКО явится по мою душу.
  
  – Вот почему я не исключаю, что отдам тему кому-нибудь еще. Пускай забирает себе всю славу.
  
  – Ты правда готова отдать материал?
  
  – У нас обеих нервы целее будут, ты так не думаешь?
  
  – Спасибо, Лора.
  
  – Я чувствую себя немножко виноватой в твоих недавних неприятностях с антикоррупционерами.
  
  – Давай считать, что все забыто.
  
  Закончив разговор, Кларк стала наблюдать за двумя мужчинами – их как раз провели вверх по лестнице и попросили подождать у двери кабинета, где работала следовательская группа. Мужчина постарше выглядел решительно; его спутник помоложе как будто колебался.
  
  Дерек Шенкли и его отец.
  12
  
  Допросная в полицейском участке Литона. Кларк и Сазерленд по одну сторону стола, отец и сын – по другую. Четыре кружки чая. Два куска сахара для Алекса Шенкли, столько же – для Дерека.
  
  – Спасибо, что решили прийти, сэр, – начал Сазерленд, на что детектив в отставке ответил:
  
  – Это была идея Дерека.
  
  Лицо сына слегка дрогнуло, обличая ложь отцовских слов. На Дереке Шенкли были черная кожаная куртка, как у байкера, и белая футболка. Лопни, но держи фасон, подумала Кларк. Дерек явно мерз, куртка застегнута почти под горло. В ушах “гвоздики”, голова бритая. Чисто выбрит, но на щеках узкие бачки. У отца тонкие черты лица уже начали оплывать – годы брали свое.
  
  – Вы не будете записывать? – спросил Шенкли-старший.
  
  – Если только вы не хотите сделать признание. – Сазерленд улыбнулся, давая понять, что пошутил.
  
  – Мы пришли, чтобы избавить вас от хлопот с вызовом на допрос. Ужасное известие – про Стюарта. Вот хотим поделиться кое-какими мыслями.
  
  – Да, я должен сказать… – Сазерленд перевел взгляд на Дерека: – Примите наши соболезнования.
  
  Дерек грустно кивнул. Со времен “Зомби против Храбрых сердец” он не слишком изменился. Интересно, как ему это удается, подумала Шивон и начала разговор:
  
  – Дерек, я недавно смотрела фильм с вашим участием. Вы снимались вместе со Стюартом.
  
  Дерек едва ли не фыркнул.
  
  – Ужас, да?
  
  – Но при этом вы как будто веселитесь от души.
  
  – Вы же знаете, как бывает на натурных съемках.
  
  – Нет, не знаю.
  
  – Старший инспектор Сазерленд, как мы можем помочь расследованию? – Отец Дерека положил руки ладонями на стол. – Мы хотим, чтобы убийца Стюарта понес заслуженное наказание.
  
  – Мистер Шенкли, вы часто общаетесь с родственниками Стюарта? – спросил Сазерленд.
  
  – Не особенно.
  
  – Да, они говорили. Вы выразили им свои соболезнования?
  
  Шенкли-старший прокашлялся.
  
  – У меня нет их адреса.
  
  Кларк заметила, как Дерек Шенкли поднял бровь – его отец снова солгал.
  
  – А после того как Стюарт пропал без вести, у Дерека уже не было повода общаться с его семьей, – заметил Сазерленд.
  
  – Что они там наговорили? – неприязненно спросил Шенкли-старший.
  
  – Что они пытались связаться с Дереком, но он оказался не слишком общительным.
  
  – Они меня никогда не любили, – признал Дерек. – Я думал, они винят меня.
  
  – Винят в чем?
  
  – Они считали, что Стюарт мог сбежать от меня.
  
  – Зачем ему сбегать?
  
  – Он и не сбежал. – Глаза у Дерека стеклянно заблестели от подступивших слез.
  
  – Отношения между вами не были натянутыми? Вы не ссорились?
  
  Дерек взглянул на Кларк:
  
  – Вы же видели нас в “Храбрых сердцах”. Как по-вашему?
  
  – Вы веселились от души, как я и сказала.
  
  – Нам всегда бывало весело. – Он сложил руки, словно подтверждая свое заявление. Скрипнула кожаная куртка.
  
  – А вы, мистер Шенкли? – Сазерленд не спускал глаз с Шенкли-старшего. – У вас были какие-нибудь трения со Стюартом?
  
  – Абсолютно никаких.
  
  – Вы вполне принимаете сексуальные склонности Дерека?
  
  – Он же мой сын. Конечно, принимаю.
  
  Похоже, эту фразу Шенкли-старший старательно отрепетировал. Дерек взглянул на отца. Вот он, третий раз, подытожила Кларк. Третья невинная ложь в пользу сына. Она обратилась к Дереку:
  
  – Скажите, вы еще поддерживаете связь с прежними друзьями? С друзьями, которых мог бы знать и Стюарт?
  
  – С некоторыми – да.
  
  – Мы сейчас составляем список людей, с которыми нам надо поговорить. Вы не могли бы помочь нам с адресами или номерами телефонов?
  
  – Конечно. У меня сегодня нет лекций.
  
  – Все еще преподаете теорию массовых коммуникаций?
  
  Дерек кивнул.
  
  – Кем будут работать ваши студенты по окончании курса?
  
  – Работы на всех не хватит, а за ту, что есть, часто не платят. Предполагается, что они будут работать за связи, за хорошее резюме или потому что условия практики столь роскошны, что платить уже необязательно. – Он закатил глаза, и Шивон переключилась на отца:
  
  – Хотела кое-что у вас спросить, мистер Шенкли. Вопрос касается ночного клуба “Бродяги”.
  
  – Что именно?
  
  – Клуб несколько раз становился объектом полицейских рейдов. Внеплановых рейдов. Но вашего сына и Стюарта там никогда не оказывалось.
  
  – Что вы хотите сказать?
  
  – Вы тогда были следователем, и у вас везде имелись друзья. Вот и все, сэр.
  
  Алекс Шенкли перевел взгляд с Шивон на Сазерленда:
  
  – Не понимаю, какое отношение все это имеет к убийству Стюарта.
  
  Сазерленд – он, похоже, был согласен с Шенкли-старшим – посмотрел на Кларк.
  
  – Может быть, Дерек ненадолго выйдет? – предложила Шивон.
  
  Сын взглянул на отца, и тот кивнул. Шивон дождалась, когда Дерек закроет за собой дверь.
  
  – То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Мои слова могут оказаться для вас полезными – они помогут вам подготовиться.
  
  – А что взамен? – спросил Алекс Шенкли.
  
  – Вы ответите на мой вопрос.
  
  Шенкли поразмыслил и наконец ответил:
  
  – Хорошо.
  
  Шивон облизала губы.
  
  – Лодыжки Стюарта были скованы наручниками. Вероятнее всего – полицейскими наручниками. Мы пока держим этот факт при себе, поэтому прошу вас никому не говорить, даже Дереку.
  
  Шенкли кивком дал понять, что все понял:
  
  – Общественность решит, что убийца был полицейским. А я полицейский в отставке.
  
  – Теперь вы знаете, чего ждать, – констатировала Кларк.
  
  Шенкли снова кивнул:
  
  – Задавайте вопрос.
  
  – Кто-нибудь предупреждал вас насчет полицейских рейдов в “Бродягах”?
  
  – А как бы это выглядело – сына следователя из убойного отдела заталкивают в полицейский фургон?
  
  – То есть “да”?
  
  – Да.
  
  – Ваш доброжелатель наверняка был свой человек, кто-нибудь из местных.
  
  – Свой вопрос, инспектор Кларк, вы уже задали. Вы заставляете меня чувствовать себя стукачом, но я вам отвечаю как на духу. – Шенкли-старший откинулся на спинку стула и сложил руки. Шивон только теперь заметила, насколько сын – отражение отца.
  
  – Вы не убивали Стюарта Блума, мистер Шенкли? – спросил Сазерленд.
  
  – Не убивал.
  
  – И не отдавали такого распоряжения? И не ускорили его смерть как-то иначе?
  
  – Нет.
  
  – У вас дома случайно не завалялись старые наручники? – Сазерленд пристально смотрел на Шенкли-старшего, тот кивнул. – А они случайно не сбежали в самоволку сколько-то лет назад?
  
  – Ни в коем случае.
  
  – Вы уверены?
  
  Шенкли уставился на дверь:
  
  – Эта история сильно подкосила Дерека. Несколько месяцев после исчезновения Стюарта он готов был руки на себя наложить. Даже теперь… – Он покачал головой и вздохнул. – Я далеко не сразу понял, как много они значили друг для друга.
  
  – Ваша жена?.. – спросила Кларк.
  
  – Умерла, когда Дерек был маленьким.
  
  – Вы сами его воспитывали?
  
  – Семья помогала.
  
  – Поэтому странно, что вы так и не смогли связаться с родными Стюарта.
  
  Шенкли поочередно сердито глянул на следователей.
  
  – Вы слышали, что они про нас говорили? Про полицейских вроде нас с вами, которые работают, не щадя себя? Когда Стюарт исчез, его мать звонила мне день и ночь – и в отдел, и домой. Ни минуты покоя не давала: я-де должен встать на колени и покаяться, отчитаться перед всей этой толпой журналюг.
  
  – А ваш сын теперь обучает следующее поколение журналистов, – заметила Кларк.
  
  Шенкли-старший хмыкнул. Сазерленд поерзал на стуле и сказал:
  
  – Не проясните историю с наручниками?
  
  Шенкли хлопнул ладонью по столу:
  
  – Я уже говорил вам, что не имею ко всему этому никакого отношения.
  
  – И не знаете, кто мог бы иметь?
  
  – Нет.
  
  – Тогда мы, вероятно, закончили. – Сазерленд сделал движение, чтобы встать.
  
  – Не исключено, что нам понадобится поговорить с вами еще раз, – предупредила Кларк. – И, пока Дерек здесь, хорошо бы получить от него телефоны и прочее.
  
  – Если он сумеет составить этот список. Но он вряд ли помнит всех. Если он не сможет записать телефонный номер или чье-нибудь имя, не нужно искать в этом умысел. – Шенкли помолчал и договорил, указывая куда-то между следователями: – Не забывайте, я знаю, как вы мыслите. И знаю, насколько ошибочным может оказаться ход ваших мыслей. Я всегда стоял и буду стоять за честь полиции, но я знаю.
  
  – Не судите по прошлым делам, мистер Шенкли, – сказала Шивон Кларк. – Поверьте, мы многому научились, глядя на косяки и уютные тайные договорчики вашего поколения.
  
  Вечером, выпив в компании Сазерленда всего стаканчик, Шивон Кларк отправилась к обиталищу Ребуса, нажала на кнопку звонка и наклонилась к домофону.
  
  – Да? – квакнул голос Ребуса.
  
  – Я тебя искала в Медоус.
  
  – Я там уже был.
  
  Дверь запела, давая понять, что открыта. Кларк поднялась на два лестничных марша. Ребус уже ждал на площадке, рядом с ним вилял хвостом Брилло.
  
  – Хочу заметить, Шивон, что у женщины твоего возраста должны найтись на вечер дела поинтереснее.
  
  – Ты же сам просил держать тебя в курсе.
  
  – Хватило бы телефонного звонка.
  
  Кларк по длинному коридору последовала за Ребусом на кухню.
  
  – Ты прибрался, – заметила она.
  
  – Меня глубоко задела твоя критика. Кофе или джин?
  
  – Да ничего не нужно.
  
  Ребус достал пачку чайных пакетиков.
  
  – С куркумой. Угадай от кого?
  
  – От некоего судмедэксперта?
  
  – Она думает, я хочу жить вечно. – Ребус открыл стоявшую на разделочном столе бутылку пейл-эля. Оба прошли в гостиную, где играла музыка. Ребус убавил звук на одно деление.
  
  – Классика?
  
  – Арво Пярт.
  
  – Снова наша подруга судмедэксперт?
  
  – Музыка, которая остужает пылающий лоб. – Ребус опустился на стул. – Ну, как обстоят дела?
  
  – Малькольм обжился.
  
  – Это он умеет.
  
  – К нему сегодня гости приходили, Чаггабуги.
  
  – Похоже на них. Они наверняка захотят прикрыть задницы.
  
  – Думаешь, Малькольм под них подстелется?
  
  – Не в том дело, Шив. Им наверняка есть что предложить. Может, они успешно порылись в его грязном белье. Имей в виду: наш Малькольм и вполовину не такой чистенький, каким выглядит. – Ребус основательно глотнул пива. – А еще что?
  
  – Я посмотрела один из фильмов Несса – “Зомби против Храбрых сердец”. Там в массовке снялись Стюарт Блум и Дерек Шенкли. Фильм я смотрела уже после того, как допросила Несса и Брэнда. Не могу сказать, что кто-то из них меня очаровал. Несс способен воткнуть нож в спину, но Брэнд, наверное, сделает то же самое, глядя тебе в глаза. Судебный антрополог меж тем считает, что машина вряд ли простояла на одном месте все эти годы.
  
  – Хорошая новость для нас, членов первой следственной группы.
  
  Кларк кивнула из своего угла дивана. Брилло, свернувшись кренделем, устроился у ее ноги.
  
  – Очень может быть, что когда вы обыскивали рощу, то ничего не просмотрели. Там просто ничего не было, – согласилась она.
  
  Последовало молчание. Ребус не сводил с нее глаз.
  
  – Как будешь готова – говори.
  
  – Что говорить?
  
  – То, с чем ты пришла.
  
  Шивон выпрямилась.
  
  – В участок в Лите явились Дерек Шенкли и его отец. Инициатива наверняка принадлежала отцу, но я кое о чем подумала.
  
  – На то ты и детектив.
  
  – Понимаешь, Джеки Несс намекнул на полицейские рейды в клубе, куда регулярно наведывались Стюарт Блум и Дерек Шенкли.
  
  – “Бродяги”?
  
  Кларк кивнула.
  
  – И во время рейдов Стюарта с Дереком в клубе не оказывалось, что, конечно, может быть простым совпадением.
  
  – Но Несс так не думает?
  
  – Я бы предположила, что Блум мог похвастаться этим или хотя бы проболтаться.
  
  – О том, что их предупреждали?
  
  Шивон снова кивнула, глядя Ребусу в глаза.
  
  – И ты наверняка считаешь, что предупреждал их именно папаша Шенкли?
  
  – Он это практически признал.
  
  – Но он служил в Глазго.
  
  – Значит, его самого предупреждал кто-то, кто служил здесь, в Эдинбурге. – Кларк помолчала. – Джон, ты случайно не был тогда знаком с Алексом Шенкли?
  
  Ребус натянуто улыбнулся.
  
  – Шивон, ты сама знаешь, что представляет собой наша работа. Банды, наркотики, насилие… сети, связи, цепочки. В убойном отделе все объединялись в компании и делились новостями.
  
  – Ты дружил с Алексом Шенкли?
  
  – Мы время от времени оказывали друг другу кое-какие услуги. – Ребус поднялся и подошел к окну с незадернутыми занавесками. – Еще до того, как у меня появился Брилло, я часто спускался по вечерам к Медоус-парку. Поздно, уже когда пабы закрывались. Я стоял там, посреди всего, и слушал ночь. Тебе известно, что город можно услышать? Если натренировать слух? Но иногда одной способности слышать недостаточно.
  
  – Алекс Шенкли не просил у тебя помощи, когда исчез Стюарт Блум?
  
  – Просил, ты же сама понимаешь. Ему не хотелось светить имя сына. Я поговорил с парой опытных писак, изложил свои доводы…
  
  – Пообещал им кое-какие милости, если они исполнят просьбу?
  
  – Qui pro quo, Шивон, – совсем как у тебя с Лорой Смит. В те времена лэптопные воины еще не расплодились; проще было отследить, какие новости публикуются, какие слова произнесены, а какие остались несказанными. Неужто это было всего двенадцать лет назад? А кажется, что в другом веке.
  
  – Джон. Наручники.
  
  Ребус покачал головой:
  
  – Это не Алекс Шенкли. Он полжизни расследовал убийства. Сообразил бы, что наручники будут просто орать, что в дело замешана полиция.
  
  – А Чаггабуги тоже бы сообразили?
  
  – До некоторой степени. – Ребус снова сел на стул, сжимая бутылку в руке. – А не может так быть, что наручники здесь, чтобы отправить нас искать ветра в поле? И наручники, и овраг?
  
  – А зачем сковывать не запястья, а лодыжки?
  
  – Отсылаю тебя к моему предыдущему ответу. – Ребус извлек из кармана упаковку жвачки. – Предполагается, что каждый раз, как мне захочется курить, я должен пожевать эту пакость. Но я уже по опыту усвоил: у пива от них делается странный вкус. – После этих слов Ребус опустошил бутылку и сунул в рот подушечку жвачки.
  
  – Сколько у тебя выходит в день? – спросила Шивон, наблюдая, как он жует.
  
  – Двадцать. Это ирония была или что?
  
  – Не знаю. – Шивон улыбнулась. – Джон, если выплывет, что ты ставил под удар полицейские операции…
  
  – Тем, что предлагал двум молодым людям не посещать в определенные дни некий клуб?
  
  – Полиция во время этих рейдов так ничего и не обнаружила. Не потому ли, что кто-то кому-то шепнул словечко?
  
  – Или потому, что клуб был чист как стеклышко. В тот год ходил нехороший товар, у нескольких ребят случилась передозировка, один парнишка умер. Потому эти рейды и происходили – не только в “Бродягах”, а вообще по всему Эдинбургу. Дилеры на время притихли, дело сделано. – Ребус задумался, движения челюстей стали медленнее. – Думаешь, кто-то намекнул АКО насчет нас с Алексом Шенкли?
  
  – Понятия не имею.
  
  – Малькольм не говорил?
  
  – Он не знает, что я в курсе про его встречу с Чаггабугами.
  
  – А ты откуда в курсе?
  
  – У меня свои источники.
  
  – Снова Лора? – Ребус усмехнулся. – За несколько месяцев до исчезновения Блума Стил и Эдвардс приложили руку как минимум к паре визитов в “Бродяг”. А потом работали по делу о пропавшем без вести. Если бы они обнаружили, что я дружил с Алексом Шенкли, то сложили бы пазл, а получившуюся картинку припрятали бы на будущее.
  
  Шивон уловила, к чему он клонит:
  
  – А еще они в курсе, что ты, я и Малькольм дружим, и сказали бы ему, что если он окажет им услугу, они не дадут хода информации.
  
  – Не информации, а домыслам, – указал Ребус.
  
  – Какая разница…
  
  – Ну да. – Ребус поднял пустую бутылку: – Ну, Шивон, за тебя. Твой визит изрядно взбодрил старика.
  
  – Извини.
  
  Ребус взял телефон и начал набирать текст одним пальцем.
  
  – Кому пишешь?
  
  – Малькольму, конечно. Чтобы знал: если по мою душу захотят прийти – пусть приходят.
  
  – Он заинтересуется, откуда у тебя информация.
  
  – Еще одно доказательство моих суперспособностей.
  
  Ребус нажал “отправить” и подмигнул Кларк. На лице у него было выражение всемогущества.
  13
  
  Когда Шивон ехала по Клерк-стрит, у нее зазвонил телефон. Все та же телефонная будка. Шивон выжала газ, до Кэнонгейт всего пара минут езды. Может, если не отвечать, звонивший попытает счастья еще раз? Включила правый поворотник, впереди показались две телефонные будки, и она выругалась: рядом никого. Шивон проехала еще ярдов пятьдесят, изучая пешеходов, – ни одного знакомого лица. На пустынной улице развернулась и поехала обратно к будкам. От Кэнонгейт брали начало множество узких переулков – неизвестный, выйдя из будки, мог раствориться в любом. Заметив возле “Маккензи” знакомого курильщика, Шивон припарковалась и вышла. Курильщик узнал ее и выпятил подбородок в знак приветствия.
  
  – Все в порядке?
  
  Шивон Кларк порылась в памяти, вспоминая, как его зовут, и нацелилась на него пальцем:
  
  – Робби, да?
  
  – Шивон. – Курильщик нацелился пальцем в ответ.
  
  – Мне снова позвонили из этого автомата, Робби, минут пять назад, не больше.
  
  – Я только что вышел.
  
  – Вы бы, наверное, не пропустили, если бы кто-нибудь заходил?
  
  – Я никого не заметил.
  
  – То есть кто-то мог пройти незаметно?
  
  Курильщик пожал плечами и предложил Кларк сигарету.
  
  – Я не курю. Может, внутри увидимся. – И она рывком отворила дверь.
  
  В баре было людно и шумно. Ревела музыка, несколько телеэкранов беззвучно транслировали канал “Скай Спорт”. Публика состояла в основном из молодежи – может быть, студентов, все кричали, чтобы перекрыть грохот. У бара толпились ко всему привыкшие постоянные посетители постарше. У табурета спала колли, рядом стояла миска с водой. Сам бар был освещен хорошо, но имелись и укромные уголки с приглушенным светом; Кларк изучила их, делая вид, что направляется в туалет. К туалетам надо было спускаться по лестнице, и на полпути она помедлила: не появится ли кто-нибудь. Никто не появился. Кларк вернулась в зал и еще раз бегло оглядела бар и клиентов. Она уже собралась уходить, когда из-за барной стойки показалась голова. Бармен наверняка спускался в винный погреб через заднюю дверь и теперь передавал коллеге бутылки. Кларк поняла, что где-то уже видела этого бармена. Может, ей случалось бывать здесь? Вряд ли. Или он раньше работал в одном из многочисленных заведений города? Возможно.
  
  Она толкнула входную дверь, как раз когда Робби-курильщик вознамерился вернуться в бар.
  
  – Не останетесь? – спросил он.
  
  – Может быть, в следующий раз.
  
  Шивон села в машину и задумалась. Под сорок или сорок с небольшим, густые черные волосы, сужающиеся к подбородку бакенбарды. Руки в татуировках, глаза под тяжелыми веками, щетина. Цыган? Кларк представила, как бармен бредет через лес с гитарой через плечо. Стоп… Точно – когда она видела его в последний раз, на нем был черный кожаный жилет и белая футболка, и она подумала то же самое. Но где она его видела? В зале суда. Бармен не был обвиняемым. И не давал свидетельские показания. Рука в татуировках лежала на женском плече.
  
  И тут Кларк все вспомнила.
  
  Бармен – дядя Эллиса Мейкла, брат отца Эллиса. Он утешал мать Эллиса после суда, по результатам которого ее сыну вынесли приговор. Пожизненный срок за убийство.
  
  – Эллис Мейкл, – нараспев произнесла Шивон и обернулась, чтобы оглядеть “Маккинзи” повнимательнее. Потом завела машину и направилась домой.
  
  Всю дорогу она ехала на автопилоте.
  пятница
  14
  
  Моррис Джеральд Кафферти проживал в двухуровневом пентхаусе в Квортермайле – чтобы попасть к нему, Ребусу надо было только пересечь парк Медоус. Привязав Брилло на крыльце, Ребус нажал на кнопку звонка, над которым поблескивала линза камеры. Ребус придвинулся поближе, сознавая, что его лицо сейчас заполняет маленький монитор где-то на верхних этажах.
  
  – Ну? – вопросил голос Кафферти.
  
  – Есть минута?
  
  – Не больше.
  
  Дверь зажужжала, впуская Ребуса. Наверх он поднимался на лифте. Когда Ребус наведывался сюда в последний раз, его всего на несколько минут опередил Даррил Кристи, конкурент Кафферти из преступного мира, – вооруженный и жаждущий вывести Кафферти из игры. Но Кафферти тогда вышел победителем, а Кристи сел в тюрьму; последнее означало, что отныне Эдинбург принадлежит Кафферти. А вот и его гнездо, защищенное камерами видеонаблюдения и консьержами.
  
  Кафферти оставил дверь в апартаменты открытой, и Ребус вошел. Короткий коридор привел в просторное, свободной планировки пространство. Кафферти стоял у кофеварки и наливал кофе.
  
  – Я забыл, как тебе.
  
  – Все равно.
  
  – Без сахара?
  
  – Без сахара.
  
  – Мужчинам нашего возраста приходится следить за собой. – Кафферти протянул Ребусу простую белую кружку и внимательно оглядел его. – Неплохо для человека, страдающего истощением.
  
  – Ты тоже неплохо выглядишь. К сожалению.
  
  На самом деле Кафферти выглядел лучше чем неплохо. Отвоевав Эдинбург, он помолодел. Кафферти и всегда-то выглядел авторитетно, но теперь его шаг пружинил по-новому.
  
  – Тут практически напротив есть спортклуб, – объяснил он, похлопав себя по животу. – Хожу туда, когда получается. Шавка все еще у тебя?
  
  – Ждет на улице. Выйди как-нибудь вечером на террасу – и увидишь нас возле Челюстей. Как бизнес? Процветает?
  
  – Сейчас уже никто не пьет так, как раньше. Торговля по лицензии – всегда война.
  
  – А мини-такси? Автомойка? Квартиры в аренду?
  
  – Вижу, ты все еще в курсе дел.
  
  – Я слышал, заведение, которое ты забрал у Даррила Кристи, еле сводит концы с концами.
  
  – “Адское зелье”? – Кафферти пожал плечами: – Раз на раз не приходится, Джон. Думаю переключиться с виски на джин.
  
  – Ты, наверное, никогда с этим кабаком не расстанешься, учитывая, через что тебе ради него пришлось пройти.
  
  – Даррила не навещаешь?
  
  Ребус отрицательно покачал головой.
  
  – А ты?
  
  – Я как-то зашел, да он послал меня к черту.
  
  – Не боишься, что ты когда-нибудь зайдешь в Барлинни, а служащие запрут ворота и не выпустят тебя?
  
  – Я законопослушный бизнесмен, Джон. Так и судья сказал во время процесса.
  
  – Ну да. И мы с тобой оба расслышали кавычки.
  
  – Но интонации же на бумаге не передашь.
  
  Оба какое-то время стояли, разделяемые парой футов. В былые времена они обдумывали бы, не обменяться ли парой оплеух, но теперь каждый прикидывал, во что обойдется поражение, и понимал, что слов вполне достаточно. Кафферти указал в угол комнаты – там, за спиной у Ребуса, шли по телевизору утренние новости. Кафферти убавил звук. Теперь Кэтрин Блум было видно, но не слышно.
  
  – Она же просто удовольствие получает, даже слишком, – заметил Кафферти. – Столько внимания… она думает, это и есть смысл жизни.
  
  – Ее борьба длится уже не один год.
  
  – Она могла бы эти годы потратить на себя. У этой женщины внутри ничего не осталось, Джон. Не говори, что ты этого не видишь. – Кафферти подтащил к себе стоявший у обеденного стола со стеклянной столешницей блестящий металлический стул, уселся и стал ждать, когда Ребус устроится напротив. – Думаю, из-за нее ты и пришел.
  
  – А из-за чего еще?
  
  Кафферти улыбнулся, довольный, что угадал.
  
  – Значит, новые следователи взялись за старое расследование. Твое, кстати. Но я тебе уже тогда сказал – я не имею к нему никакого отношения.
  
  – Интересно, что случилось с Конором Мэлони.
  
  Кафферти протянул руку:
  
  – Дай-ка телефон, я покажу тебе, как пользоваться Гуглом.
  
  – Я гуглил. Мэлони, похоже, заделался кочевником.
  
  – Очень может быть. Я слышал – катается по миру. Налоговая эмиграция, вроде того.
  
  – Когда ты это слышал?
  
  – Года четыре назад – может, пять. Наверное, Конор перешел границу.
  
  – Какую?
  
  – Захотел подружиться с Южной Америкой. Там много наркотиков и много денег, но с местными ребятами шутки плохи. Он им не понравился.
  
  – Значит, он в бегах?
  
  – За ним может охотиться налоговый инспектор – или, если на то пошло, gardai [12], но про колумбийцев я не слышал. Конор просто залег на дно и вкушает заслуженный отдых.
  
  – И оборвал связи с Эдриеном Брэндом?
  
  – Конору понравилась идея насчет поля для гольфа, а то и целой сети гольф-клубов, но это было так, замечание между делом.
  
  – А новость о том, что рядом что-то вынюхивает частный следователь, ему понравилась бы?
  
  – Джон, ты меня еще тогда спрашивал.
  
  – Но теперь нашли труп Блума…
  
  – Не мои заботы.
  
  – Помню, как во время допроса ты пытался перевести стрелки на одно абердинское уголовное семейство. Бартолли. Займись мы ими, ты был бы более чем доволен.
  
  Кафферти улыбнулся воспоминанию.
  
  – Попытка не пытка. Как кофе?
  
  – Слабоват, как и твои ответы.
  
  – Это декаф. Не так вредно в смысле давления. Если хочешь, могу капнуть чего-нибудь покрепче.
  
  – Переживу.
  
  – Не сомневаюсь.
  
  Кафферти провел ладонью по бритой голове, формой походившей на шар для боулинга со складками жира на затылке. Рубцы от порезов и шрамов служили доказательством всех полученных им ударов, начиная с самого детства. Годы, проведенные в бандах, где Кафферти подвизался подростком, где он пробивал себе путь наверх, где он учился и где ему везло, выдубили его шкуру. Были, наверное, моменты, когда жизнь предлагала ему пойти по другому пути, но он ими не воспользовался. Кафферти одерживал победы над своими конкурентами, время от времени отправлялся в тюрьму, и вот он сидит в своем пентхаусе – один и, вполне возможно, недовольный по-прежнему. Ребусу на ум пришло его собственное жилище, прогулки поздним вечером и одиночество; часть его, Ребуса, сознания всегда была обращена к теневой стороне его жизни – Моррису Джеральду Кафферти.
  
  – Как по-твоему, со мной захотят поговорить? – спросил Кафферти.
  
  – Не исключено.
  
  – А кто там главный? Я его знаю?
  
  – Некий старший инспектор по имени Грэм Сазерленд.
  
  – Из Инвернесса?
  
  – Не знаю.
  
  Кафферти кивнул своим мыслям.
  
  – Очень может быть, что оттуда. Хотя он для меня просто имя, у нас не было стычек, о каких стоило бы упоминать.
  
  – В группе расследования еще Шивон Кларк.
  
  – С Шивон приятно иметь дело. Все еще встречается с Малькольмом Фоксом?
  
  – Они никогда не были парой.
  
  – Я слышал другое.
  
  – Если ты заплатил за эти сведения, потребуй деньги назад.
  
  – А Фокс все еще в Гарткоше?
  
  – А погуглить?
  
  – Один-один, Джон. – Кафферти снова улыбнулся, потер подбородок. – Вероятно, полиция захочет встретиться со мной. Я еще тогда тебе говорил, что вложил деньги в один из фильмов Несса. – Кафферти выжидательно глянул на Ребуса, тот кивнул. – На самом деле меня попросил Билли Лок. Билли был партнером Несса по бизнесу. Он искал новых меценатов – так он нас называл. Тебя зазывали на хороший обед, Лок заводил монолог, и ты или доставал чековую книжку, или нет.
  
  – Чековую книжку? – В голосе Ребуса послышались скептические нотки.
  
  – Ты прав, я всегда соблюдал свою выгоду. Вкладывал немного, но вложенное возвращал с процентами. Меня спросили, хочу ли я, чтобы мое имя указали в титрах, но я отказался.
  
  – Почему?
  
  – К тому времени, как фильм вышел, Стюарт Блум уже пропал без вести.
  
  – И тебе не хотелось, чтобы кто-нибудь начал искать связь?
  
  – Никакой связи не было, но ты прав, ее все равно начали бы искать.
  
  – Что это был за фильм?
  
  – Какое-то кино про зомби, с килтами и палашами.
  
  – Шивон Кларк смотрела его на диске. Тебе известно, что там появляется Блум? И он, и его парень.
  
  – Вот это новость. Наверное, у меня где-то тоже есть диск.
  
  Ребус взглянул на телевизор. Плеера нет.
  
  – Тебе не на чем его посмотреть.
  
  – А зачем? Фильм – сущий мусор.
  
  – Несс просил еще как-нибудь ему помочь, не только деньгами?
  
  – В смысле – против Эдриена Брэнда? Я уже говорил – я тут ни при чем.
  
  – Ответ не полный.
  
  – Может быть, он просил. Может быть, я отказал.
  
  – Убоялся Конора Мэлони?
  
  Кафферти фыркнул:
  
  – Джон, ты же меня не настолько плохо знаешь.
  
  – Если бы дело с этим гольф-клубом продвинулось, если бы Мэлони вложил в него свои террористские деньги, это не расценили бы как первый шаг?
  
  – К тому, что Конор начал завоевывать Эдинбург? – Кафферти взмахом руки отверг эту идею.
  
  – Кстати, как Мэлони вообще свел дружбу с Брэндом?
  
  – В каком-то ирландском гольф-клубе. Оба имели там долю. Загородный клуб для избранных, Брэнд хотел завести такой же в Шотландии.
  
  – Что ты почувствовал, когда он пришел не к тебе, а к Мэлони?
  
  – Джон, это старая история. Ей место в архиве.
  
  – И все же, что ты почувствовал? Если не прямую угрозу, то, может, злость? Унижение, недостаток уважения?
  
  Кафферти старательно зевнул.
  
  – Начинаю думать, что для декафа еще слишком рано, а для светской болтовни уже слишком поздно. – Он отодвинул стул и медленно поднялся во весь рост. – К тому же у меня дела, а тебе, наверное, еще собаку выгуливать.
  
  Кэтрин Блум на экране телевизора сменили сделанные с воздуха снимки Портаун-Вудз. В правом верхнем углу экрана повисла старая фотография Стюарта Блума.
  
  – Несс хотел, чтобы я купил это место, – заметил Кафферти. – Но проблема в том, что потом мне пришлось бы заниматься восстановлением и дома, и рощи. Он уже успел настроить планов, а я вывози на себе все до последней мелочи.
  
  – Значит, ты бывал в Портаун-хаус?
  
  – С тех пор как его продали – нет.
  
  – И в роще тоже?
  
  – Приезжал как-то посмотреть, как кино снимают. Актерская игра была так себе, но надо отдать Джеки должное, он умел отыскать пару симпатичных мордашек, на которые можно направить камеру.
  
  – Знаю. Большинство из них мы допросили.
  
  – Но недостаточно сурово, чтобы порадовать мадам Блум. – Кафферти снова перевел взгляд на телеэкран, хотя новости переключились на политику. – И кое о чем следователи помалкивают, – задумчиво проговорил он.
  
  – О чем же?
  
  – На Блуме были наручники.
  
  – И как ты об этом узнал?
  
  Кафферти пристально посмотрел на Ребуса:
  
  – Не все еще выбыли из игры, Джон. Наручники полицейского образца, да?
  
  – Они пока в лаборатории. Кто твой человек в полиции?
  
  – У меня вопрос поважнее: как ты узнал о наручниках? Шивон на ушко нашептала? Я бы расценил это как утечку сведений, тем более что человек, которому она сливает информацию, вел первое расследование и вполне может попасть в подозреваемые.
  
  – Наручники могли взяться откуда угодно. Осмелюсь заметить, что и ты, и твой приятель Мэлони знали бы, как достать браслеты.
  
  – Пара монет нужному копу, – согласился Кафферти. – В две тысячи шестом таких было пруд пруди. Плюс люди вроде твоего босса Билла Ролстона – добрые друзья Эдриена Брэнда, они сиживали за его столом во время благотворительных вечеров. И не забудь про папашу Блумова бойфренда – я, кажется, припоминаю, что он твой приятель.
  
  – Еще что-нибудь хочешь добавить?
  
  Кафферти сделал вид, что задумался. Ребус решил не дожидаться ответа.
  
  – Брайан Стил и Грант Эдвардс делали кое-что для Брэнда – и для тебя.
  
  – Да?
  
  Ребус кивнул, не сводя глаз с Кафферти.
  
  – Не думай, что я не знаю.
  
  – И что ты, по-твоему, знаешь?
  
  – Что незадолго до исчезновения Блума ты встречался с Конором Мэлони. И брал с собой Стила и Эдвардса, для внушительности.
  
  – Только Стила. – Кафферти на минуту задумался. – А твои приятели в уголовном розыске Глазго? Могли они приглядывать за Мэлони?
  
  – Они за ним приглядывали с той минуты, как его самолет сел в Глазго, – подтвердил Ребус. – Стил тогда служил патрульным и носил форму, а это значит, что он по долгу службы имел при себе наручники.
  
  – В день, когда он ездил со мной, на нем был прекрасный, скроенный по фигуре костюм, – помню, я немного разозлился, потому что устыдился работы собственного портного.
  
  – Что ты говорил Мэлони про Стюарта Блума?
  
  Кафферти покачал головой:
  
  – Ты правда думаешь, что твои приемы сработают? Шивон на них не купится, да и никто не купится. Следователи сосредоточатся на тебе и твоей компании, и по заслугам. Ты продаешь лежалый товар, Джон, – ну правда, мне за тебя даже слегка неловко. Я все думаю, в каком же ты отчаянном положении… и чьи следы пытаешься прикрыть. Прими совет. Ты человек не вполне здоровый. Попробуй приспособиться к реальности, научись расслабляться и получать от жизни удовольствие. Не надрывай пупок из-за всей этой истории.
  
  Ребус поднялся:
  
  – Да я-то расслаблен и даже удовольствие получаю. А вот ты…
  
  – Что – я?
  
  Ребус указал на лоб Кафферти:
  
  – Жилка у тебя на виске дергается уже минут пять. А значит, мне тут больше делать нечего.
  
  Ребус двинулся к двери; Кафферти остался на месте. Лишь когда дверь закрылась, он прижал палец к виску. Ребус был прав: на виске пульсировало. Выложиться в спортзале? Вряд ли это поможет, подумал Кафферти.
  15
  
  В последний раз Ребус был в Портаун-Вудз, когда следствие по делу о пропавшем без вести только началось. Теперь роща показалась Ребусу совсем не такой ухоженной, дикая природа отвоевывала свое. Путь угадывался легко благодаря постоянным визитам полицейских и техников-криминалистов. Глубокая колея показывала, где трактор протащил “фольксваген” к ожидавшему прицепу. Машина с полицейской маркировкой означала, что какой-то бедолага все еще несет вахту, – для чего, Ребус затруднился бы сказать. Хруст веток и шорох листьев под ногами Ребуса возвестили о его прибытии, и патрульный успел вытянуться рядом с деревом, к которому привалился, желая отдохнуть.
  
  – Вольно, – сказал Ребус. – Я просто взглянуть, и всё.
  
  – Посторонним проход запрещен, – объявил констебль.
  
  – Меня прикрепили к следственной группе.
  
  – Тогда почему я не знал, что вы приедете?
  
  – У них в Лите и так дел невпроворот, – сымпровизировал Ребус. – Не в обиду будь сказано, но вы для них не самое важное.
  
  Его тон, кажется, убедил констебля. Ребус прикинул: двенадцать лет назад парень, наверное, ходил в начальную школу. Угри на щеках, должно быть, начали доставлять ему неприятности лишь годы спустя.
  
  – Наверное, нет смысла спрашивать, не видели ли вы чего-нибудь необычного?
  
  – Ну несколько зевак из деревни, – не стал отрицать полицейский. – Пара журналистов. Хотели только сфотографировать место, где все произошло, даже если все произошло не здесь.
  
  Ребус внимательно оглядел его:
  
  – Значит, вы в курсе.
  
  Констебль кивнул:
  
  – Машину с покойным могли перевезти сюда откуда-то еще.
  
  Какое-то время Ребус поверх ленты разглядывал дно оврага.
  
  – Если хотите взглянуть поближе, там есть веревка.
  
  – Я похож на человека, который способен спуститься по веревке? – Ребус воздел палец: – Кстати, отвечать необязательно.
  
  – Внизу все равно ничего нет, – признался констебль.
  
  Ребус оглядел деревья вокруг и не смог понять, проходил он здесь во время поисков или нет. Он тогда служил в отделе уголовного розыска – экскурсант по сравнению с патрульными, они-то прочесывали рощу, вооруженные палками и зоркими глазами. Ребус припомнил затопленный карьер в нескольких милях отсюда – туда наведались водолазы с воздушными баллонами и мощными фонарями. Были еще заброшенные шахты, к югу от Бонниригга. Фотографии пропавшего без вести выставляли в окнах магазинов, их лепили с помощью скотча к фонарным столбам и бросали в почтовые ящики, пока следственная группа в поисках зацепок проверяла записи с телефона Блума и его электронную почту. Допросов без счету, потому что чем дольше Блум не объявлялся, тем очевиднее становилось: его исчезновение вряд ли добровольное и, возможно, не случайное. Следователи основательно взялись и за Джеки Несса, и за Эдриена Брэнда, потом пришел черед бойфренда. Вопросы им задавали часами, но следователи только ходили по кругу. Руководивший расследованием Билл Ролстон был человеком старой закалки и абсолютно нетерпимым к тому, что он называл “образом жизни” Блума, – так Ролстон обозначал его сексуальность. По словам Дерека Шенкли, они с Блумом состояли в моногамных отношениях, “не считая, конечно, случайных обжиманий”. Обжиманий на частных вечеринках в дружеских домах; обжиманий на танцполе в “Бродягах”.
  
  В ответ на эти сведения Ролстон ограничился фразой: “Но партнер, разумеется, не всегда был в курсе”.
  
  Брэнд и Несс являлись на встречи со следовательской группой, защищенные с флангов адвокатами; Дерек Шенкли брал с собой отца. Или, точнее, отец настаивал на своем присутствии. Конечно, Ребус знал Алекса Шенкли. Тот специализировался на бандах и бандитах Глазго. Ребусу же не было равных в знании уголовного мира Эдинбурга. Обмен информацией длился годами. Шепнуть о готовящейся встрече в верхах; попросить установить наблюдение; поделиться интересными новостями, добытыми во время незаконной прослушки… Взаимопомощь в духе старой школы, а в конце – бутылка виски, посланная в качестве благодарности и с благодарностью принятая.
  
  – Я работал по первоначальному делу, – сказал Ребус констеблю. Надо было объяснить свое долгое молчание.
  
  – Я слышал, тогда остались кое-какие вопросы.
  
  – Если под вопросами вы разумеете провалы… – Ребус сунул руки в карманы и пожал плечами. – Будем великодушны и скажем, что мы просто несколько раз свернули не туда. Сколько еще вам тут стоять?
  
  – Предполагается, что сегодня последний день. Утром заграждение снимут.
  
  Ребус знал: пройдет несколько месяцев и люди начнут забывать о случившемся. Или станут гулять в роще, вообще ни о чем не ведая. Его поражала человеческая способность избавляться от воспоминаний, взять хоть тех, кого допрашивали по первому кругу. Подробности испарялись, моменты изглаживались из памяти. Человеческая память и в лучшие времена не самый надежный свидетель. Оглядывая напоследок овраг, Ребус заметил зеленый венок, прислоненный к крутому склону, почти на дне.
  
  – Родители, – пояснил констебль. – Вчера утром, я еще не заступил на пост.
  
  Ребус медленно кивнул и двинулся назад, к машине.
  
  Отъехав не слишком далеко от рощи, он свернул на грязный асфальт местной дороги. Раз-другой налево – и вот он у въезда в Портаун-хаус. У запертых ворот не было ничего похожего на звонок. Зато имелась цепь с висячим замком. Ребус толкнул створку, и та сдвинулась ровно настолько, чтобы он протиснулся в щель. Здесь явно не слишком заботились о безопасности.
  
  – Вот что значит сбросить несколько фунтов, Джон, – сказал себе Ребус.
  
  Строго говоря, он потерял двенадцать фунтов. Когда он, похудевший, появился в пабе “Оксфорд”, у него спросили, долго ли ему осталось. Пришлось объяснить, что у него не рак. Нет, не рак, но Ребусу претила мысль, что он сдается ХОБЛ без боя. В лексиконе одного пациента в легочной клинике имелось выражение “управляемое угасание”; оно так и осталось с Ребусом. Ему казалось, что это выражение описывает всю его жизнь начиная с отставки, а может быть, и до нее.
  
  – Везет тебе сегодня, – пробормотал Ребус на ходу.
  
  Подъездная дорожка заросла травой, гравий позеленел от сорняков и мха. Вскоре показался и сам дом, вид у него был заброшенный. Ребус вспомнил, как приезжал сюда допрашивать Джеки Несса, вспомнил огромную, чрезмерно украшенную комнату. С ним приехала Мэри Скилтон, которой в те дни редко удавалось сосредоточиться на том, что происходит на работе, а не в спальне. Они тогда не задержались в Портаун-хаус; был еще второй раз, когда они приехали забрать распечатку сообщений, которыми обменивались Несс и пропавший без вести. Ребус помнил разные кинореликвии, афиши и реквизит. Холл превратился в склад осветительного оборудования, вешалок с костюмами, штативов для камер. Собирался ли кто-нибудь сказать, что Стюарт Блум появлялся в одном из фильмов Несса? Говорил ли что-нибудь сам Несс или, может быть, Дерек Шенкли? Если и говорили, то сказанное сочли недостаточно важным, чтобы записать. Полиция действительно задолжала семье Блума свои скупые запоздалые извинения.
  
  – Черт знает что, – буркнул Ребус себе под нос и пошел вокруг дома.
  
  За лужайками давным-давно никто не ухаживал. Разбитое окно заколочено. Из водостоков и желобов торчали молодые побеги. Ребус скрючился у входной двери, чтобы заглянуть внутрь через почтовую щель. В холле пыльно и пусто, на полу – ничего похожего на почту. Окна по большей части занавешены, и наверху, и внизу. Однако Ребус обнаружил, что на одном окне шторы немного разошлись, и прижался носом к стеклу. Лишенная мебели гостиная, побелка на потолке пошла трещинами. Похоже, никто не озаботился даже протапливать это место. Ребус повернулся к дому спиной – ничто не загораживало вид на рощу. Стюарта Блума видели живым в последний раз, когда он уезжал отсюда в своем “поло”.
  
  “Он направлялся домой”, – сказал тогда следователям Джеки Несс.
  
  Да, потому что Дерек Шенкли как раз готовил ужин для двоих; открыто вино, звучит музыка – для обоих закончилась еще одна длинная неделя. Конечно, в распоряжении следователей были только слова Несса о том, что Блум уехал со встречи живым. Дом обыскали, причем в обыске, несмотря на негодование Несса, принимали участие техники-криминалисты. Проверили и дворовые постройки, и рощу за домом. Не потому что у следователей имелась веская причина подозревать продюсера. Просто ничего другого им не оставалось.
  
  Ребус вернулся к своему “саабу”. Двигатель сразу закашлялся, напомнив Ребусу, что машина тоже не молодеет. Ребус сочувственно погладил руль, беззвучно произнес “управляемое угасание” и проехал полмили до деревни Портаун, которая – сейчас, как и тогда – состояла практически из единственной широкой дороги (предположительно называвшейся Мэйн-стрит). Прежде в деревне имелось два паба, но выжил только один. Магазин электроники, банк и почта тоже исчезли. Кафе, которое запомнилось Ребусу исключительными рулетами с кровяной колбасой, сохранило вывеску, но было закрыто и сдавалось в аренду. Из мини-маркета вышел одинокий покупатель с пакетом. Ребус вылез из машины и открыл дверь магазина.
  
  – Мне только жвачку, – сказал он стоявшей за прилавком азиатке. Отыскав “Эйрвейвз”, Ребус взял сначала одну пачку, потом еще одну, на счастье.
  
  – Бросаете курить, – констатировала продавщица. Поняв по взгляду Ребуса, что не ошиблась, она добавила: – Сама такая. Вы вейпы не пробовали?
  
  – Эта технология меня отвергла.
  
  – Что ж, от жвачки гниют зубы, но не легкие.
  
  Продавщица выбила чек. На прилавке лежала стопки сегодняшней “Ивнинг ньюз”, Ребус взял газету и вчитался в заголовки на первой полосе. Цветная фотография Кэтрин Блум сопровождалась обещанием эксклюзивного интервью.
  
  – Приеду домой – обязательно гляну на этот “эксклюзив”, – сказал Ребус. – Можно по пальцам пересчитать, с кем она еще не поговорила.
  
  – Разве можно ее винить? Полиция обошлась с ее семьей совершенно непростительно.
  
  – Мы всего лишь люди. – Ребус забрал сдачу и вышел.
  
  Перейдя улицу, он переступил порог паба. Здесь было гостеприимно: дровяная печь, толстое ковровое покрытие в шотландку. Заметив кофе-машину, Ребус заказал американо и взобрался на барный стул. За столиком в углу сидела, тихо беседуя, пара средних лет. Еще один посетитель с головой ушел в кроссворд. Ребус выложил “Ивнинг ньюз” на стойку.
  
  – Кошмар, правда? – сказал бармен, кивая на фотографию Кэтрин Блум.
  
  Ребус согласился.
  
  – В роще были?
  
  Ребус взглянул бармену в лицо.
  
  – Вы не местный, а сюда много народу и раньше заглядывало, и сейчас заглядывает. Я слышал, завтра ограждение снимают.
  
  – Думаете, турбизнес пострадает? – с непроницаемым лицом спросил Ребус.
  
  – Торговля есть торговля, даже если это всего лишь кофе. Я всегда считал, что тут замешан тот парень, из кино.
  
  – Ну да?
  
  – Он здесь оргии всякие снимал. Во всяком случае, ходили слухи.
  
  – Не знал.
  
  – В этой роще атмосфера такая, вы разве не почувствовали? Когда тот киношник владел рощей, она была вся забрызгана кровью. Говорят, он там кур в жертву приносил или вроде того.
  
  – Как все будут разочарованы, когда узнают, что это просто пищевой краситель для ужастиков.
  
  Бармен пристально посмотрел на Ребуса:
  
  – Вы, похоже, много знаете.
  
  – Я работал по первоначальному делу. Несколько раз сюда заглядывал.
  
  – А я пришел уже после той истории. Раньше работал на конкурента.
  
  – Почему он закрылся?
  
  – Наверное, времена меняются. Владелец отошел от дел и не смог найти никого, кто бы занял его место. – Бармен огляделся. – Шесть месяцев я сдаю этот кабак в аренду, а все одно и то же. Торговля умирает, как и деревня.
  
  – Господи, Тэм, у тебя как пластинку заело, – сказал посетитель, отрываясь от газеты. Потом встретился глазами с Ребусом: – А я вас помню. Вы тогда выпивали полпинты крепкого.
  
  – Ну и память у вас.
  
  – Если честно, торговля всегда шла сикось-накось. Тогда здесь продавались крепкое и лагер. Сейчас – ароматизированная водка и пиво в дорогущих бутылках, чтобы привлечь молодежь, которая рвется куда угодно, только не сюда. А что касается всей этой мути насчет Джеки Несса и Портаун-Вудз… – Мужчина покачал головой. – Мой сын снимался у него в массовке. Оргию он бы вполне пережил, но там и намека ни на что подобное не было. Долгие скучные дни, сэндвичи с сыром и скудная плата. С какими деньгами у Несса хватало сил расстаться, такие он и платил. – Он сердито взглянул на бармена: – Тэм, ты смотрел пару этих фильмов с сиськами, истинная похабщина. – Он закатил глаза и снова сосредоточился на кроссворде.
  
  – А сейчас ваш сын чем занимается? – спросил Ребус.
  
  – Хозяйничает на дядиной ферме. Ему с детства нравилось. Сейчас он ее продает, хочет избавиться, пока Брексит не настиг. Мерзкая шутка за наш счет – вот он что, этот Брексит. А ведь здесь кое-кто за него голосовал.
  
  Бармен поджал губы и занялся немногочисленными пустыми стаканами. Ребус отпил кофе. Горький, еле теплый, кофе явно шел в ногу с деревней по дороге перемен.
  
  – И как, хочет ее кто-нибудь купить? – спросил Ребус.
  
  – Не ферму как таковую. Там будут дома. Шикарные особняки для эдинбуржцев с хорошей работой или для пенсионеров с юга.
  
  – А сэр Эдриен Брэнд к покупке случайно не имеет отношения?
  
  – Имеет.
  
  – Я только что навестил Портаун-хаус.
  
  – То, что он сделал с этим местом, – просто преступление.
  
  – С другой стороны, – вмешался бармен, – новые дома – это хорошо для бизнеса.
  
  – Только если вы добавите в меню чиабатту, – сказал Ребус, отодвигая чашку. – И к ней – кофе получше.
  16
  
  В допросной вместе с Сазерлендом и Ридом сидел Билл Ролстон. На вопрос Шивон Кларк, с какой это стати, Джордж Гэмбл ответил, что Ролстон возглавлял первоначальное расследование. Вдруг укажет правильное направление, короткий путь или поделится тем, что говорит ему насчет мотивов и вероятных подозреваемых чутье.
  
  Бюджет уже позволял провести анализ почвы, а также исследовать наручники и салон машины, проведя все необходимые тесты. Процесс шел полным ходом.
  
  Дерек Шенкли взял в университете отгул на полдня и теперь перечислял Филу Йейтсу имена и телефонные номера. Шивон Кларк ободряюще улыбнулась ему и направилась по коридору дальше, к кабинету, где среди коробок и папок сидели Фокс и Лейтон.
  
  – На два слова, Малькольм?
  
  Фокс поднялся и вышел к Шивон в скудно освещенный коридор с облезлыми кремовыми стенами.
  
  – Есть прогресс? – спросила Кларк. Фокс пожал плечами. – Или твои отношения со Стилом и Эдвардсом подразумевают, что всеми добытыми сведениями ты делишься в первую очередь с ними?
  
  – Интересно, как Джон узнал. Ты их видела из окна?
  
  – Вроде того.
  
  – Врешь. Видела бы – знала бы, что я разговаривал только со Стилом, а Эдвардс оставался в машине. А на твой вопрос отвечу: я ему не сказал ровно ничего.
  
  – Так держать.
  
  – Думаешь, они могут быть замазаны по уши?
  
  – Под подозрением любой, кто имел доступ к наручникам.
  
  – Всегда и предполагалось, что эти двое связаны с тем делом.
  
  Кларк усмехнулась:
  
  – Сойдемся на том, что это как минимум в высшей степени вероятно?
  
  – Шивон, я просто пытаюсь мыслить непредвзято. Мне кажется, в том давнем расследовании были упущения. Версий с самого начала было всего две: причина исчезновения Блума связана либо с его ориентацией, либо с его работой. – Фокс взглянул в дальний конец коридора, где была дверь в штабной кабинет. – Сейчас у вас там один из главных подозреваемых. Он или помогает следствию, или делает вид, что помогает.
  
  – Вообще у нас тут двое свидетелей, Малькольм. На кого из них ты навесил ярлык “подозреваемый”?
  
  – На бойфренда. Хотя и не думаю, что он виновен.
  
  Кларк сложила руки на груди.
  
  – Что Стилу от тебя надо?
  
  – Ты сама на это ответила – он хочет быть в курсе.
  
  – Ты же понимаешь, что не можешь играть им на руку.
  
  – Конечно. Придется делать вид, что подыгрываю. Иначе они собираются раскатать Джона в лепешку.
  
  – А ты сумеешь убедить их, что ты на их стороне?
  
  – Постараюсь. Они разыгрывают карту Жалоб и Антикоррупции, которые должны работать рука об руку в борьбе за правое дело. – Фокс помолчал. – Я знаю, что у тебя с ними вышла история.
  
  – А я знаю, какими сволочами они умеют быть. Осторожнее, Малькольм.
  
  – Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.
  
  Сочтя, что натянутая улыбка сойдет за ответ, Шивон похлопала Фокса по лацкану пиджака и вернулась в следовательский кабинет. Дерек Шенкли попросил о перерыве и теперь стоял у окна с кружкой чая. Кларк подошла к нему:
  
  – Как успехи?
  
  Дерек выдавил кривую улыбку:
  
  – Нормально.
  
  – Я думала, вы сумели построить жизнь заново. А на вас еще и это обрушилось.
  
  Кожаную куртку Шенкли снял, и теперь она свисала со стула, стоявшего у стола Йейтса. Сегодня на Шенкли была другая футболка – черная, ловко сидевшая на подтянутом теле – и “поношенные” джинсы с низкой посадкой.
  
  – Вы правы, – тихо сказал он. – Я почти не сплю, все вспоминаю нашу с ним жизнь. Мы были любовники-друзья, нам нравилось одно и то же – вещи, еда…
  
  – Когда я увидела вас в том фильме про зомби, то сразу подумала – вот люди, которым хорошо друг с другом, секунда – и рассмеются.
  
  При воспоминании о фильме улыбка Шенкли стала шире.
  
  – Может, все дело было в травке, чего уж там? – Он замер, в упор глядя на Кларк.
  
  – Ну-ну, – подбодрила она. – Что сказано у чайника, у чайника и останется.
  
  – В тот день было холодно, температура около нуля, – начал Шенкли. – Пар от дыхания. Один парень из съемочной группы даже спросил, дышат ли зомби. Как, мол, они могут дышать, если у них легкие ссохлись. А мы, раскрашенные синим, пытались этих зомби обхитрить. – Он помолчал. – Вообще я как раз говорил… – Он кивнул на Йейтса, проверявшего сообщения в телефоне.
  
  – Констебль Йейтс, – напомнила Кларк.
  
  – Говорил ему, что из “Бродяг” мало кто снимался в массовке, зато подростков из соседней деревни хватало. К вопросу о культурных разногласиях – они таращились на нас как на экзотический вид. Один или двое, может, даже хотели бы, чтобы мы вымерли.
  
  – До драк не доходило?
  
  – Просто кричали всякое, в основном в спину. – Шенкли помолчал и неуверенно потер локоть. – Стюарта убили не из-за этого.
  
  – Вы уверены?
  
  – Вполне.
  
  – Кстати, о “Бродягах”… – Кларк понизила голос и придвинулась к Шенкли: – Нам известно, что отец предупреждал вас насчет грядущих рейдов. Вы не знаете, кто ему о них говорил?
  
  Шенкли отрицательно покачал головой.
  
  – Точно? – Шивон пристально смотрела на него, но Шенкли молчал. – Что ж, пусть все останется между нами. К тому, что случилось со Стюартом, это определенно не имеет никакого отношения. – Она подождала, пока Шенкли осмыслит ее слова, и спросила уже менее напряженным тоном: – Жутковатые фильмы, да?
  
  – Хотя их снимали хорошие люди. Звуковик, гримерша – вся группа. Чудесные. Мы со Стюартом иногда выпивали с главным оператором. Он знал о съемках не в пример больше Несса. Рассказывал о людях, с которыми работал, там были известные имена. Ну и сплетни, конечно. Стюарт многому у него научился.
  
  – Например?
  
  – Как вести съемку в тех или иных условиях. Ну, при плохом освещении или на расстоянии.
  
  – Стюарту в его работе могло пригодиться.
  
  – И звукооператор тоже. Стюарт обсуждал с ним тонкости звукозаписи.
  
  – Вы имеете в виду прослушку?
  
  – Да, телефонные звонки и всякое такое. Плюс беседы в местах с сильным фоновым шумом.
  
  – Вы назвали констеблю Йейтсу их имена?
  
  – Он не спрашивал.
  
  – Тогда, может быть, мне назовете? Вы еще общаетесь с ними?
  
  Шенкли поморщился:
  
  – С тех пор как исчез Стюарт – нет. То есть они звонили, говорили, что сочувствуют…
  
  – И их зовут?..
  
  – Колин и Джо. Фамилий не помню.
  
  Кларк подвела его к своему столу, запустила диск и перемотала запись до финальных титров.
  
  – Колин Спик и Джозеф Мэдден, – прочитала она.
  
  – Наверное, – согласился Шенкли.
  
  – Во время первоначального расследования их наверняка допрашивали?
  
  – Думаю, да. – Шивон не сводила с него взгляда, и он пожал плечами: – Меня про них никто не спрашивал.
  
  – Ну а я спрошу: мог ли Стюарт использовать их советы в работе, которую он выполнял для Джеки Несса?
  
  Шенкли нахмурился, напряг память.
  
  – Они часто сидели втроем, совещались о чем-то, – признался он. – Думаете, это важно?
  
  – Может, и нет. – Кларк ободряюще улыбнулась – она же разговаривает не с коллегой, а с гражданским, и к тому же свидетелем. – Нам просто нужно убедиться, что мы ничего не упустили. У вас остались телефонные номера этих людей? Может, вы знаете, как еще с ними связаться?
  
  – Не очень.
  
  – И на Фейсбуке не дружите?
  
  Шенкли отрицательно покачал головой, огорченный, что разочаровал ее.
  
  – Не берите в голову, – сказала Кларк.
  
  Йейтс в упор смотрел на них из-за своего стола.
  
  – Похоже, перерыв окончен. Однако помните, что я говорила насчет тех рейдов.
  
  У полицейского участка в Лите собственной стоянки не имелось, поэтому Кларк поставила “астру” возле Лит-линкс и, не вылезая из машины, достала телефон. До Гэйфилд-сквер было от силы пять минут езды, и она собиралась наведаться туда, но решила позвонить. Констебль уголовного розыска Кристин Эссон взяла трубку сразу же.
  
  – Приветствую тебя, незнакомка.
  
  – Кристин, ты в управлении?
  
  – Худо-бедно справляемся без тебя.
  
  – Прости, что до меня было не дозвониться. У нас тут немного суматошно. Все в порядке?
  
  – Вчера четыре часа просидела в суде, только чтобы узнать, что слушания отложили. Слава богу, на свете есть “Кэнди Краш”[13].
  
  – Ты сегодня занята?
  
  – А что тебе надо?
  
  – Дело Эллиса Мейкла.
  
  – Зачем?
  
  – Помнишь, как звали его дядю?
  
  – Который в татуировках?
  
  – Да.
  
  – Вроде бы Дэмиен или Дэриен?
  
  – Даллас, – твердо сказала Кларк. – Вот как его звали.
  
  – А тебе зачем?
  
  – У него есть судимость, да?
  
  – Участвовал в паре стычек.
  
  – Его данные могут быть в деле?
  
  – Шивон, что там у тебя?
  
  – Да ничего, неверное. Просто хочу с ним поболтать.
  
  – Все хранится в архиве. Поднять дело?
  
  – Только если у тебя найдется время.
  
  Рядом встала еще одна машина.
  
  – Кристин, я тебе перезвоню.
  
  Кларк закончила разговор и опустила окошко. То же самое сделал и Ребус.
  
  – Какая приятная неожиданность, – прокричал он, как через пропасть.
  
  – Джон, ты что здесь делаешь?
  
  – Хотел развести кого-нибудь на чашку чая. А ты?
  
  – Я здесь работаю, ты не забыл?
  
  Но Ребус указал на полицейский участок:
  
  – Вообще-то ты работаешь вон там. Но по какой-то причине ты метнулась на машине сюда, чтобы позвонить или чтобы тебе позвонили. Весьма загадочно.
  
  – Может, я хотела куда-нибудь поехать.
  
  По взгляду Ребуса Кларк стало ясно, как она огорчила его своей ложью.
  
  – Ну ладно, – созналась она, – дело в звонках.
  
  – Из телефона-автомата?
  
  – На Кэнонгейт. Автомат напротив бара под названием “Маккензи”. В баре работает дядя Эллиса Мейкла.
  
  – А Эллис Мейкл?..
  
  – Пару месяцев назад его признали виновным в убийстве подружки.
  
  Ребус кивнул:
  
  – Подросток? Из Реселрига?
  
  – Дисфункциональная семья и так далее и тому подобное. Алкоголь, наркотики, гормоны и ревность.
  
  – И теперь его семейство достает руководителя следственной группы? Хочешь, чтобы я сказал кому-нибудь незлое тихое слово – или даже довольно громкое?
  
  – Я сама разберусь. Так зачем ты приехал?
  
  – Ты видела Малькольма?
  
  – Я спросила его насчет светской болтовни со Стилом. И мне кажется, что Малькольм просто хочет защитить тебя.
  
  – Он думает, у Чаггабугов на меня что-то есть?
  
  – Джон, у любого полицейского, кто хоть раз работал с тобой, на тебя что-нибудь есть.
  
  – Не поспоришь. – Ребус напустил было на себя покаянный вид, но безуспешно. – И ты попыталась связаться с этими двумя?
  
  – Ты бы лучше держался от них подальше.
  
  – Я всегда ценил твои советы, Шивон. – Он помолчал. – Так ты пыталась?
  
  – Нет.
  
  – А Малькольм бы да, верно?
  
  – Джон, прошу, хотя бы на этот раз послушай, что тебе говорят. – Ребус не ответил, и Кларк глубоко вздохнула, потирая виски. – Я сейчас совершенно спокойно могу обойтись без всего этого.
  
  – Потому что у тебя есть рыбка пожирнее?
  
  – Не исключено, что кинооператор и звукорежиссер, работавшие на Несса, могли оказывать Блуму профессиональную помощь.
  
  – В каком смысле?
  
  – Они давали ему советы насчет записи разговоров и съемки встреч.
  
  – Правда?
  
  – Так говорит Дерек Шенкли.
  
  – И было это незадолго до исчезновения Стюарта?
  
  – Пока не знаю. Для тебя это, похоже, неожиданность?
  
  – Угадала.
  
  – По словам Дерека, никто из первой следовательской группы даже не подумал его об этом спросить.
  
  – Он мог бы поделиться информацией добровольно.
  
  – Мог бы. Но не поделился. Мне кажется, он был очень обижен. Вы смотрели на него как на одного из главных подозреваемых. Плюс на допросах пытались запугивать его приятелей.
  
  – У меня просто сердце разрывается.
  
  – Ты вообще помнишь, чтобы их допрашивали – Колина Спика и Джо Мэддена?
  
  – Я лично их не допрашивал. Если с ними кто-то беседовал, в деле должен быть протокол.
  
  – Если только Мэри Скилтон или Даг Ньюсом записать не забыли…
  
  – Да уж, – признал Ребус. – А Спик и Мэдден? Поговоришь с ними?
  
  – Да, если смогу их найти.
  
  – А я пока попробую тебя обрадовать.
  
  Кларк взглянула на него:
  
  – Как?
  
  – Расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь.
  
  – Ну попробуй.
  
  – В тот фильм про зомби вложил деньги Великий Джер Кафферти.
  
  – Тоже мне новость.
  
  – А еще он как-то целый день наблюдал за съемками, в Портаун-Вудз. Более того, позже Несс пытался продать рощу ему.
  
  – Ты разговаривал с Кафферти. – Не вопрос, а утверждение.
  
  – Он тебе привет передавал.
  
  – Тебе бы хотелось втравить его в это дело, да?
  
  – Конечно.
  
  – Но ты сомневаешься, что это возможно.
  
  – Мечтать же не запретишь? В крайнем случае можно вытащить его на допрос, выдрать пару часов из его дня. Шивон, это новая информация.
  
  – Я запишу.
  
  – У тебя усталый голос. Сделай перерыв, прокатись до Гэйфилд-сквер, загляни в дело Мейкла. – Судя по улыбке, Ребус дразнил Шивон. – Но я же молодец? А когда ты уедешь, я смогу занять твое парковочное место.
  17
  
  Фокс спустился в приемную к стойке дежурных.
  
  – Какое у тебя дело, Джон?
  
  – Может, поднимемся, обсудим этот вопрос?
  
  Взгляд Ребуса метнулся к стойке; дежурная старательно изображала, что разговор ей неинтересен.
  
  – Лучше не надо. Конфликт интересов, все такое.
  
  Ребус сделал вид, что обдумывает его слова.
  
  – Это вы там настолько заняты? Ни минуты нет, чтобы поговорить о старой серии “Безумных гонок”?
  
  Фокс сердито глянул на него, театрально вздохнул:
  
  – Ну идем. Вы поосторожнее, – предупредил он, поднимаясь перед Ребусом по лестнице. – Шивон могла узнать о моей встрече со Стилом, только если с ней поделился кто-то из журналистов, что ошиваются рядом. И, по-моему, есть всего один кандидат на роль человека, который знает некоторых в лицо.
  
  – Лора Смит, – констатировал Ребус. Фокс промолчал, и Ребус добавил: – Мне просто надо знать, как связаться со Стилом и Эдвардсом.
  
  – Зачем?
  
  – Не волнуйся, Малькольм, я не вынашиваю планы о тайном сговоре. Просто после нашей последней встречи уж сколько времени прошло.
  
  – Ну что ж.
  
  Остановившись у двери кабинета, где работали следователи, Фокс повернулся к Ребусу и скрестил руки на груди. Ребус подчеркнуто заинтересованно смотрел на дверь кабинета.
  
  – У меня в горле пересохло, если ты приглашаешь.
  
  – За углом есть кафе.
  
  Ребус внимательно оглядел его.
  
  – Малькольм, ты что-нибудь нашел в этих коробках? Что-нибудь, из-за чего мне стоило бы беспокоиться?
  
  – Да, и именно поэтому тебе сюда нельзя.
  
  Дверь допросной отворилась, и появились три человека: Сазерленд и Рид сопровождали к выходу Билла Ролстона, шагавшего впереди.
  
  – Все в порядке, Билл? – с нарочитой беззаботностью спросил Ребус. – Они что, выбивали из тебя признание?
  
  Ролстон пожал ему руку.
  
  – По-моему, правильнее сказать “была оказана любезность”. Дальше они за тебя возьмутся?
  
  – Всегда рад помочь следствию.
  
  – Может быть, только сначала мы закончим с мистером Ролстоном, – сказал Сазерленд. – Кстати, пора сделать перерыв на чай. Мистер Ролстон неважно себя чувствует.
  
  – Сожалею.
  
  – Легкая простуда, не более того. – Ролстон взглядом дал Ребусу понять: ему не хочется, чтобы кто-нибудь хоть словом обмолвился, что у него рак.
  
  – А мы как раз туда, – отозвался Ребус, открывая дверь кабинета следовательской группы и жестом приглашая Ролстона войти первым. – Но имейте в виду, кружек может не хватить.
  
  Сазерленд вопросительно взглянул на Фокса, но у того не нашлось ответа. Ребус уже вовсю хозяйничал: раскладывал по кружкам чайные пакетики, включал чайник, спрашивал Ролстона, нужны ли ему сахар и молоко. Дерек Шенкли какое-то время наблюдал за ними, а потом поднялся и подошел ближе.
  
  – Я вас помню, – сказал он Ребусу.
  
  – Я вас допрашивал, – согласился Ребус. – Кажется, всего однажды. И явно произвел на вас впечатление.
  
  – Не особенно хорошее, – заметил Шенкли. – Но вы хотя бы не называли меня педиком в лицо, просто по вашему виду казалось, что вы на это способны.
  
  – Времена изменились, мистер Шенкли. Надеюсь, вы это заметили.
  
  Шенкли оглядел кабинет.
  
  – Может быть, – наконец признал он, и его взгляд остановился на Билле Ролстоне. – А вы руководили расследованием, да? Я видел вас по телевизору.
  
  Шенкли переключил внимание на Ребуса, потом снова посмотрел на Ролстона.
  
  – Значит, двое полицейских, которые вели предыдущее расследование, угодили в центр нового?
  
  – Все не так, как кажется. – Сазерленду показалось, что он обязан это сказать. – Мистер Ролстон помогал нам прояснить обстоятельства, которые предшествовали…
  
  – А он? – Шенкли указал на Ребуса.
  
  – Ну… – Сазерленд обратился к Фоксу: – Что здесь делает мистер Ребус?
  
  – Не вините инспектора Фокса, – вмешался Ребус. – Меня пропустили дежурные внизу. На самом деле я пришел поговорить с инспектором Кларк, и не о расследовании. Когда мистер Ролстон остановился поздороваться, инспектор Фокс как раз пытался выпроводить меня.
  
  – И все же, – раздраженно сказал Сазерленд, – вы явились в штаб-квартиру расследования и разливаете чай как у себя дома.
  
  – Виновен по всем пунктам. Думаю, – Ребус повернулся к Ролстону, – тебе разрешат приготовить собственное варево.
  
  – Малькольм, – сказал Сазерленд, – проследите, чтобы мистер Ребус покинул здание, и как можно живее.
  
  – Да, сэр. – Фокс легонько положил руку Ребусу на запястье.
  
  – Так вы сегодня не станете трепать мне нервы? – Ребус демонстративно покивал. – Что ж, когда я вам понадоблюсь – вы знаете, где меня найти.
  
  Он медленно прошествовал к двери, цепко глядя по сторонам, подмигнул в ответ на ехидную улыбку Джорджа Гэмбла, одновременно краем уха стараясь уловить обрывок телефонного разговора, который Фил Йейтс вел, судя по репликам, с криминалистической лабораторией в Хауденхолле.
  
  – Про наручники новых сведений нет? – театральным шепотом спросил Ребус у Фокса.
  
  – Вряд ли ты случайно потерял пару браслетов.
  
  – Малькольм, ты отлично знаешь, что многие копы придерживают как минимум одни наручники.
  
  – Ловко ты ушел от моего вопроса.
  
  Дверь за ними закрылась. Подойдя к лестнице, Ребус остановился и повернулся к Фоксу:
  
  – Спасибо можешь сказать мне потом.
  
  – За что?
  
  – За то, что я соврал насчет дежурных.
  
  – Ты же понимаешь, что Сазерленд устроит им разнос? А когда они скажут, что не пропускали тебя, он потребует объяснений уже у меня.
  
  – У тебя выдалась передышка – используй ее с умом.
  
  – То есть я должен состряпать историю?
  
  – Или просто сказать ему правду – что я хотел поговорить с тобой насчет антикоррупционеров и выяснить, почему они ждали тебя именно возле этого полицейского участка. – Ребус помолчал. – Не уверен, что твой босс придет в восторг, но если тебе так больше нравится… – И он начал спускаться по лестнице.
  
  Фокс, помедлив минуту, последовал его примеру.
  
  – А почему просто не позвонить в Гарткош и не попросить соединить тебя с АКО?
  
  – Мой звонок зафиксируют?
  
  – Вероятно.
  
  – Вот тебе и ответ.
  
  – Пойми, Джон, если ты с ними встретишься хоть на каких условиях или даже просто позвонишь, кто-нибудь где-нибудь этим заинтересуется.
  
  – И этот кто-нибудь увидит заговор там, где его нет. – Ребус толкнул дверь и вышел на тротуар; Фокс вышел следом за ним.
  
  На трубах вентиляции дома напротив пронзительно кричали чайки.
  
  – Дело о пропавшем без вести – дырявое как решето, – говорил Фокс. – Даже я это понимаю, хотя сижу над ним всего пару дней. И Тесс Лейтон понимает. Записи подчищены, даты и время часто указаны ошибочно, полицейские не ездили туда, куда должны были ездить, а потом пустились прикрываться ложью и полуправдой. Плюс следователи слишком благосклонно обошлись со СМИ и не слишком благосклонно – с родственниками Блума и с его друзьями.
  
  – Людям свойственно ошибаться, Малькольм.
  
  Какое-то время они смотрели друг на друга; ботинки Ребуса отделяли от ботинок Фокса каких-нибудь восемнадцать дюймов асфальта.
  
  – И кроме того, – упрямо добавил Фокс, – твоих приятелей Стила и Эдвардса, учитывая их связь с Эдриеном Брэндом, нельзя было на пушечный выстрел подпускать к расследованию.
  
  – Но мы же не знали, в самом начале – не знали. – Ребус выдавил из упаковки подушечку жвачки и сунул в рот.
  
  – Они вполне могли сами вызваться дать показания.
  
  – Они и вызвались, разве нет?
  
  – Они и половины всего не сказали. Господи, Джон, это же не бином Ньютона. – Фокс отрицательно покачал головой, когда Ребус предложил ему упаковку. – Если я понимаю, то и другие поймут. И не все будут на твоей стороне.
  
  – Делай что должен, Малькольм. Мы взрослые люди и готовы иметь дело с последствиями.
  
  – Но ты на пенсии. Ты потеряешь не так много, как другие.
  
  – Вот потому Чаггабуги и рвутся узнать, как далеко вы продвинулись. Они годами карабкались на грязные скользкие вершины АКО. – Надув щеки, Ребус дохнул ментолом. – Ты же знаешь, что если я смогу помочь – я помогу. Будь у меня тогда что-то, хоть что-то, что я мог бы доказать…
  
  – Джон, ты ничего от меня не утаиваешь?
  
  Ребус натянуто улыбнулся.
  
  – Продолжай копать, Малькольм. Может быть, во глубине этих коробок погребено что-то важное. – Он помолчал. – А теперь… Я же говорил: ты у меня в долгу.
  
  – Да ну?
  
  – За то, что я прикрыл тебя перед Сазерлендом. Телефонного номера Стила мне вполне хватит. У меня такое чувство, что Эдвардс уже научился составлять фразы, не говоря уж о том, чтобы составить представление о чем-то.
  
  Фокс вздохнул и, глядя на экран телефона, пролистал список контактов. Телефон Ребуса возвестил, что информация получена.
  
  – Угостить тебя чаем? – спросил Ребус, указывая на кафе на углу напротив.
  
  – Нет, лучше вернусь. – Фокс как будто колебался. – Я тебя предупредил. Будешь теперь обдумывать каждый шаг?
  
  – Я всегда так делаю, Малькольм. Тут весь тротуар в собачьем дерьме. – И, помахав Фоксу, Ребус двинулся к своему “саабу”.
  18
  
  У Кафферти всегда было несколько телефонов. Время от времени он избавлялся от номеров, добавлял и удалял аккаунты и провайдеров. То же касалось электронной почты. Высокоскоростной интернет в его дуплексе был защищен со всех сторон, раз в две недели его проверяли на попытки взлома. Но Кафферти все-таки предпочитал старые способы: личные встречи в общественных местах с обилием фоновых шумов. Новые технологии – это отлично, они во многих отношениях поддерживали его разнообразные деловые предприятия, но они ничего не сообщают о человеке. Совсем другое дело – когда сверлишь собеседника взглядом, когда твои органы чувств засекают все его движения, все ненамеренные жесты. Капля пота; участившееся дыхание; вот он нервно засопел; вот то закинул ногу на ногу, то сел ровно. Кафферти не играл в покер, но знал, что из него вышел бы хороший игрок. Больше всего он боялся, что всегда может найтись игрок получше и ему, Кафферти Раздосадованному, придется искать возможности отыграться.
  
  Когда один из телефонов зазвонил, Кафферти сразу понял, кто на том конце, достаточно было взглянуть, какой из аппаратов ожил. Кафферти видел Конора Мэлони всего однажды. Встреча в верхах проходила в гостинице недалеко от аэропорта Глазго, Мэлони забронировал переговорную на целый день. Администраторша, проверив список, подтвердила, что Кафферти – он же мистер Коулмен – прибыл к назначенному часу. В списке были и другие деловые встречи, хотя Кафферти не поручился бы, что это не ширма. Он знал только, что у Мэлони билет на обратный дублинский рейс и самолет улетает в тот же день, во второй половине.
  
  Кафферти взял трубку.
  
  – Крут ты как не знаю кто, – сказал он вместо приветствия.
  
  – Я просто крут, и все. Зачем я тебе понадобился, Моррис?
  
  Кафферти так называли только мать и некогда кое-кто из школьных учителей; он подозревал, что Мэлони это знает и хочет его подразнить.
  
  – Ты где? – спросил он.
  
  – А зачем тебе это знать? – Акцент Мэлони не утерял ирландской мягкости, но в нем слышались и скрипучие нотки. – Скажем так: я в таком месте, где есть потребность в холодном пиве, и пока мы с тобой беседуем, оно нагревается.
  
  – Стюарт Блум объявился.
  
  – Надеюсь, он в отличной форме.
  
  – Мертвый, в собственной машине и в наручниках.
  
  – В наручниках? Значит, полицейские с ним все-таки разделались.
  
  Кафферти молчал.
  
  – Да ну, Моррис. Мы что, до сих пор играем в эту игру? Сто раз тебе говорил: я тут ни при чем.
  
  – Так же, как я тебе: не моих рук дело, – сказал Кафферти. – А значит, один из нас врет.
  
  – Это давняя история, Моррис. Оставь ее копам.
  
  – И они стряхнули пыль с дела об исчезновении.
  
  – Что ж, удачи этим лохам.
  
  – И нас обоих уже склоняют.
  
  – Ну и что? – Мэлони отвел руку с телефоном и сказал кому-то пару слов – похоже, по-французски. К Кафферти он вернулся через пару секунд: – Мы с тобой правильно сделали, что держались тогда в стороне. Точка.
  
  – Твой старый друг сэр Эдриен давно не давал о себе знать?
  
  – Довольно давно.
  
  – История про машину с трупом во всех новостях. Сам понимаешь, что это значит.
  
  – Это значит, что нам надо сидеть тихо. Мне проще, чем тебе, – ты, я слышал, вернулся к делам.
  
  – Пожалуй.
  
  – Тебе нужны отели, а не бары. Вокруг просто море денег.
  
  – Спасибо за совет.
  
  – Моррис, не утруждай свою очаровательную головку. У всех на тот вечер было алиби.
  
  – Когда-то организовать алиби было нетрудно.
  
  – Вот тут ты прав. Проклятые телефоны и камеры! Сейчас и не знаешь, кто за тобой наблюдает. Скажи, ты все еще пользуешься компьютером?
  
  – При случае.
  
  – А мой совет?
  
  Кафферти бросил взгляд на открытый ноутбук, стоявший на рабочем столе.
  
  – Не волнуйся, линза заклеена изолентой.
  
  – Осторожности много не бывает. И запомни: единственная возможность уберечь телефон от взлома – это не делать его главным средством связи. Кстати, о телефоне: еще немного – и они отследят этот номер.
  
  – Кто – они?
  
  – Если я начну, то на весь день заведусь. Береги себя, Моррис. Мы с тобой оба не молодеем.
  
  Разговор прервался. Номер, естественно, не определился. Кафферти потребовалось пять звонков, чтобы донести до Мэлони: надо поговорить. Интересно, изменился ли Мэлони или он все тот же могучий, с бычьей шеей мужик, какого Кафферти видел на той встрече. Манера держаться у него была довольно жизнерадостная – настоящий ирландец, – но глаза оставались угрюмыми как могила. Поиски в интернете не принесли Кафферти ни одной фотографии, сделанной больше пяти лет назад. На той встрече в гостинице их было всего двое, парочка “коллег” Мэлони ждали за дверью, так же как человек самого Кафферти. С другой стороны, человек Кафферти был полицейским, который так распоряжался своим свободным временем, и это несколько уравнивало шансы. Кофе, вода, печенье и пирожные, неспешный разговор о вражде между Брэндом и Нессом и о том, как выбор стороны может привести к “затруднениям”. Может, Мэлони и Кафферти лучше объявить какое-никакое перемирие и сосредоточиться не на конкуренции, а на совместных проектах?
  
  – Например? – спросил тогда Мэлони.
  
  – В Абердине есть одна организация, которую вот-вот отправят на покой…
  
  И Мэлони улыбнулся, давая понять: он заранее знал, что их разговор вырулит на эту тему.
  
  Из затеи мало что вышло. В Абердине оказалось слишком шумно, Мэлони не понравилось, что на поляне Кафферти кто-то продал скверный товар; последнее означало пристальное внимание полиции. Кафферти протестовал, говорил, что наркотики пришли не через его парней, но ирландец на его речи не купился. Кафферти должен принять на себя ответственность. Иначе ему придется признать, что в сфере, которую он, как предполагалось, полностью контролирует, у него появился конкурент.
  
  Но на протяжении всех этих лет они с Мэлони все-таки и заключали сделки, и обменивались информацией, однако оба оставались настороженными, не доверяя друг другу до конца. В одном Кафферти был уверен: если бы Мэлони учуял в частном сыщике угрозу, он не стал бы смотреть на него сквозь пальцы. А Блум, без сомнения, уже начинал представлять угрозу. По информации, которую Кафферти собрал в тот год, Блума где-то держали – наверное, на какой-нибудь хате в Ирландии, там после беспорядков шестидесятых годов осталось много подходящих мест. Его отпустили бы, если бы Джеки Несс понял намек.
  
  Но Блума не отпустили.
  
  И разобраться в произошедшем без новой личной встречи с Мэлони теперь не представлялось возможным.
  19
  
  – Я сумела ужать дело до тридцати листов А4, – сказала констебль Кристин Эссон, когда Кларк вошла в отдел уголовного розыска на Гэйфилд-сквер. – Если тебе нужно больше, я наскребу в хранилище. Не хочешь рассказать, почему оно вдруг тебя озаботило?
  
  В маленьком кабинете поместились всего четыре стола, причем один из них постоянно пустовал. Дверь открывалась в святая святых еще меньших размеров. В святилище обитал старший инспектор Джеймс Пейдж. Шивон глянула на дверь и вопросительно посмотрела на Эссон.
  
  – Он на совещании в Большом доме.
  
  – В котором?
  
  – Который в Феттсе.
  
  – Я думала, мы его больше так не называем. – Шивон взяла со стола коричневый конверт и достала из него распечатку. – Где Ронни?
  
  – Позвонил, сказал, что заболел.
  
  – Ты одна на хозяйстве?
  
  – И до сих пор как-то выживаю.
  
  Шивон Кларк села за свой стол, отодвинула целую гору сообщений и папки, стопка которых закрывала компьютер до половины.
  
  – Это что, всего за три дня? – возмутилась она.
  
  – Вот что бывает, если тебя нет на месте и некому вовремя спускать воду.
  
  – Какое чудесное сравнение! Спасибо, Кристин.
  
  – Рекламные агенты из Антикоррупции больше не являлись по твою душу?
  
  – Ну как сказать…
  
  – В смысле?
  
  Шивон Кларк взглянула на коллегу:
  
  – Давай я пока просто почитаю. Потом поболтаем, ладно?
  
  Эссон скорчила рожу и вернулась к работе.
  
  Эллиса Мейкла, семнадцати лет, признали виновным в убийстве подружки. Девушку звали Кристен Холлидей, они были парой еще со школы. В шестнадцать лет Эллис бросил школу – без работы, без особых перспектив. Кристен продолжала учиться. Они постепенно стали отдаляться друг от друга. Начались громкие ссоры, подогреваемые дешевым спиртным, а также наркотиками, какие только удавалось достать.
  
  Кристен пропала в среду, во второй половине дня. Поздно вечером ее родители явились домой к Эллису (парень жил с матерью и дядей). Кристен не отвечала на звонки. “Эллис, ты ее не видел?” В ответ тот помотал головой, явно недовольный тем, что его оторвали от компьютерной игры. Мать с дядей пили. Дядя хотел было созвать поисковую партию, отец Кристен сказал, что он к этому не призывает. Атмосфера накалилась. Мать Кристен собралась звонить в полицию. Но Кристен отсутствовала всего несколько часов, и все решили, что полиция не примет заявление. Родители начали обзванивать друзей девочки. Кто-то из ребят сказал, что Кристен собиралась на поле для гольфа, где ее ждал Эллис. Эллиса снова спросили, не виделся ли он с Кристен. Мать девочки рванулась к нему, ее удержала мать Эллиса, которую удержал отец Кристен, что заставило дядю вмешаться в потасовку. Тут же сбежались встревоженные шумом соседи.
  
  Затем все поостыли; появилась очередная бутылка водки. Родители продолжали звонить приятелям дочери, стучаться в двери. Лишь на рассвете тело нашел какой-то собачник. Кристен лежала в банкере[14] на площадке для гольфа, небрежно забросанная песком; причиной смерти стала одна-единственная ножевая рана на шее. Орудие убийства полицейская поисковая бригада нашла спустя шестнадцать часов на участке рафа[15], на отрезке от банкера до шоссе. Самый обычный кухонный нож с лезвием шириной в четыре дюйма, не особенно острый. Рана была глубокой – чтобы нанести ее, требовалось усилие, требовалась ярость.
  
  Отпечатки на рукоятке ножа совпадали с отпечатками Эллиса Мейкла. Последнее текстовое сообщение на телефоне Кристен было от Эллиса, парень предлагал встретиться на поле для гольфа.
  
  Первые допросы велись очень осторожно – Кларк это знала, потому что сама присутствовала на трех. Она занималась делом Эллиса. Она, Эссон и Ронни Огилви. У криминалистической лаборатории сомнений не было: на ноже кровь Кристен и отпечатки Мейкла. Единственное, чего не смогли установить точно, – это откуда взялся нож. Дядя Даллас твердо стоял на том, что на кухне в Реселриге ничего не пропало. С чего такая уверенность? С того, что он жил в этом доме, в доме своего брата Чарльза Мейкла, в доме, где проживали Эллис и его мать, Шона. Сам же Чарльз поселился с дочерью Билли в квартире на Козвэйсайд. Расставание прошло мирно? Да, по большей части. Никто не заговаривал о разводе. Супруги спросили детей, кто с кем хочет остаться, и дети сами приняли решение. После этого дядя Даллас начал захаживать к Шоне и иногда оставался ночевать. Спал он, видимо, на диване – Билли не пожелала пускать его в свою комнату, даже опустевшую.
  
  Может, между Шоной и ее деверем имела место какая-то сомнительная игра? Констебль Ронни Огилви как-то заговорил об этом с дядей Далласом, и присутствующим при этом разговоре чуть не пришлось, так сказать, приготовить фазеры[16]. У Далласа Мейкла после службы в армии и краткого “путешествия” в Афганистан диагностировали посттравматическое расстройство. От него чуть искры не сыпались.
  
  – Вы пытались организовать поиски? – спросила его Кларк.
  
  – Исчезла подружка Эллиса. Естественно, пытался.
  
  – Вам не показалось странным, что сам Эллис довольно безмятежен?
  
  – В армии я усвоил, что стресс может выглядеть очень по-разному. – Дядя Даллас провел татуированной рукой по шее.
  
  Интересно, не подсказка ли это, подумала Шивон, но ответа у нее не было.
  
  В прокуратуре не усмотрели в деле Эллиса ничего странного. Происхождение ножа значения не имело. Отсутствие крови на одежде и обуви Эллиса Мейкла означало, что он просто избавился от того, в чем ходил на поле.
  
  “Одеждой он распорядился лучше, чем ножом”, – заметила Кларк на совещании, причем ее слова были встречены молчанием.
  
  Суд. Вердикт “виновен”. Не в непредумышленном убийстве, а в тяжком, хотя защита упирала на первое: любовь – род безумия, безрассудный поступок в порыве гнева.
  
  И никаких камер для несовершеннолетних, Эллиса Мейкла отправили прямиком в эдинбургскую тюрьму ее величества, в Сотон, расположенную неподалеку от стадиона “Хартс”, куда отец каждые две недели водил его на футбол, – эта традиция сохранилась и после расставания с женой.
  
  Конец судебного заседания, Шона Мейкл в слезах. Даллас, в черном кожаном жилете, обнимает ее, словно хочет защитить, в то время как муж утешает онемевшую от потрясения дочь. В тот вечер Шивон Кларк поставила выпивку всей следовательской группе. Старший инспектор Пейдж добавил в общий котел пятьдесят фунтов, чтобы коллеги купили поесть, но они удовлетворились несколькими начос – и заказали еще по стаканчику.
  
  А чего еще от них ждали? Чтобы они сидели молча, размышляя о семьях Холлидей и Мейклов? Назавтра следователей ждала очередная гора дел. Эллиса Мейкла и других персонажей этой драмы можно было подшить к делу и забыть.
  
  Сейчас, сидя за рабочим столом в кабинете на Гэйфилд-сквер, Кларк задумалась. Нельзя впускать уголовные дела к себе в душу. Да, надо смотреть на каждого как на человеческое существо, но необходимо обозначить границу, а не возвращаться то и дело к человеческим страданиям и реакциям. Кларк видела, как коллеги иногда роняли слезу, да и с ней такое случалось; видела, как они бывают разочарованы, когда работа не приносит результата. Но надо двигаться дальше. Надо.
  
  Однако родственники погибших и осужденных двигаются дальше не всегда.
  
  Среди страниц дела остались копии фотографий, и Шивон стала рассматривать их. Эллис и Кристен вместе, сняты на телефон на какой-то вечеринке. Кристен за рождественским ужином, в кругу семьи. Лица родителей девочки Шивон помнила, но имена забыла. Тихий, убитый горем Даллас Мейкл, который за дверью зала суда обошел их по дуге. Еще фотографии: банкер; труп in situ; брошенный нож; тесная комната Эллиса, стены увешаны постерами компьютерных игр; его одежда.
  
  Крови нет.
  
  На допросах Эллис редко открывал рот – просто сказал “да”, когда его спросили, совершил он это преступление или нет. Не сказал почему, не стал отвечать на другие вопросы. Кристин Эссон разговорила было его, заведя беседу о шотландском футболе, однако потом попыталась сменить тему – и натолкнулась на стену молчания.
  
  Шивон оторвалась от папки и подняла глаза. Перед ней стояла Кристин: руки сложены на груди, на лице вызов.
  
  – Говори, – потребовала она.
  
  – Меня достает дядя Эллиса.
  
  – Каким образом?
  
  – Телефонными звонками, например.
  
  – Что говорит?
  
  – Ничего. Каждый раз, когда я отвечаю, там вешают трубку.
  
  – Ты уверена, что это он?
  
  – Почти. Он работает в баре “Маккензи”, а бар – через дорогу от телефонных будок, откуда мне звонят. – Кларк пожала плечами. – А еще возле моего дома стояла машина. И на двери дома кое-что нацарапали.
  
  – Марка машины? Регистрационные номера?
  
  – Как детектив я безнадежна.
  
  – И ты с ним еще не говорила?
  
  – Собираюсь. Мне только хотелось сначала освежить память. – Шивон приподняла и отпустила стопку бумаг, документы упали на стол.
  
  – Когда кого-нибудь сажают, родню это в восторг не приводит. Насколько я помню, у племянника и дяди были довольно теплые отношения.
  
  – Но суд закончился два месяца назад. Почему он взялся за дело только сейчас?
  
  – Растравлял себя? – предположила Эссон. – Зачем ты дала ему свой номер?
  
  – Совершенно точно не давала.
  
  – Тогда ты дала свой номер Шоне?
  
  Кларк отрицательно покачала головой:
  
  – Вряд ли. А вот то, что я дала свою визитку родителям Кристен, вполне вероятно. Но я не видела, чтобы они передавали ее дяде Эллиса.
  
  – Наверное, не передавали, – согласилась Эссон. – Хочешь, я поеду с тобой?
  
  – На встречу с Далласом Мейклом? Не стоит. Думаю, что сама справлюсь.
  
  – А он разве не страдает приступами гнева?
  
  – Я сама справлюсь, – повторила Шивон, уже с нажимом. – Но спасибо, что предложила. – И она положила руку на стопку документов.
  
  – Ну хоть отдохнешь от трупа в роще.
  
  – Определенно, – согласилась Шивон, надеясь, что в голосе у нее уверенности больше, чем в душе.
  
  – Тебе необязательно встречаться с ним лично. Могла бы просто доложить.
  
  – Могла бы.
  
  – Но все-таки хочешь все сделать сама? Плохую привычку ты усвоила, Шивон. Такое чувство, что за плечом у тебя по-прежнему маячит твой спарринг-партнер.
  
  – Кристин, Джон давно на пенсии.
  
  – Тогда почему мне до сих пор кажется, что он ошивается поблизости? – Эссон пристально смотрела Шивон в глаза. – Давно ты его видела в последний раз?
  
  Немного поразмыслив, Шивон Кларк взглянула на часы на запястье.
  
  – Я так и думала.
  
  Возвращаясь к своему столу, Эссон сердито покачивала головой.
  20
  
  Автозаправка в Хартвилле, у съезда с М-8, располагалась почти на одинаковом расстоянии что от Эдинбурга, что от Глазго. Ребус заправлялся здесь один-единственный раз, когда приезжал в расположенную неподалеку тюрьму Шоттс. Он съехал на подъездную дорогу и, проигнорировав бензоколонки и парковочные места, поставил машину позади черной “ауди”. Когда он вылез, до него донесся шум проезжавшего по шоссе транспорта. Неподалеку стояла фура, водитель осматривал шины. Ребус подошел к “ауди”. На водительском месте сидел Стил, Эдвардс – сзади. Оба явно хотели, чтобы Ребус сел на пассажирское место, но он устроился рядом с Эдвардсом – так было удобнее присматривать за обоими антикоррупционерами.
  
  – Не нервничай, Джон, – сказал Стил, – это не “Славные парни”. – Окошко с его стороны было на пару дюймов опущено, чтобы стряхивать сигаретный пепел.
  
  – Давно не виделись, Брайан.
  
  – Думал – надо оставить тебя в покое, ты же на пенсии. – Стил и Ребус встретились глазами в зеркале заднего вида. – По крайней мере, я думал, что ты на пенсии. Но ты, похоже, стойкий, как вонь.
  
  – Кстати, о вони. Нельзя ли еще немного приоткрыть окно?
  
  – Ты бросил свою смертельно опасную привычку, Джон? Грант мне говорил, но я не поверил.
  
  Краем глаза Ребус видел, что Эдвардс улыбается, но его улыбка вряд ли что-то значила. Стил демонстративно поднял окно, не прекращая курить.
  
  – У меня вопрос, – сказал Ребус. – Когда название “Отдел по борьбе с коррупцией” забраковали и провели ребрендинг, как вам с Эдвардсом удалось выжить?
  
  – Н-ну, времена тогда настали паршивые, – ответил Стил. – Все жалобы, которые впивались в ОБК, были анонимными. Анонимки, Джон. Какие-то трусливые сволочи жалили исподтишка. Полицейские доносят на полицейских, какая гадость. Мы же должны быть одной семьей.
  
  – Может, вы не присоединились, просто чтобы спасти шкуру?
  
  Стил чуть слышно фыркнул.
  
  – Думай что хочешь, Джон. Важно лишь то, что мы уцелели.
  
  – Цитируешь мне Элтона Джона?[17]
  
  – Решил, что цитата будет кстати. Я слышал, Дебора Куант отзывалась про твой хер – “Крошка”[18].
  
  Со стороны Эдвардса послышался одышливый смех. Ребус повернулся к нему, заглянул ему в лицо.
  
  – Есть тут крошка, только это количество серого вещества у тебя в мозгу. И второй не предвидится.
  
  В наступившей после этих слов тишине Ребус сунул в рот подушечку жвачки. Эдвардс злобно глянул на него.
  
  – Стюарт Блум объявился, – сказал наконец Стил, – да еще таким неожиданным образом.
  
  – Интересно почему, – отозвался Ребус. – В смысле – почему именно сейчас? Спецы считают, что он не все это время пролежал в овраге, а значит, его туда кто-то притащил.
  
  – Да, мы тоже так подумали.
  
  – Наверняка Грант бросил на обдумывание этого вопроса всю мощь своего интеллекта. – Ребус снова взглянул на Эдвардса.
  
  – Так что ты сказал следователям, Джон? – Стил стряхнул пепел в пустую сигаретную пачку. – Полагаю, ты из-за этой истории и захотел повидаться?
  
  – Все, что я им сказал, они и так уже знали. Я, например, не стал упоминать о вашей вылазке, во время которой ты изображал телохранителя Великого Кафферти.
  
  – Не знал, что ты в курсе. Да и занимался я этим в свое личное время, так что при чем тут моя вылазка?
  
  – В свое личное время и за хорошее вознаграждение, не сомневаюсь. И потребовался ты ему, осмелюсь заметить, по причине своих редких талантов, а не потому что он хотел вытянуть из тебя какие-нибудь сплетни про Эдриена Брэнда.
  
  – Имя мистера Брэнда не упоминалось.
  
  – Но о тебе он узнал благодаря твоим связям с Брэндом?
  
  – Все это не имеет никакого отношения к делу Блума. Я с таким же успехом мог бы спрашивать тебя про Кафферти – вы одно время душевно общались. Я слышал, ты недавно с ним виделся, хотя отдел по расследованию тяжких преступлений с него давно уже глаз не спускает. – Стил развернулся и взглянул на Ребуса: – Ты случайно не одалживал ему наручники?
  
  – “Одно время” я служил в уголовном розыске, Брайан. Наручники носят в основном патрульные, а вы с Грантом в то время патрульными и были.
  
  Стил сунул руку в бардачок и достал металлические наручники старой модели.
  
  – Они могут оказаться очень кстати. – Стил попытался передать наручники Ребусу, но тот прижал руки к бокам, и Стил рассмеялся: – Боишься, что я хочу, чтобы на них остались твои отпечатки? Переходим от фильма про мафию к полицейскому триллеру. Хотя тут ты, может быть, и прав. Тебе не приходило в голову, что это слегка перебор? Не просто надеть наручники, а сковать именно лодыжки? Как будто все должны прийти к очевидному решению: преступление совершили копы – копы и должны понести ответственность. Мы с Грантом, ты и твой босс Билл Ролстон. Не говоря уже о Скилтон, Ньюсоме и прочих.
  
  Но вот в чем штука, Джон. – Стил выбросил окурок и еще больше развернулся к Ребусу – так, чтобы ничего себе не вывихнуть. – У нас с Грантом всегда была репутация людей, которые балансируют на грани дозволенного. Скилтон и Ньюсом – ни на что не годные разгильдяи, но веса в игре у них нет. Ролстон – лентяй, мечтавший о результате, которого, он знал, ему не достичь. Он неделю за неделей топтался на месте. Но ты, Джон… да, у тебя тоже была кое-какая репутация. Ты расследовал пару скверных дел в Эдинбурге и Глазго. Так ты и подружился с инспектором Алексом Шенкли – человеком, который не слишком приветствует сексуальные склонности своего сына, а также то, что парень сына – частный сыщик. К этим противоречиям никто никогда не присматривался, потому что все это время ты воздвигал баррикады – ради твоего приятеля из Глазго. – Стил помолчал. – Того самого приятеля, который, по всей вероятности, шепнул тебе словечко, когда Кафферти собирался на встречу с Конором Мэлони. Думаешь, все и на этот раз останется без внимания? Думаешь, твои старые товарищи не взбесятся, когда узнают, что намеки насчет рейдов в “Бродягах” исходили от тебя? Мы с Грантом участвовали в паре таких рейдов. Ты раз за разом выставлял нас на посмешище.
  
  – Я сейчас говорю с двумя полицейскими, которые служат в АКО, или с двумя полицейскими, которым наплевать на закон?
  
  – Слушай, если все выплывет наружу, никто из нас ничего не выиграет. Мы с Грантом наверняка окажемся в кабинете следователей, где и изложим нашу часть истории. Можем изложить, если сочтем, что дело пахнет керосином. Могут прозвучать кое-какие громкие имена, кто-нибудь потеряет пенсию, а пару человек могут даже привлечь к ответственности. Вспомнить хоть рапорты, которые Ньюсом писал на основании допросов, которых не было… Мы даже можем указать, с кем бегала чпокаться Мэри Скилтон. Кстати, она умерла три года назад. Вы с ней были довольно близки, да?
  
  – Не настолько, чтобы завести роман.
  
  – Если только на одну ночь, а? – Стил снова выпрямился и уставился в зеркало заднего вида. – Дальше. Я слышал, наш бывший босс Ролстон неважно себя чувствует. Ему меньше всего надо, чтобы все его старые дела начали перетряхивать.
  
  – Его уже вызывали на допрос.
  
  – Это не значит, что не вызовут еще раз. Он руководил группой, которая наделала ошибок, его подчиненные мышей не ловили. – Стил снова помолчал. – Я всегда был наблюдательным. И Грант тоже. Люди его недооценивают, потому что он молчун. Но он много чего видит и слышит.
  
  Грант Эдвардс кивнул в знак согласия.
  
  – Джон, мы тяжко трудились, чтобы пробиться, – продолжил Стил. – Чтобы попасть в АКО, понадобилось немало времени. Еще сколько-то лет – и мы будем получать пенсию, сможем поехать куда-нибудь. И мы сделаем все, чтобы защитить свое будущее. Сдается мне, что каждому, кто работал по тому делу, есть что скрывать. Ну так скажи мне, Джон, а я обещаю, что твои слова не пойдут дальше этой машины.
  
  – Что тебе сказать?
  
  – Ты помог Алексу Шенкли убить парня его сына? Или он сам управился?
  
  – Придумай что-нибудь получше, Стил. – Ребус толкнул дверцу и вылез, но потом снова сунулся в машину: – Самые вероятные кандидаты те же. Я их тогда подозревал и подозреваю теперь. Кстати, я сейчас прямо на них и смотрю.
  
  Ребус захлопнул дверцу и направился к своему “саабу”. Он уже почти подходил к машине, как вдруг услышал за спиной шаги. Эдвардс резко развернул его, швырнул на капот “сааба” и держал за лацканы, пока неспешно приближался Стил. Ребус хотел было вывернуться, но проиграл схватку улыбчивому гризли. Тогда он попытался пнуть Эдвардса коленом в промежность, но тот был начеку и повернулся так, что Ребус попал ему в бедро, а потом всей массой навалился на Ребуса, и Ребус едва не задохнулся. Водитель фуры свесился из окна и что-то закричал; Стил помахал полицейским удостоверением, отметая все претензии. Из руки у него что-то свисало. Наручники, понял Ребус. Браслет защелкнулся у него на левом запястье.
  
  – Не… – начал было он, но опоздал. Другая его рука оказалась прикована к дверце “сааба”.
  
  – Придержать у себя пару старых браслетов не так уж сложно, – сказал Стил. – Проблема в том, что ключ, падла, слишком маленький, обязательно потеряется. – Он приблизил губы к левому уху Ребуса: – Ни ты, ни твоя братия не удосуживались обращать внимание на нас, патрульных. Я слышал все, что вы говорили, видел все жесты, которые вы выдавали, когда думали, что мы отвернулись. Никогда не забуду. Никогда…
  
  На ухо Ребусу попали мелкие капли слюны. По асфальту простучали каблуки кожаных ботинок Стила – он уже направлялся к “ауди”. Эдвардс ухмыльнулся и последовал за ним. Ребус попытался пнуть его вдогонку, но лягнул лишь воздух. Он смотрел, как “ауди” медленно выезжает на шоссе. Подождал несколько минут – может, вернутся? Внимательно оглядел землю, но Стил ключа не оставил. Водитель тягача тоже уехал, даже не взглянув в сторону Ребуса. Металл врезался в запястье. Ребус попытался выкрутить руку, но не смог как следует стиснуть пальцы. Наконец он достал из кармана телефон и набрал нужный номер. Прижал трубку к уху, дождался ответа и сказал:
  
  – Алекс, окажи мне небольшую услугу…
  
  После того как Алекс Шенкли освободил Ребуса, оба отправились в закусочную, взяли чайник чая, пару вафель в шоколаде и сели за столик у окна.
  
  – Хорошо, что ключ подошел, – сказал Шенкли.
  
  – Ты что, не помнишь? Один и тот же ключ подходит к большинству моделей. – Ребус потер покрасневшее запястье.
  
  Наручники он убрал в карман.
  
  – Так почему они это сделали?
  
  – Стил и Эдвардс? Тебе вряд ли захочется знать.
  
  – А вдруг захочется. Их появление связано со Стюартом Блумом?
  
  – Некоторым образом. Ты что-нибудь слышал про труп?
  
  – Что, например?
  
  – Например, про лодыжки.
  
  Ребус смотрел на Шенкли, тот кивнул:
  
  – На допросе упоминали. Я так понимаю, широкая публика о наручниках не знает.
  
  – И все же такое чувство, что каждый дятел в курсе. – Ребус помолчал. – Стил считает, это наших с тобой рук дело.
  
  – Наших?
  
  – Он вбил себе в голову, что мы могли убить Блума.
  
  – Тот Стил, про которого я тебе говорил? Который был на встрече Кафферти и Мэлони?
  
  – Он самый.
  
  – Вот сволочь.
  
  – Не поспоришь. – Ребус шумно отхлебнул чая. – Но ты же не убивал?
  
  – Джон, этот парень мне не нравился, но не настолько. Мне более чем хватило, когда Дерек объявил, что он гей. Сейчас-то я понимаю, сколько смелости надо для такого заявления, но тогда, сам знаешь, полицейские были не склонны миндальничать. Я понимал, что огребу, но в том-то и дело: я думал не столько о Дереке, сколько о себе. И когда сын говорит тебе, что он гей, – это одно, и совершенно другое, когда ты видишь, как они держатся за руки, видишь все эти поцелуи в щечку… – Шенкли глубоко вдохнул и шумно выдохнул. – Меня это напрягало, Джон, еще как напрягало. А уж когда оказалось, что Стюарт – частный детектив…
  
  – Ты огреб еще больше.
  
  – Босс пару раз резко высказался. Если бы он дознался, что я хоть чем-нибудь делился со Стюартом… – Шенкли выразительно провел пальцем по горлу.
  
  – Но ты ничем не делился, – констатировал Ребус.
  
  – Никогда, – подтвердил Шенкли.
  
  – Разумеется, кроме тех случаев, с “Бродягами”.
  
  – Скорее ради Дерека, чем ради Стюарта.
  
  Это Ребус мог понять – сын как-никак.
  
  – Дерека снова станут рассматривать под микроскопом – и наша братия, и журналисты. Думаешь, он сдюжит? – спросил он.
  
  Шенкли в этом не сомневался:
  
  – Он стал сильнее. И он хочет, чтобы того, кто это сделал, поймали. Поэтому я и знаю, что ему нечего скрывать. Он годами мучился, годами думал, что же произошло.
  
  – Ты уверен, что он ничего не знает?
  
  – Пара имен уже прозвучали.
  
  – Брэнд и Несс?
  
  – Я их уже слышать не могу. – Шенкли взглянул на Ребуса. – Да и про следствие он ничего хорошего не скажет.
  
  – Наши манеры тогда оставляли желать лучшего, – признал Ребус. – Кстати, о манерах: сам понимаешь, мы обязаны были рассматривать его не только как свидетеля, но и как подозреваемого.
  
  – А сейчас?
  
  – Сейчас, по-моему, никто ни на кого пальцем не указывает.
  
  – Джон, у тебя будут неприятности?
  
  – С чего вдруг?
  
  – Ты предупреждал меня насчет тех рейдов; ты угощал журналистов выпивкой, чтобы они оставили Дерека в покое…
  
  – Всегда к твоим услугам, Алекс.
  
  – А если это станет всеобщим достоянием?
  
  – Вряд ли полиция Шотландии захочет разбираться. У полицейских и так дел по горло.
  
  – Похоже, одно неверное слово, один неверный взгляд – и тебя обвинят в травле. В наше время такого бы не случилось.
  
  – Может, если бы случилось, оно бы и к лучшему, – уныло сказал Ребус и допил чай.
  21
  
  В штабе расследования шло совещание. Билла Ролстона и Дерека Шенкли уже отпустили восвояси. Рид, Гэмбл, Лейтон, Йейтс и Краутер сидели. Шивон Кларк, только что закончившая докладывать, стояла у стола Грэма Сазерленда. Проскользнувший в кабинет Фокс пристроился у двери.
  
  Коротко подытожив сказанное Кларк, Сазерленд спросил:
  
  – Где сейчас могут быть Мэдден и Спик? Есть идеи?
  
  – Если они еще работают, найти их будет несложно, – сказала Кларк. – Точка отсчета – Джеки Несс.
  
  – Правда, в этом случае мы его предупредим, – заметил Рид.
  
  Кларк отметила, что он потрудился над своей доской: к карте добавились фотографии с места преступления, сведений о действующих лицах стало больше, появилась даже распечатка постера “Зомби против Храбрых сердец”. Теперь, когда посторонних в кабинете не было, на доске нашлось место даже для снимка наручников. Фил Йейтс пустил по кругу список, составленный с помощью Дерека Шенкли, список вышел длинный, однако полным он не был, так что Йейтсу, а может, и Гэмблу придется корпеть над ним день, а то и два. Фокс и Лейтон, копавшиеся в материалах старого расследования, хоть и продвинулись, но их улов в виде новой информации или предположений оказался небогат. Тем не менее Мэдден и Спик и были той новой информацией, которая, как казалось Шивон, изрядно взбудоражила Сазерленда. Если бы не эта парочка, то в конце долгого рабочего дня следователям и похвастать было бы нечем.
  
  – Шивон, займись, – распорядился Сазерленд. – Эмили тебе поможет. Найди этих двоих и побеседуй с ними. – Он повернулся к Тесс Лейтон: – Они вообще не фигурируют в первом расследовании?
  
  Лейтон, переглянувшись с Фоксом, подтвердила, что нет, не фигурируют.
  
  – Список косяков все растет. – Сазерленд потер глаза.
  
  – Есть новости насчет машины или наручников? – спросил Фокс от двери.
  
  – Надеюсь, завтра появятся. – Сазерленд взглянул на экран телефона. – Давайте еще полчаса – и на сегодня все. Если кто-нибудь хочет остаться сверхурочно, то пожалуйста. Но от уставших мозгов мне толку мало, так что не забывайте делать перерывы. Я буду в том же пабе, что и вчера. На стойке каждого из вас будет ждать стаканчик. – Он набрал номер. – Но сначала я доложусь старшему суперинтенданту Моллисону. Он хочет утром провести пресс-конференцию, так что новости для журналистов надо приготовить с вечера.
  
  Прижав телефон к уху, Сазерленд направился к выходу, остальные восприняли это как предложение продолжить работу. Тесс Лейтон побрела к двери, Фокс вышел следом за ней.
  
  – А она вжилась в роль няньки, – прошептала Эмили Краутер.
  
  – Думаешь, там что-то большее? – спросила Шивон.
  
  – По-моему, она на него запала.
  
  – И на каких она западает?
  
  – На сообразительных и чувствительных, – улыбнулась Краутер.
  
  Шивон осталась выпить еще один – всего один – стаканчик в компании. Стоит полицейским собраться вместе, как начинаются обычные байки: о дурнях-уголовниках, о тупых судебных исполнителях, о делах выигранных и проигранных. И конечно, о сослуживцах, идиотах и башковитых, о тех, кто не смог попасть в собственную машину или попал в тюремную камеру. Шивон старательно улыбалась. На самом деле ей было все равно, все эти истории – лишь способ напомнить, что у них общее прошлое, укрепить командную сплоченность. Фокс по части баек не отставал от других, и все решили, что он заслужил место в их компании. Интересно, думала Шивон, не Лейтон ли постаралась, обронив парочку намеков, – та явно чувствовала себя в компании Фокса непринужденно, она даже время от времени наклонялась, чтобы прошептать ему что-то на ухо. Когда Кларк объявила, что ей пора, все запротестовали. Джордж Гэмбл как раз агитировал заказать еще по порции – за его счет.
  
  – Шивон, ты присутствуешь при историческом событии, – съязвила Эмили Краутер. – Обычно кошелек Джорджа без смазки не открывается.
  
  – А вот за это тебе достанется не целая порция, а половина, – не остался в долгу Гэмбл.
  
  Но Кларк уже встала и взяла пальто.
  
  – Только, пожалуйста, без эксцессов на дорогах, – сказала она. – Если вам нужен трезвый водитель, Малькольм в вашем распоряжении…
  
  Малькольм Фокс было запротестовал, но Шивон уже покинула заведение. Доехав до Лит-уок, она вылезла из машины и направилась к итальянскому ресторану на углу с Гэйфилд-сквер. В расположенном через дорогу театре “Плейхаус” чуть позже начнется мюзикл, и в зале было полно народу, но официанты знали Кларк и нашли ей столик потише. За ужином она не отрывалась от телефона: сообщения, электронная почта, соцсети, новости. Когда она в последний раз читала нормальную книгу? А ведь были времена, когда повсюду таскала с собой книги. А сейчас только в экран и пялится.
  
  Расплатившись, Шивон села в машину и проехала по улице еще немного. Крутой уклон так никуда и не делся – работы по реорганизации Сент-Джеймс-центра и соседних офисных зданий вовсю продолжались. Она помнила времена, когда сюда приезжали за покупками. Одежда, подарки, компакт-диски. Но имелся ли здесь книжный, Шивон вспомнить не смогла. Пересекая Северный мост, она взглянула направо, на восхитительно светившуюся на фоне ночного неба Замковую скалу. На светофоре Кларк свернула налево, на Кэнонгейт, обдумывая план действий. Вечер не очень холодный, машин припарковано не много, и если она встанет у тротуара, то окажется на виду. Кларк свернула в переулок и нашла место для парковки там.
  
  Держа телефон в руке, она прошла мимо двух телефонных будок. Еще двадцать шагов. Постояла, изучая витрину магазина. Пересекла проезжую часть, миновала бар “Маккензи”, дошла до перекрестка. Снова пересекла дорогу и вернулась к телефонам. Ей вдруг пришло в голову, что бармен может сегодня и не работать. Можно заглянуть и проверить, но есть риск спугнуть бармена, если он ее узнает. Поэтому Шивон снова поглазела на витрину, не торопясь перешла улицу, миновала двери паба. С чего это она взяла, что сегодня не очень холодно? Промозглый воздух отыскал щели в ее доспехах – воротник, запястья, лодыжки. Она шагала дальше, и с каждым выдохом перед ней повисало облачко пара. Еще несколько минут – и придется прибегнуть к плану Б: вернуться в припаркованную машину.
  
  Когда Шивон в очередной раз пересекала дорогу у светофора, то заметила, как кто-то вышел из “Маккензи” и направился к телефонам-автоматам. Стиснув мобильник, она ускорила шаг, изображая, будто торопится. Когда она поравнялась с будкой, мобильник зазвонил. Кларк со стуком прижала его к стеклу, и человек в будке обернулся. Даллас Мейкл. Татуировки и все прочее. Пару секунд он выглядел ошарашенным, но потом взял себя в руки, повесил трубку и открыл дверь.
  
  – Ничего не хотите мне сказать, мистер Мейкл?
  
  – В смысле?
  
  – Сталкинг, к вашему сведению, уголовное преступление. А сталкинг за полицейским вообще гарантирует вам большие неприятности.
  
  – Я просто приятелю звонил. – Мейкл смотрел куда угодно, только не на нее.
  
  – А я просто снимала, как вы звоните, – соврала Кларк. – И звонок был сделан на мой телефон. И еще много, много звонков. Больше десятка, и все по времени совпадают с вашими сменами в баре. А еще вы наведывались ко мне домой, оставили граффити на двери. Вашу машину засняли камеры видеонаблюдения. – Кларк поняла, что он проглотил ложь, и нажала: – Не думайте, что отвертитесь от суда.
  
  Мейкл встретился с ней взглядом, и его глаза вспыхнули.
  
  – Тогда почему вы меня не арестовали?
  
  – Может, потому, что я знаю, кто вы. И что вам сейчас больно.
  
  – Больно? Да что вы знаете о боли.
  
  – Это из-за Эллиса, да?
  
  – Из-за того, что вы отправили мальчишку в Сотон! Один бог знает, выживет ли он там вообще!
  
  – Кроме меня, делом занимались и другие следователи.
  
  – Но запомнил я только вас. Ваше имя было во всех документах.
  
  – Это не объясняет, откуда у вас мой номер.
  
  По лицу Мейкла расползлась невеселая улыбка.
  
  – Не исключено, что вы сильно переоцениваете свою популярность среди вашей братии.
  
  Кларк вдруг все поняла.
  
  – Парочка из АКО? Стил и Эдвардс?
  
  У которых желанный результат выскользнул из рук, и они решили добиться хоть чего-нибудь, не брезгуя и мелочами.
  
  – Номер телефона и адрес. Вы отмыли дверь, я видел. – Усмешка никуда не делась. – Может, нужно еще наведаться.
  
  – Только попробуйте.
  
  Усмешка стала шире.
  
  – На что вы надеетесь? – спросила Кларк.
  
  Какое-то время Мейкл молчал, потом ответил:
  
  – Я часто видел вас в суде. Видел, что происходит в коридорах, как вы болтаете с адвокатами, для вас же это просто работа. Бездушная работа за нехилую зарплату, которую вы в конце месяца гарантированно получите – и плевать вам на последствия. Эллис – хороший мальчик. А вы обошлись с ним как с… чем-то, во что наступили.
  
  – Не согласна. К тому же он признался в убийстве.
  
  – Он сказал вам, что совершил убийство, а это не одно и то же. – Мейкл покачал головой. – Мне, когда я его спросил, он не смог солгать, поэтому просто промолчал.
  
  – Вещественные доказательства, предъявленные суду присяжных…
  
  – Да насрать на них. Давайте я вам скажу, что увидели присяжные. Присяжные увидели пацана из неблагополучной семьи: работы нет, всего образования – только школа. Они увидели картинку, которую нарисовали им ваши прокурорские. Они не увидели Эллиса. – Даллас Мейкл рассматривал Кларк, будто видел ее в первый раз. – Я не говорю, что вы схалтурили, вы сделали свою работу. Но не более того.
  
  Несколько секунд оба молчали.
  
  – И что теперь? – спросила Кларк. – Мне сменить телефонный номер и переехать?
  
  – Скажите мне, вы хотя бы на минуту задумывались об Эллисе? Обо всех, кого сажаете?
  
  – Это не… – Шивон Кларк помолчала и признала: – Ну, наверное, не так часто.
  
  Мейкл оглядел ее с ног до головы, и лицо у него смягчилось.
  
  – Я и правда думаю, что ему не на что рассчитывать. И стою на том, что он не убивал.
  
  Сколько раз Кларк слышала такие слова – от жен и мужей, от друзей и коллег. Но сейчас в голове оформилась мысль.
  
  – А если я, например, попрошу кого-нибудь взглянуть на дело еще раз? Свежим взглядом. Просто чтобы вы убедились, что с нашей стороны все было честно.
  
  – Я не верю, что с вашей стороны все было честно.
  
  Кларк подняла палец:
  
  – Но если кто-нибудь взглянет на дело под другим углом…
  
  – То что?
  
  – Вы бы согласились назвать под запись имена тех, кто дал вам мой номер?
  
  – Может быть.
  
  – “Может быть” недостаточно.
  
  Мейкл в упор смотрел на нее.
  
  – Мне надо подумать.
  
  – Подумайте. А я подумаю, арестовывать вас или нет.
  
  Мейкл скривил губы.
  
  – Ну хорошо, назову – если вы убедите меня, что ничего не упустили.
  
  – А вы пока прекратите звонки и визиты – и я не стану выдвигать против вас обвинения.
  
  Шивон дождалась, когда Мейкл кивнет в знак согласия. Опустив голову, он наткнулся взглядом на ее протянутую для пожатия руку. Разжать пальцы Мейкл не торопился.
  
  – Как я пойму, что могу доверять вам?
  
  – Никак. – Кларк высвободила ладонь.
  22
  
  Когда зазвонил телефон, Ребус был на кухне. Звонил Билл Ролстон.
  
  – Приветствую, Билл. Как прошла беседа?
  
  – Вполне ожидаемо.
  
  – А ты чего-то ожидал?
  
  – Если только до тебя не доходили слухи об обратном.
  
  – Может, пусть твой врач вмешается? Чтобы к тебе больше не приставали?
  
  – Джон, мне не нужна жалость. Сазерленд отлично сформулировал: тем приятнее будет результат, учитывая, сколько лет прошло.
  
  – Умеет он найти нужные слова.
  
  – А у тебя для меня нет новостей?
  
  Ребус положил наручники на разделочный стол. Во время разговора он поглаживал их пальцем.
  
  – Не особо. День выдался небогатым на события.
  
  Если не считать Кафферти, Портаун-Вудз, дома и деревни, Стила с Эдвардсом, Алекса Шенкли…
  
  – Держи меня в курсе, ладно?
  
  – Ладно. Береги себя, Билл.
  
  Едва Ребус закончил разговор, как телефон снова зазвонил.
  
  – Я не помешала? – спросила Шивон Кларк.
  
  – Только моему ужину.
  
  – Кордон блю, не сомневаюсь.
  
  – Стовиз[19] в микроволновке считается?
  
  – Вряд ли.
  
  – Даже если вместо ягнятины взять глухарку?
  
  – Да, мастер ты управляться с “глухарями”…
  
  – Бывали у меня и такие дела.
  
  – А если я предложу тебе порыться в одном относительно свежем? Есть шанс, что тогда мы сможем прижать к ногтю Стила и Эдвардса.
  
  – Как?
  
  – Они слили мой номер дяде Эллиса Мейкла. Номер телефона и домашний адрес.
  
  – Сволочи. Ни перед чем не остановятся, чтобы нагадить.
  
  – Но если мы не поленимся, дело может кончиться их увольнением.
  
  – И для этого мне понадобится всего лишь сунуть нос в дело Мейкла.
  
  – А еще лучше, если благодаря тебе мы сможем вытащить из тюрьмы невиновного.
  
  – Не уверен, что это пойдет тебе на пользу. Странно, но когда я читал, как дядя хлопотал насчет поисковой партии, – знаешь, что пришло мне в голову?
  
  – Что?
  
  – Что он и есть убийца. Дядя.
  
  – В таком случае странно, что он захотел, чтобы еще кто-то взглянул на дело.
  
  – Наверное. Но опять-таки, он человек взрывной. Может, просто не продумал все до конца.
  
  – Думаю, весь его нервяк – следствие посттравматического расстройства.
  
  – И Стил с Эдвардсом дали твой адрес мистеру Нервяку?
  
  – Да.
  
  – И он тебя навестил?
  
  – Просканировал территорию и оставил образец надверной росписи. Чтобы соседи знали, что за животное обитает в здешнем стойле.
  
  – Врезать бы скоту.
  
  – Вероятно, в свое время ты бы так и сделал.
  
  – Шивон, не оставляй этого так, ты же знаешь, что будет дальше. Дальше будет только хуже. – Ребус помолчал. – Почему ты не хочешь подать рапорт?
  
  – Джон, как, по-твоему, выживают в АКО? Каждый слух, каждое грязное лыко в строку…
  
  Ребус защелкнул наручники на свободной руке.
  
  – То есть кому бы ты ни принесла дело, у Стила на этого человека наверняка что-нибудь окажется?
  
  – Надо, чтобы не просто мое слово против их слова. Надо, чтобы Даллас Мейкл заговорил.
  
  – А чтобы это произошло, я должен взглянуть на дело его племянника. – Резус поразмыслил. – Он правда думает, что парень невиновен?
  
  – Похоже, да.
  
  – Думает или знает? Есть вероятность, что он тебе чего-то недоговаривает?
  
  – Ну… – По паузе в трубке Ребус понял, что Кларк обдумывает сказанное. – Может быть, – признала она наконец.
  
  – Шив, мы должны вывести его из игры. Похоже, он опасен.
  
  – Я могу с ним управиться.
  
  – У тебя электрический пистолет под подушкой?
  
  – Перцовый баллончик, – поправила Кларк.
  
  – Может быть, потому у тебя и личная жизнь такая.
  
  – Джон, ты возьмешься за дело Эллиса?
  
  – Конечно. Но если я ни к чему не приду…
  
  – Тогда у нас выбор небольшой, верно?
  
  – В смысле – мы выведем дядюшку Далласа из игры?
  
  – Именно так.
  
  – Тогда с утра возьмусь.
  
  – Тебе придется смухлевать с расписанием?
  
  – О расписании не беспокойся. Сосредоточься на поисках того, кто убил Стюарта Блума.
  
  – Приятного аппетита, Джон. Надеюсь, Брилло что-нибудь перепадет.
  
  – Спокойной ночи, Шивон. Не выпускай из рук перцовый баллончик.
  суббота – воскресенье
  23
  
  Шивон Кларк и Эмили Краутер решили поработать в субботу и воскресенье – в обмен на обещание хотя бы одного выходного на неделе. Добились они немногого. И Мэдден, и Спик оказались за границей: Мэдден заканчивал документальный телефильм в Италии, а Спик проводил выходные на Корфу. Оба должны были вернуться ко вторнику, и оба проживали в Глазго.
  
  – Тогда забиваем вечер вторника, – сказала Шивон.
  
  – Шикарно.
  
  В кабинете стояла тишина – единственным мазохистом, кроме них, был Кэллам Рид. Шивон и Эмили выпили слишком много кофе и съели слишком много сэндвичей и шоколадного печенья. Сазерленд уехал в Дангуолл, на свадьбу племянника, однако за два дня успел с полдесятка раз затребовать новую информацию – звонками и эсэмэсками. Кларк тоже жаждала новой информации. Кристин Эссон и Ронни Огилви – последний как раз вышел с больничного – отвезли папки с делом юного Мейкла на квартиру к Ребусу. Кларк рассказала им все – ну, почти все, – и они с охотой взялись помогать.
  
  – У вас могут быть проблемы, – честно предупредила Шивон, но коллеги не отступились.
  
  – Если кто спросит, мы все свалим на тебя, – пошутила Эссон.
  
  – Лучше на тебя, – со всей серьезностью ответила Шивон.
  
  Вскоре позвонил Ребус – сообщить, что приступил к раскопкам.
  
  – Половина материала на флешках. А куда делись бумага, чернила, кассеты?
  
  – Дай срок, и все будет храниться в облаке, вообще все. Удачи, Джон.
  
  – Я тебе очень благодарен. Вот доживешь до моих лет – поймешь, что мозгам нужна разминка…
  
  Шивон успела отправить Ребусу четыре сообщения, прежде чем тот велел не доставать его.
  
  “Будут вести – оповещу”.
  
  И Шивон стала ждать. Ни эксперт-почвовед, ни научная лаборатория по выходным не работали. Оставалось продолжить рассуждать, чем она займется в свой свободный понедельник. Прачечная, магазины, может, кино и по стаканчику с приятелями.
  
  – А ты? – спросила она Эмили.
  
  – Скорее всего, тоже.
  
  Шивон попыталась припомнить, когда ходила в кино. На последние “Звездные войны” в конце прошлого года? Звякнул телефон: входящее сообщение. Малькольм Фокс интересовался, как успехи.
  
  В личной жизни или в профессиональной? – набрала Шивон, хотя уже знала, что он ей ответит.
  
  Я все жду, когда твой босс решит, что я здесь закончил и могу возвращаться в Гарткош.
  
  То есть от своего босса ты звонка не ждешь? Если хочешь задержаться у нас, скажи своему начальству, что еще есть что искать, – написала Шивон.
  
  Может быть, и есть. Но я не уверен, что хочу ЭТО найти.
  
  Малькольм, сегодня выходной. Попробуй отдохнуть.
  
  Пригласить тебя на ужин?
  
  В эти выходные – нет. Но спасибо. Может, Тесс пригласишь?
  
  Может. У вас в понедельник выходной?
  
  Действуй.
  
  Кларк соврала. Она точно знала, чем займется в свободный понедельник.
  
  Она будет работать.
  
  Реселриг, вечер воскресного дня. Ребус неважно знал этот пригород, однако довольно легко отыскал и дом Мейкла, и малосимпатичный парк, где зависали местные подростки, когда не пытались добыть сигареты и выпивку из ближайшего продуктового. Особый интерес у Ребуса вызывал отец Эллиса, Чарльз. Никто, однако, не мог ничего о нем сказать. До того, как Чарльз с женой разошлись, ссоры с рукоприкладством следовали одна за другой, причем Шона, похоже, в долгу не оставалась – полицию не вызывали, обвинений она не выдвигала. Чарльз Мейкл нашел себе квартирку на Козвэйсайд, дочь Билли решила жить с ним. Зато брат его Даллас, которому часто случалось водворять мир между супругами, а также между отцом и сыном, когда отношения накалялись, вселился в коттедж Мейклов.
  
  Судя по фотографиям, Чарльз мог похвастаться внешностью, Даллас – мускулатурой. Бывший военный, явный ПТСР – Ребусу было знакомо и то и другое, хотя в дни его службы в Северной Ирландии военные никакой посттравматики не признавали. Но сколько же ночей он пролежал в казарме без сна, слушая, как мучаются от кошмаров его приятели-рядовые, и зная, что те же кошмары, может быть, подстерегают его самого, стоит только расслабиться. Пружина, целая армия пружин, сжатых до предела и готовых распрямиться каждую минуту. Так что да, Ребус считал, что знает, чего ждать от Далласа, но вот его брат? Жена Чарльза свидетельствовала, что он вполне мог поднять руку на сына, но на дочь – никогда. В мегаполисе, населенном вспыльчивыми натурами, район Реселриг являл собой прекрасный испытательный полигон.
  
  Ребус прошел мимо мальчишек с велосипедами в магазинчик, где купил жевательную резинку и попробовал задать несколько вопросов, которые не выдали бы его намерений. Мальчишкам у магазина было лет по одиннадцать-двенадцать. Паре из них наверняка уже доводилось сидеть за рулем угнанной машины или сломя голову уноситься на ворованном горном велосипеде. В бедных кварталах Эдинбурга такое сходило и за спорт, и за обряд инициации. Крадешь в каком-нибудь доме ключи, угоняешь, кровь бурлит. Потом тебе надоедает или кончается бензин – и ты бросаешь машину или велик. Дело сделано, и снова наступает скука.
  
  Когда-то давным-давно Кафферти и его люди приезжали в этот городок вербовать новобранцев. Придирчиво отбирали лучших, самых острых умом, самых расторопных. Рядовые должны были перевозить наркотики, овладевать ремеслом, пока не смогут позволить себе покупать машины и велосипеды, которые прежде угоняли. И теперь, насколько знал Ребус, ничего не изменилось. Даррил Кристи сидит в тюрьме, его сеть распалась, и узнать, какую сферу его деятельности унаследовал Кафферти, не представлялось возможным. Коллеги Фокса из отдела тяжких преступлений ничего не могли сказать, но они и базировались не здесь. Процесс централизации в шотландской полиции привел к тому, что сбор информации на местах очень часто или не проводился вовсе, или велся спустя рукава.
  
  Велосипедов в парке прибавилось, двое мальчишек пинали стеклянную бутылку, жить которой оставалось уже недолго. Дом Шоны Мейкл стоял в ряду домов, недавно подвергшихся косметической операции: свежеоштукатуренные стены, новые двери и окна. Садовники здесь, однако, жили не слишком ревностные, а на брошенной машине с четырьмя спущенными покрышками виднелась записка, извещавшая, что “полиция осведомлена”. При виде надписи Ребус улыбнулся. В прежние времена здесь наверняка имелся полицейский из местных, знавший всех в лицо и по имени. Не то что теперь. Теперь не как в комиксах Нашего Уилли из “Санди пост”, купленной Ребусом в магазинчике. У дома Шоны Мейкл кто-то мыл машину, которая выглядела почти как новая. Ребус узнал мойщика и, подойдя, поздоровался.
  
  – Приветствую, – отозвался Даллас Мейкл.
  
  – Красивая машина.
  
  – Брат у меня механик. Если я не буду с ней обращаться как следует, он мне устроит.
  
  – Брат – в смысле, Чарльз? Который когда-то здесь жил? – Ребус смотрел на Далласа, ожидая реакции. Руки слегка напряглись, но не более того. – Меня зовут Джон Ребус, я служил в уголовном розыске. А сейчас помогаю инспектору Кларк.
  
  – Да ну. – На Мейкле были белый жилет и запачканные маслом джинсы.
  
  – А вам нравится, когда много татуировок, – заметил Ребус. – Первую набили еще в армии? Я сам служил, только иголок не переношу.
  
  – Это нас как-то связывает? – спросил Мейкл, оторвавшись от работы. – Бойцы вспоминают минувшие дни? Мне армия больше запомнилась скотами, чем амигос.
  
  – Я не собираюсь с вами приятельствовать, – огрызнулся Ребус. – Вы пытались натравить громил на мою коллегу. У меня свой способ решать проблемы, и вы можете присесть надолго. И намывать вам тогда придется волосатую задницу сокамерника.
  
  – Что вы говорите.
  
  – Сволочи, которые дали тебе номер ее телефона и адрес, – просто сволочи, и все. Но они сообразительные сволочи. Поиграли с ней в “холодно-горячо”, ничего не добились – обратились к тебе. Им все равно, припугнешь ты ее или изобьешь. Но они точно знают: ты что-нибудь да сделаешь.
  
  – Хочешь, чтобы я сдал назад? Поздно уже.
  
  – Слушай меня: единственный человек, который занимался процессом Эллиса, – это я. Если тебе хочется до кого-нибудь добраться, то я тебе и нужен.
  
  Мейкл выжал пену из серой губки и натянуто улыбнулся.
  
  – Наверняка ты в свое время был ого-го, а, ветеран? Сейчас-то я тебя отправлю на больничную койку – не успеешь глазом моргнуть.
  
  – Попробуй. – Ребус расправил плечи. – Я тебе башку откушу. И ей отмою надписи, которые ты оставил.
  
  Мейкл, похоже, что-то обдумывал, не обращая внимания на Ребуса. Он бросил губку в ведро и сказал:
  
  – Это было дело Эллиса. В смысле – мыть машины. Я платил ему фунт-другой. Он копил на всякие приблуды для своего компьютера. Сколько времени он просиживал со своими стрелялками! Я боялся, что он в армию подастся. – Даллас развернулся к Ребусу: – Кларк тебе говорила, что я думаю?
  
  – Что, по твоему мнению, Эллис никого не убивал, несмотря на все эти дикие видеоигры.
  
  Мейкл фыркнул.
  
  – Адвокат защиты в заключительной речи так и сказала: к насилию этого юношу толкнул мир насилия. Упомянула и меня с моим ПТСР, и отца Эллиса с его вспышками гнева, даже Шону – за то, что умела постоять за себя. Адвокат хотела вердикта “непредумышленное убийство”, но судья рассудил иначе.
  
  – Предположим – чисто теоретически, – что Эллис не убивал. На кого ты в таком случае мог бы указать?
  
  Мейкл уставился на Ребуса:
  
  – На себя, естественно. Похоже, все думают, что потому-то я и захотел возглавить поисковую группу. Чтобы увести спасателей подальше от места преступления.
  
  – А почему ты возглавил группу?
  
  – Я умею организовывать людей. А еще я не боюсь браться за дело. Семья Кристен рада бы сидеть и ждать, когда ваша братия хоть что-нибудь сделает. Ну-ну.
  
  – Как отпечатки Эллиса оказались на ноже?
  
  – Может, это его нож. А может, Эллис его нашел, поднял и бросил.
  
  – Или был на поле, – прибавил Ребус. – Или, по крайней мере, оказался как-то замешан.
  
  Даллас покачал головой. Тут дверь у него за спиной открылась, из дома вышла Шона Мейкл.
  
  – Кто это? – крикнула она. Голос хриплый, в пальцах сигарета, осветленные волосы, густо накрашенные глаза; платье длиной до колен слегка натянулось на животе.
  
  – Никто, – отозвался Даллас. – Просто заходит иногда в “Маккензи” выпить.
  
  – Хотите кофе или еще чего?
  
  – Я почти закончил, а этот бохид [20] уже уходит. – Даллас поднял ведро и вылил его содержимое на капот. – У меня не так хорошо получается, как у Эллиса, – сказал он Ребусу. – Извините, я вам ботинки обрызгал.
  
  Ребус глянул вниз и снова посмотрел на Мейкла:
  
  – Что еще мне необходимо знать?
  
  Мейкл пожал плечами:
  
  – На том гольф-поле что-то произошло. Может, Эллис был там, может, нет. Присмотритесь к Кристен и ее семье. – Даллас, не выпуская ведро из рук, шагнул к Ребусу. – Когда ее родители пришли… ну какой родитель не кинется собирать поисковую группу? У тебя ребенок пропал, ты же что угодно сделаешь. Разве нет?
  
  Ребус понял, что кивает.
  
  – Тут что-то не так. Было у меня такое чувство все время, пока шел суд.
  
  – Я как раз читаю стенограммы.
  
  – Ничего вы не читаете. И на то, что творится в Реселриге, вам наплевать. Как же вы меня бесите.
  
  Даллас зашагал к дому. Глядя ему в спину, Ребус соскреб грязь с подошвы о хромированный диск колеса, после чего решил продолжить прогулку.
  
  Он проверил, не покушался ли кто на его “сааб”, хотя и не считал свою машину подходящим объектом – старая, нефасонистая. Сунул в рот новую пластинку жвачки и зашагал к парку. Иногда люди, проходя мимо – кто выгуливал собаку, кто нес из магазина молоко и газеты, – вежливо кивали ему. Ребус решил, что Реселриг – неплохой городишко, просто здесь имеют место внешние факторы. В бытность его полицейским это называлось именно так.
  
  Внешние факторы. То есть комбинация из безответственных родителей, недостатка возможностей, скуки и бесправия. Ребус знал все эти модные словечки и в общем и целом был с ними согласен. Но знание – это одно, а слова политиков недорого стоят.
  
  – Педофиля. – Оскорбительное слово долетело к нему через весь парк.
  
  Ребус отыскал скамейку и уселся, не выпуская из рук “Санди пост”. Возле переполненной урны валялись банки и картонки из-под еды навынос. Чайка расковыривала клювом одну такую коробку, доискиваясь, нет ли чем поживиться.
  
  На Ребуса смотрели трое мальчишек. Определить, кто из них выкрикнул оскорбление, было невозможно. Ребус махнул рукой всем троим, но вызов принял только один. Мальчик подошел, ведя рядом велосипед.
  
  – Вам какого тут надо? – требовательно спросил он.
  
  – Эллиса Мейкла.
  
  – Его посадили.
  
  – Ты его знал?
  
  – Я знал, кто он такой. – Пацан шмыгнул носом. Голова почти обрита, зубы кривые.
  
  – Мне бы потолковать с кем-нибудь из его приятелей. Как думаешь, сможешь их отыскать?
  
  – А сколько дадите?
  
  – Пятерку как минимум.
  
  Мальчишка набычился.
  
  – Чего купишь-то на пятерку?
  
  – Тогда назови цену сам.
  
  – Бутылка водки. Плата вперед.
  
  Теперь нахмурился Ребус.
  
  – Экономика фриланса, сынок. Плата только за результат. А теперь…
  
  К Ребусу явились трое, все трое старше нанятого Ребусом посыльного. Один задержался ровно настолько, чтобы бросить Ребусу “отвали”, но двое других оказались разговорчивее. Выслушав обоих, Ребус расплатился и с ними, и со своим порученцем и направился к полю для гольфа, упрекая себя за то, что не взял с собой Брилло. Надо будет потом выгулять его подольше, может, до самой больницы “Эстли Эйнсли”. Банкер относился к ямке номер семь, за самым грином. Совсем рядом был еще один банкер. Девушку убили в том, где стенки были круче.
  
  На лужайке был народ, доигрывали в затухающем свете, но Ребус знал, что не нарушает права собственности. По его сведениям, поле для гольфа служило центром притяжения для молодежи Реселрига. В кустах хоть ширяйся, хоть трахайся. По ночам, когда здесь ни души, можно гонять на велосипедах – и с мотором, и педальных. Эллис и Кристен приходили сюда с друзьями или вдвоем. Эллис вовсе не был нелюдимым, каким его рисовало досье. Он ходил на вечеринки, выпивал, покуривал травку. В прошлом у него имелась не одна подружка. Однако Кристен оказалась неожиданностью. Шумная, энергичная, она возглавляла компанию девчонок из своей школы. Похоже, она могла бы найти себе парня получше, чем Эллис. Случалось ей и влипать в истории: драки на спортплощадке, задержания, ссоры с родителями. Но как Эллис мог… Мальчишки сказали то же самое: небось все из-за нее. Кристен с кем-то встречалась у Эллиса за спиной? Этого мальчики не знали. Эллис носил с собой нож? Если и носил, то никому не показывал.
  
  Небось все из-за нее…
  
  Эллис отправил подружке сообщение – звал на свидание на поле для гольфа. Она пришла. А потом что-то произошло, тут Даллас Мейкл прав. Поспорили, поссорились, на них кто-то напал? Ребус расспросил мальчишек про родителей Кристен. По их словам, родители ее – люди тихие, странноватые, беспокоились о дочери. Странноватые – потому что посещали церковь, хотя сама Кристен в церковь не ходила. Беспокоились о дочери – потому что частенько колесили по вечеринкам и сборищам, чтобы отвезти дочь домой, даже если она их об этом не просила.
  
  – Как на поводке ее водили, – высказался один из мальчишек. – Только они с Эллисом забьются в угол потемнее, как ее маманя уже нависает над ними и разоряется во всю глотку.
  
  Интересно, подумал Ребус, какое впечатление на эту богобоязненную чету произвел дом Мейкла? Родители разбежались, зато дядя вселился, выпивка рекой, а сам Эллис приклеился к экрану и играет. Может, поговорить с ними? И что они скажут ему? Да и под каким предлогом с ними можно связаться? – размышлял Ребус на ходу.
  
  По краям банкера лежали цветы. Увядшие относили в сторонку и заменяли свежими. Были здесь и записки, и фотографии – защищенные пластиком и целлофаном. Свечи, бутылка из-под алкогольной газировки, пара плюшевых мишек. Ребус всмотрелся в одну из фотографий. Снято в парке. Кристен скорчила рожу в камеру и оттопырила средний палец. Словно говорила: ну давай, мир, посмотрим, что у тебя есть.
  
  Несколько человек оставили одинаковые снимки, сделанные, похоже, фотографом в школе. Длинные светлые волосы Кристен зачесаны набок и переброшены через плечо. Намазанные блеском губы надуты. Верхняя пуговица блузки расстегнута, узел галстука ослаблен. Фотография как будто недавняя, и Ребус предположил, что еще один такой снимок родители Кристен хранят в гостиной, хотя они вряд ли одобряли ее способ самопрезентации.
  
  В материалах дела содержалась информация об активности Кристен в соцсетях: Фейсбук, Снапчат и прочее. Ребус прочитал распечатки ее эсэмэсок и электронных писем. Последнее сообщение Кристен отправила подружке: “о5 меня Э ждет”. Сообщение сопровождалось подмигивающим эмодзи с высунутым языком. Э – это Эллис, который ждал ее на поле для гольфа.
  
  Кое-кто из друзей Кристен свидетельствовал на суде, что она пошла на поле, не зная, что ее там ждет. Нет, с Эллисом она не ссорилась. Нет, она ни с кем больше не встречалась. Нет, в школе в последнее время ничего не было – во всяком случае, ничего из ряда вон выходящего.
  
  День Эллиса, по словам его матери, тоже был похож на любой другой: поздно проснулся, сходил по ее просьбе в супермаркет. Встретился с приятелями, потом занимался своими делами. Когда зашла Билли, они с матерью остались на кухне, а Эллис отправился к себе – с парой все тех же приятелей. Потом приятели ушли, а он засел играть на компьютере, нацепив наушники. В начале шестого Эллис ушел. Сказал, что к другу, у которого есть новенькая консоль, но это была ложь: к тому времени Эллис уже отправил Кристен сообщение.
  
  – Почему он солгал? – спросили Шону.
  
  Она не смогла ответить.
  
  – Он часто что-то утаивал от вас?
  
  – По-моему, нет.
  
  Ребус думал об Эллисе Мейкле, чью историю еще предстоит раскопать. А сейчас Эллис сидит в Сотоне, в одной камере со взрослыми, он впитывает запахи и звуки, он вечно настороже. Ребус не отрываясь смотрел в провал банкера. Ему удалось не пожалеть Эллиса.
  24
  
  Тесс Лейтон подкрасилась, отчего ее природная бледность стала еще заметнее. Фокс с облегчением увидел, что она уже заказала закуску и горячее, сопроводив еду большим бокалом мерло. Значит, не анорексичка. Просто худенькая и, может быть, слегка анемичная. Ресторан, честно сказать, больше тянул на паб – более фасонистые заведения, в которых Фокс пытался заказать столик, оказались переполнены по случаю воскресного вечера. Но кормили здесь вкусно, как и обещали обзоры на ТрипЭдвайзоре. Надеть Фокс решил не костюм, а пиджак и брюки чинос. И без галстука, ворот рубашки расстегнуть. Они с Тесс поговорили о родных местах – Оксгенгс в его случае, Ливингстон в ее, – о детстве и юности. Оба успели побывать в браке; оба – без детей. У Тесс было двое братьев, у Малькольма – сестра. Он не стал распространяться о многочисленных проблемах Джуд, а она призналась, что один ее брат пережил нервный срыв. Оба обожали читать, загородные прогулки и свою полицейскую службу. Лейтон внимательно выслушала его рассказ о работе в отделе жалоб и поведала, что до сих пор ей удавалось не влипнуть в неприятности.
  
  – Ни рапортов, ни дисциплинарных взысканий, ни выговоров.
  
  – Это делает тебя единственной и неповторимой.
  
  Лейтон пожала плечами и поделилась:
  
  – Даже Грэм как-то встрял в конфликт.
  
  – С Профессиональными Стандартами?
  
  – По-моему, дошло до АКО, хотя тогда они, наверное, были ОБК.
  
  – И что он натворил? – Фокс положил нож и вилку на тарелку, не в силах доесть картошку с морковью.
  
  – По-моему, дело было на вечеринке по случаю ухода его шефа на пенсию, еще в Инвернессе. Шеф обвинил Грэма в том, что тот его напоил, а может, даже подсыпал чего, а потом сдал дорожной полиции. В итоге у шефа отобрали права, и он винил в этом Грэма.
  
  – К жалобе отнеслись всерьез?
  
  – Знаю только, что ему сделали выговор. По-моему, с тех пор у него проблем не было. – Лейтон помолчала. – По сравнению с делом Блума – так, пустяки.
  
  Фокс кивнул, разглядывая ее. Тесс продолжила:
  
  – Стоит тебе по-настоящему захотеть, и ты разрушишь множество репутаций.
  
  – Хотя я сейчас не в Профессиональных Стандартах и сомневаюсь, что это понравится АКО. Двое их парней как раз в центре внимания.
  
  – Вряд ли, хотя Стил и Эдвардс, кажется, не много наворотили. А вот Ребус, Скилтон и Ньюсом…
  
  Фокс снова кивнул и сказал с почти непринужденной улыбкой:
  
  – Ты только послушай, о чем мы говорим. Даже в выходные не можем успокоиться и продолжаем обсуждать дела.
  
  Оба помолчали, пока официант убирал тарелки. Десерт в них уже явно не лез, но оба заказали кофе. Лейтон посмотрела, как официант направляется к бару с их заказом, и снова переключилась на Фокса:
  
  – Малькольм, ты сейчас предложил мне сменить тему?
  
  – Я просто не хочу, чтобы ошибки прошлого вторгались в текущее расследование.
  
  – Значит, дело исключительно в этом? А не в том, что ты прикрываешь приятеля?
  
  Фокс подумал над ответом.
  
  – Я знаю Джона Ребуса не один год. Было время, когда мне хотелось, чтобы его выдворили из полиции.
  
  – Но ты по какой-то причине изменил мнение?
  
  Фокс пожал плечами:
  
  – Когда он ушел на пенсию, все стало как-то мелко и формально.
  
  – По-моему, он проводит в полицейских участках изрядно своего пенсионного досуга.
  
  – Только если ему представляется возможность причинить максимальные разрушения.
  
  Тесс Лейтон широко улыбнулась.
  
  – Нравится он тебе, да?
  
  Фокс снова пожал плечами:
  
  – Мне таким, как Ребус, никогда не стать. Полицейским, который ловит кайф от риска.
  
  – Ты тоже не прочь рискнуть. – Лейтон оперлась на локти и перегнулась через стол. – Ты же все-таки пригласил меня на ужин.
  
  – Я рисковал только тем, что ты откажешься.
  
  – С чего бы мне отказываться?
  
  Лейтон снова откинулась на спинку стула, убрала с колен салфетку и объявила, что идет в “комнату для девочек”. Фокс приподнялся, потом снова сел. Над столом навис официант – он забыл спросить, не хотят ли они дижестив и всем ли они довольны.
  
  – Да, все в порядке, – сказал Фокс и достал телефон.
  
  Он почти решил отправить сообщение Шивон Кларк, но потом ему в голову пришла мысль получше. Он загуглил Ливингстон и, когда Лейтон вернулась, продемонстрировал ей экран телефона.
  
  – Ты говорила, что у вас там ничего интересного, – упрекнул он. – Как ты могла забыть, что в Ливингстоне один из самых больших торговых центров Шотландии?
  
  Лейтон прижала палец к губам, после чего театральным шепотом произнесла:
  
  – Не хочу, чтобы об этом узнали все. И без того места для парковки не найти…
  
  Когда принесли кофе, оба смеялись.
  
  Подъездную дорогу к дому Фокса перегораживала элегантная черная “ауди”. Фокс остановил свою машину за ней, на проезжей части. Когда он вылез, из дверцы со стороны водителя показался Грант Эдвардс. “Хорошо, что я не пригласил Тесс к себе”, – подумал Фокс. Следом за этой мыслью явилась вторая: “А если бы Тесс приняла приглашение?”
  
  – Приходится гулять в одиночестве? – спросил он Эдвардса, делая вид, что всматривается в пустой салон машины.
  
  Эдвардс сунул руки в карманы. В шерстяном пальто чуть ниже колена он напоминал Фоксу представителя похоронного бюро, явившегося выразить фальшивое соболезнование.
  
  – У Брайана дела.
  
  – Ну конечно!
  
  Эдвардс скривил рот.
  
  – Только когда нет свидетелей.
  
  – Давно ждешь?
  
  – Достаточно, чтобы ожидание начало меня раздражать. По нашим сведениям, ты редко куда-то выбираешься. Алкоголик в завязке, все такое.
  
  – Прости, что разочаровал. – Фокс тоже сунул руки в карманы. Он, конечно, уступал собеседнику в живом весе, но и мозгляком его не назвать. Фокс выпятил грудь и качнулся на пятках.
  
  – Брайан считает, что ему причитается отчет.
  
  – Брайан ошибается. Отчет он получит, когда будет о чем отчитываться.
  
  – Как у тебя с группой Сазерленда?
  
  – В лучшем виде.
  
  – Уверен? Сам знаешь – ты человек из Жалоб, на тебя могут точить ножи. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как в тебя воткнется первый. – Улыбка Эдвардса стала шире.
  
  – Я не стыжусь, что служил в отделе жалоб.
  
  – Ну, возвращаться в уголовный розыск вообще непросто. Когда здесь все закончится, помни, что АКО – тоже вариант. В смысле, если закончится чисто.
  
  – И ваши имена в этой истории не всплывут, да? Стил постарался, чтобы я все понял.
  
  Эдвардс шагнул к нему и сказал, понизив голос:
  
  – Не уверен, что Брайану понравятся ваши с Кларк близкие отношения. Прояви благоразумие, не становись на ее сторону, иначе окажешься против нас.
  
  – А я должен выбирать, на чью сторону встать?
  
  – Возможно, у тебя возникнет такое желание. Я знаю, вы с ней больше не пара.
  
  – Мы и не были парой.
  
  Эдвардс криво усмехнулся.
  
  – Кстати, как она там?
  
  – Инспектор Кларк?
  
  – Вписалась в следовательскую группу? Выкладывается на сто процентов?
  
  – А тебе какая разница?
  
  – Сазерленду нужно, чтобы команда была единым целым, без отвлекающих моментов.
  
  – Эдвардс, Шивон Кларк – хороший полицейский.
  
  – Может, да, а может, и нет. Но язык у нее точно длинноват. – Глаза у Эдвардса сузились так, что превратились в щелочки. – Будьте умницей, инспектор уголовного розыска Фокс. Не огорчайте нас. – Он начал было садиться на водительское место, но задержался. – Что-то мне подсказывает, что если мы начнем копать, то до твоих скелетов докопаемся довольно быстро.
  
  Фокс не двигался с места, пока красные огоньки “ауди” не скрылись в ночной темноте. Потом забрался в свою машину и несколько минут посидел, обхватив ладонями руль. Сделал несколько глубоких вдохов, повернул ключ в замке зажигания и вывел машину на подъездную дорожку. Лишь заперев дверцу и поднявшись на крыльцо, Фокс заметил на экране телефона текстовое сообщение. Тесс Лейтон благодарила его за приятный вечер. После своего имени она прибавила “х”, поцелуй. Фокс улыбнулся. Что имел в виду эта сволочь Эдвардс, намекая, что Шивон не выкладывается на сто процентов?
  понедельник
  25
  
  В понедельник, в восемь утра, Шивон Кларк уже стояла на крыльце у Ребуса.
  
  – Я принесла кофе и круассаны, – сказала она в домофон.
  
  – Только поэтому я тебя и впускаю.
  
  Шивон поднялась на два лестничных пролета. Ребус оставил дверь приоткрытой. Кларк сразу прошла в гостиную, где ее встретили выпотрошенные досье. Страницы с материалами дела были сложены в дюжину стопок, собственные записи и пометки Ребус пристроил возле компьютера.
  
  – Ты даром времени не терял, – заметила Шивон.
  
  – Только ничего не трогай.
  
  – Хочешь сказать, тут есть система? – Кларк вручила Ребусу круассан и бумажный стакан с кофе.
  
  – И для меня – вполне разумная. – Ребус макнул круассан в кофе, пососал. – Ты почему не на работе?
  
  – У меня выходной.
  
  – Тогда тебе следовало бы быть в кровати.
  
  – Хотя ты сам, похоже, полночи не спал. – Кларк оторвала от круассана приличный кусок и угостила Брилло.
  
  – По-моему, Даллас и Шона в отношениях, – объявил Ребус.
  
  – Они говорят, что нет.
  
  – Но если да, то Эллис наверняка это знал. Живут втроем под одной крышей? И Даллас ночью крадется на цыпочках вверх по скрипучей лестнице?
  
  – Ты был в этом доме?
  
  Ребус помотал головой:
  
  – Нет, но я таких домов повидал порядочно.
  
  – А если они сейчас спят вместе?
  
  – Эллису бы это вряд ли понравилось. Он видит, как его мама обманывает его папу, он замечает, что его девушка, похоже, тоже не подарок. – Ребус опустился на подлокотник кресла, не выпуская из рук стаканчик с кофе и круассан. – В тот день Эллис был с друзьями; может, один из них что-то сказал. Эллис соврал матери насчет того, куда собирается. И мне кажется, это не единственная ложь в этой семье. Дальше. Кристен. По словам ее приятелей, она не говорила, что рассталась с Эллисом, но вдруг она собиралась с ним порвать? Родители ведь твердили ей, что она достойна лучшего. Может, она встречалась с Эллисом, только чтобы насолить своим родителям-ханжам, а на таком основании прочных отношений не построишь.
  
  Шивон сосредоточенно нахмурилась.
  
  – Это все было в досье?
  
  – Кое о чем мне сказали.
  
  – Кто?
  
  – Так, парни, знавшие Эллиса.
  
  – Значит, ты все-таки ездил в Реселриг?
  
  – А я и не говорил, что не ездил. А там наткнулся на его дядю. И вот еще насчет Кристен – она любила пофлиртовать, это, опять же, сведения с улицы. А когда заходила к Эллису…
  
  – Флиртовала с Далласом?
  
  – Он говорил девочке, что на барной стойке “Маккензи” ее всегда ждет выпивка.
  
  – Он говорил это при Эллисе?
  
  – Если верить тем двум ребятам.
  
  – Ей же было всего семнадцать. Ей вообще не должны были продавать спиртное.
  
  – Ну да. – Ребус откусил от круассана, пожевал.
  
  Шивон выдвинула стул, села и стала, прихлебывая кофе, перебирать бумаги.
  
  – Значит, Эллис ревновал к своему дяде?
  
  – Может быть.
  
  – Вряд ли Даллас обрадуется, когда это услышит.
  
  – Если он хотел сказку со счастливым концом, то пришел не к тем сказочникам.
  
  Кларк кивнула.
  
  – Это я и должна ему сказать?
  
  – Даллас будет не в восторге.
  
  – И это значит, что он не сдаст мне Стила с Эдвардсом. – Шивон посмотрела на Ребуса: – Джон, у тебя очень, очень мало времени. Может, еще пара дней?
  
  Ребус пожал плечами:
  
  – Я не знаю, сколько мне еще копать, Шив. Если только…
  
  Кларк поставила чашку.
  
  – Если только?..
  
  – Навестить одного заключенного.
  
  – Он не станет с тобой разговаривать.
  
  – Я готов рискнуть.
  
  – А если ты возьмешь с собой Далласа…
  
  Ребус покачал головой:
  
  – Есть опасность не разобраться в истории, а влипнуть в историю.
  
  – Попробовать стоит, – признала наконец Кларк и, порывшись в кармане, достала зажужжавший мобильник. – Придется ответить. – Она прижала телефон к уху: – Да, Грэм. – Какое-то время она слушала, потом сказала: – Нет, все в порядке. Совершенно точно. Конечно, приеду. Буду минут через двадцать.
  
  Закончив разговор, Шивон уставилась на экран.
  
  – Я места себе не нахожу от любопытства, – сварливо заметил Ребус.
  
  – Похоже, там прорыв. А еще, похоже, мой выходной накрылся.
  
  – Ну так не молчи.
  
  – Отпечатки пальцев на наручниках. Частичные. Очень неясные, но они там есть.
  
  – Нам известно, чьи это отпечатки?
  
  Кларк взглянула на него, но не ответила.
  
  – Господи, Шивон, ты же знаешь, что я не трепло и мне можно доверять!
  
  – Знаю. Это отпечатки Джеки Несса. Очень похоже, что совпадают с его отпечатками.
  
  – Так-так, – буркнул Ребус, глядя в окно. – В таком случае не задерживаю. Отправляйся вершить правосудие.
  
  В кабинете следовательской группы шли переговоры: Грэм Сазерленд совещался с заместителем прокурора. Шивон Кларк знала эту женщину, ей приходилось работать с Джиллиан Рэмзи. Рэмзи интересовало, что говорит о наручниках лаборатория. Частично сохранившиеся отпечатки удалось идентифицировать, поскольку у Несса сняли таковые еще во время первого расследования. Почему? Потому что он бывал в квартире у Блума и однажды Блум подвозил его на машине. Полицейские сняли отпечатки в квартире, и если бы они нашли машину… в общем, отпечатки Несса пригодились. Но разве по прошествии времени не следовало удалить их из материалов дела? Похоже, отпечатки не удалили.
  
  – Адвокату ответчика это не понравится, – сказала Рэмзи и что-то записала.
  
  – Мы ждем осмотра машины, там может оказаться что-нибудь еще – волос, например.
  
  – Старший инспектор Сазерленд, но мы и так уже знаем, что Блум как-то вечером подвозил Несса домой. Оставшийся волос не доказательство. Предположим, наручники принадлежали жертве, лежали на пассажирском сиденье, и Несс, предположим, просто дотронулся до них?
  
  – Зачем Блуму в машине наручники?
  
  – Его парень – сын полицейского. Он мог раздобыть наручники – скажем, для ролевой игры в спальне.
  
  – Сомневаюсь, но можем спросить.
  
  – Можете. Но хочу заметить, что выдвинуть серьезное уголовное обвинение на основании такой мелочи невозможно.
  
  – Но вызвать Несса мы можем?
  
  – Конечно. И в присутствии адвоката задать ему несколько серьезных вопросов. Допрос с предостережением и под запись. На будущее.
  
  – Но без выдвижения обвинений? – Босс как будто сдулся.
  
  Когда он звонил, голос у него был бодрый, но теперь шар опустился на землю. Рэмзи взяла свою сумку.
  
  – Пока без, – ответила она и поднялась.
  
  После ее ухода в кабинете повисло молчание. Наконец Сазерленд собрался, прокашлялся и заговорил:
  
  – Лаборатория получила отпечатки в пятницу. И держала их у себя все выходные, пока эксперты изволили ходить на футбол, рэгби или на всякие бессмысленные послеобеденные прогулки. Не думайте, что я не скажу об этом старшему суперинтенданту Моллисону. Но. У нас есть совпадение, нам удалось установить личность. Это все-таки пустяк. Неопровержимые доказательства нужны прокуратуре до суда. Помните – там все подвергают сомнению. Но отпечатки – это уже кое-что, давайте работать по ним дальше. – Он взглянул на Кларк: – Как думаешь, когда Несс приходит на работу?
  
  – Наверное, не раньше десяти.
  
  – Значит, дома он до половины десятого или до без двадцати десять? Сейчас начало десятого… – Он переключился на Кэллама Рида: – Бери Джорджа и отправляйтесь к Нессу в офис. – Потом снова взглянул на Кларк: – Там есть секретарша?
  
  Шивон ответила, что да, есть.
  
  – Тогда не дайте ей предупредить Несса. Вообще лучше оставайтесь в машине, пока он не покажется.
  
  – Как он выглядит? – спросил Гэмбл.
  
  – Как на фотографии. – Сазерленд махнул куда-то в сторону Рида, стоявшего возле карты и нескольких снимков.
  
  Рид постучал пальцем по фотографии Несса. Кларк сочла нужным уточнить:
  
  – Он с тех пор несколько изменился.
  
  – Отлично, – сказал Сазерленд. – Джордж, ты остаешься. Шивон, с Кэлламом поедешь ты.
  
  На лице Гэмбла выразилось разочарование, и Сазерленд прибавил:
  
  – Не нужно хмуриться. Веди себя хорошо, и я, может быть, разрешу тебе посидеть на допросе.
  
  Потом он снова переключился на Рида и Кларк:
  
  – А вы почему еще здесь?
  
  – Нас здесь уже нет. – Рид устремился к двери, на ходу влезая в пальто.
  
  Констебль уголовного розыска Кристин Эссон вышла из здания полицейского участка на Гэйфилд-сквер, посмотрела направо, налево и села в “сааб” Ребуса.
  
  – Я смотрю, все та же развалина, – сказала она, захлопывая дверцу.
  
  – Ты это про меня или про мою машину?
  
  Эссон решила улыбнуться. Она коротко стригла темные волосы, отчего, по мнению Ребуса, походила на Одри Хепберн, хотя Шивон Кларк так не считала.
  
  – Зайти не пожелал?
  
  – Незачем намекать людям, что одно дело как-то связано с другим.
  
  – Далеко продвинулся с Эллисом Мейклом?
  
  – Мне не хватает эрудиции, Кристин. Я просмотрел все материалы из соцсетей, но только насчет Эллиса и Кристен. А я бы хотел знать, что говорили их многочисленные друзья – и до убийства, и после.
  
  – Только друзья или члены семьи тоже?
  
  – Чем больше народу, тем лучше.
  
  Эссон надула щеки и с шумом выдохнула.
  
  – Ну и просьба.
  
  – Ты хочешь сказать – ее трудно выполнить?
  
  – Ее выполнение займет много времени, – поправила Эссон. – В идеальном мире я завела бы пару фейковых аккаунтов, френдила бы всех подряд, дожидалась бы, чтобы запрос приняли, общалась бы в чате… – Она взглянула на Ребуса: – Странно, но в Сети люди часто рассказывают о себе незнакомцам такое, чего не рассказали бы и самым близким.
  
  – Похоже, дело долгое.
  
  – Определенно. Несколько недель, а то и больше.
  
  – А если это не вариант…
  
  – Тогда я бы просто прочесывала все подряд, встревала бы в ветки комментариев, вставляла свои два слова. Может, в итоге меня бы забанили или заблокировали. К тому же многие подростки общаются в Снапчате, а там сообщения стираются. И еще имей в виду: если подростки что-то болезненно воспринимают, они все будут держать при себе… – Эссон помолчала, глядя на Ребуса. – Когда примерно ты перестал меня слушать?
  
  – Пару фраз назад.
  
  Эссон снова улыбнулась.
  
  – Но есть и хорошие новости. Я могу заниматься соцсетями в свое свободное время. И мне бы очень помогло, если бы ты поделился со мной информацией. Аккаунты и ники убийцы и жертвы, имена их друзей и родных…
  
  – Могу прислать по электронной почте.
  
  – Только не на рабочий адрес. – Эссон взялась за телефон. – Я скину тебе свой адрес.
  
  Они подождали; наконец телефон Ребуса тренькнул.
  
  – Готово.
  
  – Спасибо, Кристин. Когда закончу, с меня причитается.
  
  Эссон никак не отреагировала, но ее лицо затуманилось.
  
  – Джон, мы все вкалывали по тому делу как черти. И добились верного результата.
  
  – Не сомневаюсь.
  
  – И все же ты ищешь упущения, благодаря которым семья сможет оспорить приговор. И если ты их найдешь, мы окажемся в дураках. – Эссон помолчала. – С другой стороны, я вижу, какая мерзость творится между Шивон и АКО. Странно только, что нам, чтобы урыть их, самым придется вывозиться по уши.
  
  – Я потом помогу вам прибраться.
  
  – Неужели! Это что, твоя отличительная черта?
  
  – По-моему, кое-кто уже начал лить воду.
  
  – Точнее, сливать информацию, – заметила Эссон.
  
  Она открыла дверцу и выбралась из “сааба”.
  26
  
  Всю дорогу до полицейского участка Несс спрашивал, в чем дело. Шивон Кларк и Рид подкараулили его у главного входа в “Лок-Несс Продакшн” и разрешили позвонить помощнику уже в машине. Несс предупредил его, что задерживается и, может быть, появится только после обеда. Потом он задал полицейским вопрос: в чем дело?
  
  – У вас есть адвокат? – ответил вопросом на вопрос Рид. – Если нет, он будет вам предоставлен.
  
  Несса, пока вызывали адвоката, оставили помариноваться в допросной. Эмили Краутер отнесла ему чашку жидкого чая.
  
  – Все еще считает, что я могу сниматься в кино, – отчиталась она по возвращении.
  
  Сазерленд между тем сдержал слово. Несмотря на умоляющие взгляды Кларк и Рида, он, когда прибыл адвокат, позвал с собой в допросную Гэмбла. Фил Йейтс сходил за аппаратурой для видео и звукозаписи.
  
  – Тут вы, мистер Несс, человек привычный, – заметил он.
  
  – Мне больше нравится быть по ту сторону камеры, – ответил Несс.
  
  В допросной было душно, обогреватель включили на полную мощность. Пиджак Несс повесил на спинку стула, верхнюю пуговицу рубашки расстегнул. Но адвокат, Келвин Броди, отлично знал полицейские трюки и попросил, во-первых, убавить обогреватель, а во-вторых, открыть дверь.
  
  – Мы же не хотим, чтобы допрос отменили из-за угрозы здоровью, а также из-за нарушений техники безопасности?
  
  Шивон Кларк уже случалось видеть Броди в суде. Она ожидала, что адвокатом Несса окажется спец по договорам в сфере бизнеса, но Броди был до мозга костей адвокатом по уголовным делам. Кларк хотела предупредить об этом Сазерленда, но босс уже удалился в допросную и закрыл за собой дверь, оставив в коридоре и ее, и всю остальную группу.
  
  Им оставалось только ждать.
  
  Краутер нарыла кое-что еще на оператора-постановщика и инженера звукозаписи и теперь консультировалась, готовясь к завтрашнему дню. Фокс и Лейтон пребывали в собственной маленькой империи, появляясь в кабинете следователей лишь для того, чтобы дозаправиться кофе и чаем.
  
  – Про Чаггабугов что-нибудь слышно? – спросила Шивон у Фокса, когда он подошел к ее столу.
  
  – Нет.
  
  – Собираешься рассказать им про отпечатки?
  
  – Сомневаюсь, что это понадобится. У них, похоже, нет недостатка в источниках.
  
  – Вот поэтому ты и должен успеть первым. Сделай вид, что хочешь быть полезным. Они же действительно рано или поздно сами все узнают.
  
  Фокс кивнул, признавая ее правоту, и ушел звонить, а Шивон занялась собственным телефоном. Пришло сообщение от Ребуса – он спрашивал, что нового, но она проигнорировала его. Та же участь постигла Лору Смит, которая сообщала, что кое-что свеженькое “сорока на хвосте принесла”. Это означало, что кто-то в лаборатории проболтался. Или кто-то из прокурорских. Или старший инспектор Моллисон начал распространять вести по полицейским участкам Феттс и Сент-Леонардс. Особого смысла строить догадки не было, только вот стоит сейчас какому-нибудь шепотку достичь интернета, и он разрастается в невнятный, но злонамеренный визг, способный по скорости распространения поспорить с самым жизнестойким вирусом гриппа.
  
  Кларк вспомнилась кипа бумаг на столе у Ребуса, распечатки сообщений из соцсетей, из разных аккаунтов Эллиса Мейкла, – сообщений, полных юношеской бравады. Кларк знала, что там были порноролики и гифки вперемешку бог знает с чем, а также уничижительные комментарии по поводу местных девушек и их матерей. Один из приятелей доводил до сведения Эллиса, что его мать Шона – из тех, “кому б я вдул”, и приглашал остальных проголосовать. Насколько ядовитой успела стать эта культура, Шивон не знала и знать не хотела, хотя опасалась, что ей как детективу из угрозыска полагается знать такие вещи.
  
  Граффити и анонимные звонки Далласа Мейкла оказались цветочками по сравнению с оскорблениями, с которыми Кларк столкнулась в Сети. Она задумалась. Даллас ведь мог слать ей все это добро – изображения, тексты – и на мобильный. Но в таком случае ему пришлось бы задействовать собственные компьютер или мобильный телефон, а по ним всегда можно отследить отправителя. Не исключено, что Стил и Эдвардс поделились с ним этой здравой мыслью.
  
  – С них станется, – проворчала она себе под нос.
  
  Часа через полтора Сазерленд и Гэмбл вышли из допросной и, сопровождаемые остальными членами группы, направились к чайнику. Сазерленд отправил Йейтса нести караул у дверей допросной. Не потому что в том была какая-то необходимость, а просто чтобы не дать Нессу расслабиться.
  
  – Он там совещается с адвокатом, – пояснил Сазерленд. – И ничего не признает. Говорит, что понятия не имеет, откуда на наручниках его отпечатки, он эти наручники в первый раз видит.
  
  – А Броди, – прибавил Гэмбл, помешивая кофе в кружке, – желает знать, насколько вообще можно доверять отпечаткам, после стольких-то лет. Он сразу перешел к машине и к тому, что Несс никогда не скрывал, что его в этой машине подвозили. Понятно же, что мы найдем в машине его отпечатки. По его словам, Несс мог коснуться края сиденья, а заодно и наручников, даже не заметив этого.
  
  – И еще адвокат, – перебил Сазерленд, – поинтересовался, зачем мы столько лет храним в базе данных отпечатки человека, который ни в чем не виноват.
  
  – А прокурор предупреждала, – заметила Шивон. – Интересно, что Несс вызвал адвоката по уголовным делам, и не особо звездного.
  
  – Да и война с сэром Эдриеном Брэндом не то чтобы звездная. – Сазерленд распрямился. – Ладно. Мы с ним еще не закончили, далеко не закончили.
  
  – Давайте не забывать, что суд присяжных любит вещественные доказательства, – призвала Эмили Краутер.
  
  – Тогда хорошо бы нам еще что-нибудь, кроме частичного отпечатка. Мне почему-то не кажется, что лаборатория, пока меня не было, подала признаки жизни.
  
  Обрадовать его было нечем.
  
  – Надеюсь, эксперт-почвовед отрабатывает свою зарплату, – вздохнул Сазерленд.
  
  Тут в дверь постучали. Все обернулись и увидели на пороге Броди.
  
  – Вас не затруднит соорудить моему клиенту какой-нибудь сэндвич? Он не успел позавтракать.
  
  – В кафетерии вполне приличные сэндвичи с беконом, салатом и помидором.
  
  – Мой клиент – вегетарианец.
  
  – Тогда, полагаю, в кафетерии снизойдут до салата и помидора.
  
  Джеки Несса отпустили только без пятнадцати три. Броди с самого полудня жаловался, что они ходят по кругу. Запись допроса любезно передали следовательской группе, и все нетерпеливо собрались перед монитором. Шивон Кларк следила за жестами и мимикой Несса, хотя в наше время они мало что значат. С этими трюками знакомо множество людей, к тому же, подумала она, человек, который всю жизнь имел дело с актерами, сам актер. Когда в допросной стало прохладнее, Несс застегнул пуговицу, натянул пиджак и почти замер, сцепив пальцы на колене и не меняя выражения лица. На вопросы он отвечал едва ли не односложно, предоставив вести беседу своему адвокату.
  
  Пока Сазерленд звонил прокурору и докладывал новую информацию, Джордж Гэмбл сидел, уставившись в никуда. У Кларк возникло чувство, что он сожалеет о современных методах дознания; дай ему волю, он бы просто выбил признание из продюсера.
  
  – Надо пересмотреть самые первые допросы Несса, из прошлого дела, – сказал Рид, повернувшись к Эмили Краутер. – Мы только с его слов знаем, что Стюарт Блум покинул Портаун-хаус живым. Да, дом обыскали, но насколько тщательно? К тому же криминалистика с тех пор сильно шагнула вперед. Наверняка сэр Эдриен с радостью согласится, чтобы мы осмотрели место. Дело сдвинулось с мертвой точки. – И Рид принялся отгибать пальцы: – Отпечатки на наручниках; Блума в последний раз видели живым, когда он направлялся на встречу с Нессом… – Рид остановился.
  
  – Я насчитала всего два пальца, Кэллам, – вклинилась Шивон.
  
  – Машину нашли в роще, которая в то время принадлежала Нессу, – прибавила Краутер, и Рид отогнул третий палец.
  
  – Ладно, – согласилась Шивон, – но скажи мне, какой у Несса мотив?
  
  – Может, они с Блумом не сошлись в цене. Опять же, мы только со слов Несса знаем, что между ним и Блумом все было мирно. Может, ему стало казаться, что Блум работает спустя рукава или вообще надувает его. Да ладно, мы же все такое видели. Убийца редко мыслит рационально.
  
  – Что может объяснять наручники на лодыжках, – прибавила Краутер, за что Рид одарил ее улыбкой, словно рассчитывал победить в споре благодаря открытому голосованию.
  
  – Я и не говорю, что ничего этого не было, – сказала Шивон Кларк. – Но говорить – это одно, а доказать – совсем другое.
  
  – Мы не считаем Портаун-хаус возможным местом преступления. Может, зря?
  
  – Может быть.
  
  Рид взглянул на шефа, тот все еще говорил по телефону.
  
  – Я своего добьюсь. Если наверху находят деньги на то, чтобы какой-нибудь белый халат мазал грязью стеклышко и совал его под микроскоп, то криминалисты уж точно могут явиться в Портаун-хаус со своими чемоданчиками.
  
  – Ну попробуй, – сказала Шивон.
  
  Вся первая полоса “Ивнинг пост” была посвящена визиту Джеки Несса в полицейский участок Лита. На большой фотографии продюсер пробирался сквозь толпу репортеров к такси, а Келвин Броди старался держать дипломат повыше, чтобы затруднить фотографу работу. Сидя за столиком в “Маккензи”, Ребус дважды прочитал то немногое, что излагалось в статье. Если пресса и прознала о наручниках, то пока молчала. Статья была неубедительной, но Несса все равно потрепала. Ребус предположил, что сегодня вечером журналисты будут караулить Несса возле дома, а завтра утром – у дверей офиса. И если он в чем-то виновен, по фасаду непременно поползут трещины, и сеть их будет шириться, пока журналистам не надоест преследовать свою жертву.
  
  По мысли Ребуса, прессе что-то шепнули в штаб-квартире Феттса, а может, и кто-то из следовательской группы. Легавые и журналюги всегда играли в эту игру. Да, пресса могла оказаться истинной занозой, но она же была чрезвычайно полезным каналом коммуникации. Ребуса огорчало, что столь многое в наши дни происходит онлайн, где каждый боец компьютерного фронта может в любую минуту стать “комментатором”, “экспертом” или “новостным обозревателем”. Мало кто теперь следит за качеством. Всем и каждому есть что сказать, и сдерживать порывы они не собираются. А публика считает, что в наши дни море информации. И правда море, только вот эта информация не всегда соответствует действительности.
  
  Но так ли уж отличается нынешнее положение дел от того, что имело место в лучшие дни Ребуса? Он сливал информацию журналистам, скармливал им ложь и полуправду в надежде разворошить какое-нибудь осиное гнездо, выбить из колеи подозреваемого или свидетеля. Одни истории он сеял, другие выпалывал. Если тебя слушают хотя бы с полдесятка журналистов, ты можешь контролировать информацию или, по крайней мере, с успехом придавать ей нужную форму. Пресса, если ей врать, огрызается и плюется, но всегда приходит за новой порцией. А сейчас комментаторы врут тебе в лицо, кормят тебя кашкой с ложечки, как ребенка. Новостные передачи идут круглые сутки, а это значит, что каждому надо обогнать других, принести историю первым, даже если эта история окажется кривдой. Ребус читал в интернете о смерти кое-каких своих музыкальных кумиров – только ради того, чтобы потом прочитать опровержение с извинениями. Он теперь ничего не принимал на веру и всегда требовал подтверждений. Два или даже три источника – вот тогда он поверит тому, о чем сообщал ему виртуальный мир.
  
  – Чего-то желаете?
  
  Ребус оторвался от газеты и поднял глаза. Перед ним стоял Даллас Мейкл – его смена как раз началась.
  
  – Минуту вашего времени. – Ребус указал на пустой стул, но Мейкл остался стоять.
  
  – Говорите, что у вас на уме.
  
  – Мне надо поговорить с Эллисом.
  
  – Зачем?
  
  – Надо, и все.
  
  – Он вам ничего не скажет.
  
  – Но он согласится встретиться со мной, если вы его попросите.
  
  – Может быть.
  
  – Попросите?
  
  – Он не поклонник полиции.
  
  – Я всего лишь пенсионер.
  
  – Не могу обещать.
  
  – Но хоть попытаетесь?
  
  Даллас Мейкл ответил, что попытается.
  
  – Вы сомневаетесь, да? – спросил он. – Уже не так уверены, что он убийца?
  
  – С большой вероятностью убийца – он. С этим вам придется смириться. Но когда я его увижу, может, меня и посетит какая-то мысль.
  
  – Даже если он не заговорит?
  
  – Несказанное тоже может оказаться важным. Он никогда не говорил, что думает по поводу того, что вы съехались с его матерью?
  
  – Мы с ним это обсуждали.
  
  – Вы приходили убедиться, что ваш брат не выходит из берегов? Говорили когда-нибудь Эллису, что это вообще-то его работа?
  
  – Я не жалею, что разругался с Чарльзом.
  
  – Лучше так, чем если бы с ним разругался его сын? – Ребус понимающе кивнул.
  
  – Ну что, мы закончили?
  
  Ребус сложил газету:
  
  – Мистер Мейкл, вы хорошо знали Кристен?
  
  Глаза у Мейкла вспыхнули, и он сжал губы. Ребус продолжил:
  
  – Насколько я слышал, она была не прочь пофлиртовать. Может, просто характер такой был, а может, так она держала Эллиса на поводке.
  
  – Со мной она не флиртовала.
  
  – Но слухи до вас доходили.
  
  – Подростки сейчас не те, что в мое время. Или в ваше.
  
  – В каком-то смысле правда, а в каком-то – не очень. – Ребус поднялся, свернул газету и сунул ее в карман пальто, после чего протянул Мейклу бумажку, на которой нацарапал свой телефон. – Я собираюсь в Сотон завтра. Будет очень кстати, если вы переговорите с Эллисом. А потом позвоните мне, и пожалуйста, лучше по мобильному, а не из автомата, ладно?
  
  И Ребус, не оглядываясь, вышел из бара.
  27
  
  Брайан Стил, ведя под руку свою подружку Ребекку, вошел в “Адское зелье”. Ребекка несколько перестаралась, наряжаясь для визита в эту часть города: подол изумрудно-зеленого облегающего платья едва не волочился по асфальту, боковой разрез чуть-чуть не доходил до талии, а вырез на груди отвесно устремлялся куда-то к туфлям. Светлые волосы густыми волнами падали на плечи, на ногах были трехдюймовые шпильки. Однако косметики в меру (Ребекка в ней вообще не нуждалась), а украшений ровно столько, сколько надо. Когда Стил с Ребеккой вышли из такси, у прохожих пооткрывались рты и все взгляды устремились к ней. Швейцары, знавшие Стила, распахнули дверь перед Ребеккой.
  
  – Все в порядке, Шаг? – спросил Стил, суя одному из них в ладонь двадцатку.
  
  – Тишина и покой, Брайан.
  
  Брайан с Ребеккой бывали в “Зелье” не раз, в том числе и во времена, когда заведение еще принадлежало Даррилу Кристи. Стилу нравился тематический дизайн: черти, нечисть и бесенята карабкались по стенам под темно-красный потолок и оттуда озирали зал. Для тех, кто хочет потанцевать, всегда есть хороший диджей, а для тех, кто хочет просто поесть и выпить, – тихие уголки. Стил заказал столик на верхнем ярусе, с видом на танцпол. Поднимаясь по стеклянной лестнице, Ребекка извивалась в такт музыке.
  
  Усевшись, Стил внимательно изучил карту виски. Карта состояла из восьми листов, но множество позиций были вычеркнуты черным маркером. Да и само место утратило былую фешенебельность: протертый уголок ковра тут, сломанный светильник там. Блестящая столешница выглядела захватанной, а меню были липкими на ощупь.
  
  После долгого ожидания появился официант в красном и в завязанной под подбородком форменной шапочке.
  
  – К сожалению, морских гребешков сегодня нет, – начал он. – Омаров и морского окуня – тоже.
  
  За спиной у него возник еще один официант, с подносом на вытянутой руке.
  
  – Комплимент от управляющего, – пояснил он, ставя на стол высокие фужеры с шампанским.
  
  Ребекка что-то довольно проворковала, глаза ее заискрились.
  
  – А управляющий на месте? – осведомился Стил. Оказалось, что да.
  
  Стил вернулся к изучению меню. Ребекка тем временем, надув губы, сделала селфи на телефон – снимком она потом похвастается в своем кругу – и принялась набирать сообщения – с проворством, которое всегда поражало Стила, учитывая длину ее ухоженных ногтей.
  
  Ребекка владела парой маникюрных салонов в центре города. Стил помог со стартовым капиталом, но бизнес шел хорошо. Иногда Ребекка жаловалась, что приходится платить мастерам больше, чем у конкурентов, чью рабочую силу составляли в основном “гостьи” из Вьетнама или с Филиппин. Но она планировала открыть третий салон и к тому же задумала обновить центральный. Мозги в сочетании с красотой. Единственное, что Брайану в ней не нравилось, была идиотская потребность постоянно сидеть в телефоне.
  
  Когда с закусками было покончено, на верхней ступеньке показался третий официант, он жестом пригласил Стила за собой. Стил коснулся губ салфеткой и сказал Ребекке, что скоро вернется.
  
  Кафферти ждал в отгороженном уголке полуподвального бара. Здесь слышались только тихие звуки фортепиано – какой-то лаунж. Кафферти сидел в одиночестве, вытянув руку на спинке диванчика.
  
  – Присаживайся, – пригласил он.
  
  – Наверху ждет Ребекка, – сказал Стил, опускаясь на диванчик напротив.
  
  – Я ее видел. Один бог знает, что она в тебе нашла. – Кафферти недоуменно пожал плечами.
  
  – Хорошую резвость?
  
  – Хорошую резвость показывают многие из нас.
  
  Перед Кафферти стоял стакан с виски, еще один ждал Стила. Стил поднес стакан к носу, понюхал.
  
  – “Хайленд-парк”, восемнадцать лет. – Кафферти приподнял свой стакан.
  
  Стил сделал глоток, посмаковал и одобрительно причмокнул.
  
  – Умеешь произвести впечатление человека, который знает толк в солоде, – сказал Кафферти. – Но мы-то в курсе, что ты предпочитаешь лагер попроще и подешевле, верно?
  
  – Я на нем вырос, – подтвердил Стил.
  
  – Мы все на нем выросли, и вот чего мы добились, – улыбнулся Кафферти. Осушив стакан, он шумно выдохнул и поставил пустой стакан на стол. – Но негоже заставлять очаровательную Ребекку ждать, верно?
  
  Стил огляделся: бар был пуст. Однако он все равно подался вперед и понизил голос:
  
  – Помнишь, я тебе говорил про наручники? Оказалось, что Джеки Несс оставил на них свои отпечатки.
  
  – Не самый разумный поступок. Кто тебе об этом рассказал?
  
  – Малькольм Фокс.
  
  – Знаю Фокса. Что он там вообще делает?
  
  – Гарткош отправил его искать прососы в том, первом расследовании.
  
  – Значит, он поставляет тебе интересные подробности? – Кафферти поразмыслил. – Нам известно, почему Сазерленд отпустил Несса?
  
  – Прокурора еще надо убедить, что доказательств достаточно, чтобы начать процесс.
  
  – Но отпечатки пальцев, я бы сказал, неплохой старт.
  
  – Согласен.
  
  – Чем скорее прокурор в этом уверится, тем лучше для всех заинтересованных лиц.
  
  – Суд есть суд. На свет божий много чего выплывет.
  
  – А ты что, уже испугался? – В тусклом свете рассмотреть глаза Кафферти было невозможно. Казалось, весь он состоит из теней.
  
  – Меня в деле Блума ничего не пугает, – парировал Стил и начал было подниматься: – Я лучше вернусь наверх…
  
  Кафферти рубанул по столу ладонью, как гильотиной, и сжал кулак.
  
  – Вернешься, когда я разрешу. Не зарывайся. Смазливая подружка и дорогие шмотки никак не скроют то, что ты не более чем мелкий винтик. Ясно? Вспомни, кто тебе помогал все эти годы, кто вытащил тебя из патрульных и дотащил до АКО. – Кафферти выговаривал каждое слово отчетливо, скаля зубы.
  
  – Ты же знаешь, как я тебе благодарен. Я тебя когда-нибудь подставлял?
  
  – Тебе и не захочется меня подставлять, поверь мне. – Кафферти медленно разжал кулак. – На допрос еще не вызывали?
  
  – Нет.
  
  – Но вызовут. Постарайся, чтобы к твоему рассказу не было вопросов. Ни к твоему, ни к рассказу Эдвардса.
  
  – Мне нечего рассказывать.
  
  – Ребус знает, что я брал тебя на встречу с Мэлони.
  
  – Ну и что?
  
  – Ну и то, что неизвестно, что еще он хранит в своем впечатляюще крепком черепе.
  
  – В ночь, когда исчез Блум, мы с женой были в полицейском клубе.
  
  – Напомни-ка, с какой женой – второй или третьей?
  
  – Второй. Мы там провели весь вечер, свидетелей десятки.
  
  – И с вами там был Эдвардс. – Кафферти явно стало скучно – историю про клуб он слышал не один раз. – Брэнда увезли на выходные в гольф-клуб куда-то в Глениглз, а я засел дома с парой старых приятелей. Иными словами, алиби на любой вкус.
  
  – Но не у Несса. В ночь исчезновения Блума его ни одна живая душа не видела. Он сделал несколько телефонных звонков насчет своих последних проектов, но это все. Парень Блума дожидался у того дома, предположительно – совершенно один, готовил ужин, а “убойный” папа парня был на каком-то любительском боксерском поединке в Глазго.
  
  – Прикрытие есть не у всех, – согласился Кафферти, – а только у большинства из нас. Значит, нам и беспокоиться не о чем, скелеты не будут подглядывать за нами из шкафов. – Он помолчал. – Можно расслабиться и радоваться жизни. А теперь иди, пока кто-нибудь в костюме получше не спикировал на мисс Маникюрный Салон. Кстати, что вы заказали?
  
  – Свиную грудинку.
  
  – Хороший выбор. Мясо с моей собственной свинофермы в Файфе. Давай как-нибудь съездим туда на короткую экскурсию?
  
  Взмахом руки Стила отпустили на волю. Поднимаясь по лестнице к свету и шуму, Стил снова задышал. Ребекка смотрела в телефон, подняв его к самому лицу.
  
  – Угадай, – сказала она, не глядя на Стила, – сколько мужчин за последние пять минут хотели меня угостить?
  
  – Много, много.
  
  Когда Стил снова расправил салфетку на коленях, принесли горячее. Стил покачал головой и сказал:
  
  – Я передумал. Принесите что-нибудь другое.
  
  – Желаете что-то особенное, сэр? – ошарашенно спросил официант.
  
  Стил поднял фужер, одним махом выпил шампанское и договорил:
  
  – Что угодно, лишь бы не из свиней Великого Джера Кафферти.
  
  Кабинет Кафферти в “Адском зелье” располагался за дверью с броней толщиной в дюйм, снабженной тремя замками и сигнализацией. К сейфу с выручкой имел доступ только сам Кафферти. В те вечера, когда Кафферти в “Зелье” не было, его заместителя в сопровождении как минимум одного швейцара отвозили в Квортермайл. Наличные передавались Кафферти у входной двери, вместе с соответствующими документами. Конечно, в наши дни деньги идут в основном через кредитные и платежные карты плюс бесконтактные платежи. Иногда гости даже расплачивались за напитки посредством смарт-часов. Но Кафферти предпочитал наличные – они оставляли меньше следов, которые могла бы унюхать налогово-таможенная служба ее величества.
  
  Чаще всего Кафферти являлся в клуб по вечерам перед закрытием, и его тяжелый взгляд говорил персоналу: фокусничать даже не пытайтесь. Кафферти не спускал ни украденной бутылки спиртного, ни припрятанной десятки, если ему удавалось их обнаружить. Не одобрял он и тайных встреч с клиентами – подобные встречи приводили к тому, что всяких незначительных личностей начинали угощать за счет заведения. Подарков заслуживали только люди полезные, вроде Брайана Стила. Кафферти знал, что Стил его недолюбливает, и чувство было взаимным. Человека из АКО бесило, что Кафферти им распоряжается. Началось, как водится, с пары неверных шажков, но эти шаги увели Стила с дороги, и он никак не мог на нее вернуться.
  
  Усевшись за стол, Кафферти стал просматривать вечерние записи с камер видеонаблюдения. Ребекка просто картинка. Кафферти, конечно, случалось и разговаривать с ней, у него даже имелся номер ее телефона. Он поставил запись на паузу, увеличил изображение стола. Стил заменил свиную грудинку стейком. Ребекка выбрала филе семги. Она следила за весом, хотела выглядеть на все сто. Кафферти подумал, не послать ли ей на телефон сообщение – спросить, понравилось ли филе, но она сейчас, наверное, уже в постели со Стилом. Кафферти переключился с видеокамер на интернет и набрал имя Конора Мэлони.
  
  Мэлони оставался его хобби. Кафферти злился при мысли, что они могли бы стать партнерами, если бы не исчезновение частного сыщика и не проклятый мальчишка, умерший от передоза где-то на улицах Эдинбурга. Имея на своей стороне Мэлони, Кафферти мог бы захватить Абердин и Глазго. И даже, может быть, Ньюкасл. А оттуда… кто знает? Может, сам Мэлони и не склонен к оружию, предпочитает решать вопросы путем мирных переговоров. Вот только окружают его люди из военизированных групп – проницательные и смертельно опасные. Да, какие возможности открылись бы для Кафферти, но этот путь для него заказан. Приходится довольствоваться победами в делах ничтожных и мелкой сошкой вроде Даррила Кристи. И близко не то. Обстоятельства лишили Кафферти крупного куша.
  
  Кафферти, щелкая клавишами, продолжал поиски. Он уже выучил наизусть все сетевые имена Мэлони, повторял попытки, набирая одни и те же комбинации. За несколько лет Кафферти спустил на слежку за этой сволочью небольшое состояние. Ему необходимо было знать про Мэлони все. Насколько он богаче? В каких кругах вращается? С кем приятельствует? Какую часть земного шара считает своим домом?
  
  Полчаса поисков мало что принесли, и Кафферти вернулся к записям с камер. Рассмотрел Ребекку с ног до головы, особенно внимательно – облегающее платье. Когда пара направилась к выходу, Стил шел впереди. Он не подождал свою спутницу, не взял под руку, как сделал бы Кафферти. Стил остановился переговорить со швейцаром, предоставив Ребекке ловить такси.
  
  В дверь постучали. Кафферти свернул картинку и рявкнул:
  
  – В чем дело?
  
  В щель просунулась голова менеджера:
  
  – Все готово к закрытию. Вызвать машину?
  
  – Я лучше пройдусь. – Кафферти в последний раз проверил, заперт ли сейф; на миг ему вспомнился другой сейф, содержимое которого столь интересовало его во времена оные.
  
  – Сказать Шагу, чтобы сопровождал вас?
  
  – Я не калека, поводырь мне не нужен!
  
  Голова менеджера исчезла, дверь закрылась. Кафферти его напугал. Кафферти всегда мог напугать его. И ему это нравилось.
  
  Жжение в глазах напомнило Ребусу дни, когда он курил и струйка дыма от сигареты уплывала не туда. Но курить он бросил, а жжение объяснялось тем, что он слишком засиделся над делом Мейкла. Ребусу пригодилась бы настольная лампа, но настольной лампы у него не было. Ребус поставил диск —“Лунный танец” Вана Моррисона – на повтор и сделал потише. Он уже собрался было выключить музыку, как вдруг почувствовал, что в спине что-то хрустнуло. Ребус прижал кулаки по обе стороны позвоночника, надавил. Еще хруст.
  
  “Как стертая пластинка, Джон”.
  
  Ребус позволил себе две порции пива и – между делом – пол-упаковки жвачки. Может, позвонить Деборе Куант, поболтать? Но уже за полночь, она наверняка спит. Глядя в окно, Ребус заметил, что в паре квартир напротив еще горит свет. Студенты, наверное. Марчмонт всегда был студенческим районом, даже в те канувшие в Лету времена, когда жена Ребуса, Рона, убедила его купить квартиру именно здесь. Рона была учительницей, и ей казалось, что если рядом много студентов, то “мы останемся молодыми”.
  
  Так-то да.
  
  Ребус не стал так говорить, тогда – не стал. А может, и сказал. Ребусу трудно было вспомнить себя тогдашнего – новичок в большом городе, новичок на работе.
  
  Ребус отвернулся от окна и взглянул на бумаги, громоздившиеся на столе. Он много записывал, причем заглавными буквами – чтобы потом прочитать. Почерк превратился черт знает во что. Но дело Мейкла он теперь знал досконально – наверное, не хуже следовательской группы Шивон Кларк. Вечером Ребусу на телефон пришло сообщение от Далласа Мейкла. Эллиса предупредили, что его навестит один человек. Теперь бы выспаться, но, похоже, со сном не заладится. Ребус весь вечер читал, и вот результат: мозг слишком разогнался. Чтобы мотор сбавил обороты, понадобится еще один круг “Лунного танца”. А значит, можно малость посидеть за столом, в последний раз перечитать материалы дела. Или так, или вывести Брилло на ненужную прогулку.
  
  Ребус сменил “Лунный танец” на следующую композицию и вернулся к работе.
  вторник
  28
  
  Во вторник, в одиннадцать утра, Эмили Краутер позвонила Шивон из Портаун-хаус. Она приехала туда с группой криминалистов и теперь наблюдала за их успехами.
  
  – Ты глазам своим не поверишь, – сказала Эмили. – Подожди, я сейчас пришлю пару фотографий.
  
  Она отключилась, и Кларк стала ждать. Шивон сидела в кабинете следовательской группы за столом, на котором лежали паттер, найн-айрон, две тишки[21] и два мячика для гольфа – всё подарки от Грэма Сазерленда, прибывшие этим утром. В другом углу кабинета ее коллеги фамилию за фамилией прорабатывали список, составленный с помощью Дерека Шенкли: звонили, договаривались о времени допросов. Через несколько секунд телефон Шивон возвестил, что фотографии получены. Фотографий оказалось три. Эксперты-криминалисты в белых комбинезонах разнесли дом чуть не по досочке: снимали половицы, соскабливали со стен штукатурку на предмет анализа. Брэнд пожелал присутствовать лично. На одной из фотографий он, с собственным фотоаппаратом, нависал над Хеджем Этуолом, изучавшим кусок половицы. Кларк позвонила Эмили Краутер.
  
  – Он как будто получает удовольствие, – заметила она. – Эксперты что-нибудь нашли?
  
  – Насколько я знаю, нет. Но Хедж держит рот на замке, здесь же гражданский. Когда поедем в Глазго?
  
  – Давай после часа пик. Где-нибудь в половине седьмого.
  
  – Наверное, к половине седьмого здесь еще не закончат. Тут двадцать комнат и три этажа. Дом облезлый, но просто грандиозный. Как думаешь, почему он разрешил нам разнести его?
  
  – Потому что это не совсем дом. Это средний палец, который Брэнд демонстрирует Джеки Нессу.
  
  – Значит, фотографии…
  
  – Не сомневайся. Пока мы с тобой разговариваем, они уже летят к Нессу.
  
  – Кстати, о Нессе. Есть новости?
  
  – Машину еще раз обследовали – на случай, если мы что-нибудь упустили. – Тут Кларк увидела, как Сазерленд встает, подходит к телевизору и ищет пульт, чтобы сделать погромче. – Эмили, мне пора…
  
  Она закончила разговор и подошла к Сазерленду, который загораживал ей экран. Звук стал громче. Тележурналист стоял на опушке Портаун-Вудз.
  
  – После допроса кинопродюсера Джеки Несса и нового обыска, начавшегося сегодня утром в принадлежавшем ему прежде доме (дом расположен по ту сторону рощи у меня за спиной), было установлено, что ноги жертвы, частного детектива Стюарта Блума, обнаруженного в своем “фольксвагене-поло”, были скованы наручниками. Об этом буквально несколько минут назад сообщило новостное интернет-агентство. Мы еще не установили подлинность этого заявления, но опровержений со стороны полиции пока не последовало.
  
  Сазерленд взглянул на Шивон и проворчал:
  
  – Потому что нас ни о чем не спрашивали.
  
  – Пресс-служба должна была нас предупредить, – сказала Шивон. – Они-то наверняка знают.
  
  Сазерленд протянул руку:
  
  – Будь добра, дай мне какую-нибудь клюшку, расколошмачу гребаный телевизор.
  
  Внезапно разом зазвонили мобильники – и у Кларк, и у Сазерленда, следом подал голос стационарный телефон, в данный момент не оккупированный ни Ридом, ни Гэмблом. В дверях возникла Тесс Лейтон – тоже с прижатым к уху мобильником. Шивон кивнула на телевизор – Сазерленд как раз убавлял звук. Фокс, присоединившийся к Лейтон, посмотрел на Шивон и поднял бровь, словно говоря: попробую выторговать себе еще день.
  
  – Ну ладно, – заговорил Сазерленд, – мы знали, что это случится. Все равно на сегодня, на вторую половину дня, назначена пресс-конференция, там и займемся всеми этими вопросами. Или, во всяком случае, ими займется старший инспектор Моллисон…
  
  Словно подтверждая слова Сазерленда, с лестницы донеслись тяжелые шаги. Суперинтендант размашисто вошел в кабинет; лицо его внушало ужас.
  
  – Сэр, мы только что сами все слышали. – Сазерленд виновато вскинул руку.
  
  – Семья на стенку полезет, – бросил Моллисон. – Как будто они еще не все на нас вывалили!
  
  И действительно, картинка на телеэкране сменилась с Портаун-Вудз на Феттс. Перед полицейским участком стояла Кэтрин Блум; за спиной у нее, словно на случай нападения, маячил суровый полицейский. Когда камера слегка отъехала, к Кэтрин приблизился Дугал Келли. Сазерленд снова прибавил звук.
  
  – Мы всегда знали, – эмоционально, дрожащим голосом говорила мать Стюарта Блума, – что полиция отнеслась к делу безответственно и халатно, она почти наверняка была заражена коррупцией и покрывала тех, кто действовал против своих некоррумпированных коллег, а на родных и друзей Стюарта смотрела свысока. – Кэтрин Блум перевела дух.
  
  Не будь Шивон в курсе происходящего, она предположила бы, что эта женщина прошла спецподготовку по вопросам общения с прессой. Хотя, может, и прошла, учитывая, что рядом с ней Дугал Келли.
  
  Кэтрин Блум продолжила:
  
  – Но теперь у нас есть свидетельства того, что полиция, по всей вероятности, сама замешана в преступлении, а не просто виновна в попытке замять расследование. Стоит разобраться, как велось первоначальное расследование, причем внутренним следствием должны заняться полицейские органы, которые базируются не в Шотландии, и вопросы следует задавать на самом высоком уровне: кому и что было известно и что постарались скрыть. – Кэтрин взглянула прямо в камеру и заговорила, обращаясь напрямую к телеаудитории: – Бесчеловечное убийство моего сына не должно остаться безнаказанным. Я хочу справедливости; я хочу перемен; я хочу, чтобы виновные были названы поименно, опозорены и отправлены за решетку – все до единого!
  
  Интервью закончилось, на экране возникли телестудия и явно взволнованный диктор. Сазерленд снова выключил звук. Он едва осмеливался смотреть на Моллисона.
  
  – Нам надо поговорить с глазу на глаз, – официальным тоном объявил Моллисон.
  
  Сазерленд кивнул и перевел взгляд на Тесс Лейтон.
  
  – Наш кабинет в вашем распоряжении, – быстро сказала она.
  
  Сазерленд пошел вперед, Моллисон следовал за ним по пятам. Несколько минут в кабинете царила тишина, потом Джордж Гэмбл тихонько присвистнул.
  
  – Что теперь? – спросил Фил Йейтс.
  
  – На публику вынесут немногое, – предположила Кларк. – Рискну сказать, что кое-кого ждет головомойка. Может быть, нам выделят дополнительные ресурсы и пришлют еще людей. Мы все-таки расследуем убийство, устраивать публичную порку нет никакого смысла.
  
  – Но от нас будут ждать, что мы теперь сосредоточимся на работе тех следователей.
  
  – Мы и так это делаем.
  
  – А если сдать прессе отпечатки Несса? Может, не так жарко будет?
  
  – Наручники остаются наручниками. Мы должны понять, как они оказались на Блуме и с чего надо начинать. – Кларк провела рукой по волосам.
  
  – Все усложняется, да? – Рид затянул галстук, словно выражая готовность действовать: Сазерленда отправили в раздевалку, а ему самому присвоили звание капитана.
  
  Шивон жестко глянула на него:
  
  – Я видала случаи и похуже. Нам еще много чего предстоит.
  
  На телефон сыпались все новые сообщения. Одно – от Лоры Смит – Кларк прочитала.
  
  Перекусим? 12:30, там же, где всегда?
  
  В ответ Шивон набрала одно-единственное слово. Договорились.
  
  Кафе на Лит-уок располагалось почти на одинаковом расстоянии что от участка Лита, что от участка на Гэйфилд-сквер. Оно принадлежало итальянскому семейству и специализировалось на поджаренных сэндвичах с такой щедрой начинкой, что их никто не мог осилить. Тесные “пеналы” с диванчиками, незатейливая музыка. Кларк устроилась напротив Лоры Смит и воззрилась на третьего присоединившегося к ним человека.
  
  – Я знаю Дугала, – пояснила Лора Смит. – Когда-то мы с ним вместе дежурили по ночам.
  
  Шивон натянуто улыбнулась Дугалу Келли.
  
  – Вы не могли бы на минутку оставить нас вдвоем? Может, сходите пока за водой?
  
  Келли дождался молчаливого согласия Лоры Смит и ушел к стойке.
  
  – Наручники? – тихо спросила Кларк.
  
  – Я говорила, что даю вам день или два. Два дня вышли, Шивон. Ваши уже треплют языком почем зря.
  
  – Насколько хорошо ты его знаешь? – Кларк, не отрываясь, смотрела журналисту в спину.
  
  – Книга, которую он пишет, выйдет не раньше следующего года. К тому же он стойко защищает свои источники.
  
  – Он знает о наших терках с АКО?
  
  Смит кивнула.
  
  – И ты притащила его сюда, чтобы…
  
  – Чтобы ты просто его выслушала. Ладно?
  
  Келли вернулся, неся графин с водой и три стакана.
  
  – Ничего, если я сяду? – спросил он.
  
  Кларк кивнула, но сил выглядеть приветливой ей не хватило. Хозяин раскрыл блокнот. Они сделали заказ, и хозяин ушел, выкрикивая указания в сторону кухни.
  
  – Вам разве не следует ни на шаг не отходить от убитой горем матери? – спросила Кларк.
  
  Келли ответил:
  
  – Она вернулась в гостиницу, переваривает новости.
  
  – Мы пока не знаем, откуда взялись наручники, – с нажимом сказала Шивон.
  
  Келли только дернул плечом и заметил:
  
  – Еще один элемент головоломки. Признайте, что картинка начинает складываться.
  
  – Я, в отличие от некоторых, не делаю поспешных выводов. – Кларк отпила воды.
  
  Келли вздохнул и обеими руками взялся за край столешницы.
  
  – Я все-таки скажу, что у меня есть, ладно? Полицейские, которые вели первоначальное расследование, – Джон Ребус, Мэри Скилтон, Даглас Ньюсом – облажались. И если бы только это. В некоторых случаях они сами нарушали законы, которые клялись соблюдать. У меня есть информация на них, на всех до единого.
  
  – Включая патрульных по фамилии Стил и Эдвардс?
  
  Келли старался не смотреть ей в глаза.
  
  – На этих – нет.
  
  Кларк фыркнула.
  
  – Потому что источник вашей информации – они, да? Пока их прикрывают, они рады подставить остальных.
  
  – Я и не утверждаю, что они сама невинность.
  
  – Ох, сейчас за этим столом станет очень жарко.
  
  – Ролстон с его примитивной версией о гомосексуальном треугольнике; Скилтон, которая половину времени болталась неизвестно где; Ньюсом, который искажал показания; Ребус, слишком снисходительный к Дереку Шенкли… – Келли помолчал. – Вы их даже допрашивать не начинали. Я прав?
  
  – Чтобы допросить Мэри Скилтон, понадобится медиум, – холодно ответила Шивон Кларк. – А вообще мы уже поговорили и с Ролстоном, и с Ребусом. И я уверена: Лора сообщила вам, что Дерек Шенкли и его отец тоже у нас побывали. Так что если вы ищете доказательства халатной работы полицейских, ищите усерднее. А пока вы предаетесь этому занятию, мы будем делать свою работу, несмотря на всю нервотрепку.
  
  – Неужели вы действительно готовы винить родных Блума? Вспомните, как с ними обошлись.
  
  – Все, что я знаю, – это что следовательская группа в Лите вкалывала до кровавых мозолей, а СМИ только мешались у них под ногами.
  
  – Кэтрин сейчас очень больно – и ей, и Мартину. – Келли помолчал, вздохнул. – За все то время, что прошло со дня исчезновения Стюарта, им ни разу и в голову не пришло объявить сына умершим. Они цеплялись за надежду до последнего. А Мартин тем временем начал пить. Ему удалось бросить, но пьянство чуть не разрушило его брак.
  
  – И все это будет в вашей книге, да?
  
  – Что там будет, решать семье.
  
  – Значит, история может оказаться неполной, – резюмировала Кларк. – Просто другая точка зрения, и все. – Она выбралась из-за столика и бросила на стол десятку: – Вот, за мой заказ должно хватить. Что-то у меня аппетита нет.
  
  – Блумы могут оказаться полезными вам, – сказал Келли. – СМИ к ним прислушиваются. Кто-то же знает, кто убил Стюарта и почему. Чем больше об этом говорят по телевидению или еще где-то, тем неспокойнее убийцам.
  
  Кларк, не обращая на него внимания, помахала нахмурившемуся владельцу и рванула дверь на себя. Она уже шагала по тротуару, когда из дверей выскочила Лора Смит и зацокола каблуками следом.
  
  – Шивон…
  
  Кларк остановилась и подождала. Лора оглянулась на окно кафе – Келли смотрел на них.
  
  – Прости, – сказала Лора. – Я хотела помочь.
  
  – Мне или ему?
  
  Журналистка напустила на себя покаянный вид.
  
  – Позволь мне загладить вину.
  
  – Я тебя слушаю.
  
  – Статья, которую мы готовим к завтрашнему утру… Она о сэре Эдриене Брэнде.
  
  – И?
  
  – Вы же сейчас в Портаун-хаус. Насколько я слышала, разносите дом по доскам.
  
  – Лора, что это за статья?
  
  – Всего лишь о том, что сэр Эдриен приятельствует со старшим инспектором Моллисоном. У нас есть фотографии этих двоих на благотворительных вечерах и на поле для гольфа.
  
  – Ну и что? – Шивон Кларк удалось скрыть, что у нее упало сердце. – Вы пытались получить у старшего инспектора Моллисона комментарии?
  
  – Он не дается в руки.
  
  – После того, как вы слили новость о наручниках? Подумай, Лора, почему он вас избегает.
  
  – Шивон, я журналистка. – Смит надулась, обиженная сарказмом Кларк. – Это моя работа.
  
  – А ты сама добыла материал к статье или тебе помогали? – Кларк взглянула на окно.
  
  Келли что-то печатал в телефоне.
  
  – Ему нужен друг в нашей команде, так? И если ты поможешь ему свести дружбу с кем-нибудь из следователей, он с тобой чем-нибудь поделится?
  
  – Статья есть статья.
  
  – Если только она не однобокая. Партия в гольф? Благотворительный вечер? Ну круто, Лора. Ты не хуже моего знаешь, насколько это все ни о чем. Но любителей теории заговоров это не остановит, они с удовольствием заглотят наживку, особенно если ты в последней строчке напишешь, что тебе не удалось получить комментарий от старшего инспектора Моллисона.
  
  – Я не могу до него добраться, зато ты можешь.
  
  Шивон приподняла брови:
  
  – Ты что, хочешь, чтобы я делала за тебя твою работу? Привела его к тебе на интервью? Мечтать не вредно, дорогая.
  
  Она отвернулась и отперла машину. Она уже завела мотор, когда Лора Смит ногтями застучала по окошку. Кларк опустила стекло, и Смит сунула голову в машину, оказавшись с Кларк лицом к лицу.
  
  – Знаешь, Шивон, сколько нас осталось в дикой природе? Журналисты вроде меня – исчезающий вид. Сейчас кругом одни блогеры, борцы за социальную справедливость и охотники за сплетнями. Скольких из них ты знаешь лично? Пожалуй, пора тебе начать знакомиться с ними, потому что скоро останутся только они.
  
  Кларк смотрела, как подруга скрывается в кафе, где ее ждал переполненный начинкой сэндвич. Келли уже рассматривал свой, не зная, как к нему подступиться. Смит села напротив него. Келли заговорил, она слушала, потом оба повернулись и воззрились на машину Кларк. Шивон уставилась вперед и посигналила, вливаясь в поток транспорта; на возмущенно загудевшее такси она не обратила внимания.
  29
  
  Ребус не был в тюрьме Сотон несколько лет. У него изъяли телефон, после чего пришлось пройти через сканер вроде тех, что стоят в аэропортах. Ребуса даже проверили на наркотики. Он объяснил насчет ингалятора, и, чтобы разрешить ему оставить ингалятор при себе, проводившие досмотр служащие связались с начальством. Наконец Ребуса пропустили. В большой комнате для свиданий плохо топили; за столами сидели родственники заключенных. Ребуса провели к Эллису Мейклу. Парень сидел неподвижный как статуя – зубы сжаты, глаза устремлены на беленую стену куда-то над плечом Ребуса. Ребус опустился на школьный пластмассовый стул.
  
  – Спасибо, что согласился встретиться со мной.
  
  – Скажите спасибо дяде Далласу, – пробурчал Мейкл.
  
  – Знаешь, зачем я пришел?
  
  – Нет.
  
  – Твой дядя вроде как попросил меня взглянуть на дело. Он говорит, что тебя зря сюда засадили.
  
  Мейкл взглянул Ребусу в глаза:
  
  – Меня посадили в одну камеру с насильниками. Сказали – ради моей же безопасности.
  
  – Возможно, так и есть. Сам видишь, здесь чистые джунгли. Выживает сильнейший. Насильники обычно ведут себя потише и поскромнее.
  
  – Я могу постоять за себя.
  
  – Тебе на руку, что ты убийца, – согласился Ребус. – Убийцам всегда почтения побольше.
  
  – Но я не насильник. С чего вдруг я рядом с ними? Это же позор.
  
  – Могу попробовать замолвить словечко… – Ребус изучал молодого человека.
  
  Эллис Мейкл еще не повзрослел, в его лице были видны черты и подростка, которым он пока был, и мужчины, которым он уже начинал становиться. В бритве нуждался пару раз в неделю. Четко очерченные скулы, узкие плечи; тюремный свитшот велик размера на два. Мейкл сцепил за головой руки, выставив локти вперед.
  
  – Скажите дяде Далласу – я убил. Он знает, что я.
  
  – Если ты так утверждаешь, сделать можно немногое. – Ребус пожал плечами, словно ему-то в любом случае все равно. – Но ты сам знаешь, что в твоем деле остались кое-какие невыясненные вопросы. И для меня первая загадка – почему ты это сделал. Разве ты не любил Кристен больше всего на свете?
  
  – А вы как думаете?
  
  – Я видел протоколы суда. Она со всеми держалась как принцесса Диана. – Ребус помолчал. – Прости, принцессу Диану ты не застал.
  
  – Я знаю, о ком вы. И Кристен была не очень-то принцессой.
  
  – Вот как?
  
  Мейкл медленно покачал головой. Ребус ждал, но парень молчал.
  
  – Ты как здесь, освоился?
  
  – Ну тут мастерская и все такое. Без дела сидеть не дают.
  
  – Но надзирателей не хватает, а значит, часами сидишь в камере?
  
  Парень кивнул и медленно скрестил руки на груди.
  
  – С мамой и сестрой видишься?
  
  – Раз в неделю.
  
  – Как они? В порядке?
  
  – А вы как думаете?
  
  Ребус тоже скрестил руки на груди. Старый прием. Копируй жесты сидящего напротив человека, и он, возможно, начнет видеть не различие, а сходство между вами. Оба помолчали.
  
  – У вас есть дети? – спросил наконец Мейкл.
  
  – Взрослая дочь. Я уже дедушка. Видишься с отцом?
  
  – Нам говорить особо не о чем.
  
  – Я слышал, у вас до стычек доходило.
  
  – Да, бывало, – признал Эллис.
  
  – По-моему, водить тебя на матчи “Хартс” уже изрядное наказание.
  
  На лице Эллиса возникла натянутая улыбка.
  
  – Вы хибби[22], что ли?
  
  – Я агностик.
  
  – Что значит “агностик”?
  
  – Что я стараюсь не становиться ни на чью сторону.
  
  – Так вы коп или как?
  
  – Был когда-то. Сейчас на пенсии.
  
  – А дядю Далласа откуда знаете?
  
  – Не могу сказать, что я его прямо знаю. Мы оба служили в армии, только это нас и объединяет. Ни с твоим отцом, ни с сестрой я пока не разговаривал.
  
  – Они-то здесь вообще при чем?! – Эллис повысил голос, шея у него напряглась.
  
  – Спокойнее, – предостерег Ребус.
  
  Один из надзирателей уже направлялся к ним. Ребус успокаивающе махнул ему. Эллис Мейкл подался вперед, уперев локти в стол. Ребус сделал то же самое.
  
  – Назад не отыграешь, – хрипло сказал Эллис.
  
  – Ты поэтому согласился встретиться со мной?
  
  – Того, что случилось, никто уже не отменит. Я сижу здесь, и точка. Так и передайте дяде Далласу.
  
  – Но тебе хотелось бы выйти отсюда? Тебе может помочь какая-нибудь деталь, о которой ты умолчал. То, что у нас называется “смягчающие обстоятельства”.
  
  – Адвокат говорила то же самое, а толку?
  
  – Эллис, если ты и дальше будешь молчать, тебе это не поможет. Дома в тот день что-то произошло, да? Что-то, от чего ты вышел из себя и всю дорогу до поля для гольфа кипел? Может, Кристен тебе что-нибудь сказала? Или мама, или дядя Даллас? И сказано это было тебе в лицо – твой телефон проверяли, там ничего нет. Но в человеке иногда проявляется и хорошее, и плохое; Хайд сменяет Джекила. Что-то меняет человека, он творит кромешный ужас, а потом вдруг снова становится нормальным.
  
  – Нормальным? Вы же нас совсем не знаете?
  
  – Ты имеешь в виду свою семью? – Ребус покачал головой. – Я разговаривал с твоими приятелями, и все они ответили примерно одно и то же.
  
  – Что?
  
  – Что все из-за нее.
  
  – Из-за Кристен?
  
  Ребус кивнул, не спуская с парня глаз.
  
  – Из-за не-очень-то-принцессы, о которой на суде толком и сказано-то ничего не было.
  
  – Я слышал, ей целый алтарь устроили. Вы видели?
  
  – На поле для гольфа? Видел.
  
  – Не один месяц прошел, а он все еще там… – Парень помолчал. – Значит, вот она кто, божество с алтарем. В Сети пишут – значит, правда.
  
  – Эллис, в интернете какого только гноя нет. Я заглядываю туда не так часто, но даже я это знаю. – Ребус выдержал паузу. – Сделай для меня вот что: посмотри мне в глаза и скажи: “Я ее убил”.
  
  Эллис Мейкл сосредоточил на Ребусе немигающий взгляд и сказал:
  
  – Я ее убил.
  
  Ребус понял, что снова кивает, и сжал губы.
  
  – По-моему, ты врешь.
  
  – Я ударил ее ножом в шею. Она упала на песок, вся в крови, у нее колени подогнулись.
  
  – Тогда скажи, почему ты ее убил.
  
  Мейкл моргнул, потом еще раз.
  
  – А что мне еще оставалось?
  
  Он поднялся. За спиной у него возник надзиратель:
  
  – Время вышло.
  
  Ребус стоял у стола, глядя, как уводят Эллиса Мейкла. А что мне еще оставалось? В каком это смысле? Прочие посетители прощались со своими близкими. Заключенных постепенно уводили, визитеры потянулись на выход. У двери, привалившись к стене, стоял надзиратель. Жестом притормозив Ребуса, он спросил:
  
  – Есть минута?
  
  Ребус смотрел, как пустеет коридор.
  
  – А в чем дело?
  
  – Кое-кто хочет с вами переговорить.
  
  Надзиратель открыл дверь, и Ребус шагнул в тюремную библиотеку – комнатушку, наполовину заполненную стеллажами с залистанными книгами. Дверь за Ребусом закрылась, охранник остался в коридоре. Сначала Ребус не видел ничего, кроме пустого стола. Услышав шум, он полуобернулся, и из-за стеллажа показалось знакомое лицо. За время, прошедшее после суда, Даррил Кристи изменился – щеки стали одутловатыми, кожа приобрела землистый оттенок и нездоровый блеск. В тюрьме и у заключенных, и у надзирателей цвет лица делался одинаковым, и те и другие покрывались, как это называли, “тюремным загаром”.
  
  – Приветствую, – сказал Кристи, протягивая Ребусу руку.
  
  – Ты же должен быть в Барлинни.
  
  – Меня перевели сюда. Поближе к родным и близким. Я все еще могу при необходимости дернуть пару ниточек.
  
  – Именно так ты и узнал, что я здесь?
  
  Кристи улыбнулся:
  
  – Стараешься держаться подальше от неприятностей?
  
  – С переменным успехом.
  
  – Я читал про дело Блума. Кое-кого основательно отшлепают, да?
  
  – Я смотрю, ты в курсе событий.
  
  – Школа жизни! – Кристи развел руками.
  
  Ребус бросил взгляд на дверь. Закрыта.
  
  – Похоже, ты уже обзавелся друзьями.
  
  – Фунт-другой – и люди добреют. Так что привело тебя в наши болота?
  
  – Так, навещал кое-кого.
  
  – Эллиса Мейкла.
  
  – Верно.
  
  – А почему?
  
  – Я друг семьи.
  
  – Неправда.
  
  – Мы с его дядей Далласом служили вместе.
  
  – С Далласом Мейклом? Да ты ему в отцы годишься. Опять хочешь меня одурачить?
  
  Ребус на миг задумался.
  
  – Эллиса засадили в одну камеру с насильниками. Можешь дернуть свои ниточки?
  
  – Не исключено.
  
  – Или хоть присмотреть за парнем, убедиться, что он ни во что не влипнет?
  
  Кристи ответил не сразу. Вытащил с полки книгу, рассмотрел обложку, поставил на место.
  
  – Сначала ответь мне: Кафферти тебе друг или враг?
  
  В памяти у Ребуса вдруг всплыла картина: квартира Кафферти, Кристи целится Ребусу в лицо из револьвера – и падает без сознания: Кафферти метнул в него молоток.
  
  – Он хотел навестить тебя, – ответил Ребус.
  
  – Чтобы посмеяться мне в лицо. Кафферти каждый вечер ходит в мой клуб, сидит в моем кресле, отдает распоряжения моим людям. – Гнев Кристи нарастал, тело напряглось.
  
  Ребус подался поближе к двери, и Кристи это заметил.
  
  – Тебе я ничего не сделаю! Мне нужен Кафферти. – И он махнул в сторону компьютера, стоявшего за стойкой. – Мне разрешили погуглить. Я знаю о Моррисе Джеральде Кафферти не меньше других – кроме, может быть, тебя, Джон. И мне нужно знать: вы с ним приятели не разлей вода?
  
  – Я бы с удовольствием упрятал его сюда, если бы мог.
  
  Глаза у Кристи сверкнули, он наставил палец на Ребуса:
  
  – Клянешься? Жизнью своей дочери?
  
  – Даррил, ты что-то принимаешь?
  
  Кристи фыркнул:
  
  – Здесь все что-нибудь принимают. Сплошь и рядом, почти как в Барлинни. Но болтунов здесь все же больше, чем наркотиков. Заняться нечем, только сплетничать и можно. А еще тут полно старой гвардии, которая когда-то вела дела с Кафферти. Я, может, такое знаю, что и тебе неизвестно. – Он облизал губы. – Ваши ребята за ним больше не наблюдают, так ведь? Ни расследований, ни слежки, телефоны не прослушивают? Никому до него дела нет, потому что полиция Шотландии превратилась в одну гигантскую психушку.
  
  – Инспектор Фокс служит в Гарткоше. Могу спросить его, что Кафферти…
  
  – Говорю тебе, Кафферти кто-то оградил от неприятностей. Он торгует наркотой, содержит бордели, скупает краденое, переправляет иммигрантов-нелегалов. Он берет мзду со всех и каждого – и никто палец о палец не ударит, чтобы его остановить.
  
  По исступленному взгляду Кристи стало ясно, что Кафферти сделался его навязчивой идеей, его безумной страстью.
  
  – Я вышел из игры, Даррил, – попробовал урезонить его Ребус. – Если ты хочешь, чтобы полиция Шотландии занялась Кафферти, расскажи все, что знаешь.
  
  Кристи помотал головой и вытер выступивший на лбу пот.
  
  – Без толку. Но вот если упомянуть про Стюарта Блума…
  
  Ребус пристально смотрел на Кристи:
  
  – Ты можешь связать Кафферти с Блумом?
  
  – Здесь когда-то сидел один парень, бывший “медвежатник”. Сейчас он уже вышел. В восьмидесятые он не раз работал на Кафферти и в две тысячи шестом еще трудился на него. Так вот он знает, на что был способен Кафферти. – Кристи тоже не спускал глаз с Ребуса. – Ты ведь хорошо знаешь Кафферти, Ларри пару раз упоминал про тебя. Ларри Хьюстон. Знакомое имя?
  
  – Вроде припоминаю.
  
  – Пусть Ларри расскажет тебе все, что знает.
  
  – А почему я не могу услышать все от тебя?
  
  Кристи как будто признал логичность вопроса.
  
  – Хьюстон вышел еще до того, как я здесь оказался, так что все мои рассказы будут из вторых, а то и из третьих рук. Поэтому лучше, чтобы он сам тебе все рассказал.
  
  Кристи сделал шаг, другой и наклонился, приблизив губы к уху Ребуса. Когда он заговорил, Ребус едва не отшатнулся, настолько силен был дурной запах изо рта Кристи.
  
  – Блума хотят навесить на тебя и твою команду. Так не лучше ли всю ответственность переложить на Кафферти?
  
  Кулак пролетел мимо головы Ребуса и с гулким стуком ударил в дверь. Дверь тут же открылась, на пороге стоял надзиратель.
  
  – Спасибо, Бобби, – сказал Кристи.
  
  – Не вопрос, Даррил. – Бобби посмотрел на Ребуса: – Идемте, вернем вам ваш телефон.
  30
  
  Детективы наблюдали за пресс-конференцией по монитору, висевшему на стене в кабинете. Моллисон выглядел и говорил, как и подобает человеку его положения, – парировал вопросы с профессиональной невозмутимостью, тогда как Грэм Сазерленд, сидевший рядом, ерзал так, будто ему достался особенно неудобный стул. Когда камеры направили на толпу журналистов, Шивон увидела Дугала Келли, сидевшего рядом с Лорой Смит, оба записывали звук на телефоны. Журналисты хотели знать, относятся ли обнаруженные наручники к стандартным полицейским и имеется ли на них идентификационный номер. Интересовались допросом Джеки Несса и результатами криминалистов в Портаун-хаус. Моллисону удалось выложить прессе не слишком многое, излучая при этом искренность и дружелюбие.
  
  – Вот это искусство, – заметил Джордж Гэмбл.
  
  – Потому он и загребает такие деньги, – прибавил Кэллам Рид, который наблюдал за пресс-конференцией с видом прилежного студента, надеющегося когда-нибудь стать таким же, как профессор Моллисон.
  
  Шивон Кларк подошла к Фоксу, стоявшему на своем излюбленном месте у двери.
  
  – Я слышала, ты последовал моему совету, – заметила она вполголоса.
  
  – В смысле – насчет ужина с Тесс?
  
  Кларк кивнула.
  
  – Откуда ты знаешь?
  
  – Слухами земля полнится. Так как прошел ужин?
  
  – Замечательно.
  
  – Ты случайно заметил ее на скамейке запасных, когда я тебя завернула? – Фокс покосился на нее, и Шивон покачала головой: – Твоя тайна дальше меня не пойдет. А скажи, это был просто ужин или…
  
  – Просто ужин.
  
  – Ты будешь по ней скучать, когда тебя отправят назад в Гарткош. С той стороны какие новости?
  
  – Никаких.
  
  Пресс-конференция близилась к концу. Пресс-бюро уже начали раздавать релизы с информацией, когда вдруг возникло движение и перед Сазерлендом и Моллисоном оказался Дугал Келли с протянутым на манер микрофона телефоном.
  
  – Вам мой вопрос не понравится, но я все равно спрошу, – почти прокричал Келли. – Действительно ли установлено, что отпечатки на наручниках принадлежат Джеки Нессу? Почему эту информацию утаили от родственников Блума?
  
  – Мы не вправе обсуждать…
  
  Слова Моллисона потонули в шквале вопросов. Есть ли связь между наручниками и вызовом Несса на допрос, а также появлением группы экспертов-криминалистов в ранее принадлежавшем ему доме? Лицо Моллисона стало пунцовым от злости и растерянности. Одной рукой он отмахивался от вопросов, другой увлекал Сазерленда к выходу. Журналисты, жаждавшие подробностей, переключились на Келли, к нему потянулись диктофоны и телефоны. Он точно знает про отпечатки на наручниках? Откуда?
  
  Тесс Лейтон отвернулась от экрана и направилась к Фоксу и Кларк.
  
  – А ведь все было так хорошо, – заметила она.
  
  – Моллисон будет рвать и метать, – отозвался Фокс.
  
  – И отыграется на Сазерленде.
  
  – А Сазерленд наверняка на нас, когда вернется.
  
  – Или раньше, – сказал Рид, доставая телефон. – Да, смотрели, – ответил он Сазерленду. – Да, все до одного. – Какое-то время он слушал. – Мы сами не знаем. Вызвать Келли на допрос? – Он снова стал слушать, качая головой за всех присутствующих сразу. – Вы правы, может не возыметь успеха. Значит, не вызывать? – Он помолчал. – А что отвечать, когда нам начнут звонить? “Ни единого слова”, – процитировал он, глядя на Кларк. – Ясно.
  
  Тут телефон пискнул у самой Кларк. Сообщение от Лоры Смит: Я знать ничего не знала. Ну да. Келли получил информацию не от Лоры. Наверное, снова Стил и Эдвардс. Но как сказать об этом? Все подумают, что Кларк просто хочет подставить антикоррупционеров.
  
  Рид закончил разговор с Сазерлендом и объявил:
  
  – Он будет здесь через десять минут.
  
  – А с Нессом что делать? – поинтересовался Фокс.
  
  – В каком смысле?
  
  – Пресса будет осаждать его со всех сторон.
  
  – И не забудь про семью Блума, – подхватила Тесс Лейтон. – С той стороны он тоже огребет.
  
  – Нессу гораздо проще было бы признаться сразу, – проговорил Джордж Гэмбл из-за своего стола и захрустел пальцами.
  
  – А содержание под стражей в целях защиты не вариант? – спросила Лейтон.
  
  Рид пожал плечами:
  
  – Это шефу решать, а не нам. Но я бы сказал, что ему и так есть о чем подумать.
  
  – Кто слил информацию, – уточнил Фокс.
  
  – Кто слил информацию, – согласился Кэллам Рид.
  
  Грэм Сазерленд, все еще с красным лицом, вошел в кабинет. Команда в молчании ждала, когда он заговорит. Сазерленд сел на край стола и скрестил руки на груди.
  
  – Моллисон в ярости. Это было самое настоящее разбойное нападение. Но результативное, в лучших традициях жанра. Однако ничего не изменилось. У нас все еще полно работы, на ней мы и должны сосредоточиться. Шивон, ты вечером едешь в Глазго?
  
  – Еду.
  
  – И Эмили с тобой?
  
  – Да, как только она закончит в Портаун-хаус.
  
  – Боюсь, ей придется с боем проталкиваться через телевизионщиков. А мы тем временем будем стоять на том, что допросы продолжаются. Необязательно говорить журналистам, что прокурор не признал отпечатки пальцев доказательством, достаточным для суда. Миссис Блум хочет встретиться с главным констеблем. И она получит Моллисона, который сообщит ей как можно меньше. Журналисты будут бить копытами, но, опять-таки, нам беспокоиться особо не о чем. – Сазерленд помолчал, эффекта ради. – Утечка информации – вот что беспокоит лично меня в первую очередь. Я знаю, что утечки могут случаться где угодно и что многих можно купить задешево. Надеюсь только, что никто не станет тыкать пальцем в нас. – Он по очереди посмотрел в глаза всем, включая Фокса. – А если станет, то я надеюсь, что смогу положа руку на сердце сказать: я уверен во всех своих людях.
  
  Сазерленд завершил речь и вдруг устало сгорбился. Встал, обошел стол и сел.
  
  – Моллисон собирается доложить напрямую начальству. Головы вряд ли полетят, поскольку расследование идет полным ходом, но он не исключает такой возможности, так что имейте в виду. Есть вопросы?
  
  Фокс прокашлялся:
  
  – Что делать с Джеки Нессом?
  
  Сазерленд какое-то время смотрел на него.
  
  – С Джеки Нессом? Скажу тебе честно и откровенно, Малькольм, – пошел он куда подальше.
  31
  
  Встреча была назначена в винном баре под названием “Саванна”, возле Сочихолл-стрит. Кларк и Краутер приехали раньше времени – транспортный поток на М-8 оказался не таким плотным, как они опасались, а навигатор прекрасно справился с односторонним движением на улицах Глазго – и сделали заказ.
  
  На вопрос Кларк “Что готовится быстрее всего?” официант ответил: тапас “Глазго”. Большое деревянное блюдо заняло полстола: хаггис[23], картофельные дольки с томатным соусом, ломти хлеба с толстой коркой и миниатюрные глазированные колбаски. За едой Кларк и Краутер почти не разговаривали. Пока они ехали на запад, Краутер посвятила Шивон в подробности обыска в Портаун-хаус. Она приехала в Лит незадолго до пяти, после того как команда техников прервала работу до следующего дня. Осталось обследовать чердак и подвал.
  
  – Он как будто страшно радовался, – сказала она, показывая фотографии на телефоне: обыск и сэр Эдриен Брэнд.
  
  – Гленн Хазард сопровождал босса?
  
  – С полчаса. В основном звонил и проверял сообщения. Мне кажется, он легко впадает в скуку. Доставал меня вопросами о Джеки Нессе.
  
  – Тебе завтра снова туда?
  
  – Думаешь, надо?
  
  – Приказ Грэма. Может, тебе удастся поменяться с Филом.
  
  Настала очередь Шивон изложить историю о бедственных последствиях пресс-конференции. Журналисты встали лагерем возле дома и офиса Несса, но сам Несс залег на дно. Мудрое решение.
  
  – А семья?
  
  – Мадам Блум во всех новостях. Соцсети бурлят.
  
  – Тебе не кажется, что мы должны выдвинуть обвинения против Несса?
  
  Кларк пожала плечами:
  
  – Грэм как раз ведет переговоры с прокурором, а лаборатория пытается обнаружить на наручниках еще какие-нибудь частицы.
  
  – И все это – пока мы задаем себе один и тот же вопрос: кто именно слил информацию Дугалу Келли?
  
  Шивон кивнула. Тарелки им успели заменить на чистые, когда появились двое мужчин. Вновь прибывшие огляделись, заметили Кларк и Краутер и направились к ним.
  
  – Джо Мэдден, – представлся тот, что повыше.
  
  – Колин Спик, – сообщил его спутник.
  
  Шивон и Эмили тоже представились. Мэдден и Спик выдвинули стулья и уселись. В баре было малолюдно – середина недели; Кларк, предъявив полицейское удостоверение, попросила, чтобы музыку сделали потише. Мэдден и Спик сняли совершенно одинаковые стеганые куртки.
  
  – Вы хорошо знаете друг друга? – начала Кларк.
  
  – Да, не раз работали вместе. – У Мэддена был местный выговор.
  
  – Да и живем недалеко друг от друга, – добавил Спик. – Так что я подвез Джо.
  
  – Понятно, почему вы пришли вместе, – улыбнулась Шивон.
  
  Спик заказал эспрессо, Мэдден – бокал красного, Кларк и Краутер – по стакану воды.
  
  – Как отпуск? – спросила Шивон у Спика.
  
  – Прекрасно. Мой партнер любит жару, а я уже через час покрываюсь хрустящей корочкой. – Он поддернул рукав джемпера и продемонстрировал покрасневшую руку в россыпи веснушек.
  
  – А как Италия? – переключилась Шивон на Мэддена.
  
  – Когда снимаешь, восход может быть сущим проклятием, – сказал тот. – Ловишь-ловишь правильный свет – и тут ведущий начинает прикрываться от солнца.
  
  – Ну что же. Спасибо, что нашли время встретиться с нами.
  
  – Вам всего-то двенадцать лет понадобилось, – с улыбкой сказал Спик.
  
  – А по какой причине вы сами не проявили инициативы?
  
  – И что именно мы должны были вам сообщить? – спросил Мэдден. – Что Стюарт Блум снимался в массовке в фильме про зомби?
  
  Шивон откинулась на спинку стула, сжала губы и провела языком по зубам.
  
  Спик взглянул на приятеля:
  
  – Джо, инспектору лучше знать.
  
  – Ну, если она расскажет, что ей известно… – Мэдден в упор взглянул на Кларк.
  
  Когда принесли заказ, над столом повисло молчание, Мэдден не отрываясь так и смотрел на Шивон.
  
  – Думаю, нам стоит провести эту беседу должным порядком, – нарушила молчание Краутер, и Кларк с ней согласилась.
  
  – В смысле? – Голос у Спика еле заметно дрогнул. Он поднес было чашку к губам, но поставил на блюдце нетронутой.
  
  – В допросной комнате полицейского участка в Лите, Эдинбург, – пояснила Шивон. – Беседовать будем с каждым по отдельности, чтобы иметь возможность сравнить версии. Сегодня вечером у вас был часок на обдумывание, вы успели посовещаться и решить, что сумеете отделаться от нас какой-нибудь малостью. Как видите, не самое разумное решение. Ну так что, начинаем сначала или вызываем за вами патрульную машину, которая отвезет вас в Эдинбург? У нас там, мистер Мэдден, предостаточно видеокамер, но когда вас поведут через участок, прикрываться придется уже вам.
  
  Кларк снова откинулась на спинку стула и подождала. Наконец Мэдден улыбнулся:
  
  – Вы же не поставите нам в вину попытку отделаться малым? Кто же хочет оказаться замешанным в дело об убийстве.
  
  – Хотя изначально оно не было делом об убийстве. В две тысячи шестом Стюарта Блума объявили пропавшим без вести. Вы знали его, но не выразили желания дать показания.
  
  – Мы ждали телефонного звонка, – вырвалось у Спика. – Вы правы, мы знали Стюарта. И рассчитывали, что вы захотите поговорить с нами.
  
  – Но вы так и не позвонили, – прибавил Мэдден. – И чем дольше мы ждали, тем больше недоумевали – почему. Если бы вы хоть где-то увидели наши имена, то наверняка позвонили бы, а то и явились к нам домой. А не заинтересовались вы нами по той причине, что Стюарт ничего о нас не писал. Почему? Потому что он был в этом смысле, – он постучал себя пальцем по лбу, – очень щепетильным человеком. Все держал в голове. Никто не должен ничего обнаружить, никто из тех, кто привык совать нос не в свое дело. Я имею в виду не полицию, а людей, чьи делишки он расследовал. Если бы они пронюхали, до чего докопался Стюарт, и наняли бы собственных сыщиков – вынюхивать, ставить “жучки” на телефон, взламывать его компьютер… – Мэдден снова постучал себя по лбу, после чего отпил из бокала.
  
  – Мы были напуганы, – вставил Спик.
  
  – Не напуганы, Колин. Мы просто соблюдали осторожность, – поправил его Мэдден.
  
  – А что вы подумали, когда он исчез? – спросила Кларк.
  
  – Что кто-то решил его припугнуть, – ответил Мэдден.
  
  – Причин были десятки, – добавил Спик. – Мы слышали, что говорят о его исчезновении, как и все остальные.
  
  – И мы строили догадки насчет его парня, – согласился Мэдден. – Обсуждали, не он ли убил Стюарта – может, в запале ревности. Ну… сын полицейского, папаша нашел бы способ избавиться от доказательств.
  
  – А сегодня вечером выяснилось, что на Стюарте были наручники, – сказал Спик.
  
  Шивон сочла необходимым уточнить:
  
  – Но на них всего один читаемый отпечаток, и это отпечаток Джеки Несса.
  
  – Осмелюсь предположить, у вас там знают, как устраивать подобные вещи. – Мэдден осушил бокал, облизал губы и тут же махнул бармену, прося повторить.
  
  – У вас предвзятое отношение к полицейским, – заметила Краутер.
  
  Мэдден взглянул на Спика:
  
  – Скажи им.
  
  Спик яростно замотал головой. Мэдден поочередно посмотрел на детективов.
  
  – Колин захаживал в “Бродяг”. И видел предвзятое отношение, причем как раз со стороны полицейских.
  
  Шивон Кларк изучающе смотрела на Спика:
  
  – Мистер Спик, вы гей?
  
  – Я твержу ему, что времена изменились, – снова заговорил Мэдден, – но он все никак не выйдет из шкафа.
  
  Спик поднес к губам чашку с кофе, пытаясь скрыть лицо.
  
  – Я виню его родителей, – добавил Мэдден.
  
  – В чем? – спросила Кларк.
  
  – В том, что они умерли до того, как Колин набрался смелости все рассказать. – Поймав взгляд Краутер, он ударил себя ладонью в грудь: – Натурал до поторохов.
  
  – Вам случалось оказаться в “Бродягах” во время рейдов? – спросила Шивон у Спика.
  
  Тот помотал головой и глубоко вздохнул:
  
  – Стюарт, похоже, всегда знал о них заранее. И предупреждал меня.
  
  – Как вы думаете, откуда он знал о рейдах?
  
  – Наверное, Дерек ему говорил.
  
  – А откуда знал Дерек?
  
  – Ну… – Спик пожал плечами. – От отца?
  
  – А вот тут у меня сомнения, – вмешался Мэдден. – Мужик, который владел “Бродягами”… – Он вопросительно глянул на приятеля.
  
  – Ральф Хэнретти, – подсказал Спик.
  
  – Я подозревал, что у него пара копов на жалованье, они-то его и предупреждали.
  
  Краутер и Кларк переглянулись. Обе пытались припомнить, была ли эта фамилия, Хэнретти, в списке, составленном Дереком Шенкли. Краутер достала из кармана телефон, собираясь отправить сообщение Филу Йейтсу.
  
  – Давайте переключимся на ваше участие в делах Стюарта Блума. Вы ведь позволите задать несколько вопросов? – спросила Кларк.
  
  Мэддену принесли новый бокал, и он с шумом отхлебнул.
  
  – Потому что вам не нравятся наши подозрения насчет купленных полицейских и поддельных отпечатков?
  
  – Мы ради этих вопросов и приехали, мистер Мэдден, – возразила Шивон. – Нам сообщили, что вы давали ему советы насчет средств наблюдения…
  
  – Это натяжка, – перебил Колин Спик. – Стюарт просто хотел узнать, какой аппаратурой мы пользовались в определенных ситуациях.
  
  – На самом деле Стюарт знал не меньше нашего, – добавил Мэдден.
  
  – Вы никогда не оказывали ему помощи непосредственно в работе?
  
  – Раза два, может быть.
  
  В упор глядя на Мэддена, Шивон подстегнула его:
  
  – Продолжайте.
  
  – Нас ждут проблемы?
  
  – А вы нарушили закон?
  
  – Не знаю.
  
  – Я тоже не узнаю, пока вы не поделитесь.
  
  Мэдден взглянул на приятеля, тот пожал плечами. Тогда Мэдден сделал еще один основательный глоток, почти допив вино. Интересно, подумала Кларк, какие у него отношения со спиртным.
  
  – Мы со Стюартом пару раз встречались, чтобы протестировать аппаратуру. Прибор ночного видения, специальные линзы, микрофоны дальнего действия.
  
  – Встречались в каком-то особом месте?
  
  – У какого-то дома в Мюррейфилде…
  
  – У дома сэра Эдриена Брэнда? – спросила Шивон. – Там еще высокая ограда.
  
  – Да, именно, – припомнил Мэдден. – Стюарт считал, что там повсюду датчики движения, так что только к ограде мы и смогли подобраться. Но от ограды до задней двери каких-то футов тридцать.
  
  – И вы хорошо видели зимний сад?
  
  – Вам это место знакомо? – спросил Мэдден.
  
  Шивон не стала отрицать.
  
  Спик прокашлялся и заговорил:
  
  – Стюарт и про “жучки” хотел знать, но тут я помочь не смог. Наверное, ему пришлось поискать в интернете.
  
  – Он собирался поставить дом Брэнда на прослушку?
  
  – Дом и офис, таков был план.
  
  – Который ему не удалось осуществить?
  
  Спик взглянул на Мэддена, теперь тот пожал плечами.
  
  – А что насчет взлома компьютера? – спросила Кларк.
  
  – Тут Стюарт был подкован не в пример лучше нас.
  
  – Но вы знали, что он собирался взломать компьютер Брэнда?
  
  – Вряд ли он преуспел. Техника обычно не так легко сдается. Стюарту была нужна какая-то программа, но он ее так и не добыл.
  
  – Были еще какие-то вылазки, кроме Мюррейфилда?
  
  – Только Портаун-хаус.
  
  Кларк уставилась на Спика:
  
  – Почему именно туда?
  
  Спик не ответил, повернулся к Мэддену.
  
  – По-моему, Стюарт не доверял Джеки Нессу, – сказал тот. – И резоны у него были. Несс пытался надуть нас с деньгами. Обычное для него дело, если была хоть мизерная возможность не заплатить.
  
  – Там было то же, что и в Мюррейфилде?
  
  – Прибор ночного видения и дальнобойный микрофон, – подтвердил Мэдден.
  
  – А “жучки”, компьютер?
  
  – У Джеки Несса? – Мэдден поразмыслил. – Стюарт ничего такого не говорил.
  
  – Могли ли Стюарт и его наниматель повздорить из-за денег? – спросила Кларк.
  
  Оба лишь пожали плечами.
  
  – А вот эти приспособления для наблюдения, – подала голос Краутер, – от них был толк?
  
  Мужчины почти одновременно покачали головами.
  
  – Вы из нас выжали все до капли. – Мэдден допил вино и помахал бокалом бармену.
  
  Кларк протянула им по визитной карточке:
  
  – У нас могут возникнуть дополнительные вопросы. Вы не планируете новых поездок за границу?
  
  Оба снова покачали головами. Кларк поднялась, Краутер последовала ее примеру.
  
  – Я только… – Шивон полезла в сумочку за деньгами, но Мэдден отмахнулся:
  
  – Вы только воду пили. Мы расплатимся.
  
  Сказав спасибо, Кларк направилась к двери.
  
  – Они расплатятся, – объяснила она возникшей у нее на пути официантке – та шла к столику с бокалом для Мэддена.
  
  Когда они вышли из бара, Краутер вздохнула:
  
  – Надо было заказать стейк.
  32
  
  – Симпатично, – сказал Ребус.
  
  Ему и в самом деле тут нравилось. Его собственную квартиру, по обыкновению неряшливую, переполняли горы хлама. Квартира Деборы Куант являла собой воплощение порядка, где каждый предмет был выбран и расположен продуманно: пара книг здесь, пара изящных безделушек там. На каждой длинной стене висело по одной-единственной картине, так и притягивавшей взгляд. Из невидимых динамиков лилась выбранная со вкусом музыка. На кухне имелось множество полезных приспособлений, но всем им хозяйка нашла место в шкафчиках, и рабочие поверхности радовали пустотой. Квартира располагалась в современном доме в районе Грейндж – от жилища Ребуса можно было дойти пешком. Все портила одна мелочь: Куант не хотела видеть в своем доме Брилло. Углядев, что Ребус влезает в свое парадное пальто, Брилло завилял хвостом, умоляюще глядя на хозяина.
  
  – Место, – скомандовал Ребус, стараясь не чувствовать себя виноватым.
  
  Куант пригласила его на ужин: паста, рыба, пино гриджо. После коротких расспросов о здоровье Ребуса они переместились на непорочно-белый диван; последовал кофе без кофеина, еще немного вина и музыка. Во все время разговора телевизор на стене что-то беззвучно показывал.
  
  – Есть новости о деле Блума? – поинтересовался Ребус.
  
  Куант демонстративно посмотрела на часы:
  
  – Спросил всего через семьдесят пять минут. Молодец, Джон.
  
  – Ну так?
  
  – Жернова криминалистической антропологии мелют медленно, да и анализ почвы ускорить не получится. Лаборатории в Абердине и без того есть чем заняться, а давнее убийство не входит в число приоритетных задач. – Она подняла палец: – Если кто-нибудь спросит – я тебе этого не говорила.
  
  – Кто спросит?
  
  – А тебя еще не вызывали на допрос?
  
  – Не так чтобы.
  
  – Значит, вызовут.
  
  – Если у полиции до меня руки дойдут. Ты в курсе, что у них уже есть совпадение по отпечаткам на наручниках?
  
  Куант кивнула:
  
  – Кинопродюсер.
  
  – Его вызывали на допрос с предостережением.
  
  – А потом отпустили. Джон, я же смотрю новости.
  
  Какое-то время Ребус размышлял. Хозяйка сидела с бокалом в руке, поджав под себя ноги, голову она пристроила на ладонь свободной руки, локоть упирался в подлокотник дивана. Длинные рыжие волосы зачесаны назад и стянуты резинкой. Куант не подкрашивалась, прекрасно зная, что косметика ей не нужна. Она выглядела лет на десять моложе своего возраста и, казалось, почти не уставала, какая бы нагрузка ни ждала ее на работе. Ребус, словно между прочим, спросил:
  
  – Я забыл, это не ты проводила вскрытие Кристен Холлидей?
  
  – При чем тут Кристен?
  
  – Меня попросили взглянуть на то старое дело еще раз.
  
  – Значит, ты читал материалы? – Куант посмотрела на него, Ребус кивнул. – Тогда ты не хуже меня знаешь, что вскрытие проводила я. Джон, к чему ты клонишь?
  
  – У дяди Эллиса возникли некоторые сомнения. Ему удалось убедить Шивон, что на дело стоит взглянуть незамыленным глазом.
  
  – У родственников убийц всегда возникают сомнения.
  
  – Но когда ты ее обследовала…
  
  – Ее ударили ножом в шею. Девочка истекла кровью. От меня требовалось только установить причину смерти.
  
  – Ты еще на что-нибудь обратила внимание?
  
  – Признаков недавнего полового сношения не было. Судя по анализу крови, она в тот день курила марихуану и пила водку, но не в таких объемах, чтобы стала ни на что не способна. Ни синяков, ни еще каких-то отметин. Одежда испачкана кровью, но в остальном чистая.
  
  – На руках не было ран, какие бывают, когда человек сопротивляется?
  
  – Кристен знала нападавшего. Правша нанес удар ножом, стоя лицом к ней. Убийца не подкрался сзади.
  
  – Всего одна резаная рана?
  
  – Нанесенная лезвием, которое соответствует найденному неподалеку ножу с отпечатками Эллиса Мейкла. – Куант спустила ноги на пол, чуть придвинулась к Ребусу. – Что объясняет, почему Эллиса признали виновным.
  
  – На наручниках, надетых Блуму на лодыжки, тоже обнаружили отпечатки пальцев, но Джеки Несс все еще на свободе.
  
  – Несс ничего не признал. А Мейкл сделал признание.
  
  Ребус рассеянно кивнул.
  
  – Я сегодня ездил к нему. Он в Сотоне.
  
  – И как он?
  
  – Чуть поразговорчивее, чем был на суде.
  
  – Я его помню, я выступала свидетельницей. Он сидел с опущенной головой. Не уверена, что парень вообще понимал, что происходит. Нам известно, что он принимал наркотики, много пил, безработный, родители разошлись…
  
  – Всего лишь еще одна единица в статистических данных, да?
  
  – Ты сомневаешься, – констатировала Куант.
  
  – Я ищу мотив, Деб, и пока не нахожу.
  
  – Ты не хуже меня знаешь, что мы не всегда закрываем дело именно так. Очень многие убийцы не могут объяснить, почему совершили убийство. Или просто не хотят говорить. – Она положила руку Ребусу на колено. – Уголовные дела редко бывают очевидными на сто процентов. Девяноста процентов оказывается достаточно, чтобы убедить присяжных. Думаешь, Джеки Несс выйдет сухим из воды?
  
  Ребус пожал плечами:
  
  – Если твои приятели-криминалисты поторопятся, я, может быть, найду ответ.
  
  – Почему Шивон отдала дело Мейкла тебе?
  
  – Она сама загружена по горло.
  
  – Может, она хотела найти тебе занятие?
  
  – Или чтобы я оставил ее в покое.
  
  – У Шивон наверняка было с десяток расследований вроде этого. Она что, как-то связана с дядей Мейкла?
  
  – Вроде того.
  
  – Значит, альтруизм – не главная причина?
  
  – Альтруизм вообще редко бывает причиной чего-то бы ни было.
  
  Ребус смотрел, как Куант рывками стягивает резинку и встряхивает головой. Волосы рассыпались по плечам, упали на лоб.
  
  – Ты останешься? – спросила она.
  
  – Хотелось бы, но и о Брилло надо подумать.
  
  – Выгуляй его и возвращайся сюда.
  
  – Это можно. – Ребус окинул комнату взглядом: – Мне нравится.
  
  – Отделка, обстановка…
  
  – Лифт. В твоем доме есть лифт, – улыбнулся Ребус.
  
  В голову ему полетела подушка.
  33
  
  Вечером сэр Эдриен Брэнд и его супруга Корделия выбрались на “Травиату”, которую Шотландская опера любезно давала в Фестивальном театре. Парковаться там было затруднительно, поэтому супруги взяли такси. После спектакля они поужинали в “Ундине” и направились домой, в Мюррейфилд. Из машины высадились у ворот.
  
  – Мы прогуляемся, – сказал Брэнд водителю, вручив ему двадцатку и добавив, что сдачу тот может оставить себе. Когда машина покатила прочь, жена сердито глянула на Брэнда. – Всего пятнадцать ярдов, – напомнил он Корделии, набирая код на панели, укрепленной на столбе ворот.
  
  – А каблуки? – Корделия подняла ногу, чтобы продемонстрировать каблук.
  
  – Тогда я тебя понесу, – с улыбкой произнес Брэнд. Ворота начали открываться.
  
  Ни Брэнд, ни его жена не заметили автомобиля, припаркованного на другой стороне улицы. Не заметили они и человека, который выбрался из машины и теперь скорым шагом направлялся к ним. Корделия Брэнд краем глаза уловила фигуру и крепче прижала к груди нарядную сумочку.
  
  – Эдриен…
  
  Когда Брэнд обернулся, прямо в нос ему врезался кулак, на пластрон брызнула кровь. Удар коленом в промежность заставил сэра Эдриена согнуться пополам, а пинок в живот – опуститься на четвереньки. Леди Корделия пронзительно звала на помощь, лупя нападавшего сумочкой, но тот, казалось, даже не замечал ее ударов. Он нагнулся, схватил Брэнда за волосы и рванул так, что лицо Брэнда запрокинулось, а из глаз хлынули слезы.
  
  – Человеческому терпению есть предел, – прошипел Джеки Несс, оскалившись. – Странно, что ты этого еще не выучил.
  
  Он стукнул Брэнда затылком об асфальт, потом распрямился и зашагал к своей машине. Корделия Брэнд разрывалась между желанием накинуться на него и помочь мужу. Приняв решение, она стала рыться в сумочке в поисках телефона.
  
  Звонок раздался в два часа ночи. Шивон наспех оделась и схватила ключи от машины. Машину Джеки Несса доставили на Мелвилл-драйв, а самого его арестовали и отвезли в полицейский участок на Сент-Леонардс. Сэр Эдриен Брэнд ожидал томографии в Королевской больнице. Он, видимо, не слишком пострадал, но травматологи в отделении неотложной помощи хотели в этом убедиться. Супруга Брэнда дала показания, а также предъявила снятую на телефон фотографию, на которой машина Несса покидала место происшествия, причем номерные знаки отлично читались. Показания взяли и у самого Брэнда – Грэм Сазерленд как раз читал их, когда Кларк вошла в кабинет следовательской группы в полицейском участке Лита. Кэллам Рид, возившийся с чайником, обернулся и протянул Шивон кружку растворимого кофе.
  
  – Молока, к сожалению, нет, – сказал он.
  
  Рид, нечесаный, с сонными глазами, был в рубашке и пиджаке, но без галстука. А вот Сазерленд выглядел безукоризненно. Уж не спит ли он стоя и одетым, подумала Кларк.
  
  – Я не стал тревожить больше ничей сон, – сказал Сазерленд, – но подумал, что двое моих инспекторов должны быть в курсе.
  
  – Это из-за обыска в Портаун-хаус? – спросила Шивон. Дурацкий вопрос, но она еще не до конца проснулась.
  
  – Несса допросили в участке Сент-Леонардс, и вот что он рассказал. Даже показал в телефоне. Сэр Эдриен Брэнд за четыре часа прислал ему больше двух десятков фотографий. Одна – селфи: Брэнд широко улыбается, а за спиной у него кипит работа.
  
  – Я бы, наверное, тоже взбесился, – заметил Рид. – Да еще отпечаток и внимание прессы.
  
  – Полагаю, Профессиональные Стандарты захотят с нами поговорить.
  
  – Не мы же виноваты в том, что Брэнд столько нащелкал, – сочла нужным указать Кларк. – Несс подал жалобу?
  
  – Может подать, если адвокат ему присоветует. Смягчающие обстоятельства и все такое.
  
  – Адвокат наверняка скажет, что мы знали о присутствии Брэнда и должны были заподозрить, что фотографирует он, дабы досадить давнему недругу.
  
  Кэллам Рид согласно кивнул, хлебнул из кружки и передернулся.
  
  – И что теперь? – спросила Шивон.
  
  – Леди Брэнд в больнице, с мужем. Нужно поехать туда, переговорить с ней. Мы должны выяснить, что было сказано между Нессом и Брэндом.
  
  – А потом поговорить с Нессом?
  
  Сазерленд задумчиво взглянул на Шивон:
  
  – Это, наверное, уже завтра. Он всю ночь проведет в участке. Есть вероятность, что утром его ждет предварительный суд, а затем еще одна дивная прогулка среди камер и микрофонов.
  
  – После которой мы снова возьмем его под стражу?
  
  – Может быть. А пока поезжай в неотложку и выясни все, что можно.
  
  Лобовое стекло уже подернулось инеем. Кларк с Ридом забрались в машину Шивон и какое-то время ждали, когда обогреватель сделает свое дело. Рид зевал и читал новости в телефоне. Телефон Шивон брякнул – сообщение.
  
  Это правда? Про Несса и Брэнда? – спрашивала Лора Смит.
  
  Кларк набрала: Я с тобой не разговариваю.
  
  Ответ пришел немедленно:
  
  Дугал узнал про отпечатки не от меня! Редактор бесится, что я упустила материал! Можно тебе позвонить?
  
  Шивон не стала отвечать. Она отпустила ручной тормоз, и они поехали в больницу. Машин на улицах почти не было, только редкие такси. Кларк решила, что проезд на красный ничем ей не грозит, хотя Рид театрально цокал языком каждый раз, когда она проскакивала на красный. Он захватил с собой кружку с кофе, и Кларк жалела, что не взяла свою.
  
  – Профессиональные Стандарты – вишенка на торте, – заметил Рид.
  
  – С тортами всегда так, Кэллам. Все вишенки идут на украшение, на начинку их не хватает.
  
  Они быстро добрались до больницы и припарковались у дверей отделения неотложной помощи, постаравшись не загораживать проезд машинам “скорой”. Две такие машины стояли у крыльца с открытыми дверцами. Ночь выдалась неспокойная. В приемной ждали восемь или девять пациентов, еще двое лежали на каталках. За стойкой регистратуры переговаривались парамедики в зеленых комбинезонах. Кларк и Рид предъявили удостоверения, и им назвали номер палаты.
  
  Корделия Брэнд в одиночестве сидела на одном из выстроившихся в ряд стульев: сумочка на коленях, лицо призрачно-бледное, глаза смотрят в никуда. Кларк и Рид представились.
  
  – После обследования его оставят в больнице, – сказала леди Брэнд. – Думаю, кровать уже приготовили. Но сейчас врачи вроде бы проверяют мозг. Я уверена, с Эдриеном все в порядке. Он разговаривает, никаких повреждений особых, только ужасно потрясен.
  
  – Вы узнали нападавшего? – спросил Рид.
  
  – Джеки Несс собственной персоной. Эдриен смеялся над ним весь вечер. Отправлял ему фотографии, и я говорила, что он ведет себя как маленький. Но разве мы знали, к чему это приведет?
  
  – Несс как-то связывался с вашим мужем? В смысле, после того, как фотографии начали приходить?
  
  – Насколько я знаю, нет. Да их ведь и было всего две?
  
  – Две дюжины, – поправила Кларк.
  
  Лицо леди Корделии напряглось.
  
  – Я и говорю: как маленький. Но Несса это не оправдывает.
  
  – Ни в коем случае, – согласился Рид.
  
  – А что именно учинил Несс? – спросила Кларк. – Можете рассказать подробнее?
  
  – Если бы Эдриен дал водителю довезти нас до двери, мы оказались бы дома, в безопасности, до того, как Несс до нас добрался. Но нет, нам обязательно надо было пройти пешком всю подъездную дорожку. – Леди Корделия продемонстрировала туфли: – Вот на таких каблуках, изволите видеть. Но как Эдриен решил, так и будет. Когда к нам направился Несс, Эдриен как раз открывал ворота. Несс явно ждал в машине – не знаю, долго ли, но, наверное, весь вечер там мариновался. Я подумала, что это грабитель, хотела предупредить Эдриена, и тут этот удар. У Эдриена кровь полилась из носа, и его тут же пнули коленом в промежность. Потом еще удар, в живот, – нет, пинок, пинок в живот. Эдриен к тому времени уже был на земле, но Несс дернул его за волосы, чтобы Эдриен смотрел на него. И сказал эти слова.
  
  – Какие?
  
  – “Странно, что ты этого еще не понял” или “Странно, что ты этого еще не выучил”. Что-то в этом роде.
  
  Кларк коротко записала ее слова в блокнот.
  
  – Как по-вашему, что он имел в виду? – спросил Рид.
  
  Корделия Брэнд пожала плечами:
  
  – Он явно был не в себе.
  
  В комнату вошла медсестра:
  
  – Боюсь, понадобится еще около часа.
  
  – Мы можем с ним поговорить? – Кларк раскрыла удостоверение.
  
  – До утра – вряд ли. Спросите лучше врача.
  
  – Пожалуйста, не расстраивайте бедняжку, – попросила леди Брэнд. – Расспросы ранят его эго так же, как удары ранили лицо. У него же персональный тренер по боксу.
  
  – Всех нас иногда застают врасплох, – заметил Рид.
  
  Медсестра ушла. Леди Брэнд достала из сумочки телефон и показала детективам фотографию машины Несса.
  
  – Его следует отправить за решетку, но этого же не произойдет.
  
  – Почему вы так думаете?
  
  – Изоляторы и так переполнены. В наши дни налетчиков в лучшем случае шлепнут по рукам. Я посещаю тюрьму, так что знаю.
  
  – Тюрьму Сотон? – без всякого умысла спросила Шивон.
  
  Рид вопросительно посмотрел на нее, но она оставила его взгляд без внимания.
  
  – Да.
  
  – Вы случайно не видели там подростка по имени Эллис Мейкл?
  
  – По-хорошему, мальчишка должен сидеть в каком-нибудь другом месте, для юных заключенных. Но, с другой стороны, он ведь убийца.
  
  – Значит, вам доводилось с ним разговаривать?
  
  Леди Брэнд покачала головой:
  
  – Только слышала рассказы. Что он замкнутый, лишь спрашивает, когда можно будет получить игровую консоль. По-моему, человеческая жизнь для него значит не больше, чем иные миры, в которых он обитает. А теперь, если позволите, я освежусь. Надо привести лицо в порядок ради Эдриена.
  
  Детективы смотрели, как она удаляется. Хорошая осанка, прямая спина. Кларк представила себе леди Брэнд девочкой, которая, с книжками на голове, учится ходить прямо, осваивает науку держать голову изящно.
  
  – О чем это вы с ней? – спросил Рид, проверяя, нет ли сообщений в телефоне.
  
  – О деле, над которым я работала.
  
  – Ты что, все свои прошлые дела отслеживаешь?
  
  На это Кларк не стала отвечать – она задумчиво смотрела на страницу блокнота с короткой записью:
  
  – Что ты думаешь о вспышке Несса?
  
  – Трудно сказать. – Рид убрал телефон и подавил зевок. – Ну что, будем болтаться здесь, ждать возможности перемолвиться с пациентом?
  
  – Смотря насколько тебе этого хочется.
  
  – Подремать бы не помешало.
  
  – Соглашусь. А ни свет ни заря – в Лит?
  
  – Кто последний, тот платит за завтрак.
  
  – Договорились.
  
  Малькольм Фокс сидел у себя на кухне, обхватив ладонями кружку растворимого какао. Спал он плохо, часа два, не больше. Перед тем как отправиться в кровать, он глянул в щель между шторами, почти ожидая увидеть поперек подъездной дороги черную “ауди”. Или “сааб” Ребуса. Чем глубже он зарывался в дело Стюарта Блума, тем больше находил. Не то чтобы неопровержимые улики, но… намеки, следы, связи. Шлейфовые улики, так сказать. Такие ищешь на месте преступления, но обнаружиться они могут не только там. Конечно, Ребус был хорошим сыскарем, одним из лучших, поэтому-то отдел жалоб так и не сумел выдворить его из полиции. Но, покрывая упущения, ошибки и огрехи других, Ребус оставил еле различимые шлейфовые улики, свидетельствовавшие против него самого.
  
  Фокс никак не мог решить, что ему делать с обнаруженным. Давая объяснения по делу, он смог бы показать себя в наилучшем свете. Дженнифер Лайон обратит внимание, начальство покрупнее обратит внимание – и вот Фокс уже на пути к скорому повышению. Разве не этого ему хотелось? К тому же он сможет урыть Стила и Эдвардса. Они бы позаботились о том, чтобы он присоединился к ним в АКО. Он провел лучшие годы, преследуя коррумпированных полицейских, в АКО его навыки пригодились бы. И не исключено, что со временем он нашел бы достаточно доказательств, чтобы отправить Стила и Эдвардса под суд.
  
  Какое будущее его ожидает? Фокс смотрел на какао, которое уже подернулось пленкой, и не находил ответа.
  среда
  34
  
  Утром Сазерленд откомандировал Гэмбла и Краутер побеседовать с сэром Эдриеном Брэндом. Того уже выписали, и он успел вернуться домой – глаза заплыли, синяк на скуле налился фиолетовым, но мозг не пострадал и нос не был сломан. Следовательская группа собралась в кабинете перед телеэкраном и следила, как бронированный фургон привез Джеки Несса к зданию суда. В толпе зевак Кларк углядела Лору Смит. Она отвернулась от экрана и отвела Сазерленда в сторонку.
  
  – Главный суперинтендант Моллисон чудом уцелел, – сообщила она. – “Скотсмен” собирался опубликовать статью о его задушевной дружбе с сэром Эдриеном. Статью отозвали после новостей об отпечатке и нападении Несса на Брэнда, но рано или поздно ей дадут ход.
  
  – Насколько задушевна их дружба?
  
  – Благотворительные вечера и время от времени вылазки в загородный гольф-клуб. Как и у большинства его предшественников.
  
  – Среди них, помнится, был Билл Ролстон. – Сазерленд потер подбородок. – Моллисон об этом знает?
  
  – Насколько я помню, у него вчера дел хватало.
  
  Сазерленд сказал:
  
  – Я его предупрежу. А можно спросить, откуда тебе это известно?
  
  – Старая полицейская школа. – Кларк постаралась, чтобы лицо ее не выдало.
  
  – Я думал, твои терки с АКО научили тебя быть осторожнее, болтая с подружками из СМИ.
  
  – Я из отстающих учеников.
  
  Сазерленд выдавил неискреннюю улыбку.
  
  – Что-то я не видел доказательств твоей плохой успеваемости.
  
  У стола Фила Йейтса Кларк прошлась по списку друзей и близких знакомых Стюарта Блума, составленному Дереком Шенкли. Там не было Мэддена и Спика, но фамилия Ральфа Хэнретти присутствовала – фамилия, а также номер телефона и пометка “2006–2007?”. Последнее, по мысли Кларк, означало, что с того времени Шенкли с Хэнретти не общался. Кларк все равно позвонила, однако автоответчик сообщил, что номер больше не обслуживается, так что она вернулась за свой стол и, улыбаясь, запустила гугл-поиск: ага, старая полицейская школа. Уже через пять минут Шивон знала, что Хэнретти ушел в порноиндустрию – похоже, только онлайн-сегмент. Канал с подпиской предлагал продукцию на любой вкус. Некоторые ролики оказались слишком жесткими, и Хэнретти побывал под судом. Интересно, подумала Кларк, знает ли его Джеки Несс, хотя вряд ли это сейчас самый актуальный вопрос.
  
  В любом случае задавать вопросы Нессу пока не время. Но домашний адрес Хэнретти в базе имелся. Кларк записала его себе в телефон и по индексу нашла нужный участок карты. Эскбенк, совсем рядом с гольф-клубом “Ньюбэтл”. Подняв глаза, она обнаружила, что над ней навис Кэллам Рид.
  
  – Кто это? – спросил Рид.
  
  – Бывший владелец “Бродяг”. Сейчас порнухой торгует.
  
  – Мы с ним уже беседовали?
  
  – Не похоже.
  
  – А зачем он вдруг понадобился?
  
  – Ходят слухи, что он держал пару полицейских на жалованье.
  
  – По-моему, нам всем известно, что парня Блума предупреждал твой друг Ребус.
  
  – И все же…
  
  Рид взял список в руки.
  
  – Ну ладно, их всех рано или поздно придется допрашивать. В каком порядке – неважно. Я слышал, Даг Ньюсом придет сегодня утром, а те придурки из АКО – после обеда. Если хочешь, и этого Хэнретти втиснем.
  
  – Отлично, – сказала Кларк. – Спасибо.
  
  Рид демонстративно посмотрел на часы:
  
  – И конечно, мы должны найти время для завтрака. Мне – пончик с джемом.
  
  – Ты меня обошел на тридцать секунд, – пожаловалась Шивон.
  
  – Кто успел, тот и съел, Шивон. Остальное не в счет.
  
  – Ларри Хьюстон здесь живет?
  
  Женщина глядела на Ребуса сквозь очки, которые давно следовало протереть. Ей было лет сорок, и она явно мало двигалась. Волосы или грязные, или влажные. Так как дождя не было, Ребус заподозрил первое.
  
  Дом стоял в ряду одинаковых стандартных коттеджей, напоминавших дома в Реселриге. Но сейчас Ребус находился в Мюррейфилде, на другом конце города, в еще одном углу Эдинбурга, куда не заглядывают туристы.
  
  – Меня зовут Джон Ребус, – представился он.
  
  – Для копа вы староваты. Тогда кто вы?
  
  – Вы очень наблюдательны, – заметил Ребус. – Было дело, я служил в полиции. Если Ларри дома, скажите ему, пожалуйста, что я приехал по поручению Даррила Кристи.
  
  Фамилия Кристи женщине явно была знакома, хотя она постаралась этого не показать. Женщина попросила Ребуса подождать, ушла в дом и через полминуты вернулась.
  
  – Входите. Я его дочь, Бри, как сыр – уж не знаю почему. Они с матерью во Франции сроду не были, а в нашем доме только супермаркетный чеддер водится. Вам налить чего-нибудь?
  
  – Ничего не нужно, – отказался Ребус.
  
  В тесной захламленной гостиной куда ни глянь громоздилась грязная посуда, с сушилки свешивалась одежда. Бри за шкирку подняла дремавшего в кресле черного кота и предложила Ребусу присесть. Ларри Хьюстон сидел в кресле напротив – таком же облезлом, как и сам Ларри. Очки, наверное, достались Хьюстонам по акции “2 по цене 1”: у Ларри они были такие же, как у дочери, вплоть до грязных и сальных пятен на стеклах.
  
  – Бри, мне бы чаю, – сказал Хьюстон.
  
  – Какая неожиданность, – фыркнула дочь, однако повернулась и вышла.
  
  Бурые обои местами отклеились, а шкаф-стенку следовало хорошенько протереть, иначе ни одна уважающая себя помойка его не примет.
  
  – Знаю, что вы думаете, – проскрежетал Хьюстон между приступами кашля. – Имущество, нажитое преступным путем, и так далее…
  
  Хьюстону было за семьдесят. Волосы зачесаны через темя, застегнутый кардиган висит мешком, шлепанцы просят каши. В комнате попахивало мочой – Ребус понадеялся, что кошачьей. Лицо у Хьюстона было все в рытвинах, зубы в никотиновых пятнах. Пока Ребус разглядывал его, Хьюстон закурил. Ребус, к своему удивлению, не испытал даже укола соблазна, хотя Хьюстон и не собирался предлагать ему сигарету. Ребус сунул руку в карман и с трудом, но удержался от того, чтобы вытащить платок и закрыть нос и рот. Неизвестно, какие вирусы витают вокруг, но вдруг сигаретный дым их убьет.
  
  – Кристи все еще в Барлинни? – спросил Хьюстон.
  
  – Его перевели в Сотон.
  
  – Я его никогда не видел, но знаю, кто он такой.
  
  – А также что он такое, – предположил Ребус. – На людей вроде него вы когда-то работали.
  
  – В те времена взлом сейфов был благородным занятием. Никакого насилия – во всяком случае, с моей стороны. Проведите меня в офис или в ювелирный магазин – и я добуду, что вам нужно.
  
  – Сколько раз вы попадались?
  
  – Слишком много. И не всегда по своей вине. Стукачи свое дело знали. Содержимое сейфа получено, и сделка закрыта. А потом на кого-нибудь находит разговорчивость, и всегда всплывает мое имя, я же не из тех, кто угрожает расплатой. – Он замолчал, явно погрузившись в воспоминания.
  
  Ребус терпеливо ждал. Наконец Хьюстон снова заговорил:
  
  – Вы когда-нибудь слышали про Джонни Раменски?
  
  – Нет.
  
  – Поищите про него в книжках по истории. Самый знаменитый медвежатник в наших краях. Его прозвали “миляга Джонни” – он тоже никогда не прибегал к насилию. Герой войны, согласился, чтобы его увековечили в Памятнике коммандос. Благородное занятие, я же говорю.
  
  – Он опять заговаривается? – Бри, шаркая, вошла в гостиную и поставила кружку мутного чая на подлокотник отцовского кресла. Уходить Бри, похоже, не собиралась, и Ребус попросил разрешения минут пять поговорить с Ларри наедине. Бри фыркнула, но удалилась, грохнув дверью.
  
  – Она хорошая девочка, – сказал Хьюстон. – Взяла меня к себе, когда мне жить стало негде. Ребята в Сотоне всегда меня поддразнивали – я-де припрятал где-то денежки, с которыми буду горя не знать до конца своих дней. Как бы не так. Пока я сидел, жена растратила все до последнего гроша и откинула копыта, прежде чем я успел свернуть ей шею. – Он пристроил тлеющую сигарету на край пепельницы и подул на чай, после чего шумно отхлебнул.
  
  – Я хотел спросить вас насчет Морриса Джеральда Кафферти, – сказал Ребус.
  
  – Большого Джера?
  
  – Вы работали на него несколько раз.
  
  – Правда?
  
  – Так говорит Даррил Кристи.
  
  Хьюстон обдумал услышанное, взвесил варианты.
  
  – Ну ладно. Предположим, работал. И что? – спросил он наконец.
  
  – Вы ведь имели дело с Кафферти примерно в две тысячи шестом?
  
  – Память у меня стала дырявая.
  
  – Когда Даррил это услышит, он очень расстроится.
  
  – Он и вполовину так не расстроится, как расстроится Большой Джер, если я начну молоть языком направо и налево. Насколько я знаю, Даррил за решеткой, а вот Кафферти разгуливает где хочет, может заявиться ко мне в любой момент.
  
  Хьюстон так разволновался, что чай выплеснулся на штанину. Ребус встал, склонился к нему:
  
  – Ларри, что вас так напугало?
  
  Тут-то он и увидел на полу рядом с креслом Хьюстона наваленные свежие газеты, причем все они были развернуты на полосе со статьями о деле Стюарта Блума. Ребус нагнулся, взял одну и продемонстрировал Хьюстону:
  
  – Откуда такой интерес, Ларри? Что вам известно?
  
  Он уронил газету Хьюстону на колени и уперся кулаками в подлокотники, навис над хозяином. Мир Хьюстона теперь состоял из одного только Ребуса.
  
  – Я уже не служу в полиции, – напористо заговорил Ребус. – Я теперь гражданский – старик, вышедший в тираж. Но у меня полно знакомых, которые еще служат. Достаточно одного моего слова – и тебя возьмут в оборот. Либо ты сейчас все рассказываешь мне, либо приготовься разговаривать с полицией. Дальше меня твоя история не пойдет, даю слово. Но если мне придется призвать на помощь отдел уголовного розыска, ты можешь в итоге снова оказаться за решеткой. Протри очки, посмотрись в зеркало – и увидишь, что у тебя есть все шансы умереть в тюрьме. Так что сделай приятное лично мне, расскажи, что тебе известно о Стюарте Блуме?
  
  После паузы Хьюстон дрожащим голосом спросил:
  
  – Все останется между нами?
  
  – Не сомневайся.
  
  – Почему я должен вам доверять?
  
  – Потому что я дал тебе слово.
  
  Хьюстон глубоко вздохнул и откашлялся.
  
  – К Большому Джеру приходил один парень, из кино. Ему кое-что было нужно.
  
  – И этот кинопарень был…
  
  – Джеки Несс. Он спрашивал у Большого Джера, кто мог бы вскрыть сейф. Джер назвал меня. Так я и встретился с тем парнем.
  
  – А тот парень был Стюарт Блум?
  
  Хьюстон еле заметно кивнул.
  
  – Ему надо было обработать офис Эдриена Брэнда.
  
  – И ты ему помог? – Ребус забрал из рук Хьюстона кружку и поставил на пол рядом с газетами. Последовал еще один кивок, и Ребус тихо спросил: – Просто уточняю: ты с помощью Стюарта Блума взломал и опустошил сейф?
  
  – Да.
  
  – Где конкретно это произошло?
  
  – Уэст-Энд, рядом с Палмерстон-плейс. Там тогда у Брэнда офис был.
  
  – А сигнализация что?
  
  – Тот парень с ней разобрался и впустил меня. Золотые руки.
  
  – Камеры?
  
  – Камеры были, но мы натянули балаклавы и рот особо не разевали.
  
  – Что именно вы забрали?
  
  Хьюстон покачал головой:
  
  – Не знаю.
  
  – Ну же, Ларри!
  
  – Я правда не знаю. Когда я открыл сейф, тот парень посовал все, что там было, в сумку, которую принес с собой.
  
  – Что за сумка?
  
  – Обычный магазинный пакет. Белый, полиэтиленовый.
  
  – Ты же должен был заглянуть в сейф хоть на пару секунд?
  
  – Папки. По-моему, там были только папки. Ни наркоты, ни брюликов, ни денег. Я видел только картонные папки.
  
  – Что потом?
  
  – Со мной расплатились. – Хьюстон пожал плечами.
  
  – И ты никогда больше не видел Стюарта Блума?
  
  – Никогда.
  
  – Что сказал Кафферти?
  
  – Я с ним не встречался. Через неделю меня взяли ваши – из-за мастерской, которую я обработал за несколько месяцев до того. Мне дали три года и девять месяцев. Большой Джер отстегнул мне пару фунтов, но повидать меня не захотел.
  
  – А когда ты вышел?
  
  – По-моему, он решил, что я ему не нужен. Мир-то изменился. Сигнализации теперь хитрее устроены, везде камеры наблюдения. Ювелирные магазины – что твой Форт-Нокс. – Хьюстон нагнулся и поднял кружку. – Ну, выяснили, что хотели?
  
  – Честно сказать, я не знаю, чего хотел. – Ребус подошел к окну и уставился на ряд домов напротив.
  
  – Паршиво было, когда тот парень пропал, – задумчиво проговорил Хьюстон, ставя кружку и берясь за сигарету, – но еще хуже стало, когда его нашли в машине…
  
  – Думаешь, его поэтому и убили? Из-за того, что он вскрыл офис?
  
  – А вы как думаете? Мы с ним были там за две ночи до его исчезновения. – Хьюстон затянулся, выдохнул, снова закашлялся; глаза у него заслезились. – Я вам еще кое-что скажу. Мне уже тогда показалось, что все как-то слишком легко. Сейф совершенно обычный, настолько простой, что я почти обиделся, – старый “Сэрджент энд Гринлиф”, замок – цилиндр с наборным кодом. Да еще сигнализацию можно пальцем отключить.
  
  – В каком смысле?
  
  – Да в прямом. Я сначала подумал – наверное, это ловушка. Парень даже специалистом не был – сам рассказал, что про отключение сигнализации прочитал в интернете. Но в кабинет мы с ним попали так, будто его специально не запирали, чтобы проще было обчистить.
  
  Ребус поразмыслил.
  
  – И о краже никто не заявил?
  
  – Насколько я знаю – нет.
  
  – И произошло это всего за две ночи до исчезновения Стюарта Блума?
  
  Хьюстон подтвердил.
  
  – Наверное, Брэнд до него добрался. Я стал думать, что если парень заговорит, то я на очереди. И почти обрадовался, когда меня посадили.
  35
  
  Ребус припарковал “сааб” у самого бордюра и, не выходя из машины, позвонил Шивон Кларк.
  
  – Не сейчас, Джон, – сказала Кларк вместо приветствия.
  
  – Что стряслось?
  
  – Прошлым вечером Несс подкараулил Брэнда. Чуть нос ему не сломал.
  
  – За что?
  
  – Брэнд слал ему фотографии, как наши техники доламывают Портаун-хаус.
  
  – Ну и правильно сделал.
  
  – Я не уверена, что судья с тобой согласится. Несс сейчас как раз в зале суда.
  
  – А Брэнд?
  
  – Дома, приходит в себя.
  
  – Возможно, тебе понадобится опросить обоих. Я только что беседовал с медвежатником, которому случилось поработать со Стюартом Блумом.
  
  – С кем ты беседовал?..
  
  – Со взломщиком сейфов. Мы их когда-то звали медвежатниками.
  
  – Во времена Диккенса, что ли?
  
  – Ну, если ты так к этому относишься…
  
  Ребус услышал, как Кларк вздыхает.
  
  – Извини, – сказала она. – День выдался длинный. Так что этот взломщик?..
  
  – Несс спросил у Кафферти, не знает ли тот нужного человека, и Кафферти свел его с Ларри Хьюстоном, это и есть тот самый мужик. Хьюстон помог Блуму вскрыть сейф в офисе Брэнда. По словам Хьюстона, они перегрузили содержимое сейфа в магазинный пакет, и больше Хьюстон его не видел. В машине ведь ничего похожего не было?
  
  – Нет.
  
  – Значит, можем прибавить этот пакет к отсутствующим лэптопу и мобильнику. А еще, Шивон, все это происходило за две ночи до исчезновения Блума.
  
  – И Брэнд о взломе не заявлял, – констатировала Кларк. – Иначе заявление было бы в материалах дела.
  
  – Я совершенно точно помню, что его там не было.
  
  – Значит, в тот вечер, когда Блум встречался с Джеки Нессом, они должны были обсуждать это вторжение, а может, и изучать содержимое сейфа?
  
  – Я бы предположил, что да.
  
  – Понятно, почему Несс предпочел умолчать об этом эпизоде. – Кларк помолчала. – Джон, а как ты, позволь спросить, отыскал мистера Хьюстона?
  
  – У меня свои источники.
  
  – Ты хочешь добраться до Кафферти, да? Хочешь связать его с Блумом?
  
  Ребус свободной рукой схватился за руль.
  
  – Он и так связан с Блумом! Во-первых, он знал Джеки Несса, а во-вторых, знал, что сейф вскроют. Тебе не кажется, что его интересовало содержимое сейфа? Может, оно доказывало дружеские отношения Брэнда с ирландскими боевиками?
  
  – Конором Мэлони?
  
  – Знание – сила, Шивон. Кафферти прокладывал себе путь не только кулаками.
  
  Ребус не сводил глаз с дома, из которого совсем недавно вышел. Бри Хьюстон отдернула тюль в гостиной и наблюдала за самим Ребусом.
  
  – Значит, мы должны вызвать еще и Хьюстона? – без особого энтузиазма спросила Кларк.
  
  – Самолеты летают кругами и ждут очереди на посадку, да?
  
  – Одной допросной точно не хватит. Ладно, давай адрес Хьюстона.
  
  Ребус быстро продиктовал адрес. Он, конечно, дал взломщику слово молчать, но это же просто небольшая ложь на благо общего дела.
  
  – А сегодня кто на линии огня? – Он повернул ключ в замке зажигания.
  
  – Утром – твой давний коллега Даг Ньюсом, после обеда – Стил и Эдвардс. Плюс еще нам надо Нессу задать пару вопросов насчет нападения на Брэнда. Да и самому Брэнду, если уж на то пошло. Леди Брэнд упомянула, что Несс сказал что-то вроде “Человеческому терпению есть предел – странно, что ты еще этого не понял”.
  
  – Интересная формулировка.
  
  – А еще у нас есть Ральф Хэнретти, бывший владелец “Бродяг”. Просто на закуску.
  
  – Похоже на тайфун. Главное – помнить про око тайфуна, оно где-то в центре. Сумеешь туда добраться – считай, дело раскрыто.
  
  – Это что, прогноз погоды?
  
  Ребус по голосу услышал, что Шивон устало улыбается.
  
  – Когда допросите Хьюстона, сможете вызвать Кафферти?
  
  – Может быть.
  
  – А мне там негде будет пристроиться?
  
  – Негде.
  
  – Меня ведь тоже надо допросить, сама знаешь. В смысле, чисто формально. Я успел перемолвиться словечком с твоей командой только в самом начале, ты тогда еще даже не знала, кто такой Стюарт Блум.
  
  – То есть тебя вызывают давать показания – и ты совершенно случайно сталкиваешься в участке с Кафферти?
  
  – Ну.
  
  – Не могу ничего обещать, Джон.
  
  – Звони, если что, Шив. И поверь мне: ты найдешь путь к оку тайфуна.
  
  Ребус нажал “отбой” и стал обдумывать варианты. До Реселрига он доберется почти к ланчу. Из школьных дверей как раз толпой повалят подростки, в том числе друзья Эллиса и Кристен. Местная забегаловка, булочная, магазин на углу – там они любят пастись. Может, еще в парке. Ребус тронул машину с места, думая о Дарриле Кристи. Допрос Кафферти – не бог весть какое, но все же начало. Исполнит ли Кристи свои обязательства, проследит ли, чтобы с Эллисом Мейклом не случилось еще большей беды?
  
  И почему его, Ребуса, это так заботит?
  
  Гэмбл и Йейтс отправились допрашивать Дуга Ньюсома, вооружившись информацией, которую Малькольм Фокс добыл из материалов первого расследования. Фокс не слишком обрадовался, хотя коллеги и обещали, что дадут ему послушать запись. Тесс Лейтон предложила ему половинку “Твикса”, но Фокс помотал головой. Джеки Несса меж тем оштрафовали на 250 фунтов и запретили ему приближаться к Брэнду, его семье, дому и месту работы ближе чем на сто ярдов. Когда Несс покидал зал суда, СМИ бурлили, однако Сазерленд и Рид изъяли его из этого водоворота и водворили назад, в полицейский участок на Сент-Леонардс, чтобы под присмотром адвоката расспросить о словах, которые услышала от него леди Брэнд.
  
  Вернувшись в кабинет, Рид ввел коллег в курс дела. Несс категорически не помнил, что сказал. На него давили, но он только пожимал плечами. Он, дескать, пережил минутное безумие, перед глазами все заволокло красным туманом. Судья, вынося приговор, принял объяснения Несса во внимание.
  
  Кларк заметила, что, возможно, придется допросить Несса еще раз, и рассказала про Ларри Хьюстона.
  
  – Несса и, если уж на то пошло, сэра Эдриена, – добавила она.
  
  – Значит, Блум передал содержимое сейфа Джеки Нессу?
  
  – Или придержал у себя, – заметила Тесс Лейтон.
  
  – Если только это содержимое не прибрал к рукам Кафферти, – прибавила Кларк.
  
  – Отличный мотив для убийства, – согласился с ней Рид, стряхивая с брючины оставшуюся после пончика сахарную пудру.
  
  В кабинет вошли Гэмбл и Йейтс, и все головы повернулись к ним. С призывом “Вперед!” Гэмбл протянул Фоксу запись допроса Ньюсома.
  
  – Вы сильно удивитесь, – объявил Йейтс, – но мистер Ньюсом считает, что действовал строго по инструкции. Записей не подделывал, допросов подозреваемых не пропускал, на рабочем месте не спал. Зато отпустил несколько резких замечаний в адрес Мэри Скилтон и Джона Ребуса.
  
  – Ты спросил его про Стила и Эдвардса?
  
  – Он сказал, что почти не знал их. Они же были патрульными, “ниже его служебного достоинства” – это собственные слова Ньюсома, не мои. Как бы то ни было, он мыслит в точности как во времена первого следствия мыслил его шеф: что любовные треугольники в среде геев неизбежно заканчиваются трагедией. Ньюсом принимал участие в одном из рейдов на “Бродяг”, и увиденное ему не понравилось. Старина Ньюсом – как есть гомофоб.
  
  В кармане у Кларк зажужжал телефон. Взглянув на экран, она вышла в коридор.
  
  – Слушаю вас, мистер Спик.
  
  – Дело, может быть, пустяковое, но я полночи думал над нашим разговором и кое-что вспомнил. За несколько недель до “Зомби против Храбрых сердец” мы снимали для Джеки Несса один триллер. Предполагалось, что эротический, – для зрителей, может, и так, но не для съемочной группы. Про даму из полиции, которая спит то с подозреваемыми, то со свидетелями. Так она заставляет их стать разговорчивее. Но один из них дьявол – какая-то чушь в этом роде, и под конец она сама становится наполовину чертом, наполовину ангелом.
  
  – Захватывающий сюжет. А вы это к чему?
  
  – Для одной сцены Джеки понадобились наручники. Он спросил, не может ли кто-нибудь их достать. А Ральф Хэнретти говорил, что хочет вмонтировать в одну из стен своего заведения какие-нибудь кандалы – просто для смеха, понимаете? Наручники, цепи… Я не любитель таких штуковин, но Ральф хотел прикинуть размер.
  
  – И на время дал вам наручники?
  
  – Я больше чем уверен, что это не те наручники, которые нашли на Стюарте. Когда я принес их Джеки Нессу, он заявил, что они выглядят дешевкой. Они и были дешевыми – по-моему, даже не металлические.
  
  – И вы вернули наручники Хэнретти?
  
  – Уверен, что да. Поэтому и не думаю, что это наручники из машины.
  
  – Как назывался фильм?
  
  – По-моему, “Полицейские против духов тьмы”.
  
  – Как я сама не догадалась! У вас не найдется копии?
  
  – Где-то должен валяться диск.
  
  – Можно прислать за ним кого-нибудь?
  
  – Если я его найду.
  
  – Ваши отпечатки пальцев тоже бы пригодились. Просто чтобы вычеркнуть вас из списка подозреваемых.
  
  – Да?
  
  – Мы обнаружили частичные отпечатки на наручниках, которыми был скован Блум. Если эти наручники все-таки окажутся теми, что давал вам Хэнретти…
  
  – Инспектор, мне нечего скрывать.
  
  – Поэтому я так благодарна вам за помощь. Мистер Мэдден на тех съемках был оператором?
  
  – Да.
  
  – Среди статистов был кто-нибудь примечательный? Стюарт или его друг Дерек, например?
  
  – Не помню.
  
  – Ну что же, спасибо, что позвонили.
  
  Кларк нажала “отбой”. Она стояла в дверном проеме кабинета, оккупированного Фоксом и Лейтон. Фокс сидел за компьютером в наушниках и слушал допрос Ньюсома.
  
  – Наверное, очень удобно, когда тебе всё подносят на блюдце, – заметила Шивон, зная, что он ее не услышит.
  
  Фокс, с выражением сосредоточенности на лице, что-то быстро писал в блокноте. По лестнице в сопровождении констебля поднимался щеголевато одетый мужчина лет шестидесяти. Шивон предположила, что это и есть Ральф Хэнретти.
  
  – Вы очень пунктуальны, – сказала она, пожимая ему руку.
  36
  
  Хэнретти проводили в допросную. За столом уже сидела Тесс Лейтон. Кларк вернулась с затребованной Хэнретти кружкой черного чая без сахара.
  
  – Шебби-шик, – подытожил Хэнретти, закончив осматриваться.
  
  Сам он в этой обстановке смотрелся павлином: сшитый на заказ костюм на алой подкладке, белая сорочка, изумрудно-зеленый галстук, блестящие черные броги. Из темных волос были изгнаны все признаки седины. Не исключено, что над лицом Хэнретти потрудился пластический хирург: подтянутая кожа, глаза узковаты для нетронутого скальпелем лица. Прежде чем сесть, Хэнретти обмел стул большим сложенным платком, а кружку поднес к губам лишь после того, как протер ее края.
  
  – Вам когда-то принадлежал бар “Бродяги”, – начала Шивон Кларк.
  
  Лейтон раскрыла новый блокнот – точно такой же, как у Фокса, отметила Шивон – и занесла ручку над страницей.
  
  – Верно.
  
  – Вы общались со Стюартом Блумом и Дереком Шенкли?
  
  – Вне бара? Вряд ли.
  
  – Хотя они были в вашем заведении завсегдатаями?
  
  – Так же, как еще сотни две прекрасных людей.
  
  – Что вы подумали, когда Стюарт пропал без вести?
  
  Хэнрэтти щелчком сбил с брюк пылинку.
  
  – Не уверен, что я вообще что-то подумал по этому поводу.
  
  – Я видела фотографии “Бродяг”, когда заведение процветало. Впечатляет.
  
  – Да, “Бродяги” впечатляли. – Хэнретти улыбнулся.
  
  – Вам, наверное, сильно досаждал излишний интерес со стороны властей.
  
  – Издержки бизнеса, дорогая. Городской совет вечно пытался поймать нас на превышении уровня шума, а что касается служителей закона… – Он театрально закатил глаза. – Хотя некоторые ваши рядовые коллеги в то время числились среди моих лучших клиентов.
  
  – Не хотите назвать имена?
  
  – Я не из таких, милочка.
  
  – Но о рейдах вас всегда предупреждали, верно?
  
  – Omertá [24], – произнес Хэнретти и жестом изобразил, что застегнул рот на молнию.
  
  – Мистер Хэнретти, при расследовании убийства такой ответ не вполне приемлем.
  
  – Ну что же, тогда просто скажу, что имена стерлись у меня из памяти. Я имел дело со многими сотнями людей, вы же не ожидаете, что я помню всех поименно.
  
  – Возможно ли, что полицейские, проводившие рейды в вашем клубе, были в то же время вашими клиентами?
  
  – Такая возможность существует.
  
  – Нам стало известно, что кто-то вас предупреждал.
  
  – И вы можете это доказать? – Хэнретти притворно улыбнулся. – Конечно, не можете. К тому же это не имеет никакого отношения к смерти бедного Стюарта.
  
  – И все-таки, как по-вашему, почему он погиб?
  
  – Понятия не имею. – Хэнретти многозначительно взглянул на Лейтон: – Убедитесь, что мои слова записаны точно.
  
  – В настоящее время вы продаете порнографические видео. Правильно? – спросила Кларк.
  
  Хэнретти снова закатил глаза и поправил:
  
  – Эротика онлайн.
  
  – Присутствующая здесь сержант Лейтон провела проверку реестра британских юридических лиц. Еще один крупный держатель акций вашей компании – Уильям Лок. Это не тот Билли Лок, который был совладельцем “Лок-Несс Продакшнз”?
  
  – Тот самый.
  
  – Значит, вы предположительно знакомы с Джеки Нессом?
  
  – Я знаю, что ему для фильмов требовались люди с хорошими внешними данными, и иногда он находил таких людей в “Бродягах”.
  
  – Мистер Несс был в числе ваших клиентов?
  
  – Нет, конечно! Просто становилось известно, что ему для некоторых сцен нужны статисты. Когда людям предлагают сняться в кино, они охотно соглашаются, хотя ни гонораров, ни каких-то других выплат не предвидится. Иногда даже горячим не кормят. – Он помолчал. – Хотя, конечно, там имелись свои бонусы.
  
  – Какого рода?
  
  – Скажем так: люди иногда уходили со съемок в сильно приподнятом настроении.
  
  – Вы о наркотиках?
  
  – В киноиндустрии с ними многие знакомы.
  
  – Возможно, поэтому Стюарт и Дерек в той сцене, что я смотрела, такие смешливые. В то время самым крупным дилером в городе был человек по фамилии Кафферти, верно?
  
  – Это у вас надо спрашивать.
  
  – Нам известно, что он дружил с Джеки Нессом. Ваш клуб он тоже снабжал?
  
  – Запрещенных веществ в “Бродягах” не водилось, инспектор. – Хэнретти, словно защищаясь, вскинул руки.
  
  – По-моему, один молодой человек умер от передозировки…
  
  Хэнретти погрозил пальцем:
  
  – Постарайтесь воздержаться от клеветы. Никто так и не доказал, что те наркотики имели хоть какое-то отношение к моему клубу.
  
  – Но отношение к вашему клубу имела жертва, а также еще несколько человек, которым стало плохо. – Кларк выдержала многозначительную паузу. – Случайное совпадение?
  
  – В мире полно случайных совпадений, – беззаботно ответил Хэнретти.
  
  – Совпадений, а также последствий, – констатировала Кларк. – А вы сами не снимались у Несса?
  
  – Никогда.
  
  – Но при случае помогали съемочной группе. Например, Колин Спик как-то попросил у вас на время наручники.
  
  Хэнретти зло взглянул на нее:
  
  – Вы к чему клоните?
  
  – Вы знаете, что Стюарта Блума обнаружили с наручниками на лодыжках? Вам не показалось, что это… странновато?
  
  – Я управлял клубом, популярным у геев и лесбиянок, а не какой-нибудь идиотской камерой пыток!
  
  – Но, согласитесь, вы обдумывали такую возможность? Какой-нибудь мейнстримный бондаж? Поэтому-то у вас и нашлись наручники, которые вы одолжили Спику для фильма, над которым он, среди прочих, работал.
  
  – И они ко мне вернулись!
  
  – Да? Уверены? Сам мистер Спик не помнит точно. Так что с ними случилось?
  
  – Если честно, понятия не имею.
  
  – Вы их оставили у себя, выбросили, одолжили кому-нибудь еще?
  
  Хэнретти захохотал:
  
  – Просто восхитительно, мать вашу за ногу! Вы на что угодно готовы, лишь бы сбить людей с толку, да?
  
  – Что вы хотите сказать, сэр?
  
  – “Наручники” означают “полиция”. Это известно любому за пределами ваших четырех стен. Вы пронюхали, что наручники могли обретаться где-то в полумиле от Джеки Несса и его съемочной группы, и ни с того ни с сего решили, что сумеете навешать лапши на уши. Кому вы собираетесь это скормить, инспектор? Вы, может, и влезли в интернет, чтобы узнать все обо мне, но это палка о двух концах. Когда обнаружили труп несчастного Стюарта, я начал запоем читать новости. Всплыло ваше имя, при том что незадолго до того вы влипли в крупные неприятности: передача конфиденциальной информации журналисту “Скотсмена”. Какая вы нехорошая юная леди, инспектор уголовного розыска Кларк. Так что давайте вы изложите газетам свою историю, а я свою – и посмотрим, кому из нас публика поверит больше. Никто вам не верит. Никто вам больше не доверяет.
  
  Хэнретти, довольный, откинулся на спинку стула и замолчал, давая присутствующим возможность осмыслить его слова. Несколько секунд прошли в тишине, потом он обратился к Лейтон:
  
  – Хотите, чтобы я что-нибудь повторил, милочка?
  
  – Нет, я все записала, – сказала Лейтон.
  
  Вырвав из блокнота лист, она принялась медленно, методично рвать его в клочья.
  37
  
  Сэра Эдриена Брэнда опрашивали дома, в том же зимнем саду, где с ним беседовали Кларк и Краутер. Сазерленд взял с собой Краутер, вооруженную информацией о взломе. На этот раз рядом с Брэндом была жена, державшая его за руку. Гленн Хазард стоял поодаль, скрестив руки и готовый придраться к любому вопросу, который вызвал бы его неудовольствие.
  
  Сразу после допроса Сазерленд позвонил Кларк и объявил:
  
  – Он попросту все отрицает.
  
  – Врет.
  
  – Ты уверена, что этому персонажу, Хьюстону, можно доверять?
  
  – С ним сейчас Гэмбл и Йейтс. Послушаем, что они скажут. Кстати, ты спрашивал Брэнда насчет слов, которые якобы сказал ему Несс?
  
  – Он нечетко помнит. Говорит – у него нет причин сомневаться в версии жены.
  
  – Почему он считает, что Несс сказал именно эти слова?
  
  – Он понятия не имеет.
  
  – Опять врет?
  
  – Брэнда недавно сильно ударили по голове, и двенадцати часов не прошло. Жена хочет, чтобы его осмотрел еще один врач, теперь уже частный. Она беспокоится, что на томографии могли что-то упустить.
  
  – Если он откинет копыта, мы сможем посадить Несса хоть за что-нибудь.
  
  – Типун тебе на язык, Шивон.
  
  – Прошу прощения, сэр. – И Кларк коротко изложила Сазерленду результаты допроса Хэнретти.
  
  – Насчет наручников интересно, – заключил Сазерленд.
  
  – Фильм я потом посмотрю. Если так и дальше пойдет, я стану специалистом по всякому киноотстою.
  
  – Нам всем так или иначе необходимо сделать перерыв и отдохнуть. Хоть от расследования, хоть во время расследования. – Сазерленд шумно выдохнул. – Повиси пока, у меня еще один входящий. Из лаборатории, надо ответить. Я вернусь минут через десять максимум.
  
  Кларк положила телефон в карман. По лестнице к ней поднималась Тесс Лейтон – она выходила посадить Хэнретти в такси.
  
  – Ну и тип, – заметила она.
  
  – Впечатляющий жест, с блокнотом.
  
  – Там была старая страница с каракулями.
  
  – Ну, не буду задерживать, возвращайся к Малькольму. Ему тебя не хватает.
  
  Лейтон взглянула на нее:
  
  – Шивон, мы просто поужинали вместе.
  
  Кларк вскинула ладонь:
  
  – А я ничего такого и не хочу сказать. Просто дразню. Считай, что я этого не говорила, ладно?
  
  Лейтон кивнула и посмотрела куда-то за плечо Кларк:
  
  – Легок на помине.
  
  Фокс приближался, держа в руках наушники и флешку с записью допроса Ньюсома.
  
  – Исключительный болван, – сообщил он. – Слава богу, у нас все меньше динозавров вроде него.
  
  – И вроде Джона Ребуса, да? – поинтересовалась Кларк.
  
  – Ньюсом как раз пытался обгадить старину Джона. Мол, водил дружбу с Алексом Шенкли, не прочь выпить, да еще та история с Кафферти.
  
  – Ну, теперь тебе хоть есть что рассказать в Большом доме.
  
  Фокс уставился на нее:
  
  – Не беспокойся, мои отчеты будут содержать лишь факты, а не вымыслы.
  
  – А нас только что обвинили в обратном, – сказала Лейтон.
  
  – Да что ты.
  
  Их прервали шаги на лестнице. Сазерленд и Краутер еще не успели бы приехать, так что шаги могли означать только одно.
  
  – Да тут целая приветственная делегация, как приятно, – сказал Брайан Стил.
  
  Грант Эдвардс держался у него за спиной.
  
  Чаггабуги прибыли на допрос.
  
  Ребус взял Брилло с собой в Реселриг, посчитав, что с собакой он будет выглядеть не так подозрительно. И действительно, какие-то школьники время от времени останавливались, чтобы оказать собаке внимание, – внимание, принятое с излишней благодарностью. Но хоть с Брилло, хоть без него Ребусу немного удалось добавить к тому, что он уже знал об Эллисе и Кристен. Даррил Кристи намекал, что Кафферти вернулся в наркобизнес, хотя предполагалось, что тот вышел из игры. Ребус позвонил Фоксу, уточнил одно имя из базы отдела по борьбе с организованной преступностью. Потом позвонил в Гарткош, поговорил с доверенным лицом Фокса. В Гарткоше, безусловно, приглядывали за Кафферти, но доказательств не имели и слежку за ним сейчас не вели, так что Ребусу оставалось только позвонить ему самому. Кафферти ответил после пятого или шестого сигнала.
  
  – Что надо? – вопросил он.
  
  – Ты как будто запыхался.
  
  – Я в спортзале. Тебе бы тоже попробовать. Проще будет одолеть лестницы у вас в доме.
  
  – Я как раз в движении. Шагаю по помпезным улицам Реселрига.
  
  – Зачем тебя туда понесло?
  
  – Реселриг – малая родина Эллиса Мейкла.
  
  – Парня, который убил свою подружку? Все равно не понял.
  
  – У меня новое увлечение – копаться в старых уголовных делах.
  
  – К тому же раскрытых. Чем они тебе так интересны?
  
  – Там осталась пара висящих концов. Может, у меня получится их связать.
  
  – И как я, по-твоему, могу помочь?
  
  – Эллис и Кристен иногда позволяли себе…
  
  – Ну, в тех местах обычное дело.
  
  – Может быть. Но меня интересует, кто им продавал. В конце концов, кто лучше тебя знает твоих же дилеров?
  
  – По-моему, ты не столько связываешь концы, сколько хватаешься за соломинки.
  
  – Могу тебе предложить кое-что на обмен.
  
  – Да ну.
  
  – Если бы ты устроил мне одну встречу…
  
  – Сначала скажи, что у тебя есть.
  
  – Я знаю про Ларри Хьюстона.
  
  – Ну, он человек из прошлого.
  
  – Джеки Несс когда-то интересовался у тебя, кто в наше время умеет взламывать сейфы. Ты отправил его к Хьюстону, Хьюстон проник в офис Эдриена Брэнда. Стюарт Блум забрал все, что они нашли.
  
  – Ну и что?
  
  – А то, что вдруг тебе стало интересно, что хранилось в том сейфе. В любом случае следовательская группа захочет переговорить. Если они узнают, что я тебя предупредил, меня в Сибирь закатают.
  
  – Пусть спрашивают о чем хотят. Не припомню, чтобы кто-нибудь тогда заявил о взломе.
  
  – Тем занимательнее, правда? У Брэнда забрали что-то настолько интересное, что он даже не захотел распространяться, что у него это забрали.
  
  – Спросили бы вы у него сами. Когда он придет в себя после того, что устроил ему Несс.
  
  – Но пока…
  
  – Ты на машине?
  
  – В обществе своей верной дворняги.
  
  – Тогда поглядывайте в телефон, оба. Сразу прислать не обещаю.
  
  Сообщение, однако, пришло меньше чем через десять минут.
  
  Проулок за Сингхом.
  
  Ребус с Брилло на поводке прогулялся до углового магазина, где он в свой прошлый визит покупал “Санди пост”. Проулок оказался не тупиком – высокий забор отделял его от пустыря на задах заброшенного магазина. Сам проулок служил полигоном для выброшенных телевизоров и матрасов, из которых по крайней мере один в недавнее время пережил поджог. Здесь стояли два больших мусорных контейнера, явно принадлежавшие магазину, хотя один из них, с отсутствующей крышкой, дал приют тележке из неближнего супермаркета. Рядом с этим контейнером курил, используя его как пепельницу, молодой человек. В свободной руке молодой человек держал телефон; текст он набирал с изумившим Ребуса проворством. Натянутый на голову черный капюшон скрывал лицо. На юнце были линялые джинсы и модные кроссовки, служившие, наверное, предметом зависти для каждого, кто знал марку и ценник.
  
  – Без имен, – глухо донеслось из-под капюшона. Ребус разглядел, что лицо парня до носа скрывал черный шарф. У задней стены магазина, рядом с массивной железной дверью, через которую принимали товар, стоял велосипед вроде горного. Камера видеонаблюдения над дверью была обернута пластиковым пакетом, сделавшим ее бесполезной.
  
  – Ты мне ни для чего не нужен. – Ребус сунул в рот жвачку, порылся в кармане, выудил пару собачьих галет и бросил их на землю, чтобы Брилло не скучал. – Я просто хочу знать про Эллиса и Кристен.
  
  – Что именно?
  
  – Они покупали у тебя.
  
  – Не много и не часто. – Пальцы так и сновали по экрану. Ребусу захотелось вырвать телефон у парня из рук и швырнуть его под ноги, но он догадывался, что тогда встреча завершится раньше, чем надо.
  
  – Что ты о них думал?
  
  – Я стараюсь не думать.
  
  – А вдруг то, что ты продал Эллису, заставило его выйти из берегов?
  
  Глаза парня на секунду встретились с глазами Ребуса.
  
  – Нихрена подобного.
  
  – Я слышал, в наши дни трава покрепче, чем бывала.
  
  Парень медленно, но решительно покачал головой. Ребус переступил с ноги на ногу.
  
  – Ну так какими они были? Ты их ровесник, вы ходили в одну школу?
  
  – Эллис нормальный. Не болтливый. А вот Кристен из тех, у кого рот не закрывается. Наверное, она с зеркалом разговаривала, если больше было не с кем.
  
  – Она встречалась еще с кем-нибудь, кроме Эллиса?
  
  – Я ей говорил – пусть встречается со мной. Не то чтобы мне этого сильно хотелось, но перепихнуться я бы не отказался.
  
  – Я слышал, в школе она была первой среди подружек. Королева улья.
  
  – Вы правильно слышали.
  
  – То есть она имела успех?
  
  – Ну, у нее была своя компания.
  
  – Значит, она имела успех не у всех?
  
  – Язык как бритва. И драчливая.
  
  – Кулаки и язык. Еще какое-нибудь оружие у нее было?
  
  – В смысле – настоящее лезвие? – Парень снова покачал головой.
  
  – А что насчет Эллиса?
  
  – По-моему, он всю агрессию сливал в эти свои игры. Вам бы, может, играми заняться. Как компьютерные игры, построенные на насилии, влияют на мозг подростка мужского пола. Я-то продаю противоядие.
  
  – Ты так думаешь?
  
  – Курить совсем не то, что беситься. Расслабляет, успокаивает, у тебя как крылья вырастают.
  
  – Может, и мне купить щепоть?
  
  – Может.
  
  Ребусу показалось, что он разглядел под черным нейлоновым шарфом улыбку.
  
  – А про Кристи вам любой скажет – она умела дать сдачи.
  
  – Да, я слышал. Девочки из ее компании ее побаивались.
  
  – Вы сами сказали – королева улья. Сама выбирала себе трутней и по какой-то причине выбрала Эллиса. Если бы я не знал, как обстоят дела, то решил бы, что Эллис – просто преграда. Кристен ее перепрыгнет – и получит то, чего ей хочется по-настоящему.
  
  – Дядю Эллиса, Далласа?
  
  Из-под капюшона донеслось фырканье.
  
  – Эту обезьяну в наколках? Нет, я имею в виду того, кто в очереди за красотой стоял первым.
  
  – Отца Эллиса?
  
  – Он только что расстался с женой. Законная добыча приличной девушки, которая любит играть в неприличные игры. Жаль, что она не стала играть в неприличные игры со мной.
  
  Парень наконец докурил, закончил с телефоном и теперь внимательно изучал Ребуса. Глаза у него оказались маленькие, карие, лоб усыпан угрями. Голова наверняка бритая. За много лет Ребус повидал десятки таких парней.
  
  – Мне пора, – сказал юнец и ухватил велосипед.
  
  – Вот тебе совет. Соскакивай, пока можешь. Долго так продолжаться не будет. Рано или поздно ты сядешь. Может быть, срок окажется не таким, чтобы заплатить за разрушенные тобой жизни, но все-таки довольно долгим. Ты сейчас ничего не должен Кафферти, а он, если ему от нас что-нибудь понадобится, поднесет тебя нам на блюде.
  
  – Он мне сказал, что вы не из полиции.
  
  – Я уже начинаю об этом забывать.
  
  Ребус дернул поводок, повернулся и пошел прочь.
  38
  
  Первым допрашивали Стила, а Эдвардс тем временем ждал, сидя на стуле в коридоре. Когда они менялись местами, Стил подмигнул коллеге, после чего ответы Стила почти слово в слово продолжил выдавать Эдвардс.
  
  – Вы как будто репетировали, – заметила Шивон. Застывшая улыбка Эдвардса выводила ее из себя.
  
  – Так это когда было, инспектор Кларк. Мы не виноваты, что всё перезабыли.
  
  – Именно так сказал и ваш приятель.
  
  – И не думайте, инспектор Кларк, мы всё понимаем. Где вы, там с нами хотят поквитаться, и только за то, что мы оказались честными борцами с коррупцией.
  
  Повернувшись к Эмили Краутер, Шивон приставила ладонь к уху:
  
  – У нас тут эхо, что ли? – Потом вернулась к допросу: – И долго Стил вас дрессировал, чтобы вы затвердили свои реплики? Вы слишком давно под его влиянием, Эдвардс. Рано или поздно Стил рухнет, и это будет зрелище что надо. Рухнет сам и вас за собой утащит, вы уж поверьте. И если я правильно понимаю, что он собой представляет, он сделает все, чтобы вину за падение возложить на вас, а надо будет – еще и подняться вам не даст. – Кларк помолчала, надеясь, что ее слова все же начнут доходить до Эдвардса. – А я тем временем снова поспрашиваю. Эдриен Брэнд когда-нибудь поручал вам поговорить со Стюартом Блумом? Может, сделать Блуму внушение или попросить вернуть содержимое сейфа?
  
  – Нет.
  
  – И, насколько вам самому известно, Брайан Стил не стал бы этим заниматься без вашей помощи?
  
  – Нет.
  
  – Есть идеи насчет наручников?
  
  – Нет.
  
  Кларк раздраженно хмыкнула и обратилась к Краутер:
  
  – Констебль Краутер, вам есть что добавить?
  
  – Мне просто интересно, не случалось ли констеблю Эдвардсу в детстве удариться головой?
  
  Эдвардс впился взглядом в Краутер, но улыбка с его лица не исчезла.
  
  – Повежливее, – предупредил он и прибавил, наставив пухлый палец на Кларк: – Вряд ли вам захочется проводить время в ее компании. Она так глубоко запустила руку в карман кое-какой журналистки, что наверняка ласкает той задницу.
  
  – Скажите Стилу, пусть в следующий раз наймет сценариста получше, – сказала Шивон. – Чтобы хоть шутки умел сочинять.
  
  Когда Эдвардс вышел, Стил приобнял его за плечи, и оба зашагали вниз по лестнице. Они склонили друг к другу головы и, похоже, о чем-то совещались. Кларк и Краутер стояли на верхней ступеньке и смотрели им вслед. Ни Стил, ни Эдвардс не обернулись.
  
  – Вообще-то неплохая реплика, – признала Шивон. – Если бы только у нас на одежде было побольше карманов…
  
  В кабинете оперативной группы Сазерленд заканчивал телефонный разговор.
  
  – Анализа этой сволочной почвы не будет до завтра, – сказал он, не в силах скрыть раздражение. – Лаборатория осмотрела “фольксваген” вдоль и поперек, но ничего нового не нашла. Кое-какие растения из тех, что опутали шасси, в том овраге не водятся, но это самые обычные вьюнки, которые растут примерно во всех низинах. То есть машина долго стояла где-то еще – достаточно долго, чтобы трава проросла в ее детали. – Сазерленд подошел к белой доске и теперь рассматривал фотографии багажника. – Плесень, споры, мох и куча дохлых насекомых. – Он взглянул на Кларк: – На этой сцене и закончилась бы серия “SCI: Место преступления”.
  
  – У них, смею предположить, бюджет побольше.
  
  Сазерленду почти удалось улыбнулся.
  
  – Допрос этих, из АКО, что-нибудь дал?
  
  – Ну, они были не в восторге, когда оказалось, что вопросы задаю я. Спасибо, Грэм.
  
  – Диск из Глазго привезли?
  
  – Он уже едет.
  
  – Если все-таки окажется, что там точно такие же наручники…
  
  Шивон подхватила:
  
  – Будем заниматься Джеки Нессом дальше. Его все равно надо расспросить насчет взлома.
  
  – Взлома, которого, по словам сэра Эдриена, не было?
  
  – Хьюстон стоит на своем.
  
  – Адвокат Несса не обрадуется, когда мы снова притащим сюда его подопечного.
  
  – Минуты две побесится, – согласилась Кларк. – А потом купит себе приятный отпуск на лыжном курорте, и купит он его на гонорар, полученный от клиента. В любом случае мне надо сначала посмотреть кино. – Она взглянула на Сазерленда, и тот кивнул. – И еще пару допросов надо провести. Кафферти и Джона Ребуса.
  
  – И что, по-твоему, скажет Кафферти?
  
  – Мне кажется, он ближе к Джеки Нессу, чем мы думали. Сначала мы знали только, что он вложил сколько-то денег в бизнес Несса. Потом оказалось, что он отсматривает снятое за день. А теперь – что он свел Несса с Ларри Хьюстоном.
  
  Сазерленд поразмыслил и объявил:
  
  – Прекрасно. Вызывай его.
  
  – А Ребуса?
  
  – Назови единственный результат, к которому мы пришли после допросов Стила, Эдвардса, Ролстона и Ньюсома.
  
  Ответа у Шивон не нашлось.
  
  – Вот именно, – подтвердил Сазерленд. – Сомневаюсь, что с Джоном Ребусом будет по-другому.
  
  – Давно не виделись, Шивон, – сказал Кафферти, устраиваясь на стуле в допросной. Потом повернулся к Эмили Краутер: – Инспектор Кларк когда-то была одной из моих лучших клиенток. – Порывшись в кармане, он достал несколько карточек и подтолкнул их к Краутер: – Вот, бесплатные пропуска. “Адское зелье”, это на Каугейт. И друзей приводите – Шивон так и делала.
  
  – Это было еще до того, как бар стал вашим, – огрызнулась Кларк.
  
  – Да, вам больше нравилось, когда у руля стоял Даррил Кристи. – Кафферти сложил руки на груди. На нем был блестящий синий костюм и лимонно-желтая рубашка; расстегнутый воротничок открывал заросли уже засеребрившихся волос.
  
  – У нас несколько вопросов насчет Ларри Хьюстона. – Кларк вернула его к допросу.
  
  – Предполагается, что я его знаю?
  
  – Когда-то он по вашему заказу взломал несколько сейфов.
  
  – Что вы говорите.
  
  – В том числе сейф Эдриена Брэнда.
  
  – Правда?
  
  – У нас есть его показания. – Кларк сделала вид, что читает протокол. – Джеки Несс попросил вас найти взломщика, и вы свели его с Хьюстоном.
  
  – И оно зафиксировано документально? Утверждение Джеки Несса? И, если на то пошло, заявление сэра Эдриена? – По лицу Кафферти медленно расплывалась улыбка.
  
  – Я не ожидаю, что вы познакомите нас с Конором Мэлони.
  
  – Судя по имени, какой-то ирландец?
  
  Шивон Кларк театрально вздохнула:
  
  – Можете и дальше играть в свои игры, но знайте: мы копать не прекратим.
  
  – А я недавно слышал, что в Гарткоше как раз прекратили копать. Лопаты наткнулись на твердую скальную породу.
  
  – Содержимое сейфа, каким бы оно ни было, представляло интерес для Конора Мэлони. Через пару дней Стюарт Блум исчез. Скажете, что между этими фактами нет связи?
  
  Кафферти перевел взгляд на Краутер:
  
  – Всем своим трюкам Шивон научилась у Джона Ребуса, но ей до него еще далеко. Поверите – во времена Ребуса в допросных ужас что творилось, кровь приходилось отмывать от пола и стен. Подозреваемые выходили вроде как на своих ногах, а потом вдруг спотыкались на лестнице. Теперь-то вы все боитесь попасть в чей-нибудь рапорт. – Он снова уставился на Кларк: – Или что АКО расследование затеет.
  
  – Расследование ничего не обнаружило, – сочла необходимым напомнить Шивон.
  
  – Ничего, что можно было бы доказать, – согласился Кафферти. – Совсем как в вашей истории с Ларри Хьюстоном. Она вас никуда не приведет. Вы что, собираетесь обвинить меня в соучастии в преступлении, которого не было? О нем в полицию сообщали? Брэнд хоть страховку затребовал?
  
  – Что само по себе интересно, вам так не кажется? Может, он боялся, что Мэлони прознает про кражу. А вот вы про нее знали и передали эту новость дальше.
  
  – Зачем мне это делать?
  
  – Чтобы оказать дружескую услугу какому-то полезному, по вашей мысли, человеку.
  
  Кафферти покачал головой:
  
  – Ну что же, Шивон, вы честно пытались, я на вас не в претензии. Но мой допрос вам ничего не даст. Более того – мне кажется, вы это понимаете. Тогда зачем я здесь? Вам Ребус что-то нашептал?
  
  – А может, вам? По-моему, вы знали, что мы захотим с вами поговорить, и понимали почему.
  
  – Шивон, я знаю этого человека дольше, чем вы. И нам обоим известно, как ему нравится сталкивать людей лбами. И тогда нравилось, и сейчас нравится.
  
  – Что вы хотите сказать?
  
  Кафферти встал и начал застегивать пиджак.
  
  – Мы закончили? Я потерял здесь достаточно времени, чтобы меня это разозлило. Можете доложить Ребусу, что хоть тут он своего добился.
  
  – Как вы думаете, Конор Мэлони имеет какое-то отношение к смерти Стюарта Блума? – Кларк тоже поднялась и теперь в упор смотрела на Кафферти.
  
  – Когда-то, может, и думал, – признал Кафферти после недолгого молчания.
  
  – А сейчас?
  
  – Мэлони работал бы на публику, постарался бы донести послание до каждого. Что-нибудь вроде бомбы под машиной. Мэлони уж точно не из тихонь.
  
  – Тогда кто? Несс?
  
  – Это уж вы мне скажите – вы же здесь убойный отдел. – Кафферти повернул дверную ручку и вышел.
  
  Краутер медленно поднялась.
  
  – Неплохо, – одобрила она.
  
  Шивон взглянула на нее:
  
  – Что именно?
  
  – Вначале он утверждал, что никакого Мэлони знать не знает, а под конец ты заставила его сказать, что Мэлони, по его мысли, в деле не замешан. Причем заставила абсолютно бескровным способом.
  
  – Если только я сейчас не ринусь к лестнице и не толкну его в спину.
  
  Покидая душную допросную, обе хоть и устало, но улыбались.
  
  – Видели пикет? – спросил Малькольм Фокс.
  
  Он стоял в кабинете следовательской группы у окна, обхватив кружку обеими ладонями. Кларк и Краутер присоединились к нему. На тротуаре напротив участка стояли Кэтрин Блум и Дугал Келли. Оба держали на уровне груди плакаты “требуем наказать виновных в гибели стюарта БЛУМА”. Журналистов поблизости не было. Пара прохожих остановились сделать снимок, и какой-то белый фургон, проезжая мимо, погудел в знак поддержки.
  
  – Сколько они там стоят?
  
  – Понятия не имею.
  
  Они смотрели, как Кафферти переходит дорогу и вступает в разговор с пикетчиками. Слушая их, он кивал. Потом Кафферти махнул рукой в сторону следовательского кабинета, и все трое задрали головы. Снова о чем-то говорят, снова Кафферти кивает. Потом он достал из бумажника деньги и попытался сунуть их в руку Кэтрин Блум. Та отказалась, однако позволила обнять себя, а Келли пожал ему руку, после чего Кафферти удалился в направлении Конститьюшн-стрит.
  
  – Теперь я видел все, – проворчал Фокс, поворачиваясь к Кларк, но та уже шагала к двери.
  
  Перескакивая через две ступеньки, она сбежала по лестнице, рывком открыла дверь и кинулась через двухполосную дорогу, не глядя по сторонам. Кэтрин Блум и Дугал Келли с каменными лицами смотрели, как она приближается к ним.
  
  – Знаете, кто это? – спросила Шивон.
  
  – Неравнодушный человек, – ответила Кэтрин Блум.
  
  – Как бы не так. Это Кафферти. Моррис Джеральд Кафферти. Бандит и убийца. Наркотики, торговля людьми, вымогательство – он много где пробовал свои силы. Друг Джеки Несса. – Она впилась взглядом в Дугала Келли. – Имя Ларри Хьюстона вам ни о чем не говорит? – Шивон подождала, наконец Келли помотал головой. – Он вскрыл офис Эдриена Брэнда – с помощью Стюарта. Они на пару обчистили сейф Брэнда. Произошло это всего за два дня до исчезновения Стюарта. И именно Кафферти свел Несса с Хьюстоном. – Она помолчала. – А теперь идите и расскажите об этом журналистам, я же вам не помеха. Просто знайте: мы работаем не покладая рук, пока вы ведете светские беседы с бандитами. Но вы не стесняйтесь присматривать за нами, стойте тут как примерзшие. Нас это не огорчит, и работу нашу не замедлит.
  
  – Почему вы не обвинили Несса в убийстве моего сына? – взорвалась Кэтрин Блум. – Почему защищаете его с таким упорством?
  
  – Мы готовим дело к слушанию.
  
  – Что там готовить! На наручниках его отпечатки.
  
  – Прокурор, – примирительно сказал Келли, – не считает, что этого достаточно для процесса. – Он посмотрел на Кэтрин, чуть склонив голову.
  
  – Это Стил, да? – спросила его Шивон. – Это он вам шепнул, что отпечатки принадлежат Джеки Нессу?
  
  Келли перевел взгляд на нее:
  
  – Вы правда думаете, что я вам скажу?
  
  – Потому и спрашиваю. – Она махнула в сторону полицейского участка: – Если вы предпочитаете беседовать там, это всегда можно устроить.
  
  – Похоже на угрозу. – Кэтрин Блум прищурилась. – И все потому, что Дугал разрушил ваш уютный заговор молчания?
  
  – Из-за эмоционального выступления мистера Келли Джеки Несс перешел границу.
  
  – Да, он напал на человека и отделался штрафом. Разве это не свидетельство того, что вы слишком мягко с ним обходитесь?
  
  Кларк вздохнула:
  
  – Думайте как хотите, миссис Блум.
  
  – Не беспокойтесь, именно так я и думаю.
  
  Шивон молча повернулась и пошла назад, Когда она ступила на противоположный тротуар, за спиной засигналила машина – то ли водитель разозлился на нее, то ли хотел поддержать пикет.
  
  Когда она через десять минут выглянула в окно, Блум и Келли уже ушли. Зазвонил телефон, номер был незнакомый, но она ответила.
  
  – Это я, – сказал Дугал Келли. – Я посадил Кэтрин в такси и отправил в гостиницу. Сказал, что хочу пройтись.
  
  Кларк на мгновение закрыла глаза, чувствуя смертельную усталость.
  
  – Все это без толку. Если вам важна только ваша книга – что поделаешь, но если вы думаете о семье – заставьте Кэтрин образумиться. Ей надо вернуться к жизни.
  
  – Стюарт к жизни уже не вернется.
  
  – Чего хочет Кэтрин? Правосудия или мести?
  
  – Наверное, успокоения. Хочет поставить точку. Они с мужем даже дату похорон не могут назначить, пока прокуратура не вернет им тело, а это произойдет только после суда. Они ждут уже двенадцать лет.
  
  – Неужели еще пара недель или месяцев имеют принципиальное значение?
  
  – На них каждый новый день давит, – вздохнул Келли. – Мартин снова начал пить. Кэтрин прекратила с ним разговаривать.
  
  – Сочувствую. Если я скажу, что мы, по-моему, уже близки к завершению дела, ей станет легче?
  
  – Я не вполне уверен, что Кэтрин поверит.
  
  – Я и сама не знаю, верить или нет. Но твержу себе, что мы вот-вот закончим, – и не сдаюсь.
  
  – Вы говорили про сейф в офисе Брэнда… Эту историю лучше не выносить на публику?
  
  – Прямо сейчас лучше, наверное, не выносить.
  
  – И все-таки вы ее выложили.
  
  – Минутное помрачение рассудка.
  
  Несколько секунд в трубке царило молчание. Кларк слышала, как Келли идет в толпе других пешеходов, как рядом грохочут автобусы.
  
  – Извините, что испортил вам ланч с Лорой, – сказал наконец Келли.
  
  – Вы не только в этом преуспели.
  
  – Вы бы на моем месте тоже спросили про отпечатки.
  
  – Правда?
  
  – А реакция Несса? Это разве не реакция человека виновного?
  
  – Виновного в том, что он зашел слишком далеко, – может быть.
  
  – Вы правда не считаете его убийцей?
  
  – Я стараюсь не быть зашоренной. Это Стил, да? Стил кормит вас информацией о том старом расследовании, а теперь еще и Джеки Несса подал на десерт.
  
  – Я буду все отрицать.
  
  – Естественно, но я это говорю только между нами. – Шивон вслушалась в его молчание. – Хочу доставить себе удовольствие.
  
  – Можно пригласить вас на ланч взамен испорченного?
  
  – Не лучшая идея. – Кларк увидела, как кто-то из дежурных появляется в дверном проеме, держа в руках нечто похожее на блестящую черную коробочку с DVD-диском.
  
  – В качестве извинения, – добавил Келли.
  
  – Я подумаю, – ответила Шивон.
  39
  
  Ребус узнал ее и вылез из машины. Билли Мейкл уже сжала в руке ключ, готовясь отпереть дверь подъезда, но задержалась, рассматривая группу проходивших мимо студентов, – наверное, они направлялись из университета домой. Одетая в школьную форму девочка тащила тяжелый на вид рюкзак.
  
  – Билли? – позвал Ребус. – Папа дома? Можно зайти, поговорить?
  
  Девочка встревоженно взглянула на него.
  
  – Я работаю на полицию, – объяснил Ребус. – Не волнуйся, я ненадолго.
  
  Билли молча толкнула дверь и впустила Ребуса.
  
  – Ты перешла в другую школу, да? – спросил он, пока оба поднимались по каменным ступенькам. Ребус от души надеялся, что квартира окажется не выше второго этажа. – Как у тебя дела?
  
  – Отлично. – Девочка остановилась на площадке первого этажа и отперла красную дверь. Таблички с именем жильцов на двери не было.
  
  – Нравится тебе жить с папой? – Ребус старался сдержать одышку.
  
  – Ага.
  
  Четырнадцать лет, гривка каштановых кудрей, волосы падают на лоб, даже на глаза. Нескладность скоро уйдет, детский жирок тоже покинет Билли. Девочка уже думала о колледже, думала, как тоже станет студенткой вроде тех, ради которых она задержалась перед дверью.
  
  Квартира была обставлена по минимуму, книг на единственной полке в прихожей не слишком много, а мебель в гостиной расставлена так, чтобы в центре внимания оказался большой телевизор с плоским экраном.
  
  – Он скоро придет, – сказала девочка.
  
  – С удовольствием подожду. С братом часто видишься?
  
  Щеки у Билли покраснели.
  
  – Всего раз в неделю. – Она сбросила пальто и форменный жакет. Рюкзак со стуком упал на пол.
  
  – Я его вчера навестил. Делаю кое-что, чтобы облегчить ему жизнь в тюрьме.
  
  Билли, похоже, не поняла, что имел в виду Ребус, но все равно сказала спасибо.
  
  – Хотите кофе?
  
  – Нет, спасибо. – Ребус устроился на стуле. – Тебе, наверное, уроки надо делать?
  
  – Как всегда. – Билли с усилием подняла рюкзак на круглый обеденный столик и стала выгружать учебники и тетради. – Математика, биология, география, английский…
  
  – И ни с одним предметом я тебе помочь не могу.
  
  Делая вид, что ее что-то очень заинтересовало в учебнике, Билли спросила:
  
  – Как он?
  
  – Держится твой брат.
  
  – Ему не нравится, что его посадили в одну камеру с… с людьми, которые…
  
  – Это я тоже пытаюсь изменить.
  
  – Почему? – Теперь Билли смотрела на Ребуса, желая знать правду.
  
  – Потому что я считаю, что это неправильно.
  
  Было видно, что Билли считает точно так же.
  
  – В тот день ты приходила к маме, верно? Каким был Эллис? Как всегда?
  
  – Он за компьютером сидел. С парой приятелей.
  
  – Но ты к нему заглянула поздороваться?
  
  – Он даже наушники не снял. Буркнул что-то и рукой махнул.
  
  – И ты ничего не слышала насчет него и Кристен? Может, они поссорились, разругались? – Ребус смотрел на нее, но Билли молчала. – Кристен же училась в твоей школе… то есть в твоей старой школе?
  
  – Да.
  
  – Ты ее знала? Общалась с ней?
  
  – Она была старше на три года.
  
  – Да, разница в твоем возрасте немалая.
  
  – У нее свои подружки имелись.
  
  – Она когда-нибудь сюда приезжала? Например, с Эллисом?
  
  Билли помотала головой.
  
  – Значит, ты ее не очень знала?
  
  Билли резко повернулась к нему:
  
  – Что они там говорят?
  
  – Кто “они”?
  
  – Да все!
  
  – Я не хотел тебя огорчить.
  
  Билли отвернулась и стала перекладывать учебники.
  
  – Но ты права. Я слышал, что Кристен, может быть, много значила для твоего папы.
  
  – Он на нее даже не смотрел.
  
  – Значит, это просто сплетни.
  
  – Какая гадость. Даже сюда добрались. – Билли указала на мобильный телефон.
  
  – В мире всегда было полно идиотов, Билли. Гопников, расистов и им подобных. Только помни, что телефон тебе настоящей боли не причинит.
  
  – Причинит, – тихо ответила Билли.
  
  – Тебе что-то писали про Кристен? Про нее и твоего папу?
  
  В замке скрежетнул ключ, и открылась входная дверь.
  
  – Принцесса, ты дома? – позвал Чарльз Мейкл.
  
  – Да!
  
  Широкая улыбка на лице Мейкла увяла, когда он увидел, что у них гость.
  
  – Он работает на полицию, – сообщила Билли.
  
  – Да? – Мейкл снял синюю парку, под которой оказался комбинезон. – Можно взглянуть на удостоверение?
  
  – Я не то чтобы служу в полиции, – объяснил Ребус. – Я сказал Билли, что работаю на полицию.
  
  – По поводу?
  
  – Дело вашего сына.
  
  – Он в тюрьме, если вы вдруг не заметили. Хотите еще что-нибудь на него навесить? Постимулировать свой процент раскрываемости, чтобы он наконец поднялся?
  
  Внешность у Мейкла была почти голливудская – тонкие черты лица, задумчивый взгляд, шапка черных волос, расчесанных на пробор, щетины ровно столько, сколько нужно. В прошлом у него случались разногласия с полицией, но все закончилось, когда он расстался с женой. Согласно материалам дела, Чарльз Мейкл всю жизнь проработал автомехаником и, по мнению Ребуса, отлично справлялся с ролью отца-одиночки.
  
  – Мы просто хотим разобраться в паре мелочей.
  
  – Считаете, что еще недостаточно нам жизнь поломали?
  
  – Он ездил к Эллису, – вмешалась Билли. – И помогает ему.
  
  – Запомни, принцесса: полицейский наврет тебе в глаза, а потом наврет еще.
  
  – Но Билли говорит правду, – спокойно сказал Ребус.
  
  Мейкл только покачал головой и направился на кухню. Ребус пошел за ним следом. Мейкл наливал в чайник воду из-под крана. В кухне царил идеальный порядок: на сушилке и в раковине пусто, все поверхности начисто вытерты. Интересно, подумал Ребус, это заслуга Билли или ее отца?
  
  – Вы еще здесь? – спросил Мейкл.
  
  – Я знаю, что у вас с Эллисом случались разногласия, но против Кристен вы ничего не имели?
  
  – А вы как думаете?
  
  – Просто интересуюсь, насколько хорошо вы ее знали.
  
  Мейкл ткнул в него пальцем:
  
  – Вам вроде не положено собирать сплетни?
  
  – Билли говорит, она здесь никогда не была.
  
  – Верно.
  
  – Но вы с ней виделись?
  
  – Да, когда она бывала с Эллисом. У его матери.
  
  – Вы ладили с бывшей женой?
  
  – Да.
  
  – И ваш брат не представлял собой проблемы?
  
  – Между ними ничего не было.
  
  – А между Далласом и Кристен тоже ничего?
  
  – Опять вранье, – хмуро буркнул Мейкл и бросил в кружку чайный пакетик. – В жизни не видел столько дерьма. А вы?
  
  – Билли примерно так же сказала.
  
  – Я ей говорил – выброси телефон, но она же не может. Они же теперь все с телефонами. – Дожидаясь, когда чайник закипит, Мейкл уперся костяшками в разделочный стол. – Мой самый правильный поступок за всю жизнь – это когда я спросил, хочет ли она жить со мной. Ее старая школа была просто помойкой, у Билли оценки начали снижаться. – Мейкл помолчал. – Я делаю все, что могу. Правда.
  
  – И я не вижу доказательств обратного.
  
  – Я не всегда был хорошим отцом. Вы правы, у нас с Эллисом иногда до потасовок доходило. Но он хороший парень.
  
  – Так что заставило его совершить этот поступок, Чарльз?
  
  – А вы его самого спрашивали? Да? Вот и я спрашивал. Но по-моему, он и сам не знает. На суде его адвокатша пыталась возложить вину на нас с Шоной. Плохое воспитание, плохие родители…
  
  – Это же ее работа. Она пыталась добиться более мягкого приговора.
  
  – Знаю. Но мне все еще больно. – Он пристально смотрел на Ребуса. – Вот, значит, и все, что у вас есть? Что я воспылал к подружке собственного сына и он ее порешил? Да уж…
  
  – Вы не навещаете Эллиса, мистер Мейкл. Почему?
  
  – Он мне не разрешает. Не думайте, что я не пытался. Подговорил Билли, чтобы она его упросила. – Мейкл сжал пальцами переносицу и зажмурился. – Когда мы с Шоной расстались, Эллис занял ее сторону, решил, что я во всем виноват, – может, в отместку за мои кулаки. Но он не перестал быть моим сыном, а я не перестал любить его. Я для него на все готов, только бы он позволил мне ему помочь.
  
  Билли, которая слушала разговор, стоя в коридоре, бросилась к отцу, обняла, и тот прижал ее к себе и погладил по голове. Казалось, отец и дочь вот-вот заплачут, и Ребус заподозрил, что наблюдает обычную картину. Он как можно тише выбрался на лестничную площадку и минуты две постоял, обдумывая все, что увидел и услышал.
  
  А главное – все, чего не увидел.
  40
  
  Грэм Сазерленд молча, с грозовым лицом прошагал к окну следовательского кабинета и встал, сунув руки в карманы. Кларк взглянула на Рида, но тот лишь пожал плечами. Вошла, закрыв за собой дверь, Тесс Лейтон – похоже, ее вызвали. Наконец Сазерленд повернулся и уставился на Шивон Кларк. Она начала догадываться, в чем дело.
  
  – Тебя вчера видели. – Сазерленд изо всех сил старался говорить не сквозь зубы. – Незадолго до пресс-конференции, в кафе на полдороге к Лит-уок. Ты была там с Дугалом Келли, верно?
  
  – Да, с ним и Лорой Смит. Лора пригласила меня – я понятия не имела, что там окажется Келли.
  
  – И тем не менее…
  
  – Спроси ее, – перебила Шивон. – Я оставалась там минуты две, потом психанула из-за Келли и ушла.
  
  – И в эти две минуты вы обсуждали отпечатки Джеки Несса?
  
  – Ничего подобного. Если бы я что-то сказала, Лора была бы в курсе. Но она не меньше других удивилась, когда Келли на пресс-конференции выложил про отпечатки. Я бы не ему сказала, а ей! А кстати, кто меня видел? Кто-нибудь, у кого есть личный интерес?
  
  – Кое-кто из вспомогательной группы. – Сазерленд собрался было что-то добавить, но Шивон уже устремилась к выходу.
  
  Распахнув дверь, она ворвалась в соседний кабинет и оглядела сотрудников, сидевших за мониторами. В основном женщины.
  
  – Стукачей никто не любит! – выплюнула Шивон и вернулась в следовательскую комнату.
  
  Сазерленд успел переместиться в центр кабинета. Все взгляды были направлены на Кларк.
  
  – До недавнего времени, – начала она предательски дрогнувшим голосом, – считалось, что мне приплачивает Лора. Так зачем мне сдавать новость про отпечаток Несса Дугалу Келли? Вы что, не понимаете? Это же Стил. Наверняка он.
  
  – Объясни! – Сазерленд скрестил руки на груди.
  
  – Я понимаю, как все выглядит. – Шивон, словно сдаваясь, вскинула ладони. – Но Стил и Эдвардс уже давно общаются с Келли, поставляют ему сплетни про то давнее расследование и поливают грязью всех, кто имел к нему отношение, кроме самих себя, конечно.
  
  – У тебя с ними вышла история, – напомнил Сазерленд.
  
  – Да, мои слова можно истолковать как желание поквитаться.
  
  – А главное, сумеешь ли ты доказать свои слова?
  
  – Без Дугала Келли – нет.
  
  Сазерленд поразмыслил.
  
  – И все-таки – по какому поводу вы встретились?
  
  – Лора – моя подруга. Я думала, мы просто поболтаем.
  
  – Чего хотел Келли?
  
  – Думаю, что информации о расследовании. Но мы с ним недалеко продвинулись.
  
  – Почему?
  
  – Потому что он заговорил о косяках двенадцатилетней давности.
  
  – И тебе не захотелось его слушать?
  
  – Не особенно.
  
  – Потому что можно было услышать что-нибудь нелестное про Джона Ребуса?
  
  – Потому что, – парировала Кларк, – я хочу сосредоточиться на текущем расследовании, а не на том, что было давным-давно.
  
  Сазерленд сжал губы и уставился в пол, затем поднял голову и обвел взглядом присутствующих:
  
  – У кого какие мысли?
  
  Кто-то пожал плечами, кто-то скривил рот. Джордж Гэмбл прокашлялся.
  
  – Спасибо за поддержку, – сухо сказала Шивон.
  
  – А эта журналистка – она сможет подтвердить твои слова? – спросил Сазерленд.
  
  – Надеюсь. Поскольку они правда.
  
  – И все-таки Лора твоя подруга – ты сама так сказала. Она наверняка захочет тебя прикрыть.
  
  – Это что, выговор? Меня отстраняют от дела?
  
  – Решение пока не принято.
  
  – Приличными словами не передать, как я благодарна.
  
  Шивон развернулась и двинулась к двери.
  
  – Далеко собралась?
  
  – Воздухом подышать. Хочешь топтуна за мной отправить, убедиться, что я не натворю еще чего-нибудь?
  
  Шивон подождала. Ответа не последовало, и она направилась к лестнице.
  
  Ребус ехал через центр города, когда ему позвонила Кристин Эссон.
  
  – Я не вовремя?
  
  – Пробки проклятые, – проворчал Ребус. – Слушаю тебя, Кристин.
  
  – Я порылась где могла. В конце концов создала себе несколько персонажей, чтобы мониторить чат. Кстати, я тебе сейчас излагаю предварительный отчет.
  
  – Давай.
  
  – Среди друзей Эллиса Кристен была не особенно популярна. То есть они на нее засматривались, но по-настоящему она никому из них не нравилась. Гордячка и языкастая. Однако ничто не указывает, что Кристен не любила Эллиса или встречалась с кем-то еще. Ее родители…
  
  – Религиозные?
  
  – Я бы сказала – отстраненные. После смерти дочери затихли, в соцсетях их нет. А вот мать Эллиса как с цепи сорвалась. Любой, кто плохо скажет о ее сыне, моментально получит сдачи. У нее – Фейсбук и Твиттер, у всех остальных – Снапчат, Тамблер, Инстаграм, Фликр, Реддит и Вотсап.
  
  – Все остальные – это…
  
  – Группы поддержки Кристен и Эллиса.
  
  – А что сестра Эллиса?
  
  – Она много времени проводит в Сети. Я пыталась задружиться кое с кем из ее друзей, но, по-моему, меня раскусили. Не уверена, что мой “голос” звучал как надо.
  
  – То есть ты не ладишь с подростками?
  
  – Спокойно, дедуль.
  
  – Она еще общается с подружками из старой школы?
  
  – Похоже на то.
  
  – Но в новой школе вполне прижилась?
  
  – Да.
  
  – Ее отец говорит, что старая школа была ей не на пользу.
  
  – Тут я помочь не могу. Но отец…
  
  – Да?
  
  – По-моему, я его засекла на сайте знакомств – похоже, у него всего один электронный адрес, а зарегистрировался он под своим настоящим именем. Расстался с женой, вернулся на рынок, ищет модель поновее.
  
  Ребус нахмурился:
  
  – Насколько поновее?
  
  – Ничего незаконного. Во всяком случае, незаконного я не нашла. Ищет кого-нибудь в возрасте от двадцати до тридцати.
  
  – И как ты его отыскала?
  
  – Он в Твиттере благодарил одного парня с работы за совет. Я прокрутила назад историю сообщений этого парня.
  
  – Он когда-нибудь общался с Кристен?
  
  – Если и да, то все следы общения могли удалить.
  
  – А в случае Кристен и Далласа?
  
  – То же самое. Прости, больше я ничем не могу помочь.
  
  – Ты уже очень помогла.
  
  – И еще кое-что. В Сети даже между друзьями приняты всякие подначки, и не всегда добрые. Одна из френдов Билли особенно жестоко наскакивает на нее. Ник – Суперша. Не уверена, что вне Сети Билли ее знает.
  
  – Мы сейчас о чем говорим?
  
  – Ну, под одной фотографией Билли оставлен комментарий, что Билли толстая и прыщавая. Такого рода наскоки. Довольно безобидные, всегда с эмодзи – улыбка или подмигивание. Но подобные комментарии девочку вроде Билли могут очень задеть.
  
  – Кто эта Суперша, не знаешь?
  
  – Тут интересный момент. – Эссон помолчала. – Мне кажется, это мать Билли.
  
  – Что?
  
  – Я могу полностью ошибаться, но эта Суперша, например, “смеяться” пишет как “смеяццо”. Именно так пишет в своих фейсбучных постах Шона Мейкл. Но не исключаю, что я просто слишком много их прочитала.
  
  – А можно понять, кто эта Суперша в реальности?
  
  – Нужен кто-нибудь, кто смыслит в технике больше моего. Я просто любительница.
  
  – А я тогда кто?
  
  – Зачем Шоне гнобить собственную дочь, вот вопрос.
  
  – Я над ним подумаю.
  
  – Хочешь, чтобы я копала дальше?
  
  – Если тебя не затруднит.
  
  – Меня это развлечет.
  
  – Только смотри, чтобы в сталкинг не перешло.
  
  Ребус услышал, как Эссон цокает языком.
  
  – Кстати, – сказала она, – я даже решила проверить, нет ли тебя в соцсетях.
  
  – Да? И?
  
  – Ни одного аккаунта.
  
  – Тебя это удивило?
  
  – Ни капли. Но я же знаю, какой ты прижимистый…
  
  – Ну-ну?
  
  – А по Фейстайм можно звонить бесплатно.
  
  – Я еще беспроводной телефон не освоил, Кристин. Не сбивай меня с толку.
  41
  
  – Я-то думала, что “Зомби против Храбрых сердец” – плохой фильм, – сказала Шивон Кларк. – Но по сравнению с этим “Зомби” просто “Девушка Грегори” [25].
  
  Титры кончились, и на экране телевизора возникло главное меню диска. Шивон сидела в гостиной на диване рядом с Ребусом. Где-то в середине фильма Ребус на пару минут задремал – и абсолютно ничего не потерял. Шивон встала, перешагнула через спящего Брилло, подошла к окну и задернула ночной Эдинбург шторой.
  
  – Похоже, некоторые сцены снимали в Крейгмилларе [26]. – Ребус раскрыл коробку из-под диска. – Наверное, кучу денег сэкономили на гриме для чертей.
  
  – Двое мужчин в главных ролях те же, что и в “Храбрых сердцах”.
  
  – Это тоже вряд ли обещает фильму хорошие сборы.
  
  – Я их погуглила – они больше не актеры.
  
  – А когда они ими были? – Ребус сцедил остатки пейл-эля из бутылки себе в стакан.
  
  Шивон выпила две порции джина, после чего перешла на чистый тоник. Она сама предложила устроить этот вечер – то самое око тайфуна, к поискам которого призывал Ребус. Под кино они поужинали кое-чем навынос, разогрев еду в микроволновке. Шивон проверила свои – весьма подробные – записи, сделанные по ходу фильма.
  
  – Эта дама-полицейский… следование инструкции явно не самая сильная ее сторона.
  
  – По-моему, камера больше интересовалась сильными сторонами ее бюста.
  
  Шивон скривилась в притворном отвращении и со значением сказала:
  
  – Пятнадцать десять и двадцать шесть сорок. Вот время, когда в фильме появляются наручники. Во втором случае они видны гораздо лучше. – Она взяла пульт, прокрутила фильм до нужного места и через пару секунд поставила запись на паузу. – Вот. Хороший крупный план.
  
  В этой сцене героиня преследовала и арестовывала отморозка. Повалив его на землю, она сдергивала с пояса наручники и защелкивала их у него на запястьях.
  
  – Как настоящие, да? – заметил Ребус. – У нас когда-то были такие же.
  
  – Они не из магазина приколов, если ты об этом.
  
  – Так откуда они взялись?
  
  – Это мы и должны выяснить. Мы не можем доказать, что это те самые наручники, что были на Блуме, хотя я присягнуть могу: модель та же. Плюс – если предположить, что это действительно те самые наручники, – факт их появления в фильме объяснил бы, как на них попали, хоть и частично, отпечатки Несса. – Опустившись на колени в паре футов от телевизора, Кларк указала на экран: – Очень полезно бы узнать их дальнейшую судьбу.
  
  – Очевидно, спрашивать надо у Несса.
  
  – Завтра спрошу обязательно. Прости, что тебя не было в участке, когда приводили Кафферти. – Кларк вернулась на диван и снова взяла свой стакан.
  
  – Прощаю. Он, наверное, всласть над тобой поизгалялся.
  
  – Он признал, что знаком с Конором Мэлони, так что дело того стоило.
  
  – Могла бы позвонить мне по Фейстайму и дать мне послушать.
  
  Кларк улыбнулась:
  
  – Ты вдруг стал экспертом по Фейстайму?
  
  – Уже несколько часов как. Кристин прочитала мне лекцию.
  
  – Да?
  
  – Я все знаю – и про Кунстаграм, и про Храпчап, и про что там еще есть.
  
  – Чудеса в решете, – улыбнулась Шивон. – Значит, ты отправил ее рыться в интернет-истории Эллиса?
  
  – Она проявила обстоятельность и пошла еще дальше.
  
  – Увижу ее в следующий раз – скажу спасибо. – Шивон помолчала. – Так что происходит с Эллисом Мейклом?
  
  – Весь день об этом думаю.
  
  – Не все, значит, сгрузил на Кристин?
  
  – И в мыслях такого не было.
  
  – Выводы?
  
  – Можешь пока сказать Далласу Мейклу, что имеешь право рассчитывать на его лояльность.
  
  – Их сегодня тоже допрашивали. Стила и Эдвардса.
  
  – Они все так же красноречивы и обаятельны?
  
  – Слушай, а Несс не мог получить наручники от одного из них?
  
  – Но они с Нессом незнакомы.
  
  – Они знакомы с Эдриеном Брэндом.
  
  – Тогда с чего им делать одолжение заклятому врагу Брэнда?
  
  На это у Шивон не нашлось ответа. Она просто сказала:
  
  – Хочу им врезать.
  
  – Правда? Никогда бы не подумал. Скажи, а можно мне вторую бутылку? Про которую я взял с тебя слово, что ты мне ее не дашь, сколько бы я ни умолял?
  
  – Только через мой труп. Лучше заварю нам по чашке чая.
  
  Кларк встала и вышла из комнаты, Ребус нагнулся и почесал Брилло.
  
  – Пора и домой, – объяснил он, когда пес поднял голову. – А Шивон придется пылесосить ковер, когда она увидит вот это. – Ребус провел пальцами по полу, постаравшись собрать побольше собачьей шерсти.
  
  Ему вспомнилась квартира Чарльза Мейкла, опрятная кухня. Машинное масло на костяшках механика должно было бы оставить следы на разделочной доске. Следы оставляют все. На телеэкране все еще висело изображение наручников. Полицейские. Такие нашлись бы у тех, кто служил в уголовном розыске, или у патрульных. Иногда наручники оставляли на память, как сделал сам Ребус. Несколько ночей назад он проверил, на месте ли они, – наручники старой модели, два браслета с цепочкой, покоились в ящике стола вместе с универсальным ключом. В ящике хранились и другие сувениры: телескопическая стальная дубинка и старое полицейское удостоверение. Ребус не сомневался, что такие же ящики имеются у Алекса Шенкли, Дага Ньюсома и даже у Билла Ролстона. И если в одном таком ящике чего-то недостает, что это доказывает?
  
  – Будешь ройбуш? – В дверном проеме возникла Шивон.
  
  – Ну и времена, даже чай выпендривается, – притворно посетовал Ребус и пошел за ней на кухню.
  
  Стоя к нему спиной, Шивон сказала:
  
  – Спасибо, что зашел, Джон. Правда спасибо.
  
  – После твоей сегодняшней нервотрепки-то? Зайти – это такой пустяк…
  
  Кларк обернулась к нему и натянуто улыбнулась:
  
  – Как думаешь, Грэм выкинет меня из команды?
  
  – Почему он до сих пор этого не сделал, вот вопрос.
  
  – И ответ… – Шивон вручила кружку Ребусу.
  
  – Может, он тебе верит. Может даже, ты ему нравишься. – Ребус пожал плечами. – Но если дойдет до Моллисона, дело может принять другой оборот. А что остальные?
  
  – Пока не в курсе. – Шивон привалилась задом к разделочному столу.
  
  – Стил будет все отрицать, – заметил Ребус.
  
  – Знаю.
  
  – Но Дугал Келли ничего не потеряет, если объяснит, что утечка произошла не через тебя.
  
  – Думаешь, надо его попросить?
  
  – Тебе решать.
  
  – Вдруг я стану его должницей.
  
  – Да ладно. Придет требовать долг – просто пошлешь.
  
  – Может, после разговора и не пошлю.
  
  – Лучше выдавать информацию исключительно по служебной необходимости, – согласился Ребус и отхлебнул из кружки.
  
  – Как тебе ройбуш?
  
  – На вкус почти как чай. – Ребус не сводил глаз с бутылки с пейл-элем, стоявшей на разделочном столе за спиной у Кларк.
  
  – Спать.
  
  Ребус обернулся к дверному проему – там стоял и смотрел на них Брилло.
  
  – Я это не собаке, – сказала Шивон.
  
  Когда Ребус с Брилло ушли, она постояла в гостиной, готовясь приступить к уборке. Однако делать этого не стала. Глубоко вздохнув, Шивон позвонила Дугалу Келли.
  
  – Привет, – ответил он.
  
  – Мой начальник считает, что я могу быть источником утечки, – с ходу начала Кларк. – На работе на меня косо смотрят. И все это из-за вас.
  
  – Они знают, что мы ходили на ланч?
  
  – Вообще-то никакого ланча у нас с вами не было, но меня заметили в кафе в вашей компании, а это приравнивается к совместному ланчу. Мне нужно, чтобы вы сказали старшему инспектору Сазерленду, что получили информацию от другого человека.
  
  – Вы действительно в трудном положении?
  
  – Так вы скажете?
  
  – Наверное, да. – Келли помолчал. – Я тут думал над вашими словами про сейф, который обчистили Стюарт и тот парень, Хьюстон. И убедил Кэтрин пока молчать. Но меня это навело вот на какую мысль: после ограбления Стюарт отправляется к Джеки Нессу. Может, он придержал содержимое сейфа, может, счел, что оно стоит гораздо больше, чем Несс ему заплатил. Они ссорятся, и Несс набрасывается на него.
  
  – В Портаун-хаус мы не нашли ничего, что бы подтверждало такое предположение.
  
  – Это могло произойти и не в доме. Может, Стюарт уже возвращался к машине.
  
  – Предположим, что так. – Шивон потерла глаза. Ей казалось, что она запросто проспит круглые сутки.
  
  – Вы очень устали, – сказал Келли, когда она замолчала. – Вам нужно поспать. Я обязательно поговорю с вашим боссом.
  
  – Скажете ему, что информацию вы получили от Стила с Эдвардсом?
  
  – Вряд ли. – Пауза вышла такая, словно Келли готовился что-то сказать.
  
  Шивон буквально ощутила, как в голове у нее повернулась какая-то шестеренка.
  
  – Это Стил захотел, чтобы мы встретились, да? Стил вам эту идею подкинул? Намекнул, что если вам нужна информация о ходе следствия, то я – лучшая кандидатура?
  
  – А если и так?
  
  – Тогда это означает, что он намерен до меня добраться. – Шивон стиснула пальцами переносицу. – И благодаря вам у него есть все шансы на успех.
  четверг
  42
  
  – Это уже начинает походить на преследование, – сказал Келвин Броди, усаживаясь со своим клиентом в допросной.
  
  Грэм Сазерленд и Шивон Кларк устроились напротив, и Шивон занялась диктофоном. Она рассчитывала, что ее присутствие в кабинете послужит посланием от старшего инспектора остальной группе. Келли, если верить Сазерленду, сдержал слово.
  
  – Значит, вы мне верите? – настойчиво спросила она, но в ответ получила только фальшивую улыбку, истолковать которую не смогла.
  
  Джеки Несс был бледным и осунувшимся, кровеносные сосуды в глазах полопались. Зато его адвокат явился в костюме еще дороже, чем в прошлый раз. Броди распространял вокруг себя ауру нервозной энергии – паразит, который успешно присосался к хозяину. Несс стал новостью номер один, и рейтинг Броди пошел вверх. Как закончится дело – неважно. Как говорится, плохой рекламы не бывает.
  
  А вот на Несса интерес со стороны СМИ, похоже, произвел обратное воздействие.
  
  Все четверо назвали себя под запись, Кларк взглядом дала понять боссу, что техника работает без сбоев, и передала через стол пачку фотографий. Все они представляли собой снятые на телефон и распечатанные на принтере в формате А4 кадры из фильма. Изображение вышло более зернистым, чем хотелось бы, но для ее целей и такое сойдет.
  
  – Узнаете, мистер Несс?
  
  Продюсер не сразу смог преодолеть апатию. Наконец он сказал:
  
  – Это наручники.
  
  – Такие же, как в вашем фильме “Полицейские против духов тьмы”. Вчера вечером я его посмотрела.
  
  – Как скажете.
  
  – Звукооператором этого фильма был Колин Спик, верно?
  
  – Как скажете, – повторил Несс.
  
  – Он указан в заключительных титрах. Вы спрашивали у мистера Спика, не знает ли он, у кого можно позаимствовать наручники для пары сцен. Спик достал наручники в ночном клубе “Бродяги” – их любезно предоставил Ральф Хэнретти. Однако они вам не очень понравились. Припоминаете?
  
  – Весьма смутно.
  
  – Но эти наручники… – Кларк указала на фотографии, которые изучал адвокат, – совсем как настоящие и очень похожи – а может, это они и есть – на те, что были обнаружены на лодыжках Стюарта Блума. – Она помолчала, ожидая, пока до Несса дойдут ее слова. – Нас интересует, что произошло с наручниками после съемок.
  
  Несс взглянул на нее осоловелыми глазами человека, который провел ночь в тюремной камере и попасть домой которому пока не удалось.
  
  – Знаете, на сколько частей мне надо разорваться, прежде чем отснятая пленка свернется в жестяной коробке? Ну откуда мне помнить такие подробности?
  
  – Даже если эта подробность выведет нас на убийцу мистера Блума?
  
  – Я бы вам помог, будь это в моих силах.
  
  Продюсер измученно поник, однако Шивон Кларк сомневалась в его искренности. В конце концов, перед ней человек, который всю свою жизнь провел среди актеров.
  
  – Тогда кто их вам дал? Вы спрашивали у съемочной группы, у актеров, кто-то же должен был вам их принести?
  
  – Может, Джо Мэдден? Нет, не Джо… – Несс запрокинул голову, ища вдохновения на потолке. – Вы правы, этот шлак действительно принес Колин. Наручники, только розового меха не хватает. Дешевка из секс-шопа…
  
  – Не торопитесь, – сказала Кларк.
  
  Келвин Броди взглянул на часы:
  
  – Думаю, и так понятно, что мой клиент не помнит. Может быть, двинемся дальше?
  
  – Что ж, дальше у нас вопрос несложный: проникновение со взломом. – Кларк впилась взглядом в Несса.
  
  – Проникновение со взломом куда? – спросил Броди.
  
  – В кабинет Эдриена Брэнда. Всего за пару ночей до исчезновения Стюарта Блума.
  
  Сазерленд достал из коричневой картонной папки лист, отпечатанный на машинке, и стал изучать его, словно чтобы освежить в памяти информацию. Показать бумагу Броди или его клиенту он, однако, не удосужился.
  
  – Вы попросили у Морриса Джеральда Кафферти помощи – вам требовался взломщик сейфов. – Кларк не сводила с Несса взгляда. – Интересно, идея была ваша или Блума? В смысле – вскрыть сейф? Но, по-моему, это неважно. Важно другое: вы свели с Блумом человека по имени Ларри Хьюстон, и эта парочка вскрыла и обчистила сейф Эдриена Брэнда.
  
  – Это уж слишком, инспектор Кларк! – Броди требовательно протянул руку. Однако Сазерленд не собирался расставаться с рапортом. – Я был бы благодарен, если бы мне предъявили доказательства.
  
  – У нас есть показания мистера Хьюстона.
  
  – А список изъятого? Этот Хьюстон действительно встречался с моим клиентом – или только с Блумом? А может, он просто фантазер, которого вы принудили состряпать эту абсолютно неправдоподобную сказку?
  
  – Он заслуживающий доверия свидетель.
  
  Броди повернулся к Джеки Нессу.
  
  – Ничего не было, – ответил Несс.
  
  Шивон выразительно приподняла бровь.
  
  – А вот Кафферти говорит, что было. И Ларри Хьюстон тоже.
  
  – Я никогда не слышал о человеке по фамилии Хьюстон, а с Кафферти виделся от силы раза два, да и то потому только, что Билли Лок убедил его вложить деньги в один из моих фильмов.
  
  – “Зомби против Храбрых сердец”?
  
  – Да.
  
  – Он тогда даже смотрел отснятое за день в Портаун-Вудз.
  
  – Да?
  
  – Он так говорит.
  
  Несс пожал плечами:
  
  – Знаете, сколько на съемочной площадке любителей потусоваться? Сколько там случайных людей, от племянника исполнительного продюсера до парня или девчонки кого-нибудь из массовки? – В глазах у него как будто зажглись лампочки. – Да вот же откуда наручники! У парня из массовки был приятель, который постоянно ошивался на съемках. Его все любили, потому что… – Несс осекся, перевел взгляд на адвоката, потом наклонился к нему и что-то зашептал.
  
  – Утаивать информацию, которая может оказаться значимой для следствия, неразумно, – предупредила Шивон Кларк.
  
  Броди обдумал услышанное от клиента и кивнул. Несс снова повернулся к Кларк:
  
  – У него при себе всегда имелся порошок. Порошок или таблетки. Я в жизни не прикасался к веществам и не одобряю, когда кто-то употребляет.
  
  На ум Шивон пришел разговор с Хэнретти, она припомнила, как странно блестели на экране глаза Стюарта Блума и Дерека Шенкли.
  
  – Мистер Несс, нам уже известно, что на съемочной площадке водились наркотики. Человек, о котором вы говорите, был дилером?
  
  – Я никогда не видел, чтобы кто-то передавал ему деньги.
  
  – Но не бесплатно же он раздавал свой порошок?
  
  Сазерленд прокашлялся:
  
  – Мистер Несс, вы случайно не помните, как его звали?
  
  Несс надул щеки и с шумом выдохнул.
  
  – Может быть, у вас сохранился список тех, кто приходил на съемочную площадку?
  
  – У меня не “Парамаунт Пикчерз”. Один-два вопроса людям, которых я не знал в лицо, – вот и вся безопасность.
  
  – Но тот человек появлялся регулярно, и вы знали, что он распространяет наркотики. – Шивон слегка подалась вперед: – Мне с трудом верится, что его имя вылетело у вас из памяти. Может, он играл в каком-нибудь вашем фильме?
  
  – Он мог сниматься в массовке. Подозреваю, что его приятель был зомби в “Храбрых сердцах”, так что он в том фильме тоже мог быть.
  
  – А его приятель – это…
  
  Несс наморщил лоб:
  
  – Кто-то из местных.
  
  – Может, вы припомните имя?
  
  Джеки Несс медленно покачал головой:
  
  – Я правда пытаюсь помочь.
  
  – Вы не спрашивали его, где он раздобыл наручники?
  
  – Наверное, я просто обрадовался, что они такие тяжелые. И звенели как надо – Колин тоже так сказал, когда мы отсняли тот эпизод. – Несс постучал пальцем по фотографии, на которой наручники сковывали запястья актера.
  
  – А когда они вам стали не нужны…
  
  – Инспектор, – Броди потеребил кожаный ремешок часов, – вы собираетесь представить нам доказательства того, что наручники на фотографии и наручники, обнаруженные на убитом, – это одни и те же наручники?
  
  – Мы собираем информацию, мистер Броди.
  
  – Достойно восхищения. Но если это те самые наручники, вы должны понимать: присутствие на них частичных отпечатков моего клиента объясняется тем, что наручники появлялись в одном из его фильмов.
  
  – Мне это хорошо известно, господин адвокат. Если мы сумеем доказать, что наручники те же самые, то у вас, мистер Несс, есть шанс избежать суда.
  
  Несс щелкнул пальцами, словно внезапно кое-что вспомнил:
  
  – Его звали Грам. В смысле – Грэм.
  
  – Грам?
  
  – Ну, как “грамм кокаина”.
  
  – И этот Грам был дилером, а его приятель снимался в массовке?
  
  Несс кивнул.
  
  – Однако имени его друга вы не знаете?
  
  – Инспектор, мистер Несс делает все возможное, – снова вмешался Броди.
  
  Шивон пропустила его слова мимо ушей.
  
  – Мистер Несс, этот приятель был артистом массовки? В “Храбрых сердцах”? В “Полицейских против духов тьмы”? Мог ли Грам тоже оказаться на экране?
  
  – Затрудняюсь сказать.
  
  – У меня, по чистой случайности, оба фильма с собой. Может, не откажетесь посмотреть их – вдруг сумеете заметить и того и другого?
  
  После недолгого размышления Несс произнес:
  
  – Пожалуй, здесь даже безопаснее. На улице за мной или журналисты гоняются, или мамаша Стюарта.
  
  – Вам, конечно, захочется, чтобы ваш адвокат присутствовал при просмотре.
  
  Кларк улыбнулась Броди. Три часа смотреть на лэптопе второсортные фильмы в компании Джеки Несса… Адвокат одарил Кларк взглядом, который наверняка будет согревать ее не одну длинную темную ночь.
  43
  
  Сидя в “саабе”, Ребус наблюдал за домом Мейклов. Тихо играло радио. Через двадцать минут и полпачки жевательной резинки Даллас Мейкл вышел из дома, сел в машину и уехал. Ребус запер “сааб”, подошел к двери и позвонил. Шона Мейкл открыла. В пальцах зажата сигарета, во взгляде что угодно, только не гостеприимство.
  
  – Я вас знаю? – хрипло спросила Шона.
  
  – Я был здесь пару дней назад. Разговаривал с Далласом, вы меня видели.
  
  – Он сказал, что вы ходите пить в “Маккензи”. Пить, как же. Я всегда вижу, когда он врет.
  
  – У вас, значит, опыт имеется?
  
  – А вы кто? И что вам нужно?
  
  – Я когда-то служил в полиции. А сейчас мне поручили взглянуть на приговор, который суд вынес вашему сыну. Даллас ничего не говорил?
  
  Шона не торопясь сложила руки на груди, теперь сигарета была уже в зубах.
  
  – Не говорил, – признала она.
  
  – Даллас преследовал мою коллегу, работавшую по делу вашего сына. Она попросила меня помочь.
  
  – В чем помочь?
  
  – Проверить улики, копнуть чуть глубже, чем, может быть, копали во время процесса.
  
  – Хотите сказать, что пытаетесь вытащить его из тюрьмы? – Шона прищурилась от дыма.
  
  – Пытаюсь установить, что и почему произошло на самом деле.
  
  Шона покачала головой:
  
  – Даллас, сукин сын. Я так и знала, что он не отступится.
  
  – Вы думаете, что убийство совершил Эллис?
  
  – А кто еще?
  
  Ребусу не хотелось отвечать на этот прямой вопрос. Он сунул руки в карманы, приняв непринужденную позу, и сказал:
  
  – Я тут заглянул в кое-какие семейные интернет-аккаунты. Пытался наладить отношения, скажем так.
  
  – А это законно?
  
  Ребус впился в нее взглядом.
  
  – Интересно, миссис Мейкл, почему вы называете себя Суперша.
  
  – Чего?
  
  – Когда изображаете подружку вашей же дочери. Когда подкалываете ее.
  
  – Идите нахрен. – Шона вынула сигарету изо рта.
  
  – Смею предположить, она не обрадуется, когда все узнает.
  
  Шона отступила и взялась за дверную ручку.
  
  – Это из-за того, что она выбрала отца, да? Из-за этого вы так злитесь?
  
  – Идите нахрен, – повторила Шона.
  
  – А теперь у вас и Эллиса нет, – не унимался Ребус. – Только вы и ваш деверь. Тишь и благодать. Только не очень тишь и совсем не благодать…
  
  Дверь со щелчком захлопнулась, и последние слова Ребус уже прокричал. Нагнувшись, он раскрыл щель для писем, однако проворно отдернул пальцы, когда Шона ткнула в щель сигаретой.
  
  – Это попытка нападения, миссис Мейкл, – прокричал Ребус.
  
  В ответ он получил уже знакомый рефрен, на этот раз откуда-то из глубин дома. Шона Мейкл закончила беседу.
  
  – Неплохо, – сказал Сазерленд, когда они с Кларк вернулись в следовательский кабинет.
  
  Шивон не стала отвечать, только попросила Йейтса отнести ноутбук и диски в допросную. Усевшись за стол, она вспомнила, что должна позвонить, и отыскала номер в списке, лежавшем возле компьютера, – номер Дерека Шенкли.
  
  – Да? – ответил Шенкли.
  
  – Это инспектор Кларк, я звоню из Лита. Надеюсь, я не помешала?
  
  – Я проверяю курсовые.
  
  – Я вас не задержу. Хотела лишь спросить – имя Ларри Хьюстона вам ни о чем не говорит?
  
  – Боюсь, что нет.
  
  – Мы полагаем, что он помог Стюарту проникнуть в офис Эдриена Брэнда и украсть кое-что из сейфа.
  
  – Что, правда? – Судя по голосу, Шенкли был озадачен.
  
  – Вероятно, до взлома Стюарт несколько раз встречался или разговаривал с Хьюстоном. Сама кража произошла всего за пару ночей до исчезновения Стюарта.
  
  – Стюарт об этом задании не особо рассказывал.
  
  – Не рассказывал?
  
  – Он всегда говорил: если я чего-то не знаю, то оно мне и не угрожает.
  
  – Может быть, за две ночи до исчезновения Стюарта вы ждали его у него в квартире?
  
  – Дайте подумать… Да, вероятно.
  
  – И вернулся он очень поздно.
  
  – Ему часто случалось работать по ночам.
  
  – Добыв содержимое сейфа, он, наверное, был в приподнятом настроении? Чуть больше, чем обычно?
  
  На том конце воцарилось молчание – Шенкли вспоминал.
  
  – Да, вы правы, – сказал он наконец. – Он даже дрожал от возбуждения. Налил себе виски, чего обычно не делал. Теперь припоминаю. Я тогда подумал, что он заболел.
  
  – И при нем был пластиковый пакет?
  
  – В этом ничего необычного.
  
  – Но в пакете были не покупки. Возможно, он не хотел показывать вам содержимое?
  
  – Не помню. Знаю, что он в ту ночь засиделся, – я проснулся, когда он ложился. И вид у него был… немного угнетенный. Я тогда подумал, что он просто устал. Наутро Стюарт был в норме.
  
  – Вы видели пакет после того вечера?
  
  – Вряд ли… А это важно? Может, его забрали, когда влезли в дом?
  
  У Шивон свело желудок.
  
  – К кому влезли? Когда?
  
  – Через неделю после исчезновения Стюарта мне позвонил сосед. Кто-то высадил дверь в квартиру Стюарта.
  
  – Что забрали?
  
  – Я вообще не уверен, что что-то забрали. Во всяком случае, пропажи вещей я не заметил.
  
  – Пакет?
  
  – Я даже не знаю, был ли пакет в тот день там.
  
  – Дерек, почему вы не вызвали полицию?
  
  – Меня опередил сосед. Когда я приехал, полицейские были уже на месте.
  
  – Какие именно?
  
  – Из тех, что патрулируют улицы и проверяют документы.
  
  – Эту информацию передали следователям, которые занимались исчезновением Стюарта?
  
  – Ну откуда мне знать?
  
  – Неоткуда, – признала Кларк.
  
  – Вы еще что-то хотели спросить?
  
  – Уточнить всего один момент. Вы со Стюартом снимались в массовке “Зомби против Храбрых сердец”. Я смотрела фильм на диске, вы там были, помните?
  
  – Да.
  
  – Вы со Стюартом ничего не принимали? У вас вид был немного… остекленелый.
  
  – Лучше остекленелый, чем деревянный.
  
  – Дерек, вам ничего не грозит. Мне просто нужно знать.
  
  – На съемочной площадке много чего водилось, если вы об этом. В основном таблетки и трава. Газировка для тех, кто может себе позволить.
  
  – И “газировку” приносил человек, которого звали Грам?
  
  – Раз уж вы про него упомянули.
  
  – Вы не знаете его фамилию?
  
  – Вряд ли.
  
  – Можете его описать?
  
  – Ну… как все.
  
  – Местный выговор?
  
  – Вроде да.
  
  – По всей видимости, его приятель мог оказаться в массовке рядом с вами.
  
  – Тут я вам не помощник. Съемки длились всего несколько дней, дело происходило давным-давно, да еще туман в голове – что там нам этот Грам приносил. А потом, когда Стюарт пропал… – Шенкли вздохнул. – Мне очень жаль, но я просто не помню.
  
  – Если вдруг вспомните, у вас есть мой телефон.
  
  – Можете сказать, какое отношение все это имеет к смерти Стюарта?
  
  – Сейчас не могу. До свидания, мистер Шенкли.
  
  – Инспектор?
  
  – Да?
  
  – А если вы взглянете на квартиру Стюарта, вам это как-то поможет?
  
  – В смысле?
  
  – Его родители не стали от нее избавляться. Мне разрешили забрать вещи, но потом…
  
  – И они продолжают содержать эту квартиру?
  
  – Если верить Дугалу Келли.
  
  Кларк помолчала.
  
  – Не знала, что вы с ним знакомы.
  
  – Он брал у меня интервью для своей книги. Сказал, что квартиру двенадцать лет сохраняют в неприкосновенности. Родители Стюарта не захотели признать его смерть – может, Кэтрин все надеется, что когда-нибудь он вернется.
  
  – Вы не могли бы дать мне ключ?
  
  – Попросите кого-нибудь еще. С тех пор как Стюарт исчез, я персона нон грата.
  
  – И все же в книге Келли вы будете?
  
  – Нет, если последнее слово останется за Кэтрин. Мне кажется, она держит Келли рядом с собой только как замену.
  
  – Замену Стюарту?
  
  – Вы не обратили внимания, что они похожи?
  
  – Может быть.
  
  – Глаза, манера держаться…
  
  – Попробую попросить ключ у Келли.
  
  – Я бы не отказался составить вам компанию. Просто чтобы освежить воспоминания.
  
  Появившийся в дверях Келвин Броди кашлянул, чтобы привлечь внимание Кларк.
  
  Пообещав Шенкли что-нибудь придумать, Шивон закончила разговор и направилась к адвокату.
  
  – Возможно, мы кое-что обнаружили, – сказал он.
  
  Кларк вернулась в допросную. Фильм поставили на паузу, и Джеки Несс стоял, склонившись над ноутбуком и упираясь ладонями в стол.
  
  – Точно. Совершенно точно. – Несс коснулся пальцем сначала одного лица на экране, потом чуть прокрутил и показал еще на одно лицо: – Вот и вот.
  
  Кларк всмотрелась.
  
  – Вот эти зомби-лица в грязи и запекшейся крови?
  
  – Грязь настоящая, кровь искусственная.
  
  На лицах зомби можно было различить, да и то с трудом, одни только глаза. Цвет волос и рост не поддавались определению.
  
  – Они появляются в других эпизодах?
  
  – Слушайте, – нетерпеливо сказал Броди, – опознание проведено. Не знаю, какая еще польза может быть от…
  
  – Хороший фильм, – перебил своего адвоката Джеки Несс. – А я и забыл. Еще час остался.
  
  – А потом “Полицейские против духов тьмы”, – напомнила Кларк. – Еще один образчик киноискусства. Так что, пожалуйста, продолжайте просмотр. Оба. – И Кларк, улыбнувшись адвокату, вышла.
  
  Следующая остановка – кабинет Малькольма Фокса. Горы документов подросли, ничего не скажешь. Фокс ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу.
  
  – Значит, ты пока здесь? – спросила Кларк.
  
  – Сумел внушить помощнику старшего констебля Лайон, что я еще не закончил.
  
  – Расследовать убийство наверняка интереснее, чем перекладывать бумажки в Гарткоше.
  
  Фокс обвел глазами скопище папок, и Шивон улыбнулась.
  
  – Не интереснее, а ощущается по-другому, – исправилась она. – Скажи мне, обладатель великого научного мозга, есть тут упоминание о вторжении в квартиру Стюарта Блума?
  
  – Когда?
  
  – Через неделю после его исчезновения. Соседи позвонили в полицию, наши выезжали глянуть.
  
  Фокс сосредоточенно нахмурился:
  
  – Я больше чем уверен – в деле ни о чем таком не упоминалось.
  
  – Повод как следует копнуть.
  
  – Думаешь, намеренно замяли?
  
  – Наверное, списали на то, что кто-то просто воспользовался случаем. Хозяина нет, квартира не охраняется.
  
  – Что забрали?
  
  – Дерек Шенкли считает, что либо какую-то мелочь, либо вовсе ничего.
  
  – И что это может означать?
  
  – Например, того, за чем они влезли, в квартире не оказалось. Или оказалось, и воры забрали то, за чем пришли.
  
  – Содержимое сейфа?
  
  Кларк пожала плечами.
  
  – По словам Дерека, содержимое Стюарта не особенно воодушевило.
  
  – Но кто-то захотел заграбастать его?
  
  – Или не знал, что оно ничего не стоит. – Кларк снова обвела взглядом кабинет. – Если только Блум не передал содержимое сейфа Джеки Нессу во время их последней встречи.
  
  – Что говорит Несс?
  
  – Нет взлома – следовательно, и передавать нечего. А где твоя гувернантка?
  
  – Тесс считает, что я теперь человек команды.
  
  – И пока всего один совместный ужин?
  
  – Вчера вечером мы ходили выпить. Собирались в кино, но как-то ничего не заинтересовало.
  
  – На кино надо было пригласить вас ко мне.
  
  – “Полицейские против духов тьмы”?
  
  – Именно.
  
  – Ты что-нибудь выцепила оттуда?
  
  – Наручники, очень похожие на те, что были на Блуме.
  
  – И?
  
  – Возможно, мы выйдем на человека, который их принес.
  
  – Коп?
  
  – Нет.
  
  – Но наручники же полицейские?
  
  – Винтажная модель. И предоставил их человек, торговавший наркотиками.
  
  – Кафферти?
  
  – Почему Кафферти?
  
  – Он же тогда торговал.
  
  – Если не считать того, что после тех передозов он притих. – Кларк помолчала. – Значит, с Тесс у тебя все на мази?
  
  – Похоже на то.
  
  – Она обо мне ничего не говорила?
  
  – Я ее убедил, что ты из хороших парней.
  
  – А остальные?
  
  – Они знают, что мы с тобой давно знакомы.
  
  – То есть они перед тобой неохотно открываются? – Шивон понимающе кивнула.
  
  – Сазерленд с каждым поговорил лично, в том числе с Тесс. Он на твоей стороне.
  
  – Может выясниться, что это не его инициатива.
  
  – АКО? – Фокс уловил ее мысль.
  
  – Они не проявлялись?
  
  – Стил хотел узнать, как следовательская группа отнеслась к его допросу.
  
  – Надеюсь, ты ответил, что как к тарелке холодной блевотины.
  
  – Я был более дипломатичен.
  
  Кларк прижала ладонями ближайшую к ней гору бумаг:
  
  – Содержимого этой кипы хватит, чтобы сделать кого-нибудь героем рапорта о служебных нарушениях?
  
  – Почти наверняка.
  
  – Но это не Стил и не Эдвардс?
  
  – Вряд ли.
  
  – Скилтон и Ньюсом? – Кларк посмотрела на Фокса, и тот молча дал понять, что очень даже может быть. – Билл Ролстон?
  
  Фокс неопределенно покрутил в воздухе рукой.
  
  – Джон Ребус?
  
  – Джон – наверняка.
  
  – За то, что предупреждал Шенкли насчет рейдов в “Бродягах”?
  
  – Для начала.
  
  – То есть будет и главное блюдо?
  
  – За которым последуют сыр и птифуры.
  
  – Дашь мне посмотреть меню?
  
  – Цена вас вряд ли устроит, инспектор Кларк.
  
  – У меня плохая кредитная история?
  
  Фокс вздохнул:
  
  – Джон из кожи вон лез, чтобы привязать Кафферти к исчезновению Блума, даже если ради этого ему пришлось скормить паре дружественных журналистов ложь и полуправду. Думаю, он надеялся вывести Кафферти на чистую воду. У него ничего не вышло, зато один из журналистов в итоге попал в больницу.
  
  – Дело рук Кафферти?
  
  – Ограбление на улице. Но между строк – да, дело рук Кафферти. Журналист подал жалобу на Джона Ребуса. Джон все отрицал.
  
  Кларк задумалась.
  
  – Копы и журналисты, значит… – Она не отрываясь глядела на Фокса. – Осложнения могут возникнуть какие угодно.
  
  Повисшее молчание нарушил Фокс:
  
  – Ты знаешь, да?
  
  – Что это ты сливал информацию Лоре Смит? Конечно, знаю.
  
  – Она тебе сказала?
  
  Кларк покачала головой:
  
  – Мы оба знаем, как Лора защищает свои источники. Но ты забываешь, что тебя с ней познакомила именно я. Так кто еще это мог быть?
  
  Фокс залился краской.
  
  – Мне было так стыдно, когда АКО напустился на тебя.
  
  – Недостаточно стыдно, чтобы сознаться.
  
  – Недостаточно.
  
  Кларк пожала плечами:
  
  – Стил и Эдвардс решили искать под фонарем. Они знали, что я общаюсь с Лорой. А ты оказался достаточно ловким, чтобы не раскрыть себя. К тому же я общаюсь и с Джоном.
  
  – Они хотели добраться до него через тебя?
  
  – Они хотели добраться до меня, потому что до него добраться так и не сумели.
  
  После паузы Фокс сдавленно спросил:
  
  – Шив, мы все еще приятели?
  
  – Если только ты не решишь отшить меня ради Тесс Лейтон. И опять-таки, может, она для тебя больше чем просто приятель.
  
  – Там видно будет. А пока – если ты хочешь с моей помощью подпалить кому-нибудь пятки…
  
  – Пламя подбирается к Стилу и Эдвардсу все ближе? – констатировала Шивон.
  
  – У таких всегда огнетушитель под рукой.
  
  – Как бы им не обнаружить, что огнетушитель пустой.
  
  – Его опустошишь ты?
  
  – Мы с Джоном, – поправила Шивон. – Я только надеюсь, что мы доберемся до них раньше, чем они – до меня. – Она пристально посмотрела на Фокса: – И постарайся, чтобы все это дальше тебя не пошло. Для разнообразия.
  
  Под ее взглядом Фокс покраснел еще больше, и тут в дверь просунулась голова Сазерленда.
  
  – Нас призывают на Сент-Леонардс, – сообщил он.
  
  – Моллисон? – предположила Шивон.
  
  – Моллисон, – подтвердил Сазерленд.
  44
  
  Старший суперинтендант полиции Марк Моллисон сидел за самым опрятным в мире рабочим столом, располагавшимся в кабинете полицейского участка на Сент-Леонардс. На подоконнике за спиной у Моллисона рядком выстроились награды; другие знаки отличия были развешаны на стенах. По предположениям Шивон, иные из них восходили к школьным дням Моллисона – похоже, суперинтендант вставил в рамку даже свой университетский диплом. Моллисон не предложил сесть ни ей, ни Сазерленду, да и времени, чтобы отрепетировать недовольное лицо и взгляд “я вас насквозь вижу”, ему хватило.
  
  – Вы встречались с этим ублюдком Келли незадолго до скандала, который он устроил на пресс-конференции, – без предисловий заговорил Моллисон. – Было бы неплохо поставить нас в известность.
  
  – Инспектор Кларк заверила меня… – начал было Сазерленд, но Шивон сделала шажок вперед – так, чтобы не загораживать его.
  
  – Сильно ли я ошибусь, если предположу, что эту информацию вы получили от АКО?
  
  Моллисон не выразил желания ответить.
  
  – При всем моем уважении – подумайте, откуда они могли узнать.
  
  – Вы о чем?
  
  – О том, что именно они и слили Дугалу Келли про наручники.
  
  – И это часть их неутихающей вендетты против вас? – Моллисон усмехнулся краем рта.
  
  – Я знаю, что это они. Они предвидели, что я их раскушу, поэтому сделали ход первыми. Лучшая защита – нападение.
  
  – Вы встречались с Келли или нет?
  
  – Я не знала, что он будет на встрече.
  
  – То есть вы думали, что там будете только вы и Лора Смит – та самая журналистка, из-за которой вы почти весь прошлый год оставались объектом внимания АКО?
  
  – Я не знала, что она в черном списке. Что она человек, с которым мне запрещено знаться.
  
  – Шивон… – предостерегающе сказал Сазерленд.
  
  – Я вижу, Грэм, – перебил Моллисон, глядя на Сазерленда, – что для вас тут нет ничего неожиданного.
  
  – Инспектор Кларк проговорилась, сэр. Поняв, как выглядит подобный поступок, она решила, что мне стоит о нем знать.
  
  – Вы же не сочли целесообразным передать эту новость дальше, так?
  
  – Приношу свои извинения.
  
  – Наш пресс-центр рвет и мечет. Журналисты требуют объяснить, почему мы информируем людей со стороны, вроде Келли, а им ничего не говорим.
  
  Теперь понятно, подумала Кларк. Моллисона же больше всего заботит, как он выглядит в глазах общественности.
  
  – Могу лишь сказать, сэр, – продолжил Сазерленд, – что склонен принять версию событий, изложенную инспектором Кларк. Утечка произошла, но не через нее.
  
  – А тот факт, что она остается в следовательской группе, не ухудшит рабочую атмосферу?
  
  – Инспектор Кларк заслужила наше доверие, сэр.
  
  Шивон с ничего не выражающим лицом смотрела в окно за спиной у Моллисона.
  
  Моллисон помолчал и вздохнул:
  
  – АКО рвется начать расследование.
  
  – Какая неожиданность, – пробормотала, не удержавшись, Шивон, чем заслужила еще один тяжелый взгляд.
  
  – Учитывая все, что я слышал, – холодно сказал Моллисон, – не вижу препятствий для начала расследования.
  
  – Одно “но”, – вмешался Сазерленд. – Расследование АКО помешает нашему следствию, а оно уже в решающей стадии. Неужели шотландская полиция недостаточно порылась в грязном белье, да еще на публику? АКО ведь может подождать до конца следствия?
  
  – При том, что кто-то понемногу скармливает улики и доказательства третьим лицам?
  
  – Это человек не из моей группы, сэр.
  
  – А кто тогда? Кого еще знает Келли? С кем он встречался? – Моллисон воздел палец. – Он знаком с Лорой Смит, а кого она знает? – И он снова уперся взглядом в Кларк.
  
  – У Келли и в АКО есть знакомцы, – заметила та. – Они приносили ему лакомые кусочки того давнего расследования. Прикрывали свои задницы, подставляя других.
  
  – И у вас есть доказательства?
  
  – Мое слово против их слова, – признала Кларк. – Пока Дугал Келли не сделает соответствующее заявление.
  
  Моллисон снова погрузился в задумчивость.
  
  – Может быть, АКО стоит побеседовать с мистером Келли.
  
  – И все сразу станет хорошо. – Шивон едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
  
  Сазерленд стиснул ей локоть.
  
  – Это все, сэр? – поинтересовался он.
  
  Моллисон подумал и сделал рукой движение, словно выметал их за дверь.
  
  – Спасибо, сэр. – Сазерленд дал Кларк возможность повторить “спасибо, сэр”, но она только освободилась от его хватки и открыла дверь.
  
  В коридоре Сазерленд шумно выдохнул.
  
  – Спасибо, что вступился, – сказала Кларк. – Даже если пришлось немного приврать.
  
  – Рискну предположить, что Моллисону говорят неправду не в первый раз.
  
  – Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня возникли проблемы.
  
  – Меня заботит только партия в гольф, которую ты мне обещала. К тому же АКО явно спит и видит снова пойти на тебя войной.
  
  Оба уже стояли на парковке позади участка, где ждала “астра” Кларк. Патрульные машины выстроились в ряд, и в самом его конце стояла машина без маркировки – черная “ауди”. Окошко со стороны водителя было опущено, являя взглядам Брайана Стила.
  
  – Легок на помине, – заметила Кларк и повернулась к Сазерленду: – Мне надо перекинуться с ним словечком, и лучше, чтобы ты этого не слышал.
  
  – Шивон, я уже большой мальчик.
  
  – И все же…
  
  Кларк решительно направилась к “ауди” и нагнулась к окошку, оказавшись лицом к лицу со Стилом.
  
  – Что привело вас сюда, инспектор Кларк? – с глумливой улыбкой вопросил Стил.
  
  – Скажу только одно. – Голос Кларк был тихим, но твердым. – Когда вы возьметесь за меня – если вы попытаетесь взяться за меня, – не рассчитывайте, что я буду молчать насчет того, кто именно разговаривал с Дугалом Келли. Я это с крыши буду кричать.
  
  – Перед тем как спрыгнуть?
  
  – Думаете, я вам доставлю такое удовольствие?
  
  – У вас телефон звонит. – Стил кивнул на карман ее куртки.
  
  Шивон вытащила телефон. Звонил ее зубной врач. Она подождала, пока телефон успокоится.
  
  – Ничего срочного?
  
  – Кто-то ошибся номером.
  
  Стил сделал сочувственное лицо.
  
  – И часто так звонят? Наверное, ужасно раздражает.
  
  Шивон постаралась не показать, насколько довольна. Попался. Значит, думает, что Даллас Мейкл до сих пор преследует ее.
  
  – Вы бы лучше навестили своего приятеля Моллисона, – сказала она и просунулась в окошко еще глубже. – Постарайтесь убедить его в своей правоте еще раз. А я готова ко всякой вашей гадости, самодовольное вы ничтожество, гнутое достоинство.
  
  Она вернулась к дожидавшемуся ее Сазерленду. Вслед ей похохатывал Стил.
  
  – Смешная, наверное, шутка была, – заметил Сазерленд, когда Шивон открывала машину.
  
  – Убийственная, – согласилась она.
  45
  
  Ребус припарковался у ворот школы, в которой училась Билли. Он приехал заранее, и не зря. Вскоре стали подтягиваться родители, чтобы забрать детей, и дорога оказалась заставлена машинами. Ребус размышлял о лжи, живущей в каждой семье. С улицы трудно разобрать, что происходит за стенами и занавешенными окнами. Даже когда переступаешь порог, тайны тебе выкладывать никто не спешит. В век интернета и мобильных телефонов дети и родители еще больше отдалились друг от друга – пусть они иногда и делились друг с другом своими секретами, но в то же время скрывали под маской какую-то часть своего настоящего “я”. Понять человека было нелегко и раньше, но сколько усилий надо приложить сейчас, чтобы найти дорогу в тумане лжи и лукавства. Современная полиция угодила в ловушку, позволив технологиям – компьютерам и камерам наблюдения – подменить собой старые знания и умения, догадки-озарения и интуицию.
  
  В престарелой магнитоле “сааба” тихо наигрывал лазерный диск – на этот раз не Арво Пярт, а Брайан Ино, еще один дар Деборы Куант, призванный поспособствовать развитию у Ребуса “осознанности”. Когда Куант объяснила Ребусу суть этого понятия, Ребус заспорил, что он и так всегда практиковал осознанность, просто раньше это называлось “думать”. Ребус обнаружил, что хочет позвонить Деборе, устроить еще одно свидание за ужином – может быть, даже с ночевкой. Тут у него зазвонил телефон.
  
  – Привет, Шивон. Хочешь рассказать об очередном разносе?
  
  – Тебе известно, что квартиру Стюарта Блума взломали через неделю после его исчезновения?
  
  – Нет.
  
  – Еще один косяк со стороны следствия. А что ты знаешь про наркодилера по имени Грам? Или Грэм?
  
  – Как Грэм Парсонс?
  
  – Кто?
  
  – Был такой музыкант, он умер молодым.
  
  – Тогда это может быть вымышленное имя.
  
  – Может, ваш Грэм был фанатом Грэма оригинального. Он предлагал наркотики?
  
  – Почти всем, кто снимался в фильмах Джеки Несса.
  
  – Если бы это имя всплывало, я бы вспомнил.
  
  – Это он принес наручники.
  
  Ребус поразмыслил.
  
  – В то время на восточном побережье заправляла банда Кафферти. Сомневаюсь, что Кафферти потерпел бы конкурента, хотя бы и из низшей лиги.
  
  – Мы с Малькольмом это уже обсудили, и я вот что подумала. Смерть в результате передозировки произошла практически на пороге “Бродяг”. Мы переворачиваем в клубе все вверх дном, но ничего не находим, потому что “Бродяг” ты предупредил.
  
  – Я буду все отрицать, – ввернул Ребус.
  
  – Ты предупреждал клуб, чтобы спасти шкуру Стюарта и Дерека или чтобы взбесить Кафферти? Ведь любой, кого загребли бы во время этих рейдов, с большой вероятностью торговал бы наркотиками именно от лица Кафферти.
  
  – Шив, не придумывай. Помнишь про око тайфуна?
  
  – Джон, из-за тебя журналист попал в больницу.
  
  Ребус прикусил нижнюю губу.
  
  – Лес рубят – щепки летят, – сказал он наконец. – У Малькольма хорошо получается копать.
  
  – Согласна. Спросить у Кафферти про этого Грэма?
  
  Ребус подумал.
  
  – А нельзя по-другому выяснить, кто он?
  
  – Наверное, придется повторно допросить всех, кто участвовал в съемках у Несса – и по ту, и по эту сторону камеры.
  
  – Что-то не слышу энтузиазма.
  
  – Я начинаю думать, что расследование можно было закончить давным-давно.
  
  – В смысле, если бы мы не были оравой ленивых бесполезных недотеп?
  
  – Вроде того.
  
  – Ты забываешь – у нас не было трупа.
  
  – Зато были двое всесильных бизнесменов, и ни одного из них вы пальцем не тронули.
  
  – Шивон, нам не хватало сущей мелочи – доказательств.
  
  Ребус услышал долгий вздох.
  
  – Да, Джон, только доказательств тебе, конечно, и не хватало, – сказала она и распрощалась.
  
  Ребус хотел, но не мог почувствовать себя уязвленным. В конце концов, Кларк права. Он лгал, когда говорил, что не передавал информацию Алексу Шенкли. Лгал, когда прикрывал Скилтон и Ролстона. Он сквозь пальцы смотрел на очевидную недобросовестность Ньюсома, а также Стила, Эдвардса и им подобных, зато усердно посещал пабы: в алкогольном тумане все выглядело правильным. Когда до пенсии оставалось меньше года, Ребус начал бояться, что работа была именно работой, – работой, а не призванием. Он не мог распутать все преступления, а если бы и мог, то преступность никуда бы не делась, так какой тогда во всем этом смысл? Кафферти и прочие большие люди – Старки в Глазго, Бартолли в Абердине – пребудут вечно. Никуда не исчезнут наркотики, поножовщина и бытовуха, а также странные личности, в голове у которых периодически происходит замыкание. Люди всегда будут жадны, блудливы, завистливы и злы. Он забыл журналиста, которого взял тогда на заметку, потому что этим голодным юнцом было легко манипулировать, он оказался из тех репортеров, которым по кайфу зависать с копами. После нападения парень тихонечко вернулся домой, к родителям. Ребус надеялся, что сейчас у него все хорошо. А если не все и не хорошо, так что с того? Ребус даже не помнил, как звали этого парня.
  
  Ребус сунул в рот жвачку и стал смотреть, как разгружается в конце дня школа. Сначала потекли ручейки самых нетерпеливых, потом подростки повалили толпами. Болтовня, пронзительные голоса. Мальчишки толкались и задирали друг друга, рисуясь перед девочками, а те изо всех сил делали вид, что им неинтересно. Нажимали кнопки телефонов, переговаривались. Ребус опасался просмотреть Билли в этой толчее.
  
  Но вот и она. Четыре девочки, все ровесницы, Билли с краю. У всех одинаковые рюкзаки. Короткие узкие юбки, черные колготки обтягивают ножки-палочки. Билли, в приподнятом настроении, обернулась с полуулыбкой: какой-то парень поддел ее локоны. Подружки Билли сбились в кучку, оценивая его усилия по десятибалльной шкале, а сам парень, ничего не говоря, вернулся к двум своим приятелям. Каждая группа излучала столько энергии, что Ребус ощущал ее физически, энергия накатывала на него волной. Он знал, что смотрит сейчас на будущее, а еще знал, что будущее, которое намечтали себе все эти подростки, легко обманет их надежды. На пути их ждут слезы и боль, ошибки и невыполненные обещания. Кто-то заключит брак со своей любовью – и пожалеет об этом. Кто-то расстанется с другом или подружкой. Кого-нибудь через несколько лет ждут неприятности с полицией. Кто-то умрет молодым от болезни, а один или двое даже покончат с собой. Но сейчас все это кажется им неправдоподобным. Они живут здесь и сейчас, только это и имеет значение.
  
  В Билли Ребус видел раскованную яркую девочку, у которой есть друзья. Ему вспомнились слова отца Билли, сказанные в тот день на кухне: Мой самый правильный поступок за всю жизнь – это когда я спросил, хочет ли она жить со мной. Ее старая школа была просто помойкой, у Билли оценки начали снижаться… Да, когда твой ребенок несчастлив, положение дел хочется изменить. Сделать так, чтобы оценки не снижались, чтобы твой ребенок перестал быть хмурым и замкнутым. Сейчас представить себе Билли хмурой и замкнутой девочкой было трудно. Она почти светилась. Как и все они.
  
  Увидев все, что ему было нужно, Ребус достал телефон и позвонил Кафферти.
  
  – Опять ты!
  
  – Опять я, – подтвердил Ребус.
  
  – Это Кристи, да? Он сдал тебе Ларри Хьюстона?
  
  – Почему ты так думаешь?
  
  – Я слыхал, что стал для кого-то навязчивой идеей. К тому же Кристи недавно перевели в Сотон, а это для Хьюстона второй дом. В тюрьмах много о чем говорят, Ребус.
  
  – А я и не знал.
  
  – Все ты знал. Я слышал, что ты сам ездил в Сотон. Наверняка на свидание к Эллису Мейклу. А заодно у тебя случился небольшой тет-а-тет с мистером Даррилом Кристи. Не может добраться до меня сам – хочет, чтобы ты до меня добрался. Удачи, только смотрите ноги не переломайте.
  
  – Надеюсь, ты не угрожаешь Ларри Хьюстону. Если с ним что-то случится, в центре внимания окажешься ты, потому что больше некому.
  
  – Хьюстон – никто. Не было никакого проникновения со взломом, спроси сэра Эдриена.
  
  – Уже спросил, и ты это отлично знаешь. Скажи лучше, что случилось с Грэмом.
  
  – С Грэмом?
  
  Ребус повторил имя по буквам и добавил:
  
  – Бывший наркодилер, так что если вдруг окажется, что он один из твоих или ты им интересовался, то это не совпадение.
  
  – Не припоминаю такого.
  
  – Он продавал наркотики на съемочной площадке Джеки Несса. Ты вроде бывал на съемках?
  
  – При мне наркотиками там никто не занимался.
  
  – Точно?
  
  – Я думаю, что заметил бы. Есть описание этого Грэма?
  
  – Пока нет.
  
  – Может, ты ослышался? Может, он не Грэм, а Грейм?
  
  – А ну колись.
  
  Кафферти понадобилось десять секунд, чтобы принять решение.
  
  – Когда тот парнишка умер от передозировки, я решил сам во всем разобраться. И постоянно слышал имя “Грейм”. Он обычно приторговывал в местах вроде “Бродяг”, а когда тот парень умер, залег на дно.
  
  – Откуда он получал наркоту?
  
  – Может, из Абердина?
  
  – Да-да, ты уже тогда пел нам эту песню, чтобы мы взялись за Бартолли вместо тебя.
  
  – Абердин, Глазго… он мог получать наркоту откуда угодно, только не от меня.
  
  – Но это и неважно, правда? В любом случае та история стоила тебе дружбы с Конором Мэлони.
  
  – Ты всегда знаешь, где уколоть. Откуда?
  
  – А, так тебе больно.
  
  В трубке послышалось хихиканье, и разговор завершился.
  46
  
  Вечером в штаб-квартире следовательской группы в Лите появились две посетительницы. Обри Гамильтон привезла из абердинского Института Джеймса Геттона специалиста-почвоведа. Профессору Ли-Энн Инглис было немного за сорок; длинные каштановые волосы она заправляла за уши. Инглис прибыла с фактами, диаграммами и результатами химических анализов наперевес и теперь объясняла, что такое “отпечатки почвы” и какие записи она смогла составить, исследовав многие сотни образцов. Пара крупиц, застрявших на подошве ботинка или в покрышке автомобиля, могут с точностью указать, где они побывали совсем недавно. Почва, растения, пыльца имеют критически важное значение. Какая-нибудь мелочь размером с рисовое зернышко может оказаться неповторимой, как отпечаток пальца.
  
  – Сначала я сделала перекрестную пробу, – говорила профессор, демонстрируя одну из диаграмм. – Потом применила газовую хроматографию и другие методы.
  
  Инглис и Гамильтон расположились в центре кабинета, их окружали детективы. Фокс сосредоточенно, как школьник-зубрила, изучал соединенные скрепкой листы, которые профессор раздала собравшимся. Гэмбл, напротив, мельком проглядел их, почесал голову и, переглянувшись с Филом Йейтсом, пожал плечами.
  
  Сазерленд примостился на краю своего стола, другой угол которого занял Кэллам Рид. Лейтон и Краутер остались на своих местах, а Шивон Кларк стояла у дальней стены возле карты; она внимательно слушала, скрестив руки. Несс и его адвокат Броди давно ушли. Те, кого они поначалу признали за двух актеров массовки, оказались одним человеком. Шивон не поняла, почему адвокат так бесился – у него же наверняка почасовая оплата.
  
  – Можете сказать нам, где стояла машина? – Сазерленд попытался подтолкнуть Инглис.
  
  – Точного места пока не назову. Вот почему я хотела изложить вам информацию лично. Но уже сейчас могу сказать: прежде чем попасть в лес, машина стояла на какой-то ферме.
  
  – На ферме?
  
  – Под слоем суглинка и остатков крапивы, которые налипли, когда машину скатывали в овраг, остались слои соломы и навоза, причем слой суглинка с крапивой гораздо свежее. Я бы предположила, что машина простояла там, где вы ее нашли, года три, не больше, а до этого находилась в поле, на ферме или в хлеву – мы обнаружили частицы экскрементов крупного рогатого скота. Такая почва характерна для Центральной Шотландии, и скорее на восточном побережье, чем на западном. Образцам лет десять, а то и больше.
  
  – То есть вы хотите сказать, что нам надо всего-навсего проверить каждую ферму, расположенную в Центральной Шотландии? – Шивон Кларк уже изучала карту.
  
  – И поискать на этих фермах машину, которой там больше нет, – добавил Сазерленд.
  
  Их сарказм не смутил Инглис, и она продолжила:
  
  – Я бы предположила, что машину с фермы в лес перегнали. В покрышках застряли песок и камешки, какие бывают на гравийных дорогах, но более ранних наслоений они не уничтожили.
  
  – Перегнали, а не перевезли эвакуатором? – спросил Йейтс и оглядел кабинет. – Предположим, машина стояла в чистом поле лет девять-десять. Аккумулятор сел, шины сдулись. Масло, свечи… – Он взмахнул рукой.
  
  – Ее должен был привести в порядок автомеханик, – согласился Гэмбл.
  
  – И очень умелый, – прибавил Йейтс.
  
  Инглис подошла к карте, встала напротив Шивон, чтобы всем было видно, и указала на Портаун-Вудз:
  
  – Такая ферма должна найтись в радиусе примерно двадцати миль от этой точки. Более долгая дорога уничтожила бы первичный слой.
  
  – Эдинбург, наверное, можно вычеркнуть, – задумчиво проговорила Кларк.
  
  – Я бы не стала, – пискнула Обри Гамильтон. – На окраинах много зелени – все равно что фермерские угодья.
  
  – Это, с позволения сказать, все равно что искать иголку в стоге сена, – угрюмо сказал Гэмбл.
  
  – А как могло получиться, что никто об этом не знал? – спросила Шивон. – Если выяснить, где держали машину, то можно найти тех, кто знает, кто ее туда поставил, а также тех, кто сумел вернуть ее к жизни. – Она оглянулась на Сазерленда, надеясь на поддержку.
  
  Но тот просматривал распечатку и был погружен в свои мысли.
  
  – Очень, очень полезная информация, – пробормотал Сазерленд, однако Шивон показалось, что босс пытается убедить сам себя.
  
  К половине шестого все следователи, за исключением Рида и Йейтса, у которых были назначены встречи, собрались в излюбленном баре. После того как эксперты уехали, детективам еще хватило времени выловить в интернете имя и телефонный номер нужного человека – члена Союза фермеров Шотландии. Но рабочий день у фермера уже закончился, как закончился он и у детективов.
  
  – Дело ждет до утра, – решил Сазерленд. – Фермы никуда от нас не убегут, а наносить визит в глухую полночь мы не собираемся.
  
  Шивон пришло сообщение от Ребуса – тот спрашивал, что нового. Она ответила, и минут через пятнадцать Ребус уже входил в бар.
  
  – Ты отлично рассчитал время, – заметил Сазерленд. – Мы как раз собирались зайти на второй круг.
  
  Ребус объявил, что теперь платит он, и тыкал пальцем в каждого, пока не собрал заказы. Сазерленд вызвался помочь принести выпивку и направился к бару вместе с Ребусом. Галстук он снял, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
  
  – Как продвигается дело? – спросил Ребус.
  
  – Медленно, но верно.
  
  – Уже готовы предъявить обвинения?
  
  – Надежда умирает последней. Ты, кстати, здесь по какой причине?
  
  – Просто хотел поболтать с Шивон.
  
  – А может, и с инспектором Фоксом заодно? Уточнить, все ли грязное белье он раскопал из того, что накопилось за первый раунд.
  
  Ребус оглянулся на Фокса и Кларк – те делали вид, будто болтают ни о чем, хотя разговор возле стойки явно интересовал их куда больше.
  
  – Было дело, Фокс пытался меня замазать грязью. Ему это не особенно удалось, – сказал Ребус.
  
  – А что скажешь про Стила и Эдвардса? С ними у тебя стычек не случалось?
  
  – У меня есть смутное подозрение, что они считают, будто мы одной породы. И если мы сойдемся слишком близко, неизвестно, чьи отметины окажутся гаже.
  
  – Такое чувство, что они заговоренные.
  
  – Надолго ли? – Ребус помолчал. – Мы с Шивон знаем, почему ты включил ее в свою группу. За игру “рыцарь спасает благородную деву” она тебе спасибо не скажет, а вот я скажу. Такой привет АКО, да еще усиленный твоей поддержкой.
  
  – По-моему, это ты вот-вот пошлешь им еще один привет.
  
  Ребус вручил бармену две двадцатки.
  
  – Она тебе как дочь, да? – спросил Сазерленд.
  
  – У меня есть дочь.
  
  – Тогда как любимая племянница?
  
  – Еще одна игра, за которую она не скажет тебе спасибо. – Прихватив два бокала, Ребус направился к столику.
  
  Постепенно все стали расходиться – кому-то пора было домой, кто-то хотел успеть поужинать, – и вскоре в баре остались только Ребус, Кларк и Фокс.
  
  – Вот и снова мы втроем, – Ребус отсалютовал бокалом, – почти как в старые добрые дни.
  
  – Только без пива и никотина, – сказал Фокс – он, как и Ребус, пил сидр.
  
  – Я оценил, – продолжал Ребус, – что никто из вас не стал откровенничать о ходе дела. Но теперь нас тут только трое…
  
  – Что конкретно тебе известно о расследовании? – в лоб спросил Фокс.
  
  – Джон знает практически все, – быстро ответила Шивон.
  
  – Я даже не спрашиваю, чьих рук это дело. – Фокс насмешливо глянул на нее. – А про ферму он знает?
  
  – Что за ферма? – требовательно осведомился Ребус.
  
  – Ферма, на территории которой “фольксваген-поло” простоял чуть не десять лет. Его перегнали в овраг всего года два или три назад.
  
  – Примерно в то время, когда Несс продал поместье Джеффу Селлерсу, – добавила Шивон. – А тот почти сразу же продал его Эдриену Брэнду.
  
  – Машина стояла в поле? – Похоже, Ребус не особенно в это поверил. – С трупом внутри?
  
  – Профессор Гамильон считает, что, судя по состоянию корпуса, машина была прикрыта брезентом. Но днище ничем не было защищено, поэтому внутрь проросли сорняки. Стебли порвались, когда машину перемещали, однако трава все равно намоталась на выхлопную трубу и даже пробилась через пол в салоне.
  
  – Машина стояла в поле и ее никто не видел?
  
  Кларк медленно покачала головой.
  
  – Да, понимаю.
  
  – Так что, – подытожил Фокс, – теперь нам предстоит обыскать все фермы и поля в радиусе двадцати миль от Портауна, а это значит, что надо запросить помощь в Союзе фермеров Шотландии.
  
  – Рассуждаешь прямо как руководитель расследования, – заметила Кларк.
  
  – Не могу удержаться. – Фокс улыбнулся, уставившись в бокал.
  
  – Закончил свой рапорт? – спросил его Ребус.
  
  – На этот раз результаты таковы, что на предыдущие недочеты могут не обратить внимания.
  
  Ребус кивнул. Ему вспомнился другой бар, другой разговор.
  
  – Я был в Портауне, – начал он. – Поболтал там с одним местным, у которого сын фермерствует. Угадайте, чем этот фермер занимался в молодости?
  
  – Просвети нас.
  
  – Снимался в массовке в одном из фильмов Джеки Несса.
  
  Кларк уставилась на него:
  
  – Ты что, смеешься над нами?
  
  – Клянусь. – Ребус поднял руку.
  
  Фокс схватился за телефон, открыл карту.
  
  – Ферма Портаун-Глен?
  
  – Может быть, – признал Ребус. – Можно смотаться туда, посмотреть.
  
  – Без благословения Сазерленда? – вопросила Шивон.
  
  – К тому же что мы увидим в темноте? – поддержал Фокс.
  
  – Зануды, – сказал Ребус и добавил, глядя на Фокса: – Ты не против, если я переговорю с Шивон?
  
  – С глазу на глаз? Хорошо. Кому-нибудь что-нибудь заказать?
  
  Шивон и Ребус отказались, но Фокс все равно отошел к барной стойке. Шивон придвинулась к Ребусу.
  
  – Мне кажется, – вполголоса заговорил Ребус, – я собрал достаточно сведений, которые мы можем передать Далласу Мейклу.
  
  – Ты знаешь, почему Эллис совершил убийство? – У Шивон расширились глаза.
  
  – Я знаю, почему оно произошло.
  
  – Ну так выкладывай!
  
  Но Ребус покачал головой:
  
  – Сначала мне надо кое-что сделать.
  
  – Что?
  
  – Снова повидать Эллиса.
  
  Кларк смотрела на него, ожидая объяснений, но Ребус сказал:
  
  – Потом. А пока – Кафферти шепнул мне одно имя. Грейм. Этот Грейм толканул грязную наркоту тем ребятам, что потом умерли.
  
  – Грам – индивидуальный предприниматель?
  
  – Если верить Кафферти. Когда Кафферти кинулся искать Грама, того и след простыл.
  
  – Но Грамом этот Грам стал только на съемочной площадке Несса?
  
  Фокс у стойки, похоже, начинал терять терпение. Ребус прошептал, подавшись к Шивон:
  
  – Если тебе это пригодится, помни: я тебе ничего не говорил.
  
  – Потому что это будет означать, что Кафферти доверяет тебе?
  
  – Нет. У него свои игры, и некоторые он ведет вдолгую.
  
  – Думаешь, это игра, которую он начал в две тысячи шестом?
  
  – Возможно.
  
  – Закончили сплетничать обо мне? – К столику приближался Фокс.
  
  – Я как раз говорил Шивон, как хорошо, что Кафферти сотрудничает со следствием.
  
  – А он сотрудничает?
  
  – Если ты скажешь это Стилу, он подумает, что так и есть.
  
  – А зачем мне говорить Стилу неправду?
  
  – Чтобы встряхнуть калейдоскоп. – Ребус улыбнулся.
  
  – Эти двое знают друг друга?
  
  – Кафферти нанимал его телохранителем как минимум однажды – во время своей встречи с ирландским головорезом Конором Мэлони.
  
  – А почему мы только сейчас об этом слышим? – спросила Шивон Кларк.
  
  – Потому что – какая неожиданность! – заинтересованные лица будут все отрицать.
  
  – Ну а ты-то как узнал? – спросил Фокс.
  
  – Однажды поздним вечером Грант Эдвардс напился, у него развязался язык, он не удержался и рассказал мне. По-моему, Эдвардс решил, что я обижен на Кафферти, ведь тот не меня нанял.
  
  – И что нам это дает, кроме встряски калейдоскопа? – поинтересовался Фокс.
  
  Ответила ему Шивон:
  
  – Можно вбить клин между Стилом и Эдвардсом?
  
  – Во всяком случае, попытаться, – согласился Ребус. – Кто-нибудь хочет есть? Я бы не отказался от карри.
  
  Фокс помотал головой:
  
  – У меня встреча с одним человеком. – Он встретился глазами с Шивон.
  
  Судя по ее взгляду, Ребусу она про Тесс Лейтон не рассказала.
  
  – А ты, Шив?
  
  – Извини, Джон. У меня тоже встреча.
  
  – Меня отвергли. – Ребус изобразил, что поверить в такое не в силах. – Вот превратитесь сами в одиноких стариков, я вам попомню.
  
  – Мы же не виноваты, что молоды и нарасхват.
  
  Шивон допила и встала.
  47
  
  Когда Шивон Кларк подошла к дому на Камли-Бэнк-авеню, Дугал Келли и Дерек Шенкли уже ждали ее у подъезда. Келли сунул ключ в скважину, и все вошли. Ухоженный подъезд, к нижним перилам каменной лестницы приковано несколько детских велосипедов. Кларк отметила, что фамилия “БЛУМ” все еще значится у входа рядом с одним из звонков. Они поднялись на второй этаж и остановились перед красной дверью. Прямо под дверным глазком помещалась медная табличка с той же фамилией – “БЛУМ”. Шенкли провел пальцем по недавно начищенной меди.
  
  – Кэтрин? – спросила Кларк, и Келли кивнул:
  
  – Она приходит раз в две недели.
  
  Он отпер и впустил их в квартиру.
  
  – Спасибо за помощь, – сказала Шивон, стараясь, чтобы голос не прозвучал брюзгливо.
  
  Келли не ответил.
  
  Дерек Шенкли остановился в прихожей, прижал ладони к щекам.
  
  – Здесь все как было, – прошептал он.
  
  Кларк щелкнула выключателем, вспыхнул свет.
  
  – Счета оплачивают вовремя, – подтвердил Келли.
  
  – Понятно, почему здесь тепло. – Кларк потрогала батарею.
  
  – Батарея с таймером, включается раз в день на час.
  
  – Наверное, тоже стоит изрядно. Не считая муниципального налога и тому подобного.
  
  – Мартин не раз пытался уговорить Кэтрин продать квартиру.
  
  Все трое переместились из прихожей в гостиную. Шенкли, так и прижимая ладони к щекам, оглядывался по сторонам. Книги на полках; древняя пишущая машинка в футляре; рядом – стереосистема с лазерным проигрывателем; газеты и деловые журналы с 2005 по 2006 год.
  
  – Капсула времени, – сказала Шивон.
  
  – Или мавзолей.
  
  Она взглянула на Келли:
  
  – А после похорон…
  
  – Вряд ли что-нибудь изменится. Кэтрин хочет и дальше приходить сюда. Садится на его кровать. По-моему, даже разговаривает с ним.
  
  Дерек Шенкли присел на подлокотник кресла, убрал наконец руки от щек, вытер слезы.
  
  – Дверь после взлома отремонтировали? – спросила Шивон.
  
  – Наверное, – ответил Шенкли.
  
  Шивон взглянула на Келли:
  
  – Вы знали о взломе?
  
  – Не знал, пока Дерек мне не сказал. Но Кэтрин подтвердила. И она действительно заплатила за ремонт двери.
  
  Кларк внимательно оглядела комнату.
  
  – Где он мог держать документы? Те, что забрал из сейфа?
  
  – Может, на письменном столе? – неуверенно предположил Шенкли.
  
  Роль письменного стола играл обычный обеденный, разложенный наполовину и передвинутый к эркерному окну, откуда днем на него падал свет.
  
  – Он всегда брал с собой ноутбук? – спросила Кларк.
  
  – Всегда.
  
  Шивон заметила на одной из книжных полок футляр фотоаппарата. “Кэнон”.
  
  – Во время взлома фотоаппарат был здесь?
  
  Шенкли кивнул.
  
  – Странные какие-то взломщики, – согласился Келли. – Телевизор оставили, фотооборудование и стереосистему не тронули, паспорт Стюарта и его чековую книжку – тоже.
  
  – Есть версии? – спросила Шивон.
  
  – Воры забрали именно то, что хотели. Или убрались с пустыми руками.
  
  Шивон согласилась, следя, как Шенкли выходит из гостиной и идет через прихожую.
  
  – Спальня, – объяснил Келли.
  
  Шивон тихо сказала:
  
  – Ему кажется, что Блумы вычеркнули его из жизни Стюарта.
  
  – И не ошибается. Кэтрин не хочет видеть его даже на похоронах.
  
  – Какая-то ненужная жестокость.
  
  – Вот тут соглашусь. – Келли подошел к ней ближе: – У вас как, нормально?
  
  – Ваши приятели Стил и Эдвардс вознамерились прокрутить меня на котлеты.
  
  – А ваш босс и его группа?
  
  – Переживу.
  
  – Может, выпьем, когда закончим здесь?
  
  – Не сегодня. – Кларк остро взглянула на него: – Вы же не сдали журналистам историю о вторжении в офис Брэнда?
  
  Келли помотал головой.
  
  – Я убедил Кэтрин, что от этого никто не выиграет.
  
  Шивон кивнула, показывая, что все понимает, и снова оглядела комнату.
  
  – Вам это кажется странным? – спросил Келли. – Содержать квартиру, ничего в ней не менять?
  
  – По-моему, ее можно понять. – Из комнаты по другую сторону от прихожей донесся приглушенный плач. – Может, нам…
  
  Келли ее удержал.
  
  – Дереку через многое пришлось пройти – я имею в виду, с самого начала. Отец – крутой мачо, полицейский в крутом Глазго. Он долго вел двойную жизнь, и каминг-аут тяжело ему дался.
  
  – Как отец воспринял?
  
  – Поначалу отказывался верить. Потом – виски и вопли. Они жили вдвоем – и почти не разговаривали друг с другом. Один изо всех сил надеялся, что второй со временем начнет понимать его.
  
  – Хорошо изложено, – одобрила Шивон. – Надеюсь, он все-таки будет в вашей книге – хоть это-то он заслужил.
  
  Келли рассеянно кивнул и взглянул на возникшего в дверях Шенкли. Тот дрожащим голосом проговорил:
  
  – Мне трудно здесь оставаться. Я думал, все будет нормально, но ошибся. Я подожду вас на улице.
  
  Когда он ушел, Келли взглянул на Шивон, как бы спрашивая, достаточно ли она видела. Шивон прошлась по квартире – спальня, кухня и ванная, – нигде не задерживаясь. Кровать была заправлена, только после Шенкли осталось примятое место. Кларк разгладила покрывало, чтобы Кэтрин Блум ничего не заподозрила.
  
  – Правильно, – одобрил Келли, топтавшийся удвери. Он уже готов был вести Шивон назад, в мир живых.
  пятница
  48
  
  Остановив машину во дворе фермы, Шивон Кларк увидела, что здесь уже стоят еще одна машина и фургон. Трое мужчин в чистеньких резиновых сапогах изучали план, который показался Шивон похожим скорее на архитектурный чертеж. Мужчины указывали куда-то в поле, в данный момент оккупированное стадом безмятежных коров.
  
  Кларк приехала вместе с Краутер. Фокс рвался с ними, но Сазерленд напомнил ему, что тот имеет к расследованию весьма опосредованное отношение, к тому же в команде и вовсе по особой причине.
  
  – Мне, между прочим, звонила Дженнифер Лайон, и по ее расчетам ты уже должен закругляться. Она говорит – в Гарткоше тебя ждет гора работы.
  
  Фокс втянул голову в плечи и молча вышел из кабинета.
  
  – Бодрит, – сказала Краутер, всей грудью вдыхая едкий воздух. – Так мне папа обычно говорил.
  
  Шивон направилась к мужчинам.
  
  – Вы – инженер-строитель? – спросил один из них.
  
  – Я следователь по уголовным делам. – Кларк предъявила удостоверение. – Ищу Эндрю Карлтона.
  
  – Не вы первая.
  
  – Можно спросить, что вы здесь делаете?
  
  – Покупаем эту землю. Здесь будет мини-город. Шестьдесят-семьдесят домов, в основном частных.
  
  Кларк заметила на боку фургона слово “Брэнд”.
  
  – Работаете на сэра Эдриена?
  
  Все трое кивнули.
  
  – Это он купил ферму?
  
  – У него несколько лет ушло на то, чтобы уломать Карлтона и разделаться с бюрократией. Но сэр Эдриен не из тех, кто сдается без боя.
  
  – Пока его не застанет врасплох какой-нибудь продюсер, который снимает ужастики. – Второй из троицы изобразил удар в челюсть.
  
  Мужчины, досмеиваясь, двинулись прочь, продолжая на ходу рассматривать чертежи.
  
  Оглянувшись, Шивон увидела, что Краутер изучает хозяйственные постройки. Большой пустой хлев; доильная, в которой поблескивало какое-то оборудование; силосная яма, наполовину заполненная компостом; сарай с какими-то механизмами, тут же хорошо укомплектованная мастерская. Дверь жилого дома – скромного двухэтажного строения – оказалась заперта. Прижавшись носом к каждому окошку, Кларк разглядела остатки завтрака на кухонном столе – одну-единственную тарелку, а также нож и кружку – и гостиную, в которой, похоже, редко кто бывал.
  
  Они с Краутер продолжили осмотр. Грязная колея за сараем вела к покосившимся воротам, за которыми начинался взрытый, круто уходящий вниз участок. Краутер жестом указала на дальний конец участка: свалка отслуживших свое механизмов и инвентаря.
  
  – Что думаешь? – спросила Краутер.
  
  Шивон пока не думала ничего.
  
  Они открыли ворота и, то и дело оскальзываясь, двинулись по грязи. Наконец обе приноровились к тому, что у них под ногами. Подходя к свалке, Шивон разглядела механизм, который она приняла за пресс для сена, и какие-то детали, которые могли бы оказаться запчастями для трактора. Деревянные части пары прицепов наполовину сгнили. Небольшой фургон, лишенный колес, уже начал погружаться в жидкую грязь. Были здесь рулоны рабицы, устрашающая коллекция мотков ржавой колючей проволоки, а также останки морозилки и стиральной машины. Доживали свой век и древнего вида унитаз, и почерневшая чугунная ванна.
  
  Интерес детективов, однако, быстро переключился на пустое пространство между трейлерами и фургоном. Земля здесь несколько отличалась по цвету от остального поля. Сорняки и другие растения, пробившиеся в этом месте, росли не так уверенно, как соседи.
  
  – Отсюда что-то убрали, – констатировала Краутер.
  
  Кларк повернулась и всмотрелась в передок фургона.
  
  – Там брезент.
  
  – Звоним криминалистам или сначала поговорим с фермером?
  
  – Звоним криминалистам. Хотя бы потому, что их присутствие выведет мистера Карлтона из душевного равновесия. Интересно, где его носит.
  
  И тут Кларк услышала, что поодаль работает трактор. Чтобы лучше видеть, она взобралась на капот фургона. Трактор полз по полю, большая часть которого уже оставалась позади. Неожиданно он остановился, какая-то фигура спустилась на подножку и повернулась. Шивон помахала; фигура спрыгнула на землю, постояла, а потом бросилась бежать в противоположном направлении.
  
  – Чего это он? – удивилась Краутер.
  
  – В машину! – крикнула Шивон.
  
  Она спрыгнула с капота и изо всех сил побежала по топкой грязи.
  
  Обстановку они доложили, когда Шивон уже сидела за рулем. Краутер включила навигатор. Ближайшим городком оказался Портаун. Дорог мало, в основном проселки и колеи, оставленные сельскохозяйственными машинами. Шивон вывела машину на дорогу тем же путем, каким они приехали, и свернула налево. Наконец они увидели брошенный трактор. По обеим сторонам дороги тянулся кустарник, иногда он расступался, приоткрывая поля и лес.
  
  – Видишь его? – сквозь зубы спросила Шивон.
  
  Ботинки были в липкой грязи, и ноги то и дело норовили соскользнуть с педалей.
  
  – Нет.
  
  – Лезь на крышу. – Кларк остановила машину.
  
  – Уверена?
  
  – Лезь.
  
  Краутер вышла из машины и влезла сначала на капот, потом на крышу. Шивон опустила стекло и крикнула:
  
  – Он не мог убежать далеко.
  
  – Мог, если не пешком. Может, здесь машина стояла…
  
  – Когда обещали прислать подкрепление?
  
  – Минут через пятнадцать-двадцать. Ближайшие участки – Далкит и Пеникуик.
  
  – И там иногда бывает недокомплект личного состава.
  
  – А может, вертолет?..
  
  – Ну да, конечно. У нас и с патрульной машиной проблемы могут быть.
  
  Краутер по ветровому стеклу съехала на капот и осторожно сползла на землю.
  
  – Я просто спросила, – сказала она, усаживаясь в машину.
  
  Кларк нажала на газ, окинула взглядом дорогу – налево, потом направо. Какая-то фигура метнулась из подлеска так неожиданно, что Шивон не успела затормозить. От удара человека отбросило вперед, он несколько раз перевернулся и упал. Сначала асфальта коснулись плечи, потом голова – и человек остался лежать неподвижно. Без сознания или…
  
  – Мертвый? – выговорила Краутер.
  
  После этого слова рот у нее так и остался открытым.
  
  Шивон потянула ручной тормоз, толкнула дверцу и нагнулась над фермером. Грудь под синим комбинезоном поднималась и опадала, поднималась и опадала.
  
  – “Скорую”? – спросила с пассажирского сиденья Краутер.
  
  – “Скорую”, – с облегчением подтвердила Шивон.
  49
  
  – Вы что, поговорили с кем-то? – спросил Эллис.
  
  Они снова сидели в комнате для свиданий, за тем же столом, что и в прошлый раз.
  
  – Тебя перевели? – ответил Ребус вопросом на вопрос.
  
  – Нет еще, но кто-то замолвил словечко. Со мной теперь обращаются как с человеком, с которым лучше не связываться.
  
  – Я переговорил с одной здешней шишкой.
  
  – С кем?
  
  Ребус покачал головой:
  
  – Лучше не докапывайся. Тебя еще кто-нибудь навещает?
  
  – Нет.
  
  – Знаешь, почему я вообще сюда пришел?
  
  Мейкл передернул плечами.
  
  – Вы говорили – из-за дяди Далласа.
  
  – Из-за одной моей приятельницы. Она занималась твоим делом.
  
  – Кларк?
  
  – Она самая. Кто-то начал ей названивать и сопеть в трубку. Кларк служит в уголовном розыске, так что она быстро вычислила виновного – твоего дядю Далласа. У нее были нелады с парой полицейских, так вот эти двое сдали ее номер и домашний адрес твоему дяде – хотели натравить Далласа на нее, сволочи злопамятные. Она хочет отплатить им, но Даллас согласен ей помочь только при условии, что она пересмотрит твое дело. Эллис, твой дядя считает, что ты невиновен. Он уверен, что ты невиновен.
  
  – Ну и зря.
  
  – А я, понимаешь, скажу ему, что он прав. Я далеко не сразу пришел к этой мысли. Сначала я решил присмотреться к твоему отцу. Но ошибся. Может, он и увлекался Кристен – похоже, у него склонность к женщинам моложе твоей мамы, – но тут он ни при чем. Так что придется мне сказать дяде Далласу про Билли. – Ребус сделал паузу, чтобы Мейкл осознал сказанное.
  
  Шея у парня пошла красными пятнами.
  
  – Нет. – Голос вдруг сделался хриплым.
  
  – Ну а что мне остается? Ты сидишь за преступление, которого не совершал. – Ребус подался вперед, оперся на локти. – У меня в голове кое-что забрезжило, когда я тебе сказал, что поговорил с пацанами из Реселрига. Помнишь? Я упомянул их слова “небось все из-за нее”, и ты тут же спросил, о ком они – о Кристен? Я задумался. Если речь не о подружке, то о ком? – Ребус помолчал, давая Эллису время осмыслить его слова. – Билли в тот день заходила к тебе, ты не отрывался от компьютерной игры. Взять твой телефон – пара пустяков. Взять твой телефон и отправить с него сообщение. И ты бы ничего не узнал, если бы не вышел на улицу и не наткнулся на приятеля Кристен, который спросил, почему ты не на поле для гольфа. Ты тут же сообразил, кто отправил сообщение – явно не твои друганы. И со всех ног бросился на поле, но опоздал. Билли уже совершила преступление. Ты забрал у нее нож, стер все ее отпечатки, наставил своих и выбросил нож так, чтобы его легко нашли. А потом увел сестру с поля. Может быть, ей на одежду попала кровь и ты заставил Билли надеть твою куртку. Вот так все и было. – Ребус убрал локти со стола. – Когда я приходил сюда в первый раз, ты еще кое-что сказал. “А что мне еще оставалось”. Ты не убийство Кристен имел в виду. Ты говорил о том, что взял вину на себя.
  
  – Не докажете.
  
  – Орудие убийства, мотив и возможность. Святая троица любого расследования. Возможность – ну, тут мы галочку уже поставили. Мотив… Думаю, если привлечь какого-нибудь компьютерщика или поспрашивать бывших одноклассников Билли – тех, кто в курсе, – мы сможем найти твердые доказательства того, что Кристен ее травила. Осмелюсь предположить, что слухи и до тебя доходили. Кристен пыталась через тебя добраться до твоего отца.
  
  Казалось, Мейкл вот-вот вскочит, но Ребус поднял руку:
  
  – Просто слухи, Эллис. Я не утверждаю, что они правдивы. Но все эти современные интернеты, мобильные телефоны, всякие вотсапы и снапчаты – честно тебе скажу, я в них не разбираюсь, просто названия слышал. Но прекрасно понимаю, что они превращают травлю в круглосуточное шоу. Я попросил помощи у человека, который спец в этих штуках. Свита Кристен преследовала друзей Билли и в реальной жизни, и онлайн, чтобы те “отфрендили” Билли. Твоя сестра явно повеселела и стала более уравновешенной, когда перевелась в новую школу, где ей не грозило видеть Кристен каждый день. Но не факт, что издевки и подначки прекратились. К тому же Билли, после того как ваши родители расстались, стала за хозяйку и считала своей обязанностью приглядывать за отцом. Может, она даже начала верить слухам… – Ребус снова помолчал. – И тогда у нас остается только орудие преступления.
  
  – А я буду говорить, что все не так. – Мейкл оскалился и постучал пальцем по столу. – Мне здесь самое место.
  
  – Почему? – с искренним интересом спросил Ребус.
  
  – Потому что без тюрьмы я никто. Ни работы, ни будущего. А здесь я уже кое-что. – Эллис глубоко вздохнул. – Мы с отцом никогда особо… Он только для Билли находил время. А теперь им с дядей Далласом пришлось обратить на меня внимание. У меня фанатки завелись – пишут мне со всей страны. Ну а Билли теперь тоже на своем месте. Она его заслужила. Растет и умнеет. Все мозги, вся любовь ей достались. А мое место здесь, в тюрьме.
  
  – Но ты не заслуживаешь тюрьмы.
  
  Эллис свирепо уставился на Ребуса.
  
  – А вы кто такой, чтобы так говорить? Что вы знаете обо мне, хоть о ком-то из нас? – Плечи у него немного обмякли. – Можете сказать дяде Далласу что хотите. Желаете помочь подруге своей – ну помогайте. Но дяде я скажу, если он меня спросит, что вы все врете. Скажу – у вас доказательств нет и вы даже коп не настоящий.
  
  – Доказательств нет? – Ребус усмехнулся. – Ну, может, и так. – Он начал было подниматься, но оперся о стол и сказал, понизив голос: – Вот только до пункта “орудие преступления” мы так и не добрались.
  
  На полпути к выходу Ребус остановился и обернулся:
  
  – Скажи Билли, что у нее на кухне не хватает ножа. В деревянной подставке. И если она хочет, чтобы ты отсидел за нее, то пусть избавится от подставки. Отец рано или поздно все заметит, если уже не заметил.
  
  – Я приходил к ним иногда! – закричал Эллис ему в спину. – И мог прихватить нож!
  
  – И насчет моей подруги – скажи дяде, пусть сделает, что обещал. Пусть совершит правильный поступок.
  
  В коридоре Ребуса поджидал все тот же надзиратель – привалился к стене напротив закрытой двери библиотеки, руки скрещены на груди, носок ботинка уперся в пол. Завидев приближающегося Ребуса, надзиратель улыбнулся.
  
  – Даррил хочет еще кое о чем переговорить.
  
  Ребус остановился, их лица разделяла пара дюймов.
  
  – Ты позоришь форму, – сказал Ребус. Желваки у него напряглись.
  
  – Значит, я в хорошей компании. Даррил сказал, что вы – человек Кафферти.
  
  – Я ничей, понял? – процедил Ребус.
  
  Он постоял, едва не касаясь грудью надзирателя, а потом двинулся дальше. Уже почти в конце коридора Ребус услышал, как открылась дверь библиотеки. Наверное, Кристи подслушивал. Оглянуться Ребус не удосужился. Он не оглянулся, даже когда услышал, как его окликают по имени.
  50
  
  Когда прибыли Сазерленд с Ридом, Шивон Кларк и Эмили Краутер уже сидели в приемном отделении скорой помощи. Кларк объяснила, что произошло.
  
  – Экспертов на ферму отправили? – спросил Сазерленд.
  
  – Хедж Этуол уже там, – сообщила Краутер.
  
  – Сейчас мы пока можем только строить предположения, – предупредил Сазерленд.
  
  – И все равно неплохо, – заметил Рид. – Не в последнюю очередь потому, что он пытался сбежать.
  
  – Он там? – Сазерленд кивком указал на открывавшуюся за стойкой регистратуры большую палату, разделенную ширмами на отсеки.
  
  – Врачи считают, что у него, возможно, сломано ребро, ну и перелом ключицы. Ему сейчас шину накладывают.
  
  – Если его накачают лекарствами, мы еще долго не сможем его допросить.
  
  – А эксперты тем временем составят отчет, а может, и брезент отдадут в лабораторию – проверить, не осталось ли его следов на “поло”…
  
  – А еще, – прибавил Сазерленд, – мы успеем много чего выяснить о мистере Карлтоне.
  
  – Нам уже сейчас известно, что он продает свои земли под жилищное строительство, – сказала Шивон. – Брэнд несколько лет добивался этой сделки.
  
  – Как и возможности куда-нибудь поставить “поло”. Отлично сработано, Шивон, – одобрил он. – Иначе кто знает, сколько времени у нас ушло бы на проверку каждой фермы из списка, который нам выдали в Союзе.
  
  – Благодарить надо Джона Ребуса, – заметила Шивон. – И зоркие глаза Эмили.
  
  – Но имей в виду: кое-какие вопросы остались. Начальство захочет услышать вашу версию событий.
  
  – Грэм, мы действовали непреднамеренно, – сказала Шивон.
  
  – На машине даже вмятины не осталось, – добавила Краутер. – Обойдется в двадцатку, не больше.
  
  К ним направлялся врач в белом халате.
  
  – Это вы привезли Эндрю Карлтона? У меня хорошие новости: с ним все в порядке. У него множественные ушибы, какое-то время поболит.
  
  – Что вы ему дали? – спросил Сазерленд.
  
  – В смысле – какое обезболивающее? Он от них отказался.
  
  – Он в сознании?
  
  – В общем и целом, так что можно выписывать. Идемте…
  
  Все четверо следом за врачом направились к одному из отсеков. Врач раздвинул занавески. Фермер лежал на кровати голый по пояс, рука и плечо были в гипсе.
  
  – О, приветственная делегация, – сказал он. – Меня арестовали?
  
  – Мистер Карлтон, у нас к вам несколько вопросов, – начал Сазерленд. – Их лучше задать в полицейском участке.
  
  – Мне надо сначала поговорить с Джерри.
  
  – Кто это?
  
  – Мой рабочий. Будет ломать голову, куда я подевался.
  
  – Он знает, – сказала Шивон. – Группа, выехавшая на место преступления, уже с ним поговорила.
  
  – Ему ничего не известно, – быстро сказал Карлтон.
  
  – Про “поло”?
  
  Лицо у фермера напряглось.
  
  – Мне предоставят адвоката?
  
  – Найдем, – пообещал Сазерленд. – Вы можете двигаться? Прикатить сюда кресло?
  
  – Думаю, что справлюсь, только одеться бы не помешало. – Он оглядел грудь и плечо. – Рубашка не налезет, а вот комбинезон – пожалуй. – Он взглянул на Кларк, и в глазах мелькнуло узнавание. – Это вы были за рулем? По проселкам осторожнее надо ездить.
  
  Везли Карлтона в машине Рида. На то, чтобы с предосторожностями усадить его на заднее сиденье, ушло изрядно времени, а потом почти столько же – чтобы высадить его из машины. Пока искали дежурного адвоката, Карлтон ждал в допросной. Лейтон и Йейтс засели за компьютеры и телефоны – пытались нарыть как можно больше информации о фермере. Карлтон жил один, без жены, без подружки; он попросил полицейских ничего не сообщать родителям, хотя произошедшее вряд ли могло долго оставаться тайной. Тридцативосьмилетний Карлтон родился и вырос в Портауне и к увлечению сельским хозяйством пришел уже после того, как получил университетский диплом по бухгалтерскому делу и успел поработать в нескольких страховых компаниях и банках. Ферма принадлежала его дяде, который отчаянно хотел, чтобы она по возможности оставалась собственностью семьи. После дядиной смерти Карлтон взял довольно крупную ссуду, чтобы выкупить ферму. Все это произошло примерно в конце 2005 года, всего за несколько месяцев до исчезновения Стюарта Блума.
  
  Несколько лет дела на ферме шли неплохо, потом все хуже, и наконец Карлтон понял, что землю придется продать. Предложения поступали постоянно: ферма находилась на удобном расстоянии от Эдинбурга, а земля под застройку была всегда в цене. Фермерствовать никто не хотел, и Брэнду удалось наконец убедить нужных людей изменить целевое назначение земли. Отныне она не считалась зеленой зоной. Долги Карлтона будут выплачены с процентами, и ему самому еще кое-что останется, хотя продать ферму и означает сильно подвести Джерри и сезонных рабочих, не говоря уже о памяти дядюшки.
  
  Все это полицейские успели узнать к тому времени, как прибыла нервозного вида адвокат по имени Шан Грант. Шивон Кларк ее не знала. На вид Грант было лет двадцать с хвостиком, впечатление опытной она не производила, но могла оказаться идеалисткой, и к тому же весьма ретивой. Шивон подумала, что такую нельзя недооценивать. Сазерленд решил, что первыми допрашивать Карлтона будут Шивон и Эмили Краутер – в награду, а также потому, что знали они не меньше, а то и больше остальных. Карлтон и адвокат минут десять посовещались, после чего Краутер подготовила аппаратуру. Принесли чай; Карлтон, поднимая кружку, изо всех сил старался не кривиться от боли.
  
  – Вы точно выдержите? – спросила его Грант.
  
  – Рано или поздно меня все равно будут допрашивать. – Карлтон посмотрел на Шивон Кларк и понял, что так и есть. – Тогда давайте не тянуть резину.
  
  Женщины расселись. Комбинезон у Карлтона был застегнут не до конца, мешала висящая на перевязи левая руки. Его это, кажется, смущало – если свободная рука не держала кружку, то теребила синий хлопок в попытке застегнуть комбинезон.
  
  – Вам холодно? – спросила адвокат.
  
  Карлтон покачал головой, и допрос начался. Шивон Кларк попросила его коротко изложить биографию до момента покупки фермы.
  
  – Родственники решили, что я спятил, – признался Карлтон. – Может, и так, но я ездил к дяде, еще когда под стол пешком ходил. А потом и одноклассников туда привозил, на летние каникулы. Ферма была как громадный парк с аттракционами, работа никогда не казалась мне тяжелой. Я работал по многу часов – ну и что?
  
  – Мы хотели бы знать, – перешла к главному Кларк, – каким образом кто-то оставил “фольксваген-поло” Стюарта Блума на краю ваших угодий.
  
  – Там много чего оставляли.
  
  – Прошу прощения, – вмешалась адвокат. – У вас есть доказательства того, что на участке моего клиента стояла именно эта машина?
  
  – Мы в этом вполне уверены.
  
  – Но до появления доказательств предположение остается предположением. А мистер Карлтон только что упомянул, что на его участок сваливали много всякого хлама. Стихийные свалки – вечная проблема сельской местности.
  
  – Вообще-то, – поправила Краутер, – мистер Карлтон употребил слово “оставляли”, а не “сваливали”.
  
  – Оставили под брезентом, – добавила Кларк, – чтобы никто не увидел, что в машине. – Но вы-то должны были знать, мистер Карлтон?
  
  Фермер взглянул на адвоката, та отрицательно качнула головой.
  
  – По нашим предположениям, – продолжила Кларк, – необходимость в перемещении машины возникла, когда начались разговоры о продаже земли застройщику. Нельзя было оставлять машину там, иначе ее обнаружили бы посторонние. Сколько, наверное, было возни, чтобы заставить машину двигаться по жидкой грязи! Но, думаю, трактор или буксирная цепь сильно помогли делу.
  
  – Мы получим отчеты с места преступления и из криминалистической лаборатории через какие-нибудь пару часов, – добавила Краутер. – В лаборатории исследовали всю растительность, пробившуюся сквозь шасси “поло”. Туда же отправились образцы почвы, которые в наше время все равно что отпечатки пальцев. Есть вероятность, что к “поло” пристали даже нитки от брезента. А нескольких ниток им вполне хватит, уж поверьте.
  
  – Но прямо сейчас, констебль Краутер, у вас нет ничего, – возразила Грант.
  
  – Мы спугнули вашего клиента, – заговорила Кларк. – Он попытался сбежать, едва увидел кого-то рядом с местом, на котором стоял “поло”. Увидел, как какая-то женщина забралась на капот старого фургона и машет рукой. Неужели вы из пугливых, мистер Карлтон?
  
  – Я как-то не ожидал, что там кто-то появится, – пробормотал фермер в качестве объяснения.
  
  – Кстати, слово “пугливый” мне кое о чем напомнило. – Шивон Кларк сделала вид, что ищет что-то в лежавшей перед ней папке. – Вы снимались в зомби-фильмах у Джеки Несса, верно?
  
  Вопрос, кажется, застал Карлтона врасплох.
  
  – Так, в массовке.
  
  Кларк показала ему распечатанный кадр из “Храбрых сердец”.
  
  – Это вы. Да? А рядом с вами – Грэм?
  
  – Как скажете.
  
  – Нет, это вы как скажете.
  
  – В кадре мог оказаться кто угодно, – подсказала адвокат.
  
  – В кадре мог оказаться кто угодно, – с готовностью повторил Карлтон.
  
  – Но вы снимались в том фильме? И в других тоже?
  
  – Да в них многие деревенские снимались. Смеху ради.
  
  – Вам за это не платили, не кормили, даже воды не давали?
  
  – Мы туда ходили не обедать.
  
  – Тогда, может, из-за наркотиков? Поднять настроение?
  
  – Не понимаю, о чем вы… – начала было адвокат, но Шивон не дала ей договорить:
  
  – Наркотики приносил ваш добрый приятель Грэм. И тот же самый ваш добрый приятель Грэм добыл наручники, когда они понадобились для одного эпизода. Точно такие же наручники были обнаружены на лодыжках убитого человека, которого прятали в машине, простоявшей на вашем участке без малого десять лет. – Она замолчала, давая фермеру время переварить услышанное. – Все это делает вас по меньшей мере соучастником. Если только вы не приложили руку к убийству Стюарта Блума, а также к попытке избавиться от трупа.
  
  Адвокат Грант всем корпусом развернулась к своему клиенту, требуя его внимания.
  
  – Ничто из перечисленного пока не доказано. Эндрю, это просто необъективное следствие. Голословные, но серьезные обвинения. Вот почему вам не следует принимать никаких решений, пока у вас сохраняются любые болезненные ощущения. – Адвокат повернулась к Кларк: – Инспектор, вы сбили его на полной скорости. Мой клиент мог пострадать как минимум от сотрясения мозга.
  
  Кларк не обратила на нее внимания, она не сводила глаз с Карлтона, а он – с нее. Она не вполне расслышала, что пробормотал фермер, но сделала вид, что это из-за реплик Грант.
  
  – Простите, Эндрю, – Шивон жестом попросила адвоката помолчать, – что вы сказали?
  
  Глядя в стол, Карлтон произнес твердо и уверенно:
  
  – Его настоящее имя Грейм. Не Грэм, а Грейм.
  
  – А фамилия?
  
  – Хэтч.
  
  Кларк посмотрела на Эмили Краутер – та заглавными буквами нацарапала имя у себя в блокноте.
  
  – И что было с Греймом дальше? – спросила она.
  
  – Не знаю.
  
  – А по-моему, знаете. Вряд ли он и в жизни так выглядит. – И Кларк снова показала кадр из фильма.
  
  Фермер выдавил жалкую улыбку.
  
  – Мы можем его отследить, – сказала Краутер. – Будет лучше, если вы станете отвечать на вопросы сейчас, чтобы не искать вас потом, не везти сюда снова.
  
  – Он на время уезжал, – признался Карлтон. – Сменил имя, вообще все поменял… – Он задумался, потом добавил: – Я не знал, что в машине. Когда он ее привез, в ней ничего не было. Во всяком случае, я ничего не видел.
  
  – Тело Блума было в багажнике, – тихо сказала Кларк.
  
  Глаза Карлтона налились слезами.
  
  – Где сейчас Грейм? – спросила Шивон. – Скажите – и у вас гора с плеч свалится.
  
  Карлтон помотал головой, всхлипнул и запрокинул голову, чтобы удержать слезы. Кларк переключилась на адвоката:
  
  – Вам следует дать понять своему клиенту, что помощь следствию – это в его положении лучший выход. – И она поднялась, знаком попросив Эмили Краутер выключить запись.
  
  – Допрос временно остановлен, – проговорила Краутер в диктофон. Она сверила и назвала время, после чего следом за Кларк вышла из кабинета.
  
  Пока Фокс заваривал чай, они отчитались Сазерленду. Йейтса отправили присмотреть за допросной. После отчета Кларк группа принялась обсуждать, не упустили ли они чего-нибудь. Затем Эмили Краутер резюмировала:
  
  – Мы его прижали.
  
  Кларк посмотрела на Сазерленда:
  
  – Лаборатория?
  
  – Волокон, сходных с брезентом, на кузове “поло” не обнаружено. Другое дело – сам брезент. Похоже, у нас там пятна лакокрасочного покрытия – они могли отслоиться, когда крылья машины над колесами начала проедать ржавчина. Совпадение может быть неполным, но позволит нам сделать выводы о том, какая модель была им прикрыта. Плюс земля, на которой стояла машина, – по размерам тот клочок отлично подходит под “поло”. С растительностью все не так удачно, а образцы почвы проанализирует профессор Инглис, она обещала на этот раз не затягивать.
  
  – И что нам все это дает? – спросил Гэмбл. – Фермер и есть убийца, которого мы ищем?
  
  – Вот уж не думаю, – возразила Шивон. – По-моему, нам нужен его приятель. Грэм, или Грейм.
  
  – Гугл не особо много сообщил. – Тесс Лейтон указала на экран компьютера. – Вот целый список Греймов Хэтчей, но они не имеют никакого отношения ни к Портауну, ни к Центральной Шотландии.
  
  – Если понадобится, свяжемся с Государственным реестром, – решил Сазерленд. – Запросим свидетельство о рождении. И еще надо расспросить всех, кто живет в окрестностях Портауна. – Он взглянул на Кларк: – Он из местных, верно?
  
  – Насколько нам известно.
  
  – И распространял наркотики, – прибавила Краутер. – Кто-нибудь его да помнит.
  
  – Здесь сказали “наркотики”? – В дверях стоял Джон Ребус.
  
  – Тебе сюда нельзя! – вскинулся Сазерленд. – У нас подозреваемый с адвокатом, и если она пронюхает, что сюда запросто может войти любой, кому вздумается…
  
  Ребус вскинул руку, показывая, что все понимает.
  
  – Я просто хотел переговорить с Шивон, а она не отвечает на сообщения.
  
  – Джон, я занята. Может, потом?
  
  – Да там дела на пять минут, – с нажимом сказал Ребус.
  
  – Ладно, давай выйдем, – сдалась Шивон.
  
  Они молча спустились по лестнице, миновали пост дежурного и остановились на тротуаре. Шивон втянула воздух и молча отказалась, когда Ребус предложил ей жвачку.
  
  – Взяли кого-нибудь? Фермера, на которого я вас навел?
  
  Кларк в общих чертах изложила ему события этого утра.
  
  – В таком случае мои новости могут подождать, – сказал Ребус.
  
  – Точно?
  
  Он кивнул.
  
  – Но они про Эллиса Мейкла?
  
  Ребус подтвердил.
  
  – Хорошие?
  
  – Пожалуй.
  
  – Какой-то у тебя голос неуверенный.
  
  – Я хотел было сказать, что нам стоит поговорить с дядей, но, наверное, будет лучше, если я сам с ним поговорю. У тебя и так дел по горло.
  
  – Мне там быть не надо? – Кларк посмотрела на Ребуса: – Джон, тебя это хоть развлекло?
  
  – Что меня развлекло?
  
  – Ну, игра в детектива.
  
  – Да уж, развлечений было хоть отбавляй. Истинный луна-парк. Куда ни глянь – везде счастливые семьи.
  
  Шивон молчала. Ребус погладил ее по руке и велел возвращаться. Кларк послушалась было, но остановилась.
  
  – Помнишь, ты говорил мне про око тайфуна? По-моему, у нас в допросной сейчас оно и есть.
  
  Ребус кивнул и направился через улицу к своей машине. Какое-то время он, не включая зажигания, просто сидел за рулем, жевал резинку и смотрел перед собой.
  
  – Семьи, значит, – пробормотал Ребус себе под нос.
  
  Он думал не только о Мейклах, но и о полицейских. Одна большая, несчастливая, дисфункциональная семья. Стил сказал ему, как отвратительны полицейские, которые доносят на своих же товарищей, – это все равно что предавать родных. Да, во времена Ребуса было принято прикрывать промахи и слабые места коллег. Сколько раз патрульная машина приезжала к бару “Оксфорд”, чтобы доставить его, Ребуса, домой! Он просыпался в своей кровати, одетый – и понятия не имел, кто втащил его на второй этаж и как этот человек вообще справился с такой задачей. Ему даже словом ничего не поминали – именно так и поступают родные и близкие. Эллис Мейкл считал, что он там, где ему самое место. А его отец работает не покладая рук, чтобы дать Билли надежный дом и нормальную жизнь. Какое у него, Ребуса, право вмешиваться? Он добился результата – результата, который, похоже, всех устраивает. За исключением, может быть, Далласа Мейкла.
  
  Да, Даллас Мейкл.
  
  Еще один человек, с которым надо поговорить.
  
  Шан Грант стояла в коридоре между допросной и кабинетом следовательской группы. Рядом торчал Фил Йейтс. Кларк подошла к ним.
  
  – Мой клиент хочет назвать вам одно имя, – сказала адвокат.
  
  – Продолжайте.
  
  – При условии, что вы подтвердите: его согласие сотрудничать со следствием будет учтено в дальнейшем.
  
  – Подтверждаю.
  
  Шивон чуть ли не дыхание затаила. Адвокат протянула ей листок бумаги. Взглянув на написанное имя, Кларк сказала:
  
  – Фил, отведи мисс Грант к ее клиенту. Мы возобновим допрос через несколько минут.
  
  В кабинете следовательской группы она направилась прямиком к Сазерленду, держа листок перед собой. Сазерленд отвлекся от телефона – он как раз звонил в прокуратуру.
  
  – Гленн Хазард, – сообщила Шивон. – Он же – Грейм Хэтч.
  
  – Пиарщик Брэнда? – Сазерленд отвел трубку от уха.
  
  – Пиарщик Брэнда, – подтвердила Кларк. – Надо сообщить старшему суперинтенданту Моллисону.
  
  Сазерленд задумчиво помолчал, затем сказал:
  
  – Звони. Объясни ему, как одно связано с другим. И не пытайся приуменьшить свои заслуги.
  
  Они встретились глазами, и Шивон улыбнулась:
  
  – Спасибо.
  
  – Но это не значит, что ты избавилась от АКО.
  
  – О, на них у меня собственные планы.
  
  И Кларк стала набирать номер Моллисона.
  51
  
  – Мне через час на работу, – сказал Даллас Мейкл, узнав возникшую на его пороге фигуру.
  
  – Часа и не понадобится, – заверил его Ребус. – Мама Эллиса дома?
  
  – Да.
  
  – Тогда давайте переговорим где-нибудь еще. – И Ребус потянул Брилло за поводок – в уверенности, что Мейкл последует за ним.
  
  Когда Даллас Мейкл нагнал Ребуса, тот уже сидел на скамейке в детском парке. Он предложил жвачку, но Мейкл помотал головой и погладил Брилло. Сочтя, что ни собака, ни человек не кусаются, он уселся рядом с Ребусом.
  
  – Я сделал что мог, – начал Ребус, глядя на парк. – Перечитал материалы дела, поговорил кое с кем, дважды съездил в Сотон.
  
  – И?
  
  – И теперь считаю, что Шивон Кларк выполнила свою часть сделки.
  
  – Так что вы выяснили?
  
  – То, что я выяснил, останется между мной и Эллисом. Захочет – сам вам расскажет. Как-нибудь, может быть.
  
  – Правду вы из него вытащили?
  
  – Думаю, что вытащил бо́льшую часть истории.
  
  – И мне не расскажете?
  
  – Не припомню, чтобы такой пункт был в вашем договоре с инспектором Кларк. – Ребус уставился на Мейкла: – Вы хотели, чтобы дело изучили, – я это сделал. Кто-нибудь другой просто проглядел бы по диагонали список улик и протоколы суда, но я пошел дальше. Возможно, кое-что из обнаруженного мной слегка усложнит ваши отношения с матерью Эллиса. – Он сделал паузу, ожидая, что скажет Мейкл. Тот молчал, и Ребус продолжил, слегка запрокинув голову: – Если только она сама не посвятила вас как минимум в одну из своих тайн. Ну, после того, как я ее порасспросил. Ну и как? Нравится вам знать, что мама Билли сама травила девочку в Сети?
  
  У Мейкла потемнело лицо, но отвечать он не стал.
  
  – Что ж, понятно. Но теперь вам нужно совершить правильный поступок. – Ребус сделал паузу. – Если Шивон сообщит о вас, у вас есть все шансы самому стать героем судебного протокола.
  
  – Но ведь так будет в любом случае? Если даже я сам сдам вам этих двух копов, я и себя сдам.
  
  – Не будет, если вы явитесь в полицию. Если скажете, что предпочли пойти в полицию и рассказать все в открытую. Анонимный звонок – не вариант.
  
  – Мое слово против их слов.
  
  – Как они передали вам номер телефона и домашний адрес Шивон?
  
  – Зашли в бар и передали.
  
  – Записка еще у вас? – Ребус посмотрел на Мейкла, тот кивнул. – Видеозапись в баре ведется?
  
  Мейкл снова кивнул.
  
  – То есть уже не просто ваше слово против их слов. Эти придурки даже сказали вам, кто они такие.
  
  – Они велели не звонить с телефона, который можно отследить. Предложили звонить из автомата рядом с баром. Но они хотели знать, когда инспектор Кларк начнет нервничать. А если бы я решил, что звонков мало, мне следовало явиться к ней в гости.
  
  – Значит, как-то вы должны были с ними контактировать…
  
  Мейкл порылся в кармане и вытащил визитку, на которой значились имя Брайана Стила, а также его адрес в АКО и эмблема шотландской полиции. Под эмблемой шел девиз: Semper Vigilo, “Всегда на страже”.
  
  – Знаете, что означают эти слова? – Ребус ткнул пальцем в девиз.
  
  – Я в иностранном не силен.
  
  – Спросите как-нибудь Билли, у нее должен найтись ответ.
  
  – Это что, все? Все, что мне положено знать?
  
  Ребус поднялся:
  
  – Навещайте Эллиса и дальше. И сделайте так, чтобы Билли тоже бывала у него, – он, в конце концов, ее брат. Пусть хоть навещает его.
  
  Ребус отвез Брилло на Арден-стрит, где тот сразу устроился на своей лежанке на кухне. По дороге домой Ребус думал о семье Мейклов, отчего ему вспомнилось, как рос он сам. Мать умерла молодой, и отец растил сыновей – Ребуса и его брата Майкла – как мог. Но он много работал, пропадал и по вечерам, и в выходные, а если бывал дома, то в основном спал, время от времени ездил в командировки. Мальчишки, предоставленные сами себе, росли дикарями. Джон при первой возможности бросил школу и подался в армию, а Майкл пустился в наркоторговлю, потом угодил в тюрьму и сам себя загнал в могилу молодым. Слова “дисфункциональный” в то время, может быть, и не существовало, но Ребус подозревал, что их семья по всем пунктам была именно такой.
  
  Ребус решил позвонить дочери – она жила на самом севере Шотландии, в Тонге, и навещать ее было делом не очень простым. Набрал номер, попал на автоответчик и оставил короткое сообщение: он думает о ней и о внучке Керри. Потом Ребус вскипятил воду и заварил травяной чай, после чего вылил чай в раковину и открыл холодильник, где имелось слабоалкогольное пиво. К этому времени он уже почти отдышался после подъема на второй этаж. Отправив Шивон Кларк сообщение, Ребус стал ждать ее звонка. Наркодилер Грам; портаунский фермер; “поло”, без малого десять лет простоявший прямо под носом у полиции и местных жителей. Ребус старался восстановить сценарий. Сначала – принятое в панике временное решение. Все тихо – мера сработала. Значит, пусть машина еще постоит в безопасном месте, потом еще, и наконец “поло” превращается в деталь ландшафта, о машине все забывают.
  
  Ребус отправил Кларк еще одно сообщение и отхлебнул из стакана – из пива будто удалили всю радость жизни. Во время очередного обследования он спросил врача, так ли уж повредят ему несколько пинт пива или рюмок чего-нибудь крепкого. Врач напомнил о похоронах, на что Ребус ответил: “Обязательно упомяну в завещании, что запрещаю нести мой гроб трезвенникам”.
  
  Очередное сообщение Ребус отправил Фоксу, и тот тут же перезвонил.
  
  – Как приятно слышать голос друга, – сказал Ребус.
  
  – Дженнифер Лайон требует меня в Гарткош. Считает, что я уклоняюсь от служебных обязанностей.
  
  – А ты не уклоняешься?
  
  – Джон, я не могу уехать. Здесь же самое интересное начинается.
  
  – Да, Шивон мне рассказала про фермера.
  
  – Он назвал нам одно имя.
  
  – Своего приятеля Грама-Грэма?
  
  – Раньше он звался Грейм Хэтч. После убийства Блума покинул город и сменил имя. Теперь он Гленн Хазард.
  
  – Спец по связям с общественностью?
  
  – Да!
  
  – Значит, все это – дело рук Эдриена Брэнда?
  
  – Хазард всего несколько лет как пиарщик. Ничто не указывает, что в две тысячи шестом он знал Брэнда. Но Джеки Несса он должен был знать. Хазард ведь болтался на съемочной площадке, толкал, что у него на тот момент имелось.
  
  – Вы его уже допросили?
  
  – Вызвали на допрос с предостережением.
  
  – Он сейчас там? – В голове у Ребуса уже оформлялась мысль.
  
  – Допросная всего одна, так что пока их отправили в мой кабинет. Там сейчас Карлтон. Еще один диктофон везут с Сент-Леонардс. А к нам пока прибыл суперинтендант Моллисон, за ним и пресса понабежала.
  
  – Весело у вас там – понятно, почему тебе не хочется уезжать. – Ребус помедлил. – Так что будет в твоем рапорте, Малькольм? Можно хоть одним глазком взглянуть?
  
  – Я в курсе всех твоих прошлых дел, если ты об этом.
  
  – И что же я натворил?
  
  – Помимо пьянства на рабочем месте? И того, что ты обрушил на некоего журналиста разборки с Кафферти?
  
  – А еще что?
  
  – Я знаю, что ты из кожи вон лез, чтобы прикрыть интрижку Мэри Скилтон с твоим боссом, Биллом Ролстоном. Бывали дни, когда она, как предполагалось, отправлялась к больной матери, а он – на несуществующие совещания в Феттс. Именно ты объяснял всем, почему его нет в участке. Когда ты допрашивал Несса, ты даже записывал Ролстона как присутствующего на допросе. Беда в том, что у Ролстона имелся собственный ежедневник, и в нем было отмечено совещание в Феттсе. Две разные встречи в одно и то же время.
  
  – Вот ведь.
  
  – Да уж.
  
  – Тебе нужно понять, Малькольм, что в семьях всегда врут, а мы были семьей. И в Большом доме, и вокруг него – мы врали другим, а иногда и самим себе. А сейчас остался всего один Большой дом, в Гарткоше. Угадай, как там обстоят дела?
  
  – Ничего не изменилось? – предположил Фокс.
  
  – Каждый точно так же прикрывает собственную задницу, злословит за спиной у товарищей и изображает бурную деятельность, когда дело стоит на месте. Ничего не напоминает, инспектор Фокс?
  
  – По-твоему, это оправдывает ваши прошлые дела?
  
  – Может, да, а может, и нет. Слава богу, все меркнет в сравнении с убийством.
  
  – Ничего не меркнет, Джон. Полицейские ездили на ферму Портаун-Глен, и совершенно случайно этими полицейскими оказались Стил и Эдвардс. Они поговорили с дядей нынешнего владельца. Из него песок сыпался, он почти не выходил из дому и был очень благодарен племяннику за то, что тот взял ферму на себя. Что бы ты ни говорил про Стила, он вдается в каждую мелочь. Оставил визитку со своим телефоном и дяде, и племяннику – на случай, если они что-нибудь услышат или вспомнят.
  
  – Привычка – вторая натура, – с фальшивой улыбкой проговорил Ребус.
  
  – В каком смысле?
  
  – Sempre vigilo, Малькольм. Скоро увидимся.
  
  Фокс, наверное, что-то расслышал в голосе Ребуса и спросил:
  
  – Скоро – это когда?
  
  – Зависит от пробок, – сказал Ребус и отключился.
  52
  
  Он припарковался на Лит-линкс – ближе подъехать не смог. Все места возле полицейского участка заняли фургоны прессы, на двух фургонах уставились в небо спутниковые тарелки. Ребус стал наблюдать, устроившись на углу. Радио в “саабе” ловило местные новости, и Ребус знал, что кое-кого из журналистов тоже отрядили на ферму Портаун-Глен.
  
  Наконец показался суперинтендант Моллисон, его тут же окружила толпа. Моллисон собирался сделать сообщение для прессы, но не мог начать, пока все не успокоятся. Ребус протолкался через столпотворение. Прямо за дверью участка стоял патрульный, готовый выпроводить незваных гостей. Ребус поднял руки:
  
  – Я не из прессы.
  
  Он не узнал дежурного и просто спросил, можно ли поговорить с инспектором Фоксом.
  
  – Он занят – как и все мы, если вы не заметили.
  
  – Я сам бывший полицейский, – объяснил Ребус. – Сейчас помогаю с одним делом, и мне надо переговорить с Фоксом или с инспектором Кларк.
  
  – После “бывший” я уже не слушал.
  
  И дежурный отвернулся. Ребус сознавал, что за спиной у него маячит патрульный, готовый ухватить его за плечо и выдворить из участка. Он достал телефон и отправил сообщение.
  
  – Одну минуту, – попросил Ребус. – Если никто не спустится, я сам уйду.
  
  – Отсчет пошел, – предупредил патрульный.
  
  Через пятьдесят секунд Фокс толкнул внутреннюю дверь. Вид у него был не особенно гостеприимный.
  
  – Все в порядке? – спросил патрульный.
  
  Фокс несколько натянуто, но кивнул. Не дожидаясь, пока он передумает, Ребус переступил порог и буркнул “спасибо”.
  
  Пока они поднимались, Фокс спросил у Ребуса, видел ли его кто-нибудь.
  
  – Они там рвут на части Моллисона, а я не дурак. – Ребус остановился. – Послушай меня. Ролстон тяжело болен. Еще несколько месяцев, и он нас покинет.
  
  – Ты просишь, чтобы я кое-что вычеркнул из отчета? Подтасовал факты?
  
  – Я прошу тебя не торопиться с завершением рапорта. Скажи своей начальнице, что тебе надо найти и опросить еще нескольких человек. Ты просто въедливый, вот и все.
  
  Фокс снова начал подниматься, Ребус, тяжело дыша, тащился следом.
  
  – Малькольм, черт тебя возьми, тебя же не тащат на погребальный костер. Это просто проявление доброты. Я даже не прошу тебя врать. – Ребус перехватил злобный взгляд Фокса. – Ну ладно, тогда выдай своей начальнице безобидную ложь. Хотя бы подумай об этом, ладно?
  
  На площадке первого этажа их уже поджидала мрачная Шивон Кларк.
  
  – Я только что получила сообщение от Лоры. – Она продемонстрировала экран телефона. – Она спрашивает, что здесь делает Джон Ребус.
  
  Фокс повернулся к Ребусу, который возился с ингалятором.
  
  – По-моему, ты сказал “я не дурак”?
  
  – Ну так какого ты тут делаешь, Джон?
  
  – Просто любопытствую, – ответил наконец Ребус. – Я не буду путаться под ногами, честное слово.
  
  Кларк повернулась к Фоксу:
  
  – А тебя, я слышала, затребовали назад, в Гарткош?
  
  – Я уже собираю вещи.
  
  – Какие еще вещи?
  
  – Ну какие-никакие, а времени мне понадобится больше, чем я рассчитывал.
  
  Шивон закатила глаза, повернулась и скрылась было в кабинете следовательской группы, однако тут же появилась снова:
  
  – Малькольм, поручаю Джона твоим заботам. Смотри, чтобы он не сорвался с поводка.
  
  Фокс кивнул и повел Ребуса в тесную комнатушку, всю последнюю неделю служившую ему кабинетом.
  
  – Я думал, что фермер здесь, – заметил Ребус.
  
  – Его отпустили. Под определенные условия.
  
  – То есть у вас недостаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение?
  
  – Обвинения-то ему предъявят обязательно, просто мы пока не знаем, в чем именно. В данный момент мы хотим, чтобы он начал сотрудничать со следствием.
  
  – И что он успел разболтать?
  
  Ребус сел на придвинутый Фоксом стул и цапнул стопку документов – все они относились к расследованию две тысячи шестого года.
  
  – Не надо, – попросил Фокс. – Кто-нибудь войдет, увидит тебя здесь…
  
  – Не волнуйся, я никому не проболтаюсь, что ты позвал меня, дабы я помог тебе подтасовать факты в отчете.
  
  – Ты о стендапе не думал?
  
  Ребус вернул бумаги на место.
  
  – Ты собирался рассказать мне про фермера, – напомнил он.
  
  – Он еще со школы дружил с Греймом Хэтчем. Потом Хэтч уехал учиться. Из колледжа он вылетел после первого же года и вернулся в Портаун, но за время “учебы” успел приобрести новые знания.
  
  – Как продавать дурь?
  
  – Если верить Карлтону – не по-крупному, но на жизнь ему хватало. Бары и клубы по всему Эдинбургу, да и окрестности тоже. А на съемочной площадке всегда можно хорошо поторговать.
  
  – И все это он проделывал под носом у Кафферти?
  
  – Разумеется, мы спросили Карлтона, работал ли Хэтч на кого-то еще. Карлтон считает, что он был сам по себе.
  
  – Но товар он откуда-то должен был брать?
  
  – Закупал через интернет?
  
  – Да ладно.
  
  – Заказывал из Китая через какой-нибудь Даркнет.
  
  – Карлтон только заказывал или и сам употреблял? – спросил Ребус.
  
  – Несколько раз, чтобы жилось веселее.
  
  Ребус задумался.
  
  – Интересная формулировка, Малькольм.
  
  Фокс нахмурился:
  
  – Да? Почему?
  
  – Те передозировки, связанные с “Бродягами”… Кафферти говорит – в них виноват дилер, которого звали Грейм. – Ребус помолчал. – Так что Карлтон говорит про машину?
  
  – Что однажды ночью Хэтч явился к нему и сказал, что ему нужно оставить машину на ферме.
  
  – Карлтон не спросил почему?
  
  – По его словам, Хэтч пошутил, что угнал машину. И очень, очень настаивал. Они отогнали машину почти на границу угодий, постарались поставить так, чтобы ее окружал всякий хлам, а потом затянули брезентом. Карлтон утверждает, что салон казался пустым. У Хэтча была сумка с лэптопом и телефоном Блума.
  
  – А также документы из сейфа Брэнда, – предположил Ребус, но Фокс этого не знал.
  
  – Нам известно только, что тело Стюарта Блума было в багажнике. Очень может быть, что фермер туда ни разу не заглядывал.
  
  – Хэтч пока не заговорил?
  
  – Его еще допрашивают, футах в двадцати отсюда.
  
  – Адвоката ему назначили?
  
  – А как же.
  
  – Машину перегнали года два-три назад?
  
  Фокс кивнул:
  
  – Примерно тогда же Карлтон сказал старому приятелю, что подумывает продать ферму. Они отбуксировали машину с участка, прикурили аккумулятор, подкачали шины.
  
  – И она после стольких лет завелась?
  
  – Сделано в Германии, – подтвердил Фокс. – Хазард уехал в этой машине, и больше Карлтон о ней не слышал.
  
  – Но он ее узнал, да? И знал, кому она принадлежит?
  
  – Я бы сказал, что да. Иначе с чего он так запаниковал, когда увидел Шивон?
  
  – А он-то что говорит?
  
  – Все отрицает. Новостей не смотрел и только понаслышке знал, что кто-то там пропал без вести.
  
  – Наверняка врет.
  
  – Конечно.
  
  – И вот несколько лет спустя старый приятель объявляется: поправился на пару кило, новая стрижка, новый взгляд на мир. И о машине они больше не говорили? Карлтон о ней даже не заикался?
  
  – Якобы.
  
  – И когда машину обнаружили в Портаун-Вудз с останками Стюарта Блума в багажнике?..
  
  – Он же не смотрит новости.
  
  – Ах да. – Ребус фыркнул.
  
  – Вот что он нам рассказал.
  
  – Эта история воняет гаже, чем свежая коровья лепеха. Сотрудничает Карлтон со следствием, не сотрудничает – если он знал, что делает, то отправится за решетку.
  
  – Вот поэтому он все и отрицает.
  
  – Значит, вам просто надо натравить его на Хазарда, – подсказал Ребус.
  
  – Да. Хотя есть одна проблема…
  
  – Это понятно. Почему Хазард это сделал.
  
  – Есть предположения?
  
  – Оставь меня с ним в допросной на пять минут, и я, может быть, смогу помочь.
  
  Фокс саркастически улыбнулся.
  
  – Малькольм, я серьезно. Я сейчас серьезен, как паук.
  53
  
  Удерживать Хазарда без предъявления обвинений они могли двадцать четыре часа. Это время следователи употребили на то, чтобы обыскать его дом и офис, проверить компьютер и телефон. Опросили тех, с кем он общался раньше и с кем продолжал общаться сейчас. Адвокат Хазарда тем временем успел произвести некоторую шумиху. Почему следовательская группа позволяет себе бездоказательные утверждения? Сначала кража со взломом, теперь нераскрытое убийство, которому бог знает сколько лет.
  
  Сазерленд тяжело уставился на адвоката. Фрэнсис Дин и Келвин Броди работали в разных адвокатских бюро, но слухи не остановишь.
  
  У Хазарда сняли отпечатки пальцев и взяли мазок для анализа ДНК. Криминалисты заново обследовали наручники, руль “поло” и ручки на дверцах машины, а также брезент и множество механизмов и запчастей, некогда окружавших “поло”. Карлтону запомнилось, что Хазард, когда они реанимировали “поло”, был в перчатках. А сам Карлтон? Насколько он помнит – без. У него тоже сняли отпечатки пальцев и взяли мазок с внутренней стороны щеки. Лаборатории в Хауденхолле велели, если понадобится, работать и ночью. Сазерленд позвонил в доставку и заказал пиццу и газировку.
  
  В конце концов усталость сморила даже самых стойких. Гленна Хазарда отправили в изолятор сент-леонардского участка, а группе Сазерленда предложили хоть немного отдохнуть. Однако особо не расслабляться – время уходит, а им еще многое надо сделать. Следует убедить прокуратуру, что с точки зрения следствия уместно предъявить обвинение в убийстве. В ближайшем пансионе нашлись свободные номера, но Шивон Кларк отвергла предложение, заявив, что до ее квартиры всего пять минут езды. Фокс спросил, можно ли ему устроиться на диване, и диван был ему обещан.
  
  – Значит, мне остается кресло, – сказал Ребус. – Если только ты не уступишь измученному старику собственную кровать.
  
  Кларк изумленно уставилась на него:
  
  – А с твоей квартирой что случилось?
  
  – Ну, вдруг ты забудешь мне позвонить, когда в деле произойдут подвижки.
  
  – А Брилло?
  
  – Это верно…
  
  Ребус уехал в Марчмонт, за Брилло. Фокс тем временем заскочил в забегаловку в начале Бротон-стрит. Когда Ребус добрался до дома Шивон, рыба, оставленная ему на ужин, уже почти остыла. Зато чайник как раз закипел, чай был уже заварен, а для собаки Фокс захватил сосиску в тесте.
  
  – Смотри, как бы не вырвало, – предупредила Кларк.
  
  – Меня или Брилло? – осведомился Ребус, набивая рот чипсами с запахом уксуса.
  
  Все трое устроились в гостиной. Фокс прибавил к своим покупкам несколько банок кока-колы и айрон-брю, и Ребус открыл айрон.
  
  – Кофеин мне сейчас точно не нужен, – сказала Кларк, колдовавшая над мятным чаем.
  
  Ужин она съела прямо из упаковки, упаковку бросила на пол, положила голову на спинку кресла и закрыла глаза.
  
  – Не спать, – велел Ребус. – Такие вечера для полицейских как канун Рождества.
  
  – А вдруг лаборатория ничего не найдет? Прямо сейчас у нас слово Карлтона против слова Хазарда, и все. Если в машине окажутся только отпечатки и ДНК фермера…
  
  – Я смотрю, ты оптимистка. А я, наверное, должен побыть циником.
  
  – Но Шив права, – сказал Фокс. – Машина стояла на земле Карлтона; оба, и Карлтон, и Блум, снимались в массовке у Джеки Несса и могли знать друг друга лучше, чем утверждает Карлтон.
  
  – Думаешь, фермер – скрытый гей и потому убил Блума?
  
  – Блум заприметил его в “Бродягах”. Может, они даже пообжимались там где-нибудь. Потом он наткнулся на него на съемках. И Карлтон…
  
  – Так растерялся, что убил его? – Ребус не скрывал скепсиса. – Мне так совсем не кажется.
  
  Брилло, забравшийся к нему на колени, задремал, Ребус почесывал пса за ушами.
  
  – Так почему Хазард решился на убийство? Торговля плохо пошла? Денег задолжал?
  
  Ребус поднял руку с растопыренными пальцами. Фокс понял: пусти меня к нему на пять минут…
  
  – Неважно, почему произошло убийство, – сонно проговорила Шивон, не открывая глаз. – Нам все еще надо доказать, что тот или другой вообще совершили убийство.
  
  Словно припомнив что-то, она вдруг выпрямилась и уставилась на Ребуса:
  
  – Джон, ты говорил, что у тебя для меня есть новости.
  
  Ребус ответил:
  
  – Эллис Мейкл прикрывает сестру.
  
  – Билли?
  
  – Я, наверное, не смогу доказать этого в суде, но знаю, что все дело в этом.
  
  – А что ты скажешь его дяде?
  
  – Мы уже поговорили.
  
  – Он сдаст нам Стила с Эдвардсом?
  
  – Ну, он подаст жалобу в Комиссию по надзору за ведением уголовных дел, по возможности избавив тебя от хлопот.
  
  – И что это значит?
  
  – Что он по указке Чаггабугов не действовал и на мобильный тебе не звонил. Не звонил по номеру, который они ему дали, чтобы незаконно преследовать тебя.
  
  – Его слово – против их слов?
  
  – Не совсем.
  
  – Думаешь, на этот раз они не смогут выкрутиться?
  
  – Поверь, Шив, – Стил на чем-нибудь да погорит.
  
  Кларк пристально смотрела на Ребуса:
  
  – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
  
  – Ну, во-первых, я могу перечислить песни со второй стороны всех пластинок, которые “Роллинг Стоунз” записывали в шестидесятые.
  
  – И на деньги готов поспорить? – заинтересовался Фокс.
  
  Ребус начал перечислять, считая по пальцам:
  
  – “Я хочу быть любимым”, “Окаменевший”, “Мало-помалу”…
  
  – Не ведись на его игры, – сказала Шивон Фоксу. – Просто он так уходит от ответа.
  
  – Она слишком хорошо меня знает, – вздохнул Ребус и спросил: – Хазард вообще сказал хоть что-нибудь, что поможет нам восстановить ход событий?
  
  – Стюарта Блума он не знал, никогда его не встречал, наркотики не продавал, не уезжал из города, документы и имя поменял вовсе не потому что совершил преступление и пустился в бега. И понятия не имеет, зачем Эндрю Карлтон состряпал такую историю. Объяснить это можно только тем, что фермеры по всей стране сейчас в тяжелейшем экономическом положении, вот у них крыша и едет.
  
  – Говоришь, как адвокат.
  
  – Примерно так адвокат и говорил. Хазард просто сидел рядом точно истукан гранитный.
  
  – Вот только он не из гранита, а значит, мы можем до него добраться.
  
  – Как?
  
  – Джон, – вмешался Фокс, – желает провести время наедине с подозреваемым.
  
  – Вот уж этому не бывать! – отрезала Кларк и снова закрыла глаза.
  
  – Необязательно наедине, – рассудительно сказал Ребус. – Пусть кто-нибудь из вас присутствует, чтобы усыпить его бдительность.
  
  – У адвокатов Хазарда тогда праздник начнется. Джон, это же не рассказ про мисс Марпл. Тебе на пушечный выстрел нельзя приближаться к расследованию.
  
  – Я в последнее время наломал много дров, Шивон. И хочу хотя бы попытаться искупить вину.
  
  – Мало ли чего ты хочешь[27].
  
  Ребус пристально посмотрел сначала на нее, потом на Фокса.
  
  – Вторая сторона Honky Tonk Woman, – объявил он. – Что, так и не хотите спорить на деньги?
  54
  
  Незадолго до полуночи Ребус принял решение, извинился и сказал, что ему надо отъехать на час. Брилло встрепенулся было, но Ребус покачал головой и в одиночку спустился к машине. Дорога через пустой, освещенный оранжевыми фонарями и витринами магазинов город не заняла много времени. Немногочисленные пьяные жались у дверей излюбленных баров, делясь друг с другом сигаретами и анекдотами. На миг Ребусу захотелось оказаться среди них, но он сунул в рот новую пластинку жвачки и поехал дальше.
  
  Дверь подъезда была заперта, и Ребус нажал звонок домофона. В это время ночи его могли запросто принять за хулигана-шутника, так что он позвонил еще раз. С третьей попытки домофон затрещал и ожил.
  
  – Смотри, куда нажимаешь, – сказал Чарльз Мейкл.
  
  – Это Джон Ребус. Я ненадолго.
  
  – Сейчас, посреди ночи?
  
  – Я подумал – лучше, если Билли будет спать.
  
  После секундной паузы домофон зажужжал – Мейкл открыл дверь. Ребус поднимался не торопясь, но до лестничной площадки Мейкла все равно добрался, еле дыша.
  
  – Вы что, собрались копыта у меня отбросить? – Мейкл ждал его на пороге.
  
  – Мне бы водички, и все, – пропыхтел Ребус.
  
  – Воду получите, если обещаете говорить потише.
  
  Ребус кивнул и пошел следом за Мейклом на кухню. Вряд ли он разбудил хозяина: Мейкл все еще был одет и как будто настороже. Он отвернулся от раковины, и Ребус принял налитый до половины стакан, однако пить не стал, а поставил стакан на разделочный стол.
  
  – Когда я был здесь в последний раз, – начал Ребус, – именно сюда вы уперлись кулаками. Помню, мне это показалось немного странным. Ладони у вас были развернуты так, будто вы что-то прикрываете. – Ребус кивнул на разделочный стол: – Я смотрю, вы от нее избавились.
  
  – От чего?
  
  – От подставки для ножей, там одного не хватало.
  
  – С чего вдруг?
  
  Ребус пропустил вопрос мимо ушей и наконец отпил из стакана.
  
  – Знаете, о чем это мне сказало? Что вы все знали. Ну конечно, знали – куда еще Эллис мог привести Билли после произошедшего? На ее одежду попала кровь, Эллис хотел, чтобы сестра переоделась. – Он помолчал. – А это значит, что вы – соучастник.
  
  – Ничего вы не докажете.
  
  – Как знать.
  
  – В смысле?
  
  – Предположим, я бы поговорил с самой Билли…
  
  По взгляду хозяина Ребус заключил, что будь подставка на месте, из нее скоро исчез бы еще один нож.
  
  Ребус вскинул руку:
  
  – Но надо ли мне с ней говорить? Билли девочка очень умная и остро чувствующая. Она не сможет переступить через случившееся. Прошлое будет преследовать ее, как тень, а это значит, что вы всегда будете ходить по краю, думая, как и когда она сломается. То же самое ждет и ее брата. Не только Эллис – вся ваша семья осуждена отбывать пожизненный срок. – Ребус немного повысил голос: – Верно, Билли?
  
  Билли возникла в дверном проеме из темноты прихожей – бледная, хрупкая, в ночной рубашке до пят.
  
  – Не волнуйся, милая, – сказал ей отец. – Я сдержал обещание тогда и сдержу впредь. – Чарльз Мейкл повернулся к Ребусу, и его голос зазвучал угрожающе: – Вон отсюда. Еще раз явитесь – я вам шею сверну.
  
  – Не сомневаюсь. – Ребус посмотрел на Билли: – Папа у тебя что надо. Но одно дело говорить или даже думать о чем-то, а вот носить в себе всю жизнь – это… – он протиснулся мимо девочки, направляясь к двери, – такой холод, Билли. Наверное, Эллис и папа в один прекрасный день это поймут.
  
  Ребус вышел и постоял на лестничной площадке. Если в квартире и переговаривались, он ничего не слышал. Спускаясь по лестнице, Ребус начал напевать, но мелодию опознал только к нижней ступеньке.
  
  Дин Тейлор, “Призрак в моем доме”. Давненько он ее не вспоминал…
  суббота
  55
  
  В половине седьмого утра на улице стояла темень, но те, кто работал в выходные, уже начинали стекаться в город. Автобусы с запотевшими окнами заполнены на четверть; немногочисленные прохожие ищут магазины, которые открываются пораньше или вовсе работают круглосуточно. Шивон сварила кофе; Ребус спросил, найдется ли поблизости открытый газетный киоск. Фокс возразил: в газетах нет ничего, чего не было бы в интернете.
  
  – Ты когда-нибудь пытался читать в телефоне репортажи о скачках? – парировал Ребус.
  
  После кофе они разошлись: Кларк с Фоксом отправились в Лит, а Ребус повел Брилло на сортирную прогулку в Медоус, после чего вернул его в квартиру на Арден-стрит.
  
  – Работы по восстановлению движения уже ведутся, – пообещал он собаке и снова ушел.
  
  Возле полицейского участка в Лите топтался один-единственный журналист – молоденький, замерзший. Он спросил Ребуса, когда Хазарда привезут назад.
  
  – Скоро, – ответил Ребус, исполнившись жалости к бедолаге.
  
  Молодой человек достал телефон, готовясь поднять коллег по тревоге. Ребус понял, что парень задавал тот же вопрос Шивон и Фоксу, но те отмолчались.
  
  Значит, не повезло, возразил Ребус сам себе, направляясь в участок; все равно что наружное наблюдение в прежние времена: задница затекла, отлить негде… На этот раз дежурный его узнал и махнул рукой, разрешая проходить.
  
  Сазерленд уже ждал наверху лестницы, справа и слева от него стояли Кларк и Фокс. Одетый, по обыкновению, безукоризненно, старший инспектор был бледен и напряжен. Наставив палец на Ребуса, он велел:
  
  – Вон отсюда.
  
  – Да я подумал – я бы мог…
  
  Но Сазерленд, бывший уже на полпути к кабинету следственной группы, обернулся к Шивон Кларк:
  
  – Если через тридцать секунд он будет еще здесь, ты вылетишь из группы.
  
  Шивон вытянула руку – не то извиняясь, не то отгораживаясь.
  
  – Убеди его, что я еще пригожусь, – попросил Ребус.
  
  – Только в самом крайнем случае, – ответила Кларк.
  
  – Я посижу в машине. – Ребус в упор смотрел на нее. – И не забывай слать мне сообщения, если не хочешь, чтобы я устроил сцену перед прессой.
  
  Шивон вздохнула, но Ребус ей не особо поверил.
  
  В кабинете Рид и Эмили Краутер заканчивали докладывать Сазерленду. Остальные детективы только подтягивались. От лаборатории пользы оказалось немного, но образцы почвы дали девяностопроцентное совпадение; по словам профессора Гамильтон, для суда этого вполне достаточно.
  
  – Отпечатков на брезенте не нашли? – спросил Фокс.
  
  – Только те, что оставил фермер, – сказал Рид. – И немного краски с машины того же цвета и года выпуска, что и наш “поло”. Ничего более определенного лаборатория сказать не смогла.
  
  – И на наручниках нет отпечатков Хазарда?
  
  – Он подстраховался. Надел перчатки, когда они перегоняли машину. Похоже, всегда был сообразительный.
  
  – И на Блума напал тоже в перчатках?
  
  – Если он напал на Блума, – счел нужным уточнить Сазерленд.
  
  – У вас есть сомнения, сэр? – спросила Шивон.
  
  – Сейчас у нас только слово Карлтона против слова Хазарда. Даже если наручники когда-то принадлежали Хазарду, на суде ему достаточно сказать, что он их потерял. Может, его приятель-земледелец их у него выклянчил или украл. – Сазерленд посмотрел на Кларк: – Вспомни, кто от тебя сбежал. И на чьей земле стояла машина, пока участок не выставили на продажу, что, собственно, и повлекло за собой необходимость перегнать машину в другое место.
  
  – Все указывает скорее на Карлтона, чем на Хазарда, – согласился Рид.
  
  – За исключением того, что не Карлтон ударился в бега после преступления и не Карлтон полностью сменил имя и документы, да и весь образ жизни, – возразила Шивон. – И с жертвой он знаком не был.
  
  – Знал Хазард Блума или нет, нам тоже неизвестно.
  
  – Хазард во время съемок болтался по съемочной площадке, что связывает его с Джеки Нессом. А Блум работал на Несса и к тому же снимался у него в массовке.
  
  – Мы ходим по кругу. – Сазерленд даже не пытался скрыть раздражения. – А нам скоро придется отпустить Хазарда.
  
  – Или предъявить ему обвинение, – заметила Кларк.
  
  – Без единого доказательства? Его адвокат от такого обвинения камня на камне не оставит.
  
  – Слова фермера тоже вполне можно учитывать, – вмешалась Эмили Краутер, на что Сазерленд заметил:
  
  – Сомневаюсь, что его адвокат с тобой согласится.
  
  – И у нас нет ничего из прошлой жизни Хазарда? Ни старых приятелей, ни контактов, ни клиентов?
  
  Рид протянул Шивон стопку документов:
  
  – Сама поищи. Похоже, он завязал с торговлей дурью. Нашел себя в связях с общественностью…
  
  – И все это – сразу после исчезновения Блума, – пробормотала Шивон.
  
  – Мы обыскали его квартиру, проверили электронную почту. Нашли бывших подружек, людей, с которыми он делил нору, когда жил в Глазго. Полицейских записей – никаких. Ни штрафов за превышение скорости, ни парковочных билетов.
  
  – Человек, который старательно держится подальше от неприятностей, – сказала Краутер.
  
  Сазерленд посмотрел на экран своего телефона:
  
  – И он, кстати, как раз едет. Его адвокат уже здесь, ждет внизу. – Он повернулся к Риду: – Попробуй, пожалуйста, разбудить наших спящих красавиц.
  
  Едва он договорил, как в дверях возникли Лейтон и Йейтс с Гэмблом на хвосте. Все трое, переводя дух, начали извиняться.
  
  – Даже не присаживайтесь, – распорядился Сазерленд. – Джордж и Фил, вы в лабораторию. Убедитесь, что там провели все анализы, известные мужчинам, женщинам и зверям полевым. Машина, брезент, наручники. У лаборатории есть ДНК Гленна Хазарда. Если он уронит каплю пота, волос с головы, каплю слюны, когда закашляется, – я хочу, чтобы все это исследовали. Ясно? Остальные пусть прочешут все, что у нас накопилось на Хазарда. В его биографии много белых пятен, мы могли упустить что-то существенное. Малькольм и Тесс – пройдитесь в последний раз по старому делу, вдруг нужное прячется где-то там. Кэллам, – он взглянул на Рида, – ты со мной, в допросную. – Сазерленд обвел взглядом собравшихся. – Я хочу, чтобы когда введут Хазарда, мы все выстроились в коридоре. Взгляд отсутствующий, как у солдат во Вьетнаме, но при этом фанатичный. Пусть осознает, что ему от нас не уйти. – Сазерленд хлопнул в ладоши: – Нам нужен результат, так засучим рукава. Думаете, вам уже известно, что значит “трудное выдалось дежурство”? Сегодня понятие “тяжкий труд” приобретет совершенно иной смысл. Ну, за работу…
  56
  
  Увидев, что фургон прибыл, Ребус вылез из “сааба” – поглядеть на цирк. Взбудораженные журналисты готовы были коршунами налететь на свою жертву. Черного хода в полицейском участке не имелось, как и проулка, где фургон мог бы высадить свой груз. Пока Гленна Хазарда вели по тротуару к дверям участка, его окружили журналисты и фотографы. Хазард выглядел совершенно ошеломленным – сама невинность. Адвокат уже ждал его на ступеньках, готовый к бою. Ребусу это розовое, выбритое до блеска лицо было незнакомо, но он хорошо знал сам типаж – костюмчик, как на витринном манекене, и с ног до головы опрыскан дезодорантом привилегий. Хазарда уже ввели в участок, и столпотворение начало утихать. Репортеры проверяли камеры и телефоны, отправляли материалы в отделы новостей и в интернет-издания. К Ребусу, стараясь улыбаться не слишком профессионально, подошла Лора Смит.
  
  – Комментариев не будет, – предупредил Ребус.
  
  – Не для публикации, Джон. Ты же теперь гражданское лицо…
  
  – Тогда спрашивай.
  
  – Полиция ничего не припасла?
  
  – Чтобы предъявить обвинение? – Ребус дождался, пока она кивнет. – Ты же сама сказала – я гражданское лицо.
  
  – И все же тебя от этого дела не оттащишь. Я слышала, Фокс с Шивон тебя сегодня ненамного опередили.
  
  – Ну и ну. – Ребус поискал взглядом давешнего юнца-репортера, караулившего на рассвете.
  
  – У него перерыв, заслуженный, – сказала Лора Смит. – Молодой, но уже гордится кое-какими личными связями. – Она помолчала. – Если пресса упомянет, что ты имеешь отношение к делу, возможное обвинение может рассыпаться, так?
  
  – Лора, что тебе нужно?
  
  – Наводка.
  
  – Тогда спроси лучше у Шивон.
  
  – По-моему, я на нее никак не могу повлиять.
  
  – А если из-за тебя процесс накроется медным тазом, можешь навсегда вычеркнуть ее из своих контактов.
  
  – Джон, я просто хочу на полкорпуса обойти остальных.
  
  – Сейчас я тебе ничем не могу помочь. Я точно так же не при делах, как и ты.
  
  – Но…
  
  – Время почти вышло. Если следовательская группа не хочет упустить Хазарда, им понадобится помощь.
  
  – В смысле – твоя помощь?
  
  – Так что подожди тут часок-другой, последи за событиями.
  
  – Но я не на машине. – Смит заглянула ему за плечо, на “сааб”. – Можно подождать с тобой, в тепле?
  
  – Нет.
  
  – Боишься, что мой исключительный профессионализм одержит верх и ты в конце концов проболтаешься?
  
  – Верно, верно. – Ребус ухмыльнулся.
  
  – Почему бы тебе не подвергнуть испытанию свою силу воли? И как еще ты собираешься убить время?
  
  – Наверное, попрактикуюсь в каком-нибудь иностранном языке.
  
  Смит тут же подхватила:
  
  – Живая беседа – лучший способ отработать языковые навыки. Могу предложить тебе французский, немецкий, начатки итальянского…
  
  Ребус почувствовал, что сдается.
  
  – Ну ладно. Только сначала скажи мне кое-что, и не ври.
  
  – Не буду.
  
  – Ты и правда без машины?
  
  – Чистая правда.
  
  – И за сколько улиц отсюда ты ее оставила?
  
  Смит поджала губы.
  
  – За две, – призналась она наконец.
  
  Ребус кивнул и направился к “саабу”, зная, что Смит последует за ним.
  
  – Тогда приготовься к тому, что удобств у меня нет. Задницу отсидишь.
  57
  
  Выйдя из туалета, Сазерленд обнаружил в коридоре Шивон Кларк. Она направлялась к лестнице, но, махнув ему, остановилась и подождала.
  
  – Судя по твоему лицу, прорыва не случилось, – сказала Шивон. – Лабораторный анализ ничего не дал, у нас в распоряжении до сих пор только неподтвержденные слухи. Мы оба знаем, что скажет прокурор.
  
  – Ничего обнадеживающего нет. Ты на это намекаешь?
  
  – Я считаю, что Джону что-то известно. Что-то, что может нам пригодиться.
  
  – Что именно?
  
  – Он хочет поговорить с Гленном Хазардом.
  
  – И думать забудь.
  
  – Но почему? Там будешь ты, там будет адвокат Хазарда. Все под запись. Не понимаю, как это может помешать ведению дела.
  
  – Ты даже близко не догадываешься, что именно Ребус собирается сказать Хазарду, так? (Шивон промолчала.) Слишком рискованно.
  
  – Никакого риска. В кабинете будут другие люди, допрос в любой момент можно остановить. – Кларк достала телефон: – Поговори с ним. Просто выслушай его, ничего страшного не случится. Если нам придется отпустить Хазарда, где гарантия, что он снова не исчезнет?
  
  Сазерленд, поколебавшись, выхватил у нее телефон, но тут же сунул обратно, чтобы она нашла номер Ребуса и позвонила. Потом снова забрал телефон – на этот раз более мягко.
  
  – Ребус, – сказал голос в трубке.
  
  – Джон, это старший инспектор Сазерленд. Шивон говорит – у тебя есть информация, которая может нам помочь с Гленном Хазардом.
  
  – Думаю, есть.
  
  – Можешь изложить ее мне?
  
  – Я должен сам с ним поговорить.
  
  – Мне эта мысль не нравится. Его адвокат…
  
  – Наплевать мне на его адвоката. Но я могу сказать то, что не захочется слышать тебе.
  
  – На допросе все равно должен присутствовать представитель полиции.
  
  – Ну ладно. – Молчание. – Нужна моя помощь или нет?
  
  – Мне надо сначала переговорить с Фрэнсисом Дином.
  
  – Это он адвокат?
  
  – Да.
  
  – Я подойду через пару минут. Скажи дежурному, чтобы он меня пропустил.
  
  Ребус отключился, и Сазерленд вернул телефон Шивон.
  
  – Я так понимаю, это значит “да”? – спросила она.
  
  – Это значит “может быть”. – И Сазерленд стал подниматься по лестнице.
  
  Когда Ребус вошел в допросную, Кэллам Рид удалился, бросив на него тщательно отрепетированный злобный взгляд. Хазард, сложив руки на груди, сидел рядом с адвокатом. В кабинете было душно, и Дин снял пиджак, однако остался в жилете, на котором хвастливо поблескивала золотая цепочка от карманных часов. А Ребус уж было решил, что бо́льшей неприязни адвокат у него вызвать не сможет.
  
  Сазерленд убедился, что справится с диктофоном. Ребус сел рядом с ним, сиденье стула еще не остыло после Рида. Хазард уже допил одну кружку чая, и ему принесли другую.
  
  – Вы знакомы? – спросил адвокат.
  
  Ребус взглянул на Хазарда и покачал головой:
  
  – Никогда не встречались.
  
  – Мы можем официально зафиксировать, что до сего дня вы не встречались и не разговаривали с моим клиентом?
  
  – Можем, – подтвердил Ребус.
  
  – А также подтвердить, что происходящее сейчас является в высшей степени необычной практикой и что сказанное, о чем бы ни пошла речь, может оказаться неприемлемым для дальнейшего рассмотрения в суде?
  
  Но Ребус уже смотрел только на Хазарда:
  
  – Попросите своего адвоката выйти.
  
  – Этого не будет! – объявил Дин, но Ребус пропустил его протест мимо ушей; он не сводил глаз с Хазарда.
  
  – Речь пойдет о клубе “Бродяги”, время – ровно за два месяца до гибели Стюарта Блума. Но всякие фаршированные жилеты мне тут не нужны.
  
  Хазард молча сверлил Ребуса взглядом, но того было не пронять. Он со скучающим видом сложил руки на груди и запрокинул голову, словно его вдруг страшно заинтересовал потолок.
  
  – Послушайте, старший инспектор Сазерленд! – И без того румяные щеки Дина покраснели еще больше. – Не знаю, что за игру вы затеяли, но она уже не просто, а в высшей степени абсурдна.
  
  Сазерленд взглянул на Ребуса, ожидая объяснений, но заговорил Хазард:
  
  – А ваш парень тоже выйдет?
  
  – Я просил его, чтобы вышел, но он упорствует.
  
  Дин повернулся к своему клиенту:
  
  – В таком случае оставаться здесь без поддержки адвоката и вовсе крайне опрометчиво.
  
  Хазард откинулся на спинку стула:
  
  – Идите, Фрэнсис, только далеко не уходите. Встаньте за дверью, и достаточно.
  
  – Мне всего-то надо минут пять-десять, – сказал Ребус.
  
  – Гленн, я настоятельно рекомендую вам пересмотреть решение…
  
  – Двигайте отсюда, Фрэнсис, ладно? Не волнуйтесь, счетчик включен, деньги капают.
  
  Хазард осушил кружку. Адвокат, совсем уже пунцовый, сгреб бумаги, схватил пиджак, подскочил к двери и плечом открыл ее. Едва он вышел, как Ребус перегнулся через Сазерленда и остановил запись.
  
  – Погоди-ка… – начал было Сазерленд.
  
  – Ты всегда можешь уйти, – сказал Ребус жестко, прекрасно зная, что Сазерленд не двинется с места.
  
  Глядя Хазарду в глаза, он начал:
  
  – В то время вы были дилером. Вам, мелкой сошке, приходилось лавировать и маневрировать, чтобы не попасть в поле зрения игроков покрупнее – людей вроде Морриса Джеральда Кафферти. Знакомое имя?
  
  Хазард не стал отрицать.
  
  – Кафферти даже появлялся на съемочной площадке. Думаю, вы в тот день оттуда испарились.
  
  – А можно спросить, – перебил Хазард, – какие у вас доказательства?
  
  – Доказательств особо нет, – согласился Ребус. – Но я знаю, что вы торговали наркотиками, и знаю, что именно вы продали ту дурь, которая отправила шестерых ребят в больницу. Я в то время служил в полиции и отлично все помню. Из всех наркоторговцев мы знали только Кафферти, и та история нас изрядно озадачила. Раньше его товар был чистым, и вдруг – шесть передозировок за одну ночь, шесть человек в приемном отделении больницы. В живых остались пятеро – Джейми Спауэрт не пережил ту ночь. Вряд ли вас это хоть как-то трогает, но его родители были раздавлены. И до сих пор, наверное, не оправились.
  
  После той истории вам пришлось уносить ноги. Вы покинули Эдинбург, но приторговывать продолжили – на съемочных площадках, в городках и деревнях к югу от столицы. Думаю, вы сменили поставщика – не захотели, чтобы еще кто-нибудь унюхался вашим товаром до смерти. А мы тем временем сели на хвост Кафферти. Внимание полиции сильно подорвало его репутацию, он потерял доверие в глазах коллег по бизнесу. Как раз тогда Кафферти подбивал клинья под одного ирландского головореза. Имя Конор Мэлони вам о чем-нибудь говорит?
  
  В ответ Хазард только пожал плечами. Ребус продолжил:
  
  – Я более чем уверен, что имя Стюарта Блума вам тем не менее известно. Он был завсегдатаем “Бродяг” – может, даже покупал у вас понемногу. Потом эта история с передозами, и вы испаряетесь. Через несколько месяцев он снимается в массовке у Джеки Несса. Встречает вас там, вспоминает, кто вы такой. Неприятная ситуация. Что было дальше, я могу только догадываться. Блум пытался вас шантажировать? Хотел заявить в полицию? А может, вы просто испугались этого? И назначили Блуму встречу, убили его, а тело спрятали на ферме у приятеля. – Ребус помолчал и спросил: – Я пока прав, мистер Хазард?
  
  – Я все еще жду, когда вы скажете, что это не просто версия.
  
  – Кроме версии, у меня ничего нет.
  
  – И вы думаете, что я сейчас во всем признаюсь? – Хазард театрально округлил глаза.
  
  Ребус медленно покачал головой:
  
  – Я думаю вот что: я сейчас выйду отсюда, а ваш адвокат вернется, старший инспектор Сазерленд снова запустит диктофон, и вы под запись полностью и откровенно признаете свою вину.
  
  – Да что вы!
  
  – Видите ли, вы абсолютно правы насчет того, что у меня нет доказательств. И это проблема.
  
  – Вот и дальше так думайте.
  
  – Вы меня не поняли. – Ребус подался вперед: – Это не для меня проблема, это проблема для вас.
  
  Хазард рассмеялся и посмотрел на Сазерленда:
  
  – Слыхали? Вы где откопали этого психа долбанутого?
  
  Сазерленд собрался было что-то ответить, но Ребус взмахом руки остановил его.
  
  – Через полчаса вас отпустят, как того требует закон. Но я, прежде чем прийти сюда, довольно долго висел на телефоне. Рассказывал нашу историю Кафферти. У старины Кафферти, видите ли, хорошая память, особенно когда дело доходит до вендетты. Вы обошлись ему в приличную сумму, не говоря уж об изрядно попорченной репутации, он ее потом не один год восстанавливал. Гленн, он с две тысячи шестого жаждет добраться до вас. Двенадцать лет изводится. – Ребус вздохнул. – Ну вот, теперь-то он наконец вас получит. Словом, как только вы покинете участок, на вас – черная метка.
  
  – Слыхали? – повторил Хазард, но голос у него дрогнул. – Ваш человек грозится скормить меня волкам.
  
  – Да ну, какие там волки, – отмахнулся Ребус. – Кафферти свинок держит в Файфе. И если вам нужны доказательства, то они есть – доказательства того, что он пытал и убивал людей. Правда, за решеткой он побывал лишь пару раз – и все потому, что умеет ловко избавляться от улик. И немало людей сгинуло с концами, прямо как Стюарт Блум. Но вы оказались не таким способным, как Кафферти, Блум все-таки заявился с того света.
  
  – Я никого не убивал, вы посылаете невиновного на…
  
  – Да ладно, мы же с вами знаем, что убили. И признаетесь в этом, чтобы не оказаться в числе жертв Кафферти. Взамен мы предложим сделку.
  
  Хазард как будто слегка успокоился.
  
  – Какую?
  
  – Условия лучше, чем вы заслуживаете. После суда вас отправят в Сотон, тюрьму ее величества. Зачем? Затем, что там сидит парень по имени Даррил Кристи. Кристи – человек могущественный, а Кафферти он ненавидит не менее сильно, чем тот ненавидит человека, который продал тот яд. И Кристи не допустит, чтобы Кафферти добрался до вас. Все силы к этому приложит. Вы останетесь в живых, чтобы служить занозой у Кафферти в лапе, раздражителем, от которого ему никак не избавиться. Даррил Кристи это оценит, поверьте мне.
  
  И Ребус удовлетворенно замолчал.
  
  – У вас двадцать минут, чтобы принять решение. – Сазерленд явно воспрянул духом.
  
  – Нет у него двадцати минут, – поправил Ребус. – Если сделка не состоится прямо сейчас, я выхожу и тут же звоню Кафферти. – Он застегнул пиджак и встал. – Кстати, старший инспектор. Когда я уйду, пригласите сюда не Рида, а инспектора Кларк. Она вас не подведет.
  
  – Подождите минутку. – Хазард растер лоб, словно стимулируя мозг.
  
  – Игра закончена.
  
  Ребус направился к двери, остановился, чтобы достать из кармана телефон, и взялся за дверную ручку.
  
  – Пожалуйста. – Хазард привстал. – Всего-то одну минуту!
  
  Ребус посмотрел на наручные часы.
  
  – Договорились, – сказал Хазард, уже когда Ребус толкнул дверь, собираясь выйти.
  
  Ребус снова закрыл дверь, повернулся к нему:
  
  – Договорились?
  
  Хазард кивнул.
  
  – Тогда у меня остался всего один вопрос. – Ребус подошел к столу, скрестил руки на груди. – Кто дал вам наручники? Брайан Стил? Поговаривали, что он время от времени прикладывается к коксу.
  
  – Я его знал, – сказал Хазард.
  
  – А еще вы знали, что Нессу для фильма понадобились наручники. Вам хотелось подольститься к нему, и вы обратились к Стилу…
  
  Но Хазард замотал головой:
  
  – Не к Стилу.
  
  – А к кому? – Ребус с трудом скрыл разочарование.
  
  – К его напарнику.
  
  Ребус прищурился:
  
  – К Гранту Эдвардсу? – Он выжидающе смотрел на Хазарда. – Еще один ваш клиент?
  
  Хазард кивнул. Сазерленд перевел взгляд на Ребуса, но тот уже повернулся к двери.
  
  Адвокат Фрэнсис Дин ждал в коридоре, привалившись к противоположной стене.
  
  – Он весь ваш, – сказал Ребус.
  
  В дверях следовательского кабинета стояли Кларк и Фокс. Не глядя на них, Ребус с бесстрастным лицом направился к лестнице. Спускаясь, он услышал, как голос Сазерленда призывает Кларк в допросную.
  
  Лора Смит сидела в “саабе”, уткнувшись в смартфон.
  
  – У тебя даже зарядник воткнуть некуда, – пожаловалась она.
  
  – Я предупреждал, что в винтажных машинах блага цивилизации отсутствуют.
  
  – Она не винтажная, а просто рухлядь. Как все прошло?
  
  – Подождем полчасика.
  
  – Через полчаса его должны отпустить.
  
  – Поживем – увидим. – Ребус сунул в магнитолу диск Брайана Ино и предупредил Смит: – И давай помолчим. Мне надо подумать.
  
  – Время вышло, – сказала Смит.
  
  – Вышло, – согласился Ребус.
  
  – А он все еще там. Значит, заговорил?
  
  – Похоже на то. – Ребус позволил себе усмехнуться.
  
  – И когда я все узнаю?
  
  – После того как мне позвонят. А, вот и… – Ребус достал из кармана оживший телефон.
  
  – Я и вправду услышал кое-что такое, – вполголоса проговорил Сазерленд, – чего мне слышать не стоило.
  
  – Вот поэтому я и хотел, чтобы ты вышел.
  
  – Да, теперь понимаю.
  
  – Он заговорил?
  
  – Абсолютно честно и откровенно, несмотря на все усилия адвоката, который теперь сам не свой.
  
  – Он не сказал, почему убил?
  
  – Мы пока еще в процессе, но, по моим ощущениям, скоро все выложит. Я сейчас ненадолго вышел, его Шивон и Кэллам дожимают. Дин бесится из-за того, что тебя пустили, твердит, что это обесценит все, что расскажет его клиент.
  
  – Сомневаюсь, что присяжные с ним согласятся.
  
  – А прокурор вполне довольна. Джон, с меня причитается.
  
  – На работе не пью, сэр.
  
  Шутка вышла так себе, но Сазерленд все равно рассмеялся.
  
  – Вот бы ты так говорил, когда служил.
  
  – Согласен, – вздохнул Ребус.
  
  – А ты правда имеешь какое-то влияние на этого типа, Кристи?
  
  Ребус помедлил и сказал:
  
  – Может быть. Хотя мне тошно тратить влияние на такую сволочь, как Гленн Хазард.
  
  – Значит, он будет сам по себе? – Сазерленд помолчал. – А как же Кафферти?
  
  – Поживем – увидим.
  
  – Я правда жалею, что остался…
  
  – Подашь на меня рапорт?
  
  – Конечно, нет!
  
  – Скажи Шивон – пусть позвонит мне, как все закончится.
  
  – Обязательно. Еще раз спасибо.
  
  В трубке стало тихо.
  
  Смит так усердно тянулась со своего сиденья, что уже чуть не лежала у Ребуса на коленях.
  
  – Слышала что-нибудь?
  
  – Нет.
  
  – Ну и хорошо.
  
  – Но он признался в убийстве?
  
  – Похоже на то.
  
  – Джон, черт тебя раздери, что ты ему сказал?
  
  – Тайна исповеди.
  
  – Вот уж священник из тебя никакой.
  
  – Было дело, я когда-то выпивал с одним. Наверное, он меня и обучил паре трюков.
  58
  
  Вечером в баре “Оксфорд”, в заднем зале, собрались Ребус, Кларк и Фокс. Они выбрали столик поближе к камину, и Шивон Кларк принялась рассказывать, заполняя пробелы.
  
  – По словам Хазарда, он не сразу понял, что Блум умер. Он ударил его мобильником – просто хотел вырубить. Собирался отвезти Блума на ферму, подержать связанным в коровнике и убедить отказаться от плана.
  
  – У Блума был какой-то план? – спросил Фокс.
  
  – Блум заметил Хазарда на съемочной площадке. Он знал, кто он и почему больше не появляется в клубе.
  
  – Грязная наркота, повлекшая передоз со смертельным исходом?
  
  Кларк кивнула.
  
  – Хазард считал, что продает китайский кетамин, но та партия оказалась смесью кетамина с экстази, там надо было делать дозы поменьше. – Она отпила из бокала. – Если бы Хазард ослушался Блума, тот заговорил бы – или с нами, или с Кафферти.
  
  Ребус посмотрел на нее поверх стакана:
  
  – А чего хотел Блум?
  
  – Он к тому времени уже взломал офис Брэнда и решил, что если с такой легкостью удалось что-то забрать оттуда, то ведь можно что-то и оставить.
  
  – Блум собирался подбросить Брэнду наркотики?
  
  – Или в офис, или – что более вероятно – в дом. Потом обронил бы пару намеков прессе, и Брэнд перестал бы вставлять палки в колеса Джеку Нессу.
  
  – А наручники зачем?
  
  – Хазард, как я уже сказала, клянется – он думал, что Блум просто потерял сознание. И боялся, что тот сбежит, когда очнется. Ноги сковать гораздо надежнее, чем руки.
  
  – И наручники он потом не снял, потому что…
  
  Шивон чуть улыбнулась:
  
  – Угадай.
  
  – Хазард потерял ключ?
  
  – Хазард потерял ключ, – подтвердила она. – Когда он на ферме открыл багажник, у него сразу возникло дурное предчувствие.
  
  – А как тут замешан Эндрю Карлтон?
  
  – Мне кажется, Хазард думал, что Карлтон поможет ему припугнуть Блума. Но когда Хазард понял, что Блум мертв, то сам запаниковал. Пошел к Карлтону и сказал, что ему надо где-нибудь поставить машину на время.
  
  – И ты поверила?
  
  Кларк поразмыслила и пожала плечами:
  
  – Не думаю, что это так уж важно. Карлтон в лучшем случае пособник. Хазард не утверждает, что ударил Блума в присутствии Карлтона.
  
  – Кстати, где они встретились?
  
  – На опушке Портаун-Вудз. Вероятно, Блум предложил.
  
  Все трое с минуту молчали, переваривая информацию. Ребуса, кроме того, заботила непростая задача – как устроить так, чтобы стакан пейл-эля оказался единственным. Он поднял стакан, но пить не стал.
  
  – Кому-нибудь что-нибудь заказать?
  
  Все трое оглянулись. В дверном проеме маячила массивная фигура Гранта Эдвардса.
  
  – По-моему, нам и так хорошо, – ответила Шивон Кларк.
  
  Эдвардс сходил к барной стойке и вернулся с разбавленным виски. После чего выдвинул стул рядом с Кларк, сел и отпил, не потрудившись сказать “ваше здоровье”.
  
  – Спасибо, что заглянул, – сказал Ребус.
  
  – А когда я не заглядывал?
  
  Ребус вдруг понял, что на лице Эдвардса нет обычной придурковатой улыбочки, кроме того, тот даже не сделал попытки снять свое тяжелое шерстяное пальто.
  
  – Если оценивать по шкале от одного до десяти, то насколько я в жопе? – спросил Эдвардс.
  
  – Одиннадцать, – предположил Ребус.
  
  – Смотря что ты скажешь, – заметила Шивон Кларк.
  
  – Тебе известно, что мы со Стилом поболтали с Далласом Мейклом?
  
  – Тоже мне новости, – ответила Шивон.
  
  – И заключили с ним сделку, – сказал Ребус. – Вот только Даллас Мейкл теперь наш человек.
  
  – Вам от этого никакой пользы. – Эдвардс добыл из кармана телефон, несколько раз коснулся экрана и поднял, чтобы все услышали запись. Слова на фоне шума звучали вполне внятно. Все узнали голос Стила.
  
  Звони ей почаще – и я обещаю, она занервничает. А если нет или если ты решишь, что она заслуживает чего покруче, то у тебя есть ее адрес.
  
  Посмотрим, как пойдет, – произнес голос Далласа Мейкла.
  
  Держи меня в курсе. Как только она занервничает – сразу дай мне знать.
  
  Эдвардс остановил запись и опустил телефон в карман.
  
  – Стил всегда говорил, что ты умнее, чем кажешься, – заметил Ребус.
  
  – Подстраховаться никогда не помешает, – согласился Эдвардс.
  
  – То есть ты уже тогда знал, что все может накрыться медным тазом? – спросила Кларк.
  
  – Я же сказал – “подстраховаться”.
  
  – А что ты подумал, – вмешался Ребус, – когда узнал, что на Блуме обнаружились наручники?
  
  – Сначала – ничего особенного. А потом, когда выяснилось, что они полицейские…
  
  – И тебе вспомнилась та пара, что ты передал когда-то дилеру?
  
  – Он и Брайана тоже снабжал. Мы не хотели рисковать и не брали товар у людей Кафферти. Купить дурь у Кафферти означало дать ему дубинку, которую он пустит в ход, когда припрет.
  
  – Получается, ты все знал? Когда те мальчишки передозанулись, ты знал, кто виноват?
  
  – Брайан предупредил Грама, чтобы тот на время исчез из города.
  
  – Но далеко не уезжал, да? И продолжал бы снабжать вас? – Ребус помолчал. – А когда тебе пришло в голову, что наручники могут оказаться твоими?
  
  – А какая разница? Грам ведь давно исчез из поля зрения.
  
  – И когда он ударился в бега – аккурат когда Стюарт Блум тоже исчез, – вы не связали эти два события?
  
  – За Брайана я не могу говорить. – Эдвардс покрутил стакан с виски, пристально глядя на него. – И что это все добавляет к тому, что вы уже успели выяснить?
  
  – Довольно много, – сказала Шивон. – Сомневаюсь, что Хазард замолчит. – Она взглянула на Ребуса. – Ему есть что терять.
  
  – Что вы ему предложили?
  
  – Не твое дело, – отрезал Ребус. – Тебя сейчас должно заботить, как сберечь собственную убогую карьеришку.
  
  – Я свою пенсию заслужил тяжким трудом. Уже и деньги отложил на магазинчик, мотоциклы хочу продавать.
  
  – Как мило. – Судя по тону, Ребус совсем так не думал.
  
  Эдвардс по очереди оглядел всех троих.
  
  – Что я должен сделать, чтобы сохранить его?
  
  Ответил Фокс:
  
  – Пойти к контролерам и в Комиссию по надзору за ведением уголовных дел, выложить им свою историю. Без утайки. Все должно выйти на свет божий.
  
  – Даже про Кафферти?
  
  Воцарилась тишина; Ребус подался вперед.
  
  – Ну-ну, говори, – подстегнул он.
  
  – Они с Брайаном давно знакомы. У них там чего было, ты – мне, я – тебе.
  
  Ребус кивнул на карман пальто Эдвардса:
  
  – В твоем телефоне, часом, не завалялось каких-нибудь обрывков их болтовни?
  
  – Может, и завалялось, – сказал Эдвардс. – Все зависит от того, что мне в рожу прилетит – лайковая перчатка или кастет.
  
  – Ну это не наше дело, – сказала Кларк.
  
  – Ну да, ваше дело сторона, – окрысился Эдвардс. – Это же нас спустят в канализацию, дав лопату, ведро и фонарик, в котором вот-вот сядет батарейка.
  
  – Значит, вот что тебя успокаивало все эти годы? – спросил Ребус. – Вот эта сказочка помогала спать спокойно?
  
  – Спасибо, у меня со сном все в порядке. А ты как спишь, Ребус? Сколько всего ты замел под ковер за эти годы? И не говори мне, что никогда не водил шашни со своим друганом Кафферти. – Эдвардс развернулся к Шивон Кларк: – А эта твоя подружка-журналистка… Мы-то отлично знаем, кто к ней бегал язык почесать… – Он резко замолчал, заметив взгляд, которым Кларк обменялась с Фоксом, а потом протянул: – О-о! Вот тут мы, видать, лоханулись.
  
  – Вас, однако, это не остановило, и вы натравили Далласа Мейкла на инспектора Кларк, – прорычал Ребус.
  
  – Это Брайан придумал. Я ему говорил, что мысль так себе, но она крепко засела в его башке.
  
  – С чего бы?
  
  Эдвардс уставился на Ребуса:
  
  – А с того, что до тебя мы не могли добраться. Ты же человек Кафферти. – Он понял, что Ребус вот-вот оборвет его. – Ну, Кафферти понравилось играть с тобой. Если бы мы вцепились в тебя, то сами бы подставились. – Эдвардс замолчал и снова перевел взгляд на Кларк.
  
  – Так вы решили, что я – человек Джона? Не могли добраться до него – и напустились на меня?
  
  Эдвардс пожал плечами:
  
  – Ну, так думал Брайан.
  
  – А может, он ревновал? – подал голос Фокс. – Может, он хотел, чтобы Кафферти им заинтересовался?
  
  Эдвардс снова пожал плечами под своим безразмерным пальто.
  
  – Надо, чтобы все тайное стало явным, – продолжил Фокс. – Я свяжу тебя с отделом профессиональных стандартов. И лучше, если ты сам пойдешь к ним, а мы бы не имели к этому отношения.
  
  Он подождал, пока Эдвардс кивнет.
  
  – Ну, тогда мы, считай, закончили, – объявил Ребус и ткнул в стакан с виски: – Но сначала я закажу тебе еще.
  
  Ребус сходил к бару и вернулся, протиснувшись мимо Фокса и Кларк, – те уже собрались уходить.
  
  – Я вас догоню, – пообещал он.
  
  Эдвардс уныло сидел за опустевшим столиком; виски он уже выпил. Ребус поставил перед ним новый стакан. Но когда Эдвардс потянулся к нему, Ребус схватил его за запястье – он стоял, и это дало ему преимущество над сильным, но сидящим Эдвардсом.
  
  К тому же Ребус был в ярости.
  
  Когда Эдвардс попытался встать, его запястье оказалось пристегнуто наручниками к ножке стола.
  
  – Это те самые, которыми ты меня пристегнул, – сказал Ребус и отступил на шаг, чтобы Эдвардс не смог до него дотянуться.
  
  Эдвардс вскочил, перевернув стол, разлетелись пивные бокалы и стаканы. Глянув вниз, Эдвардс понял, что ножка стола поперечной перекладиной соединена с другой ножкой и просто спустить по ней браслет не получится.
  
  – Кажется, я потерял ключ.
  
  Ребус повернулся и вышел.
  
  Кларк и Фокс ждали его на тротуаре. Втроем они двинулись по Янг-стрит к Норт-Кэсл-стрит, где оставили машины.
  
  – Неужели Эдвардсу все сойдет с рук? – спросила Шивон.
  
  – Вы когда-нибудь слышали про Бёрка и Хэра?[28] – спросил Ребус, отдуваясь.
  
  – Убийцы, которые продавали трупы своих жертв анатомам для вскрытия, – ответил Фокс.
  
  Ребус кивнул.
  
  – Хэр, чтобы облегчить свою участь, выдал сообщника – иными словами, донес на него. Его отпустили – да, возмутительно, но таковы были условия сделки. Однако двурушничество не пошло Хэру на пользу. Он бежал на юг, но его узнали. Кто-то ослепил его, и остаток своих дней Хэр провел, побираясь на улицах. – Подойдя к “саабу”, Ребус закончил: – Никому никогда ничего не сходит с рук просто так.
  
  – Даже Билли Мейкл? – спросила Шивон.
  
  – Думаю, исключения возможны, – признал Ребус. – Хотя и тут я не уверен. Но тебе необязательно чувствовать себя виноватой.
  
  – Сомневаюсь, что меня это успокоит.
  
  И Шивон, ссутулившись и опустив голову, направилась к своей машине.
  
  Эдвардс все еще сражался со столиком, когда в дверях возникла фигура.
  
  – Помогите, – попросил Эдвардс.
  
  – Так-так.
  
  Брайан Стил направился к Эдвардсу, и тот замер. Стил опустился на колено, чтобы оценить серьезность положения, в которое угодил напарник, вынул руки из карманов.
  
  – Ты развязал язык – и вот награда? – Стил покачал головой, изображая сочувствие.
  
  – Пошел ты, Брайан. Лучше помоги.
  
  – Сейчас, Грант.
  
  Эдвардсу показалось, что его хлестнули плетью. Он хотел броситься на Стила, но его не пустил стол. Стил железной хваткой сдавил ему горло. Эдвардс задохнулся. Глаза полезли из орбит, зубы заскрежетали.
  
  – Я, друг, давно за тобой наблюдаю, – зашипел Стил ему в ухо. – Все думал, сломаешься ты или нет, и если сломаешься, то когда. Похоже, вот и ответ.
  
  Свободной ладонью Эдвардс схватил Стила за пальцы и выгнул так, что едва не сломал. Стил охнул и ослабил хватку. Эдвардс вывернулся, перекладина стола треснула, ломаясь под ударом его ноги, и он наконец сдернул браслет наручников. Он развернулся к Стилу – и тут же получил удар точно в переносицу. Хлынула кровь, глаза заволокло пеленой. Вслепую Эдвардс всем телом навалился на Стила, и оба обрушились на соседний столик. Эдвардс вцепился бывшему приятелю в глотку, но тут наконец пришли в себя бармен и официанты. Их объединенных сил хватило, чтобы растащить дерущихся. Стил снова рванулся к Эдвардсу, но держали его крепко. Хрипящего и плюющегося Стила вывели из зала в ночь.
  
  Бармен наставил палец на Эдвардса:
  
  – На улице можете продолжить, но сначала заплати за сломанное.
  
  – Это все Ребус! – взревел Эдвардс, потрясая наручниками перед носом у бармена. – Пусть он тебе и платит!
  
  – Как скажешь. – Бармен взялся за телефон. – Тогда пускай полиция разбирается.
  
  – Я сам из полиции! – Отдышавшись, Эдвардс немного успокоился. – Я сам из полиции, – тихо повторил он. Голос его прозвучал уже не так уверенно.
  59
  
  Дома Ребус вывел Брилло на короткую прогулку в Медоус и остановился поглядеть на Куотермайл, лежавший по ту сторону обширных лужаек. Он знал, какие окна принадлежат двухэтажной квартире Кафферти. Одно из них сейчас светилось. Ребус достал телефон и позвонил.
  
  – Благотворительная организация “Самаритяне”, – рыкнул Кафферти. – Что вас тревожит?
  
  – Мне кажется, ты вот-вот потеряешь одного своего доброжелателя из АКО.
  
  После недолгого молчания Кафферти заметил:
  
  – Там этого добра еще навалом.
  
  – Может быть, но таких, что ты пестовал не один год, все же не так много.
  
  – Что ж, спасибо за предупреждение. Подозреваю, ты хочешь что-то взамен?
  
  Ребус взглянул на Брилло. Вот бы ему хоть крупицу собачьей энергии.
  
  – Можешь рассказать мне про кражу со взломом в офисе Брэнда?
  
  – Все было подстроено, – заговорил Кафферти. – Документы фальшивые. Спектакль затевался ради того, чтобы нагадить Нессу, если он вдруг до них доберется.
  
  – А ты об этом знаешь, потому что…
  
  – Потому что Блум оставил запись соответствующего содержания. Он все понял, как только заглянул в те документы.
  
  – Это ты влез к нему в квартиру?
  
  – Если точнее, туда влез один выпестованный мною доброжелатель.
  
  Стил…
  
  – А потом?
  
  – Потом Блум исчез и я все уничтожил.
  
  – Ты, наверное, обозлился, что документы не дали тебе рычагов влияния на Мэлони.
  
  – Что было, то прошло, Джон. – Кафферти помолчал, отпил из стакана так, чтобы Ребусу было слышно, и шумно выдохнул. – До меня дошли слухи, что Шивон взяла убийцу Блума?
  
  – Продавца наркотиков. Когда-то его звали Грейм Хэтч, а потом он перевоплотился в Гленна Хазарда.
  
  – Спец по связям с общественностью?
  
  – Блум грозился сдать его тебе.
  
  – Правда?
  
  – Думаю, на суде все выйдет наружу.
  
  – Вообще все?
  
  – Может, и не вообще, – признал Ребус.
  
  Брилло залаял на какую-то собаку; Ребус сказал “сидеть” и пристегнул к ошейнику поводок.
  
  – Ты в Медоус со своей дворняжкой? Что-то я тебя не вижу.
  
  Ребус повернулся и всмотрелся в освещенное окно.
  
  – А я тебя вижу как на ладони.
  
  – Заходи, выпьем. Говорят, вино благотворно влияет на кровяное давление.
  
  – Может быть. Но я сомневаюсь, что ты на мое давление повлияешь благотворно.
  
  – Поздравь Шивон от меня, Джон. И заглядывай как-нибудь.
  
  – Да, и еще…
  
  – Что?
  
  – Стил и Эдвардс знали Грейма Хэтча. И все время, что ты его искал, они его прикрывали, чтобы он продолжал закупать товар.
  
  Некоторое время Кафферти молча обдумывал услышанное, а потом засопел в трубку.
  
  – Надеюсь, ты мне лапшу на уши не вешаешь?
  
  – Нет.
  
  – Значит, мне стоит с ними потолковать.
  
  – Я бы не откладывал разговор – они могут очень скоро отправиться за решетку. И еще – Эдвардса я хочу оставить себе.
  
  Ребус нажал “отбой”; силуэт в окне пентхауса исчез. Брилло натягивал поводок.
  
  – Пошли-ка домой, – сказал ему Ребус.
  
  В три часа ночи раздался звонок со скрытого номера. Взяв телефон, Кафферти увидел, что на второй его телефон – он лежал рядом – пришло сообщение. От очаровательной Ребекки, подружки Стила. Вечером Кафферти написал ей, советуя дать Стилу отставку, не дожидаясь, пока дерьмо польется рекой. Ее ответ состоял из сердечка и одобрительно оттопыренных пальцев. Принимая звонок, Кафферти позволил себе тонкую усмешку.
  
  – Что стряслось? – проворчал Конор Мэлони.
  
  – Да вот хотел новостью поделиться. Убийцу Блума взяли. Дилер, который продал мальчишкам неважный товар.
  
  – Да ну? Значит, это все-таки был не я?
  
  – И этот дилер работал не на меня. Так что…
  
  – Перемирие?
  
  – Мы слишком долго очерняли друг друга. Не доверяли друг другу. Тебе не кажется, что пора раскурить трубку мира?
  
  – Посмотрим, что каждый из нас будет с этого иметь.
  
  – Возможностей море, Конор. Для тех, кто понимает в капитализме катастроф, Брексит станет золотой жилой.
  
  – А мы понимаем?
  
  – Я прямо вижу, как ты всматриваешься в пунктирную линию между югом и севером, пытаясь уяснить себе статус ирландской границы[29].
  
  – Где ты этого набрался?
  
  – Так, обоснованное предположение. Мы же с тобой мыслим одинаково. Люди сейчас повсюду жгут мосты и возводят стены. А мне хочется, чтобы у нас с тобой вышло наоборот.
  
  – Думаю, мы можем обменяться парой мыслей.
  
  – Но не по телефону. Могу приехать к тебе, или ты ко мне приезжай. Какой-нибудь симпатичный отель в Шотландии, хоть ни один мне больше не принадлежит.
  
  – Око за око, так ведь?
  
  Кафферти взял вторую трубку. На экране все еще было сообщение от Ребекки.
  
  – Иногда, – мягко сказал он, – действовать по старинке вернее всего.
  эпилог
  
  Воскресенье выдалось солнечным. Джон Ребус и Дебора Куант под руку шли к Брантсфилд-линкс. В свободной руке Ребус держал поводок Брилло, пес бежал чуть впереди. Вскоре они заметили Шивон Кларк и Сазерленда – оба укутались, чтобы противостоять восточному ветру, оба нагружены сумками, полными клюшек для гольфа. Малькольм Фокс, завидев Ребуса и Куант, приветственно помахал.
  
  – Ты судья? – спросил Ребус.
  
  – Иначе без жульничества не обойдется. Игра на три лунки. От Грэма пощады не жди. Слышали новость?
  
  – Какую?
  
  – Стил ушел в самоволку.
  
  – Да? Значит, для тебя открылась вакансия в АКО. Я всегда думал, что ты туда хочешь.
  
  Фокс оценивающе поглядел на Ребуса:
  
  – Ты как будто не ждешь, что он вернется.
  
  Ребус не то пожал плечами, не то поежился от холода. Все стали смотреть, как Шивон готовится к первому дальнему удару. Сначала она не попала по мячу, потом отправила его скакать через всю лужайку.
  
  – Может, стоило взять повыше? – спросила Дебора.
  
  – Надо было взять другую клюшку, – сказал Ребус.
  
  Потом все проследили за идеальным ударом Сазерленда. Мяч полетел по высокой дуге и приземлился ровно на лужайку.
  
  – Грядет разгром, – заметил Фокс.
  
  Игроки направились к следующей лунке, остальные двинулись следом.
  
  – Ставлю двадцать фунтов на то, что Шивон выиграет эту лунку, – прокричал Ребус.
  
  – Ты серьезно? – изумился Сазерленд.
  
  – Абсолютно.
  
  – Принимается, – усмехнулся Сазерленд.
  
  Кларк ударила по мячу, и он чуть-чуть недотянул до лужайки.
  
  – Неплохо, – кивнул Ребус.
  
  Пока Сазерленд примеривался к мячу, Ребус наклонился и отстегнул поводок от ошейника Брилло.
  
  – Апорт! – скомандовал он.
  
  Повторять не понадобилось, Брилло рванулся вперед и цапнул мячик Сазерленда. Ребус повернулся к Фоксу:
  
  – Лунка потеряна. Верно, судья?
  
  Дебора сжала его локоть:
  
  – Какой же ты нехороший человек, Джон.
  
  – Ну, все мы знавали людей и похуже.
  
  И Ребус чмокнул ее в щеку. В сторону дома на Квортермайл он старался не смотреть.
  Примечания
  1
  
  Мисс Броди – героиня романа Мюриэл Спарк “Мисс Броди в расцвете лет” (1961) и одноименной экранизации (1969, реж. Р. Ним), учительница в эдинбургской школе в середине 1930-х. Образ мисс Броди, созданный Мэгги Смит, стал нарицательным. – Здесь и далее примеч. перев.
  (обратно)
  2
  
  В популярном мультипликационном сериале “Безумные гонки” (1968–1970) одна из машин, участвующих в гонках, называется “Чаггабуг” – она прибыла из глухой арканзаской провинции, управляет ею гротескный деревенщина, а пассажиром в машине едет медведь.
  (обратно)
  3
  
  Большой парк в Эдинбурге.
  (обратно)
  4
  
  Улица и район в Старом городе Эдинбурга.
  (обратно)
  5
  
  Район на востоке Эдинбурга, центром которого является один из старейших (1925) шотландских стадионов “Мюррейфилд”.
  (обратно)
  6
  
  Гарткош – один из пригородов Глазго, вблизи дороги на Эдинбург.
  (обратно)
  7
  
  Барлинни – самая большая тюрьма в Шотландии, к северу от Глазго, строительство ее было завершено в 1862 году. Сейчас Барлинни находится в стадии закрытия, местные власти планируют устроить в этом здании музей.
  (обратно)
  8
  
  Живописный жилой район в Эдинбурге; в полицейском отделе Сент-Леонардса работал инспектор Джон Ребус в предыдущих романах серии.
  (обратно)
  9
  
  Небольшой город в графстве Файф к северу от Эдинбурга.
  (обратно)
  10
  
  Формат видеокассет, разработан “Сони” в 1975 году.
  (обратно)
  11
  
  На месте (лат.).
  (обратно)
  12
  
  Ирландская полиция.
  (обратно)
  13
  
  Популярная игра для смартфонов.
  (обратно)
  14
  
  Банкер (также бункер) – песчаная ловушка на поле для гольфа.
  (обратно)
  15
  
  Раф – зона высокой травы на поле для гольфа.
  (обратно)
  16
  
  Оружие из фантастического сериала “Стар трек”, способное оглушать и обездвиживать.
  (обратно)
  17
  
  Песня I’m still standing.
  (обратно)
  18
  
  Песня Tiny dancer.
  (обратно)
  19
  
  Блюдо из тушеного лука и мяса, сверху прикрытого слоем картофеля.
  (обратно)
  20
  
  Дурак (шотл.).
  (обратно)
  21
  
  Паттер – короткая клюшка для гольфа; найн-айрон – железная клюшка № 9; тишка – подставка для ввода мяча в игру.
  (обратно)
  22
  
  Фанат эдинбургского футбольного клуба “Хиберниан”.
  (обратно)
  23
  
  Телячий рубец с потрохами.
  (обратно)
  24
  
  Круговая порука (ит.), кодекс чести мафии, несодействие государству.
  (обратно)
  25
  
  Романтическая и целомудренная комедия режиссера Билла Форсайта (1980) о шотландских подростках.
  (обратно)
  26
  
  Район Эдинбурга, известный развалинами средневекового замка.
  (обратно)
  27
  
  Название еще одной песни “Роллинг Стоунз”.
  (обратно)
  28
  
  Уильям Бёрк и Уильям Хэр – ирландские иммигранты, совершившие в Эдинбурге с 1827 по 1828 год 16 убийств. Тела жертв они продавали известному шотландскому хирургу и анатому Роберту Ноксу.
  (обратно)
  29
  
  Выход Великобритании из Европейского союза превратил британо-ирландскую границу во внешнюю границу ЕС, что придало ей особый статус.
  (обратно)
  Оглавление
  вторник
  среда
  четверг
  пятница
  суббота – воскресенье
  понедельник
  вторник
  среда
  четверг
  пятница
  суббота
  эпилог
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"