Иорданская Дарья Алексеевна : другие произведения.

Правила Игры. Часть вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мадмуазель Шанталь Флери все глубже погружается в чужие неприятности. И их тут в избытке. Впрочем, чего не сделаешь ради красивой жизни

   Часть вторая
  
   Reste que je te patience
   Reste que je te serrure
   Ma rebelle йvidence
   Ma douce enluminure
   Brice Homs
  

Глава тринадцатая, о взаимовыгодных соглашениях

  
   Un autre aspect
   Она уже сидела за столиком, положив перебинтованную ногу на соседний стул. По случаю вернувшейся жары она была одета в светлые шелковые шаровары, подхваченные лентами ниже колена и легкую открытую блузу, и, тем не менее, выглядела совершенно неприступно. В довершение всего Шанталь была погружена в чтение какой-то книги карманного формата - любовного романа, скорее всего, или тому подобной дряни. Рене остановился у столика и позвал.
   - Мадемуазель Флери?
   Она подняла голову.
   - Мсье Ренар, - в тон ответила она и отложила книгу в сторону.
   Антуан де Сент-Экзюпери "Военный летчик" в ужасном издании с совершенно чудовищной обложкой. Рене отказался от комментариев по поводу книги и сел.
   - Ваша нога...
   - Я едва не попала под машину, - будничным тоном произнесла Шанталь, делая изящный взмах рукой. Подбежала официантка. - Лимонад с мятой и побольше льда. Так чего вы хотите от меня, Ренар?
   Рене еще раз посмотрел на туго перебинтованную щиколотку. Ноги у Шанталь Флери были красивые с круглыми - что приятно - коленками и изящными щиколотками. Бинт вносил некоторый диссонанс.
   - Вы чуть не попали под машину? - уточнил он.
   Шанталь закатила глаза.
   - Да. Вчера. Ярко-желтый, канареечный такой ламборгини, если вам это интересно. И если уж вам совсем интересно, меня последние несколько дней донимают звонками.
   Достав из небрежно брошенной на стул сумки сотовый, она нажала несколько кнопок и протянула телефон Рене.
   Текстовое сообщение, всего пара слов. "Тук-тук, маленькая Алуэтта".
   - Алуэтта?
   - Ну да, - Шанталь весьма фальшиво напела, - Алуэтта, милая Алуэтта, ущипни себя за нос. А зачем, собственно, вы меня сюда позвали?
   Принесли лимонад и заказанный Рене кофе. Шанталь вытащила из своего бокала желто-зеленый зонтик и начала его закрывать и открывать. Рене сделал глоток кофе, обдумывая услышанное. Шелест бумаги, впрочем, мешал сосредоточиться.
   - Значит, вам угрожали, мадемуазель Флери? - уточнил он.
   - Вы помните девушку по имени Ивонн Клер? - в свою очередь спросила Шанталь.
   - Ивонн Клер?... боюсь, что нет.
   - Она упала с балкона.
   - Соболезную, - кивнул Рене.
   - Боюсь, мы не были знакомы, - покачала головой Шанталь. - Она была вашей подругой три года назад, но вы, конечно же, не помните.
   В голосе девушки послышалась едкость, сравнимая, разве что, с серной кислотой. Рене поморщился.
   - Ей угрожали по телефону, вынуждая оставить вас. Полагаю, на самом деле эта Ивонн не приняла угроз всерьез; судя по всему она, как и многие из моих коллег, слишком любила дорогие безделушки и не верила в смерть. Однако же она упала с балкона. Несчастный случай.
   Рене прикрыл глаза. Потом сделал большой глоток кофе. Ивонн Клер, блондинка, которой Евгения чуть не вырвала золотистые кудри. Вообще-то он ее помнил.
   - Моя подруга, особа многомудрая, считает, что вы должны меня защитить, - полным иронии голосом закончила Шанталь Флери и с невозмутимым видом принялась тянуть свой лимонад через соломинку.
   - Как? - поинтересовался Рене.
   - Да, я тоже у нее спросила, - кивнула Шанталь. - Она предпочла оставить это на вашей совести. Моя подруга склонна к определенному сексизму. Не напрягайтесь так, Ренар, я не собираюсь ничего у вас требовать. К тому же я точно так же не верю в смерть. Зачем вы позвали меня?
  

* * *

  
   Шанталь
   Одетый в простой до небрежности и элегантный светлый костюм - пиджак, впрочем был скоро брошен на спинку стула - Ренар великолепно вписывался в интерьер кафе. Очень немногим мужчинам это дано. Большая их часть хорошо подходит только к барной стойке. Он пил кофе в кои-то веки без улыбки, и только в углах глаз собирались привычные лукавые морщинки. Нет, долго сохранять эту постно-похоронную мину он не сможет.
   - Зачем вы позвали меня? - повторила я, гоняя по дну бокала льдинку.
   Ренар отодвинул чашку в центр столика и откинулся на спинку. Несколько секунд он пристально меня разглядывал. Кажется, в обычном своем настроении и виде я произвожу противоречивое впечатление. По крайней мере, один из моих бывших клиентов, столкнувшись со мной случайно, был просто ошарашен. Мы встретились у кассы книжного магазина, где я покупала сборник графини Д'Онуа, а он - какие-то книги со спортивной тематикой.
   С другой стороны, мне-то удивляться нечему, я знаю: когда я перестаю притворяться и снимаю свою маску - а я стараюсь сделать это как можно быстрее - то становлюсь весьма неприятной особой. А еще я резка, эгоистична и отчаянно бравирую своими знаниями. В конце концов, это единственное, что действительно принадлежит мне.
   Я оставила в покое льдинку и поставила бокал рядом с чашкой Ренара.
   Игра в гляделки, что-то, затянулась.
   - Я хочу сделать вам предложение, - сказал Ренар наконец.
   Я медленно сняла ногу со стула, подалась вперед и посмотрела ему прямо в глаза. Честно сказать, это далось мне с определенным трудом. Ренар улыбнулся.
   - Какое? - спросила я.
   Ренар потянулся к своему пиджаку, вытащил сигаретную пачку и закурил. Официантка проворно переставила на наш столик пепельницу и исчезла. Я едва успела заказать второй бокал лимонада и тирамису. Кажется, дело принимает серьезный оборот, и мне необходима была своя доза сахара.
   - Если вы будете столько курить, то точно умрете со дня на день, - нетактично заметила я.
   - В далекой перспективе мы все мертвы, - беспечно ответил Ренар.
   - Джон Кейнс, - кивнула я.
   - О, вы интересуетесь экономикой, - в глазах Ренара на секунду промелькнул интерес.
   - Нет, прочитала эту цитату в одной биографии Сент-Экзюпери, - отмахнулась я, берясь за ложечку. Официантка как раз поставила передо мной тарелку с пирожным и мой лимонад. - Изложите уже наконец ваше предложение. Я хочу успеть на поезд в пять часов.
   Ренар сощурился. Судя по выражению его лица, предложение было достаточно деликатным. Что ж...
   - Я специалист по деликатным предложениям, Ренар, - заметила я.
   - Конечно, конечно, - он фыркнул. - Я хотел бы воспользоваться вашим профессионализмом.
   Мда...
   Я положила ногу обратно на стул и, плюнув на приличия, прижала тарелочку с тирамису к груди. Мне срочно нужна доза глюкозы, а то голова что-то плохо соображает.
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы оскорбились, - довольно улыбнулся Ренар, скотина. - Вас нанял мой нервный и жадный сын, чтобы уберечь, как ему кажется, разбазариваемое мной состояние. Если вы разорвете контракт, этот умник найдет кого-нибудь еще. Можете считать меня параноиком, мадемуазель Флери. Я предлагаю вам соблюсти условия договора.
   - Извиняюсь?
   - Как вы это назвали? Компаньонка? Сопровождайте меня, разыграйте мою любовницу, отвлеките внимание...
   - От чего? - поинтересовалась я, облизывая ложечку.
   - Это несущественно.
   - Это очень существенно. Я не хочу однажды упасть с балкона, угодить под ламборгини или угореть в чьей-нибудь машине!
   Ренар посмотрел на меня с удвоенным интересом, после чего мягко съязвил:
   - Вы ведь не верите в смерть, мадемуазель Флери.
   - Благо бы еще смерть не верила в меня, - проворчала я.
   - Думаю, вы любите жесткие рамки, - Ренар наконец улыбнулся. - До Рождества, это пять месяцев, вы сопровождаете меня повсюду с присущим вам очарованием, мадемуазель. Естественно, ваши труды будут достойным образом оплачены.
   - Плюс подарки и ужины в дорогих ресторанах? - расхохоталась я.
   Посетители стали на нас коситься.
   - Плюс защита от вашего таинственного преследователя, - с легкой укоризной поправил Ренар.
   - Дайте мне время подумать, до вечера, - сказала я поднимаясь.
   Кинув сумку в книгу, я похромала к дверям.
   - Я позвоню вам.
  

* * *

  
   - Ты что, дура?! - поинтересовалась Эва, безжалостно обкуривая меня своей чернодымной пакостью. - Человек самолично предложил тебе защиту! Он тебя в это втянул, он же нашел способ выкрутиться...
   - Это все так мелодраматично... до отвращения, - отмахнулась я. - Честное слово, Эва, это уже просто смешно! Помогает он мне! Ха! Ха-ха-ха, как говорил Фантомас! Он просто впутывает меня в какие-то свои махинации.
   Эва изящно взмахнула рукой, сыпя пеплом на выложенный керамическими плитками пол. Мы сидели на ее безупречно обставленной, решенной в красновато-коричневых, охристо-желтых и песочных тонах кухне. Я - со стаканом молока, Эва - со своей чудовищной сигаретой.
   Эва взмахнула рукой и улыбнулась.
   - Позволь подкинуть тебе информацию для размышления... Если у тебя не отшибло память, милая, то ты должна помнить, что за семь месяцев на него было совершено четыре покушения. Добавь к этому две почти удачных автомобильных катастрофы на этой неделе...
   - Притянуто за уши, - заметила я.
   - Твоего Ренара хотят убить. Он почти открытым текстом сказала тебе, дубина, что подозревает собственного сына!
   Когда Эва раскричится, остановить ее невозможно. Иногда кажется, что она испытывает ко мне материнские чувства. А потом она присылает счет на несколько тысяч...
   - Не кричи на меня, - попросила я. - Скажи спокойно, чего ты от меня хочешь, мамочка.
   - Соглашайся.
   Хм, как у нее все просто.
   - То есть по твоему мне будет безопаснее с человеком, которого пытаются убить? - скептически хмыкнула я и тут же ухватилась за эту мысль, как за соломинку.
   Она была здравой, действительно здравой. Как Ренар может меня защитить, если он сам одной ногой в могиле?
   - Взгляни на это со стороны экономической: ты умрешь богатой, - хмыкнула Евлалия.
   Еще одним ее недостатком было всегда сомнительное чувство юмора.
   - Хорошо, - сдалась я. - Хорошо. Но ты будешь снабжать меня необходимой информацией.
   - Конечно, конечно, моя дорогая, - весьма убедительно соврала Эва.
   Достав свой телефон я принялась искать номер Ренара.
   Черт бы побрал Евлалию с ее убедительными сладкоголосыми песнями!
  

Глава четырнадцатая, о начале

  
   Шанталь
   Я сразу же жестко высказала свое требование. "Ренар! - сказала я, - выложите мне все начистоту один раз, и больше мы не будем к этому возвращаться. Я не намерена покупать кота в мешке". Я трижды отрепетировала эту реплику перед зеркалом в гардеробной Евлалии. Отражение впечатлилось, а вот я не очень. Полагаю, когда дойдет до дела, язык у меня отсохнет. У меня осталось не более пяти минут на то, чтобы удавить в себе воспитанное годами уважение к старшим.
   Ренар заехал за мной на очередной машине - неисправимо буржуазной - притормозил у бульвара, где я грелась на солнышке и вышел, чтобы распахнуть дверцу. Галантность этого человека меня убивала! В отместку я отдала ему свою нагруженную изрядно дорожную сумку и с достоинством села. Щиколотка разнылась.
   - Слушайте, Ренар... - усилием воли я вызвала на помощь всю свою беспардонность. - Скажите мне, что вы замышляете, и больше я не вмешаюсь в ваши дела.
   Он хмыкнул с сомнением. Да, мсье, встречаются женщины, которые не лезут в чужие дела. Я, например. Тем более что мужские тайны обычно бывают нестерпимо скучны. О, что то в этой фразе есть такое... Уайлдовское.
   - Что ж... - протянул Ренар. - Возможно, то, что я скажу, вас напугает.
   - Я помню о возможности упасть случайно с балкона, - вежливо ответила я.
   Ренар покосился на меня.
   - Последние несколько лет меня - с небольшим перерывом - настойчиво хотят свести в могилу.
   - Зачем? Вы ведь в конце концов скоро покинете этот мир.
   Да. Ко всему я еще и жутко бестактная.
   - Сам озадачен, мадемуазель Флери, - усмехнулся Ренар, нимало не обидевшись. - Вот потому мне иногда и хочется вывести доброжелателя на чистую воду. Интересно же посмотреть этому человеку в глаза.
   - И вы подозреваете свою собственную семью?
   Ренар повернул голову и наградил меня долгим изучающим взглядом.
   - Следите за дорогой, - посоветовала я. - С недавних пор я не доверяю машинам. И их водителям. Так чего вы хотите от меня-то?
   - Просто вашего присутствия, - спокойно ответил Ренар. - Ничего сложного. Просто мило улыбаться и быть собой, мадемуазель Флери. Уверен, с вашим профессионализмом вы справитесь.
   Ха! этот человек просто не представляет себе, какая у людей реакция на меня, когда я становлюсь "собой"!
   - А потом я упаду случайно с балкона, - проворчала я.
   - Вы слишком много значения придаете истории, случившейся три года назад.
   Я посмотрела на него. Мерзавец безмятежно улыбался самой похабно-приветливой из всех своих улыбок и ровно и спокойно вел машину. Просто не к чему было придраться! Тогда я прицепилась к его словам.
   - А! значит вы все-таки помните бедняжку Ивонн!
   - Мадемуазель Флери, я лично отвечаю за вашу безопасность, - с нажимом сказал Ренар. - Это вас устраивает?
   - Двенадцать часов в сутки, - с достоинством уточнила я. - Ночью я буду спокойна только в приятной компании дога и кольта. Хорошо, Ренар, я согласна. Я буду сопровождать вас, лупать глазами и отвлекать внимание от ваших попыток сыграть в комиссара Мегрэ. А куда мы, собственно, едем?
   Ренар улыбнулся чуточку шире. Надо же, меня внезапная смена темы - как это частенько делала Квинни - приводила в легкий ступор. Он никак не отреагировал, кроме этой вот улыбочки. Элегантно и мягко повернув с бульвара на шоссе, ведущее в пригород, он ответил:
   - В мою квартиру, мадемуазель Флери. К сожалению не могу обещать вам дога, но у соседей есть несколько кэрри-блю терьеров.
   Шутил он с исключительно серьезным выражением лица, и от этого делалось жутко.
   - Хорошо, мьсе, - кивнула я, чтобы только последнее слово осталось за мной.
  

* * *

  
   Жил Ренар в прелестном особнячке - самом настоящем отеле, которые строили в прежние времена. Фасад был декорирован в том странном эклектичном стиле, который умудрялся сочетать легкомысленные рокальные завитки с четкой геометрией окон. Несмотря на жаркое и за исключением нескольких дней сухое лето, под окнами цвели розы. Вот только дом мне показался маловат для обширного семейства.
   Внутри он оказался обставлен с безупречным вкусом, и даже сочетание мебели в стиле Людовика XV с Макинтошем и Гимаром не резало глаз. Потолки были побелены, стены обшиты вишневым деревом и светлым штофом. Если бы я выбирала место, где мне хочется провести старость, то назвала бы в первую очередь этот особнячок в предместье. Что ж, у меня есть еще полгода, чтобы уговорить Ренара отписать в завещании эту недвижимость в мою пользу.
   - А где ваши любимые чада? - поинтересовалась я, усаживаясь в огромное кресло, в котором, наверное, могла бы свернуться калачиком.
   - Мои любимые чада, по счастью, живут в Медных Буках. Это поместье в пятнадцати лигах от города. Когда Рауль занят в городе, он занимает квартиру в центре.
   - Иногда я забываю о том, какой вы богатый, - проворчала я.
   Ренар с ернической важностью кивнул.
   - Надеюсь, вам понравится ваша комната, мадемуазель, - заметил он, доставая сигарету.
   - Оставим эти экивоки! И прекратите наконец курить! - я, нарочно презрев всяческие правила приличия, нагнулась и принялась перебинтовывать растянутую щиколотку. - Вы собираетесь держать меня, как вон тот экзотический фикус?
   Я указала на пышную полосатую лиану в горшке.
   - Это традисканция, - поправил меня Ренар со смешком. - Нет, благодарю, в роли фикуса, или кактуса, как смотреть, с успехом выступает моя дочь. По средам я обедаю с семьей.
   - Значит, это завтра... - я поднялась. - Соблаговолите сопроводить меня до моих апартаментов мсье. Господи, ну что вы смеетесь?!
   Ренар покачал головой.
   - Идемте, ма...
   - Шанталь. А то кажется, словно я не ваша подруга, а секретарша. Учтите, секретаршей я быть не желаю!
   - Шанталь, - сдался Ренар, и мы второй раз за время нашего знакомства перешли в стадию "зови меня просто по имени".
  

* * *

  
   Un autre aspect
   Поставив бокал хереса на стопку аукционных каталогов, Рене взялся за телефон.
   - Луиза?
   Секретарша ответила не сразу. Вернее, она буркнула что-то приветственное, и тут же вернулась к разговору с, вероятно, клиентом. Рене терпеливо ждал.
   - Да, мсье, - сказала она наконец. - Здесь мадам Венганза, я направила ее к мсье Брену.
   - Чудесно. У меня здесь счета, Луиза... 2417 и 2414...
   - О, это передал мсье Рауль, - Луиза на секунду задумалась. - Да, он принес их сегодня утром, хотел, чтобы я отдала их в бухгалтерию. Но я знаю, мсье, что вы всегда сами просматриваете счета...
   - Да, все правильно, все правильно, Луиза. Если это повторится, сразу же сообщи мне.
   Положив трубку, Рене не глядя взял бокал и сделал медленный глоток. Двести тысяч. Не такие уж большие деньги, учитывая общий оборот фирмы. И, скорее всего, просто смехотворная сумма, если сравнивать с тем, за сколько в итоге вещь может быть перепродана.
   Рауль не уполномочен делать такие закупки. Без санкции Рене или Кристиана.
   Рене потянулся за трубкой, но замер. Отчасти потому, что не знал, кому звонить прежде. Отчасти потому, что не знал, стоит ли звонить вообще.
   Дверь приоткрылась.
   - Мсье, обед готов. Я накрыла на веранде.
   Служанка-повариха-горничная-прачка, в общем особа самых обширных талантов, осталась от предыдущей пассии, считавшей, что такому дому просто необходима прислуга. Рене согласен был терпеть штат слуг в Медных Буках - приятное разнообразие, а то куда не кинешь взгляд - всюду родственники. У себя дома он предпочитал обходиться изредка приходящей уборщицей. Реакцию профессиональной содержанки предугадать было сложно. Рене вообще смутно себе представлял образ мыслей подобных людей. Профессиональный нахлебник - было в этом явлении что-то отвратительное.
   Он вышел на веранду - трапециевидную комнату, выходящую в небольшой сад, где старый декоративный кустарник создавал ощущение уединения - прихватив свой бокал хереса. Шанталь уже сидела там, в одном из кресел, положив перебинтованную ногу на изящный будуарный пуфик эпохи рококо. Она была погружена, казалось, в чтение, губы кривились в улыбке, немного язвительной.
   - Добрый день, давно не виделись, - сказала она, не поднимая глаз от страниц. - На этом обмен любезностями можно закончить.
   Вплывшая с подносом служанка не дала Рене сказать какую-нибудь колкость.
   Да, меню осталось от этой... как ее? От этой птички.
   Шанталь с невозмутимым видом подвинула к себе салатник и бутылочку с оливковым маслом и улыбнулась.
   - Что и не говори, а для жаркого слишком жарко.
   Получился невольный каламбур, заставивший их усмехнуться совершенно одинаково.
   Продолжая улыбаться, Рене опустился в кресло напротив.
   - Скажите, это ведь не подлинник, - поддерживая иронично-светский тон беседы Шанталь кивнула в сторону висящего между огромными окнами натюрморта.
   - Хеда? Конечно нет. Я мало интересовался живописью в молодости, нужны были слишком большие деньги, чтобы начать торговать картинами.
   - То есть вы в первую очередь бизнесмен, - фыркнула Шанталь. - Продавали бы современных мастеров. Огромное количество юнцов будет писать вам шедевры за еду, выпивку и деньги на мелкие карманные расходы.
   - М-м-м, а знаете, сколько я потрачу на рекламу этих борзых юнцов?
   Шанталь пожала плечами.
   - Ладно, ладно. Вы расчетливый делец, который не любит современное искусство и мало интересуется живописью. И тем не менее у вас в столовой висит неплохая копия Хеды....
   - А в кабинете пара отличных японских гравюр, - усмехнулся Рене. - Во вторую очередь я искусствовед. У меня даже есть диплом.
   - Не сомневаюсь, - кивнула Шанталь. - Поймите меня правильно, я просто пытаюсь понять, что вы за фрукт. Вы легко раскусили меня и загнали в тупик. Довольно неприятное чувство...
   - А что вы за фрукт? - иронично поинтересовался Рене, разглядывая ее сквозь опустевший бокал. На стенках остался тонкий слой золотистого осадка.
   - Не уходите от ответа!
   - Честный ответ взамен честного ответа, - Рене взялся наконец за ложку. С минуту он нарочито медленно ел суп, а потом поинтересовался, - Кто придумал этот идиотизм с Лейденским университетом.
   - Ваш Рауль, естественно! Мне бы это и в голову не пришло! - Шанталь развела руками. - Я предпочитаю врать естественно. Я никогда не училась в Лейдене.
   В этом Рене ни на минуту не сомневался.
   - Зачем вам этот фарс с юными кокотками? Только не уходите от ответа.
   Рене пожал плечами.
   - Это своего рода палка которой я ворошу змей...
   "Я же просила ответить честно..." - пробурчала Шанталь своему салату, после чего вскинула голову и ехидно и четко произнесла:
   - Это был Чикаго.
   - Что? - озадаченно переспросил Рене.
   - Я училась в Чикаго. Конечно, не так шикарно, как Лейден или Сарбонна, или какая-нибудь Болонская академия, но...
  

* * *

  
   Шанталь
   Ренар недоверчиво поднял брови.
   Фома неверующий.
   - У меня красный диплом, - с улыбкой сказала я. - Не передадите мне соль?
  

Глава пятнадцатая, о семьях

  
   Никогда не следует доверять женщине,
   которая называет вам свой возраст.
   Женщина, способная на такое, способна на все.
   О. Уайлд
  
   Шанталь
   Мой добрый друг позвонил около полуночи. До того момента я сидела в удобном мягком кресле, закинув ногу на пуфик, и читала. Во-первых, ужасно неприятно, когда тебя будят угрозами, а во-вторых, я все-таки была совой. Я как раз дочитала "Военного летчика", когда запиликал мой сотовый. Шутки ради я поставила на незнакомые номера мелодию, которая до превращения ее в телефонный тон была "Полетом валькирий". "Шаги судьбы" бы тоже подошли.
   - Ты раскрываешь свой прелестный ротик на кусок, который не сможешь ни прожевать, ни проглотить, - сказал мой доброжелатель. - Воды не боишься? Поучись плавать, милая Алуэтта.
   Угрозы стали явнее. Мда, неприятно.
   Однако, чем длиннее эти отвратительные угрозы, тем лучше мне слышен голос. И мне начинает уже казаться, что он женский...
   Я набрала номер Эвы и наткнулась на автоответчик. Неужели же наша незаменимая Евлалия спит по ночам?! Или - я только предполагаю - у нее есть личная жизнь? Или она пошла по информаторам, выбивать по крупицам ценные сведения, как она любит говорить? Эва для нас, несовершенных, сплошная загадка.
   - Милая моя тетушка Евлалия, - проворковала я в трубку, - следуя твоим мудрым, советам я приняла приглашение Ренара и спряталась к нему под крылышко. Пока что я добилась только того, что мой неведомый друг стал трепаться дольше. Не могла бы ты, милая тетушка, узнать по голосу мужчина это, или женщина? Любящая тебя Шанталь.
   После такого письма Эва, конечно же, снимет мне голову. Зато настроение у меня улучшилось. Перечитав еще раз свою любимую сцену - огонь над Аррасом - я погасила изящный торшер (этот человек проявляет склонность к позерству, обставляя свой дом антиквариатом!) и юркнула в постель. Подушки пахли лимоном и жимолостью.
   М-м-м, волшебное ощущение.
   По крайней мере, умру я счастливой и в мягкой постели.
   С этой светлой мыслью я уснула.
  

* * *

  
   Из всего моего скромного гардероба - много в саквояжик не влезало, и большая часть платьев осталась на хранение у Эвы - для обедов в тесном семейном кругу подходила длинная бежевая юбка, к которой я с огромным трудом нашла в свое время английскую блузу. Выглядело это настолько восхитительно старомодно, что у меня закралось подозрение, что я подсознательно пытаюсь вписаться в интерьеры ренарова дома. Не бывать этому! Но переодеваться я не стала, потому что в этой одежде мне было удобно. Если Ренар хочет, может мне что-нибудь купить. Не для этого ли нужны мужчины? - как любит вопрошать наша Квинни, а следом за ней и Жюли.
   Ренар мой наряд никак не прокомментировал - не считая дежурного комплимента, на который я могла ответить только тяжелым взглядом.
   - Что мне говорить вашему сыну, если он потребует отчета? - спросила я, садясь в машину.
   Ренар легкомысленно пожал плечами.
   - Уверен, вы сумеете выкрутиться.
   - Нет, ну честно, Рене, как вы можете подозревать собственного сына?
   Ренар пожал плечами.
   - И потом, какой смысл ему убивать меня заодно? Он же меня и нанял.
   Притормозив, Ренар вытащил сигарету из лежащей над приборной доской пачки. Господи, теперь он курит "Житан". Кажется, очень скоро я лишусь контракта, а он со своей аневризмой на пару отправиться на тот свет.
   - Что касается вашего первого вопроса, Шанталь, вас интересуют доказательства? - с улыбкой, сделавшейся вдруг едкой, спросил он. - Несколько лет назад некий приятный молодой человек учинил в моем доме поджог. Совершенно случайно он оказался школьным приятелем Рауля, пускай и весьма непутевым мальчиком.
   - Ему меньше повезло с папой? - невинно поинтересовалась я.
   Ренар, повернув голову, посмотрел на меня. В легкой летней куртке, черных очках и с зажатой в зубах сигаретой он напоминал киношного гангстера.
   - Иногда вы бываете такой язвой, Шанталь, - хмыкнул он.
   - А иногда - редкой дрянью. Привыкайте. И - следите за дорогой, мой милый Рене.
   Ловко и аккуратно вписавшись в поворот, Ренар хмыкнул еще раз, на этот раз вопросительно.
   - Тренируюсь, - пояснила я. - Ладно, допустим, этот приятный молодой человек действовал по указке Рауля. А как быть со вторым моим вопросом?
   - Я познакомлю вас с Иолантой, - мягким, как подтаявшее масло, и таким же липким тоном пообещал Ренар, и добавил, - дорогая Шанталь.
   - Лучше никогда больше так не делайте, - попросила я, внутренне ежась.
   Он, естественно, улыбнулся.
   Что-то крылось за всеми этими усмешками, улыбками, хмыканьем и шуточками. Только вот орешек, явно, был не по зубам щелкунчику. Этакий кракатук, орешек счастья. Впрочем, у меня было не так-то много времени на размышления, потому что впереди уже показались немного вычурные ворота загородного особняка Ренаров, места обитания младших членов семьи. После краткого знакомства с семьей я уточнила бы - ареала обитания этих аспидов.
   Дом, сдается мне, отняли в годы Террора у богатых, но не обладающих безупречным вкусом аристократов. Зато по нему было видно, как же семейство Ренаров состоятельно. Это был этакий... маленький Версаль, если хотите. И здесь всего было вдосталь: роскоши, слуг, шума и света. Спустя уже минуту я понимала Рене, предпочитающего жить в небольшом особнячке в пригороде.
   Придержав для меня дверь, Рене следом прошел в холл - крупный, округлый, главным украшением которого могла бы быть широкая парадная лестница - и негромко охнул. Слева от лестницы на низком зеленом подиуме стоял приснопамятный "Лаокоон". Нет, не тот, который создали три мастера эпохи Эллинизма, не родной брат знаменитой Венеры Милосской. На фоне дубовой обшивки стен было еще заметнее сходство скульптуры с расплющенной бактерией.
   Следующий вздох Ренара прозвучал обреченно.
   - Я должен был это предвидеть. Знакомьтесь, Шанталь...
   В холл вплыла высокая элегантная женщина моих примерно лет. Тут я могу мстительно заметить, что была она, вероятно, моложе меня, а выглядела старше. За ней следовал Рауль, на фоне этой царственной особы выглядящий менее внушительно.
   - Иоланта, - с непонятной интонацией сказал Ренар, целуя протянутую для рукопожатия руку.
   Я давно заметила - подобная старомодная галантность сбивает современную эмансипированную агрессивную женщину с толку. А мне нравится, когда мне целуют руки. А еще мужчины должны дарить нам цветы и всегда сами платить за обеды.
   Благодаря этой жизнеутверждающей мысли я смогла найти нужный настрой и, соответственно, подходящую улыбку. Искреннюю, вполне искреннюю. И даже протянуть руку для приветствия.
   - Шанталь Флери, мадам Ренар. Очень приятно познакомиться. Я столько слышала о вас от Рене и Рауля...
   Царственная мадам Иоланта бросила на своего мужа подозрительный взгляд. Вот оно как, господин Рауль у нас подкаблучник? Ну, тогда меня действительно ничто уже не удивляет...
   - Очень рада встрече с вами, мадемуазель, - проговорила наконец Иоланта. Голос у нее был приятный. - Рауль хвалил ваши знания и таланты...
   Да он вообще мастак подкладывать свиней, этот Рауль.
   - Не желаете ли выпить кофе? Уверена, мужчинам есть, о чем потолковать, - с этим царственная Иоланта весьма убедительно посмотрела на Рауля.
   Я так погляжу, мужчинам действительно есть о чем потолковать. А мне кофе не помешает, потому что не взирая на вернувшуюся жару я в атмосфере этого серпентария замерзну. У змей, как известно, холодная кровь, а мне здесь как-то неуютно.
   Иоланта проворно взяла меня за локоть и потянула на веранду, обсаженную виноградом. Лозы украшали небольшие грозди, блестящие на солнце. Ягоды только были мелковаты... Обставлена веранда была современной мебелью из зачем-то крашенного в белый ротанга. И всюду - черные подушечки. Ах, да, современные тенденции в интерьере - благородный аскетизм.
   Я присела в кресло, закинула ногу на ногу и постаралась прикрыть бинт подолом юбки. Впрочем, Иоланта и не собиралась меня разглядывать. Она ставила на столик поднос с кофейником и чашками - слуги, как и положено хорошо вышколенным теням, не появлялись на глаза. Впору спросить, а была ли в этой стране революция?
   - Наконец-то мой свекор привел с собой приличную девушку, - сказала Иоланта, протягивая мне чашку. - Давно нужно было найти профессионалку.
   - Я прекрасно понимаю, - кивнула я.
   - Седина в бороду, бес в ребро, - выфыркнула прекрасная мадам Ренар.
   Что ж, я тоже умею быть бестактной. Но я лучше помолчу и послушаю. Впрочем, беседовали мы главным образом на две самые безопасные темы, которые со времен Шоу остались неизменны: о погоде и здоровье. Ну и еще о чудесной скульптуре, которую Иоланта приобрела у подающего надежды юного гения. Я промолчала, хотя хотелось заметить, что по юному гению плачет сумасшедший дом. Вполне возможно, безумие - главный критерий гениальности.
   Когда кофе и истории о падении и взлете барометра у нас закончились, мы с мадам Ренар погрузились в мрачноватое молчание.
   Первой его нарушила прелестная Иоланта.
   - У меня к вам есть один вопрос, мадемуазель Флери... Даже просьба. Возможно, вы сочтете ее бестактной.
   Непременно, мысленно пообещала я.
   - Слушаю, мадам, - кивнула я, доставая свой портсигар. Давненько я не утешала нервы корицей.
   - Рауль, я уверена, хочет, чтобы вы рассказывали ему обо всех тратах и действиях отца...
   Ну, ничего такого мне младший Ренар не говорил, хотя, подозреваю, это подразумевалось в конечном итоге.
   Я промолчала.
   - Моя дорогая Шанталь, - продолжила Иоланта. - Хотелось бы, чтобы сначала вы беседовали со мной. Мы уж вместе с вами решим, что должен знать Рауль. Он - человек занятой...
   Впервые в своей жизни я слышала столь тактичное определение слова "подкаблучник". С другой стороны, Иоланта излучала такую одуряющую уверенность в себе - уверенность на грани агрессивности, что, попадая под ее влияние даже мне, прожженной эгоистке, ничего не хотелось делать.
   Интересно - думалось сейчас мне сидючи в удобном кресле с палочкой корицы в зубах и опустевшей чашкой кофе в руке - а прочих своих кокоток Ренар тоже возил на семейные обеды? В порядке устрашения? Бедные девочки.
   - Непременно, моя дорогая Иоланта, - пообещала я.
   Заведу вам жалобную книгу.
   К счастью, свой сарказм я давно уже привыкла держать при себе и выказывать только в самых крайних случаях. Обычно помогает. Я продолжила мило улыбаться, пожевывая палочку корицы.
   Зазвонил сотовый.
   В последние дни у меня выработался нервический рефлекс на звук собственного телефона: я вздрагиваю и испытываю желание зарыть голову в песок. Увидев определившийся номер я пожелала окопаться где-нибудь в самой глубокой пропасти самого глубокого ущелья.
   Мама.
   - Прошу меня извинить, мадам, - сказала я и отошла к перилам веранды.
  

Глава шестнадцатая, о семьях (продолжение)

  
   Шанталь
   Дома мы всегда разговаривали по-английски, а в результате долгих и весьма экспрессивных скандалов я постепенно возненавидела этот язык. По-французски со мной разговаривала канадская бабушка, которая тоже была тот еще подарочек, но к подростковым закидонам внучки относилась куда терпимее. Результатом было то, что я довольно легко могла говорить и думать на двух языках одновременно. Ну, или по крайней мере легко переходить с одного на другой.
   - Привет мам, - сказала я. - Рада тебя слышать.
   - Где ты, Шанти? - вопросила миссис Флэйри, как называли ее в Чикаго. - Я не могу дозвониться тебе уже неделю!
   Обычно я оставляю родителям номер своей гостиницы на побережье и прошу девочек попугайничать, что "Шанталь уехала по делам в Бургундию, Нормандию, Шампань, Прованс, Гасконь, к черту на рога". Сейчас, значит, девочек нет на месте.
   - Мне пришлось уехать по делам, мама, - честно ответила я. После чего все же соврала. - Это для обзора готических соборов в журнал. Я сейчас в... Шартре.
   Город я назвала наугад, главным образом потому, что Шартрский собор был у меня самым любимым.
   - Когда ты вернешься?
   - Я не знаю... - с прежней честностью сказала я.
   - Позвони, как только окажешься дома! - наказала моя наивная мама. - Я хочу прислать к тебе Серену.
   И она отключилась.
   Час от часу не легче! Серена, моя дорогая младшая сестра. Юношеского максимализма в ней - несмотря на ее двадцать два года - еще больше, чем было во мне в годы моего поступления в институт. Характер мой - то есть мерзкий.
   Воистину, господь дает нам родных в наказание... и не только одному Ренару здесь так не повезло.
   Убрав телефон в карман, я, прихрамывая, вернулась в кресло. Выпью-ка я еще кофе.
  

* * *

  
   Un autre aspect
   Ничего не изменилось. Садовник все так же подстригал клумбу под самым окном, полускрытый шторой. Его мелированная шевелюра то и дело мелькала среди отцветающих роз. Рене захлопнул створки окна, накинул старинный медный крючок и задернул штору. Повернувшись к сыну, он сказал только:
   - Счета.
   Рауль со старательной небрежностью опустился в кресло, закинул ногу на ногу и со всей возможной твердостью сказал:
   - Отец, я проверил репутацию этой фирмы. Десять лет на рынке, кристальная честность, прозрачность операций...
   - А еще они мне не нравятся, - оборвал его Рене. - Маленький старческий каприз. Поэтому я запрещаю тебе с ними связываться. Это понятно?
   Подойдя к креслу он, пользуясь своим высоким ростом, склонился над сыном. В глазах Рауля буквально на долю секунды вспыхнула ненависть, а потом - страх. И этот страх был куда противнее.
   - Понятно? - переспросил Рене, выпрямляясь.
   - Да, - буркнул Рауль.
   - Чудесно. Тогда мы можем пойти и цивилизованно пообедать. Где Мари?
   - Уехала с подружками к морю, - Рауль пожал плечами. - Иоланта считает, что ей полезно будет летом побеситься.
   Он поднялся следом за отцом, на ходу пытаясь найти прежнюю уверенность в себе. Или, хотя бы, наглость. Это было очень хорошо заметно. Рене усмехнулся.
   - А Эжени?
   Рауль отмахнулся.
   - А, она... заперлась в своей комнате и отказывается выходить. Сказала, извини, отец, что не желает встречаться с твоими шлюхами...
   - Интересно, а с чего это она взяла, что я приеду не один? - Рене поднял брови, сморщив лоб.
   Рауль, как и ожидалось, отвел глаза.
   - Идем. Обед, думаю, уже накрыли...
   Рене в дверях обогнал сына и, прикуривая сигарету.
  

* * *

  
   Шанталь
   Столовая, вопреки моим опасениям, оказалась весьма милой. По крайней мере я видела комнаты и похуже. Просто, по мне, так в самой идее столовой было что-то порочное. Мое излишне богатое воображение сразу же рождало образ длинного стола, украшенного канделябрами, семья сидит за таким на приличном расстоянии друг от друга. Для того чтобы элементарно попросить соль, приходится телеграфировать. Честно говоря, такая столовая была мечтой моей матери, но у нас был только довольно большой круглый стол, для которого специально делали скатерть. Ваша покорная слуга приложила руку к вышивке на ней. По крайней мере два особенно уродливых и неумело вышитых крестом цветка - точно мои.
   У Ренаров стол также был круглый, но такой, что за ним вполне могли уместиться все артуровские рыцари. По крайней мере, он не был антикварным, просто добротный дуб. Заняв свои места (для сходства с официальным приемом не хватало только именных карточек на белых тарелках), семейство затеяло какую-то занудную беседу. Слава богу не о погоде.
   Евгения Ренар, к обеду не спустившаяся, пожелала в очередной раз сменить университет.
   Мари вернется из лагеря через неделю.
   Иоланта купила чудесную статую (как же, как же, видели)
   Рауль отдал свою машину - страшно сказать, хаммер - на сервис. Что-то там забарахлило.
   - Беда с этими машинами, - неискренне посетовал Рене.
   - Да, я удивлен, отец, что ты не взял... что ты приехал не на своей... - Рауль замялся.
   Видно было, что ему отчаянно хочется задать правильный вопрос, но в голову не лезет ничего, лучше "старой развалюхи". Что ж, тут я с ним соглашусь. Соглашусь я и со старшим Ренаром: поведение чада выглядит подозрительно.
   Выслушав этот детский лепет, Рене с раздражающе (по крайней мере меня) спокойным видом, с каким-то противоестественным спокойствием рассмотрел наколотый на вилку кусочек жаркого - великолепного, добавлю, жаркого, хотя и чуточку пересоленного - и столь же спокойно сказал:
   - В воскресенье я угодил на саабе в небольшую аварию.
   Сказано это было тоном примерно следующим: "я забыл зонтик, и - какая досада! - пошел дождь".
   Ввязываться в семейные дрязги Ренаров я не собиралась, но, тем не менее, внимательно изучила из-за прикрытия бокала вина, лица супругов и, возможно, заговорщиков. Рауль был напуган, хотя это можно было списать на беспокойство за отца. Иоланта волнение скорее изобразила, и именно она заговорила первой.
   - Рене! Я всегда вам говорила, что ездить на этом антиквариате опасно! Машина же вам ровесница!
   - Она, все же, постарше, милая Иоланта, - улыбнулся, или, скорее, не перестал улыбаться Ренар. - Нет, все дело в глушителе.
   Теперь уже с интересом смотрели на него мы трое. Мне, например, страшно хотелось узнать, что чуть не угробило мою персону в воскресенье. Страха и интереса было примерно поровну. Ренар полез во внутренний карман своей куртки, которую, как уже бывало, повесил на спинку стула, и достал обрезок черной, кажется, чугунной трубы. И продемонстрировал ее с определенной гордостью, отдельно привлекая внимание к небольшому отверстию.
   - Что это? - поднял брови Рауль. На лице его при этом появился оттенок жалости.
   Да, мне Ренар-старший также показался сумасшедшим.
   - Глушитель, - пожал плечами Рене. - Я думал, мальчик, ты разбираешься в автомобилях.
   О, как же Рауля передернуло из-за этого "мальчика"! Он пробурчал что-то вроде: "я же не механик", с остервенением наколол на вилку кусочек мяса и стал ожесточенно его пережевывать.
   - Это глушитель, - повторил Рене, убирая железку в карман. - Неполадки.
   Вот так, он пнул кусачую собаку и отбежал на безопасное расстояние. Я же завязала узелок на память: расспросить Ренара о злосчастном куске трубы. Хотелось бы знать, чего он здесь не договаривает, и какая реально опасность угрожала нам в тот вечер. Должна же я знать, во сколько мне оценивать свою жизнь.
   Что касается собак, то их - мне показалось - демонстрация важной улики не слишком впечатлила. Хотя и напугала. Но, опять же, на подвижном лице Рауля мог отразиться страх за, хм, любимого отца. А определить что-нибудь по лицу Иоланты, на котором застыла мина "вежливая и радушная хозяйка" не представлялось возможным.
   В конце концов я решила, что присутствую здесь в качестве пресловутой булавки для галстука, и меня ничего и никоим краем не касается. И я вплотную занялась жарким, как приятная молодая девушка, обладающая здоровым аппетитом.
  

* * *

  
   Что мне действительно было интересно - зачем устраивать подобный обед? Для того чтобы всласть позубоскалить? Чтобы лично доказать драгоценному родственнику, как он тебе неприятен? Странное семейство, эти Ренары...
   После обеда, который, честное слово, оставил по себе ощущение оскомины, я взяла бокал вина и вышла в сад. Пока Ренары устраивают свои петушиные бои, я пройдусь и полюбуюсь на цветы.
   Хотя, регулярные французские парки мне никогда особенно не нравились, сколь бы это ни было непатриотично. Я бы предпочла что угодно - от японского сада камней, до обманчиво-диких зарослей в английском стиле - этим четко прочерченным дорожкам, зеленым партерам, стриженым шарами деревьям и тщательно просчитанным клумбам. Нет, вру. Я предпочту розарий, всегда питала слабость к этим цветам. С другой стороны, деревья, всегда деревья, и они куда приятнее людей в общении.
   Прогуливаясь, прихрамывая и опираясь на прихваченную в холле трость, по аллее, обсаженной миртовыми деревьями - четко на расстоянии семи шагов друг от друга - я наслаждалась солнышком, которое теперь грело, а не жарило, как еще несколько дней назад. Чувствовалось, что скоро осень, время года, к которому я питаю слабость. Осень, это повод надеть берет и красивые полуботинки, и взять изящный зонтик-трость.
   Аллея вывела меня к небольшому вытянутому пруду, в дальнем от меня конце которого было устроено нечто вроде грота с живописными развалинами. Издалека - ну, как, издалека... две минуты неспешного хода - мне показалось, что руины подлинные. Свернув с аллеи на узкую выложенную плитками мрамора, живописными обломками камня дорожку, я пошла вдоль воды. Судя по плавающим на поверхности крупным темным листьям, в подходящее время здесь цвели лилии. К сожалению, это время я упустила. Люблю водные цветы почти так же, как розы. Должно же быть и во мне что-то привычно-женское!
   При ближайшем рассмотрении "руины" оказались фантазией на тему храма Весты, изящной ротондой с "полуразрушенными временем" колоннами. Под сенью половины купола скучала то ли муза, то ли нимфа, то ли вовсе какая-то полуодетая богиня. Определить точнее было невозможно. На ее полуобнаженной груди лежал желтый лист. Очень поэтично. Сделав шаг в сторону, я развернулась. То ли муза, то ли нимфа самым очаровательным образом отражалась в пруду.
   Вот этой просчитанностью меня французские парки и раздражают!
   Хотя, это было действительно красиво. По воде шла легкая рябь, делая отражение храма и скульптуры зыбким. Интересно, где Ренары сумели отхватить такую прелесть? Не в довесок же к дому, в самом деле! Безвкусный особняк, наводящий на самом деле на мысль не об аристократах, а скорее о нуворишах, мало сочетался с этими изысканно-небрежными руинами.
   Я нагнулась, чтобы посмотреть на себя. Всегда приятно вписаться в красивую обстановку, встать, так сказать, на одну ступень с мраморной античной красавицей. Тем более что рост у меня был вполне античный - метр, шестьдесят восемь.
   Тычок в спину, чуть ниже лопаток, застал меня врасплох. Загрохотала по мраморным плитам трость. Плюхнувшись в пахнущую совсем неромантично - тиной - воду я изловчилась повернуться, но увидела только удаляющуюся спину в черной куртке. Вероятно - мужскую. А потом я как-то запуталась в стеблях лилий.
   Мама! Я же плохо плаваю!
  

Глава семнадцатая, о соусе для гуся и соусе для гусыни

  
   Un autre aspect
   После обеда дамы тактично - даже слишком тактично - удалились. Как в старые добрые временаанталь, поддерживаемая садовником, уже шла по аллее. ладонь.
   товый лист розы и на всякий случай оперся на высокую спинку стула., когда мужчины собирались в курительной, чтобы пропустить по рюмке коньяка под трубку, набитую хорошим табаком. Пожалуй, впервые это проявление почти трогательной старомодности оказалось Рене неприятным. Она остался наедине с мрачным, смущенным сыном.
   - Знаешь... - Рауль замялся. - Я хочу сказать, что ты мог бы давать мне больше самостоятельности в делах...
   Рене прекрасно понимал, что в девяти случаях из десяти он несправедлив к своим детям, искренне совершающим глупости. Ну, на то они были и дети, чтобы глупить. Но сказать какую-либо резкость по поводу идей Иоланты он считал своим долгом.
   - Что ты предполагаешь под "самостоятельностью"? - поинтересовался Рене, опускаясь в кресло и закуривая.
   Рауль посмотрел на сигарету с нескрываемым неодобрением, но высказывать его не стал и заговорил исключительно по делу.
   - Ты мог бы доверять мне работу с клиентами, или закупку... я прекрасно понимаю, до вашего с Кристианом опыта мне далеко, но...
   - Я приеду домой, пролистаю последние отчеты и...
   Дверь в столовую распахнулась и в комнату вошел садовник - как его там, Вили? - неся на руках завернутое в одеяло тело. С одеяла и с черной куртки Вили на дорогие дизайнерские ковры капала вода. Рене вскочил на ноги, подавив легкое головокружение.
   Короткие рыжевато-каштановые волосы, намокнув они приобрели серебристый отлив. Тонкое запястье с дельтой голубых вен, манжета светлой блузы расстегнута, потому что три пуговички оторваны, а одна болтается на длинной нитке.
   Садовник бережно положил свою ношу на диванчик и откинул в сторону край одеяла.
   - Мадемуазель упала в пруд, - с сильным акцентом, но при этом с определенным достоинством сказал он и удалился.
   Рауль сполз в кресло и вцепился обеими руками в подлокотники.
   Рене разжал пальцы, стискивающие спинку стула, потому что им было уже больно от напряжения.
   Шанталь открыла глаза, моргнула и процедила нечто весьма нелицеприятное на английском.
   - Принеси полотенце и вина, - ровным голосом распорядился Рене. - И позвони Брису.
   Под тяжелым взглядом отца Рауль вскочил и быстро выбежал из комнаты. Рене, машинально растирая затекшую от напряжение ладонь, подошел к дивану.
   - Не нужно врача, - сипло пробормотала девушка. - Лучше помогите мне сесть.
   - Лежите! - резко приказал Рене, возможно даже слишком резко. Он опомнился и попытался как-то смягчить тон, но Шанталь, казалось, не обратила на это никакого внимания.
   - Диванчик жалко, - пробормотала она со слабой кривой улыбкой. - Помогите же мне сесть, Ренар!
   Рене бережно поддержал ее за талию. Спустив ноги на пол, девушка приподняла юбку и внимательно изучила разодранные чулки, синяки и пару довольно сильных ссадин.
   - Мда, - сказала она.
   Рене, выдохнув, опустился на стул.
   - Как вас угораздило...
   Шанталь подняла голову, в карих глаза промелькнула насмешка.
   - Ну как? Решила искупаться. В водоеме с неисследованным дном...
   - Шанталь! - с прежней резкостью сказал Рене.
   - Меня столкнули, - посерьезнела девушка. - Мужчина, как мне кажется. В черной куртке.
   Она замолчала, потому что в комнате появился Рауль с полотенцами и дымящейся кружкой и мрачная Иоланта.
   Рене поднялся.
   - Боюсь, мы вынуждены уехать. Позднее с тобой поговорим, Рауль.
   Взгляд Иоланты еще какое-то время сверлил ему спину.
  

* * *

  
   Шанталь
   Откинувшись на спинку кресла, я обхватила себя за плечи. Проклятье! "Мой таинственный враг", как пишут в дрянных романчиках, перешел к решительным действиям. Впрочем, "дрянной романчик" сейчас тоже не говорят, и черт бы с ним! Ночью эта тварь предупреждала меня, чтобы я была поосторожнее с водой. Алуэтта, милая Алуэтта... Самое разумное, что я могла сделать в сложившейся ситуации, это оставить Ренара наедине с его проблемами и уехать. Инстинкт самосохранения советовал мне срочно переменить континент. Моя канадская бабушка сейчас, наверное, варит варенье. Айвовое. Хотя, нет, для айвы еще не сезон...
   Я посмотрела искоса на Ренара. Он был мрачно-сосредоточен и почти жесток. Без этой извечной улыбки его лицо приобрело жутковатое выражение. Не хотела бы я перебежать ему по неосторожности дорогу... Ренар сам разберется, подсказал все тот же инстинкт.
   К сожалению, я редко его слушалась.
   Надо переговорить с Эвой, она все и всех знает. Попробовать записать голос этого гада (или гадины) когда он (она) в следующий раз позвонит со своими угрозами, и передать Евлалии. Конечно, счет мне потом будет представлен астрономический, но зато хоть информация надежная. Плохо только, что в том же пруду я утопила свой сотовый. Впрочем, не сомневаюсь, что мой конфидент знает номер Ренара.
   - Где живут ваши родители, Шанталь? - неожиданно спросил Рене. Его великолепный голос прозвучал необычайно глухо и устало.
   Мне оставалось только в недоумении уставиться на него.
   - Простите?
   - Где живут ваши родители? Достаточно далеко?
   Я пожала плечами.
   - В Чикаго, скорее всего, едва ли они переехали. Они у меня жуткие домоседы. Ну, может, сейчас они навещают мою канадскую бабушку... по вашему это достаточно далеко?
   - Вполне, - кивнул Ренар. - Я немедленно сажаю вас в самолет и отправляю домой.
   Я слегка нагнулась вперед и заглянула ему в лицо. Снизу вверх. Впрочем, я во многих смыслах смотрела на него снизу вверх.
   - Вас пытались убить, - спокойно и веско пояснил Ренар. - Не хотелось бы этого допускать.
   - Господи! Не делайте из меня исключения! - разозлилась я. - Вы чертовски непоследовательны, Ренар.
   - Большинство этих дурочек сбегало после первого же звонка, - холодно пояснил Рене, бросая на меня быстрый острый взгляд. - Теперь же этот человек, кто бы он ни был, зашел слишком далеко. Вы легко могли утонуть, из-за ключей в пруду очень холодная вода.
   Из его слов я вынесла только одно...
   - Вы знали о звонках?! Сколько, черт побери, это продолжается?!
   - Лет пять, - очень спокойным тоном сказал Ренар.
   - Пя... пя... пять?! - я от души саданула по бардачку, который с жалобным скрипом раскрылся. Три пачки житана, бе! - Пять?! Вы позволили погибнуть этой, как ее...
   Ренар затормозил так резко, что я едва не упала на приборную доску. Да он меня скорее угробит, чем все его враги! Взяв меня за плечо, он слегка встряхнул.
   - Мадемуазель Клер погибла в результате несчастного случая. Она была настолько пьяной, что решила погулять по крыше отеля. Все эти страшилки, которые вы благополучно навешали... Я не собираюсь брать на душу вашу смерть!
   Столь же резко он газовал, и на этот раз я ударилась запястьем о пепельницу на дверце и выругалась достаточно резко и грубо.
   - Чудесно, - процедила я. - Остановите здесь. Здесь, я вам сказала!
   В голос можно бы было добавить еще немного истеричности...
   Ренар спокойно затормозил.
   - Я пришлю кого-нибудь за вещами, - я достигла новых высот артистизма, потому что сумела шипеть, как рассерженная гюрза. - А вам - открыточку из Ванкувера. Счастливо оставаться, на похороны не ждите.
   От души хлопнув дверцей машина я перебежала дорогу, только чудом избежав встречи с тремя отчаянными велосипедистами.
   Ренар даже не пытался меня остановить, дрянь!
  

* * *

  
   Открыв мне дверь, Эва посторонилась. На лице ее было написано легкое удивление, пополам с едкой издевкой. В зубах, конечно же, сигарка. В руке стакан, в котором в прозрачной жидкости позвякивают льдинки. Насколько я знаю Эву, это преотличный мартини. И россо у нее тоже найдется.
   - Тебе не идет этот цвет, - сказала наконец Эва.
   - Пошла ты! - посоветовала я.
   Платье Иоланты, ссуженное по доброте душевной, сидело на мне отвратительно и расходилось, как я злорадно отмечала, на груди. И вообще, выглядела я форменным чучелом. О чем мне сейчас не стоило напоминать.
   Эва - чудо-человек! - усадила меня в удобное мягкое кресло, снабдила пледом, стаканом розового мартини и тарелкой с нарезанным кубиками брусса и оливками. После двух глотков и четырех нанизанных на зубочистку оливок я смогла наконец собраться с мыслями, укоротить свое раздражение и рассказать все достаточно объективно.
   - Мне казалось, - осторожно пряча ухмылку за сигаретным дымом заметила Эва, - что ты испытываешь явный пиетет перед старшими...
   - И что?
   - Ты четырежды назвала бедного Ренара "тварью", дважды "подонком" и один раз по имени.
   Вот это последнее обстоятельство напугало меня чрезвычайно.
   - Забудь, - буркнула я. - Что мне делать?
   - А сама ты решить не можешь?
   Эва затушила наконец свою вонючую сигарку и потянулась за ноутбуком.
   - Конечно, я могу уехать, - сдалась я. - Не скажу, что мне будут рады дома, но... Черт! Я в самом деле не хочу умирать!
   - Ты слишком любишь приключения, дорогая, - покачала головой Эва. Ох, многомудрая моя Эва.
   - Да, в книгах, фильмах и компьютерных играх, - согласилась я. Еще немного сыра, пара бокалов мартини, и я буду соглашаться вообще со всем. - В компьютерных играх у меня ноги от ушей, гранатомет на хрупком плечике и полный боекомплект. Что я в реальной-то жизни делать буду?
   - Не уверена, что ты знаешь о ее существовании, - покачала головой Эва.
   Я сдалась повторно.
   - Я не хочу уезжать. Мне до смерти хочется докопаться до всего. В детстве я явно перечитала детективов, их было до черта у папы в шкафу. Но, Евлалия, мне не нравится здесь слово "до смерти"!
   - Это два слова... - рассеяно ответила Евлалия, погруженная в созерцание монитора. - Я тут проделала небольшую работу, милая... ее результат тебе не понравится...
   Сказано это было таким тоном... особенным Эвиным тоном, который она приберегала для новостей, сходных с извещением о смерти. Чертовски неприятный тон. Я поставила тарелку с бруссом на пол и похромала к Эве. Со стаканом мартини, впрочем, я решила не расставаться.
   - Я залезла в криминальную хронику, - будничным тоном проговорила Евлалия, пододвигая мне стул. - Ну и в кое-какие закрытые базы... информация надежна на все сто десять процентов, тут можешь быть спокойна. Эта Клер действительно погибла в результате несчастного случая. У нее в крови было столько алкоголя, что хватило бы на целый табун лошадей. К тому же я обнаружила свидетельские показания горничной отеля, весьма и весьма надежные. Девушка до сих пор там работает.
   - Ну? Где плохие новости? - хмуро спросила я и мысленно приготовилась к худшему.
   Эва сначала молча подвинула ко мне две дьюти-фришные бутылочки мартини, а потом продолжила весьма веско:
   - Я просмотрела всю криминальную хронику, милая моя. С точки зрения чистой статистики, конечно, это еще не аргумент...
   - Не томи, Эва! - взмолилась я и зубами впилась в пробку бутылочки.
   - Вот... Смотри... Анна Мон, Элизабет Моррель и Джулия Смит... три весьма подозрительных несчастных случая. Один произошел в Нормандии, куда эта Мон уехала с очередным идиотом, второй на Кайманах, а третий в Дублине.
   Я допила вторую бутылочку и мрачно посмотрела на пестрящий именами, цифрами и красивыми стрелочками монитор.
   - Что ты имеешь в виду, дорогая моя Евлалия?
   - Делай выводы, милая, - столь же мрачно ответила Эва.
   - Подкинешь меня к дому этого мерзавца Ренара? - поинтересовалась я.
   Не уверена, что выводы были правильные, но что уж тут поделаешь. А мой инстинкт самосохранения может благополучно отправляться хоть в Нормандию, хотя на Каймановы острова.
  

Глава восемнадцатая, о соусе для гуся и соусе для гусыни (продолжение)

  
   Шанталь
   То, как Эва водила машину - отдельный разговор. Когда-нибудь я его заведу. Со своим психиатром, который будет лечить меня от нервного срыва. Впрочем, Евлалия вполне удачно вписывалась в повороты. Я, переодевшаяся в свой любимый брючный костюм, в котором нигде и ничего мне не жало, втиснулась в спинку кресла и попыталась убедить себя, что до дома Ренара доеду целой и невредимой. Наконец Эва остановила машину, припарковавшись с изящным виражом у тротуара. Распахнув дверцу, я выпала на камни мостовой и попыталась отдышаться.
   - На-напомни мне в следующий раз, почему я так не люблю с тобой ездить... - пробормотала я.
   - Конечно, дорогая, - кивнула Эва. - Значит, это и есть дом твоего Ренара? Мило.
   - У него еще и розарий есть.
   - Розарий? О, просто дом твоей мечты!
   Иногда я забываю еще и почему с Евлалией бывает так сложно. Жуткая язва!
   - Спасибо, что довезла меня, - буркнула я и направилась к входной двери.
   Интересно, а что я буду говорить сейчас Ренару? Не представляю себе...
   А говорить ничего и не пришлось. Дверь была приоткрыта. Я опасливо тронула ее, но зловещего скрипа не последовало. В небольшой прихожей была повалена вся мебель, исключая напольные часы, которые, вероятно, были слишком тяжелы. Переступив через этажерку, я вошла в гостиную. Такой же бардак, повалена даже очаровательная козетка, в духе той, на которой у Давида возлежала мадам Рекамье.
   Все это мне очень не понравилось. Равно как и Эве, прошмыгнувшей в дом.
   - Вот черт, - сказала она.
   Тут я была с ней полностью согласна.
   Дом выглядел так, словно кто-то провел в нем потрясающе непрофессиональный обыск. Не то, чтобы я сталкивалась с обыском профессиональным, но предполагаю, что его проведения как раз не видно. Впрочем, им вполне могла бы заняться Евлалия. Она вся как-то подтянулась, при этом чуть-чуть втянула голову в плечи, что при ее аристократической длинной шее непросто, и побежала по комнатам. Только, что не принюхивалась. Застучали каблуки по лестнице, видимо ковер был с нее сбит. Я решила не мешать Эве (ну, или не искать Ренара, потому что... дурные предчувствия, в общем), подняла с пола телефон и нажала на мигающую кнопку автоответчика. Уже почти родной голос бодро спел мне песенку про Алуэтту. Что бы эта тварь пооригинальнее выбрала что ли... Уже несут свечу, чтобы твой дом осветить, уже идет мясник, чтобы тебя убить... я сглотнула и медленно поставила телефон на чудом уцелевший столик, украшенный маркетри.
   - Милая! Подойди-ка! Я в кабинете, - громко крикнула Эва.
   Ничего хорошего ее голос не обещал. Плохого тоже. Так что я поднялась, скрепя сердце, наверх. Эва стояла на коленях рядом с телом Ренара, деловито щупая пульс.
   - Позвони-ка ты доктору, милая моя...
   Я сглотнула.
   - Что с ним?
   Эва посмотрела на меня так, что я пулей вылетела из кабинета, сбежала по лестнице и набрала номер. Потом поняла, что звонить в данной ситуации лучше Брису Эрвэ, он производит впечатление ренаровой палочки-выручалочки. К счастью его номер обнаружился на видном месте: в порядком истерзанной телефонной книге. Он был картинно подчеркнут красным карандашом и для надежности еще обведен желтым выделителем текста. Гм. Приемная Доктора Эрвэ...
   Я быстро набрала номер, дежурная быстро взяла трубку, зато сражались мы с ней минуты две. Наконец я была допущена к боссу.
   - Что-то у вас голос такой хриплый, мадемуазель... - сказал Эрвэ, когда я закончила свою тираду. - Я буду буквально через десять минут. А вы пока укутайтесь в плед. И не беспокойтесь, с Ренаром все будет в порядке. Он еще всех нас переживет.
   Не сомневаюсь, - мрачно подумалось мне. По крайней мере, меня он точно сведет в могилу.
   Самое удивительное, что док действительно появился через десять минут. Его, что, с парашютом сбросили над домом? Оглядев разгром, он раскрыл чемоданчик и протянул мне флягу. Хороший доктор, у него от всех болезней коньяк наполеон. Я сделала под строгим взглядом добрых глаз медика глоток, хотя не люблю коньяки, особенно неоправданно сладкий курвуазье. Эврэ улыбнулся и отправился терзать другого своего пациента. Присутствие Эвы, которую я неубедительно представила, как свою однокурсницу, его не удивила. Зато, редкостным образом спевшись, они отправили мне на первый этаж - допивать "лекарство" и не путаться под ногами.
   Что ж, я спустилась, поставила на место мебель, собрала бумаги, кое-как смела осколки. По крайней мере Ренар не испытывал слабости к мейсенским пастушкам, так что бить особенно было нечего. Так, пара бокалов, и то современных. Потом я села на козетку, а немного подумав и легла. Ну чем не мадам Рекамье?
   - Забавный доктор, - произнесла Эва над самым моим ухом. - У тебя его чудо лекарства не осталось?
   Я открыла глаза. О как, оказывается я задремала...
   - На столике фляжка.
   Эва вытащила зубами пробку, сделала глоток и задумчиво посмотрела на телефон. Нажала кнопку автоответчика. Господи! Я скоро возненавижу песенку про несчастного нежного жаворонка!
   Тем более, Евлалия прослушала ее ровным счетом четырнадцать раз.
   - Это женщина, - сказала она наконец. - Конечно, голос пытались изменить, может через платок говорили, может еще что. Но это определенно женщина с хорошим низким голосом. Возможно, у нее и вовсе контральто. Зрелая, старше меня, это точно.
   - Какая-нибудь ревнивая особа? - предположила я устало.
   - Это ты у Ренара спроси. Доктор, прежде чем выпихнуть меня из спальни, радостно сообщил, что у твоего Ренара максимум - легкое сотрясение мозга, если, как он выразился, там есть чему сотрясаться. По счастью его ударили по голове книгой, а не, скажем, бронзовым подсвечником. Если быть точной, это было неплохое издание мартинетовской "Орнитологии". Никогда мне не нравилась эта книга.
   - К черту точность!
   Эва вздохнула.
   - Не нервничай так. Что ты будешь делать?
   Я села и уткнулась лицом в колени. Ох, если бы я знала!
   - Я ведь не Эркюль Пуаро... - пробормотала я.
   - И даже не Арсен Люпен, - согласилась Евлалия. - Я не уверена, что эта женщина оставит тебя в покое, даже если ты уедешь в Америку. Она психопатка, законченная. Точно так же я не думаю, что это она учинила здесь разгром и саданула Ренара по голове "Орнитологией". Здесь явно что-то искали. Кабинет вообще весь перерыт... Все, что я могу предложить: убеди Ренара, что ты должна остаться. Будете тут друг за дружкой приглядывать...
   - О да, - со всей возможной язвительностью сказала я, - ты красишь мой зад, я крашу твой...
   - Какая ты все-таки, - хмыкнула Эва.
   - Взаимно.
   Евлалия задумчиво провела ладонью по столешнице, приглаживая отклеившийся кусочек шпона.
   - Я попробую разыскать более пугливых, чем ты, подружек Ренара и поговорить с ними. Может они чего интересное заметили. Но - ты со мной до конца своей жизни не расплатишься!
   - Учту, - буркнула я.
   Эва взъерошила мне волосы и убежала.
   Следом за ней появился Эрвэ, с явным неудовольствием отнесся к тому, что фляга с его чудо-лекарством еще не опустела (я ему что, марсельский грузчик?) и закурил.
   - Ну а с вами что стряслось, мадемуазель Флери?
   - Решила поплавать, - вежливо ответила я, - но водичка оказалась холодной.
   - Держите ноги в тепле, пейте горячее молоко... - доктор задумался. - Не злоупотребляйте сквозняками... что бы еще вам посоветовать?
   - Что с Рене? - оборвала я его.
   Эрвэ легкомысленно отмахнулся.
   - Я же говорю, он всех нас переживет, даже на наших похоронах не простудится. Крепкий старик. Но все равно, когда утром он придет в себя, дайте ему это.
   Док вложил мне в руку пакетик с каким-то порошком.
   - Растворяете в воде и всеми правдами и неправдами заставляете этого олуха выпить. А то, знаю я его, бездна самомнения... никогда не слушается врача. Кстати, мадемуазель Флери, я бы на вашем месте на ночь закрыл ставни...
  

* * *

  
   Проклиная свою нечеловеческую дурость, я прошла по комнатам. Более менее я привела их в порядок, хотя конечно... потом я вышла в сад и закрыла ставни, вернее - кованые ажурные решетки. Сомневаюсь, что они помогут от воров и убийц, но все-таки будет поспокойнее. Потом я вышла на кухню - прежняя старомодность в странном сочетании с электрической плитой, медные кастрюли и спрятанный за деревянной дверцей шкафа холодильник. В котором обнаружилась канистра свежего молока. Присев на высокий табурет у стойки, я отвинтила крышечку и не смущаясь сделала глоток прямо из горла. Нет, молоко определенно лучше всяческих коньяков, которыми меня пытался опаивать этот сомнительный врач-убийца.
   Стемнело. Я еще раз прошлась по дому.
   Психопатка - я решила шутки ради называть ее Мари Роже - больше не звонила, и это вызывало смутные опасения. Лучше бы она донимала меня, честное слово. А так начало казаться, что она замышляет нечто по настоящему ужасное.
   С детства не люблю оставаться одна в темном доме: в голову лезет всякая дрянь.
   Я толкнула дверь в спальню Ренара. Милая, уютная комната, обставленная оригинально - современной мебелью мягкий светлых тонов. Единственная антикварная вещь, это лампа от тиффани. Осторожно включив ее - свет был мягкий, приглушенный, благодаря лиловому и темно-розовому стеклу абажура - я подошла к кровати. Ренар спал.
   Как там пишут в любовных романах девицы, страдающие тягой к мезальянсу и стесняющиеся этого? "Во сне он выглядел моложе..." ну, не знаю, не знаю...
   Я машинально расправила складки одеяла.
   На мой взгляд Рене выглядел не молодо, а бледновато.
   Я погасила лампу, постояла немного на пороге, потом пересекла комнату и опустилась в кресло у окна. Накинула на плечи небрежно переброшенный до того через подлокотник плед. Вроде как, это мне нужны были дог и кольт...
   В дыхании Рене... в дыхании Ренара было что-то успокаивающее.
   Пожалуй, я могла бы крепко к вам привязаться, мсье.
   Но лучше мне этого не делать...
  

Глава девятнадцатая, о планах на будущее

  
   Un autre aspect
   Голова болела нещадно, как с похмелья - ощущение из далекой юности, мало ностальгическое и столь же мало приятное. По крайней мере, он был живой, и в своей постели, а не в палате какой-нибудь больницы. В любом случае, от удара по голове книгой еще никто не умирал. Хотя, судя по ощущениям, били чем-то никак не тоньше Библии. Несколько минут Рене лежал, рассматривая умиротворяющее белый потолок, потом перевел взгляд на окно. Шел дождь. Вполне подходящая под настроение погода.
   Встав и одевшись, он добрел до ванной и плеснул в лицо холодной воды. Собственная бледность не радовала. Еще менее приятными были мысли о том разгроме, который он застал в собственном доме. И, скорее всего, ударив Рене по голове, некто - опереточный злоумышленник в черной маске - повторно перевернул все вверх дном. Вцепившись в перила (все еще очень кружилась голова) Рене пошел вниз смакуя неприятные мысли. Особенно жалко было этажерку с латунными накладками и столик-маркетри из гостиной.
   Холл был в полном порядке, если не считать луж на полу и небрежно брошенного на стойку мокрого зонтика.
   На всякий случай Рене открыл дверь в гостиную. Она хранила следы вчерашнего разгрома, коллекция спиртного на столике не досчиталась трех или четырех бутылок и пары бокалов, пейзаж в духе Гюбера Робера, только значительно меньшего размера, был перекошен. Бумаги кто-то собрал и небрежно сложил на тот самый столик-маркетри. Хмыкнув, Рене закрыл дверь.
   В доме пахло свежим хлебом и кофе. Последним - весьма паршиво. С некоторым недоумением покачав головой, Рене прошел на кухню.
   Шанталь - встрепанная девушка, закутанная в длинный свитер с высоким воротом, естественная и оттого в кои-то веки действительно очаровательная - зависла над плитой с лопаточкой в руке. Волосы то и дело выбивались из небрежного пучка на затылке, и свободной рукой она их поправляла, впрочем, неудачно.
   - Что вы здесь делаете? - мягко поинтересовался Рене.
   Шанталь обернулась, смерила его спокойным почти дружелюбным взглядом и вернулась к сковороде.
   - На столе порошок, который мне дал ваш добрый доктор.
   Рене развернул кулек и хмыкнул.
   - Мука. Очень в духе Бриса...
   - О да, он веселый парень, - согласилась Шанталь и тут же вполголоса выругалась. Она тщетно пыталась уследить одновременно за яичницей и за кофе.
   Последнее Рене успел спасти, быстро сняв джезву с огня, и вылил в мойку.
   Очевидно, варка кофе не входила в число талантов мадемуазель Флери.
   - Вы так и не сказали, что здесь делаете, - напомнил Рене.
   Шанталь ловко перевернула ломтик хлеба с яйцом и пожала плечами.
   - Синус пассум пара беллум. Рассуждая логически, если эта милая особа так жаждет меня спровадить на тот свет, ее не остановит ни океан, ни стратосфера. Так что я лучше здесь побуду. И вообще, Ренар, вы могли бы и спасибо сказать! Если бы я вчера не приехала, чтобы высказать вам все это в лицо, неизвестно, что было бы.
   Тут Рене был вынужден согласиться. Морщась, он потер ноющие виски. Вздохнув, Шанталь оторвалась от плиты и секундой спустя протянула ему стакан.
   - Аспирин.
   - Милая особа? - спросил он наконец, когда голову немного отпустило.
   Шанталь очень аккуратно, чтобы не шуметь, поставила тарелки на стойку и только после этого кивнула.
   - Мои источники утверждают, что звонки делала женщина с низким голосом.
   - Ваши источники?
   - Мои достоверные источники, - с нажимом подтвердила Шанталь. - Меня куда больше волнует сейчас, кто это переворачивает все в вашем доме и бьет вас "Орнитологией" по голове. Какое варварское отношение к книгам!
   Она усмехнулась собственным словам.
   Рене пожал плечами, снял с огня кофе и разлил его по чашкам. После секундного раздумья Шанталь добавила немного сливок и щепотку соли, но к сахару не притронулась. Вместо этого полезла в карман своих забавных полосатых брюк, достала серебряный портсигар, а из него - палочку корицы.
   Рене со вздохом опустился на табурет. Голова все еще кружилась, но по крайней мере запах еды не вызывал отвращения. К тому же, казалось, готовила Шанталь сносно.
   - Значит, женщина...
   - У вас в биографии есть психопатки? - поинтересовалась девушка, аккуратно стирая с губ яичный желток.
   Рене нахмурился.
   - "Извини, дорогая, я все еще считаю", - язвительно произнесла Шанталь через несколько минут. - Ладно, отложим. Что вы вообще намерены делать? Постепенно отсеять своих родственничков, которых вы так подозреваете, после чего завещать все самому невинному?
   С минуту она смотрела на Рене взглядом, полным самых черных подозрений.
   - Вы ведь не больны, верно?
   Рене не ответил, сделав вид, что не слышит.
   - Я ничего не смыслю в медицине, Ренар... Со всей этой нервотрепкой и суетой последних дней вы бы уже давно были в могиле! А этот ваш Брис! "Крепкий старик"! - в голосе девушки послышался яд. - Какая же вы, оказывается, дрянь, Ренар!
   Головная боль усилилась, от шипения и возмущения Флери легче не становилось.
   - Не орите! - взорвался Рене.
   Беззвучно спрыгнув на пол, Шанталь подошла к нему и мягко коснулась его волос.
   - Нервный вы, Ренар.
  

* * *

  
   Шанталь
   Моя канадская бабушка - наверное заметно, что она из самых близких и любимых моих родственников? - с юности страдала мигренями. Так что мой канадский дедушка, а следом за ним и я научились делать ей массаж. Во время приступов бабуля бывала просто опасна для жизни, так что мы выступали в роли спасителей человечества, пару раз буквально. Хотя, ой, не о бабушке я сейчас думала...
   Нежно касаясь висков Ренара, я дышала глубоко и ровно.
   Меня понесло проявлять участие исключительно из соображений практических Хочешь мира, готовься к войне... Ну так почему, черт побери, я не продолжаю свой допрос?! Давно бы пора!
   Проблема была в том, что мне нравилось прикасаться к густым темным волосам, что я и делала под благовидным предлогом. Приятно покалывало кончики пальцев.
   - Шанталь, - неподражаемым тоном, с широкой совершенно очаровательной улыбкой сказал Ренар, - у вас ледяные руки.
   Руки я быстро отдернула и с достоинством опустилась на табурет.
   - Рада, что вам лучше. Ну? Я задала вопрос.
   Ренар с мученическим вздохом потер переносицу.
   - Несколько лет назад, как вы уже метко подмечали, меня пытались убить. Тогда я и решил, что лучше будет внушить им, что я нахожусь при смерти. Это срабатывало около трех лет...
   Он сделал неопределенный жест рукой.
   - А Брис Эрвэ, конечно, в числе заговорщиков? - я покачала головой. - Вы действительно редкостно вздорный старик! Ладно, меня вся ваша мышиная возня не касается. Скажите лучше, что вы намерены делать?
   Не изменяя улыбке, Ренар взглянул на меня с удвоенной иронией.
   - И не смотрите на меня так! - я встала и начала собирать посуду. - Я, между прочим, хочу спасти свою шкуру. Она мне нравится!
  

* * *

  
   - Ладно, Ренар, не тяните, очертите мне круг подозреваемых! - я устроилась на козетке, невольно пародируя все ту же мадам де Рекамье.
   Ренар сел в кресло, закинув ноги на бесценный пуфик в духе Луи Филиппа. Он пил уже третий стакан аспирина, и на мой взгляд это был тревожный фактор. Хотя, если бы меня ударили по голове толстой старинной книгой...
   - Ну давайте же очертим круг подозреваемых!
   Ренар снова вздохнул.
   - Вы ведь обещали не лезть в мои дела.
   - Это было до того, как меня пытались убить.
   - Что ж... - Ренар в задумчивости повертел в руках стакан. - С моей семьей вы уже знакомы...
   - В принципе я понимаю корни вашей паранойи, в смысле - ваших подозрений, - поправилась я. - Не пейте столько аспирина, это вредно. Ваши слова расходятся... Вы же сами говорили, что семья поверила в вашу болезнь...
   Ренар пожал плечами.
   - Есть еще Кристиан Брен. Мне он не понравился, - заметила я.
   - Не самый обаятельный человек, что уж тут поделаешь? - Ренар закурил и откинулся на спинку своего кресла. - Но не знаю, не знаю...
   - И потом этот вчерашний погром... не похоже, чтобы вчера кто-то хотел вас убить... в конце концов, если бы я хотел вас убить, то ударила стулом, а не томом Мартине.
   - Учту, - хмыкнул Ренар.
   Судя по выражению его лица - легкая мука и полная иронии улыбка - голова у него все еще болела. Бедный несчастный человек, с больной головой, психованными родственниками и навязчивыми идеями. И при этом - откуда ни возьмись - бездна обаяния. Ну зачем он на мою голову такой взялся со своими проблемами?
   - Знаете, Ренар, пойдемте-ка погуляем. А то вы уже третий стакан аспирина пьете, - я поднялась и машинально протянула руку.
   Ренар ее пожал.
   Вообще-то выйти мы могли и раньше, стеклянные двери в гостиной открывались прямо в розарий. Дождь наконец прекратился, приятно, нежно пахло цветами и сыростью. Впрочем, мой теплый свитер лишним не был. Задумчиво сбивая с крупных поздних цветов капли, я спросила:
   - Что вы собираетесь делать?
   - Привлечь внимание, - Ренар пошарил по карманам, достал складной нож и срезал несколько завядших бутонов. - Заставить поволноваться. Потратить побольше денег.
   На этот раз он улыбнулся прямо-таки лучезарно. Эффектный мужчина с теплой улыбкой и перочинным ножом в руке. Бр-р.
   - Тут есть одна проблема, - он с щелчком закрыл нож. - Привлекая внимание к вам, я ставлю вас под удар.
   Ах, да, моя таинственная недоброжелательница, которой явно очень и очень не нравится, что Ренар проявляет интерес к кому-либо. Да, последствия могут оказаться для меня... кхм, неприятными.
   И что мне прикажете делать? Поджав хвост бежать к родителям, или к бабушке, а там попасть под тот же ламборгини?
   С другой стороны, двум смертям не бывать, раз уж мы затронули сегодня народную мудрость.
   - Я это как-нибудь переживу, - решила я. - Раз уж вы гарантируете мне хоть пару дней красивой жизни. Учтите, я всегда мечтала побыть миллионершей. Хоть перед смертью.
   Ренар негромко рассмеялся. Завядшие розы упали на траву.
   - Через три дня карнавал. Приглашены все. Отличный повод показать, насколько я без ума от своей новой... - Ренар постарался как можно тщательнее подобрать слово, - пассии.
   Что ж, не худший вариант.
   - А у вас найдется что-нибудь от дома Раудниц? Можете меня в нем похоронить.
   Рене - фантастический человек - оценил мое загробное чувство юмора.
  

Глава двадцатая, о прелестях красивой жизни

  
   Шанталь
   Что и не говори, а красиво жить Ренар умел. Это мало вязалось с его эклектичным странным домом и его любовью к простоте, но в роли мецената он смотрелся просто великолепно. При этом какие-то нотки, вроде старомодной галантности или обаятельной улыбки, оставались столь же искренними. Единственным способом соответствовать ему, для меня была естественность. Удивительно приятно было опять стать Шанталь Флери, язвительной американкой, пусть и с хорошим французским.
   Придержав для меня дверь, Ренар кивнул метрдотелю.
   Мы вышли, что называется, в свет - в шикарный ресторан, который уже одним своим названием внушал трепет. Если это действительно Рауль с Иолантой так хотят отправить Ренара в мир иной, я бы на их месте поволновалась за свое наследство. Карта вин здесь пестрела сортами, которые я и не чаяла увидеть воочию, а сомелье был важен, как премьер-министр. Честно говоря, маленькие ресторанчики с домашней кухней мне нравились больше.
   - Это заведение соответствует вашим представлениям о красивой жизни? - поинтересовался Ренар.
   Я пригубила шампанское.
   - Вполне. Возможно, оно слишком претенциозно...
   - В этом и весь смысл.
   Я огляделась по сторонам. Яркие люстры, сверкание хрусталя и серебра, живая музыка. Ресторан заслужил свою славу. Шампанское, кстати, было великолепное. Я бы, возможно, даже оценила его, да - вот беда - не люблю.
   - А прочих кокоток вы тоже водили по таким шикарным местам? - поинтересовалась я.
   - Нет, - покачал головой Ренар.
   Разумно. После такого кокотки могли бы рассчитывать минимум - на брак. Я всегда говорила, что прелесть деловых соглашений в четкости формулировок.
   Я допила свой бокал. Принесли закуски. Демонстрируя великолепное знание этикета, я неспешно расправлялась с ними. Ренар изредка посматривал на меня. Было в его отношении нечто от снисхождения... кем, интересно, он меня считает? Внешность, манеры, знание спиртных напитков и тонкостей игры в петанк и футбол - залог моего успеха.
   - Скажите, Рене, - я заговорила со всей возможной мягкостью, сохраняя безмятежно-очарованное выражение лица. Со стороны должно было казаться, что это любовное воркование. - Меня совершенно поразил ваш дом. Столько антиквариата...
   - Не считая Хеды, - со своей извечной улыбкой вставил он.
   О, прямо музей поддельных шедевров какой-то получается!
   - Не считая Хеды, - согласилась я. - Тем не менее, единственная подобная вещь в вашей спальне: лампа от Тиффани.
   - Вы согласились бы спать в музее? - поинтересовался Ренар.
   Элегантный жест, нечто вроде салюта рукой с бокалом. Вот, что интересно: руки у него были, вроде бы, совершенно обыкновенные. Не те вандейковские руки, которые свели меня с ума еще в юности и во многом заставили пойти учиться на историка искусства. Но было в них что-то... изящество жестов, старомодность, уверенность в себе. Держу пари, он великолепно играл на фортепиано что-нибудь из Люли.
   Я увлеклась.
   - Я же живу, - сказала я. - Кровать в стиле Луи Филиппа, столик если не Галле, то вполне недурное подражание, кресло.
   - Туше, - усмехнулся Ренар. - Мне нравится Тиффани.
   - Мне тоже, - кивнула я, - когда-то давно. А потом я взялась написать о нем курсовую.
   Ответить мне Ренар не успел - принесли горячее. Снова эти волшебные цыплята в вишневом соусе. К ним изумительное терпкое вино, против которого я возражать не стала. Самым изысканным образом расправляясь с монморанси, я изредка поглядывала на задумавшегося Рене. Глаза его были устремлены на что-то за моей спиной. Раскрыв сумочку, я достала складное зеркало. О, Кристиан Брен с какой-то эффектной дамой. Ну, видела я ее только со спины, но и спина эта была великолепна. Гордо посаженная голова, белые волосы (даже не платиновые, а именно белые), собранные в причудливый греческий пучок. Красивые лопатки. Я ей почти позавидовала, хотя, говорят, у меня спина красивее.
   - Я посмотрю, ваш партнер также тратит большие деньги на своих дам...
   - Магдалена Венганза, - ответил Ренар. - Наша лучшая заказчица.
   - О, а Брен, значит, ее обаяет... - я захлопнула зеркальце. - Венганза... странная фамилия. Так это для нее вы подбирали бидермайер? Не слишком уж она выглядит буржуазной. Ей бы подошло что-нибудь в версальском стиле.
   - Вы умеете жонглировать словами, - хмыкнул Ренар. Я предпочла считать это комплиментом.
   - Знаете, я бы на вашем месте скорее подозревала этого вашего Кристиана... - я медленно положила зеркало рядом с тарелкой. Вот чего здесь не хватает, так это серебряного кофейника. Не могу же я по полчаса нос пудрить? А посмотреть, за чем с таким интересом следит Ренар, хочется. - Он был страшно недоволен моим появлением в вашей конторе, у него какой-то зуб на Рауля и что-то уж очень обхаживает эту вашу мадам Венганза.
   В этот момент официант поставил на стол подносик, накрытый серебряной крышкой, блестящей, как отлично полированное зеркало. Пусть и в искаженной перспективе, но я смогла полюбоваться, как Кристиан Брен поглаживает изящную руку мадам, украшенную парой массивный перстней. Хочу. Перстни, конечно, хочу. Такие камушки можно бы было загнать и безбедно жить пару лет где-нибудь в Швейцарии, Лихтенштейне или окрестностях Барселоны. Официант снял крышку, и чудесное видение пропало.
   - Перстни, серьги, колье и прочие побрякушки - подделка, - спокойно сказал Ренар.
   Ну вот, такую мечту разрушил!
   - Вы еще и в камнях разбираетесь?
   - Я разбираюсь в драгоценностях в той мере, которая необходима бизнесу, - пожал плечами Ренар.
   Вот как мы с ним, оказывается, похожи... я хмыкнула.
   - Значит, она просто особа с тягой к красивой обертке?
   - А вы нет? - тоном поистине праздного любопытства спросил Ренар.
   - Была бы моя воля, я провела бы жизнь в пижаме, в кресле, со стаканом молока и книжкой. Кстати, видела у вас в кабинете Готье. Дадите почитать?
   И в этот раз смена темы не сработала. Может, у меня просто нет квинниного опыта в этих делах? Она-то может за три минуты раз восемнадцать-двадцать поменять направление разговора...
   - Они обратили на нас внимание, - в улыбке Ренара появилось вдруг что-то жесткое. - Пустите в ход свое обаяние.
   Мне оставалось только хмыкнуть. Перед Бреном я первый и последний раз предстала как скромная дурочка-студентка. По крайней мере я пыталась произвести такое впечатление, а уж что он там подумал. Сейчас, в твидовом бирюзовом костюме шанель в духе шестидесятых я выглядела почти на свой возраст. Правду говорят, что интеллект каблуками не замаскируешь.
   Я очаровательно улыбнулась.
   В конце концов, улыбка - недорогой способ выглядеть лучше.
   Кристиан Брен неискренне удивился, что его обожаемый партнер пригласил даму - то есть меня - в этот ресторан. Потом он столь же неискренне порадовался мне и даже поцеловал руку. Мне не понравилось. Цельности Ренара в нем не было, и этот жест вышел позерским. Мадам Венганза оказалась очаровательнее. Великолепно сохранившаяся, не юная и прекрасно это сознающая дама. Она очаровательно улыбнулась Ренару, чуть менее очаровательно мне, а потом вновь направила все свое обаяние на Брена.
   - Рене, - проворковала она глубоким, низким голосом (ежели мне не изменяет память, то вот оно - контральто), не сводя, впрочем, красивых серых глаз с Брена. - Вы обещали, что переговорите со мной.
   - Непременно.
   Венганза пошевелила пальцами, вроде бы любуясь искрами на камнях.
   - Я хочу устроить небольшое суаре, показать своим друзьям, какие изысканные вещи мне удалось приобрести благодаря вам, дорогой Рене. Надеюсь, вы не откажетесь приехать? И, конечно же, мадемуазель... Флери.
   Мы обменялись кивками. Как удав с кроликом. Причем, прошу заметить, змеей здесь была вовсе не я.
   - С удовольствием, - согласился Ренар.
   Некоторое время я смотрела ей в спину.
   - Суаре... хм, надо же...
   - Она прикупила замок, - с усмешкой заметил Ренар.
   - Надо же!
   - Сильно перестроенный, стерильный, белый, но все-таки замок. Особой художественной либо исторической ценности он не представляет... - Ренар пожал плечами. - Мадам Венганза отчаянно нравится набивать комнаты всяческими безделицами.
   - Ага, кресла бидермайера, мейсенские пастушки и серебряные блюда... - я покачала головой и вернулась к ужину. - Кстати, интересно, а зачем ей так очаровывать вашего партнера?
   Ренар самым возмутительным образом поднял брови.
   - Она же ему просто в рот заглядывала! Это, знаете ли, запрещенный прием!
   Рене рассмеялся. Мне нравился его смех, особенно столь искренний.
   - Я просто к тому, что ему ведь выгодно от вас избавиться. Он станет практически единоличным хозяином Трезора.
   - А что же Рауль? - в голосе Ренара мне послышался интерес. Что ж, не так многие мужчины интересовались моим мнением.
   - Не смешите меня, Ренар! Ваш сын, конечно, милый молодой человек, но до отца явно не дотягивает. И не смотрите так! Это не комплимент, это констатация факта. Если ваш Брен захочет, он вышвырнет Рауля за порог и даже ручек своих не запачкает.
   Ренар сощурился и несколько секунд смотрел на меня с очень странным выражением лица.
   - Возможно. Впрочем, вы переоцениваете Кристиана. У него есть масса мелких недостатков, которые не позволили ему сделать что-нибудь самому.
   - Например?
   - Он сплетник, - с очаровательной улыбкой проинформировал Ренар.
   - Так вот почему вы так ему сейчас обрадовались! - озарило меня.
   Ренар с усмешкой кивнул. Хитрый лис!
   - Что ж вы ему счет не продемонстрировали? - с самым невинным видом полюбопытствовала я.
  

* * *

  
   Я купила себе сотовый телефон, потому что с мамочки - а главное, с папочки, - станется запаниковать и заявиться сюда на поиски заплутавшей дочери. Или, скорее, сбросить мне без предупреждения Серену.
   Если быть точной, то я наблюдала, как мне покупается безумно дорогой (очередной пункт красивой жизни) сотовый телефон. Единственным компромиссом было то, что аппаратик был все же черный. Розового я бы не пережила и удавилась на радость своей телефонной недоброжелательнице.
   Ренар, казалось, получал удовольствие от происходящего. Держу пари, ему нравилось тратить деньги на своих многочисленных подруг. Эх, любят мужчины проявлять щедрость. Но зачем же для этого всякий раз находить повод вроде дня рождения, годовщины или, вот, раздражения любимых родственников?
   Телефончик все равно оказался славный. Номер я тоже приобрела новый, с грехом пополам вспомнила все необходимые телефоны - Квинни, мой резидент в темном мире содержанок; Эва; та же Серена; мама.
   Последний номер я набрала сразу же и затараторила так быстро, как мне только позволял английский язык.
   - Мамочка, прости, у меня тут номер сменился. Звоню, чтобы сообщить его тебе. Все еще в Шартре, когда вернусь не знаю. Поговорим о Серене после.
   - Она приедет в середине сентября, - сумела-таки вставить мама, но я отключилась и могла смело сделать вид, что не слышала уже ее слов.
   - В Шартре? - Ренар хмыкнул.
   - Легенда. Не думаете же вы, что я сообщила родителям, чем занимаюсь? Да они мне голову снимут. Мамочка - сторонник телесных наказаний. Ладно, - я отодвинула чашку капуччино, сидели мы в небольшом, славном достаточно кафе, - что там следующее в списке? Чем еще собираетесь злить родственников?
   Ренар сощурился - еще одна дурная, но милая привычка - и окинул меня спокойным взглядом.
   - Как вы относитесь к драгоценностям? Камни Мадам Венганза вас впечатлили, не так ли?
   - Только если не серьги, - пожала плечами я.
   Ренар, наверное впервые за все время, обратил внимание на мои уши. Да, серег я не носила. Есть в конце концов вещи, в которых я не собираюсь идти на уступки. Дырявить свое тело ради эфемерной красоты? Тьфу на вас!
   - К этому костюму необходима брошь, - решил он.
   - Да, а еще у меня к нему нет сумочки и подходящей шляпки, - кивнула я. - Знаете, сколько сейчас стоит хорошая шляпка?
   Ренар вновь рассмеялся, встал и самым естественным образом подал мне руку. Я уже говорила, как мне это нравится?
   Когда мы проходили через стеклянные двери - раздвижные, на фотоэлементе - затрезвонил мой новый сотовый.
   - Ты заходишь слишком далеко, моя маленькая девочка, - сообщила дамочка, по которой я уже успела соскучиться. А мне столько всего ей надо сказать.
   - Идите вы, - дружелюбно посоветовала я.
   Та-да-да-дам...
  

Глава двадцать первая, о тихих вечерах

  
   Шанталь
   Я имела полное право претендовать на один тихий вечер. Вы посмотрите: за последние несколько дней я дважды чуть не погибла из-за авто, истрепала себе нервы этими звонками, едва не утонула в затхлом пруду, а вчера еще поспособствовала Ренару в его борьбе с головной болью. Имею я право на полчаса тишины и покоя? Я в таком темпе полгода никак не протяну.
   Переодевшись в свои любимые полосатые брюки и свитер, которые приятно контрастировали с обитым зеленым штофом креслом, я устроилась поудобнее и раскрыла "Капитана Фракасса". У меня даже был стакан моего любимого молока и тарелка имбирного печенья. Суховатое, но сойдет. Я была почти счастлива. Телефон я на всякий случай отключила, чтобы не связываться с мамой или этой моей Мари Роже. Думаю, стоит уговорить Ренара отключить и домашний.
   Он зазвонил резко и неприятно. Я вышла из комнаты, перегнулась через перила лестничной площадки и могла наблюдать, как Ренар неспешно берет трубку. Он не произнес ни слова, только хмыкнул что-то и, отключившись, накинул куртку.
   - Какие-то проблемы? - поинтересовалась я тоном заботливой жены.
   - Нет, - коротко ответил Ренар. - Я вернусь через час.
   - Я не буду скучать, - ухмыльнулась я. - Что все-таки стряслось?
   Выражения его лица я не разглядела, но, думаю, это была насмешка. Правильно, сверчок, знай свой шесток.
   Дверь за ним закрылась, а я вернулась в кресло.
   Чтение не шло упорно. Я перелистнула несколько страниц, не особенно обращая внимания на эти черненькие значечки.
   Отложив книгу, я допила молоко и принялась за обход тихого, мрачного, темного дома. Без своего хозяина он выглядел как-то мертво и искусственно.
   Итак, что мы имеем, помимо этого дома, дурящей тишины и сорвавшегося в неизвестность в половину девятого Ренара? Оставим ему его проблемы и займемся своими.
   Рене, ведь, изумительный (во многих смыслах) эгоцентрик. Чем я хуже?
   Моя неведомая Мари Роже узнала мой новый телефон буквально спустя полчаса после того, как я его купила. Либо это телепатия, в которую я не верю, либо у нее база данных круче, чем у Евлалии. Либо - вероятнее всего - за мной кто-то следил. Я как-то не очень стремилась скрыть свой новый номер от жаждущего знать человечества. Впредь буду осторожнее.
   Я попыталась вспомнить, кто еще тогда присутствовал. Народу было достаточно много. Кажется. Честно говоря, я помнила только Ренара, который великолепно заполнял пространство. Наверное, все дело в его росте, самоуверенности и том самом эгоцентризме.
   Кто же там был еще?..
   Девушки-консультантки в белых блузах с бэджиками. Штуки три. Приятный молодой человек, менеджер, если судить по его важности. Человек пять посетителей - пять, потому что все девушки были заняты, и кому-то пришлось ждать. Посетителей я не запомнила, хотя обычно обращала внимание на мелочи. Мне нравилось наблюдать за людьми, они в массе своей - забавные существа.
   Кто же там был? Ну хоть что-нибудь, а?
   Может, стоило расспросить Ренара? Он производит впечатление очень наблюдательного человека. Я даже могла бы ему позвонить вот прямо сейчас... но у Ренара - умник, да - сотового телефона не было. Может, и мне свой выкинуть?
   Повздыхав немного, я вышла на кухню, налила себе еще молока и, присев на высокий табурет, набрала номер Эвы.

* * *

  
   Un autre aspect
   Сейф был вскрыт потрясающе грубо, просто удивительно, как грохот не переполошил всю окрестность.
   - Говорил я, надо завести что-нибудь понадежнее, - проворчал Кристиан Брен.
   Он был одет во фрак и страшно переживал из-за оперы. Мадам Венганза пришлось остаться в одиночестве. Когда Кристиан волновался, он доставал из нагрудного кармана свою любимую ручку и принимался вертеть ее в пальцах. Очевидно, это его умиротворяло. Вот и сейчас золоченый колпачок бросал блики на стены.
   Рене опустился в кресло, откуда открывался прекрасный вид на разгром. Папки были вывалены на пол, документы рассыпаны толстым слоем. На некоторых уже отпечатались следы чьей-то обуви. Едва ли, правда, это были следы злоумышленника: до приезда Рене в кабинете успели побывать четыре охранника и примчавшаяся на зов секретарша. Сейчас мадемуазель Женетт, размазывая по лицу макияж, сидела на стуле у стены и слабо всхлипывала. К счастью, с разрухой в своей маленькой вотчине женщина уже смирилась.
   Рене вздохнул.
   - Нужно проверить, все ли на месте... - пробормотал он, поднимаясь. - Луиза, позвоните Раулю, пускай немедленно приезжает сюда. В твоем кабинете то же самое, Кристиан?
   - Везде все то же самое, - едко ответил Брен. - Такое ощущение, что здесь была война. А я тебе говорил сотню раз: давай поставим нормальный сейф.
   - И будем на всех подручных клочках бумаги - вплоть до последней газеты - писать его код? - хмыкнул Рене. - Ладно, сначала надо все это собрать.
   Он встал из-за стола и покачнулся. Мадемуазель Женетт, оставив телефон, бросилась, чтобы поддержать своего начальника. Склонившийся над выпотрошенными папками Кристиан полуобернулся и качнул головой.
   - Езжай домой, Рене. Если что-нибудь важное пропало, я тебе позвоню...
   - Предпочту разобраться сам, - твердо возразил Рене. - Луиза, да звоните же уже Раулю!
   Рассыпанных бумаг оказалось так много - фактически вся документация Трезора - что только на то, чтобы собрать их, ушло больше часа. Вскоре приехал и Рауль с пакетом из булочной. Небрежно обронив, что уже успел пообедать (и где успел пообедать), Рене вновь опустился в кресло и подвинул к себе первую стопку.
   - Счета... половину из этого давно пора сжечь.
   - И купить современный сейф, - вставил все еще сидящий на полу у горы бумаг Кристиан.
   - Да тебя что-то клинит на этом, - хмыкнул Рене.
   - Его по крайней мере не вскроешь ломом!
   - Кстати... - Рене подровнял стопку старых счетов и описей и аккуратно уложил ее в старомодную картонную папку со своеобразным грифом "мусор". - Почему никто не слышал грохота?
   - Предпочтешь сам поговорить с охранниками?
   Рене внимательно оглядел своего партнера. Кристиан снял фрак и бросил его на кресло, но по-прежнему оставался в весьма эффектном и совершенно непригодном к сидению на ковролине виде.
   - Если ты возьмешь на себя разговор с полицией, - кивнул наконец Рене. - Полагаю, Луиза их уже вызвала.
   Пожав плечами, Кристиан поднялся и взял фрак.
   - Как угодно. Я пришлю к тебе Рауля и двух этих идиотов.
   Дверь за ним мягко закрылась. Откинувшись на спинку кресла, Рене сделал наконец глоток уже порядком остывшего кофе. Он был слишком крепкий и не самого лучшего качества, скулы сводило. Потерев вновь занывший лоб, Рене прикрыл глаза.
   Сначала кто-то перерыл его кабинет - вроде бы ничего не пропало - и порядком разгромил дом. Затем то же самое случилось в офисе Трезора. В хорошо, вроде бы, охраняемом офисе Трезора.
   Рене с некоторым сомнением посмотрел на телефон. Позвонит Флери и напомнить ей о решетках? Глупости.
   Рене допил кофе, и как раз вовремя: в комнату ворвался Рауль с перекошенным лицом.
   - Документы по мадам Венганза! - выдохнул он.
   - Что "документы по мадам Венганза"? - уточнил Рене.
   - Кто-то их уничтожил, - Рауль рухнул в кресло и обхватил голову руками. Выглядел он откровенно жалко, и Рене даже стало его жалко. - На кухне, там же стоял противень аче уже порядком остывшего кофе. ном и совершенно непригодном к сидению на ковролине ви- помнишь, когда этой Мелис пришло в голове испечь булочки? - он стоял с тех самых пор. В нем пепел, обрывки бумаг. Все, что можно прочитать, это какие-то жалкие обрывки.
   Сделав глубокий вдох, Рауль выпрямился. В лице его не было ни кровинки.
   - Все счета, все накладные, все списки и эскизы. Фотографии тоже спалили, но уже в раковине.
   Рене пожалел, что у него кончился кофе.
   Магдалена Венганза, лучшая клиента за последние пять лет. Лучше всего о ее ценности говорила сумма оплаченных с прибыли налогов. Клиентка, которую с огромным удовольствием переменили конкуренты. Если бы они были, вернее, если бы Рене мог сейчас назвать твердо хоть одного.
   Ему внезапно захотелось, чтобы все вдруг резко упростилось.
   Или, чтобы его убили наконец.
   - Пришли ко мне охранников, хочу послушать их версию. И пускай Кристиан насядет на полицию, - Рене встал и подошел к окну.
   - Отец... - мягко позвал Рауль. - Тебе нехорошо?
   "Не дождешься", - мрачно подумал Рене.
   - Все в порядке. Пускай Луиза принесет еще кофе.
   За окном была кромешная тьма. Начинался дождь.
  

* * *

   Шанталь
   Нечего и говорить, что через час Ренар не вернулся. Когда это мужчины держали свои обещания? Ха-ха-ха, как говаривал Фантомас. Я и не верила.
   Я обошла дом три раза, проверила на всякий случай решетки на окнах, с неприязнью осознавая, что заразилась-таки у Ренара паранойей. Все было в полном порядке. Тишина и покой. Успокоившись, я вымыла посуду и пошла спать. Если Ренару охота шляться где-то посреди ночи - его дело.
   Я размышляла, что неприятно, как ревнивая жена. От этого надо избавиться как можно скорее.
   Почитав перед сном (честно говоря, я ничего так и не запомнила, слова отказывались складываться в смыслы), я закуталась в одеяло и чистосердечно попыталась уснуть. Ощущение тревоги меня не покидало. Глупость какая!
   Наверное, я все-таки уснула. По крайней мере, шум за окном вырвал меня из некой приятной полудремы. Возможно, мне даже снилось что-то не слишком страшное. И вот - шум, грохот. Рев сирены. Нет, даже не за окном... окна моей спальни выходили в сад, с прекрасным видом на розы и фруктовые деревья. Как и окна спальни Ренара. Шум доносился из коридора, выходившего как раз на тихую буржуазную улочку предместья. Вполне вероятно, рано утром там пахло свежим хлебом из ближайшей булочной. Не знаю, никогда еще - исключая, конечно, школу - я не пробовала встать рано.
   Ах, да, о шуме.
   Я осторожно опустила ноги на пол, накинула халат, из соображений приличия, но главным образом потому, что ночь была холодная, и прокралась в коридор. Так и есть, шум усилился. Я вышла к лестничной площадке и осторожно открыла узкое овальное окно, пародирующее о-де-бёв. В свете уличного фонаря мне отлично видно было машину, которую Ренар так легкомысленно бросил. Мог бы и в гараж завести, над своим дряхлым саабом, небось, трясся!
   Речь не о том!
   Рядом с машиной я отчетливо видела загадочную темную фигуру в куртке с капюшоном. В руках у фигуры был лом, а машине уже успели разбить лобовое стекло. Сирена отчаянно выла. Несколькими секундами спустя к ней прибавился вой полицейского маячка. Бдительные здесь соседи...
   Завязав пояс халата я с определенной обреченностью спустилась вниз. Терпеть не могу общаться с полицией. Особенно я не люблю объяснять этим достойным господам, в каком, собственно, качестве я здесь нахожусь.
  

Глава двадцать вторая, о безмятежном утре

  
  
   Un autre aspect
   Его слегка шатало - следствие недосыпа. Полчаса в комнате отдыха на неудобном коротком диване, это не совсем то, что необходимо человеку, которому уже стукнуло пятьдесят. Да что там, даже молодежь предпочитает высыпаться! Сейчас Рене без труда бы разыграл любой приступ, включая эпилептический припадок. Впрочем, покидая офис, он не преминул пошатнуться в дверях - находясь на глазах у Рауля и Кристиана - и схватиться за косяк. После этого незамедлительно был вызван доктор Брис. Самое невероятное, что Брис столь же незамедлительно приехал. Одним ударом Рене с огромным наслаждением убил двух зайцев: заставил поволноваться сына и добыл себе шофера. Сесть за руль самостоятельно он было попросту не в состоянии.
   - Знаешь, я бы на твоем месте лучше спал ночами, - проворчал Эврэ, резко тормозя перед дверями дома. - Что, кстати, я и делал, пока твой нервный сынок не оборвал мой телефон!
   Рене молча кивнул, как делал уже двадцать минут. Все те же двадцать минут Брис не переставал жаловаться на то, что его разбудили. Рене только один раз осторожно вставил, что семь часов - это уже утро. "У меня выходной!" - едко ответил Брис и продолжил жалобы.
   - Это что еще?!... - впервые за полчаса эти жалобы были прерваны самим Эрвэ.
   Вид собственной машины, изрядно покореженной и обклеенной желтыми лентами Рене особенно не удивил. Он зевнул.
   - Уже третья.
   Потерев лицо, он еще раз посмотрел на машину. Потом уставился на нее с неприятным чувством.
   - Шанталь...
   - Ша... А, эта забавная девочка... - Брис открыл дверцу и подошел к ренаровой машине. - Кто-то славно поработал. Перебудил, наверное, всю улицу...
   Ренар его уже не слушал. Мельком посмотрев на часы - почти девять - он быстро взбежал по ступеням и толкнул дверь. Заперто. Несколько секунд ушло на то, чтобы разыскать в карманах куртки ключи и попытаться вставить их в скважину. И не попасть, что вызвало новый приступ раздражения.
   - Нервы у тебя ни к черту, - фыркнул Брис, отнимая связку и спокойно отпирая дверь. - Лечился бы ты что ли, я тебе не как врач, как друг советую
   В доме пахло кофе - весьма паршиво - и свежими булочками. Бросив куртку на этажерку, Рене прошел на кухню. Шанталь развернулась на табурете - она сидела, положив на колени книгу - прожевала только что откушенный кусочек круассана и мрачно оглядела мужчин.
   - На завтрак, мсье, можете не надеяться. Вы знаете, который час?
   - Доброе утро, мадемуазель Флери, - улыбнулся Брис. - Я смотрю, вы здесь прочно обосновались.
   - А вы, доктор, вероятно спасали Рене от очередного приступа его аневризмы? Или от бубонной чумы? - в голосе Шанталь послышался слабо скрытый яд.
   Отвернувшись, она спокойно вернулась к своей книге.
   - Я пошел спать, - вздохнул Рене. - Где кофе, ты знаешь. То, что варит мадемуазель, пробовать не советую. Уходя закрой дверь.
  

* * *

   Шанталь
   - Я так погляжу, мсье не в духе? - я дожевала круассан и потянулась за следующим. Они были великолепные, еще теплые.
   Док присел на соседний табурет и сунул свой курносый нос в джезву. Судя по всему, он был менее разборчив, чем Ренар, потому что, не спрашивая моего высочайшего позволения, налил себе кофе.
   - Вы должны понимать, мадемуазель, Рене болен и бессонные ночи не идут ему не на пользу, - сказал он, утаскивая у меня из под носа рогалик.
   - А что, "эгоизм" уже включили в справочники по медицине? - поинтересовалась я.
   Эрвэ хмыкнул.
   - Нет, пока там есть только паранойя.
   - Ладно вам, док, я в курсе, что наш обожаемый Ренар вполне здоров. Он и впрямь простудится на наших похоронах, напьется аспирина и вскоре будет как новенький...
   Интересно, четвертый круассан - перебор? Или я все-таки могу это съесть? Чертовски вкусные булочки пекут в местной булочной. А, к черту! Мне ли беречь мою восхитительную фигуру? Все равно душечке Квинни я не конкурент, у меня пока все ребра на месте. Да и вообще, убьют меня скоро, что волноваться о талии?
   Я взяла еще один рогалик, почти горячий, с нежным ванильным кремом внутри. Стряхнула с губ крошки.
   - Скажите, все-таки, где он был?
   - Что стряслось с машиной? - вопросом на вопрос ответил док.
   Еврейский подход.
   - Око за око, - предложила я. - Обменяемся информацией. Посекретничаем, пока Ренар отсыпается.
   Эрвэ вздохнул.
   - Еще кофе?
   - С удовольствием, - кивнула я. - Только варите вы. . Раз уж "мсье не советовал". Так где Ренар шлялся?
   Эрвэ обшарил все шкафчики, и в результате я усомнилась в утверждении, что он "знает, где кофе" и пришла ему на помощь. Банка с зернами и полбанки молотого кофе обнаружились среди банок с мукой, сахаром и чаем, в компании трех упаковок "гнезд" с базиликом и шафраном. Ну, то есть там же, где лежали до моего появления на кухне.
   - Кто-то перевернул вверх дном Трезор, - сообщил Эрвэ, зависнув над плитой. - Изрядный разгром. Даже несмотря на то, что я появился под утро, я его застал. Совсем как давеча здесь.
   Мы переглянулись.
   - Мда... - сказали мы одновременно.
   Мне совершенно не хотелось вмешиваться в дела Ренара. Мне не нравилась его семья, мне не нравились его коллеги, даже его секретарша меня раздражала. Один док вызывал смутную симпатию, потому что иррационально напоминал чем-то Эву. Что общего у круглого, плюшевомишкоподобного врача и моей сухощавой подруги с повадками гюрзы? А вот поди ж ты...
   - Давайте сделаем вид, что я не дурочка-блондинка, - предложила я, - тем более, что я не блондинка. Расскажите мне все поподробнее. Вы же устроили Ренару допрос?
   - Нет, - хмыкнул Эрвэ, разливая кофе. - Я пока только пожаловался ему на жизнь. Не люблю, когда меня рано будят.
   - Мы с вами родственные души. Только мне еще дурно спится, когда мой работодатель исчезает посреди ночи, - фыркнула я. - А ну как он скончается не заплатив?
   Ответом мне был долгий пристальный взгляд.
   Ну не буду же я говорить, что волновалась за Ренара!
   - Возможно, здесь будет полезен взгляд со стороны... - уклончиво протянул док. - Были уничтожены бумаги, касающиеся одной из клиенток Трезора.
   - Магдалена Венганза? - ткнула я пальцем и, как выяснилось, попала точно в глаз.
   - Откуда вы?...
   - Предположила, - скучающим тоном ответила я. - Это единственная клиентка Ренара, которая мне известна. Значит, уничтожены все документы?
   - Все? Понятия не имею. Но энная часть... - Эрвэ развел руками. - Так что с машиной?
   Я пригубила кофе. Господи! Он еще гадостнее, чем варит моя мамочка, которой бог не дал таланта в кулинарии. К счастью, Господь вдохновил людей на изобретение полуфабрикатов для микроволновки и сублимированного кофе. Или он просто сотворил лень?
   Я щедро долила в чашку сливок, всыпала туда четыре ложки сахара, хотя обычно пью кофе неслащеным, а то и вовсе с солью, и взяла из корзинки еще один круассан.
   - Меня разбудила сигнализация. И не только меня. Этот истеричный рев переполошил всю улицу, и в итоге я смогла застать только какую-то тень, с энергией, достойной лучшего применения, крушащую машину. При звуке полицейской сирены тень исчезла. Полиция еще заглянет, чтобы побеседовать с Ренаром.
   - Они, наверное, доставили вам неудобство? - с фальшивым участием предположил Эрвэ.
   - Это точно, - согласилась я. - Трудно бывает объяснить ажанам, что я делаю в чужом доме. Но ничего, я уже привыкла. Вы допили свой кофе? Тогда, с вашего позволения, я вымою чашки и тоже отправлюсь досыпать. Чего и вам желаю...
   Док оказался достаточно догадлив, чтобы покинуть меня. Я заперла за ним дверь, вымыла посуду - точнее, запихнула чашки в посудомоечную машину, и поднялась наверх. С одной стороны, я действительно могла лечь спать. Я имела на это полное право. С другой стороны, я так и не научилась засыпать в светлое время суток. Я сова, но никак не вампир.
   Я несколько раз прошлась вверх-вниз по лестнице, неплохая, кстати, зарядка. Потом осторожно приоткрыла дверь в спальню Ренара. Безмятежно спит, закутавшись в одеяло и прикрывшись сверху двумя подушками. Я ему от души позавидовала. Может, стоит пойти и разбить еще чью-нибудь машину? Впрочем, не садистка же я?!
   Переодевшись, потому что Эва терпеть не может, когда в гости к ней приходят люди в полосатых штанах и свободных пуловерах, я засела за написание записки. Эпистола была положена на столик, уголок ее я подсунула под лампу от тиффани. Надеюсь, Ренар найдет мое послание не сразу и немножко поволнуется. Ему полезно - успешнее будет разыгрывать свою аневризму.
  

* * *

  
   Иногда мне казалось, что Эва не спит вообще никогда. По крайней мере, она открыла дверь с первого же звонка, бодрая, подтянутая, зажавшая в зубах свою сигарку. Хмыкнув, она посторонилась.
   - Что тебе нужно на этот раз? Виски? Кампари? Текила? Абсент? Могу предложить, мне как раз бутылочкой отдарились.
   - Я бы предпочла чашку крепкого чая. Можно эрл грей. Непременно с коричневым сахаром. И, может быть, немного сыра и булочки с кунжутом.
   - Знаешь, сколько ты мне уже должна? - поинтересовалась, гнусно при этом хихикая, Эва.
   - У тебя теперь закуски за отдельную таксу?
   Пихнув меня в свой кабинет, Евлалия исчезла на несколько минут, и вернулась уже с полным подносом. Насчет булочек с кунжутом я не ошиблась.
   - Так что тебе нужно? - спросила Эва, устраиваясь в своем кресле. Раздавив одну сигарку в пепельнице, она тут же прикурила вторую.
   Я привычно ретировалась к окну.
   - Почему нельзя предположить, что я навестила старую подругу?
   - Ха! Ха! Ха! - Эва закатила глаза.
   - У меня лучше выходит, - заметила я. - Наверное, я вообще больше похожа на Фантомаса. Только не лысая. Ладно, сдаюсь. Мне нужна твоя помощь. Что ты можешь нарыть на Магдалену Венганза?
   Эва подняла брови.
   - Еще одна подружка твоего Ренара?
   - М-м-м... Не сказала бы. Если, конечно, он не спит с клиентками, в чем я сомневаюсь.
   - Венганза... - протянула Эва и раскрыла свой ноутбук. - Странная фамилия.
   - Попахивает какими-то дешевыми фильмами про мафию, да? Что-то такое выходило корейское, что ли?
   Эва отмахнулась. В отличие от меня, она не была такой уж большой киноманкой. Полагаю, для нее кинематограф завершился где-то между Орсоном Уэллсом и Ридли Скоттом. Но "Звездные войны" она видела точно. В краткие моменты, когда мы могли быть просто подругами - своеобразные отпуска - мы заваливались на диван и смотрели "Новую надежду". Как однажды выяснилось, Чуббака был для нас обеих в юности идеалом мужчины.
   Сейчас Эва не поддержала моих шуток и погрузилась в свои компьютерные базы.
   - Что-нибудь кроме ее имени ты знаешь?
   Я покачала головой.
   - Саму ее видела?
   - Ну-у... ей, наверное, слегка за сорок. Довольно высокая, эффектная, несколько сухощавая на мой вкус. Волосы белые, крашеные. Но, знаешь, так не вульгарно. Большая любительнице кричащих драгоценностей. У нее были шикарные совершенно китчевые перстни!
   - Какая великолепная примета! - саркастически заметила Эва. - Значит, Магдалена Венганза, слегка за сорок. Ладно, жди уж...
   Она отгородилась от меня компьютером и с бешеной скоростью застучала по клавишам. А у меня кончился чай. Ладно, схожу, сама себе налью.
   Я вышла из комнаты, а погруженная в поиски Эва этого даже не заметила! Иногда она напоминает мне гончую своей целеустремленностью.
   Моего возвращения, впрочем, она также не заметила. Взгляд у нее был остекленевший, вид загипнотизированный. Сигарета в пепельнице стлела до фильтра, о существовании которого у этой черной пакости я раньше и не подозревала. Мне оставалось только сесть в кресло, вытащить из сумки благоразумно прихваченного Готье и продолжить чтение.
  

Глава двадцать третья, о детях

  
   Шанталь
   Думаю, мне стоило прихватить еще пару томов Гюго и что-нибудь на обед. Эва так углубилась в свои изыскания, что попросту обо мне забыла. Я сходила на кухню, сделала несколько бутербродов - в том числе по доброте душевной и на ее долю - и вернулась в кресло. На мою доброту и щедрость Евлалия ровным счетом никак не отреагировала, хотя предложенную ей четверть багета молча умяла. Едва ли, правда, она обратила внимание, что ест. С тем же успехом я могла накидать ей в майонез пауков. Ха, заманчивая идея.
   В конце-концов, конечно, Эва вернулась в реальный мир. Протерев покрасневшие глаза, она откинулась на спинку кресла и закурила. Я метнулась к окну и едва успела открыть его.
   - Ничего, - изрекла Эва. - Вообще ничего.
   - В смысле, как сказала бы наша общая знакомая, "она чиста, как младенец"?
   - Столь расхожее выражение не пришло бы Квинни в голову, - фыркнула Эва, выпуская в потолок струйку дыма. - Я имела в виду, что про нее вообще нигде ничего нет. У этой особы, похоже, даже кредитки не имеется, в противном случае та бы засветилась. Она же хорошо одета?
   - А ты встречала в этом кругу плохо одетых людей? - усомнилась я.
   - Сколько угодно! - отмахнулась Эва. - В общем, если хочешь точной информации - вернее, если ты хочешь хоть какой информации - то принеси мне больше сведений.
   - А может я сама все и раскопаю? - огрызнулась я.
   Эва пожала плечами.
   - Бог в помощь, дорогая. Бог в помощь.
   Ушла я ни с чем. Причем на моей памяти это была едва ли не первая эвина неудача. Мой мир пошатнулся, честное слово!
   Вернувшись к Ренару, я застала его на кухне с самым задумчивым видом поедающего из бумажной коробки какую-то китайскую лапшу. Палочками. Эта сцена навсегда останется, наверное, в моей памяти. Хотя бы потому, что шикарные антиквары с состоянием, парком авто и двумя домами не вяжутся в моем сознании с китайской лапшой навынос. С другой стороны один из моих клиентов курил самые дешевые сигареты из соображений весьма сомнительной ностальгии по утраченной юности. Но то - сигареты, а лапша...
   Судя по всему, записку он все ж таки обнаружил, потому что окинул меня самым спокойным взглядом и жестом предложил сесть. С природной наглостью, всегда мне присущей, я сначала открыла холодильник и налила себе молока. Надо же, кончается.
   Вытащив из вазочки несколько фигурных печенек с имбирем и сахаром и съев их, я решилась наконец спросить:
   - Эта Магдалена Венганза... что вы сами знаете о ней?
   - Откуда такое любопытство?
   Я развела руками.
   - Мои надежные источники утверждают, что это человек-призрак.
   Ренар в задумчивости пощелкал палочками.
   - Лезете не в свое дело, мадемуазель?
   - Вовсе нет, - обиделась я. - Может быть, я забочусь о вашем благополучии. Со мной это бывает.
   Ренар по своему обыкновению негромко рассмеялся.
   - Я даже могу проявить несказанную заботу и что-нибудь приготовить, - заметила я. - За отдельную плату.
   Это выражение доброй воли осталось без внимания. Тем не менее, я не смогла отказать себе в удовольствии похозяйничать на чужой кухне. Пока я пыталась сообразить что-то вроде ризотто - с продуктами на кухне у богачей всегда как-то не очень - Ренар спокойно доедал лапшу. Выкинув пустую коробку, он открыл было рот, чтобы что-то сказать. Наверняка, какую-нибудь гадость. Ладно, ладно, признаю, я лезу не в свое дело. Но, во-первых, еще никто не придумал уголовного наказания за праздное любопытство. А во-вторых...
   Резко прозвенел дверной звонок. Ренар пожал плечами. Я, занятая поисками подходящих специй в шкафчике, скопировала его жест. Трезвон продолжился с удвоенной энергией. Почти истерично.
   - Может быть, вы откроете? - предположила я. - Наверное, это полиция.
   - Уже была... - Ренар мрачно посмотрел на распахнутые дверцы шкафов и отправился в холл.
   Вернулся он вдвойне мрачный и довольно быстро. Следом за ним влетела Евгения и замерла на пороге.
   Черт!
   Ренар аккуратно подвинул меня, взял банку с кофе и занял самое удобное место у плиты. Евгения, испытующим хищным взглядом в этот момент похожая то ли на Тираннозавра Рекс из детской книжки, то ли на своего папочку, замера в дверях.
   - Что, черт побери, здесь делает эта сучка?!
   Интересно, а Рауль никогда не посвящает сестру в тонкости своих планов, или только в этом случае? Или же просто Евгения всегда такая агрессивная.
   - Рауль сказал, что кто-то вломился в твой дом и в офис, - резко бросила Евгения.
   - Ты волновалась?
   - Больше нет, - фыркнула девчонка. - Вижу, ты тут неплохо устроился. Что это?
   Она пересекла кухню - пришлось, впрочем, обогнуть стол и стойку - и сунула нос в мое ризотто. Страшно этого не люблю.
   - Знаешь, есть масса хороших успокоительных лекарств, - заметила я, накрывая сотейник крышкой. Хорошо бы прищемить острый нос этой выдры. - Например прозак.
   - Это антидепрессант, - со знанием дела сказала Евгения.
   Кажется, я начинаю разделять мнение Ренара о его родне.
   - Знаю. Мне просто нравится название. Я вам тут не помешаю? Я могу уйти, только последите за кастрюлькой.
   - Останься, - велел Ренар.
   Да, конечно, его гениальный план. Он хочет довести свою родню до белого каления. Надеюсь, для этого мне не придется с ним целоваться на глазах у бедной неуравновешенной девочки.
   Неуравновешенная девочка с размаху опустилась на табурет; последний жалобно скрипнул.
   - Я хочу, чтобы ты переехал в Медные Буки, - сказала она.
   Ренар снял с огня свой кофе, медленно разлил его по трем чашкам и искоса посмотрел сначала на меня, потом на дочь. Чертики в его глазах мне не понравились. Что-то мне подсказывает, что если он будет доводить свое любимое чадо, то кончится все плачевно. Например, девочка вцепится мне в волосы. У меня и так вечные проблемы с прической, а тут еще...
   - Меня все здесь устраивает.
   - Тебя ударили по голове!
   - "Орнитологией" Мартине, - вставила я.
   А кофе у Ренара вкусный.
   К сожалению, насладиться им сполна я не смогла: от резкого удара почти весь кофе выплеснулся, только благодаря моей ловкости не на мою грудь. Я сумела увернуться. Ну, или скорее, Ренар успел схватить меня за локоть и прижать к себе. Черный, горячий и, вполне возможно, едкий как кислота, напиток разлился по разделочному столу. Прямо по нарезанному корню имбиря. Кофе с имбирем, как мило...
   Евгения без малейшего раскаянья опустилась обратно на табурет.
   Девочка убедительно разыгрывает сумасшедшую истеричку. Но если бы она действительно была таковой, то постаралась бы вылить кофе на меня. И тут бы никакая ловкость - на самом деле никакой Ренар, но едва ли я стану благодарить... - никакая бы ловкость не помогла мне.
   Я внимательно и, надеюсь, достаточно тяжело посмотрела в глаза Евгении. Красивые серо-голубые глаза, папины. Достаточно умные. По крайней мере, она не выглядит жалко, как ее братец в присутствии любимой жены. Пожалуй, при других обстоятельствах она бы мне могла даже понравится. Если бы мне не пришлось участвовать в провоцировании девчонки на убийство. Кстати, скорее всего это будет мое убийство.
   Я, не глядя, открыла один из шкафчиков - по правде, это был последний не осмотренный мной шкаф - и достала две тарелки. Они с прелестным звоном разлетелись на несколько десятков белых острых осколков. Слава богу, это был не мейсенский фарфор, а то бы меня Ренар по головке не погладил. К тарелкам прибавились несколько блюдец и чашка. Все это время я не сводила взгляда с Евгении. Девочка сидела неподвижно с неестественно прямой спиной, как будто палку от швабры проглотила, и следила за тем, как я бью посуду. Сцена в духе "Принцессы цирка", честное слово. Хотя бы Евгения присоединилась, что ли, а то одной скучно.
  
   Она и присоединилась: грохнув об пол табурет, вылетела из комнаты.
   - Подберите осколки, - хмыкнул Ренар.
   Мне показалось, что он от души наслаждался ситуацией. Две истерички колотят посуду и ломают мебель на его кухне. Мда, что может быть увлекательнее.
   - Спасибо, - все же сказала я. - Кстати, она сейчас так хлопнула входной дверью, что, наверное, разбила глазок. Что вы собираетесь делать?
   Ренар не ответил. Он задумчиво разглядывал великолепную гору осколков на полу и пил свой кофе. Я поставила на место табурет, взяла нетронутую Евгенией чашку и села.
   - Интересно, зачем Рауль рассказал ей о взломе? - Ренар посмотрел на меня так, словно бы я знала ответ.
   Мне, конечно, приятно, когда такие глаза вопрошают о моем мнении...
   - Они почти не разговаривают десять лет, - с усмешкой пояснил Рене. - "Передай соль" это уже слишком много для них.
   - Откуда мне знать? - пожала я плечами.
   - Ладно, Шанталь! Раз уж вы начали лезть в мои дела...
   Я снова пожала плечами.
   - Вы с маниакальным упорством подозреваете своих детей? Ладно, исходя из вашей точки зрения, либо она врет и знает о погроме.... Ну, скажем потому, что она сама его устроила. Либо Рауль сказал ей это с какой-то определенной целью.
   Ренар, сощурившись, кивнул. Мне показалось, что мои слова не имели ровным счетом никакого значения. Ему просто хотелось послушать что-то фоном, пока он размышлял над проблемой. Черт! Поставил бы Баха!
   - Или ваш сын просто идиот и ляпнул не подумав, - едко добавила я.
   - Такое тоже возможно, - серьезно кивнул Ренар.
   При этом - скотина - он продолжал обаятельно мне улыбаться.
  

Глава двадцать четвертая, о сладкой жизни

  
   Шанталь
   Я сражалась с поясом от кимоно - или точнее хёмонги - уже полчаса, проклиная саму идею карнавала. Лучше бы мне выдали домино и вольто! Этот халат, который в девятнадцатом какой-то умник привез из Японии, а не меньший умник Ренар прикупил, вымотал мне уже все нервы! К нему прилагается маска тэнгу?
   Телефонный звонок прозвенел совсем уж невовремя. Я отшвырнула пояс, рухнула в кресло и нажала кнопку, надеясь, что это моя Мари Роже, и я с чистой совестью смогу на нее наорать.
   - Привет, - буркнула в трубку младшенькая.
   - Здравствуй, Серена, - предельно вежливо сказала я, надеясь что мой напряженный тон заставит ее положить трубку и оставить меня в покое.
   - Алиса! - возмущенно поправила моя нечуткая сестра. - Вы ведь знаете, как я не люблю это имя!
   Она поворчала еще немного. Я не особенно прислушивалась, меня больше волновал запутавшийся окончательно пояс. Как может спутаться полоса ткани шириной в пол локтя?! Ума не приложу...
   - Ты меня слушаешь? - напомнила о своем существовании сестрица.
   - Мда...
   - Они хотят, чтобы я приехала на Рождество.
   - Мда?
   Мне, думаю, к Рождеству будет уже все равно. Или меня отправит на тот свет Мари Роже, или я сама повешусь.
   - Я приеду позже, - обрадовала меня сестрица. - Через Италию. Или Грецию. Или Голландию.
   - Все это очень по пути. Через Россию не хочешь попробовать?
   Вышло не слишком язвительно - я сумела-таки распутать пояс и, зажав трубку между плечом, ухом и воротником, повязать его. Посмотрелась в зеркало. Вышло Выглядит по меньшей мере забавно, но не настолько страшно, как я сначала думала.
   - В общем, я тебе еще позвоню, - сказала Серена. - И не говори ничего старикам.
   Она отключилась к вящему моему удовольствию. Младшие сестры - это катастрофа, вполне сравнимая с ураганом. И - нет - я ничего не скажу родителям. Меня мало волнует, что могло понадобиться сестрице в Италии, Греции или даже Голландии. Да пусть хоть в России!
   Еще раз посмотрев на себя в зеркало, я осторожно, медленно вышла из комнаты. Кимоно категорически не способствует быстрому шагу. В дверях дополнила костюм сумочкой-мешком с вышитой на шелке пошлой сакурой. Предпочитаю всегда иметь при себе блага цивилизации: сотовый телефон, тюбик помады, несколько банкнот и электрический фонарик. Никогда не знаешь, куда занесет тебя жизнь. И насколько это место будет темным и страшным.
   Во всеоружии я спустилась в холл. Ренар поджидал меня у нижней ступени лестницы, в задумчивости вертя в руках бутафорскую шпагу. Ему бы пошел костюм пирата. Или Доктора. Или Капитана. Ренар предпочел образ какого-то то ли денди, то ли Скарамуша, то ли мушкетера в отпускной день. Шпага ему шла, она выглядела чертовски убедительно.
   Прекратив рассматривать его, я сварливо потребовала:
   - Ну же, скажите мне какой-нибудь комплемент!
   - Вам идет лиловый, - покорно сознался Ренар.
   - Это я и без вас знаю. Что мы сегодня будем делать?
   Он распахнул передо мной дверь, а затем и дверцу своего клятого престарелого сааба.
   - О нет, - обреченно застонала я. - Мы поедем на этом?
   - Слышали, что говорят о падении с лошади? - поинтересовался Ренар, поворачивая ключ зажигания.
   - Это почти состоявшаяся автомобильная авария, а не падение с сивого мерина! - заметила я.
   Ренар отнесся к воссоединению с любимым саабом удивительно спокойно. Он вырулил на автостраду, ведущую в центр, и почти полностью расслабился. Казалось, человек отправился на маскарад, чтобы получить удовольствие. Как в старые добрые времена.
   - Мы будем дразнить их, - сообщил он наконец, когда я уже подзабыла собственный вопрос.
   - Кого? Это маскарад, все будут в масках!
   - Резонное замечание, - кивнул Ренар. - Мы тоже.
   Мне, кстати, досталась прелестная полумаска Венецианка, украшенная перламутром. Только благодаря этому она хоть как-то шла к моему халату. Простите - к моему кимоно. Ну, и еще широкая лента, которая должна была удерживать маску на голове, определенным образом перекликалась с поясом, с которым я сегодня уже столько намаялась.
   Еще несколько минут я потратила на то, чтобы, пользуясь зеркалом заднего вида, эти ленты завязать. Тяжелый, отделанный перламутром и жемчугом, фарфор все время норовил соскользнуть. Папье-маше было бы гуманнее...
   Ренар вытащил меня из машины, мягко развернул к себе спиной и быстро справился с лентой. Интересно, а он в детстве заплетал косички дочери?
   - Благодарю, - с достоинством сказала я.
   Ренар предложил мне локоть.
   Мы окунулись в самый респектабельный из всех возможных карнавалов. Для истинного празднества, которые устраивали в Венеции, ему не хватало сумасшедшинки. Мда, Казанова был бы расстроен, увидь он такое. Я сразу же выхватила в толпе девицу в поистине хэллоуиновском костюме то ли безумной Коломбины, то ли еще кого-то в том же готическом духе, и резонно предположила, что это Евгения. Судя по хмыканью Ренара, я оказалась права.
   - Шампанское?
   - Ненавижу, - ответила я, подбирая подол кимоно и переступая порог. - Несите.
   Надо отдать должное организаторам, музыку они выбрали оригинальную: сейчас играла ария Царицы Ночи Моцарта, в не лучшем, правда, исполнении. Танцевать под нее, конечно, было нельзя, но вот неспешно прогуливаться с бокалом шампанского... Мы поднялись повыше, в своеобразную ложу, откуда был виден весь зал. Облокотившись на мраморный парапет, Ренар погрузился в созерцание неспешно перемещающихся гостей.
   - Вы высматриваете кого-то определенного?
   Подперев фарфоровую щеку рукой в белой лайковой перчатке, он посмотрел на меня. Из-за проклятой маски я не могла сказать, каким было выражение его лица, но в голосе слышалась мягкая усмешка, совсем не обидная, но все же...
   - Вам никогда не нравилось угадывать, кто прячется под маской... Шанталь?
   Я посмотрела вниз в кипящий котел ярких тканей, перьев и драгоценностей. Ничего себе супчик.
   - Обожаю Хэллоуин! Всегда было интересно, кто под маской: кузен Дэйв или парень из соседнего дома, - с едким достоинством ответила я, вспомнив, что все ж таки американка. и парень из соседнего дома.и, а то одной скучно.
   Ренар только хмыкнул.
   - Давайте спустимся. Думаю, там теперь достаточно людей.
   - Для чего? - насторожилась я.
   Чувства у меня были самые нехорошие. Ренар снова хмыкнул и протянул мне бумажный веер, расписанный бамбуком и хризантемами. Слабое утешение, если он задумал какую-то гадость, надо сказать.
   Я вновь подобрала подол слишком длинного парадного наряда и засеменила по лестнице. Ума не приложу, как японки столько веков в этом ходили! Хотя, наверное, это формирует величественную медленную походку, но только не у меня.
   В зале мы вновь нырнули в суету и разговоры, и я залпом допила свое шампанское. Закусила кусочком великолепного - ну хоть одну хорошую сторону я нашла! - бри. Ренар бережно подхватил меня под локоть и потащил, или вернее будет сказать "повлек" за собой. Из комнаты в комнату. Сквозь целую анфиладу разукрашенных комнат, где люди играли в карнавал, который так и остался в XVIII веке. Это на самом деле дьявольски скучно.
   Коварный план Ренара включал, конечно же, очередную порцию палок любимой семье. Уж не знаю, что он задумал на этот раз, но он потратил целую прорву времени на поиск в этой толпе своих любимых детей. Они нашлись все вместе, собравшиеся за одним из столиков в высокой ротонде, такими столиками заставленной. Здесь пахло вкусно - жульеном, сыром и белым десертным вином. Вот где бы я осталась с радостью.
   Да, о детях. Иоланта не потрудилась надеть маску. Рауль предсказуемо оделся рыцарем. Евгения действительно оказалась той самой чернушной Коломбиной, которую я приметила еще в холле. Они хмуро ощипывали гроздь винограда и обсуждали что-то вполголоса, и вид у всех троих был совершенно не праздничный.
   Ренар отодвинул мне стул и махнул официанту. Сложив веер, я села, пытаясь незаметно закинуть под столом ногу на ногу. Столешница на мою беду была из почти прозрачного - едва-едва матированного - стекла, и пришлось оставить эти жалкие попытки несоблюдения этикета. Тогда я решила обратить внимание на сыр и виноград.
   - И в чем ваш коварный план? - спросила я, когда мучительный выбор между тремя разными сортами сыра был сделан.
   - Возьмите лучше этот камамбер, - улыбнулся Ренар.
   Эту улыбку я почувствовала почти физически. Из принципа взяла кусочек голубого сыра, который никогда не любила. Мне кажется, вкус у него резковат.
   Мне показалось, что смотрел Ренар на меня сощурившись. По крайней мере, была у него такая забавная привычка. Морщинки в углах глаз делались острее, и... я обратила все свое внимание на виноградную гроздь, которая отлично шла к сыру. Что может быть лучше: соленый сыр и сладкий сочный виноград!
   Ренар бережно взял меня за руку. Лайковая кожа перчаток на ощупь оказалась гладкой и теплой. Я подняла глаза. Мое запястье, неожиданно загорелое на фоне белой перчатки Ренара, обхватил изящный серебряный браслет с эмалью. Затрудняюсь сказать, чей он был, но выглядела вещица восхитительно. Вполне узнаваемо для модерна - змея, заглатывающая какую-то мелкую зверюшку. Декаданс. Я покосилась на столик, где сидели "детишки". Нельзя сказать точно, подействовал ли на них спектакль, и вообще - узнали ли они нас. Впрочем, Рауль так нервозно комкал салфетку. Иоланта успокаивающе погладила его по плечу и отправила в рот несколько виноградин. И посмотрела мне в глаза.
   Интересно, уж не она ли названивает мне?
   - Чудесный план, - сказала я, поворачиваясь к Ренару.
   Он хмыкнул. Похоже, сегодня он не собирался больше никак выражать свои мысли.
   - И... чудесный браслет. Дорогой?
   - Имеет значение? - в тон мне поинтересовался Ренар.
   Я пожала плечами.
   - Впервые я имею какие-то права спрашивать цену подарка. В конце концов, вы ведь выводите из себя Рауля. Могу я знать, во сколько обходится его бешенство? Из чисто исследовательских соображений. Статистики ради.
   Ренар рассмеялся. Я сделала глубокий вдох. Было в моей жизни немало смеющихся мужчин. И немало приятно смеющихся мужчин.
   Ренар назвал цену.
   Я проглотила кусочек сыра и перевела дух.
   Мне кажется, злость Рауля дороговато ему обходится. Такими темпами наследнички и впрямь захотят избавиться от отца. Даже если прежде не имели таких намерений.
   Я еще раз посмотрела на браслет. Змея заглатывала - я пригляделась - нет, не слона, лягушку. С одной стороны это было отвратительно, с другой - изысканно и необычно. И браслет действительно хорошо смотрелся на моей руке.
   - Ладно, кого еще мы сегодня будем злить? - жизнерадостно поинтересовалась я.
   Вдруг у Ренара в комплект к браслету найдутся серьги или брошка?
   Ренар не ответил, все его внимание занимал кто-то в дальнем конце ротонды. Мда, нонсенс. Его мысли занимал кто-то, стоящий у дверей, достаточно далеко от нас. Судя по величественным габаритам и загробно-комичному костюму Доктора Чума, это был Брис Эрвэ. Добрый доктор, конечно же, был приглашен на вечеринку. Держу пари, доброй половине собравшихся он вылечил что-нибудь за большие деньги. А оставшимся еще предстояло заболеть.
   Ренар поднялся.
   - Я оставлю тебя на минуту, Шанталь?
   Я кивнула. Вот забавно, как легко он переходит с "ты" на "вы" и наоборот! Причем, судя по довольной усмешке Иоланты, семейство счастливо сближением папочки и содержанки.
   Нелогично.
   Стоп. Я нашла слабое место в рассуждениях Ренара!
   Я поднялась, надеясь, что смогу сейчас же сообщить ему это. Всегда приятно сделать человеку гадость. Однако, Ренара нигде не было, как и доброго Чумного Доктора, а уж его длинный черный нос высмотреть было бы легко. Я взяла у официанта еще один бокал сладкого вина, на этот раз красного, и отправилась на поиски покинувшего меня столь невежливо спутника.
   Спрятанные где-то динамики заиграли Штрауса, побуждая гостей танцевать. Я с трудом протиснулась между парами в одном зале, во втором, в третьем... анфилада была бесконечной. Ренара по-прежнему нигде не было. Тогда я вышла на балкон, опоясывающий весь второй этаж. Шел дождь, но шелковый навес хорошо защищал от воды. Останусь здесь, и пускай этот строитель планов меня ищет.
  

Глава двадцать пятая, о сладкой жизни (продолжение)

  
   Шанталь
   Я опустилась на плетеный из лозы диванчик, заваленный наполовину маленькими подушками и с удобством откинулась на спинку. Суета и шум "карнавала" - слово я бы взяла в кавычки, потому как позор это был, а не карнавал - остались за спиной. С балкона открывался великолепный вид на город: россыпь разноцветных огней. Еще пара бокалов вина, и мир вообще покажется мне райским местечком.
   Ладно, поразмышляем пока. Пока никто не слушает, что немаловажно, потому что я частенько начинаю бормотать себе под нос, раздумывая. Вполне возможно, я сумасшедшая. Нормальная бы не впуталась в эту сомнительную историю.
   Итак, слабое место в рассуждениях Ренара:
   * его семейство, которое так настойчиво хочет защитить свое наследство, что готово отправить папочку на тот свет, или же свести его с, гм, назовем меня куртизанкой, при этом пытается эту же самую "гм" убить.
   Я нашла слабое место в собственных рассуждениях: почему я решила, что мне названивают Иоланта или Евгения? Голос слишком низкий и, как утверждает Эва, принадлежит немолодой уже женщине. Дочь и невестка Ренара отпадают по этой самой причине.
   Значит, есть еще кто-то, не желающий видеть меня рядом с Рене.
   Все логично: Ренары сводят меня с папочкой, а Мари Роже норовит отправить в мир иной.
   Логично, но все равно непонятно.
   Я допила вино и поставила бокал на холодные и влажные плитки пола. Посмотрела на мыски изящных атласных туфель, выглядывающих из-под подола светло-голубого платья. Выпрямляясь, имела удовольствие увидеть и все платье целиком - что-то типа римской тоги - и его обладательницу.
   - О, мадам Венганза...
   Мадам была без маски, вернее, несла ее на сгибе локтя. Украшенная блестками кошачья морда - довольно странный выбор для такой шикарной женщины, как мадам. С другой стороны, уже перстни говорят о том, что она весьма эксцентрична.
   - О, мадемуазель Флери, я не ошибаюсь? - проговорила Венганза своим грудным голосом.
   - Не ошибаетесь.
   - А где же Рене? - поинтересовалась мадам, отчаянно грассируя. Вышло красиво. - Мне так хотелось с ним побеседовать сегодня...
   О чем, интересно, она так настойчиво хочет побеседовать с Ренаром? Ужас! Я уже заразилась его паранойей.
   - О, он где-то здесь. Разговаривает с Брисом. С Брисом Эрвэ, я имею в виду. По крайней мере, кому еще придет в голову одеться Medico della Peste?
   Венганза вновь рассмеялась.
   - Да, вы правы, моя милая. А вы здесь скучаете? Готова держать пари, вы думаете, что здесь собрались одни непереносимые снобы.
   Я попыталась возразить, но мадам остановила меня жестом.
   - Не спорьте, мадемуазель Флери, я же вижу! Скучнейшее сборище, должна я вам сказать, а побывала я на многих.
   Тут я не могла с ней не согласиться. Поднявшись, я подошла к кованной балюстраде. Отсюда было видно кусочек комнаты, где кружились в вальсе несколько пар в причудливых костюмах. Смотреть на город было интереснее. Внизу пронеслась на сумасшедшей, явно запрещенной в городе скорости машина. Мне на секунду померещилось, что это канареечно-желтый ламборгини, задавшийся целью преследовать меня до скорого конца моих дней. Это уже Кинг какой-то! Ренарова паранойя действительно заразна.
   Оттолкнувшись от влажных перил, я развернулась, чтобы вернуться в комнату. Разыщу все-таки Ренара. На худой конец съем еще бри с виноградом.
   Развернувшись, я ощутила укол чуть выше локтя. Короткое прикосновение очень тонкой иглы. У меня тотчас же закружилась голова. Так, пить надо меньше. Я схватилась за скользкие до ужаса перила и привалилась к ним с такой силой, что наверное след на спине навечно отпечатается. Венганза бережно поддержала меня за локоть.
   - Вам нехорошо?
   От звука ее участливого голоса у меня разболелась голова. Как сказала бы Квинни "сотня бешеных дятлов поселилась у меня в висках". Плитки пола также оказались скользкими, потому что ноги мои все норовили разъехаться в стороны. Или хотя бы просто подломиться.
   - Думаю, шампанское было лишним, - выдавила я.
   - Я позову кого-нибудь, - сказала Венганза, выпуская мой локоть.
   А хорошо, что она ушла. Так спокойнее. Теперь нужно добраться до диванчика и переждать, пока в голове не проясниться. Как пьяная, честное слово! И это с бокала шампанского и бокала белого вина! Глупость какая! Ты главное спокойнее иди, Шанталь. Вот так, так... держись за перила, ну и что, что скользкие! А ты крепче держись. И пускай пальцы болят. Главное, дойти до дивана. Главное...
   Я все-таки поскользнулась, перегнулась почему-то через невысокую балюстраду, которая доходила мне до пояса и, кажется, ощутила у себя на спине чьи-то руки. Потом держаться было особенно не за что. Я, пытаясь ухватиться за мокрый чугун, висела на стене, а подо мной было пространство в три этажа. Три этажа сплошного влажного воздуха. И я совершенно не помню, как там очутилась. И главное - почему все-таки не шлепнулась на асфальт.
  

* * *

  
   Un autre aspect
   Рене едва не столкнулся на галерее с Магдаленой Венганза, но успел нырнуть в темную нишу, где стояла высокая китайская ваза, расписанная кобальтом. Брис недоуменно хмыкнул, но более ничем не выразил своего удивления. Только когда грациозная богиня Минерва - или кого там призван был изображать костюм мадам Венганза - смешалась с толпой танцующих, Ренар вышел на свет.
   - Твоя мания преследования прогрессирует, - иронично заметил Брис, и взялся за нос маски, чтобы приподнять ее. - Проклятье! Надо было взять бауту. Пить совершенно невозможно! Однако, дорогой мой, скажи, как при всей своей паранойе ты рассказал правду этой девочке, а?
   Ренар пожал плечами.
   - Начнем с того, что "девочка" сама обо все догадалась, и не в последнюю очередь потому, что у кого-то слишком длинный язык.
   - Ну, сострил пару раз, - картинно обиделся Брис. - Обычно твои манки не проявляли такой сообразительности. Кто же знал?
   Рене отставил бокал и оглядел комнату. Минерва-Венганза давно уже скрылась, мелькавшая некоторое время неподалеку Евгения отстала. То ли потеряла отца из виду, то ли отчаялась узнать что-то интересное, то ли наоборот - узнала.
   - Кого высматриваешь? - поинтересовался Брис, бывший как обычно главным раздражителем вечера.
   Где бы они не оказались, пусть даже в комнате полной циркулярных пил - Эрвэ все равно был противнее. Порой этот человек бывал вполне сравним со скрипом пенопласта по стеклу. Если человека вообще можно сравнить со звуком. К тому же, он умудрялся в самые невинные, вроде бы, фразы вкладывать двойной, а то и тройной, притом неизменно непристойный смысл.
   - Девочку? - тем самым - двусмысленным - тоном предположил док.
   Ренар по своему обыкновению беспечно пожал плечами.
   - Невежливо бросать даму.
   - Это уж точно, - согласился Брис. - Именно поэтому я предпочитаю посещать подобные сборища без дам: нет опасности прослыть невежей. Я бы на месте мадемуазель Флери вышел подышать воздухом, знаешь ли.
   Рене с нырнул в толпу танцующих. Вальс сменился чем-то быстрым, почти современным. Это был танец того сорта, что плохо сочетается с яркими карнавальными нарядами в духе прошедших веков. Только чудом Рене избежал столкновения с Иолантой, вытанцовывающей нечто невообразимое в паре с бокалом вина. К счастью Рауля поблизости не было, да и сама невестка не заинтересована была в беседах. Высокомерно кивнув Рене, она допила свой бокал и все в том же нервном ритме двинулась к столу, заставленному напитками. Позади хмыкнул Брис, никогда не скрывавший своего мнения об Иоланте - крайне нелестного.
   Наконец им удалось миновать комнату, сделавшуюся невероятно тесной из-за толпы танцующих. И еще одну. И еще. Вся анфилада была забита танцующими, пьющими и беспечно болтающими людьми. Атмосфера все больше и больше приближалась к духу истинного, безумного карнавала. Впрочем, ничего хорошего в этом не было.
   В последней комнате этой, казалось, бесконечной анфилады было почти безлюдно. Напитки были уже разобраны, и только несколько бокалов одиноко поблескивали на уже несвежей скатерти. Скучающий стюард откупоривал бутылки и ждал, пока принесут еще хрусталя. Несколько женщин оживленно обсуждали, что пора бы поправить макияж, и глаза у них при этом странно блестели. Для полноты картины не хватало парочки, целующейся где-нибудь в нише с вазой, или за портьерой. Зато здесь дверь на внешнюю галерею была открыта настежь, и веяло прохладой и сыростью.
   Рене вышел и огляделся. К его вялому сожалению балкон оказался пуст. У витой ножки плетеного дивана стоял пустой бокал и валялась забытая кем-то сумочка. Рене сел и машинально поднял мешочек из шелка, вышитый веткой сакуры.
   - Хм.
   - Что, "хм"? - спросил Брис, закуривая.
   Рене протянул руку и вытащил сигарету изо рта приятеля. Брис попытался было протестовать, но Ренар его попросту не слышал.
   - Сумочка Шанталь.
   - Значит, она была здесь и забыла эту вещицу.
   Рене покачал головой.
   - Едва ли. Мадемуазель Флери придает большое значение деталям.
   - Мда? - скептически хмыкнул Брис.
   - Волка ноги кормят, полагаю, - Рене снял маску и хмуро огляделся. - Эта девочка всегда выглядит безупречно. Даже если и кажется, что она - сама простота и естественность, будь уверен: макияж на месте.
   - Рассматриваешь ее? - ехидно поинтересовался Брис.
   - За мадемуазель Флери очень любопытно наблюдать. Она действительно мало похожа на - как ты выразился? манок? Она бы не потеряла сумочку и едва ли бросила ее просто так.
   - Паранойя, - удовлетворенно кивнул док. - Чудесная наглядненькая паранойя, которая к тому же еще и прогрессирует. Давай пошлем стюарда, или сделаем объявление по радио, если тебе так приспичило увидеть девочку.
   В этот момент со стороны балюстрады послышался слабый стон, перешедший в кашель. У кованых чугунных перил Рене и Брис оказались одновременно.
  

* * *

  
   Шанталь
   Имя тому чуду, которое спасло мне жизнь, было - браслет. Я висела над пропастью в три этажа, чувствовала себя Венди, которой спас жизнь поцелуй и размышляла о том, через сколько секунд замок браслета не выдержит. Или когда же серебро погнется, треснет и расколется наконец. Металл больно впивался мне в руку, ну а края браслета были довольно-таки острыми. Боль, да еще дождь, да страх, который я, в общем-то, испытывала (он был не так велик, как я ожидала) заставили меня-таки протрезветь. Почти. Трезвый не стал бы бормотать себе под нос невнятные угрозы и грозить ногой - обе руки были заняты отчаянной попыткой удержаться за скользкую чугунную решетку - канареечно-желтому ламборгини. Браслет впивался мне в запястье все сильнее.
   Интересно, а вены он мне перерезать таким образом может? Это будет считаться за несчастный случай, или за самоубийство? Ткань кимоно такая тяжелая, что неумолимо тянет меня на дно. В смысле - вниз. К земле. Выглядеть будет неэстетично. И в общем-то я накаркала себе скорую погибель. А это Мари Роже однообразна, сбрасывая людей с балконов.
   Ах, да, Клэр ведь по пьяни свалилась. Совсем как я.
   Мамочки, сейчас я упаду и расшибусь в лепешку. Бабушка, дедушка, мама, папа, Серена-Алиса (даже Серена, блин, Алиса!) я вас всех очень люблю.
   Мне слышны были приглушенные голоса, и даже показалось, что я их знаю. Может быть, крикнуть? Подать голос и надеяться на спасение? Я попыталась. Вышло невнятное сипение-полустон, и в результате я закашлялась. Ну вот, простуда мне обеспечена!
   Интересно, разумно ли сетовать на простуду, если через несколько секунд серебро, замочек и мои руки не выдержат, и я превращусь в некрасивую кляксу на асфальте?
   Мысль была неприятная, и додумывать ее я не стала. Буду лучше думать о поцелуях, вроде тех, что спасают жизнь летающим девочкам Венди...
   Что-то - вероятно мой ангел-хранитель, запоздало вспомнивший о своих обязанностях - рвануло меня наверх. Замочек клацнул и сломался, и браслет, холодя кожу, скользнул мне в рукав. Было приятно ощутить под ногами твердую, хотя и скользкую почву. Которая почти сразу же ушла у меня из-под ног, и кто-то заквохтал и засуетился вокруг меня. Я с трудом разлепила ресницы и встретилась взглядом с теплыми и встревоженными серыми глазами.
   - Рене, - пробормотала я, и голос прозвучал возмутительно пьяно.
   А потом я, кажется, все-таки потеряла сознание.
   Лишилась чувств, как сказала бы Квинни.
  

Глава двадцать шестая, о сладкой жизни (окончание)

  
   Un autre aspect
   Аккуратно прикрыв за собой дверь, Брис кивнул замершему в коридоре Рене.
   - Спит. Ничего серьезного, только запястье расцарапала. Какие вы все-таки оба живучие твари, а!
   Рене молча кивнул в сторону лестницы. В гостиной он опустился в кресло, бросил наконец на столик маску и закурил. Брис налил себе немного коньяка и замер у окна, наблюдая за тем, как струи дождя текут по стеклу. В саду за окном было темно, а окна далекого города казались холодными искрами.
   - Сообщи в полицию, - тихо посоветовал Эрвэ.
   - Полиция скажет, что мадемуазель Флери напилась и по неосторожности едва не погибла.
   - По-твоему это не так? - Брис обернулся и приподнял брови.
   Рене пожал плечами. Подвинув к себе пепельницу, он методично стряхнул пепел и собрал его в аккуратный холмик в центре серебряного блюдца.
   - Вот, что я тебе скажу... - Эрвэ подошел к креслу и облокотился на его спинку, так что Ренару пришлось вывернуть неудобно шею. - Мадемуазель вела себя, как пьяная. На балконе обнаружилась почти пустая бутылка "Бойлса". Готов поспорить, в крови девушки при анализе обнаружиться внушительная доза алкоголя.
   - Тебе есть, что еще сказать? - Ренар вновь стряхнул пепел в стоящую на подлокотнике пепельницу. Серый курганчик стал выше.
   - Я не хочу произносить ничего, что усугубит твою паранойю, - качнул головой Брис.
   Рене удовлетворенно улыбнулся.
   - Значит есть.
   Брис прошелся по гостиной, которая, к сожалению, была слишком невелика. Дважды обогнул столик маркетри, побарабанил по изгибу спинки козетки, подлил себе еще коньяку. Рене все это время просидел полуобернувшись и следя за то затихающим, то усиливающимся дождем.
   - Хорошо, мне есть, что сказать, - сдался Брис.
   Ренар бросил на него короткий взгляд и вновь вернулся к разглядыванию сырого сада, едва видного в темноте за окном.
   - Не делай вид, что тебе безразлично, - посоветовал Эрвэ. - Я ведь могу и уйти.
   - Мне очень интересно, что ты хочешь сказать, Брис, - кивнул Рене, садясь прямо. Сигарету он плавным движением затушил о дно серебряной пепельницы, разметав курган пепла.
   Брис сел, скрестив ноги, откинулся на спинку и в раздумье сощурился. Пощипал за длинный нос висящую на подлокотнике маску.
   - У мадемуазель Флери на локте есть след от укола. Свежий.
   Рене сощурился.
   - Не торопись с выводами. Мало ли, что это такое, - покачал головой Эрвэ.
   Доктор поднялся.
   - Надеюсь, мое такси уже здесь... Да, утром мне звонила Мирей.
   - Это каким-то образом касается меня? - сухо поинтересовался Ренар.
   - Остынь. Она просила денег и сетовала на нищенское существование.
   - С той компенсацией, которую она от меня получила? - фыркнул Рене.
   - Мирей любит жить на широкую ногу, - Брис похлопал друга по плечу. - Я сказал это только потому, что она может и с тебя потребовать алименты. Тогда ты сорвешься и совершишь какую-нибудь глупость, вроде той, когда ты выкинул ее из дома в одном нижнем белье. Кто предупрежден, тот вооружен, в том числе и терпением. Доброй ночи, пригляди там за моей пациенткой.
   Хмыкнув самым гнусным на взгляд Рене образом, Эрвэ небрежно махнул рукой и, подобрав с кресла свой маскарадный черный балахон и маску, покинул гостиную. Стукнула входная дверь. Рене отставил пепельницу на подоконник, задернул легкие шторы, запер двери и осторожно ступая поднялся на второй этаж. Шанталь спала; оставленная Эрвэ тусклая лампа-ночник бросала на бледное лицо девушки неприятную сиреневую тень.
   До сих пор Рене использовал расчетливых девиц без зазрения совести и был о них невысокого мнения. Он знал о телефонных угрозах, но особенно не переживал, тем более что кокотки быстро сбегали, успевая, впрочем, облегчить его кошелек. Мадемуазель Флери казалась женщиной совсем иного сорта, и Рене решительно не понимал, ради чего она подалась в содержанки с ее умом и образованием. Кроме того, девушка импонировала Рене своим хладнокровием и попытками сделать вид, что угрозы ничуть не пугают ее. Сейчас уже поздно было что-то исправлять: недоброжелатель показал, на что он способен.
   Рене осторожно взял Шанталь за руку, засучил широкий шелковый рукав и изучил локоть. Чуть выше него был небольшой синяк, след от неумелого укола. Впрочем, игла угодила точно в вену. Запястье на этой же руке было туго перетянуто бинтом, завязанным кокетливым бантиком. Сам браслет, снятый Эрвэ, был небрежно брошен на столик рядом с ночником. По острому краю запеклась кровь. Нахмурившись, Рене столь же осторожно опустил руку девушки на одеяло и нежно коснулся ее пальцев. Губы Шанталь дрогнули, словно произнося что-то, но она так и не проснулась.
   Рене щелкнул выключателем, погружая спальню в темноту, и подошел к окну. Небо перерезала яркая молния, загрохотало, и раскат покатился на пригород. По стеклу ударил порыв ветра. Обернувшись, Рене некоторое время привыкал ко мраку в комнате. Впрочем, нередкие молнии и отсветы из коридора разреживали этот мрак.
   Внизу зазвонил телефон. Совершенно не хотелось знать, кому это вздумалось тревожить людей посреди ночи. Рене пересек, мягко ступая, комнату, закрыл дверь, отсекая звуки и опустился в стоящее чуть ли не посреди комнаты кресло. Сначала, правда, пришлось снять с него две театральные сумочки. Облокотившись о спинку кровати, Рене подпер голову рукой и стал смотреть, как молнии отражаются на гладком дереве платяного шкафа.
  

* * *

  
   Шанталь
   Дико болела голова. Казалось, если я сейчас попытаюсь оторвать ее от подушки, или открою глаза, то она, бедняжечка, взорвется. Неудивительно, учитывая, что вчера... А что было вчера? Напрягаясь, я сумела восстановить почти все события, включая мое падение с балкона.
   Так.
   Значит, я навернулась с третьего этажа, расколола черепушку и угодила в ад. Забавно, мне всегда казалось, что грехи мои не настолько тяжки, чтобы наказывать за них вечной мигренью...
   Есть еще более приятный вариант: это просто похмелье, случившееся после трех бокалов шикарного дорогого вина. А что, логично. За всякое удовольствие, как говаривал Фесте, рано или поздно приходится платить.
   Еще у меня болело запястье, но тут как раз никаких загадок: я прекрасно помнила, как висела над пропастью на одном браслете. Еще предстоит выяснить, не отрезало ли мне руку на... напрочь.
   Я предприняла героическую попытку открыть глаза. Неяркий почти кремовый потолок, пересеченный темной дубовой балкой. Забавно, раньше я не обращала на нее внимания. Приятно пахнет полиролью для мебели - от спинки кровати, кедром и лимонной цедрой. На преисподнюю это определенно не похоже. Я попыталась пошевелиться, но получилось только повернуть голову. Сквозь незашторенное окно проникал безрадостный тусклый свет дождливого утра. Капли со слышимым удовольствием барабанили по карнизу, а заодно и по моей голове. Господи!
   Застонав, я села. Хорошо, что я не стала опираться на забинтованную руку. Тогда бы я наверняка заорала...
   Оп-паньки!
   Я подавила желание протереть глаза, чтобы окончательно проснуться. Ну, или проснуться еще раз, только в реальном мире. Ренар спал в кресле, не слишком удобно устроив руки и голову на спинке моей кровати. Это было так... мило. Видимо, услышав мое жалобное сопение - уж больно сильно болели бедная моя голова и несчастное мое запястье - он проснулся и сел. Я поспешила юркнуть под одеяло и, как опоссум, притвориться мертвой. Правда, на Ренара спросонья я поглядеть не удержалась. Был он встрепанный, заспанный, с отпечатавшимся на левой руке сложным рисунком резьбы на спинке. Потирая затекшее видимо предплечье, он с извечной улыбкой кивнул мне.
   - Доброе утро, Шанталь. Как ваше самочувствие?
   Бывало и получше, - хотела сказать я. Ну или что-то вроде: "еще не сдохла, но близка к этому". Голова раскалывалась, что не способствовало ни дружелюбию, ни элементарной вежливости. Ренар, незаметно почти потягиваясь, поднялся и пересел ко мне на постель. Взял со столика стакан.
   - Выпейте. От головной боли.
   Я с огромным трудом сумела все-таки сесть. Ренар заботливо подсунул мне под спину подушки. Спинка кровати была восхитительно прохладной и пахла полиролью. Стакан тоже был холодный, и я незамедлительно приложила его к виску. Теперь я понимаю, как чувствовал себя бедный Рене, получив по затылку томиком Мартине.
   - От лекарства будет больше толка, если вы его выпьете, - Ренар протянул мне шипучую таблетку.
   - Ваш док лечит мукой, помнится, - пробормотала я и не отнимая стакана от виска бросила таблетку в воду. Зашипело.
   - А чем еще лечить несуществующую болезнь? - хмыкнул Ренар.
   Резонно.
   Я уговорила себя все-таки сделать глоток. Противно, но не смертельно. Может Эрвэ и впрямь неплохой врач, хотя заговорщик из него откровенно хреновый. Ладно, радуйся, Шанталь, теперь ты познала все прелести богемной жизни: попойки на пол ночи и похмелье с утра.
   Ренар встал. Я испытала легкое сожаление, потому что его присутствие как-то удерживало меня от острых приступов жалости к себе. В дверях он замер, чтобы строго, по-отечески так на меня посмотреть.
   - Допейте лекарство, Шанталь. Нам нужно поговорить.
   Славно. Еще ни одна приятная беседа не начиналась с таких слов. И что, интересно, я сейчас услышу? Лекцию о вреде пьянства? Так я никогда в жизни не напивалась (кроме сегодняшней ночи, но и сегодня, клянусь девственностью Жанны д'Арк, я этого не делала). О чем тогда? Опять о том, что мне нужно уехать к родителям в США? Ну так и в Чикаго есть трехэтажные здания. И кое-какие повыше. С них тоже очень удобно будет падать, и больше никакое чудо меня не удержит.
   Я посмотрела на браслет, лежащий рядом с лампой. Милый сувенирчик. Спасибо, золотко (вообще-то - серебро), ты спас мне жизнь. Надо будет лишний раз поблагодарить Ренара за подарок.
   Сам Ренар вернулся спустя минут десять с подносом. Черт! Я хочу быть его любовницей! Не помню, когда мне последний раз приносили в постель хотя бы стакан воды, не говоря уже о кофе или омлете. Жалко только, что одна мысль о еде вызывала у меня тошноту. Хотя, возможно, от чашечки эспрессо я бы я не отказалась.
   Кофе, как выяснилось, Ренар эгоистично принес только себе; мне же досталась чашка светлого, травяного, кажется, чая с легким, слегка горьковатым и освежающим ароматом. Ну и собственно завтрак. И что сейчас будет? "За папу, за маму, за Рауля"?
   - Это "Бедный рыцарь", Шанталь, и они вас не съедят. Лучше бы наоборот, - заметил Ренар, присаживаясь в изножии кровати. Как у себя дома, черт бы его побрал!
   Под спокойным, слегка насмешливым взглядом с оттенком заботливости (убийственное сочетание) я откусила-таки кусочек. Вкусно. И, скорее всего, меня не убьет. Тем более, что голову начало отпускать, да и тошнота прошла. А этот Эрвэ не такой уж дрянной доктор. Просто со странностями, как впрочем, и все мы.
   - Так о чем вы хотели поговорить? - поинтересовалась я, радуясь прорезавшемуся голосу.
   - Что произошло вчера на балконе?
   Я мгновенно перешла в наступление.
   - Ренар, я не была пьяна! Я умею пить!
   Этот мерзавец понимающе улыбнулся.
   - Я вам верю, и незачем на меня сразу нападать. Просто расскажите.
   Я сделала глоток чая. Что же было вчера... Все не то, чтобы, как в тумане... но детали определенно помнятся до невозможного смутно.
   - Я... Я ушла на балкон, среди этих танцующих парочек было очень тесно и шумно... посидела там на диване. Хорошо, прохладно, вид, опять же, красивый, - я напрягла память, так что голова опять начала ныть. - Потом поговорила с этой вашей клиенткой - Венганза. А потом... я упала с балкона.
   Я озадачено посмотрела на опустевшую тарелку. А где тосты?
   - Это все? - спросил Ренар.
   Мне оставалось только вздыхать.
   - Не верите.
   Действительно, рассказать я могу немногое. Да и это немногое выглядит нелепо. Не предполагать же, в самом деле, что меня столкнула с балкона лучшая клиентка фирмы "Трезор"! Я отставила тарелку на столик, водрузила сверху опустевшую чашку и, насупившись, отвернулась к окну. Было же что-то еще... что-то. Что заставит Ренара поверить, что я не по-пьяни едва не распростилась с жизнью.
   Черт! Я все-таки заразилась его паранойей в острой форме. Мне везде мерещится Мари Роже и призрак канареечно-желтого ламборгини.
   Ренар неожиданно взял меня за руку. Я вздрогнула и повернулась. Фамильярно откинув рукав пижамы, он продемонстрировал мне синяк чуть ниже локтя.
   - М-м-м?
   - Я вам верю.
   - Что это значит? - спросила я. Руки Рене были теплые, и пальцы мягко касались моей кожи. Ну и что тут такого?
   - Вам сделали укол, и препарат скорее всего бесполезно искать в крови. Кажется, вашу телефонную террористку стоит воспринимать еще серьезнее.
   "Нашу", - хотела поправить я. А то и вовсе - вашу. Сейчас я гордо вырву свой локоть из рук Ренара и гордо же скажу ему все в лицо. Интересно, а запах кедра откуда? Приятный...
   Похмелье, все-таки, хуже опьянения. И ориентация в реальности, кажется, так и не вернулась, иначе бы я не сидела, уставившись как дура на Ренара. Он улыбнулся на секунду, а потом вновь сделался серьезным и строгим. Морщинки в углах глаз, впрочем, никуда не делись.
   - С этого момента не отходите от меня, ясно? - спросил Ренар.
   Я глупо кивнула.
   В этот момент мой телефон запиликал довольно-таки фальшиво Au Clair de la Lune. Полифония какая-то перехваленная... Мы с Ренаром одновременно вздрогнули, хотя беспокоиться было не о чем. На Мари Роже у меня совсем другая мелодия. Ренар поднял с пола сумочку, с которой я вчера была на маскараде, и самым бесцеремонным образом достал трубку и протянул мне.
   - Да?
   - Ну и как тебе удалось навернуться с балкона и почему ты все еще жива, идиотка?!
   Черт! Эва... Ну она-то откуда обо всем узнала?!
  

Глава двадцать седьмая, о капризах

  
   Шанталь
   Вопли Эвы об одной отдельной безмозглой идиотке, которая умудряется попадать в неприятности по сто раз на дню грозили вылиться в полуторачасовую лекцию. Я бы лучше о вреде пьянства послушала, честное слово! Я несколько раз предпринимала жалкие попытки вставить хоть слово, пока не поняла всю их бесполезность. Заставить Эву замолкнуть могло только нечто экстраординарное. Например падение ей на голову метеорита. Я просто постаралась держать трубку подальше от своего бедного уха, потому что тут можно было только переждать бурю. Ренар, подлец, улыбнувшись сбежал куда-то вниз. Через некоторое время я услышала, как хлопнула входная дверь. Ну вот, все меня бросили! Я подождала еще немного, но поскольку Эва не затыкалась, пришлось предпринять решительные меры.
   - Спасибо за заботу! - вякнула я, хотя предполагалось, что это будет сказано строгим командным голосом. - Нет, я не слишком сильно пострадала и вполне довольна жизнью.
   - Ты чуть не расплющилась об асфальт, дура, - уже ласковее заметила Эва.
   - Пустяки. Отделалась легким испугом и разодранным запястьем.
   - Что произошло? - Эва, слава богу, перешла на деловой тон. Я почти видела, как она поудобнее устраивается в своем кресле, закуривает сигарку и выпускает дым через свой породистый нос.
   - А ты не знаешь?
   В трубке послышалось раздраженное фырканье.
   - Представь себе, в детали я не посвящена.
   Я медленно подползла к краю кровати и сумела встать, правда, пришлось ухватиться за спинку. Впрочем, я не смогла сделать и шага. Ладно, полежу...
   - Так что произошло? - настойчиво повторила Эва.
   - Как ты тонко уже заметила, - я попыталась добавить в голос кислоты, но куда уж мне до Евлалии, - я едва не превратилась в кляксу на асфальте. Кстати, в том районе булыжные мостовые еще сохранились. Выглядит на порядок эстетичнее.
   Эва произнесла что-то неразборчивое и видимо нецензурное. Я сдалась.
   - Ренар утверждает, что мне что-то вкололи.
   - Вот как?
   - Выглядело все так, словно я напилась. Я даже не думала, что Рене поверит мне. Честное слово, Эва, я была словно... - я попыталась подобрать слова, но ничего лучше все равно не придумала. - Словно я напилась вдрызг. А потом я как-то, не помню как, оказалась висящей над городом.
   - Так, - сказала Эва.
   - А потом кто-то, наверное Рене, меня вытащил.
   - Это все, что ты помнишь? - уточнила Эва.
   - Это все, что я помню, - энергично кивнула я, за что и поплатилась: снова начала болеть голова.
   Евлалия поцокала языком, как часто делала, пребывая в глубокой задумчивости.
   - Слушай сюда, милая. Я кое-что тут разузнала, но думаю, говорить пока рано. Я хочу все выяснить поточнее, так что несколько дней, а может быть даже неделю, меня в городе не будет. В это время постарайся не попадать в неприятности. Сиди смирно, не отходи не на шаг от Ренара, в конце-концов он пообещал тебя защитить. Если понадобиться, в постель к нему влезь.
   - Господи, - застонала я. - И ты туда же!
   Хмыканье Эвы стало заинтересованным.
   - Он что, предлагал?
   - Он тоже сказал, чтобы я не отходила не на шаг, - утомленно сказала я. - Как же вы меня все достали. У меня голова болит, у меня тосты кончились, я хочу есть, спать и смотреть дурацкие старые фильмы с Джином Келли.
   - Вот и займись этим, - одобрила Эва. - Я позвоню тебе, как только буду хоть в чем-то уверена. Пока. Береги себя.
   - Буду, - пообещала я, облегченно нажимая на кнопку.
   Откинувшись на подушки, я изучила потолок, по которому бродили пятна странного света.
   Телефон зазвонил вновь. Этот звонок я естественно узнала - сама кропотливо выбирала его из двух дюжин предложенных: какое-то тяжелое, давящее на мозг техно. Мне страшно не хотелось отвечать. Честно говоря, мне просто было страшно. С другой стороны, хочется знать, что Мари Роже думает по поводу моей скромной, но живучей персоны.
   Я поднесла трубку к уху - руки неприятно дрожали - и нажала на кнопку вызова.
   - Привет, - разнообразия ради произнесла я с замогильной жизнерадостностью.
   - Тебе очень повезло, Алуэтта. Думаешь, всегда будет так везти?
   - Нет, - честно сказала я.
   - Я дам тебе еще один шанс. Если ты сегодня же уедешь из города, а еще лучше - покинешь континент, больше с тобой ничего страшного не случиться, моя маленькая Алуэтта.
   Ха! так я и поверила! А как же печальная судьба прочих ренаровых кокоток? Им мадам Роже тоже предлагала вот такой простой выход?
   - Маню мой, - прежним увещевающим тоном сказала Мари Роже, - тебе лучше...
   Дослушать монолог влюбленной я не успела, потому что Ренар бесцеремонно вырвал у меня трубку и приложил ее к уху. Лицо его приобрело странное - несколько озадаченное - выражение. Потом он бросил телефон на кресло.
   - Знаете, - укоризненно заметила я, - я вообще-то разговаривала.
   Ренар посмотрел на меня изучающее, склонив голову к плечу.
   - Не отвечайте больше на ее звонки.
   - Это еще почему? - попыталась возмутиться я. - Нет уж, мсье, я хочу знать, кто эта ваша ревнивая фурия!
   Ренар устало вздохнул.
   - Я знаю этот голос.
   Ну вот, признался. Следует помнить, что чистосердечное признание изрядно облегчает совесть.
   - И кто же она?
   - Я должен помнить? - несколько язвительно поинтересовался Ренар.
   Ну вот. Предупреждала же меня мама, что французы - жмоты и, главное в нашем случае, легкомысленные любовники. Вот так позабыл некую даму, а нам теперь страдать!
   - А вы попробуйте, - посоветовала я. - От этого в некотором роде зависит моя жизнь.
   Я легла и демонстративно накрылась одеялом. Все, с этого момента я начинаю вести себя, как завещала Квинни: жаловаться, скандалить и требовать к себе повышенного внимания. Хоть проведу последние свои дни с удовольствием, испорчу кое-кому жизнь.
   Вышеупомянутый кое-кто мягко коснулся моего плеча. Руки его показались мне теплыми даже сквозь довольно плотное одеяло.
   - Хотите чего-нибудь, Шанталь?
   Как мило...
   - Ага, - отозвалась я из-под одеяла. - Молока.
   - Молока?
   В голосе Ренара послышалось легкое удивление. А что, я с головной болью должна буду потребовать шампанского и клубники? Ну почему, скажите, мои простые и самые скромные желания: выпить молока, поесть сэндвичей с курицей или поиграть в скраббл, всегда вызывают у людей удивление?
   - Молока, - подтвердила я. - Такой вкусный белый напиток.
   - Хорошо, - покладисто согласился Ренар. - На тумбочке лекарство. Понятия не имею, от чего оно, но Брис настаивает, что вам его надо выпить. Я сейчас вернусь.
   Жду, мой рыцарь.
  

* * *

  
   До вечера я честно пробездельничала: лежала, укутавшись одеялом, и только изредка переворачивалась с боку на бок. Скучно, конечно, было, но читать я все равно не могла из-за вернувшейся головной боли. А вечером пришел добрый доктор. Этот садист внимательно изучил меня со всех сторон, сменил повязку на моем запястье, а потом вынес своеобразный вердикт: "Острая вирусная симуляция". Короче, с его точки зрения, для едва не распрощавшейся с жизнью особы я была чересчур жива и здорова. Тут я никак не могла согласиться, что и бросилась доказывать на деле. К сожалению, наш увлекательный консилиум прервал нечуткий Ренар.
   - Полагаю, мадемуазель Флери следует отдохнуть.
   Эрвэ обреченно вздохнул и поплелся за Ренаром, напутствовав меня прекратить придуриваться и делать зарядку по утрам. Интересно, а он всех своих дорогих пациентов так лечит? Высоки ли его гонорары?
   А все-таки интересно, о чем они там сейчас разговаривают? Вид у Ренара встревоженный. Почти. Ну, насколько у него вообще может быть любой сколько-нибудь неулыбчивый вид.
   Со второй попытки я встала с постели. Голова кружилась, но все было не настолько страшно. По стеночке я, наверное, даже смогу дойти до лестницы. А вот без надлежащей опоры... Я сделала неосторожный шаг вперед, покачнулась и едва успела ухватиться за подлокотник кресла, так что избежала все же близкого знакомства с ковром. Выпустив подлокотник, я уцепилась за дверную ручку, потом за косяк, и оказалась в коридоре. Бра на стенах давали приятный приглушенный свет, внизу же горел только небольшой фонарь у входной двери. Так, значит Ренар и добренький доктор Эрвэ наверху. И скорее всего в кабинете. Совершив эти несложные вычисления, я повернула налево и медленно-медленно, опираясь о стену, пошла по коридору.
   - Паранойя! - услышала я радостный голос Эрвэ.
   Ну вот, я как всегда права! Они здесь.
   Затаившись у приоткрытой двери в кабинет, я прислушалась.
   - Ладно, согласен, мой дом могли попытаться ограбить, - в голосе Ренара послышалось нетерпение и даже - о небывалое! - раздражение. - Машину, возможно, хотели угнать. Возможно даже, что в офис влезли ради того, чтобы поживиться отложенными на ланчи деньгами, а документы на Венганза сожгли, чтобы поджарить зефир!
   Что-то стукнуло. Такое ощущение, что Ренар пнул ни в чем не повинную мебель. М-да... сначала головная боль, теперь слуховые галлюцинации. Мой спокойный, уравновешенный Ренар фактически психует!
   Ну, в смысле не мой, а...
   - Но об этой квартире никто не знал!
   Я продолжила слушать, пока не пропустила что-нибудь существенное.
   - Никто, - согласился Эрвэ. - Даже я, твой лучший друг на протяжении уже... семнадцати лет. Это не просто паранойя, Рене. Она опасно прогрессирует.
   - Не в этом де... - Ренар замолк, а потом вдруг резко распахнул дверь.
   Не удержавшись, я рухнула в комнату, вернее, на его подставленные руки. Посмотрела, как водится, сверху вниз на недовольное Ренарово лицо.
   - Что, я слишком громко сопела, и вы меня вычислили? - с самым невинным выражением лица спросила я.
   - Нет. Но вы убедительно сказали, что не будете лезть в мои дела, - суховато ответил Ренар.
   Он все еще держал меня в руках, и это стало несколько... неловко. Тем более, что на нас с видом сытой пираньи глазел Эрвэ. Хотя, пираньи, конечно, не настолько упитанные, даже в бассейнах суперзлодеев.
   - Я всего лишь выполняю ваше распоряжение, мсье - не отхожу ни на шаг.
   Я попыталась выпрямиться с максимально возможным достоинством. На долю секунды по необычно мрачному лицу Ренара скользнула теплая улыбка. Потом он бесцеремонно обнял меня за талию и подтащил к креслу, в которое и пихнул. Хорошее кресло, мягкое.
   - Хорошо. Сидите.
   Сам Ренар продолжил патрулировать свой кабинет, аккуратно огибая сложенные на полу кучками картонные папки.
   - Повтори все с самого начала, - предложил добрый - я люблю тебя! - доктор. - Раз уж мадемуазель теперь с нами.
   Ренар закатил глаза, но все таки повторил. С самого начала, да.

Глава двадцать восьмая, обо всем с самого начала

  
   Un autre aspect
   Отношения с деловыми партнерами Рене строил на взаимном доверии. Ну или, по крайней мере, на наиболее полной информированности. Кристиан часто называл его "проклятым голландским ювелиром" и упрекал в полном неумении вести дела. "Вести дела" в понимании Кристиана значило - врать. Рене молчал и прощал своему партнеру разного рода мелкие шалости. В конце концов, недостатки Кристиана Брена еще ни разу не вредили делу. Равно как и недостатки Рауля, который в достаточно юном возрасте начал принимать участие в отцовском бизнесе. Однако очень скоро Рене начал замечать, что сын и партнер проворачивают некоторые не вполне законные операции без его ведома.
   Все началось с покупки через компанию "Золотая роза" двух хрустальных люстр. В каталоге Трезора они мгновенно отметились, как "XVIII век, из дворцового интерьера". Даже при беглом осмотре становилось понятно, что хрустальные подвески на этих люстрах взяты в самых разных местах и даже огранены по разному (по меньшей мере в половине применена была машинная огранка); да и повешены они были неправильно. Это была невинная ложь, в некотором роде. По крайней мере, и хрусталь и бронза действительно относились большей частью к заявленному времени. Насчет дворцового интерьера Кристиан, конечно, погорячился. Рене тактично заметил ему, что "А" - подобное неэтично; "Б" - впредь хотелось бы знать, что собирается предпринимать один из партнеров. Кристиан в свою очередь заметил, что у них равноправие, но люстры из каталога пропали мгновенно. Снова они обнаружились в доме одного не слишком разборчивого господина, и Рене прекрасно понимал, кто получил за это приличные деньги.
   Если Кристиану Брену угодно торговать сомнительными вещами - его право.
   Ренар молчал до тех пор, пока не обнаружил, что для торговли сомнительными вещами Брен использует имя Трезора. Оно то и дело возникало в разговорах с людьми, которым Рене не имел чести и сомнительного удовольствия быть представленным, и в бумагах-призраках. Эти последние возникали и исчезали. Формально ничего не было, в реальности же Брен торговал полным хламом, пользуясь именем фирмы, в которую Рене вложил достаточно сил.
   Рене продолжил молчать и после этого, но стал строже следить за всеми финансовыми операциями. В частности запретил всякие контакты с пресловутой "Золотой розой". Однако он был почти уверен, что эта зараза всплывет и еще не раз, пускай и под другими именами.
   Все так же молча Рене отдал распоряжение мадемуазель Женетт делать копии всех без исключения бумаг, даже если это приклеенная к двери записка "Я в курилке" и передавать ему лично в руки. Когда таких бумаг накопилось достаточно, Рене снял небольшую однокомнатную квартиру в дешевом районе, куда не пришло бы в голову сунуться Кристиану и Раулю, и собрал там архив.
   И вот, эту квартиру взломали, бумаги перевернули, что-то даже уничтожили.
   Рене не любил, когда дела велись подобным варварским образом. Возможно, он просто не умел бить в ответ на такие удары.
  

* * *

  
   Шанталь
   - Ошеломиссимо! - я попыталась крутануться в кресле, но вовремя затормозила. Голова, все-таки, болела. - Вы прямо холодную войну затеяли.
   Эрвэ со мной похоже согласился, а вот Ренар кинул в мою сторону недовольный взгляд.
   - Я беспокоюсь о репутации своей фирмы, мадемуазель Флери, - сухо сказал она.
   - Я понимаю, что такое репутация, - я кивнула. - И все-таки... Брен и, возможно, Рауль вас обманывают. Вы в свою очередь обманываете их. Кто-то, как вы думаете, пытается вас убить. Вы убеждаете всех, что скоро сами отправитесь в лучший из миров. Ложь на лжи и ложью погоняет. Как надеетесь выпутаться?
   Ренар наконец-то опустился в кресло за столом и закурил, ловко достав сигарету из настольного портсигара, украшенного розовой перламутровой бабочкой.
   - Значит вы думаете, что все эти обыски устроил Кристиан? - я попыталась как можно выразительнее поднять брови. - И он же ударил вас по голове Мартине? Я бы на его месте била посильнее.
   - Полностью согласен, - кивнул Эрвэ. - Хотя при таком раскладе, если он что-то натворил... Что там были за бумаги?
   Ренар пожал плечами. Мы с доком в подозрительном единодушии изумленно на него уставились.
   - Вы... вы хотите сказать, что не читали тех документов, которые распорядились копировать?! - я поморгала, стараясь как можно нагляднее выразить полную свою озадаченность.
   - А вы представляете, сколько бумаг проходит ежедневно через Трезор? - в свою очередь поинтересовался Ренар.
   Тут я могла только пожимать плечами.
   - Мой бизнес лежит в стороне от бюрократических шоссе.
   Брис, похоже, наслаждающийся беседой, тоже закурил и со все той же сытой улыбкой полюбопытствовал:
   - И что ты собираешься делать?
   Ренар стряхнул пепел в чашу из темно-синего стекла и принялся собирать его в аккуратную кучку. Мы с Эрвэ терпеливо ждали, пока он что-нибудь скажет.
   - Припугну их, - сказал-таки Ренар, когда курган был закончен. - Ты с самой постной благожелательной миной посоветуешь им крепиться и ждать худшего...
   - А я прилипну к вам, чтобы в свою очередь украсить картину и исполнить наказ "не отходить ни на шаг"? - я попыталась насытить фразу сарказмом, так чтобы через край текло.
   Ренар улыбнулся - глазами и самыми уголками губ, и черт бы его побрал с его обаятельными морщинками! Сигарета была быстрым движением затушена.
   - Это обойдется вам в несколько литров молока, - пообещала я.
   - Молока? - хрюкнул Эрвэ.
   Ну почему моя невинная слабость всегда вызывает такую ажитацию?!
   - Я подарю вам целую корову, - пообещал Рене. - Домик в деревне и табуреточку с ведром, чтобы вы могли ее доить.
   Я не смогла удержаться от улыбки. Хорошенькая будет картинка: я в костюме от Шанель дою корову, а Квинни и Жюли, брезгливо оглядываясь, вопрошают, правда ли это все подарки, которые я получила от "жучка" Ренара.
   - Только если она будет ...... породы, - сказала я.
   - Вы оба так прелестно чокнутые! - Эрвэ, поднявшись, похлопал меня по плечу. - Ладно, как пожелаешь, сообщу твоей родне радостную весть. Мадемуазель Флери, всего хорошего. Постарайтесь еще пару дней отдохнуть. И не делайте резких движений. Не водите машину на горном серпантине и не перелезайте с балкона на балкон через парапет. Я позвоню.
   Небрежно махнув рукой, этот сумасшедший докторишка покинул кабинет. Ренар проводил его до лестницы, вероятно, чтобы спустить с нее. Я осталась в кресле, лишенная всяческих сил. Конечно я отделалась малой кровью - альтернативой было неэстетичное пятно на асфальте, но слабость, головокружение и безумные идеи вроде моего согласия на эту авантюру...
   Вернулся Ренар.
   - Поверьте, Шанталь, я не хочу подвергать вас опасности, но без вашей помощи будет сложнее.
   - Хотите, чтобы я передавала Иоланте сводки о прогрессии вашего тяжелого недуга? - я исподлобья и снизу вверх глянула на Ренара. - Чтоб наверняка, да? Знаете, Ренар...
   - Я на редкость вздорный старик, - он улыбнулся. - Вы говорили.
   Ну, со стариком, это я конечно погорячилась. А вот насчет вздорного... Тут я была прямо-таки непростительно мягка. Вздорный, это еще ничего не сказано! Злобный, циничный, расчетливый и чертовски обаятельный.
   Тут я заметила, что посттравматический шок дурно на меня влияет: меня несколько клинит на моем не заслуживающем лишнего внимания работодателе. Спору нет, интересный мужчина, но сейчас это совершенно лишнее. Пора вставать, преодолевать бескрайние просторы коридора и отправляться на боковую. Завтра будет новый день, и придется участвовать в маленькой войне между Рене и его родственничками.
   Я предприняла героическую попытку подняться на ноги, но комната бесстыдно качнулась и поплыла перед глазами. Ренар подхватил меня за талию и вернул в вертикальное положение.
   - Ну и чего ради вы встали с постели, Шанталь?
   - Поучаствовала в интересной беседе.
   Я предприняла вторую и столь же бессмысленную попытку сделать шаг, но на этот раз Ренар к счастью поддержал меня прежде, чем я вообще решила упасть. Я покорно оперлась на элегантно предложенную руку и поковыляла к двери. Ну и долго эта фигня будет продолжаться?
   Добравшись до комнаты, я выпустила руку Ренара и рухнула на кровать. Проклятье! И долго это будет продолжаться? И главное - мне ведь даже страховка не положена!
   - Будьте благоразумной девочкой, - посоветовал мне мерзкий старик, - лежите. Не отвечайте на телефон и думайте о чем-нибудь приятном.
   - Гильотина в этой стране давно отменена, - посетовала я, - и расстрел и газовая камера не столь эффектны.
   - Просто вижу эту картину, - Ренар хмыкнул. - Шанталь Флери, увешенная головами обидчиков. Богиня Кали какая-то. Вам что-нибудь принести?
   Я подняла брови.
   - Ясно. Молока.
   Я улыбнулась. Что-то в этом есть, когда мужчина выполняет все твои желания. Почему только Квинни для этого достаточно надеть юбку покороче, а мне надо едва не распрощаться с жизнью? С другой стороны, желания Квинни примитивны, и возятся с ними малопривлекательные бизнесмены с сальными мордочками. А мне приносит молоко такой великолепный образчик местной породы, как Рене Ренар.
   Молоко, кстати, вкусное.

Глава двадцать девятая, о камне в муравейнике

  
   Шанталь
   Весь уик-энд я честно пробездельничала: сидела в кресле, ела булочки из местной пекарни, пила чай и молоко и смотрела канал "МодаТВ", очевидно подключенный кем-то из ренаровых кокоток. Это было самое бессмысленное времяпровождение, какое только можно придумать, и студенческие вечеринки с пивом и игрой "дрожащими после выпитого руками приколи ослику хвост" меркли по сравнению с ним. К вечеру воскресенья, когда голова моя перестала болеть, а порезы на запястье немного затянулись, безделье превратилось в кошмар. Телефон Ренар у меня отнял и отключил, так что я даже не могла сорвать свою злость на Мари Роже, если бы она позвонила с очередной порцией угроз. Хуже всего я выношу вынужденную скуку, хотя, честно говоря, страшно ленива. Однако, одно дело - не вылезать из кровати, потому что тебе так хочется; и совсем другое - когда тебе приказали сидеть тихо.
   К счастью наступил наконец понедельник. Голова совсем не болела, день был чудесно солнечный, и лето похоже вспомнило, что у него впереди еще две недели. Выбравшись из-под одеяла и совершив длительный ритуал утреннего туалета - со всеми пенками и кремами, чего я делала крайне редко, я распахнула шкаф. Пускай только Ренар сегодня заикнется о том, чтобы я сидела тихо. Хотел доводить родственников, так флаг ему в руки. Еще один день, проведенный мною столь бестолково, как минувшие выходные, и посттравматический шок будет у этого мнимого больного.
   Минутой спустя я в унынии взирала на пояс брюк. Как, скажите на милость, я умудрилась за истекшие дни похудеть? Как и все девушки, я трепетно отношусь к своему весу, вот только в отличие от большинства я страшно не люблю его сбрасывать. Потом столько мороки с подбором гардероба. Особенно брюк. Эти на мне хоть сидели пристойно. До сегодняшнего дня. Теперь же я в них напоминала клоунессу. Ладно, утрирую, всего-то пуговицы на сантиметр переставить. Но во-первых, придется шить (что у меня всегда получалось плохо), а во-вторых, блузку придется надеть навыпуск, а таких у меня нет.
   Ладно, Я должна изображать при Ренаре красивую картинку, с которой он не может расстаться, для этого сойдет и что-нибудь из рабочего гардероба. Его я покупала или заказывала вместе с Квинни и Жюли, но надевала только в крайних случаях, когда требовалось совсем уж откровенно торговать лицом. И всем остальным.
   Затянув шнуровку платья, я достала из коробки туфли на высоком каблуке - единственный плюс в том, что они в кои-то веки уравняют нас с Ренаром немного - и вприпрыжку спустилась вниз. Туфли я бросила на нижней ступеньке лестницы.
   На первом этаже пахло горячим хлебом и кофе - последним совершенно великолепно. Мы с Эрвэ действительно и в подметки не годились Ренару, когда дело доходило до приготовления этого божественного напитка. К этим кулинарным ароматам примешивался легкий прохладный запах дорогой туалетной воды; ....., кажется. И кедра. Господи, это-то откуда берется?
   Сделав глубокий вдох, я толкнула дверь на кухню и ступила босыми ногами на теплые, нагретые падающим на них солнцем плитки пола. Ренар обернулся, окинул меня беглым, но необидным взглядом и изобразил нечто вроде кривой усмешки.
   - Теперь Рауль точно поверит, что я при смерти. И уже брежу.
   Я оглядела себя. Нормально выгляжу. Конечно темно-розовый, мягко говоря, не мой цвет, но по крайней мере это платье соответствует раулеву обо мне представлению.
   - Темно-розовый, Шанталь, не ваш цвет, - заметил Ренар, протягивая мне чашку кофе.
   Без вас знаю, мэтр. И вообще, это вы можете себе позволить в выцветших джинсах и майке с эмблемой какого-то древнего чемпионата мира по футболу выглядеть все равно, как владелец дорогущей фирмы. А мне еще и накраситься придется.
   Я взяла чашку, на секунду коснувшись его пальцев. Проклятье! Этот человек заставляет меня чувствовать себя школьницей! Разница в возрасте что ли сказывается? Ну так двадцать четыре года - не такая уж и пропасть. Хотя, конечно, он помнит студенческие волнения 19.. и, возможно, великую французскую революцию.
   Я сделала маленький глоток обжигающе горячего кофе и опустилась на табурет, стараясь как можно незаметнее натянуть юбку на колени. Они у меня конечно миленькие... Ко мне была подвинута тарелка тостов - тот самый "Бедный рыцарь" и изящная антикварная сахарница, расписанная колокольчиками и туберозами.
   - Встреча с Венганза, - коротко сообщил Ренар, садясь напротив. - Будут Кристиан и Рауль.
   - Вы полагаете, весть о скорой вашей кончине уже дошла до них? - я осторожно глянула на этого старого интригана поверх тоста.
   Интриган легкомысленно пожал плечами.
   - Понятия не имею. Я отключил телефон.
   То-то весь уик-энд дома было так тихо. Странно еще, что Евгения не примчалась, чтобы разбить еще несколько тарелок, а заодно обеспокоиться родительским здоровьем.
   - Что мне сказать Раулю? - поинтересовалась я, стараясь взять рабочий настрой. За тот же уик-энд я непростительно расслабилась.
   - Уверен, вы что-нибудь придумаете, - улыбнулся Ренар. В углах его глаз привычно собрались морщинки, и я поспешно занялась тостами.
   Заодно наберу утраченные килограммы.
  

* * *

  
   Ренар лихо припарковался на частной стоянке, кичливо украшенной у ворот эмблемой Трезора и, выйдя, распахнул передо мной дверцу машины. Я поспешила опереться на предложенную руку, прежде чем приступить к пытке высокими каблуками. Все так же, рука об руку, как парочка старомодных влюбленных мы направились к офису, где нос к носу столкнулись с другой колоритной парочкой. Иоланта, несмотря на вернувшееся лето, была в синем свитере из джерси и черной строгой юбке, и вся была мне словно немой укор. Что ж, она - жена богатого молодого предпринимателя, а я - презренная содержанка в розовом платье. Я всегда себя в нем чувствую неуютно. Наверное просто мне цвет не идет. Я выпустила руку Ренара и изобразила теплую улыбку, преисполненную делового настроя. Иоланта вымученно улыбнулась в ответ.
   - Мадам Ренар.
   - Мадемуазель Флери! - в голосе Иоланты послышалось нетерпение. Ну все, сейчас она мне предложит вместе припудрить наши миленькие носики.
   Я посмотрела на Ренара - старшего, естественно, изображая премилую глупость. С определенным трудом входя в роль папика - подобная пошлость была не по нему - Рене погладил меня по обтянутому розовым шелком плечу, шепнул какую-то пустяковину прямо мне на ушко и направился к сыну.
   Пойду я и вправду, носик припудрю...
   Иоланта нагнала меня у входа в дамскую комнату. Прикрыв дверь, она закрыла ее на щеколду и выудила из сумочки пачку галлуаза.
   - Женетт - эта цепная секретарша - терпеть не может, когда здесь курят.
   О, неужели железная леди пошутила?! Я отреагировала на шутку хмыканьем и кивком в сторону приклеенного к стене знака "Курить запрещено". Очевидно, у цепной секретарши было все-таки чувство весьма черного офисного юмора, потому что кроме перечеркнутой сигареты в круге присутствовал бедолага, подвешенный на собственном узком галстуке.
   - Как дела у Рене? - Иоланта удивительно быстро перешла к делу.
   Ах да, она же хотела, чтобы я все сначала докладывала ее особе.
   - В пятницу приезжал его врач... Эрвэ, кажется? - я изобразила полное неведенье и святую простоту. Хотела бы я, чтобы все так и было. - Они довольно долгое время провели в кабинете.
   Иоланта открыла рот, но я пресекла всяческие попытки задать вопрос.
   - Понятия не имею, о чем они говорили. Вы приставили меня шпионить за свекром?
   Мадам Ренар изобразила самую вымученную улыбку из всех возможных.
   - Как все идет?
   - Ваш свекор просто лапочка, - совершенно честно сказала я и продемонстрировала грубоватый на вид браслет, украшенный напаянными цепочками. Дизайнерский монстр, продающийся за весьма приличную цену. Его единственным достоинством было то, что браслет с легкостью скрывал повязку на моем запястье.
   Лицо Иоланты на секунду потемнело, очевидно она знала стоимость этой милой безделицы. Ох, чую, в случае скоропостижной гибели главы семьи они планируют устроить со мной утомительную тяжбу. Наложат лапы на мою корову, домик, табуретку и на ведерко для дойки, заодно. Я отвернулась к зеркалу, достала косметичку и стала поправлять и без того совершенный макияж. Иоланта швырнула сигарету в раковину и с силой повернула кран.
   - Эрвэ приезжал к нам вчера, - сказала она. - Рене, к сожалению, очень плох. Я понимаю, он крепится, он всегда был жизнелюбом. Но ему нелегко...
   Господи! У меня сейчас слезы на глаза навернуться! Какая трогательная дочерняя забота.
   Я искоса посмотрела на Иоланту. Достав тюбик нежно-бежевой помады, она принялась подводить губы, не сводя глаз со своего отражения.
   - Полагаю, ваша работа может считаться оконченной, - сказала Иоланта, промокнув иголки рта бумажной салфеткой. - Едва ли Рене...
   Она умолкла, продолжила рассматривать свое лицо.
   - Мы заплатим вам, как оговорено.
   - И я могу оставить себе подарки? - я ценой невероятных усилий приподняла одну бровь, но, к сожалению, этот мимический подвиг пропал даром - Иоланта все так же смотрела в зеркало.
   - Конечно, - сказала она, кидая помаду в сумочку и щелкая замком. - Сегодня вечером после обеда вы получите чек.
   О нет, из рук этой парочки лучше бы мне получить наличные.
   Я кивнула, чтобы не сбивать Иоланту с толку, отодвинула замок и толкнула дверь. Почему-то на долю секунды мне стало жутко от одной мысли, что я заперта в тесном помещении с этой гюрзой. Если бы не отсутствие у нее всякого резона и если бы не ее молодой возраст - лет двадцать пять - я бы сказала что это моя Мари Роже.
   - Пойду. Не хочу заставлять Рене ждать, - с фальшивой улыбкой сказала я и быстро, насколько позволяли каблуки и необходимость сохранять достоинство, пошла по коридору.
   Рене нашелся в своем кабинете в компании все той же жутковатой орхидеи. Я прикрыла дверь, подошла поближе и присела на край стола. Проклятая юбка задралась. Черт! Почему я опять веду себя, как институтка? Это платье как раз и куплено, чтобы у него юбка в нужный момент задиралась! Ренар наблюдал за моими моральными мучениями с легкой улыбкой, только один раз скользнул взглядом по кружевной резинке чулка, и вновь поднял глаза на мое лицо.
   - Доложились генералу?
   - Скорее уж она старшая ключница, - фыркнула я, оставив попытки привести себя в целомудренный вид. - Доложилась. И уже получила расчет.
   Ренар не стал поднимать бровей, что было очевидно пошло, он просто наклонил голову к плечу и посмотрел на меня чуть внимательнее, с вежливым интересом. Ну надо же, никакого удивления!
   - Вчера к ним заезжал ваш добрый доктор и рассказал - я уверена с надлежащей скорбной миной - что ждать следует самого худшего. Полагаю, Иоланта решила, что теперь-то уж наследству ничего не грозит, и решила избавиться от меня, как от последней статьи расходов. Очень жадная женщина, - пожаловалась я. - Как вы думаете, мне удастся уговорить ее заплатить наличными?
   Ренар не успел подержать мою неуклюжую шутку, потому что в коридоре послышались шаги и голоса - великолепное контральто Венганза, спокойный уверенный тон Брена и недовольное бурчание Рауля. Рука Ренара-старшего скользнула мне на бедро. Дверь распахнулась, я обернулась и смогла полюбоваться реакцией вошедших. Рауль вяло улыбнулся; Кристиан уставился на мои ножки (я уже говорила про очень симпатичные коленочки; все остальное тоже на уровне). Лицо Магдалены Венганза странным образом дрогнуло, а потом она мягко улыбнулась.
   - Прости, мы не знали, что ты не один, - Брен выразительно указал глазами на меня, вернее на мои ноги. - Пора начинать совещание.
   - Мы сейчас подойдем, - щурясь пообещал Ренар.
   Я почти ожидала, что Кристиан возмущенно переспросит "Мы?!", по крайней мере именно такое у него было выражение лица. Брен промолчал. Просто вышел и прикрыл за собой дверь.
   - Итак, вы бросили очередной камень в змеиное гнездо, - заметила я довольному Ренару. - Что дальше делать будем?
   - Наблюдать, - кивнул этот не слишком юный натуралист.
   Он убрал теплую руку с моего бедра и поднялся. Я соскочила со стола и последовала за ним, верная обещанию не отходить не на шаг.

Глава тридцатая, о камне в муравейнике (продолжение)

  
   Шанталь
   Конференц-зал Трезора походил на любой другой, разве что по стенам были развешены очень славные дельфтские тарелки. Десять штук, ну-ну. В известном смысле атмосфера соответствовала старинной истории про бедную девушку Окику, и оставалось только надеяться, что до убийств и колодцев дело не дойдет. Ренар уселся в кресло во главе овального стола, и мне пришлось устроиться рядом. На противоположном конце устроился Брен, обложившийся стопками бумаг. Прямо напротив меня сидела Венганза, нетерпеливо постукивающая по столу длинными полированными ногтями. Место слева от меня занял Рауль. Я придвинулась ближе к старшему Ренару, продолжая играть свою непростую роль и сфокусировала взгляд на обросшей раковинами амфоре за спиной Магдалены.
   Совещание оказалось смертельно скучным, произносилось слишком много цифр, за которыми я решительно не видела предметов. Единственным моим развлечением стали бегающие глазки Рауля, который всеми силами старался не пялиться на мои ноги. Мне почему-то казалось, что младшенький Ренар должен увлекаться девушками модельной внешности, и непременно - блондинками. Он вообще был весьма примитивен и предсказуем. Я закинула ногу на ногу, так что юбка задралась чуть выше (и по правде говоря, выше всяческих норм). Рауль скосил глаза, потом выпрямился и стал смотреть на представленную Бреном диаграмму. Один глаз все равно скосился на мои ноги. Рауль чуть ли не руками его поправлял. Я с трудом сдержала усмешку. Раз уж при его отце меня невесть что удерживает от таких шалостей, буду измываться над сыночком. Я достала из сумочки свой портсигар, щелкнула запором и сунула в рот палочку корицы. Этот невинный в общем-то жест заставил Рауля нервически вздрогнуть. Что-то он сегодня вообще, как на углях...
   Я в свою очередь покосилась на Рене. Тот делал вид, что занят все той же диаграммой, которая, видимо, символизировала длительное и плодотворное сотрудничество Трезора и мадам Венганза. Пришлось перевести взгляд на Магдалену, которую как раз цветные круги и стрелки ничуть не интересовали. Она смотрела в упор на меня, словно собиралась прожечь дыру где-то в области декольте. Либо я и ее сразила наповал (этого еще не хватало в моей бурной биографии!), либо... встретившись с Венганза глазами, я вздрогнула. Мда... едва ли она планирует, как бы со мной переспать, с таким-то взглядом. Она походила сейчас скорее на убийцу. А что, женщина без прошлого с богатым контральто, которая была к тому же на балконе примерно в тот момент, когда я с него навернулась. И не подала мне руку помощи.
   Порез под повязкой и браслетом зачесался.
   Пальцы чешутся, к чему бы? К появленью душегуба... прав был старик Шекспир. Надо бы устроить Ренару допрос с пристрастием на предмет его знакомства с Магдаленой Венганза.
   Брен наконец закруглился со своими кругами, извиняюсь за неуклюжий каламбур, и слово взял Рауль. Он явно неуютно себя чувствовал под спокойным насмешливым взглядом папы. У Рауля было предложение. У него даже был план. Рауль нашел для мадам Магдалены детали того будуара, который...
   Я бросила короткий взгляд на Ренара-старшего. Он слушал внимательно и почти благосклонно. А мне вспомнился его рассказ о старых махинациях Рауля. Где это он интересно нашел фарфоровый будуар рококо? Упер из музея?
   Рауль начал сбиваться под насмешливым молчаливым неодобрением отца. Я бы тоже начала мямлить, если бы на меня так смотрели. Скомкав конец своей речи, младшенький сел.
   - Исключено, - только и сказал Рене. - Мы не покупаем вещи у малоизвестных частных коллекционеров, и тебе это прекрасно известно.
   Рауль сник. Я почти уверена в двух вещах - во-первых, они с Иолантой долго репетировали эту речь, и теперь бедному мальчику попадет за провал; во-вторых, будуар уже приобретен, и так или иначе найдет своего покупателя, законно, или нет. И, честно говоря, я ожидала, что Брен вступится за несчастного ребенка.
   - Идея действительно не самая блестящая, Рауль, - сказал Кристиан и повернулся к Венганзе. - Мадам, мы, я уверен, сумеем подыскать для вас что-нибудь более... доступное.
   Венганза улыбнулась весьма пугающе.
   - Но мне больше всего хочется именно этот будуар.
  

* * *

  
   - Хорошо, вы были правы, Рауль плохой и жадный мальчик, - я отхлебнула довольно паршивого кофе из местного автомата. - Вам не надоедает собственная непогрешимость?
   Ренар, занятый стряхиванием пепла и сгребанием его в аккуратный курган - что за чудная привычка! - мне не ответил. Я поднялась и подошла к столу, опасливо тронула колючие, хищные с виду лепестки орхидеи. Ренар тем временем сделал курган еще выше. Он не столько курил, сколько занимался этой странной архитектурой.
   - Что вы там делаете? Гиссарлыкский холм?
   - Могилу Фридриха Барбароссы, - хмыкнул Ренар.
   - Кажется, этот господин спит в пещере, - заметила я, осторожно присаживаясь на краешек стола. Так я могла смотреть на Рене сверху вниз, кроме того, если кто-то войдет, можно будет повторить утреннее представление.
   Спокойно, Шанталь, дыши глубже. Утреннее представление повторять на бис совсем ни к чему. Продолжай держаться в рамках исключительно деловых отношений. Вот, выпей еще кофе. Или займись наконец благородным делом спасения своей жизни.
   - Могу я задать вам вопрос? - поинтересовалась я.
   Ренар в последний раз затянулся и затушил сигарету, порушив тщательно возведенный холм.
   - Конечно.
   - Это касается Магдалены Венганза.
   Ренар склонил голову к плечу и посмотрел на меня очень внимательно. Спрашивать что-либо сразу расхотелось.
   - Что вы действительно о ней знаете?
   - Достоверно? - уточнил Ренар. - Что она очень богатая дама с дурным вкусом. Я пока не начал спрашивать у клиентов рекомендательные письма.
   А пора бы...
   - Думаете, это она вас преследует? - в голосе Ренара послышалась неприятная ирония, и мне пришлось мгновенно переходить в оборону. Наверное, со стороны это казалось смешным.
   - Она была на балконе в тот момент, когда я с него упала, - сказала я.
   - Как и я, - кивнул Ренар. - И с тем же успехом я мог вас столкнуть.
   - Ага. А потом сами же вытащили, - фыркнула я. - Перед добрым доктором Эрвэ стыдно стало?
   - Можно предположить, - Ренар улыбнулся, - что я сделал это в воспитательных целях.
   - Учили девушку летать?
   Я спрыгнула на пол, поставила опустевшую чашку на край стола и нетерпеливо прошлась по комнате.
   - Я серьезно. Венганза - весьма неприятная особа.
   Взгляд Ренара сделался очень внимательным. Мне от него было не по себе.
   - Хотите для успокоения взглянуть на бумаги, Шанталь? - поинтересовался он. - Я отвезу вас вечером, если это так важно.
   О да, мое душевное спокойствие, это очень важно! Да не улыбайся ты так, словно все понимаешь!
   - Важно, - кивнула я.
   Ренар поднялся.
   - Постойте. Иоланта, ну вернее Рауль под шепот Иоланты из кабинки суфлера ведь захочет сейчас дать мне расчет... Что мне сказать?
   Ренар беспечно пожал плечами. Похоже тут опять придется выкручиваться самой.
   Я поправила и без того отменный макияж, просто для того, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к беседе с Раулем. Если бы курила, с удовольствием приговорила бы сигаретку-другую. Уверена, это бы сейчас только пошло мне на пользу. А так пришлось довольствоваться нанесением идеально ровного слоя пудры на мой вздернутый носик. Ладно, к беседе с Раулем я готова.
   А может - ну его Ренара? Возьму чек, быстренько его обналичу и смоюсь в Канаду? У бабули на завтрак блинчики с кленовым сиропом... окопаюсь где-нибудь на Ньюфаундленде и буду отстреливаться. Снежками.
   Что ж, абсурдные предположения также возвращают присутствие духа. И хорошо, все-таки, что я не курю.
   Бросив пудреницу в сумочку, я выглянула в коридор. Иоланта изъявила желание дать мне расчет после обеда. Где, интересно, она может быть?
   Сладкая парочка нашлась в том же конференц-зале, занятая бизнес-ланчем. Иоланта меланхолично жевала салатный лист, как очень породистая корова. Рауль нервически кромсал ни в чем не повинную говядину на мелкие неаппетитные кусочки. Беседа между ними шла шепотом, но при этом на повышенных тонах. На негромкий звук открываемой двери супруги совершенно синхронно повернули головы. Какое похвальное единение.
   - А-а, мадемуазель Флери, - Иоланта произнесла мое имя без особого энтузиазма и таким тоном, словно сомневалась в том, Флери ли я на самом деле. - А мы как раз хотели вас искать. Вы обедали?
   В этой компании у меня кусок поперек горла встанет!
   - Да, благодарю, - вежливо сказала я. - Зачем конкретно вы хотели разыскать меня, мадам Ренар?
   Иоланта не стала пихать мужа в бок, но явно сделала нечто подобное ментально. Рауль встрепенулся и отложил наконец нож, используемый как орудие пыток над бедной говядиной. Вообще, я бы сейчас с удовольствием поела, но только не за одним столом с Ренарами. Этими конкретными Ренарами.
   - Мы хотели поблагодарить вас, мадемуазель, - в начале фразы голос Рауля дал петуха. Ничего общего с тем уверенным господином, который не так давно предлагал мне эту работу. Правду говорят, все зло от баб.
   - Полагаю, ваша работа окончена, - Иоланта все-таки взяла на себя инициативу. - Надеюсь, последние дни Рене проведет с семьей, а не с посторонними девицами.
   Сложно сказать, что меня покоробило больше: причисление к "посторонним девицам", или то надменное хладнокровие, с которым Иоланта практически похоронила свекра. Уже почти цветы на могилу возложила.
   Я отодвинула стул, не отказав себе в удовольствии протащить его по полу, села и закинула ногу на ногу. Любопытно, будет ли Рауль поедать глазками мои ноги в присутствии законной супруги?
   - ......, как мы и договаривались? - нагло поинтересовалась я, изрядно завышая заявленную прежде сумму.
   Скулы Иоланты дрогнули.
   - Хорошо.
   Она все-таки толкнула Рауля локтем, тот вытащил из кармана чековую книжку - решительно никакого стиля у парня! - и принялся в ней царапать.
   - Счастливого пути, - Иоланта изобразила холодную безжизненную улыбку.
   Интересно, а билет она мне заказать не хочет? На вокзал проводить? А то, вдруг я не уеду и примусь покушаться на драгоценное ренарово наследство. Я ведь и не уеду.
   Взяв двумя пальцами чек, я сложила его пополам и убрала в сумочку. Поднялась.
   - Куда вы? - голос Рауля прозвучал почему-то испуганно. То ли у меня на лице было написано что-то нехорошее, то ли он просто переживал из-за утраты великолепного вида на мои коленки, бедра и, кажется, даже розовые трусики.
   - Пойду, скажу Рене, что между нами все кончено, - я с трудом удержалась от драматизма в голосе.
   Все это чертовски походило то ли на дурной пьяный сон, то ли на сцену из плохо поставленной мыльной оперы. Или на бездарно сыгранный спектакль. Те же и путана. Те же, путана уходит.
   Кивнув супругам Ренар - чтоб вы подавились своим ланчем! - я вышла из конференц-зала, раздумывая, что бы сделать с чеком. Порвать и спустить в унитаз? Сложить из него самолетик? Чек такой продолговатенький, пожалуй, два квадрата получатся. Можно заняться оригами, сложить кусудаму.
   Я заглянула в кабинет Ренара-старшего, и обнаружила его за столом, словно и не уходил никуда. Зажав телефон плечом, он перебирал криво надписанные папки. Я устроилась в кресле, взяла со столика аукционный каталог и сделала вид, что не существую. К разговору особенно старалась не прислушиваться, чтобы лишний раз не лезть не в свои дела. И так уже в этом... вареве по уши. Наконец трубка вернулась на базу, а папки на угол стола. Ренар выпрямился.
   Щелкнув замком сумочки, я протянула ему чек.
   - Что это?
   Он взял листок бумаги еще более брезгливо, чем я до того. Изучил сумму и подпись Рауля. Хмыкнул.
   - Всегда приятно знать, сколько ты стоишь.
   - Они не пикнув заплатили на порядок больше, чем мы сначала договаривались, - тут мне оставалось только встревожено качать головой. Не нравилась мне их сговорчивость. Так. Я заразилась ренаровой паранойей в особо острой форме. Кошмар!
   - И что вы сказали? - поинтересовался Ренар, складывая чек.
   - Chao, была рада знакомству. Я решила не посвящать их в дальнейшие планы. Но, кажется, Иоланта готова была купить мне билет до Ниццы. А еще лучше, в места более отдаленные.
   - Они вообще весьма забавные ребята, - согласился Ренар.
   Поднявшись, он вернул мне чек.
   - И что мне с этим делать?
   - Сложите из него самолетик. Или кораблик.
   Я смяла бумажку и сунула ее в самый маленький и потаенный кармашек сумочки. Если все станет совсем плохо, будет, хоть что порвать со злости.
   - Вы, кажется, хотели посмотреть на верительные грамоты мадам Магдалены? - губы Ренара дрогнули, но смеяться над моими идеями он все-таки не стал. И на том спасибо.
   - Исключительно ради собственного душевного успокоения, - с достоинством сказала я.
   - Тогда как насчет обеда? Не возражаете против японской кухни? - он все-таки улыбнулся, делая это заманчивое предложение.
   Я сейчас согласна была съесть даже жареных кузнечиков, только если не в компании Иоланты с Раулем. За суши я хоть успокоюсь, эта еда требует определенной сосредоточенности. А то что-то у меня паранойя и дурные предчувствия разыгрались. Напридумывала невесть чего. Пошла на поводу у Ренара, который подозревает своих несчастных детей во всех смертных грехах.
   - С удовольствием, - сказала я, закидывая ремешок сумки на плечо.
   Когда мы покидали Трезор и шли через стоянку к припаркованному саабу, мне все казалось, что спину сверлит чей-то неприятный холодный взгляд, который не сулит мне ровным счетом ничего хорошего. Может, вместо обеда мне стоит выпить стаканчик ромашкового чая? Говорят, хорошо успокаивает нервы.

Глава тридцать первая, о камне в муравейнике (окончание)

  
   Шанталь
   Квартиру для своего подпольного архива Ренар снял в невозможных совершенно трущобах, от которых я успела уже отвыкнуть за несколько лет. Во время оно здесь вероятно располагалась какая-то фабрика и жилье для инженеров и рабочих. Теперь от былого остались только длинные низкие краснокирпичные здания, очень красивой кстати кладки. Жилые дома использовали, как многоквартирные, в прочих устроили склады. Неизвестный, совершенно шальной, открыл здесь также клуб с каким-то претенциозным названием типа "Desire et delice". Интересно, много ли людей посещают это заведение? Ренар уверенно свернул в особенно темную и грязную улицу и припарковал машину. Распахнул передо мной дверцу и протянул руку. Это последнее было совершенно нелишним, ввиду тех завалов мусора, которые скопились под ногами. Пахло тоже отвратительно. Рене Эмануэл Ренар смотрелся в этих декорациях совершенно абсурдно, как бриллиант среди подсолнечных семечек. Это просто были вещи разного порядка: Ренар и эта улица. Тем не менее, держались они одинаково уверенно. Ренар осторожно обвел меня вокруг всех мусорных завалов, где я могла бы завязнуть на своих каблуках; улица послушно привела к трехэтажному зданию, покрашенному в нелепый светло-зеленый цвет. Табличка у одной из двух дверей - у менее обшарпанной - обещала меблированные квартиры внаем. Что-то в этом было неисправимо-викторианское, но с современным душком, с неприятным таким. Ренар толкнул вторую дверь и поцокал языком.
   Света, конечно же, не было. Я говорю "конечно" просто потому, что иного и не ожидала. Если лампочки на лестнице и существовали, то их давно побили, либо сперли. Впрочем, Ренар удивил меня своей запасливостью: он достал небольшой карманный фонарик, включил его и сжал мою руку. Я вздрогнула, но, надеюсь, это было не слишком заметно со стороны. И это было приятное прикосновение. К тому же секундой спустя я просто вцепилась в бедного Рене: откуда-то слева послышалось попискивание и шорох.
   - Боитесь мышей? - я могла поклясться, хотя лица его сейчас не видела, что Ренар улыбнулся, причем с определенной долей ехидства.
   - Нет, - пробормотала я. - Только крыс.
   - Не думаю, что они здесь есть.
   Я припомнила раскинувшуюся на улице за дверями помойку и сильно усомнилась в его словах. Крысам здесь есть, чем поживиться, и я действительно их боюсь. А мышки - что? Мышки милые... Никогда не забуду, как моя сестрица классе в восьмом (?) заявилась домой, неся за хвост серое нечто, отданное ей каким-то приятелем. К тому же этот голый крысиный хвост... ужас.
   Попискивание и шорох продолжились. Где-то в отдалении заревели коты.
   - Шанталь, я правша, - мягко заметил Ренар. Запоздало я сообразила, что буквально стискиваю его руку и скоро раскрошу кости. Я ослабила хватку, а потом и вовсе разжала пальцы. - Благодарю. Мы пришли.
   Он передал фонарик, теплый от его ладоней (ну и оттого, что внутри довольно яркая лампочка) мне и принялся искать ключи. Я направила луч на дверь, прямо на замочную скважину. Примерно на ладонь выше нее кто-то краской из баллончика написал пару эвфемизмов. Очевидно, это было с точки зрения этого кого-то забавно, или круто. По мне, так писать вульгарности с грамматическими ошибками - вульгарно вдвойне. Я опустила луч фонарика чуть ниже, так чтобы свет падал только на замок. Ренар нашел наконец-то ключи и склонился над дверью. Спустя какое-то время послышался натужный щелчок.
   - И как только удалось ее взломать? - пробормотал Ренар себе под нос. У него самого, очевидно, складывались проблемы с открыванием этого замка.
   Открыв дверь, Ренар включил тусклый свет в крошечной прихожей, больше похожей на платяной шкаф, и изящным жестом предложил мне войти. Понимаю, что эта квартирка не предназначалась для жилья, но все равно - вид был ужасающий. Фанерные перегородки делили когда-то большую комнату на две меньшие и выгораживали дополнительно этот тамбур-прихожую. Стены были оклеены выцветшими обоями в цветочек. Из мебели присутствовали только стол и пара вертящихся офисных кресел. Весь почти пол был заставлен катонными коробками и завален бумагами, папками и фотоснимками. Здесь, как и прежде в доме, кто-то явно провел обыск, причем очень небрежно, словно и не боялся, что об этом узнают.
   - Мда... - сказала я. Как, интересно, здесь можно отыскать хоть какую-нибудь ценную информацию? По запаху? - Вы так легко согласились привезти меня сюда потому, что хотели по-быстрому сделать уборку? Я что, теперь вроде тех теток, которые моют места преступления?
   Ренар, конечно же, улыбнулся. Или скорее не перестал делать это с прошлого раза. Похоже, я его забавляла. Не только приходящая уборщица, но еще и комедиантка. А не обналичить ли мне чек Рауля и не свалить ли после этого за границу? У меня виза в Камбоджу еще не истекла, слетаю, полюбуюсь на Ангкор. Они тут, глядишь, и без меня разберутся.
   - На синей бумаге отпечатаны личные дела клиентов, - сказал Ренар.- Зеленые, это счета. Вещи с фотографий с красной пометкой поданы, на обороте должны быть данные покупателя.
   - Остроумно.
   - Накладно, - хмыкнув, качнул головой Ренар. - Пришлось сочинять целый эпос о том, зачем мне нужна в офисе цветная бумага. Рауль решил, что его дряхлый отец совсем выжил из ума.
   Я представила себе все это и против воли улыбнулась. Итак, синяя бумага - досье на клиентов.
   - Значит, я могу посмотреть, что у вас есть на Венганза? - уточнила я.
   - Клянетесь не разглашать секретов моего предприятия? - иронично поинтересовался Ренар, склоняя голову к плечу.
   - Клянусь, - торжественно подтвердила я, приложив руку к сердцу. - И если я не сдержу свою клятву, то пусть... пусть... пусть мне будет стыдно.
   Я принялась собирать по комнате синенькие бумажки, которых вскоре накопилась целая увесистая стопка. Устроившись в кресле (оно поворачивалось, надо сказать, с отвратительным скрипом), я стала разбирать их по подобранным также с пола пластиковым папкам. Имен было больше дюжины, пару людей из списка я знала лично. Вот к примеру, Евлалия Мари-Пьер Монрое, писательница. Я бы даже сказала, народная сказительница. Эх, Эва, Эва, лгунья ты моя. Так бы и сказала сразу, что знакома с Трезором и его владельцем. Я не удержалась от острого приступа любопытства и посмотрела, что же покупала моя Эва. M-me Монрое оказалась любительницей недорогих изделий из кости и дорогих ювелирных украшений. Нет, что она коллекционирует нэцке и всяких там чукотских мальчиков из мамонтятины я знала - у Эвы на столе рядом с ноутбуком всегда стояла пара-тройка подобных безделиц, причем, кажется, всякий раз разные. А в золото, серебро и громкие имена ювелиров, значит, Евлалия облекает вытянутые из нас денежки... Забавно. Как однако все в этом мире тесно и парадоксально связано...
   Я аккуратно подравняла стопку и закрыла папку на кнопку. Интересно, а что же такого Эва пишет? Книги с практическими советами по честному и не очень отъему информации? Или, может быть, мемуары? А про меня там есть?
   Отложив папку в сторону, я еще раз внимательно перебрала оставшиеся бумаги. Ни листика, ни клочка бумаги, посвященного Венганзе. Как корова моя языком слизала. Я подняла голову, чтобы пожаловаться на жизнь Ренару. Он как раз закурил, используя вместо пепельницы белое стеклянное блюдце от чайной пары. И, конечно же, принялся возводить курган из пепла.
   - Слушайте, а зачем вы это делаете? - поинтересовалась я. - С пеплом, я хочу сказать. Этот курган.
   Ренар с некоторым недоумением посмотрел на блюдце, которое держал в руке. На меня пахнуло дымом хороших сигарет. Ренар пожал плечами.
   - Хотите сказать, вы не знали об этой своей привычке?
   - Вы все время накручиваете на палец кончик косы, - спокойно заметил Ренар. - Уверен, вы об этом даже не задумываетесь.
   - А вы щуритесь, когда смеетесь, - огрызнулась я. - И склоняете голову к плечу, когда собираетесь сострить. А еще вы просто не перестаете улыбаться.
   - Вот как...
   Ренар склонил голову к плечу. Не переставая улыбаться.
   - Ни клочка бумаги о мадам Венганза, - поспешно пожаловалась я.
   Ренар медленно затушил окурок, разрушая пепельный холм, и забрал у меня папки. Пробежал глазами все бумаги, словно не доверял мне. Слегка нахмурился.
   -Вот как... - с совсем уже иной интонацией проговорил он.
   Поднявшись, Ренар прошелся по комнате, собирая фотографии.
   - Это из гарнитура, который мадам покупала для гостиной. Напольные часы... пуфик из будуара... - Ренар перетасовал фотографии, как карты. - Занятно... А это еще что?
   Несколько секунд он смотрел на кусок картона с недоумением. В комнате было сумрачно - за окном и вовсе уже стемнело. Лампа с плафоном-тарелкой под самым потолком давала слабый неверный свет. Положив фото на стол - все остальные снова были брошены на пол - Ренар присел на корточки и включил фонарик. Я присоединилась к нему в разглядывании достаточно замысловатого столового прибора - может быть, часть сюрту-де-табля, или еще какого-нибудь настольного украшения.
   - Где-то я эту штуку уже видела...
   - Это конфетница работы Бенвенуто Челлини, - укоризненно сказал он.
   Ладно-ладно, мне стыдно. Впрочем, никогда не любила работы Челлини. Ну кроме, возможно, его Венеры... я хмыкнула. Ренар несколько озадачено на меня покосился.
   - Ее же украли, - я поспешила исправиться в его глазах и выскребла со дна памяти крупицы сведений. - И вроде бы вернули.
   Ренар перевернул фото. Четким секретарским почерком на оборотной стороне было написано "Ахмед Самбди".
   - Не имею чести... - пробормотал Ренар с любопытным оттенком недовольства в голосе. - Что еще за Самбди?
   - Вы расист что ли? Не любите "черноногих"?
   Ренар бросил на меня предельно короткий взгляд.
   - Не люблю всякие неизвестные мне имена.
   Он перебрал сложенные стопкой счета, потом еще раз взглянул на фотографию. Поспешно накинул куртку.
   - Бумаги должны быть в бардачке. Я не успел их сюда принести, слава Богу. Идемте, Шанталь.
   Его поспешность меня удивила, хотя я могла бы уже пообвыкнуться с его навязчивыми идеями и паранойей. Похоже у Ренара острая аллергия на все, что происходит без его ведома. А с женой они развелись после того, как бедняжка, не посоветовавшись с ним, купила в гостиную шторы в мелкий цветочек?
   Я послушно потрусила за Ренаром, потому как особого выбора у меня не было. На лестнице было сейчас еще темнее, пробираться пришлось на ощупь, хорошо еще, что этот ненормальный подождал меня и вовремя подхватил, когда я оступилась. А то пропахала бы носом пару пролетов. И осталась на съедение крысам, которые пищали и шуршали по углам. Рука Ренара сжала мой локоть, он толкнул дверь и вышел на улицу. Было душно, как перед грозой. Небо уже начали затягивать тучи, над всей улицей висела тяжелая дымка. Фонарь горел - горело даже два фонаря и небольшой прожектор, направленный на вход в "Desire et dйlice" в конце улицы - но свет был какой-то болезненно желтушный. Словно туман опустился на город. Отчаянно хотелось куда то, где легче дышится. Ну или хотя бы в машину, где конечно жарко, зато пахнет нагретой кожей, полированным деревом и кедром. Я по собственной инициативе прибавила шагу, достаточно ловко обходя мусорные кучи и предательски-скользкие полиэтиленовые продукты из-под полуфабрикатов для микроволновки. Поначалу громкий щелчок не напугал меня. Был только свист, лицо мое обдало горячим воздухом, а потом щеку царапнули мелкие камни. Повернув отчаянно медленно голову, я посмотрела на выщербленную стену, на следы на крошащемся кирпиче. Ренар среагировал быстрее, схватил меня и прижал к себе. Следующая пуля прошила воздух точно в том месте, где прежде была моя непутевая голова.
   Я икнула.
   Меня пытается подстрелить моя Мари Роже? Может быть, лучше было ограничиться падениями с балкона и наездами ламборгини? Не стоит лишний раз экспериментировать. Хотя, вроде она уже кого-то подстрелила.
   Я снова икнула.
   Ренар необычайно грубо запихнул меня в машину, повернул ключ зажигания и лихачески вырулил из проулка. Пуля ударила в стекло, я едва успела нагнуть голову. На меня посыпались аккуратные квадратные осколки, которые всегда так нравились мне в детстве.
   Господи, да что ж меня икота замучила-то?
   Как там говорил один мой русский приятель? Ikota-ikota, ujdi na Fedota... Ик!
   Это истерика, точно истерика. Может мне Ренар пощечину отвесит, а? а то икота совсем замучила, сердце колотится, как сумасшедшее, и в горле застыл какой-то противный ком, словно клок кошачьей шерсти. И тошно - ик! - та.
   Ну же, икота-икота! Уйди куда-нибудь...
   Ик!
   Ренар неожиданно затормозил. Осколки посыпались мне на колени, один самый наглый разодрал чулок и царапнул мне кожу. Я уставилась на красноватый след. Ик! Повернула голову к Ренару. Он смотрел на меня безо всякой улыбки встревоженными серыми глазами. Потом неожиданно обнял. Прижавшись лбом к гладкой рубашке, я всхлипнула, а потом разрыдалась в голос.
   Мамочки! Стыдно-то как!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"