Иорданская Дарья Алексеевна : другие произведения.

08. 24 дома с исключительно дурной репутацией. Повелитель Снов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказки бывают не только волшебными, но еще и страшными. Мир полон не только чудес, но и призраков, так что добро пожаловать:
    Бесуан
    Рут-Паскаль, 9, N, Валь-д-Уаз, Франция
    Впервые на сцене: Жозефин Ланглез-Кре и Бэла Тибор Бласко

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ДОМА С ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДУРНОЙ РЕПУТАЦИЕЙ

   Иные дома, подобно иным людям, способны однажды раз и навсегда снискать себе мрачную репутацию обиталища сил зла. Наверное, все дело в своеобразной ауре злодеяний, свершившихся некогда под их крышами она-то и пробуждает в вашей душе необъяснимый страх, спустя много лет после того, как реальные злодеи во плоти и крови покинули этот лучший из миров. Неведомые флюиды темных страстей убийцы и предсмертного ужаса его жертвы проникают в ваше сердце, и вы, будучи просто любопытствующим наблюдателем, не имеющим никакого отношения к некогда совершенному здесь преступлению, внезапно чувствуете, как напряглись ваши нервы, забегали по телу мурашки и похолодела в жилах кровь...

Алджернон Блэквуд

Часть первая. Повелитель снов

   Август
   Бесуан
   Рут-Паскаль, 9, N, Валь-д-Уаз, Франция
   Построен ок. 1854 года
  
   Под ногами шуршали влажные листья. Моросящий дождь склеил их намертво, превратив в ковер, укрывающий улицы тихого предместья. Во влажном воздухе висел назойливый запах поздних роз, смешанный с дымом костров. От него начала болеть голова. Особняк стоял на холме, отмечающем границу предместья, на самой его вершине. Неряшливое неоготическое здание из красного кирпича и дикого камня пряталось в неимоверно разросшемся саду. Казалось, время остановилось, окуклилось, скукожилось, а то и вовсе умерло.
   - Страхолюдина какая! - сказала Жозефин. Она любила побрюзжать, и повод нашелся превосходный.
   Рэйчел выбралась из машины и смахнула с лица мелкую морось. На нее открывшаяся картина произвела куда большее, а заодно и благоприятное впечатление.
   - Ух ты! Я тоже такой хочу!
   - Тип перешел с фильмов о мутантах на истории о домах с привидениями? - хмыкнула Жозефин. - Пошли, взглянем поближе.
   Она направилась к кованым железным воротам. Рэйчел поспешила за ней, приговаривая: "А Тип что, Тип кретин".
   - Итак, что мы имеем? - Жозефин окинула дом взглядом. - Сомнительный антиквариат.
   Особняк со странным названием "Бесуан"* Жозефин Ланглез-Кре получила в наследство. Мсье Ранье, оставившего ей этот дом, девушка в глаза никогда не видела. Он был, вроде бы, давним другом прабабки Виржини Ланглез. Впрочем, ее Жозефин тоже никогда не видела. Сперва она обрадовалась нежданной, словно с неба свалившейся недвижимости. Но сейчас, стоя перед Бесуаном, Жозефин сильно сомневалась в своем счастье.
   Дом был невелик: два этажа и невысокая чердачная надстройка. Слева над садом нависала резная декоративная башенка с остроконечной крышей. Кирпичи потемнели от времени, а кое-где и раскрошились. Выложенный из серого грубо отесанного камня цоколь порос мхом. Окна покрылись пылью, их давно уже не касалась тряпка уборщицы. на втором этаже часть стекол изнутри была заклеена бумагой. Палисадник, когда-то засаженный пионами и жасмином, задушили плющ и сорняки. Откуда-то из-за дома назойливо тянуло запахом роз.
   Кованая узорная решетка ворот заржавела от времени, ключ в навесном замке повернулся с трудом. Девушки прошли по подъездной дорожке, усыпанной многолетними слоями прелой листвы, и поднялись на крыльцо. На нижней ступени, сделанной из массивного куска гранита, была вырезана стилизованная готическая единица. Стекло над дверью запылилось настолько, что различить его цвет, разглядеть номер дома было невозможно. Жозефин с сомнением посмотрела на длинный ключ, выданный ей поверенным мсье Ранье. Впрочем, замок открылся на удивление легко.
   В холле было сумрачно и тихо, только тикали большие напольные часы. Жозефин щелкнула выключателем, и вспыхнул тусклый, желтый свет, озаривший следы разрухи и запустения. Благородная старинная мебель истерлась и покрылась слоями пыли. Под ногами был порядком полысевший ковер с красным винным пятном в центре.
   - На этом месте сэр Кентрвиль убил свою жену, - хмыкнула Жозефин. - Тихий ужас.
   - Да ладно, это будет несложно привести в порядок, - отмахнулась практичная Рэйчел. - Порошок для чистки ковров, средство для мытья пола, немного полироли для мебели, и дом будет, как новенький. В смысле, как старенький. В смысле, его можно будет продать.
   - Ты найдешь мне покупателя? - спросила Жозефин, дергая за ручку тяжелую, окованную железом дверь. Заперто. - Подвал, наверное. Поверенный сказал, что у дома в свое время был неплохой винный погреб.
   Девушки осмотрели первый этаж: большую кухню и примыкающую к ней кладовую с пустыми полками; две гостиных, обставленных мягкой мебелью в английском стиле; столовую, где за одним столом легко могли собраться человек двадцать. Для одной парижанки, привыкшей к своей скромной квартире, дом был слишком велик.
   - Его вполне можно продать, - Рэйчел похлопала подругу по плечу. - В самом деле.
   Жозефин скептически хмыкнула. Кому захочется в самом деле жить в этаком пыльном древнем чудище.
   - У тебя просто плохое настроение, - хмыкнула Рэйчел, превосходно знающая свою подругу. - Пошли наверх.
   На втором этаже размещались три спальни, выходящие окнами в небольшой сад. Буйно разросшийся неухоженный розарий цвел, несмотря на стоящую последние полторы недели прохладную дождливую погоду. Сладкий запах достигал второго этажа.
   - Чур, моя средняя! - Рэйчел безошибочно выбрала самую просторную комнату и плюхнулась на кровать, накрытую узорчатым покрывалом. В воздух взметнулось облако пыли. Рэйчел разогнала его рукой. - Не понимаю, чего ты брюзжишь? Я вообще всегда мечтала жить в замке.
   Жозефин пожала плечами.
   - Впрочем, ты всегда брюзжишь... Что на той стороне?
   Примерно четверть второго этажа занимала еще одна гостиная, комната неправильной формы с неуклюжим угловым эркером. ее обстановка была сделана в готическом духе - с деревянной резной мебелью и яркими цветными шпалерами на стенах.
   - Здешний архитектор по-моему был с приветом, - заметила Рэйчел, разглядывая обшитый темными досками потолок. - Несказанно неуютная комната. Что осталось?
   - Чердак и погреб.
   Девушки переглянулись.
   - Нет. Лучше завтра.
   - Завтра.
   Назавтра же была отложена и уборка, которая вполне могла растянуться на ближайшую пару-тройку дней. Сегодня же решено было пообедать в маленьком семейном кафе, которое девушки видели по дороге на холм, и купить все необходимое. Когда они спустились в холл, к "необходимому" прибавились еще и свечи: лампочка мигнула и погасла. Девушки пощелкали всеми выключателями на первом этаже, но это не принесло видимых результатов.
   - За удовольствие владеть старинным домом приходится платить, - философски заметила Рэйчел.
   - Сомнительное удовольствие, - проворчала Жозефин.
   На обед они пошли пешком, оставив машину на подъездной дорожке. Маленькое тихое предместье располагало к неспешным прогулкам мимо аккуратных, ухоженных палисадников, где еще цвели розы, но уже расцветали желтые и белые хризантемы. То и дело попадались образцовые пожилые дамы в блузках в мелкий горошек. Отчего-то только в горошек. Такая же была и на владелице маленького кафе, и в сочетании с отделанным кружевами передником выглядела она совершенно очаровательно.
   Девушки заняли столик у окна. Отсюда сквозь тонкую тюлевую занавеску можно было наблюдать за улицей. Начался дождь.
   - Шоколад хочу, - решила Рэйчел. - Киш с курицей и горячий шоколад.
   Жозефин заказала себе слоеные пирожки, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
   - Тебя что-то беспокоит?
   - Нереальность происходящего. Леон женится, жизнь дома становится невыносимой, я решаю смыться. И - на тебе! Счастье привалило!
   - Обычно люди называют это "удачным стечением обстоятельств", - заметила Рэйчел. - Такое случается.
   Появилась хозяйка с подносом. От себя она добавила немного сдобы и кувшин лимонада и, поскольку народу в кафе не было, присела за соседний столик.
   - Вы туристки, девочки? Рассматривать собор, наверное? В N замечательный собор! Из Парижа приезжали ради нашей певческой кафедры.
   - Мы неместные, - согласилась Жозефин. - Я получила в наследство Бесуан. Вот, осматриваю его.
   Хозяйка выглядела озадаченной.
   - Бесуан?..
   Конец фразы явно должен был звучать: "Эту развалюху?!"
   - Сколько уж лет там никто не жил!
   - Это заметно, - с усмешкой кивнула Рэйчел.
   - И что же, вы здесь жить будете?
   Жозефин пожала плечами.
   - Я еще не решила. Может быть, приведу дом в порядок и продам.
   - Бесуан - очень интересный дом, - хозяйка улыбнулась лукаво. - Нам, я еще девчонкой была, мадам Жером много о нем рассказывала. У нее муж собирал о доме всяческие легенды. Поговорите с ней, если интересно. Очень советую. Ее можно на площади встретить возле собора. Вы едва ли пропустите. И если все-таки останетесь, заходите почаще. Меня зовут Франсуаза.
  
   Электрик сообщил, что может прийти только назавтра к полудню. Выпив чай при свечах, девушки разошлись по спальням. Дождь к полуночи превратился в самый настоящий ливень, тяжелые капли забарабанили по карнизу, и Жозефин выбралась из-под одеяла, чтобы закрыть окно. А саду что-то странно светилось. Жозефин поискала источник свечения, а потом махнула рукой. Мало ли, что примерещится впечатлительной девушке ночью в дождь среди таких гадких роз. Жозефин вернулась под одеяло, легла на спину и сложила руки на груди. Переплела пальцы. Ну и ливень.
   Несколько минут Жозефин рассматривала потолок, потом закрыла глаза. Грохот сотряс дом, прокатился по черепичной крыше, отозвался скрежетом в водостоках.
   А потом она увидела словно с холма идиллическую совершенно деревеньку. Справа высилась маленькая готическая церковь из розоватого известняка, а справа - крестово-купольная, белая, под золотыми маковками. В деревне был какой-то праздник. Женщины в платьях, украшенных яркими цветами и лентами, накрывали длинный стол, накрытый белой с красной вышивкой скатертью. Звучала веселая музыка. И все же, Жозефин не покидало чувство необъяснимой тревоги. Словно за деревней наблюдали чьи-то злые глаза. Жозефин вертела головой, пытаясь найти обладателя враждебного взгляда. Бесполезно.
   А потом она проснулась.
   В дверях стояла Рэйчел. Ранняя пташка, она умудрялась даже в восемь утра выглядеть свежей и бодрой.
   - Вставай, соня.
   Жозефин выбралась из-под одеяла, потерла лоб и зевнула.
   - Слушай, а к чему ахинея снится?
   - В нашем с тобой случае - к уборке, - усмехнулась Рэйчел. - Давай, у нас не так много времени. Тип может в любое время вызвать меня на работу. Приспичит ему какой-нибудь триллер снимать, и отправлюсь я покупать ниагарский водопад.
   - Кофе, - вздохнула Жозефин. - Кофе, а там я что угодно сделаю.
  
   Электрик появиться не соизволил, так что работать девушки смогли только до заката. Они сняли с мебели чехлы, стерли пыль, перемыли везде пол. Попробовали отчистить ковер в холле. Винное пятно никуда не делось, намертво въелось в ворс. Тогда девушки попросту скатали его и оттащили к стене. На полу обнаружилось в точности такое же пятно, только еще более темное, въевшееся в доски. Его отчистить также не удалось, и пришлось бросить это бессмысленное занятие.
   Спать опять легли ране, не зная, чем заняться в темноте. Не в прятки же играть.
   Едва голова Жозефин коснулась подушки, она снова увидела ту же деревушку. На этот раз от веселья и следа не осталось. Селение было разорено, многие дома заколочены. Вместо звука скрипок над долиной висел протяжный, тоскливый колокольный звон. То и дело слышались восклицания "tИpУfarkas", "pestis" и "szipolyozС ember"*. Потом Жозефин увидела черную, запряженную вороными повозку, которая неспешно катила по обрамленной тополями аллее, и сидящая на козлах женщина - Жозефин ясно видела ее красную юбку - пронзительно хохотала.
   Было утро, неожиданно солнечное, если сравнить со всей предыдущей неделей. Но разбудил Жозефин не яркий свет, а упорный стук в дверь. Натянув платье, она спустилась вниз. На крыльце стоял немолодой мужчина в спецовке и с оранжевым сундучком в руках, донельзя недовольный.
   - Это вам свет чинить нужно, мадмуазель?
   - Д-да.
   - Так чего не открываете?
   - Так вчера вызывали, - насупилась Жозефин. - Проходите.
   Электрик вошел, огляделся по хозяйски и подергал дверь в погреб.
   - Открывайте. Надо сперва щиток проверить. Может, пробки.
   Жозефин вышла на кухню и отыскала в ящике стола связку ключей. Подвальная дверь поддалась не сразу. А когда открылась, за ней оказалась полнейшая чернота. Видно было только несколько ближайших ступеней. Электрик включил фонарь.
   - Я дальше сам.
   - Чудно, - кивнула Жозефин, поспешно покинула недружелюбного мужчину и отправилась на поиски Рэйчел. Та как раз спускалась со второго этажа, и вид у нее был озабоченный.
   - Ты сегодня ночью музыку не слышала?
   - Музыку?
   - М-м-м... Кажется, сначала это был Моцарт, что-то из "Дон Жуана". А потом гитара, - Рэйчел сощурилась. - Да, гитара. Совсем крыша едет. Кто пришел?
   - Электрик соблаговолил явиться, - пояснила Жозефин. - Что мы сегодня делаем?
   - Вообще-то, - не без сарказма заметила Рэйчел, - это твой дом.
   - В подвал соваться бессмысленно. На чердак... мы в том хламе потонем. А в комнатах мы уже все сделали.
   - Ну, - Рэйчел пожала плечами. - Мы можем решить загадку пропавшей комнаты.
   - В смысле?
   Рэйчел улыбнулась.
   - На втором этаже в северо-восточном углу должна быть еще одна комната. Но входа в нее нет ни из коридора, ни из спальни, ни из готической гостиной.
   - Как будто дом с призраками, - хмыкнула Жозефин.
   - В точку.
   Сварив кофе, девушки поднялись на второй этаж и тщательно осмотрели гостиную. Заглянули за каждую шпалеру, передвинули мебель, по крайней мере ту, что была им под силу, даже простукали стены. Все это - с нулевым результатом. То же самое в спальне. Словно кто-то украл у дома солидный кусок.
   - Должны быть те самые заклеенные бумагой окна... - пробормотала изрядно озадаченная Жозефин.
   - Держу пари, там скелеты. Мумия предыдущего владельца, - радостно объявила Рэйчел, устраиваясь поудобнее в жестком кресле.
   - Лучше сокровища: алмазы, золото, бесценные рукописи Александрийской библиотеки.
   Зазвонил телефон. Рэйчел выудила его из кармана, выслушала не более двух фраз и помрачнела.
   - Это Тип. Я накаркала.
   - Работа? - Жозефин попыталась посочувствовать Рэйчел, но ей это никогда не удавалось. На ее взгляд у некоей мадмуазель Дьюк (точнее мисс, Рэйчел была все же англичанкой) была на редкость интересная работа.
   - Это каторга, - проворчала Рэйчел. - В прошлый раз Тип погнал меня в Румынию, клянчить у владельца совершенно вампирического замка разрешение на съемку. Теперь вот Лондон. У какого-то коллекционера обнаружился очередной провальный сценарий про вампиров, лежащий в ящике аж с тридцатых годов, и я должна его выпросить. Я только и делаю, что жалобно заглядываю всем в глаза!
   - Поезжай, - вздохнула Жозефин. - Ты ведь давно не была дома.
   Рэйчел посмотрела на нее с подозрением.
   - Ты тут справишься?
   - Рэйч, я нахожусь в самом центре цивилизации. Мы еще даже Иль-де-Франс не покинули*. Если вдруг скучно станет, я выпишу к себе Леона с этой его Моник.
  
   Рэйчел уехала через час. Затем удалился электрик, обещая в самом скором времени обнаружить и устранить поломку. Жозефин думала разобрать немного чердак, но махнула на это рукой. Поколения жильцов стаскивали туда ненужный хлам, и низко пространство под крышей превратилось в свалку. Туда едва можно было протиснуться. Для работы в саду было слишком сыро. Тогда Жозефин притащила из машины свои книги и засела за работу, которую, признаться, давно нужно уже было закончить и сдать руководителю.
   Разогнулась она лишь когда стемнело настолько, что стало невозможно читать. Жозефин потянулась и посмотрела на часы. Время обеда давно прошло. Близилось уже время ужина.
   - Наведаюсь-ка я к Франсуазе...
   Накинув куртку и прихватив зонтик, Жозефин вышла на улицу. Осень давала о себе знать: листьев под ногами стало раза в два больше; в соседних палисадниках увяли цветы. Не только капризные розы, но и куда более выносливые хризантемы. И все же откуда-то назойливо тянуло запахом роз. пожилые дамы накинули поверх своих легких блуз в горошек кардиганы и перебрались из палисадников на веранды. К ним присоединились не менее пожилые господа с бутылками ликера.
   В кафе Франсуазы как и в прошлый раз практически не было посетителей. Хозяйка скучала за стойкой, одним глазом читая любовный роман в яркой обложке, а другим посматривая на дверь. Завидев Жозефин, она поднялась.
   - Мадмуазель!
   - Добрый вечер. Можно кофе и крепы с сыром?
   Франсуаза зазвенела посудой. Жозефин присела на высокий табурет у стойки и подперла щеку рукой.
   - Скажите, а этот нелюбезный электрик единственный в округе?
   - Пти Жан? Увы. Он отличный мастер, но вот характер... - Франсуаза покачала головой. - Ваш кофе, мадмуазель. Как вам дом?
   - Нууу... - Жозефин разбила ложечкой пенную шапку. - Вам честно? У меня нет света, ужасно запущенный сад, а еще я комнату потеряла.
   - Как это? - удивилась Франсуаза.
   - Ну, не то, чтобы потеряла... просто по всем прикидкам там комната. Окна на фасаде. А двери в нее нет.
   - Комната-призрак? - Франсуаза хмыкнула. - Я уже слышала нечто подобное. Мадам Жером очень любит рассказывать всяческие страшные небылицы про ваш дом. Спросите ее, если вам интересно. Вот ваши блинчики.
   Жозефин взялась за вилку и втянула ароматный пар. Пахло целой гаммой сыров, орегано и солью.
   - Меня вот, что волнует, мадам Франсуаза... Вроде бы заморозки начались, а у меня полнейшие непонятки с отоплением...
   - Заморозки? - удивилась хозяйка. - В самом деле?
   - Да, - кивнула Жозефин. - По дороге сюда я видела замерзшие цветы.
   - Ах, верно! Мадам Нортье жаловалась сегодня на нечто подобное. Она всегда очень гордится своими розами. Особый сорт, цветут до середины октября, а то и до ноября. А тут завяли.
   - Жалость какая, - неискренне посочувствовала Жозефин. Про себя она подумала: лучше бы все розы в округе загнулись. Запах из заросшего сада мешал ей спать.
  
   Заняться было совершенно нечем. Стало совсем темно, так что Жозефин зажгла свечу, вставила ее в найденный в гостиной подсвечник и забралась под одеяло. Из книг у нее с собой были только Лавкрафт и Мишель Пастуро*. Самое оно для чтения в пустом доме. Полистав историка, Жозефин выбрала все же "В стенах Эрикса"* - самый безобидный по ее мнению рассказ, взбила подушки и принялась за чтение.
   Потом она вспомнила, что не заперла дверь в подвал. В полночь это обстоятельство показалось Жозефин необычайно важным. Открытая дверь. Скрип петель. И что-то гнусное, что непременно таится внизу в темноте. Как минимум - крысы. Жозефин представила их и- особенно ярко - их маленькие холодные лапки и длинные голые хвосты.
   - Какая гадость! - сказала она себе. - При чем тут лапки?! Какие еще хвосты?! И вовсе они не голые!
   Тем не менее, Жозефин взяла свечу и пошла вниз, цепляясь за перила.
   Холл был освещен молочно-белым светом, словно серебро было разлито в воздухе. Источник освещения определить не удалось. Все происходило словно во сне. Жозефин почти ожидала увидеть призрачную фигуру на том месте, где вино въелось в потертую паркетную доску. Никого. Спустившись, сойдя с последней ступени, Жозефин осторожно приблизилась к темному провалу. Свеча не могла разбавить мрак, стоящий в дверном проеме. Что-то в подвале было... в общем, не стоило читать на ночь Лавкрафта, и не суть важно, где происходило действие: на Венере, в Антарктиде или же в заброшенном доме, таком, как Бесуан.
   Жозефин протянула руку и коснулась кованой дверной ручки. В этот момент ей почудилась музыка и голос. Необычайно красивый баритон пел что-то, но Жозефин не могла разобрать ни слов, ни языка. Это раздражало ее безмерно. Девушка тряхнула головой, и музыка пропала. Наверное, радио.
   Резко захлопнув подвальную дверь, Жозефин пошла наверх.
  
   Спала она плохо, и утром едва нашла в себе силы выбраться из-под одеяла. Ей снова снился тот же сон, принявший черты самого настоящего кошмара. Деревня была разорена, церкви горели, в воздухе висел тяжелый, удушливый запах тлена и роз. Впрочем, запах роз никуда не пропал и при пробуждении.
   Потирая ноющие виски, Жозефин подошла к окну и раздернула шторы. Розарий искрился на солнце, кусты отяжелели от ночного дождя, но, кажется, ни один лепесток не упал на бледную, захиревшую в тени траву. Жозефин от души пожалела мадам как ее там, чьи цветы померзли минувшей ночью. Она даже была я радостью готова отдать этой мадам свой розарий.
   Постанывая от головной боли, Жозефин спустилась на кухню и машинально щелкнула выключателем. Вспыхнул свет.
   - Чертовщина какая-то!
   Жозефин открыла холодильник.
   - Точно чертовщина.
   Сварив себе кофе, она села на край истертого, изрезанного ножом дубового стола и уставилась на лампу под потолком. Желтоватая, тусклая. Надо ввинтить новые, более яркие лампочки. И такое утомительное, назойливое гудение... От этого голова разнылась еще сильнее.
   Жозефин поставила чашку в мойку, открыла черный ход и оглядела заросший сад. В проклятом розарии решительно было что-то зловещее. Надо его вырезать к чертовой матери, подумала Жозефин.
   На улице было свежо. Жозефин надела куртку, замотала шею и покинула дом безо всяких сожалений. Сегодня она решила прогуляться чуть дальше, осмотреть небольшую готическую церковь, шпиль которой хорошо был виден с холма. Зажатая со всех сторон вековыми липами, лет пятьсот назад она была, наверное, великолепна. Настоящий образец высокой готики с ее декоративным излишеством. Высокий центральный неф, сияющая над порталом окно-роза, остроконечные башенки по краям - все было усыпано резными скульптурными украшениями, мельчайшими деталями, словно отделано кружевом. С юга к церкви примыкала высокая, также богато украшенная колокольня. Все здание, несмотря на свои достаточно внушительные размеры, производило впечатление изящной безделушки, шкатулки. Сверкали на солнце витражи. Жозефин присела на скамейку на площади перед порталом, чтобы полюбоваться скульптурами главного фасада. Страшный Суд в тимпане поражал своей экспрессией, а сцена Благовещения слева от входа была необычайно изыскана. Церковь заслуживала самого пристального внимания и детального описания.
   - Монетку, мадмуазель...
   Жозефин удивленно опустила взгляд. Перед ней стояла пожилая женщина, похожая на ведьму или цыганку из фильма. На ней была пышная, длинная темно-зеленая юбка и блузка из легкого, выгоревшего за годы шифона, а поверх нее - прямой твидовый пиджак. На руках у старушки были кружевные перчатки. Слегка безумное лицо в молодости, наверное, было необычайно красиво. Машинально порывшись в карманах, Жозефин высыпала в протянутую ладонь мелочь.
   - Ты неважно выглядишь, дитя мое...
   Старушка проворно протянула руку и схватила Жозефин за подбородок. Девушка не успела отшатнуться. Пальцы безумной были холодны.
   - Ты та девочка, что въехала в Бесуан.
   - А вы мадам Жером... - догадалась Жозефин.
   - Клопетта Жером.
   Старушка присела на скамью и аккуратно расправила юбки.
   - Тебе нужно уезжать немедленно. Бесуан - дрянное место для такой славной девушки. Не открывай окна и подвал, не ночуй там одна и поскорее уезжай.
   Как Жозефин и предполагала, мадам Жером оказалась сумасшедшей, но, кажется, безобидной. В каждом городе есть такая городская безумца. Как правило, они неплохо знают, что твориться в городе и окрестностях.
   - Скажите, - спросила Жозефин, - как давно в доме не живут?
   Глаза у Клопетты Жером были голубые и чистые, как у младенца.
   - Там никогда не жили. Не для живых это место, а для призраков и демонов, таких как этот Ронг. Уезжай.
   Поднявшись, старуха обошла церковь, шелестя юбкой, и скрылась из вида.
   - И она обошла церковь против солнца, - пробормотала Жозефин, - и исчезла в Стране Эльфов.
   Небо потемнело, и начался дождь, мелки, но необычайно противный. Жозефин накинула на голову шарф и поспешила домой. По дороге она заскочила в кафе Франсуазы. Сегодня здесь были посетители, и даже играла тихая музыка, но общая обстановка была еще более унылой, чем прежде. Хозяйка за прилавком клевала носом.
   - Добрый день.
   Франсуаза подняла голову и вяло кивнула.
   - Добрый день, мадмуазель Жозефин.
   - Можно кофе. И пирог с грушей. Вот этот, - Жозефин ткнула в витрину.
   Франсуаза двигалась медленно, словно в полусне. Нож в ее руке дрожал, и Жозефин всерьез испугалась, что хозяйка отрежет себе палец. Кофе был кислым, с привкусом какой-то медицинской горечи. Жозефин отодвинула от себя чашку.
   - День сегодня ужасный! - пожаловалась Франсуаза. - С самого утра голова болит, и все из рук валится.
   Жоефин кивнула.
   - И снится всякая мерзость! - Франсуаза сокрушенно покачала головой. - Представляете, мадмуазель Жозефин, снится мне кукольная совершенно деревенька. С одной стороны готическая церковка вроде нашей, но раза в два меньше, а с другой - русский храм под золотыми куполами. И вроде все в деревне хорошо, а в то же время - плачет кто-то.
   Ложечка с громким звоном упала на пол.
   - Я сейчас принесу другую!
   - Нет-нет, спасибо, - пробормотала Жозефин. - Я, пожалуй, пойду.
   Положив на стойку деньги, она закуталась в шарф и медленно, неохотно пошла домой.
  
   Заснула Жозефин с трудом, проклиная свою впечатлительность, немало отравляющую жизнь. Сон ее был неглубоким и чутким, девушка улавливала каждый шорох. Было около дух, когда она подскочила. Внизу кто-то ходил. Тяжелые шаги, скрип половиц, жуткие шорохи.
   Жозефин вспомнила, что не заперла заднюю дверь, выходящую в сад. Дура! Законченная дура! А ну, как грабители вломились в дом и ходят теперь по первому этажу, высматривая что-нибудь ценное. Впрочем, насколько могла судить Жозефин, ничего ценного там не было.
   Выбравшись из постели, она вооружилась ножкой от сломанного стула и осторожно, на цыпочках прокралась к лестнице и перегнулась через перила.
   Внизу было темно и тихо. В потом вновь послышались шаги. Кто-то прохаживался по большой гостиной, где из всех ценностей была пара серебряных подсвечников и картина, похожая на работы Гримшоу. Жозефин начала спускаться, стиснув ножку обеими руками. В глубине души она понимала, что выглядит неимоверно глупо и жалко: невысокая девушка в розовых трусах и маечке на тонких бретельках и с ножкой от ветхого древнего стула в руках. Смех один.
   Достигнув низа лестницы, Жозефин замерла. Может быть, грабитель удовольствуется подсвечниками и уйдет? А успеет она добежать до двери и выскользнуть наружу? В замке ли ключи?
   Шаги послышались совсем рядом, и в лунных лучах в дверном проеме выросла огромная фигура. Самый настоящий великан со статями Халка Хогана. От неожиданности Жозефин закричала. В следующую же секунду грабитель исчез в гостиной, а сама Жозефин опрометью ринулась на кухню, едва не налетела на стол, распахнула заднюю дверь и вывалилась в сад. Остановил ее только розарий.
   Исколотая шипами, испуганная, продрогшая, Жозефин рискнула вернуться в дом только через час. Особняк был пуст и тих. Был грабитель, или это только привиделось девушке - неясно. Все же Жозефин позвонила в полицию.
   Стражи порядка появились через четверть часа, тщательно осмотрели дом, записали приметы (высокий и страшный) и отбыли, пожурив Жозефин напоследок за беспечность. Так или иначе, но заснуть она уже не смогла. Забравшись с ногами в кресло, Жозефин раскрыла Пастуро.
   Наверное, она все же задремала, потому что оказалась вдруг в подвале. Откуда-то тянуло мертвечиной. Слышно было, как сочится по стенам и капает на пол вода. Секундой спустя Жозефин поняла, что это - несмелые гитарные переборы. Потом прорезался и голос, глухой, как со старинной заезженной пластинки.
   - Entre en mi casa; vi que, amancillada,
   de anciana habitacion era despojos;
   Mi baculo, mas corvo y menos fuerte.
   Vencida de la edad senti mi espada,
   y no halle cosa en que poner los ojos
   Que no fuese recuerdo de la muerte.*
   Испанского Жозефин не знала, но по интонации почувствовала, что у песни зловещий смысл. В самой сцене также не было ничего страшного, однако же, Жозефин охватил ужас, ни с чем не сравнимый. Словно кто-то стоял во мраке у нее за спиной и сверлил ее тяжелым взглядом. И еще что-то плотоядное, голодное таилось на уровне колен, не выше, и норовило цапнуть жертву за ноги. Жозефин тонула в этом страхе, голоде, голосе и нервных гитарных переборах.
  
   Проснулась она в своей постели, хотя не помнила, как оказалась там. День был пасмурный, и комната тонула в полумраке. В углах, удаленных от окон, словно чернила разлили. Она все еще слышала гитарный перебор, тихий и нервный.
   Не без опаски Жозефин спустила ноги на пол. Ее посетила абсурдная мысль, что нечто враждебное, злое может выскочить из-под кровати и вцепиться ей в щиколотку. Жозефин опрометью сбежала вниз, накинула куртку и вылетела из дома. Сейчас, пребывая в растрепанных чувствах, она попросту не могла оставаться в Бесуане.
   Спокойно Жозефин почувствовала себя только возле церкви. Усевшись на этот раз у южной стены, она невидящим взглядом смотрела на витражи, изображающие историю Девы Марии, и не о чем не думала.
   - Убедилась?
   Нервы Жозефин были на взводе, и она попросту свалилась со скамейки. Мадам Жером невозмутимо села, расправила сапфирово-синюю юбку, затем открыла бумажный пакет с замысловатой эмблемой в стиле Ар-Ново и надписью OldHome и вытащила печенье.
   - Видела его?
   - Кого? - мрачно спросила Жозефин, поднимаясь с земли и отряхивая джинсы.
   - Призрака. Или что там Ронг привез из-за границы? Он спрятал эту тварь глубоко в недрах дома и кормил, пока она не накопила силу.
   Вот, кто повинен был в кошмарах Жозефин - старуха-сумасшедшая. Может быть, она обладала способностями к гипнозу?
   - Ничего не видела, - буркнула девушка.
   - А я один раз с ним встречалась... - мадам Жером разгрызла печенье с самым задумчивым видом. - Он стоял рядом с дверью в подвал, огромный и страшный. И я слышала его голос, глубокий басовитый рокот.
   - Баритон, - машинально поправила Жозефин.
   Мадам Жером плотоядно улыбнулась.
   - Значит ты все же встречалась с ним.
   - Ни-че-го я не видела! - отрезала Жозефин и развернулась, чтобы уйти.
   Старуха поймала ее за локоть.
   - В Бесуане живет смерть. Не выпусти ее на волю, девочка. Прошу.
   Жозефин вырвалась и поспешила домой. Иррациональный страх, который она испытывала перед особняком, требовалось побороть. Или же, возвращаться в Париж. На щите. К родителям, Леону и его чокнутой женушке. Жозефин не любила проигрывать. Впрочем, и выигрывать она особо не умела.
  
   В этот вечер Жозефин легла пораньше и сразу же провалилась в сон. В тот самый, с деревней. Она была совершенно разорена и безлюдна, словно по ней прокатилась эпидемия или война. Пахло мертвечиной и кислым дрянным вином. Изменилось и еще кое-что: Жозефин обрела во сне способность двигаться. Двигаться, но не выбирать направление. Спустившись с холма, она вошла под своды готической церкви, хронящей следы жестокого пожара. Потолок местами обрушился, и приходилось преодолевать завалы, но Жозефин-во-сне это мало беспокоило. Приблизившись к проповеднической кафедре, она надавила на голову химерического чудовища и начала спускаться в открывшийся лаз.
   Подземелье - черное, сочащееся водой - уже было ей знакомо. Все так же звучала музыка, и вторил ей красивый, богатый на полутона баритон. С некоторым удивлением Жозефин узнала арию Тамино. Немецкий она знала еще хуже, чем испанский, и слов не разобрала.
   В этом сне также ничего особенно страшного не было, но Жозефин проснулась в холодном поту. Было еще темно, словно комнату затопило чернилами. Даже сквозь задернутые шторы проникал в комнату аромат проклятых роз. страх выскользнул из сна следом за девушкой и с тихим шорохом ходил по комнате.
   - На дворе XXI век! - внятно и громко произнесла Жозефин. - Ты не можешь всерьез всего этого бояться, Жозефин Габриэль Ланглез-Кре!
   Ответом ей был хохот, рассыпавшийся горохом по комнате. Белый лунный свет и розовый запах сквозь распахнутое окно затопили комнату, и возле платяного шкафа Жозефин увидела своего давешнего ночного посетителя - зловещий черный силуэт, обведенный алой каймой. В тот момент она ни на секунду не усомнилась, что это именно призрак. Рука потянулась к выключателю, но свет так и не зажегся. Вскочив с кровати, Жозефин щелкнула выключателем у двери. Безрезультатно. Подгоняемая хохотом, она бросилась из комнаты, и вниз по лестнице. Споткнулась и кубарем покатилась вниз, ударяясь то о стену, то о точеные балясины перил. Что-то хрустнуло. Шея? Жозефин упала навзничь поверх кровавого пятна, раскинув изломанные конечности, неестественно вывернув шею, глядя в сторону распахнутой двери в подвал. Из темноты на нее смотрели злые, полные голода красные глаза.
  
   Жозефин проснулась на кухне на столе. Последнее место, где стал бы спать нормальный человек. От пережитого ужаса все еще сдавливало горло. Жозефин села, боясь спускать ноги на пол. День был солнечный, теплый, и преступно было тратить его на дешевый страх и прочие глупости. Однако, сон был слишком материален, слишком реалистичен, совершенно, непередаваемо ужасен.
   - Надо сменить обстановку, - решила Жозефин.
   Виной всему, несомненно, был Бесуан, архитектор которого чересчур увлекся идеями мрачной готики. Поразительно неуютное, непригодное для жизни место. И к тому же электричество опять вырубилось.
   Жозефин заказала гостиницу в городе, покидала в сумку самые необходимые вещи и без сожаления оставила дом. Нет, она вернется сюда, конечно вернется. Когда нелюбезный электрик разберется со светом. И когда Рэйчел решит проблемы со своим непризнанным гением, новейшим Эдом Вудом, и сможет погостить у подруги пару недель.
   Возвращаться в Бесуан одна Жозефин не хотела, и окружающие вольны были считать это малодушием и глупостью.
   Весь день и вечер прошли на удивление спокойно. В Париже такие дни не выпадали вовсе. Жозефин созвонилась с родителями, написала страниц десять своего диплома и посмотрела несколько старых голливудских комедий, вроде "Девушек Зигфилда"*. Часов в девять ее начало клонить в сон. Жозефин приняла душ с ежевичным гелем, переоделась в пижаму и забралась под одеяло, наслаждаясь ароматом ягод. Никаких тебе роз. Жозефин выключила свет и закрыла глаза.
  
   Беднягу Моцарта она возненавидела люто. Тамино в первую очередь. Нашла бы обладателя красивого баритона и придушила собственными руками. Жозефин открыла глаза. Кровать покачивалась в чернильно-черной пустоте, и где-то далеко внизу бушевало море, ощерившееся острыми скалами. В воздухе, вспыхивая то и дело ярче, бежала строка "Говорит и показывает Дом под Камнем". Она привносила в заурядный кошмар пряную нотку сюрреализма. Жозефин упала лицом в подушку, накрылась одеялом и принялась уговаривать себя проснуться.
   - Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, пройдите к стойке регистрации, - прозвенел неживой металлический голос. - Жозефин Габриэль...
   Жозефин откинула одеяло и села. Теперь помимо кровати в пустоте висело окно с голубоватыми тюлевыми занавесками, и от него шла дорожка светящейся пыли.
   - Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, повторяем, пройдите к стойке регистрации.
   Со вздохом Жозефин откинула одеяло и ступила на тропу. На ней была надета длинная сорочка, отделанная воланами и кружевом, а ноги были босы. На левой щиколотке позвякивали бубенчики. Жозефин сроду такое не носила. Видать, сон распорядился. Подбирая подол сорочки, она пошла по упругой, мягко пружинящей серебряной тропе и вылезла в окно.
   Под огромной круглой луной, похожей на сладкий медовый пряник, раскинулось темно-зеленое поле, усыпанное звездочками белых цветов. Легкий ветер трепал их головки и доносил тихую, нежную музыку.
   Cuando sale la luna
   de cien rostros iguales,
   la moneda de plata
   solloza en el bolsillo.*
   Сны Жозефин питали явное пристрастие к испанской поэзии и к поэзии вообще. На этот раз она узнала стихотворение. Лорка.
   - Мадмуазель Ланглез-Кре?
   Жозефин обернулась. Прямо перед ней на траве среди цветов стояла старомодная конторка, обтянутая зеленым сукном и заваленная бумагами. За конторкой сидел худощавый неопределенного возраста клерк в белых нарукавниках и пенсне на остром длинном носу и с остервенением листал огромный ветхий гроссбух.
   - Why is a raven like a writing desk?*
   - Простите? - переспросила Жозефин.
   - Ох, не то! - смутился клерк, вновь переходя на французский. - Вы Жозефин Габриэль Ланглез-Кре 19** года рождения?
   - Я, - кивнула Жозефин.
   - Распишитесь здесь.
   Жозефин послушно поставила закорючку в указанном месте. Клерк порылся в ящике стола и выудил небольшую костяную табличку с непонятными символами.
   - Ваш талон. Грезы пятого уровня.
   - Грезы? - уточнила Жозефин. - Не сон?
   - Сны у тех, кто снит, - невозмутимо ответил клерк, - а вы грезите.
   - А есть такое слово "снить"?
   - Специальный термин.
   - И, кстати, есть разница?
   - Огромная, мадмуазель. Вас ждут на скамейке возле церкви.
   Время и пространство во снах не подчиняются никаким законам, кроме своих собственных. Сделав один небольшой шажок в сторону, Жозефин оказалась у главного портала N-ской церкви. На скамье, где она в первый раз сидела, уже поджидал элегантный мужчина, поигрывающий цепочкой своих золотых часов. У него были длинные очень белые (но ни в коем случае не седые!) волосы и мелкие острые зубы чудовища из детских кошмаров.
   - Жозэ, - фамильярно сказал он и похлопал по скамье рядом с собой. - Садитесь.
   Жозефин опустилась на самый край, искоса поглядывая на жутковатого незнакомца. Снится же всякая дрянь!
   - Ну почему же снится? - усмехнулся мужчина. - И почему сразу дрянь? Вам, между прочим, очень повезло. Обычно я не занимаюсь благотворительностью, однако за вас попросили.
   - Кто?
   - Одна заинтересованная особа, - отмахнулся беловолосый. - Это несущественно. Важнее ваша проблема.
   - Моя проблема? - бесшабашно хмыкнула Жозефин. - А которая из? У меня их всегда дочерта.
   Мужчина с задумчивым видом подцепил ногтем лунный луч и принялся накручивать его на палец, как нить.
   - Вы не особе серьезны, верно? Склонны к аналитике, авантюрам и черному юмору. Копия прадеда. Я имел в виду, конечно же, Бусуан. Он... - беловолосый сощурился, подбирая слова, - он хочет вас. Он жаждет вас. И получит, если вы не примете мою исключительно своевременную помощь.
   - Дом меня хочет, - Жозэ скептично хмыкнула. - Дом.
   - Я мог бы, конечно, прочитать вам лекцию о тупиках и перекрестках, - пожал плечами мужчина. - Только это немного не мой профиль. Отыщите лучше Натаниэля и беседуйте с ним на подобные темы, сколько влезет. Все, что вам сейчас требуется знать: домам нужны жильцы. Люди оправдывают само существование домов. Брауни, домовые, и прочие кикиморы прекрасно обходились без стен в прежние времена. Дома деспотичны, особенно такие, как Бесуан.
   - Какие? - спросила Жозефин, поймавшая себя на том, что глупо и мерно кивает.
   - Найдите жильца, - беловолосый оказался вдруг совсем рядом. От него пахло вкусной выпечкой. - Найдите жильца, которого Ронг привез с востока. Без него дом - только камни и дерево.
   Выпрямившись, беловолосый вытащил из кармана часы и изучил слабо светящийся циферблат.
   - Только не это! - слегка побледнел он. - Я опаздываю к чаю! Ее Величество уже напекла плюшек. Если они остынут, Королева будет в ярости! Всего доброго, Жозэ, и запомните: Венгрия. Венгрия.
  
   Жозефин потянулась и посмотрела в окно. Дождь лупил по карнизу. Голубоватые тюлевые занавески покачивались на сквозняке. Нет, она не собиралась потакать снам. Сны - материя тонкая и (как учит нас наука, дамочка скучная и чопорная) они не более, чем отражение наших дневных переживаний. Тем не менее, доедая третий рогалик, Жозефин приняла решение сходить в архив и почитать о Бесуане и его архитекторе. В конце концов, чтобы назначить дому хорошую цену, надо знать его подноготную.
   Архив располагался в готическом здании неподалеку от церкви, вкупе с мемориальной библиотекой какого-то местного мецената и с маленьким нумизматическим музеем. Жозефин оставила заявку, выпила кофе в соседнем кафе и к полудню уже засела за стол у окна и обложилась папками.
   Только треть бумаг относилась к Бесуану. Большая часть была посвящена архитектору, и тут можно было набрать материал на целый роман. Готический. Жозефин включила плеер, подвинула к себе блокнот и погрузилась в любимую работу. Недаром в университете у нее было прозвище: Крыса Архивная.
   Фредерик Леруа Ронг родился 5 мая 1823 года в Калькутте, где служил его отец, и в возрасте пяти лет из-за вредоносного климата начал страдать астмой и был отправлен в Англию. С точки зрения Жозефин, которой довелось в детстве погостить у английских родственников, еще неизвестно было, где климат хуже. Воспитывала Ронга бабушка со стороны отца - Элеонора Амалия Ронг, по отзывам современников - сумасшедшая особа. Учился архитектор у Чарльза Барри*, однако очень рано увлекся довольно-таки странной эклектикой (по свидетельству других учеников). Женился он тоже довольно рано, на молодой девице Маргарет Стоун, скончавшейся от анемии три года спустя. Детей, по крайней мере законных, у него не было. После смерти жены Ронг посвятил себя архитектуре и путешествиям. Всего им построено двадцать четыре жилых дома по всей Европе и даже за ее пределами - в Новой Англии*, а также собственный мавзолей на острове N у берегов Англии. Все дома отличал необычный внешний вид и готическая мрачность. Судя по вложенным эскизам и фотографиям, Бесуан был по сравнению с другими просто милейшим домиком. Его Ронг построил для себя в середине пятидесятых и называл своей "дипломной работой". Он на протяжении всей своей жизни проводил там многие месяцы, а по смерти завещал кому-то из немногочисленных друзей с необычным условием: в доме должно всегда находиться больше одного человека. А еще он запретил перестраивать винный погреб. Тут Ронга можно было понять. Судя по описи, составленной 5 мая 1896 года, в день его смерти, там хранились вина, которые Жозефин видела только на картинках в Интернете.
   Еще одной странностью Ронга были его путешествия. Он ни разу не навестил могилу отца в Калькутте, равно как фамильный склеп матери в Эссексе. Зато он дважды посещал долину Нила; побывал в Конго, проехавшись от поста Нкуна* вверх по реке Конго; съездил в Вермонт. Наконец он совершил поездку по Восточной Европе, особо задержавшись в Румынии и Венгрии. Определенно, запахло Дракулой. Согласно счетам, из Венгрии Ронг привез что-то, но описание посылки Жозефин разочаровало. Никакого судна без команды, никакого гроба, никаких ящиков с землей. Посылка была размером с коробку от пылесоса, и по мнению друзей Ронга (то есть "благородных джентльменов из клуба Р. В Лондоне") в посылке были вывезенные контрабандой вина. Не так романтично.
   Умер Ронг в другом своем доме - коттедже Эмеральд в Эссексе. Похоронен в мавзолее.
   - Мадмуазель, мы закрываемся.
   Жозефин посмотрела на часы. Шесть. Время пролетело незаметно. В блокноте почти не осталось чистых страниц.
   - Я уже закончила. Скажите, кто-то специально подбирал эти бумаги?
   Служительница наморщила носик.
   - Сейчас спрошу...
   Свалив папки на тележку, она скрылась за стеллажами. Впрочем, вернулась она очень быстро.
   - Занятно, сколько всего помнит мадам Рюле. У нас тут жил один человек, сильно интересующийся домом и архитектором. Жером его фамилия. Его вдова - наша местная дурочка.
   Ясно. Мадам Клопетта Жером. Жозефин это нисколько не удивило. Сразу было ясно, что у старухи какой-то зуб на особняк. но почему, скажите на милость, беловолосый во сне говорил, что Ронг привез что-то с Востока? Откуда взялась Венгрия? Потирая виски, Жозефин покинула душный архив и вышла на площадь. Воздух после дождя посвежел, но прохожих пока было совсем немного. Только сидела на скамейке под каштанами мадам Жером. Помяни черта! Жозефин подошла.
   Мадам Жером ела пирог. С тарелочки с цветочной каемкой. Изящно отставив мизинец.
   - Добрый вечер, - сказала Жозефин.
   - Здравствуй, деточка. Выглядишь гораздо лучше. Читала в архиве про Ронго?
   Жозефин оглянулась. С этого места дверь архива увидеть было невозможно. Впрочем, у старушки могли ведь быть дедуктивные способности.
   - Ваш муж собрал внушительный объем сведений. Почему он интересовался Ронгом?
   Старушка покачала головой.
   - Не хотите говорить?
   - Тото не был мне мужем.
   Жозефин предпочла проигнорировать эту пикантную подробность.
   - Он был моим правнуком.
   На лице девушки было написано такое изумление, что мадам Жером расхохоталась, утирая слезы. Затем достала из складок юбки пакет с уже знакомой эмблемой.
   - Так сложно поверить, что родившись в тридцатые, мой правнук умер в шестидесятые? Он, увы, был еще очень молод.
   - Извините, но да, - качнула головой Жозефин. - А иначе, сколько же вам лет?
   Мадам Жером внимательно изучила печенье.
   - Луи, мой муж, увлекался историями о судах над ведьмами. Наша рациональная, просвещенная страна дала маловато материала, и Луи уехал в Новую Англию, где в Бостоне познакомился с этим Ронгом. Мне архитектор сразу не понравился, но Луи было не переупрямить. Узнав, что у Ронга здесь дом, он стал подолгу гостить в особняке. И я и одной ночи не выдержала: мучили кошмары. Но Луи так восхищался и домом, и его хозяином. Надеюсь, мой дорогой не подозревал, насколько Ронг отвратителен на самом деле. Надеюсь, он заблуждался. Что это была глупость, а не подлость. Этот Ронг, деточка, заигрывал с темными злыми силами и, полагаю, в конце концов доигрался.
   Жозефин хрюкнула.
   - А что Ронг привез из Венгрии? Вампира?
   Мадам Жером укоризненно покачала головой.
   - Относись серьезнее ко злу, поселившемуся в доме.
   - Знать бы еще, где,- хмыкнула Жозефин.
   - Вероятно, в винном погребе, - старушка помрачнела. - Именно там умер мой Луи, когда однажды решился переночевать в доме в одиночестве.
   Жером выдержала великолепную паузу, достойную мастеров сцены.
   - На него со сводов упал топор.
   Тут Жозефин не выдержала и расхохоталась, утирая слезы.
   - Ка-какое воображение! Бра-братья Гримм!
   - Дом сожрет тебя, - сухо сказала мадам Жером. - И я не буду сожалеть об этом.
   Бросив скомканный пакет в урну, она удалилась, как и прежде за церковь, в Страну Эльфов.
   - Подавится! - пообещала Жозефин.
  
   Архивные бумаги и сумасшедшая старуха изрядно раззадорили Жозефин. Она решительно не могла проиграть суеверию, она вообще плохо умела проигрывать. Если же в доме и в самом деле живет зло... что ж, это будет даже весело. По-своему.
   Войдя в сумрачную прихожую, Жозефин встала в самом центре и громко, отчетливо сказала:
   - Злой дух, покажись!
   - И что? - прозвучало у нее за спиной.
   По спине пробежал батальон мурашек и тактически отступил в пятки. Сердце ухнуло туда же. Голос был просто ужасен, чудовищен и... прекрасен. Глубокий, низкий, вкрадчивый, с пикантным акцентом. Жозефин уже слышала его в своих снах.
   - Прекрасное воображение, - облизнулось существо, все еще пребывающее вне поля зрения. - Словно пряное, перченое мясо.
   Жозефин резко обернулась. Никого.
   - Ну, ты позвала меня. Дальше что? - спросило чудовище, вновь оказываясь за спиной девушки.
   Жозефин, чувствуя, как мурашки отважно карабкаются по позвоночнику вверх, обернулась снова. Никого. Только смех россыпью, как угли. Как раскаты далекого грома.
   Зажмурившись, она попыталась поймать хохотуна, но всякий раз в ее пальцах оказывалась пустота, ничто. И смех, смех крошился и сыпался вокруг. Жозефин, обессиленная, замерла, и ее обхватили за плечи. Нечто за спиной источало лихорадочный жар.
   - Так что дальше?
   Жозефин медленно опустила глаза и посмотрела на руки в истлевших, прежде когда-то белых рукавах. Сильные, длинные пальцы были сцеплены в замок. Девушка попыталась вырваться, но безрезультатно. Руки держали ее, как стальной обруч. Мурашки замерли в нерешительности.
   - Ты не слышала о распоряжении архитектора? - горячее дыхание коснулось уха Жозефин. Девушка вздрогнула. - Не стоит оставаться здесь в одиночестве.
   - Я тебя не боюсь!
   Голос дал петуха. Чудовище довольно рассмеялось, и от его дыхания колыхнулись волосы Жозефин.
   - Не убедительно. Твое сердце бьется так быстро, что можно чардаш танцевать.
   - Я тебя не боюсь!
   Чудовище неожиданно разжало объятья. Утратив остатки сил, Жозефин только чудом и собственным упрямством удержалась на ногах.
   - Не боишься? Что ж, убедимся утром.
   Он исчез. Воздух, секунду назад готовый закипеть, остыл. Жозефин вздохнула с облегчением. Страх понемногу улегся, изгладился. Теперь уже можно было в самом деле перевести дух и убедить себя, что все произошедшее - не более, чем капризы воображения.
   Выйдя на кухню, Жозефин включила свет (электричество снова заработало) и сварила себе кофе.
   Убедимся утром. В чем? Как? Аромат роз сбивал с толку, путал мысли, мешал ясно думать. Не выдержав, Жозефин выругалась, закрыла окно, выходящее в сад и щелкнула задвижками. Поздно. Запах цветов пропитал каждый камень, каждую штору, малейший кусочек дерева. Он преследовал Жозефин, не отпуская. Даже во сне.
   С этим вообще было странно: девушка не могла сообразить, когда заснула. Вроде и не ложилась вовсе. Но вот она стояла на лугу, и пейзаж наводил тоску. Под ногами был песок и мелкие ракушки, и Жозефин поняла - она на пляже. Море билось совсем рядом, холодное и безжалостное. Ненавидящее всякого. Повернув голове, Жозефин увидела корабль, темный, гнилой, под истлевшими, истрепанными ветром парусами. Волны кидали его, как щепку, норовя разломать, раздавить. На ум приходил "Poor Old Bill*". Жозефин содрогнулась от омерзения и отвернулась, но ветер упрямо развернул ее лицом к бушующему морю.
   Корабль разбился о скалы, и его обломки, обрывки парусины, куски чего-то омерзительного и нечеловеческого вышвырнуло на берег. Кровавая пена лизала мыски туфель.
   - Это не страшно, - процедила Жозефин. - Это омерзительно и бессмысленно.
   Сон трансформировался. Кругом было черно, темно и по-настоящему жутко. Концентрированный страх, не принявший еще какую-либо конкретную форму. Там, за чернотой могло скрываться все, что угодно. Зубастые косматые твари, днем скрывающиеся под лестницей, в чулане или на чердаке. Учительница музыки, деспотично заставляющая разучивать одну и ту же сонатину (любимая страшилка в школе Св. Дени, где была своя такая - мадам Жорж). Или же Виржини, странная женщина с изумрудно-зелеными, светящимися глазами, в детстве напугавшая Жозефин до полусмерти. Наклонившись к самому ее уху, эта Виржини прошептала: Ваши соседи продали душу Дьяволу. Возможно, так оно и было, ведь деньги Леопольди делали просто из воздуха.
   - Это не страшно! - громко крикнула Жозефин. - Смешно, ностальгично, но не страшно!
   У всех есть струна, задевающая за живое. Кто-то боится высоты, кто-то пауков или змей. Для Жозефин такой струной стала дверь, раскрывшаяся с болезненно-знакомым скрипом.
   Цвели яблони. В Лио-сюр-Гёз, маленькой деревушке, стоящей а маленькой речке, это была лучшая пора. места были тихие, не нанесенные ни на одну карту. Дом стоял на холме, откуда было видно всю деревушку с высокой церковью и белым зданием почты. Каждое утро семья: дед, бабка, незамужняя сестра деда, родители и Жозэ с братом собирались в столовой за большим, накрытым белой льняной скатертью столом. Звенела посуда, гудели, подражая пчелиному гулу, голоса. Это был ритуал, обязательный к соблюдению. Каждое утро, изо дня в день, из года в год, сколько Жозэ себя помнила.
   Она выбралась из постели, благоухающей жимолостью, накинула поверх отделанной кружевами и рюшами сорочки стеганый халатик и спустилась вниз. Все уже собрались за столом: дед, ба, тетушка, папа, мама, Лео. Жозэ радостно бросилась к ним, учуяв запах блинчиков и молока. Все разом повернули головы.
   Никаких лиц. Пустота. Ужас, затаившийся в темных углах, которые солнце оставило в комнате. Безликие. Отличная метафора для одиночества, которое Жозефин испытывала нередко в детстве. Она до сих пор ненавидела утренний звон посуды.
   - Это не страшно! - разозлилась она. - Это пошло!
   Темнота вновь сгустилась, зажимая ее в объятья, и выплюнула в серый, тускло освещенный коридор со множеством дверей. В этом не было ничего особенного, и тем сильнее был ужас, охвативший Жозефин. Беспричинный, всепоглощающий ужас, заставивший ее побежать, задыхаясь и спотыкаясь, вперед. Двери хлопали и скрипели, вселяя в нее еще больший страх. Одна неверная попытка, один неправильный выбор, и... Жозефин не знала, что тогда произойдет. Не знала, чего боится. И от этого становилось еще страшнее. Двери хлопали и скрипели. То одна, то другая вдруг распахивались в коридор, и приходилось огибать ее, снижая скорость. Ужас гнался за Жозефин по пятам.
   Когда кто-то поймал ее за руку, девушка закричала.
   - Спокойно, это я.
   Жозефин обернулась. Беловолосый раскланялся.
   - В этом месте так себя вести не стоит.
   - Как - так? - с дрожью в голосе спросила Жозефин. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
   - Бегать с криками "Божемой, божемой, мы все умрем!", - зубасто улыбнулся мужчина. - Самое лучшее: спокойно отыскать нужную дверь.
   - Легко сказать, - буркнула Жозефин.
   - Согласен, это место достаточно жуткое, - кивнул Беловолосый. - Я имею в виду, жуткое даже для нас. Но оно сейчас не более, чем фантазия. Беда в другом: открыв неверную дверь, вы можете и в самом деле оказаться в Доме Дверей и...
   - И что? - дрожащим голосом уточнила Жозефин.
   - И ничего. Совсем. От вас не останется, - улыбка стала еще шире. - Говорят, в Доме Дверей бессилен даже Библиотекарь, если такое вообще возможно. Ладно, экскурсия окончена. Пора выбираться отсюда.
   Беловолосый потянул девушку за собой. Двери хлопали и скрипели, но рука мужчины была теплой и надежной. Он шел вперед, заглядывая в распахнутые двери и брезгливо морщась. Наконец он ткнул пальцем.
   - Сюда.
   Жозефин шагнула, полностью доверившись совершенно незнакомому человеку (а вероятнее - нечеловеку) в дверной проем. Знакомый луг, темно-зеленый, усыпанный звездочками белых цветов.
   - Этот тип манипулирует снами, - сказал беловолосый, выпуская руку девушки. - Собственно, это все, на что он способен. И днем он вообще ни на что не годен. По-настоящему следует опасаться...
   Звон перекрыл ровный голос мужчины.
   - Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, вам пора просыпаться. Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, вам пора просыпаться.
  
   Жозефин открыла глаза. Эта картина - залитый лунным светом городской пейзаж вроде бы кисти Гримшоу - висела в малой гостиной на первом этаже. Выбравшись из кресла, Жохефин растерла шею. Если так будет продолжаться, она изрядно подорвет здоровье. Как минимум - заработает ревматизм.
   Девушка посмотрела на часы. Восемь утра. Кофе. Много кофе, чтобы вознаградить себя за истрепанные за ночь нервы и за раннее пробуждение.
   Пытаясь привести в порядок волосы, Жозефин вышла на кухню и замерла в дверях. На столе, закинув ногу на ногу, сидел мужчина и ел сгущенку прямиком из банки. Столовой ложкой. Жозефин протерла глаза, но мужчина никуда не исчез. На нем была уже знакомая рубашка, превратившаяся в лохмотья, красные кожаные штаны и мягкие замшевые сапоги, украшенные вышивкой. Длинные вьющиеся волосы были распущены и пребывали в полнейшем беспорядке. Мужчина походил на героя романа, авантюрного или готического. Если бы не сгущенка.
   - Это моя сгущенка, - сказала Жозефин.
   Призрак (она назвала это существо так) завинтил крышку, облизнул губы и плотоядно оглядел девушку с головы до ног. Сгущенку слопал, а теперь и к хозяйке примеривается. Спрыгнув со стола, Призрак, пританцовывая, приблизился. Двигался он красиво и плавно, как вампир из кинострашилки. Хотя рост у него оказался маловыдающийся: всего на пару сантиметров выше Жозефин. Если он был тем "Халком Хоганом", что ей привиделся, то у страха воистину глаза велики.
   - Кофе, - сказала Жозефин.
   Обогнув Призрака, она включила кофеварку, отметив очередную причуду электричества. Работает.
   Глотке на третьем до нее дошла вся абсурдность происходящего. День, конец лета, начало XXI века. На кухне сидит вампир, или призрак, или еще какая-то потусторонняя пакость и опустошает холодильник. Не иначе, как христианские младенцы в округе кончились.
   - Слушай, сгинь, - попросила Жозефин и для надежности перекрестилась.
   Призрак фыркнул, свинтил крышку с банки сгущенки и вновь взялся за ложку. Только взгляните на него!
   - И это тебя я должна бояться?!
   - Не люблю впустую тратить силы, - Призрак облизал ложку. - Коль скоро ты завела себе друзей с той стороны...
   - Ну так сгинь, - вздохнула Жозефин. - Решим дело дипломатически.
   Призрак поболтал ложкой в сгущенке.
   - Думаешь, ты первая, кто хочет от меня избавиться? Даже Ронгу это не удалось, хотя он быстро сообразил, что здорово напортачил. Вот, воображение было у парня! Гнилой фрукт! В общем, если придумаешь, как от меня избавиться, первый поаплодирую. Я спать.
   И прихватив банку с ложкой он покинул комнату сквозь стену.
   - Оставь мою сгущенку!
   В доме царила мертвая тишина. Пахло проклятыми розами, даже от кофе. Жозефин, раздраженная, поставила чашку в раковину и рухнула на стул. Сумасшедший дом.
   Приходилось признать: в Бесуане живет нечто. Оно ходит сквозь стены, насылает кошмарные сны и ворует сгущенное молоко. Было еще одно объяснение, но оно категорически не устраивало Жозефин. Исключительно из малодушия она решила, что призраки реальны. Вставал вопрос: как от них можно избавиться? Звонить "Охотникам за приведениями"? Вызывать Гарри Дрездена, Аниту Блейк или столь любимого Жозефин Джона Стрейнджа*?
   Жозефин сделала себе еще кофе, достала блокнот и внимательно изучила записи. Итак. Согласно завещанию Ронга запрещено было переделывать погреб. Архитектор привез из Венгрии какой-то ящик. В доме живет нечто. Жозефин прикинула, похож ли Призрак на венгра, но не смогла прийти к какому-либо выводу. Единственным венгром, которого она знала, был Бэла Лугоши. Впрочем, связь между подвалом, коробкой из Венгрии и Призраком была, пусть и самая (каламбур) призрачная. Именно с этого Жозефин и решила начать.
   За окованной полосами металла дверью оказалась узкая крутая лестница. Нашарив выключатель, Жозефин начала спускаться в залитое желтым светом сводчатое помещение. Здесь было совсем не страшно. Скорее, страшно уныло. От коллекции вин, конечно, не осталось и следа. Вдоль стен стояли стеллажи для бутылок, увы - пустые, и несколько бочек с выбитыми днищами высились в центре погреба. Вином или загадками тут даже и не пахло. Пол был сложен из плотно подогнанных каменных плит. Жозефин на них попрыгала, но, вроде, пустот не обнаружила. Впрочем, она не имела не малейшего понятия, какой должен быть в таком случае звук. Так что и стены она простучала с тем же результатом. Тишина и благолепие, а не погреб. С другой стороны, если что где и прятать, так именно здесь. Под полом. И зловеще, и красиво, и в духе традиций.
   Поднявшись обратно на кухню, Жозефин допила свой кофе, напряженно размышляя. Итак, что нужно? Разыскать подробный план дома, хотя едва ли Ронг оставил чертеж с указанием: "Зловещая потайная комната".
   Жозефин переоделась, покидала в сумку необходимые вещи и отправилась в архив. План и результаты замеров дома сыскались, но, увы поздние. Их составили для какого-то очередного завещания в тридцатые годы. Отмечено было все то же: два этажа, высокий чердак и винный погреб. На первом этаже просторный холл, кухня с кладовой, две гостиные и столовая. На втором три спальни и еще одна гостиная. Чердак значился, как "детская". И больше никаких приятных подробностей, вроде потайных комнат, пустот под полом, выходов в другое измерение в углу чердака*. Жозефин исследовала план с увеличительным стеклом и даже перерисовала его, но толку все равно было мало.
   Вернув бумаги, она отправилась размять ноги, и лучшим местом для последнего оказалась площадь перед церковью. Торговки предлагали орехи, домашние сладости и цветы. Купив пакетик с солеными кешью, Жозефин подошла ближе к центральному порталу, задрала голову и принялась рассматривать каменную резьбу, изображающую Страшный Суд.
   - Добрый день, мадмуазель. Вы новенькая, верно?
   Жозефин обернулась. Молодой обаятельный кюре слегка поклонился, отведя в сторону руку с секатором.
   - Добрый день, святой отец. Меня зовут Жозефин Ланглез, я недавно въехала в Бесуан.
   - Отец Андрэ.
   Девушка пожала протянутую руку, крепкую и сухую.
   - Мы увидим вас в воскресенье на службе?
   - Боюсь, я не слишком ревностная католичка, - покачала головой Жозефин.
   - Как и все мы в юные годы, - улыбнулся отец Андрэ. - Но вы с таким интересом разглядывали тимпан...
   Жозефин смутилась.
   - Готические церкви в некотором роде моя специальность. Я учусь в N...
   - Вот как? - оживился отец Андрэ. - И что же, старик Дюваль еще преподает?
   Удивленная Жозефин кивнула.
   - Ох и натерпелся я в свое время от этого старого зануды, да простит меня Господь за такие слова! Хотите посмотреть церковь, мадмуазель Ланглез?
   Жозефин кивнула.
   Внутри, под высокими стрельчатыми сводами было прохладно и тихо. Сквозь витражи лился цветной свет, окрашивая пространства в нечто таинственное. Тихо, низко гудел колокол, а возможно, Жозефин это только чудилось.
   - Церковь начали строить в первой четверти XIV века, - отец Андрэ обвел все обширное пространство плавным красивым жестом. - Завершали, конечно, уже во времена Пламенеющей готики. Это особенно заметно в убранство портала. Лет сто пятьдесят назад жил тут один английский архитектор, звали его Ронг. Он сделал для церкви проповедническую кафедру, но, признаться, мне она не очень нравится. Хотя готику этот Ронг чувствовал безупречно.
   Жозефин согласилась со священником во всем, что касалось кафедры. Хотя... "не очень нравится", это было слишком мягко сказано. Она, эта кафедра, была просто отвратительна, хотя в самом сюжете, выбор которого был вполне логичен для англичанина, не было, вроде бы, ничего неприятного. Кафедру украшало Чудо Георгия о Змие. И лицо у змея было просто отвратительное. Самое неприятное: нечто подобное привиделось Жозефин во сне.
   Оглядев залитый светом неф, девушка с разрешения отца Андрэ поднялась на башню. Здесь низко гудел колокол, готовый в любой момент начать бить. Обогнув его, Жозефин подошла к балюстраде, украшенной скульптурами пророков, изъеденными временем и дождями. Отсюда прекрасно было видно весь пригород, скопление аккуратных маленьких домиков. Выше всех, на самую вершину холма взобрался Бесуан, кажущийся сейчас особенно зловещим и страшным. Из-за него выглядывали едва различимые темные шпили.
   - Потрясающе, - сказала Жозефин.
   - Отличный вид, - согласился отец Андрэ. - А пока холма не было, мы очертаниями церквей соседей могли любоваться. Сохранились воспоминания отца Жильбера, он служил тут лет двести назад, и даже его неумелые рисунки.
   - Как это, холма не было? - Жозефин моргнула. - Он, что, искусственный?
   - Его насыпали веке в XVIII... Нет, в XVII, - отец Андрэ улыбнулся. - Назвали еще "Волчий пупок" или "Волчий прыщ".
   Священник заразительно рассмеялся.
   - Редкие здесь были суеверия. Отец Жильбер много писал о своих попытках искоренить ереси и невежество. На том месте происходили казни, вот впечатлительные девицы и стали там видеть призраков и чуть ли не волколаков. Холм насыпали, освятили, местные вроде и успокоились, - отец Андрэ развел руками. - Такая история, мадмуазель.
   Жозефин натянуто улыбнулась. Нехорошее, значит, место. И Ронг наверняка специально его выбрал, коль скоро увлекался всякой оккультной дрянью.
   - Интересная история. А что-нибудь еще про этот холм рассказывают?
   - Любите страшилки? - усмехнулся отец Андрэ.
   - Обожаю, - честно призналась Жозефин. - Моя прабабка писала готические романы, так что скорее всего это у нас семейное.
   Священник озорно подмигнул.
   - Есть одна любопытная история, про ваш дом, между прочим. Некоторые пожилые дамы, вроде мадам Жером, до сих пор в нее верят, - отец Андрэ сокрушенно покачал головой. - Якобы, если открыть окна в доме, на свободу вырывается зло и начинает поедать людей. Типичные околовампирские глупости, которым местные даже объяснение придумали. Все, мол де, из-за того, что Ронг - архитектор - слишком глубоко вкопался в холм и разбудил "могучее древнее зло". А как иначе, если там грунт плохой?
   - Любопытная нелепица, - нервно хмыкнула Жозефин и посмотрела на часы. - Ох, уже столько времени! Огромное спасибо за гостеприимство!
   Раскланявшись со священником, Жозефин поспешила домой. Возвращаться в архив было глупо и бессмысленно. Едва ли там сыщется изображение холма в разрезе.
   Дома, съев горячие бутерброды с чаем, Жозефин еще раз спустилась в погреб. Вооружившись фонариком, она изучила каждый угол, каждую деталь. Стеллажи для бутылок были привинчены к стенам, притом - давно. Болты не то, что заржавели - сплавились с камнем. На то, чтобы их сдвинуть, пришлось бы потратить пару месяцев, поэтому Жозефин предпочла начать с простого: с пустых бочек. Их легко было раскатить в стороны.
   Кроме одной.
   "Амонтильядо" - сказал герой одного известного рассказа.*
   Жозефин постучала по дереву ногой. Бочка, как бочка. Вот только, заглянув внутрь, девушка обнаружила, что та привинчена к полу несколькими железными скобами. Странновато для винной бочки. Жозефин поискала в дому инструменты, но не нашла даже фомки. Тогда она прихватила с кухни несколько ножей для мяса и кочергу. Скобы поддались после некоторых усилий. Откатив бочку в сторону, Жозефин присела на корточки.
   В полу обнаружился железный люк со скобой, заменяющей ему ручку. Металл украшал странный, порочно, похотливо изгибающийся орнамент. Как написал бы нежно любимый Жозефин Лавкрафт - от люка веяло злом.
   Жозефин задумалась. Ей не особенно хотелось поднимать крышку, мало ли, что может скрываться там, внизу? Тем не менее, пользуясь кочергой и остатком скобы, как рычагом, Жозефин приподняла и сдвинула тяжеленный железный круг. Свет переносного фонаря высветил несколько щербатых, поросших белесым мохом ступеней, и в следующее мгновение лампочка, а следом за ней и лампочка под сводом подвала - взорвались. Отшвырнув бесполезный фонарь, Жозефин вылетела из погреба, споткнулась о загнутый угол ковра и только чудом не впечаталась головой в ручку входной двери.
   Все. Вниз ни ногой! Больше ни ногой!
   Заперев дверь в подвал, Жозефин пошатываясь вышла на кухню. Темнело.
   - Как успехи?
   Жозефин обернулась, но Призрак продолжил игру в прятки. Сколько бы она не оглядывалась, чудовище все время оказывалось за спиной. С закатом Призрак вновь обрел свою пугающую силу. Бороться с ним было бесполезно, поэтому Жозефин на это плюнула и ответила как можно безразличнее.
   - Продвигаюсь.
   Призрак нарисовался в углу кухни в своих малопривлекательных лохмотьях. Хоть бы бархатный сюртук нацепил ради приличия, или саван с цепями. Облокотившись на раскрытую дверцу холодильника, он достал банку клубничного джема и хмыкнул.
   - То-то ты так эффектно "продвинулась" сюда из погреба.
   Он не только пугал, он еще и хамил, и вот этого Жозефин не могла просто так оставить.
   - Я нашла люк в нижний подвал!
   - Тогда, - улыбнулся Призрак, - почему ты здесь, а не внизу?
   - А ты не пугай, - Жозефин вздернула нос. - Я тебя не боюсь.
   - Ну-ну.
   Призрак щедро зачерпнул джем и отправил рот. Потом как-то неожиданно оказался к Жозефин вплотную. Сильные пальцы стиснули плечи девушки. Глаза у призрака были бездонные, черные и жуткие, как глухая безлунная ночь.
   - В самом деле?
   Жозефин сглотнула. Что-то странное исходило от Призрака. Что-то пугающее. То, что заставляет ночью лежать без сна и прислушиваться к малейшим шорохам, и бояться спустить ноги на пол. Пожалуй, подвал был более, значительно более приятной альтернативой.
   - Пусти, - попросила Жозефин, надеясь, что это звучит не слишком жалобно.
   Призрак медленно разжал пальцы.
   - Слушай внимательно, - Жозефин собрала в кулак всю свою смелость. Вышло, надо сказать, немного. - Я не боюсь ни тебя, ни подвала. Я сейчас же спущусь туда.
   Призрак сделал шаг назад и сощурился.
   - Ну и?
   Жозефин терпеть не могла, когда ее брали на слабо. Во-первых, это было неимоверно глупо. Во-вторых, она всегда попадалась. Где-то глубоко внутри сидела азартность, которая в свое время погнала двоюродную бабушку Сюзанну в Австралию.
   Жозефин выдвинула ящик, достала запасной фонарик и направилась к двери в погреб. Вот-вот, всегда велась на слабо. У двери она столкнулась с Призраком, задумчиво поигрывающим ключами.
   - Похвальная решимость, - чудовище улыбнулось, продемонстрировав подозрительно белые и ровные для парня, поедающего варенье ложками, зубы. Благо, хоть клыков ядовитых не наблюдалось. Вроде бы. - Только там внизу электричество не работает.
   Жозефин посмотрела на фонарик в своей руке. Самое время было сказать скептически "ну да, ну да" и гордо отправиться вниз. Впрочем, девушка еще не лишилась остатков здравого смысла. Разумная подстраховка - это вовсе не трусость. Она вернулась на кухню, выдвинула ящик стола и достала свечи. Сунув их вместе с зажигалкой в карман кардигана, Жозефин самым решительным образом направилась к подвалу. Внизу было темно и страшно, в под тем злосчастным люком - еще темнее и еще страшнее. Свет лампы мерк, прикасаясь к порогу.
   - Какого черта?! - выругалась Жозефин. Можно подумать, днем внизу будет светлее!
   Шагнув на лестницу, она включила фонарик и начала спускаться. На середине пути он вдруг погас. Жозефин замерла, окруженная темнотой. Она знала, что за спиной остался прямоугольник света. Но повернуться не было сил. Повернуться спиной теперь уже ко тьме и собственному страху.
   Жозефин медленно опустила фонарик на ступеньку и зажгла свечу. Крошечный огонек давал очень мало света, и темнота хищно скалилась на него. Стараясь не смотреть по сторонам даже искоса, Жозефин приблизилась к люку.
   Спускаться вниз у нее не было и малейшего желания. Оттуда веяло затхлостью древних катакомб и лавкрафтовскими ужасами. Оставалась надежда только на то, что все это шутки болезненного воображения. Внизу, Жозефин на это действительно надеялась, было не так уж и жутко. Просто темно, сыро, затхло и очень противно.
   Зажав свечу в руке, она начала спускаться. Запах плесени стал сильнее - ею поросли известняковые стены, к которым противно было прикасаться. Лестница шла круто вниз, через каждые двадцать ступеней делая резкий поворот. Запах плесени стал еще сильнее, а гул шагов - громче и словно объемнее. Бесконечно длинный пролет, ступеней под сто. Наконец, миновав последние двадцать ступеней, Жозефин оказалась в огромной по ощущениям и по эху зале. Свеча могла осветить только малое пространство. Жозефин охватило противоречивое сочетание клаустрофобии с агорафобией. Невидимые своды давили на нее, и в то же время хотелось сжаться в комок и забиться в щель. Даже у дыхания было эхо, и казалось - в темноте кто-то сопит. Жозефин попыталась, чтобы взбодриться, напеть себе что-то под нос, но как назло на ум приходили только партии из квебекского "Дракулы". Не самый лучший выбор. Дальше Жозефин пошла молча.
   Это сон, - думала она. Конечно же, это страшный сон. Слишком реалистичный, как и все кошмары. Наяву она не пошла бы, конечно, в подвал. И подвал бы не был таким грандиозным.
   Через три шага Жозефин наткнулась на еще одно доказательство своей душеспасительной теории. Это был постамент, или, может быть, алтарь, сложенный из известняка. Камень был по всей видимости утащен с каких-то средневековых руин, в нем еще проступали смутные очертания химер и дролери. На постаменте стоял окованный серебром ящик, по форме напоминающий гроб, правда совсем небольших размеров. Сбоку стоял побледневший от времени штамп Констанцы* и значок "не кантовать". Значит, вот, что Ронг привез из Венгрии.
   Из замка торчал ключ. Жозефин повернула его на два оборота, прислушиваясь к глухим щелчкам. На этот раз эха не было, что внушало еще больший страх. Прежде, чем откинуть крышку, Жозефин сделала несколько вдохов и приготовилась кричать.
   - А-а-а.... а-а?
   Ящик был забит потемневшими от времени костями, и в них был зарыт человеческий череп, так, что виднелась только часть глазницы. Противно, но не так уж и страшно.
   - А-а-а что это?
   - Ты надеялась обнаружить распухшее от крови тело носферату? - в голосе Призрака прозвучала неожиданная ирония.
   Жозефин посмотрела на него, наполовину утопленного в темноту, как тот череп в кости.
   - Не знаю... Вообще-то - нет. Труп тут не поместится в любом случае. Что это?
   Призрак протянул руку к костям и тут же отдернул ее, словно обжегшись, и отшатнулся.
   - Это я. По крайней мере, большая часть меня. Пара фаланг потерялась, кажется, еще на Тисе*.
   Жозефин с трудом сдержала нервный смешок.
   - И что мне с... с тобой делать? Дом с приведением мне не нужен.
   Призрак посмотрел на нее задумчиво.
   - что ж. Ты первая, кто сюда добрался. Полагаю, я могу дать тебе некоторые разъяснения. Возьми мои кости, захорони их и я покину дом.
   Он был подозрительно дружелюбен. В этом чувствовался подвох. Кроме того, казалось, он сам не вполне уверен в собственных словах.
   - Почему ты не сказал мне об этом сразу?
   Призрак вздохнул.
   - Правила, Жозэ. Всегда существуют правила: и у живых, и у мертвых, и у... других. Я не могу ничего рассказать, пока ты сама не догадаешься. Я не могу сказать, где хранятся мои кости. Я даже прикоснуться к ним не могу, - Призрак скривился.
   - И куда я по-твоему их зарою?
   - Да хоть в саду! - отмахнулся Призрак.
   - Так. Я подумаю об этом завтра. После чашечки кофе.
   Трех чашечек - уточнила про себя Жозефин. Она опустила крышку, сунула ключ в карман и направилась к лестнице. Сейчас, выпив чашечку чая, мадмуазель Ланглез-Кре отправится на боковую. И никакие кошмары не смогут ее потревожить. Надо только лестницу миновать.
   Жозефин поднялась на десять ступеней, еще на десять, повернула, оставляя зал позади, и в этот момент кто-то схватил ее за щиколотку ледяными пальцами. Холод жег через штанину. Утратив равновесие, Жозефин выронила свечу и повалилась назад. Сейчас глупая голова пересчитает ступени и непременно расколется на самой нижней единственной связной мыслью было - хорошо, что не второй пролет. Хорошо, что не семьдесят ступеней.
   Впрочем, ничего страшного не произошло. Хотя, это как посмотреть. Чьи-то горячие руки облапили Жозефин за талию, скользнув под кофту. Свеча, стукнувшись об пол, погасла. Жозефин оказалась в кромешной темноте и подавилась собственным криком.
   - Наверх!
   Руки с талии исчезли, зато крепкие пальцы стиснули запястье девушки. С трудом высвободив ногу, Жозефин побежала за Призраком вверх по лестнице, только чудом находя ступени в темноте. Вылетев из подземелья, а затем из погреба, она заперла тяжелую дверь и повалилась на колени, переводя дух.
   - Ч-что это было?
   - Не знаю, - после паузы ответил Призрак. Соврал.
   Вскочив на ноги, Жозефин бросилась к нему. Схватить за грудки, конечно, не успела, зато в пальцах остался лоскут ветхой ткани. Жозефин трясло от страха, но больше от злости. Влетев на кухню, она забралась на стол, инстинктивно держась подальше от пола, и закатала штанину. На лево щиколотке красовались пять багрово-синих пятен - следы пальцев.
   - Что это было? - спросила Жозефин, поглядывая на руки вновь объявившегося Призрака. Нет, его пальцы гораздо тоньше и изящнее, чем у той чудовищной пятерни.
   Призрак открыл холодильник, закрыл его и снял с полки банку с медом. Жозефин захотелось чем-нибудь в него запустить.
   - Что еще есть там внизу?
   Призрак облизал ложку.
   - Не знаю. Я появился тут в тысяча восемьсот пятьдесят пятом, Ронг привез мои кости из Венгрии, а я к ним некоторым образом привязан. Большую часть времени я проводил во сне, так, что Ронг остался недоволен результатом и завел еще что-то. Я его никогда не видел.
   - Зато я почувствовала, - мрачно ответила Жозефин.
   Призрак - материальный, осязаемый, оформившийся - больше не пугал ее так, как раньше. Гораздо страшнее было притаившееся в подземелье нечто. Нечто, сопящее в темноте, подражая эху, которого в подземелье не было.
   То, что ты не можешь увидеть и описать, страшнее самого жуткого монстра. Все мастера ужасов это знают.
   - Зачем Ронгу вообще нужна была эта... хрень? - пробормотала Жозефин.
   Призрак пожал плечами.
   - Думаю, как и многие, он хотел жить вечно.
   - Я уважаю чужое желание жить вечно. Но при чем здесь дом?
   - Он - архитектор. Архитектура - его жизнь. Как музыка - жизнь композитора. Слышала историю о Дьявольской Сонате? Думаю, Ронг упивался бы ей. Слушай, закопай мои кости, а?
   В глазах Призрака стояло что-то, поразительно похожее на мольбу. Жозефин стало противно. Она соскочила со стола и пошла прочь из кухни.
   - Обсудим этот завтра.
   Все завтра.
  
   Той ночью Жозефин приснился просто отвратительный сон. Зубы. Исполненные смысла, в точности по По. дурно становилось при одном взгляде на них. А зубы еще и пережевывали что-то красное и омерзительно живое. В смысле, оно было живым, пока его пережевывали. Жозефин мутило по пробуждении. Выбравшись из постели, она изучила щиколотку. Следы никуда не исчезли. Нога ныла. Пообещав себе холодный компресс, Жозефин оделась и спустилась на кухню.
   Призрак, конечно же, уже был здесь. Устроившись за столом, он грыз сдобное печенье, то есть, уничтожал последнюю надежду Жозефин на завтрак. Это не улучшило и без того отвратительное настроение девушки. Не особо заботясь о том, что из себя представляет обидчик Жозефин схватила призрака за грудки. Н этот раз он не успел увернуться. Затрещала ветхая ткань сорочки.
   - Ты что себе позволяешь?!
   - А что я себе позволяю? - удивился Призрак.
   Выпустив ворот его рубашки, девушка брезгливо вытерла руки о джинсы.
   - Ты хочешь, чтобы я помогла, и при этом продолжаешь издеваться?
   - О чем ты? - вид у Призрка был самый невинный. Жозефин ему почти поверила. Почти.
   - Зубы, - сказала она. - Мерзкие жующие зубы.
   Призрак поморщился.
   - Я похож на идиома? Кроме того, раз уж я не сумел напугать тебя какой-либо гадостью, зачем повторяться? И вообще - зубы, это попросту мерзко. В этом нет стиля.
   Жозефин сощурилась.
   - Точно не ты?
   Призрак мотнул головой.
   - Ладно. Верю.
   Залпом выпив полчашки остывшего кофе, Жозефин упала на стул.
   - Значит, это оно.... - нагнувшись, девушка нервно потерла ноющую щиколотку.
   Следовало признать: кроме уже знакомого и оттого не столь страшного Призрака, в доме обитало еще нечто. Признать это оказалось не так уж сложно, особенно когда Призрак сидел рядом и ел печенье. Вид у него был безобидный. Слишком безобидный, как у всякого существа, которое желает чего-то от вас добиться.
   Проблемы следовало решать поступательно. Сначала избавиться от одного "квартиранта", затем от второго. Обычно именно такое поведение диктует здравый смысл, которого, впрочем, у Жозефин было ни на грош.
   Зазвонил телефон. Жозефин, признаться, и не подозревала даже, что он здесь имеется. Она вышла в холл и посмотрела на этажерку возле двери, прямо под элегическим пейзажем в манере Каспара Давида Фридриха. Действительно, телефон. Жозефин сняла трубку.
   - Алло.
   -Жо-жо!
   Если Жозефин и ненавидела что-то так это проклятое прозвище, выдуманное кем-то из отцовских приятелей. Жо-жо! Как кличка для болонки!
   - Жо-жо, брат не звонил тебе?
   В голосе мамы звучала тревога. Как это было на нее похоже: постоянно переживать из-за бестолочи Леона. На Жозефин уже просто времени не хватало.
   - Нет, мама, - вздохнула она.
   - Леон три дня назад уехал в Эссону, и с тех пор не дает о себе знать!
   Сбежать куда-нибудь было голубой неосуществимой мечтой Леона. Даже после свадьбы мать умудрилась притащить его домой. Жозефин был уверена: в глубине души он мать ненавидит
   - Жо-жо, с ним что-то случилось.
   Леон был на два года старше. Самой Жозефин было уже без малого двадцать пять.
   - Ну что может случиться со взрослым парнем, мам?!
   - Он может... может... - мама явно не могла подобрать нужное слово, а потом выпалила: - Он может провалиться куда-нибудь в том старом доме!
   Жозефин вздохнула. Леон по долгу службы имел дело со старыми домами, как архитектор-перепланировщик. И покамест никуда не провалился.
   - Мама, - как можно мягче и убедительнее произнесла Жозефин.
   - Я с самого начала знала, что дело нечисто, - трагическим тоном сказала мама. Эти стоны и завывания всегда ей хорошо давались. - Еще когда позвонил этот Ленорман и сказал, что продается дом какого-то Ронга. Ронг, это ведь "неправильный"*...
   - Неправильный... - пробормотала Жозефин.
   Ей вот тоже позвонил Матьё Ленорман, адвокат по имущественным вопросам и страстный коллекционер всякой дряни. У него в приемной стояла скульптура Кларка Эштона Смита*, до того мерзкая, что даже Жозефин передергивало.
   - Где этот дом? - спросила она.
   - Эссона, N, Рю-Солитюд, 19, - с готовностью ответила мама - Ты ведь съездишь туда?
   Вот так всегда. Бедняжечку Леона надо спасать, а Жозефин пускай хоть серые волки заживо едят. Или зубы.
   - Съезжу, мам, - пообещала Жозефин, повесила трубку и вернулась на кухню. - Собирайся, Призрак. Поможешь мне в Эссоне, а потом уже мы обсудим вопрос твоего погребения.

13-24.05.2010

  
  
   ----------------
   * Besoin (фр.) - жажда, нужда
   * Венг.: "tИpУfarkas" - Дьявол; "pestis" - чума; "szipolyozС ember" - вампир
   * Иль-де-Франс - центральный регион между бассейнами рек Сена, Уаза и Марна, включающий в себя Париж с пригородами. В него входят департаменты: Эссона, О-де-Сен, Париж, Сена - Сен-Дени, Сена и Марна, Валь-де-Марн, Валь-д-Уаз и Ивелин
   * Мишель Пастуро (р. 1947) - французский историк-медиевист, автор книг по средневековому быту, геральдике, семантике цвета, средневековым тканям, и др.
   * "В стенах Эрикса" - рассказ Г. Ф. Лавкрафта, действие которого происходит на Венере
   * Из стихотворения испанского поэта Франсиско де Кеведо (1580-1645)
   "Я в дом вошел: он обветшал, бедняга,
   и комната - вся в рухляди и хламе,
   и посох высох, стал старей стократ,
  
   от дряхлости совсем прогнулась шпага,
   и что бы я не вопросил глазами -
   все вещи лишь о смерти говорят." пер. П. Грушко
   * "Девущки Зигфилда", музыкальный фильм 1941 года. В ролях: Джеймс Стюарт, Джуди Гарланд, Хеди Ламар, Лана Тернер и др.
   * Из стихотворения Федерико Гарсиа Лорки (1898-1936)
   "Когда встает луна
   в однообразных ликах -
   серебряные деньги
   рыдают в кошельках". Пер. В. Парнаха
   * Why is a raven like a writing desk? (англ.) - "Чем ворон похож на письменный стол?" Знаменитая загадка-нонсенс из "Алисы в стране чудес" Л. Кэролла
   * Чарльз Барри (1795-1860) - английский архитектор, строивший в стиле неоготики. Самое знаменитое его здание - Вестминстерский дворец (1834)
   * Новая Англия - регион на северо-востоке США, включает в себя штаты Коннектикут, Мэн, Массачусетс, Нью-Хемпшир, Род-Айленд и Вермонт
   * Нкуна - сейчас Браззавиль, столица Республики Конго
   * "Poor Old Bill" - страшный рассказ Лорда Дансейни. В нашем переводе "Бедный старый Билл" или "Бедняга Билл"
   * Гарри Дрезден - персонаж серии книг Джима Батчера и снятого по ним телесериала, маг-детектив; Анита Блейк - героиня романов Лорель Гамильтон, профессиональный аниматор и лицензированная охотница на вампиров; Джон Стрейндж - герой сериала BBC, священник-расстрига, посвятивший жизнь борьбе с демонами
   * Тут наличествует мелкое хулиганство - небольшая отсылка к новеллам Г. Ф. Лавкрафта "Наследство Пибоди" и "Сны в ведьмином доме".
   * Имеется в виду рассказ Э. А. По "Бочонок Амонтильядо"
   * Констанца - крупнейший румынский город-порт на Черном море
   * Тиса - река в юго-восточной Европе, самый левый и длинный приток Дуная; протекает по Украине, Венгрии, Словакии, Румынии и Сербии
   * Имеется в виду английское wrong
   * Кларк Эштон Смит (1893-1961) - американский писатель, поэт, художник и скульптор; друг Г. Ф. Лавкрафта
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"