Аннотация: Дом с Красной крышей Рю-Солитюд 19, N, Эссона История о том, как Жозефин Ланглез-Кре выручала из беды своего братца. Собственно, этим все сказано. Ну или не сказано ровным счетом ничего
Частьвторая. Белыйчервь
Август
ДомсКраснойКрышей
Рю-Солитюд19, N, Эссона
Построенв1858 года
Сидя на пассажирском сиденье, Призрак смотрел прямо перед собой. Его злой, холодный взгляд сверлил лобовое стекло, словно хотел его расплавить. Жозефин пыталась это игнорировать. У нее и без надувшегося, как мышь на крупу, мертвеца была куча проблем.
Во-первых, в багажнике лежал сундук с костями, который пришлось взять с собой на том основании, что-де Призрак не может от них удаляться.
Во-вторых, этот мерзавец был виден! Он до полусмерти напугал паренька на заправке. Стоило вообразить себе эту картину: мрачный готический красавчик (впрочем, слишком спортивно сложенный для байронического героя) в лохмотьях, запятнанных землей и кровью. Мурашки бежали по коже. Жозефин объяснила мальчишке, что они с другом едут в Каркассон на историческую реконструкцию. Прозвучало неубедительно, так что Жозефин оставила щедрые чаевые, чтобы взбодрить паренька. Отъехав от заправки, она велела Призраку стать невидимым.
- Не могу! - огрызнулся он.
- Не можешь, или не хочешь? Ты ведь призрак.
- Я не призрак, - вздохнул призрак. - Я альматлансаг*.
- И что это значит? - с подозрением спросила Жозефин.
- В словаре посмотри!
С тех пор они не разговаривали. Тишина стояла невыносимая. Жозефин, не выдержав на десятой минуте, включила радиоприемник. "Что б я был без тебя, кто б пошел мне навстречу..."*.
Была еще третья проблема. Эстонский дом, уже заранее внушающий Жозефин стойкое отвращение. Перед отъездом она навела справки.
После смерти Ронга дом постоянно менял владельцев. Своеобразным рекордом - десять дней - было пребывание в доме некоей Виктории Дерби. После этого он был выставлен на торги, причем уже другим владельцем, и приобретен мадам Морган 12 ноября 1905 года. До 1913 в нем был пансион, закрытый с каким-то скандалом. Затем дом снова начал менять владельцев, и надолго в нем никто не задерживался. В доступных в сети текстах было слишком много недомолвок, и Жозефин это не понравилось.
Она покосилась на Призрака.
- Что там может быть?
Призрак не ответил. Он всеми силами демонстрировал свое раздражение, такое объемное и осязаемое.
- Может быть, мы придем к некоторому... консенсусу? - предложила Жозефин.
- Не уверен, что в годы моей юности это слово употреблялось, - огрызнулся Призрак. Чем больше он брюзжал и проявлял такой по-человечески дурной характер, тем меньше Жозефин боялась его.
- Предлагаю честный договор, - сказала она. - Я не знаю, с чем могу столкнуться в этом доме. Может, там просто телефон не работает. А может, и в самом деле твориться нечто сверхъестественное. Вот мне и нужен кто-то... сверхъестественный на моей стороне.
- Докатился, - тяжело вздохнул Призрак. - На старости лет угодил в фамильяры к ведьме. Хотя, Жозэ, на ведьму ты не очень тянешь. Не хватает бородавок и горба.
- Вот только этого мне не хватает! И не зови меня Жозэ!
- А как? - обманчиво нежным тоном спросил Призрак. - Может быть, Жо-жо?
Жозефин стиснула руль обеими руками.
- И тебе нужно как-то сменить костюм.
- Уж извини. В чем похоронили...
Жозефин покосилась на спутника и пробормотала: "Что-нибудь придумаю..."
В N они приехали уже в сумерках. По дороге пришлось заехать в магазин, и Призрак щеголял теперь в дымчато-сером свитере. В сочетании с кожаными штанами и распущенными кудрями это придавало ему богемный вид. Только кислое выражение лица портило впечатление.
Рю-Солитюд тянулась с запада на восток через весь городок. Облетала первая листва, так же назойливо пахло розами. И жареными каштанами, что нравилось Жозефин гораздо больше. До дома N 19 удалось добраться уже в темноте. Уличные фонари освещали забавное, но не лишенное изящества строение. Вход был украшен портиком с четырьмя дорическими колоннами. Над ними был балкон, увитый плющом. В сумерках не различить было, красная ли у дома крыша. Выйдя из машины, Жозефин подошла к кованым воротам. Особняк не производил такого мрачного впечатления, как Бесуан. Милый, хотя и нелепый, домишко.
Жозефин коснулась витой ручки калитки.
Перед глазами все поплыло, запах роз стал просто невыносим. Сквозь него пробивался другой - тлена и плесени, вечного забвения. Дом колыхался перед глазами, меняя очертания, щуря подслеповатые засиженные мухами окна и скаля жуткие клыки-колонны. А что-то в самом его сердце...
Горячие пальцы стиснули запястье Жозефин, возвращая ее к реальности. Призрак стоял рядом и мрачно разглядывал дом.
- Поехали отсюда, - сказал он. - До утра я в это место не сунусь.
Жозефин нервно хихикнула.
- Трусишь?
- Поговорим, когда ты научишься отличать трусость от благоразумия.
О, собственное благоразумие Жозефин всячески выступало против этого дома. В нем все было неправильно, каждая деталь смердела. Девушка вернулась за руль и с наслаждением надавила на газ.
Гостиница обнаружилась в десяти минутах езды от злополучного особняка. Табличка на окне обещала полный пансион по доступной цене. Жозефин удовлетворили бы постель и скромный ужин. Припарковав машину, она направилась к гостеприимным дверям. Призрак последовал за ней. Жозефин, честно говоря, предпочла бы оставить его наедине с костями.
Внутри было светло и уютно. Пахло едой, играла в отдалении музыка, обаятельная блондинка за стойкой смотрела какую-то комедию. Гостиница была островком обыденности и покоя.
На звук открываемой двери блондинка лениво подняла голову.
- Мадмуазель, мсье?
- Две комнаты, - сказал Призрак прежде, чем Жозефин успела открыть рот. - Рядом.
Взгляд блондинки оживился, и примерно минуту она жадно поедала гостя глазами. Неизвестно, что она проделывала с ним в мыслях, но Призрак поперхнулся и предпочел укрыться за спиной Жозефин. Улыбка блондинки погасла.
Жозефин нашла нужную графу и из чистой вредности втиснула туда свое полное имя.
- Впиши и меня, - горячее дыхание обожгло ей шею. - Бэла Тибор Бласко.
Занятно. От Призрака совсем ничем не пахло.
- Ваши ключи, - нелюбезная блондинка стукнула по стойке тяжелыми номерками. - Семь и девять. Это на втором этаже.
- Можно попросить у вас что-нибудь на ужин?
- Нет ничего, - отрезала девица. - Поздно уже.
Призрак облокотился о стойку и улыбнулся. По спине Жозефин пробежались ее давние знакомые - мурашки.
- Нас устроит самый скромный ужин, - промурлыкал Призрак своим потрясающим баритоном. - Немного ветчины, сыр, горячий шоколад. Если у вас сыщется несколько кусочков кекса, поверьте, я не обижусь. Мы с мадмуазель Ланглез-Кре пока будем обсуждать детали нашей работы в седьмом номере.
- К-конечно, - блондинка кивнула, как заколдованная. - Все будет готово через пять минут.
И она умчалась. Жозефин не смогла сдержать восхищенный возглас.
- Ух, ты!
- Я мог найти комнату в разгар оперного сезона в Вене, - фыркнул Призрак. - Все это - раз плюнуть. Иногда избавиться от побочных эффектов бывает гораздо сложнее.
Он отпер дверь номера и пропустил девушку вперед. В этом, надо заметить, было мало галантности и много нетерпения. Призраку не нравилось по какой-то причине оставаться в коридоре.
Обстановка номера была скромной, но достаточно уютной. Светлые шторы на окне, обои пастельных тонов в тонкую полоску, кровать, застеленная золотистым покрывалом, пара глубоких мягких кресел. Призрак незамедлительно занял одно из них. Жозефин опустилась на постель.
Мысли путались. Она не знала, с чего начать: обзвонить гостиницы в поисках Леона Ланглеза? Навестить дом? Последнее Жозефин делать категорически не хотелось - отвратительное было место, исполненное самых гнусных и примитивных желаний. Главным был голод.
Домам нужны жильцы, - сказал тот беловолосый при встрече во сне. - Он хочет вас и получит.
Этот дом тоже хотел. И Жозефин почему-то не сомневалась, что добром это не кончится.
- Мне снился беловолосый тип, - сказала она. - Кто это?
- В сюртуке и с тростью? - уточнил Призрак. - Обладатель самого большого самомнения на той стороне.
- Почему он помогал мне?
- Понятия не имею. Мне на ту сторону хода нет. Или я уже там? - Призрак задумчиво сощурился.
В дверь постучали. Блондинка втащила поднос и призывно посмотрела на Призрака. Тот закатил глаза.
- Спасибо, - веско сказала Жозефин.
Взгляд ее был достаточно красноречив, и девице пришлось удалиться. Жозефин потянулась за ветчиной. Призрак невозмутимо подвинул к себе тарелку с тремя кусками яблочного пирога.
- Как ты вообще можешь есть? Ты же мертвый!
Призрак поморщился.
- Ну да. По четвергам я пожираю христианских младенцев. Какое счастье, что сегодня вторник.
- Тебя и в самом деле зовут Бэла?
- Угу, - согласился Призрак.
- Как актера Лугоши?
- Как нескольких венгерских королей! - огрызнулся Призрак. - Может быть, мы перейдем к делу? Меня не устраивает вечно бродить по земле! У нас был уговор. Ты собираешься искать брата?
- Я думаю, с чего начать, - так же резко ответила Жозефин. - Завтра утром обзвоню гостиницы. Если ничего не найду, наведаюсь в дом.
Ее передернуло. О, она сделала бы что угодно, лишь бы не переступать порог этого противоестественного особняка.
Было темно. Темно, тихо и холодно, как в могиле, но к этому привыкаешь. Кровать жесткая и узкая. Такая, на которой невозможно спать. Встаешь. Пол под босыми ногами влажный и склизкий, словно порос плесенью. Сделав пару шагов, неизменно натыкаешься на угол стола. Что-то металлическое с грохотом катится по полу. Жестяная миска, в ней приносит похлебку. С каждым разом все меньше и меньше. В последний раз - две ложки.
В последний раз - три дня назад, хотя тут несложно сбиться со счета и спутать дни.
- Эй!
Кричи - не кричи, без толку. Только эхо повторяет глупо: эй-эй-эй-ей-ей.
Слышен лязг открываемой двери. Он. Со временем начинаешь определять, когда его приход сулит добро, а когда зло. В последний раз - кажется, вчера - он долго светил фонарем в лицо. Плачь, кричи, умоляй дать хоть корку хлеба - без толку.
Он спускается. Слышно его тихое, прерывистое дыхание. Ему вреден сырой, гнилой воздух подвала.
Страшно. Можно залезть на кровать и прижаться к ледяной железной спинке. Шаги. Шаги в полной тишине, в кромешной тьме. Луч фонаря прямо в лицо, слепит отвыкшие глаза. Холодно и страшно, и эхо вторит жуткому, отчаянному крику. И далекий голос, глубокий и низкий, зовет: Жозэ! Жозэ! И хочется отозваться на это незнакомое имя.
- Жозефин!
Девушка села, ловя ртом свежий, необыкновенно вкусный воздух. В комнате было светло: горели и люстра, и настольная лампа возле кровати. За окнами почти незаметно занимался рассвет. Шелестели шинами поздние, или, может быть, ранние машины. Темнота, тишина, гнилостный запах и скручивающий внутренности голод - сон, кошмар, морок, призрак. Ничто в сравнении с реальным миром, с ярким светом лампы, с теплыми руками, стискивающими плечи.
- Руки убери, - просипела Жозефин.
Призрак заставил ее сесть. На подвижном лице помимо ночной властности читалось что-то странное. Тревога? Страх?
- У тебя в раду медиумы были?
- Абсурд!
Жозефин представила себе родственников: отца, круглого сироту; маму; деда; двоюродную бабушку; тихих, скучных прадеда и прабабку, только и известных, что полудюжиной сомнительных готических романов. Впрочем, про прабабку Виржини ходили легенды, будто бы она участвовала в Сопротивлении, ничем не подтвержденные.
Занятно, что в самой возможности существования медиумов Жозефин не усомнилась.
Призрак отодвинулся. На лице была написана глубокая задумчивость.
- Это могло бы объяснить... - он умолк.
- Что? - быстро спросила Жозефин.
Ей хотелось выпить. Это было чужое желание, и от того становилось страшно. Хотелось прижаться к кому-то теплому и настоящему и поплакать. Ближайшей кандидатурой был некто Бэла Тибор Бласко. Теплый, да, но вот настоящий ли?
- Что ты имеешь в виду? - спросила Жозефин.
Призрак поднялся и подошел к окну.
- Моя сила нарастает с заката до восхода. В это время я могу входить в чужие сны и навевать собственные. Но заставить кого-то стать мной...
Это звучало зловеще. Жозефин передернуло.
- Выражайся яснее!
- Либо он очень хорош, - не слушая ее, продолжил Призрак, - либо ты слишком восприимчива. В любом случае, в дом соваться нельзя. По крайней мере, пока не выяснится, что происходит.
- Там может быть мой брат!
- О да, - с сарказмом согласился Призрак. - Провалился сквозь ветхие перекрытия в подвал.
В подвале, на узкой железной кровати... Призрак подлетел и ударил ее по щеке.
- Эй!
- Ты облегчаешь ему задачу! Думай о чем-то приятном.
- Он что, дементор? - с не меньшим сарказмом спросила Жозефин, потирая щеку. - Тогда я просто скажу "Экспекто патронум", и все дела.
- Не знаю, как насчет медиумов, - вздохнул Призрак, - но идиоты у тебя в роду точно были.
- Хорошо, - вздохнула Жозефин. - Завтра я обзвоню гостиницы. Если Леон найдется, мы сразу же уедем в Бесуан. Если же нет... Мы не будем соваться в дом без артподготовки. Кстати, могу я теперь поспать?
Призрак посмотрел в окно. Заря разгоралась вовсю, затапливая небо малиновым.
- Можешь.
Жозефин незамедлительно накрылась с головой одеялом. Призрак занял место в кресле.
Совершенно определенно пахло кофе. Свежим, отлично сваренным кофе. Жозефин открыла глаза. Чашка была прямо перед ней, как и красивая, даже изящная рука с длинными пальцами. Ему бы на рояле играть, а не девушек нервировать.
- Полдень, - сказал Призрак.
Жозефин взяла у него чашку.
- Угу.
Грациозно опустившись в кресло, он развернул газету.
- Рано утром в конце фешенебельной Рю-Солитюд было обнаружено тело шестнадцатилетней мадмуазель Имя-Не-Разглашается. С намеками на интересные подробности.
- Зачем читать по утрам всякую гадость?! - возмутилась Жозефин.
- Затем, что этому... типу надо чем-то питаться, - пожал плечами Призрак. - Кстати, это не гадость вовсе. Гадость, это найденное три дня назад неподалеку от Рю-Солитюд тело немолодого любителя... всякого, прежде судимого за совращение тринадцатилетней племянницы. Он был почти обескровлен и... кое-чего недосчитался.
- Меня сейчас стошнит, - без особых эмоций сообщила Жозефин.
- Думается, ты еще в детстве любила всякие жуткие истории, - хмыкнул Призрак.
- Как говорила Люси в одном из фильмов про Дракулу: мне нравится, когда меня пугают*, - Жозефин пригубила кофе. Действительно, отменный. - Для чего с утра читать всю эту гадость?
- Потому что наш общий друг очень голоден, - Призрак щедро намазал круассан шоколадом. - Ему требуется пища.
Жозефин скривилась.
- Он, что, людей жрет?
- Отлично сбалансированная пища, как теперь говорят, - пожал плечами Призрак. - Для монстра, конечно. Не смотри на меня так!
Взгляд Жозефин был и в самом деле весьма красноречив.
- Давай внесем ясность, - вздохнул Призрак. - Надо мной висит семейное проклятье, в суть которого вникать совершенно необязательно. Мертв и истлел до костей, и в то же время жив, осязаем и нуждаюсь в человеческой пище. Единственное, что мне недоступно - сон. Меня пожалеть надо, а не думать всякие гадости!
- Совсем не спишь? - с подозрением уточнила Жозефин.
- Совсем, - вздохнул Призрак. - Даже днем и в гробу с венгерской землицей. Вот уже более двух сотен лет.
- Жалею я тебя, жалею, - проворчала Жозефин. - И похороню с почестями. В этой гостинице есть телефон? Попробую найти брата. И, кстати, выметайся. Мне нужно одеться.
В N было еще четыре гостиницы, и в третьей по счету Жозефин повезло. По крайней мере, относительно.
- Да, Леон Ланглез зарегистрирован у нас, - ответили ей. - Но он не появлялся уже двое суток. Впрочем, номер оплачен до конца недели, а молодой человек мог...
Жозефин повесила трубку. Она прекрасно знала своего брата. Он не отправился бы в загул. Вероятнее всего, ему было просто лень.
- Неудача? - спросил Призрак.
- Нужно разузнать все об этом доме! - Жозефин изобразила решительность, которую не испытывала и в помине.
- В таком случае, тебе придется кое-что сделать, - меланхолично сказал Призрак. - Достань из сундука любую кость, обвяжи ее шерстяной ниткой и повесь на шею.
- Это что за шаманство? - поморщилась Жозефин.
- А иначе ходи везде одна и не надейся на мою помощь.
Украшение вышло сомнительное. Жозефин утешала себя только тем, что украшения из кости - давняя традиция. Впрочем, подвеска скорее напоминала о туземных ожерельях из зубов врага или же о бусах Кали*, чем об изящных резных безделушках.
Было около двух, когда авантюристы, доморощенные охотники за приведениями, появились возле здания архива. Жозефин пила кофе из бумажного стакана, Призрак грыз шоколадку. Все это вкупе с куском кости на шее давало ощущение ирреальности происходящего.
В архиве было тепло, сухо и пахло пылью. Сев перед предложенным компьютером, Жозефин вытащила из сумки блокнот и ручки.
- Итак, что мы уже знаем. Дом построен в 1858 году, и был личной резиденцией Ронга. После его смерти в 1896 году особняк был передан нотариусу, и спустя четыре года, или около того, его унаследовала совершенно непонятным путем некая Виктория Дерби. Впрочем, уже через три месяца он был выставлен на торги. В 1905 году его выкупила мадам Морган, открывшая пансион, который просуществовал до 1913 года и закрылся с каким-то неуказанным скандалом. Дальше в нем никто надолго не задерживался.
- Пансион? - Бэла постучал пальцами по столу. - Восемь лет. Что за скандал?
- Это важно?
Призрак перешел на менторский тон, которым имели обыкновение пользоваться самые противные профессора Жозефин.
- Дому, вернее, его жильцу нужна пища. А пансион, это много часто сменяющих друг друга людей. Вполне возможно, исчезновения постояльцев и заметили бы не сразу. Ты можешь сейчас отыскать газеты, относящиеся к тринадцатому году?
Жозефин покосилась на занятую чтением журнала служительницу, затем на компьютер.
- Полагаю, могу...
Жозефин ткнула иконку "Архив" и изучила список. Среди папок сыскалась и подшивка "Nouvelle d`N" за период с 1900 по 1930 годы. Введя в поисковой системе "пансион мадам Морган", девушка принялась нервно постукивать по столу. На экран высыпало значков тридцать. Жозефин ткнула в самый поздний по времени, датированный ноябрем 1913 года.
- Ого! - откашлявшись, Жозефин зачитала вслух. - "Мадам Исабель Морган осуждена сегодня за убийство пятнадцати человек, снимавших комнаты у нее в пансионе по адресу Рю-Солитюд", 19. Приговор будет приведен в исполнение 24 декабря сего года". Жуть какая! Пятнадцать жертв!
- Возможно и больше. Сумеешь найти более ранние заметки? С чего все началось?
Жозефин изучила список, выбрала самую раннюю публикацию и подвинула к Призраку блокнот.
- Принеси пользу, запиши . Это началось где-то в начале тринадцатого года. Вот, кстати, реклама пансиона: десять комнат на трех этажах. Полный пансион. Рыба по четным дням, мясо по нечетным, и сладкий пирог по воскресеньям.
Жозефин подняла голову. Призрак послушно все записывал, почерк у него был ровный и красивый, необычайно старомодный. Правда, заметки были сделаны на немецком.
- Не знаешь французского? Совсем?
Призрак жутковато улыбнулся.
- Мне не нужен был французский с моим родом занятий. А потом уже было поздно. Мертвые ничему не учатся.
- То есть, - Жозефин издала смешок, - поговорка, что горбатого могила исправит, не верна?
- Читай дальше, - мрачно посоветовал Призрак.
Жозефин фыркнула и пробежала глазами оставшиеся статьи и заметки.
- В начале года у мадам Морган освободилось сразу пять комнат. При непонятных обстоятельствах. Хозяйка сдала их, судя по всему, довольно быстро: объявление о сдаче внаем публиковалось только две недели. Первую тревогу забили в апреле... Пропал один из постояльцев, студент-энтомолог. Его сестра, приехавшая из Реймса, поставила на уши полицию. Тщетно. Затем число жертв, вернее сказать, пропавших, стало нарастать, и в августе сравнялось пятнадцати. Морган была под подозрением, ее арестовали в начале сентября, дом обыскали. В подвале, в запертом леднике нашли тела семи человек. У всех был разбит череп. Еще восемь пропавших постояльцев так и не были обнаружены.
- Женщина призналась?
Жозефин посмотрела на Призрака.
- Сначала все отрицала. Затем, о чем с наслаждением написала "Nouvelle d`N", она изменила показания и объявила, что не хотела позволить чему-то злобному и голодному съесть их, а затем и весь город. Этакий крестовый поход. Это объявили попыткой сыграть душевнобольную. Она была осуждена в ноябре и отправлена на казнь незадолго до Рождества.
- Почему тревогу не подняли раньше?
- Вещи пропадали вместе с владельцами, в основном - бедными студентами. Все полагали, что они просто съезжали, не заплатив.
- А зачем ему вещи? - удивился Призрак.
- Кому?
- Нашему общему другу, с которым ты встречалась прошлой ночью.
Жозефин прикрыла глаза. Подвал. Холодно и тихо. Узкая койка. Грохот жестяной миски по полу. Голод, сворачивающий желудок в узел.
- Хватит!
Призрак сжал ее руку. Жозефин вернулась к реальности. Архив. Сухо, тихо и спокойно. Мирно. Пахнет пылью, а не сыростью.
- Пошли, тебе нужно выпить чего-нибудь горячего, - Призрак поднял ее на ноги.
Шел дождь. Сквозь его пелену весь город казался унылым и даже гнусным. Отнюдь не то место, где хотелось бы жить. Он пах гнилью, страхом и смертью, словно лавкрафтовский Инсмут. И под ним, словно вены, словно паутины, раскинулись ходы и коридоры. Жозефин чувствовала, как они вибрируют. Как кто-то ползет по ним, кто-то жирный, бесформенный. Сытый. Ползет, как удав переваривать свой обед.
На лестнице архива Жозефин лишилась чувств.
Пахло едой. Кофе, шоколад, сдоба. Теплые волны обдували лицо. Вокруг была восхитительно уютная реальность. Куда приятнее катакомб, по которым Жозефин блуждала во сне, и забытья, последовавшего затем. Девушка открыла глаза.
Тепло и запахи никуда не делись. К ним прибавился приятный красноватый свет ламп. Жозефин приподнялась на локте. Чуть выше уровня глаз располагался край столешницы под мрамор и ослепительно белое блюдце. Жозефин села и откинулась на спинку мягкого кожаного диванчика. Перед глазами вертелись круги, голова кружилась, во рту пересохло. Рука потянулась к чашке. В ней оказался чуть теплый, густой и приторно-сладкий шоколад.
- Тьфу!
- Не нравится, отдай мне, - Призрак оторвался от чтения газеты. - Но вообще, тебе стоит подкрепиться, и сладкое подходит как нельзя лучше.
- Ты читаешь по-французски! - обвиняюще сказала Жозефин.
- А я не говорил, что не читаю по-французски, - пожал плечами Призрак. - Я и говорю на этом языке. Но не пишу. Ограничения. И даже не спрашивай - почему. Меня это никогда не интересовало.
- Как и меня, - огрызнулась Жозефин. - Что пишут?
- Еще один труп, на окраине на этот раз. И всякая денежная чепуха, я в ней не разбираюсь. Да и труп, похоже, не наш.
Жозефин вспомнила привидевшиеся ей катакомбы и мерзкое существо, жирующее там внизу. Ее передернуло от отвращения.
- Нам нужно раздобыть карту города. И какие-нибудь геодезические планы.
- Зачем? - спокойно спросил Призрак. Особого недоумения он высказывать не стал.
- Затем, что под городом есть катакомбы... ходы... я видела нечто подобное, - ее вновь передернуло.
Призрак аккуратно сложил газету, оперся локтями на стол и подался вперед.
- У тебя в роду точно медиумов не было?
- Ничего подобного не слышала, - отрезала Жозефин.
- Хорошо, - Призрак кивнул. - Вернемся в архив. Но для начала ты поешь. Выглядишь ты бледновато.
- Знаешь, с усмешкой заметила Жозефин. - Заботливость несвежего покойника - это жутко.
- Тебе еще могилу копать, - буркнул Призрак.
Город стоял на известковом плато, изрезанном ходами и каменными выработками. Оттуда брали материал для строительства замка в IX веке и цистерианского* аббатства в XIII, а затем стали брать камень и для самого города. Скала под ним, должно быть, напоминала швейцарский сыр. Точной карты, конечно, не было.
- Чудесно, - простонала Жозефин. - Просто чудесно. А если Леон в этих катакомбах?
- А твой брат - идиот? - рассеяно поинтересовался Призрак.
- Нет...
- Тогда что ему делать в запутанном лабиринте? Скорее всего, он где-то в доме. Катакомбы, это для того существа - пути, чтобы добраться до удаленных частей города. Он, вероятно, плохо переносит дневной, или скорее, солнечный свет. По крайней мере, все убийства происходят ночью, или, как сегодня, в дождливый день.
- Лавкрафтовщина, - пробормотала Жозефин.
- Что, прости?
- Долго объяснять, - отмахнулась девушка. - Как нам обследовать дом? Честно говоря, я его боюсь...
- Нужно дождаться, пока это существо не отправится на охоту, и тогда уже осмотреть дом, - Призрак перелистал сделанные ранее записи. - Собственно, весь дом и не потребуется осматривать. В газете, кажется, речь шла о леднике. Он ведь должен располагаться в подвале?
- Опять подвал... - простонала Жозефин. - Ненавижу подвалы.
Она извлекла из общей кучи бумаг лан дома, составленный в конце 1913 года полицейскими. Вход располагался с севера и был украшен глубоким портиком с колоннами. В летние дни он вполне мог служить открытой верандой. Сразу с улицы, вернее, с этой "веранды" посетитель попадал в большую квадратную столовую. Правая дверь вела в кухню, левая - в спальню хозяйки пансиона. В южной части дома располагались четыре равные по размерам комнаты с отдельными входами. На втором этаже в центре дома располагалась восьмиугольная площадка, двери из которой расходились в три больших квадратных комнаты. Наверх вела винтовая лестница, и еще две комнаты были устроены в мансарде. Ванная и уборные находились на втором этаже, что было не слишком удобно для всех жильцов. Дверь в подвал располагалась на кухне. Он состоял из двух частей: сухой прохладной кладовой и более глубокого, обитого железом ледника.
- Мы можем зайти в дом, затем на кухню, и сразу же исследовать подвал. И быстро убраться, - решила Жозефин.
Призрак поморщился, словно ему не нравилась его же собственная идея. Затем он кивнул.
- Осталось только выяснить, когда "хозяина" не бывает на месте, - Жозефин закончила перерисовывать план (весьма приблизительно) и сунула блокнот в сумку. - Только вот, как?
- Придумаю что-нибудь после пары кусков сладкого пирога, - пообещал Призрак.
- А ты не боишься, что зубы болеть начнут? - ядовито поинтересовалась Жозефин.
- Как-то не очень. Полагаю, давнишнему лежалому покойнику это не грозит.
- Вводишь сюда слово, нажимаешь вот сюда... - Жозефин окончила краткий ликбез по пользованию интернетом и откинулась на мягкую диванную спинку. - Как-то так...
Призрак с сомнением посмотрел на клавиатуру. Аккуратно коснулся кнопок.
- Предполагается, что ты сейчас шарахнешься от этой адской машинки, яростно крестясь, - усмехнулась Жозефин.
- Новое - не обязательно плохое, - пожал плечами Призрак.
Он нажал несколько клавиш. Через минуту Жозефин перестала обращать внимание на эту странную. Картину. Ну, призрак, ну, за компьютером. Эка невидаль.
Она заказала себе еще кофе.
- Три часа, - сказал Призрак, заставив ее вздрогнуть.
- Ч-что? - Жозефин на всякий случай отодвинула подальше пирог, чтобы не подавиться крошками.
- Три часа ночи, приблизительное время смерти ночных покойников, - пояснил Призрак. - А тот, которого нашли днем... Полагаю, это также было около трех часов, верно?
Жозефин пожала плечами.
- Я на часы нечасто смотрю.
- Три, - решил Призрак и довольно цинично добавил. - Этот тип питается вполне регулярно.
- Меня стошнит, - предупредила Жозефин. - При одной только мысли.
Призрак опустил крышку компьютера и посмотрел на Жозефин. Девушка пила кофе и нервно ежилась. Мысль о том, чтобы сунуться в проклятый дом среди ночи (да хоть бы и днем) ее отнюдь не вдохновляла. Даже приближаться к особняку не хотелось.
- Конечно, не стоило бы соваться туда среди ночи и поберечь нервы. Однако, днем практически бессилен...
- Так, может, сходишь туда один? - предложила Жозефин.
- Как? - саркастически осведомился Призрак. - Это во-первых. И во-вторых, Жозефин Ланглез, мы ищем твоего брата. Я здесь только по дрянному стечению обстоятельств.
- И в надежде на пышные похороны, - проворчала Жозефин. - Ладно, мы сунемся туда ночью. Нам нужны фонари. И, видимо, не электрические.
Во всем этом была определенная романтика: глухая ночь, сооруженные из банок потайные фонари, в которых бился огонь, легкие теннисные туфли. Не хватало только черной одежды и шелковых полумасок, чтобы почувствовать себя бравыми грабителями. Впрочем, роль Арсена Люпена Жозефин не нравилась, да и не шла вовсе.
Время было не то, что позднее - скорее уж раннее. Стрелка часов бежала к трем. Скорее утро, чем ночь, хотя до рассвета было еще довольно долго. Поставив фонарь на ступеньку возле колонны, Жозефин выпрямилась и оглядела нависающий над ней портик зловещего дома. Сейчас он не производил такого впечатления, как накануне. Не излучал такого ужаса. Похоже, жильца в самом деле не было.
- Быстро спускаемся в подвал и возвращаемся, - сказала Жозефин, чтобы сохранить хотя бы видимость контроля над ситуацией.
Жозефин вновь подняла фонарь и толкнула входную дверь. Не заперто... Дверь со скрипом и всеми приличествующими звуковыми эффектами открылась. Из дома потянуло пылью и плесенью, весьма гнусными приметами запустения. Хотя Жозефин и не чувствовала ничего особенного, никакого ужаса или отвращения, ее слегка тряхнуло. Это было проявлением минутной слабости, но Жозефин все же оступилась и привалилась к стене, показавшейся ей липкой. И она это слышала, прекрасно слышала: что-то жирное и омерзительное ползло по катакомбам прочь от дома, к окраинам города.
- Приди в себя! Нам нужно торопиться!
Жозефин открыла глаза. Холл был погружен в сумрак, едва разгоняемый лампой. Вскинув голову, Жозефин обнаружила, что Призрак стоит совсем близко и держит ее за плечи. Его руки скользнули вниз, к локтям. Потом он слегка встряхнул девушку.
- Жозэ, у нас мало времени, очень мало. Он в любой момент может вернуться. Поторопимся.
- Он уполз... - пробормотала Жозефин. - Не зови меня "Жозэ", на брудершафт мы не пили.
- Не зови меня "Призраком", - парировал Призрак. - Это технически неверно.