Аннотация: - Я нашел тебя, - медленно сказал Соджиро, уголок его рта дернулся.
Повесть восемнадцатая: о крушении рода (окончание)
Дикая кошка в западне
Комати не знала, что причиняло ей сейчас большую боль: воспоминания о прошлом, необычайно отчетливые? То, что по какому-то наваждению - иного объяснения нет - произошло между ней и Ришикой? Или, может быть, сказанное им? "Твой брат здесь, в моем замке, в моей власти, и он умрет, если ты попытаешься совершить какую-нибудь глупость." Бывали минуты, когда Комати ненавидела брата, взявшего на себя роль Бога. Но не сейчас. Не сейчас, когда жизнь его висела на волоске. Комати знала, что князь не лжет, и Ранмяку-доно где-то здесь, в этом уродливом мрачном замке. Знала это потому, что несмотря на желание держаться от государственных дел как можно дальше, Ранмяку-доно не мог не вмешаться. И что оставалось ей? Стать женой Ришики, а именно это лежало за его словами?
Комати подошла к окну. Отведенные ей покои - роскошные, она и в детстве таких не знала - располагались на одном из верхних этажей. Окно выходило на огромный обрыв. Бросится вниз, раскинув руки, и лететь, лететь, пока дно ущелья не... Комати подергала прутья решетки. Не поддаются. Конечно, Ришика не настолько глуп, чтобы оставить своей жертве малейшую лазейку. В коридорах наверняка полным полно стражи.
Комати огляделась. Если она хочет выбраться отсюда и спасти брата, то ей нужно оружие, она должа сражаться. От самой этой мысли становилось смешно, честное слово. Во-первых, Комати и сама еще не знала, хочет ли она выжить. Во вторых, оружие... при одной мысли о нем рука наполнялась тяжестью, пальцы сжимались сами собой, кровь закипала в жилах.
Убийства. При одной мысли о них Комати сама становилась оружием, смертоносным, разящим без промаха.
Может быть, следует согласиться с требованиями Ришики, заставить его отпустить брата, а там - разбудить в себе дремлющую подспудно жажду крови? Может быть. Одно Комати знала слишком хорошо: она плохой игрок, князь победит ее без труда, Ран погибнет и все вернется к своему началу.
Она должна была умереть двадцать лет назад.
Комати погладила прутья решетки. Никаких надежд, никаких иллюзий. Самой ей не выбраться, и никто не спасет ее. Ранмяку-доно, если рассуждать здраво, выберется из передряги сам. Пусть он уже не так молод, пусть раненая нога дает о себе знать, но в сердце его жажда жизни. Ранмяку-доно не даст убить себя так просто. А за Комати, физически сильной, ловкой, умелой, способной на убийство - но неспособной защитить себя - никто не придет.
Она вновь начала думать о смерти. На этот раз, о своей.
Дверь приоткрылась. В комнату заглянула служанка в простеньком сером халате, сбившемся набок. Похоже, кто-то из стражников в коридоре успел облапать ее, а то и оприходовать в укромном уголке. Комати хмыкнула.
Повелитель? Не высоко ли ты забрался, князь Ришика? Не рано ли взлетел. Никто кроме Императора не имеет право называться повелителем, даже собственными слугами.
- Мне ничего не нужно, - холодно сказала Комати, но ее выдало предательское бурчание в животе. - Постой-ка.
Служанка поклонилась.
- Принеси мне ......
Девушка поклонилась еще раз и выскользнула за дверь. Лязгнул засов. Комати вернулась к окну, из которого видно было лес, бурную реку и сумрачное, готовое разродиться метелью небо.
Путь на Ситу, дорога на Столицу (продолжение)
Амайя изучила содержимое чересседельных сумок. Муген как всегда тащил с собой связку амулетов, что казалось странным для такого разумного человека. Почему ему так нравилось выглядеть наивным идиотом? Шорох одежды - каррасский жатый шелк - сообщил ей, что за спиной стоит Гаку, заклинатель ришикского наследника. От него пахло храмовыми благовониями, металлом, табаком. Еще от него веяло опасностью. Что здесь делает этот человек - еще более разумный - Амайя не понимала.
- Зачем вам это? - спросила она, не оборачиваясь.
- О чем вы, принцесса? - невинным тоном спросил заклинатель.
- Меня трудно обмануть, - Амайя позволила себе улыбку. - Я слепа, но слух у меня отменный. Я слышу ложь, как банально это не звучит. Поэтому повторяю свой вопрос: зачем вам это? Хотите конкретики? Зачем вы связались с ришикским княжичем? Что за польза вашей семье?
Гаку хмыкнул.
- Моей семье? В самом деле, принцесса, о чем вы?
Амайя развернулась, скрестив руки на груди. Ей не нужно было видеть лицо этого человека, чтобы уловить легкое замешательство. Он, что, в самом деле считал, что надежно скрыл свою истинную суть?
- Багряная империя велика, и между тем, принять вас за ее уроженца сложновато. По правде, любой здравый человек скажет, что вы из Карраски.
- Очевидно, - ухмыльнулся Гаку, - таковых немного.
- Так что вам здесь нужно, Шен Гаку из северного клана Шен?
Заклинатель подошел вплотную, вызввав легкую тревогу. С другой стороны, Амайя верила в свои силы и знала, что при необходимости справится с любым мужчиной. Даже с членом самого загадочного и влиятельного из родов Карраски.
- То, что привело меня сюда, не имеет отношения к Багряной Империи, принцесса, - сказал наконец Гаку. - Это не принесет вреда вашей стране.
- Мда? - усомнилась Амайя. - Дело пахнет большой политикой. А времена нынче такие, что любая мелочь может повлиять на судьбу целой империи. Кроме того, слышала, у ваш тоже не все в порядке. Ваш повелитель умирает, верно?
- Нет, - сухо ответил Шен Гаку, и Амайя поняла, что попала в точку. - Больной или калека никогда не занял бы трон Карраски. Что же касается моих целей, они больше не имеют значения. Затея в любом случае провалилась. Сейчас меня волнует скоропостижная смерть вашего императора и эта слепая женщина - Элмас. Как вы сказали, принцесса, любая мелочь сейчас может повлиять на судьбу империи.
Амайя сняла с глаз повязку и подняла веки. Шен Гаку, не готовый к открывшемуся зрелищу, отшатнулся. Жидкое серебро всевидящих - хотя и слепых по большей части глаз - потекло на зрачок, затопило всю радужку, белок, скатилось на щеку. Прежде, чем Амайя смогла понять, что же задумал заклинатель, на лицо ей легли широкие ладони.
- Прекрати.
Едва заметно Амайя подалась назад, прижавшись спиной к мужу.
- Все в порядке.
Она покорно позволила повязать обратно плотную простеганую ленту с вишитыми на ней защитными иероглифами и ласково погладила руку мужа.
- Если мы хотим попасть в Ситу до того, как ударять большие морозы, следует спешить. Предсказывают метели.
- Я и не думал, что буду иметь дело с макото*... - пробормотал Гаку.
- Вы еще даже не начали, - хмыкнула Амайя. - Едем. Мурасаки, добравшись до столицы, пошлет нам весточку. Птицы смогут найти нас везде, они летают своими путями, а вот мне бы не хотелось замерзнуть на лесной дороге.
Амайя ехала впереди, поигрывая брелоком на шелковом шнурке, и Муген не сводил глаз с ее неестественно прямой спины. Амайя размышляла. Уже то, что она сняла повязку и бросила на Гаку свой "взгляд", говорило о многом. Не доверяла? Наоборот - удостоверялась, достоин ли доверия? Муген давно уже понял, что гадать бесполезно. Проще дождаться момента, когда Амайя все расскажет сама. Этот момент наступал непременно.
Поэтому Муген придержал немного коня и дождался, пока с ним поравняется отставший карраскец.
- Шен Гаку?
- Подслушивали, принц? - усмехнулся заклинатель.
- Вы не слишком таились, - пожал плечами Муген. - Не беспокойтесь, я не буду мучить вас расспросами. В отличие от Амайи мне наплевать на судьбу империи. Все, чего я хочу, это переговорить с братом.
- Вы положитесь на его слово и поступить так, как он скажет? - насмешливо уточнил Шен Гаку.
- Я подумаю над его словами и сделаю, как он посоветует, если сочту это разумным.
- Вас не беспокоит, принц, что страна осталась без наследника?
- Я одного не понимаю: если вы в самом деле из семьи Шен, почему наследник Багряной империи беспокоит вас?
Шен Гаку развел руками.
- Как верно подметила ваша супруга, времена нынче неспокойные. Нам вовсе не нужен беспокойный сосед, своих проблем хватает.
- А скажите мне вот что, почтенный Шен, - Муген выдержал паузу. - Зачем вы воспитывали ришикского мальчишку? На кой он вам сдался.
- Сейчас это не имеет значения, - ровным тоном ответил заклинатель.
Как сказала бы чуткая ко лжи Амайя, очень даже имеет. И беспокоит тебя до сих пор, карраскец.
- Воля ваша, - улыбнулся Муген. - Воля ваша. Амайя, соловушка, может быть остановимся и перекусим?
Прежний фокус
Лазарет, расположенный всего на этаж выше, был заперт на массивный навесной замок каррасской работы, украшенный тремя затейливыми клеймами. В коридоре никого не было, очевидно, полагаясь на засовы, Ришика не стал охранять раненого пленника. Ран устало привалился плечом к стене, стараясь выкинуть из головы боль, причиняемую каждым движением, и осмотрел замок. В молодости ему доводилось с такими сталкиваться, но хорошим взломщиком он не стал.
- Нужно сбить его, - Юкеми занесла уже над головой меч, но Ран остановил ее.
- Металл замка лучше, чем сталь этого меча. Взгляни, какое качество. На нем стоит клеймо рода Шен.
- И что же нам делать? Брат...
- Поискать ключ, поорудовать отмычкой или снять дверь с петель, - хмыкнул Ран. - Взгляни, это довольно просто. Коридор узкий, так что двери открываются внутрь комнаты. Разумнее было бы их сделать сдвижными, но строители Кадзан, очевидно, не слишкопм были практичны. Достаточно вынуть один штырь, чтобы двери соскочили. Придержи их. И мой меч.
Юкеми навалилась плечом, не давая дверям упасть раньше времени, а Ран, подтащив поближе массивный лаковый столик, принялся вытаскивать стержни. Металл давно не смазывали, поддавался он с трудом, и стало уже казаться, что на это уйдет не один день. Пропажу нескольких стражников скорее всего уже обнаружили, а то и вовсе поднялась буча из-за бегства пленников.
Наконец медленно штырь начал поддаваться. За ним еще один, и еще. Вытащив все четыре, Ран помог Юкеми оттащить дверь в сторону и протиснулся в узкий проход. В лазарете было темно, ставни были закрыты засовами и защищены дополнительно решетками. Никто не потрудился даже ночник раненому оставить. Только по тяжелому дыханию и можно было определить, что в комнате кто-то есть. Выскользнув в коридор, Юкеми вернулась с небольшим светильником и едва не выронила его, увидев брата.
- Кира!
Его раны перевязали наспех, но видно было, как они опасны. Кровь отлила от лица молодого актера, и оно казалось маской для роли Молодого Господина. Даже волосы так же налипли на лоб тремя тонкими прядями. Повязка на плече окрасилась кровью.Юкеми склонилась над братом, коснулась его горячей липкой кожи и повернулась к Рану, с трудом сдерживая рыдания. Ничто не могло бы напугать ее, но состояние брата повергло в шок. Юкира выгладел так, словно был при смерти.
- Ч-что нам делать, наставник?
Ран, привалившийся к стене, переводил дух. Сейчас он был обузой для своей ученицы. Боль то и дело простреливала раненую ногу, напоминая о множестве старых ран.
- Вот что, Юкеми. Бери брата, доберись с ним до конюшен, хватай коня и мчись на встречу с Кеичи. Доставьте Ким в Ситу, пускай Неко-ман позаботится о ней. И пусть не держит на меня зла.
- А вы?
Кажется, на глаза упрямой, непоколебимой Юкеми навернулись слезы. Она, что же, думала, что Ран вздумал умереть?
- Я отвлеку на себя внимание людей Ришики.
- Но... - Юкеми стиснула его руку. Ран мягко пожал ее напряженные пальцы.
- Все со мной будет хорошо. Князю я пока нужен живым. Иди.
Юкеми не поверила ему. Ран хорошо знал этот взгляд: упрямый, чуть искоса, словно девчонка пыталась что-то скрыть. Однако, Юкеми кивнула, подняла с постели брата и взвалила его себе на спину. Проходя мимо Рана, она остановилась, поклонилась и коротко попросила:
- Вернитесь.
- Иди в северном направлении, дождись небольшого переполоха - он не заставит себя ждать - хватай коня и беги. Не оглядывайся и не возвращайся, поняла?
- Да, наставник.
Дождавшись, пока Юкеми скроется из виду, Ран вышел из лазарета, тяжело опираясь на свою трость. Клинок, спрятанный в ней, придавал ему уверенность. Коридор был покамест пуст, но в скором времени Ран надеялся поднять настоящий шум, заставить стражников, а то и Стражей Родини побегать по уровням замка Кадзан.
Много лет назад, когда он был моложе, безрассуднее и, чего уж себе врать - сильнее, Рану случилось взять Северный Терем каррасской столицы. Ну, взять, это сильно сказано. Но до покоев Старейшины он добрался и при желании мог бы свернуть шейку тому пятилетнему сопляку, что унаследовал власть от только что почившего отца. Но Рана тогда интересовала только фрейлина Ли-Ён, которую в Тереме удерживали силой. Получится ли провернуть нечто подобное во второй раз, он не знал. Впрочем, многого ему и не требовалось: показаться на глаза слугам и забрать лампу.
На счастье мимо него прошмыгнула девушка в скромном полосатом одеянии. Ран поймал ее за плечо и приставил к тонкой шейке кинжал, мысленно извиняясь перед этим созданием с глазами перепуганной лани.
- Выведешь меня на ружу, дитя.
Девушка завизжала, что Рану собственно и было нужно. В конце коридора вспыхнули лампы. Толкнув служанку в сторону узкого проема, ведущего на лестницу для челяди, Ран опрокинул жаровню так, чтобы угли веером высыпались на лаковые ширмы и шелк знамен, расшитых лумалами.
- Он здесь!
Крики разрезали безмятежную тишину замка. Ран удовлетворенно кивнул и побежал. Чужак, сбежавшие пленники, пожар - все это на какое-то время поссет панику среди прислуги и собьет с толка стражу. Это даст время Юкеми и остальным выбраться из замка, а самому Рану - потолковать с князем. Ему, скорее всего, выбраться уже не удастся, но кого это волнует.
Бежать Ран смог не более десяти минут. Потом нога подломилась, и он угодил прямо в руки подоспевших Стражей Родины - покрытых шрамами разбойников. Да, охрана Северного Терема выглядела не в пример элегантнее. Интересно, отстраненно подумал Ран, а маленький Старейшина до сих пор правит родом Шен, или власть у него отобрали обделенные старшие братья? Потом он получил удар под дых и предпочел обдумать свое свою собственную судьбу.
Виды на трон
Комната была пуста. Решетки на окнах нетронуты, да и какой дурак стал бы выламывать из и прыгать в ущелье. Разве что смерть казалась привлекательнее уготовленной участи императрицы. Немногочисленная мебель была повалена, проклятая девица умудрилась даже опрокинуть тяжелый, окованный серебром комод, украшенный цветными лаками. Ришика ударил по стене. Потом, чтобы выпустить пар, залепил пощечину съежившейся от страха служанке.
- Она не выходила из комнаты! - залепетала девчонка. - Она не выходила из комнаты, повелитель!
- Осмотреть здесь все! - приказал князь, ведя взглядом по стенам.
Конечно же, маленькая дрянь не могла сбежать. Значит она спряталась. Где?
Ришика из под полуопущенных век осмотрел покои. Ширмы повалены, да и не станешь за ними прятаться. Шторы сорваны со стен. Стены - камень, покрытый слоем шуткатурки. Пол...
- Поднимите циновки! - отрывисто приказал князь.
Прибежавшие слуги при помощи кочерги и крюков принялись переворачивать циновки, открывая углубления в полу, крошечные кладовые. В детстве щенки использовали их, когда играли со своим наставником в прятки. Ришика раздраженно фыркнул. Он никогда не понимал, почему покойная княгиня выбрала именно это жалкое посмешище, мнящее себя колдуном, в воспитатели и телохранители для их детей. Но, надо признать, Гаку неплохо справлялся со своей задачей. Вот бы еще ему удалось удержать Соджиро при дворе до нужного момента.
Слуги подняли все циновки, и в самом углу обнаружилась скорчившаяся фигурка принцессы. Ришка вырвал у управляющего кочергу и потыкал ей в живот девушки. С каким наслаждением он вонзил бы мерзавке багор в спину! Нельзя, нельзя. Следует смирять свой гнев. Когда он займет трон Империи, от юной жены можно будет избавиться. Она оказалась неожиданно горяча, хотя и неопытна в постели - Ришика облизал губы - но до того строптива, что проще заменить ее дюжиной покорных наложниц. Князь присел рядом на корточки и снова пустил в ход кочергу.
- Любишь играть в прятки, принцесса, а? - взяв девушку за волосы, он дернул ее на себя. - Что ж, поиграем! Собеги!
Капитан Стражей загляунул в комнату. Во время переполоха он старался держаться в стороне, зная крутой нрав хозяина, но далеко не отходил. Сейчас низко поклонился, выражая всяческое желание угодить. Ришика кивнул на принцессу.
- Запри ее в кладовой, - глаза его сощурились, как часто бывало в предвкушении жестокой забавы. - Там же, где и всегда.
- Будет сделано, повелитель, - поклонился капитан. - Чибэй, Тамэй, за мной!
Стражи удалились, волоча за собой принцессу. Последним ушел, мелко семеня, Собеги. Ришика удивлялся уже без малого двадцать лет, глядя на этого тщедушного человечка с внешностю и манерами дворцового евнуха. Что за сила таилась в его тельце, если даже разбойники с большой дороги предпочитали обходить его стороной? Став Императором, подарит Собеги княжство - решил Ришика. - Таких людей следует держать в довольстве.
Поднявшись, князь сделал жест прислужницам, веля привести в порядок его одежду, но в последний момент остановил их. Шум в коридоре. Весь замок полнился страхом и шумом, как растревоженный улей.
- Что еще?!
Произошло что-то важное, раз уж ему побоялись сообщить об этом. Что-то серьезное.
- Стражу ко мне, живо! - велел Ришика и как был, в сбившемся на бок халате, пошел в свои покои.
Стремительно пройдя по коридорам, опустился рывком на подушки и махнул прислуге, склонившейся в глубоком поклоне.
- Что у вас? Что за переполох?
Советник Рэджэ, столь же тщедушный евнух, как и Собеги, с повадками змеи, поклонился еще ниже, всячески изображая страх перед господином. Однако, за что ценил его князь, страх этот был показным. Рэджэ никогда и ничего не боялся, и сам по себе был змеей, всегда готовой укусить.
- Господин, заключенные сбежали и прихватили с собой мальчишку, которого вы велели поместить в лазарет.
Ришика хмыкнул. Заключенные сбежали из его подземелий? Что ж, недалеко. Возможно, стража и не сумеет выследить их в переплетении подземных ходов, но очень скоро эти глупцы умрут от жажды. А тот из умников, что прихватил с собой мальчишку...
- Одного нам удалось поймать, Повелитель.
Рэджэ посторонился, и двое замковых стражей втащили в комнату Аки-но Ранмяку. На лбу его красовалась ссадина, а любимая палка хромого принца прогулялась по спине, заставив упрямца рухнуть на колени. Страж с поклоном подал палку - тяжелую, из лучшего дерева с Коу - господину. Не удержавшись, Ришика с наслаждением пнул Ранмяку под ребра.
- Считаешь себя самым умным, а, принц?
Ран сел, держась за ребра, и без малейшего страха, без малейшей тревоги посмотрел на Ришику. Ему все было словно безразлично, даже улыбка скользила по бледным губам.
- Считаешь себя самым умным? - повторил Ришика. - Жаль, конечно, что выродок Лариша сбежала. Подохнет где-нибудь под землей. Но у меня есть ее подвеска.
Князь подошел к Рану вплотную, склонился и, посмеиваясь, надел цепочку с тонким изящным украшением на шею пленника.
- Мало ли девок с радостью подтвердят, что девушка, которую я представляю ко довру, действительно принцесса Комати?
Впервые за все это время лицо Рана дрогнуло.
- Она у меня, в моей власти, - подтвердил довольно Ришика. - И она станет моей женой.
Ран попытался подскочить, но его повдела нога, подломившаяся в самый последний момент. Ришика ударил его палкой по спине.
- В подземелья его! Я сейчас подойду. Подайте белый гёкьян.
Ришика предпочитал не считать себя жестоким. Ему нравилось наблюдать человеческие мучения, но оттого, что он был художником, желающим запечатлеть все страдания смертного мира. Как великий Содзен, спаливший свою усадьбу, чтобы правдиво изобразить метания грешников в палыющем аду. Как Фобури, заморивший голодом наложницу, чтобы достовершно передать мучения голодающей в своей беспрецендетнтой игре. Как Кёнторо, во имя сотворения последней части мелодии "Отлетающий вздох" удушивший свою родную дочь. Ришике далеко было до Содзена, но он находил свои картины впечатляющими. Ширма, подаренная десять лет назад Императору, до сих пор украшала Дворец. Поэтому к посещению особого подземелья Ришика готовился, как к акту творения - облачался в белые одежды, омывал руки лавандовым маслом и отказывал себе в жирной пище и крепком вине.
Переодевшись, он прихватил тяжелую палку Рана - ей можно было найти достойное применение, и начал спускаться по узкой, вырубленной в стене потайной лестнице в свой любимый "кабинет уединенных размышлений". Надо будет и во дворце сделать такой.
Отец и сын (окончание)
Набрав в грудь побольше воздуха, Соджиро вошел в комнату. Здесь пахло кровью, мочой и страхом, словно сжавшимся в одну точку. Затем начинали проступать запахи ржавчины, воды, холодного камня, глины и железа. Все это вместе так многое напомнило Соджиро, что его едва не вырвало. И так же, как много лет назад, к лестнице был привязан человек - мертвый, еще одни - полумертвый - лежал на полу у стены, а у стола стоял отец. Князь Ришика деловито перебирал инструменты, вытирая их куском шерстяной ткани.
- Модзу, что там опять за шум? - спросил князь, не оборачиваясь.
Соджиро стиснул рукоять меча.
- Это я, отец.
Князь обернулся, и на секунду на его лице промелькнул ужас.
Соджиро все рассчитал, он смыл с лица краску и забрал волосы в небрежный пучок.. Вот уже много лет князь не видел его без грима. Если уж княжич начал забывать собственное лицо, то старик - и подавно. И вот перед Ришикой стоял, казалось, человек давно умерший, стискивая рукоять меча, липкую от пота.
- Соджю... а, это ты Соджиро, - князь успокоился, расслабился, оперся спиной о высокий стол. - Что еще тебе нужно?
- Я полагал, - медленно сказал княжич, - что до имею право знать твои планы. Что ты теперь уготовил мне, раз метишь на императорский трон? Хотя, нет, это меня не волнует. Где Комати?
- Ты всегда был честолюбив, - улыбнулся князь. - Я рад, что именно ты, а не твой брат унаследовал это мое качество. Но, честно говоря, мой мальчик, я думал, что ты унаследуешь и мой ум. Увы, я не могу полагаться на тебя. Опусти меч, сын.
Рукоять вдруг сделалась совсем скользкой, лязгнуло железо. Вовремя поймав меч, Соджиро стиснул его и напрягся. Потом вспомнил слова Гаку. "Спокойнее, мои бойцовые рыбки. Все можно сделать гораздо, гораздо спокойнее". Соджиро расслабился, отвел руку с мечом в сторону, опустил плечи. Сразу же отпустило сведенную судорогой шею.
- Ты хоть знаешь, мальчик, кого привел с собой? - насмешливо спросил князь. - Эта женщина, которая зовет себя Комати, знаешь, кто она?
Соджиро молчал. Как, впрочем, и всегда, стоило ему попасть в эти мрачные сырые застенки, так любимые старым князем. Сколько ночей он мечтал, что, став правителем Ришики, первым делом взорвет эту часть замка.
Пока еще живой и здравствующий князь, стоящий на пути по крайней мере этой цели сына, подвинул к себе табурет, сел и раскурил неспешно трубку. Соджиро насторожился. Либо отец каким-то образом вызвал стражу, либо думает сам сразить мятежного наследника. Старый Ришика великолепно фехтовал.
- Лет двадцать назад при императорском дворе создали элитные войска. Набрали трехлетних детей и обучили их веселой игре. Дети так хорошо убивали, весело смеясь. Они были великолепно безжалостны.
Соджиро вспомнилась девочка с красным мячом. Маленький демон.
- Эта идея пришлась не по вкусу одному из братьев нынешнего нашего повелителя. Он убил всех детей, всех до единого, безжалостно. Просто взял и зарубил. Пощадил только одну девочку по имени Комати. Я узнал об этом только шесть лет назад, когда эту девчонку обнаружили у оружейника Лариша. Принц спрятал маленького демона у своего друга, и тот вырастил чудище, как приемную дочь. Я приказал хоть всю деревню уничтожить, но убить проклятую тварь. Само ее существование несло угрозу нашему княжеству. И что я вижу? Мой собственный сын приводит демона в дом! Хотя, может это и к лучшему? - задумчиво проговорил князь. - Шесть лет назад это не приходило мне в голову, но сейчас девочка может быть полезна...
- Где Комати сейчас? - тихо спросил княжич.
- Там, где ей надлежит быть.
- Где Комати сейчас? - повторил Соджиро.
Князь поднялся на ноги и отбросил в сторону трубку.
- Десять лет назад я преподал вам с Соджюро урок, и надеялся, что вы его усвоили.
Князя наконец-то перекосила от ярости, но рановато было радоваться. Ришика был слишком умен, чтобы злость пересилила здравый смысл. К сожалению, о себе Соджиро того же сказать не мог. Если дело дойдет до драки, он проиграет. Проиграет опыту, уму и ненависти. Проиграет человеку, убившему собственного сына за непослушание и спалившему целую деревню, ради того, чтобы убить единственную ни в чем не повинную девушку.
Эта мысль придала Соджиро сил. Правильно, надо помнить о брате и о людях, безвинно погибших вместе с Ларишем. Гаку учил, что нельзя давать гневу и страху управлять тобой, но наука как всегда не пошла в прок.
- Раз ты так глуп, - продолжил князь, - мне придется повторить урок.
Соджиро всегда был бестолковым учеником. Нет, ему неплохо давались уроки истории или игры в ю-о, но когда дело доходило до военных премудростей, или, хуже того, до схваток, он терял голову. "Как же ты будешь править, если станешь князем?" - смеялся обычно Соджюро. "Буду полагаться в этом на тебя", - обычно говорил Соджиро. Брата уже много лет не было в живых, его изуродованное лицо все еще стояло перед глазами, но поддержки за спиной уже не было. Некому было наставить княжича, когда дело доходило до войны. Вот как сейчас.
Он сделал шаг в сторону.
Ришика - не отец, не князь, просто отрешенное Ришика.... Нет, имя княжества тут тоже не подходит... нельзя отождествлять одного безумца с большой землей, она-то в чем провинилась? Потом Соджиро вспомнил старое прозвище отца - Шинсай. Да, Шинсай.
Шинсай протянул руку и снял со стойки меч. Ножны упали на пол, с негромким звоном ударившись металлическими накладками о камни. По стенам заплясали искры. Клинок блестел, как будто только что вышел из горна. Ришика уверенно держал его в руках. Соджиро судорожно стискивал бесценный клинок Лариша, но в неопытных руках он был словно тренировочный боккен. Шинсай улыбнулся.
- Надеюсь, Гаку хоть чему-то обучил тебя.
Он нанес удар так стремительно, что Соджиро едва успел его блокировать. Отлетев к стене, княжич ударился лопаткой о лестницу. В нос ударил смрад уже начавшей разлагаться плоти. Соджиро прижал пальцы ко рту.
- Это тебя я тогда должен был запереть в сундуке навечно, - сухо сказал Шинсай. - Ты никчемный мальчишка, и я зря потратил годы и деньги на твое воспитание. Все, что ты можешь, это портить служанок.
С ревом Соджиро бросился на отца, занеся меч над головой. В последний момент он понял две вещи: отец ни сказал по сути ничего обидного, ничего такого, что бы сам Соджиро не думал; и еще, сейчас великолепный клинок Лариша полетит в сторону, выбитый из слабой руки, а меч отца распорет незадачливому княжичу живот. Соджиро отскочил.
- Неплохо, - похвалил Шинсай. - Даже приемлемо.
Он снова напал, Соджиро снова парировал. Это походило на учебный бой. Как тогда, в отрочестве. Соджюро нападал, Соджиро парировал. Они никогда не менялись ролями. Старший всегда нападал, младший всегда парировал. Вот и сейчас - старший нападал, младший парировал, ставил блок, подныривал под рукой. Вспоминал, как же порой все-таки удавалось победить великолепного Соджюро.
Ах, да, младший же жульничал...
Соджиро сделал шажок в сторону, маленький трусливый шажок. Потом отступил, и еще раз отступил. Шинсай последовал за ним. Тогда, в отрочестве подобное тоже срабатывало. Отступать, нащупывая ногой землю, пока Соджюро, великолепный Соджюро не споткнется, чтобы, выронив меч, полететь лицом в песок, или в лужу, или в заросли крапивы. Хотя за последнее Соджиро здорово досталось, и с тех пор у него шрам под глазом. Сейчас последствия будут еще хуже, но все равно надо отступать.
В последний момент, когда, загнав, казалось, сдавшегося сына в угол, Шинсай уже занес меч, Соджиро прыгнул. Выхватив из-за пояса ножны, он успел ударить в сторону и угодить противнику по ребрам. На секунду, просто на секунду великолепный князь Йури, отец, Шинсай утратил равновесие, но этого хватило. Выронив меч, он полетел в колодец. Что-то хлюпнуло. Из отверстия в полу вырвалось облачко отвратительного смрада.
Прикрывая лицо рукавом, Соджиро присел на корточки.
- Они ждали тебя, отец. Очень дальновидно с твоей стороны было сбрасывать их трупы в эту дыру. Теперь они дождались, и вы славно проведете время.
- Немедленно вытащи меня, щенок! - голос князя донесся приглушенно, его, судя по всему, тошнило.
- Могу скинуть тебе лестницу, - улыбнулся Соджиро, косясь на распятого на ступенях мертвеца. И тут же себя одернул. Он стал вдруг слишком похож на ту тварь, которая теперь живет в колодце. - Прощай, отец.
- Ты никогда не разыщешь этого маленького демона! Она умрет! - крикнул князь.
- Спасибо, значит она еще жива. Прощай, отец.
Соджиро убрал меч, так и не обагренный кровью родного отца, в ножны, и склонился над лежашим у стены несчастным. Лицо мужчины показалось смутно знакомым, но Соджиро некогда было вспомнитать.
- Вы можете встать? Или...
Мукжчина поднял голову, на его лице также промелькнуло узнавание, и он слабо улыбнулся.
- Я почти не пострадал. Там моя палка... - он указал взглядом влево, на стол, где среди инструментов лежала тяжелая трость.
Соджиро подял ее, слегка поклонившись. Это показалось ему необходимым, настолько мужчина выглядел... внушительно, не смотря на ссадины на лице. С трудом поднявшись, мужчина оперся на палку и похромал к двери. Обернулся.
- Идете?
Соджиро быстро нагнал его.
- Уходите этой дорогой. Скоро в замке будет переполох, но потайной ход отца наверняка свободен. Он выходит к водопаду, - и слегка поклонившись снова, княжич покинул комнату.
Он знал замок, наверное, лучше кого либо другого. Вот, где пригодились прятки, затеянные однажды Гаку и превратившиеся в ритуал. Юные наследники Ришики знали в родовом гнезде каждый закоулок, каждую трещинку, каждый схрон. И теперь Соджиро безошибочно обнаруживал их все, и все они были пусты. Потом его осенило. Было только одно место, куда очевидно обезумевший князь мог запереть Комати. Сундук.
Он стоял, огромный, незыблемый, в сокровищнице, как и десять лет назад. И Соджиро, как и десять лет назад, шел через длинную комнату, заставленную лаковыми ларями, шкатулками, бочонками, связками тканей. Не более чем кладовая, пусть и полная всяческих роскошеств.
Тогда, десять лет назад, князь сказал пятнадцатилетнему сыну: "Пойди, загляни в сундук, подаренный нашим дорогим соседом". Соджиро ненавидел этого окованного металлом монстра еще с тех пор, когда оказался заперт в нем во время игры. Но он пошел, потому что страх перед отцом после недавнего "урока" был силен. Гримаса, навеки застывшая на лице Соджюро, стояла перед глазами. Соджиро не хотел покидать брата, но их разлучили. И вот, он шел к сундуку, трясясь от страха. Он снял замок и с трудом откинул крышку.
Внутри среди белого траурного крепа лежал, жутко изогнувшись и запрокинув голову, Соджюро. Его мертвое изуродованное лицо настолько крепко въелось в память, что опрометью бросившись в свою комнату, Соджиро принялся наносить на лицо белила, бормоча: "Я нашел тебя! Я нашел тебя!". Вошедший в комнату Гаку отнял у него коробочку с краской и нанес маску, сделавшую Соджиро похожим на актера в театре. И юноша все сидел и бормотал, бормотал, бормотал...
Соджиро положил руки на крышку. Сейчас откинуть ее труда не составило. Соджиро выдохнул. Комати, скорчившаяся на ворохе белой ткани, открыла глаза и сделала глубокий жадный вдох.
- Я нашел тебя, - медленно сказал Соджиро, уголок его рта дернулся.
Упав на колени, он прижал к себе девушку и тихо повторил.
- Я нашел тебя.
-------------
* Макото - "Истина", полумифические слепые предсказатели, чьи серебряные глаза способны были видеть будущее, прошлое, вещи, происходящие на другом конце мира, а также истинные намерения людей