Синьор Бульони не мог надивиться разговору с дочерью, представшей перед ним в новом свете. Удивительно преображение девушки, запретной страстью превращённой в женщину. На путях добродетели, не созревают столь стремительно, и после узаконенного полового акта выглядела бы глупее, чем на самом деле. Вот и сейчас её не только не пугают возможные последствия, в должной мере не осознанные, но и внутренняя готовность им противостоять.
Мысленно перебирая варианты возможного воздействия на Агнесс, синьор Бульони вынужден был признать пределы отцовской непреклонности, но успокоился на том, что попустительство приводит к не менее печальным результатам. Потому и ухватился за единственную ниточку, показавшуюся ему, если не спасительной, то, во всяком случае, пригодной для продолжения разговора. И этой ниточкой стала предстоящая свадьба.
Психология женщины такова, что замужество, если даже не особенно к нему стремится, никогда не оставляет её равнодушной. При упоминании о нём, Агнесс оживилась, но ровно на столько, насколько оживляется женщина, удовлетворяя своё любопытство, но не кровный интерес. Время, проведённое в свободном сексуальном падении, не прошло для неё безнаказанно, и ощущение новизны, в, казалось бы, ставшем обыденном факте слияния плоти, сделалось едва ли не главным стимулом, подвигающим к новым похождениям. Новость была не в том, что будет, а с кем у неё "это" произойдёт. Но опасаясь быть разгаданной, решила прибегнуть, надо полагать, вполне осознанно, к некоторой доли лицемерия.
- Ах, папа, неужели нет другого выхода?
- Выхода? - синьор Бульони прикинулся удивлённым. - Поражаюсь твоему легкомыслию. Если станет известно всё, нашу семью не ждёт ничего, кроме позора. А своевременный муж, пусть не очень надёжное, но всё же прикрытие.
- Означает ли это... - она замолчала в поисках подходящего выражения.
- Не ищи синонимов, а называй вещи своими именами. Пусть грубо по форме, главное, что верно по содержанию.
- Хорошо, - ответила после некоторого раздумья, - последую твоему совету. Неужели он рассчитывает жениться на девственнице?
- Можно предположить с большой долей вероятности.
- В меру наивный муж, может и подходит для счастливой семейной жизни, но наивный до глупости, вряд ли.
Синьор Бульони в нескрываемом восторге уставился на Агнесс, но ответил спокойно, не избегая, однако, похвалы, хотя и осознавал её неуместность.
- То, что видел в нашем доме, не давало ему повода для подозрений.
- А то, чего не видел? - спокойно спросила она, снова поставив его в тупик.
- Ты о чём?
- Не станешь же ты утверждать, что наш дом исключение из общих правил?
- Не знаю, какие правила имеешь в виду ты, но я тщательно следил за соблюдением приличий.
- Поздравляю. А мама?
- Мама?
- Была ли мама девственницей?
Из неожиданности в неожиданность. При всей своей адвокатской ловкости, а, значит, умению ориентироваться в нештатных ситуациях, не смог скрыть растерянности, не найдя ничего лучшего, как выразить своё неудовольствие:
- Это к делу не относится!
- А, по-моему, даже очень. И я не спрашиваю, совратил ли ты её до свадьбы. Меня интересует, были у тебя предшественники, или первым пришёл к обеденному столу? Впрочем, если затрудняешься с ответом, предоставь мне догадываться самой.
С её стороны, это был ловкий ход. Когда за словами скрывается интерес, удовлетворить который не представляется возможным, уповая на собственную проницательность, приходится тащить в исповедальню каждого, у кого есть предлог для покаяния. Как два сапёра, отец и дочь сошлись на минном поле внешне противоречивых, но взаимно связанных интересов, догадываясь, а, возможно, даже понимая, что, увлечённые дуэлью, утрачивают ощущение родственности, заменяемое вечной интригой разнополых существ.
И с этой минуты они уже не были только отцом и дочерью с правами и обязанностями, обусловленными их природой. Связка эта никуда не делась, но ослабла до такой степени, что перестали её ощущать. И, сами того не осознавая, обозначились одна для другого в своей первоначальной сущности: отец - для дочери - мужчиной, дочь - для отца - женщиной. И, словно тяжкий груз, сбросили с души, избавленной от условностей и потому раскрепощённой.
Загнанный в тупик вопросом женщины, мужчина сообразил, что попытка увильнуть нанесёт невозместимый урон его авторитету, не имеющему ничего общего с авторитетом отца, прибегать к которому значило бы расписаться в несостоятельности, несовместной с чувством собственного достоинства. А женщина, в молчаливом ответе не просто удовлетворила естественное своему полу любопытство, но и осознала возможность использовать все способы воздействия, недоступные дочери, но присущие женщине, коль скоро возникает необходимость превратить противостоящего ей отца, в исполненного сочувствия мужчину.
- Сам видишь, - сказала женщина, не скрывая удовлетворения, - как несерьёзно упрекать другого в том, что может произойти с каждым.
- Не всё так однозначно. А что, если у твоего будущего мужа другие взгляды на то, к чему мы с тобой относимся так легко?
- Ему придётся смириться или...
- Никаких "или"! И учти, я не прошу, а приказываю. - И, явно пытаясь смягчить невольную категоричность, добавил: - Признаюсь, узнав обо всём, я был в отчаянии, но сейчас понимаю, женщины легко находят виноватых в собственных ошибках.
- Нельзя ли поконкретней?
- Можно. В тебе столько чисто женского очарования, что не удивлюсь, если его претензии останутся невысказанными.
- Не слишком ли многого ждёшь от меня?
- Используй любой пригодный способ для его усмирения. Ты меня поняла?
- Как не понять.
- Признаться, я удивлён, что за время пребывания Эдуардо в нашем доме, вы не нашли общего языка.
- Не исключено, что он нашёл его с кем-то другим.
- Ты уверена?
- Как сказать... Но отвергать такое предположение было бы не разумно.
- Ты что-то знаешь?
- Не больше, чем ты.
На какое-то мгновение, отец снова вступил в свои права, но дочь осталась во вновь обретенном ею качестве.
- Видишь, как всё просто, - сказала она, походя, целуя его. - В этом мире мы не создаём законов, а подчиняемся уже созданным. Плохо это или хорошо? С точки зрения старых дев и тех, кто забыл свою молодость, хуже и быть не может. Но мне не грозит судьба первой, а рассуждать о старости, имея о ней смутное представление, буду тогда, когда наступит.
Слушая её, мужчина понял, что получил долгожданную возможность, воспользовавшись её расслабленностью, склонить женщину к искренности. А когда раздался стук в дверь и на пороге кабинета появилась, сгорающая от нетерпения Анна, оба единодушно отвергли её желание приобщиться к их компании.
- Мама, - сказала женщина, - тебе будет не интересно.
- Анна, - подтвердил мужчина, - после всё тебе расскажу.
Когда дверь закрылась, женщина удивлённо спросила:
- Мне казалось, что наш разговор не выйдет за двери твоего кабинета.
- И не ошиблась.
- Но ведь должен будешь что-то объяснить?
- Именно "что-то" и объясню.
Оба весело рассмеялись, почувствовав себя сообщниками.