Писатели Полевые, жившие соответственно в 19-м и 20-м веках, считались у современников образцом изящной словесности, но, с точки зрения вечности, оказались чернильными душами.
Салтыков-Щедрин привычно источал яд, полезные свойства которого были оценены не всеми и не сразу.
Лилия Фёдоровна Колеватова делала своё женское дело на "ять" и пока была молодой, и постарев, и превратившись в ДАТУ. Хотя род её занятий в прежние времена называть во всеуслышание почиталось дурным тоном, в нынешние - превратились в предмет престижа и преклонения. Молодёжь произносит её имя с трепетом, тогда как представители элиты, незащищённые от проникновения СМИ в частную жизнь, трепещут за своё моральное здоровье.
Не забудем, сам господь, создавая женщину, не сумел предвидеть последствия сего, а потому ни Шаляпин, ни однофамильцы Полевые, ни комиссия по нравственности, буде таковую вздумалось учинить злобствующему Щедрину, не смогла бы предотвратить зла, неотделимого от женского обаяния, поставившего себя на службу корысти.
Однако же Лилия Фёдоровна увидела свою корысть в бескорыстии, и в этой, незаметной невооружённому глазу, ипостаси подвигла отечественную литературу, а может и искусство, к их лучшим творениям. Поэтому, когда Некрасов, проиграв в карты деньги подписчиков "Современника", назвал Лидию Фёдоровну "музой мести и печали", никто, кроме барона Брамбеуса, не удивился, а поскольку барон удивлялся всегда и всему, на его удивление никто не обратил внимание.
Между тем, ни кто иной как Шаляпин, после очередного визита к Лилии Фёдоровне, сказал корреспонденту "Русского богатства": "Тургенев прав, наши дамочки - само совершенство. Попробуйте взять верхнее "до" без позволения дирижёра, а когда получится, поймёте, что означает сия особа".
По той же причине Достоевский, будучи в Баден-Бадене, впух истратился на телеграммы к ней, а у Толстого Льва Николаевича начались нелады с Софьей Андреевной, засвидетельствовавшей в своём дневнике: "Лёвочка опять не работает, а мечтает об этой стервозе. Я уже написала за него "Войну и мир", что же прикажите из-за неё писать "Анну Каренину"?
Зато Салтыков-Щедрин, как всегда соригинальничал, до такой степени возненавидев женщин после неудачного посещения Лилии Фёдоровны /говорят у неё был роман с Помяловским, правда, платонический /, что, будучи вице-губернатором в Твери, прикрыл сразу два публичных дома, за что и был незамедлительно уволен в отставку высочайшим указом.
Что до Полевых, то те бахвалились друг пред дружкой, как новобранцы.
- Видел бы ты её в молодости, - дразнился Полевой Николай Полевому Борису.
На что тот ответствовал:
- Тебе, Николаша, довелось присутствовать при рождении замысла, тогда как меня сподобил Господь лицезреть её совершенства.
Вот и получается, хищные птицы /можно сказать, орлы/ из разного времени, несхожих судеб и неодинакового оперения утоляли жажду из одного источника.