— Сегодня пятый день восьмого месяца тысяча триста десятого года! — радостно возвестил видавший виды робот-регистратор, кое-как прилаженный к барной стойке.
— Про год я понял, — кивнул Хлодо. — Хотя не понял, в каком исчислении. Но я про передачу новостей спросил.
Самым привлекательным во внешности Хлодо были его яркие медно-рыжие волосы и такие же яркие веснушки, которые так выделялись на бледной коже, как будто он их специально нарисовал, чтобы люди охотнее улыбались ему в ответ.
Он только что прибыл с космодрома на местном варианте гравискутера, поездка заняла около десяти минут. Это при том, что сначала надо было самому этот скутер настроить, потому что им не пользовались лет сто как минимум. А перед этим Хлодо провел полчаса в баке карантинной обработки. Планет-информер предупредил, что биосфера здесь молодая и нестабильная, а люди — прямые потомки тех самых землян-первопроходцев. И никакого упоминания про биоплаты, ни новые, ни старые. Так что рисковать не стоило, Хлодо совершенно не хотел пополнить за свой счёт местную коллекцию планетарной микрофлоры.
Из боковой двери за стойкой выплыла яркая пожилая дама с зелёными волосами в высокой причёске и в пышном красно-фиолетовом платье.
— Не донимайте Вы его, — махнула она в сторону робота. — Все наши новости я перескажу вам сама за пять минут. Меня можете называть тётушка Неле. Что будете на ужин?
— А здесь в это время ужин? — пилот оглянулся через плечо на часы, вделанные прямо в стекло круглого окна рядом с дверью. По его мнению, сейчас был полдень. — Я Хлодо Изволод, можно просто Хлодо. И мне бифштекс, если такое здесь водится. Средней прожаренности.
— О, Вы ещё полюбите наши бифштексы! — рассмеялась тётушка Неле, внезапно совершенно не по-дамски засучила рукава, открыла холодильник с прозрачной дверцей и вытащила оттуда большой кусок чего-то сочащегося и красно-фиолетового. Бросила на разделочную доску перед собой и взяла в руки огромный нож.
Есть слабая надежда, что ужин будет из свежих продуктов, — решил Хлодо. Ладно, регистрация прошла успешно, время на перекус есть… Что там дальше по дипломатическому протоколу?
Он почесал шею в том месте, где слишком тяжёлый ошейник биоскафа стал понемногу натирать кожу. Ошейник был необходим, и не только из-за отсутствия здесь биоплатов, а ещё из-за того, что биоплат был у самого Хлодо. В этом и была его основная проблема.
— А я почему-то решила, что Вы прибыли из Неона! — продолжила разговор добродушная хозяйка гостиницы. — И очень удивилась. Неужели, думаю, сын мастера Нисы так вырос! Они ведь там все рыжие…
Она рассмеялась каким-то своим мыслям, и продолжила: — А потом смотрю — у вас ошейник. Я такие видела в музее, но это было почти полвека назад.
— Не любите музеев?
— Так а кто их любит? Чего там смотреть? А про посадку космического корабля я слышала утром, но как-то не обратила внимания.
Тётушка Неле быстро и умело что-то творила с тем некрасивым куском из холодильника. Зашипело масло на разогретой скоровороде. Кусок плюхнулся в масло. Хозяйка опять принялась что-то резать, быстро стуча ножом по пластиковой дощечке.
— И часто у вас бывают космические корабли?
— Так как же часто? — пожала плечами хозяйка. — Сто лет уже ничего не было. Последний раз прилетел какой-то автоматический, что-то настраивал… или пристраивал… А потом улетел. Кому они вообще нужны, корабли эти?
Пилот озадаченно промолчал. Запах от готовящегося ужина нравился ему всё меньше.
— На случай, если у вас здесь пользуются деньгами, — сказал он. — Заплатить за ужин я всё равно не смогу.
— Какие деньги? — снова рассмеялась хозяйка. — Деньги я тоже видела в музее.
И громче застучала ножом.
Хлодо потрогал стоящую рядом большую корзину из разноцветных прутьев явно растительного происхождения.
— А это мастер Гард такие плетет, — пояснила хозяйка. — Из молодых побегов гибискуса.
За окном с часами пилот видел улицу с рядом куполообразных ярко разукрашенных домиков и дорогу из жёлтого кирпича. Плиты на космодроме, кстати, тоже были керамические. Украшала очаровательный пейзаж одинокая ретрансляционная мачта, торчавшая где-то на противоположном конце посёлка. Вот такая она, планета Картрасс. Первые люди прибыли сюда пятьсот лет назад, и за всё это время — всего два посёлка и триста восемнадцать жителей. Негусто.
Планеты не было на его штормовых картах. Он вообще не должен был садиться, ведь в таком случае, как этот, посадка — прямое нарушение инструкции. Его дело было маленькое: зафиксировать сбой в штормовом графике, передать информацию, и лететь дальше.
— Что-то аппетит пропал, — Хлодо со вздохом отодвинул свою порцию здешнего бифштекса. — А что вы знаете про штормовые точки?
Автоматический зонд сто лет назад мог означать, что в этой системе никогда прежде не было штормовых точек. Кроме той, которую случайно обнаружил Хлодо этим утром.
— Это такие космические объекты, — по выражению лица тётушки Неле стало ясно, что рассказывать придётся самыми простыми словами. И с самого начала. — С их помощью можно быстро путешествовать на огромные расстояния. То, что заставляет их работать, назвали «космическим штормом», а сами объекты — «штормовыми точками». Теперь люди могут за пару минут перебраться хоть через сотню галактик на другой край Вселенной. Да, в основном на кораблях, конечно.
— Корабли я тоже видела в музее, — кивнула старая дама.
— Так вот, — продолжил Хлодо. — Все штормовые точки подчиняются единому алгоритму работы. Единому графику. И он настолько точен, что по этому графику теперь живут все люди во всех освоенных ими мирах Вселенной.
— Наверное, это очень удобно.
— Да, но… Некоторые точки работают нестабильно. Они могут внезапно выключиться из общей сети, и тогда корабли не смогут посещать тот район космоса очень долго, потому что добираться туда им придётся, используя не «шторм», а обычные двигатели.
— Наверное, есть планеты, где кораблей очень ждут? — сочувственно промолвила хозяйка.
— И ждать будут долго, возможно, сотни лет. В этом и заключается моя работа: я следую за «штормом» и выявляю нестабильные точки. Как раз рядом с вашей планетой появилась одна такая, и создала новое неустойчивое ответвление сети. И даже хуже. Если я не успею вернуться на прежний маршрут вовремя, вся местная подсистема рухнет, и я уже не вернусь никогда. В текущем столетии точно.
Хлодо поглядел на свой остывающий бифштекс, ковырнул для вида салат из гибискуса. Где-то в другом помещении играла тихая музыка, кажется, что-то из классики Земли.
— Скажите, тётушка Неле, а как мне увидеть кого-то из представителей местных властей?
Вопрос застал хозяйку врасплох. Она недоумённо посмотрела на Хлодо, потом перевела взгляд куда-то за его спину.
— А вот Вам и вполне представитель, — сказала она. — Привет, Лас.
— Ждёте ужина? Чудесный денёк, тётушка!
Каким-то образом новый посетитель открыл дверь бесшумно и сейчас стоял на пороге, сняв широкополую шляпу и бесцеремонно разглядывая Хлодо.
— Я — Лас, у меня ферма в пяти километрах, — сказал «представитель», проходя вглубь помещения. Его интересовал исключительно пилот. — Я утром услышал про корабль. Думал, опять автомат, решил проверить.
«Похоже, первый случай любопытства на планете…» — удивился Хлодо.
— Я — Хлодо Изволод, пилотирую «Протактиний». Можете называть меня Хлодо.
— Протактиний? — переспросил Лас, и добавил более уверенно: — Это что-то химическое! А Вы откуда?
Хлодо внимательно оглядел пришельца. Одет тот был по по той же странной местной моде с уклоном в земное средневековье. Одежда была как будто пошита вручную, хоть и с некоторым изяществом. Ткань смотрелась грубовато, зато была самых ярких оттенков фиолетового, зелёного и красного.
— Я с Земли.
— Надо же, аж с самой Земли! — фермер разулыбался, взгромоздился на высокий табурет, бережно положив перед собой свою раритетную шляпу. — А у нас тут сто лет как один день, и один день как сто лет!
Лас с виду был молодой, здоровый и жизнерадостный парень, и ему точно было меньше ста лет. Хотя, его зелёные волосы… Вполне возможно, что это какие-то местные мутации давали о себе знать.
— Тётушка Неле, представляете, вот и ещё один корабль прилетел!
— Это очень хорошо, — проворковала уютная тётушка Неле, живо доставая из холодильника второй кусок чего-то фиолетового. — Ужинать будешь, Лас?
— Нет, благодарю, я не ужинаю со вчерашнего вечера, — молодой человек похлопал себя где-то в районе груди. — Я на диете!
Хозяйка поджала губки и зашвырнула кусок обратно на полку холодильника.
— Тётушка, а ты в холодильнике какую гинуру держишь? — вкрадчиво поинтересовался Лас. — Мою или прошлого урожая подгнившую?
— Да что ты такое говоришь, Лас! — сразу же возгневалась безукоризненная хозяйка. — Конечно же, твою! Как можно гостю предложить прошлую гинуру!
— Правильно, правильно, — закивал Лас. — Гостям только самое лучшее. Хотя новый урожай вряд ли будет лучше. Вот, вчера отдал мастеру Кирку целый мешок сикоры за починку платы для синтезатора.
И Лас развернулся к пилоту, жадно его разглядывая.
— А вот скажите, уважаемый Хлодо, у Вас на корабле как обстоят дела с металлами четвёртого периода?
Неожиданный вопрос почему-то заставил землянина забеспокоиться.
— Ничего лишнего на корабле нет, — как можно более нейтральным тоном произнёс Хлодо.
— Проблема с этим синтезатором! — вздохнул между тем Лас. — Осталось всего два аппарата, мой да Седрика. Уж мы их чиним, чиним… Ещё пара урожаев — а что потом делать?
— Ну, — неопределённо пожал плечами Хлодо. — Например, я могу посмотреть… Не ахти какой специалист, конечно, в синтезаторах.
— Точно! Вы же космонавт! Вы всё умеете! — радостно подскочил фермер, схватил свою шляпу и от волнения стал мять её, пока она не превратилась в почти бесформенный комок. — Давайте ко мне! Это рядом! Я Вас такой гинурой угощу, Вы такой нигде больше не отведаете!
Хлодо думал всего пару секунд. Информацию по «штормовой точке» он отправил ещё на орбите. Время, судя по выкладкам корабельного вычислителя, у него пока есть.
Посёлок располагался на вершине пологого холма. Снаружи гостиницы воздух дрожал от жары. Вокруг стояла невероятная тишина, и только негромкий перестук фермерских башмаков оживлял обстановку. Какое-то время они шли рядом по жёлтой керамической дорожке. Внезапно дома закончились, и за высокой изгородью из гибискуса с красными и синими цветами открылся чудесный вид на голубые и лиловые поля до самого горизонта.
Хлодо внезапно представил себе, как выглядит эта земля в лучах закатного солнца.
Фермер снова нахлобучил свою шляпу и бодро пошёл впереди. Они спустились с холма. Кирпичная дорожка рассекала надвое широкое яркое покрывало из разноцветных квадратов полей, и убегала дальше к горизонту, прячась среди холмов и пригорков, расцвеченных оттенками синего, фиолетового и оранжевого.
Вот только нигде не было заметно ни одного дерева, даже самого захудалого.
— Пять километров пешком? — уточнил пилот.
— А чего тут идти-то? Бегом добежим!
— А транспорт у вас вообще бывает? Это так, на всякий случай.
— Для перевозки урожая есть тележки.
— Деревянные?
— Почему деревянные? — Лас как-будто даже обиделся. — У нас тут ничего деревянного нет. Не растут у нас деревья! Гинура вот мутировала и хорошо прижилась. Гибискус ещё мутировал… Но сколько с ними хлопот, пока в рост пойдут!
— Гинура и гибискус? И больше ничего не растёт?
— Да много чего растёт… В пещерах на юге собирают сикору. Грибы такие. Но есть их нельзя.
Загадочные растения высотой с рост человека росли густо и обильно по обе стороны от дороги. Хлодо пригляделся внимательнее. Толстые мясистые листья, фиолетово-голубые и оранжево-лиловые, влажные от сочащегося нектара. Почва под ними была пронизана выпирающими на поверхность не то корнями, не то трубками, которые со всех сторон лезли на дорогу…
— Вот тут осторожнее, не споткнитесь, — Лас остановился. — Цикадки-то как распелись! Будет ещё жарче. Это мы их цикадками называем, здешние они. Не знаю, где они раньше жили, а сейчас в зарослях гинуры живут. Хотите, поймаю Вам одну? На память. Только есть её нельзя.
— Благодарю, я лучше быстренько на синтезатор гляну… А вот эти листья… Это мой бифштекс, да?
— В конце сезона — вот это будут бифштексы! Гинура оранжевая, редкая мясная разновидность! — тоном хвалящегося отца ответил фермер. Он с гордостью взирал на шевелящуюся влажную биомассу своих питомцев.
— Оранжевая?
— Научное название! — Лас поднял вверх указательный палец. — На Земле была известна как Гинура Аурантьяка! Нам повезло, что предки взяли с собой геномодифицированные семена.
И они пошли дальше. Туда, где впереди смутно маячило пятно голой красной земли.
— Ну а что там на старой родине нового? — поинтересовался Лас.
Нового на Земле было очень много, за пять-то столетий. Хлодо рассказал (ещё раз) про «штормовые точки». А потом сразу стал про биоплаты рассказывать, новые, или как оно полностью называлось: «новая биологическая платформа».
— Люди на Земле стали совсем другие, вы бы даже не сразу поняли, что видите людей, если бы встретили случайно. Есть небольшая группа, которые выглядят вполне по-человечески, по-старому, но такие редко покидают планету… А большинство возвращается в прежний облик только изредка, когда навещают родственников. На Земле эти новые люди уже не живут…
— Страсти-то какие, — искренне удивлялся Лас. — Живые люди, только металлические?
— Самые распространённые разновидности: железо-кобальт-никель, или осмий-иридий-платина. Это целое искусство — создавать себе такое тело, которому не страшны никакие космические испытания. Эти люди — первопроходцы и бесстрашные астронавты. Они первыми посещают самые далёкие звёздные миры.
Ферма показалась перед ними внезапно. Надо было свернуть с дороги, а дальше была только узкая тропинка среди зарослей, а потом заросли обрывались, и была уже только голая красная земля, с изредка торчащими из неё шевелящимися трубками. Сама ферма представляла собой вытянутое цилиндрическое строение и штук пять низких куполообразных хижин вокруг нее. Материал зданий был цвета земли, на которой они стояли.
Лас открыл неприметную узкую дверь в ближайшей хижине. Внутри что-то урчало и позвякивало.
— Как старый чайник! — парень показал Хлодо на загадочное устройство, расположенное внутри хижины. — Уж сколько я с ним намучился…
— Это он?
— Синтезатор. А что? Не разберётесь? — лёгкая тень уныния вдруг как будто смяла всегда добродушную улыбку фермера.
Согнувшись почти вдвое, Хлодо, скорее из вежливости, чем со знанием дела, просунул голову через дверь. В него плеснули кипятком и он отпрянул, шипя. Повезло, что не в глаз!
— У меня простой вопрос, — Хлодо отметил время: не пора ли закругляться? — А что он синтезирует?
— Медь.
— Чистую медь?
— Ну да. А потом в виде растворов солей она идёт в систему, — Лас показал под ноги, на торчащие из-под земли извивающиеся трубки.
— Я подумал, это — корни.
— Нет, трубки для систем орошения и удобрения. Без этого тут вообще ничего нормального не растёт.
— Медь? — ещё раз уточнил Хлодо, заметно волнуясь.
— Медь, — кивнул Лас. — На этой треклятой планете вообще нет меди. Безмедная она. Когда первые колонисты это поняли, то погрузились снова в свои корабли и улетели отсюда. А мы остались. То есть, наши предки. Понравилось им тут, что ли, не захотели улетать. А может какая-то другая причина была…
Лас оглядел свои скромные владения с лёгкой улыбкой грусти.
— Здесь, в общем, неплохо. Тихо, спокойно. Ровный климат, тепло, даже океан есть, на севере. Там неоновцы гибискус выращивают и килимару. Синтезаторы бы вот наладить… Без меди земные растения не выживают, даже мутанты. А местные виды никак несъедобны.
Хлодо молчал. Он думал об оставленном корабле. О том, как однажды навсегда распрощался с мечтой о покорении космических глубин. Он был обречён вечно следовать только самым безопасным маршрутом, жить на борту самого безопасного корабля, а на чужих планетах носить ошейник… Либо сидеть на Земле и смотреть передачи о том, как другие осуществляют его несбывшиеся мечты.
— Выбрось свой синтезатор, — сказал он Ласу.
— Не понял?
— Это хлам. Он тебе не нужен.
Лас недоуменно переводил взгляд с тёмного проёма хижины — на пилота.
— Помнишь, я говорил тебе про биоплаты? — голос Хлодо стал хриплым и каким-то злым. — Однажды мне сказали, что я — болен. Врачи много лет пытались понять, что со мной не так. Мой биоплат был неправильным. И однажды мне сказали, что ничего нельзя сделать. Я просто урод, мутант, которому нельзя помочь. Редкий случай в медицинской практике.
Хлодо помолчал, а потом решительно добавил:
— Видишь ли, моё тело способно синтезировать и выделять только чистую медь. Сам по себе металл, несомненно, полезный… Вот только таких не берут в астронавты.
Лас вздохнул, качнулся на носках, и оценивающе, как и в первый раз, но уже более критично, оглядел Хлодо с ног до головы.
— Я, конечно, стесняюсь спросить, как оно происходит, — сказал он. — Но меня больше волнует вопрос: сколько? Сколько меди Вы способны… выделить?
— Столько, сколько нужно. Поверь мне, меди у вас теперь будет — завались.
Хлодо решительно захлопнул дверь, за которой уныло шипел синтезатор. Похоже, на этой планете и в самом деле не так уж плохо. Он стал прикидывать, какие устройства с корабля перенесёт на ферму, и как их можно будет применить.