С запада под вечер накатил вал непогоды. Свинцовые тучи затянули ускользающий краешек красноватого солнца. Жара, стоявшая последнюю неделю, спала, до трясучки в зубах потянуло холодом. Со стороны умирающего солнца поднялся ветер. Непроглядная стена пыли, рыжего песка, обрывков мусора повалила следом.
Поначалу наёмники ещё боролись за костёр, пока ветер не прибил пламя к земле, потом сдались и отступили в свежевырытый окоп. Три солдата, обмотав винтовки тряпками, отсиживались в яме под прикрытием вздымающегося тента. Наверху завывала буря, просыпая песок в прорехи брезента.
Смаривало. Марек, заросший мужчина тридцати лет, достал из кармана смятую пачку с одной единственной сигаретой, покрутил в руках и вернул обратно. Уже неделю не было не то, что свежего подвоза, но и хоть какой-нибудь весточки от своих.
- Вот представь, - предложила Даша. - Идешь так по улице и видишь провал в другой мир! Прыгнешь в него? С учётом того, что навсегда, без возврата.
Тему волшебства поднял Марек, перетирать косточки уродам, забывшим их в пустыне, надоело. Да и смотреть на Дашу, подбирающую ключики к Олегу, как вор домушник, зыркая по сторонам, разбирается с хозяйским замком, почему-то было противно. 'Русские свиньи!' - поморщился поляк.
- М-м-м, - Марек почесал заросший подбородок. - Я скорее поверю, что опаздываю на работу, вижу портал, но не могу остановиться.
- Да, да, - подтвердил Олег и часто закачал стриженой головой. - Так оно и бывает. Упущенные возможности.
В округе ни одной живой души. Только три солдата удачи, окоп и фундамент развалин. В светло-коричневой защитной форме наёмники издали походили друг на друга. Каждый из них стремился выделиться какой-нибудь мелочью. Марек не брился, Олег спорол нашивки, Даша носила алую бандану.
- Не знаю, насколько меня хватит, - прошептал Марек и закрыл глаза. - Надоело ждать. Так и июнь пройдёт, а мы всё торчим здесь.
- Можешь постоять наверху! - предложила девушка.
Ветер усиливался. Матерчатая крыша ритмично вздымалась вверх, и опадала назад. 'Как бы ни сорвало', - подумал засыпающий Марек, но даже не шелохнулся.
- Мне кажется, - сказал Олег. - Что мы не случайно торчим здесь целую неделю. Старик может говорить что угодно про долг и руины, но как бы он просто не решил избавиться от нас.
За собой он чувствовал вину. На прошлое дело Старик забросил их против Мабуты - местного вождя. Мабута был неплохой мужик, и сам по себе Олег никогда бы не стал с ним враждовать. Но, как у наёмников: сегодня друг, а завтра враг. Куратор заплатил, Старик отправил группу. Марш-бросок через джунгли, звено из шести бойцов вышло к цели. Олег через оптику снайперской винтовки отслеживал перемещение в лагере. Внезапно стрелок заметил Наттику - ростовщика, которому задолжал пять сотен, и никак не мог расплатиться. Палец сам собой лёг на курок.... В поднявшейся панике Мабута ушёл с линии огня. Во время отступления к условленной точке отряд потерял бойца.
Под утро буря стихла. Олег выполз наверх и с наслаждением потянул зудящую спину. Как и ожидалось, руины остались на месте. За ночь никто не посягнул на их целостность, не пометил алой краской в стиле 'здесь был Вася'. Потому что вокруг не было других людей. 'Какой смысл охранять камни, если и без того они простояли не одну сотню лет'? - подумал наемник.
Обычно в пустыне было жарко, наемники исходили потом, но последние дни адское солнце затянула непроницаемая пелена свинца. Охранники подолгу смотрели на смуглое небо, и боялись начала сезона дождей. Охоты утонуть в окопчике не было.
На камнях сидел Марек, водил широкой ладонью по нагретому фундаменту и напевал под нос. Олег не понял чужих слов, но уловил незамысловатый мотивчик, просто детская песенка, из тех, что матери поют на ночь детям.
- Скучаешь? - Солдат встал над ним. Наемник кивнул.
- Марек, я понял, что происходит, - посерьезнел Олег. Иссеченная рубцами рука почесала стриженую голову. - Нас бросили!
- Почему ты так считаешь? - спросил поляк.
Из-за всхолмья показался краешек красной банданы. Даша возвращалась с утреннего рейда. Через плечо была перекинута мохнатая тушка какого-то зверя, размером с кролика. Девушка махнула рукой и, попыхивая сигаретой, опять скрылась за камнями. Только Даша могла чем-нибудь разжиться в пустыне.
- Давай без прикрас. Ты реально думаешь, что крутой парень? Я завалил не одну операцию. Почему-то у меня подозрения, что здесь я не один такой. Что тебе сказал Старик? Меня он обнял и благословил на миссию охраны. Как было можно поверить в эту чушь? Нас бросили умирать в пустыне. Никто не вернётся сюда!
Марек достал смятую пачку с одной единственной сигаретой, повертел в руках, и положил обратно.
- Что это меняет? Есть приказ.
- Ты со мной? Надо выбираться, пока есть что жрать! Мы же подохнем тут, как ты не понимаешь!
- Ты уже говорил с Дашей? - Олег подтвердил. - И она отказала. Я не добавлю ничего нового, но и удерживать не стану. Каждый сам за себя.
'Если он уйдёт, у меня будет больше шансов на Дашу', - в голове Марека промелькнула нехорошая подленькая мысль. Олег скривился, хотел выругаться, но сдержался. За каждое слово следовало отвечать, наемники не прощали необоснованных оскорблений. Олег почти бегом вернулся в окопчик, схватил винтовку, рюкзак, закинул на спину, и вышел обратно. Он посмотрел на бывших товарищей, вскинул руку и ушёл, не оглядываясь.
Когда-то в лощинке между холмами у иссохшего русла ручья рос небольшой лес. От него давным-давно оставались только один белые кости веток. Даша разложила из них костёр.
- Он всё-таки ушёл? - не прерывая работы, спросила она.
- Да! Вот сижу, перевариваю. Как я понял, для тебя это не новость, - Марек поднялся с камней и подошёл к занявшемуся костру.
- Мы разговаривали вчера. Прости, что не предупредила тебя. Я думала, что он одумается.
Они сидели у огня, пока Даша возилась с тушкой, наемник вспоминал давний разговор. Как они попали сюда? Может их бросили? Старик, бывший полковник пользовался всеобщим уважением. Слово хозяина превыше закона, заслужить доверие - высшая честь.
- Марек, - однажды сказал Старик. - Я полагаюсь только на тебя. Дело важное. Видишь эти развалины? Они имеют огромную ценность, ты даже не можешь представить какую. Я могу положиться на тебя?
Мог ли он положиться? Любой бы умер за полковника, сделал что угодно ради поощрения. Особенно если чувствовать за собой вину. Марек не был образцом для подражания.
Вернулся вчерашний ветер. Пламя стелилось по земле и лизало камни, но Даша всё равно исхитрилась приготовить обед. Марек почти ничего не знал о напарнице, а она не была излишне словоохотливой. Снайпер, около двадцати пяти лет, землячка Олега, наемница. Деньги нужны всем, а псы войны получали мало, но стабильно. В России эти крохи значили много, русских в отряде было немало.
За нависшим шерстяным полотном туч солнца не было видно. Небо всей тяжестью давило на пустыню, угнетало мощью и некой таинственной силой. Хотелось убежать, накрыть голову подушкой, что угодно, лишь бы только не смотреть вверх. Само место стоянки казалось дурным.
После обеда Марека стало клонить в сон. Голова опускалась всё ниже и ниже, пока он не привалился к валуну и сполз набок. Даша осталась одна, серые глаза утонули в умирающем пламени. Наемнице нравилось вот так просто смотреть на огонь и ничего не делать.
Ветер затушил остатки огня и разогнал дымок. Внезапно девушка словно ударило током. Она не понимала, что здесь делает, чего желает, зачем родилась. Даша пошарила по карманам куртки и нашла складное зеркальце. Из зеркала на Дашу смотрело грустное лицо стареющей женщины, с неровно подстриженными волосами. Девушка провела пальцами по лицу, оставляя грязные полосы. Столько пыли!
- Ну, и что ты делаешь? - спросило отражение. - Ты молодая красивая женщина шатаешься в чужой стране среди вонючих мужиков. А жизнь проходит! Понимаешь, жизнь-то проходит. У тебя могли быть дети.
Даша стиснула зубы и захлопнула зеркало. Пальцы вцепились в винтовку, первым движением прижала ствол ко рту. Постучала по курку, как бы примериваясь к нему, еле слышно прошептала: 'бам' и откинула оружие. Наемница вернулась за рюкзаком, собрала снаряжение, черкнула карандашом 'прости, ухожу', и отправилась в долгий путь до дома. 'Если повезёт', - подумала Даша. - 'Нагоню Олега'.
Марек беспокойно заворочался во сне. Он приоткрыл глаза, но усталость взяла верх и опять заснул. Во сне всё было хорошо. Наемники снова были в одном звене и играли в карты.
- А вот шестёрочка пик! - ударила Даша.
- Перевожу! - улыбнулся Олег.
- А ничего, - хитренько прищурился Марек и скинул козыри. Победа! - А вот и всё. Кто дурак?
- Кстати о дураках, - вмешался Олег и скинул валета. Бито! Козырный туз! Такая страшная пиковая карта. Принял! Дама! Конец игры. - Вы знаете, что в девятнадцатом веке развлечений было мало и изящные дамы с кавалерами ходили в дурдом на представления.
Марек недоверчиво хмыкнул.
- Да, да, представь, ходили. Джентльмены, леди, вчера званый ужин у посла, сегодня Шекспир, завтра жёлтый дом. Они выстраивались у камер, где содержались психи, а доктора лебезили, выпрашивали подачки на милосердие. Конечно, до больных ничего не доходило. Дамы смеялись, их ровные напудренные щёчки искажались, и они всё смеялись над тем, чего не понимали, над тем, кто много выше их! Как же я ненавидел их тогда!
- Ты? - переспросила Даша. Мареку показалось, что Олег не шутит, что он действительно был там, в девятнадцатом веке, в жёлтой палате, и смотрел на праздную публику через стальные прутья.
- Да я, заточенный и выбравшийся на свет! Тогда мне не повезло, но в этот раз всё будет по-другому! Час пробил! День солнцестояния. Клетка ослабела, я выйду!
Карты взвились со стола и ударили в лицо. Мареку закрыл голову руками и проснулся. Начиналась песчаная буря. Песок уже наполовину засыпал наемника. Он вернулся под тент в окопе. Даши не было. В кармане топорщилась куцая записка. Марек бегло прочитал ровные буквы и сжал кулаки. Она ведь любила его, того русского. Любила, и вместе у них было гораздо больше общего, чем с ним, например. Долг отступил на второй план. Чего ещё ждать от женщины?
Марек залёг в окопе, вскрыл консервы и выскреб банку тушенки. Теперь он остался совсем один в неприветливой пустыне, наедине с неприятными мыслями.
- Я подарю тебе мечту, - прошептал чей-то голос. Марек вздрогнул и проснулся. Почему-то неумолимо тянуло в сон, хотя он и так пролежал весь день.
Во сне Марек видел странные картины. То тучи пожирали солнце, и наступала вечная тьма. То мимо проносились кавалькады славных рыцарей, он смотрел на развевающиеся гребни из страусиных перьев и белые плащи, и хотел присоединиться к ним. Всадники мчались на последнюю битву. До наемника никому не было дела. Узник соблазнял, манил золотом, плакал, давил на жалость. Тьма и клетка. Женщина с переполненной чашей. Змей, истекающий ядом. Крики боли и проклятия.
Утро, двадцать первое июня, десять часов. Сезон выдался неудачным, провал с Мабутой, ранение, госпиталь, неприятности с полицией. В городе никто не был рад Мареку. Неудачников боятся и избегают, как прокажённых, будто невезение можно передать прикосновением.
Солнце всё так же скрывалось за тучами. Вдалеке громыхало, будто гигантский ребёнок забавлялся с погремушкой. На руинах мерцал радужный портал. Марек обожал фантастику, сразу понял, что это именно портал. В воздухе возникли открытые врата.
Марек, держа винтовку перед собой, приблизился ближе. Воздух исказился, заиграл радужными цветами. В узорах угадывались герои книг детства, вот полетел дракон, древние маги учат дошколят обращению с палочкой. Замки, рыцарские турниры, запах моря, небесные корабли.
- Ты просчитался! - произнёс Марек и снял винтовку с предохранителя. - Ты заставил меня поверить. А людей губит не вера, губит безверие.
- Идиот, - прошептал внутренний голос. - Твоя мечта сбылась. Какая разница, что тут потом станется!
- Да, я идиот, - признал Марек и сел напротив. - Я идиот, который верен приказу, верен полковнику, и выполнит долг. А знаешь, почему узник? Потому что я верю! В вере моя свобода!
Сквозь тучи проскользнул солнечный лучик и осветил жёлтые камни руин. Радужный портал заколебался как пустынный морок и расселся. Марек вздохнул, достал последнюю сигарету, закурил и стал ждать. Если так надо, пленник не освободится от уз. А он, Марек, а что он, он попросту подохнет с голодухи, когда закончатся консервы.
Заключение продлится ещё на вечность, хотя, что такое вечность для пленника! Один сплошной миг агонии. Вот только жалость иногда надо прятать куда подальше. Для узника мир представлялся песочницей, люди - фишками. Перемены ради перемен, разрушение ради... ради чего? Ради будущей стройки? Вот только будет ли эта стройка? Легко разметать здание по кирпичикам. Не сложно найти, где упрекнуть строителя. А потом, когда не останется даже фундамента, окажется, что и материал дрянь, и люди не годные. Так уже было.