Аннотация: Другие - кто это? Те, у кого иной цвет волос, кожи? Или те, кто мыслят по-иному? В одночасье ими могут оказаться даже целые народы. Но почему ?! Поразмыслим об этом вместе...
Фазиль Ирзабеков
Д Р У Г И Е
Лет двадцать назад случилось мне покупать мясо с рук в небольшом бакинском пригороде. Местный житель, придав голосу самые доверительные интонации, посоветовал мне впредь делать закупки только в этих, верхних, кварталах, но никак не в нижних. Ну, откуда взяться у них хорошей баранине, сокрушался мужчина. Словно мы не ведали о том, что животным скармливают помногу недоеденный хлеб, которым хозяйственные сельчане набивали большие мешки в городских подворотнях, оглашая их по утрам громким: Сухой хлеб собираю!. Оно и понятно, где взять столько свежей травы в этих песках?
Вот и случилось, что сам того не ведая, человек этот обозначил некую модель поведения людей в обществе, с разновидностями которой приходится сталкиваться, увы, все чаще. Правда, мотивы не всегда так откровенны. Ведь в описанном случае подоплекой была экономика, тот самый базис, в котором вождь мирового пролетариата призывал искать разумное объяснение всякой политики. В том числе и той, правилами которой руководствовался мой давний доброжелатель. Его патриотизм в масштабах родного квартала в чем-то даже наивен, ибо следует порасторопнее сбыть товар, не подлежащий длительному хранению, ради чего можно бросить тень на репутацию доброй половины населения родного поселка. Но как выпукло реализовано здесь понятие другие. И если б всегда доминировала при этом лишь экономическая составляющая...
Какие смешные фамилии встречаются у русских, заливался мой давний институтский приятель Ильдрым. Поясню: у азербайджанцев, пожалуй, одна животная фамилия, да и та, как принято теперь выражаться, крутая - Асланов, от слова лев. А потому Червяковы и Букашкины, Котеночкины и Собакины вызывают порой у некоторых моих земляков иронию, впрочем, вполне добродушную. Послушай, говорю, а ты никогда не вникал в смысл наших имен, ведь и русским они наверняка показались бы непривычными, если б знали их перевод. Почему это, недоумевает мой собеседник. А начнем-ка, предлагаю, с твоего. Что оно значит в переводе? Вот-вот, правильно, молния! Наш преподаватель Булуд - это облако, а общая знакомая Айгюн - луна и солнце, не так ли? Что касается соседей Шаина и Джеваншира - они соответственно сокол и молодой лев... Ну, чем не Зоркий Глаз и Железный Коготь, а? Или переведем женские имена: Наргиля - зернышко граната или Айсель - лунный поток... мне они очень нравятся, такие поэтичные, но, согласись, все же необычны для иного уха. Так может, не следует все-таки ни над кем посмеиваться?!
Да, все мы на удивление разные и от этого факта, как говорил великий комбинатор, нельзя отмахнуться. Можно по-разному относиться к нашей тотальной несхожести: в который раз восхититься неустанным промыслом Творца, различающего одну от другой даже мириады крошечных незабудок, или уподобиться сумрачному обывателю, для которого оттенок кожи на ягодицах актуальнее неповторимых свойств души.
Поражает, как иные граждане страны, в недавнем прошлом мужественно попытавшейся прорваться к достойной жизни из тоталитарного общества, продолжают, тем не менее, бездумно пользоваться одним из главных атрибутов его арсенала - грубым упрощением, низводя щедрую полифонию жизни к убогому набору незамысловатых мелодий, ритмом своим тревожно нивелирующих в военный марш.
Странно слышать рассуждения изрядно поживших людей о том, как-де прозорливо отец народов вычислил в свое время плохие нации, сослав их куда подальше. Не случайно, дескать, территории их традиционного проживания стали ныне горячими точками. Им, упорно ставящим телегу впереди лошади, и невдомек, что проблемы эти стали сегодня во всей своей остроте еще и по той причине, что некогда волею тирана некоторые национальные общности в одночасье решено было считать менеесоветскими, и на этом простом основании куда менее заслуживающими права на жизнь и человеческое достоинство. Как давно стало общим местом употребление по случаю и без оного фразы из полюбившегося фильма о том, что Восток, мол, дело тонкое, не осознавая ее подлинной сути. Восточная же мудрость гласит о том, что если выстрелить в прошлое из пистолета, оно ответит из пушки. Так и случилось.
Признайтесь, вас не гнетет разгул - иного слова не подберу - национальных амбиций последнего десятилетия? Кого не тронь, все как один представители древней и великой нации. Это при том, что еще в начале ушедшего века не только самого нынешнего суверенного государства, не только этих границ не было на карте империи, но и даже его названия. Больно и смешно (не знаю, чего больше) вспоминать о том, сколько же копий было сломано за все времена радетелями иных народов из числа ученой братии, из кожи вон лезших, дабы настоять на пресловутой древности. Именно настоять, ведь доказать почти невозможно по причине множества взаимоисключающих теорий и мнений, да и незачем. Вначале, как правило, сломано копий, а позже, как водится, пролито крови. Правда, уже не этими горе-учеными, а их излишне доверчивой аудиторией. Да и признаемся, положа руку на сердце: что эта самая пресловутая древность может ныне означать? Усталость генов? И можно ли всерьез идентифицировать по складу души и ума, мироощущения и миросозерцания, скажем, нынешних египтян с современниками фараонов, итальянцев - с гражданами Древнего Рима, а жителей нынешних Афин с теми, кто некогда обитал на этом пространстве. Задумаемся, являлись ли когда-либо синонимами древность происхождения и наличие подлинной культуры. А ведь второе понятие, согласитесь, куда актуальнее. И существуют ли народы, чьи более ранняя письменность и великие предки уберегли бы их, к примеру, от несчастливой судьбы и гонений, нынешней духовной деградации, дурных правителей или вошедшего в привычку и ставшего второй натурой хамства. Ведь зачастую у, так называемых, малых народов, обитающих в непроходимых лесных дебрях или бескрайних северных просторах, у жителей забытых Богом деревень и затерянных в высокогорье сел зачастую можно встретить куда больше душевности и простой человеческой порядочности, нежели у многих представителей продвинутых ныне наций. И если существует все же некая избранность, то не заключена ли она, прежде всего иного, в беззаветном служении Добру. И не являются ли таковыми, прежде всего, несуетные труженики, пусть и отдаленные нередко от мнимых благ цивилизации, но добывающими хлеб насущный (в том числе и для нас) в поте лица. Ибо Создатель, оценивая в итоге достояние своих чад, наверняка не рассматривает придирчиво цвет волос или форму носа, читая сердца, а не пятую графу анкеты и по делам нашим будет судить нас.
К означенной проблеме, если подумать, есть, по сути, два подхода. Ведь чаще всего сталкиваемся либо с людьми истинно верующими, либо с атеистами. В первом случае, вне зависимости от вероисповедания, присутствует (слава Богу!) единый догмат, в соответствии с которым у всех людей, гордо именующих себя человечеством, общие отец и мать, суть Адам и Ева, от которых и пошли как нынешние, так и канувшие в Лету народы. Отношение к другому здесь, в худшем варианте, как к бесконечно дальней, но все же родне. Оппонирующая сторона, как известно, признает предками своими приматов, а попросту, обезьян. В этом контексте притязания на всенепременную древность могут означать лишь минимальную удаленность от самой последней обезьяны, прижимающей ко все еще косматой материнской груди последнего обезьяньего потомка (или чьего-то первого предка, как посмотреть): того, самого древнего. Для менее древних материалистов, как мне кажется, все же есть при этом раскладе некое утешение: даже самому заскорузлому безбожнику наверняка приятнее сознавать, что прародители его ведут отсчет непосредственно все-таки от какого ни на есть, а человека. Вышли в люди пусть и попозже, но зато из уже людей.
Другие. Все у них складывается по-иному: лучше, веселее, богаче. Да и как иначе, ведь рождены они не в этом тотальном нечерноземье, а в сказочных краях, где нет плохой погоды, где воткнешь в землю сухую жердь - она тотчас и зацветет, и где никто, считай, не знаком с трудом, деньги же так и сыплются на этих счастливцев с безоблачных небес. В суровые же широты наезжают понятно зачем: околпачивать местных простаков, да умыкать наивных красавиц... Невольно всплывают в памяти недоуменные лица давних московских друзей, которым рассказываю о памятном для всей остальной страны 1963 годе. Люди моего поколения и старше помнят, как разом и надолго исчезло тогда с и без того не щедрых прилавков все продовольствие, но, главное, хлеб. Что же касается привычных для жителей столицы регулярных заказов, то этого понятия за ее пределами ведали немногие. Вспоминаю, как меня, десятилетнего бакинца, будили среди ночи, чтобы заменил в хлебной очереди отца и дядю. Им следовало хоть немного вздремнуть, чтобы встать живой цепью, когда подъедет ранним утром машина с драгоценным хлебом. Тогда мужчины нашей улицы отправят своих малышей досыпать, чтобы взявшись крепко за руки, создать живой коридор. Сначала для тех, кто хлеб до магазина все же довез, а после для тех, кого иначе просто смяли бы - женщин и стариков. В хлебной же лавке, что находилась на первом этаже нашего дома, потных и взлохмаченных людей с обезумевшими, красными от регулярного недосыпа глазами и разодранной одеждой встречал кумачевый стяг с обращенными к ним, ко мне лично словами: Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме! Н.С. Хрущев. А ведь столица республики, к слову, всегда относившейся к немногим, именуемым донорами, не только не получала дотаций из союзного бюджета, но продолжала трудиться, плавя сталь и каторжно горбатясь на хлопковых плантациях, уча и леча, давая на гору руду и мрамор, химволокно и натуральный шелк, попутно обогащая валютные запасы державы каспийской нефтью и газом, осетровыми и черной икрой. Запомнил: из 17 миллионов тонн нефти, добытой в Великую Отечественную, и обеспечившей, в решающей степени, нашу общую Великую Победу, 14, 5 было добыто моим родным городом.
Как часто приходилось слышать от заезжих гостей, стремящихся в командировки и на отдых в эти гостеприимные края, обидные, в общем-то, слова, произносимые с оттенком не то осуждения, не то восхищения. Мол, совсем у вас, ребята, нет советской власти. Удивительная же закономерность заключалась в том, что именно там, где этой самой власти, сгинувшей так бесславно, было, как поговаривали, меньше, присутствовало в отношениях людей куда больше задушевности и открытости, драгоценного человеческого тепла.
Другие. Что бы делали без них государственные мужи во все времена? На кого списывали бы недород, бесславное поражение в военной кампании, всеобщий упадок нравов, взбрыкнувшие цены, да мало ли что... а по сути, заурядное неумение управлять страной и людьми. Какие только дивиденды не извлекали, сталкивая ради собственной карьеры и в ее же критические моменты всех нас, хороших и доверчивых своих с коварными и алчными другими! Ну, а то, что свои, разбитые и униженные,оказывались подчас пригвожденными к позорному столбу где-нибудь в местечке типа Нюрнберг, так кому ж об этом задумываться в пылу драки?
К чести российских властей не могу не отметить, что на протяжении всего последнего десятилетия, возможно, одного из самых непростых в истории страны, на фоне тягчайших ошибок и просчетов, не было, тем не менее, ситуации, когда бы они попытались разыграть, не в пример отдельным партиям и их лидерам, националистическую карту. Что это - оставление убийственного, а потому и самого последнего аргумента, после которого точно крыть будет нечем, на самый черный день или же честная принципиальная позиция, - покажет будущее.
Другие. Их не хотят (или не могут?) замечать и те, чьи выгоды, в этом случае, очевидны. Заметьте, в ходе выборов всех уровней, политические технологи сослепу пренебрегают такой немаловажной составляющей электората, как национальная принадлежность. А ведь в городах и весях России проживают десятки национальностей, многие из которых представлены значительными диаспорами. Единственный контекст, в котором им, другим, уделяется внимание, это, в лучшем случае, демографические статьи с паническим уклоном, в худшем же - богатый спектр унижений по национальному признаку. В том числе, и со стороны официальных структур, облаченных реальной властью. Плюс различные проявления фобии, по причине которых среди этой, повторяю, многочисленной категории российских граждан складывается соответствующее отношение к властям и, как следствие, удручающая апассионарность.
Отдельные представители национальных меньшинств, безусловно, создают немало различных проблем, в том числе и криминального характера. Бесстрастная же статистика упрямо свидетельствует, что граждане титульной национальности создают их больше. А значит, к данной проблеме можно и нужно подойти мудро: ведь пчелы могут не только жалить, но и давать целебный мед. В конкретном политическом аспекте - голоса, отданные в пользу того кандидата, который раньше других отнесется с уважением к национальной самобытности этих людей. Что и повлияет, в итоге, на выбор сердцем. Даже такой несложный прием, как предвыборные плакаты на национальных языках, размещенные в традиционных районах жизнедеятельности различных этнических групп, до сей поры не использован. Таким образом, шанс законного обретения ощутимого числа голосов все еще не востребован деятелями предвыборных штабов, не брезгующими прибегать к неопрятным изыскам черного пиара.
Некогда бывший государственный деятель очень высокого ранга, убеждая меня в целесообразности занятия политикой, обосновывал это тем, что выбор, собственно, невелик: ты или субъект ее или же объект, так не лучше ли выбрать первое? Полагаю, не так однозначно и вот почему: подлинный художник, будь то писатель, живописец или композитор, оказавшись в творческом тупике, приостанавливается, берет паузу. И пусть эта его тишина заполнена нередко не одними лишь напряженными раздумьями и поисками нового пути, но и, чего греха таить, вином. Но вы припомните, чтобы какой-нибудь правитель хоть раз признался в собственной бесталанности? А ведь на этом поприще, как это не покажется странным иным из них, весьма важны, да просто необходимы, особые, я бы сказал, недюжинные способности. Можно легко уйти со скучного спектакля, потеряв вечер и стоимость билета, отложить неинтересную книгу, стереть с кассеты надоевшую мелодию. Что прикажете делать с собственной неповторимой жизнью, которую вершат на свой лад все эти неуклюжие статисты, мнящие себя великими постановщиками, норовящие присочинить еще и пошлый мотивчик, да унылые декорации. Что остается большинству, всем нам, объектам политики?! Вопрос не из легких, но в одном убежден: невзирая ни на что, все же не бить друг дружку по головам, из последних сил лелея в себе человека и хоть как-то пытаясь любить других. Дабы не подсоблять и без того жестокой жизни, норовящей ежедневно и ежечасно унизить и добить нас, бесцеремонно подталкивая к неотвратимому финалу.
Вслушиваемся же в проникновенные слова епископа Никольск-Уссурийского Павла, изложенные им в Кратком уставе жизни православного христианина, изданном еще в 1915 году: Все инородцы - наши братья, хотя и не такие близкие, как единоплеменники и единоверцы. Ведь всех Господь Бог сотворил из одной персти (земли), вдунул одну душу, всех венчал одинаковым достоинством, - малым чем умалив от ангелов (пс. 8, 6), и всем людям желает спастись и в разум истины приити. Поэтому по заповеди Божией мы обязаны всех людей любить и всем делать добро (Гал. 5, 14), даже врагам и ненавидящим нас (Мф. 5, 44). О любви деятельной ко всем ближним: - к инородцам и иноверцам Господь сказал в притче о милосердном самарянине (Лук. 10, 37-37), увещевая нас быть сынами Отца Небесного, который повелевает солнцу сиять над добрыми и злыми, праведными и неправедными (Мф. 5, 45-48). К сожалению, у нас к инородцам и иноверцам далеко не всегда наблюдается доброжелательное отношение, особенно среди простонародья, при чем называют инородцев - тварями, погаными, стремятся их унизить, оскорбить, причинить им вред. Поступающие так христиане нарушают заповедь Божию о любви ко всем людям и на свою голову собирают гнев Божий...
Когда же это с нами случилось? По какой причине? А ведь горы умных книжек интеллигентных авторов перелопатили. И вот, на тебе! С юности затвердили вдохновенное чеховское: В человеке все должно быть прекрасно - и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Так отчего с годами все более веет от привычного порядка знакомых слов щемящей горечью некоей ущербности? Не потому ли, что душе отведено здесь автором предпоследнее место, а одежда, которая, простите за грубость, во все времена все же тряпки, горделиво красуется на втором, оттеснив бессмертную человеческую душу. Наверняка в многолетнем учении нашем не доставало того сокровенного, без чего знание о Любви так и не преобразилось чудным образом в состояние Любви.
Другие. Роковым образом ими становятся друг для друга целые народы, еще недавно бывшие добрыми соседями. Сколько за последние годы пришлось наблюдать встречи азербайджанцев и армян, оказавшихся вне родины. Столько искренних слов звучит всякий раз о трагичности происшедших с обоими народами событий, о том, как дали обмануть себя доморощенным политиканам, которые, как и всегда, в полном порядке. Многим же пришлось бросить дома, покинуть обжитые города и села, могилы родных и близких, распрощаться с закадычными друзьями. Но ради чего? Кто из простых людей оказался в выигрыше?! А десятки тысяч семей со смешанными браками, как по-разному, но неизменно драматично вершатся по сей день их судьбы. Изрядно хлебнувшие на своем веку люди, как в сладостную музыку, вслушиваются в названия городов и улиц, забавные прозвища друзей и соседей по дому. Предаются воспоминаниям о благословенных временах, когда приезжали в те же Москву и Питер не только в командировку, но и отпуск, чтобы вволю погулять, походить по концертам и театрам, да по богатым, в отличие от окраинных, магазинам. И не нужно было ютиться по бесконечным съемным квартирам, непрестанно болея от непривычного климата и унизительно предъявлять паспорта встречным милиционерам. И когда хаживали, бывало, по воскресеньям не на рынок, а базар, где в изобилии лежали на прилавках не трава и синенькие, а зелень и демьянки, изкоторых приготовлялись дивные кушанья и пряно пахнущие маринады. Хлеб же, как водится, покупали не булками, а обжигающими ладони батонами там, где утренний морской бриз так разительно несхож со зловонным перегаром соседа, пожизненно приговоренного к сумрачному выражению лица... Но главное, считают, все-таки иное, то, как мы тогда все жили, дружили, соседствовали, роднились. И как не хватает этого в сегодняшнем бытовании. Горячо убеждают друг дружку, что и там хорошо жилось вместе, да и сейчас с радостью встречаемся. Только вот, сетуют, детей жалко, не застали они той волшебной атмосферы, которую теперь никакими словами, как ни пытайся, все равно не передашь.
Заметил, как в последнее время у автора этих строк к привычному умилению все чаще примешивается известная доля раздражительности. Что, скажите, мешает всем этим людям попытаться изменить что-то в своей судьбе, не ограничиваясь ностальгическими вздохами. Ведь живем сегодня в стране с определенными свободами, и я настаиваю на этом, адресуя скептиков в любую республику СНГ на выбор для реального сравнения. Так почему бы не объединиться ныне в рамках общественной организации принципиально нового типа, которая провозгласила бы своей ближайшей целью пусть еще не дружбу двух народов (на данном историческом промежутке это, думается, выглядело бы неубедительным), но уже курс на сближение. И разве ж не настало время собирать камни?!
Пропагандируя деятельный гуманизм и состраданиеможно было бы активно противодействовать проявлениям национализма и шовинизма, оказывать содействие беженцам, вынужденным переселенцам и национальным общинам, привлекать внимание общества к их проблемам, способствовать защите чести и достоинства, выступать посредником в урегулировании межнациональных конфликтов и участвовать в переговорных процессах, поддерживая широкий живой диалог с общественностью, реализуя благотворительные программы, используя нетрадиционные формы в целях укрепления взаимопонимания и, что важно, доверия между двумя народами.
Признаюсь, что в полной мере осознаю сложность поставленной задачи. Но кто тогда сделает это вместо нас. Хотя, если вспомнить, уже пытались, и все мы, в ком еще жива память, надолго это запомнили. Неумолимо подрастают, взрослея, наши дети. Что сможем, в противном случае, передать им, кроме устоявшейся мутной неприязни?
Будем искренними до конца, а таковыми надо быть непременно в таком важном деле: между представителями двух наших народов, на самом деле, различий куда больше, нежели может показаться в застольных здравицах. Причем, они куда глубже и серьезнее формы и ингредиентов знаменитой долмы из виноградных листьев. Порознь пройдены значительные отрезки исторического и, следовательно, национально-психологического развития. В чем-то по-иному смотрим на мир, веками взращены в различных религиозных системах, обладаем порой несхожим житейским и нравственным опытом. Но ведь куда более разительно отличаются иные народы, которые, тем не менее, продолжают нормальнососуществовать. Более убедительной иллюстрации, нежели динамика взаимоотношений России и Германии в новой истории, трудно представить. И разве не кроется один из секретов подлинной красоты и богатства нашего с вами общего мира в замечательной несхожести рас и языков, все как один прекрасных. Так почему же любовь к собственной нации, это органичное чувство нормального человека, все чаще соседствует с непременным уничижением других?! Что это, если не ущербность, симптом серьезного духовного и нравственного недомогания? И разве ж не знакомы нам из истории народы с железобетонным имиджем высокоразвитых и высококультурных, что не мешало им порой трансформироваться в организованное сообщество душегубов, представляя реальную угрозу человечеству?
Что же касается конфликтующих сторон вообще, то им, как мне кажется, давно настала пора осознать ту простую истину, что даже истовое стремление перекроить контуры родного государства не избавит от иного, другого народа. Он, как и сосед в городской квартире, непременно будет аккурат через стенку, читай, границу. А коль так, то соседний народ во все времена и при любых обстоятельствах все равно будет оставаться географически соседом. Это неизбежно, как и весь спектр проблем, вытекающих из этого обстоятельства.
Изрядно сказано, что счастлив народ, не ведающий имени своего правителя. Нам, похоже, долго еще не грозит эта завидная доля. Но нельзя не замечать и того, как жива и все более крепнет в людях надежда и решимость на достойную жизнь и власть, на цивилизованную интеграцию, пусть и на совершенно новой основе. Мы подготовлены к разумным переменам всей своей историей, культурой. Слишком дорогой ценой заплачено нами за это нынешнее понимание. Но заметно мешают уродливо разросшиеся за последние времена национальные амбиции, да игры различных деятелей, непонятные и ненужные простым людям, далекие от их насущных запросов и проблем. Наверняка это стремление подспудно присутствует во многих из нас, еще недавно граждан великой страны. Давно настала пора осознать это и властным политикам.
Начать же процесс сближения наверняка следует нам самим. Может статься, что благородную инициативу подхватят другие народы, так же разделенные сегодня неприязнью или враждой. Это позволило бы ей закономерно перерасти уже в недалеком будущем в широкое движение в виде союза обществ на всем пространстве бывшей единой державы. Инициатива, с которой, как мне кажется, можно достойно начинать новое тысячелетие.