Аннотация: А вы смогли бы поступить так с любимым существом? Д и кто нас поймет, люди мы...
Фазиль Ирзабеков
Дядя Вася
Так сейчас, наверное, уже нигде не живут, даже в этом приморском южном городе, но полтора десятка лет назад это еще было возможно. Когда не стало Володи, кто-то из друзей покойного подвез к похоронам ягненка. Но рука, понятно, ни у кого не поднялась этого детеныша зарезать, да и мяса в нем было, поди, как в двух курицах. Что делать? Даритель уперся, покупал, говорит, как жертвенное животное. Ему бы сообразить, что не в соседнее село везет обетованное животное, а он заладил - грех на вас.
Выручил дядя Вася. Вернее, это Валя Гончарова, вдова, сообразила. Резать этого ребятенка, говорит, конечно же, не будем. Сейчас. Надо дать барашку подрасти, а к годовщине будет то, что нужно. И друг доволен, да и с мясом проблем не будет. Поживет в детском садике. Это и с домом рядом, да и я как-никак главный бухгалтер, с заведующей договорюсь, а дядя Вася свой человек, его тоже не обидим.
Это правда, с того времени как дядю Васю с женой оформили сторожами в детский сад, благо, живет в доме напротив, женский коллектив не нарадуется. Он и плотник, и садовник, и замок врежет, и забор выкрасит. И не только на работе, так сказать, по долгу службы. Все воспитательницы и нянечки из окрестных домов, садик-то ведомственный, каспийского морского пароходства. В каждой квартире недоделок хватает, у мужчин же, как известно, в девяти случаях из десяти рук понятно подо что заточены. Что касается живности, уговор с самого начала такой: разводи себе кроликов на здоровье, отбросов с кухни выше крыши - куда девать, город же. А тут все в дело. Требование одно - чистота, но про это дяде Васе и говорить не надо, аккуратист каких мало. Зато к каждому празднику, к коллективному сабантую завсегда свежая крольчатинка. Кому плохо?! Да и детям забава, какой-никакой, а живой уголок.
Если жив еще дядя Вася, сам-то я не был на родине семь лет, дай ему Бог здоровья, трудяге, умудрился на скупых бакинских сотках сад разбить, даром что молдаванин. Так там не то, что барашка - отару спрячешь, ни одна комиссия не обнаружит. Рассказывали даже, что умудрился он как-то выпестовать кабанчика, дрогнуло-таки крестьянское сердечко. Ни тебе визга, ни запаха. Только и ахнули, когда приволок под новогодний праздник на кухню теплый еще аппетитный окорок. Уговор, говорит, и широкая довольная улыбка. Такой вот человек. Аделя-ханум, шеф-повар, та чуть на плиту не села от изумления. Ну, говорит, дядя Вася! Ее понять надо, ей же всех обидней. Вокруг хрумкают свежатинку, да коньячком запивают, а она котлету детсадовскую жует. У нее тоже с первого дня свой уговор - если в котле запретный продукт, пожалте к станку Машу Павлушину. На коньячок, впрочем, это не распространялось.
Так и жили. Конечно, будь дядя Вася помоложе, да еще в другом каком городе посевернее, историй бы с этими женщинами было б наверняка ворох. Хотя и вписать его готическим шрифтом в список полных отставников тоже как-то рука не поднялась бы - как глянет иной раз вослед Любке Бобровой, завхозу. Хотя на нее кто не глянь...
Ходит вперевалку, как больной медведь, руки, хоть и золотые, а на вид корявые, все в каких-то сучках, пальцы скрюченные, на севере, говорит, отморозил. Да и всем своим обликом напоминал он мне вынутую из панциря, пожилую черепаху-самца, все еще живую. И что интересно, уже столько лет здесь, мог бы и на местном шпрехать, как некоторые. Помню, когда еще преподавал в университете, один анголец, Сантуш, на третьем курсе так говорил по-азербайджански, что его даже пригласили по этому поводу на местное телевидение. А этот по-русски бормотал с таким жутким неистребимым акцентом, не всегда и поймешь сразу, о чем это он. Жена его, тихая неприметная женщина, родом из того же села, не говорила по-русски вовсе. Плюс ко всему тугоухость, на фронте, говорит, того. Кстати, с этим самым фронтом однажды такое вышло.
Дело шло к всенародному мужскому празднику. Дядя Вася, понятно, на всех один. Ну, женщины решили отнестись исключительно душевно, он ведь каждую когда-нибудь, да выручил, хотя и работал недавно. Купили ему (дуры!) французской туалетной воды. Помните, была такая, Green Woter, пятнадцать рублей за флакон, стол накрыли дивный, водочка, коньячок, все как положено. Рассовали пораньше детей, причипурились, расселись, зовут мужчину. Он пришел, усаживаться, правда, не спешил. Все чин-чинарем, Самая Алиевна, заведующая, произнесла подобающий случаю военно-кавказский тост за дорогого воина, который собственной грудью, так сказать, защитил в трудный час Родину... на этом самом месте все как грохнут - это повариха Мария Павлушина, язва такая, из своего угла реплику подала, хорошо, говорит, что не твоей грудью прикрывали, по сей день шли бы с проклятым немцем кровопролитные сражения, не сидели бы мы так вот хорошо. А что с нею возьмешь, женщина, извините за выражение, она и есть женщина. Ситуация как на ладони, никто ведь никому не конкурент, ан нет, ну как не куснуть ближнюю.
Так вот, дядя Вася налитую ему рюмку перелил аккуратно в стакан и еще долил, выпил степенно до дна, поставил. Большое спасибо, говорит, за угощение, только праздник этот я с вами отмечать не могу, я воевал против вас. Вот так буквально и сказал. А подарок, продолжает, возьму для сына, не хочу вас обижать, вы люди хорошие. Я, говорит, тоже хороший, только молодой был. Улыбнулся виновато и заковылял. Ну что, слабо, как говорят в популярной телепередаче? Вот когда наши девушки напились так напились, а до этого такого не бывало, все-таки в детском саду. Это уже под занавес плакали и смеялись как ненормальные, когда умная Маша, Ася Арменаковна, медсестра, вдруг выдала - это что, девочки, наш дядя Вася фашист?
Потому и не просекли они тогда, как дядя Вася напивается, сами были хороши, благо всем идти недалеко. Да и то сказать, позволял он себе это редко, знал за собой грех. Выпив, становился каким-то мутным, нехорошим, как подменили. Пробуждался навязчивый интерес к слабому полу, но это и было как раз то, когда женщинам ухаживание не в радость. Ходил после извиняться. Его, конечно же, с легким сердцем прощали, хотя пьянство в этих жгучих краях откровенно не в чести. Правда, с него и спроса меньше, он ведь не местный.
Так вот, сдали в том мае дяде Васе ягненка на откорм. Уж он носился с ним, называл девочкой. А она, как собачонка, приучилась ходить за ним по двору. Чуть он за калитку своего крошечного сада, она чуть не в плачь, как малое дите, честное слово, сам видел. И он ее то и дело ласкает, за ушком чешет, ласковые молдавские словечки в ее белые замшевые ушки бормочет, прячет от посторонних глаз и разных комиссий. Идиллия. От такого ухода через год вышла из нее ярочка - хоть на ВДНХ.
Настал новый май. Приходит к нему Валентина, силком себя уговорила, напомнить, что годовщина аккурат через неделю, людей будет человек сто, никак не меньше. Говорит, а сама глаз на него не поднимает понятно почему. Он ни в какую. Давай просить, я вам деньгами отдам, а вы купите на рынке мяса. Она все понимает, хоть плачь, но год назад поклялась другу покойного мужа, что ты будешь делать? Ей и вправду все равно, каким мясом будут поминать, она такого мужа потеряла, а тут. Да и жаль Девочку, привыкли к ней все, и дети. Пыталась дозвониться дарителю, как-то уломать, только куда там, уперся пуще барана.
Ну, что будешь делать, договорилась с мясником из гастронома, обещал сделать все как нужно, тоже помнит покойного. Накануне вечером, программа Время только началась, в дверь позвонили. На пороге понурый дядя Вася, но войти отказался, сославшись на какие-то неотложные дела, чего раньше не случалось. Если вы, говорит, о к о н ч а т е л ь н о не передумали - а у самого такие глаза - насчет Девочки, то тогда уж я ее сам, другой ее еще замучает.
Редко случается пробовать такое вкусное мясо. Его оказалось так много, что хватило не только на поминки, готовили потом пити, долму, жарили шашлык, кучу народа угостили. Дяде Васе дали одну переднюю ногу, все потроха, половину здоровенного курдюка, голову и ноги, хотели еще добавить, но он сказал, что и так много.
Если б я был писателем, то наверняка закончил тем, что сам он мяса этого не коснулся, а только продал и страшно напился в тот же вечер на все вырученные деньги. Но я этого не знаю, не видел. Да и кто нас поймет. Люди мы.