Исааков Михаил Юрьевич : другие произведения.

Игры ума

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Изменился бы ход истории, если бы Ричард III выиграл битву при Босворте?


   Игры ума (Англия).
  
   Государства как люди: у каждого свой характер, своя судьба. Некоторые живут спокойно. Относительно спокойно, конечно, ибо ни одной стране не удаётся избежать войн, бунтов и переворотов. Каждая проходит через период раздробленности, распада на мелкие феодальные уделы и последующего собирания в единое целое. Но у одних стран все эти потрясения не выходят за рамки обычных, то есть таких, через которые проходят все (ну, вроде как обязательная в детстве корь), зато другие...
   Англия -- одно из государств, переживших довольно много резких переломов исторического пути. Даже если не залезать совсем уж в далёкое прошлое мы сходу несколько таких моментов укажем. Сначала норманнское завоевание в 1066 году, приведшее к офранцузиванию правящей элиты. Затем Столетняя война, послужившая формированию самосознания новой1 нации. 1485 год -- гибель в бою Ричарда III Йорка, последнего осколка династии Плантагенетов, к власти приходят Тюдоры, начинается чехарда династий, в чём Англия -- безусловный евро чемпион. И, наконец, 1534 год -- английская церковная Реформация, положившая начало затяжному конфликту с Испанией и, как следствие, колонизации Северной Америки.
   Сбой, поворот, изменение в любой из указанных точек, несомненно изменил бы судьбу Англии. А насколько сильно и изменил ли вообще? Как знать, можно лишь попытаться представить. Вот и давайте пофантазируем, попытаемся представить.
  
   Представим себе парк. Обычный городской парк, не помпезно-шикарный, а уютный и ухоженный из тех, что можно встретить в любой европейской стране. Или, точнее было бы сказать, в любой стране европейской культуры. Даже скорее не парк, а сквер, ибо нет здесь аттракционов и разных шумных новомодных развлечений, а только причудливо вьющиеся среди кустов и деревьев тенистые аллеи, по которым так хорошо и спокойно неспешно гулять, предаваясь раздумьям. Здесь не бывает шумных компаний, сюда приходят молодые мамаши, погулять с детьми, либо мужчины в годах, пообщаться на лоне природы. Благо чистые лавочки расставлены по парку в изобилии, так что подустав от прогулок, можно отдохнуть.
   Вот как раз перед нами такая лавочка. На ней в одиночестве расположился пожилой, прилично одетый господин, читающий газету. Издалека заголовка не разглядеть, только и видно, что какие-то "Ведомости". Чтение господина не особенно занимает, во всяком случае не всецело, скорее газета -- лишь средство время скоротать, потому что то и дело он прерывается, бросает взгляд в дальний конец аллеи, смотрит на часы (видимо ожидая кого-то), затем с лёгкой улыбкой обводит взором деревья. Середина осени и, хотя ещё довольно тепло, клёны расцвечены всеми оттенками жёлтого и багрового цветов. Впрочем, зелёных листьев тоже пока довольно много.
   Пожилого господина зовут Аркадием Львовичем2. На вид ему слегка за семьдесят и выглядит он вполне на свой возраст, то есть достиг того жизненного этапа, который принято именовать старостью. Но, в данном случае, это не старость дряхлости и болезней, а достойная зрелость. Аркадий Львович вполне крепок душой и телом, его движения точны и по всему видать, что здоровье пока не доставляет ему ощутимых проблем. Возможно тому способствовала профессия Аркадия Львовича, на пенсию он вышел пару лет назад с поста главного инженера крупного приборостроительного завода, а занятия точными науками, равно как и сложной техникой, весьма способствуют, как хорошо известно, развитию аналитического мышления. Мозг же тренированный, привыкший к постоянным упражнениям, долго сохраняет работоспособность.
   Будучи отменным специалистом, Аркадий Львович получил возможность проработать пять лет сверх максимального срока, определённого законом для его категории служащих. Однако, отметив семидесятилетие он был всё же вынужден оставить службу, дабы дать дорогу молодым и насладиться заслуженным отдыхом. Получая более, чем приличное жалованье (совершенно, впрочем, оправданное) и избегнув, благодаря правильному воспитанию, различных порочных соблазнов, Аркадий Львович сумел к выходу на пенсию скопить вполне приличный капитал.
   Денег хватало с лихвой на подержание образа жизни, приличествующего человеку его общественного положения. Овдовел Аркадий Львович ещё пять лет назад, взрослые дети, уже и сами вступившие в пору зрелости, давно жили отдельно, в помощи отца не нуждаясь. Тем не менее, молодой пенсионер вовсе не предполагал доживать оставшийся ему срок, лёжа дома на диване. Препоручив заботы о доме и участке приличной пожилой семейной паре, сам он старался вести активный образ жизни, регулярно посещал городской шахматный клуб, время от времени навещал детей и даже периодически совершал с познавательными целями зарубежные вояжи, чего был лишён, работая на заводе просто в силу недостатка времени.
   Любой человек, кроме уж самых закоренелых мизантропов, испытывает тягу к общению. Но если одни ищут свою противоположность, то других привлекают схожие характеры. Вот и Аркадий Львович, при очередном посещении шахматного клуба свёл знакомство с неким Петром Аполинарьевичем именно потому, что тот оказался весьма схож с ним самим. И возрастом, и основными вехами жизненного пути, и, соответственно, характером. Разница, да и то относительная, заключалась только в том, что, в отличие от Аркадия Львовича, Пётр Аполинарьевич оказался не инженером, а математиком и трудился не на производстве, а в образовании: преподавателем в колледже.
   Оба приятеля сходились, помимо пристрастия к шахматам, также и в том, что интересовались историей. Причём скорее не официальной, классической исторической наукой, а тем направлением, которое с лёгкой руки некоторых писателей, получило наименование истории альтернативной. То есть приятелей интересовало не столько что произошло и когда, а почему произошло именно так, могло ли случиться иначе и что было бы в таком случае.
   Со временем, у приятелей выработалось определённое хобби, можно даже сказать ритуал. Они подыскивали в библиотеках, либо в книжных магазинах какое-нибудь произведение на интересующую обоих тему, которое с удовольствием и обсуждали по прочтении. Обсуждения велись либо в парке, ежели погода прогулкам способствовала, либо в кафе за чашечкой кофе с долькой лимона и ложечкой коньяку, до какового напитка оба оказались большими охотниками.
   Любое произведение в жанре альтернативной истории базируется на реальном событии, которое, по версии автора, либо не произошло вовсе, либо произошло иначе, чем в реальности. Отсюда вытекает необходимость для всякого, пожелавшего такое произведение критически разобрать, хорошо представлять себе реальную историю. Поэтому, помимо всего прочего, приятели ещё и соревновались в том, кто из них лучше подготовится к очередной сессии. Дружеское соревнование в том, кто больше изыщет или придумает интересных, логически обоснованных доводов, собеседнику до того неизвестных, добавляло обсуждениям остроты. Таким идеям приятели счёт вели, подобно счёту в футбольном матче.
   Вот и нынче Аркадий Львович сидя в парке, поджидает своего знакомца, прокручивая в уме аргументы, которые собирается привести. Как раз прочтён очередной рассказ "Англия без Йорков" некоего сочинителя, Ивана Пытливого, есть что обсудить, хотя Пётр Аполинарьевич отчего-то задерживается, что ему вообще-то не свойственно. Несмотря на то, что автор скрыл своё имя за несколько претенциозным псевдонимом, рассказ показался Аркадию Львовичу интересным. Интересным тем, что в качестве исходной точки дальнейших построений брал незначительный эпизод английской истории, из коего "пытливый" господин выводил поистине масштабные последствия.
   Занимаясь по молодости альпинизмом, Аркадий Львович хорошо знал, что порой в горах один маленький камешек порой способен вызвать грозную лавину, способную снести целый город, но полагал, что история -- не гора и замена одного не слишком заметного средневекового короля другим, не должно привести к столь глобальным переменам. Именно это соображение ему и не терпелось обсудить со своим всегдашним оппонентом, Петром Аполинарьевичем. Однако, вот и он: в дальнем конце аллеи показалась худощавая фигура мужчины, двигающегося столь споро, что издалека ему никак не дать семидесяти лет.
   - Дорогой друг, извините великодушно за опоздание.
   - Господь с вами, Пётр Аполинарьевич, какие извинения, мы же не на службе. Я просто беспокоился, не случилось ли чего?
   - Ничего особенного, дочь позвонила в аккурат, как я из дому выходить собрался. Вот и пришлось немного задержаться.
   - Достойно, что дочь отца не забывает. Да вы садитесь, отдышитесь сперва, мы же никуда не спешим.
   - Благодарю вас, друг мой. Ф-фу, слишком быстро шёл, опаздывать не привык, вот и позволил себе позабыть, что молодость давно миновала.
   - Ничего страшного, Пётр Аполинарьевич, просто закон природы. Зато теперь мы имеем привилегию никуда не спеша, заниматься тем, чем пожелаем.
   - Это вы верно заметили, я давеча о том же с одним бывшим коллегой поспорить себе позволил. Тот, представьте себе, считает наше увлечение "бесплодными умствованиями", не больше не меньше. Как вам такое понравится?
   - Никак не нравится, тем паче умствования бесплодными не бывают. Даже когда не влекут за собой немедленной практической пользы, являясь чистой игрой ума, они способствуют тренировке мозга, а мозги человек разумный должен разминать постоянно.
   - Трудно не согласиться. Ну-с, приступим к очередной разминке?
   - Извольте.
   - Должен признать, дорогой Аркадий Львович, рассказ произвёл на меня двойственное впечатление. Написано живо, но вот беда, я не очень люблю фантазийную литературу.
   - Вы меня удивляете. Как-то никогда раньше не замечал я за вами, уважаемый Пётр Аполинаревич, склонности к парадоксам. Да разве ж книги, которые мы так любим разбирать, не фантазии?
   - В том смысле, что повествуют о событиях, реально не происходивших? Безусловно, по этому признаку произведения в жанре альтернативной истории можно отнести к фантазиям, но я имел ввиду вполне конкретную вещь. Если книга основывается на событии пусть и не случившемся, но возможном, логичном, это альтернативная история. Если же изначальный посыл не логичен, не представим, то такую книгу я и называю фантазийной. Вот для примера: экспедиция Колумба могла и не состояться.
   - Ну разумеется.
   - Нет, дорогой Аркадий Львович, тут вопрос в том, что укажет исследователь, от чего станет отталкиваться. Доподлинно известно, что корабли Колумба по пути в Америку попали в сильный шторм, кои в Атлантике не редки, но вышли из него без особых потерь и продолжили плавание. Но ведь могли потонуть. Или же оказались бы настолько потрёпаны непогодой, что вынуждены были вернуться в Испанию. Такое предположение допустимо, ибо логике не противоречит.
   Но, если бы я прочёл, что полуголые аборигены, встреченные испанцами на островах, вдруг перебили каменными топорами всех пришельцев, а после, изучив их корабли и оружие, понаделали бы за год бригантины, пушки да мушкеты и завоевали Европу, я бы назвал такую придумку чистой фантазией, вроде измышлений господина Жюля Верна о полёте на Луну в снаряде, выпущенном из гигантской пушки. Занятно, интересно, но абсолютно нереально. Понимаете теперь, что я имею ввиду?
   - Более-менее. То есть, вы полагаете, что и в данном случае изначальный посыл, как бы это сказать, невозможен?
   - Абсолютно. Ни при каких обстоятельствах. Автор, очевидно полагал, что взяв относительно малоизвестный эпизод средневековой истории, гарантирует себя от конструктивной критики. Вот скажите, много ли Вам было известно ещё с неделю назад о Ричмондовском3 мятеже 1485 года?
   - И много, и почти совсем ничего, как посмотреть. Разумеется, трагедию Шекспира "Генрих-Узурпатор" я, как всякий культурный человек, читал и в постановке видел, причём в разных театрах. Великий драматург всё достаточно подробно изложил, только я давно зарёкся историю изучать по художественным произведениям даже в интерпретации гения. А если об официальной, так сказать фактической истории речь вести, то так, только смутные воспоминания из школьных времён остались. А потому, готовясь к нашей сегодняшней беседе, я кое-чего почитал.
   - Совершенно согласен, у меня та же картина наблюдается. К великому Шекспиру мы ещё вернёмся, пока же обратимся к фактам. К фактической, как вы сказали, истории. Давайте для начала освежим в памяти тот период, поскольку к наиболее широко известным он явно не относится. Просто для того, чтобы убедиться: мы оба одинаково понимаем историческое прошлое. Нет возражений? Тогда я очень бегло пройдусь по основным моментам, а вы меня поправьте, ежели чего упущу.
   Итак. В 1471 году война Алой и Белой Роз заканчивается окончательной победой Йорков. Королём Англии под именем Эдуарда IV становится глава клана4. В 1483 году Эдуард умирает, корона переходит к его малолетнему сыну, но королём он пробыл только пару месяцев, да и те формально. Реально править отроку не довелось, ибо вскоре Парламент принимает "Акт о престолонаследии", которым объявляет Эдуарда V, равно как и его младшего брата, незаконнорожденными. Умерший король, видите ли, отличался патологическим женолюбием, имелись серьёзные подозрения в многожёнстве, а потому дети умершего Эдуарда IV в одночасье превратились из принцев в бастардов, не имеющих никаких прав на престол даже в наш просвещённый век, не говоря уж о пятнадцатом.
   Следующий, а фактически и единственный наследник -- Ричард, младший брат умершего короля, которого Парламент смиренно просит принять на себя бремя ответственности за державу. Ричард (в то время он именовался герцогом Глостером), между тем соглашается далеко не сразу, его приходится довольно долго уговаривать. Видимо он сам понимал, что его права на престол не бесспорны и пытался таким образом создать в глазах подданных более привлекательный образ нового монарха.
   - Почему же не бесспорны? Если сыновья умершего короля незаконнорожденные, значит он умер не оставив законного наследника. А тогда трон переходит следующему по старшинству брату, что имело место и в отечественной истории, когда умершему в 1825 году бездетному Александру I, наследовал его младший брат, Николай.
   - Видимо, не всё там было так уж однозначно. Мы ещё этого момента коснёмся, пока лишь замечу, что, согласно дошедшим до нас документам эпохи, не все аглицкие аристократы остались довольны воцарением Ричарда III. Кто-то надеялся половить рыбку в мутной воде неустойчивой при малолетнем короле верховной власти, кто-то считал отстранение принца незаконным. В любом случае, внешне никто недовольства не проявлял, но люди, скажем так, шептались по углам. Наконец, летом 1485 года неосязаемое до того недовольство перешло в открытую фазу. Объявился претендент. Или, точнее сказать, не претендент именно на престол, но человек, решившийся бросить королю Ричарду III открытый вызов.
   Об этом претенденте, Генрихе Тюдоре, графе Ричмонде, мало что известно, если не считать трагедии Шекспира "Генрих-Узурпатор", в которой великий драматург рисует нам крайне непривлекательный образ. Прямо-таки отвратительную образину. Впрочем, это интересная тема для отдельного вопроса и мы к нему несколько позже вернёмся. Что известно относительно точно, так это то, что Генрих Тюдор находился в отдалённом родстве с Плантагенетами. Впрочем, в весьма отдалённом, по сравнению с Ланкастерами и Йорками. Не знаю, как бы повёл себя граф, добившись успеха (у господина Пытливого на сей счёт вполне определённое мнение имеется), но первоначально он выступил против Ричарда III под благопристойным лозунгом восстановления прав на престол законного короля, Эдуарда V.
   Итак, о всеобщем возмущении против короля (законного короля, заметим в скобках, ибо корону силком он не захватывал, а получил решением Парламента) речи пока не идёт, Генрих высадился во главе относительно небольшого отряда в шесть тысяч копий, состоящего, в подавляющем большинстве, из французских наёмников. Но и о всесторонней поддержке Ричарда владетельными лордами говорить не приходится. Да, они к мятежникам не присоединились, но и под королевские знамёна не поспешили, предпочли отсиживаться по замкам, выжидая кто окажется победителем.
   Ричард выступил навстречу мятежникам с личным войском в восемь тысяч бойцов и 22 июля 1485 года в битве при Босворте разгромил их, как того и следовало ожидать. Генриху, правда, удалось бежать, однако, жизнь он тем самым не спас. Вот теперь, когда победитель определился, когда король столь явно и недвусмысленно подтвердил свои права, лорды скоренько вышли из замков дабы принять участие в травле неудачливого претендента и тем самым реабилитироваться за недавнюю нерешительность. Генрих с остатками своего отряда даже до побережья не добрался. Зарезали беднягу, на чём всё и закончилось. Более вызова Ричарду III никто не бросал, умер он своей смертью, дожив до относительно преклонным по тем временам лет. Всё верно?
   - Да, по моему ничего существенного вы не упустили. Я только не совсем понимаю, что не устроило вас в рассказе господина Пытливого?
   - Как что? Аркадий Львович, дорогой, да само предположение, что Генрих мог одержать победу -- чистейшая фантазия.
   - Ну почему? Военное счастье переменчиво и не всегда численное превосходство и качество вооружения играют определяющую роль. А боевой дух? А воля к победе? В истории всякие прецеденты сыскать можно. Разве не разбили эфиопы, вооружённые копьями и кремнёвыми ружьями, итальянскую армию5?
   - Вы бы ещё греко-персидские войны вспомнили. Битва при Адуа -- исключение. А в средние века основную роль играли выучка ратников и мастерство полководца. И если даже допустить, что французы Генриха не уступали англичанам Ричарда в боевой выучке, то и тогда преимущества в две тысячи бойцов (25% от численности всего войска, между прочим) хватило бы королю с лихвой. Так мало того, Ричард имел богатый опыт сражений, как простым бойцом, так и командиром, а вот Генрих как раз нет. Ричард Глостер слыл лучшим мечником своего времени и даже недруги отмечают его отчаянную смелость, а вот Генрих Тюдор не раз труса праздновал. Потому я и утверждаю: победить он не мог ни при каких обстоятельствах.
   - Прошу простить великодушно, уважаемый Пётр Аполинарьевич, но согласиться с вами никак не могу. Прежде всего, трус в подобную авантюру нипочём не полез бы, так что не станем мертвого льва лягать6. А кроме того ваши построения выглядят логичными только на первый взгляд или, если точнее выразиться, при взгляде с определённого ракурса. А я предлагаю с другой стороны глянуть. Если дело именно таким образом обстояло, как вы расписываете, отчего же тогда граф Ричмонд, будучи к тому же ещё и трусоватым, так рисковать осмелился? Даже самый азартный игрок не станет карты метать совсем шансов не имея, так поступить только полный недоумок способен. А граф Ричмонд недоумком не был. Уж насколько Шекспир его непривлекательно изображает, но и он Тюдору в уме не отказывал. Не кажется ли вам, что граф Ричмонд имел некий план, а стало быть и шансы на успех?
   - Вы, часом, не лорда ли Стэнли имеете ввиду?
   - Именно его и должен отметить с приятностью, что вы, друг мой, не разочаровали, подготовились к беседе отменно. Впрочем, иного от вас и не ожидал.
   Честно скажу, о лорде Стэнли, как об исторической личности, я практически ничего не знаю. Как жил, чем занимался, какими деяниями (славными или не очень) отмечен, не ведаю. Но я хорошо помню трагедию "Генрих-узурпатор", да и перелистал вчера, дабы в памяти освежить. Понимаю, и сам о том говорил многократно, что по художественному произведению изучать историю нельзя, но ведь лорд Стэнли не вымышленная фигура. Он существовал в реальности и, вероятно, всё-таки приходился Генриху Тюдору отчимом. Не думаю, чтобы драматург, пусть даже и величайший, позволил себе вольность придумывать несуществующие родственные связи сильным мира сего для обеспечения замысловатости сюжета.
   - Не позволил, не сомневайтесь. Я проверил, лорд Стэнли, один из наиболее родовитых и влиятельных аглицких царедворцев, действительно приходился отчимом Генриху Тюдору. Ну и что из этого следует по-вашему?
   - Простая вещь следует: Генрих, со всей очевидностью можно утверждать, на помощь отчима рассчитывал, иначе не стал бы высаживаться на берега Альбиона имея мало сил и совсем не имея боевого опыта. Я не хочу сказать, что он непременно должен был победить, но шансы-то имел! Тем более отчим, как и полагалось средневековому лорду, собственным войском располагал.
   - Ну если точнее, не войском, а отрядом в две тысячи рыцарей.
   - Пусть так, Пётр Аполинарьевич, пусть так. Но согласитесь, две тысячи опытных, хорошо обученных рыцарей -- сила немалая. Однако, оборотимся опять к Шекспиру. Монолог лорда Стэнли по праву считается ключевым, сильнейшим местом пьесы и не всякому актёру по плечу эта роль. По лорду Стэнли, да по принцу Датскому сразу видно, отметил Господь актёра талантом или нет. Именно на этих ролях прославился гениальный Гилгуд7. Мне посчастливилось год назад побывать в Англии на постановке с его участием. До сих пор мороз по коже, как вспомню его божественный голос: "За что судьба ко мне так зла? Иль сына я предам, иль короля...".
   Просто потрясающе, сколько драматизма в этой сцене. Как точно показаны страдания мятущейся души, не умеющей сделать выбор между верностью державе и верностью семье. Между чувством долга по отношению к королю и чувством долга по отношению к сыну. Упаси Боже от таких коллизий, когда любой выбор плох, ибо ведёт к предательству. Как ни поверни, предашь либо короля, которому обещал служить честно, не щадя живота, либо сына, которого также обещал защищать. И обе клятвы даны пред ликом Божьим...
   - А вы поэт, Аркадий Львович, удивили вы меня, не скрою.
   - Да ну что вы? Какой там поэт? Просто у нас в семье все эти новомодные веяния в театре не приветствовались, потому и меня родители на классике воспитывали. Я, знаете ли, классическое искусство смолоду люблю...
   - и тонко его чувствуете. Нет, серьёзно, вы молодец. Но. Всё это хорошо и очень поэтично, только на мой вопрос вы так и не ответили. Ну, допустим, рассчитывал Генрих на отчима, так что с того?
   - Как что? Раз рассчитывал, так и получить мог. Шекспир, конечно, придумал красиво. Немного не типично, у него обычно все герои Богу души отдают, но отменно красиво: помаявшись минут пятнадцать, лорд Стэнли так и не сумев выбрать, решает заколоться. Но тут очень вовремя входит Ричард III и перехватывает руку своего верного рыцаря, не пожелавшего стать предателем и после этого продолжать жить. Король отводит кинжал, потом они стоят обнявшись с лордом Стэнли, говорят друг другу проникновенные слова. Публика рыдает.
   Я понимаю, конечно, что в жизни наверняка всё было не столь патетически. Но ведь мог же лорд Стэнли взять сторону пасынка, тем более положение отчима короля (ну или правителя, если предположить, что победив, Генрих вознамерился бы вернуть трон малолетнему Эдуарду Эдуардовичу) всяко выше положения простого, пусть и довольно влиятельного лорда.
   - Лорд-то действительно мог решиться на любой вариант, тут я с вами, дорогой Аркадий Львович, спорить не стану. Только вот Ричард не мог, права не имел ему такую возможность предоставить. Нужно быть полным недоумком, чтобы выйти на битву, имея за спиной две тысячи рыцарей, готовых тебе же в спину ударить. Ну не то, чтобы готовых, но имеющих такую возможность.
   Задумайтесь, даже обращаясь с молитвой к Господу, мы Его просим: "убереги нас от искушения...". Как говорится, если не хочешь, чтобы твой ближний грешил, не искушай его. Зачем испытывать судьбу, гадая предаст лорд, имея столь серьёзный мотив, или нет, когда его просто можно из дела исключить? Тут даже особого ума не требуется. Монарх жестокий и подозрительный немедленно, как пришло известие о высадке мятежника, приказал бы лорда Стэнли удавить по тихому. Так поступил бы наш Иоанн Васильевич. Который Грозный. Монарх жестокий, но умный, устроил бы показательный процесс, благо дело состряпать и до Рождества Христова неплохо умели.
   Но Ричард III выбрал иной путь. Он проявил мудрость не оставив лорду Стэнли выбора, но, сохранив в то же время его репутацию. Лорда просто посадили под домашний арест, а после того, как с мятежом было покончено, выпустили. Отряд, от греха подальше, отправили на шотландскую границу. И всем хорошо. Вот почему я утверждаю: Генрих Тюдор не имел ни малейших шансов. Только в одном случае он мог добиться успеха. Если бы ему противостоял клинический идиот. Только вот неувязочка, идиотом Ричард не был, иначе бы до коронации не дожил.
   - Да-а, Пётр Аполинарьевич, не могу не признать: вы подготовились к беседе получше моего, по крайней мере, в этом пункте. Один-ноль в вашу пользу. Только откуда, друг мой, вы всё это знаете?
   - Спасибо на добром слове. А насчёт подготовки... Просто у меня времени было побольше, я же с творением господина Пытливого первым ознакомился. Но в одном вы, безусловно правы: лорд Стэнли -- далеко не самый яркий персонаж своего времени, получивший широкую известность только благодаря драматургии. Как, впрочем и Макбет. Тем не менее, кое-какие, пусть и не многочисленные свидетельства современников до нас дошли. Небезызвестный Томас Мор, к примеру, в своей "Истории Ричарда III" о нём упоминает. Причём, что особенно интересно, как о жертве королевского деспотизма. Мол такой был Ричард тиран, безвинного лорда под арест упёк без суда. Отчего-то не любил Томас Мор короля Ричарда, что оставим на его совести, но оттого его свидетельство особенно ценно, ему можно верить.
   - Что же, будем считать, вы меня убедили. Пусть не было у претендента шансов, но не вижу причин не продолжить наше обсуждение. Или вы против?
   - Отнюдь. Давайте попробуем, тем более мне представляется возможность проверить на вас одну идею, пришедшую мне в голову во время прочтения рассказа "Англия без Йорков": если изначальный посыл ложен, ничего путного из него не выведешь. Просто потому, что коль логика поначалу хромает, она и дальше не выправится.
   - Мысль интересная. А мне, помнится, по прочтении рассказа показалось надуманным авторское построение. Счёл сомнительным, что смена одного, к тому ж не самого яркого средневекового короля другим, может привести к столь глобальным последствиям, кои господин Пытливый напридумывал.
   - Это мы тоже обсудим в надлежащее время, вне всякого сомнения. Но прежде всего позвольте полюбопытствовать, если это, конечно, не секрет: отчего вы, друг мой, именно историей увлеклись, а не, скажем ботаникой?
   - Да как вам сказать? Видите ли, Пётр Аполинарьевич, будучи человеком технического склада, я с младых ногтей тяготел к точности и определённости. А история -- наука приблизительная.
   - Так ли? Событие либо произошло, либо не произошло. Где ж тут приблизительность?
   - Событие-то произошло, но трактовать его можно по-разному. В отличие от точных наук. Мы, конечно, далеко не полностью познали наш мир, но если уж закон природы открыт и математически описан, можно быть уверенным, при заданных начальных условиях он будет действовать так, а не иначе. Если, допустим, одно плечо рычага вдвое длиннее другого, то приложив к длинному плечу определённое усилие, на коротком получим вдвое большее. Не в три раза, не в полтора, а именно и только в два. В истории всё далеко не так определённо.
   Выиграл, допустим, некий князь битву у соседа. Событие произошло, оно -- факт истории. Но эту победу можно описать по разному. Можно объявить вынужденной мерой, защитой от агрессора, можно кровавой междоусобицей, разоряющей страну, а можно и славным деянием, собиранием державы в единое целое. Всё зависит от пристрастий летописца, а то и от позиции властей. Я потому и увлёкся альтернативной историей, что мы и живём, фактически в несколько придуманном мире, ведь сколько раз история переписывалась, в угоду правителям. Летописи подчищались, а то и уничтожались подчистую, дабы создать в умах последующих поколений искажённое представление о прошлом. То и дело вскрываются такие искажения и мы с удивлением узнаём, что всё было совсем не так, как принято считать.
   Вот свежий пример. Мы не раз упоминали сегодня великого Шекспира. А знаете ли вы, что он, оказывается, клеветник?
   - То есть как это?
   - Не знаете. Так я вас просвещу, сравняв тем самым счёт в нашем сегодняшнем поединке. Вы меня на лорде Стэнли обошли, а я возьму реванш на Шекспире. К вашему сведению недавно аглицкий Парламент принял особое постановление, запрещающее подавать против Шекспира иски по обвинению в клевете. И касается это постановление не всего творчества великого драматурга, а только трагедии "Генрих-узурпатор".
   - Я того не ведал. Когда это случилось и какова же мотивировка?
   - Случилось с год назад, я тогда как раз в Англии пребывал, в турпоездке. А причина в том, что согласно последним исследованиям, Шекспир не то, чтобы грубо факты исказил, нет. Но он так расставил акценты, что картина получилась искажённой. Вы же помните, короля Ричарда драматург чуть ли не с крылышками изображает, зато на Генриха чёрной краски не жалеет.
   - Ну да, помню. Только я относил это за счёт эмоциональности творца.
   - Тут не только в эмоциях дело. "Генриха" Шекспир написал в 1593 году, в правление королевы Маргарет, правнучки Ричарда III. Её саму обвиняли в незаконном занятии трона в обход сестры, признанной Парламентом незаконнорожденной, поэтому Маргарет I требовалась ссылка на исторический прецедент. В таком аспекте история её знаменитого предка, особенно талантливо изложенная, оказывалась для королевы весьма кстати. Так что есть серьёзные основания полагать, что данную тему драматург не по собственному почину выбрал, а писал пьесу по заказу верховной власти. Но так преуспел, что для подавляющего большинства его трагедия столетиями воспринималась чуть ли не как историческая хроника.
   Касательно же обвинений в клевете... Просто и реальный Ричард оказывается был не так уж хорош, и Генрих -- не так уж плох, как принято было считать. Вы же понимаете, живые люди не бывают кипельно белыми или аспидно чёрными. Начнём с того, что Ричард III всё же узурпировал власть, нравится нам это или нет.
   - Как же так? Он ведь не совершал переворота, корону получил согласно решению Парламента.
   - Вы ещё вспомните, что не сразу согласился, что пришлось его, бедолагу, долго уговаривать. Ну так нашего Ивана Грозного тоже уговаривали. Он ведь периодически, устав от резни, демонстративно трон оставлял, удалялся в Александрову слободу, а затем туда являлась делегация бояр и выборных от народа со слёзными мольбами вернуться, не сиротить державу. А что касается Парламента...
   Вы же культурный человек, Пётр Аполинарьевич, газеты читаете. Вам ли не знать, как порой манипулируют депутатами даже в наши, относительно демократичные времена. А уж тогда, когда власть монарха мало чем ограничена, организовать нужное решение было проще простого. И, кстати, не могу не вспомнить. Бориса Годунова принято считать узурпатором, хотя его на царство утвердил Земский собор, как ближайшего родственника усопшего Фёдора Иоанновича.
   Но речь сейчас не о том, а о законности воцарения Ричарда Глостера. Да его брат, король Эдуард был двое-, а то и многоженцем. Но, и это установлено, королева стояла в списке первой. А это значит, что её дети вполне законнорожденные. Ведь по закону факт многоженства отменяет действительность только последующих браков. Всех, кроме первого. Поэтому отстранение принца Эдуарда от власти, есть акт узурпации. Если рассматривать вопрос под таким углом зрения, то выступление Генриха Ричмонда выглядит уже не мятежом, а попыткой восстановления законности, тем более он сразу заявил, что действует в интересах законного короля, Эдуарда V.
   - Заявлять, знаете ли, можно всё что угодно, но лично я очень удивился бы, если б Генрих, одержав победу, отдал кому-либо взятую с бою власть.
   - Маловероятно, согласен, но поскольку победы он не одержал, мы теперь можем лишь догадки строить. Но намерения, по крайней мере декларируемые, выглядели достаточно пристойно и именно поэтому аглицкая аристократия не поспешила под королевские знамёна, предпочитая выждать и присоединиться к победителю. Этот факт и сам по себе говорит о многом. Как минимум о том, что далеко не все современники Ричарда III сочли его права на корону неоспоримыми.
   Теперь позвольте пару слов о претенденте. Граф Ричмонд оказывается был вовсе не плохим человеком. Совсем не таким, каким его Шекспир изображает. О нём, конечно, не так уж много свидетельств осталось, но кое-что до наших дней дошло. И так выходит, что был он отнюдь не жесток, а скорее миролюбив. По возможности предпочитал договариваться, нежели воевать. Не скажу, что он был бы лучшим королём, чем Ричард, нам этого знать не дано, но и далеко не самым плохим, уж точно.
   - Что ж, счёт один-один. Ну а теперь, если не возражаете, перейдём к разбору самого рассказа, точнее, сделанных в нём построений.
   - Сделайте одолжение, начинайте.
   - Извольте. Основная мысль господина Пытливого, проходящая буквально красной нитью через весь рассказ проста: если бы победу одержал претендент, история Англии пошла бы совершенно иным путём и логика в таком утверждении, безусловно имеется. Неважно, стал бы Генрих королём, основателем новой династии Тюдоров или всего лишь регентом при малолетнем Эдуарде V, в любом случае потомство Ричарда на английском престоле исключалось (хотя бы потому, что до начала Босвортской битвы он просто не успел ещё жениться).
   - Под потомством вы, верно, имеете ввиду Ричарда V, печально известного внука Ричарда Глостера?
   - Его, разумеется. Сын Ричарда правил не очень долго, человеком был не слишком даровитым, средненьким, прямо скажем, а потому и памяти о себе не оставил ни плохой, ни хорошей, только порядковый номер "IV". А вот его сын, внук Ричарда, совсем другое дело. Он такого наворотил. Не случайно Ричарда V сами англичане прозвали Кровавым, а историки часто сравнивали с нашим Иваном Грозным.
   - Да, да, помню. Он затеял аглицкую Реформацию в середине XVI века...
   - Если точнее, в 1544 году. А кроме того, при нём набрал силу процесс огораживания. Знаете, я думаю, испанцам очень повезло, что Колумб так вовремя Америку открыл.
   - Простите, друг мой, возможно я с годами несколько утратил гибкость ума, но мне порой сложно следить за поворотами вашей мысли.
   - Я, дорогой Аркадий Львович, имею ввиду, что открытие Америки помогло Испании решить проблему "лишних людей". Не понимаете? Как раз в конце пятнадцатого века завершилась испанская Реконкиста. А шла она семь столетий! За это время фактически возникло новое сословие людей, наподобие японского самурайства. Профессионалов, занятых исключительно и только войной. Они были нужны, спору нет. Но вот желанная победа достигнута и куда их всех теперь девать?
   - Опыт подсказывает, что оставшись не у дел, пахарями такие бывшие воины уж точно не становятся. Либо нанимаются в иностранную армию, либо начинают промышлять на большой дороге.
   - Совершенно верно. Опыт истории показывает яснее ясного: когда в государстве образуется определённое количество "лишних" людей, ничем хорошим это обычно не заканчивается. И совершенно неважно, не хотят они, эти "лишние" трудиться или не могут, итог один, их приходится уничтожать. Вот у нас во Время великой смуты что творилось, помните?
   - Боже мой. Ужель я так плохо выгляжу, что можно подумать, будто я в XV-м столетии на свет народился?
   - Вам бы всё шутить...
   - Отчего нет? Добрая шутка жизнь продлевает, тем паче, если не обижает никого.
   - Ну извините, Аркадий Львович, оговорился невзначай. Сказав "помните", я имел ввиду школьный курс истории. Московия тогда буквально на краю бездны оказалась. Несколько неурожайных лет, массовый голод. Толпы крестьян, покинув свои тощие наделы, устремились в города, преимущественно в столицу. До того дошло, о чём ещё недавно и помыслить никто не мог: бояре начали своих холопов выгонять, потому что их нечем стало кормить. А ведь холоп, которого хозяин кормить отказался, по закону свободу обретал. Только тем рабам свобода оказалась не в радость. Не имея иного способа прокормиться, многие из этих несчастных начали промышлять на дорогах и так в разбойное ремесло втянулись, что аж до времён Минина с Пожарским пошаливали.
   В Испании причина появления "лишних" людей, как вы понимаете, иная, но суть от этого не меняется. Чтобы страна не развалилась, погрязнув в беспорядках, этих людей пришлось бы уничтожать, причём очень быстро, но тут подвернулся Колумб со своим открытием, вот всех конкистадоров в Америку и сплавили.
   - Испании это не слишком-то помогло, открытие Колумба Испанию погубило.
   - Это, простите, в каком смысле?
   - Да очень просто. Когда вы добываете хлеб насущный в поте лица, вы, во-первых, трудитесь, что само по себе благо, а, во-вторых, пытаетесь придумать что-то такое, что облегчило бы ваши усилия и позволило производить больше продукта. Так сначала появляются различные механические приспособления, а затем и машины, столь прочно вошедшие ныне в нашу жизнь. Но, если у вас денег столько, что всё что угодно купить можете, вы перестаёте развиваться.
   И вообще, всё хорошее хорошо в меру. Знаете, в аптеках подушки с кислородом продают? Их астматикам прописывают, я знаю потому, что мой покойная матушка этой болезнью страдала. У астматика порой случаются приступы, во время которых трудно дышать, вот во время таких приступов кислород и потребен. Но если здоровый человек будет всё время чистый кислород вдыхать, он рискует приобрести серьёзные проблемы со здоровьем. В мире, экономика которого базируется на деньгах, изготовленных из драгоценных металлов, золото, конечно, вещь нужная, но его не должно быть слишком много, иначе и до беды недалеко.
   Именно эта беда и случилась с Испанией. Получив от Папы эксклюзив на Вест-Индию, испанцы худо-бедно, но лет двести им пользовались. Американское золото шло в метрополию непрерывным потоком. Испания, безусловно, стала в XVI веке богатейшей страной Европы, но остановилась в развитии. И где теперь Испания, где её некогда обширные колониальные владения? Страны Латинской Америки обрели независимость не только благодаря гению Симона Боливара, но и потому, что Испания слишком ослабела, чтобы суметь их удержать.
   - Вы правы, дорогой Аркадий Львович, но свалившееся на страну изобилие стало проблемой наследников Изабеллы и Фердинанда, а они-то свою решили изящно. Англии, в этом смысле, повезло куда меньше. Когда аглицкие помещики сообразили, что овец разводить выгоднее, чем растить хлеб, они начали сгонять крестьян с земли. Ну а крестьяне, будучи лично свободными, но безземельными (собственные участки имели немногие), вынужденно превратились в бродяг. У нас, в России, такое было просто невозможно, учитывая привязку крестьян к земле.
   - Пётр Аполинарьевич, дорогой, вы ещё скажите, что крепостное право было благом! На мой взгляд, это одна из наиболее позорных страниц отечественной истории. А ещё хуже то, что окончательно наши предки дописали эту страницу сравнительно недавно, чуть ли не последними в Европе.
   - Ничего хорошего в крепостничестве, разумеется, нет, ибо это не что иное, как вид рабовладения. А мысль о том, что один человек может владеть другим на правах собственности, приводит меня в исступление, тем паче, что и мои предки когда-то были подневольными землепашцами. Но, и это важно, любая реформа только тогда приносит плоды, когда проводится в надлежащее время. Плод должен вызреть, а съев незрелый, вполне можно заработать расстройство желудка.
   Да, в Англии крепостное право отменили куда раньше, чем у нас. Но крестьян освободили без земли, настоящих йоменов8 там немного было, едва ли не меньше, чем мелкопоместных дворян. А когда началось огораживание эти безземельные крестьяне-арендаторы стали бродягами. И пусть бродяжничали они не от хорошей жизни (собственно, им и податься-то было некуда, бедолагам), но хаос и дискомфорт создавали. Есть-пить что-то надо? И пусть напиться ещё можно было и из речки, природу в те поры промышленность загадить не успела в силу неразвитости, но еду-то всяко приходилось выпрашивать или красть.
   Ни одно государство не потерпит, чтобы по дорогам бродили огромные толпы бродяг, не имеющих средств к существованию. Но девать-то их было некуда. Колоний, которые нужно осваивать, Англия в то время не имела, англичане ещё только начинали робкие попытки проникновения в испанскую Вест-Индию, пытаясь хоть островок прихватить, а потому бродяг просто уничтожили. Но не просто так, а подведя под сей бесчеловечный акт законодательную базу. По закону, любого человека, пойманного на бродяжничестве в третий раз, немедля вешали. И за время правления Ричарда V перевешали аж семьдесят тысяч человек, напрочь уничтожив собственное крестьянство.
   У нас, повторяю, ничего похожего случиться просто не могло, ибо крестьянин был к земле привязан. Помещик владел душами, но и обязан был обеспечивать им пропитание. И продать крестьянина без земли не мог и прогнать тоже, разве только вольную ему подписав. Но ни один нормальный хозяин своим имуществом разбрасываться не станет, российские помещики и не разбрасывались. До поры. А в свой черёд, не раньше, не позже, крепостное право и в российских пределах отменили. Помните в связи с чем?
   - С освоением Америки, конечно.
   - Верно. Сибирь дала России не только изрядные природные богатства, но и надёжный сухопутный путь в Америку. В Аляску наши первопроходцы ещё в XVII веке проникли. Пока европейцы оспаривали друг у друга права на Новый Свет, да робко осваивали восточное побережье континента, наши предки двигались встречь им с запада. Поскольку юг континента, то есть самые благодатные края, оказался плотно прикрыт Испанией и Португалией, остальным остался только север, для южан-кастильцев не слишком привлекательный. А остальные -- это Англия и Франция (Россию все как-то из виду упустили), только они, как и испанцы в Америку через океан добирались.
   - Да, я хорошо помню этот период истории. В результате в Северной Америке сложились три крупные зоны или, правильнее сказать, колонии великих держав: Британские Новая Англия и Восточная Канада, Французские Квебек и Луизиана и Российские Аляска и Западная Канада.
   - А те колонии, в силу крайней малочисленности коренного населения, можно было удержать, только заселив. Да не кем попало заселив, а своими согражданами, которым впоследствии мысль в голову не вступит от державы отложиться. Вот и стали российские власти завозить в свои заморские владения крестьян. Преимущественно государственных, но и помещичьи попадались. Те, чьи хозяева разорились. А крестьяне довольно массово бежали. Кто на англо-французские территории, а кто, причём, в значительно большем количестве, в дикие юго-западные земли, благо Россия страна многонациональная и опыт общения с инородцами, наколенный за столетия, у русского крестьянина уже на генетический уровень перешёл. И ведь находили, канальи, общий язык с краснокожими воинственными дикарями. Я читал и поныне в районе Великих Озёр встречаются странные русые индейцы с окладистыми, густыми бородами.
   - Вот только тогда, под давлением обстоятельств, власти вынуждены были изменить отношение к крепостничеству вообще и к крестьянам-переселенцам, в частности. Им начали обещать вольные, после пяти лет проживания в Америке. А там и в метрополии крепостное право постепенно отменили.
   - Что ж, Аркадий Львович, теперь, когда выяснилось, что историю мы с вами знаем отменно и практически одинаково понимаем, можно с полным основанием продолжить разбор рассказа господина Пытливого.
   - Извольте, благо я так понял, мнение у нас с Вами разное сложилось.
   Вот именно. Главное, что вызывает моё возражение, это утверждение автора о том, что возникновение обширной аглицкой колониальной империи, включающей и немалые владения в Новом свете, напрямую связано с Реформацией английской Церкви.
   - Но почему, собственно. Лично мне доводы господина Пытливого представляются не лишёнными логики. Трудно отрицать, что Реформация сильно подпортила англо-испанские отношения, которые до того были вполне дружескими вплоть до того, что монархи обеих стран периодически роднились.
   - Отношения испортились, согласен, но что это доказывает?
   - Ну как же? Пётр Аполинарьевич, дорогой, ведь только из-за этого Англия стала развивать флот. Чтобы защитить себя от возможного испанского вторжения и оно, как мы знаем, едва не воспоследовало. Глобальной морской войны тогда, правда, не случилось, но постоянные мелкие стычки имели место. Ну а имея мощный флот, грех его не использовать. Вот и начали англичане потихоньку в Новый свет проникать.
   - Примерно как французы?
   - Не понял, при чём тут французы?
   - Притом, что мощным флотом они не обладали, по крайней мере сравнимым с испанским или с аглицким. Да ещё при том, что они -- католики.
   - Что Вы хотите этим сказать?
   - Крайне простой вопрос. А с чего вы взяли, что останься Англия в лоне католической Церкви, она сохранила бы благостные отношения с Испанией?
   - Ну как же. А вера?
   - Вера -- дело хорошее, достойное, правильное дело. Если от глубин души исходит, конечно. И до тех пор только, пока не вступает в противоречие с политическими и экономическими резонами. Я же о Франции не случайно вспомнил. Французов, даром что католики, испанцы не очень-то в Вест-Индию пустили, впрочем, как и всех остальных, в коих недостатка не наблюдалось. И что же? Разве не рвали испанские фрегаты в клочья всякого, кто пытался оспорить их эксклюзивные права, не взирая на конфессиональную принадлежность? Максимум, чего добились европейские державы, так только несколько жалких, в смысле малюсеньких островков. Ну и чего-то там крохотное на материке, вроде французской Гвианы.
   Так что дружба меж правителями если на чём основана, так только на общих интересах, а уж никак не на религии. Хорошие у России отношения с Болгарией? То-то, а ведь оба царства православные. Германец перед Мировой войной с турками не задружился? Выгодно это было кайзеру, так и не посмотрел, что с магометанами в союз против христиан вошёл. А про испано-французские войны не забыли? Чего это Карл V, победив в баталии при Павии9, своего собрата Франциска в плену держал несколько лет? Чай не еретика пленил, а ревностного католика, такого же, как и он сам.
   - Вы хотите сказать...
   - Вот именно. Что католическая, что протестантская Англия всё равно стремилась бы к экспансии. И воевала бы, если бы того обстоятельства требовали. Вот католическую Шотландию англичане так и не смогли завоевать, хотя и пытались многократно. И в католичестве пребывая пытались и после, а Шотландия, как самостоятельное государство до наших дней сохранилась. И пусть она представляет в свете современного взгляда на мир некий анахронизм, реликт средневековья, но то, что самобытность свою скотты сохранили -- факт.
   Ну а насчёт Реформации я вам, любезнейший Аркадий Львович, так скажу. Везде, где возникало протестантское направление любого толка, оно опиралось на идеологию и зарождалось, можно сказать, снизу. Везде, кроме Англии. Так церковную реформу задумал и осуществил король, причём двигали им вовсе не идеологические разногласия с Папством, а чисто меркантильные интересы
   - Секуляризация монастырских земель.
   - Вот именно, мой дорогой, вот именно. И не только земли, аглицкие монастыри никогда не были ни бедными, ни убогими. Так что Ричард V фактически Церковь ограбил и, прекрасно понимая, что вслед за столь греховным делом, из Рима немедленно реакция воспоследует, от Папства тут же и отложился. С той поры аглицкий монарх сам стал главой Церкви, сосредоточив в своих руках не только светскую, но и духовную власть. А теперь подумайте и скажите, где гарантия, что окажись на месте Ричарда V другой король, потомок ли Генриха Тюдора, либо Эдуарда V, неважно, он бы так не поступил?
   - Думать тут нечего. Гарантий, разумеется нет, как можно что-либо гарантировать? Но ведь и иное равно возможно.
   - Возможно. Я только хочу сказать, что коль скоро корни аглицкой Реформации лежат не в идейной плоскости, мысль обогатиться за счёт Церкви могла придти в светлую голову практически любого короля, обладающего достаточной твёрдостью характера. Совершенно независимо от его династической принадлежности.
   - Н-ну, ладно, допустим. Только почему тогда другим королям не пришла в голову столь плодотворная идея?
   - В других странах? Почему же не пришла? Как раз-таки пришла. Многие немецкие князья поддержали Лютера из схожих соображений. И среди французских гугенотов принцы крови встречались, достаточно хотя бы Генриха Наваррского вспомнить. Он, правда потом, чтобы короноваться, в католичество перешёл, но руку дам на отсечение, чисто формально. А кроме того не забывайте, Англия -- государство островное.
   - Ну и что?
   - Как же. Вот представьте, что вы князь небольшой страны, расположенной в уютной, плодородной горной долине. Горы вокруг непроходимые, а единственный перевал узок, две повозки едва разъезжаются. Если на том перевале укрепления выстроить, благо каменьев кругом в изобилии, то одна сотня сможет его удерживать неограниченно долгое время против любого по численности врага. Ну и не будет ли вам в такой ситуации абсолютно наплевать, что о вас думают соседи?
   - Ваша мысль, дорогой Пётр Аполинарьевич, вполне понятна, только Альбион -- не горная долина и он достижим, о чём свидетельствуют многочисленные набеги викингов.
   - Ещё Вильгельма Завоевателя вспомните. Норвежцы и датчане не только Англию грабили, они и до Италии добирались. Но с развитием огнестрельного оружия и, особенно, артиллерии, оборонять укрепления стало проще, а остров -- получше крепости. И не забудьте: везде церковные реформации сопровождались войнами, ибо католичество, по тем временам, идеология довольно воинственная (достаточно крестовые походы вспомнить), сдаваться безропотно не собиралось.
   Тридцатилетняя война10 опустошила германские земли почище чумы. Во Франции религиозные войны католиков с гугенотами бушевали ещё дольше. Но англичане, волей провидения, получили для проживания остров, как бы природную крепость. И любому врагу, вознамерившемуся вторжение учинить, пришлось бы с неизбежностью столкнуться с проблемами, коих нет и быть не может на континенте.
   По массиву суши, особенно такому обжитому, как Европа, войску идти довольно просто. Естественных преград в виде водных потоков не много, большинство легко преодолимы вброд, да и мостов хватает. А на остров войско надо на чём-то переправлять. Как вы думаете, сколько потребуется плавсредств и каких, чтобы перевезти через пролив даже сущую безделицу, каких-то пару тысяч всадников? В полной амуниции, естественно.
   - Не представляю. Я вообще-то не большой спец по парусникам, но полагаю одной каравеллы, вроде тех, на которых Колумб плавал, не хватило бы.
   - Не хватило бы и четырёх! Лошадь места поболе человека занимает, да и есть-пить ей надо. Думаете, почему граф Ричмод только шесть тысяч рыцарей под своим знаменем имел? Навербовать-то он мог и больше, а вот переправить, видимо плавсредств не хватило. Да и зачем? Понадеялся, что лорды займут выжидательную позицию, а значит дело можно решить одним боем. Плюс папашу-отчима ввиду имел, как туза в рукаве. А испанцы? Не случайно отряды Кортеса и Писарро сотнями исчислялись, а ведь испанский флот в то время был очень не плох.
   Короче говоря, англичане вполне могли рассматривать свой остров, как своеобразную крепость. Внутри только один враг -- Шотландия, но опасности она не представляла, ибо многочисленные кланы горцев только и делали, что друг с дружкой бились, это у них такое развлечение было, вроде национального вида спорта. Объединялись только на время и только тогда, когда очередной аглицкий король пытался их подчинить. Вышибут захватчиков и снова, на команды, то бишь кланы разбившись, режутся в охотку. А от внешнего врага Англию надёжно прикрывал Канал. Ла-Манш, конечно, не Атлантика, но штормит в нём часто, плавание получается хоть и не долгое, но совсем не простое. Да и аглицкий флот обычно не дремал.
   - Простите, Пётр Аполинарьевич, но лучшим в мире аглицкий флот стал несколько позже, к концу XVI века, при Маргарет I.
   - Маргарет, была, безусловно, хорошей королевой для своего народа. И военному флоту уделяла повышенное внимание. Но она его не создавала. Модернизировала, да. Заложила новые, современные корабли, а старые переоснастила, всё так, но флот, причём неплохой, Англия имела и до неё. А что вы так удивляетесь? Островитяне просто по определению не могут за несколько сотен лет не поднатореть изрядно в искусстве кораблевождения, иначе им не выжить. Ну пусть не военные, но уж рыболовецкие и торговые суда англичане строить умели. А коли можешь торговую бригантину выстроить, так и военную при необходимости сможешь.
   Так что, как изволите видеть, аглицкий монарх находился несколько в лучшем положении сравнительно с его европейскими собратьями. А потому мог действовать свободнее, меньше завися от мнения соседей. Нелишне упомянуть, что даже в те времена, когда англичане считались добрыми католиками, они проводили независимую политику, без особой оглядки на Церковь, чем вызывали постоянное неудовольствие Ватикана. А отсюда вывод простой и естественный, как мычание: идея церковной Реформации могла придти в голову любого английского монарха, не обязательно Йорка, но и Тюдора. И ухудшение отношений с Испанией произошло бы автоматически, сразу же после того, как англичане предприняли бы попытку проникновения в Вест-Индию.
   - Убедительно. Придётся признать счёт нашего дружеского поединка изменившимся на два-один в вашу пользу. Однако же вопрос: по-вашему получается, для истории не имеет особого значения, выиграл Ричард III битву при Босворте или проиграл?
   - Примерно так. В глобальном, так сказать, аспекте. То есть какие-то мелкие различия, безусловно имели бы место, но не столь масштабные, как указывает нам господин Пытливый. И главное, что вызывает моё недоумение, это его предположение, будто победа Генриха Тюдора привела бы к полной англизации североамериканского континента. Это по какому же такому щучьему велению Франция и Россия отказали бы от экспансии в Новый свет при утверждении на английском троне династии Тюдоров? Вот чего я понять никак не могу.
   Тут я с вами, дорогой Пётр Аполинарьевич, полностью согласен. Вообще, весь наш предыдущий спор касался частностей, но в целом... Вот, например, Североамериканская Федерация в построении господина Пытливого занимает чуть ли не весь континент, гранича на юге аж с Мексикой. Французских владений нет вообще, а России лукавый автор отводит только кусочек Аляски, спасибо ему благодетелю и за такую малость, мог вообще ничего не оставить.
   Но СЕАФ есть и в нашем мире. Только она имеет более естественную, на мой взгляд конфигурацию, располагаясь в основном по восточному краю континента, между побережьем и руслом Миссисипи, гранича на юге и северо-западе с французскими владениями, Луизианой и Квебеком, а на севере и северо-востоке с аглицкой Канадой. И образовалось это государство только потому, что восставшие против власти короля аглицкие колонии получили весьма действенную помощь от нас. И оружием, и военными специалистами. Без того, раскатали бы этих фермеров регулярные войска в мелкую пыль. А французы и захоти они, вмешаться в процесс не могли, у них тогда как раз Революция вовсю заполыхала.
   - Революция проблем французам, конечно, добавила, но и без того им было бы очень не просто войска через Атлантику перебрасывать. Кстати говоря, вы задумывались над структурой аглицкой колониальной Империи? Очень показательно. Англия -- страна небольшая, сильной сухопутной армии никогда не имела. И никогда не воевала с равным соперником в одиночку. Исключение -- только Столетняя война. Но и тогда имелись союзники, бургундцы всякие, гасконцы. Это во-первых. А во-вторых, побеждали англичане только за счёт лучшей организации войска. Кто у них составлял основную ударную силу?
   - Лучники.
   - Вот именно. Лучники, которые умели стрелять далеко и метко. Очень далеко и очень метко. Они же в рукопашной сходились крайне редко, обычно лучники успевали почти полностью выбить французскую рыцарскую конницу задолго до того, как та успевала приблизиться на расстояние таранного удара. Но это было давно, а в более новые времена в одиночку они уже ни с кем не воевали. Во всяком случае, в Европе.
   - Да, пожалуй. Победа над Наполеоном разве что. Хотя нет, там и прусские и голландские войска участвовали.
   - Так вот. Если мы окинем мысленным взором английские колониальные владения, то увидим, что все они расположены так, что могут быть прикрыты флотом. Там же, где наличествовала сильная сухопутная военная сила, либо достаточно сильный вражеский флот, они ничего не добивались.
   Вот смотрите. Средиземное море -- Мальта и Кипр -- не очень большие острова. Австралия и Новая Зеландия -- острова большие, но очень далеко. Местное население редкое, да и полнейшей дикости пребывало, на момент прибытия туда первых поселенцев. Австралия место хорошее, желающие прибрать ее к рукам нашлись бы легко, только сделать это было бы сложновато. На паруснике туда не один месяц плыть, а одним кораблём много войска не перевезти. Значит надо флотилию снаряжать, только аглицкие суда и более скоростные, и вооружены лучше, потопили бы любую такую флотилию ещё до ее входа в Индийский океан.
   - А вот, кстати, Индия.
   - А что Индия?
   - Страна хотя и далёкая, но не слишком. И совсем не островная. Да и культура древнейшая.
   - Это так, но всё же в военной области от европейцев далеко отставшая. А что касается конкуренции... Индия не зря считается жемчужиной аглицкой короны, на неё охочих нашлось бы ещё поболе, чем на Австралию. Только и Индия на редкость удачно расположена, а как говорят в народе: "кто первым встал, того и тапки".
   - Первыми вообще-то португальцы были.
   - А на этот счёт другая поговорка имеется: "не в коня корм". Португальцам тяжело было громадную Бразилию к рукам прибрать, где уж тут Индию захватывать. Они и ограничились кусочком побережья, чтобы торговать свободно. И торговали, пока аглицкие фрегаты на рейде не появились.
   Индостан -- полуостров, с моря его вполне можно флотом прикрыть а по суше реальная угроза аглицким владениям может исходить только с севера, от России. Однако с севера Индия прикрыта горами и это не относительно невысокие Альпы, через которые, если вспомнить, только генералиссимус Суворов мог перейти с современной большой армией. Гималаи, знаете ли, место специфическое. Да еще на пути из России в Индию, придётся через афганские земли пройти, а афганцы тоже совсем не подарки, англичане так и не смогли их покорить. Несколько раз пытались, но не смогли.
   Что остаётся? А остаётся Америка. Здесь та же картина, подтверждающая общую тенденцию. В Вест-Индии, в бассейне Карибского моря, где присутствие испанского флота было насыщенным, едва ли не избыточным, англичанам утвердиться не удалось. Они смогли только зацепиться за несколько небольших островков, типа Барбадоса или Антигуа. Самое крупное аглицкое владение в регионе -- Ямайка, но и она не слишком велика. Но уж на материке англичан нет и в помине и никогда не было.
   А вот Северная Америка -- совсем другое дело, каких-либо государственных образований, пусть даже и примитивных, тут не имелось. Североамериканские аборигены пребывали на уровне общинно-племенного строя, никакого сравнения с довольно развитыми ацтеками, инками и майя. Здесь англичанам, как впрочем и французам, можно было вволю порезвиться на просторе. Они и резвились, округляя свои владения пока те не соприкоснулись. Англичане даже успели с французами повоевать и вполне могло так случиться, что и одолели бы. Если бы не Россия. А России, что вполне естественно, было невыгодно чрезмерное усиление одной из сторон, кроме того, нашим предкам аглицкий флот помешать не мог, ибо проникновение шло, в основном, по суше.
   - Кстати, в построении господина Пытливого, российского присутствия в Америке считайте, что почти и нету. Что вы на этот счёт думаете?
   - Да нет, ерунда это глупости. С чего бы? Наши владения могли быть больше или меньше, но они имелись бы в любом случае. Хотя бы потому, что мы с англичанами и, тем более, с французами занимаем разные экологические ниши. Как в природе. Видели фильмы про Африку? Там часто антилопы пасутся вместе с жирафами, потому что помешать друг другу не могут. Антилопа травку щиплет, а жираф листики с деревьев объедает на семиаршинной верхотуре. Там, куда антилопа и в прыжке не достанет. Вот и здесь то же самое. Французу не комфортно там, где виноград не растёт, холодно ему. Да и англичане в этом смысле немногим лучше.
   - Ну мы-то сейчас совсем не в такой уж холодной зоне. Наш город поюжнее Москвы расположен, скорее по широте к Киеву ближе.
   - Так это я к тому, Аркадий Львович, что уж Аляска-то при самом худшем раскладе при нас осталась бы, не полезли бы сюда эти изнеженные европейцы. Разве что шотландцы могли в тех краях обустроиться, но они редко встречаются за пределами своего острова. Во всяком случае, я не вижу как смена династии в небольшом европейском государстве XV века могла повлиять на российскую экспансию в Новый свет. Однако же кое-что мне неясным остаётся.
   - Что же? Неужели от вашего, дорогой Пётр Аполинарьевич, острого ума может что-то сокрыться?
   - Нахожу вашу иронию неуместной, отношу её на счёт полемического задора.
   - Ну не обижайтесь, это я просто дружески шучу.
   - Ничего страшного. А если серьёзно, мне не ясно отчего так случилось, что только Новая Англия независимости возжаждала? Почему только в аглицких владениях движение за отделение от метрополии обрело столь мощную поддержку населения, что до войны дело дошло? Почему во французских, а уж тем паче, в русских землях мы не наблюдаем ничего похожего? Да, идеи отложиться от матушки России и наши края не миновали, но широкой поддержки в народе не имели никогда.
   - Вы видите парадокс в том, что аглицкая политическая система на первый взгляд выглядела по тем временам более демократичной, чем российская?
   - Ну почему же только на первый? Она и была более демократичной. Парламент там имеется уже несколько сот лет, да не абы что, а вполне работоспособный Парламент. Избирательное право, примат закона. Мы ничего такого не знали и, глядя не предвзято, невозможно не признать: в XIX, а уж тем паче в XVIII столетии российское самодержавие выглядело гораздо деспотичнее аглицкого парламентаризма.
   - Хм-м, действительно. Но парадокс тут кажущийся. Я вам сейчас объяснение предоставлю, благо смогу оным счёт нашего поединка уравнять.
   - Сделайте одолжение.
   - А всё довольно просто, надобно лишь правильный угол зрения выбрать. Вы очень точно охарактеризовали особенности формирования аглицкой колониальной империи, её специфику. Здесь и кроется ответ на ваш вопрос. Все аглицкие владения располагаются в отдалении от метрополии, по большей части в значительном отдалении. Они изначально получали статус колонии, тем паче, что и населялись преимущественно народами иных рас, находящимися на значительно низшей ступени развития, сравнительно с самими англичанами. Туземцы, одним словом.
   Автоматически и те земли, что впоследствии заселялись выходцами из самой Англии, Австралия, скажем или Новый свет, теми же колониями оставались, получая, в лучшем случае, статус доминиона. При этом уроженцы колоний и доминионов, независимо от их этнического происхождения и цвета кожи, гражданами Англии не являются. Англичане вообще изрядные снобы, что довольно легко заметить, даже сталкиваясь с ними на нейтральной территории, а уж на острове...
   Англичане в массе своей чётко разделяли людей по сортам, что ли (да, видимо это наиболее точная формулировка), и подобная противоестественная селекция, не будучи озвучиваемой официально, тем не менее тщательно поддерживалась кулуарно. Туземцы вообще не люди, а так, человекоподобные существа, ну а европейцы, особливо выходцы из стран достойных уважения, в целом люди, но сортом пониже самих англичан. И в этом смысле заезжий австралиец, будь он даже чистокровным потомком первых переселенцев, оставался для англичанина "блади форинерз", разве только чуть менее "блади", чем какой-нибудь поляк или грек. Даже в наши дни подобная тенденция сохранилась, пусть и не в столь резкой форме, как сто лет назад.
   Российская империя создавалась несколько по другому. Все наши колонии, если, конечно, считать колониями всё то, что выходит за пределы Руси-Московии времён Ивана Великого, вплотную примыкало к метрополии, соединяясь с ней в единое целое. Единственное исключение -- американские владения, да и те отделены от Азии узким Беринговым проливом, промёрзшим до каменной твёрдости большую часть года. И все жители вновь присоединённых территорий немедленно получали российское подданство.
   Понимаете разницу? Да, российское самодержавие стояло далековато от принципов европейской и особенно аглицкой демократии, но по отношению к подданным короны мы всегда были впереди. Высокообразованный индийский раджа, знающий несколько языков, могущий наизусть цитировать "Рамаяну" подданный английской короны, но не гражданин Англии, а малограмотный татарский дворник -- полноправный гражданин России. Белый австралиец или новозеландец, доктор или инженер, всего-то гражданин доминиона, а якут-оленевод -- гражданин Великой державы.
   Мы, великороссы, всегда отличались толерантностью (уж на что иностранных языковых заимствований не люблю, но в данном случае это слово хорошо к ситуации подходит) и веротерпимостью. А всё потому, что Россия всегда была державой многонациональной. Мы всех принимали в свою большую семью, а англичане дистанцировались. Вон, смотрите, женщина коляску с младенцем катит. По виду явная индианка, но на неё никто не таращится, настолько подобная картина нашему взору привычна. А в Англии и даже в СЕАФ Вы такого не увидите.
   Аглицкий джентльмен образца XIX столетия, свысока поглядывая на окружающих, словно бы говорил: "Мы самая цивилизованная нация, наша демократия -- старейшая в Европе и наиболее развитая". При этом, как бы само собой разумелось, что все эти достижения предназначены лишь для самих англичан, а уж никак не для каких-то туземцев или колонистов. Наши же предки могли бы сказать в ответ так: "Да, достижений у нас поменьше, в том числе и в области демократических прав населения, зато все -- граждане единой державы и каждый имеет равные права в рамках своего сословия, независимо от этнической или религиозной принадлежности". Добавлю, что в ряде случаев и большие права. Так, например, представителей северных народов, в силу их малочисленности, в армию не призывали.
   Вот поэтому даже белые жители аглицких колоний воспринимали метрополию не как мать, а как цербера, от пригляда которого неплохо бы освободиться. Мы говорим: "Россия матушка", из уст же кого-либо из жителей разбросанных по всему свету аглицких владений ничего подобного услышать в отношении Англии было невозможно. А потому, как только у колонистов появляется возможность сбросить тяжёлую длань метрополии, они пытаются. Индусам не удалось, а американцы смогли. С нашей помощью, правда, но смогли, а главное, горячо хотели.
   - Что ж, Аркадий Львович, убедительно, весьма убедительно. Свой второй балл вы заработали честно.
   - Тогда ещё немного, в качестве бесплатного довеска. Вы когда-либо в Техасе бывали?
   - Нет, не довелось.
   - Мне тоже, но в этом году посетить собираюсь. Знаете историю этого государства?
   - Ну только то, что где-то в середине XIX оно от Мексики обособилось.
   - Это так, только техасцы совсем не мексиканцы, а сродни скорее американцам из СЕАФ. В своё время английские колонисты бежали на юг. Бежали, заметим, от власти аглицкого короля. Мексика ещё в 1821 году добилась независимости от Испании, но власть в стране оставалась слабой, неустойчивой, что при обширности державы способствовало хаосу на окраинах. Вот эти англоязычные переселенцы и стали наводить порядок в местах, выбранных ими для проживания. Ну а когда их стало достаточно много, они обособились по примеру своих северных собратьев, в короткой войне с мексиканской армией доказали серьёзность намерений и в 1836 году провозгласили независимое государство Техас.
   - Чрезвычайно интересно и поучительно. Спасибо. Ну что же, в целом, дискуссию можно считать плодотворной, но на будущее надо бы нам с вами тщательнее отбирать материал для анализа.
   - Сложно. Пока не прочтёшь, не поймёшь. А как прочтёшь, так невольно и обдумаешь. Но, полагаю, даже фантазийные, как вы их назвали, построения, полезны. Конечно не для всякого, но человек думающий может и из них пищу для ума извлечь.
   - В принципе, да. А не продолжить ли нам тренировку наших мозгов?
   - Уж не партеечку ли шахматную имеете в виду.
   - Именно. Пойдёмте ко мне, я вас настоящим Шустовким коньячком угощу, друзья прислали.
   - О-о, вот угодили, ничего не скажешь. В наших американских палестинах это большая редкость.
  
  
  
   Сноски:.
   1. Новой в том смысле, что только после начала в 1337 году конфликта с Францией, растянувшегося более, чем на сто лет, при английском дворе получил распространение английский язык, а норманнская знать, говорившая до этого исключительно по французски, осознала себя английской знатью.
   2. Почему-то в общественном мнении сложилось впечатление об этих именах, как об еврейских. Не по происхождению даже, а по использованию. Однако это мнение неверно, достаточно вспомнить российского премьера Петра Аркадьевича Столыпина и писателя, графа Льва Николаевича Толстого. Имя Лев русские использовали и раньше. Город Львов, например, назван его основателем, князем Даниилом Романовичем Галицким в честь старшего сына.
   3. Граф Генрих Ричмонд, выиграв битву при Босворте, стал королём, Генрихом VII, основателем династии Тюдоров.
   4. В 1471 году Эдуард IV стал королём вторично (первый раз -- в 1461 году) после годичной реставрации Ланкастеров.
   5. В 1896 году в битве при Адуа, войска Эфиопского Императора Менелика II разгромили итальянскую армию вторжения, отстояв независимость своей страны.
   6. Намёк на известную поговорку: "Когда лев умер и осёл его лягнул".
   7. Джон Артур Гилгуд (1904-2000 гг), гениальный английский актёр, один из лучших исполнителей ролей Шекспировского репертуара.
   8. Так часто называют английское крестьянство в целом, что неверно. Йомен -- землевладелец, хозяин собственного участка, занимал на социальной лестнице промежуточное положение между мелкой аристократией, джентри и безземельным крестьянством.
   9. Павия -- селение в Италии, близ которого 24 февраля 1525 года войска испанского короля Карла V Габсбурга (он же -- Император Священной Римской Империи) наголову разгромили армию французского короля. Франциск I был пленён и провёл в плену около двух лет. Отпущен на свободу только после того, как отказался от всех итальянских завоеваний, сделанных до того.
   10. Одной из основных причин Тридцатилетней войны (1618-1648гг.) стали противоречия между Габсбургской Австрией, поддержанной католическими германскими князьями и князьями протестантскими.
  
  
   Окончено в декабре 2011г.
  
  
  
  
  
  
  
   Пожелания и замечания можно отправлять
   автору на электронный адрес
   misaakov@yandex.ru
  
  

19

  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"