|
|
||
Первая глава романа "Рабы и сыновья" -продолжения "Облачной башни" | ||
Шамиля это сидение в бетонной коробке бесило. Если хочешь решать проблемы - вылезай из норы и разговаривай с людьми, узнавай, что к чему. Но Шамиль считал это разумной ценой за то, что скоро Сергей со своими бойцами уберется к себе в Россию.
Было странно, конечно, что бородатые головорезы Шамиля патрулируют район совместно с бойцами Сергея. Но Сергей относился к этому равнодушно. Для него это был эпизод обыденной военной бессмысленности. Впрочем, вполне нормальной. Так война и делается. Получаешь приказ - выполняешь.
Курили много, хотя
помещение плохо проветривалось. Разговаривали мало.
Сергей заварил чай.
Хотел предложить Шамилю перекусить, но оставалась только банка мясных консервов
и хлеб. Сергей на операцию брал всегда свиную тушенку. Чтоб душман, если что,
потом не жрал его консервы.
"Что ж, такова военная машина, - думал
Сергей, размешивая сахар в металлической кружке, - Для винтика военной машины не существует
вопроса "зачем".
"Что они здесь
делают? Они не знают, куда и зачем они идут умирать, - думал Шамиль, пуская
кольца табачного дыма в потолок, - важно, чтобы "стойко переносил тяготы и
лишения военной службы".
Шамиль после окончания
школы служил два года в Советской Армии и помнил слова присяги.
"Для рядового война
состоит в том, что он двигается неизвестно куда, - думал Сергей, - Солдат мерзнет, или страдает от жары,
бесконечно ждет в неизвестной ему местности, куда его привел я. А я тоже не
знаю, я просто получил приказ".
-Чаю хочешь? - спросил он Шамиля. Шамиль отрицательно покачал
головой.
Солдат не знает, кого
встретит и зачем это нужно. Потом посреди снежного поля или каменистой пустыни
солдат слышит выстрелы - непонятно откуда, непонятно, чьи. Потом он умирает.
Ему двадцать лет. Солдат даже не ненавидел тех, кто его убил, потому что не знал
их. Для него нет радости победы, только радость, что отправляют домой, если
случайно остался жив. Какая победа, над кем? Ему все равно, ведь вначале он не
испытывает ненависти, один страх. Ненависть у него появляется в результате
страха.
Тишина висела в холодном
бетонном мешке. Только было слышно, как в дежурке на первом этаже бойцы играют
в нарды.
-Знаешь, что я вспомнил? - сказал Сергей. Шамиль пожал плечами,
- Знаешь, какой приказ я получил утром перед штурмом города? Занять Дом
правительства и проверить документы находящихся там лиц. Когда я увидел танки
на закрытых позициях и гранатометчиков на крышах, я подумал, вы захватили
паспорта или дома оставили? Ты был там?
-Я был в районе вокзала. Паспорт взял на всякий случай. Хотя в
тот день вы бы меня шлепнули несмотря на паспорт.
-Военная служба состоит в том, что получаешь приказ занять
точку. Потом следующую точку. Сейчас приказ сидеть в этой бетонной норе, -
продолжил свою мысль Сергей, - ты же тоже сидишь со мной в этой комнате?
- Это потому, что я так решил, - засмеялся Шамиль. На заросшем
бородой лице сверкнули зубы, - спроси моих, они тоже сами решили, что будут со
мной. И что я буду их командиром.
Когда в 95-м году бои шли
в центре города, Шамиль и его бойцы на войну ездили как на работу. Собирались утром
на остановке возле 25-й школы, курили, шутили. Приезжал родственник на ржавых
жигулях (Шамилю было жалко свою новую машину, он перегнал ее в село), ехали в
центр воевать. И ненависть его людей была тоже другая. Это была ненависть
возмущения, а не страха.
Но даже тогда на такси
можно было уехать из республики в Россию за 30-50 долларов. Большие, конечно,
деньги в осажденном городе. Любой из его людей мог просто не прийти утром на
место сбора. Никто не уехал.
-Все зависит от того, сколько много у тебя есть что терять, - сказал
Шамиль.
Семья деда Шамиля появилась в селе после возвращения из
Казахстана. До Выселения эта семья жила в высокогорном селе на западе
республики. Возвращавшиеся из Казахстана горцы часто заставали свои дома
занятыми - товарищ Сталин в великой мудрости своей переселил сюда выходцев из
других Кавказских районов и ссыльных со всей России. Так, например, в этих
краях создалась довольно крупная корейская диаспора. Корейцев зачем-то
переселяли с Дальнего Востока. Не во все населенные пункты в горах власти
разрешили возвращаться. То ли высокогорье коммунисты подозревали в особой
непокорности, то ли у них были другие планы на эти местности. Ходил слух, что
там собирались строить огромную базу атомных ракет. Развалины жилых и боевых
башен родового села Шамиля остались молчаливым памятником Выселению - насилию
над целым народом.
Давайте смешаем пыльцу со всех цветов и выведем новый
прекрасный суперцветок! Пусть цветут сто разнообразных цветов, лишь бы это были
красные гвоздики длиной семьдесят сантиметров. Вероятно, история Советского
Союза - одна из самых серьезных попыток уничтожить народное национальное
самосознание, разрушить связь поколений. Искусственно создать новый
"советский" народ. Это, разумеется, не первый случай образования
имперского народа в истории, но первый раз эта работа проводилась вполне
сознательно, на основе идеологии, плана и программы. Ранее империям было
достаточно сбора дани и присяги вассалов. В крайнем случае имперские
устремления состояли в том, чтобы ассимилировать захваченные народы. В
Советском Союзе была сделана попытка из многообразия народов вывести новую расу
людей, свободную от недостатков. Стоящую выше национальных предрассудков и
обычаев.
Объективные результаты эксперимента показали, что все дело в
продолжительности воздействия. Можно сделать вывод, что линия проходит в районе
третьего поколения, в момент, когда оно входит в самостоятельную экономическую
жизнь. Четвертое поколение рождается новым народом. Скажем, жители Прибалтики,
попавшие в братскую семью народов по результатам Второй мировой войны, почти
полностью сохранили свой национальный уклад и характер. Но по всей сегодняшней
России рассеяны люди с прибалтийскими фамилиями, забывшие свой язык и корни -
это потомки тех, кто оказался на территориях Прибалтики, отошедших к Советской
России в 1920-х годах. Русские, украинцы и белорусы, у которых сменилось второе
поколение, от дореволюционных времен сохранили только язык и самоназвания. Они
образовали именно этот новый "советский народ". Горные народы,
кстати, лучше сохраняют свою самобытность, чем жители равнин. Например,
башкиры, проживающие в Уральских горах, к концу семидесятилетнего советского
периода остались более самобытными, чем родственные им жители равнин татары.
Горцы были переселены в Казахстан в 1944 году. В начале
1960-х годов возвращавшиеся из Изгнания коренные жители Кавказа получали
участки за Тереком, благо терские (гребенские) казаки были вырезаны или
рассеяны в ссылки товарищем Сталиным подчистую еще в 1930-е годы. Память об
этом племени русского народа, населявшем долину реки Терек, сохранена только
благодаря повести Льва Николаевича Толстого "Казаки". Еще остались
красивые русские названия населенных пунктов. Было нарушено существовавшее пять
столетий правило, что граница между казаками и горцами проходит по Тереку.
Одним словом, коммунистами было сделано все, чтобы заложить
бомбу национальных конфликтов, которая детонировала в начале 1990-х годов.
Что такое "советский народ", подумаем еще, если
будет повод, а пока что вернемся "от общего к частному", как велит
марксистско - ленинский диалектический метод. Нам важно, что во всей этой каше
судеб, которую называют нашим великим прошлым, семья деда Шамиля после
возвращения из Казахстана оказалась в горном селе. Их приютил на первых порах
дед Хасан (их дальний родственник). По обычаю гостеприимства Хасан отвел
пришельцам лучшее помещение, которое мог: старый каменный сарай для дров. Там
были маленькие окна. Сам Хасан с семьей жил в похожем сарае с
земляным полом с каменными
стенами без окон, который раньше служил складом.
Иногда чем дальше в прошлое отходят события, тем они кажутся
нам более волнующими и многозначительными. После окончания восьмого класса
Шамиль и Ахмед поднялись на гору над селом, ножами порезали себе руки и
соединили раны, чтобы навеки стать кровными братьями. Два юноши с горящими
глазами, выше них только небо, вокруг вершины, внизу ущелье, село, река, все
дела.
Ахмед посмеивался, подшучивал, вспоминая эту минуту. А для
Шамиля с годами эта минута становилась все более важной. Можно, конечно,
предположить, что просто Шамиль сентиментальнее Ахмеда. Они были
родственниками, но у других народов это родство уже было бы забыто. Здесь, в
горах, оно по-прежнему имело значение. Парни обменялись кровью, потому что
дружили так, что переживали, что они не родные братья.
Отец Шамиля был другом Абу и Мусы - сыновей Хасана-Хаджи, и
в раннем детстве Шамиля исчез. Это отдельная история, сейчас не об этом. Шамиль
почти не помнил отца. В смысле, не помнил ничего конкретного. Зато он помнил,
возможно, преувеличивая по своей натуре, ощущение защиты, тепла большого
существа, стоящего над ним. Сильные руки, легко поднимающие его.
В семье Шамиля не было близких старших родственников -
мужчин, Муса и Абу дали слово отцу Шамиля, что их семья позаботится о
воспитании его сына. Они сдержали слово. Воспитание по методу дяди Абу
выглядело, конечно, странно: он как бы и не воспитывал. Вся эта орава детей, и своих,
и чужих, просто крутилась вокруг него в его доме и вокруг его дома, тем не
менее все они стали людьми.
До окончания седьмого класса Шамиль жил в селе. В старшую
школу дядя Абу отправил его в город в семью своего старшего брата Мусы. Абу
считал, что в городе и образование лучше, и полезно Шамилю мир посмотреть. Три
года прожил Шамиль в семье Мусы. Тут, понятно, Шамиль с Ахмедом действительно
жили как братья. Ну и, конечно, квартира чудес крупного городского человека по
сравнению с чистым и бедным домом матери Шамиля. Квартира, книг в которой было
больше, чем во всем селе вместе с сельской библиотекой. Японский магнитофон в
каждой комнате. А комнат больше, чем людей. Муса отдал Шамиля не в ту школу,
где учился Ахмед. Во-первых, потому, что школа с углубленным изучением
иностранных языков была бы сложна Шамилю после сельской. Во-вторых, из
осторожности, чтобы Ахмед и Шамиль не все время были вместе. Хотя понятно, что
они поджидали друг - друга после школы, Ахмед таскал Шамиля по тем же
спортивным клубам, где сам занимался. Из этих времен строка Ахмеда "куяны,
драки, кабаки на берегах родной реки..."
Таким образом, у Шамиля сразу три отца: редко кому так везет
в этой жизни. Шамиль всегда внимательно присматривался к мужчинам, которые его
воспитывали. Ему даже казалось, что Ахмед, которому Муса и Абу достались на
халяву, не понимает своего счастья. Впрочем, с возрастом Шамиль понял, что
Аллах знает, кому что нужно дать, чтобы получилось наилучшим образом. У Абу он
учился скрывающейся за личиной простака и тугодума наблюдательности, вниманию к
мелочам, выявлению несоответствий. Муса всегда восхищал его своим умением
держать себя. Спокойно, но не равнодушно, благородно, но без высокомерия,
серьезно, но не отстраненно. По родному отцу он иногда чувствовал тоску и
надеялся, что воспринял от него вот это ощущение защиты, непреодолимой силы.
Чему, пожалуй, он не смог научиться, это словесному айкидо и терпению, которым
в высшей степени владели Муса и его сыновья. Видно, наследственное.
"Твоя горячность, гневливость - это то, с чем тебе придется
бороться, - говорил Муса, - это лишает тебя страха, но будет мешать". Шамиль
боролся с переменным успехом. Еще с детства в характере осталась ревнивость,
иногда омрачавшая его отношения с людьми, особенно с женщинами, даже с его
чудными Раисой и Аишей. Любят ли Шамиля его любимые люди так же сильно, как
любит он? Даже в отношениях с Ахмедом изредка проскакивало мгновение
подозрений. Относится ли Ахмед к Шамилю как к брату "на самом деле"?
А может Ахмед просто использует его? Понятно, что паранойя, Ахмед сто раз
доказал, что за Шамиля он жизнь отдаст. Шамиль отгонял это от себя. Но вот
мелькала эта недостойная ревность пасынка, чутко глядящего на беззаботного
Ахмеда, которого Муса ругает за неуспеваемость. Сам Шамиль и подумать не мог,
чтобы чем-то огорчить Мусу, когда жил в его доме в городе.
Кстати, Шамиль знал, что эта преувеличенная
чувствительность, ранимость - это то, что роднит его с Аишей. Она оказалась
первым человеком, который это понял.
После окончания школы Шамиль пошел на два года в армию.
Служил командиром танка на Украине под Черниговом. Особенно ничего ни в голове,
ни в сердце служба в армии не оставила. После армии с товарищем задержался там,
на Украине, в крупном промышленном городе. Пожалуй, из любопытства. Устроился
работать на завод, но эта жизнь не понравилась ему. Не на что смотреть. Нет
такого ракурса, нет направления, чтобы радовался взгляд. Ни одной самой
маленькой горы, если не считать отвалов шахт и комбината. Множество незнакомых
лиц, равнодушно скользящих мимо других незнакомых.
Жил Шамиль в общежитии молодых рабочих. Называлось так:
"молодых рабочих". Потому что многие в этом общежитие уходили на
пенсию, так и не получив квартиру. Это реальный социализм, товарищ! Здесь
самому сделать со своей жизнью ничего нельзя, нужно ждать от государства.
Квартиру, как в Советском Союзе, трусов, как на Кубе, горсти риса, как в
Северной Корее. Так что, товарищ, скажи еще спасибо, что не до конца коммунизм
построили. Не довели до совершенства, как в Северной Корее. Лучше квартиру
ждать, чем кусок хлеба.
В общежитии царил особый уклад жизни, был построен реальный
коммунизм. Общие туалеты, душевые, посуда, еда и выпивка, общие женщины. Вполне
нормальным было одеть куртку и ботинки соседа, выходя в магазин. По выходным -
пьянство по-черному. Пьянство молодых от избытка жизненных сил, которые нужно
куда-то девать. Пьянство людей постарше от безысходности. В понедельник в синем
предрассветном полумраке такие же синие с похмелья жильцы, сжимая тлеющие
сигареты в дрожащих пальцах, стояли на автобусной остановке, отправляясь на
завод.
Шамиль не был ханжой, но пить ему не нравилось, этих мужчин
он начал презирать за тотальную бессмысленность их жизни, женщины были лучше
мужчин (меньше пили и были интересней), но казались ему просто блядями, а
коммунизм, как выяснилось, очень душная штука. Да, еще из общей кухни все время
пахло какой-то гадостью. Это общежитие было даже не армией, не казармой. В
казарме чисто и впереди дембель.
-Видимо, я
деревенщина прирожденная, - говорил Шамиль, - мне не понять всех этих плюсов.
Через несколько месяцев Шамиль решил, что узнал все нужное
об окружающем мире, и вернулся на родину. Он всегда смотрел на дядю Абу. Всегда
примеривал себя к его жизни. Хотел быть таким, как он. Таким же авторитетным, проницательным,
уважаемым. В детстве фуражка, пахнущая кожей кобура, и голубая мигалка машины
Абу производили на маленького Шамиля большое впечатление. Среднее образование,
отличник боевой и политической подготовки, хорошая характеристика с места
работы после армии - Шамиль легко поступил в школу милиции, немного поработал в
городе. Мог сделать там карьеру, но как раз освободилось место в родном селе,
Абу поспособствовал, чтобы Шамиль занял его. Абу уже занимал должность
председателя сельского совета. Шамиль стал называться участковым инспектором,
это потом в результате двух войн он стал начальником крупного подразделения
республиканской полиции.
Что Шамиль испытывал в жаркий летний день, когда автобус
привез его, уже утвержденного на должность, из города на площадь родного села!
День был голубым от жары. На ледники было больно смотреть, они сияли и истекали
прозрачными ручьями. Ромашки на склонах гор в то лето выросли крупные, как
подсолнухи.
Потом в жизни было много всякого. Но момент, когда Шамиль
шел через площадь с автобусной остановки в здание сельского совета за ключами
от своего кабинета, больше не повторился. Шамиль из тех, кто находит место в
жизни один раз навсегда.
Важным свойством Шамиля было внушать уважение. Усиленное милицейской привычкой вникать в
психологию противника или подозреваемого, даже можно сказать способность
отождествлять себя с ними. От чего людям казалось, что Шамиль видит их
насквозь. Еще умение раскатать человека, и способность потом проявить
великодушие. Окружающие знали его способность к импульсивным поступкам.
Вспыльчивость и способность мгновенно успокоиться и пошутить. Жестокость и тут
же великодушие. Способность простить врага и неспособность забыть оскорбление.
Короче все, что нужно, чтобы стать авторитетным человеком в этих местах. Шамиль
рассказал такую историю времен Первой войны:
-Мы тогда
базировались в разбитой турбазе возле села. Пошел вечером выпить чайку на
кухню, парни там навели беспорядок. Пленного привязали скотчем к батарее и
шинкуют помаленьку. Уши уже отрезали, пальцы. Отпиливают кисть руки. Жгуты
наложили, чтобы кровью не истек. На полу как будто барана резали. Пленный был в сознании, я встретился
с ним взглядом. Мне жалко его стало, я достал пистолет и застрелил. Парням
сделал замечание за бардак, велел все убрать. Сказал, что, если еще увижу такую
антисанитарию на кухне, голову оторву. Они знали, что "голову оторву"
- это действительно засуну под мышку и оторву.
В первом классе Старая русская учительница рассказывала
классу, как Великий вождь рабочих и крестьян товарищ Ленин пришел к власти. Из
рассказа учительницы на Шамиля больше всего произвело впечатление, как после
захвата власти Ленин ездил по Петербургу на реквизированном из гаража
императора роллс-ройсе. Двадцать лет борьбы, и проехал по Питеру на роллс-ройсе
человека, казнившего брата! Можно сказать, это был очень важный, формирующий
момент в жизни Шамиля. Уже взрослым, Шамиль иногда говорил:
-Кто
победил, тот и ездит на роллс-ройсе.
Его предшественник Абу когда-то занимал две комнаты в здании
сельского совета - одна служила ему кабинетом, вторая, поменьше, без окна, была
помещением временного задержания. Абу никогда не использовал ее. Он вообще
как-то мало кого задерживал, а если это происходило, в тот же день доставлял
задержанного в районный центр. Из оружия Абу имел пистолет Макарова, два
магазина и полсотни патронов к нему. Патроны он предъявлял в целости и
сохранности на периодической проверке. За исключением случая, когда отстрелял
несколько патронов в воздух во время танцев на празднике у родственника. Часто
Абу выходил на работу с пустой кобурой, жена заботливо закладывала ему в кобуру
завернутую в бумагу лепешку. Как все горцы (как все настоящие мужчины) Абу
любил оружие, имел несколько карабинов, ружей, ножей и кинжалов отличной
работы. Просто зачем таскать без необходимости тяжелую железку?
Шамиль был серьезнее экипирован. В оружейной комнате в
обширном подвале здания отдела полиции хранились автоматы, пистолеты-пулеметы,
точные винтовки различного калибра, гранаты и гранатометы. Запаса боеприпасов к
этому оружию хватило бы на проведение войсковой операции. Бронежилеты различной
степени защиты, каски, радиостанции, приборы ночного видения и специальные
средства. Парк машин в гараже включал даже бронетранспортер. Бойцы Шамиля были
готовы выступить в любое время дня и ночи.
Была большая разница и в том, как Абу и Шамиль осознавали
себя. Абу ощущал себя скорее духовным лидером односельчан и родственников,
представителем их перед государством и другими кланами. Он был убежден, что
словом может добиться того, чего не добьется оружием. Эту уверенность не
поколебала даже война. Десятки людей остались в живых благодаря этой его
способности договариваться.
Шамиль ощущал себя комендантом крепости. Жители вверенной
ему крепости могут спать спокойно, потому что Шамиль не дремлет. Шамиль был
готов применить силу, не колеблясь ни секунды.
Если учесть, что почти все молодые мужчины в селе имели боевой
опыт, и могли быть подняты Шамилем, то мы бы увидели одинокого не очень
спортивного Абу с бутербродом в кобуре, вытирающего платком лоб,
вспотевший под милицейской фуражкой, против цепи зловещего вида подтянутых
бойцов в керамических шлемах и кевларовых бронежилетах. Но вы знаете, еще лет
пятнадцать назад я бы поставил на Абу. Уверен, он бы всем сделал замечание,
всем бы напомнил о родителях, всех бы убедил и всех успокоил, всех бы отправил
по домам. А теперь уж и не знаю.
Обществу нужна сила, авторитет, чтобы быть обществом. Раньше
силой был Абу, отправляющийся поговорить, уладить конфликты между земляками. Но
Абу убили. И теперь силой является Шамиль, с проблесковыми маяками, сиренами,
автоматчиками и бронетранспортерами..
Но в одном Абу и Шамиль сошлись бы: им было довольно-таки
плевать на законы государства Российского.
|